L+L (гет)

Бывать в доме Вейси Альнаир доводилось редко, и поэтому, наверное, этот дом её интриговал и завораживал. Тем более, что одна она здесь оставалась редко: рядом с ней всегда был или дед, или кузен, или его жена. Лира вызывала в Альнаир смесь трепета и восхищения: она казалась такой умной с умением почти мгновенно рассчитать всё, что угодно! Например, Лира помогала Альнаир разбираться в астрономии, которая никак ей не давалась, и даже иногда делала для неё сложные домашние работы и каникулярные задания, и сама же утешала расстроенную девочку:

— Нари, каждому своё. Я, к примеру, не в силах вырастить обыкновенную морковку. Астрономия тебе, конечно, пригодится — ну какой герболог без лунных циклов — но зачем рассчитывать самой? Есть таблицы и есть я. Не забивай себе всем этим голову.

— Я бы не просила, — вздыхала Альнаир. — Но мне обязательно нужно получить хотя бы "Удовлетворительно" на экзамене. Остальное я спокойно сдам на "Превосходно" и немножечко на "Выше", а тут…

— Будет тебе "Удовлетворительно", — обещала Лира. — Любой предмет можно выучить на "Удовлетворительно", поверь. Сдала же я как-то Гербологию.

— А как ты её сдала? — заинтересовалась Альнаир — потому что в самом деле не могла себе представить человека, более далёкого от Гербологии.

— Я зубрила, — призналась Лира. — Просто вызубрила главное. А на практической части меня укусила мандрагора, а волшебные бобы рассыпались, закатились в щели между плитами и проросли там прежде, чем их успели вытащить, — они засмеялись, и Лира обняла Альнаир за плечи. — На Астрономии, по крайней мере, такого точно не случится.

Если талант Лиры обращаться с цифрами вызывал у Альнаир трепетное восхищение, то её длинные, ниже пояса, невероятно густые волосы удивительного, совершенно золотого цвета вызывали у неё нечто вроде тихой зависти.

— Я таких ни у кого не видела, — призналась она как-то.

— Ты красавица, — возразила Лира. — Просто другого типа. Но, объективно говоря, ты намного красивее меня. У меня только и есть, что правильные черты лица и волосы. А ты действительно красива.

— Угу, — вздохнула Альнаир и тихонько погладила Лирины золотые волосы.

— Не грусти, — сказала та. — В конце концов, ты же ведьма. Научишься трансфигурации — сделаешь себя, какой захочешь.

— Угу, — повторила Альнаир, немного веселея. В самом деле — она ведьма. Вот начнётся у них трансфигурация человека, и она сделает себе такие волосы. Жаль, что ждать ещё так долго…

Если Лира была для Альнаир объектом восхищения, то с её мужем и своим кузеном они общались почти профессионально. Тайлер не стеснялся спрашивать её советов об устройстве огорода с садом, а она с увлечением искала лучшие ответы, ужасно гордясь своей необычной ролью. В благодарность Тайлер каждый понедельник присылал ей в школу сладости — разумеется, просто заказав их на год вперёд в местной кондитерской, но Альнаир все всё равно завидовали.

— Повезло тебе с кузеном! — говорила Ивет, самая близкая подруга Альнаир. Они знали друг друга ещё с детства, и доставшиеся им разные спальни этой дружбе совершенно не мешали. — Мой вот только ноет и мелко пакостит.

— Так ему четыре, — смеялась Альнаир. — А Тайлер старше меня на шестнадцать лет.

— Мне кажется, он так и будет ныть и пакостить до самой старости! — уверенно заявила Ивет. — А я буду виновата!

— Тогда мы его с тобою заколдуем, — решила Альнаир. — Превратим в какую-нибудь землеройку и отпустим в поле.

— В землеройку жалко, — подумав, возразила Ивет. — Вдруг его съест кто-нибудь.

— Ты права, — Альнаир даже расстроилась. — Но вообще я пошутила… Нет, мы превратим его в метлу и запрём в чулане. Пусть стоит, пока не перестанет ныть и пакостить.

— А как мы узнаем? — вполне разумно поинтересовалась Ивет, и девочки с энтузиазмом принялись разрабатывать планы по гипотетическому перевоспитанию гипотетически выросшего кузена.

В общем, Альнаир бывала в доме Вейси очень редко, и ещё реже имела возможность осмотреть его в одиночестве. И, когда тем летом после третьего курса её, вышедшую из камина, против обыкновения никто не встретил — даже никого из эльфов не оказалось рядом — Альнаир, конечно же, воспользовалась шансом и решила всё-таки добраться до тех дальних комнат, где она так до сих пор и не была. Хотя никто ей никогда не запрещал нигде ходить, Альнаир кралась по коридору, ощущая себя то ли нарушительницей всех возможных правил, то ли исследовательницей таинственных и опасных земель.

— Что ты здесь делаешь?

Альнаир подпрыгнула на месте и, остановившись, резко развернулась. Сердце колотилось где-то в горле, так что она даже не сразу смогла выговорить:

— Здравствуйте!

— Я спросила, что ты делаешь в этой части дома, — сказала Шерил, внимательно разглядывая стоящую перед ней Альнаир.

— Я просто хотела посмотреть, — пробормотала та, делая шаг назад. — Извините.

— Посмотреть? — спросила Шерил, и Альнаир неуверенно кивнула. — Тебе интересно, как живут нормальные порядочные люди?

— Что? — растерянно спросила Альнаир. Почему-то ей вдруг стало страшно и захотелось убежать — но на пути назад стояла Шерил, а вперёд бежать ей казалось глупым.

— Скажи мне, — Шерил сделала шаг к ней, и Альнаир попятилась, — а ты знаешь, где и как познакомились твои родители?

— В Лондоне, — ответила Альнаир. Страх отступал, и она начала сердиться — прежде всего на себя. Чего она боится? Что ей тётка сделает? Скажет гадость? Ну и что?

— Лондон большой, — возразила Шерил со странной усмешкой. — А где именно? И как?

— А вам какая разница? — Альнаир нахмурилась.

— Мне-то никакой, — Шерил пожала плечами. — Но тебе уже четырнадцать… Скоро пойдут мальчики, затем ты соберёшься замуж — и нехорошо получится, если ты узнаешь правду лишь на свадьбе, верно? Или даже после.

— Какую правду? — вопрос слетел с языка Альнаир прежде, чем она успела сообразить, что не стоит ни о чём расспрашивать эту неприятную ей женщину.

— Что они познакомились в борделе, — почти пропела Шерил, и на её губах заиграла едва ли не счастливая улыбка. — Твоя мама там работала. Много-много лет. Проституткой, — добавила она со скрытым торжеством. — Твоя мамочка много лет была профессиональной шлюхой — пока её не подобрал мой братец.

— Неправда, — прошептала Альнаир, плохо понимая, что говорит.

— А ты сама спроси, — почти дружелюбно предложила Шерил. — У мамы с папой. Представляешь, как родители твоего жениха удивятся, когда узнают? У тебя уже есть мальчик?

— Н-нет, — механически пролепетала Альнаир. В голове у неё звенело, и тело казалось совсем чужим и сделанным из чего-то непонятного, как бывает при сильной лихорадке.

— Странно, — фальшиво удивилась Шерил. — Тебе уже пора. Дочери всегда идут за матерью — а ты такая же красотка, как она. Что ты плачешь? — поморщилась она. — От судьбы, малышка, не уйдёшь. Зато ты будешь очень популярной в школе, — утешающе проговорила Шерил. — А родителей спроси, спроси, — повторила она с явным удовольствием — и посторонилась, прислонившись спиной к стене. — Вот хоть прямо сейчас. Тебе туда, — она сделала широкий жест, и когда задыхающаяся от рыданий Альнаир бросилась по коридору, глубоко вздохнула и пробормотала: — Вот так, стерва. Кто-то же однажды должен был просветить твою дочурку!

Впрочем, Альнаир этого уже не слышала. Она сама не помнила, как добежала до камина, как швырнула в него порох и умудрилась чётко назвать адрес — и лишь оказавшись дома и увидев мать, чуть-чуть опомнилась и, рыдая, кинулась ей на шею и так замерла, вздрагивая и всхлипывая.

— Нари, что? — до смерти перепугавшись, спросила Лорелей. — Милая, родная, что случилось? Нари, что с тобой?

Она обнимала дочь и гладила её по голове и по плечам, но та только горько плакала и вздрагивала, и обнимала её с такой силой, что у Лорелей порой перехватывало дыхание. В конце концов, она села с Альнаир прямо на пол и, устроив её на руках, качала, как когда-то в раннем детстве, когда та долго плакала ночами, и тихонечко шептала её имя и те ласковые, ничего не значащие сами по себе слова, которые бывают так уместны, произнесённые верным человеком в нужный момент. То ли это помогло, то ли Альнаир, наконец-то, выплакалась, но она сначала просто замерла и какое-то время почти неподвижно лежала на руках у матери, а потом, обняв её со всей возможной силой, прошептала:

— Мама. Где вы с папой познакомились? — Лорелей как будто обмерла — и её реакция сама по себе стала Альнаир ответом. — Значит, это правда? Про бордель? — почему-то шёпотом спросила Альнаир, поднимая голову и заглядывая матери в лицо. И, увидев его выражение, всхлипнула и быстро-быстро начала покрывать его поцелуями. — Мама, я тебя люблю, люблю, — горячо шептала она. — Мне всё равно, совсем… Это всё неважно, неважно!

— Прости меня, — прошептала Лорелей. — Прости… Ты совсем такого не заслуживаешь…

Она заплакала — слёзы просто покатились по щекам, и Альнаир в отчаянии схватила её левую руку, на запястье которой Лорелей носила, не снимая, зачарованный золотой браслет, и лихорадочно начала перебирать его звенья, разыскивая те, что следовало наложить друг на друга, чтобы вызвать Леопольда.

— Мамочка, не плачь, — лихорадочно шептала Альнаир, вжимая друг в друга найденный звенья с такой силой, что её ногти посинели. — Сейчас придёт папа… Не плачь, мама, ну пожалуйста… Я люблю тебя, люблю…

— Это правда, Нари, — очень тихо прошептала Лорелей. — Это правда…

— Ну и что? — Альнаир вскочила на колени и прижала мать к себе. — Ну и что! И мало ли! Ты же лучшая, ты лучшая и…

— Что случилось? — раздался испуганный голос аппарировавшего домой Леопольда.

— Она знает, — тяжело сказала Лорелей, поднимая на него потемневшие глаза. — Знает. Обо мне.

— Кто тебе сказал? — спросил он Альнаир, опускаясь на колени рядом и обнимая их обеих. И хотя внутри у него разливалось ледяное бешенство, внешне он казался вполне спокойным.

— Тётя Шерил, — Альнаир поглядела на отца встревоженными и уже совершенно сухими глазами. — Папа, мама, мне правда всё равно. Я просто… Я не ожидала и…

— Понимаю, — он прикрыл глаза, кивнув. — Ты всё правильно сделала. И правильно нам рассказала. Мы… На самом деле, мы собирались рассказать тебе, конечно, — сказал он, продолжая крепко обнимать их обеих. — Только думали сделать это немного позже. Значит, время пришло раньше. Что она тебе сказала? — спросил он как можно будничней. Иногда такой тон — лучший способ побыстрее привести в себя испытавшего большое потрясение. Это он отлично знал с тех времён, когда был аврором.

— Что вы с мамой, — Альнаир сглотнула, — что вы познакомились в… борделе. И что мама там работала. Давно…

— Всё правда, — кивнул он. — Я тогда аврором был и довольно часто там бывал. По счастью, — он заставил себя улыбнуться, и его улыбка вышла нежной. Лорелей чуть слышно всхлипнула, и он прижал её к себе покрепче, продолжая, впрочем, смотреть на дочь.

— А, — Альнаир сглотнула и, посмотрев сперва на мать, а после — на отца, спросила осторожно: — Это… знает кто-нибудь ещё?

— Все знают, — ответил он спокойно. — От друзей и от родни нельзя скрывать такое. Только хуже будет… Что мы, собственно, сейчас и наблюдаем. Что ещё она тебе сказала?

— Что, когда я выйду замуж, родители моего жениха очень удивятся, когда узнают, — почти прошептала Альнаир.

— В общем-то, она права, — кивнул Леопольд. — Поэтому, когда ты соберёшься замуж, прежде, чем принимать предложение, тебе стоит рассказать об этом жениху. Кто уйдёт — дурак, и тебя не стоит. Нари, — он позволил себе совсем чуть-чуть эмоций и сумел ей улыбнуться ласково и любяще, — ты не так должна была узнать об этом.

— Ну и ладно, — Альнаир вздохнула судорожно и обняла родителей. — Я… Я, наверно… Можно, мы потом ещё поговорим об этом? — попросила она, утыкаясь в грудь отцу лицом. — Завтра?

— Мы поговорим, конечно, — пообещал он. — Но и вправду лучше завтра. Сейчас всем нам надо успокоиться.

— Мам, не плачь, пожалуйста, — попросила Альнаир, сдвигаясь и теперь пряча лицо на её плече. — Зато я теперь всё знаю. Значит, я уже взрослая.

Они долго молча так сидели, на полу — и Леопольд, обнимая дочь с женой, так напряжённо думал о том, что будет делать дальше, что Лорелей, похоже, уловила эти мысли и сказала вдруг с тревогой, поднимая голову:

— Лео, только ничего не делай ей. Пожалуйста!

— Шерил-то? — спросил он, словно просыпаясь. Лорелей испуганно кивнула, и он возразил ей: — Что ты. Моя сестрица не стоит того, чтобы отправляться в Азкабан. Я не сделаю ей ничего противозаконного. Клянусь. Абсолютно ничего.

— Ты обещаешь? — почти хором спросили Лорелей и Альнаир, и он повторил:

— Ничего противозаконного. Клянусь.