Вопреки судьбе (гет)

Небольшая площадь освещалась немногочисленными фонарями. Было пасмурно, вдалеке раздавались раскаты грома, предвещая надвигающуюся грозу. Малопримечательный дом под номером одиннадцать жил своей обычной жизнью. Во многих окнах горел свет — кто-то ужинал, кто-то всей семьей проводил время за телевизором — и никто не замечал странностей, творившихся прямо перед их домом. Фигура в темном плаще, появившаяся словно из ниоткуда, быстро пересекла площадь и остановилась рядом с одним из фонарей, который тут же по необъяснимой причине погас, как и все остальные. Миссис Уилкинз, женщина лет пятидесяти, выглянувшая в этот момент в окно, что она проделывала каждый вечер вот уже несколько недель, надеясь застукать преступника, который с завидным упорством подкидывал мусор на ее клумбу, не смогла ничего разглядеть и разочарованно отвернулась, заспешив к телефону — жаловаться на безответственность местных властей, допускающих, чтобы в благопристойном районе по вечерам не горели фонари. Но даже если бы все фонари горели, как им и положено, вряд ли бы миссис Уилкинз смогла разглядеть того, кто так неожиданно появился на площади — его лицо скрывал капюшон.

Тем временем человек в плаще огляделся по сторонам и, убедившись, что никого поблизости нет, достал из кармана волшебную палочку и взмахнул ею. Бесшумно разъехались два дома, пропуская между собой третий, с закопчёнными окнами, с облупившейся краской на входной двери, на которой не было ни ручки, ни щели для писем, а только висел серебряный молоток в виде змеи.

Подождав немного, человек в плаще скользнул к двери и исчез за ней. Дома снова сдвинулись, скрывая неказистого товарища, и на площади Гриммо разом загорелись все фонари.

Небольшое собрание на кухне дома номер двенадцать было в самом разгаре.

Сириус, по своему обыкновению, как хозяин дома, сидел во главе стола и, казалось, даже не слушал жаркого спора между Люпином и Кингсли Бруствером, уткнувшись взглядом в бокал вина, к которому он за весь вечер еще ни разу не притронулся.

— Он еще ребёнок, — горячился Люпин. — Не стоит посвящать его в дела Ордена. Позвольте Гарри жить нормальной жизнью, насколько это вообще возможно.

— Вот именно, Ремус, — спокойно возразил Кингсли. — Насколько возможно. Поверь, я не меньше тебя переживаю за Гарри, но он уже втянут в это. Ты же знаешь о пророчестве. Рано или поздно ему придется сразиться с Тем-Кого-Нельзя-Называть, и лучше, если он будет подготовлен к этой встрече.

— Но для этого необязательно втягивать его в дела Ордена, — не сдавался Ремус. — Зачем подвергать мальчика опасности?

— Нападение дементоров показало, что Поттер даже в мире маглов не в безопасности. К тому же необязательно посылать его на передовую. Есть много других дел…

— Довольно!

Миссис Уизли, проверявшая, находятся ли в своих кроватях близнецы, Рон, Джинни и Гермиона, вернулась на кухню, где проходило собрание, и, услышав причину спора, сильно разозлилась. Она стояла, уперев руки в бока, и гневно сверлила Кингсли взглядом.

— Я согласна с Ремусом. Гарри еще мальчик и не должен участвовать в этих ужасах.

— Молли, — мягко позвал мистер Уизли, устало глядя на жену.

— Разве я не права, Артур? — перевела миссис Уизли умоляющий взгляд на мужа.

— Конечно, права, — вздохнул он. — Но давай не будем забывать, что Гарри и так втянут в эту войну, хотим мы того или нет. А с его способностью находить себе неприятности… В общем, — смутился мистер Уизли под суровым взглядом супруги, — я всего лишь хочу сказать, лучше мы займём мальчика каким-нибудь более-менее безопасным делом, ну, под нашим контролем, разумеется, чем позволим ему самостоятельно влипать в неприятности. И Ордену это принесет пользу.

Миссис Уизли шумно вдохнула воздух и приготовилась к очередной гневной тираде, как вдруг Сириус, молчавший всё это время, тихо сказал:

— Мы не одни.

Повисла тишина, и все одновременно повернулись в сторону двери, через которую пару минут назад вошла миссис Уизли.

Дверь была открыта, а на пороге стояла фигура в черном плаще. Лицо ее скрывал капюшон.

Молли охнула и отступила за спину мужа. Мистер Уизли и Люпин одновременно вскочили и вскинули палочки в сторону незваного гостя. Сириус и Кингсли остались на своих местах, недоуменно взирая на происходящее.

— Кто вы? — сурово спросил Ремус.

Фигура подняла руки и скинула капюшон.

Перед членами Ордена Феникса предстала девушка. Бледное лицо обрамляли вьющиеся волосы, цвет их плавно перетекал от черного к красному так, что, казалось, кончики волос пылали как пламя. Девушка выглядела уставшей, под ее зелеными глазами залегли темные круги, но взгляд был острым и внимательным. Она неторопливо осмотрела присутствующих, задержав чуть дольше внимание на поднятых палочках Люпина и мистера Уизли.

— Прошу прощения, если напугала, — спокойно проговорила она. — Я полагала, что Альбус предупредил о моем прибытии.

— Дамблдор? — облегченно протянул мистер Уизли, опуская волшебную палочку. Люпин последовал его примеру, но продолжил с подозрением смотреть на девушку.

Разумеется, и Люпин, и мистер Уизли знали, что в дом никто посторонний не попадёт и только Дамблдор, как хранитель, может открыть это место кому-то непосвящённому, но девушка появилась уж слишком неожиданно, обойдя все предупреждающие заклинания, которые Люпин самолично ставил на вход.

— Он говорил что-то о том, что наши ряды скоро пополнятся, — примирительно сказал Сириус, поднимаясь из-за стола. — Но без каких-либо подробностей.

Он махнул рукой в сторону свободного стула, приглашая девушку сесть.

— Это похоже на Дамблдора, — кивнула она, но не двинулась с места. — Он предложил мне место преподавателя в своей школе и членство в Ордене. Я согласилась.

— Это очень хорошо, мисс… — начал Люпин.

— Меня зовут Руби. Руби Стрейндж.

— Мисс Стрейндж, — продолжил Ремус, обводя присутствующих взглядом, как бы ища поддержки своим словам. — Но, боюсь, мы ждали кого-то не столь юного и имеющего э-э-э… определенный опыт борьбы.

Руби устало вздохнула. Ей совсем не хотелось рассказывать о себе; она предполагала, что столкнется с непониманием, и была готова к подобному разговору.

— Надеюсь, вы не будете отрицать, что Дамблдор не станет приглашать человека, чья компетентность в вопросах борьбы с темными силами вызывает сомнения? — холодно проговорила Руби.

Молли Уизли нахмурилась. Ей определенно не нравилась эта девушка; к тому же она ощущала какое-то смутное беспокойство с тех пор, как та появилась в комнате. Интуиция подсказывала Молли, что с Руби что-то не так.

— Мы не ставим под сомнение решение Дамблдора принять вас в Орден и уж тем более его выбор вас в качестве преподавателя, — начал мистер Уизли, — но вы поймите нас, мисс Стрейндж, мы о вас совсем ничего не знаем. И, принимая во внимание ваш возраст…

Он замолчал, подбирая слова, и беспомощно взглянул на супругу. Руби не стала дожидаться окончания фразы. Она откинула полу плаща и отвязала от пояса довольно внушительную сумку из плотной темной кожи, подошла к столу и вытряхнула содержимое прямо между пудингом и блюдом с имбирным печеньем. Присутствующие пораженно замерли. Молли прижала ладони ко рту, Сириус застыл с бокалом в руках, Кингсли хмуро уставился на Руби, а Ремус Люпин, побледнев, неотрывно смотрел на то, что лежало теперь, подобно главному блюду, на столе среди фамильного сервиза рода Блэков — отрубленную голову вервольфа.

— Найтан Беркл, альфа клана Лесного Клыка, — сухо проговорила Руби. — Этот клан пару недель назад примкнул к Тёмному Лорду.

— Да что же это такое! — возмущенно всплеснула руками миссис Уизли и набросила василькового цвета полотенце с крупными ромашками, висевшее до этого возле очага, на отрубленную голову. — Совсем не обязательно было вываливать ЭТО на стол. И вообще, зачем нужно было тащить это сюда?

Миссис Уизли гневно посмотрела на Руби.

— Голову просил доставить Дамблдор. Она нужна для каких-то опытов, я не вдавалась в подробности.

— Вы выбрали весьма экстравагантный способ ее доставить, — недовольно поджала губы миссис Уизли.

— Молли, — мистер Уизли примирительно обнял жену за плечи. — Не стоит нервничать из-за пустяков.

— Я слышал, что стало с кланом Лесного Клыка, — спокойно проговорил Кингсли, с интересом разглядывая Руби. — В министерстве говорили об этом. Он давно сидел в печенках у мракоборцев, даже будучи сами по себе, эти оборотни доставляли много хлопот. Как вам удалось их выследить?

— Это моя работа, — коротко проговорила Руби. — У меня есть еще кое-что. Вот.

Руби сунула руку во внутренний карман мантии и достала запечатанный конверт. Поколебавшись, она протянула письмо Сириусу.

— Это от Дамблдора. Думаю, вы найдете ответы на большинство вопросов в этом письме. А теперь, — Руби посмотрела на наручные часы, — мне пора. Увидимся завтра.

И, не дожидаясь возражений или вопросов, она накинула капюшон и, развернувшись, вышла. Послышался стук закрываемой двери.

Сириус повертел в руках письмо и, сковырнув печать, принялся вслух читать строки, написанные знакомым косым почерком со старомодными завитушками.

Безопасностью Гарри Поттера занимается Аластор Грюм. Завтра он с небольшим отрядом, включая Кингсли Бруствера и Ремуса Люпина, доставит Гарри на площадь Гриммо.

Сразу же, как мальчик приедет, состоится собрание, будьте готовы. Гарри не должен знать, что я нахожусь в доме. Для его же безопасности.

P.S. Понимаю вашу обеспокоенность относительно мисс Стрейндж, но, поверьте: то, что эта юная леди согласилась помогать нам, несомненно, большая удача. Я буду безмерно рад, если вы поладите и будете работать сообща.

P.P.S. Подготовьте, пожалуйста, посылку от мисс Стрейндж для Северуса Снейпа. Она необходима для исследований.

Сириус поднял удивленный взгляд на Ремуса.

— Гарри завтра приедет сюда? И ты молчал?

— Прости, — виновато развел руками Люпин. — Грозный Глаз настоял на секретности, сам понимаешь.

— Вот интересно, — проговорил Кингсли, и все обернулись к нему.

С тех пор, как ушла Руби, он пребывал в глубокой задумчивости и, казалось, даже не слушал, когда Сириус читал письмо.

— Знает ли Аластор об этой мисс Стрейндж? Не думаю, что он одобрит кандидатуру человека, зачистившего клан Лесного Клыка.

— Что ты хочешь этим сказать? — обеспокоенно спросила миссис Уизли.

— Мало кто в курсе, — вздохнул Кингсли, упираясь взглядом в свои сцепленные в замок руки. — И в отчетах в Министерстве этого нет, но, когда мы с Грозным Глазом прибыли на место зачистки, то увидели там такое… Растерзанные, обожжённые тела оборотней… Жуткое зрелище. Словно какой-то монстр рвал их на части. А ведь оборотни в полнолуние крайне опасны.

Повисла напряженная тишина.

— Мне она не нравится, — подала голос Молли. — Я чувствую, что с ней не все ладно.

— Дамблдор не стал бы подвергать нас всех и детей опасности, если ты об этом, — горячо возразил Сириус и сделал большой глоток вина. — В конце концов, он постоянно твердит о безопасности. Оставайся дома, Сириус… Ты принесешь больше пользы здесь, Сириус, — передразнил он.

— Бродяга.

Люпин все еще смотрел на голову оборотня. На его лице сильно обозначились морщины, он выглядел ужасно уставшим.

— Бродяга, он прав. Тебе нельзя покидать этот дом. Во всяком случае, пока. А что касается мисс Стрейндж… Я думаю, что самое правильное сейчас — дождаться завтрашнего собрания. Судя по тому, что Дамблдор будет присутствовать на нем, оно крайне важно.

— Поддерживаю! — сказал мистер Уизли. — Нам пора закругляться. Завтра еще предстоит много дел.

Все согласно закивали и стали расходиться.

Когда на кухне никого не осталось и затихли последние шаги, из маленькой каморки, примыкавшей к комнате, вышел старый эльф-домовик. Он подошел к столу и принялся упаковывать отрубленную голову в оберточную бумагу.

— Видела бы моя госпожа, кого старый Кикимер вынужден пускать в дом, — бормотал он. — Оборотни, грязнокровки, осквернители рода… Этот несносный хозяин Сириус… Он не знает, кого они пустили к себе. Никто не знает… Нет, старый Кикимер не скажет, госпожа… Нет, ни за что не скажет.

Закончив работу, Кикимер с громким хлопком исчез.

День для обитателей дома номер двенадцать на площади Гриммо начался суматошно — все проснулись от истошных воплей миссис Блэк:

— Оборотни! Грязнокровки! Осквернители рода! Вон из дома моих предков! ВОН!

Не до конца проснувшийся Сириус, в полосатой пижаме и босиком, выскочил в коридор и с большим трудом успокоил портрет своей матери, вместо доброго утра пожелав ей сдохнуть повторно. Как потом оказалось, причиной утренних криков миссис Блэк стала сбежавшая от близнецов Уизли экспериментальная штуковина, похожая на ходячую грушу, которая начинала звенеть, стоит ей завидеть беспорядок. Надо ли говорить, что в доме Блэков, бывшем заброшенным долгие годы, она звенела постоянно?

Миссис Уизли, узнав причину такого утреннего пробуждения, устроила настоящий разнос близнецам на кухне.

— Вместо того, чтобы думать об учебе и помогать нам с отцом по дому, — бушевала она, готовя завтрак, — вы занимаетесь черт знает чем!

— Ма, кому нужна эта учеба? — сказал Фред.

— Мы не занимаемся ерундой, — поддержал его Джордж. — На этом можно хорошо заработать.

— Да, — подхватил Фред. — Мы много чего придумали за последнее время…

— Если открыть магазин…

— Назовем его Ужастики Умников Уизли…

— И продавать наши изобретения…

— Мы разбогатеем! — хором закончили Фред и Джордж.

— Хватит! — закричала миссис Уизли, отворачиваясь от плиты, и устремила гневный взгляд на сыновей. — Хватит! Я ничего не желаю слышать о вашем магазине до окончания школы. И, кстати, где вы возьмете деньги? Мы с отцом не дадим вам ни сикля, так и знайте!

Фред и Джордж переглянулись, но благоразумно промолчали. Они не стали говорить матери, что у них уже, благодаря Гарри, имелся стартовый капитал и они даже приглядели для магазина хорошее место в Косом переулке.

После того, как все позавтракали, миссис Уизли забрала Фреда, Джорджа, Рона и Гермиону на второй этаж и приступила к очистке гостевых комнат. Сириус сидел за столом, уныло просматривая «Ежедневный Пророк». Ремус, оставшийся на ночь в штаб-квартире, сидел по правую руку от него и пил кофе. Он выглядел болезненно, словно не спал всю ночь. Полнолуние закончилось, до нового цикла было еще много времени, но Люпин выглядел очень измотанным. Тем не менее он проницательно посмотрел на друга и спросил:

— Тебя что-то беспокоит?

Сириус нервно отложил газету, словно и ждал этого вопроса.

— Все эти мерзости про Гарри и Дамблдора. Пишут, будто они психи какие-то, придумывают, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся… А еще вы все заняты делом, рискуете жизнью, а я вынужден сидеть тут сложа руки. И это нападение на Гарри…

Сириус говорил сбивчиво; видно было, что эти мысли мучают его давно и теперь прорвались наружу, хлынув бурным потоком на голову единственного слушателя.

— А теперь еще Дамблдор нанимает девчонку, берет ее в Орден. Она же не сильно старше Гарри. Сколько ей? Двадцать? Двадцать пять?

— Тише, тише, Сириус, — поднял ладони Люпин. — Ты же понимаешь, что тебя разыскивает полиция, как магловская, так и наша. И Пожиратели Смерти знают о твоей анимагической форме. Появляться на людях для тебя — большой риск.

— Да знаю я все это, Лунатик, — с досадой махнул рукой Сириус. — Знаю. Только от этого мне не легче.

Он хмуро поднялся из-за стола и, сгорбившись, пошел на выход.

— Ты куда? — спросил Люпин.

— Пойду покормлю Клювокрыла. Мы с ним братья по несчастью.

Ремус хотел его остановить, но передумал.

«Я не могу помочь тебе, Бродяга, — с грустью подумал он. — Джеймса не вернуть. И, подвергая себя опасности, ты ничего не исправишь».

Старая дворовая кошка, сидя на пожухшей от зноя траве, монотонно вылизывалась. Вдруг она замерла с высунутым языком и прислушалась. Издалека доносился гул машин, в соседней подворотне две большие крысы с визгом дрались из-за еды. Все было как обычно, но кошке что-то не нравилось. Подумав еще немного, она решительно встала и отошла к соседнему дому и сделала это вовремя. Туда, где она только что сидела, приземлилась группа людей. На многих были странного вида мантии, а один человек выглядел особенно жутко: с копной коротко стриженных, торчащих во все стороны волос, деревянной ногой и глубоким провалом вместо носа. Но наиболее пугающе выглядел один его глаз: большой, голубого цвета — тогда как второй был маленький и темный, — постоянно вращающийся во все стороны. Кошка зашипела на него и поторопилась скрыться за ближайшим поворотом.

Люди пересекли площадь и остановились у дома номер одиннадцать. Затем страшный человек с голубым глазом протянул какую-то бумажку мальчику лет шестнадцати. Тот внимательно прочитал написанное на бумажке, а через минуту вся компания скрылась за дверью с молотком в виде змеи и облупившейся местами черной краской.

Руби, наблюдавшая за домом с противоположной стороны площади, довольно хмыкнула. Она знала, что собрание не начнется, пока мальчика не доставят в штаб-квартиру, и притаилась за углом, дожидаясь, когда он прибудет. Ей совсем не хотелось появляться там раньше времени. Почти за год вынужденного отшельничества она отвыкла от общества людей.

«Убивать оборотней не так сложно, — мысленно усмехнулась она, — как пытаться быть любезной с незнакомыми людьми».

— Я не удивлен, что встретил вас именно здесь, мисс Стрейндж, — мягко проговорил чей-то голос.

— А я не удивлена, что вы ко мне подкрались, Дамблдор, — спокойно откликнулась Руби, поворачиваясь к седовласому волшебнику.

Он внимательно посмотрел на нее поверх очков-половинок, а затем улыбнулся. Руби показалось, что он знает, о чем она думала, и сердито нахмурилась.

— Не сердитесь на старика, — примирительно сказал Дамблдор. — Я просто хотел напомнить о нашем уговоре.

— Не стоит беспокоиться.

Раздался легкий хлопок, и перед домом номер двенадцать возник человек в черной мантии. Его черные длинные волосы были распущены. Руби видела только, как человек огляделся, прежде чем скрыться за облупившейся дверью с серебряным молотком.

— Что ж, все в сборе, — жизнерадостно проговорил Дамблдор и бодро зашагал к той же двери. — Пора начинать собрание.

Руби проследовала за ним, попутно отмечая, что Дамблдор движется так же бесшумно и обходя все оповещающие заклинания, как и она.

«Старик и вправду не так прост», — с ноткой уважения подумала она.

Они бесшумно прошли коридор и спустились по лестнице вниз, в подвал, где находилась кухня. Руби прикрыла нос ладонью, спасаясь от неприятного запаха.

— Навозные бомбы, — хихикнул Дамблдор, аккуратно переступая через небольшие кучки. — Полагаю, дело рук кого-то из юных Уизли. Вы еще с ними познакомитесь, Руби, когда будете преподавать.

— Вся в нетерпении, — буркнула она.

В небольшой комнате собрались, похоже, все члены Ордена. Ремус, Сириус, мистер и миссис Уизли, Кингсли Бруствер сидели по одну сторону стола. Несколько других человек, которых Руби не видела вчера в штаб-квартире, расположились по другую сторону. Среди них был тот жуткий тип с вращающимся глазом и молодая девушка, на вид ровесница Руби, с ярко-розовыми волосами.

Они о чем-то переговаривались, но когда в комнату вошел Дамблдор, все смолкли. Альбус, не обращая внимания на присутствующих, прошел к столу и занял оставленное явно для него место во главе. Руби встала за его спиной и скрестила руки на груди.

— Как прошла операция, Аластор? — вежливо поинтересовался Дамблдор.

— Мальчишка доставлен. Засады не было. Слежки тоже, — отрапортовал Грозный Глаз.

— Замечательно. Гарри не знает, что я здесь?

— Нет, — взволнованно начала миссис Уизли. — Я сразу отправила его наверх, к остальным детям. Думаю, Рон и Гермиона сейчас отвлекут его от собрания. Я также наложила на дверь отталкивающие чары. Детей это оградит.

— Спасибо, Молли, — Дамблдор благодушно посмотрел на нее поверх очков-половинок. — Позвольте представить тем, кто еще не знаком, мою спутницу. Мисс Руби Стрейндж. Она любезно согласилась стать преподавателем Защиты от Темных Искусств и помогать нашему Ордену в борьбе с Волдемортом.

Руби мысленно скривилась от такого представления, но все же кивнула присутствующим.

— Наслышан, — прохрипел Грозный Глаз Грюм. — Уж не та ли эта девчонка, что задала трепку старине Берклу?

Оба его глаза внимательно уставились на Руби, отчего ей стало неуютно. К тому же все собравшиеся как по команде устремили на нее взоры.

— Та самая, — безразлично проговорила Руби.

Волшебный глаз Грюма завертелся в глазнице, пытаясь, казалось, заглянуть ей в самую душу, но сам Аластор промолчал, лишь мельком обменявшись взглядом с Кингсли.

— Рада знакомству! — улыбнулась волшебница с розовыми волосами. — Я слышала про это дело с Берклом. Ты большая молодец. Меня, кстати, зовут Тонкс. Просто Тонкс.

Тонкс искренне улыбнулась Руби и даже приветливо помахала рукой.

— Полагаю, с любезностями закончено, — холодно произнес мужчина с черными волосами и крючковатым носом. — Пора переходить к делу.

— Да, Северус, ты прав, — мягко проговорил Дамблдор. — Меня беспокоит сложившаяся ситуация. Нападение дементоров на Гарри — это тревожный знак. Думаю, ни у кого не возникло сомнений, что это провокация и дементоры больше не подчиняются Министерству?

— Министерство давно прогнило…

— Все было ясно еще, когда пошли статьи в Пророке…

— Это возмутительно!..

Гул голосов заполнил комнату, каждый старался высказаться.

— Довольно, — поднял ладонь Дамблдор, прерывая общее возмущение. — Давайте послушаем доклад Северуса.

— Министерство, действительно, теряет позиции. Фадж боится поверить в возвращение Темного Лорда, и тот умело играет на этом страхе. Темный Лорд хочет провести на ключевые позиции своих людей и поставить на место Фаджа свою марионетку.

Дамблдор задумчиво кивнул.

— Этого следовало ожидать.

— Также, — продолжал Северус, — сейчас Темный Лорд занимается вербовкой союзников. Ему нужна армия. Он восстанавливает старые связи за границей. Помимо оборотней он отправил послов к великанам, вампирам и кентаврам.

Тонкс удивленно присвистнула, остальные мрачно слушали.

— Великаны? Вампиры? — спросила пораженная миссис Уизли. — Бог ты мой, он собирается захватить Министерство?

— Министерство и так действует в его интересах, — холодно возразил Северус Снейп. — Даже если они еще не догадываются об этом. Я полагаю, Темный Лорд нацелился на Хогвартс.

Кухню наполнили возмущенные возгласы, так что Дамблдору вновь пришлось всех успокаивать.

— Нам нужно выиграть время, — неожиданно для всех заговорила молчавшая до сих пор Руби. — Отвлечь внимание и силы Темного Лорда на другую задачу, а самим сосредоточиться на привлечении союзников.

— Мы и так уже вербуем их, — сказал Люпин. — Я занимаюсь вопросом оборотней. Да, не все из них поддерживают Того-Кого-Нельзя-Называть, — невесело усмехнулся он. — Хагрид с мадам Максим отправились к великанам. Артур и Кингсли прощупывают министерских. Тонкс и Аластор подготавливают почву в Аврорате.

— А кто занимается Пожирателями Смерти? — невозмутимо спросила Руби.

Северус Снейп впервые за вечер внимательно посмотрел на странную девчонку. Когда он узнал, что на место преподавателя Защиты от Темных Искусств Дамблдор взял молодую, никому не известную девушку, он был вне себя от злости. Столько лет старик брал на эту должность слабых и некомпетентных преподавателей — как Локонс, например, а уж про назначение Люпина и говорить нечего! — когда рядом был он, Северус Снейп, постоянно сталкивающийся с темной магией и знающий, как ей противостоять.

— Пожирателями Смерти, мисс? — вкрадчиво спросил он, продолжая внимательно разглядывать Руби. — Вы думаете, что сможете переманить союзников Темного Лорда на сторону Дамблдора?

— Не совсем, — спокойно ответила она, глядя прямо в глаза Снейпу. — Если удастся переманить их на сторону Ордена — это большая удача. Но что мы точно можем, так это посеять раздор и сомнение в их рядах. Наверняка после стольких лет, пока отсутствовал хозяин, многие Пожиратели привыкли к обычной жизни, создали семьи. Им есть что терять. Да, сейчас они снова вернулись под знамена Темного Лорда, но большинство сделало это из страха. В решающий момент они отвернутся от него. И в наших силах сделать так, чтобы как можно больше последователей его предали.

— Это рискованно, — вмешался Люпин. — И звучит довольно авантюрно.

— Да, рискованно, — ответила Руби, поворачиваясь к нему. — Но, если мы хотим ослабить Темного Лорда, это необходимо сделать.

— Поддерживаю, — сказал Кингсли. — Нам нужно больше своих людей в окружении Того-Кого-Нельзя-Называть.

И он кинул быстрый взгляд на Северуса Снейпа. Как бы Дамблдор его ни оправдывал, Кингсли все равно не доверял этому мрачному типу.

— Похоже, Северус, — миролюбиво сказал Дамблдор, — вам придется заняться этим вопросом.

Снейп хмуро посмотрел на него и скрестил на груди руки.

— Вот и чудесно, — улыбнулся Дамблдор.

— Позвольте, — прохрипел Аластор Грюм. — Неужели вы думаете, что Тот-Кого-Нельзя-Называть не заметит подрывной деятельности прямо у себя под носом? Он не так глуп!

— Не глуп, — согласилась Руби. — Поэтому его необходимо отвлечь. Все вы знаете о пророчестве? О том, что Гарри Поттеру и Темному Лорду предстоит сразиться?

Послышался утвердительный гул.

— Темный Лорд не слышал это пророчество лично. Полная копия пророчества хранится в Министерстве в Отделе тайн. И, что самое важное, это пророчество могут заполучить только люди, о которых оно сделано. Это Темный Лорд и Гарри Поттер. Так?

Кто-то кивнул, кто-то продолжил внимательно слушать.

— Насколько мне известно, в пророчестве говорится только о том, что Темный Лорд сам изберет себе противника и они сойдутся в последней битве. Ясно, что избранный противник — это Гарри Поттер, поскольку он единственный, кто выжил после убивающего заклятья, и никто не знает почему.

В комнате повисла напряженная тишина; все смотрели на Руби, только Сириус задумчиво качался на стуле, да Северус Снейп продолжал сидеть, скрестив на груди руки и глядя прямо перед собой. Дамблдор обернулся к Руби и одобрительно подмигнул ей.

— Моя идея заключается в том, — продолжила она, — что необходимо убедить Темного Лорда, что в пророчестве есть указания на то, как один может избавиться от другого. Это заставит его искать возможность заполучить пророчество, не появляясь в Министерстве лично, и надолго отвлечет от вербовки союзников. И, возможно, вынудит его совершить ошибку. И первое и, тем более, второе нам на руку.

— Тот-Кого-Нельзя-Называть не привык действовать напрямик, — заговорил Люпин. — И поскольку пророчество могут заполучить только те, о ком оно сделано, то Тот-Кого-Нельзя-Называть постарается выманить и использовать для этого Гарри. Мы не можем подвергать его опасности.

— Он еще ребенок, — недовольно вмешалась миссис Уизли, — и не должен участвовать в этой войне.

Руби почувствовала, как внутри нее поднимается волна гнева, как тяжелее начинает биться сердце. На секунду прикрыв глаза, она сделала глубокий вдох, успокаивая себя, и, когда заговорила вновь, голос ее был спокойным и холодным:

— К сожалению, не у всех есть выбор, сражаться или нет. Гарри Поттер — именно такой случай. За него уже выбрали, и все, что мы можем сделать — это извлечь из ситуации максимум пользы и подготовить мальчика. Поэтому, — Руби слегка повысила голос, видя, что миссис Уизли собирается возразить, — мы воспользуемся Гарри как приманкой. В Хогвартсе он будет под надежной защитой и присмотром, Темный Лорд до него не доберется и уж тем более не станет пытаться его убить, пока не заполучит пророчество, так что, в каком-то смысле, мальчик будет в безопасности. А нам хватит времени на подготовку.

Повисла тишина, каждый старался обдумать услышанное. Руби обвела взглядом мрачную комнату, людей, сидевших с напряженными лицами за дубовым столом.

«Боже, — подумала она. — Все эти люди не понимают серьезности своего положения. Благородство, игра в рыцарей… Этому нет места на войне».

— Я думаю, — мягко проговорил Дамблдор, — в словах мисс Стрейндж есть смысл.

— Но Дамблдор, — возмущенно поднялась миссис Уизли со своего места. — Неужели вы хотите подвергнуть его такой опасности?

— Не сердись, Молли, — ответил он со вздохом. — В школе он будет под защитой: я, профессор Снейп и мисс Стрейндж присмотрим за ним. А теперь, — Дамблдор достал из кармана часы с двенадцатью стрелками и посмотрел на них с таким видом, словно впервые их увидел. — Нам с мисс Стрейндж пора. Северус, жду тебя завтра, нам нужно будет кое-что обсудить. Сириус, подумай над тем, что я тебе говорил по поводу Кикимера.

Дамблдор легко поднялся и, подставив локоть Руби, трансгрессировал вместе с ней.

— Да, эффектности ему не занимать, — хмыкнула Тонкс.

Вершины деревьев Запретного леса медленно, рывками отдаляются с каждым взмахом крыльев. Я набираю высоту и наклоняюсь чуть вправо, описывая дугу и направляясь в сторону замка. Полная луна и звезды освещают окрестности, но и без этого я отлично вижу в темноте и могу различить трепетание флагов на тонких башенных шпилях. Взмах-другой, и я поднимаюсь выше, подставляя тело потоку северного ветра, ощущая каждой клеточкой легкость и свободу полета. Пролетаю рядом с башней, стекла в которой от взмаха моих крыльев начинают тихонько звенеть. Кажется, чье-то бледное лицо сейчас мелькнуло в окне… Ну и пусть.

Описав пару кругов над окрестностями Хогвартса, я снижаюсь и зависаю над опушкой Запретного леса. Парочка оленей, ничего не подозревая и не чувствуя моего присутствия, мирно подремывает. Но вдруг самец что-то заподозрил; он беспокойно дергает головой и издает жалобный звук, похожий на всхлип. Слишком поздно. Я падаю прямо на него, впиваюсь когтями и зубами в горячую плоть, чувствую, как кровь брызжет фонтаном, заливая все вокруг, заволакивая мои глаза кровавой пеленой. И я больше ничего не слышу, кроме биения моего собственного сердца.

С самого утра зарядил мелкий, моросящий дождь, погружая замок в белесую туманную дымку. Сырой ветер прорывался сквозь щели и выбитые окна, задувал в замок холод.

Ученики, плотно кутаясь в свои мантии, сонно плелись в Большой зал на завтрак. Через несколько минут их ожидали первые в этом учебном году занятия.

Гарри, Рон и Гермиона прошли к гриффиндорскому столу и заняли место рядом с Невиллом и Симусом.

— Просто умираю от голода, — пробормотал Рон и накинулся на яичницу с беконом.

Гермиона фыркнула и погрузилась в чтение расписания.

— Так, первым занятием у нас трансфигурация… потом сдвоенное зельеварение, со Слизерином… после обеда защита от Тёмных Искусств и Уход за Магическими Существами с Пуффендуем.

Гарри внимательно окинул взглядом преподавательский стол, надеясь увидеть там Хагрида, но на его месте все так же, как и вчера во время распределения, сидела профессор Граббли-Дерг и о чем-то разговаривала с профессором Стебль. Профессор Макгонагалл потягивала тыквенный сок из серебряного кубка и внимательно изучала статью в журнале «Трансфигурация сегодня», а сидящий через два стула от нее профессор Снейп хмуро ковырял вилкой свой завтрак. Ни Дамблдора, ни нового преподавателя по защите от Тёмных Искусств за столом не было.

Глядя на преподавательский стол, Гарри невольно вспомнил, как вчера во время праздника по случаю начала учебного года он случайно столкнулся взглядом с профессором Стрейндж. Такие же изумрудно-зелёные, как и у него, глаза профессора внимательно осмотрели его. Зрительный контакт продержался недолго, но Гарри почувствовал, как внутри у него потеплело, словно зажглось маленькое солнышко, а затем профессор Стрейндж отвернулась и, склонившись к профессору Снейпу, что-то произнесла.

— Интересно, — проговорила Гермиона обеспокоенно, отрываясь от пергамента с расписанием, — как скоро вернется Хагрид. Не случилось ли с ним чего…

Она быстро взглянула на Гарри, но тот только нахмурился.

— Думаю, пока рано волноваться, — спокойно сказал он, хотя Гермиона высказала его опасение вслух.

— Вот именно, — промямлил Рон с полным ртом. — Если бы что-то случилось, мы бы уже узнали об этом.

Гермиона скептически покачала головой, но ничего не сказала. После завтрака друзья отправились на трансфигурацию.

Профессор Макгонагалл сразу объявила классу, что в этом году они будут проходить превращение живых существ в неживые. Начнут с простых организмов, постепенно переходя к сложным. Она продемонстрировала, как превратить улитку в карманные часы и обратно и, написав на доске инструкцию, предоставила ученикам практиковаться до конца урока.

Только у Гермионы получилось в конце концов превратить свою улитку в аккуратные часы, с золоченой крышкой и резными стрелками. У других дела обстояли хуже. На панцире улитки Гарри появился циферблат, а у улитки Рона вместо усиков образовались стрелки. Перед тем, как прозвенел звонок, профессор Макгонагалл успела задать огромное домашнее задание — целых два свитка! — по теме «Превращение беспозвоночных в предметы обихода. Теория и практика».

— Она спятила, — гневно проговорил Рон, когда вместе с Гарри, Гермионой и остальными спускался в подземелье. — Нельзя же столько задавать в первый день!

— Рон, — укоризненно посмотрела на него Гермиона, — в этом году у нас СОВ, нам надо как следует подготовиться. От этих экзаменов многое зависит.

Рон только закатил глаза.

Урок зельеварения прошел просто отвратительно. Из-за постоянных насмешек профессора Снейпа, сопровождавшихся хихиканьем слизеринцев, Гарри никак не мог сосредоточиться на умиротворяющем бальзаме, и к концу занятия вместо прозрачной, слегка серебрящейся жидкости, какая получилась у Гермионы, в его котле булькало нечто болотного цвета и с неприятным запахом.

— Что ж, Поттер, — ехидно улыбнулся профессор Снейп. — По-видимому, вы не в состоянии даже прочитать инструкцию. Кажется, на доске ясно написано: добавить две капли сиропа чемерицы. Вы это сделали?

— Нет, — глухо ответил Гарри, сжимая кулаки.

— В таком случае, ваша работа и яйца выеденного не стоит. Эванеско!

И, прежде чем Гарри успел что-то сказать, Снейп взмахнул палочкой, и котел опустел.

— Всех остальных, кто справился с чтением инструкции, прошу сдать образцы.

И профессор Снейп, торжествующе улыбнувшись, отошел к своему столу.

Гарри, не глядя ни на кого, побросал учебники в сумку и выскочил из кабинета зельеварения сразу по звонку. Он просто кипел от злости. Неужели его зелье вышло хуже, чем зелье Невилла, превратившееся в камень?

К тому времени, как Рон и Гермиона догнали его, Гарри уже приступил к обеду. Гермиона попыталась его утешить, но Гарри только махнул рукой. Он уже привык, что Снейп постоянно придирается к нему, но все равно настроение было изрядно испорчено. Пообедав, они отправились на следующий урок.

Они шли по коридору, в высокие узкие окна вовсю хлестал дождь, и Гарри продолжал мрачно думать о прошедшем уроке зельеварения. Рон и Гермиона о чем-то переругивались за его спиной. Задумавшись, Гарри не заметил, как уткнулся прямо в спину Невилла.

— Ой, — воскликнул тот. — А, это ты, Гарри.

— В чем дело? — спросила Гермиона, обеспокоенно поглядывая на кучку учеников, столпившихся перед закрытым классом. — Почему кабинет закрыт? Вот-вот прозвенит звонок.

— Может, урока не будет? — с надеждой предположил Рон.

Гермиона сердито повернулась к нему, намереваясь, по-видимому, хорошенько его отчитать, но в этот момент дверь в кабинет распахнулась, и ученики потянулись в класс.

Гарри привык, что с каждым новым преподавателем защиты от Тёмных Искусств кабинет преображается, поэтому, забыв о своей неудаче на зельях, с интересом принялся осматриваться по сторонам.

Просторная вытянутая комната, с длинными и узкими окнами, в которые теперь из-за дождя практически не проникал свет, освещалась факелами и парящими под потолком шариками света, похожими на пламя свечи. Возле входа расположились полукругом в два ряда парты, а сразу перед ними был небольшой круглый настил из светлого дерева. Чуть дальше расположилась огороженная площадка, напомнившая Гарри боксерский ринг, только вместо боксеров там стоял деревянный манекен с зажатой в вытянутой руке палочкой.

Сразу над площадкой возвышался балкончик, на который вели две полукругом спускающиеся лестницы с каменными перилами. На этом балкончике располагался преподавательский стол, а сразу за ним большой камин, по бокам от которого стояли стеллажи с книгами и какими-то коробочками. За правым стеллажом была дверь, ведущая в комнату преподавателя.

Ученики расселись по местам, достали учебники и стали внимательно оглядываться. Кроме них и большого черного ворона, сидевшего на манекене и внимательно следившего за ребятами, никого в комнате не было.

— Опаздывает, — шепнула Гермиона Гарри и Рону и неодобрительно поджала губы.

— А может, вообще не придет, — жизнерадостно спросил Дин Томас, толкая в бок сидящего рядом Невилла.

— Не сегодня, — раздался за их спинами спокойный голос.

Гарри обернулся и увидел профессора Стрейндж. Она стояла рядом с дверью, через которую они только что вошли, и, скрестив на груди руки, наблюдала за классом. На ней был черный костюм с расшитой серебряными нитями жилеткой и белая блуза. Волосы собраны в хвост, и только кончики слабо поблескивали красным, перекликаясь с пламенем в факелах.

Профессор Стрейндж неторопливо прошла в центр круглого настила и повернулась к ученикам.

— Если бы я хотела вас убить, — спокойно сказала она, — вы все были бы давно мертвы.

В классе воцарилось молчание, было слышно, как за окнами бушует непогода.

— Скажите, как определить, находится ли в комнате человек?

Все молчали, даже Гермиона пребывала в замешательстве.

— Что ж, печально, — скривила губы профессор Стрейндж.

Гермиона подняла руку.

— Да, мисс…

— Грейнджер, профессор, Гермиона Грейнджер. Я только хотела сказать, что такого заклинания нет в учебнике, и на СОВ подобные вещи не спрашивают, и…

— Экзамены — это далеко не самое важное, мисс Грейнджер, — прервала ее профессор Стрейндж.

Гарри и Рон переглянулись, стараясь спрятать улыбку — судя по ошеломленному лицу Гермионы, она явно не ожидала услышать подобное от преподавателя.

— Дамблдор пригласил меня для того, чтобы я научила вас защищаться от темных сил и подготовила к грядущей войне.

Теперь уже Гарри и Рон застыли, открыв рты и пораженно глядя на профессора. Впрочем, не они одни. Невилл от неожиданности икнул и выронил перо, Дин и Симус нахмурились, а Парвати Патил и Лаванда Браун прижали ладони ко рту.

— Значит, — напряженно спросил Симус, — значит, вы верите во всю эту чепуху, что… что Вы-Знаете-Кто возродился?

Гарри напряженно подался вперед, ловя каждое слово. Неужели появился еще один человек, который ему верит?

Профессор Стрейндж перевела взгляд на Симуса и с минуту внимательно его разглядывала, от чего тот поежился.

— Да, — медленно проговорила она. — Я в это верю.

— Но Министерство считает… и в «Пророке» пишут, — неуверенно попытался возразить Симус.

— Если отрицать проблему, мистер Финниган, она не решится, — строго остановила его профессор. — Моя задача — научить вас защищаться. Этим я и собираюсь заняться на своих уроках, что возвращает меня к вопросу: как определить, находится ли в комнате человек?

Профессор Стрейндж достала волшебную палочку и взмахнув рукой снизу вверх, как бы описывая кончиком палочки дугу, произнесла:

— Гоменум ревелио! Это заклинание позволяет увидеть человека, если он спрятался, или находится под чарами невидимости, или, — на этих словах профессор Стрейндж посмотрела на Гарри, — под мантией-невидимкой. Радиус действия заклинания от ста до ста пятидесяти метров, в зависимости от силы заклинателя. Действует только на людей. Наиболее эффективно при невербальном использовании. И я не понимаю, почему вы до сих пор не записываете?

Ошарашенные ученики потянулись за письменными принадлежностями, и в следующую минуту комната наполнилась скрипом перьев.

— Записали? Хорошо. Отработать это заклинание самостоятельно, на следующем уроке проверю. А теперь возьмите палочки и проследуйте сюда.

Профессор Стрейндж развернулась и подошла к площадке со стоящим на ней манекеном. Ученики неуверенно потянулись за ней и столпились полукругом, с опаской переводя взгляд с преподавателя на манекен и обратно.

— Посмотрим, чему вы научились за это время, — проговорила профессор и взглянула на ворона.

Тот, тяжело взмахнув крыльями, перелетел на перила балкончика и, повернув голову набок, продолжил наблюдать за происходящим.

— Есть желающие? — она окинула взглядом молчащих учеников. — Может быть, Гарри Поттер?

Гарри почувствовал, как внутри все похолодело. Он никак не ожидал, что в первый же день занятий ему придется демонстрировать свои знания. Как назло, в голове стало совсем пусто, и сколько бы он ни старался, никакое заклинание не приходило на ум, кроме бесполезного теперь Люмоса.

На негнущихся ногах Гарри проковылял на площадку и замер перед манекеном.

— Готов, Гарри? — спросила профессор Стрейндж. — На счет три. Раз… два… три!

Она взмахнула палочкой, и манекен ожил. Он поднял деревянную руку с зажатой в ней волшебной палочкой, готовый произнести заклинание. Гарри среагировал мгновенно — не думая, он направил на противника свою палочку и крикнул:

— Экспеллиармус!

Палочка вылетела из руки манекена и, перелетев через головы учеников, плюхнулась на пол.

— Неплохо, плюс десять очков Гриффиндору, — одобрительно кивнула профессор Стрейндж. — Спасибо, Гарри. Заклинание разоружение довольно простое, но очень эффективное. Лишив противника оружия, вы на некоторое время выведете его из равновесия и получите преимущество. А теперь, — она повернулась к Гарри, — я попытаюсь разоружить вас, а вы защищайтесь. Готовы? Экспеллиармус!

— Протего!

Перед Гарри возник невидимый щит, отбивший заклинание профессора Стрейндж, но все равно он почувствовал, как его палочка дернулась из рук так, что он едва ее не потерял.

— Еще плюс десять очков Гриффиндору, — кивнула профессор. — Заклинание щита так же является базовым. Оно защищает от большинства заклинаний. Исключая Непростительные заклятья и еще с десяток очень темных и мощных заклинаний. А теперь разбейтесь на пары и отрабатывайте эти заклинания.

Профессор Стрейндж поднялась по ступенькам и села за преподавательский стол. Ученики разбились по парам. Гарри встал с Роном, Гермиона с Невиллом, Парвати с Лавандой, а Дин с Симусом.

До конца урока они отрабатывали заклинания. Гермиона с легкостью обезоруживала Невилла и отбивала его заклинания, у Рона не получалось заклинание щита, а Дин всякий раз умудрялся разоружить не только противника, но и себя. Ребята так увлеклись тренировкой, что не заметили, как прозвенел звонок.

— Довольно, — раздался сверху спокойный голос профессора Стрейндж. — К следующему уроку отработать защитные чары и чары разоружения. Так же написать свиток о том, как распознать присутствие ядов в еде и напитках. А теперь все свободны.

Тихо переговариваясь, ученики собрали свои вещи и вышли из кабинета.

Когда в комнате никого не осталось, Руби облокотилась о перила локтями и задумчиво провела пальцем по губам. Ворон, сидевший рядом с ней, повернул голову и сказал хриплым, низким голосом:

— У него такие же глаза, как и у тебя.

— Я это заметила, Грэм.

— Думаешь, это он?

— Вполне возможно, — протянула Руби, продолжая задумчиво глядеть на дверь, через которую минуту назад вышли ученики. — След вел сюда, в Хогвартс. Похоже, нам предстоит разузнать побольше об этом Гарри Поттере, а, Грэм?

Она повернулась к ворону, но тот лишь нахохлился и принялся чистить перья.

Осень в этом году выдалась на редкость дождливой. Легкая туманная морось быстро переходила в затяжные ливни. От непогоды казалось, что все дни слились в один сплошной сырой и холодный вечер, а земля вокруг замка превратилась в грязное месиво, размываемое нескончаемыми потоками воды.

Северус Снейп сидел в учительской на своем излюбленном месте: в кресле возле камина. Из-за сырости и сквозняков, пронизывающих замок, было решено развести огонь во всех жилых комнатах и учительской раньше времени, и теперь Северус, с удовольствием вытянув ноги, наблюдал, как подрагивает пламя на сосновых поленьях. Он только что провел занятия у пятого курса Гриффиндора и Слизерина и до следующего урока с шестикурсниками из Когтеврана было еще добрых два часа, так что можно было позволить себе короткую передышку. В комнате никого не было, кроме него и профессора Бинса, который, по обыкновению, сидел за столом напротив двери и, скрестив на внушительном животе руки, безмятежно спал. Призраки не нуждаются ни в еде, ни в отдыхе, но старые привычки мистера Бинса были настолько сильны, что сохранились даже после его смерти.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла Руби. Она замерла на секунду, оглядываясь, и, заметив Снейпа, направилась к нему.

Северус с интересом покосился в ее сторону. Последний раз они разговаривали на празднике по случаю начала учебного года, тогда Руби спрашивала, не нужно ли ему еще что-то для опытов. После они не виделись — мисс Стрейндж не присоединялась за обедом к остальным преподавателям и в учительскую не заглядывала, предпочитая проводить время в своем кабинете.

— Профессор Снейп, я вас искала, — проговорила Руби, остановившись рядом. — Мне нужна ваша помощь.

— Присаживайтесь, — Северус указал на соседнее кресло. — Я вас слушаю.

Помедлив, Руби села. Черные волосы мягкими волнами спадали на плечи, и теперь, когда она оказалась близко к огню, на красных их кончиках заискрились отблески пламени. Ее бледное лицо выглядело уставшим и напряженным.

— Я собираюсь провести проверочную работу, и мне нужны некоторые зелья. Слабые яды, какие-нибудь лекарственные микстуры и зелья с побочными эффектами наподобие таких, от которых выпадают волосы и ногти.

Северус удивленно поднял брови.

— Вы собираетесь отравить учеников? — невозмутимо спросил он. — Боюсь, директор этого не одобрит, хотя, признаться, мне эта идея весьма симпатична.

Руби секунду пристально смотрела в его глаза, а потом легкая улыбка коснулась ее губ.

— Нет, простая проверка, никто не пострадает. Так вы поможете?

— Думаю, у меня найдется то, что вам нужно, — кивнул Северус.

— Спасибо.

Поднявшись с кресла, Руби направилась к выходу. Она чувствовала на себе взгляд черных глаз, пока пересекала комнату, и, уже схватившись за ручку двери, услышала:

— Вы выглядите уставшей. Все в порядке?

Руби повернула голову и посмотрела на Северуса. На долю секунды ей показалось, что в его холодном взгляде что-то промелькнуло, но она не успела разобрать что.

— Бессонница, — коротко ответила она и вышла из учительской.

Это была почти правда. Последние недели две она очень плохо спала, мучаясь кошмарами, да еще этот не кончающийся дождь... От сырости ее самочувствие всегда ухудшалось и все труднее становилось сохранять контроль.

Руби вышла на лестничную площадку и замерла, услышав снизу ехидный голос, медленно растягивающий слова.

— Что, Поттер, каково оказаться на втором месте после Уизли?

— Отвали, Малфой!

— Ой-ой-ой, кажется, я ткнул в больное место, а, ребята?

Руби перегнулась через перила и увидела гогочущих от смеха Крэбба и Гойла, стоящих по бокам от Драко Малфоя. Они стояли на несколько ступенек выше Гарри Поттера, мешая ему пройти дальше. Все четверо пока не замечали Руби.

— Конечно, — продолжал издевательски растягивать слова Драко, — кто доверит такому психу, как ты, Поттер, быть старостой?

При этих словах Малфой немного выпятил грудь, чтобы видно было его новенький значок старосты.

— Радуйся, пока можешь, Малфой, — зло ответил Гарри, — пока твоего папашу и его дружков-Пожирателей не засадили в Азкабан.

— Что ты сказал? — вспыхнул Малфой.

Они с Гарри одновременно выхватили волшебные палочки, и Руби посчитала, что пора вмешаться. Она протянула руку, и обе волшебные палочки, описав крутую дугу, приземлились на ее ладони.

— Что это тут происходит? — спросила она, спускаясь к ребятам.

Крэбб и Гойл растерянно переглянулись и отступили за спину Малфоя.

— Ничего, профессор, — напряженно ответил Драко, с подозрением глядя на Руби. — Мы всего лишь практиковались.

— Что-то я не заметила подобного рвения на своих уроках, мистер Малфой. Держите, — она протянула ему волшебную палочку. — По-моему, вам пора к себе в гостиную.

Малфой кивнул Крэббу и Гойлу, и они прошмыгнули мимо Руби вверх по лестнице. Дождавшись, пока стихнут шаги, она протянула палочку Гарри.

— А вас, мистер Поттер, я попрошу пойти со мной.

Не глядя на Гарри, Руби направилась в свой кабинет. Они шли молча, было слышно, как за окнами хлещет дождь. У Руби начала сильно болеть голова, и она вздохнула с облегчением, когда оказалась в своем кабинете, рядом с жарко пылающим в камине огнем. Она села за преподавательский стол и, создав удобный стул для Гарри, предложила ему сесть напротив.

— Я разочарована, мистер Поттер.

Гарри нахмурился и уставился на свои ботинки.

— С вашей реакцией вам нужно практиковаться и практиковаться. Малфой бы вас опередил с заклинанием.

Гарри поднял на Руби удивленные глаза, и она заметила, как в них заискрились признательность и симпатия, когда смысл ее слов дошел до него. Руби улыбнулась.

— Если хотите, я могу научить вас пользоваться магией невербально. Знаю, это довольно сложно, и студентов в Хогвартсе обучают этому не раньше шестого курса…

— Я очень хочу, профессор, — с жаром воскликнул Поттер и немного смутился. — Если вас не затруднит, конечно.

Он секунду помолчал, нерешительно поерзав на стуле.

— Могу я вас спросить, профессор?

Руби кивнула.

— На первом уроке… на первом уроке вы сказали, что верите в возрождение Волдеморта и что Дамблдор попросил подготовить нас к войне… Вы действительно думаете, что нам придется сражаться?

Руби помедлила с ответом. Она отвернулась и несколько минут задумчиво смотрела на огонь, прежде чем ответить.

— Я думаю, войны не избежать. Полагаю, вы и сами подозреваете об этом. И чем раньше вы будете готовы, тем больше у вас будет шансов выжить.

— Но, мы ведь всего лишь школьники, — робко возразил Гарри. — То есть я хочу сказать, нам еще далеко до взрослых и опытных волшебников.

— Знаете, Поттер, мой отец, — на этих словах по лицу Руби скользнула тень, — считал, что возраст не помеха для того, чтобы освоить боевые заклинания и применять их в борьбе. Не думала, что когда-нибудь мне придется с ним согласиться.

— Вы не ладили с вашим отцом? Простите, профессор, это слишком личный вопрос, — смутился Гарри.

— Ничего, — Руби задумчиво провела пальцем по губам. — Мой отец был не очень хорошем человеком, что нельзя сказать о вашем. Говорят, вы на него сильно похожи?

— Да, только глаза мамины, — слабо улыбнулся Поттер. — Но я их совсем не помню, моих родителей. До того, как попасть в Хогвартс, я ничего про них не знал. Моя тетка, сестра мамы, никогда не рассказывала мне о ней.

Руби слегка наклонилась вперед. Похоже, разговор пошел в интересующем ее направлении.

— Она тоже волшебница?

— Тетя Петунья? — удивленно переспросил Гарри и усмехнулся. — Она бы оскорбилась такому предположению. Нет, и она и ее муж, дядя Вернон, магглы.

— А твои бабушка и дедушка по материнской линии? Тоже магглы?

— Да, насколько мне известно. Правда, они умерли, когда я был еще маленьким.

Детские воспоминания заставили Гарри Поттера грустно улыбнуться. Он так привык, что в магическом мире каждый знал о нем и его семье больше него самого, что такие простые вопросы теперь казались ему необычными. Он посмотрел на профессора Стрейндж, в ее внимательные изумрудно-зеленые глаза, и его снова посетило чувство, словно внутри засветилось маленькое солнышко, как тогда, на пиру.

— Ну что ж, Поттер, — Руби перевела взгляд на часы, висевшие над камином, — тебе пора поторапливаться, если не хочешь опоздать на занятия. А тренировки по невербальным заклинаниям мы начнем со следующей недели. Скажем, с четверга. Идет?

Гари кивнул и, поднявшись со стула, направился к выходу. Когда до двери, ведущей из класса, оставалась пара шагов, та внезапно отворилась и на пороге показалась ненавистная Гарри фигура Северуса Снейпа. Профессор Снейп, не ожидавший увидеть здесь Гарри Поттера, замер. С минуту они сверлили друг друга злыми взглядами, прежде чем Северус Снейп шагнул в кабинет. Гарри заметил у него в руке черный саквояж.

«Интересно, — подумал он, закрывая за собой дверь и шагая по коридору, — что Снейп тут делает?»

Северус окинул кабинет безразличным взглядом и, увидев Руби за преподавательским столом, направился к ней. Когда он поднимался по ступенькам и уже ступил на последнюю, мимо него пролетела какая-то черная тень и через секунду на спинку стула, на котором сидела Руби, приземлился большой черный ворон. Ворон неодобрительно сверкнул на Северуса глазом и защелкал клювом, вычищая перья.

— Профессор Снейп? — чуть склонила голову Руби.

— Я принес зелья, о которых вы просили.

Он поставил на стол саквояж, внутри которого что-то тихонько звякнуло.

— Спасибо.

Руби устало откинулась на спинку стула. Новый прилив головной боли заставил ее прикрыть глаза.

Северус, не сводивший с нее внимательного взгляда, заметил, как выбившийся локон упал ей на лицо. Совершенно неожиданно он поймал себя на мысли, что ему хочется коснуться ее волос, таких густых и мягких на вид. Он моргнул, отгоняя наваждение, и достал из внутреннего кармана мантии флакон с золотистой жидкостью.

— И еще кое-что, — заговорил Северус, ставя флакон перед Руби.

Она открыла глаза и внимательно оглядела стоящее перед ней зелье, затем перевела вопросительный взгляд на Снейпа.

— Это лекарство от бессонницы. Мой личный рецепт.

И не дожидаясь ответа, он круто развернулся и заспешил прочь из кабинета так быстро, что его мантия взметнулась на ходу, как черный флаг.

— И что это было? — прокаркал Грэм.

— Это был Северус Снейп, — спокойно ответила Руби.

Она взяла в руки пузырек с лекарством и принялась задумчиво крутить его в пальцах.

— Я не об этом, — нахохлился ворон. — Ты собираешься давать персональные уроки Гарри Поттеру?

— Да.

— Думаешь, так сможешь узнать о нем побольше?

— Вероятно.

— Но он сам о себе ничего не знает.

— Ты видел его шрам? — спросила Руби, просматривая золотистое зелье на свет.

— Шрам? А что с ним?

— Это не просто след от проклятья, как пишут в книгах. Он нечто большее: метка, которая несет в себе большую силу, насколько я смогла почувствовать.

— Думаешь, твой отец… — начал ворон.

— Нет, Грэм, — перебила его Руби, — отец тут ни при чем. Во всяком случае, напрямую он не участвовал, хотя и мог научить кое-чему Темного Лорда.

Она откупорила пузырек и залпом выпила содержимое. По телу разлилось приятное тепло, и головная боль моментально утихла. Руби довольно потянулась.

— Думаю, нам стоит для начала наведаться к тетке Гарри и кое-что проверить, — сказала она, поворачиваясь к ворону.

День пролетел незаметно в череде хлопот и уроков. Северус Снейп устало скинул мантию на стул, расстегнул и закатал рукава черной рубашки и задумался. Весь день он старался не вспоминать о Руби, но невольно поймал себя на мысли, что ждал ее появления на ужине в Большом зале, и когда она не пришла, он почувствовал досаду.

«И на что мне сдалась эта девчонка?» — раздраженно подумал он, доставая бутыль эльфийского вина и наполняя бокал кровавой жидкостью.

Он устало опустился на кровать и сделал глоток, стараясь отвлечься, но мысль о Руби и о том порыве, когда ему захотелось коснуться ее волос, настойчивее завладевала его вниманием.

«Она не глупа, — подумал он, — и не смотрит на меня с презрением или злобой, как большинство. Хотя, возможно, она не знает…»

Северус перевел взгляд на Метку на своей руке. Череп и выползающая из его рта змея. Он ненавидел эту Метку не только потому, что она была Его знаком, а потому, что все эти годы не давала забыть об ошибках юности. Он давно понял, что прошлое не вернешь и не исправишь и ему придется жить с этим, не надеясь на что-то хорошее. В его жизни теперь были только смерть и разочарование, а это плохая компания для надежды.

Допив вино, Северус криво усмехнулся.

В доме номер четыре на Тисовой улице это субботнее утро началось самым обычным образом: после завтрака все семейство Дурслей, исключая Дадли, который находился в школе, собралось в гостиной. Вернон Дурсль, устроившись на диване, спрятался за свежей газетой, лишь изредка хмыкая на ту или иную новость и переворачивая страницы, а Петунья с чашкой чая с молоком сидела напротив телевизора и смотрела очередной сериал про домохозяек. Трели дверного звонка заставили семейство Дурслей вздрогнуть и обменяться тревожными взглядами.

— Ты кого-нибудь ждешь, дорогой? — обратилась миссис Дурсль к супругу.

— Нет, а ты?

Петунья легко вскочила и подошла к окну. Отодвинув занавеску с расшитыми на ней ромашками, она выглянула на улицу, намереваясь разглядеть того, кто звонил, но, к большому разочарованию, ничего не увидела, кроме припаркованной рядом с домом новенькой машины мистера Дурсля. Тем временем комнату вновь наполнила трель дверного звонка.

— Нужно открыть, — зачем-то шепотом сказала миссис Дурсль.

Мистер Дурсль грузно поднялся с дивана и затопал в прихожую, Петунья последовала за ним. Постояв с секунду около двери, Вернон рывком открыл ее, ожидая, вероятно увидеть что-то неприятное, но тут же облегченно выдохнул. На пороге их дома стояла молодая девушка. Выглядела она, по меркам Дурслей, как абсолютно нормальный человек: черный брючный костюм, белая блузка, волосы заплетены в косу. Никаких мантий и остроконечных шляп!

— Добрый день, мисс, — пробормотал Вернон, — чем обязаны?

— Мистер и миссис Дурсли? — спросила девушка.

— Именно так.

Девушка мельком глянула на мистера Дурсля и перевела изучающий взгляд на миссис Дурсль.

— Меня зовут Руби Стрейндж. Я новый преподаватель в школе, где учится ваш ребенок. Могу я войти?

Дурсли засуетились, провожая посетительницу в гостиную.

— Очень рад знакомству, мисс Стрейндж, — пробасил Вернон.

— Дадли сейчас нет дома, — тараторила Петунья, — надеюсь, он не натворил ничего плохого? Он такой замечательный мальчик!

— Дадли? — переспросила Руби, опускаясь в кресло. — Я по поводу другого ребенка. Гарри Поттера.

Миссис Дурсль ойкнула и зажала ладонью рот, а мистер Дурсль застыл с таким видом, словно его только что ударили по голове.

— Присаживайтесь, — распорядилась Руби. — Предстоит долгий разговор.

Вернон Дурсль побагровел и, кажется, стал медленно раздуваться.

— Я не позволю! — взревел он, тыча пальцем, похожим на сардельку, в сторону Руби. — Я не позволю командовать в моем доме! Особенно таким… таким психам, как…

Руби не дала ему договорить. Она прикрыла глаза и почувствовала, как привычно поднимается волна гнева, как сильнее начинает биться сердце. Ухватившись за подлокотники кресла и сдерживая ярость, Руби снова открыла глаза и уставилась прямо в пышущее жаром лицо Вернона. Мистер Дурсль замолчал на полуслове и грузно осел на диван рядом с миссис Дурсль. Они, как напуганные кролики, смотрели на Руби, плотнее прижимаясь друг к другу. Только что изумрудно-зеленые глаза девушки превратились в желтые, с вертикальным зрачком, а на лице появилось выражение, какое бывает у хищника, затаившегося перед нападением. Кончик перекинутой через плечо косы пылал, подобно огню, отбрасывая снизу на лицо Руби зловещий кровавый отблеск.

— А теперь, Петунья, ты расскажешь мне все о своей сестре, — прошипела Руби, пристально вглядываясь в глаза миссис Дурсль.

Петунья почувствовала, словно ее голову охватило пламя, а виски сжал металлический обруч, но она не могла даже пошевелиться. Перед внутренним взором с бешеной скоростью замелькали картины из прошлого, но вдруг мелькание прекратилось, и она увидела…

Маленькой Петунье всего три года, но она уверенно топает через всю гостиную к замершим на диване родителям. Ей очень хочется обратить на себя их внимание, и она начинает громко звать маму. Неожиданно, она замечает странного человека рядом с родителями и замолкает. Высокий старик, в лиловой накидке и смешном колпаке, весело подмигивает ей, а потом протягивает родителям какой-то сверток и растворяется в воздухе. Маленькая Петунья подходит к маме и папе и видит, что они держат в руках завернутого в простыню ребенка.

— Поздоровайся со своей сестричкой, Тунья, — ласково говорит мама. — Скажи: привет, Лили!

— Пливет, Лили, — послушно повторяет Петунья.

Взрослая Петунья в изнеможении падает на диван, издавая тихий стон. Ощущение сдавливающего голову обруча исчезло, сменившись слабостью и опустошенностью.

— Что вы себе позволяете?! — взревел напуганный мистер Дурсль, видя, что его жена упала в обморок.

Он подскочил с дивана, сжимая кулаки, сам не зная, что собирается сделать. Желтые глаза Руби вспыхнули недобрым блеском. Одним лишь взглядом она подняла грузное тело мистера Дурсля в воздух и пригвоздила к стене. Медленно поднявшись, не сводя со своей жертвы глаз, она шагнула в его сторону. В этот момент перед ее лицом промелькнула черная тень, большой ворон опустился на кофейный столик в гостиной Дурслей и встревоженно позвал:

— Руби!

Руби остановилась и недоуменно моргнула.

— Руби, пожалуйста.

Она закрыла глаза и попыталась успокоить бешено колотящееся сердце. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Сосредоточившись, она смогла унять охватившую ее ярость, и, когда открыла глаза, они снова стали изумрудно-зелеными. Мистер Дурсль свалился на пол и потерял сознание, как и его супруга.

— Ты могла их убить, — укоризненно прокаркал ворон.

— Знаю, — тяжело дыша, прошептала Руби.

Она достала волшебную палочку и, взмахнув, стерла из памяти лежащих без сознания Дурслей свой визит. Другим взмахом палочки она перенесла мистера Дурсля и положила его рядом с миссис Дурсль. Грэм взмахнул крыльями и уселся на плечо Руби.

— Я помогу тебе трансгрессировать, — ворчливо сказал он.

Раздался легкий хлопок, и парочка исчезла. Пришедшие в сознание через несколько минут мистер и миссис Дурсли с легким удивлением обнаружили, что уснули прямо перед телевизором.

Старинный четырехэтажный особняк, с симметричными небольшими башнями и темно-серой черепичной крышей, возвышался над широкой подъездной дорогой, плотно обсаженной по бокам тисами. Вокруг особняка клубился грязно серый туман, в лучах заходящего солнца словно присыпанный багрянцем.

Северус Снейп только что беззвучно появился на подъездной дороге и уверенно зашагал в сторону поместья. Черная Метка на его правой руке еще отзывалась болью, явно давая понять о нетерпении Темного Лорда.

Поднявшись по широкой мраморной лестнице и миновав первый зал, Северус попал в большую, вытянутую комнату, служившей столовой. В центре комнаты расположился массивный дубовый стол, в окружении стульев с вырезанными на спинках змеями и обитыми бархатными изумрудного цвета вставками. В воздухе над столом парили резные канделябры из чистого золота с горящими свечами. Света от них было достаточно, чтобы разглядеть обстановку в комнате и присутствующих людей.

Во главе стола мрачно возвышался Темный Лорд. Его красные глаза с вертикальным, как у змеи, зрачком метнулись в сторону Северуса, стоило ему переступить порог. По правую руку от него сидели Люциус Малфой и Беллатриса Лестрейндж, а по левую — незнакомый Северусу человек. Мужчина, на вид ровесник Дамблдора, с аккуратно стриженной белой бородкой и пенсне на длинном, остром носу. Одет он был по-маггловски: щеголеватый клетчатый пиджак и такие же брюки, а на шее красовался темно-зеленый галстук-бабочка. Мужчина создавал бы впечатление добродушного профессора, если бы не холодный взгляд изумрудно-зеленых глаз, каким он окинул подошедшего Снейпа.

— Северус, — нетерпеливо проговорил Темный Лорд. — Мне только что стало известно, что пророчества могут коснуться только те, о ком оно сделано. Руфус, — на этих словах Люциус Малфой невольно кинул взгляд в угол комнаты, где Нагайна неторопливо заглатывала что-то большое, — Руфус сильно подвел меня, мы потеряли столько времени впустую.

Повисла напряженная тишина, слышно было только, как тикают старинные часы на каминной полке.

— Ну, ничего, — тихо проговорил Волдеморт, — мы начнем все заново. Мы используем Гарри Поттера, он достанет пророчество. Весьма иронично, не правда ли?

Волдеморт рассмеялся холодным высоким смехом.

— Повелитель, — осторожно возразил Северус, — мальчика хорошо охраняют. Пока он в Хогвартсе, под присмотром Дамблдора, его будет трудно выманить.

— Да, ты прав, Северус, — ухмыльнулся Темный Лорд. — Пока Дамблдор в школе. Люциус займется этим. Используя свои связи в Министерстве, он добьется, чтобы Дамблдора отстранили от должности. Один раз у него уже это получилось.

— Да, мой Лорд, — склонил голову Малфой-старший.

— От тебя же, Северус, требуется снабжать нас информацией о планах Дамблдора и его Ордена.

— Всенепременно.

— И еще кое-что… — красные глаза Темного Лорда сощурились. — Позволь мне представить тебе своего старинного друга — Волдхарда Баттенберга.

На этих словах он махнул рукой в сторону старичка в клетчатом костюме. Тот слегка поклонился Снейпу, но, несмотря на легкую приветливую улыбку, взгляд его оставался холодным.

— Волдхарду нужна будет твоя помощь как Мастера зелий.

— Все что прикажете, — кивнул Снейп и бесстрастно перевел взгляд на Баттенберга.

Тот поднялся и, добродушно улыбнувшись, подошел к Северусу. В его руках появился свиток пергамента, который он тут же протянул Снейпу.

— Наслышан о ваших познаниях, молодой человек, — проговорил он мягким голосом. — Взгляните на это зелье, мое изобретение. Мне необходима помощь в его приготовлении.

Северус развернул свиток, пробежался по списку ингредиентов и удивленно поднял брови.

— Никогда не видел такого сложного состава: сердечная жила дракона, глаз василиска, белладонна, чемерица и еще более двадцати ингредиентов. Большинство будет трудно достать, а некоторые невозможно купить даже на черном рынке.

— О, не беспокойтесь об этом. Мой сын, — Волдхард указал рукой куда-то в сторону камина, и из тени шагнул молодой человек, которого Северус не заметил сразу, — мой сын Ричард достанет все необходимое.

Снейп внимательно оглядел его. Ричарду на вид было не больше двадцати лет. Огненные волосы непослушно торчали во все стороны, на холодном, бледном лице блуждала презрительная усмешка, а глаза — точно такие же, как и у его отца. Ричард посмотрел на Северуса, и тому показалось, что он уже где-то видел этот взгляд.

Снова повернувшись к Волдхарду, Снейп спросил:

— Если вы хотите кого-то отравить, могу предложить яды более простые в изготовлении, но очень эффективные.

— Боюсь, — покачал головой Баттенберг, — мне нужен именно этот. Тот, на кого я охочусь, довольно редкий зверь, и оружие тоже должно быть особенным.

Северус только пожал плечами.

— Как знаете.

Дамблдор сидел в своем кабинете и внимательно вглядывался в предмет, лежащий прямо перед ним. Больше всего предмет напоминал зеркало в каменной раме, только это зеркало не отражало ни Дамблдора, ни комнату, а вместо этого по стеклянной поверхности тянулись нити, складываясь в узор, похожий на странную паутину. В центре этого узора образовалась дыра, на которую теперь так задумчиво смотрел Дамблдор.

— Похоже, Фоукс, пока все идет по плану. Она следует по хлебным крошкам. Если все сложится как надо, у Гарри появится новая защита.

Феникс ничего не ответил на заявление Дамблдора и продолжил дремать на своем насесте. Он уже привык, что директор, размышляя вслух, обращается к нему.

Дамблдор еще с минуту разглядывал паутинный узор, а потом убрал устройство в стол.

— Что ж, самое время для лимонных долек, — и он весело подмигнул дремлющему Фоуксу.

Женщина стоит перед ним, загораживая детскую кроватку своим телом. Он смотрит в ее заплаканное лицо, обрамленное темно-рыжими волосами, видит, как изумрудно-зеленые глаза заволакивают слезы. Ее губы подрагивают, когда она умоляет его о пощаде:

— Пожалуйста… пожалуйста…

Его сердце пронзает острая боль, он не может видеть ее слез, ее шепот заставляет гореть в муках каждую клеточку его тела, но он не в силах остановить поднимающуюся руку с зажатой в ней волшебной палочкой. Еще мгновение, которое кажется целой вечностью, и комнату озаряет вспышка зеленого света, за которой наступает тьма…

Северус открыл глаза. Сначала он не увидел ничего, кроме темноты, но постепенно глаза привыкли, и он смог различить скромную обстановку своей комнаты. Не глядя, он нащупал на прикроватной тумбочке волшебную палочку и взмахом заставил загореться расположенные на стенах факелы. Подрагивающий свет выхватил из темноты стол, кресло у погасшего камина и небольшой шкаф. Северус поднялся и провел по лицу рукой, стирая остатки кошмара и выступившую на лбу испарину.

Давно ему не снился этот сон. Тогда, шестнадцать лет назад, не проходило и ночи, когда бы он не вскакивал с постели в холодном поту, содрогаясь от рыданий и до боли, до крови кусая руку, которой только что во сне убил Лили, чтобы хоть как-то унять боль душевную. Он прятал эти воспоминания днем, под холодной маской безразличия; каждый раз, подвергаясь опасности быть разоблаченным, он глядел в лицо тому, кто убил ее и кому он вынужден был продолжать служить. И только жажда мести и желание по возможности исправить последствия своей глупости давали ему силы жить и бороться.

Посидев еще немного, Северус оделся и, накинув мантию, вышел. Уснуть все равно уже не получится, а небольшая прогулка поможет успокоиться, собраться с мыслями.

Коридоры замка были пустынны в это время. Дождь, ливший весь день, прекратился, и на каменный пол легли нарезанные узкими окнами полосы лунного света. Северус шел, то погружаясь в тень, то выходя на свет — это было так созвучно его ощущениям, что он невольно задумался и не сразу заметил две притаившиеся за доспехами фигуры.

— Люмос!

В свете палочки Северус увидел пятикурсницу из Когтеврана Мелисенту Бекстридж и шестикурсника из Гриффиндора Кормака Маклаггена.

— Так, так, — злорадно проговорил Северус. Обнимающиеся по темным закоулкам Хогвартса после отбоя парочки были его любимой мишенью. После Гарри Поттера, разумеется. — Что это такое вы двое тут делаете? Ночью?

— Профессор Снейп, — робко заикнулась Мелисента Бэкстридж.

— Молчать, — не повышая голоса, прервал ее Северус. — Минус двадцать очков с каждого. И я обязательно сообщу вашим деканам. А вас, Кормак, я жду в пятницу после уроков на отработку.

— Но в пятницу отборочные в команду, — попытался возразить Маклагген.

Северус Снейп приблизился к Кормаку, освещая его лицо так, что тот невольно зажмурился. Мелисента отодвинулась подальше, нервно теребя край своей мантии.

— Минус еще двадцать очков с Гриффиндора, — холодно обронил Северус.

Кормак хотел было что-то еще возразить, но благоразумно передумал.

— А теперь марш по своим гостиным. Если увижу вас еще хотя бы раз после отбоя, вы рискуете столкнуться с моим… неудовольствием.

Повторять дважды не пришлось — Мелисента схватила Кормака за руку и потащила подальше от Снейпа. Дождавшись, когда студенты скроются из вида, Северус с грустью вздохнул и прикрыл глаза. На душе скребли кошки и хотелось ругаться в голос, но он не мог себе этого позволить. Он не знал, сколько простоял так, пока легкий шорох не привлек его внимание, и он, не открывая глаз, сказал:

— Кажется, я ясно велел вам вернуться в ваши комнаты.

— Простите, профессор, — услышал он невозмутимый голос, что заставил его открыть глаза и повернуться. — Но, боюсь, у меня другие планы.

Перед Северусом в полосе света стояла Руби. На ней были черные кожаные штаны, белая блузка со шнуровкой и глубоким квадратным вырезом. На шее висел серебряный медальон в виде клыка или когтя. Волосы ее были распущены, и в свете луны красные кончики вспыхивали искорками.

— Не ожидал встретить вас в такое время, — проговорил Северус, стараясь, чтобы его голос звучал невозмутимо.

— Мне не спалось. Решила немного прогуляться, это помогает собраться с мыслями.

В коридоре было тихо, где-то в отдалении послышался хохот полтергейста Пивза. Северус нахмурился, ему не хотелось сейчас сталкиваться с этим шутом.

— Не хотите присоединиться ко мне, профессор Снейп? — неожиданно предложила Руби.

Она слегка склонила голову, глядя снизу вверх на Северуса, и только теперь он заметил, что выше нее. Предложение Руби застало его врасплох. Он так привык, что его боялись, сторонились, презирали или не доверяли, что отвык от просто общения и смирился с этим. И теперь, тщательно скрывая свою неуверенность, напустил на себя равнодушный вид.

— Думаю, это возможно, — ответил он.

Руби кивнула и неспешно пошла по коридору в сторону дверей, ведущих из замка. Северус легко шагал рядом, мысленно ругая себя:

«Думаю, это возможно. Ничего умнее придумать не смог?»

Вместе они вышли из замка и направились к озеру. После дождя в воздухе пахло свежестью, мокрой землей и травой. Капли дождя блестели и искрились в лунном свете, так что создавалось впечатление, словно окрестности замка усыпаны бриллиантами. Легкий ветерок шелестел листьями деревьев в Запретном лесу и играл в волосах Руби. Северус, стараясь делать это незаметно, разглядывал свою спутницу. Руби выглядела задумчивой и отстраненной, казалось, она не замечала, что идет не одна.

«Наверное, — подумал Северус, — нужно что-то сказать. Но что?»

Добравшись до озера, они пошли вдоль берега. Северус мучительно думал, о чем заговорить, а Руби, поежившись от холодного воздуха, который всегда бывает у воды, обхватила руками плечи. Повинуясь порыву, Северус снял мантию и накинул ее на плечи Руби и только после этого со стыдом подумал, что мог просто наколдовать что-то теплое. Но Руби, казалось, не заметила его оплошности. Она вздрогнула, когда мантия Северуса опустилась ей на плечи, и, повернув голову, с благодарностью посмотрела ему в глаза.

— Вы уже второй раз выручаете меня, — мягко сказала она, слегка улыбнувшись, — а я так до сих пор и не поблагодарила вас за то зелье. После него я чувствую себя… лучше.

— Не за что, — ответил Северус.

Неожиданно она остановилась и задумчиво посмотрела куда-то вперед. Северус проследил за ее взглядом и увидел, как из воды выходит белая лошадь. Ее шерсть серебрилась в лунном свете и казалась такой гладкой и шелковистой, что невольно хотелось ее потрогать. Огромные лиловые глаза ласково смотрели на них, а в пенной гриве запутались камыши. Лошадь неторопливо двинулась в сторону Северуса и Руби. Она подошла очень близко и Руби, вытянув руку, что-то шепнула. Лошадь застыла на месте, продолжая ласково глядеть своими лиловыми глазами.

— Какое прекрасное создание, — задумчиво проговорила Руби, не спуская глаз с лошади, — и такое ужасное одновременно.

— Если не ошибаюсь, это келпи? — спросил Северус.

— Да. Не думала, что в школе, где учат детей, могут обитать такие монстры.

— Наверняка это дело рук Хагрида, — скривился Северус. — Это местный лесничий. Он любит привечать всяких тварей. И чем тварь страшнее и опаснее, тем она ему милее.

— Вот как? — Руби не отрываясь смотрела на водяного демона. — Неужели кто-то может полюбить монстра, который приманивает к себе людей, а потом утаскивает на дно и поедает?

Она достала волшебную палочку и, выполнив ею замысловатое движение, набросила на келпи наколдованную уздечку. Как только уздечка коснулась кожи монстра, тот вздрогнул, а в следующую секунду, развернувшись, неторопливо пошел в сторону Запретного леса.

— Хагрид всегда говорил: главное, знать, как приручить каждого монстра, — зачем-то вспомнил слова лесничего Северус.

Если бы Гарри Поттер слышал его в эту минуту, он, наверное, не поверил бы своим ушам.

Руби повернулась к Снейпу и внимательно посмотрела на него. В ее изумрудных глазах мелькнула горечь.

— Монстры не выбирают свою судьбу, но и избежать ее не могут. Они созданы убивать и не смогут бороться со своей природой. Кому придет в голову полюбить такое создание? И может ли сам монстр полюбить в ответ?

— Мы сейчас говорим о келпи? — спросил Северус.

Он явно почувствовал, что Руби заговорила о чем-то личном, что ее волновало. Это было видно по охватившим ее эмоциям — по обычно бесстрастному лицу скользнула тень внутреннего страдания, которую Северус очень хорошо знал.

— Да, — соврала она.

— Любовь не спрашивает, хочешь ты или нет, она просто приходит в твое сердце и, в какой бы тьме ты не находился, тянет тебя назад, к свету.

Северус сам удивился своим словам.

«Похоже, я слишком много общаюсь с Дамблдором. Фразочка в его духе», — мысленно скривился он.

Но в ту же минуту он понял, что сказал правду, которую не решался признать уже очень много лет. Внутреннее напряжение, постоянно словно сдавливающее грудь невидимой веревкой, ослабло. Стало легче дышать, и Северус вдохнул свежий ночной воздух. Здесь и сейчас, на берегу озера, рядом с этой девчонкой ему стало так свободно и спокойно, что он невольно улыбнулся. Руби, следившая за ним, улыбнулась в ответ.

— Знаете, профессор Снейп, — сказала она, улыбаясь все шире, — не думала, что Дамблдор так сильно на вас влияет.

— Я тоже.

Руби засмеялась легким серебристым смехом, а Северус, залюбовавшись ею, подумал, почему она так мало улыбается.

Они прогулялись вдоль озера, разговаривая о посторонних вещах, о преподавателях и студентах. Время пролетело незаметно, и когда над макушками деревьев в Запретном лесу забрезжил красный рассвет, Руби спохватилась.

— Как быстро пролетело время! — удивленно воскликнула она. — Надо скорее возвращаться в замок, у нас с вами еще занятия.

— Забавно, — ухмыльнулся Северус, — что, будучи студентом, я не гулял ночи напролёт перед уроками.

— Зато став преподавателем, вы себе это позволяете, профессор Снейп, — улыбнувшись, склонила голову Руби.

Они поднялись по мраморным ступеням и остановились в холле перед Большим залом.

— Прошу, мисс Стрейндж, зовите меня Северус.

— Тогда я просто Руби.

Они насмешливо поклонились друг другу.

— В таком случае, увидимся за завтраком, Северус.

И она, легко развернувшись, направилась по западному коридору в сторону своей спальни. Мантия Северуса, которая все еще была на ней, взметнулась, словно большие черные крылья. Северус Снейп проводил ее взглядом и, дождавшись, когда Руби скроется за поворотом, направился в подземелья. Если бы какой-нибудь ученик сейчас имел неосторожность столкнуться с грозным преподавателем Зельеварения, он замер бы на месте с открытым ртом — профессор Северус Снейп шел по коридору и улыбался с самым беззаботным видом.

Прозрачная голубизна неба, наполненная солнечным, не по-осеннему теплым светом отражалась на потолке Большого зала. Спешившие на завтрак ученики невольно щурились, когда попадали из темного, без окон, коридора в зал.

Гарри, Рон и Гермиона поспешили к своему столу. Гермиона выглядела недовольной и мало разговаривала с ребятами, а Гарри и Рон, с обоюдного молчаливого соглашения, старались ее не трогать, чтобы не попасть под горячую руку.

— Смотри-ка, — Рон толкнул локтем в бок Гарри, — что это со Снейпом?

Гарри повернулся в сторону преподавательского стола. Профессор Снейп сидел на своем обычном месте и переговаривался с профессором Стрейндж. Его волосы, всегда прикрывающие лицо черной завесой, от чего профессор становился еще более мрачным, теперь, впервые на памяти Гарри, были собраны в хвост. Лицо Снейпа оставалось бесстрастным, но что-то в нем неуловимо изменилось: пропали отчужденность и холодность и даже обычный желтоватый оттенок кожи словно смылся, уступил место бледности.

— Он что, причесался? — продолжал удивляться Рон. — Никак решил приударить за профессором Стрейндж.

— Не говори глупостей, Рон, — возмутилась Гермиона.

— А что, она красивая, — пробурчал Рон, придвигая к себе овсянку и тыквенный сок. — К тому же за кем тут еще приударять? Не за Макгонагалл же?

Гермиона возмущенно сверкнула на него глазами.

— Не думаю, что Снейп способен кем-нибудь заинтересоваться, — возразил Гарри. — Я имею в виду он же… ну, он же Снейп.

— Весьма емкая характеристика, — съехидничала Гермиона. — Я знаю, что вы его недолюбливаете, — на этих словах Гермиона подняла ладонь, останавливая готовых возмутиться Гарри и Рона, — но Дамблдор ему доверяет. И он в Ордене.

Гарри нахмурился. Он не понимал, почему Дамблдор доверяет Снейпу, и считал, что тот ошибается на его счет. И никто не смог бы его переубедить в обратном.

После завтрака друзья направились на сдвоенные с Когтевраном Заклинания. Профессор Флитвик показал ребятам принцип действия Дезиллюминационного заклинания, заставив исчезнуть свой стол.

— Это заклинание широко применяется Министерством, — тонким голоском вещал профессор, стоя на невидимом столе, — чтобы скрывать магических животных. Также оно используется при создании мантий-невидимок. Действует заклинание недолго: от часу до суток, поэтому зачастую требуется повторное наложение чар.

Урок в целом прошел весело, у многих получилось заставить исчезнуть перья, на которых профессор Флитвик сказал отрабатывать заклинание. Симус Финниган, под одобрительные смешки, шутки ради заставил исчезнуть сумку Невилла, который сидел перед ним и до самого звонка рассеянно искал пропажу.

После Заклинаний Гарри, Рон и Гермиона вместе с остальными гриффиндорцами отправились на урок Защиты от темных искусств. Ребята подошли к кабинету профессора Стрейндж и нерешительно замерли — профессор предпочитала, чтобы ученики заходили в класс не раньше, чем прозвенит звонок. Внезапно дверь распахнулась и на пороге появился профессор Снейп. В руках у него была черная мантия.

Невилл, увидев профессора, громко икнул и выронил учебник, что сжимал в руках. Снейп перевел на него взгляд своих черных холодных глаз, и на лице его отразилась усмешка.

— Осторожно, Долгопупс, — вкрадчиво сказал он. — Ваша неуклюжесть сегодня может стоить вам конечностей… если повезет.

И профессор Снейп прошел мимо учеников. Полы его мантии взметнулись, напоминая большие черные крылья.

— И как это понимать? — шепнул Рон.

Гарри только пожал плечами и заторопился вместе с остальными на урок. Зайдя в класс, ученики в недоумении замерли: парты исчезли, а по центру класса висела черная непроницаемая ткань, из-за которой раздавались странные звуки — не то шипение, не то рык, не то блеяние козы.

Профессор Стрейндж стояла рядом с тканью, боком к ученикам, и задумчиво крутила в руках волшебную палочку.

— Подойдите ближе, не бойтесь, — сказала она, не поворачивая головы.

Ученики приблизились, опасливо поглядывая на черную материю.

— Защита от темных искусств, — начала профессор Стрейндж, — не ограничивается только противостоянию темной магии, когда один волшебник сражается с другим. Это так же и противостояние монстрам, порожденных тьмой и желанием человека познать и подчинить силы природы.

После этих слов Руби взмахнула палочкой и ткань исчезла, явив взорам ошеломленных учеников ужасное существо, которое выглядело так, словно его наспех собрали из других животных: на теле козы с черной, жесткой на вид шерстью росли две головы — льва и козла. Передние лапы были так же львиные, а вместо хвоста извивалась и шипела большая змея. Существо уставилось на учеников всеми своими головами и подняло черные кожистые крылья, пытаясь их расправить, от чего Невилл испуганно пискнул и отступил назад.

— Не надо бояться, — повернулась к нему профессор Стрейндж. — Вам ничего не угрожает. Пока что. Видите этот круг на полу? Это защитный барьер, он не позволит ей выйти за его пределы и напасть.

Гарри перевел взгляд вниз, под лапы чудовища и только теперь заметил, что по кругу деревянного настила, на котором оно стояло, были нарисованы какие-то символы, которые горели голубоватым огнем.

— Кто-нибудь может сказать, что это за создание, — окинула взглядом учеников профессор Стрейндж.

Гермиона привычно подняла руку.

— Да, мисс Грейнджер.

— Это химера. О них мало что известно, кроме того, что эти существа чрезвычайно опасны и не поддаются приручению. И, насколько я знаю, они не водятся в Англии, мэм.

— Да, верно. Плюс пять очков Гриффиндору, — проговорила Руби, не глядя на Гермиону. — Химеры действительно обитают только в Греции. Мне пришлось потрудиться, чтобы отловить этот экземпляр.

Среди учеников прошел одобрительный шепот, но Руби, словно не замечая никого, продолжила, медленно обходя химеру по кругу.

— Однако кое-что об этих существах все-таки известно. Химера — монстр рукотворный; в некоторых источниках упоминается, что ее создал древнегреческий маг Беллерофонт, который хотел использовать химеру, чтобы отомстить жителям Ликийи за то, что они изгнали его. Однако, не справившись со своим творением, Беллерофонт в конечном итоге убил первую химеру. Но было уже поздно. Созданный образ породил потомков, которые дошли до наших дней.

Руби присела рядом с химерой, и та повернула в ее сторону львиную голову. Желтые глаза чудища внимательно уставились на Руби, а затем химера зевнула, обнажая острые клыки. Хмыкнув, профессор Стрейндж поднялась и снова окинула взглядом учеников.

— Химеры не испытывают жалости, привязанности и любви. Они были созданы убивать и умеют это в совершенстве. Магией химеру не убить, она не восприимчива к большинству заклинаний и ядов. Беллерофонт смог это сделать только при помощи стрел и копья, созданных гоблинами. Скорее всего, никому из вас не представится случая столкнуться с этим созданием. Так для чего я вам его показываю? У кого-нибудь есть идеи?

Гарри, не отрываясь смотревший на монстра, неожиданно для себя сказал:

— У меня, профессор.

— Слушаю.

— Ну, — смущенно начал Гарри, — все поступки имеют последствия. Если бы Беллерофонт не хотел мести, то не появилась бы химера. А теперь его нет, а монстр существует.

Гарри вспомнил второй курс и как он уничтожил дневник Тома Реддла. Созданный Волдемортом артефакт едва не отнял жизнь Джинни и натравил на школу василиска.

— Верно, Гарри, — кивнула Руби, внимательно глядя на мальчика. — Самых опасных монстров порождает человек. Не надо забывать об этом. А теперь домашнее задание. Написать два свитка на тему «Применение гоблинских артефактов в борьбе с темными созданиями». На этом занятие окончено.

Когда кабинет опустел, Руби устало вздохнула. Она взмахнула волшебной палочкой, и горящие под ногами химеры символы исчезли. Неуверенно переступив разномастными лапами, монстр подошел к Руби и ткнулся львиной головой ей в руку. Руби почесала ее за ухом.

— И почему ты не убьешь эту тварь? — прокаркал Грэм, наблюдавший за происходящим со своего насеста под потолком. — Для изучения химеры она не обязательно должна быть живой.

— Знаю, — ответила Руби, загоняя химеру в наколдованную клетку. — Ты прав. Я просто не смогла ее убить. Она не виновата в своем происхождении.

— Вот уж не ожидал от тебя такой сентиментальности.

Дождавшись, когда монстр будет заперт, ворон слетел и сел на плечо Руби.

— Ты просто видишь в ней себя. Но у вас не так много общего, как ты думаешь.

Руби грустно улыбнулась и погладила ворона по голове.

— Что бы я без тебя делала, Грэм?

Северус Снейп сидел за письменным столом в своей комнате и проверял домашние работы учеников. Большинство работ сразу получало отметку О (отвратительно) или У (удовлетворительно). И лишь небольшой процент учеников удостаивался отметки В (выше ожидаемого); преимущественно, это были студенты его факультета, некоторые ученики с Когтеврана и Гермиона Грейнджер, домашняя работа которой тянула на отметку Превосходно, но Северус из вредности не хотел ставить ей высший балл.

Он отложил последнюю работу в сторону и задумчиво побарабанил длинными тонкими пальцами по столешнице. Вспомнив ночную прогулку у озера, он улыбнулся. Последний раз ему было так легко в компании Лили, еще в школе, пока она не оборвала с ним все связи. После этого Северус избегал общества девушек, с головой погрузившись в изучение Темных искусств, потом было вступление в ряды Пожирателей Смерти, а потом смерть Лили, после которой Северус едва сам не умер от горя и боли. Несколько лет понадобилось ему, чтобы оправиться, но с женщинами у него так и не складывались отношения. Многие знали о его прошлом Пожирателя и избегали, поэтому он ограничился лишь необходимым минимумом, покупая внимание и ночи в обществе раскрепощенных девиц.

Руби стала первой, кто в разговоре с ним не испытывала неприязни или недоверия. Она открыто смотрела ему в глаза, не видя в нем Пожирателя Смерти, и это подкупало. Рядом с ней Северус начинал чувствовать себя нормальным человеком, почти забывая о прошлом. Он сам не мог понять, что испытывает к Руби, а скорее, боялся разобраться в своих чувствах, боялся обозначить их, ведь это могло все испортить. Сейчас он был просто рад видеть ее, разговаривать с ней, слышать ее смех. Северус боялся желать чего-то большего, ведь она так молода, умна и красива, на что ей такой, как он.

Однажды в детстве, еще до того, как познакомился с Лили и попал в Хогвартс, Северус сбежал из дома, подальше от ругающихся родителей. Он забрался в какой-то заброшенный дом и, сидя на чердаке, обхватив колени, плакал. Внезапно через дыру в крыше залетела прекрасная бабочка. Северус, утерев слезы, следил за ее полетом, как совершенно неожиданно, сделав крутой поворот, бабочка приземлилась на его коленку. Завороженно замерев и боясь даже дышать, Северус смотрел, как бабочка неторопливо складывает и снова разворачивает разноцветные крылья в золотистом потоке света, падавшего через дыру в потолке. Нечто похожее он испытывал и теперь, общаясь с Руби. Он боялся спугнуть бабочку.

Мысли Северуса прервал появившийся из ниоткуда Фоукс. Приземлившись прямо на домашние работы учеников, феникс издал протяжный свист и замахал крыльями. Северус вскочил и, схватив небольшой чемоданчик с зельями и волшебную палочку, шагнул в камин, предварительно кинув в него Летучего пороха, и вышел уже в кабинете директора.

Дамблдор сидел на высоком стуле, повалившись на бок, в полубессознательном состоянии. Северус бросился к нему и принялся осматривать старика. Левая рука Дамблдора сильно почернела и усохла, словно обгоревшая деревяшка. Поводив над ней палочкой, Северус определил, что виной этому мощное темное проклятие. Не мешкая, он принялся запечатывать проклятье в руке, мешая ему распространиться дальше, и, когда у него получилось, Северус открыл свой чемоданчик и принялся искать в нем исцеляющий эликсир. Найдя флакончик с густой золотистой жидкостью, он влил его содержимое в рот Дамблдора. Потребовалась пара минут, прежде чем зелье подействовало и старик открыл глаза. За это время Северус успел заметить на столе директора кольцо с треснувшим камнем и меч Гриффиндора.

— Зачем вы это сделали? — спросил он, увидев, что Дамблдор очнулся. — Зачем вы надели это кольцо? Вы не могли не заметить мощного проклятия на нем.

— Я совершил глупость, — устало откликнулся Дамблдор. — Не устоял перед соблазном.

— О чем вы говорите? — разозлился Северус. — Я едва успел изолировать проклятье и запереть его в руке, но со временем оно станет только сильнее и распространится дальше.

— Мне повезло, Северус, что у меня есть вы, — просто ответил Дамблдор.

Он выглядел очень уставшим, но тем не менее с интересом, словно какой-то научный экспонат, осмотрел свою почерневшую руку.

Дверь открылась, и в кабинет вошла Руби. Она явно торопилась и пришла в чем была — в пижамных штанах и коротком топике. Волосы растрепаны со сна, но лицо сосредоточенное. Она окинула внимательным взглядом нахмуренного Снейпа, устало полулежавшего на стуле Дамблдора и остановилась на его руке, которую тот все еще держал перед собой.

— Позвольте, — Руби подошла к директору и, склонившись, принялась внимательно осматривать руку. — Запирающее заклинание, своевременно, Северус.

Она кинула быстрый взгляд на Снейпа.

— Да, но заклятье все равно снять нельзя, — спокойно ответил он.

— Полагаю, я скоро умру? — просто спросил Дамблдор.

Руби заметила на столе кольцо с расколотым камнем. Она протянула руку и осторожно поводила ею над кольцом, после чего нахмурилась. Последний кусочек мозаики встал в ее голове на место. Она взяла меч Годрика Гриффиндора и, подняв, покрутила его в трепещущем свете свечей.

— Может, через полгода-год, — хмуро ответил Северус.

— Это меч гоблинской работы, не так ли? — неожиданно для всех спросила Руби.

— Какое это имеет значение сейчас? — раздраженно спросил Снейп.

Он был зол на Дамблдора, который имел глупость так легко подставиться, и невольно выплеснул раздражение на Руби, о чем тут же пожалел.

— Да, это гоблинская работа, — ответил Дамблдор.

— Тогда, думаю, вы не сильно расстроитесь.

Повернувшись к Дамблдору, Руби резко крутанула мечом и опустила его прямо на левую руку директора. Старик вскрикнул от боли, из отрубленной руки хлестнула кровь, заливая лиловую мантию и ковер под его ногами. Прежде, чем Северус успел среагировать, Руби достала палочку и, поводив ею над раной, остановила кровотечение. Отрубленная кисть закружилась на полу, из нее полезли черные ленты, похожие на щупальца. Они колыхались, словно выискивая жертву. Северус взмахнул палочкой, и отрубленная рука сгорела в зеленом огне.

— Полагаю, теперь с проклятием покончено, — прохрипел Дамблдор. На его морщинистом лбу выступила испарина, он все еще с трудом дышал, но голубые глаза поверх очков-половинок с благодарностью смотрели на Руби и Северуса.

— Откуда ты знала, что это сработает? — спросил Северус.

— Ты запер проклятье в руке, и, чтобы предотвратить его распространение, нужно было отделить эту руку. Гоблинские артефакты способны отсечь не только физическое тело, но и ментальное. Так что была велика вероятность, что это поможет.

— Велика вероятность? — удивленно поднял брови Снейп.

Руби пожала плечами.

— Сработало же.

Она перевела взгляд на Дамблдора и успела заметить мелькнувшую в его серебристой бороде улыбку.

— А вы, Дамблдор, — заговорила она вкрадчивым голосом, — не хотите ли нам рассказать, как так вышло, что вы надели на палец крестраж Темного Лорда?

Дамблдор и Северус пораженно уставились на Руби.

В кабинете Дамблдора повисла тишина. Слышно было, как тихо жужжат и позванивают многочисленные серебряные приборы да потрескивает пламя свечей.

Руби положила окровавленный меч Гриффиндора обратно на директорский стол, а сама с ногами забралась в кресло напротив Дамблдора и, удобно устроившись, хмуро уставилась на него. Северус сел в кресло рядом с ней. Лицо его стало непроницаемым, но взгляд черных глаз стал внимательным и цепким.

— Как вы догадались, что это крестраж? — Дамблдор махнул здоровой рукой в сторону кольца.

— Я уже видела подобные вещи раньше. Мой отец, — на этих словах Руби презрительно скривила губы, — ученый и экспериментатор, как он любит про себя говорить. Его занимал вопрос бессмертия и различные способы обретения вечной жизни. Крестражи были в числе прочего. Сам он их не создавал и очень скоро отказался от них, но судя по записям, которые я находила в его лаборатории, он консультировал в этом вопросе одного мага по имени Том Реддл.

— Теперь Том известен под другим именем, — задумчиво проговорил Дамблдор, — Волдеморт.

Руби кивнула. Дамблдор взял со стола кольцо и принялся задумчиво его разглядывать.

— И что такое эти крестражи? — спросил Северус.

— Крестраж, если коротко, это сосуд. Волшебник откалывает часть своей души и запечатывает ее в некоем предмете. Таким образом, если волшебника убивают или он умирает естественным способом, у него остается возможность вернуть себя, но это довольно сложный и трудоемкий процесс. Как само создание крестража достаточно опасно и несет большие последствия для волшебника, так и возрождение к жизни из крестража — весьма трудная задача. Душа не может самостоятельно покинуть этот сосуд, нужен кто-то извне, способный провести сложный обряд.

— Да, — медленно проговорил Северус, — Темному Лорду пришлось прибегнуть к помощи Хвоста, чтобы вернуться к жизни. А в начале он пытался использовать Квиррелла.

— Значит, один крестраж он использовал, — кивнула Руби. — Еще один лежит перед нами.

«Еще один — Гарри Поттер», — подумала Руби, но вслух сказала:

— Полагаю, есть и другие.

— Да, — согласился Дамблдор.

Он выдвинул ящик стола и извлек оттуда тетрадь в черном кожаном переплете. Прямо по центру тетради зияла дыра, через которую Дамблдор взглянул на Руби. Края дыры были неровными и обугленными, словно тетрадь прожгли раскаленным штырем.

— Еще один крестраж — это дневник Тома Реддла. Гарри удалось уничтожить его, когда он учился на втором курсе.

— История с Тайной комнатой? — быстро спросил Северус.

Дамблдор кивнул.

— И сколько всего их может быть? — спросил Северус, поворачиваясь к Руби.

— В записях отца говорилось: не больше семи. Точнее, больше создать возможно, но проку от этого уже мало. Чем меньше кусочек души, тем меньше в нем остается от человека и его личности.

— Значит, осталось четыре?

— Да. Но нужно еще их найти.

— Судя по всему, Дамблдору известно, где их искать.

Северус и Руби разом повернулись в сторону директора.

— У меня есть кое-какие соображения на этот счет, — уклончиво ответил он. — Во всяком случае, относительно двух крестражей есть зацепки, но пока что они слишком размыты.

— Я могла бы помочь в ваших поисках.

Руби поймала взгляд Дамблдора. Тот улыбнулся, хотя взгляд его сделался строгим.

— В этом нет необходимости, дорогая.

«Он мне не доверяет до конца, — подумала она. — Впрочем, я ему тоже».

— Что ж, это был тяжелый вечер, — Дамблдор поднялся со стула и подошел к высокому шкафчику, украшенному замысловатой резьбой.

Он открыл дверцы и достал оттуда каменную чашу с вырезанными по краям рунами. Бережно держа чашу одной рукой, он водрузил ее на стол.

— А теперь, если не возражаете, я хотел бы немного отдохнуть. Уважьте старика.

Руби бросила на него недовольный взгляд, но все-таки поднялась и, пожелав спокойной ночи, вышла из кабинета. Снейп, слегка помедлив, двинулся следом. Он уже стоял на пороге, когда Дамблдор негромко проговорил:

— Будьте осторожны с ней, Северус.

Резко повернувшись, Снейп кинул на него хмурый взгляд и, прежде чем выйти, сказал:

— Я знаю.

Выйдя из кабинета Дамблдора, Руби успела сделать пару шагов, как ее настигла головная боль. Она прислонилась к стене, сдавливая виски и чувствуя, как под ладонями бешено пульсируют жилки. Сердце забилось быстрее, длинный, освещенный только проникающим через окна лунным светом коридор поплыл перед глазами.

«Не… сейчас… не… здесь…» — билась в голове мысль, отзываясь гулом в ушах.

Руби попыталась сделать шаг, чтобы убраться как можно дальше отсюда, но ее остановила чья-то рука. Мгновенная вспышка ярости осветила сознание. Руби резко развернулась, готовая вцепиться в горло, рвать и разгрызать чью-то горячую плоть, но в последний момент она справилась с порывом и просто схватила за мантию стоящего перед ней Северуса Снейпа. Опасаясь, что он поймет ее минутный порыв, она уткнулась лбом ему в грудь, пряча лицо. Северус недоуменно застыл, опустив руки, не шевелясь. Руби закрыла глаза и почувствовала, как боль начинает отступать, словно убаюканная размеренным, спокойным дыханием Снейпа. Ярость уходила, уступая место усталости. Руби показалось, что так они простояли целую вечность, прежде чем Северус обнял ее и принялся гладить по голове, успокаивая, как маленькую девочку. От его прикосновений в груди что-то кольнуло.

Она отстранилась от Северуса и взглянула ему в лицо, прямо в черные, бездонные, всегда холодные глаза, в которых теперь горел огонь, но не тот, знакомый Руби огонь, который сжигал дотла, оставляя после себя пустынное пепелище, нет — этот огонь был сродни тому, что согревает долгими зимними вечерами, или указывает путь в кромешной темноте ночи, или защищает от первобытных страхов, разгоняя тьму вместе с таящимися в ней опасностями. Глядя в эти глаза, Руби словно согревалась изнутри, оттаивала. По ее щеке от самого скользнула непонятно откуда взявшаяся капля; прочертив полукруг, она трепетно замерла на секунду и упала на грудь. Северус медленно, словно боясь спугнуть, протянул руку и нежно провел большим пальцем по щеке Руби, повторяя движение капли. Не отрывая взгляда, Руби подалась вперед, губы ее шевельнулись, кажется, она что-то сказала, но сама не слышала собственного голоса. Северус на мгновение замер, все еще касаясь ее щеки, затем нежно взял ее лицо в ладони и склонился так близко, что Руби почувствовала на губах его горячее дыхание.

— Кто здесь? — раздался скрипучий голос. — Предупреждаю, я знаю, что вы здесь!

Руби мгновенно отстранилась, выскальзывая из рук Северуса. Они оба немного испуганно уставились друг на друга, словно их застукали на месте преступления. Из-за поворота коридора появился ярко горящий фонарь, а вслед за ним показалась сгорбленная, нескладная фигура Филча. Увидев преподавателей, Филч несколько смутился.

— О, профессора, — он сухо кашлянул, — я думал, это ученики бродят по школе. Что вы делаете тут так поздно?

— Это не ваше дело, — холодно ответил Северус, сверкнув на него глазами.

Если бы взглядом можно было убить, завхоз уже лежал бы мертвым.

— Конечно, конечно, — закивал Филч, невольно отступая и ежась под грозным взглядом Снейпа. — Я просто хотел узнать, не нужна ли вам помощь.

— Нет, — ответила Руби. — Доброй ночи.

И, не глядя на Северуса, она развернулась и пошла в свою комнату, спиной чувствуя на себе взгляд черных глаз.

Северус не отрываясь смотрел ей вслед, пока Руби не скрылась за поворотом коридора. Раздавшийся сухой кашель Филча заставил его на мгновение прикрыть глаза.

— Вы все еще здесь? — сквозь зубы проговорил Северус, снова поворачиваясь к Филчу, от чего тот снова попятился. — Советую вам отправиться в свою комнату. Немедленно.

Филч испуганно вздрогнул и, впервые почувствовав себя на месте студентов, вызвавших гнев профессора зельеварения, послушно заковылял к себе, даже не подумав возражать. Лишь бы оказаться подальше от грозного профессора.

Северус, постояв еще немного, тоже побрел к себе. Переступив порог своей спальни, он недовольно огляделся, словно впервые ее увидел. Впервые за долгие годы тесная, темная комната в сырых подземельях замка, в которой он жил все это время, показалась ему такой неуютной и холодной. Раньше он этого не замечал.

Взмахнув волшебной палочкой, он разжег в камине огонь, затем, скинув мантию, прямо в рубашке и брюках улегся на кровать. На каменном потолке танцевали тени под звук потрескивающих в камине дров. Северус закрыл глаза и мысленно вернулся к тому, что только что произошло. Когда Руби кинулась к нему, Северус почувствовал секундный укол страха, ему вдруг показалось, что она вцепится ему в горло. Он уже потянулся к палочке, но тут Руби совершенно неожиданно схватила его за мантию и уткнулась лицом ему в грудь, от чего Северус пораженно замер. Он чувствовал, как она дрожит, эта дрожь передалась и ему, но вместе с тем он почувствовал такой прилив нежности и желание защитить эту девчонку от всего мира, что не удержался и обнял ее. Руби на несколько секунду замерла в его руках, а затем отстранилась, удивленно заглядывая ему в лицо. В изумрудно-зеленых ее глазах колыхались удивление и смятение, но чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее ощущал, как внутри него что-то разворачивается, словно завязанный давным-давно тугой узел в груди ослабевает, развязывается, выпуская на волю забытые чувства. Вдруг Северус заметил, как одинокая слезинка скользнула по ее щеке. Сердце его больно сжалось, и он осторожно, боясь спугнуть, протянул руку, чтобы вытереть оставшийся мокрый след. Руби подалась вперед, он видел, как она шепнула:

— Северус…

Его имя, коснувшись ее губ, словно зазвучало иначе, чище, светлее, он до сих пор слышал ее голос, но в тот момент, когда Руби позвала его, он понял, что хочет коснуться ее губ, почувствовать их вкус и тепло. Он не удержался и склонился к ней, лишь на секунду замерев, набираясь храбрости поцеловать, но… этой самой секунды хватило, чтобы все испортить.

Северус открыл глаза и с досадой ударил кулаком по кровати.

Жизнь в замке шла своим чередом. В водовороте повседневных дел, уроков, домашних заданий и контрольных ученики и учителя не заметили, как приблизилось Рождество.

Северус Снейп терпеть не мог Рождество. Еще будучи студентом Хогвартса, он видел, как радуются его однокурсники предстоящему празднику, собираясь провести его со своими семьями. Немногие ученики оставались в Хогвартсе на каникулы — в это время огромный замок словно вымирал: в бесконечных коридорах уныло завывал ветер да грустно проплывали привидения, гостиные пустели, в их тесных стенах вместо привычного смеха или гула разговоров раздавалось только мерное потрескивание дров в камине. Северус всегда оставался на Рождество в Хогвартсе — это было лучше, чем все каникулы смотреть на уставшее, заплаканное лицо матери и слушать их с отцом бесконечные скандалы, сидя у себя в комнате. У Северуса не было друзей, которые бы писали ему, кроме Лили, да и та после ссоры на пятом курсе перестала с ним общаться. Все время до начала занятий он просиживал либо в библиотеке, погруженный в учебу, либо лежал один в общей комнате Слизерина и думал, думал, думал…

Рождество напоминало Северусу об одиночестве, поэтому он его так не любил.

Спускаясь в Большой зал на завтрак, Северус мрачно обдумывал предстоящую встречу с Темным Лордом и Волдхардом Баттенбергом, который теперь постоянно находился на всех собраниях Пожирателей. Баттенберг не принимал участия в обсуждениях, он только сидел подле Лорда и внимательно слушал, попивая из граненой, на витиеватой ножке, рюмки янтарную жидкость, но все равно Северус ощущал его влияние на Темного Лорда, и это ему не нравилось. Люциус Малфой, чей особняк превратился в некое подобие штаб-квартиры, вскользь пожаловался Северусу, что его дом превратился в ночлежку для кого попало, намекая на прибывших вслед за Баттенбергами странных молодых людей и девушек. Их было около двадцати человек, все они носили темные одежды с капюшонами, ни с кем не разговаривали, да и на глаза попадались крайне редко. Северус лишь однажды заметил двоих — парня со светлыми, почти белыми, доходящими до талии волосами, чье бледное лицо наискось пересекал уродливый шрам, и девушку со смуглой кожей и черными, очень коротко стриженными волосами — они едва слышно переговаривались по-немецки и, когда заметили Снейпа, бросили на него угрожающие взгляды. Девушка сделала шаг в его сторону, попутно запуская руку под мантию, ища что-то в кармане, но парень со шрамом предостерегающе схватил ее за локоть. Девушка зло оскалилась, показывая белоснежные зубы, с чуть более чем нужно выступающими клыками, и, развернувшись, вместе с парнем скрылась в ближайшей комнате.

Вскоре после прибытия молодых людей в «Ежедневном Пророке» стали появляться статейки о загадочных исчезновениях. Заметки были небольшие и тонули в потоке обвинений Дамблдора и Гарри Поттера во лжи и в прочих новостях, так что обратить внимание на них мог только вдумчивый читатель. За некоторыми исчезновениями стояли Пожиратели Смерти, Северус знал о каждом таком случае, но вот большинство пропавших людей — среди них были преимущественно дети и женщины — исчезали при очень загадочных обстоятельствах. На местах преступления оставались следы борьбы, кровь, иногда растерзанные трупы. Корреспондент, освещавший эти случаи, предполагал, что в Англии завелся невиданный монстр, который пожирает магов — ни один маггл пока что не пострадал. Все это подавалось в таком ключе, словно какая-то небылица или сплетня, в подлинность которой сложно поверить. И тем не менее, Северусу не давали покоя эти исчезновения. Он был уверен, что за ними стоят Баттенберг и его свита, хотя каких-либо доказательств у него не было.

Северус поделился своими подозрениями с Дамблдором, но тот, внимательно выслушав, посоветовал ему не лезть в это дело.

— Ваша главная задача, Северус, быть в курсе всех планов Волдеморта, — сказал Дамблдор, просматривая газету. — Исчезновения расследуют Аластор и Кингсли, оставь это им. И кстати…

Дамблдор оторвался от газеты и посмотрел на Снейпа поверх очков-половинок. В его взгляде мелькнуло беспокойство.

— Я знаю, что вы за последнее время очень сблизились с мисс Стрейндж, — сказал он задумчиво. — Пообещайте мне, что не расскажете ей о Баттенберге и его компании, как и об этих исчезновениях.

— Почему? — насторожился Северус. — Вы же сами приняли ее в Орден и теперь не доверяете ей?

Дамблдор покачал головой и грустно улыбнулся.

— Это нужно для ее же блага. Больше, пока что, я сказать вам не могу.

— Слишком много загадок, Дамблдор, — разозлился Снейп. — Я устал постоянно быть в неведении и слепо следовать вашим указаниям. Может быть, вы и мне не доверяете?

— Северус, — укоризненно произнес директор, — я доверяю вам как никому другому, но, поверьте, сейчас я не могу сказать вам больше. Иначе мне придется нарушить обещание, данное мисс Стрейндж, а это может сильно ее огорчить. Девочке и так сейчас не просто.

— Почему вы так говорите? — быстро спросил Снейп. — Ей что-то угрожает?

Дамблдор отложил газету и, выдвинув ящик стола, достал оттуда тарелочку с засахаренными лимонными дольками. Взмахнув волшебной палочкой, директор наколдовал большую кружку, в которой тут же появился ароматный чай. Взяв тарелочку, Дамблдор протянул ее Снейпу.

— Возьмёте лимонную дольку? Я их просто обожаю.

— Не уходите от ответа! — опять разозлился Северус. — Руби что-то угрожает?

Дамблдор с сожалением поставил тарелочку обратно.

— Не горячитесь так. Я не знаю, как вам ответить, Северус. Сейчас положение мисс Стрейндж очень неустойчивое. Она, скажем так, находится у развилки и от того, какой выбор сделает, зависит не только ее будущее.

— Я не понимаю…

— К сожалению, больше я вам сказать не могу, — развел руками Дамблдор и снова принялся читать газету, поедая лимонные дольки и запивая их чаем.

Вспоминая теперь этот разговор с директором, Северус нахмурился. Туманные намеки Дамблдора относительно Руби ему очень не нравились, но и сам он давно заметил, что она что-то скрывает. Однако Северус не собирался лезть к ней с расспросами, в конце концов, не ему упрекать ее за секреты.

Войдя в Большой зал, Снейп остановился. Сегодня был первый день каникул, и в замке почти не осталось учеников, поэтому все столы убрали, оставив только один, который теперь стоял в центре. На нем, болтая ногами и разглядывая по-праздничному убранный Большой зал, сидела Руби, а рядом с ней расположился большой черный ворон, то и дело опуская клюв в стоящий рядом с ним кубок.

— Доброе утро, — Руби помахала застывшему на пороге Северусу. — С Рождеством.

— С Рождеством.

Впервые с того вечера, когда Северус едва не поцеловал ее, они оказались наедине, и теперь он ощущал легкое смущение. Он не знал, нужно ли поговорить о том вечере или не стоит и упоминать об этом, и не обидится ли Руби, если он проигнорирует то, что между ними едва не произошло.

«И почему с женщинами всегда так сложно? — с тоской подумал он, садясь за стол, рядом с ней. — Существует множество книг, описывающих сложные и опасные черно-магические ритуалы, сложнейшие рецепты зелий — и ни одной книги о том, как вести себя с женщиной. Великое упущение».

Ворон, оказавшийся прямо перед Северусом, странно покосился на него, и на секунду Снейпу показалось, что тот усмехнулся.

— Очень красиво тут, — вздохнула Руби, разглядывая украшенную золотыми шарами и серебристыми лентами огромную сосну.

Северус пожал плечами.

— Я уже привык за столько лет.

Он поднял глаза на Руби и только теперь заметил, что на ней надет дорожный плащ, отороченный черным серебристым мехом, а рядом, на полу, стоит небольшой рюкзак.

— Ты уезжаешь? — Снейп не смог скрыть досады в голосе.

Он надеялся, что Руби останется в замке и в кои-то веки он сможет провести время не только в компании Дамблдора.

Руби перевела на него задумчивый взгляд.

— Да. Дамблдор вычислил, где находится еще один крестраж, и мы с Люпином отправимся на его поиски.

— С Люпином?! — Северус почувствовал, как внутри поднялась обжигающая волна.

— На этом настоял Дамблдор. Думает, — усмехнулась Руби, — что мне нужна нянька.

— Почему бы Люпину одному не раздобыть этот крестраж? Или он мог бы прихватить своего дружка Блэка, все равно тот ничего не делает, прохлаждаясь в доме своей матери, — зло проговорил Северус.

К досаде из-за отъезда Руби примешалось еще одно противное чувство, из-за которого стало жарко в груди, словно туда поместили раскаленные угли. От мысли, что Руби будет проводить время в компании Люпина, угли раскалялись сильнее, прожигая самое сердце. Нечто похожее он ощущал давным-давно, еще в школе, когда понял, что Поттер увивается за Лили.

«Неужели я ее ревную? — с изумлением подумал Северус».

— Ты не очень-то жалуешь Блэка и Люпина, — хмыкнула Руби и снова приняла задумчивый вид. — Вообще-то, я уже должна была отбыть в штаб-квартиру, но я ждала тебя.

— Меня? — Северус расправил плечи и удивленно вскинул бровь.

— Да, я хочу попросить тебя кое о чем. Пригляди за Грэмом, пока меня не будет, ладно?

На этих словах ворон возмущенно каркнул и нахохлился, от чего сделался в два раза больше. Руби строго посмотрела на него. Ворон демонстративно отвернулся.

— Он, конечно, вредина, но слушаться тебя будет, — проговорила Руби, не спуская глаз с ворона и сделав упор на слове «слушаться».

— Я присмотрю, — пообещал Северус.

— Спасибо.

Руби легко спрыгнула со стола и, подхватив стоящий на полу рюкзак, направилась к выходу. Сделав несколько шагов, она остановилась, затем повернулась и, быстро подойдя к Северусу, все еще сидящему за столом, наклонилась и поцеловала его в щеку. Северус изумленно повернулся к ней, но прежде, чем он успел что-то сказать, в Большой зал вошли Минерва Макгонагалл в сопровождении Дамблдора, а за ними маячили огненно-рыжая шевелюра Рона Уизли и непослушные черные вихры Поттера.

— Вы уже уходите? — изумленно спросила Макгонагалл, когда Руби проходила мимо нее. — И не останетесь позавтракать?

— Боюсь, что нет, профессор. У меня неотложные дела.

Руби кинула быстрый взгляд на нахмурившегося Дамблдора, потом слегка улыбнулась с любопытством глядящему на нее Гарри Поттеру и вышла из Большого зала. Спустившись по ступеням во двор замка, Руби огляделась по сторонам и, убедившись, что ее никто не видит, бесшумно исчезла.

В гостиной в доме номер двенадцать на площади Гриммо висело напряженное молчание. Сириус Блэк сидел в кресле, положив руки на подлокотники, и со смесью отвращения и грусти разглядывал гобелен с фамильным древом его семьи. На рядом стоящем диване расположился Ремус Люпин. Он выглядел бледнее, чем обычно, из-за нескольких бессонных ночей, но лицо его было сосредоточенным. На нем была надета старая, потрёпанная и залатанная в нескольких местах дорожная мантия, у ног стоял видавший виды саквояж. Ремус то и дело поглядывал на стоящие в углу гостиной старинные часы и хмурился. У окна, спиной к Ремусу и Сириусу, скрестив на груди руки, стояла Тонкс. Всегда яркие волосы ее теперь были мышиного цвета и коротко, как у мальчишки, подстрижены, от чего Тонкс выглядела моложе своих лет. На ней были серый, бесформенный свитер и джинсы. Она неотрывно смотрела в окно на улицу, где сейчас разыгралась метель и не было видно ничего, кроме непрекращающегося вальса снежинок, но взгляд ее покрасневших глаз из-под припухших век был рассеянным.

Стрелки часов двинулись, и комнату наполнила мрачная мелодия, похожая на скрип несмазанной двери под аккомпанемент каркающего смеха и боя курантов.

— Опаздывает, — сказал Сириус, переводя взгляд на друга.

Ремус хмуро кивнул. Ему хотелось поскорее покинуть эту гостиную, уйти как можно дальше, чтобы не видеть расстроенную и заплаканную Тонкс. Ремус не ожидал, что она узнает о его отъезде по заданию Дамблдора и придет сегодня в штаб-квартиру. К великому облегчению Люпина, Сириус, которому было до чертиков скучно одному в огромном доме и который никогда не отличался особым тактом, не оставлял их ни на минуту. С тех пор как Ремус понял, какие чувства к нему испытывает Тонкс, он избегал оставаться с ней наедине.

«Она еще совсем молода, — думал Люпин, — вся жизнь впереди. А какое у нее может быть будущее рядом с оборотнем и изгоем? Я опасен для всех, и семьи у меня быть не может».

Эти мысли были правильными, здравыми, но от них хотелось выть и лезть на стену. Ремус боялся признаться себе, что тоже испытывает к Тонкс теплые чувства, и прятал их глубоко в душе.

— Может быть, Дамблдор передумал отправлять ее на это задание? — с надеждой в голосе спросила Тонкс. — Вместо нее могла бы пойти я. В конце концов, поиск и уничтожение темных артефактов — это работа для авроров.

Тонкс повернулась и кинула быстрый взгляд на Люпина. От мысли, что Ремус будет где-то пропадать вместе с Руби, у нее больно сжималось сердце. Она боялась, что Ремус может увлечься ею, и от этих мыслей становилось совсем невыносимо.

— Дамблдору виднее, — спокойно ответил он, даже не взглянув на Тонкс.

Сириус фыркнул, выражая в этом звуке все свое неудовольствие решением Дамблдора.

— Да уж конечно, — сказал он едко, — вместо того, чтобы отправить с тобой, Лунатик, опытного взрослого мага, тебе в напарники дали девчонку. Весьма мудро с его стороны.

— Бродяга, ты же знаешь, что тебе опасно покидать этот дом, — попытался вразумить друга Люпин.

Сириус обиженно нахмурился.

— Пожалуй, я отправлю сову в Хогвартс, узнать, что случилось, — сказал, поднимаясь, Люпин.

— В этом нет необходимости.

Все разом повернули головы в сторону двери, на пороге которой стояла Руби. Черный дорожный плащ ее был распахнут, под ним виднелся такого же цвета короткий сюртук с двумя рядами пуговиц и серебристой шнуровкой, в тон им облегающие стройные ноги штаны. На бедре, на кожаных ремешках, висели ножны с мечом, на рукоять которого Руби положила руку в узкой лайковой перчатке. В густых распущенных волосах девушки еще поблескивали быстро тающие снежинки.

— Простите, мне нужно было задержаться, — сказала Руби.

Она коротко кивнула не сводившему с нее странного взгляда Сириусу, слегка улыбнулась Тонкс, которая выдала в ответ вымученную улыбку, и, больше ни на кого не глядя, обратилась к Люпину:

— Ты готов, Ремус?

— Да.

Он подхватил стоящий на полу саквояж и с облегчением направился к двери.

— Подожди! — воскликнула Тонкс.

Ремус замер и удивленно повернулся к ней. Тонкс, взволнованно прижимая руки к груди, подошла к нему. Несколько мгновений она стояла, просто глядя ему в глаза, а потом протянула маленький конверт. что сжимала в руках все это время. Ремус со страхом уставился на него, догадываясь, что может быть внутри.

— Возьми его, пожалуйста, — умоляюще шепнула она, продолжая протягивать конверт.

Ремус, на секунду поколебавшись, все же взял протянутый ему кусок бумаги и, попрощавшись, вышел из гостиной вслед за Руби.

Когда за ними захлопнулась дверь, Тонкс опустилась на диван, на то место, где только что сидел Ремус, и, спрятав лицо в ладонях, заплакала под удивленным взглядом Сириуса Блэка.

В пузатой чугунной печке с кованой решеткой плясало пламя, бросая теплую полосу света сквозь стеклянную дверцу на пол маленькой палатки. В стоящем на плите чайнике потихоньку начинала закипать вода, и через изогнутый его носик, прикрытый колпачком, с легким посвистыванием начал выходить воздух.

Ремус Люпин плотнее закутался в потрепанный походный плащ и придвинулся к печке. Покосившись на Руби, которая лежала рядом, накрытая плащом, и убедившись, что она спит, он достал из нагрудного кармана конверт. Белая бумага в полосе света приобрела легкий золотистый оттенок, и неясные зыбкие тени трепетно порхнули на конверт и руки Ремуса.

Прошло три дня с тех пор, как он и Руби трансгрессировали на окраину Каледонского леса. Дамблдор указал лишь примерное расположение этого темного артефакта, который был важен для Того-Кого-Нельзя-Называть, и теперь они продвигались дальше на север, в глубь леса, следуя по каким-то, одной Руби известным, приметам. Скитаясь всё это время по зимнему лесу, с сугробами, труднопроходимыми чащами и озлобленными из-за голода дикими гномами, они мало разговаривали друг с другом. В первый день, когда они остановились на привал около огромной сосны, Ремус попытался расспросить свою спутницу, не знает ли она что-нибудь об этом артефакте, который они ищут. Руби безразлично пожала плечами и ответила, что ей известно не больше его. Ремус ей не поверил, но расспрашивать дальше не стал. Хоть ему и не нравилась манера Дамблдора держать соратников в неведении относительно своих планов, он все равно был рад возможности сделать что-нибудь полезное для старика. Благодаря принятому Министерством закону, в результате которого был составлен реестр всех полукровок, ему стало практически невозможно найти работу. Никто в здравом уме не соглашался нанять оборотня, поэтому Люпин перебивался случайными заработками, с которыми помогал ему Дамблдор.

Налетевший порыв ветра захлопал краями палатки, и внутрь вместе с пригоршней снега ворвался холодный воздух. Ремус поднялся и, отодвинув край брезентовой ткани, выглянул наружу. В темноте ночного леса невозможно было различить даже силуэты стоящих рядом деревьев, лишь зыбкие отблески света, проникавшие через узкую щель палатки, выхватывали утоптанный перед ней снег, присыпанный сухими хвойными иголками. Прислушавшись немного к завываниям ветра и скрипу деревьев, Люпин нырнул обратно в тепло и, снова усевшись перед печкой, достал письмо Тонкс. Он догадывался о его содержимом и знал, что должен ответить, но все равно оттягивал момент прочтения. Сейчас Ремус еще мог вообразить, что счастье возможно и для него, хоть и понимал всю бесплодность этой надежды. Но стоит облечь чувства в слова и расставить все точки над «и», как магия надежды рассеется, оставив после себя горечь реальности, в которой оборотень вынужден до конца дней скитаться в одиночестве.

«Я не имею права ломать её жизнь, — с горечью думал Ремус, не сводя глаз с конверта. — Какое будущее её ждет рядом со мной? Нищета, гонения, непонимание со стороны близких. В конце концов она пожалеет, что связалась со мной и возненавидит».

— Ты уже третью ночь разглядываешь этот конверт. Почему бы просто не прочитать письмо?

Ремус вздрогнул и взглянул на Руби. Приподнявшись на локте, все еще прикрываясь плащом, она с интересом смотрела на него и по ее бледному лицу блуждали неясные тени.

— А ты не так крепко спишь, как я думал, — грустно улыбнулся Люпин.

Чайник, стоящий на плите, громко засвистел. Поднявшись со своего места, Руби аккуратно сняла его, взявшись за ручку через полу плаща, и поставила рядом, прямо на пол. Люпин с интересом наблюдал, как она достает из рюкзака жестяную коробочку с какими-то травами и засыпает их в чайник, слегка помешивая ложечкой с длинной ручкой. Палатку сразу наполнили приятные запахи свежезаваренного чая, мяты и цитруса. Прекратив помешивать, Руби достала волшебную палочку и трансфигурировала два серебряных кубка, затем наполнила их чаем и протянула один кубок Ремусу. Поколебавшись, он взял его и сделал глоток. Приятное тепло разлилось по телу, расслабляя уставшие за день мышцы и наполняя их легкостью. Руби, держа свой кубок в ладонях, не сводила с его лица изучающего взгляда.

— Прости, что лезу не в свое дело, — сказала она, — но не заметить, что Тонкс влюблена в тебя, мог только слепой. Ну и, пожалуй, Сириус Блэк.

Ремус невесело усмехнулся, удивляясь про себя наблюдательности Руби.

— Да, я заметил.

— Тогда почему не прочтешь письмо? Мне показалось, что она тебе тоже небезразлична.

Ремус опустил взгляд в свой кубок и принялся крутить его, наблюдая, как кружатся на поверхности чаинки. Давно он ни с кем не откровенничал, наверное, со школы. Мародеры были единственными близкими друзьями, кто не испугался его волчьей натуры, а наоборот, поддерживали во всем и видели в нем прежде всего человека. Тогда он был счастлив, хоть и осторожным, робким счастьем. Но смерть Джеймса, предательство — как он теперь знал — Питера и заточение Сириуса разрушили все. Да, у Ремуса было много приятелей, к нему хорошо относились в Ордене, но по-настоящему близких друзей, с которыми он мог бы поговорить по душам, у него не было. Сириус, после смерти Джеймса и после Азкабана, погрузился в пучину собственных переживаний, и Ремус понимал, что той близости, как раньше, между ними уже не будет.

Он почти ничего не знал о Руби, но каким-то звериным чутьем ощущал в ней что-то близкое, родственное и сейчас, сидя рядом с ней в палатке, посреди огромного ночного леса, он понял, что хочет выговориться.

— Ты очень проницательна для своих лет, — устало вздохнул он. — Тонкс мне действительно небезразлична, и именно поэтому я должен ее оттолкнуть. Какое будущее у нее может быть с таким, как я? Оборотни — плохая компания для молодых девушек. Да и вообще для кого бы то ни было.

Руби подалась вперед. В изумрудно-зеленых ее глазах мелькнули понимание и горечь, которые не укрылись от Люпина.

— Дамблдор считает, что любовь — это великая сила, способная творить настоящие чудеса, — заговорила она, и ее голос взволнованно дрогнул. — Разве не глупо отказываться от такого дара?

Ремус помедлил, прежде чем ответить.

— Боюсь, что монстры вроде меня — исключение из общих правил. Я не могу подвергать жизнь другого человека опасности и взваливать на него тот ворох неприятностей и лишений, что тянется за мной.

Руби тяжело вздохнула и уставилась на огонь.

— Ты прав, — грустно сказала она. — Монстры недостойны любви.

В палатке повисла тишина, разбавляемая лишь потрескиванием поленьев и завыванием ветра. Люпин понимал, что принял правильное решение, но сердце его болезненно сжималось, отказываясь внимать доводам разума. Он посмотрел на письмо, которое все еще сжимал в руках.

Руби легко поднялась на ноги. Её лицо снова сделалось бесстрастным.

— Не буду тебе мешать, — сказала она и, прежде чем Ремус успел что-то ответить, выскользнула из палатки.

Вздохнув, он решительно разорвал конверт и принялся читать неровные, написанные стремительным почерком строчки:

Дорогой Ремус.

Я вижу, что ты стал избегать меня, поэтому единственной возможностью сказать тебе о своих чувствах я вижу в этом письме. Ремус, я люблю тебя, и мне плевать, что думают об этом другие. Я не могу думать ни о чем другом, все мои мысли только о тебе. Ты говорил, что у оборотней не может быть семьи, что они опасны даже для близких людей. А я считаю, ты не прав, любые трудности можно преодолеть, если любишь. Я знаю, что жизнь без тебя не будет прежней, но обещаю, если мои чувства к тебе не взаимны, я больше не заговорю о них.

Буду ждать твоего ответа.

С любовью, Тонкс.

Люпин несколько раз перечитал письмо, каждый раз с грустью останавливаясь на слове «люблю». Затем он аккуратно сложил листок и бережно убрал его в нагрудный карман. Поленья в печке догорали, и света становилось все меньше, серые тени ближе придвинулись к Ремусу, окружая его со всех сторон. Он уже собрался было подкинуть еще дров, но замер с протянутой рукой, пронзенный низким, протяжным звуком охотничьего горна. Звук повторился, став громче, и Ремус почувствовал, как внутри него поднимается горячая волна, как начинает закипать кровь в жилах, — он хорошо знал это ощущение, которое всегда возникало в полнолуния перед тем, как он превращался в жуткого зверя.

Прежде чем он успел понять, что происходит, в палатку ворвалась Руби. Вид у нее был сосредоточенный, зеленые глаза с расширенными зрачками испускали легкое свечение, от чего она выглядела немного жутко.

— Бежим! — скомандовала она и, схватив Ремуса за руку, потащила его из палатки.

Выбравшись наружу, Люпин пораженно замер: сугробы исчезли и сквозь ветви деревьев лился серебряный лунный свет, хорошо освещая обнаженную землю с редкой растительностью.

Руби тоже замерла, прислушиваясь к наступившей вдруг тишине.

— Что происходит? — шепотом спросил Ремус.

Где-то вдалеке раздался приглушенный расстоянием лай собак. Звук этот наполнялся силой, становясь все ближе и ближе. Руби негромко выругалась.

— Быстрее, бежим отсюда, пока они нас не нагнали, — потянула она Ремуса за руку.

Ветви деревьев кинулись в лицо, замелькали перед глазами, так что приходилось то и дело уворачиваться и внимательно смотреть под ноги. Ремус зацепил ногой выступающий корень и повалился бы на землю, если бы Руби не поддержала его. Она легко скользила между деревьев, перепрыгивая корни и овраги, словно огромная кошка. Собачий лай за спинами становился все ближе и ближе, и уже можно было различить низкое раскатистое рычание. Ремус вдруг почувствовал, как его наполняет охотничий азарт, сердце забилось в сладостном предвкушении добычи, а с губ его сорвался рык. Руби обернулась на бегу, кинув на него тревожный взгляд. Они успели пробежать не больше мили, как внезапно лес кончился и они оказались на узкой полосе пролеска, сразу за которой начинался крутой обрыв, уходящий куда-то в темноту.

Руби резко остановилась, напряженно вглядываясь вниз, но не смогла ничего разглядеть. Снова раздался низкий вой горна, только теперь он был значительно ближе и в нем слышались победные нотки. Рядом с ней на колени упал Ремус. Его тело сотрясала мелкая дрожь, из горла вырывалось хриплое поскуливание. Он прикрыл лицо руками, которые на глазах начали удлиняться и покрываться серой шерстью. Руби и сама почувствовала знакомую накатывающую волну ярости и жгучую, пульсирующую боль в голове. Она уперлась руками в колени, тяжело дыша и стараясь унять рвущуюся наружу силу. Послышался треск веток и близкое рычание, а за ним и торжествующий вой. Подняв голову, сквозь кровавую пелену, застилающую глаза, она увидела их — черные, чернее самой ночи, тела с гладкой, лоснящейся шерстью, огромные головы с острыми стоячими ушами; пасти были разинуты и с острых на вид как кинжалы клыков комьями падала розоватая пена, а вместо глаз кроваво-красные угли, прожигающие насквозь. Целая свора гончих псов, рыча и захлебываясь лаем, медленно выходила на освещенный луной пролесок, выстраиваясь в шеренгу прямо перед Руби и Люпином. Один из псов, угрожающе рыча прыгнул на Руби, намереваясь вцепиться ей в горло, но она среагировала мгновенно. Вскинув руку, она остановила пса в полете, а затем сделала движение пальцами, словно отметая пушинку, и страшный пес с диким воем отлетел назад, с силой ударившись в дерево. Желтые глаза Руби загорелись диким блеском, вертикальный зрачок сузился до тонкой ниточки, скользя по оскалившимся мордам псов. Те на мгновение нерешительно отступили, но, заслышав приближающийся топот копыт, бодро залаяли, замахали хвостами.

Сквозь ветви деревьев проступили силуэты четырех всадников. Один из них, что был впереди остальных, поднял руку, и в следующую секунду воздух наполнил низкий торжественный гул, от которого все внутри Руби вспыхнуло диким пламенем. Свора собак расступилась перед ней, а всадник, только что трубивший в горн, протянул руку, приглашая присоединиться.

Руби почувствовала, как за спиной разворачиваются крылья, и дикий, яростный кураж овладел ею. Она шагнула навстречу всадникам, и в этот момент огромная серая тень кинулась на нее. Она отступила, пытаясь увернуться, но оказалась слишком близко к обрыву. Огромный волк, скалясь, снова кинулся на Руби, и они вместе кубарем покатились по крутому склону. Луна, желтые глаза зверя, ветки, все замелькало перед ее глазами. Она катилась все быстрее, слыша разочарованный отдаляющийся вой собак, оставшихся далеко вверху. Вдруг Руби подбросило, она упала на землю, с силой ударившись головой о что-то твердое, и погрузилась во тьму.

Неясные звуки прорвались сквозь сон, отдаваясь болью в правом виске. Руби плотнее сжала зубы, чтобы не застонать, и открыла глаза. Первое, что она увидела, это бледное пятно света на потемневшем от времени потолке, с облупившейся, местами обвалившейся штукатуркой и глубокими трещинами. Она рывком села, от чего закружилась голова, и, чтобы не упасть, пришлось схватиться за резную спинку старого протертого дивана, на котором она лежала.

Руби огляделась. Сквозь высокие окна без стекол проникало бледное зимнее солнце, освещая заброшенный и полуразрушенный временем огромный зал, служивший когда-то, по всей видимости, гостиной. Рядом с диваном, на котором расположилась Руби, стояли еще два кресла. Ножки одного были отломаны, и оно валялось на спинке, а на другом, укрывшись плащом, спал Люпин. За его спиной возвышались две мраморные колоны, обвитые засохшими стеблями плюща. Еще дальше у стены расположился камин. Зеленая мраморная плитка с белыми прожилками, украшавшая его некогда, отвалилась, оставив в качестве напоминания лишь жалкие кусочки. Кованая решетка изгибалась змеей, а вместо огня в очаге поблескивал небольшой сугроб. Прямо перед камином, угрожающе щерясь сломанными ножками, расположилась груда дубовых брусков, бывших в прошлой жизни обеденным столом и стульями. Венчал эту кучу упавший со стены огромный чугунный канделябр, напоминающий выброшенного на берег осьминога.

Люпин завозился в своем кресле и открыл глаза. Увидев, что Руби пришла в себя, он взволнованно поднялся и сел рядом с ней, внимательно заглядывая в лицо.

— Как ты? — спросил он. — Проверь, не укусил ли я тебя.

Руби поморщилась.

— Ерунда. Я в порядке. Только голова болит.

Она приложила руку к виску и с удивлением обнаружила запекшуюся кровь.

— Ты ударилась о камень, когда упала, — ответил Люпин на её вопросительный взгляд. — Мы свалились с большой высоты, удивительно, как вообще остались целы.

Руби вспомнила свору гончих псов и всадников, преследовавших их, и нахмурилась.

— Удивительно, — заговорила она медленно, — что нам вообще удалось выжить. От Дикой Охоты мало кто может ускользнуть.

Люпин заметно побледнел.

— Значит, Дикая Охота. Это многое объясняет. Например, мое превращение, хотя сейчас еще не полнолуние… — Люпин виновато посмотрел на Руби, и когда заговорил вновь, в голосе его сквозила горечь. — Прости, я едва тебя не убил. Это была большая ошибка — посылать меня на это задание…

Он осекся, изумленно уставившись на Руби, а она повалилась обратно на диван, заливаясь серебристым смехом. Отсмеявшись, она обратилась к озадаченному Ремусу.

— Тебе не за что извиняться, а вот мне стоит поблагодарить тебя за спасение. Если бы ты не напал на меня, мы бы так эффектно не сбежали от Дикой Охоты. Я бы поставила сто галеонов на то, что за тысячи лет еще никому не удавалось оставить этих всадников с носом.

— И все равно, — недоверчиво возразил Люпин, хотя на душе ему стало легче, — я ведь правда мог тебя убить или обратить в вервольфа.

Руби только фыркнула.

— Говорю же, ерунда. Ты бы не смог меня убить, это скорее я могла бы тебя прикончить. Кстати, — она решила сменить тему, — где это мы находимся?

Руби окинула взглядом комнату, словно впервые ее увидела. Люпин, все еще недоверчиво наблюдая за ней, ответил:

— Когда я вновь принял человеческий облик, то увидел, что мы оказались недалеко от заброшенного особняка. Ты лежала без сознания, в крови. Эти псы все еще завывали где-то вдалеке, и я решил, что нам можно будет укрыться тут. Я принес тебя сюда. Но, похоже, это было не лучшее решение.

— Почему?

— Видишь ли, когда я собрался просканировать дом на наличие темной магии или опасных существ, у меня ничего не вышло. Я испробовал много разных заклинаний, даже Люмос, но тут ничего не работает. Вообще ничего, — Люпин с тревогой посмотрел на Руби. — А когда я попытался выйти наружу, что-то просто не выпустило меня. Похоже, мы тут в ловушке.

Руби достала свою палочку и направила ее на лежавший около окна камень.

— Акцио камень!

Камень остался лежать на своем месте с самым невозмутимым видом.

— Хм, — Руби задумчиво провела пальцем по губам, — похоже, мы оказались там, где надо. Артефакт находится тут. И пока мы его не найдем, особняк нас не выпустит.

— И как мы будем без магии? Он ведь наверняка охраняется множеством темных проклятий.

Руби на минуту задумалась, прежде чем ответить.

— Нет, не думаю… В этом месте не работает любая магия, поэтому защита у артефакта должна быть иного рода.

Ремус нахмурился. Без возможности колдовать он чувствовал себя безоружным перед предстоящими опасностями. Руби, напротив, выглядела собранной. Она поднялась, деловито поправила ножны с мечом, что все еще были при ней. Подумав, достала заткнутый за голенище сапога нож и протянула его Ремусу.

— На всякий случай. И держись позади меня, если что.

Они принялись осматривать особняк. Большинство комнат на первом этаже пребывали в полуразрушенном состоянии. Некоторые двери даже не открывались, заваленные упавшими колоннами или обвалившимся потолком. Через одну из дыр в потолке Руби и Люпин увидели темную комнату, со множеством портретов на стенах, которые были покрыты таким слоем пыли, что нельзя было разобрать, что на них изображено. Хорошенько осмотрев первый этаж, они вышли в центральный холл. Широкая лестница, ведущая на второй этаж, с остатками золоченых, украшенных резными фигурами барсуков и дубовых веточек перил, была полностью разрушена, уцелели только две верхние ступеньки.

— Похоже, — заметил Ремус, — до второго этажа нам не добраться.

— Тогда пойдем на кухню, — деловито предложила Руби и, отвечая на удивленный взгляд Люпина, добавила: — В таких особняках должен быть подвал, где хранятся продукты и вино. Вход, как правило, ведет из кухни.

Руби, а вслед за ней и Ремус, направились в восточную часть особняка. Помещение, служившее кухней, уцелело больше всех остальных. Длинная комната с темными каменными закопченными стенами и таким же потолком словно разделялась на две части огромным столом, покрытым осколками разбитой посуды. По одну сторону от стола расположился большой очаг, пронзенный вертелом, на котором готовили еду, о по другую — два дубовых шкафа с отломанными дверцами, которые валялись тут же на полу, заросшие паутиной. После недолгих поисков Люпин обнаружил рядом с очагом едва приметную дверь. Он потянул за ручку, которую издалека с легкостью можно было принять за неровность кладки, и дверь со скрипом распахнулась. Стоило двери открыться, как висящие вдоль стены факелы загорелись зеленоватым огнем, освещая уходящие вниз каменные ступеньки.

Руби и Люпин переглянулись.

— Думаешь, артефакт там? — спросил он.

— Вероятно. Держись за мной и будь начеку.

Руби достала из ножен меч и, легко ступая, стала спускаться по лестнице. Когда они оказались внизу, дверь с громким хлопком закрылась за их спинами, отрезая путь назад.

Длинный узкий коридор, упирающийся в массивную железную дверь, был усеян скелетами мелких животных. На их выбеленных костях зловеще мерцал зеленоватый отблеск от факелов, вереницей тянущихся до конца коридора.

Руби аккуратно двинулась вперед, стараясь не шуметь, но Люпин то и дело наступал на какую-нибудь кость, которая под его ногой издавала сухой треск. Дойдя до двери, Руби остановилась. На черной, местами покрытой ржавчиной её поверхности был выгравирован огромный змей, хватающий себя за хвост, а в центре образованного им кольца расположился барсук.

— Мне кажется, я догадываюсь, что за монстр тут обитает, — сказала она, поворачиваясь к Люпину. — Я думаю, будет лучше, если ты подождешь меня здесь.

— Нет, — нахмурился Люпин, по-видимому, догадавшийся, о каком монстре подумала Руби. — Ты не можешь пойти одна, я за тебя отвечаю.

Руби задумалась. Конечно, ей было бы проще вырубить Ремуса рукоятью меча, потому что без магии он вряд ли чем-то может ей помочь, а скорее будет мешать, но фраза о том, что он за нее отвечает, заставила ее передумать. Это маленькое проявление заботы было настолько ново и непривычно, что Руби просто растерялась и, не зная, что сказать на это, молча кивнула Люпину.

Снова повернувшись к двери, Руби протянула свободную от меча руку и властно произнесла:

— Откройся!

Металлические створки послушно разъехались в стороны, открывая глазам огромный зал с четырьмя подпирающими потолок колоннами. Он освещался свисающими на цепях чашами, в которых горел изумрудный огонь, от которого комната словно была погружена в какую-то зеленоватую дымку. Хорошо освещенным оставался только центр комнаты, стены же смутно угадывались в полумраке.

Руби и Ремус сразу увидели возвышающийся в очерченном колоннами прямоугольнике пьедестал, на котором покоилась золотая, усыпанная драгоценными камнями чаша.

Руби огляделась. Комната выглядела пустой, но ощущения, что за ними кто-то наблюдает, не покидало ее с того момента, как открылась дверь. Люпин чувствовал то же самое. Он настороженно огляделся и, мягко ступая, стараясь не издавать ни звука, двинулся к чаше. Руби последовала за ним, напряженно прислушиваясь. Когда до чаши оставалась всего пара шагов, она почувствовала еле заметное колебания застоявшегося воздуха и едва успела толкнуть Ремуса в сторону. И вовремя. Над тем местом, где он только что стоял, метнулась голова гигантской змеи, бесплодно схватив пастью воздух. Не поймав добычи, змей, извиваясь, выполз из сумрака и, высоко подняв голову, расположился перед чашей, загородив путь. Руби, стоявшая перед ним, успела закрыть глаза прежде, чем два желтых глаза василиска уставятся на неё.

Глубоко вдохнув, Руби выставила вперед руку с мечом и, распаляя внутреннее пламя, превратилась в слух. Годы тренировок дали о себе знать. Она не видела змея, но безошибочно ощущала его. Осторожно обходя монстра по кругу, она стала приближаться. Змей, не сводя с Руби глаз, сжался подобно гигантской пружине и бросился на нее. Она отскочила в сторону, наотмашь ударив мечом, но тот лишь скользнул по твердым чешуйкам, оставляя едва заметную царапину. Зашипев, змей ударил Руби хвостом, от чего она повалилась на пол. Меч вылетел из рук и со звоном скользнул куда-то в сторону.

Руби быстро откатилась вбок, уходя от очередной атаки василиска, и быстро вскочила на ноги.

— Отвлеки его, — крикнул Люпин. — Я достану твой меч.

Руби почувствовала, как огромная змея повернулась в сторону Ремуса. Не думая, она достала из-за голенища сапога еще один нож и метнула его в монстра. С противным хлюпающим звуком нож вонзился в змея, окончательно распаляя его. Яростно сверкнув глазами, он снова повернулся к Руби и кинулся на нее. Уворачиваясь и отпрыгивая, Руби отступала до тех пор, пока не уперлась спиной в одну из колонн. Воспользовавшись моментом, змей стремительно обвился вокруг так, что Руби не смогла бы вырваться и, зависнув перед ней, покачивая головой, приготовился к атаке.

— Лови!

Голос Люпина раздался совсем близко, и Руби, не раздумывая, протянула руку, хватая на лету меч. В следующую секунду василиск бросился на нее, широко распахнув пасть, но вместо нежной плоти со всего маху напоролся на острое лезвие.

Раздалось оглушительное шипение, и Руби почувствовала, как ослабевает хватка, а в следующую секунду раздался глухой удар.

Осторожно открыв глаза, она увидела мертвого змея с торчащим из пасти мечом и Ремуса, с бледным лицом уставившегося на поверженного монстра.

— Неплохая работа, напарник, — тяжело дыша после стальной хватки змея, сказала Руби.

Люпин, посмотрев на нее, слабо улыбнулся в ответ.

— Давай заберем чашу и уйдем отсюда, — предложил он.

Руби вытащила свой меч из пасти василиска и вместе с Люпином подошла к чаше. Возвышаясь на каменном постаменте, та призывно поблескивала в зеленоватом свете. Ремус протянул руку, намереваясь взять ее.

— Подожди! — вдруг воскликнула Руби.

Ремус остановился и удивленно посмотрел на нее.

— Разве мы пришли не за этим?

— Да, — медленно заговорила Руби, — но мне не нравится эта чаша. Она словно хочет, чтобы ее взяли. Это неспроста.

— И что ты предлагаешь?

— Вот что.

Руби размахнулась и опустила окровавленный меч прямо на сверкающую драгоценными камнями чашу. Раздался оглушительный, отчаянный крик, от которого завибрировал пол. Пламя в светильниках взметнулось столбом и снова опало, после чего наступила звенящая тишина.

Люпин осторожно взял две половины расколотой чаши и убрал их в карман мантии.

— Я думаю, теперь мы сможем уйти, — сказала Руби, убирая меч в ножны.

По усеянному скелетами коридору они выбрались обратно на кухню.

Руби оказалась права, и особняк позволил им выйти на освещенную бледным зимним солнцем площадку перед главным входом.

Но стоило им переступить порог, как перед ними бесшумно возникли три фигуры в черных плащах с накинутыми на голову капюшонами. Увидев их, Руби застыла, зрачки ее изумрудно-зеленых глаз удивленно расширились.

— Не может быть, — шепнула она.

Следующие события произошли одновременно. Одна из фигур подняла взведенный арбалет, направив его на Руби, и нажала на курок. Ремус, при появлении неизвестных доставший незаметно волшебную палочку, схватил Руби за руку и трансгрессировал вместе с ней.

Мир перед глазами Руби смазался, сжался в одну точку и снова собрался, только теперь перед ее взором предстали не три фигуры в плащах, а неказистый с закопченными окнами и черной дверью дом номер двенадцать на площади Гриммо.

— Успел, — облегченно выдохнул Люпин, поворачиваясь к ней.

Руби хотела что-то сказать, но тут ее сердце пропустило удар и встревоженное лицо Люпина поплыло перед глазами. Она опустила взгляд и увидела торчащую из правой ноги стрелу с серебряным оперением. Все поплыло, Руби почувствовала, что падает, и, прежде чем отключиться, успела увидеть полный тревоги взгляд черных глаз.

Три дня назад.

Как только Руби скрылась за дверями Большого зала, Северус смог выдохнуть спокойно. В её присутствии ему становилось тяжело контролировать свои эмоции. Невинный поцелуй в щеку, знак простой благодарности, тем не менее вызвал волну теплых мыслей, которые Северус с ужасом запрятал подальше — чего доброго, еще Дамблдор заметит. Впрочем, старик и так с подозрением косился на него весь завтрак — директору очень не нравилось, что Руби и Северус тесно общаются, — но ничего не сказал. И не только он один. Поттер и Уизли тоже нет-нет да и кидали на него полные неприязни и любопытства взоры. Их, по-видимому, интересовал вопрос, что делает у Северуса ворон Руби. Сам ворон словно нарочно решил подогреть интерес Гарри и Рона: забрался на плечо Снейпу и уместился там с самым невозмутимым видом. Минерва Макгонагалл тоже хмуро посматривала в его сторону, но чем уж была недовольна она, Северусу оставалось только гадать.

Естественно, в такой атмосфере есть быстро расхотелось. Северус поднялся со своего места и, коротко кивнув Дамблдору и Макгонагалл, вышел из Большого зала.

Придя к себе, он усадил ворона на спинку кресла, стоящего у камина. Потом, подойдя к столу, выдвинул ящик и достал пузырек с ядовито-зеленой жидкостью — зелье, которое он приготовил для Баттенберга по его рецепту.

— Кар-р-р!

Северус дернулся от неожиданности. Прикрыв глаза и досчитав в уме до десяти, он перевел хмурый взгляд на ворона.

— Больше. Так. Не. Делай, — сказал, отчетливо произнося каждое слово.

Но ворона, похоже, не сильно впечатлил суровый взгляд Снейпа. Грэм обеспокоенно следил, как Северус прячет бутылочку с зельем в кармане мантии.

«Странная птица, — подумал Северус. — Не похожа на обычного ворона. И на фамильяра тоже».

Подойдя к шкафу, что стоял рядом со столом, он распахнул дверцы и принялся задумчиво водить пальцем по полкам, выискивая что-то среди множества пузырьков, наполненных зельями разного цвета и консистенции. Наконец его длинный палец остановился напротив небольшого флакона с почти прозрачной, слегка белесой настойкой — эликсир концентрации. Северус принимал его перед собраниями Пожирателей, в те дни, когда ему труднее было сосредоточиться и держать мысли под контролем.

Выпив содержимое флакона, которое отдавало лимоном и перечной мятой, Северус направился к выходу.

— Кар-р-р…

Ворон все так же сидел на спинке кресла, не отрываясь глядя на Северуса своим черным, как бусина, глазом. На секунду ему показалось, что в этой блестящей бусине скользнуло предостережение.

— Оставайся здесь, — велел ему Снейп и плотно закрыл за собой дверь.

Первым, кого встретил Северус, переступив порог поместья Малфоев, был домовой эльф по имени Снарк. Пожилой эльф степенно поклонился ему и сказал приглушенным, словно прикрытым шерстяной тканью, голосом:

— Хозяин сейчас занят. Он и Тот-Кого-Нельзя-Называть совещаются в столовой. Если вам угодно, пройдите в гостиную. Там ожидают собрания госпожа Нарцисса и госпожа Беллатриса.

Северусу совсем не хотелось проводить время в компании Беллатрисы, поэтому он решил найти Баттенберга и отдать ему зелье.

— Скажи, — обратился он к Снарку, — где сейчас Волдхард?

— Мистер Баттенберг на втором этаже, в библиотеке. Вас проводить?

— Нет, я знаю, где это.

Северус прошел мимо поклонившегося эльфа и по мраморной лестнице с широкой зеленой полосой ковра поднялся на второй этаж и повернул налево. Библиотека находилась в конце коридора, украшенного портретами представителей рода Малфоев, мирно посапывающими в своих золоченых рамах. Бесшумно, чтобы не разбудить обитателей портретов, Снейп приблизился к библиотеке. Еще издалека он заметил узкую полоску света, падавшую из щели между дверью и косяком в полумрак лишенного окон коридора, поэтому, приблизившись, Северус затаился перед дверью и прислушался. Легкие шаги, скрип отодвигаемого стула. После секундной паузы один из тех, кто был в библиотеке, заговорил, и Северус узнал этот голос с надменными нотками, принадлежащий Ричарду Баттенбергу. Судя по раздраженному тону, он был чем-то недоволен.

— Отец, сколько еще мы проторчим в Англии? Ты уже давно нашел эту предательницу, почему мы до сих пор ее не прикончили?

— Это не входит в мои планы, — холодно ответил Волдхард, — во всяком случае, пока что. Реинхилда — одно из лучших моих творений, и я не собираюсь так просто от нее отказаться. К тому же если говорить о предательстве, думаю, тут не обошлось без одного моего старого знакомого. Он слишком сентиментален, когда речь заходит о родственниках. Как жаль, что я узнал о его влиянии на мою жену слишком поздно, тогда бы мне удалось сохранить и первенца. С вами я подобного промаха не допущу.

— Я не моя сестра, — вспыхнул негодованием Ричард, — и не позволю никому морочить мне голову. Я предан только вам, отец.

— Тебе же лучше, если это так.

Северус уловил скользнувшую змеёй скрытую угрозу в голосе Волдхарда. Общение с Темным Лордом научило его хорошо улавливать подобные интонации, но Ричард, похоже, ничего не заметил и продолжил:

— Но, отец, я все равно не понимаю, зачем снова доверять ей стаю?

Раздался холодный смешок.

— Ты просто не хочешь уступать сестре, но тебе придется. Реинхилда справляется со стаей лучше тебя. Я уже неоднократно говорил, чтобы вы действовали аккуратнее. В местной прессе, «Ежедневном пророке», пишут о ваших проделках, и мне это не нравится. Конечно, благодаря этому напыщенному снобу Малфою прессу удается держать под присмотром, но все же… лишнее внимание нам не к чему. Ты меня понял?

— Да, отец, — сдавленным от обиды и злости голосом ответил Ричард.

— Вот и хорошо. А теперь нам пора на собрание.

Снова раздался скрип отодвигаемого стула, а затем звук приближающихся шагов. Северус едва успел скользнуть в ближайшую дверь и затаив дыхание слушал, как Баттенберг с сыном проходят мимо.

Выждав для верности пару минут, он снова вышел в коридор и, бесшумно ступая, отправился на собрание, по дороге обдумывая только что услышанное. Выходило, что Северус оказался прав и Волдхард причастен к этим исчезновениям, о которых писалось в «Пророке». Ричард, управляя некоей стаей, нападал на магов. Но с какой целью? И что это за стая? Еще эта Реинхилда, из-за которой Баттенберг приехал в Англию. Она зачем-то очень было нужна ему, и дело явно не в отцовских чувствах, но ясно одно: она не менее опасна, чем ее брат. И что Волдхарт имел в виду под словом «творение»?

Вопросов было больше, чем ответов, и Северус решил, что теперь будет внимательнее приглядываться к Баттенбергу, несмотря на запрет Дамблдора лезть в это дело.

Спускаясь по лестнице, Северус увидел, как из комнаты напротив гостиной выходит Нарцисса под руку с Беллатрисой. Заметив Снейпа, Нарцисса слегка склонила голову в приветствии, а её сестра напротив, скривила свои полные губы и метнула на него полный презрения взгляд из-под тяжелых век.

— Северус, — протянув руку для пожатия, сказала миссис Малфой. — Рада видеть тебя. Драко говорил мне, что делает успехи в зельеварении благодаря твоему чуткому руководству.

— У него есть задатки, — признал Снейп, слегка пожимая пальцы Нарциссы и тут же убирая руку.

— Может, отложите обсуждение школьных дел? — ядовито спросила Беллатриса. — Не нужно заставлять Темного Лорда ждать нас.

И она первая пошла в гостиную, утягивая за собой сестру. Северус последовал за ними.

Волдеморт сидел в удобном кожаном кресле, спиной к камину. У его ног, свернувшись огромными кольцами, лежала Нагайна. По левую руку от него на диване уже расположились Волдхард и Ричард, а рядом с ними и Люциус Малфой. Последний явно был не рад такому соседству и со смесью презрения и высокомерия поглядывал на Баттенбергов. Беллатриса стремительно пересекла комнату и уселась прямо на полу рядом с Темным Лордом и Нагайной. Нарцисса с достоинством хозяйки дома опустилась в кресло напротив мужа, а Северус занял оставшееся свободное место рядом с ней.

— Что ж, все в сборе, — начал Волдеморт. — Люциус, расскажи о своем плане.

— Как вы знаете, Корнелиус Фадж опасается, что Дамблдор попытается занять его место министра Магии, — самодовольно заговорил Малфой, лениво растягивая слова. — Мне удалось убедить его, что в школе необходима проверка. Сразу после рождественских каникул в Хогвартс прибудут члены попечительского совета, чтобы пообщаться с учителями и узнать, как обстоят дела в замке. С нами будет заместитель министра Долорес Амбридж. Там она, заручившись поддержкой членов попечительского совета, и объявит о своих новых полномочиях инспектора Хогвартса. Дамблдор не сможет ей отказать.

— И каким образом нам это поможет? — спокойно осведомился Северус.

— Амбридж весьма исполнительна, — хмыкнул Люциус. — Она добьётся того, чтобы Дамблдор покинул пост директора школы. И тогда мы сможем выманить Поттера в Отдел тайн.

— Насколько я знаю, — заговорил Воллдеморт, переводя задумчивый взгляд своих красных змеиных глаз на Снейпа. — Новый преподаватель Защиты от Темных искусств состоит в Ордене Феникса. От нее тоже следует избавиться, Северус.

— О, позвольте, — неожиданно вмешался Волдхард. — Поручите заботу о ней Ричарду.

— Как хочешь, мой друг, — пожал плечами Волдеморт. — Мне важен только результат. В любом случае, Северус вам поможет.

— Как скажете, мой Лорд, — склонил голову Снейп.

— Кстати, о помощи, — обратился к нему Волдхард. — То зелье, которое я просил вас сделать, уже готово?

— Да, вот оно.

Северус достал из кармана мантии пузырек и передал его Баттенбергу. Его охватили дурные предчувствия, когда Волдхард принялся разглядывать зелье. Северусу очень не понравилось, что всегда отстраняющийся от дел Лорда Баттенберг вдруг предложил свою помощь для устранения Руби. Это было подозрительно.

«Что он задумал?» — подумал Северус.

Собрание длилось еще около часа, обсуждали детали предстоящей вылазки в Отдел тайн. Волдеморт не говорил, как он заманит Поттера, но сказал, что в нужное время он там появится, останется только убедить его отдать пророчество. Решено было, что операцию возглавит Люциус. Беллатриса, возмущенная тем, что все внимание достается Малфоям, напросилась участвовать в операции. Люциусу эта идея не понравилась, но спорить с Темным Лордом он не стал. Осторожный и изворотливый, он терпеть не мог взрывной характер и непредсказуемость Беллатрисы и опасался, что она может ему все испортить.

Северус все время следил за Баттенбергом, но тот больше не вмешивался в обсуждения и, казалось, вообще не слушал, о чем идет речь, полностью погруженный в свои мысли.

Когда собрание закончилось, Волдхард и Ричард первыми вышли из гостиной. Северус, попрощавшись со всеми, поспешил за ними. Выйдя в холл, он увидел стоящих у распахнутых дверей Баттенберга с сыном и еще двух молодых людей в черных плащах, того самого парня с длинными белыми волосами и шрамом на лице и девушку с короткой стрижкой, с которыми Северус уже сталкивался раньше. Ричард принял из рук отца пузырек с ядовито-зеленой жидкостью и, накинув капюшон, вместе с парнем и девушкой вышел из поместья Малфоев. Волдхард перевел взгляд на Северуса, и на его губах зазмеилась улыбка.

— Вы мне очень помогли, — сказал он Снейпу и направился в свои покои.

Поместье Малфоев Северус покидал с ощущением того, что совершил огромную ошибку.

Вернувшись в Хогвартс, он первым делом сообщил Дамблдору о плане Малфоя и о том, что подслушал у библиотеки. Директор выслушал его доклад с задумчивым видом.

— Спасибо, Северус, — сказал он, устало откидываясь на спинку высокого кресла и поглаживая обрубок, что остался вместо его левой руки. — Мне нужно все обдумать.

— Я мог бы проследить за Волдхардом и попытаться разузнать, что он задумал.

— Нет, — строго сказал Дамблдор. — Я очень вас прошу, Северус, не лезть в это дело. А теперь мне нужно побыть одному.

Кипя негодованием, Снейп покинул кабинет директора и стремительным шагом направился к себе. Проходя по коридору, он увидел двух второкурсников с Пуффендуя и одного первокурсника-гриффиндорца, которые играли в наколдованные снежки. Снежные шарики, выписывая замысловатые виражи, врезались в доспехи, стены и не успевших увернуться игроков, а те с хохотом носились от волшебных снарядов. Один из снежков пушечным ядром пролетел рядом с головой Северуса, от чего его черные волосы слегка колыхнулись порывом воздуха. Заметивший это гриффиндорец побледнел от страха и замер, за что сразу получил другим снежком по затылку.

Северус взмахнул волшебной палочкой, мысленно произнеся Эванеско, и все наколдованные снаряды исчезли. Трое младшекурсников с ужасом уставились на грозного профессора. Северус выдал кривую ухмылку, от которой у школьников мороз пробежал по коже, и спокойно произнес:

— После каникул на отработку. Все трое. А теперь марш по своим спальням, скоро отбой.

Повторять дважды не пришлось, и трое мальчишек едва ли не бегом поспешили скрыться с глаз грозного профессора, радуясь, что легко отделались.

Переступив порог своей комнаты, Северус пораженно замер, увидев открывшуюся картину погрома. Пол был усеян разными предметами: чернильницы, поломанные перья, разорванные пергаменты, книги, с оторванными корешками и страницами, несколько запасных мантий грудой лежали рядом с кроватью. Не пострадал только шкаф с зельями. И посреди всего этого безобразия прямо на столе сидел ворон и зло щелкал клювом. Увидев Северуса, ворон нахохлился и негодующе уставился на него, словно это Северус навел здесь такой беспорядок.

— И как это понимать? — с трудом сдерживая негодование, побелевшими от злости губами прошипел Снейп.

— Кар-р-р!

Ворон тоже был чем-то рассержен. Он нетерпеливо подпрыгнул и с силой ударил клювом по столу. Приглядевшись, Северус увидел под ногами птицы пергамент. Он подошел к столу, и ворон сдвинулся в сторону, давая возможность разглядеть написанное на пергаменте. Северус с удивлением обнаружил рецепт составленного Баттенбергом зелья. Пробежав глазами список ингредиентов, Снейп перевел взгляд на ворона, а тот, сверкая глазами, негодующе защелкал клювом.

— Почему ты злишься? Хочешь сказать, это зелье может навредить Руби? — спросил Северус.

Он действовал по наитию, руководствуясь каким-то смутным ощущением, задавая этот вопрос, сам не понимая, как пришел к такому выводу. И какого же было его удивление, когда ворон, не мигая следивший за ним, совершенно отчетливо кивнул.

* * *

Женщина стоит перед ним на коленях. Её изумрудно-зеленые глаза умоляюще смотрят на него. Он уже видел этот взгляд раньше, но теперь что-то изменилось. Волосы женщины из темно-рыжих стали черными, а в изумрудных глазах не было слез, только мольба. Губы ее подрагивают, когда она просит:

— Пожалуйста… пожалуйста, убей меня, пока не поздно…

Северус с ужасом осознает, что перед ним на коленях стоит не Лили, а Руби. Он поднимает волшебную палочку, но не может произнести заклинание, а лишь беспомощно смотрит в изумрудные глаза. Опять что-то меняется, словно легкая рябь проходит по Руби, и теперь изумрудные глаза становятся желтыми с вертикальным зрачком; губы, молившие о смерти, раздвигаются в хищной улыбке, обнажая острые зубы, и Северус успевает заметить, как за спиной девушки разворачиваются два черных кожистых крыла; а затем его охватывает пламя и наступает темнота.

Северус проснулся и рывком сел, плохо понимая, где он находится. Потребовалось несколько минут, прежде чем он смог разглядеть полумрак своей комнаты и дремлющего на спинке кресла ворона. На негнущихся ногах он пошел в ванную комнату и умылся ледяной водой, смывая остатки кошмара.

Прошло три дня, как ему начал сниться этот сон, и Северус посчитал это плохим знаком. Он чувствовал, что Руби угрожает опасность и что он замешан в этом, хотя не мог понять, как именно. Все это время он каждый день под разными предлогами наведывался на площадь Гриммо в надежде узнать что-нибудь о Руби, но от них с Люпином не было вестей.

Вот и сегодня, сразу после завтрака, на который он ходил исключительно для того, чтобы не вызвать подозрений Дамблдора, он снова отправился на площадь Гриммо.

В гостиной дома Блэков Северус обнаружил сидящую на диване Тонкс. Всегда улыбчивая и с яркими волосами, теперь она выглядела болезненной, с залегшими под глазами темными кругами, и серый цвет волос выдавал ее внутреннее переживание. С тех пор, как Ремус вместе с Руби отправились на поиск крестража, Тонкс потеряла свои способности метаморфа и словно бы постарела от переживаний.

Северус хорошо понимал, в чем причина этих изменений, и по-своему жалел ее, находя в ней отголосок собственных переживаний.

— Доброе утро, Тонкс, — поприветствовал ее Снейп. — Дамблдор просил передать это кому-нибудь из авроров.

Он протянул ей запечатанный пергамент, который Дамблдор действительно передал ему утром за завтраком. Тонкс с отстраненным выражением лица взяла его и, пробежавшись по строчкам, написанным старомодным почерком с завитушками, с равнодушным видом убрала его в карман мантии.

— Это все? — спросила она, не глядя на Снейпа.

Северус поколебался, но все-таки решил спросить:

— Что-нибудь слышно от Люпина и Руби?

После этого вопроса тень пробежала по бледному лицу Тонкс. Она подняла на Северуса печальные глаза.

— Нет, от них до сих пор нет вестей. Я боюсь, как бы с Ремусом чего-то не случилось.

«С Ремусом… и что она в нем нашла? Он старше, жизнь с ним обошлась не лучшим образом, а, главное, никакого будущего. От него же нормальные люди шарахаются как от прокаженного. Как и от бывшего Пожирателя Смерти…»

Последняя мысль натолкнула его на печальные мысли о Руби. Все, что он причислил Ремусу, в полной мере относилось и к нему. У таких, как они, не было права на любовь и все, что они могли, не подвергать опасности жизни дорогих им людей.

Внезапно дверь распахнулась и в гостиную ввалился Сириус. Выглядел он не лучше Тонкс — тонкая кожа обтягивала череп с ввалившимися щеками, покрытыми легкой щетиной, длинные волосы спутаны и давно не мыты, под глазами залегли тени, а сами карие глаза горели каким-то лихорадочным, нездоровым блеском. Сириус, пошатываясь, вошел в комнату и уткнулся горящим взглядом в Снейпа. Северус уловил отчетливый запах перегара.

— Н-нюниус, — запинаясь, начал Сириус, — что ты забыл в моем доме?

— Какое жалкое зрелище, — презрительно выплюнул Снейп, — выглядишь как побитая дворняжка.

— Что… что ты сказал? — зарычал Сириус, выхватывая волшебную палочку.

Северус, все это время сжимавший в кармане свою палочку, мгновенно выхватил ее и нацелил точно в грудь противнику. Два взгляда — холодный взгляд черных глаз и лихорадочно блестящий карих — пересеклись, и, казалось, от этого столкновения воздух в комнате наэлектризовался.

— Прекратите! — вмешалась Тонкс, подскакивая с дивана и становясь между Сириусом и Северусом, вскидывая в останавливающем жесте руки.

— Пусть он убирается… чертов Пожиратель, — закричал Блэк, не сводя ненавидящего взгляда со Снейпа.

— Я уйду, — холодно сказал Северус, медленно отступая к двери, — но только чтобы не чувствовать вони трусливой псины.

И он скрылся за дверью, прежде, чем до Блэка дошел смысл его слов.

Раздраженный, он вышел из дома номер двенадцать и как раз вовремя, чтобы увидеть появившихся на площади Гриммо Люпина и Руби. Он сразу заметил встревоженное лицо Ремуса и торчащую из ноги Руби стрелу. Северус встревоженно бросился им навстречу, но не успел. Руби потеряла сознание и упала бы, если бы Ремус не успел подхватить ее.

— Скорее, в дом, — скомандовал Северус и открыл перед Люпином входную дверь.

— Что случилось? — спросил он на ходу, встревоженно поглядывая на Руби.

— На нас напали, — сдавленно ответил Ремус, растерянно остановившись у подножия лестницы. — Я едва успел перенести нас сюда.

На шум в коридор вышли все еще покачивающийся Сириус и Тонкс. Увидев Люпина, держащего на руках Руби, она помрачнела, взгляд ее затуманился обидой. Сириус же наоборот, словно протрезвел и замахал руками, увлекая за собой остальных.

— Неси ее сюда, Лунатик, — скомандовал он, поднимаясь по лестнице.

Сириус шел впереди, указывая дорогу. Повернув направо, он дошел до конца коридора и открыл дверь в одну из спален. Миссис Уизли с детьми постарались на славу и давно заброшенная комната имела вполне опрятный вид. Рядом с окном расположилась большая двуспальная кровать под изъеденным молью балдахином. Еще пара кресел у потухшего камина, старинный шкаф и чайный столик составляли все убранство комнаты.

— Бывшая комната моего брата, — пояснил Сириус и посторонился, пропуская Ремуса.

Люпин бережно положил Руби на кровать и встревоженно посмотрел на Северуса, зашедшего в комнату вслед за ними.

Не обращая ни на кого внимания, Снейп подошел к Руби и, достав волшебную палочку, поводил ею над девушкой. Результаты его озадачили. На Руби явно проступало какое-то темное проклятье, но, судя по яркости диагностических чар, легкой, видимой только ему паутиной мерцавших над кроватью, оно было наложено очень давно и тесно переплелось с ее сущностью. Разрыв в паутине наблюдался только над тем местом, из которого торчала стрела. Такой эффект давали только яды, разъедая любой магический фон. Протянув руку и резко выдернув стрелу, Северус принюхался. Знакомый запах зелья, над которым он работал несколько месяцев, заставил его нахмуриться. Сомнений не было — наконечник стрелы был смазан тем самым ядом, который он готовил для Баттенберга. Не мешкая, Северус взмахнул палочкой, глубже разрезая ногу Руби, от чего кровь тут же потекла широким ручьем.

— Что ты делаешь? — встревожился Люпин.

— Стрела отравлена, надо дать крови вывести из организма как можно больше яда, — спокойно ответил Северус, хотя внутри него все больно сжималось. — Как это произошло?

— Я сам не до конца понял, — напряженно ответил Ремус, не спуская глаз с Руби. — Когда мы закончили с заданием, перед нами появились трое. Я не смог их разглядеть, потому что они скрывали лица под капюшонами. У одного из них был арбалет. Я думал, что успел трансгрессировать прежде, чем он выстрелил.

— Бьюсь об заклад, — прорычал Сириус, с ненавистью глядя на Снейпа, — что это твои дружки Пожиратели.

— Сириус! — укоризненно остановил его Люпин.

— Нет, это не Пожиратели, — отрешенно ответил Северус, не обращая внимания на тон Блэка, полностью поглощенный состоянием Руби.

Он уже остановил кровотечение и теперь накладывал повязку на рану, смочив ее предварительно каким-то зельем.

— Я сообщу Дамблдору о случившемся, — подала голос стоявшая все это время в дверном проеме Тонкс.

Она кинула на Ремуса полный горечи взгляд, прежде чем уйти.

— Что мы можем сделать? — тихо спросил Люпин.

Он был обеспокоен случившимся, но не знал, чем может помочь — в ядах он разбирался слабо. Сириус, несмотря на гневные взгляды, которые он бросал на Снейпа, замер, ожидая от него указаний. Оба они понимали, что только Северус способен помочь Руби.

— Мне нужно вернуться в свою лабораторию за необходимыми зельями, — голос Снейпа был спокойным и деловитым. — Сириус, подготовь много чистой воды и полотенец. Ремус — присматривай за ней и не давай повязке высохнуть, подливай это зелье.

Люпин коротко кивнул, принимая из его рук пузырек с бесцветной жидкостью. Сириус, недовольно сопя, тем временем отправился на кухню, громко призывая Кикимера.

* * *

Руби очнулась в кромешной тьме. Время и пространство смешались в какой-то общий поток, который словно обволакивал ее мягким шелком. Место, в котором она оказалась, не имело ни верха, ни низа, ни прошло, ни будущего, да и настоящее тут было понятием относительным.

Попытавшись пошевелить руками, Руби обнаружила, что у нее нет тела, она была одновременно всем этим миром и малюсенькой песчинкой. Довольно странное и новое ощущение. Чувствуя потоки пространства и времени, она неслась куда-то, кружилась, чувствуя небывалую легкость.

Но что-то изменилось. Её потянуло вниз с чудовищной силой, и Руби упала на что-то твердое, уперевшись в него руками и коленями. Мир вокруг обрел материальные формы. Перед ней простиралась пустынная местность. Под ногами, насколько хватало глаз, лежала высохшая земля без какой-либо растительности. Далеко на горизонте виднелись зубцы черных гор. Небо, лишенное солнца, переливалось желтовато-серыми оттенками и словно светилось изнутри, отбрасывая беспокойные тени облаков на серую землю.

Где-то вдалеке послышался раскат грома, легкой вибрацией пробежавшись по земле.

Руби огляделась, не понимая, куда она попала. Взгляд ее выхватил тонкий светлый луч, пробивающийся сквозь хмурое небо, и она двинулась к нему. Когда до луча оставалась всего пара шагов, он вдруг исчез. Снова раздался раскат грома, но на этот раз он звучал намного ближе, и Руби смогла различить в нем раскатистые нотки, похожие на рев огромного животного. Приглядевшись, она увидела отделившуюся от черных гор маленькую точку. Точка все приближалась и приближалась, и вот уже можно было различить огромные кожистые крылья черного дракона. Сотрясая ими воздух и оглушительно взревев, дракон описал над головой Руби круг и приземлился прямо перед ней, вздымая облако пыли огромными когтистыми лапами.

— Ты не сможешь от меня убежать, — прогремел дракон, уставившись на Руби желтыми глазами с вертикальным зрачком, — и не сможешь меня победить.

— Я смогла с тобой справиться однажды, смогу и сейчас, — хмуро ответила ему Руби.

— Не в этот раз. Видишь это?

Дракон махнул кожистым крылом куда-то за спину Руби, и она обернулась. Вдалеке клубился ядовито-зеленый туман, который стремительно к ним приближался.

— Что это? — хмуро спросила Руби.

— Это яд. Но он не страшен для меня.

Руби вдруг отчетливо поняла, что это ядовито-зеленое облако убьет ее.

— Он нет, а я — да!

По ее мысленному зову в руке материализовался меч, и она кинулась на дракона, целясь прямо в желтый, с вертикальным зрачком глаз. Дракон успел среагировать и, оттолкнувшись, взмыл в небо.

— Выпусти меня, и я обещаю, что сохраню то, что от тебя останется, — прогремел дракон, кружа над головой Руби.

— Я лучше умру!

— Кар-р-р!

Из ниоткуда прямо перед Руби, раскинув крылья, завис черный ворон, похожий на воздушного змея.

— Грэм? — удивилась она. — Что происходит?

— Тебя отравили, — каркающим голосом сообщил ворон. — Снейп сидит у твоей постели третьи сутки, пытаясь спасти. Дамблдор тоже делает все возможное, хоть и считает, что ничего не поможет и скоро ты снова вернешься к прежнему облику. Только теперь навсегда.

Руби беспомощно оглянулась на приближающийся смертельный туман, затем перевела взгляд на парящего в небе дракона.

— Я не хочу снова стать монстром, — прошептала она. — Грэм, дай мне поговорить с Северусом.

Ворон каркнул и уселся на голову Руби. Она закрыла глаза, а когда открыла их вновь, то увидела стоящего на коленях рядом с кроватью Снейпа. Смотреть глазами ворона было непривычно, все вокруг становилось выпуклым, словно отражение в чайной ложке. Грэм, по всей видимости, сидел на спинке кровати, и Руби смогла хорошенько разглядеть осунувшееся, побледневшее от бессонных ночей лицо зельевара. Он не отрываясь смотрел на лежащую на кровати Руби и бормотал себе под нос заклинания, поминутно вливая той Руби какие-то зелья. Опустив взгляд на свое тело, Руби с ужасом заметила, что ее волосы почти полностью стали огненно-красными, лишь небольшая полоска у самых корней еще оставалась черного цвета.

«Уже поздно…»

— Северус, — позвала она каркающим, хриплым голосом Грэма.

Снейп дернулся и удивленно уставился на ворона.

— Пожалуйста… пожалуйста, убей меня, пока не поздно…

Руби закрыла глаза и снова оказалась на пустынной равнине, только теперь ядовито-зеленый туман подобрался совсем близко, так что она уже могла уловить его удушливое дыхание.

— Вот и все, — победно прогрохотал дракон, снова приземляясь рядом с Руби. — Скоро все кончится.

* * *

— Пожалуйста… пожалуйста, убей меня, пока не поздно…

Эти слова, сказанные вороном, как раскаленной плетью ударили Северуса. Он не знал, как именно, но точно был уверен, что это Руби через ворона говорила с ним. На долю секунды глаза птицы стали изумрудно-зелеными, а теперь снова превратились в черные бусины.

— Нет, нет!

Северус в отчаянии схватился за голову. Он и сам видел, что не может спасти Руби. Яд все глубже проникал в тело, и что-то в ней менялось. Паутина старого проклятия, которая окутывала ее, становилась ярче и отчетливее, яд словно разъедал сдерживающий это проклятье барьер, и что будет, когда преграды не станет совсем, Северус боялся даже представить. Волосы Руби, отражая действие проклятия, становились огненно-красными, и, судя по узкой темной полоске у корней, времени почти не осталось.

Северус в отчаянии принялся мерить комнату шагами.

— Вы ничем не сможете ей помочь, — мягко проговорил неизвестно откуда взявшийся Дамблдор.

Он с грустью смотрел на лежащую на кровати девушку. В его голубых глазах читалась горечь.

— Боюсь, нам надо выполнить ее просьбу, Северус.

— Нет! — зло воскликнул Снейп. — Я не могу потерять и ее! Сначала я не смог спасти Лили… теперь Руби…

— Не думал, что вы так привязались к девушке, — грустно сказал Дамблдор.

— Привязался? — в отчаянии выпалил Северус. — Привязался?

Он в изнеможении опустился на кровать рядом с Руби и, не понимая, что делает, движимый отчаянием и болью, склонился над ней.

— Не уходи, слышишь? — зашептал он, склоняясь над ее лицом, подсвеченным огненным свечением, исходившим от волос. — Я не переживу этого. Я люблю тебя! Слышишь? Люблю…

В тот момент, когда огненная полоса почти полностью поглотила черный цвет волос, Северус склонился ниже и поцеловал Руби.

Внезапно налетевший порыв ветра затрепал проеденный молью балдахин кровати, всколыхнул сиреневую мантию Дамблдора. Массивную люстру затрясло, и с потолка посыпалась штукатурка и пыль, а пол завибрировал, словно от землетрясения.

* * *

- Скоро все кончится, — повторил дракон.

Руби хотела ответить, но заметила позади дракона снова пробившийся луч света, но на этот раз он был намного шире и светился ярче.

— И для тебя тоже! — выкрикнула она и кинулась к свету.

Дракон, замешкавшись, не сразу понял ее маневр, а когда увидел, куда бежит Руби, разъяренно взревел. Тяжело взмахивая крыльями, он взмыл в небо и тоже кинулся к сияющему все ярче лучу света, который теперь превратился в настоящий широкий поток. Руби почти добежала до спасительного света, когда дракон нагнал ее и схватил, но, движимый инерцией, он пролетел еще немного и вместе с Руби исчез в белой вспышке.

* * *

Руби выгнулась дугой в руках Северуса. Волосы ее вспыхнули так ярко, что ему пришлось зажмуриться, а потом свечение пропало и Северус, открыв глаза, увидел, как огненно-красный цвет постепенно исчезает, уступая место черному. Руби снова обмякла в его руках. Она открыла глаза и посмотрела на Северуса, и он заметил, что один глаз ее остался все таким же изумрудно-зеленым, а второй стал желтым, с вертикальным зрачком. Она протянула руку и провела ладонью по его щеке.

— Северус…

Легкое, как дыхание, звучание его имени коснулось ее губ, и она снова закрыла глаза, безмятежно погружаясь в сон.

Северус с задумчивым видом водил волшебной палочкой над спящей Руби и, каждый раз получая один и тот же результат, хмурился.

— Не понимаю, — негромко проговорил он, опуская палочку.

Руби определенно больше ничего не угрожало, и она шла на поправку, но Северуса смущало оставшееся на ней проклятье, которое теперь несколько изменилось. Если раньше тонкая паутина окутывала Руби, то теперь проклятье словно растворилось в ней, стало ее частью, и это значило, что снять его будет уже невозможно. Но еще больше не нравилось Северусу, что он не мог определить характер этого проклятия — ни с чем подобным он до сих пор не сталкивался, но что он мог сказать наверняка — маг, наславший его, был очень силен и искусен.

— Северус, вам удалось совершить настоящее чудо, — проговорил Дамблдор, подходя ближе к кровати и с печальной задумчивостью посмотрев на Руби.

— Может вы мне объясните, что тут произошло? — хмуро осведомился Снейп. — Почему вдруг яд перестал действовать? И что за проклятие лежит на ней?

Дамблдор поправил свою серебристую длинную бороду и устало вздохнул.

— Ответ на ваши вопросы кроется в ее происхождении, но, боюсь, я не тот человек, кто может вам поведать об этом. Скажу лишь, что ей довелось пережить много плохого. Почти, как вам, Северус. Но я хочу вас предостеречь, — Дамблдор вдруг сурово посмотрел на Снейпа, и его глаза предостерегающе сверкнули. — Ваша любовь сейчас спасла Руби, но она же может ее погубить. И вас заодно. Поэтому, прошу вас, не показывайте ей свои чувства. Во всяком случае, пока. Сейчас важно сосредоточиться на Волдеморте.

Северус кивнул. Он и сам прекрасно понимал, что, пока жив Темный Лорд, он не свободен распоряжаться своей жизнью, и жизнь близких ему людей тоже будет под угрозой. Он уже совершил ошибку, за которую ему пришлось очень дорого заплатить, и не хотел повторять прошлого.

— Вот и замечательно, — сказал Дамблдор. — А теперь нам пора. Доверьте заботу о Руби Молли Уизли.

Северус посмотрел на спящую Руби, заботливо убрал приставшую к ее лбу прядь черных вьющихся волос и вышел из комнаты вслед за Дамблдором. Ворон, который все это время следил за ними, обеспокоенно щелкнул клювом.

* * *

Солнечный луч, пробившийся сквозь пыльное в разводах окно, скользнул по одеялу и запутался в черных вьющихся волосах. Руби заворочалась и, сладко потянувшись, открыла глаза.

Она не помнила, что произошло после того, как они с Люпином переместились на площадь Гриммо, только какие-то обрывки образов и событий маячили на краю сознания — желто-серое небо, дракон, Грэм, вспышка белого света и черные, полные тревоги глаза.

Прислушавшись к своим ощущениям, Руби осторожно села. Видимо, она несколько дней провела без сознания, в теле ощущалась слабость, мышцы занемели от долгого лежания, но голова была на удивление ясной.

Руби огляделась и увидела в кресле дремлющего Ремуса, одной рукой он подпирал голову, другую держал на подлокотнике. Перед ним, на кофейном столике, стоял поднос, прикрытый салфеткой, но безошибочный нюх Руби уловил аппетитный запах пирога с мясом, и она тут же почувствовала, что очень проголодалась.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ремус, и Руби поняла, что он не спал, а все это время незаметно следил за ней.

Не меняя позы, Люпин внимательно следил за каждым движением Руби, и она заметила в его руке, которая лежала на подлокотнике кресла, волшебную палочку, направленную в ее сторону. Тишина в комнате была практически осязаемой, откуда-то снизу долетали отголоски разговоров и смеха.

— Сносно, — ответила Руби, не спуская глаз с Люпина. — Может, уберешь палочку?

Ремус медлил. Руби сидела не двигаясь и не пытаясь защититься, чувствуя только бесконечную усталость. В животе у нее заурчало, и Люпин, встрепенувшись от этого звука, убрал волшебную палочку и, сняв салфетку с подноса, приглашающим жестом указал на пирог и большую кружку с дымящимся чаем.

Руби пошатываясь дошла до кресла и, усевшись рядом с Ремусом, набросилась на завтрак. Кажется, она не ела целую вечность.

— Как долго я проспала? — спросила она невнятно из-за набитого рта.

Ремус слегка улыбнулся.

— С того момента, как мы трансгрессировали сюда, прошло пять дней.

Руби проглотила очередной кусок пирога и запила его чаем.

— Ясно, — сказала она, чувствуя, что наелась. — Больше ничего сказать не хочешь?

Люпин недоуменно поднял брови.

— Например, почему ты целился в меня? — невозмутимо спросила она, делая еще один большой глоток чая. — Думаю, это Дамблдор попросил за мной приглядеть и в случае чего обезвредить.

— Да, — согласно кивнул Ремус, удивляясь такой осведомленности. — По правде говоря, я не понимал, в чем причина его беспокойства, ведь это тебя хотели убить, но когда увидел твои глаза…

— Глаза?

Руби с подозрением уставилась на него своим разномастным взглядом; вертикальный зрачок левого глаза расширился, почти полностью скрывая желтую радужку. Ремус дернул плечом и кивнул на мутное зеркало, висевшее на стене.

Руби вскочила и, подойдя к зеркалу, уставилась на свое отражение. Минуту она молча разглядывала себя с мрачным выражением лица, а потом снова уселась в кресло.

— И почему ты не обезвредил меня? — спокойно спросила она, поворачиваясь к Люпину.

— Собирался, но ты была такой уставшей и голодной…

Люпин развел руками и тепло улыбнулся. Руби улыбнулась в ответ, чувствуя, как спадает повисшее между ними напряжение. В этот момент дверь распахнулась и в комнату вошла хмурая Тонкс. Увидев улыбающихся друг другу Руби и Ремуса, она помрачнела.

— Там внизу уже все собрались. Ждут вас, — сказала она, мазнув неприязненным взглядом по Руби и вышла.

— Нас ждут? — удивилась Руби.

— Да, пока ты пребывала в беспамятстве, на Артура Уизли напали во время дежурства в Отделе Тайн и едва не убили. Если бы не Гарри, его бы не удалось так быстро доставить в больницу. Но сейчас опасность миновала, и сегодня Молли решила устроить праздничный обед в честь выписки Артура.

— Погоди, — задумавшись над услышанным, спросила Руби, — как Гарри узнал о нападении? Он что, тоже был на дежурстве?

— Нет. По правде говоря, я сам толком не понял. Ему то ли приснилось, то ли было видение.

Руби задумчиво провела указательным пальцем по губам и решила непременно выяснить подробности у самого Гарри.

Ремус убрал палочку в карман и, поднявшись, кивнул в сторону двери.

— Ну что ж, пойдем.

Внизу, на кухне, их ожидало почти все семейство Уизли. Во главе стола сидел Артур с забинтованной по самое плечо правой рукой, но весьма довольный. Его жена Молли Уизли хлопотала вокруг него и детей с таким усердием, что складывалось ощущение, будто у мистера Уизли не одна жена, а две. Близнецы Фред и Джордж сидели по правую руку от отца, вместе с Роном. Напротив них расположились Джинни, Гермиона и хмурая Тонкс. Сириус и Гарри сидели на противоположном конце стола, как бы подальше от счастливого семейства. Руби заметила, что Гарри, несмотря на радостную атмосферу, был чем-то подавлен, хоть и старался улыбаться.

— Ты как? — спросила Руби, усаживаясь рядом с ним.

— Нормально, — грустно ответил Гарри и, увидев ее глаза, удивленно поднял брови. — Что это с вами, профессор?

— Последствия нападения, — пожала плечами Руби, принимая из рук Молли Уизли тарелку с пирогом.

— Нападения? — заинтересовался Поттер. — Кто на вас напал?

— Гарри, — строго одернула его миссис Уизли, — не нужно тебе этого знать. Это дела Ордена.

Она строго посмотрела на Руби, давая понять, что не одобряет такой откровенности, и поспешила вернуться к мужу.

— Не обращай внимания, — махнул рукой Сириус. — Она после нападения на Артура немного нервная.

Праздничный обед прошел в немного напряженной атмосфере. Семейство Уизли радовалось благополучному возвращению отца, и вместе с ними радовалась и Гермиона, а вот остальные, по наблюдению Руби, только изображали радость, поглощенные своими переживаниями.

Тонкс все время бросала на Люпина хмурые, полные тоски взгляды. Ремус делал вид, что ничего не замечает, болтая с Сириусом и Гарри, но Руби видела его волнение и то, как он нервно перебирал пальцами салфетку. Сириус заметно повеселел от того, что находился в компании друзей, но по нему было видно, что их скорый отъезд омрачает эту радость. Гарри тоже тревожила какая-то мысль. Он старался не глядеть в сторону семьи Уизли, а когда мистер Уизли поднял бокал и произнес торжественный тост за Гарри Поттера, тот совсем скис и сразу после раздачи праздничного торта, поспешил незаметно покинуть кухню.

Руби выждала немного и последовала за ним. Найти Гарри для нее не составило труда, он оказался на третьем этаже, в маленькой комнате, в которой с трудом помещался гиппогриф. Животное лежало на дощатом полу, сложив передние орлиные лапы, и не мигая разглядывало сидящего рядом Гарри. Руби с удивлением обнаружила в этой странной компании и Грэма. Ворон устроился на вытянутых ногах Гарри и довольно жмурился, давая гладить себя по клюву.

— Ты ему понравился, — сказала она, присаживаясь рядом с Поттером. — Грэм редко кому позволяет себя трогать.

— Он славный.

Гарри был рад, что Руби его нашла. Рядом с ней ему становилось спокойнее, это было странно, но он начинал чувствовать себя в безопасности. Похожее ощущение, но менее яркое, он испытал, когда впервые попал в Хогвартс, когда замок стал его домом.

Он любил занятия по невербальному волшебству, которые проводила для него Руби, и еще больше любил посиделки за чаем после них. Они разговаривали обо всем, и профессор Стрейндж всегда проявляла искренний интерес к его делам. Он не рассказывал об этих посиделках Рону и Гермионе, поэтому что они были слишком личные, чтобы делиться ими даже с друзьями.

— Я не могла не заметить, что ты чем-то расстроен и почему-то сторонишься Уизли. Что случилось? — спросила Руби, пристально глядя на Гарри.

Поколебавшись, Гарри подробно рассказал ей, как увидел нападение на мистера Уизли, что он видел глазами змеи, что он словно был змеёй в тот момент, когда она нападала на него.

— И ты думаешь, что это ты на него набросился? — проницательно уточнила Руби.

— Ну… да, — с замиранием сердца признался Гарри. — Все, что я видел, было очень отчетливым, не похожим на сон. А вдруг Волдеморт как-то перенес меня туда и заставил напасть на мистера Уизли?

К удивлению Гарри, Руби улыбнулась.

— Нет, это исключено. Во-первых, с территории Хогвартса нельзя перенести человека магией. Только через каминную сеть или с помощью метлы. Но это не получилось бы сделать незаметно, верно?

Гарри кивнул.

— И даже если бы ты находился в другом месте, то для того, чтобы провернуть такой фокус, Темному Лорду нужно было бы находиться рядом с тобой. А если бы он находился рядом, то не стал бы все усложнять и просто постарался убить. Согласен?

Гарри снова кивнул, почувствовав, как ему становится легче. Но все же одна мысль не переставала его волновать, и он решился озвучить ее.

— А если… А если Волдеморт может управлять мной? Когда я учился на втором курсе, он с помощью своего школьного дневника мог контролировать Джинни Уизли и заставил ее натравить василиска на школу.

Руби задумчиво прищурилась.

— Если тобой управляет волшебник, — сказала она медленно, — то тут может быть два варианта. Ты либо не можешь вспомнить, что делал в этот момент, либо отчетливо видишь и понимаешь все, что с тобой происходит, но тело твое словно действует само по себе, а ты становишься бессильным наблюдателем. Так что это не твой случай. Да, какая-то связь между тобой и Темным Лордом определенно есть, но можешь быть уверен, ты не нападал на Артура. Ему вообще повезло, что ты увидел этот момент и смог вовремя позвать на помощь.

Слова Руби успокоили, и Гарри облегченно вздохнул и, кажется, даже слегка улыбнулся. Увидев это, Руби протянула руку и ласково взъерошила темные вихры мальчика. От этого жеста внутри Гарри снова вспыхнуло маленькое солнышко, разливая тепло своих лучей, и он решился спросить:

— А кто напал на вас? Кто-то из Пожирателей Смерти?

Руби задумалась, переведя взгляд на ворона; тот, боком соскочив на пол, принялся вышагивать перед гиппогрифом с очень важным видом.

— Нет, — сказала она наконец. — Это был человек, с которым я надеялась больше никогда не встречаться. Но, видимо, прошлое так просто не отпустит.

Гарри непонимающе уставился на Руби, но не решился расспрашивать дальше.

— Знаешь, — вдруг сказала она и пристально посмотрела прямо на Гарри, — сегодня будет собрание Ордена. На кухне, после полуночи.

— Меня все равно не пускают на собрания, — нахмурился Гарри. — Считают, что я слишком мал для этого. А ведь это я видел, как вернулся Волдеморт, и я с ним сталкивался уже три раза!

— Да, — проговорила Руби, продолжая как-то странно смотреть на него. — Ты еще мал для того, чтобы вступить в Орден. Я хотела предостеречь, чтобы ты не ходил на это собрание, но, думаю, ты и так туда не попадешь. Вас еще не учили варить зелье невидимости или зачаровывать мантии-невидимки. А без этого у тебя не получится тайком пробраться на кухню до собрания и притаиться где-нибудь в углу, чтобы никто не заметил.

Постепенно до Гарри дошел смысл ее слов, и он с изумлением уставился на Руби, не веря в то, что только что услышал. Видя, как сменяются эмоции на худеньком личике, Руби едва заметно улыбнулась и подмигнула ему.

— Мне кажется, Рон и Гермиона тебя искали, — сказала она.

— Тогда я пойду, — воодушевленно, но вместе с тем ошарашенно проговорил Гарри и поспешил выйти из комнаты, чтобы обсудить предстоящую вылазку с друзьями.

Когда его шаги стихли, Грэм подошел к Руби, все еще сидящей на полу.

— Что ты задумала?

— Небольшой вечер откровений.

— Уверена, что хочешь все рассказать? — обеспокоенно спросил ворон. — Дамблдор держит парня в неведении не просто так.

Руби фыркнула.

— Дамблдор всех любит держать в неведении. Он не может не знать, что Гарри крестраж, и раз он не убил его во младенчестве, значит, для Поттера уготована какая-то важная роль. Впрочем, как и для меня. Иначе зачем ему было помогать мне сбежать от отца.

— Он же сказал, что был в долгу перед твоей матерью, и пообещал ей позаботиться об ее детях.

— И ты в это веришь?

Руби скептически подняла брови. Ворон наклонил голову и щелкнул клювом.

— Это похоже на правду, — сказал он. — Иначе зачем ему было спасать твою сестру и отдавать ее в семью тех маглов? Возможно, поэтому он и не убил ее сына, хоть тот и стал крестражем этого Темного Лорда.

Руби задумалась. В словах Грэма определенно был смысл, Дамблдор действительно спас Лили от жуткой участи Руби без видимой для него выгоды.

— Возможно, ты прав, а может, мы чего-то не знаем, — сказала она. — В любом случае, я не собираюсь слепо следовать всем его решениям. И не позволю, чтобы Гарри использовали как пешку. Пусть и для достижения благих целей.

На это ворону нечего было возразить.

— Кстати, — заговорила Руби, — расскажи, что произошло, пока я была в отключке.

Грэм поведал ей все, как она была на грани и просила о смерти и как Северус отчаянно боролся за ее жизнь, никого, даже Дамблдора, не подпуская к Руби. Не утаил он и о поцелуе, и последовавшем предостережении директора относительно чувств Северуса.

— Он боится, что после яда ты можешь вернуться к прежней жизни, — продолжал ворон, — и утянешь за собой и Снейпа.

— Я и сама этого боюсь, — со вздохом призналась Руби. — Глупо было надеяться отмахнуться от своего прошлого, оно не даст о себе забыть. Определенно, что-то пошло не так той ночью, когда Северус меня спас, я чувствую в себе изменения, но какие именно, не пойму. Поэтому я должна рассказать Гарри и Северусу, да и всем, кто я на самом деле. Предостеречь их. И, если они возненавидят меня после этого… что ж, значит, так и должно быть.

Произнеся последние слова, Руби почувствовала, как в груди что-то больно сжалось.

На кухне дома номер двенадцать на площади Гриммо царило напряженное ожидание. Почти все члены Ордена Феникса были в сборе, не хватало только Северуса Снейпа и Кингсли Бруствера. Руби, пришедшая вместе с Сириусом, окинула комнату изучающим взглядом. Ворон, сидевший на ее плече внимательно покосился в угол комнаты, туда, где между камином и стеной имелся узкий зазор и, взмахнув крыльями, перелетел на каминную полку.

Руби выбрала себе место во главе стола так, чтобы не выпускать из виду ворона. Сириус сел между ней и тихо переговаривающимися о чем-то Ремусом и Тонкс. Вид у последней был решительный, как у человека, собравшегося идти до конца. Мистер и миссис Уизли сидели напротив Руби с другого края стола и обсуждали завтрашнюю поездку на вокзал Кингс Кросс с детьми.

— Почти все в сборе, — сказал Сириус, — не хватает только Кингсли. Грозный Глаз сегодня на задании.

— Ты еще кое-кого забыл, — напомнила Руби. — Северуса.

Блэк скривился.

— Мы можем обойтись и без него, — сказал он недовольно. — Снейп и так слишком часто тут ошивается. Надоело видеть его зловещую физиономию.

— Ты его не очень-то жалуешь, — хмыкнула Руби.

— Это у них со школы, — устало вмешался Люпин. — Просто кое-кому давно пора повзрослеть и забыть дурацкие обиды.

— Но он первый начинает! — возмутился Сириус. — Как он с Гарри обращается? Отыгрывается за Джеймса. Это, по-твоему, по-взрослому?

— Нет, конечно, нет, — мягко, как с ребенком, заговорил Ремус. — Но кто-то же должен сделать первый шаг, верно?

— И это буду не я!

Сириус упрямо скрестил на груди руки. Люпин вздохнул и покачал головой, говоря этим, что тут он бессилен.

Дверь распахнулась, и на кухню вошли Кингсли и Снейп. По их хмурому виду сразу стало понятно — хороших новостей не будет.

— Хагрид вернулся с задания. Великаны приняли сторону Того-Кого-Нельзя-Называть, — начал с порога Кингсли.

Он опустился на стул рядом с Артуром Уизли, принимая из рук Молли кружку горячего чая. Северус остался стоять рядом с дверью, скрестив на груди руки и завернувшись в свою черную мантию. Руби, украдкой на него взглянувшая, отметила, что Северус выглядит бледнее обычного и его волосы, черной завесой обрамляющие лицо, бросают тень так, что становится невозможно увидеть его глаза.

— Это очень плохо, — заговорила Тонкс. — Мы рассчитывали на поддержку великанов.

— А что насчет оборотней, Ремус? — обратился к нему мистер Уизли. — Ты говорил, что не все поддерживают Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Да, не все, но их мало, и они боятся открыто выступать в этой войне. Не думаю, что наберется и дюжина.

— Значит, мы проигрываем? — спросил Сириус, раскатисто, похоже на собачий рык, проговаривая «р». — У Того-Кого-Нельзя-Называть и великаны, и оборотни, и Пожиратели Смерти, а у нас только мы?

— У Темного Лорда есть еще союзник, — тихо, почти шепотом заговорил Северус, но в сразу повисшей тишине каждое его слово было отчетливо слышно.

Руби мысленно восхитилась его способностью завладевать вниманием аудитории.

— Да, — хмуро подтвердил Кингсли. — Об этом союзнике. Мы с Аластором давно ведем расследование, тайно от Министерства. Там предпочитают замалчивать эти преступления, иначе им придется признать возвращение Вы-Сами-Знаете-Кого.

— Какие преступления? — спросила Тонкс.

Её задело, что Кингсли и Грюм не посвятили ее в свои расследования, а ведь она тоже была аврором, как и они, и к тому же состояла в Ордене.

— Похищения, убийства, — ответил Кингсли. — Расследование осложняется тем, что преступники не оставляют свидетелей. Все, что нам удалось выяснить, так это то, что их мишенью являются дети магов и их матери.

— Ты сказал, преступники, — продолжила допытываться Тонкс. — У тебя есть подозрения, кто за этим стоит?

— Вы-Знаете-Кто, конечно же, — вмешался Сириус, зло сверкнув глазами в сторону Снейпа. — Кому же еще.

— Ты никогда не отличался умением мыслить логически, Блэк, — ехидно заметил Северус. — Впрочем, прости, я не верно выразился — мыслить вообще.

— Что ты сказал? — прорычал Сириус, подскакивая со стула.

Руби успела ухватить его за рукав растянутой мантии и усадить обратно за стол, пока он не наделал глупостей.

— Прекратите сейчас же! — строго сказала Молли, переводя суровый взгляд с Блэка на Снейпа и обратно. Именно таким взглядом она одаривала близнецов, поймав их на очередной шалости. — Вы ведете себя как дети.

— Нет, Сириус, — как ни в чем не бывало ответил Кингсли. — Благодаря Северусу нам стало известно, что за нападениями стоит давний союзник Того-Кого-Нельзя-Называть. Его зовут Волдхард Баттенберг. Он действует не напрямую, а через своего сына Ричарда. Кстати, Аластор как раз сейчас следит за ним. Но нам неизвестно, зачем Баттенберг похищает детей.

— Для опытов.

Эти слова прозвучали как взрыв, оставив после себя оглушающую тишину. Все присутствующие с ужасом обернулись к Руби, а она продолжала сидеть с ничего не выражающим лицом, глядя перед собой и, казалось, никого не замечая.

— Что ты сказала? — тихо переспросил Люпин.

— Откуда у тебя эта информация? — быстро заговорил Кингсли. — Ты знакома с Баттенбергом?

Руби помолчала немного, а когда заговорила, в комнате повисло тягостное напряжение.

— Знакома... более чем. Никого из вас не удивило это?

Руби поднесла указательный палец к своему левому глазу с вертикальным зрачком.

— Дамблдор просил нас не расспрашивать тебя об этом, — напряженно ответила ей Молли. — Он заверил, что для нас никакой опасности нет.

— Вот как? — хмыкнула Руби. — На его месте я бы не была настолько уверена… Впрочем, сейчас вам действительно ничего не угрожает.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Люпин. — И объясни нам, что с тобой произошло, мы имеем право знать.

Тяжело вздохнув, Руби медленно начала рассказывать, ни на кого не глядя:

— Это случилось, когда мне было шесть. Волдхард запер меня и еще нескольких детей в своей лаборатории и в течение месяца колол нам какое-то зелье собственного изобретения. Не знаю, что это был за рецепт, но в основе лежала кровь дракона. Знаете, что чувствует человек, по венам которого течет драконья кровь? Он словно горит заживо, медленно, изо дня в день… Многие дети не выжили. Я видела, как вздувалась пузырями и слезала кожа у девочки, которая лежала на соседней койке. Она была прикована кожаными ремнями, как и я, и не могла пошевелиться, а из горла, охрипшего от постоянного крика, вырывалось только булькающее сипение. Еще одного мальчика, попытавшегося сбежать, разорвали псы-фамильяры. Они настигли его прямо у моей камеры. Мальчик упал, схватившись за прутья, а псы с жадностью вгрызались в его худенькое тельце, пока он смотрел на меня затуманенными болью глазами. Его крик еще долго звучал в моей голове бессонными ночами…

Руби замолчала, переводя дыхание. Она не решалась посмотреть на людей, собравшихся в этой комнате, поэтому смотрела только на свои скрещенные пальцы, но все равно ощущала на себе пристальные взгляды собравшихся.

— Из двадцати детей выжило только четверо: я, Ричард, Генрих и Матильда.

— Ричард? Его сын? — спросил Северус.

Руби кивнула.

— Но на этом наши испытания не закончились. Следующие десять лет Баттенберг плотно занимался нашей подготовкой: изучение ядов, боевые заклинания, владение всеми видами магического оружия от мечей до темных артефактов. Так же мы изучали магических существ, иностранные языки и этикет.

— Похоже на подготовку шпионов, — задумчиво вставил Кингсли.

— Верно, — Руби скривила губы в горькой усмешке. — За время обучения к нам присоединилось еще с два десятка наших ровесников. Мы должны были стать его армией. Обученные солдатики, способные выполнить любое задание.

В углу рядом с камином раздался какой-то шорох. Все обернулись в ту сторону, а сидевший на каминной полке ворон расправил крылья и пару раз взмахнул ими, разминая. Руби кинула быстрый предупреждающий взгляд в зазор между стеной и камином.

— И что было потом? — спросил Кингсли, снова поворачиваясь к Руби. — После вашего обучения?

— Потом я, Матильда и Генрих и еще с десяток подростков, — да, нам тогда было по пятнадцать-шестнадцать лет, — избавлялись по приказу Волдхарда от его врагов по всей Европе. Германия, Франция, Италия и еще с десяток стран. Мы вырезали целые семьи, сжигали дотла дома и поместья. Волшебники, маглы, существа, нам было не важно, кого убивать. Жажда крови туманила разум, драконья кровь кипела и звала на охоту, и мы не могли сопротивляться ее зову. А еще мы не могли сопротивляться Волдхарду.

— Не могли сопротивляться? — спросил Артур. — Он использовал на вас Империус?

— Нет, не Империус, — ответила Руби. — С ним мы с легкостью справились бы. Не знаю как, но Волдхард нашел способ контролировать нас. Мы не просто не могли ослушаться его приказов, но и не могли причинить ему какой бы то ни было вред.

— И как тебе удалось сбежать? — тихо спросил Северус.

Руби покосилась на него, но не смогла разглядеть взгляд Снейпа из-за нависших волос, а по его голосу нельзя было понять, что он сейчас чувствует.

— Выполняя одно задание, я столкнулась с Дамблдором. Он сказал мне кое-что, что заставило меня его выслушать. Пообещав помочь, Дамблдор дал мне это.

Руби достала из-за ворота блузы кожаный шнурок с висевшим на нем серебряным медальоном в виде клыка или когтя.

— Этот амулет помогал сохранять ясность ума, когда во мне начинала вскипать драконья кровь. И обращаясь в зверя, я научилась немного контролировать себя, хотя все еще испытывала безумную жажду крови. Но ее я утоляла, охотясь на животных — оленей или овец. Иногда разоряла фермы маглов. Целый год я потратила, чтобы научиться владеть собой и выясняя, правду ли мне сказал Дамблдор. А потом я приехала в Англию и приняла предложение вступить в Орден.

— И что же такого сказал тебе Альбус? — мрачно спросил Сириус, слегка отодвигаясь от Руби.

— Он сказал, — начала она, — что у меня была сестра, старшая сестра, которую Дамблдор смог спасти от моей участи. Еще он сказал, что сестра и ее муж погибли от руки одного темного волшебника, но ее сыну удалось выжить. И теперь он нуждается в защите. Он не сказал, как зовут мальчика, но я смогла это выяснить сама.

— И кто же этот мальчик? — спросила Молли Уизли дрогнувшим голосом; она уже догадалась, о ком идет речь, но боялась поверить.

Руби подняла голову и посмотрела на миссис Уизли долгим взглядом.

— Его зовут Гарри Поттер.

Сириус вскочил на ноги и безумными глазами уставился на Руби. Молли и Артур опасливо переглянулись, Тонкс удивленно подняла брови и присвистнула, а Люпин подался вперед, изучающе вглядываясь в лицо Руби, пытаясь понять, говорит ли она правду. Внешне спокойными оставались только Кингсли и Северус. Снейп лишь едва заметно вздрогнул, когда Руби произнесла имя ненавистного ему мальчишки, а потом погрузился в раздумья.

Все пытались переварить услышанное, но прежде чем кто-то решился нарушить тишину, в комнате раздался громкий хлопок и на стол перед сидящими упала небольшая коробочка, обитая черным бархатом и с серебряным тиснением, изображающим дракона на крышке. Коробочка едва заметно подрагивала.

Кингсли среагировал первым. Выхватив волшебную палочку, он направил ее на коробку, от чего та легко поднялась в воздух и, зависнув на несколько секунд в паре дюймов от столешницы, откинула крышку и перевернулась, вытряхивая содержимое. На стол с глухим стуком упал большой глаз с голубой радужкой и тут же завертелся волчком, разглядывая присутствующих в комнате.

— Грозный Глаз! — с ужасом выдохнула Тонкс и прижала ладонь ко рту.

Колеса поезда мерно стучали по рельсам, отбивая ритм проносящимся за окном пейзажам. Гарри Поттер, прильнув лбом к холодной поверхности стекла, безучастным взглядом провожал бескрайние поля, изредка разбиваемые небольшими поселениями.

— Гарри, ты в порядке? — взволнованно позвала Гермиона.

Она сидела напротив Гарри и обеспокоенно на него поглядывала. Рон устроился рядом, закинув ногу на ногу и почесывая рыжую макушку. Друзья были взволнованы последними новостями: Гарри рассказал им, что ему удалось подслушать на собрании, как только они сели в поезд.

— Не знаю, — ответил Гарри. Он подышал на стекло, пока на нем не образовалась туманная дымка, а затем начертил пальцем знак вопроса, который быстро истаял. — Я не знаю, как на это реагировать.

Он повернулся к Рону и Гермионе, и лицо его приняло страдальческое выражение.

Пробираясь вчера вечером на собрание Ордена, Гарри был готов услышать многое, но то, что рассказала Руби, повергло его в шок. Даже последовавшее известие о смерти Грозного Глаза для него прошло едва замеченным. Гарри понял, что не может дольше оставаться в комнате, и, воспользовавшись поднявшейся суматохой и тем, что Снейп отошел-таки от двери, незаметно выскользнул из кухни. Он знал, что Рон и Гермиона будут дожидаться его, поэтому отправился наверх к Клювокрылу и всю ночь просидел без сна, пытаясь разобраться в своих чувствах. То, что его мать оказалась не той, кем ее считали, не сильно взволновало Гарри. Он знал о ней только со слов других и правда о происхождении Лили никак не могла изменить ее жизни и всего того, что о ней говорили и что она успела сделать. А вот Дурсли… Столько лет Гарри думал, что у него нет никого роднее этих людей, которые боялись и ненавидели его, но при этом проявляли какую-то свою, извращенную заботу о нем. Сколько раз он мечтал, что ему больше не придется возвращаться в ненавистный дом на Тисовой улице, сколько раз он представлял, что объявится какой-нибудь прапрадедушка и заберет его… И вот теперь он узнал, что его родная тетка не Петунья Дурсль, вечно брезгливо поджимавшая губы при виде взлохмаченных волос Гарри и его поношенной, висевшей мешком одежды, а Руби Стрейндж, его новый преподаватель, член Ордена Феникса и опасный результат нечеловеческого эксперимента.

Утром, когда все собирали вещи и в штаб-квартире творилась полнейшая неразбериха, Гарри, пакуя свой чемодан, поднял голову, чтобы найти учебники, и столкнулся взглядом с Руби. Она стояла в дверном проеме и смотрела на него вопросительно, словно ожидая от него приглашения войти в комнату. Не зная, что сказать и как себя вести, Гарри на мгновение отвернулся, а когда снова посмотрел в ту сторону, Руби уже не было. Она ушла, ни с кем не попрощавшись, и до вокзала Кингс-Кросс они добирались без нее.

— Тебе надо поговорить с ней, — подал голос Рон, и Гермиона согласно кивнула.

— Но что мне сказать? — нахмурился Гарри. — Я в полном замешательстве.

— Посмотри на это с другой стороны, — пожал плечами Рон, — теперь тебе не придется возвращаться к Дурслям.

— Рон! — Гермиона возмущенно сверкнула на него глазами. — Не думаю, что Дамблдор одобрит такое решение. К тому же, почему он не сказал о родстве Гарри и профессора Стрейндж? Что-то тут не так. К тому же учитывая её… хм, её прошлое…

Гермиона замялась, подбирая слова. Гарри прекрасно понимал замешательство подруги — ведь то, чем занималась Руби до появления в Хогвартсе, было ужасным. Но одновременно Гарри и сочувствовал профессору Стрейндж: издевательства Дурслей над ним были просто ничтожны по сравнению с тем, что пришлось пережить ей. Более того, Руби с самого начала была с ним честна и единственная из всех сказала Гарри правду, всю правду, невзирая на то, какая она горькая. Эта новая мысль заставила Гарри Поттера проникнуться большей симпатией к Руби.

— В общем, я хочу сказать, — продолжила Гермиона, — что профессор Стрейндж может быть опасна и поэтому, скорее всего, Дамблдор и умолчал о вашем с ней родстве.

— Брось, Гермиона, — вмешался Рон. — Дамблдор, конечно, чокнутый, но не станет же он подвергать нас опасности! К тому же ты забыла, но он пригласил профессора Стрейндж в Орден. Значит, он ей доверяет.

— Нет, не забыла, — нахмурилась Гермиона. — Но все равно мне это все не нравится.

— По поводу Люпина ты так не переживала, — поддел её Рон, — когда узнала, что он оборотень. И скрывала это даже от нас. А ведь оборотни опасны, но Дамблдор не ошибся в нем, значит и в профессоре Стрейндж не ошибается.

И, словно считая спор оконченным, Рон отправил в рот шоколадную лягушку. Гарри размышления друга приободрили, и он уже собирался было поделиться своими мыслями по поводу Грозного Глаза, как дверь купе отворилась и к ним присоединилась Джинни Уизли и Невилл Долгопупс. Продолжать обсуждение при них Гарри, Рон и Гермиона не стали, поэтому до самого Хогвартса они болтали, на радость Гермионе, о предстоящих экзаменах.

Северус Снейп сидел за преподавательским столом в Большом зале и прожигал взглядом Гарри Поттера. Ненавистный мальчишка был чем-то обеспокоен и то и дело задумчиво поглядывал на пустующее место, где обычно сидела Руби. Известие о том, что Руби настоящая сестра Лили, потрясло Северуса гораздо больше, чем то, что сделал с ней Баттенберг. Привыкший ко всякому за столько лет тесного общения с Темным Лордом, Северус воспринимал подобные вещи со сдержанными эмоциями. К тому же теперь многое становилось понятным, например, то, откуда молодой особе столь много известно о Темной магии. Но родство с Лили… Это не укладывалось в голове Северуса. Он не видел в них ничего похожего: Лили была веселой, жизнерадостной, могла легко сходиться с людьми и очаровывала их своей открытостью, Руби же, напротив, была закрыта, сдержана и держала всех на расстоянии, очень напоминая этим Северусу самого себя. Общим у них было только одно — обе они смогли увидеть в нем человека, не испугавшись его мрачного вида и скверной репутации. Северус любил Лили, даже после того, как она оттолкнула его, любил и после её смерти и думал, что умрет с этим чувством, пока не встретил Руби. Она подарила ему надежду, нет, не на счастье, об этом он не смел и мечтать, надежду обрести смысл для своей никчемной жизни. Северус понял еще тогда, когда держал умирающую Руби на руках, что сделает для нее все что угодно. Он сказал тогда, что любит ее, но это было не совсем так. Чувство, которое он испытывал к Руби, не было похоже на то, которое он питал к Лили, оно было намного глубже и сильнее.

Руби появилась в Хогвартсе, чтобы найти племянника и защитить его. И если раньше Северус приглядывал за мальчишкой в память о Лили, то теперь он будет защищать его, чтобы защитить и Руби. И эта мысль заставляла профессора Северуса Снейпа в очередной раз кидать прожигающие взгляды на обладающего особым талантом влипать в неприятности Гарри Поттера.

Руби стояла перед большим зеркалом в своей комнате и пыталась застегнуть сережку. На столе, за ее спиной лежала записка, написанная старомодным почерком с завитушками, в которой говорилось, что сегодня в восемь вечера состоится собрание всех преподавателей и членов попечительского совета.

— Вид у тебя не официальный, — проворчал Грэм, наблюдавший за приготовлениями Руби со спинки кресла.

— Да, так и задумано… есть!

Ей наконец-то удалось справиться с украшением и, отступив на шаг от зеркала, Руби придирчиво себя осмотрела.

Закрытое без рукавов платье в пол, облегающее стройную фигуру как вторая кожа, смотрелось бы вполне официально, если бы не кроваво-красный цвет и глубокий разрез, доходящий до середины бедра. Волосы Руби убрала в высокую прическу со сложным переплетением локонов, в ушах покачивались на золотых цепочках капельки рубинов, похожие на капли крови. Кулон в виде клыка Руби спрятала под воротом платья.

— Сегодня мне придется использовать другое оружие, — проговорила она, оправляя платье. — На аристократов вроде Люциуса Малфоя действуют внешние эффекты, подчеркивающие статус.

— Ты уверена, что он в курсе?

— Да. Благодаря тому, что я узнала от Северуса, я более чем уверена в этом.

— Кстати, как Снейп воспринял твое признание?

Руби отвернулась от зеркала и, не глядя на ворона, нарочито медленно принялась укладывать в маленькую сумочку волшебную палочку.

— Мы с ним не разговаривали после этого, — наконец сухо ответила она. — Гарри тоже меня избегает.

Грэм перелетел на стол, поближе к Руби и ласково потерся клювом о её руку.

— Эй, не раскисай, — с ворчливой заботой проговорил он. — Сосредоточься на деле, не забывай, зачем мы здесь.

— Ты прав, — вздохнула она. — Глупо было рассчитывать, что они примут меня такой. Может, это и к лучшему, что все так обернулось. Как говорил отец, привязанности делают нас уязвимыми.

— А Дамблдор говорит, что любовь спасает, — возразил Грэм.

Руби нахмурилась и щелкнула его по клюву.

Небольшой зал в западной части замка, в обычное время пустовавший, сегодня был по-особому убран для официального мероприятия. Под высоким каменным потолком парили в воздухе волшебные свечи, так же как в Большом зале, освещая украшенные белыми цветами ажурные арки и колонны, столы, под белыми скатертями, уставленные всевозможными угощениями. Между гостей, умело лавируя, парили подносы, уставленные кубками с напитками покрепче тыквенного сока. Играла легкая инструментальная музыка, лившаяся откуда-то сверху, но не было видно ни музыкантов, ни инструментов.

Северус Снейп стоял у дальней стены, поодаль от всех, и внимательно следил за мелькавшей в толпе из черных официальных нарядов светло-лиловой мантией Дамблдора. Как раз сейчас он с добродушной улыбкой беседовал с Артуром Ньюкрестом и Эмилией Гомболт, одними из влиятельнейших людей в попечительском совете, наравне, пожалуй, с Люциусом Малфоем.

Долорес Амбридж, уже представленная Дамблдору в качестве инспектора Хогвартса с соответствующим подтверждением от министра магии и поддержкой полномочий, заверенной подписью всех членов попечительского совета, сновала среди гостей и преподавателей с самой слащавой и отвратительнейшей улыбочкой на жабьем лице, какую только доводилось видеть Северусу. На ней красовались розовая вязаная кофточка и такого же цвета бант, делавший бы весь её образ комичным, если бы не мертвенно-ледяное выражение выпуклых блеклых глаз.

— Все складывается весьма удачно, мой друг, — манерно растягивая слова, к Северусу подошел Люциус Малфой.

— Рад это слышать, — без тени радости в голосе ответил Снейп, принимая бокал с вином с подлетевшего к ним подноса.

— Долорес восхитительна в своей роли, — продолжал Люциус, отпивая из своего кубка, а затем поморщился. — Ну и гадость же у вас подают.

Он брезгливо поставил кубок на стол позади себя и снова повернулся к Северусу, намереваясь что-то сказать, но застыл с удивленным выражением лица. Северус проследил за его взглядом и кубок, который он нес ко рту, завис на полпути. Сквозь толпу, вежливо перед ней расступающуюся, к ним направлялась Руби. В элегантном кроваво-красном платье, она была похожа на живое пламя среди темной ночи официальных мантий. Она шла легко, и в глубоком разрезе платья грациозно мелькала ее стройная ножка. С трудом заставив себя поднять взгляд, Северус посмотрел в глаза Руби, но с досадой заметил, что смотрит она не на него, а на Люциуса.

— Добрый вечер, — мягко поприветствовала их Руби, слегка склонив голову в поклоне, и, не отрывая взгляда от Люциуса, изящно изогнув руку, подала ему ладонь.

— Добрый вечер, мисс…

В голубых глазах Малфоя старшего промелькнула искорка интереса. Он с достоинством обхватил тонкие пальцы Руби и, едва коснувшись губами, поцеловал протянутую ладонь.

— С кем имею честь? — спросил он вежливо.

— Северус, не представишь меня? — не взглянув в его сторону, попросила Руби.

Снейп недовольно нахмурился. Он чувствовал себя откровенно лишним; поведение Руби сбивало его с толку, и это его ужасно злило. Она явно что-то задумала, но играть в игры с Малфоем было чревато.

— Мистер Малфой, это Руби Стрейндж. Она преподает защиту от Темных искусств в Хогвартсе, — нехотя представил Северус.

— Неужели? — Люциус изобразил удивление. — Премного наслышан о вас.

— Как и я, — улыбнулась Руби. — Говорят, у вас прекрасный особняк в окрестностях Лондона. Это правда?

— Да, он передается из поколения в поколение в роду Малфоев. Это наш фамильный особняк, — слегка настороженно ответил он.

Руби сделала шаг, оказавшись очень близко к Малфою, не сводя с него странного взгляда, но тот лишь приподнял брови, выражая лицом вежливое недоумение.

— Полагаю, — продолжила Руби, слегка понизив голос, — что в таком старинном особняке имеется много тайных комнат и большое подземелье, в котором очень удобно хранить секреты, так, лорд Малфой?

Северус с удивлением отметил, как по обычно надменному лицу Люциуса скользнула тревога, всего мгновение, но этого было достаточно, чтобы понять — Руби затронула опасную тему.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — справившись с секундным волнением, равнодушно ответил Люциус.

Руби довольно улыбнулась.

— Вас не мучают кошмары? Вы не слышите криков? Или вы думаете, что ваша семья в безопасности?

— Вы мне угрожаете?

Люциус Малфой разозлился не на шутку, в его голубых глазах мелькнула угроза, когда он схватил Руби за руку повыше локтя и силой притянул к себе. Северус напрягся, поудобнее перехватив в кармане волшебную палочку, а Руби лишь презрительно скривила губы, вызывающе глядя на Малфоя-старшего. Раздавшийся позади них надменный голос заставил всех троих вздрогнуть и обернуться.

— Немедленно убери от нее руки, Люциус!

Перед ними стоял Ричард Баттенберг собственной персоной, а позади него, словно телохранители, застыли знакомые уже Северусу темнокожая девушка и парень с очень длинными светлыми волосами. Люциус, побледнев и беспокойно оглядевшись по сторонам, отпустил Руби. Ни он, ни Северус не ожидали, что Ричард может появиться так в открытую здесь, в Хогвартсе.

— Что ты тут делаешь? — прошипел Малфой, нервно поглядывая в сторону Дамблдора. — Ты соображаешь, где находишься?

Но ни Ричард, ни его спутники даже не удостоили его вниманием. Темнокожая девушка и парень со светлыми волосами, когда Руби обернулась к ним, приложили к груди сжатую в кулак правую руку и поклонились ей. От Ричарда не укрылся этот их жест, но он только нахмурился, продолжая жадно разглядывать Руби.

— Давненько не виделись, — сказал он, подходя ближе. — Как тебе наш подарочек?

Он указал пальцем на видневшуюся в разрезе платья ногу Руби, в которую несколько дней назад попала арбалетная стрела.

— Ты облажался, — спокойно ответила она, — впрочем, как и всегда.

Ричард самодовольно рассмеялся и протянул руку к выбившемуся из прически Руби локону. Он аккуратно повертел его в пальцах, а затем бережно убрал ей за ухо, проведя по волосам рукой. Потом он внимательно осмотрел ее глаза, уделив особое внимание правому, с подрагивающим вертикальным зрачком.

— Как я вижу, не совсем, — сказал он. — Но я рад, что план отца не сработал. Он хотел, чтобы ты вернулась.

— А ты?

Лицо Ричарда исказила гримаса гнева, он сжал кулаки, в его огненных волосах заплясали недобрые искорки.

— Я? — глухо проговорил он. — Ты еще спрашиваешь? После того как ты… ты бросила меня… нас… ты на что-то надеешься? Да будь моя воля, я бы прикончил тебя на месте!

Руби, казалось, ничуть не смутила такая вспышка гнева, она смотрела на Ричарда со смесью жалости и грусти.

— Так отчего же не убил? — спросила она тихо. — У тебя была возможность.

Девушка и парень за спиной Ричарда бросили на него тревожные взгляды.

— Еще будет, — зло ответил он. — Можешь не сомневаться.

Он развернулся и успел сделать несколько шагов, когда тихий, мелодичный голос Руби заставил его остановиться.

— Eins. Hier kommt die Sonne.

Ричард обернулся к Руби. и на лице его отобразилось страдальческое выражение.

— Zwei. Hier kommt die Sonne.

— Нет. Не смей, — глухо произнес он, прикрывая глаза.

— Drei. Sie ist der hellste Stern von allen. Vier. Hier kommt die Sonne.⁽¹⁾

Северусу на секунду показалось, что по щеке Ричарда скользнула крошечная слезинка, но, когда он снова открыл глаза, в них читались смятение пополам со страхом. Ричард и Руби с минуту сверлили друг друга взглядами; напряжение между ними, казалось, можно было ощутить физически. Северусу и Люциусу стало не по себе, как и спутникам Ричарда, но никто не двигался с места. Даже время, казалось остановилось в этот момент. Первым нарушил молчание Ричард. Он презрительно скривил губы и надменно проронил:

— Еще увидимся.

Затем, развернувшись, стремительно покинул зал вместе с темнокожей девушкой и парнем с длинными волосами.

После его ухода Руби почувствовала себя очень уставшей, словно из нее вытащили стержень. Люциус, кинув на нее подозрительный взгляд, поспешил отойти подальше и быстро присоединился к разговору Минервы Макгонагалл с Дамблдором, стараясь понять, заметил ли Дамблдор появление Ричарда.

Северус шагнул к Руби, но она жестом остановила его.

— Не здесь.

— Пойдем.

Северус стремительно направился в сторону подземелий. Всю дорогу они с Руби шли молча. Дойдя до своей комнаты, Северус открыл дверь и жестом пригласил Руби войти.

Маленькая мрачная комната, больше похожая на камеру заключенного, неприятно поразила ее. Оглядевшись, она подошла к письменному столу и, прислонившись к нему, зябко обхватила плечи руками. Холод и сырость всегда плохо на нее действовали. Заметив этот жест, Северус взмахнул палочкой и в камине загорелся огонь, бросая волнующиеся тени на каменный пол.

— Что ты творишь? — глухо спросил он, поворачиваясь к Руби. — Ты играешь в опасные игры.

— Я знаю, — устало ответила она. — Но кто-то же должен остановить Баттенберга… и Темного Лорда.

Руби с вызовом посмотрела в глаза Северусу.

— Эта работа как раз для таких, как я, — продолжила она, горько ухмыльнувшись. — Монстров не жалко, правда?

— Я не считаю тебя монстром, — нахмурился Снейп.

— И поэтому ты меня избегал после того, как я призналась в своем прошлом?

Руби подошла к Северусу, заглядывая ему в глаза, стараясь уловить каждую его реакцию, но он оставался отстраненным и бесстрастным, лишь на мгновение в черных глазах мелькнуло что-то, от чего сердце Руби взволнованно дрогнуло.

— Я не избегал тебя и никогда не буду, — спокойно ответил Снейп.

Это внешнее спокойствие давалось ему с трудом, близость Руби сводила его с ума. Больше всего на свете ему сейчас хотелось просто коснуться ее.

— Даже несмотря на то, что ты не все о себе рассказала, Руби… или правильнее называть тебя Реинхилда?

Руби дернулась в сторону как от пощечины и со страхом уставилась на Северуса.

— Откуда… как ты узнал?

— Просто сопоставил факты. И сегодняшнее появление Ричарда только подтвердило мои догадки.

Руби опустила голову и принялась изучать носки своих туфель. Давно она не слышала этого имени — Реинхилда. С того момента, когда сбежала из поместья Баттенберга, своего отца, она решила начать новую жизнь с нового имени и стала Руби Стрейндж. Она похоронила Реинхилду вместе со своим прошлым, стараясь сбежать от него, но прошлое настигло тогда, когда она меньше всего этого ожидала.

Молчание, прерываемое лишь потрескиванием дров в камине, затянулось. Собравшись с духом, Руби подняла глаза на Северуса.

— Реинхилда Баттенберг осталась в прошлом, — сказала она решительно. — Вместе с теми ужасами, что она творила, а Руби Стрейндж пытается начать жить с чистого листа. Пытается по возможности исправить все, что совершила Реинхилда. И я не знаю, получится ли у нее это. Ты можешь презирать меня, это твое право…

— Неужели ты так и не поняла, — взволнованно перебил ее Снейп. — Кем бы ты ни была, я всегда буду на твоей стороне.

Руби удивленно моргнула. После всего, что он узнал, Северус не оттолкнул ее, а принял такой, какая она есть; в его взгляде не было презрения или страха, только спокойная уверенность в собственном решении.

Почувствовав прилив какой-то новой силы, которая теплом разлилась от груди по всему телу, Руби подошла к Снейпу и ласково коснулась его щеки. Не отводя взгляда, он поймал ее пальцы и нежно поцеловал, от чего у Руби перехватило дыхание и сильнее забилось сердце. Это было похоже на приступ ярости, который охватывал ее каждый раз, когда давала о себе знать драконья кровь, так же бешено начинало стучать сердце, дыхание становилось глубже и тяжелее, но сейчас вместо ярости она испытывала совершенно другое. Желание, которого она не знала раньше, разгорелось пожаром и его отблески Руби заметила в глазах Северуса.

Слегка подрагивающими руками, Руби расстегнула молнию на платье, и оно шелковым водопадом упало к ногам, обнажая мраморно-белое стройное тело, с бледно-розовыми сосками на небольшой крепкой груди.

— Ты уверена, — задыхающимся шепотом спросил Северус, — уверена, что хочешь… этого?

Вместо ответа Руби положила руки ему на грудь и слегка подняла голову, заглядывая в глаза. Северус понял. Он прижал ее к себе и поцеловал в горячие, зовущие губы.

Их затопили нахлынувшие чувства, утянули в водоворот всепоглощающего, старого как мир ощущения единства и наполненности друг другом. Именно сейчас они стали одним целым, а все эти детали — смешавшаяся на полу красная и черная одежда, маленькая грудь в тонких ласковых пальцах, горячее дыхание на шее, возле самого уха — только добавляли контрастов и глубины в общую картину.

Время, казалось, завязалось в петлю, повторяясь снова и снова, пока, наконец, они обессиленные, не уснули прямо в объятиях друг друга.

Из тени колонны, которая находилась в паре шагов от двери, ведущей в покои Северуса Снейпа, вышла фигура. Вспыхнувший при ее появлении факел успел выхватить лицо темнокожей девушки с очень короткими волосами, прежде, чем она взмахом руки погасила огонь. Постояв некоторое время прислушиваясь, девушка накинула капюшон и, растворяясь в тенях, покинула замок.

1) Раз. Восходит солнце.

Два. Восходит солнце.

Три. Оно — самая яркая яркая звезда из всех.

Четыре. Восходит солнце.

Вернуться к тексту

Северус проснулся от легко сквозняка и уже несколько минут просто лежал с закрытыми глазами не решаясь пошевелиться. Что, если вчерашняя ночь с Руби всего лишь ему приснилась? И тогда стоит открыть глаза и его снова встретит холодная реальность.

Справа от него раздалось легкое шуршание, и Северус повернулся на звук. Руби лежала, подложив под голову вместо подушки согнутую руку. Черные волосы взлохмачены, выбились из прически, губы немного опухли от поцелуев и легкий румянец на щеках. Северус улыбнулся.

Ресницы дрогнули, и Руби открыла глаза.

— Не знаю, что говорить в таких ситуациях, — немного смущенно сказала она.

— Я тоже, — признался Северус и, притянув ее к себе, поцеловал в висок.

Руби улыбнулась, но тут же лицо ее стало серьезным.

— Если мой отец или брат узнают о нас, они тебя убьют, — озабоченно проговорила она.

— Я не трус, — строго проговорил Северус, слегка отстраняясь. — И если ты жалеешь о том, что между нами было…

— Конечно нет! — глаза Рубы вспыхнули негодованием. — Как ты вообще мог такое подумать!

Её возмущение подействовало на Северуса успокаивающе. Он снова притянул Руби к себе и поцеловал в напряженные губы. На миг она замерла, непреклонная словно камень, а потом поддалась, отвечая на поцелуй, и Северус почувствовал, как внутри поднимается жар от ее нежной ладошки, скользнувшей по его груди вниз, к животу…

Северус не знал, сколько прошло времени, прежде чем они, тяжело дыша, смогли оторваться друг от друга. Приподнявшись на локте, Руби снова серьезно посмотрела на него.

— Я только хотела сказать, что нам придется быть осторожными и сохранить все в тайне, — сказала она, выводя пальчиком на его груди какой-то сложный узор.

— Согласен. И говоря об осторожности… зачем ты вчера разозлила Люциуса Малфоя?

Руби села на кровати, плотно завернувшись в одеяло, и задумчиво посмотрела на Северуса. По правде говоря, она боялась, что он влезет в эту историю с похищениями и опытами, которые проводил ее отец. Это могло стоить Северусу жизни, так же, как и Грозному Глазу, но, если ничего ему не говорить, он может попытаться самостоятельно все выяснить. Быстро взвесив все за и против, Руби все же решила, что лучше будет рассказать.

— Я не собиралась его злить, хотела лишь заставить его задуматься о своей безопасности и склонить сотрудничать. В такие поместья, как у Малфоя, сложно проникнуть незамеченным для хозяев, а мне к тому же нужен доступ в закрытые части здания.

— Зачем?

Руби вздохнула.

— Для опытов отцу нужно большое помещение, куда не имеют доступ посторонние и где можно держать пленников. Подвал идеально подходит для этого.

— И ты считаешь, что…

— Да.

Северус задумался. Баттенберг все время находился в поместье Малфоев и вместе с ним его сын и эти странные молодые люди и девушки. В словах Руби был смысл, тем более если вспомнить вчерашнюю реакцию Малфоя, все становилось понятным.

— И все же, что ты собираешься делать, когда проникнешь в особняк? Помимо Баттенберга и Ричарда с его стаей там еще, знаешь ли, Пожиратели Смерти и Темный Лорд.

— Стая? — оживилась Руби. — Так они все здесь… Откуда ты знаешь про стаю?

Северус пересказал ей подслушанный разговор Волдхарда с сыном. Руби обхватила голову руками и серьезно задумалась. Отец действительно хотел её вернуть, но зачем? И почему он был уверен, что она захочет вернуться? И что имел в виду Ричард, когда намекал на отравленную стрелу? Сначала она думала, что он хотел ее убить, но, судя по всему, он и отец ожидали другого результата.

— Яд, — тихо проговорила Руби, поднимая удивленный взгляд на Снейпа. — Все дело в яде.

— О чем ты? — насторожился он.

— Ну, конечно! — продолжила Руби. — Он должен был не убить меня, а каким-то образом заставить вернуться к прежней жизни.

— Глупости, — фыркнул Северус, — такое сложносоставное зелье убило бы любого человека, уж поверь мне, ведь…

Он осекся, поняв, что проговорился, но, к его удивлению, Руби только хмыкнула.

— Ведь его приготовил ты, не так ли? Расслабься, я давно знаю, — Руби погладила Северуса по руке. — Ты профессионал, значит, ошибка не в приготовлении, а либо в расчетах, что возможно, но маловероятно, либо...

Тут она застыла и вертикальный зрачок правого глаза удивленно сузился.

— Дракон! Яд должен был убить меня как человека, оставив только зверя. Вот как он контролирует нас. Все завязано на крови дракона!

— Послушай, — Северус взял ее за плечи и сурово заглянул в глаза, — я хочу, чтобы ты мне пообещала ни в коем случае не приближаться к особняку Малфоев. Мы придумаем что-нибудь получше, чем ворошить гнездо соплохвостов.

Склонность Руби лезть на рожон, пренебрегая опасностью, сильно его беспокоила.

— Хорошо, хорошо, — она подняла вверх ладони, показывая, что сдается, — но и ты пообещай, что не станешь следить за отцом и братом и не будешь лезть в их дела.

— Обещаю.

Какое-то мгновение они с подозрением сверлили друг друга взглядом, не до конца веря в правдивость обещаний, а потом на лице Руби появилось озабоченное выражение, и она спросила:

— А кто такие соплохвосты?

Спустившись на завтрак в Большой зал и заняв место за столом своего факультета, Гарри Поттер привычно окинул взглядом преподавательский стол. Профессор Стрейндж опять не пришла, что несколько огорчило Гарри. Он также заметил, что отсутствует и Снейп, но не придал этому особого значения. Его взгляд скользил дальше, пока не наткнулся на знакомую розовую кофточку и прилипший к широкой голове, с жабьей ухмылкой, такого же цвета бант.

— Амбридж! — охнул Гарри.

— Кто-кто? — переспросил Рон, а Гермиона проследила взглядом, куда смотрит Гарри.

— Она присутствовала на моем слушании, — пояснил Поттер. — Она работает на Фаджа, что она забыла в Хогвартсе?

Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать. Когда все расселись по местам, Дамблдор легко поднялся с кресла и представил учениками Долорес Амбридж, инспектора Хогвартса, которая прислана из Министерства для того, чтобы оценить работу школы.

Ученики прохладно встретили эту новость и поспешили приступить к завтраку. Вскоре зал наполнился привычным гомоном.

— Не нравится мне все это, — озабоченно проговорила Гермиона.

— Да брось, — беззаботно откликнулся Рон. — Она проверит учителей, а не нас. Не о чем беспокоиться.

Но Гарри тоже не понравилась эта новость.

— Нет, тут что-то не так, — сказал он. — Министерство настроено против Дамблдора. и если они подсылают Амбридж инспектировать школу, добром это не закончится.

После завтрака, полные нехороших предчувствий, друзья отправились на занятия. Первыми были прорицания, на которых в своей обычной манере профессор Трелони предсказывала всем неприятности, а Гарри в очередной раз, по версии профессора, ждала мучительная и скоропостижная смерть.

После прорицаний было сдвоенное со Слизерином зельеварение. Урок прошел, на удивление Гарри, спокойно. Готовили бодрящую настойку, и Снейп, как обычно, мрачно прохаживался между рядов, заглядывая в котлы и время от времени отпуская едкие замечания.

С котлом Гарри он поравнялся как раз в тот момент, когда тот стал добавлять восемь капель перцовой настойки. Напрягшись, Гарри старался не обращать внимание на замершую перед ним фигуру профессора и сосредоточился на подсчете капель. Когда последняя капля упала в котел и зелье приобрело приятный апельсиновый цвет, хоть и не такой яркий, какой должен был получиться на этом этапе, Гарри убрал склянку и с вызовом посмотрел на ненавистного преподавателя. Снейп ответил ему долгим, задумчивым взглядом.

— Что ж, Поттер, — наконец тихо проговорил он, скривив губы в надменной усмешке, — в этот раз вы справились с чтением инструкции. Это прогресс.

И отошел от стола. Не веря своим ушам, Гарри уставился в учебник, выискивая следующий пункт в приготовлении зелья. Профессор Снейп впервые в жизни выразил некое подобие одобрения, пусть и в свойственной ему манере, тут было чему удивляться.

— Вам не кажется, что Снейп как-то изменился? — спросил Рон несколько часов спустя, когда они после обеда направлялись на урок Защиты от темных искусств.

Гарри немного нервничал, ведь он так и не поговорил с Руби после того собрания и теперь ему предстояло снова с ней встретиться. Как себя вести? Что говорить? Поэтому внезапный вопрос друга застал его врасплох.

— Ты это о чем? — рассеянно спросила Гермиона, проглядывая свою работу по нумерологии.

— Ну, он сегодня меньше гад, чем обычно, — принялся пояснять свою мысль Рон, поправляя на плече лямку от школьного рюкзака. — Когда Невилл расплавил свой котел, Снейп только вычел с него баллы и заставил все убрать. Не обзывал при этом тупицей и даже на отработки не записал.

— М-м-м, — проговорила Гермиона, — я думаю, ты преувеличиваешь.

— Вовсе нет, — нахмурился Рон, но осекся.

Возле кабинета профессора Стрейндж стояла знакомая приземистая фигура Амбридж. В неизменно розовой кофточке и ядовито-малинового цвета мантии, она стояла рядом с дверью, держа в руках большой блокнот, а на жабьем лице, вместо привычной приторной улыбочки, выражалось недовольство.

— Кажется, кого-то не пустили в кабинет, — ехидно шепнул Гарри Рону и Гермионе.

— Скажите, — противным голоском протянула Амбридж, обращаясь к Парвати Патил. — Профессор Стрейндж всегда держит учеников в коридоре до начала занятия?

— М-м, да, — неуверенно протянула Парвати, отходя подальше.

— Замечательно, — протянула Амбридж и записала что-то в своем блокноте карандашом.

Гарри и Гермиона тревожно переглянулись, но прежде чем они успели что-то сказать, прозвучал звонок и дверь кабинета распахнулась. Амбридж, остановив взглядом гриффиндорцев, первая прошествовала в кабинет.

Гарри, Рон и Гермиона последовали за ней и заняли свои места в первых рядах. Гарри с нетерпением ожидал появления профессора Стрейндж.

Руби вошла в класс из своих покоев, оправляя на ходу черную блузку со шнуровкой. Вопреки заведенным в Хогвартсе порядкам, мантии профессор не любила, предпочитая удобные комбинации из обтягивающих кожаных брюк и блуз. Благодаря шнуровкам, широким поясам и металлическим вставкам образ профессора выглядел весьма воинственно.

Руби, проворно перепрыгивая через две ступеньки, спустилась к ученикам и недоуменно замерла перед Амбридж, стоящей у основания лестницы, рядом с огороженной площадкой для тренировок.

— Вы кто? — надменно выгнув бровь спросила Руби.

— Я Долорес Амбридж, инспектор Хогвартса, — холодно, без тени обычного присюсюкивания, представилась Амбридж. — До вас дошла моя записка о проверке вашего урока?

— Записка? Грэм!

Черный ворон профессора сел ей на плечо и выпустил из клюва на протянутую ладонь записку. Развернув пергамент, Руби быстро пробежалась по строчкам взглядом и кивнула Амбридж.

— Теперь понятно. Итак, класс, — обратилась уже к ученикам профессор Стрейндж, — сегодня мы будем изучать тактику ведения боя с двумя противниками…

— Кхе-кхе, — перебила ее Амбридж, недовольно сверкнув на Руби своими выпуклыми глазами. — Прошу прощения, мисс… — она заглянула в свои записи, — мисс Стрейндж, но разве вы не знаете, что по одобренной Министерством программе, вы должны подготавливать учеников к успешной сдаче СОВ по утвержденном учебнику Уилберта Слиндхарта «Теория защитной магии»?

— Изучать защиту по учебникам — все равно, что учиться жизни по детским сказочкам, — холодно ответила Руби, не глядя на Амбридж, и продолжила: — При ведении боя с двумя и более противниками вам будет недостаточно силового превосходства над каждым из них, вы также должны использовать любые преимущества окружающей обстановки, такие как…

— Позвольте, — Амбридж с негодованием прервала Руби, забыв кашлянуть. — На какую-то долю секунды мне показалось, что вы выразили пренебрежение решением Министерства и внушаете этим юным, не сформировавшимся детям, что им потребуется от кого-то защищаться?

В классе повисла напряженная тишина. Гарри в волнении подался вперед, ловя каждое слово. Каждый ощущал, что сейчас в кабинете проходила не просто проверка урока, но нечто большее. Руби, на мгновение прикрыла глаза, и наконец повернулась к Амбридж.

— Во-первых, инспектор, как вы собираетесь проверять мой урок, если постоянно перебиваете? — тихо, с надменным выражением, проговорила Руби, но так отчетливо, что ее слышно было даже на последних партах. — А во-вторых, в сложившейся обстановке ученикам, действительно, может потребоваться защита.

— От кого же? — визгливо спросила Амбридж.

Её широкое жабье лицо пошло красными пятнами, а выпуклые бесцветные глазки так и светились административным рвением.

— Не знаю, например, от Волдеморта! — взволнованно воскликнул Гарри, поднимаясь с места и чувствуя возрастающую неприязнь к этой маленькой женщине, которая всего несколько месяцев назад пыталась убедить представителей Визенгамота исключить его из Хогвартса.

По классу пробежался испуганный шепот. Рон и Гермиона попытались усадить Гарри на место, но тот лишь досадливо отмахнулся от них.

— Мистер Поттер, — прошипела Амбридж, растягивая рот в одной из своих самых гнусных усмешек. — Вам следует вести себя сдержаннее. За высказывание подобных мыслей вам следует назначить наказание…

— Простите! — повышая голос, вмешалась Руби, — но в этом классе решение о том, кого наказывать, а кого нет, принимаю я. И, если вы, Долорес Амбридж, и впредь позволите себе вмешиваться в ход моего занятия, я выставляю вас из кабинета.

— Что ж, полагаю, я услышала достаточно, — сдавленным от сдерживаемого негодования голосом отчеканила Амбридж. — Не думайте, что от министра магии скроется сегодняшний инцидент, мисс Стрейндж. У вас будут крупные неприятности, уж поверьте. Всего хорошего!

Долорес Амбридж, надменно вздернув коротко посаженную голову, вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.

— А теперь, — продолжила Руби, словно ничего и не было, — продолжим занятие. Как я уже говорила…

Окончание урока прошло довольно оживленно. Каждый в классе почувствовал уважение к профессору Стрейндж. Даже Гермиона, которой с самого начала года не понравился новый преподаватель, кидала на Руби восхищенные взгляды.

— А теперь домашнее задание, — после прозвеневшего колокола объявила Руби. — На следующем уроке мы устроим спарринг. Двое против одного. Использовать можно любые заклинания, кроме запрещенных и имеющих тяжкие последствия согласно Конвенции магов тысяча восемьсот двенадцатого года. А теперь все свободны.

Гарри нарочно долго возился, собирая пергаменты и перья обратно в сумку. Гермиона и Рон, обменявшись с ним понимающими взглядами, поспешно вышли из кабинета. Руби, дождавшись, когда последний ученик покинет класс, перевела вопросительный взгляд на Гарри. Помешкав, он решительно подошел к ней.

— Профессор Стрейндж… — начал Поттер.

Руби подняла в останавливающем жесте руку.

— Гарри, мы сейчас наедине, нет нужды играть в эти игры с приличиями, — сказала она, подходя к нему ближе. — Ты все слышал на том собрании, не так ли?

— Да.

Руби коротко вздохнула. По правде говоря, она не ожидала, что Гарри захочет с ней разговаривать, после всего, что он узнал на том злополучном собрании, и сейчас, чтобы скрыть свое замешательство, решила идти напрямик.

— Я не могу заменить тебе мать, если честно, я последний человек, который годится на эту роль. И я не знала о Лили и твоем существовании до недавнего времени. И да, в прошлом я совершила много плохих поступков. Но, Гарри, — голос Руби предательски дрогнул, — семья для меня — всё. И если ты позволишь, я могу тебе помочь… защитить.

Гарри, чувствуя, как к глазам предательски подступают слёзы, кинулся вперед и, обняв Руби, уткнулся носом ей в плечо. Его не волновало, как он сейчас выглядит, не волновало прошлое Руби. Несмотря ни на что, он верил ей. Потому ли, что чувствовал в ней нечто родное, какое-то почти невесомое ощущение защищенности, из детства, или потому, что Руби одна из немногих взрослых, кто воспринимал его всерьез, но Гарри Поттер точно знал, что он безоговорочно доверяет ей.

Руби, пораженная, замерла. Еще совсем недавно она думала, что осталась одна, но Северус, а теперь и Гарри, приняли её. И теперь, обнимая в ответ этого мальчишку и гладя его по спине и взлохмаченным волосам, Руби чувствовала, как внутри нее формируется и крепнет уверенность и спокойствие. Не важно, чем кончится эта война, она сделает все, чтобы защитить Гарри и Северуса. Она вспомнила Ричарда, и в сердце словно кольнули иглой — если бы только он выслушал, поверил…

Грэм, наблюдавший за этой картиной со своего насеста, довольно покачал головой.

Света от многочисленных факелов, расположенных под низким каменным потолком, хватало, чтобы осветить просторное подземелье. Вдоль стен стояли закрытые стеклянными дверцами шкафы, похожие на те, что используются в маггловских больницах для хранения препаратов, только на белых полках теснились всевозможные пузырьки и склянки с зельями разных цветов и консистенций. В углу, напротив входа, стоял массивный письменный стол, который с трудом можно было различить под грудами пергаментов и книг. В центре подземелья расположились два каменных стола с тщательно отполированными белыми столешницами: на одном из них посверкивали в свете паривших над ними свечей различные инструменты — скальпели, пилы, щипцы, небольшие стеклянные чаши, — а на другом лежал прикованный кожаными ремнями за руки и ноги обнаженный мальчишка, на вид не старше десяти лет. Он был неподвижен, на худеньком тельце с проглядывающими через тонкую кожу ребрами виднелись многочисленные синяки и порезы, лицо искажено гримасой ужаса, а в остекленевших уже глазах посверкивали блики, похожие на робкие слезинки, словно мальчишка и после смерти пытался заплакать.

Волдхард Баттенберг задумчиво подергивал бородку, уставившись невидящим взглядом на мальчишку, словно он был частью обстановки.

— Очередная неудача, — едва слышно пробормотал он и побарабанил пальцами по столу.

Затем он взял со стола с инструментами волшебную палочку и небрежно махнул ей, заставив кожаные путы развязаться, и тело мальчишки шлепнулось на каменный пол, как груда мусора, брезгливо сброшенная со стола.

— Уберите тут, — приказал Баттенберг.

За его спиной, в самом дальнем углу лаборатории, началось какое-то движение, и на свет вышли две крупные собаки. Они выглядели бы вполне обычно, с черной лоснящейся шерстью, острыми стоячими ушами и обрубками вместо хвостов, если бы не огромные красные глаза, лишенные зрачков и радужки, и непропорционально широкие пасти. Псы, повиливая обрубками хвостов, наперегонки кинулись к мальчику, и помещение наполнилось чавкающими звуками, прерываемыми поскуливанием и рычанием.

Не глядя на фамильяров, Волдхард прошел к столу. Рывком скинув все пергаменты и книги на пол, он уперся ладонями в столешницу и прикрыл глаза.

— Перо, — негромко позвал он.

Откуда-то из кучи бумаг на полу выпорхнуло длинное черное перо, похожее на злого брата-близнеца Прытко Пишущего Пера Риты Скитер, а рядом с ним оказалась большая толстая тетрадь в кожаном зеленом переплете и вытесненной золотом надписью «дневник». По мере того, как Волдхард диктовал, Перо скользило по страницам, выводя стройные, аккуратные строчки предложений.

— Попытки получить сыворотку из крови Ричарда не увенчались успехом. Организм подопытных отторгает зелье. Проект «Стая» временно закрывается.

Баттенберг замолчал, собираясь с мыслями. Фамильяры, закончившие свою ужасную трапезу, подошли к нему и улеглись у ног, заискивающе повиливая хвостами.

— Эксперименты Тома с крестражами подтвердили их неэффективность. Несмотря на то, что ему удалось сохранить большую часть своих магических способностей, его личность сильно пострадала. Результат не оправдывает затраченных усилий.

Послышался легкий шорох. Волдхард напрягся и резко обернулся, прислушиваясь. В лаборатории, кроме него, никого не было, и псы, лежавшие у ног, сохраняли невозмутимый вид. Один из факелов с громким шипением выплюнул сноп искр. Успокоившись, Баттенберг продолжил:

— Возвращаемся к первоначальному плану. Необходимо вернуть Реинхилду. Почему-то зелье, приготовленное Снейпом, не сработало, как я того ожидал. Судя по рассказу Ричарда, частично оно подействовало. Необходим катализатор. Но пока она под защитой Альбуса, не получится на нее воздействовать. Старый дурак надеется все исправить. Интересно, он рассказал ей? Впрочем, не думаю, он стал слишком осторожным и побоится ее потерять.

Том Реддл подойдет как второе звено. Несмотря на эксперименты с душой, магический потенциал у него остался внушительным. Этого будет достаточно.

Дверь осторожно распахнулась, и на пороге показался Ричард. Волдхард кинул на него испытующий взгляд, пытаясь понять, слышал тот что-нибудь или нет.

— Вы хотели меня видеть, отец?

— Да, проходи.

Ричард осторожно вошел в лабораторию, наблюдая за тем, как Баттенберг убирает внушительных размеров тетрадь в карман своего клетчатого пиджака.

— Мы прекращаем охоту, — заговорил Волдхард, взмахом волшебной палочки убирая раскиданные по полу бумаги и книги. — От всех пленников необходимо избавиться. С сегодняшнего дня установи слежку за Реинхилдой, мне необходимо знать все, что она делает. Расспроси этого нелепого коротышку, как его… — он пощелкал пальцами, вспоминая имя, — Петтигрю. Да, Питер Петтигрю, он знает, как можно пробраться на территорию школы.

Ричард кивнул, но не сдвинулся с места. После встречи с сестрой на том приеме в Хогвартсе он чувствовал какое-то беспокойство. Когда Рейнхилда сбежала, он, с одной стороны был рад, потому что теперь отец наконец-то заметил его, дал возможность доказать, что и он чего-то стоит, а с другой стороны, в нем кипела злость на Рейнхилду за то, что она бросила его. Ричард думал, что стоит ему вновь ее увидеть, и он придушит предательницу собственными руками. Он до сих пор на нее злился, но что-то в нем изменилось после этой встречи, и Ричард не мог понять, что именно.

— Ты что-то хотел? — нахмурился Волхард.

— Отец, — осторожно начал Ричард, — зачем нам Рейнхилда? Неужели вы простили ее?

Волдхард подошел поближе к сыну и уставился на него холодными, злыми глазами.

— Я никогда ничего не прощаю, — процедил он, не отводя взгляда. — А тебе не следует совать нос в дела, тебя не касающиеся. Выполняй, то что велено.

Ричард слегка побледнел и плотно сжал губы, но все же почтительно поклонился, прежде чем уйти.

Северус битый час сидел над сочинением первокурсника из Пуффендуя, невидящим взглядом уставившись в неровные, стыдливо прикрывающиеся кляксами строчки. Мысленно он в который раз прокручивал добытые в особняке Малфоя сведения. Первое: по какой-то неизвестной причине Баттенберг прекратил похищать детей и остановил свои эксперименты. Почему? Он нашел то, что искал? И чем обернутся результаты его поисков в предстоящей войне? И второе, не менее важное, что больше всего поглощало сейчас все мысли Северуса, это ощущение грозящей Руби опасности. Он слышал, как Ричард разговаривал о чем-то по-немецки с темнокожей девушкой, что сопровождала его на балу в Хогвартсе. Смысл разговора он не уловил, но отчетливо услышал мелькнувшее в чужой речи имя Реинхилда. А потом он узнал, что Ричард интересовался у Хвоста о Визжащей хижине и тайном проходе под ней. Северус, конечно, незамедлительно сообщил об этом Дамблдору, и директор обещал соблюсти все меры предосторожности, чтобы оградить всех обитателей замка от опасности.

«И почему он не заделал этот лаз еще после той истории с Блэком?» — недовольно думал Снейп, прокручивая в тонких пальцах перо, которым делал пометки в работах учеников.

Тень скользнула за спиной Северуса, и две маленькие ладошки легко легли на его напряженные плечи. Улыбнувшись, он откинул голову и посмотрел на стоявшую позади него Руби.

— Я надеялась застать тебя врасплох, — лукаво улыбнувшись, призналась она.

— Тебе это почти удалось.

Руби рассмеялась и наклонилась к Северусу, чтобы поцеловать его в губы. Легкая завеса ее волос щекотала щеки, дурманя ароматом трав, загорелось тело от горячих, жадных губ, тянуло окунуться в омут желто-зеленых глаз. Северус с трудом отстранился, стараясь восстановить сбивчивое, жаркое дыхание. Руби вопросительно подняла брови.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Руби посерьёзнела и зябко обхватила руками плечи. Взмахнув волшебной палочкой, Северус разжег в камине огонь и усадил ее в кресло рядом с ним, а сам сел напротив.

— И о чем же ты хочешь поговорить?

Северус положил руки на подлокотники кресла и тихо, внимательно наблюдая за реакцией, рассказал ей об услышанном в поместье Малфоев.

— Значит, он прекратил эксперименты, — задумчиво протянула Руби. — Это странно.

— Возможно, но сейчас надо сосредоточиться на другом моменте, — строго прервал ее Снейп. — Ричард что-то замышляет против тебя. Я думаю, он хочет тебя убить.

Руби хмыкнула.

— Нет, — сказала она с улыбкой, — Рич не тронет меня.

— Но он тебе угрожал, — попытался вразумить ее Северус. — На балу он сказал, что убьет тебя. К тому же это он стрелял в тебя тогда.

— Стрелял, но не чтобы убить, — вздохнула Руби, — а чтобы вернуть. Просто яд не подействовал так, как рассчитывал отец. Что же касается угроз… Рич просто вспыльчив, и он очень на меня зол за то, что я сбежала. Вот и все. Тебе не о чем беспокоиться.

Руби ласково погладила Северуса по руке, но он только нахмурился, продолжая строго на нее смотреть.

— Почему ты так уверена в нем? Я слышал, как он о тебе отзывался и, по-моему, будет только рад, если тебя не станет.

Руби устало вздохнула.

— Пойми, Северус, для Ричарда, как и для меня, семья значит все, — наконец заговорила она после длительной паузы. — Он очень любит отца и всегда старался угодить ему, а тот с самого начала выделял меня, а не Ричарда. Мы часто соперничали с ним, — Руби слегка улыбнулась, вспоминая. — Поэтому, думаю, он отчасти был рад моему уходу. Теперь-то отец его заметил. Но, знаешь, когда я увидела его в Хогвартсе… Помнишь ту песню, что я напела ему? Ее напевала нам мать перед сном, а потом, когда ее не стало, Ричи часто пел ее мне. Несмотря на наше соперничество, он всегда поддерживал меня, когда это было нужно. Ему сейчас очень трудно, Северус. Ричарду предстоит выбирать между мной и отцом.

— И ты уверена, что он выберет твою сторону?

Руби встала и нервно прошлась по тесной комнате и остановилась перед камином. Глядя на огонь, она ответила:

— Я хочу в это верить.

Северус нахмурился. Ему Ричард категорически не нравился, и он не верил, что тот может предать Баттенберга.

— Ты просто не хочешь видеть очевидных вещей, — несколько раздраженно начал Северус. — Твоя вера в него может стоить тебе жизни. Ричард опасен.

Руби резко повернулась к нему. Её взгляд прожег Северуса негодованием.

— Ты не знаешь ничего о нас, — тихо заговорила она, не сводя с него горящего взгляда. — и я не хочу больше обсуждать эту тему.

— Не будь такой упрямой, — хмуро ответил Северус, подойдя к ней и беря ее за руки. — Поверь мне, ему не стоит доверять, он…

— Монстр? — с горечью спросила Руби, освобождаясь из рук Снейпа. — Ты это хотел сказать? Такой же монстр, как и я. Может, и мне не стоит доверять?

— Я не это хотел сказать, — раздраженно возразил он.

Разговор приобретал совсем не то направление, на которое он рассчитывал.

— Я думаю, мне лучше уйти, — глухо сказала Руби.

— Подожди…

Северус попытался остановить её, но она одарила его суровым взглядом и покачала головой, а потом выскользнула из комнаты, оставив его наедине с раздражением на себя и тревогой за нее.

Руби стремительно шла по коридорам замка не разбирая дороги. Всколыхнувшееся негодование постепенно угасало, уступая место грусти. Она не хотела ругаться с Северусом и понимала, что зря так отреагировала на его опасения.

«Надо вернуться и извиниться», — решила она.

Руби круто повернулась и увидела метнувшийся к ней силуэт человека в капюшоне. Не думая, действуя инстинктивно, Руби выхватила нож и запустила им в незваного гостя. Человек в капюшоне увернулся в последний момент и поднял руки, показывая, что сдается. Руби направила на него волшебную палочку.

— Кто ты?

Человек медленно поднял руки и скинул капюшон. Это оказалась темнокожая девушка, с которой разговаривал Ричард.

— Матильда? — удивилась Руби. По ее лицу на мгновение скользнула улыбка, но потом она нахмурилась и спросила уже строгим ледяным тоном: — Что ты тут делаешь? Отвечай.

— Реинхилда, — приложив к груди сжатую в кулак правую руку, поклонилась Матильда. — Я здесь, чтобы поговорить.

— И о чем же? — вскинула брови Руби, не опуская тем не менее волшебной палочки. — Что нужно от меня Волдхарду?

— Я здесь не по приказу, — начала Матильда. — Точнее, меня послали следить за тобой и докладывать о каждом шаге. Но я не собираюсь этого делать.

Руби задумалась. Матильду она знала очень хорошо, они вместе сражались бок о бок. Руби всегда предпочитала брать ее на задания, требующие быстро и без лишнего шума кого-то устранить, поскольку Матильда в совершенстве овладела способностью оставаться незамеченной, когда ей это было нужно. Пожалуй, она единственная, кто смог бы справиться с этим заданием. Так почему она обнаружила себя?

— О чем ты говоришь? — спросила Руби холодно. — Ты не можешь нарушить приказ вожака, а сейчас это Ричард. У тебя есть две минуты, чтобы убедить меня не убивать тебя. Время пошло.

— Ричард — вожак? — презрительно ухмыльнулась Матильда, обнажая белоснежные зубы с чуть выступающими клыками. — Возможно. Волдхард и назначил его, но он никогда им не станет по праву. Я присягала тебе и верна своему слову.

— Одна минута.

— Ричард приказал проследить за тобой. Не знаю, зачем, но ты нужна Волдхарду. С тех пор как ты сбежала, его эксперименты заканчиваются провалом.

— Полминуты.

Матильда занервничала, она боязливо покосилась на волшебную палочку Руби и, сглотнув, решительно произнесла:

— Поверь, я подчиняюсь только тебе. Я знаю, что ты сблизилась с этим Северусом Снейпом, но ничего не сказала ни Ричарду, ни Волдхарду.

Палочка дрогнула в руках Руби. Мгновенно преодолев разделяющее их расстояние, Руби схватила Матильду за шею и, приподняв над полом, со всей силы приложила ее о стену. Желтый глаз с вертикальным зрачком засветился недобрым светом, а на лице Руби проступило хищное выражение. Матильда беспомощно вцепилась в держащую ее руку, стараясь отвести пальцы, задыхаясь, но продолжая открыто смотреть в лицо Руби.

— По… верь, — прохрипела она.

Руби еще секунду сверлила ее недоверчивым взглядом, но затем черты лица ее смягчились, и она разжала пальцы. Матильда рухнула на каменный пол, жадно хватая ртом воздух. Она быстро поднялась на ноги и нерешительно посмотрела на Руби.

— Хорошо. Сейчас ты мне расскажешь все, что происходило за время моего отсутствия. И после этого я решу, что с тобой делать.

— Да, Реинхилда, — в голосе Матильды проскользнуло облегчение.

— И вот еще что. Реинхилды больше нет. Меня зовут Руби.

Северус стремительно направлялся по коридору в сторону кабинета Защиты от Темных искусств. С того вечера, когда они с Руби поссорились, прошло несколько дней, но ему так и не удалось с ней поговорить — Руби не появлялась в Большом зале, Северус лишь пару раз случайно столкнулся с ней в коридорах замка, но оба раза момент для разговора был неудачный — то вокруг толпились любопытные ученики, то Минерва Макгонагалл отвлекла его очередной жалобой на поведение Драко Малфоя. Но сейчас Северус был настроен решительно, он придет к ней и извинится за свою раздражительность.

Со стороны холла, который располагался чуть дальше, за вторым поворотом длинного коридора, раздался крик, перешедший в жалобные неразборчивые завывания. Северус остановился так резко, словно налетел на невидимую стену. Крик повторился, и теперь стало ясно, что кричит женщина. Полный нехороших предчувствий, Северус пошел в ту сторону. Стоило ему повернуть за угол, как он увидел темные мантии школьников, обступивших по бокам главную лестницу, как бы отгораживая перед ней небольшую площадку.

Быстро протиснувшись между учениками, Северус оказался в первых рядах. В толпе напротив он увидел Макгонагалл. Минерва стояла с таким видом, словно ей сделалось дурно и она вот-вот грохнется в обморок.

Северус перевел взгляд в центр импровизированной площадки. Посреди вестибюля, с палочкой в одной руке и пустой бутылкой из-под хереса в другой, стояла Трелони, и вид у нее был абсолютно сумасшедший. Волосы встали дыбом, очки перекосились, так что левый глаз казался больше правого, а бесчисленные шали и шарфы хаотически свисали с плеч, создавая впечатление, что она расползается по швам. На полу рядом с прорицательницей лежали два огромных чемодана, один из них вверх ногами — похоже было, что его спустили по лестнице вслед за ней.

Словно на контрасте с Трелони, рядом с ней невозмутимо скрестив руки на груди стояла собранная Руби. Волосы ее были заплетены в аккуратную косу, неизменный черный наряд из блузы и брюк дополнял широкий пояс с овальной эмблемой с изображением дракона. За пояс были заткнуты три метательных ножа с костяными ручками. Обе, — и Руби, и Трелони, — смотрели куда-то в сторону основания лестницы. Северус перевел туда взгляд и только теперь заметил довольно ухмыляющуюся Амбридж.

— Вы… вы не можете! — заикаясь заговорила Трелони. — Хогвартс… Хогвартс мой дом! Шестнадцать лет… я… вы не можете!

— Вообще-то могу, — с притворным сочувствием проговорила Амбридж, доставая из маленькой розовой сумочки с перламутровой застежкой свиток пергамента. — Согласно декрету номер тринадцать, главный инспектор Хогвартса имеет право увольнять преподавателей, если они окажутся некомпетентными. Я понимаю, что вы не в состоянии предсказать даже погоду на завтра, но не нужно быть ясновидящей, Трелони, чтобы угадать, к чему все шло.

Амбридж издала противный смешок, очевидно, довольная собственной шуткой, от чего Трелони залилась слезами и стало совсем невозможно разобрать ее заикающиеся, сбивчивые мольбы. Руби нахмурилась. Ей уже порядком надоела эта комедия, и она, взяв Трелони за плечи, решительно ее тряхнула.

— Успокойся, Сивилла, — сказала она строго, затем, обернувшись к Макгонагалл добавила: — Минерва, пожалуйста, отведите профессора Трелони в ее комнату. Достаточно этого спектакля.

Макгонагалл встрепенулась и поспешно подошла к Трелони и принялась ее успокаивать. Появившийся из толпы маленький профессор Флитвик направил палочку на валявшиеся чемоданы и заклинанием отправил их обратно вверх по лестнице.

— Немедленно прекратите! — взвизгнула Амбридж, тыча пальцем в сторону Руби. — Кто вы такая, мисс Стрейндж, чтобы вмешиваться? Вы не имеете права оставить Сивиллу Трелони в Хогвартсе…

— Я имею право!

Все обернулись на голос и увидели стоящего в проеме распахнутых дверей Дамблдора. На фоне темнеющего, подсвеченного лиловым неба его фигура выглядела весьма величественно и впечатляюще. Он сурово посмотрел на Амбридж поверх очков-половинок, от чего та поежилась, но все же не намерена была сдаваться.

— Директор Дамблдор, согласно декрету… — начала она, приглушая голос.

— Да, Долорес, вы можете увольнять моих преподавателей. Но выгнать их из школы вы не имеете права. Это прерогатива директора, — спокойно возразил Дамблдор, а затем обратился к Макгонагалл: — Профессор Макгонагалл, прошу вас, проводите профессора Трелони обратно в башню.

— Аль… Альбус, — всхлипывая заговорила Трелони. — С… спасибо… спасибо…

Минерва повела ее мимо расступившихся учеников, мимо кипящей от гнева Амбридж вверх по лестнице. Флитвик присоединился к ним, бормоча успокаивающие слова. Северус не двинулся с места, продолжая следить за разворачивающейся перед ним сценой. Судьба Сивиллы его не волновала, но то, что Руби тоже была, тут не предвещало ничего хорошего.

— Ну что ж… — выдохнула Амбридж, когда стихли всхлипывания и причитания Трелони. — Перейдем ко второму вопросу, касательно мисс Стрейндж.

Амбридж окончательно взяла себя в руки и снова притворно-сочувственно улыбнулась, доставая волшебную палочку и направляя ее точно на Руби, но та лишь вопросительно вздернула брови.

— Пожалуйста, Долорес, — мягко проговорил Дамблдор. — Опустите палочку.

— О, нет, директор, — пропела Амбридж, с торжеством заглядывая за спину Дамблдора. — В этот раз обвинения будут серьезнее, чем некомпетентность преподавателя.

Все обернулись к открытым воротам и увидели две приближающиеся фигуры. В стремительно сгущающихся сумерках было сложно разобрать, кто скрыт под черными мантиями, но когда фигуры поднялись по ступеням и оказались в освещенном факелами вестибюле, Северус увидел вышитый на нагрудном кармане каждого знак авроров — три скрещенные волшебные палочки на фоне золотистой буквы М. Мужчины скинули капюшоны, и перед собравшимися предстали Кингсли Бруствер и незнакомый Северусу невысокий пожилой человек с собранными в тонкий хвост седыми волосами и холодными цепкими голубыми глазами. Кингсли и второй мракоборец коротко кивнули Дамблдору и подошли вплотную к Руби, встав за ее спиной и держа наготове волшебные палочки.

Все это время Руби стояла не шелохнувшись, неотрывно наблюдая за Амбридж, и только слегка прищурилась, когда мракоборцы заняли свои позиции.

— Позвольте узнать, — начал Дамблдор, нахмурившись, — в чем вы обвиняете профессора Стрейндж?

— В подготовке заговора против министра магии Корнелиуса Фаджа, — торжествующе начала Амбридж. — Мисс Стрейндж обучала этих бедных детей борьбе, — короткий кивок в сторону собравшихся учеников, — собираясь, вероятно, с их помощью напасть на министерство.

Руби не выдержала и легонько рассмеялась, не веря своим ушам.

— Вам смешно, мисс Стрейндж? — ехидно улыбаясь в ответ, осведомилась Амбридж.

— В жизни не слышала подобной чепухи, — весело ответила Руби.

— Долорес, я думаю, вы заблуждаетесь, — вмешался Дамблдор. — Зачем мисс Стрейндж нападать на министерство?

— А это, директор, мы выясним, — прекращая улыбаться ответила Амбридж. — Поверьте, Министр лично займется этим вопросом, а пока, до выяснения всех обстоятельств, мисс Стрейндж будет заключена под стражу и помещена в Азкабан.

По рядам учеников прошелся взволнованный шепот. Гарри, наблюдавший за всем с небольшой площадки, на которую поворачивала лестница, ринулся было вниз по ступенькам, к Руби, но Рон и Гермиона, а так же находившиеся тут же близнецы Уизли, вовремя остановили его, убеждая не делать глупостей. Северус с тревогой обхватил тонкими пальцами кисть левой руки, не видя выхода из сложившегося положения. Если бы он знал заранее, то помог бы Руби покинуть замок раньше, а теперь… Одна мысль, что Руби, его Руби, придется оказаться в этом отвратительном, душащем своей безысходностью месте, заставляла его сердце больно сжиматься.

— Азкабан? — как ни в чем не бывало спросила Руби, продолжая беззаботно улыбаться. — Боюсь, у меня другие планы, фрау Амбридж. Auf Wiedersehen!

Никто не понял, что произошло, но вдруг вестибюль окутала кромешная тьма, в которой нельзя было разглядеть даже собственной вытянутой руки. Вокруг Северуса раздались взволнованные возгласы учащихся, кто-то с перепугу наступил ему на ногу, но прежде чем он успел что-либо сделать, тьма рассеялась так же внезапно, как и появилась. Посреди вестибюля стояли с озадаченными лицами Кингсли и второй аврор, онемевшая Амбридж и довольно поглаживающий серебряную бороду Дамблдор. Руби же нигде не было видно.

— Ну что ж, — добродушно улыбаясь проговорил Дамблдор, направляясь к лестнице, мимо ошеломленной инспектора Хогвартса, беспомощно переводящей взгляд от Кингсли ко второму аврору и обратно. — Придется вам, Долорес, разбираться в этом деле без присутствия мисс Стрейндж.

Метательный нож с костяной рукояткой, звонко рассекая воздух, пронесся через всю комнату и врезался с глухим взвизгом прямо в центр нарисованной на стене мишени.

Руби протянула руку, и нож, высвободившись, описал плавную дугу, прежде чем приземлиться на ее раскрытой ладони. Ловким движением она перехватила его за лезвие и снова запустила в мишень.

Сириус Блэк, сидевший на диване, обхватив побитую молью подушку, с хмурым вид наблюдал за тренировкой Руби. С тех пор, как Амбридж вынудила ее покинуть Хогвартс, прошло несколько недель, и Руби все это время проводила в штаб-квартире Ордена Феникса на площади Гриммо и умирала со скуки.

Отношения между Руби и Сириусом были натянутые — после ее признания Блэк относился к ней настороженно, со всей категоричностью, свойственной истинным гриффиндорцам, ожидая подвоха. Руби же не нравилось, как Блэк относится к Северусу, его постоянные насмешки в его адрес, поэтому она старалась не замечать Сириуса.

Жизнь в доме номер двенадцать на площади Гриммо текла медленно и бездеятельно. От Северуса и Гарри не было вестей, и, хоть Руби и оставила Грэма в школе приглядывать за ними, она все равно волновалась и тосковала. Ей не давало покоя, что они с Северусом так и не помирились.

Некое разнообразие во всеобщую скуку вносили редкие визиты Ремуса и Тонкс. После того, как Люпин наконец-то сдался и признался Тонкс, что тоже её любит, она заметно повеселела и снова расцвело буйство красок на ее голове. В последний их визит волосы Тонкс были ядовито-зеленого цвета. Но перемены произошли не только с ее волосами — Тонкс стала приветливее с Руби и даже выразила сочувствие, что той приходится сидеть безвылазно в штаб-квартире.

Люпин тоже переменился. И, хоть он все так же выглядел уставшим и потрепанным в своих поношенных мантиях, но каждая морщинка на его лице, линия губ, глаза — все сияло каким-то тихим, робким ощущением внутреннего спокойствия.

Руби была искренне рада за Люпина, каким-то смутным и непонятным чутьем связывая его успехи в личной жизни со своими и видя в них некое обещание счастливого будущего для нее и Северуса.

— Может, ты перестанешь дырявить мои стены? — хмуро осведомился Сириус.

Руби в очередной раз перехватила нож и остановилась с занесенной для броска рукой.

— Может, и перестану, — сказала она, отправляя снаряд точно в цель.

— Издеваешься?

— И не думала.

Сириус взмахнул волшебной палочкой, и нож, возвращавшийся к Руби, круто изменил траекторию и воткнулся в потолок, рядом с массивной люстрой, состоящей из трех тонких металлических обручей, своим пересечением друг с другом создавая силуэт звезды.

— И что ты предлагаешь? — Руби скрестила на груди руки и вызывающе посмотрела на Сириуса. — Киснуть, как ты?

Блэк помрачнел и исподлобья уставился на нее горящим взглядом.

— Думаешь, мне нравится тут сидеть? — прорычал он глухо.

— Мне тебя пожалеть? — резко ответила Руби. От бездействия она становилась раздражительной, а тут еще Блэк с вечно кислым выражением лица. — Может, хватит уже распускать сопли и жаловаться на жизнь? Или ты думаешь победить в войне, разжалобив противника?

Сириус побледнел, его черные глаза, кажется, глубже провалились в глазницы, так что лицо стало напоминать страшную маску, а руки, сжимавшие подушку, задрожали от напряжения. На какую-то долю секунды Руби показалось, что Блэк сейчас кинется на нее, но он вдруг обмяк, встал, отшвырнул подушку и вышел из комнаты, хлопнув дверью с такой силой, что нож, все еще торчащий из потолка, грохнулся, воткнувшись в пол рядом с ногой Руби.

Ветер проказничал, как стая пикси: бился в давно немытые окна, завывал в каминной трубе, пролезал, посвистывая, в многочисленные щели старого дома номер двенадцать на площади Гриммо.

Руби беспокойно ходила по гостиной, и в такт ее шагам отбивали время старинные часы, на которые она то и дело поглядывала. На столике возле дивана лежало письмо от Дамблдора.

Руби,

прошу тебя присмотреть за Сириусом и не дать ему наделать глупостей. Сейчас единственная его задача — это оставаться в штаб-квартире.

Относительно Долорес Амбридж не беспокойся, все идет своим чередом, большой опасности она не представляет. Настоятельно прошу тебя не предпринимать никаких действий относительно нее. Последуй совету старого человека, дорогая.

А.Дамблдор.

Руби не нравилось это письмо, и просьба присматривать за Сириусом была всего лишь завуалированным приказом не покидать дом номер двенадцать.

От Грэма Руби узнала, что Амбридж третирует учеников и больше всего достается Гарри. Она едва не сорвалась в Хогвартс, когда Грэм признался, что Амбридж применяет на мальчике специальное перо, использующее кровь пишущего вместо чернил. Подобные артефакты относились к разряду темномагических, но довольно слабых. Однако то, что представительница министерства магии, призванная защищать магов и весь магический мир, пользовалась грязными приемами много о ней говорит.

Раньше Руби, не задумываясь, просто убила бы Амбридж, и дело с концом, но сейчас, решив изменить свою жизнь в лучшую сторону, она понимала, что, какой бы ни была Амбридж, она не могла так поступить. К тому же Гарри, выросший абсолютно в других условиях, нежели Руби, мог болезненно воспринять такой поступок. Но и оставлять Амбридж безнаказанной Руби не собиралась и именно поэтому сейчас мерила гостиную шагами и нетерпеливо поглядывала на часы, ожидая появления одного из членов Ордена.

Дверь в прихожей открылась и закрылась. Руби замерла, слушая тихие, приближающиеся шаги, и через мгновение на пороге возник Кингсли Бруствер. Он привычно окинул взглядом комнату, прежде чем подойти к Руби и протянуть ей руку для приветствия. Она отметила, что рукопожатие у него сильное и уверенное.

— Где Сириус? — осведомился Кингсли, усаживаясь на диван и мимоходом заглядывая в лежащее на столике письмо.

— Я не видела его уже несколько дней, — сказала Руби, комкая письмо и кидая его в камин. Затем направила на него палочку, и пергамент вспыхнул зеленым огнем. — Заперся в своей комнате и не выходит.

Блэк действительно после их ссоры не показывался на глаза, и Руби решила, что это к лучшему.

— Хорошо, — кивнул Кингсли и задумчиво потер колени руками. — Лишние уши нам ни к чему.

— Что тебе удалось выяснить?

— На самом деле не очень много. После твоего неудавшегося ареста в Министерстве на меня смотрят с подозрением, поэтому доставать информацию пришлось максимально осторожно. Родословная Амбридж довольно туманна. Ее отец, Орфорд Амбридж, служил какое-то время в отделе Магического правопорядка, но ушел оттуда вскоре после того, как Долорес поступила на стажировку в министерство. Мне доводилось сталкиваться с Орфордом, — чудаковатый малый, но безобидный. Про его жену известно мало, вроде как она магл, но никто ее не видел. Сама Амбридж у начальства на хорошем счету, но вот подчиненные ее попросту боятся. Крайне исполнительна. Нетерпима к полукровкам и была инициатором закона, из-за которого пострадал Ремус Люпин. Ну, ты в курсе?

Руби кивнула. Ремус как-то рассказал ей о той унизительной процедуре, когда его внесли в список существ, наполовину являющихся людьми, и как после этого перестали брать на работу.

— Был еще слушок, будто это Амбридж отправила дементоров в Литтл Уингинг, но, как ты понимаешь, никаких доказательств нет.

— Вот старая жаба! — возмутилась Руби, крепко сжимая подлокотники кресла, в котором сидела.

— Да, это точно, — хмыкнул Кингсли от такого сравнения, — она похожа на жабу, особенно, когда улыбается.

— Никаких доказательств нет, говоришь?.. — взяв себя в руки, переспросила Руби. — Значит, мы ничего не можем с ней сделать?

— Да, — перестав улыбаться, кивнул Бруствер. — Либо Фадж отзовет ее из Хогвартса, либо…

Он многозначительно посмотрел на Руби.

— Либо самого Фаджа уберут из Министерства, — закончила она.

— Верно, но я этого не говорил.

Кингсли посмотрел на часы, которые пробили час и поднялся с дивана.

— Мне пора. А тебе не стоит так беспокоиться насчет Амбридж. Дамблдор не считает ее опасной для нашего дела, а с тебя снимут все подозрения, как только мы победим Того-Кого-Нельзя-Называть.

Руби, провожавшая Кингсли до двери, возвела глаза к потолку. И почему все так верят тому, что говорит Дамблдор?

— И ты тоже хочешь, чтобы я сидела тут на пару с Блэком и спокойно сносила ее издевательства над Гарри?

Руби и Кингсли уже стояли на площадке возле входной двери. Откуда-то сверху донесся неясный шорох. и они оба замерли, подняв головы к лестничному пролету. Шорох повторился, но уже гораздо ближе, и вскоре на Кингсли вылетел маленький пикси, намереваясь вцепиться ему в шею своими мелкими острыми зубами. Кингсли спокойно взмахнул волшебной палочкой, и вот уже вместо пикси небольшой синий мячик упал на пол и завертелся у его ног.

— Этот дом еще чистить и чистить от паразитов, — сказал он, убирая палочку.

Он уже взялся за дверную ручку, когда его остановила какая-то мысль. Он повернул к Руби задумчивое лицо.

— Кстати, насчет Амбридж, — сказал он медленно, — все, кто ее знает, говорят о её нелюбви к полукровкам, но вот что любопытно, она каждый год отправляет крупные суммы на пожертвование сиротскому приюту мадам Никльби.

— И что в этом такого? — не поняла Руби.

— А то, что это приют, куда отдают детей, которые рождаются или становятся, как Люпин, например, не такими, как все. Полукровками.

Руби нахмурилась. Как опытный охотник, она почуяла верный след и насторожилась. Зачем такой, как Амбридж, спонсировать подобный приют? Только если для нее от этого есть какая-то выгода. В любом случае, ответ Руби сможет получить, только когда наведается туда лично.

— А где находится этот приют?

Двухэтажное здание в форме подковы, бывшее когда-то особняком, расположилось на небольшой поляне в центре леса далеко на юг от Лондона. Бывший особняк полностью зарос мхом и плющом, но кое-где в редких проплешинах проглядывалась кладка из белого камня, да в стеклах отражалось закатное солнце, окрашивая их в красно-оранжевые тона.

Руби притаилась у ближайших деревьев, накинув на себя дезиллюминационное заклинание, и наблюдала.

Приют мадам Никльби был накрыт невидимым куполом, защищавшим не только от непрошеных гостей, но и от непогоды. Внутри купола царило лето, зеленела трава и мох и вовсю цвели петунии вокруг особняка. На контрасте с заснеженным лесом и голыми, понурыми деревьями это выглядело впечатляюще, но Руби не понимала, зачем было прилагать такие усилия. На поддержания купола требовалась большая магическая энергия, что наводило на мысль о том, что место для строительства особняка его первые владельцы выбрали не простое. Но не это волновало Руби, а то, как можно проникнуть на территорию приюта незамеченной.

Защитный купол состоял из нескольких защитных чар, одним из которых были чары обнаружения, вторые относились к защите от непогоды, а вот третьи Руби пока не удалось опознать.

Наблюдая издалека за домом, Руби определила, что комната директора приюта находится на первом этаже, в левом крыле. Именно туда она собиралась пробраться, чтобы найти связь между приютом и Амбридж. Наверняка в кабинете директора хранились какие-нибудь документы, способные пролить свет на этот вопрос.

Солнце уже давно село. В сгустившейся темноте ночи зажглись крупные звезды, похожие на ожившие снежинки, и тонкий серп луны залил всю поляну серебристым светом. Окна особняка одно за другим стали гаснуть, давая понять, что обитатели дома готовятся ко сну.

Руби стояла неподвижно, словно окаменевшая, неотрывно наблюдая за приютом. Но вот погасло последнее окошко, расположенное над кабинетом директора, и Руби, осторожно ступая, все еще оставаясь невидимой, подошла близко к границе, очерченной куполом.

«Как же тут незаметно пройти?» — подумала она, продвигаясь по краю.

Что-то мешало ей определить третье заклинание, и она медлила, перебирая разные варианты. Но оказалось, что не только она наблюдала за домом.

От деревьев, чуть дальше того места, где пряталась Руби, отделилась какая-то тень и покатилась в сторону приюта. Руби прищурилась и в лунном свете отчетливо разглядела огромную черную собаку, похожую на волкодава.

Пес легко и быстро преодолел расстояние до купола, на секунду замер перед ним, принюхиваясь, а затем прыгнул и скрылся среди кустов петуний.

Руби постояла, прислушиваясь, но магический барьер никак не отреагировал на собаку.

«Что ж, попробуем».

Она глубоко вздохнула и ослабила внутренний контроль. По жилам разлилась бурлящая драконья кровь, за спиной развернулись крылья и сердце забилось быстрее. Не теряя времени, Руби взмахнула крыльями и рывком преодолела барьер.

Ощущение полета опьянило, кровь закипела, зовя на охоту, и Руби стоило большого труда справиться с этим желанием. Она повалилась на землю, упираясь лбом и ладонями в прогретую за день, еще пахнувшую солнцем траву, и вдох за вдохом потушила вспыхнувший внутри охотничий пожар.

Что-то рядом зашуршало, и Руби резко вскинула голову, направляя в ту сторону волшебную палочку.

Перед ней стоял тот самый пес, похожий на волкодава. Он шевелил влажным носом, принюхиваясь и осматривая Руби, подвернув левое ухо.

Руби убрала волшебную палочку.

— Все в порядке, дружок? — спросила она, слабо улыбнувшись. — Откуда ты тут взялся?

Пес неуверенно помахал хвостом и коротко гавкнул.

— Тише, дружок, — шикнула на него Руби. — Мне ни к чему лишнее внимание. Понимаешь?

Пес утвердительно кивнул.

Руби снова накинула на себя слетевшее дезиллюминационное заклинание и двинулась к левому крылу приюта. Пес шел рядом с ней, не отставая и не обгоняя.

Добравшись до окон кабинета директора, она заглянула внутрь. Сразу рядом с одним из окон стоял письменный стол. Вдоль стен расположились стеллажи с книгами, было несколько полок с какими-то наградами. Напротив стола расположились два удобных на вид кресла, а сбоку от них стоял камин. На каминной полке, в массивной раме, красовалась вырезка из «Пророка», на которой невысокая пухлая волшебница, сияя улыбками на круглом, с ямочками лице, пожимала руку Корнелиусу Фаджу.

Руби просканировала окна. Всего лишь простенькое заклинание от проникновения, такие ставят родители, чтобы не дать своим чадам покинуть дом незамеченными. Предварительно сняв защиту, она взмахом волшебной палочки заставила одно из окон исчезнуть, после чего, ловко подтянувшись, юркнула в образовавшийся проем и бесшумно приземлилась в комнате.

С легким цокотом когтей рядом с ней приземлился огромный пес.

Руби покосилась на него, но тот, деловито осматриваясь, подбежал к двери и, сунув нос в щель между полом и дверью, принюхался. Затем запрыгнул в одно из кресел и уставился на Руби.

— Все спокойно? — шутливо спросила она.

Пес снова кивнул, чем еще больше развеселил Руби, и она ласково потрепала его по голове. Пес довольно прикрыл глаза.

Вспомнив, зачем она здесь, Руби принялась осматривать письменный стол. Подсвечивая себе палочкой, она выдвигала ящики и рылась в пергаментах и документах, не находя ничего интересного. Когда был осмотрен последний ящик, Руби устало опустилась в кресло рядом с черным псом.

— Ничего стоящего, дружок, — сказала она разочарованно.

Она бесцельно осматривала обстановку комнаты, когда ее взгляд внезапно приковала одна вещь. На стене, между двух стеллажей с книгами, висела картина. На ней было изображено озеро, заросшее камышом, а на большом камне, спиной к Руби, сидела русалка и расчесывала длинные светлые волосы гребнем. Почувствовав на себе взгляд, русалка обернулась и, увидев Руби, испуганно нырнула в озеро. Пес, тоже наблюдавший за ней, тихо зарычал.

Руби нахмурилась и направила волшебную палочку на картину. Дрогнув, та легко поднялась вверх, открывая вмурованный в стену сейф, похожий на магловский, только вместо цифр по всей поверхности дверцы расположились вырезанные руны. Руби довольно хмыкнула. Она уже сталкивалась с подобными вещами. Такие тайники, с рунической защитой, нельзя было просто так взломать, если не знаешь пароль. Но была одна хитрость, которая позволяла опытному взломщику обойти эту защиту. Дело в том, что руны, которые чаще всего задействовали, оставляли на себе едва заметный отпечаток ауры мага, нужно было только уметь разглядеть этот отпечаток. Руби сосредоточилась, пристально вглядываясь как бы за сейф, но так, чтобы при этом видеть все руны, и провела ладонью, подсвечивая их. Вырезанные символы наполнились голубоватым свечением и на пяти из них Руби заметила легчайшую сиреневую дымку. Поспешно протянув руку, она обвела пальцем каждую из этих пяти рун. От ее прикосновения они вспыхнули зеленым светом и плавно переместились в центр панели, выстраиваясь в линию, а затем с легким щелчком отворилась дверца.

Внутри сейфа оказалась большая шкатулка с крупными драгоценными камнями, кулон с женским профилем на золоченой крышке и свернутый пергамент. Руби быстро отставила шкатулку с драгоценностями, на кулон лишь мельком взглянула, а вот пергамент заинтересовал ее больше. Развернув пахнущую приторными цветочными духами бумагу, Руби заскользила взглядом по строчкам.

Имя: Эндрю Джон Амбридж

Пол: мужской

Возраст: двенадцать лет

Магический потенциал: слабый

Отец: неизвестен

Мать: Долорес Джейн Амбридж

Особенности: ярко выраженные метаморфные изменения, невозможность овладеть человеческим языком не позволят Эндрю жить ни среди магов, ни среди маглов. Метаморфный ген, предположительно, передался по линии матери.

Чуть ниже записей была прикреплена фотография мальчика с приплюснутой головой и широким жабьим ртом, пальцы рук были связаны перепонками, от чего сильно напоминали лягушачьи лапы, и кожа мальчишки имела зеленоватый оттенок. Мальчик на фотографии бессмысленно открывал и закрывал рот и печально хлопал круглыми водянистыми глазками.

Ниже, под фотографией, криво, размашистым почерком было приписано:

Спросить с Д.А. больше денег на расширение приюта.

— Ну надо же, — хмыкнула Руби, — так вот что ты скрываешь, старая жаба.

Не успела она это договорить, как в комнате вспыхнул свет. Руби повернула голову и увидела стоявшую на пороге полную волшебницу с круглым лицом, ту, что была изображена улыбающейся на вырезке из газеты. Только теперь она не улыбалась, а расширенными от ужаса глазами смотрела за спину Руби и тыкала в ту сторону толстым пальцем, не в силах что-либо сказать.

— Сириус Блэк! Убийца тут! Охрана! — наконец справившись с собой, закричала волшебница высоким, визгливым голосом.

Руби озадаченно обернулась и увидела стоящего рядом с ней Блэка.

— Сириус! — возмутилась она, не забыв при этом оглушить полную волшебницу. — Что ты тут делаешь?!

— То же, что и ты, — ответил он, обнажая в улыбке крупные белые зубы, — или ты думала, что одна защищаешь Гарри?

Сириус выглядел собранным и веселым, глаза горели азартом. Он был настолько рад этой вылазке, что Руби не могла на него сердится.

— Дома поговорим, — сказала она ворчливо и потянула его за руку обратно к окну. — Нам нужно убираться отсюда.

В коридоре уже раздавались тяжелые шаги. Сириус первым вылез в окно, Руби последовала за ним. Когда она уже была на подоконнике, держась за край окна, наполовину высунувшись наружу, за ее спиной раздался оглушительный треск. Руби обернулась и увидела пробившего тонкую стену каменного минотавра. Минотавр замер, медленно поворачивая голову, пока не уперся взглядом в Руби. Увидев нарушителя, минотавр склонил свою рогатую голову и, издав грозное мычание, тяжело топая, побежал прямо на нее.

Руби успела выскользнуть наружу и отскочить в сторону, утягивая за собой Блэка. Разогнавшийся страж вышиб окно и вместе с осыпавшейся каменной кладкой приземлился в кусты петуний. Роя копытами землю, минотавр развернулся в сторону Руби и Сириуса.

— Потрясающе, Блэк, — недовольно проговорила Руби, доставая палочку. — Что нам теперь с ним делать?

Руби запустила в стража заклинанием, но то лишь отскочило от него, а в следующую секунду Руби уже уворачивалась от несущегося на нее монстра.

Сириус, прыгнув за спину стражу, тоже атаковал его, но с тем же успехом.

— Заклинания на него не действуют, — крикнул он. — Его защищает это место.

— Без тебя догадалась, — ответила Руби, подныривая по руку минотавра.

Пока их спасало то, что каменный страж был медлителен и неповоротлив, но долго играть с ним в догонялки не получится.

— Нужно покинуть границы купола, — сказала Руби, оказавшись рядом с Сириусом. — Тогда трансгрессируем.

Минотавр в очередной раз пронесся мимо них, едва не задев замешкавшегося Сириуса. Руби направила палочку прямо под ноги стражу, и земля превратилась в узкую полоску болота. Тяжелые каменные копыта минотавра стали быстро погружаться в хлюпающую жижу, но тот все равно упорно шел на противников.

— Бежим, — крикнула Руби, — надолго его это не остановит.

Они побежали, перепрыгивая через кусты цветущих петуний. Когда до границы купола оставалось совсем немного, Руби вдруг что-то с силой дернуло за ногу и она со всей силы растянулась на земле. От удара зазвенело в ушах и сбило дыхание, так что она не могла даже окликнуть убежавшего вперед Сириуса. Перекатившись на спину, она увидела приближающегося к ней минотавра и мелькнувшую за его спиной тень в черном плаще с капюшоном. Руби приподнялась на локте, наблюдая как стремительно сокращается дистанция между ней и стражем, и понимая, что не может подняться. Сердце ее бешено забилось, но не от страха — в нем закипела драконья кровь, наполняя его яростью. Руби из последних сил сдерживала рвущегося на волю дракона, боясь, что не сможет с ним справиться.

Внезапно чьи-то сильные руки подняли ее. Руби повернула голову и увидела Сириуса. Тот с легкостью понес ее прочь из защитного купола.

— Я думала, ты убежал, — сказала она удивленно, чувствуя, как затихает поднявшаяся в сердце ярость.

— Плохого же ты обо мне мнения, — ответил Блэк.

С Руби на руках он шел медленно. Разогнавшийся минотавр стремительно настигал их, и Руби уже заметила занесенные над ними для удара сжатые кулаки стража, но в тот момент, когда каменная рука стала опускаться, Сириус пересек границу купола, и в следующее мгновение мир свернулся в черную точку, а потом взорвался красками и запахами гостиной на площади Гриммо.

Сириус, все еще держа Руби на руках, рухнул на диван и залился лающим смехом. Руби попыталась встать, но ребра свело от боли, и, охнув, она повалилась рядом с Сириусом.

— Очень смешно, — прошипела она, недовольно глядя на Блэка и прижима руки к груди. — Кстати, почему ты не говорил, что анимаг?

— Так ты и не спрашивала, — весело откликнулся он. — Сильно ушиблась? Давай я помогу, есть одно чудное заклинание. Я его придумал специально для Джеймса, тот частенько на тренировках падал с метлы, когда начинал выпендриваться перед девчонками.

Блэк направил на Руби волшебную палочку, и на нее подуло горячим воздухом, а потом Руби почувствовала, как отступает боль.

— Лучше?

— Да, спасибо, — ответила она. — Только, боюсь, наша вылазка завтра будет во всех газетах. А ни тебе, ни мне нельзя покидать штаб-квартиру, забыл?

— Да брось, — сказал Сириус, беззаботно улыбаясь, — это того стоило! А ты видела, какое лицо было у этой волшебницы, когда она меня увидела? Я думал, ее удар хватит.

И он снова рассмеялся, откидываясь на спинку дивана. Руби посмотрела на его сияющее, словно помолодевшее лицо и тоже засмеялась в ответ.

Сириус Блэк напал на беззащитных сирот!

Прошлым вечером сбежавший из Азкабана Сириус Блэк проник в приют мадам Никльби. По заявлению самой мадам Никльби, он собирался убить ни в чем не повинных сироток. Если бы не героическая отвага мадам Никльби, буквально заслонившей собой путь серийному убийце, нам не удалось бы избежать ужасной трагедии. Сириус Блэк действовал не один, а в компании женщины. Мадам Никльби не удалось хорошенько ее разглядеть, но по описанию можно с уверенностью предположить, что с ним была кузина Беллатриса Лестрейндж, так же сбежавшая из Азкабана.

Самоотверженной мадам Никльби присвоен орден Мерлина первой степени.

Р.Скитер.

Северус Снейп с бледным от сдерживаемого гнева лицом вот уже несколько минут мерил нервным шагом кабинет Дамблдора, пока тот читал брошенную перед ним Северусом газету. Многочисленные серебряные приборы мерно жужжали, позванивали и щелкали, настраивая на умиротворяющий лад, но Снейп не обращал на них внимания. Он не заметил бы и самого Темного Лорда, появись тот невзначай в кабинете директора. Сейчас преподавателя зельеварения волновала только одна мысль, от которой грудь опутывала огненная паутина.

— И что вас так беспокоит, Северус? — мягко спросил Дамблдор, отрываясь от газеты. — Не подозревал, что вы будете так переживать за Сириуса Блэка.

В голубых глазах Дамблдора сверкнула искорка веселья, но Северус этого не заметил.

— За Блэка?! — воскликнул он и так резко подлетел к столу директора, что опрокинул кресло.

Дремавшие на портретах бывшие директора Хогвартса недовольно завозились, послышался шорох неодобрения, а сидевший на жердочке феникс Фоукс сочувственно уставился на Северуса своим выпуклым глазом-бусиной.

— За Блэка? — сквозь зубы повторил Снейп, упираясь руками в столешницу. — Вы издеваетесь, Альбус? Вы прекрасно понимаете, что с ним была никак не Беллатриса, а Руби. Вы же уверяли меня, что она будет в безопасности! А вместо этого Руби разгуливает непонятно где в компании этого… Блэка!

Последнее слово Северус выплюнул с такой ненавистью, что, будь оно осязаемо, обязательно прожгло бы стол.

Дамблдор сочувственно вздохнул и посмотрел на Северуса спокойным, понимающим взглядом поверх очков-половинок. На Снейпа этот взгляд подействовал; он скрестил руки на груди, и лицо его снова стало непроницаемым, только на дне черных глаз все еще вспыхивали опасные искорки гнева.

— Я просил Руби ни во что не вмешиваться, — доверительно начал директор, — но, как вы уже успели заметить, Северус, она мало кого слушает. Но отчасти это моя ошибка. Девочка сильнее, чем сама о себе думает, и такая же живая и деятельная, как ее мать, разве можно ожидать, что она будет сидеть сложа руки?

— Вы знали мать Руби? — Северус удивленно приподнял брови.

По лицу Дамблдора промелькнула тень печали.

— Не так хорошо, как должен был, — сказал он с ноткой грусти, но снова спокойно и прямо посмотрел на Снейпа. — Это сейчас не имеет значения. Я действительно беспокоюсь за Руби и за вас, Северус.

— Я не понимаю, о чем вы, директор, — насторожился Снейп.

— Эта заметка, — указал Дамблдор здоровой рукой на газету, лежавшую перед ним на столе, — может сыграть нам на руку. Ведь если Волдхард узнает о вашей с Руби связи, вы оба будете в большой опасности. Особенно вы, Северус. А нам сейчас очень важно, чтобы вы как можно дольше оставались рядом с Волдемортом и узнавали о его планах.

Снейп был потрясен таким откровением и недоверчиво смотрел на Дамблдора, а тот как ни в чем не бывало достал из выдвижного ящика блюдечко с лимонными дольками и отправил одну из них в рот, довольно зажмурившись.

— Так вы… откуда… — запинаясь, начал Северус, но быстро взял себя в руки. — Откуда вы знаете?

— О чем? — невинно переспросил Дамблдор.

— Обо мне и Руби.

— Ах, это, — улыбнулся директор. — В Хогвартсе очень трудно хранить что-то в секрете. Особенно от таких старых людей, как я, которые давным-давно наблюдают жизнь со стороны.

Северус не нашелся что ответить, но он ощутил, словно с него сняли часть какого-то груза, и ему стало легче от того, что кто-то еще знает про него и Руби. Это словно делало их отношения реальными, в чем он уже начал сомневаться. Взмахнув палочкой, Северус поставил опрокинутое кресло и сел в него с несколько озадаченным и смущенным видом, напоминая в этот момент пришедшего к директору студента, а не грозного преподавателя зельеварения.

— Но как нам поможет эта статья? — спросил Северус, покручивая в тонких пальцах волшебную палочку.

— Насколько я могу судить, Волдхард, прочитав эту новость, так же быстро поймет, кто составил компанию Сириусу Блэку. И, думается мне, он решит, что их связывает тесная дружба. Это позволит обезопасить ваше положение, Северус. Блэку же ничего не будет угрожать, пока он будет оставаться в штаб-квартире.

— И почему он так решит? — нахмурился Северус. — Для этого есть какие-то основания?

— Это всего лишь мои предположения.

Северусу не нравился этот разговор, и предположения Дамблдора только раскалили опутывавшую его грудь паутину ревности.

— Я хочу с ней поговорить. С Руби, — сказал он, глядя прямо в глаза директора.

— Боюсь, сейчас это невозможно, — ответил Дамблдор, разжевывая очередную лимонную дольку. — Долорес Амбридж все еще следит за всеми преподавателями и их перемещениями. Ваше отсутствие может вызвать вопросы.

— Значит, по-вашему, я должен спокойно сидеть сложа руки и наблюдать, как Блэк увивается за Руби?

Северус сам не понял, как выпалил эту терзавшую его мысль прямо в лицо удивленного Дамблдора. После того, как он узнал, что Руби будет жить в штаб-квартире, вместе с Блэком, в его сердце поселился червячок ревности. До сегодняшнего дня он и сам не догадывался, насколько сильно боится ее потерять. Северус уже столько раз пожалел, что не остановил Руби сразу после ссоры, не извинился. Может, сейчас уже поздно и ничего не исправишь? Он слишком хорошо помнил, как одно невзначай брошенное слово может все разрушить. Северус даже собирался написать Руби письмо, но его останавливало опасение, что оно попадет не в те руки. Да и как доверить свои чувства бумаге? Писать любовных писем он не умел.

— Северус, — укоризненно и немного удивленно начал Дамблдор. — Я, признаться, вас не узнаю…

— Может, потому, что не так хорошо меня знаете? — очень тихо проговорил Северус и, резко поднявшись, вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

— Бедный мальчик, — вздохнул Дамблдор.

— Я уже думал, он никогда не уйдет, — проговорил кто-то справа от директора.

Дамблдор повернул голову и улыбнулся нежданному гостю.

— А я уже и не надеялся, что ты навестишь старого друга, Грэм.

Ворон сидел рядом с Фоуксом, взволнованным таким соседством. После слов директора Грэм нахохлился и подвинул лапой феникса, чтобы поудобнее устроиться на жердочке.

— Не думаю, что определение «друг» тут уместно, Альбус, — проворчал он. — Однако, я пришел с вестями… Это случилось.

В повисшей тишине жужжание и позвякивание серебряных приборов зазвучало громче, даже тихие похрапывания бывших директоров на картинах стало отчетливее. Легкая улыбка быстро сошла с лица Дамблдора, взгляд его стал серьезным и тревожным.

Руби сидела в кресле, перекинув ноги через подлокотник, и читала старую потрепанную книгу в кожаном переплете. Страницы ее были испещрены замысловатыми символами и изображениями людей с различными трансформациями тела: у одного была голова быка, у другого непропорционально большие руки и короткие ноги. Да и сами страницы, сделанные из тонкой, очень плотной кожи, выглядели весьма неприятно и напоминали оттенком об утопленниках. Однако Руби так увлеклась чтением, что даже не заметила остановившегося в дверном проеме Сириуса.

В руках у него был поднос с двумя кружками дымящегося ароматного чая и тарелкой тыквенных печений, приготовленных Кикимером. Под мышкой Сириус держал свежий номер «Ежедневного пророка». Он шел к Руби, чтобы обсудить их вылазку в приют мадам Никльби, но замер на пороге комнаты, засмотревшись на то, как она читает, накручивая на палец прядь вьющихся волос. Сириус тряхнул головой и, решительно подойдя к Руби, поставил поднос на рядом стоящий столик, а сам уселся сбоку на диване.

— Доброе утро, — сказал он, когда Руби повернула в его сторону удивленное лицо. — Не помешаю?

— Нет, — ответила она, захлопывая книгу и с ногами забираясь в кресло.

— Хочешь чай? С печеньем. Кикимер все утро готовил. Он хоть и ворчливый, но выпечка у него всегда…

— Чего ты хочешь? — перебила его Руби.

Перемена в настроении Сириуса ее удивляла и настораживала, потому что она не видела причины для таких изменений.

— Ты была права, что наша вылазка не останется незамеченной. Смотри.

Сириус протянул Руби «Ежедневный пророк». Развернув газету, она быстро пробежала глазами короткую заметку и нахмурилась.

— Беллатриса Лестрейндж? Самая преданная соратница Лорда? Твоя кузина?

— Ну да, — пожал плечами Сириус. — Семья Блэков славилась темными магами. А всех, кто мыслил иначе, выжигали с семейного древа.

Сириус усмехнулся, обнажая крепкие белые зубы и махнул рукой в сторону гобелена с семейным древом Блэков. Руби задумчиво проследила за его движением и заметила выжженную на темно-зеленом полотне точку, подписанную именем Сириус Блэк.

— Это сделала мать, когда я поступил на Гриффиндор, — пояснил он. — И после первого курса я больше не появлялся в этом доме. До недавнего времени.

— И ты не пытался восстановить отношения с семьей? — спросила Руби.

— Нет. Моя мать была той еще ведьмой, повернутой на чистоте крови и темной магии. Она ни за что бы не приняла меня. Белла, кстати, в этом плане на нее похожа. После того, как мать меня выгнала, все семейство делало вид, что меня нет. Правда, — припомнил Сириус, — Регулус, мой брат, пытался незадолго до смерти связаться со мной.

— И вы не поговорили?

— Нет. Он ведь был Пожирателем, а я в Ордене. Да и до всей этой войны мы не особо-то и ладили.

Руби замолчала, вспоминая Ричарда. После того разговора с Северусом ее не покидали мысли о брате и о предстоящей войне, в которой оба они оказались замешаны волею случая и раскиданы по разные стороны баррикад. Рано или поздно они столкнутся на поле боя, и тогда каждому предстоит выбрать, на чьей он стороне. Но расположение сил в этом противостоянии не так очевидно, как может показаться на первый взгляд. С одной стороны, Темный Лорд стремился захватить власть и продлить свое существование любой ценой, но он не понимал, насколько сам себе подстроил ловушку, решившись на создание крестражей. Разделение души превращало мага в неполноценное существо, обреченное медленно сходить с ума, пожираемое собственной магической мощью и страхом смерти. С другой стороны, Дамблдор с, на первый взгляд, благими устремлениями остановить Темного Лорда, пропагандирующий добро и любовь. Но у Дамблдора было слишком много секретов от своих союзников и неприятная привычка управлять людьми, переставляя их, словно пешек, в своей игре. И между ними оказались Гарри и Северус, заложники великой партии двух магов. Была и третья сила — Волдхард Баттенберг, который при всей видимой поддержке Темного Лорда, на самом деле преследовал какую-то свою тайную цель. И для достижения этой цели ему зачем-то была нужна она, Руби. Мысленно не раз прокручивая эту ситуацию, Руби так и не могла ответить на вопрос — чью же сторону примет она?

Руби так погрузилась в свои мысли, что забыла обо всем, и, когда Сириус накрыл своей широкой теплой ладонью ее узкую руку с нервно теребящими бахрому кресла пальцами, Руби вздрогнула. Блэк наклонился к ней ближе, лицо его стало серьезным.

— Знаешь, я хотел извиниться, — сказал он.

— За что?

— Я вел себя как идиот, — решительно проговорил Сириус, не убирая руки. — После Азкабана я только и делал, что жаловался на судьбу и хотел вернуть прошлое. Но ты открыла мне глаза. Знаешь, — он усмехнулся, — еще никто меня так не отчитывал.

— Всегда пожалуйста, — хмыкнула Руби.

— Я серьезно! Раньше я был совсем не таким, а ты помогла мне вспомнить об этом.

Сириус слегка сжал ладонь Руби, не отрываясь глядя ей в глаза. Действительно, впервые за все время она видела его таким бодрым и словно помолодевшим, с живым блеском в серых глазах. Сириус хотел было еще что-то сказать, но в это время в комнату вошли счастливо улыбающиеся Люпин и Тонкс. Под их удивленным взглядом Руби смутилась и, поспешно высвободив руку, взяла с подноса чашку с чаем, сделав вид, что хочет пить.

— Мы не помешали? — весело спросила Тонкс, утягивая за собой Ремуса и усаживаясь вместе с ним на диван.

— Нет, — хором ответили Руби и Сириус.

Ремус хмыкнул и покосился на Блэка, а тот лишь пожал плечами и отправил в рот тыквенную печеньку.

— У нас для вас есть новости, — продолжила Тонкс; она вся светилась от распирающего ее счастья и отблеск его искорками отсвечивал в её сегодня светлых волосах. — Мы с Ремусом решили пожениться!

— Конечно, время для этого не очень подходящее, — тоже счастливо улыбаясь, но все-таки осторожно заметил Люпин.

— Шутишь? — Сириус радостно похлопал друга по плечу. — Поздравляю, Лунатик!

Руби тоже присоединилась к поздравлениям. Она, в отличие от Сириуса, понимала опасения Ремуса и была искренне рада за него.

— А свадьбу вы сыграете тут, — воодушевился Сириус. — Соберем гостей. Упросим Дамблдора, чтобы он отпустил Гарри.

— Ну, вообще-то мы думали просто тихо провести обряд, и все, — переглянувшись с Тонкс, сказал Люпин.

— Ну уж нет! — твердо возразил Сириус. — Я и так тут сижу без дела. Могу я устроить праздник для друзей?

Тонкс явно обрадовалась предстоящему торжеству, видно было, что ей хочется порадовать Люпина, отвыкшего за годы вынужденного скитания от таких скрашивающих жизнь мелочей.

— И правда, Ремус, — сказала она, беря его за руку. — Немного веселья в кругу друзей тебе не повредят.

— Ну хорошо, — сдался он. — Только, Сириус, насчет Гарри ты погорячился. Амбридж пристально следит за ним, так что покинуть незаметно для нее школу ему не удастся.

— Ну, уж об Амбридж я позабочусь, — вмешалась Руби.

Ей тоже понравилась идея Сириуса о празднике и возможность порадовать племянника. Кроме того, она надеялась увидеть Северуса, а уж свести счеты с Амбридж — это был просто приятный бонус.

— И как ты это сделаешь? — спросила Тонкс.

Руби и Сириус заговорщицки переглянулись.

— Да так, есть одна идея, — улыбнулась Руби.

Долорес Амбридж переступила порог своей комнаты и остановилась оглушенная внезапной свалившейся темнотой. Многочисленные факелы и камин почему-то стояли потухшими, лишь немного света падало от полной луны, заглядывающей в распахнутое окно, да от быстро тающей полосы света, уверенно оттесняемой закрывающейся за ее спиной дверью. С легким щелчком дверь захлопнулась, оставив Амбридж наедине с мяукающей многочисленными котиками на блюдцах комнатой.

Облизнув пересохшие губы, Амбридж взмахнула палочкой, от чего вспыхнули все факелы. На миг зажмурившись, привыкая к свету, она снова открыла глаза и решительно прошагала к распахнутому окну, с шумом захлопнула покачивающиеся от сквозняка створки.

«Странно, — подумала она. — Я точно помню, что окно оставалось закрытым, когда я уходила».

— Так и было, — прозвучал за ее спиной мелодичный голос, от которого у Амбридж мурашки побежали по коже.

Резко повернувшись, с поднятой перед собой волшебной палочкой, Амбридж увидела сидящую в кресле с розовой обивкой, расшитой золотистыми пионами, Руби Стрейндж.

— Ты! — наполовину изумленно, наполовину торжествующе выдохнула госпожа главный инспектор Хогвартса. — У тебя хватило наглости явиться ко мне?

Руби слегка прищурилась, и на губах ее проступила улыбка, от которой Амбридж сильнее сжала палочку, но не решилась напасть.

— На днях мне в руки попал один интересный документ, — как ни в чем не бывало, не обращая внимания на направленную в ее сторону палочку, заговорила Руби. — В нем говорилось об одном мальчике. Как его звали?

Руби сделала вид, что вспоминает имя, растягивая паузу.

— Да, вспомнила. Эндрю Джон Амбридж. Интересное совпадение, да?

Долорес побледнела, на ее узком лбу выступили капельки пота. Она уставилась на Руби с таким видом, словно та только что залепила ей пощечину.

— Откуда? — внезапно в ее жабьих глазах вспыхнул какой-то лихорадочный блеск. — А, так это ты была с этим преступником Блэком! Заговор гораздо глубже, чем я думала! О, думаю, Корнелиусу будет интересно узнать, с какими личностями Дамблдор водит дружбу.

— А я думаю, многим в Министерстве будет интересно узнать, что Долорес Амбридж — полукровка.

Повисла тишина, прерываемая мяуканьем котят на развешенных по стенам тарелочках да потрескиванием факелов. Напряженно сопя, Амбридж с ненавистью смотрела на Руби, продолжая направлять в нее волшебную палочку.

— Тебя никто не станет слушать, — наконец выдавила она.

— Об этом не беспокойся, — хмыкнула Руби. — Слухи как ветер, не важно, откуда он дует. А уж история о том, как не все жили счастливо после превращения лягушки в царевну, думаю, многим понравится. И еще интереснее будет узнать о способе, которым твой отец превратил лягушку в свою жену. Не думаю, что в Министерстве знали, насколько чудаковатым был твой отец, а уж о его любви к запрещенным черномагическим ритуалам и подавно. Ты поэтому заставила его покинуть службу? Боялась, что все раскроется?

Из бледной Амбридж стала пунцово-красной, рука, сжимавшая волшебную палочку, дрогнула.

— Ах ты дрянь, — зашипела она, растягивая широкий жабий рот. — Круцио!

Долорес Амбридж с наслаждением наблюдала, как Руби, вцепившись руками в подлокотники кресла, сложилась пополам, издав приглушенный вздох. Но торжество длилось недолго, и самодовольная ухмылочка, обозначившаяся было на лице Долорес Амбридж, исчезла так же быстро, как появилась. Руби приглушенно засмеялась, не поднимая головы. Пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла, удлинились, заострились, вспороли розовую обивку. Руби медленно подняла голову, и Амбридж испуганно сглотнула заполнившую рот холодную слюну, увидев хищно улыбающееся, с горящими желтыми глазами с вертикальным зрачком, лицо. Палочка в руках Амбридж завибрировала.

— Круцио! Круцио! — стала истерично выкрикивать заклинания Амбридж, но безрезультатно.

Медленно, не сводя с нее горящего взгляда, Руби поднялась и взмахом руки пригвоздила её к стене. Пара тарелочек с котятами упала и разбилась о каменный пол. Из-под аккуратно убранных волос Долорес стекла струйка крови, скользнула по лбу и капнула на щеку, от чего она испуганно моргнула. Рука с волшебной палочкой безвольно обвисла.

— Ты так предсказуема, — с раскатистыми нотками проговорила Руби, довольно улыбаясь, обнажая острые зубы.

Амбридж затравленно всхлипнула.

— Думаешь, я убью тебя? Ошибаешься, — продолжила Руби, подходя к ней поближе, так что Долорес пришлось отвернуться, чтобы не смотреть в горящие желтые глаза. — Тебе всего-то и нужно было: покинуть Хогвартс и оставить в покое Гарри Поттера добровольно. Но ничего, я не оставлю тебе выбора.

Протянув указательный палец, Руби начертила на щеке Амбридж один из тех символов, — похожий на свернувшегося осьминога, — что были изображены в книге, которую она читала днем. Кожа Амбридж пошла пузырями, как поверхность закипающего в котле зелья, потемнела, приобретая зеленовато-болотный оттенок, глаза увеличились и выдались вперед, из-за чего выражение лица к Амбридж сделалось глупым. Пальцы рук связались прозрачными перепонками, с глухим стуком и снопом искр упала волшебная палочка.

Руби взмахнула своей палочкой, и в комнате появилось большое зеркало.

— Можешь полюбоваться.

Нетвердым шагом Долорес Амбридж подошла к зеркалу и с отчаянным воплем закрыла лицо ладонями.

— Советую тебе уходить сейчас, пока все спят, — холодно одернула ее Руби. — Пока я не передумала.

Всхлипывая, Амбридж схватила непослушными пальцами волшебную палочку и стремительно выбежала из кабинета. Руби прикрыла глаза, слушая, как катятся по коридору удаляющиеся шаги, и возвращая себе прежний облик. В этот раз все было не так, как обычно, слишком легко она справилась с драконом, без труда держа его под контролем. Подойдя к зеркалу, Руби взглянула на свое отражение, чтобы убедиться, что все в порядке, и нахмурилась. На мгновение ей померещилось, что глаза ее стали черными, а в лице словно проступили чужие черты. Она моргнула, отгоняя наваждение, и снова посмотрела на себя. Все те же желто-зеленые глаза, все то же лицо, только бледнее, чем обычно.

«Может, показалось, — подумала она. — Нужно найти Северуса».

Покинув кабинет Амбридж, она направилась темными коридорами в сторону подземелий, но, видимо, свернув где-то не туда, оказалась в противоположной от покоев Северуса стороне, рядом с кухней.

— Вот, черт, — выругалась Руби.

Она уже развернулась, чтобы уйти, как дверь, ведущая на кухню, приоткрылась, и оттуда, звеня бусами и путаясь в многочисленных шалях, буквально вывалилась Трелони. Руби пришлось ее подхватить, иначе нетрезвая профессор прорицания просто рухнула бы на пол. Разлился дурманящий запах хереса, и Руби заметила, что Трелони любовно прижимает к себе начатую бутылку.

— Ик, деточка... ты кто? — запинаясь и, прищурившись, стала разглядывать ее через толстые стекла очков Трелони.

— Сивилла, ты пьяна, — поморщилась Руби. — Соберись.

Она рывком поставила сухонькую и легкую, как стрекозу, Трелони на ноги и собралась уже уходить, как та, покачиваясь, схватила Руби за плечо.

— Руби-и-и… ик! Ты вернулась? — проговорила она, дыша хересом. — А… Ам… Амбридж тебя не видела? Тс-с…

Трелони поднесла палец к губам и тихонько хихикнула, затем отпила прямо из горла бутылки. Руби закатила глаза. Возиться сейчас с нетрезвой прорицательницей совсем не хотелось, ей не терпелось увидеть Северуса, поэтому, освободившись от неожиданно крепкой хватки Трелони, Руби просто прислонила ее к каменной стене коридора и пошла назад. Когда до поворота в северный коридор оставалось пара шагов, Руби остановил холодный, какой-то потусторонний голос:

— Тот, кого ты любишь, умрет очень скоро, а сама ты сгоришь в огне своего предательства.

С тревожно забившимся сердцем Руби обернулась. Трелони стояла посреди коридора, вытянувшись, похожая на туго натянутую струну, взгляд пустой, направленный куда-то вдаль, а в стеклах очков мерцали блики предсказанного ей огня. Внезапно она вытянула свободную от бутылки руку и, направив на Руби указательный палец, повторила:

— Ты сгоришь! Сгоришь!

Затем, закашлявшись, Трелони упала подкошенным деревом, и по коридору дробно рассыпался ее нетрезвый храп.

С бешено бьющимся сердцем Руби заспешила к Северусу. Она скептически относилась к пророчествам, да и о Трелони была невысокого мнения, но ясно было одно, то, что она слышала сейчас, было настоящим предсказанием. Руби не пугало предвестие собственной смерти, куда больше ее волновало, что может погибнуть близкий ей человек… Вот только кто? Неужели Северус? Или Гарри? Слишком мало информации, чтобы что-то предпринять. И о каком предательстве шла речь? Кого она предаст?

Подгоняемая этими мыслями, Руби сама не заметила, как оказалась у двери, ведущей в покои Снейпа. Сдерживая сбившееся дыхание, она нетерпеливо постучала. Прошла, как ей показалось, целая вечно, наполненная болезненными ударами сердца, прежде чем дверь открылась.

— Кого-то там еще несет!.. — начал грозно Северус, но осекся, увидев, кто стоит на пороге. — Руби? Что ты тут делаешь?

— А ты не рад?

— Я не то хотел сказать, — мысленно ругая себя, сказал Северус и посторонился. — Проходи.

Руби вошла в тесную, холодную комнату. В ее голове все еще эхом звучал холодный, потусторонний голос, предсказывающий смерть того, кого она любит. Этого нельзя допустить.

— Знаешь, я хотел извиниться, — начал Северус.

Руби хмыкнула. Она уже слышала эти слова сегодня. Повернувшись к Северусу, она приложила палец к его губам и покачала головой. Он непонимающе заглянул ей в глаза.

— Тебе не за что извиняться. Я тоже не должна была так реагировать. Просто… — Руби на секунду замолчала. — Иногда просто нужно верить. Ты мне веришь?

«Тот, кого ты любишь, умрет очень скоро, а сама ты сгоришь в огне своего предательства»

— Верю.

Северусу не нравилось настроение Руби. Что-то в ней переменилось, затаилась на дне глаз какая-то тайна. Не имеет ли Сириус Блэк отношение к этой перемене?

Поднявшись на цыпочки, Руби легко коснулась губами его щеки, и ее жаркое дыхание скользнуло у самого уха.

— Тогда держись от меня подальше, — шепнула она.

И, пока Северус стоял, пораженный этими словами, Руби выскользнула из комнаты. Опомнившись, он бросился за ней, но в коридоре лишь застыли неверные тени, не было ни движения, ни шагов. Не было Руби.

Северус с досадой ударил кулаком по каменной стене. Нет, в этот раз он так просто не отступится!

Сириус Блэк проснулся посреди ночи и долго лежал, уставившись в потолок, глядя как занимающийся день по каплям разбавляет темноту, просачиваясь сквозь мутные окна его комнаты. Он лежал неподвижно, прокручивая в голове только что виденный сон, который казался таким реальным, таким осязаемым, словно то, что он видел, только что произошло на самом деле. Казалось даже, что еще витает в комнате едва уловимый, но такой пьянящий запах трав.

По коридору с ворчанием прошаркал Кикимер, задевая стены с глухим стуком чем-то тяжелым; где-то внизу пробили часы, знаменуя начало нового дня. Серый сумрак комнаты постепенно наполнился золотистыми лучами, но Сириус все лежал, вслушиваясь в звуки дома, чего-то ожидая. Наконец, за стеной коротко скрипнула, словно охнула, старая дубовая кровать, и Сириус рывком вскочил на ноги. Босиком, в одних пижамных полосатых штанах он вышел в коридор и, подойдя к соседней комнате, вдруг замер, снова чутко прислушиваясь, но было тихо. Растерев лицо ладонями, Сириус пятерней зачесал растрепанные со сна черные волосы и занес руку над дверью. Несколько мгновений он постоял, не опуская руки и не решаясь постучать, а потом ударил себя кулаком по лбу и быстро, стараясь не шуметь, спустился вниз по лестнице.

Оказавшись на кухне, он раздраженно бросил:

— Кикимер, бестолковое ты создание, свари мне кофе!

Старый домовой эльф поклонился и зло забормотал своим несоразмерно большим ступням:

— Как прикажете, непутевый хозяин Сириус, друг грязнокровок и осквернителей рода. Знала бы ваша покойная матушка…

— Заткнись, — хмуро прервал его Блэк. — Или я выставляю тебя вон!

Угроза подействовала на Кикимера, и он, мгновенно замолчав, прошел к старой плите и принялся варить кофе и готовить завтрак.

Сириус же, беспокойно обойдя обеденный стол, вышел обратно в гостиную, а через нее в коридор и, дойдя до подножия лестницы, уселся на ступеньки. Снизу ему был виден только угловатый поворот лестницы, но мысленно он хорошо видел коридор и ту самую дверь, в которую только что не решился постучать. С этой двери-то все и началось.

Сириус снова, наверное, в тысячный раз, вернулся в памяти на пару дней назад. Было такое же утро, как и сейчас. Он проснулся в хорошем настроении, чуть ли не впервые за последние месяцы. Руби удалось убрать Амбридж из школы, и Дамблдор уже пообещал отпустить Гарри с друзьями на свадьбу Люпина. Подготовка к празднику шла полным ходом, Кикимер не покладая рук очищал и отмывал гостиную, где должна пройти церемония. Сириус откопал по случаю в погребах несколько бутылок красного эльфийского вина и сегодня собирался достать через Наземникуса подарок для друга — особый дорожный саквояж с наложенными на него чарами расширения, внутри которого можно было оборудовать целый рабочий кабинет и где спокойно можно было содержать различных опасных тварей, на которых Ремус часто охотился. Прокручивая в голове предстоящие дела, Сириус вышел из своей комнаты, чтобы спуститься в гостиную на завтрак. Он прошел мимо двери, ведущей в комнату Руби и, остановившись, словно оглушенный, тихонько вернулся назад. После того, как она возвратилась из Хогвартса, Руби не покидала свою комнату, и Блэк даже приказал Кикимеру относить еду прямо в ее спальню. Его несколько удивила перемена в настроении Руби, однако Сириус был слишком поглощен мыслями о свадьбе Люпина и возможности побыть в компании друзей, что решил не лезть с расспросами.

И вот теперь, проходя мимо комнаты Руби, он заметил, что дверь была приоткрыта, и то, по чему мельком мазнулся взгляд, заставило Сириуса вернуться и, таясь, словно школьник, снова заглянуть в узкую полоску между косяком и дверью.

Пространство спальни пронизывали солнечные лучи, рассыпая по стенам, раскиданным по полу мягким коврам и немногочисленной мебели золотистую переливающуюся пыльцу. Поперек комнаты стояла кровать, с которой Руби убрала изъеденные молью старые тяжелые балдахины, а взамен их накинула легкие, полупрозрачные, как туманная дымка ткани. Сейчас они были раздвинуты, надежно привязанные к четырем столбам кровати кручеными золотыми шнурами, благодаря чему Сириус мог видеть устроившуюся на черных простынях Руби. Она лежала на животе, упершись локтями в кровать, согнув ноги в коленях. На ней были только белые трусики и узкая полоска легкого топика. Волосы собраны в высокий пучок, тонкая бретелька топика соскользнула, открывая взору Сириуса изящную шею и мраморный покат плеча. Руби читала, полностью погрузившись в книгу и делая иногда пометки на листе пергамента, лицо ее было сосредоточенное и серьезное. Безошибочный нюх Сириуса, доставшийся от его анимагической формы, уловил легкий запах трав, старой бумаги и чего-то еще, чему он не мог подобрать описание, но от чего в животе становилось щекотно. Наконец Руби захлопнула книгу и, сев на кровати, устало потянулась, вскинув вверх руки и слегка изгибая спину. Солнечные лучи пронзили легкую белую ткань, подчеркивая женственные изгибы и небольшие округлости груди с проступающими остриями сосков. Глаза Руби были зажмурены, и Сириус, с трудом отводя взгляд от ее стройного тела, поспешил, пока она не видит, спуститься вниз.

Он шел, оглушенный увиденным, смутно осознавая, куда направляется. Образ Руби, такой непривычно женственный и нежный, все еще стоял перед глазами, отвлекая на себя все мысли и чувства.

В школе Сириус наравне с Джеймсом пользовался огромной популярностью у девчонок, но ни одна из них не могла надолго захватить его внимание — он всегда неизменно выбирал крепкую мужскую дружбу, приключения и свой мотоцикл. Девушки ему нравились, но, после нескольких недель совместных прогулок и сладких поцелуев в укромных местах замка, любая из них, даже самая красивая и веселая, постепенно теряла для него интерес. Ему не хватало новизны ощущений, поэтому Сириус легкомысленно меня одну подругу на другую, каждый раз искренне влюбляясь и столь же искренне охладевая к очередной пассии.

Когда Джеймс стал встречаться с Лили, Сириус поначалу отнесся к увлечению друга со свойственной ему беспечностью, ожидая, что та скоро покинет их компанию. Но Лили не только часто проводила время с Мародерами, но и стала неотъемлемой частью их команды. Сириус даже почувствовал некий укол, похожий на ревность, когда Джеймс открыл ей секрет Ремуса. Он долго втайне обижался на друга, однако постепенно привык к Лили и даже стал испытывать к ней теплые чувства, как к сестре. Именно она показала ему, что девушки могут быть верными друзьями и интересными людьми.

А потом случилась война, смерть Джеймса и бесконечно долгое заключение в Азкабане, полное жалости к себе и саморазрушения, едва не доведших его до безумия. Первая искра к жизни в нем блеснула, когда он увидел предателя Петтигрю на первой полосе в «Ежедневном пророке». Тогда Сириус задался целью во что бы то ни стало отомстить за Джеймса. Он не думал ни о том, чтобы оправдать себя, ни о том, чтобы как-то помочь сыну друга — только не утихающая жажда мщения помогла ему покинуть темницу.

Потом было бегство Петтигрю и заточение в новой, не менее ненавистной тюрьме — его родном доме номер двенадцать на площади Гриммо. Конечно, теперь у него были друзья, был Гарри, в котором он, по большей части, видел Джеймса и сладкие отблески бесстрашной юности, но Сириус все так же чувствовал себя лишним в этом водовороте жизни, не понимая, что ему делать дальше.

К появлению в Ордене Руби он поначалу отнесся очень настороженно, но она, как некогда Лили, смогла перевернуть его взгляд на жизнь. Руби смогла разжечь в нем потухший было огонь, отчитав его тогда за нытье. Поэтому, подслушав ее разговор с Кингсли, Сириус решил не отсиживаться, а начать действовать, чтобы доказать самому себе, что еще чего-то стоит. И хоть их вылазка не прошла идеально, он смог увидеть в Руби храброго надежного товарища, способного пойти на риск ради близких, а именно это он ценил в людях. Об этом он хотел сказать Руби тогда, когда положил ладонь на ее хрупкую руку, но почему-то сбился, не договорил.

Тем утром, когда он остановился у ее двери, Руби снова всколыхнула его мир, невольно заставив Сириуса увидеть в ней то, от чего он давно отвык, вновь почувствовать эту древнюю магию, возникающую между мужчиной и женщиной. Это ощущение было подобно неожиданному раскату грома посреди ночи, от которого звонко поют стекла и сердце сжимается со смесью страха и восторга перед величественной стихией. Неудивительно, что тайно, воровски украденный образ Руби не покидал его эти дни, как Сириус ни старался не думать о ней. Он погружал себя в обыденные дела, готовился к празднику, принимал членов Ордена, но часть его, растерянная и ждущая чего-то, все время находилась там, у двери в комнату Руби.

А сегодня ночью Руби пришла к нему. На ней был все тот же топик и трусики, двумя узкими полосками белеющие в полумраке комнаты. Сириус сидел на краю кровати, завороженно наблюдая, как Руби молча подходит к нему и кладет руки на плечи. Её волосы падали густой завесой, пахнущей прогретыми летним солнцем травами, когда она наклонялась и легкой паутиной ложился на губы ее поцелуй. Судорожно вдохнув, он сжимал ее в объятьях, сильно, жадно прижимая к себе, но она растворилась миражом в его руках и Сириус проснулся посреди ночи в своей кровати и долго смотрел на потолок, слушая наполняющие старый дом звуки и стук собственного, взволнованного сердца.

Руби сидела на полу, сложив ноги по-турецки, и, подперев голову сложенными в замок руками, перечитывала собственные пометки на разложенных перед ней кусках пергамента. Больше всего записей было о Темном Лорде — все, что она смогла найти в книгах и то, что передавала ей Матильда, которая стала глазами и ушами Руби в особняке Малфоев.

— Что-то вид у тебя бледноватый, не заболела? — раздался ворчливый голос прямо у нее над ухом.

Руби, не отрываясь от записей, спросила:

— Грэм, ты узнал, о чем я просила?

Ворон, сидевший на перекладине кровати, каркнул.

— Узнал. Причем информация оказалась действительно стоящей.

— Ну, — нетерпеливо прервала его Руби.

— Оказывается, Лорд, когда воскрешал свое тело, сделал очень хитрый ход. Как ты знаешь, Лили, умирая, наложила мощнейшее заклинание защиты, завязанное на крови, благодаря которому Лорд не мог даже дотронуться до Гарри.

— Дальше.

— А дальше просто. Он использовал кровь мальчика, воскрешая свое тело, чтобы заклятье защиты перешло и на него. Понимаешь, что это значит?

Руби нахмурилась и, повернув голову, посмотрела на ворона.

— Ты уверен? Вот черт…

— Да, поэтому даже не думай пытаться его убить, все равно не сможешь.

— Чертовы завязки на крови. Неудивительно, что этой магией перестали пользоваться, все ведь друг другу в какой-то степени родня… — тут Руби замолчала, сделав задумчивое лицо. — Говоришь, Лили использовала такое заклинание? Но откуда она о нем узнала? Такое заклинание, знаешь ли, не вычитаешь в библиотечной книге.

Ворон беспокойно расправил и помахал крыльями, разминая их.

— Не знаю, — соврал он. — Это теперь уже не важно. И ты не ответила на вопрос, как ты себя чувствуешь?

Руби удивленно приподняла брови.

— Что так плохо выгляжу? — усмехнулась она. — Просто мало спала эти дни. И почти не ела. Кусок в горло не лезет.

— Хм… странно, обычно в таких случаях зверский аппетит, — пробормотал ворон.

— В каких еще случаях? — насторожилась Руби. — Что-то не так?

— Ты не заметила никаких странностей? Не происходило с тобой что-то необычное? — вопросом на вопрос ответил Грэм.

— Что?..

Руби вскочила на ноги и сурово уставилась на ворона. Да, она чувствовала в себе какие-то перемены, но не понимала, что именно происходит. Начались они еще тогда, в кабинете Амбридж, когда она смогла без обычных усилий контролировать драконью кровь. А потом Руби стали мучить странные сны. Ей снилось, что она заперта в каком-то тесном коконе, вокруг тьма и жар, она не может двигаться и откуда-то извне доносится глухой, не замолкающий, пульсирующий гул.

— Откуда ты знаешь? — строго спросила она, не спуская горящего взгляда с Грэма. — Со мной что-то происходит?

Но прежде, чем ворон успел ответить, в дверь постучали. Руби на секунду отвернулась на стук, а когда вновь посмотрела ту сторону, где сидел ворон, Грэма уже не было.

В дверь снова постучались, на этот раз настойчивей.

— Входи, Тонкс, — буркнула Руби и взмахом волшебной палочки убрала разложенные записи в стоящий у стены небольшой обитый кожей сундук.

— Как ты узнала, что это я? — весело проговорила Тонкс, плюхаясь на кровать и с интересом осматривая комнату. — Ух ты, какой у тебя тут порядок.

Руби возвела глаза к потолку.

— Ты слишком громко топаешь, — ответила она на вопрос. — Что тебе нужно?

Тонкс нисколько не смутил тон Руби и ее замечание.

— Я хотела попросить тебя быть свидетельницей с моей стороны.

— Меня? — удивилась Руби. — У тебя что, нет других кандидатов?

Тонкс встала и, подойдя к ней, просительно сложила ладони и смущенно заглянула в глаза.

— Пожалуйста, — протянула она. — В штаб-квартиру нельзя привести кого-то не из Ордена, к тому же для всех Сириус преступник и его присутствие на моей свадьбе вызовет вопросы. Да и потом…

Тут Тонкс стала непривычно серьезной и, поколебавшись минуту, добавила:

— Если честно, у меня не так много подруг.

Руби понимающе кивнула. У нее вообще никогда не было друзей, только стая, которая была практически как семья, но это не то. Много раз наблюдая за Гарри, Роном и Гермионой, которые были неразлучны и поддерживали друг друга, Руби ощущала легкую грусть. И то, что Тонкс обратилась к ней с просьбой, пусть отчасти и вынужденно, было приятно.

— Ну, если ты не хочешь… — пауза затянулась, и Тонкс восприняла ее как отказ.

— Нет, я… почему бы и нет?

Улыбка зажглась на лице Тонкс, и она легонько хлопнула Руби по плечу.

— Спасибо!

И уже на пороге комнаты она остановилась и, обернувшись, сказала:

— Знаешь, я рада, что ты с нами.

После ухода Тонкс Руби еще какое-то время пыталась сосредоточиться на своих записях, продумывая разные варианты, как защитить важных для нее людей и помочь выиграть войну. Но идеи были одна другой хуже, да и мысли текли вяло, Руби беспокоили происходящие с ней перемены и то, что Грэм, который явно знал, в чем дело, ушел от ответа.

«Попадись ты мне, — вяло думала она. — Хвост вырву, старый интриган».

И еще один момент очень напрягал Руби. В одной из книг, которые она забрала из библиотеки отца, перед тем как сбежать из дома, Руби вычитала про магический ритуал, завязанный на крови, который маги древности использовали при экспериментах с призванными либо созданными существами. Суть его сводилась к следующему: создавая физический сосуд, маг добавлял свою кровь, завязывая на ней магическую защиту, в результате чего существо не могло навредить ни самому магу, ни кому-либо из его кровных родственников. Поначалу Руби думала, что отец контролирует их благодаря крови дракона, но теперь она поняла — все дело в их родстве. Надежная защита. Именно такую защиту использовала Лили, защищая Гарри от Темного Лорда, и, как выяснил Грэм, теперь и сам Лорд был под этой защитой. И получалось, что в предстоящем столкновении Руби была бессильна против двух главных сил — Волдхарда и Темного Лорда.

Устало вздохнув, Руби решила выбраться на кухню чего-нибудь перекусить и размяться — уже несколько дней она безвылазно сидела в своей комнате. Благо Сириус догадался подсылать к ней домового эльфа, иначе, погруженная в разработку планов, Руби забывала бы есть.

Спустившись по лестнице, она направилась мимо гостиной на кухню. В коридоре царил полумрак, свет проникал сюда только из одного покрытого толстым слоем паутины, пыли и грязи фонаря в дальнем конце, да из узкой полоски под дверью в гостиную. Руби шла, погруженная в свои мысли, почти ничего не замечая, поэтому не успела остановиться перед внезапно выросшей перед ней фигурой и на полном ходу врезалась в нее. Если бы не чья-то сильная рука, вовремя перехватившая ее за талию и притянувшая к себе, Руби бы упала. В нос ей тут же ударил пряный запах вина.

— Не ушиблась? — весело спросил Сириус.

— Нет, я… извини, просто задумалась.

Руби уже привыкла к полумраку и могла разглядеть проступающую бледность лица Сириуса сквозь зыбкую игру теней. Она не видела выражения лица, но, при таком освещении ставшие черными, как у Северуса, глаза жарко блеснули.

— Может, ты меня уже отпустишь? — спросила Руби, упираясь рукой ему в грудь и немного отстраняясь.

Еще какое-то мгновение рука Сириуса прижимала ее, словно сомневаясь, а затем скользнула в сторону, отпуская.

— Боялся, что ты упадешь, — беззаботно ответил он. — Кстати, не хочешь присоединиться?

Он поднял другую руку, в которой все это время держал нечто, по очертаниям похожее на бутылку.

— Мы с Ремусом устроили что-то вроде мальчишника.

Тут дверь распахнулась и в коридор легла широкая полоса света, в которой появился Люпин.

— Бродяга, ты что так долго? — спросил он и, когда взгляд его остановился на Руби, он приветливо улыбнулся. — Руби! Как я рад тебя видеть. Составишь нам компанию?

Поняв, что отказаться не получится, да, если честно, она и сама была рада немного отвлечься, Руби хмыкнула.

— Ладно, — сказала она, входя в гостиную и устраиваясь с ногами на одном из диванчиков рядом разожженным камином. — Только я не пью вино и вообще ничего алкогольного. Но не откажусь от травяного чая и бутербродов.

— Почему не пьешь? — спросил Ремус, усевшийся в кресло, напротив нее.

Сириус же, недолго думая, плюхнулся рядом с Руби.

— Могу потерять контроль, — серьезно ответила она.

— Обычно, когда девчонки так говорят, — хмыкнул Сириус, разливая вино в стоящие на низком столике перед ним кубки, — потом начинается самое интересное.

Люпин прикрыл ладонью глаза с тихим вздохом, а Руби непонимающе посмотрела на Сириуса и хмуро ответила:

— Я не другие. Со мной все может закончится пепелищем и трупами.

Сириус смущенно запустил пятерню в волосы, убирая их с лица.

— Не обращай внимания, — сказал Люпин. — Просто кто-то до сих пор не повзрослел.

— Я пойду, скажу Кикимеру, чтобы приготовил бутерброды, — сказал Сириус, поднимаясь.

Дождавшись, когда он уйдет, Люпин спроси:

— Так тебе приходится все время себя контролировать?

Руби напряглась от этого вопроса, но увидев в глазах Ремуса сочувствие и понимание, ответила:

— Да, практически все время. Это не так сложно, как может показаться, вопрос привычки. Труднее становится подавить драконью кровь в минуту опасности. Она словно защищает меня, придает сил, но приходится следить, чтобы не потерять голову.

— Я вообще не могу его контролировать… ну, зверя. После того как вернусь в человеческий облик, с содроганием просматриваю новости. И каждый раз боюсь узнать, что мог кого-то… растерзать, — сказал он глухо.

— А я боюсь однажды не справиться и окончательно превратиться в монстра, — ответила ему Руби.

Они посмотрели друг другу в глаза и грустно улыбнулись.

— Погоди, а как же ты преподавал в школе? — вспомнила вдруг Руби.

Люпин улыбнулся и отпил вино из бокала.

— Благодаря Северусу Снейпу. Он готовил для меня специальное зелье, помогающее оборотням в полнолуние оставаться в сознании.

Руби слегка вздрогнула от звука этого имени и невольно подалась вперед.

— Северус? Я думала, вы не ладите.

— Ну, по правде говоря, отношения у нас непростые. Снейп вообще мало с кем э-э… ладит, если это можно так назвать. Но я никогда не питал к нему неприязни, в отличие от Сириуса или Джеймса.

В этот момент вернулся Блэк, неся поднос с кружкой травяного чая и бутербродами. Он поставил его перед Руби и снова сел рядом.

— К кому это я неприязнь испытываю?

— К Северусу, — прохладно посмотрела в его сторону Руби и взяла принесенный бутерброд.

— Да он еще в школе был весь из себя. Якшался с темными личностями типа Эйвери и Мальсибера, мнил из себя невесть что. Я и сейчас больше чем уверен, что Нюниус предаст нас при удобном случае.

— Сириус, — укоризненно вмешался Люпин. — Дамблдор ему доверяет.

— А я нет! — отрезал Блэк. — Бывших Пожирателей не бывает.

— А бывших монстров? — очень тихо спросила Руби, возвращая бутерброд на место, так и не притронувшись.

Ей неприятен был этот разговор. В гостиной вдруг стало душно и нечем дышать, захотелось вернуться в свою комнату.

Сириуса вопрос Руби сбил с толку. Он непонимающе уставился на нее, а потом, когда до него дошел смысл, он досадливо прикусил губу.

— Я не то хотел сказать. Ты — совсем другое дело. У тебя не было выбора, в какой семье родиться, и ты не выбирала такую участь.

— Не выбирала, — эхом повторила она. — Но я верю, что можно измениться.

Она встала, собираясь уходить.

— Ты куда? — удивился Сириус.

— Уже поздно, пойду спать, — устало ответила Руби.

Она вышла в коридор и успела подняться по лестнице на второй этаж, когда услышала позади поспешные шаги. Руби скользнула к двери, но едва только взялась за ручку, когда ее окликнул Сириус.

— Подожди!

Руби вздохнула и медленно повернулась к подошедшему Блэку, напустив на лицо равнодушное и холодное выражение.

— Что еще?

— Ты извини, я иногда могу глупость сказать, — заговорил Сириус, запуская в волосы пятерню, чтобы откинуть их с лица. — Я не хотел тебя обидеть.

Сириус выглядел расстроенным, и Руби мысленно махнула рукой. В конце концов, его мнение о ней или Северусе Руби не заботило. Да и злиться на Сириуса она не могла — все-таки он, не смотря на настороженное к ней отношение, вернулся тогда, чтобы спасти от минотавра.

— Я не обиделась, — холодно бросила она и, уже смягчаясь, добавила: — Просто ты не видишь дальше своего носа, Блэк.

— Сириус.

— Что?

— Называй меня Сириус, — пояснил он, подходя ближе.

Блэк был намного выше Руби ей пришлось поднять голову, чтобы видеть выражение его лица. И, хоть от него и пахло вином и в движениях наблюдалась легкая развязность, глаза у Сириуса были непривычно серьезные и сосредоточенные.

— А ты, — заговорил он вдруг хрипло, как после долгого молчания, — ты сама-то замечаешь?

— Что я должна замечать? — не поняла Руби.

Вместо ответа Сириус притянул ее к себе и поцеловал, жадно, горячо. Руби словно поразила молния, потребовалось несколько секунд, прежде чем до нее дошел весь смысл ситуации. Оттолкнув Сириуса, она отступила к двери, слепо нащупывая ручку одной рукой, а второй вытянутой ладонью не подпускала помрачневшего Сириуса.

— Никогда. Больше. Так. Не. Делай, — задыхающимся от негодования голосом раздельно проговорила она и, наконец-то поймав ручку, скрылась за дверью, громко ей хлопнув.

Сириус подошел к двери, уперся в нее лбом и ладонями, тихо проговорил:

— Руби.

С другой стороны этой двери, прислонившись к ней спиной, стояла Руби, спрятав пылающее лицо в ладонях. Ее трясло словно от озноба, внутренности сжала раскаленная рука. Не слыша ничего, кроме шума бьющейся в жилах крови, Руби наконец убрала руки от лица. Парящие под потолком комнаты свечи, освещавшие комнату, замерцали ярче, раздвоились и снова слились воедино. Сделав пару неуверенных шагов к кровати, Руби заметила, что та отдалилась от нее, а потом резко прыгнула, больно ударив по коленкам, от чего Руби потеряла равновесие. Уже падая на пол, за мгновение перед тем, как отключиться, она явственно поняла, что с ней происходит.

Очнулась Руби, когда в окно вовсю светило солнце. Она лежала в постели, в своей комнате, на голове у нее был мокрый компресс, пахло мятой и лимоном. Сбоку от нее, склонившись над пузырьками, стояла Молли Уизли.

— Доброе утро, — поздоровалась Руби, снимая мокрую ткань со лба и садясь.

Голова еще немного кружилась, но не болела, и чувствовала она себя намного лучше.

— Как ты? — несколько сухо спросила Молли, пристально разглядывая Руби. — У тебя был жар. Ты всю ночь что-то бормотала по-немецки.

— Спасибо, Молли, чувствую себя отлично. Только проголодалась.

Миссис Уизли укоризненно покачала головой.

— Я приготовила тебе бульон и отвар из мяты и ромашки.

С этими словами она поставила поднос с едой на кровать. Руби быстро расправилась с бульоном и, довольно прищуриваясь, принялась за чай. Миссис Уизли смотрела, с каким аппетитом ест ее пациентка, и легкая улыбка скользнула по ее губам.

— Так ты сидела со мной всю ночь? — спросила Руби, делая очередной большой глоток.

— Да. Сириус нашел тебя без сознания и послал к нам сову. Они с Ремусом за тебя очень переживали, каждые полчаса заглядывали проверить, пока я не пригрозила запустить в них летучемышинным сглазом.

Руби кивнула, снова вспоминая то, что произошло с ней за несколько секунд до падения, и робкая, неверящая улыбка проступила на губах.

«Этого не может быть, — думала она. — Не может… А ведь Грэм, старый ворчун, понял все раньше меня!»

— Раз ты в порядке, — вмешалась в ее мысли Молли, — я пойду помогу Тонкс на кухне, пока она все там не разнесла. Ты тоже присоединяйся. Лишние руки нам не помешают.

— А как же эльф? — удивилась Руби.

— Кикимер куда-то запропастился, — пояснила миссис Уизли, забирая у Руби поднос с пустой тарелкой.

Она вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Сверху донеслось тоскливое поскребывание когтей о деревянный пол — это гиппогриф изнывал в одиночестве, запертый на самом верху.

Руби посидела еще немного, прислушиваясь к ощущениям, но, кроме вчерашней вспышки озарения, все оставалось по-прежнему. Однако теперь Руби уже знала, что вся ее жизнь навсегда изменилась. И это осознание вызывало одновременно страх за будущее и радость.

Быстро переодевшись в черные штаны и майку и завязав волосы в хвост, чтобы не мешали, Руби отправилась на кухню. И, судя по всему, пришла как раз вовремя. Картина, открывшаяся ее глазам, выглядела очень эпично. Все стены, пол, нехитрая кухонная мебель и даже потолок были покрыты тонким слоем чего-то белого. Вокруг стола, за которым обычно собирались члены Ордена Феникса, стояли и откашливались миссис Уизли, Сириус и Ремус, так же покрытые белым, похожие на фигуры, которые любят лепить из снега дети, а возле них суетилась смущенная Тонкс.

— Я не хотела, честное слово, — жалобно говорила она, бесцельно размахивая волшебной палочкой, с конца которой при каждом взмахе сыпался сноп желтых и белых искр, и большой миской. — Я просто хотела смешать немного муки, но перепутала заклинание.

— И взорвала всю пачку! — возмутилась миссис Уизли, наконец-то откашлявшись, и, достав свою палочку, в два счета навела порядок.

— Я не сильна во всех этих бытовых чарах, — неуверенно принялась защищаться Тонкс, виновато посматривая на Люпина.

— Да, Ремус, — хохотнул Сириус, хлопая приятеля по плечу. — Похоже, быть тебе голодным.

Люпин ничего не ответил, только улыбнулся ободряюще будущей жене и забрал из её рук миску, которую тут же притянула к себе миссис Уизли и принялась колдовать над ней, направляя муку, яйца и специи волшебной палочкой.

— Кажется, я что-то пропустила, — спросила Руби, подходя к столу.

Сириус стоял к ней спиной, поэтому не заметил ее появления на кухне, но, услышав голос, обернулся и окинул ее изучающим взглядом.

— Да нет, ты как раз вовремя, — улыбнулся Ремус, — приготовления в самом разгаре. Кстати, как ты? Напугала ты нас вчера.

— В порядке, — коротко ответила Руби и, обращаясь к Молли, добавила: — Готова помочь. Только я, как Тонкс, в бытовых чарах абсолютно не разбираюсь.

Она слегка улыбнулась и подмигнула приободрившейся от этих слов Тонкс. Миссис Уизли тяжело вздохнула, всем своим видом показывая, что с такими помощниками каши не сваришь.

— Так, — сказала она строго. — Тонкс и Ремус, начистите картошки. И, пожалуйста, руками, не хватало еще тут летающих ножей на кухне. Сириус, ты порежь овощи. Руби…

Тут миссис Уизли осеклась и задумчиво посмотрела на нее, как бы прикидывая, что ей можно поручить.

— Я могу разделать курицу, — предложила Руби, увидев лежащую на столе ощипанную тушку.

— М-м, ты уверена, что справишься? — выразила сомнение Молли.

Руби фыркнула.

— Не беспокойся, с ножами я обращаться умею.

— Ну как скажешь, — согласилась миссис Уизли и взмахом палочки заставила прыгнуть на плиту большой глиняный котелок, в котором тут же что-то забурлило.

Руби подошла к столу и, достав из-за голенища сапога свой нож, примерилась к лежащей тушке.

«Так, если сделать надрез тут и вот тут… и тут, можно стянуть кожу, а теперь вспороть брюхо, отделить мясо от костей, — думала она, ловко орудуя острым лезвием. — Ну вот, не сложнее, чем отрезать голову оборотню».

— Впечатляет, — прокомментировал Сириус, нарезающий морковку рядом с ней.

— Как видишь, не только твои стены дырявить могу, — съязвила Руби, не поворачивая головы.

— Да я не против.

Какое-то время они работали молча, потом миссис Уизли подошла к висевшему на стене старенькому радио и, щелкнув переключателем, настроила его на музыкальную волну. Небольшую кухню на площади Гриммо наполнил мелодичный голос молодой ведьмы, которая пела о неразделенной любви. Миссис Уизли принялась вполголоса ей подпевать, продолжая заниматься готовкой. Тонкс, обернувшись к Руби и, поймав ее взгляд, состроила комичную гримасу. Руби улыбнулась уголками губ и занялась второй тушкой. Никогда раньше ей не приходилось готовить, в поместье Баттенбергов было несколько домовых эльфов, которые занимались всеми домашними делами. Её обучали для убийств и охоты, и вот теперь Руби возилась на кухне, как самая обычная ведьма, и ей это даже нравилось. Нравилось находится в кругу людей, которых можно назвать друзьями, и заниматься самыми обычными, мирными вещами.

«Кажется, я становлюсь слабой, размазней, — подумала она. — Видел бы меня сейчас отец».

Руби усмехнулась этим мыслям. От раздумий ее отвлек Сириус. Склонившись к ней, он тихо проговорил:

— Не хотел тебя напугать вчера, просто немного перебрал.

— Ты меня не напугал, — так же тихо ответила Руби. — Забудь об этом ладно?

— Не могу, — ответил Сириус, глядя прямо в глаза.

Руби моргнула и отвела взгляд. Она не знала, что сказать, и испытала облегчение, когда миссис Уизли подошла к ним забрать мясо и нарезанные овощи для рагу.

— А во сколько прибудут Дамблдор с ребятами? — спросила Тонкс. — Мне нужно успеть подготовиться и переодеться.

— Никак мы увидим Нимфадору Тонкс в платье? — усмехнулся Сириус.

По волосам Тонкс прокатилась огненная волна, брови сошлись на переносице, и она, указывая в сторону Блэка ножом, которым чистила картошку, возмущенно воскликнула:

— Я же просила не называть меня Нимфадорой!

Люпин примирительно обнял ее за плечи и поцеловал в макушку.

— Он просто над тобой подшучивает, — сказал он, тихо улыбаясь.

Тонкс мгновенно успокоилась и повторила свой вопрос.

— Они прибудут вечером, дорогая, — ответила миссис Уизли, рассеянно помешивая в котле. — Сразу после ужина в Хогвартсе. Артур тоже обещал быть, если не задержится в Министерстве.

— Кстати, как обстоят дела в Министерстве? — спросил Люпин.

Он только что закончил с чисткой картошки и вытирал руки полотенцем.

— Ну, по правде говоря, не все спокойно, — ответила Тонкс и покосилась на Руби. — После исчезновения Амбридж Фадж слетел с катушек окончательно. Заперся у себя в кабинете и заставляет авроров поочередно дежурить у двери.

— Забавный у вас министр, — хмыкнула Руби. — Долго не протянет.

— Тем лучше, — решительно воскликнул Сириус. — Вместо того, чтобы готовиться к войне с Тем-Кого-Нельзя-Называть он просто терял время, пытаясь выставить Дамблдора и Гарри сумасшедшими.

— Прошу вас, давайте сегодня обойдемся без этих разговоров! — воскликнула миссис Уизли.

Она стояла, уперев руки в бока и укоризненно глядя на присутствующих. За ее спиной в котелке весело бурлило, по кухне разливался аппетитный запах еды и приправ. Большая щетка, заколдованная умелой рукой Молли, увлеченно отмывала посуду в раковине, под музыку, льющуюся из старенького радиоприемника.

— Прости, Молли, — виновато улыбнулась Тонкс. — Я вижу, мы тебе тут больше не нужны? Тогда мы с Руби пойдем готовиться к церемонии, если не возражаешь.

Миссис Уизли кивнула, и Тонкс, схватив удивленную Руби за руку, потащила ее наверх.

Они прошли в самый конец коридора, и Тонкс толкнула дверь, ведущую в комнату. Она была гораздо больше той, в которой жила Руби. Высокий потолок с двумя массивными люстрами, представляющими из себя два шара из переплетенных между собой кованых змей. Широкая кровать расположилась у стены, спрятанная под бархатными, сильно потрепанными балдахинами, темно-зеленого цвета. У изножья кровати стояли низкие мягкие кресла, а по левую руку от Руби возвышался двустворчатый шкаф. Одна из его дверей была приоткрыта, и на ней висело белое платье, украшенное скромной паутиной серебряной вышивки.

— Сириус уступил нам комнату родителей, — пояснила Тонкс, оглядываясь, словно видела ее впервые. — Тут не очень-то уютно. Ну, вся эта вычурность. Не люблю такое.

Они прошли в глубь комнаты и уселись в кресла.

— Где вы с Ремусом будете жить после свадьбы? — спросила Руби.

— Пока все это не закончится, у моих родителей. Их дом под надежной защитой, там нас никто не найдет.

— А потом?

Тонкс беспечно махнула рукой и ответила:

— Об этом мы еще не говорили. Придумаем что-нибудь. Главное сейчас ведь победить Того-Кого-Нельзя-Называть, а там видно будет.

Руби вздохнула. И почему все говорят так, словно после победы жизнь разом наладится как по волшебству?

— А ты? — спросила вдруг Тонкс. — Чем займешься ты после всего этого?

На этот вопрос Руби ответила не сразу. Она вспомнила пророчество Трелони, вспомнила Северуса и Гарри, Ричарда, отца и все, что узнала о Темном Лорде и, сложив руки на животе, медленно проговорила:

— Не думала еще об этом, — и добавила, желая сменить тему: — Так что мы будем делать? Я хотела сказать, мне нужно как-то подготовиться к церемонии?

— Да нет, — махнула рукой Тонкс. — От тебя не потребуется ничего такого. Дамблдор проведет весь обряд, а свидетели только в конце скрепят его подтверждающим заклинанием.

— И зачем же я тебе понадобилась, в таком случае? — слегка улыбнулась Руби.

Тонкс поднялась с кресла и, подойдя к шкафу, сняла с него свадебное платье и вернулась с ним к Руби.

— Никогда не носила платья, — призналась она. — Хотела, чтобы ты посмотрела, прежде чем я в нем выйду.

— Ладно, переодевайся.

Наколдовав ширму из старых балдахинов, Тонкс спряталась за ней, а когда вышла через пару минут, Руби одобрительно кивнула. Тонкая белая ткань облегала худощавую Нимфадору, спускаясь от талии пышной юбкой, на которых искрились серебряные нити вышивки. Рукава платья были из прозрачной ткани, от чего весь образ становился очень легким и воздушным. Портили общий вид только ядовито-розовые волосы Тонкс и тяжелые ботинки со шнуровкой.

— Очень хорошо, — сказала Руби, — только обувь не подходит. Да и волосы слишком яркие.

— Может, мне их как у тебя сделать? — Тонкс лукаво прищурилась, и вместо розового каре по ее плечам заструились мягкими волнами черные волосы. — Или как у Молли?

Еще мгновение, и черный цвет сменился на рыжий.

— Ух ты! — восхитилась Руби, подходя к ней ближе. — Никогда не видела метаморфа. А что ты еще можешь?

Довольная Тонкс принялась превращать свой нос поочередно то в свиной пятачок, то в гусиный клюв, не забывая при этом корчить смешные гримасы. Руби не помнила, когда последний раз так веселилась.

— А полностью можешь обернуться? — спросила она, вдоволь насмеявшись — Тонкс с хоботом и слоновьими ушами выглядела очень комично.

— Конечно, — ответила она, возвращая себе человеческие черты, затем, слегка прищурившись, стала изменяться.

Зрелище было впечатляющее. Руби завороженно наблюдала, как тают детские черты лица Тонкс, как ее лицо в форме сердечка вытягивается, как бледнеет кожа, как меняются глаза. Пара минут — и перед Руби возникла ее точная копия.

— Обалденно, — похвалила она.

Тонкс повернулась к зеркалу и оценила результат.

— А тебе платье идет больше, — сказала она. — И я не прогадала, когда купила тебе белое.

С этими словами она снова подошла к шкафу и достала из него еще одно платье.

— Это мне? — удивилась Руби, принимая мягкий на ощупь наряд.

— Не одной же мне так ходить, — подмигнула Тонкс, возвращая свой облик.

Немного подумав, Руби согласилась. Все-таки она любила красивые наряды, но не часто представлялась возможность их носить. Светские приемы в поместье Баттенбергов были редкостью.

Руби еще немного поболтала с Тонкс и, оставив ее готовиться к собственной свадьбе, отправилась в свою комнату. За разговорами время пролетело незаметно, и скоро должны были появиться Гарри и Дамблдор. Нужно было переодеться.

Платье оказалось довольно простым — длинное, в пол, из легкой и мягкой ткани. Единственными яркими деталями были широкие бретельки и пояс, сделанные из странного материала, по виду напоминающего золото и точно так же поблескивающего в свете свечей, но на ощупь похожего на шелк. От плеч спускался длинный шлейф, который крепился к запястьям так, что со стороны напоминал два белых крыла. Руби это позабавило, ведь ее крылья, которые появлялись в минуты обращения в зверя, были черными с перепонками и острыми шипами.

Руби распустила волосы, позволив им свободно ниспадать на плечи, и, придирчиво осмотрев свое отражение в зеркале, осталась довольна. Не к месту был только ее амулет в форме клыка или когтя, который отчетливо виднелся в глубоком разрезе платья, но его она никогда не снимала.

Время еще оставалось, и Руби задумалась, чем себя занять, когда в дверь постучали.

— Входи, — сказала она, решив, что это Тонкс.

Но ошиблась. В комнату вошел Сириус, который тоже переоделся к празднику. На нем красовалась белая рубашка с закатанными рукавами, брюки и бархатный темно-зеленый жилет с серебряными пуговицами. Он так и замер на пороге, увидев Руби и не спуская с нее восхищенного взгляда.

— Ты что-то хотел? — спросила она, когда молчание затянулось.

Встрепенувшись, Блэк подошел ближе и достал из кармана жилета конверт.

— Я тут перебирал старые вещи, — сказал он, глядя на Руби сверху вниз. — И нашел кое-что. Это письмо мне прислала Лили много лет назад. Тут и фотография есть. Хотел отдать его Гарри, но подумал, что тебе тоже будет интересно.

Он протянул ей письмо, и Руби, чувствуя, как взволнованно забилось сердце, осторожно взяла его. Не глядя на Блэка, она опустилась на кровать и, помедлив, достала пожелтевший от времени пергамент и начала читать.

«Дорогой Бродяга!

Спасибо, огромное тебе спасибо за подарок на день рождения Гарри! Он все еще остается у мальчика самым любимым. Гарри всего только год, а он уже летает на твоей игрушечной метле и выглядит страшно собой довольным — прилагаю снимок, посмотри сам. Как ты знаешь, метелка поднимается над землей всего на два фута, но Гарри уже едва не прикончил кошку и расколотил кошмарную вазу, присланную на Рождество Петуньей (вот тут мне жаловаться не на что). Разумеется, Джеймс находит все это забавным, говорит, что мальчик станет великим игроком в квиддич. Нам пришлось убрать и упаковать все безделушки, и теперь мы не спускаем с него глаз, когда он летает по дому. День рождения прошел очень тихо, в гости к нам заглянула лишь старая Батильда, которая всегда была к нам добра, а Гарри попросту обожает. Мы так жалели, что ты не смог появиться, но, конечно, Орден прежде всего, да к тому же Гарри еще не настолько вырос, чтобы понять, что это его день рождения. Джеймса начинает немного расстраивать необходимость сидеть здесь, будто взаперти, он старается не показывать этого, но я же вижу. А тут еще Дамблдор никак не вернет его мантию-невидимку, и это лишает Джеймса возможности совершать хотя бы небольшие вылазки. Если ты сможешь нас навестить, это его очень обрадует. В прошлые выходные к нам заезжал Хвостик, по-моему, он чем-то подавлен, хотя, вероятно, все дело в новости насчет Маккиннонов. Я, услышав ее, целый вечер проплакала. Батильда забегает к нам почти каждый день. Она очаровательная старушка, рассказывает о Дамблдоре совершенно поразительные вещи, не уверена, что он был бы доволен, узнав об этом! Не знаю, впрочем, можно ли им верить, потому что мне кажется невероятным, чтобы Дамблдор мог дружить с Геллертом Гриндевальдом. Я лично думаю, что Батильда просто помешалась.

С любовью, Лили.»

Несколько раз перечитав строчки, написанные аккуратным почерком Лили, Руби наконец взяла фотографию. На ней годовалый Гарри, довольно хохоча, летал на маленькой метле, а за ним гонялась пара ног, принадлежавших, по-видимому, Джеймсу. Лили сидела на полу, улыбаясь и приглядывая, чтобы сын не упал. Руби с жадностью принялась разглядывать сестру. Рыжие волосы, красивое лицо с легкой россыпью веснушек и такие же, как у Руби и Гарри, изумрудно-зеленые глаза. Лили выглядела счастливой, несмотря на то, что ей и ее семье угрожала опасность, сестра продолжала жить и радоваться жизни рядом с близкими людьми. Эта мысль кольнула Руби, может, зря она отталкивала Северуса?

Сириус сел рядом с ней и тихо проговорил:

— Она прислала его незадолго до того… До того, как Сама-Знаешь-Кто пришел к ним. Я до сих пор не могу простить себе, что не отговорил Джеймса сделать Хранителем этого предателя Хвоста.

— Хвоста? Этого самого Хвостика? — спросила Руби, махнув письмом.

— Да. Он предал их, выдал укрытие Тому-Кого-Нельзя-Называть. Я был там сразу после… Джеймс даже палочку не успел взять, чтобы защититься… Если бы только я уговорил его сделать Хранителем меня, возможно они были бы до сих пор живы.

Последние слова Сириус проговорил совсем тихо, опустив голову и разглядывая носки ботинок.

— Не вини себя. Тот, кто действительно виноват в их смерти, еще жив, и мы должны отомстить.

— Возможно, ты права, — вздохнул Сириус, поднимаясь и убирая письмо Лили обратно в карман. — Во всяком случае, сейчас не стоит портить праздник Лунатику этими воспоминаниями. Пойдем, там, наверное, уже все ждут.

— Сириус, — позвала его Руби, когда он направился к двери.

Блэк обернулся и с удивлением посмотрел на нее.

— Спасибо, что показал письмо. Для меня это многое значит.

— Это меньшее, что я могу сделать для тебя, — слегка улыбнулся он и добавил: — И для Гарри.

В гостиной, действительно, уже все собрались. Ремус и Тонкс стояли у камина и беседовали с Артуром и Молли Уизли. Гарри, Рон и Гермиона о чем-то переговаривались в противоположном углу комнаты. Завидев Руби и Сириуса Гарри улыбнулся и, подойдя к ним, поочередно их обнял.

— Как ты? — спросила Руби, взъерошивая и без того непослушные волосы мальчика.

— Лучше не бывает, — ответил Гарри. — Ремус рассказал, что благодаря вашему вмешательству удалось убрать Амбридж из школы.

— Брось, Гарри, не надо мне выкать. К тому же, ты думаешь, я позволю кому-либо обижать моего племянника?

Она подмигнула смущенно улыбнувшемуся Поттеру.

— Тогда тебе стоит убрать из школы и Снейпа, — хмыкнул Сириус.

Гарри и подошедшие к нему Гермиона и Рон тревожно посмотрели куда-то за его спину.

— Не дождешься, Блэк, — раздался холодный голос, в котором электрическим током мелькнула неподдельная злость.

Сириус обернулся и увидел стоящего прямо позади него Северуса Снейпа, собственной персоной. Одет он был по обыкновению в черный сюртук, наглухо застегнутый под самое горло на все пуговицы и такого же цвета мантию. Единственным отличием было то, что обычно распущенные волосы, черной завесой обрамлявшие бледное лицо, теперь были собраны в хвост и не скрывали холодного и острого как нож взгляда.

— А ты что здесь забыл? — сквозь зубы проговорил Сириус, отвечая ему свирепым блеском в серых глазах. — Не помню, чтобы тебя приглашали.

Не нужно было владеть легилименцией, чтобы увидеть повисшее между ними напряжение и взаимную неприязнь.

— Я здесь, только чтобы провести обряд и сопроводить учеников.

— Почему не Дамблдор?

— Директор занят более важными вещами, — с усмешкой ответил Снейп.

— И что, не нашлось кандидатуры получше? — недовольно спросил Сириус.

— Я тоже не рад тебя видеть, Блэк.

— Нам пора начинать, — мягко вмешалась Руби и прошла между ними.

Это подействовало. Все еще прожигая друг друга злыми взглядами, Северус и Сириус, однако, молча прошли за Руби к собравшимся у камина.

— Руби, чудесно выглядишь, — поприветствовал ее Артур Уизли и пожал руку. — Вижу, все в сборе, давайте начнем.

Все пришло в движение. Северус встал прямо перед камином, спиной к нему и, сложив на груди руки, с каменным лицом наблюдал, как подле него встают лицом друг к другу Ремус и Тонкс. Несмотря на то, что Тонкс явно не устраивало присутствие Снейпа, она все равно не могла сдержать радости и в ее светлых волосах то и дело вспыхивали золотые искорки. Руби встала рядом с ней, а Сириус занял свое место возле Ремуса.

Остальные встали рядом так, чтобы хорошо видеть происходящее. Миссис Уизли вспомнив, вероятно, свою свадьбу, с умиленным лицом взяла под руку мистера Уизли, а тот ласково погладил ее ладонь. Рон, увидев эту картину, состроил такую гримасу, словно его вот-вот вырвет. Глядя на него, Гарри спрятал улыбку за покашливанием, а Гермиона укоризненно покачала головой.

— Возьмитесь за руки, — тихо проговорил Северус, доставая волшебную палочку.

Ремус и Тонкс обхватили запястья друг друга; со стороны было похоже, что они готовы дать Непреложный Обет. Северус достал палочку и направил на их сцепленные руки.

— Ремус Люпин, согласен ли ты взять в жены Нимфадору Тонкс и принять ее в свою семью?

— Согласен.

Из палочки вылетела серебряная нить и обвилась вокруг их рук.

— Нимфадора Тонкс, согласна ли ты взять в мужья Ремуса Люпина и войти в его семью?

— Согласна.

Еще одна серебряная нить легла поверх первой.

— Свидетели, прошу вас подтвердить, что слова согласия, произнесенные сейчас, даны по доброй воле и желанию.

Сириус, направив палочку на руки Ремуса и Тонкс, произнес:

— Я, Сириус Блэк, подтверждаю слова Ремуса Люпина. Видего!

Из кончика палочки вырвалась серебряная дымка и закружилась вокруг них. Руби замешкалась. Она и не подумала, что для подтверждающего заклинания нужно называть свое имя. Но ведь ее настоящее имя для всех, кроме Северуса, секрет, и объявлять его сейчас Руби совершенно не хотелось. Она растерянно взглянула на Снейпа, и он едва заметно мотнул головой.

— Я, Руби Стрейндж, подтверждаю слова Нимфадоры Тонкс. Видего!

— В таком случае объявляю брак состоявшимся. Унио Анимарум!

Северус взмахнул волшебной палочкой, описывая полукруг над сцепленными руками. Сверкнула вспышка, рассеивая нити и дымку, и на безымянных пальцах новобрачных сверкнули на миг золотые кольца и тут же исчезли. Тонкс радостно бросилась на шею Люпину, чуть его не повалив, и поцеловала.

Все, кроме Северуса, потянулись с поздравлениями.

— А теперь за стол, — пригласила Молли.

Праздничный ужин уже дожидался на столе, маня аппетитными ароматами. Тушеное мясо, жареная картошка с приправами, пудинг и несколько бутылок вина. Специально для Гарри, Рона и Гермионы миссис Уизли припасла сливочное пиво.

— Мисс Стрейндж, — раздался рядом с Руби вкрадчивый голос. — Мне нужно с вами поговорить. Наедине.

Северус стоял очень близко, его черные глаза смотрели на нее, ничего не выражая, но Руби все равно почувствовала волнение, догадываясь, о чем будет разговор.

— Что тебе от нее нужно? — грубо спросил Сириус, подходя к ним и вставая напротив Снейпа так, что Руби оказалась между ними.

— Не твое дело, Блэк, — скривил губы Северус.

— Пока ты в моем доме, еще как мое.

— Мисс Стрейндж к тебе никакого отношения не имеет.

— Я вам не мешаю, случайно? — спросила Руби, удивленно приподнимая брови.

Видимо, тоже почуяв неладное, к ним подошел Люпин. Он слегка улыбался, окидывая их внимательным взглядом.

— У вас все в порядке? — спросил он у Руби.

— Более чем, — ответила она и, многозначительно посмотрев на Сириуса, сказала: — Ты, кажется, хотел сделать Гарри подарок. По-моему, сейчас самое время.

Сириус кивнул и, бросив на Снейпа хмурый взгляд, вместе с Люпином нехотя отошел к столу, где уже все расселись и принялись за праздничный ужин.

Руби повела Северуса в свою комнату.

— Вижу, вы с Блэком подружились? — едко спросил он, когда Руби закрыла за ними дверь.

Она видела, что Северус все еще злится, хоть и не подает вида.

— Ты об этом хотел поговорить?

Снейп прищурился, возвращая самообладание. Худшие опасения подтвердились — от него не укрылось, какими глазами смотрел на нее Сириус во время церемонии. Точно таким же взглядом Джеймс провожал Лили много лет назад. Но он не повторит прошлых ошибок. Северус твердо решил, что бы ни случилось, не терять доверия Руби, дать ей понять, что она всегда может на него рассчитывать. Поэтому вопреки всему он был сейчас здесь и собирался нарушить данное Дамблдору обещание.

— Нет, Руби, не об этом. Хоть ты и не хочешь больше меня видеть, я посчитал, что тебе интересно будет знать, почему Дамблдор не смог провести свадебный обряд.

— Северус, я не… — начала Руби, но он остановил ее взмахом ладони.

— У Дамблдора встреча с Ричардом.

Руби так и застыла с открытым ртом, пораженная этой новостью.

Накинув белую рубашку, Ричард подошел к окну и выглянул наружу. Бледное солнце только поднималось над горизонтом, освещая широкую подъездную дорожку к особняку Малфоев. Небольшие клочья грязного, дожившего до середины февраля снега, еще сохранившиеся в тени посаженных вдоль дорожки тисов, наводили тоску и скуку. Ричарду не нравилось все: ему не нравилась Англия с ее извечной сыростью, не нравилось бездействие, не нравились Пожиратели Смерти и их повелитель и, самое главное, ему не нравилось, что Дамблдор смог поселить в нем сомнения. При мысли о Дамблдоре по красным волосам Ричарда проскользнули огненные всполохи; он стиснул руку в кулак и со всей силы ударил в окно, так, что полетели осколки стекла и брызнула алая, горячая кровь. Он улыбнулся, почувствовав боль в руке и с интересом смотрел, как расцветают на белой ткани красный пятна.

Позади него что-то зашуршало, и из-под кучи одеял на большой кровати выскользнула стройная девичья фигура. Не стесняясь своей наготы, лишь слегка поежившись от холода, девушка подошла к Ричарду и, обняв его сзади, прижалась щекой к его спине и запустила руку в разрез рубашки. Ее длинные светлые волосы были взлохмачены и спутаны, от чего она казалась похожей на взъерошенного воробья, только вот голубые глаза смотрели холодно и как-то безжизненно.

Ричард поморщился от прикосновения и, убрав ее руки со своей груди, оттолкнул девушку.

— Ты еще тут? — спросил он недовольно, не отводя глаз от разбитого окна.

— У тебя кровь, — игнорируя его вопрос, заметила девушка.

Она ловко перехватила пострадавшую руку и, высунув длинный розовый язык, провела им по ранам. Кровь тут же перестала течь, кожа затянулась, не оставив и следа от порезов. Ричард нахмурился и, поймав девушку за подбородок большим и указательным пальцами, заглянул в безжизненные, ничего не выражающие голубые глаза.

— Не заставляй меня повторять дважды, Гертруда, — сказал он, усиливая нажим так, что та слегка поморщилась. — Твои таланты мне пока что не нужны. Свободна.

Он отпустил ее и снова отвернулся к окну, невидяще уставившись куда-то вдаль.

— Слушаюсь, — бесстрастно проговорила Гертруда и, неторопливо одевшись, вышла из комнаты.

Когда за ней захлопнулась дверь, Ричард прикрыл глаза и снова мысленно вернулся на несколько дней назад.

Вершина холма. На многие мили вокруг лежит покрытая снегом хорошо просматривающаяся равнина. На севере чернеет полоска далекого леса. Начинает темнеть.

Ричард стоит один, продуваемый ветром, от чего его плащ колышется и вздувается, словно огромные черные крылья. Он стоит, прикрыв глаза, и со стороны кажется, словно он погружен в дрему, но это впечатление обманчиво. В нескольких шагах от него прямо из воздуха бесшумно появляется высокая фигура старика с длинной, серебряной бородой и очками-половинками на кривом, сломанном когда-то давно носу. Старик одет в лиловую мантию со звездами, а на голове у него красуется остроконечная шляпа. Вместо левой руки из рукава мантии торчит культя.

Все это Ричард увидел внутренним зрением за долю секунды, и еще мгновение понадобилось ему, чтобы открыть глаза и взмахом волшебной палочки создать вокруг них непроницаемый для звука и ветра магический купол. Не спуская горящих изумрудно-зеленых глаз со старика и направляя в его грудь волшебную палочку, Ричард надменно проронил:

— И что вам понадобилось от меня, Дамблдор?

— Добрый вечер, Ричард, — добродушно поздоровался Дамблдор, слегка улыбаясь и не делая попытки защититься. — Я очень рад, что ты согласился встретиться со мной.

Ричард нахмурился.

— В записке вы упоминали Реинхилду, — сказал он, опуская палочку. — Что с ней?

— Это прямо-таки трогательно, как ты переживаешь за сестру, Ричард, — серьезно сказал Дамблдор, глядя на него поверх очков-половинок. — Пока что она в безопасности, в окружении надежных людей.

— Таких, как Сириус Блэк? О, да, я в курсе ее новых симпатий. Отец, к слову, тоже. Можете передать ей, что я лично брошу голову Блэка к ее ногам.

Ричард осклабился, глаза его недобро блеснули.

— И ты способен убить человека, которого она любит? Способен причинить ей боль? — спросил Дамблдор таким тоном, словно интересовался погодой.

Однако эти простые слова кинжалами вонзились в сердце Ричарда. Он яростно махнул палочкой, и земля между ним и Дамблдором дала глубокую трещину, но старый волшебник даже не шелохнулся.

— Она бросила меня, свою семью и сбежала! Она предала нас! За такое Реинхилда заслуживает только смерти, так что пусть радуется тому, что отец проявил милосердие и не прикончил ее, — почти прокричал Ричард, зло глядя на спокойного Дамблдора. — Я сделал глупость, придя сюда. Отец предупреждал, что вы попытаетесь промыть мне мозги, так же, как и сестре. Но я-то знаю, кто вы на самом деле. Да, отец мне все о вас рассказал. О том, как вы поступили с нашей матерью. И о вашем вкладе в эксперименты с драконьей кровью.

По лицу Дамблдора скользнули страх и растерянность, но он быстро совладал с эмоциями. Когда он заговорил, голос его звучал печально, в голубых глазах проглядывали горечь и раскаяние.

— Прости меня, Ричард, если сможешь. Я так виноват перед тобой и Руби, боюсь, мне не хватит жизни, чтобы искупить свою ошибку. Больше всего на свете я хотел бы все исправить. Я хочу помочь вам.

— Вы лжете!

Дамблдор покачал головой. Сейчас он был больше похож на бесконечно уставшего старика, придавленного грузом прошлых ошибок и неудач, чем на добродушного и чудаковатого великого мага директора школы Хогвартс.

— Ты можешь не верить мне, Ричард. На это я и не рассчитывал. Но ты нужен своей сестре. Не повторяй моих ошибок, мой мальчик. Когда-то и у меня была сестра, и она погибла исключительно из-за моего тщеславия и нравственной слепоты.

Ричард стоял, пораженный услышанным. Он чувствовал, что старик не врет, он всегда ощущал ложь, но упрямство и злость на Дамблдора не давали ему поверить. Ричард скривил губы и поспешно произнес:

— А теперь вы погубите и Реинхилду. Если бы вы не запудрили ей мозги этим Гарри Поттером… о, да, — добавил он ехидно, заметив мелькнувшее в голубых глазах удивление, — я знаю, что он наш племянник, и мне плевать на это… Так вот, если бы вы не запудрили ей мозги, мы бы жили как раньше, мы были бы вместе.

— Боюсь, что нет.

Дамблдор говорил спокойно, печально, едва слышно, но его слова болью отзывались в сердце Ричарда. Он не знал, как старику это удается — смотреть вглубь и видеть потаенные, истинные мысли. Ричард стоял, парализованный словами, не в силах двинуться с места. Ему нельзя было слушать, нельзя было верить, но Ричард слушал эти тихие, причиняющие ему боль слова и понимал — это правда.

— Ты знаешь, что рано или поздно она бы ушла, — спокойно продолжал Дамблдор, прожигая Ричарда взглядом поверх очков-половинок. — Руби всегда искала свою правду, свой путь. Она сильная и упрямая, как горный ручей, пробивающий себе дорогу в каменной темнице. Но источник ее силы в семье, и ты ее семья, Ричард. Ты нужен сейчас ей, мальчик мой, больше, чем когда-либо.

— Отец тоже ее семья, — упрямо возразил Ричард, хмуря брови, — но она его предала!

Дамблдор покачал головой.

— Ты видишь то, что хочешь видеть. Волдхарда не заботит ваша судьба, впрочем, его не заботит никто, кроме него самого. Он пожертвовал собственными детьми, подверг их ужасным мукам и испытаниям в погоне за собственным величием.

— Он хотел сделать нас сильнее! — Ричард собирался сказать это сурово и уверенно, но из его горла вырвался какой-то хриплый, слабый голос, так не похожий на его обычные самоуверенные нотки. — Он хотел, чтобы мы могли постоять за себя и семью.

— Нет. Нет, мальчик мой. Он использовал вас в своем эксперименте. И то, что вы выжили, настоящее чудо. Но Волдхард пошел дальше, он собирается использовать Руби для достижения главной цели…

— Отец укрепляет влияние семьи! Баттенберги — древний и сильный волшебный род. Мы должны заставить всех считаться с нами.

Дамблдор печально улыбнулся. В его голосе не было осуждения. Он говорил мягко и терпеливо, словно разъясняя маленькому ребенку, почему нельзя дергать за хвост оборотня.

— Не это главная цель твоего отца. Я знаю, что ты не поверишь мне, несмотря ни на что. Но есть человек, чьи слова тебя убедят.

— И кто же это? — с вызовом спросил Ричард.

— Твой отец.

Повисла напряженная тишина. Ричард непонимающе уставился на старого волшебника.

— Насколько я помню, — как ни в чем не бывало продолжал Дамблдор, поглаживая серебристую бороду, — у Волдхарда еще с юности сформировалась привычка записывать свои мысли и наблюдения.

— Вы хотите, чтобы я выкрал дневник отца?! — почти закричал Ричард.

По его красным волосам скользнули огненные всполохи, а глаза опасно сузились, но на директора Хогвартса это не произвело никакого впечатления. Он оставался безмятежным, словно они беседовали за чашкой чая о погоде.

— Украсть? — Дамблдор поднял брови, выражая лицом вежливое удивление. — Ни в коем случае, мой мальчик. Я никогда не поощрял воровство, уж поверь. Но я убежден, что истина всегда найдет путь к тому, кто к ней стремится. И вот еще что…

Дамблдор сделал паузу и добродушно глянул на Ричарда поверх очков-половинок.

— Волдхард всегда недооценивал твою истинную силу, которую ты унаследовал от матери и которую Руби еще предстоит постигнуть.

— И что же это? — тихо спросил Ричард.

Дамблдор ласково улыбнулся в бороду.

— Любовь.

Он исчез с тихим хлопком, оставив Ричарда в растерянности посреди сгущающихся сумерек.

Открыв глаза, Ричард глубоко вздохнул. Долго что-то обдумывать он не любил, горячая кровь требовала немедленных действий. Он не верил Дамблдору, не собирался идти против отца, но… Мысль о том, что отец их использует, глубоко запала в голову, проросла. Ричард понимал, что единственный способ искоренить ее — узнать правду, но, чтобы это сделать, ему необходимо раздобыть дневник. Для этого придется обойти кучу заковыристых защитных заклинаний, фамильяров и, самое главное, сделать все в тайне от Волдхарда.

Что бы сделала на его месте Реинхилда? Подумав о сестре, Ричард сжал кулаки. Она бы не сомневалась, она всегда искала ответы, всегда делала то, что считала правильным, не взирая ни на что. Она бы придумала хитрый план, как незаметно достать дневник. Да, Реинхилда умела найти выход из любой ситуации, наверное, поэтому отец доверил ей стаю и посылал на самые опасные и трудные задания. В детстве Ричард отчаянно завидовал сестре, старался во всем ее обойти, они часто соперничали, устраивая поединки, но для Реинхилды они были всего лишь очередной тренировкой — в отличие от него, она никогда не стремилась завоевать одобрение отца. Ричард был сильнее сестры, но неизменно проигрывал ей, потому что Реинхилда меньше полагалась на магию, предпочитая использовать свое главное оружие — хитрость.

Ричард не был похож на сестру. Не умел он незаметно проникать в любое охраняемое место, но он знал, кто это может сделать, поэтому, решившись, он стремительно вышел из комнаты.

Особняк Малфоев был больше того, в котором жили Баттенберги, но, в отличие от фамильного особняка Ричарда, этот не имел оборудованных тренировочных залов, поэтому, чтобы стая оставалась в форме, им выделили небольшую площадку снаружи.

Перепрыгивая через две ступеньки, Ричард спустился в холл и лицом к лицу столкнулся с Северусом Снейпом, который только что прибыл в особняк Малфоев. Он прошел мимо него, едва взглянув, но что-то заставило Ричарда остановиться. Он резко обернулся и увидел, что Снейп тоже остановился и смотрит на него. С самой первой встречи Ричарду не понравился этот мрачный тип. Северус был непроницаем, словно камень, и старался все время держаться в тени, ни во что не вмешиваясь, если от него этого не требовали. Обычно Ричард не обращал на него никакого внимания, но не сегодня. Были во взгляде этого человека новые оттенки, что-то изменилось в его отношении к Ричарду. Он не обладал легилименцией, но мог улавливать некоторые эмоции, чувства, ощущал их вибрации вокруг себя, поэтому вместо ясного ответа Ричард мог понять только одно — ощущение того, что Северус Снейп чего-то от него ждет.

— Чего уставился? — раздраженно спросил Ричард, делая шаг к Снейпу. — Что тебе нужно?

— Мне? — удивленно изогнул бровь Северус. — Мне — ничего. Вопрос в том, что нужно тебе?

Ричард нахмурился.

— Что это значит?

Но Северус уже развернулся и пошел дальше, не удостаивая его ответом. Его черная мантия взметнулась как крылья летучей мыши. Поборов соблазн запустить ему вслед проклятие, Ричард, выбросив эту встречу из головы, направился на тренировочную площадку.

Было прохладно и солнечно, в воздухе отчетливо витал запах приближающейся весны. Расчищенная прямоугольная площадка, посыпанная мелким гравием, отгораживалась с трех сторон живой изгородью. Сейчас, ловко уворачиваясь от атак сразу двух противников, тренировался Генрих. В бою он использовал два коротких клинка, вихрем налетал на противников, нанося множество ударов. Несмотря на то, что Генрих был самым крупным из них, двигался он на удивление легко и мягко, как большая кошка.

Поискав глазами, Ричард быстро нашел Матильду. Она сидела на скамейке, подвернув под себя ногу, и, щурясь от солнца, наблюдала за Генрихом. Завидев Ричарда, она коротко кивнула.

— Ты мне нужна, — сказал он, садясь рядом. — Нужно проникнуть в хорошо охраняемое место и скопировать кое-какие записи.

— Кто цель?

— Сначала ты дашь мне клятву, что все, что я скажу, останется между нами.

Матильда с интересом покосилась на него.

— Клятву? — спросила удивленно. — Куда же мне нужно проникнуть, если Волдхарду понадобилась клятва?

Ричард раздраженно дернул плечом. Любым другим членам стаи он мог просто приказать, и никто не подумал бы сомневаться в его словах или задавать лишние вопросы. Никто, кроме двух людей — Матильды и Генриха. Часто Ричарду казалось, что они не воспринимают его всерьез и только по необходимости изображают повиновение. В стае у этих двоих было особое положение. Матильда и Генрих были первыми, кроме него и сестры, кто пережили драконью кровь и адаптировались. Пока не появились другие, они вместе с Ричардом и Реинхилдой много времени проводили вместе. Вместе тренировались, вместе учились заклинаниям, варили зелья и изучали языки. Много позже к ним стали присоединятся другие дети, и они вчетвером помогали остальным освоиться. Ричард не заметил, в какой момент он стал отдаляться от них. Матильда и Генрих постепенно все больше сближались с Реинхилдой, а совместные задания делали их связь только крепче. Ричард же все больше времени стал проводить в лаборатории, помогая отцу в его экспериментах. Чем старше они становились, тем отчетливее Ричард чувствовал неприязнь и пренебрежение, исходившие по большей части от Матильды. Генрих же был скорее нейтрален к нему, но со временем и он стал разделять мнение Матильды.

— Это не приказ отца, — нехотя признал Ричард. — Это мой… моя просьба.

Матильда повернула голову в его сторону и окинула изучающим взглядом.

— Это касается Рени.

Спустя секундное колебание она взмахнула волшебной палочкой и произнесла:

— Клянусь, что все, что скажет мне Ричард, сохранится в тайне.

— Замечательно, — усмехнулся он, когда на руке Матильды вспыхнула тонкая нить клятвы. — Ты должна будешь проникнуть в покои моего отца и скопировать записи в его дневнике.

Глаза Матильды яростно блеснули, на них словно легла кровавая дымка. Она улыбнулась, обнажая белые зубы с выступающими чуть больше, чем надо, клыками. От это ее улыбки многих бросало в дрожь, даже в стае побаивались ее яростного темперамента. Только Генрих умудрялся справляться с ее вспышками, не давая окончательно потерять человеческий облик.

— Я не ослышалась? — тихо, с издевкой переспросила она. — Наш правильный Ричард решил пойти против папочки?

Вспыхнув, он направил на нее палочку, от чего Матильда до крови закусила губу, напряглась, стараясь не закричать от крутившей и выворачивающей наизнанку боли. Но боль продлилась недолго, спустя мгновение Матильда уже смогла дышать, но, несмотря на выступившие капельки пота на лбу, она презрительно окинула взглядом Ричарда и ухмыльнулась.

— Думай, что говоришь. Не забывай, кто перед тобой, ты должна мне подчиняться.

— Должна, — протянула Матильда, — но я не должна идти против твоего отца. И с чего бы мне это делать? Проникнуть в его покои — это верное самоубийство.

— В дневнике ответы на все вопросы. Я уверен, что записи отца убедят Реинхилду в том, что он желает лучшего для всех нас, и тогда она вернется. И все снова станет как раньше.

Матильда подалась вперед, буквально вцепившись взглядом в зрачки Ричарда.

— А что, если выяснится, что Волдхард просто чокнутый садист и использует всех нас? — спросила зло. — Что будешь делать ты, если окажется, что Рени права?

Повисшее тяжелое молчание нарушали лишь лязг мечей и шуршание гравия под ногами тренирующихся ребят. По волосам Ричарда скользнули огненные всполохи, он стал бледнее обычного, задышал тяжело и наконец решительно выдохнул.

— Тогда я помогу ей сделать то, что она задумала.

Матильда отшатнулась от него, пораженно округлив глаза. Такого ответа от Ричарда она не ожидала.

— Я сделаю то, о чем ты просишь, — наконец сказала она. — Когда приступаем?

— Вечером, — коротко бросил Ричард, резко поднимаясь со скамейки, и, не оборачиваясь, стремительно зашагал в сторону особняка Малфоев.

На черной бархатной подкладке, сверкая бриллиантами в свете парящих свечей, лежала диадема. Металл, из которого она была сделана, изрядно потускнел, но все равно было видно изящную, мастерски сделанную работу — диадема напоминала раскинувшего в полете крылья орла, осыпанные вместо перьев бриллиантами. Голова металлического орла покоилась на огромном драгоценном камне, такого бездонно-синего цвета, что если глядеть на него долго, начинала кружиться голова. По ободу диадемы была выгравирована надпись: «Ума палата дороже злата».

Волдхард Баттенбер внимательно разглядывал украшение сквозь пенсне и улыбался.

— Потрясающе, — шепнул он, поворачивая подставку с украшением, чтобы лучше рассмотреть со всех сторон. — Просто потрясающе… Запечатать часть души в магическом предмете, имеющем такие свойства! Как удачно, что он возродился не из этого крестража. Перо!

Черное перо заскользило над страницами тетради в кожаном переплете, изредка ныряя заточенным кончиком в чернильницу.

— Наложение магического потенциала Тома Реддла на свойства древнего артефакта дало поразительный результат. Диадема Кандиды Когтевран служила усилителем магического фона своего обладателя, со временем артефакт только набирал силу. При соединении частицы души с диадемой произошло симбиотическое слияние, в результате которого изначальный магический уровень Тома возрос в разы. Я смогу извлечь частицу и с ее помощью оплодотворить Реинхилду. Ребенок, которого она родит, будет…

Волдхард запнулся, взволнованный открывающимися перспективами. Изумрудно-зеленые глаза за стеклами пенсне алчно блеснули.

— Мерлинова борода! — выдохнул он. — Этот ребенок станет самым сильным магом за всю историю! Он станет… нет — я!... я стану богом!

Черное перо недоуменно замерло, а затем пририсовало еще пару восклицательных знаков к последнему предложению.

В дверь постучали. Волдхард вздрогнул от неожиданного звука и раздраженно крикнул:

— Какого черта меня прерывают?!

— Прошу прощения, отец, — послышался из-за двери голос Ричарда. — Нас ждут на собрании. Темный Лорд отправил меня сообщить об этом.

— Иди. Передай, что я сейчас спущусь.

Волдхарт поспешно подошел к стене и отодвинул гобелен с вышитыми по зеленому бархату серебристыми змеями. В открывшейся неглубокой нише стоял небольшой сейф, внутрь которого он убрал диадему и дневник. Взмахом волшебной палочки Волдхард запечатал тайник и поспешил из комнаты. Он был так взволнован новыми перспективами, так торопился быстрее покончить с собранием и приступить к изучению диадемы, что не заметил метнувшуюся за его спиной тень, которая тут же скрылась в покинутой им комнате.

Дверь гостиной тихонько скрипнула, и Руби резко отвернулась от окна, ожидающе глянула на вошедшего.

— Ремус? — удивилась она. — Что-то случилось?

Люпин кивнул ей и как-то затравлено огляделся. Вид у него был подавленный, под глазами залегли тени, волосы всклокочены, словно он только что встал с постели. Прошла всего пара дней с момента их с Тонкс свадьбы, и такие разительные изменения, произошедшие с Ремусом, говорили о том, что случилось что-то плохое. Руби деловито подошла к нему и усадила несопротивляющегося, какого-то обмякшего Люпина на диван.

— А где Сириус? — спросил он, глядя на свои руки.

— Дамблдор отправился за очередным артефактом и взял его с собой. Посчитал, что Блэку пойдет на пользу встряхнуться.

— А, понятно.

Мимо них, злобно зыркнув, прошлепал на кухню Кикимер, что-то едва слышно бурча себе под нос.

— Как Тонкс?

От этого вопроса Ремус как-то странно выпрямился и искоса взглянул на нее.

— С ней все хорошо. Дора у родителей.

Руби нахмурилась. Что-то непонятное чуялось в его тоне, почти холодное, да и весь внешний вид Люпина говорил о том, что случилось нечто плохое.

— Ремус, ты не умеешь скрывать, — сказала она. — Выкладывай, что случилось.

Люпин нахмурился и после короткой паузы, с видом человека, признающегося в чем-то неприятном, произнес:

— Тонкс ждет ребенка.

— Вот как? — Руби слегка улыбнулась и погладила себя по животу. — Быстро вы, поздравляю.

Люпин со стоном обхватил голову руками.

— Ты не понимаешь… Я совершил ошибку, женившись на ней, о чем я только думал? Почему пошел вопреки разуму и здравому смыслу?

— Я действительно не понимаю, — холодно проговорила Руби. — Объясни.

— Ты не понимаешь, что я сделал со своей женой и своим еще не родившимся ребенком! Я не должен был жениться на ней, я обратил ее в прокаженную! Ты должна знать, как относится к тварям вроде меня волшебное сообщество! Узнав о моей болезни, со мной и разговаривать-то перестают! Ты понимаешь, что я натворил? Даже ее родные пришли от нашего брака в ужас. Да и какие родители захотели бы, чтобы их дочь вышла замуж за оборотня? А ребенок… ребенок… — И Люпин отчаянно замотал головой, словно стараясь отмахнуться от кошмара. — Подобные мне обычно не размножаются! Уверен, он родится таким же, как я. И как мне простить себя, передавшего свою болезнь ни в чем не повинному ребенку? А если он чудом и не пойдет в меня, лучше, в сотни раз лучше будет, если он вырастет без отца, которого ему придется стыдиться!

Руби почувствовала прилив гнева, она поднялась на ноги и зло процедила:

— Да ты просто трус.

Слова ударили Ремуса хлыстом. Он тоже вскочил на ноги и уставился на Руби с такой лютостью, что сквозь человеческие черты проступила волчья натура.

— Да как ты… — задыхаясь, сбивчиво заговорил он. — Уж ты-то должна понимать… ты же сама…

Хлоп! Руби со всего размаха залепила ему звонкую пощечину, и Люпин, схватившись за щеку, ошеломленно уставился на нее.

— А теперь послушай меня, — заговорила она, сверкая глазами. — Тонкс знала, на что шла, она была готова, а ты, стоило замаячить первым трудностям, сразу отступаешь. Если твой ребенок родится с ликантропией, кому, как не тебе, научить его жить с этим? Каким бы ни был ребенок, он твой, ты несешь за него ответственность до конца.

Люпин побледнел, губы его дрогнули, и, не глядя на Руби, он буквально выскочил из гостиной. Через секунду послышался звук захлопнувшейся в вестибюле двери.

— Черт! — Руби пнула ни в чем не повинный диван.

Реакция Люпина ее удивила и взволновала. Она понимала его опасения, ребенок действительно мог родиться таким же, как он, но все же…

«А как бы Северус повел себя на его месте?» — мелькнула пугающая мысль.

Но Руби не успела додумать ее. Раздался хлопок, и перед ней завис конверт, подписанный размашистым стремительным почерком. Она сразу узнала, кому принадлежат эти строки, и сердце учащенно забилось.

— Рич!

Разорвав конверт, Руби достала записку с парой лаконичных строк.

Я на Гриммо. Нам нужно поговорить.

Ричард.

Кинувшись к маленькому окошку около двери в вестибюле, Руби выглянула на улицу. Уже темнело, на площади горели фонари, почти не давая света. Только один фонарь в дальнем углу асфальтового пятачка площади оставался темным, и Руби различила под ним фигуру в капюшоне. Больше никого поблизости не было.

Не забыв накинуть на себя дезиллюминационное заклинание, она выскользнула на улицу.

Подул холодный ветер, от чего сразу стало зябко. Где-то за соседними домами надрывалась сигнализация магловской машины. Руби, не сводя глаз с фигуры в капюшоне, просканировала площадь. Убедившись, что кроме них двоих, поблизости больше никого нет, она стала бесшумно приближаться к фигуре возле фонаря.

— Привет, Рени, — тихо сказал Ричард, скидывая капюшон и создавая вокруг них непроницаемый купол.

Руби убрала чары невидимости и настороженно заглянула в лицо брату. Выглядел он не лучше Люпина — такие же темные круги под глазами, да и все лицо как-то посерело, осунулось. Никогда прежде Руби не доводилось видеть его таким потерянным. Тревога последних дней, жалость к брату и опасение за будущее нахлынули на нее разом, Руби кинулась к Ричарду и, обхватив руками шею, уткнулась лицом ему в грудь, коротко всхлипнула.

Ричард судорожно погладил ее по спине.

— Что случилось, Рич? — отстраняясь и снова заглядывая ему в лицо, спросила Руби. — Отец что-то сделал с тобой?

— Не со мной, — ответил он.

Взгляд у него был странный, словно ему больно было смотреть на Руби. По лицу пробежала гримаса внутренней борьбы. Ричард сунул руку во карман сюртука и достал пачку скрепленных листов.

— Это дневник отца, — отвечая на вопросительный взгляд, пояснил он и протянул их Руби. — Тут изложен весь план Волдхарда.

— Не понимаю. Ты выкрал дневник? Зачем? — нахмурилась Руби. — Это Дамблдор тебя убедил?

От звука этого имени Ричард дернулся и зло процедил:

— Дамблдор! У него просто талант портить нам жизнь. Ты знала, что Дамблдор дружил с Волдхардом и они вместе изучали свойства драконьей крови? Это Дамблдор помогал отцу с разработкой это сыворотки, которая сделала нас такими.

— Что?

Руби была поражена услышанным. Конечно, она всегда подозревала, что с Дамблдором не все так просто и у него есть причина помогать ей, но чтобы он был причастен к этим экспериментам?

— Ты уверен, Рич?

— Да, Дамблдор не отрицал своей причастности к экспериментам. Говорил, что сожалеет… но я ему не верю.

Руби сжала кулаки, чувствуя, как внутри закипает злость.

— Но это сейчас не имеет значения, — сказал Ричард. — С Дамблдором мы разберемся позже. Сейчас нам нужно спасти тебя.

— Меня? — удивилась Руби. — От чего?

Ричард шумно вдохнул воздух и посмотрел на сестру долгим взглядом, словно все еще сомневаясь, правильно ли поступает, рассказывая ей обо всем.

— Я выяснил, зачем ты понадобилась Волдхарду. Сначала я решил — дурак! — решил, что он ценит тебя больше, что он любит тебя больше меня, но… Ты же помнишь, что искал способ продлить жизнь?

Руби кивнула.

— Но это еще не все. Он угасает как маг, теряет свою силу; еще несколько лет, и он станет сквибом. Волдхард искал не просто бессмертия, но и возможность возвратить свое могущество. И нашел.

— И при чем тут я?

— Твой ребенок должен стать новым сосудом для него. Он завладеет его телом, его магией… мы всего лишь расходный материал, способ добиться желаемого. Он никогда… никогда не любил ни тебя, ни меня.

Ричард с силой сомкнул челюсти так, что заскрипели зубы. Тени залегли глубже, глаза загорелись недобрым огнем. А Руби стояла без чувств, словно речь шла не о ней и ее будущем ребенке. Так вот, значит, какая судьба ей уготована? Она положила правую руку на живот и ощутила тепло и щекочущие волны силы под ладонью. Перевела взгляд на Ричарда, затуманенного открывшимся предательством отца, злым и потерянным.

— Я беременна, — тихо сказала она.

Ричард непонимающе уставился на нее. Туман ярости и боли постепенно выветривался из его взгляда, по мере того, как капля за каплей до него доходил смысл сказанного.

— Ты — что?!

Он со страхом посмотрел на ее живот и снова ей в глаза. Руби грустно улыбнулась, — так странно было говорить это вслух, особенно после того, что она только что узнала.

— Можно? — вдруг робко спросил Ричард и положил свою ладонь поверх правой руки Руби. Брови его взметнулись вверх, а лицо стало по-детски восторженно-удивленным. — Я чувствую его! Чувствую его силу.

Ричард счастливо улыбнулся и теперь напоминал Руби того самого мальчишку, что много лет назад напевал ей песни перед сном и помогал после тренировок смазывать раны и ссадины заживляющими зельями. Он снова был ее старшим братом, готовым, несмотря ни на что, защищать ее. Словно уловив ее мысли, Ричард сказал:

— Я помогу тебе, Рени. Тебе и ему.

Созданную куполом тишину нарушил звук хлопающих крыльев, и вот уже огромный черный ворон уселся на плечо Ричарда.

— Грэм? — удивился он, поглаживая ворона по вспушенной груди.

— Рад, что ты снова с нами, Ричард, — важно проговорил Грэм, изучающе оглядывая его глазом-бусиной. — Вижу, ты уже знаешь нашу маленькую тайну.

— Что случилось? — насторожено спросила Руби.

Она оставляла ворона в замке приглядывать за Северусом и Гарри, и раз он появился сейчас здесь, должна быть веская причина.

— Мальчишка покинул Хогвартс вместе с рыжим и занудой, — сказал ворон. — Снейп пытался связаться с Дамблдором или кем-то из Ордена, но никого нет в штаб-квартире.

— Что значит покинул Хогвартс? Куда он направился? Отвечай.

— Кажется, я знаю, — медленно проговорил Ричард, становясь серьезным. — Темный Лорд говорил, что Поттер появится в Министерстве, в Отделе тайн.

— Черт!

Кто же знал, что план Дамблдора по выманиванию Темного Лорда в Министерство обернется тем, что туда рванет Гарри?

— Надо срочно его спасать! — воскликнула Руби. — Грэм, найди Дамблдора, пусть собирает Орден.

— А ты? — недоуменно спросил ворон.

— Нельзя терять время, я направлюсь в Министерство.

— Мы, — перебил ее Ричард. — Мы направимся.

Руби благодарно сжала его ладонь.

Широкая улица в центре Лондона была залита ярким светом — мигали различные вывески и рекламные плакаты, неслись в вечернем потоке машины. Несмотря на позднее время, поток прохожих не иссякал, разбиваясь на отдельные ручейки — в магазины, бары и кафе.

— И куда нам теперь? — спросил Ричард, осматриваясь по сторонам.

— Сейчас, — Руби достала волшебную палочку и положила на ладонь. — Инвестио!

Палочка завертелась, словно взбесившаяся стрелка компаса, а затем, резко замерев, указала куда-то вперед.

— Пошли.

Палочка, слегка поворачиваясь, вела их в сторону от центра. Чем дальше они шли, тем неприметнее и обшарпаннее становились здания, все меньше попадалось фонарей и ярких витрин, да и редкие теперь прохожие имели довольно подозрительный вид. На одном из очередных поворотов из подъезда вынырнул потрепанный мужчина, неопределённого возраста. Увидев Руби, он полез было в оттянутый чем-то тяжелым карман потертой кожаной куртки, но, поймав на себе свирепый взгляд Ричарда, поспешно ретировался обратно.

Прошло не больше десяти минут, как наконец, слегка подпрыгнув на ладони, палочка окончательно замерла.

— Похоже, мы на месте, — сказала Руби, убирая ее в карман и оглядываясь.

Улочка, на которой они оказались, была довольно узкой, в конце ее виднелась какая-то видавшая виды пивная с покосившейся вывеской. Возле стены, разрисованной граффити, стояла старая красная телефонная будка, упираясь одним боком в большой переполненный мусорный контейнер.

— Да, теперь я узнаю это место, — брезгливо проговорил Ричард. — Только британские маги могли поместить вход в Министерство в таком вонючем закутке.

— Ты бывал тут? — удивилась Руби, проходя в открытую Ричардом телефонную будку. — Когда успел?

— По делам отца, — нехотя признался он, закрывая за собой дверцу.

Место внутри будки явно не было рассчитано на двоих. Руби оказалась прижатой к телефонному аппарату, висевшему криво, словно какой-то хулиган пытался его сорвать. Ричард протянул руку и взял трубку.

— Как там, — нахмурился, вспоминая, — Шесть, — начал он крутить телефонный диск. — Два, четыре, четыре… два.

Когда диск с мягким стрекотанием вернулся на место, зазвучал прохладный женский голос. Причем исходил он не из трубки, а откуда-то сверху, словно говорившая женщина парила над их головами.

— Добро пожаловать в министерство магии. Назовите, пожалуйста, ваше имя и цель визита.

— Это еще что за ерунда? — удивленно вскинула брови Руби.

— Англичане, что ты хочешь, — хмыкнул Ричард. — Вечно у них какие-то нелепые церемонии. Ричард и Реинхилда Баттенберги. Пришли надрать парочку задниц.

Руби исхитрилась и толкнула брата в бок локтем.

— Ты чего несешь? — возмущенно зашипела она.

— Да расслабься, это простые формальности.

Словно в подтверждение его слов, что-то щелкнуло, затрещало и по металлическому желобку для возврата монет выкатились два серебристых значка. На значке Руби было написано: «Реинхилда Баттенберг, воспитательная миссия».

— Хотя с чувством юмора, признаю, у них порядок, — снова хмыкнул Ричард, разглядывая свой значок.

— Уважаемые посетители, вам необходимо пройти досмотр и зарегистрировать ваши палочки у дежурного колдуна. Его пост находится в конце атриума.

Пол телефонной будки дрогнул, и она медленно поехал вниз. Тротуар за стеклянными стенками поднимался все выше, пока наконец не пропал совсем и будка не погрузилась в темноту, наполненную однообразным механическим гулом.

— Что тебе известно об этой операции в Отделе тайн? — спросила Руби, пока будка медленно опускалась вниз.

— Немного, — раздался голос Ричарда над ее головой. — Ответственным Темный Лорд поставил Люциуса Малфоя. Ты уже с ним знакома. С ним еще будут несколько Пожирателей. Человек пять-шесть, не больше. Среди них, кстати, будет Беллатриса Лестрейндж. Кузина твоего Сириуса Блэка.

— Он не мой.

Узкая полоска золотистого света упала на ботинки Руби. Полоса света все расширялась, наполняя всю будку и наконец ударила в глаза. Руби прищурилась.

— Министерство магии желает вам приятного вечера.

Дверь будки распахнулась, и Ричард вслед за Руби вышел наружу. Они оказались в конце очень длинного, вычурно убранного зала с темным паркетным полом, отлакированным до зеркального блеска. В стенах, обшитых гладкими панелями из темного дерева, было устроено множество позолоченных каминов, предназначенных, по-видимому, для сотрудников Министерства. Посреди зала возвышался фонтан, представлявший собой золотую скульптурную группу в центре круглого бассейна. Самая высокая из фигур изображала благородного старого чародея, взметнувшего в воздух волшебную палочку. Вокруг него стояли волшебница с глуповатым лицом, кентавр, гоблин и эльф-домовик. Последние трое смотрели на волшебницу и чародея снизу вверх, с дурацким обожанием на лицах. Из концов волшебных палочек, из наконечника стрелы кентавра, из острия гоблинской шляпы и из ушей эльфа били сверкающие струи воды. В конце атриума виднелись золотые ворота. Никакого дежурного колдуна не было и в помине.

— И как ты собираешься их найти? — спросил Ричард.

— Тс-с, не мешай.

Руби прикрыла глаза и сосредоточилась, выравнивая дыхание. За день тут прошло огромное количество волшебников и волшебниц, каждый из которых оставил свой след. Найти следы было просто, главная трудность заключалась в том, чтобы отсечь лишние. Вызвав перед внутренним взором во всех подробностях образ Гарри, Руби взмахнула волшебной палочкой и открыла глаза. Перед ней обозначилась фигура худенького паренька. Волосы его непослушно топорщились, а на носу сидели круглые очки. Фигура была едва заметная, как утренняя дымка, но этого было достаточно. Вызванный образ Гарри уверенно направился в сторону распахнутых золотых ворот.

— За ним, — скомандовала Руби.

— Так вот как ты всегда находила мои тайники! — протянул Ричард, не отставая от сестры. — А я-то думал, что плохо скрываюсь. Хитро, ничего не скажешь.

Руби слегка улыбнулась, мельком взглянув на брата.

— Но ты и правда плохо скрывался.

Пройдя золотые ворота, они оказались в небольшом помещении. За золотыми решетками виднелось по меньшей мере двадцать лифтов. Призрачный Гарри подошел к ближайшему и нажал кнопку со стрелкой вниз. Руби последовала его примеру. Сразу же с ужасным скрипом откуда-то сверху спустилась кабина лифта, по всему атриуму разнесся грохот раздвигающихся решеток. Руби и Ричард шагнули в лифт, затем, повторив за своим проводником, Руби нажала на кнопку с цифрой девять, решетки с лязгом сомкнулись, и лифт, натужно гремя, пополз вниз.

— Столько шума, — поморщилась Руби. Она предпочитала действовать незаметно. — Ну, зато ясно одно: тут никого нет. Надеюсь, Грэм найдет Дамблдора и тот успеет вовремя направить сюда членов Ордена.

— Мы и сами справимся, — уверенно возразил Ричард. — Используем эффект внезапности.

— Неужели? — скептически спросила Руби. — У них численное превосходство. Это опытные боевые маги. К тому же Гарри и ребята могут быть уже у них в руках, и тогда они просто перебьют их, даже если мы потом и убьем их всех. Нет, мы разведаем обстановку и дождемся подмоги. Я не хочу рисковать жизнью мальчика.

Ричард взял ее за плечи и развернул лицом к себе.

— Объясни мне, Рени, только одно, — хмурясь, спросил он. — Почему ты так печешься о нем? Пусть его мать и наша сестра, но мы не знали ее.

Руби опустила глаза.

— Лили — воплощение другой жизни, которая могла бы быть и у нас. Для меня она символ того, что мы можем жить… нормально. Понимаешь? А Гарри… ему тоже пришлось несладко, Рич. Я не хочу такого для ребенка Лили и для своего тоже.

Лифт остановился, все тот же прохладный женский голос, который их встретил на входе в министерство, сказал: «Отдел тайн», и решетки разошлись в стороны.

— Ладно, — проворчал Ричард. — Пошли спасать Гарри Поттера.

Они вышли коридор, где все было неподвижно, даже огонь в факелах казался не настоящим, безжизненно замерев на месте. В самом конце коридора была одна-единственная дверь — черная, без каких-либо узоров, с огромной круглой ручкой прямо посередине. Именно к этой двери они и направились.

Руби остановилась перед ней, прислушалась, прежде чем уверенно схватиться за ручку. Дверь легко поддалась, открывшись от легкого прикосновения.

Они очутились в просторной круглой комнате стены, пол и даже потолок которой были черного цвета. По кругу комнаты через равные интервалы были расположены одинаковые черные двери без ручек и табличек, а между ними горели синим пламенем свечи в канделябрах. Их холодный мерцающий свет, отражаясь на гладком мраморном полу, делал его похожим на темную воду под ногами.

Дверь за спиной Руби и Ричарда захлопнулась, и комната моментально пришла в движение. С низким рокочущим круглая стена прокрутилась, от чего синие огоньки свечей на миг слились в одну широкую полосу, и снова замерла. Теперь нельзя было определить, откуда они только что пришли. Призрачный силуэт Гарри, который все еще был тут, замешкался, провернулся на месте и истаял.

— И что теперь? — спросил Ричард, окидывая комнату взглядом.

Вместо ответа Руби подошла к одной из дверей и прислушалась. Постояв секунду, пошла к следующей. Ричард последовал ее примеру. На пятой попытке он услышал за черной поверхностью невнятные голоса и громкий вскрик.

— Рен, кажется, они тут, — позвал он сестру.

Руби метнулась к двери, доставая на ходу волшебную палочку.

— Подожди, — остановил ее Ричард. — У меня есть идея. Накинь на себя чары невидимости, а я пойду так и отвлеку их. Пожиратели меня знают и не нападут. Во всяком случае, сразу не нападут.

— Хорошо, — кивнула Руби, становясь невидимой и следуя за братом.

За черной дверью оказалась огромная комната, потолок которой терялся где-то в темноте, которую не могли разогнать многочисленные факелы. Огромные, вырубленные в камне ступени уходили вниз амфитеатром, образовывая глубокую яму. На самом дне этой ямы была круглая посыпанная серым песком площадка, на которой возвышалась платформа со странной Аркой. Проем Арки закрывал изорванный черный занавес; несмотря на полную неподвижность холодного воздуха вокруг, этот занавес еле заметно колыхался, словно до него только что дотронулись.

Перед платформой стоял Гарри Поттер, что-то крепко сжимая в поднятой над головой левой руке и направив палочку на стоящего перед ним Люциуса Малфоя. За спиной Гарри на полу, прислонившись спиной к платформе, лежала Гермиона Грейнджер, судя по всему, без чувств. Каштановые волосы ее были растрепаны, на щеке краснел порез, и вся одежда ее была в пыли и чем-то липком. Рядом с ней, целясь волшебной палочкой в окруживших их фигуры Пожирателей, сидел один из близнецов Уизли — Фред или Джордж, Руби так и не научилась их различать. Вид у него был не лучше: вместо левого уха зияла рана, заливая половину лица и мантию кровью, лицо Уизли было бледное от потери крови; казалось, еще немного — и он отправится в обморок вслед за Грейнджер. Второй близнец лежал на полу у ног одного из Пожирателей, крепким мужчиной с длинным бледным искривленным лицом. Под глазом у него наливался фиолетовым цветом огромный синяк. Чуть подальше от них, окруженный другими Пожирателями, чьи лица скрывали маски, сидел на последней ступеньке Рон Уизли и, глупо хихикая, озирался вокруг, явно находясь под каким-то заклинанием. Беллатриса Лестрейндж, не скрываясь под маской, стояла за спиной Люциуса и, склонив набок голову, не спускала взгляда с Гарри и направляя в его сторону волшебную палочку.

Появление Ричарда заставило присутствующих на мгновение отвлечься.

— Что ты тут делаешь? — высоким холодным голосом спросила Беллатриса, не опуская палочки.

— Темный Лорд отправил меня проконтролировать ход операции, — с самодовольной улыбкой ответил он, медленно спускаясь по ступеням. — Он справедливо полагал, что вы налажаете.

— Да как ты смеешь! — зашипела Беллатриса, сверкая глазами под тяжелыми веками.

— Прекрати! — оборвал ее Люциус, беспокойно поглядывая на Ричарда. Он как всегда осторожничал. — Все идет по плану. У Гарри нет выбора, ведь так? — теперь он снова повернулся к Гарри Поттеру и выжидающе протянул ладонь. — Отдай мне пророчество, и мы уйдем.

— Не отдавай его! — крикнул лежавший у ног Пожирателя Смерти один из близнецов Уизли. — Не вздумай, Гарри!

Беллатриса резко развернулась и направила на него палочку.

— Круцио!

Уизли закричал, подтянув ноги к груди и уткнувшись лицом в худые коленки. Он старался сдержаться, но крик все равно рвался наружу.

— Это только начало, — довольно пропела Беллатриса, отводя палочку. — Ну, Поттер, или отдавай нам пророчество, или смотри, как твой рыжий дружок умирает в мучениях!

Гарри напрягся, растерянно оглядывая друзей.

— Браво, Белла, — насмешливо протянул Ричард, медленно приближаясь. — Теперь ты окончательно всех убедила, что живыми вы их не отпустите.

— Что ты делаешь? — нахмурился Люциус. — Какую игру ты затеял?

— Игру? — Ричард теперь стоял рядом с Гарри и осмотрел его с интересом. — Ты знаешь. кто я, Гарри Поттер?

Гарри непонимающе уставился на него, нахмурился.

— Нет.

Ричард улыбнулся и, глядя куда-то за его плечо, подмигнул.

— Я твой дядя.

Руби, поймав на себе взгляд брата и увидев улыбку, которую она так часто видела у него в детстве, сразу же поняла, что произойдет. Она едва успела поставить защитные чары, когда Ричард вдруг резко повернулся и толкнул Люциуса. Малфой, не ожидавший такого, не смог удержаться на ногах и повалился на Беллатрису Лестрейндж.

Полетевшие от ближайших Пожирателей Смерти проклятия разбились о щит, не навредив Гарри, а Ричард, ловко отбивая проклятия в неприятеля, уже сражался с мужчиной с бледным искривленным лицом.

Руби скинула заклинание невидимости и, схватив Гарри за плечо, повернула к себе.

— Руби! — выдохнул он радостно. — Я думал, Сириус тут…

— Не сейчас, — перебила его она, увидев, как поднимается Люциус. — Хватай друзей и беги. Мы их задержим.

Руби толкнула его в сторону и послала в Малфоя-старшего обездвиживающее заклинание. Оно ударило его точно в грудь, и Люциус повалился на землю, так и не успев поднять палочку. В следующую секунду красный луч проклятия взорвал облачко песка у ее ног. Это Беллатриса, уже оправившаяся от падения, с каким-то болезненно-жадным выражением на лице нападала на нее.

— А кто это у нас тут, — хрипло проговорила она, облизнув тонкие губы. — Неужто это очередная пассия моего братца?

И захохотав, она послала заклинание в Руби, но та вовремя увернулась, отступая в сторону от Гарри и других, чтобы их ненароком не задело.

Ричард одолел своего противника и уже сражался одновременно с тремя. На его лице играла самодовольная ухмылка. Благо Пожиратели, не ожидавшие внезапного нападения, действовали неуклюже, атакуя Ричарда толпой вместо того, чтобы разделиться, но Руби понимала, что с каждой секундой ситуация меняется не в их пользу.

Отвлекшись на брата, она пропустила очередное заклинание, брошенное Беллатрисой, и ее палочка, вырвавшись из руки, улетела куда-то в сторону.

— Вот ты и попалась! — торжествовала мадам Лестрейндж, направляя свою палочку на Руби. — Кру…

Договорить она не успела. Распахнулась дверь, затем еще одна, и в зал ворвались Кингсли, Артур Уизли, Сириус и Дамблдор. Сириус тут же атаковал кузину, и Беллатрисе пришлось отступить. Кингсли бросился на помощь Ричарду, которого уже стали оттеснять к одной из ступенек, стараясь зажать. Мистер Уизли кинулся к детям.

Руби сразу заметила, что Дамблдор выглядит неважно. Он словно постарел еще на сто лет, потемнел лицом. На ногах он держался нетвердо, но спускался по ступеням очень быстро. Его палочка была поднята, а на лице проступило такое гневное выражение, какое Руби еще не видела у старого волшебника. Многие Пожиратели Смерти, завидев его, попытались сбежать, но Дамблдор резкими взмахами палочки ловил их, словно на невидимый аркан, и связывал в центре.

Гарри и один из близнецов Уизли тащили сопротивляющегося Рона в сторону от сражения. Второй близнец, несмотря на кровопотери, взял на руки Гермиону и торопился с ней к ближайшим ступеням.

Ричард и Кингсли оглушили последних Пожирателей. Мистер Уизли с помощью магии останавливал кровотечение сыну, битва была выиграна. И только двое продолжали сражаться, стоя на платформе и не замечая ничего вокруг.

Руби повернула голову в их сторону и увидела, как Сириус увернулся от красного луча, посланного Беллатрисой, — он смеялся над ней.

— Ну же, давай! Посмотрим, на что ты способна! — воскликнул он, и его голос раскатился эхом по огромной комнате.

Второй луч, пущенный Беллатрисой, летел точно в грудь Сириуса. Руби видела, что он не успеет его блокировать или увернуться, но вдруг наперерез лучу метнулась тень. Заклинание ударило в Ричарда. Он вскинул голову, ловя взгляд Руби, и она увидела, как брат оступается. Казалось время превратилось в тягучее желе, и медленно, словно толчками, Ричард повалился назад, грациозно проваливаясь в Арку. Черный продранный занавес колыхнулся, принимая его, и наступила звенящая тишина.

— Ричард!

До Руби долетел чей-то крик, и лишь несколько мгновений спустя она поняла, что крик был ее собственный. Она побежала к Арке, не видя ничего, не спуская взгляд с колышущейся черной ткани, ожидая, что брат вот-вот появится с другой стороны. Она уже почти вскочила на платформу, когда ее схватил Сириус.

— Пусти! — Руби яростно забилась в его руках, рвалась к Арке, так что ему стоило больших трудов ее удержать. — Пусти меня сейчас же! Там мой брат!

— Ты уже ничем ему не поможешь, — тихо сказал он. — Ничем.

— Нет! Ричард! Рич!

Свинцовая усталость навалилась на нее. Руби обмякла в руках Сириуса, все вокруг вдруг взорвалось звенящими звуками. Что-то происходило, она ощущала какое-то движение, разговоры, но это все было где-то там… Все это было в каком-то другом, отдельном от нее мире. В том мире она куда-то шла, что-то говорила и делала. Словно со стороны она наблюдала, как Дамблдор собирал в центре зала Пожирателей Смерти, связывая их невидимым арканом. Как он подошел к ней и Гарри и увел их в сторону. Дамблдор что-то говорил ошарашенному и подавленному Поттеру и тот, кивнув, робко взял Руби за руку и перехватил носовой платок, отданный директором Хогвартса, а потом мир рывком ушел из-под ног. Наступила тьма, и вот уже Руби оказалась посреди круглой комнаты со всевозможными звенящими и жужжащими приборами на столах, с портретами на стенах, проснувшимися от их появления.

— Руби, — неуверенно позвал Гарри. — Тебе нужно присесть. Кстати, я нашел твою палочку. Вот.

Она кивнула и позволила ему усадить себя в одно из кресел и машинально сунула волшебную палочку в карман, а он сел рядом, не решаясь заговорить дальше и все еще что-то сжимая в руке. Так они и просидели под жужжание серебряных приборов и тихие перешептывания портретов, пока царивший в комнате сумрак постепенно не стал разбавляться. Близился рассвет.

В большом камине, расположенном сбоку от кресел, вспыхнуло изумрудное пламя, и в ревущем волшебном огне появилась высокая фигура Дамблдора. Он шагнул на ковер, просыпав на него золой, приставшую к мантии, и устало прошел к своему похожему на трон креслу.

— Профессор, — неуверенно начал Поттер, переводя взгляд с сидевшей опустив голову Руби на директора и обратно. — Я думал, что Волдеморт похитил Сириуса, я хотел помочь… это я виноват…

— Не вини себя, Гарри, — печально прервал его Дамблдор. — Ты поступил так, как велели тебе твое сердце и твоя совесть. Это я должен был уберечь тебя от западни Волдеморта.

Внезапно комнату наполнил высокий, нерадостный смех. Это смеялась Руби.

— Уберечь? — сказала она, поднимая голову и растягивая в ужасной улыбке губы. — Как вы могли допустить это?

— Прости меня, Руби, — очень тихо проговорил Дамблдор. — Мне очень жаль. Я бы все отдал, чтобы вернуть Ричарда.

— Не смейте произносить его имя! — закричала она, вскакивая с кресла. — Это вы во всем виноваты! Вы дружили с моим отцом. Вы помогали ему превращать нас в монстров, а теперь говорите, что вам жаль?!

Ярость и боль застилали глаза. Внутри все клокотало с такой силой, что дрожали похолодевшие вмиг пальцы. Руби чувствовала, что если не сделает сейчас что-нибудь, ее просто разорвет на части. Схватив со стола ближайший серебряный прибор, она со всего размаху швырнула его об пол. Брызнули кусочки металла и осколки стекла. Испуганно и возмущенно вскрикнули на стенах портреты, а на Руби уже не глядя хватала вещи и швыряла их в камин, стены, разбивала об пол. Она металась по комнате, как раненый зверь, круша все на своем пути, пока, наконец, выдохнувшись и тяжело дыша, не остановилась в растерянности.

— Садись, Руби, — спокойно, словно никто не устраивал погром в его кабинете, сказал Дамблдор. — Выслушай меня.

— С чего бы? — едко спросила она, уставив горящий взгляд на директора. — Вы только и делаете, что говорите, опутываете всех своими лживыми словами.

Зашуршали крылья, и на стол Дамблдора опустился большой черный ворон. Он беспокойно переступил лапами и, повернув голову, уставился на Руби своим глазом-бусиной.

— Возьми себя в руки, — прокаркал он, — и выслушай Альбуса.

Руби непонимающе уставилась на ворона, и вдруг глаза ее гневно сверкнули.

— Альбуса? Когда ты успел спеться с Дамблдором?! Отвечай!

— Ничего я не спелся, — возмущенно проворчал Грэм. — А знакомы мы с ним очень давно, еще до вашего с Ричардом рождения. Это Альбус помог создать этого ворона, которого ты сейчас видишь.

— Что? — Руби не верила своим ушам и во все глаза смотрела на Грэма.

Не только она была удивлена, Гарри Поттер, сидя в своем кресле и продолжая крепко сжимать в кулаке пророчество, следил за происходящим, не до конца уверенный, должен ли он тут находиться.

— Садись, Руби, — повторил Дамблдор. — Ты сердишься на меня, но не так, как следовало бы, и вполовину не так, милая. Мне казалось, что я могу спасти вас с Ричардом, исправить те ошибки, которые я совершил.

Тонкие ноздри Руби дрогнули, но выражение лица ее стало отстраненно-холодным. Она справилась с эмоциями, спокойно прошла к креслу, не спуская, впрочем, взгляда с Дамблдора. и села. И хотя внешне она казалась абсолютно спокойной, в разгромленном кабинете директора повисло почти ощутимое напряжение, даже портреты на стенах замерли, делая вид, что их нет. Казалось, одно неосторожное слово, и произойдет настоящий взрыв.

— Я слушаю.

— Гарри, — обратился к мальчику Дамблдор, — я думаю, тебе стоит отправиться в Больничное крыло к остальным ребятам. Мадам Помфри о вас позаботится.

Поттер бросил растерянный взгляд на Руби.

— Он может остаться, — сказала она. — Если хочет.

— Ну, я… — запинаясь, заговорил Гарри. — Тот человек, Ричард, он назвал себя моим дядей. Это правда?

— Да.

— Выходит, он погиб из-за меня?

— Нет, Гарри, не из-за тебя, — сказала Руби, не глядя на него. — Ты сильно сглупил, что помчался в министерство, но настоящая вина лежит на нем, — она указала пальцем на Дамблдора. — Если ты останешься, возможно, ты узнаешь нечто такое, чего тебе лучше не знать. Ты готов к этому?

Гарри на секунду задумался, а потом с жаром выпалил:

— Да, я хочу знать правду.

— Мы вас слушаем, Дамблдор, — спокойно сказала Руби, с силой сжимая подлокотники кресла так, что побелели руки.

Ворон переступил с ноги на ногу и тоже уставился на старого волшебника. Все ждали его слов.

— Когда мы познакомились с Волдхардом, мне было не больше лет, чем тебе сейчас, Руби, — начал Дамблдор бесконечно уставшим голосом. Он снял очки-половинки и, привалившись к спинке кресла, потер глаза большим и средним пальцами. — Прошло уже несколько лет с окончания школы, я успел получить первый жизненный урок, который преподнесла мне судьба в виде Геллерта Гриндевальда, но, как оказалось впоследствии, урок этот я не затвердил.

Волдхард Баттенберг в ту пору был молодым, подающим надежды лекарем, которого не устраивали те крупицы знаний, какие могли дать ему ведущие профессора того времени. Он всегда стремился постигнуть бытие, добраться до неизведанной границы и подвинуть ее дальше.

Мы сошлись на фоне общего пристрастия к науке. Волдхард смог увлечь меня экспериментами, он хотел изобрести зелье, способное укрепить жизненные силы волшебника, продлить его жизнь. Признаться, тогда мне казалось это весьма заманчивым. Мы много переписывались, он присылал мне свои теории и проекты. Вместе мы решили изучать свойства драконьей крови, за что ваш покорный слуга впоследствии даже был удостоен награды, — горько усмехнулся Дамблдор. — Но слишком поздно я понял, что Волдхард ради достижения результата способен замарать руки. Когда речь зашла о том, чтобы исследовать, как действует драконья кровь на людей и возможно ли найти нужные пропорции, чтобы этот сильный ингредиент не убивал сразу, я ужаснулся. Я тогда попытался остановить его, но Волдхард, почувствовав, что ошибся во мне, бесследно пропал вместе со всеми наработками.

Рассвет за окном разгорался, по усыпанному осколками разбитых приборов персидскому ковру поползла широкая золотистая полоса, медленно подбираясь к ботинкам Руби.

— Я ничего не слышал о нем много лет, — продолжал Дамблдор. — И решил, что Волдхард оказался менее удачливым, чем Геллерт, и на этом успокоился. Занялся преподаванием в Хогвартсе, продолжал свои научные изыскания, писал кое-какие статья в журналы.

И вот летом одна тысяча девятьсот четырнадцатого года меня пригласили с докладом в Германию, на симпозиум по трансфигурации. Признаться, я был польщен. И вот там мне довелось познакомиться с замечательным человеком — Грэхэмом Штейном.

На этих словах Дамблдор слегка улыбнулся ворону. и тот кивнул ему.

— Вы хотите сказать, что этот Грэхэм Штейн и есть Грэм? Мой ворон? — с каменным лицом спросила Руби. — Я не понимаю. Ворона подарила мне мать незадолго до своей смерти.

— Имей терпение, Руби, — прокаркал ворон строго.

— И да, и нет, — ответил на ее вопрос Дамблдор. — Грэхэм Штейн давно умер, а этот ворон был его питомцем. Не удивительно, что он выбрал именно его, чтобы передать свою память и кое-какие силы.

— Но для чего?

— Для того, чтобы защитить свою внучку, — ответил Дамблдор, и по лицу его скользнула тень. — Так вот. После симпозиума Грэхэм предложил мне погостить в его особняке, расположенном в живописном месте среди лесов. Я с радостью согласился, не зная, чем это обернется в итоге. У Грэхэма была дочь по имени Эрмелинда. Очень умная и благородная женщина, обладающая живым умом. И очень гордая, как я выяснил потом.

Эрмелинда разделяла интересы отца и часто составляла нам компанию в наших научных беседах. Со временем мы с ней стали проводить все больше времени вместе, много гуляли. Эрмелинда рассказывала мне много интересных историй о существах, обитающих в этих лесах. Мы увлеклись друг другом, все произошло так быстро для меня.

Когда я покидал Германию, Эрмелинда уже была беременна. Она сообщила мне об этом в день моего отъезда, ожидая, что я останусь с ней, но я… испугался. Я не был готов тогда стать отцом и уехал.

Гарри удивленно взглянул на директора, не веря своим ушам. Дамблдор, которого он всегда считал величайшим человеком, так просто взял и бросил своего ребенка?

— Уже вернувшись в Англию, я пожалел о своем поступке, но Эрмелинда и слышать ничего обо мне не хотела. Со временем мне удалось возобновить общение с Грэхэмом, и от него я узнал о том, что у меня родилась дочь. Она росла здоровой и жизнерадостной девочкой. Я следил за ее успехами в учебе, но не осмеливался появиться в ее жизни.

Золотистая полоса рассвета поднялась по ногам Руби, теплом легла на колени, на белые от напряжения руки, вцепившиеся в подлокотники кресла. Она слушала Дамблдора, не понимая, к чему он рассказывает эту историю. Какое ей до этого дело.

— Моя дочь с отличием закончила школу. Эрмелинда к тому времени скончалась от оспы, и девочка была на попечение Грэхэма. Представь, каково было мое удивление и отчаяние, когда от Грэхэма пришло письмо с новостью о том, что моя дочь сбежала и не с кем иным, как с известным мне Волдхардом Баттенбергом.

Повисла звенящая тишина. Руби смотрела на свои колени, Гарри — на Дамблдора.

— Волдхард напал на Грэхэма, и, когда я прибыл к нему, он уже был при смерти. Я помог ему переселить свои воспоминания в ворона.

— Мы искали твою маму, Руби, — продолжил Грэм. — Но, когда нашли ее, было слишком поздно. Волдхард с помощью магии окончательно завладел ее волей. Она уже не могла уйти от него.

— Все, что я смог, — печально проговорил Дамблдор, — так это спасти Лили. Вас с Ричардом Волдхард прятал тщательно, и, когда я узнал о вашем существовании, было уже поздно. Он успел сделать с вами это…

Дамблдор замолчал. По его покрытым лучиками морщин щекам катились слезы.

— Это получается, — подал голос Гарри, — что вы мой… вы мой прадедушка?

— Да, Гарри, да.

— Но, почему же вы не забрали меня к себе? Зачем оставили у Дурслей?

Вопрос прозвучал наивно и по-детски, но Гарри это не волновало. От полученной информации голова у него шла кругом, и обида на директора всплыла из глубины души.

— Я не хотел подвергать тебя опасности, мой мальчик, оставляя тебя в волшебном мире.

— Чушь! — вскинула голову Руби. — Просто вы, Дамблдор, так и не научились заботиться о ком-то.

— Руби, — укоризненно воскликнул он.

— Довольно! Я больше не собираюсь участвовать в ваших планах, они заканчиваются трагично для моей семьи. Гарри, — она повернулась к все еще ошеломленному Поттеру и протянула руку. — Отдай мне пророчество.

Поколебавшись, он протянул ей стеклянный шар, с клубящейся внутри молочной дымкой. Руби с силой сжала его в ладони.

— Что ты собираешься делать? — с тревогой в голосе прокаркал Грэм.

— Не твое дело, предатель, — бросила ему грубо. — Ты все знал и ничего мне не сказал.

— Но…

— Ничего не хочу слышать!

Руби шагнула к столу и, резким движением сорвав с шеи амулет в виде клыка или когтя, бросила его перед Дамблдором. Тут же черты лица Руби заострились, стали хищными, по черным волосам прошла огненная волна, меняя их цвет на красный, как у Ричарда. Теперь уже оба ее глаза были желтыми с вертикальным зрачком, от чего взгляд становился пугающим.

— Если с Гарри что-нибудь случится, я найду вас, Дамблдор. И это вам не понравится.

Выплюнув это в потрясенное лицо старого волшебника, Руби распахнула окно и шагнула в разгорающийся день. Гарри, кинувшийся за ней, увидел быстро удаляющуюся фигуру, раскинувшую черные крылья.

Просторный, вытянутый кабинет Люциуса Малфоя был погружен в зеленоватый полумрак. Несмотря на то, что день был в самом разгаре, плотный бархат зеленых портьер на высоких стрельчатых окнах не давал проникнуть солнечным лучам.

На выступающей площадке у окна расположился письменный стол, за которым теперь вместо хозяина восседал в глубоком кресле с высокой спинкой сам Волдеморт. Бледные руки он держал перед собой, опершись локтями о столешницу, и смотрел на сидящих перед ним женщин поверх соединённых длинных пальцев. Выражение его лица было почти безмятежное, но красные глаза с вертикальными зрачками, подобно змеиным, пылали как раскаленные угли, поблескивая в полумраке. Он был в ярости.

Нарцисса Малфой сидела с прямой спиной, положив на колени сжимающие шелковый платочек руки, и смотрела куда-то в пустоту перед собой. Она походила на изящную статую, и нельзя было сказать, что эта женщина всего несколько минут назад лила слезы в своей комнате. Её сестра сидела рядом, нисколько на нее не похожая — ни внешне, ни манерами, ни осанкой. Беллатриса пригибалась к коленям, как стелющаяся под ветром трава, черные пряди то и дело падали ей на лицо, заставляя ее мотать головой, чтобы их откинуть. Она виновато и одновременно выжидательно смотрела на своего повелителя.

Напряжение в комнате росло, сгущалось, обе женщины чувствовали приближающийся взрыв негодования, поэтому щелкнувший замок открывающейся двери заставил обеих вздрогнуть.

Волдхард Баттенберг, поправляя пенсне, прошел в комнату.

— Вы хотели видеть меня, мой Лорд? — вежливо обратился он к Волдеморту, оглаживая аккуратную бородку.

Изумрудно-зеленые глаза Волдхарда тревожно метнулись по сторонам.

— Проходи. Мы уже заждались тебя, — холодно сказал Темный Лорд. — Только ты можешь разрешить один крайне интересный вопрос.

Баттенберг подошел близко к сидевшим Нарциссе и Беллатрисе и остановился позади них. Он уже знал о Ричарде и прекрасно понимал, зачем его вызвали, но не подавал вида. Пока он шел в кабинет Малфоя, Волдхард успел подготовиться к этому разговору.

— Как ты знаешь, — начал Волдеморт, и из-под стола, за которым он сидел, показалась голова огромной змеи, — прошлой ночью мои верные слуги отправились в Министерство магии, чтобы принести мне пророчество, но им помешали.

Змея неторопливо, подползая все ближе, задела изгибом тела ногу Нарциссы Малфой, от чего та едва заметно скривила губы.

— Не представляю, кто осмелился нарушить ваши планы, — покосившись на Нагайну, проговорил Волдхад.

— Неужели? — повысил голос Волдеморт. — В таком случае, позови своего сына. Я хочу его видеть.

— Не могу, мой Лорд, — виновато проговорил Баттенберг. — Ричард исчез. Никто не видел его со вчерашнего вечера. Я понятия не имею, где он.

— Вот как? — от тона, каким это было сказано, у всех присутствующих мороз пробежал по коже. — Беллатриса утверждает, что это твой сын помешал им выполнить мой приказ. Хочешь сказать, она врет?

Волдеморт, жадно вглядываясь в глаза Волдхарда, взмахнул волшебной палочкой в сторону Беллатрисы, и она скорчилась, тяжело дыша и поскуливая от боли.

— Я не вру, — выдохнула она, когда он отвел палочку в сторону, — мой повелитель. Ричард напал на нас. И привел за собой Орден Феникса и Дамблдора.

— Я верю тебе, Белла, — благосклонно кивнул ей Темный Лорд. — Но ты всё равно заслужила это, ты подвела меня.

— Да, мой Лорд. Вы великодушны и справедливы.

Тонкие ноздри Нарциссы Малфой дрогнули, она сильнее сжала пальчиками шелковый платок, краем взгляда скользнув по сестре.

— Не понимаю, — притворно удивился Баттенберг, нервно косясь на свивающуюся у его ног змею. — Зачем Ричарду было мешать вам, мой Лорд?

— Я надеялся, ты ответишь на этот вопрос, мой друг.

В дверь настойчиво постучали. Волдеморт нахмурился.

— Кто посмел прервать нас? — гневно посмотрел он на Нарциссу, испуганно обернувшуюся на повторившийся стук. — Впрочем, впусти.

Нарцисса поспешно встала, спадающие на спину завитые локоны подрагивали с каждым ее шагом. Пройдя к двери, она открыла её и, увидев, кто там, молча посторонилась. В кабинет вошел Генрих, держа перед собой сложенный кусок пергамента. Он только мельком глянул на нахмурившегося Волдхарда и решительно подошёл к столу.

— Темный Лорд, — Генрих вежливо поклонился. — Позвольте передать вам послание. Это касается случившегося в министерстве магии.

Он протянул сложенный пергамент и выжидательно замер.

— Генрих, — прошипел Волдхард, ослабляя сдавивший вдруг шею ворот щегольской сорочки. — Как ты смеешь являться сюда…

— Молчать! — воскликнул Волдеморт, с интересом разглядывая стоящего перед ним Генриха. — Какая восхитительная наглость. Ну что ж, посмотрим.

Он взял пергамент и неторопливо развернул. Присутствующие в комнате замерли, не спуская взгляда с этого клочка бумаги. Волдеморт прочел послание и перевел взгляд на Волдхада, затем на ожидающего чего-то Генриха.

— Очень интересно, — прошипел он, прищуриваясь, от чего безносое бледное лицо его стало похоже на морду змеи, готовящуюся к атаке. — Скажи ей, пусть войдет.

Генрих еще раз поклонился и уверенно прошел к двери, возле которой все еще стояла Нарцисса. Он потеснил ее и, распахнув дверь, приглашающе махнул рукой.

Появившаяся на пороге фигура заставила побледнеть Волдхарда. На его лбу проступили капельки пота, он шумно сглотнул. Беллатриса, завидев, кто появился в кабинете, вскочила на ноги и, указывая пальцем, закричала:

— Это она! Мой Лорд, она из Ордена. Позвольте мне убить ее.

Руби — а это была она — одарила Беллатрису злым взглядом, подошла ближе и так же, как Генрих перед этим, поклонилась Волдеморту.

— Темный Лорд.

— Руби Стрейндж, — протянул он, вставая и выходя из-за стола. — Или правильнее называть тебя Реинхилда Баттенберг?

— Руби, Темный Лорд, называйте меня Руби, — сказала она, следя за приближающимся темным волшебником.

— И что же привело тебя сюда, Руби? Почему я должен тебя выслушать, а не убить прямо сейчас?

Волдеморт лениво двинулся вокруг нее, небрежно держа палочку в чуть согнутой руке.

— Для начала позвольте вернуть вам это.

Руби достала что-то из кармана и протянула ему. На раскрытой ладони лежал стеклянный шар с клубящейся внутри молочной дымкой. Увидев его, Беллатриса как-то нелепо вскрикнула и тут же прикрыла ладонью рот. Шар взлетел и плавно спланировал в руку Волдеморту. С минуту он стоял с отсутствующим выражением лица, прислушиваясь к чему-то, а затем раздраженно отшвырнул пророчество. Стеклянный шар ударился об стену, но не разбился, а, упав на пол, откатился под одно из кресел.

— Если ты надеялась впечатлить меня этим, то ты ошиблась, девочка.

— Нет, — спокойно сказала Руби. — Это всего лишь мои извинения.

Тонкие губы Волдеморта растянулись в подобии улыбки.

— И зачем же ты пожаловала на верную смерть?

Руби посмотрела на отца, затем перевела взгляд на Темного Лорда. Лицо ее было решительным.

— Я пришла предложить вам свою помощь в грядущей войне.

Волдеморт рассмеялся высоким холодным смехом, предложение Руби сильно его позабавило. Перестав смеяться, он внезапно оказался рядом с ней, яростно вглядываясь в ее желтые глаза. Руби не отвернулась, упрямо вздернула голову повыше, красные волосы ее заискрились огненными всполохами.

— Что можешь предложить мне ты, девочка? — спросил он, поднимая волшебную палочку повыше.

— Армию прекрасно обученных убийц.

Слева от них раздалось покашливание.

— Реинхилда, кажется, ты забыла, — вмешался Волдхард. — Стая принадлежит мне. И я уже предложил их услуги Темному Лорду.

Она перевела тяжелый взгляд на отца.

— Ты не мог этого сделать, — сказала холодно. — Они подчиняются только мне. К тому же ты сильно просчитался, отправляя Ричарда перехватить пророчество. Неужели ты думаешь, что Темный Лорд поверит, будто ты к этому не причастен?

— Она лжет, Том… — поспешно возразил Волдхард и тут же прикусил язык, поняв, какую ошибку совершил.

Волдеморт, услышав имя, от которого он отрекся много лет назад, которое он уничтожил вместе со своим отцом, разозлился еще больше.

— Молчать! — рявкнул он, взмахнув волшебной палочкой, от чего Баттенберг застыл парализованный, не в силах ни пошевелиться, ни говорить. — Как смеешь ты называть меня этим грязным именем? Меня, величайшего темного мага в истории!

Лежавшая на полу Нагайна грозно зашипела, разворачивая кольца. Генрих, не спуская глаз со змеи, переместился поближе к Руби, принял расслабленную позу, но руки положил на рукоятки мечей.

— Темный Лорд, — спокойно обратилась к нему Руби, не обращая внимания на повисшую в воздухе опасность. — Мой отец давно знаком с Дамблдором и последнее время он помогал старику, а не вам. Он отправил меня в Хогвартс, чтобы поддерживать связь с ним. И операцию в Министерстве мы с Ричардом должны были сорвать по приказу Волдхарда.

— И почему ты решила, что я поверю тебе? — спросил Волдеморт, и Руби почувствовала, как все ее тело парализует, так что она не может пошевелиться.

Нагайна вытянулась, приподнялась над полом и покачивалась в задумчивости между ней и Волдхардом. Баттенберг завороженно следил глазами за ее плавными движениями, а Руби, напротив, заглянула в лицо Тёмного Лорда. Её охватила знакомая уже ярость, волосы засияли так ярко, что кинули кровавые отблески ей на лицо.

— Мой отец и Дамблдор сделали нас с братом такими, — сказала она яростно. — Они же виноваты в его смерти. Всё, что я хочу, это мести. И если для этого придётся залить Англию кровью, я готова.

Красные глаза Волдеморта сузились, в них полыхнуло торжество. Он долго разглядывал Руби, а затем губы его дрогнули, и он приказал Нагайне на змеином языке:

— Убей!

Змея на мгновение сжалась, как сдавленная пружина, и вдруг — бросок, и из круглых, глубоких ран на шее и плече толчками хлынула алая кровь. Парализующее заклинание, которое сдерживало Руби, пропало, но она все равно стояла неподвижно, наблюдая как падает, хватаясь за шею и стараясь остановить кровь, человек, который был ее отцом. Волдхард, барахтаясь в луже собственной крови, пытался отползти подальше от змеи. Пенсне скатилось с его носа, лицо постепенно становилось серым, теряло краски.

Руби чувствовала на себе взгляды собравшихся, ощутила, как беспокойно шелохнулся за ее спиной Генрих. Она шагнула к отцу и присела рядом с ним на корточки, зажала тонкими пальцами ужасную рану на его шее. Волдхард попытался что-то сказать, но из его горла вырвались только булькающие звуки. Взгляд начинала заволакивать туманная дымка, похожая на ту, что витала внутри шара с пророчеством, и тогда Руби склонилась совсем низко, не боясь запачкаться и что-то шепнула ему на ухо. Глаза Волдхарда в ужасе расширились, он вцепился судорожной рукой ей в плечо, но этот рывок стоил последних сил. Волдхард Баттенберг повалился на бок, и изумрудно-зеленые глаза его погасли. Навсегда.

Руби поднялась. Её руки и одежда были в крови. Бросив последний взгляд на распластавшееся на полу тело, Руби снова поклонилась Волдеморту.

— Какие будут указания, Темный Лорд?

— Для начала ты исправишь все, что испортила. Ты приложила руку к тому, что моих верных слуг арестовали, — проговорил он, продолжая изучающе ее разглядывать. — Освободи их.

— Как прикажете.

Руби коротко кивнула Генриху, и они покинули кабинет.

— Мой Лорд, — подала голос Беллатриса, — как вы можете ей доверять?

— Ты сомневаешься в моих решениях, Бэлла?

— Нет, что вы, мой Лорд. Как я могу.

— Не разочаровывай меня еще раз, Беллатриса.

Волдеморт взглянул на лежавшее на полу тело Волдхарда и обратился к змее:

— Кушать подано, Нагайна.

Нарцисса Малфой с побледневшим лицом поспешно отвела взгляд в сторону.

Дамблдор сидел, прикрыв устало глаза и откинувшись на спинку кресла. Он только что закончил рассказывать Северусу Снейпу события последних часов и тайны давно минувших лет, и выглядел Альбус весьма неважно. День уже близился к полудню, солнце щедро заливало теплым светом круглый кабинет директора.

— Позвольте мне резюмировать, Дамблдор, — со сдержанным раздражением заговорил Снейп, сидя в том же кресле, в котором совсем недавно сидела Руби. — За последние несколько часов Руби потеряла брата, узнала о том, что вы ее дедушка, и после этого вы позволили ей уйти?

— Хотел бы я посмотреть, как бы ты ее остановил, — проворчал Грэм.

Ворон все так же сидел на столе, только теперь переместился на стопку пергаментов с отчетами преподавателей, чтобы возвышаться над собеседниками.

— Остановил бы! — отрезал Снейп. — А теперь где мне ее искать? Куда она могла пойти?

— Не тебе, а нам, — поправил ворон и покосился на Дамблдора. — Альбус, ты в порядке?

— Более чем, — ответил Дамблдор, открывая глаза и выдвигая один из ящиков письменного стола. — Где же они… а, вот.

Он достал блюдечко с засахаренными лимонными дольками и поставил на середину стола. Затем взяв лакомство отправил в рот и с самым серьезным видом принялся разжевывать.

— Угощайтесь, — предложил он.

— Дамблдор, вы издеваетесь?! — Снейп так и подскочил на месте. — Вы вообще слышали меня?

— Успокойся, — каркнул на него Грэм и, к большому удивлению Северуса, бочком подскочил к блюдечку и принялся за лакомство. — Нервный какой. Да будет тебе известно, молодой человек, сладкое полезно для мозгов. Если, конечно, они есть, хе-хе. Так что держи.

Грэм взял одну лимонную дольку в лапу и настойчиво протянул Снейпу. Поколебавшись, Северус все же взял ее, но есть не стал.

— Молчаливым ты мне нравился больше, — буркнул он.

— Будет вам, — миролюбиво вмешался Дамблдор. — Давайте сосредоточимся на важных вещах. Во-первых, крестражи…

— Альбус! — хором воскликнули Северус и Грэм.

Дамблдор удивленно моргнул и поднял руку, изображая, что сдается.

— Хорошо, хорошо, — сказал он. — Раз вы хотите обсуждать очевидные вещи, кто я такой, чтобы вам мешать? Грэм, скажи-ка, чем занималась Руби последнее время, когда вынуждена была сидеть в штаб-квартире?

— Если не считать ее вылазок и посиделок с Сириусом, — Грэм ехидно покосился на Северуса, которого при звуках этого имени передернуло, — она собирала данные на Волдеморта.

— Полагаю, — Дамблдор укоризненно посмотрел на него поверх очков-половинок, — твоими стараниями, друг мой, ей известно все?

— Разумеется.

— Северус, — теперь директор повернулся к Снейпу. — Вы неплохо изучили Руби, знаете, как она была привязана к брату. Как вы думаете, Северус, что она решит сделать в первую очередь?

— Захочет отомстить.

— И кого она посчитает виновным?

Снейп задумался, глубокая морщинка пролегла меж бровей. Беллатриса, убившая Ричарда, безусловно была подходящей кандидатурой, вот только… Только это всего лишь следствие, причина, первоисточником проблем был совсем другой человек.

— Своего отца, — наконец сказал он.

— Верно! — кивнул Дамблдор. — Верно, Северус. Значит, вопрос, куда могла пойти Руби, можно считать решенным.

Северус пораженно уставился на Дамблдора, Грэм встревожено распушил перья, от чего стал похож на огромное черное облако с гневными глазами-бусинами.

— Несносная девчонка! — возмутился ворон. — Лезть в гнездо василисков в ее положении…

Грэм осекся, поймав на себе предупреждающий взгляд Дамблдора, но они опасались напрасно — Снейп, поняв, куда направилась Руби, не обратил внимания на эту оговорку. Не говоря ни слова, он вскочил и торопливо подошел к двери, схватился за ручку и толкнул. Дверь не поддалась.

— Выпустите меня, — сквозь зубы проговорил он.

— Северус, не делайте глупостей, — мягко заговорил Дамблдор.

— Руби может быть в руках Темного Лорда. И прямо сейчас он… Может, он пытает ее или… — Северус сбился, сжал кулаки, гневно смотря на Дамблдора. — Я не допущу, чтобы она погибла.

— Успокойтесь, Северус, — продолжил увещевать его директор. — Руби, конечно, действует рискованно, но, как вы могли заметить, совершать необдуманные поступки не в ее характере.

— Да, — вмешался Грэм. — Не забывай, она долгое время руководила стаей и планировала все их операции. Наверняка у неё есть план.

— К тому же, если вы явитесь сейчас, это может вызвать подозрения у Волдеморта, а это может навредить нам всем, — веско закончил Дамблдор. — Безусловно, вы отправитесь туда, Северус, но только тогда, когда сам Волдеморт вас позовет, а это непременно случится очень скоро. Поэтому, присаживайтесь и давайте вернемся к тому, с чего я начал — крестражи.

Северус раздраженно сверлил директора взглядом, затем глубоко вздохнул, успокаиваясь. Действительно, нельзя давать волю эмоциям, это мешает думать. В словах Дамблдора был смысл, и, хоть Северус знал Руби совсем недавно, в одном он был уверен — безрассудной гриффиндоркой она точно не была. Но кто знает, как на ней сказалась смерть брата? Неизвестность мучила, больших усилий стоило Северусу запереть боль тревоги в своем сердце, успокоить бушующие эмоции. Если Руби действительно отправилась в особняк Малфоев, действовать нужно предельно осторожно.

Еще раз глубоко вздохнув, Снейп вернулся и сел в кресло.

— Нам с Сириусом удалось уничтожить еще один крестраж, — продолжил Дамблдор как ни в чем не бывало. — Правда, не без последствий для меня, — он горько усмехнулся.

Старый волшебник выглядел действительно неважно, за последние пару дней он словно состарился на сотню лет, и весь его вид говорил, что он нуждается в долгом отдыхе.

— Возможно, я не переживу эту войну, — продолжил Дамблдор после короткой паузы. — Поэтому, Северус, очень важно, чтобы вы довели её до конца. Мне известно местонахождение последних трех крестражей. Два из них находятся в особняке Малфоев — это диадема, принадлежавшая когда-то Кандиде Когтевран, и змея Волдеморта.

— Нагайна? — поднял удивленно брови Северус. — Как можно использовать сосудом для души змею? Это ужасно глупо.

Раздался каркающий смех, резанувший по ушам.

— Это точно! — насмешливо произнес Грэм. — Только он не собирался использовать змею, произошла забавная ошибка.

— Грэм, сейчас не время для подобных историй, — укоризненно возразил Дамблдор. — Как бы то ни было, змея — крестраж.

— А что насчет третьего? — спросил Северус.

— Третий сейчас находится тут, в Хогвартсе.

— И почему нам не уничтожить его прямо сейчас?

Дамблдор и Грэм переглянулись.

— Видишь ли, — осторожно начал Дамблдор, — последний крестраж — это Гарри Поттер.

— Что? Поттер? — вырвалось у Снейпа.

Почему этот несносный мальчишка вечно умудрялся вляпаться во все возможные неприятности? Северус мысленно скривился, он уже привык, что Поттер был причастен ко всему, но, чтобы так… Северус подобрался, взгляд его стал суровый. Он чуть наклонил голову вперед, и, хотя собранные в хвост волосы не занавесили лицо как раньше, все же выражение его не сулило ничего хорошего.

— Вы знали все с самого начала, — холодная уверенность в голосе. — Знали, что он крестраж, и позволяли ему жить, оберегали его, я оберегал его, и теперь вы собираетесь его убить? Так?

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Волдеморт должен был убить, — поправил он. — Да, таков был план.

— Был?

— Всем свойственно ошибаться, Северус, и нужно быть последним упрямым глупцом, чтобы не признавать своих ошибок. Я полагал, что мальчик рано или поздно поддастся влиянию осколка души Волдеморта, что он завладеет им. Но Гарри оказался сильнее, чем я или Волдеморт могли предположить. И Руби… Руби доказала мне, что можно сопротивляться живущим внутри темным силам.

— Она знает? — спросил Снейп. — Знает, что Гарри крестраж?

Но ответил на этот вопрос не Дамблдор, а Грэм.

— Знает. Альбус, помнишь, что она сказала перед уходом? Она догадалась о твоем плане и недвусмысленно дала понять, что против такого решения.

Дамблдор устало вздохнул.

— Мерлинова борода! Каким ужасным человеком, должно быть, я выгляжу в её глазах! — воскликнул он, чем очень удивил Северуса. Никогда он еще не видел Дамблдора таким подавленным.

— Альбус, ты так и не научился понимать женщин нашей семьи, — проворчал Грэм и поводил клювом, напоминая этим жестом укоризненное покачивание головой. — Не совершай той же ошибки, что и с Эрмелиндой. Не слушай того, что она говорит в обиде и, — тут он перевел взгляд на Северуса, — будь настойчивее. Всему вас учить нужно, молодежь!

Северус скрестил на груди руки и нахмурился, Дамблдор, напротив, едва приметно улыбнулся. Откуда-то издалека донесся звон колокола, оповещающего время обеда.

Северус одернул рукав, слегка поморщившись от боли в левом предплечье, там, где горела метка. Дамблдор как всегда оказался прав — Темный Лорд призвал его, но гораздо позже, чем Северус ожидал.

Идя по залитой лунным светом широкой подъездной дороге, он старательно отгонял мрачные мысли, которые с новой силой атаковали его. Весь день его не покидала тревога и страх за Руби, которые Северус пытался заглушить насущными делами, снимая уйму баллов с учеников и назначая им отработки, удивляясь самому себе — как можно продолжать жить и преподавать, когда все вокруг рушилось?

Поднимаясь по мраморной лестнице и подходя к дверям гостиной, где всегда собирались Пожиратели Смерти, Северус Снейп был готов ко всему. Замерев на мгновение и надевая на лицо маску безразличия и отстраненности, за которой он так привык прятаться, он шагнул в неизбежное.

В камине с ревом горело волшебное пламя, бросая трепещущие отсветы на молчаливо сидевших вдоль длинного стола людей. Северусу потребовалась несколько секунд, чтобы его глаза привыкли к полумраку комнаты и, снова окинув гостиную цепким взглядом, он, наконец, увидел ту, которую хотел и боялся здесь увидеть.

— Снейп, — позвал сидевший во главе стола Волдеморт. — Еще немного, и ты бы опоздал.

Он сидел сразу перед камином, отчего было поначалу трудно различить что-либо кроме силуэта, но по мере того, как Северус приближался, проступало из полумрака бледное, змееподобное лицо с красными глазами. Северус с трудом заставлял себя смотреть на Волдеморта, а не на ту, что сидела по левую руку от него.

— Северус, сюда! — махнул Волдеморт на свободное справа от него кресло.

Послушно заняв указанное место, Снейп окинул взглядом присутствующих и, наконец, посмотрел на Руби, что оказалась как раз напротив него. Она сидела с прямой спиной, опустив глаза. С их последней встречи она изменилась, — волосы из черных стали красными, какие были у Ричарда, и теперь на них искрились отбрасываемые огнем отблески, черты лица её заострились. Северус не видел глаз — Руби так и не взглянула на него, — но был уверен, они тоже изменились.

— Северус, — с ухмылкой обратился к нему Волдеморт, — ты узнаёшь нашу гостью?

— Да, разумеется, — безразлично произнес он.

— Еще бы, — протянул Волдеморт и обратился уже к остальным: — К сведению тех из вас, кто еще не знаком с ней, у нас гостит мисс Руби Стрейндж. Она до недавнего времени была преподавателем в школе чародейства и волшебства Хогвартс и состояла в Ордене Феникса. Сегодня она любезно предложила нам свои услуги.

Пожиратели Смерти спокойно восприняли эту новость — половина из присутствующих стараниями Руби смогли сегодня покинуть Азкабан. Единственное недовольство выразили только двое: Беллатриса Лестрейндж, немного подавшись вперед, кинула на Руби ревнивый взгляд; её сильно задевало, что эта наглая выскочка сидит рядом с повелителем и успела так быстро втереться в доверие; Сивый, которого тоже пустили на собрание, с дальнего края стола хищно прищурился и, недобро взглянув на Руби, с хрустом размял пальцы. Беркл был одним из верных ему вервольфов, и то, что с ним сделала эта девчонка, сильно не нравилось Сивому.

— Признаться, — заговорил Волдеморт после недолгой паузы. — Я крайне вами недоволен. Вы провалили задание в Министерстве, вы не справились с кучкой школьников. Люциус!

Люциус Малфой вздрогнул от этого неожиданного окрика, его и без того бледная кожа приобрела сероватый оттенок, он нервно вытер выступившие на лбу капельки пота.

— Д-да, мой Лорд?

— Люциус, как ты мог подвести меня? Может, зря я вытащил тебя из Азкабана? Пожалуй, надо было оставить тебя там, это было бы хорошим уроком.

— Простите, мой Лорд, — нервно проговорил Люциус, покосившись на сидевшую рядом Нарциссу. — Этого больше не повторится.

— Разумеется! — холодно прервал его Волдеморт. — Следующая ошибка станет для тебя последней.

Тишину прерывало лишь потрескивание огня в камине. Волдеморт поднялся со своего места и неторопливо пошел вдоль стола, за спинами своих приспешников, наслаждаясь их страхом. Никто из присутствующих не решался даже пошевелиться, опасаясь вызвать на себя гнев Темного Лорда.

— Знаешь, Люциус, — продолжил Волдеморт неторопливо, — я подарил тебе свободу, жизнь, а ты все равно выглядишь каким-то недовольным. Ни ты, ни твоя жена. Вы, Малфои, всегда убеждали меня, что жаждете моего прихода к власти, что разделяете мои убеждения.

— Разумеется, мой Лорд, — дрожащим голосом поспешил заверить Люциус, а Нарцисса окаменела, глядя в пустоту перед собой. — Мы и сейчас разделяем ваши убеждения и поддерживаем вас.

— Мой Лорд, — подала сдавленный от охвативших её чувств голос Беллатриса, с обожанием следя взглядом за Волдемортом, — то, что вы здесь, в нашем родовом поместье — невероятная часть для нас! Большей радости и представить трудно.

Волдеморт остановился позади Яксли, от чего крупный Пожиратель постарался стать как можно незаметнее.

— Большей радости, — повторил Волдеморт, немного склонив голову набок и вглядываясь в лицо Беллатрисы. — Из твоих уст, Беллатриса, такие слова значат немало.

Лицо ее залила краска, глаза заблестели лихорадочным, нездоровым счастьем.

— Мой Лорд знает, что я говорю чистую правду!

— Большей радости быть не может… Даже в сравнении со счастливым событием, которое, как я слышал, произошло на этой неделе в вашей семье? — Беллатриса, приоткрыв рот, уставилась на него в явном недоумении.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, мой Лорд.

— Я говорю о твоей племяннице, Беллатриса. И о вашей, Люциус и Нарцисса. Она ведь только что вышла замуж за оборотня, за Ремуса Люпина. Вы, должно быть, очень гордитесь этим.

Все, кто сидел за столом, несмотря на витающее в воздухе напряжение, глумливо загоготали. Многие склонились друг к другу, обмениваясь насмешливыми взглядами, некоторые застучали по столу кулаками, до того обрадовало их унижение, которому подверглись Беллатриса и Малфои. Лицо Беллатрисы, совсем недавно светившееся от счастья, пошло уродливыми багровыми пятнами.

— Она не племянница нам, мой Лорд! — воскликнула Беллатриса, перекрикивая веселый гам. — После того, как наша сестра вышла замуж за грязнокровку, мы — Нарцисса и я — ни разу не виделись с ней. Ее отродье не имеет ни с кем из нас ничего общего, как и животное, за которое она выскочила замуж.

Северус слушал происходящее вполуха. С того момента, как Волдеморт встал со своего места, он то и дело посматривал на Руби и, когда все отвлеклись на унижение Беллатрисы и Малфоев и уже не смотрели в его сторону, Северус, откинув осторожность, буквально впился взглядом в Руби.

«Посмотри на меня! — думал он. — Ну же, посмотри на меня!»

Он не знал, почему, но было очень важно, чтобы она посмотрела. Это единственное, что всецело занимало его мысли — ни война, ни безумный Волдеморт и его приспешники, ни Дамблдор, — только она была важна сейчас.

И немая мольба сработала. Ресницы Руби дрогнули, и она подняла взгляд на Северуса, а потом произошло то, чему никто не мог дать объяснение, ибо эти проявления магии очень редки и неуловимы, не поддаются изучению.

Время словно остановилось. Гомон, смешки, разговоры — всё смешалось в неразличимую кашу, как на зажеванной пленке. Все движение остановилось, даже воздух стал неподвижен. Северус испытывал странные ощущения, он словно был под воздействием обездвиживающего заклинания, но мысли его были невероятно быстры. Он и Руби не отрываясь смотрели друг другу в глаза, и между ними возникла связь, — нет, это не было похоже на легилименцию, Северус определенно не пытался проникнуть в ее мысли — он просто их слышал, а она слышала его.

«Я сожалею о твоей утрате, Руби».

Вертикальные зрачки её глаз дрогнули.

«Спасибо, Северус».

«Зачем ты пришла сюда? Ты не знаешь, с чем связываешься. Я боюсь за тебя, Руби, ведь я… — Северус запнулся. — Я беспокоюсь за тебя».

Если не считать того раза, когда он стоял на коленях у постели умирающей Руби, он не говорил ей, что любит. Но тогда эти слова сами вырвались из него, а теперь он не мог их произнести, слишком все изменилось. Вдруг она полюбила Сириуса? Тогда этим признанием он лишит себя возможности быть рядом, быть хотя бы другом. Нет, он не мог так рисковать.

«Я тоже боюсь, Северус, особенно сейчас, когда… все так изменилось. Прости, я не могу сидеть сложа руки и ждать милостей судьбы. Скажи, ты со мной?»

«Всегда. Всегда был и буду с тобой».

Все вокруг пришло в движение, снова вернулись звуки, и Северус успел поймать благодарную улыбку на губах Руби, прежде чем она снова опустила глаза.

Осмотревшись, Северус понял, что никто не заметил их безмолвного разговора. Словно он длился какое-то неуловимое мгновение. Хотя, возможно, именно так оно и было. Теперь Северус был готов ко всему, он почувствовал, что нужен Руби, и это окрылило его. И еще одна мысль наполнила его сердце теплом — он не знал точно, но догадывался, что такой контакт возможен только между магами, тесно связанными между собой, а раз так, то никакой Сириус Блэк ему не помешает быть рядом с Руби.

— Довольно, — поднял руку Волдеморт, и все смешки и перешептывания разом прекратились. — Довольно. Яксли, порадуешь меня новостями?

— Да, мой Лорд, — поспешил с ответом Яксли. — Мне удалось, хоть и ценой огромных усилий, наложить заклятие Империус на Пия Толстоватого.

У многих из тех, кто сидел рядом с Яксли, округлились глаза, а его сосед, Долохов, мужчина с длинным, кривым лицом, хлопнул Яксли по спине.

— Хорошее начало, — сказал Волан-де-Морт. — Однако Толстоватый — всего лишь один человек. Прежде чем я вступлю в игру, необходимо окружить Фаджа нашими людьми. Даже одна неудавшаяся попытка покушения на жизнь министра сильно отбросит меня назад.

— Да, мой Лорд, это верно, но вы же знаете, Толстоватый возглавляет Отдел обеспечения магического правопорядка и постоянно контактирует не только с министром, но и с главами всех прочих отделов Министерства. Я думаю, что теперь мы, получив контроль над чиновником столь высокого ранга, сможем подчинить себе и других, а они совместными усилиями свалят Фаджа. Тем более сейчас, когда Фадж, мягко говоря, не в себе, с ним легко справиться.

— И каковы твои прогнозы, Яксли, — спросил Волдеморт, прищуриваясь. — Как скоро Министерство станет моим?

— Я думаю, не позднее, чем через пару недель, мой Лорд.

Над столом пронесся восторженный шепот.

— Мой Лорд, — заговорила Беллатриса. — Совсем скоро вы одержите победу, весь мир падет ниц перед вами.

— Не думаю.

Возобновившиеся было разговоры разом смолкли, и все как по команде повернулись к Руби, в ужасе глядя на нее.

— Да как ты смеешь сомневаться, мерзавка! — прошипела Беллатриса.

— Тише, Белла, — остановил ее Волдеморт, с любопытством глядя на Руби. — Что ты хочешь этим сказать?

— Я не сомневаюсь, что Министерство скоро станет вашим, — ответила Руби, спокойно глядя в красные глаза. — Но для победы этого недостаточно. Для того, чтобы пресечь все сомнения в вашем величии, нужно захватить не только власть, но и символ, самое сердце магического сообщества.

— И что же это?

— Хогвартс, — ответил Северус, вдруг понявший весь план Руби. — Нам нужно захватить Хогвартс, мой Лорд.

Министр магии подает в отставку!

Сегодня министр магии Корнелиус Фадж подал в отставку. Как сообщает источник, приближенный к министру, причиной послужило состояние здоровья. «Корнелиус уже давно чувствовал себя неважно, — сообщает источник. — По рекомендации врачей, он принял решение оставить пост и удалиться в свою резиденцию в Швейцарских Альпах. Горный воздух благоприятно скажется на его здоровье». На вопрос, причастен ли к отставке Фаджа директор школы чародейства и волшебства Хогвартс А́льбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, источник деликатно промолчал, но его многозначительный взгляд сказал сам за себя. Новым министром магии избран бывший глава Отдела по обеспечению магического правопорядка — Пий Толстоватый. Искренне надеемся, что Альбус Дамблдор не помешает ему навести порядок.

Р.Скитер.

— Не нравится мне все это, — задумчиво проговорила Гермиона, откладывая в сторону «Ежедневный Пророк».

— Почему? — откликнулся Рон. — Фадж все равно только мешал; возможно, его просто попросили уйти с должности, после того, что, ну, вы понимаете, было в министерстве.

Он понизил голос и оглянулся по сторонам, проверяя, не подслушивает ли их кто-нибудь. Гарри, Рон и Гермиона сидели в гостиной Гриффиндора в дальнем углу, где на третьем курсе устраивалась за огромной баррикадой из книг Гермиона. Время было позднее, большинство учеников ушли спать, только парочка семикурсников корпели над подготовкой к экзамену и в кресле у камина уснул Невилл Долгопупс. У ног его лежал раскрытый учебник по зельям, над которым он, вероятно, и вырубился.

— Как-то это подозрительно, — откликнулась Гермиона. — Вот именно, что нашу вылазку в министерство замяли, словно ничего и не было. И к тому же, — тут она с тревогой посмотрела на Гарри, но все же решительно продолжила: — Руби забрала пророчество и куда-то с ним пропала. То самое пророчество, за которым охотился Вы-Сами-Знаете-Кто. И вскоре после этого смещают Фаджа.

— Что ты хочешь этим сказать, Гермиона? — нахмурился Гарри.

— Только то, что это все связано.

— Насчет Руби я согласен с Гермионой, — поддержал подругу Рон. — Зачем ей понадобилось пророчество?

Гарри вскочил на ноги и гневно уставился на друзей.

— Вы хотите сказать, что Руби могла примкнуть к Волдеморту? — воскликнул он, от чего Невилл нервно дернулся в кресле, а семикурсники недовольно покосились со своих мест.

— Тише, Гарри, — взмолилась Гермиона.

— Нет, Гермиона, — продолжил Гарри, все же понижая голос, но глаза его за стеклами очков гневно блеснули. — Ты не видела её после министерства, после того, как она потеряла брата. Что бы она ни задумала, я не верю, что Руби способна перейти на сторону Волдеморта.

— Гарри, я этого и не говорила, — испуганно посмотрела на него Гермиона. — Просто это все так странно. Но раз Дамблдор не остановил ее, значит, он тоже верит Руби.

— Хотя он может просто пытается загладить вину перед ней, — пожал плечами Рон. — Это же надо! Дамблдор оказался твоим прадедушкой, Гарри, свихнуться можно.

— Не то слово, — буркнул Гарри, садясь на край столика между Роном и Гермионой. — Когда я думаю об этом, обо всех переменах, что произошли за этот год, голова идет кругом.

Он помолчал, глядя на темно-синюю ночь с крапинками ярких звезд за узким окном башни.

— Ну, во всем есть свои плюсы, — пожал плечами Рон. — Во всяком случае, тебе не придется возвращаться к Дурслям.

— Не думаю, Рон, — возразила Гермиона. — Пусть они и не родня Гарри, но куда еще ему пойти? Были же у Дамблдора причины не забирать Гарри к себе, а отправить к Дурслям. И к тому же где еще ему жить? У Руби, насколько я знаю, нет жилья в Англии.

— Я мог бы переехать к Сириусу, — сказал Гарри, оживляясь при этой мысли. — Он предлагал мне тогда, на третьем курсе, помнишь?

— Ага, — подхватил Рон и заговорщицки подмигнул. — И я думаю, он будет рад принять не только тебя.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Гермиона.

— А ты что не заметила, как он во время свадьбы на Руби пялился? Готов спорить на свою коллекцию карточек из шоколадных лягушек, он на нее запал!

Гарри улыбнулся. Он вдруг подумал, что было бы здорово жить втроем на площади Гриммо, как настоящей семье. К тому же, Сириус и Руби, если она вернется и согласится жить с ними, многому его научат, подготовят к встрече с Волдемортом.

— Да, пожалуй, я напишу Сириусу, — сказал Гарри, улыбаясь. — Я думаю, он согласится, чтобы я переехал к нему. И вместе мы уговорим Дамблдора.

— Ох, Гарри, — вздохнула Гермиона. — Не уверена, что это хорошая идея.

— Брось, Гермиона, — толкнул ее в бок Рон. — Ты что думаешь, Гарри лучше у Дурслей, что ли?

На это возразить ей было нечего.

Портрет, закрывающий вход в гостиную, отъехал, и в дверном проеме показались две рыжие макушки. Увидев сидящих в углу друзей, Фред и Джордж направились к ним.

— Чур, если вы что-то замышляете… — начал Фред, усаживаясь на подлокотник кресла Гермионы.

— ...Мы с вами, — закончил Джордж, становясь напротив Гарри.

— Ничего мы не замышляем, — буркнул Рон, покосившись на братьев. — И вообще, разве вы не заняты своими Забастовочными Завтраками и открытием магазина?

— Фред, неужели я слышу в голосе братца Ронни зависть?

— Вот еще, — возмутился Рон. — Просто интересно, откуда вы возьмете деньги на ваш проект?

Гарри беспокойно заерзал, мысленно умоляя близнецов не сдавать его. Ведь это Гарри отдал им свой выигрыш в Турнире Трех Волшебников, но что-то ему подсказывало, что мистер и миссис Уизли не одобрят такого поступка.

— А это не твое дело, братец, — одернул его Фред. — И кстати, о Забастовочных Завтраках. Гермиона, спасибо тебе за наводку. Корень растопырника отлично убирает все фурункулы. Еще парочка идей, и мы возьмем тебя в долю.

Гермиона польщенно зарделась.

— А пока возьми это в качестве благодарности, — Фред протянул ей упаковку перечных чертиков из Сладкого Королевства. — Не беспокойся, — ответил он на ее подозрительный взгляд. — Мы с Джорджем их не усовершенствовали.

— Хотя я настаивал, — кивнул Джордж.

— Ну, э... спасибо, — пробормотала Гермиона, принимая угощение. — Хотя это я должна вас благодарить. Тогда. в министерстве, вы нам здорово помогли.

Гарри и Рон согласно кивнули. Без Фреда и Джорджа они бы никогда не продержались до прихода Ордена Феникса.

— Пустяки, — серьезно отозвался Джордж. — Парочка фокусов вроде Порошка Мгновенной Тьмы и отвлекающих чар.

— Кстати, это Руби натолкнула нас на мысль использовать этот порошок, — вспомнил Фред и, увидев удивленный взгляд Гарри, пояснил: — Ну, тогда от Амбридж и авроров она улизнула благодаря нашему порошку.

— Который конфисковала накануне, когда мы его испытывали.

Гарри и Рон переглянулись.

— Это на нее похоже, — сказал Гарри. — Руби всегда мне говорила, что глупо полагаться только на волшебную палочку. Нужно использовать все возможности.

— И она права, — кивнул Фред. — Кстати, Гермиона, раз уж ты заговорила о благодарности. Можешь угостить меня сливочным пивом в «Трех Метлах» в эту субботу.

— Ну, я не знаю, я собиралась готовиться к СОВ, — сказала Гермиона смущенно, косясь на Рона, уши которого стали пунцовыми.

— Брось, развеяться пару часов никому не повредит, — подмигнул ей Фред.

— Ладно, — улыбнулась Гермиона.

— Договорились, — Фред потрепал её по волосам, вставая.

Они направились было в спальню, но, проходя мимо спящего Невилла, переглянулись. Фред что-то шепнул Джорджу, и тот, кивнув, достал волшебную палочку. Со стола, где сидели семикурсники, взлетело запасное перо одного из них. Пару раз нырнув в открытую чернильницу, перо подлетело к Невиллу и нарисовало ему пышные усы, залихватски закрученные вверх. Подумав, перо добавило к усам и аккуратную бородку-эспаньолку. Глядя на него, Гарри вспомнил картинки в учебнике из прошлой магловской школы с бравыми конкистадорами, покорявшими Америку. Невилл только беспокойно отмахивался от щекочущего его пера, но не проснулся. Довольные проделанной работой близнецы удалились.

— С каких это пор ты им помогаешь? — накинулся на Гермиону Рон. — И вообще, в субботу ты обещала помочь мне и Гарри с домашними заданиями.

Судя по его надутому лицу и пылающим ушам, он очень злился, но навряд ли из-за домашних заданий.

— А с каких это пор я должна перед тобой отчитываться? — сказала Гермиона, поднимаясь с кресла.

В глазах ее сверкали отблески огня, а на щеках расцвел пышный румянец.

— И вообще, пора бы вам уже самостоятельно учиться. А теперь я иду спать. Спокойной ночи!

Выпалив это, Гермиона поспешно удалилась.

— Нет, ты видел, — продолжал возмущаться Рон и треснул кулаком по столу.

Гарри деликатно промолчал. Хоть они и были его друзьями, он бы не рискнул вмешиваться в их отношения.

Северус вышел сквозь высокие парадные двери замка и плотнее запахнул плащ. Ночь была холодная и безлунная, только печально мерцали звезды на темно-синем пологе неба. Постояв немного, привыкая к темноте, Северус медленно двинулся по тропинке в сторону озера.

Раскисшую за день землю сковало морозцем, идти по ней было неудобно, ноги то и дело проваливались в ямы, но Северус все равно упорно шел прочь от замка. Ему не спалось, на душе было тяжело. Близился день, когда дремлющие сейчас окрестности замка, самое безопасное в Великобритании место, превратится в поле боя, и никто не мог дать гарантии, в чью пользу окончится эта война. Отставка Фаджа, о которой писал «Ежедневный Пророк», была обманом — Корнелиус не поправлял здоровье в горах, его труп сейчас лежал где-нибудь в земле или на дне озера. В этом не стоило сомневаться, как и в том, что следующим шагом Волдеморта станет Хогвартс.

Северус вышел на холм, с которого в темноте едва угадывалась темная гладь озера. Если долго присматриваться, можно было различить легкие отблески звезд на его поверхности. На возвышении ветер усилился, от воды тянуло сыростью, которая пробиралась в легкие, но Северус все равно остановился тут, невидяще глядя перед собой.

Всего несколько месяцев назад они с Руби, прохаживаясь вдоль озера, встретили келпи. Казалось это было так давно. Именно тогда, той ночью Северус почувствовал себя живым, впервые после смерти Лили он мог просто гулять с женщиной, разговаривать с ней обо всем на свете, и не думать о смерти, и не чувствовать вечный холод одиночества и пустоты. Смерть Лили погрузила его жизнь во мрак, словно он опустился на дно самой глубокой расщелины самого темного океана, и он думал, что останется там навсегда. Он смирился с этой мыслью, как смиряется неизлечимо больной со своей участью, и надеясь лишь, что болезнь покончит с ним побыстрее. Но появилась Руби и от нее словно протянулся луч света, который смог пробиться на то мрачное дно, где был Северус. И он ухватился за него, потянулся вверх и вот уже обозначилась где-то впереди поверхность океана, он ощутил это, потому что пространство вокруг стало светлее. Еще немного, и он выплывет, но груз прошлого все еще мешал, тянул вниз. Единственная возможность освободиться — победить в этой войне. И сделать все, чтобы Руби осталась жива.

Тишину ночи нарушило хлопанье крыльев, и вскоре на плечо Северусу тяжело опустился ворон. Северус поморщился.

— Я собирался побыть наедине со своими мыслями, — сказал он недовольно.

— У тебя слишком мрачные мысли, — ответил Грэм. — И на лбу крупными буквами так и написано — не влезай, убью. Неудивительно, что от тебя детишки в ужасе разбегаются.

— А ты плохо читаешь или специально нарываешься? — хмыкнул Северус.

Удивительное дело, но переругивание с Грэмом выдернуло его из мрачного состояния. Стало легче, настроение заметно улучшилось.

Грэм щелкнул клювом и самодовольно ответил:

— Меня грозными взглядами не проймешь. К тому же, если ты меня убьешь, лишишься интересного собеседника.

— Вот как? — удивленно изогнул бровь Северус и покосился на ворона. — Не припомню, чтобы я нуждался в чьей-то компании.

— Да уж передо мной можешь не хорохориться. Человеку нельзя быть одному, а с твоим умением заводить друзей и подавно не надо разбрасываться общением.

В голосе ворона слышалась ворчливая заботливость, поэтому обижаться на него совсем не хотелось.

— И вообще, — продолжил ворон. — Пошли быстрее в замок, а то я совсем замерз. Кстати, от бокала чего-нибудь горячительного я не откажусь. Да и тебе не помешает.

Северус только закатил глаза от такой наглости, но, тем не менее, развернулся и зашагал обратно в замок. Ворон был прав — стало чертовски холодно.

— А я и забыл, как у тебя тут неуютно, — сказал Грэм, когда они пришли в покои Северуса.

Ворон перелетел на стол и огляделся.

— Не задерживаю.

— Молчу-молчу. Так как насчет бокала чего-нибудь горячительного?

Северус скинул плащ и разжег огонь в камине. Стало теплее. Подумав, он решил, что пара бокалов огневиски перед сном ему не помешает. Подойдя к шкафчику, в котором хранились преимущественно колбы и флаконы со всевозможными зельями, он достал пузатый графин с янтарной жидкостью и бокал. Покосился на выжидательно сидящего на столе ворона. Вздохнул. Достал второй бокал.

— Другое дело, — одобрительно моргнул ворон, опуская клюв в наполненный Северусом бокал. — С Альбусом последнее время невозможно разговаривать, совсем раскис. Да и этот его феникс. Никогда их не любил. Создания удивительной силы, преданные, но мозгов как у курицы.

Северус уселся в кресло у камина и устало вытянул ноги. Покрутив бокал в тонких пальцах, залпом выпил содержимое. Горло обожгло, во рту остался терпко-дымный привкус напитка, а по жилам разлилось приятное тепло.

— Как Руби? — спросил Грэм. — Тебе удалось поговорить с ней?

— Нет. Говорить в особняке Малфоев небезопасно, а покинуть его без причины — значит вызвать подозрения. Темный Лорд все еще приглядывается к ней. Признаться, я удивлен, как Руби удалось убедить его. Темный Лорд умеет проникать в мысли.

— Да, я тоже ломаю над этим голову. Она не такой сильный окклюмент, как ты, значит, нашла другой способ.

— Очевидно, — кивнул Северус, наливая себе еще огневиски. — И еще кое-что меня удивило. Руби изменилась. И я говорю не о ярко проступивших драконьих чертах.

— А о чем? — насторожился Грэм и повернул голову набок, глядя на Северуса под другим углом.

— Руби боялась превратиться в зверя, старательно себя контролировала. Я видел вспышку ее гнева, когда она на миг потеряла контроль, — Северус вспомнил тот вечер, после того, как они вышли из кабинета Дамблдора, когда Северус впервые признался сам себе, что его влечет к Руби. — Это было по-настоящему жутко. На какой-то миг мне показалось, что она накинется на меня.

— Да, такое вполне могло случиться.

— Но в этот раз все не так. Внешне она изменилась, но сама Руби никуда не делась, она все там же, за этими желтыми глазами с вертикальным зрачком. Как это возможно?

«Есть одна мысль, но тебе рано об этом знать», — подумал Грэм, а вслух сказал:

— Кто знает. Говоря о Руби, можно только предполагать. Видимо, что-то укрепило ее человеческую личность, сделало сильнее.

— И что это может быть?

— Вот сам у нее и спросишь, — нахохлился ворон. — Когда все это закончится.

Северус подался вперед, внимательно вглядываясь в Грэма. Чутье подсказывало, что эта хитрая птица знает больше, чем говорит, но проникнуть в мысли ворона не получалось — причудливый симбиоз человеческой памяти и сознания животного делало разум Грэма недосягаемым для легилименции. Идеальная защита.

«А между тем сам он пробовал залезть мне в голову, — подумал Снейп, откидываясь на спинку кресла и прищуриваясь. — Иначе бы не говорил про мои способности к окклюменции. С чем связан такой интерес к моей персоне? Даже Дамблдор себе не позволял подобного».

— Ждать осталось недолго, — прокаркал Грэм. — Все внятней Времени смертельные угрозы: О горе! впившись в грудь, вливая в сердце мрак. Высасывая кровь, растет и крепнет Враг.⁽¹⁾

— Да, — кивнул Северус. — Вскоре Темный Лорд придет в Хогвартс. Тогда все и решится.

— И что будешь делать потом?

— Потом? — удивленно вскинул брови Северус.

— После войны. Темный Лорд повержен, магический мир Англии вздыхает с облегчением, тебе больше не нужно играть в шпиона. Что будешь делать?

Северус нахмурился. Вообще-то он не задумывался о том, что будет после войны, считая важным сосредоточиться на текущем моменте. Да и по правде, до недавнего времени никакого смысла жизни, кроме мести Темному Лорду, у него не было. Но теперь… Нет, рано об этом и думать. Северус слегка улыбнулся, отвечая ворону:

— Что пророчил мне угрюмо Ворон, вещий с давних пор, хриплым карком: «Nevermore».⁽²⁾

Грэм удовлетворенно кивнул и снова нырнул клювом в кубок.

— Неплохо, неплохо, молодой человек, — проговорил он. — Но о будущем советую задуматься. Как стремиться к жизни, если не знаешь, для чего живешь?

Северус допил огневиски и поставил стакан на стол.

— Пожалуй, хватит на сегодня.

Он встал и направился к кровати, скинул рубашку. Затем недоуменно покосился на ворона.

— Могу я остаться у тебя? — как ни в чем не бывало спросил Грэм.

Северус посмотрел на него сурово. Не подействовало.

— Ладно, — махнул он рукой, — но если будешь шуметь — выгоню.

— Ты меня не услышишь, — заверил его ворон.

Северус улегся на кровать и, едва голова его коснулась подушки, он провалился в глубокий сон без сновидений. И отлично проспал так до самого утра, чего давно с ним не было.

Грэм же не спускал с него глаз и, дождавшись, пока дыхание Северуса не станет тихим и глубоким, ворон подлетел к его мантии, выдернул перо из крыла и спрятал его во внутреннем кармане.

— «Nevermore», — хмыкнул он тихо. — Начинаю понимать, почему именно он.

1) Бодлер "Враг".

Вернуться к тексту

2) Э.А.По "Ворон".

Вернуться к тексту

Туча собиралась на западе с самого утра. Поначалу серое марево, едва обозначенное на прозрачной синеве неба, к обеду превратилось в черные плотные клубы. Туча напивалась чернил, росла, наползая на окрестности замка, Запретный лес, пока наконец не напоролась мягким брюхом на шпиль Астрономической башни. К тому времени закончились занятия, стихли разговоры в бесконечных коридорах школы, опустел Большой зал после ужина, и многие обитатели замка готовились отойти ко сну, не подозревая о сгустившейся над их головами беде. Но не все.

Дамблдор стоял на самом верху Астрономической башни, не отрываясь глядя на клубящийся туман между стволов деревьев Запретного леса. Ветер тревожно хлопал полами лиловой мантии со звездами. За его спиной появилась темная фигура Северуса Снейпа с вороном на плече.

— Время пришло, Дамблдор, — сказал Северус, поднимая руку с волшебной палочкой.

— Делайте что должно, — не оборачиваясь ответил старый волшебник, устало прикрывая глаза.

Короткий и уверенный взмах руки, и башню озарила зелёная вспышка заклинания.

На вершине холма, с которого открывался вид на нависший над озером древний замок, стояли люди в черных мантиях, прячась под капюшонами и масками. Только двое не скрывали своих лиц.

Высокий волшебник с бледным змееподобным лицом и красными глазами с вертикальным зрачком, прищурившись, задрал голову и не спускал жуткого взгляда с Хогвартса. Большая змея лежала на его плечах, свернувшись в несколько колец.

— Вы уверены, мой Лорд? — подала голос стоящая рядом с ним волшебница, почтительно склонившись так, что выбившиеся локоны темных волос затанцевали перед ее лицом в порывах ветра. — Вы уверены, что Снейп не струсит, что он… сможет убить Дамблдора?

— Уверен, Беллатриса, — шумно вдохнув воздух, высоким голосом ответил Волдеморт. — Северус предан мне не меньше тебя.

Беллатриса дернулась от такого сравнения и открыла было рот, чтобы возразить, но в этот момент над самой высокой башней замка обозначился гигантский череп, из открытого рта которого выползала гигантская змея.

Тонкие губы Волдеморта растянулись в отдаленном подобии улыбки.

— Началось, дорогая, — прошипел он на парселтанге, поглаживая треугольную голову Нагайны.

Туман клубился вокруг деревьев в Запретном лесу, обходя стороной небольшую поляну. Будь тут сейчас Гарри Поттер, он сразу же узнал бы ее — именно тут, когда Гарри учился на третьем курсе, Хагрид проводил свой первый в жизни урок по уходу за магическими существами. Тогда поляна была огорожена невысоким забором, внутри которого паслись гиппогрифы. Сейчас никакого забора не было, да и вместо этих удивительных животных поляну теперь заполнили кое-кто пострашнее.

Руби стояла, прислонившись спиной к дереву и, скрестив на груди руки, задумчиво оглядывала присутствующих. Стая в полном составе расположилась полукругом у ее ног. Все они, включая Матильду и Генриха, сидели прямо на земле, поджав под себя ноги и закрыв глаза. Готовились к битве. Чуть поодаль от них беспокойно суетились оборотни — некоторые разминались, кто-то, по примеру стаи, сидел на земле, кто-то подозрительно косился в их сторону, но всех переполняло будоражащее чувство скорой битвы. Руби и сама ощущала эти витающие в воздухе флюиды, от которых воинственно пела драконья кровь, зовя на охоту. Какая-то часть ее все еще тянула в небо, тянула вцепиться в горячую плоть врага, рвать ее, упиваться бурлящей кровью, но тяга эта теперь была очень слабой. Ребенок, еще даже толком не сформировавшийся внутри нее, смог с легкостью сделать то, что Руби давалось ценой больших усилий и работы над собой — он смог обуздать монстра, подчинить себе. С каждым днем Руби чувствовала, как растет сила внутри нее, это одновременно радовало и настораживало.

Получив доступ к дневнику отца, она внимательно изучила все записи, особенно те, что относились к ее будущему ребенку. Ремус Люпин опасался, что передаст свою заразу малышу, Руби не опасалась — она знала точно. Свойства драконьей крови, преобразуемые ее собственной и магический потенциал отца — гремучая смесь, которая достанется ее ребенку. Волдхард постарался, чтобы новый сосуд был сильным, но даже он до конца не знал обо всех возможных последствиях.

«Что же, — подумала Руби, неосознанно поглаживая живот и мысленно обращаясь к жизни внутри себя — с такими родственниками у тебя нет шансов родиться обычным. Осталось только пережить сегодняшнюю ночь».

Рядом затрещали кусты, и справа от Руби в тумане обозначилась высокая фигура. Руби сморщила нос от терпкого запаха мокрой псины и крови.

— Чего тебе, Сивый? — поворачиваясь, спросила она.

Оборотень, осклабившись, подошел ближе, оперся рукой о ствол дерева и склонился над Руби. Сивый научился трансформироваться и без полной луны, и теперь его и без того некрасивое, в рытвинах, лицо частично превратилось в отвратительную лысую волчью морду, с поблескивающей на клыках слюной. Мускулистые руки стали когтистыми лапами. Он поднял свободную руку и наставил указательный палец ей на шею.

— Не думай, что я спущу тебе убийство моих друзей, — прорычал он, обдавая зловонным дыханием.

Сидевший напротив них Генрих открыл глаза и вопросительно посмотрел на Руби, но она лишь махнула головой, давая понять, что все в порядке.

— И что ты сделаешь, Сивый? — насмешливо поддела она. — Пожалуешься Тёмному Лорду на меня?

Оборотень расхохотался лающим, хриплым смехом.

— Люблю дерзких девчонок, — сказал он, склоняясь ниже, — они всегда так громко кричат, когда сдираешь с них шкуру. Но для тебя, дорогуша, я припасу нечто особенное, развлечемся на славу.

— Жду не дождусь, — равнодушно бросила Руби.

В небе над Астрономической башней, верхушку которой с этой поляны было хорошо видно, вспыхнула Темная Метка. Сивый и Руби как по команде задрали головы, глядя на нее.

— Пора, — сказал оборотень, отходя, — не мешайтесь у нас под ногами, дорогуша. И наш разговор ещё не окончен.

Сивый коротко завыл, привлекая внимание, и первый скрылся в тумане. За ним последовали другие оборотни.

Стая поднялась, ожидая приказаний. Матильда и Генрих подошли ближе к Руби.

— План остаётся прежним, — заговорила она, окидывая собравшихся перед ней молодых людей и девушек. — Начинаем по моему сигналу, но не раньше, чем зайдем в замок. Всё ясно?

Послышались утвердительные восклицания.

— Тогда вперёд.

Стая бесшумно двинулась вслед за ушедшими оборотнями. Руби схватила за руки Матильду и Генриха, останавливая. Они недоуменно на нее уставились.

— Что бы ни произошло, — сказала Руби тихо, — мой приказ остается неизменным. Безопасность Гарри и Северуса — ваша основная задача. Ясно?

— Да, — сказал Генрих, а Матильда кивнула.

— И вот еще. Сивый — мой. Никому не позволю называть себя «дорогуша».

Парадные двери замка были заблаговременно распахнуты. Уже со ступеней можно было разглядеть полумрак опустевшего холла и дубовые двери, ведущие в Большой зал.

Оборотни, ведомые Сивым, ворвались в холл и остановились, оглядываясь и принюхиваясь.

— Где этот Снейп, — рыкнул Сивый, затем обернулся к Руби. — Эй, дорогуша, ты тоже можешь провести нас в преподавательское крыло. Не будем терять время.

— Ты прав, — сказала Руби, обнажая в улыбке острые зубы. — Пора!

Все случилось мгновенно. Оборотни не успели даже понять, что происходит, когда стая напала на них. Каменный пол залила горячая кровь, в сводах потолка покатились вскрики боли и удивления. Со всеми было покончено, только Сивый, которого Генрих и Матильда пригвоздили к стене, яростно вырывался, выкрикивая проклятия.

— Чертова сука! — рычал он, с ненавистью глядя на подходящую к нему Руби. — Отпусти меня! Ты хоть знаешь, что сделает с тобой Тёмный Лорд?

Он рванулся вперед, намереваясь вцепиться зубами ей в шею, но Генрих сумел удержать его и с силой впечатать в стену.

— Передумал развлечься, пёсик? — спросила Руби, доставая нож и покручивая его в руках.

— Да пошла ты!

— После тебя, Сивый.

Быстрое и точное движение, и из тонкого разреза на горле оборотня хлынула кровь. Сивый выпучил глаза, захрипел и стал медленно оседать. Матильда и Генрих отступили, и он рухнул на пол, прямо под ноги Руби.

— Закройте двери, — распорядилась она, вытирая нож о штанину оборотня. — И надо тут прибрать. Не стоит детей пугать раньше времени.

— Кто бы о нас так заботился в свое время, — буркнула Матильда, следуя за Руби через дубовые двери.

Потолок в Большом зале уже совсем потемнел, высыпали звезды. Четыре обеденных стола факультетов были сдвинуты к стенам, и у того, который расположили дальше от входа, сгрудилась небольшая группа людей.

— Руби! — воскликнула Тонкс, первая поднимаясь из-за стола и идя к ней на встречу. — Наконец-то, мы уже начали волноваться. Что это с тобой? Выглядишь… э-э-э…

— Как результат магического эксперимента, выведенный для убийств? — вежливо подсказал Генрих, невозмутимо глядя на Тонкс.

Руби молча показала ему кулак.

— Типа того, — согласилась Тонкс, и на её лице проступила озабоченность. — Я знаю про твоего брата, Ремус рассказал. Сочувствую.

— Всё в порядке.

Остальные члены Ордена Феникса уже обступили их. Они удивленно поглядывали на Руби, но неприязни или страха её новый облик у них не вызывал.

— А где другие ваши? — спросил Кингсли Бруствер, поглядывая на Матильду и Генриха.

— Убирают трупы, — пояснила Матильда.

— Дамблдор и Снейп поднимают преподавателей, нужно эвакуировать школьников, раньше мы не могли начать, чтобы не вызвать подозрений, — сказал Сириус, выступая из-за спины Кингсли и подходя к Руби.

Прежде чем она успела среагировать, Сириус сгреб её в охапку и прижал к себе, так что Руби уткнулась носом ему в грудь. Сириус зарылся лицом в ее волосы и тихо проговорил:

— Я рад, что ты вернулась.

— Не хочу показаться грубым, — вмешался Генрих мягко, — но с минуты на минуту замок начнут штурмовать.

— А ты ещё кто? — нахмурился Сириус, к облегчению Руби выпуская её из объятий.

— Генрих, — спокойно представился он.

Матильда ухмыльнулась, обнажая белоснежные зубы с чуть выступающими клыками. Невозмутимые и прямолинейные реплики, которые отпускал Генрих, всегда забавляли её.

В Большой зал, возглавляемые деканами факультетов, стали подтягиваться сонные и растерянные ученики. Не все успели одеться, на многих ещё были пижамы, с наспех накинутыми поверх мантиями.

— Руби! — окликнул кто-то.

Она обернулась и увидела бегущего к ней Гарри Поттера, позади которого старались не отставать Рон и Гермиона.

Гарри подбежал и остановился в нерешительности, удивленно разглядывая Руби.

— Волдеморт тут? — спросил серьёзно. — Нападет на школу?

— Да.

Гарри нахмурился и сжал кулаки.

— Я буду сражаться, — сказал решительно, а Рон и Гермиона согласно закивали, хоть и заметно побледнели.

Руби ободряюще улыбнулась ему и положила руки на плечи, заглянула в глаза.

— Я и не ждала другого.

На возвышение в центре зала, где первого сентября обычно стоит табурет с Распределяющей шляпой, вышел Дамблдор. Несмотря на то, что выглядел седовласый волшебник очень усталым, взгляд и голос его были тверды и суровы. Все присутствующие повернулись к нему в ожидании.

— Волдеморт решился напасть на Хогвартс. Сегодняшней ночью замок — больше не самое безопасное место, поэтому всех учеников мы эвакуируем. Руководить этим будут мистер Филч и мадам Помфри. Старосты, прошу вас организовать факультеты и направить в место эвакуации. Преподаватели, я рассчитываю на вашу помощь.

Многие ученики оцепенели, некоторые испуганно переглядывались. Руби, дав знак Матильде и Генриху приглядывать за Гарри, направилась к Дамблдору. Пока она пробиралась через учеников, за столом Пуффендуя поднялся Эрни Макмиллан и громко спросил:

— А если мы хотим остаться и сражаться?

Раздались бурные аплодисменты и одобрительные выкрики. Дамблдор понимающе кивнул.

— Совершеннолетние могут остаться, — сказал он.

После этих слов всё пришло в движение. Старосты вместе с Филчем и мадам Помфри организовывали младшекурсников и тех, кто хотел покинуть замок. Эрни Макмиллан вместе с Гарри, Роном и Гермионой собирали тех, кто пожелал сражаться. Профессор Макгонагалл вместе с профессором Флитвиком, Сириусом, Кингсли Бруствером, четой Уизли и остальными членами Ордена Феникса, разделившись, стали совместными усилиями через окна Большого зала посылать защитные чары, создавая над Хогвартсом защитный купол. Руби, наконец, добралась до возвышения в центре зала.

— Дамблдор! — окликнула она.

— Руби, — черты лица Альбуса смягчились, он ласково посмотрел на нее. — Я очень рад видеть тебя с нами.

Руби мотнула головой, отмахиваясь от его слов.

— Где Северус? Нам придется оставить некоторых учеников в замке. Все они из Слизерина.

— Что ты хочешь с ними сделать? — строго спросил Дамблдор, впервые сурово и настороженно глядя на нее поверх очков-половинок.

Руби уперла руки в бока и исподлобья посмотрела на него.

— Не беспокойтесь, господин директор, я не собираюсь делать из них пушечное мясо. В замке им ничего не угрожает, независимо от исхода битвы. Ведь их родители штурмуют школу и не станут убивать своих отпрысков в случае победы. Но,. отпустив их, мы, во-первых, рискуем тем, что они пополнят ряды врагов, а, во-вторых, потеряем козырь в переговорах.

— Прости, что спрашиваю, — смягчился Дамблдор, — но для меня безопасность детей превыше всего. Я не могу допустить, чтобы кто-то из них пострадал.

— Да неужели? — едко спросила Руби и скрестил руки на груди. — Вы в этом не сильно преуспели, господин директор.

— Хватит вам, война на носу, — раздался за их спинами ворчливый голос.

Руби обернулась и увидела подошедшего к ним Северуса, на плече которого сидел Грэм. Ворон неодобрительно сверкал глазами.

— Северус, — обратился к нему Дамблдор, едва заметно кивнув ворону. — Нам нужно оставить некоторых учеников с твоего факультета.

— Я слышал. Займусь.

Он подошел к Руби и молча пересадил ей на плечо Грэма. Выражение лица Северуса было отстраненно-холодное, он даже не взглянул на нее, словно ему было все равно. Закончив с вороном, он снова обернулся к Дамблдору.

— Директор, — заговорил Северус своим вкрадчивым голосом. — Я полагаю, вам следует пока воздержаться от участия в битве. Тёмный Лорд не должен знать, что вы живы.

— Не беспокойтесь об этом, Северус.

Снейп коротко кивнул и, круто развернувшись, направился в сторону стола, у которого сгрудились слизеринцы. Руби проводила его задумчивым взглядом, затем направилась к стае.

— Могла бы проявить к нему побольше дружелюбия, — тихо заговорил Грэм, пока они пробирались сквозь толпу.

— Я? — возмутилась Руби. — Он даже не посмотрел в мою сторону… и вообще, сейчас не до этого, если ты не заметил, мы на войне.

— Но это не мешает тебе обжиматься с Сириусом, — ехидно поддел Грэм. — Между прочим, мы все видели и мы негодуем.

— Ничего я не обжималась, — смутилась Руби, но быстро взяла себя в руки. — И вообще не забывай, я все еще тебя не простила. Ты слишком многое скрываешь, Грэм.

— Кто бы говорил, — фыркнул Грэм. — Сама-то собираешься все ему рассказать или подождёшь, когда ребёнок пойдет в школу?

— А я смотрю, вы спелись, — притворно возмутилась Руби.

— Просто хочу посмотреть, поменяется ли выражение его лица или нет, — хмыкнул Грэм.

Мимо них, прерывая этот разговор, протиснулась процессия учеников, возглавляемая профессором Стебель и Невиллом Долгопупсом. У всех были надеты меховые наушники, а в руках — большие цветочные горшки.

— Мандрагоры! — восклицала профессор Стебель, не замечая, что из-за наушников говорит громче, чем надо. — Будем бросать их через стены. Посмотрим, как это понравится приспешникам Того-Кого-Нельзя-Называть!

Вокруг кипела деятельность. Каждый был занят, только стая стояла неподвижно, снисходительно поглядывая кругом, да Тонкс и Люпин о чем-то ожесточенно спорили. Подойдя ближе, Руби поняла, в чем проблема.

— Дора, ты должна покинуть замок, и точка! — непривычно строго отчитывал Люпин. — Ты с ума сошла, если думаешь, что я допущу, чтобы моя беременная жена рисковала жизнью.

— Это ты с ума сошел, если думаешь, что я смогу спокойно прятаться в безопасном месте, когда ты можешь погибнуть!

— Милые семейные разборки, — шепнул на ухо Грэм.

— Что у вас тут? — громко, чтобы прервать препирательства, спросила Руби.

Тонкс и Люпин, очнувшись, повернулись к ней.

— Руби, может быть, ты вразумишь её, — Ремус устало махнул рукой. — Ей нельзя оставаться тут, это вредно для ребенка.

Грэм то ли каркнул, то ли усмехнулся. Тонкс подошла к Руби и взяла ее за руку, тихо, серьезно сказала:

— Я не смогу оставить его.

— Так, детский сад какой-то! — возмутилась Руби. — Тонкс, ты останешься в замке, поможешь с эвакуацией и будешь прикрывать. Сунешься в драку, получишь лично от меня. Ремус, бери Сириуса, Гарри и кого-нибудь из ребят и веди их на территорию замка.

Люпин кивнул и поспешил уйти подальше. Тонкс недовольно поджала губы.

— Но я могла бы прикрывать Ремуса и других!

— Нет, Тонкс. Если ты пойдешь туда, вы с Люпином будете заняты друг другом и станете уязвимы. Не спорь.

Руби демонстративно подняла руку, видя, что Тонкс хочет что-то возразить, и обратилась уже к стае.

— Разбиваетесь в группы по трое. Эти две тройки, — она махнула рукой в сторону группы из четырех девушек и двух парней, — займут позицию на втором этаже. Прикрываете сверху. Остальные — за мной.

Руби уверенно зашагала в открытые двери. Когда она была уже на первой ступеньке парадной лестницы, ведущей во двор, прозвучал оглушающий взрыв. Земля содрогнулась, а окрестности замка на мгновение залило разноцветное сияние уничтоженного защитного купола.

Первыми ринулись в атаку великаны. От каждого их шага мелко дрожала земля, а от яростного рева закладывало уши. Вслед за Руби из распахнутых ворот маршем вышли каменные рыцари, оживленные, по-видимому, профессором Макгонагалл, которая шла среди них, размахивая палочкой и призывая каменные изваяния защищать школу.

Вслед за ними со стороны Запретного леса хлынула лавина гигантских пауков. Послышались крики — это Хагрид пытался их остановить, но, оттесняя его, хоть это было и не просто, Симус Финниган, Дин Томас и еще несколько старшекурсников из Гриффиндора притащили огромные ящики. Скинув с них крышки, перевернули и поспешили отбежать подальше. В свете вспыхивающих заклинаний и льющегося из окон замка света можно было разглядеть выбравшихся оттуда существ, похожих на трехметровых скорпионов. Покрытые панцирем, со множеством щупалец и присосок, эти твари ринулись на пауков, жаля и обжигая их огнем, которое изрыгали из сопел.

«Так вот они какие — соплохвосты», — подумала Руби.

За спиной развернулись два черных кожистых крыла, и она, оттолкнувшись, взмыла в воздух. Рядом бесшумно скользил Грэм.

Одно из окон замка со звоном лопнуло, и в свете полной луны отчетливо обозначилось существо с двумя головами, телом козы и хвостом змеи. Химера, которая так и осталась в Хогвартсе, вырвалась наружу и с наслаждением кружила над головами сражающихся.

— Наконец-то, — каркнул Грэм, перекрикивая шум сражения и свистящий в ушах ветер, — я уже засомневался, что твоя зверушка найдет дорогу. Скажи ей, чтобы помогла. Меня эта наглая коза не слушает.

Руби подлетела поближе к химере, и та ласково боднула ее козьей и львиной головой в руку.

— Помоги. Только не трогай людей.

Химера перевернулась в воздухе, раздалось блеяние вперемешку с рычанием. Неизвестно, поняла она или нет, но проходивший мимо них великан сильно пожалел, что поднял свою маленькую голову, пытаясь разглядеть что-то в небе. Спустя мгновение он уже с ревом прикрывал лицо и дико вертелся, заливая все вокруг себя зеленоватой кровью.

Руби отлетела подальше, чтобы не попасть под руку великану, и окинула поле сражения взглядом. То тут, то там вспыхивали заклятия, что-то взрывалось. Каменная армия сильно поредела, но уверенно теснила великанов. Пожиратели Смерти, заполнившие школьный двор, яростно сражались. Все уже скинули капюшоны и маски, не заботясь о сохранении инкогнито.

Огромная туча, распоров брюхо о шпиль Астрономической башни, двинулась дальше, освобождая полную луну. В необычно ярком, серебристом ее свете Руби видела, как Фред и Джордж Уизли вместе с Ли Джорданом повалили на землю Яксли, как Долохов пал от руки Флитвика, как Хагрид, понявший тщетность уговоров пауков, швырнул через весь двор Уолдена Макнейра, и тот врезался в каменную стену и мешком упал на пол, как упоенно сражается стая, держась поближе к школьникам, чтобы их подстраховать. Она видела, как Рон и Невилл сбили с ног Гойла-старшего, как Гарри вместе с Генрихом ударил Оглушающим заклятием Руквуда, как Артур и Перси Уизли одолели Пия Толстоватого, а Люциус и Нарцисса Малфой, даже не пытаясь сражаться, бежали сквозь толпу, выкрикивая имя своего сына.

Она сделала круг над полем сражения, высматривая Тёмного Лорда, но он не участвовал в битве. Зато Руби увидела Беллатрису, и кровь ее запела, загорелась одним желанием — отомстить за брата.

Мадам Лестрейндж сражалась сразу с тремя противниками: Гермиона, Джинни и Полумна Лавгуд изо всех сил атаковали ее, но не могли одержать верх. Луч убивающего заклинания пролетел в паре сантиметров над головой Джинни. Руби сложила крылья и приземлилась рядом с ними, выхватила свою палочку.

— Отойдите, — крикнула она девчонкам. — У нас с Беллой свои счёты.

Беллатриса резко повернулась и расхохоталась при виде новой противницы. Её тёмные глаза под тяжёлыми веками радостно блеснули.

— Предательница! — воскликнула она, посылая в Руби убивающее проклятие. — Я убью тебя так же, как и твоего братца.

Алая пелена застилала глаза. Руби уворачивалась от заклинаний и яростно атаковала. Вокруг них взметались в воздух комья земли и трава, выбитые лучами проклятий. Беллатриса, почувствовав натиск перестала смеяться, хлестко и зло взмахивала палочкой. Они кружили в яростной схватке, похожей на танец двух хищниц, и все, кто оказывался рядом, неосознанно отходили, уступая пространство. Воздух вокруг них сгустился, наэлектризовался.

Палочка Беллатрисы превратилась в хлыст, она взмахнула им, и острый его кончик рассек щеку Руби, потекла горячая кровь, капая на шею. Увидев это Беллатриса снова рассмеялась.

— Отправляйся к своему братцу, грязная предательница! — воскликнула она, снова занося руку с волшебной палочкой.

Руби взмахнула своей, выкрикивая заклинание, понимая уже, что замешкалась, опоздала, но она не увидела, как неизвестно откуда взявшийся Сириус успел обездвижить Беллатрису. Мадам Лестрейндж так и стояла с поднятой палочкой и торжествующим выражением на лице, еще не понимая, что проиграла. Заклинание Руби ударило ей точно в грудь и Беллатриса повалилась навзничь, чтобы больше никогда не подняться.

Тяжело дыша, Руби встала над поверженной противницей, чувствуя, как постепенно, толчками покидает злость, уступая место опустошенности.

— Ты в порядке? — донесся до неё далёкий голос Сириуса. — Ты вся в крови.

Он взял её за плечи, пытаясь увести в сторону.

— Зачем ты вмешался? — нахмурилась Руби. — Это было мое дело, моя месть.

— Не только твоя, — серьёзно ответил Блэк и упрямая морщинка пролегла между бровей. — Твой брат спас меня. Я помог отплатить.

Он взмахнул палочкой, останавливая кровотечение, и краем мантии стер кровь с ее щеки.

— Руби, я хочу тебе кое-что сказать…

Но договорить Сириусу не дали. Высокий холодный голос, подобно раскату грома, пронесся по двору, над головами сражающихся, отразился от стен замка в звёздное небо.

— Вы храбро сражаетесь, — говорил этот голос. — Лорд Волдеморт умеет ценить мужество. Однако потери велики. Если вы продолжите, то погибнете, а я этого не хочу. Каждая пролитая капля волшебной крови — утрата и расточительство. Лорд Волдеморт милостив. Я приказываю своим войскам немедленно отступить. Я даю вам час. Достойно проститесь с вашими мертвецами. Окажите помощь вашим раненым.⁽¹⁾

А теперь я обращаюсь прямо к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Все, кто погибли сегодня, умерли по твоей вине. Но у тебя есть шанс остановить это и не допустить еще одной смерти. Твоя тётка — Руби Стрейндж — у меня. Если по истечении часа ты не сдашься добровольно, я убью ее, а потом сам выйду в бой, Гарри Поттер, и отыщу тебя, и накажу всех до единого — мужчин, женщин и детей, — кто помогал тебе скрываться от меня. Итак, один час.

После этого громкого голоса в ушах слегка звенело. Но обращение Волдеморта подействовало: битва прекратилась, уцелевшие Пожиратели Смерти отступали.

Руби непонимающе уставилась на Сириуса.

— О чем это он? Зачем он соврал о том, что я у него в плену?

— Не знаю, — насторожился он. — Пойдем скорее, надо найти Гарри, пока он не наделал глупостей.

Они заспешили обратно к замку. Лужайка перед входом была усеяна каменной крошкой, земля была разрыта от заклинаний. Один из великанов упал так, что проломил стену северного крыла, и из-под груды камней торчали только его огромные ступни. Множество тел лежали то тут, то там похожие на тёмные свёртки.

Сириус и Руби были довольно далеко от входа, поэтому, когда они вошли в Большой зал, там уже собралась много народу. Выжившие стояли группами, обнимая друг друга. В центре на возвышении мадам Помфри и пара незнакомых Руби волшебниц помогали раненым. Среди них она увидела Гермиону и Полумну. Кто-то оплакивал погибших. Пройдя чуть подальше, Руби увидела все семейство Уизли. Молли, стоя на коленях, обнимала тело Джинни и сотрясалась в рыданиях, завывая, как раненый зверь. Артур стоял рядом с женой, гладя ее по спине и не замечая градом катящихся по щекам слез. Недалеко от них Руби заметила потерянного и бледного Гарри. Рядом с ним были Генрих, Ремус и Кингсли Бруствер, больше никого из Ордена не было видно. Она направилась к ним.

— Руби! — изумился Гарри и бросился ей на шею. — Но Волдеморт сказал, что ты у него.

— Я слышала.

— Это я виноват, — шепнул Гарри, отстраняясь и бросая полный боли взгляд на горюющих Уизли. — Они все погибли из-за меня.

— Эй, не говори так, — Руби поймала его лицо в ладони и повернула к себе. — Они сражались не за тебя, они сражались за свое будущее, за мир, в котором можно жить без страха. Даже не вздумай винить себя!

Гарри всхлипнул и уткнулся носом ей в плечо, кивнул. Руби погладила его по волосам.

— Вот и хорошо.

К ним подошел Люпин и с тревогой спросил:

— Вы не видели Дору? Нигде не могу ее найти.

— Нет, — покачал головой Сириус.

— Когда я уходила, она была в замке, — сказала Руби. — Генрих, ты видел ее?

— Нет, я присматривал за Гарри.

— Где Матильда?

Задавая этот вопрос, Руби напряглась. Матильда должна была приглядывать за Северусом и, если их до сих пор нет, то это плохой знак.

— Я здесь.

Руби обернулась. Матильда стояла нахмурившись, придерживая правое плечо рукой. Выражение ее лица сразу насторожило — оно было виноватым.

— Рассказывай.

— Мы с Северусом сражались с восточной стороны замка, — начала Матильда, — когда увидели тебя, Руби. Ты дралась с Амикусом и Алекто Кэрроу. Они схватили тебя и потащили куда-то в сторону Запретного леса. Северус кинулся за вами, но его остановили сцепившиеся пауки и какие-то странные твари, я таких еще не видела. Меня отвлек Трэверс, — Матильда чуть скривилась, сильнее сжимая плечо, — а когда я с ним разобралась, Северуса уже не было. Следы затоптали, и я не смогла найти его, а потом Тёмный Лорд объявил передышку. Я собиралась воспользоваться этим и вместе с Генрихом тебя вытащить, ну и вот…

Внутри Руби все похолодело. Она точно знала, что не сражалась с Кэрроу, но Матильда не могла перепутать ее с кем-то и никто не стал бы варить оборотное зелье, чтобы принять ее облик, а значит, что та «Руби» никто иная, как Тонкс.

«Ей, как метаморфу, ничего не стоило поменять внешность, чтобы вступить в битву, — подумала Руби. — И Северус, думая, что это я, кинулся спасать. Значит, они оба сейчас в лапах Тёмного Лорда. Но если он узнает, что Северус его предал, не убил Дамблдора… Чёрт!»

Руби стало дурно, она пошатнулась, но стоящие рядом Сириус и Гарри вовремя придержали её.

1) В главе использованы цитаты из "ГП и ДС".

Вернуться к тексту

Северус вбежал в темноту Запретного леса и остановился в отчаянии. Он видел, как Алекто и Амикус Кэрроу тащили Руби сюда, но, пока он пробирался через полчища гигантских пауков и соплохвостов, они успели далеко уйти.

«Нет! Нет! — бились мысли в голове. — Если я не найду… если не успею… Нет, успокойся. Думай, думай… как можно отыскать человека? Ну, конечно!»

Северус едва не выругался на себя за то, что сразу не сообразил. Он закрыл глаза, чтобы лучше представлять, и вызвал в памяти то утро, когда он впервые проснулся не один. Ярко вспыхнула картинка: Руби лежит рядом с ним, подложив согнутую руку под голову вместо подушки, и безмятежно спит, а он смотрит на нее, боясь поверить, что это не мираж.

— Экспекто Патронум!

Яркое серебристое свечение выхватило из темноты ближайшие деревья. Северус открыл глаза и удивленно моргнул — вместо привычной лани Патронус принял форму небольшого дракона и теперь парил перед ним, размеренно взмахивая крыльями. Не теряя времени, Северус мысленно передал воспоминание о том, как Кэрроу уводят Руби в Запретный лес.

— Укажи путь.

Дракон взмахнул крыльями, легко и быстро запетлял между деревьями, уводя встревоженного Северуса все глубже в лес.

«Только бы успеть!»

Он бежал сквозь темноту, лишь немного разгоняемую светом Патронуса, светом призрачной надежды, что Руби еще жива.

Свернув направо, дракон остановился и растаял, но Северусу он уже был не нужен. Крик боли и ужаса, раздавшийся всего в нескольких футах от него, заставил похолодеть кровь в жилах. Не думая, он бросился на звук и, продравшись сквозь цепляющиеся за него ветки кустарника, оказался на крохотной поляне. Северус отчетливо увидел в свете полной луны скорчившуюся на земле хрупкую фигурку и нависшего над ней Тёмного Лорда, с холодной яростью в красных глазах. Он отвел руку с волшебной палочкой и крик прекратился.

— Для всех, кто предал меня, конец только один, — прошипел он.

— Стойте! — крикнул Северус, подбегая к Волдеморту и поспешно припадая на колено. — Позвольте, мой Лорд, у меня для вас важная информация.

Он склонил голову, изображая поклон, а сам быстро пробежал взглядом по лежавшей рядом с ним Руби. Волосы закрывали лицо, грудь судорожно вздымалась. Она была жива.

— В чем дело, Северус? — голос Волдеморта звенел от обуревавшей его ярости. — Как ты смеешь прерывать меня?

— Мой Лорд, — заговорил Северус спокойно, поднимаясь и бесстрастно глядя в змееподобное лицо. — Убивать мисс Стрейндж сейчас не имеет смысла. Мы можем использовать её, чтобы выманить Гарри Поттера.

Никогда еще Северусу не давалось с таким трудом обуздать разрывающие его эмоции, дисциплинировать ум, продолжать спокойно смотреть в эти ненавистные глаза, что сейчас жадно вцепились в его зрачки.

— И каким же образом? Я начинаю терять терпение, Северус.

— Мисс Стрейндж — родная, настоящая тётка мальчишки. Он привязан к ней не меньше, чем к Сириусу Блэку. Если сказать ему, что она у вас, Поттер немедленно примчится, так же, как бросился спасать Блэка. Он непременно захочет спасти её.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас?

Вспышка боли заставила Северуса съежится и закусить губу, чтобы сдержать рвущийся крик. Пытка продолжалась долго, он уже почти ничего не видел от туманящей сознание боли, и только одна мысль пульсирующим светом билась в голове:

«Лучше я, чем она».

Наконец все прекратилось. Северус судорожно вдохнул воздух и выпрямился, чувствуя предательскую дрожь в теле.

— Дамблдор взял с меня клятву, что я никому не сообщу об этом, — собственный голос казался ему чужим, но звучал он бесстрастно. — Пока он был жив, я не мог сказать вам, мой Лорд.

— Ну что же, — удовлетворившись ответом, протянул Волдеморт. — Я верю тебе. Похоже, мисс Стрейндж, наш разговор откладывается… ненадолго. Северус, свяжи её.

Волдеморт отошел в сторону и, приложив палочку к горлу, обратился к сражающимся. Его высокий холодный голос разнесся по окрестностям замка. Северус, не слушая, кинулся к Руби, приподнял её за плечи. Она уже пришла в себя, мотнула головой, испуганно взглянула на него. В уголках губ запеклась кровавая пена. Северус нахмурился, что-то было не так, неправильно. Он внимательнее осмотрел её, и холод пробежал по спине. Одежда! Руби была одета в черные штаны и блузу, когда он видел её в Большом зале, а теперь на ней висела изодранная полосатая водолазка, поверх которой накинут нелепый жилет со множеством заклепок и булавок и зеленые штаны с кучей разных карманов. Так небрежно и странно одевалась только одна знакомая Северусу волшебница, которая, кстати, была метаморфом.

— Тонкс? — выдохнул он тихо, опутывая её тонкими черными жгутами, вырвавшимися из кончика волшебной палочки.

Руби-Тонкс всхлипнула и кивнула. Северус рывком поднял её и, убедившись, что Волдеморт все еще занят своей речью и смотрит в другую сторону, быстро шепнул на ухо:

— Держи облик. И молчи, если хочешь жить. Поняла?

Тонкс снова кивнула.

Гарри и Сириус поддержали Руби, не дав ей упасть.

— Ты как? — спросил Сириус. — Присядь.

— Нет, — сказала Руби и прикрыла глаза, пытаясь справиться с подкатывающей тошнотой. Сделала пару глубоких вдохов. Стало легче.

— Ремус, — сказала она тихо. — Я не сражалась с Кэрроу. Они схватили не меня, а Тонкс.

— Что?

Враз побледневший Люпин дернулся, как от пощечины, уставившись на нее дикими глазами.

— Что ты сказала? Повтори!

— Тёмный Лорд пленил Тонкс.

Ремус схватился за голову, издал похожий на рычание стон.

— Я должен вытащить её!

— Мы что-нибудь придумаем, друг, — попытался его успокоить Сириус.

— Я не могу ждать! — крикнул Люпин и, развернувшись, кинулся на выход.

— Генрих! — воскликнула Руби.

Лишних слов не требовалось. Генрих, до этого спокойно, даже как-то отстраненно стоявший возле Гарри, с невероятной быстротой и ловкостью оказался рядом с Люпином. Обхватив его так, что руки Ремуса оказались плотно прижаты к телу, он поднял его и отнес обратно, не разжимая хватки.

— Пусти! — сопротивлялся Люпин, но он не мог вырваться, не мог даже запустить проклятием, поэтому быстро обмяк. — Дора, может быть, уже… а я тут! Это неправильно.

— Нимфадора жива, — послышался мягкий голос.

Все обернулись и увидели подошедшего Дамблдора. Он с укором посмотрел на Генриха, но тот отпустил Люпина только после того, как Руби утвердительно кивнула.

— Откуда вы знаете?

— Волдеморт думает, что она Руби, и собирается использовать её как приманку для Гарри. Точно так же, как он использовал видения о Сириусе, чтобы заманить Гарри в Министерство.

Повисло молчание. Гарри стоял, боясь посмотреть на Люпина, чувствуя себя виноватым во всем, что произошло сегодня. Виноватым в том, что похитили Тонкс. Только Гарри мог прекратить эти бессмысленные жертвы, нужно всего лишь встретиться лицом к лицу с Волдемортом. Умереть, чтобы жили другие.

— Я могу прекратить это все, — сказал Гарри тихо. — Волдеморту нужен я.

Все обернулись к нему. Руби нахмурилась, но прежде чем она открыла рот, чтобы вразумить племянника, заговорил Люпин.

— Ни в коем случае, Гарри, — сказал он очень строго. — Если ты сдашься ему, значит, все эти смерти, — он махнул рукой в сторону волшебников, оплакивающих своих близких, в сторону семьи Уизли. — Все эти смерти будут напрасными. И Дора… она бы не хотела обменять свою жизнь на твою.

Шурша перьями, прилетел Грэм и тяжело опустился на плечо Руби. Она почувствовала легкую щекотку в области лба, а потом в голове зазвучал его голос:

«Северус жив, не волнуйся».

«Откуда ты знаешь?»

«У старого ворона свои трюки, — голос зазвучал насмешливо. — Я подкинул ему свое перо. На всякий случай».

Руби облегченно выдохнула. Если Северус еще жив, значит Тёмный Лорд не прознал о его предательстве. Значит есть время спасти его и Тонкс.

«Ты сможешь его перенести сюда?»

«Нет, я не настолько великолепен».

«Я так и думала».

«Попрошу без обидных намеков, — проворчал Грэм. — Соберись, Руби. Подумай, у тебя все козыри на руках, нужно правильно разыграть партию».

Правильно разыграть партию. Руби прищурилась, прикидывая расстановку сил.

Мимо прошла очень возмущенная девочка из Пуффендуя, кажется, Оливия Пембер. Вид у нее был несчастный — брови и ресницы сгорели и на круглых щеках обозначились ожоги. Следом за Оливией семенила Сибилла Трелони и причитала:

— Простите, деточка, я перепутала заклинания и случайно вас подожгла. Я не хотела. Но могу вас успокоить, мне открылось видение — вам не грозит умереть от утопления.

Руби проследила за ними взглядом. Трелони, звенящая бусами и кутающаяся в шали, поджог, видение… В голове что-то щелкнуло, и она вспомнила слова предсказания.

Тот, кого ты любишь, умрет очень скоро, а сама ты сгоришь в огне своего предательства.

«А ведь часть пророчества сбылась, — подумала она, почувствовав, как внутри все сжимается. — Значит ли это, что я не переживу эту ночь? Впрочем, не важно. Я должна спасти Северуса. Надо сосредоточиться».

Она отогнала назойливые мысли о пророчестве и Трелони и сосредоточилась на том, что сказал Грэм. Козыри. Да, у нее есть кое-что, припрятанное в кожаном мешочке на поясе. Последний аргумент.

— Дамблдор, — заговорил Сириус. — Вы могли бы сразиться с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Он не знает, что вы живы, иначе не пытался бы выманить Гарри.

— Боюсь, не все так просто, мальчик мой, — с грустью сказал Дамблдор.

— Не понимаю, в чем проблема.

Кингсли, Люпин и сам Гарри смотрели на старого волшебника, и на их лицах читалось молчаливое согласие со словами Блэка.

— Если Тёмный Лорд узнает, что Дамблдор жив, — вмешалась Руби, — он поймет, что Северус его предал. И может попросту улизнуть, предварительно убив Северуса и Тонкс. Нельзя рисковать.

— А что ты предлагаешь? — спросил Кингсли.

В его голосе слышались любопытство и ожидание. С самого первого её появления в Ордене он приглядывался к Руби, изучал её. И теперь был уверен — у неё есть план.

— Мы покончим с ним раз и навсегда, — сказала Руби и положила руку на плечо Гарри. — С твоей помощью, Гарри.

Волдеморт стоял в окружении сторонников, задрав голову к небу и прикрыв глаза. Он почти не шевелился, только бледные руки мелькали в полумраке светлеющей ночи — он поглаживал лежащую на его плечах змею. Назначенный час истекал, а Волдеморт так за все время не произнес ни слова.

Пожиратели Смерти держались от своего господина на почтительном расстоянии, разместившись полукругом у края небольшой поляны. Они не решались задавать вопросы, не решались даже перешептываться между собой, но над их рядами витало почти ощутимое напряжение. Те, чьи дети до сих пор оставались в Хогвартсе, пребывали в нетерпении — им поскорее хотелось вернуться в замок, найти их целыми и невредимыми. Особенно это было заметно по Малфоям. Люциус и Нарцисса, бледные, потерянные, нервозно озирались по сторонам. Тонкие пальчики Нарциссы то и дело выхватывали маленькие серебряные часы из кармашка на жилете Люциуса. Чета Малфоев не участвовала в битве, им уже было безразлично, кто победит, самым главным сейчас для них был только Драко.

Северус находился рядом с Тонкс и напряженно думал. Сначала он опасался, что глупый мальчишка явится и попадет прямиком в лапы Тёмного Лорда. Тогда Северус бы не смог спасти ни его, ни Тонкс. Даже ценой собственной жизни — им бы просто не дали уйти.

Вторая мысль, которая его тревожила, касалась Руби. Он опасался, что она может пойти на риск, что может привести стаю и попытаться переломить ход битвы самостоятельно. После смерти Ричарда Руби делала слишком рискованные и самоуверенные ходы. Но прямое столкновение сейчас привелобы к большим потерям с обеих сторон. Однако время шло, никто не появлялся. Это немного успокоило Северуса. Значит, Дамблдор готовит встречу Тёмному Лорду. Только Дамблдор сможет одолеть его, хотя Северус и опасался, хватит ли старику сил — охота на крестражи сильно подкосила его.

— Выбор сделан, — негромко проговорил Волдеморт, открывая глаза и обводя сторонников смиренным взглядом. — Я давал им шанс, я не хотел напрасных смертей, но Гарри Поттер посчитал иначе. Он поставил себя выше других. Что же, пора преподать ему урок.

Он резко развернулся и внезапно оказался прямо перед Тонкс, от чего она испуганно дернулась.

— Очень жаль, что ты оказалась настолько глупа, что посмела пойти против меня, — сказал он, а лежавшая на его плечах Нагайна подняла голову и высунула язык. — Но ты сослужишь мне последнюю службу. Пусть твоя смерть послужит наглядным уроком для всех, — затем он снова обратился к приспешникам: — Время вышло. Пора пойти и освободить наконец волшебников от гнета ничтожных маглов и предателей волшебной крови!

Над толпой Пожирателей Смерти прошелестели робкие возгласы одобрения.

— За мной, — негромко скомандовал Волдеморт и стремительно направился в сторону замка.

Северус не отставал от него ни на шаг, поддерживая Тонкс за локоть и направляя её. Остальные шумно следовали чуть позади. Они вышли из леса и миновали вдоль озера широкий луг, усеянный следами сражения. Черная громада Хогвартса обозначалась все отчетливее, резче на фоне постепенно бледнеющего неба.

Их ждали.

Перед парадными ступенями стояли люди. В широкой полосе света, падавшей из вестибюля через открытые двери, Северус смог отчетливо разглядеть сосредоточенные лица молодых людей и девушек, которые были членами стаи. В нескольких шагах от них стоял Гарри Поттер. По упрямому выражению лица, которое Северус за пять лет обучения этого мальчишки успел хорошо выучить, было ясно — Поттер готовится совершить очередной подвиг. К большому удивлению Северуса, на плече у Гарри сидел Грэм и — может, это только показалось? — подмигнул ему. Ни Руби, ни Дамблдора видно не было, зато Генрих невозмутимо стоял рядом с Гарри, держа руки на рукоятках мечей.

— Гарри Поттер, — протянул Волдеморт, останавливаясь, — мальчик, который решил бросить мне вызов? Признаюсь, ты меня удивил — обречь на смерть друзей и соратников ради глупого геройства и нежелания признать поражение.

Он спустил Нагайну на землю и достал волшебную палочку, держа её на отлете, почти небрежно.

— Ты ошибаешься, — спокойно возразил Гарри. — Неужели ты не заметил, что уже проиграл?

Красные глаза Волдеморта настороженно сузились.

— Проиграл? — повторил он. — Нас больше, в моих руках твоя тётка, которую ты обрек на смерть. По-моему, все очевидно.

Ворон на плече Поттера шевельнулся.

— Ты раз за разом совершаешь одну и ту же ошибку, — спокойный голос Гарри свободно разносился над головами собравшихся. — Ты считаешь, что знаешь и видишь все, однако это не так. Есть вещи, недоступные тебе, и поэтому ты слеп, когда другие ясно видят.

Волдеморт продолжал пожирать настороженными глазами своего противника. Даже призрачная возможность того, что Гарри может быть известен какой-то секрет, заставляла его медлить. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Северус медленно, осторожными шажками, двинулся в сторону, утягивая за собой Тонкс. Какой бы ни был план у Дамблдора, он понимал, что сейчас мальчишка тянет время, и надо этим пользоваться.

— Что, опять любовь? — сказал Волдеморт насмешливо. — Вечная присказка Дамблдора: он утверждал, что она побеждает всё. Хотя любовь не защитила его от смерти. Любовь не помешала мне раздавить твою мать, как таракана, Поттер, и, похоже, никто здесь не пылает к тебе такой любовью, чтобы броситься вперед и принять на себя удар. Так как ваша хваленая любовь победит меня?

— Для начала, она лишит тебя твоих соратников. Ты заставляешь их сражаться, нападать на школу, в которой находятся их дети, — сказал Гарри и обратился уже к Пожирателям: — Прекратите эту бессмысленную войну здесь и сейчас. Неужели такого будущего вы желаете своему потомству? Жить в страхе и постоянной опасности. Волдеморту наплевать, погибнут они или нет, все — вы всего лишь разменная монета. Но в ваших руках все изменить.

Северус оказался рядом с Люциусом и Нарциссой, стоявших чуть поодаль от остальных Пожирателей, когда чья-то рука легла ему на плечо и в ухо торопливо шепнули:

— Я спрячу её под мантией-невидимкой, а ты дай мне время увести её на безопасное расстояние и будь готов переместиться подальше от Тёмного Лорда.

Северус по голосу узнал Матильду и коротко кивнул, отпуская локоть Тонкс и незаметно снимая с неё путы. Раздался легкий шорох, и она мгновенно исчезла из виду. Повернув голову, Северус столкнулся с удивленным взглядом Люциуса Малфоя. Тот уже открыл рот, намереваясь что-то сказать, но Северус быстро поднес палец к губам, глазами умоляя его молчать. Люциус понял, судорожно сглотнул и едва заметно кивнул.

— Ты посмел обратиться к моим верным слугам? — расхохотался Волдеморт. Смех его, холодный и безумный, прозвучал страшнее крика. — Неужели ты думаешь, что они послушают тебя? Поверят тебе? Ты никто, пустое место, Мальчик-Который-Выжил благодаря случайности и козням Дамблдора. А теперь нет никого, кто защитил бы тебя.

— Ошибаешься, Том.

Дамблдор появился из ниоткуда, вызвав целую бурю волнения в рядах Пожирателей Смерти. Вскрики удивления и страха разнеслись над их головами.

Волдеморт как-то нелепо дернулся, издав звук, похожий на всхлип. Его красные глаза с вертикальным зрачком расширились и уставились на Дамблдора.

— Ты? — зашипел он, и Нагайна у его ног тревожно свернула и развернула кольца. — Но как?.. Северус!

Волдеморт обернулся, выискивая Снейпа взглядом, но ни его, ни Тонкс уже не было рядом.

— Все кончено, Том, — спокойно заговорил Дамблдор, поудобнее перехватывая волшебную палочку. — Сдавайся.

— И даже не думай сбежать, — сказала Руби, появившись рядом с Дамблдором. — Мы знаем о твоем маленьком секрете.

С этими словами она достала из кожаного мешочка, что висел на поясе, потускневшую от времени диадему с большим синим камнем.

— Это последний сосуд. Остальных больше нет.

Увидев диадему, Волдеморт почувствовал, что его загнали в угол. Столько труда и усилий было положено на создание крестражей, на то, чтобы их обезопасить, и всё же этот старый интриган как-то смог добраться до них. Волдеморт как никто другой знал — нет ничего хуже смерти, ведь он уже умирал. Но тогда он смог вернуться, а теперь его лишали последнего — надежды на спасение.

Да, оставалась еще Нагайна, он мог бы уйти вместе с ней, но это значило бы только оттянуть момент. Величайший тёмный маг современности Лорд Волдеморт не мог позволить запятнать себя таким позором.

Он обернулся, вглядываясь в лица Пожирателей Смерти. Все как один источали страх и нерешимость. Они уже сдались, они предали. Волдеморт снова повернулся к Дамблдору, Руби и Гарри Поттеру. За их спинами на верхней ступеньке парадной лестницы стоял Северус Снейп. Лицо его выражало только холодное презрение.

«И ты, Северус, — подумал Волдеморт. — Как я мог так ошибаться в тебе?»

Ослепляющая ярость вскипела внутри, огненной волной прокатилась от живота вверх, захлестнула разум. Сконцентрировавшись, Волдеморт взмахнул волшебной палочкой, вкладывая в заклинание всю ненависть, на которую он был способен, высвобождая огненную лавину Адского пламени.

Огонь взметнулся с оглушающим рёвом и превратился в гигантскую змею.

— Убей их всех! — приказал Волдеморт на парселтанге, и Адская змея послушалась.

Скрутившись в тугую пружину, она кинулась на стоящих перед ней людей, заполняя собой небольшое пространство двора перед входом в замок.

Северус Снейп, поймав взгляд безумных красных глаз, отчетливо понял, что произойдет, но он не успел ничего предпринять. Метнувшаяся на Руби, Гарри, Дамблдора и стаю змея вмиг заполнила собой всё.

— Не-ет! — отчаянно вскричала появившаяся рядом Матильда.

Адское пламя ревело прямо перед ними, но вдруг расступилось, и Северус увидел Дамблдора с поднятой волшебной палочкой. Старый волшебник покрылся испариной, но всё же уверенно сдерживал пламя, давая возможность пройти ему и Генриху, который тащил Гарри. Они поднялись по ступеням и, убедившись, что мальчик в безопасности, Дамблдор принялся оттеснять Адскую змею.

— Где Руби? — спросил Северус, хватая Генриха за ворот камзола.

— Она осталась там, — спокойно ответил он, отпуская Поттера. — Вместе с остальными.

Северуса словно сковало льдом. Вмиг похолодевшие пальцы отпустили плотную ткань, и рука бессильно повисла. Руби мертва. Навсегда.

Он бездумно взглянул в лицо Гарри, ища его изумрудно-зелёные, такие же, как у Лили, такие же, как у Руби, глаза. Опять. Опять Северус потерял ту, которую любит.

Холодная маска дала трещину, что-то внутри сломалось, и Северус зло и уверенно выхватил волшебную палочку и шагнул в Адское пламя.

Огонь с рёвом расступился, подчиняясь, стал утихать, и Северус увидел Волдеморта, безумно скалящего зубы в подобии улыбки.

— Северус, — окликнул его Дамблдор, усмиряя остатки Адского пламени.

— Не мешайте, Альбус, — не глядя на него, ответил Снейп, приближаясь к Волдеморту.

Больше он не станет скрываться, не станет прятаться в тени. Это безумное чудовище лишило его всего, что было дорого, что составляло смысл жизни. Теперь Северусу больше нечего терять, но он заставит Тёмного Лорда заплатить. Заплатить за всё.

— Северус, — голос Волдеморта напоминал змеиное шипение. — Ты стал самым большим разочарованием. И ради чего?

Северус промолчал. Они двинулись по кругу, не спуская друг с друга пронзающих взглядов.

— А, впрочем, не важно. Авада Кедавра!

Зелёный луч убивающего проклятия ударился в колонну, что была за спиной Северуса. Полетела каменная крошка. Снейп сделал неуловимое движение палочкой. Сила вырвавшегося из неё заклинания была настолько велика, что у стоявших невдалеке Пожирателей Смерти наэлектризовались волосы. Волдеморт поспешно наколдовал из воздуха серебряный щит. Заклинание ударилось об него, не причинив видимого ущерба — щит лишь загудел, точно гонг.

— А ты силён, Северус! — воскликнул Волдеморт, и его красные глаза над щитом испуганно расширились. — Жаль, что ты решил предать меня. С тобой будет то же, что и с этой грязной зверушкой Руби.

— Не смей произносить её имя! — крикнул Северус.

— Так все дело в ней? — удивился Волдеморт. — Ты разочаровал меня еще раз.

Зелёный луч вылетел из-за щита, и Северус, легко увернувшись, размахнулся и в ответ накинул огненную петлю, которая тут же опутала Волдеморта, приковав его к щиту. Северус был так сосредоточен на своём противнике, что не заметил подползшую к нему сзади Нагайну. Волдеморт, сощурившись, растаял в воздухе, а змея поднялась, готовая к броску.

— Осторожно! — крикнул кто-то.

Северус обернулся, но было уже поздно. Нагайна летела на него, раскрыв огромную, полную ядовитых клыков пасть. Над головой раздалось карканье, что-то шевельнулось на груди Северуса, рвануло, и вокруг него закрутился вихрь черных перьев. Попав в этот вихрь, змея отлетела в сторону, прямо к ногам бежавшего к месту битвы Гарри Поттера.

— Лови, — крикнул Генрих, на ходу бросая мальчику один из своих мечей.

Гарри поймал меч не очень удачно, тот, ударившись об ладонь рукояткой, отозвался болью во всей руке. И все же, размахнувшись, он смог опустить меч на голову готовой для нового броска Нагайны. С мерзким хлюпаньем, кружась, голова отлетела в сторону, змеиные кольца дернулись в конвульсиях и затихли.

— Отличная работа, — похвалил подбежавший Генрих и оттеснил Гарри подальше от продолжавших сражаться Северуса и Волдеморта.

Лучи убивающих заклинаний прочерчивали светлеющее небо. Скоро должно было взойти солнце.

Северус легко и ловко уходил от заклинаний Волдеморта и атаковал в ответ. На бледном змееподобном лице прорывались отчаянные гримасы страха — Тёмный Лорд до сегодняшнего дня и не подозревал, насколько силён его слуга.

— Северус, — заговорил Волдеморт, — ради чего ты сражаешься? Ты никому не нужен в этом трусливом мире маглолюбцев и предателей крови. Они будут бояться тебя и ненавидеть. Но если ты одумаешься и вернешься ко мне, я прощу тебя.

— Ты прав, в этом мире мне больше нет места, — холодно ответил Снейп, занося палочку, — но ты отнял у меня всё. И я заставлю тебя заплатить.

Брызнуло красно-золотое сияние: это ослепительный краешек восходящего солнца выглянул из-за горизонта. Свет ударил им в глаза одновременно, так что лицо Волдеморта вдруг превратилось в пылающее пятно.

— Авада Кедавра!

— Экспеллиармус!

Хлопок был подобен пушечному выстрелу. Золотое пламя взвилось в самом центре круга, по которому они двигались — это столкнулись их заклятия. Северус видел, как зеленая вспышка Волдеморта слилась с его собственной и как палочка взмыла ввысь, чернея на фоне рассвета, закружилась, точно голова Нагайны, и пронеслась по воздуху к Северусу. Снейп поймал ее свободной рукой — и в ту же минуту Волдеморт упал навзничь, раскинув руки, и узкие зрачки его красных глаз закатились. На земле лежали смертные останки Тома Реддла — слабое, сморщенное тело, безоружные белые руки, пустое, отсутствующее выражение на змеином лице.⁽¹⁾ Волдеморт погиб, убитый собственным обратившимся вспять заклятием, а Северус стоял с двумя волшебными палочками в руке и глядел на опустевшую оболочку существа, превратившего его жизнь в кромешную тьму.

Адское пламя, сдерживаемое Дамблдором, взревело, закружилось, превращаясь в нечто новое, — и вот уже в небо взмыл огненный дракон. Дракон завис над головами собравшихся перед замком людей и с громким треском, похожим хлопок фейерверка, взорвался, осыпаясь колючими искрами.

Вокруг была только тьма, обжигающая и удушливая. Где-то далеко яростно ревело Адское пламя, стремясь только к одному — уничтожить все на своем пути.

Руби снова оказалась в этом месте, где нет пространства и времени, где нет ничего, только бесконечный полет и легкость. Стоит только отпустить тревоги, желания — и все закончится. Больше не нужно бороться.

Нет! Руби сосредоточилась. Рано сдаваться, она еще не все сделала.

Отзываясь на её мысли, какая-то сила потянула вниз, и Руби упала на что-то твердое, уперевшись в него руками и коленями. Снова вокруг, на сколько хватало глаз, простиралась высохшая рыжая земля, без намека на растительность. Зубцы черных гор царапали желтовато-серое, лишенное солнца, небо.

В нескольких футах от нее появились два светящихся шара. Они стали приближаться, постепенно вытягиваясь, принимая новую форму. И вот уже перед Руби стоят два человека — мужчина и женщина.

— Ричард! — Руби кинулась на шею брата, чувствуя горячие слезы на щеках.

Он подхватил её и, крепко прижимая к себе, покрутил на месте, прежде чем снова поставить на землю.

— Ты пришел за мной? — спросила она, отстраняясь и заглядывая в лицо брата.

— Не сегодня, — ответил он с улыбкой. — Твое время еще не пришло.

Женщина, что была с Ричардом, подошла ближе. Рыжие волосы, изумрудно-зелёные глаза, россыпь едва приметных веснушек на красивом лице. Руби видела её только на фотографии.

— Здравствуй, — сказала Лили.

Руби пожала хрупкие руки сестры. Странно, но они были теплыми, как у живой.

— Спасибо, что приглядываешь за Гарри, — улыбнулась Лили. — Ты многое для него сделала и еще сделаешь. Мне жаль, что нам не довелось познакомиться раньше, возможно, все было бы иначе. В любом случае, я горжусь тобой.

Глаза Лили светились теплом и радостью,

— Мне тоже жаль, — сказала Руби и обратилась к брату: — Как так вышло, что Адское пламя не убило меня? Против него не спасет даже драконья кровь.

— Это сложный вопрос, — ответил Ричард после недолгой паузы. — Я думаю, все дело в твоем ребёнке. Жизненная сила и стремление к жизни в нём настолько сильны, что он смог защитить себя, а заодно и тебя. Но лучше тебе больше не рисковать.

Раздался жалобный вздох. Руби обернулась и увидела огромного черного дракона, жалостливо свернувшегося на земле, с бессильно раскинутыми крыльями.

— Что это с ним? — удивленно спросила она.

— Он умирает, — ответила Лили. — Даже драконы не в силах побороть Адское пламя.

— Это значит, что я больше не буду зверем?

— Да, ты снова станешь обычным магом.

Руби снова взглянула на дракона, чувствуя жалость и облегчение. Больше не будет этого кошмара, больше не будет монстра.

— Тебе пора, Рени, — ласково сказал Ричард и погладил её по волосам.

Лили утвердительно кивнула.

— Уже? — слёзы опять горячими ручьями потекли по щекам. — Рич, я ужасно скучаю. Не могу поверить, что тебя больше нет.

Ричард улыбнулся.

— Глупая, — сказал он. — Пока ты помнишь обо мне, я всегда буду с тобой. Вот тут.

Он указал на грудь, в то место где одновременно и горько, и радостно билось сердце. Руби снова обняла брата, стараясь на прощание вложить в это объятие всю любовь и тоску, какая переполняла её.

— Я люблю тебя.

— И я. Иди, Рени, тебе пора.

Ричард выпустил Руби из объятий, и она, вытирая слёзы, пошла в сторону дракона.

— Руби! — окликнула её Лили, и Руби обернулась, вопросительно выгнув бровь. — Передай Северусу, что я давно простила его. Теперь пусть он сам простит себя.

Руби кивнула и медленно подошла к дракону. Зверь лежал на земле и смотрел на неё с тоской и страхом.

— Вот всё и закончилось, — сказала Руби, глядя в желтые глаза с вертикальным зрачком.

— Можешь торжествовать, — сказал дракон с горечью. — Враг повержен, ты свободна.

Руби положила руку на шершавую морду. Дыхание дракона было горячим, но терпимо. В желтых глазах отразилось удивление.

— Ты не враг мне. Ты такой же заложник обстоятельств, как и я. И теперь ты свободен.

Он приподнял чешуйчатую морду, долго смотрел на Руби сверху вниз.

— Что ждет меня там? — спросил тихо.

— Не знаю, — пожала Руби плечами. — Надеюсь — покой.

Дракон кивнул. Руби торопливо забралась ему на шею, и они тяжело, рывками взмыли в мерцающее небо.

Северус так и стоял над телом Волдеморта, невидяще глядя перед собой. Из замка высыпали люди, слышались возгласы радости, рыдания. Многие Пожиратели, завидев гибель своего господина, поспешили исчезнуть, другие — как Малфои — шли в замок, желая только найти своих детей, робко и осторожно, боясь, что их в любую минуту остановят.

Опьяненная радостью толпа окружила Северуса, ему что-то восторженно кричали, хлопали по спине, но он ничего не слышал, словно на голову опустили невидимый пузырь. В буре всеобщего ликования он один чувствовал глубокую пустоту в душе.

Шурша крыльями, ему на плечо опустился Грэм.

— Ну и что ты тут торчишь, герой? — спросил насмешливо. — Особое приглашение нужно?

— О чем ты? — нахмурился Северус.

Ему не понравился веселый тон ворона. Как он мог чему-то радоваться, когда Руби больше нет?

— Разуй глаза, — хмыкнул Грэм. — Жива твоя Дульцинея, жива.

Ворон махнул крылом, и Северус, растолкав окружавшую его толпу, оказался перед выжженным участком земли. Среди пепла стояла обнаженная Руби, измазанная в саже и с удивленным видом озиралась, а Дамблдор одной рукой уже накидывал на неё свою лиловую мантию со звездами. К Руби уже подбежали Гарри, Сириус, Матильда и Генрих. Они что-то радостно говорили ей, обнимали. Наконец Руби поймала взгляд Северуса.

— Иди к ней, — каркнул ворон и взлетел.

Северус на негнущихся ногах двинулся к Руби, не спуская с неё глаз и боясь, что она растает как мираж.

— Я думал, ты умерла, — сказал он хрипло, останавливаясь перед ней.

Дамблдор, деликатно кашлянув, поманил за собой нахмурившегося Сириуса, а Матильда и Генрих — Гарри.

Руби грустно улыбнулась и убрала с лица прядь волос, оставив широкий черный след на щеке.

— Я выжила, а вот они… — она оглядела пепелище вокруг себя. — Значит, всё кончилось?

— Да, — мотнул головой Северус, его волновал другой вопрос. — Но как тебе удалось? После Адского пламени никто не выживает.

— Ты спас не только Англию от Тёмного Лорда, Сев, но и меня.

— Я? Каким образом?

Руби склонила голову набок и прищурилась. После пережитого не было сил говорить, поэтому она просто взяла его руку и приложила к животу, продолжая глядеть в лицо. Северус замер с удивленно поднятыми бровями, все еще не понимая, что она хочет сказать.

— Я не…

Он осекся на полуслове, глаза его потрясенно расширились. Взгляд метнулся вниз, на руку, которую Руби прижимала к себе, затем ей в глаза. На какое-то мгновение Северусу показалось, что все происходящее вокруг — плод его умирающего сознания.

— Ты… у тебя… — язык не слушался, эмоции внутри него забурлили, как зелье в огромном котле, плотно накрытым крышкой. — Руби, я стану отцом?

— Да.

На бледном, обычно бесстрастном или угрюмом лице Северуса Снейпа расцвела весна. Из блестящих черных глаз, из уголков губ и морщинок у глаз сияло такое выстраданное, такое долгожданное счастье, что отблески его, казалось отразились на лицах окружавших их людей. Он поцеловал Руби в смеющиеся губы и, подхватив её на руки, исчез вместе с ней в черном вихре.

— Ах, молодость, — умиленно проговорил Дамблдор, утирая бегущие слезы рукавом мантии.

— Кстати, ты проспорил мне галеон, Альбус, — прокаркал Грэм, который сидел на плече Гарри. — Я же говорил, что Северус растает от этой новости.

Потрясенный увиденным, Гарри Поттер машинально спросил:

— От какой новости?

— Потом узнаешь, — похлопал его лапой по голове ворон, едва не выколов глаз когтем — благо Гарри носил очки.

Сириус, до этого хмуро наблюдавший за Руби и Северусом, развернулся и, ссутулившись, быстро зашагал в замок.

Солнце поднялось над ликующими защитниками Хогвартса. Начался новый день.

1) В главе использованы цитаты из "ГП и ДС".

Вернуться к тексту

Больница Святого Мунго

Ноябрь подходил к концу. Морозы в этом году выдались на редкость крепкие, но несмотря на бушующую за стенами непогоду, в больнице Святого Мунго было необычайно жарко.

В комнате ожидания перед родовым отделением играла расслабляющая музыка. Вдоль стен стояли расшатанные скрипучие стулья, которые сейчас почти все пустовали, только у окна развалился немолодой мужчина, сильно потрепанный, с уставшим лицом, да в противоположной от него стороне сидели трое волшебников, двое из которых старательно делали вид, что не замечают друг друга, а на плече третьего сидел крупный ворон.

Дамблдор, поглаживая серебряную бороду, тихо переговаривался с Грэмом, кажется, они обсуждали утреннюю статью в журнале «Трансфигурация сегодня» — Северус слушал их вполуха. Каждый раз, когда открывалась дверь и в поле зрения появлялся кто-нибудь в желтом халате, он вздрагивал и весь подавался вперед, ожидая новостей. Точно так же вздрагивал и Ремус Люпин, который сидел по другую сторону от Дамблдора.

— Столько времени прошло, — сказал Ремус, ни к кому не обращаясь, — и никаких новостей.

Северус мысленно согласился. Они сидели уже несколько часов, и за это время к ним только один раз вышла пожилая волшебница в желтом халате с вышитыми на груди скрещенными волшебной палочкой и костью. Она сурово посмотрела на поднявшихся Ремуса и Северуса и строго сказала:

— Запаситесь терпением.

Однако легче от её слов не стало. И хотя благодаря Дамблдору для Руби и Тонкс выделили отдельную палату и приставили очень опытного врача, волнение тяжело давило на будущих отцов.

Северусу невыносимо было ждать, и он решил немного пройтись. На третьем этаже, кажется, было небольшое кафе для посетителей и персонала больницы. Туда он и направился.

Идя длинными коридорами, увешанными портретами известных целителей всех времен, Северус думал о том, как круто повернулась его жизнь после победы над Тёмным Лордом.

С поля боя Северус перенес их с Руби к себе в Паучий тупик. Много часов они провели за разговорами и обсуждениями, много спорили, ругались и мирились. Одна из стен в гостиной до сих пор стояла обугленная от заклятия Руби — хотя это Северусу впору было злиться, ведь она скрывала своё положение и рисковала сразу двумя жизнями.

Свадьбу сыграли спустя пару дней. Никакого торжества не было, просто чиновник из министерства провел обряд, а Ремус и Тонкс выступили свидетелями. Из гостей присутствовали только Грэм и Гарри Поттер. Дамблдор тоже хотел прийти, но Руби была против, проявив непонятное для Северуса упрямство. Она никак не желала мириться с ним.

Вторым решением Северуса в новой жизни было подать в отставку. Никогда он не питал склонности к преподаванию и держался в Хогвартсе частью по необходимости быть при Дамблдоре, частью за неимением других вариантов. Все-таки с клеймом Пожирателя Смерти не было шансов получить хорошую должность.

Денег, скопленных за время работы в школе, хватило бы надолго.

Учебный год в Хогвартсе закончили раньше из-за того, что школа сильно пострадала, и Руби предложила Гарри перебраться к ним, но мальчишка выбрал Сириуса. На самом деле, Северус втайне был рад этому решению — он не готов был еще на такой шаг, Поттер, по-видимому, тоже. К тому же Северусу и так приходилось мириться с постоянным присутствием Матильды и Генриха в его доме. Даже странно, почему их не было сейчас в больнице.

Наконец Северус добрался до кафе. В чистеньком зале, обставленном в жёлто-зелёной гамме, половина столиков была занята волшебниками и волшебницами. Они болтали, читали газеты, некоторые с серьезным видом изучали записи в больших блокнотах. При появлении Северуса все разговоры ненадолго смолкли, а потом грянули с новой силой, и короткий путь до прилавка он прошёл под пристальными взглядами.

— Чай с мятой, — сказал Северус молоденькой ведьмочке, которая здесь работала.

У нее были светлые волосы, серые глаза и милые ямочки на пухлых щечках. На фирменной рабочей мантии такого же жёлто-зеленого, как и все вокруг, цвета было вышито имя — Элизабет Олсонс. При появлении Северуса она тихо ойкнула и залилась румянцем.

— Сейчас все сделаю, — поспешно сказала тоненьким голоском.

Пока Элизабет готовила чай, она то и дело бросала на Северуса полные восхищения взгляды. Наконец, когда кружка с ароматным напитком появилась на прилавке, она решилась спросить:

— Это ведь вы, да? Вы победили Того-Кого-Нельзя-Называть? Я вас сразу узнала. Меня, кстати, зовут Элизабет, но друзья зовут меня Либби.

— Сколько с меня? — холодно спросил Северус, игнорируя вопрос.

— Два кната, сэр, — пролепетала Элизабет.

Северус молча положил перед ней две медные монеты и отошел к свободному столику, подальше от неё. После того сражения газеты сделали из него настоящего героя. Не проходило и дня, чтобы совы не забрасывали его дом письмами от благодарных волшебников и не менее благодарных поклонниц. Никогда ещё в своей жизни Северус Снейп не пользовался такой популярностью у противоположного пола.

От взглядов посетителей кафе было не по себе, поэтому, быстро допив чай, Северус двинулся на выход.

— Мистер Снейп, сэр, — послышался сзади тоненький голосок.

Он остановился и, на секунду прикрыв глаза, обернулся, одарил подбежавшую Элизабет суровым взглядом.

— Что вам?

Смутившаяся пуще прежнего мисс Олсонс замялась, а затем решительно сунула в руки Северусу аккуратно сложенный листок и, улыбнувшись ямочками на щеках, заспешила обратно за прилавок.

Мысленно выругавшись, Северус пулей вылетел из кафе. Листок смятым комком полетел в первую попавшуюся мусорную корзину.

Люпин беспокойно мерил шагами комнату. Мужчина с уставшим лицом, что сидел у окна, куда-то ушел.

— Ничего не известно? — первым делом спросил Северус, зайдя в комнату.

— Нет.

Северус хотел уже пройти к своему месту, когда дверь с табличкой «Родильное отделение» открылась и оттуда высунулась взволнованная девушка в желтом халате целителя. Увидев подбежавших к ней Ремуса и Северуса, девушка радостно сверкнула глазами.

— Мальчик!

— У кого? — хором спросили Северус и Ремус.

Девушка наморщила лоб, достала из кармана большой белый блокнот, заглянула в него и радостно сообщила:

— У обоих.

Люпин, вне себя от радости, обнял стоящего рядом Северуса так, что последнему показалось, что затрещали рёбра.

— Держи себя в руках, — глухо проворчал Северус, однако его самого распирало от счастья, и глупая улыбка упорно не желала сходить с лица.

Не слушая возражения целительницы, они проскользнули мимо и пройдя небольшим коридором, оказались в палате.

Между кроватями Тонкс и Руби стояла ширма, отгораживающая их друг от друга.

Северус сразу же направился к Руби. Выглядела она очень измученной, бледной, но в изумрудно-зелёных глаза отражалось тихое торжество. Увидев Северуса, она слабо улыбнулась и приподняла сверток, который прижимала к себе.

— Сын, — сказала она. — Хочешь подержать?

Волнуясь, Северус взял крохотного человечка и заглянул в лицо. Никогда ещё ему не доводилось держать такое хрупкое создание.

— Нужно дать ему имя, — сказала Руби, наблюдая за Северусом.

Имя. За все время они ни разу не обсуждали этот вопрос, не выбирали вместе, как назовут ребёнка, но сейчас, глядя на Руби, Северус точно знал ответ.

— Ричард, — сказал он тихо, снова вглядываясь в крохотное личико. — Его зовут Ричард Снейп.

Руби благодарно улыбнулась. Северус присел рядом, продолжая бережно держать на руках сына, а она положила руку ему на плечо. На какое-то мгновение Руби показалось, что Ричард стоит рядом, склонился посмотреть на племянника и озорно ей подмигнул.

Сириус Блэк долго стоял перед старым кирпичным универмагом «Чист и Лозоход лимитед», не решаясь войти. Дом был запущенный, невзрачный, в витринах — несколько облупленных манекенов в съехавших париках и нарядах, лет десять как вышедших из моды. На пыльных дверях большая вывеска: «Закрыто на ремонт».

Пару часов назад закончилось слушание по его делу. Матильда и Генрих сумели выследить и поймать Питера Петтигрю и притащить его на заседание суда. Визенгамот единогласно признал Сириуса невиновным, а принимая во внимание его участие в победе над Тем-Кого-Нельзя-Называть, даже удостоили Ордена Мерлина Третьей Степени. Теперь, когда все официальные признания были сделаны, Сириус Блэк наконец-то был полностью свободен.

Однако вместо того, чтобы пойти праздновать, он направился прямиком в больницу Святого Мунго и теперь как дурак стоял в нескольких шагах от входа, пытаясь убедить себя, что пришел только из-за Ремуса и Тонкс.

«А, к черту все!» — мысленно он махнул рукой и подошел вплотную к пыльной витрине, за которой стоял манекен с одной рукой и отклеившимися ресницами. Шепнув пароль и цель визита, Сириус шагнул в помутневшее стекло и очутился в приемной.

Большая табличка на стойке регистрации гласила, что родильное отделение находится на первом этаже в восточном крыле. Туда он и направился.

Первым и единственным, кого увидел Сириус, толкнув дверь и оказавшись в комнате ожидания, был Дамблдор. Седовласый волшебник пребывал в необычайно радостном настроении и о чем-то перешучивался с вороном Руби по-немецки.

— Сириус, не ожидал тебя увидеть. Как прошло заседание?

— Оправдан. Даже Орден всучили, но я его выкинул, — запуская пятерню в волосы, пояснил Блэк и, кивнув на дверь родильного отделения, спросил: — Родила? Я имею в виду Тонкс.

— Да. Мальчик, — сказал Дамблдор и сочувственно посмотрел на него поверх очков-половинок. — И у Тонкс тоже.

Сириус кивнул и засунул руки в карманы джинсов. Усмехнулся, чувствуя себя полным идиотом. Зачем он пришел? На что рассчитывал?

— Ну, передайте мои поздравления Ремусу, — сказал он наигранно весело.

Дамблдор понимающе похлопал его по плечу, собираясь, видимо, сказать что-то ободряющее, но в этот момент дверь открылась и в комнату шагнул Северус. Увидев Сириуса, он остановился и удивленно изогнул левую бровь.

— А ты что тут делаешь, Блэк?

Сириус давно не видел Снейпа, и его неприятно поразила перемена, произошедшая с давним врагом: ушла болезненная худоба, взгляд стал более открытым и насмешливым, даже вечные мантии и наглухо застёгнутые на миллион пуговиц сюртуки и рубашки, без которых нельзя было его представить, сменились на мягкий свитер и брюки, правда, цвет их был по-прежнему чёрный. Неизменным осталась только взаимная неприязнь, которую Блэк и Снейп питали друг к другу. И сейчас, видя спокойное торжество и отблески счастья в лице Северуса, Сириус почувствовал укол, похожий на зависть.

— Пришёл Ремуса поздравить, — он постарался, чтобы слова его прозвучали беспечно. — Но, вижу, что сейчас он занят, а у меня ещё дела. Всего доброго, Дамблдор.

Сириус махнул рукой и поспешил уйти. В нескольких кварталах от больницы он видел приличный бар, в который теперь решительно собрался наведаться.

— Альбус, — обратился Северус к Дамблдору. — Руби хочет вас видеть.

— Я же говорил, — сказал довольный Грэм, — что вечно дуться она не станет.

Руби подложила подушки так, чтобы можно было сидеть на кровати, и держала маленького Ричарда на руках. Дамблдор переступил порог палаты, она кивнула ему и, дождавшись, когда он подойдет, наложила заглушающие чары. Предстоящий разговор касался только их.

Дамблдор присел на кровать и Руби немного повернула завернутого в белые пелёнки сына, чтобы Альбус смог на него взглянуть.

— Чудесный малыш, — голос старого волшебника прозвучал взволнованно. — Северус сказал мне, вы назвали его в честь Ричарда.

— Послушайте, Альбус, — сказала Руби решительно. — Я не могу так сразу вас полностью простить, слишком многое мне предстоит забыть и отпустить. Это не так легко…

— Я понимаю, дорогая.

— Но я хочу дать вам шанс искупить ошибки. Дать возможность присутствовать в жизни моего сына и… в моей тоже. Черт, — Руби как-то нервно усмехнулась и шмыгнула носом, — даже говорить об этом трудно. В общем, я не буду возражать, если вы захотите навещать нас с Северусом.

— Спасибо, милая, — Дамблдор просиял и ласково погладил её по руке.

Когда-то давно на вопрос Гарри Поттера о том, что он видит в зеркале Еиналеж, Альбус ответил: «Я вижу себя, держащего пару шерстяных носков». И он сказал правду, но не всю. Тогда он действительно видел, как держит пару шерстяных носков, которые ему подарили на Рождество, а вокруг собралась вся семья — и ныне живущие, и давно умершие. Какой праздник, как не Рождество, является самым семейным? И разве может быть что-то лучше для старого человека, чем пара тёплых шерстяных носков, подаренных любимыми людьми? Хотя и нельзя вернуть мертвых, Руби сейчас подарила Дамблдору надежду на исполнение заветного желания, и он был безмерно благодарен ей за это.

— И еще, — Руби как-то испытующе на него глянула. — Мне понадобится ваша помощь.

— Все что угодно.

— Поскольку кроме меня у Волдхарда не осталось наследников, то все состояние перешло ко мне, включая поместье Баттенбергов. Но я не хочу там жить; по правде говоря, меня уже тошнит от фамильных особняков. Поэтому мы с Матильдой и Генрихом сожгли его, вместе с библиотекой и всеми наработками Волдхарда. Не хочу, чтобы эти документы попали не в те руки.

— Очень мудрое решение, — серьёзно сказал Дамблдор.

— Что до состояния, я разделила его между нами троими. Матильда и Генрих, с того момента, когда Адское пламя уничтожило во мне дракона, больше не связаны магией его крови со мной, и я посчитала, что так будет правильно. Правда, они всё равно остались мне верны и не покинули.

— Признаться, другого решения от них я и не ожидал, — снова улыбнулся Дамблдор. — Мисс Матильда очень к тебе привязана. Но я пока что не понимаю, какая помощь от меня требуется.

Руби вздохнула.

— Тех денег, что остались у меня, достаточно, чтобы купить квартиру в Лондоне. Обычную, магловскую квартиру. Её можно зачаровать, Министерство пойдет нам навстречу. Северус как-никак теперь герой. Но вот уговорить этого героя принять от меня деньги — задача потруднее. Вы же знаете, какой он щепетильный в финансовых вопросах.

— Не волнуйся, дорогая, — улыбнулся Дамблдор, вставая с кровати. — Я что-нибудь придумаю.

Рождество

Падал декабрьский снег.

Гарри Поттер с интересом осматривался по сторонам. Впервые в жизни он был в Лондоне в разгар Рождества, и принарядившийся город произвел на него не меньшее впечатления, чем убранный к празднику Большой зал Хогвартса. Витрины магазинов украшали уютно мерцающие разноцветные гирлянды, везде были развешаны шары и ветки, напоминающие лапы живых елей. Да и сновавшие везде люди и машины создавали веселую праздничную суету.

Это Рождество было первым, которое Гарри с тех пор, как уехал учиться в школу чародейства и волшебства, решил провести не в замке, а с родственниками.

Рон и Гермиона уехали праздновать со своими родителями, но обещали писать. Гарри на вокзале Кингс-Кросс встречал Генрих. И, хоть он и был одет по-магловски в джинсы и темно-синюю куртку, шрам пересекающий все лицо и два меча, что неизменно висели на поясе, привлекали всеобщее внимание. К ним много раз подходили полицейские, но Генрих решал вопросы простым взмахом палочки.

Проехав несколько остановок на метро, они оказались в центре оживленной улицы. Гарри знал, что Руби и Снейп перебрались жить в обычный магловский дом, но все равно не ожидал, что тот будет находиться в таком проходимом районе.

Наконец они свернули в один из проулков и оказались в тихом внутреннем дворике.

— Подожди, — остановил Генрих, доставая волшебную палочку. — Видо!

Он взмахнул палочкой, но ничего не произошло. Однако Генриха это нисколько не смутило, и он двинулся к входной двери.

— Что ты сделал? — спросил Гарри.

— Без заклинания этой квартиры не существует. Так что обычные люди не смогут туда попасть.

— Как в дом Сириуса?

— Не совсем. Дом Блэков скрыт сложнее, хотя суть схожа.

Они поднялись по лестнице на последний этаж и очутились перед единственной дверью. Генрих уверенно толкнул её, и Гарри оказался в квартире.

Гарри довелось увидеть немного домов волшебников — только Нору семейства Уизли да дом Сириуса, но то, что предстало перед его глазами сейчас, сильно его удивило. Просторные комнаты, обставленные светлой мебелью из дерева и кожи. Большие окна, в которые теперь почти не проникало солнце из-за разыгравшейся метели, выходили на оживленную улицу. Все было чисто, светло и просторно; мало что указывало на то, что квартира принадлежит волшебникам.

Пройдя в гостиную вслед за Генрихом, Гарри увидел Дамблдора. Старый волшебник сидел в глубоком кресле у разожжённого камина и играл в шахматы с Грэмом.

— А, Гарри, — поприветствовал его Дамблдор, отвлекаясь от доски, на которой белая ладья Грэма небрежно разрубала черного коня. — Замечательно, что ты решил праздновать Рождество с нами. Этот пернатый разбойник все время жульничает, может, ты составишь мне компанию? Помнится, на первом курсе вы с мистером Уизли неплохо справились.

Он подмигнул смущённо улыбнувшемуся Поттеру.

— Я играю не так хорошо, как Рон, сэр, но кое-чему научился. Кстати, директор Макгонагалл просила передать вам привет и вот это.

Гарри достал из кармана сверток, надписанный стремительным, острым почерком бывшего декана Гриффиндора, и передал старому волшебнику. Альбус развернул его и, довольно улыбнувшись, отправил в рот лимонную дольку.

— М-м, Минерва не забыла, что я их обожаю.

— Ты про них все уши прожужжал, как тут забудешь, — сказал Грэм и протянул лапу, чтобы получить свою порцию сладости. — Кстати, в твоем возрасте пора бы сладкого есть поменьше.

— Запомни, Гарри, никогда не переноси память своих друзей в их питомцев. Это портит характер и отношения.

Гарри пришлось наклонить голову, чтобы спрятать улыбку.

— Кстати, как там Перси Уизли? Уверен, Рон был очень рад, что его брат стал деканом Гриффиндора!

— Да, сэр, — едва сдерживая смех, ответил Гарри. — Он был потрясен.

Рон на самом деле был потрясен и даже хотел бросить школу, когда узнал, кто будет деканом вместо Макгонагалл. Зато Гермиона была довольна — они с Перси придерживались одних взглядов касательно порядка и дисциплины.

— А как твои успехи? Минерва говорила мне, ты хочешь стать мракоборцем.

— Да, сэр. Вполне неплохо. Я набрал достаточно баллов, чтобы продолжать обучение по нужным предметам. У профессора Слизнорта не такие высокие требования.

— Не сомневаюсь, Поттер, — послышался вкрадчивый голос за его спиной. — Гораций всегда делал ставку не на познания.

Гарри обернулся и столкнулся со взглядом черных глаз Северуса Снейпа. Вместо ожидаемой неприязни взгляд бывшего профессора выражал только насмешливую снисходительность, и Гарри внутренне расслабился. Именно от этой встречи он ожидал неприятностей, но его опасения, к счастью, не подтвердились.

— Пройдемте в мой кабинет, — сказал Северус небрежно, — нам нужно поговорить.

Гарри последовал за ним.

Кабинет Северуса отличался от остальных комнат. Высокие стеллажи из черного дерева, битком набитые книгами. Тяжелые тёмно-зеленые шторы, через которые вряд ли проникнет солнечный свет. Лампы под абажурами, картины, изображающие каких-то жутких существ. На массивном столе красного дерева идеальный порядок: аккуратная стопка книг с выглядывающими закладками, коробка с письмами, чернильница в виде бронзового черепа и несколько черных перьев. Вкусы бывшего профессора зельеварения оставались прежними.

— Садитесь, Поттер, — вкрадчиво сказал Северус и указал на свободный стул.

Пока Гарри садился, Северус обошел стол и опустился в свое кресло с высокой мягкой спинкой. Сложив пальцы домиком, он посмотрел поверх них на мальчика.

— О чем вы хотели поговорить? — спросил Гарри.

— Почему вы не хотите жить с нами, Поттер? — вдруг спросил он.

— Это не ваше дело, — нахмурился Гарри и добавил: — Сэр.

— Ошибаетесь, — прищурился Северус и подался вперед. — С недавних пор Руби и я являемся вашими опекунами. Мы отвечаем за вас.

— Если это все, то разговор окончен.

Гарри поднялся с кресла и направился к двери.

— Гарри, подожди.

От неожиданности он замер, так и не дотянувшись до ручки. Впервые Северус Снейп обращался к нему по имени.

— Вернись, пожалуйста.

Гарри послушался и снова сел на стул, во все глаза глядя на Снейпа. Таких перемен он не ожидал, чтобы грозный профессор говорил ему «пожалуйста»? Не иначе сегодня пойдет дождь из мертвых лягушек.

Северус, видимо, подумал примерно о том же. Он нахмурил брови и, тяжело вздохнув, решил идти до конца.

— Я понимаю, что у нас были непростые отношения, — заговорил он мягко. — И могу предположить, что из-за меня ты отклонил предложение Руби. Не буду обещать, что мы с тобой подружимся или станем семьей, — на этих словах уголок рта Северуса дернулся, — но мы могли бы… попробовать. Ради Руби. Подумай об этом.

Гарри ненадолго задумался. Да, Снейп был прав во всем.

— Хорошо, мы можем попробовать, — сказал он медленно и добавил, не веря своей дерзости: — Дядя.

— Ради Мерлина, Гарри! — скривился Снейп от такого обращения. — Обращайся ко мне просто по имени.

— Хорошо, Северус.

Пару мгновений они смотрели друг на друга с несколько обескураженными выражениями на лицах, затем Северус поднялся.

— Ну что ж, думаю, нас уже заждались.

Праздничный ужин был выше всяких похвал. Домовой эльф Катц, которого Руби забрала из поместья Баттенбергов, расстарался на славу, наготовив целые горы еды: жареные куриные ножки, ароматные колбаски, пирамиды вареного золотистого картофеля, пироги с патокой и шпинатом. Все настолько объелись, что для праздничного сладкого пудинга не осталось места.

Дамблдор, весь вечер прикладывавшийся к настойке медовухи, которую подарил ему Слизнорт, так расчувствовался, что спел с Грэмом несколько рождественских песен. А когда они затянули «Stille Nacht» на немецком, к ним присоединились, ко всеобщему удивлению и восторгу, Матильда и Генрих.

В самый разгар веселья пришел Сириус. Он был не один, а в компании симпатичной белокурой ведьмочки. Он поздравил всех с Рождеством, вручил Гарри подарок — набор по уходу за метлой — и объявил, что отправляется в путешествие по Европе.

— Слишком я засиделся взаперти, — сказал Сириус, потрепав Гарри по голове. — Но ты не переживай, мой дом полностью в твоем распоряжении и Кикимеру даны четкие указания тебя слушаться.

— Спасибо, крестный, но я всё равно решил пожить с Руби. Только я не понимаю, зачем так поспешно уезжаешь?

Сириус кинул быстрый взгляд на Руби, которая в этот момент, улыбаясь, вручила подарок Северусу и поцеловала его.

— Мне нужно о многом подумать, — сказал он. — Многое забыть… если получится.

— Милый, — протянула белокурая ведьмочка, прижимаясь к Сириусу. Тот слегка поморщился. — Мы так опоздаем.

— Уже идем, Селин, минуту, — сказал он и снова обратился к Гарри: — Еще раз с Рождеством, поздравь за меня Рона и Гермиону. И обещай мне, что будешь писать. О чем угодно.

— Обещаю.

Они обнялись, и Сириус, кинув прощальный взгляд на Руби, удалился.

В эту Рождественскую ночь Гарри Поттер засыпал в своей комнате, обставленной в красно-золотой гамме его факультета, под довольное уханье Букли, и ощущал себя самым счастливым человеком на свете. С Волдемортом было покончено, будущее виделось радужным и многообещающим, шрам больше не болел и все было хорошо.

Но не всем спалось в эту ночь.

Руби долго лежала в кровати, слушая размеренное дыхание Северуса. Подождав немного, тихонько встала и, убедившись, что маленький Ричард спокойно посапывает в кроватке, накинула черную рубашку мужа и выскользнула из комнаты.

Она прошла сквозь пустые комнаты, прислушиваясь к звукам дома. Все спали, в гостиной до сих пор празднично перемигивались волшебные фонари, создавая веселую пляску красных и зеленых цветов. Руби пошла дальше и толкнула дверь самой дальней комнаты.

Большое помещение без мебели и украшений, если не считать развешенного на стене оружия. Комната была угловой, и вместо двух стен мерцали уличными огнями большие, в пол, окна. Эти окна были зачарованы так, что с улицы в них ничего нельзя было разглядеть.

Руби подошла к стене и ласково провела пальцами по рукояти меча. Да, она много тренировалась с Матильдой и Генрихом в этой комнате, чтобы не терять форму, но этого было недостаточно. Маленькое, но неотступное чувство не покидало её ни на минуту, не давало уснуть.

— Тебя что-то беспокоит?

Руби вздрогнула от неожиданности. Северус двигался бесшумно, чем мог дать фору Матильде.

— Просто не могла уснуть, — сказала она, поворачиваясь.

— Меня не так легко провести, знаешь ли, — прищурился Северус, вглядываясь в её лицо. Выглядел он очень серьезным. — Говори, что не так. Я думал, ты переживаешь из-за Гарри, но он согласился жить с нами. Так в чем же дело?

— Это тебя надо благодарить за это? — Руби погладила Северуса по щеке и сказала со вздохом: — Не знаю, Сев. Раньше у меня была цель, я знала, что делать, за что бороться, а теперь…

Она махнула рукой и подошла к окну. Обхватив себя за плечи, Руби вглядывалась в освещенную луной улицу с редкими прохожими и мерцающими витринами.

— Не думай, что я не рада быть женой и матерью, — сказала она. — Мне очень повезло с тобой, Сев, но…

— Но превращаться в домашнюю наседку, как Молли Уизли, ты не станешь? — подсказал Северус, подходя к ней и притягивая к себе. — Именно это мне сегодня сказала Матильда.

Руби вздохнула.

— Я поговорю с ней, — пообещала она.

— Не стоит. Хоть сказано и грубо, но Матильда права. Знаешь ли, я догадывался, что моя жена дракон, а не домашняя клуша.

Руби улыбнулась, поворачиваясь в его объятьях, и поцеловала довольного Северуса.

— Но я больше не превращаюсь. Забыл?

— Это ничего не меняет, — Северус лукаво улыбнулся. — Последнее время я много думал о том, чем бы хотел заниматься. Работать на кого-то больше не хочу.

— И что же ты придумал?

— В детстве, еще до того, как попасть в Хогвартс, я ходил в обычную магловскую школу. И в этой школе была библиотека, где я проводил много времени, когда не хотел идти домой… Так вот, в числе прочего мне попалась серия книг о каком-то магле, не помню его имени, он был частным детективом и расследовал преступления.

— Разве у маглов нет полиции, которая этим занимается? — удивленно подняла брови Руби.

— Есть. Но этот магл брался за сложные дела, с которыми не справлялась полиция. Так вот, я подумал, мы с тобой могли бы заниматься такими случаями.

— Быть кем-то вроде авроров, только работать сами по себе? — уточнила Руби, загораясь этой идеей.

— Да. Мы могли бы браться не только за дела магов, но и помогать маглам. За вознаграждение, разумеется. Что ты скажешь на это?

— Я думаю, — Руби склонила голову набок, — что мой муж гений. Матильда и Генрих будут в восторге, они давно скучают без дела. Кстати, мы можем взять к себе и Люпина. Он хороший специалист.

— Я подумаю над этим.

— А еще я думаю, — Руби обвила руками шею Северуса и жарко прошептала остаток фразы ему на ухо: — Что все спят, а на эту комнату наложены заглушающие чары.

Северус отвел её волосы в сторону, обнажая тонкую шею, поцеловал, нежно провел пальцами по ключице.

— Кажется, это моя рубашка, — сказал немного хрипло.

Стал медленно расстегивать пуговицу за пуговицей, пока наконец черная ткань не упала к ногам. Любуясь стройной фигурой, провел рукой по спине, спускаясь к нежному изгибу бедра. Глаза Руби горели ведьмовским изумрудным огнем, от которого становилось очень горячо и сладко в груди. Она снова поцеловала его, и время словно остановилось и куда-то пропала комната. Северус погружался в Руби, наслаждаясь каждым мгновением близости, слыша только биение одного на двоих сердца и громкое горячее дыхание.

До самого утра они наслаждались друг другом, пребывая в своем, отдельном мире. И за завтраком, хоть и валились с ног от усталости, они обменивались многозначительными, только им понятными взглядами.

Осень в этом году настала как-то внезапно. Утро первого сентября было красно-золотым и похрустывающим, как сочное яблоко. Когда маленькая семья пробиралась по шумной дороге к огромному дымному вокзалу, выхлопы машин и дыхание прохожих блестели в холодном воздухе, как нити паутины.

Северус шел, толкая перед собой тележку, груженную большим чемоданом, поверх которого громоздилась внушительная стопка книг, перевязанная крепким шнуром. Рядом с ним легко шагала Руби, держа клетку с молодым вороном. Она обернулась на ходу, выискивая глазами сына.

— Рич, поторопись, иначе мы опоздаем.

— Я искал Тедди, мам, — проговорил невысокий черноволосый мальчик, подбегая к ней.

Ричард внешне походил на мать, только глаза были отцовскими. И пусть ему было только одиннадцать, пристальный взгляд черных глаз заставлял многих взрослых волшебников чувствовать себя так, словно они находятся под микроскопом. Конечно, не все маги знали, что это за диковинное изобретение маглов, но это не мешало им чувствовать себя подобным образом.

— Тедди уже давно в поезде, — сердито сказала Руби. — И если бы кто-то собрал вещи накануне, как я сказала, мы бы приехали на вокзал раньше.

— Я и собрал, — оправдывался Ричард. — Только ты же сама утром выложила половину вещей.

— Так, Ричард Снейп, меч и метательные ножи не входят в перечень необходимого для первокурсников, — сказала Руби строго и покосилась на Северуса. — Как и ингредиенты для сильных ядов.

— Ну как же я буду тренироваться? — возмутился Ричард.

— Успеешь еще, сын, — сказал Северус, пряча довольную улыбку. — Приготовься.

Они добрались до барьера между девятой и десятой платформами. Руби прошла первой. Ричард помедлил, ему, как обычно бывает перед важными событиями, которых долго дожидаешься, пришла в голову пугающая мысль: вдруг ничего не получится и барьер его не пропустит?

— Смелее, — подбодрил его Северус, — хочешь, я возьму тебя за руку и пройдем вместе?

— Да, па, — благодарно улыбнулся Ричард. — Только маме не говори, что я испугался.

— Не скажу.

Ричард крепко схватил Северуса за руку, и, разогнавшись, они преодолели барьер, с ходу оказавшись на залитой клубами паровозного дыма платформе. Прямо перед ними нетерпеливо гудел алый паровоз. Повсюду в тумане виднелись неясные фигуры.

— Где мама? — спросил Ричард озираясь.

— Я тут. Смотри, кого я нашла.

Руби пробралась к ним в сопровождении Тонкс, Ремуса и успевшего уже переодеться в школьную форму Тедди. Как и Тонкс, он унаследовал дар к метаморфизму и забавлялся тем, что менял цвет волос. Вот и теперь его коротко стриженые волосы ярко выделялись небесно-голубым цветом.

— Рич, что так долго! — вскричал Тедди, хлопая друга по плечу. — Пойдем, я нам уже место занял.

И они унеслись куда-то вперед.

— Я уже думал, вы опоздаете, — проговорил Люпин, помогая Северусу втащить чемодан и клетку с вороном в вагон. — Мне надо обсудить с тобой то дело с исчезновениями на ферме Лоуренсов.

— Хорошо, но не здесь.

Вернувшись на платформу, они увидели высовывающихся из вагона Ричарда и Тедди.

— Ну что, бандиты, — весело спросила Тонкс, — готовы к учебе и приключениям?

— Готовы! — хором ответили они и рассмеялись.

— Я только что говорил Ричи, что было бы здорово учиться на одном факультете, — доверительно пояснил Тедди, — но он упрямо не хочет на Гриффиндор.

— Я поступлю на Слизерин, — серьезно заявил Ричард, неодобрительно покосившись на друга. — Или, в крайнем случае, на Когтевран.

Руби покачала головой. Ей эти разговоры о распределении на факультеты уже порядком надоели, к тому же она так и не прониклась всей этой системой и не считала это чем-то важным. Ричард рвался на Слизерин только потому, что там учился отец, а он хотел во всем походить на него. Северусу большого труда стоило убедить его, что нет ничего страшного, если он поступит на другой факультет. Но втайне от Руби он надеялся, что сын попадет на Слизерин.

— Куда бы вы ни поступили, — сказала Руби, — это не помешает вам продолжать дружить. Ясно?

— Ясно.

Поезд издал продолжительный гудок и медленно тронулся с места. Северус пошел рядом с ним по платформе, глядя на худенькое, горящее от возбуждения лицо сына. Он махал ему вслед и улыбался, хотя вид поезда, уносящего вдаль его ребенка, наполнял сердце грустью…

— С ним все будет в порядке, — шепнула Руби, беря его под руку.

— Знаю, я больше беспокоюсь за школу. Кажется, ему удалось-таки протащить с собой пару заковыристых зелий из моего хранилища.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас?

Северус сделал честные глаза и снова посмотрел в сторону скрывшегося поезда.