Чокнутая семейка (гет)

К вечеру стали подтягиваться гости. И чем больше их становилось, тем больше нервничали Мустафа, Мехмед и Баязед. Первыми явилось семейство Ибрагима, что чрезвычайно развеселило Селима. Они с Нурбану втайне от всех стали пить вино, налив его себе в кружки под видом чая, и теперь Селима, казалось, могло рассмешить что угодно. Никто не понял, что его так позабавило, кроме Баязеда, который, увидев Хуриджихан с родителями, покраснел так, что у него зашевелились уши. Хуриджихан же, наоборот, была бледнее полотна, что так обеспокоило женщин, что они усадили ее за стол и сразу же налили чаю.

— Мы немного замерзли, — объяснила Хатидже. — Сегодня отвратительная погода.

— И пробки на дорогах, — добавил Ибрагим. — Мы никак не могли добраться до вас.

Баязед словно воды в рот набрал. Он даже не поздоровался с гостями и продолжал стоять истуканом. Впрочем, никто не обращал на него внимания, кроме Хуриджихан и Селима, который толкал его локтем в бок. Хюррем и Хатидже стали обсуждать новый кухонный гарнитур, который Хюррем заказала, скрыв от мужа (а тот даже не заметил, что вид их кухни как-то изменился), а Махидевран к ним присоединилась, желая узнать номер телефона мастера, изготавливавшего мебель. Вернувшийся Сулейман и Ибрагим обсуждали деловые вопросы. Что касается Сулеймана, ему, несмотря на беспокойство жены, Нурбану понравилась. Впрочем, возможно, он не хотел ничего говорить при всех, чтобы не расстроить сына. Так рассудила Хюррем. Мехмед ободряюще хлопал Баязеда по плечу так, словно ему не предстояло пережить то же самое. Он даже смел надеяться, что Эсмахан с родителями тоже застрянут в пробке и не доедут. Или вдруг они позвонят и скажут, что у них возникли неотложные дела.

— Что же теперь будет? — шепотом причитала Хуриджихан, заметив, что взрослые заняты своими проблемами. Баязед был в негодовании. Селим набрался храбрости привести в дом подругу, ни с кем не посоветовавшись, и, более того, она всем понравилась, а Баязед так сильно переживает! Что с ним не так?

Осмелев тоже, он сказал:

— А давай всем признаемся?

— Ты с ума сошел! — шепотом воскликнула Хуриджихан и жестом велела ему говорить тише. Она обернулась посмотреть на родителей и сказала: — Нет, я тоже не хочу, чтобы так продолжалось и дальше. Но ты думаешь, что сейчас подходящий момент для этого?

— Конечно! — сказал Баязед. — Не придется объяснять каждому по несколько раз, — но Хуриджихан это не убедило, и она только нахмурилась и о чем-то задумалась.

Когда снова позвонили в дверь, Мустафа и Мехмед встревожено переглянулись. Увидев через окно знакомую машину, Мехмед вдруг вызвался вынести мусор и, не сказав больше ни слова, выскочил через заднюю дверь с пакетом. Хюррем победоносно улыбнулась и сказала:

— Посмотри, Махидевран. А Мустафу не допросишься даже купить хлеба по пути домой.

Махидевран была вынуждена признать поражение и, недовольная, опустила голову. Мустафу, правда, замечания не волновали, и он с отрешенным видом смотрел на только что хлопнувшую дверь.

— Угадайте, кто бродил по улице без шарфа и не застегнувшись, — сказала Шах-Хубан, входя в дом. Вместе с ними была Михримах. — На улице такая погода, а ты гуляла в шелке. Вот, как ты следишь за детьми, Хюррем.

Хюррем бросила на Шах-Хубан злобный взгляд, а потом — на Михримах. Она не понимала, что в последнее время творится с дочерью, и та отказывалась рассказывать.

— Я уже достаточно взрослая, чтобы отвечать за свои поступки, — ощетинилась Михримах, видимо, все еще находившаяся не в лучшем расположении духа. — Мама здесь не причем, Шах-Хубан.

— Конечно, ты взрослая, Михримах, — нашлась Шах-Хубан, — но за здоровьем нужно следить.

Михримах гордо прошествовала мимо всех к дивану, где сидели веселившиеся Селим и Нурбану.

— Ну-ка, пропустите! — повелительно сказала она и втиснулась между ними. Им пришлось подвинуться. — Ух! — она наморщила нос, видимо, почувствовав запах алкоголя. — Что ты пьешь, Селим?

Тот растерялся, но лишь на секунду. Он незамедлительно ответил:

— Чай.

Михримах выхватила у него кружку и сделала большой глоток, поморщилась, а потом сказала:

— Он остыл! Принеси мне новый.

Она отдала чашку назад, и они с Нурбану стали обсуждать каких-то знакомых, которых не знал Селим. Он больше никому не был интересен, поэтому он ушел делать то, что велела ему Михримах. Заметив взвинченность Баязеда, он похлопал его по плечу, но тот вдруг пришел в ярость, решив, что брат над ним насмехается. Селим сказал:

— Не будь школьником. Подожди, впрочем, ты им и являешься. Я хочу сказать, чего ты боишься? Гнева ее отца? И что он сделает? Запретит вам видеться? Так вы найдете способ, я уверен.

Слова Селима невероятно взволновали Хуриджихан, которая не знала о том, что кому-то еще известно о них. Баязед пожал плечами с выражением лица, означавшим «ну, ведь он мой брат».

— Селим! Чай! — крикнула Михримах, увидев, что тот не торопится, и Селим пошел исполнять ее пожелание. Если Михримах не в настроении, к ней лучше не приближаться и молча делать то, что она просит. В этом она была копией их матери. Или даже хуже.

— Хюррем, вы великолепно отделали вашу кухню, — сказала Шах-Хубан. — Должно быть, дорого вышло.

— У нас новая кухня? — очнулся Сулейман. Они с Лютфи были заняты разговором, но, услышав комментарий Шах-Хубан, он позабыл о теме дискуссии. Все замолчали. Шах-Хубан насмешливо улыбнулась.

— Сулейман, я заказала ее несколько лет назад, — тем не менее, ответила Хюррем, не теряя лица.

— Несколько лет назад? — поразился Сулейман, вдруг начав оглядываться. Так вот, что изменилось! Новая мебель! Послышались смешки Селима и Баязеда. Их невнимательный отец никогда ничего не замечал. — Хюррем! Мы ведь договорились откладывать на обучение Джихангира!

— Сулейман, почем Шах-Хубан знать, сколько стоила наша кухня? — нашлась Хюррем. — Ремонт в их доме делал самый бюджетный плотник города. Я наняла рабочих из этой же конторы и практически не потратилась.

— Хюррем! — воскликнула уязвленная Шах-Хубан. — Как ты смеешь говорить такое о брате Лютфи? Он делал нам ремонт!

Тихо, так, чтобы никто не слышал, рассмеялась Махидевран. Ей не нравились ни ведьма Хюррем, ни эгоистка Шах-Хубан, и наблюдать их вечные ссоры было довольно увлекательно.

На помощь пришла Хатидже.

— Довольно, — сказала она. — Нам уже достаточно бесконечных склок Хюррем и Махидевран. Давайте хотя бы сегодня хорошо проведем время вместе.

— Тебе легко говорить, Хатидже, — еще больше завелась Шах-Хубан, теперь переключившись на нее. Эти двое тоже что-то не поделили, но никто не знал, что именно. — Тебя не осыпают оскорблениями с самого порога.

— Так веди же себя благоразумно! — воскликнула Хатидже.

Эсмахан с вздохом уселась на диван рядом с Михримах и спросила:

— Где же Мехмед? Я так волновалась, пока мы сюда ехали, а его нет, — Михримах стала оглядываться по сторонам, но брата нигде не было. — Скажи, для чего все собрались? Неужели он собрался объявить о нашей свадьбе?

— Надеюсь на это, потому что мне уже надоело хранить ваши глупые секреты, — грубо бросила Михримах. Подумав, она добавила: — Прости, Эсмахан. Но как можно так долго лгать всем? Вы уже не дети!

— Кто бы говорил, Михримах, — принялась защищаться Эсмахан. — Почему же вы с профессором не признаетесь всем?

— Это другое! — воскликнула Михримах, вдруг понизив голос до шепота. — Не вздумай ляпнуть об этом за столом.

Селим вручил сестре кружку с вином, и они с Нурбану скрылись на балконе, чтобы покурить, пока никто не видит, но Мустафа пошел за ними, желая увидеть через окно Мехмеда. Правда, его нигде не было. Он словно сквозь землю провалился. Мустафа позвонил ему, но, оказалось, что Мехмед не взял с собой телефон.

Мужчинам не были интересны женские ссоры, поэтому заботливые мужья покинули кухню. Тем не менее, эти трое — Хюррем, Хатидже и Шах-Хубан — продолжили о чем-то спорить. Махидевран заинтересовано за ними наблюдала, перестав помешивать соус.

— Просто признайся, Хюррем, что ты всегда меня ненавидела, — сказала Шах-Хубан, вздохнув. — Потому ты и предпочла свести Ибрагима с Хатидже.

Махидевран едва не перевернула на себя кастрюлю с соусом. Так вот оно что! Вот, что стало причиной столь холодного общения этих троих! Все знали, что Хатидже всегда была влюблена в Ибрагима, но никто и не подозревал, что Шах-Хубан — тоже! И почему она обо всем узнает последней?..

— Я понятия не имела, что ты тайно сходишь по нему с ума, — сказала Хюррем, начиная терять терпение. Хатидже только вздыхала, не зная, что сказать. Она чувствовала себя неловко. — Если бы тебе достало смелости, как Хатидже, признаться ему, возможно, все было бы по-другому. И почему ты винишь меня? Я лишь организовала нам четверым двойное свидание.

— Я тебе не верю, — покачала головой Шах-Хубан. — Ты женщина. Ты должна была догадаться.

— Но я не провидица, Шах-Хубан, — ответила Хюррем. — Какой смысл теперь обсуждать это? Ты не любишь Лютфи? И Эсмахан?

— Что ты такое говоришь, Хюррем? — воскликнула Шах-Хубан, оскорбленная в лучших чувствах.

— Шах-Хубан, — вмешалась Хатидже, не дав Хюррем ответить, и взяла ее за руку, но Шах-Хубан так сурово посмотрела на нее, что та отстранилась, — мне жаль, что между нами уже не может быть той дружбы, что была раньше. Но неужели ты сожалеешь обо всем произошедшем?

— Конечно, нет, Хатидже! — тем не менее, ответила та.

— Пожалуйста, давайте забудем о наших разногласиях, — продолжила Хатидже. — У нас у всех замечательные жизни. Какой смысл ворошить прошлое?

— И что же ты предлагаешь, Хатидже? — спросила Хюррем, скривившись. Махидевран усмехнулась, не поверив, что возможен мир между ними всеми.

— Для начала перестаньте обмениваться проклятиями! — сурово сказала Хатидже, и все притихли. — Это вас всех касается. Махидевран, тебя в том числе. Я давно не ходила по магазинам. Мне не помешало бы прикупить что-нибудь новое и красивое. Поэтому мы четверо на следующих выходных едем в центр.

Хюррем нервно рассмеялась. Махидевран покачала головой и нахмурилась, возвращаясь к помешиванию соуса. Сцена перестала быть такой интересной. Каждый раз, когда кто-нибудь организует ужин, эта добродушная Хатидже пытается всех помирить, и все только потому, что их мужья дружат на работе. Как же она не поймет, что не бывает мира во всем мире?! Увидев недовольно сведенные брови Хатидже, Хюррем перестала смеяться и сказала:

— Хорошо.

— Что?! — очнулась от своих мыслей Махидевран.

— Это будет весело, — продолжала Хюррем. — Определенно мы все должны помочь Хатидже с новой одеждой. Нам не обойтись без чувства стиля Махидевран и без экономности Шах-Хубан.

Хюррем говорила искренне. Впервые за долгое время она решилась сделать комплимент этим двоим, но они, так привыкшие к сарказму, вдруг обиделись. Правда, ссоре не было суждено разгореться дальше, потому что их повелительным жестом остановила Хатидже. Решив, что это победа, она стала помогать на кухне. Шах-Хубан ничего не оставалось, кроме как повторить за ней.

Последним явился Хайреддин с дочерью Михринисой. Мустафа ждал его, как палача; словно ему уже вынесли смертный приговор. Никто и никогда не отзывался плохо о Хайреддине; все любили этого уважаемого человека, но он был таким серьезным, таким решительным, что Мустафа невольно робел в его присутствии. Он был в негодовании. Куда же подевался Мехмед? Неужели он решил сбежать? Как он мог бросить брата на растерзание этим стервятникам? Мустафе срочно требовалось поговорить с кем-нибудь. Особенно он испугался, когда Хайреддин, едва войдя в дом, бросил на Мустафу пронзительный взгляд глаз, полных ярости. Так показалось Мустафе. Да и у Михринисы вид был воинственный, словно она обо всем рассказала отцу, пока они добирались сюда. Нет, ну точно! Он все знает. Мустафа окончательно в этом убедился, когда Хайреддин так сильно стиснул его руку при рукопожатии, что он едва не подпрыгнул. Но Хайреддин ничего не сказал, что уже не могло не радовать. Мехмед так и не вернулся, поэтому он бросился на помощь к тому, кто точно мог помочь. Увидев, что Хюррем отправилась в чулан под лестницей в поисках каких-то продуктов, Мустафа побежал за ней. Он закрыл за собой дверь и выпалил:

— Хюррем! Мне нужна ваша помощь.

Хюррем растерянно уставилась на него, уже забыв, что нужно скорее добавить чеснок в мясо, чего не сделала Махидевран, хотя Хюррем несколько раз это повторила! Хоть Мустафа и был сыном мужа от первого брака, часто между ними происходили те ситуации, которые обычно происходят между матерью и ее ребенком. Почему-то Мустафа пришел к ней, когда его задирали в школе. Тогда она посоветовала ему давать сдачи каждому, кто к нему сунется, и они действительно перестали. Это она убедила его пригласить на свидание его первую девушку. Кто знает, набрался бы он смелости, если бы не Хюррем? Однажды она даже притворилась его матерью, когда Махидевран вызвали в школу! Они до сих пор хранят эту тайну от Сулеймана и Махидевран. Они были бы вне себя, если бы узнали об этом. Она словно была ему и второй матерью, и старшей по опыту подругой.

— Что такое, Мустафа? — откликнулась Хюррем. — На тебе лица нет.

— Это очень серьезно, — начал тот. — Мы с Михринисой решили пожениться, но…

— Что?! Уже? — воскликнула Хюррем.

— Что значит — уже? — поразился Мустафа.

— Пожалуйста, продолжай.

— Но мы не спросили благословения у наших родителей! Вы видели лицо Хайреддина? Кажется, он уже обо всем знает и теперь ненавидит меня! — покачал головой встревоженный Мустафа. — Что же нам теперь делать? Он никогда не позволит мне жениться на Михринисе.

— Успокойся, Мустафа, — сказала Хюррем, сжимая его плечо. — У Хайреддина проблемы на работе, поэтому он так сердит. Не принимай на свой счет. Вы должны поговорить с вашими отцами с глазу на глаз. Вам не стоило все скрывать. Что они теперь могут подумать?

— Я все понимаю! — с жаром ответил Мустафа. — Но Хайреддин военный… Он опекает ее, словно драгоценный камень. Что же с ним будет, когда он узнает, что мы уже целый год планируем свадьбу?

Хюррем вздохнула и покачала головой, думая, что предпринять.

— Сулеймана я беру на себя, — сказала она, наконец. — Да и я уверена, что он только обрадуется. Он очень любит и Хайреддина, и его дочь. Но ты должен набраться мужества и поговорить с Хайреддином сам.

После разговора с Хюррем Мустафе стало немного легче. Хоть он и не решил свою насущную проблему, ему казалось, что он сбросил с себя тяжелый груз. В конце концов, он раздувает из мухи слона. Правда, его уверенность снова испарилась, когда он увидел Хайреддина.

Наконец, явился Мехмед. Также, через заднюю дверь. Он вошел в дом, словно вор, нервно оборачиваясь по сторонам.

— Где ты был, сынок? — спросила Хюррем, а Мехмед посмотрел на нее так, словно не ожидал увидеть. — Мусорный бак прямо за углом.

— А я… — запнулся тот, взглянув на Мустафу в поисках поддержки, — встретил соседа. Ты же знаешь, от Сюмбюля не уйдешь, пока он не расскажет все сплетни округи.

— Да уж, Мехмед, тебя все заждались, — ядовито вставила Эсмахан, уже успевшая подумать, что ее возлюбленный не придет, и обидеться на него за это.

— Подожди, а почему ты с пакетом? — спохватилась Хюррем. — Ты так и не вынес мусор!

Махидевран усмехнулась, а Мехмед поставил пакет туда, где он его взял, решив, что уже поздно снова уходить.

Наконец, все уселись ужинать. За столом было напряжение. Хюррем то и дело подавала какие-то знаки Мустафе. Михриниса тоже. Но тот бездействовал. Это заметила Махидевран, гадая, что происходит. Михримах под столом держала телефон. Они с Малкочоглу крупно поссорились, но она решила оставить последнее слово за собой и теперь набирала ему длинное сообщение. Баязед был сам не свой. Он даже не реагировал на выпады Селима. Сулейман, крайне заинтересовавшийся Нурбану, задавал ей много вопросов о ее семье и о том, где она учится. Хуриджихан изображала увлекательную беседу с Шах-Хубан, но сама то и дело поглядывала на Баязеда. Хатидже думала о том, как, должно быть, весело они проведут время вместе на следующих выходных. Только Селим не был ничем опечален. Наконец, он не выдержал всеобщего настроения и воскликнул:

— Да не будьте же такими трусами! Баязед и Хуриджихан вместе, Михримах встречается со своим профессором, а Мустафа и Мехмед вообще женятся!