Венец принцессы Тьмы (джен)

Корине казалось, что так паршиво ей не было никогда в жизни. Дело даже не в физическом самочувствии — хотя и оно давало о себе знать, прежде всего своей дикой непривычностью. Намного хуже ей было психологически.

Даже пакости делать не хотелось. Хотя и мечталось. Но она всё время чувствовала себя уставшей. Мало того, что надо этого ребёнка вынашивать, так ещё и силы уходят на магию иллюзии…

А тут ей ещё начало смутно казаться, что внутри неё — да, прямо внутри! — что-то шевелится. Ой, мамочки! Ну да, впору только так и ахать. Именно «мамочки», потому что мамочкой ей стать и предстоит… Да за что ж ей это! Она же такая хорошая! Она же не злая! Она, если делает зло, то потом сразу же делает и доброе дело тоже! Так что искупает свою вину. И вообще, она должна делать гадости, иначе ей сядут на голову. А так она показывает, кто тут хозяин жизни. Ой, мамочки! Оно там что, живое?! Уже? Корина думала, что ребёнок только рождается живым (причём не всегда — слышала она в своей жизни о случаях, когда у женщин рождались мёртвые младенцы), а до того… А до того шут знает, что там с ним происходит. Спросить бы у кого. Но не у кого… Никому ж не расскажешь! А если изобразить пустое любопытство — то оно сразу будет выглядеть сверхподозрительно.

Настораживало её, в свою очередь, поведение служаночек. Слишком уж часто они шептались по углам, трусливо замолкая при её приближении. Кажется, они её боятся. Боятся, но не восхищаются! Эй, а может, их уволить? И взять других. Которые будут не только бояться, но и поклоняться ей. А то эти какие-то скучные. Неправильные.

Корине казалось, что все вокруг только о ней и думают, плохо ли, хорошо ли. Ей было невдомёк, что шептанья девчонок никак с ней не связаны. А связаны с Людушкой, которого обе упорно считали колдовским зельеваром. И гадали, для чего он готовит свои зелья. Людушка, кстати, получил свои «законные» три недели отпуска, неделю из которых провёл на празднествах в Изумрудном городе. С друзьями повидался — там же собрался весь их бывший «Тёмный отряд»: Дональд, Аргут, Эльг и сам Людушка. Дональд и Эльг, правда, пробыли там мало, им надо было в Подземную страну возвращаться, но всё же успели душевно пообщаться; а с Аргутом Людушка потом всю неделю шатался по городу и время от времени застревал в каком-нибудь трактире. Причём, что интересно — не ради того, чтобы наесться или напиться самому. То есть это, конечно, в обязательном порядке, но прежде всего Людушку интересовало, как эти заведения работают. Мечта уйти от Корины и открыть свой ресторан у него всё крепла. Корине это, разумеется, совсем не нравилось, но она считала, что уж как-нибудь сумеет удержать такого выгодного слугу, если ему вздумается сделать ноги. В конце концов, она не может его просто так отпустить. Он слишком много знает.

Впрочем, пока Людушка никуда не собирался, хотя и мечтал вслух довольно открыто. А девчонки подслушивали, принюхивались и делали свои выводы. Людушка хочет уйти от Корины, чтобы самому стать колдуном. То ли деревенские недотёпы не знали слова «ресторан», то ли им в Людушкиных речах упорно слышалось что-то своё, чего там и не было. А Корине они о своих домыслах и выводах не рассказывали и вообще таились, потому что опасались: вдруг она их накажет за то, что они, простые смертные, сунули нос в колдовские дела? Они и на кухню к Людушке заглядывали теперь очень аккуратно. Только постучав и спросив разрешения. Мало ли, вдруг он их заколдует?..

За эти две недели, что прошли с праздников в Изумрудном городе, у Корины вообще словно полностью изменилось мировосприятие. В негативную сторону. Ей всё казалось отвратительно унылым, неправильным, взгляды в её сторону пугали — причём, особенно если исходили от мужчин. Даже если она абсолютно точно знала, что эти взгляды совершенно нейтральны. Или даже почтительны, как взгляды подданных на королеву. Но ей становилось неуютно и некомфортно. Она прекрасно осознавала, что она сейчас «какая-то не такая», что это лишь иллюзия — её привлекательная внешность. Как же всё это было ужасно! А ещё всё время накатывал страх: вдруг иллюзия развеется? Уже возникло ощущение, что с каждым днём её всё сложнее поддерживать. А вдруг её разбудят ночью — ну, зачем-нибудь, — и она не успеет наложить на себя иллюзию? Или забудет? И все увидят.

И это отчаянное желание хоть кому-нибудь открыться — но Корина осознавала, что это невозможно, и просто запиралась у себя в комнате и рыдала практически каждый вечер. От безысходности, от отчаяния, от одиночества, от страха за своё будущее. Больше всего Корина боялась, что умрёт — от руки Ланги, например. Слышала она, что можно и от родов умереть. Чуть меньшим страхом было — что она из-за ребёнка не сумеет реализовать все свои мечты. Не сумеет удержать власть над Жевунами, не сумеет захватить Изумрудный город — пусть не сейчас, конечно, но когда-нибудь. Не сумеет добиться всеобщего почитания… Не сумеет стать лучшей — в своём понимании лучшей, конечно. То есть самой сильной, самой знаменитой, самой уважаемой и почитаемой, самой значительной фигурой Волшебной страны. Вдруг этого не случится? Тогда лучше и не жить вообще.

Хотя, самоубиваться глупо, конечно. Она ещё поборется. Вот родится этот проклятый ребёнок, перестанет ей мешать, и она поборется. И город построит, и Элли сместит, и всё-всё-всё.

Кстати о городе. Его проектирование всё-таки продвигалось, хотя и медленно. На время праздников в Изумрудном городе все архитекторы и инженеры, конечно же, отправились туда, а вернулись как раз только через две недели.

И вот Корина, соизволив к ним выйти, начала обсуждать с ними дальнейшие планы. Даже увлеклась в споре, доказывая, почему она не хочет делать так, как они предлагают (а как хочет? А она и сама не знает, как, но не так!)… И вдруг краем глаза уловила досадное знакомое явление: летающий коврик над башней Серого Замка.

Энни вежливо подождала в сторонке, пока Корина закончила разговор с градостроителями и подошла к ней.

— Не помню, чтобы я тебя приглашала, — раздражённо заявила Корина вместо приветствия. Энни только плечами пожала.

— Извини. Надо поговорить. Очень надо.

— Неужели настолько сильно надо, что ты не постеснялась явиться ко мне? — усмехнулась Корина. Энни внимательно смотрела на неё. — Что ж, пойдём в замок. Или ты хочешь говорить во всеуслышание?

Энни закатила глаза. Нет, с Кориной невозможно по-человечески. Даже если очень надо.

— Я была в Даруме, — начала она, когда шли к замку, и Корина сразу её перебила:

— Что тебе там понадобилось?

Энни вздохнула.

— Насколько я знаю, туда ещё никому не запрещён путь, — терпеливо сказала она. — Я просто там побывала. И знаешь, что меня насторожило?

— Не имею ни малейшего понятия, — фыркнула Корина. — И будь любезна, в следующий раз свои поездки по моей стране согласовывай со мной.

— А каждый свой чих в твоей стране мне с тобой не согласовывать? — хладнокровно сказала Энни. Господи, как же утомляет эта манера общения Корины. Тут важное дело, а она издевается. — Так вот. Из разговоров с местными Жевунами я узнала, что якобы я побывала у них незадолго перед твоей коронацией. Но меня там не было!

— Ну и что? — отозвалась Корина. И Энни показалось, что надменность в её голосе была какой-то искусственной. — Мне какое дело до того, где ты была?

Энни, чуть приотстав, внимательно смотрела, как Корина поднимается по ступенькам крыльца. Пристально так смотрела.

— Сопоставив даты, — продолжала она тем временем, — я поняла, что вскоре после этого кто-то так же превращался в меня в Изумрудном городе. Ты помнишь — мы об этом тебе рассказывали.

— Да, вы ещё имели глупость подозревать меня, — высокомерно отозвалась Корина, открывая дверь. Энни проследовала за ней. Корина прошла в вестибюль и тут же уселась на ближайший диванчик. Энни уселась на другой, всё так же следя за Кориной пристальным внимательным взглядом.

— Нас не подслушают? — уточнила она мимоходом. Корина покачала головой, оглянувшись и сделав какой-то пасс рукой. — Хорошо. То есть ты ничего не знаешь? Но если это козни злого мага, и он орудовал в твоей стране — тебя это напрямую касается.

— Почему? — лениво протянула Корина. И опять в её голосе Энни послышалась неестественность.

— Потому что Голубая страна — твоя страна! — взмахнула руками Энни. — Ты в ответе за то, чтобы тут было безопасно. Ты сама её выбрала и обещала стать для неё защитницей.

Она не сводила настороженного взгляда с Корины. Что-то всё время было не так. Бросать прямое обвинение «это ты!» Энни не спешила — но уже понимала, что Корина сама не признается. Если даже это она. А уверенность всё крепла… Энни стало даже страшно. Если это правда была Корина — на что ещё она пошла, чтобы завоевать трон Голубой страны? И почему захотела действовать таким нечестным путём?

Даже обидно стало. Очень обидно.

— А твоя сестра в ответе за то, чтобы было безопасно во всей Волшебной стране, — поморщилась Корина. — Но хорошо, если я почувствую или узнаю, что кто-то неизвестный в моей стране творил волшебство, я вам сообщу. Хотя ведь ничего злодейского сотворено не было? Кроме превращения в тебя? — она насмешливо улыбнулась.

— То есть, по-твоему, это не злодейство? — сдержанно уточнила Энни. — У нас в Большом мире, например, присваивание себе чужой личности считается серьёзным преступлением. Ты считаешь, что выдавать себя за другого и обманывать таким образом окружающих — это нормально? Ещё и внушая им всякий бред… И почему он превращался только в меня? Почему не в тебя или не в кого-то другого? — она смотрела на Корину, чуть прищурившись.

— Да потому, что ты самая слабая, — усмехнулась Корина. — Все остальные, знаешь ли, как-то могут потягаться со злым магом. А у тебя даже нет собственной магической силы.

— Логично, — признала Энни. — Хотя с другой стороны, в нашей стране куча народу без магической силы, как раз чародеев единицы. Даже среди наших друзей. Он мог бы превратиться в кого угодно. А выбрал именно меня. Интересно, почему.

— Насколько я поняла, — Корина откинулась на спинку, — этот неизвестный маг проявил себя лишь трижды, довольно давно, и при этом, собственно, никто не пострадал. Ну наврал там кому-то, но ничего ведь не случилось. Может, не стоит уже и беспокоиться?

— То есть, ты считаешь, что надо об этом просто забыть? — подняла брови Энни. — По-твоему, ничего не случилось от того, что кто-то просто наврал? И снова интересно, почему.

Она прямо физически чувствовала, как нарастает напряжение.

— Послушай, Энни, — высокомерно заявила Корина, — у меня и без этого твоего злобного мага хватает дел. Тебе надо — ты и беспокойся. Но не лезь ко мне. Ясно?

Энни кивнула, не сдвинувшись с места.

В одном Корина права — она слабая. Потому что не маг. И кто знает… Неизвестно, как сейчас может повести себя Корина, если Энни ей вывалит всё, что думает… И всё-таки — вывалить надо! Хотя сердце колотится как сумасшедшее от страха и азарта.

— Тот маг хвалил тебя перед Жевунами, даже уговаривал их памятник тебе воздвигнуть… — проговорила она максимально хладнокровно, хотя чего ей стоило это хладнокровие… А впрочем, не таких уж и усилий оно стоило. Несмотря на адреналин в крови, внешнее спокойствие держать оказалось на удивление легко. Как-то само оно держалось. Корина же перебила её, рассмеявшись:

— И что, хвалить меня — это преступление? Ну ты даёшь, Энни. Это ж надо быть такой злобной и завистливой, что всех, кто хвалит не тебя или по крайней мере не твою сестру, сразу записывать в злодеи.

— Кроме того, он мечтал бы расстроить свадьбу Аларма с моей сестрой, — продолжала Энни, стараясь не обращать внимания на дурацкую провокацию. Мало ли этих провокаций уже было и ещё будет. И снова Корина её перебила:

— И правильно делал. Аларм мог бы найти кого-нибудь получше твоей скучной сестры…

— Не смей так говорить о моей сестре! — Энни всё-таки повысила голос. Но моментально снова взяла себя в руки. — И ещё. Жевуны в Даруме сказали, что тот, кто мной притворялся, явился к ним на коврике. Но у меня не было в то время коврика. Он был у тебя. Я его забыла в твоём замке. Маловероятно, что ты покрываешь какого-то таинственного мага, правда? И давала ему мой коврик полетать. Ты сама пользовалась им. Ты принимала мой облик. Ты обманывала Жевунов. Ты обманула тогда Аларма. Это всё была ты. Никакого таинственного мага нет и не было, — закончила она тихо, неумолимо глядя в глаза Корине.

Но Корина не опустила глаза, и лицо её выражало лишь презрение. Хотя, Энни показалось… Показалось или в самом деле Корина просто опять притворялась? У неё железная выдержка… Но Энни всё больше уверялась в своей правоте.

Корина лжёт. И лгала всё время…

— Ты бредишь, — проговорила Корина. И голос у неё дрогнул. Словно в насмешке, но… Не в насмешке. — Зачем бы мне это делать? Хвалить себя? Да я и в своём облике собой похвалиться могу. Может, ты просто лицемерка, и тебе стыдно признаться, что ты мне за глаза всё-таки завидуешь и восхищаешься мною? А может, и правда нет никаких превращений чужого мага. Может, ты всё это сама подстроила, чтобы привлечь к себе внимание? А потом на меня свалить?

— Теперь уже ты бредишь, — покачала головой Энни. Она смотрела на Корину и всё отчётливее видела её страх. Да, именно страх. — Неужели ты не понимаешь? Сколько ещё раз ты лгала, Корина? Какими ещё нечестными способами заставляла Жевунов тебя полюбить? Ты что, не понимаешь, что на лжи ты далеко не уедешь?

— Я больше не желаю с тобой разговаривать, — высокомерно ответила Корина. Она встала с диванчика — встала как-то тяжело, а Энни пристально смотрела на неё, Корина держалась за спину, закусив губу…

— Что, поясница болит? — холодно поинтересовалась Энни. — Никак проблемы со здоровьем? Интересно, какого рода проблемы.

— Не твоё дело, — Корина пыталась ответить величественно и высокомерно. Но не получилось. А Энни всё смотрела и смотрела на неё — и под этим взглядом Корина даже невольно села обратно.

— И походка у тебя изменилась, — продолжала Энни размеренно и холодно — совершенно непривычным для неё тоном. — Ты ходишь медленнее. Поднимаешься медленно. Я вижу, как ты встаёшь и садишься. И ещё на балу в честь свадьбы Элли ты очень мало танцевала. Хотя, зная тебя — ты бы наверняка воспользовалась шансом блистать на балу и танцевала бы всю ночь напролёт…

— Если хочешь знать — танцевать всю ночь напролёт в принципе невозможно, — всё ещё пыталась съязвить Корина. — Ноги как-никак устают. Хотя откуда тебе знать — ты и на балах почти не бываешь. А где бываешь — у тебя и кавалеров-то почти нет, тем более умелых кавалеров. Ты танцуешь только с полными неумёхами. Себе под стать.

— Может быть, у меня и нет такого опыта танцев на балах, как у тебя, — согласилась Энни с лёгкой улыбкой. И пожалуй, даже с лёгкой насмешкой. — Зато у меня есть опыт в кое-каких других сферах жизни. Людушка рассказывал мне, что некоторое время назад ты очень плохо себя чувствовала, и даже описал симптомы. Он ничего не понимал, искренне считал, что это из-за твоей стычки с Лангой. А на самом деле — это результат совсем иного рода встречи, так сказать. И уж точно не с Лангой. Корина, — Энни наклонилась в её сторону, взглянула прямо в глаза: — ты ждёшь ребёнка, да? Ребёнка от Дональда?

Вот теперь в глазах Корины ясно отражалась паника. Она даже попыталась снова вскочить, но буквально плюхнулась снова на диван. Энни улыбнулась удовлетворённо.

— Ты снова бредишь! — воскликнула Корина. — Что за дурацкие фантазии тебе приходят в голову?

— Я трижды родила сама, — сообщила Энни, — и у меня семь внуков. Я наблюдала достаточно женщин в таком положении, чтобы отличить признаки беременности. Токсикоз, изменение аппетита, уменьшение подвижности — всё это работает на одну и ту же версию. Я сначала не понимала, а сейчас, пока сюда летела, собрала всё в кучу. А знаешь, что ещё? Стелла заметила, что ты под магией. И сказала мне. Поначалу мы решили, что это тот самый таинственный маг в тебя превратился, но потом поняли, что это действительно ты сама под какой-то иллюзией самой себя. А Стелла прожила долгую жизнь, в том числе среди волшебников, и догадывается, в каких случаях они используют этот приём. Ты скрываешь изменения в своей внешности. Видимо, животик уже проявляется, — цинично заметила она. — Да ты мастер по иллюзиям, Корина. Интересно, однако: то ты превращалась в меня, а теперь тебе пришлось превращаться в саму себя… В общем, доводов в пользу версии всё больше. Если токсикоз ещё можно списать на бытовое отравление или следствие магии Ланги, то всё вместе — увы и ах. Остался только вопрос: зачем? Зачем скрывать?

— Хватит, я не хочу больше вести этот идиотский разговор, — Корина снова попыталась встать, но Энни встала сама, опередив её, и Корина замерла.

— Нет уж, я договорю, — жёстко заявила Энни, и Корина, опешив, только смотрела на неё — смотрела с растущим страхом в глазах. И снова попыталась возразить:

— Ты просто ищешь очередной способ мне насолить. Но знаешь ли, эта твоя выдумка перешла все границы…

— Хорошо! — рассмеялась Энни. — Допустим, я выдумываю. Как ты считаешь, что меня остановит от того, чтобы поделиться этими выдумками с Элли? Или ещё лучше — с Лангой? И они придут с проверкой?

Корина потеряла дар речи, не зная, что сказать — наверное, впервые за время знакомства с Энни. Энни же, довольно усмехнувшись, скрестила руки на груди и зашагала взад-вперёд.

Хотя и нехорошо добивать лежачего, и мстительность — тоже чувство нехорошее, но сейчас было яркое ощущение, что Корина у неё в руках, прижата к стенке. И это окрыляло. Доброта — дело нужное и правильное. Но помимо доброты есть ещё и справедливость. И Энни подумала, что она вполне вправе немножко Корину припугнуть — в конце концов, мало ли та пакостей наделала её друзьям? Да и ей самой, если уж на то пошло. Всепрощение — это добродетель, но во всепопустительство и вседозволенность она переходить не должна. К тому же не такая уж Корина «лежачая». Она и сейчас ещё опасна… Так что можно её и покусать немножко. Чтоб нос не задирала.

— Значит, что мы имеем, — принялась почти весело рассуждать Энни.- С Дональдом ты виделась последний раз, если я не ошибаюсь, в конце августа. Седьмого была твоя коронация, и тогда-то ты в него вцепилась и не отпускала недели три. Потом он благополучно сбежал к Ланге…

— Она сама его сцапала! — выкрикнула Корина. Энни наставительно подняла палец:

— О нет. Он сбежал от тебя к ней с большой радостью. Потому что Ланга дала ему то, чего не давала ты — самостоятельность… Но продолжим. Значит, твоя беременность наступила, самое позднее, в августе. Отсчитываем с конца августа приблизительно от тридцати восьми до сорока двух недель и получаем, что ты родить должна не позже начала июня. По моему календарю, естественно. Я уже посчитала. Но это самое позднее, скорее всего, раньше, в мае, или даже в апреле. Там, знаешь ли, есть нюансы, и разница может быть существенной. Ты свой срок знаешь?

— Что ты несёшь? — выговорила Корина.

— Какой у тебя срок беременности — ты знаешь? — повторила Энни. — Плюс-минус две недели могут…

— Да пошла ты в Бездну со своей беременностью! — заорала Корина. Энни даже шарахнулась поначалу от этого внезапного крика, но потом расхохоталась:

— Со своей? Все свои я давно уже благополучно завершила. А вот что с твоей делать… Ну что ты смотришь на меня? Ты чего-то боишься? — серьёзно спросила Энни. — И я даже знаю, чего. Догадаться нетрудно. Ты боишься Лангу. Потому что она уже однажды пригрозила тебя убить, тебя и ребёнка, если он появится. И ты боишься. Именно поэтому ты скрываешь беременность как можно тщательнее. Ты ведь не осуждения Жевунов боишься, и даже не нашего, — Энни остановилась напротив Корины. Села снова на диванчик и, серьёзно глядя на Корину, наклонилась вперёд, облокотившись на коленки. — Не будь Ланги, ты бы, возможно, даже бравировала своим положением и делала бы всё, чтобы извлечь даже из этого какую-нибудь выгоду. А сейчас ты прячешься… и тебе страшно.

— И вовсе нет, — Корина пыталась быть уверенной. Не получалось. Энни, склонив голову, посмотрела на неё внимательно и спокойно. Корина снова попыталась высокомерно заявить: — Да тебе-то какое дело?

— Мне… — задумчиво протянула Энни. — А знаешь, ведь теоретически мне и правда не должно быть никакого дела. Просто я поняла, что с тобой творится… Вот и думаю теперь, что с этим делать. Есть, собственно, два варианта.

— Какие? — невольно вырвался вопрос у Корины. Энни улыбнулась — немного торжествующе.

— Первый: ты продолжаешь упираться и посылать меня по всем нехорошим адресам. Но я рассказываю о своих подозрениях всем, кому только смогу…

— Я тебя убью, — свирепо перебила Корина. — Расскажешь кому-нибудь — убью! Или убью прямо сейчас! — она истерически вскинула руку, и Энни в ответ подняла свою:

— Стоп. За мной наблюдают.

Корина замерла.

— Кто?

— Ланга по зеркалу, — насмешливо сообщила Энни. — Я её попросила на всякий случай. — Это был блеф. Энни не просила никого за ней наблюдать, но проверить это Корина не сможет. — Разговор она не слышит, не беспокойся. У неё зеркало звуки не передаёт. Но если она увидит, что со мной что-то случилось по твоей милости… Как ты думаешь, сколько после этого ты проживёшь?

Корина опустила руку. Взгляд её стал затравленным.

— Так вот, — выдержав небольшую паузу, продолжила Энни, — допустим, я раскрываю твою тайну. Узнают все — Элли, Стелла, Ланга, Дональд…

— Дональд должен на мне жениться! — перебила её Корина едва ли не со слезами. Кажется, у неё начиналась истерика. Энни вздохнула — ну и что делать? Корина, впрочем, справилась с собой, тихо всхлипнув и умолкнув. Тогда Энни продолжила:

— Да, это, конечно, проблема. Потому что Дональд на тебе жениться вовсе не хочет. Он любит Лангу, причём по собственному желанию, заметь. А тут… С точки зрения семейных ценностей, он должен жениться на тебе, чтобы ребёнок не рос без отца, ну и вообще это справедливо: так сказать, поигрались — получите результат. Ответственность и всё такое. С другой стороны, он не должен отвечать за твои выкрутасы. Он, конечно, осёл, но как раз это его отчасти и оправдывает. Он просто болван, а ты действовала сознательно и расчётливо.

— Как ты исключительно точно осведомлена о наших отношениях, — едко заметила Корина. Но едкость это была болезненная, и Энни только пожала плечами:

— Да вот так вышло… И вот, получается, что Дональд вроде бы должен. Но сделает ли это его счастливым? А если представить реакцию Ланги, если она узнает, что Дональд её снова бросит ради тебя? Даже если она его отпустит. Она ведь будет тебя ненавидеть. Хочешь жить под её ненавистью?

Корина закрыла лицо руками.

— Получается, что всё неправильно, — тихо сказала Энни. — Я вот сама не понимаю, как тут было бы правильнее. Проблема не имеет идеального решения. Кому-то должно быть плохо. Но логично, чтобы плохо было виновнику проблемы, я считаю.

— Дональд сам виноват! — воскликнула Корина.

— Чем? — поинтересовалась Энни. Корина всплеснула руками:

— Я… Я не знаю! Но ребёнок-то у меня из-за него!

— А ты в этом не участвовала? — хмыкнула Энни. — Слушай, ну я понимаю, Дональд — лопух, к тому же младше тебя. Но ты же вроде взрослая, да ещё и чародейка. Он же тебя не насиловал, это ты его соблазняла. Если ты не хотела детей, то почему сама не приняла меры?

— Да откуда я знала? — Корина снова уткнулась в ладони.

— Не знала, от чего дети бывают? — фыркнула Энни. — Какая чистая душа…

— Откуда я знала, что можно предпринять? Да и вообще я об этом не думала! Что ж это за любовь, если обо всём думать! Тебе не понять!

— Тяжёлый случай, — хмыкнула Энни. — Ну ладно, это всё если бы да кабы… Ладно, проблема уже есть, её надо решать. Так вот… Могу предложить второй вариант.

Корина искоса взглянула на неё почти жалобно.

— Какой?

Энни задумчиво посмотрела на неё.

— Знаешь, он даже чем-то странный… Ты сейчас же рассказываешь мне всё. Снимаешь иллюзию, мы высчитываем сроки и всё такое. И возможно, я смогу тебе помочь. Естественно, я никому ничего не расскажу. Хотя наверняка потом пожалею о своём благородстве, — кисло призналась она. Корина посмотрела на неё с изумлением.

— Поможешь? В чём?

— Ну вот скажи… — Энни помедлила. — Ты от всех всё скрываешь. Не знают даже твои служанки и Людушка — ведь не знают же? Ну вот. Возможно, знает Мом, но он никому ничего не сможет объяснить. Но как ты собралась действовать при родах?

— Я не знаю, — растерянно пробормотала Корина.

— Вот. В том и дело. Ты не знаешь. Тебе нужна будет помощь. И эту помощь я могу тебе оказать. Хотя и сомневаюсь, нужно ли это делать…

— Почему?

— Видишь ли, — жёстко сказала Энни, — я считаю, что любое плохое дело должно быть наказано. Ты совершила достаточно плохих дел — и вот ты наказана. Ты одинока, ждёшь ребёнка и боишься, как бы кто не узнал. Было бы справедливо в этом состоянии тебя и оставить. А то и правда рассказать всем, чтоб впредь тебе неповадно было чужих парней соблазнять и много чего ещё делать, что ты наделала. Но… Мне тебя жалко. Это не сочувствие, это именно жалость. Жалость к тому, что ты совершила столько глупостей, ведь ты сама не понимала, что творишь в своём слепом эгоизме. Но ещё больше мне жалко твоего будущего ребёнка. А ещё… знаешь, Ланга иногда надо мной подшучивает — ах, добрая девочка Энни всех жалеет. На самом деле, не всех. Я бы тебя не пожалела — ты хотела убить мою сестру, и я не могу тебе это простить. Ты строила козни мне, ты постоянно издевалась надо мной, высмеивала меня и моих друзей. Ты обманом захватила власть над Жевунами — ты ведь действовала далеко не всегда честными методами. И всё-таки мне почему-то тебя жалко. Хотя дело, конечно, не в том, что жалко тебя. А в том, что жалко мне. Понимаешь?

— Хватит этих слащавых рассуждений, — процедила сквозь зубы Корина. — Я обойдусь и без твоей помощи.

— Не обойдёшься, — покачала головой Энни. — Да, о твоём положении никто не знает. Но ты точно уверена, что справишься сама со своим положением? Ты много знаешь о ведении беременности? О родах? Об уходе за новорожденным? Или ты собралась всё-таки у кого-то консультироваться?

Корина промолчала.

— Ну вот видишь…

— И что ты потребуешь за свою помощь? — мрачно проговорила Корина. — Трон Голубой страны?

Энни хмыкнула. Снова встала и прошлась по залу. Дошла до окна, выглянула в него. Отвернулась, снова взглянув на Корину.

— Ты удивишься, но нет, — задумчиво сказала она. — Я догадываюсь, что ты совершала много пакостей, чтобы заполучить этот трон…

— Ну ты на меня все грехи-то не вешай, — процедила Корина. — Это ещё надо доказать, что я их совершала.

— Я не хочу ничего доказывать. Мне это неинтересно. Так вот… Оставайся королевой. Я тебе разрешаю, — Энни не удержалась от смешка. Корина уставилась на неё с явным непониманием и удивлением. — Просто, если тебя изгнать с трона — ты можешь гарантировать, что больше ты никогда не сделаешь попыток его захватить? Любыми методами? Не Голубую страну, так другую.

Корина поджала губы и отвернулась.

— Ну вот, — развела руками Энни. — Ответ очевиден. Ты не успокоишься. А так — ты уже на троне. Зачем же мне тебя прогонять? Чтобы подложить самой себе мину замедленного действия? Чтобы постоянно ждать твоих новых козней? Правь уж, раз так хочется. Но контролировать тебя я буду. И я, и мои друзья. И кроме Голубой страны, ты ни на что претендовать не сможешь. И никаких пакостей больше устраивать не будешь. Малейший проступок с твоей стороны — и я рассказываю все твои тайны.

Корина слушала с явным недоверием.

— То есть… Ты ничего от меня не потребуешь?

— Ты плохо слышишь? — жёстко сказала Энни. — Я потребую. Я требую, чтобы ты остановилась на Голубой стране и вела себя хорошо. Даже не просто хорошо — идеально. Да, тебе это будет трудно. У тебя же жизненное кредо — творить зло вперемешку с добром. Так вот, придётся тебе пересмотреть свои позиции. Я знаю, что насильственными методами никого не исправишь, но, по крайней мере, окружающим от тебя вреда не будет. Если ты и будешь злиться, то внутри себя. Уж это я тебе разрешаю, — Энни даже хихикнула весело. — Ну что? Как тебе такая идея?

— То есть… Ты хранишь мою тайну, оставляешь мне Голубую страну… А ты-то что получаешь? — Корина всё никак не могла понять.

— Душевное спокойствие, — хмыкнула Энни. — Лучше иметь врага на ладошке, чем за спиной.

— Очень точное сравнение, — сквозь зубы проговорила Корина.

— А что тебе не нравится? — Энни насмешливо сыграла удивление. — Ты же остаёшься королевой. Просто делаешься паинькой, каких мало. А для меня гарантия, что ты не причинишь вреда мне, моей сестре, моим друзьям и вообще всем людям.

— Странная сделка, — хмуро сказала Корина. — Я так и не понимаю, в чём для тебя выгода. Но ладно. Видимо, выгода есть для меня. И в таком случае меня это устраивает.

— Вот и договорились, — хлопнула в ладоши Энни. — Ну что ж! Перейдём к ещё более интересной теме — твоему положению. Я, к сожалению, не врач, но знаний у меня явно побольше твоего. Так что приготовься узнавать много нового, а заодно отвечать на некоторые далеко не приличные вопросы.

— Издеваешься? — мрачно спросила Корина. — Я не буду отвечать.

— А я не спрашиваю, будешь или нет. Я предупреждаю, что отвечать надо. И знаешь — нет, не издеваюсь, — улыбнулась Энни. — Хотя могла бы, учитывая, сколько раз ты издевалась надо мной. Это было бы только справедливо. Так что разрешаю тебе думать, что я над тобой издеваюсь, — она снова хихикнула. — Авось в следующий раз подумаешь, каково человеку, когда над ним издеваются. Ладно, выдохни пока. Пойду попрошу Людушку нам чего-нибудь принести.

Пожалуй, она всё-таки чуток перегнула палку, и её общение с Кориной действительно граничит с издевательством. Только вот Корину почему-то с этой точки зрения совершенно не жалко. Как растерянную беременную — жалко. А как противную пакостливую личность — ничуточки.

Да, надо ещё мимоходом сообщить Элли, чтоб мага не искали — его нет. А подробности можно и потом сообщить. Хотя тайну Корины она, конечно, честно будет хранить даже от сестры. Обещания надо выполнять.