Невероятное восстание Лулу (джен)

В 2017 году по имперскому календарю Священная Британнская Империя была вынуждена измениться. События в Одиннадцатой Зоне имели последствия, что распространились по всей Империи. Неопровержимое существование сверхъестественной силы, известной как Стенды, вселяло страх и пробуждало неуверенность в сердцах людей, от чего будущее казалась менее предсказуемым и безопасным.

И все же, это было лишь ступенькой для Лелуша ви Британнии. Мир должен погрузиться в еще больший хаос перед тем, как он сможет создать новый, лучший и более мягкий мир для своей сестры Наннали. С абсолютной властью над Одиннадцатой Зоной его восстание обещало перейти на новый уровень...

Но какую форму оно примет? Даже он не мог загадать этого.

Часть третья: Восстание, что окрашено черным

* * *

====Сентябрь====

Что по итогу есть ценность? А цена? Пара ли этой понятий, присвоенных товару или услуге на основе экономических требований спроса и предложения? Какое испорченное тщеславие; люди всегда придают большее значение тому, чего у них нет, чем тому, что они делают.

Подобно цене и ценности, такие вещи, как любовь, дружба, доверие, уважение, являются не более чем понятиями, изобретенными человечеством. Сам Лелуш не испытывал недостатка ни в чем из этого, за исключением, возможно, его доверия к другим. Впрочем, сейчас он не вкладывал особого значения "ценности" в это. Скорее, он ценил то, что у него было раньше и чего он лишился с тех пор, как его выставили на всеобщее обозрение шесть месяцев тому назад.

— Вон он! В вертолете! Лелуш!

— Брось ты эту унылую девчонку Фенетт! Я в разы горячее нее, зацени меня!

— Позади меня Его Высочество Лелуш ви Британния приземлился в резиденции Кирихара для приватной встречи с Тайзо Кирихарой, крупнейшим бизнес-лидером в Одиннадцатой Зоне. Цель этой встречи в настоящее время неизвестна общественности, но, по слухам, она предполагает обсуждение нового направления в экономике данной Зоны.

Охрана делала свою работу с привычной для нее эффективностью. Журналисты, фанатки и фанаты держались на расстоянии, пока он шел по тропинке, ведущей к дому Кирихары. Приватность. Было бы очень приятно найти ее. Казалось, он и глазом не моргнет, как кто-нибудь не прокомментирует его слова.

Сохраняя притворно бесстрастный вид, Лелуш наблюдал, как его охрана держит толпу на расстоянии. Это было то, чего люди ожидали от него, а имидж был таким важным делом для лидера. Он отказывался походить на Кловиса, строя на людях дружелюбное личико, а за закрытыми дверями насмехаясь над ними. Он отказывался походить на Шнайзеля, полниться улыбками и сочувствием, в то же время тайно строя замыслы и интриги. Но больше всего он отказывался походить на своего отца, напыщенного крикливого мерзавца, который ничего даже не пытался скрывать.

Вместо этого он будет Лелушем. Он останется Лелушем. И он будет бороться зубами и ногтями против любого, кто попытается превратить его в кого-то другого.

— Добро пожаловать, Лелуш ви Британния, — приветствовал его Кирихара на пороге. Улыбка на лице старика была поистине дьявольской. — Очень приятно снова встретиться с вами. С нетерпением жду ваших планов на будущее.

— И я ожидаю поведать их вам, — ответил Лелуш, когда они вошли внутрь.

В последнее время Лелуш каким-то образом заприметил архитектуру. Ничего такого, всего лишь мимолетные мысли, простое наблюдения о том, что может рассказать о человеке несколько простых структур и выбор дизайна, о самой культуре, в которой тот живет. Эффектный и острый дизайн британнской знати, к примеру, представлял из себя явную демонстрацией того, как на поверхности все выглядело хорошо, когда под всеми этим крылись края, что могли порезать любого, кто осмелится подойти слишком близко.

Сад же Кирихары в контрасте рассказывал совсем другую историю. Традиционный японский сад, миниатюрное воссоздание идеализированного пейзажа. Каменистая тропинка петляла по безмятежному садику, периодически разветвляясь на несколько более широких участка, что подводили к сакурам, цветущим кустам и мосту через ручей, ведшим в большой пруд. А посреди сада — еще более высокий холмик земли. Нижняя его половина была покрыта зеленым мхом, а верхняя — тщательно ухоженной белой камелией.

— Японская культура придает большое значение разнообразию цветов, — прошептал Кирихара. — Белая камелия означает "ожидание".

— Да, и я подозреваю, что именно этим сейчас и занимаются все эти люди, — сказал Лелуш, кивая в сторону гостей, бродивших по саду. Японские мужчины, женщины, дети. Некоторые из них заботятся о растительной жизни или, по крайней мере, делают вид, что занимаются этим, в то время как на самом деле довольно откровенно проводят время со своими семьями. — Терпеливо ожидают освобождения Японии от Британнии в пределах их маленького райского уголка.

— Это самое меньшее, что я могу для них сделать, — сказал старик. — Предатель Кирихара проявил редкое милосердие. Дал надежду японскому народу, напоминая ему о том, чего он лишился.

Лелуш вскину руку и усмехнулся, — О? Но разве это не одно из классических наказаний павшего? Мучиться от одного лишь взгляда на рай?

В тот самый момент, когда солнце скрылось за далекими останками горы Фудзи, Лелуш повернулся к Кирихаре с торжествующей улыбкой на лице.

— Военные у меня в кармане. Простой народ обожает меня и мою сестру. Черные Рыцари обладают мощным военным присутствием по всей Зоне. Воля аристократов сломлена в порошок. Кирихара, точно так же, как ты ухаживал за своим райским садом, я ухаживал за садом Одиннадцатой Зоны.

— Понятно, — медленно произнес Кирихара, выпрямляясь так, словно огромная тяжесть свалилась с его спины после стольких лет. — И ты намерен освободить нас, когда...?

Лелуш ухмыльнулся и приготовился объяснить свои дальнейшие планы.

Но прежде чем вдаваться в подробности, давайте оглянемся назад, на то время, когда он был невольным Наместником. Начнем, пожалуй, с даты шестимесячной давности, с того же самого дня, когда Шнайзель принудил его к этой роли.

* * *

====Март====

Комната для встреч студсовета Академии Эшфорда еще никогда не выглядела так... Недружелюбно? Неприветливо? Холодно? Отчужденно? Ах, вот оно. Слово, которое он искал, было "царственно". Большую часть комнаты занимал огромный экран с установленной камерой и микрофоном, обращенными через стол к задней стене. Практичные кресла, которыми они обычно пользовались, были спрятаны за экраном, где их не могла видеть даже самая современная модель камеры. Вместо этого Лелуш обнаружил, что сидит беспокойно — но не ерзает — на неудобном царственном кресле, предназначенном больше для глаз и меньше для задней части. И все это за те три часа, что прошли с тех пор, как он объявил о своем существовании.

— Наслаждаешься? — спросила доставучая бессмертная ведьма. — Боже-боже. Этот флаг за спиной подчеркивает твой царственный лоб. Глядя на тебя сейчас, удивительно, что никто за все эти годы так и не заметил, что ты принадлежишь к Императорской чете.

Она бродила по комнате, намеренно замедляя шаги, чтобы они производили максимальное количество шума.

— Ну, не замечателен ли технологический прогресс? — спросила она. — Пару десятилетий назад лучшим способом для Императора связаться со своей далекой знатью было бы послать печатные письма и ждать ответа. Сегодня он может вынести тебе вердикт за полмира отсюда, что гораздо удобнее.

Лелуш невольно усмехнулся, — Получается, для продвижения Империи по всему миру оказались более важны мобильные телефоны, чем хваленый фрейм найтмэйера. Как удивительно неброско.

— Ты правда хочешь говорить с ним в одиночку? — спросила С.С., внезапно меняя тему. — Ты готов к разговору со своим отцом?

Готов ли он? Какой нелепый вопрос, совершенно нелепый. Он готовился к этому моменту целых семь лет! Для Лелуша имя Чарльз зи Британния было синонимом ненависти. Помешанный на власти тиран с планами мирового господства, который относился к эмпатии так же, как большинство людей относились к своему мусору. Громкий, мелочный хулиган с аллергией на сострадание и презрением к слабым, независимо от того, какую форму эта слабость может принять или даже если это была не их вина с самого начала.

Человек, чья избранная этическая философия была самовозвеличивающейся, циркулирующей, напыщенной, эгоистичной и по самой своей природе разъедала сущность человеческой порядочности, поощряя и оправдывая расизм. Та могла быть использована для поддержки анархии, но вместо этого использовалась для пропаганды фашистского империализма.

— Разумеется, я готов, — сказал Лелуш, предвкушение заплясало в его голосе, отчего он потер пальцами лоб. — Я был готов к этому с тех пор, как избрал этот путь. Я с самого начала знал, что встречу его в конце.

— Знаешь, каким было первое оружие? — спросила С.С. Лелуш изогнул бровь, но позволил ей вскинуться в свете любопытства. — Не колесо и не огонь. Не копье и даже не особенно острый камень. Самое первым оружие было изобретено еще до того, как человек встал на две ноги. Сегодня это оружие известно как язык.

— Хмф. Ты думаешь, я не знаком с силой слов?

— Очень даже знаком, — признала С.С. — Однако, сила слова при императорском дворе — совсем другая зверушка, нежели создание школьного бюджета или командование группой сопротивления, состоящей в основном из обычного люда. Использовать подобную риторику при императорском дворе — все равно что бросить кобру в яму с мангустами.

— Я чуть более гибче всего этого, — усмехнулся Лелуш. — И я точно знаю, как говорить с публикой, даже враждебной.

— А Император такой человек, который играет в эту игру гораздо дольше, чем ты живешь на этом свете, — напомнила ему С.С. — Какой бы фразой или диалогом ты на него ни нападал, он уже сто раз испытал это на себе. Сама его роль подразумевает общение со знатью, кто намного подкованнее тебя в социальной политике и языке, причем в этот список входят люди его собственного двора и иностранные сановники. По сравнению с ними, ты не больше, чем муравей, возомнивший себя слоном.

— ...Почему бы тебе не пойти проверить, как там моя сестра? — сказал Лелуш, и в его голосе прозвучал лишь легчайший намек на теплоту, потому что он говорил о своей дорогой сестре. — Она собирается поговорить с ним после того, как я закончу. Уверен, ей больше прока от твоих советов.

Зеленоволосая нарушительница спокойствия невинно пожала плечами, затем присела в реверансе и бросила ему полное сарказмом «Да, ваше высочество», после чего вышла из комнаты, сцепив руки за спиной и дерзко прыгая и подпрыгивая на пути к выходу. Ему оставалось только ждать звонка отца, как будто он был каким-то подростком в колонии для несовершеннолетних. Забавно. Он своими словами и делами создал стены этой тюрьмы.

Гудок предупредил его о входящем звонке. Значит, Император наконец-то соизволил поговорить? Теперь, когда он думал об этом, это было похоже на боксера, заставляющего своего противника ждать на ринге перед своей атакой — чтобы заставить этого противника нарастить предвкушение и напряжение. Лелуш взял себя в руки. Скрестил ноги, хотя камера этого не видела. Сложил руки. Расслабленно откинулся на спинку трона, на который его бросили.

Затем его лицо заполнило монитор, и он понял, что С.С., возможно, была права по неправильным причинам. Ненависть, наполнявшая его сердце, вытеснила все слова, которые он собирался сказать. Не то чтобы это имело большое значение. Прежде чем Лелуш успел вымолвить хоть слово — весьма вероятно, пропитанное ядовитым сарказмом — разговор начал его отец, взяв тот под свой контроль так же, как он делал абсолютно все. Силой.

— Лелуш, — начал Император, и в этом голосе даже его собственное имя звучало, как гвозди на доске. — У тебя тот же взгляд, что и восемь лет назад. Полный праведного возмущения и неповиновения. Все еще не уважаешь своего Императора? Но хотя бы сейчас ты можешь выразить свою злость в частном порядке, а не на публичном форуме. Итак! Как поживаешь, Лелуш?

— О, я так рад, что ты спросил, — сказал Лелуш. — А ты знаешь, что Наннали снова может видеть? И даже до того, как она шокировала Корнелию, чтобы та бросила [Anubis], она уже победила чрезвычайно опасного Стенда своей хитростью. Неплохо для "слабой и беспомощной никчемной расточительницы, чья единственная ценность — быть использованной в качестве политической заложницы", да?

— Знаю, — ответил Император, сарказм либо отскочил от его толстой кожи, либо же полностью был проигнорирован. — Впечатляющая иллюстрация того, что сильные преодолевают трудности и становятся сильнее их. Вы оба заслуживаете называться моими детьми, вы должны гордиться.

— Гордиться? — Лелуш уперся руками в стол и наклонился к камере, лицо его было искажено яростью. — Ты послал нас в Японию, а потом вторгся в нее, даже не попытавшись нас оттуда вытащить! Ты что, таким образом пытался прикончить нас?!

— Пожелай я вашей кончины, — медленно произнес Чарльз, словно разговаривая с ребенком, — тебя сейчас не было бы в живых, чтобы выдвинуть такое беспочвенное обвинение.

А затем он рассмеялся. Шумно. Как будто Лелуш рассказал ему лучшую в мире шутку. Да как он смел!.. Как он смеет находить удовольствие в их бедственном положении! Как он смеет смеяться над мыслью о британнских бомбах, падающих на японскую землю, над тем, как найтмэйеры прочесывают окрестности, а ее жителей шпингуют пулями, которые так легко могли попасть в группу из трех беспомощных детей.

— Какое огромное облегчение! — заметил Чарльз, совершенно сбивая Лелуша с толку. — Я опасался, что ты попытаешься скрыть свою ненависть и врать сквозь зубы, чтобы выслужиться. Приятно хоть раз увидеть хоть какую-то честность, впрочем я сильно не советую высказывать подобные мнения на публике. Это было бы неразумно с точки зрения политики и здоровья.

Глубокий вдох. Он питается гневом. Нужна другая тактика.

— Тогда почему ты согласился на мое назначение Наместника? — настойчиво спросил Лелуш. — Если ты и так знал, как я тебя ненавижу?

— Потому что сильные превозмогают, а слабые погибают! — голос Императора прогремел по всей комнате, словно нападая на Лелуша всей его напыщенной дерзостью. — Ты одолел двух сильных пользователей Стендов одним решительным движением! А теперь, давай посмотрим, как ты выступишь на этой новой сцене. Теперь твоя задача — принести славу Британнии и процветание Одиннадцатой Зоне, а не слепо следовать инструкциям. Твои чувства ко мне не имеют никакого значения. Имеет значение лишь степень успеха или неудачи.

— Прямо как Британния завоевала Японию, превратив ее в Одиннадцатую Зону? — спросил Лелуш.

— Один из бесчисленных примеров британнского превосходства.

Теперь ловушку можно было захлопнуть. Хотя все, что говорил Лелуш, было правдой и шло от сердца, это также было частью разыгрываемого им опасного гамбита в его попытке подтолкнуть свое восстание к следующей стадии. Что ему было нужно, так это армия. Не состоящая из британцев, которые, естественно, будут стекаться к нему, а скорее из нумерных. Начиная с японцев, а уже от туда подключаться другие.

За его действиями стояло несколько конкретных целей. Одной из них было вызвать раздражение у Императора. Другая — создать определенное психологическое впечатление, благоприятное для его будущих целей: горячий, импульсивный гений, который основывает свои действия на эмоциональных импульсах, а не на холодных расчетах. Каждая из них приведет к одному и тому же, а именно...

— В таком случае моим первым запросом как Наместника... — Лелуш поднял свою раскрытую правую руку и сжал ее в кулак по одному пальцу за раз. — ...Из-за неспокойной ситуации в Одиннадцатой Зоне, приведшей к моему новому назначению, я считаю необходимым... — и теперь для пущего эффекта он поднес кулак к своему лицу и щелкнул всеми пятью пальцами сразу. — Предоставить равные права японскому народу!

...отказу этому первому запросу. Это была достаточно простая стратегия. Начните грандиозно и работайте уже оттуда в обратном направлении. Дайте понять с самого начала, что, хотя он и займет эту должность, именно такая будет у него высшая конечная цель. Для него не составит труда использовать Дитхарда для манипулирования СМИ, в случае необходимости даже через Интернет. Подчеркнуть упрямство Императора. Показать им, что ему все равно, будут ли они жить, погибнут или даже умрут с голоду на улицах. Будь то нумерные. Будь то британцы. Будь то даже его собственные дети. Будто то любая живая душа.

С этого места он построит свою группу поддержки, используя как японцев, так и британцев, ищущих лучшую жизнь, и используя Черных Рыцарей. Они будут создавать своих пользователей Стендов, контрактников Гиасса (если С.С. пойдет на сотрудничество, что, по общему признанию, маловероятно) и найтмэйеры. Затем по частям расширяясь в другие Зоны. Будет не так уж сложно осуществить несколько искусственных атак Стендов, как прямо те, что происходили ранее, и он мог бы поделиться специальным "советом", как правильно с ними справиться. Приглашая еще больше союзников себе в лоно и отгоняя тех подальше от постоянно расширяющейся Империи, которая словно ползучее разложение обещала обескровить весь мир.

— Интересно, — посмеялся Император. — Так и быть! Я принимаю твое нестандартное прошение!

По ощущениям словно кто-то одним махом превратил его сердце в тяжелый и ядовитый свинец. Рука Лелуша внезапно почувствовала себя немного нелепо перед его лицом прямо сейчас, но он не мог заставить мышцы руки убрать ту. В итоге ему пришлось использовать другую руку, чтобы сделать менее неуместный напыщенный жест, чтобы затем он мог правильно и эрудированно выразить свои чувства по этому поводу.

— Почему? — спросил Лелуш, чувствуя, как его мечты рушатся под тяжестью невозможного ответа. Японцам дали комфортную, свободную жизнь, где они могли бы жить как равные? Такое наверняка остановило бы его, как если бы ему пулю загнали в сердце. — Почему ты так легко согласился? Я думал, мне понадобиться намного больше, чтобы убедить тебя на это!

— Лелуш... Единственная часть британнской доктрины, которая действительно имеет в конечном итоге значение — что Право за Сильным и что Сила доказывается Успехом. Хочешь править Одиннадцатой Зоной таким образом? Пожалуйста! Если ты добьешься успеха, у тебя будет доказательство права править! Если это сделает Одиннадцатую Зону сильнее и процветающей, даже Императору не найти, где поспорить! С другой стороны, если твое предложение провалится, значит, ты окажешься слабым, неспособным правителем. В этом случае ты будешь заменен уже имеющимся рядом кандидатов. Возможно, Наннали заинтересует эта роль.

Теперь мысли Лелуша действительно лихорадочно забегали. По сути, именно британцы будут недовольны этим решением. Особенно аристократия, и налаживание связей в других Зонах станет намного сложнее. Подлюга! Гляньте, как он лыбиться, думая, что победил, что он так просто подавил нестандартное восстание Лелуша! И соглашаясь на нечто подобное по все тем же причинами, как самая настоящая бессердечная змея. Практическая и клиническая без следа заботы о жизнях, на которые все это повлияет.

Остальная часть разговора прошла на автомате. Следующее, что Лелуш отчетливо помнил, это как он выходил из комнаты, когда в нее вошла Наннали, чтобы поговорить с Императором наедине.

С.С. бросила на него взгляд, заложила руки за голову и пропела:

— Сколько некоторым не говори...

Лелуш ответил самым разумным действием, которое он мог предпринять в тот момент. Он швырнул в нее одну из декоративных канделябров и помчался в комнату, которая скоро перестанет быть его спальней. Ему нужно было переосмыслить некоторые планы. Опять.

* * *

====Апрель====

Есть старая поговорка, что травка всегда зеленее у соседа. Ну что ж. Не поднимает ли это разве важный вопрос? Что может быть худшим злом в этом мире? Преднамеренная и эффективная тираническая система, где игра жизни складывается против вас? Или же...

— Пожалуйста, примите наши самые искренние извинения за возмутительные действия одного из наших граждан.

Тирания, которая управлялась некомпетентно во всех отношениях, за исключением удержания территорий. Лелуш ненавидел Британнию за все, что она представляла, но из его анализа проводимой политики Китайской Федерации в отношении удерживаемых ими народов было совершенно очевидно, почему Индия так стремилась поддержать мятежные группировки на британнской земле. Народ Японии имел больше надежд на свободу, чем народ Индии, и поэтому такой союз должен казаться им единственной возможной альтернативой. Как жалко.

В этот конкретный момент он сидел на своем троне во дворце, в то время как его сестра находилась в инвалидной коляске справа от него. Перед ним стоял их гость — один из Верховных евнухов. Совет восьми, непосредственно подчинявшийся молодой императрице Тянь Цзы. Эти восемь человек обладали реальной властью в Китайской Федерации. Того, что стоял перед ним, звали Гао Хай, худощавый юноша с нездоровым цветом лица и довольно раздражающим голосом.

— Стоит ли говорить, что Мао ни в каком качестве не представляет Китайскую Федерацию, — продолжал Гао Хай, повторяя официальную позицию Китайской Федерации. Со скрежетом гвоздей по классной доске. Даже Наннали вцепилась в бортики своей коляске из-за его голоса. — Естественно, если мы можем чем-то помочь в этот трудный переходный период...

— В этом нет необходимости, — сказал Лелуш. Он откинулся на спинку трона и театрально повел плечами. — На самом деле я не совсем понимаю, кого вы имеете в виду. Кто такой этот Мао?

Гао Хай изобразил из себя особенно глупую рыбу, а его телохранитель старался не улыбаться. Лелуш не испытывал такого же приступа вежливости.

— Я хочу сказать, что ни в одной из ваших газет не упоминается о нем, — продолжил Лелуш. — Любое упоминание о нем было вырезано из ваших общедоступных СМИ. Ни в газетах, ни на телевидении, ни на радио. Никто ни разу не упоминал о нем.

— Как там говорилось в одном заголовке? — сладко спросила Наннали. — Кровавую принцессу остановила Принцесса-калека? Как ужасно изобретательно.

— Э-эм, ну, вы сами должны понимать, какой иногда может быть пресса, — слабо возразил Гао.

— Действительно, — просто сказал Лелуш. — Особенно когда та контролируется государством.

— Мы приносим искренние извинения за то, как грубо и оскорбительно наша пресса отнеслась к этому болезненному инциденту, — внезапно подал голос телохранитель рядом с Гао. Как там его? Ах да. Ли Синкэ. Он показался Лелушу гораздо более естественным лидером, нежели евнух. Это было видно по его глазам, по тому, как он держался. Уверенный в себе, наблюдательный. — Ваши действия в тот день были невероятно смелыми и самоотверженными. Вы вдвоем — гордость вашей Империи и вашей семьи.

Да, это было, конечно, тем еще комплиментом, но поскольку Синкэ физически ничего не мог знать, Лелуш решил принять его слова в том духе, в каком те были преподнесены.

— Ваши извинения приняты, — сказал Наннали. — Мы с нетерпением будем ждать будущего сотрудничества. Я искренне верю, что если мы будем работать вместе, то сможем улучшить качество жизни каждого.

— Разумеется, — улыбнулся ей Синкэ. — Впрочем, некоторые подробности той ночи до сих пор сбивают меня с толку. Довольно странно, что Зеро знала в тот момент о важности Наннали и что ее появление шокирует Корнелию, заставив ее бросить меч. Более того, ваше глубокое предварительное знание телепатических уязвимостей Мао-...

— Эй, Синкэ, достаточно! — прошипел Гао. — Не обращай на него внимания. Он усердный трудяга, но иногда выходит за рамки дозволенного. Мы сказали то, что пришли сказать, так что, если других дел не имеется...?

— На данный момент не имеется.

— Ох-хо-хо, тогда мы, пожалуй, покинем вас... на данный момент. Я с нетерпением буду ждать возможности поработать с вами. Это должно быть довольно... занимательным.

Как только брат и сестра остались одни, Лелуш позволил себе занять более естественное положение на троне. Не их вина, что он пребывал в отвратном настроении. Ну, не полностью. Скорее, это была заслуга следующего места в расписании, от которого его немного коробило. Ну, разве это не было сжатым описанием его нынешнего существования? Аккуратный упорядоченный списочек событий, встреч и мероприятий, связанных в приятную маленькую последовательность, где все готово к отправке на места в любой момент.

— Лелуш, ты опять хмуришься, — заметила его сестра. Она протянула руку и погладила его по щеке. Он не мог не улыбнуться. — Я знаю. Это ужасно, как они обращаются со своими людьми, но не слишком ли мы холодны?

— Не волнуйся, это часть моей долгосрочной дипломатической стратегии, — он положил руку ей на плечо. — Шнайзель мог заключить с ними новый договор, но это не значит, что они должны смотреть на нас свысока. Если мы будем слишком добры, они попытаются воспользоваться этим. Если мы будем слишком злы, это приведет к дипломатическому скандалу. Вот почему мы должны отыскать правильный баланс.

Что еще более важно, он сказал им, что они обращают внимание на китайские СМИ. Лелуша немного удивило, что Наннали сама просматривала все эти заголовки, но, с другой стороны, приятно было видеть, что она становится все более и более независимой. Как странно. Он всегда и с нетерпением ждал того дня, когда она больше не будет полагаться на него. Это могло произойти гораздо быстрее, чем он предполагал.

— Идем, — сказал он. — Нам нужно еще успеть нанести официальный визит.

Наннали кивнула, и Саёко послушно исполнила свой долг главы службы безопасности. Или, более официально, личной горничной Наннали. После инцидента на посвящении Сузаку в Рыцари было решено, что любые дальнейшие официальные Церемонии посвящения в Рыцари в Одиннадцатой Зоне должны быть отложены до дальнейшего уведомления. Но несмотря на это, Лелуш все равно знал, что личный Рыцарь был бы бесценным дополнением.

Пока они шли к их машине, его все больше и больше угнетала одна мысль: он не мог полагаться на военных, чтобы защитить ее, потому что в тот момент, когда он выйдет против Империи, у Дио, Шнайзеля или самого Императора будет готовый на блюдечке заложник против него. Лелуш не сомневался, что любой из них воспользуется ей именно так.

Тогда ее стоит, наверное, оставить на сохранение Черным Рыцарям... Но это сделало бы его намерения очевидными с самого начала. Он даже подумывал о том, чтобы попросить Каллен взять на себя роль ее личного Рыцаря, но это означало бы разоблачение ее истинной личности. Такая же проблема существовала и для всех остальных членов организации. Он сомневался, что хоть кто-нибудь из них согласится выдать свою личность публике в обмен на столь престижную должность.

Кроме того, тут неизбежно возникнет вопрос о том, как он вообще разузнал об их личности.

Они вошли в машину после того, как ее проверили на вес — мера предосторожности против того, если бы там было что-то, чего не должно было быть, или что-то, что должно было быть. Затем их увезли в специально изготовленной машине с пуленепробиваемыми стеклами и бронированной рамой, рассчитанной на прямое попадание из гранатомета.

Конечно же, эти меры предосторожности (а также и другие) были не ради Лелуша. Они были для Наннали. Будь это только Лелуш, он бы удовольствовался переодеванием. Но ведь с ним была его сестра...

Наннали сжала его руку. Ищешь утешения или даешь его? Лелуш сжал ту в ответ. Ничто в этом деле не будет легким. За исключением приезда к больнице, который прошел без происшествий. В большинстве случаев люди узнавали транспорт и приветствовали его так, словно он сделал все, чтобы заслужить это. Что было не так. По крайней мере, пока. Оно не идет ни в какое сравнение, что он запланировал.

Когда они прибыли, в здании их встретил Сузаку, проводив их в боковой кабинет для краткой беседы, прежде чем они смогут увидеть пациентку. Только посмотрите на него. Принимает роль со всей искренностью, которую та требовала. Наннали сияла, глядя на него. Ну, конечно же, сияла. Он был их лучшим другом. Может быть, лучшим другом Наннали, насчет себя Лелуш не был до конца уверен.

— Не нужно выпрямляться перед нами, Сузаку. Это просто мы, — сказал Лелуш. Он не ответил. Не расслабился он и в своей позе. Ох, как мило.

— Сузаку, спасибо, что заботишься о нашей сестре, — сказала Наннали. — Как она?

— Все еще не разговаривает, — ответил Сузаку. — Даже спустя месяц. Сначала врачи решили, что это психосоматическое расстройство. Теперь они думают, что она сама решила не говорить. В любом случае, она пытается справиться с тем, что произошло, хоть и по-своему. Попытка принудить ее к чему-то сделает только хуже.

Другими словами: не используй Гиасс, чтобы заставить ее говорить. Как будто он попросит Наннали использовать эту силу для чего-то подобного, особенно теперь, когда он знал, что есть риск, что она может потерять контроль.

— Еще что-нибудь нам нужно знать? — спросил Лелуш. Сузаку повернулся, чтобы посмотреть на него, словно бы обдумывая, стоит ли удостоить его вопрос ответом, но в итоге он все же заговорил.

— Есть какие-нибудь новости о Корнелии? — было ответом Сузаку. — Юфи... Юфемия хочет увидеться с ней. Она ничего не писала, но мне несложно это понять. Она хочет увидеть свою сестру.

— Мне очень жаль. Я тоже не знаю, где она, — признался Лелуш. Он сжал кулаки. Корнелия! — Охрана больницы была совершенно растеряна. И она, и Гилфорд исчезли, и куда бы они ни делись, они забрали с собой Борса и Пеллинора. Никаких следов, они словно исправились, — также как и исчезновение найтмэйеров открывало еще больше вопросов.

— Понятно, — это было тон человек, который не верит ни единому его слову. — Если последуете за мной, я отведу вас в ее палату.

— Вообще-то, тут остался еще один вопрос, — сказал Лелуш. — Наннали, иди вперед нас. Мы догоним тебя через минутку, хорошо?

— Хорошо, старший братик.

Обеспокоенный ответный взгляд, и вскоре они остались вдвоем в кабинете. Можно было почти почувствовать, как тепло покидает комнату вместе с ней. Вероятно, это была вина как Лелуша, так и Сузаку, впрочем, похоже, фанатик фитнесса обнаружил действенный способ тренировать холодный прием.

— Это ведь твоя вина, знаешь, — начал Сузаку. Уф, отличное начало! — Я знаю, что ты не посылал [Anubis], но ты помог создать атмосферу, в которой такая атака могла сработать.

— О, и это все? — спросил Лелуш. — Раз уж мы решили возложить вину на мою голову, тогда я пойду еще дальше! Кто-то, — вероятно, Канцлер Брандо, — решил попытаться повесить всех собак на меня, что означает, что они, вероятно, уже знали о моих операциях. Не будь я так беспечен, эти аристократы и солдаты не были бы разрублены жестоким садистом в этом мече.

— Ты думаешь, я просто хочу свалить на кого-то вину и покончить с этим? — спросил Сузаку, крепко сжимая кулаки, как будто хотел что-то ударить. Или кого-то. — Неужели ты до сих пор понимаешь? Именно так все и становиться только хуже! Возложить вину, отомстить, пнуть страдание в следующую кучку жертв.

— Мои братья и сестры придут за тобой, — сказал он. — Но пожалуйста... не позволь себе... не позволь им угодить в пасть тому же зверю, что поглотил меня. Не позволь ему поглотить весь мир.

Так вот что ты имел в виду, Кловис? Это были не просто претенциозные последние слова умирающего? Чувство вины жгло сильнее, чем следовало бы, зная, как ты обходился с японцами. Особенно после того, как я увидел эти картины и понял тебя чуточку лучше.

— Я знаю тебя, — продолжил Сузаку. — Ты, скорее всего, царапаешь себя изнутри чувством вины. Наверное, именно поэтому ты ходатайствовал о равных правах для одиннадцатых. Наннали уже сказала мне, как ты бессонными ночами напролет работал над новыми законами и регламенте. Но ты также вел переговоры с представителями Черных Рыцарей по видеоконференции. Интересно, сколько из того, что они предлагали, было их собственной идеей, а не только твоей?

— Ты переоцениваешь мое влияние.

— Но не твой интеллект! — фыркнул Сузаку. — Или твою харизму. Просто, чтобы ты знал, принц Шнайзель регулярно контактирует с командой Ланселота. Его постоянно информируют о ходе работ в этой Зоне.

— Хорошо, Сузаку. Тогда мы попытаемся сделать все по-твоему-... — хотел было начать Лелуш.

— Когда ты зайдешь в эту палату, я хочу, чтобы ты посмотрел ей в глаза, — перебил его Сузаку, внезапно взяв Лелуша за вороты пиджака. — Постарайся в этот момент вспомнить, что она была травмирована тем, что что-то заставило ее вытворять все те зверства против ее воли. Может быть, именно тогда я смогу увериться, что ты действительно чувствуешь себя виноватым за то, что натворил.

Не говоря больше ни слова, он взял себя в руки и последовал за своим бывшим лучшим другом в коридор. Доверие — вещь, которую так легко потерять, и то, что так трудно вернуть. Что для этого нужно, Сузаку? Неужели ты так подозрительно относишься к будущему, что никогда не научишься прощать? Будет ли оно иметь значение, когда твое доверие к системе будет предано, вынудив пойти по моему пути к лучшему миру? Будет ли оно вообще иметь значение, или они все равно окажутся по разные стороны баррикад, выйдя друг против друга? Будет ли оно иметь значение, или уже было предопределено, что эти два друга станут врагами?

Что не помогало делу, так это то, что он не мог понять, что в итоге смогло убедить Сузаку, что он лжет. Но в любом случае!

— ...и надо было видеть выражение его лица, когда квакнула лягушка, вот тогда Ривалз понял, что та сидит у него на голове.

Это был голос Наннали. Лелуш прижал палец к губам и жестом велел Сузаку медленно открыть дверь, чтобы они могли проскользнуть внутрь.

— Но вскоре Артур тоже заметил, где лягушка, и набросился на нее, из-за чего она спрыгнула на ноутбук Нины. Я еще никогда не слышала, чтобы она так злилась, и у нее было такое страшное лицо. Оно было похоже на... О, приветик!

— Блин, — Лелуш щелкнул пальцами. — Не подкрасться даже в наши дни, а?

— О, вы никогда бы не смогли подкрасться ко мне незамеченными, — сказала Наннали. — Я просто позволила вам так думать.

Ну, конечно, ты позволяла. Точно так же, как Лелуш позволял тебе думать, что ты позволяешь ему... Ох, ну и ну, опять эта дилемма. Лучше забыть об этом и сосредоточиться на причине, по которой они оказались здесь. Та сидит на кровати. Ее губы улыбались. Ее глаза — уже не так сильно. Юфемия подняла свою нежную руку и помахала ему.

— Юфи, как ты? — спросил он.

Она надулась и отвернулась. Все в этом вызывало лютую ярость. Юфемия этого не заслужила. Если бы только у него были какие-то весомые доказательства; что-то — во что поверит общественность — что связало бы это с этим человеком, с Дио Брандо, тогда бы у него появился объединяющий крик, который он мог бы превратить в яростную войну против Родины. Быть может, тогда травма Юфемии могла бы что-то да значить, вот только реальность все равно оказалось более прозаичнее, да?

Всего лишь бесполезная трагедия и ничего более.

— Ну, у меня есть хорошие новости, — начал Лелуш. — Терроризм уже идет на спад. Так как я движусь по направлению к равным правам для японцев, многие группы сопротивления уже поразбивали свои зубы. Завтра я встречусь с несколькими избранными представителями японского народа, чтобы мы могли должным образом обсудить полную интеграцию. Мирное решение. Прямо как ты и хотела. Верно?

Едва заметный кивок. Так непохожа на маленькую Юфи, которую он знал, такую выразительную и полную жизни. Юфи, которую он помнил, не умела молчать, не умела оставаться неподвижной. Дети тех более простых времен были пожраны этим ужасным миром и превращены во нечто другое.

— Ты слышала? — спросил Сузаку. — Теперь все будет только лучше. Мы нашли способ сделать мир лучше, нашли правильный путь.

Правильный путь... Как наивно думать, что это работает. Хорошо, Сузаку. Давай пока продолжим этот путь. Если только так ты поймешь, почему этот путь невозможен, то так тому и быть. Это не займет много времени. Появится опасный пользователь Стенда. Враг извне или внутри сделает свой ход в полноте времени. Несмотря на то, что Лелуш мог оклеить ее приятными словами и банальностями, Одиннадцатая Зона все еще оставалась пороховой бочкой под всеми ними.

И все же, он сделает все, что в его силах, чтобы, когда кто-то бросит спичку, ни его люди, ни одна из его двух сестер не окажутся в самом ее эпицентре.

* * *

====Май====

Правительственный район Одиннадцатой Зоны был типичным примером высококлассной британнской архитектуры — стиль превыше сути. Внушительный, кричащий, непрактичный. Угловатый, острый, излишне сложный, чрезмерно спроектированный и создающий впечатление, что полностью вырезанное из гигантской глыбы льда здание оказалось бы более теплым и привлекательным.

Впрочем, оно выполняло одновременно три функции: место проживание Наместника. Центральное правительственное здание, где многочисленные рабочие и администраторы работали в офисах. Но также это было место встреч важных людей, как британнских, так и иностранных глав государств. Вследствие чего здесь присутствовало множество слуг, комнаты для каждого случая, охрана настолько строгая, что они, вероятно, следили за каждым микробом, и за последние два месяца Лелуш научился ненавидеть каждый кусочек всего этого.

— Ваше Высочество, наш гость уже на подходе, — доложили ему. — Все приготовления закончены по вашему указу, за исключением еды, которая будет приготовлена по расписанию.

Он мерил шагами холл, не привыкший ничего делать, кроме как ждать. Скука. Никакого интеллектуального вызова. Ничего не оставалось, кроме как ждать прибытия, и тогда его мозг получит задание, как никогда раньше. Это был скорее новый опыт, игра, о которой он слышал, но никогда не участвовал. Как он справится? Хорошо? Плохо? Обычная тактика и манипулятивные уловки, к которым он привык, не сработали бы в этом особом случае, в эту редкую ночь, от которой будущее зависело так, как он не мог предсказать, хотя его безумный блестящий ум, конечно же, пытался это сделать.

Та часть, от которой у него действительно мурашки бегали по коже? Что из всех людей Кловис смог бы без труда справиться с этим, эффективно и получить все, что пожелает. Тот самый Кловис-дурак. Кловис-щеголь. Кловис, который раньше жил здесь. Кловис, человек, которого он убил, защищаясь. Кловис, человек, которого он убил бы в любом случае.

— Ваше Высочество, наш гость прибыл.

Лелуш выпрямился. Ну, поехали. Он напустил на себя свой лучший обаятельный вид и вернул мысли в нужное русло. Это было важно. Это было то, что он не мог — не должен — больше откладывать. Глубокий вдох. Все пойдет по плану, и все задачи будут решены. Он кивнул слуге и направился к главному входу с высоко поднятой головой, готовый ко всему—

— Ваше Высочество, мисс Ширли Фенетт.

Однако, как же она обворожительна в этом платье. Внезапно Лелуш перестал быть мятежным принцем, жаждущим мести, или только что назначенным Наместником, который на самом деле не хотел этого поста, но еще меньше хотел, чтобы его сестра получила его. Он стал подростком, на свидании с девушкой, которая была без ума от него, но не был уверен, нравится ли она ему. Может, он просто накручивал себя.

Платье это, скорее всего, выбрала Милли. На самом деле он почти представил себе, как проходил тот разговор, возможно, что-то вроде:

— Ну вот, это платье свалит его наповал!

— Эй! Милли! Что это вообще за свидание будет?

— Веселое, разумеется! Ну же, покажи немножко кожи и он будет весь твой.

— Не-а! Не сегодня, я не надену ничего настолько неприличного.

— Ладно, как скажешь. Тогда вместо этого давай попробуем...

Облегающее, элегантное черное платье не открывало слишком уж много кожи от шеи вниз. И все же — необъяснимо но — хуже скрывала ее тело, чем купальник. Да, определенно работа Милли.

— Лулу, перестань так пялиться, — пожаловалась Ширли, напряженно уставившись в пол, в то время как за ее спиной [Schizoid Man] делал попеременные вскидывания руками, размахивая парой помпонов. — На самом деле, меня это не слишком проняло, пока лимузин не тронулся. У нас свидание во дворце Наместника!

— Действительно, — объявил Лелуш, протягивая ей руку. Она застенчиво приняла ту, но теперь ее Стенд раскидывала бутоны роз. Своими теневыми словами он предупредил Стенд: «Не при свидетелях!» — заставив того сразу же прекратить. Слава богу. Не нужно будет также напрягать уборщиков. — Поверишь ли, что я удивлен не меньше тебя?

Она покачала головой, но это была чистая правда. Вот и хорошо. Уже больше похоже на ту Ширли, к которой он привык. В конце концов, в этом и заключался смысл данного вечера. Ее поведение в последнее время указывало на то, что она, возможно, чересчур вжилась в роль, и в порыве иронии вполне могло оказаться, что потворство вымыслу помогло утвердиться ему в реальности. Поэтому сегодняшний день не был для них поводом поговорить о делах и тайно согласовать дальнейшие шаги. Это было, скорее, взаимное снятие стресса.

И, в менее тактически вдохновленном ходе, он хотел провести как можно больше времени со своими друзьями.

— Ого, ух ты, этот зал намного больше, чем тот кажется по телевизору, — выдохнула Ширли, вытягивая шею, чтобы рассмотреть бессмысленно высокий потолок. Она оступилась, чуть не упав, но [Schizoid Man] подхватил ее и твердо поставил на ноги. Затем подтолкнул ее еще немного, так что теперь она падала, и Лелушу пришлось ее подхватить.

Вот почему теперь они вдвоем лежали на полу в несколько неловком положении, в то время как ее раздражающий Стенд катался рядом, как возбужденный щенок.

— Ах! Прости, прости! — выдохнула она, поднимаясь на ноги. — Какая же я все-таки неуклюжая, но, э-эм, не каждый день ты идешь на свидание с принцем во дворце Наместника, ну, то есть, такого просто никогда не бывает, и я до сих пор не уверена, происходит ли это на самом деле, или мне это снится, или...

Она ушла в бормотание. Это было хорошо. Это было здорово, это было гораздо больше похоже на нормальную Ширли.

— Честно говоря, я бы предпочел более публичное место, но ты же знаешь, как пресса относится к знаменитостям в наши дни.

Вот, лучше всего сейчас было взять ее под руку. Повести ее по коридорам, успокаивать ее и дать им обоим расслабиться. Они подошли к двери. Абигейл — молодая дворцовая служанка — распахнула ее перед ними, позволив им спокойно пройти дальше, не останавливаясь. Лелуш смотрел, как Ширли кивнула и застенчиво поблагодарила Абигейл. Ничего громкого или драматичного. Пока это хороший знак. Не теряя ни секунды, он продолжил.

— Я терпеть не могу имперскую претенциозность, но это самый надежный способ насладиться нашим вечером, — сказал он.

— Другими словами, ты намерен отделить себя от публики настолько, насколько-... — начала Ширли, но тут же остановила себя и крепче сжала его руку. — П-прости, я ничего такого не имела в виду. Ты так усердно трудился последние два месяца, чтобы все стало лучше. Уровень преступности снизился, в Одиннадцатой Зоне никогда не было настолько низкой террористической активности, производство наркотиков и контрабанда были остановлены на корню, равные возможности для всех...

— Но в то же время нельзя забывать, почему мы боремся за то, чтобы все стало лучше, — сказал Лелуш в тот самый момент, когда они достигли сада на крыше дворца. Ох, и ты думала, что коридор был впечатляющим зрелищем? На какие только слабости ни был падок Кловис — а их было немало — его эстетического взгляда было почти достаточно, чтобы уравновесить их. Впрочем, Лелуш предпочел бы, чтобы у него имелась хоть капля моральных устоев, тогда, возможно, ему не пришлось бы...

— Воссозданный сад виллы Овен, — пояснил Лелуш. — Не поверишь, но мы играли в таком же саду. Более невинное время, когда мы были наивны относительно истинной, жестокой природы мира, в котором жили.

И, следовательно, идеальное для него место для уравновешивание идеи, что идеальный мир тот, что создается из руин разрушенного.

— Лулу... — выдохнула Ширли. — Мы найдем их. Обещаю. Кто бы ни сотворил это с твоей мамой и Наннали.

— Действительно, найдем, — согласился Лелуш. — Однако, не сегодня, — он ловко высвободился из ее объятий, элегантно развернулся и протянул ей руку. — Сегодня у нас другие планы.

Конечно, Лелуш не имел ни малейшего представления о том, что он делает. Но, как и все великие лидеры, он осознал свою самую большую слабость (сердечные дела) и обратил свой взор на получение советов от тех, кто был, скажем так, более опытен в подобном. Саёко предложила ему танец под звездами, и в качестве вступительного гамбита это казалось исключительно мощным способом манипулировать ходом игры под названием «Свидание».

Ширли взяла его за руку, и они сделали шаг друг к другу. Другой рукой он взял ее за бедро, она — за его плечо. Хорошо. Немного неловко для них, но он, по крайней мере, помнил шаги из тех бесконечных уроков, когда был намного моложе. Поскольку для нее было бы слишком тяжело, приведи он настоящий оркестр, запись «На прекрасном голубом Дунае» Штрауса эхом разнеслась по саду, как только официант — Клайв, если Лелуш правильно помнил — нажал на кнопку по короткому кивку Лелуша. По какой-то причине Ширли слегка наклонила голову, когда он это сделал.

Может показаться немного странным, что австрийская пьеса зацепилась в такой нации, как Британния, но мелодия имела определенный размах, который привлекал аристократов—

Ширли наступила ему на ступню, — Ой, прости.

— Все хорошо, — сказал Лелуш. Вот так. Снова притяни ее к себе. Дай ей возможность задействовать свою физическую привлекательность к нему, даже если она слишком застенчива, чтобы воспользоваться этим. Предложение Саёко было сделано со знанием дела. — Просто следуй за мной, и пусть музыка играет-...

Она наступила ему на другую ступню и казалась совершенно подавленной.

— П-прости! Я мало практиковалась в бальных танцах.

— Все в порядке. Ты в два счета подхватишь процесс.

Что ж, пожалуй, это был не первый раз, когда он в чем-то ошибался. На самом деле это было довольно впечатляюще. Каждый раз, когда что-то шло не так, это явно была ее вина, но она почему-то никогда не совершала одну и ту же ошибку дважды.

Она подставила ему подножку.

— Прости, — споткнулась сама. — Ой! — споткнула их обоих сразу. — Вах! — каким-то образом оказался у него за спиной. — Как я сюда попала? — случайно ударила его головой. — Я не хотела!

Это заставило его задуматься, не прячется ли где-то поблизости какой-нибудь вражеский Стенд, которого никто из них не заметил. По крайней мере, так было до тех пор, пока он не вспомнил, как однажды Ширли предложила испечь праздничный торт для Наннали. Она устроила пожар простым яичным венчик в миске, полной масла и сахара, и никто понятия не имел, как это вообще началось.

Учитывая ее неуклюжесть, возможно, танцы были довольно ужасным способом начать этот вечер. Он сомневался, что она была бы еще больше унижена, устрой кто-нибудь слайд-шоу ее детских фотографий по ночному небу на все поселение. Даже [Schizoid Man] в этот момент стал совершенно алым.

— Сэр, мадам. Ужин готов.

О, спасибо Господи за маленькие милости. Никакая тактика или планирование не смогли бы победить этот уровень неуклюжести. По крайней мере, она вряд ли сможет случайно испортить две другие запланированные им части этого волшебного вечера.

— Можем мы забыть, что это вообще было? — спросила она.

— Забыть о чем? — дерзко ответил он.

Столик уже был готов для них, впрочем, опять же, сам ужин подадут только после того, как они сядут. Обслуга выдвинула для них стулья, и Ширли поблагодарила их. Что было хорошим признаком того, что она не была слишком испугана отсутствием сплоченности в их попытке танца.

— ...Тут много вилок, — заметила Ширли, нервно оглядывая ряд столовых приборов. — Эм... Нам правда нужно так много?

Лелуш улыбнулся и кивнул направо. Видите? Он продумал все заранее. В обычную ночь ему было начихать на этикет столовых приборов, но дело было совсем в другом. Все дело было в ней, и поэтому он приложил все усилия, чтобы вкатили белую дощечку, на которой было четко указано, для какой части еды следует использовать каждую вилку, нож и ложку.

Первое блюдо было подано: простой салат.

— Должен признаться, что мне любопытно, — начал Лелуш. — Между нами говоря, какой плохой совет дала тебе Милли на сегодняшний вечер?

— Если только между нами...? — заколебалась Ширли, нервно оглядываясь по сторонам.

— Конечно, — сказал Лелуш. — Я не из тех, кто распространяется о подобных вещах. Мне тоже было бы неловко.

Неужели он просчитался? Перемена в выражении ее лица была такой быстрой, что он едва не пропустил ту. Нет, не только это, но и выражение всего ее тела. Ширли села чуть прямее, плечи напряглись и чуть приподнялись. Ее глаза были жестко посажены, а рот сжат в прямую линию. Все в ее позе казалось немного резче.

— Получается, слуги, обслуживающие твои нужды, не считаются за людей? — коротко спросила Ширли. Нет, не Ширли. Зеро задала этот вопрос. — Быть может, это для тебя лишь фигуры для какой-нибудь шахматной партии? Пешки или, возможно, даже ниже?

Ее беспокоило только это? Как он обращался со обслугой?

— Весь вечер ты словно бы не замечаешь их! — продолжала она. — Когда они открывали двери, когда нажимали кнопку для игры музыки, когда выдвигали стулья и подавали нам еду... Ты едва ли даже признавал их существование!

Разумеется, все было не так. Он специально попросил у своего штата персонала советов по поводу свиданий, и все они говорили, как один: сосредоточьте все свое внимание на том, с кем вы на свидании.

— Ты становишься таким же, как твои родственники. Далеким от обычного человека, не обращающим внимания на нужды маленького человека. Лелуш ви Британния, эта должность не пошла вам на пользу.

В ответ на это замечание Лелуш проглотил особенно резкую реплику. Он вообще не хотел этой должности! Единственной причиной, по которой он сохранил ту, была уверенность в том, что в противном случае Наннали возьмет на себя ее мантию, из-за чего она полностью выйдет на передний план британнской политики без его возможности защитить ее! Только так он мог уравновесить две свои самые сокрушительные нужды: одной рукой защитить самых близких, а другой — захватить силу, необходимую для сокрушения врагов!

И если он хочет сохранить этот баланс, ему, конечно же, нужно понять, чего хочет человек на улице! В отличие от Кловиса он не собирался просто диктовать им это через пропаганду, заставлять их подчиняться, как привыкла Корнелия, или обманывать их отвлекающими маневрами, как умел Шнайзель. В определенный момент он хотел разжечь огонь восстания, чтобы повести войска к более великим целям: освободить Японию, сокрушить Британнию. И ему ничего из этого не удастся, если бы он не понимал, чего хотят обычные люди! В противном он был бы первым, кого смели бы бушующими массы!

...И все же, он не осмелился произнести ничего из этого это вслух. Хотя это могло бы показаться убедительным аргументом ему или любому другому полностью рациональному актеру, клинически логическая часть этого вечера заключалась в том, что Ширли не была полностью рациональным актером.

Что же касается части, которая не была клинически логичной, то эта часть его разума делилась совсем другим сообщением: "Это моя вина. Я сделал ее такой, чтобы она могла соответствовать моим планам, а затем сделал вид, что это для ее же блага. Я сломал ее. Я должен ее исправить."

— Спасибо, что обратила на это мое внимание, — сказал он ей. — У меня не было намерения казаться пренебрежительным, особенно после того, как они так помогли организовать наш совместный вечер.

Так, стоять. Выражение лица не изменилось. Как же хлопотно! Меньше всего ему сейчас хотелось затевать с ней спор, который полностью уничтожил бы смысл всего этого!

— У нечестивых редко бывает намерение быть жестокими, — заметила она. — Легкомыслие и игнорирование тех, кто ниже, тоже своего рода несправедливость. Это как пройти мимо нищего на улице, когда у тебя полный карман мелочи, которую ты никогда не собираешься тратить, и полностью проигнорировать его.

— Тем не менее, нельзя не знать обо всем зле в мире, — Лелуш тщательно подбирал слова. — Нужно выбирать, какое зло громаднее, и бороться с ним.

— А если бы у Лелуша ви Британнии появился шанс уничтожить все зло мира, как бы он это сделал?

— Есть только один ответ на этот вопрос, — сказал он. — Уничтожить этот мир и создать на его месте новый.

— Понятно... — сказала Зеро и принялась медленно есть, не отрывая от него взгляда. Лелуш не мешал ей. Прямо сейчас он пытался понять психологические последствия, чтобы наиболее эффективно воспользоваться ими: что вызывает переключение? Что вызывает обратный переход? Существует ли в этом какое-нибудь сигнал? Что-то, что он мог бы использовать для терапии в будущем? Он должен быть осторожен. Поддержание ее стабильности было главным приоритетом, но в то же время было бы так легко оправдать изменение ее личности ради его полной выгоды, невзирая на последствия.

— Итак! Насколько я понимаю, ты все это время анализировал остров Каминэ в сотрудничестве с принцем Шнайзелем, — фыркнула Зеро. Она подняла бокал с водой и покрутила его перед собой. — Обнаружили что-нибудь интересное?

— ...Нет, — признал он. Затем теневыми словами он написал более подробный ответ: — Несмотря на произошедшее в прошлый раз — когда мы еще были там — мы не смогли активировать устройство или понять его предназначение. Что касается существ, пойманных в колоннах, я очень сильно подозреваю, что С.С. знает о них гораздо больше. Но, как и всегда, она не сообщает мне никаких полезных подробностей.

— А что насчет Черных Рыцарей? — спросила она. — Я видела в Интернете слухи о том, что ты собираешься их трансформировать. Превратить их в свою личную армию, отделенную от военных и подчиненную твоему абсолютному командованию. Голый и прозрачный захват власти, уловка для трона.

Терпение начинает истончаться... — Мне не нужен трон.

— О? Но если ты желаешь разрушить мир, чтобы создать его заново, не с этого ли тебе следует начать?

Он чувствовал, что теперь у него это получается. Еще немного информации — и он сможет щелкнуть переключателем.

— По итогу, даже Император — всего лишь еще один винтик в великой машине, — сказал Лелуш. — Машина не заботится о людях, пока ее части взаимозаменяемы. Но я... я правда забочусь о людях. Я забочусь о своих друзьях. Я забочусь о тебе. Вот почему я хотел провести с тобой этот вечер, Ширли.

Вот оно. Реакция, на которую он так надеялся. Затвердевшее лицо смягчается. Она довольно часто промаргивается. Выражение ее лица, кажется, слегка дрогнуло, как будто она не могла решить, как ей следует себя чувствовать, но румянец на ее щеках выдавал ту с потрохами.

Именно. Причина, по которой ты создала эту персону в первую очередь, заключалась в том, чтобы попытаться угодить Лелушу, сделать его счастливым. Требовалась жесткая игра, харизматичный и мощный инструмент, который можно было бы использовать. Но то, что было бы намного полезнее ему...

— Лулу... — довольно выдохнула она.

...Если бы она могла намного лучше контролировать эту персону. Теперь, по крайней мере, они могли провести остаток ужина, разговаривая о более обычных вещах, таких как нелепые выходки студенческого совета и щедрые планы Милли на их ежегодный фестиваль.

После ужина он мог перейти к последнему этапу, запланированному на вечер, гарантированному мату, согласно каждому источнику, который он нашел. Лелуш встал, обошел вокруг стола, взял ее за руку и вывел из сада. Она последовала за ним, как заблудившийся ягненок — именно так они попали в эту заваруху в самом начале, но не важно.

Естественно, бальный зал был более подходящим местом для приема гостей, хотя и рассчитывался на сотню человек одновременно. Кловис использовал его для своих пышных празднеств и балов со знатью — стиль, который не подходил Лелушу даже отдаленно. Учитывая, сколько места было потрачено впустую, он был немного рад думать о новом использовании данного помещения.

— Это... личный кинотеатр? — спросила Ширли. Да, так оно и есть. Два сиденья, идеально рассчитанные для оптимального расстояния и угла обзора от экрана. Освещение настроено на максимальную видимость. Акустика помещения уже была учтена при его проектировании.

— Да. Это ведь кажется довольной глупой идее, тебе так не кажется? — спросил Лелуш. — Все это пространство, все только для нас двоих.

Никто не соизволил объяснить причины этой тактики. Но это не имело значения. Тщательный анализ и сопоставление примеров привели его к вероятным причинам, по которым это предложенная тактика должна была "заставить девушку ослабить защиту".

Первое стало очевидным, как только они заняли свои места. Они вдвоем будут сидеть в тесном контакте в течение долгого времени. Из этого следовало второе: их внимание и мысли будут направлены на одну и ту же тему, на развлечение. И, наконец, это развлечение почти наверняка будет выдуманным: следовательно, предназначенным для развития определенной серии эмоциональных реакций. В этом контексте он не мог не создать желаемого настроения и еще больше успокоить Ширли.

— Так... что будем смотреть?

— «Девица в поисках». Классика жанра романтики, — ответил Лелуш. Именно. Это должно полностью удовлетворить его потребности, или, точнее, ее потребности. — Его очень рекомендуют.

— Звучит неплохо! Отлично! Не могу дождаться!

Трудно представить, что эта же самая девушка не так давно кидала в него глазами ножи. Посмотрите, как она ерзает на стуле. Не в состоянии посмотреть ему в глаза. Внезапно стрельнула мысль, что она вела так рядом с ним уже довольно давно. Как давно она влюбилась в него? Должно быть, намного раньше, чем он думал...

Минут десять спустя Лелуш вернулся к мысли, что иногда вещи кажутся длиннее, чем на самом деле предполагает время. Разумеется, прошло не десять минут. Часы, скорее всего, врали ему. Наверняка прошел час, может быть, даже два — как минимум.

— М-может быть, закончим на сегодня? — спросил Лелуш, подавляя зевок. — Фильм оказался не таким уж хорошим, и... Ширли?

Послышался громкий храп, похожий на тот, который можно услышать от простуженной свиньи, а затем на его плечо опустился груз, подозрительно размером с человеческую голову, сопровождаемый звуком пилы, разрезающей дуб. Это, должно быть, работа вражеского Стенда! Ни один фильм не может быть настолько скучным спустя десять минут!

— Уверена, что этот жакет твой?

— Определенно! Мне на нем расписаться?

— Если тебе не будет трудно?

— А если все же будет?

Что ж, он ошибся. Его веки наливались свинцом. Банальный диалог, избитый предсказуемый сюжет, невдохновляющая режиссура и монтаж, молочно-безвкусная фоновая музыка... Сознание зрителя отчаянно пыталось найти что-то, за что можно было бы зацепиться, но затем соскальзывало с него так естественно, что разум немел.

Мимо пролетел [Schizoid Man], зевая и потягиваясь в пижаме и ночном колпаке. Прежде чем Лелуш смог по-настоящему проникнуться более интересным на вид особенно причудливым Стендом, тот вытащил подушки и одеяло и соорудил импровизированную кровать. Знаете, ему наверное, стоит протестовать против этого, но...

— Ох уж этот...! Даже если бы на свете он остался последним мужчиной, я бы ни за что за него не вышла!

— Божечки, какая интересная формулировка...

Не-а. У него не хватит на это воли. В последнее время он был несколько перегружен работой. Может, если он на мгновение прикроет глаза и попытается сосредоточиться на чем-то внутри себя, то сможет найти пульт и остановит это мерзкое подобие на кино, а после он разбудит Ширли и назовет это удачным вечером.

По сути ведь все прошло довольно неплохо, да? Теперь он немного лучше понимает психологическую ситуацию Ширли, им обоим нужно также расслабиться, он должен провести время с одним из своих самых близких друзей, и странным образом они вроде как повеселились, верно ведь?

Не успел он ответить на этот вопрос, как Морфей украл и его. В течение получаса в комнате не происходило ничего, кроме самого скучного фильма в мире, что крутился на экране, но затем дверь со скрипом приоткрылась, и человек, который и рекомендовал этот фильм, заглянул внутрь, проведя левой рукой по своим зеленым волосам.

С.С. постояла немного, прислонившись к дверному косяку, глядя на спящую "парочку", собирающуюся переделать мир. На ее губах играла довольная улыбка, в глазах мерцали искорки...

А также фломастер в правой руке.

* * *

====Июнь====

— Знаете, что мне больше всего нравится в Токийской концессии? — спросил вкрадчивый, самоуверенный голос, каким обычно разговаривают люди определенного типа перед тем, как и самим же дать ответ.

Каким бы ни было его мнение о ней, надо отдать должное Корнелии. За время своего недолгого пребывания на посту Наместницы она проделала довольно впечатляющую работу по борьбе с коррупцией в Одиннадцатой Зоне.

— Она построена прямо на вершине старой японской столицы. Давит превосходящей британнской архитектурой.

Можно было ожидать, что она полностью сосредоточиться на террористических группировках. Отрежет их поставки и финансирование, а затем пойдет убивать, нацелившись на ослабленных, уязвимых людей, что составляли эти группировки.

— Знаю, знаю. Метафора немного банальна, но именно это придает ей такую восхитительную пикантность.

Однако, ее бухгалтеры были настолько же безжалостны, как и ее солдаты. Они устроили резню. Они вытаскивали паразитов, казнокрадов, контрабандистов, мошенников и наркоторговцев с тем же рвением, с каким искали тех, кто был достаточно безрассуден, чтобы поддержать восстание.

— Вот возьмем, к примеру, это место. Поверите ли вы, что эта грязная развалина когда-то была общественной баней?

Беда была в том, что, как бы усердно вы ни убирались, где-нибудь всегда оставалась маленькое пятно. Прячется и скрывается. Ждет, когда его уберут в другой день...

— Не вижу в этом даже доли смысла. Они могли скрестись и мыться сколько угодно, но к концу дня все равно оставались бы грязными одиннадцатыми.

Возьмем для более конкретного примера этого пухлого джентльмена, стоящего в развалинах старой японской общественной бани аки гордый, распушившийся павлин. Он не мог бы выглядеть более неуместно, даже если бы попытался, надев эту обычно помпезную пурпурную одежду, которая, по мнению аристократии, выделяла их. На кого он вообще пытался произвести этим впечатление? Его приспешникам это вряд ли было интересно: они, скорее, больше пекутся, насколько полны их кошельки. Или на что они могут нацелить эти гладкие и отполированные автоматические винтовки.

— Вот почему мне нравится вести с вами дела, — сказал преступник, шагавший по разрушенной бане так, словно ступал по тонкому льду. Он прижимал к груди чемоданчик, будто бы тот был спасательным кругом. — Вы можете показать, что действительно согласным с моим видением мира.

— Я пытаюсь, — прищелкнул пальцами аристократ. — Но едва ли это можно назвать "видением мира". Хотя эта погребенная куча мусора намного менее защищена, чем мое скромное поместье, здесь гораздо проще организовать более тонкую оборону, не привлекая излишнего внимания со стороны нашего любимого Наместника и его ручных одиннадцатых. Вы же в курсе, в каких он отношениях с безопасностью с тех пор, как занял пост.

Он подразумевал этих найтмэйеров, которые прятались в тени и наблюдали за встречей и всеми возможными точками входа. Немного простецкая, но эффективная защитная тактика. Если одного из них уничтожит нападавший, остальные могли легко закрыть возникшую брешь. Конечно, это если не обращать во внимание на тот очевидный факт, что кто-то мог, скажем, обвалить пол или потолок. Что Лелуш и сделал бы, не пожелай он, по крайней мере, сделать вид, что хочет, чтобы они остались в живых.

— Я так понимаю, что у вас в этом чемоданчике есть что-то стоящее моего времени, — снисходительно заявил аристократ. Возможно, таким голосом он привык разговаривать. — Вы же сами должны понимать, как я ненавижу тратить свое время впустую.

Жулик просиял с излишней уверенностью и похлопал по чемоданчику.

— Я выследил ее, босс! Это было нелегко, этот седовласый псих держался довольно тихо перед тем, как схватить тот меч. И все же, никто не изолирован, и каждый оставляет следы. Мы пробрались туда, где он остановился, и вы не поверите, что мы нашли.

— Я не испытываю большого уважения к рекламной обертке, которая звучит как заголовок таблоида, — вздохнул аристократ. Жулик пожал плечами и выхватил клочок бумаги, чтобы аристократ мог его прочесть. Вместо него из один его вооруженных прихвостней взял бумажку и прочел ее вслух.

— Это делает Стенды. Пожалуйста, заставьте Наннали и Лелуша страдать. Со всей ненавистью, Мао.

Аристократ приподнял бровь, а его криминальный подельник похлопал по чемоданчику, довольно странно усмехнувшись.

— Покажи, — настоял аристократ, внезапно приняв эту встречу гораздо серьезнее, чем прежде. Чемоданчик был ровным, изящно сбалансирован, затем его со скрипом открыли, показывая богато украшенную и все же древнюю стрелу—

— Поехали, — прошептал Лелуш. Время наблюдений и ожиданий подошли к концу. Пора сорваться с цепи.

Трубы, окружающие комнату, угрожающе заскрипели, а затем лопнули, выпустив в комнату густое облако грязного пара. Что ж, вода пролежала в этих трубах почти десять лет, неудивительно, что она так сильно застоялась.

Аристократ съежился, и его телохранители сомкнули ряды вокруг него, в то время как жулик старался держаться наготове. За это он заработал удар ногой, опрокинувший его на пол, где он принял мудрое решение остаться лежать, закинув руки за голову.

Что же касается найтмэйеров, стоящих на всех выходах, то они открыли свою броню фактсфер, чтобы лучше осмотреть окружающую местность. Не то чтобы это сильно помогло бы: пар затуманил бы их оптику и помешал бы тепловому сканированию. Не то чтобы это будет иметь значение в скором времени.

— Попалась, высокомерная британнская знать! — прогремел некий голос по всей грязной комнате.

Найтмэйеры повернулись к источнику голоса. Затем сквозь туман промелькнуло большое алое пятно. Не успел один из найтмэйеров понять что происходит, как огромное алое пятно подрезало ему ноги, а после втоптало в землю. Остальные найтмэйеры отреагировали с военной точностью, мгновенно развернувшись к незваному гостю. Посланный ими град пуль был заблокирован чрезвычайно зловещим сиянием, которое заставило пар вокруг него рассеяться, открывая вид на серебряную когтистую клешню, являвшемся источником света.

— Черные Рыцари! — завопил аристократ. — Вытащите меня отсюда, пока они не перекрыли все выходы!

Слишком, слишком поздно для этого. Но надо отдать им должное, найтмэйеры устроили лучший бой, какой только могли в таких условиях. К несчастью для них, эти условия были всего лишь ходом в сторону от мата. От дурацкого мата, к тому же. Пар улегся, открыв всего лишь пятерых найтмэйеров Черных Рыцарей — больше заметили бы слишком легко — с Зеро, стоящей высоко на одном из них; один из телохранителей рефлекторно выстрелил в нее. Пули были небрежно отбиты в воздухе силой, которую никто из них не мог видеть.

— Поганые одиннадцатые! — с ненавистью выплюнул аристократ. Теперь, когда пар улегся, он окинул взглядом помещение. Интересно, у него на лбу пот выступил из-за пара, или он так нервничал из-за внезапности ситуации? Глупый вопрос. Они ведь не были взаимоисключающими, верно? — Да вы хоть знаете, с кем связались?

— В лучше случае нас это не волнует, — объявила Зеро. — Твои приспешники вмешивались в наше расследование деятельности Мао. Ты отдашь все полученные тобой улики и оставишь все как есть. Подумай хорошенько: не в твоих ли интересах сотрудничать?

— Особенно когда твои единственные пути к отступлению были полностью отрезаны, — насмешливо заметила Каллен, пиная последнего из вражеских найтмэйеров на землю. — Твоя жирная задница не перелезет через эти штуки. С таким же успехом можно сдаться и облегчить себе жизнь.

— Сотрудничать? — фыркнул аристократ. — Сдаться! Вы, тупые одиннадцатые! Даже спустя столько времени вы так и не осознали своего места в этом мире! Я выше по праву рождения, по генетике и родословной! Я не встану на колени, как какое-то ничтожное животное!

А затем он сделал нечто невероятно тупое: ранил себя стрелой.

— Идиот! — заорала Каллен на него. — Ты хоть представляешь, что ты натворил?!

— Дал себе Стенд, — насмехался аристократ. — Так ведь, верно? Эта стрела действительно дает людям Стенды. Хи-хи... Ха-ха-ха-ха! Да, я уже чувствую это! Силу, что бежит по моим венам! Моя превосходящая генетика выработает Стенд, который превзойдет все, с чем вы уже сражались!

— Ну зашибись, — проворчала Каллен. — Теперь-то что делать?

— Нам надо прибить его, вот прямо сейчас! — настаивал Тамаки. Горяч на голову, как и всегда.

— Когда мы даже не знаем, на что способен его Стенд? — спросил Оги. — Да мы ведь можем напороться на что угодно!

— Замечание Оги верно, — сказал им всем Лелуш, осторожно наблюдая за аристократом. — Первый аспект любой битвы Стендов — оценка способностей противника

Впрочем, если бы ему пришлось пожертвовать фигурой, чтобы выяснить это, то Тамаки являлся абсолютно лучшей пешкой, которую стоит отправить вперед. Однако, в этом вполне может и не быть необходимости, если обернется так, что...

— Что случилось? — спросил аристократ. Его лицо казалось немного бледнее, чем раньше. И волосы тоже. — Я ошеломил тебя, Зеро? При виде моей дерзости, моей хитрости и моей силы, ты похоже, оцепенела.

Теперь было очевидно. Пострадала даже его одежда, и телохранители тоже это заметили. Они попятились.

— Пользователи Стендов, с которыми вы привыкли сражаться, были не более чем низшими, слабейшими существами, в то время как я... я пре-вос-хо-дя-щий бр-и-та...

Голос аристократа медленно, металлически заскрипел, почти одновременно с тем, как его тело проделывало аналогичное. Один из самых храбрых телохранителей постучал по нему прикладом винтовки.

— Он затвердел, — сглотнул он, бросая оружие. Другие последовали его примеру. — Вроде, золото.

— Стенд уничтожит своего пользователя, если он не сможет его обуздать, — задумчиво произнес Лелуш. — Какая трагедия. Что ж, без него миру вряд ли станет хуже. Заберите стрелу. Убедитесь, что никто больше не совершит ничего глупого. Держите ту в чемоданчике и давайте уберем этот бардак.

Знаете, он ими почти гордился. Даже новобранцы демонстрировали уровень военной эффективности, превосходящий все ожидания, как во время атаки, так и после. Однако, он мог оставить эту оценку командирам их отделений. На данный момент у Лелуша имелись другие дела.

— Это та стрела, которую ты обещал мне?

Ах, вечно холодный, похоронный голос некоей индийской ученой. Она протянула руку, чтобы похлопать по чемоданчику, но в последний момент отдернула ту. Это выглядело так, словно ребенок выбирает, какой рождественский подарок стоит развернуть, или полицейский, который считает, что преступник, которого они преследуют, находится за дверью перед ним. Предвкушение было ощутимым. Будь она менее хладнокровной и профессиональной, она, возможно, даже пустила бы слюни при виде открывшегося перед ней потенциала.

— Тебе разрешено только изучать ее химический состав в лабораторных условиях, — предупредил Лелуш. — Не создавать новых пользователей Стендов. Для твоей же безопасности.

— Ну, это само собой разумеющееся, — задумчиво произнесла Ракшата. — Наличие запаски, безусловно, заманчивая перспектива... К слову, вы с Зеро намереваетесь еще дать кому-нибудь Стенды? Более крупная выборка может оказаться ключевым фактором в исследовании, не говоря уже о тактических преимуществах.

— Если мы и собираемся давать кому-то Стенд, то это будет Тодо, — сказал Лелуш. — Однако, он отказался от этого предложения, апеллируя на различные личные причины.

— И он имеет на это полное право! — прогремел голос Зеро рядом, она шла к ним, пока Каллен следовала за ней. — Те, кто жаждет силы, вполне могут оказаться лишенными воли поддерживать свой аппетит. Примером тому послужил наш бедный аристократ, погубленный жадностью и богатством. Поистине, такой судьбы я не пожелала бы даже самому злому человеку.

— Его приспешники сдались, — заявила Каллен резко и немного жестко. Это довольно сильно привлекло его внимание к ней. — По крайней мере, те, кто не убили себя, как какие-то идиоты.

Лелуш изначально намеревался, чтобы Зеро произнесла заранее подготовленную речь, поздравляя Черных Рыцарей и укрепляя цель их существования. Однако, в последнее время он все чаще обращал внимание на психологическое состояние своих самых полезных фигур и ближайших друзей. Не стоит позволять пользователю Стенда впадать депрессию, ибо это может окончиться очень скверно.

— Ракшата, за мной! — скомандовала Зеро по подсказке Лелуша. — Мы не можем предполагать, что этот пользователь Стенда больше не опасен только потому, что он превратился в золотую статую. Мы обязаны скоординировать анализ на случай, если эффект начнет распространяться или все еще активен по какой-то причине.

Когда они уходили, Зеро заглянула через плечо, и [Schizoid Man] в замешательстве почесал затылок. Замечательно. Теперь ему придется позже объясняться... Как бы то ни было, по одной проблеме за раз. А пока Лелуш мягко потянул Каллен в тихий уголок, чтобы они могли спокойно поговорить, пока все остальные займутся своей работой.

— Знаешь, мы с тобой во многом схожи, — начал Лелуш. — По крови мы — высокородные британцы, полные ненависти к собственной нации. Хотя любой из нас мог бы жить легкой, комфортной жизнью в пределах этой Империи, мы гораздо больше отождествляем себя с угнетенными японцами. И поэтому мы оба надели маски, чтобы скрыть наши истинные чувства, пока не придет время обрушить нашу ярость на эту Империю.

— К чему все это? — спросила Каллен.

— К тому, что... Мы оба так привыкли скрывать свое истинное "я", что никто из нас не умеет хорошо просить о помощи, когда она нам нужна, потому как мы слишком горды, чтобы посчитать это проблемой.

Каллен посмотрела сквозь него. Не так, как это делали люди, когда он был невидим: скорее, она прекрасно знала, что он здесь, будто бы он был окном; то, на чем она действительно сосредоточилась, было далеко-далеко за ним.

— Мы просто сдадим этих клоунов полиции? — спросила она. — Ты правда думаешь, что они увидят хоть секунду тюрьмы?

— Возможно, — сказал Лелуш. — Я принимаю меры по искоренению коррупции из правовой системы в Одиннадцатой Зоны, где это возможно. Но на самом деле тебя беспокоит не это, не так ли?

Ее кулаки сжались, и она, наконец, встретилась с ним взглядом. Они были схожи и в другом. Любой, кто сочтет разумным состязаться с ними в битве воли и решимости, очень скоро пожалеет о своем решении.

— У моего брата Наото была мечта, — сжато начала она. — Он всегда говорил, что когда-нибудь японцы снова смогут ходить с высоко поднятой головой. Что когда-нибудь нам не придется жить в страхе из-за какого-нибудь случайного бриташки, который решит забрать нас с улицы и забить до смерти. Что когда-нибудь мы будем свободны. Что когда-нибудь мы станем освобожденным народом! А теперь прошло уже три месяца с тех пор, как ты вернул нам наши права. Групп сопротивления уже и вполовину не так много, к нам относятся так же, как и ко всем остальным.

— Но этого не достаточно, — сказал Лелуш. — Потому что теперь ты борешься между мечтой своего брата и чувством, что ты эгоистична, желая независимости.

— Дурак! Ты совсем не понял! — заплакала Каллен. Заплакала? О да, это были слезы. Его недооценка ее настроения оказалась намного хуже, чем он думал. — Мой брат погиб, сражаясь с Британнией. Моя мама умерла потому что... Потому что эти подонки использовали ее как лабораторную крысу. А теперь мы играем в команду уборщиков для какого-то принца? Чем, мать вашу, мы вообще занимаемся? Скажи мне, Лелуш! Какой смысл в Черных Рыцарях, если у нас уже есть свобода?

Во многих отношениях Лелуш думал примерно так же. Его загнали в угол, и теперь ему приходилось пробиваться наружу. Он должен был думать ради сестры. Ради матери, ради любимой сестры он готов был бороться против собственного народа всеми силами своего тела, и все же он был вынужден увековечить ту же самую систему, которую так презирал. Он осмотрел окружение [Painted Black], чтобы убедиться, что их не подслушивают. Потому что он собирался сказать то, что не сказал абсолютно никому. Ни Наннали. Ни Ширли. Ни Кирихаре, ни Джозефу. Никто этого не знал.

Но Каллен заслужила знать. Потому что они и правда были слишком похожи.

— Ты знаешь, каковы были мои первоначальные намерения насчет Черных Рыцарей? — спросил Лелуш. — Они должны были стать моей военной силой. Сражаться с Британнией. Чтобы отвоевать свободу для народа Японии и создать новую страну, которая отличалась бы от той, что была раньше. Место, где люди могли бы жить под знаменем верховенства закона.

— А теперь тогда какой у тебя план? — спросил Каллен, причем требовательно. — Теперь, когда ты Наместник, мы тебе больше не нужны, верно? Ты ведь можешь своей игрой в политику со двором добиться желаемого. Стать Императором, силой провести любые реформы, какие только захочешь-...

— Но я не буду Императором вечно, — перебил Лелуш. — Также, как и не буду вечно Наместником. Это ключевой элемент, который нужно запомнить: я могу изменить систему, как захочу, и все же будущий лидер может легко вернуть все на круги своя. При наличии достаточных оснований и политического давления вся свобода, которую я даровал японцам, может быть легко отнята.

— Погоди, я совсем запуталась, — фыркнула Каллен. — Получается, ты все еще хочешь при помощи Черных Рыцарей освободить Японию?

Лелуш ответил ей улыбкой. Это, казалось, немного успокоило ее. Но было кое-что еще, кроме этого...

— Не радуйся пока слишком сильно, — предупредил он. — С тех пор как я стал Наместником, я сделал парочку открытий, из-за которых сложно не остерегаться будущих масштабных шагов. Просто удивительно, что можно обнаружить, если немного посидишь наверху.

Итак. Вот оно. Это была та часть, о которой он не говорил никому. Та часть, которая больше всего беспокоила его относительно его будущих планов. Каллен с подозрением поглядывала на него. И она имела на это полное право. На ее месте он поступил бы точно так же.

— Сейчас происходит более грандиозная игра, и Одиннадцатая Зона — лишь малая ее часть. Насколько мне известно, есть четыре игрока: Император, который, по-видимому, проводит личные проекты, требующие много его времени. Шнайзель, который по неизвестным причинам финансировал различные исследовательские проекты по всей Империи. Ходят слухи, что он сам собирается претендовать на трон. Возможно, даже переворот. Конечно, он был слишком осторожен, чтобы кто-то воспринял такие слухи достаточно серьезно для оправдания действий против него.

Лелуш на мгновение замолчал, что побудило Каллен спросить:

— А остальные двое?

— Давнее соперничество между приемными родственниками, — объяснил Лелуш. — Первый из них Канцлер Дио Брандо. Судя по твоей реакции, ты наслышана о нем.

— Да, я слышала о нем, — вздрогнула Каллен. — Он был акционером компании моего отца, и отец всегда говорил об этом мужике, как об Ангеле. Даже Наото он понравился, когда он повстречался с ним однажды, и поверь мне, это говорит о многом.

— Естественно, — сказал Лелуш. — Это человек научил нас с Шнайзелем читать людей, манипулировать ими, склонять их на свою сторону и использовать харизму и слова как опасное оружие. Он оказывал поддержку как Императору, так и проектам Шнайзеля, и в настоящее время является моим главным подозреваемым, кто послал [Anubis], впрочем все доказательства полностью косвенные. Иначе я мог бы предпринять более публичный шаг против него.

— Звучит опасным, — сказала Каллен. — А последний игрок?

— Прадедушка Ширли.

Ну, если уж на то пошло, то выражение шока и удивления на ее лице полностью оправдывало все это. Неужели ему действительно удалось лишить Каллен дара речи? Как мило.

— Его зовут Джонатан Джостар, — начал Лелуш. — Он известен как террорист и преступник во всех высших эшелонах Империи, его боятся как своего рода сказку для имперских детей. Не капризничай, или ночью придет ДЖОДЖО и будет пировать твоей кровью. Что-то в этом роде. Его появление перед Оги вскоре после инцидента со Стенд Аутом говорит мне, что он реален, что он, скорее всего, вампир, и что он тоже заинтересован в событиях по всей Зоне. Возможно также, что именно он велел Ширли взять Наннали и победить [Anubis], пытаясь немного спутать планы Дио.

— П-понятно, — кивнула Каллен. По выражению ее лица можно было догадаться, что у нее тысяча и один вопрос, но она не знала, с какого начать. Поэтому Лелуш выбрал за нее один.

— Вполне вероятно, что кто-то с одной из этих сторон может выбрать целью Ширли или наших друзей в попытке манипулировать мной или навредить мне. По этой причине тренировка Черных Рыцарей служит двум целям: подготовить их к неизбежному будущему конфликту и подготовить Ширли на случай, если кто-то окажется достаточно глуп, чтобы предпринять такую попытку. Каллен. Даже она не знает этого, но я доверяю тебе эту информацию. Знаешь почему?

— Потому что мы похожи?

— Нет... Потому что я разделяю ту же мечту, что и твой дорогой брат.

* * *

====Июль====

По своей сути Токийское поселение было разделено на два района. Концессия, где британцы жили счастливой, продуктивной, чистой и процветающей жизнью. После шло гетто, где побитые одиннадцатые были вынуждены жить в убогих условиях с минимальной господдержкой, мало на что полагаясь, кроме как друг на друга, и любые найденные ими полезные ресурсы могли легко быть отобраны у них любым британцев. Такие ресурсы, как, например, их жизни.

Раньше считалось, что японцы могут зарабатывать честные деньги только в том случае, если британцу нужна дешевая рабочая сила, или если они смогут открыть скудный ларек достаточно близко к концессии, чтобы у них был шанс убежать обратно в гетто, когда какому-нибудь предприимчивому британцу придет в голову нажиться небольшими нечестными деньгами.

Так было раньше. Теперь же?

С тех пор, как он покинул стены дворца Наместника, Лелуш, наверное, прошел уже мимо дюжины магазинов, принадлежащих японским семьям. На самом деле все было достаточно просто. Нельзя добиться хорошей работающей экономики, запрещая при этом значительной части населения принимать в ней участие. Были ли жалобы? Ну, да. Очевидно. Они точно так же жаловались, когда он немедленно направил этот дополнительный приток денег на улучшение гетто — не настолько хорошо, как он того хотел, но все равно ощутимо чертовски лучше, чем то было раньше.

Что же касается самого Лелуша, то он пытался найти устойчивый баланс между тем, чтобы поспешить к месту назначения, и тем, чтобы не идти слишком быстро и привлечь к себе внимание. В ту же секунду, как кто-нибудь заметит его, вся цель сегодняшнего похода будет полностью разрушена, а то, что он и так опаздывал, не очень-то помогало делу. Конечно, он мог стать невидимым, держаться в тени и снова стать видимым только тогда, когда достигнет своей цели, но это вполне могло привлечь еще больше внимания в долгосрочной перспективе.

— Знаешь, надо отдать должное нашему молодому новому Наместнику, — услышал он от одного прохожего, когда тот шептал другому. Лелуш поправил шляпу на затылке и опустил глаза. — С тех пор как он пришел к власти, не было ни одной атаки Стенда.

— Держу пари, он постоянно работает с Черными Рыцарями для их выслеживания и спутыванию их планов, — сказал другой. Действительно, он бы так и делал, найдись хоть кто-то, кому надо было спутать планы. — Просто невероятно, что он все это время прятался, знаешь? Такое чувство, словно он всегда в центре внимания, куда бы ни пошел.

— Эй, приятель! Мы тут! — раздался знакомый голос, и Лелуш вздохнул с облегчением. А вот они. Трое из них сидели в кафе напротив главной площади. Милое местечко в тени, где он мог бы не привлекать внимания. Он подошел как можно небрежнее и сел рядом с Ривалзом, Каллен и Сузаку. — Блин, просто не понимаю, как ты можешь быть таким спокойным и непринужденным, когда ты... Ладно, пофиг.

— Только вы трое? — спросил Лелуш. Не то чтобы он не был рад их видеть, но с двумя из них у него была возможность поговорить при любом удобном случае. Тем не менее, он надеялся, что это могло быть лишь закуской перед главным событием.

— Ну, мы на самом деле были удивлены не меньше тебя, — фыркнул Ривалз. — Мне казалось, что Милли и Ширли только заслышав ухватились бы за такую возможность, но-...

— Ширли сказала, что ей надо на встречу с своим дядей в Фонде Спидвагона, — тихо сказала Каллен, подкрепляя легенду ее прикрытия. — Похоже, она устроилась на ту твою стажировку, и потому делает заметки на их сегодняшней встречи.

— С Корпорацией Кирихара, — добавил Лелуш. — Два энергетических гиганта ведут бизнес-переговоры. Играет муху на стене в комнате, да?

Делать заметки, ага. Она, Джозеф и С.С. определенно "делают заметки" относительно финансирования переговоров с двумя крупнейшими спонсорами Черных Рыцарей. И раз уж эти трое занимались этими делами, Лелушу не нужно лично присутствовать там. Больше всего он жалел, что устроил такую встречу именно сегодня.

— Она не единственная, у кого дела идут в гору, — сказал Сузаку. Странно. Говорил он дружелюбно, но сам голос звучал несколько натянутей обычного. — Нину нанял Ллойд для нового проекта, который спонсирует принц Шнайзель.

— И они прихватили себе Ганимеда, — сказала Каллен. Затем она призвала [Jumpin' Jack Flash] и через Стенд добавила: — Об этом ведь не стоит волноваться?

Но прежде чем он успел ответить, в разговор вмешался Ривалз:

— А, так вот почему Милли не смогла прийти сегодня. Наверное, ее семья немного встревожена, зачем Шнайзелю понадобился этот пережиток прошлого, — мгновение тишины. — Ой, прости. Я не хотел кого-то оскорбить, это старый найтмэйер ведь принадлежал твоей маме.

— Не переживай, все нормально, — повел плечом Лелуш. — По нынешним меркам он довольно устарел. Передай Милли, что меня тоже заинтересует все, что она сможет отыскать. По крайней мере, это обещает быть интересным.

Любое понимание того, что замышляет Шнайзель, в конечном счете пойдет ему лишь на пользу, и на этот раз Лелуш не возражал, что его намерения на этом фронте были, скажем так, довольно прозрачными. Вполне естественно, что он заинтересуется политическими махинациями своих родственников. Для любого человека в его положении избежать политических интриг — все равно что не упасть обратно на Землю. Вы либо прилагаете много усилий только для того, чтобы в итоге потерпеть неудачу, либо же полностью сбегаете и дрейфуете в бесконечной пустоте.

Они заказали напитки и начали менее формальную беседу. Наверстывать упущенное время. Выходки студенческого совета, меры, на которые им пришлось пойти, чтобы избежать прессы. Они даже воспользовались его старыми пути для побега, чтобы незаметно ускользнуть из кампуса, еще они нанимали других учеников в качестве приманок, одалживали парики в театральном клубе... И знаете, Лелуш почувствовал, что немного расслабился.

Хотя его настоящая личина все еще было глубоко погребено под всем этим, было приятно позволить этой версии себя подняться на поверхность. Смеяться с друзьями. Подразнивать друг друга, словно были просто группой обычных школьников, болтающих в кафе.

— Кстати, похоже, у меня новый сосед по комнате, — сказал Ривалз, когда рядом с ними поднялся ветер. — Похоже, я по-тихоньку становлюсь для младших школьников образцом для подражания.

— Ха, после таких новостей мне даже немного жалко его, — сострил Сузаку.

— Уверена, что все не так уж плохо, — кротко сказала Каллен. — Если хотя бы половина рассказов Ширли, чем занимались раньше Лелуш и Ривалз, правда... Тогда я не сомневаюсь, что его новый сосед быстро вырастет и станет профессиональным преступником.

— Ой, да идите вы! — завопил Ривалз с толикой сарказма. — Пф-ф. Я еще покажу вам, каким примером для подражания я могу быть. Он новенький, перевелся недавно. Кажется, его звали-...

Но он замолк, когда ветер рядом сорвал шляпу с головы пожилого японца и сдул ту прямо в лицо молодому крепкому на вид британцу. Он схватил оскорбительный головной убор и уставился на тот, а затем на его владельца, как будто пытаясь испепелить их обоих силой разума.

Лелуш почувствовал, как напрягся. Каллен и Сузаку тоже. Поначалу Ривалз растерялся, но настроение показалось ему заразительным, и он тоже повернулся, чтобы посмотреть, затаив дыхание, забыв на мгновение все, что собирался сказать. Старик поднял глаза на гораздо более высокого и подтянутого юношу, который отряхнул шляпу.

— Держи, дедуля, — сказал британец сквозь стиснутые зубы. Он выдавливал вежливость изо рта так, словно его слова превращались в кислое молоко при их произношении. — Будь в следующий осторожнее, не теряй ее, ладно?

— С-спасибо вам, молодой человек! Мне правда жаль, что причинил вам неудобства.

— Не за что, — все то же напряжение в его голосе. — Ты ведь никак не мог знать, что это случится. Кроме того, ты же ничего не пролил на меня и не заставил наступить на что-то мерзкое. Что ж, береги себя, дедуля.

— Вот видите? — вздохнул Сузаку с облегчением. — Дела уже идут лучше. А ведь в прошлом такая встреча закончилась бы избиением этого человека. Это все благодаря... Лелушу, под его руководством дела действительно идут в гору. Система работает так, как и должна. Меняется изнутри.

— Не глупи, — сказала Каллен. — Ты разве не заметил, как все это время были сжаты его кулаки? Даже ежу было понятно, чего он хотел сделать.

— Ну же, Каллен, не надо так, — поспешно прошептал Ривалз, пытаясь утихомирить ее из-за страха привлечь внимание. — Он был вежлив, не устраивал сцен и все такое. Нормально же?

Ну, разве эта встреча не была прекрасной иллюстрацией различных точек зрения? Ривалз, обычный человек на уровне улицы, принимающий вещи за чистую монету. Сузаку, оптимистичный военный, который верил в систему. Каллен, борец за свободу, которая презирала то, что представляла из себя система. И он сам, Лелуш. Человек, якобы отвечающий за все это. Некоторое время он сидел, откинувшись на спинку стула, и наблюдал, как разгорается спор. Насколько же это будет познавательно.

— Суть в том, что они просто притворяются миленькими и пушистыми, — лаконично пояснила Каллен. — Ничего на самом деле не поменялось.

Сузаку нахмурился, — И что теперь? Надо их всех заковать в наручники за мысленные преступления?

— Эй, ну вы чего! — крикнул бедный Ривалз. Хотя Сузаку и Каллен становились друзьями, их честные политические взгляды были настолько противоположны, насколько это вообще возможно. — Сузаку, это было немного грубо, ты так не думаешь?

— Простите, моя вина, — что ж, по крайней мере, у Сузаку хватило порядочности казаться немного смущенным своей гневной вспышкой. — Просто нельзя изменить общество в одночасье. Невозможно заставить людей так быстро измениться. Нужно делать это медленно, шаг за шагом. Иначе люди лишь пострадают.

— Ну, хотя бы с этим я могу согласиться, — фыркнула Каллен. — Впрочем... В правильном ли направлении этот шаг?

— А? О чем ты? — спросил Ривалз, почесывая голову и глядя на Каллен так, словно она только что съела целый пожарный гидрант. — Ну, разумеется, все становится лучше. Если такие ребята не будут задирать одиннадцатых без веской на то причины, разве это не означает, что с этого момента все станет более мирным?

Его глаза отчаянно метнулись к Лелушу, словно умоляя помочь. Ну, хорошо, Ривалз. Однако, помощь, к сожалению будет не та, на которую ты надеялся.

— Ривалз, ответь мне на вот такой вопрос. Ударил бы ты когда-нибудь пользователя Стенда?

Бедняга аж побледнел, Каллен отвела взгляд, а Сузаку пытался устроить взглядом дыру в голове Лелуша и, вероятно, людей позади него. Ривалз, наверное, никогда в жизни так сильно не мотал головой.

— Никогда? — спросил Лелуш, делая глоток кофе. В последнее время у него немного пристрастился к этому напитку, хотя его британнский язык все еще предпочитал чай, несмотря на его пренебрежение стереотипами. — Даже если бы они недвусмысленно приставали к Милли?

— Лелуш... — с предупреждением произнесла Каллен.

— Ну... может быть тогда? — откашлялся Ривалз. — Ну, то есть, выйти против пользователя Стенда... Ты куда-то ведешь с этим, приятель? Э-эм, прости, если слишком прямолинеен.

— Не за что извиняться, ведь ты уже изложил мнение, к которому я хотел подвести. Разумеется, нормальному человеку не хотелось бы рисковать и злить кого-то с такой силой. Они ведь могут превратить твою одежду в хищных монстров или заставить землю под ногами разверзнуться, или учудить еще что-нибудь внезапное, — Лелуш наклонился над столом и прошептал: — А сколько прямо сейчас пользователей Стендов среди посетителей в этом кафе?

У Ривалза отвисла челюсть, когда он начал искать ответ, бедняга внезапно скукожился на месте, стараясь казаться маленьким.

— Ох ёмаё, — прошептал он. — Я ведь даже не думал об этом в таком ключе.

— Вот в чем лежит часть проблемы, — фыркнула Каллен. — Дело в том, что такие люди, как тот парень, изменили своему поведению не потому, что Лелуш дал им равные права. Что их изменило, так это-...

— Страх, — перебил Сузаку. — Или другими словами, террор. Если это правда, тогда мир на самом деле не продлиться долго.

— Глупо пытаться через терроризм привнести перемены, — согласился Лелуш. — Страх сеет семя в людях. Чем дольше они боятся, тем больше это семя будет расти и расцветать, пока не захватит их души. Да, в конце семя недовольства захлестнет их чувства.

— Особенно если одному из них в руки попадется Стенд, — зловеще наколила Каллен. — Тогда весь ад вырвется на свободу, и-...

И тогда весь ад вырвется на свободу. На вокзале напротив кафе начался необъяснимый массовый всплеск кричащих, паникующих посетителей.

— Я, конечно, слышал, что сглаз страшная вещь, но это уже просто смешно, — съязвил Ривалз. Никто не смеялся. — Ну простите, что пытаюсь поднять настроение.

— Ривалз, отведи Каллен в безопасное место, — устно приказал Лелуш, пока при помощи [Painted Black] письменно инструктировал Каллен позаботиться о нем и обо всех остальных поблизости. Хоть ее навыки и были бы чрезвычайно полезны в такой ситуации, он лично чувствовал бы себя намонго лучше, если бы его друзья не были беззащитны в случае разгула Стенда.

— Ты ведь собираешься пойти туда, да? — спросила Каллен. — Уверен, что это безопасно?

— Она права, — сказал Сузаку. — Не твоя работа лично противостоять пользователям Стендов.

— Если лидер не ведет, то кто в здравом уме последует за ним? — спросил Лелуш. — Мы с Сузаку проверим все там. Если нам понадобится подкрепление, мы немедленно его вызовем.

— Пошли, — вздохнул Ривалз, ободряюще похлопывая Каллен по плечу. — Он постоянно так играл в шахматы с аристократами. Ему всегда надо было как можно скорее походить Короля.

— Бредовая какая-то стратегия, — нахмурилась Каллен. — Так ты только рискуешь важнейшей фигурой, при том без причины.

— Так они всегда и говорили... А потом он побеждал их. Идем, они никуда не денутся, если им не придется волноваться за нас.

Каллен позволила утащить себя, полностью притворяясь кроткой и нуждающейся в помощи, чтобы поспешить отсюда. И, хотя он, вроде как, был уверен, что они никуда не денутся, Ривалз все равно бросил на них обоих обеспокоенный взгляд и поспешил прочь. Лелуш поймал тот только потому, что наблюдал через свой Стенд. Этот парнишка... всегда напускает на себя храбрый вид. Этот серьезный мир тебе совсем не по нраву, так ведь, Ривалз?

— Молодец, — сказал Лелуш. — Ты оказал мне чуть ли не теплый прием. У меня даже поселилась мыслишка, что ты больше не злишься на меня.

— Ты и сам отлично выступил, — выплюнул Сузаку, глядя прямо перед собой в направлении их цели непоколебимым жестким взглядом. — Почти казался обычным человеком.

Как и ожидалось, он все еще был озлоблен и подозрителен. Лелуш бросил взгляд в том же направлении, что и Сузаку. Кто бы ни был виновен в том, что прервал их ланч, а также его шанс наладить связи с лучшим другом, который у него когда-либо был, скоро он пожалеет о своей глупости и о том, что выбрал именно это время.

— С-стойте, вам нельзя туд-... — начал было полицейский у входа, но тут же побледнел, поняв, с кем именно разговаривает. Он отсалютовал, отступил в сторону и благоразумно дал им обоим достаточно места, чтобы пройти.

— Что происходит? — спросил Сузаку. — Почему люди паникуют?

— Там внутри пользователь Стенда! — нервно подтвердил офицер. Да, Лелуш как раз и предполагал, что все именно так. — Мы все еще собираем информацию о его способностях, но, похоже, это сила основана на электричестве.

Электричество? Лелуш кивнул и уверенно зашагал внутрь, оставив свои инструкции:

— Никому больше не входить на вокзал, — скомандовал он. — Я хочу, чтобы за каждым выходом следили издалека. Мне нужен минимум электроники поблизости. Это означает, что никаких найтмэйеров. Все должны носить изолированную броню. Если Черные Рыцари предложат помощь, примите ее с моего разрешения. Все остальные инструкции выполняются в соответствии со стандартными рабочими процедурами. Все понятно?

— Так точно, Ваше Высочество!

— Чудно. Мы с сэром Куруруги исследуем способности пользователя Стенда и попытаемся заставить его сдаться. До тех пор, ждите дальнейших указаний.

Офицеру очень хотелось возразить. Позволить Наместницу лично войти в область, где бушевал пользователь Стенда, казалось ему чем-то вроде того, чтобы привлечь внимание к своему личному делу, а тот факт, что он являлся принцем, мог привлечь внимание к остальной части его семьи. Ох, боже-боже. Этот человек может бояться, что ему придется лично объяснять сестре, почему он позволил ее дорогому старшему брату вытворить это. Незавидная судьба. Тем не менее, Лелуш вошел внутрь, и Сузаку последовал за ним.

Обычно им обоим приходилось двигаться вдоль стен, чтобы оставаться вне поля зрения пользователя Стенда, на случай, если они были за углом. В присутствии Лелуша в этом не было необходимости: [Painted Black] мог заглянуть за угол, разведать обстановку и доложить о любых наблюдениях. Хотя он, возможно, и не был особенно подходящим для боя один на один, нельзя было не признать его как поразительно универсальной Стенд поддержки.

Первым признаком того, что они нашли пользователя Стенда, была разбитая скамейка. Расколота надвое, с характерной черной горелой частью, сопровождаемым резким запахом. Расплавленный пластик обладает не особенно приятным ароматом. Значит, Стенд был в высшей степени разрушительным. У людей были веские причины кинуться бежать. Однако, зачем бить по скамье? На ней сидел или стоял перед ней человек, которого намеревались ударить? Или была какая-то другая причина, по которой он устроил это...?

— Я уже достаточно хорошо тебя знаю, — вдруг заговорил Сузаку. Забавно, но с тех пор, как они вошли в здание, он ни разу не взглянул на Лелуша, потому что его больше интересовало наблюдение за окружением на предмет опасности, нежели зрительный контакт. — До такой степени, что я могу сказать, даже не глядя. Ты ведь сейчас наслаждаешься, верно? Для тебя это всего лишь большая игра. Как и все остальное.

— Имейся у меня выбор, я бы предпочел вернуться в кафешку.

Сузаку неопределенно хмыкнул, затем вытянул перед Лелушу руку с жестом "стой". Какое-то мгновение причина не была очевидна. Затем [Painted Black] увидел ее, или, вернее, его. Мужчина в больничной рубашке, шатаясь, брел по вокзалу, держась за левый глаз, а за ним парил солдат в оранжевой форме.

Джеремия Готтвальд. Человек, который намеревался обвинить Сузаку в смерти Кловиса. Человек, который состоял в охране его матери. Человек, для которого у Лелуша не нашлось бы времени или терпения, если бы не его знания о том событии. Губы его шевелились, словно он говорил сам с собой. Интересно, но Лелуш не мог разобрать, что он говорит. Ему нужно было подойти ближе, а это означало...

С другой стороны, электрический разряд внезапно ударил в мусорное ведро, мимо которого проходил Готтвальд, оставив тот в таком же покореженном состоянии, как и скамейку. При таком раскладе подходить к нему казалось неразумным. Не говоря уже о том, что своей силой он освещал местность на долю секунды, что, вероятно, предупредило бы Готтвальда об их присутствии, если бы они попытались незаметно, под невидимостью подкрасться к нему.

Значит, незаметный подход отменяется, поэтому остается лишь...

— Джеремия Готтвальд! — крикнул из-за угла Лелуш. — Так значит бывший Маркграф тайно пользователь Стенда?

Рядом с ним Сузаку сунул руку в карман куртки и вытащил оттуда пару стальных шаров, которые крепко сжал по одному в каждой руке.

— Ваше Высочество! — ответил Готтвальд. — О, какая удача, какая судьба, какое предзнаменование великолепное! Рад я как снова видеть вас!

Хм. Это была почти правильная грамматика. По крайней мере, это, возможно, объясняло, почему он напал на скамейку, мусорное ведро, а теперь и на растение в горшке, растущее в углу. Готтвальд, спотыкаясь, направился к ним, улыбка на его лице была маниакальной, рука упала с его-... Господи, что случилось с его глазом? Тот метался вокруг, словно наблюдал за гиперактивной мухой.

— Облегчение слышать, что вы живы и сестра ваша тоже! Хочу извиниться, провал я совершил перед Марианной! Страшный грех, молю о прощении!

— Прекрасно. Прямо то, что мне нужно, — пробормотал про себя Лелуш.

Здравомыслящим пользователем Стенда можно манипулировать или предугадывать его, но безумным? Совершенно непредсказуемый, его действия будут следовать его собственной логике, которая будет иметь смысл только для него, из-за чего сделать правильную победу над ним совершенно не представляется возможным... Пока такие не раскроют природу своего безумия, и вот тогда их можно будет водить за нос.

Итак, имея это в виду, и на случай, если это не было достаточно ясно? Его предыдущее заявление не было саркастичным.

— И поэтому ты пришел сюда? — спросил Лелуш. — Просить моего прощения за то, что позволил моей матери умереть? За то, что позволил моей сестре лишиться ног, и за то, что вынудил нас провести семь лет во тьме? Назови мне хоть одну хорошую причину.

Некогда гордый Маркграф опустился на колени, дрожа от печали — и тут еще один разряд электричества ударил по торговому автомату. Сузаку схватился за оружие, но Лелуш покачал головой. Еще рано. Ему нужно было еще раз удостовериться.

— Очевидно, что ты сбежал из больницы, — крикнул Лелуш. — Твой Стенд разрушает все вокруг. Все это только укрепляет мое мнение о тебе. Безрассудный, бездумный шут, который думает только о своих нуждах и никогда не думает о нуждах других! Как я могу простить такого человека?

...И что, скажи на милость, Сузаку, должен был означать этот взгляд?

Готтвальд в отчаянии завопил и схватился за голову, а вокруг него все заискрилось электричеством. Ударяя по тому же торговому автомату, от чего тот расплескался, когда банки с нездоровой содовой покатились по земле. Лелуш наблюдал, как те тоже поражались ударами молний, однако проявляя больше интереса за самими ударами в частном порядке. Да, теперь точно. Без сомнения, он знал, как победить этот Стенд. Если до этого дойдет.

— Я сделаю все! Что угодно! — вопил Готтвальд. — Мои грехи... Они невыносимы! Мой принц! Без вашего прощения мне незачем жить! Все, что я сделал, все, что я делал до сих пор — я делал от имени вашей матери. Я создал Чистокровных, чтобы отомстить одиннадцатым, ответственным за вашу смерть. Я решил подставить Куруруги, потому что считал, что его семья предала вас.

— Критически ошибочное убеждение! — прорычал Лелуш, выходя из-за угла. Глаза Джеремии загорелись, когда он увидел его, и он протянул руку. Вокруг него сверкнула молния, и Лелуш рефлекторно отступил назад. — Ты так отчаянно жаждешь прощения?

— Да! — взмолился Джеремия, делая шаг вперед, словно бы не замечая разрушительного электричества, бьющего вокруг него во все, мимо чего он проходил. — Молю вас, Ваше Высочество! Должен же быть какой-то способ, которым этот смиренный слуга может искупить свои преступления!

— Вы могли бы сдаться мирно, — спокойно предложил Сузаку, выходя, чтобы присоединиться к Лелушу.

— Сэр Куруруги, и вы тоже! Я был дураком, когда обращался с вами, как с паразитом, когда у вас душа благороднейшего рыцаря! Я точно также прошу у вас прощения! Я отдаю себя на вашу милость!

— Не перед мной нужно извиняться, — сказал Сузаку. — Перед людьми, которых вы напугали, перед вещами, которые вы уничтожили.

Джеремия огляделся вокруг, словно увидел все это впервые. Чтобы проиллюстрировать свою точку зрения, Лелуш достал из бумажника пенни и покатил ту по полу. Она была сбита задолго до того, как достигла человека, и он побледнел, осознав, что сделал это случайно.

— Еще один грех мне носить, — простонал Джеремия. — Ваше Высочество, сэр Куруруги... Скажите же мне: Как мне искупить мою вину? С чего мне начать?

— Что ж, тогда, — сказал Лелуш. — Тогда мы начнем с проверки твоего интеллекта. Скажи мне: что такое Буриданова задница?

Сузаку взмахнул запястьем, и два стальных шарика начали вращаться в его руках. Джеремия в замешательстве склонил голову набок, затем его осенило понимание. Он выпрямился во весь рост, пригладил волосы и выпрямился, пытаясь вернуть себе хоть какое-то достоинство. Это, кстати, почти невозможно сделать в больничной рубашке. Особенно когда левый глаз отказывается останавливаться на одном месте.

— Это парадокс, связанный с природой свободы воли, — объяснил Джеремия, казавшись гораздо более спокойным и контролирующим себя, чем был до сих пор. Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул. — Он соотносится с гипотетической ситуации, когда осла — задницу[1] — который одинаково голоден и хочет пить, помещают точно посередине между охапкой сена и ведром воды.

Сузаку бросил оба шара сразу, с точностью и скоростью, которые были откровенно пугающими.

— Парадокс предполагает, что осел всегда пойдет к тому, что ближе, — продолжал Джеремия. — Но логически, поскольку ни одно из этого не ближе, осел будет голодать и жаждать, так как не сможет принять рациональное решение выбрать одно из предлагаемых.

Шары сохраняли одинаковую скорость и параллельную траекторию. Любой бросок заставил бы спортсмена задохнуться от приложенный силы, не говоря уже о том, что оба шара летели одновременно, с одним и тем же точным уровнем силы.

— Точно так же, как мой Стенд, похоже, автоматически атакует все, что ближе всего находится к нему, исключая меня самого, — продолжил Джеремия. — Но поскольку стальные шары сэра Куруруги приближаются с одинаковой скоростью и на одинаковом расстоянии, он не может выбрать, какой именно-...

Шары столкнулись по обе стороны от головы Стенда, и Джеремия рухнул на пол, слегка подергиваясь, но без сознания. Он смиренно принял удар. Как Лелуш и ожидал.

— Спасибо, — сказал Лелуш. Увидев непонимающий взгляд Сузаку, он пояснил: — Что не убил его.

— Еще одна ложь, так ведь? — спросил Сузаку. — Ты ведь его уже простил?

— Нет, — сказал Лелуш, пристально глядя на лежащего без сознания мужчину. Кибернетика..? Он знал, что этот человек был ранен после битвы с С.С. в океане, но для его восстановления требовалась кибернетика? — Но я хотел бы дать ему такой шанс. Если он был достаточно предан моей матери, чтобы добровольно принять этот удар, то однажды, возможно, его стоило бы простить за его глупость.

И может быть, только может быть, все еще есть шанс, что и Сузаку простит его. В конце концов, если за лидером нужно следовать, он должен уметь вести за собой.

* * *

====Сентябрь====

Прежде чем Лелуш успел объяснить свой план, в комнату бесшумно проскользнул один из помощников Кирихары, озабоченно наморщив лоб и с достоинством торопясь. Он что-то прошептал старику, тот резко выпрямился и с такой же, а может, и большей поспешностью удалился в соседнюю комнату.

Лелуш нахмурился. Что-то, что могло бы отвлечь Кирихару, как раз в тот момент, когда он собирался узнать природу и путь освобождения Японии? Даже кончина члена его семьи хотя бы заставила его колебаться, но немедленно и без объяснений уйти?

— Меня зовут Ацуши Савасаки, я главный секретарь кабинета министров администрации Куруруги, которая на сегодняшний день является последним законным правительством Японии. В течение восьми лет я использовал свои мировые политические связи, чтобы собрать силу, способную отвоевать наш дом у чужеземных демонов, которые отняли его у нас.

— Наместник Лелуш, я обращаюсь к вам с таким посланием: ваша маска доброты и справедливости — не более чем маска. Под ней все еще бьется сердце британнской Императорской семьи. В ваших жилах течет та же кровь, что и в жилах Кловиса или Корнелии, и это лишь вопрос времени, когда ваша истинная природа откроется миру. Однако, вместо того, чтобы ждать этого момента... Я верну все, что было украдено! Япония воспрянет вновь!

Что? Почему это было передано в эфир еще до того, как он сам узнал?

— Савасаки? — в шоке спросил Кирихара. — Этот гнусный оппортунист делает такой шаг? Сейчас? Но это же чушь! Должно быть, происходит что-то еще.

Изображение сузилось к верхнему левому углу, и на экране появился ведущий новостей.

— Наши текущие сообщения указывают на то, что значительные силы Китайской Федерации движутся через Японское море. Их вероятная цель — база Кюсю. Только что поступил официальный ответ от Китайской Федерации, он гласит отрицание причастности, а также заявление о том, что они с радостью предложат гуманитарную помощь.

— Отвечая на ваш предыдущий вопрос, — с драматизмом провозгласил Лелуш, поднимая руку так, словно бы держа перед собой кверху бокал, прежде чем сжать ту в кулак. — Я объединю британнских и японских граждан против общего врага... а после превращу эту новую силу в освободительную армию.

И на этот раз он даже сможет сохранить свой План А в резерве, на случай, если не сумеет обернуть это событие в свою пользу. Да, Савасаки! Иди сюда, освободи Японию. Скоро, очень скоро она будет свободна. Единственная проблема только в том, что поливать ее сад будут не твои планы.

<— To Be Continued

Примечания:

Название новой Арки/Части — Painted Black Rebellion — что можно одновременно перевести как «Восстание, что окрашено черным» и «Восстание Пейнтед Блэк».

To be a fly on the wall — муха на стене — идиома, подразумевающая держаться незамеченным.

[1] Осел — «donkey», а также «ass», которое можно еще перевести как задница.