Однажды двадцать лет спустя (джен)

МакНейр спал, когда они вошли, и Нарцисса умудрилась не разбудить его своими манипуляциями. Рана выглядела немного хуже — Гарри увидел по краям воспаление — но в целом тот казался вполне здоровым и похожим на человека, который неделю назад впервые вошёл к нему в кабинет.

Когда они вышли, Гарри решительно сказал ей:

— Знаете, я, наверное, снова соединю пространство, и закрою только его комнату. Раз теперь всё равно все уже познакомились…

— Хотите, чтобы дети прилипли к ней? — улыбнулась она. — Одно дело, когда закрыты два этажа — и совсем другое, когда всего одна комната. Значит, в ней и кроется настоящая тайна… к тому же у вас тут, как я понимаю, скоро станет очень шумно — оставьте Люциусу его убежище, ему и так нелегко.

— Вы очень умная женщина… мудрая, — поправился он.

— Я очень опытная женщина, — она улыбнулась. — И младшая из трёх сестёр. Поверьте, имея старшими Беллатрикс и Андромеду, нужно было очень быстро учиться.

— Вы совсем не похожи на них, — сказал Гарри.

— Я похожа на другую ветвь — я породой не в Блэков. И это, поверьте, только всё осложняло.

— Вас в детстве обижали?

— Да нет… не то, чтобы обижали. — Разговаривая, они спустились на третий этаж и вернулись во временное жилище Малфоев — Гарри только сейчас заметил, что целителя нет. — В общем-то, они меня даже опекали… но опека это бывала похуже любых обид, — она села в кресло, жестом пригласив его располагаться свободно. — Приходилось соответствовать — а мои сёстры всегда были очень требовательны… Но вы же знакомы с Андромедой?

— Да, — кивнул Гарри. — Она очень… аккуратная.

— О да! — рассмеялась Нарцисса. — Она и в детстве была такой же. Белле-то она указывать не могла — оставалось воспитывать меня. Я до сих пор помню, как она заставляла меня переодеваться к столу, если обнаруживала, что платье помялось — даже мама считала, что она слишком требовательна ко мне. Но в целом, конечно, в положении младшей были и свои плюсы.

— Какие? — ему было интересно послушать про строгую Андромеду, которую он всегда немного не то, что побаивался, но никогда не решался разговаривать с ней свободно.

— Ну как же… что бы я ни сделала — виноватыми в итоге всегда оставались старшие: или не уследили, или не научили… мне потом, правда, доставалось от них, но всё-таки это не то же самое, что от родителей. Да и в школе они меня всегда защищали — я, впрочем, вообще привыкла к тому, что меня кто-нибудь защищает, — призналась она.

— Поэтому и вышли замуж за Люциуса?

— О нет! — Она мечтательно улыбнулась. — Это оказалось приятным бонусом.

— А почему вы за него вышли?

— А я не за него вышла. — Она рассмеялась. И, насладившись его удивлением, пояснила: — Вернее, конечно же, за него — когда я выходила, то уже была совершенно им очарована и влюблена. Но в него невозможно было не влюбиться — он так изумительно за мною ухаживал!

— Расскажите! — попросил он. После всего пережитого кошмара ему хотелось просто посидеть и послушать красивую и лёгкую историю с гарантированно хорошим концом.

— Я тогда училась на пятом курсе, и мне было пятнадцать. Кажется, это началось в октябре… я помню, что было очень красиво. Была тёплая осень… долгая и очень тёплая. Люциус же невозможный романтик, — она мечтательно улыбнулась. — У нас был невероятно красивый роман… он ухаживал так, что даже учителя нам прощали некоторые мелочи вроде не вовремя сданной работы или позднего возвращения в гостиную. Я каждое утро, просыпаясь, находила рядом с кроватью цветок… не знаю, как он умудрился это проделать, я ни разу не приводила его в нашу спальню. Дарил мне всякие забавные мелочи типа необычных перьев, шарфов и перчаток, пометил углы всех моих пергаментов моим вензелем… делал за меня задания, если мне не хотелось — вообще-то я хорошо училась, но иногда ленилась, и он никогда не отказывался мне помочь. Как-то он наколдовал лодку, и мы катались по озеру, причём он так хитро укрыл нас чарами, что нас даже не поймали, в другой раз он отвёл меня в лес и показал — правда, издали, но всё равно достаточно близко — единорогов… не представляю, как он их отыскал.

— И вы влюбились, — улыбнулся Гарри.

— Конечно, влюбилась — а какая бы пятнадцатилетняя девочка не влюбилась на моём месте? Он был старостой курса, он был очень красивым и ярким, наконец, он был старше, и за ним бегали некоторые мои подружки — а главное, он меня на самом деле любил, и я это видела. Устоять перед таким откровенным обожанием было сложно… и я сама этого так хотела, что не заметила, как влюбилась — а потом уже и полюбила его.

— Какая красивая история, — улыбаясь, проговорил Гарри.

— Да, это в самом деле было очень красиво, — согласилась она. — Я до сих пор вспоминаю это порой… и удивляюсь, как же мне так сказочно тогда повезло. Он ведь должен был жениться на Белле…

— Он говорил мне, — кивнул Гарри.

Она совершенно не удивилась.

— Я с детства ужасно Белле из-за этого завидовала.

— Но почему? Вы же сказали, что влюбились в него только…

— В него — да. Но гораздо раньше я влюбилась в их дом.

— В дом? — удивлённо повторил он.

— В Малфой-мэнор. Мне было шесть, когда меня впервые взяли туда в гости — считалось, что в этом возрасте дети уже достаточно взрослые, чтобы прилично себя вести. Это было Рождество — у нас не праздновали его, только зимний солнцеворот, а Малфои держались обеих традиций, за что у нас дома над ними подшучивали, называя реформаторами и отступниками от истинной британской традиции — но именно шутили, не зло. И в гости на Рождество с удовольствием ходили. Я до сих пор помню, как вышла из камина — и увидела ёлку, огромную, под потолок, всю окружённую кружащимся снегом, с прыгающими по ветвям маленькими птичками и белками… я так и замерла прямо там и даже поздороваться толком забыла. Я потом тихо ушла из зала и, как я думала, обошла весь дом — на самом деле не весь, конечно, гости, тем более, дети не могут попасть ни в личные помещения, ни в массу других — но это не так уж, в общем-то, важно. Потом я выбралась в парк… в общем, домой я вернулась, смертельно завидуя Белле и твёрдо решив, что сделаю всё, чтобы жить в этом доме. И сделала, — она улыбнулась, снова достала вино и разлила его по бокалам, отдав один Гарри.

— Сделали, — кивнул он, медленно отпивая тёмно-красную жидкость.

— Да нет, я не про замужество, — возразила она. — Я же на самом деле любила Люциуса, когда выходила за него замуж — и, окажись он не Малфоем, всё равно бы, конечно, пошла за него, просто так уж удачно это совпало. Я сделала кое-что раньше. Сейчас удивляюсь, как мне хватило духа — а тогда я даже и не раздумывала особо…

— Что вы сделали? — ей удалось его заинтриговать.

— Когда Белла закончила школу, было решено, что, как только Люциусу исполнится семнадцать, будет объявлено об их помолвке. Мне было двенадцать тогда, ему на год больше… И я решила, что ждать больше нельзя, и пошла к его матери.

— Зачем?!

— Я пришла к ней и сказала, что очень люблю их дом, что очень хочу жить здесь и что знаю, что буду лучшей на свете хозяйкой здесь и самой послушной невесткой на свете, — она улыбалась с насмешливой гордостью. — И что буду лучшей женой её сыну, которую только можно представить — а Белла никогда его не полюбит, потому что она старше и совсем ему не подходит по темпераменту. А я полюблю, — она засмеялась. — И что я готова на всё, чтобы провести свою жизнь здесь — и никто так не будет любить это место, как я.

— И что она вам ответила? — спросил потрясённый Гарри, вспоминая девочку, которую видел в воспоминаниях Люциуса, и пытаясь представить себе, как она в двенадцать лет не побоялась такое сделать. Этот поступок был больше похож, в его представлении, на Андромеду, ну, может, на Беллатрикс — но тихая и неяркая девочка, которой он запомнил Нарциссу в Омуте Памяти, кажется, даже подумать не могла о чём-то подобном.

— Она… была очень впечатлена, я полагаю. Я бы, во всяком случае, была на её месте. Она обещала подумать — а при следующей встрече сказала мне, что постарается дать мне шанс. И я думаю, что дала — потому что ни о какой помолвке больше не заговаривали. Хотя, — добавила она задумчиво, — Люциус ведь и за мной ухаживать начал, когда ему было шестнадцать. Я знаю, что в то Рождество он говорил о нас со своим отцом — и думаю, что решение, в итоге, принимал он. Однако я всё равно очень благодарна за поддержку его матери.

Гарри смотрел на неё с неприкрытым восхищением и думал, а смог бы он сам решиться на подобное в её возрасте? Он вспоминал, каким был тогда — это был второй курс… или конец первого? Когда она родилась? Хотя, по большому счёту, это не имело особенного значения.

— Вы так смотрите на меня, словно я сделала что-то невероятное, — засмеялась она.

— Ну… честно говоря, мне это действительно кажется необычным. И очень смелым.

— Слышать такое от человека, который примерно в том же возрасте победил василиска, я полагаю одним из лучших комплиментов в своей жизни, — улыбнулась она, склоняя голову и поднимая бокал. — Вынуждена, однако, признать, что сравнивать мать Люциуса с василиском несколько неточно.

В этот момент в дверь постучала Джинни и позвала их обедать. Нарцисса отставила бокал и попросила:

— Ступайте вперёд, пожалуйста. Я буду буквально через минуту.

Стол оказался накрыт не в кухне, как это было обычно, а в столовой, где они обычно ели, когда количество едоков переставало помещаться за кухонным столом. Гарри с некоторым удивлением обнаружил, что Джинни весьма постаралась, накрывая на стол — он даже не знал, что его жена столько знает о сервировке. Ему стало и смешно, и очень тепло — он подошёл к ней, обнял сзади и поцеловал в затылок. Она обернулась — и вдруг обняла его за шею, прижалась и так замерла.

— Что? — шёпотом спросил он.

— Не знаю… всё это очень быстро и очень странно. Я не представляю, как себя с ней вести.

— Она просто Малфой, помнишь? — пошутил он, но, кажется, сделал этим ещё хуже:

— В том-то и дело, — ответила Джинни, поднимая голову и заглядывая ему в лицо. — Кто бы другой… но её я никогда не понимала. В детстве я всегда считала её очень заносчивой и противной, но после того, что она сделала в Запретном лесу… Гарри, я не знаю, что о ней думать.

— Она просто хотела спасти сына, — подбодрил он её. — И всё. И вообще, мне кажется, сейчас ей очень не по себе, так что…

— Об этом вообще молчи, — сказала она. — Я всякого ожидала… иногда мне казалось, что я сама готова его убить. И я это, кажется, даже говорила, — вздохнула она. — Но чтобы такое… Гарри, когда я думаю, что если бы нас в тот момент не было в гостиной… если бы мы спали, к примеру…

— Он бы умер, — тихо закончил он. — Кровь шла очень сильно — он просто истёк бы кровью, и всё.

— Гарри, я знаю, как всё это выглядит, — шёпотом сказала Джинни. — Как будто бы я совсем не ценю то, что МакНейр спас тебе жизнь, а Малфой согласился помочь. Я ценю. Правда, — она потянулась к его лицу, но в этот момент к столовую влетели дети, все трое разом и разом же издали протяжное восклицание, отражающее удивление и восторг.

— Мама, у нас гости? — спросила Лили.

— В некотором роде, — ответила та, отодвигаясь от мужа и подходя к детям. — Гостья. И мне бы очень хотелось, чтобы вы вели себя хорошо. Хотя бы попробуйте, — пошутила она. Мальчики сразу же сникли, а Лили, напротив, обрадовалась.

— Мы всегда ведём себя хорошо, — заступилась она за братьев.

— Я имела в виду действительно хорошо, — подчеркнула Джинни.

На лестнице раздался стук каблуков, и вскоре в столовую вошла Нарцисса Малфой — она была в том же платье, но зачем-то переобулась, и каблуки звонко цокали по каменному полу. Остановившись в шаге от порога, она улыбнулась сначала Джинни, потом Гарри — и, наконец, Лили и сказала:

— Я полагаю, вы — мисс Лили Поттер. А я Нарцисса Малфой, — она подошла к девочке и протянула ей руку — та смотрела на неё как заворожённая, а потом совершенно неожиданно сделала нечто вроде неловкого книксена и тоже протянула ей руку. Гарри и Джинни совершенно обалдевше переглянулись — они в жизни не видели, чтобы Лили делала что-то подобное, и даже не представляли, откуда она могла это взять.

— Здравствуйте, — вежливо ответила девочка, и Нарцисса с улыбкой ответила ей:

— Рада познакомиться, — после чего кивнула мальчикам, словно старым знакомым, потом обвела взглядом комнату и сказала: — Здесь очень красиво… я помню этот дом довольно мрачным и небезопасным, а вы превратили его в совершенно чудесное место.

— Вы бывали здесь раньше? — спросила Джинни.

— Я провела здесь половину своего детства… и, должна сказать, что это была не лучшая его половина, — она засмеялась. — Я бы никогда в жизни не узнала этот дом, если бы точно не знала, где нахожусь… здесь стало замечательно. Вы потрясающая хозяйка, миссис Поттер.

— Спасибо, — Джинни растерялась, но Нарцисса не заметила этого и протянула ей небольшую коробку.

— Конечно, я не делала этого собственноручно, но если вы через какое-то время дадите мне возможность реабилитироваться, я непременно что-нибудь испеку сама, — она улыбнулась.

— Вы умеете печь? — Джинни так удивилась, что задала вопрос, по своему обыкновению, не задумавшись.

— Конечно, умею. — Нарцисса улыбнулась. — Нас учили всему, что нужно делать по дому — и готовить, и шить, и убирать… я вполне могла бы выжить без эльфов, не хуже, чем Андромеда.

— Извините. Наверное, это было невежливо…

— Это было очень естественно, — снова улыбнулась Нарцисса, — а это важнее вежливости. Лично я точно сейчас на светское общение не способна, поэтому я очень вам благодарна за человеческий тон.

Гарри придвинул ей стул, усадив её по левую руку от себя — справа сидела Джинн с мальчиками, а Лили он рискнул усадить рядом с Нарциссой — во всяком случае, шансов, что девочка от скуки решит как-нибудь подшутить над своей соседкой, было немного. Впрочем, он, пожалуй, был несправедлив к сыновьям, потому что они совсем не обнаруживали желания похулиганить — оба были тихими и смущёнными.

Однако судьба явно была против того, чтобы хотя бы один вечер Гарри провёл спокойно — потому что, едва они приступили к еде, продолжая мило беседовать, как в камине раздался шум, и через минуту в столовую вошла Молли Уизли.