Венец принцессы Тьмы (джен)

Дональд и Ланга держались за руки над камнем. Ланга — слева от Энни, Дональд — справа.

Энни вздохнула. Главное — не сбиться в первой фразе. Спасибо ещё, Ланга ей объяснила и произношение и перевод, и даже сверху карандашиком подписали на всякий случай. А дальше будет проще, там уже простые формулировки на понятном языке. Ну, почти везде.

— Каэ́с ниа́р лэ эйра́с, хара́дро лэ хас, зе́йрес лиэ́н лэ а́ноло, наи́ осто́ куэ́т нуа́.

Именем воды и воздуха, земли и огня, силой звёзд и неба, пусть укрепится слово моё. Как-то так. Стандартная формулировка для многих сложных ритуалов, как сказала Ланга.

Энни искоса взглянула на неё. Судя по тому, что Ланга смотрела на Дональда, всё пока идёт как надо, и Энни всё произнесла правильно. Ничего, правда, внешне пока не изменилось, но допустим, Ланге видней. А у Энни дело маленькое. Смешно думать, что церемонию брака ведёт священник (или его заменяющий). Главное в любом ритуале — это люди, которые его проходят. Даже если они ничего не говорят. А ведущий — так, координатор действий.

Ладно. Сосредоточиться дальше.

— Обратившиеся к силе, скажите, для чего вы пришли. Желаете ли вы заключить брачный союз?

— Да, — одними губами проговорила Ланга, и Дональд тоже кивнул:

— Да.

И вдруг Ланга дёрнулась. Все вздрогнули, ахнули, Маира отскочила от камня. Ланга с закрытыми глазами, нелепо растопырив руки, качнулась, едва не упала, но выпрямилась и вдруг размахнулась, едва не задев Эльга, который увернулся, а затем изловчился, резко скрутил ей руки и остановил. Ланга выдохнула. Успокоилась. Дрожащие руки со скрюченными пальцами она снова, будто против воли, борясь с собой, протянула Дональду. Маира проворно подскочила обратно, помогла им соединить руки (и тут же отдёрнула свои), и Дональд продолжил держать Лангу, с некоторой опаской на лице, но и с решимостью.

Ланга, не глядя на Энни, кивнула ей — продолжать. Энни дрожащим голосом продолжила:

— Назовите ваши имена.

— Ланга, дочь Весы из семьи Ланди, — даже не выговорила, а выдавила Ланга. Она снова дёрнулась, но удержалась на месте.

— Дональд Уайт, — пробормотал Дональд. Энни едва удержалась, чтобы мысленно не хихикнуть. Вот так игра судьбы с фамилией Чёрного Рыцаря… А она и не знала. Да и никто, кажется, до сих пор фамилии Дональда не знал.

Так, ладно, надо серьёзнее. Теперь самое пугающее…

— Так пусть же надёжность вашего намерения покажет кровь и огонь.

Эльг подал Ланге крошечный кинжальчик, который она передала Дональду. Они расцепили руки, и Дональд, вдохнув и задержав дыхание, полоснул себя кинжалом по ладони. Маира едва сдержала судорожный вздох и закусила губы. Кровь капнула на камень. А Ланга уже отобрала кинжал у Дональда и полоснула свою ладонь, не поморщившись. Кинжал полетел в сторону — он был больше не нужен — а Ланга и Дональд теперь держались порезанными ладонями, и выглядело это по-настоящему жутко.

У Энни ещё была такая особенность восприятия: она не боялась своей крови. Хотя, конечно, терпеть не могла раниться. Но чужая рана казалась ей во много раз болезненнее, чем если бы была её собственной, и на чужую кровь она вообще смотрела всегда с ужасом, намного бо́льшим, чем на свою. Если бы она сейчас сама порезала ладонь — наверное, махнула бы рукой, чем-нибудь помазала бы, перевязала и сказала «заживёт». Но при виде окровавленных рук Ланги и Дональда ей плакать хотелось. Она поспешила снова уткнуться в книгу, стараясь отвлечься от зрелища.

— Вэ́лос досс вэ́ронос досс, — что-то вроде «Кровь ваша — защита ваша». — Как проливаете вы сейчас кровь во имя вашего союза, так да не прольётся она больше никогда ни между вами, ни вокруг вас, да не причинят вам ран ни враги, ни друзья, ни несчастья. Зажгите огонь.

С этим было немножко сложнее, но готовились заранее: Маира быстро сложила несколько маленьких ровных палочек на верхушке камня — прямо под руками Дональда и Ланги, — и подожгла спичкой, и всё это — не касаясь самого камня. Лангу же тем временем снова корёжило. Если бы не Дональд, вцепившийся ей в руки, да не Эльг, крепко держащий за плечи — она бы, наверное, давно бы упала или убежала, а так просто стояла и корчилась, зажмурившись, побелев, закусив губы, борясь с собой. Смотреть на это было снова жутко. Господи, что ж за дурацкие тут ритуалы! И да будут прокляты все приворотные зелья! Ведь Ланга догадывалась, что такое может быть, и предупреждала друзей. Хорошо, что догадывалась. Но теперь не перестанет мучиться, пока не будет завершён ритуал. Ведь её терзает проклятое зелье в крови, которое возмущено, что она выходит замуж за другого.

И главное, ничего нельзя сказать, чтобы не нарушить ритуал. А то бы хоть как-то её поддержать морально, успокоить…

Пламя вспыхнуло прямо под ладонями Дональда и Ланги, и оба охнули. А потом Ланга вскрикнула и забилась, вырываясь из хватки Эльга. Кажется, она пыталась кричать что-то конкретное — какие-то слова, может быть, даже проклятия (такое лицо у неё было) — но Маира подскочила и зажала ей рот рукой, а потом Ланга уже сама чудовищным усилием воли себя сдерживала. Энни торопливо прочитала, едва ли не скороговоркой:

— Хас досс вэронос досс. — «Пламя ваше — защита ваша», как было уже несложно догадаться. — Как горит огонь сейчас во имя вашего союза, да будет таким же ярким ваш союз, и да сгорят все враждебные помыслы вокруг вас. Зейрес лиэн лэ аноло, наи осто куэт нуа. Испейте общую чашу.

Ланга и Дональд разомкнули руки и отдёрнули их в сторону. Дональд едва сдерживался, чтобы не стонать, прижимал руки к груди, видно было, что ему страшно больно. Наверное, там жуткие ожоги. Хотя пламя и было небольшое. Но да, ожоги, раны — это всё обязано быть по ритуалу. Энни подумала — как же хорошо, что её сестру и Аларма никто не заставил через такое проходить… Господи, это ж не ритуал, а пытка какая-то!

«Общая чаша» — фраза эта в ритуале значилась отнюдь не в переносном смысле — была тоже подготовлена заранее. Ничего особенного — просто очень, очень горький напиток. Его немного, но распить на двоих надо до дна обязательно. Взяли её всё из той же лаборатории (где, кажется, хранились зелья на все случаи жизни), а что там в составе, Энни решила не уточнять.

— Лэ рикнэ́т дасс у́лиан синже́т, — «и горечь ваша обратится сладостью», прочитала над этим действом Энни. Дональд, кажется, едва не выплюнул эту гадость, и сдержался только ради Ланги. Ланга же снова была «в отключке». Сжав зубы, закрыв глаза, она, как в припадке, мотала головой, едва не выбила чашу у Маиры, и, если бы её руки снова не перехватил железной хваткой Эльг — наверное, избила бы кого-нибудь, причём совершенно неосознанно. Только теперь Энни до конца осознала, для чего нужен был такой пассивный ритуал, где можно обвенчать практически насильно. Очевидно, авторы всех этих указаний к зельям и ритуалам отлично знали, какова может быть реакция. И ведь обиднее всего то, что сейчас сопротивляется не сама Ланга. Сопротивляется отрава в её крови. Сама Ланга бы не сопротивлялась. Сама Ланга бы дала обыкновенные клятвы, и всё было бы хорошо…

— Как горька сейчас ваша чаша, так сладка будет ваша жизнь. Как терзает вас боль сейчас, так да не будет она вас терзать никогда, — читала Энни всё больше «на автомате», не сводя взгляда с Ланги, её совершенно белого лица и безумных полуприкрытых глаз. Дёргаными движениями Ланга пыталась вырваться, отмахнуться, но Эльг и Маира, зажимая ей нос, запрокидывая голову, заставляли её открыть рот, хлебнуть из чаши… Ланга мычала и захлёбывалась. Энни подумала, что, пожалуй, она так и сама сейчас с ума сойдёт. По-настоящему, а не от зелья. Потому что уже и по её телу, самой Энни, пошли судороги от шока, вызванного всей этой жутью происходящего. С трудом Энни заставила себя одеревенелым языком дочитать:

— С кровью истекли слёзы, с огнём сгорели страдания. Наи́ ава́лум дасс тэ́ллэс алма́р, лэ наи эла́г хэль вэ́рин мэ́йвен.

Пусть будущее ваше будет счастливым, и пусть уничтожатся все злые пожелания. Как-то так. Ланга обмякла в хватке Эльга и тяжело дышала. Дональд снова держал её за руки. Смотрел с ужасом, но, к счастью, без отвращения. С сочувственным ужасом.

Наконец, скороговоркой Энни повторила начальную формулу, очень боясь что-нибудь напутать и произнести неправильно — и радуясь, что ритуал почти завершён:

— Каэс ниар лэ эйрас, харадро лэ хас, зейрес лиэн лэ аноло, наи осто куэт нуа. — И добавила: — Аста́н тиэ́льде метт. — Что-то вроде «я закончил». Ну или, в данном случае, «закончила». Но это неважно.

Опять наступила тишина. Потом Ланга первой отпустила руки Дональда, даже оттолкнула слегка. Отступила от камня. Эльг хотел было её остановить, но она качнула головой — больше её не корёжило, — и просто села на пол и закрыла глаза, не заботясь о том, что пачкает светлое платье — на него и так уже несколько раз капнула кровь с её ладони. Энни растерялась. Ну и дальше что? Что-то не так? У них не получилось?..

Все остальные тоже молча смотрели на Лангу. Энни озадаченно перелистнула страницу. Но нет, ритуал был окончен…

— Кажется, всё, — прошептала Ланга. Этот шёпот прозвучал неожиданно, и хотя все смотрели на неё, всё равно вздрогнули от её голоса.

— Всё? — так же шёпотом переспросила Энни. — Всё хорошо? Или… нет?

— Всё хорошо.

Энни громко выдохнула. Маира радостно встрепенулась, но, так как Ланга всё ещё сидела на полу с закрытыми глазами, все молчали и не знали, что делать дальше.

— Получилось нейтрализовать зелье приворота? — осторожно уточнил Эльг после паузы.

Ланга кивнула, не открывая глаз.

Энни, не сдержавшись, даже подпрыгнула, победно сжав кулаки — «Есть». Только почему Ланга не радуется?

— Ланга… что-то не так?

— Всё хорошо, — повторила Ланга. Открыла глаза, протянула руку Дональду: — Давай, рану надо залечить.

Дональд, тоже явно ещё не пришедший в себя, покорно подошёл и вложил свои руки в её. Охнул. Но зато — Энни даже глазам не поверила, хотя пора было бы уже привыкнуть — теперь на ладонях не было ни раны, ни ожогов. Хотя, кажется, на правом запястье что-то осталось. Наверное, шрам…

Ланга встала.

— Извините… Мне надо полетать. Дональд, выведи их отсюда и отведи на жилой этаж. Прячьтесь под обручем Энни.

Она, ни на кого не глядя, открыла двери и вышла, на ходу наскоро заплетая волосы в косу. Энни успела заметить, как в дальней комнате Ланга распахивает окно.

Становится ногами на подоконник. И бросается вниз.

Вскрикнув, Энни кинулась туда. Остальные — за ней.

Огромная серая птица стремительно удалялась от дворца к морю. Ланге нужно было полетать. Сбросить напряжение. Побыть одной.

— Лишь бы в неё не стреляли, — прошептала Энни. Мало ли чокнутых, которые не прочь бы устроить переворот прямо сейчас.

— Понадеемся, что не будут, — сдержанно сказал Дональд. — Пойдёмте, что ли.

Энни вернулась в комнатку с камнем, чтобы забрать брошенную книжку с последовательностью ритуала. Бросив взгляд на камень, она озадачилась: только что на нём были остатки тех догоревших палочек. А теперь ничего. И даже капель крови нет.

Энни поспешила за друзьями. Эльг закрыл все двери.

Во дворец Ланга вернулась лишь к вечеру, окончательно утомившись от полётов.

Да, ритуал действительно помог. От тяги к Вогхару не осталось и следа — хотя и покрутило её в процессе ритуала нехило, но она выдержала, и друзья помогли… Ужасно неловко, что они всё это видели… И всё прошло. А это значит, что их взаимные чувства с Дональдом — действительно искренние и настоящие. Как бы она ни сомневалась в себе.

И с этим теперь надо как-то привыкнуть жить. А она не привыкла. Раньше ещё можно было как-то терзаться переживаниями, а теперь терзаться уже поздно — они связаны ритуалом, и это навсегда. И это тоже непривычно. Что теперь будет?

Взглянуть в глаза своему будущему… Своей новой жизни. Это было как-то даже страшновато. Просто с непривычки. Ведь ничего объективно страшного не произошло. Просто у Ланги, как всегда, всё в голове вверх ногами, и то, что для людей — норма, для неё дико и необыкновенно. И наоборот.

Поэтому она и сбежала сразу после ритуала, даже Энни спасибо забыла сказать — просто испугалась. Испугалась непривычного. Не тем даже непривычного, что это, понимаешь ли, замужество. А тем, что это просто что-то хорошее. Конечно, надо будет поблагодарить и Энни, и остальных, потому что без них бы Ланга точно не справилась… Она помнила весь процесс ритуала, и осознавала, что порой у неё действительно крыша ехала, и ехала сильно. Тогда у Ланги опять, как при активации приворота, словно сознание раздваивалось: когда всё осознаёшь, но сделать ничего не можешь, тело словно живёт по-своему, а мозг подавлен. Только сейчас, при «деактивации», было ещё хуже. И наверное, смотреть на неё было противно в эти моменты. Но друзья выдержали, не бросили её. Помогли. Спасибо им…

Она вернулась в свои покои — так же через окно, — превратилась в саму себя уже на полу кабинета и только тут, оглянувшись, заметила, что на диванчике скромно сидит Дональд. И больше никого нет.

Дональд встал при её появлении. Она бросила на него взгляд искоса и отвернулась. Так и помолчали некоторое время.

— А я думал, что снова тебя с распущенными волосами увижу, — наконец заявил Дональд как-то смущённо и, по мнению Ланги, невпопад.

— Ты хоть раз видел, чтобы я с распущенными летала? — буркнула она, стараясь скрыть неловкость. Хотя на самом деле для трансформации в птицу неважно, какая у тебя причёска. На птичьем обличии она никак не отразится. Просто Ланга не привыкла ходить с распущенными.

— Я вообще нечасто вижу, как ты летаешь, — сказал Дональд.

— Что ты тут делаешь?

— Тебя жду.

— Зачем? — строго посмотрела на него Ланга. Дональд смотрел на неё внимательно и, наверное, встревоженно.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — Ланга отвела взгляд в сторону. Ну, зачем же он пришёл? Нет, она, конечно, рада… Рада и боится этого. Ей приятно, что он её ждал. Но теперь она не знает, как на это реагировать. К такому её жизнь, знаете ли, не готовила.

— Я рад, — серьёзно сказал Дональд.

— А где остальные? — скороговоркой спросила Ланга, чтобы перевести разговор на максимально нейтральную тему. Больше всего она сейчас боялась, что Дональд начнёт говорить что-то о них двоих, их взаимоотношениях и новом статусе.

— Собрались на кухне, кажется. Точно не знаю.

Дональд всё-таки подошёл к ней совсем близко и взял её за руку. Перевернул правую ладонь — ту самую, которую пришлось порезать во время ритуала. Показал и свою руку:

— А что это такое?

На их правых запястьях проступал один и тот же чуть заметный символ. И когда Дональд взял её за руку, он стал ярче.

— Магический знак, что ритуал состоялся, — сдержанно пояснила Ланга.

— Это… типа обручального кольца, да? — хмыкнул Дональд.

— М… Угу. Знак для самих себя и для всех окружающих. Будет выглядеть как татуировка.

— Это какая-то буква, да? На «зет» похоже… А расшифровка значения какая? — кажется, Дональду тоже было неловко, но он пытался с этим справиться — только немного иначе, чем Ланга. Если она стремилась от неловкости уйти, то он предпочитал её преодолеть. И пожалуй, его подход был правильнее. Только Ланга, даже понимая это, не могла этому подходу последовать. Не могла себя заставить.

— Древнее «в». Сдвоенное. От слов «вэрдо» и «вэссе». Муж и жена, — эти слова Ланга произнесла как-то одеревенело. Ну как теперь вот к такому статусу привыкнуть?.. — Язык, которому принадлежит этот алфавит, сейчас остался только в древних книгах. А также в заклинаниях и ритуалах. Считается, что это специальный «книжный» язык, на нём не говорили в обиходе… Причём для всяких художественных поэм и баллад он один, для исторических хроник уже чуть-чуть другой, а для заклинаний третий, но при этом всё это один язык…

Дональд мягко сжал ей руку, и она умолкла.

— Я понимаю, что ты у меня умная, — улыбнулся он, — и лекции о разных древних языках и заклинаниях можешь читать до утра…

Лангу задело это «у меня», но она решила промолчать и не показывать. Задело ведь тоже просто потому, что непривычно… Тем более, она и правда от неловкости взялась молоть языком первое, что в голову пришло, хотя сейчас это было совсем не то, что нужно.

Но, видимо, Дональд всё-таки заметил её недовольство. Сразу стал серьёзнее и отступил. Отпустил её руку.

— Ланга… Ты… Ты не хотела так, да? — тихо спросил он. — Ты вообще не хотела за меня замуж?

Ланга глубоко вздохнула.

— Знаешь, для меня это просто всё страшно непривычно. Но если бы я не хотела, ритуал бы не сработал, — решилась на признание она. — Так что… Получается, всё-таки хотела.

Но прозвучало это угрюмо и мрачно.

— И ты этим недовольна? — осторожно уточнил Дональд.

— Я… просто не умею с этим жить.

Тут он рассмеялся.

— Научишься.

— Посмотрим, — скупо улыбнулась Ланга. Пока что она себе не верила. Но время — штука такая, что ко всему приучает… Даже к хорошему. Как ни странно.

Дональд снова взял её за руку.

— А мне нравится, когда ты в светлом, — смущённо сообщил он.

— К этому мне тоже надо будет привыкнуть, — со смешком сказала Ланга.

Ой… кажется, он собрался её поцеловать.

Инстинкт был — вывернуться. Отступить. Убежать. Ланга как-то не привыкла, что чужие прикосновения несут ласку и нежность. Ну да, её когда-то обнимала и гладила по головке мама. Но это было слишком давно. Так давно, что стало казаться неправдой.

Но, видимо, пора и к этому снова привыкнуть.

Пусть даже первый поцелуй, на который она решится, будет только в щёку и ужасно неуклюжим.

Дональд ясно осознал, что только сейчас, после всего, что произошло за последний год с лишним, он по-настоящему может Лангу оценить.

Не хотелось вспоминать о прошлом, но волей-неволей оно всё-таки лезло в голову — и он понимал: не попадись он тогда Корине — так и был бы сейчас эгоистом с больным самолюбием, которому должность при принцессе дай за красивые глаза. Последние несколько месяцев многому его научили. И только вырвавшись от Корины, он смог по-настоящему восхищаться Лангой, её волей, её умом, да и красотой… и характером, как ни странно, потому что, сколько бы она ни ёршилась, всё равно в ней было и много притягивающего. Она была какой-то одновременно сильной и хрупкой под своей бронёй принцессы Тьмы.

Дональду пришло на ум сравнение с цветком на стеклянной ножке. Неловкое движение — и он рассыплется, разобьётся вдребезги, в пыль. Но эти стеклянные осколки могут больно порезать того, кто разбил. Поэтому с Лангой надо максимально бережно… Какой бы железной она ни казалась.

Хотя, сейчас она не казалась железной. Что тоже Дональда удивляло, в хорошем смысле: он же не раз видел её в бою, и там она всегда такая ловкая и раскрепощённая… А сейчас — зажатая, нерешительная… Недоверчивая, но он знал: это недоверие не к нему, а к самой себе. И это решаемо. И здорово, что она такая.

В его душе одновременно было и ликование — он всё-таки сумел добиться Ланги! — и страх, что он может её потерять. Один неосторожный поступок с его стороны — и она снова замкнётся, отстранится, станет чужой и скажет бесстрастно: «Прощай». А она ему нужна. Иначе весь мир станет неинтересным. И он ей тоже нужен. Теперь уж точно — нужен… Хотя лучше об этом не думать, потому что Дональд понимал — не ему судить, насколько он ей нужен. Просто он будет надеяться, что нужен. Он постарается быть нужным.