L+L (гет)

Леопольд и Лорелей стояли у старого рассохшегося забора, покосившегося и грозящего вот-вот рассыпаться.

— Ты готова? — спросил он, сжимая её руку.

— Лео, — она облизнула губы. — Я подумала… только сейчас, прости — они ведь не отдадут его.

— Почему? — он вскинул брови. — Он же им не нужен.

— Просто так — из принципа, — она покачала головой. Ни за что не отдадут. И мы ничего не сможем сделать. Нельзя отобрать ребёнка у родителей.

— Можно Грэхема позвать, — предложил Леопольд. — Я сомневаюсь, что они с ним станут спорить.

— А что он сможет сделать? — возразила Лорелей. — Он аврор, конечно, но ведь это их ребёнок. Нет закона, по которому можно было бы его забрать.

— Есть закон, запрещающий превращать детей в ежей — и вообще во что угодно, — хмуро сказал Леопольд. — Вряд ли им понравится, если аврорат начнёт следить за этим. Ты ведь знаешь Грэхема — он может приходить к ним каждый день и проверять, всё ли в порядке.

— Тогда они его оставят, — сказала она грустно. — Но он будет жить в аду.

— Но зачем? — непонимающе спросил Леопольд. — Он же им не нужен!

— Просто так, — она вздохнула. — Из принципа. Назло. В этом не надо искать логику. Поверь, они его не отдадут. А что делать, я не знаю. Прости, — она опустила голову.

— Дай мне подумать, — он приобнял её за плечи. — А если он сбежит? Исчезнет? Сам? — спросил он через некоторое время.

— Сам? — переспросила Лорелей. — Но он не будет…

— Нет, конечно, — терпеливо согласился он. — Ты ему напишешь. Вечером — или, может, ближе к ночи… я тут постою и подожду — посмотрю, когда он окажется один, и можно будет отправить ему письмо.

— Но сову увидят, — возразила Лорелей.

— Совы с такого расстояния не нужно, — возразил он. — Хватит самолётика. Он прочтёт — и когда все заснут, выйдет. Можно подстраховаться и сделать для него портал на всякий случай — хотя от хлопка в доме могут и проснуться.

— А как мы его узнаем? — Лорелей приободрилась.

— Я, — поправил Леопольд. — Тебе совсем не нужно тут со мной торчать. Я привык — доводилось мне сидеть в засаде сутками — а тебе не стоит. Лучше приготовишь дом получше — а я приведу его.

— Я с тобой останусь! — возразила Лорелей, но он покачал головой:

— Не надо. Это тоже нужно уметь делать — ты нас выдашь. Давай домой вернёмся, и ты ему напишешь, — сказал он и, не слушая больше возражений, аппарировал с ней в дом.

— Привет! — услышали они — и увидели растерянное лицо Альнаир. — А где Ламорак?

— Пока всё там же, — ответил Леопольд. — План меняется.

— Но он здесь будет жить? — уточнила Альнаир.

— Будет — но немного позже. Может, уже этой ночью, если повезёт, — пообещал ей Леопольд и кивнул жене: — Я знаю, что нужно написать. Идём.

…Леопольд сидел на этом драккловом стуле уже четвёртый час. Впрочем, нет, иногда он всё-таки вставал с него и немного разминался — и усаживался снова. И он сам, и стул были укрыты дезилюминационными чарами, но порой ему казалось, что, даже если бы он расхаживал перед забором с транспарантом «Ламорак, выходи!», его всё равно бы не заметили. Потому что обитатели такого же старого, как и забор, дома, чьё состояние было ничуть не менее плачевным, кажется, вообще не смотрели по сторонам — только себе под ноги или на какой-нибудь конкретный объект. И чем дольше Леопольд смотрел на них, тем сильней его тошнило. И от этого словно бы засаленного места, и от его обитателей, на которых даже вроде целая и не слишком грязная одежда смотрелась, как лохмотья, где даже куры были унылы и несчастны. Он не думал, что за прошедшие полвека здесь хоть что-то изменилось — значит, когда Лорелей была ребёнком, она видела примерно то же самое. Как же она выжила и как сумела стать такой? Как вообще здесь в человеке может сохраниться что-то человеческое? Да, пожалуй, после этого местечка «Спинни» может показаться раем. Или, в крайнем случае, вполне приятным местом. Как же здесь всё мерзко…

Ему пришлось потратить некоторое время, чтоб понять, что здесь живут вместе несколько семей: старшие, похоже, были ещё дедом с бабкой Лорелей, или, может, просто кем-нибудь из того же поколения. Следующих по возрасту пар здесь было две, и Леопольду понадобились некоторые усилия, чтобы подавить тёмную волну, поднявшуюся в нём при мысли о том, что кто-то из них может быть родителями Лорелей. Следующее поколение было представлено ещё двумя парами и ещё двумя «непарными представителями», одним — женского, и другим — мужского пола. Детей же здесь Леопольд насчитал с дюжину, если не больше. Как они все здесь помещались? Дом, конечно, был большой, хотя и меньше, чем дом его родителей — но где и как в нём размещались две дюжины человек, Леопольд не очень понимал. Впрочем, времени у него было в избытке, и он, сделав и забор, и все стены дома прозрачными — и удивляясь, что здесь не стоит вообще никаких защитных чар — постепенно понял, как жили Ферклы.

Комнат в доме было десять: кухня, она же и столовая, одна гостиная — и семь спален. Одна принадлежала старикам, четыре других — четырём парам, по одной для каждой, ещё одну делили между собою одиночки, и оставшиеся две принадлежали детям: одна — девочкам, другая — мальчикам. Последним приходилось хуже: девочек здесь было всего пять, а в количестве мальчишек Леопольд запутался. Восемь? Девять? Вроде в комнате стояло четыре двухэтажные кровати, однако под её окном лежал застеленный какой-то вылинявшей тряпкой матрас. Впрочем, в точности такой лежал в комнате у девочек — и кроватей двухэтажных там было три. Но шестой девчонки Леопольд точно не видел — впрочем, мало ли, где она могла быть? Может, выросла уже. Или…

Или её не так давно отнесли в лес.

Мальчика по имени Ламорак он распознал не сразу, хотя первое же подозрение в итоге оказалось верным: среди трёх детей примерно подходящего на вид возраста он был самым маленьким и хилым — и затравленным. Даже младшие его толкали — совершенно безнаказанно, уж что говорить о старших. Вейси долго ждал, пока его хоть кто-то позовёт по имени, но так и не дождался — зато услышал, наконец, как девочка лет семи-восьми ткнула его в спину, сталкивая с лестницы, и, громко засмеявшись, крикнула:

— Так тебе и надо! Сквиб! — и убежала в дом.

Значит, вот он, Ламорак. Леопольд внимательно разглядывал худого и на удивление маленького мальчишку. Ему уже одиннадцать? Альнаир так выглядела в девять! Или, может, даже в восемь. Впрочем, девочки растут быстрее, и она в детстве была высокой — но всё же, всё же…

Какая-то женщина выглянула в окно кухни и велела недовольно:

— Кур запри! Что шляешься без дела?

Мальчик… Ламорак — это имя казалось насмешкой над этим худеньким перепуганным ребёнком⁽¹⁾ — торопливо закивал и почти что побежал в тот угол двора, где несколько пёстрых кур медленно рылись в какой-то тёмной куче. Да, пожалуй, это был шанс.

Леопольд достал уже сложенное самолётиком письмо и даже не стал запускать его, а просто аккуратно отлевитировал, осторожно проведя его вдоль забора по земле и вложив прямо в руки мальчика. Тот остановился, поражённый, и некоторое время недоверчиво смотрел на самолётик, а потом нервно и неуверенно заоглядывался. Леопольд поморщился и нетерпеливо и беззвучно прошептал:

— Ну давай же! Открывай! Увидят же!

К счастью, обитателей дома нисколько не интересовал занимающийся курами мальчишка — а тот, пооглядывавшись ещё немного, наконец, открыл и прочитал письмо.

Леопольду никогда, ни разу за всю свою совсем не бедную на встречи с разными людьми жизнь не доводилось видеть, чтобы чьё-нибудь лицо менялось так разительно и быстро. И подобной смеси недоверия и счастья Леопольд никогда не видел тоже. Он смотрел, как мальчик, плача, вытирает слёзы пальцами, и с тоскою думал, что сейчас их план провалится. Потому что мальчик попросту не сможет скрыть свои эмоции, и письмо найдут. Уничтожить его, что ли? Да, пожалуй… Он уже почти готов был произнести нужное заклятье, когда увидел, как Ламорак тщательно и быстро прячет его даже не за пазуху — в штаны за пояс. Разумно… туда вряд ли кто-нибудь полезет. Продолжая плакать, Ламорак закусил губы, явно изо всех сил стараясь успокоиться и не улыбаться, и, ловко схватив курицу, понёс её к маленькому покосившемуся сарайчику.

Леопольд опустил палочку. Он прекрасно понимал, что значит для мальчишки этот клочок бумаги. Ладно, он за ним пока последит — если мальчика начнут обыскивать, он успеет уничтожить письмо.

Но ничего такого не понадобилось. Ламорак запер в сарае последнюю курицу и пошёл к дому, где почти все уже легли — или собирались. Это было не так просто: ванна на весь дом, как и туалет, была одна, и в обе эти комнаты сейчас стояла очередь. Ламорак туда даже не сунулся — помыл руки и умылся он на кухне, а без туалета обошёлся запросто — кустами. Он тихонько проскользнул в мальчишескую спальню, не раздеваясь, юркнул под одеяло и замер.

Оставалось ждать — и Леопольд надеялся, что не очень долго.

Однако же прошло больше часа до того, как все угомонились, и ещё, наверно, с полчаса Ламорак лежал, не шевелясь — и лишь потом осторожно откинул одеяло, встал и на цыпочках пошёл к двери. Медленно прошёл по коридору, спустился с третьего этажа по лестнице, открыл с видимым трудом запертую дверь, вышел на улицу, повозился у калитки — и, наконец, выбрался на улицу.

— Здравствуй, — сказал Леопольд, сбрасывая с себя дезилюминационные чары и уничтожая уже до смерти надоевший ему стул.

Ламорак медленно попятился и огляделся с непонятым Леопольду ужасом.

— Где тётя? — прошептал он.

— Ждёт нас дома, — как можно приветливее и спокойнее сказал Вейси. — Я её муж. Леопольд, — представился он, протягивая мальчишке руку. Тот уставился на неё, как на диковинного зверя, и Вейси решил, что он просто незнаком с таким приветствием, и сказал: — Возьми меня за руку — мы аппарируем. Ты забрал все свои вещи? Всё, что тебе жалко было бы оставить?

— Вы — её муж? — переспросил Ламорак с непонятным Леопольду отчаянием.

— Муж, да, — кивнул Вейси. — Ну, пойдём?

— Я не знал, что она замужем, — прошептал мальчик убито. — Правда не знал. Я думал, что она живёт одна.

— Это важно? — удивился Леопольд. Ламорак кивнул, и он спросил: — Но почему? Какая тебе разница?

— Если у неё есть муж, зачем ей сквиб-племянник? — ответил мальчик. И спросил: — Что вы со мной сделаете?

— Ничего, — успокаивающе проговорил Вейси. — В школу отдадим тебя. В маггловскую. Потом пойдёшь в колледж, в университет… Посмотрим. Идём, — повторил он, вновь протягивая ему руку. — Лорелей нас заждалась. Я здесь с вечера. Пойдём, пожалуйста.

Ламорак медленно кивнул и, сделав шаг к нему, взял Леопольда за руку — и накрепко зажмурился.

От страха.

1) Сэр Ламорак Уэльский — герой артуровского цикла, один из рыцарей Круглого стола. Сэр Ламорак — сын короля Пелинора, брат сэра Персиваля, сэра Агловаля, сэра Дарнарда и сэра Тора. Возлюбленной Ламорака была сестра Артура Моргауза. Сэр Ламорак был предательски убит Агравейном, Гахерисом и Мордредом, и его смерть стала причиной жестоких конфликтов между рыцарями Круглого стола.

Вернуться к тексту