Мозаика (гет)

Рита улыбалась. Впервые за долгое время — почти искренне. Она уже и забыла, как это, когда наконец добиваешься того, к чему стремишься настолько сильно. Обычно все было гораздо проще. Но вот тщательно подготовленная, невероятно сложная комбинация принесла свои плоды.

Рита поймала себя на желании начать напевать себе под нос что-то крайне легкомысленное, но тут же пресекла это на корню. Сейчас к ней — в ее вновь обретенный угловой кабинет — придет мистер Райан, и она должна выглядеть достойно. Рита поудобнее устроилась за столом и положила руки на гладкую деревянную поверхность. Потом посмотрела на большие резные часы, висящие на стене напротив, и сцепила пальцы в замок. Потом слегка прикусила губу, положила ладони на колени и выпрямила спину.

Черт, да где же он?

Ну уж нет, она не даст ожиданию разрушить ее день. Рита медленно выдохнула, а потом потянулась к ближайшей стопке бумаг. И ждать, как какая-то собачонка, она тоже не будет, она будет заниматься делом.

Тут как по заказу раздался стук, а затем дверь отворилась и вошел непривычно светящийся мистер Райан. Рита с видимой — и четко рассчитанной — неохотой оторвалась от своих бумаг.

— Добрый день, господин главный редактор.

— Здравствуйте-здравствуйте, Рита! Как поживаете? Сегодня прекрасный день, не так ли?

— Абсолютно с вами согласна, — Рита вопросительно уставилась на него.

Давай! Благодари же!

— Я здесь не просто так, я здесь по делу, мисс Скитер, — вновь перешел на официальный тон тот. Его черные внимательные глаза блеснули. — Вы не будете так любезны…

Он приглашающим жестом распахнул дверь и взмахнул рукой, призывая Риту встать и присоединиться к нему.

Заинтригованная, она поднялась со своего кресла и неспешно прошествовала к выходу. Явно намечалось что-то крупное, потому что за всю свою длинную карьеру в «Ежедневном Пророке» Рита еще ни разу не удостаивалась прогулки с главным редактором, пусть и просто по офису.

Они в молчании прошли по коридору и добрались до ближайшего большого конференц-зала. Но тишина не была напряженной, Рите казалось, что она буквально пропитана предвкушением чего-то грандиозного.

Мистер Райан остановился перед дверьми и повернулся к ней.

— Готовы?

Рита подавила желание презрительно усмехнуться. Она пахала на этой работе более десяти лет. Она раскрыла грязных подробностей больше, чем кто-либо. Она без страха лезла в самые темные дела, только чтобы пробиться на самый верх. Она была готова — ко всему и всегда.

И двери распахнулись.

Первое, что Рита увидела, был свет. Много света. Ей показалось, что в этот зал перенесли все имеющиеся в здании лампочки, прожекторы и магические плавающие светильники и что все они направлены на нее. А потом она разглядела огромную толпу: сотни лиц были повернуты к ней. И на всех одна эмоция — не отвращение, не презрение, не страх. Уважение.

И зал взорвался овациями.

Мистер Райан поднял руку, и люди затихли, напряженно вслушиваясь в эту тишину, ожидая, что скажет глава редакции.

— Мисс Рита Скитер совершила беспрецедентный по масштабу подвиг. Она вскрыла целую сеть взаимосвязанных махинаций газеты «Мозаика», тем самым устранив одного из наших сильнейших конкурентов за звание «Газеты Года». Все мы знаем, что эта награда — гарант стабильности для нас, и то, что она, по сути, обеспечена нам на этот год, не может не радовать. Так давайте воздадим должное той, кому мы обязаны этим прорывом. За Риту Скитер!

Райан поднял невесть откуда взявшийся изящный бокал с шампанским, и его движение волнами растеклось по залу. Везде, куда не поверни голову, были люди, и они так же, как и главный редактор, поднимали свои бокалы к потолку в блестящем победном жесте.

«За Риту Скитер!» — громом прокатилось по залу.

«За Риту Скитер!» — эхом отозвались стены.

«За Риту Скитер!» — пропело ее сердце в такт.

Так вот он какой, сладкий вкус сокрушительной победы.

* * *

Гарри бездумно швырялся заклинаниями в небольшую алую мишень напротив. Хлоп. Хлоп. Хлоп.

— Ай, Гарри, ты хоть смотри, куда стреляешь! — недовольно заворчал Рон у него под боком, но тот лишь рассеянно кивнул.

Он напряженно думал о «Мозаике» и разразившемся скандале, но никак не мог найти достойного выхода из положения. Расстроенная Джинни, разозленная, но беспомощная Панси, бледная Гермиона — они не выходили у него из головы. Да даже застывший взгляд Малфоя и разом погасшая улыбка Блейза будто отпечатались на внутренней стороне века.

Скитер раскопала все. Абсолютно все. Она накатала огромную обличающую статью, в которой подробно рассказывалось обо всех внутренних операциях «Мозаики». Ни Драко, ни Гермиона не смогли придумать, чем ответить, и это молчание было хуже всего, потому что люди сразу и бесповоротно поверили в их виновность. Поэтому редакция переживала не лучшие времена. Работники уходили, боясь за свое место и журналистскую репутацию, а Малфой, кажется, этого даже не замечал. Пожалуй, по нему все это ударило сильнее всего — настолько, что он, казалось, даже не пытался спасти положение, а просто делал вид, на самом деле, безоговорочно приняв свое поражение. И Гарри это бесило. Малфой, которого он знал, никогда бы не сдался. Он, черт побери, пытался убить Дамблдора, хотя это было заведомо провальным делом. Неужели ему нужна угроза для жизни в качестве стимула, чтобы он начал шевелиться? Тогда он просто слабак!

То же касалось и Гермионы. За последнюю неделю он сотни раз видел, как в ее глазах загорается огонек надежды, как она произносит заветное «а может, мы…», а потом почти сразу замолкает, напряженно кусая губы. Он знал, что для Гермионы это худшая из возможных ситуаций — понимать, что ты не можешь сделать ровным счетом ничего.

Штатные статьи продолжали выходить, новые номера «Мозаики» продолжали издаваться, но Гарри все чаще замечал нераспроданные стопки на прилавках газетных киосков. Доверие значило в мире журналистики все.

Если Драко и Гермиона были в какой-то апатии, Панси была похожа на загнанного зверя. Она была в ярости от того, что все, что они смогли сделать за годы работы, было разрушено одной-единственной статьей. Именно она больше всех говорила о том, чтобы ответить «Пророку» хоть как-нибудь, но ее каждый раз останавливала Гермиона. Она упрямо говорила, что, если они ввяжутся в информационную войну без весомых аргументов, то проиграют. Панси не хотела это принимать, Панси кривила губы, но сухим подтверждающим кивкам Драко верила — скрепя сердце.

В тренировочный зал она теперь приходила, чтобы выпускать пар. У нее даже появился любимый кусок стены, на котором она использовала самые неприятные колющие и режущие заклинания. Рон только иронично хмыкал, глядя на нее. Но один раз после очередной язвительной фразы, брошенной ей в спину, Панси развернулась с палочкой, искрящейся от сдерживаемой магии, и посмотрела на Рона так, что он поперхнулся своими словами.

Гарри восхищало, что она так упорно старается придумать решение проблемы — она действовала почти как Гермиона, только более размашисто, что ли. Но он также видел, что чем больше времени проходит с выхода той проклятой статьи, тем больше яростная решимость Панси превращается в ядовитое отчаяние. И Гарри совершенно не хотел, чтобы она страдала.

— На сегодня все, оболтусы, — зычно крикнул Хейдибер из противоположного угла зала.

Гарри опустил палочку и уперся руками в колени, переводя дыхание.

Что же делать? Как помочь?

Молодые авроры, вяло переговариваясь, потянулись к выходу. Рон взял со скамейки сумку с полотенцем и сказал:

— Эй, Гарри, я в душ.

— Да, — отозвался тот, все еще сверля взглядом пол. Наверное, поэтому он не увидел, как Рон жалостливо покосился на него и покачал головой.

Дверь за другом закрылась с громким хлопком, а Гарри, нервно выдохнув, снова вскинул палочку и прицелился.

Хлоп.

Может, ему нужно поговорить с Гермионой и убедить ее написать обо всем этом хоть что-нибудь.

Хлоп.

Панси права: если так продолжится, то у «Мозаики» совсем не будет шансов на «Газету года».

Хлоп.

А дальше эффект новизны пройдет, и «Пророк» больше не сдвинется со своего первого места.

Хлоп.

Момент будет потерян.

— А ты старательный ученик, Поттер, — прорычали у него за спиной. Гарри вздрогнул от неожиданности и выронил палочку. Та звонко ударилась об пол и выпустила сноп алых искр. Гарри тупо посмотрел на нее, а потом круто обернулся.

Тренер Хейдибер гнусно ухмылялся, глядя на его упавшую палочку.

— Ты же вроде был знаком с Грозным Глазом. Неужели эта старая перечница ничему тебя не научила?

— Постоянная бдительность, да, — вяло откликнулся Гарри.

На разговоры с тренером у него не было ни сил, ни желания. Тем более, каждый молодой аврор знал, что они заканчиваются дополнительными тренировками или не самыми приятными заданиями.

— Не слышу энтузиазма, — ухмылка Плюшевого Медведя стала еще шире.

«Мерлин, такое вообще возможно? — лениво подумал Гарри, — Да у него же сейчас челюсть вывалится».

— Простите, сэр, — сказал он вслух, пытаясь отмахнуться от навязчивой картинки, на которой челюсть тренера все-таки выпала из его скалящегося рта.

— Поттер, я ведь твой ментор, усекаешь? — Хейдибер лениво прошелся вокруг Гарри.

— Э-э-э, да? — ему совершенно не нравилось, к чему шел разговор.

— И я должен заботиться о том, чтобы мои бойцы были всегда настроены на победу, — продолжил Хейдибер, легко прокручивая свою палочку между пальцами.

На этот раз Гарри счел, что его ответ не требуется.

— А если боец падает духом, то я должен позаботиться о том, чтобы у него не было времени унывать, верно?

Гарри просто кивнул, не находя в себе сил ответить этому садисту. Ну конечно, ему сейчас дадут просто отвратительное задание для самосовершенствования. Черт!

— Рад, что ты это понимаешь, — тренер снова криво ухмыльнулся, хлопнул Гарри по плечу и, весело насвистывая себе что-то под нос, пошел к дверям. — Уизли я беру на себя, мы с ним отлично повеселимся.

Теперь Гарри не смог бы ответить, даже если бы и хотел. Он ничего не мог с собой поделать, он пялился Хейдиберу вслед самым наглым образом.

Погодите, что значит, он возьмет Рона на себя? В каком смысле они повеселятся? Что?!

Дверь в очередной раз открылась, и в нее протиснулась Панси с крайне странным выражением лица.

— Гарри, — он с усилием перевел взгляд на нее. — Ты не знаешь, почему твой тренер только что уволок куда-то Уизли? У Рыжего Болвана было очень испуганное выражение лица, и он верещал что-то о постоянной бдительности и подставах.

Гарри помотал головой.

— Что с тобой? — Панси посмотрела на него слегка обеспокоенно.

— Не знаю. Просто тренер действительно вел себя странно, и я не понимаю, в чем дело, — напряженно выдавил Гарри и начал судорожно оглядываться. Что-то явно было не так. Ловушки? Новое задание? Тренировка на выносливость? Что?

И тут дверь за Панси наконец закрылась, замок тут же щелкнул, а потом…

Раздался мягкий хлопок, и пространство вокруг преобразилось.

— Это что, бальный зал? — удивленно спросила Панси, разглядывая блестящий паркетный пол и развешанные по стенам канделябры. Еще один хлопок — и раздалась мягкая мелодия вальса.

— Панси, — неуверенно позвал Гарри. — Я не уверен, но, по-моему, это дело рук Плюшевого Мишки.

— Того, который заставлял вас ползком пробираться сквозь мусорную свалку на одном из заданий? Или того, который взрывал мостики под вами, чтобы вы перебирались через речку быстрее? — она недоверчиво вздернула бровь.

Гарри прокручивал в голове последние слова тренера: «Не было времени унывать», «Не падать духом», «Позабочусь о Уизли». Тренер учил авроров уже Мерлин знает сколько лет, значит, он вполне мог понять, если…

Гарри мягко улыбнулся, расслабившись. Панси все еще стояла около двери с удивленным выражением лица и рассеянно разглядывала обстановку. Гарри подошел к ней, а потом поклонился и протянул руку:

— Могу я пригласить вас на танец, прекрасная леди?

Панси машинально подала ему руку, присев в реверансе, а потом опомнилась.

— Стой, погоди. Какой танец? А как же заклинание рыба-меч? Мы же должны были тренировать его сегодня!

— Панси.

— И еще режущее заклинание у меня выходит не слишком точно, я думала, ты поможешь мне его откалибровать.

— Панси.

— И этот бальный зал… У меня даже платья нет сейчас!

— Панси! Тренер прав, нам нужно расслабиться, чтобы быть в форме. Так что… Ты пойдешь со мной на бал?

Панси пораженно замерла.

— С ума сойти, Гарри Поттер приглашает меня на бал. Я согласна, конечно! — и она счастливо рассмеялась.

— С ума сойти, Панси Паркинсон согласилась пойти со мной на бал, — в тон ей ответил Гарри и тоже улыбнулся.

Музыка зазвучала чуть громче, и он повел ее в центр преображенного зала.

— Только предупреждаю, я отвратительно танцую, — хмыкнул Гарри, привлекая ее к себе и аккуратно располагая одну руку на ее талии — Тренер определенно гений! — а другой осторожно перехватывая ее ладонь.

— Да уж, лицо у Патил на Святочном Балу было перекошенное, — хихикнула Панси. — Правда, это не мешало ей сиять, как начищенный галеон, из-за того, что она пошла на бал с одним из чемпионов. Ох, как мы все ей завидовали!

— Даже ты? — Гарри насмешливо приподнял брови и сделал первые вальсовые шаги. Панси легко последовала за ним и лукаво взглянула ему в глаза.

— А сам как думаешь?

— О, я думаю, ты бы скорее выкрасила волосы в цвета Гриффиндора, чем пошла бы со мной на бал. Ты бы скорее выбрала Крама.

— Не-е-ет, — протянула Панси и прищурилась. — Диггори для меня был слишком правильным, — она мельком взглянула на Гарри и перевела взгляд на хрустальную люстру над их головами. Вместо обычных стеклянных украшений, на обручах были развешаны дротики. Ну, по крайней мере, издалека это выглядело как стальные дротики. — Крам — слишком мрачным. А вот ты в самый раз.

— Это большая честь, — Гарри улыбнулся. Даже то, что она упомянула Седрика, не погасило его улыбку. В конце концов, разве то, что она так легко могла говорить о прошлом, не здорово? Он бы тоже хотел обладать такой силой. — Я просто обязан сказать Малфою, что ты бы предпочла пойти на тот бал со мной. Он съест свой галстук от злости!

И ему тут же захотелось дать себе по лицу. Даже если сил Панси хватало на то, чтобы не смотреть в прошлое, их явно не должно было хватать на то, чтобы не смотреть в настоящее. А с Малфоем было связано то-что-нельзя-называть — по крайней мере, не здесь и не сейчас.

Панси напряглась, а потом грустно посмотрела на него.

— Не делай ты такое лицо, как будто наступил в драконью кучу.

— Разве леди так говорят? — не удержался Гарри. В конце концов, если она грустит, он должен ее из этого состояния вытащить, ведь так?

— Только проверенным людям, — усмехнулась Панси и машинально поправила прядь гладких темных волос. Гарри вдруг подумал, что на ощупь они, наверное, гладкие и прохладные — совсем как темный шелк. У него даже рука дернулась проверить, но он тут же со стыдом остановился. Действительно, сейчас самое время выглядеть идиотом, который любит трогать чужие волосы.

Но Панси не было дела до его душевных метаний. Она, скорее всего, такого рода сомнений не только не понимала, но и не испытывала никогда. Поэтому она остановилась и уткнулась своим лбом ему куда-то в ключицы.

— Ох, Гарри, я совсем не понимаю, что делать. Знаю, я много злилась в последнее время, — он почувствовал, как она пожала плечами, и по его коже пробежали мурашки. Еще бы, она ведь была так близко. — И еще я знаю, что это никому ничего хорошего не приносит, только завожу всех вокруг.

— Ну что ты, — пробормотал Гарри. Сейчас он мог думать только о том, что мягкая, слабо пахнущая жасмином макушка Панси утыкалась ему в подбородок. — Ты уж точно никому ничего плохого не делала.

— Но и ничего хорошего тоже, — горестно протянула она. — Прости, что я ною. Просто меня бесит, что я не вижу нормальных выходов. Грейнджер права, делать абы что сейчас не вариант.

— Панси, послушай, — твердо сказал Гарри и мягко опустил одну ладонь ей на плечо, а второй погладил ее по голове — к своему восторгу. Панси в его руках немного расслабилась и чуть сильнее зарылась носом в шею. — Меня восхищает то, как ты пытаешься найти выход, это чудесно. На самом деле, это просто здорово, что ты не сдаешься. Даже Гермиона почти сдалась — ну, то есть, я имею в виду, что она больше не верит в возможность победы — а она никогда не отступает. Нет, серьезно, эта девчонка заставила меня вязать шапки для домовых эльфов. Просто они оказались настолько плохими, что никто никогда их не видел.

Панси приглушенно хихикнула, и Гарри слегка приободрился. Кажется, он был не так уж плох в том, что касалось успокоения людей с помощью дурацких историй из его жизни.

— И я обещаю тебе, мы выпутаемся. Или я не чертов Гарри Поттер!

— Но…

— Ч-ш-ш, — он обнял ее чуть крепче, и она замолчала, доверчиво прислушиваясь к нему. Гарри не мог передать, насколько много удовольствия он от этого получал. — Я тебе обещаю, мы что-нибудь придумаем. Ты мне веришь?

И Панси, холодная, как гоблинская сталь, и недоверчивая, как дикая лисица, Панси Паркинсон почти счастливо выдохнула «да».

* * *

Драко и Гермиона сидели в ее кабинете. Ну, если это все еще можно было называть кабинетом.

Вокруг были тонны бумаг. Не осталось ни одной чистой поверхности, ни одного пустого угла, ни одного неисписанного куска пергамента. Это был хаос в чистом виде, и Гермиона Грейнджер даже не думала возражать.

Они сидели на полу — спина к спине — и безучастно созерцали созданный ими беспорядок.

— Мы в заднице, — резюмировал Драко, разминая затекшую шею и стараясь не двигаться, чтобы Гермионе было удобно на него опираться.

— Ты понял это спустя десять дней? — едко поинтересовалась Гермиона. Она была занята тем, что считала количество вдохов и выдохов Драко в минуту. Это оказалось очень захватывающим занятием. По крайней мере, оно позволяло ей не думать о том тупике, в котором они находились.

— Нет, ты не понимаешь. Я всегда думал, что нет той задницы, откуда бы я не выбрался. Но, кажется, судьбе не понравилось, что я придумываю какие-то правила вместо нее.

— Да ты поэт, — протянула Гермиона. Она изо всех сил старалась не показывать своего страха и говорить ровно. Они придумали тысячи вариантов спасения, поговорили с огромным количеством людей, но не пришли ровным счетом ни к чему. Их затяжной мозговой штурм ничего не давал. Атмосфера в редакции была хуже некуда. Рита-поскорее-бы-дьявол-ее-уже-забрал-к-себе-Скитер победила.

— Я схожу за кофе, — решил Драко, почти с ненавистью глядя на кипы бумаг вокруг.

— Мне эспрессо, — отозвалась Гермиона. Потом оглядела руины кабинета и прибавила: — Двойной.

Драко невесело хмыкнул, потом резким рывком поднялся с пола и посмотрел на Гермиону, которая в этот момент пыталась удержать равновесие, так как потеряла опору в виде его спины.

— Может, переберешься на диван? — предложил он, с сомнением глядя на ее позу.

— Он погребен под неработающими планами, — пожала плечами Гермиона.

— Подумаешь, какая проблема, — он подошел к диванчику около стены и одним движением смахнул с него нагромождение смятых кусков пергаментной бумаги. Теперь все смятые листки валялись на полу, а диван был свободен.

Гермиона уважительно цокнула языком, но не пересела. Драко закатил глаза, как бы говоря, что он думает о ее упрямстве, а потом вдруг резко подхватил ее на руки — Гермиона взвизгнула от неожиданности — и аккуратно водрузил на диванные подушки, не слишком спеша убирать свои руки с ее талии. Она уставилась на него наполовину весело, наполовину раздраженно.

— Позер.

— Упрямица.

Он ласково мазнул большим пальцем по кончику ее носа и пошел к двери.

— Не сдавайся, Грейнджер, хорошо? Мы обязательно прорвемся.

Гермиона на мгновение замерла, ее глаза расширились. За последние дни они ни разу не говорили о том, что будет, если «Мозаика» настолько потеряет репутацию, что не останется ни шанса ни на премию, ни на покупателей — ни на что. Она знала, что для Драко это важно, поэтому не поднимала тему. Драко же, видимо, считал, что разговоры об этом не приведут ни к чему хорошему, поэтому тоже молчал. Но сейчас она услышала в его словах что-то такое, что заставило ее понять: они сделают все, что в их силах. Они должны справиться. Иначе просто никак. Ее вера, ее надежда как будто заново проснулись у нее внутри. Ну надо же, какая ирония, хватило только одной правильной фразы в правильный момент, сказанной правильным человеком.

Поэтому Гермиона вскинула голову и твердо сказала:

— Хорошо.

* * *

Драко стоял рядом с газетным киоском и смотрел на стопку нераспроданных выпусков «Мозаики», размышляя о том, что вся эта история ударила по ним, пожалуй, слишком сильно.

— Подумать только, Рози напечатала очередное разоблачение, — послышался слева недовольный писклявый голос.

Драко инстинктивно обернулся, пытаясь найти его источник, и увидел низкую худую, как жердь, женщину с ярко-фиолетовой помадой на губах. В ее руках был свежий выпуск «Пророка» с улыбающейся ведьмой на обложке.

— Вы говорите о Рите Скитер? — переспросил он. Если честно, сейчас праздные разговоры со случайными прохожими были последним, чем ему стоило бы заниматься, но внутреннее чутье подсказывало, что он нащупал что-то важное.

— Рита Скитер, тоже мне, — презрительно фыркнула женщина. — На самом деле ее зовут Роуз, и она была совершеннейшей бездарностью, которая мечтала писать детские книжки, десять лет назад.

— Мадам, простите, как вас зовут? — сердце забилось чаще. Он определенно столкнулся с чем-то важным. Кто знает, может, именно эта сердитая дамочка с ужасным макияжем поможет им выпутаться из создавшейся катастрофы.

— Тринити Джеркинс, а кто вы такой? — она воинственно прищурилась, ее лоб разрезала глубокая вертикальная складка, а губы искривились в гримасе недоверия.

— Я ваш друг и благодарный слушатель, — Драко доброжелательно улыбнулся. — Вы не позволите угостить вас кружкой хорошего эля?