Серое на черном (гет)

Велариону казалось, что все семь преисподней обрушились на тронный зал Красного Замка. Отовсюду слышались вопли и суматошный стук каблуков по каменному полу. Веларион поднялся и постарался оглядеться. Краем глаза он заметил, как вскочил со своего места Пицель и бросился в сторону Железного Трона, надеясь сбежать через дверь, предназначенную лишь для королей. Серсея к тому времени еще надсадно хрипела, извергая изо рта потоки темно-красной крови, а над ней, словно малый ребенок, рыдал ее глупый брат.

Теперь сомнений не оставалось, что обман будет непременно раскрыт, когда тело принцессы попадет к молчаливым сестрам, и Великий Мейстер понимал это не хуже самого Велариона. Как только вести дойдут до Рейегара, тот первым обвинит Пицеля, ведавшего лечением королевской семьи, а трусливый старик немедленно назовет остальные имена, стоит его хорошенько припугнуть, и уж Велариона он щадить точно не станет, а через него не так и трудно будет добраться до Дейлы. При одной мысли о ней, выскочивший из ниоткуда страх схватил Велариона за горло. Мастер над кораблями поднялся со своего места и устремился вслед за мейстером, благо шаг у него был проворнее, чем у кряхтящего при каждом движении Пицеля. Окружавшие его придворные и другие члены Малого Совета не обратили на него никакого внимания, слишком озабоченные сохранностью своей собственной шкуры. Тех, кто попадался ему на пути, Веларион отпихивал в сторону, расчищая себе дорогу. Обезумевшие от страха глаза смотрели на него в упор, но едва ли действительно видели его. А даже если и видели, то это ровным счетом ничего не значило. Он спасался из этого ада ровно также, как и они.

Мастер над кораблями ступал уверенно, не упуская из виду спину семенящего впереди старикашки. Веларион оказался прав: Пицель отчаянно стремился к королевской двери, словно потерпевший кораблекрушение, вдруг увидевший среди морской пучины спасительный плот, однако то, что мейстер намеревался делать дальше, оставалось для лорда Люцериса загадкой. Бежать на Запад? Вряд ли лорд Тайвин примет обвиняемого в измене мейстера и позволит такой огромной и черной тени упасть на него и его дом. Как бы то ни было, скоро Веларион избавит Пицеля от ненужных раздумий.

Лорд Люцерис настиг мейстера, когда тот едва шмыгнул за королевскую дверь. Кроме них двоих никто не догадался ей воспользоваться, ибо эта дверь предназначалась лишь для царственных особ, и придворные, даже взятые в тиски страха за собственную жизнь, не решились нарушить закон. Кругом было пусто, но Пицель так и не заметил ступающего по его следам Велариона.

— Великий Мейстер, — окликнул его мастер над кораблями.

Пицель вздрогнул, едва не подпрыгнув на месте.

— Что вам нужно? — Зло спросил он, хотя в его голосе подрагивал плохо скрываемый испуг.

— Хотел полюбопытствовать, куда вы так торопитесь? — Отозвался Веларион, подходя ближе.

— К себе, — Пицель принял оскорбленный вид, — будет много раненых, я должен запастись снадобьями.

Веларион расхохотался.

— Вы и вправду принимаете меня за дурака, Великий Мейстер? — Сквозь смех осведомился он, делая еще один шаг по направлению к Пицелю.

— Не смейте меня трогать! — Завизжал мейстер, подобно свинье, ведомой на убой. На его роскошных одеждах выступило темное пятно: от страха старик обмочился.

Веларион хмыкнул. Ему надоело вести этот глупый разговор и терять время, которое сейчас было слишком дорого. В два шага мастер над кораблями оказался у Пицеля за спиной, и пока мейстер крутился на своих кривых ногах, схватил его за богато украшенное тяжелое наплечье из дюжины цепей и потянул. Ошейник из камней и металла впился в тонкую морщинистую шею Пицеля, царапая кожу. Мейстер вцепился в него своими вороньими пальцами и попытался тянуть в другую сторону, но силенок у него не хватало, и цепи все сильнее сдавливали шею. Пицель захрипел, в горле у него забулькало и заклокотало. Руки, наконец, отпустили цепь, еще немного подергались, и обмякшее тело старика рухнуло на пол.

Веларион отошел в сторону и вытер руки о дорогой бархат дублета. Он достал платок и промокнул лоб, на котором от натуги выступила испарина. Даже не глянув больше на мертвое тело, Веларион поспешил прочь. Времени у него оставалось не так уж много, а ему еще предстояло найти Элейну — служанку Серсеи, которая тоже знала о подлоге достаточно, чтобы пустить мастера над кораблями ко дну. В детскую, где обычно спала служанка, путь ему был заказан, поэтому он решил справиться о ней на кухне, где перед вечерней трапезой собирались почти все слуги, и подождать ее где-нибудь в тихом закоулке. К тому же, на королевских кухнях можно будет раздобыть мало-мальски острый нож, ибо ношение оружия в присутствии короля было запрещено, и клинок Велариона остался лежать в его покоях.

Мастер над кораблями огляделся, изнутри по-прежнему доносился шум, однако поверх него сквозь приоткрытую дверь послышался громкий металлический голос, который Веларион опознал, как принадлежащий Рейегару Таргариену. Слов было не разобрать, и лорд Люцерис предпочел поскорее убраться подальше отсюда, пока его не принялись искать более тщательно. Он старался держаться в тени и не попадаться на глаза слугам, его слишком яркая одежда, предназначенная для собраний двора, и характерная внешность, которую в Вестеросе представители его дома делили лишь с королевской семьей, были слишком приметными, и Велариону не хотелось, чтобы Рейегар и его приспешники получили подробный отчет о его передвижениях.

Еще утром мастеру над кораблями казалось, что король пляшет под его дудочку, словно змея, что начинала танцевать, едва заслышит флейту заклинателя. Однако сегодня, какую бы искусную мелодию он ни исполнял, змея обезумила и укусила его. Одним взмахом руки Эйерис смел с доски все фигуры, что Веларион так искусно выставлял. Они неминуемо посыпались на пол и разбились в дребезги, как и все надежды лорда Люцериса.

Казнь Рикарда Старка, безумная и неожиданная сама по себе, заставила Велариона насторожиться, но, видно, не достаточно. Это не входило в его планы, но мастер над кораблями посчитал, что раз уж король совершил такую ошибку, то следовало извлечь из нее выгоду и не допустить повторения подобного в дальнейшем. Веларион рассудил, что, прослышав о том, что отец его взялся за Старков, принц Рейегар встревожится о судьбе своей зазнобы и явится-таки в Королевскую Гавань, где с ним легко будет разобраться. Слухи относительно того, что Лианна Старк была якобы им похищена уже должны были давно до него добраться, и принц, не будучи дураком, мог уже догадаться, что девушка находилась в руках короля. Теперь же Рейегару предстояло убедиться в том, что его возлюбленной угрожает неминуемая опасность.

Однако, чтобы вести уж точно дошли до принца, где бы он ни был, требовалось подождать, а Эйерис жаждал казнить Брандона Старка немедленно. Велариону едва удалось отговорить от этого истерично размахивающего руками и брызжущего слюной короля. Суровые северные лорды были волками, а не овцами, которых можно вести на убой целым стадом, и казнь Хранителя Севера была достаточной причиной для начала очередного восстания, а если же такое проделать еще и с его наследником, то тут уж точно на дыбы встанет половина государства. Сейчас очередная война была совершенно ни к чему. Веларион и не мыслил о таком, он хотел лишь тайком избавиться от принца, вывезти Серсею на Дрифтмарк, и оттуда обвинить короля в смерти наследника и пленении Лианны Старк. Народ бы принялся превозносить невинно убиенного принца и поносить Эйериса. О напряженных отношениях между отцом и сыном знали многие, а если бы девчонка Старк выжила, она бы подтвердила, что ее без всяких объяснений держали в подземельях Красного Замка.

Тем временем на Дрифтмарке принцесса Серсея бы произвела на свет королевского наследника. Конечно же, ей пришлось бы умереть родами, что еще бы сильнее заставило простой люд, да и дворян тоже, жалеть о судьбе несчастного малыша, оставшегося полным сиротой. Сам лорд Люцерис при этом приобретал бы статус спасителя королевского отпрыска. И без того всем становилось ясно, что терпеть Безумного Короля на троне больше не представлялось возможным, и вот тогда можно было бы поднять небольшое победоносное восстание. Старки бились бы за убитого отца, спасение Брандона и честь Лианны, к ним присоединились бы Аррены, Талли и Баратеоны, с Тиреллами тоже можно было договориться, тайно пообещав им руку новорожденного принца.

При таком раскладе шансы на успех были велики, и после взятия Королевской Гавани новым королем был бы объявлен Эйгон Шестой, а лорд Люцерис, как спаситель и благодетель младенца, стал бы при нем регентом. Конечно, в Малый Совет пришлось бы ввести кого-то из союзников, но это не очень-то огорчало Велариона. От Пицеля понадобилось бы немедленно избавиться, хотя Веларион и не думал, что мейстер заговорит, ибо правда сразу же сделала бы из него изменника достойного казни.

Дейла не очень-то жаловала имя Эйгон, с самого начала она намеревалась назвать своего сына по-другому, но лорд Люцерис отговорил ее.

— Какое имя вы выбрали для малыша? — Полюбопытствовал он, когда навещал Дейлу перед своим отъездом на турнир в Харренхолле.

— Деймон, если будет мальчик, — без раздумий ответила она, поглаживая живот.

— Я понимаю ваше устремление, — мягко произнес Веларион, — но принц Рейегар или его жена никогда не дали бы ребенку подобное имя.

— Да, — она тяжело вздохнула, — я знаю, но…

— Оно вызовет ненужные нам подозрения, — покачал головой Веларион, сочувствующе глядя на нее, — Эйгон Завоеватель и Джейехерис Миротворец были и вашими предками, по-настоящему великими и достойными, чтобы назвать в их честь сына.

Дейла устало кивнула. Он знал, что она хотела бы видеть на троне короля Деймона, но это было невозможно, никто не поддержит дальнего потомка давно мертвого королевского бастарда, когда он и его наследники на протяжении многих лет не давали Вестеросу спокойной жизни. Деймон Блэкфайр был и всегда останется чужим для Семи Королевств, тогда как сын принца Рейегара, обожаемого народом, оболганного и несправедливо убитого родным отцом должен был объединить королевства против безумного Эйериса.

Фигуры ровным строем были выстроены на доске, и Веларион радовался, разглядывая их своим внутренним взором. Только одна фигура все еще оставалась у него в руках и так и не заняла своего места — старый лев, хитрый и коварный. Лорд Люцерис все крутил ее между пальцами, да так и не мог решить, куда поставить. Как поведет себя Тайвин Ланнистер трудно, почти невозможно было предугадать. Что он сделает, когда Серсея, вопреки его воле окажется на Дрифтмарке? На чью сторону встанет, прекрасно зная, что мальчик не его внук. Правду рассказать он никому не сможет, по той же причине, что и Пицель, но, возможно, постарается усадить на трон принцессу Висенью и сам стать при ней регентом. Поддержку лордов он при этом вряд ли получит, а Тайвин Ланнистер слишком умен, чтобы ввязываться в заведомо провальное дело.

Златогривый лев так и остался стоять на столе, посматривая лукавым прищуренным взглядом на остальных. Теперь же он вместе с другими фигурами улетел на пол, скинутый дрожащей тощей рукой Эйериса. Сейчас Тайвин Ланнистер уж точно будет молчать и постарается подобраться поближе к Рейегару, используя свою внучку. Веларион хмыкнул, лорд Тайвин в этот день потерял многое, как и он сам, но у льва еще оставались силы играть дальше, у лорда же Люцериса такой возможности больше не было. Его прекрасный, выверенный план был разрушен безумцами и глупцами, и теперь ему ничего не оставалось, как спасать себя и Дейлу с ее сыном, дабы не пораниться об осколки своих надежд.

Было удивительно, как у лорда Тайвина, человека проницательного и прозорливого, появились на свет такие пустоголовые дети. Когда мальчишка Пейт впервые подглядел у мейстера Пицеля на столе письмо о том, что принцесса Серсея более не способна зачать дитя, Веларион почувствовал неимоверный прилив радости и собственного превосходства. Не зря некоторые из его слуг были обучены грамоте как раз для того, чтобы при возможности заглянуть в чужие тайны, которые могли бы оказаться полезными. Никто не ожидал, что мальчишка на побегушках окажется настолько образован, чтобы сложить буквы в слова, когда даже некоторые знатные лорды не умели читать. Веларион задумался об этом еще в те дни, когда при дворе впервые появился Варис. Евнуху не следовало доверять, ибо никто не знал, кому он по-настоящему служит, и лорд Люцерис решил, что иметь своих собственных наушников никогда не будет лишним. Это оказавшееся прозорливым решение вернулось ему сторицей.

Сначала Веларион не представлял, что делать с так внезапно свалившимся на его голову счастьем, но потом в его голове подобно искусной мозаике сложился план, и получив одобрение Дейлы, мастер над кораблями принялся действовать. Они ввязались в опасную игру, но это опасность только возбуждала Велариона, делая его существование ярче, а вкус жизни острее, в то время ему казалось, что он будто бы задышал свежим исцеляющим воздухом.

Подольститься к Серсее оказалось не трудно, он несколько раз навестил ее и маленькую принцессу еще до их отъезда в Харренхолл, однако девица к его удивлению воспринимала его внимание и комплименты, как нечто само собой разумеющееся, и считала их едва ли не своей собственной заслугой. Веларион быстро сообразил, что жена Рейегара мнила себя ловкой и умелой интриганкой, хотя на самом деле человек с его опытом при дворе мог легко прочитать все ее намерения на ее миленьком высокомерном личике.

Когда он уже был в Харренхолле, на следующий день после приветственного пира Велариону донесли, что принца Рейегара видели ночью возле богорощи в компании Лианны Старк. Естественно, ни о какой компаньонке, состоящей при девице речи ни шло, принц и девчонка были совершенно одни. Лорд Люцерис велел своим слугам во что бы то ни стало добиться того, чтобы эти слухи достигли ушей принцессиной прислужницы. Подобные новости могли бы помочь Серсее принять правильное решение. Однако, только этим Веларион не ограничился. Второй предпринятый им шаг казался ненадежным и авантюрным и стоил безумно дорого, однако он и принес совершенно неожиданный успех.

В тот день, когда Веларион явился к Серсее, принц Рейегар был занят поисками Рыцаря Смеющегося Дерева, а король как обычно утопал в собственной подозрительности. Лорд Люцерис застал принцессу в ее шатре совершенно одну, она безутешно плакала.

— Что с вами произошло, ваше высочество? — Учтиво спросил Веларион, наполняя голос состраданием.

Серсея недоверчиво взглянула на него, но, видно, ей очень уж сильно хотелось поделиться с кем-то своим горем, а кроме мастера над кораблями никого рядом не оказалось. Она всхлипнула, поджала губы, и произнесла:

— Моего мужа видели у богорощи с какой-то леди в ночь приветственного пира.

— Помилуйте, моя принцесса, но разве людям не свойственно ошибаться? — Веларион едва сдерживал улыбку, он был уверен, что поймал Серсею в ловушку. — Да и ночью легко все спутать.

— Я знаю, я знаю, — всхлипывала принцесса, — это не может быть ошибкой. Элейна сказала мне об этом сегодня днем.

— Почему вы так уверены, ваше высочество? — Продолжал настаивать Веларион.

— Принца Рейегара ни с кем невозможно перепутать, — всхлипы сделались еще сильнее. — Он был там, у богорощи, с другой женщиной.

— Вы знаете, с кем именно? — Спокойно полюбопытствовал Веларион. Он намеренно велел не разглашать личность Лианны Старк.

— Нет-нет, — Серсея никак не могла унять рыдания. — Я знала, я знала…

— Мне известно о ваших затруднениях, ваше высочество, — голос Велариона прозвучал ласково, — и я могу вам помочь.

— Я вас не понимаю… — всхлипывания вдруг прекратились, и Серсея подняла на него красные заплаканные глаза. С распухшим от слез лицом принцесса, которую прозвали Свет Запада за ее неподражаемую красоту, выглядела едва ли лучше ничем неприметной девицы. Дейла, будучи старше и уже родив дитя, была куда прекраснее.

— Позвольте мне объяснить.

Веларион напрямую заявил ей, что он знает ее секрет и сделал предложение, от которого, по его мнению, она не должна была отказываться. Он заметил, что Серсея испугалась, не понимая врагом он был или другом, и попробовал смягчить свой тон еще сильнее, показывая, что не желает ей зла, но это не помогло, ибо принцесса все еще продолжала настороженно глядеть на него. В тот вечер Серсея ответила ему отказом.

Однако тот план, на который мастер над кораблями едва ли возлагал какие-то надежды, оказался неожиданно успешным, и Веларион почти уверился, что на его стороне были сами боги.

Лорд Люцерис плохо знал принца Рейегара, однако исполняемых принцем на пирах в Красном Замке романтических баллад, его извечной замкнутости, восхищения природными красотами и печальной меланхолии было достаточно, чтобы сделать некоторые выводы о натуре наследника престола. Через слуг Веларион нашел торговца, согласившегося продать ему несколько штук синих зимних роз по выгодной цене, если, конечно, такое понятие было применимо в отношении этих цветов, стоивших баснословных денег. Северяне, должно быть, получали от их продажи знатный доход. После этого оставалось лишь направить распорядителя турнира по нужным стопам.

Сначала все это выглядело лишь как очень дорогая шутка. Принц в конце концов мог даже не выиграть турнир. Но когда Рейегар Таргариен сначала уставился на венок из зимних роз, словно громом пораженный, а потом возложил его на колени Лианне Старк, Веларион не сразу смог поверить своей удаче. Он взглянул на лицо принцессы Серсеи, позеленевшее в тон ее глазам. Теперь говорить с ней будет гораздо проще.

— Принц не должен узнать о ваших трудностях, — шептал он ей, когда они вместе танцевали на заключительном пиру, — иначе он немедленно променяет вас на Лианну Старк. Любой септон легко расторгнет такой брак, где супруга не может подарить мужу наследника, особенно если речь идет о продолжении королевской династии. Соглашайтесь на мое предложение.

Серсея долго и зло сжимала губы, а потом согласилась. Уговорить лорда Тайвина оказалось труднее, но в конце концов он сдался, ясно видя угрозу, нависавшую над его дочерью и над его многолетними планами. Конечно, Веларион понимал, что Ланнистеры пожелают избавиться от подменного принца, когда положение принцессы достаточно укрепится, и вынудят Рейегара объявить наследницей Висенью, однако лорд Люцерис давно уже знал, что к моменту, когда будет объявлено о рождении принца Эйгона, Рейегар и Серсея будут уже мертвы.

Намерения лорда Люцериса продвигались вперед, как новая телега по Королевскому Тракту. Члены королевской семьи и не замечали, как сами помогали ему в достижении его целей. Король сходил с ума, принц Рейегар был влюблен, а Серсея оказалась просто слишком глупой. Лорд Люцерис быстро понял, что ему достаточно превозносить ее ум и красоту, при этом дурно отзываясь о других, и этого становилось достаточно, чтобы завоевать ее доверие. Кажется, тщеславие принцессы оказалось настолько безграничным, что она решила, будто бы он влюблен в нее. Тогда эта мысль заставляла лорда Люцериса смеяться.

Серсея сама не заметила, как навела Велариона на мысль проследить за своим братом Джейме. Узнав от нее, что юный гвардеец частенько наведывается на кухню, лорд Люцерис, подобно самой Серсее, решил, что у Ланнистера завелась подружка. Этим можно было бы воспользоваться и удалить мальчишку от двора, тогда принцесса, оставшись совсем одна, стала бы доверять мастеру над кораблями еще больше.

Каково же было удивление Велариона, когда верные слуги доложили ему, что Джейме Ланнистер и Освелл Уэнт два раза навещали Лианну Старк в темнице и постоянно каким-то образом связываются с ней, вероятно, через какую-то служанку или кухарку, раз уж сир Джейме столь настойчиво туда ходит, казалось бы, без всякой надобности, однако отправленные на кухню наушники вернулись ни с чем, хотя это было и не столь важно. Лорд Люцерис мог одним махом избавиться от брата Серсеи и от преданного человека Рейегара, и он поспешил обо всем доложить королю. Однако Веларион и предположить не мог, что по воле обезумевшего монарха все это закончиться кровавой баней, которая разрушила все успехи Велариона одним махом, и теперь он вынужден был прятаться в тени, убегая, словно крыса.

Он не знал, что станет делать дальше, когда с Элейной будет, наконец, покончено. В первые минуты он подумал о том, чтобы бежать в гавань и на первом же корабле вернуться на Дрифтмарк, однако этим он распишется в собственной виновности, и если сейчас Рейегар Таргариен ни о чем не догадывается, то побег мастера над кораблями заставит его хорошенько задуматься. После смерти Элейны единственным человеком, посвященным в тайну, останется лорд Тайвин. Велариона он не выдаст, но наверняка захочет в свою очередь избавиться от него, опасаясь, как бы сам лорд Люцерис не донес на старого льва. Выходило, что и оставаться в столице было опасно. Лучше всего и вправду плыть на Дрифтмарк, а оттуда бежать с Дейлой и младенцем в Эссос, прихватив с собой побольше денег и ценностей.

Когда Веларион ступил в помещения замковых кухонь, ему показалось, что он спустился в первую преисподнюю на пути к самому пеклу, такая там стояла жара. В нос ударило сразу множество запахов. Пахло жареным мясом и травами, тушеной фасолью, грибами, мукой и подгоревшим маслом. В глазах защипало от повисшего в воздухе чада, на который кроме него никто не обращал внимания. Кухарки и повара сновали кругом, торопясь успеть все приготовить к скорому ужину, слуги и оруженосцы господ и рыцарей болтали, стоя у стены или устроившись за вытянутым деревянным столом, за которым, вероятно, обедала замковая челядь.

Вести из тронного зала сюда, по всей видимости, еще не пришли, и на Велариона сначала никто не обратил внимания. Только когда он сделал несколько шагов вперед, один из мальчишек-прислужников заметил его и, немедленно умолкнув, жестом приказал остальным сделать то же самое. Теперь на мастера над кораблями со страхом и удивлением взирало множество пар глаз. Вряд ли парадно одетые благородные господа когда-либо заглядывали сюда.

Он смерил их всех пренебрежительным взглядом, словно в его присутствии здесь не было ничего необычного, и подошел к стайке девушек. Уж они-то наверняка знали Элейну. Девицы оторопели, завидев его приближение, они явно не ожидали от него ничего хорошего.

— Где прислужница принцессы? — Строго спросил он. — Знаете?

Девушки переглянулись и принялись пожимать плечами.

— Она была тут, м’лорд, — отозвалась одна из них, посмотрев на своих товарок, — вы гляньте там, подальше, может и стоит где. Она всегда нас чуралась, больно много мнила о себе.

Веларион не ответил и двинулся в глубь, всматриваясь в устремленные на него лица. От царившей здесь жары у него на лбу выступил пот, а глаза слезились от чада. Он вытер их своим шелковым носовым платком. Дверь за его спиной снова распахнулась.

— Король убит! — Закричал, почти завизжал, вбежавший внутрь мальчишка. — Принцесса мертва! Принц Рейегар вернулся!

Поднялся гомон, но Веларион даже не обернулся на него. Это все он уже и так знал.

— Что ж, полагаю, его величество король Эйерис, второй этого имени этим вечером ужинать не будет? — Спросил кто-то.

Раздались смешки, постепенно перераставшие в гул. Безумного короля провожали к Неведомому смехом, но мастеру над кораблями уже не было до этого дела. Он увидел, как в дальнем темном углу девушка резко дернулась и выскочила вон. Элейна. Испугалась так же, как старик Пицель. Думает сбежать, да только куда?

Веларион выскользнул за дверь следом за ней, и едва не упустил ее, оказавшись в темном, незнакомом коридоре. Все же девчонка знала все эти проходы и бесконечные двери, которыми пользовалась лишь прислуга, гораздо лучше него. Подобрав платье, она шла быстро, почти бежала, в страхе своем едва ли замечая лорда Люцериса. Громкий перестук ее туфелек заглушал звук его шагов.

Из темного каменного коридора они выскочили на заполненный людьми двор.

— Пекло, — пробормотал Веларион. Так ему уж точно не уследить за ней. Его толкали, в него врезались, люди летели на него, словно несущиеся с горы камни, а он как мог отбивался от них, стараясь не потерять из виду свою цель. Обезумевшая толпа мешала ее продвижению не меньше, и Элейна не могла уйти от него далеко.

Вырвавшись на свободное пространство, она нырнула в тень, а лорд Люцерис еще несколько мгновений отбивался от обезумевшей женщины, вцепившейся в него и умоляющей забрать ее отсюда. Веларион толкнул ее на какого-то толстого мужчину. Дублет цвета морской волны, богато расшитый серебряными нитями, был порван и испачкан, однако мастера над кораблями это не расстроило. Теперь он становился менее приметным.

На мгновение Велариону показалось, что он потерял Элейну из виду, однако вскоре вновь заметил ее бегущей в сторону замковых ворот. Стражники были заняты тем, что старались укротить толпу, и ни на него ни на Элейну никто не обратил нужного внимания, ибо весь Красный Замок был наполнен перепуганными, грязными, вопящими людьми, которые от обуявшего их крысиного страха едва ли уже могли понять, что кругом происходит. Лорд Люцерис поспешил за служанкой, оставляя за собой крики, проклятия и вой.

Он был так увлечен своей погоней, что не успел вовремя скользнуть в тень, и Элейна, обернувшись, заметила его. Она не остановилась, но ее лицо было искажено ужасом, и она припустила вперед еще быстрее. Шаги Велариона, который больше не пытался скрываться, ускорились и потяжелели.

Прожив в Королевской Гавани много месяцев, Элейна, видно, хорошо успела изучить этот город. Она петляла словно спасающийся от волка заяц, все время поворачивая и пытаясь запутать своего преследователя. Он, однако, не отставал, и каждый раз, когда она, надеясь, что ей удалось избавиться от него, оборачивалась, ее ждало неизбежное разочарование. Небо неминуемо темнело, людей на улицах становилось все меньше, и Веларион, словно настоящий охотник, почувствовал исходящий от жертвы запах страха. Он был близок, близок как никогда, и скоро он вонзит свои клыки в ее сладкую шею.

Удача и вправду улыбнулась ему. Переулок, в который свернула Элейна, оказался совершенно пуст. Велариону казалось, что он слышит отчаянный стук ее заячьего сердечка. Она, видно, подумала о том же, что и он, и от испуга споткнулась. На ногах девушка удержалась, однако этого недолгого замешательства Велариону хватило для того, чтобы нагнать ее. Схватив Элейну за руку и грубо дернув на себя, он прижал ее к сыплющейся каменной стене. Она попыталась закричать, но он сжал пальцами ее горло и с силой надавил, из ее рта послышались лишь хрипы. Элейна пробовала сопротивляться, ловчилась хватать его за руки, но он был гораздо крупнее и сильнее ее, и она продолжала лишь булькать, разевая рот в последних попытках схватить немного воздуха. Ее выкатившиеся из орбит глаза застыли в предсмертном ужасе, однако в одно мгновение, показавшееся лорду Люцерису последним, страх вдруг сменился на нечто похожее на надежду.

Веларион усмехнулся. Он хотел повернуть голову, но так и не успел этого сделать, ибо из его горла на и без того перепачканный дублет потоком хлынула кровь. Последняя мысль его была о том, что же теперь станется с Дейлой.