Невероятное восстание Лулу (джен)

====Юфемия=====

Следуя за Шнайзелем в его личный кабинет, Юфемию охватило новое чувство, с которым она была совершенно незнакома, и, следовательно, у нее не было опыта взять эту эмоцию под контроль: она была зла. Вне себя. Ее одолевал пылающий гнев. В ее глазах стояли слезы, а все ее тело, казалось, дрожало, как будто оно пыталось что-то выпустить. Что-то большое и взрыв- нет, сейчас это слово лучше не использовать. Что-то... жестокое и ударное.

— Юфи, не желаешь водички? — спросил Шнайзель, указывая на кувшин на боковом столике.

— Нет, спасибо уж, обойдусь! — крикнула Юфемия во все горло. Божечки. Она не хотела так кричать. На самом деле, она, возможно, впервые так громко повысила голос. — Шнайзель, скажи мне честно. Ты организовал это... это зверство?

Она внимательно наблюдала за ним, и снова ее поразило то, насколько совершенно спокойным он был. Было невероятно странно видеть, каким он был расслабленным и теплым- Нет, это не было теплом. Это было похоже на картину с ревущим огнем. Если будете достаточно долго смотреть на нее, вам, возможно, удастся обмануть себя, что вам тепло.

— Юфемия, это вполне обоснованное обвинение, — сказал он. В его голосе послышалось легкое напряжение. — То, что мы там увидели, нельзя выразить словами. Невероятная цена человеческих жизн-...

— Сколько людей жило в том городе? — перебила Юфемия.

— По последней переписи, примерно пятьсот двадцать девять тысяч, — сказал Канон за ее спиной. Юфемия подскочила на месте. Она даже не знала, что он был там. — Однако, пожалуйста, не принимайте данное за число погибших. Взрыв и близко не охватил такую большую часть города.

— Вы оба воспринимаете это гораздо спокойнее, чем следовало бы, — заметила Юфемия.

— А что ты предлагаешь нам делать? — спросил Шнайзель. — Открыто оплакивать потерянные жизни? Заставлять наших людей чувствовать себя еще хуже от вида того, как их лидеры ломаются под давлением? — он помотал головой. — Нет, Юфемия. Лидер должен всегда держать себя в руках.

— В случае катастрофы люди всегда оглядываются на человека во главе, ища правильного руководства к действию, — сказал Канон. — Если поместить абсолютно случайных людей в комнату, а затем смоделировать землетрясение, которое запрет их в комнате, они со всей естественностью последуют за самым напористым и уверенным в себе человеком среди них. Такой шаг дает им возможность переложить свою эмоциональную нагрузку на лидера.

— Вот почему лидер должен следить за тем, чтобы он не выказывал признаков паники или тревоги, — сказал Шнайзель. — Поскольку на тебе мантия принцессы, ты должна держать эту мысль в голове. Даже произойди нечто подобное еще раз, ты должна проявить чувство стабильности. Поступи иначе, и ты лишь усугубишь ситуацию, что будет стоить еще большего количества жизней.

— Это ни разу не делает произошедшее лучше! — возразила Юфемия.

— О? Тогда вот тебе вопрос, моя дорогая сестра. В чем именно ты меня обвиняешь?

— Ты взорвал эту бомбу на окраине населенного мирного города-...

— И в процессе эта бомба стерла с лица земли большое количество наших же солдат и ресурсов, — перебил Шнайзель. — Пожалуйста, приглядись к этому моменту повнимательнее, Юфемия. Ах, извини... Канон, ты чего-то хотел?

— Прошу простить за вмешательство, Ваше Высочество, — опустил голову Канон. — Причина, по которой я зашел — похоже, что сэр Куруруги очень желает поговорить с Ее Высочеством. Мне впустить его?

— Да, — немедленно ответила Юфемия. Она чувствовала, что ей как никогда нужна его поддержка в этом. — Пожалуйста, пусть он зайдет сейчас же.

Канон открыл дверь, и Сузаку бойко вошел в кабинет. Его привлекательное лицо сквозило суровостью, вплоть до того момента, пока он не увидел ее. На мимолетное мгновение он позволил искренней безмятежной улыбке скользнуть на свое лице — но затем он снова посерьезнел. Что было хорошо. И хотя вид его улыбки несколько смягчил ее настрой, если когда-нибудь и было время злиться, то только сейчас.

— Ваше Высочество, я слышал про взрыв, — сказал Сузаку, припадая на колено перед ней и Шнайзелем. — Никогда бы не подумал, что Европа предпримет такую гнусную атаку... Это чудовищно!

— Я очень сомневаюсь, что за этой атакой стояла Европа, — сказала Юфемия. — Мне кажется, что то оружие было создано нами. Тех людей убило оружие Империи.

— Сэр Куруруги, прошу вас, не обращайте внимания на вспышку моей сестры, — сказал спокойно Шнайзель. По-ледяному спокойно. — То, чему мы стали свидетелями, было поистине отвратительной и травмирующей трагедией. Ничего удивительного, что на нечто столь ужасное и масштабное некоторые могут отреагировать вот так.

Сузаку смотрел на него, ничего не говоря, по ощущениям несколько часов. Губы сжаты в линию, не проронил ни слова, стоит на одном колене. Перед тем как заговорить, его глаза метнулись в сторону Юфемии, и он слегка кивнул.

— Разрабатывает ли Британния схожее оружие? — спросил он.

— Ваша школьная подруга разрабатывала похожие идеи в этом направлении, — сказал Канон. — Нина Эйнштейн, так вроде? Ее похитили примерно в то же время, что и Наннали.

— Что ж, это немного объясняет, зачем им это понадобилось, — сказал Шнайзель. — Еще что-нибудь?

— Нет. Юфемия, я понимаю, какие эмоции тебя обуревают. Однако, как твой Рыцарь, я должен посоветовать тебе верить в наших лидеров и воздерживаться от опрометчивых поступков. Возможно, будет лучше, если мы продолжим разговор в другом месте?

Она оказалась настолько ошеломлена этим, что она только и могла просто последовать за ним из кабинета. Ей потребовалось около полминуты, чтобы обрести дар речи, и когда она это сделала, то была удивлена собственным тоном. А именно тем, как ядовито он звучал.

— Я думала, ты поддержишь меня.

— Мне очень жаль, пожалуйста, прости меня, — Сузаку быстро зашагал рядом с ней. — Когда я услышал новость о взрыве, у меня сразу же возникли подозрения. Если бы они на самом деле намеревались произвести такую атаку, то ударили бы по более опасным военным позициям, и, если верить разведке, на границах Европы не было никакой серьезной военной активности. Когда я увидел вину и злость в твоих глазах, мне тут же стало ясно, что происходит нечто большее, чем кажется.

— Тогда почему ты ничего не сказал там?

— Потому что это лишь сыграло бы ему на руку, — ответил Сузаку. — Я не знаю, что задумал Шнайзель, но я увидел это. Язык его тела был таким же, как у Лелуша, когда учитель просил его ответить на вопрос, на который он уже знал ответ. Я бы не удивился, если бы у него уже был отрепетированный ответ на каждое наше обвинение.

— Но все равно! Мы не можем просто оставить это.

— Я и не собирался, — произнес Сузаку. — Тебе не меня нужно убеждать. Премьер-министр Шнайзель один из самых любимых и влиятельных людей в Империи, если не на всей планете. Если ты и собралась что-то предпринимать против него, тебе понадобятся очень веские доказательства.

Он был прав. О, ей не стало ни чуточку лучше, но он был прав. Сейчас у нее были только косвенные улики да ее внутреннее чутье. Вряд ли такое сойдет за убедительный аргумент, да? Он изобличил бы ее истеричкой, эмоционально перевозбужденной, травмированной тем, чему она стала свидетелем.

Тем не менее... это было не беспочвенное обвинение. Ее руки все еще дрожали. Какие-то долгие секунды Юфемия искренне боялась, что та сфера продолжит расти и расти, пока не поглотит всю планету. Облегчение, которое она испытала, когда это не произошло, быстро уступило место потоку других эмоций. Если она на достаточно долго закроет глаза, ей казалось, что она сможет представить их всех перед собой. Обычных людей, что занимаются своими делами, не осознавая, что это будут их последние мгновения в жизни.

— Потребуется слишком много времени, чтобы добраться до места и помочь в спасательных работах, — сказала Юфемия. — Но... если туда отправимся мы вдвоем, чтобы оказать эмоциональную поддержку выжившим, нам, возможно, также удастся провести расследование.

— Не вдвоем, — сказал Сузаку.

— Я не останусь в стороне, сэр Куруруги. Я должна увидеть это своими глазами. Я должна стоять в центре ужаса, который устроил мой брат, и я должна увидеть, какие вещи нужно изменить в Британнии, если мы собираемся что-то с этим делать. Я не буду отсиживаться в стороне.

— Я не это имел в виду, — продолжил Сузаку.

Они дошли до его комнаты. Он быстро открыл дверь, и Юфемия заметила, что он не попытался сперва отворить замок. Он толкнул дверь и нервно оглядел коридор. Несмотря на то, что они прошли всю дорогу сюда, они были вдвоем. Все остальные, вероятно, были слишком заняты на своих постах и—

Юфемия слегка ахнула, когда вошла внутрь. Похоже, у Сузаку были гости. Граф Асплунд, мисс Сесиль, господа Вайнберг и Готтвальд, леди Эрнст и леди Ню. Все собрались здесь, все они стояли по стойке смирно, как будто ждали только их.

— Что я имел в виду, так это то, что нас будет не двое.

* * *

====Лелуш====

Добро пожаловать в прекрасный Марсель, второй по величине город Франции. Что логично по многим причинам, не в последнюю очередь из-за его исторического значения как европейского центра торговли. По сей день история данного города связана с его торговым портом, поскольку через него проходит наибольшее количество грузов по тоннажу во всей Франции и в дополнении он занимает пятое место по товарообороту во всей Европе. Ну, и так же туристическому обороту. Более двух миллионов туристов ежегодно прибывают в этот порт, чтобы воочию познакомиться с уникальной и великолепной французской культурой.

К тому времени, когда корабль Лелуша прибыл в порт, уже рассвело, по ходу высадки он улыбался и смеялся вместе с капитаном и несколькими его матросами.

— Ха, капитан! Да вы тут нашли самый настоящий самородок! — первый матрос хлопнул Лелуша по спине, от чего принц почти споткнулся и упал на землю. — Кингсли, скажу я тебе, что последний раз я так смеялся от души, наверное, годы назад!

— Вы слишком добры! — объявил Лелуш, откидывая плащ, а потом поднимая левую руку прямо в воздух. — Ибо всем, чем я промышляю, так это доступно раскрываю тайны этого мира для всех и каждого!

— Вот! Вот про это я и говорю! — засмеялся первый матрос, и на этот раз ему все же удалось сбить Лелуша с ног. — То, как ты с прямым лицом это делаешь! Как ты невероятно переигрываешь! Даже не будь ты фокусником, одно это стоит многого!

...Он не был уверен, воспринимать это как комплимент или нет. Не помогало и то, что все остальные матросы дружно закивали.

— Слушай, Юлий. Ты когда-нибудь раньше бывал в Марселе? — спросил капитан. Лелуш покачал головой и отряхнулся. — Ах, здесь есть на что посмотреть. Ты просто обязан посетить Марсельскую оперу. Если меня не подводит память, сейчас они исполняют «Риголетто» Верди, я тебя буквально призываю сходить на нее.

— Возможно, я так и сделаю, — кивнул Лелуш. — Однако, прошу простить меня, господа-...

— Да какое! После твоего представления мы просто не можем не угостить тебя завтраком, — настаивал второй матрос, и намного сильнее, чем Лелушу нравилось. — По прибытия в порт мы всегда быстро заскакиваем в местную кафешку. В это время дня круассаны там свежие и еще горяченькие.

Теперь настала очередь капитана переходить зону комфорта. Ай! Щипание за щеку должно быть запрещено!

— Клянусь тебе, мой друг-фокусник, они растают у тебя во рту так быстро, что даже ты будешь впечатлен. И всё за наш счет!

Тч! Ну, может быть, он чуточку переборщил с обаянием в том круизе. Теперь они не хотели его отпускать! Неужели эти остолопы не понимали, что ему нужно успеть на поезд?

Лелуш попытался успокоиться. Не помогало и то, что он был здесь немного ограничен во времени. В том плане, что он даже не знал сколько у него точно есть времени. Тем не менее, он буквально чувствовал это. Песок, стекающий по песочным часам. При первой же возможности ему нужно будет найти предлог, чтобы сбежать от этих матросов и их капитана.

— Ю~Юлий Кингсли! — произнес капитан, когда они зашли внутрь. — Добро пожаловать в «Чашку Чая»! Рестора~ан с четырьмя с половиной звездами, у которого обманом отняли половину звезды!

Трое матросов втолкнули его внутрь, все подбадривали его радостными возгласами и улыбками. Как же нелепо. Складывалось такое впечатление, будто он подружился до смерти. Ах, это будет непросто. С солнцем на небе будет труднее всего использовать его Стенд. Поэтому он не мог вот так взять и просто ускользнуть. Не когда они вот так окружили его.

— Ох, капитан! Приятно снова видеть вас, — сказала официантка. Капитан приподнял ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони. — Как обычно, столик на троих?

— На четверых в этот раз, ангелочек мой, — сказал капитан, указывая жестом в сторону Лелуша. — Этот молодой человек очаровал нас своими навыками ловкости рук.

— Ловкость рук, говорите? — засмеялся Лелуш.

Он поднял руку, стараясь держать ее в тени второго матроса. Выглядело так, словно в ней ничего не было. Затем он шагнул к официантке, и словно бы из ниоткуда в этой руке появился цветок. — Милый капитан, неужто вы так и не поняли? Я настоящий прирожденный фокусник, и прошу вас этого не забывать!

— Идемте сюда, — сказала официантка, беря цветок и улыбаясь ему.

Точно. Ну что ж. Это показалось ему самым подходящим моментом, чтобы осмотреть это кафе. Если он хотел сбежать, то ему нужно найти как можно больше деталей. Для него не составило большого труда отправить [Painted Black] на потолок, чтобы уже оттуда через него что-нибудь поискать. Типа отвлечения. Предлога. Хоть какое-нибудь средство для побега.

Они подошли к столику в дальнем углу, пройдя мимо светловолосой женщины, которая, похоже, чем-то подавилась. Мимо также проходил официант с кувшином воды, и Лелуш ловко схватил стакан, чтобы наполнить его водой. Его руки начали дрожать.

— Ох, впервые вижу такую странную потребность в воде, — прокомментировал первый матрос. — На самом деле, мне кажется, что даже рыбешка не захлебывает столько воды за раз.

— Похоже, ты приглянулся госпоже Бомонт, — сказал второй матрос, от чего официантка заалела лицом. — Да и дамы на корабле тоже насладились твоим шоу.

— Я смотрю, ты тут неплохо веселишься, — прошептал знакомый голос ему в ухо. — Популярен у женщин, когда у тебя уже есть девушка? Неверным казановам обычно прилетает двоечка в табло.

Лелуш медленно поставил воду и посмотрел краем глаза. Да быть того не может! Нет, сейчас такие мысли были бессмысленны. Таково было распространенное непонимание вероятности: даже шанс один на миллион означает, что эта возможность все еще может произойти. Просто маловероятно, что она произойдет.

До этого самого момента он видел, как происходило несколько невероятно маловероятных вещей. Судьба вонзила нож ему в спину и сделала неожиданное реальным на его неверящих глазах. Но в этот раз... в этот раз все было совсем по-другому. Малые шансы стали его абсолютным преимуществом.

А всё потому, что он увидел, как на него сверху вниз смотрело кое-что знакомое. Высокая, худощавая фигура, которая парила в воздухе. Его конечности были похожи на туго намотанные пружины, а на их концах были огромные лампочки. Он посмотрел через [Painted Black] и быстро нашел обладателя этого Стенда — это была та самая светловолосая девушка, она внимательно наблюдала за ним, очень неплохо скрывая свой взгляд в его сторону. Эти волосы... он едва-едва, но все же узнал ее. Замаскированная Каллен Кодзуки!

— Можно и так сказать, добрые господа! — фыркнул Лелуш и откинулся на спинку стула. Он поставил стакан на стол и поднес другую руку к лицу, чтобы скрыть улыбку. — И все же, у меня ужасное везенье с женщинами.

* * *

====Роло====

Профессионал не задает вопросов. Профессионал не спрашивает. Профессионал выполняет поставленную миссию, а затем ждет следующих инструкций. Потому что всегда есть другая миссия. Другая жизнь, которую нужно оборвать. Его самой последней оборванной жизнью стал робкий маленький мальчик. Его звали «Рональд Лонгстон».

Стоя под палубой этого корабля, Роло вспомнил свой последний брифинг. Он не ставил его под вопрос. Нет, вовсе нет. Даже если само задание казалось Роло странным, он не собирался подвергать сомнению отданные ему приказы.

Инструкции поступили, когда он еще только собирался покинуть Одиннадцатую Зону — хотя теперь это Соединенные Штаты Японии. Роло терпеливо сидел в темной комнате, ожидая, когда его вызовут на доклад. Сообщение пришло по защищенной линии — и вот он. Директор В.В.

— Так-так-так, Роло. Похоже, в этот раз у тебя выдалось то еще приключение.

— Да, Директор! — по умному ответил Роло. — Желаете, чтобы я начал доклад?

Но Директор лишь отмахнулся.

— Нам уже обо всем известно. Это на тебя не похоже, Роло. Твой показатель успеха обычно выше этого.

— Перестань, брат, не будем слишком строги́. Знай мы, на что способен враг, то отправили бы ему подкрепление для точного успеха.

От этого голоса даже у Роло по спине пробежали мурашки. Экран разделился, и внезапно Роло оказался в положении, которому позавидовали бы немногие. Под бдительным — хотя и отстраненным — взором как Директора В.В., так и Его Величества, 98-го Императора Чарльза зи Британнии. Даже при его профессионализме и опыте его уверенность несколько дала треск от одновременного разговора с ними двумя. Хуже могло быть, если сейчас внезапно к ним подключится также Канцлер Брандо или бывшая Директор С.С.

— В любом случае, мы ожидаем результатов от твоей следующей миссии, — сказал Директор. — Ты все еще остаешься со значительным отрывом нашим лучшим убийцей.

— По этой причине ты был выбран для очень особой цели, — сказал Император. — Я совершенно уверен, что он не нуждается в представлении.

Картинка на экране поменялась... и Император оказался прав. Этот человек действительно не нуждался в представлении.

— Как думаешь, справишься?

— Да, Директор! — незамедлительно ответил Роло. — Я считаю, что это мне по силам.

— Чудно! Роло. Ограничения по времени для этой миссии нет. Уничтожь цель любым способом, каким только сочтешь нужным. Он представляет слишком огромную угрозу для Империи, и потому ему больше нельзя позволять существовать в этом мире.

— Другими словами, он уже спутал нам слишком много планов. Пришло время уничтожить эту проблему на корню.

Роло кивнул. Он сам организует переезд в Европу. С его связями это будет плевым делом. Затем, по прибытию, он направится прямиком в Париж, а оттуда осторожно воспользуется своим Гиассом, подберется достаточно близко — и покончит с вампиром, известным как Джонатан Джостар, он же ДЖОДЖО.

Не о чем волноваться. Просто еще одна миссия. Еще одно убийство, не более...

Роло вдохнул соленый воздух, размышляя о маленьких вскользь упомянутых деталях этой миссии. Какие планы ДЖОДЖО уже спутал? По завоеванию Европы? Это было очевидно, но это был один план. Он не имел полного представления о том, чем занимается Директорат. Исследования Гиасса и Мысленных Элеваторов, но с какой целью? Он никогда раньше не задавался такими вопросами.

— Почему-то вспоминается классическая научно-фантастическая история, которую порекомендовала Нина, — размышлял вслух Роло, прислонившись к бочке. — Она называлась «Неумолимое уравнение». Действие происходит в будущем, где космические путешествия между колониями-планетами обычное дело. На одном корабле, который выполнял очень важную доставку медикаментов, пилот обнаруживает безбилетника. Та как на корабле для безопасной посадки было топлива с учетом заранее рассчитанного веса, у пилота не было выбора, кроме как выбросить безбилетника. Слишком много жизней зависло от него, чтобы он мог поступить иначе. Похоже, что безбилетники часто не задумываются о последствиях своего простого присутствия на борту...

— Как по мне, здесь больше виноват инженер! — сказала бочка. — Ну реально, не могут что ли придумать- Эмм...

Роло открыл крышку бочонка и уставился на содержимое. Это содержимое было кучей яблок и Ривалзом, который, по-видимому, изо всех сил старался изображать яблоко. Это — как и многие другие его воплощения — выходило поразительно неудачным во всех отношениях, кроме одного. Данное воплощение полностью убедило бы вас том, что он не был яблоком, никогда не был яблоком и не имел ни малейшего представления о том, что значит быть яблоком.

— Как ты меня заметил?

— Я еще никогда не слышал, чтобы фрукты жаловались на укачивание, — критично заметил парнишка. — Кроме того, пожалуйста, в следующий раз хотя бы задумайся о покупке краски для лица, которая не смывается от пота.

— Эй, парень, не трожь эту бочку-... — крикнул кто-то из экипажа.

Роло заморозил его на месте и вытащил Ривалза из бочки, не забывая при этом ворчать и вздыхать. Хорошо, что он так много тренировался, иначе из-за того, что его сердце сейчас немножко так остановилось, такие потуги оказались бы трудновыполнимыми.

Как только Роло убедился, что Ривалз вне поля зрения, он продолжил ход времени.

— Мне ужасно жаль, — сказал Роло, хлопая по верху бочки. — Крышка обещала упасть, поэтому я поправил ее. Вот и все.

— ...Тч, новички с каждым годом становятся всё моложе и моложе, — сказал член экипажа. Он повернулся к месту, где прятался Ривалз — и потому Роло снова остановил время, давая Ривалзу достаточно времен перебраться в слепую зону. — Ничего не трогай из груза, парень. Я потом проверю эти бочки, чтобы убедиться, что ты ничего прикарманил.

Он снова был один. Ривалз вышел из своего укрытия с его привычной приветливой глуповатой ухмылкой.

— Удобный трюк, ага, — Роло приподнял бровь, не сводя с него глаз. — Эй, "рад тебя видеть" сейчас было бы кстати.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Роло. — Ты ведь понимаешь, что это корабль плывет в Европу? Тебя могут схватить, а потом обращаться с тобой как с вражеским шпионом.

Во многом потому, что этот корабль буквально использовался в целях шпионажа. Что, естественно, подводило к другому вопросу.

— Если уж на то пошло, как ты вообще пробрался сюда? В последний раз я видел тебя, когда всех эвакуировали из Одиннадцатой Зоны.

И он странно притих после этого. Глаза в пол. А Роло тем временем не понимал из-за чего. Он увидел что-то интересное на полу? Чем бы это ни было, Роло недавно научился не зацикливаться на этом и особенно спрашивать про это. Что тогда. Что сейчас.

— Слушай, я попал в Эшфордский студенческий совет не только из-за моей ослепительной красоты, — сказал Ривалз, выпятив грудь, как будто сказал что-то, чем можно гордиться. — Может, я не тех же высоких стандартов, что другие в студсовете, но и я тоже не лыком шит!

Как бы он ни старался хвастаться, Роло не мог воспринимать его всерьез, не когда половина его лица была покрыта тонким слоем дешевой красной краски.

— ...Когда мы причалим, я договорюсь с кем-нибудь, чтобы тебя отправили на британнские земли, — сказал Роло.

— Вот уж нет, чувак! Ты не можешь отправить меня домой!

А? Что это он?

— Все мои друзья где-то там, сражаются за то, во что верят, так ведь? Я не вернусь домой один.

Разумнее всего для Роло было бы как можно скорее избавиться от него. Он и так уже знал слишком много. Он едва ли умел держать язык за зубами, а его навыки не стоили даже упоминания. У него не было опыта в секретных операциях, не было особой силы, которая могла бы компенсировать его положение. Его присутствие вызовет риск. Для Роло. Для его миссии. Для самого Ривалза.

— Раз уж ты так настаиваешь на том, чтобы пойти со мной, то я вряд ли могу тебя остановить, — сказал Роло. — Ну, строго говоря, могу... Однако, моя миссия по обеспечению безопасности друзей Лелуша технически еще не была отменена.

— Супер!

Ах! Эта техника захвата! Неужели Ривалз притворялся дружелюбным, чтобы пройти сквозь его бдительность? Или... Нет? К чему вообще это объятие?

— Слушай, Рональд. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит. Нет, серьезно! Ты не пожалеешь об этом, обещаю тебе!

— Ну, как скажешь...

Ох, он уже услышал о них. Об обнимашках.

— Хотя, мог ты бы, пожалуйста, называть меня Роло?

— Роло! — сказал Ривалз, отпуская его. — Так это, Роло, приятель мой? Какая вообще у нас миссия?

Он открыл рот, чтобы заговорить, и у него вырвался вздох облегчения. Облегчения? Почему он чувствовал облегчение в подобной ситуации? Он выполнял, возможно, самую опасную миссию в своей жизни, и вот ему внезапно придется в довесок нянчиться с гражданским. Откуда взялось это облегчение?

— Засекречено, — сказал Роло. — Думаю, будет лучше, если мы проработаем нашу историю для прикрытия.

— О! Так я уже всё продумал! Короче, я лихой молодой изобретатель-плейбой из Берлина, а ты — мой подручный ученик. Мы путешествуем по всему континенту, исследуя закономерности миграции различных видов птиц для моего последнего изобретения: голубинатор! Видишь ли, идея в том, что у голубя реально хорошее чувство направления...

Роло присел и поймал себя на том, что улыбается ужимкам и словам старшего парнишки. Ах, так вот что это было? Раскрашенное лицо, эта большая подноготная история, которую он явно придумывал на ходу... Наверное, он заметил, что Роло напряжен из-за этой миссии, и пытался сейчас помочь ему расслабиться своим особым способом.

Значит, вот это было дружбой. В этот самый момент Роло задался вопросом, как он вообще обходился без нее.

* * *

====Оги====

Когда у вас есть сила влиять на эмоции одним неосторожным словом, вам лучше быстро научиться отмалчиваться. Всякий раз, когда Оги открывал рот, он лишний раз проверял, что он точно знает и понимает, какую эмоцию сейчас переживает. Если он небрежно накинет на других людей эти эмоции, сколько урона в конечном итоге он может этим навлечь?

Что же, прямо сейчас его эмоциональное состояние было... не лучшим. В принципе, то же самое можно было сказать и об остальном собрании в этой комнате. Любой, кто увидел то, что они закончили смотреть, вряд ли мог испытывать какие-нибудь хорошие эмоции.

— Основываясь на полученных нами разведданных, представляется вероятным, что мы имеем дело с двумя чрезвычайно опасными и передовыми видами оружия, — сказала Ракшата, развалившись на диване, который она самолично притащила в главный зал собраний представителей каждой страны Объединенной Федерации Наций.

За спиной Ракшаты висел экран, на котором не было ничего, кроме белого. Вас бы простили, если бы вы подумали, что это пустая картинка. На самом деле это был снимок безумного взрыва, который произошел вчера.

— Так как оно привлекло наше безраздельное внимание, мы начнем с того, что наша разведка назвала кодовыми именем «ФРЕЯ».

Ракшата потратила время, чтобы глубоко затянуться своим мундштуком, а затем зевнула. Она выглядела так, словно прошлой ночью не сомкнула глаз. Скорее всего, то же самое было верно почти для всех присутствующих здесь.

— Беря во внимания мой анализ, очень похоже, что это оружие на основе сакурадайта. На границах кратера также было обнаружено большое количество урана, но мы не уверены, является ли это частью самого оружия, которое было использовано для инициирования взрыва, или же его продуктом.

— Будут какие-нибудь рекомендации? — спросила леди Кагуя.

Ракшата вновь сделала затяжку.

— На данный момент единственное, что я могу сделать — это запрограммировать наши фактсферы, чтобы те заметили первый шаг инициации взрыв. При первых признаках опасности я могу объявить тревогу и донести до всех солдат, чтобы те убрались подальше — вот только взрыв происходит слишком быстро, чтобы таких мер оказалось достаточно для эвакуации города. Нам позарез нужно больше информации.

— Вы ее получите, — сказал Дитхард.

Даже он был напряжен в своем стуле. Оги мог ожидать от этого серьезного журналюги, что тот будет только рад оказаться на краю истории. И все же, он относился к этому так же серьезно, как и все остальные. С мрачным смирением.

— У нас уже есть агенты в Европе и Британнии. Мы отправим им инструкции, чтобы они разузнали про ФРЕЮ.

— Что касается другого оружия... — экран за спиной Ракшаты сменил картинку, показав найтмэйера, спускающегося с высоты неба. — Похоже, что именно таким образом Европа быстро посылает своих найтмэйеров куда им вздумается. Никакой сверхъестествщины тут нет и в помине. Это просто наука. Ракеты, если быть точным.

— Простите мое смущение, но у меня сложилось впечатление, что это Британния умеет посылать своих солдат куда им вздумается, — это был Синкэ, и Оги ни на секунду не поверил, что его «смутил» этот вопрос. На самом деле, он был почти уверен, что это была, скорее, подводная.

Тем не менее. Он должен был сейчас взять слово. Он сделал несколько вдохов, чтобы попытаться взять свои эмоции под контроль, но это было нелегко. Каждый раз, когда он думал, что взял себя в руки, его посещали мысли о погибших.

— Велика вероятность, что это не Британния совершила нападение на Запретный город, — сказал Оги. По всему залу послышались бормотания. Он был почти уверен, что уловил среди них имя Корнелии. — ДЖОДЖО явно использовал свои вампирские способности, чтобы промыть мозги избранным представителям всего европейского континента. Отсюда следует вопрос: а не мог ли он точно так же поступить с пленными британнскими солдатами?

Глубокий вдох. Глубокий выдох. Каллен была права. Он не мог все время прятаться ото всех. Этим он проблему не решит.

— Но разве тогда это не означает, что нас обманом заставили напасть на Британнию?

— Тогда это довольно дерзко со стороны ДЖОДЖО! Утверждать, что за созданием этого оружия стоит Империя, а не Европа!

— Ну так ведь этот вампир только и умеет обманывать людей! Подлое создание!

...Ладно, возможно, он немного затронул их эмоции. Он посмотрел на Кагую, ища у той помощи. Он не хотел усугублять ситуацию.

— В таком случае я ставлю этот вопрос на голосование! — объявила Кагуя. Представители продолжили восклицать свои негодования, полностью игнорируя и словно бы не замечая ее. — Я сказала, что у меня есть вопрос, который нужно поставить на голосование!

— Не думаю, что они слышат тебя, — прошептал Дитхард. — ДЖОДЖО продолжает доказывать, какой он на самом деле дьявол. Случайно или намеренно, но ему удалось внести расприи в нашу мирную демократию. Довольно блестяще, осмелюсь сказать. Вот бы взять у него интервью...

— Ты позволяешь соскальзывать своей маске, — прошептал в ответ Оги. — Может, мне следовало промолчать?

— Совокупный потенциал этих двух видов оружия настолько очевиден, что его мог бы разглядеть и ребенок, — прошептал Дитхард. — Сообщил бы им это ты или нет, они в любом случае запаниковали бы.

— Дамы и господа, а мы точно уверены, что Европа взорвала эту ФРЕЮ? Разве не было бы разумнее для ДЖОДЖО заявить о своей причастности к этому оружию? Такая угроза наверняка вышла бы очень эффективной.

— Этот вампир вполне может ради собственного садистского веселья пытаться запутать нас. Не забывайте, какими были Верховные евнухи!

— Кашель, кашель, кашель, кашель!

В мире был только один человек, который прокричал бы слово «кашель» во время встречи, полной представителей нескольких наций. Все взгляды устремились к дверям, и Оги не знал, то ли стонать, то ли вздыхать от облегчения. Прибыл Джозеф Джостар!

— Привет-приветики! Можете быть спокойны, ибо появился я! — возвестил Джозеф.

— Кагуя, пожалуйста, найди человека, который вручил ему мегафон и... — Оги остановился на полуслове, увидев, как знакомый человек закрыл двери. — И накажи Тамаки так, как сочтешь нужным.

— ...Знаешь, я даже не была зла по этому поводу, пока ты не заговорил, — прошептала Кагуя. — Агх! Теперь я раздражена тем, что ты заставил меня почувствовать раздражение!

— Итак, я знаю о чем вы сейчас все думаете! Кто этот бородатый красавчик с таким громким голосом?

— Мы знаем кто ты, Джозеф Джостар!

— Ох, так это замечательно! — сказал Джозеф. — В общем, я внимательно подслушал ваш спор, когда мои уши и эта пустая кружка случайно оказались слишком близко к вашей двери.

— ...Есть ли причина, по которой охрана еще не пришла и не вышвырнула этот человека отсюда?

Они, наверное, без сознания. Или каким-либо иным образом нездоровы. Джозеф был веселым мужиком и довольно блестящим тактиком. Вот только проблема: его нельзя было назвать самым политически мыслящим человеком, которого когда-либо встречал Оги.

— Вы собираетесь обсудить, следует ли вам вступать в войну между Британнией и Европой, если будут использоваться эти два оружия, — сказал Джозеф. — Что ж, спросите себя! Как вы думаете, как только они закончат устраивать нападки друг на друга, будут ли они бездействовать? Потому что какова бы ни была правда об этом взрыве, кто бы ни вызвал тот взрыв ФРЕИ, есть только одна правда!

Он подошел в центр зала и запрыгнул на спинку дивана Ракшаты. Чем, надо сказать, заслужил неприязненные взгляды хозяйки этого самого дивана.

— Кто бы ни победил, в их руках гарантированно окажутся оба оружия к тому времени, когда эта война закончится! И их больше никто не будет отвлекать использовать это оружие... кроме последней сверхдержавы, оставшейся на планете.

— Он прав! — воскликнул Синкэ, вскакивая с места, чтобы придать веса словам. — Даже если мы отбросим этические соображения, оставаться в стороне от этой войны больше не является тактически здравым ходом.

— Способность нанести удар в любую точку планеты с такой огневой мощью — никто не должен обладать такой ударной силой, — Ракшата постучала по своему мундштуку и откинулась на спинку дивана.

— Будь здесь с нами Зеро, она сказала бы то же самое, — согласился Дитхард.

— Тогда голосуем! — сказала Кагуя. Хотя Оги был почти уверен, что почувствовал, как в ее голосе послышалась нотка раздражения. — Мы вступаем в эту войну не для того, чтобы присоединиться к какой-либо стороне. Скорее, мы присоединяемся к этой войне, потому что свобода всех людей находится под угрозой!

Исходя из всего сказанного, на самом деле у них не было выбора. Джозеф был прав. Даже если прямо сейчас они будут использовать это оружие друг против друга, кто с уверенность скажет, что так будет навсегда? С другой стороны, от понимания того, что у них не было выбора, его живот скрутился узлом. Складывалось ощущение, что кто-то издали ведет их за нос.

Если бы только Зеро или Каллен были здесь, а не под прикрытием в Европе. О, как же он скучает по простым денькам, когда им только и нужно было, что бороться с Британнией. Тогда все казалось намного проще. Не было Стендов, не было Гиасса, коварных зеленоволосых бессмертных, нежити и этого причудливого сооружения в—

Стойте. Это навело его на мысль. Ракшата жаловалась на малость количества информации об этой штуке на Каминэ и об аналогичном сооружении в Китае. Она знала, что между ними есть связь, но... Что, если он передаст на допрос некую зеленоволосую ведьму? Если кто-то и мог что-то знать о них, то это должна быть она. Верно?

Когда голосование подошло к своему предсказуемому завершению, Оги прикрыл глаза и задумался. Это было забавно. Он пытался научиться молчать, в то же время пытаясь заставить кого-то, кто не любил много говорить, дать им ответы.

— Тогда решено: предложение принято. Завтрашним утром Объединенная Федерация Наций официально объявит войну Священной Британнской Империи и Европейскому Союзу!

Оги вознес безмолвную молитву всем Богам, которые могли наблюдать за происходящим. Этот зал проголосовал за то, чтобы ввергнуть всю планету в тотальную войну.

* * *

====Сузаку====

— Ах, Юфи! Я надеюсь, что эта комната не слишком переполнена для вас? — начал Ллойд. — Если вам нужно где-нибудь присесть, я слышал, что у Сесиль приятные-...

Что бы там ни собирался сказать Пудинговый Граф, слова остались невысказанными, когда локоть Сесиль резко ударил его под ребро. Помощница улыбнулась принцессе и встала.

— Вы можете сесть здесь. Я не против постоять.

— Спасибо, мисс Круми, — сказала Юфемия.

Будет сидеть на кровати Сузаку. Вот уж об этом он точно не будет слишком много думать. Почти в тот же миг, как она села, Артур выскочил из-под кровати и оказался у нее на коленях, мяукая и располагаясь там. Сузаку завистливо вздохнул. Снова быть такой невинной.

— Немаленькое, скажу я, тут собрание. Могу я поинтересоваться его повесткой? — спросила Юфемия.

Разумеется, первыми заговорившими были Рыцари Круга. Это имело смысл. На такой встрече лучше всего уступить тем, кто старше по званию.

— Прошлая миссия, на которую нас послали, вышла очень странной, — сказала Доротея. — Если верить словам Графа Асплунда, а также сравнить наши наблюдения, очень вероятно, что на какие бы разведданные принц Шнайзель ни полагался, те, скорее всего, оказались ложными.

— Заставляет задуматься, сколько вообще из сказанного на том брифинге было правдой, — добавил Джино. — Особенно после того, как Сузаку напомнил нам о пользователе Стенда, который напал на дворец. Тот, который может превращать воспоминания в диски?

— В общем, эта и является целью нашего собрания, — пояснил Сузаку. — Мы обмениваемся заметками, чтобы попытаться выяснить, что на самом деле происходит. И раз уж ты в это время была здесь со Шнайзелем, нам показалось, что ты можешь предоставить столь нужную иную точку зрения произошедшего.

Это, а также то, что их поддерживал кто-то из Императорской семьи — что значило очень много. И хотя Юфемия не имела такого большого политического влияния, как, например, Шнайзель, люди все равно были гораздо более готовы слушать ее, чем кого-либо другого в этой комнате. Да даже у Рыцарей Круга не было такого же количества влияния.

— К слову о миссии, пока вас не было, у Вилетты появилась великолепная идея, — сказал Джеремия.

Он кивнул Вилетте, которая как будто была чем-то отвлечена. Потерялась по какой-то причине в своих мыслях. Это было на нее не похоже, она обычно была из тех, кто сама говорит, если у нее что-то на уме.

— Ох. Я просто подумала, что будет полезно, если я использую свою силу на всех здесь, чтобы мы верно и в деталях вспомнили эту миссию, — сказала Вилетта. — Поэтому, если кто-нибудь заметит что-то странное, мы сможем указать на это.

— Мы уже можем свериться с записям фактсфер для этого, — сказала Сесиль. — С другой стороны, это все равно может быть хорошей идеей. Если возможно существование одного вида силы, манипулирующей памятью, то тогда...

Эта мысль осталась невысказанной. Изменили ли у них воспоминания? Возможность имелась. Особенно, если в Британнии что-то затевалось за кулисами. В этом случае подобный человек или группа людей смогут подорвать систему — любую систему — в своих целях. Они могли обойти любую проверку или ограничение при помощи своей силы, уйти от любого преступления, и никто бы ничего не узнал.

Абсолютного любого преступления. Как, например, от организации мощного взрыва в густонаселенном городе.

— Сделайте это, — приказала она, опередив Сузаку. — Любая зацепка может оказаться полезной.

— Помните нашу миссию.

Как только она это произнесла, воспоминания хлынули потоком в ясных и точных деталях. Сузаку вспомнил напряжение в груди, когда сражался с Бруфордом. Он вспомнил тот момент, когда узнал достаточно о Стенде в виде растения, чтобы разработать контрмеру. И также он вспомнил...

— Сесиль, у тебя есть доступ к записям?

— Да, я загрузила на свой ноутбук копии данных всех фактсфер.

Ллойд фыркнул:

— Потому-то ты и такая полезная помощница. Ну и ну. Думать настолько наперед?

Он получил еще один локоть под ребро, и — что бы жизнь медом не казалась — Артур укусил его бедро. Приятно для разнообразия, что кусали не только Сузаку.

Сузаку уже мог видеть, что у всех были вещи, которые они хотели обсудить, но так как он заговорил первым, они терпеливо ждали своей очереди. Все и без слов понимали, что будет бесполезно и глупо, если все заговорят одним скопом. В конце концов, тут сидели собрание военных профессионалов и принцесса. Ну, еще кот, но он почти не в счет.

«Где Милли?»

«Я здесь.»

Он смотрел, как сцена разыгрывается в точности так, как он ее помнил. Милли Эшфорд. Президент студенческого совета Академии Эшфорд. Выбегает с вытянутыми руками и в милой деловой одежке на улицу, чтобы защитить зомби от его атаки.

«Милли! Прошу тебя, беги! Этот зомби может попытаться съесть тебя, чтобы залечить раны!»

«У меня предложение получше, — ответила Милли. — Сузаку! Ты сражаешься не на той стороне! Ты не понимаешь, что здесь на самом деле происходит!»

Он поставил видео на паузу. Это разъедало его. Раздражало тогда и все еще раздражает сейчас. Это было не похоже на то, что сказала бы Милли. Он позволил сцене продолжиться, чтобы остальные тоже смогли увидеть всё, услышать, что она хотела сказать в свое оправдание. А также услышать, как Бруфорд останавливает ее желание объясниться.

— Это измена, — сказал Джино, хмуро глядя на экран.

— От Эшфордов? — сказал Джеремия. — Они были одними из самых верных сторонников леди Марианны. Я ни за что не поверю, что кто-то из их семьи стал изменником родины!

— Если только Сузаку был прав и что-то все-таки заставило ее, — добавила Доротея.

Сесиль кашлянула:

— Я уже внимательно осмотрела ее лоб в поисках признаков ростка из плоти. Если ею и манипулируют, то, очень вероятно, чем-то другим.

— Я не думаю, что ею манипулируют, — тихо сказала Юфемия. — Эта печаль в ее голосе — она звучала слишком... искренне. Слишком реально, — внезапно она осознала, что все остальные теперь смотрят на нее. — О, не обращайте на меня внимания. Здесь нет никакой конкретики. Просто мое мнение. На самом деле, я не так уж хорошо ее знаю, так что не мое дело комментировать.

— Хмм... Что ж, если там была искренность, тогда очень возможно, что у нее имеется лучшее представление о происходящем, чем у нас, — усмехнулся Ллойд. — Ах, моя бывшая невеста, сколько же проблем от тебя...

— Видимо, лучше будет приберечь это до того, пока у нас не появится больше информации, — сказал Джеремия.

Верно. Он был прав. И это нереально раздражало Сузаку именно по этой самой причине. Если он только и будет, что пересматривать одно и то же видео снова и снова, то рано или поздно он полезет на стену.

— ДЖОДЖО тоже сказал мне что-то странное, — вмешалась Вилетта. — Я всё пытаюсь понять его слова, но здесь вообще нет никакого смыла. У тебя же есть также моя запись?

— Да, — сказала Сесиль. — Принц Шнайзель хотел, чтобы мы отслеживали, откуда приходит вражеское подкрепление. И потому, между нашими системами существовала внутренняя связь, так что я могу просмотреть записи, воспользовавшись своим уровнем доступа как исследователя.

— На самом деле здесь всё чуточку сложней, но суть вы уловили, — повел плечом Ллойд.

Следующим просматриваемым видео стала запись с Ламорака. Было немного сложно уследить за происходящим там. ДЖОДЖО двигался быстро, до смешного быстро. Он демонстрировал подавляющую силу, от которой у Сузаку мороз по коже прошелся, и многочисленные способности, которые вроде бы никак не были связаны со Стендом. Вампирские силы, может? Что бы это ни было, он не мог отрицать, что это внушало. Внушало трепет.

«В какой-то миг его будущее стало возможным», — сказал вампир, когда за его спиной в этот же момент выпрыгнул Флоренс с своими раскаленными до красна МВК-когтям. — «И в следующий... его больше нет.»

Битва продолжилась, и Сузаку на мгновение забыл, что ему следует слушать, что говорит вампир, а не смотреть, как он сражается. То напомнило ему о Гурене S.E.I.T.E.N., его стихийной природе, которую, скорее, нужно преодолеть, нежели сразить.

«Судьба подарила мне шанс извиниться перед матерью Наото за то, что я стер его будущее и изменил ее.»

Затем он внезапно появляется на вершине Ламорака.

«Сможете ли вы когда-нибудь простить меня, Вилетта Ню?»

— Хах... — присвистнул Джино. — С его слов почти кажется, будто леди Ню была матерью этого Наото.

Сразу после этого замечания Вилетта стрельнула ему острейшим взглядом. Не будь он Рыцарем Круга, она, наверное, уже принялась бы душить его. О, конечно, она, возможно, больше не Чистокровная, но намек на то, что у нее имеются такие отношения с нумерным, скорее всего, не очень-то ей был по нраву.

— Лично меня больше заинтересовали другие вещи, о которых он говорил, — сказал Ллойд. — Они наводят меня на мысль о теории мультивселенной.

— Эта та, где говорится, что каждое твое возможное действие происходит в другой реальности? — спросила Доротея.

— В десяточку! — хихикнул Ллойд. — И я уверен, что есть версия Земли, где вы убиваете своих родителей и кушаете их тела. В конце концов, это возможное решение, которое вы могли принять в какой-то момент.

— Что Ллойд хочет сказать: некоторые решения настолько не соответствуют характеру человека, что они никогда не произойдут, — объяснила Сесиль. — Ни в какой-либо вселенной, ни в какой-либо реальности.

— Если только кто-то не использовал силу, чтобы заставить вас сделать это, — тихо заметил Сузаку. — Но ты права. Если читать между строк, звучит так, как будто ДЖОДЖО видел какое-то ужасное будущее, которое он пытается предотвратить.

— Тогда он занимается этим уже долгое время, — добавил Джеремия. — Зачем еще ему было вербовать Лену Песайдс в свою группу, если не ради такой цели? Кроме того, захват континента — мировой державы, сравнимой с Британнией — не то, что делается по простой прихоти. Особенно если учесть их демократические системы.

— Это также объяснило бы действия мисс Эшфорд. Если ДЖОДЖО показал ей доказательства этого плохого будущего и что его план предотвратит его...

— Однако, это не объясняет, почему она боится, что об этом могут узнать посторонние. Если только они не думают, что кто-то может воспользоваться этим.

— Воу-воу! Попридержите коней! — вскинул Джино руки. — Я даже не знаю, как по мне, всё это звучит притянутым за уши. Альтернативные временные линии? Теория мультивселенной? Вам не кажется, что вы немного перегибаете палку?

— Соглашусь, — добавила Доротея. — Больше похоже на то, что вы тыкаете пальцем в небо.

— Я бы не была в этом так уверена, — сказала Юфемия. — В Нарите мы уже встречались с силой со схожими в общих чертах принципами. Она полностью парализовала всю битву.

— И разве тот одиннадцатый в Гурене S.E.I.T.E.N. не говорил о похожих вещах?

— И все равно! Что вообще могло произойти такого ужасного, что оно заставило ее присоединиться к Евросоюзу...?

Все быстро начинали превращаться в толпу людей, которые говорили сквозь слова других. Сузаку, однако, вел себя тихо. Он уставился на монитор ноутбука. Глядел в глаза ДЖОДЖО. Они были точь-в-точь как глаза Милли. Такими же, как сказала Юфемия. Полные... печали. Искренняя и глубокая печаль, как будто ДЖОДЖО и Милли не хотели делать то, что делали, но чувствовали, что у них нет выбора.

— Эй! Народ, спокойно! — воскликнул Джино. — Тч! Такими скоростными темпами мы ничего не добьемся, окей? Итак, у нас есть здравая мысля, что что-то прогнило, но что мы будем с этим делать?

— Взрыв ФРЕИ, — твердо сказала Юфемия. — Если мы хотим дополнительных доказательств, нам нужно исследовать место взрыва.

— Ну хотя бы теперь ясно направление, — сказала Доротея. — Какая бы гниль ни действовала в Британнии или за ее пределами, вместе мы ее искореним. Ты ведь с нами, сэр Куруруги?

— Несмотря на все, что я видел, я все еще верю в системы, — сказал Сузаку, ловко поднимаясь на ноги. — Я верю, что если мы будем работать вместе, если мы будем сотрудничать внутри системы, то сможем разорвать порочный круг страданий и мучений. К какому бы будущему ни стремился ДЖОДЖО, мы можем достичь его, не оставляя рану на нашей морали.

И он в это верил. Всем своим сердцем и душой. Какую бы силу кто-нибудь ни использовал, чтобы временно избежать правосудия, рано или поздно она снова настигнет его. Какие бы трюки кто-нибудь ни совершал, чтобы претворять преступления, правда настигнет их. Система работала. А если это не работала? Тогда они сделают ее рабочей. Потому что альтернативой системам была анархия, настоящий животный мир, в котором только сильнейшие смогут выжить до того момента, когда они примутся жрать друг друга.

— Отправляемся в Джибути, где мы упокоим эти истерзанные души.

* * *

====Корнелия====

Всю свою жизнь Корнелия стремилась выкладываться по максимуму из чувства гордости. Гордости за ее страну. За ее семью. За ее наследие. Сегодня, несмотря на то, что она работала с врагом — ее гордость за свою страну впервые значительно упала.

«Согласно сообщениям, этот кратер образовался в результате единственного взрыва. Если оно действительно так, то по всем показателям это самое разрушительное оружие в задокументированной истории.»

Раньше она могла испытывать стыд за отдельных людей. Аристократы. Простолюдины, совершающие мелкие преступления. Вещи, которые сводились к людям, а не к культуре. Не к идеалам, за которые стояла Империя. Даже сама ее мотивация предательства Империи сводилась к определенным личностям и действиям, которые они решили предпринять. В частности, к ее отцу и Лелушу.

«Похоже на то, что Европейский Союз и Священная Британнская Империя указывают друг на друга пальцами. Империя утверждает, что Европа намеренно использовала это оружие в разгар атаки. Европа же в свою очередь утверждает, что это было британнское оружие, которое было взорвано в ответ на их атаку.»

— Ваше Высочество, вы так скоро сломаете подлокотник своей хваткой, — тактично заметил Гилфорд.

— Я в курсе, — сказала Корнелия, не сводя глаз с экрана. Она глубоко выдохнула. — Они уклоняются от вины. Все это было ловушкой, чтобы они могли разыграть политический ход.

— Прошу вас, не вымещайте это на себе, — сказал Гилфорд. — Вы в любом случае сделали правильное решение с позиции стратегии.

— Я знаю, — ответила Корнелия. — Скажи мне, Гилфорд. Рыцарь мой, какие мысли тебя посетили о ФРЕЕ, когда ты впервые узнал о ней?

— Ужасает, — ответил Гилфорд. — Внушает трепет. Даже несмотря на существование пользователей Стендов, было понятно, насколько она мощна.

Корнелия кивнула. Потом она встала и начала кружить по комнате, как загнанное животное. Гилфорд продолжил смотреть в экран, вслушиваясь в детали новостей.

— Очередной яркий пример британнского превосходства, — почти спокойно и сдержанно сказала Корнелия. Хотя в ее голосе сквозила искра опасности, которую можно было уловить, если достаточно внимательно прислушаться. — Развитие науки, изобретательность, ведущая к силе, и эта сила, ведущая к армии, которой можно гордиться.

Корнелия остановилась позади кресла и вцепилась в его спинку обеими руками. Можно было увидеть, как проявился ее Стенд, как металлическая поверхность прижимается к креслу.

— Так почему же тогда они не взяли ответственность за это? — процедила Корнелия. — Разве они не видят, как этим они выставляют всю Империю слабой? Этой игрой в обвинения? Игрой в политику, когда они могли так легко выставить это в качестве примера мощи Империи? Отбрасывают прочь жизни — верных мужчин и женщин — ради манипуляций над кем-то, чтобы тот объявил войну их врагу! Это была не та Британния, за которую я сражалась! Эта какая-то пародия... Какой-то позор!

С того самого дня, как она увидела... это, Корнелия прекрасно знала, что Шнайзеля нельзя недооценивать. Он не знал границ. Не знал ни раскаяния, ни ненависти. Он был холодом, который казался теплым, тьмой, которая ослепляла. Но даже при всем этом она не была готова к чему-то настолько... Нелепо карикатурному.

— Корнелия, здесь нет твоей вины.

Ее глаза прищурились. Этот голос... заставил ее застыть. Было жутко, насколько тот был схож, но ей пришлось вновь напомнить себе, что это был не он. Этот человек не был тем человеком, с которым она играла в шахматы на вилле Овна, когда он был юн. Это был не любимый старший брат Наннали. В этот самый момент он скитался по Европе бог знает зачем. Голос на другом конце на самом деле принадлежал человеку, который стоял во главе Европейского Союза, хотя за него не было подано ни единого голоса.

— Я прекрасно это знаю и без тебя, — сказала Корнелия. — В тот момент это был самый здравый ход с позиции стратегии. Хотя ты предупреждал меня не недооценивать Шнайзеля.

— Так же, как я предупреждал Наннали, что убедить Лелуша не будет просто. Но в любом случае, попытка — не пытка. Не мне винить ее за неудачу в этом деле.

Глубокий вдох-выдох.

— Ты ведь понимаешь, что планы придется форсировать, — сказала она. — Я внесла значительные улучшения в военную структуру Европы и уже избавилась от достаточного количества гнили, но...

— Победят ли они?

Она обменялась взглядом с Гилфордом, тот спокойно слушал по другой внутренней связи. Он кивнул. Что же, ладно.

— Если мы воспользуемся элементом неожиданности, у нас должно получиться достичь наших целей до того, как кто-нибудь поймет, что произошло. Впрочем, я советую при помощи Наннали сделать дело чуть более эффективным. Ее Гиасс должен облегчить некоторые моменты.

— ...Хорошо. Если она настаивает на помощи в этом ключе, тогда я не буду ее останавливать. Испытания уже завершены?

— Испытуемые не проявляют никаких вредных последствий в меньшем масштабе. В большем же...

— Позволь мне беспокоиться об этом. Тем временем, что касается этой карикатурной ФРЕИ: если появятся доказательства, прямо указывающие на Британнию, не тратьте свое время на то, чтобы обнародовать их. Если мы намерены победить Шнайзеля, то существует только один способ сделать это: сыграть в игру, отличную от той, в которую он намерен играть. К примеру, Саёко сообщила мне, что она прислала ему доказательства Аниного... состояния по электронной почте Нины.

Уже...?

— Если мы правильно разыграем наши карты, он может выполнить за нас часть нашей тяжелой работы.

— Посмотрим. Шнайзель может решить избавиться от обоюдно опасного для нас врага — а может и нет. Тем не менее, такая возможность, по крайней мере, сейчас существует. Если бы это зависело от меня, я бы при первой же возможности использовал Подавитель Гиасса. Тогда мы могли бы быть уверены, что она покинет этот мир.

— Это довольно-таки хладнокровное убийство.

— Отнюдь. Этим мы лишь освободили бы невинную девочку от злобной старухи-ведьмы. Нет ничего аморального в том, чтобы убить безжалостного монстра, если это спасет другого человека. Я свяжусь еще. Мне нужно немного времени, чтобы подумать.

Связь обрывается, не давая даже шанса попрощаться. Корнелия бросила трубку на станцию. Затем, в порыве злости, она швырнула кресло через весь кабинет. Как раз в этот момент дверь открылась, и кто мог зайти к ней, кроме как Джайро и Штрохайма, бок о бок.

То, что произошло дальше, было немного размытым, даже для ее натренированных глаз. Джайро вытянул руку, кресло что-то вроде завертелось в воздухе, а затем внезапно он оказался в нем, сложив ноги на стол.

— Моя бла~го~да~роч~ка! — пропел Джайро, возвращаясь к своему привычному характеру. — Я как раз думал, куда бы мне положить свои ножки.

— Я не знаю, то ли ты ленивый обалдуй, то ли гениальный показушник, — фыркнул Штрохайм. — Итак! Похоже, что Британния сделала свой ход. Я должен признать, Ваше Высочество. Это самое впечатляющее оружие, что я видел, но немецкой науке не потребуется много времени, чтобы раскрыть его тайны.

— Как бы мне ни хотелось вступить в очередной спор о том, у какой страны лучшие научные достижения, у нас нет такой роскоши, как время, — сказала Корнелия.

Поразительно. Окинув мысленным взором ее короткий список союзников, об этом самом списке она обычно никогда бы даже не задумалась. От слова совсем. У Штрохайма хватало военного опыта, но, на ее взгляд, тот был чересчур самоуверен. У Джайро имелась та же проблема, хотя даже не близко. Затем шла пара одиннадцатых, фетишистка страха, священник, ее любимая сестра и рыцарь-зомби.

Не совсем соответствует ее обычным стандартам для отряда, но приходится работать с тем, что есть.

— Я так понимаю, пришел наш черед делать ход? — спросил Джайро. — Самое время. Мне уже тошнит находиться в этом слипшемся мире. Ваши технологии всё так обезличивают и делают ску~учными.

— Вот как значит, но насколько я помню, на прошлой недели я застукал тебя за просмотром программы для детишек-... — начал было Штрохайм, но Корнелия ничего из этого сейчас не хотела.

Как будто поняв, о чем она думала, Гилфорд взял тяжелую книгу и бросил ее на стол с высоты груди, чем создал очень громкий «бам», который невозможно было проигнорировать.

— Мы уже планируем нашу следующую атаку, — сказала Корнелия, высоко держа голову. — Как только Колесница Аполлона будет готова, мы нанесем удар сразу по трем целям.

«Это произошло только что. Похоже, что Объединенная Федерация Наций заявила о своем намерении вмешаться в конфликт. Согласно их официальному заявлению, "Очевидно, что ни одна из сторон в этом конфликте ни разу не заботится об интересах своего народа. Как Британния, так и Евросоюз, услышьте наше предупреждение: в ближайшем будущем мы начнем наступательные действия против обеих сторон." Дамы и господа, это заявление ясно говорит нам, что, возможно, весь мир идет на войну в масштабах, не имеющих аналогов в истории человечества.»

Весь мир, да? Против «Богини Победы», когда она вознамерилась устроить личную вендетту? Пусть суетятся сколько хотят. Еще до того, как кто-нибудь вообще поймет, что происходит, мир, что идет против них, преклонит перед ними колено.

И вот отсюда дела начнут быть реально странными.

* * *

====Лелуш====

— Так ты меня видишь? — сказал парящий над его головой Стенд, вторгаясь в личное пространство Лелуша. — Значит, это правда. Ты реально он. В чем дело, не узнал меня?

Это была она. Стопроцентно. Без сомнения. Та девушка, которая сейчас устремляла свою хмурость в тарелку супа, точно была Каллен. В маскировке. Под прикрытием. Ищет его...? Возможно. Если Джозеф использовал [Hermit Purple], он мог отследить передвижения Лелуша. Если оно так, то ему нужно быть осторожным в своих действиях. Она может стать ключевым союзником в его стремлении убить ДЖОДЖО — или одним из его самых опасных препятствий.

— О, приглянулась блондиночка вон там? — шепнул первый матрос. — Молодец! Хороший вкус. Симпотное личико и стройненькая фигурка. Супер!

[Jumpin' Jack Flash] угрожающе вытянул руки. Как, однако, неудачно, сэр. Она может слышать тебя через свой Стенд.

— Как по мне, ей больше подошли бы красные волосы, — заметил Лелуш, отводя сейчас взгляд от Каллен. Но не свое внимание.

Он внимательно наблюдал за ней через [Painted Black]. Так, давайте-ка посмотрим. Если бы она хотела схватить его, то не привлекла бы к себе внимания. Что означало, она, вероятнее всего, шпионила за Европой. Глубоко под прикрытием. Видимо, она прибыла в страну самое большее пару часов назад. На большее у нее просто не хватило бы времени.

— Падок на такой цвет волос? — хохотнул второй матрос. — Ну, я уж точно не буду тебя винить. Красный — цвет страсти, и ты уж точно человек страсти.

— Ой, поймали с поличным, — сказал Лелуш.

Если его оценка верна, то Каллен была союзником, а не врагом.

— Не хочу хвастаться, господа, но в мое время дамы часто преследовали меня, причем с раздражающей настойчивостью. И хотя общение с представительницами прекрасного пола весьма приятно, все же бывают времена, когда мужчина должен заниматься делами, избегая их компании.

Судя по тому, как она склонилась над своей тарелкой, на нее упала тень Каллен. Хорошо. Это означало, что он мог при помощи [Painted Black] послать ей некоторые инструкции... Если его догадка верна и она его союзница, то она поможет ему сбежать с минимальной шумихой.

— Я всегда могу притвориться твоей бывшей и врезать тебе, — предложил [Jumpin' Jack Flash]. — Скорее всего, тогда они тебя отпустят.

"И рисковать тем, что люди могут начать записывать на телефоны наши разборки?" — послал в ответ Лелуш текстом на тени. Впрочем, ему почему-то казалось, что она просто хотела по какой-то причине найти оправдание, чтобы врезать ему. — "Я должен уйти, не привлекая слишком много шумихи или подозрения. Вот, что я хочу, чтобы ты сделала..."

— Ну так вот, мистер Кингсли, не хотите присоединиться к нам на постоянку? — спросил капитан. — Ваше выступление было завораживающим, мне не выразить достаточно похвалы вашему драматичному перфомансу. Как, черт побери, вам удалось заставить весь тот стол исчезнуть на наших глазах или предсказать по порядку каждую карту в перетасованной колоде...

Первый матрос кашлянул:

— Что капитан здесь хочет сказать, мы предлагаем тебе стабильную работу, а также место, где можно спать. О человеке с твоими талантами следует хорошо заботиться, чтобы эти таланты засияли еще ярче.

— Похоже, что чары, которые я соткал над вашими сердцами и умами, в самом деле непроглядны, — сказал Лелуш, немного откидываясь на спинку стула. Он поднял руку в воздух над головой. — Увы, господа. Юлий Кингсли лежит к странствиям.

Он закрыл глаза, а затем щелкнул пальцами. Звук [Jumpin' Jack Flash], когда тот что-то ударил, заполнил его уши. Отсюда уже он ловко нырнул под стол Каллен и стал невидимым, пока тем временем все остальные были ослеплены.

— Благодарю вас за ваше гостеприимство, — сказал он им через [Painted Black]. Вызывая бурные аплодисменты.

К нему под стол присоединился [Jumpin' Jack Flash]. Стенд закатил глаза и устроился там же, под столом, рядом с ним.

— Тебе обязательно всегда всё нужно усложнять, да? Нельзя просто сказать "нет" и пойти на все четыре стороны.

"Это было бы слишком прямолинейно. Надави я слишком сильно, и они бы устроили сцену. Так хотя бы они не будут меня искать."

Каллен пнула его, что, по его мнению, было немного незаслуженно.

— Это за то, что сбежал, — произнесла она через Стенд. — Ты что, не доверял нам, что мы сможем разобраться? Тебе вот обязательно нужно было сбегать и делать всё по-своему?

"Когда мои враги приложили столько усилий, чтобы послать Саёко "спасти" меня, а Корнелию — в качестве отвлекающего маневра? Было просто невежливо отказаться."

Она снова его пнула. Ладно, в этот раз он заслужил.

— Поведаешь мне свой грандиозный план, или мне нужно завопить и крикнуть, что у меня под столом извращенец, который хочет заглянуть мне под юбку?

"И вот так ты разговариваешь со старым другом?"

Еще один пинок. Тч!

— Мне уже хватило этого, когда мы пытались допросить С.С. — намного легче выдавить кровь из камня. Не расскажи она нам о своих старых контактах в Европе, я бы еще больше расстроилась из-за нее. Итак, этот твой план? У тебя есть ровно пять секунд...

Что ж, это объясняло, как она попала в Европу. Однако. Лелушу все еще не хватало времени, и его единственным выходом из этого кафе незамеченным по-прежнему оставалась Каллен. На этот раз он собирался попробовать ради эффективности нечто совершенно удивительное: рассказать неприкрашенную правду.

"Я собираюсь убить ДЖОДЖО."

Тишина вышла такой же оглушительной, как и ее избитая метафора. Какого бы ответа Каллен ни ожидала, это, определенно, был не такой ответ.

— Ты собираешься придти к вампиру, от которого С.С. срется в штаны, и убить его, — произнес [Jumpin' Jack Flash]. Медленно, по слову за раз. — За ним стоит армия сверхдержавы и солдаты с суперсилами. И твой великий план заключаются в том, чтобы убить его.

"Думаешь, у меня не получится?"

— Дурак! — крикнул [Jumpin' Jack Flash], и это было подкреплено очередным пинком. — Ты хоть представляешь, как я... Как Ширли волновалась за тебя, когда ты вот так исчез?! Тебе, что все равно?! Ты, эгоцентричный самодовольный придурок! Ты должен был работать с нами, чтобы разобраться с ним!

Пинки не волновали его так сильно, как она, наверное, хотела. Он вытерпит любую боль, главное довести это до конца. Любое унижение, любую физическую травму, все что угодно, лишь бы отомстить ДЖОДЖО за все то, что он сделал...

"Я встретился с Наннали."

Каллен немедленно остановилась, когда прочла сообщение.

"Она сама на себя не была похожа. ДЖОДЖО сделал с ней что-то ужасное, и я никогда не смогу простить его. Вот почему я должен быть один. Я должен убить его собственными руками."

Только оглянувшись назад, Лелуш осознал свою ошибку. В конце концов, сравнение — вполне естественная вещь. Конечно же, Каллен подумает о своем брате и о том, во что его превратили Верховные евнухи. В монстра. Зомби, который вел себя совсем не так, как помнила Каллен. Зомби, которого Лелуш — с помощью Каллен — избавил от страданий.

— Идиот! — пинок. — Я уже подумываю сложить тебя в коробку и отправить обратно в Японию!

"Или мы можем помочь друг другу в достижении наших целей", — появились слова на тени. — "Я так понимаю, ты тоже планируешь направиться в Париж?"

Он не был в этом до конца уверен, но это было вполне себе разумное предположение. Она, скорее всего, прибыла сюда по той же причине, что и он: скорый поезд в столицу. Бо́льшая часть шпионажа, которым стоит заниматься во Франции, будет сосредоточена именно там.

— Настойчив, как и всегда. Разве я не имею права голоса?

"Естественно, имеешь", — написал Лелуш, когда [JJF] покинул подстолье. Оглядев помещение, Лелуш понял, что пяти секунд будет более чем достаточно, чтобы спрятаться в тени возле двери. Оттуда побег будет плевым делом. — "В конце концов, мы с тобой сообщники."

* * *

====Нина====

Широкая публика так часто злоупотребляет словом «теория». В контексте науки оно имеет очень специфическое значение, и тем не менее люди реагируют на него так, как будто оно означает нечто совершенно другое. Это... раздражало Нину. Очень раздражало. Потому что люди вокруг нее говорили вещи, когда они явно не понимали, о чем говорят. Но она-то понимала. Она знала всё гораздо лучше их — но ей также не хватало уверенности, чтобы поправить их. Высказаться и указать на проблему в их логике. Она только и могла делать, что молчать, когда они извергали псевдонауку или что-то близкое к ней.

Видите ли, это работает так. «Теория» — это то, что подтверждается доказательствами. Люди же зачастую понимают теорию как гипотезу. То есть идею, которая еще не была проверена на практике. Которая еще не была изучена, было всего лишь предложено предположение в качестве потенциального предмета для испытания. Гипотеза выдвигается до проведения какого-либо исследования, чтобы в первую очередь дать представление о том, что исследуется.

Тем не менее ученый также остро осознает еще одно различие. Между «в теории» и «на практике». Факт, который имеет равное значение с вышесказанным, потому что прямо сейчас Нина была вынуждена столкнуться с этой разницей в полнейшей, ужаснейшей ясности.

Все прошло более или менее так, как она себе представляла, по крайней мере, из того, что она могла видеть. Ракурс камеры был очень далеким, но она могла достаточно легко домыслить остальное сама.

Для начала, взрыв сакурадайта, должно быть, произошел где-то за кадром. Немедленно произведенная вследствие этого энергия должна была вызвать ядерное деление, что привело бы к дальнейшему массовому высвобождению энергии, что, в свою очередь, вызвало бы поле Фольквангра. Оно должно было принять вид черной молнии в небе, а вслед за этим должна была начаться быстро расширяться сфера Сессрумнира, которая принялась бы уничтожать всю материю на своем пути. Сфера будет расти и расти, всё больше и больше — пока, наконец, не достигнет своего предела и не коллапсируется, из-за чего воздух устремится внутрь, чтобы заполнить пустоту, созданную взрывом.

Самое забавно тут то, что именно это она всегда себе и представляла. Но «всегда представляла» она это всего несколько минут назад, когда Милли пришла к ней в камеру с диском в руке. До этого самого момента понятие «ФРЕЯ» вообще не существовало в ее сознании.

— Зачем ты показала мне это? — спросила Нина, когда Милли убрала устройство.

— Ты бы все равно увидела это, когда мы отпустили бы тебя, — сказала Милли. — Нет причины прятать это от тебя.

— Я не про это! Зачем ты показала мне это?! — резко повторила Нина, поворачиваясь спиной к экрану и к своей вроде как подруге. — Должна быть причина, верно? Пытаешься манипулировать мной, чтобы я каким-то образом решила помочь твоим новым дружкам? Пытаешься взвалить на меня вину, пока я не сломаюсь? Что ж, это не сработает!

— Это не твоя вина, — сказала Милли. — Это случилось не из-за тебя.

— О, я знаю это, — фыркнула Нина. — Твои друзья тут постарались. Ой, простите. А у тебя вообще есть друзья? Или просто проекты, над которыми ты работаешь?

— Нина! Если... Если ты примешь, что это не твоих рук дело, тогда мы сможем объяснить всё тебе.

— Да мне уже все равно. Не нужны мне ответы. Я даже не хочу больше выходить отсюда. Единственное, чего я хочу — чтобы ты отвалила от меня!

Вот. Этого должно хватить. Ее цель сегодня была предельно проста: она хотела сделать больно этой предательнице. Повернулась спиной к Британнии, стране, где она родилась. Помогает их злейшим врагам. Заперла ее здесь и пытается дать им доступ к ее идеям для создания оружия... Это было отвратительно, такая испорченность, что та шла вразрез со всем, во что верила Нина!

— Я все еще твой друг, Нина, — мягко сказала Милли, и, судя по этому тихому звуку, она, наверное, приложила руку к пластиковой двери между ними. — Даже если сейчас тебе так не кажется.

— Дай-ка угадаю: ты делаешь это для моего же блага? — спросила Нина. — Видишь? Вот о чем я! Ты не относишься ко мне как к человеку! Ты смотришь на меня свысока, как будто ты какой-то... какой-то самозваный опекун! Я сама могу выбирать, что для меня правильно, и мне не нужен лицемерный предатель, пытающийся прожить мою жизнь за меня!

— Даже если ты возненавидишь меня всей своей душой, я все равно буду рядом, чтобы помочь тебе, — сказала Милли.

Агх! Неужели до нее так и не дошло? Каждое слово, слетавшее с ее губ, было ядом, отравой, что капала, капала, капала в уши Нины!

— Поэтому, чтобы ты не сошла с ума, я договорилась об альтернативном общении. Мы поговорим снова через пару дней, и после я дам тебе поговорить с нашим прекрасным, очаровательным и удалым большим боссом. Он очень хочет с тобой повидаться. Ну а пока что, чао!

Нина развернулась и со всей силы ударила кулаком по барьеру. Затем она получила довольно краткое напоминание о силах законов Ньютона, в частности о третьем законе. Вот почему она провела следующие тридцать секунд, пожимая руку и углубляясь в свой словарный запас в поисках слов, которые смогли бы выразить то, что она чувствовала прямо сейчас.

— Ну и ну, тебе бы рот с мылом промыть.

Быть может, именно поэтому она не заметила, как стена с одной стороны ее камеры что-то вроде поднялась вверх, открывая содержимое соседней камеры. Ах, но между ними двумя все еще существовал разделительный барьер. Поднялись лишь жалюзи. Не настоящая стена.

Следующая камера была точной копией ее во всех отношениях, кроме обитателя. Обычно это не стоило того, чтобы уточнять, но со всеми этими причудливыми способностями, которые она видела до сих пор, это казалось важным отметить. Это, к слову, не было зеркальным отражением ее камеры. Левое все еще было левым, а правое — все еще было правым. Вещи находились в одном и том же общем месте. Что касается самого обитателя, то это была высокая стройная женщина в смирительной рубашке. Какое-то время она стояла спиной к Нине — но только до тех пор, пока та внезапно не легла на спину и не запрокинула голову, чтобы посмотреть на нее.

— Приветики! Приятно познакомиться! — сказала женщина. У Нины отвисла челюсть. Ей потребовалось немного больше времени, чем следовало, чтобы соотнести эти перевернутые черты. На самом деле все должно было быть намного быстрее. — Я Нонетта Энниграм. Возможно, слышала обо мне? Девятый Рыцарь? Алло? Твоя мама разве не учила тебя, что невежливо пялиться с открытым ртом? Муха ведь залетит. Как тебя зовут, юная леди?

— О-они схватили Рыцаря Круга? — пропищала Нина.

— Ох, это второе самое странное имя, которое я когда-либо слышала, — присвистнула Нонетта. Затем она продолжила каким-то образом поворачивать свое тело, явно используя одни только мышцы шеи, пока не оказалась в сидячем положении на полу камеры. — Но я дам тебе еще один шанс. Облажаешься, и тогда, когда мы выберемся отсюда, я заставлю тебя сменить имя на твой ответ на вопрос "Как тебя зовут, юная леди?".

Это заставило ее внутреннего интроверта довольно нервно сглотнуть. Она сказала это так, что стало абсолютно понятно, что на самом деле она не шутила.

— Нина Эйнштейн.

— Ну что же, Нина! Приятно познакомиться. Хотелось бы, конечно, чтобы обстоятельства сложились чуточку иначе, но ты знаешь, как оно бывает. Короче, давай немного поболтаем. Как будто мы вообще можем что-нибудь еще.

Нина открыла рот, намереваясь спросить, о чем им следует говорить... Но потом она вспомнила прощальные слова Милли. И поэтому она снова закрыла рот, а затем постаралась отвести взгляд.

— Хо-хо? Игнорируешь меня? — спросила Нонетта. Громко. — Очень опасное решение, даже когда мы в разных камерах, а я — в смирительной рубашке. Мне говорили, что мой голос почти так же опасен, как и мои руки. Ты точно уверена, что хочешь поиграть молчанку с Рыцарем Круга?

— Этого хочет она, — прошептала Нина.

— Э-э-э? Что хочет кто?

Нина приложила пальцы к кончику носа. Рефлекс. Она так привыкла носить очки, что на автомате поправила их.

— Одна из тех, кто удерживает нас здесь, — сказала Нина. — Она перевела тебя сюда, чтобы я "не сошла с ума". Что ж, такого удовольствия я ей точно не дам.

— А, ясно-понятно! — рассмеялась Нонетта. — Я поняла, да, теперь я всё поняла! Ты хочешь сделать ей больно за то, что она предала тебя, верно? Вот что тут у нас! Ты, скорее, сойдешь с ума от одиночества — просто назло ей. Я. Ведь. Пра~ва?

Нина фыркнула. Снова подумав над этим... То, как Милли пыталась так серьезно смотреть на нее — это так выбешивало ее. Ее кулаки сжались, хотя ее правая рука жаловалась, что в ближайшее время ей лучше не думать о том, чтобы ударить что-нибудь ею.

— Мне кажется, ты прекрасно знаешь, что она пытается приглядывать за тобой.

— Да в том-то и проблема! — встрепенулась Нина. — Большая пчелка-королева, которая мечется вокруг и делает все, что ей вздумается! Вечно вмешивается в чужие дела, вместо того чтобы разобраться в собственной жизни! Играется, развлекается, пока все остальные из нас тем временем пытаются отнестись к жизни серьезно! А потом она притворяется, будто ей виднее!

— Ужасно-то как! Да кем она себя возомнила? — спросила Нонетта. — Твоей матушкой? Ангелом-хранителем?

— Именно! Прямо в точку! Она хлопотун! Предатель!

— Тогда ты, наверное, абсолютно презираешь ее? Вот почему ее предательство так сильно ранит.

— Презираю ее? Я всегда оглядывалась на нее! Доверяла ей, а теперь она плюет мне в лицо, приговаривая, что это для моего же блага!

— Вот так! Верно идем! — сказала Нонетта. — В общем, ты смущена тем, почему она предала Британнию, и волнуешься, что она сделала это, чтобы уберечь тебя. Да, да! В этом так много смысла! Ну а теперь, когда мы немного растопили лед, как насчет того, чтобы обменяться заметками, чтобы мы могли выяснить парочку вещичек.

Эта женщина... Эта женщина нарочно разгорячила ее эмоционально! Нина закрыла рот и отвернулась. Нет! Она не собиралась доставлять им такого удовольствия. Теперь, когда она задумалась об этом, сама мысль, что Рыцаря Круга вот так могут схватить, была совершенно невозможной. Они были самыми сильными в Империи! Так или иначе, не то чтобы это имело значение. Была ли эта женщина переодетым вражеским агентом или нет, абсолютно не важно. Что было важно, так это то, что Милли пыталась заставить ее с кем-нибудь поговорить.

— Опять молчанка? — хихикнула Нонетта. — Ох, это же так скучно-скучно-скучно! А ты, однако, такая мстительная натура, а? А ведь твоя дорогая подруга дала тебе самую лучшую компанию, которая у тебя когда-либо будет! Чтобы ты не поехала головушкой! Ну, в любом случае. То, что она старается не позволить тебе сьехать с катушек, уже само по себе полезная информация. Ладно, если ты не хочешь говорить, то как насчет того, чтобы я рассказала тебе несколько несерьезных вещей?

— ...Вряд ли мне как-то удастся заткнуть тебя, — сказала Нина. По какой-то причине Девятый Рыцарь получила огромное удовольствие от этого факта.

— Супер! Итак, как насчет, чтобы начать с этого? Заметила ли ты, что "Девять" (Nine) и "Нина" (Nina) отличаются всего на одну буковку? Безумное совпадение, а? Нет? Ох, похоже, придется еще поработать над твоим чувством юмора.

Почему-то Нина была почти уверена, что план Милли сохранить ее в здравом уме в скором времени приведет к довольно впечатляюще обратному результату.

* * *

====Шнайзель====

Первой жертвой войны всегда становится правда. Вряд ли такое высказывание оригинально, но что вообще оригинально в наше время? Так или иначе, имело значение лишь то, как применялись подобные классические идеи. Смешайте их. Разрежьте их на составные и сшейте обратно. Создайте маску, сформируйте истину. Те, кому под силу овладеть этим, часто становятся теми, у кого самая сильная способность вести людей.

И человечество жаждет, чтобы его вели, почти так же сильно, как оно жаждет кислорода.

Рыцари Круга один за другим входили в зал, рассаживаясь вокруг стола. Как, однако, уместно. Все они, хотя и по-своему, относились к этому вполне серьезно...

— Я вижу, что Третий и Четвертый Рыцари отсутствуют, — сказал Шнайзель. — Ах, и для тех, кто не знал, Девятый Рыцарь, к сожалению, был захвачен врагом. Где сэр Вайнберг и леди Эрнст?

— Сказали, что будут помогать командам спасения, — ответила леди Альстрейм своим обыкновенно монотонным голосом. — Вместе с принцессой Юфемией, сэром Куруруги и парочкой других.

— Хм, какая пустая трата их времени, — повел плечами Брэдли. — К тому времени, как они доберутся туда, все веселье уже будет закончено. И тем не менее! Если они вот так хотят потратить свою дорогую жизнь — то флаг им в руки.

— Предположу, ты бы, скорее, потратил это время на убийство других жизней? — спросила Моника.

— Ну разумеется! Особенно в свете этого бесчинства! — сказал Брэдли, хотя его глаза улыбались. Его губы тоже. Естественно. Для него это был лишь предлог пролить кровь, ему было совершенно наплевать на оборванные жизни.

— Бросаться на врага с такой мощью есть ни что иное, как удел глупцов, — сказал Бисмарк. — Независимо от того, насколько вы искусны, от взрыва такой величины можно защититься только не находясь в нем.

— Неважно, если они отсутствуют на этой встрече, мы можем продолжить и без них, — сказал Шнайзель.

Ах, Юфемия. Она почти наверняка сейчас искала доказательства его проступка. Ничего она не найдет. Из-за характера его преступления все улики уже были уничтожены. Шнайзель действовал аккуратно. Очень аккуратно. Он даже нашел тех немногих людей, которые могли разумно связать его преступление с этой самой базой операций — хотя, конечно же, никто из них не знал достаточно, чтобы понять, что он на самом деле задумал.

Как чудно. Его мысли походили на мысли преступника, который считал, что совершил идеальное преступление. Только для того, чтобы какой-нибудь блестящий ум пришел и распутал все дело нить за нитью. Что ж, это тоже сойдет. Если его преступление будет раскрыто миру, то это все равно сыграет ему на руку. Это был не тот ход, который он сделал легкомысленно.

Монитор в задней части зала ожил. Наступил первый настоящий сюрприз, с которым Шнайзель столкнулся сегодня. Хотя, слегка задумавшись, это, вероятно, не должно было произойти. Он ожидал, что его отец Император проявит личный интерес к данному вопросу и присоединится к их встрече. Но вместо этого...

— Канцлер Брандо, мы очень рады, что вы присоединились к нам, — сказал Шнайзель. — Однако, я приглашал Императора присоединиться к этой встрече, поскольку ее тема может касаться важных вопросов безопасности и политики, которые отразятся на всей Империи.

— Его Императорское Величество делегировал этот вопрос лично мне, — сказал старый Канцлер. — Я, Дио, буду стоять на его месте и говорить от его лица. Сейчас он занят другими делами.

— Своими экспериментами вы имеете в виду? — спросил Шнайзель.

Как разочаровывает. Удивляет ли? Ни разу. Простое разочарование от того, что он не относится серьезно к своим обязанностям Императора.

Дио не проронил ни слова. Лишь уставился в экран, его пронзительный взгляд можно было ощутить через всю планету.

— Давайте обсудим тему, касаемую взрыва, — сказал, наконец, Дио.

— Ах, да. Эта трагедия, — помотал головой Шнайзель.

Всякая война — есть обман. Нужно обмануть друзей, если хочешь обмануть врага.

— Подумать только: использовать вот так настолько разрушительное оружие.

— Тогда тут и обсуждать нечего! — воскликнул на энтузиазме Брэдли. — Они бахнули город? Тогда мы испепелим их три! Сотрем в порошок! Что-либо другое будет расценено как слабость.

— Хорошо сказано, Десятый Рыцарь. Нельзя допустить, чтобы люди увидели, как Империя просто отмахивается от такого сильного удара по ней! Однако, характер нашей контратаки должен быть выполнен скальпелем, а не дубиной. Потому как от того будет еще больнее — и оно послужит поучительным уроком не вставать на нашем пути.

Бессмысленно и жестоко. Эти двое едва могли скрыть свою жажду крови. И, конечно же, забудем о том простом факте, что Европа, по-видимому, способна легко бомбардировать любой город Империи одним из этих орудий. Забудем, что они легко могут запустить найтмэйеров в любую точку земного шара. Честно говоря, его затошнило от того, как легко и бездумно эти двое бросали жизни в мясорубку.

Если уж и намереваетесь оборвать жизнь, то, по крайней мере, позвольте ей послужить какой-то цели.

— Если мы неосторожно нападем на Европу, то они ответят еще бо́льшим количеством этого оружия, — спокойно сказал Шнайзель. Брэдли откинулся на спинку стула, будто ему было все равно. — В таком случае, нашей первой мерой безопасности будет создать противодействие их системе глобального запуска. После этого мы должны нанести решающий удар по Европе, чтобы гарантировать, что они больше не применят против нас подобные бомбы.

— Решающий удар? — повторил Бисмарк, добавив в конце фырканье. — Сколько раз я видел, как битва заканчивалась из-за неверно нанесенного решающего удара? Более чем возможно, что они с самого начала стремятся подтолкнуть нас к такому шагу.

— Верно, — кивнула Моника. — Существует также эта странная способность к координации, про которую не стоит забывать.

— Уровень их командной работы ни разу не естественен, — прокомментировала Аня.

— Не волнуйтесь, — улыбнулся Шнайзель. — Основываясь на записях, сделанных вашими фактсферами, я предполагаю, что Третий Рыцарь уже установил возможную уязвимость в этой системе.

— Записи? — приподнял бровь Бисмарк. — Вы уже изучили их? Когда вы успели?

— Мы изучили их все одновременно на двойной промотке, — услужливо пояснил Канон.

Он нажал на кнопку, и задняя стена открылась, открыв стену, состоящую из множества мониторов. Каждый из них вспыхнул, показывая разные записи, сделанные различными найтмэйерами в разгар их битвы. Серьезно, Канон, тебе обязательно было так говорить об этом? Это немного неловко. Полезно, но неловко.

— Вышло довольно информативно. Благодаря этому мы получили достаточно много информации о том, как действует враг.

Немного дальше напротив него Аня сфотографировала стену своей камерой.

— Записано, — сказала она.

Это было разрешено только потому, что в последний раз, когда кто-то попытался отобрать у нее камеру во время встречи, бедняге пришлось целый месяц держать руку в гипсе.

— К слову, это напомнило мне, — сказал Шнайзель. — По-видимому, твоя фактсфера перестала работать в разгар твоей битвы с тем, кто, видимо, был пропавшей одиннадцатой-горничной Лелуша и Наннали. Не могла бы ты рассказать нам о произошедшем? Все, что ты помнишь, может оказаться полезным.

— Не помню, — сказала Аня. Она взглянула на свою камеру и наклонила голову набок. — Записей того момента нет? — паника. Щепотка, не больше, но это был маленький намек на большее количества эмоций, чем можно было обычно ожидать от безэмоциональной девушки.

— Уверен, об этом не стоит беспокоиться, — сказал Бисмарк. — Нашими врагами были пользователями Стендов. Скорее всего, она использовала какую-то особую способность, чтобы вмешаться в записи фактсферы и, возможно, даже в твою память.

Неплохо, сэр Бисмарк. Неплохо. Вот только ты не мог знать, что Шнайзель проверил свой почтовый ящик перед этой встречей и обнаружил нечто совершенно захватывающее, что придало совершенно новый оборот Великой Игре. В попытке этой защиты ты лишь выдал, что также вовлечен — и что он испытывал искреннюю жалость к Шестому Рыцарю за ее участие в событиях. Ах, как трагично было для нее быть Пешкой, которая не знает о своей участи...

Что оставляло его перед вопросом: как лучше всего походить этой Пешкой в свою пользу?

Моника помотала головой:

— Тч... Если бы мне было позволено что-либо сказать по этому поводу, Ваше Высочество, ни Лелушу, ни Наннали не стоило доверять какому-то нумеру. Очевидно, что она никогда не была предана Империи. Меня бы нисколько не удивило, если она была причастна к исчезновению Наннали.

Ах да, сейчас Шнайзелю все было понятно и разложено по полочкам. Рыцари Круга и то, что они чувствовали в этот момент. Бисмарк был скалой в бурю. Его битва с Таркусом, возможно, закончилась не так, как он предполагал, но он также не позволил этому поколебать себя. Он был верен Императору, и на этом все.

Жажда пролить кровь Люциано, вероятно, никогда не будет удовлетворена, даже если ему дадут разрешение уничтожить всю человеческую расу. Аню терзали проблемы с памятью, которые Шнайзель теперь рассматривал в новом светеа. Моника была расстроена своими недавними поражениями и искала возможность загладить вину.

А тем временем Канцлер Брандо притворялся Императором. Ну. Как минимум, он создавал видимость желания править, чего в последнее время нельзя было сказать об отце.

Их цели и амбиции лежали перед ними как на ладони, все они были прозрачны и ни одна из них не совпадала с его. Их всех можно было подтолкнуть, направить в этом общем направлении, но только в том случае, если они не догадывались, чего он на самом деле добивался. Другие могли бы подумать, что он искал власти, но нет. Даже не близко. То, чего желал Шнайзель, было гораздо проще.

Стабильность. Человеческая раса находилась в нестабильном состоянии, которое усугублялось существованием выпущенного на свободу сверхъестественного. Это была пороховая бочка, готовая в любой момент взорваться. Добавьте к этому передовые технологии, включая разработку «ФРЕЯ».... Что ж, становилось ясно, что дело близится к развязке.

Они были на перепутье истории, и Шнайзелю казалось, что он смотрит на нескольких других людей, стоящих на этом перекрестке, делая тот же выбор, что и ДЖОДЖО: кто будет жить, а кто умрет? Кто родится в будущем, а кто нет? «Игроки» этой «Великой Игры», которую Шнайзель наконец-то начал полностью постигать, кусочек за кусочком.

Если это означало взять власть в свои руки: то так тому и быть. Если это означало даровать эту власть другому: да будет так. Имело лишь значение возвращение стабильности и разрядка пороховой бочки. Чтобы сделать это, он должен был присоединиться к Игре в качестве другого игрока за столом, и поэтому он принял некоторые действительно решительные меры, которые будут гарантировать, что к нему отнесутся серьезно.

Однако, между ним и другими игроками в этой игре имелась одна существенная разница. Условие победы Шнайзеля не исключало победы другого игрока. Он мог бы заполучить победу — а затем схватить ее так легко, что та могла бы упасть на колени другого игрока. Для него действительно имело значения лишь то, что игра окажется выиграна... потому что тогда игра была бы закончена.

— Я тоже изучил собранные данные, — сказал Канцлер Брандо. — Все это создает почву для увлекательного обзора. Однако! Я, Дио, выяснил вероятную конечную цель, которая припасена у ДЖОДЖО. Ибо только у меня хватает проницательности, чтобы определить его вероятные планы.

Что ж, теперь он завладел их вниманием. Что бы вы ни говорили о старике, но он мог схватить ваше внимание за во́рот с той же легкостью, с какой большинство людей открывают дверь.

— То, чем я собираюсь поделиться, не должно покинуть эту комнату, — начал Дио. Ага. Теперь он действительно заставил Шнайзеля присесть. Бисмарк, казалось, немного нервничал. Что, вероятно, было хорошим знаком. — Это конфиденциальная информация... но я считаю, что наш враг уже получил к ней доступ, и поэтому скрывать ее от тех, кто планирует эту войну, было бы контрпродуктивно.

— Канцлер, вы же не можете-...

— О, но я могу, Первый Рыцарь! — перебил Дио. — Ибо на этой встрече я говорю от лица Императора!

С этим зловещим заявлением Дио начал объяснять свое наблюдение. Но даже так, Шнайзелю казалось, что он упускает важные детали. Переход к сути дела? "Упрощение для детей"? Или намеренное сокрытие чего-то? Недостаточно информации. Возможно, последней.

Сейчас стоит напомнить, что Шнайзель эль Британния ранее в тот же день организовал взрыв оружия массового поражения на окраине густонаселенного города. Он сделал это без сожаления. Он сделал это без стыда. Он сделал это, даже не дрогнув. И он сделал бы это снова, сочти необходимым для достижения своих далеко идущих целей.

Таким человеком он был. Непоколебимым. Невозмутимым. На три шага впереди всех остальных. Способен угадать более длинную игру посредством короткого разговора или случайного наблюдения за языком тела. Он был жесток, расчетлив, но все же он мог по первому зову надеть маску очаровательного принца.

Этот самый Шнайзель сидел там и слушал объяснения Дио о вероятном плане ДЖОДЖО. Он сидел. Он внимательно слушал. Он обдумывал всевозможные варианты. И знаете, что? К тому времени, когда Дио закончил, к тому времени, когда его объяснения завершились, к тому времени, когда Рыцари Круги покинули зал собрания, оставив там одного его и Канона, давая обдумать смысл всего рассказанного?

Даже Шнайзель был напуган.

* * *

====Наннали====

Она не думала, что это возможно: что когда-нибудь она снова сможет самостоятельно ходить. Она уже давно смирилась с этим. С темнотой, с беспомощностью, с зависимостью от других. Затем появилась С.С., чтобы даровать ей дар зрения и научить ее манипулировать энергией Хамона. С этого момента ее жизнь пошла по принципу катящегося снежного кома.

Звук ее костылей эхом разносился по коридору, когда она шла. Не сама. Вместе с Саёко. Ее горничная, ее подруга, не проронила ни слова о ее проигрыше Лелушу. Ни слова тревоги по поводу того, что она недостаточно нарастила мышечную массу, чтобы должным образом поддерживать себя. Как и всегда, она выполняла свой долг без жалоб и критики.

— Я слышала, ты встретилась с моей мамой, — сказала Наннали.

— Да, — произнесла Саёко, нарушая свое молчание. — Она была невероятно опасным врагом. Не совру, если скажу, что она была одним из самых опасных людей, которых я когда-либо встречала.

— Ты навредила ей?

— Я сомневаюсь, что смогла бы, даже постарайся я.

— Хорошо, — сказала Наннали. — Эта женщина навлекла на бедняжку Аню слишком много головной боли.

Как, в принципе, и самой Наннали. Подумать только, что ее собственная мать могла быть такой... Злой. Добровольно подписалась на участие в таком испорченном, ужасном проекте. Видеть в своих собственных детях каких-то пешек для продвижения их «лучшего мира». Что доброта, которой она делилась, вся та проявленная нежность вполне могли быть спектаклем. Попыткой нанизывать их на веревочку. Заставить их полюбить ее, чтобы они согласились с задуманным без вопросов.

Но даже несмотря на всё это. В глубине души Наннали не была из тех людей, которые идут на месть, независимо от того, насколько злым может быть человек или как сильно он обидел ее. Она даст своей матери шанс на искупление. Сойти с пути, на который она ступила. Так же, как она пыталась сделать это с Лелушем? Нет. Один шанс сойти. Не более того, а потом она постарается, чтобы та не представляла угрозы. А потом она постарается вернуть Ане ее разум.

В каком-то смысле по крайней мере этим она была обязана Шестому Рыцарю.

Пока они шли, Наннали внезапно остановился, когда они проходили мимо одной известной картины. Она какое-то время смотрела на нее. Потому как она провела так много лет своего взросления в темноте, она все еще не совсем привыкла находить вещи красивыми своими глазами. Но даже она могла с первого взгляда оценить ценность этой картины.

— Она выглядит умиротворенной, — сказала Наннали. — Наверное? Мне приятно смотреть на эту картину.

— Люди приезжают со всех уголков света, только чтобы увидеть ее, — сказала Саёко. — Это самая посещаемая картина во всем мире, и она навечно хранится здесь, в Лувре. Ее улыбка довольно знаменита, но улыбка Моны Лизы и рядом не стоит с вашей.

Лесть.

Вскоре они подошли к большим дубовым дверям, по обе стороны которых стояли охранники. Они отличались от других охранников, мимо которых они проходили. Те охраняли экспонаты. Эти же люди охраняли человека внутри. Не то чтобы он нуждался в защите. Не то чтобы он этого хотел. На этом настоял Пуччи. И этот человек в сутане был очень хорош в получении того, чего он хотел.

— У нас есть разрешение, — сказала Саёко.

Охранники козырнули и раздвинули двери, чтобы показать, что он ждет внутри, спиной к дверям. ДЖОДЖО. Он стоял перед парой картин. Его тело было таким громадным, таким высоким и широким, что Наннали могла видеть только края рамок.

— Должен быть список имен, — мрачно произнес ДЖОДЖО. — Ты так не думаешь, Наннали? Я хочу прочитать этот список. Я хочу высечь их имена на памятнике. Чтобы никто никогда не забыл, как выглядит истинное зло.

— Я уверена, что это была случайность, — предложила Наннали.

— А я уверен, что нет, не была.

ДЖОДЖО обернулся, и, к неподдельному шоку Наннали, тот плакал кровавыми слезами. Те стекали по щекам с глаз, он вытер их носовым платком. Картинка было настолько ощутимой и наполненной эмоциями, что она просто не могла отвести взгляда. Несмотря на окружение лучшим искусством во всем мире, этот образ поразил их обеих до глубины души.

— Наннали, не нужно было приходить сюда, — сказал ДЖОДЖО, меняя позу перед двумя картинами. — Я... не хотел, чтобы кто-нибудь из вас увидел меня таким.

Краем глаза Наннали заметила, как что-то открылось. Порыв холодного воздуха ударил в нее, а затем перед ней появился пакетик, полный крови. Холодильник, наполненный свежей кровью. Пожертвовано жителями Европы по собственной воле, чтобы ДЖОДЖО мог питаться, не рискуя навредить ни одной живой душе.

— Даже сейчас я слышу, как этот зверь говорит мне, чтобы я отомстил за их смерти, — сокрушался ДЖОДЖО. Его пальцы проткнули пакет, а затем кровь начала исчезать. Добавьте к этому прошлую картинку, и общая картина приобретет еще одно ужасающее, но прекрасное зрелище. — Он... искушает меня шепотом о справедливости.

— Я могла бы помочь тебе удержать зверя на цепи, — предложила Наннали.

— Ты слишком добра, — слегка опустил голову ДЖОДЖО. — Но я должен отказаться. Дио был прав. Если я хочу преуспеть в нашей миссии, то, к сожалению, должен запрячь этого зверя. Наннали, пришло время нам сделать ход, а мне — сыграть злодея, каким меня хочет изобразить Британния. Ты и так уже сделала для нас достаточно. Готова ли ты сделать еще больше?

Дыхание было важно. Дыхание было жизненно важно. Дыхание было всем. Почувствуйте, как энергия течет через вас. В ваши легкие, в вашу кровь, а затем в ваши конечности.

— Почему ты прячешь эти картины? — спросила Наннали, когда прикрыла глаза. — С того момента, как двери открылись, ты постоянно закрываешь их своим телом.

После ее слов ДЖОДЖО издал звук, похожий на смех. Отрада, веселье, как будто наполовину забытые.

— Так ты увидела меня насквозь? — с закрытыми глазами от этого голоса по ее коже пробежал холодок. В точности как у ее брата. — Они были подарком от моего приемного брата. Он подарил их мне в нашу последнюю игру в шахматы. Я надеялся использовать их как напоминание для всех нас о причине нашей борьбы. О будущем, которое мы стремимся предотвратить.

У Наннали была репутация человека, способного видеть ложь насквозь, даже когда она не могла видеть этого человека. В этом случае ей вообще не нужно было держать его за руку. Он мог бы при помощи [The World] спрятать их, пожелай он действительно того, чтобы они были спрятаны. Для того, кто мог остановить время, такая вещь была обыденной тривиальностью. То, что он, скорее всего, делал, было чем-то вроде «проверки, заметит ли она».

Два звука последовали один за другим: ДЖОДЖО шагнул в сторону, и Саёко ахнула. Наннали открыла глаза. Медленно. Уверенно. Затем, как только она увидела их, костыли упали на пол и загремели от удара. Она едва заметила, что стоит сама, инстинктивно поддерживая себя Хамоном.

Ее руки начали дрожать. Ее глаза заслезились. Она шагнула вперед, чуть не споткнувшись, затем упала на колени, протянув руку. Две картины. Две ужасные, страшные картины.

На левой была изображена девушка с розовыми волосами в длинном струящемся платье, она стояла на стадионе. Ее платье было испачкано кровью. Вокруг нее — израненные тела. В ее руках покоилась автоматическая винтовка, из которой она стреляла без разбора.

— Эта судьба была предотвращена, — прошептал ДЖОДЖО, указывая на левую картину. — Мы также можем... предотвратить другую.

Та что справа... Эта была хуже, чем она себе представляла, когда он описывал это. На этой картине внимание концентрировалось на троицей людей, пока на заднем плане стояла толпа. Первой была девочка в красном платье, почти таком же, как то, которое сейчас носила Наннали. Девочка лежала на нижней платформе, глядя на двух других, ее лицо было окрашено отчаянием беспомощности.

— Я приму его жертву на себя, — продолжил ДЖОДЖО.

На более высокой платформе стояли двое юношей, совершенно не похожих друг на друга. Один из них был одет в бело-золотую отделку. Другой — в иссиня черную, в маске, скрывающей его лицо. Вокруг него развевался плащ, а в руках он сжимал большой тонкий меч, острие которого было направлено прямо в середину груди юноши в белом.

— Я приму мантию злодея. Я приму роль того, на кого падет ненависть всего мира.

И выражение на лице юноши в белом было умиротворенным. Принявшего судьбу. Человека, освобожденного от всего своего бремени. Человека, который собирался встретить смерть с улыбкой.

— Во имя небес, я разрушу мир и создам... новый.

Рука Наннали сжалась в кулак, когда ее слезы капнули на пол. Это было нечестно. Увидеть это так внезапно. Особенно когда картины были такими страшными и в то же время такими прекрасными. Прямо как Мона Лиза, даже она могла без труда сказать, насколько они прекрасны и какие эмоции они передают! После такого совокупного опыта она могла сказать лишь одно.

— За Реквием!

<— To Be Continued