Приют раненых душ (джен)

Они вышли на шканцы. Лейтенант не знал, сколько времени прошло с того времени, как он вошел в каюту капитана Пауля, но теперь уже было совсем темно. Луна, солнце мертвых, висела в небе, похожая на большую серебряную монету, сверкали холодными иглами далекие звезды. Леманн подошел к фальшборту, остановился, не зная, что делать дальше.

Нужно позвать отца. Но как? Просто взять и позвать? Карл прикрыл глаза, сосредотачиваясь, стараясь почувствовать Ганса-Дитера Леманна рядом с собой.

― Отец, ― позвал он,― вы…я бы хотел попросить у вас прощения.

― За что? — раздалось справа от Карла. ― Ты не сделал ничего плохого, сын.

Лейтенант повернулся, чтобы видеть говорившего. Купец Леманн стоял рядом с ним и вглядывался в темнеющее за бортом море. При жизни он любил море, да и могло ли быть иначе для человека, выросшего на побережье? Рыбаки верили, что души их заберет стихия, кормящая их. Интересно, во что верил Ганс? Он никогда не разговаривал об этом с Карлом, да и тот был слишком мал, чтобы понять…

― Я слишком не хотел тебя отпускать, ― возразил лейтенант, внимательно изучая профиль отца. Чтобы запомнить навсегда. ― Тогда, в церкви. И ты остался.

― Остался. Потому, что ты позвал.

Купец повернулся лицом к Карлу и теперь смотрел на него со своей обычной спокойной улыбкой. Как же он любил эту улыбку отца…У Леманна защемило сердце, но молодой человек быстро взял себя в руки.

― Я был рядом, видел, как ты взрослеешь, сын,― продолжал меж тем Ганс,― мне не о чем жалеть.

Карл грустно улыбнулся.

― Взрослел… ты видел все. Разве я имею право называться твоим сыном?

― Перестань, ― оборвал его купец, ― по крови или нет, но ты мой сын. Остальное — не имеет значения. Как не имеет значения то, что происходило с тобой.

Он подошел вплотную к сыну, заглянул в глаза.

― Это был не ты. Себя не слышишь, себе не веришь. Так слушай своего капитана. Ты не совершал ничего плохого. Помни. И стой до конца.

― Я буду помнить, ― отозвался Карл.

― Я знаю. А теперь мне пора идти, ― сказал Леманн-старший и выжидающе посмотрел на сына.

Тот кивнул, потянул фамильный кинжал из ножен, взвесил привычно на ладони.

― Прошлое прошлому, живому память, ушедшему дорога, ― слова заговора ложились сами собой, будто Карл их знал всегда, а не услышал только что. ― Чувства, что связали нас, я отпускаю, морю вверяю. Память мне ― тебе дорога. Иди.

На последнем слове пальцы разжались сами собой, клинок ухнул в ночную черноту моря, раздался слабый всплеск. Все.

Лейтенант Леманн еще успел услышать тихое «спасибо», но когда обернулся, никого рядом больше не было. Выдохнув, он устало оперся о фальшборт.

Получилось не то, что хотел изначально...

Пауль остановился на ступенях, наблюдая за Карлом. Придержал Отто за рукав, тихо сказал:

― Тебе нужно быть рядом, потому что ты сейчас ― его сила, и должен быть поблизости на случай, если что-то пойдет не так, но не подходи слишком близко, а то можешь нарушить диалог.

Выпустив брата, Пауль кивнул на Карла, мол, иди.

Однако первый ритуал прошел без осложнений, и Пауль, устало выдохнув, закинул голову к небу. Скоро полночь.

Отто смерил брата скептическим взглядом, выражавшим всё, что он думает о подобной оценке своих интеллектуальных способностей.

― Всегда подозревал, что ты держишь меня за идиота, но не думал, что скажешь мне об этом столь... откровенно, ― тихо возмутился Отто и встал поодаль от Карла. Не мешать так не мешать, быть рядом так быть рядом. Отто покосился на брата ― тот, похоже, очень устал. Впрочем, он и сам измотан донельзя.

― Эй, а что дальше будет? ― спросил он у Пауля. ― И... Прости, что вывалил на тебя столько проблем.

"Вы бы еще на плече друг у друга разрыдались, ― голос брата был полон презрения, ― как мило".

Карл не мог видеть Экхарта, но ощущал его присутствие практически с той же силой, что и прежде. Неужели он сможет вновь завладеть его сознанием? Лейтенант до боли сжал пальцы на фальшборте. Нет, больше он этого не позволит, ни за что. Он будет бороться до последнего.

― Как долго Экхарт не сможет воздействовать на меня с прежней силой? ― спросил он младшего Бюнца, развернувшись к братьям.

Все прошло. Сложно было сказать, насколько хорошо, но не плохо точно. Просто прошло и закончилось. Пауль одобрительно улыбнулся, глядя на Карла.

― Он не сможет ничего сделать, пока твой капитан рядом и бодрствует. Пока твоему брату доступны только слова.

― Слова. Право же, это такая мелочь,― устало улыбнулся лейтенант в ответ на улыбку капитана Пауля. ― Особенно после всего, что уже было.

Но ему ли не знать, на что способны слова Экхарта? Брат и при помощи только лишь слов мог внушить ему...многое. Нет, сейчас не время думать об этом. Продержаться до полночи ― это так мало по сравнению с тем, что ему уже довелось вытерпеть. Он выстоит.

Брат молчал. То ли ему надоело ехидствовать, то ли копил силы для чего-то более серьезного.

Пауль качнул головой в ответ Отто:

― Твои проблемы ― мои проблемы, тебе не за что извиняться. ― Вздохнув, запрокинул голову к небу. ― А дальше самое сложное. Но до полуночи еще есть время, чтобы хоть немного отдохнуть.

― То бишь, ежели чего ― виноват я, ― наигранно погрустневшим голосом заметил Отто.

Услышав планы на "после полуночи", он тихо фыркнул.

― Самое сложное ― не подать рапорт в разгар лета, ― возразил Отто в шутку.

Атмосфера была настолько тяжёлой, что хотелось хотя бы дурацкой шуткой развеять немного эти тучи. Похлопав брата по плечу, он подошёл к Карлу.

― Ты как? ― спросил Отто, беря его руки в свои ладони. И плевать что там все себе подумают.

― Я... ― Карл хотел было ответить " в порядке", но врать капитану не стоило. ― Нет, не в порядке. Я и сам не знаю, как я. Но. ― Лейтенант легонько сжал пальцы. ― Продержусь, не сомневайтесь, мой капитан.

* * *

На этом месте текст игры заканчивается. Несмотря на то, что видимых причин бросать не было, игра прекратилась. Перерыв между ходами в последнее время достигал нескольких месяцев. Это очень печально, но тем не менее никто уже к ней не вернулся.

Вкратце о последующих событиях.

Ритуал будет проведён и призрак — изгнан.

Айке и Айсен познакомятся поближе.

Отто (в своей манере) признается Карлу в любви.

Крыса на корабле — лейтенант Адлер, Томас Беккер поймал его с почтовым голубем, когда препровождал Айсена к капитану, чтобы тот отправился с ним на "Надежду". Адлера будут судить и приговорят к смерти. Ненавидящий насилие и убийства Айсен немного поколдует, и когда за Адлером придут, из канатного ящика вылетит чайка. Опустившись на сушу, лейтенант снова станет человеком, заречётся более предавать кого бы то ни было и уйдёт в монастырь.

По прибытии в порт Брюн Элеонор Кисне передадут на воспитание вдове Мэй, любовнице Якоба, и ей придётся стать дриксенкой.

Судьба самого Айсена АУшна по отношению к самой себе. В одной версии он остаётся с Айке и переходит под начало Пауля Бюнца, приносит клятву Дриксен. Во второй версии Отто оставляет Конрада на попечение своего старого друга Брандолейва Холанна.

В любом случае Айсен помнит, что мир, в который он попал, это прочитанная им книга, и стремится предотвратить гибель флота после битвы при Хексберг. Поделившись своим предзнанием с Бюнцами, он будет ожидать от них передачи сведений Кальдмееру, держа в уме запасной план про воздействие на Бермессера, демонстрацию ему своей магии и ложь насчёт того, что сам Бермессер погибнет в шторм. Ещё один запасной план — наняться матросом на корабль в преддверии наступления на Талиг даже без ведома Бюнца и вмешаться в сам ход битвы, противостоя ведьмам Вальдеса.

Как будет, я не знаю, скорее, открытый финал. Некоторые АУшки уже написаны и лежат в серии. Будет ли продолжен этот текст уже от меня как от единственного автора, тоже не могу сказать. В любом случае спасибо, если дошли до конца этой травищи.

Айрон.