Невероятное восстание Лулу (джен)

====Корнелия====​

— Заходи, — раздался голос из кабинета. — Я не занят.

Корнелия распахнула дверь и, без колебаний войдя внутрь, обнаружила, что кабинет погружён в кромешную тьму. Как всегда. У окна стоял он, рассматривал город. Любуясь его красотами в сумерках. У Корнелии не хватало терпения на такие вещи, но каждому своё. Она стояла спокойно, зная, что этот человек не требует муштры. И всё же, привычка на всю жизнь.

— У нас получилось, — сказала она. — Мы нашли способ победить его.

— Ты скучаешь по сестре, Корнелия? — спросил он. Если какой-то вопрос и мог выбить почву у неё из-под, то именно этот.

— Разумеется, — ответила она. — По какой ещё причине, думаешь, я это делаю?

— Ты очень походишь на него, знаешь? — сказал он. — Всё что угодно ради младшей сестры. Ради неё ты готова отмахнуться от всего мир. Я восхищаюсь такими отношениями. Я завидую им. Если бы только всё было именно так.

Она услышала, как хрустит бумага в её руке, и поняла, что сжала кулак. Сравнивать её с ним было всё равно что вонзить нож в её ногу. Ей было неприятно. Конечно же, она сразу же увидела эту параллель, но всё равно...

— Значит, ты наконец-то нашла его? — спросил он. — Способ победить непобедимое? Преодолеть способность уворачиваться от всех последствий?

— Я не занимаюсь пустым хвастовством, — сказала Корнелия. Загони эту мысль в дальний угол. Сосредоточься на докладе. Она передала его ему — или, скорее, передала его Стенду, который взял бумагу и передал ту ему. — Думаю, ты оценишь элегантность.

В бледном лунном свете, что падал на Париж, Джонатан Джостар расплылся... не в улыбке, как ожидала Корнелия, а в печальной хмурости. После краткого обсуждения существенных деталей он передал доклад обратно с мрачной, но печальной решимостью.

— Выполняйте, — сказал он. — С этим планом... если нам удастся предотвратить смерть хотя бы одного хорошего человека, то попытка будет стоить того.

Это было не так приятно, как ожидала Корнелия. Тем не менее, она кивнула и принялась за дело, стремясь подготовить ловушку на случай, если всё пойдет не так. Всегда нужно иметь запасной план, на всякий случай. На случай, если случится худшее, потому что однажды оно произойдёт.

Впрочем, как она узнала позже, этот запасной план тоже провалится. Однако... нельзя назвать его полным провалом. Просто у судьбы странное чувство юмора, вот и всё.

Глава 91: Седьмой Рыцарь

====Сузаку====​

Существуют правильный и неправильный способы делать вещи. Это может показаться упрощенным моральным кодексом, но это не совсем так. В этом лежало практическое выражение. Существует правильный способ сделать стол и неправильный способ. Существует правильный способ признать человека виновным в преступлении и неправильный способ сделать это. Видите? Два разных значения для одной и той же основной идеи. Сузаку Куруруги понимал несколько аспектов, где эти две идеи перекликались.

Любой, кто находился вне британнской системы, мог ясно и чётко увидеть, что это было Неправильно, с большой буквы. Лицемерие было настолько вопиющим, но в то же время внутренне укоренившимся, что его невозможно было осудить, не почувствовав себя глупо. Пропаганда настолько захватила их население, что они продолжали надеяться, что они — лучше всего человечества, даже когда нападение за нападением Стендов подвергали эту веру испытанию. И Британния часто терпела в этом неудачу.

Их расизм порождал противоречия. Были ли одиннадцатые побитой до покорения расой или бешеной стаей шавок? Налицо явное противоречие — для любого, кто не был британцем. Империя была машиной, которая вставала на шеи тех, кто не мог сопротивляться, взбиралась на их спины и забивала их до смерти, требуя при этом благодарности за эту привилегию.

Любой человек вне системы способен это увидеть. Любой человек вне системы стремился изменить её. Именно поэтому формировались движения сопротивления. Террористические группы. Многие спорили с тем, какой подход лучше избрать.

Сузаку присоединился ни к одной из них. Ему казалось, что им не хватает мотивации. Как в этическом смысле, так и в практическом. Британния втоптала их страну в грязь за месяц. Что, по их мнению, реалистично произойдёт, если им каким-то образом удастся вырвать у них контроль? И тем временем они помогали генерировать пропаганду, которую Британния будет использовать для дальнейшего превращения своих обычных граждан в маленьких добрых имперских расистов.

Затем были люди, которые могли погибнуть, попав в эту неразбериху. Невинные люди, будь то одиннадцатые или британцы. Их смерть была бы бессмысленной. Всего лишь затягивание борьбы, которая уже закончилась тем, что Империя оказалась на вершине.

По этим и другим причинам он пошёл против своего народа и стал пожалованным британцем. Он думал, что если покажет им, что нумерной может быть таким же трудолюбивым, упорным и сильным, как британец, то, возможно, у него получится изменить ситуацию изнутри. Поменять отношение к людям по одному человеку за раз. Каждый из них являлся золотой, сияющей победой... даже если для этого потребуется его смерть. Да, даже одна такая победа стоила его жизни. Хороший обмен, в его глазах.

А потом появились Стенды, и всё изменилось... И хотя это не имело особого отношения к его нынешним размышлениям, это всё равно не давало ему покоя.

Перед ним стояла девушка, которая выбрала путь, противоположный его. Она взглянула на систему и ей показалось, что изменить её изнутри невозможно. Поэтому она присоединилась к ячейке сопротивления. Вступила в ряды Чёрных Рыцарей — чёрт, возможно, она даже помогла их основать. Каллен Кодзуки, наполовину японка, наполовину британка, стояла перед ним и утверждала, что она Рыцарь Круга. Седьмой Рыцарь. Каллен Стадтфилд. Не Кодзуки, по японской, материнской линии. Стадтфилд, британнская фамилия её отца.

— Почему вы всё ещё здесь? — спросила Каллен, надменно и уничижительно. — До вас не дошло, что я только что сказала? Мой приказ был совершенно недвусмысленным. Даже если вы из Императорской семьи, мне были даны четкие инструкции любой ценой не пропускать никого.

— Ты правда... Каллен? — отважился Сузаку. — Мы вместе ходили в Академию Эшфорд, эта Каллен?

В её глазах заискрилось веселье. Жестокость и злоба, она смотрела на него так непринужденно, как будто это было в порядке вещей.

— Ясно, ясно! Ты так простодушен, что не способен увидеть истину, когда она прямо перед тобой. Ладно, так и быть. Если после этого вы свалите с моих глаз, то я скажу вам!

Юфемия крепко вцепилась в руку Сузаку. Должно быть, она почувствовала то же, что и он — что ему не понравится то, что он сейчас услышит.

— Всё это время Каллен Кодзуки была выдумкой, — сказал Каллен. — Искусственная личность, пока я была под глубоким прикрытием. Да, я ходила в ту школу — как агент Империи! Тем лучше было следить за принцем Лелушем и принцессой Наннали. Охо-хо-хо! Только подумать, что они учинят столько проблем!

Удар сердца, и перед ним меняется образ, а потом всё возвращается в норму. Всего лишь мгновение. Такое мгновение, что он едва заметил его. Всё вокруг ощущалось странным. Он не мог сосредоточиться. Неправильность была... ощутима. Её присутствие, физическое. Её вкус, горький, кислый, гнилой до глубины души.

— И всё же, ты также присоединилась к Чёрным Рыцарям, — сказала Юфемия. — Также, насколько я понимаю, наполовину ты была японкой-...

— Одиннадцатой! — перебила Каллен. — Извините, Ваше Высочество. Мне до сих пор жуть как жалко, что они больше не нумерные... но когда говоришь в прошедшем времени, нужно использовать правильную лексику. В то время они были одиннадцатыми, когда я работала под прикрытием в той ячейке сопротивления.

Противоречие было налицо. Он не мог не указать на него. Не обращая внимания на сердце, бьющееся в ушах, на образ, что угрожал сформироваться вновь.

— Значит, твоя миссия заключалась в том, чтобы наблюдать за Лелушем и Наннали и в то же время отрываться от учебы, чтобы шпионить за ячейкой сопротивления? Разве это не мешало бы друг другу?

— Как мило! — усмехнулась Каллен, её лицо исказилось в выражении садистской эйфории. — Только гляньте на него, на вашего ручного Рыцаря, думающего, что он демонстрирует ум! Неужели тебе невдомёк, что агент Империи способен в многозадачность? Теперь я ответила на твои вопросы. Пожалуйста, с глаз долой, пёсик.

Он дрожал. Это чувство было знакомо. Он сжал руку Юфемии и почувствовал, как рваное дыхание вырывается из его легких. Это знакомое чувство топило его.

— То есть ты хочешь сказать, что тебе была имплантирована ложная личность, и она сошла на нет, когда ты прибыла в столицу? — спросил Сузаку. — Откуда тебе знать, что всё не наоборот?

Каллен вскинула бровь.

— Какое странное заявление, — сказала она. — Разве ты не должен прыгать от счастья, Сузаку Куруруги? После всего того времени, когда ты пытался убедить Кодзуки, что твой путь лучше — и вот, я стою по сторону Империи, а ты пытаешься убедить меня вернуться? Ты настолько же тупой, как я и думала — что вообще происходит в твоей этой башке?

Его спина выпрямилась. Образ прорисовался четчё. Он уставился на него, не мигая... и отпустил руку Юфемии.

— Существуют правильный и неправильный пути, — сказал он и сделал шаг вперёд. Не в сторону Каллен. Не в сторону Седьмого Рыцаря. К образу, который возник перед ним. Образ самой прекрасной женщины, которую он когда-либо встречал и которая сейчас стояла во главе комнаты. Её розовые волосы свободно струились за спиной, платье было испачкано кровью, в руке она держала чёрный меч, а на стене кровью было написано слово «резня».

Здесь происходило то же самое. В точности то же самое. Прямо на его глазах человек превратился в то, что обычно он бы презирал. Его нога опустилась, и образ вновь исчез. Но он продолжал шаг.

— Сэр Куруруги, я считаю, что нам стоит уйти, — поспешно сказала Юфемия. — У нас нет здесь больше никаких дел.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, — сказал он, — но у нас здесь есть незаконченное дело перед тем, как мы уйдём.

— Ты намереваешься пройти мимо меня? — фыркнула Каллен. — Далеко ты не уйдешь!

— Меня нисколько не волнует, что находится в этом коридоре, — сказал Сузаку. Во всём есть правильный и неправильный пути. Будь то мораль, или практичность, или даже и то, и другое вместе. — Седьмой Рыцарь. Не окажите ли вы мне честь в помощи отточить мои навыки как Рыцаря?

Сузаку достал стальной шар из кобуры, спрятанной на бёдрах, и пустил крутится его на ладони. Его взгляд был устремлен прямо на неё. Он не соглашался с Каллен. Её подход был неправильным. Это было неэтично. Это было непрактично. И всё же... и всё же, это было её право как разумного существа — ошибаться. Принуждать её изменить своё мнение против её воли — вот это уже переходит все границы!

— Устроим спарринг, — потребовал он, размышляя, как он может попытаться спасти её. Это было бы правильно. Ведь так?

* * *

====Шнайзель====​

Так значит вот он, Запретный Алый Город. Конечно, уже не такой «запретный». Смена режима сделала такое строгое правило недействительным. Переход к полноценной столице государства шёл полным ходом. Не только модернизация, но и интеграция. Оглядевшись вокруг, Шнайзель почувствовал нечто необычное — искреннее впечатление от тяжелой работы и усилий других. Обычно всё находилось в пределах его расчетов, но в этом редком случае Чёрные Рыцари превзошли их.

Печально, что так много их тяжелой работы было разрушено [Made in Heaven]. Тем не менее, они в эффективном темпе восстанавливались, восполняя ущёрб.

Когда они с Каноном высадились вместе со свитой доверенных телохранителей, он решил развлечься. Да, решил. Как будто это было что-то, что он мог включить или выключить по своему желанию. Стоит понять, в душе он был именно таким человеком.

— Добро пожаловать, принц Шнайзель, — вежливо отвесила поклон леди Кагуя. Позади неё стоял Дитхард Рид с переносным записывающим устройством. Сохраняет момент для потомков, да? — К сожалению, Зеро в последнее время занята другими делами и не сможет присутствовать.

— Не сомневаюсь, — сказал Шнайзель. Бедняжка, втянута во всё это... — Тем не менее, мне стоит быть честным. Это дело лучше решать без её присутствия. Я так понимаю, Кёсиро Тодо всё ещё выполняет свою миссию...?

Следующим заговорил Дитхард.

— Если вы желаете знать, с кем вам предстоит встретиться, то это будем мы вдвоём, Канаме Оги и Ракшата Чаула. Остальные будут наблюдать из отдельной комнаты.

— Конечно, — сказал Шнайзель. — Предосторожность против сверхъестественного влияния.

Он щелкнул пальцами, и Канон шагнул вперёд с портфелем. Один из нескольких, которые у них были с собой.

— Отменитель Гиасса. Для нашей взаимной защиты. Внутри есть чертежи — уверен, что мистер Оги будет очень заинтересован в его создании для личного пользования.

А теперь начинается великая игра в дипломатию. Игра, в которой ни один из тех, кто стоял перед ним, ни в коем случае не был слабым оппонентом. Один из них являлся опытным журналистом, обладающим острым чутьём на власть имущих и на то, как они эту власть используют. Другой была юная девушка, которую по праву называли гением бизнеса, с инстинктами острее любого клинка.

— Это очень щедро с вашей стороны, — сказала Кагуя. Хотела узнать причину такого жеста.

— Не особенно, — ловко ответил Шнайзель. — Не по сравнению с другими подарками, которые я собираюсь вам преподнести. Быть может, мы перейдем в более уединённое место?

И вот они зашли внутрь. Подозрения и интриги преследовали их всю дорогу. Почему он созвал эту встречу? Что может быть настолько важным, что он настаивает на встрече с ними на их собственной территории? Они наверняка предвосхищают ловушку, но наживка была слишком изысканной, чтобы упустить её. Любопытство — чума для человеческого разума в той же степени, что и благо.

Как и говорил Дитхард, зал заседаний не был битком набит важными представителями ОФН. Он заметил несколько камер, которые просматривали всё со всех сторон. Такая мера позволяла с легкостью защитить себя тем, кто не мог. Его портфель был передан Ракшате, которая разлеглась на диване в конце зала. Она осторожно открыла его, вскинула бровь, и в её глазах появился блеск.

В центре зала стоял стол с единственным креслом. Шнайзель занял его, а остальные члены его свиты — включая Канона — непринужденно встали у него за спиной. На противоположной стороне стола находились важные члены руководства Чёрных Рыцарей. Конечно же, леди Кагуя. Канаме Оги рядом с ней, Дитхард c другой стороны, и, как уже говорилось, Ракшата сзади, расслабленно откинувшись на диванчике.

Но они были не одни. В зале находилось несколько охранников. И не простых охранников. Нагиса Тиба и Рёга Сэнба стояли на страже, с пистолетами на одном бедре и мечом — на другом. Оба орудия, скорее всего, были заряжены глейпнирской энергией — как и бронежилеты, которые Шнайзель и его свита носили под одеждой.

— Мир находится на переломном этапе своей истории, — начал Дитхард. — Общий ущёрб, нанесенный [Made in Heaven], всё ещё подсчитывается. Ни Британния, ни Объединённая Федерация Наций не готовы к какому-либо конфликту. То, что вы прибыли сюда сегодня, весьма многообещающе, но тем не менее, ваши намерения всё ещё не до конца ясны. Чего вы добиваетесь, принц Шнайзель?

Шнайзель поднял палец.

— Ах, но ведь [Made in Heaven] был не единственной недавней глобальной катастрофой, не так ли? Глобальный Мозговой Штурм, вызванный Джонатаном Джостаром, был ещё одной крупной проблемой, верно?

— Если сравнивать с [Made in Heaven], то эффект от него ничтожен, — сказала Ракшата. — К чему вообще сейчас упоминать о нём?

Чтобы объяснить это, требовалось раскрыть ещё один секрет, который Шнайзель приобрёл совсем недавно. Он кивнул Канону, который сразу же понял его указание. Взяв другой портфель, он положил его на стол и начал открывать, но ненадолго замешкался.

— Оу, приготовьтесь. Это может быть довольно шокирующим, — посоветовал Канон. Остальные наклонились, чтобы получше рассмотреть. Тиба и Сэнба положили руку на оружие, готовые применить то, если понадобится.

В этом не было нужды. То, что лежало внутри, теперь было оружием лишь в метафорическом смысле. Ведь внутри находилась отрубленная голова. Все, кроме мистера Рида, который с большим интересом наблюдал за происходящим, ахнули.

— А это разве не... Рудольф фон Штрохайм?

* * *

====Каллен====​

За время работы агентом под прикрытием Каллен видела — и даже сама действовала так — глупую решимость против невозможных шансов. Единственной причиной, по которой она выжила, было её наследие. И хотя она проклинала свою слабую, глупую японскую мать, благородная британнская кровь её отца, проистекавшая из поколений тщательной селекции и отличного воспитания, преодолела слабости наркоманки и сделала её ещё более сильной. Быть может, потому, что она сама боролась и преодолевала эти недостатки?

Сейчас ей выпала честь вновь увидеть это в Рыцаре принцессы Юфемии. Это возмутило её до глубины души. В его жилах не было ни капли британнской крови, а эта либерально настроенная истекающее кровью сердце принцессы решила возвысить его над своим законным положением?

— Вместо того чтобы уйти, ты идёшь ко мне? — спросила Каллен, наклонившись вперёд с возбужденным видом. Одиннадцатый открыто просил повода, чтобы его избили, как дворовую шавку! — Недалекий поступок недалёкого дурака, который безрассудно идёт к своей недалёкой погибели! Хочешь сразиться со мной? Принцесса, дерните-ка за поводок своего пёсика — или вы приберегли это для спальни? Охо-хо-хо-хо-хо!

Проявит ли эта пацифистка хребет? Спасет ли она жизнь своего Рыцаря? Или она не выдержит оскорбления и даст Каллен повод отвесить пощечину Сузаку Куруруги на глазах у всего двора? О, но она не должна думать о таких вещах. Если она выбьет из него всю дурость, то от наказания не останется ничего, кроме дрожащего комочка плоти!

— Сэр Куруруги, вы ведь понимаете, что драка между вами сейчас непродуктивна? — спросила принцесса.

— Она даст нам возможность улучшить наши навыки, — ответил Сузаку. — Кроме того, она начала посягать на вашу честь. Как ваш Рыцарь, я не могу стерпеть этого.

Каллен даже не потрудилась встать прямо, так и оставшись стоять, прислонившись к стене.

— Не можешь стерпеть? — повторила она ему. — Что же, ладно. Если ты так жаждешь сразиться со мной, то вот тебе первый урок.

Она призвала свой Стенд. [Sympathy for the Devil]. Слегка причудливый по сравнению с другими, с которыми она встречала и сражалась, но по-своему он был достаточно силён. Например, хотя технически она не могла далеко отправить Стенд от себя, его пружиневидные конечности давали ей бо́льшую дальность действия в отличие от других Стендов подобного типа. Она вновь ударила Сузаку, заставив его упасть на пол и бросить эти дурацкие стальные шары, которые крутились у него в ладонях.

— Не затевай драку с пользователем Стенда, когда ты даже не можешь увидеть тот.

Он пролежал немного дольше, чем она ожидала, но на десятую секунду он поднялся на ноги с туповато решительной физиономией на лице. Так он всё-таки был мазохистом, да? Сузаку бросался то влево, то вправо, как будто мог обойти или увернуться от [Sympathy for the Devil]. Тч! Так оскорбительно!

Когда он кинулся вперед, Каллен увидела его за полсекунды или около того до того, как он двинулся, и послала Стенд на его перехват. Дурак! Возможно, находись они в своих найтмэйерах или если бы у него был визор, позволявший видеть Стенд, он мог перерасти класс навозного жука. Возможно, таракан или рогатая жаба? Как бы то ни было, кулак [Sympathy for the Devil] вылетел вперёд...

...и промахнулся.

— Ч-чтооооо?!

Она ведь отправила прямой удар! По какой-то причине рука её Стенда в последний момент отклонилась от Куруруги, и пружины, по всей видимости, согнулись так, как она не велела! Она уже видела, как Сузаку подпрыгнул в воздух. На паническом рефлексе она обратилась к [Sympathy for the Devil] и направила удар в его ногу до того, как та успеет добраться до неё.

К несчастью для Каллен, на этот раз её Стенд попал точно в цель. Она со всей силы вдарила по ноге Сузаку. Проблема только в том, что он уже завершил вращение в воздухе во время прыжка, а значит, его нога теперь использовала загадочную силу, известную как Вращение. Почти сразу же возникло ощущение, что нечто тянет её руку, выкручивая ту, как мать и отец всех крапив. Ощущение было настолько всепоглощающим, что вопреки себе Каллен перевернулась на бок, словно невидимый мастер дзюдо только что использовал её в качестве демонстрационного чучела.

— Это вбило в тебя хоть каплю здравого смысла? — спросил Сузаку, но Каллен его не слышала.

Он повалил её на землю. Какой-то никчёмный одиннадцатый повалил её на землю. С этой точки зрения она даже могла видеть, как он это сделал. Шары, которые он бросил перед этим, всё ещё крутились на полу. Он не уронил их случайно. Это было сделано специально! Он заставил её поверить, что он находится не там, где был на самом деле, в результате чего она направила свою атаку не туда, куда надо было!

Тем не менее, стоит сказать, уважаемый читатель — хоть Каллен Стадтфилд и попалась на эту мелкую уловку, правда заключалась в том, что Каллен Кодзуки никогда бы себе это не позволила. Одна полнилось уверенностью. Другая — высокомерностью. Одна сражается со Стендом, как с продолжением своего тела. Разница в данном случае заставила бы её обратить больше внимания на эти шары, тем более, что они всё ещё вращались — и тогда она... была бы столь же агрессивной в своём подходе, но с ясностью ума и точностью.

— Да как ты смеешь, — сказала она, поднимаясь на ноги. — Как ты смеешь, как ты смеешь, как ты смеешь, как ты смеешь, как ты смееееееееешь, грязный одиннадцатый, как ты смеешь поднимать на меня руку — ты не знаешь, кто я такая?!

— Когда я только прибыла в Одиннадцатую Зону, одной из моих первых обязанностей как принцессы было судить художественный конкурс, — сказала принцесса. — Я выбрала картину, которая понравилась мне больше всего, но другие судьи сказали мне, что художник был дисквалифицирован, так как выяснилось, что в его родословной есть японская кровь. Несмотря на то, что мне казалось, что этот человек был лучшим художником, ему не позволили победить из-за его расовой принадлежности. Я стояла там и думала, что это странно. Почему мы практикуем расовые предрассудки даже в отношении тех, кто от природы обладает бо́льшим талантом? Почему мы относимся ко всем нумерным так, как будто они одинаковые?

Каллен потрогала руку. Она онемела. Ничего не было сломано, она просто потеряла чувствительность. Нет. Это было не совсем верно. Когда она закрыла глаза, то почувствовала что-то вроде... тупого вращения в руке. Куруруги подбирал стальные шары, не сводя с неё глаз. Эта вошь! Эта техника, должно быть, новая. Раньше его техника Вращения не была настолько хороша и точна! А вот онемение конечности... похоже, это очень продвинутая техника!

— Мы относимся к ним как к паразитам, мы должны сокрушать каждого врага полностью и без малейшего милосердия, потому что если у них будет хоть половина шанса, они сделают то же самое с нами, — сказал Каллен. — Такова природа мира, в котором мы живем, принцесса. Дайте им хоть шанс — и гляньте, что произошло! Мы потеряли Одиннадцатую Зону, из-за сиюминутной слабости! Священная Британнская Империя не была так уязвима уже несколько десятилетий! Даже Пендрагон подвергся нападению!

— У Каллен Кодзуки, которая спасла меня от Кагуи Сумераги, были бы другие взгляды на силу и слабость, — сказала Юфемия. — Ты помнишь это, Каллен? Когда мы сражались с кузиной Сузаку?

Помнит ли? Тч! Она схватилась за голову своей единственной рабочей рукой.

— Я помню! — прошипела она. — Помню-помню! Я спрятала лезвие у себя во рту и при помощи него разрезала скотч, которым она обклеила меня!

— Эта новая личность — не настоящая ты, так же как росток из плоти — не леди Кагуя, — продолжала Юфемия. — Каллен. Я не согласна с твоими идеалами, но это твои идеалы. Мир не сдвинется с места, если мы не сможем открыто обсудить наши разногласия и прийти к решению. Пожалуйста, борись, так же, как ты боролась против Кагуи.

Её глаз дернулся, и она яростно затрясла головой, словно пытаясь стряхнуть демона. Слезы начали литься из её глаз.

— Я не могу... Я не могу! Это невозможно, я не могу-...

Всё это время Сузаку шагал вперёд, твёрдость в его глазах становилась всё мягче и мягче, его желание сражаться угасало, пока он смотрел, как Каллен борется с собой. Такое сострадание, такая доброта.

— ...поверить, что вы оба оказались такими доверчивыми!

Используя оставшиеся три конечности, [Sympathy for the Devil] обхватил левую руку Сузаку и обе его ноги. Пружины крепко и плотно сжались вокруг него, а шея Стенда обмоталась вокруг его шеи, чтобы ему было ещё труднее двигаться.

— Охо-хо-хо-хо-хо! Серьёзно? Повёлся на крокодиловые слёзки? — расхохоталась Каллен, поднимаясь на ноги и искренне сожалея, что ей пришлось прикрыть рот рукой. — Подумать только, позволил себе ослабить бдительность-...

А потом её ударил стальной шар.

— Ответочка, — сказал Сузаку. Однако. Несмотря на это. Несмотря на это! Несмотря, несмотря, несмотря, несмотря на это Каллен улыбалась, улыбалась, улыбалась достаточно широко, чтобы разделить своё лицо пополам! — А? Что...?

Каллен вырвала крутящийся стальной шар из правой — ранее онемевший — руки, так, будто осторожно выдергивала сорняк, и бросила его на пол, когда последняя конечность Сузаку оказалась захвачена в ловушку.

— Ты не единственный, кто умеет искажать пространственную ореинтацию, знаешь ли! Ты думал, что целишься в мой торс, но [Sympathy for the Devil] тонко сместил его, чтобы ты попал этим шаром в мою правую руку!

— Откуда ты знала-...? — Сузаку не успел задать вопрос, когда пружина сжала его шею чуть сильнее.

— Хмм? Достаточно просто, чтобы даже до одиннадцатого дошло. Вращение, которое ты использовал в своём пинке, шло против часовой стрелки. Я намеренно оставила твою правую руку целёхонькой — чтобы ты бросил правой рукой вращение по часовой стрелке! В итоге эти два вращения отменили друг друга, видишь? Или это слишком сложно для твоего никчёмного одиннадцатого ума?

Это его лицо было действительно, по-настоящему бесценным. В отличие от Ани, ей не нужна была фотография, чтобы запомнить его навсегда. Поражение, праведное и трагическое поражение. Точно такое же, какое потерпела Япония все эти годы назад.

— Итак, технически спарринг должен был закончиться первым ударом, — сказал Каллен. — Это значит, что после твоего второго удара по мне... Тч, тч. Теперь это уже не благородный поединок или дуэль, как нехорошо. Ударить Рыцаря Круга во время исполнения им его обязанностей?

Она достала пистолет и направила его прямо на него.

— Такое карается казнью на месте.

Она не принимала никаких аргументов. Как и не давала времени ни на один. Точка в конце этого предложения могла бы стать выстрелом, поскольку она дала ему время поразмыслить над этим. Однако, за полсекунды между тем, как она нажала на курок, и тем, как пуля попала в цель, произошло нечто неожиданное. Между ними возникла фигура, которая нырнула между ними, словно телохранитель, и поймала пулю в живот, после чего та рухнула на пол, дёргаясь от боли.

И внезапно Каллен перестала смеяться. Она подстрелила принцессу!

— Эта дура, — прошипела она. — Пацифистка с обливающимся кровью сердцем! Разве она не понимает, что только что-...

Бессвязная ярость перебила её. Сузаку Куруруги, сопротивляющийся хватке её Стенда и каким-то образом побеждающий. Он вытягивал руки дюйм за дюймом, со всё возрастающей скоростью. Каллен сжимала пружины, но, казалось, что тщетно. Казалось, ничто во вселенной не может замедлить его. Казалось, что её рука вот-вот вывернется из сустава, поэтому она отозвала [Sympathy for the Devil] и за свои потуги получила кулаком по лицу, который дезориентировал её настолько, что Сузаку смог схватить принцессу, швырнуть стальные шары на пол и уехать на них, как на детских роликах.

— Это... ещё не конец, — сказала Каллен. Она облизала губы. Кровь? Ей пустили кровь этим ударом. — Это ты соблазнил и одурманил члена Императорской семьи, Сузаку Куруруги. Для таких, как ты, казнь недостаточно хороша!

Она всё ещё была в ярости от того, что ему удалось испортить её помаду и ранить её. Но Каллен Стадтфилд была по-своему благодарна Сузаку за его хребет.

— Когда я проведу твою казнь, ты поблагодаришь меня за милосердие!

* * *

====Сузаку====​

Глупый. Глупый. Глупый. Сузаку должен был знать лучше. Он должен был быть менее эгоистичным. Ему не следовало думать, что он сможет так легко вырвать Каллен из того, что овладело ею, следовало отступить, чтобы разработать план, не следовало так прямо нападать, действовать на месте, так безрассудно, так необдуманно.

Из-за того, что он бросил вызов Каллен, она подстрелила Юфемию. Она истекала кровью у него на руках. Хотя его техника Вращения улучшилась настолько, что он смог заглушить боль и замедлить кровопотерю, тут требовалась более специфическая операция.

— Вернись, — произнёс тихий голосок Юфемии. — Я знаю, как достучаться до неё. Мы должны спасти её.

— Сначала тебя, — сказал Сузаку. — Прошу, не говори. Береги силы.

Вот. Как он и думал, всё ещё распаковывают вещи. Он слегка сместил вес, чтобы не потревожить тело Юфемии, и направился прямо к ним. Если кто и мог спасти её то только эти двое.

— Ллойд! Сесиль! — крикнул он.

К чёрту формальности, сейчас он должен был привлечь их внимание. Они вдвоем занимались распаковкой своего оборудования. Ллойд не обернулся. Он просто помахал рукой через плечо, но вот Сесиль повернулась, чтобы посмотреть, и даже на расстоянии он мог сказать, что она стала белой как простыня, и хотя он не слышал её оха, он мог очень ясно представить его.

— Помогите ей! — настаивал Сузаку. — Сделайте что-нибудь, умоляю!

Ещё никогда в жизни он не ощущал такого отчаяния.

— Что во имя...? — спросила Сесиль, в шоке глядя на принцессу.

Ллойд, наконец, повернулся посмотреть и чуть не выпрыгнул из туфель, но быстро взял себя в руки и бросился внутрь, вернувшись через несколько мгновений с медицинской кроватью. Юфемию уложили на неё, и к этому времени уже достаточно людей заметили происходящее, чтобы Сузаку мог спокойно отступить и позволить им приступить к тому, что нужно сделать.

— Кто сотворил такое? — услышал он чей-то шёпот, отступая назад. — В центре столицы?

— Он даже не смог уберечь её от покушения здесь... — прошептал в ответ другой. — Я знаю, что дела сейчас обстоят не лучшим образом, но всё же!

— Что это? Любимое занятие знати? Пустые сплетни о волнующем событии?

О нет. Над ними нависла тень. Это был... Это был Гурен! Правда, немного другой, чем в прошлый раз, когда Сузаку видел его. Из плеч и шеи торчало несколько длинных тросов с ножами, один из них даже устремился прямо к нему! Он кинулся в сторону и перекатился прежде, чем ещё один нож успел покромсать его — оба клинка разворотили пол в месте удара. Новое оружие?

— Сейчас я вам всё расскажу: Сузаку Куруруги совершил величайшее предательство, которое только может совершить Рыцарь. Он пытался пробраться в секретную зону и подстрелил принцессу, когда она попыталась его остановить!

— Ты... ты лжешь! — крикнул он, но знал, что это бессмысленно.

Если собравшиеся здесь люди уже слышали, что Каллен стала Рыцарем Круга — а они наверняка слышали — то они охотнее поверят ей, чем ему. В этот момент толпа уже побежала к холмам. К лучшему. Это быстро превращалось в битву с большим количеством побочных жертв. Тем не менее! Правда должна быть сказана, даже если никто не сможет её услышать!

— Это ты в неё стреляла!

— Да ну? Твоё слово против моего, Сузаку Куруруги. Ты-то должен знать, какое из них окажется сильнее в суде общественного мнения — и, конечно же, в настоящем суде!

Всё так. Именно поэтому он снова вскочил на стальные шары, поймал ключ, брошенный Сесиль, и зигзагами помчался к транспортному грузовику. В такой большой толпе она не осмелиться напасть на него, кроме разве что из самого точного оружия — хотя, по правде говоря, он подозревал, что она позволяет ему добраться до его цели, чтобы тем легче сокрушить его надежды.

Этой целью был Ланселот. Он забрался внутрь, ввёл последовательность активации и оживил сверкающий белый найтмэйер, подняв его в воздух — и впервые заставив сражаться по причине, совершенно не связанной с системой, которую он поклялся поменять изнутри.

Не ради собственного выживания. И не ради того, чтобы вернуть Каллен к себе прежней. Сейчас на кону стояла жизнь Юфемии. Он знал, что Каллен непременно убьёт принцессу и обставит всё как несчастный случай, если это позволит ей избежать наказания — правда, только после того, как разберётся с ним.

— Итак, на этот раз я мятежник, а ты — Рыцарь Империи, — сказал Сузаку, обнажая оба меча Ланселота в конфронтации с этой безумной личностью. — Я сдерживался ранее, потому что думал, что смогу спасти тебя... Но если ты собираешься подвергнуть опасности жизнь Юфемии, то я больше не могу себе этого позволять!

— Ха, да ну? — усмехнулась Каллен. — Думаю, скоро ты узнаешь, что мой Стенд и Гурен пережили несколько улучшений с тех пор, как мы пересекались в последний раз.

То же самое можно сказать и о его мастерстве владения Вращением... и о самом Ланселоте. Ланселот Аурум был не лыком шит на поле боя!

* * *

====Аня====​

Когда Аня говорит о своём прошлом, можно предположить, что она имеет в виду содержимое своего фотоальбома. Её память в лучшем случае шаткая, потому что в ней много, много лет были нестыковки. Она теряла часы, обнаруживая, что занимается чем-то, чего раньше не делала, оказывалась внезапно и без предупреждения в другом месте, или мелкие ощутимые детали не совсем соответствовали тому, что она помнила. Это становилось очевидно, когда вы задумываетесь об этом. Даже обычный человек никогда не вспомнит всего, что с ним произошло. Поэтому память была ненадежной. Нужны были физические, осязаемые доказательства произошедшего.

Что приводит нас к её фотоальбому. Она регулярно обращалась к нему, чтобы убедиться, что её переживания совпадают с тем, что она помнит. Она открывала его ночью, чтобы просмотреть свой день и убедиться, что всё было хорошо и совпадало, хотя эта практика приводила к некоторым другим проблемам. Очевидным проблемам.

А именно, проявление эмоций по отношению к другим. В чём был смысл? Они их запомнят? А она? Будут ли они помнить её надежды, её страхи, её симпатии и антипатии, когда они не желали потрудиться даже зафиксировать эти самые воспоминания на чём-то более осязаемом, чем нейроны в ненадёжном мозгу?

Таким образом, когда Аня посещала второго необычного и неожиданного заключенного за последнее время, можно понять, что она обратилась к своему альбому, чтобы проверить это предположение. Можно понять, что она заглянула в альбом, чтобы освежить в памяти направление того разговора, насколько она его помнила. Первым пленником была Каллен Кодзуки, не Стадтфилд, которая после их разговора необъяснимым образом изменила своё отношение к Империи и присоединилась к ним в качестве Рыцаря Круга. Второй пленник был не менее необычен. Корнелия ли Британния. Вторая принцесса. Предводитель многочисленных экспедиций, знаменитый военный лидер Священной Британнской Империи в её стремлении к новым Зонам до своего внезапного исчезновения и предательства.

Когда она подошла к камере, Корнелия была закована в смирительную рубашку, что было прямо противоположно обращению с Каллен. Судя по фотографии, Каллен выдали платье и туфли на каблуках, а Корнелия сидела посреди камеры со связанными конечностями. Любопытно. Аня осторожно, но уверенно шагнула вперёд. С камерой в руках, записывая всё происходящее, а не делая снимки.

Корнелия подняла голову и посмотрела на неё.

— Ну конечно, — сказала она, практически выплюнув эти слова. Любопытная эмоциональная реакция. — Ну конечно, это будешь ты.

— Мы не встречались раньше лично, — сказала Аня. Это было правдой. Корнелия не фигурировала ни в одной из её записей. Хотя они обе были наслышаны друг о друге. Аня, как всегда, сразу перешла к делу и не стала затягивать светскую беседу. — Почему ты предала нас?

Корнелия фыркнула.

— Это мне стоит задать это вопрос. Я сейчас говорю с Аней Альстрейм, да?

Как раздражает. По всей видимости, она будет одним из этих пленников. Ну что ж. Стенд там или нет, Аня была уверена, что сможет очень скоро сломать её. Это было довольно утомительно, насколько она помнила. Ты давишь, давишь и давишь, пока они не достигают своего болевого порога — вот тогда любой начинает говорить. Конечно, потом начинались настоящие трудности — нужно было понять, что в их словах правда, а что просто сказано, чтобы заставить вас остановиться, но это мало её волновало... Насколько она помнила.

Увы, как раз в этот момент пришло экстренное сообщение. Ох, ну и ну. Она забыла его выключить.

— Внимание! Каллен Стадтфилд и Сузаку Куруруги вступают в поединок с использованием найтмэйеров!

— Сделай одолжение, забудь, что ты это слышала, — сказала Аня, хотя на самом деле это не имело никакого значения... Или она так думала. Лицо Корнелии приобрело забавный оттенок. Она также пыталась вырваться из своей смирительной рубашки.

— Пожалуйста, не пытайся бежать, — устало вздохнула Аня. Один щелчок переключателя, и через тело Корнелии забилось электричество и глейпнирская энергия, чтобы остановить проявление её Стенда. Спустя мгновение она выключила прибор, но посыл был донесён. — Сила твоего Стенда нам известна. У тебя не получится так легко сбеж-...

Вернее, она у неё не должно было получится. Тонкая слюнка вытекла из уголка рта Корнелии. Она стекла по внешней стороне её смирительной рубашки... а затем из слюны появились металлические выступы, которые разорвали ткань и дали ей возможность двигаться. Аня вздохнула и снова нажала на переключатель.

— Если Сузаку дерётся с Каллен в центре Пендрагона... Тогда жизнь Юфемии в опасности, — сказала Корнелия, срывая с себя смирительную рубашку, хотя её тело билось в неконтролируемых конвульсиях от проходящего через него электричества. — Я не могу... оставаться здесь... и развлекать тебя!

Она швырнула рубашку в пуленепробиваемое стекло, разделявшее их, а затем кинулась вперед, намереваясь ударить по ней кулаком, покрытым металлом. Такая решимость, такая страсть. Должна ли она была быть впечатлена? Испугаться? Аня не была уверена. Она хотела спросить, но почему-то сомневалась, что Корнелия будет откровенна с ней. Поэтому Аня записала всё это на камеру и призвала свой Стенд, чтобы он помог ей отбиться от опасного беглого заключенного.

— Требуется поддержка, — передала по связи Аня. — Побег опасного заключенного.

Покрыв всё тело [Crush 'Em], Корнелия бросила весь свой вес на стекло. Оно должно выдержать. Оно должно выдерживать вес гораздо большего этого. Настоящая опасность этого Стенда заключалась в том случае, если Корнелия хватала вас. В этот момент она могла уменьшить часть вас, оставив остальное нетронутым, что обеспечило бы несчастную смерть. И хотя эта новая атака гипотетически должна придать ей больше веса, её не должно было быть достаточно, чтобы пробить армированное стекло.

Аня сделала фото и посмотрела на него, проверяя то для потомков. Потом она заметила кое-что любопытное. Рот Корнелии был открыт... и внутри он был таким же сверкающим металлом, как и снаружи всё её тело. Иными словами, она не только снаружи покрыла своё тело Стендом. Она использовала его и внутри. Что означало гораздо бо́льшую площадь поверхности, что в свою очередь означало ещё больше металла, а значит...

Стекло продовилось,разбившись. Внезапно между Аней и принцессой Корнелией, которая, казалось, была полна решимости уйти, ничего не стало. Как грубо. Аня сделала шаг назад и призвала Стенд, [Flash], и послала его напасть на неё шквалом атак — которые абсолютно ничего не сделали. Они отскакивали от её тела, как дождь от зонтика.

— Прочь с дороги, — пригрозила Корнелия. Она отправило удар кулаком, но тот был слишком медленным, чтобы попасть по [Flash]. — Ты не можешь навредить мне, но зато я могу навредить тебе. Не вынуждай меня валить тебя.

— Это будет чуточку сложнее, чем ты думаешь, — сказала Аня, возвращая [Flash] поближе к себе. Корнелия угрожающе шагнула вперёд. Аня не шелохнулась. — Как странно, что ты забыла, кому ты была верна.

— Она забыла не только это!

Раздался выстрел пистолета, и Корнелия рефлекторно прижала к себе руку в попытке закрыться от пули. Пуля прошла насквозь. Ну, естественно, прошла. Она попыталась закрыться от неё при помощи [Crush 'Em], а пуля, конечно же, был заряжена глейпнирской энергией. Стреляла Моника, которая, должно быть, находилась ближе к ним, чем ожидалось. Ну что ж. Аня была немного разочарована. Ей хотелось попробовать сразиться с Корнелией самой. Чтобы лучше понять, почему кто-то может забыть что-то настолько важное для самоощущения.

Корнелия заковыляла к коридору, закрывая рану и пристально глядя на Монику. О, она уже закрыла рану, чтобы остановить кровопотерю? Скукота. Наверняка всё ещё очень больно. Аня прищёлкнула языком и потянулась за пистолетом. Если выстрел в руки не помог, то, может, в ноги?

— Серьёзно, пытаешься сбежать? — спросила Моника, быстро подбегая, чтобы они точно перекрыли все пути к бегству. — И куда же ты? Бросишься на защиту сестры? Ты только усугубишь ситуацию, если пойдёшь за ней сейчас.

— Я сама буду беспокоиться, куда мне идти, — сказала Корнелия. — А ты лучше побеспокойся, куда ты денешься.

Внезапно Корнелия кинулась к стене — и нажала на кнопку, чтобы открыть дверь в камеру Гилфорда. Бесполезный ход. Или он должен был быть бесполезным, если бы не ботинок, внезапно стукнувшийся о голову Моники. Она подпрыгнула от неожиданности, а затем оглянулась: из камеры вылетела гигантская картинная рама и втянула её внутрь. Она снова осталась один на один с принцессой.

* * *

====Корнелия====

Когда она дралась с Нонетт, Корнелия нервничала. Эта женщина всегда точно знала, как задеть её. Залезать ей под кожу было для Девятого Рыцаря второй натурой, так что подобное создавало для Корнелии сильный психологический барьер, который ей пришлось преодолеть во время их драки.

С другой стороны, драка с Аней Альстрейм была, пожалуй, хуже. За этой дракой стояла неопределенность. Был ли человек за этими глазами действительно той юной девушкой? Или это была её наставница, её бывший кумир, а теперь ненавистный враг, мать Лелуша и Наннали, захватившая тело Ани? Если Нонетт приносила с собой психологический багаж, то Марианна ви Британния приносила роскошный круиз, на котором она, скорее всего, загорала, пренебрежительно уклоняясь от каждой вашей атаки. Или обращая их против вас. При этом заставляя вас чувствовать себя дураком за то, что вы даже пытались драться с ней.

С позиции боя один на один более опасным противником мог быть только сам Бисмарк. Когда вы сталкивались с Марианной, вы сталкивались с огромным мастерством, необыкновенным остроумием и непринужденной харизмой — всем этим она обладала. Глубокие познания Хамона, мастерское владение Вращением, тонкое понимание человеческого разума и тела — она была монстром и как личность, и как противник на поле боя.

По сравнению с вышесказанным, драка с самой Аней должна быть более лёгким делом. Вот только она всё равно будет очень непростой. Невысокого роста девушка перед ней стала Рыцарем Круга не только потому, что любимая Императрица Его Величества была пассажиром в её мозгу.

Как бы то ни было, сейчас Корнелии нельзя было сдерживаться. Юфемия была в опасности. Если Сузаку и Каллен сражались друг с другом так скоро после прибытия в Пендрагон — она не могла сказать, какая именно нависла опасность, но вовлеченность Юфемии было чем-то определенным, так что она не могла позволить себе просиживаться в камере.

Если бы она только знала, что сейчас перед ней. Огр? Или дракон, притворяющийся огром?

«Найди понимание возможностей противника, который находится перед тобой», всегда говорила Марианна в конце их тренировок, «побеждает тот, кто понимает пределы возможностей как себя, таки и противника.»

Тогда ей следует сосредоточиться на том, что она знает. Стенд не представлял особой угрозы. Его главным достоинством была скорость и использование меча. [Crush 'Em] мог достаточно легко защитить её от такого рода атак, покрыв всё её тело тонким слоем брони. Однако, эта броня была несовершенна. Её можно было обойти.

Например, пистолет, которая держала Аня. Обычный пистолет не представлял бы угрозы, но пистолет, который мог нарушить образ её Стенда, явно мог. Об этом свидетельствовала боль в руке. Закрытие раны с помощью [Crush 'Em] было, в лучшем случае, краткосрочным решением, он помешает её телу правильно справиться с раной, если она не будет осторожна в своих действиях.

В таком случае, сперва ей нужно разобраться с пистолетом. Корнелия вытянула руку и сделала круг большим и указательным пальцами, чтобы сжать воздух, нацелившись пуговицей прямо на руку Ани—

— Бессмысленно, — вздохнула Аня, чуть быстрее доставая пистолет и делая выстрел в ногу Корнелии. — Это всё, на что ты способна? Разочаровывает.

Корнелия закричала и упала на пол, хватаясь за рану. У неё в голове всплыло воспоминание: самый эффективный способ справиться с противником — ограничить его движения. Этому её научила Марианна. Отрезать врага от линий снабжения. Их еду, воду, деньги, или сделать это в более буквальном смысле, подрезав врагу ноги. Заставив врага занять такое положение, при котором даже сам шаг вперед будёт для него болезненным, благодаря чему победа становилась вашей.

Такой стратегией Корнелей сама пользовалась в прошлом, и она приносила разрушительные плоды. Загоняя врага в угол. Не давая ему встать на ноги, а затем, когда он будет аккуратно приготовлён, разбить его в ошеломляющей демонстрации подавляющей силы.

Вполне естественно, что Корнелия не собиралась позволять, чтобы её прижали. Именно поэтому она делала вид, что пытается встать, но «не может опереться на ногу». Она даже открыла рану на руке, чтобы размазать кровь по брюкам ради полкрепления полноты иллюзии. Выстреленная в ногу пуля, на самом деле, не пробила её кожу. Фактически, она своим телом скрывала дырку в полу, куда пулю отрикошетило!

"Давай, подойди поближе", — думала Корнелия. — "Я нужна тебе живой, так что это твой шанс. Ты даже не догадываешься, что я уже спрятала там внизу кусок уменьшенного металла, чтобы закрыться от твоей пули! Вот почему я должна сейчас казаться совершенно беспомощной перед тобой!"

Появление в комнате других охранников могло показаться плохим стечением обстоятельств для её плана — но, напротив, это ещё больше поможет ей. Если Аня будет слишком настороженной, то кому-то из них придётся подойти к ней, чтобы проверить её — а когда они это сделают, она сможет легко захватить заложника. Она насчитала четверых. Один задержался у двери, а трое постепенно подходили к ней с винтовками в руках.

— Не сопротивляйтесь, Ваше Высочество! — предупредил один из охранников, протягивая руку к наручникам.

Ещё немного, ещё чуть-чуть, и она заполучит заложника. Или, по крайней мере, живой щит, который она могла бы использовать, чтобы справиться с остальными. Кто-то, кто возьмет на себя пули с глейпнирской энергией, благодаря чему ей не придется гадать, куда они попытаются выстрелить. Чуть ближе и—

— Одну секунду, — сонно сказала Аня, доставая камеру. — Мне нужно сделать фото.

Фото? Такой высококачественной камерой? Как бы ловко Корнелия ни замаскировала рану своей кровью, с помощью камеры можно было заметить несоответствие. При взгляде вдали — без шансов, но с камерой...? Это может всё испортить! Тч! Ей прижали в угол, а она того не заметила. Это был её единственный шанс. Если станет известно, что она закрылась от первой пули, Аня выстрелит ещё одной, так как её Стенд отмахнётся от пуговицы Корнелии. Заманить её поближе, чтобы уменьшить её преимущество в расстоянии, было единственным шансом на победу Корнелии, но теперь появился риск, что всё пойдёт прахом!

Возможно ли, что к этому приложила руку Марианна? Или это полностью была Аня? Незнание сводило с ума. Если бы только она знала. Если бы только Марианна не была такой убедительной и коварной актрисой. Впрочем, не будь она такой, то представляла бы гораздо меньшую угрозу.

— Тук-тук!

Большая часть оружия в комнате повернулась в сторону другого конца коридора, где, как ни странно, стояла фигура, которой там не должно было быть. Джозеф Джостар! Внук Джонатана, точная копия и в то же время настолько непохожий на него по характеру, что трудно было поверить, что они одной крови.

— Это закрытая зона, мистер Джостар, — спокойно сказала Аня. — Вам нельзя здесь находится.

— Мне нельзя находится много где, юная мисс! — сказал Джозеф, отсалютовав так небрежно, что Корнелия инстинктивно захотела накатать заяву на него. — Вы не видели нигде мою милую племяшу? Мы играли в прятки, и мне кажется, что она впервые может победить меня!

— Вашей племянницы здесь нет, — сказала Аня, ни на мгновение не сводя глаз с Корнелии.

— Точно? Потому что следующее, что ты скажешь: "они так быстро растут", — сказал Джозеф.

А, так он заметил? Похоже, репутация Джозефа была вполне заслуженной. Его появление нечаянно дало ей ещё одно средство для побега, которым она намеревалась воспользоваться по полной.

— Они растут так быстро, — сказала Корнелия, позволяя металлической пластине быстро расширяться под её ногой.

Сейчас, в этот момент, вы, скорее всего, подумаете: "А разве они не должны были проверить её на наличие спрятанного оружия перед тем, как помещать её в смирительную рубашку и камеру?". На самом деле, так оно и было. Они провели металлоискателем по её телу, сняли её протез руки, проверили внутри её рта на наличие чего-либо подозрительного, а потом посадили её в камеру.

Так как же ей удалось это провернуть? Откуда у неё взялась металлическая пластина в брюках, когда её так тщательно проверили? Ответ прост: опрометчивость! Она получила эту пластину, когда бежала из камеры! Когда она швырнула рубашку в дверь, она наклонилась за ней, позволив части волос создать крошечное пространство между металлическими пластинами на полу. Затем она помчалась вперед, стараясь держать голову низко, а также выглядеть так, будто она старается как можно больше набрать веса для удара, хотя на самом деле она уменьшала пластину за собой, пока бежала!

Вот так наперёд уже думала Корнелия. Как сбежать, когда охрана Британнии всё ещё оправлялась после атаки [Made in Heaven]. Как воспользоваться брешами в системе безопасности, которых обычно не бывает, чтобы выбраться отсюда и спасти сестру, пока эти безумцы не убили её!

— Бежать не получится, — внезапно сказала Аня, подпрыгнув в воздух, даже когда металлическая пластина стремительно приближалась к её ноге. Она ловко приземлилась на ту, направив пистолет на Корнелию. — Я заметила на камере отсутствующую часть пола.

Пистолет выстрелил — но Корнелии там уже не было. Вот почему она была благодарна Джозефу Джостару за его внезапное появление. Он был идеальным человеком для этого трюка. Потому что теперь, впервые, Корнелия могла использовать трюк, который она разработала в паре с [Crush 'Em] и который она не могла безопасно провернуть ранее!

— Они исчезла?

Трюк с полным исчезновением. Окружив своё тело [Crush 'Em] изнутри и снаружи, ей удалось за считанные мгновения уменьшить своё тело до размеров насекомого. Затем, используя руки для создания вакуумных карманов, она начала быстро перемещаться по комнате и приземлилась в воротник своей цели, пока все пребывали в замешательстве от произошедшего.

— Пфи-фи-фи-фи! — насвистывал Джозеф, наклонив шляпу и пожав плечами, пока все остальные растерянно оглядывались по сторонам.

По ощущением каждое движение могло сбить её с ног. В такой форме она была слишком легкой. Вдобавок ко всему, ей приходилось очень часто дышать, чтобы втянуть в себя привычное количество кислорода. В такой форме она не могла оставаться долго, но пока Джостар понимает идею и позволит ей выбраться отсюда...

— Ну, видать, у вас тут реально шлак! Стенд тут явно опасный, так что я, пожалуй, пойду, поищу племяшу в другом месте.

Славно. И судя по тому, как он осторожно подёргал воротник, он заметил, что она здесь. Теперь ей оставалось только выбраться отсюда и с его помощью добраться до Юфемии.

— Минутку, мистер Джостар, — неожиданно сказала Аня, и... и это, честно говоря, немного пугало. Весь язык тела девушки как-то расслабился. — Так как вы проникли в запретную зону без разрешения, нам придётся задержать вас на некоторое время.

— О, вот как...? — лениво присвистнул Джозеф.

— Да, — продолжила Аня. — Но мы можем замять это дело... если бы вы помогли нам в битве с этой опасной пользовательницей Стенда, поделившись с нами своим богатом опытом сражений с опасными противниками.

— А? Стенд, который умеет уменьшать предметы, включая пользователя...? — Джозеф задумчиво потеребил бороду. — Ну, думаю, я бы... Я бы устроил для такого чубрика засаду в месте, куда тот точно нагрянет!

Идеально. Он великолепно угадал её намерения. Таким образом, Корнелия точно знала, что её быстро вынесут из тюрьмы. Им придется поторопиться, если они хотят поймать её, верно? Единственная проблема оставалась той же, что и ранее. Это Аня или Марианна?

— Вот как? — спросила Аня, и Корнелия получила свой ответ, когда её Стенд, [Flash], приставил свой меч к шее Ани и резко вздул воздух, обнажив крошечное тело Корнелии. — Потому что мне кажется, что уменьшение себя в размерах влечет за собой определенные недостатки, ты так не считаешь?

Корнелия вернулась в воздухе к своему полному размеру и уставилась в глаза Ани Альстрейм. Они больше не были пустыми. Они не были лишены жизни, интереса или надежды. В них была «радость», или что-то вроде этого. Веселье, жизнь, энергия. Не знай Корнелия лучше, то сказала бы «она будто сама не своя».

Сомнений не было. Гнев вспыхнул в ней, и она попыталась вмазать кулаком, но его перехватил клинок [Flash]. Аня сделала вдох и отправила апперкот прямо в торс Корнелии, её кулак сиял яркой энергией.

— Серебряно Звёздный Овердрайв, — сказала Аня, и ударила в живот Корнелии, причём таким ударом, который, как ей показалось, вылетел с другой стороны её тела, а затем вернулся обратно, чтобы ударить её по затылку. Вся её нервная система словно загорелась. Даже через Стенд...? Это была Марианна! Не могло быть никаких сомнений в том, что пробудился дракон!

— Даже ежу ясно, что пытками не заставить тебя говорить, — сказала Марианна устами Ани. — Тогда, может быть, если мы спросим кого-то из твоих близких, почему ты предала Империю, они-то могут что-нибудь знать, ве~ерно?

Подтекст был ясен. Если Корнелия не захочет говорить, тогда они приведут Юфемию. Заставят её кричать. Причинят ей невообразимые страдания. Сломают её тело. Сломают её разум. Заставят Корнелию смотреть. Усилием воли она попыталась встать, но безуспешно. Нога опустилась ей на спину, повалив её на пол.

Что же до Джозефа, то и он был бессилен что-либо сделать. Слишком много охранников, и Корнелия не была уверена, что ему по силам одолеть Аню, когда она одержима Марианной, даже если она будет одна. Проклятье! Её загнали в угол! Да, действительно загнали, да так сильно, что даже не заметила, как ей обрезали все возможности сбежать. Вот на что была способна Марианна! Настоящее чудовище, вот уж точно!

Но. Но, но, но, но, но! Ни Корнелия, ни Марианна не учли одного: Корнелия была не одна в этой драке. У неё был ещё один союзник, способный помочь ей! Союзник, который появлялся в этот самый момент, когда открывался [Take on Me], отпуская того на волю!

* * *

====Гилфорд====

Будь Гилфорд из тех людей, которые находят удовольствие в пылу сражения, он, несомненно, отыскал бы его здесь. Буквально единственное, что изменилось с момента переноса в [Take on Me]... уникальная цветовая гамма, существовавшая в его Стенде. Бело-черная версия тюрьмы Пендрагона. Он в своей камере. Двенадцатый Рыцарь — вне. Они смотрели друг на друга с большой враждебностью: она — на предателя Британнии, он — на предателя идеалов Империи.

— Интересная у тебя способность, — сказала Моника, открывая его камеру и заходя внутрь. Она достала пистолет и прижала тот к его лбу. — Испытание дракой. Старейший метод разрешения споров. Но сможет ли твой Стенд, сэр Гилфорд, защитить тебя достаточно быстро? Если я попытаюсь спустить курок, сможет ли она остановить меня до того, как пуля пробьёт твой мозг?

— По правде говоря, я бы рекомендовал воздержаться от этой попытки, — предупредил он. — Нападать на человека, который вступил в бой связанным против его воли? Где в этом честь?

Моника прищёлкнула языком и убрала пистолет в кобуру, а Гилфорд смотрел ей прямо в глаза, не мигая и не отрывая взгляда.

— Я восхищаюсь твоей храбростью, — сказала она. — Ты даже глазом не моргнул, когда я приставила пистолет к твоему лбу. На самом деле, ты даже так ни разу и не отвёл взгляд от моих глаз. Пытаешься оценить мою реакцию? Запугать меня, чтобы я подчинилась?

Она с большой неохотой расстегнула передние застежки смирительной рубашки, позволив ему освободить руки. Оно к лучшему. В таком состоянии они оба ничего не могли сделать. Они оба застряли здесь, пока Моника не выпустит его, и не было никакого другого способа продолжить бой. Необычное начало поединка. Но как ещё они могли продолжать? Бой без чести и благородства — не тот бой, который стоит вести.

— Тебе не сбежать, — предостерегла Моника. — Как и не сбежать твоей принцессе. Будучи изменниками Короны, против вас выйдет вся столица. Как думаешь, далеко ли вы уйдёте?

Гилфорд поправил очки.

— Посмотрим, — сказал он. — Поскольку вызов был брошен мной, я не могу выбрать форму, которую примет эта дуэль. Как ты хочешь провести её?

Моника мгновение обдумывала вопрос.

— Дуэль, говоришь? Тогда мы начнём спина к спине. Десять шагов, разворот, и начинаем.

Моника вывела его в коридор и достала из настенного украшения пару церемониальных мечей. Этим они не могли сильно ранить друг друга, но для наглядности их будет достаточно.

Гилфорд принял меч, и они вдвоем мгновение ока оказались спина к спине. Замечательно. Ему не терпелось покончить с этим как можно скорее. Чем быстрее он сбежит, тем быстрее сможет помочь принцессе. Его план был немного больше, чем просто втянуть Монику и запереть её здесь — благодаря тому, как работает [Take on Me], он в итоге окажется вне камеры, без смирительной рубашки. Он сможет помочь принцессе во всём, в чём она нуждалась, как и положено настоящему Рыцарю.

— Это не сработает, — продолжала угрожать Моника. — Неважно, насколько умным ты себя считаешь, это не сработает. Нам даже не нужна вся армия, чтобы остановить тебя. Лишь... я.

Случалось ли вам когда-нибудь ощущать, что мир вокруг вас рушится? Гилфорд испытал это внезапно. Чёрные линии, составлявшие очертания твёрдых предметов в этом мире, внезапно, полностью... исчезли. Как будто какой-то великий ластик налетел и стер их из существования. Он стоял не в каракулях, а в бесцветной пустоте.

Затем его ударило... что-то. Сильно, в бок. Нечестный удар от Моники! Как? Это не должно быть возможно в [Take on Me]! Если только не...

Существует два способа мышления, в которые может погрузиться каждый солдат, оказавшись в опасной ситуации. Думать тактически, а затем реагировать — такой вариант первый и самый распространенный. Не делайте глупых очевидных вещей, иначе враг устроит вам засаду, и вы попадётесь в неё. Другой вариант: сперва реагировать, а потом думать. Как бы это ни казалось противоречивым, беря во внимание первый подход, бывают случаи, когда для выживания необходимо полагаться на инстинкты. Внезапная, неожиданная встреча с врагом может закончиться плачевно, если на реакцию вам дается от силы доля секунды.

Когда его ударили, Гилфорд припал к полу, перекатился и швырнул длинный рукав своей смирительной рубашки как хлыст, отбросив Монику назад, когда она пыталась прицелиться в него из пистолета. Он не тратил на размышления об этом ни секунды, он просто сделал это рефлекторно, выбив пистолет из её руки. Дальше он попытался прицелиться в неё — но она выбежала из комнаты и сделала движение, похожее на закрытие двери.

Наступило страшное осознание, и Гилфорд пнул свой ботинок прямо в то место, где должна находиться дверь камеры, отметив, что тот слегка помялся от пережитого. Что касается Моники, она мчалась по коридору. Но не полным бегом. Как Рыцарь Круга, она, конечно же, умеет бегать быстрее, чем сейчас. Скорее, она умоляла, чтобы за ней погнались.

— Справедливости ради, я и мой Стенд действуем отдельно... — размышлял вслух Гилфорд.

В такой обстановке [Take on Me] всегда наблюдал, всегда знал, что происходит. Если Гилфорд не мог видеть Стенд, а [Take on Me] не мог видеть его... Тогда Моника, технически, могла действовать безнаказанно. Ничего другого не оставалось. Ему нужно покинуть камеру. Ему придётся погнаться за Моникой, каким бы ни был её план.

Он действовал быстро, пока она отступала, оценивая ситуацию. При беглом осмотре пистолет оказался глейпнирской моделью. Его пули ранили человека так же, как и обычные пули, но в дополнении к этому те нарушали образ Стенда. Пули в обойме были самыми что ни на есть настоящими.

Он мог бы легко взять её на мушку прямо сейчас. Это был бы не сложный выстрел. Моника, из-за её способности, очень хорошо сейчас проглядывалась. Кроме того, [Take on Me] не сможет увидеть его попытку подстрелить убегающего врага, и поэтому никак не вмешается, чтобы помешать ему. Глейпнирская пуля пролетела бы насквозь любого материала в этой ральности. Буквально ничто здесь не способно служить ему препятствием, давая Гилфорду возможность на совершенно свободный выстрел. Это вполне можно было даже назвать поэтичным. Её способность, её попытка обмануть правила в итоге обернулась против неё же...

Однако, Гилфорд убрал пистолет в кобуру и побежала за Моникой. Он не мог этого сделать. Даже если бы Стенд не узнал — знал бы Гилфорд. Напасть в спину отступающему безоружному врагу было трусостью. Это полностью противоречило его натуре.

Тем не менее, не ошибитесь. Не одно только чувство чести заставило его не выстрелить. Имелась и практическая причина. Гилфорд знал, что, сознательно или нет, как только он выстрелит, его вина за желание поскорее закончить всё такой тактикой заставит его руку дёрнуться в последний момент, и пуля уйдет в сторону. Вместо того чтобы сэкономить время, он его, наоборот, потеряет. Вот почему преследовать врага сейчас стало необходимостью.

Гилфорд выскочил в коридор, в погоне за Моникой, пока та не успела далеко убежать — и почти сразу же наткнулся на что-то, что заставило его споткнуться. Разумеется, такую цель она и преследовала при бегстве. Он не мог видеть ничего, кроме неё, и потому натыкался на что-то, не замечая этого! Казалось бы, ничего особенного, но в схватке не на жизнь, а на смерть даже незначительная травма может оказаться фатальной для опытного противника.

Шёпот над ухом говорил ему выстрелить. Он ясно видел её, ему доводилось стрелять врагам в голову с бо́льшего расстояния из некачественного огнестрела. Но в тех условиях это были вооруженные враги, вступившие в прямой бой, и тогда не вставало вопроса о чести или благородстве при нападении на этих врагов. Здесь же вопрос вставал, поэтому он не мог полагаться на свою меткость.

Однако, возникла новая проблема. С этим вопросом о невидимых ловушках, расставленных для него, он должен был задуматься, может быть, практичнее было бы всё же попытаться выстрелить? Существовала возможность, что пуля, пролетевшая мимо её головы, заставит её замешкаться, споткнуться, и её будет легче догнать. Это даст ему время. Сможет разрушить чары. Даже если он промахнётся — а он был уверен, что промахнется — такой ход даст ему другие возможности переломить ход боя в свою пользу.

Было почти облегчение, когда эффект спал. То ли из-за расстояния, то ли из-за времени, то ли ещё по какой-то другой причине способность Моники прекратила работать, и он снова смог нормально видеть окружающее пространство. Он мог броситься за ней со всех ног, больше не переживая за окружение. Стены, потолок, пол, мебель — теперь он всё это видел и мог легче преследовать своего врага.

Его беспокоило лишь то, что Моника может выкинуть теперь, когда он больше не видел её напрямую. При обычных обстоятельствах засада в рамках [Take on Me] провалилась бы. Это несколько меняло дело. Во время преследования разумным шагом было бы осторожно открыть дверь, чтобы безопасно разведать местность. В рамках [Take on Me] засада будет предотвращена сама собой. Однако, если он откроет дверь медленно, Моника могла бы снова активировать свою способность, что гарантировало бы успех засады. По этой причине, когда он все-таки добрался до нужной двери, вместо того чтобы осторожно открыть её, Гилфорд пошёл против своей подготовки и распахнул её пинком, держа пистолет наготове, обнаружив по другую сторону...

Монику Кружевски, которая саркастиччно хлопала в ладоши, стоя на вершине лестницы, ведущей вглубь тюремного комплекса.

— Браво, — сказала она. Он наставил на неё пистолет. Моника осталась безучастной. — О, умоляю. Значит, теперь мы поменялись местами? Это лишь подтверждает то, что я всегда говорила. Правосудие воздаётся поровну. Поэтому, если я не смогла спустить курок раньше, то и ты не сможешь сделать этого сейчас.

— Сдавайся, — пригрозил Гилфорд. — Ранее я тебя обезоружил. Ты бежала от нашей битвы и устраивала ловушки и засады, вместо того чтобы прямо сразиться со мной. Ясно, как день, кто из нас победит.

— И зачем мне это делать? — спросила Моника. — Ты допустил грубую тактическую ошибку в тот самый момент, когда втянул меня в это пространство... а не Корнелию.

Глаза Гилфорда прищурились на неё. Корнелию? Ах. Он не подумал об этом. Теперь, когда ему прямо сказали об этом, он увидел в этом логику. Они вдвоем могли бы спрятаться в этом пространстве — а потом покинуть его, застав преследователей врасплох. Можно было бы дать Корнелии сбежать и использовать [Crush 'Em], когда они ослабят бдительность, где она потом вытащила бы Гилфорда, они бы отыскали другое место для укрытия и повторили процесс во избежания преследования.

— Или, быть может, то было не тактической ошибкой, а психологическая проблема? — продолжила Моника. — Ты знал, что виновен. Виновен в предательстве Его Величества. Это зарытое в глубине души чувство вины заставило тебя сделать нечто глупое, нечто, что желала наказания, а не побега от него.

— Ты тянешь время, — сказал Гилфорд. Он опустил пистолет и шагнул к ней. — Я больше не позволю тебе пудрить мне голову. Выходи и сражайся со мной, иначе...

— Твоё чувство чести не сможет победить правосудие, — заявила Моника, после чего всё исчезло, кроме неё самой.

Гилфорд кинулся вперёд, чтобы помешать ей попытаться что-либо вытворить — но она запрыгнула на перила и заскользила вниз.

— Из всех незрелых, мелочных... — прорычал Гилфорд.

Время действительно было на стороне Моники, не так ли? Но если он попытается поспешить спуститься по этой лестнице, когда он даже не мог её видеть — это будет очень опасно. Внизу он увидел Монику, которая ждала его, глядя на него сверху с дразнящей ухмылкой на лице.

— Лучше поторопится, сэр Гилфорд, — насмехалась Моника. — Иначе колеса правосудия настигнут твою принцессу раньше, а не позже. Не имеет значения, что диктует твоя честь — нужды принцессы должны стоять на первом месте, нет?

Он ощутил тяжесть пистолета на своём бедре. Она уже даже не бежала. Она ждала, когда он спустится по лестнице. Последует за ней, когда она могла заранее уронить что-нибудь на ступеньки, чтобы он споткнулся и упал. С места, где он сейчас стоял, было бы гораздо проще сделать выстрел. Она буквально стояла и не двигалась. Лёгкая мишень.

Слишком лёгкая.

— Да и что вообще такое честь вообще, если не отбрасывание правосудия, которое досталось тебе даром? — спросила Моника. — Правила сдерживают тебя, когда прямо перед тобой должны иметься все преимущества. Ситуация сложилась так, как сложилась — враг обнажил своё мягкое подбрюшье. Проигнорировать это противоречит природе. Вот почему моя идеология стоит выше твоей, Гилфорд. Твоя идёт против естественного порядка мира, а моя — его поддерживает.

Издевается над ним. Дразнит его. Почти как будто она пытается заставить его сделать выстрел. Из пистолета, который он у неё забрал... из которого она не стреляла...

Пока она говорила, он ещё раз проверил пистолет. Всё выглядело нормально. Пули были нормальными, стреляющий механизм — в порядке. Всё было в порядке, насколько он мог судить. Но... он мог видеть не всё, не так ли? Он осмотрел ствол — на другом конце был виден свет. Всё было в порядке. Он выглядел нормальным.

Вот только почти наверняка это было не так. Существовала немалая вероятность того, что Моника подложила что-то в пистолет до того, как он её разоружил. Что-то, находясь в [Take on Me], что нарушит его внутреннюю работу. Может быть, какое-то засорение. Вызовет обратный выстрел или воспламениться в его руках. Любой из этих вариантов окажется совершенно разрушительным и обеспечит ей немедленную победу в тот самый момент, когда он произведёт выстрел.

— Я не буду использовать этот пистолет, — пренебрежительно сказал Гилфорд, предпочтя использовать более очевидное средство для безопасного спуска по лестнице. — Благодарю вас, леди Кружевски. Вашим стремлением испытать моё чувство чести вы только подтвердили правильность моего образа мышления.

Он схватился за перила и стал спускаться по ним. Даже если он наткнётся на что-то, если поскользнется или врежется, он сможет поймать себя и не дать себе упасть.

— Твоего образа мышления...? — спросила Моника. — Твой образ мышления пытается дать людям больше, чем они заслуживают. Если позволишь, они заслуживают лишь то, что придёт к ним само собой. Не давай им больше, бей, пока можешь, и победит тот, кто действительно достоин.

— Достоин тот, кто встречает врага лицом к лицу, в лучшей форме! — сказал Гилфорд. — Чтобы совершенствоваться, мы должны без страха встречать каждый вызов. Мы должны бороться с нашими врагами на равных, чтобы подтолкнуть каждого к бо́льшим высотам! Вот почему недостаточно просто течь вместе с природой. Как люди, мы превосходим природу, потому что превозмогаем её.

Внезапно острая боль пронзила его руку. Что-то глубоко порезало его ладонь, что-то, прикреплённое к перилам. Нож? Меч? Что-то ещё? Он не мог определить. Может быть...? Моника сделала это, когда скользила по перилам?

— Ты также игнорируешь возможность того, что враг может не захотеть сражаться с тобой лицом к лицу, или честно, — сказала Моника, триумфально шагая на нижнюю ступеньку. — Ты открываешь врагу слабое место, которым легко воспользоваться.

— Вот... значит, как? — прошипел Гилфорд, увидев, как в её глазах засиял свет Гиасса.

Она усиливала свой эффект. Тем самым гарантируя, что сколько бы он ни ждал, у него не останется выбора. Никакого выбора, кроме как выстрелить или спуститься по ступенькам. В таком случае он достал пистолет... и вытряс из него пули вниз, на лестницу, внимательно наблюдая, как они отскакивают. Благодаря этому методу Гилфорд увидел, где находятся ступени, он смог определить, находится ли что-нибудь на этих ступенях — вот почему он смог уверенно спуститься на уровень Моники, не боясь споткнуться.

— Вот только твой способ исключает возможность совершенствования. У всего есть свои плюсы и минусы. Важен лишь баланс между ними, и то, в какую сторону он смещается.

Её лицо сморщилось, и она шагнула назад. Приготовила для него новые ловушки? Неважно. Теперь он находился на её уровне. Если она приготовила для него что-то ещё, то её ждал сюрприз.

— С такой порезом на руке из тебя никакой боец, — сказала Моника. А потом внезапно она кинулась на него. Он инстинктивно вытянул руку, чтобы защититься от её руки — и обнаружил, что ту отбило невидимое нечто в её руке. — А я могу использовать невидимое оружие, чтобы ударить тебя так, что ты и не заметишь! Куда теперь сместится баланс?

Она снова замахнулась, но на этот раз Гилфорд увернулся от удара. Моника удивилась, что он так уверенно уклонился, хотя не должен был знать ни размера её оружия, ни его форму. Однако, это было потому, что она не заметила. Он блокировал удар своей порезанной рукой, в результате чего её оружие оказалось измазано его кровью.

Сильным ударом он сломал ей нос и отшвырнул назад. Моника откатилась в сторону, вероятно, больше от шока, нежели от чего-то ещё, и смотрела, как Гилфорд мажет окровавленной рукой стену рядом с ними, которая снова стала видимой.

— Ну? — спросил Гилфорд, поправляя очки целой рукой. — Ещё какие-нибудь трюки? Ещё ловушки?

— Что, по-твоему, ты можешь? — насмехалась Моника. — В таком состоянии ты вообще никак не сможешь спасти свою принцессу.

— Обман может обернуться против самих обманщиков, — предупредил Гилфорд, схватив ножку стола в целую руку и разбив ту об пол. — Ты пыталась обманом заставить меня выстрелить из пистолета. Если ты снова воспользуешься Гиассом, то я предупреждаю тебя. Я выиграю, и Её Высочество будет спасена мной.

Он внимательно наблюдал. Моника начала смеяться.

— Это твоё представление о чести? — спросила она. — Так и быть. Я поймаю тебя на блефе и докажу тебе, что правосудие воздаётся поровну! Пусть будет Только Моникаааааа!

Картинная рама открылась вокруг неё в точно рассчитанный момент, в то же мгновение, когда она активировала свой Гиасс. Она вылетела из этого серого мира в мир цветов, мир, где всё было не таким чёрно-белым, и мир, где Корнелия ждала его помощи. Гилфорд рухнул на пол, по всей видимости, она так и не заметила его ловушку.

Он писал на стене своей кровью. Надпись гласила: «Если я исчезну, я сдаюсь». В тот момент, когда Моника сжульничала, она выиграла — и, следовательно, проиграла — дуэль, пока её Гиасс был всё ещё активен.

— Что ж, это должно на какое-то время нагнать некоторое замешательство, — говорил Гилфорд сам себе. — А сейчас... Где бы мне в этом месте отыскать аптечку? Желательно до того, как я потеряю сознание.

Прошло мгновение, а затем уголки его губ приподнялись в улыбке.

— Только Моника. Хех, до меня только сейчас дошло двойное значение... Забавно.⁽¹⁾

* * *

====Корнелия====​

— ...ааааа. Э-э?

Всё в комнате бесследно исчезли. Все, кроме самой Корнелии и только что вернувшейся Моники Кружевски! Пребывая в замешательстве, сбитая с толку, она вышла из [Take on Me]. Означало ли это, что она победила сэра Гилфорда?

Нет... нет, подождите! Суть не в том, что он проиграл! Он повторил проделанное Лелушем! Он сдал бой, чтобы получить преимущество над ситуацией! Он изгнал Монику в решающий момент, чтобы её Гиасс создал для неё возможность!

Не успела Моника обернуться, как Корнелия уже была на ногах и дала ей удар кулаком, который повалил её на пол. После этого она подумала, не открыть ли [Take on Me], чтобы выпустить Гилфорда — но не смогла отыскать его. Там должен быть лист бумаги с лицом Гилфорда, который она могла бы использовать, чтобы вытащить его, но... Должно быть, Гиасс блокирует его. Не теряя попусту времени, она бросилась к выходу, не снимая Стендовую броню на случай ловушки, сбивая всех, кто осмеливался встать на её пути, прыгая и ныряя из стороны в сторону, просто на всякий случай.

А потом она вышла наружу. Было трудно добиться даже этого. Но теперь... Когда она снова сможет видеть других людей, при ней всё ещё будут её основные козыри и бо́льшее расстояние для ходов.

— Не волнуйся, Юфемия. Я не позволю ничему случиться с тобой! Не в это раз. Не в этот раз!

* * *

====Каллен====​

Неужто этот пацан реально и есть её главный соперник на поле боя? Сама мысль об этом не давала ей покоя, хотя Каллен, по крайней мере, хватало осознания, чтобы видеть сопоставление. Один родился в примечательной «японской» семье, другая — в семьей британнской аристократии, но каждый из них изначально сражался против собственный страны из убеждения, что её подход был неправильным. Хмф! Какая пропитанная поэзией сказка. Жаль только, что та была основана на лжи.

Оглядываясь назад, на своё «другое я», она страшно неправильно понимала свою роль в происходящем. Насколько лучше была бы жизнь одиннадцатых, не существуй таких отъявленных злодеев, как её брат и их разношерстная банда. Одиннадцатая Зона уже давно могла бы стать Зоной-сателлитом, что позволило бы всем нумерным подняться, стать продуктивными гражданами Империи. А через несколько лет они могли бы даже стать цивилизованными.

А вот «ложь» Сузаку, в контрасте, заключалась в том, что в существующем положении вещей есть что-то неправильное. Что система, которую он стремился изменить изнутри, вообще была несовершенна. Разве он не видел? Она работала именно так, как и была задумана, удерживая тех, кто больше всего заслуживал власти, там, где им и следовало быть. На вершине, в то время как всех остальных — внизу!

Тем не менее, данное сопоставление продолжалось даже в этой битве. Сузаку пилотировал созданный британцами найтмэйер, восстав против власти Империи (самой Каллен), а Каллен пилотировала смесь научного мастерства Китайской Федерации и Японии с целью усмирить этого мелкого проказника и наказать его по заслугам за его роль в смертельной травме Юфемии — бедной, милой, глупой Юфемии.

— Серьёзно, начинаешь с мечей? — насмехалась Каллен. Она вытянула серебряную когтистую руку Гурена. — Ты лучше всех знаешь, как опасно приближаться к моему найтмэйеру. Не собираешься держаться на расстоянии?

Ответ на этот вопрос, очевидно, был «нет», так как она видела, как он уже мчится вперёд, навстречу ей с мечами наготове, готовый покромсать её на части. Ну что за идиотизм. Она уже могла видеть на шаг впереди него, что позволило ей с лёгкостью определить его позицию. Ей даже не нужно было сбивать его с толку [Sympathy for the Devil], так как пассивная способность её Стенда уже подсказывала ей, куда он двинется.

При этом, стоит сказать, движения его найтмэйера были неестественными. Вместо того чтобы плавно двигаться вперёд, ноги его били воздух, а от ступней исходили маленькие струйки энергии. Дефект конструкции? Неважно, Каллен нацелилась на вражеский найтмэйер Волновым Излучателем, намереваясь прикончить этого дурака раз и навсегда, посмотрим, как он отреагирует на это!

Разряд энергии пронёсся по воздуху, обладая мощью полностью испепелить найтмэйер одним выстрелом. Даже попадание вскользь оказалось бы фатальным, так как малейший контакт запускал мощную цепную реакцию, которая быстро лишала найтмэйера как минимум конечности, да и то — это зависело от скорости реакции пилота. Багровый луч нёс за собой смерть, и Сузаку это было хорошо известно.

Почему же тогда он направил свой меч в сторону луча? Хотя сам меч и был рассчитан на высокие температуры, разряд волновой энергии должен был его расплавить. Неужели он потерял всякое чувство самосохранения или рассудок, увидев, что его принцесса ранена? Такая лёгкая победа была, мягко говоря, неудовлетворительной.

В этом случае у неё ещё был шанс получить удовлетворение. В ближайшем будущем она увидела таинственный золотистый свет, исходящий от клинка, и проблеск луча, который закрутился вокруг него в конус, сгустившийся за спиной Ланселота. Белый найтмэйер даже не замедлился, всё его тело стало излучать тот же золотистый оттенок, быстро пробиваясь сквозь взрыв волнового излучения.

Каллен рефлекторно дала задний ход, не давая мечу попасть по ней — а также чтобы собраться с мыслями. Значит, Ланселот и впрямь подвёргся усовершенствованию? Замечательно! Сузаку понадобится любое преимущество, чтобы продержаться следующую минуту! Давайте начнем с того, что испытаем его при помощи её Светлых Ножей, атакуя его со всех сторон сразу. В сочетании с её способностью видеть ближайшее будущее, его судьба уже была предрешена!

— Не в настроении разговаривать сейчас? — насмехалась Каллен. — Не хочешь попытаться показать мне ошибочность моего подхода? Не скажешь красивых слов, осуждающих мою мораль?

Хмф. Она послала два Светлых Ножа с разных сторон, чтобы сбить его с толку, но его реакция и инстинкт были как всегда на высоте: первый нож он отбил в сторону, а другой — заблокировал, подняв Пламенное Сияние. Любые другие снаряды были бы уничтожены, но Светлые Ножи были сделаны из более прочного материала. Один из Ножей вышел из-под её контроля, тот устремился прямиком в лётный модуль её же Гурена.

По этой причине она выстрелила в собственный Светлый Нож, аккуратно отклонив его без риска, что применённое к нему Вращение как-то повлияет на Нож, которым она отклонила атакующий его.

— Тогда позволь мне поделиться своим мнением, — продолжила Каллен. — Не будет ли для тебя более благоразумным сдаться? Выступить в суде? Стоять в судебном зале высоко, гордо и праведно, бросая вызов системе? Пусть верховенство закона определит правду и твою судьбу? Ты ведь к этому стремишься, нет? Изменить систему изнутри?

В ответ он направил на неё бластер, закрепленный на запястье. Каллен пожала плечами и стукнула по внешней обшивке Гурена [Sympathy for the Devil]. Удачи в прицеливании с зрением, сдвинутым на полминуты в будущее.

— Своим сопротивлением сейчас ты только больше подкрепляешь свою вину, — сказал Каллен.

Через тридцать секунд в будущем Каллен показалось, что вот-вот волновое излучение столкнется со Пламенным Сиянием Ланселота. Тот начал вращаться, превращаясь в острейший конус — а затем образ оборвался, и она не успела ничего разглядеть, что произошло потом.

— Или, что? Только не говори мне, что ты хочешь заявить о каком-то заговоре?

В последующие десять секунд и Ланселот, и Гурен были заняты — хотя только впоследствии каждый из них смог понять, чем именно. У обоих была одна и та же идея, как ни неприятно было это признавать. Каллен использовала Светлые Ножи, чтобы проверять местоположение Ланселота, а он — проделывал то же самое всеми четырьмя харкенами Ланселота.

— Что ты дерешься только для того, чтобы тебя не подставили?

Каллен отлетела назад, а затем без малейших колебаний бросилась на него, прекрасно зная, что её ждет в будущем. Она не испытывала страха перед яростными атаками Ланселота, практически смеясь над тем, насколько они были бесполезны. В мгновение ока она настигла его, как и было предначертано судьбой, вонзив когтистую лапу её найтмэйера в его золотистое силовое поле.

— Поделюсь опытом человека, который работал под прикрытием. То же самое говорили себе и те террористические группировки!

Как она и видела в видении будущего, Пламенное Сияние блокировало её энергию волнового излучения, и они с одинаковой силой отталкивались друг от друга. Затем, проекторы Ланселота начали светиться, вращаться, образуя конус, который начал пробиваться сквозь волновое излучения, угрожая вонзиться в саму когтистую руку Гурена.

Несмотря на это, Каллен ухмыльнулась.

— Лучше дать отпор, чем позволить системе раздавить себя, да? Тут та же логика. Ты не желаешь доверять системе, поэтому берёшь дело в свои руки.

Каллен отлетела назад, чувствуя удовлетворение от увиденного. Как она и ожидала. Тот же эффект, что и ранее. Когда он использовал меч, чтобы отразить её атаку, она подумала, что что-то не так. Теперь она увидела это вблизи и воочию, что подтвердило её подозрения. Очередная атака Вращением.

— Ну так и? Разве это не противоречит всему, чего ты пытался достичь до сих пор? Неужто наш маленький белый рыцарь наконец-то увидел, насколько неуместен моральный абсолютизм?

Это может показаться очевидным... но это было не единственное, что она узнала. У этой крохотной защиты имелось слепое пятно, которым она теперь могла свободно воспользоваться. Но сперва она должна сокрушить и раздавить его волю под своими ногами.

— Неужели он наконец-таки понял, что этика не имеет значения — что в конечном итоге важно лишь то, что ты победил?

Мечи были убраны, и все четыре его харкена устремились к ней, как будто это могло стать для неё какой-то угрозой. Как и ожидалось, он вытащил винтовку ВАРИС. Отвлекающий маневр? Чтобы он мог подстрелить её?

— Ты думаешь, что говоришь что-то, чего я и так не знаю? — спросил Сузаку.

Нет, подобное было слишком прямолинейно. Он должен был знать, что она может блокировать такую атаку будь то её Стендом, или Светлыми Ножами. Их недавний обмен ударами должен был прояснить это. Он пытался оскорбить её? Или...?

— Я не могу стоять в стороне и позволить тебе снова навредить Юфемии. Неважно, что говорят правила, я ни за что не дам тебе такую возможность.

Возможно ли, что винтовка ВАРИС и есть отвлечение внимания, а харкены — настоящая атака?

— Даже если это означает, что мне придётся убить тебя, чтобы остановить.

Когда харкены приблизились, Каллен послала Светлые Ножи на их перехват — но не атакуя гарпуны харкенов. Конечно. Конечно, конечно, конечно! Это же было так элементарно, если хоть капельку пораскинуть головой. Сами гарпуны тоже должны быть способны вращаться, и именно этого он и добивался! Заставить её отбить их, чтобы он мог воздействовать на неё разрушительной атакой Вращения!

— Важен лишь результат, — фыркнула Каллен, зная, что результат этого поединка уже предрешён.

Теперь она ясно видела это. Выстрел из ВАРИС, что был направлен на неё, уничтожит любой найтмэйер на свёем пути, и мало кто сможет избежать такого точного попадания. Настоящее достояние британнской инженерии. Представьте себе, на что мог быть способен британнский пилот в такой машине!

— Победа, во что бы то ни стало.

Однако, у Каллен уже была приготовлена контратака. Если было опасно бить по гарпунам харкенов, то вместо этого она ударит по тросам. Они не могли вращаться. Ударив по тросам, она могла изогнуть эти харкены, обращая вращающуюся защиту против атаки Сузаку! Рассеивая энергию вокруг себя, не тратя ни одного выстрела из Волнового Излучателя!

— Теперь до тебя дошло. И что? Что ты собираешься с этим делать, пожалованный Рыцарь?

Пора заканчивать. Она начала с того, что снова использовала [Sympathy for the Devil], стукнув внешнюю обшивку Гурена, чтобы отправить их точки зрения на целый час в прошлое. Следующее действие нужно было сделать с большой точностью: она послала Светлый Нож в полёт к наиболее вероятной позиции Ланселота — Светлый Нож летел так сильно и быстро, что свистел при подлёте.

— Как ты изменишь мир теперь, когда твои убеждения рухнули, а твой величайший союзник смертельно ранен из-за твоих же действий? Что теперь, а?

Она почувствовала ожидаемый удар. Ха! Как предсказуемо! Досадная потеря, но она отсоединила Светлый Нож, как только почувствовала удар.

— Если важна лишь победа? — спросил Сузаку. — Тогда победа будет за мной.

Он говорил это так уверенно, потому что ещё ничего не заметил. Он думал, что поступил очень умно, заставив её потерять одно из своих новых ценных орудий благодаря этому сокрушительному удару. Это наверняка был удар ногой, а не харкен или даже Пламенное Сияние. Ничто другое не могло нанести столь громоподобный удар. Несомненно, он надеялся послать Вращение по тросу, чтобы оно в итоге сказалось на ней? Или послать этот Нож с криком обратно в неё? Увы и ах! Было кое-что существенное, о чём он знать не знал.

Возьмите стакан воды. Запишите расположение каждой молекулы в нём. Теперь перемешайте воду, сколько угодно и как угодно долго. Встряхивайте стакан, наклоняйте его, играйте с ним в мяч, да делайте с ним всё, что взбредёт в голову, чтобы перемешать эту жидкость внутри так тщательно, как только возможно. Затем обратите внимание на каждую молекулу в стакане.

Согласно теорема Брауэра о неподвижной точке, вы найдёте хотя бы одну молекулу, которая окажется в одном и том же положении при обеих проверках. Это объяснение, конечно, немного упрощённое, но подумайте о том, как это выглядит, когда вы перемешиваете жидкость в стакане. Не кажется ли вам, что найдётся единственная недвижимая точка, как бы яростно вы ни перемешивали жидкость?

Исходя из этого, каким бы совершенным ни было вращение... всегда должна существовать неподвижная точка. Часть системы, которая не двигается, сколько бы силы вы в неё ни вложили. Как, однако, уместно. Смысл её Светлого Ножа был не в том, чтобы поразить Сузаку, пока он слеп. Тот должен был указать ей место, куда Ланселот ударил его вращающейся атакой, чтобы она могла точно прицелиться в эту неподвижную точку.

Вот почему, не теряя времени даром, она прицелилась когтистой лапой с Волновым Излучателем Гурена и запустила ту наподобие харкена. Почему она не использовала эту атаку раньше? Что же, никогда нельзя сразу раскрывать свой козырь. Если только не представится идеальная возможность использовать его!

Эффект [Sympathy for the Devil] спал в это же время, и она успела заметить момент. Взрыв волновой энергии влетел в ногу Ланселота. К несчастью, бо́льшая часть этого разряда была отклонена, но той всё же оказалось достаточно, чтобы попасть в неподвижную точку. Она уже видела, как оно начало действовать. Неизбежная цепная реакция поползла по ноге Ланселота, разрушая сверкающий белизной найтмэйер изнутри, вынуждая произвести импровизированную ампутацию, прежде чем волновое излучение затронет остальные части машины.

— Победа будет за тобой, говоришь? — съязвила Каллен. — Ага, конечно. Подобные тебе неудачники всегда остаются неудачниками, потому что у вас склад ума неудачника. Ты слаб, Сузаку Куруруги! Ты проявляешь милосердие и доброту, а также сильное чувство эгоистичной справедливости! Неважно, насколько ты искусен или насколько силён твой найтмэйер! Эти черты всегда будут тянуть тебя на дно!

— Милосердие — не слабость! Жестокость — да! — сердито ответил Сузаку, снова пытаясь использовать харкены, но абсолютно тщетно. На этот раз Каллен без колебаний отбила их все. Она не боялась, что они могут навлечь эффект вращения. Так как она уже видела этот трюк, ей не составляло проблем избежать его.

— Это бессмысленно, знаешь. Потеря ноги не просто искалечила тебя, всё намного хуже. Она уничтожила тебя. Я удивлялась, почему Ланселот бьёт ногами по воздуху, пока вдруг до меня не дошло... Он воссоздавал вращательное движение своими ногами. Каким-то образом, усиливая остальные системы вращения, встроенные в Ланселот. С одной ногой у тебя не получится воссоздать тот же эффект, как бы ты ни старался. Ты потерял единственное возможное преимущество, которое мог иметь в этом бою — в то время как я сохранила бо́льшую часть своего!

Один Светлый Нож в обмен на отключение почти всех его техник Вращения? Грош цена! Что у него ещё осталось? Его Пламенное Сияние? Его винтовка ВАРИС? То, с чем она уже знакома! Она уже придумала, как со всем этим справиться! Её следующая атака прикончит его, что бы он ни делал!

— Как я говорил, жестокость — это слабость, — сказал Сузаку. — Будь ты добра, ты бы не останавливала себя, чтобы позлорадствовать. Ты бы уже прикончила меня.

На её позицию опускался летящий снаряд. Он запустил что-то в воздух? Когда он- Неважно! Это уже не имело значения! Она ударила по снаряду [Sympathy for the Devil], одновременно отматывая назад руку с Волновым Излучателем, чтобы выстрелить прямо в него, в последний раз! На этот раз, на этот раз она испепелит его там, где он сейчас был, и ничто его не спасет!

...

Вот только... она промазала? По какой-то причине в последний момент её прицел сильно отклонился вправо, хотя она того не желала. Она попыталась исправиться, чтобы выстрелить ещё раз — но рука ушла ещё ниже. Что происходит? Почему она не может нормально управлять своим найтмэйером? Что-то не так с управлением?

Нет. С управлением всё в порядке. Ей следовало заметить это раньше. Она должна была заметить сходство с недавно произошедшим. Последняя атака Сузаку была своего рода копией его первой. Он использовал Вращение для удара по руке [Sympathy for the Devil], а затем перенёс эффект на её руку!

Ланселот в мгновение ока оказался рядом с ней. Вот и его доброта, а? Что ж... Ну и ладно! Каллен не могла управлять Гуреном настолько хорошо, чтобы победить, но, во имя Императора, она не собиралась сдаваться так легко. Не какому-то полностью гнилому пожалованному предателю-паразиту, задумавшему развратить и испортить славную Британнскую Империю изнутри! Она не могла отсюда напасть на него... и вместо этого она накренилась к нему! Ланселот пронзил Гурен насквозь, из-за чего она вместе с найтмэйером рухнула на землю.

Самое ужасное во всём этом было то, что она не могла этого почувствовать, но зато могла увидеть. Её рука онемела, она закручивалась совершенно неестественным образом. Распространяясь по её телу подобно тому, как волновая энергия проникает в фрейм вражеского найтмэйера. Ей только и оставалось, что использовать всё ещё целую руку, чтобы заставить Гурен ползти по земле.

— Н-не приближайся! — умоляла она, слёзы лились по её лицу. — Не делай этого, ты, никчёмный одиннадцатый! Разве ты не узнаешь, кто перед тобой? Это я, твоя подруга, Каллен! Ты же не станешь доводить наше соперничество до такого конца?

Увы, он надвигался к ней с угрозой в движениях в его найтмэйере. Она резко вдохнула.

— Ой, всё возвращается ко мне! — кричала она, продолжая тащить Гурена прочь. — Этот удар по голове освободил меня от влияния Императора! Всё было имплантировано, как ты и говорили, на самом деле я Каллен Кодзуки!

Он колеблется. Очевидно, надеется, что её каким-то образом «вернули», хотя и не может в это поверить. Это колебание даёт ей время. Не много, но достаточно, чтобы переместиться на позицию, и — Светлый Нож пробивает землю, поднимая транспортник Ланселота прямо к ней в руки. Как хорошо, как в старые добрые времена, у неё в заложниках оказалась принцесса на грани смерти. Каллен призвала Стенд и постаралась не смотреть на его скрюченную искалеченную руку. Это было неприятным напоминанием о её руке, хотя она и не могла ощущать ту.

— Исцели меня до того, как я закончу это предложение, иначе кое-что очень неприятно случится с-...

Ах, а вот и он! Стальной шар с противоположным вращением ударил её Стенд. Эффект был не совсем мгновенным, но приближенным к нему.

— А вот теперь мы говорим на моём языке, — сказала Каллен, вращая плечом, но гораздо более подконтрольно, чем мгновение назад. — Жестокость — это не слабость. Доброта? Ещё какая. В конце концов, доброта делает человека уязвимым в подобных ситуациях с заложниками, не думаешь?

— Ты не посмеешь! — крикнул Сузаку. — Перед всеми этими людьми?!

— Хо-хо-хо-хо! Не посмею что, Сузаку Куруруги? Защитить твою принцессу от твоего злобного, заблудшего поведения? Приглядывать за ней, пока последние остатки жизни уходят из её тела, в то время как ты беспомощно заявляешь о своей невиновности? Взгляни правде в глаза, ты проиграл во всех смыслах!

Ветры судьбы жестоки и злобны в их повороте событий. На ваших глазах может произойти невозможное. Они могут заставить ваши слова вернуться и преследовать вас так, как вы и представить себе не могли.

В этом случае судьба нанесёт по вам такой удар, который никто не способен предугадать. Атака началась, когда рука Юфемии, казалось, безжизненно вытянулась из медицинского блока, и она резко, испуганно вдохнула воздух. Её тело, хрупкое и слабое до такой степени, что казалось, оно может рассыпаться, рухнуло на серебряную когтистую руку Гурена, словно бы умоляя о смерти.

И, когда она заговорила, голос её звучал так, будто она стояла на самом смертном одре. Хриплый, слабый, полный боли и отчаяния. Но в этой пьянящей смеси была и необъяснимая решимость.

— Во мне... больше жизни... чем ты... думаешь!

Каллен повернулась, чтобы посмотреть, и заметила что-то в руке Юфемии. Что-то, чего там не должно было быть. Что-то совершенно невозможное, и всё же оно там было. Оружие. Непобедимое оружие, которое полностью и точно обещало сокрушить её.

Оружие, созданное её сестрой, помещенное туда, пусть и непреднамеренно, и бывшее противоположностью всего, чем Юфемия была. Оружие, помещенное туда Дио Брандо и самой судьбой.

* * *

====Корнелия====

В Париже, несколькими месяцами ранее, Корнелия смотрела, как ДЖОДЖО читает её доклад, и удивление на его лице становилось всё более отчётливым, чем больше он читал. Ей легко было понять это. Тактика, которую они планировали использовать, была нетрадиционной до невозможности. Если бы такой доклад лежал на её столе, она бы дала человеку полминуты на то, чтобы оправдаться, прежде чем вышвырнуть его, и потому она сразу приступила к собственным объяснениям, чтобы ДЖОДЖО не подумал, что она сошла с ума.

— Согласно твоей информации, пока у Канцлера Брандо есть его Стенд, он функционально неуязвим, — сказала Корнелия. — Более того, его Гиасс сам по себе делает его чрезвычайно опасным. Мы должны уничтожить одновременно обе эти силы, если хотим получить хоть какой-то шанс против него.

— И поэтому ты предлагаешь это? — спросил ДЖОДЖО. — Хочешь сделать его одним из самых могущественных людей в истории этой планеты, чтобы лишить его этих сил?

— Временно, — тут же поправила Корнелия. — В этом и заключается вся прелесть этого плана. Как только ловушка сработает, его Гиасс и его Стенд будут выброшены из его тела. Он одним махом потеряет доступ к ним обоим.

* * *

====Юфемия====​

Было больно. Было так больно, что она не могла пошевелиться. Было так больно, что она едва могла думать. Сестра... Сузаку... Остальные. Они так много сделали ради неё. Каллен защитил её от Кагуи. Сузаку и Корнелия защитили её от [Anubis]. Ривалз и Роло, они отдали свои жизни прямо перед ней в попытке остановить зло.

По сравнению с ними она чувствовала себя совершенно никчемной. Когда Нина искала успокоения на больничной койке, Юфемии казалось, что таким образом она даёт успокоение самой себе. И какая тогда от неё была польза? Малышка Юфемия, слишком невинная и наивная, чтобы сделать хоть что-то. Не могла помочь сестре с военными, не могла сражаться, не могла планировать, не могла доказать, что Шнайзель что-то сделал... Но Сузаку. Он мог сражаться. Он мог сделать хоть что-то, чтобы мир стал лучше. Принять пулю за него было для неё лёгким выбором.

Вот только... Та пуля была остановлена другой пулей. Та, которую она не собиралась принимать. Та, что была вбита в неё насильно. Тем человеком. Тем отвратительным, злым, извращённым человеком. Дио Брандо. Когда он попытался использовать Мозговой Штурм, он также использовал её как заложницу. Как и сейчас поступает Каллен. С ним что-то случилось. Что-то пошло не так. И он вложил это в неё в стремлении избежать последствий с помощью этой отвратительной силы.

И это что-то поддерживало в ней жизнь. Её раны заживали, и это было больно. Она всё ещё была жива, но ей было так больно. И всё же... И всё же, всё было так, как она говорила тогда леди Кагуи. Боль, которую она испытывала сейчас, не шла ни в какое сравнение с тем, через что наверняка проходила сейчас Каллен — настоящая Каллен. Вести себя так. Говорить так. Быть такой бездумной, такой жестокой, такой абсолютно лишенной всякой человеческой порядочности.

В этом случае Юфемия была не способна сделать что-либо ещё, кроме как остановить собственное выздоровление во имя исцеления другого человека. Потому что та пуля, которую она приняла за Канцлера, была одновременно даром и проклятием.

* * *

====Корнелия====

— Оно будет использовано ровно один раз, а потом Дио потеряет его полностью, — торжествующе сказала Корнелия. — Один выстрел бессмертия, а потом он его потеряет. Бесплатное восстановление, и это всё, что там будет. Система, именуемое Богом, вышвырнет его, как только заметит, что с ним происходит.

Корнелия наклонилась вперёд, чтобы подчеркнуть свою мысль. Она была полна решимости прижать ублюдка, который послал [Anubis] убить её сестру по такой дурацкой мелочной причине. Ради неё, она будет настаивать на этом. Ради неё, ради Юфемия, она готова на всё.

— Я называю это «Временным Кодом».

* * *

====Юфемия====​

— Откуда у тебя на руке символ Кода?! — закричала Каллен. — Ты... ты ни с кем не заключала контракт, так как же-...

Её вопрос остался незаконченным, так как Юфемия дала волю чувствам. Это было трудно описать. Ощущение было такое, будто она получила доступ к чему-то на расстоянии, пропустила это через себя и направила в другой источник. Она не могла этого видеть. Но зато она могла слышать результаты. Каллен закричала внутри своего найтмэйера, хотя инстинкты Юфемии подсказывали ей, что она не испытывает физической боли. Психологическая травма, но не более того. Тем не менее, она чувствовала жалость, хотя и была слишком слаба, чтобы чувствовать что-либо ещё. Каллен может ненавидеть её. Каллен может не уважать её. Каллен может относиться к ней предвзято из-за её семьи. Но... в душе она всё равно была хорошим человеком. Она не заслуживала того, чтобы с ней так поступали.

— Я убью его... — изнутри Гурена послышался звук, как будто кого-то стошнило. — Угх... этот... этот грёбаный сукин-... Агх!

По крайней мере, было похоже, что Каллен вернулась обратно к обычной себе. Теперь, если только Сузаку перестанет паниковать и заметит, что у неё уже не было никаких кровотечений, она сможет немного отдохнуть. Что-то неприятное в глубине сознания подсказывало ей, что их работа только началась, и самое трудное ещё впереди.

====Лелуш====​

Несколько раздражает. Джино изрядно потрепал Борс, и теперь он не сможет на него положиться, если окажется в бою с другим врагом. Ему ничего не оставалось, кроме как бросить его и идти пешком, пробираясь через вражескую базу по пути к Мысленному Элеватору.

Это было нелегко, но благодаря предусмотрительности и планированию он смог прыгать из тени в тень, остерегаясь встречающихся по пути дозорных, но даже это ничего не гарантировало. Учитывая, что за место это было, существовала большая вероятность, что поблизости могли скрываться телепаты или те, кто обладал способностями, подобными способностям Джино, которые уже знали о его присутствии и готовили для него ловушку.

Тем не менее, что ему оставалось делать, кроме как идти дальше? Он был ближе, чем когда-либо. Он был так дразняще близок к своей цели, что возможность неудачи уже ни за что не сможет уговорить бросить всё и уйти. Осторожность придётся отбросить. Бесчисленные возможности того, что всё может — и должно — пойти не так, были взвешены меньше, чем обычно. Имело значение лишь отыскать Мысленный Элеватор. Он приведёт его в Мир С. На его условиях. Когда он будет готов к этому. Не кто-то другой, а только Лелуш. Он встретится с Его Величеством смело и решительно, заставит его ответить за свои бесчисленные грехи, а потом—

Проходя мимо дверного проёма, Лелуш обернулся, чтобы заглянуть внутрь. На кровати лежал человек, накрытый алой простыней. Проклятье! Здесь? Что она тут—

— Ширли? — спросил Лелуш, шагнув в комнату.

Он поправил пистолет на поясе и внимательно осмотрелся. Никаких признаков чего-то странного. Она была прикована к кровати цепями, обмотанными вокруг её рук и ног. Вероятно, также была задействована глейпнирская энергия. Это наверняка ловушка, но какого рода? Он не мог её разглядеть.

Её глаза слегка приоткрылись. Накачана наркотиками, возможно?

— Лулу? — спросила она. — Это ты?

Он должен уйти. Он должен продолжить идти. Найти Императора. Разобраться с ним. А потом вернуться сюда и освободить её. С другой стороны, её было бы полезно иметь при себе на случай, если что-то пойдёт не так. Как в старые добрые времена, когда всё это началось. Он, направляющий её из тени. Она, использующая свой Стенд, чтобы справиться с тем, что не мог сделать его интеллект.

...

Нет. Это означало бы снова подвергнуть её опасности. Он уже поступал с ней так предостаточно раз. То был враг, с которым ему нужно встретиться в одиночку.

— Я скоро вернусь, — сказал он. Пока что Ширли будет в безопасности. Приоритетом сейчас был Император, никто не будет в безопасности, пока с этим делом не будет покончено. — Я обещаю.

Лелуш повернулся, чтобы уйти, уверенный в правильности своего решения. Он не должен полагаться на других в тот момент, о котором мечтал всё это время. С того злополучного дня он хотел только одного—

— Уже уходишь? — прошептала Ширли ему на ухо. Каким-то образом, сам того не заметив, Лелуш оказался в комнате с ней, где та сидела позади него. — Похоже, Его Величество ошибался. Ты хуже любого подонка.

Перед ним в воздухе появился [Schizoid Man], но тот выглядел... неправильно, как-то. Лицо отличалось. Извращённая насмешка над тем, чем оно обычно было. Не игривое, не дразнящее, не похожее на ожившего персонажа мультфильма.

На самом деле, его место заняло знакомое лицо. То, которое Лелуш знал довольно хорошо. Лучше, чем он того хотел. Лицо его величайшего врага. Его собственного отца. Самого Императора.

Пораженный всем, он инстинктивно откатился назад, сохраняя невидимость, пока [Schizoid Man] свободно снимал цепи с кровати. Ширли поднялась на ноги, откинула назад волосы и повернулась в его сторону. Теперь он мог видеть их. Кольца в её глазах.

— Бросаешь девушку, которая любит тебя так сильно, что готова предать свою страну? Стыдоба!

Кулак ударил в стену рядом с ним, оставив после себя неприятную на вид вмятину. Именно в этот момент Лелуш вспомнил очень важный урок, который ему уже давно следовало усвоить.

— Но ты знаешь, как обычно говорят, — сказала Ширли — или, скорее, личность, пользующаяся её телом. — Сложная эта штука — расставание, предатель!

У судьбы странное чувство юмора.

<— To Be Continued

---

1) Just Monica. Слово «just» можно перевести не только как «только», но и как «правосудие/справедливость».

Вернуться к тексту