Строя воздушные замки на камне (гет)

Всю следующую неделю дом Ордена пустовал. Лили разложила вещи и наведалась в Ангва Бич; поселение оказалось маленьким — только несколько побитых ветрами домов, бакалейная лавка и крошечный магазинчик, торгующий магическими принадлежностями. Она начала помогать Аделии с огородом — прошли последние заморозки, и та стала высаживать овощи: морковку, горох и картошку. В остальное время Лили тренировалась создавать портключи, а каждое утро спускалась на берег и слушала, как перекликаются морские птицы. Затянутый туманом горизонт казался серым и размытым, и ей чудилось, что если долго всматриваться, то дымка развеется, и она увидит Сева — как он сидит в своем домике в Паучьем тупике, варит зелья и читает древние пыльные трактаты.

Через день после приезда на Лили из ниоткуда обрушилась волна магии. В тот момент она была на берегу — гуляла вдоль кромки моря; споткнувшись, она не устояла на ногах и плюхнулась прямо в холодную пенистую воду. От удара перехватило дыхание, голова закружилась, но Лили ощутила: теперь она в безопасности. Чары Сокрытия начали действовать.

В этот миг она подумала о Севе, хотя чары наложил Ремус, и это он был ее Секретным Хранителем. На глазах выступили слезы, первые из тех, что она пролила за эти недели, и Лили сидела в воде, всхлипывая и дрожа от холода, и об ее ноги плескались волны.

— Лили?

Разумеется, это оказалась ее соседка по дому — кто ж еще, если кроме них двоих здесь не было ни души. Лили хлопнула глазами — Аделия шла по песку в сероватом утреннем свете.

— Кто у тебя там остался? — спросила она.

Лили утерла слезы тыльной стороной ладони. Она все еще суеверно опасалась называть его по имени, но Аделия смотрела на нее со странным напряжением — и так скрестила руки на груди, что под тканью обрисовались бицепсы.

— Его зовут Сев, — сказала Лили.

Аделия смерила ее долгим взглядом.

— Он умер?

Она помотала головой.

— Тогда чего ты ревешь? — Аделия протянула руку, Лили взялась за нее, и та помогла ей подняться на ноги. — Министерство на связи — у них к тебе разговор.

— Министерство? — Лили попыталась отряхнуть джинсы, но только размазала песок и перепачкала ладони. — А что им от меня нужно?

— Ты же здесь главная. Портключи, наверное, или еще какая ерунда — эти, из отдела правопорядка, любят языком почесать. Камин в твоем кабинете — тебе туда.

— Но я же только день как приехала!

— Они в курсе, — пожала плечами Аделия.

Как оказалось, это был глава отдела охраны правопорядка, и он просто хотел познакомиться с Лили и поблагодарить ее за то, что она добровольно взвалила на себя ответственность за это убежище. Лили не стала уточнять, что ее согласие было не таким уж добровольным, но после этого разговора, пусть и довольно короткого, почувствовала себя немного лучше.

Но все еще скучала по Севу.

Первый постоялец появился у них во вторник. Его жена тайком от него вступила в Орден и погибла от рук Пожирателей в случайной стычке неподалеку от Лондона. Звали его Артур Бронт — и до того момента, как у него на глазах убили жену, он плевать хотел на политику. После того как портключ перенес его в убежище, и Аделия не нашла на нем никаких ран и проклятий, он долго сидел на крыльце у задней двери и швырялся по сторонам простенькими сглазами, какими мальчишки пользуются в драках. Лили хотела поговорить с ним, сказать, что она прекрасно понимает, что это такое — потерять близкого человека из-за Пожирателей (хоть ее любимый и не погиб тем летом, но ей тогда казалось, что погиб), но Аделия предупреждающе дотронулась до ее руки и покачала головой.

— Оставь его, — негромко произнесла она — обе они стояли на кухне, и в окнах то и дело полыхали отсветы его заклинаний. — Сад он не громит, а разговаривать не хочет. Я его чуток потормошила, но... — она пожала плечами. — Ты научишься их различать — тех, кому надо выговориться, и тех, кому надо просто посидеть.

— Мне ужасно его жаль, — сказала Лили, чувствуя себя полной идиоткой.

— Тебе их всех будет жаль, — ответила Аделия. — Но не стоит лезть к ним почем зря — разве что ты видишь, что они и сами не против.

И Лили кивнула, хоть тогда до конца ее не понимала.

Следующая пара постояльцев появилась у них через два дня — оба авроры, к которым могло относиться какое-то встревожившее Дамблдора пророчество. Настроение у них было не такое подавленное, и вечерами они с Аделией любили посидеть на крыльце с бутылочкой сливочного пива. Лили слышала их смех; он доносился с улицы через распахнутые окна. Артур тоже его услышал — и уронил на пол ту книгу, которую читал.

— Не понимаю, как они могут смеяться, — пробормотал он себе под нос, — когда где-то там гибнут люди.

Лили бросила на него взгляд — она читала журнал по зельеварению, который заказала в бакалейной лавке в Ангва Бич, потому что он напоминал ей о Севе.

Артур нахмурился, уставившись в незажженный камин — вечер выдался теплый, что было необычно, но довольно приятно.

— Некоторым это нужно, — произнесла Лили. — Они так справляются со своими проблемами — через шутки и смех. — Чьи это слова? Ремуса, припомнила она. Он сказал это на той новогодней вечеринке... — Правда, я всегда предпочитала другой метод, — добавила она.

Артур взглянул на нее с каким-то странным, болезненным смятением. Спросил:

— И какой?

Моргнув, Лили потупилась — перевела взгляд на свой журнал. С крыльца донесся очередной взрыв хохота. Она решила ответить честно.

— Был... один человек. Мы... мы встречались. Рядом с ним мне становилось легче. Но теперь он... больше не с нами.

Артур уставился на нее во все глаза.

— Нет-нет, он не умер, просто... не со мной, — она показала ему журнал — старый, еще февральский номер. На обложке была изображена хорошенькая ведьма, которая помешивала варево в котле; над ее плечами клубился розовый пар. — Я из-за него эти статьи читаю. В школе мне зелья жутко не нравились — единственный предмет, который тяжело давался, понимаете? — Лили засмеялась, потому что боялась иначе заплакать.

Еще мгновение Артур смотрел на нее — а затем его губы дернулись в улыбке, которая исчезла так же быстро, как появилась.

— У нас с Марджори было то же самое. Только с чарами, — он издал короткий лающий звук — должно быть, смешок. — А зелья мы оба терпеть не могли.

От этих слов Лили тоже прыснула, хоть и сама не могла объяснить, почему.

— Это больно, так ведь? — спросил Артур; его взгляд был снова устремлен на камин. Лили уставилась вслед за ним на решетку. Неплохо было бы ее почистить — вся в золе, в мелких искорках несгоревшего Дымолетного порошка...

— Это больнее всего на свете, — ответила она. — И все, на что вы можете надеяться — когда-нибудь к этому притерпеться.

Артур кивнул.

— Так я и думал, — сказал он. Повернулся к Лили, взглянул на нее темными, сумрачными глазами. — Спасибо за правду.