Серое на черном (гет)

На оконных стеклах полыхали зеленые блики, играя друг с другом в причудливую, никому не известную игру. Отсюда, из просторной и уютной библиотеки Красного замка, эта игра казалась маняще-веселой и яркой, но стоило подняться и выглянуть во двор, как можно было увидеть лишь новые костры, зажженные Безумным королем. Игра велась на выживание, и победить в ней еще никому не удавалось.

Принц Рейегар Таргариен не хотел подниматься. Ему достаточно было увидеть ставшие давно привычными зеленые отсветы, чтобы тут же понять, что происходит. На костры же он глядеть не желал, ибо успел за последнее время насмотреться достаточно. Рейегар читал увесистый том — очередное скучное сочинение скучного мейстера, однако принц с годами выучился выискивать крупицы полезных сведений и в таких, казалось бы, бесполезных книгах, поэтому даже от них мог получать определенное удовольствие. Однако теперь, когда зеленные блики снова играли на стекле, Рейегар больше не мог сосредоточиться. Собственные печальные мысли вытесняли из головы слова, что были выведены на пергаменте рукой мейстера.

Когда рождается Таргариен, боги подбрасывают монету, и весь мир с замиранием смотрит, какой стороной она ляжет. Эти слова известной вестеросской поговорки были выжжены у Рейегара в сознании, словно рабское клеймо, и он никак не мог освободиться от них, как бы сильно он этого порой не желал.

Рейегар любил огонь, как и многие другие Таргариены до него, как и его отец. Принцу нравилось тепло, которое дарило пламя, он любил наблюдать, как оно трепетало, усмиренное очагом и не имеющее возможности вырваться наружу. Рейегар мог часами смотреть за танцем огненных языков, но, в отличие от отца, принц никогда не хотел выпустить пламя на волю и разрушить все кругом. Он не любил кровь и смерть, не любил драки, хотя и смог стать хорошим рыцарем.

Рейегар никак не мог понять, почему девиз их дома «Пламя и кровь» всегда означал в людском сознании лишь разрушение и смерть. Ведь пламя — это страсть и любовь, это тепло и уют, а кровь — это жизнь, кровь отцов и матерей течет в их детях, а потом и в детях их детей, и так столетиями. Так в нем самом есть частица самого Эйегона Завоевателя, как и частица Эйериса Безумного.

Принц помнил своего отца еще до того, как тот начал постепенно скатываться в безумие. Тогда отец был приветливее, он часто разговаривал с сыном, пытался чему-то научить его, с гордостью рассказывал маленькому Рейегару славную историю их рода. Одним из самых первых воспоминаний принца было то, как он сидит на коленях у отца, а тот показывает ему какую-то книгу с множеством картинок. Наверняка, это была книга о драконах. Уже тогда у Эйериса проявлялись некоторые странности, но на них не обращали особого внимания. Он был приветлив, весел и щедр, довольно умен, любил затевать великие прожекты, которые никогда не доводил до конца. Наверное, если бы даже половина задумок Эйериса была воплощена в жизнь, то они жили бы сейчас в идеальном государстве.

Но потом этих странностей становилось все больше, королю было все труднее сконцентрировать на чем-то свое внимание, его настроения менялись так часто, что их, словно погоду, невозможно было предсказать, а вспышки гнева налетали, словно внезапный шторм, крушащий все на своем пути. Но и тогда никто не забеспокоился, и жизнь в Семи Королевствах шла своим чередом вплоть до мятежа Дарклинов из Сумеречного Дола.

Рейегару в то время уже исполнилось восемнадцать лет, и он вместе с Тайвином Ланнистером участвовал в осаде с целью освободить Эйериса, по своей собственной глупости угодившего в заложники к Дарклинам. Именно лорд Тайвин был первым, кто сказал в лицо самому Рейегару, что он будет лучшим королем, чем его собственный отец. Это случилось как раз в дни осады, на одном из военных советов, и слова десницы короля ошарашили Рейегара. Вернувшись в свой шатер, принц всю ночь не мог заснуть. Его отец мог погибнуть, и тогда бы Рейегар оказался на Железном Троне. Принц на протяжении всей своей сознательной жизни знал, что ему предстоит править, но это всегда казалось ему чем-то далеким. Теперь же эта возможность стояла перед ним вплотную и смотрела ему в глаза. Но готов ли он, справится ли? Тогда эти мысли посетили голову принца тоже впервые.

Плен у Дарклинов окончательно повредил рассудок короля, и с того момента он уже никогда не был прежним, им овладела мнительность и паранойя, Эйерис видел врагов во всех, кто окружал его, даже в собственном сыне. Рейегар не мог сказать, когда именно отец сошел с ума, когда что-то в его голове сдвинулось настолько, что пути назад уже не было. Случилось ли это еще до Сумеречного Дола, а плен лишь ускорил окончательное разрушение его личности, или именно Дарклинам удалось устроить тот самый сдвиг? Рейегар часто размышлял об этом и искал тревожные признаки у себя.

Как только принцу стало окончательно ясно, что его отец безумен, Рейегара начал преследовать тайный страх сойти с ума. Он часто сравнивал себя с отцом и размышлял о том, настигнет ли его самого когда-нибудь такое же безумие. Многие после Тайвина Ланнистера повторяли, что Рейегар станет достойным правителем, а сам принц боялся оказаться таким же, как его отец. Он боялся не оправдать ожиданий, разрушить королевство и, самое страшное, причинить боль родным. Рейегар видел все ужасы, что творились с попустительства Эйериса, но не решался предпринять что-то по-настоящему весомое, опасаясь сделать только хуже.

Принц уронил голову на руки и зажмурился, костры во дворе уже успели погаснуть, а перед глазами все еще скакали зеленые отсветы, не дававшие Рейегару покоя. Он тихо вздохнул, выпрямился, открыл глаза и уставился в книгу. Последний разговор с Эртуром Дейном вновь усилил в нем прежние страхи, но Рейегар решительно отринул ненужные мысли в сторону. Он должен был сосредоточиться, должен читать, искать и найти, он должен не стать таким, как Эйерис.

Старица дай мне мудрости, взмолился он. Дай мне сил все сделать правильно. Воин избавь меня от страха и предай решимости. Мать, пошли мне свое милосердие.

— Мой принц, — сзади раздался голос королевского гвардейца Освелла Уэнта.

— Освелл? — Рейегар оторвал голову от книги, кивком головы приветствуя рыцаря, однако сил на улыбку у него не хватило.

— Мне велено сопроводить вас в тронный зал, — сообщил сир Освелл. — Прибыл лорд Тайвин с дочерью, и ваш отец…

— Не нужно объяснений, — Рейегар поднялся. — Мне подобает должным образом встретить мою невесту, конечно. Посмотрим, что представляет собой эта львица, — добавил он уже более расслабленным и даже немного шутливым тоном. Надевать маски, когда того требовали обстоятельства, он умел довольно неплохо.

— Боитесь оцарапаться о коготки? — ухмыльнулся Уэнт. В узком кругу Рейегар был с сиром Освеллом на короткой ноге. Многих раздражал специфический юмор гвардейца, но принц находил его привлекательным, ибо шутки Освелла зачастую помогали разрядить гнетущую обстановку и отвлечься. Более того, Рейегар знал, что сир Освелл, несмотря ни на что, всегда остается верным слугой и надежным защитником.

— Дракону не стоит бояться льва, — парировал Рейегар. Хотя, если речь идет о Тайвине Ланнистере, то здесь и дракон может улепетывать, поджав хвост, подумал он про себя, но не стал дальше озвучивать эту мысль. В стенах Красного замка она была слишком опасна.

— В конце концов, вы всегда можете просто-напросто сжечь ее, — засмеялся Освелл, но, взглянув на лицо принца тут же осекся. Рейегару подобная шутка не понравилась, слишком уж по больному она била. Кем бы ни оказалась Серсея Ланнистер, он никогда не уподобится своему отцу.

— Как чувствует себя король? — спросил вдруг Рейегар. При дворе Эйериса такой вопрос уже не имел никакого отношения к физическому состоянию короля, а лишь ставил своей целью узнать настроение безумца.

— Вполне сносно, ваше высочество, — заверил сир Освелл. — Улыбается с самого утра.

Это и нравилось Рейегару меньше всего. Улыбка в случае Эйриса утратила значение довольства и благодушия, она появлялась на лице Безумного короля всякий раз, когда его посещала некая, гениальная, на его взгляд, идея. Такие идеи никогда не заканчивались хорошо для окружающих, и Рейегар беспокоился, как бы его отец не додумался до очередной сумасшедшей выходки, от которой никто не в силах будет его удержать, и принц в том числе.

Эйериса окружали честолюбивые трусы, но и сам Рейегар был нисколько не лучше их. В нем не было честолюбия, ему не нужен был трон. Он воспринимал отведенную ему жизнью долю, как долг, который ему надлежало с покорностью выполнить. Когда Рейегар считал себя обещанным принцем из пророчеств, что всегда так увлекали его, этот долг не так тяготил наследника престола, ведь у всего этого была высшая цель, ради которой любые жертвы были бы оправданы. Однако, решив, в конце концов, что принц он самый обычный, а никакой не спаситель, Рейегар вновь согнулся под грузом долга.

Он не хотел править, не хотел вести за собой армии. Несмотря на то, что он однажды уже ошибся, Рейегар уверился в том, что обещанным принцем будет его сын. Тогда все изменится, все пройдет, этот ребенок сплотит вокруг себя Семь Королевств и поможет пережить долгую зиму, а сам Рейегар всегда будет подле него, станет ему не только отцом, но другом и наставником. Вот какова его роль, отведенная ему то ли Богами, то ли кем-то еще. И раз уж Рейегару вскоре предстояло жениться, значит, появление обещанного принца уже не за горами.

— Ваше высочество, — сир Освелл тронул его за рукав. — Вы побледнели. Что, так волнуетесь?

— Нет, — покачал головой Рейегар, вымучивая слабую улыбку. — Это мой долг, не так ли? Мне незачем волноваться, мне следует лишь покорно его принять.

Сир Освелл пожал плечами. Наверняка, отнес это высказывание к очередным странностям принца, на которые многие закрывали глаза. Уэнт открыл перед Рейегаром дверь в тронный зал, и принц прошагал вперед. Огромный зал был пуст за исключением восседавшего на Железном Троне Эйериса, охранявших его гвардейцев, и двух фигур, стоявших у подножья, по-видимому, то были лорд Тайвин и его дочь.

Мерный стук шагов Рейегара отражался от стен и заполнял собой пространство. Эйерис мог провести эту встречу в каком-либо другом месте, но ему хотелось подчеркнуть свою важность и ничтожность остальных. Вот, он восседает на троне, а они, его подданные маячат далеко внизу, разбросаны по полу, словно детские куклы. Можно играть с ними, женить друг на друге, оторвать руки, ноги или голову, а затем выбросить за ненадобностью.

Рейегар не торопился, ступая медленно и плавно. Он знал, что со стороны выглядит достаточно величественно и грациозно, хотя внутри и не чувствовал себя таким. Что ж, для Эйериса, этого, пожалуй, было вполне достаточно. Остановившись, перед Железным Троном, Рейегар низко поклонился отцу. Его взгляд скользнул по лицу короля, Освелл был прав: Эйерис улыбался, улыбался прямо своему сыну, но в этой кривой черной улыбке не было и следа отцовской любви.

Принц отвернулся и коротким кивком поприветствовал Ланнистеров.

— Смотри, Тайвин, вот и мой сын, — прокаркал Эйерис, потирая руки. — Уверен, что все еще хочешь отдать этому непутевому отпрыску свою дочь?

— Это огромная честь для меня, ваше величество, — Рейегар заметил, что на лицо Десницы хлынула непрошеная краска, окрасив его кожу в цвет гнева. — Мой принц, я счастлив снова видеть вас.

— Взаимно, милорд, — заверил его Рейегар. — Леди Серсея, я также очень рад.

Он взял руку девушки и едва коснулся губами костяшек ее пальцев. Серсея Ланнистер смотрела на него взглядом полным неподдельного восхищения, но Рейегар не находил в этом ничего лестного для себя. В этом взгляде не было ничего незнакомого принцу, многие девушки при дворе смотрели так на молодого и красивого наследника. Вот если ему удастся сохранить в ней этот восторг лет через пять, тогда он будет воистину польщен.

— Ты, наверняка не помнишь леди Серсею, — вставил Эйерис.

— Отчего же, — поспешил возразить Рейегар, успев заметить, как сильно лорд Тайвин сжал зубы. — Мы встречались на турнире в Ланниспорте. Вы, правда, были еще малы тогда, — обратился он к девушке.

Эйерис фыркнул, но лицо лорда Тайвина смягчилось.

— Зато теперь подросла, — хохотнул Эйерис. — Большая девочка. Тебе говорили, что ты похожа на свою мать? Джоанна в твоем возрасте тоже была красавицей, я даже завидую тебе, Рейегар.

— Я… — леди Серсея выглядела потерянной. Король, по всей видимости, напугал ее. Она посмотрела на отца в поисках поддержки, но лорд Тайвин лишь сильнее покраснел. Лицо его будто бы надулось и готово было вот-вот лопнуть. Рейегар замер, не зная, что сказать или сделать.

— Да, ваше величество, — наконец, выдавил принц. — Я думаю, мне очень повезло. Леди Серсея очень красива.

Серсея заулыбалась и опустила глаза долу, а Тайвин, хотя и продолжал зло стискивать зубы, кажется, поборол приступ гнева. Рейегару хотелось громко выдохнуть, но он не решился.

— Раз уж никто не передумал, — ухмыльнулся Эйерис. — То в скором времени мы объявим о вашей помолвке в присутствии всего двора. Свободны! — рявкнул он и тут же, казалось бы, забыл об их существовании.

Рейегар, сделав знак Тайвину, удалился первым. Десница, тяжело ступая, шел за ним. Когда двери тронного зала закрылись за ними, у принца вырвался вздох облегчения. Остававшийся снаружи Освелл широко улыбнулся. Если бы не присутствие Ланнистеров, он наверняка бы выдал что-нибудь этакое, но сейчас предпочел промолчать.

— Леди Серсея, вы не откажетесь прогуляться со мной в саду? — галантно предложил принц.

Девушка расплылась в улыбке, казалось, она готова была из кожи вон выпрыгнуть от радости.

— Сир Освелл, проводите леди Серсею, — распорядился Рейегар. — Я всего лишь переговорю с вашим отцом и догоню вас.

— Вы хорошо добрались? — спросил принц, когда леди Серсея и Освелл ушли.

— Долгая дорога никогда не доставляла мне особого удовольствия, — бросил лорд Тайвин. — В этом свете наше путешествие можно считать вполне сносным. Я благодарен вам, ваше высочество, — произнес Ланнистер уже куда более серьезным тоном.

— За что? — полюбопытствовал Рейегар.

— Думаю, вы сами это понимаете, — темно-зеленые глаза Тайвина заглянули в его собственные. Рейегару стоило определенного труда, чтобы выдержать этот взгляд, но он не сдался.

— Тогда вы должны принять мои извинения, милорд, — ответил принц.

— Вам не за что извиняться, — покачал головой лорд Тайвин. — Вы ведете себя мудро.

— Увы, — вздохнул Рейегар. — Я делаю все, что в моих силах.

— Вы все делаете правильно, мой принц, — сказал лорд Тайвин, понизив голос. — Я, кажется, уже когда-то говорил вам об этом. Надеюсь, со временем, вы сможете сделать гораздо больше. А теперь позвольте откланяться, меня слишком долго не было в столице, и теперь мне следует разобраться с делами.

Отпустив лорда Тайвина кивком головы, Рейегар медленно двинулся в сторону сада. Если он правильно все понял, то теперь и старый лев предлагал ему устранить Эйериса и занять трон. Удивительно, что подобное предложение было высказано лордом Тайвином и Эртуром Дейном с разницей всего лишь в пару недель. Мог ли за этим стоять один и тот же человек? Если у лорда Тайвина в данном случае была определенная личная цель, то Эртур, принц был уверен в этом, думал исключительно об общем благе.

Как эти люди могут быть настолько уверены в нем, когда он сам совершенно в себе не уверен?

Выйдя во двор, Рейегар сразу же заприметил леди Серсею. Она ожидала его, оживленно болтая о чем-то с сиром Освеллом, и пока совсем не замечала принца. Рейегар воспользовался этим моментом, чтобы лучше рассмотреть ее. В тронном зале он сказал правду: Серсея была красива. Ее юная цветущая красота радовала глаз точно так же, как борское золотое услаждало язык. Однако душа принца оставалась нетронутой, он любил красоту, но другую, столь редкую, что найти ее в Королевской гавани было практически невозможно. Рейегару всегда казалось, что он полюбит девушку, похожую на пылающий закат или легкий утренний бриз, Серсея же была только прекрасным украшением, пусть и выполненным, безусловно, искусным мастером. Рейегар лишь тешил себя надеждой, что со временем его мнение о невесте изменится.

— Миледи, — он шагнул к ней.

— Мой принц, — снова эта восторженная улыбка. — Вы напугали меня. Я вас не заметила.

— Простите, — повинился Рейегар. — Подобного у меня и в мыслях не было. Спешу вас заверить, что пока рядом с вами сир Освелл, вам ничего не угрожает. Идемте? — он предложил Серсее руку, и девушка с удовольствием приняла ее. Освелл шел за ними на почтительном расстоянии.

Первые несколько минут они молчали, Рейегар пытался придумать тему для разговора, а Серсея вертела головой, рассматривая королевские сады. Принца, как человека замкнутого, такие разговоры, не имеющие какой-либо ценности, всегда тяготили, но в этом случае, как и во многих других, он оставался верен своему долгу и выполнял то, что от него требовалось.

— Как вам нравится Королевская Гавань? — спросил Рейегар, стыдясь того, что в науке ведения светских бесед он так никогда и не преуспел.

— О, — глаза леди Серсеи загорелись, будто бы она и вовсе не посчитала его вопрос глупым или банальным. — Я еще почти не видела города, но я очень хочу побывать в самых интересных местах, и уверена, что мне здесь понравиться!

— Да, — рассеяно кивнул Рейегар. — Я тоже так думаю.

Бедняжка явно еще не до конца представляла себе, что такое столичный город, забитый до отказа богатыми и бедными, коренными и приезжими, изрезанный широкими улицами, маленькими улочками и темными переулками, где дома стоят буквально друг на друге, город, в котором аромат цветущих рощ и садов смешался с вонью Блошиного Конца. Рейегар не любил этот город, его душили все эти бесконечные люди, растаптывали их дома, но его место было здесь, и он принимал это также покорно, как и все остальное.

— Разве может столица не очаровывать? — мечтательно спросила леди Серсея.

— Конечно, — сдержанно согласился Рейегар. — Этот город довольно… притягателен. Но я предпочитаю природу: лес, полный тайн, поле, тянущееся на много миль кругом, величественные горы, — он и сам не заметил, каким восторгом наполнился его голос. — Это все существовало до нас, и продолжит жить, когда нас уже не будет.

— Я тоже люблю природу, — вставила леди Серсея, и, только услышав ее, Рейегар вспомнил о ее присутствии. — Но мне не хотелось бы думать о том времени, когда мы умрем, ведь лучше наслаждаться моментом, пока мы еще молоды и полны сил, — она взглянула на Рейегара и ее глаза заискрились лукавством. И пусть ее все называют львицей, сейчас она больше напоминала хитрую лису.

Принц сделал вид, что ничего не заметил, он кивнул, будто бы подтверждая этим жестом ее мысль. Она совсем не заметила его порыва, она соглашалась с ним лишь для того, чтобы понравиться ему, но Рейегар не смел винить ее за это. Какая бы девушка на ее месте повела бы себя по-другому?

Ему следует проводить с ней больше времени, чтобы лучше узнать ее. Ему следует постараться не прятаться за стенами библиотеки и позволить ей узнать себя. Вероятно, у них все же найдется что-то общее, и тогда ему с ней станет легче, как и ей с ним, ибо изображать из себя того, кем ты на самом деле не являешься, чтобы произвести впечатление на скучного принца, наверняка, крайне удручает. Но это будет потом, сейчас он был утомлен утренним спектаклем, встречей с отцом и с леди Серсеей.

— Вы, должно быть, устали, — предположил Рейегар. — Мне, право, совестно отвлекать вас.

— Нет-нет, — возразила леди Серсея, крепче вцепляясь в его руку. — Я ничуточки не устала.

— Позвольте мне проводить вас, — принц вяло улыбнулся.

Леди Серсея попыталась было что-то возразить, но Рейегар уже развернулся и повел ее в сторону Девичьего Склепа, где располагались ее покои.