Однажды двадцать лет спустя (джен)

Море над Азкабаном на сей раз было тихим и под почти полной луной при ясном небе казалось даже красивым. Встретили Гарри действительно без вопросов — дежурный просто отметил в журнале время и факт посещения и вернулся к своим делам, а Гарри отравился в камеру к Родольфусу Лестрейнджу.

Тот, разумеется, спал — как понял Гарри, под чарами. Он снял их, но узник проснулся не сразу — пришлось будить. Тот не стал открывать глаз — просто приподнял голову и обернулся в сторону зовущего его голоса.

— Это Гарри Поттер, — сказал Гарри, наколдовывая себе стул и садясь у кровати. — У меня к вам дело.

— Слушаю, — кивнул тот.

— У меня к вам… пожалуй, просьба.

— Выполню, если смогу. Говорите.

— Мне нужно увидеть всю сцену с Лонгботтомами. До конца.

Лицо узника дрогнуло.

— Это… неприятно, — медленно сказал он. — Зачем вам?

— Нужно.

— Вы всё равно можете посмотреть всё, что захотите… я при всём желании сейчас не способен вам помешать. Так что да, разумеется. Я не буду сопротивляться. Смотрите.

Он открыл глаза, невидяще глядя перед собой.

Гарри глубоко вдохнул и произнёс:

— Legilimens!

…Родольфус спускается по лестнице следом за Беллатрикс, неся на плече безжизненную Алису. Они входят в гостиную — там к креслу уже привязан всё ещё обездвиженный Фрэнк, рядом с ним стоит Барти Крауч и пристально разглядывает его; Рабастан — его можно отличить от Крауча по комплекции и по росту — тем временем занавешивает все окна. У всех троих маски на лицах, головы закрыты капюшонами, и Родольфус, положив свою ношу в соседнее кресло и связав её выпущенными из палочки верёвками, надевает свою и накидывает капюшон на голову.

— Давай, приводи их в себя! — требует Беллатрикс.

Родольфус произносит:

— Finita! — и брызгает им в лицо водой из палочки.

— Здравствуй, Алиса, — поёт Беллатрикс, подходя к ней и проводя пальцами по краю её лица — движение почти нежное и заканчивается под подбородком. Алиса Лонгботтом дёргает головой, отодвигаясь от этих пальцев — Беллатрикс только смеётся в ответ. — Смотри, — говорит она мужу, — Алисе не нравится, когда её трогают…

— У нас мало времени, — говорит сухо тот. — Дай я поговорю с ними.

— Не-ет, — протягивает она. — Алиса, где твой маленький сын? — спрашивает она — та дёргается, и в глазах её появляется страх. — Где твой мальчик, Алиса?

— Я тебя знаю, — выплёвывает та. — Ты Беллатрикс Лестрейндж. А это твои муж и деверь… и кто-то ещё, четвёртый.

Этими словами она подписывает себе смертный приговор — это тут же понимают все в комнате, даже Фрэнк — но уже поздно. Хотя, конечно, ещё остаётся Обливиэйт…

— Ну, раз ты всё и так знаешь, — она тянется к своей маске, но Родольфус перехватывает её руку и шипит:

— Не смей!

Он прав: пока лица скрыты — мало ли, что там почудилось Алисе… всё это домыслы и недоказуемо. Белла вырывает руку и шипит не хуже мужа:

— Не смей меня трогать, ублюдок! — она отталкивает его, и он отходит — слышно, как он тяжело дышит. А Белла возвращается к своей жертве: — Я хочу просто поговорить, Алиса. Ответь на мои вопросы — и мы уйдём и даже не тронем вас. Я обещаю.

— Не надейся! — говорит та. — И берегитесь… мы вас найдём, если выберемся отсюда живыми.

Рабастан вдруг смеётся и говорит удивлённо:

— Ты совсем дура? — он подходит к Алисе и заглядывает в её лицо. — Ты понимаешь, что если ты будешь так говорить, нам придётся тебя убить? Вас обоих. А мы совсем этого не хотим.

— Почему же? — это Крауч. Мальчишка подходит к ним и вдруг бьёт женщину по лицу, наотмашь. — Я вот совсем не против.

— Он шутит. — Рабастан оттаскивает его в сторону и говорит что-то на ухо, но слов не слышно.

Беллатрикс оставляет Алису в покое — у той после удара из носа идёт кровь — и берётся за Фрэнка.

— Фрэнки. — Она подходит к нему и садится к нему на колени, обвивает рукой его шею и берёт сзади за волосы. — Может быть, ты со мною поговоришь? Ты ведь умнее жены… ты ведь хочешь жить, Фрэнки? Хочешь, чтобы твой сын жил? И жена? Правда? — она нежно гладит его лицо — Алиса глядит на них с ненавистью, но Беллатрикс это ничуть не заботит, она наклоняется к самому лицу Фрэнка и вдруг целует его прямо в губы — по-настоящему, жарко и глубоко. Тот отшатывается и то ли намеренно, то ли случайно, по-видимому, кусает её — Беллатрикс кричит и отшатывается, поднимает руку к губам, вытирает их и глядит на окровавленную ладонь, а потом начинает смеяться. — Смотри, какой страстный, — показывает она кровь Родольфусу. — Видишь, как надо?

Тот очень медленно и глубоко вдыхает — но не произносит ни слова.

— Ну ладно, не хочешь целоваться — не надо, — говорит Беллатрикс, вновь оборачиваясь к Фрэнку. — Просто скажи мне, что ты знаешь о том, что случилось с Тёмным Лордом и где он сейчас — и мы уйдём. И вы все спокойно отправитесь спать.

— Что с моим сыном? — спрашивает тот — Родольфус еле заметно вздрагивает, быстро шагает к нему, берёт за волосы и говорит прямо в лицо:

— Неверный вопрос. Лучше подумай, что с ним будет, если ты нам сейчас не ответишь. Подумай как следует — и очень быстро, — у него в руках невесть откуда появляется нож с острым кончиком, он приставляет этот кончик к щеке Фрэнка и нажимает. Появляется капля крови, и Родольфус медленно ведёт лезвие в сторону — разрез мгновенно набухает красным, потом кровь проливается и течёт по щеке вниз. — Думай, Фрэнки, думай, — повторяет Родольфус, прячет нож и отходит.

Беллатрикс даже в маске выглядит возбуждённой — она вскакивает, наконец, с колен Лонгботтома и говорит уже почти деловым тоном:

— Я бы на твоём месте ответила, Фрэнк. Знаю, ты аврор и всё такое — ты умеешь терпеть боль. Беда в том, что тебе не придётся — никто и пальцем тебя не тронет. Зачем, если у тебя есть такая замечательная семья… начнём с Алисы, я полагаю. Как ты считаешь, что ей для начала отрезать — нос или ухо? Я бы поставила на второе… не так заметно — и очень больно. Ну что, выбирай, Фрэнки — левое или правое?

— Мы ничего не знаем про Волдеморта! — кричит Фрэнк — и немедленно получает от Беллатрикс пощёчину, от которой его голова отшатывается назад.

— Не смей произносить его имя своими грязными губами, тварь! — кричит она и достаёт палочку.

Заклятье она вслух не произносит, а движение Гарри незнакомо — Фрэнк хрипит, когда вокруг его шеи затягивается светящаяся петля.

— Finita, — говорит Родольфус, убирая петлю. — Ты его так просто убьёшь, — бросает он жене. — И мы ничего не узнаем. Рано.

— Я не позволю ему поганить его имя! — огрызается Беллатрикс.

Рабастан снова подходит к ним и говорит Фрэнку:

— Я бы на вашем месте её послушал. Говорите просто «он», если хотите.

— Волдеморт, — повторяет упрямо Фрэнк. — Его зовут Волдеморт.

— Его зовут Том Риддл, — говорит Родольфус, перехватывая руку своей жены и с усилием удерживая её на месте. — Давайте не станем спорить об именах и остановимся на формальном. Мистер Риддл — так всех устраивает?

Ему не отвечают, но обстановка слегка разряжается. Пользуясь этим затишьем, он продолжает:

— Мы знаем, что вы располагаете какими-то сведениями. Вам нужно лишь убедить нас в обратном — или всё рассказать. Предлагаю Легилименцию.

— Пошёл к дьяволу, — отвечает Фрэнк.

Тот только вздыхает.

— Глупо. Фрэнк, посмотри на жену. Сейчас мы начнём отрезать ей всё, что можно отрезать, не повредив жизненно важные органы. Сколько ты выдержишь? Боль вас учили терпеть — ты готов на такое? Человеку для жизни нужны только тело — и то не всё — и голова, тоже не обязательно целиком. Подумай, пожалуйста. Тебя никто пальцем не тронет. Ну и потом у нас всегда остаётся мальчик… ты в самом деле хочешь увидеть его сейчас здесь?

Он попадает в цель — у Фрэнка дрожат губы. Родольфус видит это и продолжает:

— Подумай, и побыстрее. Я знаю, что вы сильные окклюменты — я понимаю, что если ты станешь сопротивляться, я ничего не увижу. Давай не будем всё усложнять и разойдёмся спокойно. Я обещаю, вы останетесь живы — мы только слегка подчистим вам память, и всё. Ну же, решайся.

Беллатрикс тем временем медленно и очень ласково собирает волосы Алисы в пучок и закалывает его наколдованными шпильками. Потом гладит уши — правое, левое… Алиса мотает головой, но Беллатрикс этого, кажется, даже не замечает. Она достаёт кинжал — Гарри узнаёт его, он на всю жизнь его запомнил и никогда ни с чем не спутает — и проводит его концом по краю правого уха женщины.

— Начнём с правого — Фрэнк, тебе хорошо видно? Что ты предпочитаешь для этого — старый добрый нож или магию?

— Мы правда ничего не знаем, — говорит Фрэнк. — Я клянусь.

— Покажи, — мягко просит Родольфус.

— Я не верю ему! — восклицает Барти, подходя к ним снова. — Он лжёт! Я точно знаю, что лжёт!

— Я тебе верю, — кивает Родольфус, ненавязчиво преграждая ему дорогу. — Успокойся, пожалуйста. Сейчас я всё посмотрю… правда же, Фрэнк? Ты мне покажешь?

— Не надейся. Я не пущу тебя в свою голову.

— Зря, — качает головой старший Лестрейндж. — Очень зря… я так надеялся на твою разумность. Ну хорошо… начинай, — кивает он жене.

Та хихикает и, оттянув ухо Алисы, очень медленно проводит ножом в том месте, где оно присоединяется к голове.

Течёт кровь. Алиса кричит и дёргается, делая этим себе только хуже — нож соскальзывает глубже, Беллатрикс смеётся, Фрэнк бледнеет и отворачивается, но Родольфус не даёт ему этого сделать, удерживая его голову. Рабастан отворачивается тоже — ему никто, разумеется, не мешает, — подходит к окну и осторожно выглядывает на улицу. Барти нервно смеётся и возбуждённо кричит:

— Отрезай! Он скажет! Скажет!

— Я ничего не знаю! — кричит Фрэнк. — Мы не знаем! Ладно, смотри!

— Стой, — приказывает жене Родольфус и произносит это таким тоном, что она неожиданно слушается и действительно отпускает Алису. Барти раздражённо топает, но возражать не решается. — Смотри мне в глаза, — говорит Родольфус. — И не вздумай их закрывать — веки срежу. Legilimens!

Какое-то время ничего не меняется, потом Родольфус поворачивается к жене и качает головой:

— Ничего. Они… он, во всяком случае, ничего вправду не знает. Алиса, твоя очередь.

— Он лжёт!!! — кричит Барти и, выхватив палочку, кричит: — Crucio!

Фрэнк страшно кричит, Белла издаёт восторженный вопль, Рабастан шарахается и отступает ещё дальше, а Родольфус кидается к ним и вышибает палочку из рук Крауча.

— Не смей! — он наотмашь бьёт его по лицу. — Даже не думай больше! Пошёл вон! — он хватает его за шкирку и с лёгкостью тащит к двери. Они выходят из комнаты, Родольфус закрывает за собой дверь и швыряет Барти к стене. — Ты что творишь?! Они уже почти что сдались! Идиот…

— Он лжёт! — скулит Крауч — маска сползает, и виден край бледной веснушчатой кожи. — Лжёт! Я сам слышал!

— Я тебе верю. Верю, — успокаивающе говорит Родольфус, отпуская его и поправляя на нём маску. — Тихо. Но так нельзя. Так не делается, понимаешь? Если тебе просто охота набить кому-нибудь морду — добро пожаловать в бар, там вечером всегда можно устроить отличную пьяную драку. А здесь мы для дела. Я ничуть не сомневаюсь в твоей искренности — но он сам мог солгать, понимаешь? Там, в министерстве. Для красного словца, или для какой выгоды… люди лгут, Барти. Это тоже нужно учитывать. Я видел — он не знает. Может быть, знает она… что там ещё?!

Последние слова служат реакцией на отчаянный вопль, раздавшийся в этот момент из комнаты — Родольфус хватается за ручку двери и пытается её открыть, но та заперта, и у него ничего не выходит. Он пробует заклинания — сначала обычную Алохомору, потом Бомбарду — без толку… крик звучит и звучит, становясь всё страшней и всё выше, Родольфус тоже кричит:

— Барти, помогай! — они пытаются вскрыть дверь вдвоём — бесполезно… Родольфус орёт, наплевав уже на всю конспирацию: — Белла! Белла, впусти нас немедленно! Открывай! — но тоже безрезультатно — тут крик вдруг обрывается и на них обрушивается тишина. — Рабастан! — кричит Родольфус, — открой нам! Рабастан, открой дверь! Белла!!!

Тишина взрывается новым криком — ниже, но столь же чудовищным.

— Нет!!! — кричит старший Лестрейндж и опять и опять пробует самые разные заклинания — с нулевым результатом. Слышно, как изнутри кто-то тоже бьётся в дверь, но ничего не меняется — та по-прежнему заперта, и там по-прежнему кто-то кричит так, что Барти, не выдержав, зажимает уши и садится на корточки у стены. Родольфус не обращает на него никакого внимания — он упрямо бьётся в дверь, и, наконец, она поддаётся — он вышибает её, разнеся в щепки, и сталкивается на пороге с Рабастаном — удар столь силён, что браться падают на пол. — Асти, — кидается к брату Родольфус — а крик всё висит над ними, становясь всё сильней и страшнее, хотя давно уже кажется, что некуда, — Асти, ты как? — он срывает с брата маску — у того абсолютно белое, перекошенное лицо, он мотает головой и шепчет, задыхаясь:

— Прекрати это…

Родольфус вскакивает и кидается в комнату — и в этот момент крик обрывается, сменяясь тихим смехом и бормотанием.

Теперь видна комната и сидящие с пустыми, бессмысленными улыбками в креслах Фрэнк и Алиса — и Беллатрикс, которая тоже еле слышно смеётся, держа в руках палочку.

— Что ты наделала? — шепчет Родольфус, подходя к хозяевам дома и пристально вглядываясь в их лица. — Белла, зачем?!

Никакие имена уже не имеют значения — Фрэнк и Алиса никогда никому уже ничего не расскажут.

— Уходим отсюда, — он хватает жену за плечо и тянет к двери. — Уходим скорее. Всё кончено.

— Я говорила им не называть его так, — шепчет Белла. — Я говорила.

— Понятно, — Родольфус ведёт жену за собой — та послушно идёт, время от времени оглядываясь. — Зачем ты заперла дверь?

— Ты бы мне помешал, — она склоняет голову набок и так смотрит на мужа. — А я не хотела.

— Понятно, — повторяет он. — Ладно. Стой, — он выводит её за дверь и возвращается к всё ещё сидящему на полу Рабастану — того трясёт, маска валяется рядом. — Асти, вставай! — Он подбирает маску и помогает брату подняться. — Нам пора. Аппарировать сможешь?

— Н-нет, — он мотает головой. — Руди, что мы наделали?

— Ничего. Обойдётся, — говорит он, но голос звучит не так уж уверенно. — Белла! Ты сможешь аппарировать отсюда домой?

— Я не хочу домой, — возражает она. — Я хочу развлекаться.

— Давай сначала домой. Отведём Асти — и пойдём, куда хочешь. Пожалуйста.

— Ладно, — кивает она — и аппарирует.

— Барти, возвращайся к себе и сиди тихо. Ты понял?

Тот кивает, дрожа и не смотря на него. Потом аппарирует. Братья остаются одни.

— Подожди меня, — говорит Родольфус, возвращается в комнату и что-то делает там — Гарри не понимает смысла его движений, а вслух тот ничего не говорит, но догадаться можно: он уничтожает все магические следы, которые может. Последними он убирает связывающие Лонгботтомов верёвки — потом вдруг вспоминает что-то, быстро поднимается наверх, в детскую, и снимает с мальчика чары, восстанавливает с помощью Репаро кроватку, сажает его туда и прижимает палец к губам. Малыш смотрит на него во все глаза, и Родольфус, подумав, берёт с пола игрушку и протягивает ему — маленький Невилл улыбается, и Родольфус улыбается ему в ответ. Потом произносит:

— Ты ничего мне не должен, Невилл Лонгботтом, — и бегом выходит из комнаты. Рабастан ждёт его — Родольфус подхватывает его и аппарирует.