Серое на черном (гет)

‒ Здравствуй, моя девочка, ‒ едва слышно прошептал Рейегар, ласково прижимая к себе дочь.

Маленькая принцесса была очень теплая и нежная, мягкая, от нее сладко пахло молоком и уютом, которого принц не знал и не чувствовал прежде. Когда он брал Висенью на руки, ему становилось спокойно, и по его напряженному телу растекалось бархатное умиротворение, которым Рейегар мог в полной мере наслаждаться лишь в детской, кутаясь в него, словно в теплый меховой плащ.

В ответ на приветствие отца малышка улыбнулась, обнажив два маленьких нижних зубика, которыми она успела обзавестись в последний месяц. Как и все дети, у которых начинали прорезаться первые зубы, Висенья много капризничала, и Рейегар целые ночи проводил подле заходящегося плачем ребенка, меняясь с кормилицей, которая валилась с ног от усталости, как, впрочем, и он сам. Серсея же не могла оставаться в детской и часа и быстро сбегала, жалуясь на усталость и головную боль.

Рейегар ничем не упрекал ее, он вообще ничего не говорил, предпочитая просто молчать. Серсея чувствовала в этом немое обвинение и считала необходимым оправдаться, по многу раз повторяя, что в ее положении ей нужно хорошо спать, и она не может заботиться только об одном ребенке, не обращая внимания на нужды второго, пусть тот еще и не родился. Принцесса, по мнению ее супруга, слишком часто упоминала о своем положении, видно, желая вызвать у Рейегара чувство вины, однако достигала как раз-таки совершенно обратного. Ее бесконечные жалобы убивали последнее уважение к ней, что еще оставалось в нем. Тем не менее, принц продолжал заботиться о Серсее, следя за тем, чтобы жена ни в чем не нуждалась.

Однако супруги едва ли обменивались парой слов за весь день, а дочь вместо того, чтобы крепче связать их, еще больше отдаляла Рейегара и Серсею друг от друга. Глаза Висеньи из серовато-голубых, которые свойственны при рождении всем детям, превратились в изумрудные, такие же, как у матери, а в волосах сверкало серебро, унаследованное от отца. Взгляд ее уже стал совершенно осознанным, и Рейегар готов был поспорить, что в нем доставало лукавства и известной хитрецы. Принц надеялся, что дочку ждет большое будущее, и был готов все для этого сделать. Пусть Богами ему предназначена Лианна Старк, но Рейегар никогда не посмел бы каким-либо образом обойти своих детей.

Когда Серсея только рассказала мужу, что снова ожидает ребенка, это смутило его, ибо выкладки принца по поводу пророчества и его связи с Лианной Старк снова подвергались сомнению, но по некотором размышлении Рейегар решил, что Обещанному Принцу не обязательно становиться королем, ибо ему предначертана совсем иная роль. Если Серсея родит мальчика, он станет законным наследником и со временем получит Железный Трон. Значит, на то есть воля Богов, и негоже обычным смертным пусть и королевского рода вмешиваться в нее.

Обо всех своих сомнениях Рейегар еще из Харренхолла написал своему родичу Эймону Таргариену, что служил мейстером в Ночном Дозоре. Мейстер Эймон многое знал и многое видел, и принц часто советовался со стариком еще с тех пор, как впервые узнал о пророчестве. Мейстер давал ему ценные советы, направлял его струящиеся бурным потоком мысли и рекомендовал книги, которые Рейегару следовало бы прочесть. Однако Эймон никогда не разделял непоколебимой веры принца в то или иное убеждение, которые тот пылко и пространно излагал в длинных письмах, что вороны несли сквозь добрую половину государства на Стену. Старик подробно расписывал те или иные недочеты всех предположений Рейегара, и призывал его искать дальше. В этот же раз слова мейстера и вовсе показались принцу странными, хотя он и не мог отрицать их правдивости и простоты.

Я думаю, Рейегар, писал мейстер Эймон, тебе следует освободить свой разум, который сейчас слишком заполнен, словно котел с кипящим супом, содержимое которого, если не убавить огня, вот-вот хлынет наружу. Остановись, замри, отойди в сторону и постарайся рассмотреть картину издалека, со стороны, ибо сейчас ты погружен слишком глубоко. Уподобься дракону, который с высоты своего полета видит то, чего не замечает человек, глядящий лишь себе под ноги. Не спеши и не совершай опрометчивых поступков, помни сколь многое зависит от тебя одного. Если пророчество верно, оно все равно исполнится, неважно, будешь ли ты делать что-то для этого или нет.

Сны, о которых ты мне рассказал, заинтересовали и встревожили меня. Я склонен согласиться, что это не обычные картины, которые являются людям по ночам, а нечто большее, и ты унаследовал дар Дейнис и моего несчастного брата Дейрона. Прошу тебя, будь осторожен, не делай поспешных заключений, однако отнесись к этим снам со всей возможной серьезностью. Уверен ли ты, что эти каменные коридоры тебе не знакомы? Ты писал мне однажды, что уходишь из замка тайным ходом, похож ли он на то место, что ты видишь во сне? Я предполагаю, что тебе снится некое реальное место, в котором что-то спрятано или будет спрятано, постарайся отыскать его, хотя я и не могу подсказать тебе, каким образом это следует сделать.

Возможно, мейстер Эймон был прав, и Рейегару действительно следовало сделать перерыв в попытках подстроить свою жизнь под древнее пророчество, сделанное многие столетия, а сосредоточиться на делах более конкретных и земных. Например, на том, ради чего затевалась поездка с Эртуром в Летний Замок. Сейчас это казалось правильным решением, но Рейегару трудно было так просто отпустить мечту об Обещанном Принце. Именно этому пророчеству принц был обязан своим появлением на свет, и, оставив многолетние поиски, он бы согласился с тем, что многие члены его семьи страдали зря.

Сны также беспокоили Рейегара, а напряженные попытки разгадать их стоили ему головной боли. В Харренхолле они более не являлись принцу, но в Красном Замке появились вновь. Их возвращение лишь подтверждало версию мейстера Эймона о том, что Рейегару являются реальные места, находящиеся где-то поблизости от него. Только вот, кто бы мог рассказать принцу о множестве скрытых ото всех коридоров, что пронизывали замок вдоль и поперек, словно кротовые норы? Строители, казненные Мейегором, унесли эту тайну с собой в могилу, как и сам жестокий король, не пожелавший сохранить ее для потомков. Наибольшими познаниями в этой части, как судачили при дворе, обладал Варис, но он вряд ли станет делиться своими сведениями с принцем или попросту обманет его.

Задумавшись, Рейегар не заметил, что дочь уже давно упорно требует внимания, дергая его за подбородок. Принц засмеялся и принялся щекотать Висенью, которая тут же стала вторить заливистому смеху отца и лупить его по плечам маленькими ручонками.

‒ Ну, что ты хочешь, дочка? ‒ спросил Рейегар. ‒ Мне почитать тебе или спеть?

Висенья лишь продолжала смеяться и хватать цепкими пальчиками дорогую ткань его камзола, и принц никак не мог понять, каков был ее ответ.

‒ Ну же, решайся, ‒ подначивал Рейегар, продолжая смеяться.

Разглядывая улыбку дочери, принц с комом в горле подумал, что хотел бы разделить это счастье с Лианной. Он больше всего желал бы, чтобы Лианна полюбила его дочь, как свою собственную, ведь девочке так не хватало материнского тепла, а когда-нибудь Рейегар надеялся взять на руки их общего малыша. Принц знал, что мечтать об этом еще слишком рано, что достигнуть этого будет слишком сложно или и вовсе невозможно, но Рейегар не мог запретить себе желать и надеяться. Иногда он закрывал глаза и ему виделась Лианна в венке из зимних роз, окруженная детьми, она сидела на траве и смеялась, заплетая косички среброволосой девочке, а рядом с ней серьезный темноволосый мальчик играл с тем самым дракончиком, что был сейчас у Висеньи. Меж деревьев, на поляне, залитой солнцем, бегали другие дети, они звали его к себе и призывно махали руками, но стоило Рейегару сделать шаг им навстречу, как видение исчезало, оставляя принца в одиночестве.

‒ Вы бы уж спели что-нибудь повеселее, ваш`ство.

Услышав тихий, нерешительный голос кормилицы, Рейегар вздрогнул, вынудив Висенью удивленно уставиться на него. Принц поднял глаза и повернулся к женщине, она сидела в большом кресле в самом углу комнаты, ее полные руки стискивали пяльцы с вышивкой, а в глазах читался испуг.

‒ Повеселее? ‒ Рейегар в удивлении склонил голову, однако, боясь еще сильнее разволновать несчастную кормилицу, попытался неуверенно улыбнуться.

‒ Да, ‒ Кира нервно кивнула, ‒ песни у вас красивые, аж дух схватывает, токмо они мне ножом по самому сердцу. Сижу, значится, слушаю, да все своего мальчика поминаю.

‒ Захватывает, ‒ машинально поправил принц. ‒ Правильно говорить, дух захватывает.

Кормилица глянула на него исподлобья, но сказать еще что-то не решилась. Только сейчас Рейегар вспомнил, что собственный сын Киры умер, успев прожить едва ли два дня, и, когда королева Рейла привела ее, женщина все время плакала и забыла о своем горе только благодаря Висенье. От Киры мысли принца вернулись к ее предшественнице. Рейегар был уверен, что покойная девушка была кем-то отравлена, но так ничего толком и не узнал об этом пугающем происшествии, а после в Красном Замке все было спокойно, и это слегка усыпило принца. У бедняжки Джейни, кажется, оставался новорожденный ребенок. Тогда принц был слишком озабочен безопасностью собственной дочери, но сейчас почувствовал укол совести оттого, что и не подумал о судьбе несчастного мальчика.

‒ Как вы думаете, Кира, ‒ заговорил Рейегар, ‒ хватит вам сил заботиться еще об одном ребенке?

‒ Ну так-то ж, конечно, ‒ отозвалась женщина, не понимая, чего ожидать от странного принца, ‒ когда жена ваша разродится, принцесса уже подрастет…

‒ Нет, ‒ мягко прервал ее Рейегар, ‒ я не то имел в виду. Могли бы вы взять ребенка к себе?

‒ Вы что ж, хотите отдать мне будущего принца? ‒ ужаснулась Кира, прикрыв рукой открытый рот. Она немного осмелела и смотрела на Рейегара без страха, но с нескрываемым любопытством и некоторым недоумением.

‒ Что за глупости? Конечно же, нет, ‒ рассмеялся принц, ‒ у той девушки, что была здесь до вас, Джейни, у нее был сын…

‒ У той, что померла-то? ‒ воскликнула Кира.

‒ Да, ‒ кивнул Рейегар, ‒ мужа у нее не было, только стареющая мать… Рано или поздно мальчик окажется на улице, и я бы хотел, чтобы вы взяли его к себе.

‒ С радостью, ваш`ство, ‒ улыбнулась Кира, ‒ мы люди небогатые, но малыша прокормим. Вы верно сделали, что о нем вспомнили, ваш`ство.

‒ Верно, ‒ согласился принц, ‒ когда он подрастет, то будет заниматься с моей дочерью. Вернуть мать я ему не могу, но в моих силах хотя бы немного помочь ему.

‒ Да кто ж такое дозволит?! ‒ всплеснула руками кормилица, ужасаясь так, словно бы Рейегар заявил, что собирается убить короля. ‒ Ее высочество будут недовольны, а уж король… ‒ женщина не договорила и от страха закрыла руками лицо.

‒ Я сам решаю, кем и как будут воспитываться мои дети, Кира, ‒ твердо произнес Рейегар, не сумев полностью изгнать из своего тона гнев.

Слова кормилицы разозлили его, но в них скрывалась правда. Никто не считался с наследным принцем, с его мнением и с его желаниями, даже его жена, не говоря уж о короле, имела для слуг больший вес, чем он сам. Правду Рейегар сказал Эртуру, этому надо положить конец, обрести собственную силу, свою личную роль в скоморошьем представлении, что именуется королевским двором, иначе он никогда не сможет защитить тех, кого любит.

В ответ на его замечание Кира лишь поджала губы и коротко кивнула, ибо спорить с самим принцем ни за что не посмела бы.

‒ Благодарю вас, ‒ сухо проговорил Рейегар, ‒ я отдам распоряжения разыскать мальчика.

Принц поднялся, поцеловал дочь в лоб и, улыбнувшись ей на прощание, передал малышку немного испуганной кормилице. Висенья недовольно заворчала, не желая расставаться с отцом, но в мягких и любящих руках Киры, быстро успокоилась, и хмурое выражение на ее маленьком личике вновь сменилось улыбкой.

Под мрачным взглядом стоящего на своем посту Джонотора Дарри Рейегар покинул Твердыню Мейегора и быстрым шагом отправился в сторону арсенала. Принцу необходимо было спешить, ибо он и так уже достаточно задержался, и Лианна наверняка будет тревожиться, ожидая его. Всякий раз, когда появлялась такая возможность, они встречались в небольшом каменном зале, которым оканчивался тайный ход, ведущий из Красного Замка в городской парк. Рейегар исчезал в неприметной нише у арсенала, а Лианна, отправившись на прогулку в сад, скрывалась в неприметной беседке.

Влюбленные договаривались о таких встречах через верных принцу рыцарей сира Эртура и сира Освелла, используя различные условные знаки, ибо говорить прямо или обмениваться записками было бы слишком опрометчиво и опасно. Помимо королевских гвардейцев им пришлось доверить свою тайну еще и Альбину Сноу, чтобы Лианна могла спокойно выходить в город. Рейегару это не слишком-то нравилось, но он соглашался, что Лианна не может разгуливать по столице без сопровождения, а слишком частое ее нахождение в компании рыцарей Королевской Гвардии, которые были известными друзьями принца, неизбежно вызвало бы нежелательные подозрения и вопросы. К тому же, Лианна с жаром убеждала его, что Альбину можно доверять, и он верен ей гораздо больше, чем ее отцу или братьям.

По темной сырой лестнице Рейегар едва ли не бежал, благо она была знакома ему достаточно хорошо, и он полагался на свое чутье больше, чем на слабый свет фонаря, который освещал дорогу не больше, чем на пару шагов вперед. Принц боялся, что Лианна уйдет, не дождавшись его, и решил было, что опасения его подтвердились, когда он не сразу различил ее силуэт в темноте. Лианна выпорхнула к нему из дальнего угла, словно спугнутая ярким светом летучая мышь. Ее тонкие руки немедленно обхватили его шею, и принц поежился оттого, сколь холодны были ее пальцы.

‒ Это вы, ‒ пробормотала она, прижимаясь к нему всем телом и будто бы не веря, что это и вправду он, настоящий и живой.

‒ Конечно же, это я, Лианна, ‒ успокаивающе прошептал Рейегар, покрывая неистовыми поцелуями ее лицо, которое она с нетерпением подставляла ему, желая получить долгожданную ласку ‒ кто же еще?

‒ Не знаю, ‒ растерянно проговорила она, застенчиво пряча глаза под длинными черными ресницами, ‒ когда вы здесь, рядом со мной, я ничего не боюсь, но стоит мне остаться в одиночестве, как меня обуревает ужасный страх, что кто-то обнаружит меня или с вами случиться что-то плохое, а то вы и вовсе не захотите приходить.

‒ Не нужно бояться, ‒ принц крепче обнял ее, чувствуя болезненный укол вины за то, что заставил ее переживать неприятные минуты. ‒ Простите меня, мне следовало явиться вовремя.

‒ Надеюсь, ничего серьезного? ‒ встревоженно спросила Лианна.

‒ Нет, ‒ Рейегар покачал головой, ‒ я задержался у дочери.

Он немного отстранился, и осторожно взяв Лианну за маленький аккуратный подбородок, вновь поднял ее лицо к себе, чтобы лучше рассмотреть. Здесь, в темном каменном мешке, он мог видеть ее лишь при тусклом свете фонаря. Тени от дрожащего пламени делали ее черты неузнаваемыми, более острыми и жесткими, а бледную кожу ‒ желтоватой, причудливым танцем пламя плясало в глазах Лианны, что в темноте становились едва ли не черными и оттого еще более загадочными.

Лианна закусила губу и отвернулась, понуждая Рейегара убрать руку от ее лица. Принц вздохнул, он понимал, что бедняжка ревнует его к дочке, но сама стыдится этого.

‒ Лианна, ‒ прошептал Рейегар в самое ее ухо и голос его слегка дрожал, ‒ Лианна, не стоит. Я признаю, что виноват, но…

‒ Не говорите ничего, ‒ воскликнула она, положив руки ему на грудь и пытаясь оттолкнуть его, ‒ я понимаю, я знаю, но я… я просто… Я не могу сказать этого вам, оттого что мне… Нет, не могу! ‒ со злостью проговорила она, будто бы гневаясь на саму себя.

Она продолжала упираться ладошками в его грудь с настырностью ребенка, не желающего идти спать, однако Рейегар продолжал крепко удерживать ее, не собираясь разжимать объятий.

‒ Давайте не будем пока об этом, ‒ принц погладил ее мягкие каштановые волосы и намотал на палец выбившуюся из прически прядку. Удивительно, но волосы Лианны были такими же своевольными, как она сама и юркие пряди, не желая оставаться связанными, неизменно стремились на свободу.

‒ Хорошо, ‒ Лианна опустила руки и прижалась щекой к ткани принцева камзола.

Какое-то время Рейегар стоял недвижно, обнимая ее и наслаждаясь той неизведанной доселе радостью, что дарила ему ее близость. Он никогда не хотел бы отпускать Лианну, позволять ей уйти, оставив его в непроглядном одиночестве, он жаждал каждой частицей своего тела чувствовать ее тепло, тяжесть ее головы на плече, нежность ее маленьких рук. Принц шевельнулся, заставляя Лианну посмотреть на него и целуя ее без предупреждения. Рейегар слышал, как часто она дышит, ощущал, как дрожат ее руки, отчего только сильнее льнул к ее губам. Поцелуй смешивал с себе сладость долгожданной встречи, что служила для них глотком воды в дорнийской пустыне, и горечь постыдной тайны, грозившей им обоим позором и погибелью. Лианна отвечала ему неуверенно и неловко, однако с той же пылкостью, и в ее невинной робости пряталось столько нежности и страсти, и Рейегару казалось, что сердце вот-вот разобьется о грудную клетку, а ноги не удержат его, и он снова рухнет в глубокую пропасть, выбраться из которой уже невозможно.

‒ Я не хочу расставаться с вами, ‒ пробормотал принц, когда они стояли, тяжело дыша и соприкасаясь лбами.

‒ Я тоже, ваше высочество, ‒ голос Лианны прозвучал глухо и печально, ‒ но, вы же знаете, это когда-нибудь закончится, как бы нам обоим ни хотелось другого. Я не смогу быть вашей любовницей, это… это неправильно, и я прошу вас, не просите от меня этого, прошу вас, пощадите меня, иначе я могу не устоять…

‒ Лианна, я никогда не посмею оскорбить вас ни поступком, ни словом, ‒ поспешил заверить ее Рейегар, ‒ но, я обещаю вам, я найду возможность…

Лианна не дала ему договорить, приложив палец к его губам.

‒ Не обещайте мне того, что вам не под силу, принц Рейегар, ‒ проговорила она, едва заметно качая головой. ‒ Я и без того слишком много грежу о невозможном, а это опасно, опасно для нас обоих. Вы станете королем, а я отправлюсь в Штормовой предел, этого не изменить.

‒ Хорошо, ‒ с жаром проговорил Рейегар, ‒ я не буду ничего обещать вам, но знайте, я буду пытаться. Вы ‒ моя, Лианна, а я ‒ ваш, совсем ваш и не смогу принадлежать какой-нибудь другой женщине. Вы ‒ моя судьба, мы предназначены друг другу.

‒ Забавно, ‒ Лианна задумалась, будто бы припоминая что-то, ‒ когда я ехала в Королевскую Гавань, один мой друг сказал мне, что я еду навстречу своей судьбе. Ему являются пророческие сны, которые он именовал зелеными, он говорил, что видел в своих снах меня.

‒ Вот как, ‒ Рейегар был удивлен и взволнован ее рассказом, а еще больше тем, что она, казалось, верила в то, что говорила, ‒ хотел бы я потолковать с этим вашим другом.

‒ Вы, конечно, можете позвать его в Королевскую Гавань, ‒ Лианна мягко улыбнулась, ‒ да только он ничего вам не скажет. Лорд Рид считает, что нельзя человеку попадать в плен предсказания. Если пророчество верно, то оно непременно сбудется, а если ошибочно, то так и будет оставаться лишь пророчеством, сколько бы усилий мы не предпринимали. Он сказал еще, что я бы все равно встретила свою судьбу, даже если бы осталась в Винтерфелле.

‒ Лорд Рид? ‒ Переспросил Рейегар. ‒ Тот самый, ради которого вы решили заделаться рыцарем?

‒ Да, ‒ Лианна улыбнулась, и принц не смог сдержать ответной улыбки, вспоминая их приключения в лесах близ Харренхолла.

‒ Вы удивитесь, то же самое написал мне совсем недавно мой дядя, ‒ задумчиво протянул Рейегар, возвращаясь в мыслях к письму мейстера Эймона, что так сильно занимало его в последнее время.

‒ Ваш дядя? ‒ поинтересовалась Лианна, она недоуменно щурилась, видно, пытаясь припомнить ветвистое родословное древо Таргариенов.

‒ На самом деле, мейстер Эймон ‒ брат моего прадеда Эйгона Невероятного, но мне проще называть его дядей, ‒ пояснил Рейегар, ‒ он служит в Ночном Дозоре.

‒ Кажется, я слышала о нем, ‒ пробормотала Лианна, будто бы оправдываясь, ‒ да только позабыла.

‒ Лианна, ‒ Рейегар взял ее за руку и поднес к губам, целуя все еще холодные пальчики, ‒ вы не обязаны помнить всю мою родню, ‒ он улыбнулся, ‒ я думаю, ваш лорд Рид прав, вы бы все равно нашли свою судьбу, мы бы все равно встретились. Вы бы приехали в Харренхолл с братьями, или я бы отправился на Север, что-нибудь непременно случилось бы, что-нибудь, что свело нас вместе. Я верю в это, верю в то, что Боги, Старые и Новые, на нашей стороне.

Лианна задумчиво взглянула на принца, словно бы его слова не до конца вселили в нее уверенность.

‒ Мне хотелось бы обладать вашей убежденностью, но лорд Рид поведал мне еще кое-что из своих пророческих видений, ‒ медленно произнесла Лианна, и голос ее звучал встревоженно, ‒ он говорил о своих снах на Острове Ликов. Он видел кровь на траве, кровь на ступенях, кровь на каменном полу и на песке. Он видел голову ребенка, разбитую о стену. Я не могу забыть этих слов с того момента, как я их услышала, и холодный страх сковывает меня всякий раз, когда я их вспоминаю.

‒ Не бойтесь, родная моя, ‒ Рейегар снова обхватил руками ее плечи, не находя слов более убедительных. Его собственная решительность утекала сквозь пальцы. Те замки, что он настроил себе, оказалось, были сделаны из песка. Принц запутался, он больше ни в чем не был уверен, кроме того, что Лианна нужна ему, нужна потому, что он любит ее, хочет видеть рядом с собой каждый день, говорить с ней, обнимать ее при всех, не страшась и не прячась, касаться ее, растить детей, что подарит ему она. ‒ Я вас люблю.

‒ Я тоже люблю вас, ‒ обреченно отозвалась Лианна. В ее тоне сквозила безвыходность страдающего от смертельной болезни человека.

Сердце Рейегара сжалось оттого, что ему не под силу было ее утешить и утешиться самому.

‒ Сможете ли вы простить меня, Лианна? ‒ он нежно коснулся рукой ее щеки, будто бы вытирая невыплаканные слезы. ‒ За то, что из-за меня вы вынуждены так страдать.

‒ Не говорите глупостей, ‒ она накрыла его руку своей, ‒ разве вы тоже не страдаете? Никто из нас не виноват. Нет вашей вины в том, что отец женил вас на нелюбимой женщине, что вы полюбили меня, а я ответила вам взаимностью.

‒ Вы слишком добры ко мне, ‒ Рейегар печально улыбнулся. ‒ Я не заслужил вашей любви, но я благодарю за нее Богов Старых и Новых.

‒ Я не хочу более говорить об этом, ‒ воскликнула Лианна, отворачиваясь, ‒ достаточно нам знать, что мы обречены, но, раз уж Боги дали нам немного времени, так давайте порадуемся, ведь другие лишены и этих несчастных крох.

‒ Хорошо, любимая моя, ‒ Рейегар поцеловал ее, ‒ как пожелаете.

Лианна дрожала в его руках, но все плотнее льнула к нему, хватая его за плечи, будто бы желая оказаться к нему до невозможности близко. Рейегар тоже не хотел больше говорить, только касаться ее, целовать каждый дюйм ее юного строгого лица, выжженного в его памяти до конца дней. Столько времени он мог лишь грезить об этом, и вот теперь она здесь, рядом с ним, и он может взять ее за руку, перебирать ее тонкие пальчики, гладить слегка шершавые ладони, касаться губами ее лба, слегка вздернутого самоуверенного носика, пить нектар с ее губ, алых от долгих поцелуев и призывно приоткрытых для него одного.

‒ Где вы прячете свой меч, миледи? ‒ спросил Рейегар, шумно и глубоко дыша.

‒ О чем это вы, мой принц? ‒ Лианна лукаво улыбнулась. Принц рад был видеть ее такой, легкой и веселой, не обремененной думами слишком тяжкими для такой молодой девушки.

Рейегар нежно поцеловал ее ладошку и внимательно взглянул в невинные серые глаза.

‒ У вас мозоли на руках, Лианна, ‒ ухмыльнулся он, ‒ я не поверю, что вы натерли их пяльцами и иголкой.

Лианна слегка покраснела и закусила губу. Видно было, она хочет что-то рассказать ему, но не решается.

‒ Ну же, миледи, ‒ подбодрил принц, продолжая покрывать легкими поцелуями ее ладонь, которая теперь стала удивительно теплой. Когда губы принца скользнули к запястью, Лианна вздрогнула и шумно и прерывисто втянула воздух. Продолжая целовать ее шелковую мягкую кожу, Рейегар не отрывал пристального взгляда от ее лица. Серые глаза Лианны потемнели, будто бы надвигалась зимняя буря, лукавство исчезло из них, оставив место чему-то неизведанному, казалось, непонятному ей самой. Ее губы слегка приоткрылись, издав тихий полустон-полукрик, и она облокотилась о стену позади нее. ‒ Сознавайтесь, ‒ произнес Рейегар шутливо, давая ей передохнуть, ‒ я не ваш батюшка и не буду бранить вас, обещаю.

‒ Настоящего меча у меня нет, ‒ на щеки Лианны брызнула легкая краска, ‒ только деревянный. Я каждый день упражняюсь в богороще.

‒ Кто учит вас? ‒ удивленно спросил Рейегар, приподнимая бровь.

‒ Никто, ‒ созналась Лианна, ‒ раньше я подсматривала приемы во дворе, где тренировались рыцари, но теперь я лишь повторяю то, что уже знаю.

‒ Без партнера у вас мало, что получится, ‒ покачал головой Рейегар, ‒ пожалуй, когда мы вернемся из Летнего Замка, я попрошу сира Эртура помочь вам. Что скажете?

‒ Ваше высочество! ‒ лицо Лианны от радости вспыхнуло, она поднялась на цыпочки и легко коснулась губ Рейегара.

‒ И что же, эта вся благодарность, какую я заслужил? ‒ принц изобразил обиженный тон, и Лианна снова покраснела, что было заметно даже в тусклом свете фонаря. Она всегда заливалась краской, когда Рейегар заговаривал о чем-то таком, а сама и вовсе не могла упоминать в его присутствии о том, что благородные леди называли непристойным. Подобная застенчивость, однако, вовсе не мешала ей отвечать на его поцелуи и ласки и самой нерешительно исследовать его тело в меру того, что она сама себе дозволяла. ‒ Ну же, Лианна, ‒ прошептал Рейегар и склонился ближе к ней, чтобы получить свой поцелуй, на этот раз более долгий, но такой же робкий и растерянный.

‒ Я не могла и мечтать о таком, ‒ тихо проговорила Лианна, ‒ но согласится ли сир Эртур? Мне кажется, он не любит меня.

‒ Не думайте об этом, ‒ успокоил ее Рейегар, ‒ Эртур очень добр, и вы нравитесь ему, он лишь не совсем одобряет наш с вами выбор.

‒ Что ж, следует признать, он прав, ‒ вздохнула Лианна, ее лик снова омрачился, она нахмурилась, и тучи закрыли яркое солнце ее улыбки.

‒ Лианна, ‒ уверенно произнес Рейегар, ‒ вы не хотите, чтобы я давал пустые обещания, которые я не смогу сдержать, однако я клянусь вам, я сделаю все, что зависит от меня, чтобы найти для нас выход. Это будет непросто, возможно, даже опасно, возможно, у меня ничего не выйдет, но, Лианна, родная моя, я отдам на это все мои силы.

‒ Я верю, вам, принц Рейегар, ‒ она положила руку ему на плечо и отрывисто провела по нему, ‒ надеюсь, ваша поездка в Летний Замок продлиться недолго, потому что я буду с нетерпением ждать вашего возвращения.

‒ Кажется, это впервые, когда я уже хочу вернуться, еще не уехав, ‒ Рейегар ласково поцеловал ее, успокаивая словно маленького ребенка, расстроенного скорой разлукой с родителями. ‒ До свидания, Лианна.

‒ До свидания, ‒ отозвалась она, и в ее голосе принцу послышался звон замерших на ресницах слез.

Они разделили еще один поцелуй, долгий с горько-соленым привкусом скорой разлуки и неопределенности. Лианна первая оттолкнула Рейегара и, сжав напоследок его руку, исчезла в темноте. Принц постоял еще немного, будто бы смотря ей вслед, но ничего по-настоящему не видя, кроме окружавшей его черноты, которую тусклый свет фонаря не в силах был рассеять. Какое-то время он слышал гулкое эхо ее шагов, но вскоре исчезло и оно. Странно, но с уходом Лианны ему показалось, что вокруг стало будто бы темнее. Принц поднял фонарь, и тепло его пламени согрело руку Рейегара, он развернулся и зашагал прочь. На душе у него было тяжело.

Кровь на траве, кровь на ступенях, кровь на каменном полу и на песке. Голова ребенка, разбитая о стену. Эти слова не давали принцу покоя. Значит, грядут тяжелые времена, начнется ли война или тайный враг исполнит свой злой умысел. Рейегару оставалось только гадать, прольется ли его кровь и кровь тех, кого он любит.