Венец принцессы Тьмы (джен)

Третий жених появился дня через три . За это время у Ланги состоялся ещё один разговор с Хиндаром, тоже на повышенных тонах, но на нём уже никто не присутствовал; а третий жених, кажется, в итоге и оказался ставленником Хиндара, потому что Ланга, по её словам, просто отказалась уже возиться с отбором кандидатов. Зачем оно ей нужно, если всё равно, кто будет женихом.

Третьего жениха звали Вогхар, и он оказался полной противоположностью Фэрхину. Угрюмый, неразговорчивый, с вечно подозрительным взглядом, некрасивый даже с каббарской точки зрения. На свинью на задних лапах был куда больше похож, чем на человека. Как только Ланга на такого согласилась, непонятно. Впрочем, если она рассчитывала потом эффектно аннулировать договор, то такой кандидат как раз сойдёт.

Вогхар мало с кем контактировал из окружения Ланги. Дональда и Эльга подчёркнуто игнорировал — только провожал иногда недовольным взглядом, Маиру и остальных вообще не замечал. Ставленник генерала предпочитал общество генерала, с ним они вместе сидели часами в библиотеке и читали, как подозревал Дональд, отнюдь не только то, что входило в список Ланги. Сам он туда наведывался теперь редко, только чтобы взять или вернуть книгу (некоторые экземпляры выносить из библиотеки было нежелательно, но ему Ланга это разрешила). И старался выгадать время, когда там никого не было.

Среди гвардии он заметил перемены в отношении к себе. Уловил и слухи. Все они касались, конечно же, внезапной гибели Фэрхина, но версии расходились — что было неудивительно. Кто-то верил, что Фэрхина убили из зависти другие каббары. Кто-то — что это был заговор людей, которые хотели устранить каббарского жениха принцессы. Немало нашлось и таких, которые согласны были с генералом: Фэрхина убил Дональд, потому что он любовник Ланги, и спланировал он это заранее, втеревшись Фэрхину в доверие. Почему убил, версии тоже расходились: о договоре все знали, но полагали, что Дональд поступил так из ревности, или у него есть всё-таки план, как самому жениться на Ланге. Была и комбинированная версия — Фэрхина убил Дональд, потому что он глава заговора людей. Дальше вариации уходили в такие дикие дебри, что в них уже и вникнуть было невозможно.

«Кое в чём вы правы, — невесело думал Дональд, — план на Лангу у меня действительно есть. Правда, я сам до сих пор не знаю, в чём он состоит…». В общем, это был пока не план, а предположения. Или, скорее, просто желание благоприятного исхода. Только Дональд пока никак не мог придумать, как это осуществить.

Хотя сейчас даже его мечты о Ланге ушли на второй план. После случая с Фэрхином Дональду вообще было жутко. «Убил, убил»… И Дональд, хотя и не показывал это никому, мысленно мог даже согласиться: да, он действительно убил Фэрхина. Не напрямую кинжалом в сердце, конечно. Он убил Фэрхина, когда посоветовал ему втереться в доверие к генералу и выведать побольше его планов. Он убил Фэрхина, когда, поверив в его ложно-уверенное «мне ничего не будет», убежал из того коридора. Он убил Фэрхина, когда вместо того, чтобы, услышав шум, броситься ему на помощь, думал только о себе. Всё это грызло и не отпускало. Какое же проклятие — его эгоизм… От него все его беды. Дональд всё делал на автомате — ходил, ел, тренировался, читал, даже запоминал. Но на душе был мрак. Однажды даже Ланга заметила.

— Что с тобой? — спросила сдержанно, как всегда, но в этой сдержанности было искреннее беспокойство. Дональд уже знал её интонации.

И хотя поначалу считал, что не стоит её грузить своими переживаниями (не по-мужски это), сам не заметил, как постепенно, слово за слово, выложил ей всё. Или почти всё. Переживаниями об эгоизме он делиться был пока не готов. Слишком было… стыдно, наверное. Он сам с этим должен сначала разобраться…

Ланга не удивилась.

— Я тебя понимаю. Но ты зря так. Фэрхин погиб не из-за каких-то твоих ошибок. Тогда уж мне стоит переживать, что я его подставила тем самым, что выбрала на роль своего жениха. Но если бы даже я не выбрала. Фэрхин был воином, он пошёл в гвардию, он знал, куда идёт — и он мог погибнуть в любой момент, даже не обязательно в рейде по крепостям. В конце концов, он мог и отказаться на мне жениться. И ты ему не раз это предлагал. Так что… Винить тут некого.

— Я мог бы остаться с ним в том коридоре… — начал было Дональд, но Ланга его прервала:

— И погиб бы вместе с ним. Ты бы ему не помог. И он это, скорее всего, понимал. Ты говоришь, он бежал — возможно, убегал от тех троих. Понимал, что обречён, но он не подставил тебя. Как благородно, — она усмехнулась с ироничной печалью. — Он был обречён с того момента, как отказался слушаться Хиндара. Вряд ли мы узнаем, высказал ли он свой отказ прямо или Хиндар сам всё понял. Но он понял — иначе бы не отдал приказ о его убийстве — побоялся, что Фэрхин нам всё расскажет, и тогда его план пойдёт прахом.

— Но если бы я тогда остался с ним, мы бы позвали тебя…

— И Фэрхина бы убили в любой другой день. Генерал бы ему ничего не простил. Было бы только хуже, могла бы развязаться война. А сейчас я всё думаю, как её предотвратить, ничем не жертвуя… И кажется, даже что-то придумывается. Но пока не скажу, — Ланга слегка усмехнулась. — Самой сначала додумать надо.

В любой другой ситуации Дональда бы это обнадёжило, но сейчас он продолжал переживать, так что слова Ланги как-то не закрепились в его сознании.

— Для политики люди — разменная монета, — со злостью сказал он. — В смысле, и каббары тоже. Любые существа. Ничью жизнь не жалко, если хочется власти.

— Да, так и есть, — глухо ответила Ланга. И едко усмехнулась: — Ну что, не страшно в такое болото соваться?

— Нет, — угрюмо ответил Дональд. — Я, знаешь ли, тоже не могу в сторонке отсиживаться.

— Вот в том и проблема, — подытожила Ланга. — Правителям и тем, кто борется за власть, в этом плане иногда даже хуже, чем простонародью. Те могут остаться в стороне — если найдут возможность. Где-то пересидеть, скрыться, уклониться. У нас такой возможности просто нет. Поэтому какой-нибудь рыбак в Дальней крепости может позволить себе долгий отдых, выходные дни и спокойный ночной сон. И беспокоится только о хлебе насущном… А мы не можем расслабиться ни на день. И самое главное, что пугает — вдруг и впрямь начнёшь относиться к чужой жизни как к разменной монете, — тихо призналась она. — Я слишком много повидала в Подземной стране и порядком очерствела. Это-то и страшно. Не бери с меня пример, — она с кривой усмешкой покачала головой. — Переживания тоже нужны. Даже напрасные.

На том разговор и кончился. Дональд, размышляя над словами Ланги, отчасти признал её правоту, хотя от этого легче не стало, и за эгоизм он себя всё ещё грыз. Но, по крайней мере, Ланга как-то помогла ему вернуться в окружающий мир. И за это ей спасибо…

Естественно, если кто-то верил в виновность Дональда (а такие были и среди людей, и среди каббаров), то и отношение к нему стало соответствующим. У каббаров — отчуждение. У людей… Сложно сказать. Отчуждения не было точно. Скорее было молчаливое одобрение со стороны некоторых, но Дональда оно угнетало ещё сильнее. К тому же всё это отражалось на взаимоотношениях между гвардейцами куда сильнее, чем на взаимоотношениях их с ним самим, и с этим надо было что-то делать.

— Мне всё равно, что вы обо мне думаете, — объявил он как-то раз отряду, где при его появлении снова пошли шепотки, а кое-кто отводил глаза. — Фэрхина убил не я, но если вы не хотите в это верить, ваши проблемы. Но мне не всё равно, как вы работаете. Если будете спорить и грызться друг с другом, ничего хорошего из этого не выйдет. Надеюсь, вы и сами это понимаете.

Тренировка в тот раз прошла вяло — все были какие-то настороженные, — а после неё за Дональдом увязался один из людей.

— Господин рыцарь, — тихонько сказал он, нагнав Дональда, — я вам хочу сообщить… Предупредить.

— О чём же? — усмехнулся Дональд. — Меня убить хотят?

— Что вы, нет… То есть, я такого пока не слышал. Но некоторые люди, которые верят, что это вы убили того… Ну, они поговаривают о том, что вы правильно поступили… и с вас надо взять пример.

— Что? — не сразу дошло до Дональда. Потом вдруг дошло, и он в ужасе развернулся: — Что?! Они что, пойдут бить каббаров по тёмным коридорам?

— Ну наверное, да… — замялся гвардеец. — Я не уверен точно… Но они могут.

— Идиоты, — выдохнул Дональд. — Имена знаешь?

Потенциальных заговорщиков удалось выявить и вроде бы даже переубедить. Дональд даже Ланге докладывать не стал — она ещё поувольняет всех, а тут же не столько злодейство, сколько просто глупость замышляли. Хотя и злостную, конечно.

— Вы не понимаете, что начнётся? — потрясал руками в воздухе Дональд, нервно бегая вдоль ряда хмурых людей. — Вы не понимаете, что после этого сразу же перережут вас первым делом? Вы не понимаете, что тем самым спровоцируете гражданскую войну в Подземелье?

— А что? — буркнул кто-то. — Ну и спровоцируем…

— Как ты в гвардию попал с такими взглядами? — устало спросил Дональд.

— Да нормальные у меня взгляды, — огрызнулся тот. — Мне сказали служить, я и служу. Товарищей по отряду не трогаю. Я ж не их бить собрался. Они такие же служаки, как и я. А вот те, которые чины имеют, их можно. А то каббары слишком много о себе думают.

— А ты — не слишком?

— А что я? Что я такого сказал?

— Ребята, — Дональд вздохнул. — Пожалуйста, не подводите меня, Эльга и принцессу. Мы должны быть сейчас осторожны. Повторяю: я не убивал Фэрхина.

— А кто ж тогда?

Дональд скривился. Говорить, что Фэрхина могли убить по приказу генерала, Ланга категорически запретила. А то ещё дойдёт до самого Хиндара.

— У Фэрхина было много завистников из его сородичей, — выдал Дональд «официальную версию», которой Ланга решила придерживаться. — Они… в общем, многого не понимали. Хотели навязать ему свои взгляды. Чтобы он, когда станет править, им потакал. А он отказался.

В целом это было даже правдой.

С трудом, но всё-таки Дональду удалось кое-кого переубедить относительно обстоятельств гибели Фэрхина, и уже легче — относительно замыслов «пойти побить каббарское начальство». Кое-кто ещё ворчал «а что тут такого», но пообещали, что не будут этого делать, хотя бы ради того, чтобы Дональда не подставлять. А то прилетит ему же в первую очередь.

А некоторые из гвардейцев-каббаров вообще перестали являться на тренировки. Раз-другой это ещё прощалось с пониманием — ну мало ли, какие там проблемы, — но когда стало регулярным, Дональд насторожился и пошёл разбираться. Вместе с Эльгом, естественно. И выяснилось, что эти каббары не доверяют Дональду, потому что верят в его виновность, и не хотят тренироваться с тем, кто, возможно, прирезал их сородича в тёмном коридоре… Тут уже Эльг взбесился:

— Слушайте, вы! Недоумки! Ваши убеждения — ваши проблемы! Но если кто-то из вас из-за своего саботажа или недоверия подставит товарищей — пойдёт под суд, скорый и беспощадный. Возможно, даже в Чёрном зале. Вы здесь не сам за себя каждый сражаетесь! Вы отвечаете за товарищей! Вы должны работать слаженно и с этой целью так же слаженно тренироваться! Не хотите — убирайтесь из гвардии! Уж вас-то найдётся кем заменить!

Что, кстати, тоже было правдой. Летая в рейды по крепостям, гвардейцы то там, то сям всё чаще натыкались на тех, кто был не против взаимодействовать с другой расой — их становилось всё больше с тех пор, как расы принудительно расселили. Такой вот парадокс. Так что уже и Эльгу не приходилось выискивать желающих — а скорее, он мог придирчиво выбирать кандидатов.

И между прочим, три-четыре замены действительно произошли. Как среди людей, так и среди каббаров.

А потом как-то раз во дворец явилось… именно явилось, потому что никто не понял сразу, он это или она. У каббаров не всегда сходу можно понять, мужчина перед тобой или женщина, потому что женщины обладают примерно такими же низкими голосами и грубоватыми чертами лица, и при определённом телосложении и одежде действительно можно спутать. Разве что ростом женщины в среднем поменьше, но бывают и высокие — как бывают и низкие мужчины. В общем, явилось «оно» и сказало неуверенно и хрипло:

— А в прислугу можно?

— Что-что? — озадачился Эльг.

— Ну я это… там объявляли когда-то про прислугу… Что прислуга во дворец нужна. Служанки там и всё такое…

— Служанки нужны принцессе, и ей нужны человеческие девушки, — Эльг начал что-то соображать. — Извините, но на эту роль вы точно не подходите.

— Что, совсем-совсем? — огорчилось «оно». Как-то даже так трогательно по-детски это прозвучало. Эльг, который всё никак не мог понять, какого пола существо перед ним, замялся:

— Могу уточнить насчёт какой-нибудь другой должности. Что вы умеете?

— Я много чего умею! — оживился непонятный проситель. — Я работы не боюсь. Да меня куда угодно можно брать, я всё смогу.

Эльг поколебался, а потом всё-таки отвёл его (или её?) к Маире. И через пятнадцать минут выяснилось, что проситель — высокая, крупная каббарская девушка восемнадцати лет от роду, зовут её Орхешь, и она вовсе не против поработать вместе с людьми. На этом месте Эльг миролюбиво хмыкнул и ушёл, оставив Маиру под защитой Бейро (на всякий случай). А вечером Маира рассказала для всей их компании, что новенькая прибыла сюда по смешной причине: безумно влюбилась в одного гвардейца, который прилетал к ним в крепость неделю назад! И гвардеец — человек. Скрывать свои чувства каббарочка не собиралась, так что и Маира не стала держать это в тайне. Тем более от Ланги, которой решать, оставлять новенькую или нет.

— Да оставь, — отмахнулась Ланга. — Найди ей какое-нибудь занятие…

— Я думал, каббарские женщины человеческими мужчинами не интересуются, — заметил Дональд. Ланга даже удивилась:

— Почему не интересуются? Вполне даже могут. Никто ж не запрещал, всё зависит от личных предпочтений… Просто раньше они на людей смотрели только как на рабов, недостойных внимания, этакую грязь под ногами, а теперь что-то поменялось. И представь: стоит перед девушкой гвардеец, весь такой шикарный, при оружии, сам такой крутой из себя, сильный дядька, мощный, высокий, да ещё и вежливый, надеюсь. Вот и не устояла.

— Главное, чтоб это ничем плохим не кончилось, — резюмировал Эльг.

Орхешь же проявила огромную симпатию к звероконям, так что её определили ухаживать за гвардейской летающей «конницей», чему она была очень рада. И кстати, буквально за день новенькая умудрилась подружиться с Маирой, Тессой и Эттир, так что отдыхать приходила в их компанию, чему тоже никто не противился — поговорить с каббарской девушкой для остальных было даже интересно. Ланга это только поощряла:

— Вот такими методами мы действительно когда-нибудь объединим оба народа.

Генерал Хиндар, мнение которого забыли спросить (никому оно было не нужно), но который сам считал, что его мнение крайне важно, сначала даже не мог определиться, то ли он это одобряет, то ли нет… В итоге, кажется, принял решение смириться с ходом событий и даже снисходительно кивал Орхешь, если видел её в звероконюшне, куда тоже наведывался по необходимости. Но самой девушке снисхождение генерала было, кажется, глубоко безразлично. Её интересовал только её избранник, который на неё даже не смотрел, так что Орхешь оставалось только тоскливо вздыхать и отвлекаться от сердечной драмы заботой о привязавшихся к ней звероконях.