Серое на черном (гет)

Чернила еще не успели высохнуть, и аккуратно выведенные буквы поблескивали в свете свечи, освещавшей спальню Брандона. Он еще раз взглянул на узкие ровные строки, словно бы это не он их написал. Тот Брандон, каким он был еще несколько месяцев назад ни за что не позволил бы себе такого, но теперешний Брандон делал это со странной легкостью. Это решение дорого далось ему, он размышлял над ним постоянно, отправляясь на конную прогулку с сестрой, тренируясь во дворе с Альбином или лежа в ласковых и нежных объятиях Элии.

Брандон посыпал пергамент песком, чтобы не потекли чернила и еще раз перечитал написанное. Убористый текст, казалось, сквозил осуждением, но Брандон отринул эту мысль. Точка невозврата еще не была достигнута: пока ворон с письмом еще не взмахнул черными крыльями и не покинул пределов Красного Замка, несясь на Север, это послание, опасно менявшее слишком многое, еще можно было бросить в огонь.

Любезный отец,

Надеюсь, мое письмо найдет Вас и моих дорогих братьев в добром здравии. Клянусь Старыми Богами, я не хотел бы нарушать Вашего покоя, но, боюсь, мне придется это сделать, ибо поступить по-другому я не могу и не желаю.

Я прошу Вас, отец, разорвать мою помолвку с леди Кейтилин Талли. Я не люблю ее и вряд ли смогу стать ей тем супругом, о котором она мечтает. Возможно, благодаря давно заключенной помолвке, леди Кейтилин уверилась в том, что полюбила меня, однако, она сама не представляет, насколько ошибается. Став моей женой, она будет несчастна, и я хочу защитить от этого и ее, и себя. Я уверен, лорд Хостер сможет найти ей достойного супруга среди своих знаменосцев или породниться с Арренами, выдав ее за Элберта, моего друга и человека, гораздо более подходящего. При получении Вашего согласия, я сам готов говорить с лордом Хостером и принять его справедливые обвинения.

Я понимаю, что, лишаясь этого брака, Вы, возможно, теряете своего союзника, однако, приобретете нового ‒ Дорнийскую Принцессу, ибо я намереваюсь просить руки принцессы Элии Мартелл. Не пытайтесь отговорить меня от этого шага, ибо я не откажусь от него. Вы можете лишить меня всех прав и возможности в дальнейшем унаследовать Винтерфелл, и даже это не заставит меня передумать. Полагаю, Эддард станет в будущем достойным хранителем Севера. Из нас четверых он всегда был самым рассудительным, и кто как ни он сможет лучше всего позаботиться о наших людях.

Я полагал, что мои чувства к принцессе Элии ‒ лишь игра, что я, словно выросший ребенок, цеплялся за старые игрушки, не желая выполнять свои взрослые обязанности. Однако со временем мое отношение к ней сильно переменилось, и сейчас я ни на мгновение не могу расстаться с этой женщиной. Если у меня не будет ее, то мне не нужно ничего другого. По тому, что я слышал о Вас и моей матери, я склонен думать, что вы очень любили ее и должны понять мои чувства. Представьте, что Вас бы заставили жениться на другой женщине, которая Вам совершенно безразлична. Неужели Вы бы не попытались сделать с этим хоть что-нибудь?

Я отдаю себе отчет в том, что, прочитав это письмо, Вы, возможно, больше не захотите меня видеть. Что ж, мне не останется ничего другого, как принять это, однако, я останусь непоколебим в своем решении, хотя мне и будет больно знать, что я никогда больше не увижу Вас и не смогу приехать в свой родной дом.

Что же до того поручения, которые Вы дали мне, когда мы с сестрой покидали Винтерфелл, то, вынужден признать, что я с треском провалил его. Наушничанье и плетение интриг чуждо мне настолько, насколько Лианне чужда вышивка пасторальных сценок, которыми ее заваливает септа Дженна. Возможно, и Вам следует задуматься об этом. Возможно, это все не для нас, и нам стоит лишь достойно править Севером, вспоминая о короле, только когда приходит время отправлять в столицу налоги? Я решил для себя, что более не желаю участвовать в этом. Ваше же решение остается за Вами, но мне не хотелось бы, чтобы Вы лезли в этот клубок со змеями, готовыми в любой момент прыснуть на Вас ядом.

В завершение хочу лишь заверить Вас, что, во что бы то ни стало, я позабочусь о Лианне, пока она находится здесь.

Я жду Вашего ответа, каким бы он ни был.

Брандон Старк

Брандон еще долго и бездумно смотрел на письмо, пока буквы не начали расплываться. Он поднял руку и устало потер переносицу, чувствуя приближающуюся головную боль. Сомнения буквально раскалывали его череп на части. Брандон отдавал себе отчет в том, что, отсылая это послание, предает свою семью, свою стаю, но он не мог пожертвовать собой ради амбиций отца. Волки не живут в неволе, а Брандона, как и Лианну, и Эддарда пытались загнать в клетку. Бен же был еще волчонком, поэтому гулял в загоне побольше, наивно полагая, что это и есть воля. Наверное, в этом была большая ошибка отца. В детстве они считали себя свободными, они привыкали к этой свободе и теперь не могли позволить надеть на себя цепи.

Эддарда, воспитывавшегося на юге, с его понятиями о долге и чести, было легко укротить. Он не показал зубы, когда отец не разрешил ему брак с Эшарой Дейн. Бедняга все еще надеялся уговорить лорда Старка, и сам не заметил того, как на него надели железный ошейник. Но Брандон был другим, своевольным и упрямым, он не позволит пленить себя. Он умрет в неволе, а Эддард, возможно, даже будет доволен и сыт, подобно ручному медведю, которых иногда скоморохи привозят с собой на ярмарки.

Теперь Брандон начал понимать свою сестру, и, если бы ее выбором не стал наследный принц, он, возможно, даже встал бы на ее сторону. Рейегар Таргариен был потерян для Лианны в тот момент, когда поклялся в верности Серсее Ланнистер в Великой Септе Бейелора. Эта страсть могла повлечь за собой только боль и разочарование. Мужчинам прощались любовные связи на стороне, и Брандон понимал это лучше любого, но Лианна могла легко погубить себя, сделав неверный выбор. Такая юная и яркая, Брандон не знал, как он мог бы помочь ей.

Наследник Старков свернул пергамент и запечатал его, красный лютоволк бежал навстречу своей судьбе на застывающем воске. Брандон поднялся, застегнул ворот серого дублета и направился к воронам. Было уже поздно, и он надеялся, что Пицеля там уже нет. Брандону не хотелось отдавать послание в руки старика. Надежды его, к счастью, оправдались: воронятня была совершенно пуста, только птицы взирали на него мудрыми уставшими глазами, будто бы уже знали, что он собирается делать. Один из воронов вспорхнул с насеста и приземлился Брандону на плечо. Тот осторожно снял птицу и привязал послание к ее ноге. Ворон заворчал и взглянул на Брандона почти осознанно. Птица взмахнула крыльями и вылетела вон, растворившись в окружающей тьме. Пути назад уже не было, и Брандону стало легче на сердце, он улыбнулся оставшимся птицам и отправился к себе. Что ж, он сделал свой выбор, и он ответит за него, чем бы это все ни кончилось.

Сегодня Элия должна была прийти к нему, и ему не терпелось рассказать ей обо всем. Проходя мимо Твердыни Мейегора, Брандон заметил, что огни там до сих пор горят, хотя, с отъездом принца Рейегара, королевская семья рано отправлялась спать, и только принцесса, бывало, засиживалась допоздна. Наверняка, опять короля одолело беспокойство, а это не несло за собой ничего хорошего. Брандон тяжело вздохнул и поспешил вернуться в свои покои.

Не успел он налить себе вина, как Элия тихонько прошмыгнула в его комнату, заперев за собой дверь на ключ. Прошелестев легким южным платьем, она немедленно нырнула в объятия поднявшегося ей навстречу Брандона.

‒ Здравствуй, бабочка, ‒ прошептал он в ее тяжелые темные волосы, издающие столь знакомый аромат крыжовника.

‒ Здравствуй, ‒ Элия нежно улыбнулась.

Она делала так всякий раз, когда слышала это придуманное им прозвище, и Брандон принимал ее улыбку за одобрение. Раньше у него никогда не возникало потребности называть женщин как-то по-особенному, кроме как «дорогая», но в отношении Элии это обращение казалось неправильным. Оно оставляло приторно-сладкое послевкусие безразличия и лжи, а это никак не могло относиться к его хрупкой, но такой сильной принцессе.

‒ Прости, я засиделась с Эшарой, ‒ Элия виновато посмотрела на него, взмахнув длинными черными ресницами, ‒ она очень волнуется за своего брата, и мне пришлось успокаивать ее.

‒ Уж кто-кто, а Меч Зари не пропадет, ‒ усмехнулся Брандон, покрывая поцелуями лоб и щеки своей дорнийки, ‒ к тому же, что может случиться с ним на этих дурацких развалинах, что так обожает принц.

‒ Я пыталась ей это втолковать, но она все равно переживает, ‒ под его лаской Элия прикрыла глаза, и на ее лице появилось такое блаженное выражение, словно бы она нежилась на столь любимом ей солнце.

‒ Все будет хорошо, ‒ произнес Брандон и стиснул Элию в объятиях. Он не был уверен, кому именно он адресовал эти слова, ей или себе самому, но он должен был их сказать.

‒ Ты прав, ‒ кивнула Элия, она встревоженно посмотрела на Брандона и положила голову ему на плечо, ‒ давай не будем больше говорить об этом, а то мне тоже становится страшно. Ты ужинал?

‒ Да, ‒ отозвался Брандон, ‒ ты голодна? У меня здесь только фрукты и вино.

‒ Этого достаточно, ‒ Элия улыбнулась. Кажется, она догадывалась, что все это было припасено исключительно для нее. Она схватила с серебряного подноса персик и жадно впилась в него. ‒ В Дорне они другие, ‒ с толикой грусти произнесла принцесса, ‒ стоит только надкусить, как сок течет по подбородку и рукам. Я хочу, чтобы ты когда-нибудь попробовал настоящие персики, и апельсины. Их так много в Водных Садах, можно рвать прямо с ветки. Когда начинаешь их чистить, сок прыскает прямо в лицо и жжет глаза, но это ужасно весело, ‒ она улыбнулась, словно бы вспоминая какую-то картину из своего прошлого.

‒ Я обязательно увижу все это своими глазами, ‒ Брандон наполнил пустой кубок вином и протянул ей. ‒ Дорнийское. Специально для тебя.

‒ Спасибо, ‒ Элия взяла его руку. ‒ Ты скучаешь по дому?

‒ Да, ‒ признался Брандон. ‒ Как и ты.

‒ Но только здесь мы можем быть рядом, ‒ прошептала Элия и потянулась к нему.

Ее поцелуй был сладкий как персик и терпкий как вино. Он поднял ее на руки, снова удивляясь тому, какая же она легкая, такая же воздушная, как и ее южное платье, облаком полетевшее на пол. Тонкие руки Элии крепко обнимали его мускулистую шею, путались в густых каштановых волосах. Она тихонько хихикала, каждый раз, когда его колючая борода щекотала ее нежную, мягкую кожу, которой Брандон касался будто бы с благоговением. По сравнению с ним Элия была такой маленькой, такой хрупкой, что он боялся сломать ее в своих медвежьих объятиях, а она только льнула к нему все сильнее, требуя, чтобы он не отпускал ее от себя. Что ж, теперь он точно ее не отпустит.

‒ Ты сегодня какой-то немного задумчивый, ‒ пробормотала Элия, поглаживая его по плечу. Она лежала на боку, подперев голову рукой и внимательно рассматривала его. Каскад черных волос падал на ее острые плечи.

‒ Это потому, что я все время думаю, когда мне, наконец, стоит сказать тебе кое-что, ‒ Брандон все глядел на ее пальчики, что так ласково касались его плеча. По сравнению с ней его кожа казалась бледной, даже болезненной.

‒ Раз уж ты заговорил об этом, ‒ Элия нахмурилась, ‒ то сейчас, пожалуй, самое подходящее время. Только уж предупреди сразу, мне это не понравится?

‒ Нет, ‒ Брандон улыбнулся, а потом взволнованно добавил: ‒ то есть, я надеюсь, что нет. Я написал отцу. Я сказал ему, что хочу расторгнуть помолвку с леди Кейтилин и жениться на тебе. Если, конечно, ты согласишься.

‒ Ты сошел с ума! ‒ воскликнула Элия, но ее темные глаза вдруг засияли ярче. ‒ Я не могу принять такую жертву.

‒ Это не жертва, ‒ покачал головой Брандон, касаясь ее щеки, ‒ я долго раздумывал над этим и понял, что я не хочу и не могу по-другому.

Элия ничего не ответила, она вновь обняла его, утыкаясь носом в то место, где плечо соединяется с шеей. Брандон чувствовал на себе ее горячее учащенное дыхание и обжигающую влагу. Неужели, слезы?

‒ Ты плачешь? ‒ удивленно спросил он. ‒ Это из-за меня?

‒ Из-за тебя, ‒ пробормотала она ему в шею, и он мягко приобнял ее. ‒ Как ты можешь отказываться от всего, что тебе было предназначено? Брандон, ты сам знаешь, что здоровье мое может в любой момент пошатнуться, и ты останешься один. Напиши отцу, что передумал, прошу тебя.

‒ Я не передумаю, ‒ с жаром ответил Брандон, ‒ отец пока не дал мне ответа, может быть, все еще обойдется. А если и нет, я все равно женюсь на тебе, и мы уедем, туда, где больше солнца и где тебе будет легче.

‒ О, Бран, ‒ воскликнула она, ‒ я и подумать не могла, что ты способен на такое.

‒ Я тоже, бабочка, я тоже, ‒ пробормотал он, осторожно улыбаясь.

Она подняла на него свое заплаканное лицо, и он принялся вытирать большим пальцем слезы с ее впалых щек. Элия схватила его руку и сжав в своих тоненьких пальцах стала покрывать ее поцелуями.

‒ Тише, ‒ Брандон вырвал руку и коснулся ее растрепанных волос. Все еще тихонько всхлипывая, Элия положила голову ему на грудь и прижалась к нему, позволяя обнять себя за плечи. Некоторое время они молчали, и в комнате не было слышно ничего, кроме их ровного дыхания, да потрескивания огня в очаге, однако, Брандон не смог долго молчать: ‒ Как думаешь, твой брат убьет меня?

‒ Я думаю, он захочет убить любого мужчину, который проявляет ко мне интерес, ‒ усмехнулась Элия, ‒ он всегда насмехался над моими воздыхателями, а так как большинство из них мне были совсем не по нраву, то я частенько поддерживала его в этом. На самом деле, мне кажется, он боится потерять меня. Никто не понимает, что я не хочу, чтобы со мной обращались как с дорогой фарфоровой вазой.

‒ Я не буду обращаться с тобой, как с вазой, ‒ заверил ее Брандон, ‒ но ты должна позволить мне заботиться о тебе. Я тоже боюсь тебя потерять.

‒ Хорошо, ‒ Элия посмотрела на него с благодарностью, но тут же сменила тон на снисходительно-игривый, ‒ только не переусердствуй.

Она перевернулась на живот и теперь смотрела своими черными омутами прямо в его серые грозовые глаза. Элия настороженно прикусила губу, заставив Брандона вопросительно поднять брови.

‒ Я тоже должна была тебе кое-что рассказать, ‒ наконец, пробормотала она, ‒ только прошу, не пытайся меня отговорить, я тоже уже все решила.

‒ Ты заставляешь меня волноваться, ‒ настороженно проговорил Брандон.

‒ Я… ‒ Элия удивительно по-светлому улыбнулась, ‒ я жду ребенка, Бран. Твоего ребенка.

Губы Брандона в удивлении округлились, но он так и не смог ничего произнести. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы окончательно понять то, что она только что сказала. Радость начала медленно разливаться теплом по всему его телу, но внезапно замерла, скованная ледяным страхом.

‒ Но разве мейстеры…? ‒ он не договорил, заставив невысказанные слова немым вопросом повиснуть в воздухе.

‒ Да, ‒ кивнула Элия, ‒ но я хочу попытаться. Если я не смогу пережить этого, то о моем ребенке есть, кому позаботиться, а если Боги будут благосклонны ко мне, то я стану самой счастливой женщиной на свете. Ну что же, ты все еще хочешь жениться на мне?

‒ Больше, чем когда-либо, ‒ воскликнул Брандон, ‒ да будут Старые и Новые Боги милостивы к нам.

Элия ничего не ответила, она обхватила его за шею и прижалась щекой к его груди. Брандон отчего-то почувствовал себя очень неловко, подобные объяснения были для него совершенно незнакомы, но с Элией он бесконечно узнавал нечто новое, незнакомое ему ранее. Было ли дело в том, что он не встречал раньше таких женщин, необычайно женственных, но одновременно волевых и свободных, или же в том, что Элия была особенной сама по себе, особенной именно для него.

‒ Что обо всем этом скажут твои родные? ‒ шепотом спросил Брандон.

‒ Я не хочу им ничего говорить, пока не станет слишком поздно вмешиваться, ‒ тяжело вздохнув, отозвалась Элия. ‒ Они не поймут. А уж потом я как-нибудь сумею их усмирить, они любят меня. Если что, мы всегда сможем убежать в Вольные Города, как ты и хотел.

‒ Тогда нам придется взять с собой мою сестру, ‒ усмехнулся Брандон, ‒ я обещал, что присмотрю за ней, и не хочу оставлять ее одну.

‒ Пускай, ‒ улыбка осветила лицо Элии, ‒ мы найдем ей красивого богатого пентошийца, и она сразу же забудет о принце.

Произнеся это, Элия виновато поджала губы, поняв, что затронула запретную тему. В своих разговорах они касались ее лишь однажды и то мимоходом.

‒ Все в порядке, ‒ Брандон улыбнулся, ‒ мы все вчетвером поселимся в его богатом дворце, под окнами которого будут расти персики и апельсины, там все время будет светить солнце и будет тепло, а прохладный ветер с моря будет освежать нас. Мы будем очень счастливы, бабочка. А теперь спи.

Элия отчего-то покорно повиновалась ему, однако не выпустила его из своих объятий, а ее голова продолжала лежать на его груди. Вскоре ее дыхание сделалось ровным, и Брандон понял, что она заснула. Сам же он не мог сомкнуть глаз. Их разговор все повторялся и повторялся в его голове, и тревога его все нарастала. Он думал, что точно знает, на что идет, но теперь эта уверенность сменилась непониманием, что же делать дальше. В это мгновение он позавидовал той решимости, которой обладала эта хрупкая девушка, такая юная и такая мудрая. Только сейчас он подумал о том, что не достоин ее, однако она его выбрала, а он выбрал ее. Или это Боги свели их вместе.

Брандон уже начал проваливаться в сон, когда резкий стук в дверь заставил его вздрогнуть. За окном уже начало светать, и Брандон подумал, что это оруженосец пришел будить его. Что ж, придется отослать парня. Брандон выбрался из объятий Элии, которая тоже была разбужена громким стуком и теперь сонно потягивалась рядом с ним. Накинув халат, наследник Севера направился к двери.

Увиденное совершенно не соответствовало ожиданиям Брандона. С порога на него горящими, почти безумными глазами смотрел Альбин Сноу. Пошатнувшись, он сделал шаг вперед и едва не упал, если бы Брандон не поддержал его.

‒ Альбин, что случилось? ‒ воскликнул Брандон. ‒ Ты что, пьян?

Но тут же наследник Севера понял, насколько он ошибся. По подбородку Альбина стекала тонкая струйка крови, казавшейся в темноте черной, одежда его тоже была вся в крови, которая теперь капала на пол, оставляя дорожку, и пачкала халат Брандона. Из горла Альбина доносились хрипы.

Элия, завернувшись в простыню, вскочила с постели и подбежала к ним, помогая Брандону удерживать командующего домашней гвардией Старков. Вдвоем они с трудом уложили Альбина на кровать.

‒ Найди мейстера, ‒ бросил Брандон Элии, но в этот же момент Альбин схватил его за руку.

‒ Нет, ‒ прохрипел он, ‒ послушай… ‒ вместе со словами из его горла вырывались кровавые пузыри, ‒ они забрали Лианну…

‒ Кто они? ‒ вскричал Брандон, чувствуя, как Элия в страхе сжимает его плечо.

‒ Домашняя стража короля, ‒ каждое слово давалось Альбину с трудом. По его лицу прошла судорога боли, однако он продолжал говорить: ‒ Драконы… кое-кого из наших убили, а леди Лианну увели…

‒ Куда? ‒ почти кричал Брандон. ‒ Куда увели?

Он все еще продолжал сыпать вопросами, когда понял, что ответов на них уже не получит. Безжизненные глаза Альбина уставились в потолок, грудь больше не вздымалась, а одеяло под ним покраснело от впитавшейся крови.

На мгновение Брандон почувствовал замешательство, однако, довольно быстро его сменила решительность.

‒ Элия, ‒ позвал он, хватая в охапку бриджи, тунику и дублет и начиная напяливать их на себя, ‒ немедленно одевайся и уходи отсюда. Никто не должен знать, где ты была, что видела и что слышала. Поняла? ‒ он взял лицо дорнийки в свои руки и посмотрел в ее испуганные глаза.

В ответ Элия судорожно закивала. Застегнув кое-как дублет, Брандон помог ей нырнуть в платье и, взяв за руку, повел к двери. Перед тем, как выйти, он выглянул в коридор, чтобы убедиться, что там никого нет.

‒ Куда ты? ‒ спросила Элия, когда он толкнул дверь.

‒ Искать Лианну, ‒ отозвался он запальчиво. ‒ Все будет хорошо, бабочка. Беги же скорей.

Вместо того, чтобы послушаться его, Элия замерла на месте, глаза ее наполнились слезами, а пальцы судорожно вцепились в руку Брандона.

‒ Я люблю тебя, ‒ прошептал он, впервые признаваясь ей в этом. Он еще раз прильнул к ее губам, а потом вырвал свою руку из ее хватки и еще раз попросил: ‒ Беги!

Элия всхлипнула и, тихо прошептав «Я тоже люблю тебя!», понеслась прочь.

Сжимая в руках рукоять меча, Брандон направился сквозь просыпающийся Красный Замок прямиком в тронный зал. Если короля там не окажется, то он сядет под стенами Твердыни Мейегора и не уйдет оттуда, пока ему не вернут его сестру. Слуги, уже вовсю сновавшие по своим делам, поглядывали на него с опаской, но не решались поднять шум: мало ли, какие у высокородных господ причуды.

Утренняя прохлада неприятно кусалась, и Брандон только сейчас понял, что не надел теплого плаща. Возвращаться, однако, не имело смысла. Брандон пожалел, что принца Рейегара сейчас нет в замке. Возможно, Лианну увели именно потому, что принца не было, а ведь он обещал, что ей не причинят вреда. Мерзавец! Он ничем не лучше своего отца. Брандон немедленно устыдился той жалости, что испытал когда-то к этому напыщенному юнцу. Если бы Лианна была хоть немного дорога ему, он бы никогда не допустил такого.

От принца мысли Брандона перенеслись к нему самому. А он чем лучше? Слишком увлекся своими делами, строил планы, нежился в постели с Элией, совершенно позабыв о сестре. Наверняка она звала его на помощь, а он не явился. Хорош старший брат! От злости на самого себя Брандону хотелось кричать и лезть на стену, но он уже ничего не мог изменить, поэтому оставалось лишь требовать справедливости от короля. Если лишившийся рассудка Эйерис и не станет его слушать, то его советники непременно должны понять, что подобные действия являются оскорблением Великого Дома Старков и могут повлечь за собой гражданскую войну. Кто же захочет воевать сейчас? Безусловно, короля должны уговорить передумать.

Все эти мысли путались в голове у Брандона, мелькали словно тени, и он не успевал их ловить, столь быстро пролетали они перед его внутренним взором. Брандон почувствовал внезапный жар, охвативший его, щеки горели, а на лбу выступил пот. Он еще крепче вцепился в рукоять меча и сам не заметил, как оказался у дверей тронного зала, охраняемого сиром Ливеном Мартеллом. А он, дурак, и забыл о королевских гвардейцах. По крайней мере, присутствие сира Ливена говорило о том, что король находится внутри. Брандон выступил из темноты, но гвардеец услышал его шаги еще раньше и повернулся в его сторону, удостоив Брандона удивленно-враждебным взглядом.

‒ Мне нужно говорить с его величеством, ‒ Брандон подошел вплотную к гвардейцу. Возможно, Элия смогла бы как-то повлиять на своего родича, но Брандон не мог подвергать опасности еще и ее. Белые плащи отказываются от своей семьи во имя короля, и еще неизвестно, кто будет сиру Ливену дороже: сошедший с ума король или собственная племянница.

‒ Боюсь, это невозможно, ‒ спокойно ответил гвардеец.

Брандон поднял меч, направляя его на сира Ливена.

‒ Поверьте, то, что мне надо обсудить, крайне важно, ‒ зло проговорил он.

‒ Сейчас вы совершаете большую глупость, лорд Старк, ‒ темные глаза рыцаря внимательно сощурились. ‒ Опустите меч, и я никому не расскажу о том, что здесь произошло.

‒ У меня нет другого выбора, как совершить эту глупость. ‒ Никто не знал, куда увели Лианну и что с ней сделали, а Брандон не мог допустить, чтобы его маленькая сестренка страдала хотя бы мгновение.

Он даже не успел толком сделать выпад, как сир Ливен выбил меч у него из рук и ударил своим мечом плашмя по голове наследника Севера. На его череп будто бы упала каменная плита, и Брандон рухнул на колени. Гвардеец пнул меч старшего Старка, отбрасывая его в сторону, заломил Брандону руки за спину и, отворив тяжелые двери, втолкнул его в тронный зал. Голова его была опущена, и Брандон мог видеть лишь носки собственных сапог и вымощенный темным мрамором пол.

‒ Сир Ливен? ‒ услышал Брандон сквозь гудение в голове чей-то голос. ‒ Что произошло?

‒ Милорд Десница, этот человек, лорд Старк, ‒ гвардеец стоял позади Брандона, но тому казалось, что слова долетают до него с расстояния в несколько ярдов, ‒ требовал аудиенции у его величества, угрожая мне мечом.

‒ Воистину глупый поступок, ‒ раздался еще один голос. Все они казались Брандону знакомыми, но он не мог сопоставить их с именами. В голове у него, шумя, разливалось море, и наследник Севера никак не мог избавиться от этого назойливого звука.

‒ Согласен с вами, Стонтон, ‒ проговорил еще кто-то, ‒ что вы хотели, лорд Старк?

‒ Моя сестра, ‒ пробормотал Брандон, перед глазами у него все поплыло, а к горлу подступила тошнота, ‒ леди Лианна. Отпустите ее.

‒ А что произошло с вашей сестрой? ‒ слово снова взял последний из говоривших.

‒ Ее увели, ‒ Брандон хотел схватиться за голову, но сир Ливен все еще продолжал крепко держать его руки за спиной, ‒ люди короля…

‒ Должно быть, этому есть какое-то объяснение, ‒ продолжал тот же самый человек, ‒ ваше величество, что сподвигло вас отдать подобный приказ? Леди Лианна не похожа на врага короны.

‒ Я не отдавал никакого приказа, ‒ фыркнул король.

‒ Может быть это вы, милорд Десница? ‒ этот голос иглами врезался Брандону в виски.

‒ Конечно же нет, ‒ воскликнул Мерривезер. ‒ Вы уверены, что это были люди короля? Вы сами их видели?

‒ Их видел мой человек, ‒ выдохнул Брандон, ‒ он не мог солгать, ‒ ему нужно было во что бы то ни стало убедить их в своей правоте.

‒ Вы хотите сказать, что его величество или лорд Десница обманывают вас? ‒ Брандон перестал различать эти назойливые, надменные голоса. Все они теперь отдавались в голове сильнейшей болью.

‒ Нет, ‒ попытался возразить Брандон, ‒ я не…

‒ Тем не менее вы продолжаете утверждать обратное?

‒ Но… ‒ Брандон не успел больше ничего сказать.

‒ Хватит, ‒ голос короля прорезал тронный зал насквозь, ‒ хватит возиться с этим предателем! Я не допущу голословных обвинений в адрес короны. Отправьте его в темницу, а потом решим, что с ним делать.