Серое на черном (гет)

Его глаза были крепко закрыты, однако Рейегар не спал. Полностью одетый он лежал на своей постели поверх скользкого атласного покрывала, привезенного из Вольных городов, он уже не помнил из какого именно. Или не знал. Голова утопала в мягких подушках, однако сердце короля продолжало стучать часто и гулко, словно бы он только что проснулся после дурного сна. Боль в ноге отступила, однако мышцы продолжали ныть. Король пролежал так не более часа, за это время за окном уже успело окончательно рассвести, но Рейегар не чувствовал себя и чуточку отдохнувшим. Об отдыхе, видно, придется на ближайшее время позабыть вовсе. В голове у Рейегара крутилось столько дел, что его никак не оставлял страх забыть нечто важное. Ему не надо было видеть кошмар во сне, он уже жил в нем.

В это странное время между днем и ночью его посетило воспоминание о так называемом зеленом сне Хоуленда Рида, рассказанном ему Лианной. Кровь на траве, кровь на ступенях, кровь на каменном полу, перечислял про себя король. Все это он видел своими глазами. Кровь на песке и голова ребенка, разбитая о стену, мысленно добавил Рейегар, а потом в ужасе подумал: только не Висенья. Он уже достаточно хорошо усвоил, что не стоит становиться рабом предсказаний, но охрану дочери следовало усилить.

В дверь осторожно постучали, и король резко сел, поняв, что мгновения передышки, которую он позволил себе после трудной бессонной ночи подошли к концу.

— Ваше величество, ты здесь? — за дверью раздавался низкий голос Эртура.

— Входи, — позвал Рейегар, и гвардеец проскользнул внутрь.

— Прости, если потревожил тебя, — повинился Дейн. Он, в отличие от короля, выглядел несколько посвежевшим. Король задумался, стоит ли ему спрашивать, где рыцарь ночевал.

— Не важно, — Рейегар подошел к тазику для умывания и плеснул пригоршню воды себе на лицо, — я все равно не спал.

— Я не хотел говорить это при всех, — Эртур поджал губы, — там… идем, тебе лучше самому это увидеть.

Рейегар промокнул мокрое лицо полотенцем, шрам уже не причинял ему боли, но король по привычке осторожничал, касаясь его грубой льняной тканью. Слова Эртура неприятно настораживали, Рейегар отшвырнул полотенце и выпрямился.

— Я готов, — сообщил он, застегивая верхнюю пуговицу дублета и приглаживая волосы, торчащие в разные стороны и примятые подушкой. — Куда мы направляемся?

— В септу Бейелора, — отозвался Дейн.

Сегодня Рейегар приказал седлать Осень вместо уставшего от долгого путешествия Джельмио. Запрыгнув на лошадей, король и его гвардеец покинули Красный Замок, спустились с холма Эйгона и устремились на запад, к холму Висеньи, где в сером утреннем свете переливались семь башен Великой Септы Бейелора. Они ехали молча, Эртур казался задумчивым, и Рейегар все спрашивал себя, связано ли это с той девушкой, которую гвардеец привез с собой, но не решался задавать вопросы, не желая беспокоить друга. Дейн же ничего не рассказывал, однако король никогда не видел Эртура таким, и это уже говорило о многом.

Улицы столицы были еще полупустыми, но городской люд постепенно заполнял их, просыпаясь и принимаясь за ежедневные труды. Выезжая за замковые ворота, Рейегар чувствовал на коже прохладный свежий ветер, долетавший с моря и пахнущий солью, однако, чем глубже они проникали в город, тем слабее становились его дуновения, пока не пропали совсем и не сменились непереносимой вонью, смешивавшей в себе запахи плесени, гнили и испражнений. Рейегару хотелось уткнуться носом в рукав дублета, уж всяко лучше было нюхать пыльный бархат, чем то, что витало в воздухе, однако король не стал делать этого. Что они подумают обо мне? Рассуждал он, разглядывая попадавшихся ему на глаза редких прохожих. Они живут и трудятся здесь от рождения и до самой смерти, этот запах уже впитался в их кожу, я же не могу его вытерпеть и нескольких мгновений.

— С этим надо что-то делать, — вслух произнес он, поймав недоуменный взгляд Эртура, который думал, видно, о чем-то своем.

— О чем ты? — гвардеец будто бы встрепенулся.

— Об этой вони, — Рейегар поперхнулся, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

— Да, — Дейн, скривившись, кивнул, — но сначала займись делами более насущными. Боюсь, пытаясь объять все и сразу, ты не процарствуешь слишком уж долго.

— Знаешь что, Эртур, — король добродушно хмыкнул, — ты обнаглел. Если память мне не изменяет, королевские гвардейцы должны давать монарху советы, когда их просят высказаться, и молчать, когда нет. Но ты, иные бы тебя побрали, прав.

Дейн лишь пожал плечами, улыбнувшись одними уголками губ. Что бы я без тебя делал? Подумал король и, вытянув руку, похлопал Эртура по плечу. К этому времени они уже достигли раскинувшейся перед септой площади, белый мрамор, отражая свет мягких молочных облаков, слепил глаза. Рейегар и Эртур поднялись к резным деревянным дверям, прошли сквозь Чертог Лампад, но едва они оказались непосредственно в самой септе, где на мраморном одре с прошлого вечера возлежало тело короля Эйериса, как Эртур свернул в сторону, а затем вниз.

Там, куда они шли, располагались усыпальницы королей, кельи и сокровищницы, где хранились принадлежавшие Вере богатства. В одной из келий, на холодном каменном ложе покоилось прикрытое холщовой тряпицей тело его жены. В углу стояли две молчаливые сестры, их глаза были так же серы, как и их одежды. Над принцессой согнулся мейстер, в тишине было слышно, как тихо позвякивала его цепь.

— Мейстер Оллар, — позвал Эртур, и этот человек, уже поживший достаточно, но еще не старый, подскочил от неожиданности.

— Сир, — пробормотал он, а затем низко склонился перед Рейегаром: — ваше величество.

— Будьте так добры, — попросил Эртур, — расскажите вашему величеству то, что вы сказали мне.

Рейегар внимательно посмотрел на мейстера, чем, казалось, испугал его. Король помнил лицо этого человека, он состоял при городской страже и пользовал их раненых и больных, вероятно, он же вчера был и при королеве.

— Ваше величество, — начал, запинаясь, мейстер Оллар, — я должен сообщить вам, что ваша супруга… Она не носила под сердцем ребенка, как было объявлено. Я хожу за ранеными и плохо разбираюсь в женских болезнях, однако, осмотрев тело, я пришел к выводу, что она и вовсе не могла понести дитя.

— Вы уверены? — только и спросил Рейегар, еще не до конца понимая то, что он только что услышал. Осознание сказанного мейстером стояло у запертых ворот его сознания, словно вражеская армия, пришедшая их штурмовать.

— Как я уже сказал, — мейстер тяжело вздохнул, — я не могу дать точное заключение относительно ее здоровья, но я совершенно уверенно утверждаю, что ее чрево было пустым.

— Солдатам, снимавшим ее тело с трона, она показалась подозрительно легкой, — добавил Эртур, встревоженно поглядывая на своего друга, — а когда ее избавили от одежды, обнаружилась искусно сделанная накладка. Сир Ливен предпочел позвать мейстера перед тем, как отправился отдыхать.

В голове Рейегара сформировалась лавина из самых разных мыслей и чувств, однако король сдерживал ее, отчего в висках заклокотала боль. Он приложил руку ко лбу, словно бы пробуя, нет ли у него жара, и тяжко вздохнул, пытаясь выпустить напряжение.

— Кто знает об этом? — спросил король.

— Сир Ливен, мейстер Оллар, ты и я, — отозвался Эртур и, кивнув в сторону замерших, словно мыши, молчаливых сестер добавил: — еще они.

— Солдаты? — уточнил Рейегар.

— Ничего не видели, — успокоил его Дейн.

— Хорошо, — король коротко кивнул, — впредь так и должно остаться. Больше никто не должен об этом узнать. Пусть эта женщина обретет покой хотя бы в смерти, я не желаю, чтобы подобные вещи когда-нибудь стали известны моей дочери. Делайте с ее телом то, что должно, оно отправится в Утес Кастерли. Уходим отсюда, Эртур.

Рейегару вдруг стало противно находиться в этой каменной келье, ему показалось, что темные сырые стены надвигаются на него, желая раздавить, воздух у него в легких будто бы стал заканчиваться, и король поспешил покинуть это место. Он взбежал наверх, взбираясь по крутым ступеням так быстро, что даже Эртур едва ли поспевал за ним. Выскочив на воздух, король позволил лавине сорваться вниз и залить его разум, ибо больше не мог ее сдерживать. Казалось, что череп вот-вот затрещит по швам.

Ребенка не было. Не существовало. Это был лишь мираж. Наваждение. Фантазия. Обман. Ложь. Чрево его жены было столь же пусто, как и ее душа, ее сердце. Чувство от этого было какое-то странное, словно Серсея взяла, да задушила их нерожденного сына своими руками, и Рейегару постоянно приходилось повторять себе, что его не было, существовала лишь пустота, раскинувшаяся вокруг него на много лиг. Черное ничто. Если слишком долго всматриваться в него, можно сойти с ума, но король никак не мог оторвать взгляд. Ему не удавалось придумать название настигшему его чувству. Это не была боль потери, ибо Рейегар ничего не терял, это не была также и злость, ибо он почему-то совсем не злился. Нечто похожее на удивление с горьким привкусом разочарования, присыпанное пеплом обиды и чувства вины. Рейегар никогда не любил Серсею, но он ни за что бы не мог предположить, что она на такое способна. Он будто бы не мог поверить в случившееся до самого конца, осознать и прожить его, настолько сильно правда не укладывалась в его голове. Король ощущал себя так, словно бы ему влепили пощечину.

Почему Серсея пошла на это? Рейегар вспомнил, как супруга сообщила ему о том, что ждет ребенка. Тот злополучный день врезался ему в память слишком хорошо. Перед этим они поссорились из-за венка, подаренного им Лианне. Серсея была зла, упрекала его, обвиняла в неверности, а сама при этом лгала ему в лицо. Тогда она не ударила его, однако ударила теперь, король почти почувствовал, как защипало щеку. Она лгала его матери, своему брату, фрейлинам, служанкам, всему миру. Рейегару сделалось вдруг так мерзко, будто по его телу ползали трупные черви. Король содрогнулся. Ему казалось, что Серсея что-то украла у него, но он так и не мог понять, что именно. Неужели он и правда был настолько ужасен, что заслужил подобный обман?

Неужели это пощечину он получил за дело? Рейегару не хотелось отвечать на этот вопрос даже самому себе. Всякий раз он повторял, что он делал все, что мог, что даже если он и намеревался добиться расторжения брака, то он желал сделать это честным путем. Но было ли этого достаточно? Мог ли он все же попробовать полюбить Серсею? Мог ли он сдержать себя и свои чувства к Лианне? Рейегар понимал, что на последний вопрос ответ всегда будет отрицательным. Он мог наступить на горло своей любви, но это причинило бы ему лишь страдания и вряд ли бы хоть сколько-нибудь облегчило жизнь его супруге. Как бы он поступил, если бы Серсея открылась ему?

— Рейегар, — Эртур коснулся его плеча, и король вздрогнул. — Поедем, ты пугаешь людей.

Прохожие и вправду косились на него со смесью любопытства и страха, однако, видя его суровый взгляд и сжатые челюсти, обходили короля как можно дальше. Рейегар тряхнул головой и направился к лошадям.

— Как ты думаешь, что она намеревалась делать дальше? — он посмотрел на Эртура.

— Не представляю, — пожал плечами Дейн, — однако она вряд ли могла бы провернуть все это совершенно одна.

— Да, ты прав, — согласился король, вскакивая в седло, — забавно, что я об этом даже не подумал. Пицель… Кажется, кое-что становится ясным. Нужно будет допросить ее прислугу. И побеседовать с лордом Тайвином, когда он явится сюда.

— Со слугами я разберусь, — пообещал Эртур, крепко сжимая поводья Мрака. — Полагаешь, сир Джейме был осведомлен?

— Спасибо, — пробормотал Рейегар, — сир Джейме не кажется мне способным на подобное предательство. Хотя и от Серсеи я бы никогда не ожидал этого. Ты… как ты считаешь, почему она пошла на такое?

— Это мы вряд ли теперь узнаем, — Дейн встретился взглядом с другом, — старайся об этом не думать. Это был ее выбор, не твой.

— Эртур, — попросил Рейегар, — ты всегда говорил мне все, что ты думаешь. Если тебе есть, что сказать…

— Я не открою тебе ничего такого, чего ты не знаешь сам, — произнес Дейн, — ты был холоден, когда она жаждала огня. Ты оказался дурным принцем из сказки, вот и все. Если ты так хочешь это услышать, то в ее гибели есть и твоя вина, но что это теперь изменит? Ее стремление к власти ярко пылало в ней с самого начала, она и твой отец стоили друг друга. Это стремление в конце концов ее и убило.

— Я не знаю, что мне делать, — Рейегар прикрыл на мгновение глаза, словно задумавшись, — я чувствую эту вину, но в то же время я знаю, что не мог бы поступить иначе.

— Я понимаю, — Эртур кивнул, — иногда так бывает.

— Удивительно слышать это от тебя, — Рейегар покачал головой, — Лианна уверена, что ты ее недолюбливаешь.

— Это не так, — Дейн слегка улыбнулся, — она всегда мне нравилась. Но я не одобрял твое увлечение.

— А теперь что же, одобряешь? — король хмыкнул.

— Полагаю, я не тот, кто может тебя за это осуждать, — улыбка на губах гвардейца дрогнула, и он уставился перед собой.

Рейегар замолчал, обеспокоенно косясь на друга. Кажется, дела были и вправду не слишком-то хороши. Король задумался, а Эртур больше не нарушал тишину, взгляд его был рассеян и, казалось, устремлен куда-то внутрь. Сейчас оба, и король, и его гвардеец выглядели не очень-то дружелюбно.

На обратном пути к холму Эйгона день уже полностью вступил в свои права, горожане покинули дома, запрудив бойкие улицы. Благодаря все еще окрашенным волосам, Рейегара не сразу узнавали, но дублет с красным драконом довольно быстро выдавал его. Короля приветствовали, сначала нерешительно, а затем все более шумно, когда они достигли Красного Замка, гул кругом стоял порядочный. Рейегар улыбнулся, хотя на это у него не было ни желания, ни сил. Он знал, какие жуткие слухи ходили о нем по всем Семи Королевствам, и был благодарен за то, что люди признавали его, хотя это ни в какое сравнение не шло с тем, что творилось на этих улицах, когда он ехал в Великую Септу Бейелора на свою свадьбу с Серсеей Ланнистер. Казалось, это было много лет назад, а он сам тогда был другим человеком.

В конюшнях им встретился Эддард Старк, и Рейегар окликнул его. Вытянутое лицо нового лорда Винтерфелла, так похожее на лицо его сестры, выглядело изможденным, будто бы он не спал всю ночь, хотя, возможно, так и было, ибо горе, постигшее его, было и вправду велико. Спешившись и отдав Осень на попечение конюхов, король подошел к Старку.

— Ваше величество, — Эддард поклонился.

— Лорд Эддард, — Рейегар откашлялся. Он знал, что сын не должен отвечать за прегрешения отца, но все равно чувствовал вину и неловкость. — Вчера у меня не было времени толком поговорить с вами. Мне жаль. Я бы очень хотел, чтобы все случилось по-другому.

— Благодарю, — лорд Старк кивнул, однако больше ничего не добавил. Король вгляделся в его серые глаза и подумал о Лианне.

— Это я должен благодарить вас, — проговорил Рейегар, — за вашу помощь. Как ваша сестра?

— Еще спит, — коротко ответил Эддард Старк, и только затем под пристальным взглядом Рейегара добавил: — мейстер утверждает, что ее здоровью ничего не грозит, однако ей еще некоторое время придется провести в постели, чтобы восстановить силы.

— Я рад, что все хорошо, — король улыбнулся, — передайте ей мои наилучшие пожелания.

— Как скажете, — согласился лорд Эддард, — я отправил воронов лордам Аррену, Талли и Баратеону, как вы и просили. Думаю, через полмесяца мы можем ожидать их в столице.

Рано или поздно тебе придется поговорить со мной о том, что Лианна станет моей женой, подумал Рейегар, а вслух сказал:

— Я ценю вашу помощь, лорд Эддард, я пошлю за вами, если вы мне понадобитесь.

Они раскланялись, лорд Старк ушел, а король повернулся к ожидавшему в стороне Дейну.

— Я удивлен, что он не спросил об Эшаре, — фыркнул Эртур, — она вчера только и говорила, что о нем. Я никогда не видел ее настолько напуганной.

— Возможно, лорд Эддард уже успел ее утешить, — король едва заметно улыбнулся. Лицо Дейна недовольно вытянулось. — Друг мой, не смотри на меня так, я не имел в виду никаких непотребств.

Эртур усмехнулся и покачал головой. Рейегару показалось, что сейчас он впервые за долгое время почувствовал себя немного лучше. Разговор с другом позабавил его, заставив на мгновение забыть об окружавшем его водовороте событий, однако задерживаться дольше они не могли. Члены Малого Совета уже ждали короля, хотя Рейегар и был не против заставить их подождать чуточку дольше.

Когда король приблизился к ведущей в зал заседаний двери, он едва не развернулся и не ушел прочь. Он презирал большинство собравшихся там людей, но в то же время они пугали его. Все эти интриганы были старше и опытнее Рейегара, они будут кланяться ему, потому что того требует этикет, но для короля не было секретом, что некоторые члены совета ни во что его не ставили, считая слабым и неспособным в управлении страной. Теперь же, чтобы заставить их уважать и бояться себя, ему потребуется приложить немалые усилия.

Сейчас мысли о жене следовало отринуть в сторону, Рейегар вернется к ним позже, как и к другим делам. Легко сказать, но как же трудно перестать об этом думать. Открыв назойливой злой мысли ворота, он уже не мог так просто выдворить ее из своей крепости.

У двери его встретил Освелл Уэнт, он выглядел бодро и даже, казалось, почти напоминал себя прежнего. Однако его смешливые глаза не светились весельем, как это обычно бывало.

— Ваше величество, — Освелл положил руку ему на плечо, — ты выглядишь так, как будто снарка увидел.

— Там целая комната полная снарков, — пробормотал Рейегар, — однако, мечом их не победишь.

— Твоя правда, — согласился Освелл и распахнул перед королем дверь.

Рейегар был уверен, что оба гвардейца слышали, как он взволнованно втянул носом воздух.

Стоило королю войти, как все взгляды немедленно устремились на него. Одобрительные, удивленные, подобострастные, высокомерные. Рейегар доброжелательно кивнул сиру Герольду Хайтауэру, остальных же смерил долгим оценивающим взглядом. Не отводи глаз, не позволяй голосу дрожать, приказал он себе, ты — король, дай им осознать и почувствовать это. В полной тишине он прошествовал к столу и уселся на искусно выполненный резной стул, который раньше занимал его отец. Блики льющегося из окна белого света играли на отполированной поверхности стола. Перед тем как говорить, Рейегар выдержал небольшую паузу, намеренно нагнетая напряжение. Заметив, как вдруг забегали глазки Стонтона, король убедился, что уловка удалась.

— Господа, — начал он, сложив руки на столе перед собой и сцепив их в замок, — у меня нет намерения разводить долгих речей, ибо времени мало. Полагаю, вы не рассчитываете будто я не знаю о том, что некоторые из вас поддерживали моего отца, однако я не мстителен, и не буду преследовать вас за это. Господа Стонтон и Челстед, в ближайшее время я ознакомлюсь с делами, и если мне станет ясно, что государству вы служили преданно и надлежащим образом исполняли свой долг, вы отправитесь в свои замки с почестями и достойной наградой или даже сохраните за собой свое место, ежели на то будет моя воля. Однако если мне станет известно о злоупотреблениях и воровстве, будьте уверены, я подвергну вас суду по всей строгости закона.

Стонтон замер, внимательно уставившись на Рейегара, будто бы мастер над законами хотел его напугать, король, однако, не отвел взгляда, продолжая смотреть на Стонтона спокойно и уверенно, в то время как холодный пот струился по его спине. Челстед показался Рейегару присмиревшим, он нервно покусывал губу, вероятно, ему было, что скрывать. Что ж, так, пожалуй, и лучше, в честность этих людей король никогда не верил.

— Лорд Варис, это и вас касается, — Рейегар повернулся к Пауку. Тот покорно склонил голову, будто бы без возражений принимал королевскую волю, однако исподлобья на Рейегара смотрели маленькие глазки евнуха. Варис казался ему мейстером, готовым отругать нерадивого мальчишку за невыученный урок. Не отводи взгляда, повторил он себе, ты дракон, пауки тебе не страшны. Король и мастер над шептунами долго смотрели друг на друга, пока Варис, наконец, не опустил глаза, и Рейегар повернулся к Деснице. — Лорд Мерривезер, вы вернетесь в свой замок незамедлительно. Закон не считает дурную службу преступлением, однако ваше полнейшее бездействие привело к трагедии, которая повлекла за собой гибель достойных людей. Вы не делали ничего, только пировали и воспевали дифирамбы королю в то время, как мы стояли на пороге очередной войны. В своих подданных я ценю в первую очередь честность, однако от вас я ее, видно, не дождусь. Я даю вам сегодняшний день на сборы, завтра вас не должно здесь быть.

— Ваше величество… — голос Мерривезера сорвался на фальцет. Его жирные сальные губы подергивались. Рейегар почувствовал, что к горлу подступает новая волна тошноты.

— Я не давал вам слова, — отрезал король, поднимая руку, — в любом случае, своего решения я не изменю. Сир Герольд, все, что было сказано здесь, не имеет к вам никакого отношения. Я благодарю вас за службу и рад видеть вас лордом-командующим моей королевской гвардии.

— Я рад служить вам, ваше величество, — сир Герольд склонил голову и едва заметно улыбнулся.

— Вы все свободны до моих дальнейших распоряжений, — объявил король, — лорд Варис, задержитесь. Сир Герольд, Эртур, Освелл, вы также можете остаться.

— Ваше величество, — евнух улыбнулся, но в этой улыбке Рейегару померещилось ехидство. Лицо короля приняло суровое каменное выражение. Хоть Варис и был прозван Пауком, дрессировать его было не легче, чем дикого льва. От одних разговоров с ним король уставал как от долгого поединка на мечах.

— Это вы распространяли слухи о том, что я якобы похитил Лианну Старк? — прямо спросил Рейегар. — Говорите мне правду.

— Я делал это по приказу вашего батюшки, мой король, — проговорил Варис, но в его глазах не было ни капли сожаления.

— Если бы мой отец приказал вам спрыгнуть с башни в море, вы бы спрыгнули? — поджав губы, поинтересовался Рейегар, все еще продолжая буравить евнуха взглядом. Мало было просто носить корону, надо еще, чтобы подданные не забывали, что ты король.

— Ваше величество, — Паук впервые показался королю растерянным, — я…

— Я задал вам вопрос, — отчеканил Рейегар, — да или нет?

У короля перед глазами замелькали черные точки, и Рейегар понадеялся, что Варис не чувствует напряжения, сковавшего его тело, словно тюремные кандалы. Приторный запах духов евнуха бил в нос не хуже вони на столичных улицах, усиливая тошноту.

— Нет, — наконец отозвался Варис.

— Хорошо, — Рейегар сложил руки на груди, — это то, чего я буду ожидать от вас. Честности. Советники нужны королю для того, чтобы советовать, а не смотреть подобострастно ему в рот или строить за спиной козни. Я не потерплю ни того, ни другого. Вы поняли меня?

— Да, ваше величество, — евнух показался немного присмиревшим, но Рейегар не был уверен, что это не искусное притворство, в котором Варис весьма преуспевал.

— Я рад, что мы понимаем друг друга, лорд Варис, — Рейегар изобразил натянутую улыбку. — Теперь же вы должны исправить совершенную вами ранее ошибку. Семь Королевств должны узнать, как все было на самом деле. У вас хорошо выходит распространять слухи, так используйте же свой талант во благо.

— Как прикажете, ваше величество, — Варис снова склонил голову.

— Вы свободны, — объявил король, — учтите, я наблюдаю за вами, и, если через полмесяца в столичных тавернах не будут болтать о том, как король Рейегар спас девицу из лап смерти, вы пожалеете об этом.

Варис поднялся и, еще раз поклонившись, почти неслышно ушел. Рейегар чувствовал себя разбитым и измотанным, а день еще только начинался, и обещал сделаться еще длиннее предыдущего. Король ненадолго прикрыл глаза, желая оказаться сейчас рядом с Лианной, однако он понимал, что сможет увидеть ее разве что вечером, когда все улягутся спать. Судя по недоверчивым взглядам лорда Эддарда, тот вряд ли одобрит их свидание, придется опять ждать темноты и оставлять на карауле младшего Старка. Подумав об этом, Рейегар едва заметно улыбнулся. От одной мысли, что скоро он вновь увидит свою Лианну, груз на его плечах будто бы немного ослаб.

— Есть новости от сира Барристана? — осведомился король.

— Нет, — покачал головой сир Герольд, — он вернулся на рассвете. Едва ли поспал два часа, а потом снова ускакал на поиски.

— Заставьте его отдохнуть, — сказал Рейегар, — мне нужен опасный гвардеец, а не изможденное его подобие. Это касается и сира Ливена.

— Это и к вам относится, ваше величество, — по-отечески произнес лорд-командующий.

Рейегар оперся ладонями о ручки кресла и встал, никак не отвечая на слова сира Герольда. От резкой перемены положения у него закружилась голова, после жесткого деревянного кресла ноги у него ныли и как-то странно скрипели. Тошнота все еще одолевала его, и Рейегар непроизвольно поднес руку ко рту. Король вспомнил, что ничего не ел еще со вчерашнего утра. Да как тут успеть, когда все только и валится на него будто град? Когда явится Бенджен Старк нужно будет попросить его достать где-нибудь немного фруктов и вина. Сейчас же король намеревался разобрать отцовские бумаги, которые еще вчера по его приказу принесли в его горницу.

К полудню из Великой Септы должно было вернуться тело его отца, и новому королю предстояло лично зажечь погребальный костер. Рейегар знал, что ему следовало провести эту ночь подле тела покойного Эйериса, но обществу мертвеца, чьими последними словами были слова ненависти по отношению к старшему сыну и наследнику, король предпочел сладкое сопение Висеньи, объятия Лианны и улыбки матери. Никто не посмеет осудить его за это. Своего отца он давно похоронил и оплакал, теперь оставалось лишь придать огню его тело.

— Проследите за Варисом, сир Герольд, — попросил он перед тем, как уйти, — я не доверяю ему.

— Как скажете, ваше величество, — поклонился сир Герольд, тоже вставая с места.

За дверью Рейегара уже ждал его оруженосец, Освелл и Эртур также устремились за своим королем. Подойдя к Бенджену, Рейегар облокотился о стену, чувствуя, что сердце его колотится слишком часто, а грудь словно бы сковали железные цепи, и он не может сделать глубокий вдох. Он не успел даже рта раскрыть, как вместо него заговорил Дейн:

— Бенджен, беги на кухню, добудь там вина и какой-нибудь еды, лучше всего мяса и овощей, и принеси все это в покои его величества. Сейчас же, — добавил он строгим повелительным голосом, который использовал, когда командовал солдатами.

— Эртур, — король попробовал возразить.

— Замолчи, будь добр, — бросил Дейн, — Бенджен, что я тебе сказал? — гвардеец глянул на замершего рядом с ними королевского оруженосца, который во все глаза смотрел на Эртура, будучи в ужасе от того, как тот позволяет себе вести себя с королем. В конце концов, взгляд и тон Дейна убедили мальчишку, и он убежал.

Гвардейцы же потащили короля к Твердыне Мейегора, Рейегар даже перестал сопротивляться и послушно шел за ними, словно юнец за взрослыми важными рыцарями.

— Знаешь, ваше величество, — снова заговорил Дейн, он казался не на шутку рассерженным, — выйдет чертовски неудачно, если ты сейчас умрешь, поэтому я все никак не возьму в толк, зачем ты так настойчиво пытаешься довести себя до смерти?

Освелл хмыкнул, Рейегар смолчал, ему не хотелось возражать, да и Эртур был в чем-то прав. Вряд ли в его теперешнем состоянии он разобрал бы хоть что-то в кипе запылившихся документов, написанных таким витиеватым языком, что сам Неведомый ногу сломит.

Гвардейцы втолкнули короля в его спальню, и Рейегар уселся на край постели. Его желудок извернулся в сильном спазме, и король зажал рот рукой, однако это не помогло, и его все-таки вырвало. Исторгаемая желчь обожгла горло, а во рту появился неприятный горький привкус.

— Седьмое пекло, Рейегар! — воскликнул Освелл. — Да что с тобой? Может, стоит позвать мейстера? — он обеспокоенно посмотрел на Дейна.

— Тут и без мейстера все ясно, — фыркнул Дейн, — он ничего не ел и не спал больше суток.

Освелл протянул Рейегару кубок с водой, который король немедленно осушил, отчего ему стало получше. Явился Бенджен со штофом вина, тушеной свининой и тарелкой вареных овощей.

— Спасибо, — пробормотал Рейегар.

Опустошив тарелку и запив ее содержимое вином под надзором гвардейцев и оруженосца, король поднялся и направился было дальше, но Эртур его остановил.

— Отправляйся спать, — строго сказал Дейн, — Бенджен разбудит тебя, когда настанет время для погребального костра. Выйдет конфуз, если ты шлепнешься от усталости прямо перед толпой придворных.

— Дейн, я говорил тебе, что ты обнаглел? — Рейегар устало улыбнулся, глаза у него и вправду закрывались.

— Я выполняю свои прямые обязанности, — Эртур усмехнулся, — спасаю твою драгоценную жизнь.

Оставшись один, король повалился на кровать, как подкошенный. Напряжение еще не оставило его, но усталость оказалась сильнее. Тело Рейегара отяжелело, веки закрылись, все мысли, беспокоившие короля на протяжении последних часов, куда-то пропали, и его будто бы придавило тяжелым черным сном, где не было ничего кроме бесконечной темноты и пустоты.

Когда Бенджен разбудил Рейегара, осторожно тряся за плечо, будто бы боясь причинить ему вред, день еще не перевалил во вторую половину. За окном было по-прежнему пасмурно, но похожие на мягкие пуховые подушки, белые тучи не предвещали дождя. Король быстро переоделся, облачившись в простой черный камзол, единственным украшением которого были небольшие серебряные пуговицы в виде головы дракона. Вычурность в одежде не соответствовала поводу. Рейегар вынул из ящика серебряный обод с рубинами, который полагался ему, как принцу Драконьего Камня, но потом вернул его назад, он чем-то напоминал корону Эйгона Завоевателя, но был гораздо тоньше и с меньшим количеством рубинов. Король почувствовал растерянность, ибо о короне для себя и вовсе не задумывался, будучи погруженным в другие дела. В конце концов, Рейегар решил и вовсе ничего не надевать на голову, и быстрым шагом спустился во двор, где уже ждали только его.

Тело Эйериса покоилось на возвышении посреди двора, сооруженном из хвороста, соломы и дров. По обе стороны стояли шестеро королевских гвардейцев, позади септы и септоны, что всю ночь возносили над телом усопшего монарха молитвы Семерым. Рейегар подошел ближе, легкий ветерок донес до него цветочный аромат масел, которыми молчаливые сестры умастили покойника, однако сквозь него пробивался сладкий запах разложения. Ничего не могло побороть саму смерть, и она неустанно напоминала о себе живым, распространяя всюду свой тяжелый приторный запах.

Руки отца были сложены на груди и сжимали длинный меч. На его глазах лежали плоские серые камешки. В смерти Эйерис казался моложе и опрятнее. Его обрядили в черный дублет с красным трехглавым драконом Таргариенов и такие же бриджи, длинные ногти были пострижены, борода и волосы вымыты и приведены в порядок, перерезанное горло прикрывал воротник шелковой сорочки. Лицо мертвого короля было безмятежно, и Рейегар готов был поклясться, что на его губах играла едва заметная улыбка. Чему ты улыбаешься? Задался он вопросом. Обрел ли ты там покой или радуешься тому, что устроил напоследок?

Собравшиеся приглушенно переговаривались, однако с появлением Рейегара шепотки постепенно стали стихать, а затем и вовсе исчезли. Сир Герольд передал новому королю горящий факел, и Рейегар крепко сжал его в руке. От него ждали каких-то слов, но Рейегару нечего было сказать. Он не знал, какие подобрать слова, которые не были бы ложью, и которые можно было бы произнести при полном королевском дворе. Рейегар прикрыл глаза, заглядывая глубоко внутрь себя, в свои счастливые детские воспоминания.

— Покойся с миром, отец, — наконец, проговорил он, и поджог хворост.

Огонь занялся мгновенно, и ветер быстро раскидал его по погребальному костру. Языки пламени стеной встали вокруг тела Эйериса, они ласково поглаживали его, а затем заключили в свои горячие объятия, чтобы навсегда забрать туда, откуда возврата нет никому. Дрова трещали, огонь танцевал, разрастаясь все сильнее, и вскоре тело покойного окончательно скрылось из виду. Вверх валил серый густой дым, оповещая весь город о том, что правлению Эйериса Таргариена пришел конец.

Придворные стали расходиться, а Рейегар все продолжал стоять. Дым щипал ему глаза, пламя плясало прямо перед его лицом, не обжигая его, а король внимательно всматривался в этот причудливый похоронный танец, будто бы надеялся что-то там разглядеть подобно жрецам Красного бога Рглора. Септоны и септы склонили головы в молитве, закрыв глаза и сложив руки перед собой. Кому и о чем они молятся, хотелось бы знать королю. Всем было слишком хорошо ясно, что Отец никогда не примет Эйериса Таргариена в свои чертоги. Королевские гвардейцы смиренно стояли на своих местах, стойко неся свой последний караул. Наконец, когда пламя стало затихать, Рейегар освободил их и собрался уходить сам. С покойным королем оставались только служители Семерых, которым он теперь принадлежал. Когда погребальный костер превратится в пепел, Молчаливые Сестры отнесут его обратно в Великую Септу, где он будет покоиться рядом с другими королями-драконами, великими и недостойными.

— Сир Барристан, — Рейегар негромко позвал гвардейца. Селми подошел к нему, склонив перед королем голову. — Есть ли успех в ваших поисках?

— Боюсь, что нет, ваше величество, — тихо проговорил сир Барристан. Его прозрачные, голубые глаза будто бы были подернуты льдом.

— Выспитесь, сир, — король слегка склонил голову, рассматривая своего гвардейца, — я сам сегодня убедился, что сон имеет на нас весьма благотворное влияние. Пусть вас сменит кто-нибудь посвежее, а завтра я соберу совет, и мы решим, что делать дальше. Вы нужны мне, и я не желаю, чтобы вы довели себя до полного истощения.

Сир Барристан вежливо кивнул, спорить с королем было не в его правилах, но Рейегар видел по его лицу, что слова на гвардейца подействовали мало.

— Я знаю, что одними пустыми разговорами ничего не исправить, — король едва заметно улыбнулся, — но я советую вам прислушаться.

— Благодарю, мой король, — Селми снова поклонился и ушел. Рейегар вздохнул.

Король направился обратно, он и вправду чувствовал себя посвежевшим. Возможно, вместе с дымом погребального костра, рассыпались и сковывающие его цепи. Рейегар намеревался провести остаток дня в своей горнице, сидя за бумагами, ему нужно было подготовиться к тому дню, когда в столицу нагрянут созванные им лорды, он лишь надеялся, что Коннингтон прибудет из Хайгардена раньше, и они успеют обсудить кое-какие дела. Рейегар намеревался назвать Джона своим Десницей.

После ужина король хотел снова навестить Лианну. Подумав об этом, он улыбнулся. Окликнув Бенджена, Рейегар отправил его к сестре и велел к вечеру убрать от ее двери гвардейцев и остаться там самому. Тот в ответ хитро улыбнулся, кажется, вся эта история начинала нравиться младшему Старку. Король подмигнул ему и направился обратно в твердыню, отпустив всех гвардейцев.

Рейегар поднимался по лестнице, когда на него со всей силы налетела Вилма, едва не сбив его с ног. Королю еле удалось удержать равновесие за них обоих.

— Королева, — напугано пробормотала Вилма, глаза ее были широко открыты от страха.

Король немедленно выпустил ее и бросился вверх, перескакивая через ступеньку. Уже через несколько мгновений он ворвался в комнату матери, расталкивая столпившихся у двери перепуганных служанок. У постели королевы никого не было, одеяло, которым она была укрыта, слетело на пол, а тело Рейлы билось в неконтролируемых судорогах. В своей кроватке истошно кричала маленькая Дейенерис.

— Мама! — закричал Рейегар. — Что это? Где мейстер?

Никто ему не ответил. Королева хрипела, из ее рта пошла розовая пена, нежно-фиолетовые глаза были широко распахнуты, однако, казалось, уже ничего не видели. Рейегар не мог просто так стоять и смотреть, как страдает его мать, но он не знал, что ему делать, и боялся навредить, а Вилма еще не успела привести мейстера.

— Мама, — снова позвал он, обреченно, отчаянно, словно потерявшийся ребенок.

Он опустился рядом с Рейлой на колени, попытался взять ее за руку. Она не слышала его, не чувствовала его прикосновений. Рейегар не понимал, что происходит. Еще утром он навещал ее, она улыбалась и была счастлива, а теперь ее тело закручивалось в узел, и он не мог ей помочь.

Наконец, судороги отпустили королеву, она обмякла и упала на подушки. Рейегар испытал краткое облегчение, почти сразу сменившееся ужасом, расползавшимся по его телу словно лед по глади озера. Вместо добрых, печальных глаз его матери на него смотрели фиолетовые стекляшки, ее пальцы почернели. В дверях появился мейстер Оллар, послышался испуганный шепот, но Рейегар уже не слышал всего этого, как не слышал он доносившегося из колыбели детского плача.

Колокола в тот день снова звонили над Королевской Гаванью, только теперь их звон напоминал льющиеся слезы.