Чокнутая семейка (гет)

— Доброе утро.

— Да уж… Доброе утро…

— Как дети?

— В порядке. Мустафа как?

— Тоже.

За таким неловким разговором Хюррем и Махидевран, случайно встретившиеся в парке, побежали дальше. Хюррем знала, что Махидевран обычно выходит на пробежку около семи, поэтому теперь стала выходить в шесть, но, видимо, та тоже поменяла свое время. Больше они не разговаривали, а потом это и вовсе превратилось в соревнование. Махидевран, потерпевшая поражение, усталая и злая с утра пораньше, ушла домой, решив, что надо больше тренироваться. А Хюррем, теперь в приподнятом настроении, решила приготовить семье особенный завтрак.

Уже в восемь часов зазвонил телефон. Конечно, звонила Фатьма. У нее либо не было часов, либо ей все равно, сколько времени.

— Доброе утро, Хюррем. Как дела? Как дети? Мы так давно не виделись! Аллах, я уже скоро забуду, как ты выглядишь! Я на выходных устраиваю ужин. Будут все девочки. Хочу познакомить вас со своим будущим мужем. Я скоро выхожу замуж! — на одном дыхании высказалась Фатьма, пока Хюррем варила кофе.

— Аллах, ты ведь уже замужем! — воскликнула изумленная Хюррем.

— Что ты такое говоришь, дорогая? — послышался ответ, а потом она заливисто рассмеялась. — Ты опять что-то путаешь. Если бы я была замужем, ты бы обязательно знала. Как бы я смогла не пригласить тебя на свадьбу? Мы столько лет дружим, Хюррем! — та даже не успела перевести дух, как Фатьма продолжила: — Так ты придешь? Девочки уже согласились. Хотя я еще не звонила. Я позвонила первой тебе, конечно. Но, я уверена, они согласятся с большим удовольствием. Жду тебя в субботу. Целую. Пока-пока! — она бросила трубку, а Хюррем бросила ложку. Ох уж эта Фатьма!.. Только голова разболелась от этой болтовни.

Хюррем под звук телевизора из гостиной решила, что в субботу заболеет ее мама, а со второго этажа послышались недовольные голоса. Хоть Селим и переехал, споры в этом доме не затихали ни на минуту.

— Дети! — крикнула Хюррем. — Что за шум?

— У Джихангира сегодня концерт в музыкальной школе, а он не хочет идти, — заявила Михримах, когда они спустились.

— Сестра!

— Как это — не хочет? — воскликнула Хюррем и захлопала глазами. — И почему я не знаю о том, что у тебя концерт?

— Мам, пожалуйста, не приходи, — устало протянул Джихангир.

— Что это значит? — не получив ответ, она добавила: — Джихангир! Ты что, собираешься просто не прийти на свое выступление?

— А что?

Рассмеялся, хлопая в ладоши, Баязед. Он сказал:

— Представляю… Объявляют Джихангира, но никто не выходит. Ведущий орет со сцены «Джихангир Кануни! Джихангир Кануни!», в зале начинают перешептываться, ведущему неловко… — но, заметив суровый взгляд матери, он умолк.

— Кому будет неловко, так это мне. Тема закрыта, Джихангир, — отрезала Хюррем. — Ты идешь на концерт, и я тоже.

— Черт! — воскликнул тот, а Хюррем так растерялась, что только сделала большие глаза. — Михримах просто некого доставать после переезда Селима, вот она ко мне и прицепилась.

— Михримах здесь не причем, — сказала Хюррем и повернулась к кофе, а расстроенному Джихангиру не оставалось ничего другого, кроме как сбежать в школу пораньше. — Ты же не позавтракал, сынок! — но дверь уже захлопнулась.

После работы Сулейман и Хюррем, как примерные родители, отправились в музыкальную школу Джихангира с опозданием. У Сулеймана задержалось совещание, а Хюррем никак не могла выехать с парковки — какой-то умник остановился прямо на входе! Джихангир уже посмел надеяться, что они забыли, как услышал скрип тяжелой двери. Ведущий концерта как раз замолчал, и все обернулись посмотреть на входящих. Свободные места были только на первом ряду, и Хюррем, гордо стуча каблуками, направилась туда.

— А сейчас, поскольку концерт посвящен одному из самых талантливых композиторов своего времени Людвигу ван Бетховену, мы подробнее расскажем вам о его жизни…

Послышался одинокий недовольный крик откуда-то с последнего ряда, и только потом все поняли, что это Ибрагим. Хатидже толкнула его локтем, а потом притворилась, что это не он кричал.

— Это надолго, — проворчал он, не обращая внимания на взгляды. — Еще, как назло, Хуриджихан выступает последней.

— Они все равно заперли двери, — ответила Хатидже шепотом. — Мы бы не смогли уйти посреди концерта.

— Но ведь Сулейман и Хюррем как-то вошли, — спорил Ибрагим.

— Директор сидит у самой двери! — сказала Хатидже. — Он бы нас увидел.

— Тебя. А как выгляжу я, он даже не знает, — продолжал Ибрагим. — Я бы сказал, что я папа Джихангира. Сулеймана ведь он тоже не видел, — он усмехнулся, но под тяжелым взглядом супруги, которая хотела послушать о жизни Людвига ван Бетховена, затих, но внутренне продолжал негодовать. Это не то, чем он хотел заняться после работы! Только главное — улыбаться, когда выйдет Хуриджихан. Впрочем, вряд ли она сможет разглядеть их лица, да и перед ними сидела женщина с такой пышной прической, что Ибрагим не видел сцену.

Сулейман и Хюррем оглянулись и помахали им, а Хатидже снова велела мужу не привлекать внимание. После концерта женщины остановились у гардероба поздороваться. Сулейман и Ибрагим, которых слишком утомила классическая музыка (это длилось целую вечность, хоть они и старались демонстрировать стойкость), ушли самыми первыми, чтобы подышать свежим воздухом. Хатидже сказала, что — действительно — она с радостью придет завтра на ужин к Фатьме.

— Какое совпадение! У Махидевран тоже заболела мама, — сказала Хатидже и хихикнула. — Вы идете с нами. В самом деле, что мы вдвоем с Шах-Хубан будем там делать? В последнее время у нас натянутые отношения.

— У нас у всех натянутые отношения, и они были всегда, — буркнула Хюррем.

Дома стоял крик. Баязед играл и матерился на втором этаже и, видимо, не знал, что дома есть кто-то еще. Он получил первую в жизни пятерку, и мать в качестве поощрения сказала пароль на компьютере. В наушниках был Селим, который, кажется, еще не привык к жизни семейного человека и тоже играл, громко, на всю квартиру, раздавая указания монитору. На кухне возмущалась и готовила ужин Нурбану. Селим предлагал поиграть и ей, но Баязед заявил, что это исключено. В стену стучала Эсмахан, но Селиму в наушниках ничего не было слышно. Правда, компьютер Баязеду вернули ненадолго — выяснилось, что он снова подрался в школе. На самом деле, Джихангира задирали одноклассники (ему даже дали прозвище Моцарт — в обидном смысле), и Баязед преподал им урок, но не сказал об этом матери и принял удар на себя. Но Селима оторвать от компьютера не удалось, и Нурбану, обидевшись и ничего ему не оставив, ушла ужинать к Эсмахан и Мехмеду. Селим так уставал в университете, что у него ни на что не было сил, а ведь еще надо найти работу! Даже Баязед взялся за голову, так что он не может ему проиграть. Придя после занятий, Селим сразу садился за книжки, но учиться, оказалось, не так-то просто, ведь он из тех странных студентов, которые всегда возмущаются «мы это не проходили!», хотя его не было.

Никакие доводы Хюррем не помогли, и в субботу утром пришлось ехать выбирать подарок для дома Фатьмы. Хюррем и Махидевран были недовольны — ведь и на свадьбу не придешь с пустыми руками! Столько трат, только чтобы показаться милыми. Шах-Хубан предложила подарить что-нибудь со смыслом. Больше всех ей понравилась картина, на которой была изображена женщина в окружении тринадцати поклонников, но, увы, она не могла выбрать ни одного из них.

— А она не обидится? — спросила Хатидже, пока они четверо стояли у картины с озадаченными, словно в музее, лицами.

— Аллах, о чем ты подумала? — сказала Шах-Хубан. — Ты переворачиваешь все с ног на голову. Это просто картина.

После тщательного часового осмотра всего магазина они все-таки купили картину, потому что все остальное — лампа, ваза, подушка — казалось не таким оригинальным.

— А вот и вы! Минута в минуту, даже без опоздания. Милый, познакомься, это мои лучшие подруги. Хюррем, Махидевран, Хатидже, Шах-Хубан. С Хюррем мы знакомы со школы. С остальными — с университета. Девочки, это Ахмед. Я встретила его на работе в прошлом году, и с тех пор мы не расстаемся, — даже не запнувшись, словно радио, проговорила Фатьма.

— Да мы ведь уже знакомы! — воскликнула Хюррем.

— Да ты что? — захлопала глазами Фатьма. — Не может быть. Вы встречаетесь в первый раз, душа моя. Родные, свадьба будет грандиозная. А еще… Вы не поверите. Мы переезжаем в ваш район! Дела с риэлтором и продавцом уже улажены, так что осталось только собрать вещи. Дом практически рядом с тобой, Хюррем! Скоро будем праздновать новоселье! — выпалила она раньше, чем гостьи успели снять пальто.

Женщины стали переглядываться, а Махидевран как-то странно усмехнулась, будто подавилась, и закрыла рот рукой в попытках скрыть это. Она живет далеко, ей бояться соседства с Фатьмой нечего. Наконец, подал голос новоиспеченный жених. Он сказал:

— Дорогая, сколько ты будешь держать гостей на пороге? Проходите. Добро пожаловать.

Фатьма оказалась лучшей хозяйкой, чем ожидали не ожидающие ничего хорошего Хюррем и Махидевран. Она приготовила столько еды, словно собиралась накормить делегацию, носилась, как заведенная, из кухни в гостиную и обратно и все время предлагала добавки. Тем не менее, Хюррем и Махидевран все равно сидели с лицами критиков в ресторане и шепотом обменивались комментариями по поводу того или иного блюда.

Тем временем, мужчины, которых отправили проводить субботний вечер в боулинг-клуб, тоже не скучали. Они затеяли ответственное дело — помирить Лютфи с женой.

— Он сам не свой от горя, — сказал Ибрагим, пока Лютфи был в туалете. На самом деле, они не хотели брать его с собой, чтобы спокойно обсудить план по примирению, но и оставить его дома в одиночестве тоже не могли. Поэтому его то и дело просили принести пиво на всех или позвать официанта, который не обращает на них внимания, а Хайреддин уже три раза за час звал его на улицу курить, хотя Лютфи, вообще-то, бросает. Хотя… какой теперь смысл бросать?..

— Да уж… Если честно, я его не узнаю, — присоединился Сулейман. — Не спит, не ест, не хочет выходить из дома… Он пропадет без Шах-Хубан.

— Она ведь еще не подписала документы, — сказал Хайреддин. — Может, она передумает?

— Хюррем сказала, что она просто разлила на них кофе, — сказал Сулейман.

— Но с другой стороны ее тоже можно понять, — сказал Ибрагим, — ведь он изменил.

— Вы не поверите, когда это было, — сказал Хайреддин. — Десять лет назад!

— И она только узнала? — поразился Ибрагим.

— Разве от женщин можно что-то скрыть?.. — вздохнул Сулейман.

— Впрочем, десять лет назад не значит, что не было, — хмыкнул Ибрагим.

— Он просил прощения? — сказал Хайреддин.

— Конечно, просил, — сказал Ибрагим. — Но не так просто забыть и идти дальше. Женщине нанесли такой удар…

Вдруг вернулся Лютфи, сел за стол, словно приведение, и сплетничать пришлось резко прекратить. Впрочем, Лютфи, казалось, пребывал в своих мыслях и, кажется, не слышал ничего вокруг себя.

В итоге, разговаривая урывками по пять минут, они решили устроить этим двоим идеальное свидание. Шах-Хубан ни за что не согласилась бы прийти, поэтому пришлось подговорить женщин. Хюррем заявила, что та ее убьет, но Хатидже пришла в такой восторг от их идеи, что сразу предложила в общей беседе пойти каким-нибудь вечером, будто невзначай, поужинать в ресторане. Махидевран, которой потом все рассказали, сказала, что план изначально обречен на неудачу, но предупреждать Шах-Хубан не стала из вредности — она тоже знала, что подруга будет в ярости.

— Может, сядем подальше? Они нас точно заметят.

Махидевран нервно оборачивалась, выглядывала через листья огромного цветка — они сидели в самом углу. До прибытия Шах-Хубан оставались считанные минуты, и Лютфи уже не находил себе места, но старался держаться с суровой холодностью и слишком сосредоточенно проверял телефон каждую минуту. Мужчины специально выбрали ему самый дальний от входа столик, чтобы у Шах-Хубан не было возможности, увидев его, развернуться и уйти. А женщины, чтобы не вызвать подозрений, притворились незаинтересованными и сказали, что идут в кино. Впрочем, Лютфи сейчас был не в состоянии заметить, что за ним ведут наблюдение.

— Как? — простодушно отозвалась Хюррем.

— Ты сидишь, как светофор! — воскликнула Махидевран. — Зачем ты вырядилась в красный?

— А ты устроила ссору на парковке! — парировала Хюррем. — Мне кажется, Лютфи услышал нас, когда ты кричала на бедного мужчину.

— Это мое парковочное место, — упрямо сказала Махидевран, — и все об этом знают.

— Если мы не будем кричать, нас никто не увидит, — выдержано вставила Хатидже.

Поймать Шах-Хубан в ловушку оказалось даже проще, чем они думали, — она о таком совершенно не подозревала. Правда, конспираторы из Хюррем, Махидевран и Хатидже никакие — злополучный столик то и дело привлекал к себе всеобщее внимание. То Хюррем со звоном уронит вилку на тарелку, то зазвонит — оглушительно громко — телефон Махидевран, а потом и вовсе они решили заказать шампанское, и официант открыл его прямо за столом. Шах-Хубан прислала в общую беседу сообщение с угрозами, и три горе-шпионки засобирались домой, кисло поздоровались с Лютфи, проходя мимо, и ушли.