Шиворот-навыворот (гет)

Этот день ему запомнился. Воскресенье. Все уже привыкли вставать затемно, и пробуждение в половине седьмого не вызывало никаких отрицательных эмоций. Кроме, естественно, всё усиливающегося раздражения даже по малейшему поводу. Паркинсон каждое утро получала пяткой под коленку, но отчего-то его взбрыки принимала с непробиваемым спокойствием — словно это было в порядке вещей. За завтраком он нарычал на миссис Паркинсон, которая предложила ему ещё чаю.

— Я уже сыт по горло! — выпалил он. — И чаем сыт, и пирожными тоже! Можно уже наконец оставить меня в покое?!

Сириус поперхнулся и выпучил глаза. Миссис Паркинсон посмотрела на дочь, спокойно трескавшую уже шестой или седьмой по счёту кекс с таким видом, будто ничего и не случилось. В её глазах мелькнуло понимание.

— С Гарри всё в порядке, дорогая? — спросила она.

— Более чем, — отозвалась Паркинсон. — Всё под контролем!

— А зелье? — поинтересовалась мать.

— В чае, — коротко бросила она.

— Ну и хорошо, — похвалила миссис Паркинсон.

Гарри насторожился и понюхал пустую кружку. Вроде ничем не пахло. Отравлять его эта идиотка не будет, поскольку сама рассчитывает когда-нибудь вернуться под эту крышу. Гарри усмехнулся. Она ещё не знает, что крыша-то — ту-ту!

— Что — хорошо? — встревожился Сириус. — Какое зелье?

— Не волнуйся, Сири, — улыбнулась миссис Паркинсон и похлопала его по запястью. — Ты же слышал — всё под контролем!

Как же Гарри в последние два дня неимоверно раздражало это движение! И ещё множество мелких, практически незаметных касаний рук, которыми эти двое обменивались чуть ли не каждые пять минут, словно члены какого-то тайного общества, которым постоянно нужно было доказывать друг другу принадлежность к нему.

— Понятно! — согласился Сириус, по виду которого было видно, что ни черта ему не понятно.

— Ты хотел нам что-то зачитать, — напомнила она чуть более поспешно, чем следовало.

Гарри показалось, что ей просто хочется поскорее отвлечь крёстного от какой-то темы…

— Ах, да! — воодушевился он, подтягивая газету. — Новости от герра Вартбурга! Итак, во-первых, герр Шлимм узнал, что герр Шварц был очень опечален уходом двух ключевых сотрудников и камрадов. Помощник, который послужил причиной ухода, после долгих расспросов отправился вслед за ними…

— Другими словами, Снейп доложил, что Тёмный Лорд был в гневе после того, как двоих Пожирателей Ближнего круга нашли мёртвыми? — уточнила Паркинсон. — Долго пытал третьего и тоже убил?

— В точности, — подтвердил Сириус. — Гениальные близнецы заявили, что они работают над важным открытием и обещают, что меньше, чем через неделю будут готовы к опасному эксперименту!

— Гениальные близнецы? — почесала макушку Паркинсон. — Уизли, что ли?

— Ага! — заулыбался Сириус.

— Они работают над зельем для обмена телами? — продолжила она. — И через неделю будут готовы его испытать?

— Абсолютно верно! — воскликнул Сириус.

— Ну тогда они не такие уж и тупые, — нехотя признала она. — Кому же ещё проводить эксперимент по обмену телами, как не близнецам?

Гарри сначала не совсем понял, что она имела в виду, а потом до него всё-таки дошло. Они же похожи друг на друга, как две капли воды…

— А как они потом узнают, получилось или нет? — поинтересовался он. — Они же совсем одинаковые!

Миссис Паркинсон мило ему улыбнулась.

— Скажи-ка, Поттер, — подала голос её дочь, поглаживая себя по предплечью, — а что это за бугры у тебя на коже? Ай! — воскликнула она, когда Гарри, сцепив зубы, с силой засадил ей носком туфли по лодыжке. — Это что было?

— А ничего, — скромно ответил он, расправляя салфетку на коленях.

— Нет, всё-таки, что это за шрамы?.. — сказала она. — А-ай! Больно же!

Поняв, что дура никак не уймётся, Гарри ещё раз зарядил в то же место.

— Гарри! — нахмурился Сириус. — Что происходит? Перестань, пожалуйста! Можно мне посмотреть? — это уже к Паркинсон.

Та протянула руку через стол, и Сириус склонился, нащупывая шрамы. Гарри попытался вдарить ещё раз, но дура предусмотрительно отодвинулась подальше. Слабачка!

— Хм, интересно, — заметил Сириус. — На ощупь — будто буквы сильно размытые.

— Действительно, — согласилась миссис Паркинсон, тоже ощупав.

— Ты пытался сделать себе татуировку? — спросил Сириус.

— Да, пытался, — с готовностью откликнулся Гарри. — Я пытался себе сделать татуировку. Точно! “Дедушка, я так тебя люблю!” — вот что я пытался написать.

— Поттер, — покачала головой Паркинсон, не очень-то, похоже, веря в чушь, что он нёс.

— Спекиалис Ревелио, — скомандовала миссис Паркинсон, и на коже вспыхнули золотые буквы. — Что это? “Я не… должен… говорить… неправды”. “Я не должен говорить неправды”? Что это значит, Гарри?

— Шпаргалку себе заготовил, — понимающе ухмыльнулась Паркинсон. — Для тебя это просто жизненно необходимо. Некоторые вещи не так-то просто запомнить. Например, что врать — плохо.

— Вот такая у меня никудышная память, — раздражённо ответил он. — Всё никак не могу запомнить, что не должен говорить неправды!

— Хм… Неправды… — задумалась она. — Постой-ка!..

— Раз с этим мы покончили… — воскликнул он, вставая. — У нас же сейчас Окклюменция. Жду не дождусь!

Миссис Паркинсон и Сириус поглядели друг на друга, а потом по очереди кивнули. Гарри это совсем не понравилось.

— Что? — спросил он.

— Окклюменция, да! — оскалилась Паркинсон.

— Сядь, пожалуйста, — попросил Сириус, — и просто всё расскажи. Без кривляний и увиливания…

— Хорошо, — согласился Гарри, усаживаясь и вдохнул поглубже, набираясь решительности. В предплечье неожиданно закололо, словно шрамы были на руке у него, а не у Паркинсон. — Это Амбридж. Амбридж и её отработка. Она не хотела, чтобы я говорил в школе о Волдеморте, и на отработке я должен был писать её пером. Писал на бумаге, а буквы появлялись на моей руке. Когда начинала идти кровь, она меня отпускала.

Паркинсон глядела на него, раскрыв рот. Её родительница, казалось, бесстрастно разглядывала скатерть на столе.

— И ты… и ты никому не сказал? — сквозь зубы спросил Сириус.

— Кому? — недоумённо откликнулся Гарри. — Макгонагал она бы выгнала из школы, а Дамблдор всё время занят чем-то важным… Снейп бы огорчился, что он сам до такого не додумался. За тобой охотится аврорат…

— Аврорат, значит, — выдавил из себя Сириус, глядя в сторону.

— Послушай, это не страшно, — попытался оправдаться Гарри. — Я привык терпеть боль…

Сириус молчал, пристально разглядывая ногти. Миссис Паркинсон так и не шелохнулась.

— Пойдём прогуляемся, Поттер, — решительно сказала вставая Паркинсон и повернулась к матери: — Мы ненадолго!

— Вся в порядке, милая, — отмерла та. — Спешка ни к чему. Не волнуйся!

Ещё она улыбнулась Гарри, показывая, что ругаться не будет. Это уже было неплохо — о том, что они оба рассержены, можно было судить по потрескивающему электричеством воздуху в гостиной. Интересно, если она их выпроваживает, значит ли это, что истории магии, которая по плану сегодня должна была идти после Окклюменции, не будет?

Они оделись и вышли наружу. Паркинсон привела его на свою качель, где уселась вместе с ним, и несколько минут они просто раскачивались под мерный шум дождя.

— Эта твоя тупость, Поттер, — подала она голос. — Она так многогранна. Я никогда не видела, чтобы тупость одного человека могла быть такой разной. Твоя — иногда просто смешит. Иногда злит, временами ввергает в ступор, часто вызывает ярость и изредка доводит до исступления…

— Короче, Паркинсон, — буркнул он.

Не хватало ещё, чтобы эта дура начала его воспитывать. Найти ей, что ли какого-нибудь печально-унылого дурачка, чтобы по крайней мере от него, Гарри, она отвязалась? Точно, приволочь ей того же Нотта… “Вот тебе, воспитывай!” Интересно, кто из них больше обрадуется?

— На этот раз твоя тупость восхитительна! — сообщила она.

— Ну и дура, — откликнулся он.

— Нет, ты не понял, — улыбнулась она, поворачивая к нему лицо. — Я сказала в точности то, что хотела. Эта история привела меня в восторг. Нет, она, конечно, грустная и жестокая и даже будит во мне желание научиться Непростительным… Но от тебя я в восхищении…

— Нашла, чем восторгаться, — пробормотал он, не понимая ещё, как относиться к её признанию.

Это она комплимент сделала или издевается? А в том, что её издевательства могли быть многогранными, — как она сама только что описывала, — он уже не раз убедился. Одно понятно — жалеть его она не собирается. В этом отношении, если задуматься, Паркинсон была классная девчонка. Дура и уродина, конечно, но зато без соплей и сантиментов. Если, естественно, сама по какой-то причине не мотает сопли на кулак. Может, не будь она со Слизерина, с ней можно было бы даже дружить…

Когда они вернулись, оказалось, что Сириуса нет. Куда он направился, особых сомнений у Гарри не было. Миссис Парсинсон стояла у окна в гостиной и смотрела в туман. У Гарри щипало в глазах от мысли, что сегодняшнее утро имеет все шансы оказаться последним разом, когда он видел Сириуса.

— За мной не ходи, — предупредил он Паркинсон.

Та пожала плечами и дала ему запасённый платок. И это ему тоже до ужаса надоело — неужели его она так легко может читать? Словно открытую книгу! Забравшись на её качель, он долго ревел, потом просто плакал. Вот дёрнуло же эту дуру за язык! Больше других дел нет, как чужие руки разглядывать? Вон, поле целое нераспаханное — лучше бы делом занялась! Он же знал, совершенно точно знал, что нельзя было Сириусу сообщать про Амбридж. Как бы там Снейп не упрекал его в трусливом затворничестве, но Гарри истово верил — крёстный за него готов в огонь и в воду. И потому, что он — последняя память о сгинувших друзьях, и потому, что Сириус просто любит крестника.

Когда он вернулся, миссис Паркинсон там и стояла, где он видел её последний раз, казалось, даже не шелохнувшись и не переменив позы. Гарри подошёл и встал рядом, а она притянула его к себе, будто заботливая наседка — своего цыплёнка. На душе стало тепло.

— Вы могли бы его остановить, — упрекнул он.

Она ничего не ответила, а лишь ласково улыбнулась, но ему отчего-то стал понятен её ответ.

— Не могли бы? — догадался он.

— Как можно? — спросила она, мечтательно глядя вдаль, сквозь пелену дождя. — Как можно остановить мужчину… кавалера, рыцаря, когда он летит на крыльях судьбы, чтобы исполнить свой долг? Как можно заставить его перестать чувствовать себя мужчиной?

От этого несло какой-то старомодностью. Гарри представилась дама в решётчатом окне замка, платочком благословляющая своего рыцаря на подвиг, наградой за который ему будет лишь бутон розы — но зато из её рук. А если полчища врагов будут достаточно несметными, а дракон — ужасным, то, может, она даже поцелует цветок перед тем, как наградить… И окрылённый рыцарь спрячет его в ладонях, будет ухаживать и лелеять, как кусочек её сердца, данный взаймы. А потом бутон засохнет, и рыцарь опять придёт к даме под балкон — узнать, как получить следующую награду.

— У тебя сейчас лицо такое… одухотворённое, — одобрительно заметила миссис Паркинсон.

— Вы правы, Деметра, — вздохнул он. — Может, я и люблю крёстного за то, что он такой… Вряд ли он вернётся раньше вечера — путь неблизкий!

Думать о том, что Сириус может вообще не вернуться, больше не хотелось. Поплакали — и хватит!

— Я, пожалуй, соглашусь с твоей оценкой, — склонила она голову. — У меня где-то было вышивание… Достану-ка я его!