Побег (гет)

Миссис Льюис, — маленькая женщина лет пятидесяти, с большими круглыми очками и затянутыми в пучок волосами, — читала заголовки утренней Бирмингемской газеты, изредка посматривая на детскую площадку. Сегодняшняя желтая газетёнка была полна разных сплетен, истерии по поводу мировой политики и опасений падения валютной биржи. Джейн с неодобрением пролистала отвратительное чтиво. Газетчики совсем обнаглели — даже страницу с кроссвордом не оставили. Женщина дотянулась до урны и выбросила газету. Она бросила взгляд на разноцветную песочницу, стоящую в паре метров от ее наблюдательного пункта, в которой сидел ее маленький подопечный, с интересом насыпая лопаткой в ведро песок. Почувствовав на себе взгляд, мальчик обернулся, заулыбался и помахал ей ручкой. Джейн помахала ему в ответ, он продолжил заниматься своим делом.

Гарри был милым, тихим и не очень капризным мальчиком — сыном их новой съемщицы. После того, как Николас — младший сын Джейн, женился и переехал в квартиру в центре Лондона, а Джейн и ее муж Ричард вышли на пенсию, они решили сдавать комнату в своем доме. Кейт и Гарри Робертсы стали их первыми съемщиками. Молодая двадцатилетняя на вид девушка с рыжими волосами и зелеными глазами и ее маленькая точная копия появились пару месяцев назад в Бирмингеме. Кейт тут же вышла на работу и обратилась с вопросом о том, с кем можно оставить малыша на время ее смен в кафе, где она работала официанткой. Джейн предложила свою кандидатуру за небольшую надбавку к квартплате. За несколько дней, что Робертсы жили у них, женщина ни разу не заметила за почти полуторагодовалым мальчиком особой капризности и требовательности. Женщина боялась, что первое впечатление окажется ошибочным, но мальчик так и остался довольно спокойным ребенком. Проработав до самой пенсии учительницей начальных классов, Джейн знала, о чем говорит. Мальчика вполне устраивало их дневное расписание, а попытки Джейн учить его разговаривать были ему интересны. Так что со временем Гарри начал потихоньку расширять свой словарный запас.

Малыш вставал в семь вместе с мамой, сам кушал ложкой кашу, потом, когда Кейт уходила на работу, а Джейн и Ричард только вставали, он играл в кубики на ковре перед телевизором, где разные мультяшные зверушки вели программы для детей. Ему было это глубоко безынтересно, хотя один раз, увидев собаку в программе, Гарри обрадовался и, захлопав в ладоши, воскликнул:

— Сиии! — и уставился в ожидании чего-то на экран. Мальчик оказался весьма разочарованным, когда шоу закончилось, и весь день был очень грустным и вялым, даже отказался играть в песочнице что, кстати, любил больше всего на свете.

Когда Джейн спросила об этом Кейт, та грустно улыбнулась и объяснила, что в доме, где они раньше снимали квартиру, была собака, которая очень любила Гарри. Видимо, мальчик просто сильно привязался.

После завтрака Джейн и Гарри отправлялись гулять, а Ричард уходил к своему другу играть в шахматы, если на улице не было слишком дождливо и пасмурно. С наступлением октября прогулки стали почти невозможными. Джейн посмотрела на небо и висящие на нем тяжелые тучи. Видимо, и сегодня их прогулка будет довольно короткой. Джейн нащупала в сумочке зонтик и снова подняла голову наверх. Решив не рисковать, она встала со скамейки, подозвала Гарри, отряхнула ему руки и объяснила, что они идут домой. Мальчик слегка расстроился, но покорно принес игрушки и помог собрать их в пакет.

Пройдя пару переулков, они зашли в один из домиков. Гарри сам разулся и побежал мыть ручки. Дальше по расписанию они снова играли в разные игры, в час пообедали, почитали сказку в гостиной и Гарри лег на диван спать. Малыш совершенно не любил оставаться один в комнате, поэтому, поговорив с Кейт, Джейн решила, что мальчик днем будет спать в гостиной, таким образом женщина может быть с ребенком, не заходя в комнату Робертсов.

Посмотрев на спящего мальчика, Джейн снова задумалась о личности его матери. Кейт Робертс представлялась ей очень закрытой, иногда даже слегка холодной девушкой: она не рассказывала о своем прошлом, об отце мальчика или о своей семье. На все вопросы о личном она либо отшучивалась, либо отвечала односложно. Джейн предполагала, что та просто сбежала от домашнего насильника. Женщина не раз слышала от соседок такие истории. Возможно, тот пообещал найти ее, поэтому она пряталась здесь. Но Кейт абсолютно не боялась Ричарда, чего стоило бы ожидать от жертвы насилия, часто общалась с ним на разные общие темы. Да, не рассказывая о своем прошлом ничего, она могла абсолютно спокойно говорить о погоде, политике, спорте или культуре, открыто высказывая свое мнение, выслушивая собеседника и порой даже вступая в дискуссию. Она спокойно признавала свою неправоту в каких-то вопросах и с интересом слушала объяснения. Кейт была довольно доброй, заботливой девушкой. Она всегда была готова прийти на помощь хозяевам дома. По выходным, когда Джейн устраивала уборку во всем доме, Кейт участвовала, несмотря на то, что была совершенно не обязана это делать. Девушка часто готовила по вечерам, если Гарри был занят игрой или спал.

Кейт не была слишком худой и явно была здорова, как физически, так и морально. Она была рассудительна и спокойна. Видимо, именно ее спокойствие передалось Гарри по генам. Только рядом с ней мальчик мог позволить себе маленькие детские капризы и даже пару раз расплакался. Кейт быстро прерывала эти ситуации и переводила тему, заинтересовывая его чем-то другим. А еще носила на шее медальон, и когда однажды Джейн попросила его посмотреть, Кейт схватилась за него и отказала, отговорившись тем, что застежка застряла и не снимается. Джейн предполагала, что в нем чье-то фото. Может, любимого, может, родителей.

Джейн путалась в догадках о том, что же за секрет хранила Кейт. Побывав пару раз в их комнате, Джейн поняла, что они до сих пор не раскладывали вещи, все было так, как и до их въезда. Джейн очень боялась однажды встать утром и не найти их обоих: за эти два месяца, что они оба были здесь, Джейн сильно привязалась к этой парочке.

* * *

А Кейт боялась сильнее нее. Кейт, а вернее, — Лили Поттер, с сыном уже полгода как скрывались от всего магического мира, ищущего их по всей Англии. Они побывали уже почти везде, но повсюду их находили. Паранойя, взращенная за это долгое время, заставляла ее постоянно нервничать из-за каждого входящего в кафе человека, из-за каждого взгляда в ее или Гарри сторону.

Зародыш паранойи появился очень давно, примерно пять лет тому назад, когда в Ежедневном Пророке появилась та отвратительная статья о неравенстве между волшебниками, чистоте крови и появившейся новой силе, обещавшей подмять все Министерство под себя. Лили понятия тогда не имела, что война так разрастется за каких-то пять лет, и теперь ее сын будет в огромной опасности из-за Пожирателей смерти. В школе ощутимое разделение между Слизерином и остальными факультетами усилилось в разы. Лили сразу это почувствовала, когда и так слабо терпевшие Северуса из-за их дружбы с Лили однокурсники начали жестоко издеваться над ним. Сейчас ее удивляло безразличие преподавательского состава по отношению к нему и откровенное поощрение издёвок над ним одноклассников. Лили не могла вспомнить, что она чувствовала по этому поводу раньше, но она помнила частые пререкания с Мародерами из-за этого.

Мародеры… Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Ремус Люпин и Питер Петтигрю… Эти имена вызывали у нее смешанные чувства. Спроси Лили пять лет назад о том, что она о них думала, она бы ответила, что-то вроде «придурки» или «бессовестные наглые тупицы» или же придумала бы что-то похуже.

Сейчас же? Сейчас же Лили страшно думать о них, потому что произошедшие за пять лет события изменили все в корне. Хотя, о Джеймсе Поттере она до сих пор могла сказать, что он придурок, остановившийся в развитие на том самом пубертатном периоде. Остальные… Лили очень скучала по Ремусу и Сириусу, которые…

В глазах защипало от воспоминаний о них и о своем поступке по отношению к ним.

Пять лет тому назад, как же все было просто пять лет тому назад. Когда она еще дружила с Северусом, училась в школе, а самым страшным для нее было — получить отработку…

А потом события закрутились так быстро, будто это были не пять лет, а пять дней.

Было больно, очень больно осознавать свои ошибки. Приятно порой оправдывать свои решения, будто ты не мог поступить иначе, а потому сделал все так, как вышло, а не иначе. Раньше Лили так и делала. Она не задумывалась над своим прошлым слишком много. Сейчас же, из-за вынужденного одиночества она всё чаще думала о произошедших с ней событиях, все чаще осознавая свою неправоту. Такое чувство, что она пыталась быть правильной, да вот не там, где надо.

Проехала машина и Лили пришлось отойти подальше от дороги, чтобы ее не обрызгало грязью. Хотя куда еще сильнее.

Сначала была та глупая ссора с Северусом. Грязнокровка? Одно слово не стоило пяти лет разрушенной дружбы и потери хорошего друга, который, когда ей понадобилась помощь, тут же помог, несмотря ни на что. Ему было глубоко плевать на все, что с ним могло случиться, он просто открыл дверь пошире, давая ей пройти в свой дом, когда она постучала, держа на руках сына человека, которого он ненавидел. Северус спасал ей и Гарри жизнь, хотя мог бы послать их к черту за все, что она с ним сделала. Лили любила его как брата. Даже сильнее, чем родную сестру. Поразительно, какая разница между ним и Петуньей. Когда Лили была в Литтл-Уингинге, Пет даже не пустила ее на порог, просунув в щель для писем ее документы и попросив не приходить никогда.

Мародеры и Джеймс. Сейчас она не понимала, зачем все это было.

Но тогда на шестом курсе, она влюбилась в Джеймса Поттера, который был ей противен все пять лет до этого, и окончательно сдружилась с Сириусом и Ремусом. Питера она почему-то так и не полюбила. Было в нем что-то, что и по сей день заставляло ее пристально наблюдать за ним, когда он брал на руки Гарри. Лили так и не поняла, зачем было назначать его Хранителем, когда она умоляла со слезами поменять решение и попросить Грюма или Дамблдора быть Хранителем Тайны. Ослиное упорство. Вернее, оленье.

Через полтора года после окончания школы Джеймс сделал ей предложение, от которого невозможно было отказаться (и не потому, что он повторял его уже в семисотый раз за неделю), а потому что ей казалось, что тянуть нет смысла. В магическом мире организация свадьбы — это не такое уж и сложное дело, этим занимаются кучи компаний, а платья и костюмы шьются за пару часов и подходят в любом случае, даже если на девичнике невеста безбожно переела. Если вы не та психованная невеста, желающая идеальную свадьбу, а потому контролирующая каждый вздох работников, то вы, скорее всего, не будете выбирать почти ничего в процессе подготовки, и вас удовлетворит церемония, которая составлена в соответствии с вашими пожеланиями, высказанными в самом начале подготовки. И вот Лили шла по дорожке, усыпанной розами к алтарю, опираясь на руку светящегося, как начищенный галеон Ремуса туда, где стоял, как обычно взлохмаченный Поттер и его закадычный друг Сириус Блэк. Клятвы, поздравления, первый танец с мужем, шафер, смеющийся своим лающим смехом — все слилось в одно. Лили отчетливо помнит то, как Марлин улыбается и тихо произносит слова удачи в первой брачной ночи, за что шутливо получает букетом в плечо. Вдруг она становится серьезной и произносит:

— Помни, семья — самое важное, что у нас есть, все остальное приложится. Не бойся сделать решительный шаг, если считаешь, что он спасет самое дорогое, что у тебя есть.

Удивительно, сколь пророческими были ее слова. Только сейчас Лили поняла, что именно они придавали ей сил не вернуться домой после того, как у нее впервые закончились деньги.

Сейчас Лили понимала — ей не стоило соглашаться на замужество. Ей совсем не это нужно. Но время не вернуть назад.

После медового месяца, проведенного на юге Англии, Лили и Джеймс переехали в новый дом, о котором так сильно мечтала Лили. Джеймс и Сириус тут же ушли на курсы в Аврорат, а Лили пошла учиться колдомедицине, чтобы в последствии работать в больнице Святого Мунго. Лили уже видела счастливое будущее. Она работает в больнице, помогая людям выздороветь, а по вечерам возвращается к любимому мужу-аврору и их темноволосым шумным детишкам в свой любимый дом.

Сейчас Лили понимала — мечта несбыточна не из-за войны, а из-за разницы во взглядах на мир у супругов Поттер.

Материалов на курсах нужно было учить много, поэтому для Лили быстро стало нормой то, что они стали проводить меньше времени вместе. Джеймс возвращался ночью, когда она уже спала. А Лили уходила учиться, не будя его, а лишь оставляя завтрак на кухне. Ужин, который оставался Джеймсу с вечера, обычно отправлялся в мусорку. Лили качала головой, брала сумку и, поцеловав спящего мужа в щеку, отправлялась на курсы. В какой-то момент они просто перестали общаться в будние дни.

Громом среди ясного неба прогремело сообщение о снова взявшейся за своё шайке аристократов под предводительством сильного темного мага, именовавшего себя Лордом Судеб Волдемортом. В газетах то и дело мелькали сообщения об измученных магглах, убитых аврорах и метках над домами магглов и магглорожденных. Лили была сильно испугана и попросила Джеймса возвращаться как можно раньше с работы. И тут-то она заметила: её муж часто вообще не возвращается или возвращается к утру слегка пьяным. На все вопросы Джеймс отшучивался, а Лили не могла больше уснуть ночью одна, упрашивая Марлин приехать к ней. После месяца жизни Марлин у них, Джеймс сказал, что-то на эту тему. Реакцией на его слова был дикий и громкий скандал с натуральным битьем посуды о рогатую голову придурка. Этого хватило ровно на месяц, потому что когда Дамблдор одним ранним утром позвал их в свой Орден по борьбе с Пожирателями, у Джеймса появился повод не возвращаться домой.

«Лили, я был на задании Ордена»

«Лили, ты ничего не понимаешь, Ордену нужно…»

«Лили, Орден…»

А дальше кучи отговорок и бреда. Они часто ссорились. Однажды на одном из собраний Ордена между ними демонстративно сел их шафер. Возмутившись таким исходом событий, на следующее же собрание Лили привела с собой Марлин и посадила рядом с Сириусом.

Как же она корила себя за свой невыносимый эгоизм и желание притащить в их конфликт еще больше людей. Как же она жалела, что вообще познакомилась с Марлин. Ведь это из-за ее действий, Марлин однажды…

Влюбилась в Сириуса Блэка. Она была полукровкой. Белла Блэк узнала как-то о той, с кем встречается ее брат и сделала то…

Лили душили слезы. Чертовы Блэки. Все их семейные…

Лили поспешила перейти дорогу.

Мародеры, Лили и Марлин, конечно же, оказались в первых рядах во время борьбы со слугами Того-Кого-Нельзя-Называть. Да-да, так его прозвали газеты из-за проклятия, которое этот псих наложил на свое имя. После одной из стычек Лили очнулась в больнице под неодобряющим взглядом медсестры. После она выслушала долгую лекцию о том, что негоже девушке на сносях носиться за парнями по боям.

Первым об этом узнал Сириус, не вовремя зашедший в палату. Быстро обняв Лили, он начал что-то сбивчиво говорить, поздравляя с будущим появлением маленького Сохатика. Лили улыбнулась через гримасу. Уж ни в каких сопливых мечтах она не представляла, что ее сына хоть кто-то сможет назвать детенышем оленя. Джеймс тоже обрадовался, и даже вдохновился на пару недель попытками заботиться о них, которые были какими-то очень глупыми, когда же Лили начало тошнить, его хватало только на то, чтобы сконфуженно наблюдать за происходящим с ней.

Больше всего заботы и поддержки Лили получила от Сириуса, Марлин и, как не удивительно, от Алисы Лонгоботтом, находившейся в том же положении, что и она. Джеймс тоже пытался помогать, и на тот момент ей даже казалось милым его поведение. Но вот сейчас ей было очень обидно. Все было как-то не вовремя и не так. Она уже поняла, что, видимо, их любовь прошла, но можно же позаботиться о собственном ребенке. Это же твой сын, твой наследник. Пора взрослеть. Джеймс, похоже, так не считал и не считает до сих пор.

А вот Сириус внезапно и поразительно быстро вырос. Он делал все точно так, как надо, помогал ей спускаться с лестниц, спокойно перенес снятие дорогой рождественской рубашки, на которую Лили стошнило от того, что ей не понравился запах его духов. Вечно взбалмошный Сириус стал терпеливым и смирным, а когда узнал от кого-то, что курение вредит беременным, перестал носить маггловские сигареты даже в карманах рядом с ней, не то что курить. Лили и забыла вечный запах сигарет от его одежды за эти месяцы. Когда она была на пятом месяце беременности, он и Марлин начали ходить с ней гулять. Иногда она ловила на себе изучающий взгляд Сириуса, когда Марлин дотрагивалась до живота Лили. Сириус вспоминал откуда-то рецепты мазей, помогающих от болей в спине, Марлин лишь улыбалась, наблюдая за его заботой, будто знала что-то от Сириуса, а на все вопросы строила удивленное выражение лица.

Лили только сейчас понимала эти взгляды. О, Сириус…

Джеймс видимо сдался под напором Сириуса, и тоже стал гулять с ними и проводить больше времени с ней. Не то, чтобы Лили нужно было это, как она понимала это сейчас.

На восьмом месяце беременности Лили тяжелая ситуация в магическом мире стала накаляться еще сильнее, когда пошли слухи о якобы пророчестве о ребенке-победителе Лорда. Дамблдор явился в их дом, держа под руку женщину, укутанную в какие-то лохмотья. От нее пахло крепким алкоголем и какими-то странными благовониями.

А вечером в этом доме произошел скандал, Лили плакала и умоляла Джеймса бежать, тот уперся рогами и слышать ничего не хотел. Не выдержав громких криков жены, Джеймс хлопнул дверью и ушел. Лили осталась в одиночестве. А на следующий день пригласила колдомедика и слезно молила ее использовать заклятие по увеличению срока ношения ребенка. Она знала точно, что его используют для тех, у кого была высока вероятность того, что ребенок будет слишком слаб и не перенесет роды. Медиковедьма вызвала Марлин, правильно поняв, что об этом не стоит знать мужчинам. Марлин забрала плачущую подругу и долго успокаивала. Джеймс и Лили не говорили друг другу ни слова до самых родов.

Лили родила Гарри Джеймса Поттера в срок. Ее маленького, милого, темноволосого малыша с зелеными глазами. Ее лучик счастья. Тридцать первое июля за минуту до полуночи. Лили молила записать первое августа днем рождения малыша. Джеймс написал тридцать первое. Крестным стал Сириус, пообещав ей быть хорошим крестным. А он и был. И Лили до сих пор корила и ненавидела себя за то, что разъединила эту парочку. Гарри полюбил Сириуса с первой секунды, как и Сириус Гарри. Сейчас он дико скучал по своему неугомонному дядюшке.

Следующие полгода Джеймс и Лили строили из себя счастливую семью. Хотя Джеймс, может быть, был счастлив. Он часто выбирался куда-то с Орденцами, возвращался под вечер, играл с Гарри и сидел у себя в кабинете. Лили радовал лишь Гарри. Она плохо спала, а часто и не спала вообще. Частые кошмары со вспышками Авады преследовали ее, как только она закрывала глаза. Сириус, Ремус и Марлин почти переехали к ним. Они помогали с Гарри, Сириус и Ремус бесстрашно меняли малышу пеленки и успокаивали его. Джеймса на это не хватало. Видимо, раздражение к Джеймсу Гарри впитал с молоком Лили, поэтому у него на руках он сидел не часто и чуть что начинал кричать. Иногда Поттер пытался его успокоить, но после пяти минут не прекращающегося ора малыша, его отбирали у отца либо Лили, либо Сириус.

Когда Гарри в свои восемь с половиной месяцев первый раз встал на ножки, Джеймс притащил метлу, с которой малыш в тот же день едва не упал. Тут же появилась магия, спасая малышу жизнь, мягко положив его на руки к матери. Как Лили кричала в тот день. Она забрала и спрятала метлу. Придурок притащил новую откуда-то, сказав, что его сыну нужно тренироваться. Когда Лили убрала и эту, он обиделся, как ребенок. Видите ли, Лили не дает ему воспитывать сына. На предложение почитать чуть больше книг по воспитанию детей он почему-то ответил отказом.

Однажды Джейн спросила, в разводе ли она. Лили не знала, что и ответить. То, что они больше никогда не будут жить вместе, и Лили не отдаст своего сына на воспитание Поттеру — было точно. Но вот только как это сделать Лили понятия не имела. Ох, как она мечтала сейчас быть обычной магглой, которая может просто подать на развод, если ее не устраивает брак. Магический брак так просто не разорвешь. А как бы хотелось…

* * *

Собрания Ордена начинались с сообщений об убитых, Лили упорно продолжала просить Джеймса уехать или усилить защиту. Каждый такой диалог превращался в скандал. Это уже стало привычкой. Орден Феникса, погибшие, скандал. И так по кругу.

В этот раз так же. Лили объясняла свою точку зрения, Джеймс не слышал. Или не хотел слышать. Чертов придурок. Он глава семьи, он и решает. Но решает почему-то не в пользу семьи, а в угоду каким-то своим принципам. Сейчас Лили не понимала, как пропустила тот момент, когда вообще сказала, что будет подчиняться выбору решений Джеймса. Летит посуда. Сириус носится между ними, пытаясь примирить или хотя бы сгладить углы. Когда Гарри на втором этаже начинает плакать, слыша крики родителей, Лили поднимается наверх:

— Да как ты не понимаешь? Это такая честь и слава, когда о тебе делают пророчество!

— По которому тебя убьют! — не выдержав, кричит Лили.

— Он его победит!

— Чем? Гарри едва умеет ходить!

— Он уже демонстрировал магию! И в пророчестве так сказано! Значит, он способен его убить!

— Что за бред? Ради Мерлина, Джеймс! Посмотри на своего сына!

— Мой сын — победитель Темного Лорда!

— Он погибнет, дебил! Ты когда-нибудь включишь мозг и начнешь думать о чем-то, кроме своего тщеславия! — Лили не выдержала, добежав до второго этажа, схватила вазу с маленького столика, стоявшего между комнатами, размахнулась и запустила ее вниз. Оттуда тут же полетел луч красного заклинания. Лили привычно поставила щит. Послышался звон разбивающейся вазы и громкий мат Джеймса.

— Заткнитесь оба, — прошипел Сириус, выходя из детской. Он как-то уже добрался до комнаты ребенка и укачивал плачущего малыша. Мальчик сучил ножками и изворачивался на руках крестного.

Грохнула, закрываясь, дверь. Хлопок аппарации. Лили жалела до сих пор, что промазала вазой. Может, хоть так до него бы дошло то, что пророчеству нельзя верить.

Пророчество говорит лишь о том, что родится равный по силе, про победу речь не идет. Лорд, скорее всего, захочет убить ребенка из пророчества тогда, когда он еще мал и слаб.

Лили любила сына и хотела верить в то, что он действительно будет сильным магом, но не сейчас, не когда он младенец. Сириус однажды заикнулся об использовании кровной магии для защиты Гарри. В теории такая защита могла бы справиться и с Авадой. Дамблдор неодобрительно поджал губы, а Джеймс, заметив это, тут же свел в шутку про семью Сириуса. Бродяга внезапно не отреагировал на шутку, хотя сам любил позубоскалить на эту тему, а лишь поджал губы и сверкнул глазами. Когда Лили спросила о том, есть ли какая-то возможность сделать это тихо, Сириус покачал головой и объяснил, что это должен делать Глава Рода. Лили магически не справится, у нее нет подпитки рода.

Лили устало забрала сына себе на руки и прижала к себе. Малыш тут же потянул ее за

волосы и перестал плакать. Она баюкала Гарри, прижимая к себе, а у самой слезы наворачивались от безысходности. Смерть казалось такой близкой и неотвратимой. Она будто попала в свой личный ад. Ожидание убивало.

— Послушай, Лили. Я… Я что-нибудь придумаю. Поговорю с Джеймсом, он успокоится, — начал Сириус, наблюдая за ней. Он с сочувствием перебирал в голове варианты, то и дело натыкаясь на понимание собственных ошибок. Если бы только повернуть время вспять.

— Сири, плевать на Джеймса. Он придет за Гарри. Ты понимаешь? Он придет! Я видела это в своих снах сотни раз. Плевать на Джеймса, — сказала она снова, задыхаясь от беззвучных рыданий, — что будет с моим сыном? К черту пророчество. Я хочу, чтобы мой мальчик жил! Без всяких там пророчеств.

— Фиделиус стоит уже девять месяцев и все тихо.

— Сейчас все тихо, — возразила Лили, утирая щеки. Мальчик прижимался к матери и тихо сопел у нее на руках. Она сказала то, что Сириус и сам понимал, — Что будет дальше ни ты, ни я не можем сказать! О, Сириус, как же мне осточертели эти стены, мне осточертел Джеймс, мне осточертел вечный страх за моего ребенка! — Лили направилась в детскую.

Осточертел Джеймс. Мерлин, как же она хотела жить в маггловском мире, где можно было просто развестись. Магический брак, какая же она дура. В эти мгновения вспоминаются слова гоблина о контракте, который подписывают перед свадьбой чистокровные. Он, в общем-то, часто спасает от домашнего насилия, обеспечивает равенство и спасает от появления детей на стороне. Не все подписывают контракт на подобных условиях, но ни один глава рода не хочет, чтобы с его дочерью или племянницей жених вел себя непотребно. Джеймс посмеялся над контрактом. Он ведь никогда не поступит с ней подобным образом. Да и с генеральскими замашками Лили, ей такое не грозит. Конечно, не грозит. Поэтому они подписали стандартный, неравный контракт. А Лили только сейчас поняла его смысл. Равенство при принятии решений помогло бы ей. Джеймс не сидел под Фиделиусом, участвовал во всех стычках Орденцев с Пожирателями, мало сидел с Гарри. Мерлин, такое ощущение, что это Сириус ее муж, а не Джеймс. Он не обязан столько сидеть с ее сыном, а Джеймс обязан. Ведь это его сын. Как же Лили было жаль, что

это так.

— Хочешь переночевать у нас? Думаю, ничего не случится, если вы с Гарри поспите у нас. Я просто обещал Марлин прийти домой. Я ночую у вас уже… — он замялся, неловко передернув плечами.

«И правда, — Задумалась Лили, — сколько он тут уже?» После двух недель Лили сбилась со счета. Она попыталась уговорить Сириуса идти домой, но тот не слушал, а просто собрал малыша и сказал ей тоже собраться, — Я не оставлю вас одних. Я просто сам не засну. Никто не заметит, я утром отправлю вас сюда.

Марлин постелила им в комнате для гостей старого дома Альфарда Блэка и принесла Гарри теплого молока. Гарри спал, а мучающаяся от постоянной бессонницы Лили тихо гуляла по дому, зная, что малыш нечасто просыпается по ночам.

Удачно заглянув в одну из комнат, Лили нашла библиотеку. Она любила читать, а сейчас у нее была большая мотивация читать. Насколько знала Лили, Блэки были жуткими библиофилами, да и вообще просвященными людьми по части магии. Лили завидовала Сириусу из-за того, что его семья смогла дать ему такое количество знаний об этом сложном, запутанном мире.

Девушка решает поискать что-то по защите, а нашла книгу о Магическом браке. Напрягши память, Лили вспомнила, что они подписали стандартный контракт о магическом браке. Разорвать его можно только уничтожив сам оригинал контракта, либо изменив физически мужу. Но при этом Гарри, ее сын, потеряет статус Наследника, если Глава Рода того посчитает нужным. Древний контракт с древними правилами.

Дура, какая же она дура. Лучше просто бежать отсюда. Кажется, существуют чары ненаходимости.

Только Глава Рода легко может найти своего наследника, но Джеймс не был Главой Рода, он лишился статуса Наследника, когда родился Гарри. Так что у них все же была возможность. Бежать.

* * *

Лили просунула ключ в дверную скважину, крутанув его дважды по часовой стрелке, и распахнув дверь, прошла внутрь. Она обернулась, почувствовав на себе пристальный взгляд, но никого не найдя, закрыла ее. Видимо, показалось. Или нет? Лучше бежать сегодня ночью. Минуты промедления могут стоить им жизни.

Первый раз Лили пришла эта мысль в ту ночь, когда она была у Блэка. С каждым днем ожидания неминуемой смерти эта мысль все сильнее укреплялась в ее сознании. Споры с Джеймсом стали редкими, Лили будто отдавала все свои эмоции этой идее. Почему-то у нее была непоколебимая уверенность: завтра она соберет сумку, возьмет на руки Гарри и уйдет. Вот завтра. Прямо завтра.

Завтра не наставало несколько месяцев.

Пару раз она порывалась, даже собрала сумку. Но вечером разбирала ее.

* * *

Она разувается, в коридор тут же выбегает Гарри. Лили подхватывает его на руки. Мальчик каждый раз так радуется ее приходу, будто боится, что та не вернется.

Ужин вместе с Льюисами, как и каждый день вот уже два месяца. Они и не представляют, каких опасных жильцов у себя держат. Хотя Джейн предполагает что-то вроде изнасилования или домашнего насилия. Милая пара, Лили в чем-то завидует Джейн. Ричард так любит ее, поддерживает. Идеальная пара. Он с теплотой держит ее за руку, она смотрит на него из-под ресниц. И в шестьдесят с такой любовью ничего не случилось. А Поттеры не смогли сохранить свою и полгода.

Когда нужно подавать чай, Джейн встает из-за стола, мужчина тут же поднимается за ней и помогает ставить кружки на стол, щелкает Гарри по носу в шутку. Джейн подает печенье, с любовью смотрит на мужчину. Девушка мечтала вот об этом. Что же пошло не так?

Сейчас Лили собирала сумку без колебаний. Это было пятое их пристанище, пока Лили не найдет другой выход, они так и будут мотаться по съемным комнатам в разных маггловских городах.

Рене — не совсем легальный эмигрант из какой-то из восточных стран, работавший в том же кафе, что и она, — говорил, что вроде бы может устроить ей встречу с человеком способным подделать маггловские документы. Гарри нужно было свидетельство о рождении. И тогда Лили постарается затеряться где-то на материке.

Когда они заходят в комнату, Гарри тихо наблюдает за тем, что делает мама, а затем подходит, неловко залезает на диван, кладет в ее сумку свою машинку. Лили останавливается и садится рядом с сыном. В глазах у мальчика стоят слезы. За долгие перебежки и жизнь у магглов он привык скрывать магию и тихо плакать, но Лили видела, как тяжело ему это дается.

Она берет его на руки и обнимает. Малыш крепко держит ее за шею и плачет.

* * *

Гарри десять месяцев. Сириус заметил в библиотеке Поттеров на столе книгу о магических браках, с заметкой на статье об их расторжении. Он тут же сообразил, чья конкретно это книга.

— Сириус, пожалуйста, хватит, — человек, который ее так долго поддерживал, внезапно встал на сторону Джеймса. Это ударило по Лили сильнее любой пощечины, — Ты же не хочешь смерти Гарри? Умоляю, ты бываешь в министерстве, знаешь, где там все. Разорви чертов контракт! И мы с Гарри сбежим! — Сириус шокированно слушал то, что она говорит. Он замотал головой и отступил, сдвинув брови.

— Я не предам Джеймса, прекрати это, Лили. Гарри ничто не грозит!

Сириус развернулся, забрав с собой книгу.

Лили схватила палочку, понимая — сейчас или никогда.

— Обливиейт, — Лили отбирает у Сириуса книгу и стирает ему память об этом моменте.

Потом говорит ему торопиться домой. И он уходит.

А девушка остается одна. Она недоуменно смотрит на палочку, из которой только что вылетело это заклинание. Кончик палочки искрится, и Лили сжимает ее крепче. Завтра пришло.

Собрав вещи на первое время и все маггловские деньги, которые были в доме, Лили одевает Гарри, берет его на руки и бежит к входу. Вдруг слышится хлопок аппарации, она только и успевает, что кинуть сумку с их вещами под диван. Мальчик, хлопая глазами, наблюдает за происходящим. Дверь открывается:

— А вот и папа! Гарри, хочешь гулять с папой?

Малыш что-то громко пищит, протягивая ручки к отцу. Джеймс улыбается и подхватывает малыша на руки, уносясь с ним во двор. Они долго играют, Лили смотрит на все с крыльца. Джеймс с любовью смотрит на маленького сына, подбрасывает его и улыбается тому, как неуклюжий мальчик бегает, часто падая, за ним. Нет, это не правильно. Лили не отнимет у Джеймса сына. У нее льются слезы, слезы страха. Джеймс, он неплохой, просто упертый. Как олень.

Нельзя отнимать сына, но нельзя и оставаться с человеком, не понимающим столь сильной опасности, которая нависла над их семьей.

За ужином они шутят, будто вернулись в их первый месяц вместе, Гарри смело выхватывает ложку из рук мамы и, обрызгивая весь стол, пытается донести хоть что-то до рта. Лили смеется выходкам сына. Джеймс комментирует все его действия, будто он на квиддичном матче.

Лили стыдится.

Как она может даже думать о разводе? Сириус прав. Всегда Сириус прав. Им ничего не грозит, она раздувает проблему. Да, идет война. Но они с этим справятся. Ведь Орден добивается результатов. Когда от Дамблдора появляется патронус с сообщением об общем сборе, они берут Гарри и отправляются в Хогвартс.

— На Маккинанов совершенно нападение. Мертвы все.

Она не помнит ничего, только как обнимает плачущего Сириуса и плачет сама.

— Кто? — в едва слышном хрипе она с трудом узнает свой голос.

— Лейстрейнджи.

Сириус вырывается, кричит, матерится. Лили тут же порт-ключом отправляют домой. Джеймс отправляется на место преступления и, видимо, остается там ночевать. Она не понимает, почему он не приходит домой опять. Все же так… Было идеально.

В детской комнате только игрушки наблюдают за тем, как истошно плачут Гарри и Лили. Мальчик ничегошеньки не понимает, но рыдает, ощущая чувства матери. Измучившись, Гарри засыпает, а Лили все баюкает его и задыхается от боли. Будто кусок ее сердца был вырван из груди с мясом. Марлин. Именно Лили притащила ее в чертов Орден. Ничего у этого мерлинового Ордена не получается. Только огромные горы погибших, Дамблдор ни в чем не участвует, а лишь шлет людей на смерть. Защита на домах слабая, помогающая только от воров. Так не защищают от Пожирателей. Нет, она не готова умирать ради Общего Блага. Ее благо и благо ее семьи ей важнее.

В голове звучит набатом:

«Не бойся сделать решительный шаг, если считаешь, что он спасет самое дорогое, что у тебя есть»

Лили поднимается, слова Марлин придают ей сил, чтобы действовать. Три часа утра. Она одна дома, она забрала самое нужное, вплоть до палатки и не скоропортящейся еды, одела Гарри и хлопнула входной дверью. К Мерлину Джеймса. Ее сын важнее. Прости, Сириус.

* * *

Джейн проснулась от поразительной тишины в доме. Обычно в это время внизу работал телевизор, который смотрел Гарри, играя в кубики. Женщина разбудила мужа и, набегу натягивая халат, заторопилась в комнату ее постояльцев. Постучав несколько раз, она распахнула дверь настежь.

Небольшая комната в пастельных тонах встретила ее порядком и пустотой. Нигде не было ни игрушек Гарри, ни одежды Кейт. Проверив пустые шкафы, Джейн спустилась вниз, где нашла приготовленный завтрак и деньги на столе. Всё ещё лелея надежду, что Робертсы недалеко ушли, она раскрыла входную дверь и осмотрела улицу, на которой жила.

Бирмингем начинал свой обычный утренний обряд. Открывались двери магазинчиков, переполненные людьми трамвайчики, автобусы и машины спешили отвезти пассажиров в их пункты назначения.

Почувствовав холод, женщина разочарованно хлопнула дверь. Пожелав Гарри и Кейт удачи, она пошла сообщить обо всем Ричарду.

Заварив мужу кофе и обсудив с ним сложившуюся ситуацию, она попросила Ричарда дать снова объявление в газете о комнате. Когда на улице послышался глухой звук, похожий на шум, издаваемый детской хлопушкой, миссис Льюис подумала, что соседские дети снова хулиганили, потому решила открыть дверь и слегка напугать их суровым взглядом.

За дверью стоял темноволосый коротко стриженный мужчина с карими холодными глазами в черном непонятном балахоне. Увидев ее, он неуловимым движением достал что-то из кармана и быстро шепотом произнес несколько слов.

Полыхнуло зеленым.

— Джейн? Всё в порядке? — из глубины дома послышались торопливые шаги.

Дважды.