Серое на черном (гет)

За окном стояла глубокая ночь, но Джейме не спал. Его глаза закрывались лишь тогда, когда усталость тяжелой сталью заполняла его тело, и он проваливался куда-то в небытие, будто бы умирал на эти несколько кратких часов. Такой непродолжительный сон не приносил отдохновения ни разуму, ни телу, лишь позволял ненадолго забыться и перестать думать. Перестать вспоминать и спрашивать себя.

Сны не являлись Джейме Ланнистеру, и он был рад этому. Побелевшее лицо сестры с распахнутым в предсмертном хрипе ртом и стекающей по точеному подбородку струйкой алой крови и так застыло перед его внутренним взором. Ее широко раскрытые глаза, такие же, как у него, пылали диким огнем, сверкая в свете факелов, освещавших тронный зал, она силилась что-то сказать ему, и меж ее губами надувались и лопались кровавые пузыри, однако Джейме не слышал ничего, кроме страшного, доносящегося откуда-то из ее груди клокотания. Серсея дотронулась до своей раны и, слегка приподняв дрожащие изящные пальцы, унизанные дорогими кольцами, взглянула на свою руку. Изумруды глаз вспыхнули ужасом, ей было страшно, она не хотела умирать, а Джейме не смог помочь ей. Он помнил только, как слезы капали из его глаз и разбивались о ее щеки, как он судорожно шептал «Я люблю тебя», сжимая ее холодеющую руку.

Он не замечал ничего из того, что творилось вокруг. Ни безумной суматохи, ни принца Рейегара, победителем въехавшего в тронный зал, только оборвавшееся дыхание и остекленевшие глаза его сестры. Он не заметил даже, что, укачивая на руках Серсею, уселся прямиком на Железный Трон, покуда сир Барристан не стащил его оттуда по зову новоиспеченного короля. Только спускаясь на ватных ногах по окровавленным ступеням, Джейме вдруг вспомнил, что же произошло. Он убил Эйериса. Прирезал правителя Семи Королевств, словно свинью. Теперь Джейме Ланнистер предатель, изменник, цареубийца. Он нарушил свою клятву, а сестру все равно не смог спасти. Удивительно, но, подумав об этом, Джейме не почувствовал страха, он не почувствовал вообще ничего, словно бы и вовсе утратил эту способность.

Приближаясь к Рейегару, который, даже спешившись, возвышался над толпой благодаря своему росту, Джейме решил, что принц, точнее уже король, сейчас же все поймет и прикажет заточить его в темницу, а то и вовсе казнить. Если так и случится, Джейме обещал себе не объясняться и не оправдываться. Пусть рубят голову или сжигают, ему все равно. Он оцепенел, его тело, его сердце и душа замерзли, будто бы внезапно схваченные северным морозом. Джейме подумал, что если его сейчас проткнуть мечом, то он, вероятно, ничего не ощутит и просто-напросто расколется на куски подобно ледяной статуе. Рейегар, однако, и вовсе не обратил на него должного внимания, и лишь позже, уже в своей горнице, выслушав рассказ Освелла Уэнта, король отправил Джейме под арест в его каморку и обещал, что гвардейцу сохранят жизнь. Ланнистеру показалось, что король тоже испытывает нечто похожее, иначе почему он не кричит и не велит немедля казнить человека, убившего его отца. Джейме искренне поблагодарил Рейегара, но в душе у него ничего не шелохнулось. Сейчас она была подобна широкой дорнийской пустыне, где гулял лишь ветер и ползали змеи.

На своей узкой жесткой постели Джейме надеялся забыться сном, но тот не спешил облегчать его положение. Нет ничего хуже, чем темная, беззвездная ночь и одиночество. Сцены из тронного зала вновь и вновь разыгрывались перед его глазами, нос щекотал запах крови. Джейме пытался заставить себя не думать об этом, не вспоминать, но тревожные мысли не покидали его, а Серсея умирала на его руках сотню раз за ночь. Заснул он лишь под утро на сбитых простынях и измученный терзавшими его видениями.

Он проснулся далеко за полдень, разбуженный звоном колоколов. Что это? По ком звонят они? Неужто по Эйерису? Нет, невозможно. Джейме вспомнил, что они слышали колокола по пути из тронного зала в Твердыню Мейегора. Тогда что это было? И тут он вспомнил про Серсею, и волна боли вновь окатила сердце, заставив его отчаянно сжаться. Может, она была еще жива, а умерла только сейчас? Может, он мог ее спасти, а вместо этого уполз подальше от нее, словно трус? Да нет же, он видел, как ее глаза превратились в две зеленые льдинки, он слышал, как она перестала дышать. Но могло же ему показаться? Мог же он ошибиться?

Джейме резко подскочил и заметался по комнате, словно запертый в клетке зверь, позабыв о колоколах, продолжавших свой поминальный плач. Он почти убедил себя, что Серсея осталась жива. Он смог сберечь ее, и его жертва оказалась не напрасной. Как настоящий рыцарь он убил свирепого дракона и спас принцессу. Пусть он отправится на Стену, но в глазах народа он станет героем. На его губах заиграла улыбка. Он умыл лицо и привел себя в порядок, не глядя на перекинутый через спинку стула окровавленный белый плащ. Сегодня же ему позволят навестить ее, Рейегар, конечно же, не станет препятствовать. Именно он попросил Джейме защищать свою супругу, и гвардеец с честью выполнил его приказ. Усевшись на постель, Ланнистер принялся ждать, сам не зная, чего, однако настроение у него было на редкость приподнятое.

Эрвин Бракс — его оруженосец — принес Джейме завтрак. Вид у парнишки был такой, словно он зашел в комнату к тяжелобольному, а, увидев на лице Ланнистера улыбку, чуть не отшатнулся от него, как будто Иного увидел. Джейме хмыкнул: Эрвин всегда был впечатлительным малым.

— Почему звонят колокола? — спросил Джейме.

— Королева умерла, — пояснил Эрвин, ставя поднос на крохотный деревянный стол. Королева, не принцесса. — Еще утром благополучно разрешилась девочкой, а вот к обеду ей сделалось плохо, она и преставилась. На кухне болтают, что мейстер ничего не смог поделать. Такое бы вроде бы случается с леди в положении, ну или после… я сам слышал, как прислужница леди Джосс рассказывала об этом другим девицам.

— Жаль, — пробормотал Джейме, не до конца вслушиваясь в то, что говорил мальчишка. Рейла была доброй женщиной, и гвардеец успел привязаться к ней. — А что моя сестра?

Эрвин уставился на него во все глаза, недоуменно моргнул, его пухлые губы в удивлении приоткрылись, и прошло еще несколько мгновений перед тем, как он смог ответить что-то вразумительное.

— Так сир Джейме, — Эрвин кашлянул, — она же… ну… вы же сами видели все…

— Видел, — кивнул Джейме, — но она могла выжить, ей могли помочь, правда же? Где она?

— У молчаливых сестер, сир, — пробурчал Эрвин.

— Это неправильно, — отозвался Джейме.

Эрвин изобразил нечто похожее на кивок и предпочел побыстрее ретироваться, обещая, что ближе к вечеру вернется с ужином. Дверь за ним захлопнулась, и с той стороны заскрежетал запираемый замок. Джейме снова остался один. Несмотря на все услышанное, он какое-то время еще пребывал в счастливом тумане собственного убеждения, что все завершилось благополучно. Проглотив предложенную еду и едва разобрав ее вкус, он принялся мерить шагами свою каморку, словно командующий армией, обдумывающий план грядущего сражения.

Так он провел день, а потом еще несколько. К нему приходил только Эрвин, приносил еду и уносил грязную посуду, однако с каждым днем поглядывал на Ланнистера с все растущим беспокойством. На вопросы Джейме он неизменно отвечал все то же самое. Серсея мертва, и ее кости по приказу короля скоро отправятся в Утес Кастерли, где и упокоятся навечно. Джейме упорно отказывался в это верить, и начал злиться. Он злился на всех за то, что бросили его, за то, что оставили здесь одного, за то, что ему ничего не говорят, а его глупый оруженосец ничего толком не может рассказать ему. Однажды он даже запустил в Эрвина тарелкой, от которой тот умело увернулся. Тарелка ударилась о стену и разлетелась на посыпавшиеся на пол куски. Извиняться Джейме не стал, собирать осколки тоже, а оруженосец, казалось, затаил обиду.

Он не мог бы вспомнить, когда внезапно, посреди очередной долгой и темной ночи осознал, что Серсея и вправду умерла. Умерла у него на руках, так и не успев ничего ему сказать. Это понимание накрыло его неожиданно, словно огромная волна, появившаяся из ниоткуда в самый штиль. Тогда он ощутил странную пустоту, будто бы лишился ноги или руки. Джейме даже ощупал свое тело, убедившись, что все конечности были на месте, пустота, однако, никуда не ушла. Серсея мертва, подумал он. Мертва. Мертва. Мертва. Это было так странно, понимать, что ее, его отражения, его единственной женщины, его сестры, его любимой больше не было. Иногда он ненавидел ее, но все же никогда не переставал любить, и вот теперь она исчезла из его жизни навсегда. Джейме почувствовал, как к глазам подступают слезы, попытался сдержать их. Но соленая влага неудержимо потекла по щекам, и Джейме завыл. Он не знал, как воют раненые львы, но теперь был уверен, что именно так.

Юный Ланнистер не знал, сумеет ли он привыкнуть к той жизни, в которой рядом не было его сестры. Да и что это будет за жизнь? Он запятнал королевской кровью свой белый плащ, и, хотя Джейме давно сознался себе, что никогда бы не поступил иначе, это деяние разбило все его радужные мечты. Он мечтал стать Эртуром Дейном, но Меч Зари никогда бы не позволил себе пасть подобным образом. В кого же теперь превратился Джейме Ланнистер? Ответа у него не было, уж лучше бы Рейегар и вправду казнил его, избавив от мучительных раздумий над этим вопросом.

Когда утром того злополучного дня они с сиром Освеллом явились к Лианне Старк, чтобы освободить ее и тайно увезти из Королевской Гавани, Джейме ощущал себя героем, ему виделось, как через годы о его подвиге сложат песни, и его славные дела начнут воспевать по всему Вестеросу. Он уже почти слышал посвященные его доблести баллады и тайно улыбался про себя. Уже тогда он осознавал, что он предает своего короля, но ведь то же самое делали и Освелл Уэнт, и Эртур Дейн, которые предпочли поддержать принца Рейегара против короля Эйериса. Джейме покорно ступал по их следам и был уверен, что выбрал правильный путь.

Лианна Старк, по-северному своевольная, отказалась уходить без своего брата. Она просила их оставить ее и не подвергать себя опасности, однако выручать Брандона они отправились все втроем, где их и схватили гвардейцы Таргариенов, будто бы нарочно поджидали. Оказавшись перед лицом смерти в тронном зале, Джейме не боялся, он знал, что совершил достойный поступок, он чувствовал себя героем и видел в своей грядущей гибели истинное величие, достойное песен. Он ясно понимал, где черное, а где белое, но потом все вдруг смешалось в огромное серое пятно, замаравшее грязью его белоснежные доспехи.

Он убил короля. Он совершил такое, на что не пошел бы ни один достойный рыцарь. О таком не сложат ни одной баллады, народ не будет рукоплескать ему, в него будут плевать. Когда-то Джейме восхищался Эймоном Рыцарем Драконом, но даже тот погиб защищая Эйгона Недостойного, которого презирал. Никогда принц Эймон не позволил своим чувствам возобладать над долгом белого рыцаря. А Джейме Ланнистер позволил, но, если бы Семеро разрешили ему что-то изменить, он бы отказался. Пусть его душа и жизнь будет загублена, зато Безумному Королю пришел конец. Он не сумел спасти Серсею, но больше по прихоти этого человека, никто не умрет.

Раз уж его не казнят, то, значит, скорее всего, отправят на Стену. Что ж, пусть. Жизнь черного брата подойдет ему лучше всего. Он не захочет другой женщины, кроме Серсеи, наследство отца ему тоже не нужно, а махать мечом Джейме Ланнистер умеет. Стена — неплохое место, чтобы умереть быстро, легко и достойно.

Запертый в своей каморке на третьем этаже Башни Белого Меча, Джейме видел только кусок неба и крепостную стену. Эрвин по-прежнему исправно приносил ему еду, но стал менее разговорчивым, видно, все еще держал обиду за брошенную тарелку. Иногда оруженосец что-то рассказывал, но Джейме почти не задавал вопросов. Мир за стенами его темницы больше не интересовал его. Он погружался в сон с одного вечера и до следующего или часами наблюдал за куском неба, меняющим цвет от молочно-белого до темно-серого, фиолетового, ярко-синего, лазурного или черного. Казалось, он мог просидеть так всю оставшуюся жизнь.

Прошло больше недели с момента его заточения, когда как-то утром вместо вездесущего Эрвина к Джейме заглянул сир Эртур Дейн. Завидев его, Джейме немедленно сполз с постели, пытаясь незаметно поправить ее, и принялся отряхивать испачканные бриджи и приглаживать спутанные волосы, из мягких золотых локонов превратившиеся в пучок соломы. Судя по легкой улыбке, мелькнувшей на губах дорнийца, его это позабавило.

— Доброе утро, сир Джейме, — доброжелательно произнес сир Эртур. Не дожидаясь приглашения, он придвинул к себе один из двух имевшихся в каморке деревянных стульев и сел.

— Доброе утро, — пробормотал Ланнистер, неуклюже приземляясь обратно на край постели. Что он, во имя Семерых, здесь делает? Королевский гвардеец напоминал самого Воина, спустившегося с небес, чтобы вершить свой суд над Джейме Ланнистером.

— Я хотел навестить вас раньше, — Эртур Дейн закинул ногу на ногу и сложил руки на коленях, сцепив пальцы в замок, — но вы сами должны понимать, что дел сейчас очень много. Надеюсь, вы простите меня.

Иные бы меня побрали, только и подумал Ланнистер. Впервые за последние дни он был настолько взбудоражен.

Джейме в недоумении уставился на рыцаря, не зная, что ответить. Он ожидал увидеть во взгляде сира Эртура презрение, но не нашел ничего подобного в глубоких фиолетовых глазах, с интересом рассматривающих его. Если Дейн и был о нем дурного мнения, он очень хорошо это скрывал.

Повисло молчание. Сир Эртур разглядывал Джейме, а Джейме исподлобья глазел на сира Эртура, продолжая задаваться вопросом, зачем Меч Зари самолично пожаловал к нему. Ланнистер был одновременно и рад и опечален: осуждение со стороны Эртура Дейна больно задело бы его. Джейме заерзал на месте, однако Дейн по-прежнему не произносил ни слова. Это напомнило Ланнистеру тренировочные поединки, когда сир Эртур плясал вокруг него с мечом, никогда не атакуя первым, чем доводил Джейме до исступления. Однако, стоило Ланнистеру ринуться на него со всей силы, как Дейн легко, почти играючи, отбивал его атаку.

— Простите мне этот вопрос, сир Эртур, — не выдержал Джейме, — но зачем вы пришли?

— Это воистину странный вопрос, сир Джейме, — Дейн покачивал носком ноги вверх-вниз, — я пришел проведать вас.

Ланнистер не нашелся, как отозваться на это, он боялся взглянуть сиру Эртуру в глаза. Я мечтал стать вами, хотелось закричать ему, неужели вы не видите в кого я превратился теперь?

— Я сожалею о вашей потере, — мягко произнес Меч Зари, — меня трудно назвать поклонником вашей сестры, но никто не заслуживает подобной участи.

— Вы правы, — кивнул Джейме. А что еще он мог сказать? Он не был настроен говорить о Серсее даже с Эртуром Дейном.

— Как вы себя чувствуете? — участливо спросил сир Эртур.

— Не знаю, — буркнул Джейме. Словно это я умер. Словно я лишь оболочка, которой следует отрубить голову. Словно мечты мои рухнули и придавили меня обломками. Он поднял голову и посмотрел-таки на своего собеседника. Ему вдруг стало стыдно, что он говорит с Дейном будто обиженный ребенок. — Я правда не знаю.

— В этом нет ничего постыдного, — сир Эртур сочувствующе улыбнулся. — Вы рано потеряли мать, верно?

— Мне было семь лет, — сообщил Джейме. Тогда ему не было и вполовину так плохо, вся его печаль вышла с чистыми детскими слезами.

— Мои родители тоже рано оставили меня, — вдруг сознался сир Эртур, — сначала, матушка, а затем и отец. Иногда я не мог понять, чего мне хотелось больше, выть подобно волку, или сидеть в своей комнате, словно статуя.

— Правда? — Джейме удивился. Ему всегда казалось, что Меч Зари не позволял себе подобных слабостей, будто он с рождения был таким же собранным, спокойным, готовым к бою и всегда знающим, что делать.

— Сир Джейме, — Эртур Дейн усмехнулся, — я же человек. Если пронзить меня мечом, хлынет кровь.

— Это невозможно, — возразил Джейме, — я имею в виду, пронзить вас мечом.

— К сожалению для меня, в этом нет ничего невозможного, — покачал головой сир Эртур. — Некоторым это даже удавалось. Полагаю, когда-нибудь удалось бы и вам.

Он хочет меня утешить, решил Джейме, иначе не говорил бы подобные глупости.

— Вы льстите мне, сир, — вслух произнес Ланнистер.

— Лесть не в моей натуре, — Дейн почти перестал покачивать ногой, — можете спросить у короля. А если уж я не пытаюсь подольститься к его величеству, то остальным и вовсе не следует рассчитывать на это. Вы хороший воин, сир Джейме. Я знал это, когда посвящал вас в рыцари в Королевском лесу, знаю и теперь.

— И вы до сих пор не жалеете, что посвятили меня? — изумился Джейме.

— Нет, ни капли, — сир Эртур подался немного вперед.

— Но… — Ланнистер все еще недоумевал, — рыцаря из меня так и не вышло. Я опозорил белый плащ… Я…

Я подвел вас. Вы поверили мне, ударив Рассветом по моему плечу, и чем же я отплатил вам? Теперь мое посвящение будут считать самой большой вашей ошибкой.

— Не буду лгать вам, сир Джейме, — участливо проговорил Дейн, — есть те, кто и вправду так думает. Однако я не в их числе. Они не нюхали запаха горелой плоти, витавшего в тронном зале, не слышали криков королевы, что доносились из ее спальни, всякий раз, когда король навещал ее, не видели рек крови, пролитых этим безумцем. Догадываетесь ли вы, сколько раз я мечтал о том, чтобы вынуть из ножен Рассвет и снять его голову?

— Вы? — воскликнул Ланнистер. — Но вы все же не сделали этого.

— А теперь, скажите мне, хорошо ли я поступил или плохо? — спросил сир Эртур.

— Ваша клятва… — пробурчал Джейме.

— К иным все клятвы! — вскричал Дейн. Он убрал ногу с ноги и теперь сидел ровно. — Если бы я убил его, ваша сестра была бы жива, Брандон и Рикард Старки никогда бы не встретили столь печального конца. Столько людей были бы избавлены от лап дикого огня, если бы Эйерис был мертв.

Джейме удивленно взглянул на сира Эртура. Щеки гвардейца слегка покраснели, а фиолетовые глаза сверкали гневом и невысказанным сожалением. Неужто Дейн и правда сокрушается о том, что так и не решился поднять свой меч на короля, которого клялся защищать. Это никак не вязалось с образом всегда верного своему долгу рыцаря. Джейме молчал, захваченный врасплох откровениями Меча Зари.

— Вы хорошо помните, как я посвятил вас в рыцари? — вдруг, после непродолжительной тишины, спохватился сир Эртур.

— Да, — это он вряд ли когда-нибудь забудет. Только воспоминание, раньше вызывавшее гордость, теперь несло в себе лишь горечь сожаления.

— Вы можете повторить мои слова? — зачем-то попросил Дейн.

Джейме мог их повторить даже если бы его разбудили посреди ночи. Когда он слышал их из уст самого Меча Зари, Джейме был уверен, что это был самый счастливый момент в его жизни. Только сейчас юный Ланнистер понял, что никогда до или после этого не был настолько счастлив. Любовь к сестре несла ему только боль, обиды и унижения, а белый плащ, которого жаждали столь многие, сделал его рабом безумца.

— Именем Воина обязую тебя быть храбрым, — проговорил Джейме, словно бы вновь переносясь на залитую кровью поляну под сводами высоких деревьев Королевского леса. — Именем Отца обязую тебя быть справедливым. Именем Матери обязую тебя защищать юных и невинных. Именем Девы обязую тебя защищать всех женщин. Именем Кузнеца обязую тебя усердно служить. Именем Старицы обязую тебя быть милосердным.

— Ну и какой же из рыцарских обетов вы не выполнили? — улыбнулся Эртур Дейн.

Джейме сжал губы. Он размышлял. Был ли он достаточно храбрым, достаточно справедливым и милосердным? Совсем недавно он не сомневался в своих достоинствах, но теперь все переменилось, и он больше не мог дать ответа на все эти вопросы.

— Подумайте над этим, сир Джейме, — после долгой паузы сказал сир Эртур, — что вы намерены делать дальше?

— А разве у меня есть выбор? — Ланнистер пожал плечами. — Мне остается только ждать суда.

— Рейегар обещал вам, что жить вы будете, — произнес Дейн неожиданно строго, — а дальше решать вам, независимо от того, какое наказание изберет для вас король. Вы можете начать жалеть себя, можете озлобиться и превратиться в циника, которому срубить голову ребенку, что комара раздавить. В конце концов вы можете каждый раз лезть в самое пекло и рано или поздно погибнуть. Но это будете не вы. В таком человеке я больше не узнаю того Джейме Ланнистера, которого посвящал в рыцари. Найдите в себе то, чем вы действительно можете гордиться. По закону ваш поступок достоин наказания, но, по совести, он достоин признания.

Джейме лишь удивленно глянул на Дейна. Он так и не мог до конца поверить в то, что все это говорит ему Меч Зари.

— Вы не согласны со мной? — полюбопытствовал сир Эртур.

— Я не знаю, что вам ответить, — Джейме потупился, отводя взгляд. Ему казалось, что он еще сильнее запутался. — Раньше мне все было ясно, как день, а теперь я будто бы заблудился, и не знаю, куда мне идти.

— Вы молоды, сир Джейме, — на губы Дейна вползла едва заметная понимающая улыбка, — но поверьте мне, мне самому иногда кажется, что я блуждаю в темном лесу. Когда меня одолевают сомнения относительно того или иного выбора, который мне предстоит сделать, я всегда спрашиваю себя, если я наутро погляжу в зеркало, увижу ли я там все того же Эртура Дейна? Смогу ли я смотреть ему в глаза?

— И что же? — Ланнистер подался вперед. — Что вы видите?

— Пока что мое отражение меня устраивает, — сир Эртур хмыкнул, а Джейме улыбнулся, кажется, впервые с того страшного вечера. — Возможно, мне еще не приходилось сталкиваться с воистину тяжким выбором, подобным вашему, и мне удавалось поступать согласно морали, впитанной мной с детства, но, полагаю, мой совет мог бы помочь вам. Скажите, если бы вы не бросились защищать сестру, остались ли бы вы тем же самым Джейме Ланнистером?

— Нет, — Джейме покачал головой после непродолжительного раздумья. Если бы он не схватил тогда меч и не перерезал Эйерису горло, после он бы презирал себя всю оставшуюся жизнь, он бы перестал быть тем смелым мальчишкой, который спас лорда Крейкхолла от Пузатого Бена и скрестил мечи с Улыбчивым Рыцарем.

— Вот видите, — Дейн одобрительно кивнул, — я немного изменю свой вопрос, сир Джейме, чем вы хотели бы заняться дальше?

— Зачем вам это знать? — допытывался юный Ланнистер.

— Знать это нужно не мне, а вам, — Дейн уперся локтями в колени и, сжав пальцы в замок, водрузил на них подбородок. Его темно-фиолетовые глаза разглядывали Джейме, словно все еще пытаясь выяснить чего же тот стоит. — Однако если вы пожелаете, я передам ваш ответ королю, хотя и не могу обещать ничего относительно его решения.

— Я не мыслю своей жизни без меча в правой руке, — рассеянно ответил Ланнистер, — по правде сказать, ничего иного я не умею.

— Я ожидал чего-то подобного, — ухмыльнулся сир Эртур. — Предпочитаете Стену?

Еще несколько мгновений назад Джейме сказал бы, что жаждет там и умереть, но теперь умирать отчего-то расхотелось. В конце концов, сам Эртур Дейн верил, что Джейме Ланнистер может еще на что-то сгодиться.

— Там холодно, — Джейме улыбнулся.

— Я тоже не представляю, как эти бедняги там выживают, — Дейн подмигнул ему.

— Когда будет суд? — улыбка с лица Джейме пропала, когда он представил, что отвечать ему придется перед всем двором.

— Этого я не знаю, — сир Эртур нахмурился, — полагаю, его величество намерен сначала переговорить с вашим батюшкой.

Джейме тяжко вздохнул. Только этого еще не хватало. Осуждающий взгляд отца сжигает лучше дикого огня, а уж за то, что сотворил Джейме, лорд Тайвин спалит его в мгновение ока. Хорошо бы отец остался в Утесе и не являлся в столицу вовсе, однако это было невозможно.

Эртур Дейн понимающе кивнул. Наверняка, гвардеец знал, что представляет из себя Тайвин Ланнистер, раз уж тот столько времени провел при дворе Эйериса, будучи его близким другом и Десницей. Лучше бы эти два человека никогда не пересекались, подумалось Джейме, тогда бы они с Серсеей оставались в Утесе и были счастливы друг с другом. Хотя кого он обманывал? Амбиции отца и сестры были величиной со скалу, на которой располагался их замок. Ничего не могло остановить их одержимость, и к чему же она в итоге привела? К смерти и краху всех надежд.

Джейме горько усмехнулся. Сир Эртур поглядывал на него, но продолжал хранить молчание, давая юноше возможность погрузиться в свои мысли.

— А мне обязательно видеться с отцом? — выпалил Джейме.

— Боюсь, если лорд Тайвин этого потребует, король не сможет ему отказать, — Дейн пожал плечами.

Джейме кивнул, уже представляя себе недовольное лицо отца, чей старший сын оказался лишь сплошным разочарованием.

— Подумайте над тем, что я вам сказал, сир Джейме, — произнес Эртур Дейн, поднимаясь. От осознания того, что Меч Зари уходит, Ланнистеру вдруг снова стало тяжело и страшно. Он не хотел вновь оставаться наедине с собой, надвигающейся ночью и куском неба в окне. Это пугало его.

— Обещаю, сир Эртур, — Джейме тоже встал, оправляя измятую и покрытую засохшими пятнами сорочку. Надо бы попросить Эрвина принести ему новую одежду да приготовить ванну. Рядом с Эртуром Дейном некогда блистательный Джейме Ланнистер выглядел, как мальчишка с Блошиного Конца.

Дейн уже взялся за ручку двери, когда Джейме окликнул его. Сир Эртур обернулся и стал с удивлением ждать.

— Вы рассказали мне, что лишились обоих родителей, — начал Ланнистер, — как вы справились с этим?

— Никак, — Дейн поджал губы, — с этим невозможно справиться. Время не лечит, не верьте в эту глупость. Рана затягивается, но может вскрыться вновь в любое мгновение. Образ моей матери до сих пор приходит ко мне. Наша жизнь, однако, дает много поводов для радости. Ищите их везде, сир Джейме. Смотрите вперед и не оборачивайтесь!