Вопреки судьбе (гет)

Жизнь в замке шла своим чередом. В водовороте повседневных дел, уроков, домашних заданий и контрольных ученики и учителя не заметили, как приблизилось Рождество.

Северус Снейп терпеть не мог Рождество. Еще будучи студентом Хогвартса, он видел, как радуются его однокурсники предстоящему празднику, собираясь провести его со своими семьями. Немногие ученики оставались в Хогвартсе на каникулы — в это время огромный замок словно вымирал: в бесконечных коридорах уныло завывал ветер да грустно проплывали привидения, гостиные пустели, в их тесных стенах вместо привычного смеха или гула разговоров раздавалось только мерное потрескивание дров в камине. Северус всегда оставался на Рождество в Хогвартсе — это было лучше, чем все каникулы смотреть на уставшее, заплаканное лицо матери и слушать их с отцом бесконечные скандалы, сидя у себя в комнате. У Северуса не было друзей, которые бы писали ему, кроме Лили, да и та после ссоры на пятом курсе перестала с ним общаться. Все время до начала занятий он просиживал либо в библиотеке, погруженный в учебу, либо лежал один в общей комнате Слизерина и думал, думал, думал…

Рождество напоминало Северусу об одиночестве, поэтому он его так не любил.

Спускаясь в Большой зал на завтрак, Северус мрачно обдумывал предстоящую встречу с Темным Лордом и Волдхардом Баттенбергом, который теперь постоянно находился на всех собраниях Пожирателей. Баттенберг не принимал участия в обсуждениях, он только сидел подле Лорда и внимательно слушал, попивая из граненой, на витиеватой ножке, рюмки янтарную жидкость, но все равно Северус ощущал его влияние на Темного Лорда, и это ему не нравилось. Люциус Малфой, чей особняк превратился в некое подобие штаб-квартиры, вскользь пожаловался Северусу, что его дом превратился в ночлежку для кого попало, намекая на прибывших вслед за Баттенбергами странных молодых людей и девушек. Их было около двадцати человек, все они носили темные одежды с капюшонами, ни с кем не разговаривали, да и на глаза попадались крайне редко. Северус лишь однажды заметил двоих — парня со светлыми, почти белыми, доходящими до талии волосами, чье бледное лицо наискось пересекал уродливый шрам, и девушку со смуглой кожей и черными, очень коротко стриженными волосами — они едва слышно переговаривались по-немецки и, когда заметили Снейпа, бросили на него угрожающие взгляды. Девушка сделала шаг в его сторону, попутно запуская руку под мантию, ища что-то в кармане, но парень со шрамом предостерегающе схватил ее за локоть. Девушка зло оскалилась, показывая белоснежные зубы, с чуть более чем нужно выступающими клыками, и, развернувшись, вместе с парнем скрылась в ближайшей комнате.

Вскоре после прибытия молодых людей в «Ежедневном Пророке» стали появляться статейки о загадочных исчезновениях. Заметки были небольшие и тонули в потоке обвинений Дамблдора и Гарри Поттера во лжи и в прочих новостях, так что обратить внимание на них мог только вдумчивый читатель. За некоторыми исчезновениями стояли Пожиратели Смерти, Северус знал о каждом таком случае, но вот большинство пропавших людей — среди них были преимущественно дети и женщины — исчезали при очень загадочных обстоятельствах. На местах преступления оставались следы борьбы, кровь, иногда растерзанные трупы. Корреспондент, освещавший эти случаи, предполагал, что в Англии завелся невиданный монстр, который пожирает магов — ни один маггл пока что не пострадал. Все это подавалось в таком ключе, словно какая-то небылица или сплетня, в подлинность которой сложно поверить. И тем не менее, Северусу не давали покоя эти исчезновения. Он был уверен, что за ними стоят Баттенберг и его свита, хотя каких-либо доказательств у него не было.

Северус поделился своими подозрениями с Дамблдором, но тот, внимательно выслушав, посоветовал ему не лезть в это дело.

— Ваша главная задача, Северус, быть в курсе всех планов Волдеморта, — сказал Дамблдор, просматривая газету. — Исчезновения расследуют Аластор и Кингсли, оставь это им. И кстати…

Дамблдор оторвался от газеты и посмотрел на Снейпа поверх очков-половинок. В его взгляде мелькнуло беспокойство.

— Я знаю, что вы за последнее время очень сблизились с мисс Стрейндж, — сказал он задумчиво. — Пообещайте мне, что не расскажете ей о Баттенберге и его компании, как и об этих исчезновениях.

— Почему? — насторожился Северус. — Вы же сами приняли ее в Орден и теперь не доверяете ей?

Дамблдор покачал головой и грустно улыбнулся.

— Это нужно для ее же блага. Больше, пока что, я сказать вам не могу.

— Слишком много загадок, Дамблдор, — разозлился Снейп. — Я устал постоянно быть в неведении и слепо следовать вашим указаниям. Может быть, вы и мне не доверяете?

— Северус, — укоризненно произнес директор, — я доверяю вам как никому другому, но, поверьте, сейчас я не могу сказать вам больше. Иначе мне придется нарушить обещание, данное мисс Стрейндж, а это может сильно ее огорчить. Девочке и так сейчас не просто.

— Почему вы так говорите? — быстро спросил Снейп. — Ей что-то угрожает?

Дамблдор отложил газету и, выдвинув ящик стола, достал оттуда тарелочку с засахаренными лимонными дольками. Взмахнув волшебной палочкой, директор наколдовал большую кружку, в которой тут же появился ароматный чай. Взяв тарелочку, Дамблдор протянул ее Снейпу.

— Возьмёте лимонную дольку? Я их просто обожаю.

— Не уходите от ответа! — опять разозлился Северус. — Руби что-то угрожает?

Дамблдор с сожалением поставил тарелочку обратно.

— Не горячитесь так. Я не знаю, как вам ответить, Северус. Сейчас положение мисс Стрейндж очень неустойчивое. Она, скажем так, находится у развилки и от того, какой выбор сделает, зависит не только ее будущее.

— Я не понимаю…

— К сожалению, больше я вам сказать не могу, — развел руками Дамблдор и снова принялся читать газету, поедая лимонные дольки и запивая их чаем.

Вспоминая теперь этот разговор с директором, Северус нахмурился. Туманные намеки Дамблдора относительно Руби ему очень не нравились, но и сам он давно заметил, что она что-то скрывает. Однако Северус не собирался лезть к ней с расспросами, в конце концов, не ему упрекать ее за секреты.

Войдя в Большой зал, Снейп остановился. Сегодня был первый день каникул, и в замке почти не осталось учеников, поэтому все столы убрали, оставив только один, который теперь стоял в центре. На нем, болтая ногами и разглядывая по-праздничному убранный Большой зал, сидела Руби, а рядом с ней расположился большой черный ворон, то и дело опуская клюв в стоящий рядом с ним кубок.

— Доброе утро, — Руби помахала застывшему на пороге Северусу. — С Рождеством.

— С Рождеством.

Впервые с того вечера, когда Северус едва не поцеловал ее, они оказались наедине, и теперь он ощущал легкое смущение. Он не знал, нужно ли поговорить о том вечере или не стоит и упоминать об этом, и не обидится ли Руби, если он проигнорирует то, что между ними едва не произошло.

«И почему с женщинами всегда так сложно? — с тоской подумал он, садясь за стол, рядом с ней. — Существует множество книг, описывающих сложные и опасные черно-магические ритуалы, сложнейшие рецепты зелий — и ни одной книги о том, как вести себя с женщиной. Великое упущение».

Ворон, оказавшийся прямо перед Северусом, странно покосился на него, и на секунду Снейпу показалось, что тот усмехнулся.

— Очень красиво тут, — вздохнула Руби, разглядывая украшенную золотыми шарами и серебристыми лентами огромную сосну.

Северус пожал плечами.

— Я уже привык за столько лет.

Он поднял глаза на Руби и только теперь заметил, что на ней надет дорожный плащ, отороченный черным серебристым мехом, а рядом, на полу, стоит небольшой рюкзак.

— Ты уезжаешь? — Снейп не смог скрыть досады в голосе.

Он надеялся, что Руби останется в замке и в кои-то веки он сможет провести время не только в компании Дамблдора.

Руби перевела на него задумчивый взгляд.

— Да. Дамблдор вычислил, где находится еще один крестраж, и мы с Люпином отправимся на его поиски.

— С Люпином?! — Северус почувствовал, как внутри поднялась обжигающая волна.

— На этом настоял Дамблдор. Думает, — усмехнулась Руби, — что мне нужна нянька.

— Почему бы Люпину одному не раздобыть этот крестраж? Или он мог бы прихватить своего дружка Блэка, все равно тот ничего не делает, прохлаждаясь в доме своей матери, — зло проговорил Северус.

К досаде из-за отъезда Руби примешалось еще одно противное чувство, из-за которого стало жарко в груди, словно туда поместили раскаленные угли. От мысли, что Руби будет проводить время в компании Люпина, угли раскалялись сильнее, прожигая самое сердце. Нечто похожее он ощущал давным-давно, еще в школе, когда понял, что Поттер увивается за Лили.

«Неужели я ее ревную? — с изумлением подумал Северус».

— Ты не очень-то жалуешь Блэка и Люпина, — хмыкнула Руби и снова приняла задумчивый вид. — Вообще-то, я уже должна была отбыть в штаб-квартиру, но я ждала тебя.

— Меня? — Северус расправил плечи и удивленно вскинул бровь.

— Да, я хочу попросить тебя кое о чем. Пригляди за Грэмом, пока меня не будет, ладно?

На этих словах ворон возмущенно каркнул и нахохлился, от чего сделался в два раза больше. Руби строго посмотрела на него. Ворон демонстративно отвернулся.

— Он, конечно, вредина, но слушаться тебя будет, — проговорила Руби, не спуская глаз с ворона и сделав упор на слове «слушаться».

— Я присмотрю, — пообещал Северус.

— Спасибо.

Руби легко спрыгнула со стола и, подхватив стоящий на полу рюкзак, направилась к выходу. Сделав несколько шагов, она остановилась, затем повернулась и, быстро подойдя к Северусу, все еще сидящему за столом, наклонилась и поцеловала его в щеку. Северус изумленно повернулся к ней, но прежде, чем он успел что-то сказать, в Большой зал вошли Минерва Макгонагалл в сопровождении Дамблдора, а за ними маячили огненно-рыжая шевелюра Рона Уизли и непослушные черные вихры Поттера.

— Вы уже уходите? — изумленно спросила Макгонагалл, когда Руби проходила мимо нее. — И не останетесь позавтракать?

— Боюсь, что нет, профессор. У меня неотложные дела.

Руби кинула быстрый взгляд на нахмурившегося Дамблдора, потом слегка улыбнулась с любопытством глядящему на нее Гарри Поттеру и вышла из Большого зала. Спустившись по ступеням во двор замка, Руби огляделась по сторонам и, убедившись, что ее никто не видит, бесшумно исчезла.

В гостиной в доме номер двенадцать на площади Гриммо висело напряженное молчание. Сириус Блэк сидел в кресле, положив руки на подлокотники, и со смесью отвращения и грусти разглядывал гобелен с фамильным древом его семьи. На рядом стоящем диване расположился Ремус Люпин. Он выглядел бледнее, чем обычно, из-за нескольких бессонных ночей, но лицо его было сосредоточенным. На нем была надета старая, потрёпанная и залатанная в нескольких местах дорожная мантия, у ног стоял видавший виды саквояж. Ремус то и дело поглядывал на стоящие в углу гостиной старинные часы и хмурился. У окна, спиной к Ремусу и Сириусу, скрестив на груди руки, стояла Тонкс. Всегда яркие волосы ее теперь были мышиного цвета и коротко, как у мальчишки, подстрижены, от чего Тонкс выглядела моложе своих лет. На ней были серый, бесформенный свитер и джинсы. Она неотрывно смотрела в окно на улицу, где сейчас разыгралась метель и не было видно ничего, кроме непрекращающегося вальса снежинок, но взгляд ее покрасневших глаз из-под припухших век был рассеянным.

Стрелки часов двинулись, и комнату наполнила мрачная мелодия, похожая на скрип несмазанной двери под аккомпанемент каркающего смеха и боя курантов.

— Опаздывает, — сказал Сириус, переводя взгляд на друга.

Ремус хмуро кивнул. Ему хотелось поскорее покинуть эту гостиную, уйти как можно дальше, чтобы не видеть расстроенную и заплаканную Тонкс. Ремус не ожидал, что она узнает о его отъезде по заданию Дамблдора и придет сегодня в штаб-квартиру. К великому облегчению Люпина, Сириус, которому было до чертиков скучно одному в огромном доме и который никогда не отличался особым тактом, не оставлял их ни на минуту. С тех пор как Ремус понял, какие чувства к нему испытывает Тонкс, он избегал оставаться с ней наедине.

«Она еще совсем молода, — думал Люпин, — вся жизнь впереди. А какое у нее может быть будущее рядом с оборотнем и изгоем? Я опасен для всех, и семьи у меня быть не может».

Эти мысли были правильными, здравыми, но от них хотелось выть и лезть на стену. Ремус боялся признаться себе, что тоже испытывает к Тонкс теплые чувства, и прятал их глубоко в душе.

— Может быть, Дамблдор передумал отправлять ее на это задание? — с надеждой в голосе спросила Тонкс. — Вместо нее могла бы пойти я. В конце концов, поиск и уничтожение темных артефактов — это работа для авроров.

Тонкс повернулась и кинула быстрый взгляд на Люпина. От мысли, что Ремус будет где-то пропадать вместе с Руби, у нее больно сжималось сердце. Она боялась, что Ремус может увлечься ею, и от этих мыслей становилось совсем невыносимо.

— Дамблдору виднее, — спокойно ответил он, даже не взглянув на Тонкс.

Сириус фыркнул, выражая в этом звуке все свое неудовольствие решением Дамблдора.

— Да уж конечно, — сказал он едко, — вместо того, чтобы отправить с тобой, Лунатик, опытного взрослого мага, тебе в напарники дали девчонку. Весьма мудро с его стороны.

— Бродяга, ты же знаешь, что тебе опасно покидать этот дом, — попытался вразумить друга Люпин.

Сириус обиженно нахмурился.

— Пожалуй, я отправлю сову в Хогвартс, узнать, что случилось, — сказал, поднимаясь, Люпин.

— В этом нет необходимости.

Все разом повернули головы в сторону двери, на пороге которой стояла Руби. Черный дорожный плащ ее был распахнут, под ним виднелся такого же цвета короткий сюртук с двумя рядами пуговиц и серебристой шнуровкой, в тон им облегающие стройные ноги штаны. На бедре, на кожаных ремешках, висели ножны с мечом, на рукоять которого Руби положила руку в узкой лайковой перчатке. В густых распущенных волосах девушки еще поблескивали быстро тающие снежинки.

— Простите, мне нужно было задержаться, — сказала Руби.

Она коротко кивнула не сводившему с нее странного взгляда Сириусу, слегка улыбнулась Тонкс, которая выдала в ответ вымученную улыбку, и, больше ни на кого не глядя, обратилась к Люпину:

— Ты готов, Ремус?

— Да.

Он подхватил стоящий на полу саквояж и с облегчением направился к двери.

— Подожди! — воскликнула Тонкс.

Ремус замер и удивленно повернулся к ней. Тонкс, взволнованно прижимая руки к груди, подошла к нему. Несколько мгновений она стояла, просто глядя ему в глаза, а потом протянула маленький конверт. что сжимала в руках все это время. Ремус со страхом уставился на него, догадываясь, что может быть внутри.

— Возьми его, пожалуйста, — умоляюще шепнула она, продолжая протягивать конверт.

Ремус, на секунду поколебавшись, все же взял протянутый ему кусок бумаги и, попрощавшись, вышел из гостиной вслед за Руби.

Когда за ними захлопнулась дверь, Тонкс опустилась на диван, на то место, где только что сидел Ремус, и, спрятав лицо в ладонях, заплакала под удивленным взглядом Сириуса Блэка.