Однажды двадцать лет спустя (джен)

К сожалению, на сей раз Гермиона ошиблась. Джинни не только не успокоилась, но к моменту, когда Гарри, отправив грустного Альбуса и сердитого Джеймса камином домой, вышел после них из камина, его встретила не только жена, но и Молли, и Артур. Рон с Гермионой тоже были здесь, и вид у Рона был совершенно несчастный — как бывало с ним всякий раз, когда предстояло столкновение между его матерью и женой, а этим в данном случае вполне могло всё закончиться.

— Гарри Поттер, — первой заговорила Молли, и он вдруг разозлился. Он знал, конечно, что она ведёт себя так исключительно потому, что очень любит его и считает ещё одним своим сыном — но с какой стати он должен был всегда объяснять ей каждый свой шаг, и почему всё равно часто оставался с чувством вины?

— Добрый вечер, Молли, — вежливо сказал он. — Я смотрю, все уже собрались…

— Я хочу с тобой поговорить, — сказала Молли.

— Я тоже. Я первый, если можно, — он подозвал сыновей и усадил их на диван рядом друг с другом. Потом огляделся и спросил: — А где Лили?

— Нечего ей здесь сейчас делать! — отрезала Молли. — Итак…

— Она должна знать, — возразил Гарри. — И я не собираюсь это обсуждать, Молли! — Ему не нравилось с ней так разговаривать, но и сил уже не было начинать вечный спор, из которого он, в конце концов, вышел бы победителем, но потратил бы ещё полчаса и описать нельзя, сколько сил. — Её это касается точно так же, как всех остальных — поэтому она должна знать. Лили! — позвал он.

— Она не может войти сюда, — язвительно напомнила Джинни, и мальчики удивлённо переглянулись. Они вообще выглядели растерянными, не понимая, почему вдруг их забрали из школы — во всяком случае, Джеймс этого не понимал — и они внезапно угодили на явно не самое приятное домашнее собрание. — Если помнишь…

— Я помню, — кивнул он, хотя в данный конкретный момент он действительно об этом забыл. — Я схожу за ней.

— Нет! — Молли заступила ему дорогу, и он удивлённо остановился. — Она слишком маленькая. Если понадобится — потом расскажешь.

— Мне правда очень жаль, Молли, — тихо сказал он, обходя её, — но я считаю, что она должна знать. И она узнает. Сегодня.

— А тут ещё чьё-нибудь мнение учитывается, кроме твоего? — дрожащим то ли от обиды, то ли от ярости голосом спросила Джинни.

— В данном конкретном случае — боюсь, нет! — отрезал он и ушёл за дочерью, спиной чувствуя их взгляды и понимая, что последствия подобного поведения будут аукаться ему ещё очень долго.

Лили он нашёл в её комнате — она сидела почему-то в полной темноте в самом углу, и когда он вошёл, вскочила и молча подбежала к нему.

— Что случилось? — он обнял девочку, которая обняла его за шею и так замерла. — Ты почему сидишь в темноте?

— Вы с мамой поссорились? — шёпотом спросила она.

— Да не то, чтобы… нет, — он погладил её по голове, чувствуя себя сейчас ужасно виноватым. — Мы просто не договорились кое о чём. Поспорили.

— Папа, это и называется «поссориться», — сказала она, продолжая крепко его обнимать.

— Нет, — он улыбнулся. — Это называется «поспорить». Это совсем другое. Идём со мной, у нас будет сейчас важный разговор.

— Можно, я не пойду? — умоляюще попросила она. — Ну, пожалуйста! А ты мне потом всё расскажешь…

— Нет… почему ты не хочешь идти? — остановил он сам себя. Одно дело — его желание поставить всех детей в известность о произошедшем немедленно, и совсем другое — нежелание Лили сейчас участвовать в этом.

— Там бабушка, — совсем тихо прошептала девочка. — Очень сердитая. Я боюсь, когда она сердится. И там ещё дедушка, она его привела… я слышала, как они говорили с мамой. Будет серьёзный разговор, а я их не люблю… можно?

— Можно, — он сел вместе с ней на её кровать и усадил на колени. — Тогда вечером я приду к тебе и расскажу кое-что очень важное. Хорошо?

— Хорошо, — она повеселела. — Ты можешь сказать, что я уже сплю? Я сразу сейчас лягу, и даже читать не буду под одеялом, честно!

— Могу, — улыбнулся он. — Только ложись скорее, а я очень медленно пойду назад — тогда это даже не будет ложью.

— Ага, — она радостно поцеловала его, мигом стянула с себя одежду, надела ночную рубашку и юркнула под одеяло. Он наклонился к ней и поцеловал и, получив ответный поцелуй, вышел, плотно притворив дверь и прекрасно понимая, как сейчас будет выглядеть в глазах Молли и Джинни — впрочем, ему это было сейчас безразлично.

— Ну, надо же! — сказала Джинни — Гермиона дёрнула её за край платья, но та только отмахнулась досадливо. — Я смотрю, ты всё-таки нас услышал?

— Она спит, — коротко пояснил он. — Я потом с ней поговорю.

— Не поговоришь!

— Джинни! Пожалуйста, — он посмотрел на неё, потом на Молли, потом на Артура, который, похоже, тоже чувствовал себя не слишком уютно. — Давайте закончим всё это.

Гарри подошёл к сыновьям и сел на диван между ними. Джинни села со стороны Джеймса и демонстративно попыталась обнять его за плечи, но мальчик, который давно уже начал стесняться любых проявлений «нежностей» на людях, вывернулся и придвинулся к Гарри — Джинни обиженно сжала губы, но Гарри сейчас её даже не пожалел.

— Джеймс, Альбус, — начал он, стараясь не замечать буквально прожигающих его насквозь взглядов Молли и Джинни. — Сегодня в школе кое-что произошло, и я полагаю, что вы оба должны знать и об этом, и о том, какие у этого есть последствия.

— Я знаю, — почти прошептал Альбус — Джеймс нагнулся вперёд, глядя на брата с возмущением, в котором отчётливо прочитывалась: «Ты знаешь и не сказал мне?!»

— Ты знаешь, да — но не всё. Сегодня на уроке ты мог погибнуть, — кивнул Гарри, — и тебя спас одноклассник.

— Он не одноклассник, — недовольно возразил Альбус.

— Однокурсник, — поправился Гарри. — Не важно.

— Важно! — упрямо возразил мальчик, и Джинни его поддержала:

— Вот-вот. Это важно.

— Хорошо. — Гарри прекрасно умел разговаривать, не отвлекаясь ни на что больше. — Твой однокурсник. Скорпиус Малфой.

— Что?! — буквально завопил Джеймс. — Малфой?! Тебя спас?!

— Джеймс, — одёрнул его Гарри, по реакции окружающих понимая, что больше ни для кого в этой комнате его сообщение сюрпризом не стало — даже Рону, видимо, уже рассказала всё Гермиона.

— Что?! Папа, это же Малфой! — он картинно скривился. — Фу-у-у… теперь…

— Джеймс! — Гарри так посмотрел на сына, что тот умолк на полуслове и притих — скорее всего, на время, но большего сделать всё равно было нельзя. — Когда один волшебник спасает другого, — он запнулся, понимая, что говорит не совсем точно, но потом решил не вдаваться в подробности — пока что такая формулировка показалась ему вполне достаточной, — возникает Долг жизни. Это такая очень древняя магия… она возникает сама по себе. Между спасителем и спасённым возникает связь.

— Связь? — повторил Джеймс, снова, кажется, собираясь скривиться, но в последний момент передумав. — То есть у него теперь связь с Малфоем?

— Да, — Гарри слегка улыбнулся. — В первые дни она ощущается очень сильно — настолько сильно, что поэтому я и забрал вас обоих на время из школы. Потом это пройдёт, и вы будете жить почти как обычно.

— А я-то тут при чём? — возмутился Джеймс. — Меня никакие Малфои не спасали!

— Во-первых, ты тоже можешь ощущать эту связь. — Гарри решил пока отбросить всякие «возможно» и «вероятно» и ограничиться такой расплывчатой формулировкой. — Во-вторых, я хочу, чтобы вы оба кое-что поняли.

— Ну? — Джеймс нетерпеливо стукнул каблуком по дивану. — Мы уже поняли: у Альбуса теперь связь с Малфоем.

— Обычно она проявляется в критических ситуациях: если с кредитором случается что-то серьёзное… или когда он умирает, — тише добавил он, вспоминая ту жуть, которую показал ему Люциус Малфой. — Или когда должник по какой-то причине нападает на кредитора, — продолжал он, отогнав ненужное воспоминание и сосредоточившись на том, чтобы правильно донести до детей самое, на его взгляд, главное. — Очень важно, чтобы вы поняли это. Оба.

— А я-то при чём? — повторил Джеймс. — Я ему ничего не должен!

— Вы братья. С тобой это тоже может сработать, — Гарри вовсе не был уверен, что это так, но решил, зная Джеймса, что в данном случае стоит немного преувеличить. — Поэтому очень важно, чтобы вы оба поняли — с этого момента больше никаких драк с Малфоем. Никаких нападений. Ничего, что хотя бы случайно может представить угрозу его жизни.

— А если он первый начнёт? — недовольно спросил Джеймс — Альбус с самого начала беседы не проронил ни слова и сидел с таким видом, будто его вот-вот должны были казнить.

— Я надеюсь, он не начнёт, — вздохнул Гарри. — Ему тоже всё объяснят.

— Угу… я себе это представляю, — мрачно пробубнил Джеймс. — Да он нам теперь вообще прохода не даст! Раз мы не можем ему отвечать.

— Почему ты так плохо о нём думаешь?

— Почему плохо? — очень удивился Джеймс. — Я бы сам…

По лицу отца он понял, что сказал что-то не то, хотя и явно не понял, что именно.

— Джеймс! — ахнула Молли — Гарри посмотрел на неё и с огромным удивлением понял, что она, кажется, искренне возмущена услышанным. Рон ухмылялся, Гермиона хмурилась, по лицу Артура вообще ничего невозможно было понять, а Джинни смотрела куда-то в сторону, и её лица он не увидел.

— Это мы после обсудим, — сказал Гарри, чувствуя, что ещё одного раунда просто не выдержит. — Времени у нас будет достаточно. Так или иначе, я хочу, чтобы вы оба сейчас пообещали мне, что всегда будете помнить о том, что услышали, и вести себя соответственно. Никаких нападений. Никаких драк.

— А что будет, если мы подерёмся? — тихо подал голос, наконец, Альбус.

— Всякое может быть. Ты можешь даже погибнуть, — очень серьёзно ответил Гарри, поворачиваясь к нему и смотря в совершенно несчастные сейчас зелёные, как у него самого, глаза. — Это очень серьёзно, Альбус. Я видел, как это бывает. Ты просто можешь умереть, понимаешь?

Тот кивнул, и Гарри увидел у него в глазах слёзы. Совершенно не понимая причин такой острой реакции, он наклонился к нему и приподнял его опущенное лицо за подбородок.

— Альбус, — очень мягко проговорил Гарри, — ты почему так расстроен? Ты ни в чём совершенно не виноват, это счастье, что ты выжил сегодня. Мы все этому рады, и это главное, ты понимаешь?

— Но это же Малфой… это же навсегда теперь, да?

— Вовсе нет… это всё можно будет исправить. Потом, — быстро добавил он, опасаясь даже намекать на то, какими способами можно это сделать. — Когда вы с ним оба вырастете.

— Это точно? — в устремлённых на него наполненных слезами зелёных глазах вспыхнула такая надежда, что Гарри захотелось немедленно подняться наверх и потребовать от своего «вынужденного жильца» немедленно придумать, как можно этот долг искупить.

— Конечно, — он улыбнулся. — Я тоже совсем недавно избавился от такого. Как видишь, со мной всё отлично.

— Ты тоже кому-то был должен? — тут же заинтересовался Джеймс.

— Был, — он улыбнулся. — Но я не могу сказать, кому именно. Зато могу сказать, что мне был так же должен отец Скорпиуса — может быть, вас это хоть как-то утешит.

— Тоже Малфой? — воскликнул Джеймс — Альбус ничего не сказал, но явно повеселел.

— Тоже. Мы с ним как раз вот только что это решили — и тут вы.

— Вы поэтому так смеялись? — нахмурился Джеймс.

— Конечно. Ну, представь, — он заулыбался, — двадцать лет прошло — и вот наконец-то мы больше не связаны. А на следующий день, — он засмеялся, вспомнив встречу в кабинете директора Хогвартса. — Мы же только вчера это сделали. Захохочешь тут…

— Всё равно это было странно, — сказал Джеймс упрямо.

— Ну, наверное, — согласился с ним Гарри.

— Вы разве не враги с ним?

— С Драко? — удивился Гарри. — Да нет… Давно уже нет. С чего бы?

— Мама рассказывала, что в школе вы…

— Джеймс, это было двадцать лет назад. Невозможно же школьную вражду помнить всю жизнь.

— Очень даже возможно, — нахмурился тот.

— Это очень глупо и неправильно, — возразил Гарри. — Но об этом мы ещё поговорим. А сейчас…

— Мы уже всё поняли, — нетерпеливо сказал Джеймс, начиная тихонько ёрзать. — Не драться с Малфоем и вообще его никогда не трогать. Мы не будем.

— Это не всё, — вздохнул Гарри, понимая, что продолжение будет сюрпризом для всех собравшихся. — Меня дважды за последнюю неделю пытались убить. И пока я не узнаю, кто это, или пока вы не вернётесь в Хогвартс, вам нельзя будет выходить из дома. Боюсь, вы здесь заперты, молодые люди, — как мог весело закончил он.

— Гарри! — Джинни уже сидела перед ним на корточках, и рядом уже стояла Молли, и Артур, и вообще все — даже Гермиона не выдержала и присоединилась к общей группе.

— Про первое покушение вы знаете, — примирительно сказал он, — второе было на днях… всё в порядке, как видите, но я не хочу лишний раз рисковать. Очень бы не хотелось, чтобы кого-то из вас похитили, — он обнял сыновей за плечи и притянул к себе — и даже Джеймс не стал выворачиваться, а прислонился к отцу, а потом, поддавшись примеру брата, обнял его.

— Ну и отлично. Я только очень прошу — пожалуйста, не разнесите весь дом, — сказал Гарри, прислоняясь на миг лицом к их склонённым макушкам. — Иначе нам всем придётся перебраться в Нору. — Такое обещание, он знал, с одной стороны было приятно Молли и Артуру, а с другой, было хоть какой-то гарантией, что мальчики отнесутся к его просьбе серьёзно — Гарри точно знал, что в Норе с дедом и бабкой они жить не хотели. — Всё! — Гарри встал. — Давайте на этом на сегодня закончим!

— Гарри, почему ты ничего не сказал мне?! — мальчишки немедленно вскочили с дивана и убежали куда-то, и Джинни села на место старшего. — Про второе покушение.

— Не успел, — соврал он. — Я собирался утром, но мы поругались, и я…

— Мы не ругались! — горячо возразила она. — Я просто… я очень расстроилась и испугалась. И погорячилась. Прости, пожалуйста.

— Всё хорошо, — он обнял её. — Правда, Джин. Всё отлично. И я хочу есть!

Но это, всегда безошибочно срабатывающее средство, на сей раз не сыграло.

— Ты ничего не говорил о втором покушении, — Молли села с другой стороны, и Гарри подумал, что осталось ещё Артуру подойти и встать перед ним — и ему останется тогда только аппарировать. — Почему?

— Я не успел! — повторил он, но её этот ответ не устроил.

— Ты вообще ничего о себе не рассказываешь!

Гарри слышал этот упрёк столько раз, что уже почти перестал на него реагировать.

— Молли, я Главный Аврор. Что я могу о себе рассказать?

— Тебя пытались убить, Гарри Поттер!

— Я и в этом виноват? — пошутил он.

— Ты виноват в том, что ничего не сказал нам об этом! — укоризненно сказала она, обнимая его. — Гарри, мы же волнуемся за тебя.

— Я знаю, Молли. Я очень это ценю, — он тоже обнял её. — Но такое порой случается… у меня такая работа. Ничего особенного. Просто лучше пусть мальчики посидят дома. Всё! — он отстранился и, вывернувшись, всё-таки встал. — Я ел только утром. И надеюсь на ужин.

И он его, наконец, получил.