Серое на черном (гет)

Серый утренний свет пробивался в комнату сквозь узкую щель в плотных шторах, оставляя на узорчатом полу тонкую полосу. Королева проснулась, но все еще продолжала лежать в постели, медленно оглядывая свою спальню. Голова ее отяжелела, будто череп заполнило водой, что плескалась и билась о его стенки, тело болело и не слушалось, Рейле не хотелось совершать ни одного лишнего движения, но она знала, что скоро должна подняться и приступить к своим обязанностям. Иногда ей казалось, что лучше бы она уродилась безродной горничной или судомойкой, чем королевой Семи Королевств.

Этой ночью ей снова снился кошмар, как бывало каждый раз после посещений ее мужа. Эти жуткие сны, преследовавшие ее уже несколько лет, хоть и различались, но при этом были отчаянно схожи между собой. В этих снах ее непрестанно били, пинали, кусали и унижали. Иногда это были грубые солдаты, иногда стая собак, но всегда за этим со своего трона наблюдал король и смеялся своим детским смехом. Рейла звала на помощь, но никто не протягивал ей руки, и она просыпалась от собственного отчаянного крика.

Они с Эйерисом никогда не питали друг к другу трепетных чувств, но в первые годы брака их отношения можно было назвать сносными. Муж пытался быть с Рейлой нежным, вместе с ней оплакивал ее выкидыши и умерших в младенчестве детей. Однако со временем он все больше и больше стал походить на зверя, а его ночные визиты превратились для Рейлы в нескончаемую пытку. Когда в годовалом возрасте умер ее малыш Эйегон, Эйерис гневно заявил, что боги не допускают бастардов к трону. Обвинение в неверности для Рейлы всегда послушно исполнявшей свой долг было едва ли не хуже любого насилия.

Рейла услышала слабый стук, а потом дверь и вовсе отворилась, и в комнату прошествовали септа Молиса и септа Вения. Королева про себя называла их своим конвоем. Септ приставил к ней Эйерис еще несколько лет назад, чтобы следить за ее верностью. За эти годы им так и не удалось ни в чем уличить Рейлу, но они все равно оставались ее вечными спутницами. Покидать Твердыню Мейегора королева могла лишь в сопровождении одной из септ.

Септа Вения раздернула шторы, а септа Молиса подошла к кровати королевы и тихо произнесла:

— Вставайте, ваше величество, сегодня большой день.

Рейла кивнула и принялась подниматься. В комнату набежали служанки, одна накрывала королеве завтрак, вторая готовила ванну. Всем этим руководили септы. Рейла уже давно перестала удивляться тому, что у ярмарочной торговки в этом городе больше прав, чем у законной королевы.

День сегодня действительно был знаменательный, сегодня должна была состояться свадьба ее сына и Серсеи Ланнистер. Король, который не покидал пределов Красного Замка со времен возвращения из плена в Сумеречном Доле, не сделал исключения и для столь важного события, однако Рейлу отпустил, конечно же, только в сопровождении ее «стражи».

Когда Рейла, позавтракав, погрузилась в горячую ванну, септы оставили ее, переместившись в будуар, что примыкал к покоям королевы. Войти в спальню, минуя будуар, было нельзя, поэтому ее предполагаемый любовник мог лезть только через окно. Подумав об этом, Рейла горько усмехнулась. После стольких лет жизни с Эйерисом, она бы предпочла и вовсе не знать мужчин.

Сейчас, при дневном свете, она могла хорошо рассмотреть следы вчерашнего посещения Эйериса: синяки, царапины, следы зубов. Рейла закрывала глаза и до сих пор чувствовала боль во всем теле. Ей все еще мерещился гнилостный запах мужниного дыхания, и иногда она невольно вздрагивала от страха, опасаясь, что Эйерис незаметно вошел в ее комнату. Она прекрасно знала, что ее крики слышали и септы, спавшие через стенку, и королевские гвардейцы, несущие караул у дверей, но никто из них никогда не пытался помочь ей. Единственным, на что она могла рассчитывать, были извиняющиеся взгляды, которыми иногда одаривал ее кто-нибудь из Королевской Гвардии. Она лишь понимающе кивала: они ничего не могли поделать.

Рейла и не заметила, как в ванной остыла вода. Нехотя королева выбралась из купальни и замоталась в полотенце. Комната вновь заполнилась служанками, они умастили тело королевы маслами, но красные и синие следы все равно продолжали цвести на бледной коже Рейлы, словно неведомая болезнь. Болезнь по имени Эйерис.

Придется снова надеть закрытое платье с воротом, чтобы никто ничего не заметил. Рейла уже и позабыла, что бывают и другие наряды, которые давно стали ей недоступны. Визерис был еще слишком мал, чтобы понимать подобные вещи, и страшные отметины на теле матери напугали бы его. Старший же ее сын, увидев подобное, глубоко бы опечалился, и она не хотела расстраивать Рейегара, у которого и так было достаточно забот. Он все равно ничего бы не смог сделать, и это причинило бы ему новую боль.

Один укус красовался на щеке. Рейла долго рассматривала его в тусклом зеркале, пока служанка расчесывала ее длинные серебряные волосы, когда-то мягкие и послушные, но с годами все больше превращающиеся в серебряную солому.

— Сделайте с этим что-нибудь, — обратилась она к прислужнице, дотрагиваясь до укуса маленькими тонкими пальцами.

— Конечно, моя королева, — поспешно закивала та.

Рейла знала, что тяготит своих служанок. При ней девушки всегда молчали, лишь отвечая на ее просьбы и спрашивая, не нужно ли ей чего, но иногда она слышала, как они весело щебетали между собой, тут же замолкая при ее появлении. Ей хотелось бы найти с ними общий язык, как это получалось у других знатных дам, но Рейла просто не находила в себе сил.

Вилма, старшая из служанок, колдовала со щекой королевы. Она аккуратно нанесла слой ароматной пудры, привезенной из далекого Тироша, а затем добавила немного румян.

— Спасибо, — Рейла слабо улыбнулась. Если прищурить глаза, то она выглядит почти что молодой, почти что цветущей. Жаль печаль из своих глаз ей уже не убрать никогда, но губы ее будут сегодня улыбаться. Ради сына королева была готова на многое.

— Мама! — дверь распахнулась, и в комнату ураганом влетел Визерис, но тут же замер, стоило его няньке шагнуть вслед за ним. Это была немолодая уже женщина с квадратным лицом и злыми глазами. Она всегда одевалась во все черное и происходила из семьи какого-то обедневшего лорда.

— Ваше высочество, — грозно сказала она, — разве принцу подобает так себя вести?

Пристыженный Визерис встал рядом с матерью и виновато опустил глаза.

— Полагаю, ребенку можно простить столь небольшую шалость, леди Филиция, — произнесла королева. — Иди сюда, сынок, обними же маму.

Принц радостно улыбнулся и тут же очутился в объятиях матери. Она крепко прижала его к себе и погладила по слегка растрепанным волосам.

— Простите, моя королева, — возразила леди Филиция, — но у принца есть определенный свод правил, установленный королем, который ребенок должен неукоснительно выполнять. Вы же не хотите разозлить его величество?

— Нет, не хочу, — обреченно вздохнула Рейла. Что толку в том, что ты королева, если тобой командуют септы и няньки? — Идем, сынок, нам пора.

Она поднялась со своего места и взяла Визериса за руку. Они спустились в замковый двор, где их ожидали слуги. Дул сильный, пронизывающий насквозь ветер, и тяжелые свинцовые тучи нависли над городом, обещая скорый дождь. Зимы на юге не могли похвастаться обилием снега, хотя он все же иногда и случался, но чаще его заменяли холодные ветры и затяжные ливни, превращавшие улицы города в целые реки.

Королева с принцем устроились в носилках, с ними, словно конвоиры, сидели леди Филиция и септа Вения, септа Молиса, которой не хватило места, ехала с другими дамами. Рейле хотелось поговорить со своим сыном, но она не желала делать этого при посторонних. Вместо этого королева лишь наблюдала, как Визерис осторожно выглядывает на улицу из-за занавесей, что скрывали их от жителей Королевской Гавани.

Ее милый, хороший мальчик, но и его Эйерис вознамерился отнять у нее. Вечно недовольный своим старшим сыном, король объявил ей, что именно ее бесхарактерность и вялость сделали Рейегара таким, и он не допустит, чтобы подобное случилось с Визерисом. Король приказал найти принцу подобающую воспитательницу, и скоро в Красном Замке появилась леди Филиция. С того дня королеве было разрешено лишь редко видеться и говорить с сыном. Рейегар, узнав об этом, страшно рассердился, но Рейла не позволила ему обратиться к отцу, она не хотела потерять обоих своих мальчиков.

Визерис ненадолго отвлекся от созерцания того, что происходило на улице, и посмотрел на мать.

— Там столько народу, матушка! — завороженно произнес он.

— Да, — улыбнулась Рейла. Многие жители столицы стекались теперь к Великой Септе Бейелора, чтобы посмотреть на свадьбу наследного принца и девицы Ланнистер. Королевская Гавань давно не видела событий такого масштаба и такой важности, поэтому все спешили своими глазами поглядеть на это чудо.

— И все они хотят увидеть Рейегара? — удивленно спросил Визерис.

— Конечно, сынок, — ответила Рейла. — Они все очень любят твоего брата.

— А меня они тоже будут также любить? — поинтересовался Визерис, он выглядел опечаленным от того, что народная любовь доставалась кому-то другому, пусть и его родному брату.

— Тебя нельзя не любить, Визерис, — королева потрепала мальчика по голове, за что заработала уничтожающий взгляд от леди Филиции.

Никто из них не успел ничего сказать, потому что носилки остановились. Сир Харлан Грандисон, сопровождавший их, галантно подал королеве руку, чтобы помочь ей выбраться. С обеих сторон их окружили Золотые Плащи, и под предводительством сира Харлана их небольшая компания последовала сквозь толпу к септе. Рейла видела, как люди толкались и тянули головы, желая разглядеть королеву и маленького принца. Это пугало ее. Хотя и создавалось впечатление, что все они пришли с добрыми намерениями, глаза у некоторых из них были страшными, от чего Рейла крепко сжимала ручку Визериса.

Маленького принца же это столпотворение нисколько не пугало, наоборот, он выглядел воодушевленным и даже с улыбкой кивал кое-кому. Для мальчика это было внове, почти всю свою короткую жизнь он провел за воротами Красного Замка, покидая его крайне редко. Он был окружен привычными ему людьми, которых он знал с рождения, и нахождение в центре внимания пробуждало в нем ранее неизведанные эмоции. Глядя на младшего сына, Рейла даже позавидовала тому, как он держится.

Подул резкий порыв ветра, с головы королевы сорвало шелковый платок, и на своей щеке она ощутила холодную влагу. Похоже, начинался дождь, но вместо дождевой капли в открытую ладонь Рейлы упала снежинка. Королева вздрогнула. Недобрая примета, подумала она. Да помилуют нас Семеро, и это окажется лишь глупым предрассудком старой женщины.

Когда они, наконец, оказались в септе, отделенные от гула толпы тяжелыми деревянными дверьми, королева выдохнула с облегчением. Ее взгляд упал на Рейегара, он стоял в стороне и о чем-то говорил с верховным септоном. Невеста с отцом еще не прибыли.

Как и всегда, наследный принц выглядел царственно, как того и требовал его статус. На нем красовался свадебный плащ дома Таргариенов, пошитый из черного бархата с величественным драконом, выполненным из кроваво-красных рубинов. Воротник плаща был подбит мехом сумеречного кота, который по легенде был убит в Лунных горах одним из королевских рыцарей во славу короля Джейехериса Миротворца, когда тот путешествовал по Семи Королевствам после своего восшествия на престол. Первым, кто надел этот плащ на плечи своей жены был сын Джейехериса Бейлон. С тех пор минуло уже больше двухсот лет, для царственных женихов и невест были изготовлены и другие плащи, но Рейегар вспомнил именно про этот. Принц приказал отыскать и подновить его, что стоило немалых трудов многочисленным мастерам. Рейла подумала, что так ее сын хочет показать свою связь именно с этим прославленным своими добрыми делами королем. Ее Рейегар обязательно должен стать таким же, он должен стать лучше.

Завидев мать, принц кивнул септону в знак извинения и подошел к ней. Выражение его глаз казалось потерянным, и это опечалило королеву.

— Я рад видеть тебя, матушка, — ласково произнес Рейегар. — И тебя, братец, — для Визериса у него всегда находилась улыбка, на которые ее старший сын был обычно скуп.

— Ты красивый, — пробормотал Визерис. Задрав голову, он смотрел на старшего брата.

— Смотри-ка, от ребенка ничего не скроешь, — засмеялась Рейла.

— Благодарю, — Рейегар потрепал брата по голове. — Что отец?

— Ты же знаешь, — вздохнула Рейла. — Он не покидает замка.

— Да, знаю, — лицо ее сына, казалось, стало печальнее, но он тут же взял себя в руки. Кто-то крикнул, что прибыла невеста, и он поспешил расстаться с матерью. — Мне пора, — Рейегар схватил ее руку и сжал ее, а потом тут же ушел.

Серсея Ланнистер в тот день была прекрасна. Она сверкала так же, как лев ее дома, золотом вышитый на свадебном плаще. Лорд Тайвин светился гордостью и не скрывал этого ни от кого. Сегодня он торжествовал над всеми. Десница, а по утверждению многих, де-факто правитель Семи Королевств, теперь же обещал стать дедушкой будущим королям и королевам. Рейла до сих пор не понимала, как Эйерис, чьи отношения с Тайвином в последние годы сильно ухудшились, решился на это. Однако королеве было наплевать на амбиции ее безумного мужа и на честолюбие лорда Тайвина, она хотела лишь, чтобы ее сын был счастлив. Если женщиной, которая сделает его счастливым, станет Серсея Ланнистер, королева была готова забыть обо всем остальном.

Жених и невеста стояли перед верховным септоном, возносившим молитвы богам. Серсея была восторженна, Рейегар сосредоточен. Когда настал их черед приносить свои обеты, голос Серсеи был звонок, однако, едва заметно дрожал, Рейегар же говорил тихо, будто бы не хотел, чтобы кто-то кроме септона и невесты слышал его. После семикратного благословения, жених и невеста обменялись плащами, и плащ короля Джейехериса опустился на плечи леди Серсеи, а Рейегар оказался облачен в сияющий плащ дома Ланнистеров.

— Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем, — произнесла Серсея, и губы ее раскрылись в предвкушении.

— Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой, — вторил ей Рейегар. Королева все так же не слышала его слов, но они были известны всем, и представить их произнесенными мягким голосом Рейегара было не трудно.

Принц склонился к невесте и запечатлел на ее губах легкий поцелуй, оборвавшийся слишком уж быстро. Его взгляд, подаренный Серсее, был почти что нежным, но не любовным. Им нужно еще время, подумала Рейла. С друг другом они будут счастливее, чем я была с Эйерисом. Она не могла не испытывать сочувствия к сыну и его невесте, как и ко всем другим парам, чей союз был лишь прихотью их родителей, но в то же время она отчаянно завидовала Серсее Ланнистер, ибо ее сын был гораздо лучше его отца. Как бы ей хотелось, чтобы ей самой достался такой Таргариен, добрый и преданный, с глубоким чувством долга.

— Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Рейегара из дома Таргариенов и Серсею из дома Ланнистеров мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними, — провозгласил великий септон, вознеся над головой священный семигранный кристалл. Кристалл заискрился в его руках, знаменуя тем самым завершение церемонии.

В этот момент Рейла снова взглянула на Тайвина Ланнистера. Наверняка, во всех Семи Королевствах не было человека счастливее его. Королева лишь печально вздохнула, хотела бы и она испытывать такое счастье. Рядом с ней завозился Визерис, который с восхищением наблюдал за церемонией, не проронив ни слова, и Рейла отвлеклась на сына.

— Тебе понравилось, мой мальчик? — спросила королева.

— Да, — с придыханием воскликнул Визерис. — А моя свадьба тоже состоится здесь?

— Да, милый, — Рейла взяла его за руку и повела к выходу вслед за остальными гостями. Сир Харлан и ее «свита» следовали за ней. — Только это будет не скоро.

— Отец сказал, что я женюсь на принцессе Арианне из Дорна, — сообщил Визерис. — Она красивая?

— Я не знаю, сынок, — покачала головой королева. Ей не нравился этот план Эйериса, но, как и в случае с Рейегаром, ее мнение значило чуть меньше, чем ничего.

— А когда я ее увижу? — не унимался маленький принц.

— Думаю, когда ваши отцы заключат помолвку между вами, и принц Доран отпустит свою дочь в Королевскую Гавань, — Рейла слышала, что ее муж желал, чтобы Арианна достаточно времени проводила в столице.

Всю обратную дорогу до Красного Замка Визерис засыпал ее вопросами, на большинство из которых она не знала ответа. А когда отец договориться с принцем Дораном? А возьмут ли его, Визериса, в Дорн? А похожа ли Арианна на леди Серсею? Услышав на это, что дорнийки в основном черноволосы и темноглазы, и Арианна, скорее всего, не является исключением, Визерис расстроился. Конечно же, красавица Серсея впечатлила его, и теперь принц считал ее едва ли ни эталоном женской красоты. Рейла возразила ему, что негоже мужчине рассуждать о внешности девушки, даже ни разу не видев ее. На это Визерис снова стал спрашивать, когда же он ее увидит, и дальше по кругу.

Их путь проходил под восторженный гул толпы, выкрикивавшей имя принца Рейегара и его новой жены. Сердце матери не могло не радоваться тому, как в народе любили ее сына. Безусловно, свою роль играло сравнение наследного принца с его отцом, но Рейла была уверена, что ее сын способен стать одним из лучших правителей, что когда-либо знали Семь Королевств.

По прибытии во дворец, леди Филиция увела юного принца переодеваться, хотя он и желал немедленно пойти на пир. Рейла также освежилась и сменила платье, и только после этого направилась в Великий Чертог — огромный зал, который мог вместить больше тысячи гостей. Она поднялась на высокое место, где уже сидели Серсея и Рейегар. Справа от принца восседал король, а слева от новоиспеченной принцессы — лорд Тайвин. Ее место было рядом с Эйерсом, Рейле это было неприятно, но она ничего не могла поделать. Коротким кивком она поприветствовала мужа, заметив при этом, как Рейегар едва заметно улыбнулся ей. Такие легкие намеки на улыбку замечали у него только близкие люди.

Несмотря на то, что королева была окружена людьми, ей казалось, что на этом пиру она совершенно одна: с мужем королева не имела никакого желания говорить, сын ее беседовал с женой и лордом Тайвином, да он и был для Рейлы недосягаем, а со стоящим позади нее сиром Герольдом Хайтауэром она и вовсе побоялась бы заговорить в присутствии Эйериса. Рейла молчала и наблюдала за остальными, скоро привели Визериса, и свое внимание она снова посвятила ему. Одним Богам было известно, когда ей еще удастся провести с ним столько времени.

Сменяли друг друга блюда, певцы и различные фокусники из-за моря. Гости услышали пронзительную «Время моей любви», шуточную «Дай мне испить красы твоей», нежную «Ты будешь спать моя любовь», насладились причудливыми трюками от волшебников с востока, большинство из которых показывали огненные представления на радость королю. Рейегар два раза протанцевал с Серсеей, а потом появился подле матери.

— Матушка, вы не окажете мне честь? — он протянул королеве руку.

— С радостью, — она тут же расцвела и спустилась с помоста об руку с сыном.

— Вы сегодня очень красивы, — сказал Рейегар.

— Ты щадишь меня, сынок, — покачала головой Рейла. — Я уже старая женщина.

— Я не стал бы обманывать вас, — возразил принц.

— Как ты? — спросила Рейла, заглядывая в его печальные индиговые глаза, в которых не видела ничего, кроме усталости.

— Признаться, день сегодня был тяжелый, — честно сказал Рейегар. — Но с вами, матушка, я отдыхаю.

— Я бы очень хотела, чтобы ты был счастлив, Рейегар, — королева стиснула его плечо. — Счастлив больше, чем я.

— Боюсь, короли и принцы не могут на это рассчитывать, — вздохнул он. — Но я постараюсь, ради вас.

Танец закончился, и Рейегар повел Рейлу обратно. Музыканты вдруг заиграли «Рейнов из Кастамере», королева увидела, как заулыбалась Серсея, и как нахмурился король, Рейегар рядом с ней напрягся. На мгновение она решила, что король прикажет сжечь музыкантов прямо здесь, на пиру, однако он промолчал. Вместо этого Эйерис поднялся и, подойдя к лорду Тайвину, принялся что-то шептать ему на ухо. Лицо Десницы сначала становилось все бледнее, а потом резко залилось краской, будто бы вся кровь в его теле прилила к голове. Губы лорда Тайвина не шевелились, Эйерис хитро ухмыльнулся и возвратился на свое место чрезвычайно довольный собой.

Рейла кожей ощущала исходившее от короля довольство, когда снова оказалась рядом с ним. Казалось, к запаху старого неухоженного тела примешался запах торжества. Королева испугалась. Что могло настолько рассердить и поразить лорда Тайвина? Значит, не зря Эйерис позволил этот брак, по-видимому, он стал лишь частью некого плана Безумного короля. Судьбой ее сына играли, а она была даже не в силах заметить этого.

Королева взглянула на Рейегара, он переговаривался Тайвином Ланнистером, и лицо его выглядело обеспокоенным. Рейле отчаянно захотелось узнать, что случилось, но она ни за что бы не осмелилась спросить об этом у Эйериса, королева даже не решалась встать и подойти к сыну. Она больше не притрагивалась к еде или вину и судорожно сжимала край стола. Визерис дергал ее за подол, требуя внимания, но она лишь рассеянно отвечала ему.

Музыканты наконец-то закончили «Рейнов из Кастамере». Положив руку на плечо Тайвина, Рейегар поднялся. Один из слуг подал ему арфу, и принц спустился в середину зала, где до него были другие певцы. Гости, уже захмелевшие от выпитого вина, воодушевленно приветствовали его. Рейегар ничего не сказал, он лишь тронул струны своими длинными тонкими пальцами, и все пространство заполнила музыка. Кругом не было слышно ни единого звука, кроме льющейся по залу мелодии. Она тоненьким ручейком вытекала из под пальцев Рейегара и разливалась широкой полноводной рекой по всему Великому Чертогу. Вскоре к мелодии присоединился голос, удивительно чистый и глубокий, он заставлял слушать себя, не отрываясь, внимая каждому слову, каждой ноте.

Рейла узнала эту песню с первых аккордов. Рейегар пел о печальной истории любви Дженни из Старых Камней и Принца Стрекоз, и королева почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. Эта грустная история всегда напоминала ей о ее собственной забытой любви, которой не суждено было случиться.

Когда принц закончил, гости снова разразились громом одобрения, на что Рейегар низко поклонился.

— Негоже наследному принцу раскланиваться перед будущими подданными, — проворчал Эйерис, когда сын вернулся, а Рейла тайком утирала слезы, опасаясь, что их заметит муж.

Рейегар ничего не ответил, он наградил отца долгим взглядом, а потом отвернулся. Рейла про себя молилась Матери, чтобы та оградила ее сына от гнева короля и не позволила принцу наделать глупостей. Рейегар, обычно отрешенный от мира и замкнутый в себе, мог легко воспламениться, когда дело касалось его лично, его близких или тех, кого он должен был защищать. Она хорошо помнила, как, услышав о том, что король забрал у нее Визериса, он метался по ее комнате, едва ли не изрыгая пламя, как настоящий дракон.

Танцы и все новые представления тем временем продолжались, но королева больше не смотрела на них. Взгляд ее был отрешен и задумчив. Рассеянно она попрощалась с Визерисом, которого, вопреки его желанию, леди Филиция увела спать, не позволив дождаться пирога. Пирог прибыл после еще нескольких песен и сценки, посвященной Эйегону Завоевателю. Таргариен, захвативший Вестерос, был настолько популярен, словно после него не было ни одного достойного упоминания короля. Наконец, угощение было съедено, вино выпито, и послышались первые аккорды песни «Снял король корону, королева — башмачок»: пришло время провожания.

— Сегодня львица всласть исцарапает дракона! — донеслось из зала.

— Как бы дракон не растерял свое пламя!

— Я слыхал, что драконы могут из мальчика превращаться в девочку!

Серсея краснела, но выражение ее лица было как никогда довольным. Рейегар был совершенно невозмутим, так что Рейла не смогла понять, о чем он сейчас думает. Поднялся шум, гости смеялись и улюлюкали, и скоро Рейегар и Серсея скрылись из зала, увлекаемые веселой толпой из захмелевших мужчин и женщин.

Как только стихли звуки голосов, Тайвин Ланнистер поднялся со своего места и немедленно удалился, словно он не мог дождаться конца празднества. Рейла тоже встала, от всех переживаний на нее вдруг навалилась смертельная усталость. Голову будто бы стянул обруч, ей хотелось поскорее добраться до своих покоев, распустить волосы и снять тяжелое платье. В углу зала ее дожидались септа Вения и септа Молиса.

Когда она спускалась с королевского помоста, Рейла почувствовала, как ее схватили за предплечье. Длинные ногти вцепились в ее плоть, а в нос ударил неприятный кислый запах, королева едва сдержалась, чтобы не поморщиться. Только не сейчас, взмолилась она. Только не сейчас, пожалуйста. Со всем достоинством она обернулась, чтобы взглянуть в темные глаза короля.

— Доброй ночи, моя королева, — произнес Эйерис с притворной учтивостью. Рот его уродливо кривился, Рейла боялась, что он чувствует, как она дрожит.

Король больше ничего не сказал, он убрал от нее руку и засмеялся, оглашая своим смехом весь зал. Не помня себя от облегчения, Рейла поспешила спуститься вниз и в сопровождении септ покинула зал под аккомпанемент непрекращающегося безумного смеха.