Гарри Поттер и прошлое будущего (гет)

По-прежнему 1 июля

Альбус Дамблдор устало сидел за своим столом, размышляя о своём недавнем споре с МакГонагалл. В обычных условиях он бы смог склонить её мнение на свою сторону, но в последнее время решительно везде его идеи встречали сопротивление. Он даже узнал, что больше не может полагаться на Нимфадору Тонкс в получении информации об Отделе магического правопорядка.

"Сириус, Тонкс, а теперь и МакГонагалл, — думал Дамблдор. — Ведь все раньше вели себя разумно, а теперь они спорят со мной по каждому поводу. Почему они не слушают?"

На самом деле Дамблдор уже знал ответ на этот вопрос. Все нити сходились к Гарри Поттеру. Мысли директора обратились к юноше, который так сильно переменился за последние месяцы.

"Основная часть изменений, похоже, произошла после установления связи между ним и мисс Грейнджер. Он теперь куда более уверен в себе, и они оба становятся весьма грозной силой. А теперь он получает всё больше и больше сторонников, словно... — мысли Дамблдора на мгновение замерли, — словно Том Реддл".

Прежде чем он успел развить эту мысль, огонь в его камине вспыхнул зелёным, и в нём появилась голова Артура Уизли.

— Альбус? — голова повернулась, и её взгляд остановился на Дамблдоре. — Замечательно, я рад, что застал вас.

— Что-то случилось, Артур?

— Да, — ответил мистер Уизли. — Этим утром у Гарри с Роном была ещё одна стычка. Причём дело дошло до того, что Гарри угрожал Рону палочкой, когда тот сказал что-то о Гермионе.

— Кто-нибудь пострадал?

— В этот раз нет, но буду честен, Альбус: мы с Молли обеспокоены. Думаю, нам лучше всего будет забрать детей и переехать обратно в "Нору".

— Артур, мне кажется, это несколько чересчур. Я уверен, что через несколько дней эта ссора будет забыта.

— Нет, Альбус, — возразил Артур. — Я не могу так рисковать. Гарри уже убил одного человека, угрожавшего Гермионе, а недавно... — он замешкался, — Гарри и Гермиона уничтожили портрет Вальбурги.

— Но... — Дамблдор был искренне изумлён, но сумел восстановить самообладание. — Уничтожили? Вы с Молли знаете, каким образом?

— Нет, но Молли слышала, как портрет кричал "грязнокровка". К моменту, когда она спустилась вниз, тот уже был уничтожен.

— Снова защищая Гермиону... — еле слышно пробормотал Дамблдор, начиная обдумывать эту информацию.

Директор был искренне обеспокоен, опасаясь, что последние жестокие действия Гарри могли быть вызваны влиянием куска души Реддла. Но в то же время получалось, что наибольшие проявления его силы вызывались стремлением защитить дорогих ему людей. "Любовь и жестокость? — такой контраст изрядно озадачивал Дамблдора. — Может ли быть возможным, что влияние Реддла контролируется любовью брачной связи?" Он всё ещё обдумывал эту возможность, когда сообразил, что Артур продолжал говорить:

— ...так что сами понимаете, Альбус: мы не можем остаться. Что, если Рон или Джинни попытаются навредить Гермионе? Будет лучше, если они пока не будут здесь жить. Так можно надеяться, что враждебность и вправду со временем утихнет.

— Очень хорошо, — вздохнул Дамблдор, понимая разумность доводов Артура.

Действительно, если Рон и Джинни подвергли бы Гермиону опасности, Гарри мог бы сорваться на них. Дамблдор знал, что сожаление от таких действий оставит на сердце юноши глубокие шрамы; шрамы, с которыми сам директор был хорошо знаком. Из глубин его памяти снова всплыли воспоминания о дружбе детства, закончившейся схваткой и смертью его сестры.

"Геллерт... — с горечью подумал Дамблдор, вспоминая светловолосого молодого человека, который потом стал причиной смерти миллионов. И которого в итоге пришлось победить самому Дамблдору. — Если бы только..."

С его губ сорвался тяжёлый вздох. Это "если бы только" тяготило его мысли уже многие десятилетия. Только через несколько секунд он сообразил, что Артур ожидал дальнейших его слов.

— Пожалуй, ты прав, Артур. Я спрошу Эммелину или Гестию, не смогут ли они некоторое время пожить на Гриммо. Или можно будет назначить посменное дежурство.

— Думаю, об Эммелине вам стоит сначала поговорить с Сириусом, — посоветовал Артур. — Он был не слишком доволен, когда она последовала вашим приказам и попыталась отвести Гарри обратно сюда из Министерства. Ну, в тот день, когда на них напали. Возможно, против других членов Ордена у него тоже найдутся возражения.

— Знаю, — с очередным вздохом ответил Дамблдор. Полная свобода Сириуса и его опекунство над Гарри принесли столько трудностей, сколько он и предвидел.

— Уверен, Тонкс с радостью согласится жить здесь этим летом, — продолжил Артур. — А ещё я думал о других моих сыновьях, Фреде и Джордже. Они могут приглядывать за Гарри по вечерам, и, думаю, ни Сириус, ни сам Гарри против их присутствия возражать не станут.

— Я уверен, что Тонкс сейчас достаточно занята делами по работе, — сказал Дамблдор, снова вспомнив, что молодая мракоборка была теперь не до конца ему верной. — Что до твоих сыновей, то я бы предпочёл кого-нибудь... более ответственного.

— Фред с Джорджем, конечно, отличаются... неугомонностью, но у них на плечах хорошие головы. К тому же Билл всегда сможет их осадить, — сказал Артур. — И потом, Гарри не выказывал никаких попыток уйти. Да, он ведёт себя немного по-бунтарски, но, думаю, понимает степень опасности. Он действительно не доставлял нам никаких проблем. Гермиона приходит к нему почти каждый день, и они просто сидят в его комнате.

— И всё же... — начал Дамблдор.

То, что молодые супруги могли делать в комнате Гарри, его не слишком беспокоило, и он был рад слышать, что юноша хотя бы ответственно относится к своей безопасности. Но возможность того, что Гарри покинет дом на Гриммо без его ведома, всё равно внушала некоторые опасения. "Возможно, Артур прав, и Гарри осознаёт опасность, но неплохой идеей будет наложить на дверь дома оповещающее заклинание".

— Рад, что Гарри понимает опасность, — сказал он, снова посмотрев в камин. — Наверное, твоё предложение действительно разумно. Пожалуйста, извести Гарри, что я приду завтра утром, чтобы сопроводить его в Министерство. Нам ни к чему ещё одна стычка с Пожирателями смерти.

— Я скажу ему, — кивнул Артур, и его голова исчезла из пламени.

Когда цвет огня сменился с зелёного обратно на оранжевый, Дамблдор откинулся на спинку кресла и испустил ещё один глубокий вздох. От Гриндевальда его мысли обратились к Реддлу, второй крупнейшей ошибке в его жизни. "Если бы только... — снова поплыли в его разуме мысли, — если бы только я внимательней приглядывал за ним после того, как привёл в волшебный мир... если бы только это было в другое время..." Реддл ходил в Хогвартс в те самые годы, когда Гриндевальд был в зените своего могущества, и магический мир умолял Дамблдора бросить ему вызов... сразить человека, которого он любил в молодости; единственного, кроме него с Аберфортом, который мог сказать, виновен ли был Дамблдор в смерти Арианы. У него не было времени, и Реддл стал тем, кем стал: человеком или существом, ответственным за бесчисленные смерти.

"А теперь Гарри, — думал директор. — Я не должен ошибиться ещё и в отношении его, — <он вспомнил угрозу Гарри рассказать Волан-де-Морту пророчество и содрогнулся. — Реддл принесёт хаос и разрушения и волшебному, и магловскому мирам, заставив преступления Гриндевальда поблекнуть в сравнении. Я должен найти способ направить Гарри на нужный путь".

Он слегка нахмурился:

"Но что я могу сделать? Что я могу ему предложить?"

Прошло несколько секунд, прежде он вспомнил слова Гарри, произнесённые им после событий в Министерстве:

"Я готов работать с вами, но готовы ли вы работать со мной?"

"Да, это возможный выход, — сообразил Дамблдор. — Мне нужно дать им поверить, что они помогают мне, как с поисками диадемы. Я могу взять их с собой на поиски крестража. Можно надеяться, что это поможет унять их раздражительность и позволит мне снова обрести некоторый контроль над ситуацией".

Мысль о поиске крестражей Реддла заставила Дамблдора бросить тоскливый взгляд на шкафчик, где обычно хранился Омут памяти. Он ещё дважды пытался вернуть его, но нарывался на твёрдый отказ Амелии Боунс. После признания возвращения Волан-де-Морта она получила куда более широкие полномочия, а значит, и большие возможности удерживать Омут в распоряжении Министерства. Дамблдор знал, что не мог открыто бороться за законное возвращение Омута. Ему пришлось бы объяснить, почему его нужды более значительны, чем суд над схваченными Пожирателями, а сделать это было можно, лишь упомянув крестражи.

"А сейчас он мне крайне нужен," — подумал Дамблдор. Он провёл последние несколько недель, обыскивая окрестности Литтл-Хэнглтона. Он был твёрдо уверен, что Реддл спрятал один из крестражей в доме семьи Мраксов, но поиски лачуги оказались безуспешными. Все заклинания обнаружения не принесли никакого результата.

"Том спрятал хижину магическим способом, это очевидно, — размышлял директор. — К счастью, не заклятием Доверия, поскольку я помню о её существовании, но она ускользает от всех моих чар обнаружения. Если бы я смог ещё раз просмотреть воспоминание Боба Огдена, я бы последовал его путём и узнал бы, где в точности вести поиск".

Дамблдор в очередной раз вздохнул, но потом ему в голову пришла идея. Крайне замечательная идея:

"Если я объясню Гарри и Гермионе, что мне нужен Омут памяти для обнаружения следующего крестража, то они наверняка настоят на участии в поисках в обмен на запрос Омута у мадам Боунс. Так они получат то, что расценят как значительную победу, и это потребует от меня лишь того, что я и так собирался им дать".

* * *

Гарри и Гермиона едва успели сесть за стол у Грейнджеров, приготовившись к очередному роскошному ужину авторства Добби и Винки, когда Гарри ощутил, как зеркало в его кармане нагрелось.

— Прошу прощения, — извинился он перед Грейнджерами, доставая зеркало. — Если уж Сириус вызывает, это что-то важное... надеюсь, — добавил он себе под нос.

— Гарри, — торопливо зашептал Сириус, едва его лицо появилось в зеркале, — тебе надо срочно возвращаться. Молли и Артур хотят с тобой поговорить. Молли уже поднимается по лестнице.

— Хотят сказать, что они уезжают? — спросила Гермиона, заглядывая через плечо мужа.

— Ага. А откуда вы знаете?

— Подслушали их разговор после обеда, — объяснил Гарри. — Мы только что собрались ужинать; это не может подождать?

— Говорю же, Молли уже поднимается по лестнице. Вы, конечно, можете потом сослаться на то, что её игнорировали, но вы точно хотите дать ей повод остаться подольше?

— Справедливо, — согласился Гарри. — Мы скоро вернёмся.

— Что-то произошло? — спросила Джин, когда Гарри и Гермиона поднялись из-за стола.

— Похоже, мои няньки решили съехать, — ответил Гарри, опередив Гермиону.

— Что?

— В доме Сириуса живёт семья, главная цель которой — следить, чтобы Гарри никуда не ходил, — объяснила Гермиона.

— Зачем им это делать?

Гарри обменялся взглядом со своей женой. После короткого мысленного диалога Гермиона ответила:

— Мы объясним позже. Сейчас нам нужно торопиться.

— А как же еда?

— Вы можете подождать несколько минут, прежде чем начинать? — спросила Гермиона. — Мы постараемся управиться быстро.

— Конечно, но ведь всё остынет.

— Добби, Винки, вы можете сделать так, чтобы к нашему возвращению ужин ещё был горячим?

— Винки и Добби могут, — в унисон ответили эльфы, и через секунду вся еда исчезла со стола.

Мистер Грейнджер, только что отрезавший кусочек индейки, сердито посмотрел на место, где стояла его тарелка. Вздохнув, он положил нож и вилку обратно на стол:

— Ладно, только поторопитесь.

Выйдя из Исчезательного шкафа, они услышали стук в дверь. Гермиона направилась к двери, чтобы её отпереть, а Гарри поспешно уселся за стол и открыл учебник.

— Да? — спросила Гермиона.

— Уже... пора ужинать, — сказала Молли. — И мы с Артуром хотели вам кое-что сказать. Можете спуститься?

— Через минуту, — откликнулся Гарри, вставая со стула.

Когда Гарри с Гермионой вошли на кухню, они постарались изобразить на лице удивление, завидев составленные в углу коробки с поваренными книгами миссис Уизли и прочим скарбом. Гарри бросил взгляд в сторону стола. Джинни и Рон сидели у дальнего конца, между своими родителями. Тонкс расположилась между Молли и Флёр, а Сириус, на чьём лице играла довольная улыбка — рядом с Артуром.

Заслышав шаги Гарри и Гермионы, Флёр бросила в сторону входа нетерпеливый взгляд, сначала подумав, что это был её жених. Для Билла опаздывать к ужину было обычным делом: он приносил пользу Ордену, добывая информацию от гоблинов, и поэтому часто оставался после закрытия, чтобы иметь возможность услышать разговоры, становившиеся после ухода клиентов более свободными. Увидев, что это не Билл, Флёр, тем не менее, улыбнулась:

— Bonjoir, месье и мадам Поттер.

— И тебе добрый вечер, Флёр, — тоже улыбнулась Гермиона, узнавшая французское обращение к женатой паре. — Comment ça va?

Улыбка Флёр стала ещё шире, в то время как Молли фыркнула. Не дав ей шанса что-либо сказать, Гарри спросил:

— А зачем все эти коробки?

Молли посмотрела на Артура. Тот сделал глоток из своей чашки, прежде чем ответить:

— Об этом мы и хотели вам сказать. Мы с Молли решили, что нам стоит забрать Рона и Джиневру обратно в "Нору". Мы думаем, что... что так будет правильно, — Артур бросил взгляд на своих детей, уткнувшихся в тарелки, и снова взглянул на Поттеров. — Но не переживайте, без защиты дом не останется. Тонкс теперь будет постоянно жить здесь.

— Именно так, — улыбнулась Тонкс. — Это заодно сделает куда легче мою новую работу.

— Твою новую работу?

— Ага. Мадам Боунс приписала меня к своему персоналу. Сказала, что хочет иметь способ связи с тобой, который не будет полагаться на Дамблдора.

Взгляд, который Молли бросила на Тонкс, красноречиво сообщил, что они уже обсуждали это, и Молли осталась недовольна результатами.

— Ну, если ты действительно этого хочешь, мы за тебя рады, — сказала Гермиона, прежде чем посмотреть на мужа. — Надо подумать, не рассказать ли нам Тонкс, ну, больше. Так она сможет передавать и весточки от нас для мадам Боунс.

— Может быть, но посмотрим. Завтра мы увидим мадам Боунс, можно будет спросить её мнения.

— Мы с Биллом тоже тут останемся, — добавила Флёр. И Гарри, и Гермиона отметили прозвучавшую в её голосе радость.

— Я и Молли будем время от времени заглядывать, чтобы проверить, не нужно ли вам чего-то, — продолжил Артур. — И, конечно, мы будем приходить на собрания Ордена. Но сначала мы хотим убедиться... — его взгляд скользнул к двум его младшим детям, — ...ну, посмотрим, как пройдёт остаток лета.

— Вероятно, так и вправду лучше, — согласился Гарри.

— А теперь садитесь, — сказала Молли. — Ужин остывает.

— Если не возражаете, я лучше поем в своей комнате, — ответил Гарри.

— Но это же наш...

— Молли, — прервал Артур, смеривший своих жену и детей многозначительным взглядом, — думаю, это хорошая идея.

— Ну, мы съедем только завтра утром, — уступила Молли. — Надеюсь, вы хотя бы позавтракаете с нами, прежде чем Дамблдор проводит вас в Министерство.

— Дамблдор будет нас провожать? — спросил Гарри и посмотрел на Тонкс. — А что об этом думает мадам Боунс?

— Э-э... — запнулась Тонкс. — Вроде бы она про это не знает. Она велела мне самой вас сопроводить.

— Но Дамблдор... — начала Молли.

— Ничего страшного, — сказал Гарри, успевший переброситься с Гермионой парой мысленных фраз. — Тонкс, думаю, что в этот раз мы позволим Дамблдору нам помочь, — после этих слов метаморфиня ощутимо расслабилась. — А теперь извините.

Они с Гермионой быстро наполнили свои тарелки едой и пошли наверх. Там они заперли дверь на ключ и направились обратно к Грейнджерам через Исчезательный шкаф.

— Так каких нянек вы имели в виду? — спросила миссис Грейнджер, когда еда снова появилась на столе.

— Уизли, — ответила Гермиона. — Помнишь родителей Рона?

— Да, помню, мы встречались в Косом переулке, а ты часто упоминала Рона в своих письмах. Но, если подумать, с самого начала каникул ты ни разу о нём не говорила.

— Мы... мы поругались с ним, и ещё с его сестрой, — объяснила Гермиона. — О ней я тоже упоминала, её зовут Джинни Уизли.

— Да, я помню, — кивнула Джин. — Но почему вы поругались? Я думала, вы все были хорошими друзьями?

— Скажем им? — спросил Гарри.

— Мы решили рассказывать им всё, что не связано с будущим, — напомнила Гермиона.

Гарри кивнул, и она снова повернулась к родителям:

— Похоже, Рон решил, что я должна быть его девушкой, а Джинни — что Гарри должен быть её парнем. И... когда мы сошлись, они плохо это восприняли, — Гермиона взглянула на своего мужа, мысленно спрашивая, не возражает ли он против рассказа о дальнейшем, и, получив согласие, продолжила. — На самом деле, отчасти поэтому остальные узнали о нашем браке, — она сделала глоток чая из своей чашки. — Помнишь, вчера мы говорили о том, что кое-что произошло? Причина была именно в них. Джинни пыталась дать Гарри... — Гермиона снова вздохнула, собираясь с мыслями. — Я ведь говорила тебе, что существуют чары, позволяющие человеку контролировать других?

— Так она использовала...

— Нет, не чары, но есть зелья с похожими эффектами. Джинни пыталась подлить Гарри смесь зелий любви, ревности и... — Гермиона бросила ещё один мимолётный взгляд на Гарри, — ...похоти.

— Ты хочешь сказать...

— Мы не знаем в точности, что она ему подлила в стакан, но да. Вчерашним утром она планировала соблазнить Гарри.

— Но зачем ей... — начал Ричард, пытаясь представить, для чего девушка могла бы склонить парня к сексу. — Ты... — слова умерли у него на языке, когда Джин прожгла его взглядом. — Ну, хорошо, что это не сработало, — сказал он наконец.

— И не могло сработать, — объяснил Гарри. — Мы знали, что рано или поздно она попытается что-то такое сделать, и были настороже. И потом, один из эффектов нашей связи заключается в том, что подобные зелья на нас не действуют. Я люблю Гермиону, и никакое зелье не может заставить меня подумать, что я влюбился в другую девушку. То же касается и зелий похоти... э-э... — он замолчал, решив, что точно не хочет обсуждать подобное с Ричардом Грейнджером.

— Вот поэтому этим летом мы и не говорили ни о Роне, ни о Джинни, — закончила за него Гермиона.

— То есть те, кого вы считали друзьями, пытались вам навредить? — спросил Ричард. Вздохнув, он посмотрел на свою жену, а затем обратно на подростков. — Вы хоть где-то можете быть в безопасности?

— Пока мы вместе, мы в безопасности, насколько это возможно, — твёрдо ответила Гермиона. — И потом, как мы уже сказали, Уизли съезжают.

Взгляд Ричарда скользнул от неё к Гарри:

— Надеюсь, твои слова о её защите всё ещё в силе.

— Пап...

— Нет, — прервал Гарри свою жену, прежде чем посмотреть в глаза её отца. — Как я уже говорил вам, сэр, я люблю вашу дочь больше своей жизни. И сделаю всё возможное, чтобы её защитить.

Несколько секунд они с Ричардом смотрели друг другу в глаза, и между ними возникло безмолвное понимание.

— И... что ещё происходило в вашей школе, о чём нам стоило бы знать? — спросила Джин, пытаясь вернуть разговор в прежнее русло.

— Думаю, начать стоит с первого курса, — Гермиона принялась рассказывать о тролле и философском камне.

— То есть тот профессор был одержим этим... Волан-де-Мортом, и ваш директор не знал? — недоверчиво спросил Ричард, когда она закончила. Гарри с Гермионой сумели избежать упоминания того, что происходящее отчасти подстроил Дамблдор. — И он хранил этот камень в замке? Под защитой огромного трёхголового пса, на которого мог наткнуться любой ученик?

— Мы потом узнали, что он знал об одержимости, но считал, что держит ситуацию под контролем. И, ну, он предупредил всех, что в тот коридор заходить нельзя.

Джин фыркнула:

— Сказать толпе детей не заходить куда-то — всё равно что предложить им плитку шоколада, но запретить её есть.

— Дверь была заперта, — объяснил Гарри. — Мы вошли только потому, что Гермиона знала продвинутое отпирающее заклинание.

— И ни один другой ученик его не знал? Вряд ли заклинание, сложное для первокурсника, было таким же сложным для остальных.

— Это было много лет назад, мам, так что давай продолжим. Во время второго курса, когда я... я ведь говорила, что на меня напали, — Ричард и Джин кивнули. — Так вот, тогда я на самом деле окаменела после встречи с огромной змеёй.

— Ты слишком испугалась, чтобы бежать? Дай угадаю: Гарри спас тебя и от той огромной змеи? — спросил Ричард.

— Э-э... нет, пап. Я окаменела в буквальном смысле, примерно как превратилась в камень.

— Это как?

— Если человек смотрит в глаза василиску, он сразу же умирает, — объяснил Гарри. — Гермиону осенила гениальная догадка того, что это было, и она стала использовать зеркало, чтобы заглядывать за углы.

— То есть в школе свободно ползала змея, способная убивать одним лишь взглядом?

— Ну да, — осторожно ответила Гермиона. — Но тогда мы этого ещё не знали. Мы знали лишь, что люди каменели, — она рассказала о предупреждениях от "наследника Слизерина". — Как верно сказал Гарри, я догадалась, что это было, но, прежде чем говорить остальным, должна была удостовериться.

— А где был ты, когда она пошла в библиотеку? — в тоне Ричарда, обратившегося к Гарри, слышались обвиняющие нотки.

— Она пошла в библиотеку прямо перед квиддичным матчем, — объяснил Гарри. — Я... я...

— У него не было причин подозревать, что я окажусь в опасности, — прервала Гермиона. — Иначе бы он обязательно пошёл со мной. А теперь... — она коснулась своей головы пальцем, — он всегда узнает.

— Если бы ты только поцеловала его на первом курсе... — игриво заметила Миранда.

— Да уж, мой отец наверняка был бы в восторге, — Гермиона осеклась, сообразив, что сказала это вслух. — Извини, снова Миранда.

— Та богиня? И что она говорит?

— Что изначально хотела закрепления нашей связи душ на первом курсе.

— Но... она хотела, чтобы вы поженились, когда вам было двенадцать и одиннадцать?

— Ну... мы были предназначены быть друг с другом, так что какая разница, когда бы это началось? — пожала плечами Гермиона.

Джин положила ладонь на предплечье Ричарда, прежде чем тот успел ответить.

— Почему бы тебе не дорассказать нам историю с той огромной змеёй? — спросила она.

— Конечно. Как я уже говорила, я пошла в библиотеку и, когда убедилась в том, что это было, решила использовать зеркальце для заглядывания за углы.

— И как ты окаменела, если та змея убивала взглядом?

— Она не знала, что, если видишь глаза василиска не напрямую, то не умираешь, а каменеешь, — объяснил Гарри. — Ну, Дамблдор знал, или хотя бы знал, в чём была причина, но больше никто.

Гермиона резко повернула голову к нему:

— Почему ты считаешь, что Дамблдор знал?

— Я говорил тебе, помнишь? — ответил Гарри. — Когда Колин Криви окаменел... стоп, я в итоге тебе не сказал, ведь ты сказала, что уже узнала от МакГонагалл.

— Да, она рассказала всем об этом. Но при чём тут Дамблдор?

— Когда той ночью МакГонагалл спросила, что означает расплавившаяся плёнка в камере Колина, он сказал что-то вроде "Это значит, что Тайная комната действительно снова открыта". Если он не знал, что за существо живёт в Комнате, откуда ему знать, что бы оно сделало с камерой?

Глаза Гермионы стали размером с блюдца, когда она осознала возможность такого варианта и опасность, которой подвергал учеников Дамблдор. Особенно после того, как его выставили из школы.

— Почему? Даже при том, что на уроки нас сопровождали профессора, василиск мог кого-нибудь убить.

— Не знаю. Может, он подозревал, что в Комнате спрятан крестраж, и боялся, что кто-то другой, то же Министерство, её найдёт? Но это только догадка.

— И ни директор, ни та ведьма не озаботились сказать нам? Ты была в опасности несколько месяцев, а мы ничего не узнали? Даже когда ты... окаменела? — мистер Грейнджер явно кипел от ярости.

— Дорогой, это в прошлом, — напомнила ему Джин. — Нет никакого толку сейчас его ворошить.

— Сэр, я обещаю, что дам вам знать, если что-то... подобное снова произойдёт, — пообещал Гарри.

— И всё же... — начал Ричард, но, заметив выражение глаз Гарри, замолк и коротко кивнул. — Ладно. Главное, не забывай о своём обещании защищать Гермиону.

— Он будет защищать меня в той же степени, что и я — его, — подчеркнула Гермиона.

— Так как, ты сказала, называлась та змея? — спросила Джин, снова направляя готовый разгорячиться разговор в прежнее русло.

— Василиск, мам. Хотелось бы показать тебе какое-нибудь изображение... секунду, — Гермиона повернулась к Винки. — Винки, в библиотеке Хогвартса есть книга под названием...

— У меня есть идея получше, — остановил её Гарри. — Как насчёт того, чтобы продолжить этот разговор завтра?

— Омут памяти? — спросила Гермиона, ощутившая его мысли.

— Думаю, он здорово поможет рассказать эту историю, — кивнул Гарри. — То, что мы принимаем за обыденность, другим лучше увидеть своими глазами.

— Ты прав.

— Завтра мы увидим мадам Боунс, и, возможно, она согласится одолжить Омут на короткое время, — закончил Гарри.

— А может, лучше поговорить прямо сегодня? Уверена, Добби сможет доставить тебя в Министерство.

— Меня могут заметить, а этого я точно не хочу. И потом, на завтрашних судах Омут наверняка понадобится.

— И то верно, — Гермиона повернулась к родителям. — Существует магический прибор, который, возможно, у нас получится одолжить завтра. Он поможет подробнее объяснить, что с нами происходило в последние годы. Вы согласны подождать?

— А что этот прибор делает?

— Показывает воспоминания человека, — пояснила Гермиона. — Вы сможете своими глазами увидеть то, что мы испытали.

Брови Джин удивлённо приподнялись:

— Тогда, думаю, мы подождём.

Ричард согласно кивнул.

* * *

День после полнолуния всегда был для Римуса Люпина самым тяжёлым. Трансформация заставляла все кости и мышцы в его теле болезненно ныть, и сегодняшний день исключением не был. Перевернувшись на бок, он скривился, отчётливо ощутив, какие мышцы это задействовало.

"Эх, хоть бы Сириус принёс ещё одну бутылку средства от суставов, — Римус поёжился от очередной вспышки боли, на этот раз в плече. — По крайней мере, после Волчьего противоядия я не кусаю и не царапаю себя".

Тут он услышал лёгкий стук в дверь, и через пару секунд та отворилась. Римус увидел знакомую розовую шевелюру Тонкс, вошедшей в его комнату с подносом, загруженным едой.

— Принесла тебе поужинать, — сказала она.

— Спасибо, — ответил Римус. — Надеюсь, любовных зелий нет?

Он старался произнести это как шутку, но усталость, которую он ощущал как физически, так и умственно, заставила его слова прозвучать куда менее весело.

— Я... я никогда бы так не поступила. Я ведь знаю...

Вздохнув, Римус перебил её:

— Это была шутка. Я знаю, что ты ничего подобного не сделаешь.

— Ну, если бы я думала, что это может сработать... — пробормотала себе под нос Тонкс, направляясь ближе к его кровати.

— Нимфадора, мы уже это обсуждали, — сказал Римус, осторожно садясь. — Я думал, ты поняла, что это невозможно, и согласилась со мной.

— Не помню, чтобы я на что-то соглашалась, — Тонкс аккуратно поставила поднос на колени Римусу. — Хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь?

— Ты говорила с Сириусом, да? — сердито спросил Римус. — Поэтому он всё знает.

— Я ничего ему не говорила, но да, он знает, — согласилась Тонкс. — И сказал, что даёт мне своё благословение делать то, что я хочу. Не то чтобы оно мне было нужно, конечно. Я бы заколдовала его до позеленения, если бы он попытался мешать.

Римус снова вздохнул, вспомнив свой последний разговор с Сириусом:

— У нас ничего не получится. Я тебе об этом говорил.

— Расскажешь снова о причинах? — спросила Тонкс, повязывая ему под подбородок салфетку.

— Нам обязательно опять всё это проговаривать?

— Других дел у меня особо нет, — ответила Тонкс, снимая салфетку, прикрывавшую миску с зелёным горошком.

Римус вздохнул:

— Ну, во-первых, я слишком стар. И...

— Ты на тринадцать лет, один месяц и сколько-то там дней старше меня... и что с того? Как я уже говорила, это не имеет значения.

— Есть множество мужчин твоего возраста, которые подошли бы тебе куда лучше. Мужчин, которые не... больны.

— Меня не интересуют другие мужчины, меня интересуешь ТЫ. И потом, вспомни принца Чарльза. Он на двенадцать лет старше принцессы Дианы!

— И, если я не ошибаюсь, они уже четыре года не живут вместе, и сейчас в процессе развода.

— Только потому, что он ходил налево. Я знаю, что ты так никогда не поступишь.

Римус мог только мысленно согласиться с тем, что, если бы он был достаточно хорош для прекрасной девушки, сейчас сидевшей напротив, то не желал бы никого другого. Но он знал, что не был тем, в кем она нуждалась. Тонкс ему нравилась, он восхищался ей, даже любил её, но знал, что она будет куда счастливее с кем-то другим.

— Но?

— Ты заготовил и другие аргументы? — Тонкс взяла из миски горошинку и отправила в рот. Она хотела заставить его забыть про аргумент разницы в возрасте: другие доводы ей было куда легче парировать.

— Ты прекрасно знаешь, что да.

Тонкс продолжала сверлить его пристальным взглядом, и Римус вздохнул:

— Я говорил это уже много раз, но ладно, повторю: я опасен. И буду представлять опасность для тебя каждый месяц. Я не могу так поступить.

— Опасность? Как прошлой ночью?

— Ты ведь знаешь, что во время полнолуний эта комната надёжно запечатана. Я на этом настоял.

— Знаю, — Тонкс сморщила нос. — А уж как тут воняло после того, как Сириус разлил то лекарство...

— От болей в суставах? Зачем Сириус сказал тебе, что его разлил?

— А он мне и не говорил. По крайней мере, сразу. Просто за прошлую ночь я прекрасно ознакомилась с этим неповторимым ароматом.

На лице Римуса отразилось испуганное понимание:

— Ты была в этой комнате? Он специально пролил средство, чтобы я не учуял тебя, когда превратился.

— Ага, — ухмыльнулась Тонкс, сцапав с одной из тарелок печенье и начав жевать. — Вон в том углу, под мантией-невидимкой, — добавила она, запив глотком сока.

— Но... ты ведь могла пострадать!

— Я — тренированный мракоборец. Даже не прими ты Волчье противоядие, я могла бы о себе позаботиться, и хотела лишь доказать это тебе. Сириус согласился мне помочь.

— Но...

— Так что мне придётся бодрствовать одну ночь в месяц, чтобы жить с человеком, который мне нужен, — продолжила Тонкс. — Я бы ради такого и неделю не спала.

— Тонкс... я... я же даже не могу нормально работать. Меня никто не примет. Какую жизнь я могу тебе предложить? А если об этом узнает Министерство, ты наверняка потеряешь и свою работу.

Тонкс наклонилась чуть ближе к нему:

— Ты можешь предложить мне счастливую жизнь. Неужели ты думаешь, что счастье для меня только в деньгах? — она надеялась, что спор дойдёт до этой точки, и уже готова была ухватить волка за хвост. — Выходит, всё сводится к этому? К беспокойству за мою жизнь и твоей гордости?

Римус положил вилку и снова вздохнул:

— Я... очень бы хотел, чтобы было по-другому. Но я никогда не смогу переменить то, чем являюсь.

— Я и не хочу, чтобы ты менялся. Ты нужен мне таким, какой есть! — воскликнула Тонкс, чуть повысив голос. — А что, если бы всё было по-другому? — добавила она после нескольких секунд молчания.

— Ну... — замялся Римус.

— Сегодня я получила новую работу, — продолжила Тонкс.

— Правда?

— Мадам Боунс попросила меня работать напрямую на неё.

— Это здорово, — с искренней улыбкой сказал Римус. — Выходит, она очень высоко ценит твои навыки.

— Прежде чем соглашаться, я спросила, как она отнесётся к тому, что я буду встречаться с оборотнем.

— ЧТО?! — вскричал Римус.

Это вызвало ещё один приступ боли, и он откинулся обратно на подушку, тем не менее, не отрывая взгляда от Тонкс:

— Тебе не нужно было... это... это невозможно.

— Ты не понимаешь? Я сказала ей об этом, и ВСЁ РАВНО получила работу. Она даже упомянула, что её племянница хорошо отзывалась о твоём преподавании в Хогвартсе.

— Но твои друзья... — попытался возразить Римус.

— Друзья, которые не доверяют моим решениям — не те друзья, которых бы я желала иметь! — резко перебила его Тонкс. Снова взяв ложку, она зачерпнула горох и поднесла её ко рту Римуса. — Итак, какие ещё у тебя будут возражения?

Римус вздохнул, чувствуя, как стена, которой он отгородился от розоволосой мракоборки, начинает трескаться. Но он знал, что не сможет дать ей жизнь, которую та заслуживала.

— Я...

Он был вынужден остановиться, когда Тонкс ловко всунула ложку с горохом ему в рот.

— Всё ещё собирался доказывать, что не можешь иметь работу? — осведомилась она.

Проглотив, Римус кивнул:

— Это правда, и оба мы это знаем.

— Во-первых, тебе не обязательно работать, поскольку я зарабатываю на жизнь вполне достаточно, — сказала Тонкс. — Особенно после моего повышения.

— Тонкс, но я...

— Давай я тебе расскажу про мою новую работу, — продолжила Тонкс, словно не услышав его. — Одна из главных причин, почему мадам Боунс меня взяла — потому что я могу говорить с Гарри напрямую, без нужды обращаться к Дамблдору, — последние слова она произнесла с некоторой неуверенностью, помня, как предан был Римус директору Хогвартса.

— Она так тебе сказала? — на лице Римуса появилось выражение тревоги.

— Да, но также она одобрила некоторые мои предложения и даже сказала, что я — одна из лучших её мракоборцев...

— То есть Министерство хочет знать, где находится Гарри? Или то, чем он занят? — теперь в голосе Римуса прозвучала подозрительность.

— Нет, Римус, дело не в этом. Мадам Боунс очень беспокоит его безопасность после того, как Гарри убил того Пожирателя, а Яксли схватили. Она даже несколько раз выговаривала Дамблдору за то, как он пытается контролировать Гарри.

— Она просто не понимает, в какой опасности Гарри находится, — объяснил Римус. — Тебе нужно рассказать Альбусу об этом предложении. Он будет рад иметь своего человека среди персонала Амелии.

— НЕТ! — воскликнула Тонкс, почти сорвавшись на крик. — Она знает. Мадам Боунс знает, что я в Ордене. Она знает про Орден очень многое; она сказала мне, что её брат в нём состоял.

Римус задумался на несколько секунд:

— Да, состоял. Его звали Эдгар. Вся его семья была убита. Амелия пытается отыграться за это на Дамблдоре?

— Да нет же. Но она ясно дала понять, что, если я буду больше верна Дамблдору, чем ей, то она меня уволит.

— И ты будешь давать ей информацию о Гарри и Ордене? — спросил Римус, в чьём голосе послышался холод.

— Вовсе не обязательно, — попыталась успокоить его Тонкс. — И потом, разве ты не замечал, что Гарри тоже не доверяет Дамблдору?

— Он просто злится из-за того, что ему приходится сидеть в доме и никуда не выходить.

— Я так не думаю, — возразила Тонкс. — Сириус в последнее время тоже не слишком ему доверяет. Гарри с Гермионой даже намекнули, что у них могут быть другие причины для недоверия.

Римус вздохнул:

— Тонкс, тебе стоит доверять Дамблдору в том, что он делает. Знаю, иногда это трудно, но он всегда понимает, что должно быть сделано. Ты правда считаешь, что мадам Боунс лучше Дамблдора?

— Тогда почему Дамблдор не предоставил свой Омут памяти, чтобы оправдать Сириуса? Или доказать, что Волан-де-Морт вернулся? Я даже не знала, что у него есть Омут, а ты?

— Уверен, у него были на то веские причины.

— Настолько веские, чтобы оставлять моего двоюродного дядю, твоего лучшего друга, под угрозой получить Поцелуй дементора? — спросила Тонкс. — Скажи, если бы ты знал, что у него был способ доказать Министерству невиновность Сириуса, разве бы ты не стал уговаривать его им воспользоваться?

— Он знает, как будет лучше, — упрямо повторил Римус.

— Уверен? Вот что он делает с информацией, которую ты для него добываешь?

— Я... не знаю, — признал Римус. — Но она наверняка ему для чего-то нужна.

— Мадам Боунс хотела бы тоже получать эту информацию, — Тонкс перешла на мягкий тон. — Она думает, что это поможет ей разобраться с... ну, союзниками Волан-де-Морта.

— Так ты поэтому затеяла этот разговор? — голос Римуса стал ещё холоднее. — Хочешь, чтобы я предал Дамблдора, а ты получила возможность выслужиться на новой должности?

— НЕТ! — испуганно воскликнула Тонкс. — Я просто хочу... хочу, чтобы ты понял, что не один Дамблдор борется с Волан-де-Мортом, — она взяла его руку в свою. — И я хотела, — продолжила она мягче, — чтобы мы работали вместе. Мадам Боунс пообещала платить тебе, и даже по возможности подыскать работу после окончания всего этого. Ты не видишь? Это же твой шанс... наш шанс.

Римус выдернул свою руку из ладони Тонкс и несколько секунд пристально смотрел на неё. Наконец он медленно покачал головой:

— Нет. Нет, я не предам Дамблдора. Я в слишком большом долгу перед ним. Думаю, — он сглотнул, — тебе лучше уйти.

Тонкс посмотрела на него почти жалобно. Её глаза заволокло слезами:

— Римус...

— Тебе стоит уйти, — повторил Римус, снимая салфетку и кладя её на стол.

— Римус... — снова начала Тонкс, но тот просто отвернул от неё голову.

Тонкс тяжело сглотнула. Взяв поднос, она медленно встала с кровати и пошла к двери; её волосы потускнели, когда их цвет сменился с розового на коричневый. Открыв дверь, она обернулась:

— Римус Люпин, — её голос дрожал, выдавая, что она готова расплакаться, — знай, что я люблю тебя. Как бы ни было, я всегда буду любить тебя. И буду надеяться, что однажды...

Не в силах закончить фразу, она развернулась и почти выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Услышав, что дверь закрылась, Римус повернул взгляд и несколько минут смотрел на неё. Перед ним словно наяву вставало лицо розоволосой мракоборки.

— Я тоже тебя люблю, — наконец прошептал он.