Ворон (джен)

— Вот смотри. К тебе подходят, чтоб, значит, открыть проход, — панибратски вещал Герман портрету одноглазого лепрекона. Лепрекон, малоприятный лукавый коротышка в черном камзоле, черном цилиндре и черной же повязке через глаз, опершись о раму, внимал Герману практически с профессиональным интересом. Хмыкал, хитро ухмылялся, потирал руки. И при этом все больше и больше напоминал какого-нибудь сомнительного дельца с Лютного, — а ты, такой, и говоришь: «А почему аборигены съели Кука?»

— Кука никто не ел, — рассеянно заметил Том, он стоял, привалившись спиной к стене. И рассеянно листал свою Книгу Воды, — это знают даже магглы.

Черный цилиндр носатого джентльмена, украшенный четырехлистным клевером и малахитово-зеленой лентой, слегка съехал набок. Лепрекон окинул Геру оценивающим и несколько лукавым взглядом, в глубине его хитрых, понимающе-поощряющих глаз металось просто-таки дьявольское веселье.

— И что же я должен услышать взамен? — плотоядно ухмыльнулся лепрекон, подавшись ближе.

— Обязательный отзыв, милейший мэтр Лонан: «О том молчит наука. Хотели кушать — и съели Кука»…

— Это бессмысленно. Бред, — бормотал сокрушенно Том, качая головой и сползал по стене на пол, — никто не ел Кука, нелогичное ты создание.

А ты думал — в сказку попал? Ел, не ел — какая, к псу, разница? И нечего разыгрывать мне тут разрыв шаблона.

— Ну да, Кука никто не ел. Я спорю? Это отсылка к русской песне, которую, совершенно точно, никто здесь не знает, — заухмылялся Герман и вернул все свое внимание портрету, — мэтр Лонан О’Каллахан не даст мне соврать, он нашел её весьма любопытной.

— О да. У того маггловского барда недурственные тексты… Но позвольте напомнить, молодые люди. Пароль меняется раз в неделю, — напомнил лепрекон, склонив голову набок и задумчиво разглядывая Реддла, — и я жажду действительно занятных паролей. Без обид, молодой человек, но «смерть грязнокровкам» и «уста Салазара» — не самые оригинальные пароли. Я весьма удивлен, что до последнего так никто и не додумался — а у школы были годы. Годы на то, чтобы подобрать подходящий пароль и открыть наконец спальню старост Слизерина… Искренне надеюсь, что вновь обретенная юность все-таки одарила вас на этот раз чувством юмора.

Том только оскорбленно поджал губы и захлопнул книгу.

* * *

Квиддич на проверку оказался спортом грязным, жестким и на редкость травматичным. Из книг про Поттера у Геры сложилось стойкое впечатление, что капитан гриффиндорцев, Оливер Вуд, несколько повернут на квиддиче. Реальность оказалась куда страшнее. Он оказался по-настоящему ушиблен спортом. Но даже его влечение казалось праздным интересом рядом с той почти инфернальной одержимостью, которую к квиддичу питал Флинт. Он умел мотивировать, гонял на тренировках команду нещадно и не брезговал грязными приёмами.

Сравнивать квиддичные команды оказалось ещё занятнее. Гриффы стойко напоминали бравых мушкетёров с этим их извечным «один за всех и все за одного».

Когтевранские ребята, несмотря на всю свою репутацию книжных червей, оказались лихими задирами вроде тех вольных летчиков Адриатики из аниме Хаяо Миядзаки о Красном Свине. Где начинается авиация — там заканчивается порядок, собственно.

Самая лучшая квиддичная команда школы — барсучья — брала упорством, выдержкой и сплоченностью. И каждая их тренировка стойко напоминала грандиозный субботник дружной, веселой бригады простых, трудовых ребят из черно-белого советского фильма.

Слизеринцы же оказались достойными продолжателями лучших пиратских традиций; «мы грязная шайка бесов морских», именно так Герман охарактеризовал бы сборную собственного факультета. Команда играла грязно, жестко, беспринципно, азартно и как в последний раз. С тренировок Герман приползал едва живой и не вполне адекватный. Флинт гонял его нещадно, истово и с упоением. Герман очень быстро понял простую истину: чтобы эта улюлюкающая, бандитствующая братия не погребла под собой остатки доброго имени факультета Слизерин, нужно чудо. Желательно — по одному штуке на каждую игру.

* * *

— Не смей игнорировать мои слова, Поттер! — яростно гремел Реддл, потрясая пачкой совиного корма, — Снейпа следует убрать. Тихо и незаметно. Он слишком много разнюхал. Он может доложить директору…

Герман валялся в обнимку с баяном, в носках и квиддичной форме, на идеально заправленной постели Тома Реддла, гнусно попирая тем самым все нормы приличия, труд целого утра и конспекты названного брата. Реддл втянул сквозь зубы воздух и, мысленно призывая себя к спокойствию, попытался вытянуть из-под задницы Поттера своё, СВОЁ, эссе по зельеварению.

Бывший семинарист страдальчески вздохнул, исторг баяном смутно знакомый мотив и запел, надтреснуто и тихо:

Король- человек Королеву морей

В смертной плоти решил заточить,

Чтоб вольный народ по глади вод

Вдоволь мог ходить.

Йо-хо, встанем вместе,

Флаги поднимем ввысь.

Грязная шайка бесов морских,

За жизнь теперь не держись.

— Мерлин, Поттер! — рявкнул Том, нависнув над Германом, — прекрати распускать сопли и встань с моих конспектов!

Проклятый мальчишка пошевелил пальцами ног и всем своим организмом изобразил дохлого ленивца. Поющего дохлого ленивца. Его голос выл, рыдал и плавил ноющие виски Реддла:

Веселый мертвец — пастырь черных овец,

Собрал нас — кто жив и кто мертв.

И вдаль нас погнал с дьявола платой,

Парусом вольных вод.

Йо-хо, громче затянем,

Черт ждет нас у адских врат.

Прочь он побежит от песни той,

Что поет пират.

Где-то слышится голос людской

Но вскоре он замолчит.

Те что пули быстрей, те что ловчей петли,

Из нас доживут до зари.

Йо-хо! Вместе споем!

Что ж нам дьявол не рад?

Оглохнет он, от нашей песни.

С ней хоть в Рай, хоть в Ад!

— Мордред тебя дери, Поттер! — проревел Реддл, пытаясь спихнуть юнца с кровати, — прими душ и переоденься! От тебя смердит. Не изводи меня своим воем…

Поттер только дернул подбородком и трагично вывел под аккомпанемент баяна:

Мертвые станем к краю бездны морской,

Где сгинет сам Посейдон.

Где в смерти скале, безмолвный стон,

От клетки ключи найдем.

Йо-хо! Громче черти!

Что ж нам дьявол не рад?

Сдохнет он, от песни той,

Что поет пират.

Зов прозвучит из бездны морской.

Слышишь свой погребальный звон?

Плыви же домой сквозь бури и пой:

Смерть — это только сон!

Йо-хо! Смерти нет!

Что ж нам дьявол не рад?

Откроет двери эта песня —

Что поет пират.

Реддл грязно выругался и швырнул в Геру пакетом совиного печенья. Герман оборвал мелодию, резко сел и задумчиво потер затылок.

— Что. Произошло, — Реддл с трудом удержал себя от рукоприкладства и поспешно собрал измятые Поттером свитки.

— В душ не занимать, — сообщил Поттер и потащился прочь, — Флинт — изувер.

Реддл закатил глаза.

— И это я слышу от человека, который заставил меня практиковать на нем круциатусы.

— Я обязательно научусь сбрасывать основной эффект круциатуса, — Поттер смотрел серьезно и как-то очень взволнованно, — это… спасибо, Том. За всё. Ты всегда поддерживаешь меня, совершенно забыв, что именно я с тобой сотворил…

Реддл побледнел. И пошел багровыми пятнами. Под гнусавое завывание Поттера, роющегося в его тумбочке.

— Я не… Мерлин! Нет! Я не… Поттер! Ты совершенно, безоговорочно туп! Туп и слеп! — Тома трясло, он ткнул пальцем в кадык Поттера и перешел на парселтанг, — ты даже не представляешь, КАК меня бесят твои выходки… Мерлиновы подштанники. Ты всё, ВСЁ, умудряешься превращать в балаган. Король. Эльфов. Король, мать его, эльфов!

— Просто признай, ты жутко зол, что магглы живут среди эльфов и преспокойно контактируют со всеми возможными проявлениями магии, — отмахнулся Поттер, стаскивая квиддичную форму, — эй, Том. Ты видел моё полотенце?

— Что ему делать в моих вещах? — процедил Том, нависая над Германом, роющемся в его тумбочке и нехорошо щурясь, — Поттер…

— Нашел! — проорал Герман, размахивая над головой полотенцем, и уполз прочь, прихватив чистую одежду.

Реддл стиснул зубы, достал из сумки томик стихов Артюра Рембо, забрался в кресло с ногами и предпочел сделать вид, что ничего вокруг попросту не существует.

* * *

Его разбудили взволнованные голоса, смех и стойкий запах жареной картошки. Том сонно заморгал, ища палочку и соображая, где он, какой нынче год и кто позволил так шуметь его слугам. Уже открыв рот, чтобы призвать к ответу Люциуса, он замер с перекошенным лицом и поднятой палочкой. И было отчего. Трансфигурировав кровати в столы и натаскав стульев, в комнате хозяйничала толпа оголтелых недорослей. Глаз Реддла, молчавший вот уже пятьдесят с лишним лет, ощутимо задергался. Прямо напротив него близнецы Уизли, активно втирали что-то озадаченно-заинтересованному Нотту. Крэбб и Гойл мирно отжимались в углу, на кулаках, в обществе каких-то хаффлпаффцев. Гермиона, бурно жестикулируя, спорила о чем-то с багровым Роном. Они двое и подозрительно счастливый Невилл расставляли посуду. Квиддичная команда Слизерина лениво резалась в карты, оккупировав все тумбочки и свободные кресла. Забини, Симус и Дин Томас, ругаясь, пытались прицепить к стене огромный зачарованный экран из кабинета ЗоТИ. Рольф Скамандер, задумчиво улыбаясь и мурлыча под нос что-то из репертуара Селестины Уорлок, любовно перебирал кассеты с какими-то маггловскими фильмами. Над головами, за фальшивым прозрачным потолком, лениво перебирая щупальцами, плавал мутно-зеленый гриндилоу. В углу, над самодельной плитой, состоящей из обломка менгира и малой стабильной огненной печати, со сковородкой в одной руке, и половником — в другой, шаманил несносный Поттер. А за его плечом увлеченно ковырял пальцем в кастрюле Флинт. Пожирая вязкое, жидкое, сырое тесто.

— О, Томми, готов к ночи маггловских ужастиков? — жизнерадостно осведомился, нависнув над правым плечом, Фред. Или Джордж.

Том засипел и дернулся.

— Темная магия глазами магглов, — закивал его брат, ненавязчиво возвращая Реддла обратно в кресло.

— Ты же хочешь это увидеть, Том? — хором пропели близнецы, подмигивая друг другу и ухмыляясь.

Реддл со стоном отчаяния заполз с ногами в кресло и попытался закрыться книгой.

— Я кажется вижу в этом юном создании нечто ужасное, Фред… — в притворном отчаянии всплеснул руками Джордж.

— … В него вселился Призрачный Перси! — возгласил Фред, вынырнув из-за спинки кресла.

— Серьезно? — закатил глаза Том и холодно скривился.

— Первые симптомы! — близнецы тревожно переглянулись, — ещё немного — и его не спасти…

— … станет старостой…

— … потом префектом школы…

— … будет бегать на свиданки с Филчем…

— … поучать первокурсников…

— … будет полировать свой значок…

— … если бы только его…

Щеки Реддла пошли алыми пятнами.

— Гриффиндорские тролли, — скептически сообщил он и закрылся книгой.

Близнецы хитро переглянулись.

— Тебя спасет…

— Помощь ближним…

Под скептическим взглядом Реддла Фред выудил из кармана кулек с какими-то бело-желтыми конфетами. Джордж уселся слева, на подлокотник.

— Эксклюзив… — подмигнул Фред, — Гарри, светлая голова, посоветовал организовать свои собственные приколы…

— Как Зонко, только лучше… — подхватил Джордж, — и мы сварили это!

— Что это? — Том помялся, но все-таки взял из кулька одну канареечно-желтую помадку с тонкими белыми полосами.

— Наше изобретение, — глаза Джорджа лукаво сияли.

— Ограниченная партия! — закивал его брат, — надо только протестировать.

— Получишь коробку, если всем Слизерином распробуете наше творение…

— На каком-нибудь занятии…

— У Квирелла…

— Или у Снейпа…

— Коллективное самоубийство первокурсников Слизерина? — приподнял брови Том и позвал, — Миллисента!

Булстроуд нехотя выглянула из-за плеча Гойла и пробасила:

— Чего тебе?

— Какие-то шуточные конфеты, — холодно отозвался Реддл, — я не люблю сладкое. Будешь?

— Давай, — Милли деловито схомячила помадку и обернулась канарейкой.

— Невероятно, — пробормотал Реддл, недоверчиво наблюдая за порхающей по комнате и весело щебечущей Милли, — вы чертовски… чертовски талантливы. Я согласен. Но у меня условие. Это будет сдвоенная пара с Гриффиндором. И ваши тоже употребят это ваше творение.

— Сроку — неделя, — Фред вручил Тому кулек.

Джордж подмигнул:

— И да благоволит к тебе Госпожа Шалость.