Ближе некуда (гет)

После вечера в Министерстве прошло несколько дней, в течение которых Гермиона не помнила, как ходила на работу, как с кем-то разговаривала. Своей выходкой Драко выбил у нее почву из-под ног, растоптал ее чувства. И ради чего? Дополнительных часов на свободе. Какой же дурой она была, если допустила мысль, что Малфой действительно ставит кого-то или что-то выше себя самого. Конечно он выбрал то, что было выгоднее, Гарри просто нашел, что ему предложить. Однако за всем этим гневом в сторону Малфоя все же всплывал мало-мальски здравый смысл: он ведь ответил на поцелуй, был готов нарушить слово, но сдержался. Было видно, как ему мучительно было самому прерывать их близость, но видимо слово Малфоя действительно имело для него самого весомое значение. От этих мыслей Гермионе стало еще хуже, потому что значило только одно: он не будет с ней больше встречаться.

Что ж, глупо было надеяться на какой-то продолжительный роман, ведь она сама говорила Драко, что не рассчитывает на будущую перспективу, что хочет его здесь и сейчас. Пришло время ей самой держать слово, как бы мучительно это не выглядело. Сначала ей хотелось пойти и поругаться с Гарри, в очередной раз сказать ему, что ее личная жизнь не его ума дело, но потом она пришла к выводу, что уделять этому внимание перед ним, показывать, что за такой короткий срок успела прикипеть к Малфою, не будет воспринято должным образом. Гарри, конечно, сделает вид, что сочувствует ей, но обязательно скажет, что предупреждал ее. Не сразу, так позже, но тема так просто не будет забыта. Гермионе хотелось максимально отстраниться от этой душевной боли, чтобы меньше нервничать, меньше страдать. Возможно со временем это забудется как нечто несущественное в ее биографии, но уже сейчас было ясно, что это все просто уговоры самой себя.

Покинув Гермиону в том коридоре Министерства, Драко прямиком направился домой. Его внешний вид совершенно не располагал к нахождению в обществе. Он пронесся мимо гостей, наспех попрощавшись, и трансгрессировал домой. Он ненавидел себя за свой поступок, ненавидел Поттера за то, что вынудил его дать слово. Ему бы послать его к черту с этим предложением о 12 часах, но они были ему нужны. Эти рамки, в которых он жил последнее время, сдавливали его очень сильно, временами вгоняя в уныние. Он успокаивал себя тем, что по завершении всего этого, он сможет объясниться с Гермионой. Захочет ли она слушать ― другой вопрос, но скорее всего выслушает, потому что будет хотеть узнать правду. Удивительно, они общались так мало, но он был уверен, что с точностью до эмоции знает, что она сейчас чувствует. Это было так ужасно, но на данный момент следовало сосредоточиться на работе и окончании этой долбаной эпопеи с расследованием. Проект набирал обороты, а он больше не мог находиться в тени.

День за днем на работе Гермиона тратила все свое время и внимание на исследование карты в поисках следов Крэбба и Роули. Все возможные места их нахождения были подсвечены чарами и следовало понять, какой именно тайник они выберут. Сбежать из страны они не могли, был воздвигнут адресный ограничитель. Поймать их сейчас было бы для Гермионы лучшим вариантом развития событий: дело было бы закрыто, и ее план по смене сферы деятельности мог бы быть запущен.

Гермиона нашла предполагаемые варианты и собиралась проверить их в ближайшее время, но ее порыв сорваться с работы остановил Гарри. Он пришел в ее кабинет, оценивая обстановку и присматриваясь к ней. Поскольку она решила, что не покажет ему своих истинных эмоций, то встретила его с каменным лицом.

― Привет! Как дела? ― спросил он, расхаживая по кабинету и разглядывая обстановку, как будто никогда ее не видел.

― Все в порядке, Гарри, ― ответила Гермиона. ― Я работаю над делом. Мне кажется, я знаю, где они могут скрываться.

― Это отличная новость, Гермиона! Давай координаты, я отправлю авроров, ― сказал Гарри. На ее вопросительный взгляд он пояснил. ― Во-первых, после ранения прошло очень мало времени и рисковать тобой я не буду, а во-вторых, у меня для тебя другое поручение.

― Ну конечно, ― вздохнула Гермиона и откинулась на спинку кресла. ― Слушаю.

― Речь о Невилле, ― сразу сообщил Гарри. Гермиона нахмурилась. ― Он уже несколько дней не появлялся на работе, прислал сову, что болен, но он никогда не брал больничные. И после того разговора на вечере, где он навалял Забини…я боюсь, что он в депрессии или вроде того. Я хочу, чтобы ты его навестила.

― Почему сам не навестишь? ― уточнила Гермиона, беспокоясь за друга.

― Потому что я вижу, что вы лучше ладите, ― ответил Гарри. ― Серьезно, Гермиона, прошу тебя как друг и как босс. Он подавлен, я беспокоюсь. Он не занимается работой ― мне за это влетит.

― И в очередной раз решать твои проблемы должна я, ― развела руками Гермиона. Гарри кивнул. ― Я проведаю Невилла, потому что действительно не видела его несколько дней и возможно он нуждается в помощи, но по поводу расследования…если он будет не в состоянии работать, я не стану брать его дело.

― Я не собирался поручать тебе его, ― строго сказал Гарри. ― Не в моих интересах, чтобы ты возвращалась к этому расследованию.

Их взгляды пересеклись. Гарри заявляет ей напрямую, что она должна быть подальше от дела Малфоя. Что ж, они действительно больше не дети, и дружба их сильно изменилась. Гермиона только сильнее уверилась, что пора заканчивать свою принадлежность к Аврорату и влияние Гарри на ее судьбу. Она наспех написала на пергаменте адреса предполагаемых мест нахождения беглых Пожирателей и отдала его Гарри.

― Когда найдем их, я вызову тебя, чтобы ты допросила их первой, ― заверил он ее, но ей самой, впрочем, это было безразлично. Она кивнула и покинула кабинет, отправившись к Невиллу.

Когда Гермиона появилась на пороге его дома, то немного нервничала. За своими переживаниями она даже не сразу заметила, что друг не приходит на работу. Невилл открыл спустя несколько минут. Он выглядел уставшим, будто давно не спал. Обросший щетиной, в помятой футболке он был сам на себя не похож. Увидев Гермиону, он слегка оживился.

― Привет! Ты чего здесь? ― спросил он, наспех приглаживая волосы.

― Привет! Пришла тебя навестить. Можно войти? ― спросила Гермиона, слегка улыбнувшись. Она старалась прогнать с лица горестное выражение, чтобы не смущать Невилла еще больше. Он отступил, пуская ее в дом. Там он неуверенно указал в сторону гостиной. Отсутствие в доме хозяйки чувствовалось, но Гермиона решила не акцентировать на этом внимания. Она прошла в комнату, села на диван. Невилл расположился напротив, попутно пытаясь убрать со стола пустые стаканы из-под выпивки.

― Как дела, Гермиона? ― спросил Невилл.

― У меня все в порядке, если можно так сказать, ― ответила она, пожав плечами. ― Но ты не ходишь на работу. Все переживают.

― Да, я совсем расклеился, ― закивал Невилл. ― Прошу прощения.

― Как ты? ― робко спросила Гермиона.

― Плохо, ― не стал скрывать Невилл. ― Мне очень хочется простить Ханну, но здравый смысл подсказывает мне, что это неправильно. Никто не поймет.

― Это только ваше дело, ― возразила Гермиона. ― Какая разница, кто что подумает?!

― Я не такой уверенный в себе, как вы с Малфоем, ― вздохнул Невилл. Гермиона поджала губы.

― А в чем твои сомнения? ― спросила она, чтобы перевести тему.

― Ханна беременна, если помнишь, ― тут же ответил Невилл. ― Она родит ребенка и будет ясно, что он не мой.

― Этого мы не знаем, ― ответила Гермиона. ― Может все-таки это твой ребенок. Ты точно уверен?

― Я не знаю, ― Невилл совсем поник, опустив плечи.

― Речь не об этом, ― пояснила Гермиона. ― Если ты решишь ее простить и скажешь, что ребенок твой, то так оно и будет. Все остальное может идти к черту.

― Все в обществе рано или поздно узнают и будут смеяться, ― не верил словам Гермионы Невилл.

― Не думаю, что Забини будет об этом рассказывать, ― сказала Гермиона.

― Откуда тебе знать? ― спросил Невилл. ― Хотя ты же подружка Малфоя, а Забини его друг. Ты знала все с самого начала. На том вечере ты мне соврала, чтобы выгородить их. Может уже Забини, а не я твой друг?

― Что ты несешь, Невилл, ты не в себе?! ― воскликнула Гермиона, встав с места. ― Я пришла, чтобы поддержать тебя, чтобы предложить помощь, а в ответ получаю какие-то обвинения! Я не рассказала тебе, потому что это ваши отношения, а на том вечере я наоборот хотела сберечь твои чувства, потому что Ханна в край обалдела, заявившись туда с Забини. Я твоя подруга и всегда буду, запомни это!

― Извини, Гермиона! ― примирительно выставил руки вперед Невилл и тоже встал. ― Я сам не свой от этих мыслей.

― Понимаю, ― снисходительно кивнула Гермиона. ― Поэтому и спрашиваю, могу ли чем-то помочь?

― Да чем тут поможешь… ― вздохнул Невилл. ― Хотя… Ты не согласишься.

― О чем ты? ― серьезно спросила Гермиона.

― Дело Астории, ― ответил Невилл. Гермиона нахмурилась. ― Я вел его через одно место, потому что мысли все время были не там, где надо. Я умоляю тебя, спаси меня, просмотри все материалы, раскрой это преступление!

― Невилл, ― замотала головой Гермиона. ― Я не…

― Я прошу тебя, ― взмолился он. ― Если меня еще и с работы вышибут, я наложу на себя непростительное.

― Не драматизируй, прошу, ― сказала Гермиона, колеблясь внутри. ― Я не хочу заниматься этим делом по понятным причинам. Давай я поговорю с Гарри, он его кому-нибудь передаст без ущерба для тебя?

― Нет, Гермиона, ― отказался Невилл. ― Это дело никому кроме тебя не решить. Оно твое с самого начала и только ты можешь найти убийцу!

― Ты слишком взволнован, Невилл, и говоришь, не думая, ― отмахнулась Гермиона.

― Не проси вставать на колени, ― гнул свою линию он. Под его жалобным взглядом Гермиона сдалась.

― Хорошо, но у меня есть условие, ― сказала она. Он кивнул. ― Ты возьмешь себя в руки, обдумаешь все и шагнешь дальше.

― Обещаю, ― сказал Невилл. ― Все документы по делу на моем столе в Аврорате. Я буду твоим должником.

― Не расплатишься, ― с улыбкой сказала Гермиона и пошла на выход. ― Все переживают за тебя. Если что будет нужно, дай знать.

― Спасибо! ― сказал Невилл и обнял Гермиону. Ее слова прочно засели в его голове. По факту она права: если он примет решение касательно судьбы этого ребенка в пользу присвоения ему своей фамилии, то никто не посмеет ничего сказать. Погудят немного, да успокоятся. Невилл закрыл за Гермионой дверь, чувствуя себя намного лучше.

Распрощавшись с другом, Гермиона отправилась назад в Аврорат, чтобы выполнить его просьбу. То, от чего она так усиленно бежала, настигло ее. Видимо, это дело ее крест, который она должна донести до конца.

Гермиона пришла в кабинет Невилла, собрала все документы со стола и отправилась к себе. Разложив перед собой все листы, она начала изучать дело с самого начала. Конечно она помнила, о чём там шла речь, ведь именно она начала его расследовать. Она освежила в памяти свои заметки и перешла к тому, что успел сделать Невилл. Начала с того, что он писал по допросам в первые дни расследования. Часа хватило, чтобы найти несостыковку, на которую раньше она не обращала внимания. Но почему? Потому что Невилл сказал, что по опросу эльфов ничего стоящего. А между тем количество эльфов в ночь убийства и на следующий день не совпадало. Всего в доме Малфоев числилось семь эльфов. Когда прибыли авроры, их было шесть, но на следующий день, когда Невилл проводил опрос, их уже снова стало семь. Один эльф сначала пропал, а потом появился. Это было подозрительно. Но затем в голове всплыла сцена вечера в мэноре, когда Гермиона отправилась за сатисфакцией после того, как днем Малфой явился к ней в кабинет. В тот день Драко получил свои первые 5 часов на свободе и пришел к ней, раскрутил на признание того, что она скучала. Конечно после работы она пошла к нему спросить за все, но суть была в другом. Когда он вызвал эльфа и попросил для нее мятный чай, а для себя как обычно, он потом сказал: «Хотя откуда ты можешь знать, как это «как обычно»». В тот момент Гермиона не обратила внимания на эту важную оговорку, потому что ее мысли были заняты другим, но сейчас все было так очевидно, что ее забила крупная дрожь. Эльф не просто пропал в ночь убийства, а потом вернулся ― его заменили! До этого момента она знала, что в мэноре на постоянной основе уже много лет трудятся одни и те же эльфы, но теперь она поняла, что тот был новым, поэтому не знал, что обычно пьет хозяин. И Драко сам указал ей на это, пусть и неосознанно. А Гермиона развесила уши и слушала только то, что хотела слышать, видела только Драко и никого больше. От роя новых мыслей в голове даже стало нечем дышать. Как она могла быть настолько беспечна и отвлечена, что не предала этому значения?! А ей на глаза уже попался другой пергамент с показаниями эльфов-садовников, которые не сказали Невиллу, по его мнению, ничего существенного, кроме того, что юный хозяин бывает неуправляем. Насколько неуправляем? Может ли он так потерять контроль, что дойдет до убийства? Гермиона ощутила боль в грудной клетке, ее прошиб холодный пот, а руки затряслись. Она откинулась на кресло и не могла поверить собственным открытиям. Как же она была слепа! Она поверила Драко, отключила сознание и здравый смысл. Как-то сразу отмела версию, что он виноват. Как он так легко умудрился внушить ей, что не убивал жену? Почему сразу у всех было чувство, что он ни при чём, когда улики, пусть и косвенные, указывали на него? Рокировка эльфов, их показания, отсутствие мук на лице Астории и мысли Гермионы о том, что жертва знала убийцу и приняла свою смерть спокойно, кинжал из дома Малфоев, имитирующий колотую рану, ― все крутилось вокруг Драко. Они все искали убийцу где угодно, только не там, где нужно. А все это время он был близко. Ближе некуда…

В это мгновение все его движения и сказанные ей слова показались фарсом. Гермиона считала себя наивной дурой. А кто она еще, если не дура? Она сама пришла в его камеру, сама дала ему карты в руки. Неизвестно, что ещё он мог увидеть в её сознании, когда она себя плохо контролировала? Конечно перед ним предстала расстроенная женщина, одиночка, мечтающая о любви. И он ей её дал. Чтобы за всеми этими мыслями и чувствами она забыла о том, кто она такая. Чтобы она поверила ему, он держал дистанцию, распаляя в ней интерес. Конечно, вот он говорит, что такой верный муж, что чтит траур ― и она видит в нем благородство. Он посылает ей двусмысленные сигналы: приходит к ней в первый свой день на свободе, говорит, что скучал якобы ради проверки ее реакции, но затем в доме расстегивает пуговицу, чтобы дать доступ к телу. Говорит уклончиво, смотрит так, как не смотрел на неё никто и никогда. А все, что он говорит, проникает так глубоко под кожу, что сил нет сопротивляться. Затем эти подкупающие жесты ― грусть от ее отсутствия на похоронах, засланный Тео после пропуска ею патруля, визит в больницу и напускная забота о ее здоровье ― все это как сценарий какой-то дешевой магловской мелодрамы, в который она поверила. Мерлин! Она же больше ни о чем не могла думать. Теперь то, что Гарри при первой же возможности перевел ее на дело беглых Пожирателей и всю дорогу препятствовал общению с Малфоем уже не казалось какой-то ревностью и чужим носом в ее делах. А она хлопала глазами и верила Драко, даже ни разу не смутилась от того, что по ходу всего дела он ни разу не проявил заинтересованность, не было в нем и страха или хотя бы волнения, что убийцы приходили по его душу и обязательно вернутся. Она думала, что он бесстрашный, а на самом деле ему было нечего бояться демонов извне, потому что они уже давно находились с ним под одной крышей. Все ее версии о предполагаемых преступниках были для него несущественны, все проявленное беспокойство наиграно.

Гермионе стало плохо физически. Она сидела на стуле и чувствовала, как ее грудную клетку сжимают невидимые тиски. Её била такая крупная дрожь, что она ничего не видела перед собой, все расплывалось. Она попробовала встать, но бессильно упала обратно. Она слышала, как ее зубы стучат друг об друга, видела кожу, покрывшуюся мурашками. Гермиона не понимала, где находится, как себя вести, что делать. Ее душу разрывали такие сомнения, такие бурные чувства разочарования, обиды и гнева. Ведь она же еще помогала ему. Помогала осознанно, думая, что делает доброе дело. Переругалась со всеми на свете, вела себя отстранённо. А все почему? Потому что попала под его чары. Мерлин, это было невыносимо ― осознавать, что все, что казалось ей такой невозможной и запретной, но в то же время реальной любовью, было игрой. Она чувствовала себя обманутой и не могла выносить это все внутри себя. Гермиона понимала, что не сможет жить с этими мыслями, не сможет держать это в себе еще хоть сколько-то, чтобы, возможно, обдумать все еще раз. Ее тянуло туда, где она смогла бы выяснить все, спросив напрямую.

Перед самым выходом из кабинета на стол упала записка. Гермиона вернулась и прочла ее. Это писал Гарри, он сообщал, что Крэбб-старший и Роули пойманы и скоро будут доставлены в Аврорат. А она, как он и обещал, сможет допросить их первой. Гермиона еще раз прочла текст, потому что с первого раза ничего не поняла, ее мозг отказывался складывать буквы в слова. Пойманы Пожиратели… Какая радостная новость… Ура… В данную минуту она была не способна ни на какие реакции, кроме бесцветных. Да только Гермиона не собиралась сидеть и ждать допроса, потому что в нем уже не было никакого смысла. В отличие от Гарри она уже знала, что они не имеют к убийству Астории никакого отношения. Ее мертвое выражение лица говорило громче всяких допросов. Вряд ли бы она выглядела столь безмятежно, если бы последними лицами перед ее смертью были бы физиономии потрепанных Крэбба и Роули. Откуда бы они взяли кинжал, принадлежавший семейству Малфоев?! Мерлин, как же все очевидно теперь! Как можно было не принять во внимание, что Астория знала убийцу и приняла покорно свою участь. Беглые Пожиратели были тут ни при чём. Сейчас уже очевидным становился тот факт, что они даже в стороне дома Малфоев ни разу не были замечены. С чего бы они вдруг захотели напасть на него. Это просто два несвязанных дела. Единственное, что пока было не ясно, так это мотив ― за что пострадала Астория, почему он убил ее. Сейчас в голове Гермионы образ девушки стал чуть ли не ангельским. Возможно она была вся такая хорошая, но Драко этого было мало. Ему же всегда мало всего. А эти его неуправляемые вспышки агрессии, о которых говорили домовики. Она ведь видела его настоящего в первые дни допросов в камере, помнила, какие гадкие вещи он говорил. Возможно этот гнев сыграл злую шутку, возможно это был несчастный случай. Но почему бы в нём не признаться? Конечно он начал говорить, что невиновен и верил в это, и она верила. Мерлин Великий, какая же глупость! Гермиона была в шоке от себя самой. «Знакомство» с Малфоем спустя 10 лет перевернуло ее жизнь с ног на голову. Она не просто поменяла образ жизни и образ мыслей, она ослепла, оглохла, отупела, если позволила ему так залезть ей в голову и разворотить там все. Мириться с этим она не могла, грустить о том, что он променял отношения с ней на 12 часов свободы, стало уже неактуально. Она свою роль выполнила ― он в двух шагах от того, чтобы быть полностью оправданным и стать потерпевшим по делу, получив еще и извинения Аврората. Пройдет немного времени, он ещё и уважение в обществе к себе вернёт с этой своей Программой. Гермиона не могла больше оставаться вдали от правды, поэтому она собрала документы и отправилась получать ответы на все интересующие вопросы, чтобы раскрыть, наконец, это дело и предъявить обвинения истинному убийце.