Серое на черном (гет)

Когда Эртур покинул Башню Белого Меча холодный зимний рассвет едва только успел позолотить узкую полоску над горизонтом, однако свободное от облаков небо обещало ясную погоду хотя бы на ближайшие часы. В воздухе все еще пахло дождем, и воспоминания о вчерашнем ливне заставили Дейна зябко передернуть плечами: он вымок и замерз, однако барабанящие по окну капли послужили хорошей колыбельной, и Эртур впервые за долгое время спокойно проспал всю ночь и спал бы еще, если бы не многолетняя привычка подниматься в одно и то же время. Дейн потер слипающиеся глаза и зевнул, пальцы невольно теребили ремешок, которым белый плащ крепился к доспехам.

Когда он пришел сменить Освелла у дверей королевских покоев, выяснилось, что Рейегар тоже уже поднялся и почти час как засел в своей горнице. Отправив подпирающего стену Уэнта отсыпаться, Эртур заглянул к королю. Тот сидел за книгой с видом внешне спокойным, однако непроизвольно барабанящие по толстой столешнице длинные пальцы выдавали снедавшее его волнение. Рейегар несколько дней как откладывал встречу с лордом Тайвином Ланнистером, но сегодня она все же должна была состояться, ибо держать на расстоянии Старого Льва еще дольше не представлялось возможным, подобное отношение со стороны короля могло показаться лорду Тайвину оскорблением.

‒ Доброе утро, ‒ негромко поздоровался Эртур, отвлекая Рейегара от чтения, ‒ если вы конечно изволили сегодня спать, мой король.

‒ Я спал, не волнуйся дорогая нянюшка, ‒ фыркнул Рейегар, однако, взглянув на своего гвардейца, улыбнулся. Эртуру показалось, что его друг несмотря на усталость и беспокойство чем-то очень доволен.

‒ Смотри у меня, ‒ Дейн изобразил ответную улыбку, хотя и не разделял охватившего Рейегара приподнятого настроения. Эртур старался ничем не выдавать свое собственное не слишком-то веселое расположение духа, подозревая, что король и так заметил, будто с другом твориться что-то не ладное. Хвала Семерым, Рейегар был достаточно деликатен, чтобы не задавать нежелательные вопросы, ибо Эртур не стремился делиться с кем-либо своими переживаниями, иногда даже с самим собой.

‒ Лорд Тайвин будет здесь примерно через час, ‒ король бросил взгляд за окно и задумчиво потер переносицу, улыбка с его лица сползла подобно расплавленному воску. ‒ Могу я попросить тебя остаться со мной?

‒ Конечно, ‒ Эртур немного удивился подобной просьбе, ‒ но что скажет на это Ланнистер?

‒ Он не в том положении, чтобы ставить условия, ‒ отрезал Рейегар, ‒ и я хочу, чтобы он это хорошенько усвоил.

Дейн не покинул горницы короля, и весь следующий час Рейегар показывал ему исписанные мелким убористым почерком листки с множеством замыслов разной степени амбициозности, которые король намеревался рано или поздно претворить в жизнь. Они включали в себя перестройку столичных улиц, избавление от поглотившего Королевскую Гавань дурного запаха, приведение в порядок путанных государственных законов, в которых утопал даже такой искусный пловец, как Джон Аррен, и весьма смелое намерение по возвращению уложений Эйгона Невероятного, отмененных во времена десничества лорда Тайвина.

Весь прошедший вечер Рейегар составлял письмо в Цитадель с просьбой прислать ему мейстера, который мог бы обучать арифметике и грамоте пожелавших того бедняков из Блошиного Конца. Деньги на это предприятие предполагалось брать из казны. Сначала это должно было быть всего несколько человек, но потом король намеревался увеличить число мейстеров и, соответственно, число учеников, и в будущем возвести для этих целей отдельное здание неподалеку от Красного Замка.

‒ Лианне понравилось, ‒ довольно заключил Рейегар, сворачивая свиток и убирая его подальше в один из ящиков стола.

Эртур хмыкнул. Казалось, все прожекты его друга были направлены лишь на то, чтобы впечатлить Лианну Старк, а не улучшить жизнь в королевствах. Во всяком случае, не Дейну было осуждать короля, поэтому он лишь покачал головой и понимающе улыбнулся. Перед его внутренним взором мелькнули смелые, смеющиеся синие глаза, однако усилием воли рыцарь заставил непрошенное видение отступить. На службе подобным мыслям места не было.

Тайвин Ланнистер прибыл вовремя. За те многие месяцы, что Эртур не видел Хранителя Запада, лорд Тайвин, кажется, облысел еще сильнее и несколько похудел. Кожа на его блестящем черепе казалась обвисшей, он выглядел усталым, однако держался с прежним достоинством, а поступь его осталась такой же тяжелой, словно подошвы его сапог были выполнены из железа.

‒ Ваше величество, ‒ Ланнистер низко поклонился и бросил на Дейна недовольный взгляд зеленых глаз, ‒ я полагал, мы будем одни.

‒ Сир Эртур осведомлен, о чем я намереваюсь говорить с вами, ‒ отозвался Рейегар, его голос звучал дружелюбно, но в нем чувствовалась едва заметная прохлада, ‒ я доверяю ему, и вы вполне можете рассчитывать, что сказанное здесь не покинет пределов этой комнаты. Прошу, садитесь, ‒ король указал лорду Тайвину на кресло. Дейн заметил, как рука у Рейегара чуть подрагивает, и тот поспешил спрятать ее на коленях.

Ланнистер, больше не возражая, сел. Король молчал, предоставляя Хранителю Запада начинать разговор. Судя по тому, как густые светлые брови лорда Тайвина двинулись навстречу друг другу, образуя между собой частокол морщинок, лорд Утеса был возмущен, однако не в его привычках было открыто показывать свое раздражение.

‒ Мой сын, ‒ наконец начал он, внимательно рассматривая Рейегара и выискивая на его лице любые знаки, могущие рассказать об истинных намерениях короля больше, чем его сухие слова.

‒ Сир Джейме Ланнистер содержится под стражей в Башне Белого Меча, ‒ проговорил король, бросая на лорда Тайвина ответный изучающий взгляд. ‒ Тяжесть его преступления трудно измерить.

‒ Вы безусловно правы, ваше величество, ‒ согласился Ланнистер. Сейчас он согласится с чем угодно, лишь бы выговорить себе и своему сыну условия получше. ‒ Однако Джейме лишь глупый мальчишка, он был очень привязан к своей сестре и не думал, что творит.

‒ Возможно, ‒ Рейегар снисходительно кивнул, ‒ тем не менее его юность и неопытность нельзя счесть за оправдание. Его положение и его долг обязывали его подумать, прежде чем принимать подобное решение. Надеюсь, вы не будете этого отрицать?

‒ Не буду, ваше величество. Как вы намерены поступить с ним? ‒ прямо спросил лорд Тайвин, поняв наконец, что не добьется от Рейегара ответа на те вопросы, которые не будут открыто ему заданы.

‒ Соберется суд, ‒ сообщил король, ‒ вы сами должны хорошо знать, как это происходит.

‒ Решение все равно останется за вами, ‒ возразил Ланнистер, ‒ только вы вправе пощадить его или обречь на смерть. Вы казните его? Убьете моего сына, как ваш сумасшедший отец убил мою несчастную дочь?

‒ Я еще не принял решения, ‒ соврал Рейегар, и на его щеке дернулась жилка. Эртур задумался, видит ли это все лорд Тайвин? Насколько хорошо лорд Ланнистер знает Рейегара Таргариена, чтобы заметить все эти крохотные черточки, которые так легко видит друг короля Эртур Дейн. И король, и властитель Утеса Кастерли оба играли друг с другом, но кто из них был кошкой, а кто мышью, и кто кого в итоге съест?

Лорд Тайвин, не отрываясь, дырявил Рейегара взглядом, король отвечал ему тем же, однако его индиговые глаза оставались холодными и, казалось, безразличными. Разве что моргал он, пожалуй, слишком часто.

‒ Вы можете помиловать его? ‒ спросил Ланнистер, шипя словно разозленный лев. Эртур знал, что бывший Десница не любил о чем-либо просить, скорее наоборот, ему нравилось ставить других в зависимость от баснословных богатств властителей западных земель. Однако Рейегар, кажется, не собирался облегчать участь своего вассала.

‒ Могу, ‒ проговорил король, ‒ хотя это и вызовет при дворе ненужные толки. Тем не менее, сир Джейме дядя моей дочери, он был моим названным братом, и во имя добрых родственных чувств я мог бы сохранить ему голову.

‒ Будет ли мне дозволено увидеть его? ‒ слова короля, казалось, не удовлетворили Тайвина Ланнистера, ибо он жаждал чего-то более определенного. Хранитель Запада расстегнул верхнюю пуговицу дублета и вытер вспотевший лоб шелковым алым платком.

‒ Да. Было бы жестоко с моей стороны отказывать вам в этом, ‒ согласился Рейегар.

‒ Благодарю, ‒ проговорил лорд Тайвин сквозь стиснутые зубы, ‒ вчера я имел счастье навестить внучку, прелестное, очень смышленое для своих лет дитя.

‒ Висенью невозможно не любить, ‒ кажется, теперь король улыбался искренне. Его любовь к дочери ни для кого не была секретом.

‒ Я хотел бы увезти ее к себе в Утес Кастерли, ‒ начал Ланнистер. Эртур ожидал этой просьбы, Рейегар, судя по всему, тоже. Не могло быть никаких сомнений, что в желании Старого Льва воспитывать внучку не было ничего связанного с его любовью к детям. ‒ У вас здесь достаточно забот, а в моем замке девочка ни в чем не будет нуждаться. К тому же, она не наследница, и ей ни к чему оставаться при дворе.

Тогда она вырастет настоящей Ланнистер, под влиянием деда принцесса позабудет об отце, ее легко будет настроить против короля, внушив ей с самых ранних лет те же тщеславные амбиции, что и леди Серсее.

‒ Простите, лорд Тайвин, ‒ Рейегар подался вперед. Впервые за все время разговора его лицо утратило безразличие и озарилось гневом. ‒ Но я вынужден отказать вам. Висенья в первую очередь моя дочь, и я вполне способен позаботиться о ней. Она принцесса королевской крови, и пока мой единственный ребенок, ее место в Красном Замке. Здесь она будет расти с моими братом и сестрой. Безусловно, если она того захочет, ей будет разрешено посещать Утес Кастерли, но не просите меня отправить ее на запад навсегда.

‒ Ваше величество, ‒ Тайвин Ланнистер слегка наклонил голову, ‒ позвольте мне говорить начистоту. Вы знаете меня едва ли не с самого вашего рождения, я всегда был на вашей стороне, я оставался верным вашим союзником и вассалом, я отдал вам в жены свою единственную дочь, так неужели после всего этого вы не доверяете мне?

Эртур, предпочитавший исполнять роль запылившийся мебели, бросил на короля беглый взгляд. Сказанное лордом Тайвином трудно было опровергнуть. Он действительно всегда благоволил Рейегару, называл его королем гораздо лучшим, нежели безумный Эйерис, и всячески намекал на свою готовность оказать любую поддержку, пусть даже тогда еще принц затеял бы государственный переворот против отца. Однако теперь слова Старого Льва не казались Дейну такими уж искренними.

‒ Что ж, ‒ Рейегар оперся локтями о стол и водрузил голову на сомкнутые в замок руки, ‒ раз уж вы желаете откровенности, я тоже буду говорить открыто. Я действительно не доверяю вам, лорд Тайвин. Поступки ваших детей серьезно подорвали то доверие, которое я к вам когда-то испытывал и я, право, не знаю, что могло бы теперь вернуть его.

‒ Джейме глуп, ваше величество, он сделал неверный выбор и ответит за это, ‒ Ланнистер как будто связал короля своим напряженным взглядом и никак не желал отпускать его. ‒ Неужели вы допустите, чтобы тень его позора навсегда погребла под собой мою семью?

‒ Я говорил не только о сире Джейме, ‒ отчеканил король. Тайвин Ланнистер моргнул, однако на его лице не дрогнул ни один мускул. Был ли он удивлен или испуган? ‒ Ваша дочь, принцесса Серсея, обманывала своего короля, королеву и своего мужа. Она объявила, что ожидает наследника престола, когда на самом деле все это оказалось подлой ложью и притворством. Было ли вам об этом известно?

Лорд Тайвин подался было назад, однако остался сидеть ровно. Его рука, до этого покоившаяся на коленях поднялась к лицу и огладила коротко остриженную золотистую бороду. Рейегар не отрывал от него взгляда, но глупо было надеяться, что такой опытный царедворец, как Тайвин Ланнистер хоть чем-нибудь себя выдаст.

‒ Этого не может быть, ‒ пробормотал он, продолжая теребить бороду. Глаза Ланнистера опустились и, казалось, следили за собственной рукой.

‒ Сир Эртур, будьте так добры, подтвердите мои слова, ‒ Рейегар повернулся к гвардейцу.

‒ Я сам был тому свидетелем, клянусь Семерыми, ‒ проговорил Дейн, чувствуя на себе тяжелый взгляд лорда Тайвина.

‒ А теперь я повторяю свой вопрос: вы знали об этом? ‒ строго произнес король. Кажется, он впервые решился использовать в адрес Ланнистера подобный тон. Именно так монарх должен говорить с провинившимся подданным.

‒ Я ничего не знал, ‒ Тайвин Ланнистер покачал головой, ‒ откуда? Серсея была предоставлена сама себе. Полагаю, она выбрасывала все мои письма, едва читая их.

Лорд Утеса Кастерли выглядел чересчур спокойным для того, кто только сейчас узнал о подобном обмане. Он врет, подумал Эртур. Однако никто, кроме самого лорда Тайвина не мог это подтвердить или опровергнуть. У Дейна были лишь слова Хранителя Запада против его собственных предположений. Тайвин Ланнистер выйдет сухим из воды, если его не поймать за руку, что теперь едва ли представлялось возможным. Пицель был мертв, прислужница Серсеи Элейна исчезла, растворившись в переполненном людьми городе, остальные же не были допущены к принцессе столь близко, чтобы вообще знать хоть что-нибудь.

‒ Вам нечем доказать свою искренность и верность короне, кроме ваших собственных заявлений, ‒ проговорил Рейегар, видно, размышлявший о том же самом.

‒ Как и вам нечем оспорить мои слова, кроме ваших оскорбительных подозрений, ‒ Эртур готов был поклясться, что лорд Тайвин улыбается.

‒ Верно, ‒ король кивнул, ‒ однако, несмотря ни на что, у меня все-таки есть подозрения, а вы никак не можете их рассеять. Ваша дочь и ваш сын виновны в государственной измене, и если поступок сира Джейме еще можно объяснить, то поведение принцессы Серсеи до сих пор не укладывается у меня в голове. Не вы ли надоумили ее на это, лорд Тайвин?

‒ Это серьезное обвинение, ваше величество, ‒ Ланнистер сжал зубы, ‒ оно ставит под сомнение мою собственную честь и честь моего дома.

‒ Так и есть, ‒ Рейегар сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Казалось, он наконец-то обрел полную уверенность.

‒ Как мне доказать свою преданность вашему величеству? ‒ Хранитель Запада впервые взглянул на короля снизу вверх. Все знали, что лорд Тайвин умел задавить свою неуемную гордость, когда того требовали обстоятельства, однако это отнюдь не означало, что он не прятал за спиной кинжал, готовый в любой момент вонзить его в сердце врага. О нем говорили, что он помнит всех, кто когда-либо оскорбил его, чтобы затем, возможно уже много позже, нанести ответный удар по обидчику. Ланнистеры всегда платят свои долги, и с Таргариенами лорд Тайвин расплатился еще не до конца.

‒ Вам достаточно верно служить мне, ‒ проговорил король, ‒ а от вашей службы будет зависеть жизнь вашего сына, доброе имя вашей дочери и честь вашего дома.

‒ Вы можете пообещать, что оставите Джейме в живых? ‒ нетерпеливо спросил Ланнистер.

‒ Он не умрет, ‒ подтвердил Рейегар, ‒ однако будьте уверены, что его жизнь останется в моих руках, и стоит вам оступиться, как она окажется короче, чем могла бы быть. То же самое касается и Серсеи. Сейчас о ее предательстве не знает никто, и только от вас будет зависеть, станет ли вся столичная чернь полоскать ее имя.

‒ Серсея была не только моей дочерью, но и вашей женой, ‒ бросил лорд Тайвин, и Эртуру на мгновение показалось, что лев готов был сорваться с цепи. Однако Ланнистер, как всегда, сдержался. Что бы ни говорили об этом человеке, он умел достойно принимать свое поражение.

‒ Она предала меня, ‒ повторил Рейегар, ‒ вряд ли вы бы простили леди Джоанну, осмелься она поступить подобным образом.

Лорд Тайвин промолчал, ибо не согласиться с королем он не мог, а подтверждать его правоту Ланнистеру, вероятно, не хотелось.

‒ Я надеюсь, мы с вами поняли друг друга, ‒ король слегка наклонил голову.

‒ Да, ваше величество, ‒ проскрипел лорд Тайвин сквозь стиснутые зубы.

‒ Тогда я жду вас сегодня в тронном зале и на заседании совета. Должность мастера над монетой еще свободна, и при благоприятных обстоятельствах я, возможно, предложу ее вам, хотя я и рассматривал на эту роль Мейса Тирелла. Думаю, ваши знания и опыт могут быть нам полезны, ‒ проговорил Рейегар с таким добродушием, словно всего предыдущего разговора не было, ‒ пока вы свободны.

Ланнистер еще мгновение оставался неподвижен, затем поднялся и покинул королевскую горницу. За дверью зазвенели его тяжелые шаги. Едва они стихли, как король уронил голову на руки и выдохнул так, словно сдерживал дыхание на протяжении всей беседы. Эртур улыбнулся кривой, односторонней улыбкой. Если бы лорд Тайвин увидел сейчас Рейегара, он бы безусловно злорадно ухмыльнулся, довольный тем, что его боится сам король.

‒ Проклятье, ‒ улыбка на лице Рейегара показалась Эртуру немного безумной, ‒ мне остается уповать на то, что он не заметил, как у меня тряслись руки.

‒ Ты хорошо держался, ‒ похвалил Эртур, ‒ я бы не смог. Не перевариваю все эти игры.

‒ Я тоже, друг мой, ‒ король горько усмехнулся, ‒ но я не могу в них не играть, хотя и чувствую себя так, будто бы меня по самую макушку измазали в дерьме. Как думаешь, он солгал?

‒ Да, ‒ отозвался Дейн, не раздумывая, ‒ но он никогда в этом не сознается. Ты и правда хочешь назначить его мастером над монетой? Тайвин Ланнистер опасный человек.

‒ Я хотел показать, что даю ему возможность проявить себя, ‒ Рейегар легким движением откинул назад лезущие на лоб волосы, ‒ да и на Утесе ему гораздо проще делать что-то за моей спиной. Здесь он на виду у нас и пташек Вариса, я приказал Пауку не спускать с Тайвина глаз. К тому же, не думаю, что лорд Тайвин всерьез соберется рисковать честью семьи и жизнью сына, ради того, чтобы навредить мне. Да и какую выгоду он с этого получит? Старый Лев умен и может еще послужить государству. Что же до Малого Совета, то я еще не решил, пусть потягаются с лордом Мейсом, а я погляжу за ними.

‒ Что ж, со временем мы увидим, что из этого выйдет, ‒ Эртур пожал плечами.

Рейегар не ответил. Он вновь погрузился в свои бумаги, которые уже образовывали пыльные горы на его широком столе. Дейн хотел было вернуться на положенный ему пост, но король остановил его, попросив остаться. Эртур лишь развел руками и, устроившись в кресле, взялся за одну из многочисленных книг, стоящих на выросших до самого потолка полках. Она не слишком занимала его, и прочитанные строчки так и не достигали его разума. Вместо тех важных представлений, что втолковывал написавший сей увесистый труд ученый мейстер, мысли Эртура всецело занимала Тристель. Она смотрела на него своими синими глазами и будто бы чего-то ждала.

Дейн уже много раз клял себя за то, что привез ее в Королевскую Гавань, а не отправил обратно к бабке, где девушке самое место. Эртур поселил ее в небольшом домике подальше от Красного Замка и любопытных глаз и теперь часто навещал ее, будто свою любовницу, каждый раз терзаясь тем, как ему следует вести себя с ней. Она больше не пыталась поцеловать его, но тот поцелуй словно разрушил что-то, не построив ничего взамен. Тристель болтала, восторгаясь столичной жизнью, похожей в ее представлении на кипучую горную реку, а Эртур молчал, не понимая, почему она не хочет сбежать подальше от этой грязи и вони. Тристель глядела на него пристально, опутывая взглядом, будто веревками, а Дейн отводил глаза и дергал за поводья заходившееся в галопе сердце.

Эртур не мог понять, кто же она ему. Тристель не была его любовницей, его родственницей или подругой, они не были чем-то связаны, но Дейн не мог избавиться от ощущения, что несет за нее ответственность, хотя это она сама увязалась за ним, сама сбежала из дома и попросила взять ее в Королевскую Гавань. Необходимость немедленно перекинуть ее через седло и отвезти назад к Алис боролась в нем с желанием прижать ее к стене, коснуться ее и поцеловать так, как уже давно никого не целовал.

‒ Друг мой, очнись, ‒ окликнул его Рейегар, и Эртур встрепенулся.

‒ Прости, я задумался, ‒ пробормотал Дейн, чувствуя себя неловко от того, что был пойман за подобными мыслями.

‒ Я вижу, ‒ король ухмылялся, ‒ тебе жарко?

‒ Нет, с чего ты взял? ‒ удивился Эртур, недовольно хмурясь.

‒ У тебя лицо красное, ‒ пояснил Рейегар и вернулся к своим бумагам.

Дейну захотелось немедленно ощупать свои щеки, но он сдержался. Его венценосный друг явно что-то подозревал, но предпочитал держать свои догадки при себе, проявляя свойственный их дружбе взаимный такт. От этого Эртуру стало не по себе, он переменил свое положение в кресле, закинув ногу на ногу, и попытался заставить себя все же прочитать хотя бы страницу.

‒ Ты определенно не слушал меня, ‒ вздохнул Рейегар лишь несколько мгновений спустя. В руках король крутил перо, щекоча им кончик своего носа.

‒ Ты о чем-то спрашивал? ‒ поднял глаза Дейн. Король по-прежнему ухмылялся, чего не случалось с ним все то время, что миновало со смерти несчастной королевы Рейлы.

‒ Да, ‒ сообщил Рейегар, ‒ но ты явно был не со мной. Негоже, сир Эртур заставлять своего короля повторять одно и тоже несколько раз. Тем не менее, я тебя уважу. Я намереваюсь расширить Малый Совет.

‒ Каким образом? ‒ с интересом осведомился Дейн. Поддерживать разговор о государственных делах гораздо проще, чем ломать себе голову над тем, что делать с Тристель. Тем более, планы короля действительно занимали гвардейца.

‒ Я не все еще продумал, ‒ Рейегар опустил голову, ‒ я введу несколько новых должностей. Среди них есть мастер над войной и командующий королевской армией.

‒ Королевской армией? ‒ удивился Эртур. ‒ Что это еще такое?

‒ Солдаты верные исключительно короне и Семи Королевствам, а не лордам, которые могут в любое мгновение рассориться со мной, ‒ пояснил Рейегар. ‒ Раз уж драконов у меня нет, то пусть будет армия.

‒ Но откуда ты собираешься взять этих солдат? На что кормить их? Чем платить? ‒ замысел друга казался Дейну едва ли не безумным.

‒ У меня есть кое-какие мысли на этот счет, ‒ Рейегар посмотрел прямиком на Эртура. ‒ Но я ожидаю, что ответить на эти вопросы мне поможет мой мастер над войной. Если ты еще не понял, я предлагаю эту должность тебе.

‒ Но я не могу… ‒ начал было Дейн, однако король не дал ему возразить.

‒ Если ты о службе в гвардии, ‒ перебил Рейегар, ‒ то это не должно помешать. Королевские гвардейцы становились даже Десницами.

‒ Не припомню среди них хотя бы одного, кто хоть чем-то отметился, ‒ Эртур покачал головой, ‒ разве что сир Райам Редвин умудрился стать худшим Десницей, что когда-либо существовал.

‒ Так я и не пост Десницы тебе предлагаю, ‒ когда король чего-то хотел, он мог быть чрезвычайно упрям. ‒ Ты умудрился снарядить ничего не смыслящих в военном деле крестьян на ловлю разбойников, ты справился с поимкой Братства Королевского леса. Люди слушают тебя, идут за тобой, ты хороший тактик. Не смотри на меня так, или ты ждешь, что я буду продолжать нахваливать тебя?

Дейн не выдержал и рассмеялся. Хорошее настроение короля было заразительно, а Рейегар, казалось, совсем позабыл о волнении, что грызло его еще утром.

‒ Я не прошу отвечать сейчас, Эртур, ‒ продолжил король, ‒ я не буду держать на тебя зла, если ты откажешь, но мне очень хотелось бы, чтобы ты согласился.

‒ Я обдумаю твое предложение, ‒ пообещал Дейн.

‒ Вот и хорошо, ‒ Рейегар улыбнулся.

Эртур вновь взглянул на пожелтевшую от времени страницу лежащей у него на коленях книги. Кажется, он не переворачивал ее уже больше часа. Дейн, в отличие от своего друга, книгочеем никогда не был, хотя в детстве любил, когда мать читала ему сказки, а няньки рассказывали разные истории, большую часть из которых придумывали сами. Он вдруг вспомнил, как вечерами Тристель, бывало, читала своей бабке. Возможно, следует ее попросить почитать и ему, Дейну нравился ее немного низкий голос, повествовавший о прекрасных принцах и рыцарях, спасавших юных леди из лап злодеев.

Долго сосредоточиться на книге у Эртура все равно не вышло, ибо к королю явился новоиспеченный Десница Джон Коннингтон. Своими ярко-рыжими волосами лорд Грифоньего Насеста напоминал Дейну петуха, своей гордыней и самодовольством тоже. Эртур и Джон недолюбливали друг друга еще с ранней юности, когда Коннингтон не смог простить Дейну того, что рыцарь стал лучшим другом Рейегара. О том, что молодой гриф боготворил Принца Дракона, не знал разве что лишь сам Рейегар. Кажется, он и по сей день оставался на этот счет в неведении.

Едва появившись на пороге, Десница смерил Эртура недовольным взглядом. Джон был бы счастливее, если бы Эртур и вправду сгинул в окрестностях Летнего Замка, да и сам Дейн, пожалуй, тоже. Иногда он хотел бы остаться у своих гостеприимных хозяек и провести остаток жизни межевым рыцарем по имени Дункан.

‒ Ваше величество, пора, ‒ поторопил Коннингтон, не обращая на Эртура ни единой крохи своего драгоценного внимания.

Рейегар, казалось, этого не замечал. Он поднялся, зашуршав откладываемыми в сторону бумагами, оправил черный с серебряной вышивкой дублет и вышел из-за стола.

‒ Идемте, господа, ‒ проговорил он, первым толкая дверь.

Тронный зал был заполнен так сильно, что в огромном море лиц можно было потеряться. Впереди Эртур разглядел стройный ряд из бывших фрейлин принцессы Серсеи и королевы Рейлы, затянутых в знак траура в почти что одинаковые темные закрытые платья. У большинства лица были скисшими, как молоко и выражали скорее скуку и недовольство, нежели скорбь. Многие из них поглядывали на Лианну Старк, не без оснований предполагая, что довольно скоро их судьба при дворе окажется в ее руках. Северянка расположилась чуть поодаль от своих бывших подруг, предпочитая компанию Эшары и Элии Мартелл. Новая нянька привела принца Визериса, одетого в парадный детский камзольчик, рядом с ним стояли несущие сейчас службу королевские гвардейцы, капитан Золотых плащей и капитан домашней гвардии короля.

Ближе всех к Железному Трону оказались члены Малого Совета и главы семи великих домов. Малый Совет теперь был собран почти полностью. Сир Герольд Хайтауэр оставался незыблемым его членом, сохранил свое место и мастер над шептунами Варис, во многом благодаря оказанной Освеллу помощи в поисках Лианны Старк и весьма успешному распространению среди простого народа слухов о том, что король Рейегар не крал означенную девицу, а наоборот спас ее из лап своего обезумевшего отца. Мастер над кораблями Селвин Тарт, казалось, не привык еще к своей новой должности, и собравшиеся кругом лорды внушали ему недоверие и страх, мастер над законами Джон Аррен смотрелся спокойным и рассудительным, а предполагаемый мастер над монетой Мейс Тирелл выглядел неимоверно довольным собой. Что же до нового Великого Мейстера, что должен был заменить Пицеля, то пока было лишь известно, что имя его Бенедикт, и он уже отплыл из Староместа в Королевскую Гавань.

Взгляд Эртура скользнул по хмурым лицам великих лордов, явившихся в столицу по зову короля. Помимо тех, кто удостоился места в Малом Совете, здесь были Тайвин Ланнистер, Хостер Талли, Роберт Баратеон, Доран Мартелл, Квеллон Грейджой и Эддард Старк. На последнем Эртур задержал взгляд подольше. Он никак не мог взять в толк, отчего его сестра так влюбилась в этого тихого и довольно невзрачного юношу с не по годам серьезным взглядом, однако логика выступала плохой советчицей в любовных делах, и Эртуру оставалось лишь посочувствовать Эшаре, выбравшей своим новым домом суровый Север с его летним снегом и кислым вином. Посочувствовать или позавидовать.

Рейегар преодолел крутые железные ступени и уселся на трон, его пальцы скользнули по подлокотникам, окруженным частоколом из лезвий. Эйерис непременно бы порезался, кожа Рейегара от раза к разу оставалась целой. Дейн занял свое место у подножия трона вместе с сиром Барристаном. Эртур кивнул ему в знак приветствия, на что брат по гвардии лишь ненадолго прикрыл глаза. Дейну оставалось лишь вздохнуть и покачать головой. Король поднял руку и в тронном зале воцарилась тишина, а все глаза устремились на Рейегара.

Знаменосцы Таргариенов, тоже вызванные в Королевскую Гавань, принесли свою клятву верности новому главе драконьего дома несколько дней назад здесь же. Теперь настала очередь великих лордов. Следуя друг за другом, каждый из них представал перед Железным Троном и, опустив обнаженный меч и преклонив колено, заверял короля Рейегара в своей преданности короне и дому Таргариенов. Нед Старк, как показалось Эртуру, говорил искренне, его каменное лицо было столь простым, что по нему можно было прочитать едва ли не любую его мысль. Джон Аррен смотрел на Рейегара по-отечески, как умудренный опытом мейстер на юного школяра, взгляд Дорана Мартелла был изучающим, а глаза Тайвина Ланнистера по-прежнему оставались загадкой. Хостер Талли был подобострастен, Квеллон Грейджой сер, как камни Железных Островов, его старческие сморщенные руки слегка подрагивали, а вся поза Роберта Баратеона сочилась ненавистью. Рейегар же с каждым из них сохранял спокойный, но суровый тон, однако стоило его глазам опуститься на лицо Штормового Лорда, как они тут же вспыхнули. Синий взгляд Роберта загорелся в ответ, и Эртур подумал, что будь эти двое не королем и лордом Штормового Предела, они бы уже катались по полу, вцепившись друг другу в глотки.

Однако Роберту Баратеону оставалось лишь сверкать глазами, а Рейегару до крови кусать губу. Интересно, что за слова так сильно сдерживает король? Пока Эртур додумывал эту мысль Штормовой лорд вернулся на свое место, а Рейегар встал и, спустившись на несколько ступенек, проговорил:

— Мы благодарим вас, милорды, за принесенные вами клятвы верности и преданности вашему королю. Мы обещаем, что сделаем все от нас зависящее, чтобы оправдать ваше доверие и сохранить мир и процветание в Семи Королевствах. — сказав это, король низко склонился перед собравшимися и, выпрямившись, добавил: — Вы все вольны удалиться.

Рейегар никогда не был мастером длинных витиеватых речей, но он умел сказать и сделать именно то, что требовалось. Было заметно, что его ответный поклон произвел на лордов впечатление, и Эртур краем уха услышал, как Роберт Баратеон в разговоре с Хостером Талли пренебрежительно назвал короля показушником. Пожалуй, из уст Штормового лорда это можно было считать почти что похвалой, ибо его явно раздражало то, что Рейегар ничем не напоминал своего отца. Для лорда Роберта, вероятно, было бы большим облегчением, если бы новый король оказался копией предыдущего.

Придворные начали расходиться, а Рейегар в сопровождении гвардейцев, членов Малого Совета, Мейса Тирелла и Тайвина Ланнистера отправился в зал заседаний. Лорды расселись по своим местам, поглядывая на короля, он же в свою очередь обвел их всех долгим задумчивым взглядом. Эртур заметил, что с того времени, когда Рейегар явился к ним в первый раз, король стал чувствовать себя увереннее, однако необходимость постоянно утверждаться в глазах этих людей все еще изматывала его.

— Начнем, милорды, — проговорил король, слегка откидываясь в кресле. — Сир Герольд, что вы расскажете совету о поисках Люцериса Велариона.

— Боюсь, ничего нового, ваше величество, — Герольд Хайтауэр тяжело вздохнул. То, что Люцерис Веларион все еще находился на свободе никому не давало покоя. — Мы продолжаем обшаривать город и осматривать все выходящие из гавани корабли. К сожалению, безрезультатно.

— Полагаю, лорд Люцерис либо мертв, либо уже давно сбежал, — вставил Тайвин Ланнистер, ухмыляясь в бороду, головы собравшихся немедленно повернулись в его сторону, и только Десница не отрывал глаз от своего монарха. Король поджал губы и сложил руки на груди.

— Я склонен с вами согласиться, — Рейегар склонил голову, — тем не менее, сир Герольд, прошу вас не прекращать поиски. В то же время я намереваюсь отправить небольшой отряд на Дрифтмарк. Нам следует сначала поискать там. Возможно, супруга лорда Люцериса о чем-то осведомлена.

— Позвольте мне предложить свою помощь, ваше величество, — сказал лорд Тайвин, прежде чем кто-либо смог хоть что-то произнести.

Воцарилось напряженное молчание. На Тайвина Ланнистера больше никто не смотрел, на лицах лордов отразилось сомнение, Мейс Тирелл побагровел и теперь его лицо напоминало огромный переспелый гранат. Лорд Хайгардена уставился на Рейегара, словно побитый сверстниками оруженосец. Король, казалось, задумался, на мгновение он опустил голову и прикрыл глаза, будто бы прячась от устремленных на него выжидающих взоров.

— Хорошо, лорд Тайвин, — наконец, решился Рейегар, — я с радостью приму вашу помощь. Я дам вам в сопровождение моих домашних гвардейцев. Сир Эртур, согласитесь ли вы возглавить их?

Однако Дейн не успел дать никакого ответа, он даже не успел открыть рта, как в разговор вмешался Джон Коннингтон.

— Позвольте мне сделать это, ваше величество, — попросил он.

Эртур поборол в себе желание насмешливо хмыкнуть. В своих попытках услужить Рейегару лорд Десница иногда доходил до глупостей. Король, кажется, растерялся. Он глянул на Дейна, на что рыцарь лишь пожал плечами. Если Джону так хочется плыть на Дрифтмарк в компании Старого Льва, то Эртур не станет ему мешать, ему самому сейчас гораздо больше хотелось остаться в Королевской Гавани.

— Если таково ваше желание, милорд Десница, — немного неуверенно произнес Рейегар. — Корабль отправится через два дня, будьте готовы.

Заседания Малого Совета при новом короле длились долго, и теперешнее тоже не стало исключением. За окном становилось все темнее, слуги зажигали свечи и факелы, принесли еще вина и фруктов, ибо все, что имелось здесь ранее уже давно было выпито и съедено, а лорды все спорили и спорили о чем-то. Эртур потерял нить рассуждений еще в самом начале, и глядел поверх их голов в темный квадрат окна. На стекле танцевали блики от свечей, сливаясь с горящими вдали городскими огнями. Одна из этих трепещущих желтоватых точек, похожих на светлячков, могла быть огоньком в окошке Тристель. Подумав о ней, Эртур испытал странное чувство пустоты и немедленной потребности ее заполнить. В груди тянуло, и Дейн глубоко вдохнул, чтобы прийти в себя. Сейчас ему не до этого. Негоже думать о девицах, когда все его внимание должно принадлежать королю.

Непрошеным гостем врываясь в мысли Эртура, Рейегар окликнул его. Дейн повернул голову и только тогда заметил, что лорды уже протискиваются в дверь, а в зале помимо них с королем остался лишь Барристан Селми.

— Я не знаю, где ты пребываешь, друг мой, — Рейегар покачал головой, — но в последнее время ты явно не со мной. Иди отдохни, Эртур.

— Но… — попытался возразить Дейн. Отдых полагался ему лишь ночью, когда кто-то из братьев придет сменить его.

— Не спорь, — король улыбнулся, — сир Барристан присмотрит за мной. Пожалуй, хорошо, что Джон вызвался ехать, ибо тебе и правда требуется прийти в себя.

Рейегар кивнул другу и, сопровождаемый Селми, ушел. Эртур остался стоять посреди большого зала, незнакомое чувство растерянности схватило его за горло, заставив испытать волну неудержимого страха. Он верил, что королем руководили лишь добрые намерения, но все равно не мог избавиться от ощущения, что им просто-напросто пренебрегли, будто бы исключив из круга тех, кому можно было безоговорочно доверять.

‒ Проклятье, ‒ пробормотал Эртур в пустоту, и собственный голос показался ему неожиданно громким.

Дейн вернулся в Башню Белого Меча, но там его ничего не занимало. Переодевшись в темный шерстяной дублет и бриджи, Эртур подошел было к зеркалу, что использовалось для ежедневного бритья, и впервые ему показалось, что он не узнает себя. Дейн снял старое, покрытое пятнами зеркало и, перевернув, водрузил на стол. Хлопнув дверью громче, чем требовалось, Эртур поспешил прочь из своего скромного унылого жилища. Внутренний голос говорил ему, что делать этого не следует, но Дейн не послушал. Возможно, так будет и вправду лучше. Возможно, душевное смятение пройдет, словно весенний ливень, надоест, перестав грызть его душу и сердце словно сочное яблоко. Тогда все вернется на свои места, и его существование станет вновь простым и понятным, каким Эртур привык воспринимать его.

Накинув капюшон, Дейн пробирался по узким столичным улочкам, вокруг него все продолжали сновать спешащие получить свою порцию отдыха и удовольствий горожане, слышались веселые пьяные песни, но Эртур обращал на происходящее мало внимания. Он смотрел на людей только для того, чтобы не сбить их с ног, петляя между ними, словно между каменными статуями в городском саду. Сердце сжималось, а грудь сдавливало так, будто он надел слишком узкий доспех, и Эртура это раздражало. Он не хотел этого чувствовать, но не мог ничего изменить. Никогда раньше не был он столь злым и одновременно столь расстроенным и уязвимым.

Если он и испытывал какую-то глупую надежду, что Тристель не окажется дома, то он ошибся. Она сидела у радостно потрескивающего огня и, измазавшись в жиру, обгладывала куриную косточку. Ее губы блестели, а щеки раскраснелись в тепле. Тристель залезла в кресло с ногами, прижав колени к себе и водрузив на них тарелку. Ни одна благородная леди не позволила бы себе устроиться подобным образом даже оставшись в полном одиночестве, ей даже не пришло бы это в голову. Однако несмотря на нелепую позу, в Тристель все равно оставалось нечто величественно-притягательное, чего Эртур никогда не замечал в Серсее Ланнистер, Джосс Росби или Хелене Маллистер.

Эртур мысленно отругал ее за то, что она, привыкнув к простой деревенской жизни, где единственной угрозой за всю ее жизнь были мнимые разбойники, даже и не подумала запереть дверь на засов.

‒ Сир Эртур, ‒ она заметила его лишь тогда, когда под его сапогами устало скрипнули старые половицы.

Тристель поднялась и со звоном поставила тарелку на пол, попутно усердно вытирая рот тыльной стороной руки. Ее глубокие синие глаза все еще смотрели на него. Со времен их единственного поцелуя никто из них больше никогда не зарекался о чем-либо подобном, но взгляд говорил яснее глупых, слишком скучных слов. Тристель рассматривала его пристально, но стоило ему перехватить ее взгляд, как она тут же отводила глаза. Эртур тоже смотрел на нее украдкой, скользя по скуластому лицу, аккуратному носу, алым губам, оглядывая ее немного острое, но вместе с тем желанное тело. Их глаза уже давно все сказали друг другу, но губы упорно молчали, будто бы все еще надеялись сохранить тайну.

Дейн знал, что Тристель больше не решится нарушить установившуюся между ними хрупкую дружбу, тлеющую в огне не выплеснутого желания. Однажды он уже не ответил на ее призыв, и она не позволит ему пренебречь ей снова. Однако Эртур по-прежнему молчал, мучая себя тем, что навещал ее, видел ее, желал ее и запрещал себе ее касаться.

‒ Садитесь, ‒ пробормотала Тристель, указывая на старый деревянный табурет, ножки которого были покрыты готовыми впиться в ногу неосторожного посетителя занозами.

Эртур остался стоять. Сегодня он чувствовал себя особенно неловко, не зная толком, что было тому виной. Дейну не хотелось расспрашивать ее о том, как она проводит время. Это казалось глупым и фальшивым, словно представление бездарных кукольников, которых он во множестве насмотрелся на турнирах. Тристель взирала на него удивленно, со смесью испуга и ожидания. Возможно, она думала, что он должен сказать ей нечто неприятное, но Эртур и вовсе не собирался ничего ей говорить. Он давно знал, что сопротивление бесполезно, и битва давно уже проиграна, как знала и она, иначе она не решилась бы его поцеловать, а он глупец все продолжал бороться и лить со стен горячую смолу, когда враг уже давно проник в крепость.

Дейн подошел к ней ближе и, заставив Тристель встать на ноги, притянул ее к себе. Ее теплые ладошки уперлись ему в грудь, но стоило ему взять ее вспыхнувшее личико в свои шершавые руки, как она обвила его шею, прижимаясь к нему всем телом. Тогда ночью, в холодном весеннем лесу он не запомнил вкуса ее губ, теперь они пахли спелой наливной вишней, что когда-то давно росла в саду его матери. Когда он оторвался от нее лишь на мгновение, чтобы вдохнуть немного воздуха, показавшегося ему горячим, то ли от их смешавшегося дыхания, то ли от разгоревшегося в очаге пламени.

‒ Не думала, что ты это сделаешь, ‒ прошептала она, проводя ладонями по его спине.

‒ Я тоже, ‒ выдохнул он. ‒ Прости меня. Это недостойно, это неправильно…

‒ Это прекрасно, ‒ перебила она, ‒ идем, Эртур.

То, как Тристель произнесла его имя, заставило сердце Дейна задрожать. Она взяла его руку и повела за собой, в крохотную спальню, где горела лишь одна сальная свеча. Эртур замешкался, все еще сомневаясь, что им стоит заходить настолько далеко, но Тристель не отпускала его руку, сжимая ее и таща его за собой.

Он прикрыл глаза, позволяя ее пальчикам поглаживать его, осторожно расстегивая пуговицы дублета. Он стиснул ее плечи и потянулся к завязкам ее грубоватого хлопкового платья, путаясь в них и поминая Неведомого. Он казался столь нелепым и неуклюжим, что Тристель рассмеялась, помогая ему справиться с платьем, упавшим на пол темной бесформенной грудой. В тусклом свете сверкнула ее бледная серебристая кожа, и с корсетом и нижними рубашками Дейн справился уже сам.

Дальше Эртур не помнил ничего и одновременно запомнил все слишком хорошо. Не выпуская друг друга из объятий, они рухнули на постель вихрем из поцелуев, прикосновений и сказанных шепотом слов, которые никто из них не решился бы произнести за пределами этой комнаты. Ее кожа была гладкой и мягкой, ее хотелось ласкать, щекотать губами, заставляя Трис хихикать подобно развеселившемуся ребенку. Ее смелость перемежалась с нерешительностью, но ее страстность, выплескивающаяся на поверхность подобно буре, побеждала девичью робость.

Что я делаю? успел подумать Эртур, прежде чем мысли оставили его. Он не мог больше связно думать, только чувствовать, он превратился в комок из ощущений, болезненно-трепетных, похожих на нежный укус в шею и сладостно-томных, напоминающих неистовый поцелуй. Губы Эртура изучали тело Трис, покрывая поцелуями каждый дюйм, его руки гладили ее небольшую грудь, исторгая тихие сдержанные стоны. Ее пальцы зарылись в его густые черные волосы, ее рот был приоткрыт, а голова слегка откинута назад, длинные светлые пряди разметались по подушке, будто солнечные лучи. Трис улыбалась и до крови кусала губу, ее кожа блестела от пота, а одна маленькая капля медленно стекала по животу, устремляясь к светлому треугольнику между ее ног.

Эртур зажмурился, ему хотелось раствориться в ней, разлететься на множество маленьких частиц и проникнуть в ее поры, став частью ее. Его рука скользнула между ее бедер, осторожно разводя ее ноги в стороны. Трис открыла глаза, и их взгляды на мгновение встретились. Она мягко улыбнулась, но синее море в ее глазах чернело от волнения. Эртур поцеловал ее в лоб, слыша, как она тяжело втягивает носом воздух.

Когда Эртур овладел Трис, она даже не вскрикнула, лишь напряглась всем телом и задержала дыхание. Дейн замер вместе с ней, но, коротко кивнув, она крепко сжала его плечо, слегка царапнув кожу длинными ногтями. Он нашел ее губы, горячие, немного распухшие и поцеловал ее нежно и долго, горячий воздух порезал его щеку, когда она наконец выдохнула и немного расслабилась. Их лбы соприкоснулись, и Эртур позволил себе продолжить, однако по тому, как Трис сжимала губы, он видел, что ей больно. Тем не менее, она не отпускала его, прижимая к себе все ближе, стискивая в плотном кольце рук.

Эртур вновь взглянул в ее глаза, больше не отпуская их, он будто бы стоял на краю отвесной скалы, готовясь прыгнуть в глубокою синюю бездну. Ощущение полета захватило его, он упал в волны, поднявшие его и закружившие в своем бесконечном круговороте, накрывая его с головой. На мгновение он выскользнул на поверхность и прокричал ее имя, пока волны снова не завладели им, на этот раз плавно укачивая, наполняя тело приятной тяжестью, утягивая его вниз.

Эртур рухнул рядом с Трис, которая тут же прильнула к нему, оставляя на его коже мягкие пушистые поцелуи. Веки налились свинцом, закрываясь и сталкивая его в сон. Дейн обнял Трис. Возможно, завтра, когда солнце взойдет над Королевской Гаванью, он пожалеет об этом, но сейчас ему не хотелось думать ни о чем, кроме прижавшейся к нему щеки Трис и ее шелковых волос, щекочущих кожу. Завтра ему придется встретиться с собой в зеркале, сегодня же он искал свое отражение лишь в ее бездонных глазах.