Темные времена (джен)

Главный дознаватель, майор Эрвин Рован, равнодушно наблюдал, как охранники усадили пленника на подготовленный для него стул и отстегнули трос-поводок от наручников, сковывающих запястья доктора. Майор махнул рукой, и дроид, зависший неподалеку, отодвинулся назад. Доктор натужно дышал, постанывал и вздрагивал.

Рован пододвинул еще один стул для себя и сел напротив. Ему не нравилось проводить допросы так быстро. Он предпочитал продвигаться медленно, шаг за шагом обретать власть над пленником — как над телом, так и над разумом. Игнорировать основные техники подготовки и сразу переходить к причинению боли было рискованно. Однако доктор не был солдатом, не проходил никаких тренингов, касающихся поведения на допросе, и потому представлял собой легкую мишень. А выигрыш по времени сейчас был чрезвычайно важен, если они хотели узнать что-то о том, где находится повстанец-пилот, и выдвинуться на позицию.

— Мы знаем, что вы работаете на Сопротивление, доктор Йан, — мягко разъяснил майор. — Знаем, что вы лечили пилота-повстанца. Знаем, что вы посещали эспланаду.

— Час… частный… пациент… — прохрипел Йан сквозь боль.

Рован улыбнулся.

— Конечно, — он поднял взгляд на коллегу, ожидавшего у дверей, и прокомментировал: — А больше похоже, что пациент, запрещенный к приему.

Эйрн рассмеялся.

Рован наклонился к Йану.

— Кто укрывает его?

— Я не… знаю…

Эйрн шагнул к центру комнаты.

— Ну же, доктор. У нас есть доказательства, которые это опровергают.

— Покажите… покажите мне их, — потребовал Йан и тут же вскрикнул, когда его ударил сзади охранник.

— Медицинский корсет, костыли, противовоспалительные, — пояснил Эйрн. — Я мог бы продолжить, но все мы знаем, что повстанец травмирован — это-то было ясно еще по летному комбинезону, оставшемуся в военном транспорте.

— Какие ранения могут быть у того, кто катапультировался из истребителя в атмосфере и неудачно приземлился? — поинтересовался Рован.

Доктор посмотрел на него, пытаясь сфокусировать взгляд; глаза его заплыли настолько, что почти не видели, лицо было избито, по нему стекала кровь.

— Зависит… от специфики вида.

— Человек, — произнес из-за его спины Эйрн. — Мужчина.

Йан растерялся, не понимая такой перемены в ходе допроса. Он был истощен и испытывал боль. В горле пересохло, дыхание срывалось.

— Скорее всего… переломы, повреждения мягких тканей, — он глотнул воздуха. — Ком… прессия… позвоночника… Ах…

— Именно те травмы, для лечения которых требуются приборы и лекарства, которые вы взяли и не применили ни у кого из других своих пациентов, — довольно поведал ему Эйрн. — О, и доктор?

Йан силился обернуться и взглянуть на него.

— У вас нет никаких частных пациентов, проживающих на эспланаде. Мы проверили.

— Где он, доктор? — снова спросил Рован. — Избавьте себя от боли и скажите мне, где он.

Йан медленно помотал головой. Губы Рована в гневе поджались.

— Подвесьте его снова и впустите дроида!

— Нет! Нет, пожалуйста!

— Тогда говорите, где он.

— Район эспланады…

— Где конкретно?

Йан склонил голову, чувствуя себя побежденным, потерянным.

— Вилла генерала Макрена.

Повисла тишина, а затем Рован в восторге расхохотался, его темные глаза сверкали. Взглянул на Эйрна, тот тоже улыбался.

— Надо отдать вам должное, доктор. Я думал, вы сломались, — Рован махнул рукой охранникам. — Наверное, вам требуется еще немного времени на раздумья. Подвесьте его.

Доктор пронзительно закричал и засопротивлялся, охваченный паникой, а Рован повернулся к Эйрну.

— Вернемся, когда он будет более сговорчивым.

Дверь камеры захлопнулась за их спинами и заглушила крики.

— Он пытается выиграть время, — заявил Рован. — Ждет, когда подойдет час намеченного визита к повстанцу и Сопротивление поймет, что его арестовали.

— Или он может говорить правду насчет генеральского дома, — ответил Эйрн.

Рован снова весело хмыкнул.

— Твое чувство юмора настолько же извращенное, как и у этого доброго доктора.

Эйрн рассмеялся вместе с ним, но потом посерьезнел:

— И все-таки мы больше не можем терять время. Мы знаем достаточно, чтобы устроить рейд на эспланаду. Я свяжусь с генералом, получу сначала его разрешение.

— Не уверен, что это мудро, Эйрн. Доктор…

— Это именно то, что нам и нужно сделать в свете полученной информации, — он опустил ладонь на плечо Рована, снова посмеиваясь: — Ты же просто боишься разозлить генерала.

— Где он сейчас? — спросил Рован.

— В такой час? Дома, спит. — Эйрн улыбнулся, пожал плечами и пошутил: — Вместе со своим гостем повстанцем.

Рован хлопнул коллегу по спине, громко рассмеялся, проходя вместе с ним контрольный пункт на входе в тюремный коридор и минуя стоящего там дежурного офицера.

— Ну, тогда зли генерала ты, Эйрн, а я не буду, — заявил он, когда тот шагнул в кабину турболифта. И, как только дверь закрылась, повернулся к офицеру: — Спустите доктора и сопроводите в его камеру.

— Да, сэр.

Из главного холла Рован сделал несколько шагов в сторону, где располагался его личный кабинет. Затем остановился и отдал еще приказ:

— Я не желаю, чтобы меня беспокоили; разве что вдруг найдут этого повстанца-пилота.

— Конечно, сэр.

* * *

Генерала Макрена вырвал из забытья назойливый прерывистый сигнал голо-трансмиттера. Нахмурившись, он поплотнее завернулся в толстое одеяло. Звук все не замолкал; генерал вздохнул и повернулся на спину. Он открыл глаза, и внутри моментально зародился гнев, когда он понял, что еще ночь. Он перекатился, сел на постели и ответил на звонок — над прикроватным столиком высветилась небольшая фигурка майора Эйрна.

— Чего? — рявкнул Макрен.

— Повстанца прячут на эспланаде, сэр, как я… мы и думали, — ликующе доложил Эйрн, но вместе с тем он ужасно нервничал.

Этого известия Макрен и боялся, и почти что ожидал.

— И кто из моих соседей отважился на такое? — хотел знать он.

Эйрну, судя по виду, смутился.

— Эту информацию доктор не раскрыл, сэр. Он… эм, заявил, что повстанец находится в вашем доме. Пытался увести нас от истины, сэр, я уверен.

— И вы побеспокоили меня лишь из-за этого? — Макрен еще больше повысил голос. В его доме, ну конечно! Его сон прервали из-за каких-то бездоказательных бредней врача-предателя.

— Эм, нет, генерал, сэр. Рован считает, что доктор тянет время, чтобы дать Сопротивлению возможность куда-то переправить повстанца. Сэр, необходимо обыскать эспланаду сейчас же, если мы хотим перехватить инициативу, — Эйрн немного помолчал. — Мне нужно ваше разрешение, сэр.

Генерал погрузился в раздумья. Он доверял своему дознавателю. Рован был хорош, и на информацию, выбитую им из пленных, в большинстве случаев можно было полагаться. Но ему по-прежнему не нравилось это все: не нравилось, что обыск неизбежно разозлит влиятельных лиц, не нравилось думать, что могли быть вовлечены его соседи и друзья, что Сопротивление могло дотянуться до таких высот в обществе. С неохотой он решился:

— У вас оно есть, Эйрн. Однако никто не должен пострадать, и никакой порчи имущества, если только меня перед этим не поставят в известность. Понятно?

— Да, сэр. Спасибо, сэр, — Эйрн снова замолчал с выражением неловкости на лице. — А ваш дом, генерал?

— А что с ним?

— Вы, пожалуй, только выиграете, если позволите нам обыскать и его тоже, генерал.

Макрен обдумал предложение. Если он позволит обыскать свой дом, показав, что отношение ко всем одинаковое, это может подуспокоить наиболее возмущенных соседей.

— Хорошо, проводите свой обыск. Оповестите меня сразу же, как повстанец и его защитнички будут у вас.

— Есть, сэр! — Эйрн отдал честь, и его голограмма исчезла.

Макрен откинул в сторону одеяло и потянулся за одеждой, что подготовила для него горничная вчера перед тем, как он отошел ко сну. Придется разбудить сына и оповестить прислугу, чтобы готовились к предстоящей проверке. Он натянул сапоги и вслух рассмеялся. «В его доме»!

А затем замер и медленно опустил ногу на пол — в голову пришла тревожная мысль: в его доме были места, куда он никогда не заходил, места, отведенные для прислуги и хранения вещей. Где лучше прятать преступника, как не у него под носом? Под крышей его же дома. Он встал, застегнул свой пояс с пистолетом, вышел из комнаты. И направился вниз, не разбудив сына и не сообщая ничего прислуге.

* * *

Дейд в сумраке центра содержания под стражей потянулся к карману униформы за комлинком. Опасаясь, что сигналы отслеживают, Сеть с момента спасения пилота Альянса оперировала в режиме радиомолчания. Однако сейчас, только использовав комм, можно было предупредить оперативников о надвигающейся опасности, так что придется пойти на этот риск. Он включил устройство, быстро сказал пару слов и отключился, надеясь, что этого было достаточно.

* * *

Талн вытащил из-под койки рюкзак и, пока Люк, наблюдая, застегивал рубашку, достал два бластера, один он бросил на кровать рядом с юношей. Он раскрыл пакет с одеждой, которую Исла принесла для Люка, сыпанул туда же пузырьки с лекарствами. И взглянул на парня.

— То чувство еще не прошло?

Люк мотнул головой. В животе будто завязался тугой узел страха, внутри билось ощущение необходимости срочно что-то делать.

Талн закрыл пакет, снова посмотрел на Люка, на его гипс, на костыли у кровати. Сам не зная, почему, но он верил интуиции парня. Однако если что-то надвигалось, придется действовать быстро, а гипс будет только тормозить их.

— Вот, — он присел на корточки перед Люком, вытаскивая из пакета пару ботинок. Затем достал из рюкзака вибро-нож и разрезал гипс. — Док все равно говорил, что он начинает отваливаться.

Комлинк Тална ожил. Он уже потянулся за ним к карману, когда вдруг дверь за их спинами отворилась; они с Люком обернулись к ней с бластерами в руках. Исла в испуге отступила назад, и мужчины, немного расслабившись, опустили оружие.

— На эспланаде штурмовики! — сообщила она, запыхавшись.

Талн активировал комлинк, из него раздался резкий голос Дейда:

— Убирайтесь оттуда!

В их действиях прибавилось поспешности. Исла натянула Люку на ноги ботинки. Талн закинул на плечи рюкзак, протянул юноше ладонь, помогая встать, обхватил за талию, и почти таким же образом, как и привели в начале, Люка сопроводили из комнаты. Только теперь он мог передвигаться чуть лучше, больше опирался на собственный вес, и они быстрее шли по коридорам и вниз по лестницам, одновременно прислушиваясь, не раздастся ли наверху гулкая поступь штурмовиков.

Исла открыла проход в подземные туннели, и мужчины поспешили в него. Талн прислонил Люка к стене из грубого камня и повернулся к тви'лечке, юноша тем временем хватал ртом воздух, цепляясь за стену, чтобы не упасть.

— Отдай мне детонатор, — потребовала Исла.

Талн заколебался.

— Исла, я…

— Нет времени, Талн. Дай его сюда. Я с удовольствием сравняю это место с землей.

Люк сделал еще один глубокий вдох, прислушиваясь к разговору своих спасителей с интересом и тревогой. Он очень хорошо понимал, о чем они говорили, и то, что Сеть заминировала и собиралась подорвать здание, не сильно удивляло его. Он видел, как на лице женщины промелькнула смесь различных эмоций: гнева, печали, страха и решимости. Люк крепко сжал свой бластер, ощущение оружия в руке приносило ему немного спокойствия.

Талн выудил из кармана небольшое устройство и передал тви'лечке.

— Удачи, — пожелал он, его голос был тих и полон понимания.

— Тебе тоже, — ответила Исла.

— Спасибо вам, — сказал стоящий в стороне Люк.

Исла улыбнулась.

— Лучше бы оказалось, что ты стоишь всех этих бед, Люк, — сказала она ему. А затем захлопнула дверь, и беглецы сразу погрузились в непроглядную тьму. Вспыхнул свет фонарика, направленный в лицо. Люк моргнул, прикрывая глаза рукой.

— Пора идти, парень, — сообщил Талн, потянув Люка от стены. — Не думаю, что времени у нас много.

Так быстро, как могли, они двинулись по туннелям, вниз по склонам и лестницам, все дальше, поднимаясь вверх и сворачивая за углы, а перед ними плясал свет фонарика.

* * *

Исла крепко закрыла дверь и заблокировала с помощью кода, который знала лишь она. Развернулась, убрала детонатор в карман передника и спокойно пошла через подвалы, стараясь вести себя естественно, стараясь не сорваться на бег. Она прошла мимо комнаты, где последние несколько недель скрывался Люк.

— Эл’лана.

Голос, произнесший ее настоящее имя, был тих, но резок и заставил ее замереть на месте. Обернувшись к комнате, она ощутила, как отливает от лица кровь, как сердце уходит в пятки, как в животе все переворачивается и ее начинает подташнивать от страха.

— Генерал? — постаралась произнести она бодро, как обычно, но голос задрожал, выдавая ее. — Я не услышала ваш вызов? Я…

Генерал сидел на смятой кровати, держа в руках разрезанную гипсовую повязку с бактой.

— Нет. Но, похоже, я разминулся с нашим гостем, — он приподнял гипс и махнул в сторону костылей. — Возможно, у тебя есть, что сказать мне.

Исла шагнула в комнату и огляделась.

— Нет, сэр. Полагаю, улики говорят сами за себя, — когда она заговорила, страх вроде бы ослаб, постепенно растворился, и ее наполнило спокойствие. Понимание.

Лицо Макрена покраснело от ярости. Он встал, отбросил гипс и схватил ее за плечи.

— Ты хоть понимаешь, что натворила? — прошипел он. — Понимаешь, как это все будет выглядеть?! — он отвешивал ей пощечины после каждой фразы. — Я впустил тебя в свой дом. Дал тебе работу! Доверял тебе! — его голос все набирал громкость, пощечины сменились ударами. — А ты привела в мой дом Сопротивление! Повстанца! — прогремел Макрен.

Исла пошатнулась под градом ударов, ее губы были разбиты, на коже проступали синяки. Генерал подхватил ее, силком вытащил из комнаты и крикнул штурмовикам:

— Доставьте эту суку к Ровану!

Штурмовики ухватили ее под руки и потащили за собой. Она запнулась и упала на колени. Пока ее ставили на ноги, Исла запустила руку в карман и улыбнулась, сжав пальцы на детонаторе.

* * *

Туннель сотрясла серия взрывов, сбивая их с ног; по непрочному потолку над их головами побежали жуткие трещины. Сверху обваливались камни, дрожь пола не позволяла разогнуться и встать прямо. По коридору пронеслась воздушная волна, несущая с собой пыль, накрывшую беглецов. Талн, кашляя и отплевываясь, потянул вверх Люка, заставляя встать на ноги и игнорируя его болезненные стоны; они побежали дальше, а туннель, в котором они до этого находились, засыпало лавиной обломков. Грохот стоял ужасный и всеобъемлющий, ревел огонь, стучали падающие камни.

— Давай… соберись немного, парень, — умоляюще попросил Талн, когда Люк снова споткнулся. Он удержал его, помогая ровно встать на ноги, и они, пошатываясь, двинулись вперед через скапливающуюся на полу крошку.

Наконец шум обвала утих, сошел на нет, и они сбавили темп, перейдя на шаг. Люк согнулся, пытаясь отдышаться, избавиться от забравшейся в горло пыли. Талн опустил его на песок, осветил фонариком лицо и сощурился, стараясь разглядеть его, несмотря на витающую в воздухе пыль и то, как слезились глаза. Юноша был весь, с ног до головы, запорошен светлой каменной крошкой. Она набилась в волосы, по покрытым ей щекам стекали теплые слезы из раздраженных глаз. Талн знал, что выглядит не сильно лучше.

Люк сплюнул в грязь, всосал в рот еще слюны и сплюнул снова. На языке ощущался один вкус сухого песка. Он застонал, перевернулся на спину и прикрыл лицо рукой, стараясь перевести дыхание.

— Не… — начал он, но голос пропал, слова не вылетели из пересохшего горла.

Он глухо кашлянул, прижав руку к грудной клетке — ребра, еще не до конца зажившие, отозвались болью.

— Не похоже, что… у вас в рюкзаке… есть вода? — закончил Люк, тяжело дыша.

— Нет, — прохрипел Талн, садясь рядом. Он положил бластер на пол и потер лицо ладонями. Мышцы ног болезненно ныли от напряжения: от бега и того, что приходилось тащить на себе другого человека. — Но есть одно место, куда мы можем пойти, не так далеко.

Люк посмотрел в ту сторону, откуда они пришли, но не разглядел ничего за пределами круга света, очерчиваемого фонариком.

— Кажется мне, вместе с домом снесена и часть ваших тоннелей, — заметил он.

— Дом пришелся в качестве бонуса, — ответил Талн. И затем пояснил: — То, что мы хотели снести — тоннели. Если бы за нами ушла погоня, она бы обнаружила всю сеть. — Затем он засмеялся, хрипло и немного нервно от облегчения, что они спаслись. — Звук был такой, будто мы снесли целый квартал.

Эта новость не просто обеспокоила Люка. Разрушение одного дома означало, что из-за него погибло или пострадало несколько человек. Разрушение целого квартала могло превратить число пострадавших в сотни, и еще его волновала судьба Ислы.

— Талн, — неуверенно начал он. — Это же не просто ради того, чтобы защитить меня?

— Не думай, что ты настолько важная шишка, парень, — спокойно укорил Талн, уловив направление его мыслей. — Мы сделали это, чтобы защитить тоннели, чтобы защитить Сеть, как я и сказал. И чтобы защитить нас обоих. Даже если бы мы сегодня не взорвали дом Макрена, это все равно случилось бы достаточно скоро.

— Макрена?

— Генерала Макрена. Командующего системы Эскааля.

— Командующего системы? — недоверчиво переспросил Люк, пораженный услышанным. — Вы прятали меня…

Талн рассмеялся.

— Ага, прямо у него под носом! — Затем он стал серьезен, слова его окрасила ненависть: — И если нам повезло, то ублюдок помер.

— А Исла? И остальные, жившие в том районе?

— Я надеюсь, она выбралась, — объяснил Талн. На его лице, освещенном светом фонаря, отражалась скорбь и боль, и Люк, уже терявший в бою друзей и товарищей, мог только посочувствовать ему. — А что до остальных, — продолжил Талн, — то на эспланаде жили высшие чины Империи, так что для нас она всегда была оправданной целью.

— Жилой район? — интонация Люка оказалась резче, чем он того хотел.

Лицо Тална покраснело от внезапного прилива злости.

— Ты нас осуждаешь? — без всякой тени юмора засмеялся он. — Именно ты, из всех людей, нас осуждаешь? Сколько гражданских убили вы, лейтенант-коммандер? Сколько пострадало из-за ваших атак? Что насчет гражданского персонала с фабрики оружия, которую вы подорвали? А городские районы рядом с фабрикой, которые сгорели дотла после взрывов в расположенных под ними подземных хранилищах боеприпасов?

Люк уже проклял вылетевшие у него слова. Он не хотел расстраивать Тална, не хотел, чтобы тому показалось, будто Люк осуждает его, Ислу и их действия. В конце концов, сам он сейчас был жив и находился на свободе лишь благодаря им. Однако осознавать тот факт, что ради этой свободы оказалось необходимо пожертвовать чужими жизнями, было — и всегда будет — неприятно.

— Я понимаю, что идет война, Талн. Знаю, что каждый раз, как я спускаю курок, кто-то умирает, — тихо, с сожалением объяснил Люк. — Я не осуждаю вас. Я благодарен тебе и Исле. Просто все это… выглядит спланированным.

По мере того, как Талн раздумывал об этом последнем слове, его недовольство улеглось, он постепенно осознал, что именно было так тяжело принять Люку. Он кивнул.

— Да, это было спланировано. Империя заклеймит это происшествие жестоким актом терроризма. Вот, к чему ты вел, разве нет? В чем разница между подрывом фабрики по разработке оружия и подрывом домов имперских шишек? — он пожал плечами. — Давай я скажу тебе: в глазах Империи разницы нет. Ты, я. Мы оба — террористы. Но в своих глазах мы — только те, кем себя считаем.

Он стер с лица грязь.

— Я же? Боец Сопротивления. Я делаю все необходимое, чтобы вставлять палки в колеса находящимся здесь имперцам. А ты? Ты идеалист.

— Может, когда-то я им был, — согласился Люк, думая о том, когда все это впервые его коснулось, о своей наивности, об очевидном энтузиазме и воодушевлении. Теперь, два года спустя, он был усталым и несколько скисшим. Он видел и принес своими руками слишком много смертей. Он терял близких и горевал. Он бежал и продолжал сражаться, потому что уже зашел слишком далеко, чтобы поворачивать обратно, и потому что лишь Альянс мог назвать домом. Однако в глубине души он до сих пор верил, что поступает правильно, что следует верному пути; в моменты сомнений его подстегивали воспоминания о тете и дяде, Бене Кеноби и Биггсе. — Может, я все еще идеалист и…

— А может, это не место для философских дебатов, — оборвал его Талн, вставая. — Ты слишком много думаешь, Люк. Иногда надо просто делать! — он протянул руку. — Пойдем. Мы достаточно отдохнули, надо добраться до убежища.

Люк схватился за ладонь Тална, и тот потянул его вверх. Люк застонал, ноги чуть не подогнулись, лодыжка болезненно пульсировала, спину свело.

— Кажется, действие лекарств заканчивается, — пожаловался он, шагая вперед вместе с Талном.

— Идти недалеко, — заверил его мужчина, помогая сохранить равновесие.

Они шли по туннелям, звук шагов приглушал слой высохшей грязи на полу. На лбу начали проступать бисеринки пота и скатываться по лицам. Они стерли пот и уже надоевшую пыль. Руки и ноги Люка будто налились свинцом и побаливали от физической нагрузки, он был как в тумане, его тошнило, и к тому времени, как Талн сделал новую остановку, каждый вдох сопровождался тихим страдальческим стоном.

Талн привалил Люка к стене.

— Еще пара минут, Люк, и ты сможешь отдохнуть.

Люк лишь кивнул, неспособный больше ни на что, все силы уходили на то, чтобы оставаться на ногах.

Талн повел фонариком вдоль поверхности стены, просунул пальцы в щель в кладке и вытащил из нее кирпич. За ним оказалась дверная панель, мужчина быстро набрал код, и в стене образовался узкий проем. Талн, нажав плечом, открыл проход. Свет фонарика прошел полукругом, выхватывая из темноты упаковочные коробки, аварийные фонари и тонкий матрас на полу. Талн провел Люка в комнату и усадил на матрас. Затем отошел, включил один из светильников, принес поближе и поставил около Люка, порылся в коробках, достал упаковку с водой.

— Как ты? — спросил Талн, помогая Люку сесть поровнее, опереться спиной о стену. Вручил пилоту одну из бутылок, вторую открыл сам. Они отпили по чуть-чуть, прополоскали рты, а затем стали хлебать большими глотками, наслаждаясь прохладой жидкости, смачивающей пересохшее горло. Остатки воды ушли на то, чтобы умыться и промыть глаза.

— Лучше, — ответил Люк, дышать стало легче.

Талн открыл рюкзак, что захватил с собой, достал лекарства для Люка. Кинул их парню, взял из упаковки еще бутылку воды. Люк сразу же закинул в рот несколько таблеток и запил их.

— И что теперь? — спросил он, оглядывая крошечное подземное помещение и явно не пребывая в восторге от новых условий обитания.

Талн присел на корточки.

— Ну, еды и воды тут хватит на несколько дней. Если будешь экономить, то, вероятно, и на пару недель. У тебя есть одежда, лекарства, вот одеяла и бластер, — он поднял взгляд на низкий потолок. — После сегодняшнего… ситуация станет гораздо хуже… — озабоченно произнес он, умолкая.

Люку не понравилось, как прозвучали слова Тална: тот говорил «у тебя», а не «у нас». Внутри зародилась легкая встревоженность.

— Вы оставите меня здесь одного?

— Мне нужно связаться с Дейдом, — объяснил Талн, заметив вспышку страха в глазах Люка, нежелание оставаться в подобном месте в одиночестве. Талн не мог винить парня, ему бы и самому не понравилось сидеть здесь одному. — До него тяжело добираться, поэтому я должен быть там, где он сам сможет меня найти, и это место определенно не здесь. Учитывая, что сегодня случилось, я уйду на несколько часов или, может, на день-два. Не больше. Хорошо?

— Вы говорили о паре недель, — напомнил ему Люк, угрюмо и подозрительно.

Талн улыбнулся.

— Это в худшем случае, — заверил он юношу.

Он поднялся, стряхнул грязь и песок с одежды.

— Ладно, код для двери — 716. Ты услышишь, если кто-то к ней подойдет. Если это будет кто-то из Сети, то скажет кодовое слово.

— 716, — повторил Люк и затем спросил: — Какое слово?

— Для тебя это «полет».

Люк, смирившись с происходящим, сник.

— Наверное, можно не надеяться, что в этих коробках найдется чего-нибудь почитать? — спросил он, указывая на груду в углу.

Талн пожал плечами и поднял свой фонарик и бластер.

— Можешь проверить, но я в этом сомневаюсь.

Он повернулся к двери, но его остановил тихий голос из-за спины:

— Как, вы думаете, они нас нашли?

— Доктор. Думаю, его взяли, — мрачно сказал он. — Это единственное, что сейчас приходит в голову.

Люк кивнул. После того подслушанного спора между мужчинами он думал так же.

— Разве имперцы не знают о тоннелях? — он спрашивал это и раньше, но Талн просто отмахивался от него. Сейчас, однако, Люк был уверен: Талн ответит на многие его вопросы.

— Про туннели в секциях знают, да. Но они не придали им значения и частично засыпали, прежде чем возводить здания на поверхности. Сопротивление раскопало туннели, прошло дальше и обнаружило комплекс ходов гораздо более обширный, чем найденный имперцами.

Люку хотелось спросить, кто изначально построил туннели и зачем, но на языке вертелся гораздо более важный вопрос:

— А если Док скажет им?

— Давай будем надеяться, что они не спросят, окей? — мужчина подошел ко все еще открытой двери и почти уже шагнул через порог, когда Люк задал еще вопрос.

— Эм, Талн? — в интонациях звучала неловкость, смущение. — А где мне… ну, ты знаешь, нужду справлять?

Талн широко ухмыльнулся, удивленный, что в этом темном месте осталось место юмору.

— Любой тоннель выбирай.

А затем он ушел, дверь за ним закрылась, и Люк остался один в тишине. Он прислонился затылком к кирпичной стене, начиная ощущать действие противовоспалительных. Люк порадовался тому, что боль постепенно отступала, но вот поворот событий приводил его в глухое отчаяние. Он не видел никакого способа вернуться к Альянсу, и, если верить Талну, у него мало шансов выбраться из города, не говоря уже о планете. Казалось, Империя теперь всего на шаг позади; и если доктор сломался на допросе, то все, что нужно — это задать верный вопрос, и имперцы окажутся в туннелях, перед этой самой дверью.

Но что раздражало больше всего — его неспособность помочь самому себе. Он зависел от группы Сопротивления, должен был подчиняться их распоряжениям, усмирить свое нетерпение и позволить себе быть ведомым. Люк поерзал на матрасе, ощущая дискомфорт, медицинский корсет натирал кожу. Он был уверен, что грязь и пыль проникла и под корсет, однако, сняв его, Люк не сможет надеть обратно без посторонней помощи. В животе заурчало, и он поглядел на контейнеры, гадая, какие же припасы могли там оказаться.

Аккуратно передвинувшись вбок и ухватившись за кирпичи, он подтянулся вверх и встал, зашипев от боли. На минуту Люк замер, чтобы неприятные ощущения улеглись, и затем осторожно направился к куче коробок. Медленно опустился на колени, раскрыл одну.

В коробке лежали несколько бутылей воды, запакованные сухпайки и базовые лекарства. Люк взял бутылку с водой и немного еды. Все так же осторожно он вернулся к матрасу и снова уселся на него. Его обескуражило, сколько усилий потребовалось на такие простые действия, сколько энергии пришлось потратить и как сильно ему пришлось сосредотачиваться. Он ненавидел это, ненавидел свою слабость и всю ситуацию в целом.

Но, конечно, лучше это, чем та судьба, что приготовили ему имперцы — упрекнул себя Люк. Тут, по крайней мере, оставался проблеск надежды на то, что он сможет выбраться и вернуться к Восстанию — пусть даже он этого проблеска пока не видел.

— Держись, Люк, — сказал он себе, голос прозвучал странно в тишине. Он распаковал один из пайков, поморщился при виде вяленого мяса, проверил срок годности, откусил немного и прожевал, запивая водой.

К тому времени, как он закончил есть, принятые лекарства возымели эффект, и на Люка навалились утомление и сонливость. Он взял простыню, свернул ее, превращая в подушку, положил бластер на грязный пол рядом с импровизированной кроватью, улегся и попытался заснуть.