Серое на черном (гет)

Эртур Дейн не жаловал те дни, когда долг принуждал его находиться подле короля. Ему гораздо больше нравилось время, что он проводил, охраняя принца Рейегара или королеву. Принцессу Серсею он почитал слишком надменной и не слишком рассудительной. Она, как и сам король, не отличала королевских гвардейцев и прочих слуг от мебели и редко когда удостаивала кого-либо из них словом. Принцесса так и не смогла заслужить у Дейна расположения, однако, своим мнением Эртур не делился даже с Рейегаром, надеясь, что материнство окажет на принцессу благотворное влияние. Следовало, однако, признать, что Серсея со всей своей спесью ни шла ни в какое сравнение с королем Эйерисом и его показательными казнями, вызывавшими у Дейна крайнее отвращение. Во всем этом Эртур усматривал подлую иронию, ведь он от всей души презирал того, кого поклялся защищать даже ценой собственной жизни.

Сейчас в тронном зале в сборе была вся королевская семья и двор: Эйерис вершил королевское правосудие и на этот раз желал продемонстрировать его всем, даже своей беременной невестке. Эртур самолично видел, как разозлился Рейегар, узнав об этом, однако сама принцесса вызвалась пойти, чем необычайно опечалила своего мужа. Дейн уже давно заметил, что Серсея, разобравшись, видимо, в придворной расстановке сил, пытается найти подход к королю. Пока ей это, правда, не слишком хорошо удавалось, потому что ненависть к ее отцу побеждала в Эйерисе былую любовь к ее матери, и если король и звал к себе принца с женой, то только для того, чтобы в очередной раз указать им их место. Рейегар, уставший от этого, хотел и вовсе покинуть столицу и отправиться на Драконий Камень. Серсея, однако, стискивала зубы, терпела и твердо заявляла, что останется в Королевской Гавани. Принц ничего не рассказывал своему другу, но слуги только и болтали о том, что Рейегар Таргариен со своей женой основательно поссорились, а судя по тому, что оба они до сих пор пребывали в столице, принц в итоге уступил просьбам принцессы Серсеи.

Сейчас принцесса восседала у подножия Железного Трона рядом со своим мужем, на ее лице запечатлелось снисходительно-благостное выражение, которое мог разделить, пожалуй, лишь сам Безумный Король. Рейегар был привычно серьезен, а королева Рейла казалась напуганной. В волнении она сжимала маленькую ручку принца Визериса, который, казалось, воспринимал происходящее, как очередную игру. Сам Эртур уже давно научился притворяться той мебелью, которой его предпочитал считать король. Его лицо не выражало ровным счетом ничего, и Дейну думалось иногда, что с таким видом он похож на самого Неведомого.

Король громко хлопнул в ладоши, и в тронном зале воцарилась испуганная тишина. Лица придворных почти в унисон повернулись в сторону трона. Эртур был уверен, большинство этих людей радуются тому, что оказались лишь зрителями, а не участниками в страшном увеселении короля. Затрубил рог, и распахнулись тяжелые двери тронного зала.

— Да начнется королевский суд! — провозгласил герольд. — Да будет он справедливым, как велят Семеро!

Эртур усмехнулся про себя. О справедливости в Королевской Гавани уже давно позабыли, а Семеро, имена которых слишком уж часто поминали без всякого смысла, должно быть, тоже были подкуплены грешниками. Никакая кара небесная на них не рушилась, несмотря на то, что они так и продолжали беспробудно грешить.

— Смотри, принцесса! — вдруг закаркал король, прервав торжественную речь герольда. — Смотри и внемли тому, что увидишь. Ты носишь в себе наследника Семи Королевств, того, кто когда-то будет сидеть на этом железном стуле и вершить судьбы. Не повторяй ошибок моей жены, — Эйерис презрительно глянул на Рейлу, — ты должна вырастить его сильным, сильнее его слабака-отца, настоящим драконом, а не пугливой ящерицей! Ведь есть же в тебе что-то от твоей матери, кроме миловидного личика, а? Смотри же, как должен поступать истинный дракон! Ясно тебе?

— Да, ваше величество, — принцесса Серсея покорно склонила голову, а затем бросила на короля благоговейный взгляд. Король, однако, к этому времени уже отвернулся, и ее порыв оказался напрасным.

Эртур посмотрел на королеву Рейлу, которая лишь чудом сохраняла спокойствие, а потом перехватил взгляд Рейегара. В индиговых глазах принца пылал огонь, Эртур хотел подать ему какой-то знак, но не стал, опасаясь быть замеченным королем. Трус, такой же трус, как и все остальные, что втайне презирали короля, но не решались ничего сделать. Каждого из них что-то держало: будь то клятвы, родственные связи или обыкновенный страх за свою шкуру.

Повернувшись немного в сторону, Эртур увидел, как мастер над шептунами внимательно смотрит на него. Взгляд прищуренных глазок Вариса казался Дейну нечитаемым, на что тот лишь разочарованно покачал головой. Видно, он сожалел о неудаче Эртура с принцем Рейегаром и намекал на то, как все могло бы быть по-другому. С того давнего разговора прошло уже несколько месяцев, а Варис некоторое время отсутствовал при дворе и больше в каморке Дейна не появлялся, да и с Рейегаром Эртур более эту тему не поднимал, слишком болезненной она оказалась для принца.

Где провел Варис эти несколько недель, знал лишь он сам, да, вероятно, еще и король. Дела мастера над шептунами всегда были покрыты толстым слоем паутины. Возможно, он выпускал на волю новых пташек, а, возможно, занимался чем-то еще. Эртуру вспомнилось, как несколько лет назад король отправлял Люцериса Велариона в Вольные Города, когда оттуда пошли слухи о всплывших у безвестного торговца трех драконьих яйцах, похищенных когда-то Элиссой Фарман. Мастер над кораблями вернулся из той поездки ни с чем, однако король, скорее всего, не оставил надежды отыскать давно утраченные реликвии.

Тем временем, перед троном уже стоял первый обвиняемый. Эртур сразу же узнал его: сир Илин Пейн — вассал Тайвина Ланнистера, находившийся здесь в небольшой свите принцессы Серсеи.

— В чем обвиняется сей рыцарь? — спросил новый десница Оуэн Мерривезер — жалкий старик, который делал лишь то, что постоянно пировал и расточал похвалы королю Эйерису.

— В клевете, милорд десница, — ответствовал капитан золотых плащей.

— В какой клевете, сир? — продолжал расспросы десница.

Эртур заметил, что Эйерис нервно заерзал на троне. Наверное, ему казалось, что допрос, бывший лишь простой формальностью тянется слишком долго, а ему хотелось уже скорее вынести приговор. Безумный король обожал те моменты, когда он своей карающей дланью вершил судьбы людей, и знатных лордов и вшивых в бедняков. Судя по его лицу, он воображал, что сами Семеро вселялись в него, а он был лишь их оружием.

— Мои люди сами слышали, — капитан золотых плащей откашлялся, словно боялся произнести эти слова вслух, — как этот человек сказал, что по-настоящему страной правил Тайвин Ланнистер, а теперь, когда он отбыл на Утес Кастерли, то и править-то некому.

Взглянув в сторону Железного Трона, капитан побледнел, ожидая, что даже за пересказ этой крамолы, его немедленно пронзит меч. Эртур совсем не завидовал этому бедняге.

— Что… — начал было Мерривезер, но договорить не успел.

— Отрезать клеветнику язык! — завопил король. — Повесить на его поганую шею и отправить его лорду в качестве подарка! Да, Рейегар?

Эртур замер. Не зря Эйерис притащил сюда сегодня всю королевскую семью. Похоже, он не оставит в покое ни принца, ни принцессу.

— Я бы спросил самого обвиняемого, ваше величество, — спокойно произнес Рейегар, подняв глаза на отца. — Я полагаю, милорд десница и собирался это сделать. Если сир Илин будет все отрицать, то мы имеем его слово против слова одного из золотых плащей. Выносить приговор, основываясь только на этом было бы неверно. Слова могли быть неправильно истолкованы. В любом случае, сир Илин имеет право на испытание поединком.

Мерривезер, услышав, как принц упомянул его, побледнел и съежился, по лбу его заструился нервный пот, который десница постоянно вытирал кружевным надушенным платком. Было ясно, что он отнюдь не собирался настаивать на продолжении допроса.

Трусы, подумал Эртур. Жалкие трусы.

— А ты, что скажешь, принцесса? — строго спросил король.

— Я скажу, что Семью Королевствами правит Эйерис из дома Таргариенов, второй этого имени, король андалов, ройнаров и первых людей, властитель Семи Королевств и защитник государства, — тихо произнесла она, подняв голову и посмотрев прямо на короля. В ее ярко-зеленых глазах что-то опасно сверкнуло.

— Отрезать язык, — бросил Эйерис, скучающе махнув рукой, будто это дело и вовсе перестало его интересовать. Эртур успел заметить, что по бледной ладони короля бежит тонкий алый ручеек, значит, Эйерис снова порезался об острые лезвия мечей, из которых был когда-то выкован Железный трон. Многие говорили, что так трон отвергает недостойного правителя, а Мейегора Жестокого он даже убил. Эртур не верил в подобные россказни, но сейчас, глядя на сумасшедшего старика, являющегося полноправным королем Вестероса, даже он увидел в этих старых сказках некий смысл.

Приговор исполнить прямо на месте не могли, потому что в присутствии короля, никто не имел права держать при себе оружие за исключением белых плащей. Распространялся этот запрет и на палача, даже наследного принца перед тем, как пустить в Тронный зал, заставляли разоружиться. Сейчас же, Мерривезер лишь спросил у сира Илина, хочет ли тот сказать что-то напоследок, отчего Эйерис рассмеялся, а сир Илин лишь покачал головой. Стражники заломили ему руки за спину и увели прочь, однако уже у самых дверей он нашел в себе силы обернуться, и его черные, глубоко посаженные глаза смотрели прямо на принцессу Серсею.

Дальше подсудимые следовали один за другим: горожане, купцы, хозяева харчевен и лавок, рыцари и иноземные пираты. Эйерис судил скоро, не интересуясь подробностями. Он не любил споры и тяжбы и, Эртур давно обнаружил, всегда разрешал их в пользу того, кто больше ему льстил или был ладнее лицом и статью. Король не выказывал ничего необычного, и Эртур невольно стал наблюдать за принцессой. Заметив, как она в недовольстве морщит лоб, он подумал было, что в душе она осуждает происходящее, но вскоре понял: ее неодобрение вызвано другим. Ей неприятно было смотреть на бедняков, изорванные лохмотья пугали ее, а долетавший до нее запах заставлял утыкать нос в надушенный платок.

Эртур усмехнулся. Эйерис источал аромат не более приятный, однако ни одна дева при дворе не посмела бы нахмурить свой изящный носик. Никто бы никогда не признал, что немытое тело воняет одинаково дурно, принадлежит ли оно королю или оборванцу из Блошиного конца.

— В чем обвиняется этот мальчик? — в который раз произнес десница.

Перед троном стоял ребенок, грязный, с копной черных спутанных волос, напоминающий птичье гнездо. Но что поразило Эртура еще больше, так это отсутствовавшая у мальчика правая кисть.

— В воровстве, милорд, — отчеканил капитан городской стражи.

— У кого он украл? — важно спросил десница.

— У Вейнона Ламма, что держит хлебную лавку на улице Сестер.

Дейн задумался о том, что имени мальчика никто так и не спросил, судьба его была уже делом решенным.

— Поглядеть на него, — покачал головой Мерривезер. — Так он уже не в первый раз попадается. Ваше слово, ваше величество, какое наказание нам следует применить?

— Я спрошу у принцессы, — усмехнулся Эйерис. — Сегодня она уже проявила свое здравомыслие. Ну же, принцесса, чему ты научилась? Что нам с ним делать?

— За воровство положено отрубать руку, — ответила Серсея. Эртура поразило то, что страх перед Эйерисом в ее глазах исчез. Девчонка несказанно глупа, если она уже воображает себя доверенным советником короля, ведь Эйерис лишь насмехается над ней и над ее мужем. Сам Рейегар тоже смотрел на жену, и в его индиговом взгляде мешались гнев и обреченность.

— Ты права, девочка, — произнес Эйерис. — Но вот незадача, одной-то руки у него уже нет.

— В таком случае отрубите ему вторую, — твердо сказала принцесса, и ни один мускул не дрогнул у нее на лице. — Тогда он точно никогда ничего не возьмет.

Говорит ли она это из боязни возразить королю, или она хочет ему понравиться, показаться такой, какой Эйерис хотел бы ее видеть? Притворяется ли она или вправду так думает? А ведь рано или поздно принцесса превратится в королеву, и от нее будет зависеть гораздо больше, чем сейчас.

— Хорошо, — прокаркал король. — Очень хорошо. Но лучше всего — огонь. Он очистит от скверны и греховности, выжжет порок из любого человека. Человек, совершивший кражу один раз, карается отрубанием руки, но коли он идет на подобное преступление снова, значит, грех уже плотно укоренился и должен быть вычищен огнем!

Эйерис рассмеялся и, подавившись собственным смехом, зашелся в приступе кашля. Рейегар дернулся, но принцесса Серсея положила свою ладонь ему на плечо, свободную руку она в защитном жесте прижала к животу. Плечи принца слегка опустились, и он остался сидеть на своем месте.

Словно мышь из темного угла выскользнул пиромант Россарт — член Гильдии Алхимиков и любимый приближенный Эйериса. Он едва заметно улыбался и молчал. Россарт вообще мало говорил, лишь покорно поджигал людей на потеху короля. Человек это был непредсказуемый и опасный, как и то искусство, которым он занимался. Сколько ни пытался Эртур разгадать его, у Дейна так ничего и не вышло.

Мальчишка вор и опомниться не успел, как стражники подвесили его на некоем сооружении, с виду напоминающим дыбу. Это орудие, как и многие другие инструменты и машины для изощренных пыток и наказаний привезли в Королевскую Гавань из Тироша. Воистину, тамошние ремесленники были искусны во всем, и не гнушались любой работой.

Мальчик не кричал и не просил пощады. Он с ужасом смотрел на собравшихся, и этот детский испуганный взгляд обвинял их всех, толпившихся сейчас в тронном зале. Эртур ненадолго прикрыл глаза, а потом сделал так, как поступал обычно: устремил свой взор на придворных. Смотреть он не хотел, ему достаточно будет звуков и запаха, королевского смеха и молчания всех собравшихся.

Скрип дерева, шорох веревок, тяжелое дыхание. Треск огня. И вдруг, посреди всего этого, раздался женский вскрик. Эртур повернул голову на звук, но в толпе так и не смог понять, кто кричал. Он понадеялся, что этого не увидели и остальные, во всяком случае, король и его десница.

— Кто-то не согласен с решением короля? — опасно спросил Эйерис, но ответом ему было лишь покорное молчание.

Каким бы храбрым ни был человек, все равно, сгорая заживо, все рано или поздно начинают кричать. К этим крикам невозможно было привыкнуть, каждый раз они снова и снова разрывали голову, проникали внутрь и преследовали всех, кто становился их свидетелями. Десятки жертв королевского безумия являлись Эртуру ночью, обвиняя его в том, что он их не спас, и Дейн на коленях молил их о прощении. Он видел, как королева Рейла закрыла глаза и уши принцу Визерису, прижав его лицом к себе, видел, сжатые в нитку губы принца Рейегара, радостную улыбку короля и раскрытые в восхищении глаза принцессы Серсеи, в которых гулял на свободе дикий огонь.

Когда Эртур покидал тронный зал вслед за королем и свитой, его остановил принц Рейегар.

— Что ты думаешь по поводу доброго поединка? — спросил он.

Эртур поглядел на следовавшего рядом сира Герольда, на что тот лишь кивнул, отпуская Дейна с наследным принцем.

— Я в вашем распоряжении, мой принц, — развел руками Эртур.

— Тогда жди меня во дворе, — кивнул Рейегар. — Я только переоденусь.

Дейн, оставшись позади основной толпы, что сейчас бурной рекой вытекала из тронного зала, медленно двинулся в сторону выхода на западный двор, где обычно тренировались рыцари и оруженосцы. Принц, должно быть, был действительно сильно огорчен, раз сам предложил другу тренировку в неурочное для этого время. Иногда и этому глубоко меланхоличному человеку требовалось выпустить пар от полыхающего внутри огня, что ни говори, а Рейегар оставался драконом.

Река схлынула, и последние шаги стихли вдали. В галерее, ведущей на улицу, воцарилась тишина, нарушенная к удивлению Эртура чьим-то тихим разговором.

— Прости, — шептал женский голос. — Это случайно вышло, но я просто не смогла сдержаться. Это было так ужасно!

— Знаю, — отвечал мужской. — Но тебе следовало бы лучше следить за собой. Что если бы король заметил тебя? Думай об отце, о братьях! Что с ними станется, когда ты будешь гореть на костре Безумного короля?

— Да могут нам Старые Боги! — воскликнула девушка. — Он страшный человек, еще хуже, чем о нем говорят!

Эртур решил, что услышал уже достаточно и, возможно, не только он. Приблизившись к этой прятавшейся в алькове парочке, он обозначил свое присутствие вежливым покашливанием. Старки, а он немедленно узнал их по упоминанию Старых Богов, оба вздрогнули и уставились на него с вызовом. Следовало ожидать, что слуге Безумного короля они не доверяли, хотя он и помнил, что при первой встрече леди Лианна смотрела на него с благоговейным восторгом.

— Милорд, миледи, — Эртур поклонился.

— Сир Эртур, — в голосе лорда Брандона сквозило подозрение. Бедняга был слишком прост, как и его сестра. Все их чувства и намерения были написаны у них на лицах. Эртур прежде не встречал северян, ибо они редко показывались в столице или в южных королевствах. Своим характером они напоминали ему лед, которым столь богата их родина, — чистый и твердый, однако южное солнце окажется для него губительным, расплавив своими горячими лучами.

— Я слышал, о чем вы говорили, — прямо сказал Дейн. Он заметил, как на лице лорда Брандона задергалась жилка, и он схватил за руку, прижавшуюся к нему сестру. Благородный порыв, но абсолютно бессмысленный. Эртур вздохнул. В этот момент он подумал о своих собственных сестрах, и его наполнило сочувствие. — Вам не стоит беспокоиться, — он положил руку на плечо лорда Старка, — я вам не враг, поэтому, я надеюсь, вы позволите мне дать вам один совет. Молчите. Молчите, и старайтесь держаться подальше, да поглубже. Даже у стен, особенно рядом с тронным залом, есть уши.

Эртур заметил, что Брандон Старк смотрит уже не на него, а ему за спину, лицо его по-прежнему твердо, словно вытесано из камня, а тело напряжено так, как будто он и вправду волк, что в любой момент готов броситься на охотника, преследующего его стаю. Смелый человек, подумал Дейн. Но эта смелость рано или поздно погубит его, если он не научиться держать ее под контролем. Эртур обернулся, чтобы понять, что так привлекло внимание лорда Старка, и встретился лицом к лицу с принцем Рейегаром. Его серебряные волосы были убраны на затылке в конский хвост, он надел перчатки и облачился в жилет из черной грубой кожи, предназначенный для тренировок.

— Говорят, — начал принц, приветственно кивая Старкам, — что крысы в стенах этого замка слушают секреты его обитателей, а потом разносят их.

— Правда? — искренне удивилась леди Лианна.

— Я прочел об этом в книгах почтенных мейстеров, — отозвался принц.

— Крысы ли это или же кто-то, кто может ходить на двух ногах, я прошу вас быть осторожнее, — мягко произнес Эртур.

Брандон Старк продолжал смотреть на принца и его гвардейца с явным недоверием. Кажется, он никому в этом замке не доверял, кроме самого себя и тех, кого привез с собой с Севера. Леди Лианна же посмотрела на Эртура хотя и слегка настороженно, но все же с благодарностью, она скромно улыбнулась ему и принцу, и Дейн не мог не заметить, как ее глаза устремлялись к его правому плечу, откуда показывался серебряный эфес Рассвета.

— Благодарю вас, сир, — проговорила она, беря под руку своего брата, который, кажется, не вполне разделял ее чувства. — Мой принц.

Старки удалились, и Эртур повернулся к Рейегару.

— Мне жаль их, — покачал головой Дейн. — Здесь им трудно придется.

— Да, — задумчиво произнес принц, и Эртур заметил, что Рейегар не смотрит на него. — Леди Лианна нравится матушке. Королева говорит, она похожа на ветер, которого так не хватало, чтобы освежить ее затхлую горницу.

— Идем, — Дейн двинулся вперед, призывая принца следовать за собой. О Старках он предпочел больше не заговаривать. — Как ты чувствуешь себя, Рейегар? Ты выглядишь неважно, и мне совсем не хочется гонять тебя по тренировочному двору.

— Я прошу тебя, не щадить меня, мой друг, — принц положил руку на плечо Эртуру. — Этим ты только обидишь меня. Ты думаешь, я правильно сегодня поступил? — спросил Рейегар, в его голосе холодным зимним ветром сквозило беспокойство. Эртур знал, что принц все еще испытывал в себе сомнения.

— Да, — кивнул Дейн и взглянул на друга. — Я жалею, что не мог поступить также.

— Моя жена не согласилась бы с тобой, — Рейегар невесело усмехнулся, и губы его вместо улыбки сложились в гримасу, исказившую его красивое лицо.

Больше принц ничего не сказал, но Эртур и без этого все понял. Серсея, наверняка, обвиняла мужа в том, что Рейегар своими возражениями настраивает короля против них и их будущего ребенка. Принц, принеся свои обеты в Великой септе Бейелора, поклялся защищать свою жену, и она призывает его делать это так, как ей кажется правильным.

— Твоя жена ошибается, — возразил Эртур. Рейегар промолчал. На его чело легла тень тяжелых дум, которые, наверняка, одолевали его. Дейну очень хотелось расспросить принца о том, что твориться у него на душе, но рыцарь не решился, подозревая, что Рейегар все равно ничего не расскажет.

Они вышли во двор, и в глаза им ударил дневной свет, показавшийся Эртуру слишком ярким после полумрака замкового коридора. Эртур окликнул Виллана — своего оруженосца, приказав тому принести им с принцем тренировочные мечи. Покорно поклонившись, мальчик проворно побежал исполнять поручение.

— Мне снятся странные сны, Эртур, — вдруг сказал принц. Дейн, встревоженный этим неожиданным признанием, огляделся. Вокруг них никого не было, лишь на небольшом отдалении скрестили свои мечи сир Освелл Уэнт и мастер над оружием Красного Замка Виллем Дарри.

— Что это за сны? — спросил Эртур.

— Я брожу по темным каменным коридорам один и будто бы ищу что-то, — Рейегар шептал взволнованно, и Эртур заметил, как сверкали его глаза. — Я знаю, что это где-то рядом, но никак не могу найти его. По утрам я не могу даже вспомнить, что именно я ищу, как ни пытаюсь, только эти бесконечные коридоры.

— Может, это обычные кошмары? — предположил Дейн. — Ты устал, в последнее время на тебя много навалилось.

— Нет, — с жаром возразил Рейегар, — это не обычные сны. Они кажутся такими реальными и повторяются каждую ночь. Я уверен, они являются мне не просто так.

— И что же, ты думаешь, они означают? — спросил Эртур, оставив попытки убедить принца мыслить рационально.

— Я думаю, — тихий голос принца прозвучал почти торжественно. — Пророчество скоро исполнится, и я получу того, кого я столь долго ждал.