Отражённый блеск (гет)

— Мне кто-нибудь объяснит, что мы собственно собираемся предпринять?

Резкий голос Гермионы как нельзя лучше характеризовал нервозность и неуверенность в стане Гарольда после того, как они с Драко оказались на больничных койках.

— Мы будем ждать выздоровления Гарольда или хотя бы того момента, когда он сможет принимать решения.

— Замечательно! Значит, без него мы обречены на бездействие, как стадо глупых овец? А что мы будем делать, если на храм нападут?

— Если на храм нападут — мы будем защищаться! Гермиона, у тебя есть конкретные предложения? Я буду рад их выслушать!

Гарри чувствовал раздражение, но в основном из-за того, что Грейнджер в общем-то была права. Он и сам с удовольствием порассуждал бы вместе с ней об идиотском положении и о стаде баранов… или овец… И овец, и баранов! Но оказавшись главным среди оставшихся на ногах магов, он был вынужден лишь отбиваться от неприятных вопросов. Да и что еще прикажете делать? Гарольд ранен и без сознания, Добби исчез, а путь домой неизвестен никому, кроме них. Малфой при смерти. Айрин еле жива. И в качестве армии у них — лишь несколько сотен волшебников и маглов. Причем у большинства после плена мозги набекрень. А в городе, вместо ожидаемых погромов, грабежей и насилия, царит какая-то сюрреалистичная идиллия и почти пасторальные сюжеты всеобщей любви и гармонии… Чокнуться можно от всего этого!

Гермиона обреченно вздохнула.

— Ладно. Ты не злись на меня. Просто мне страшно! — вырвалось у нее против воли.

Гарри посмотрел на девушку с некоторым изумлением. Страшно? Ей?

Губы у Грейнджер были сжаты в тонкую линию, подбородок гордо вздернут, но в глазах читалась растерянность и невысказанная просьба о помощи. Вот это было уже совсем нехорошо. После их негласного разрыва Гермиона излучала в его сторону только безразличие и презрение, а на самом деле э-вон как дела-то обстоят! Она хочет, чтобы он ее пожалел, утешил, а может быть — и вернулся к ней? Так что ли? Но у него же теперь есть Айрин. Он порядочный человек и не может прислоняться к двум женщинам одновременно. Ну не может — и баста!

Или может?

Поттер опять искоса посмотрел на девушку. Гермиона стояла к нему боком, опустив голову, и кусала губы. Черт, черт и еще раз черт! Как же она хороша сейчас!

Гарри подошел к ней сзади и положил руки на плечи. Девушка вздрогнула, а потом резко повернулась и закинула ему руки на плечи.

— Герми… — выдохнул потерявший голову парень, но жаркий поцелуй лишил его и дара речи, и последних доводов вконец отчаявшегося из-за всех происходящих нелепостей рассудка…

* * *

— Ну что, милорд? Очухались?

Язвительный старческий голос словно сорвал пелену мрака с глаз Тома Реддла и выдернул затычки из его ушей. Онемевшие руки и ноги были свободны, но слушаться пока не желали.

— Где я?

— Вы? В руках у друга.

— Опять вы? Когда вы себе, наконец, шею свернете?

— Скорее это вам грозит. Как же вы так глупо попались, ваше темнейшество… Я уже и не чаял, что смогу вас вытащить. Собственно, вас спас только толстый слой грязи на вашем весьма приметном профиле. Узнай вас Поттер сразу — и ваша жизнь не стоила бы и кната!

— Поттер? Здесь? Директор, вы что, спятили от последних треволнений?

Сухой смешок, словно горсть опавших листьев, прошелестел в воздухе.

— Нет, Том. Это суровая реальность, и это все очень усложняет здесь и упрощает там…

— Не понимаю.

— А вам и не надо. Главное, что я понимаю. Итак, наше единственное преимущество заключается в том, что о нашем присутствии тут пока никому неизвестно.

— Но меня видели. И если верить вам, то меня видел этот чертов Поттер.

— Он видел не Тома Реддла, а неизвестного мужчину, который ударил по нему из неизвестно как попавшего к нему эльфийского оружия. Это даже не зацепка. Я уверен, что он не догадывается, кто вы и откуда. И они теперь будут настороже. Но мы нанесем удар первыми. Есть хотите?

— Пить. Вода есть?

— Сколько угодно! Целое озеро воды. Пейте, милорд.

Том Реддл приподнялся на локте и осмотрелся по сторонам. Пещера. Каменный пол завален высохшими и полуистлевшими змеями. Совсем рядом темнеет озеро, по которому время от времени пробегает мелкая рябь. Хотя ветра нет, да и откуда ветер в пещере? Сквозняк разве что.

— Где мы?

— Уже лучше. Вижу, вы приходите в себя. Если верить вот этой схеме, то мы находимся в подземелье обители на Змеином уровне. Местечко не слишком приветливое, но оно могло бы быть намного хуже, если бы кто-то не перебил его обитателей. Причем несложно догадаться, кто это был.

— Не понимаю.

— Вы лежите на мантии, которую здесь оставил тот, кто устроил это странное змеиное побоище. Я почти уверен, что это работа Поттера.

— Бред. Если Поттер не совсем идиот, то он должен был просто договориться со змеями и все. Он же змееуст.

— Хм. Все не так просто, сир. Этот уровень подземелья предназначался для казней высокопоставленных персон и попасть сюда без схемы не так-то просто. Поттера могли заманить сюда обманом, чтобы избавиться от него. Наш гриффиндорец временами так доверчив. А змеи, видимо, получили приказ убить его. Думаю, дело было именно так.

— Вам виднее. Все может быть. Зачем мы тут?

— Здесь наши пути расходятся, Том. Я пришел сюда за тем, что было моей целью в этом мире. А вы, наконец, можете получить волшебную палочку. Но при условии, что выполните для меня последнюю службу. И после этого — вот он, этот мир. Владейте им безраздельно и лепите его так, как подскажет вам ваше больное воображение.

— Осторожнее, Директор! Я еще не сказал, что я согласен!

Воландеморт выглядел сильно разозленным.

— А куда вы денетесь? Внезапное завершение цикла сильно облегчило мою задачу. Чаша у меня. Я заберу здесь ее начинку и вернусь в мир магической Британии. А вам туда дороги нет, любезнейший. И Поттер туда не должен вернуться. И его друзья, кстати, тоже. Улавливаете мою мысль?

Воландеморт молча смотрел на Директора. Глаза его гневно светились, как тлеющие угли.

— Да не жгите вы меня взглядом, — усмехнулся Директор, — для вас все не так уж плохо. Я ведь планировал избавиться от вас сразу после битвы, но внезапное появление Поттера, можно сказать, спасло вам жизнь.

— Спасибо за откровенность.

— Ну-ну. Не надо изображать оскорбленную невинность. Неужели я не понимаю, сколько времени я прожил, если бы утратил над вами контроль? Ровно столько, сколько потребовалось бы вам, чтобы Пыточными заклятиями распотрошить мою память. Не так ли?

— Это моя предшествующая ментальность поступала таким радикальным образом? Снимаю шляпу! — насмешливо отозвался Том Реддл.

Он уже обуздал свой гнев и взял себя в руки. Директор искоса взглянул на него и одобрительно кивнул.

— Ну вот. Вижу, что вы уже готовы к серьезному разговору. Я предлагаю вам волшебную палочку и открою способ, как тайно пробраться в храм, где вас никто не ждет. Вы избавите себя и меня от Поттера — и останетесь владыкой этого мира. Как вам?

— Звучит лучше, чем Авада в лоб, хотя по вашему полупрезрительному тону я понимаю, что вам этот мир и даром не нужен.

— Не совсем так. Он мне пока не нужен. Но, если я и надумаю сюда вернуться, то буду иметь дело уже с вашими отдаленными потомками, ибо вы теперь простой смертный, Том.

— Спасибо, что напомнили, — злобно огрызнулся Воландеморт, — я так понимаю, что выбора у меня нет?

— Правильно понимаете. Если вы отказываетесь покончить с Поттером, то вы мне не нужны.

— Хорошо. Что надо делать?

— Плавать умеете?

— Что еще за идиотские вопросы?

— Вот вам карта. Видите крестик? Здесь мы находимся. А кружок — это храм Матери. Они соединены подземной рекой. Вход в нее через это озеро, а выход в колодце Ворота Надежды в храме. Понятно?

— Понятно. Давайте палочку.

— Не так быстро. Раздевайтесь.

Том Реддл, ворча, скинул с себя измазанную золой и грязью мантию. Директор протянул ему небольшой мешок.

— Кладите сюда одежду и все свои вещи.

Реддл молча повиновался.

— Отдайте мне мешок и повернитесь спиной. Я положу палочку в мешок и закреплю его у вас на спине. Вы в каком виде предпочитаете путешествовать в воде? Пузыреголовое заклинание или превратить вас в акулу?

— Акулой я уже был, — мрачно отозвался Том, — давайте Пузыреголовое.

Директор положил палочку в мешок и запечатал его заклинанием. Потом надел на спину Реддлу и закрепил чарами Временного приклеивания. Затем взмахнул палочкой, и вокруг головы Воландеморта появилась тонкая пленка воздушного пузыря. Добавив еще заклинание защиты от ударов, старик подтолкнул Тома к озеру.

— Ступайте, Реддл. Не буду желать вам счастья, но пожелаю удачи.

Воландеморт, весь кипя от злости и досады, промычал что-то неразборчивое и почти плашмя рухнул в воду.

— Прирожденный дайвер! — усмехнулся старик и пошел к выходу из подземелья.

* * *

Гарольд очнулся поздним вечером. Ему долго не удавалось сфокусировать взгляд на том человеке, который сидел рядом с ним, а когда получилось — он со спокойной радостью понял, что это Луна. Ее теплая рука лежала на его правом плече, которое, как выяснилось позже, осталось единственным местом на его теле, которое не было забинтовано. Зеленый магический бинт, наложенный от щиколоток до шеи, делал его похожим на древнюю мумию.

— Пить хочешь?

Он с усилием кивнул. Тут же у его губ появилось горлышко небольшой глиняной фляжки. Прохладная, чуть терпкая влага потекла в пересохшее, и как будто потрескавшееся от сухости горло. Он с наслаждением сделал несколько глотков, но поперхнулся. Питье потекло по подбородку и щеке. Девушка тут же промокнула их мягкой тканью.

— Осторожно. Не торопись.

Гарольд хотел поблагодарить, но сумел издать лишь невнятный шепот. Язык не слушался, а в горле словно застряла подушечка с иголками.

— Тихо. Тебе нельзя разговаривать. У тебя ожог дыхательных путей. Гермиона сказала, что впечатление такое, как будто вы с Драко некоторое время дышали огнем. То, что ты сейчас пил, это зелье от внутренних ожогов. Я сама его сварила. Правда, вкусное? Ой! Я забыла. Не отвечай, пожалуйста.

Поттер улыбнулся и, наклонив голову к плечу, вдруг потерся щекой об ладонь девушки. И сам смутился. Уж больно это получилось похоже на ласку, а она обычно принята между людьми, которых связывают отношения более глубокие, чем просто товарищеские. Хотя, если считать, что это он чисто по-дружески, то… то тогда… ну и скотина же он тогда получается!

Девчонка преданно и безропотно следует за ним через кучу поганых и жутких миров, рискует жизнью, помогает изо всех сил, а он лежит и рассуждает: по-дружески или не по-дружески? Так дальше нельзя! Надо что-то решить на счет себя и нее. И не пудрить мозги красивой девушке, которая безропотно ждет от него взаимности уже столько времени.

Гарольд продолжал прижиматься щекой к руке Луны. Та, видимо, оценила некоторую интимность этого жеста и с каким-то новым выражением смотрела на него. Было в этом взгляде что-то знакомое, какое-то мучительное дежавю… и он вспомнил.

Так она смотрела на него, когда он уходил в министерство освобождать заложников. Она лежала закутанная в одеяло до подбородка, по лицу ее текли слезы, а на подушке, возбужденно переминаясь и испуганно глядя на свою хозяйку, топтались нарисованные олень, кролик, пес, выдра, хорек и кабанчик…

Она тогда попросила его пообещать вернуться. Он вроде и пообещал, но не вернулся. Нет, конечно, он уцелел, он оправился от ран и… тут же занялся новыми срочными делами, магическими арками, зловещими артефактами и кучей неотложных проблем магического мира. Но… Но к ней-то он до сих пор так и не вернулся. А она следует за ним и ждет…

Гарольда захлестнула волна нежности к девушке. Чувство вины и благодарности сжало спазмом и без того израненное горло. Куда-то пропали и бесследно растворились все страхи, связанные с усекновением собственной души и былыми сердечными неудачами и потерями. Все это было настолько неважно сейчас…

Он коснулся губами ее руки и хрипло прошептал:

— Луна, я вернулся… к тебе…

Девушка вздрогнула, заглянула в его сияющие глаза и, неизвестно, поняла ли она все то, что он хотел выразить взглядом и этими с таким трудом произнесенными словами, но она наклонилась и робко прижалась своими нежными губами к его обожженному и воспаленному рту…