Загадай желание (Birthday wishes) (джен)

28 июня 2020 года

Уоррингтон, Англия

Она уже пятнадцать минут смотрела на некогда белую стену, отмечая каждое пятно пыли, каждую отметину от раздавленных когда-то мух, щербины и следы, накопившиеся за двадцать лет обитания в этом доме. Это занятие отупляло, но болтовня тёти Ирэн действовала ещё хуже.

Это был её восемнадцатый день рождения. Восемнадцатый. Восемнадцать дней рождения, проведённых в кругу её скучных родственников, сплетничающих о соседях, недовольных современной молодежью, возмущающихся из-за цен на еду и одежду. А также раздражённых всем остальным, на что только могло пожаловаться старшее поколение в наши дни.

Этот день рождения должен был быть другим. Может, ей следовало поехать с друзьями в близлежащий Ливерпуль. Или просто опрокинуть один-два стаканчика в пабе здесь, в Уоррингтоне. Может, уместнее было бы протанцевать всю ночь напролет, чтобы потом проснуться в квартире у какого-нибудь незнакомца, в атмосфере, пропитанной запахами сигарет, выпивки и заблуждений.

Конечно, все эти сценарии зависели от наличия друзей, с которыми можно было бы их осуществить. И, что немаловажно, от желания совершать такие опрометчивые и стадные поступки. Обычно она и её близкая подруга Джесси — единственное приятное воспоминание из детского садика — просиживали часами в комнате одной из них и смотрели подряд всю поттеровскую сагу, попивая чай и погружаясь в совместные фантазии о том, как бы они изменили сюжет и спасли мир. И это был их самый близкий контакт с реальным миром.

Книги и фильмы о Гарри Поттере всегда служили ей отдушиной в череде совершенно нормальной, и, как она говорила, посредственной жизни. Погружаясь в истории о чудесах и волшебстве, она почти верила в то, что жизнь — нечто большее, нечто особенное. А если воображение чересчур зашкаливало, то даже осмеливалась помечтать, что и для неё найдется место среди всего этого.

"...С сыном МакКарверов, Даниелем. Эй, Соф, ты всё ещё видишься время от времени с той пухлой девчонкой, как там её зовут?

Соф. Софи — так её звали. Одно из десяти самых популярных имен на момент её рождения. Абсолютная посредственность.

— Джесси, — последовал монотонный ответ, так как по опыту она знала, что просить бабушку не называть так её лучшую подругу было бессмысленно. — Да, мы всё ещё встречаемся время от времени. Она собирается переехать в Ливерпуль в конце этого лета, из-за университета и всего такого.

Вот и весь разговор. Её бабушка кивнула, отвернулась к соседу, и Софи была полностью позабыта. Её бы это вполне устроило, если не учитывать тот факт, что придётся терпеть общество родственников ещё несколько часов, пока все не разъедутся.

Её мысли снова вернулись к Гарри Поттеру, к тому, как его семья просто позабыла о его дне рождения. Вот повезло-то! Правда, в некотором смысле она всегда ощущала себя подобием Мальчика-Который-Выжил, если не учитывать его абсолютную не-обыкновенность, разумеется. Но он тоже был изгоем. Непонятым и забытым. Она могла только надеяться, что капелька величия приберегалось где-то и для неё. Но с течением лет её надежда становилась всё слабее и слабее.

— Торт! Софи!

— А? — она подняла взгляд и увидела свою мать, встающую со старого, на ладан дышащего стула, принесенного с чердака, чтобы все их родственники могли разместиться в переполненной тесной гостиной.

— Я сказала, что пришло время для торта, — повторила та со слабой улыбкой, в виде исключения без комментария в адрес её рассеянности, и направилась на кухню.

Хотя мама никогда не допускала её на кухню во время выпечки торта, тот не был секретом для Софи — ведь она получала одинаковый торт из года в год. В этом году восемнадцать свечей будут украшать поверхность ванильного бисквита, окружая простое пожелание в центре. Оно будет гласить: "С днем ражденья, Софиии", — в качестве намёка на её любимые книги, что могло бы показаться забавным, если бы мама не повторяла эту надпись каждый год.

Когда папа начал петь, Софи точно знала, что произойдет дальше. Её семья присоединилась к пению, вскидывая руки при каждом возгласе "ура", а старшее поколение — только при последнем, и её мама появилась с пирогом в розовой глазури, с зеленой надписью и уже зажжёнными свечками. Она аккуратно поставила торт перед Софи, и, как только толпа гостей затихла, оставалось сделать только одну вещь. После драматической паузы, повторяющейся каждый год, Софи закрыла глаза и подула, загадывая то же самое желание, как и каждый год.

Как и ожидалось, когда она открыла глаза, все свечки были погашены, и всё вокруг неё оставалось неизменным. Она даже не была разочарована и спокойно позволила матери протянуть ей кусочек торта. В конце концов, магия существовала только в детских книжках, а сегодня Софи уже перестала быть ребёнком. Может, с тортом было что-то неладно, но она внезапно почувствовала сильную горечь во рту.

В тот вечер она пошла спать рано, совершенно вымотанная всем этим "общением".

"Восемнадцать лет", — снова подумала она. Вся её жизнь была впереди, и с сегодняшнего дня она могла делать всё, что заблагорассудится. Эта мысль немного подняла ей настроение и помогла погрузиться в спокойный сон.

* * *

Она проснулась под голубым небом и почувствовала траву под собой — и пространственную дезориентацию. При попытке сесть она обнаружила, что находится посреди небольшого поля, хотя линия домов немного правее указывала на то, что она оказалась не слишком далеко от цивилизации. Однако, независимо от расстояния, все это было неправильно. Она должна была находиться в кровати, в маленьком доме на окраине Уоррингтона, а не на какой-то сельской лужайке.

Единственная возможная версия случившегося, пришедшая ей в голову и кажущаяся невероятной, — кто-то подшутил над ней. Наверное, её перенесли, пока она спала, а после бесцеремонно оставили в середине... Ну, этого места, где бы оно ни находилось. Она мысленно сделала заметку на память: устроить разнос виновнику, как только выяснится, кто это был.

— Вот ты где! — между домами появилась фигура, женский голос звучал одновременно облегченно и раздражённо.

Когда женщина подошла ближе, Софи заметила, что та несет тяжёлую сумку с покупками в левой руке, а правая упёрта в бедро; взгляд женщины был обращён к ней.

— Я сказала тебе, что зайду в булочную всего на минуту. Софи, нельзя постоянно убегать от меня. Это опасно!

— Я не… — начала она, не представляя, что вообще можно ответить женщине, которая, казалось, знала её и ожидала от неё чего-то, хотя сама Софи была уверена в том, что никогда её не встречала.

Но, начав говорить, она заметила две вещи. Первая — её чётко различимый ливерпульский акцент пропал, замещённый более мягкими, южными интонациями. Второе — её голос стал как минимум октавой выше, чем она помнила. Прочистив горло, Софи сделала ещё одну попытку:

— Я без понятия, как очутилась здесь, но…

Женщина не дала ей шанс закончить предложение, снова произнесенное тем же высоким голосом, который принадлежал Софи и вместе с тем точно не ей, так как схватила Софи за левую руку и потянула вверх.

— Не оправдывайся, Соф, ты знаешь, мне не нужны отговорки. Просто запомни на будущее, что убегать нельзя; здесь ходят разные люди, и в наше время следует быть предельно осторожной. Вставай, идём уже домой, пока молоко не скисло.

Её слова стали сюрпризом, и ещё большим удивлением было то, что когда Софи встала рядом с незнакомкой, та оказалась на четыре головы выше неё, а рука, держащая Софи, так сильна, что та не смогла бы вырваться, даже если бы не была так ошеломлена. Растерявшись, Софи позволила женщине тянуть её за собой, даже не сопротивляясь, — к домам и улицам небольшой деревушки. Здесь она тоже была поражена размерами окружающих её вещей. Люди, машины, даже собаки приобрели чудовищные пропорции, и Софи внезапно почувствовала благодарность к незнакомке, взявшей её под крыло.

Они шли добрых десять минут или около того, прежде чем остановиться перед маленьким коттеджем, немного в стороне от, как показалось Софи, главной улицы. Большей частью они шли в тишине, только женщина иногда болтала что-то про хорошую погоду. Софи в основном хранила молчание и обдумывая так и этак ситуацию, в которой оказалась. Более чем тщательно продуманная шутка; казалось, Софи угодила в некую альтернативную реальность, где все предметы имели неправильные пропорции, почти как в "Алисе в Стране Чудес". Как такое вообще возможно, оставалось неясным.

Эти размышления настолько завладели сознанием Софи, что она вздрогнула, когда женщина остановилась перед дверью дома, чтобы выудить ключи из сумки.

— Твой отец сказал, что сегодня вернётся рано, — заметила она, — так что иди и поиграй немного на заднем дворе, пока мамочка разложит покупки и начнёт готовить ужин.

— Мамочка? — повторила Софи тем же высоким голоском, сейчас ещё более высоким от замешательства, близкого к панике.

Женщина странно поглядела на неё, прежде чем открыть дверь.

— Ну, что ты, Соф? Ты не помнишь свою старую мамашу? — она покачала головой, входя внутрь. — Ты сегодня чересчур странно ведёшь себя, даже по твоим меркам".

Когда женщина — её мать? — прошла по узкому коридору вглубь дома, Софи осталась стоять и переваривать эту новейшую информацию. Могло ли такое случиться? Могло ли быть так, что эта Вселенная не только содержала объекты странного размера, но и новых родителей?

Софи прошла дальше по коридору, позволяя большой деревянной двери закрыться позади неё. Не зная, чем заняться, она двинулась в том же направлении, что и женщина, чтобы остановиться всего через несколько шагов — там, где на стене висело зеркало. То, что она увидела в нём, заставило её притормозить.

Это была она. В отражении было её собственное лицо. И, одновременно, это определённо была не она.

Лицо, глядевшее на неё из зеркала, было её более юным лицом, знакомым ей только благодаря пухлым фотоальбомам матери — её прежней матери. Тот же самый нос-кнопка, те же темно-голубые глаза, всё ещё казавшиеся слишком большими для её лица, рыже-коричневый цвет волос, как у доброй половины Англии; волосы теперь были длинными и собранными сзади в обвислый хвостик. Ей не могло быть больше восьми. Что ж, это определенно объясняло, почему все вокруг казалось таким большим…

Оказалось, что она провела перед зеркалом больше времени, чем думала, потому что внезапно открылась входная дверь и вошёл мужчина в темно-синих джинсах и простом сером джемпере. Когда он заметил Софи, то поставил на пол свой дипломат и раскрыл объятия в приглашающем жесте. Прошла секунда, и она увидела, как давешняя женщина проходит мимо, чтобы обнять мужчину. Тихо, но всё равно различимо, та сказала ему:

— Не обращай внимания на Софи, она ведёт себя странно с полудня.

— Пойдёмте, — сказала она чуть позже более громким голосом, — ужин готов; лучше съесть его, пока не остыл. Идём, Соф.

Июль 22, 1988

Локридж

Первая неделя казалась бесконечным морем, сотканным из волн странных бесед и неловких моментов. Софи пришлось объяснить своей новой матери — всё ещё было странно обращаться так к этой женщине, — что она больше не хочет, чтобы её мыли, что она в состоянии сделать себе сэндвич и может сама выбирать свою одежду. С другой стороны, в самый первый вечер ей понадобилась помощь в нахождении своей спальни, она не помнила заключённых ранее соглашений и говорила о вещах, не имевших смысла, таких как Спотифай⁽¹⁾, Ютуб и даже DVD. К счастью, благодаря большому терпению и тщательным расспросам она всё-таки выяснила кое-что.

Её новых родителей звали Тилли — сокращённое от Матильда — и Эндрю Корнуэллы. Они родились в Бате, но переехали в деревеньку Локридж почти девять лет назад — когда узнали, что Тилли беременна девочкой. Насколько могла судить Софи, это значило, что пусть она появилась в этой Вселенной совершенно внезапно — а она всё ещё отказывалась воспринимать это как реальность, — для Корнуэллов ничего не изменилось, кроме, может быть, поведения их дочери.

Но сюрпризы на этом не закончились.

После дальнейших аккуратных наводок Тилли рассказала, что они переехали в конце августа, в 1979 году. Сказать, что это был шок, было бы преуменьшением. Кроме очевидных различий с знакомым Софи миром, это означало, что она не только попала в другое место, но и переместилась во времени. Хотя где-то на задворках сознания крутилась какая-то важная мысль, причина такой внезапной перемены ускользала от неё.

Итак, она старалась влиться в свою новую жизнь, по крайней мере, внешне. Она позволяла Тилли расчёсывать её волосы каждое утро, ходила гулять после полудня, всеми силами стараясь походить на нормальную, пусть и с некоторыми причудами, восьмилетку. В то же время Софи стала незаметно брать книги по устройству мира в местной библиотеке и начала составлять сравнительные списки и таблицы на задних страницах своих раскрасок с лошадками, пользуясь детскими цветными карандашами. Летние каникулы несколько облегчали положение, так что хотя бы не пришлось притворяться в школе, что у неё умственные способности восьмилетней девочки.

С тех пор, как Софи узнала время и место, в котором очутилась, перед ней предстала другая проблема — и ей было неловко признавать, что она долго отгоняла мысли об этом, потому что боялась выводов. Родители. Её настоящие родители.

Если это на самом деле был 1988 год, это означало, что её родители жили... где-то, сами были ещё детьми, и мысли о совместной жизни и дочери даже не могло появиться в их сознании. Но всё же они должны были существовать. Конечно, если этот мир был тот же самый, который знала Софи, а не некая альтернативная реальность, как она твердила себе до сих пор. Она не была уверена, что хочет узнать это наверняка. И всё же через неделю после появления в Локридже Софи обнаружила, что больше не может игнорировать этот вопрос.Только вот найти ответ на него оказалось куда более сложной задачей.

Во-первых, здесь не было Фэйсбука, Твиттера или Инстаграма. Да и в принципе не было интернета, который мог бы помочь ей в поисках двух детей, живущих где-то в окрестностях Ливерпуля. Другая возможность, которая, к своему стыду, пришла в голову Софи только после некоторого размышления — посмотреть в "жёлтых страницах". К сожалению, ни Райт — фамилия её матери, ни Льюис — фамилия отца, не были редкими, и один только Ливерпуль снабдил её таким количеством совпадений, что ушли бы годы, чтобы обзвонить их всех.

— Ну, чем ты хочешь заняться сегодня, Соф? — спросила Тилли, когда они обе сидели за завтраком. Было воскресенье, и, чтобы порадовать свою новую маму, Софи позволила сделать себе тосты и яйца.

— Я не знаю, — сказала она, откусывая кусочек тоста, — может, пойду в библиотеку?

— Снова? — спросила Тилли с улыбкой, покачав головой. — Ты провела там большую часть недели. Стоит такая хорошая погода, почему бы тебе не поиграть на улице?

— Мне не нравится играть на улице, — пожала плечами Софи.

— Ну, тогда возьми книжку и почитай на улице. Так ты хотя бы посидишь на солнце, пока лето не кончилось.

— Можно мне пойти в маленький лесок рядом с Райлс Лейн?

Её новая мама смотрела на неё некоторое время, но потом кивнула.

— Только будь осторожна, хорошо? И не заходи дальше фермы Томпсона.

Софи не перечила, зная, что глупо ожидать большего от мамы восьмилетнего ребёнка, и пообещала вернуться к обеду. Быстро прикончив завтрак, Софи пошла наверх, положила несколько книг в свой розовый рюкзачок и пошла за своим, тоже розовым, велосипедом.

Крохотный лесок неподалёку от Райлс Лейн находился всего в нескольких минутах ходьбы от дома и едва ли заслуживал такое имя. Скорее, парк, чем настоящий лес, но многие деревенские дети приходили сюда поиграть жаркими летними днями.

Она притормозила на маленькой просёлочной дороге, уставившись с очевидным раздражением на маленьких мальчиков и девочек, играющих под деревьями, бегающих как сумасшедшие и громко кричащих.

Софи вздохнула, прикусив крохотную нижнюю, губу и направила свой взгляд дальше вдоль дороги. Она изучила несколько карт этой деревни в напрасной надежде, что это поможет ей приблизиться к разгадке, почему она оказалась здесь, и знала, что там, дальше, начинался большой лес. Он был, казалось, всего в десяти минутах езды, и она не собиралась далеко углубляться в него. Кроме того, сказала она себе, это были восьмидесятые — время, когда детям всё еще было безопасно гулять без присмотра.

Приняв решение, она снова принялась крутить педали, наслаждаясь тенью придорожных деревьев, в то время как солнце поднималось всё выше и выше. Скоро деревья расступились, и она ехала ещё пять минут по открытой просёлочной дороге, пока не добралась до опушки леса. Надпись на табличке гласила: "Тупик, 200 ярдов".

Она припарковала велосипед немного в стороне от дороги, прислонив к дереву так, чтобы с дороги его невозможно было заметить. Потом, накинув розовый рюкзак на плечи, она отправилась в лес.

Для девочки, всю свою жизнь прожившей в современном городке среднего размера, такая девственная природа была большой редкостью, и она не могла не восхититься ею. Когда Софи вышла из-под прикрытия деревьев, она на время забыла о своей ситуации. Забыла, что оказалась перемещена. Забыла, что её забросило на тридцать лет в прошлое. Забыла, что утратила свой дом, родителей, подругу и своё восемнадцатилетнее тело.

И она почти забыла, что находилась не там, где должна была, и была не той, кем должна была быть. По крайней мере, до тех пор, пока внезапно не наткнулась на огромную, добротно подстриженную живую изгородь.

Софи не знала, как долго гуляла — солнце предательски пряталось за кронами деревьев позади неё — и как пришла к этому особенному месту. Но было очевидно, что изгородь была почти пять ярдов в высоту и простиралась направо и налево дальше, чем мог охватить её взор. Софи раздирало любопытство, но она понимала, что за опоздание Тилли оторвёт ей голову или сделает ещё что похуже. Последнее, чего она хотела, — это ограничения свободы. Поэтому она быстренько повернула назад.

Она вернулась домой, едва успев к шести часам.

* * *

Июль 29, 1988

Локридж

Софи хотела вернуться в этот лес как можно скорее, но её планы всё время срывались из-за благонамеренных попыток её новой матери провести время с дочерью. Софи подумывала о том, как бы ненавязчиво позвать Тилли в дальний лес, но потом поняла, что ей совсем не хочется это делать. Изгородь, что бы та ни защищала, была её тайной, и она хотела разгадать её самостоятельно.

Так что Софи смирилась с поездками в торговый центр в соседний городок Мальборо, в "Мир бабочек" близ Суиндона и даже в Бат, чтобы навестить свою двоюродную бабушку Маргарет, которая оказалась еще большей занудой, чем ее собственная тетя Ирэн. Несмотря на всё это, она старалась выглядеть невозмутимой.

Софи также общалась с маленькими детьми — её собственного предполагаемого возраста, как думала она с внутренним содроганием, — чтобы понаблюдать за их поведением и манерой речи. Потому что ещё немного, и после каникул ей придется вернуться в школу и начать играть роль восьмилетней девочки по-настоящему.

— О чём ты думаешь, дорогая? — спросила Тилли, кидая на неё взгляд и снова фокусируясь на дороге. Они только что выехали из Бата, и до дома оставалось ещё минут сорок пять езды. Ну, так Софи предполагала, основываясь на поездке туда. Конечно, никакого навигатора, чтобы сказать точно, ещё не существовало.

— Ни о чём, — ответила она автоматически. Потом, решив, что она может немного приоткрыться своей новой матери, она заговорила снова: — Я думаю о школе.

— О школе? Но каникулы только начались, милая, у тебя ещё много дней, прежде чем начнется учёба.

Наступила тишина, и Тилли поняла, что её ответ не развеял опасения дочери, и тогда она протянула руку и сжала маленькую ладошку.

— Всё будет хорошо, дорогая. Перед каникулами я поговорила с мисс Патрицией, и она сказала, что тебя переведут в другую группу. Там над тобой никто не будет смеяться.

Софи подняла на неё испытующий взгляд. Хотя это не было тем, о чем она беспокоилась, новость была важна сама по себе. Значит, Софи — прежняя, восьмилетняя Софи — тоже не была популярна. Она отложила этот кусочек информации на потом, ощущая лишь слабое сочувствие к девочке и радуясь тому факту, что ей по крайней мере не придётся попадать в неловкие ситуации из-за "забытых" друзей.

— Спасибо, мам, — сказала она наконец, осознав, что не дала никакого ответа, и такое обращение всё ещё резало ей слух.

* * *

Наступила пятница, и Софи наконец выдался шанс вернуться в тот лес. Тилли пошла за покупками, а потом будет занята уборкой; как выяснила Софи, это был "зелёный свет" для отсутствия дома так долго, насколько возможно, так как Эндрю, её отец, обычно работал до вечера. Она всё ещё не знала точно, чем он занимается, но решила, что для восьмилетней это простительно.

Она ушла вскоре после завтрака, взяв свой розовый рюкзачок, девчачий бинокль, найденный в ящике с игрушками и, ради предосторожности, спрей для волос, который, как она решила, можно будет использовать вместо перечного газового баллончика, если потребуется.

Несмотря на продолжающуюся жару, погода стремительно менялась в худшую сторону по сравнению с прошлой вылазкой. Серые облака появились на горизонте, и Софи подумала, что до конца дня польёт неслабый дождь. Ей точно надо было успеть домой до его начала.

Софи припарковала свой велосипед под тем же деревом, что и в прошлый раз, надеясь, что это простое действие позволит ей отыскать свой прежний маршрут. Это оказалось намного сложнее, чем она ожидала, и скоро она обнаружила, что бесцельно кружит по лесу.

— Чертовски умно, Соф, — выбранила она сама себя, беззаботно выпалив ругательство, так как вокруг никого не было. Если бы её мама это услышала, ей бы точно не поздоровилось. — Но ты уже тут, не так ли? — вздохнула она, глазея по сторонам, как будто изгородь — или даже выход из леса — просто появятся из ниоткуда. Когда это не помогло, она взглянула наверх, сквозь верхушки деревьев, предполагая — надеясь, — что у неё осталось ещё несколько часов до ужина.

Выбрав случайное направление, она попыталась не думать об изученных ею картах и размерах леса, в котором она потерялась.

Она шла ещё добрых пятнадцать минут, её молодые ножки стали уставать, а плечи сгибаться под тяжестью рюкзачка, и вдруг остановилась. Она моргнула. Вот же она, изгородь!

Она была уверена, что это — не то самое место, куда она попала на прошлой неделе, но также вспомнила, что изгородь тянулась на приличное расстояние. Может, нужно просто идти вдоль изгороди, пока она не наткнётся на прежнее место или на вход в скрываемое изгородью пространство.

Усталость была быстро забыта; Софи решила пойти налево и шла долго, пока наткнулась на место, показавшееся смутно знакомым. Софи опознала редеющие деревья и предусмотрительно пометила место крестиком на песке под ногами. За поредевшими деревьями она заметила солнце, начинающее закатываться, и серые облака, набегающие всё ближе.

Бросив последний, полный любопытства взгляд на изгородь, Софи поспешила назад. Возвращаясь на дорогу, она пометила несколько деревьев и пообещала себе скоро вернуться.

1) Spotify — это цифровой музыкальный сервис.

Вернуться к тексту

Июль 31, 1988

Локридж

Шанс предоставился Софи быстрее, чем она рассчитывала.

В воскресенье утром она с родителями принарядились для посещения службы в местной церкви. В прежней жизни ни Софи, ни её родители не были религиозны, впрочем, как и солидная часть Англии. Но здесь, в восьмидесятых, религия всё ещё играла важную роль в жизни многих людей. Решив, что легче плыть по течению, Софи приняла воскресные службы как часть своей новой жизни.

Они вернулись домой к одиннадцати, после чего Софи быстро скинула чёрную юбку и белую блузку, сменив их на джинсы и кошмарный, но тёплый свитер с изображением Микки Мауса. Как она и предсказывала, серые тучи, появившиеся на небе два дня назад, принесли с собой дождь — много дождя и значительное похолодание.

Она закинула розовый рюкзачок на плечи и спустилась вниз.

— И куда это вы направились так скоро, юная леди? — поинтересовался Эндрю.

Он и Тилли сидели за обеденным столом, грея руки о чашки с кофе.

— На улицу. Мне понравилось читать в маленьком лесу неподалёку от Райлс Лейн.

— Одной?

— Я уже бывала там на прошлой неделе. Мама разрешила.

Тилли кивнула:

— Это всего в нескольких минутах езды отсюда. Кроме того, там всегда куча других детей, — понизив голос, она добавила: — Ей это на пользу, Эндрю.

— Ну, хорошо, — сказал он наконец. — Только будь осторожна!

— Я всегда осторожна, пап, — ответила Софи и, направляясь в пристройку за велосипедом, мимоходом чмокнула его в щёку. — До скорого!

Напоминание Тилли не опаздывать к ужину было заглушено хлопком задней двери.

Софи добралась до дорожного тупика за пятнадцать минут, ещё за пять нашла тропинку и ещё через двадцать уже находилась у изгороди. Её сердце бешено колотилось: что-то подсказывало ей, что сегодня всё по-другому, что случится что-то значимое и судьбоносное.

Прошло ещё десять минут, но ничего не изменилось. Сердце начало замедлять ритм. Софи задумалась над тем, что же ей делать дальше. Она попробовала запустить руку в плотную изгородь. Она тянула, раздвигала и рвала ветки добрых пять минут, но все её усилия были напрасны — ни малейшего просвета не появилось.

— Лучше бы я прихватила бензопилу вместо лака для волос, — пробормотала она себе под нос, без сил опускаясь на грязную землю перед своим противником. — Впрочем, достаточное количество этой отравы уничтожит любое растение…

Софи переполняла нервная энергия — вероятно, из-за съеденного за завтраком приличного количества густой шоколадной пасты — и она вскоре возобновила беспокойное хождение вдоль изгороди. Должен же быть какой-то путь! Тем не менее она не могла ни пролезть сквозь ветки, ни подкопать изгородь, ни перелезть через неё. Оставалось только одно — пойти в обход: идея, не вызывавшая энтузиазма, но хотя бы смягчавшая горечь неудачи. Она подхватила розовый рюкзачок и отправилась вдоль изгороди. Если чувство направления ей не изменяло, то двигаясь влево, она вернулась бы к опушке леса, а идя направо… Это она надеялась выяснить в скором времени.

Софи шла добрых пятнадцать минут, и только её непревзойдённое упрямство помешало ей сдаться, пока лес постепенно не начал редеть. Ещё через пять минут Софи вышла на открытую поляну и обнаружила, что слева изгородь плавно переходит в литые чугунные ворота, каждый прут которых, казалось, колол пушистые белые облака остриями пик на концах. Ярдов через шестьсот, в конце подъездной аллеи, окруженной лабиринтом живой изгороди с обеих сторон, она разглядела большой особняк. Как минимум в четыре этажа высотой, с огромными окнами, казалось, занимавшими бо́льшую часть фасада; без сомнения, это место было самым впечатляющим из всего, что ей только доводилось видеть за восемнадцать лет жизни. И этот дом точно не был обозначен на изученных ею картах.

Вместе с присвистом из неё вырвалось:

— Ну ни хрена себе!

Софи возвращалась туда ещё дважды, не решаясь пройти дальше столба ворот и безрезультатно пялясь в бинокль через решётку в надежде узнать больше о загадочном особняке. Похоже, что удача была не на её стороне, ведь каждый раз территория была пуста, за исключением нескольких белоснежных павлинов, бродивших по передней лужайке и даже вспархивавших на изгороди. Когда Софи вернулась на это место в третий раз, то поняла, что ей просто необходимо узнать больше. Заглянуть дальше.

Дело было в четверг, слегка за полдень, и Софи подумала, что если обитатели особняка работали, то сейчас они как раз должны отсутствовать.

Софи подкралась к воротам, чувствуя себя муравьем под лупой. Но, несмотря на это, она прошла дальше, к самому центру ворот, откуда смогла разглядеть дом полностью. Она стояла там минут пять, набираясь впечатлений и заставляя себя оставаться на месте, пока ощущение уязвимости не прошло. Потом она отошла от ворот и, поправив лямки рюкзака, уже собиралась вернуться обратно.

— Видишь, трусиха, ничего страшного не случилось. Абсолютно ничего…

— Что ты здесь делаешь?

Софи подпрыгнула от неожиданности и, обернувшись, увидела мальчика по ту сторону ворот. Он был лишь на несколько сантиметров выше неё, стройный, с прямым носом и резкими, заострёнными чертами лица. Его волосы были практически белыми, и, несмотря на летнюю жару, его кожа оставалась бледной, а одет он был в тщательно выглаженные чёрные брюки и классическую белую рубашку. Какая-то смутная мысль о чем-то странно знакомом в его чертах кольнула Софи, но сбивал обращённый на неё взгляд. Мальчик смотрел на неё как на насекомое.

— Гуляю, — ответила она, неосознанно выпрямив спину и немного задрав подбородок вверх. — Это не преступление, насколько я знаю.

— Преступление, если ты при этом нарушаешь границы собственности.

— Но я не пересекала границу твоей собственности, — сухо заметила Софи. Потом, осознав, что звучит как восьмилетняя, она выдавила дружелюбную улыбку, игнорируя пренебрежительное выражение, не сходившее с лица мальчишки. — Я не знала, что здесь кто-то живет. Разве дорога заходит в лес так далеко?

Ему потребовалось некоторое время, чтобы дать ответ, но его слова прозвучали так, как будто он разочаровался в ней ещё сильнее:

— Ты из деревни.

— Да, — кивнула она, изо всех сил пытаясь поддержать вежливый разговор, это же пустячная задача для восемнадцатилетней! Сделав вывод, что мальчик не знает, кто она, Софи осмелилась задать вопрос: — Ты тоже ходишь в местную школу? Тилли — это моя мама — сказала, что меня переведут в другую группу в начале учебного года. Было бы здорово познакомиться с кем-то заранее. Я имею в виду, что другие дети тоже наверняка хорошие и всё такое, но они просто… — "Ведут себя как дети. Они и есть дети". — Не похожи на меня.

— Я на домашнем обучении.

— О, — кивнула Софи, не зная, о чём ещё говорить. Было очевидно, что мальчик потерял интерес к разговору — если он вообще когда-нибудь был, — и по положению солнца она догадалась, что ей давно пора домой.. — Мне нужно вернуться домой к ужину… Я могу прийти сюда завтра?

Софи состроила щенячьи глазки, и когда мальчик пожал плечами, но не сказал "нет", она почувствовала, что раунд за ней.

* * *

Первое августа, 1988

Локридж

Как и обещала, Софи вернулась следующим утром — сразу после того, как Тилли отправилась за покупками. Она почти не спала ночью, возбуждённая недавним открытием. Она перебрала все возможные и невозможные сценарии, объясняющие существование таинственного особняка и мальчика. Дом с привидениями, кровожадные брат и сестра, даже дальний родственник королевской семьи; неисчерпаемые возможности и неизвестность, манившая к открытиям, достаточно загрузили её впечатлительный ум, чтобы потерять покой. Софи даже не принимала во внимание самого мальчика, казавшегося таким знакомым, несмотря на то, что она точно никогда не встречала его. Казалось, ответы находились на расстоянии вытянутой руки, но сделай рывок — и они исчезали.

Когда Софи наконец вернулась к воротам, её сердце колотилось о рёбра, а губы растягивала нервная улыбка.

Его не было на месте. Она поглазела некоторое время на железную решетку в надежде, что мальчик появится за ней, а потом села на поваленное дерево у края леса на некотором расстоянии от имения. Софи достала свою раскраску и карандаши и начала вносить заметки о вчерашних открытиях.

— А, вот ты где.

Софи подняла голову, увидев, что светловолосый мальчик, наконец, пришёл. Он снова стоял за воротами, одетый, как и прежде, в чёрные брюки и белую рубашку, и казался совсем не впечатлённым тем, что она вернулась. Быстро спрятав раскраску, в которой Софи последние пятнадцать минут просто рисовала закорючки, в рюкзак, она приблизилась к воротам.

— Я же говорила тебе, что вернусь.

В ответ на это он только равнодушно пожал плечами, будто ему было абсолютно до лампочки, придёт она или нет. Он стоял молча, и Софи неловко прокашлялась.

— Так ты живёшь здесь вместе с родителями?

— Естественно.

— А. Я живу с мамой и папой в Локридже. Если честно, мне нельзя отходить так далеко от дома, но они не знают, что я здесь бываю. Сегодня пятница, и мама всегда делает уборку, так что не возражает, если я ухожу и не мешаю ей. А твои родители сейчас дома?

Мальчик вздохнул, слишком раздражённо для человека младше неё на десять лет, и протянул со скучающим видом:

— Мой папа в министерстве в Лондоне, а мама во Франции.

— Во Франции? Это реально круто. Она там отдыхает?

— Она там всего на день, чтобы пройтись по магазинам Парижа.

— Мне понравился Париж! Я была там когда… э, когда я была моложе. С тех пор я учу французский.

— В локриджской школе? Ну, тогда твой французский так себе. Моя мама была…

— Что?! Мой французский очень хорош.

— Ну конечно.

— Да что ты знаешь? — она фыркнула, рассерженная его заносчивостью. — Ты всего лишь ребёнок!

— И ты тоже.

— Я не ребёнок! Мне уже восемн… Да, чёрт возьми, я тоже ребёнок, но, по крайней мере, я не веду себя по-детски!

Тишина была ответом на её слова, и Софи осознала, что её выкрик аккурат опроверг то, что она пыталась донести. Наверное, несмотря на свой реальный возраст и знания, она оставалась более незрелой, чем воображала. Кроме того, она никогда так сильно не старалась кому-то понравиться, когда каждая попытка грубо пресекалась. Софи вздохнула, поняв, что мальчик готов отвернуться и уйти, и быстро протянула руку.

Он уставился на неё весьма неодобрительно, когда та зависла в нескольких сантиметрах от решётки ворот, и не выказывал ни малейшей склонности пожать её.

— Что ты творишь?

— Предлагаю помириться. Извиняюсь. Давай начнём сначала? Меня зовут Софи. Корнуэлл. Софи Корнуэлл.

Он всё ещё не сделал встречного движения. Поэтому она была удивлена, когда он наконец заговорил снова, и вот тогда почувствовала, как сердце пропускает удар.

— Драко Малфой.

Ей казалось, что прошёл час, прежде чем она смогла найти силы, чтобы пошевелиться, хотя на самом деле прошла всего пара секунд. Она кивнула; нейроны в её мозге находились в таком возбуждении, что ей казалось, её хватит удар. Загадочным образом слова: "Мне пора идти" — слетели с губ, и Софи исчезла в чаще леса.

На пути домой она отказывалась думать, отказывалась даже прокручивать в памяти услышанное у ворот. Дома Софи закинула свой велик в гараж и, не отвечая на оклик своей новой мамы, помчалась в свою комнату. Там она бросилась на кровать, обняла старого потёртого мишку, лежавшего у подушки, и уставилась в потолок.

"Не может быть, — единственная мысль, которая смогла сформироваться в белом тумане её сознания. — Это абсолютно невозможно".

Она, должно быть, ослышалась. Она наверняка неправильно поняла. Вероятно, она на мгновение сошла с ума и вообразила, что он произнёс именно это имя.

В то же время она не могла отрицать, что теперь картинка складывалась идеально. Лес, особняк, мальчик. Господи, да даже конкретное время и место, где она очутилась! Сколько часов она потратила, гадая, для чего оказалась здесь? Как много раз не могла уснуть ночью, гадая, "почему здесь, почему сейчас?" И разве то, что мальчик оказался тем самым Драко Малфоем, было самым необычным из всего произошедшего с ней?

С внезапным откровением, что всё это — реальность, она позволила себе размышлять дальше. Если Драко Малфой существует, значит, где-то есть и Гарри Поттер, и Дамблдор, и Хогвартс, и магия! И если Драко Малфой настоящий, то мечта всей её жизни быть частью этого мира наконец исполнилась.

Той ночью она не сомкнула глаз ни на секунду, но по иным причинам, чем когда-либо ранее.

4 августа, 1988 год

Локридж

Следующие несколько дней Софи была занята тем, что вспоминала, упорядочивала и записывала всё, что знала о мире Гарри Поттера, и все события грядущих десяти лет в новую записную книжку, купленную в утро знакомства с Драко. Такой объём информации невозможно было уместить на задних листах раскраски с лошадками. Заполняя страницу за страницей сведениями, всплывающими будто из ниоткуда, Софи думала о своём следующем шаге.

Очевидно, что Вселенная — или любая иная сила, переместившая её в это конкретное время и место, — должна была иметь на то причины. И Софи не сомневалась, что они как-то связаны с бледным мальчиком из особняка, скрытого в лесу.

Несмотря на множество противоречивых эмоций, которые провоцировал в ней книжный или экранный персонаж Драко, его судьба всегда наполняла сердце ей — и без сомнения, другим фанатам — чувством сожаления. Вероятно, потому, что она слишком хорошо знала похожие примеры из окружавшего её реального мира. У детей лицемеров никогда не было шанса вырасти кем-то другим. Кем-то лучшим. Как много жизней было испорчено бездумным следованием за доктринами, людьми, не придумавшими чего-нибудь достойнее?

Она могла бы помочь ему. До отправления в Хогвартс оставались годы; до знакомства с Гарри Поттером и того момента, когда тяжесть всего мира повиснет на плечах Драко, было ещё далеко. Софи, ребёнок магглов, могла общаться с ним, подружиться, показать ему, что не существует "грязной крови", только грязные идеологии. И тогда, может быть, когда они наконец пойдут учиться в Хогвартс, всё изменится.

Множество сценариев мелькало в её воображении, причем некоторые настолько дерзкие, что она едва осмеливалась даже подумать об их реализации. Но и они тоже были возможны, потому что вот она, Софи, и шанс, который был дан только ей! Задание специально для неё. И будь она проклята, если провалится!

* * *

Наступил четверг, прошла почти неделя с её последней вылазки в лес. На этот раз Софи желала не столько разузнать всё о загадочном мальчике и его особняке, сколько горела решимостью подружиться с ним.

"Это не должно быть чересчур сложным", — размышляла она, направляясь к изгороди. Она ведь знала всё не только о том, кем он был, но и то, каким станет в будущем.

Когда Софи добралась до ворот, там было пусто, что не удивило её ни капельки. В прошлый раз ей пришлось ждать появления Драко около получаса — типичный Малфой — а ведь тогда он знал, что она придёт. Придя без предупреждения и после достаточно резкого прощания с её стороны на прошлой неделе, Софи была уверена, что её ожидание затянется, останься она на месте. Софи немного поломала голову над способами пробраться за ворота, но, зная теперь, кому принадлежит особняк, у неё не возникало сомнений, что ей небо с овчинку покажется, попробуй она сунуться.

Софи напрягла мозги, припоминая каждую деталь из фандома Гарри Поттера, на который ушли годы её жизни, и самое удивительное, что теперь эти знания окупались! Она вспомнила, что позади особняка находилось озеро. Всего лишь следуя вдоль изгороди, она должна была рано или поздно на него наткнуться. Так она и поступила и после почти получаса ходьбы изгородь наконец стала ниже, пока не сошла на нет у дальнего конца большого водоёма.

Вид особняка, а точнее, поместья, поправила Софи сама себя, с этого ракурса впечатлял ещё сильнее, и можно было увидеть элегантную террасу, прилегавшую к задней части дома. Софи разглядывала каждое окно, воображая комнаты за ними, пока её не пробрала дрожь от воспоминания, какие омерзительные вещи творились в этом прекрасном доме, или — как в замешательстве поправилась она — будут твориться.

Её взгляд привлекло какое-то движение на террасе, и Софи достала свой бинокль. Прячась в кустах, она навела бинокль на патио, где под большим пляжным зонтиком сидела обычная молодая женщина. Кажется, это был ещё один представитель семейства Малфой. Нарцисса.

Если честно, то Софи никогда не симпатизировала этой женщине, даже когда та спасла Гарри Поттера и обелила своё имя. Нарцисса была прототипом личности, которая всё получала даром, а при неблагоприятном раскладе ей незаслуженно доставалось сочувствие. Действительно, на протяжении долгих лет у Нарциссы Малфой было — или будет — много шансов отойти в сторону, но она останется только потому, что поставит свой комфорт выше своих принципов.

— Что это у тебя в руках?

Софи едва не уронила бинокль от звука его голоса, но, к счастью, смогла просто спрятать вещицу за спину. Она была уверена, что Драко не понравится, признайся она в подглядывании за его матерью, пусть и непреднамеренном.

— Что? Это? Так, ерунда. А что ты здесь делаешь?

— Это мой сад, вообще-то.

— Да-да, я знаю. Я имела в виду: именно здесь. Полагаю, ты не всё время прячешься в кустах твоего собственного сада?

Драко надулся, потом показал ей ярко-красный кожаный мяч, в котором она несколько секунд спустя опознала квоффл. Софи заметила, что в другой руке он держал метлу.

— Я потерял мяч. Моя мама отказалась купить мне новый.

Пока она удивлялась, что мать ему хоть в чём-то отказала, он пристально рассматривал её саму.

— А ты-то что здесь делаешь?

— Тебя не было у ворот…

— Знаешь ли, я там не живу.

Она подарила ему злобный взгляд, прежде чем повторить:

— Тебя не было у ворот, поэтому я отправилась искать другой путь. Я… Я хотела извиниться. За то, что так внезапно ушла на прошлой неделе. Я совсем забыла, что мама просила меня вернуться пораньше. Она... Она достаточно строга в таких вещах.

Драко не показал ни единым жестом, что принял её извинение или что его вообще волнует, пришла она или нет, только кивнул.

— Моя мама спокойно относится к таким вещам, но отец очень строг.

— Это отстой, — подтвердила Софи, хотя ей хотелось фыркнуть в ответ на подобное преуменьшение. — Ты говорил, что он работает в министерстве, правда? А кем?

Драко совершенно прозрачно намекнул, что "его отец — благодарю покорно — не работает в министерстве", а Софи мысленно поставила знак равенства между неудовлетворительным объяснением и фактом, что его отец в министерстве всего лишь подлизывался к чиновникам. После этого они вступили в долгое обсуждение "преимуществ жизни в сельской местности", с точки зрения Драко, против "выгод жизни в городе" — по мнению Софи. На самом деле, они настолько увлеклись спором, что "очнулись" только когда Драко услышал оклик матери, удивлённой его долгой задержкой в кустах. Они неохотно согласились отложить разрешение спора на потом.

30 августа, 1988 год

Локридж

Всё время, которое Софи не проводила в, а точнее, рядом с поместьем Малфоев, она пыталась пробудить свою магию. Среди записок, сделанных, когда она была практически одержима документированием известных ей фактов магического мира, находился также список заклинаний. В правописании она была уверена лишь для дюжины из них, и лишь для некоторых знала соответствующие движения палочки и кисти. Когда Софи отбросила те, которые могли быть опасны для неё или её окружения — хотя всё ли, что было выполнено неправильно, представляло опасность? — осталось только заклинание левитации.

Каждое утро после пробуждения и каждый вечер до отхода ко сну Софи брала резинку для волос — голубую, усыпанную блёстками, которую было не жалко, и клала её на абсолютно пустой ночной столик. После этого она стояла перед ним иногда с пустыми руками, иногда держа один из своих цветных карандашей, и пыталась выполнить заклинание. И каждый раз — безрезультатно.

После двух недель непрестанных, но бесплодных попыток взмахов и рассечения воздуха, сопровождавшегося словами "Вингардиум Левиоса", произнесёнными так, как старалась научить всех Эмма Уотсон, Софи наконец сдалась. Цветной карандаш никак не мог заменить волшебную палочку, а беспалочковая магия нелегко давалась куда более продвинутым ведьмам и волшебникам, чем она. Понимая, что Тилли ни за что не согласится поехать в Лондон только ради покупки палочки, и осознавая, что побег в огромный город может плохо закончиться, Софи решила, что ей нужно просто подстегнуть дремлющую в ней магию.

Она помнила из книг, что подобные выбросы неконтролируемой магии всегда случались в моменты сильных переживаний, таких, как страх или гнев. Таким образом, Софи начала искать, что её больше всего огорчало. Это оказалось намного сложнее, чем она предполагала. От маленькой девочки не ожидалось ничего особого, и требовали от неё мало. Казалось, единственный человек, способный хоть немного рассердить Софи, был тем, с кем она так отчаянно пыталась подружиться.

Несмотря на это, Софи пыталась погружаться в чувства раздражения и злости, которые Драко вызывал в ней, представляя, как его волосы окрашиваются в зелёный, нос превращается в свиной пятачок и даже как его метла ломается надвое. Но, несмотря на её живое воображение, ничего не менялось, и лето подошло к концу быстрее, чем она успела это осознать.

— Даже не верится, что на следующей неделе начинается школа, — ныла она в свою последнюю свободную до начала учёбы субботу. Они сидели на дальней скамейке у озера, на маленьком островке травы, спрятанном от взглядов со стороны террасы, где Нарцисса часто проводила время. После того раза, когда Софи обошла изгородь кругом, они договорились, что это место удобнее, чем перед входными воротами.

— А у меня были занятия всё лето, — фыркнул Драко, совершенно не впечатлённый её жалобами. Ещё одна вещь, которую ей удалось выяснить с тех пор, как она обнаружила это озеро — расписание занятий Драко. Это помогло Софи сэкономить приличное количество часов ожидания.

— Это совсем не одно и то же, — возразила Софи — ты здесь, вместе с мамой. А мне надо идти в школу. К другим детям.

Её пробрала дрожь.

— Ты тоже ребёнок.

— Мы это уже обсуждали, — ответила она своим наиболее менторским тоном. — Они другие. Это ужасно утомительно — находиться среди двадцати кричащих голов, прикреплённых к гиперактивным телам.

Вздох, который сорвался с её губ, не был нарочитым. Все, кто знал её в прошлой жизни — как она теперь привыкла называть это про себя, — знали, что она совсем не терпела детей. Софи была человеком привычки, спокойствия, логики, а не чувств, и чтение предпочитала общению. Всё в детях было противоположно тому, что ей нравилось делать.

— Если честно, я даже не уверена, что выживу.

— Ты должна, — последовал ответ, прозвучавший настолько высокомерно, что она не предполагала до этого, чтобы такое было под силу мальчику восьми лет от роду. — Моя мама устраивает чаепитие для друзей в пятницу, там будет двое сыновей её подруг. Хотя они кажутся достаточно забавными часок-другой, после целого дня в компании Грегори и Винсента я предполагаю, что мне потребуется несколько более интеллектуальное общение.

Софи согласилась прийти в субботу вечером, предполагая, что только это ожидание поможет ей пережить следующую неделю.

1 сентября, 1988 год

Локридж

— Здравствуйте, дети! Добро пожаловать в школу! Я надеюсь, что вы все хорошо отдохнули этим летом. У нас новенькая — Софи Корнуэлл, которая перевелась из класса мисс Патриции. Поздоровайтесь.

— Привет, Софи, — откликнулся класс с разной степенью энтузиазма.

Пока что всё шло нормально. Когда Тилли на велосипеде проводила Софи до школы и, после настойчивых уверений, что с дочерью ничего не случится, вернулась домой, Софи уселась на ступеньку школьной лестницы. Потом она взяла книжку, всего лишь немного превышаюшую её возрастной уровень, ведь она не хотела напугать учительницу в первый же день школы чтением недетской литературы, и сделала вид, что погружена в чтение, пока ей не разрешили зайти внутрь здания. Она не обращала внимания на остальных детей, играющих на площадке, и продолжила игнорировать их на пути к классу, и даже теперь, стоя перед ними, едва удостоила их взгляда и кивка. К счастью, после этого ей позволили сесть на место, и, несмотря на внешнее спокойствие, у неё вырвался вздох облегчения.

Не зная, с чего начать, и, если честно, без большого желания посвящать этому мысли, Софи просто отказывалась думать о том, как ей проучиться этот год, решив, что достаточно будет сидеть потише и не высовываться со своими продвинутыми знаниями, чтобы остаться незамеченной и слиться с общей массой учеников. Предыдущей ночью она убеждала себя, что справится, хотя мысли не давали ей уснуть. В своей прошлой жизни она всегда была серой мышкой, "невзрачным цветочком". Не было ни малейшей причины, почему она не смогла бы это повторить.

Или так она думала, потому что первая школьная неделя выдалась одновременно более легкой и более сложной, чем ожидалось. Легче, потому, что уровень развития в классе был так низок, что не возникло ни одной ситуации, где она бы сказала или сделала что-то подозрительное. А сложнее из-за того же низкого уровня развития, когда прочтение предложения за один раз считалось невесть каким достижением. Сперва она думала, что дело в ней, — вероятно, предыдущая Софи Корнуэлл плохо читала, — но потом выяснилось, что все остальные дети тоже спотыкаются на каждом слове. Софи приспосабливалась, читая какие-то слова медленнее, иногда запинаясь, как будто ей требовалось время вспомнить, как произносится следующее слово. Сказать, что это был утомительный процесс, значит сильно преуменьшить, зато к концу недели она была уверена, что сыграла роль восьмилетней Софи Корнуэлл достаточно убедительно. Хотя это отняло у неё все силы.

В субботу Софи стремглав спустилась в кухню, чтобы между ложками мюсли сообщить родителям о намерении пойти в лес. Теперь ни Тилли, ни Эндрю не беспокоились за неё, хотя никто из них не понимал, что так привлекало их дочь в том кусочке парка.

Она мчалась по проселочной дороге и даже спрыгнула с велосипеда, толком не остановившись, и торопливо спрятала его за деревом, как обычно. Потом она пошла по уже хорошо известной тропинке к спрятанному особняку.

Она добралась до дальнего конца озера раньше, чем обычно. Опять же, в субботу она была свободна от школы, поглощающей всё её время. А вот расписание занятий Драко сильно отличалось от её, пришло ей в голову, когда она увидела три фигуры, находившиеся на террасе. Они сидели за одним из круглых французских накрытых столиков, и Софи даже не понадобились бинокуляры, чтобы разглядеть их серебристо-светлые волосы.

Люциус Малфой. Впервые Софи увидела его вживую и была поражена силой эмоций, всколыхнувшихся в ней. Даже на приличном расстоянии и погружённый в чтение утренней газеты — Софи была уверена — он должен был почувствовать её гневный взгляд. Хотя Драко очень лестно отзывался об отце, Софи видела перед собой только коварную трусливую змею. Даже простые воспоминания о том, что он натворил — или натворит, наполняли её желанием уничтожить его здесь и сейчас.

Внимание Софи привлекло движение на террасе, и она оторвала взгляд от склонённой головы Люциуса. Драко поднялся с кресла, что-то кратко сказал матери, пожавшей его руку с чувством, и лениво пошёл в сторону озера. Прошло ещё пятнадцать минут, прежде чем он добрался до места, где пряталась Софи, и плюхнулся рядом с ней.

Сначала они молчали. Мириады мыслей проносились в голове Софи, некоторые более важные, чем остальные, но выражение лица Драко говорило, что ему нужна тишина. Поэтому она хранила молчание, играя с травинкой у ног, чтобы занять себя.

— А ты изрядно отупела.

— Спасибо, я тоже рада тебя видеть. Ты очень мил.

— Я не пытался быть милым.

— Ну, а я пыталась! Я пыталась дать тебе немного тишины.

Секунду или две он выглядел так, будто его сейчас стошнит. Потом он просто задрал нос с гримасой неодобрения, и Софи быстро поняла, что сейчас настало время для разговора.

— Так как прошло чаепитие?

Ей действительно было интересно. Ведь это было первое упоминание других персонажей из мира Гарри Поттера, и, несмотря на то, что они были слизеринцами, их существование подтверждало наличие всего остального магического мира.

— Ужасно скучно. Мать не позволила нам сесть на мётлы, и мне оставалось только наблюдать, как Винсент и Грегори дрались всё остальное время.

— Звучит весело, — ответила она сухо. — Почти как моя неделя. Дети в моём классе такие… не взрослые — дикие.

Драко кивнул.

— Я скорее согласился бы, чтобы меня скормили дракону, чем пошёл бы в подобную школу. Почему твои родители заставляют тебя посещать её?

Этот вопрос озадачил бы Софи, если бы она уже некоторое время не подозревала, что Драко решил, что она — чистокровная или, по крайней мере, из магической семьи. Если учесть, что её главной целью было подружиться с ним, Софи решила, что надежнее всего оставить его в заблуждении до тех пор, пока их дружба не окрепнет. Но даже так его ожидание и её подтверждение или отрицание его ожиданий никогда не обсуждалось открыто, поэтому она решилась балансировать на этой тонкой грани подольше.

— Мои родители уверены, что мне надо общаться с другими детьми. — Софи пожала плечами. — Социализация и всё такое.

— А вот мой отец утверждает, что я должен общаться только с людьми нашего круга. Что ничего хорошего нельзя ожидать от братания с… как ты их назвала? С дикарями.

— Повезло, что Винсент и Грегори гораздо лучше, — дерзко отметила она, почувствовав легкий укол совести.

Софи сорвала ещё одну травинку и крутила её в пальцах, размышляя, как бы продолжить разговор правильно. Она понимала, что опять выходит на тонкий лёд — если заговорить с Драко слишком откровенно, он преисполнится подозрениями или просто решит, что она зануда.

— Я думаю, что не стоит сравнивать. В мире полно разных людей, и каждый из них играет свою роль в общей картине мира. Некоторые более посредственные, другие — особенные, но они все нужны, чтобы мир вращался, и поэтому каждый из них важен и ценен. Это не вопрос значимости, а того, для чего именно они важны.

Ответом на её слова была тишина, и когда она скосила глаза вбок, то обнаружила осовевший взгляд Драко.

А, ну да, восьмилетка…

13 сентября, 1988 год

Локридж

В конце второй школьной недели, как раз когда Софи собиралась покинуть классную комнату, мисс Труди подозвала её. Учительница открыла ящик в столе, достала оттуда конверт и попросила Софи передать его родителям.

Софи взяла его внезапно вспотевшими руками, сминая пальцами хрустящую белую бумагу, так сильно она сжала послание. Откуда-то издалека в её паникующее сознание долетело пожелание мисс Труди приятно провести выходные.

Софи не могла сделать вид, что ей неизвестно значение этого письма. В течение этих двух недель она ощущала, что учительница пристально наблюдает за ней, оценивая её, пока она читала без запинки, когда сдавала работы с минимальным количеством ошибок, специально вписанных там и сям, и давала ответы на вопросы, звучавшие немножко выше уровня восьмилетних. Софи старалась адаптироваться, но обнаружила, что даже специально совершая ошибки в чтении, письме и ответах на уроке, всё равно выбивается из общей картины.

По пути домой она раздумывала, какую линию поведения ей выбрать. Её первой мыслью было избавиться от письма. Просто выкинуть в мусорку по пути домой. Спрятать под кроватью. Сжечь. Конечно, если мисс Труди действительно хотела поговорить с Тилли и Эндрю, она не оставит без внимания, если ей не ответят на письмо, и у Софи будут реальные неприятности, когда вскроется, что она его не передала.

Потом Софи подумала, что прочтёт письмо, прежде чем отдавать. Таким образом, она хотя бы подготовится к тому, что последует. Может, она даже успеет упаковать вещи в рюкзак, если ей придётся исчезнуть. Она даже притормозила, чтобы достать письмо из рюкзака, только чтобы обнаружить, что оно запечатано. Решив, что передача вскрытого конверта не улучшит ситуацию, Софи продолжила крутить педали.

Из-за всего этого она приехала домой на десять минут позже обыкновенного, и её новая мама уже слегка занервничала. Без слов и весьма отчаянным жестом Софи передала ей письмо. Она наблюдала, будто окаменев, как Тилли вскрыла конверт, достала белый лист и пробежалась глазами по содержимому. Софи впилась глазами в её лицо, ожидая, когда оно отразит шок, гнев или даже отвращение. После того, что казалось часами, Тилли подняла глаза, и мягкая улыбка украсила её губы. Улыбка, появления которой Софи не могла объяснить. Ещё хуже дошёл до неё смысл слов Тилли:

— Твоя учительница, мисс Труди, хочет встретиться с твоим отцом и мной в понедельник.

Софи казалось, что понедельник никогда не наступит, и даже её встреча с Драко не помогла приглушить беспокойство. Естественно, она не рассказала ему о своих переживаниях напрямую, вместо того притворялась, что всё в порядке, пока он не спросил её, почему она ведёт себя так, будто у неё в заднице спрятана целая метла. В этот момент она не сдержалась и обложила его некоторыми действительно неприличными выражениями. К его чести, он казался лишь слегка задет её… красочной речью.

Родители предложили Софи пойти с ними, но она решила остаться дома, хотя бы для того, чтобы успеть упаковать сумку с вещами, если запахнет жареным. Потом она пожалела о своём решении, ведь ей пришлось ждать "приговора" дополнительных пятнадцать минут.

Когда Тилли и Эндрю наконец-то вернулись, их внешний вид был чертовски нейтрален; они попросили Софи пройти в гостиную, пока Тилли принесёт им всем чай. Эндрю опустился в своё любимое кресло, слегка улыбнувшись ей, но при этом ничего не сказал. Не зная, чем заняться, она сдвинулась на самый краешек тёмно-зеленого дивана.

— С молоком и без сахара, — сказала мама, ставя дымящуюся кружку напротив Софи. — Именно так, как ты любишь.

Так, как сейчас она предпочитала напиток, подумала Софи встревоженно. Прежняя Софи пила чай с кучей сахара и только капелькой молока. Она хорошо помнила выражение лица Тилли, когда она в первый раз отказалась от сахара. Какая же она была глупая! Она должна была быть осторожнее. Должна была тщательнее изображать прежнюю Софи вместо того, чтобы менять её жизнь так, чтобы она подошла новой. Надо было…

— Я уверена, что ты гадаешь, о чём была встреча, — начала Тилли, присаживаясь рядом и улыбаясь своей полуулыбкой, которая нервировала ещё больше. — Или, может быть, ты уже догадываешься?

— Я… — рот внезапно высох, а сердце застучало в бешеном ритме, пока вращение колёсиков в мозгу набирало обороты. Они знали. Что-то, что она сделала или сказала, выдало её. Скоро они скажут, что догадались, что Софи — не их дочь. Скоро они попросят её уйти. — Мне жаль.

— Жаль? Чего? Того, что хорошо учишься?

— Мне кажется, мисс Труди использовала слово "великолепно", — добавила Тилли; её полуулыбка теперь переросла в настоящую, ободряющую. Она пожала руку Софи. — Мы видели, что ты выросла за лето, но даже не догадывались, насколько. Мы так гордимся тобой.

— Я… Я не понимаю, — наконец выдавила Софи, её голос даже выше обычного. Из всех воображённых сценариев ни один не предполагал родительской гордости.

— Мисс Труди хотела с нами встретиться, чтобы рассказать о твоих успехах в школе и обсудить некоторые… опции.

— Опции?

— Ну, учитывая твой уровень, мисс Труди предположила, что тебе может быть полезно учиться с детьми постарше. Конечно, это не очень хорошо, дважды поменять класс за такой короткий промежуток, но мы подумали…

— Нет! — она перебила их на середине предложения, смысл которого только начал доходить до неё.

Если перескочить класс, то она будет уже в средней школе, когда ей исполнится одиннадцать. Хотя она была совершенно уверена, что письмо из Хогвартса приходит в одиннадцатилетие, она всё равно не хотела рисковать и испортить ход событий или, боже упаси, пропустить письмо. — Нет, всё в порядке, — Софи поправилась, осознав, что её первая реакция ошеломила Тилли и Эндрю. — Мне очень нравится в моём новом классе. Дети там очень… милые. И я уже почти подружилась с кем-то!

Её новые родители оживились, услышав ложь, шитую белыми нитками, и все их возражения были забыты на время.

3 ноября, 1988 год

Локридж

Неделя тянулась за неделей, и Софи отметила прогресс, наметившийся в её новой жизни, хоть и раздражающе медленный. В школе у неё получалось не привлекать к себе излишнего внимания и тихо сдавать на "отлично" выполненные задания, читать более продвинутые книжки, чем остальной класс, больше не вызывая подозрений. У мисс Труди теперь была наготове особая улыбка, и Софи было позволено не прислушиваться внимательно к содержанию урока, до тех пор пока её успехи оставались на должном уровне.

Её общение с Драко тоже двигалось в лучшую сторону, медленно, но верно. Хотя они никогда открыто не обсуждали магию, а тем более, отношение к не-магам, в общении с юным пре-слизеринцем Софи делала упор на рассказы о всех чудесах не-магического сообщества. Чтобы иметь повод для упоминания магглов, ей часто приходилось подавлять своё раздражение от необходимости учиться в обычной школе, вместо этого фокусируясь на множестве великих открытий и достижений не-магов. Конечно, для этого ей пришлось заняться исследованиями. Смартфоны, интернет, Спотифай и электромашины — все эти хорошо знакомые ей изобретения были далеко в будущем. Вместо этого она рассказывала о первой высадке человека на Луну, о компьютерах и даже о первых мобильных телефонах.

Оставаясь неизменно Малфоем до мозга костей, Драко тем не менее был впечатлён, когда Софи описала ему, как магглы смогли запустить огромный кусок металла в космос, посадить его на Луне, высадить человека и вернуть его на Землю; она точно знала это.

Но несмотря на все рассказы, она понимала, что никакие маггловские технические достижения не были в состоянии поколебать глубоко укоренившиеся представления о неполноценности этих людей. Действительно, чем больше времени проходило, тем больше Софи осознавала, что только признание в её "нечистокровности" после продолжительной дружбы могло бы поколебать идеологию Драко.

А пока Софи чувствовала, что было слишком рано размышлять над подобными откровениями. Хотя Драко точно уже привык к её компании и она даже осмеливалась думать, что ему порой нравилось её общество, она не была так глупа, чтобы рассчитывать, что он оставит всё, что знал, ради неё.

Приближалась зима, а с ней — сырость и холод, и Софи опасалась, что скоро её прогресс с будущим слизеринцем совершенно зачахнет. Родители уже беспокоились, что она до сих пор ходит читать в лес, и Софи подозревала, что скоро ей запретят эти прогулки. Более того, хотя она была сильно заинтересована в дружбе с Драко, и, если совсем честно, ей самой нравилось время, проведённое вдвоём с ним, её абсолютно не привлекала перспектива тащиться через мокрый лес, чтобы потом ещё сидеть на холоде час-другой. Софи не могла пригласить Драко в свой дом из-за своих явно маггловских родителей, а он никогда не показывал вида, что хотел бы пригласить её к себе.

— Ты сегодня необычно молчалива, — заметил Драко, сидя по правую сторону от неё. Софи удивлённо подняла глаза, чувствуя странное веселье внутри оттого, что он заметил её состояние, пока он не процедил: — Я не знал, что ты способна молчать.

— Заткнись, — ответила она кисло, потирая друг о друга руки в перчатках и хмурясь. — Я просто задумалась, что это может быть наша последняя встреча до наступления зимы.

Осень подходила к концу, и зима быстро приходила ей на смену. На Софи был уродливый розовый свитер, к счастью, спрятанный под толстым зимним пальто, а также джинсы и красные в белый горошек резиновые сапоги. Её руки были запрятаны в шерстяные перчатки, которые плохо справлялись со своей задачей — было слишком влажно. Она внезапно вспомнила, что принесла сладости в рюкзачке. Расстегнув молнию, Софи аккуратно выудила маленький бумажный пакет и вынула оттуда два маффина, которые она испекла вместе с матерью; они были политы тыквенной глазурью. Она протянула один сидевшему рядом Драко.

— Держи, я знаю, что Хэллоуин уже прошёл и всё такое, но...

Он принял маффин и укусил сразу же, без всяких "спасибо"; Софи и не рассчитывала на такое на данном этапе.

— Ну, тогда до встречи. — произнесла она несколько более торжественно, чем хотела, прежде чем съесть свой маффин.

25 декабря, 1988 год

Бат

В этом году они встретили Рождество, как и много лет подряд, далеко от своего тихого домика в Локридже. После службы в местной церкви Корнуэллы втиснулись в небольшой оливкового цвета Фоксхолл-Кавалье вместе с двумя цветастыми сумками среднего размера. Они собирались провести праздники с роднёй по отцовской линии — его родителями, двумя сёстрами и их семьями и с тётей матери, Маргарет, у которой не было своей семьи. Тётушку всё время приглашали на семейные праздники, скорее, из жалости, чем из настоящей симпатии к старой карге, как предполагала Софи. Они планировали остаться в городе до Нового года, а потом, после позднего завтрака, вернуться домой.

Вообще, Софи не терпелось оставить свой маленький сонный городок. Теперь, когда она больше не могла навещать Драко, чтобы отвлечься, недели стали как будто длиннее, и ею овладевало беспокойство. В такой маленькой деревушке, как Локридж заняться было почти нечем, а постоянное хождение в школьную библиотеку привело бы к тому, что её объявили бы ведьмой и сожгли на костре. Комизм этого сравнения дошёл до неё, когда она уже сидела, пристёгнутая, на заднем сидении, на пути в большой город.

Сказать по правде, она не в первый раз размышляла над тем, насколько скучна и монотонна жизнь восемнадцатилетней в теле и жизненных обстоятельствах восьмилетки. Конечно, никто не требовал от неё решений, что она хочет делать в жизни, никто не наблюдал за её успехом или поражением в заведении отношений, да даже в выборе одежды. Несмотря на всё это, бесконечная скука, проистекавшая от кучи свободного времени и безделья, заставляли её удивляться, как она пережила это в первый раз.

Естественно, в первый раз у неё были тело и разум восьмилетней, ей на самом деле было восемь. Тогда она радостно бегала в саду, играла с куклами Барби или играла в "поступление в Хогвартс" вместе с Джесси. И ей нужно было внимательно слушать на уроках, чтобы понимать учителя. У неё было чем заняться.

— Всё хорошо на заднем сидении? — спросил Эндрю, глядя на неё в зеркальце заднего вида. Софи сообразила, что она неосознанно испустила глубокий вздох.

— Да, ничего такого, — быстро ответила она, наклеивая на лицо широченную улыбку, которой, она знала, отец не сможет противостоять и обязательно улыбнётся в ответ в зеркале заднего вида. — Всё в порядке.

Тот, кто решил, что времяпровождение с детьми постарше — отличная идея, был идиотом.

«Я была идиоткой», — сказала себе Софи, закусывая нижнюю губу и пытаясь удержать очередную язвительную реплику.

Было Рождество, оставалось несколько часов до семейного обеда со взрослыми, и новые родители предложили Софи пойти поиграть с кузенами. Их было пятеро, двое — дети старшей сестры Эндрю — пятнадцати и двенадцати лет, и трое — дети его второй сестры в возрасте четырнадцати, тринадцати и одиннадцати. Подразумевая свой настоящий возраст, Софи предполагала, что они отлично поладят. Но вместо этого… Большую часть дня она прикусывала язык, чтобы не прожечь насквозь головы кузенов, желая им взорваться наподобие воздушных шаров или совершить что-то в том же роде.

— Софи опять на нас пялится! — громко заныл тринадцатилетний Теренс, заставляя всех оторваться от телевизора и обратить раздосадованное внимание на их группу.

— Иди прочь, чучело! — с издёвкой сказала Аннабель, четырнадцати лет.

— Иди играй в своих Барби!

Софи скосила глаза на двенадцатилетнего мальчишку, но заставила себя промолчать. Вместо этого, задрав подбородок повыше, она уставилась в экран, транслирующий диснеевский мультик.

— Что, опять нас игнорируешь, малышка Софи? Может, пора поменять тебе подгузник?

— Может, и пора, — ответила она, поднимаясь на ноги и одаривая самым ядовитым взглядом старшую кузину; Софи гордилась этим взглядом, отточенным на Малфое.

— Я, по крайней мере, не ем козявки из носа. Ты знаешь, что за обедом будет еда, правда, Кори?

Не стоило уточнять, что после такого ответа обстановка накалилась до предела, и весь остаток праздников Софи старалась держаться поближе к матери, потому что, хотя в словесном поединке её кузены проигрывали сто очков вперёд, но побить её за дерзость могли запросто.

В общем, рождественские каникулы в Бате в этом году оказались весьма неприятным опытом, с единственным исключением в виде рождественского утра. Дети спустились вниз, чтобы обнаружить горку аккуратно упакованных подарков, лежащую под ёлкой бабушки и дедушки. Их было так много, что горка расползалась во все стороны как минимум на три фута от подножия дерева.

Остальные дети немедленно сгрудились вокруг подарков, быстро забыв свою перебранку с младшей кузиной, хотя Кори часто как бы нечаянно "задевал" Софи, проходя мимо. Что до самой Софи, та не была уверена, должна ли она в этом возрасте всё ещё верить в Санту, и поэтому, просто для конспирации, притворялась, вставая на цыпочки и заинтересованно разглядывая подарки из-за высоких спин кузенов.

Пока суть да дело, все взрослые тоже спустились в гостиную, догадавшись по шуму, что пришло время открывать подарки, и уселись вокруг в корнуэлловские потёртые кожаные кресла.

— Посмотри, как они радуются, — проворковала Сандра, старшая сестра Эндрю, глядя на то, как её подростки дерутся за право первым открыть свои подарки.

— Я всё ещё помню их крохотными малышами, — вздохнула Кэролайн, пока её дети загребали свои — и наверняка чужие — подарки в кучу. — Кажется, это было только вчера.

— Глядя на них, я бы сказала, что это действительно было вчера, — прозвучал горький, довольно неприятный голос. Софи обернулась и удивлённо заметила, что говорившая была никто иная, как тётя Маргарет. — Изголодавшиеся собаки демонстрируют большее самообладание, чем эти дети.

Тут Маргарет заметила, что Софи уставилась на неё, заговорщицки подмигнула, и Софи слегка улыбнулась тётке в ответ, в то время как её мать почувствовала жуткую неловкость.

Кажется, комментарий Маргарет сработал, и бабушка Корнуэлл попыталась привлечь внимание распоясавшихся детей, хотя и безрезультатно, пока она не пообещала, наконец, что каждый из них может взять по подарку из кучки и развернуть сейчас; только после этого воцарилась тишина.

Вокруг Софи мелькали простые компьютерные игры, крутые велосипеды и даже кожаное седло для верховой езды, когда она внезапно почувствовала, как ей что-то суют прямо в руки. Взглянув вниз, она увидела большую квадратную коробку, около четырёх сантиметров в высоту и достаточно тяжёлую для её худеньких рук. Когда Софи легонько встряхнула её, то услышала, как внутри что-то застучало.

Софи аккуратно потянула за пластиковую ленточку, сняла упаковочную бумагу, под которой обнаружилась коробка из темного полированного дерева. Эндрю сделал ей знак перевернуть коробку, и Софи обнаружила, что другая сторона была раскрашена в чёрно-белую клетку, и догадалась, что внутри должны быть фигурки, издававшие звуки при тряске.

Внезапно она почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза и, опустив подарок на пол, обняла своих новых родителей.

— Мы заметили, что ты читала книгу о том, как играть в шахматы, — заметила Тилли, обнимая Софи.

— Твой отец даже играл в младшей чемпионской лиге в своё время, а теперь вы можете играть вместе.

Софи подавила вторую волну эмоций, вызванную их заботливостью и чуткостью. Действительно, у этих людей было совсем мало времени, чтобы привыкнуть к "новой" дочери, к чужачке, занявшей знакомое тело, но они всё равно замечали такие мелочи. Она действительно читала про шахматы — правда, не из реального интереса к игре, а чтобы подготовиться на тот случай, если Гарри, Рону и Гермионе понадобится дополнительная помощь, чтобы добраться до философского камня.

— Я была бы очень рада поиграть с тобой, — сказала Софи Эндрю, обнимая его, и поняла, что не врёт.

За те полгода, что она жила с этими людьми, Софи обнаружила, что они действительно стали важны для неё. Из-за своего физического возраста здесь она зависела от них во многих вещах. Но также оказалось, что ей просто нравилось быть с ними рядом.

— Отлично, но здесь ещё полно остальных подарков, Соф! Я не намереваюсь торчать тут до следующего Рождества! — Эндрю хихикнул, слегка подталкивая её, и Софи не могла не засмеяться в ответ.

Она должна была появиться в этой Вселенной, чтобы открыть новый магический мир, но нашла намного больше. Она нашла семью.

18 февраля, 1988 год

Локридж

Канун нового года пришёл и ушёл, и даже январь подходил к концу, когда снег начал таять и температура снова поднялась выше нуля. Несмотря на это, ветер был ледяной, кусачий, и пока Софи крутила педали велосипеда на пустынной просёлочной дороге, приближаясь к лесу, она пыталась спрятать лицо в капюшон пальто как можно глубже.

Практически всё свободное время в начале этого года она проводила в доме, играя в шахматы с отцом. Хотя её интерес к игре родился из практических побуждений, Софи, к своему удивлению, обнаружила, что ей нравится эта игра. Эндрю был опытным игроком, но ещё более — прекрасным учителем. Они провели не один дождливый субботний полдень, сидя за доской, а иногда у Софи даже получалось уговорить его поиграть в будний вечер.

Несмотря на всё это, она признавалась себе, что жизнь её была серой без визитов в малфойский особняк, и Софи воспользовалась первым же шансом поехать туда, как только холод немного отпустил. Одетая в самый толстый свитер и пальто, толстые шерстяные колготки под джинсами, перчатки, шапку и шарф, она вряд ли почувствует холод, как она упорно доказывала родителям, убеждая отпустить её глотнуть свежего воздуха, прежде чем достать велосипед из гаража.

Пятнадцать минут спустя она парковала велосипед у теперь уже знакомого дерева, холод и ветер заставили её крутить педали немного резвее, чем обычно. Пока Софи шла по всё ещё влажной тропке, ведущей к изгороди, она начала размышлять о мальчике с платиновыми волосами, которого собиралась навестить.

Какое Рождество было у него? Ей было стыдно признать, что год назад такая мысль её бы не посетила. Драко Малфой был лишь испорченным хулиганом, его мать — эгоистичной змеёй, а отец- убийцей. Разумеется, она догадывалась, что динамика семейных отношений не могла всегда быть такой, но этот факт так и оставался лишь на поверхности сознания.

Но сейчас… Драко, конечно, по- прежнему был избалованным ребёнком, который только мог стать, а мог и не стать негодяем, когда настанет время отправляться в Хогвартс. Но этот маленький мальчик, едва ли имевший представление о настоящем мире за воротами особняка, также он был и её другом. Его родители придерживались ложных идеологий, и без сомнения, Люциус уже совершил множество скверных поступков к этому моменту своей жизни, но они оставались родителями Драко. И хотя ей было крайне неприятно это признавать, казалось, что родители они были весьма любящие.

Может быть, Драко провёл Рождество не в бабушкином доме, смотря с кузенами диснеевский мультик, пока родители внизу украшали ёлку. Но и маггла в камине гостиной он точно не жарил.

Когда Софи добралась до дальнего конца озера, её руки, наконец, снова стали чувствоваться и, к сожалению, снова ощутили холод после бешеной гонки к лесу. Она бездумно тёрла их друг о друга, глазея на особняк.

Он казался ужасно опустевшим.

Софи не понимала, почему это застало её врасплох. Разве она только что сама не проклинала холод? Почему именно Малфои должны были остаться и добровольно терпеть эту погодную пытку? Может, их вообще не было в стране. Разве не все богатые люди так поступали, проводя зиму где-то в тёплых…

— Вижу, что Добби был прав.

— Чёр… — она проглотила остаток ругательства, быстро оборачиваясь, чтобы увидеть Драко, подошедшего к ней со спины. Вместо этого она сказала, когда её сердце вернулось в нормальный ритм: — Было бы мило предупредить заранее. А в чём был прав Добби?

— Он сказал, что кто-то из деревни ошивается у озера. Тебе повезло, что он не доложил сначала моему отцу.

— Я не ошивалась, — фыркнула Софи, осознавая, что должна быть более любопытна при упоминании достославного домового эльфа, о котором была наслышана. — Кто такой Добби?

— Наш... слуга.

Софи кивнула и, расчистив землю от веток, плюхнулась вниз, игнорируя просачивающийся сквозь одежду холод ради Драко, стоящего рядом.

— Ну, а как ты провёл Рождество?

Оглядываясь назад, не стоило удивляться, что её простой вопрос запустил тридцатиминутную тираду о том, какие подарки получил Драко, сколько они стоили и сколько сладостей и печенья он поглотил. Её разум всё ещё возмущался количеством галлеонов, сиклей и кнатов, потраченных на его рождественские подарки, не считая попытки пересчитать это на обычные фунты, пока она возвращалась к своему велосипеду. И Софи так и не осознала, что даже не получила шанса рассказать ему о том, как провела Рождество она сама.

23 марта, 1989 год

Локридж

Март быстро сменил февраль, дожди прекратились, и воздух стал менее мёрзлым. Но, что важнее, встречи с Драко начали становиться регулярными, и Софи радовалась, замечая медленное продвижение, хоть и в небольших вещах.

Однажды, когда она рассказывала ему о захватывающем документальном фильме про космические путешествия, который она смотрела по телевизору, Драко не стал обрубать её в своём обычном насмешливом стиле. В реальности, появись такое выражение на любом другом лице, не Малфоевском, Софи бы осмелилась описать его как изумление и возможно, даже с оттенком благоговения. К её чести, следовало отметить, что Софи делилась маггловскими достижениями с приличным энтузиазмом и приукрашивала события открытиями о Вселенной, сделанными уже после 2000 года, из её собственного времени.

Что касается их общения, Драко однажды принёс два шоколадных маффина на встречу и, протягивая ей один, сказал, что Добби испек слишком много. Хотя его реплика была подана в обычной, небрежной манере, Софи не смогла сдержать внутренней улыбки, пока тихо брала шоколадную вкусняшку. Драко прибил бы её, если бы она отметила этот небольшой акт доброты.

Более того, когда ей пришлось пропустить их субботнее "свидание" из-за незапланированной поездки к тёте Маргарет, которую она весьма полюбила после того Рождества; пришлось вытерпеть приличное количество ворчания со стороны пре-слизеринца в следующий визит. Конечно, Софи не особо нравилось находиться под раздачей его недовольства, но она решила, что это — хороший знак. Если у неё получится поддерживать такой же темп прогресса, то она полагала, что Малфой, отправляющийся в Хогвартс через два года, будет совсем другим человеком. Она могла только надеяться.

* * *

— Снова шах? — недоверчиво спросил её отец, уставившись на чёрного слона, угрожавшего его королю. Одной рукой он поскрёб седеющие рыжевато-коричневые волосы на виске, того же цвета, что и у Софи, и протянул другую руку, чтобы сделать ход королевой. И "съесть" её слона.

На лице Софи появилась кислая гримаса.

— Но никогда не шах и мат! И что хорошего в том, что, кроме потери моей самой важной фигуры...

Эндрю обратил на неё взгляд серых глаз, смотревших строго, но тепло через прямоугольные стёкла очков, слегка увеличивавших эти знакомые глаза.

— Я играю в эту игру побольше твоего, Соф. Шахматы — это опыт, и его ты не можешь почерпнуть в книжке, — пошутил он.

— Всё равно, я хотела бы хоть иногда выигрывать, — пробубнила Софи, хотя её раздражение быстро проходило.

— И ты выиграешь однажды. За последние пару месяцев ты превзошла все ожидания, даже от тебя. Интересно, от какой части семьи ты унаследовала такой интеллект?

— Конечно, с твоей стороны, пап.

— А я слышал, как ты вчера говорила то же самое маме.

Мимолётная улыбка пробежалась по её лицу, вопреки настроению.

— Ну, это не ложь: сказать, что я унаследовала мозги по обеим линиям.

11 августа, 1989 год

Локридж

С твёрдо установленным ритмом посещений Малфоя и проведением времени с отцом за игрой в шахматы, быстро сложившимся в новый ритуал, последние несколько месяцев школы пролетели без всяких инцидентов. А с летними каникулами пришла свобода.

Получив большее количество свободного времени, чем возможностей его заполнить, путешествующая во временах и реальностях девочка Софи возобновила свои посещения локриджской библиотеки, а также более обширной батской, каждый раз, когда они выбирались навестит тётю. Софи читала про удивительные маггловские открытия и забавные факты, а также искала любые маггловские записи про магию или их подозрения о её существовании, хотя здесь с малым успехом. Также она выискивала любые теории, записи или подозрения о силах, которые переместили её в этот мир — но это с ещё меньшим успехом. В конце концов, она шла в хорошо посещаемые части библиотеки за тем или иным классиком.

Более захватывающее событие произошло с ней в августе, когда Драко наконец дал ей возможность увидеть особняк изнутри. Однажды, пока они болтали, Драко упомянул, что его родители уедут на неделю в Италию, через пару недель.

Пока она раздумывала, так ли это разумно и ответственно оставлять восьмилетнего мальчика одного дома без присмотра, Драко окинул её своим фирменным пренебрежительным взглядом.

— Просто чтобы ты знала, мне исполнилось девять в июне и я вполне способен умываться и одеваться самостоятельно. И они оставят домашних э… слуг, так что и голодать мне не придётся. После этого он фыркнул. — А я хотел предложить тебе осмотреть дом, но если тебя больше интересует контроль моего благополучия, то конечно…

— О, я очень хочу увидеть твой дом!

* * *

Сам осмотр состоялся в пятницу, когда Софи была уверена, что ни её отец, ни мать не хватятся её до ужина. Это был солнечный летний день, какие редко бывали в Англии, даже в августе, и она почти пожалела о том, что такой восхитительный день придётся провести взаперти. Любопытство и экстремальная смешливость, которую Софи списала на эмоциональность своего теперь девятилетнего тела, перекрывали все остальные чувства. Когда она следовала за Драко, обходя озеро, потом через лужайку и прямо к дому, её смешливость наконец начала сходить на нет, уступая место совсем другому чувству: боязни.

Как-то в своём нетерпеливом ожидании посмотреть на гигантский особняк своего друга Софи совсем позабыла настоящую причину, по которой здесь оказалась. Этот мальчик ведь был Драко Малфоем. Будущим слизеринцем. А через некоторое время — и Пожирателем Смерти. Родителями же его были Нарцисса Малфой, урождённая Блэк, сестра заключённой в Азкабане и совершенно безумной Беллатрисы Лестрейндж, а отцом — Люциус Малфой, высоко стоящий в эшелонах власти Пожирателей Смерти, фанатик чистоты крови и просто скользкая мерзкая змея. И жил Драко в родовом особняке Малфоев, напоённом чёрной магией.Этот особняк сам Тёмный Лорд однажды сделает своей ставкой. О чём она только думала?

Ответ был таков, что она не думала. Не только в этом случае, но и вообще Софи обнаружила, что её интерес в разрешении загадочного перемещения сюда и силах, осуществивших это, пошатнулся, начал поглощаться простой радостью от общения с мальчиком и общей простотой и безмятежностью её настоящей жизни.

— Я не уверена, следует ли мне… — начала говорить она, но Драко уже распахнул большие двустворчатые двери, в которые упиралась терраса, щель между ними приоткрывала вид на элегантное продолжение внешнего мира. Должно быть, более сотни растений заполняли полукруглое пространство, в горшках на полу, свисая с потолка или лениво карабкаясь по стенам. Посреди всей этой природы стояли чугунный столик и два стула, один из которых был слегка повёрнут в сторону сада снаружи.

— Моя мать любит сидеть здесь зимой, когда снаружи слишком холодно для прогулок, — объяснил Драко, заметив изумление на лице Софи, пока она разглядывала множество в основном неизвестных ей растений. — Пойдем. Мы должны пошевеливаться, если ты хочешь осмотреть дом целиком до обеда.

Софи не должна была удивляться размерам особняка Малфоев, но Мерлин, вживую это было просто ошеломительно! Они пересекали комнату за комнатой, а Драко выдавал короткие и весьма равнодушные комментарии об их содержимом. Даже несмотря на то, что они пропускали некоторые залы, о которых Драко сказал, что они закрыты для посещения, они вернулись в комнату с зимним садом только далеко за полдень. Там их ожидали два высоких стакана с охлаждённым чаем и тарелка ещё горячего рассыпчатого песочного печенья. Угощение Софи заглотила в спешке и возвращалась домой бегом, чтобы поспеть к ужину.

"В целом, всё было не так плохо", — думала она по дороге домой.

Без сомнения, Софи заметила некоторые темномагические артефакты в доме, хотя Драко не привлекал к ним внимания. Этот особняк оказался, к её изумлению, одновременно и домом. Что делать с этим пониманием, Софи не знала.

27 октября, 1989 год

Локридж

Остаток лета промелькнул в круговороте липкой жары, мороженого на палочках и летних гроз, и быстрее, чем Софи опомнилась, наступило первое сентября, а с ним — и новый учебный год. Если честно, сложно было не погрязнуть в рутине в настолько маленьком и обыденном городке как Локридж. Она перешла в следующий класс, переместившись от мисс Труди к мистеру Джейкобу, а ещё к ним присоединилась недавно переехавшая в город девочка. Но жизнь оставалась неизменной до начала осенних каникул — Софи предстояло резкое "пробуждение".

Это случилось в пятницу, в первый сухой день за все каникулы. Софи провела полдня в особняке Малфоев. Медленно подкрадывался вечер, и Софи работала своими крохотными ногами так быстро, как только могла, чтобы поспеть домой к ужину. Над её головой чистое небо затягивало тучами, и она опасалась, что ей грозят не только выговоры за опоздание.

Она на ходу соскочила с велика, едва завидев дом, и практически забросила розовое создание в гараж, в то время как церковный колокол вдалеке пробил шесть часов. Она успела. Глубоко вдохнув, Софи поправила рюкзак, чтобы не выглядеть слишком растрепанной после того, что должно было быть двухминутной поездкой от Райлс Лейн. После, уверенная, что выглядит как должно, Софи толкнула дверь.

— Где ты пропадала? — прокричала мама, как только Софи вошла в кухню, и бросилась к ней навстречу. Её волосы с проседью находились в беспорядке, вероятно, оттого, что она даже сейчас взъерошивала их рукой.

— Я... э… — попыталась ответить Софи внезапно пересохшим ртом, в то время как мама взяла её за плечи и начала трясти. Софи не могла перестать смотреть в вопрошающе расширенные и немного сумасшедшие глаза матери. — В лесу. В Райлс Лейн. Как обычно.

— Нет, ты не была там. Отец пошёл забрать тебя, пока не полил дождь, и тебя не было на месте.

— Я...

Где-то сзади открылась и затворилась дверь.

— В библиотеке её тоже нет.

— Она здесь, Эндрю, — отозвалась Тилли уставшим голосом, снова пропуская волосы сквозь пальцы.

Отец Софи быстро появился в кухне, облегчение перешло в нехарактерную для него хмурость. — Когда она вернулась?

— Всего минуту назад.

Тёмно-синие глаза Тилли теперь приобрели жёсткое выражение, с которым Софи была незнакома, и, когда мать посмотрела на неё, Софи внезапно почувствовала себя уменьшившейся в размерах.

— Твой отец искал тебя по всему городу. Итак, я снова спрашиваю тебя, Соф, и советую на этот раз сказать правду. Где ты была весь этот день?

Казалось, время растянулось до бесконечности, а вопрос висел в воздухе, тяжелея с каждой секундой. Софи перебирала всевозможные варианты ответа. Она могла соврать, сказав, что играла с кем-то из одноклассников у них дома или на площадке перед школой. Без сомнения, отец не мог проверить все места, ведь он обычно возвращался домой к пяти вечера. Но ему и не обязательно было проверять всё. Одного места, названного ей и проверенного им, будет достаточно, чтобы отличить правду от лжи. Если её родители поймут, что она им врёт, то они никогда не поверят ей снова, Софи была уверена. И эта мысль так больно ранила её, как она и вообразить не могла всего год назад.

— Есть один мальчик, — начала она, колеблясь, сомневаясь в принятом решении, даже продолжив говорить. — Он — мой друг и живёт в огромном особняке в лесу. Я подумала, что вам не понравится, что я хожу туда одна, и поэтому я вам не рассказывала.

Софи опасалась их гнева или сомнений. Но оказалась совершенно не готова к неверию. Родители обменялись озабоченными взглядами, а затем мать повернулась к ней и сказала медленным, добрым голосом, каким обычно успокаивают малых детей — других детей, не её — что в лесу не существует никакого особняка. Есть, настаивала Софи с усиливавшимся раздражением, там есть особняк, в котором живёт Драко с родителями, Люциусом и Нарциссой Малфой.

Её родители не смогли ответить немедленно, и некоторое время Софи полагала, что предоставленные детали смогли убедить их в её правдивости. После долгой паузы, во время которой, она заметила, родители смотрели куда угодно, но только не на неё, мама расправила плечи, заставила себя улыбнуться и заявила, что они могут сесть за стол, так как ужин почти готов.

Позже тем вечером, когда Софи давно должна была спать, она услышала приглушённые голоса родителей, доносившиеся из гостиной.

— Волнуюсь.

— Возраст… нормально.

Она прослушала тихий ответ матери, но уловила утешающий тон отцовского голоса: "Поговорим с кем-то... успокоит тебя".

Когда Софи наконец заснула, её разум был в беспорядке и внутри было какое-то чувство безнадёжности, последовавшее за ней в сны о Хогвартсе.

15 ноября, 1989

Локридж

В следующие недели на тему секретных прогулок Софи или о месте, где они проходили, не было произнесено ни единого слова. Но перемена была налицо. Мама Софи больше не покидала дом, когда Софи была свободна от школьных уроков, и не было больше выходных, проводимых на свободе и в уединении. А когда Софи собиралась в школу или обратно, в библиотеку или просто прогуляться, Тилли шла с ней. Не нужно говорить, что Софи сходила с ума уже к концу первой недели.

Ровно через две недели после того судьбоносного дня Софи, наконец, осталась без наблюдения. Её мама была в середине процесса приготовления ужина; Софи делала домашнее задание за кухонным столом, когда Тилли обнаружила, что забыла купить мясо. Софи пришлось немножко потрудиться, чтобы убедить Тилли спокойно сходить за ним, и, бросив в сторону дочери неуверенный взгляд, Тилли поспешила-таки в город.

Софи подождала ровно три минуты после того, как закрылась входная дверь, просто чтобы убедиться, что мама её не проверяет, после чего рванула наверх, схватила бумагу и карандаш и быстро нацарапала записку для Драко. Наилучшим возможным для её девятилетних рук почерком она оповещала Драко, что не сможет навещать его в ближайшее время и что надеется увидеть его когда-нибудь вскоре.

Она добралась до особняка в рекордное время, оставив записку на их обычном месте и надеясь, что бумажка не промокнет, пока её не обнаружат Драко или Добби — и помчалась домой. Она едва-едва успела до возвращения Тилли, с пластиковым пакетом в руке, сердитым выражением лица и жалобами на сервис в большом "Теско" в Мальборо.

На следующей неделе в среду Тилли сказала, пока они ехали на велосипедах от школы, что сегодня они навестят тётю Маргарет. Софи кивнула, втайне довольная вырваться из тесных стен домика на немного, даже если это всего лишь был визит к тёте в её душное захламлённое жилище в Бате. По правде сказать, Софи полюбила эту старую ворчунью.

Её немного удивило, что отец тоже был дома, но она не задумывалась над этим, пока они не доехали до Бата. Она заметила, что они едут по непривычному маршруту.

— Это не та дорога, что ведёт к тёте Маргарет, — заметила Софи, но оба её родителя подозрительно молчали. В зеркале заднего вида было заметно, что они стараются не смотреть ей в глаза. — Мам… Куда мы едем?

Ответ промедлил пару минут, пока её отец припарковался на стоянке и заглушил двигатель. Оба родителя повернулись к Софи и практически с идеальной синхронностью, что вызвало у Тилли напряженную улыбку, произнесли:

— Мы всего лишь собираемся посетить одну милую женщину, дорогая, и поговорить с ней. Просто дай ей шанс. Пожалуйста.

Софи закатила глаза, но кивнула. Она немного догадывалась, кем могла оказаться эта "милая женщина", но решила, что если её родителям нужна поддержка психолога, она пройдёт через это вместе с ними. Они выбрались из машины — странная группа, которая, казалось, забыла, как общаться друг с другом — и пошли в направлении современного здания с большими, отражающими свет окнами. Внутри её папа подошёл к пожилой секретарше, а потом они уселись вместе в комнате ожидания.

Им не пришлось долго ждать: одна из дверей за секретарской конторкой открылась, и женщина с длинными светлыми волосами в возрасте около тридцати вышла к ним навстречу. Она представилась доктором Робертс и сказала, что они могут звать её Эллен, и пожала каждому руку.

— Я хочу поговорить сначала с твоими родителями, если ты согласна, Софи? — получив в ответ кивок, доктор улыбнулась. — Ты можешь посидеть здесь и поиграть с любой игрушкой.

Тут она указала на кучу детских игрушек, сложенных в углу комнаты ожидания, и поэтому не заметила, как Софи закатила глаза.

— Мы скоро вернёмся, — заверила её Тилли, уходя за доктором в кабинет.

Прошло пять минут, и Софи начала тревожиться. Что они могли там обсуждать? Рассказали ли они доктору Робертс о Драко и его родителях? Могло ли это считаться нарушением секретности? Могло ли Министерство запретить ей ехать в Хогвартс из-за этого?

Она встала, подошла к стойке секретаря и нацепила свою самую сладкую улыбку.

— Могу я пойти в туалет, пожалуйста?

— Иди вдоль по коридору, это будет вторая дверь налево, — был ответ секретарши, даже не оторвавшейся взглянуть на неё от своих бумажек.

Софи кивнула и пошла по коридору, но, вместо того, чтобы зайти в указанную ей дверь, остановилась там, где запропастились её родители. Ещё раз оглядев коридор и убедившись, что никто за ней не следит, Софи прижалась к двери.

— Говорит о мальчике, которого встретила, друге, живущем в особняке в лесу неподалёку от нашего дома, — это был её отец, голос уверенный и сильный.

— Проблема в том, что нет никакого особняка. В том лесу никто не живёт.

Последовала короткая пауза, и Софи могла представить, как доктор Робертс медленно кивает, так, как всегда делали психологи.

— Я понимаю ваше беспокойство, мистер и миссис Корнуэлл, но наличие воображаемого друга вполне нормально для девочки в возрасте вашей дочери. Особенно для детей, которым недостаёт общения с окружающими детьми, что, основываясь на вашем рассказе, кажется верным в случае Софи.

Софи выдохнула с облегчением, немножко обиженная недвусмысленным предположением психолога, что она — асоциальна. Но эта женщина как минимум не считала, что это должно беспокоить её родителей.

Она уже хотела вернуться в комнату ожидания и терпеливо ждать, пока её позовут, когда услышала голос матери, взволнованный и явно сомневающийся.

— Это не всё. Софи… ну…

— Она отличается от других детей, — докончил за неё отец.

— Она милый ребёнок, но мы опасаемся, что она не до конца норм... В общем, будет лучше, если вы поговорите с ней.

Софи не шелохнулась, пока услышанное как бы кружилось вокруг головы, не успев залететь внутрь. А когда она осознала, то слова, которые едва не прозвучали, заставили её отпрянуть и задвигаться. Она не совсем нормальная. Они знали. Её родители знали.

Она ринулась назад по коридору, мимо стойки секретарши, и, не обращая внимания на взволнованный оклик последней, вон из здания. По улице Софи бежала, не различая дороги.

Так она бежала добрых минут десять, пока не начала, наконец, сбавлять темп, тяжело дыша и со слезами в глазах, через пелену которых она с удивлением обнаружила, что улица была ей чем-то знакома — ей оставалось несколько шагов до двери тёти Маргарет.

Долго тянулась минута, пока дверь не открылась и кислое лицо тётушки не выглянуло в щёлку. Вскоре это лицо приняло озабоченное выражение, плавно сложившееся в глубокие морщинистые складки.

— Что ты здесь делаешь совсем одна, Софи? Ты в порядке?

Софи пыталась ответить тёте. Вместо этого её накрыла новая волна слёз, и всё, что она смогла, это покачать опущенной головой.

Сверху донёсся вздох тёти Маргарет, и зелёная дверь открылась.

— Проходи и садись на диван, пока я сделаю нам чай.

Софи прошла по коридору в гостиную и тяжело опустилась на старый диван коричневой кожи, пока пожилая женщина возилась на старомодной кухне. Измученная физическим и эмоционально, Софи постепенно перестала плакать и обнаружила две поставленные перед ней фарфоровые чашки.

— Расскажи мне, что случилось, — потребовала тётя Маргарет, усаживаясь в своё любимое, побитое временем плетёное кресло у кофейного столика.

Её голос не был ни мягким, ни сочувствующим, но странным образом он утешил Софи, помог ей отыскать равновесие.

Софи задумалась, что же ей ответить, и по причине, которую она сама не могла понять в тот момент, решила довериться пожилой женщине. И рассказала ей всё. Что она не была настоящей дочерью Тилли и Эндрю, как её забросило в эту жизнь год назад, в это тело, которое не принадлежало ей, но было во многом схоже с её прежним. Софи рассказала ей о своём знании будущего,точнее, некоторых частей будущего. И как эти знания были связаны с выбором некоего мальчика-волшебника, жившего в лесу неподалёку от дома её родителей. Рассказала о том, как пыталась подружиться с ним и повлиять к лучшему на его жизненный выбор. И что её родители, наконец, обнаружили подвох и подумали, что она — сумасшедшая.

— Вот так. Полная правда. Мама и папа считают меня тронувшейся и вы, без сомнения, тоже.

Настала тишина, и Софи взяла фарфоровую чашку, стоящую перед ней, чтобы отвлечься от мыслей о тяжести произнесённого в комнате. Невозможно было отрицать, что всё это звучало абсолютно ненормально, несмотря на то, что она прожила всё это сама. Чёрт, да может, она действительно просто сошла с ума. С течением времени нельзя было отрицать, что перемена миров стала казаться всё менее и менее реальной, а воспоминания о старой жизни расплывались, превращаясь в сон.

— Я не думаю, что ты — сумасшедшая, и твои родители тоже так не считают. Настоящая ты их дочь или нет, но они любят тебя и не хотят видеть, что тебе, как они считают, нехорошо. Ты должна это понять.

В ответ на безжизненный кивок Софи тётя Маргарет опустила свою пустую чашку на блюдце.

— А теперь вытри слёзы, выпей чай и выпрямись. Я позвонила твоим родителям, и они прибудут с минуты на минуту, чтобы забрать тебя.

И этими суровыми, но доброжелательными словами закончился разговор. Они никогда не возобновят его и Софи также не расскажет родителям, о чём она говорила с тётей, но на сердце действительно полегчало, когда она разделила ношу правды с ещё одной душой. Даже если эта душа принадлежала угрюмой, ворчливой тётушке Маргарет.

3 марта, 1990 год

Локридж

Несмотря на то, что разговор с тётей Маргарет совершил чудеса по части облегчения тяжести на сердце Софи, родители не стали волноваться за неё меньше, поэтому еженедельный приём у доктора Робертс стал регулярным.

Софи очень быстро поняла, что разговоры о Драко ведут лишь к долгим и утомительным беседам, когда доктор Робертс — пожалуйста, зови меня Эллен — задаёт наводящие вопросы с ясной целью заставить Софи признать, что Драко всего лишь попытка её психики заполнить пустоту. Пустоту, созданную неспособностью Софи общаться с реальными детьми её возраста. Софи посмеялась над мыслью — не столько из-за неспособности, сколько из абсолютного нежелания общаться с ними. Доктор Робертс нашла это совершенно завораживающим и провела остаток занятия на разгадку незаинтересованности Софи в общении и даже раздражения на детей. Конечно, она так и не догадалась, что причина скрывается в десятилетней разнице в возрасте.

Чтобы избежать разговоров о Драко и неизбежно следовавшего продолжения о её социальной изоляции, Софи стала говорить на другие темы. Рассказывала о чём-нибудь, что вычитала во взрослой литературе, о чём-то, что видела в новостях. Она быстро научилась использовать свой "продвинутый" мозг для своей выгоды.

Гораздо сложнее было успокоить родителей. Сначала они находили её начитанность и зрелость трогательными, теперь же Софи замечала встревоженные взгляды каждый раз, когда она предпочитала чтение дома посещению спортивных кружков или других групповых активностей городка. И так как Софи было невероятно жалко их разочаровывать, она старалась.

Незадолго до начала рождественских каникул Софи сидела на каменных ступеньках и со скукой наблюдала, как дети гоняют по площадке во время переменки. В один момент она заметила краем глаза, как чьё-то тщедушное тело опустилось рядом, и вспомнила с некоторой отстранённостью, что одна из девочек стояла в стороне, пока остальные играли в "верёвочку".

Эта девочка теперь сидела рядом, обхватив себя ручками; тело сотрясалось от безмолвных всхлипов, а мышино-неприметное личико было опущено вниз.

— Не обращай на них слишком много внимания, — обратилась Софи к новенькой, не совсем понимая, зачем.

Возможно, инстинктивно, ведь девочка точно была расстроена, и даже рассеянность Софи не помешала ей заметить, что новенькая никак не вписывалась в группу. А может, виной были обеспокоенные взгляды родителей, их натянутые улыбки, которыми они обменивались, появившиеся с тех пор, как она рассказала о Драко.

— Они всего лишь грязные спиногрызы.

Эмма рассмеялась сквозь слёзы и ответила:

— Ты звучишь как умудрённая старушка.

— Тогда то, что я сказала, должно быть правдой.

С тех пор Софи стала проводить время на переменках с Эммой. Или, скорее, позволила Эмме проводить с ней время, так как новенькая быстро нашла в Софи более зрелую и сдержанную защитницу от любых неприятностей со стороны остальных детей.

В свою очередь, Софи удивилась, обнаружив, что не особо тяготится её компанией. Хотя они находились на разных уровнях развития, Эмма была, во всяком случае, спокойной и тихой, что на счетах Софи уравновешивало разницу в настоящем возрасте. На самом деле, девочка чем-то напоминала Софи себя — себя прежнюю — ту, которая счастливо следовала за более открытой и зрелой Джесси.

Так, однажды вечером, когда родители снова обменивались вошедшими в привычку обеспокоенными взглядами, Софи решилась и заявила, что Эмма пригласила её к себе домой в следующую субботу, поиграть. Это было спонтанное решение, вырвавшееся быстрее, чем она успела хорошенько обдумать варианты развития событий. Остаток недели после того, как Софи на самом деле договорилась поиграть вместе, она чувствовала дискомфорт в животе и назойливые панические мысли, не дающие ей спать по ночам. Лучше бы она выбрала школьный день, думала она сначала. Выходные представляли опасность, так как им придётся заполнить чем-то целый день. А потом она подумала, что лучше было бы вообще промолчать. Она могла бы сказать родителям, что они просто остались потусить в школе, выдумать истории о том, как славно они повеселились, и оставить всё как есть. Несомненно, при той низкой планке, установленной ей для своей социальной жизни, родители будут рады уже одному школьному приятелю. И, наконец, когда ночная темень сгустилась сильнее и не о чем было больше думать, её посетила мысль о Драко.

Сперва Софи просто запаниковала от невозможности увидеться с ним. С момента её появления в этом чужом мире визиты к Драко быстро превратились в цель её жизни. Действительно, она до сих пор была уверена, что Драко как-то связан с причиной, по которой она очутилась здесь, и потому считала дружбу с ним и влияние на него своей основной задачей. Этим летом она была уверена, что медленно, но верно меняет его к лучшему. А сейчас… Софи могла лишь надеяться, что некоторые вещи, которые она обсуждала с ним, не сотрутся из его памяти бесследно.

Даже несмотря на бессонницу, боли в животе, голове и тошноту, суббота всё-таки наступила. Тилли проводила её на велосипеде до двери дома Эммы, скорее всего, чтобы убедиться, что Софи не соврала про приглашение в гости или даже про существование Эммы как таковой, и сообщила, что вернётся за ней в пять вечера. Как только эта информация дошла до Софи, а сейчас было одиннадцать утра, стало ясно, что надо пережить целых шесть часов общения, и Софи осталась провожать удаляющуюся фигуру матери с некой безнадёжностью во взгляде.

Открылась дверь.

Мать Эммы оказалась невысокой блондинкой, с карими глазами и казавшейся постоянной улыбкой. Рядом с ней Эмма выглядела обычной, серенькой особой с тёмными волосами и глазами. Мать Эммы представилась и быстро повела Софи по узкому коридору, одновременно наказывая дочери с притворной строгостью не забыть накормить гостью. Рассеянно кивнув, женщина вышла, оставляя двух девочек вдвоём.

— Давай пойдём наверх, — предложила Эмма в конце концов, переминаясь с ноги на ногу. — Мои младшие братья играют на заднем дворе, и если они заметят, что ко мне пришла подруга, они от нас не отлипнут.

Они провели большую часть дня в крошечной комнате наверху, спрятанной за выкрашенной белой краской дверью, которую украшали пурпурные буквы "Эмма", выписанные завитками. Они обсуждали тупых детей из их класса, некоторых детских классиков и вместе гадали, что бы они стали делать, если бы провалились в зеркало и попали бы в Страну Чудес — и Софи не кривя душой могла бы сказать, что время с Эммой подошло к концу быстрее, чем она заметила. Так прошло их первое из долгой череды общение за следующие месяцы и даже годы.

26 мая, 1990 год

Локридж

В самом деле, в следующие месяцы она проводила всё больше времени с Эммой, и чаще всего они предпочитали коротать время после уроков в доме Софи. Вполне гостеприимный дом Эммы был полон шебутными людьми, которые никогда не упускали шанса поболтать. Когда Софи впервые увидела папу Эммы, тот полчаса делился с ней особенностями работы молочника и потратил бы еще полчаса от своего дневного объезда, если бы Эмма не схватила Софи и не утащила её в свою комнату. И если добавить к этому громкий гомон и необузданность младших братьев, то Софи не могла поверить в тот факт, что подруга связана с этой семьёй кровными узами.

К счастью для девочек, дом Корнуэллов был тихой гаванью и предоставлял им столько пространства и уединения, необходимого для воплощения фантазий, сколько душа пожелает. И скоро их полдники наполнились хоббитами, потерянными мальчишками, драконами и игральными картами.

Однажды Софи даже хотела посвятить Эмму в тайну волшебного мира и Хогвартса. Не во всех деталях, разумеется, только так, чтобы можно было в это играть. Едва ли это будет что-то значить, уговаривала она себя, потому что как подруга узнает, что именно эта фантазия, на самом деле, вовсе не выдумка?

Даже так, Софи обнаружила, что не может. Магия и Хогвартс были её тайной. Единственным, с кем она могла поговорить о них, был Драко, и даже с ним они никогда по-настоящему не затрагивали эту тему. Как всегда, мысли о магии привели за собой мысли о Драко, и она почувствовала огромную вину за то, что на некоторое время совсем позабыла о друге. Раз доверие родителей наконец было восстановлено и приёмы у доктора Робертс закончились, Софи решила, что не может оттягивать поездку в особняк и выжидать дольше. Был субботний полдень в начале лета, когда она сказала родителям, что направляется к Эмме, как это часто бывало. Она взяла розовый рюкзачок, вмещавший её записную книжку, карандаш и два маффина, оседлала велосипед и покатила по знакомой дорожке в лес.

Прошло уже полгода с их последней встречи, осознала Софи, пока шла через лес. Полгода, за которые Драко мог забыть её, рассердиться и обратить свои предрассудки против неё. Не стоило говорить, что, к тому моменту, когда Софи добралась до дальнего конца озера, её всю трясло от беспокойства.

И его не было на месте. Конечно нет. В конце концов, прошло полгода. Софи уселась на густую зелёную траву с тяжёлым вздохом. Что ей делать дальше? Она могла оставить ещё одну записку, надеясь, что Драко снова обнаружит её, если, конечно, он нашёл ту, первую, которую она оставила. Она могла попробовать позвать Добби и попросить его привести Драко. Проблема заключалась в том, что Софи боялась, как бы эльф сначала не сообщил Люциусу или Нарциссе о её присутствии, или что вызов домашнего эльфа вообще не сработает, ведь она не была частью семьи. И потом ей пришла в голову ещё более опасная идея: пробраться в дом самой. Софи знала, где находится комната Драко, ведь она потратила остаток дня после тура по особняку, составляя схему расположения комнат, на всякий случай, но также она осознавала, что эта опция, скорее всего, приведёт к её поимке. Или даже травмам. Так что же ей делать?

Пока она ломала голову и изо всех сил старалась не представлять, что бы Гарри сделал на её месте, потому что его действия неизбежно привели бы к поимке и стиранию памяти, громкий треск заставил Софи подскочить с места.

Но вид, который предстал её глазам, хотя непривлекательный, успокоил её.

Существо, стоявшее перед ней, было низеньким, с бледной безволосой кожей и длинными ногами и руками. Наиболее заметными были глаза навыкате и уши, как у летучей мыши, прикреплённые к несоразмерно большой голове. Добби.

— Мисс появилась здесь! — пропищал домовик, заметив её, и не отводил взгляда. От выражения этих зелёных навыкате глаз Софи стало как-то неуютно. Но, встряхнувшись, она улыбнулась существу.

— Ты искал меня?

— Да, Добби ждал мисс, — кивнул тот большой головой. — Добби искать мисс каждый день эти полгода.

— Эти полгода? Драко… Это он просил тебя ждать меня здесь?

— Мастер Драко сказал Добби приходить сюда после того, как нашёл записку мисс. Мастер Драко не сказал прекратить искать, поэтому Добби приходит сюда с тех пор.

— А… — это действительно было похоже на Драко. — А ты мог бы… ну, сказать ему, что я здесь?

Два хлопка спустя Добби вернулся, и на его странном личике было выражение, которое она бы назвала жалостью.

— Мастер Драко не придёт, мисс.

— Не придёт? Почему?

— Э… Мастер Драко сказал… Мастер Драко сказал, что "она должна быть тупой, если рассчитывает, что я приду, как только она соизволила вернуться", мисс.

Наверное, она в самом деле была тупой. А может, это была настойчивость. А может, и просто упрямство, но она продолжала приходить на это место при каждой возможности, даже сокращая ради вылазок часы с Эммой. Это продолжалось около трёх недель, и только Добби составлял ей компанию, или, по крайней мере, появлялся, чтобы сказать ей, что Драко на занятиях, Драко нет дома, Драко занят или Драко просто-напросто не изъявил желания показаться.

В третью субботу она уселась на траву, зевая и готовясь к очередному разу, когда Драко не покажет носа. Действительно, Софи сама уже сомневалась в своей способности трезво мыслить.

— Так ты снова здесь? Добби сказал мне, что ты торчишь тут почти каждый день, но я не мог поверить, что ты способна быть настолько жалкой.

Она хотела окрыситься, закричать, может, даже бросить в него несколько мерзких ругательств, которые, она уверена, смутили бы даже всегда спокойного слизеринца. Вместо этого она заставила себя сделать глубокий вдох, проглотить все невысказанные гадости, что пришли ей на язык.

"Ты слишком взрослая для этого", — сказала она себе и широко улыбнулась.

— Ты голоден? Мы с мамой пекли сегодня маффины.

28 июня, 1990

Локридж

Лето наступило быстрее, чем Софи заметила его приход, а с началом летних каникул наступил и её десятый день рождения. Два года, размышляла она, лежа накануне в кровати, уставившись в потолок глазами, которые никак не хотели закрываться. Два года прошли с тех пор, как она очутилась в этом странном мире. Два года с тех пор, как она была восемнадцатилетней девушкой, ступившей на порог взрослой жизни.

Прежней Софи завтра исполнилось бы двадцать лет. Где бы она была сейчас? Уехала бы учиться в колледж, изучая что-то нудное и отсиживая зад за зубрёжкой учебников и пропуская всю свою юность? Или осталась бы там же, в доме родителей, читая, мечтая и впустую тратя свою жизнь в ожидании хорошего начала?

Забавно, но она не чувствовала себя двадцатилетней, даже не потому, что её нынешнее тело однозначно не было таковым. Вероятно, то, что она не занималась делами, которые присущи восемнадцати- девятнадцати- двадцатилетним, затормозило её развитие. Возможно, она даже начала немного откатываться назад; вероятно, живя намерениями и задачами восьми- девяти- десятилетки Софи начала превращаться в таковую.

Когда сон наконец пришёл, то принёс вместе с собой осознание удивительного факта, что эти мысли совсем не тревожат её настолько, как она предполагала ранее.

* * *

На следующее утро её разбудили рефрен поздравлений и, что достаточно странно, шипение. Открыв глаза, она обнаружила у кровати маму и папу; Тилли держала крошечного извивающегося и вырывающегося чёрного котёнка. Заметив, что Софи проснулась, она опустила котёнка на покрывало с очевидным облегчением.

— С днём рождения, дорогая, — папа наклонился поцеловать её в лоб. — Что ты хочешь на завтрак в этом году? Яичницу? Блинчики? Спагетти? Скажи, и я приготовлю всё, что угодно, — шутливо добавил он.

В доме Корнуэллов бытовала традиция подачи завтрака в постель имениннику.

— Блинчики!

— Будет сделано!

С этими словами он ещё раз чмокнул Софи и выплыл из комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь. Мама присела на кровать рядом с Софи и стала легонько гладить её по голове. Котёнок, в свою очередь, забился в дальний угол, не переставая шипеть и смотреть на них тёмными блестящими глазами.

— Вы купили мне котёнка?

— Мы понимаем, что прошлый год дался тебе нелегко, Соф, но мы хотели, чтобы ты знала, насколько мы гордимся тобой. И мы очень счастливы, что ты нашла хорошего друга в лице Эммы. Но мы подумали, что в дни, когда у тебя не будет желания контактировать с остальными детьми, кое-какая компания тебе всё же придётся по душе.

У Софи перехватило дыхание от их заботливости. Эти удивительно чужие люди приняли её инаковость, даже поддерживали её. Они никогда не заставляли её ощутить свою чуждость или странность, несмотря на то, что, она была уверена, сами должны были испытывать подобные чувства из-за неё. Проглотив комок, внезапно возникший в горле, она выдавила слабую улыбку и спросила:

— Как его зовут?

* * *

Как оказалось, у котёнка ещё не было имени, Тилли и Эндрю оставили ей эту задачку. Имя придумалось… на удивление легко. Весь остаток дня кот просидел в углу, несмотря на то, что они открыли дверь спальни, как только завтрак был приготовлен, и таращился на них из своего укрытия.

Как только кто-то делал хоть шаг в его направлении, котёнок снова начинал шипеть. Его общая враждебность в сочетании с блестящей чёрной меховой шубкой и тёмными стеклянными глазками напомнили Софи одного конкретного человека.

— Я хочу назвать его Северусом.

3 февраля, 1990 год

Локридж

К середине сентября Драко снова стал разговаривать. К октябрю, вероятно, из-за кучи "хэллоуинских" сладостей, которые она приносила с собой каждый раз, он стал вести себя почти в прежней язвительной манере. И, наконец, в ноябре он возобновил нытьё. Его любимыми поводами были тупость Крэбба и Гойла, родители, не желавшие покупать ему ту или иную вещь — например, недавно выпущенный "Нимбус-2000", а также некомпетентность министерства; не то чтобы он действительно разбирался в этом, да и звучали эти жалобы ужасно похоже на те фразы, что Люциус мог произнести за обеденным столом. Софи громко засмеялась, когда ей пришло в голову, как однажды верхние позиции этого листа займут Гарри Поттер и Альбус Дамблдор. Разумеется, Драко жутко обиделся, когда она рассмеялась в середине его рассказа.

Несмотря на то, что выслушивание нытья испорченного ребёнка не было её любимой темой для разговора, Софи была рада, что мальчик преодолел свою обиду на неё. И это наконец, привело к прогрессу в начале февраля.

Была одна из их первых встреч после зимы, они оба были тепло одеты и держали в руках по чашке горячего какао, который принёс Драко, или, если точнее, принёс Добби по его приказу.

— Полагаю, наши письма должны прилететь уже скоро, как думаешь?

Софи уткнулась в свою чашку, частично потому, что как раз делала глоток, а частью — чтобы избежать честного ответа. На её удачу Драко, как это частенько бывало, вроде и не нуждался в нём.

— Разумеется, в твоём случае кто-то должен будет его доставить, — продолжал он.

В прошлом году она рассказала Драко, как её родители не поверили в его существование и не замечали особняка. Из этого рассказа он заключил, хоть это никогда и не обсуждалось напрямую, что её родители — магглы.

— На каком факультете ты полагаешь, ты окажешься?

— Э… я не знаю?

— Я знаю, что окажусь на Слизерине. Вся моя семья училась на нём, и это самый великий из всех четырёх, как знаешь.

— М-м-м…

— Очевидно, тебя туда не возьмут, учитывая… Но было бы неплохо, если бы ты смогла попасть на него.

Тёплое чувство разлилось в груди, быстро заполняя Софи целиком. Внезапно она перестала чувствовать сковывающий холод промозглого февральского воздуха. Улыбка расцвела на её губах, и она быстро спрятала её за чашкой какао.

— Да, было бы здорово.

28 июня, 1990 год

Локридж

Седьмого июня, два дня спустя после дня рождения Драко, Софи крутила педали, возвращаясь с очередной встречи у особняка. Это было ближайшее время, как она смогла навестить его после дня рождения, но не из-за того, что мало старалась. Она долго ждала этого момента, почти так же, как и своего собственного одиннадцатилетия.

Оказалось, правда, что прибытие письма из Хогвартса в глазах Драко было омрачено слишком скучной вечеринкой, устроенной его родителями, дорогими — но, вероятно, недостаточно дорогими — подарками и жалобами на несуразно тёплую погоду. Несмотря на это, письмо прибыло, и этой новости было достаточно, чтобы лишить Софи сна на две недели до наступления её собственного дня рождения.

* * *

Наконец настало 28 июня. Был жаркий летний день; подобные нечасто баловали Англию. Родители подарили ей чудесно иллюстрированного "Властелина Колец" и собственный читательский билет для большой библиотеки в Бате. Более того, они организовали для Софи праздник на заднем дворе дома, хотя единственным гостем была Эмма — и Северус, если можно считать кота за гостя.

По правде, Софи это и не волновало, да она едва замечала окружающее! Сегодня был её одиннадцатый день рождения. Тот самый день, когда придёт письмо из Хогвартса. В любой момент могли постучать в дверь — и внутрь зашёл бы профессор Дамблдор. Или, может, МакГонагалл. Блин, когда было пять часов вечера и Эмму забрала мать, сердце Софи чуть не выскочило из груди, стоило ей заслышать дверной звонок — она обрадовалась бы даже визиту Снейпа.

Весь обед — были блинчики с яблоками — она продолжала кидать взгляды в сторону входной двери, рассеянно отвечая на попытки родителей завязать разговор. В любой другой день она бы откликнулась даже на самые наивные попытки подтолкнуть её к общению, просто из элементарной благодарности за их усилия, затраченные на организацию дня рождения. Но сегодня у неё был серьёзный повод для беспокойства.

Софи наблюдала за непрерывным ходом часов, и комок в её желудке рос всё быстрее и быстрее. Наконец, в одиннадцать вечера родители устали терпеть её отговорки, и Тилли отправила её в кровать.

Может, профессор, который должен был прийти, был отозван по необходимости, уговаривала она себя ночь напролёт, стараясь сдержать нарастающую панику. Может, её письмо будет доставлено по почте, но сова задержалась. А может, она просто не заметила сову за всей этой шумихой на празднике.

На следующее утро она спустилась на кухню, где было достаточно большое окно, чтобы впустить без сомнения уставшую от затянувшегося полёта сову. Там Софи и просидела весь день. Никакого письма.

На следующее утро Софи сказала встревоженным родителям, что пойдёт к Эмме, и покатила в направлении леса так быстро, как только могла. Сегодня она не взяла рюкзак. Она даже не подумала захватить с собой куртку, несмотря на то, что гроза должна была разразиться чуть позже днём.

Софи пришла к особняку немного раньше десяти утра и нетерпеливо позвала Добби. Он появился через несколько секунд и она объяснила прерывающимся голосом, что должна немедленно поговорить с Драко.

Следующие десять минут она провела, меряя шагами прогалину и бесконечно перебирая в уме известные ей факты.

— Полагаю, у тебя есть серьёзный повод, чтобы выдёргивать меня так внезапно из моего собственного дома?

— Мне необходимо узнать, когда пришло твоё письмо.

Не обращая внимания на явное нетерпение в её голосе, Драко не отвечал некоторое время, заполняя паузу драматическими вздохами.

— В мой день рождения. Как я тебе уже говорил.

— Нет, но когда именно оно пришло? Утром, днём, вечером? Есть вероятность, что письмо запоздает?

Что, если они перепутали адрес? Или послали его не той Софи Корнуэлл, Бог знает, что таких достаточно… А что, если они вообще всё перепутали и не послали письмо потому что при рождении прежняя Софи Корнуэлл не была волшебницей? Нет, они должны были, конечно, они должны были отправить ей письмо.

— Ты не получила своё письмо, — наконец Драко нарушил молчание, говоря медленно и сухо.

Софи только теперь поняла, как долго он молчал.

— Я именно это и сказала, — фыркнула она в ответ. — Ты вообще слышал хоть слово из…

— Уходи. Покинь мой дом и никогда больше не приходи…

— Ты не понимаешь, я…

— Маггла.

Прозвучавшее слово было как удар в живот, но вместо обиды Софи почувствовала лишь укол. И гнев, который пришёл сразу после.

— Иди на х...р, — прокричала она вслед Драко, уже не беспокоясь о том, кто мог бы их услышать. — На х...р тебя, Драко Малфой. На х...р тебя и твоё высокомерие, твой эгоизм, то, что ты думаешь, что знаешь что-то больше всех остальных. Я. Не. Маггла!

Когда его больше не было видно, и Софи была уверена, что её слова больше не долетят до его ушей, она со злобой пнула пень, прежде чем побрести с опушки.

Когда Софи добралась до велосипеда, пошёл дождь, но ей уже было безразлично. На самом деле то, как тяжёлый дождь ударял по её голым рукам и ногам, только подхлёстывало её гнев, и она яростно крутила педали, гоня назад, в деревню.

— Грёбаный Хогвартс, — бормотала она, задыхаясь от гонки, — провалил отправку моего письма. Какой толк от всего волшебства, если не справляешься с отправкой грёбаного письма!

Вместо того, чтобы повернуть налево, к дому Корнуэллов, она свернула направо, к центру деревни и маленькому полю, лежавшему за ним. Ливень к этому моменту вошёл в полную силу, и гром прогремел, когда она сделала свой первый шаг в открытое поле. То самое место, где она очутилась впервые в этом мире несколько лет назад. То самое место, куда её занесло силами, чем бы они ни были.

Её гнев вскипел с троекратной силой, и она погрозила кулаком потемневшему небу.

— И на х...р тебя! Ты забросило меня сюда, чем бы ты ни было. Ты привело меня сюда, а теперь отдай мне моё письмо! Я…

Тут она прервалась, возможность иного варианта впервые постучалась в её сознание сквозь гнев и вероятность, что её письмо могло и не задерживаться.

— Ты должно отдать мне письмо. Ты не можешь просто так вырвать меня из собственного дома, дать другую жизнь, так близко к волшебному миру, а потом не впустить меня в него! Это нечестно. Ты не можешь… — Софи задохнулась, глаза жгли слёзы, она упорно вытирала их. — Ты не можешь… — но она не знала, как закончить.

Она была вымотана и устало опустилась на промокшую землю, уставив взгляд на траву у своих ладоней.

— Пожалуйста, — прошептала Софи, её голос прервался от слёз, которые теперь текли не переставая. — Пожалуйста, мне необходимо попасть в Хогвартс. Зачем было посылать меня сюда, как если не для того, чтобы я изменила события? Я могу помочь. Сделать как лучше, — она снова обратила взгляд наверх, прося, умоляя — любую силу там, наверху. — Я могу всё исправить. Я обещаю.

* * *

Софи не знала, как долго просидела там, но когда она наконец вернулась к своему велику, смирившись, то одежда была насквозь мокрой от дождя и слёз, а тело утомлено истерикой. Она также не помнила, как добралась до дома, и даже реакцию родителей на её состояние. Всё, что она помнила, было то, что она, наконец, попала в свою комнату, нашла сухую одежду, и когда Софи лежала, уставившись в потолок, до неё дошло, что она действительно не попадёт в Хогвартс.

19 июля, 1991 год

Локридж

Софи не выходила из комнаты в следующие недели и не разговаривала ни с кем сверх необходимого минимума. Плакала большую часть дня и, не двигаясь, глядела в стену остальное время. Она знала, что родители беспокоятся, видела, как они обмениваются взглядами, слышала, как мама снова связалась с доктором Робертс, но ей было всё равно.

По правде говоря, она хотела назад, домой. К её прежним родителям, хотя их лица теперь расплывались, а голоса звучали будто издалека. К своей прежней жизни и чтению книг допоздна и телефонной болтовне с Джесси о той или иной фантастической прочитанной истории. К чтению историй о магии и мечтам, чтобы это было на самом деле — вместо знания, что магия реальна, но, несмотря на то, что она так близко, понимать, что никогда не дотянешься.

Этот факт был самым мучительным из всего, поняла Софи в момент ясности, наступивший некоторое время спустя. То, что она настолько близко — так близко к магическому миру, что знала о нём и его обитателях всё, но так навсегда и останется за его пределами. Она не поедет в Хогвартс. Никогда не поговорит с людьми, которых так хорошо знает из книг. Никогда не поучаствует в их приключениях. Не будет сидеть на занятиях или помогать победить Волдеморта. Вместо этого она навсегда останется здесь, пытаясь заглянуть туда. Вместо всего этого, даже если ей вдруг предоставится шанс связаться с тем миром, она навсегда останется где-то сбоку, воспринимая этот мир через чужие глаза.

Она всегда будет всего лишь магглой.

* * *

Прошёл почти что месяц, когда Софи наконец поняла, что ей нужно сделать. Она удивила своих родителей, когда вышла из комнаты, одетая по-уличному. И ещё больше удивила их, когда вышла к гаражу, взяла велосипед и сказала, что скоро вернётся. После чего покатила в направлении того самого поля, где у неё случилась истерика. На этот раз Софи остановилась у самого края, хотя и не смогла отвести взгляд от местечка посередине, от того места, где она появилась в этом мире.

В тот день ей был дан шанс на новую жизнь. И она понимала, что не сможет жить по-настоящему, вечно цепляясь за старое. За магию, о существовании которой она знала, но никогда не смогла бы воспользоваться ей.

В тот момент Софи поняла, что желание цепляться за магический мир, но отсутствие возможности жить внутри него, убьёт её изнутри. Поняла, что, пока она держится за него, то никогда не сможет использовать этот шанс на новую жизнь.

И в тот момент она выбрала. Она выбрала жизнь. Софи решила отпустить ситуацию.

1 сентября, 1991 год

Локридж

Несмотря на выбор Софи и то обещание, данное самой себе, оставшиеся до первого сентября недели измучили её бессонницей и плохим самочувствием, которое было бы тревожащим, если бы она не знала абсолютно точно психологическую причину, лежавшую в основе этого состояния. Первого сентября Софи отказалась утром вылезать из кровати, натянула подушку на лицо, стараясь не думать о платформе 9 и ¾, Хогвартском экспрессе, блин, да даже о женщине с тележкой волшебных сладостей. Хотя она обещала себе отпустить, сердце всё ещё жаждало узнать, что происходит в том мире.

Сели ли уже Гарри и Рон в то купе, заложив фундамент долгой дружбы? А Гермиона? Уже ворвалась к ним в поисках Тревора, между делом замечая Рону — своему будущему мужу — что у него грязь на носу? И что с Драко? Он уже сцепился с ними? Будет ли он вообще доставать их? Да осталось ли хоть что-то таким, как она знала? Или всё неизменно?

Софи застонала и натянула подушку посильнее.

Второе сентября было немножко лучше — и то потому, что это был первый школьный день уже для самой Софи и мама воспротивилась прогулу. С суровостью, о которой Софи не подозревала ранее, Тилли приказала ей вылезти из кровати, умыла, одела, покормила её — и всё это вовремя, чтобы успеть посадить Софи в крошечный автобус, забиравший детей из Локриджа в среднюю школу в Сент Джон, южнее Мальборо.

Скуксившись, она села рядом с Эммой и, когда та спросила, что же привело её в такое отвратное настроение, Софи ответила мрачным "ничего". Но внутри она уже кипела при мысли о несправедливости того, что ей предстояли математика, сидение на скучных уроках биологии и необходимость потеть часами на уроках физкультуры, когда в то же самое время в Хогвартсе ученики махали палочками, варили зелья и, если им действительно хотелось поразмяться, могли бросать мячики, летая на мётлах.

А другая часть Софи, которую она не хотела признавать, сидя в переполненном и шумном автобусе, оплакивала потерю той жизни, которая никогда ей не достанется, и подаренную жизнь, которую она никогда не хотела по-настоящему. Она не замечала комка в горле, возникшего от этих размышлений, а также жжение во внезапно мокрых глазах. Софи была даже рада, когда автобус остановился напротив современного школьного здания.

23 мая, 1992 год

Локридж

Если быть полностью честной с самой собой, то следовало признать, что в ретроспективе её первый год в школе Сент Джон был не так уж и плох. Уроки были чуть более напряжными, чем в начальной школе, но по-прежнему оставляли Софи достаточно времени на развлечения, в то время как она всё равно числилась в лучших учениках класса. Её молодое тело, к счастью, находилось в той фазе, когда, независимо от количества упражнений на физкультуре, едва потеешь, делая это испытание немного менее раздражающим. Вероятно, наиболее важным было то, что учителя наконец-то медленно начинали относиться к ученикам как к настоящим людям. В самом деле, всё было не так уж и плохо.

Софи оказалась с Эммой в одном классе и чуть погодя обнаружила, что некоторые из одноклассников также не были отвратительными, и, в конце концов, даже подружилась с парой из них — с близнецами, жившими в деревне Мэнтон. Так же, как они с Эммой, Тесс и Бренда были без ума от фэнтези, и они подружились в первую же неделю, сойдясь на общей любви к "Властелину Колец". Было здорово, однажды поймала себя Софи на мысли за ланчем, проходить все треволнения школьной жизни внутри группы. В своей прежней жизни у Софи был лишь один друг — Джесси, и они частенько оказывались в невыгодном положении. Хотя она была далека от популярности и в этот раз, но обнаружила, что численность явно давала преимущество. И это было хорошо. На самом деле, это было восхитительное ощущение.

Поначалу это был лишь способ времяпровождения или заполнения дыры в сердце и в жизни, оставленной ускользнувшим волшебным миром. На Хэллоуин она почти что умоляла новых друзей пойти с ней разыгрывать соседей, просто для того, чтобы не застрять дома, думая о банкете, троллях и трёхголовых собаках. В рождественские каникулы Софи провела большую часть времени в домах друзей, а не в своём, чтобы избежать болезненных мыслей о том, что она увидела бы в зеркале Еиналеж.

Но чем дальше, тем больше общение с друзьями перерастало из необходимости во что-то, что даже нравилось Софи. И её мысли стали меньше направляться той жизнью, которая была ей недоступна, и всё больше той, которой она жила сейчас. И хотя было слишком рано чтобы понять, что это на самом деле значило, Софи знала, что чувствует себя более счастливой, чем раньше.

4 ноября, 1992 год

Локридж

Первый год в школе Сент Джон прошёл весьма незаметно. Как и в начальной школе, Софи закончила год со сплошными пятёрками, в остальном пытаясь не выделяться и вести себя тихо, ну, когда она не болтала с Эмми, Тесс и Брендой. Софи приносила домой отчётные листы, которые её родители рассматривали с гордостью. В то же время, хотя ничего особого не случалось, с Софи начали происходить небольшие изменения, которые заставляли её беспокоиться, несмотря на то, что она знала, что всё это произойдёт раньше или позже.

Действительно, хотя она уже один раз прошла через пубертатный период, она всё равно была взволнована, когда её тело начало меняться более положенных ему двух с половиной или около того сантиметров в год — и не только в длину. К концу лета и началу второго учебного года она вытянулась на пять сантиметров, у неё были первые месячные, и она стала носить лифчик с чашкой "а". К изменениям тела добавлялись, конечно, ещё и эмоциональные встряски, приходящие вместе с пубертатом.

Внезапно Софи обнаруживала, что её глубоко задевал ехидный комментарий одного из одноклассников, обычный вопрос от родителей или даже тот факт, что она "выросла" из любимого свитера — одновременно отлично понимая, как смешна она была. Примерно через месяц после начала учебного года Софи получила четвёрку по географии — с которой она не ладила и в прежней жизни — и она была безутешна ещё долго после.

Вместе с этими изменениями пришли и более положительные вещи. Во-первых, Софи открыла заново свою любовь к искусству. В прежней жизни она нечасто позволяла себе тратить время на рисование, вместо этого фокусируясь на получении хороших отметок, чтобы потом иметь возможность попасть в хороший университет и изучать что-то, чем она ненавидела бы заниматься всю остальную жизнь. Но это была "правильная" линия поведения.

А сейчас в её распоряжении оказалось больше времени, чем она знала способов его провести, даже с тремя подругами, и Софи радовалась возможности посидеть в своей комнате за тем или иным проектом, гоняя Северуса от непросохшей краски после случая, когда по всему полу разбежались фиолетовые отпечатки кошачьих лап.

А иногда Софи играла в шахматы с отцом, параллельно беседуя о том, что происходило в их жизни. Хотя постепенно это времяпровождение сходило на нет. Вместе со средней школой пришла и новая степень независимости, которую, к счастью, родители восприняли удивительно легко. Должность Эндрю, о которой Софи наконец узнала, была при большой фирме, загружала больше, чем раньше, и от него часто требовалось тратить час на езду в Бат, где находилось главное отделение компании. Дополнительные часы работы и забитые дороги приводили к тому, что он возвращался намного позже ужина, вымотанный и не в настроении для шахмат.

Но всё же Софи было не на что жаловаться. Изменения тела, хоть и неудобные, были небольшими и лишь частью нормальной жизни. С эмоциональными мучениями, принесёнными пубертатом, можно было справиться потому, что она могла точно распознать их. А четвёрка по географии после долгих размышлений оказывалась ожидаемым результатом, ведь Софи знала, что её оценки не были результатом ума, а того, что она всё это уже проходила, и, таким образом, лафа должна была когда-нибудь закончиться. И, хотя у неё уже не было такой тесной связи с родителями, как в детстве, Софи знала, что любима, несмотря ни на что. И это всё меняло.

12 февраля, 1993 год

Локридж

Всё изменилось в феврале второго школьного года. Была пятница, это Софи запомнила накрепко, потому что целый день нетерпеливо ожидала конца школьной недели. "Дракула" Брэма Стокера вышел в прокат британских кинотеатров две недели назад и они с Эммой, Брендой и Тесс купили билеты на вечерний сеанс в Бате. Всё было уже устроено. Мама Софи отвезёт их четвёрку в Бат и навестит тётю Маргарет, пока девочки будут в кино. Потом Тилли отвезёт их обратно в Локридж, где они устроят пижамную вечеринку в гостиной с морем газировки, чипсами и конфетами.

Всё сразу пошло не по плану, когда Софи вышла с последнего урока и увидела напротив школы ожидающий её оливкового цвета "Фоксхолл-Кавалье" — и женщину с наполовину седыми волосами, сидящую за рулём. Софи нахмурилась, ведь она сказала маме, что подруги вместе придут домой, и пожала плечами, сигнализируя друзьям о недоумении, прежде чем направиться к машине. Подойдя ближе, Софи заметила какие красные и опухшие глаза были у её мамы и как крепко та сжимала руль обеими руками.

— Дайте мне секундочку, — бросила она подругам, прежде чем бегом преодолеть оставшееся до машины расстояние. Когда Софи оказалась у открытого водительского окна, Тилли повернула к ней голову и печально улыбнулась дочери.

— Я боюсь, что ты не сможешь сегодня пойти в кино, любимая.

— Что? Почему? — Тилли медлила с ответом, и ощущение тяжести в желудке нарастало. — Что случилось, мам?

— Это тётя Маргарет. Это… она умерла, Софи.

* * *

Позже выяснилось, что мама была первой, кто узнал. Тилли позвонила, просто чтобы убедиться, что пожилая женщина не забыла о том, что она приедет навестить её позже днём. Хотя на звонок не ответили, Тилли не подумала ничего особого, так как тётя Маргарет часто делала покупки в это время. Когда Тилли набрала её снова, позже, и на звонок не ответили, она начала чувствовать лёгкое беспокойство. На всякий случай она позвонила молодой паре, жившей по соседству и иногда помогавшей пожилой даме с разными мелочами. И когда они пошли проверить, всё ли в порядке, то нашли тётю мёртвой в своей постели.

Самые первые отчёты полиции, так же как и последующие, говорили, что не было обнаружено ни следа болезни или повреждения. Просто возраст. Хорошо, что тётя умерла безболезненно.

Тёте Маргарет исполнились впечатляющие 98 лет всего несколькими месяцами ранее. И, если честно, это было намного дольше, чем кто-либо ожидал от старой ворчуньи. А если быть ещё более честной, то Софи даже и не надеялась на большее. У тёти не было своей семьи, и Тилли с Эндрю были единственными, кто регулярно навещал её. Во время визитов тётя часто бывала капризной, озлобленной и плохими манерами как бы показывала, что не сильно-то и нуждается в их визитах. Частенько Софи замечала, как её всегда спокойная мама делает глубокий вдох, скрежещет зубами и заставляет себя отхлебнуть чая каждый раз, когда пожилая женщина говорила что-то обидное.

И всё же, неким странным образом, Софи не хватало её. Не только потому, что тётя была единственным человеком, знавшим её секрет, но и потому что успела полюбить грубоватую и горькую честность старой женщины. Безусловно, тётя не была типичной милой и доброй бабулей, да она даже не напоминала бабушек из прошлой жизни Софи, которые были неплохими, но никогда не проявляли особой симпатии к самой Софи. Вероятно, тётю можно было назвать прямой противоположностью тем бабушкам, что делало её интерес к Софи ещё более особенным.

На похоронах во вторник, оказавшихся весьма жалким мероприятием из-за крайне малого количества присутствующих и ничтожно малого количества тех, кто реально хотел там находиться, Софи была почти единственной, кто плакал. Позже, во время поминок, она не хотела общаться с беззаботными родственниками, похоже, воспринявшими смерть тёти как повод собраться и обменяться семейными новостями, а не для того, чтобы действительно помянуть усопшую.

Той ночью, лёжа в постели, Софи обнаружила, что несмотря на жжение и усталость, её глаза прикованы к потолку и никак не хотят закрываться. И, несмотря на нежелание, она вновь думала о Хогвартсе. Шёл второй школьный год Гарри. Это значило: летающие машины и Гилдерой Локхарт. А также атакующие бладжеры, выпущенные на свободу пикси и василиск. Это означало "грязнокровок" и первые открытые атаки на магглорожденных. Это значило, что шёл второй год, как она была не там, где ей подсказывало сердце, хотя разум и пытался блокировать такие мысли.

* * *

В то воскресенье, пока родители были на службе, Софи достала свой велосипед — уже не тот отвратный розовый детский — и совершила десятиминутную поездку в лес. Всего пять минут понадобились ей, чтобы отыскать спрятанную тропку, и ещё двадцать ушли на то, чтобы добраться до особняка Малфоев. Там она остановилась, слегка задыхаясь и глядя на особняк, раскинувшийся по ту сторону озера. Софи уставилась на задние двери, которые, она помнила, вели в помещение с самыми красивыми цветами из когда-либо виденных. Она продолжала смотреть на окна, воображая комнаты, находившиеся за ними. Софи помнила этот дом, это место и дружбу, которая никогда не была беззаботной, но при этом придавала значение её жизни и тем делала её счастливой. Софи казалось, что тогдашняя жизнь была проще.

В то же время, хотя Софи стояла на том же месте, та старая жизнь более не существовала. Тот Драко, если она вообще когда-то знала его по-настоящему, безвозвратно исчез. Уехал в Хогвартс. И там он превратился в кое-кого другого — высокомерного гада с садистскими наклонностями — и стал играть роль негодяя в чьей-то жизненной истории. Даже если Драко был здесь когда-то, та жизнь закончилась. Испарилась в тот самый момент, когда он получил своё письмо из Хогвартса, а Софи — нет.

Софи уже не плакала, чувствуя, что в ней почти не осталось слёз для скорби по той, ушедшей жизни. Но дыра в её сердце открылась вновь и кровоточила; и прошло много месяцев, прежде чем Софи начала понемногу исцеляться.

27 апреля, 1993 год

Локридж

Несмотря на пустоту в сердце Софи, оставленную смертью тёти Маргарет, и мысли о волшебном мире, долго преследовавшие её, Софи смирилась со своей жизнью. На самом деле, в те месяцы она расцвела и превратилась в ту молодую девушку, какой никогда не позволяла себе быть в прежней жизни. Она тусовалась с Эммой, Тесс и Брендой, проказничала в школе и иногда забивала на домашнюю работу, чтобы просто повеселиться. Где-то на этом пути она стала настоящей Софи Корнуэлл. Перевоплотилась в молодую девушку, чью жизнь переняла, и в подростка, которым до той поры лишь притворялась. Чуть более эмоционально зрелая, чем её одноклассники, она обнаружила, что наконец вписывается в их круг.

Софи давно перестала числиться в лучших учениках в классе, но это обстоятельство теперь нисколько не смущало её; Софи поняла, что по-настоящему её увлекало лишь искусство. Когда она рассказала об этом родителям, то ожидала, что они будут разочарованы, возможно, даже сильно огорчены. Вместо этого они просто обняли её и сказали, что будут ей гордиться независимо от выбранной карьеры. Это была такая разительная перемена по сравнению с прежней жизнью, когда Софи постоянно ощущала давление, чтобы быть лучшей во всём, или, по крайней мере, чувствовала, что ей нужно стараться превосходить других, так или иначе. И Софи с благодарностью приняла этот шанс на другую жизнь, наконец отпустив ту, прежнюю, полностью.

18 июня, 1994 год

Локридж

Две недели оставались до её четырнадцатого дня рождения, был воскресный вечер. Она провела весь день с Тесс и Брендой в торговом центре в Мальборо. Приближался также день рождения Эммы и девочки скинулись, чтобы купить подруге собственный фотоаппарат, о котором та нередко мечтательно упоминала, и пустой фотоальбом. Когда подарок был куплен, они отправились примерять странные шляпы, митенки и другие необычные аксессуары и делали фотки камерой, одолженной у мамы близняшек. Они решили проявить их и заполнить альбом, добавив к другим фотографиям, которые смогли наскрести.

Поэтому Софи прочёсывала коробки в комнате родителей с, казалось, сотнями фотографий, тех, о которых Тилли говорила, что обязательно вставит их в альбом, в надежде найти ту самую фотку первого дня рождения с Эммой, когда Тилли позвала её вниз.

Она медленно выпрямилась и почувствовала, как затекли колени от долгого сидения. Аккуратно опустив на пол пачку просматриваемых фотографий, Софи кинула взгляд на электронные отцовские часы, стоявшие рядом с кроватью. Половина девятого. Решив, что у неё ещё будет время, чтобы закончить с фотографиями, Софи спустилась вниз, оставив комнату в бардаке.

Её мама была на кухне и стояла рядом с плитой, на которой закипал чайник. Папа, что странно, сидел за столом.

По правде говоря, Софи нечасто видела отца в последнее время. Работы было много, а преступления казалось, совершались чаще, чем обычно, потому что юридическая фирма, на которую он работал, требовала брать дополнительные часы, чтобы справиться с наплывом дел, на что частенько сетовал Эндрю. В последнее время, он нередко оставался на ночь в Бате, в доме, доставшемся им после смерти тёти Маргарет. По его мнению, это было унылое местечко, но всё лучше, чем засыпать за рулём по дороге домой.

— Чаю? — спросила Тилли беззаботно, открывая один из висящих шкафчиков и, после кивка Софи, доставая оттуда три кружки. — Садись, любимая.

Софи не сразу сдвинулась с места. Она подозрительно поглядела на родителей, прежде чем подойти к одному из свободных стульев.

— Итак, в чём я провинилась? — постаралась пошутить Софи, но родители не смеялись.

Взглянув на них снова, она почувствовала, как внизу желудка нарастает пустота, и тревога закралась в её голос.

— Кто-то умер? Дедушка Корнуэлл? Я знала, что у него проблемы с почками, но не могла предположить, что…

— Никто не умер, Соф, — быстро перебила её Тилли, опуская на стол три дымящиеся чашки.

Но она так и осталась стоять, и когда Софи подняла голову, то увидела их с Эндрю обмен взглядами.

Нарушив затянувшуюся паузу, Эндрю вздохнул, потёр глаза, под которыми были синяки и которые в последние годы выглядели вечно уставшими.

— Мне предложили работу в головной компании в Бате.

— Это же здорово! — Софи снова задышала, облегчение от этих безобидных новостей накрыло её с головой. Она почти вскочила, чтобы подойти к отцу и обнять его, как снова заговорила мама. — Мы переезжаем, Софи.

* * *

Конечно, всё это было разумно и объяснимо. Отец и так работал сверхурочно, и, если бы ему пришлось ездить в Бат каждый день, то он возвращался бы домой только чтобы спать, и притом всего несколько часов. Ещё можно было бы жить в доме тёти, приезжая домой лишь на выходные.

Разумеется, было абсолютно ясно, что ни Эндрю, ни Тилли не радовала ни одна из таких перспектив, и сама Софи тоже понимала, что это было бы несправедливо по отношению к отцу. Но, понимая всё это своим логическим, зрелым рассудком, она не могла принять это своим иррациональным подростковым организмом. Сначала были крики, потом плач. В конце концов, около одиннадцати вечера, она позвонила Эмме и сквозь всхлипы рассказала всё лучшей подруге.

— Всё будет хорошо, — утешала Эмма, олицетворяя, как всегда, голос разума, — мы будем видеться по выходным. А ещё у меня, Тесс и Бренды появится повод, чтобы ездить в Бат.

— Но ты моя лучшая подруга!

— Мы и дальше будем лучшими подругами, один час езды ничего тут не изменит. Кроме того, мы всегда можем созвониться.

Софи промолчала, и Эмма продолжила:

— Подумай, как захватывающе будет жить в большом городе. Помнишь, мы фантазировали обо всех удивительных вещах, становящихся реальностью?

Софи шмыгала носом, легонько поддакивала в ответ, и её слёзы медленно начали высыхать.

— Ведь никакого волшебства никогда не произойдёт в таком маленьком городке, как наш. Зато в Бате возможно всё!

— Ну, если на это так посмотреть, — слабо улыбнулась Софи, — то я почти обязана поехать. Прожить те приключения за нас двоих.

— Вот именно! И ты обязана рассказать мне обо всём, что с тобой произойдёт, когда будешь там!

— Да, да!

4 августа, 1994 год

Локридж

После этого вечера всё завертелось. Отец согласился занять предлагаемую должность, прошёл день рождения Эммы, они начали упаковывать вещи, экзамены, минул собственный день рождения Софи, отец отсутствовал дома целую неделю из-за работы, их домик выставили на продажу, настал конец школьного года. К концу июля они почти закончили паковаться, и Эндрю взял неделю отпуска, чтобы подготовить дом в Бате к их приезду. Он и мама проводили там целые дни за уборкой, покраской и оформлением, давая Софи щедрый шанс провести последние деньки в компании подруг и Северуса, который был невероятно озадачен двигающимися по всему дому коробками, наводнившими всё пространство.

Подруги не обсуждали грядущий переезд вплоть до самого последнего дня. Все собрались в доме Софи, пили лимонад и ели чипсы, сидя на заднем дворе и наблюдая за тем, как Северус гоняет упавший листок.

— Не могу поверить в то, что ты реально уезжаешь. — вдруг сказала Тесс, нарушая тишину, а вместе с ней и иллюзию нормальности. — Ты не можешь просто переехать к нам?

— Или к Эмме. Теперь, когда её братья остаются в школе для детей со сложностями в учёбе, у них достаточно места для тебя. — добавила Бренда.

— И жить с Эммой в соседних комнатах, как сёстры? Ну нет! — отшутилась Софи, но шутка прозвучала слабо даже для неё.

По правде, будь у неё возможность остаться, она бы согласилась. Но, наверное, было уже поздно. Софи сглотнула, выдавливая улыбку и обнимая всех своих подруг вместе.

— Вы должны пообещать, что не забудете меня, как только я уеду.

Они долго просидели так, обнявшись, шепча обещания и просто стараясь задержать этот момент. Наконец, раздался гудок машины, приехавшей за Тесс и Брендой. После других долгих обнимашек и обещаний скоро увидеться они словно исчезли, пройдя через заднюю дверь дома.

Когда Софи снова опустилась под дерево, где они сидели, Эмма подтянула сумку и достала оттуда тяжёлый, обитый кожей объект, который она затем протянула Софи.

— Твой фотоальбом?

— Я хочу, чтобы он был у тебя.

— Но это был наш подарок тебе.

— Бренда, Тесс и я живём рядом. — последовал безыскусный и спокойный ответ Эммы, хотя Софи видела, как глаза подруги начинают увлажняться. — Это чтобы ты не забыла нас.

— Я никогда! — яростно произнесла Софи, и это было сказано искренне.

За эти годы Тесс и Бренда, а особенно Эмма, стали очень важны для неё. Они были настоящими друзьями, такими, о которых она всегда мечтала. Они всегда были рядом, как в маленьких вещах, так и тогда, когда их помощь действительно была нужна. В некотором роде эта дружба была чем-то большим для Софи потому, что укореняла её в этой жизни сильнее, чем родительская любовь. В конце концов, для родителей она так и осталась Софи, может, немного отличной от прежней, но всё ещё ей самой. Они любили её до того, как Софи попала в этот мир, и они любили её после. А вот её друзья, они выбрали её. Не прежнюю Софи Корнуэлл, но именно её. Они повстречались когда Софи была уже слишком взрослой, асоциальной и странной, но всё равно захотели дружить с ней.

* * *

Несколько часов спустя она всё ещё сидела под деревом; Северус перестал гонять листок и решил, что лучше вздремнуть на её вытянутых ногах. Эмма ушла вскоре после близняшек, слёзы стояли в глазах обеих, когда Софи махала рукой на прощание. Она бездумно гладила котёнка, лежащего на коленях, и желая, чтобы слёзы закатились назад, когда ей пришла в голову мысль, что осталось сделать одну последнюю вещь.

Но, несмотря на побуждение, церковный колокол успел прозвонить семь раз, прежде чем Софи наконец отклеилась от земли и потащилась к гаражу. Она пощупала карман своей фланелевой рубашки в голубую и чёрную клетку, чтобы удостовериться в наличии письма, написанного утром, а после настроилась на поездку, маршрут которой ей был слишком хорошо известен, несмотря на перерыв в несколько лет. Пока она ехала по сельской дороге, то вспоминала свои последние визиты туда. После смерти тёти Маргарет, когда ей было грустно и не понятно, что делать, и когда казалось, что весь знакомый мир внезапно стал чужим, она искала там кусочек утерянного дома. И до этого, после её одиннадцатого дня рождения, когда она тоже была печальна, ошеломлена и отрицала то, что уже знало сердце. Н-да, если вспомнить эти последние визиты в особняк, то приятными их не назовёшь. Настолько, что Софи даже сложно стало припомнить хорошие моменты.

"Но, конечно, они там были", — сказала она сама себе, шагая через лес.

Она вспомнила, как, только очутившись в этой новой жизни, встретила бледного, заносчивого мальчишку, от злости на которого закипала кровь, но который, одновременно, заинтересовал её так, как ничто другое до момента их встречи. Или как они делились булочками, сидя у озера и ведя шутливую перепалку о всех и вся. Или как жаловались друг другу на тупых детей, родителей и школу.

Вероятно, они не так уж много разделяли и у них не было большой общности. Возможно, их дружба основывалась на её усилиях и дорогие ей воспоминания складывались из событий, слегка позитивных при лучшем из раскладов. Глядя на озеро сейчас, она думала, что это, вероятно, было к лучшему, что их дружба распалась из-за отсутствия хогвартского письма. Но, основанная на чём-то или нет, её дружба с Драко была важной частью жизни здесь. И потому она чувствовала, что не может оставить всё как есть, без хотя бы некоторого прощания.

Софи положила письмо на то место, где они часто сидели вместе, стараясь не думать ни о чём. Но, возвращаясь к велосипеду, она всё равно думала о словах письма, которые дались ей с таким трудом.

Дорогой Драко,

это прощальное письмо.

Начиная писать это, я осознала, что у меня никогда не было возможности попрощаться с тобой. Мы были друзьями а потом, внезапно, уже нет. Думаю, это уже неважно сейчас.

Я пишу это письмо потому, что мне нравится думать, что между нами не осталось недоговорённости и мы заключили мир. Даже если ты никогда не прочтёшь это письмо, даже если тебе всё равно, знай, что я всегда считала тебя своим другом. И потому хотела сказать тебе сама. Отцу предложили работу в Бате, и мы переезжаем завтра.

Желаю тебе всей возможной удачи в твоей жизни.

Искренне,

Софи

П.С. Я хочу, чтобы ты знал, что мне жаль, правда. Если ты когда-нибудь почувствуешь, что сможешь простить меня, то вот мой новый адрес на обратной стороне записки. Я всего лишь на расстоянии письма от тебя.

20 апреля, 1995

Локридж

Конечно, Драко так и не ответил ей, да Софи и не ждала ответа. Но в последующие годы она частенько получала то письмо, то посылку от подруг, тратила карманные деньги, накопленные за много недель, на телефонные звонки и автобусные билеты и просила маму забрать Эмму, Тесс и Бренду с автобусной остановки больше раз, чем могла сосчитать. И это было счастьем, ведь хотя она нашла несколько человек в новой школе, с которыми можно было общаться, они так и не стали настолько близки ей, как прежние подруги. Она как-то не смогла преодолеть ощущение, что она — чужачка, вторгшаяся в уже сложившиеся связи.

Но и это соответствовало её ожиданиям, по правде, даже больше, чем ей хотелось. Несмотря на первоначальную тревогу родителей, которые не забыли походы к психологу, Софи обнаружила, что наличие близких друзей в классе более не было необходимым для безболезненного прохождения средней школы. Вместо этого она сфокусировала своё внимание на рисовании. И на Райане.

* * *

Софи встретила Райана на четвёртом году средней школы и в первый год в новой школе в Бате. Стоял май, и она усердно готовилась к экзаменам, та часть года, когда она едва могла сказать, какой день недели то был или даже месяц. Она сидела в тени на школьном дворе, в своё свободное от зубрёжки время занимаясь изучением истории. Софи не заметила тень, упавшую на книги, и обратила внимание на парня, стоящего рядом, только когда он демонстративно прочистил горло.

— А? — был её ответ, когда она подняла взгляд на темноволосого незнакомца, стоявшего у её стола, и рассеянно размышляя, не забыла ли она кого-то знакомого в этом хаосе учёбы.

— Я спросил, свободно ли это место? — повторил он, и улыбка тронула его губы.

Всё ещё в смущении, она потрясла головой, при этом незаметно разглядывая незнакомца. Когда туман в голове немного расчистился, Софи поняла, что, в самом деле, не знала его. Это, вместе с шириной его плеч и челюсти, указывало на то, что незнакомец — старше. А ещё он был весьма симпатичным, если уж совсем честно, с темными локонами, падавшими свободно вдоль лица и обрамлявшими его, напомнившими Софи музыкантов гранжа, которых она слушала в прошлой жизни, и ясными голубыми глазами. Она опять задумалась над тем, что ему надо у её стола.

— Мы с тобой разве знакомы?

— Я не хотел прерывать твою учёбу. — пожал он плечами, каким-то образом намекая, что её вопрос — странный. — Но нет. Хотя мне кажется, я видел тебя несколько раз в классе искусства. Я — Райан.

Остаток часа они провели, болтая об искусстве и рисовании, а зубрёжка была полностью позабыта. Когда прозвенел звонок и Софи неохотно поднялась, чтобы идти на следующий урок, Райан прямо спросил её, не хочет ли она встретиться с ним в пятницу.

На том свидании она выяснила, что Райан и в самом деле учился на год старше и, кроме симпатичной внешности, был весьма популярен. Ему нравились рисование, граффити, музыка гранж и болтовня о любом из этих предметов. Райан был милым парнем, хоть и не особо глубоким, хотя ему нравилось думать обратное. И Софи знала сразу, с того первого свидания, что он не был "тем самым, единственным".

Но всё же с тех пор они встречались. Софи нравилось то, как он давал почувствовать ей себя красивой, лёгкой, и заставлял жизнь казаться простой. Ей нравилось то, как они могли разбазарить целый день, притворяясь задумчивыми или просто целуясь между разговорами на такие размытые темы как "Вселенная" или "смысл жизни".

Райан был ошибкой, которую она хотела совершить, потому что это давало ей почувствовать себя подростком, которым Софи не позволяла себе быть в своей прежней жизни.

Примечание автора: вот и первая глава третьей части! Она весьма богата на события, если можно так сказать). Во любом случае, приятного прочтения и не забывайте комментировать происходящее!

3 августа, 1996 год

Бат

Был вечер пятницы. Отужинав с родителями, Софи одевалась для вечера с Райаном и его друзьями. Они собирались послушать группу в местном пабе, что потребовало некоторого уговаривания родителей, и Софи хотелось выглядеть под стать событию. Она одела прорванные джинсы, достала фланелевую рубашку и теперь выбирала футболку, которая подойдёт к ансамблю.

Послышался дверной звонок, она внутренне выругалась на Райана, как всегда, пришедшего раньше времени, и, быстро набросив на себя верх пижамы, отправилась открывать, не желая, чтобы тот стоял под летним дождём дольше необходимого.

— Я открою! — прокричала она, сбегая вниз по лестнице, хотя и не ожидала от родителей, что они хотя бы пошевелятся. Присутствие Райана стало в их доме обычным делом, и, после наблюдения за зрелым подходом Софи к этим отношениям, родители приняли их как должное. Это лишь очередная перемена, к которой надо приспособиться, решили они.

Прежде, чем открыть дверь, Софи удостоверилась, что её черты приняли подобающее случаю идеальное гневное выражение. Но то, что она увидела на пороге, заставило её притормозить с обвинениями.

Пять лет прошло с тех пор, как она в последний раз виделась с Драко Малфоем. Тогда они были лишь детьми: тощие конечности и маленькие нежные личики. Сейчас — так же, как и она, наверное — он повзрослел, черты лица стали резче, а плечи раздались, хотя и габаритов, присущих парням его возраста, он не достиг. Его щёки были бледны, глаза смотрели настороженно, а на лице отражалась тень, которой не должно быть у шестнадцатилетнего подростка. Несмотря на это, Софи узнала его сразу же. Его, и женщину, стоящую чуть позади.

— Мы можем зайти? —произнёс он наконец, так как Софи застыла и не двинулась с места с тех пор, как увидела их. Голос Драко звучал отчаянно, и от неё не укрылось, как он оглядывался, словно ему было не по себе от нахождения на открытом пространстве.

— Я…

— Пожалуйста.

Софи кивнула, всё ещё не уверенная, что это происходит по-настоящему, но даже после всех прошедших лет она не смогла отказать ему. Она сделала шаг в сторону, позволяя сыну с матерью спрятаться от дождя в коридоре. При более ярком электрическом свете она заметила, что то, что казалось ей тенями на лице Малфоя, было на самом деле синими и чёрными пятнами кровоподтёков у глаза и на челюсти, как и то, что посетители промокли насквозь.

— Райан, дорогой, не хочешь ли чашку чая, пока ждёшь? Я уверена, что… Так… — её мама замялась, увидев странную пару в коридоре, которая, очевидно, не являлась приятелем дочери. — Софи?

— Мам, я… — Софи тоже замялась, не зная, что именно ответить.

В это время отец присоединился к Тилли, подозрительность пришла на место первоначальному любопытству. Софи выдохнула, понимая, что то, что она собирается сказать, прозвучит невменяемо, как бы она это ни подала.

— Мама, папа, знакомьтесь — это — Драко Малфой.

— Драко М… — глаза отца расширились по мере осознания причины, по которой имя показалось ему знакомым. Но Софи не дала ему времени озвучить его мысли.

— Я отведу миссис Малфой и Драко наверх, может, они захотят принять душ и переодеться в сухое. Вы не могли бы позвонить Райану и сказать, что я не смогу присоединиться к нему этим вечером?

— Я всё-таки согрею чайник. — сказала её мама после паузы, сопровождая слова кивком, хотя взгляд, брошенный на Софи, говорил, что некоторых объяснений той не избежать. Но на данный момент ей спустят это с рук.

— Пойдёмте со мной, — сказала Софи обоим Малфоям, её голос звучал увереннее, чем она сама на тот момент. — Миссис Малфой, если хотите, то можете занять нашу гостевую комнату, главная ванная находится рядом с ней. — Софи открыла дверь гостевой, которая была не ахти, как она осознала, глядя на одинарную кровать, старый шкаф, принадлежавший тёте Маргарет, и туалетный столик в том же стиле. — Полотенца находятся в ящике под раковиной. Я сейчас принесу вам одежду моей мамы и оставлю её на кровати.

От Софи не укрылся обмена взглядами между матерью и сыном, прежде чем Нарцисса неохотно склонила голову в знак благодарности.

Софи продолжила, останавливаясь у дверей собственной комнаты.

— Ты, если захочешь, можешь использовать мою комнату. Здесь есть маленькая смежная ванная, вот за этой дверью. Я посмотрю, что удастся найти из папиной одежды, что хотя бы отдалённо подходило тебе, хотя, опасаюсь, что любая его вещь будет велика в талии.

Софи не позволяла себе разглядывать Драко или своему уму отвлекаться от конкретных сиюминутных задач. Она кивнула и повернулась на пятках.

— Чай я принесу наверх, чтобы вам с матерью не пришлось притворяться перед моими родителями.

— Спасибо тебе, — сказал Драко так, как будто ему было физически больно произносить эти слова, и Софи повернулась к нему в удивлении. — Нам больше некуда было идти, и в особняке было уже небезопасно, хотя я и не могу объяснить тебе почему.

Софи сглотнула, загоняя все вопросы, жёгшие язык, назад и кивнула снова, прежде чем выйти из комнаты. После копания в шкафу родителей в течение добрых пяти минут она наконец, выбрала два относительно пристойных для Малфоев комплекта. За это время её мозг наконец оправился от шока и начал функционировать как полагается.

Драко сказал, что они не могут больше оставаться дома, по крайней мере, в безопасности. Сейчас девяносто шестой год, что значит, что сейчас лето перед шестым годом обучения Гарри в Хогвартсе. И, если она помнила правильно, это означало, что Волдеморт сделал особняк Малфоев своей ставкой. И Драко примет или уже принял метку. Но тогда, если он здесь, с Нарциссой, могло ли это значить, что он ещё не успел или — не захотел? А ещё означало ли их присутствие здесь то, что они больше не были в безопасности в собственном доме и пустились в бега от самого Волдеморта?

Софи выругалась вполголоса на пути вниз, внезапно более озадаченная и испуганная, чем ранее. Всё же она знала, с чем ей предстоит столкнуться, и натянула бодренькую мину, заходя на кухню.

Ни отец, ни мать не нарушили молчания, когда она вошла и потянулась за двумя дымящимися кружками чая. Только когда она повернулась к родителям спиной, чтобы взять чашки, Эндрю прочистил горло.

— Софи… Не хочешь объяснить, что происходит?

Софи обернулась, от напускной бодрости пропал и след, пока она смотрела им в глаза.

— Я не могу.

— Соф, ты ведь знаешь, что мы доверяем тебе и твоему здравому смыслу, но ты же не ждёшь, что внезапное появление двух чужаков у нас на пороге, один из которых носит имя твоего воображаемого друга детства, не вызовет у нас вопросов?

Безусловно, они были правы. Учитывая то, как гости выглядели, удивительно, что мама не позвонила в полицию немедля. При этом Софи никак не могла рассказать им правду. Её родители не были плохими людьми, но они были магглами, совсем ничего не знающими о существовании мира магов, и слишком рассудительными, чтобы поверить в мир магии только по одному рассказу Софи. Повесть, что мать и сын, оказавшиеся в их доме, находятся в бегах от темнейшего мага всех времён, вряд ли будет принята безоговорочно, даже при самом оптимистичном раскладе, что они ей поверят.

— Они сбежали. От… отца Драко. Он… не очень хорошо контролирует свой взрывной характер, понимаете?

Глаза мамы расширились, а выражение перешло в глубокое сочувствие, и Софи почувствовала как будто её ударили в живот, понимая, что она добилась такой реакции благодаря лжи.

— Так вот откуда… те синяки.

— Мы должны позвонить в полицию, — сказал отец, его гнев был явно написан на лице.

Он никогда не поддерживал агрессию, но Софи знала, что если было что-то, чего он не мог стерпеть, это была несправедливость — потому он и работал в юридической конторе. Но сейчас ей бы хотелось, чтобы он не был таким правильным.

— Нет! — вырвалось у неё. — Нет, мы не можем. Я имею в виду, что мистер Малфой — очень важная фигура в… э… политическом мире. Драко опасается, что, если мы обратимся в полицию, то мистер Малфой найдёт их и вернёт домой.

— Они могут обратиться к программе защиты свидетелей.

— Просто оставим пока всё как есть? Пожалуйста, пап, это их желание. Я… я поговорю об этом с Драко завтра утром, ладно? Просто… оставь их пока в покое.

— Они достаточно натерпелись, — добавила её мама, делая глубокий вдох. — Теперь отнеси им чай, пока он не остыл. И спроси их, хотят ли они поесть? У нас выбор невелик, но я уверена, что смогу приготовить что-то на скорую руку, если надо.

Пообещав, что спросит, Софи юркнула с чашками наверх.

Одну она оставила на тумбочке в гостевой, по соседству с самым приличным халатом и летним платьем, какие она только смогла найти в материнском гардеробе. Потом она направилась в собственную комнату, вошла и хотела оставить чай на своем рабочем столе. Под звуки текущей воды в смежной ванной Софи быстро собрала лежавшую на кровати фланелевую рубашку и варианты подходящих футболок и запихнула их обратно в шкаф. Довольная результатом уборки, она кинула взгляд на объект, мирно лежавший на ночном столике, к которому она стала неосознанно приближаться.

Это был весьма скромно выглядящий кусок тёмного дерева, около двадцати пяти сантиметров в длину, без украшений, если не считать чуть более тёмную ручку на конце палки. Конечно, она немедленно поняла, что это было, на что оно было способно, и застыла рядом с объектом. Рука зудела от желания прикоснуться и попытаться использовать палочку. Всего разок, шептал голос внутри головы, просто чтобы убедиться. Она настолько была поглощена созерцанием палочки, что даже не заметила, как вода в душе была выключена. Только когда дверь открылась, она подскочила, убирая руку в сторону и придав лицу совершенно невинное выражение.

Несколько секунд Драко стоял в двери недвижимо, одетый в пижамные штаны и слишком большую рубашку её отца, с белых волос капало на ковёр. Его серые глаза остановились на ней, потом на палочке, потом снова на ней. После он сделал пару шагов к её кровати, чтобы повесить на столбике мокрое полотенце и взять кружку со стола.

— Спасибо за чай. — сказал он, пытаясь выглядеть непринуждённо, несмотря на то, что Софи видела напряжение в его теле и слышала это в его голосе.

Софи кивнула, с огромным трудом отводя глаза от палочки и на всякий случай делая шаг назад.

— Я сказала родителям, что вы скрываетесь от жестокого обращения твоего отца, и убедила их не обращаться в пол… к властям. — Софи смотрела вниз, на свои руки, неуверенная, как продолжать, но зная, что должна как-то сказать дальнейшее. — Сегодня ты можешь спать здесь.

Он приподнял одну бровь.

— А что насчёт тебя?

— Я буду спать на диване в гостиной. Всё равно я вряд ли смогу заснуть, зная… Не важно. Не стоит беспокоиться, правда.

Казалось, он колебался и как будто хотел возразить или задать ещё вопрос, но промолчал.

— Иди спать. Кажется, у тебя и твоей мамы был длинный день, и я уверена, что вам не помешает отдохнуть. Я загляну к ней, прежде чем спуститься вниз.

Софи направилась к выходу из комнаты, и тут её поразила внезапная мысль. — Свет может быть включён и выключен поворотом этих переключателей. Я бы воздержалась от других способов добыть свет. Ведь мы понятия не имеем о том, как они могут отследить вас.

3 августа, 1996 год

Бат

Как оказалось, Софи была права, когда сказала Драко, что ей вряд ли удастся заснуть. А ещё правда заключалась в том, что она и не старалась. И, хотя она почти ничего не могла бы сделать, появись Пожиратели на её пороге, Софи становилось немного лучше от мысли, что они не застанут её врасплох.

Вместо сна Софи включила кофеварку и откопала старый блокнот в одной нераспакованной коробке, пылящейся на чердаке и оставшейся там с переезда. Остаток ночи она провела, рассматривая варианты дальнейших действий.

Первое, что она осознала, это факт, что Драко и Нарцисса не могут остаться у них надолго. Несмотря на жгучее желание помочь Малфоям, Софи понимала, что не может рисковать и ставить своих родителей под удар больше, чем она уже сделала. Кроме того, было ясно, что родителям ненадолго хватит поверхностных объяснений, и двое незнакомцев, живущих в доме без обоснований и дальнейших планов по присоединению к программе защиты свидетелей, скоро станут крайне нежеланными гостями.

Всё это неумолимо вело к следующему вопросу: что же ей делать с двумя Малфоями? Едва ли она могла выгнать их на улицу, особенно, зная, что они убежали от плохих ребят, вместо того, чтобы к ним присоединиться. Единственное везение, которое сопутствовало Малфоям до сих пор: идея, что те спрячутся в каком-то захудалом маггловском доме, покажется Пожирателям настолько невероятной, что они даже и не попробуют искать в этом направлении. Но такая удача рано или поздно закончится. Нет, ей надо доставить их в какое-нибудь безопасное место, под чью-то защиту. И эти размышления заставили её вспомнить штаб-квартиру Ордена Феникса в Лондоне.

* * *

К моменту наступления утра Софи выпила столько кофе, что ей хватило бы на всю оставшуюся жизнь, в темноте круги под глазами могли посоревноваться с синяками Драко, а ещё у неё был полностью продуманный план. В восемь утра она вышла из дома, нацарапав родителям короткую записку о том, куда направлялась. В девять она вернулась с двумя пакетами и всем необходимым для приведения в исполнение своего плана, не откладывая его в долгий ящик.

К счастью, родители были достаточно деликатны, чтобы не будить гостей, и Софи не надо было объяснять Малфоям свой план в закодированной форме. Вместо этого она прокралась к своей комнате, после короткого стука вошла и была рада увидеть, что Драко уже встал и одет в джинсы и футболку её отца. Софи едва смогла удержаться от смеха, несмотря на ситуацию, потому что, в конечном счёте, Драко выглядел слишком уж неприглядно в этом комплекте.

Она быстренько замаскировала подступавший хохот кашлем, понимая, что Драко вряд ли разделит её веселье.

— Как спалось?

Он пожал плечами.

— Отвратительно, хотя, думаю, это было ожидаемо.

Она кивнула.

— И я не был готов, что в середине ночи на меня запрыгнет кот. Кажется, он хотел меня убить.

— Ну да, я забыла, что Северус иногда открывает дверь. Он любит спать на моей груди, но совершенно не терпит чужаков. Это чудо, что он не расцарапал тебе лицо, обнаружив, что ты — не я, правда.

Софи запнулась, только сейчас заметив, как Драко внезапно изменился в лице. Потом до неё дошло. Северус. Снейп. Она откашлялась и бросила один из пакетов на аккуратно заправленную кровать в попытке развеять неловкость.

— Я купила кое-какую одежду, которая подойдёт тебе лучше, чем одежда папы. И кепку тоже.

— Кепку?

— Бейсбольную. Это как шляпа, но с полями только с одной стороны. Это довольно популярно среди… эм… среди таких, как я, — Софи смотрела, как он копается в одежде с едва скрываемым неодобрением, и поспешила добавить: — Я знаю, знаю, тебе дико не нравится. Но понимаешь, у меня есть план, и мне нужно, чтобы вы с матерью совершенно не выделялись в толпе, тогда он сработает.

— Какой план? — Драко напрягся, сжимая бейсбольную кепку в руках, а на лице его появилось подозрение. Она заметила, что палочка больше не лежала на ночном столике, и заподозрила, что он спрятал её на себе, под одеждой. Софи надеялась, что он послушался её остережения и не пользовался волшебством.

— Я знаю одно место… защищённый дом, если хочешь. Я не могу сказать тебе, где он, но я могу показать. Но мне надо будет доставить вас в Лондон, и единственный способ сделать это — сесть на автобус, потом на поезд и ещё один автобус. Вывод, вам нужна маскировка.

* * *

Ещё пятнадцать минут ушло на то, чтобы убедить Драко, прежде чем тот сдался, особенно из-за того, что она не могла рассказать ему, куда конкретно они направятся, когда доберутся до Лондона. К счастью, Драко решил, что лучше он сам передаст всё это матери, что оставило Софи сложную задачу переговорить с собственными родителями. Не удивительно, что они были более чем недовольны.

— Лондон? — повторила мама громким шёпотом.

Софи позвала родителей в гостиную, пока Драко говорил с матерью наверху. Таким образом, она надеялась прояснить ситуацию и разрядить напряжение прежде, чем Малфои спустятся вниз и покинут дом.

— Я бы не поехала, если бы это не было необходимо. — возразила Софи. — Кроме того, меня не будет всего лишь один день. Раньше я уезжала и на дольше.

— К твоим подругам в Локридж, а не в большой город с двумя практически незнакомыми нам людьми, один из которых, стоит добавить, как мы думали до вчерашнего дня, был плодом твоего воображения.

— И что, если отец мальчика найдёт их? — голос папы был спокоен, как всегда, хоть и не менее озабочен.

— Это как раз та причина, по которой мне надо увезти их отсюда. Я обещаю, что буду осторожна. Я оставлю их в безопасности, переночую и сразу же вернусь.

— Я уверена, что существует другой выход…

— Нет. Пожалуйста, мама, папа, доверьтесь мне. Если вы любите меня и верите мне, то должны позволить мне поехать.

Последовало долгое молчание, и, когда оно нарушилось, Софи была удивлена, что это был её отец, нарушивший паузу вздохом.

— Ладно. Но мы ждём, что ты будешь дома завтра к полудню, и ни минутой позже. Если что-то меняется, то ты должна позвонить домой. И ради всего святого, Соф, у тебя хорошая голова на плечах — используй её.

Она уже приготовилась ответить, что, естественно, она будет пользоваться своей головой, и когда вообще было такое, чтобы она этим пренебрегала, но скрип старой лестницы предупредил их о прибытии обоих Малфоев. Когда Софи повернулась, ей было невероятно сложно побороть приступ хохота.

Драко шёл первым, ему явно было жутко неуютно от того, что светло-голубые джинсы обтягивали его ноги, а голубая футболка — торс. Поверх всего этого он надел кожаную куртку, оставленную Райаном и добавленную ею к комплекту Драко в последний момент, когда она задумалась, что может быть — или не быть — изображено на его левом предплечье.

Миссис Малфой, должно быть, было так же неуютно, как и сыну, но она намного лучше это скрывала. Сказать по правде, если бы она поведала Софи, что классические высокие сапожки на шнуровке, которые выглядывали из-под нежно-голубого летнего платья, являлись последним писком моды в Милане, Софи бы запросто поверила. Но всё-таки натяжение между лопатками выдавало её истинные чувства, скрытые самообладанием.

— Отлично, — сказала Софи неловко откашливаясь и поднимаясь с дивана. — Вы уже готовы… Это хорошо, — она потёрла шею. — Дайте мне пару минут взять мою сумку, и мы тронемся.

Софи бросила последний взгляд на родителей и Малфоев и быстро удалилась на кухню. Быстро просмотрев содержимое сумки, довольная, что ничего не забыла, Софи направлялась в гостиную, и тут её взгляд упал на новый набор стальных ножей, купленный мамой. Не давая себе времени на размышления, Софи взяла один нож побольше и завернула его в свитер, лежавший в сумке. Потом, она вернулась в гостиную и застыла.

— Я надеюсь, у вас и вашего сына всё будет хорошо. — говорила её мама, искренняя, как всегда, стоя напротив Нарциссы Малфой. — Если есть что-то ещё, чем мы могли бы помочь… Фирма Эндрю специализируется на гражданском праве, но мы будем рады связать вас с кем-то, кто разбирается в семейном и криминальном праве.

— Вы сделали более чем достаточно, — перебила Нарцисса холодным и хорошо артикулированным голосом. Если она и была сбита с толку значением всех этих терминов, то отлично справилась с тем, чтобы не подать виду. — Мы… очень благодарны вам за гостеприимство.

— Да, нам надо идти. — сказала Софи, прежде чем её родители смогли узнать больше об обстоятельствах семьи Малфой. — Наш автобус до железнодорожного вокзала отправляется через пятнадцать минут, и нам ещё надо дойти до остановки. Наденьте шляпы, пожалуйста.

4 августа, 1996 год

Бат

На самом деле, до ближайшей автобусной остановки было лишь пять минут ходьбы, а автобус, который должен был отвезти их к поезду никогда не приходил раньше времени, особенно в загруженные летние месяцы. Но Софи всё равно была рада выйти из дома и оказаться подальше от родителей. А кроме того, сказала она сама себе, чем быстрее они доберутся до Лондона, тем быстрее она сможет оставить всё это позади и вернуться к своей нормальной жизни.

Прогулка прошла в абсолютном молчании, так же, как и ожидание на, к счастью, пустой автобусной остановке. Только после того, как автобус подошёл и Софи купила им всем билеты, они почувствовали необходимость нарушить тишину.

— Садитесь, миссис М… э… Миссис М, — произнесла Софи, указывая жестом на последнее пустое сидение в заполненном автобусе. Наверное, этого и следовало ожидать, думала Софи, пока миссис Малфой садилась, а автобус, дребезжа, снова приходил в движение. Это была одна из немногих линий в этой части города, которые шли к вокзалу или в центр города, да и летний денёк стоял солнечный. Когда Софи устроилась у металлического поручня примерно в паре футов от миссис Малфой, ее взгляд переместился с широкополой соломенной шляпки, хорошо скрывавшей лицо Нарциссы от любопытных, к Драко. Бейсбольная кепка, которую она купила, была надвинута низко на лоб, но несмотря на это, Софи видела серебристые глаза, безостановочно будто ощупывающие окружающих. Заметив её взгляд, Драко подошёл к ней на шаг ближе.

— Ты уверена, что это безопасно? — спросил он вполголоса, его взгляд на секунду задержался на матери, прежде чем продолжить своё непрекращающееся блуждание.

Софи уже собиралась выговорить ему за предположение, что раз это всего лишь маггловское изобретение, то автобус автоматически становился небезопасным. Но стоило ей открыть рот, как она заметила, что его взгляд был обращен не на автобус, а на окружающих их пассажиров. Она смягчилась, и тон её был пропитан тем искренним сочувствием, которому она научилась от матери.

— Я думаю, что вероятность, что твои преследователи когда-либо воспользуются общественным транспортом, очень мала, не говоря уже о том, чтобы искать тебя здесь. — Софи улыбнулась ему, как она надеялась, ободряющей улыбкой. — Это — самая безопасная возможность добраться до Лондона, я уверяю тебя, по крайней мере, исключая личный транспорт, на который у меня ещё нет прав.

Нахмурившись сильнее, Драко уставился на неё пристальнее и не отводил взгляд всё время разговора.

— Что в Лондоне?

— Дом-убежище.

— Чей дом?

— Не могу сказать.

— Где в Лондоне?

— Этого я тоже не могу сказать.

Одна светлая бровь поползла наверх, на лице отразились подозрения и настороженность.

— Не можешь сказать или не хочешь?

Софи задумалась. Это было правдой, что она не хотела говорить ему, по весьма очевидным причинам. Во-первых, она была уверена, что предложение пойти и жить в доме крёстного Гарри Поттера точно не будет принято благосклонно. Во-вторых, даже проигнорировав отношение Драко к Гарри Поттеру, она не знала, какое мнение сложилось у него насчёт Ордена Феникса. Тот факт, что Малфои были в бегах от "плохих парней", не означало автоматическое увеличение их симпатии к "хорошим ребятам". В-третьих, конечно, она на самом деле ничего не могла сказать Драко из-за заклинания Фиделиус, которое не позволяло ей рассказывать о доме под его защитой.

— Немножко и того, и другого.

— Почему?

Софи вздохнула, понимая, что не может дать удовлетворительного ответа прямо сейчас.

— Не здесь. Тебе просто придётся довериться мне немножко дольше, хорошо?

* * *

Неохотно, но Драко послушался. Десять минут спустя, когда автобус остановился у вокзала, Драко и миссис Малфой несколько неуверенно последовали за Софи на загруженную железнодорожную станцию Бат Спа, куда Софи направилась, чтобы купить им билеты. У киоска она также купила три кофе и газету на то, что осталось от её карманных денег за последние полгода, всё остальное ушло на одежду, билеты и карту Лондона за одно это утро, а ещё ей пришлось рассказывать дружелюбному владельцу магазина, что она, её брат и мама собираются навестить бабушку в Чиппенэме. Малфои молча приняли от неё кофе и также молча коротали время, разглядывая магазин.

К счастью, в поезде было посвободнее, чем в автобусе, так как большая часть туристов уже уехала в Лондон, а работающие по воскресеньям были малочисленны, так что они с лёгкостью нашли четыре свободных места, расположенные друг напротив друга. Так как Драко и его мать заняли смежные сидения, то Софи устроилась с удобством напротив Нарциссы и рядом с окном. Это была длинная поездка, об этом Софи знала по опыту, и она не пережила бы её, сидя на крайнем сидении, постоянно получая тычки от прохожих.

Пока её компания молчаливо цедила кофе с плохо завуалированным отвращением, которое не укрылось от Софи, она достала газету и развернула её. Англия вчера выиграла шесть медалей на олимпийских играх. Её было почти безразлично, но, по крайней мере, никакие загадочные происшествия на первой странице не появились. Она пропустила имена спортсменов и уже хотела перевернуть страницу, как сильный вдох заставил повременить. Посмотрев поверх газеты, Софи заметила, как Нарцисса уставилась на неё: глаза расширены, а лицо ещё бледнее, чем обычно.

— Могу я взглянуть? — спросила она, и Софи была настолько шокирована, что Нарцисса обратилась к ней напрямую, что без колебаний отдала ей газету.

Драко тоже склонился над газетой, и оба Малфоя уставились на текст последней страницы. Несколько минут прошли в безмолвии, Софи ждала, затаив дыхание, прежде чем Нарцисса сковано вернула газету. Перевернув её, Софи сразу же обнаружила новость, так сильно их напугавшую.

"Локальная депрессия? Обитатели маленькой уилтширской деревушки озадачены".

В статье говорилось о том, как множество людей из Локриджа сообщали о внезапных заморозках в садах, необъяснимом похолодании и чувстве внезапной и ошеломляющей подавленности. Конечно, большая часть сообщения основывалась на слухах и передаче информации от третьих лиц, без чётких доказательств. Но всё же что-то заворочалось в желудке Софи, потому что она точно знала, какие существа могли вызывать подобные симптомы. И что могло притянуть их в Локридж вчера.

Когда Софи опустила газету, то встретилась с пристальным взглядом Драко и догадалась, что он оценивает её. Следит за её реакцией. И с запозданием поняла, что, как маггла, не должна бы показывать никакой реакции на новость. Вот дерьмо.

4 августа, 1996 год

Лондон

Так и прошла остальная часть поездки до Лондона. Софи изучала туристическую карту города, купленную тем же утром вместе с одеждой и головными уборами. По её прикидке, им предстояла быстрая пятнадцатиминутная прогулка от станции Кингс-Кросс до штаб-квартиры Ордена, если только они не заплутают в многочисленных лондонских переулках. И хотя сама Софи не считала прогулку проблемой, она не была уверена, как на это посмотрят её попутчики. К тому же пятнадцать минут — это много для нахождения на просматриваемой местности, и если верить газетам, то Волдеморт не остался равнодушным к исчезновению Малфоев. Итак, если её быстрый взгляд в кошелёк позволил правильно оценить содержимое, то им должно было хватить на три автобусных билета до Иcлингтонского округа.

Прибыв в Лондон вскоре после полудня, они не осмелились задержаться на Кингс-Кросс, чтобы пообедать, несмотря на пустые желудки, да у Софи уже не оставалось на это денег. Трио быстро двигалось сквозь толпу, следуя за указателями с силуэтом крошечного автобуса. Ожидание показалось самой мучительной частью поездки, так как на остановке было не протолкнуться, а она сама находилась с краю большой открытой площади. Они разминулись с предыдущим автобусом лишь на минуту и должны были ждать следующие шесть, чтобы втиснуться во второй. В течение этого ожидания и Нарцисса и Драко стояли как статуи и выглядели совершенно ненатурально и неуместно среди многочисленных туристов и местных лондонских жителей. При полной неподвижности только светлые глаза двух Малфоев постоянно сканировали окружающее пространство. Заражённой их повышенной тревожностью Софи показалось, что она видела, как с другой стороны улицы за ними наблюдает какой-то мужчина. К счастью, именно в тот момент пришёл автобус и она потрясла головой, чтобы выбросить оттуда галлюцинации, пока подходила к водителю и покупала у него билеты.

Всего пять минут им понадобилось чтобы доехать до остановки, и ещё три, чтобы увидеть табличку "Площадь Гриммо". За последние минуты Софи чувствовала, как взгляд, обращённый на неё Нарциссой Малфой, становится всё пристальнее. Софи старалась игнорировать его изо всех сил, пока они не встали прямо между одиннадцатым и тринадцатым домами на площади Гриммо.

— Его здесь нет, — выдохнула Софи, испытывая замешательство, разочарование и ещё что-то более сильное, что-то, что она не позволяла себе почувствовать, чтобы окончательно не впасть в истерику, уставившись на аккуратную границу между домами там, где должен был бы появиться двенадцатый дом.

— Ну конечно, нет, — фыркнула Нарцисса, и когда Софи перевела взгляд с границы между одиннадцатым и тринадцатым домами, то увидела, что женщина смотрит на неё настолько презрительно, что все косые взгляды и насмешки Драко показались бы широкой и дружелюбной улыбкой. Софи, наверное, смутилась, если бы уже не была поражена тем, что Нарцисса, казалось, совершенно точно знала, что искала Софи. Ну конечно, она знала.

— А ты предполагала, что мои предки пригласят маггловских соседей в гости?

— Предки?

Нарцисса сухо кивнула в ответ сыну.

— Площадь Гриммо, двенадцать — это родовое поместье семьи Блэк. Его сделали невидимым для магглов поколения назад.

— Но тогда мы должны были его видеть, а здесь пусто.

— Полагаю, этот эффект недавний и происходит с тех пор, как мой недавно погибший кузен унаследовал дом, — Нарцисса поджала губы. — Я всегда думала, что он использует его в весьма… предательских целях. Полагаю, это — та причина, по которой ты привела нас сюда? — прежде чем Софи смогла ответить, Нарцисса нахмурилась так, как сделал бы её сын, и продолжила: — Всё же это не объясняет абсолютной невидимости. Любая защита, поставленная им, должна была развеяться, когда он умер две недели назад и дом перешёл к Беллатрисе, старшей из оставшихся Блэков.

— Нет, не перешёл, — сказала Софи, привлекая тем самым к себе внимание уже обоих Малфоев. — Сириус завещал дом своему крестнику. Более того, — она остановилась, осознавая, что с этого момента больше нельзя будет скрывать правду. — Причина, по которой вы не можете увидеть дом, заключается в том, что он спрятан могущественным заклинанием. Я забыла его название, но оно позволяет дому быть найденным лишь тем, кого привёл туда Хранитель Тайны.

— Заклинание Фиделиуса.

— Я думала, моего знания будет достаточно, но очевидно, что…

— Но как…

— Скажи нам, — перебила Нарцисса.

— Я не могу, я — не Хранитель Та… подождите-ка.

Софи прервалась, в уме лихорадочно складывая известные ей факты. Она знала о секретном местонахождении безопасной явки Ордена Феникса задолго до своего появления в этом мире, даже задолго до того, как Дамблдор или кто-то другой решил применить заклинание Фиделиуса. Таким образом, заклинание было наложено с Софи, знающей об этом, что делало её, в своём роде, второстепенным Хранителем Тайны, хоть и случайным.

— Площадь Гриммо, двенадцать, — медленно произнесла она. — Секретная штаб-квартира Ордена Феникса находится на площади Гриммо, двенадцать, Лондон.

Когда Софи произнесла эти слова, произошли две вещи. Сначала — совсем ничего, кроме того, что Софи поняла, что является исключением из правила непроизносимости. А после — и Драко и Нарцисса повернулись к домам одиннадцать и тринадцать; их глаза расширялись от удивления по мере того, как новый дом внезапно появлялся из ниоткуда. Все трое замерли на некоторое время, а потом Софи внезапно ударила мысль, что они стоят на одном месте подозрительно долго, чтобы сойти за обычных туристов из непримечательного соседнего района.

В этот момент Драко сделал глубокий вдох.

— Пойдём, мама. Мы достаточно долго проторчали на виду, — пока они пересекали улицу, он повернул голову к Софи и прошипел: — Ты не предупредила меня, что поведёшь нас к Ордену Феникса.

Она пожала плечами, уже готовая выдать какую-то отговорку, если надо, когда люди рядом с ней внезапно исчезли. Она подождала секунду, даже сделала шаг вперёд, но ничего не изменилось.

— Эй, Драко? — она подождала, но ответа не было. Надеясь, что он всё ещё где-то был, Софи быстро заговорила: — Кажется, магглоотталкивающие чары действуют на меня. Ты не мог бы… взять меня за рукав, что ли?

Прошла ещё секунда, и казалось, что она уже опоздала или что Драко рассмотрел просьбу и решил, что выполнять её не обязательно. Потом Софи почувствовала, как рука хватает её за плечо и тянет вперёд, в тёмный коридор величественного лондонского особняка.

4 августа, 1996 год

Лондон

Крики прорезали пространство почти сразу же, как дверь закрылась за ними, и Софи была рада отметить, что Малфои оказались застигнутыми врасплох точно так же, как и она.

— Мерзкие, грязные уродцы! Отвратительные полукровки и маггловские отбросы!

Вопли были жуткими, и Софи определила, что они исходят от большого портрета дальше по коридору, изображавшего пожилую женщину в чёрном.

— Как смеете вы осквернять этот благородный дом своим…

— Вальбурга, какое удовольствие, — проворковала Нарцисса, на вид — сплошь самообладание и непринуждённость.

Она приблизилась к портрету и остановилась прямо напротив. Не желая оставаться позади, Софи и Драко тоже направились вперёд, оба излучали настороженность. Софи заметила, что Драко вытащил палочку, но пока что держал её опущенной вниз.

— Нарцисса, дорогая, это ты? — голос утих, и Софи с изумлением обнаружила почти добрую улыбку на лице старой карги, обращённую к молодой родственнице. — Хорошо, что…

В конце длинного тёмного коридора отворилась дверь, и прозвучал оклик.

— Ремус, ты уже вернулся? — женский голос звучал встревоженно, и, повинуясь движению палочки, на портрет наехали тяжёлые шторы. — Как часто мне напоминать, чтобы не использовали передний в… — волшебница подошла ближе, теперь держа палочку прямо перед собой, и встревоженное выражение появилось на её лице, пока глаза метались между вошедшими и всё ещё открытой дверью позади них. — Что вы здесь делаете?

— Молли Уизли, — поприветствовала её Нарцисса чопорным кивком головы, и Софи хотелось отвесить обоим слизеринцам по оплеухе за то, что те так и не приняли вид смиренных беженцев.

Но на неё была наставлена палочка, и, не имея возможности защититься, Софи не хотела сильно высовываться. К счастью, оказалось, что у Малфоев осталось немного здравого смысла.

— Мы пришли просить убежища, — сказал Драко с интонациями, звучавшими скорее так, будто это Орден должен быть благодарен им за их присутствие, а не как будто он их о чём-то просил.

Но Софи готова была довольствоваться малым, а в случае Драко Малфоя это, вероятно, было лучшее, на что могла надеяться.

— Убежище? А кто подтвердит, что вы не пришли шпионить для Тёмного Лорда? — миссис Уизли потрясла головой, сжимая покрепче палочку и подходя поближе к свету, отбрасываемому верхними газовыми лампами. — Чем вы докажете, что появились не для того, чтобы предать нас?

— Ничем, кроме того, что мы здесь, а не в нашем доме, где мы жили если не в безопасности, так хоть с удобствами.

— Кроме того, — протянул Драко. — я думаю, что едва ли Он поручил бы такое важное задание шестнадцатилетнему мальчишке.

Долгая минута прошла в молчании, прежде чем миссис Уизли медленно кивнула. Когда она опустила палочку, хоть и не убрала её окончательно, то произнесла:

— Уберите ваши палочки, после этого можете идти за мной.

И повела их к двери и дальше в столовую, в которой стояли длинный деревянный стол, стулья и кухонный буфет, занимавший дальнюю стену целиком. Казалось, что комната так же, как и коридор, переживала не лучшие времена и, невзирая на отчаянные попытки содержать её в чистоте, выглядела обветшавшей и неухоженной.

— Можете подождать здесь, пока я вызову Дамблдора по каминной связи.

Когда она ушла, в мёртвой тишине раздался различимый щелчок запираемой — магией? — двери.

Последовавшие минуты были реально неприятными, никаких слов не прозвучало вслух, но они буквально воплотились в форме двух тяжёлых взглядов, один из которых был направлен на Софи. Ей хотелось громко выдохнуть и, может, попробовать что-то сказать, чтобы снизить напряжение, но по какой-то причине, которую она сама не понимала в тот момент, ничего не вышло. Позже, уже лёжа в кровати и уставившись в потолок, она поймёт, что пока они не добрались до площади Гриммо, она была "главной". Пока Малфои были в её мире, она была проводником, и у них не было другого выбора, кроме как подчиняться. Но после пересечения порога дома на Гриммо всё изменилось. Несмотря на глубокое знание мира волшебников, Софи так и осталась аутсайдером. Здесь она находилась не в своей среде, уязвимая и совершенно вне своей зоны комфорта.

— Там, снаружи… — голос Драко внезапно нарушил тишину. — Как ты…

В тот же момент дверь отворилась со щелчком, и Драко замолчал, так как в комнату вошла миссис Уизли.

— Профессор Дамблдор не сможет воспользоваться каминной сетью до завтрашнего утра. — произнесла она через сжатые губы, которые показались Софи очень неуместными на таком круглом и добром лице. — Он потребовал, чтобы вы оставались здесь и… ну, чтобы о вас позаботились. — её рот перекосило на этих словах, как будто ей было физически тошно произносить их. — А теперь давайте проясним одну вещь — вы можете остаться здесь и воспользоваться тремя из спален. Я даже позволю вам присоединиться к нам за ужином, — при этом она указала на стол, за которым они сидели сейчас, — но ни на минуту не принимайте нашу доброту за доверие, а наше милосердие — за слепоту. Единственная причина, по которой вы не заперты в одной из комнат до прибытия Дамблдора, заключается в его недвусмысленных распоряжениях.

Видимо, довольная, что её слова не вызвали возражений, Молли кивнула им.

— Пойдёмте со мной, я покажу, где вы остановитесь сегодня ночью.

За дверь и по коридору они прошли по одному и в молчании, ведь никто из них не горел желанием снова разбудить портрет миссис Блэк, даже если она казалась чуть менее отвратительной, когда разговаривала с Нарциссой. Когда они без помех дошли до старой скрипучей лестницы, а Софи изо всех сил старалась не обращать внимания на скукожившиеся головы существ, о которых она смутно помнила, как о домашних эльфах, миссис Уизли снова заговорила:

— Мы сделали всё от нас зависящее, чтобы уничтожить все темномагические предметы в спальнях и ванных комнатах, но я не рекомендую вам прикасаться к чему-то, не нужному непосредственно, — больше она ничего не добавила, пока они взбирались на третий этаж, где все остановились на просторной площадке. — Ванная в самом конце этого коридора. Драко, ты можешь остаться в первой спальне по правую руку. Там должно быть две кровати, можешь выбрать любую из них. Нарцисса, вы можете занять комнату миссис Блэк, думаю, вы помните, где она, — после холодного кивка миссис Малфой Молли продолжила: — Я основательно почистила её, но вам может показаться, что там слегка пахнет… э… гиппогрифом.

Миссис Уизли резко развернулась, прежде чем Нарцисса воспользовалась шансом спросить её, что та имела в виду, даже если бы захотела. Как подумалось Софи, Нарцисса Малфой считала себя выше подобных вопросов, и Софи только оставалось поспешить за проводницей, снова спускавшейся вниз. Они остановились на площадке первого этажа.

— Ты можешь остановиться во второй комнате слева, там одна из кроватей недавно застелена. В ванную ведёт первая дверь направо. Пожалуйста, следи за силой звука, когда закрываешь дверь. Слишком сильный шум на этом этаже частенько будит портрет миссис Блэк.

Она произнесла всё это в натянутой, сухой манере, и Софи так сильно задумалась над сравнением реальности и того, насколько эта женщина отличалась от миссис Уизли, описанной в книгах и фильмах, что едва не пропустила момент её ухода.

— Миссис Уизли? Я надеюсь, мне можно спросить, а где все? Это же штаб-квартира Ордена Феникса, не так ли?

Миссис Уизли не сразу ответила и долго смотрела на Софи, вероятно, решая безопасно ли поделиться такой информацией.

— Мы покинули дом полтора месяца назад, сразу после гибели Сириуса Блэка, которому он принадлежал. Мы не хотели рисковать на случай, если дом будет унаследован… менее приятными родственниками Сириуса.

Софи кивнула, припоминая слова, произнесённые Нарциссой вне дома. Согласно закону наследования, дом должен был перейти к старшему живущему представителю семьи Блэков, то есть Беллатрисе. Совершенно ясно, что орденовцы не хотели оказаться пойманными съехавшей с катушек ведьмой.

— Я сама вернулась только вчера, чтобы подготовить дом для дальнейшего использования. Ремус — Люпин — тоже должен подойти к ужину, а также аврор Нимфадора Тонкс. Я сообщу им о вашем присутствии, как только они появятся, — Молли собралась уходить, но Софи молчала, и та пытливо посмотрела на неё. — Ты же не Малфой, не так ли?

— Нет. Я… я — друг Драко. Извините, что не представилась, меня зовут Софи Корнуэлл.

Миссис Уизли сначала не отреагировала, и Софи бы сказала, что та выглядела почти изумлённой, будь то эффект от новости, что у Драко Малфоя были друзья, или от того, что это были друзья, подобные ей. Потом Молли поджала губы.

— Ну что же, Софи, выбери кровать и устраивайся поудобнее. Я приду за тобой, когда настанет время ужинать.

4 августа, 1996 год

Лондон

Комната Софи находилась в том же безрадостном состоянии поблёкшего великолепия, что и остальная часть дома. Стены были обшиты панелями тёмного дерева, выглядевшими если не прогнившими насквозь, так основательно они были потрёпаны жизнью. Тёмный деревянный пол — такой ветхий, как будто целые толпы попирали его много лет подряд, был покрыт потёртым персидским ковром бордовых и коричневых оттенков. Размер комнаты был неплох, но в ней стояли лишь две железные кровати, у изножья одной из них лежала стопка белья, и ещё рядом стоял небольшой шкаф. Как ей и было сказано, Софи неторопливо подошла к кровати с бельём и скинула на неё свой рюкзак. Опустилась рядом с ним и не смогла сдержать глубокий вздох.

Это была первая передышка с момента появления на пороге её дома Драко и Нарциссы Малфоев. Впервые после того, как она разместила их, подготовила план бегства и собрала свою сумку. Сейчас, пока у неё оставалось время, надо было подумать о миллионе вещей, понять миллион вещей. Но вместо этого Софи почувствовала, как утомление обволакивает её, и через пять минут уже спала.

* * *

Казалось, что прошло всего несколько минут, хотя на самом деле Софи была разбужена стуком в дверь час спустя. Принимая вертикальное положение, Софи всё ещё терла сонные глаза, когда дверь отворилась и в проёме встала миссис Уизли.

— Ремус и Нимфадора прибыли. Ты сходишь за Драко и Нарциссой, пока я заканчиваю готовить ужин?

Она ушла после кивка Софи, давая той возможность лениво потянуться и собраться с мыслями. Верно, ужин. Тонкс и Люпин — они уже женаты? Поднимаясь на ноги и выходя из комнаты, Софи решила, что ей повезло, что она не появится перед полным составом Ордена. На самом деле, оптимистично рассуждала она, шагая в направлении третьего этажа, Люпин и Тонкс были, скорее всего, наименее грозными из всех членов Ордена.

Остановившись перед дверью комнаты Драко, Софи только подняла руку, чтобы постучать, когда её посетила мысль, что не только встреча с Орденом была пугающей. В самом деле, она и Драко не разговаривали открыто до вчерашнего вечера, когда она принесла ему чай. Даже и тогда они обсудили только необходимое, а с той поры много чего произошло. Она сглотнула и постучалась внезапно вспотевшей ладонью, прежде чем приоткрыть дверь.

Комната была очень похожа на ту, которую выделили ей самой, с двумя одинаковыми кроватями и тёмным шкафом. Драко сидел на левой кровати — она же выбрала для себя правую — и выглядел застывшим, как будто принял такое положение несколько часов назад, да так и не сменил его. Сначала Софи даже не была уверена, заметил ли он её присутствие, пока его подвижный взгляд не остановился на ней, и тогда ей захотелось подольше оставаться незамеченной.

— Миссис Уизли сказала, что ужин почти готов, — натужно произнесла Софи, пытаясь не ёжиться под его тяжёлым взглядом.

Это было непросто, особенно, когда при всей своей подвижности взгляд Драко упёрся в неё, как будто пытался что-то разгадать.

— Я читал однажды о заклинании Фиделиус, — наконец медленно произнёс Драко, — и знаю, что оно включает секрет и Хранителя Тайны, но я не понимаю, как ты могла об этом узнать. И, что более важно, откуда ты узнала о самом секрете.

— Я не думаю, что сейчас подходящее время для вопросов, мы и так опаздываем, а я не хочу давать им ещё больше поводов выкинуть вас на улицу, а ты?

Казалось, сказанное возымело действие, потому что Драко неохотно поднялся, и, смахнув с джинсов невидимую пыль, прошёл мимо неё. Он уже почти вышел в коридор, но обернулся и с бесстрастным выражением на лице произнёс:

— У тебя никогда не наступает время для вопросов, правда? Ты никогда не задавала вопросов, когда мы были детьми и я рассказывал о Хогвартсе и факультетах. Ты не задавала вопросов, когда увидела нашего домашнего эльфа. Ты не задавала вопросов, когда мы с матерью оказались на твоём пороге вчера вечером, ты до сих пор не задала ни одного.

Софи не знала, что на это ответить, и, к счастью, ей не пришлось, потому что Драко просто пошёл вперёд по коридору, туда, где, наверное, была комната Нарциссы. Но отмахнуться от его слов Софи не могла. Она догадывалась, что этот момент наступит, не так ли? Даже в свои первые годы в этом мире, когда она всё ещё думала, что является волшебницей, она знала, что придёт время, когда придётся сказать Драко правду: или о том, что она — магглорожденная, или даже про то, что она переместилась в теле, времени и мире. А сегодня разве она не дала Малфоям ясно понять, что не только знала о существовании магии как таковой, но также знала и была вовлечена в некоторые очень специфические и продвинутые её разделы? И она поступила так с полным пониманием, что обратной дороги нет. Нет, прежде, чем она уедет на следующее утро, ей придётся приоткрыть некоторые из своих тайн, и, если то, что Софи знала об Альбусе Дамблдоре, было правдой, то рассказать придётся не только мальчику, которого она когда-то называла другом.

Они добрались до парадного входа, и, проходя мимо портрета миссис Блэк, услышали тихие голоса, доносившиеся из столовой. Ремус и Тонкс, поняла Софи, одновременно с осознанием, что забыла сказать о них Драко. Ох, ей осталось только уповать на то, что удивление заставит его прикусить язык. Когда они прошли последние метры до двери, Софи приостановилась пропустить обоих Малфоев, предпочитая, чтобы они вышли в первый ряд в этом конкретном столкновении.

Так что, только когда сама Софи полностью оказалась в комнате, так, что обратный путь был отрезан, она заметила ледяное спокойствие, воцарившееся в комнате. Безусловно, приветствие миссис Уизли нельзя было назвать тёплым, но, там, по крайней мере, присутствовали эмоции, хотя бы сдерживаемые подозрение и неприязнь. А сейчас, казалось, воздух в комнате настолько пропитался холодом, что даже высококачественный стальной нож её мамы не смог бы разрезать его.

— Нимфадора, — миссис Малфой наконец нарушила тишину. — Ты очень похожа на свою мать.

Было неясно, это утверждение настолько рассердило или причиной было само присутствие Малфоев, но выражение лица темноволосой женщины, сидящей за накрытым столом, застыло в гримасе отвращения, и, глядя на её задранный нос и пронизывающий взгляд, Софи не составило труда заметить семейное сходство.

— Драко, это твоя племянница — Нимфадора Тонкс.

— Просто Тонкс, — мгновенно сказала женщина, чей голос был столь же холоден, как и выражение лица.

Но не только выражение мешало Софи поверить, что эта была та самая энергичная и любящая повеселиться личность, о которой она читала. Софи уже сомневалась, что не выдумала сама, что эта волшебница с мышино-серыми волосами и неприметными чертами лица могла менять внешность по желанию.

— А это, — тут Нимфадора, то есть Тонкс, указала на сидящего в двух стульях от неё мужчину с таким количеством шрамов и свежих ран на преждевременно постаревшем лице, что это мог быть лишь один человек. — Ремус Люпин, хотя, полагаю, вы двое уже должны быть знакомы, так как он вёл Защиту от Тёмных Искусств в Хогвартсе три года назад.

— Приятно познакомиться, — отметила Нарцисса тоном, вступавшим в противоречие словам, и направилась к противоположной стороне стола.

Следуя за её примером, Софи и Драко тоже направились к ближайшим стульям, при этом Софи не могла оторвать взгляд от сидящих напротив людей, а мысли — от лихорадочного кружения. Из-за приличного расстояния между ними Софи сделала вывод, что они пока не пара, а ещё как в тумане вспомнила, как читала, что Люпин держал Тонкс на расстоянии в течение долгого времени, думая, что она заслуживает кого-то лучшего, чем он. Но всё же они были здесь, вдвоём, и это что-то да значило.

Внезапно она заметила, что, пока разглядывала Люпина, взгляд его уставших, но живых зелёных глаз осторожно наблюдал за ней самой. Она быстро отвела взгляд и неловко откашлялась.

— А где миссис Уизли?

В этот самый момент дверь в столовую открылась и вошла упомянутая волшебница, прежнее выражение сдержанности уступило очевидной тревоге.

— Простите, что заставила вас ждать. Артур сообщил по каминной сети, что в Министерстве произошла экстренная ситуация, некоторое нарушение Статута рядом с Батом, которое задержит его допоздна.

Софи вскинулась, что-то сжалось у неё в животе.

— Он должен был поужинать в Норе вместе с детьми, но… кажется, у нас снова нежданные гости.

С этим словами она бросила через плечо предостерегающий взгляд, прежде чем отойти от двери. И внутрь вошли четверо подростков.

4 августа, 1996 год

Лондон

Первым шёл тощий парень с чёрными растрепанными волосами. Софи заметила, как он скосил зелёные глаза за круглыми очками в сторону Драко, и даже без шрама в виде молнии, прячущегося за волосами, узнала, кто это был. Следующий парень был выше, с такими длинными конечностями, что они, казалось, мешают ему самому, его отличительным признаком была грива ярко-рыжих волос. Так же, как и Гарри, его взгляд упёрся в Драко, сидящего рядом с Софи, и веснушчатое лицо налилось краснотой. Дальше следовали две девушки: первая с торчащими во все стороны каштановыми волосами, вторая — такая же рыжая, как и парень. И снова не возникало ни малейших сомнений, кто это был.

Немного поколебавшись рядом с миссис Уизли, группа медленно приблизилась к столу и все, кроме Гермионы, не отрывая взгляд от Малфоя, сели. Миссис Уизли заняла место во главе стола и после взмаха палочкой произнесла:

— Теперь, когда мы все собрались, давайте поужинаем.

Когда над столом воцарилось молчание, Софи посетила внезапная и, возможно запоздавшая, мысль о том, в какой странной ситуации она оказалась. Долгие годы она мечтала, чтобы эти трое, и, пожалуй, Джинни тоже, хоть и в меньшей степени, стали её друзьями. Она хотела участвовать в их приключениях, мечтала о том, как будет прокрадываться мимо Пушка, освобождать Сириуса, выигрывать Турнир и разрушать крестражи. Долгие годы она знала всё и обо всём, что касалось этих людей. Знала, где они родились, их полные имена и имена их родителей. Знала, где прошло их детство, куда они ездили на каникулы, если вообще ездили, и что как минимум двоим из них показывало зеркало Эрисед. Она знала, что они обоняли, принюхиваясь к Амортенции, в кого впервые влюбились и какие имена дадут своим будущим детям.

Софи оторвалась от этих мыслей, когда в комнату влетела стопка из четырёх дополнительных тарелок и столовые приборы, за которыми вскоре последовали горячие и аппетитно пахнущие блюда. Наблюдая, как еда будто сама по себе приземляется на стол, Софи не могла сдержать изумление от первого реального наблюдения магии в действии. Конечно, она знала о чарах, защищающих этот дом, могла заткнуть за пояс первогодок и даже второгодок Хогвартса в перечислении и произношении чар, но по-настоящему увидеть пусть даже простейшее левитирование еды… Да, это было совершенно по-другому.

— Не пяльтесь на еду, налетайте! — настойчиво повторила Молли, настолько по-матерински, что напомнила Софи ту самую Молли Уизли, о которой она читала.

Звяканье серебряных столовых приборов и тихие "извините" и "не могли бы вы передать мне картошку" зазвучали со всех сторон, когда сидящие за столом принялись накладывать себе пюре, жареного ягнёнка с яблочным соусом и тушёную морковь. Когда каждый сел на место с полной тарелкой, над столом снова повисла тишина, и Софи опять отметила не-то-чтобы-деликатные взгляды, которые Гарри, Рон и Джинни кидали в сторону Драко. Гермиона была лишь чуточку лучше со своими испытующими взглядами, которые она периодически обращала на Драко, как будто бы он был пазлом, который она не могла сложить. Софи был рада, что Драко не поднимал глаз от тарелки и не вёл себя как полный засранец.

— Я не знал, что Волдеморт и его прихвостни являются фанами маггловского футбола, не говоря уже о Тоттенхеме.

Все перестали есть, услышав этот обманчиво невинный комментарий, произнесённый с такой враждебностью, что Софи сразу поняла, кто произнёс слова, прежде чем посмотреть через стол на Мальчика-Который-Выжил. Его зелёные глаза горели, и он наклонился вперёд так, будто бы был готов перепрыгнуть этот стол в любой момент. И Софи поняла, что да, действительно, готов. Сириус Блэк умер всего месяц назад, когда Пожиратели загнали их в угол в Министерстве Магии. Люциус Малфой и Беллатриса Лестрейндж. Софи должна была бы почувствовать понимание, даже жалость. Но, вместо этого негодование наполнило её и быстро превратилось в гнев от дальнейших слов Гарри.

— Скажи мне, а вы смотрите матчи до или после того, как пытаете магглов в своё удовольствие?

— Оставь его в покое, Гарри Поттер, — обнаружила себя Софи, процедив сквозь сжатые зубы.

— Заставь меня.

— В самом деле, Поттер? Вы находитесь в одной комнате сколько… пять минут после того, как миссис Уизли сказала вам всем, гриффиндорцам, сохранять спокойствие, но вы уже готовы с кем-то подраться?

— Просто дай мне повод, Малфой, и я клянусь, что сделаю это.

— Кажется, у тебя был повод уже до того, как ты вошёл в эту комнату. Скажи, это из-за того, что моя тётя убила твоего крёстного?

— Малфой, ты, скользкий… — начал Рон, вставая и багровея.

— Тихо! — заорала миссис Уизли, взмахивая палочкой и заставляя стул Рона подъехать под него, возвращая сына в сидячее положение. — Тихо, всем вам. Рон, Гарри, я правда рассчитывала на лучшее поведение, и я всё ещё ожидаю, что вы исправитесь. Я не поколеблюсь отправить из-за стола любого, каждого из вас, включая Драко и Софи, в кровать без ужина, — она пристально посмотрела на каждого. — А сейчас, так как я действительно уже объясняла вам на кухне, миссис Малфой и Драко остаются здесь согласно чётко выраженным пожеланиям профессора Дамблдора, который придёт завтра рано утром. Я ожидаю от вас уважения к его решениям и рекомендую воздержаться от разрывания друг друга на клочки, по крайней мере, пока он на придёт. Все поняли?

Они все неохотно пробормотали что-то в знак согласия, что не помешало Рону бросить ещё один мерзкий взгляд в сторону противников. Ужин продолжался в нормальном режиме, и в течение нескольких минут Софи действительно казалось, что она сможет посидеть в спокойствии.

— Я не помню тебя ни на одном из моих уроков. Скажи, на каком факультете ты училась?

Прошло несколько секунд, прежде чем Софи сообразила, что Люпин обращается к ней, а потом она медленно вытерла рот салфеткой, чтобы успеть сформулировать свой ответ.

— О, я не посещала Хогвартс, — улыбнулась она, надеясь, что улыбка выглядит естественно.

Софи снова подняла вилку и, накалывая морковку, наблюдала из-под ресниц, как бывший преподаватель медленно кивает.

— Я не понимаю, почему все магические семьи настаивают на том, чтобы их дети учились в Хогвартсе. Шармбатон и Дурмстранг так же хороши, если не лучше, — произнесла Нарцисса тоном, указывающим на то, что она искренне верила в последнее.

Немного было сказано после, и Софи бросила осторожный взгляд в сторону матриарха Малфоев. Хотя Софи нравилось думать, что её враньё на голубом глазу всех обмануло, она не могла поспорить с тем, что после прозрачного намёка Нарциссы, что якобы Софи посещала одну из европейских магических школ, её присутствие за столом, казалось, было принято. Очень слизеринский поступок, особенно когда Софи была уверена, что миссис Малфой знала, что она — маггла. В самом деле, весьма по-слизерински.

4 августа, 1996 год

Лондон

Остаток ужина и прибытие десерта прошли тихо, после чего миссис Уизли разослала всех подростков по спальням, в то время как она сама, Тонкс и Ремус остались за столом. Нарцисса, не принадлежавшая ни к одной из групп, по своему желанию вышла из-за стола и направилась к комнате Вальбурги и выглядела при этом так, как будто она — полноправная хозяйка этого дома. Конечно, Молли не отпустила ребят без напутствующего строгого взгляда. Рона и Гарри направили в привычную им спальню на втором этаже, как внезапно вспомнилось Софи, пока миссис Уизли объясняла Гермионе и Джинни, что они втроём поселятся в комнате на первом этаже.

— Я рассчитываю, что вы, в отличие от мальчишек, способны разделить спальню, не порвав друг друга на кусочки.

С этим объяснением и одновременно предупреждением, девочки поплелись вслед за мальчиками по коридорам первого этажа.

Открыв дверь в комнату, Софи удивлённо заметила кровать, втиснутую вместо стоявшего там прежде шкафа, наверняка трансфигурированную. Теперь бельё лежало на каждой кровати, и Софи с трудом сдержала желание быстро подскочить к рюкзаку, аккуратно уложенному в головах ранее выбранной ею кровати. Уже держа его в руках, Софи сделала глубокий вдох и постаралась не думать о том, что случилось бы, если миссис Уизли или кто-то другой, неважно кто, заглянул бы внутрь и нашёл её блокнот. Расстегнув молнию, Софи достала пижаму и свёрток с зубной пастой и щёткой. Не зная ничего об уходе за зубами в магическом мире, она упрятала свёрток между складками ткани пижамы и встала со словами:

— Пойду, освежусь перед сном.

После таких уверенных слов Софи было стыдно признаться, что она прянула к двери, не дав шанса Джинни или Гермионе остановить её. Как и ожидалось, она обнаружила ванную за одной из соседних дверей и быстренько занялась своими делами. Но ощущение, когда Софи через пять минут вернулась обратно, было такое, будто она отсутствовала целый час.

Обе девочки сидели каждая на уже заправленной кровати, прислонясь спиной к стене, и неотрывно смотрели на дверь. На неё. Делая вид, что не замечает, Софи подошла к собственной кровати и положила свёрток с дневной одеждой, пастой и щёткой обратно в сумку. Потом несколько небрежно застелила кровать и устроилась под покрывалом с газетой, купленной утром.

— Кто ты такая?

Софи оторвалась от спортивной колонки и снова сделала вид, что не заметила резкого тона Джинни и её прищуренных глаз.

— Я полагала, что ваша мама уже вас проинформировала. Меня зовут Софи Корнуэлл.

— Да, мы знаем. Но почему мы не знаем тебя?

Вздохнув, Софи опустила газету, обратив на Джинни раздражённый взгляд, который она, может быть, переняла у Драко. — Ну, как я уже сказала вам, я не ходила в Хогвартс.

Софи попыталась вернуться к чтению, но, только успела отыскать место, на котором остановилась, как прозвучал второй голос.

— Джинни имела в виду, что мы никогда не слышали, как Малфой упоминал о тебе, а я не припоминаю, чтобы твоя фамилия принадлежала к известным магическим родам Англии.

Возможно, было что-то в самом тоне Гермионы, настолько грейнджеровское, то, что раньше казалось милым, когда Софи читала книги и смотрела фильмы. Но обращённые против неё самой, эти интонации звучали несколько угрожающе. А может, это был отголосок её возмущения с ужина, но Софи шмякнула газетой, не с неловкостью или тревогой, которых она ожидала, лишь с сильным чувством досады.

— Я и не думала, что окажусь среди экспертов по английским магическим родам или друзьям Драко Малфоя. Кроме того, я чётко помню, что миссис Уизли ожидала, что мы не будем цепляться друг к другу. А сейчас, если вы не против, у меня был длинный день, и я действительно хотела бы отдохнуть. Если у вас имеются другие срочные вопросы, придержите их до утра.

С этими словами и чувством удовлетворения от их широко раскрытых глаз Софи убрала газету обратно в рюкзак и повернулась к девочкам спиной. Вскоре Гермиона и Джинни произнесли друг другу тихое "доброй ночи", и свет в комнате погас.

* * *

Противореча произнесённой отповеди и вопреки усталости, склеивавшей ей веки, голова Софи не могла отключиться так просто. На самом деле, казалось, что стоило только дать мозгу момент тишины, как он принялся нагонять всё необдуманное, начиная с момента, как Драко и Нарцисса очутились у её дверей вчера вечером.

Неужели всего лишь вчера вечером она выбирала рубашку, чтобы пойти на концерт в пабе? Неужели лишь день назад её жизнь состояла из таких привычных вещей, как парень и музыка, а её единственной заботой было подобрать подходящий наряд? Теперь она была здесь, ближе, чем когда-либо, к магическому миру. Блин, двое её любимых книжных персонажей были прямо здесь, так близко, что можно протянуть руку и дотронуться. Когда-то такая мысль просто свела бы её с ума. Сейчас же вызывала лишь лёгкое недовольство.

Воспоминания Софи за обеденным столом подтверждались, она действительно знала о них всё. И это была чёткая причина, почему они не смогли бы стать друзьями. Софи знала не только на ком они женятся, но и как они обращались с друзьями. Она знала, как они держались друг друга, поддерживали и вытягивали на поверхность лучшее друг в друге. Всё это она знала только с перспективы Гарри. Но она — не Гарри, и Софи всё больше понимала, что люди, с которыми она сталкивалась, не относятся к ней как к Гарри. Вместо этого она отметила, как Рон пожирал Драко глазами, Гарри без причины оскорблял его и даже перенёс свою враждебность на неё, только что встреченную девушку, лишь из-за того, что она заступилась за Драко. Она замечала косые взгляды Джинни и подозрительность Гермионы. Стало очевидно, что они были хорошими друзьями внутри своего круга, но не для неё.

Пожалуй, с Драко было то же самое, в определённом смысле. Она знала его родословную, о его воспитании, знала имя его будущей жены и детей. Софи знала о его прошлых огорчениях и будущих кошмарах. Она знала его и ожидала от него самого худшего, но когда у неё появился шанс узнать его по-настоящему, то Софи также узнала мальчишку, который мог быть умным, забавным и иногда даже добрым. Она знала его намного лучше, чем Гарри Поттер когда-либо узнал бы. И Софи осознала, что Драко был тем человеком, которого она рискнула спрятать в своём доме, перевезти через полстраны до убежища, заступиться перед Мальчиком-Который-Выжил, да блин, даже попробует защитить от самого Дамблдора.

4 августа, 1996 год

Лондон

Несмотря на ясное и согревающее откровение, что Драко ей — настоящий друг, Софи не удавалось заснуть. Вероятно, как раз из-за этого осознания и не спалось, потому что, когда наступит утро и правда выплывет наружу, дружба останется только с её стороны. Софи боялась, что когда ей придётся признаться, откуда она знает о штаб-квартире Ордена, то невозможно будет скрыть и всё остальное, точно не от всезнающего Дамблдора, который будет проводить допрос.

Должно быть, было уже глубоко за полночь, когда Софи решила, что единственный шанс не потерять дружбу — это рассказать всё Драко, не дожидаясь утра. Возможно, если она всё расскажет ему сейчас, когда есть время на объяснения, он будет более снисходителен к её притворству. Поэтому Софи повернулась на другой бок и открыла один глаз, чтобы обнаружить Гермиону и Джинни крепко спящими. Она осторожно откинула одеяло, скользнула в ожидающие её носки и, после некоторого размышления, оставила ботинки на месте.

Прокрасться по старым и скрипучим лестницам оказалось сложнее, чем она предполагала, и Софи вздохнула с облегчением, когда вышла на третий этаж, не разбудив портрет миссис Блэк, а вместе с ней и весь дом. Но дверь комнаты Драко была закрыта, и Софи провела перед ней несколько долгих минут, прежде чем поднять руку и тихо постучать в неё. Когда не послышалось никакого ответа, она постучала снова. Безрезультатно.

После некоторого колебания она взялась за ручку и скользнула в темноту. Внутри царила тишина, и она увидела недвижимое тело Драко на узкой кровати слева. Лунный свет, проникавший в комнату через узкое — не настоящее? — окно падал на его светлые волосы и бледное лицо, на правую руку, свисавшую с кровати. На мгновение Софи была рада оттого, что на коже не было никаких отметин, пока её мозг не напомнил ей малоизвестный факт, что Тёмную Метку ставили на левую руку.

Софи неосознанно подошла ближе, на мгновение забыв свои проблемы, разглядывая такое непривычно мирное лицо Драко. С удивлением она осознала, что Драко — всего лишь парень, просто шестнадцатилетний подросток. Они все были преждевременно повзрослевшими подростками, вынужденные сражаться в войне, в которую не должны были быть вовлечены. Во всяком случае, скоро будут втянуты.

Внезапно фигура вскинулась, рука метнулась к ночному столику, прежде чем взмахнуть палочкой в её направлении. Прошло мгновение, прежде чем Драко опустил палочку, но на его лице осталось раздосадованное выражение.

— Что, ради Мерлина, ты делаешь в моей спальне в середине ночи?

Софи застыла на мгновение, все мысли о причине её посещения внезапно испарились. Моргая, она могла думать лишь о том, как ей ужасно хотелось обнять его и уверить, что всё будет хорошо, но потом Софи вспомнила, зачем пришла. Она должна была рассказать Драко, что знала о штаб-квартире Ордена, о Волдеморте, о нём самом, с самого начала. Должна была открыть ему, что является аномальной личностью, путешествующей во времени, которая никогда не должна была очутиться в его мире.

Софи сделала глубокий вдох, открыла рот и в последний момент всё же струсила.

— Я — маггла.

Несмотря на то, что это не было тем секретом, который она собиралась открыть, её слова возымели эффект. Его бледные руки некоторое время играли с палочкой, прежде чем вернуть её на ночной столик.

— Да, я знаю.

Софи кивнула.

— Уверена, что пребывание в моём доме сделало этот факт возмутительно очевидным, если ты не догадался уже тогда, когда я не получила письма из Хогвартса.

— Я подозревал что-то даже раньше, может быть, даже знал, но по-детски запрещал себе думать об этом.

Софи прошла дальше и опустилась на кровать рядом с ногами Драко.

— Мы и были детьми.

Драко повёл плечами так, как будто этот факт едва ли имел значение, и, может быть, так оно и было. Когда Софи впервые встретила его, то была восемнадцатилетней, запертой в теле ребёнка. А он… Н-да, она предполагала, что Драко Малфой всегда был странным ребёнком, взрослым и с отточенными манерами, каких можно было ожидать лишь от воспитания двумя радикальными чистокровными волшебниками. Потом Софи заметила, как брови Драко хмурятся, и он поворачивается к ней.

— Но всё же ты не ожидала этого.

— Чего?

— Того, что ты — маггла.

— Я… Ну, я надеялась, что — нет.

— Но никто из твоих родителей не является…

— Магами, нет. Но я знала о мире волшебников… долгое время и всегда мечтала быть его частью. Когда я встретила тебя, я думала, что таким образом судьба намекает мне, что у меня есть шанс. Но…

Драко повернул голову, следуя за её взглядом, который каким-то образом вернулся к невинно лежащей на столике палке. Быстрый взгляд Драко мазнул по ней, потом — снова по палочке и после, колеблясь, длинные пальцы его правой руки обхватили древко. На момент задержавшись, он поднял её и, к удивлению Софи, протянул палочку рукояткой вперёд.

Софи лишь вытаращилась, глядя сперва на палочку, потом на парня, протягивавшего её. Он действительно предлагал ей палочку? Её собственная рука медленно потянулась навстречу, невероятно медленно, и пальцы, сомкнувшиеся на рукоятке, казались чужими. Дерево было холодным, хотя ладонь Софи неожиданно обильно вспотела. Драко с ожиданием смотрел на неё, но в этот момент Софи никого не замечала вокруг себя, всё внимание было сосредоточено на магическом инструменте в её руке. Она слегка приподняла палочку, направила взгляд на носок, торчавший из правого ботинка, стоявшего рядом с кроватью. Так, будто она проделывала это уже тысячу раз, её рука совершила взмах-и-щелчок и чётко произнесла "Вингардиум левиоса". Ничего не произошло.

Естественно, ничего не изменилось, одёрнула она сама себя, но без обычной строгости. Уже давно Софи знала, что не обладает ни малейшими магическими способностями, и прошла долгий путь чтобы принять тот факт, что её нахождение во Вселенной, где развиваются события из истории Гарри Поттера, является простым совпадением. Тогда откуда такая раздавленность? Могло ли быть так, что возможно... Возможно, она всё ещё питала малейший огонёк надежды, что ошибается. Вероятно, отсутствие доказательств против того, что у неё есть магические способности, вместо доказательств, что она — маггла, каким-то образом позволили сохранить эту искру надежды.

Софи беззвучно передала палочку Драко, и он вернул её на столик. Софи пыталась не выглядеть излишне подавленной, когда встала и отряхнула с пижамы воображаемую пыль.

— Теперь я должна уйти, я и так не давала тебе спать достаточно долго. Увидимся завтра утром.

С этими словами она покинула комнату, едва успев закрыть за собой дверь до того, как первые предательские слёзы вырвались наружу.

5 августа, 1996 год

Лондон

Хотя ночь была длинной и бессонной, утро все же наступило слишком быстро. Несмотря на поспешное бегство из комнаты Драко, разум Софи не мог успокоиться, и она провела остаток ночи, уставившись в пожелтевший потолок. Прошло несколько часов, прежде чем ошеломляющая боль в сердце начала затихать и уступила место более здравым мыслям, и когда это произошло, Софи поняла, что так и не рассказала Драко ничего.

Софи провела последние часы перед рассветом в мыслях, бегающих по кругу, пытаясь вообразить, чем будет интересоваться Дамблдор, что ей на это отвечать, и пришла к выводу, что не только не знала, о чём может спросить волшебник, но и что ей стоит рассказать.

Около половины девятого Софи последовала в столовую за Гарри, Роном, Гермионой и Джинни, чувствуя себя прямо как ягнёнок, ведомый на заклание. Они прошли мимо спящего портрета миссис Блэк и вошли в столовую.

— Профессор Дамблдор! — воскликнул Гарри, идущий во главе группки, и замедлил шаг.

Находясь позади, Софи едва могла разглядеть, как старик, одетый в классическую серебристую мантию, с длинной бородой и ясными, лучистыми глазами, прервал разговор с миссис Уизли, стоявшей у стола, и посмотрел поверх её головы.

— Пойдёмте, дети, — сказала Молли, выпрямляясь и указывая руками в направлении двери. — Гарри, Рон, Джинни, сегодня вы можете позавтракать на кухне. Гермиона, будь лапочкой и приведи миссис Малфой и Драко, хорошо?

Брюнетка с копной непослушных волос кивнула в ответ и первой покинула комнату. Потом Гарри, Рон и Джинни, причём первый подчинился явно неохотно, тоже вышли, сопровождаемые миссис Уизли. Когда Софи собиралась прикрыть дверь, до нее внезапно дошло, что останется один на один с профессором Дамблдором, и она окликнула Молли голосом, слишком высоким от волнения:

— Миссис Уизли? Можно мне, пожалуйста, стакан воды?

Молли кивнула, несколько более дружелюбно, чем вчера.

— Я отлевитирую его сюда, дорогая.

— Молли, дорогая, а можно мне чашку чая? Я пытался начинать день по-французски, чашкой кофе, но, боюсь, мне не очень-то понравилось.

— Конечно, профессор Дамблдор, — вместе с этими словами дверь закрылась.

После некоторого колебания Софи медленно приблизилась к столу и наконец, после быстрого взгляда, брошенного на старика, с интересом разглядывающего фарфор в шкафу за ним, она опустилась на стул, который занимала за ужином. Тишина в комнате была тяжёлой, почти давящей, несмотря на то, что профессор Дамблдор, кажется, вовсе не интересовался её присутствием. Софи сглотнула потому, что горло внезапно стало сухим как пергамент, и принялась заламывать пальцы под столом, напрягая слух в ожидании какого-либо знака от миссис Уизли.

Наконец дверь открылась, но вместо миссис Уизли вошли Драко и его мать, оба настороже. Прежде чем что-либо было произнесено, вернулась миссис Уизли, левитировавшая поднос с чайником, тремя чашками и стаканом воды. Прежде чем Софи могла поблагодарить её, хотя она не была уверена, что сможет выдавить из горла хоть звук, матриарх семьи Уизли скрылась в коридоре.

— Доброе утро, Нарцисса, Драко. — кивнул профессор каждому по очереди и предложил: — Чаю?

Миссис Малфой сухо кивнула, на лице Драко отразилось лёгкое недоверие. Они смотрели за тем, как старик спокойно разливает чай, пока Софи неловко отхлёбывала воду из трясущегося стакана. Когда напитки были разлиты, Дамблдор сел, и его удивительные голубые глаза обежали каждого из них в молчании. Потом он улыбнулся.

— Я должен признать, что был удивлён, когда Молли рассказала мне о вашем присутствии здесь.

* * *

Весь разговор целиком продолжался не более получаса. Малфои — в основном, Драко — рассказывал, как они сбежали после ужасной церемонии посвящения, не особо вдаваясь в детали, но его убитого голоса хватило, чтобы вызвать гусиную кожу на руках Софи и заставив кислоту подниматься по пищеводу. Драко объяснил, как они сбежали из Локриджа, добрались до Бата, а оттуда — в Лондон. После того, как все эти вопросы прояснились, Дамблдор налил себе вторую чашку чая и с откровенностью, граничащей с грубостью, осведомился, что же они планировали делать теперь, когда оказались в штаб-квартире Ордена.

Этот вопрос поставил Драко в тупик, и молчание пришлось нарушить миссис Малфой, слова которой прозвучали по-обыкновенному отстранённо и собранно, хотя голос выдавал её лёгкую неуверенность: — Вы ведь поможете нам, не правда ли?

Вместо того, чтобы дать простой однозначный да-или-нет ответ, Дамблдор сделал глоток из кружки и смерил миссис Малфой и Драко пронизывающим насквозь взглядом.

— Я буду откровенен с вами, Нарцисса. Немногие согласились бы укрыть вас добровольно, а уж тем более, обращаться с вами по-хорошему. В Хогвартсе для Драко уже небезопасно, а также нигде, где вы привыкли находиться, ни с кем из тех, кому вы доверяли в прошлом.

Я предложу вам выход. Один шанс.

5 августа, 1996 год

Лондон

Всю первую половину беседы Софи жалась на краешке стула, ожидая, что в любой момент профессор Дамблдор может обратить свой оценивающий взгляд на неё и потребует объяснений. Но только этого не произошло. А когда Малфои от рассказа о дороге до убежища перешли к обсуждению предстоящего им пути, Софи сидела несколько ошеломлённая и не верила в своё везение.

Может быть, профессор Дамблдор решил, что это не важно. Или он принял её легенду чистокровной ведьмы, учившейся на континенте, и полагал, что существует абсолютно нормальная причина, по которой Софи знает секретное местоположение штаб-квартиры Ордена Феникса. А могло быть так, что восторг от бегства Малфоев от Волдеморта перекрыл всё остальное, и Дамблдор просто-напросто забыл спросить.

Внезапно разговор был закончен. Софи не уловила, как это произошло, и не понимала, пропустила ли она абсолютно очевидное окончание, только внезапно профессор Дамблдор кивнул, а Нарцисса и Драко встали со своих мест.

"У меня получилось", — подумала Софи, и будто электрический разряд прошёл по телу.

Когда она уже собиралась выйти вслед за Малфоями в коридор, профессор вскинул руку, ту же, которой до этого держал чайную чашку, в то время как вторая, почерневшая, покоилась на коленях.

— А, мисс Корнуэлл, не найдётся ли у вас ещё немного времени?

На секунду Софи застыла, наблюдая, как Драко вопросительно оглядывается на неё через плечо, прежде чем исчезнуть в коридоре. Когда дверь закрылась со зловещим щелчком, Софи медленно обернулась, как олень, угодивший в ловушку, и вернулась к своему стулу.

— Судя по рассказанной Драко истории, им очень повезло, что вы оказались на их стороне.

Сказанное повисло в воздухе, тяжелее, чем обычные, обделённые двузначностью, слова.

— Я всего лишь сделала то, что сделал бы любой друг, — наконец произнесла Софи, пожимая плечами.

Голубые глаза пристально смотрели на неё.

— В самом деле, — профессор внезапно встал и поставил чашку на блюдце. — Что ж, мне, похоже, пора идти. Вчера вечером я получил сову от мадам Малкин, меня любезно пригласили зайти на примерку и забрать мантии, пока они окончательно не вышли из моды.

— И это всё? — на выдохе выпалила Софи, не в силах поверить и с огромным облегчением.

— Да… Если только вы более ничего не захотите мне рассказать, мисс Корнуэлл?

Вот оно, поняла Софи. Он даёт мне выбор. Если я скажу "нет", то мне позволят уйти прямо сейчас, сесть на поезд до дома и забыть всё случившееся. Если я скажу "нет", то смогу продолжить свою обычную жизнь с момента, где её оставила. Так, как себе и обещала. И всё же…

Когда профессор вот так стоял перед ней, стало уже невозможно притворяться, что она не замечает его почерневшую руку. Софи знала, как это случилось. Она могла бы это предотвратить. Сириус, Седрик, о них она тоже знала наперёд. А скольким ещё предстоит погибнуть? Конечно, они победят и без её вмешательства, но не стоила ли игра свеч, если она спасёт хоть одну-единственную жизнь? Разве не стоило ради этого пожертвовать всего несколькими часами её жизни?

Софи сделала глубокий вдох.

— Я боюсь, профессор, что это — долгая история.

— Мои мантии могут немножко подождать, я ведь никогда не гнался за последней модой.

— Но я не могу, — вдруг вспомнила Софи. — Я обещала моим родителям вернуться домой к полудню, а учитывая ужасный общественный транспорт, это уже сейчас затруднительно.

— Я уверен, что мы найдём альтернативу побыстрее.

У Софи заняло лишь секунду, чтобы понять, что имел в виду профессор. Она кивнула.

— Если вы не против аппарировать меня... — Софи глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула. — С чего же начать… Так, учитывая нехватку времени, буду говорить кратко. Я — не волшебница, хотя, подозреваю, вы уже могли это понять. Если совсем честно, то я даже не из этой Вселенной. Но, если вернуться к тому, что я сказала — хотя я не ведьма, я знаю о мире волшебников. На самом деле, даже много знаю. Если учесть, какие события сейчас уже начали происходить, — тут она указала на его почерневшую руку, — есть несколько вещей, о которых вы должны услышать. Это касается хоркруксов Волдеморта.

— Хоркруксов?

5 августа, 1996 год

Бат

За десять минут до наступления полудня Софи наконец закончила свой рассказ о семи хоркруксах и взмыла вверх по лестнице, чтобы забрать свою сумку. Когда она вернулась, профессор Дамблдор ждал её у передней двери, следы абсолютного недоверия и отчаяния, ещё минуты назад полностью владевшего им, уже полностью были стёрты с лица. Софи быстро забежала на кухню, чтобы поблагодарить миссис Уизли за гостеприимство, прежде чем профессор увлёк её в то, что она могла бы описать как самый неприятный опыт её жизни.

Когда они появились в тихом переулке за пару кварталов от её дома — Софи сама попросила Дамблдора не пользоваться магией слишком близко к её дому, просто на всякий случай, — ей пришлось постоять немного, упираясь лбом в холодную стену, ожидая, пока содержимое желудка опустится вниз, а голова перестанет кружиться. Когда количество профессоров Дамблдоров вернулось к единичке, Софи подняла забытую сумку.

— Ладно, мне надо идти, уже почти полдень.

Профессор кивнул, и из недр своей серой мантии вытащил маленький бархатный мешочек глубокого синего цвета.

— В нём Летучий порошок для каминной сети, полагаю, у вас есть камин? — после её кивка он продолжил: — Если мы тебе понадобимся, просто брось немного порошка в камин и назови штаб-квартиру. Кто-нибудь придёт к тебе.

Софи снова кивнула, думая, что вряд ли когда-нибудь воспользуется порошком, но всё равно убрала мешочек в карман, прежде чем выйти из переулка. Где-то в отдалении церковный колокол начал отсчитывать время, и Софи сорвалась на бег. Она добежала до входной двери, когда прозвучал восьмой удар, и торопливо засунула ключ в замочную скважину. Спешно войдя в крохотную прихожую, она увидела, что мама уже поджидала там с видом сдержанного неодобрения на лице.

— Вы сказали быть дома в полдень. Я успела.

— Я рада узнать, что с твоими ушами всё в порядке, — ответила Тилли сухо. — Я приготовила французский тост. Не хочешь ли наконец пояснить, что стряслось с твоим другом?

Софи лихорадочно пыталась сложить историю в голове, пока шла за матерью на кухню. Предыдущие несколько часов, блин, да весь вчерашний день, были настолько сумасшедшими, что она едва ли помнила о существовании мира за пределами площади Гриммо, двенадцать. И о том, что в этом мире имелись родители, которых она покинула со скудными отговорками и обещаниями разъяснений по возвращении.

— Мама одной моей одноклассницы, Мэри-Элис, работает в программе защите свидетелей, — выпалила Софи, когда её мама вперила в неё вопрошающий взгляд. Это не было полной ложью, и звучало достаточно хорошо, если верить всем прочитанным детективным историям.

— Однажды она рассказала мне об очень секретном убежище для жертв домашнего насилия в Лондоне. Драко и его мама не привыкли использовать публичный транспорт, так что я решила, что лучше сама отвезу их в безопасное место.

Тилли задумчиво напевала, отворачиваясь к плите, чтобы переместить два идеально-золотистых подрумяненных французских тоста на тарелки. Потом она присоединилась к Софи за столом, но не начала есть. Она просто сидела, полминуты разглядывая сахарницу, прежде чем заговорить, и только когда прозвучал её голос, Софи осознала, что на лице матери отражается чувство вины.

— Так Драко… Это тот самый мальчик, о котором ты говорила, что он живёт в лесу?

— Да, это он, — подтвердила Софи, не испытывая при этом ни малейшего чувства удовлетворения, которое несколько лет назад она себе воображала, когда мечтала, как докажет свою правоту.

Сейчас же Софи овладело странное чувство вины, поскольку, согласно знаниям магглов, в том лесу действительно никто не жил. Она сглотнула, подготавливаясь выдать очередную ложь, на этот раз не ради себя, а ради мамы.

— Драко говорил, что местоположение его дома держится в строгом секрете. Как я упоминала, мистер Малфой занимает высокий пост в правительстве. Они не могут позволить всем знать, где он живёт, ради безопасности, понимаешь?

Ещё минута прошла в молчании, после чего мама кивнула.

— Что ж, я надеюсь, что он скоро предстанет перед судом. Человек, так обращающийся с собственной семьёй, не должен разгуливать на свободе, невзирая на то, как высоко он стоит на правительственной лестнице.

5 августа, 1996 год

Бат

— Эй, детка, — поприветствовал её Райан, когда Софи проскользнула в закуток несколько обшарпанного паба.

Она позвонила ему чуть ранее, после неловкого ланча с мамой, чтобы извиниться за своё внезапное исчезновение, и предложить угостить его в качестве извинения. Райан отказался от её денег, к счастью, потому что все они были потрачены на поездку в Лондон, но согласился выпить и предложил встретиться после работы в одном из немногочисленных пабов Бата, открытых по понедельникам.

После быстрого поцелуя они заказали напитки, и наступила тишина. Когда Софи набрала его номер ранее, то была настолько утомлена событиями предыдущих дней, что ожидала, что он тоже потребует ответов. Вместо этого, как ей следовало бы ожидать, Райан ни о чём не спрашивал, ничего не требовал и просто простил её. Но всё же, когда они так вот молча сидели, Софи не могла не почувствовать,что он чего-то ждёт.

— Ещё раз извини, что бросила тебя в субботу, — начала Софи неловко.

Он пожал плечами, принимая свою колу от пожилого официанта, прежде чем ответить:

— Твоя мама сказала, что это была срочная ситуация.

— Правильно… а что ещё она сказала, если поточнее?

— Что друг детства появился на пороге, потому что оказался в какой-то беде?

Внутренне Софи испустила вздох облегчения. С Райаном было легко, иногда настолько, что она задумывалась, а не всё ли ему равно, но ей точно не улыбалась перспектива объяснять, как она пустила друга мужского пола переночевать в своей комнате и помогала ему с матерью добираться до Лондона. Может быть, она сильно заблуждалась насчёт Райана, но полагала, что именно этот маленький факт не будет принят хорошо её парнем.

— Ну да, они — друг с матерью, то есть — просто нагрянули к нам, промокшие насквозь и с кучей синяков. Я вспомнила, что в Лондоне есть убежище для таких случаев, так что помогла им добраться туда и устроиться. Я осталась там на ночь и вернулась сегодня.

Райан кивнул и протянул руку к её руке, лежавшей рядом со стаканом, чтобы легонько пожать, и сказал:

— Ты самый лучший человек, какого я знаю.

Комплимент заставил один уголок рта приподняться в улыбке, но Софи не могла полностью согласиться с ним. Конечно, она привела Драко и его мать в надёжное место. Она даже открыла некоторую ценную информацию профессору Дамблдору. Но, кроме этого, было ещё так много того, что она знала, так много, с чем она могла бы ещё помочь, если бы осталась.

— Я хотела бы сделать больше.

8 августа, 1996 год

Бат

Пока они сидели в пабе, лениво потягивая напитки, Райан рассказывал Софи о пропущенном концерте, но Софи слушала вполуха. Она унеслась мыслями на Площадь, Гриммо двенадцать и ко всевозможным способам помочь волшебному миру.

Подобные мысли невозможно было остановить и в следующие несколько дней, на самом деле, с течением времени их становилось даже больше. Когда настала среда, Софи лихорадочно перелистывала свою записную книжку и делала заметки в тетрадке по математике сзади, обо всех вещах, которые Ордену было бы важно узнать. Дары Смерти, проникновение людей Волдеморта в министерство и окончательное падение того. Однако попытка привести мысли в порядок лишь усилила её панику, потому что тогда Софи осознала, какой, на самом деле, многой важной информации обладала. Лёжа в кровати той ночью, снова без сна, Софи поняла, как ей надо поступить.

* * *

— Буду тебе должна, — сказала она с абсолютной серьёзностью девушке на другом конце линии.

— Конечно-конечно, — отшутилась Эмма.

После этого настала пауза, которую обе не знали, чем заполнить, после чего Эмма осторожно спросила:

— Ты ведь в порядке, да?

— Да.

— Я просто имею в виду… Ну, если что-то на самом деле происходит, я бы хотела реально помочь, вместо того, чтобы просто притворяться.

Софи уже собиралась уверить подругу, что с ней всё хорошо, как Эмма мягко произнесла:

—Ты — мой лучший друг.

— А ты — мой, — сказала Софи с чувством.

Насколько проще было бы всё, если бы можно было сказать Эмме правду, и она могла бы помочь решить, что надлежит сделать. Может быть, однажды, она расскажет подруге. Но сейчас…

— Наверное, есть кое-что ещё: пожалуйста, будь осторожна, когда поедешь в Локридж.

— Полагаю, ты не можешь объяснить, почему?

— Нет…

— Ну хорошо, — ответила Эмма так, будто прикусила губу, — ты тоже будь осторожна, во что бы ты там не ввязалась, хорошо?

— Я обещаю. Ещё раз спасибо большое!

* * *

— Мам! — прокричала Софи, торопливо сбегая вниз по лестнице и быстро обнаружив, что мать на кухне. Приближался ужин, и, судя по запахам, мама готовила свой знаменитый красный карри.

— Я здесь, — отозвалась Тилли, стоя спиной ко входу, так что она не могла заметить, что Софи уже нашла её.

— Пахнет великолепно! — похвалила Софи, стоя в проёме и меняя выражение лица на более сдержанное. — Мам?

— Что, Соф?

— Я тут подумала… В общем, я только что говорила с Эммой по телефону и она сказала, что было бы здорово увидеться ещё раз до начала нового учебного года. Можно мне съездить к ней?

— Конечно; если ты хочешь уехать, не дожидаясь выходных, то я могу подбросить тебя завтра около двенадцати, после визита к парикмахеру.

— Э, не, не надо, мам, я поеду на общественном транспорте, но… Я тут думала погостить там несколько дней, мы так давно друг друга не видели.

— Если мама Эммы не против, то можешь провести там выходные.

— А как насчёт недельки?

— Недели? — Тут Тилли в первый раз оторвалась от готовки, пристально разглядывая Софи так, как только матери умеют. Наконец, она кивнула: — Ну, если мама Эммы не против, чтобы вы двое слонялись по дому целую неделю…

— Спасибо, мам. — улыбнулась Софи, заходя на кухню, чтобы поцеловать её в щёку. — А еда реально пахнет восхитительно!

— Ну да, ну да, а теперь брысь. Я позову, когда всё будет готово.

9 августа, 1996 год

Лондон

На следующий день, к половине двенадцатого, Софи уже упаковала необходимое и была готова к отъезду. По крайней мере, физически — в душе она не думала, что когда-либо сможет подготовиться морально к истинно тошнотворному опыту сдвоенной трансгрессии. Но, вероятно, это было неизбежным злом, и Софи постаралась сконцентрироваться на мысли, что это продлится всего лишь минуту.

Предыдущим вечером она нетерпеливо дождалась, пока родители лягут спать, прежде чем прокрасться на лестницу и в гостиную, осторожно прикрыв за собой дверь. Со всевозможными предосторожностями она развела огонь в камине, весьма нежелательное тепло быстро распространилось по комнате, и Софи очень сильно надеялась, что это не разбудит родителей. Потом она потянулась к карману халата и вытащила оттуда маленький бархатный мешочек, который дал ей профессор Дамблдор. Зачерпнув оттуда щедрую горсть порошка, Софи бросила его в огонь, одновременно прошептав адрес штаб- квартиры Ордена так чётко, как только можно. Пламя позеленело, и Софи засунула в него голову, не давая себе времени на дальнейшие размышления. После чего её голову сжало, и закружило, и перевернуло сверху вниз, прежде чем стабилизировать её в привычном окружении кухни на площади Гриммо, двенадцать, и это всё — пока её тело стояло недвижимо на коленях у камина в Бате. Она оглядела кухню, но там было пусто.

Внезапно подумав о времени, Софи испугалась, что все обитатели дома уже в постелях. Но потом, к счастью, дверь отворилась и внутрь прошаркала миссис Уизли, одетая в потёртый халат отвратительного мятно-зелёного оттенка.

— Миссис Уизли, — выдохнула Софи с облегчением.

— Софи, — ответила на приветствие Молли — на ней, как Софи заметила теперь, был надет совершенно не сочетающийся с рыжими волосами ночной розовый чепчик, — профессор Дамблдор предупредил, что ты можешь с нами связаться.

— Да, я… Ну, мне нужна будет транспортировка завтра, если это возможно.

Они быстро договорились, что кто-нибудь заберёт её завтра в полдень из того переулка, куда с ней трансгрессировал профессор Дамблдор.

Софи была рада, что мама уже уехала в парикмахерскую, иначе она точно бы настояла, с лучшими намерениями, конечно, на том, чтобы отвезти Софи к станции. Но теперь ей нечем было заняться, так что она устроилась на диване и открыла свой рюкзак. На этот раз в нём было гораздо меньше вещей, чем в её первую поездку в Лондон, но только потому что основная часть вещей была упакована в большую спортивную сумку, лежащую у её ног. Единственными предметами, вызывавшими интерес, были её блокнот и тетрадь по математике, а также нож, который она до сих пор почему-то не вернула на кухню. Софи упаковала также несколько смен одежды, туалетные принадлежности и парочку книг на всякий случай, просто если ей нужно будет скоротать время. В дополнение к этому она упаковала две выстиранные и аккуратно сложенные мантии, про которые безуспешно она пыталась соврать Тилли, что это — последний писк моды в Париже.

Размышления о мантиях привели к Драко, и Софи задумалась как для него прошли последние несколько дней. Устроился ли он? Продолжил ли Гарри доставать его? Профессор Дамблдор обещал им защиту, но не комфорт или уважение. И вероятно, это было лишь честно, учитывая, что таилось на внутренней стороне его левого предплечья, пришло Софи в голову, и её пробрала внезапная дрожь.

Быстрый взгляд на старые дедушкины часы сказал Софи, что надо было идти, и она внезапно была рада очутиться на свежем воздухе. Забросив ремень сумки на одно плечо, а рюкзак на другое и восстановив баланс, Софи покинула дом.

Хорошо, что она вышла из дому немножко раньше, думала Софи, таща свою сумку по улицам и недоумевала, как сумка могла оказаться настолько тяжёлой. Но долго думать об этом у неё не получилось, потому что она уже дошла до начала маленького переулка и обнаружила, что пожилой и потрёпанный мужчина уже ждал её.

— Софи? — обратился он к ней с сильным ирландским акцентом. Когда она кивнула, он вышел навстречу и представился: — Мундунгус Флетчер. Миссис Уизли попросила меня забрать тебя и доставить в штаб-квартиру.

— Верно, — кивнула Софи, пытаясь вспомнить, кто это такой, и почему — кроме очевидного — она почувствовала такую мгновенную неприязнь к этому человеку.. Но он не дал ей много времени на раздумья, потому что его рука сомкнулась вокруг её предплечья, и они трансгрессировали с хлопком.

* * *

Когда Софи, поддерживаемая в стоячем положении лишь Мундунгусом, о котором она вспомнила, что именно он украл и заложил медальон Слизерина, и ей надо будет присмотреть за ним, спотыкаясь, ввалилась в дом на Гриммо, её немедленно поприветствовала миссис Уизли. Она сделала это тихо, искоса бросив на доставившего Софи волшебника неодобрительный взгляд, прежде чем забрать сумку и отправить её наверх одним-единственным взмахом палочки. Потом она жестом пригласила Софи последовать за ней на кухню.

Когда они вошли, Софи была неприятно удивлена, обнаружив, что они там будут не одни. Вместо этого, она увидела Рональда Уизли, приостановившего своё нападение на сэндвич с беконом, когда его взгляд упал на вошедшую и сузился.

— Чаю? — предложила миссис Уизли, не дав сыну шанса открыть рот. Кивок, и заколдованный чайник наполнил фарфоровую чашку, полетевшую к Софи. — Ты уже обедала? Я только что подготовила поднос, чтобы Рон отнёс его наверх к Джинни, Гарри и Гермионе. Если хочешь, можешь присоединиться к ним.

— Э, спасибо, миссис Уизли, я не голодна. Я бы лучше пошла распаковать свои вещи, если можно.

9 августа, 1996 год

Лондон

Оказавшись в спальне, которую она ранее делила с Джинни и Гермионой, и, вероятно, будет делить дальше, Софи обнаружила, что у неё очень мало желания распаковываться. Вместо этого её руки замерли на самой верхней вещи в сумке — и она растворилась в осязании шикарной чёрной ткани мантий. На мгновение Софи потерялась в фантазиях о мире, где она сама носила бы чёрные мантии, остроконечную шляпу и гордо висящий на груди значок с её хогвартским факультетом. В своей прежней жизни она придавала сортировке много значения, неизменно надеясь, что Шляпа отправит её на Гриффиндор и тогда она окажется рядом с Гарри, Роном и Гермионой. Потом, в начале этой жизни, Софи обнаружила, что мечтает попасть на Слизерин, только потому, что тогда у неё уже был бы друг в Хогвартсе. И, может быть, этот факультет неплохо подошёл бы ей, учитывая, как она врала всем, кто был дорог ей в этом мире.

Софи резко отдёрнула руки, прерывая поток фантазий и возвращаясь к реальности. Вздохнув, она вытащила обе мантии из сумки, разгладила складки и вышла из комнаты.

Дойдя до лестничной площадки на третьем этаже, Софи глубоко вдохнула, наклеила улыбку и постучалась в первую дверь. Постояв немного в тишине, она толкнула её.

Драко расслабленно сидел на своей обычной кровати, опираясь о спинку кровати, с книгой, название которой Софи не могла разглядеть, в правой руке. Она заметила, что на ночном столике лежало ещё несколько книг, но, кроме них, в комнате удивительно мало что переменилось за время её отсутствия. Конечно, она сама не знала, чего ожидала — Драко ведь не мог заскочить в особняк и забрать пару-тройку личных вещей.

Когда Софи вошла, непроницаемый взгляд Драко медленно переместился со страниц книги на неё, но он молчал.

— Моя мама постирала вашу одежду, я решила, что ты захочешь её вернуть.

Молчание продолжилось, так что Софи подошла и положила стопку мантий на ближайшей свободной кровати. Она хотела повернуться к двери, решительно не желая показывать своё разочарование, когда Драко, наконец, заговорил:

— Я думал, ты уехала.

— Ну да, — ответила Софи с искренней улыбкой, — но сейчас я вернулась!

— Как нам повезло.

И всё его внимание снова было направлено на книгу.

Софи хотелось что-то ответить, может, какую-то уничтожающую ремарку, но не знала, что. С не слышным никому вздохом она вышла из комнаты.

* * *

Профессор Дамблдор появился в доме сразу после обеда. Он вежливо отказался от предложения Молли пообедать, но согласился на порцию лимонного сорбета, приготовленного в тот день на десерт. Последовали неловкие пять минут, когда все сидели и ждали, пока старый профессор закончит со сладким. Когда, наконец, сорбет был съеден, Дамблдор выудил свежевыглаженный лиловый платок из невидимого кармана своей светло-синей мантии и промокнул губы.

— Это было великолепно, Молли. Теперь было бы неплохо отправить чай вдогонку за десертом.

— Разумеется, профессор Дамблдор, — ответила Молли, порываясь встать, но профессор поднял вверх длиннопалую кисть, ту, что не была проклята, как отметила Софи.

— О, пожалуйста, Молли, не утруждайся из-за меня. Я легко могу сделать себе чаю, и, между нами, не отказался бы от глотка того брэнди, что, как я заметил, прячется на кухне за кастрюлями и сковородками. Ты идёшь с нами, Софи?

10 августа, 1996 год

Лондон

Когда они уселись на кухне, вдали от любопытных ушей и у каждого в руках появилась кружка с горячим чаем, а у профессора Дамблдора очередной стаканчик бренди, Софи начала свой рассказ. Перед этой встречей она неоднократно просматривала свои старые записи, решая, какую информацию директору было бы жизненно важно знать. Софи решилась рассказать ему о Дарах Смерти и, в частности, о Старшей Палочке, которой он уже обладал. С определённой неохотой она рассказала также о событиях, которые должны были случиться, но теперь стали зыбкими или даже невозможными, учитывая исходную роль Драко в перехвате контроля над Старшей Палочкой — в пику Волдеморту. Наконец, когда огонь в камине давно угас, оставив лишь тлеющие угли, наступила темнота и время перевалило далеко за полночь, Софи поведала Дамблдору то, что знала о Гарри и о том, как ему предполагалось умереть.

К моменту, когда профессор трансгрессировал из дома на Гриммо, они оба были физически и морально измотаны — настолько, что Софи даже не стала вылезать из одежды, просто упав на кровать в чём была, и немедленно провалилась в сон.

* * *

На следующее утро она проснулась поздно, будучи одна в комнате. Порадовавшись тишине и покою, Софи лежала, закрыв глаза, и почти позволила себе поверить, что лежит в собственной постели дома. Наконец, она заставила себя открыть глаза и принять вертикальное положение. Она вяло вытащила вытертые джинсы и футболку с "Нирваной" из сумки и направилась в ванную со свежей сменой нижнего белья и туалетными принадлежностями.

Спустя пятнадцать минут Софи поплелась на кухню и села на тот же стул, который занимала вчера, во время разговора с Дамблдором. Гарри, Рон, Гермиона, Джинни и Драко уже сидели за столом; четвёрка разговаривала между собой, пока она не вошла, после чего они подозрительно быстро замолчали. Ни миссис Уизли, ни миссис Малфой не было видно — неудивительно, учитывая время.

— Мы не слышали, как ты пришла вчера ночью, — произнесла Джинни, как только Софи потянулась к тостам, стоящим в корзинке посередине стола. Даже для её затуманенного сном мозга подозрение в голосе было читаемо предельно ясно.

Софи пожала плечами, взяла ближайший к ней джем, черничный и точно не принадлежащий к её любимым, и, не поднимая глаз, ответила:

— Я старалась не шуметь.

— О чём Дамблдор хотел поговорить с тобой?

Софи подняла голову, обнаружив, что сам мальчик-который-выжил вступил в разговор — естественно, это был он — и прикусила язык, чтобы не сказать Гарри Джеймсу Поттеру, куда он может запихнуть свой вопрос. Вместо этого она сделала глубокий вдох и разжала пальцы, мертвой хваткой стиснувшие нож.

— Это я хотела поговорить с ним.

— Не понимаю, почему она не может просто поговорить с директором своей школы, — пробурчал Рон в перерывах между откусыванием тоста. — Я имею в виду, в Шармбатоне и Дурмстранге ведь тоже есть директора, ведь так?

— Вы оба совсем дурачки? — Гермиона наклонилась над столом, меряя мальчишек раздражённым взглядом, и в ответ получила лишь пустые глаза и частое моргание. Она вздохнула: — Джинни и я обсуждали собрание Ордена, состоявшееся ранее на неделе, где Дамблдор намекнул, что Волдеморт может обладать некими тёмномагическими артефактами, — тут она прервалась на мгновение, ожидая, пока до них дойдёт, и, не дождавшись, продолжила: — Вы же не думаете, что эта информация была легко доступна, а? Нет, я полагаю, что кто-то раскрыл ему эти факты.

Софи подавилась своим тостом и громко кашляла, пока не удалось, наконец, запить кусочек хлеба глотком тыквенного сока. Когда она отдышалась, то обнаружила, что теперь не только взгляды Гермионы, но и всех остальных были направлены прямо на неё. Ей удалось презрительно фыркнуть.

— Без обид, но по какой причине вы подозреваете меня, а не человека, в чьём доме уже год как обосновался Волдеморт?

Гермиона вздрогнула, но в ее ответе вовсе не прозвучало извинения:

— Мы все знаем, что Малфой слишком недавно с ними и слишком некомпетентен, чтобы доверить ему подобную информацию. А вот ты…

— Ты вообще можешь быть дочерью Того!

Софи презрительно фыркнула на Рона, втайне проклиная своё упрямство и непризнание существования линии Проклятого дитя во вселенной Гарри Поттера, и расплывчато припоминая, что там речь шла именно о дочери Волдеморта.

— Ну, я не Его дочь.

Увидев, что подозрение не уменьшается, Софи вздохнула, понимая, что не сможет завершить этот разговор, не приоткрыв хотя бы некоторой информации.

— Ну хорошо, допустим, это я рассказала Дамблдору о хоркруксах, но это вовсе не значит, что я — на стороне зла!

— Тогда как ты об этом узнала? — спросил Гарри, по-прежнему преисполненный недоверия.

— Ну я… просто кое-что знаю, ок? — Софи резко отодвинула стул и схватила тарелку с недоеденным тостом. — Дамблдор решил, что может мне доверять, возможно, вам тоже надо последовать его примеру.

После этих слов она выбежала из кухни.

10 августа, 1996 год

Лондон

Софи доела свой тост, сидя на обшарпанном диване и глядя в большое окно, выходившее на улицу. Безо всякого интереса она смотрела на магглов — и когда они перестали быть такими же, как она, людьми? — как они сновали по своим обычным делам, в то время как она яростно пыталась не замечать бурю, бушевавшую внутри. С таким же упорством Софи отворачивала взгляд от гобелена, закрывавшего всю стену слева от неё.

Сначала, когда Софи плюхнулась на пыльные диванные подушки, то была близка к тому, чтобы кинуть тост в дальний угол; разочарование и злость боролись внутри неё, пытаясь одержать верх, и заставляли челюсти сжиматься сильнее. Но чуть погодя она обнаружила, что голод победил эмоции, и тогда смогла оценить произошедшее более рационально. Ей пришлось признать, что она не могла винить Гарри, Рона, Джинни и Гермиону, да и весь Орден Феникса, за их недоверие, пусть и выраженное не в самой тактичной из манер. Они ведь не знали её и не имели причин ей доверять. Она не дала им никаких объяснений, откуда она владеет информацией, так что действительно могла бы и оказаться дочерью Волдеморта. Н-да… похоже, время приоткрыть некоторые из её секретов наступит раньше, чем задумано. Во всяком случае, прежде ей придётся поговорить кое с кем.

С того самого момента, как Малфои появились на пороге её дома, Софи пыталась держать Драко в неведении, может, даже старательнее, чем остальных. Она возвела между ними стену, испугавшись того, что Драко сделает, когда узнает, что она лгала. Лгала про всё. В какой-то мере, Софи преуспела в том, чтобы отпугнуть его, если это можно было назвать успехом. На самом-то деле она хотела, чтобы они были друзьями, даже после всех этих лет. И единственный шанс был — быть честной с ним, прежде чем все её тайны будут раскрыты и Драко увидит всю глубину её обмана, раскрытую кем-то другим. О, если бы она обладала гриффиндорской отвагой!

* * *

Несмотря на решение рассказать Драко правду, Софи провела весь оставшийся день и вечер в комнате с книжкой, даже пропустив обед и сказавшись больной, что было недалеко от истины, так как её желудок сходил с ума из-за переживаний. К счастью, Гермиона и Джинни, казалось, немного прониклись её утренним срывом, так как они оставили её в покое и даже ни единым словом не усомнившись в её отговорке.

Софи хотелось бы остаться в кровати, укрывшись одеялом с головой, до конца своей жизни. Вместо этого, лишь через пару минут после того, как Джинни и Гермиона вышли из комнаты, Софи выползла из-под одеяла, обнаружив, что слишком сильно возбуждена, чтобы высидеть в комнате. Она тихо проскользнула к лестницам наверх, на секунду остановилась и прислушалась к голосам, доносившимся из столовой. Потом она возобновила подъём наверх. Софи не знала, куда направляется, но ноги пронесли её мимо второго и третьего этажа и остановились, лишь дойдя до последней площадки, там, где находились комнаты Сириуса и Регулуса. Она прошла мимо комнаты Сириуса, чувствуя, что было бы неприлично разнюхивать что-то в комнате недавно погибшего человека, и толкнула ручку в форме змеи на двери в соседнюю комнату.

Давным-давно, в прежней жизни, она питала некий интерес к Регулусу Арктурусу Блэку. Маловероятному герою. К мальчику, которого растили идеальным сыном, идеальным последователем. К тому, кто ушёл из школы, чтобы стать Пожирателем Смерти. К парню, который беспрекословно выполнял ужасные требования своего хозяина. К человеку, раз за разом совершавшему неправильный выбор, но, в самом важном поступившему единственно верно. Ничуть не удивительно, что она так отчаянно хотела помочь Драко…

Софи бесцельно бродила по комнате, приглядываясь к куче магических безделушек, но не решаясь прикоснуться ни к одной из них. Также она старалась не присматриваться к многочисленным газетным вырезкам, сообщавшим о зверских убийствах магглов и магглорожденных, без сомнения, наклеенных здесь из тошнотворного чувства гордости. Как просто было сосредоточиться на его исправлении в конце, когда она прочла историю в книге, и насколько труднее это было, когда она вот так стояла и смотрела на ясное отражение веры Регулуса в превосходство чистокровных.

В какой-то момент Софи прошла мимо шкафа тёмного дерева, на котором лежали стопка учебников и великолепный набор волшебных шахмат. Из одного полуоткрытого ящика высовывался кусочек ярко-зелёного кашемира, но внимание Софи привлекло то, что мерцало в свете заходящего солнца. Выдвигая ящик, она на секунду решила, что судьба позволила ей обнаружить медальон Слизерина. Но когда она отодвинула в сторону свитер, прикрывавший объект, то поняла, что блестела не поверхность ювелирного изделия, а серебряный заголовок древней на вид книги. Уже совершенно отодвинув свитер, Софи осторожно вынула книгу из ящика, чтобы прочесть название целиком.

"Тайны Темнейших Искусств", прочла она вслух и перевернула книгу, чтобы найти пояснение, но не нашла. Софи сдержала своё любопытство, запомнив из фильмов про Гарри Поттера, что бывает с теми, кто неосторожно суётся в книги по тёмной магии. А ещё книга показалась Софи чем-то знакомой, она только не могла понять, чем именно. Стоило воздержаться от чтения, пока она не поняла значимость этой книги.

Внезапно Софи обнаружила, что солнце за окном почти полностью зашло. Ужин скоро закончится, если не уже, и, учитывая своё шаткое положение в группе, она действительно не могла позволить, чтобы ее застукали за обыском в комнате бывшего Пожирателя Смерти. Поколебавшись секунду, она вернула ящик в исходное положение. И, спрятав книгу под складками своей фланелевой рубашки в клеточку, Софи быстро выскользнула из комнаты.

10 августа, 1996 год

Лондон

Софи едва успела вернуться в общую с девочками спальню, запихнуть темномагическую книгу под одежду в сумке и устроиться на покрывале с одной из невинно выглядящих книг, прихваченных из дома, когда в комнату вошли Гермиона с Джинни. Едва заметив Софи, они немедленно прервали разговор, тихонько взяли свои вещи: Джинни прихватила колоду карт, а Гермиона — книгу по продвинутым заклинаниям. Когда они направились к двери, Гермиона на секунду задержалась в проёме.

— Э… Софи?

— А? — откликнулась та в удивлении от того, что к ней обратились, притом настолько вежливо, даже мягко, что Софи на мгновение даже забыла, насколько она была раздражена поведением Гермионы.

— Я просто хотела бы извиниться за произошедшее сегодня утром, и, если совсем честно, за все остальные дни тоже. Ты права — профессор Дамблдор доверяет тебе, и сейчас этого должно быть достаточно для нас. Мы не имели права так обращаться с тобой, не зная даже, кто ты.

Секунду Софи пялилась на брюнетку, что не отрывала взгляда от своих коричневых кожаных ботинок. Даже если бы Софи и хотела продолжать злиться, она знала, что не сможет. Ранее она призналась сама себе, что все остальные имели право подозревать её, сейчас же было самое время признать это и перед ними тоже. Кроме того, ей никогда не нравилось быть в ссоре с кем-либо.

— Всё в порядке, Гермиона. Я ведь знаю, что сама не облегчала вам задачу по доверию.

— Ну, полагаю, что мы не очень-то и старались. — согласилась Гермиона, самокритично улыбаясь и вызвав ответную улыбку у Софи. — Мы собираемся в гостиной. Джинни, Гарри и Рон будут играть во взрывающиеся карты, ты можешь присоединиться, если хочешь.

— О-о-о… — промямлила Софи. — Спасибо, но… э-э-э… я бы очень хотела продолжить читать, — она приподняла книжку, лежавшую на коленях, в которую до той поры смотрела невидящим взглядом. — Может, в другой раз?

— Конечно. — Гермиона почти отвернулась. — Эй, это ведь маггловская книга?

Софи взглянула на свой потрёпанный экземпляр "Алисы в Стране Чудес", с отвращением понимая, что снова придётся соврать.

— Да, кажется, так. Одноклассница сказала, что это хорошая история, так что я решила дать ей шанс.

Казалось, что Гермиона заколебалась, но потом кивнула и снова слегка улыбнулась.

— Ну хорошо, приятного чтения. Если передумаешь, то знаешь, где нас искать.

* * *

Софи подождала пять долгих минут, прежде чем опустить книжку, уверенная, что Гермиона не вернётся. Скользнув в свои кроссовки и пригладив рукой распущенные волосы, она вышла из комнаты. Пока она поднималась по лестнице на третий этаж, то слышала доносившиеся из гостиной голоса Золотого Трио и Джинни. На секунду Софи притормозила перед первой дверью слева и, набравшись достаточно храбрости, постучала. Когда голос изнутри ответил или, лучше сказать, процедил, что ей позволено войти, она собралась с духом, отворила дверь и шагнула внутрь.

10 августа, 1996

Лондон

Софи обнаружила Драко сидящим на кровати, с палочкой в руке и раскрытым учебником на коленях. Бросив на неё короткий взгляд, он вернулся к тексту.

Наступила тишина, и Софи едва заставила себя не сбежать, поджав хвост.

— Ты сможешь вернуться? В Хогвартс, я имею ввиду.

Драко моргнул — кажется, непроизвольно.

— Я не уверен.

— О… Блин, как отстойно.

Он вздохнул, на этот раз задержав свой стальной взгляд на ней подольше, чтобы выразить своё раздражение.

— Есть какая-то особая причина, по которой ты здесь?

Из-за его тона Софи захотелось внутренне сжаться или просто уползти в кровать и никогда не вылезать из неё. Вместо этого она сделала глубокий вдох.

— Да, есть. И мне нужно, чтобы ты меня выслушал.

Драко пристально посмотрел на неё, после чего саркастически манерно указал свободной рукой на противоположную кровать. Хотя Софи знала, что это не являлось настоящим приглашением, но ей нужно было сидеть, чтобы вести этот разговор, и она приземлилась на указанное место со вздохом.

— Хорошо, так… Полагаю, ты должен был удивляться, откуда мне известно… ну, так много.

Софи не знала, чего она ожидала услышать от него в ответ, но, по крайней мере, она надеялась на какой-то ответ.

Сейчас, после длинной и неловкой паузы, она сглотнула, осознав, что Драко не станет облегчать ей задачу.

— То, что я сейчас расскажу тебе, я раскрыла лишь одному человеку до тебя, и его больше нет. Чтобы объяснить всё так, чтобы ты не подумал, что я — сумасшедшая, хотя ты всё равно можешь, мне придётся начать с самого начала. Или, если быть абсолютно точной, пойти вперёд к этому началу.

Я родилась в две тысячи втором году в Уоррингтоне, рядом с Блэкпулом. У меня были мама и папа, хотя сейчас я уже с трудом вспоминаю их лица и голоса. Но это уже не настолько важно, не для тебя, как тот факт, что я была заядлой читательницей, особенно фантастики. И моя самая любимая книжная серия была создана автором по имени Джоан Роулинг, написавшей семь книг о молодом волшебнике по имени Гарри Поттер и о его борьбе против тёмного мага Волдеморта.

Софи притормозила на секунду, пытаясь уловить выражение лица Драко, но тщетно — на его лице почти всё было неизменно. Софи не была уверена, что это — добрый знак.

— Если ты всё ещё не считаешь меня сумасшедшей, то, вероятно, скоро станешь.

Моя жизнь шла совершенно обыденно до моего восемнадцатого дня рождения. В этот день, когда я задула свечи на моём именинном торте, я пожелала, как и много раз до этого, стать частью вселенной волшебства, о которой я столько читала в книгах. И когда я проснулась следующим утром, то очутилась посреди маленького поля, в теле восьмилетней девочки.

Насколько я понимаю, восьмилетняя Софи Корнуэлл уже существовала, прежде чем я вселилась в её тело. Я переняла её тело, её родителей, её жизнь, но всё остальное было моим. Я не знала, почему меня закинуло в эту новую жизнь, в то время я даже не знала, что это было связано с моим желанием на дне рождения. Так было, пока я не встретила тебя.

К этому моменту Софи разговаривала с собственными ногами, не в силах смотреть на парня, сидевшего напротив. Пока что, всё, что она сказала, заставляло её чувствовать себя полоумной, совершенно съехавшей с катушек, но, абсолютно безобидной дурочкой. Скоро это впечатление могло измениться.

— Сначала я пришла в лес потому что хотела убраться подальше от раздражающих деревенских детей. Когда я наткнулась на особняк, я была просто очарована этим зданием.. Даже когда я повстречала тебя, несмотря на смутное ощущение чего-то знакомого, я подумала, что ты был лишь задиравшим нос высокомерным мальчишкой.

— А потом я осознала, кто ты. Драко Малфой. Детский враг Гарри Поттера, сын Пожирателя Смерти. Мальчик-у-которого-не-было-выбора.

— Так всё, что ты знала… было из какой-то серии книг, которую ты прочла?

— Да.

— И ты подружилась со мной потому, что я был одним из персонажей?

— Да, но…

— Значит, ты лгала мне.

— Нет! Послушай, я подружилась с тобой потому, что ты был Драко Малфоем из книг. И, вероятно, это было неправильно, но я хотела помочь тебе! И, когда я узнала тебя получше, я захотела остаться друзьями из-за самого тебя! Я даже хотела, чтобы меня отправили в Слизерин из-за тебя! Я помогла тебе и твоей маме потому, что ты — мой друг.

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что я не просил о том, что ты подразумевала под помощью? — Драко презрительно усмехнулся. — Если твоя "помощь" — это то, из-за чего мне пришлось покинуть свой дом, мою жизнь и застрять в этом жалком подобии дома вместе с людьми, которых я ненавидел больше всех в целом мире, то я бы предпочёл, чтобы ты не заморачивалась.

Его слова обрушили на Софи шквал воспоминаний. Драко на шестом году обучения, его болезненность, преждевременная взрослость и такая усталость. То, как он лежал на полу туалета, истекая кровью. То, как он, бледный и трясущийся, направлял палочку на директора. Когда Софи снова заговорила, её голос дрожал от подавляемой обиды.

— Ты это не всерьёз.

— Ты не имела права вмешиваться.

Он стоял, его руки были сжаты в кулак так крепко, что побелели костяшки.

— Я совершил ошибку, когда пришёл к тебе. Когда доверился тебе.

— Нет, Драко, пожалуйста…

— Убирайся из моей комнаты.

Под ледяным холодом его взгляда Софи смогла лишь кивнуть и сдержать слёзы, пока не вышла в коридор. Там она сорвалась.

12 августа, 1996 год

Лондон

Софи не высовывалась из комнаты целый день, за исключением периодических походов в туалет и полуночного визита на кухню, когда голод одержал верх. К счастью, девочки предоставили её самой себе — то ли из-за некой божественной прозорливости, то ли из-за того, что их отношения пока не были особо близкими. Они заглянули, чтобы спросить, спустится ли Софи на обед, и, после пожелания отвалить ушли без дальнейших комментариев.

Всю ночь и следующий день печаль, чувство вины и злость боролись внутри Софи за первое место. Она ведь надеялась, что, рассказав Драко первому, сможет таким образом вернуть хоть часть нарушенного доверия. Вместо этого её угораздило уничтожить остатки их дружбы за один единственный разговор. Часть её хотела вернуться и наорать на него, сказать, что она была права, а он — нет; сказать, что он не понимал, о чём говорил, когда сказал, что лучше бы ей не вмешиваться.

Но в том-то и загвоздка — Драко ничего не знал, никто из них ничего не знал, кроме того, что она рассказала. Она была единственным компетентным источником сведений, единственной, кто мог изменить положение вещей. Но, может, ей не стоило?

Годами Софи именно так и поступала. Смотрела и ничего не делала. И все эти годы она чувствовала, что это — правильно. Или ей просто было так проще?

Но, даже если она была права, вмешиваясь, означало ли это, что Драко не прав, ненавидя её за это? Ведь она уже решила сама для себя, что он не знал ничего лучшего. Так было ли честно винить его за злость, созданную неведением?

Все эти вопросы мучили Софи по ночам и наутро тоже, пока Софи переживала горе от утерянной дружбы. В этом океане из смешанных эмоций и противоречивых мыслей Софи была уверена лишь в одном — что она сожалела о конце этой дружбы. И ей не хватало Драко.

Стук в дверь вырвал её из этих размышлений. Джинни и Гермиона ушли завтракать, казалось, часы назад. Может, они решили сделать ещё одну попытку зазвать её к обеду. Дверь открылась как раз когда Софи открыла рот, чтобы сказать им убираться. Ей. Это была лишь Джинни.

— Я не хочу есть, — сказала Софи тоном немногим вежливее, чем прямое требование проваливать.

— А я здесь не для этого, — хмыкнула Джинни, пожимая плечами. — Я здесь для того, чтобы передать, что профессор Дамблдор внизу и спрашивал о тебе.

Софи серьёзно думала сказать Джинни, что у неё не было желания общаться с Дамблдором, но прежде, чем она подобрала выражения, Джинни снова заговорила.

— Слушай, я не собираюсь указывать тебе, что ты можешь делать, а что — нет, но я должна предупредить, что если ты не спустишься, то Дамблдор может подняться сам и говорить с тобой, одетой в пижаму.

Софи скривилась в ответ и вздохнула.

— Отлично, я спущусь через десять минут.

* * *

Когда Софи, одетая, с вычищенными зубами и волосами, убранными в тугой узел, чтобы скрыть "неправильный вид" блеска, стояла перед дверью в столовую и думала, что реальный шанс, чтобы Дамблдор поднялся к ней, был, на самом деле, весьма невелик. Но, раз она уже спустилась, то может выслушать то, что профессор хотел обсудить.

— Заходи, Софи, нет необходимости стучаться, — услышала она голос профессора и мысленно пнула себя за промедление за дверью.

— Вы хотели поговорить со мной, профессор? — спросила Софи, хотя ответ, разумеется, был очевиден.

Но сегодня она была совсем не в настроении, чтобы начинать первой, и, если Дамблдору нужна информация, то ему придётся заявить об этом.

— Да, если мне позволено будет отнять у тебя ещё немного твоего драгоценного времени, — произнёс он ненавязчиво, так, что Софи почти поверила, что профессор был не в курсе, что последние тридцать шесть часов она провела, не вылезая из кровати, если бы не этот блеск в его глазах. — Чаю?

Она кивнула, усаживаясь на стул напротив Дамблдора.

— Ты, наверное, уже знаешь, что твои знания о крестражах стали достоянием некоторых членов Ордена и мы начали поиски наименее хорошо защищённых предметов, разумеется, очень осторожные. Дневник, кольцо Гонтов и медальон Слизерина теперь в наших руках и были уничтожены тем методом, который ты описывала. Ремус и Тонкс каждый свободный момент проводят в Выручай-Комнате и я надеюсь, что они смогут найти диадему Ровены прежде, чем в сентябре вернутся школьники.

— И потом останется лишь три.

— Да, хотя я полагаю, что завладеть ими будет намного сложнее, чем медальоном Слизерина. Двое из них невозможно заполучить, не поставив Волдеморта в известность, что до третьего…

Наступила тишина, пока оба думали о последнем, и, вероятно, самом сложном хоркруксе из всех: Гарри Поттере. Наконец, после вечности молчания, Софи набралась смелости спросить:

— А он знает?

— Пока нет, но я боюсь, что должен узнать, ещё до конца следующего учебного года. Когда мы найдём и уничтожим диадему, мы должны будем заполучить чашу Хельги Хаффлпафф, а после — змею Волдеморта. Когда он осознает, чем мы занимаемся, он, без малейшего сомнения, начнёт мстить. Мы можем его спровоцировать на быстрые действия, но и в этом случае Волдеморт соберёт мощную и внушающую страх армию.

— Значит, война неизбежна? Даже после всего, что я сделала, чтобы предотвратить известное мне будущее, война всё равно разразится?

— Да, хотя, если всё пойдёт хорошо, то Том Риддл вступит в эту войну смертным человеком. И ничего не начнётся ещё некоторое время. Не прежде чем… Гарри должен решить всё сам.

— Как, по-вашему, он должен принять решение?

— Он должен продолжать действовать так, как я запланировал ещё до встречи с тобой. Профессор Слагхорн присоединится к нам в этом году и… Что ж, думаю, мне не надо тебе объяснять.

Софи кивнула.

— Что бы ни случилось теперь, я осмелюсь сказать, что это произошло бы не смотря ни на какие твои действия. Всё, как видишь, происходит почти так, как запланировано. Впрочем, за исключением двух вещей, о которых я и хотел поговорить с тобой. Одна из них — молодой мистер Малфой. Снейп сообщил мне, что Драко и его мать для удобства объявлены мёртвыми. Не удивительно, ведь Волдеморт предпочитает, чтобы его последователи верили, что он убивает отступников, вместо того, чтобы не быть способным выследить их. Что оставляет нам вопрос: где же нам укрыть настоящих Драко и Нарциссу?

Снова наступило молчание, но теперь у Софи не было никакого желания прерывать его. Она почти что слышала невысказанное предложение, но не собиралась озвучивать его сама. После слишком затянувшейся паузы, на протяжении которой она старательно избегала пронизывающего взгляда профессора, он продолжил.

— Я думал над тем, чтобы разрешить Драко вернуться в Хогвартс теперь, когда он больше не представляет угрозы моему здоровью. Но всё же мне кажется, что это не в его интересах, хоть он и может думать обратное на данный момент. Сейчас, имея статус недавно погибшего, Драко Малфой является мишенью лишь для нескольких избранных, которых Волдеморт посвятил в истинное положение вещей. Разумеется, я не забыл о происхождении некоторых его однокурсников…

— Вы опасаетесь мести?

— Ему или его родителям.

— Тогда почему нельзя просто позволить им остаться здесь? Они здесь никому ведь не мешают.

Софи снова почувствовала тяжёлый взгляд профессора, но заставила себя протолкнуть чай внутрь сжавшегося горла.

Наконец, взгляд Дамблдора смягчился, и он мягко улыбнулся.

— Полагаю, они не мешают, — согласился он. — Что рождает второй вопрос: а что собираешься делать ты?

Софи знала, что этот вопрос грядёт, знала с того момента, как решилась рассказать профессору Дамблдору о своём знании будущего. Долгое время она боролась сама с собой, сердце против головы. После её разговора с Драко ответ стал удивительно ясен.

— Я рассказала вам всё, что знаю, и, как вы сказали, что будет, то будет. Так что я думаю, пришло время вернуться домой, назад к моей собственной жизни.

— Если это то, чего ты хочешь.

— Я хочу этого, профессор.

12 августа, 1996 год

Лондон

После того, как профессор Дамблдор ушёл, Софи стала несколько бесцельно блуждать по дому, жуя кусок тоста, найденный ею на кухне. Сначала она хотела выйти из дома, найти телефонную будку и сообщить маме, что вернётся раньше, чем запланировала, но потом она вспомнила, что не сможет вернуться на площадь Гриммо сама, а единственный человек, знающий об этом, не разговаривал с ней.

Софи провела некоторое время наверху, в комнате Регулуса, но не нашла ничего особенно интересного и вышла оттуда с растущим ощущением опустошённости. Теперь, когда решение вернуться домой было принято, тот факт, что она была здесь чужой, внезапно стал пугающе очевидным, и Софи удивилась, как же остальные ухитрялись не замечать ничего так долго. Впрочем, это было не важно. Сегодня, после обеда, она уедет.

Софи не хотела, чтобы после её отъезда оставались хоть какие-то иллюзии по поводу того, кем она была.

* * *

Этот день стал свидетелем ещё одного кулинарного шедевра Молли Уизли, но к моменту, когда десерт прибыл на стол, Софи была уже слишком взвинчена, чтобы попробовать хоть кусочек пирога с заварным кремом. Она была настолько поглощена своими мыслями о предстоящем разговоре, что совершенно не замечала, что происходило вокруг, пока миссис Уизли не окликнула её. Будто очнувшись, Софи внезапно осознала, что все уже съели десерт, что стол пуст и что все смотрят на неё.

— Ты упаковала свои вещи, не так ли, Софи?

Она оцепенело кивнула, обнаружив, что не только стол был пуст, но и Артур Уизли каким-то образом очутился в комнате, и отстранённо припомнила, как профессор Дамблдор упоминал, что мистер Уизли аппарирует её домой.

Мистер Уизли сделал движение палочкой, призывая её багаж, и одарил Софи мягкой улыбкой.

— Ты готова?

— Я…

Внезапно всё во рту пересохло, и было болезненно неловко от того, что все смотрели на неё. Даже Нарцисса Малфой, которая уж лучше бы умерла, чем была поймана за пристальным разглядыванием, наблюдала за ней краем глаза. Лишь Драко притворно не замечал внезапной напряжённости. Но это почему-то делало её самочувствие ещё хуже.

— Есть кое-что, что я хотела бы сказать, прежде чем уйду, хорошо, мистер Уизли? — после его кивка, Софи продолжила, избегая прямого глазного контакта с кем бы то ни было: — На самом деле, я не была абсолютно честна с вами. Или, скорее, я не столько лгала, сколько не выпячивала правду. Потому что правда такова… Я не училась в Шармбатоне или Дурмстранге. Я хожу в школу Короля Эдварда в Бате, где живу я и мои маггловские родители. Я — маггл.

Молчание было ответом на её слова, и Софи посмотрела на свои руки.

— Мне жаль, что я притворялась тем, кем не являюсь. Я должна была рассказать вам сразу.

— Да, чёрт возьми! — взорвался Рон, нарушая тишину, повисшую над столом с момента её признания.

И, хотя это была не та реакция, на которую она надеялась, всё было лучше, чем выражение молчаливой обиды на лице Гермионы и подозрительные взгляды Гарри и Джинни.

— Следи за языком, Рональд, — вяло одёрнула его Молли.

Софи отодвинула стул и пошла к проходу, в котором стоял мистер Уизли с её сумкой и рюкзаком. Заставив себя улыбнуться в последний раз, Софи сказала:

— Спасибо за чудесный ужин, миссис Уизли, и за гостеприимство. Было здорово познакомиться со всеми вами. Удачи со… школой и всем прочим.

Она застегнула свой худи, чтобы не впустить холодный вечерний воздух, и кивнула Артуру

— Теперь я готова идти, мистер Уизли.

27 августа, 1996

Бат

Несколько недель после разговора на Гриммо Софи изо всех сил старалась вернуться к обычной жизни. Вернувшись домой в понедельник после обеда, она скормила матери малоубедительную сказочку про то, как Эмма подхватила простуду, а затем потащилась наверх и бросила все свои нераспакованные сумки в угол. Там они и валялись до сих пор, несмотря на многократные напоминания матери.

В эти дни Софи взялась за серьёзное изучение и систематизацию того, что ожидало её в предстоящем школьном году, создавала графики и списки того, что ей надлежало выполнить, проекты, которыми она хотела бы заняться, словом, всё что угодно, лишь бы не думать о магии. По вечерам она позволяла Райану приглашать её ужинать, на вечеринки, в кино или просто посидеть в его комнате или в её, чтобы вполуха слушать пространную полубредовую чепуху, которую он выдавал с момента их первой встречи и которая уже перестала развлекать её. Софи рассталась с ним дождливым воскресным днём через неделю после возвращения домой.

Правда же заключалась в том, что, как бы Софи ни пыталась, вернуться назад было невозможно. Правда была такова, что она чувствовала, будто состарилась и вся эта школьная жизнь с парнями и бессмысленными развлечениями была пуста. Впервые за долгое время она стала пролистывать свою записную книжку не ради информации о магии, а ради воспоминаний о предыдущей жизни.

Когда наступила последняя неделя каникул, Софи почти не покидала своей комнаты, глазея в потолок и отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-то. Она помнила, что её мать звали Ирена Райт, а её отца — Чарльз Льюис, но эти имена звучали чуждо, как ни пытайся. Она забыла их лица уже несколько лет назад, но сейчас даже слабейший шёпот их голосов затерялся. Всё будто испарилось.

Софи больше не помнила, как выглядел дом, в котором они жили, или город, в котором она выросла. Она не могла вспомнить совместного отдыха на каникулах или членов семьи, приходивших к ней на дни рождения. После долгих лет, в течение которых Софи не говорила или даже не думала об этом, всё исчезло.

Внезапно она обнаружила, что страстно желает вернуться назад. Впервые Софи пожалела о потерянной жизни.

30 августа, 1996 год

Бат

Был вечер пятницы, и если Софи всё ещё замечала бы дни недели, она могла бы задуматься о том, как она обычно проводила такие вечера, развлекаясь со своими друзьями или с Райаном. Но теперь все дни слились, и единственная вещь, о которой Софи ещё слегка припоминала, был тот факт, что летние каникулы на исходе.

Она просто сидела на очередном тихом семейном ужине, по крайней мере, молчаливом с её стороны, потом поплелась наверх по старой лестнице, чтобы занять своё место у спинки не заправленной кровати, но стук в дверь помешал ей возобновить созерцание пятна на стене.

"Странно, — подумала Софи отстранённо, — ведь мама оставила попытки подбодрить меня после первой недели.. Интересно, что же ей нужно на этот раз?"

— Могу я войти? — прозвучал папин голос.

Не дожидаясь ответа, дверь слегка приоткрылась, и показалось его улыбающееся лицо.

Софи вздохнула.

— Я не в настроении для разговоров, пап.

— Я пришёл не за этим, — ответил он, просовывая сквозь щель в двери набор деревянных шахмат, тот самый, который она получила в подарок на своё первое Рождество здесь. — Томас из офиса победил меня в обычном дружеском матче пару дней назад. Мне нужна практика.

Просьба не прозвучала, но было ясно, что он даёт ей выбор, потому что дверь всё ещё была слегка приоткрыта. Софи была благодарна за то, что он не пытался принудить её к разговорам и, после минутного колебания, кивнула. Эндрю зашёл в комнату, отодвинул беспорядочные кипы записок и весьма недовольного Северуса от подножия кровати, чтобы освободить место для доски. Он молча расставлял фигуры, и Софи обнаружила, что благодарна ему и за это тоже. За всё время, проведённое с ними, у Софи образовалась более близкая связь с отцом, чем с матерью. Они не были разговорчивыми, но, несмотря на это или, скорее, благодаря этому, у них всегда получалось понимать друг друга.

— Ходи первой, если хочешь.

Много времени прошло с тех пор, как они играли в последний раз, несмотря на то, что Софи всегда наслаждалась этими полутора часами вместе; она полагала, что в какой-то момент жизненные события не оставили места для подобного досуга, поэтому ей потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить его любимую стратегию. Тогда она отпустила свою пешку перед слоном со стороны королевы и вместо этого сделала ход пешкой, чтобы загородить коня со стороны короля.

Некоторое время они играли молча, передвигая и удаляя фигуры на доске. Победитель пока что не определился, но на данный момент преимущество было у Софи.

— Тилли говорит, что ты больше не выходишь из своей комнаты, — заметил отец, пока она изучала доску на предмет его потенциальных ходов, которые она могла проглядеть.

Софи пропустила ход своего единственного оставшегося слона и бросила отцу раздражённый, предостерегающий взгляд.

В ответ он поднял руки.

— Всё, что я говорю, это что не помешает иногда проветривать. Тут начинает пахнуть так, как когда мы въехали сюда.

Софи пробурчала нечто невразумительное, но кивнула, а затем снова обратилась к доске и передвинула слона вперёд на три клетки, эффектно съев коня отца.

Когда он убрал фигурку с доски, то снова поглядел на неё, и его серые глаза смотрели так серьёзно, что она не могла не ответить на взгляд.

— Без шуток, Софи, твоя мама переживает за тебя, и я тоже. Я всегда считал, что у тебя хорошая голова на плечах.Так что если ты рассталась с этим Райаном, то я могу лишь верить, что у тебя была на то веская причина. Но я также знаю, что хотя он мне никогда особо не нравился, он заставлял тебя улыбаться и быть немного более раскованной, чем мы привыкли. И это никакое не преступление для подростка.

— Я знаю. Но мне грустно не из-за разрыва с Райаном, — она пожала плечами. — Наверное, я всегда знала, что он — не "тот самый" для меня, но только недавно меня стало доставать то, насколько мы разные.

— А это имеет хоть какую-то связь с тем мальчиком, который останавливался у нас со своей мамой?

— Я рассталась с Райаном не потому, что влюбилась в Драко, если это то, на что ты намекаешь. — прорычала она, хоть и без настоящей агрессии.

— Я не говорил ничего такого. Но ты несколько расстроена в последнее время. Мы могли бы… Я имею в виду, что если ты хочешь, то… В общем, если это тебя взбодрит, то я был бы рад отвезти тебя в Лондон, чтобы ты навестила этого мальчика. Или…

Софи улыбнулась, несмотря на неловкость.

— Спасибо, пап, но это не нужно. Полагаю, что Драко больше не хочет меня видеть. На самом деле, я даже уверена в обратном.

— Но ты же помогла ему и его матери.

Непонятным образом это утверждение прозвучало как вопрос, и Софи отметила, что это отражает пройденный ей самой мыслительный процесс.

Она вздохнула.

— Да, помогла. Я помогла им, делая то, что сама посчитала правильным для них. Я попросила его довериться мне, моему суждению, и мне ни разу не пришло в голову, что я могла бы просто спросить его, что ему нужно или хочется.

Когда она отважилась поднять взгляд от своих рук, то заметила, что глаза её отца зафиксированы на шахматной доске, и несколько долгих минут он не отвечал вообще. После этого Эндрю взял свою башню без колебаний, шагнул ею через всю доску, чтобы съесть её слона.

— А ты извинилась за это?

Софи моргнула, сначала не расслышав вопроса, поглощённая внезапной потерей своего слона. Её король начал попадать в весьма тугой переплёт.

— Да.

— Ну тогда я уверен, что он поймёт, что твои действия были продиктованы благими намерениями.

Пару ходов спустя отец сделал шах её королю. Но, несмотря на это, Софи не чувствовала сокрушительного поражения этим вечером.

31 августа, 1996 год

Бат

Утро было солнечным, и отец удивил Софи тем, что в десять утра пришёл в её комнату и спросил, не заедет ли она с ним в офис, чтобы забрать некоторые бумаги, а потом поесть вместе мороженое по дороге обратно. Софи удивила его ещё сильнее, чем он её, ответив "да", пусть и не сдобренное особым энтузиазмом.

Бат по субботам был загружен, старые и молодые стекались сюда со всей области ради его экстравагантных магазинов и рынков. Из-за этого пятнадцатиминутная прогулка до отцовского офиса растянулась на целых полчаса, и пока Софи ждала снаружи современного офисного здания, она рассеянно рассматривала прохожих. Когда они наконец вернулись домой, съев по порции рожков с шоколадным и банановым мороженым, было уже после часа дня.

Софи коротко обняла отца, прежде чем подняться к себе, решительно собираясь провести весь остаток дня на своей кровати, но обнаружила Тилли, заблокировавшую вход в комнату.

Оба окна в комнате были распахнуты настежь, а также и окно ванной, которое Софи могла увидеть сквозь открытую дверь. Бельё с кровати было сложено в углу комнаты, и когда она зашла внутрь, мама перебирала груду одежды, накапливавшейся сбоку от двери на протяжении пары недель.

— Я уже отнесла кучу вещей из твоей спортивной сумки. Как минимум половина из них не ношеные, но они лежали в сумке вместе с грязной одеждой так долго, что начали пахнуть!

Софи не знала, что ответить, не уверенная, что её ответ не подстегнёт разнос. Вместо этого она прошла дальше и села на краю своей не застеленной кровати.

— Я знаю, что была слишком мягка с тобой до этого момента, Соф, но сейчас я могу напомнить некоторые основные правила гигиены, если это потребуется!

— Нет, не потребуется, — монотонно отозвалась Софи. — Я обещаю, что это не повторится.

Тилли наконец прервала лихорадочный перебор вещей, чтобы послать Софи суровый взгляд через плечо.

— Проследи, чтобы такого не случалось. Я не твоя служанка!

— Я знаю, прости, мам.

Тилли слегка сбилась с дыхания, распрямляясь.

— Ну что ж, это должно быть всё. Я положила твои туалетные принадлежности на стол, так что можешь вернуть их в ванную сама. Твои школьные тетради и книги тоже там. Кстати… В твоей сумке также была книга, которую я раньше не видела, со странным заголовком типа "Темнейшие искусства". Мне стоит беспокоиться?

— Что? — поперхнулась Софи, увидев книгу среди бардака на столе.

Она совершенно забыла, что прихватила книгу из комнаты Регулуса с собой. Если совсем честно, она не разрешала себе думать ни о чём, связанном с магическим миром, последние несколько недель. — Нет, я… Это книжка реально стрёмных подростковых ужастиков. Эмма одолжила её мне, сказала, что она реально хороша.

Сердце Софи бежало со скоростью ста миль в час, и она могла лишь надеяться, что мама не успела заглянуть внутрь книги. Невозможно было даже вообразить, как реагировать, если книга вдруг закричит на её бедную, ничего не подозревающую маггловскую маму.

— Хм-м-м, как скажешь. Просто работай головой, хорошо? — Тилли сгребла одежду в кучу и направилась к двери. — Я бы не хотела, чтобы ты ввязалась во что-то странное.

— Да я всегда, — пробормотала Софи, не зная, на какую часть сказанного матерью она ответила.

1 сентября, 1996

Бат

Этой ночью Софи не смогла заснуть. Хотя само по себе это не было такой редкостью, причина — была. Даже в темноте она могла различить контуры "Секретов Наитемнейших Искусств", и заголовок загадочно отражал свет уличного фонаря.

Даже теперь она никак не могла вспомнить, откуда знает это название. Как будто все воспоминания о прошлой жизни, все знания из книг про Гарри Поттера стали расплывчатыми и неопределенными. Софи помнила общий сюжет и некоторые случайные детали там и сям, но даже если она когда-то это знала, то теперь значение этой книги ускользало.

Поэтому Софи твёрдо решила, что когда родители отправятся утром в церковь, она попробует открыть книгу. Она идеально всё распланировала, обдумала все возможные катастрофические сценарии, которые могли бы произойти. Она освободила кухонный стол от предметов, могущих загореться, на всякий случай вынула огнетушащее одеяло из настенного ящика и положила его наготове. Она нашла перьевую метёлку матери, единственную в доме вещь с достаточно длинной ручкой, которая поможет ей оставаться подальше от непосредственной опасности.

Вот так, с вытянутыми руками, одетыми в мамины толстые кухонные рукавицы, Софи осторожно подвела пластиковую ручку под кожаную обложку. Она медленно приподнялась, и ничего не произошло. Софи снова опустила её.

Сделав осторожный шаг вперёд и вновь крепко стиснув метёлку, Софи просунула ручку между страниц книги. На этот раз она полностью открыла её, так, что титульную страницу было видно полностью. Но на ней не было никакой новой информации, просто название и автор. Никакой даты печати. И всё же её ничто не заколдовало до звёздочек в глазах, так что это уже было отлично.

Софи отложила метёлку на стол и преодолела пару шагов, отделявших её от книги. Она начала стаскивать кухонные перчатки, но передумала и взяла книгу защищёнными руками. С трудом она перевернула несколько страниц, но ничего так и не произошло. Никакого визга, огня или проклятия. Ни-че-го.

— Уф, — выдохнула Софи, охватывая взглядом все принятые меры предосторожности. Она отложила книгу, решив, что лучше привести кухню в порядок прежде, чем родители вернутся и застанут её в центре бардака, читающей то, что она обозвала "реально стрёмными подростковыми ужастиками".

1 сентября, 1996

Бат

В итоге Софи подождала, пока родители вернутся из церкви, пообедала вместе с ними и только после этого с комфортом расположилась на своей кровати вместе с "Секретами Наитемнейших Искусств". Некоторое время она рассеянно водила пальцем по тиснёному серебром заголовку, безуспешно пытаясь вспомнить, почему название казалось ей знакомым. Потом она решила, что был лишь один способ выяснить это.

Софи раскрыла книгу и перевернула первую страницу, переходя к краткому содержанию. Проклятия, зелья, сущности. Её взгляд долго задерживался на каждой из этих категорий, но из-за своей неспецифичности они ей так ничего и не напомнили. Снова оказалось, что иного пути, кроме как продолжать чтение, не было, если она хотела выяснить значение книги.

Первое описанное заклятие влияло на разум проклятого. Сначала человек чувствовал, будто проклятая часть тела горит в огне. Текст подробно расписывал, как на протяжении часов проклятие распространялось на остальные части тела, до тех пор, пока всё тело не будет как будто охвачено пламенем. Контрзаклятия не существовало, хотя будучи невероятно болезненное, это проклятие не было смертельным. Вместо этого, как утверждалось в описании, проклятый часто убивал себя сам от отчаяния.

Следующая глава была не лучше, и рядом с текстом, описывающим освежёвывающее заклятие, был изображён труп со снятой кожей. Далее шло проклятие, приводящее к омертвению поражённой конечности, медленно распространявшееся по всему телу, то самое, Софи была уверена, поразившее профессора Дамблдора. Снова никакого контрзаклятия.

Тут Софи пришлось отложить книгу из-за поднимающейся от прочитанного тошноты. Часть её хотела верить, что ни один человек никогда не захочет применить подобное к другому. А другая часть знала, что сам факт существования этих проклятий подтверждал, что кто-то их уже применял. Встав, Софи отошла подальше от книги, лежавшей на кровати, но поняла, что в любом углу комнаты она всё равно будет находиться слишком близко, и, выйдя, спустилась вниз по лестнице.

Как это часто бывало воскресным летним днём, Софи обнаружила родителей снаружи: маму за чтением книги, а отца за просмотром рабочих документов. Созерцая эту сцену, полную нормальности, она внезапно почувствовала благодарность за таких родителей, никогда не сделавших ничего необычайного или хотя бы отдалённо странного. Вокруг них не было тёмной ауры. Рядом с ними магия казалась лишь глупенькой детской мечтой, а Волдеморт — всего лишь ночным кошмаром. Или так было до недавнего времени.

— Скажи-ка, Софи, ещё раз, чем, ты говорила, занимался отец того мальчика в министерстве? Я говорил об этом случае, разумеется, сохраняя анонимность, с коллегой, который работал ранее в области семейного права, и я думаю, что он мог бы что-то предложить.

— О…

Софи рухнула с небес на землю, все надежды перестать думать о мире магии испарились.

— Это очень мило с твоей стороны, пап, но… э… Они уже посадили отца Драко за решётку, так что…э… Полагаю, сейчас уже всё в порядке.

Эндрю тихо присвистнул.

— У них должен был быть чертовски умный адвокат. И кое-какие деньги, без сомнений. Обычно такие дела затягиваются на годы, прежде чем хоть что-то будет сделано.

— Ага… Кое-какие деньги, действительно.

7 сентября, 1996

Бат

С началом нового учебного года лишь с приходом выходных у Софи набралось достаточно душевных сил, чтобы снова открыть "Секреты Наитемнейших Искусств". На самом деле, наступил уже вечер субботы, когда она, вооружившись большой кружкой чая и плиткой шоколада, наконец заставила себя возобновить чтение.

Софи пролистала первые несколько глав, уставив взгляд в точку за книгой, когда дошла до изображения освежёванного трупа. Наконец, она остановилась на следующей главе и следующем заклятии — проклятой крови. Тоже совершенно чудовищное, оно было слегка лучше, чем предыдущее, поэтому Софи приступила к чтению.

Она достаточно далеко продвинулась в тот день, найдя прочитанный материал чуть менее ужасающим, чем в прошлый раз. Было ли это из-за проклятий, которые ей попались? Империус, Ухосвёртывающее, заклятие, погружающее в кому, и заклятие обжигающей поверхности Флагранте не казались стопроцентно варварскими. Потому ли, что она была подготовлена, или потому, что смогла подавить возмущённый желудок щедрыми порциями чая и шоколада? Софи не знала наверняка.

К её огорчению, ни одна из прочитанных глав так и не подстегнула память. На самом деле, чем больше она читала, тем больше убеждалась в том, что подобный материал никогда бы не попал в книги о Гарри Поттере, и, по её мнению, никогда не должен был бы быть записан вовсе… Софи снова наивно пожелала, чтобы описанные проклятия никогда не применялись на практике.

Но всё это закономерно рождало вопрос — почему эта книга оказалась в комнате Регулуса? Изучал ли он проклятия самостоятельно? Возможно, он одолжил её прежде, чем покинул Хогвартс, чтобы получше подготовиться к карьере Пожирателя Смерти? Или это было обязательное чтение для любого, кто хотел примкнуть к последователям Волдеморта? Софи понимала, что, скорее всего, никогда не узнает ответа, потому что сам Регулус уже не ответит, а больше спрашивать было некого.

Так что она продолжила чтение. Пока что Софи отложила изучение множества ужасающих проклятий и приступила к изучению одинаково тошнотворных зелий. На самом деле, зелья были ничем не лучше убийства толканием под поезд или выстрела из пистолета — но их действие проявлялось не столь явно, и потому чтение казалось чуток менее омерзительным. Кроме зелий, эта часть книги предлагала ознакомиться с чудесными возможностями крови единорога и варкой некоторых составов, в числе которых было зелье, которое использует Волдеморт — нет, уже использовал, поправила себя Софи — для воссоздания своего тела.

Следующая глава снова оказалась давно ей знакома. Она была озаглавлена всего лишь как "Изумрудное зелье", и рисунок рядом с текстом искусно изображал позолоченный кубок, до края заполненный густо-зелёным, вихрящимся варевом. Но тут любопытство Софи привлекли рукописные заметки на полях. Она развернула книгу боком и напрягла глаза, чтобы разобрать мелкий наклонный почерк.

— Это оно, — прочитала Софи вслух. — Из того, что описал мне Кричер, я уверен, что это — то самое зелье. Последняя преграда. Сегодня…

Софи притормозила потому, что на этом текст внезапно обрывался. Она перевернула страницу, но там ничего не было, на следующей тоже. Софи лихорадочно пролистала книгу до конца. Тот же самый почерк появлялся как будто случайно лишь на некоторых страницах. Вскоре она обнаружила, что и размещение и порядок записей казались случайными. Наконец она дошла до конца книги, где обнаружила на пустой странице перед обложкой ещё одну заметку Регулуса. Только вместо заметки в импровизированном дневнике это был примитивный рисунок со строчкой странных кодов под ним.

В рисунке легко можно было угадать шахматную доску с любительским изображением фигурок, занимавших некоторые клетки. Игра, казалось, уже началась, как обнаружила Софи, внимательно присмотревшись — у обеих сторон отсутствовало примерно равное количество фигурок. Не зная, как это понимать, Софи обратилась к строчкам кода.

B8, H5, C2… и всё в том же духе. Но, кроме правдоподобных шахматных комбинаций, там присутствовали и менее вразумительные сочетания — двузначные и даже трёхзначные числа, включавшие буквы из всего алфавита. Софи могла лишь гадать о значении шахматной доски и шифра, но её интуиция подсказывала, что разгадка всего этого поможет ей упорядочить заметки на полях. Увы, как бы ни пыталась, она не могла разгадать этот пазл.

5 октября, 1996

Бат

Следующие несколько дней Софи отчаянно пыталась взломать код, но безуспешно. Она даже скопировала шахматную доску и коды на листок, который запихнула между страниц школьной тетради, и провела большее, чем следовало бы, количество учебных часов за разгадкой спрятанного смысла. Наконец, на исходе второй недели бесполезного разглядывания, она с раздражением оттолкнула треклятую книгу и решила думать о чём-то кроме, например, о её проекте по истории, который надо было сдавать к концу следующей недели и за который она ещё не принималась.

Так, почти без происшествий, прошёл сентябрь. Софи ухитрилась закончить задание в срок, хоть и с трудом, и даже получила за него приличную оценку. Да и её мама прекратила бесконечно волноваться, что было мило, так как прекратилась постоянная и невероятно раздражающая опека. Как бы то ни было, всё вернулось на круги своя, и Софи снова могла притворяться, что такой вещи, как магия, не существует.

В самом деле, она так хорошо с этим справлялась, что на некоторое время абсолютно позабыла о книге, погружённая в учёбу и свою общественную жизнь. До первой субботы октября, когда Софи просматривала свои записи по английской литературе, а Тилли выкладывала стопку чистого белья ей на стол. И тут Софи грубо напомнили:

— Чистое, глаженое бельё у тебя на столе, не забудь убрать его, хорошо?

— Да, мам.

— И прибери сам стол, он выглядит как после бомбёжки.

— Сделаю, мам.

— Ну правда, мы потратили целое состояние на тетрадки, и самое меньшее, что ты можешь сделать, это писать в них, а не на клочках бумажки. Это может помочь твоей учёбе, знаешь ли.

Софи вздохнула, слушая лишь вполуха, переворачивая страницу.

— Я знаю.

— И что это за предмет? Какой-то творческий проект?

Теперь Софи уже обязана была оторваться от заметок и обнаружила, что Тилли держит обрывок бумажки с нарисованной шахматной доской. Настал момент паники, прежде чем до неё дошло, что её мама никак не может догадаться о важности того, что держит в руках. Она пожала плечами, решив, что лучше всего держаться как можно ближе к правде.

— Это было накалякано сзади книги Эммы. Какая-то загадка, но я не могу её раскусить.

— Ты её спрашивала?

— Нет. Я звонила ей вчера вечером, но никто не взял трубку. Кроме того, я не горю желанием спрашивать её об этом.

Тилли задумчиво поглядела на рисунок.

— Хм, может, папа сможет помочь, раз это связано с шахматами?

Окончательно отложив записи, Софи постаралась удержаться от глубокого вздоха. Вместо него она ответила максимально натуральным тоном.

— Сомневаюсь. Я пыталась много вечеров подряд, но не вижу связи кода с шахматной доской. Кроме того, там точно есть ошибка. Некоторые комбинации действительно невозможны.

Теперь была очередь матери пожать плечами и отложить бумажку.

— Ну ладно, как пожелаешь. Всё, что я хотела сказать, это то, что хорошо получить ещё чьё-то мнение на эту тему. Увидеть с иной перспективы.

С этими словами Тилли развернулась, взяла корзинку для белья и вышла из комнаты, совершенно не заметив выражения прозрения, возникшего на лице её дочери.

Едва дверь закрылась, Софи отбросила свои записи по английской литературе и в два шага пересекла комнату, чтобы взять бумажку с рисунком доски. Какая она была глупая! Она искала там логику, код, потаённый смысл, в то время как там ничего подобного не было. Если её догадка была верна, то и доска, и буквы были абсолютно произвольными и нужны были только чтобы запутать и отвлечь. Они ведь были сделаны не каким-то непрактичным рейвенкловцем, а хитроумным слизеринцем.

Софи быстро переложила одежду на стул и стала искать среди бардака "Секреты Наитемнейших Искусств", внутренне соглашаясь с мамой, что пора бы уже было и прибраться. Когда она, наконец, откопала книгу, то открыла её на самой последней странице и поставила палец рядом с линейками кода. Нет, не кода, просто номеров страниц, спрятанных за фасадом из шахматных обозначений. Она проследила за номерами, выписанными под наклоном, а потом открыла книгу на странице 172.

Как создать хоркрукс.

Ну конечно. Она должна была догадаться, почему книга по тёмной магии казалась такой знакомой. Это была единственная книга, которую обнаружила Гермиона, дающая подробные инструкции о том, как сделать хоркрукс. И было естественно, что Регулус также должен был найти её, узнав о медальоне Слизерина, спрятанном в пещере.

Действительно, снова тот же почерк. Скошенные буквы, начинавшиеся прямо над заголовком, обведённым в круг.

— Я не хотел верить этому, — начинался текст, — Я просматривал главой за главой, выискивая, надеясь, на существование любых разумных объяснений того, что может быть спрятано в пещере. Но их нет.

Софи поспешно вернулась к последней странице книги, а потом торопливо перелистала её назад, до страницы 81.

— Ничто не могло подготовить меня к ужасной правде того, что Он натворил. Описанные в книге шаги заставляют сжиматься моё нутро. Но у меня нет выбора.

6 октября, 1996

Бат

Этой ночью Софи не сомкнула глаз. Почти до утра она погрузилась в записи о последних месяцах жизни Регулуса Блэка. Дочитав его последнюю приписку, Софи уже не смогла обрести покой, разум лихорадочно обрабатывал полученные знания.

Записки Регулуса протащили её по, вероятно, самым отвратительным главам этой книги, начиная с хоркруксов. Инструкции по изготовлению хоркрусов, точнее, в единственном числе — хоркрукса, были ужасны на все сто. Они описывали процесс отделения части души и перемещения её в объект с такими тошнотворными подробностями, что было ясно, что автор предназначал информацию для тех, кто был готов пойти на такое ужасное действо. Там говорилось, что те, чей желудок более чувствителен или чьё желание убивать недостаточно сильно, вполне могут воспользоваться и магглом — он также замечательно подойдёт для создания хоркрукса. Предубеждения автора раскрывались как на ладони. Почему-то Софи совсем не удивилась.

Там были ещё и другие разделы, настолько извращённо-больные, что Софи пришлось не сводить взгляд с каракулей Регулуса в надежде, что это остановит её воображение. Но и этот трюк всё равно не сработал до конца. Хотя Регулус точно находился на полпути к исправлению, в начале записей он был очень далёк от него. Его пометки обнажали мысли о неполноценности грязнокровок, варварстве магглов, но более всего проявлялись его невежество и нежелание признавать мир, существующий вне его знаний. Софи пришло в голову, что, если бы её забросило на несколько лет раньше, может, она смогла бы спасти Регулуса.

Читая написанное, Софи была абсолютно уверена, что сам Регулус не мог разделять подобные взгляды полностью. Кроме движения в сторону исправления в наклонных строчках проскальзывало что-то ещё, менее очевидное, но вместе с тем более существенное. Он знал. Регулус Блэк осознавал, что приближается к своей смерти, если не посредством путешествия к пещере, то из-за всего, что за этим последует. Страх смерти окрашивал его последние записи, пробиваясь сквозь понимание необходимости пройти путь до конца, и Софи чувствовала некое извращённое удовлетворение от того, что несмотря на скверные отношения Регулуса со своим братом-гриффиндорцем, он и Сириус, в конце концов, не так уж сильно отличались.

Наконец наступило утро воскресенья, но и оно не принесло покоя. Наоборот, казалось, что долгие часы, проведенные за перевариванием новых знаний, лишь усиливали лихорадку. Софи необходимо было поговорить с кем-то, поделиться этими мыслями и найти способ упорядочить их. Но ведь у неё никого не было, осознала Софи. По крайней мере, никого, с кем она могла бы обсудить хоркруксы и Лорда Волдеморта. Её родители сочли бы её сумасшедшей. Райан, даже если бы они до сих пор встречались, тоже решил бы, что она немного с прибабахом.

Единственный человек, с которым ей хотелось поговорить, единственный, кто понял бы, находился в ста милях и не желал с ней разговаривать. Драко. Сердце Софи до сих пор болело из-за того, чем всё закончилось. Теперь, когда её злость прошла, остались лишь опустошённость и осознание того, что она скучала по нему.

Софи притворилась нездоровой, когда Тилли позвала её пойти с ними в церковь, и уставилась в потолок. Когда за родителями закрылась передняя дверь, Софи отлипла от кровати, засунула ноги в тапочки и спустилась вниз. Она прогнала мысли о том, что именно делает, подняла трубку телефона и набрала слишком хорошо знакомый номер. Согласно международному Статуту о Секретности подобное было запрещено. И всё же: она не являлась волшебником или волшебницей, так с чего бы ей придерживаться их законов?

— Здравствуйте? Извините, это Эмма, — голос звучал немного запыхавшимся, и брови Софи непроизвольно приподнялись.

— Привет, Эмма, это Софи. Ты в порядке?

— Да, да, мне просто пришлось бежать, чтобы поднять трубку, — она сделала глубокий вдох. — Тебе повезло меня застать. Я собиралась позвонить тебе уже с нового адреса.

— Нового адреса?

Последовало краткое молчание.

— Мы переезжаем к бабушке в Мальборо на несколько месяцев. Родители решили, что лучше будет уехать из Локриджа на некоторое время, учитывая эти странные происшествия в прошлом месяце.

Странные события. Волдеморт. Софи внезапно вспомнила газету, которую она купила на вокзале в Бате недели назад, где сообщалось о заморозках в середине лета и чувстве подавленности, охватившем целую деревню. Софи могла лишь представить, что ещё произошло с момента воцарения Волдеморта в особняке Малфоев.

— Ну конечно. А как твои братья, они всё ещё учатся в той волшебной школе?

— Мама не хотела отпускать их в этом году, но… Постой, как ты…Что ты сказала?

— Я спросила, отправились ли они в ту особую школу в этом году.

— Нет… ты сказала "волшебную".

— Я…

Внутренне Софи выругалась на себя за то, что позволила сорваться с языка тому, что довлело над её разумом, как раз тогда, когда она пыталась отвлечься. Она неловко рассмеялась, надеясь, что по телефону это прозвучит менее фальшиво, чем в её собственных ушах.

— Извини, мой мозг и язык уже завязались узлом. Один из маминых журналов лежит напротив меня и раскрыт на рекламе… э… крема для лица, с волш…

— Слушай, мне нужно идти, извини. Папа только что погрузил последние вещи в машину. Я перезвоню тебе вечером, хорошо?

И, даже не дав Софи времени на согласие, подруга испарилась, оставив Софи с куда большим бардаком в мыслях, чем до звонка, и немного испуганной.

Разумеется, Софи знала о постоянном присутствии Волдеморта в Локридже, о постепенном росте его силы и влияния и о том, что этот рост будет идти рука об руку с насилием над магглорождеными и магглами. Но всё же, знать и осознать, это две разные вещи, и Софи как-то упустила из виду, что после насилия остаются жертвы. Как много людей из тех, что она встречала в супермаркете, с которыми разговаривала, ходила в одну школу, имели несчастье столкнуться с дементором? Сколько было ранено Пожирателями? Сколько было убито?

К тому моменту, как родители вернулись со службы, Софи была почти рада отвлечься на рассказ о миссис Блумсбери, жившей через три дома вниз по улице, и её тринадцатилетнем лабрадоре, выздоровевшем после серьёзного гриппа.

11 октября, 1996

Бат

Когда Эмма, наконец, перезвонила, её речь была почти такой же торопливой, как и в полдень, а рассказ — сжатым. Она, дескать, не могла ничего объяснить прямо сейчас, но если Софи встретит её в пятницу на вокзале, то ей всё расскажут.

Так началась новая неделя, и Софи ничего не оставалось, кроме как запастись терпением до тех пор, пока ей не дадут ответы на её вопросы.

Но всё же у неё имелись приблизительные соображения о том, чем собиралась поделиться подруга. В конце концов, даже магглы не могли не заметить недавние странные события в Локридже и по всей Британии. Единственный вопрос — как Эмма подаст явно магические происшествия. И, разумеется, как Софи на это реагировать.

Когда Софи позвонила подруге, она хотела чуть-чуть приоткрыть то, что грузом лежало на сердце, и, в своём ошарашенном состоянии была даже готова рассказать Эмме о существовании мира магии, существующего бок о бок с обычным. Но теперь, когда у неё появилось время поразмыслить, притом, более рационально, Софи не была полностью уверена, что смогла бы. Не-маг или нет, она чувствовала, что было бы неправильно, если бы она раскрыла настолько сильно охраняемую тайну просто потому, что ей необходимо было поговорить с кем-то о своих личных делах. Более того, несмотря на то, что верила — Эмма не разболтает услышанного, Софи не хотела рисковать безопасностью подруги. Так что Софи приняла решение: когда она встретит подругу в пятницу, ничего не расскажет ей о магическом мире, Волдеморте или хоркруксах.

* * *

Эта решимость не покидала Софи, когда она выходила из автобуса на железнодорожном вокзале Бата. Она поехала туда прямо со школы, поэтому прибыла на двадцать минут раньше. Но это было лучше, чем опоздание, и Софи выудила кошелёк из рюкзака, чтобы попить кофе, коротая ожидание.

Подойдя к киоску, она встала в очередь за женщиной в бежевом костюме, как раз делающей заказ, и её внимание привлёк телевизор, висевший в углу киоска. Репортёр стоял перед маленьким домиком, рассказывая что-то с мрачными интонациями, но содержание сообщения потонуло в гуле станции. Пока она смотрела, камера увеличила изображение дома позади него.

— Снова. Какая жалость, — прогудел голос, как будто соглашаясь с трансляцией.

Софи вздрогнула, напуганная внезапностью, и обнаружила, что женщина в костюме исчезла, и теперь она была первая в очереди. Глаза пожилого продавца оживились узнаванием, и он широко улыбнулся ей.

— А, я вас припоминаю. Вы ездили с матерью и братом к бабушке в… Чиппенэм, да?

— У вас хорошая память, — подтвердила Софи.

— Ну, здесь не так уж много работы. Ваши мама и брат обладают весьма примечательной наружностью, должен признаться, так что я вас запомнил. Что закажете?

— Кофе, пожалуйста, чёрный. И, сэр, позволите спросить, что вы имели в виду, когда сказали "снова"?

— Пропавшие, — отозвался продавец, деловито управляясь с кофе-машиной. — Это второе исчезновение в той местности за неделю. Сперва это была пожилая женщина. Теперь — отец двоих детей, едва ли сорокалетний, — он обернулся к Софи, передавая ей пластиковый стаканчик. — Один фунт, пожалуйста.

Софи отдала ему деньги, поблагодарила и взяла свой кофе, хотя у нее внезапно пропал аппетит. Тем не менее, она потягивала его, бесцельно бродя по вокзалу, хотя бы потому, что это давало ей возможность сосредоточиться на чем-то, кроме ужаса, скопившегося в животе. Нахлынуло чувство боязни и вины, потому что, несмотря на то, что она не могла собственноручно остановить Волдеморта, даже если бы связалась с Дамблдором сразу по появлении в этом мире, ей всё равно казалось, что текущее положение дел частично было её виной. Может, если бы она…

Софи не знала, как закончить эту мысль, и, к счастью, ей не пришлось, потому что она как раз заметила Эмму в толпе. Подруга тоже была одета в школьную форму, но при этом держала вторую сумку, которая, вероятно, вмещала одежду и туалетные принадлежности.

Дойдя до неё, Эмма потянулась навстречу, чтобы обнять Софи свободной рукой.

— Твоя мама ждёт нас снаружи?

Софи покачала головой.

— Я планировала сесть на автобус. Сойдёт?

Эмма неуверенно кивнула, но не раньше, чем украдкой огляделась вокруг.

11 октября, 1996

Бат

Поездка прошла в задумчивом молчании, потому что когда Софи аккуратно затронула причину визита подруги, Эмма лишь покачала головой, ответив: "Не сейчас". Всё это напомнило Софи поездку на поезде в противоположном направлении несколько месяцев назад, только тогда секреты таила она. Молчаливой была и короткая дорога от остановки до дома, каждая девушка была занята собственными мыслями, но вскоре тишину нарушил крик Тилли, взволнованной встречей с Эммой. После этого они поспешили на кухню, где их напоили чаем и угостили свежим печеньем, и только через двадцать минут Софи наконец-то удалось затащить подругу наверх.

Но и там приступить к волнующей теме удалось не сразу. Эмма бросила свои сумки рядом с вновь захламленным столом Софи, побродила по комнате и в конце концов остановилась у зеркала, висящего рядом со шкафом. В зеркальном отражении их взгляды вскоре встретились — утомлённый Эммы и полный растерянности взгляд Софи — прежде чем первая повернулась.

— Я знаю, что то, что я собираюсь рассказать прозвучит безумно, и, может, немного неясно, но, прошу, просто поверь мне. Ты — мой друг, поэтому пообещай, что постараешься.

— Я обещаю.

Эмма кивнула устало и немного нерешительно, глубоко вздохнула и начала рассказ.

— В последние несколько месяцев в Локридже произошли некоторые события. Странные вещи, которые невозможно объяснить ничем из того, чему нас учили в школе. И это ещё не всё… Некоторые люди были ранены или исчезли. И я приехала, чтобы попросить тебя… чтобы ты пообещала мне, что ты не вернёшься туда. Ни при каких обстоятельствах.

Софи, сбитая с толку подругой, выдала насмешливое:

— С какой стати я туда полезу?

Бледная улыбка осветила лицо Эммы, но потом она снова посерьёзнела.

— Я знаю твой интерес ко всему загадочному, я сама такая же. Но тут — не то, что нужно исследовать. От этого нужно держаться подальше.

Софи уже собиралась выразить понимание, когда внезапное озарение вместо этого заставило её нахмуриться. По идее, она никак не должна была бы понять подобный рассказ. И, что важнее, Эмма тоже не должна была.

— А ты знаешь, что вызвало все эти события?

— Я…

— Ты обещала, — напомнила Софи подруге. — По телефону ты обещала, что расскажешь мне всё.

— Да, я знаю, что обещала, — ответила Эмма, отворачиваясь к зеркалу, но её противоречивые чувства невозможно было скрыть, равно как и нервное заламывание пальцев. — И я собираюсь.

— Тогда выкладывай! Я — твой друг.

— Я знаю, но…

— Пожалуйста. Я не считала тебя ненормальной до настоящего момента, не собираюсь и потом, независимо от того, что ты скажешь.

Последовала долгая пауза, прежде чем Эмма обречённо вздохнула.

— Я сильно в этом сомневаюсь. Хорошо, но ты должна пообещать, что ты не расскажешь больше никому, и неважно, насколько тронутой ты меня сочтёшь!

— Я обещаю, — Софи, как эхо, повторила свои предыдущие слова, но с новым чувством торжественности и значимости момента, растущим где-то за грудиной.

— Это магия.

— Что?!

— Я знаю, это звучит ненормально, но я клянусь, что это — правда. Злой маг поселился рядом с Локриджем, и всё, что ты видела в новостях — депрессия, исчезновения, все странные происшествия — это всё из-за него и его последователей... Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь. — взмолилась Эмма по прошествии нескольких минут, неправильно истолковав молчание подруги как недоверие. — Хотя бы вспомни твоё обещание мне. Это нормально, если ты не поверила, пока ты не рассказываешь никому.

— Откуда ты это знаешь?

— Что?

Софи потёрла глаза в попытке унять нарастающую головную боль.

— Я сказала: откуда тебе это известно? Я знаю всё о Волдеморте и его нынешней резиденции рядом с Локриджем, но я не понимаю, как ты узнала?

— Так ты тоже знала?! Но как?

— Сначала ты.

— Мои братья... они ведь никогда не учились в школе для особых детей. Колин и Деннис учатся в магической школе Хогвартс.

— Ну конечно! — Софи хлопнула ладонью по лбу, изумляясь собственной глупости, потому что она полностью поверила в эту ложь и не заметила связи между фамилией Эммы и фамилией знаменитых магглорожденных братьев и сестер Гриффиндора из вселенной Гарри Поттера. — Как же я могла упустить этого!

— Ну, то, что моим братьям необходимо особое обучение, не является таким уж неправдоподобным. — согласилась Эмма, нахмурившись. — Но откуда ты знаешь?

11 октября, 1996

Бат

Едва Софи собралась поведать свою историю, как Тилли позвала их ужинать. Так что с рассказом пришлось повременить, пока они не вернулись в комнату, уже с полными животами и дымящимися кружками чая в руках.

Когда Софи, наконец, начала свою повесть, солнце уже зашло, и она внезапно поняла, что ей не хватает слов.

—Чтобы рассказать тебе, откуда я знаю, мне кажется, я должна начать издалека. Но вот в чём проблема… Я не так чётко помню, с чего всё началось. Но я знаю некоторые факты, так что я поделюсь ими с тобой.

Итак, Софи Льюис была... будет... родилась двадцать восьмого июня, в две тысячи втором году.

— Эй, какое совпа…

— Во-вторых, на её восемнадцатилетие она пожелала стать частью мира своей любимой фантастической книжной серии. В-третьих, когда она проснулась на следующее утро, то очутилась в неизвестном месте, в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, в теле восьмилетней девочки. В-четвёртых, это и есть я или была ей.

Софи сделала глубокий вдох, пытаясь развеять печаль, как тогда, когда она призналась Драко, и перейти к более важным вещам.

— Это должно быть, было жутко.

— Я…

Софи запнулась, потом пожала плечами, не зная, что ответить, когда фокус сдвинулся с фактов на её тогдашние переживания. С Драко это всё отошло на задний план, превратившись в основание для действительно важных вещей. Он не спрашивал её, как она ощутила перенос, что чувствовала во время такой внезапной и, сказать по правде, ужасающей перемены.

— Да, полагаю, так и было.

— Ты, должно быть, скучаешь по ним? Людям из твоей прежней жизни? — спросила Эмма с понимающим выражением и попросила жестом продолжать рассказ.

— Поначалу да, но с тех пор прошли годы. Всё, что у меня осталось сейчас — это сухие факты и размытые изображения, которые могут быть просто снами, а не воспоминаниями. Полагаю, невозможно скучать по чему-то, что даже не можешь вспомнить.

Софи рассказала подруге всё о том, как она очутилась в этой жизни, как догадалась, что это связано с книгами, и даже о том, как она призналась во всём тёте Маргарет много лет назад. Софи поведала, как ждала письма из Хогвартса, только оно так и не пришло, и как она приходила в себя после этого. Софи почти рассказала Эмме о Драко, но потом передумала.

Возможно, это было из-за внезапного укола от осознания, что Драко ни разу не спросил её, как её дела, не заинтересовался ею настолько, чтобы взглянуть на вещи с ее точки зрения Возможно, что, несмотря на все эти факты, он по-прежнему был небезразличен Софи, и она не могла открыто в этом признаться, совсем как некоторые не могли сознаться в зависимости от сигарет.

— Софи? — голос Эммы прозвучал откуда-то из недр тёмной комнаты, уже с оттенком мягкой и тяжёлой сонливости. — Я просто хотела бы, чтобы ты знала, что… Я счастлива, что ты не уехала в Хогвартс.

Мягкая улыбка появилась на губах Софи, на время заглушив мрачные мысли.

— Спасибо.

21 ноября, 1996

Бат

По мнению Софи, выходные пролетели слишком уж быстро. Теперь, когда "плотину прорвало", перед подругами возник целый набор новых тем для обсуждения. Незначительные мелочи, интересные детали, а также глубокий страх перед смертельно опасной реальностью. Но, невзирая на порой мрачные темы, затрагиваемые ими в разговорах, обе девушки чувствовали облегчение от возможности обсудить это с кем-то ещё, хотя бы разочек.

— Мои родители приняли всё это… я имею в виду, то, кем являются Колин и Деннис, — сказала Эмма в воскресенье после обеда. Её отъезд уже нависал над ними, и обе подруги отчаянно цеплялись за оставшееся им время. — Но всё равно мы не говорим дома на эту тему. Я не говорю, что мама и папа меньше их любят, но я знаю, что они хотели бы для них другой жизни. Пусть лишь жизни простого молочника.

Несмотря на улыбки, которыми девочки обменялись после этой фразы, её тяжесть была прочувствована обеими. В свою очередь, Софи поймала себя на мысли, а как бы отреагировали ЕЁ родители. Когда она впервые очутилась в этой жизни, то не слишком много размышляла на эту тему. Если честно, то она настолько была поглощена собой, что никогда не думала о Тилли и Эндрю. Теперь же мысль о том, чтобы провести свои подростковые годы вдали от дома, казалась нелепой. Её родители всегда были рядом с ней, пройдя сквозь огонь и воду, неустанно поддерживая, доверяя, что она сделает всё правильно.

Осталась ли бы их поддержка неизменной, если бы она оказалась ведьмой? Если бы она была другой, странной, непонятной — не нормальной? Любили ли они её так же, как сейчас? Софи хотелось думать, что — да, но по-настоящему она не знала. Возможно, оно и к лучшему.

* * *

Несмотря на укрепившуюся после выходных "откровений" дружбу, Софи с Эммой так и не смогли снова увидеться быстрее, чем через месяц. Семья Эммы практически находилась в бегах, и сама девочка не разрешила подруге сделать ни шага в направлении Локриджа, так что они были ограничены днями, когда у Эммы получалось уговорить родителей отпустить её за границы их поля зрения. Как выяснилось впоследствии, таких дней было мало, и в следующие несколько недель подругам пришлось довольствоваться тем, что могло быть озвучено по телефону.

Тем временем, Софи заполняла свой досуг выполнением домашней работы и чтением, возобновлёнными шахматными матчами с отцом, и, по мере прохождения недель, перечитыванием "Тайн Наитемнейших Искусств". Не имея иного собеседника, кроме себя, лишь через две недели после визита Эммы Софи смогла упорядочить в голове полученную информацию. Потом любопытство снова начало щекотать её, и однажды ночью, когда Софи не могла заснуть, размышляя о совершении выбора, о неправильном выборе и даже о парне, который всё выбрал неправильно, она ощутила, как её рука тянется за книгой. Возможно, она что-то упустила, уговаривала себя Софи.

Но нет. Чтение хода мыслей Регулуса, приведшее к его окончательному дезертирству из рядов Лорда Волдеморта и краже хоркрукса, было одинаково увлекательно и во второй раз, не в последнюю очередь из-за того, что теперь оно направляло её мысли, как и многие другие вещи в эти дни, на Драко. Больше всего остального Софи хотела показать ему книгу, поговорить с ним о парне, который был похож на него, взращённого на идеях неполноценности магглов и магглорожденных, гордившегося присоединением к последователям Волдеморта, но потом решительно выбравшего правильный путь. Но Драко не послушает её. Больше никогда.

* * *

Прошла ещё неделя, прежде чем Софи поняла, наконец, вторую и единственную вещь, которую ей ещё оставалось совершить. Но знать, что надлежит сделать, и написать письмо, сопровождающее упакованную книгу, — это две разные вещи. На самом деле, уже наступил вечер четверга, за день до нового визита Эммы и просьбы отправить книгу и письмо с семейной совой, когда Софи заставила себя написать его.

Когда она закончила, было уже два часа ночи, глаза жгло и руки были испещрены пятнами чернил из-за отчаянных попыток в написать то, что нужно. Окончательным результатом стало весьма простое сообщение, написанное на кусочке канцелярской бумаги с отцовской работы — десять предыдущих версий лежали скомканные в её мусорной корзинке. Потирая уставшие глаза, Софи пообещала себе, что скоро пойдёт в кровать, и перечитала письмо в самый последний раз.

Дорогой Драко,

Не бойся, это не извинение и не просьба о прощении. Теперь я лучше понимаю, что попытки изменить тебя, когда тебе явно не интересно меняться, бесполезны.

Полагаю, что это — ранний рождественский подарок. И раз это подарок, я надеюсь, что ты окажешь мне любезность и примешь его.

Сознавая опасность такой большой просьбы, я всё же попрошу тебя заглянуть дальше обложки данной книги и даже всмотреться между строк. Совершенно буквально. Даю тебе намёк, как это сделать — посмотри на надпись на последней странице.

Теперь, когда любая недосказанность исчезла, я полагаю, что мне ничего не остаётся, кроме как пожелать тебе хороших каникул.

Твой друг, как и всегда,

Софи

13 декабря, 1996

Бат

Это было второе письмо из когда-либо отправленных ею Драко, и, как и на первое, Софи не особо ожидала ответа. Но, с момента, когда посылка и письмо перешли к несколько озадаченной Эмме, Софи обнаружила, что воображает момент доставки. Станет ли Драко читать книгу? Да откроет ли он вообще её посылку после того, как увидит её подпись в конце письма? Когда ноябрь перетёк в декабрь, Софи пришла к заключению, что она, скорее всего, никогда этого не узнает.

Жизнь продолжалась своим ходом, нескольким школьным проектам предстояла сдача, тесты были запланированы перед рождественскими каникулами, так что фокус Софи снова сместился на школьную жизнь. На какое-то время она абсолютно выкинула из головы отправленную посылку.

Так было, пока не пришло письмо, как-то на второй неделе декабря. Софи только что вернулась из школы, по пути на кухню кинула сумку рядом с лестницей и пошла взять стакан газировки. Софи тупо глазела в холодильник уже на протяжении пары минут, мозг работал на половину нормальной мощности после длинного школьного дня, когда Тилли окликнула её из гостиной.

— Тебе письмо пришло, — сказала та с непонятно откуда появившейся в голосе смешливой ноткой, незамеченной Софи в тот момент, потому что она почти выронила бутылку колы при слове "письмо".

Быстро поставив бутылку на пол, она поспешила в гостиную, сердце выпрыгивало из груди.

— Письмо?

— Оно лежит на боковом столике, — ответила Тилли, не отрываясь от кофейного столика, который она в тот момент протирала, одновременно указывая в нужном направлении свободной рукой.

Софи пересекла комнату и без труда отыскала письмо, которое упомянула мама, среди остальной почты. Даже если не обращать внимание на множество почтовых марок, сплошь покрывавших конверт спереди, обратная его часть была из толстой, пожелтевшей бумаги и чётко выделяла его из обычной корреспонденции, которую они получали.

— Это от того друга, Драко?

— Я… я не уверена, — ответила Софи; во рту внезапно всё пересохло, пока она трясущимися руками переворачивала конверт и ломала восковую печать — ещё один ясный указатель на необычность письма… Вынимая письмо, написанное на такой же толстой, крепкой бумаге, она быстро пробежалась глазами по содержимому. Но сердце Софи ухнуло вниз от разочарования.

Это было письмо от Молли Уизли, непонятно каким образом узнавшей адрес Софи. После короткого вступления с обычными расшаркиваниями матриарх семьи Уизли перешла к делу, утверждая, что они с Артуром будут очень рады, если Софи присоединится к ним на Рождество, и, если возможно, то пусть она отправит ответ на адрес почты в ближайшей маггловской деревне — адрес прилагался, — так как маловероятно, что маггловский почтальон найдёт их дом. Потом она закончила сообщение уверениями в удовольствии ещё раз увидеть Софи у себя в гостях.

— Ну?

— О, — вырвалось у Софи, немало удивлённой тем, что её мама до сих пор находилась с ней в одной комнате. — Это э… в самом деле от Драко.

— Он нечасто отправлял письма, не так ли?

— Ну, его родители весьма богаты, так что я не уверена, отправлял ли он хоть одно письмо самостоятельно.

Это не было враньём, пока они имели в виду маггловскую почту.

— Это мило, что он написал тебе. Как он поживает?

— Хорошо. Он пишет, что у него и у его матери всё хорошо. И… — Софи сделала вдох, не давая себе времени пойти на попятный. — Он приглашает меня провести с ними Рождество.

— О, — Тилли наконец прекратила чистку, одним-единственным звуком выразив отсутствие энтузиазма относительно сказанного, так что Софи почти пожалела, что спросила. — Мы ведь обычно отмечаем Рождество вместе. С другой стороны, — продолжила она после краткого раздумья, — полагаю, для мальчика и его матери будет хорошо, если им не придётся проводить своё первое Рождество вдали от дома и в одиночестве. Думаю, можно переместить наш рождественский ужин на второй день Рождества в этом году.

13 декабря, 1996

Бат

Несколько предрождественских недель пролетели как в тумане, состоявшем из школьной работы и лихорадочных рождественских покупок, не оставив Софи ни минутки, чтобы поразмышлять над тем, что ей предстоит. Но, с течением времени Софи не могла не признаться самой себе, что было очень странно со стороны Молли Уизли прислать ей приглашение на Рождество. По правде, в немногочисленные спокойные моменты она обдумывала, что наиболее вероятно, был кто-то другой, например, некий директор, замешанный в этом включении её в рождественские планы.

И хотя это могло объяснить неожиданно полученное приглашение, Софи никогда не посмела бы решить, что действительно понимает причины, по которым Альбус Дамблдор делал то, что делал. Также ничего не могло обосновать её равно непредвиденный первоначальный энтузиазм в принятии приглашения. Возможно, это было лишь временное помутнение рассудка. А могло быть и так, что она просто была жалкой, и ухватится за любой повод, вовлекающий её в мир волшебников. Но что бы ни послужило причиной, Софи начинала сомневаться всё больше и больше по мере приближения Рождества и осознания, что придётся провести праздник в доме практически чужих людей.

Утро двадцать пятого декабря наступило быстрее, чем хотелось, возвещаемое трубным звуком будильника, и Софи знала, что через полтора часа, ровно в десять утра, как договорились, мистер Уизли будет ждать её в уже известном переулке, чтобы аппарировать в Нору.

Её рюкзак был собран, одежда уложена, и всё же Софи бродила по дому с беспокойством, свидетельствующим о её безрассудстве. Так оно, вероятно, и было. Кроме того, что там будет какое-то празднование Рождества и она пробудет у них до утра следующего дня, Софи не знала, что ещё будет происходить. Соберётся ли семья Уизли вся целиком? Были ли Гарри и Гермиона в числе приглашённых? А что насчёт членов Ордена Феникса? И было ли это просто дружеское сборище, или ужин заодно играл роль деловой встречи? И, если да, то что они ожидали от неё к столу?

Мучимая всеми этими вопросами, с огромной скоростью проносящимися у неё в голове, Софи, наконец, попрощалась с матерью и отцом в девять пятьдесят пять и вышла в зябкий декабрьский день.

Дорога до переулка заняла меньше времени, чем она рассчитывала. Короткое и неловкое приветствие мистера Уизли, дискомфорт парной аппарации, и, прежде чем полностью осознала это, Софи стояла напротив покосившегося, слепленного вместе дома семьи Уизли, ощущая тошноту и слабость в коленках, лишь отчасти вызванные магическим перемещением.

— Ну что же, мы прибыли, — объявил мистер Уизли несколько неуклюже, хотя Софи едва заметила это.

Когда он направился к двери, ей оставалось лишь тихо следовать, вцепившись в рюкзак так, будто это был спасательный круг.

Когда дверь открылась, наружу выплеснулась какофония звуков, с силой только что прорвавшей плотину реки. Если бы Софи могла различить их среди хаоса, то обнаружила бы несколько знакомых голосов, но вместо этого она лишь глазела в изумлении на большое скопление людей, сидящих в кухне.

Конечно, Софи была привычна к шумным семейным собраниям. В конце концов, корнуэлловская часть семьи тоже обладала своей долей буйных подростков и молодых людей. И всё же абсолютная обыденность сцены, почти родство, которое она почувствовала, став её свидетелем, поразили Софи.

Большая часть присутствовавших всё ещё были в пижамах, а их волосы — в основном, рыжие — были растрёпаны. Среди них Софи быстро приметила Гарри с его иссиня-чёрными волосами, и удивлённо отметила отсутствие Гермиониной копны кудрей. Там имелся ещё один не-рыжий — девушка с серебристо-светлыми волосами и таким идеальным личиком, что Софи сразу заключила, что это — Флёр Делакур. А ещё за столом сидело двое других светловолосых, в отличие от остальных, полностью одетых и выглядящих чужеродно в этой беспорядочной, но такой домашней кухне, и Софи почувствовала, как её сердце падает в желудок.

Она пропустила, как в кухне наступила тишина, пока Молли Уизли не отодвинула свой стул с оглушительным скрежетом ножек во внезапной тиши и направилась к Софи.

— Как хорошо, что ты пришла, Софи, — произнесла она тёплым голосом, по-матерински сжимая руки гостьи. — Ты уже позавтракала, милая?

Нет, не завтракала. В своём мандраже Софи не смогла высидеть достаточно, чтобы хотя бы залить себе хлопья, не говоря уже о том, чтобы съесть их. Если бы она могла произнести хоть слово, то наверняка ответила бы миссис Уизли, что сейчас лишь звука жевания было достаточно, чтобы почувствовать тошноту. Вместо этого Софи просто покачала головой и ошеломлённо прошла к предложенному ей пустому стулу.

Так получилось, что он стоял напротив Драко и его матери, и Софи обнаружила, что, если просто сосредоточиться на тарелке перед собой, то она может притвориться, что их там нет. Она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

— Добро пожаловать, — два голоса прозвучали одновременно, и Софи подняла глаза, чтобы обнаружить, как на неё с любопытством уставились две головы по обе стороны от неё — притом, с идентичными лицами.

— Итак, ты — маггла, — поддел один из них.

— Ты не выглядишь как они, — задумчиво произнёс другой.

— Фред! — закричала его мать с другого конца стола.

— Я э… спасибо? Хотя... а как должен выглядеть маггл?

Фред задумчиво почесал макушку и пожал плечами.

— Без понятия.

И после этого Софи отметила, что напряжение за столом спало, разговоры возобновились, и, впервые с момента прибытия в комнату, она почувствовала, что может свободно дышать.

Это будет долгий визит.

25 декабря, 1996

Нора

Оказалось, что место между Фредом и Джорджем — не самое худшее на Земле, и Софи то и дело прятала смешки за кружкой чая. Оставшееся время завтрака прошло без сучка без задоринки; Софи подозревала, что такая рассадка была не совсем случайной.

Когда все получили по порции утренних вкусностей, а потом и добавку, Молли махнула рукой, указав всем переместиться в гостиную, а тем, кто всё ещё был в пижамах, в их комнаты. Когда люди стали выходить и в заставленной кухне стало попросторнее, Софи подошла к ней.

— Миссис Уизли, — обратилась она к женщине, делающей глоток кофе.

— Да, дорогая?

— Я просто хотела поблагодарить вас. Ну, за то, что пригласили. Я могу как-то помочь с уборкой?

Молли улыбнулась, услышав такое предложение, и Софи запоздало осознала свою ошибку.

— Это очень мило с твоей стороны, дорогая, но я справлюсь с этим беспорядком в одну секунду. Ты присоединяйся к остальным в гостиной, я уверена, что вам, ребятам, есть о чём поболтать.

Софи натянуто улыбнулась, собираясь сказать Молли, что ей не с кем было обмениваться новостями, или, по крайней мере, там не было бы никого, с кем она общалась достаточно тесно для подобного обмена. Но, к счастью, Софи вспомнила о двух свёртках, лежавших в рюкзаке, и поспешила к своему стулу, чтобы взять его. Подняв рюкзак на стол, Софи уставилась на два упакованных предмета, которые её мама навязала ей для миссис Малфой и Драко. Софи быстро отодвинула эти свёртки в сторону, схватила два других, менее аккуратно упакованных подарка и снова подошла к Молли.

— Это вам, — пояснила Софи, протягивая подарки Молли. — В знак благодарности за приглашение. Ничего особенного, я знаю…

— Очень мило. — прервала её миссис Уизли, вынимая поваренную книгу из упаковки и поворачивая её так и сяк.

— Тут есть некоторые любимые рецепты моей мамы. А это для Артура. — Софи протянула второй подарок. — Это механическое приспособление, на котором можно играть в разные короткие игры, — пояснила она слегка неуклюже.

Игрушка принадлежала её отцу, когда он был в возрасте Софи, и лежала в коробке, которую уже давно собирались выкинуть.

— Это правда очень мило. — сказала миссис Уизли с улыбкой, теперь более напоминающей её персонажа из книг, каким представляла её себе Софи. — Но право, не стоило. Мы более чем рады просто видеть тебя. А теперь кыш в гостиную, прежде чем все подумают, что я действительно запрягла тебя с уборкой.

Так что, не имея больше ничего, что дало бы ей право дольше задержаться на кухне, и с двумя остальными подарками, лежавшими в рюкзаке, Софи пришлось прихватить его и потащиться в гостиную. Так же, как и кухня, эта комната была забита различными домашними вещами в таком масштабе, что необходимая мебель едва влезала. Непонятно каким образом семья ухитрилась втиснуть большую рождественскую ель, верхушка которой упиралась в низкий потолок, украшенную разномастными наборами стеклянных игрушек. Под ней оставалась лишь кучка подарков, подтверждая подозрение Софи, что в основном подарки были распакованы ещё до завтрака.

В противопоставлении к неодушевлённым предметам комната была почти безлюдна. Там находился мистер Уизли, в одном из видавших лучшие времена кресел, наполовину спрятавшийся за номером "Ежедневного пророка". Ещё там сидела Флёр Делакур, в процессе диктовки письма на французском, предположительно, к родственникам: перо деловито шкрябало на куске пергамента неподалёку. И, наконец, на другом конце комнаты, которая никак не обладала размерами, чтобы обозначить тот конец как "дальний", сидели Нарцисса и Драко. Малфои располагались на одном из диванов, оба — с идеально прямыми спинами, молча и неподвижно, но при этом ухитрявшиеся выглядеть так, как будто были чем-то заняты.

После короткого колебания Софи обречённо вздохнула и направилась к ним.

— Миссис Малфой, — поздоровалась она, останавливаясь рядом с их диваном. — Я надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?

— Настолько хорошо, насколько можно было бы ожидать, полагаю, — прозвучал вежливый ответ, хотя тон намекал, что ответ был далёк от её обычного стандарта. — А ваши родители, они здоровы, надеюсь?

Софи ответила не сразу, удивлённая, что Нарцисса Малфой осведомилась о здравии двух магглов. Но, впрочем, это было бы вопреки правилам хорошего тона, если бы она не произнесла этих слов, и это, вероятно, имело большее значение для женщины, подобной Нарциссе, чем потакание собственным предпочтениям.

— Да, они здоровы, — наконец ответила Софи, — спасибо за интерес. Признаться честно, когда я сказала родителям, что проведу Рождество… ну, здесь, моя мама настояла на том, чтобы я передала вам её поздравления и пожелания благополучия, а также некоторые подарки.

С этими словами Софи открыла рюкзак вынула первый подарок и протянула миссис Малфой.

Когда та распаковала книгу по ботанике, Софи пояснила:

— Я рассказывала маме, что вы очень любите растения, поэтому она решила, что эта книга может вам понравиться. В ней описано множество хорошо известных, а также более редкие растения, маггловские, конечно, а также некоторые их свойства. Вдобавок, там прекрасные иллюстрации.

Нарцисса посмотрела на книгу в своих руках и выдала вежливую улыбку.

— Это очень… мило со стороны вашей матери. Пожалуйста, передайте ей мою благодарность.

Софи кивнула, снова ныряя в свой рюкзак, чтобы вынуть последний свёрток, который она держала в руках некоторое время, прежде чем протянуть его Драко — с небольшим колебанием.

— Моя мама несколько затруднялась с выбором подарка для мальчика твоего возраста. Я рассказывала ей, что спорт тебя не интересует, не те виды, которые ей известны, конечно, и кино тоже. Я не смогла сказать, что и музыка тебя тоже не интересует…

При этих словах Драко вынул из упаковки диск и молчаливо изучил переднюю, а потом заднюю обложки.

— Ты можешь открыть его, внутри два диска, — пояснила Софи, хотя Драко ни о чём не спрашивал. — Магглы изобрели такой способ записи музыки, что ты можешь слушать её когда только захочешь. Сначала это были большущие плоские диски, на которых музыка была выгравирована в крошечных канавках на поверхности. Позже они создали кассетную плёнку, а сейчас у них есть такие вот маленькие плоские диски. Я не знаю точно, как музыка записывается на них, но я вполне уверена, что это как-то с помощью компьютеров. Ну, во всяком случае, — выдохнула она немного неловко, потому что лицо Драко оставалось бесстрастным, — тебе нужно вставить диск в прибор, который позволит проиграть его. У магглов есть большие устройства, объединяющие проигрыватели дисков и обычное радио. Но у нас также есть приборы поменьше, которые можно носить с собой, так что ты можешь слушать музыку, где бы ты ни находился. Я прихватила свой плеер — на случай, если ты заинтересуешься.

Драко сухо кивнул.

— Поблагодари свою маму за подарок.

25 декабря, 1996

Оттери-Сент-Кэчпоул

Когда остальная молодёжь вернулась в гостиную и объявила, что они пойдут петь рождественские гимны в соседнюю маггловскую деревню, Софи пришлось сдерживаться, чтобы не запрыгать от радости и облегчения. После неловкого вручения подарка Драко удушающая тишина заполнила захламлённую гостиную, так что даже лопающийся от интереса к дискам и плеерам мистер Уизли не посмел её нарушить.

Когда их группа, состоящая из всех молодых людей, кроме Драко и Перси, направилась к деревне, Софи сразу же очутилась под "обстрелом" вопросов о маггловских рождественских традициях, помимо остальных вещей… Пока она пыталась объяснить ошеломлённым близнецам, откуда взялось традиционное обращение королевы — она что, правда делает такое каждый год? Да как она находит что сказать? — неуверенная в своих ответах Софи удивлённо отметила отсутствие Гермионы. Но у неё не было возможности задать вопросы прежде, чем они добрались до первого дома. Пение гимнов длилось дольше, чем она рассчитывала, из-за близнецов, которые чудили так, что даже Софи обнаружила, что наслаждается этим, в общем-то, невероятно скучным маггловским занятием. У одних домов они пели дважды медленнее, чем у других, у некоторых — вдвое быстрее, а у отдельных они даже пели задом наперёд. После того, как Софи рассказала им маггловскую историю Рождества, Фред и Джордж непреклонно постановили разыграть сценку у следующего дома и заставили остальных играть волхвов, пастухов или животных.

Когда они, наконец, отправились домой, солнце уже садилось, и все были рады устроиться у камина и подремать. В какой-то момент прогулки Софи оказалась рядом с Джинни и спросила ту, где Гермиона. Ответу Джинни предшествовал пристальный взгляд, красноречиво направленный в затылок Рона, который шёл в нескольких шагах впереди.

— Мой брат был абсолютным болваном в этом году, больше, чем обычно, я имею в виду... С тех пор, как у него появилась девушка, он стал абсолютно невыносим, так что я не виню Гермиону за то, что она не хочет проводить с ним больше времени, чем необходимо.

Софи рассеянно кивнула, припоминая весьма незрелые отношения Рона и Лаванды Браун. Тут компания добралась до Норы, и все с радостью зашли внутрь, где было тепло и запахи в воздухе сулили вкуснейший ужин.

25 декабря, 1996

Нора

Когда они зашли в дом, Джинни повернулась к Софи и сказала, что собирается переодеться перед обедом, и, если Софи хочет, то может присоединиться, так как они всё равно ночуют в одной комнате. Софи кивнула, радуясь возможности слегка освежиться и, быстренько схватив рюкзак, последовала за нейй наверх.

Когда они поднимались по дряхлым лестницам мимо не совсем прямых стен, в которых сидели двери, которые прямыми не смог бы назвать никто, Софи в первый раз после прибытия по-настоящему ощутила магию, пропитывавшую это место и, скорее всего, склеивавшую его. Это было весьма любопытное чувство: быть настолько полно окружённой волшебством, которое оставалось по-прежнему недосягаемым, но Софи подавила эти мысли, чтобы сохранить настроение праздника.

Вскоре они прошли через одну их скрипящих косых дверей в такую же заставленную, как и весь остальной дом, комнату. По всем стенам висели постеры женщин-игроков в квиддич, подмигивающих, улыбающихся или даже перелетающих из плаката в плакат, пасующих мяч, появляясь и снова исчезая из виду. Везде валялась одежда, а в одном углу стоял побитый временем сундук с открытой крышкой и вываливающимся наружу содержимым. Посреди этого хаоса стояла одноместная кровать со смятым бельём, а шкаф был притиснут к противоположной стене. За первой кроватью Софи углядела ещё одну, более узкую кровать, заправленную намного опрятнее.

Пока Софи впитывала в себя вид этой комнаты, весьма надолго задержавшись на движущихся картинках постеров, Джинни ухитрилась откопать этом в бардаке несколько одёжек. Заявив, что переоденется в ванной, а потом ей "надо кое-что сделать", она испарилась быстрее, чем её слова долетели до мозга Софи.

Софи удалось-таки ответить кивком, прежде чем дверь закрылась за Джинни, после чего Софи направилась ко второй кровати в дальней части комнаты. Внутри рюкзака у неё был запасной праздничный свитер, который она вытащила из-под других вещей. Когда джемпер был извлечён, то же самое произошло и с тощим конвертом, который выпал на покрывало временной кровати Софи. Она оставила его лежать, решив сначала переодеться в чистое и тёплое, и лишь затем осторожно взяла конверт в руки. Она, вероятно, прочла нацарапанное на упаковке имя как минимум раз десять, прежде чем смиренно вздохнуть и засунуть конверт в карман джемпера. Больше заняться было нечем, и Софи спустилась вниз.

* * *

За прошедшее время большинство успело переодеться к обеду, и в гостиной собралась небольшая толпа. Но что действительно насторожило Софи, это шум или, скорее, его отсутствие. Вместо жизнерадостных, игривых подначек, заполнявших большую часть дня, в комнате было почти болезненно тихо. На самом деле, было так тихо, что захлопнутая задняя дверь заставила воздух вибрировать, а через минуту последовали крики Молли Уизли.

— Рон Уизли!

Софи застыла в проходе близко к женщине, стоящей с упёртыми в бока руками и сердитым выражением лица, рассерженно смотрящей на своего младшего сына. Он тоже был в комнате, чуть поодаль, ближе к рождественской ёлке и дивану, который занимали Драко и его мать этим утром. Сейчас он был свободен, не считая наполовину открытой упаковки, выглядевшей потерянно, из которой торчало что-то синее и вязаное. Когда Софи заметила серебристую букву "Д" посреди вязаного, что-то в голове щёлкнуло, и она не сдержала мягкий вздох, тут же выйдя через заднюю дверь.

Там она наткнулась на Драко, стоящего в паре шагов от дома и глазеющего на окружающие фермерские участки. Некоторое время она раздумывала, стоит ли подходить к нему, но его фигура была настолько напряжена, вкупе с руками, сжатыми в кулаки по бокам, что Софи помедлила.

— Ты в порядке? — спросила она. — Я не знаю, что произошло, но если Рон ляпнул что-то тупое, не позволяй этому…

— Не могла бы ты заткнуться хоть на минуту? Я пришёл сюда, чтобы немножко побыть одному. Я знаю, что это невозможно в этом свинарнике, что вместо дома, но полагал, что мне повезёт хотя бы снаружи.

Как будто оскорбления семьи Уизли, которые были настолько добры, чтобы позволить ему провести Рождество в своём доме, независимо от их отношения к ему и его матери, не было достаточно, Софи нахмурилась в ответ на инсинуации его второго высказывания. На то чтоб она была занозой. Что она появилась здесь, чтобы раздражать его, вместо осознания, что она вышла на холод, чтобы узнать, как он.

— Не надо быть таким…

Но Драко так и не услышал, каким ему не стоит быть, потому что именно в этот момент оглушительный треск расколол темнеющее небо, и прежде, чем они смогли пошевелиться, раздался громкий, бешеный кудахчущий смех, проморозивший их до мозга костей и приковавший их к месту.

Его обладательница скоро показалась на другом конце сада, её хохот стал громче, когда она увидела Малфоя. Она проворковала:

— Драко-кака, я соскучилась.

Когда тот не ответил, она взмахнула палочкой и призвала мощное пламя, быстро распространившееся от кончика палочки и эффективно отрезавшее Драко и от Софи, и от дома. Когда он исчез за стеной пламени, Софи наконец оправилась от временного паралича и стала звать Драко, пытаясь разглядеть его за огнём, отчаянно отодвигая мысли о том, что могла сотворить с ним Беллатрикс.

Порыв ветра временно создал прореху в пламени и открыл место, где ранее стоял Драко — теперь оно пустовало. При следующем порыве ветра, не позволяя себе задуматься, Софи махнула через прореху в огненной стене.

Оттуда было легко проследить за ними, смех Беллатрикс вёл её из сада вон, в поля с высокой травой, простиравшиеся вокруг дома. Но тут пришлось замедлить шаг, дожидаясь очередного звука. Пока она ждала, Софи обнаружила, что её мысли вернулись, сердце билось мощно, а её дыхание звучало неестественно громко в её собственных ушах.

Снова раздался тот смех, на этот раз ближе — слишком близко, и Софи обернулась, чтобы увидеть Беллатрикс менее чем в тридцати футах от себя. Она сделала шаг назад, приготовившись бежать, но раздались несколько громких хлопков и она узнала некоторые из голосов, прозвучавших в воздухе. Похоже, Беллатрикс тоже узнала их, потому что, после угрожающего оскала, обращённого к ней, она аппарировала с таким же хлопком.

Когда угрожавшая опасность отступила, Софи обернулась и возобновила поиски Драко. Вскоре она нашла его, стоявшего как-то потерянно в середине поля. Снова Драко стоял спиной к ней, но в этот раз расстояние её не остановило. Софи поспешила к нему, схватила за руку, чтобы убедиться, что он действительно стоял там.

— Ты в безопасности, — выдохнула Софи с облегчением, — я боялась, что она тебя…

Драко резко повернул голову к ней, черты лица исказила ярость.

— Почему ты преследуешь меня? Ты сумасшедшая? Ты знаешь, что они делают с подобными тебе?

Озадаченная его неожиданной злостью, Софи нахмурилась в смущении, лишь промямлив:

— Я пришла за тобой.

— Ты не знаешь меня.

— Я…

Драко выдернул руку из её захвата, отошёл на пару шагов и посмотрел на неё взглядом, который был бы насмешливым, если бы не сильное отчаяние, освещаемое бледным лунным светом.

— Знаешь, если бы они предложили мне вернуться без расплаты, я бы согласился.

Это был сильный и болезненный удар, но Софи проглотила его.

— Я понимаю, — ответила она, — но…

— Нет, не понимаешь! Я сбежал не потому, что был не согласен с идеологией, я сбежал не для того, чтобы присоединиться к Ордену. Я сбежал потому, что испугался, ясно? Потому что увидел, что они делают с непослушными, и перетрусил, что и со мной сотворят то же самое. Ты можешь не быть гриффиндоркой, но ты имела бы чертовски жирный шанс ей стать, раз сигаешь через огонь ради спасения кого-то. А я сбежал только чтобы спасти себя.

За этим непростым признанием последовало долгое молчание. Софи не знала, чувствует ли она обиду, сочувствие или просто печаль от того, что после всего Драко всё равно предпочёл быть таким. Наконец, не зная, что ещё сказать, она одарила его безрадостной улыбкой.

— Я всегда думала, что я стану гриффиндоркой, понимаешь, или как минимум хотела бы стать. Потом я хотела попасть на Слизерин, потому что тогда я могла бы быть рядом с тобой. Сейчас… я думаю, что я больше принадлежу к Хаффлпаффу.

Она расправила плечи на последней фразе, заметив его взгляд.

— Я бежала через огонь не просто ради кого-то. Я сделала это потому, что ты — мой друг, и ты был в опасности.

Драко презрительно фыркнул.

— Ты должно быть, психанутая маггла, чтобы захотеть дружить с Пожирателем Смерти.

— Но ты не являешься таковым, — не согласилась Софи. — Больше нет. И глубоко внутри я не думаю, что ты веришь в это сам. Ты мог верить в их идеологию раньше, но я не думаю, что ты продолжаешь верить.

Драко повезло, что не ему пришлось отвечать, так как в этот момент среди высокой травы очутился Ремус Люпин и позвал их обратно в дом.

25 декабря, 1996

Нора

Когда все трое прошли через кухонную дверь, Софи страшно обрадовалась теплу, медленно просачивающееся через ткань джемпера и вдобавок стала растирать руки в попытке побыстрее прогнать холод. Но им не дали много времени на акклиматизацию, потому что едва за ними закрылась дверь, будто бомба взорвалась в крохотной, заставленной едой кухне.

— Вы оба в порядке? Не ранены? — первой успела Молли Уизли, поспешив к Драко и Софи, чтобы проверить их на предмет травм. — Я заварю вам обоим хорошего чаю, это вас сразу согреет.

— С ними всё в порядке, Молли, — успокоил Люпин. — На нашу удачу, никто не пострадал. Там было всего три Пожирателя и они аппарировали, как только к нам прибыло подкрепление.

— Да, так они и сделали, впрочем, я осмелюсь заявить, что послала весьма неприятное проклятие в Торфина Роули до того, как он аппарировал. Будет чувствовать эффект ещё пару дней, зуб даю. — хихикнула Тонкс, плюхаясь в одно из кресел.

— Это ты виноват! — внезапно раздался обвиняющий голос из толпы, которая собралась в комнате. Пробираясь сквозь сборище рыжеволосых, Гарри Поттер подошёл и встал ровно напротив Драко. — Ты привёл их сюда. Мы все могли бы погибнуть из-за тебя!

— Это неправда, — жарко возразила Софи, и как только произнесла эти слова, она осознала, что они были правдивы.

Откуда-то из тёмных закоулков её подсознания появилось ослепительное изображение некого черноволосого человека, выбегающего из Норы в погоне за хохочущей сумасшедшей ведьмой.

— Они бы всё равно появились рано или поздно. Если бы они не заметили Драко и не переключились на него, спалили бы дом дотла.

За её спичем последовало длительное молчание и Софи поняла, даже не глядя на окружающих, что выражения их лиц олицетворяли гамму чувств от недоверия до подозрения.

— Так что, давайте ужинать, что ли?

25 декабря, 1996

Нора

Софи и ранее подозревала, что за её приглашением на Рождество стоял приказ вышестоящих инстанций, и сейчас было ясно, что Молли Уизли с некоторыми из взрослых снова устроили совещание по её поводу. Во время обеда матриарх Уизли умело прерывала все вопросы сидящего за столом молодняка, касавшиеся выплеска Софи.

После обеда все вместе не без труда разместились в гостиную, так как комната едва вмещала всех, и там уже разбились на мелкие группки. Вскоре в одном из углов начали играть в подрывного дурака, в другом же — в неизвестную Софи карточную игру с самотасующейся колодой, а Билл и Рон вынули потрёпанную шахматную доску. В самом дальнем углу гостиной мистер Уизли в компании нескольких взрослых вел, казалось, серьезную дискуссию.

Софи как раз раздумывала, к какой группе ей присоединиться, когда чья-то рука сжала её плечо; она обернулась и увидела рядом с собой миссис Уизли.

— Мне кажется, ты ещё не посмотрела свои подарки, дорогая.

— Мои подарки?

Миссис Уизли кивнула, указывая рукой на последние свёртки под рождественской ёлкой, так будто было очевидно, что они принадлежали Софи.

— О, ну тогда спасибо, я полагаю…— неуклюже ответила Софи, присев на корточки, чтобы забрать последние два подарка.

Когда она вернулась на прежнее место, то заметила, что миссис Уизли переместилась к группе взрослых. Не уверенная, что делать дальше, когда все места уже были кем-то заняты, Софи вышла из переполненной комнаты и села на лестнице, чтобы распаковать свои подарки.

Первый оказался коробкой с аппетитно-выглядящей домашней карамелью, вероятно, от мистера и миссис Уизли. Второй свёрток, чуть более крупный, содержал два предмета — маленький фиолетовый бархатный мешочек с некоторым количеством летучего пороха и книгу в кожаном переплёте. Когда Софи перевернула книгу, то обнаружила на обложке вытисненный золотом герб Хогвартса. Это была "История Хогвартса", и неожиданно у Софи на глаза навернулись слёзы. Это было так давно, но она всё ещё неясно припоминала, как будучи маленькой девочкой, читала книги про Гарри Поттера, смотрела фильмы и как страстно мечтала стать частью всего этого. Пройти через эти массивные двойные двери, сесть за этим длинным столом. Это было нечто большее, чем желание тусоваться с Гарри Поттером и разделить с ним его приключения. Это значило обрести свой дом.

Какое-то время Софи просто крепко прижимала книгу к груди, закрыв глаза, позволяя себе окунуться в те немногие воспоминания давно ушедшего, что у неё ещё оставались. Потом она положила книгу на колени и молча поблагодарила профессора, который, как она подозревала, стоял за этим продуманным подарком.

25 декабря, 1996

Нора

Аккуратно уложив свои подарки в рюкзак среди остальных вещей, Софи снова окунулась в праздник в гостиной. Теперь большая часть игр была в разгаре, наметились несколько победителей, а также несколько явно проигрывающих. Софи провела некоторое время, наблюдая за игрой Рона и Билла в шахматы, и с неохотой вынуждена была согласиться, что хотя она была не последним игроком, никак не была ровней никому из этих двоих Уизли.

Потом она покрутилась рядом с группой играющих во взрывного дурака и даже присоединилась к следующему раунду игры. Они играли вариацию классической игры, названной "пасьянс", потому что там не нужно было постукивать по картам палочкой, как в классической версии — или в той, которую Уизли называли "Дурак по баварским правилам". Правила были достаточно просты: задачей было найти совпадающие картинки для двадцати карт на руках прежде, чем они взорвутся. В целом, это было реально забавно, невзирая на лёгкие ожоги, и Софи в первый раз после прибытия не чувствовала себя не на своем месте.

Когда игра закончилась, Фред победил с отрывом, а большинство игроков заявили, что хотят по домам или в кровать, так что их группа распалась. Одновременно шахматная партия закончилась в пользу Рона, и Билл с Флёр были одними из первых, кто исчез наверху. Некоторые из взрослых также распрощались, и в течение двадцати минут комната опустела, оставив только Уизли, живших в Норе, Гарри, Софи и двоих Малфоев.

Драко с матерью сидели на том диване, который Софи уже окрестила "их" на протяжении большей части вечера, не общаясь ни с кем и выглядя ужасно чужеродно, но хотя бы обошлось без новых конфликтов.

Вскоре остальная толпа тоже начала исчезать на лестнице, за исключением Гарри и Джинни, как с некоторым весельем заметила Софи. Так что она ответственно сгрузила свою чашку в кухонную раковину и отправилась наверх, в комнату. Одолев первый пролёт, Софи заметила исчезающую фигуру Драко рядом с Нарциссой, этажом выше, и внезапно вспомнила о конверте, который ранее убрала в карман джемпера.

— Драко! — окликнула Софи, одновременно пытаясь не шуметь. — Могу я секунду поговорить с тобой?

Хотя выражение его лица ясно указывало на то, что он лучше выбросится из окна, чем поговорит, Драко кивнул и спустился к ней. Нащупав, Софи вынула конверт и протянула его Драко.

— Я забыла вручить тебе подарок от меня.

— Я думал, ты уже послала мне подарок.

— Ну… тогда это будет дополнительный. Настоящий.

Драко поглядел на гладкий белый конверт со своим именем на нём, потом встретил выжидающий взгляд Софи, а затем медленно вскрыл его и заглянул внутрь. Немного погодя он снова перевёл взгляд на Софи.

— Я не понимаю.

— Это Британский маггловский музей, настоящий Британский музей, собственно. Он в Лондоне.

— Я понял, что это — музей.

— А, ты имел в виду… — Софи слегка покраснела, внезапно смущённая выбором подарка. — Ну, я не знала, что тебе подарить, понимаешь. Но там была действительно замечательная выставка о приземлении на Луну, и я вспомнила, как однажды рассказывала тебе об этом, так что я решила, что, возможно, мы могли бы посетить её когда-нибудь?

Софи понимала, что путается в словах, в то время как его выражение лица практически не менялось. К этому моменту она была готова выдернуть подарок у него из рук, заявить, что это была шутка, и скрыться в комнате Джинни.

— Спасибо, очень продуманно.

И с этими словами, не такими многообещающими, как они могли бы быть, но, по крайней мере, не такими обескураживающими, как она ожидала, он оставил ее на лестничной площадке.

* * *

В эту ночь Софи долго лежала без сна и слышала, как Джинни осторожно открывает дверь и проскальзывает в комнату. Но она промолчала, и утром обе девушки притворились, что пошли спать рано и заснули мгновенно. Когда Джинни ушла завтракать, Софи закончила паковать сумку и, после короткого размышления, достала оттуда плеер и положила его на кровать Джинни с короткой запиской передать его Драко. После всего, что произошло вчера, у Софи не хватило смелости сделать это лично.

9 января, 1997

Бат

За исключением того, что праздничный обед состоялся на второй, а не на первый день Рождества, дома сам праздник прошёл так же, как всегда. После того, как в прошедшем году умер дедушка Корнуэлл, бабушка стала проводить рождественские дни в гостях у своих детей. Несмотря на то, что Софи не хватало присутствия деда, она не могла сказать, что так сильно сожалела о потере целого дня в компании кузенов.

После праздника все дни быстро смешались и прежде, чем она успела опомниться, наступил новый год, а затем и каникулы кончились. Верные себе учителя не стали транжирить время на поздравления и предпочли погрузить своих учеников в новые темы и завалить горой домашней работы.

Для Софи это означало вечера, проведённые или за рабочим или за кухонным столом — где она сейчас и находилась, размышляя над тем или иным учебником и делая выписки, с полной кружкой чая, или, в особенно отчаянные вечера, — с кофе. Сегодня как раз и был один из этих "отчаянных" вечеров, подумала Софи иронично, делая очередной глоток горького напитка и заставляя глаза вновь сфокусироваться на крошечных печатных буквах учебника по математике. Через открытую дверь она могла увидеть затылки родителей, поглощённых серией "Пуаро" Агаты Кристи, и Софи поймала себя на том, что завидует их беззаботному досугу. Она вздохнула, собираясь вернуться к домашке, но тут раздался стук, заставивший её снова поднять голову.

Она огляделась, но ничего не увидела , и снова собиралась воззвать к своему переутомленному и насквозь прокофеиненному мозгу. Но звук раздался снова, и на этот раз Софи уловила, что он раздавался сзади. Повернувшись на стуле, она чуть не заработала сердечный приступ, стоило ей увидеть большую коричневую сову-сипуху, сидящую на подоконнике за кухонным окном. Увидев, что на неё обратили внимание, сова снова постучала клювом в стекло, с явным нетерпением.

— Это ты, Соф? — спросила Тилли — громкий стук по стеклу перекрыл даже звук телевизора.

— Да, — дрожащим голосом отозвалась Софи. — Да, извини, мам. Я просто стучала карандашом, не могу сконцентрироваться. Пожалуй, выйду наружу, подышу свежим воздухом немного, скоро вернусь.

Так она и поступила, шустро закрывая заднюю дверь, прежде чем сове взбредет в голову влететь внутрь. Оттуда Софи заглянула на кухню и, успокоенная, что родители не смогут увидеть её со своего места на диване, начала сражаться с совой за письмо.

Пять минут спустя Софи победила, отделавшись несколькими небольшими царапинами на правой руке. Поняв, что Софи не собирается ее угощать, сова быстро исчезла, оставив ту глазеть на принесённое письмо в слабом свете из кухни.

Бумага точно была не-маггловского происхождения, хотя это было ожидаемо, раз уж письмо было доставлено совой. Но кроме этого, ничем не выделялось. Наклонный почерк, которым было написано её имя, был незнаком, но аккуратен, и Софи с внутренним содроганием подумала о своём собственном. Без малейшей догадки, кто мог бы быть отправителем, лишь ощущая пробежавший по ней холодок, Софи засунула письмо в карман кофты и вернулась в дом.

Кухонные часы показывали почти половину одиннадцатого. Учитывая, что был четверг, а утром — школа, Софи решила, что пора заканчивать сегодняшнюю учёбу; более того, когда она собирала свои вещи, почувствовала, как жжётся письмо сквозь ткань кармана.

Уже оказавшись в своей комнате, она быстро сгрузила учебники на рабочий стол и села на кровати, держа в руке письмо. Ещё секунду она пялилась на аккуратную надпись, потом перевернула конверт и сломала восковую печать.

9 января, 1997

Бат

Я пытался использовать "сии-дии плейер", который ты передала мне через Уизлетту, но он сломан. Я вынул "сии-дии" из маленькой плоской коробочки и положил его сверху на "плейер", но он не заиграл ничего. Я хотел послать его тебе обратно, но не был уверен, справится ли сова Уизли. У меня есть чёткое воспоминание, как однажды она свалилась в миску с кашей на втором году обучения.

Как ты можешь себе представить, я весьма скучаю в своём нынешнем заточении, не имея никого, кроме матери, для компании и учёбы в качестве развлечения. Но всё же я сотню раз предпочту эту тишину хаосу того места, которое Уизли называют домом. В самом деле, они хоть знают, что такое личное пространство?

Возможно, в твой следующий визит ты могла бы принести мне несколько книг, чтобы отвлечь меня.

Всего наилучшего,

Драко.

P.S. Когда моя мама увидела, что я пишу тебе, она попросила снова передать её благодарность за ботаническую книжку. Она искренне наслаждается ею.

За исключением почерка, это было, разумеется, самое прямое грубое письмо, которое Софи когда-либо получала. Без обращения, без осведомления о её самочувствии, лишь жалобы на её подарок, который он просто неправильно использовал. Но всё же он написал ей, и это что-то да значило, так ведь?

Несмотря на поздний час, Софи быстро выдрала лист из лежавшей поблизости тетрадки и начала писать ответ.

Дорогой Драко,

со мной всё хорошо, спасибо, что спросил. Я надеюсь, что ты и твоя матушка также находитесь в добром здравии, кроме скуки, разумеется?

Си-ди плеер (Си-Ди — это сокращение от Компакт-Диск) не сломан. Там должна быть маленькая защёлка сбоку (голубая, если я правильно помню), которую ты можешь сдвинуть в сторону и которая должна открыть крышку плеера. Тогда ты сможешь положить диск внутри (стороной с картинкой вверх) и снова закрыть крышку. Чтобы послушать музыку, тебе придётся подключить провод, который прилагается к плееру, воткни в дырку сбоку. Потом размести тот конец провода, похожий на тёплые наушники, на голове, и нажми на кнопку в форме треугольника.

Мне очень понравилось праздновать Рождество в Норе, и я была очень польщена приглашением.

Здесь Софи прервалась и чуть не прожгла дырку в письме взглядом, как будто это могло донести то, что она думает, до адресата.

Хотя я рада не жить с такой кучей людей ежедневно, разве немного хаоса и возбуждения — не то, что составляет праздник Рождества?

Тут она прервалась, не зная, как ответить на просьбу о посылке книг, не говоря уж о плохо завуалированной просьбе о визите. С одной стороны, Софи была рада, что после всего, что произошло во время Рождества, да и до него, Драко всё ещё хотел увидеть её. Возможно, это было большее, на что она могла рассчитывать, в плане его признания, что он прощает её. Но с другой стороны, Софи не была уверена, какое её место в магическом мире, теперь, когда она поделилась своими знаниями и чётко заявила о своём маггловском происхождении.

Со вздохом она продолжила писать.

Я приложу одну из моих самых любимых книг к этому письму. На данный момент я не знаю, как я передам их тебе, потому что сова уже улетела, а у меня нет своей. Более того, я не знаю, как мои родители отнесутся к совам, летающим туда-сюда, или предметам, появляющимся в нашем камине. Вероятно, я пошлю письмо и книгу миссис Уизли и попрошу её передать их тебе в ближайший визит. Для дальнейшей переписки пожалуйста, задумайся над использованием маггловской почты, ведь я не знаю, как могла бы объяснить сов родителям.

Передай от меня привет твоей матери.

Искренне,

Софи

14 января, 1997

Бат

В итоге она поступила так, как написала в письме, и отправила посылку на адрес почты в Оттери-Сент-Кэчпоул, вместе с благодарностью миссис Уизли и чёткими инструкциями по использованию почтовых марок. А также фактом, что для одного конверта вовсе не нужно двадцать три марки.

После некоторых размышлений Софи решила также отправить свою зачитанную книжку "Хоббит". История была короткой, достаточно простой и не требовала глубокого знания маггловских обычаев и современной технологии. Более того, в ней точно содержалась приличная доля магического и мистического, но не было злоупотребления очевидными стереотипами, жертвами которых стали некоторые другие её любимые книги. Софи не хотела даже задумываться о возможной реакции Драко, если он вдруг когда-нибудь наткнется на "Ведьм" Роальда Даля.

Софи начала ждать ответа, стоило письму покинуть её руки, несмотря на свои лучшие намерения так не делать. К счастью, ожидание было недолгим, потому что уже в следующий вторник, когда она вернулась из школы, на боковом столике в гостиной её ожидало письмо. Рядом с ним лежала аккуратно завёрнутая посылка, в которой она обнаружила "Хоббита".

Я прочёл присланную тобой книгу. Она была весьма увлекательна, хотя, разумеется, совершенно нелепа. Упомянутые в ней гномы похожи на гоблинов, если ты не в курсе, то это — маленькие, уродливые существа, любящие золото и сокровища, управляющие волшебным банком Гринготтс. Но, кроме этого сходства и, разумеется, существования драконов, существа, описанные в книге абсолютно несуразны.

Тут Софи сделала паузу, ужасно раздосадованная тем, что Драко счёл хоббитов и эльфов нелепыми, в то время как его собственный магический мир мог похвастаться набором куда более бредовых существ, например трёхголовыми собаками, вейлами и садовыми гномами.

Когда её раздражение потеряло остроту, Софи вернулась к чтению.

Если отбросить это в сторону, то книга оказалась вполне недурна. Мне было жаль, когда она закончилась, и, учитывая количество моего свободного времени, я бы хотел прочесть ещё, если есть продолжение.

Я также заставил "Си-ди плеер" заработать. Большинство песен я нашёл слишком шумными: слишком много инструментов и тексты вовсе не имеют смысла. Некоторые из них были сносны, впрочем. Мне особенно понравилась "Вчера". ("Пенни Лэйн" также была весьма… подробной).

Я передам мою корреспонденцию миссис Уизли, которая потрудится отправить её через маггловскую почту. Я могу лишь надеяться, что она дойдёт до адресата, хотя миссис Уизли заверила меня, что маггловская почта работает отлично, пусть и несколько медленно.

Всего наилучшего,

Драко.

Улыбка одолевала Софи по мере чтения письма её друга, и теперь нельзя было бы описать его иным словом, когда он написал ей не единожды, но дважды, а также нехотя одобрил работы маггла, которыми она поделилась с ним. Мысленно Софи похлопала себя по плечу за то, что предложила сборник своей матери "Антология-2" в качестве рождественского подарка. Если и существовала какая-то вещь, способная объединить всех людей, магглов и магов, это были "Битлз".

С ещё не сошедшей с лица улыбкой она поздоровалась с матерью на кухне и побежала наверх, чтобы начать писать ответ.

29 января, 1997

Бат

Софи удалось отправить ответ на следующий день. Он включал весьма увесистый томик "Властелина Колец". Ей почти было жаль слизеринца, а также себя, потому что стоимость пересылки такой большой книги истощила её жалкие сбережения, но Софи быстро заглушила эту жалость, сказав себе, что ему всё равно нечем заняться. Кроме того, если была такая книга, нагляднее представлявшая бы военную разруху и важность даже крохотного сопротивления, то это была она.

Её письмо само по себе было не настолько значительное, сказала бы Софи. Несмотря на наслаждение хорошим слогом, Софи сама не обладала талантом к писательству, и это сквозило в каждом несвязном абзаце её письма. В какой-то момент она задумалась над случайным воспоминанием, оставшимся от её прежней жизни, одна цветная и живая вспышка в фильме, который давно превратился в черно-белое немое кино.

Это был ветреный осенний день, ей было около пятнадцати лет. Она вместе с подругой провела день в Ливерпуле, но совершенно не помнила, зачем они туда поехали, и под конец прогулки они по внезапной прихоти решили посмотреть на знаменитую Пенни Лэйн. Зная одноимённую песню, они прочесали округу в поисках упомянутых мест и людей. Как-то неловко, что заставляло Софи думать, что им это было совершенно несвойственно, они остановились и фотографировались на телефон подруги.

Возвращаясь в настоящее, она просто написала об улице, упомянутой в песне: "Я однажды была там, давным-давно".

* * *

Следующие недели принесли с собой продолжение оживлённой переписки. Часто это был лишь обычный обмен жалобами — со стороны Драко на нудность "Властелина Колец", домашнюю работу, на то, что он заперт в доме, а со стороны Софи на утомительную холодную погоду, домашнюю работу, и на то, что она тоже заперта в доме. Иногда их беседы заходили глубже, касаясь прежних ошибок, сожалений и вероятности грядущей войны.

С каждым присланным письмом Софи отказывалась от очередного предубеждения и изменяла реальность в отношении парня, которого она называла своим другом, но теперь обнаруживала, как мало на самом деле знает о нём. Как выяснилось, он не был тем мальчиком, которого она запомнила из книг про Гарри Поттера, или которого видела в кино. Не был он также и парнем, в которого она так упорно старалась его превратить. Скорее, реальность была полна оттенков, и настоящий Драко стоял где-то посередине.

Например, хотя он обозвал Гермиону грязнокровкой на втором году обучения — как Софи заключила из его воспоминаний об инциденте Рона с поеданием слизней, он также вёл себя противоречиво, когда начали появляться жертвы василиска. Драко признался, что на третьем курсе дразнил гиппогрифа, но клялся, что не рассказывал об этом отцу. Он подтвердил, что на пятом был внутренне согласен с Гарри Поттером в полной бесполезности уроков Амбридж. Более того, Драко отрицал, что был участником инспекционной дружины, хоть и причиной, почему не был замешан в открытом противостоянии Амбридж, он называл необходимость учиться. Всё вместе, разочарование и гордость слились в отрезвляющий опыт, и Софи поняла, что не может жалеть о разочаровании, которое теперь позволяло ей узнать Драко получше.

* * *

Однажды на второй неделе января, после того, как первоначальное сумасшествие "назад-в-школу" улеглось, Софи раскрыла свой экземпляр "Хогвартс. История". Она хорошо помнила, что это был вечер после того, как Драко описал в своём последнем письме гостиную Слизерина и спальни мальчиков, притом намного более лестно, чем книжный Гарри.

Несмотря на некоторую суховатость местами, книга вызвала знакомое болезненное чувство томления и тоски по дому в её груди. С помощью полученных от Драко переживаний событий и книжных описаний, Софи почти видела перед своим внутренним оком замок. Снова она видела сны о том, как проходит под высокой аркой, ведущей ко входу в Большой зал, сидит в удобном кресле у камина или в тихом углу бесконечной библиотеки.

Когда Софи проснулась следующим утром, воспоминание об этих снах было горько-сладким.

23 февраля, 1997

Бат

"...во всех новостях..."

Было девять часов утра, понедельник, и первым уроком стояла математика. Несмотря на все усилия Софи, мозг витал далеко от цифр, записанных на классной доске, а веки закрывались, и приходилось с этим упорно бороться. Вчера вечером, как уже вошло в привычку, она не спала, зачитавшись "Хогвартс. История" до поздней ночи.

"...замучены и убиты…"

Эти слова привлекли внимание Софи, и вместо того, чтобы снова настроиться на объяснения учителя, она прислушалась к беседе двух девушек, сидевших перед ней. Они были самыми известными сплетницами класса, но теперь предмет их обсуждения казался далёким от обычных свиданий, моды и знаменитостей. Софи напрягла слух, чтобы получше слышать, но именно в тот момент учитель кинул предупреждающий взгляд в сторону болтушек, и ей пришлось вернуть внимание доске.

Когда наконец прозвенел звонок, Софи изо всех сил и так быстро, как только возможно, запихнула вещи в рюкзак и обогнула парту болтавших девушек.

— Что произошло? Я расслышала упоминание о каких-то новостях.

Обе девушки обменялись красноречивыми взглядами, вероятно, по поводу наглого подслушивания и последующего ещё более бесстыдного признания этого факта. Потом девушка слева, Саная, пояснила:

— По новостям сегодня утром показывали, что найден еще один труп.

Невзирая на печальную действительность, это едва ли было новостями. За всё время с прошлой осени исчезновения и нападения участились по всей стране. Жертвы казались случайными, некоторые — старые, некоторые — молодые, мужчины и женщины. СМИ приписывали вспышки насилия криминальным разборкам в группировках, но Софи-то была осведомлена лучше. Она сгрызла бы свою правую ногу, если бы все жертвы не оказались магглами, маглорожденными или магглолюбцами.

— Репортаж был жутким, — поддержала Вероника, подруга Санаи. — Девушка нашего возраста, из Мальборо. Они нашли её тело всего в двух блоках от её дома.

— Мальборо? — горло Софи внезапно пересохло.

— Да, — подтвердила Вероника, а потом её лицо сменилось пониманием, а затем сочувствием. — Эй, ты ведь перевелась оттуда?

— А они назвали имя девушки?

— Нора, — осторожно произнесла Саная. — Нора Кларк.

* * *

Вернувшись домой из школы, Софи немедля бросилась к телефону в гостиной. Она набрала знакомый номер Тесс и Бренды. Они проболтали около часа, хотя смерть их одноклассницы ни разу не упомянули. Но всё же Софи могла сказать, что близняшки были так же потрясены, как и она сама, и, когда пришло время попрощаться, это звучало прочувствовано, как никогда прежде.

Когда Тесс и Бренда повесили трубку, Софи набрала новый номер временного места жительства Эммы в Мальборо, но никто не ответил. Она никак не могла подавить чувство тошноты, поднявшееся со дна желудка, пока готовилась ко сну тем вечером.

3 марта, 1997

Бат

Эмма перезвонила ей долгих несколько дней спустя. К счастью, отец Софи всё ещё был на работе, а мама была достаточно тактична, чтобы дать им немного личного пространства, и нужды в притворстве не было.

После первых лихорадочных заверений, что обе в порядке, Эмма перешла к делу.

— Это не только в наших новостях. Мы получаем копии магических газет, и в них тоже полно статей о нападениях. Но пока что они пытаются не упоминать Ты-Знаешь-Кого в статьях, вероятно, чтобы избежать массовой паники, но даже мои родители и я понимаем, что всё это связано с ним.

Разумеется, это было не новостью для Софи, которая ожидала и боялась чего-то подобного. Вместо этого она прочесала свою память на предмет сведений про мир Гарри Поттера и последовательность событий. Софи не была уверена на сто процентов, но, казалось, припомнила, что война волшебников полномасштабно разразилась на седьмом курсе Гарри, и потому должна была бы развязаться только в следующем году. Если репортажи правдивы, то нынешнее учащение нападений было реально тревожным сигналом .

Не услышав словесного ответа от подруги, Эмма шёпотом продолжила:

— Я боюсь, что нам здесь больше небезопасно.

И Софи опасалась, что подруга могла быть права.

5 апреля, 1997

Бат

Прошлым вечером снова было собрание Ордена, я знаю об этом потому, что миссис Уизли принесла ужин мне в комнату и попросила меня оставаться там весь вечер. Не то чтобы это имело какое-то значение, они зачаровали комнату, так что я по-любому не смог бы подслушать.

Что до содержания встречи, я бы поспорил на мою…

Тут он зачеркнул слово "метла", вероятно, осознав, что, находившаяся в малфоевском особняке метла уже могла ему и не принадлежать.

…мой Си-Ди плеер, что участившиеся атаки действительно являются частью продуманного плана. Даже эти слабоумные гриффиндорцы должны были понять, что Тёмный Лорд над чем-то работает. Прежде чем я и моя мать удалились,

"Сбежали", — мысленно поправила Софи.

велись разговоры и даже были сделаны попытки привлечь некоторые тёмные существа на нашу сторону. Я могу лишь предположить, что с их присоединением нападения лишь участятся и станут более кровавыми. Тебе и твоим родителям следовало бы принять меры предосторожности.

На этом я закончу моё письмо; матушка желает видеть меня за чаем в гостиной, и мне думается, что в эти дни моя компания ей необходима.

Драко

Это было не первое письмо, в котором они обсуждали нападения, но первое, в котором он смог поделиться новой информацией. В своём нынешнем положении Драко был практически так же отрезан от магического мира, как и Софи. Но всё же она завидовала ему, потому что знала, что его изгнание лишь временное, а она никогда не станет частью мира волшебства, как бы сильно она ни старалась.

Чтобы восполнить эту утрату и уйти от жестоких жизненных реалий Софи проводила большую часть своего свободного времени, закопавшись в "Хогвартс. История". Но время шло, а нападения постоянно учащались, и мысли о Хогвартсе тоже претерпели изменения. Теперь, когда она видела сны о школе волшебства, то видела сломанные входные двери, завалы в коридорах и тела раненых и погибших в Большом зале. Она видела Тонкс и Ремуса, лежащих рядом — с ладонями, разделёнными лишь на какие-то дюймы, но навсегда. Она видела Фреда Уизли и его брата-близнеца, укачивающего безжизненное тело, и его отчаянный крик заполнял собой коридор. И теперь, в самых мрачных кошмарах наяву, Софи опасалась, что даже та, прежняя безрадостная победа больше не случится.

25 апреля, 1997

Бат

Был весенний вечер конца апреля. Школа на этой неделе брала измором, с контрольными, чередующимися со сдачей проектов и сочинений. Излишне говорить, что когда прозвенел звонок в полдень пятницы, Софи показалось, что её мозги пожарили во фритюре, и она едва смогла одолеть дорогу до автобуса, который отвез её домой.

Два часа до ужина она провела за бездумным разглядыванием стены. После молчаливого — с её стороны — ужина, состоявшего из картофельных чипсов по-фермерски, брокколи на пару и стейка, она протаращилась в пустоту ещё час, а потом родители позвали Софи составить им компанию и посмотреть "Парк Юрского периода". Решение присоединиться было вызвано как её отупевшим состоянием, так и тем, что предыдущие три часа она провела, уставившись в пустую стенку.

Первая часть фильма прошла без особых событий, Софи мало обращала внимания на происходящее на экране, просто радовалась близкому присутствию своих родителей. Рекламные ролики сменяли друг друга, и Эндрю принёс им всем по чашке чая, прежде чем началась вторая серия. Едва он занял место по другую руку Тилли, как зазвонил телефон.

Софи, вырванная из своего транса внезапным звуком, вслед за родителями повернула голову к часам. Четверть десятого. Немного неуверенно Тилли сказала, что возьмёт трубку, и направилась к телефону.

Несколько долгих секунд она держала телефон у уха, потом сказала:

— Софи, это Эмма.

Софи глубоко нахмурилась, услышав имя лучшей подруги; взгляд снова метнулся к часам, и она взяла трубку у матери.

— Эмма?

— Слушай, у меня мало времени, — голос звучал так, будто подруга спешила, была в панике и ей не хватало дыхания. — Произошёл массовый побег из магической тюрьмы Азкабан. Министерство Магии пытается скрыть масштабы побега, равно как и имена сбежавших. Они являются известными последователями Ты-Знаешь-Кого, Пожирателями Смерти — убийцами. Она началась, Софи, началась. Война. Мы с родителями спрячемся. Пожалуйста, позаботься о себе, хорошо?

— Конечно, но…

— Мне надо идти. Пожалуйста, береги себя.

Звонок прервался прежде, чем Софи успела на дрожащем выдохе прошептать: "Ты тоже". Ещё какой-то момент она просто стояла там, с трубкой у уха, переваривая только что полученную новость. Это был второй побег за период чуть больше года, и он случился слишком рано, если она правильно помнила оригинальную хронологию. Но это было не всё, потому что вместе с воспоминаниями о мире Гарри Поттера ей припомнилось также и имя одного из беглецов.

"Вот б…"

— Софи? — окликнула Тилли, но та лишь подняла руку ладонью вверх и помчалась вверх по лестнице.

Ей потребовалась лишь пара секунд чтобы найти тетрадь с заметками про Гарри Поттера. Софи быстро пролистала к одной из последних записей, двигая пальцем по странице, пока не нашла нужную. И тогда она снова выругалась.

Как она уже опасалась, одним из сбежавших был Люциус Малфой. Хотя он запечатлелся в её памяти как жалкий персонаж из последних сцен в книгах и фильмах, Софи знала, что он оставался опасным убийцей, Пожирателем Смерти. А ещё он был отцом Драко.

Знал ли Драко, что его отец был в числе сбежавших? Как он отреагировал на то, что его отец вырвался на свободу? И, самое важное, изменятся ли его собственные приверженности теперь, когда такая мощная связь с "тёмной стороной" восстановилась? Чтобы угадать ответы, не хватало информации.

Когда Софи снова спустилась вниз, её родители приглушили звук телевизора, и Тилли скрестила руки на груди при появлении дочери.

— Что творится, Софи?

— Эмма позвонила, чтобы сообщить… Я рассказала Эмме о ситуации Драко с отцом. Она позвонила сказать мне, что тюремный срок мистера Малфоя был… досрочно прекращён.

Её мама потрясённо ахнула, тем самым глубже загоняя кол вины в сердце дочери.

— Этот ужасный человек снова на свободе?

Софи кивнула и повернулась к отцу.

— Пап, помнишь ли ты наш разговор о Драко? Что ж, думаю, сейчас самое время.

— Конечно, — сказал Эндрю, прежде чем его жена успела выразить замешательство или опасения. — Когда ты хочешь уехать?

— Завтра утром, если это возможно.

— Десять утра — это достаточно рано, чтобы уехать в Лондон?

— Лондон? — прервала их Тилли. — Разве у тебя не назначен деловой обед с Грегори на завтра?

— Я перенесу его. Если я скажу, что это необходимость, уверен, он поймёт.

— Пап, этого не нужно, правда. Ты можешь просто подкинуть меня до вокзала в Бате, я знаю дорогу в Лондон, помнишь?

Её отец колебался лишь мгновение, потом сдался.

— Ладно, но вернись до вечера воскресенья. И не забывай про осторожность, хорошо? Сейчас непростые времена.

26 апреля, 1997

Бат

План был обсуждён, и Софи вскоре ушла наверх, паковать в уже родную сумку спальную одежду, туалетные принадлежности и книги для чтения. После этого она набросала короткое письмо Драко, заявляя, что заскочит завтра и что собирается быть у его двери в полдень, надеясь, что этих строк будет достаточно, чтобы он догадался: ему придётся впустить её, предпочтительно, без пятнадцатиминутного ожидания. Она быстренько обыскала комнату, чтобы найти маленький тёмно-синий мешочек с летучим порохом, полученный ей от Дамблдора после первого посещения Площади Гриммо, 12, чтобы обнаружить там щепотку порошка, большую часть которого она потратила на разговор с штаб-квартирой Ордена по камину в прошлом августе. Разумеется, был и второй мешочек, поменьше, являвшийся частью рождественского подарка от Дамблдора, Но, по неизвестным причинам, Софи чувствовала, что для него было особое предназначение. Она могла лишь надеяться, что остатка порошка в первом мешочке хватит для отправки письма.

Софи отправила письмо лишь через несколько часов, когда её родители давно спали и в доме воцарилась тишина. Тогда она выскользнула из комнаты и вниз по лестнице. Весна в этом году выдалась достаточно тёплая, дрова были сухими как кость и быстро занялись. Через пару минут Софи бросила порошок, а затем письмо в бушующее пламя, а после погасила его и вернулась в комнату на остаток весьма беспокойной ночи.

* * *

На следующее утро Софи разбудил будильник — после ночи, по большей части проведённой за изучением потолка. Она бездумно оделась, мигая утомлёнными глазами, и потащила себя и сумку вниз, завтракать и, что более важно, получить большую чашку кофе. В гостиной мать уже читала газету, а репортёр в телевизоре продолжал трещать, не смущаясь отсутствием слушателей. Отец вскоре присоединился к Софи на кухне, так же, как она, сначала потянувшись за кофе, прежде чем сделать себе тосты.

Они ели молча — ни один из них не был жаворонком, — так что низкое гудение телевизора наполняло комнату. Внезапно, когда Софи собиралась сделать очередной глоток кофе, гудение стало громче и разделилось на различимые слова.

"...подтверждено. Имя первой жертвы — Тимоти Корбин, тридцати семи лет. Женщина, бывшая с ним, идентифицирована как…"

В этот момент Тилли вошла в кухню с лицом бледнее обычного, с газетой в безвольно повисшей руке.

— Произошло ещё одно нападение, — вымолвила она, — супружеская пара и их дети, самому старшему недавно исполнилось семь.

Эндрю протянул к ней руку, взяв её за свободную и нежно сжал.

— Это отвратительно.

— Кто способен на такое? — спросила Тилли неверящим голосом, очевидно, не ожидая ответа. Её глаза остекленели, наполнившись слезами по семье, которую она не знала, но оплакивала, несмотря на это. — Это же дети… Они были обычными детьми.

С другой стороны стола Софи мрачно наблюдала за происходящим. Она-то знала… Она всегда знала, что начнётся война. Но никогда не ожидала, что та будет так близко и ранит настолько глубоко. Она никогда ранее не осознавала, что война будет настолько реальной.

Софи не смогла доесть последний тост на тарелке.

26 апреля, 1997

Бат

После всплеска отчаяния Тилли попыталась отговорить Софи от поездки. И Софи хотела сказать "да", она уже почти согласилась, только бы стереть этот страх в глазах матери. Но Софи также понимала, что нападения не прекратятся, пока не кончится война, и ей необходимо было знать, чью сторону займёт Драко.

Софи и Эндрю покинули дом всего через несколько минут после завтрака; оба в молчании шли по оживлённым улицам Бата. Снова, несмотря на то, что не была родной по крови этому человеку, Софи удивлённо подумала, насколько они похожи. Так же, как и она, отец предпочитал тишину шуму, размышления действиям и всегда старался видеть в людях лучшее. Он был её самой крепкой стеной, её самой непоколебимой поддержкой.

Когда машина остановилась у тротуара напротив железнодорожной станции, Софи потянулась и крепко обняла отца, притягивая его так близко, как никогда прежде.

— Спасибо. Правда, пап, я не знаю, что бы я делала без тебя.

Когда она отстранилась, то увидела промелькнувшую улыбку, прежде чем Эндрю кивнул. Какое-то время он просто смотрел на неё.

— С тех пор, как тот парень появился у нашего порога, мне кажется, что ты ввязалась в престранные вещи.

Это замечание застало её врасплох. Когда Софи лопотала очередной ответ, снова обещавший однажды всё объяснить, Эндрю продолжил с улыбкой на губах:

— Но, впрочем, мы все совершаем сумасшедшие поступки ради любви.

Софи знала, что её отец был неглупым человеком, и понимала, что он должен был подозревать, что тут кроется нечто большее, но решил пока что оставить ей её секреты. Выбрал доверие. За это Софи была настолько благодарна, что решила разок не исправлять его в отношении предполагаемых чувств к Драко. Вместо этого она наклонилась вперёд, чтобы чмокнуть его в щёку, потом схватила сумку и вышла из машины.

— До завтра!

26 апреля, 1997

Бат

Входя в железнодорожный вокзал Бат Спа, Софи закинула рюкзак подальше на плечо и направилась к билетным кассам. Несмотря на то, что была суббота, очередь была относительно короткая, и через пять минут она отошла от окошка с обратным билетом до Лондона в руках.

Предстояло переждать пятнадцать минут до отправления поезда и Софи зашагала к одной из пустующих металлических скамеек, там и сям рассыпанных по терминалу. Она уже собиралась достать книгу, но заметила в толпе знакомое лицо.

Райан не видел её, целиком сконцентрированный на брюнетке, с которой он оживлённо болтал, и Софи была рада этому обстоятельству. Парочка встала на одной из ближайших платформ, стоя рядышком и выглядя так, будто абсолютно выпала из окружающего их мира. Наблюдая за ними через зал, Софи чувствовала лишь радость за них.

Конечно, он был её парнем, тем, с кем она рассталась меньше года назад. Но Софи всегда понимала, что Райан был не для неё. Ей нравилось проведённое вместе время, пока длились их отношения, но ей никогда не нравился он сам. Теперь она смотрела на эту пару как на нечто счастливое, нечто свободное, как на последнее прибежище простоты в мире, который становился всё более тёмным и запутанным.

Софи наконец оторвала свой взгляд от парочки, не желая, чтобы её поймали за подглядыванием за бывшим парнем и его новой подругой, особенно если это примут не за то, чем оно на самом деле было. Посмотрев на свои коленки, она на секунду была поражена такой нормальностью момента, и прошлый год показался внезапно абсолютно нереальным. Драко, Площадь Гриммо, 12, Волдеморт, участившиеся атаки. Даже пережив всё это, Софи почти верила, что это была лишь безумная фантазия. Более того, она почти хотела, чтобы так и было. Вся эта таинственность, вся опасность — насколько проще бы было, если бы не было магии?

Но потом Софи снова подумала о Драко и поняла, что ей было неважно, насколько легче стало бы ей самой. Встав, чтобы перейти на нужную платформу, Софи подумала, что ирония кроется в том, что она, вероятно, даже встанет лицом к лицу с Волдемортом за Драко, если придётся.

26 апреля, 1997

Бат

Когда подошёл поезд, Софи устроилась на сидение, смотревшее на два других — это давало ей достаточно пространства для себя, сумки и ещё хватало, чтобы вытянуть ноги. Она подождала объявления проводника, подтверждающего, что этот поезд действительно следует до Лондона, а затем откопала в сумке свой экземпляр "Хогвартс.История".

Ради этого конкретного случая Софи обернула древний том в кожаном переплёте в книжную супер-обложку, снятую с одной из потрепанных материных книг. Она едва-едва налезала, и не стоило даже говорить, что книга выглядела теперь как пухлая старушка, но это было лучше, чем если бы не-магический незнакомец осведомился бы у неё по поводу странной обложки и названия книги. А так Софи сомневалась, что книга с женщиной с макияжем и причёской стиля семидесятых, мечтательно уставившейся вдаль, кого-то заинтересует.

За чтением поездка на поезде пролетела быстро, и Софи оторвалась от книги, только когда они уже подъезжали к столице. Она выглянула в окно, убедившись, что сельская местность действительно медленно отступала, сменяясь городским пейзажам. Закрыв книгу, Софи уже начала запихивать её в сумку, как вдруг среди общего фонового шума приглушённых разговоров и стука колёс раздался голос.

— Мисс, вы что-то обронили.

Софи подняла глаза и обнаружила, что во время поездки кто-то занял противоположное сидение. Это был мужчина лет тридцати, с коротко подстриженными волосами и гладкой тёмной кожей, одетый в хорошо выглаженный серый костюм. Его взгляд были пытливым, но добрым, и когда он заметил, что Софи поняла, что он обращался к ней, указал рукой на пол.

Проследив за его жестом, Софи в самом деле увидела, что из книги что-то выпало. Бумажка была едва ли больше почтовой открытки, без видимых подписей, которые бы отличали её от обычной закладки из ненужного хлама. Но, ненавидящая мусорить Софи наклонилась, чтобы выбросить её в мусорку, установленную под каждым окном вагона. В процессе она произнесла:

— О, это не…

И тогда она краем глаза увидела чёрные чернила на обороте бумажки. Её левая рука зависла в своём путешествии к крышке мусорки, и Софи отметила, что карточка была из гораздо более плотного материала, чем обычная бумага.

Перевернув её, Софи почувствовала, как её сердце замирает от надписи, сделанной элегантным почерком.

Для тебя всегда найдётся место в Хогвартсе, когда тебе это понадобится — А. Дамблдор.

Софи не понимала, что это значило. Но она точно знала три вещи. Первая, хотя она никогда не сомневалась в этом всерьёз, теперь было ясно, что подарок был сделан профессором Дамблдором. Второе, он должен был заложить карточку между страниц и она выпала только сейчас потому, что Софи держала книгу одной рукой и не совсем горизонтально. Третье и, вероятно, самое важное, хотя она не знала точного значения, скрывающегося за этой надписью, оно точно что-то значило. Потому что, если была такая вещь, в которой Софи была уверена, так это в том, что директор Хогвартса никогда ничего не делал без причины.

26 апреля, 1997

Лондон

Выйдя на платформу в Лондоне, Софи была ошеломлена всеми видами, запахами и звуками, характерными только для большого города. В прошлый раз она была здесь с Нарциссой и Драко и много пропустила, чересчур сконцентрировавшись на том, чтобы безопасно провести их к штаб-квартире Ордена. Теперь же она неторопливо направилась к выходу, позволив себе медленно впитать в себя увиденное.

Там было так много магазинов, продающих вещи, про которые Софи даже не могла вообразить, зачем они нужны в поездке на поезде. Одежда, духи, компакт-диски… Она остановилась перед музыкальным магазином, колеблясь, стоит ли зайти.

Поискав взглядом часы, Софи обнаружила большой круг на другом конце терминала. Они показывали 11.20, значит, у неё ещё была уйма времени, чтобы добраться до штаб-квартиры. Решившись зайти в магазин, Софи обнаружила, что с другого конца вокзала на неё пристально смотрит человек. У него была неприметная внешность, возраст, вероятно, около сорока лет, курчавые каштановые волосы и борода были припорошены первой сединой. Что-то в нём показалось знакомым, как будто Софи видела его раньше, хотя она не смогла бы чётко ответить, как и где. Пожав плечами, она дружелюбно улыбнулась ему и зашла в магазин.

Не задерживаясь на подробный осмотр и вскоре углядев очередную антологию, Софи купила её для Драко по минутному капризу. В зависимости от того, как будут восприняты шокирующие новости о побеге отца, Софи могла использовать диск как утешение или как предложение мира. Когда подарок был аккуратно упакован и убран в рюкзак, она продолжила свой путь к выходу из вокзала.

Снаружи стояла относительно погожая апрельская суббота, когда погода недостаточно хороша, чтобы население Англии отправилось на пляжи, но и не настолько плоха, чтобы запереть их в домах. Небо было затянуто облаками, но их оттенок был безобидно-серым, они лениво проплывали вместе со слабым, не холодящим ветерком. И, разумеется, это значило, что Софи должна была предвидеть толпу у автобусных остановок. Найдя остановку автобуса к Бороу Илингтон, Софи увидела, что на ней тоже была тьма народа.

"Ну что ж, тогда я прогуляюсь", — вздохнула Софи внутренне, хотя не сильно жалела об этом. Она, вообще-то, всегда любила ходить пешком и была не прочь увидеть лондонские пейзажи, раз уж подворачивалась возможность. Раскрыв рюкзак, Софи вынула карту Лондона, которую купила во время прежнего визита, радуясь, что догадалась прихватить её, и снова надела рюкзак на плечи.

Она прогуливалась по широким пешеходным дорожкам внутренней части Лондона, смотря направо и налево, чтобы вобрать в себя так много, как только могла, но видела меньше, чем рассчитывала, из-за людей, теснивших её со всех сторон. К счастью, через пять минут людской поток начал редеть, и Софи почувствовала, что снова может дышать. Более того, она наконец смогла увидеть великолепные здания, обрамлявшие улицу.

После пары кварталов туристической прогулки в редеющем потоке прохожих Софи осознала звук шагов, синхронных с её собственными. Она пыталась игнорировать это ещё одну минуту, пытаясь убедить себя, что это просто паранойя и все эти истории в новостях начали действовать на неё. Софи внезапно свернула налево, потом направо, снова выходя на главную улицу. Шаги следовали за ней.

Она заставила себя не оглядываться; та часть мозга, говорившая ей, что она просто глупит, стремительно затыкалась. Проходя мимо офисного здания с зеркальными окнами, Софи рискнула взглянуть краем глаза. Тот человек с вокзала. Кудрявый, бородатый седеющий мужчина. Тот самый, которого она, казалось, видела ранее.

И теперь она осознала, что точно видела его ранее. Девять месяцев назад, когда она ждала автобуса с Нарциссой и Драко. Когда Софи на минутку показалось, что он следил за ними, стоя на улице напротив — тогда она ещё потрясла головой, отгоняя галлюцинации. Если бы воспоминание не пробрало её холодом до костей, она бы хлопнула себя по лбу.

Смотря строго перед собой, Софи осторожно ускорила шаг. Шаги за ней тоже участились. Она внезапно свернула налево, и шаги за ней не отставали. Вскоре то, что казалось простой и беззаботной пятнадцатиминутной прогулкой по длинным лондонским улицам, превратилось в кошки-мышки в столичном лабиринте узких переулков и проходов. Человек всё время соблюдал дистанцию достаточную, чтобы не вызвать подозрений — так было бы, если бы он не следовал за ней от самого Кингс-Кросс, но достаточно короткую, чтобы не потерять её из виду. Это расстояние могло бы успокоить Софи, если бы она не подозревала в нём волшебника, которому не было нужды прибегать к ближнему бою.

Софи наконец вышла из переулка назад на главную дорогу, было уже прилично за полдень — она слышала, как Биг Бен выбивает время, казалось, целую вечность назад, и холодный пот тёк по спине. То, что она опознала место после пятнадцатиминутной беспорядочной ходьбы, должно было стать облегчением, но не стало. Сейчас они добрались до спальных районов Лондона, где прохожие встречались редко, и её преследователь меньше нуждался в прикрытии. Мельком взглянув за спину, Софи обнаружила, что преследователь незаметно подобрался ближе. Софи изо всех сил ускорила шаг, едва не дотягивая до того, чтобы сорваться на бег. Они миновали перекрёсток, и счастливо подвернувшаяся машина дала ей шанс снова увеличить дистанцию. Софи знала, что это была обманчивая безопасность, лишние три шага не сделают погоды, если он решит вынуть палочку.

Они вышли на площадь Гриммо, привычно тихую и заброшенную. Когда Софи оглянулась, то заметила, что мужчина, казалось, пришёл к тем же выводам. Когда такси выехало из-за угла и уже почти миновало её, Софи припустила через улицу к тротуару напротив нужного дома. Снова оглянувшись, она увидела, как преследователь засунул правую руку внутрь пальто.

Софи быстро осмотрелась вокруг, ища любое место, где можно было бы спрятаться от заклятия, которое, без сомнения, скоро сорвётся с его губ. Она знала, что сильно опаздывает. Драко наверняка уже прекратил ждать её сто лет назад. А без возможности попасть на Гриммо, 12…

Софи развернулась к преследователю, наблюдая, как он вынимает темную деревянную палку из пальто. Пока она ожидала его следующего движения, чья-то рука внезапно сомкнулась на её правом предплечье и втянула её в безопасность штаб-квартиры Ордена Феникса.

26 апреля, 1997

Лондон

— Ты опоздала. Я считаю, ты до…

В первый раз Софи не задел язвительный тон приятеля. Сердце всё ещё выскакивало, а воздух судорожно выходил из лёгких, поэтому она прошла мимо, схватив его за руку и потащив наверх и в гостиную. Там она направилась прямо к окну, выходящему на площадь и улицу. Все еще задыхаясь Софи указала на мужчину, который озадаченно оглядывался вокруг.

— Этот человек, он… он преследовал меня. От самого Кингс-Кросс.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

Последовало молчание, а когда Софи обернулась, то увидела, что Драко выглядит бледно даже по его стандартам, а его взгляд прикован к мужчине на улице.

— Что?

— Его зовут Август Руквуд, — ответил Драко, не переставая наблюдать за преследователем. Серьёзность, с которой он произнёс имя, сказала Софи всё, что она хотела бы знать, и подтвердила её собственные подозрения.

— Он — Пожиратель Смерти, последователь Тёмного Лорда. Но я не понимаю, как он оказался здесь.

— Почему?

Тут Драко наконец отвернулся от окна, в серых глазах бушевали буря и непривычная уязвимость.

— Потому что он был заключён в Азкабан с ещё несколькими Пожирателями в прошлом году, за их выходку в Министерстве Магии.

Софи кивнула, вспомнив битву в Отделе тайн и гибель крёстного отца Гарри. Потом она вздохнула, понимая, что время выложить всё начистоту пришло раньше, чем она надеялась, и как раз когда её собственные ментальные и эмоциональные резервы были на исходе.

— Вчера произошёл побег. Несколько Пожирателей, включая твоего отца, сбежали. Я не знала наверняка, сообщат ли тебе эти новости. Я приехала так быстро, как только смогла…

Снова молчание. Взглянув на него, Софи заметила, как Драко снова уставился в окно, на человека, занявшего там наблюдательный пункт. Так прошло несколько минут, и если в обычной ситуации она бы так и молчала, то сейчас не было сил терпеть.

— Драко, ты в порядке? Я могу понять, если нет. Я имею в виду, он твой отец и…

— К чёрту Люциуса, — яростно ответил Драко, настолько неожиданно, что Софи чуть не подпрыгнула. — Это он вовлёк себя и всех нас в этот бардак, и это только начало.

Драко оторвался от окна и теперь измерял комнату шагами.

Софи наблюдала за ним, считывая злость на его лице и зная, что это — лишь часть того, что Драко должен чувствовать. В конце концов, она-то знала, как он обожал отца, пока был маленьким, и как обоготворял его. Конечно, совершенно незаслуженно, но Люциус был для Драко кумиром. Наверняка ещё осталась та часть Драко, которая оплакивала бы потерю отца?

— Как ты считаешь, может, даже он заслуживает шанс исправиться?

Драко застыл на месте, вонзив взгляд, полный ненависти, в Софи, так что ей пришлось принудить себя не отворачиваться, напомнив себе, что это не на неё он злился. Позже она задумается, а на кого в действительности — на Люциуса или на себя — за то, что купился на ту же ложь, что и отец?

— Нет, не считаю.

Кроме того, это не имело особого значения: Люциус не примет шанса искупить преступления, даже если ему его предложат на серебряной тарелочке. Он наверняка захотел бы обелить своё имя, если война окажется проиграна их стороной, но не откажется от идеологии, которая привела их туда.

26 апреля, 1997

Лондон

Несколько часов спустя они всё ещё сидели в гостиной. Кричер, однозначно питавший симпатию к молодому Малфою, принёс им поднос с сэндвичами, которые Софи умяла с восхитительным аппетитом. После разговора об отце Драко оба были утомлены, так что по большей части сидели молча. Но всё же Софи казалось, что это было "правильное2 истощение, потому что атмосфера расчистилась и стало меньше недосказанности.

Со своей стороны, Софи была рада узнать, что побег отца не вызвал возвращения Драко к прежним контактам. Более того, он закрепил то, что Софи чувствовала, созревало уже с Рождества. То, что, невзирая на свои слова, Драко изменился в лучшую сторону. Хотя он, несомненно, оставался засранцем, но не был злым. Софи вручила ему упакованный диск.

— Как ты думаешь, он знал, куда ты направлялась?

Софи подняла взгляд, настолько погружённая в свои собственные мысли, что совсем забыла о присутствии Драко.

— Ты имеешь в виду того человека — Августа? Не думаю.

— Как думаешь, он знал, кто ты?

Софи помотала головой.

— Я помню, что заметила его в тот день, когда привезла тебя и твою маму в Лондон, пока мы ждали автобуса. Он, должно быть, запомнил меня и решил, что этого достаточно для преследования.

Заметив хмурость на лице Драко, она добавила:

— Я не думаю, что он опознал тебя или твою маму, иначе бы точно постарался добраться до меня ранее. И всё же… учитывая моё внезапное исчезновение, он теперь должен подозревать, что здесь замешана магия.

Драко задумчиво кивнул и снова подошёл к окну.

— Он пропал!

Софи тоже подскочила к окну, убеждаясь в том, что человека там больше не было.

— Как думаешь, значит ли это, что он махнул на нас рукой? — спросила она с надеждой.

— Сомневаюсь. Больше похоже на то, что он пошёл докладывать об этом.

— Б…

27 апреля, 1997

Лондон

Как оказалось, Драко не ошибся, потому что когда они покинули гостиную, чтобы переодеться к обеду, уже другой человек занял позицию на углу улицы, глядя на место, где ранее исчезла Софи. Это, без сомнения, было проблемой, но такой, которую они единодушно и без слов решили отложить на потом.

Вернувшись в комнату, которую Софи уже считала своей на время визитов на Площадь Гриммо, 12, она занялась расчёсыванием волос. Она только теперь заметила, насколько они запутались, пока она убегала от Августа Руквуда. В этот момент раздалось несколько громких хлопков этажом ниже и послышались взволнованные голоса.

Когда Софи вышла из комнаты, то поспела как раз вовремя, чтобы услышать, как Ремус Люпин произносит: "…мёртв".

— Дамблдор мёртв? — дрожащий голос принадлежал Молли.

— Минерва послала мне Патронус, как только они узнали.

— Но как?

— Я отвечу тебе, Нимфадора, — проворчал незнакомый голос. — Альбус Дамблдор был убит тем, кому он доверял. Нас предали.

— Но кто же смог такое сотворить? — спросила Молли.

Последовало краткое молчание, и тут заговорил Ремус:

— Северус Снейп.

— Северус? — взвизгнула Тонкс. — Этот склизкий, убогий…

Молли тут же зашипела на неё:

— Не здесь, Нимфадора, иначе ты разбудишь миссис Блэк. Пойдём, давай поговорим на кухне.

Звуки шагов внизу утихли прежде, чем закрылась дверь, обрубившая любой разговор. Именно тогда скрип лестницы возвестил, что Драко спускается, и, судя по его бледному лицу, Софи могла заключить, что он тоже всё слышал.

— Что будет дальше?

Софи потребовалось время, чтобы обдумать вопрос, и ещё больше, чтобы осознать, что Драко не просто так задал его, он ожидал, что Софи знает ответ. Но как она могла сказать ему, что это именно то, что должно было произойти, теперь, когда не он запустил ту цепочку событий? Как она могла нагрузить его тем чувством вины, в той жизни, в которой он мог никогда не задумываться над подобным поступком? Но опять же, Снейп принёс Непреложный Обет, что означало, что Драко должен был знать о приказе Волдеморта, так что кое-что из оригинальной версии событий осталось неизменным.

— Я не знаю, — ответила она честно. — Давай пойдём вниз обедать.

Когда они спустились в столовую, то обнаружили её заполненной как никогда.

Или, вероятно, дело было не только в количестве людей, но и в тяжёлом чувстве, пронизывавшем воздух так, что он казался давящим.

Среди присутствующих Софи опознала нескольких знакомых. Там были Ремус и Тонкс, а также мистер и миссис Уизли. И пятый человек, которого она не знала, но предположила, что это — Аластор Муди, по его потрёпанному внешнему виду.

Взрослые лишь вскользь пробежались взглядами по ним с Драко и вернулись к обсуждению, но уже таким тихим тоном, что они не могли ничего разобрать. Некоторое время спустя миссис Уизли откололась от остальных, заставив себя улыбнуться, несмотря на то, что на бледной коже отчётливо выделялись веснушки.

— Я боюсь, что сегодня обед будет скудным, но думаю, что вы, ребята, не против морковного супа и свежеиспечённого хлеба? Драко, можешь узнать, спустится ли твоя мама?

Но Драко не пришлось отвечать, потому что Нарцисса бесшумно вплыла в комнату в своей обычной высокомерной манере. Софи почти поверила в то, что Нарцисса не знает о чрезвычайном происшествии, пока та не промолвила:

— Итак, старик мёртв.

— А, Нарцисса, какая радость, что ты ещё здесь. — раздалось со стороны Тонкс, которая буквально ощетинилась, поворачиваясь к Нарциссе Малфой и не обращая внимания на общие успокаивающие фразы Ремуса. — Подозреваю, что ты счастлива.

— Напротив, — заметила Нарцисса, абсолютно равнодушная к враждебности кузины. — Несмотря на мои сомнения в этом человеке, он сдержал своё слово и предоставил нам безопасное убежище.

— Как это произошло?

Раздражённые взгляды теперь переместились на младшего Малфоя, и Софи снова была поражена его способностью читать настроение в комнате в диаметрально противоположном направлении. После короткого молчания ему ответил Ремус.

— Мы пока что не знаем деталей. Профессор Макгонагалл была кратка в своём сообщении. Она временно заняла пост директора, чтобы удерживать контроль над ситуацией. Но она рассказала нам, что это был Снейп… что это произошло в кабинете директора. Дамблдор захотел, чтобы Снейп пошёл с ним туда после обеда. Профессор Слагхорн зашёл в директорскую, чтобы задать вопрос на тему празднования конца года на Слизерине, и услышал шум. Когда он вошёл в комнату, Снейп уже исчез.

— Что-то пропало?

— Что?

— Ну, после… что-нибудь исчезло?

Теперь Софи чувствовала объединённый вес всех взглядов в комнате на себе, и не без причины. Не очень-то получается звучать невинно, спрашивая, не было ли что-то украдено после убийства директора школы волшебства от руки его доверенного последователя и друга.

— Ничего, — проворчал Аластор, и Софи уже собиралась вздохнуть с облегчением. — Кроме одной вещи. Его палочки.

27 апреля, 1997

Лондон

— А что такого особенно значимого в его палочке?

Остаток обеда прошёл без происшествий, Софи, Драко и Нарцисса были безмолвными слушателями беседы остальных. В отсутствии свежей информации это были не более чем догадки, и лишь Софи знала чуть больше других. Но она держала рот на замке до этого момента.

Драко тихо поднимался за ней наверх. Она ожидала, что он пройдёт мимо и поднимется дальше. Вместо этого он не дал ей закрыть дверь и теперь с ожиданием смотрел на неё, скрестив руки.

— Палочка?

— Не притворяйся дурочкой, я видел твоё лицо, когда Муди рассказал, что пропала палочка Дамблдора.

К своему собственному удивлению, Софи кивнула. Она знала, что больше нет смысла врать ему, и, более того, никакого желания. За последние несколько месяцев она привыкла доверять Драко и воспринимать его как своего друга.

— Ты можешь сесть, если хочешь — это длинная история.

Он присел на незанятой кровати, не отрывая от неё взгляда даже на секунду.

— Расскажи мне.

— Ты знаешь о Дарах Смерти?

— Из сказок Барда Бидля? Ну конечно, каждый магический ребёнок растёт на этих историях.

Софи ничего не ответила, но многозначительно подняла брови. Несколько секунд ему потребовалось, чтобы понять то, что она имеет в виду. Когда до Драко дошло, он закашлялся.

— Старшая Палочка? Да ты точно шутишь, это же просто сказочка.

В ответ на молчание Софи Драко снова презрительно усмехнулся.

— Не может быть. Так старый дурак владел Старшей Палочкой, самой могущественной в мире, она всё это время находилась в его владении, и он использовал её для чего? Выращивания ромашек и наколдовывания улыбочек?

— Ну что ж, ему это было полезнее, чем хвастаться ею в битве, как делали предыдущие владельцы.

— Да ладно! Потому что, как я вижу, он всё равно умер, и палочка теперь… А Ты-Знаешь-Кто знал, что она у Дамблдора?

— Да.

— И теперь Старшая Палочка у него…

— Да. И я сомневаюсь, что он использует её чтобы "выращивать ромашки и наколдовывать улыбки", как ты выразился.

За этими словами последовала тишина — приятели размышляли над последним высказыванием.

— Итак, — наконец нарушил молчание Драко, с оттенком иронии в голосе, хотя Софи подозревала, что это было сделано для того, чтобы развеять мрак, воцарившийся в комнате, и усмешка была искусственной. — Признавая Палочку реально существующей, я правильно понимаю, что Мантия-Невидимка и Воскрешающий Камень тоже существуют? И ты точно можешь поведать мне, где они?

Так что Софи продолжила развлекать Драко рассказом о первом рождественском подарке Гарри от Дамблдора. Софи не знала наверняка, был ли Камень уже помещён в снитч и действительно ли он был завещан Гарри, и потому решила умолчать об этом.

27 апреля, 1997

Лондон

— Подожди, ты правда ничего не знал?

Когда Софи рассказала, кто владел мантией-невидимкой, Драко буквально подавился слюной — чтобы потом оторваться на совсем-не-детских-ругательствах. Он, в свою очередь, поделился с ней ворохом историй о столкновениях с Гарри, Роном и Гермионой — об их внезапных исчезновениях, необъяснимых тогда, но теперь ясных как день. Потом беседа перетекла к другим многочисленным стычкам Драко с Золотым трио. Софи уже знала о многих из них, но, рассказанные с перспективы Драко, они мощно её развеселили, к вящему раздражению рассказчика. Хотя его язвительность никуда не делась, она стала намного менее жёсткой, чем обычно и, если осмелиться описать подробнее, даже игривой.

— Эти Поттер и Уизел приняли облик Крэбба и Гойла, использовав нелегально сваренное оборотное зелье, которое они сварганили в девчачьем туалете, пока настоящие Кребб и Гойл спали в чулане для мётел — и всё потому, что у них было лёгкое подозрение, что я мог бы быть наследником Слизерина?! — серебристые брови Драко приподнялись, потом он припечатал: — А я даже не догадывался.

Софи хихикнула, встретила ответный взгляд Драко и увидела в нём то же самое веселье. Он сидел на второй кровати, оперевшись спиной о стену, и одна из его длинных ног была подтянута, в то время как вторая свешивалась сбоку. Видя его таким, Софи гордилась тем, каким стал этот парень, — и чувствовала тепло в груди оттого, что он был её другом.

— Все постоянно жаловались на слизеринцев, получающих поблажки, но этот дрочила и его компашка должны были быть отчислены раз шесть. Честно.

В этот момент снизу прозвучал хлопок, и Драко мгновенно замолчал. Они переглянулись, а потом поспешили на лестничную площадку. Там они шокированно прислушались к сцене, разыгравшейся внизу.

— Кингсли? Мы не ждали вас до завтрашнего ут…

— Министр магии был убит, — глубокий баритон прервал Люпина на полуслове, и Кингсли продолжил, ещё более мрачно: — Министерство пало.

Когда зловещая тишина добралась до места, где стояли Драко с Софи, последняя не могла не почувствовать полное недоумение и растерянность; Софи не сдержала тихий возглас, выражавший её чувства.

— Что?

— Этого не должно было произойти? — прошептал Драко, прежде чем они услышали, как закрывается дверь, и Софи шумно и разочарованно выдохнула.

— Нет, это было… — она повернулась к Малфою, стоявшему рядом, легко прочитав выражение его лица и то, что неуверенность в его глазах повторяла её собственную. — Но это должно было случиться лишь в следующем году, война и потом Г… — Софи умолкла, осознавая произошедшее. Разве Британия не находилась в состоянии войны весь прошлый год, когда магглорожденные и магглы одинаково становились гражданскими жертвами пока неизвестного врага?

— Что потом?

— Что?

— Ты сказала "И потом…" Что будет дальше?

Хогвартс. Все случилось так, как и предсказывал Дамблдор. Война пришла к ним, невзирая на то, что она сделала в попытке предотвратить её.

Но ещё было не поздно, поняла Софи, прежде чем уныние и бессилие возьмут верх. Она не являлась очередной обычной гражданкой. Она была бойцом. Она была генералом, и хотя была не в силах остановить развитие войны, могла бы помочь предотвратить некоторые будущие жертвы. Не отвечая на вопрос Драко, Софи промаршировала вниз по лестнице в направлении кухни.

Дверь, хоть и была притворена, оказалась не закрыта, и Софи энергично толкнула её. Все, присутствовавшие на ужине, сгрудились там, за вычетом миссис Малфой, но с добавлением темнокожего волшебника, который, наверняка был Кингсли Шеклболтом. Когда Софи вошла, разговор приостановился и присутствующие посмотрели на неё с разной степенью вопроса. Позади неё смутно ощущался Драко, последовавший за ней на кухню и заслонявший дверной проём. Теперь буквально путь назад был отрезан.

— Софи, Драко, мне жаль, но сейчас правда нет… — начала миссис Уизли.

— Есть вещи, о которых вы должны знать. О Волдеморте. О его планах. О том, где он ударит в следующий раз.

— Я не знаю, кто вы, молодая леди, но я могу заверить…

— Я знаю эти вещи, — перебила Софи будущего министра магии. Она окинула комнату взглядом, не встретив ничего, кроме неверия на лицах присутствующих. — Это я рассказала Дамблдору о хоркруксах. Я рассказала ему о том, что Волдеморт попытается завладеть Министерством Магии. И это я рассказала ему, что когда это произойдёт, то следующим на очереди будет Хогвартс.

Последовала короткая пауза, а потом Аластор Муди пробился сквозь толпу, Софи с ужасом увидела, что он вынул палочку.

— Кто ты такая? Как ты получила эту информацию? Если мне придётся вытягивать это из тебя, я клянусь…

— Она Провидица, в некотором роде… — прозвучал тягучий голос позади неё, и вскоре Драко материализовался с краю её зрения и встал плечом к плечу с ней. Давая ей чувство опоры. — Кроме того, какая разница? Старый дурень доверял ей, и пока что она не ошибалась.

— Почему Хогвартс?

— Гарри Поттер, — прозвучал безыскусный ответ, и Софи увидела, как страх растёт на лице Ремуса. — Кроме того, это единственное учреждение в магической Британии, которое оказывает сопротивление его идеологии.

— Когда? — затребовал Аластор.

— Я… не уверена, — промямлила Софи. — В том будущем, версию которого я знаю, падение министерства не должно было произойти ещё около года. Я не знаю точно, почему это случилось так скоро…

— Это ты подтолкнула его, — заявил Драко, и Софи была так поражена его ответом, что уставилась на него во все глаза.

Она надеялась, что Драко будет смотреть на толпу, указывая, что он имел в виду "светлую сторону". Но он смотрел прямо на неё, не с осуждением, а с обычным пониманием.

— Тем, что раскрыла тайну хоркруксов и тем, что на них началась охота, ты должна была вынудить его действовать быстрее, чем он планировал.

— Чаша Хаффлпафф. — кивнула Софи и посмотрела на собравшихся. — Она уже уничтожена?

— Это потребовало некоторых усилий, — ответила Тонкс, — но мы смогли пробраться в хранилище Лестрейнджей. Мы достали и уничтожили её около двух недель назад.

— Тогда Драко, вероятно, прав. Волдеморт, скорее всего, прознал о том, чем мы занимаемся, и захотел прижать Сопротивление до того, как они ухитрятся превратить его в смертного.

— Мы должны передать Минерве, что надо эвакуировать учеников Хогвартса.

— И что дальше? — достаточно холодно осведомился Драко, хотя Софи заметила оттенок в его голосе, намекавший на страх. — Может, — он сглотнул, — ли Волдеморт взломать двери каждой магической семьи в поисках Поттера, убивая всякого, кого в процессе сочтёт недостойным магии?

Тонкс тяжело вздохнула.

— Мне противно признавать это, Ремус, но мой племянник прав. Рассылка школьников по домам может привести лишь к их гибели. Они могут быть в большей безопасности в Хогвартсе.

— И это тоже приведёт к их гибели, если Тёмный Лорд приведёт туда свою армию. Мы не можем просто выдать ему Гарри на серебряной тарелочке и надеяться, что он оставит остальных невредимыми, даже если он вдруг сдержит обещание!

Софи очень хотела рассказать ему. Что это было именно то, что должно было произойти, так или иначе. Гарри Поттер должен был умереть. Но, посмотрев Ремусу в лицо, Софи увидела там такое же свирепое выражение, которое однажды застала и на лице собственного отца. Мысли об отце заставили Софи осознать, что теперь она не могла отступить. Он научил её, что пока игра не кончена, ничего не потеряно. Что как бы плохо ни выглядели обстоятельства, требовался лишь один хороший ход, чтобы перехитрить противника и склонить игру в свою сторону. И теперь был их черёд действовать.

— Мы никого не станем ему выдавать. Волдеморт должен был захватить министерство, и предполагалось, что следующим будет Хогвартс. Но мы вынудили его действовать, помните? Сейчас, на год раньше, и это означает, что у него на год меньше, чтобы собрать свои силы. Более того, он ещё не завоевал общественным мнением. Он не подготовлен, но не мы.

27 апреля, 1997

Лондон

Под конец этого внезапного военного совета было решено связаться со всеми родителями школьников и сообщить им о надвигающейся на Хогвартс угрозе сражения. Родители, которые захотят забрать своих детей или решат присоединиться к защитникам замка, должны будут прислать ответное сообщение. Кроме того, было решено разместить обращение к остальным потенциальным сочувствующим "светлой стороне" в "Ежедневном Пророке" и "Придире". Там будет рассказано о том, что Волдеморт захватил министерство и собирается напасть на Хогвартс. Все желающие помочь в защите замка и его обитателей будут призваны, когда разразится буря, посредством контакта с каким-нибудь родителем.

Наблюдая как Орден разрабатывает стратегии, основанные на её идеях, Софи не могла не почувствовать себя победительницей. Разумеется, битва пока не была выиграна, но у них теперь был намно-о-ого больший шанс, чем с одними учителями, детьми и дюжиной членов Ордена Феникса на их стороне.

— Завтра мы распространим призыв, — подвёл итоги Ремус. — И тогда нам останется лишь ждать.

Софи уже закивала, соглашаясь с ним, когда бывший профессор повернулся к ней и Драко.

— Драко, Софи, пока битва не закончится, я прошу вас затаиться здесь. Не общайтесь ни с кем из внешнего мира и не делайте ничего, что могло бы поставить наше хрупкое преимущество под угрозу.

Софи уже собиралась согласиться, когда смысл слов снизошёл на неё.

— Подождите, профессор Люпин, я не могу остаться здесь. Мне надо вернуться домой к родителям. Мне завтра в школу идти!

— Ни хрена ты не пойдёшь! — это был Муди, резкий голос которого не оставлял пространства для возражений. Но Софи решила попытаться.

— Я не могу просто взять и не вернуться домой. — возразила она. — Мои родители будут вне себя от беспокойства! Не говоря уж о том, что они или школа могут известить власти, особенно учитывая все исчезновения и убийства, случившиеся в последнее время!

— Возможно, ты могла бы написать им письмо? Кто-то из нас доставит его.

— Профессор Люпин, со всем моим уважением, я не могу взять и объявить моим родителям, что я не вернусь домой непонятное количество времени и из-за неназываемых причин посредством письма!

Софи сделала глубокий вдох, понимая, что не поможет своему делу, если будет вопить на присутствующих взрослых.

— А что, если я отправлюсь с вами? Если кто-то из вас всё равно отправится к нашему дому, разве я не могу присоединиться и объяснить им ситуацию? Я уверена, их будет легче убедить, если они увидят меня живой и невредимой. Конечно, мне нужно будет написать им письмо, чтобы дать знать, что я не смогу вернуться домой сегодня.

За её вопросом последовала короткая пауза, потом Ремус наконец кивнул. Но молчание нарушил Муди, ответивший в своей обычной враждебной манере.

— Очень хорошо. Пошли им письмо, что ты вернёшься завтра. Ты можешь сообщить им ё завтра утром, но без подробностей, и не теряй бдительность. Вероятно, лучше всего будет, если ты замаскируешься — на тот случай, если тебя связали с Орденом. Нимфадора отправится с тобой ради твоей безопасности.

28 апреля, 1997

Лондон

Этой ночью Софи не могла заснуть, но не из-за мыслей о Волдеморте, Пожирателях Смерти, убийствах и беспорядках. Вместо всего этого она думала о завтрашнем дне и родителях. О том, как она расскажет им, что снова должна покинуть их и не вернётся несколько дней. Что она не сможет звонить или посылать письма. Что ей придётся прогулять школу.

Софи могла бы рассказать им, что отец Драко следил за убежищем с тех самых пор, как вышел из тюрьмы. Ещё она могла рассказать им, что ей посоветовали залечь на дно, чтобы он не сделал и её своей мишенью. Она могла бы расписать им ещё одну жуткую иллюзию. Но нет, она не могла, больше не могла столько лгать. Не после всего случившегося. Не теперь, когда война стояла у их дверей, и Софи не могла знать наверняка, какой будет реальность, когда она сможет снова увидеть родителей, если она увидит их снова. Даже если её родители поверят в очередную ложь, Софи поняла, что она уже за пределами обычного вранья. Но это вело за собой вопрос — что она скажет им? Более того, что она может им рассказать?

Вопрос так не получил ответа до утра. Софи без особого аппетита жевала тост. Драко присоединился к ней за завтраком, но говорил мало — к её большому облегчению. Слишком быстро Тонкс пришла в кухню с объявлением, что им пора, и Софи неохотно поднялась со стула. Несмотря на её решимость предыдущим вечером, сейчас она была бы рада просто послать родителям письмо, если бы ей дали такую возможность.

Следуя совету Муди, Софи достала куртку и кепку Райана из комнаты Драко, переоделась в мальчишеские одёжки и заправила волосы под кепку. Поглядев на образ, к которому стремилась Софи, Тонкс быстро подстроилась и изменила цвет волос на сексапильный блонд, а лицо трансфигурировала в девочку-сверстницу Софи. Потом она трансфигурировала фиолетовую мантию в джинсы и рубашку и повязала фланелевую рубашку Софи вокруг пояса.

— Ты готова идти?

Софи беззвучно кивнула, не уверенная, сможет ли соврать, потом взялась за протянутую руку. За долю секунды они исчезли с Площади Гриммо, 12.

* * *

Они очутились в знакомом переулке рядом с её домом в Бате и прошли пару кварталов молча. Был ранний час, молодёжь и работники заполнили улицы, прежде чем засесть в офисах или школьных классах на весь оставшийся день. На какой-то миг Софи позавидовала их неведению, их способности проживать свой день без малейшей заботы. Но потом она откинула эту мысль как не имеющую значения.

Когда они подошли к входной двери, Софи некоторое время возилась со связкой ключей, пока не нашла нужный, вставив его и повернув в замке. Как только она распахнула дверь, то почувствовала порыв ветра, и прежде, чем смогла полностью зайти в коридор, мама заключила Софи в крепкие объятия.

— Мы так волновались, — выдавила она, голос бл приглушён кепкой, покрывавшей волосы дочери. — И мы получили лишь короткую записку, так что не обольщайся, мы ужасно недовольны твоим поведением!

— Да, ужасно недовольны, — подтвердил отец, стоя в паре шагов дальше по коридору.

Софи пошла к нему, чтобы крепко обнять.

— А ты разве не должен быть уже на работе?

— После такой записки, которую ты послала? Соф, мы не знали, не стоит ли уже позвонить в полицию.

Софи мгновенно оттолкнула его, широко раскрыв глаза.

— Вы же не сообщили, да?

— Нет, не сообщили, — ответила за него Тилли, через плотно сжатые губы. — Но едва-едва сдержались, и только потому, что ты дважды подчеркнула эту просьбу в своём письме.

Софи кивнула, чуть расслабившись и зная, что никакая полиция не появится у дверей с минуты на минуту. Глубоко вздохнув и виновато улыбнувшись, она предложила:

— Может, мы пройдём в гостиную?

Родители выглядели так, как будто готовы были на всё, только бы не идти в гостиную, и так, будто они были готовы вытрясти из неё правду прямо на месте, но всё равно поддались. Они уселись на свои обычные места на диване напротив выключенного телевизора, выжидающе глядя на стоящую перед ними Софи.

Внезапно, Софи осознала, что всё ещё стоит в кепке, закрывающей её волосы, и торопливо сняла её, проведя рукой по распущенным волосам.

— Так… Э… Кстати, это Тонкс.

Тонкс кивнула родителям Софи, прежде чем возобновить изучение некоторых безделушек в книжном шкафу, стоявшем в углу комнаты.

— Она тоже из того убежища?

— Она, ну… в некотором роде, — выдала Софи, проводя рукой по лицу, чувствуя, будто паутина лжи снова затягивается вокруг неё. Со вздохом она опустилась на краешек кофейного столика, стоявшего перед родителями, и некоторое время не поднимала глаз от своих рук. — Я не была полностью, ну… не рассказывала вам всего, что было связано с Драко. Правда такова… что Драко и его родители являются волшебниками. Они принадлежат к магическому миру, состоящему из волшебников и ведьм. Этот мир существовал параллельно нашему на протяжении многих веков. Магия наследуется по рецессивному гену, и существуют семьи, состоящие исключительно из владеющих магией — их называют "чистокровными", а есть смешанные семьи, состоящие из магов и как минимум одного не владеющего магией человека, не-магов называют магглами, и такие семьи называются полукровными. И наконец, у не-магов иногда рождаются дети-волшебники, из-за гена, который передавался из поколения в поколение в неактивном состоянии. Последняя группа волшебников и волшебниц зовётся магглорождёнными в лучшем случае, а в худшем — грязнокровками.

Как видите, у чистокровных, то есть у таких, как Драко и его родители, имеется предубеждение, что они превосходят остальных и более достойны владеть магией, чем люди, чья кровь смешана с маггловской. На самом дне иерархии находятся дети, произошедшие от магглов, о которых иногда даже говорят, что они украли магию, так как знание о генетике не распространено в магическом мире.

Около пятнадцати лет назад появился очень тёмный волшебник, называемый Волдемортом, использовавший эти предрассудки как повод для очищения магического мира от всех "не достойных магии". Он собирался поставить магглов на их место, у ног волшебников и волшебниц. Многие чистокровные, такие, как отец Драко, поддержали его, одобряли те преступления, которые он совершил против магглов, магглорожденных и просто против тех, кто осмелился противостоять ему.

К счастью, в конце концов он был побеждён. Некоторые его последователи были помещены в магическую тюрьму Азкабан, но многие остались на свободе, заявив, что они были заколдованы и из-за этого совершали те ужасные поступки, или выдали имена остальных в обмен на собственную свободу. В английском волшебном мире наступил мир, — завершила Софи, во рту у нее пересохло от истории, оказавшейся весьма длинной.

Но она ещё не закончила. В самом деле, это было лишь введение.

— Так было до последней пары лет. Беспорядки начали возникать снова, и два года назад Волдеморт вернулся к власти. Многие из его прежних последователей, таких, как отец Драко, вернулись к нему на службу. И Волдеморт хочет завершить то, что когда-то начал.

Когда они попытались втянуть в это Драко, он и его мать сбежали. То убежище в Лондоне, которое я упоминала, является на самом деле штаб-квартирой организации так называемой "светлой стороны".

— Да ты, должно быть, шутишь, — неверяще произнёс Эндрю в повисшей тишине. — Это не может быть всерьёз.

— Нет, это не шутка.

Софи в удивлении уставилась на мать, поднявшуюся с дивана и направившуюся к окну, чтобы выглянуть наружу, а потом вернуться к присутствующим в комнате. Когда Тилли повернулась к ним, её лицо было бледным, а щёки — впавшими, но на нём не было и следа недоверия, которое читалось на лице её мужа.

— У меня были свои подозрения насчёт Драко и его матери, когда они появились у нас дома, но я не позволила себе озвучить их.

— А откуда ты знаешь, что это не выдумки?

Тилли долго молчала, колеблясь. Потом она продолжила:

— Потому, что я была частью того мира, Эндрю. Семья моей матери, Мондриллы, слыла в волшебном сообществе уважаемой семьёй на протяжении столетий. Поэтому было вполне естественным, что я, так же, как и моя мама и её сестра до неё, пойду в школу волшебства Хогвартс, когда получу письмо оттуда по исполнению одиннадцатилетия. И я пошла туда, и даже вполне хорошо училась. Но, несмотря ни на что, я тосковала по моим друзьям детства, живущих по соседству, мне не хватало простоты жизни без заклятий и зелий, без магии.

Во время моего последнего года в Хогвартсе моих родителей жестоко убили в канун Нового года, когда они пошли посмотреть на салют в городе. Не по какой-то конкретной причине, а просто потому, что они оказались в неправильном месте в неправильное время. За то, что их считали симпатизирующими магглам. После этого я потеряла всякий интерес к магии. С тех пор я ни разу не использовала её.

— Но почему ты никогда не рассказывала мне?

— Потому что считала, что это не имеет значения. Я отрезала ту часть своей жизни задолго до встречи с тобой. И я никогда не собиралась использовать магию или снова вступать в контакт с волшебниками. Когда родилась Софи, я молилась, чтобы её не коснулась та жизнь. Иногда, в её детстве, я опасалась… Но потом, когда её письмо так и не пришло, я почувствовала облегчение, зная, что она в безопасности.

— Но ты всё же могла бы… — Эндрю остановился, глубоко вздохнул и покачал головой. — Давай поговорим об этом в другой раз, с глазу на глаз. Софи, я уверен, что ты не стала бы ждать столько времени, чтобы всё рассказать нам без важных причин. Почему теперь?

— Надвигается война, пап. Все эти исчезновения и убийства… Вчера министерство магии было захвачено Волдемортом. Теперь он двинется на Хогвартс.

— И что ты хочешь от нас?

— Залечь на дно. Если ты должен ходить на работу, то ходи, но, пожалуйста, будь осторожен. Не ходи никуда, кроме необходимого, не оставайся один. Не разговаривай с незнакомцами и не впускай их в дом. Я ожидаю, что скоро в Хогвартсе состоится сражение, так что, пожалуйста, будьте в безопасности.

— Почему это звучит так, как будто ты не будешь с нами?

— Потому что я не буду, пап, — Софи вздохнула. — Есть вещи, которые я знаю и которые могут повлиять на исход битвы. Мне необходимо находиться в штаб-квартире на случай, если я им понадоблюсь.

— Ты будешь в безопасности там? — это была её мама, раздираемая на части внутренней борьбой теперь, когда тот мир, от которого она пыталась сбежать много лет назад, наконец-то настиг её.

— Да.

— Тогда ступай.

Апрель 28, 1997

Лондон

После того, как они обсудили некоторые практические детали — например, что родители свяжутся со школой и заявят, что Софи заболела, позаботятся о Северусе и позвонят Эмме, передав ей, что она тоже должна спрятаться, пока Софи не свяжется с ней снова, Софи отправилась наверх, чтобы прихватить пару смен одежды, почти без колебаний оставив родителей с Тонкс.

Пока Софи доставала чистую одежду и говорила Северусу вести себя хорошо в её отсутствие, аврор занялась наложением некоторых защитных чар на дом, о чём Софи узнала позже. Всё это время её родители просидели в несколько неловком молчании, и лишь взгляды украдкой указывали на разговор, который они начнут, когда все посторонние удалятся.

Софи и Тонкс вскоре покинули дом Корнуэллов, прибыв на Гриммо, 12 в половине первого дня, к недовольству Аластора Муди, который немедленно потребовал объяснить, из-за чего они так задержались. Тонкс ответила, что родителям Софи потребовалось время, чтобы согласиться отпустить дочь, когда им сообщили о возвращении Волдеморта, что снова вызвало ворчание со стороны отставного аврора, на этот раз из-за нарушения Статута о Секретности, после чего беседа была перенаправлена в более безопасное русло.

— Как дела в Хогвартсе? Есть новости?

— Ведётся подготовка на случай экстренной эвакуации учащихся. — ответил Ремус, не вставая со своего места за столом. Он выглядел усталым и так, как будто он не спал всю ночь — вероятно, так и было. — Призыв о помощи был отправлен всем родителям школьников из Гриффиндора, Рейвенкло и Хаффлпаффа. "Ежедневный Пророк" также…

— А что со Слизерином? — Софи обнаружила, что перебила Ремуса на полуслове.

— А что с ним?

— А что с родителями учащихся на Слизерине? — пояснила Софи, слегка раздражённая этим намеренно наивным тоном профессорского голоса.

Если уж кто-то и понимал, какую опасность несут предрассудки, так это должен был быть Ремус.

— Мы не можем быть уверены, что некоторые из них… не имеют других обязательств.

— Разве это не предрассудки?

— Собственно, это был твой друг, мистер Малфой, который предложил не оповещать их.

Поражённая, Софи замолкла и решила отложить осмысление этой информации на потом, а ещё расспросить об этом самого слизеринца. Пока она обдумывала это, в её голове всплыл ещё один вопрос.

— Профессор, а как вы доставите всех, кто захочет принять участие в защите Хогвартса, на место битвы? Уверена, вы не можете просто отменить антиаппарационную защиту, ведь тогда Пожиратели Смерти также смогут аппарировать в школу.

— При помощи исчезательных шкафов, — сказала Тонкс так, как будто это был самый логичный вариант на свете.

Она уселась рядом с Ремусом и, хотя не было никакого специфического знака, было что-то в том, как их тела разместились относительно друг друга, из чего Софи сделала вывод, что они уже уладили свои разногласия.

— Исчезательные Шкафы? — она повторила, не веря.

— Ну да, конечно. Мы предположили, что Дамблдор получил эту идею от тебя, когда упоминал о них в прошлом году. Или как минимум из не раскрываемого источника, который он упоминал ранее. Естественно, в то время он не раскрыл, для чего они будут полезны, только что они понадобятся, как он обычно делает.

— Профессор Флитвик починил Шкаф, который был убран в Выручай-комнату в начале этого учебного года, — объяснил Ремус. — Мы приобрели парный Шкаф, который был выставлен на продажу в "Боргине и Берке" несколько месяцев назад — разумеется, анонимно. Он теперь находится в одной из гостевых комнат в "Кабаньей голове".

— Когда Вы-Знаете-Кто появится в Хогвартсе, мы передадим всем родителям приказ собраться в трактире. Надеюсь, они смогут проинформировать остальных, кто захочет сражаться, — завершила Тонкс.

— Это… — Софи не знала, что ответить, одновременно ошеломленная и под впечатлением от того, как хорошо они всё продумали. Казалось, что информация, которую она однажды вывалила на профессора Дамблдора, не пропала зря. — Это удивительно. Может, мы даже справимся.

Вероятно, мы даже сможем победить.

28 апреля, 1997

Лондон

После этого разговора Софи поднялась на первый этаж, в комнату для гостей, чтобы сгрузить свою заново наполненную сумку, прежде чем отправиться на поиски Драко. Она обнаружила его в гостиной, не слишком далеко от начального пункта поисков, растянувшимся на старомодном диване с книгой в руке. Из запутанных фигур, нарисованных на обложке, Софи заключила, что это, должно быть, Арифмантика. На кофейном столике перед Драко лежала стопка школьных учебников.

Когда Софи вошла, его взгляд на секунду оторвался от страницы, безмолвно признавая её присутствие, прежде чем вернулся к чтению.

— Могу я посидеть с тобой?

— Если тихо, — был ответ, данный без отрыва от книги, но Драко всё же поменял позицию на более прямую, позволившую Софи занять место на другом конце дивана.

Она кивнула самой себе, думая, что такая тихая компания всё же предпочтительнее одинокому сидению в комнате. Чтобы развлечься, она взяла экземпляр "История магии" Батильды Бэгшот со стола. Пока Софи бездумно листала весьма объемную книгу, её мысли быстро перескочили на утренние откровения. Её собственные, но и, что важнее, сделанные её матерью. По правде сказать, Софи со стыдом думала, что никогда не допускала и мысли, что её мама могла быть волшебницей. Ни на мгновение. Её практичная, простая, такая "земная" мама. Если бы ей дано было выбирать между родителями, она бы скорее решила, что волшебник — отец.

Но всё же из них обоих Софи понимала, что история её мамы всегда была более таинственной — хотя она до конца не осознавала насколько. Она знала, что её мама провела свои подростковые годы под опекой тёти Маргарет, знала, что Виктор и Мэделин Торнтон, урождённая Мондрилл, умерли в канун Нового Года, когда Тилли была в школе. Несколько раз, когда поднималась эта тема, мама всегда приписывала атаку хулиганам, и говорила таким образом, что Софи не могла заподозрить её в неправде.

— Ты и правда не собираешься рассказать мне, как прошла встреча с родителями?

Оторвавшись от книги в руках, Софи обнаружила, что Драко всё ещё смотрит в свой учебник, хотя вопрос, несомненно, исходил от него.

— Я думала, ты хотел, чтобы я вела себя тихо.

— Я не предполагал, что ты способна следовать такому прямому приказу, особенно когда он заключает в себе требование помолчать.

Софи нахмурилась, но без особенной силы или эффекта. Вздохнув, она поняла, что, несмотря на неприятный тон, она действительно хотела бы поделиться своими мыслями с другом.

— Очень хорошо, — она прикусила губу. — Всё прошло очень хорошо, я рассказала родителям о Волдеморте, они приняли это, я сказала им, что мне снова надо уйти, и они согласились и на это тоже. Есть всего лишь маленькая неприятность — мама врала мне — и моему отцу тоже, все эти годы.

— Как это? — он наконец оторвался от страницы, приковывавшей его внимание, и теперь смотрел на неё пустыми глазами.

— Как оказалось, моя маггловская мама, Матильда Мондрилл, совсем не маггл. Оказалось, она получила письмо из Хогвартса на свой одиннадцатый день рождения, что никого не удивило, и поехала учиться, как и ожидалось.

Драко ответил не сразу, лишь тихонько присвистнул.

— Что ж, это…

— Дерьмово?

— Я собирался сказать неожиданно, но да, дерьмово тоже. Она никогда ничего тебе не рассказывала?

— Ничего.

— И ты никогда не замечала?

Софи потрясла головой.

— Она сказала, что покинула магический мир после Хогвартса, когда… Когда её родителей убили, как я думаю, последователи Волдеморта.

Драко поморщился от этого имени, как обычно, но всё равно кивнул.

— Они были… членами Ордена Феникса?

— Я не думаю… Вероятно, мамина семья, Мондриллы, была весьма уважаемой волшебной семьёй. Ты их, случайно, не знаешь?

Драко задумался на секунду.

— Должен признаться, что имя звучит знакомо, но прошло достаточно времени с тех пор, как Люциус заставил меня выучить родословные самых известных британских семей.

Он уставился вниз, на учебник, лежавший на коленях, нахмурив свои светлые брови, пока думал. Потом спросил:

— Сколько лет твоей матери?

— Пардон?

— Сколько лет твоей матери?

— Э, ей исполнился сорок один год несколько месяцев назад, хотя я не понимаю, зачем тебе знать?

— Потому что, если она училась в Хогвартсе, моя мама может помнить её.

— Я не уверена…

— Ты же не боишься моей матери… или?

Софи вспыхнула яростным румянцем, фыркнув, прежде чем соврать.

— Разумеется, нет.

28 апреля, 1997

Лондон

Тем же вечером Софи после спокойного ужина в компании лишь Драко, миссис Малфой и её самой очутилась перед дверью в комнату миссис Блэк, а теперь, как она предположила, и миссис Малфой. Драко предложил пойти с ней, но после его подколки днём Софи чувствовала, что не может согласиться. Он пожал плечами и направился в свою комнату.

Софи сделала глубокий вдох, ментально уговаривая себя, что она никак не может бояться Нарциссы Малфой, и постучала костяшками пальцев по двери. Прошло немного времени, прежде чем голос Нарциссы сказал войти.

Комната за дверью была велика, она легко могла вместить в себя две обычные спальни и была экстремально элегантно обставлена. Напротив Софи находились большие, до пола, окна, занимавшие большую часть стены и выходившие на небольшой внутренний дворик. Тяжёлые малиновые шторы свисали по бокам окон, и их ткань выглядела дорого даже издалека, хотя Софи совсем не разбиралась в таких вещах. У другой стены был камин, напротив него стоял бархатный диван, и Софи могла почти увидеть в воображении женщин предыдущих поколений семьи Блэк, драматично падающих на него из-за мельчайшего неудовольствия. У третьей стены стояли тяжёлый деревянный шкаф и массивная кровать с балдахином, украшенная такими же драпировками, как и шторы на окнах, заправленная сатиновыми чёрными простынями.

Но экстравагантность обстановки удивила Софи не так сильно, как мольберт у окна и несколько бутылочек, наполненных разноцветными красками на стоящем тут же столике. На мольберте был незаконченный рисунок птицы, а рядом с ним — несколько завершенных изображений животных и цветов, некоторые из которых Софи узнала — они были из книги, подаренной её матерью Нарциссе на Рождество. Комната была наполнена слегка душным запахом свежей краски с оттенком чего-то, что она могла описать лишь как гиппогрифа.

И там, в центре всего этого, сидела на краю кровати с книгой в руках Нарцисса. Когда Софи вошла, она взглянула наверх, очевидно, ничуть не удивлённая тем, что это не её сын пришёл с визитом. Она молчала, давая Софи достаточно времени, чтобы вобрать в себя комнату.

— Могу ли я помочь? — спросила она, заметив, что взгляд девушки перестал блуждать по комнате.

— Я, э… — сглотнула Софи, нервно крутя пальцы, пока страх сцены завладевал ей. — Вы знаете…

— Драко рассказал мне о твоей матери перед обедом.

— А… — Софи слегка расслабила плечи от облегчения, довольная тем, что, по крайней мере, не придётся объяснять безумную ситуацию, в которой она оказалась, этой женщине, выглядевшей так, будто малейшая необычная вещь заставит её упасть на диван перед камином.

Софи сделала ещё один шаг в комнату, глаза снова порхнули к дивану, пока она размышляла, не свалиться ли на него ей самой.

— Да, это было весьма… неожиданно. К несчастью, учитывая ситуацию, я не смогла узнать у неё больше. Так что я подумала, вдруг вы помните её по Хогвартсу?

Нарцисса казалась невозмутимой, но коротко кивнула.

— Да, Драко мне и об этом говорил.

Она встала с кровати, почти не приложив усилий, и указала жестом на диван. Когда они обе сели, каждая на противоположном конце, Нарцисса продолжила:

— Он хорошо сделал, потому что, должна признаться, сначала мне ничто не приходило на ум.

Несмотря на то, что она происходила из хорошей семьи, твоя мать и я не имели причины для общения. Она училась на год младше меня, на Хаффлпаффе и, если мне позволено будет выразиться прямо, не вращалась в тех же социальных кругах.

Хотя сначала была сделана попытка включить её, очень скоро стало очевидно, что её мало интересовал статус крови или традиции чистокровных, и на этом всё кончилось. После этого моих воспоминаний о твоей матери мало, и, вероятнее всего, они — не те, что могли бы тебя заинтересовать. Я помню, как иногда видела её у теплиц или у Чёрного озера с друзьями. Она была хорошо различима, так как носила маггловскую одежду, когда это разрешалось, и я помню, что чувствовала себя оскорблённой несколько раз. Но, невзирая на это, твоя мать не стояла в моём списке приоритетов достаточно высоко, чтобы много думать о ней в мои школьные дни и ещё менее после. Так что я совсем не удивлена, что не узнала её прошлым летом.

Это всё, что я помню о твоей матери.

Софи кивнула, разочарованная, но не особенно удивлённая тем, что её мама и Нарцисса Малфой, урождённая Блэк, не были лучшими подругами в Хогвартсе. Как она и ожидала, мама всегда была такой же, как и сейчас — уравновешенной, приземленной, предпочитающей обычное и повседневное. Во многом противоположность женщине, сидящей напротив Софи.

— Спасибо вам за то, что поделились, — ответила она, готовясь уйти, но её посетила внезапная мысль: — Я могу ошибаться, но вы упомянули, что моя мать — чистокровная?

Нарцисса кивнула.

— Да, упомянула. Очень жаль, на самом деле, что она решила покинуть магический мир и выйти за маггла, если ты веришь в такие вещи, разумеется.

Софи должна была бы оскорбиться таким бесцеремонным замечанием, хотя вежливость Нарциссы во время всего остального разговора указывала на некоторое смягчение её мнения о магглах. Вместо этого Софи поразила совсем иная мысль, которую она не могла позволить себе развивать в присутствии матриарха Малфоев. Так что она кивнула, снова поблагодарила Нарциссу за потраченное время и покинула комнату.

28 апреля, 1997

Лондон

— Настоящая Софи Корнуэлл была волшебницей, — произнесла Софи, уверенная в правдивости этого утверждения, прикрывая за собой дверь в комнату Драко.

Он расположился на своей кровати: один из учебников на коленях и палочка поблизости. Плеер тоже лежал рядом, намекая на то, что его использовали совсем недавно. В ответ на её заявление Драко в удивлении поднял голову.

— Моя мать сказала тебе это?

— Нет, она едва вспомнила мою маму в Хогвартсе, — вздохнула Софи, спихивая ноги Драко с кровати и плюхаясь на только что освобождённое место. — Но она рассказала мне то, что я уже подозревала — что моя мама — чистокровная. Более того, это напомнило мне кое-что, что мама сказала, или, ну, почти сказала, когда я была у них этим утром.

Странные вещи происходили со мной… с настоящей Софи, когда она была маленькой, из-за которых моя мама опасалась, что её дочь — ведьма. И, как я понимаю, вероятность рождения сквиба достаточно невелика, или?..

Драко кивнул, хотя, судя по выражению его лица, было ясно, что он не до конца понимал всю важность и серьёзность этой ситуации,. Казалось, он готов был вернуться к своим записям, так что Софи продолжила говорить.:

— Как ты не понимаешь? Это я. Софи Корнуэлл должна была быть волшебницей, но не из-за меня. Я всё испортила, вторжением в эту вселенную я каким-то образом отняла у девочки её шанс на магию.

— Но разве ты не говорила сама, что твоя мать никогда не желала этого для своих детей?

— Да, вроде… но что, если девочка сама бы хотела?

Драко сперва не знал, что ответить на это, а потом пренебрежительно пожал плечами.

— Полагаю, мы никогда не узнаем. А сейчас не могла бы ты пересесть на другую кровать и подержать это перо, пока я попрактикуюсь в некоторых заклинаниях?

Софи на момент была сбита с толку переменой темы, вероятно, как и было задумано, а потом слегка встревоженно посмотрела на немного подпаленное перо, которое Драко протягивал ей, не решаясь немедленно взять его.

— Смотря какие виды заклинаний ты хочешь потренировать?

Он закатил глаза, бросив перо на её колени.

— Я не оторву тебе руки заклинанием, я обещаю.

После этого слабого заверения Софи пошла в противоположный угол комнаты; её собственные проблемы если и не испарились, то как минимум стали чуть-чуть полегче.

2 мая, 1997

Лондон

В следующие несколько дней в дом на Гриммо, 12 проникало мало новостей из окружающего мира и ещё меньше происходило в нём самом. На протяжении этих дней Софи и Драко развлекали себя чтением, слушали музыку и играли в подрывного дурака, а ещё спорили обо всех трёх аспектах. В первые два дня Софи также помогала Драко практиковаться в некоторых заклинаниях, но это прекратилось, когда оба осознали, что большинство из них были боевыми. Они немедленно перешли к занятиям, не напоминавшим им о надвигавшейся войне.

По ночам Софи было всё сложнее сдерживать размышления о том, что им предстояло. В целом, она не могла не чувствовать свою абсолютную бесполезность сейчас, когда всё начало складываться. Другие организовывали защиту. Другие будут участвовать в схватке. Софи не то чтобы горела желанием присоединиться к сражающимся, особенно без палочки и всё такое, но когда она раньше думала об этом моменте, то всегда воображала себя занимающейся чем-то полезным. Хоть чем-то.

Поэтому она плохо спала, если вообще засыпала, размышляя о всей переданной ею информации и пытаясь найти что-нибудь значимое, что она могла пропустить. Софи выпрыгивала из кровати, зажигала свечу на ночном столике и лихорадочно листала свою записную книжку. Когда она понимала, что сообщила и об этой детали тоже, то устало падала назад в кровать, только лишь до момента, когда всё повторялось снова.

Наконец, в ночь со среды на четверг, в состоянии между сном и бодрствованием, Софи поняла, что она действительно упустила кое-что. Пленников в особняке Малфоев.

Софи не знала точно, кто это был сейчас. Луну в оригинальной истории похитили из дома, летом, если она не ошибалась, так что это уже могло произойти, а может, и нет. Олливандер, как Софи могла лишь вообразить, уже должен был быть там, учитывая, что Волдеморт успел завладеть Старшей Палочкой. Или, вероятно, Олливандера там уже не было, учитывая, что он больше не был нужен. И Гоблин… Грипхук. Если уж совсем честно, она не могла вспомнить точно, почему он вообще был похищен. Что-то, касающееся меча Гриффиндора, но даже под дулом пистолета Софи не могла вспомнить, что это было. Во всяком случае, она решила проинформировать остальных первым делом завтра утром, так, чтобы они могли составить план спасения пленников.

* * *

Утром Софи и Драко завтракали на кухне, Миссис Малфой как обычно, предпочитала завтракать в уединении своей комнаты, и Софи поделилась с другом своим ночным открытием. Он отреагировал прохладно, сказав, что в особняке не было пленников, когда он и его мама сбежали, но ничуть не удивился, что Волдеморт добавил их в свой "Домик Ужасов" — по словам Софи, не Драко — после.

Только они перестали обсуждать эту тему, сменив её на более приятную, как появилась серебристая куница, выскочив из кухонной стены. В ту же секунду, как Софи осознала, что видит Патронуса, голос миссис Уизли наполнил комнату.

— Волдеморт и его армия пришли в Хогвартс. Все члены Ордена и родители школьников немедленно призываются к пункту сбора. Мы знаем, что Снейп всё ещё имеет доступ в штаб-квартиру, и пытаемся найти решение этой проблемы. Будьте бдительны и аппарируйте в Нору, если в штаб-квартиру прорвутся. Если нет, сидите тихо, пока всё не окончится, кто-нибудь придёт за вами, когда это произойдёт.

С этими словами Патронус просто растворился в воздухе.

— Это случилось, наконец.

— Да, — выдохнула Софи, уставившись на то место, где была куница, но ещё не осознавая до конца, что за одну секунду всё изменилось.

И одновременно ничего, потому что они всё ещё сидели там — в ожидании, не способные сделать ничего, пока остальные занимались всем. Кроме того, что другие не могли позаботиться обо всём, потому что кое-о-чём не знали.

— Что же будет с пленниками?

— Что с ними будет?

— Ну, я никогда никому о них не рассказывала, — объяснила Софи, заметив не изменившееся выражение лица Драко. — Никто не знает о них, кроме нас.

— Ты можешь рассказать кому-нибудь, когда они вернутся.

— Но что, если будет слишком поздно? Что, если со смертью Волдеморта всё разрушится? Что, если… что, если что-то пойдёт не так?

Драко не сразу ответил на это, откусив кусок тоста и спокойно жуя. Потом он прямо сказал.

— Ну, мы всё равно ничего не можем сделать. Мы не можем просто взять и вломиться в Малфой-мэнор.

— Знаешь, думаю, что мы можем, — медленно ответила Софи, странное чувство непонятного восторга наполняло её по мере развития плана в её голове. — Волдеморт забрал свою армию в Хогвартс, так что вряд ли в мэноре много стражи.

— Дело не только в часовых. Мэнор всегда, насколько я могу вспомнить, был под защитой множества охранных чар, заклинаний и других вещей, о природе которых я даже не догадываюсь. Не думаю, что даже мой отец знает их все, они добавлялись до нас многочисленными поколениями Малфоев.

Озарение ударило Софи, и она подождала секунду, прежде чем озвучить его — ей не понравилось то, что эта идея казалась единственным вариантом. Но сейчас было не время ходить вокруг да около, так что Софи сделала глубокий вдох перед тем, как заговорить.

— Именно поэтому ты должен пойти. Эти заклинания были созданы специально для защиты тебя и твоей семьи. Волдеморт слишком высокомерен, чтобы подумать, что ты или твоя мама когда-либо отважитесь вернуться, так что вряд ли он перенастроил защиту.

— Я действительно не уверен…

Софи помолчала некоторое время, потом скрестила свой взгляд с его. Его серые глаза смотрели в её голубые. Его неуверенные — в её, вселяющие мужество.

— Это единственный выход.

* * *

Всего полчаса спустя они снова собрались на кухне. Драко теперь был одет в чёрную мантию, его палочка была крепко зажата в руке, как единственный знак, указывавший на его беспокойство. После предложения найти способ доставить Софи в мэнор — что было маловероятно — Софи пообещала подготовить комнаты для пленников, пока Драко отсутствует. Не особо почётное задание, но кому-то всё равно надо было этим заняться.

Около минуты они просто стояли напротив друг друга в молчании, не зная, как попрощаться, не будучи уверенными, что расстаются лишь на несколько часов. Наконец, Софи потянулась вперёд и обняла друга, крепко сжав его так же, как мама когда-то обняла её саму.

— Обещай мне, что будешь осторожен.

Драко фыркнул, застыв в её объятии.

— Ты осознаёшь, что я не какой-то безмозглый гриффиндорец, так ведь?

Отпустив его, Софи улыбнулась безрадостно.

— Я понимаю. Но подыграй мне.

— Хорошо, я обещаю.

— Спасибо тебе. Пожалуйста, возвращайтесь как можно скорее, целыми и невредимыми.

— Ты понимаешь, что я не могу пообещать тебе это, да? Это война, и на войне бывают жертвы.

— Я могу надеяться.

— Ты можешь мечтать.

Софи смотрела себе под ноги с кривоватой усмешкой на губах потому что отрывок известной песни пришёл ей в голову.

— Вы можете сказать, что я — мечтатель, но я не единственный.

— Пардон?

— Это из песни Битлз или от одного из них, во всяком случае. Это о том, что существует воображаемый мир, в котором люди не ведут войн из-за религии, земли или собственности. Она есть у меня на диске, я дам тебе послушать тебе когда-нибудь.

Драко кивнул. И с этим почти обещанием он повернулся на месте и аппарировал с громким хлопком.

* * *

2 мая, 1997

Лондон

После того, как Драко ушёл, Софи безостановочно мерила кухню шагами добрых пятнадцать минут, пытаясь не думать что может пойти не так, вместо того, чтобы прикинуть, сколько времени у неё было до возвращения Драко с пленниками. Вдобавок её мысли также перескакивали на Хогвартс и на людей, которые сражались там за свои и чужие жизни.

Софи гадала, как много родителей и других сочувствующих действительно пришли на защиту замка. Было ли их достаточно, чтобы сдержать Волдеморта? Было ли их достаточно, чтобы предотвратить участие младших школьников в битве? Разумеется, всё было относительно. Защитники должны были продержаться лишь до момента, когда Волдеморт решит позвать Гарри в Запретный лес. Софи не была полностью уверена, как долго это займёт, но догадывалась, что это произойдёт не слишком поздно.

И с этого момента, конечно, всё будет зависеть от Гарри. Гарри, который, как предполагалось, будет готов пожертвовать собой ради общего блага. Гарри, который, также предполагалось, будет знать, что он — хоркрукс, и что единственный путь сделать Волдеморта смертным — умереть самому. Но знал ли он?

В оригинальной истории у Гарри с друзьями был год после смерти Дамблдора, чтобы выяснить про Дары Смерти и хоркруксы Волдеморта. Но сказали ли ему об этом вообще в данной истории? Ведь Орден был ответственен за нахождение и уничтожение хоркруксов! И, даже если он знал про хоркруксы в общем, собирался ли Снейп быть в замке, чтобы рассказать Гарри о свой роли теперь, когда бывший мастер Зелий не занял должность директора? Что случится, если для Гарри не найдётся весомой причины, чтобы пожертвовать собой? Пойдёт ли он, несмотря ни на что? А что, если нет?

Могла ли она допустить другие варианты?

Софи тихо вышла из кухни и направилась наверх, в спальню на первом этаже, чтобы подготовиться к тому, что она осознала, должна сделать. Вероятно, лучше всего было отправляться налегке, и хотя искушение взять свою записную книжку было сильно, риск, что она попадёт в руки Волдеморта был слишком велик. Софи рухнула на матрас и сделала глубокий, успокаивающий вдох. Вот оно. Теперь всё, что ей оставалось, — попасть в Хогвартс.

Софи поднялась, готовая вопреки всякому здравому смыслу идти наверх упрашивать Нарциссу, чтобы та аппарировала Софи в Хогсмид, но яркий пурпурный цвет привлёк её внимание. Она залезла в сумку и вытащила оттуда бархатный мешочек с Летучим порохом. Вспомнилось то Рождество, когда она сидела на ступеньке лестницы в доме Уизли и распаковывала свой подарок. Это был продуманный подарок кому-то, для кого никогда не будет места в Хогвартсе. Но что, если за ним стояло нечто большее?

"Для тебя всегда найдётся место в Хогвартсе, когда тебе будет нужно", — пробормотала Софи, повторив содержание послания, найденного ею между страниц "Хогвартс. История". Тогда она решила, что это — просто выражение доброты, оказанное тому, кто испытывал явные сложности, пытаясь найти своё место между двумя мирами: волшебным и обычным. В один момент Софи даже подумала, не аллюзия ли это на то, что Дамблдор должен был сказать Гарри на втором курсе о получении помощи. Но что, если это было другое? Что, если в действительности это было обещание, а Летучий порох — средство?

* * *

Скоро Софи была готова — ведь ничего особенного для подготовки нельзя было сделать, так что она просто по-новой перевязала хвостик и надела удобную одежду, позволявшую свободно двигаться. Потом Софи спутилась вниз, на кухню. Когда она вошла в неё, то удивилась, увидев Нарциссу, дающую указания необычно дружелюбному Кричеру. Когда она вошла, оба подняли на неё взгляд.

— Э, это хорошо, что я застала тебя, Кричер. У нас могут быть гости немного позже, скорее всего, в плохом состоянии. Мог бы ты, пожалуйста, подготовить несколько кроватей и суп?

Домашний эльф смотрел на неё, потом повернулся к Нарциссе, чётко показывая, что собирается проигнорировать приказ Софи.

— Это всё, Кричер. И, пожалуйста, выполняй указания мисс Корнуэлл.

Эльф кивнул и с треском испарился, оставив двоих женщин одних в кухне.

— Значит, ты тоже уходишь.

— Чт…

— Драко навестил меня, прежде чем ушёл, сообщив мне о своих планах. Я полагаю, ты тоже вовлечена?

— Ну да, но…

— Драко больше не ребёнок. Если он говорит, что есть что-то, что ему необходимо сделать, то я доверяю его суждению. Хотя… я не могу не удивляться тому, из какого источника пришла идея.

Нарцисса пристально посмотрела на Софи. Потом, вероятно, довольная тем, что девушка выглядела виноватой, смерила её взглядом с ног до головы.

— Ты тоже собираешься в Малфой-мэнор?

— На самом деле, в Хогвартс.

Миссис Малфой казалась удивлённой словами Софи и не сразу откликнулась. Вместо этого она вытащила свою палочку, и на миг Софи испугалась, что её магически привяжут к одному из стульев. Но Нарцисса указала на её одежду и легким взмахом своей палочки и прошёптанным заклинанием трансформировала её в чёрную мантию. После короткой паузы она добавила зелёный галстук и эмблему со змеёй в завершение наряда.

— Так ты привлечёшь к себе меньше внимания.

— Я… благодарю вас, миссис Малфой.

Софи оглядела себя и своё новое одеяние. Если бы это произошло в любое другое время, она могла бы подурачиться в мантии или, закрыв глаза, вообразить, что её приняли в Хогвартс. Теперь же она коротко кивнула и вошла в отверстие большого камина. Засунув руку в то, что стало карманом мантии, чтобы достать Летучий порох, она оглянулась на Нарциссу через плечо.

— Когда Драко вернётся, передайте, пожалуйста, чтобы он не беспокоился за меня. И, самое главное, чтобы он держался подальше от Хогвартса.

Когда Нарцисса кивнула, Софи глубоко вдохнула для успокоения и кинула пригоршню Пороха в очаг.

— Хогвартс, Школа Чародейства и Волшебства, Шотландия.

2 мая, 1997

Локридж

Драко с немалым трепетом пересекал газон перед особняком, сжимая в руке палочку, и размышлял о том, когда именно он сошёл с ума настолько, чтобы вернуться сюда. Дерьмо королевского гиппогрифа — что он вообще творил, подвергая свою жизнь опасности ради горстки людей, которые ему всё равно никогда не нравились, и всё из-за одной глупой маггловской девчонки, попросившей его об этом, и лишь потому, что ему нравилась вышеупомянутая девчонка? Драко мог лишь представить выражение лица Люциуса, если бы тот увидел его сейчас.

Драко аппарировал на участок за озером, туда, где он провёл немало времени в детстве, недалеко от пределов магического ограждения собственности Малфоев. В отличие от Софи, он не был полностью уверен, что охранные чары пропустят его, и предпочитал, чтобы его тряхнуло заклинанием уже после того, как он выблюет завтрак за кустами.

Пока что, Софи, казалось, была права. Его ничто не прокляло ни тогда, когда он сделал первый шаг на землю особняка, ни теперь, когда он стоял перед дверью на заднем дворике. Заглянувшему через окно в затемнённое помещение Драко было сложно представить, что это была та самая комната, в которой он провёл большую часть своего детства, за чаем с матерью, делая под её диктовку заметки о магической истории или британских магических законах, или просто семеня за ней и жалуясь на то-сё, пока она поливала растения. Они никогда не вспоминали об этом, и Драко, вероятно, никогда не признался бы Нарциссе, но он всегда очень любил то время, проведённое вместе, когда они были только вдвоём.

Конечно, обстановка начала меняться уже до их бегства. Комнаты становились темнее, холоднее, и дом меньше чувствовался как дом и всё более — как тюрьма с золотыми решётками. К тому моменту, когда они сбежали, всякая эмоциональная привязанность к дому, в котором он вырос, была уничтожена превращением его в место кошмаров.

Заклинание шёпотом и взмах палочки — и вот он уже внутри дома. Оглушающая тишина наполняла мэнор, и Драко было противно признавать, что очередная догадка Софи попала в точку. При удаче, он мог войти и выйти из особняка в течение двадцати минут без того, чтобы кто-то прознал об этом.

Наложив заглушающее звук шагов заклинание, Драко крался вдоль стен пустыми коридорами, направляясь к подвалу. Давным-давно, насколько он помнил, в них хранились вино и вкусная еда. Когда к ним "переехал" Волдеморт, они были опустошены и снабжены металлическими решётками и запирающимися дверями, так, "на всякий случай". Если в особняке и держали пленников, то они должны были находиться именно там. Всего несколько шагов, теперь через кухню, и потом вниз по лестнице. Туда и оттуда, Драко повторял эти слова как мантру, но не очень-то помогало.

Откуда-то из противоположного угла, вероятно, из столовой, он смог расслышать звуки доносившихся оттуда двух глубоких голосов. Драко не мог разобрать, что они говорили, но кто бы это ни был, их разговор был размеренным и они точно не догадывались о его присутствии. Скорее всего, два новых Пожирателя, предположил Драко, оставленные охранять дом, пока остальные последовали за Волдемортом. Драко мысленно поблагодарил Мерлина за высокомерие Лорда, иначе прокрасться в дом было бы куда более сложной задачей.

Он уже добрался до кухни и кинул беглый взгляд вокруг, прежде чем проскользнуть через узкий проём между дверью и стеной и закрыть её за собой свободной рукой. Только для того, чтобы обнаружить, что он — не один.

Снейп заметил его почти в тот же миг, когда Драко — его, но, к удивлению последнего, немного запоздал с реакцией. Драко успел преодолеть свой шок и прошептать разоружающее заклинание.

Любопытно, но палочка, вылетевшая из руки Снейпа, едва ли обеспокоила учителя.

— Драко? Что ты…

— Заткнись, — Драко зажал палочку покрепче, пытаясь вызвать на лицо малфоевскую усмешку, которая, казалось, покинула его, уступив место панике. Он сделал шаг вперёд с палочкой, направленной на своего бывшего учителя. Его бывшего наставника.

— Драко, послушай…

— Ты не можешь мне сказать ничего из того, что я хотел бы услышать. Ты предатель.

— Дамблдор уже умирал. Его необходимо было убить. Ты не понимаешь, что произошло, но я хочу объяснить…

Драко потряс головой, заставив себя проигнорировать настойчивую просьбу Снейпа. Он поднял палочку, готовый проклясть его, когда неожиданное воспоминание совсем внезапно всплыло у него в голове. Как он проснулся в середине ночи, потому что кот прыгнул ему на лицо. Кот Софи. Северус. Он и раньше гадал о её загадочном выборе имени для любимого питомца, но так и не спросил её об этом. Но, очевидно, если Софи назвала кота в честь кого-то, она бы не стала называть любимца именем предателя? И теперь, когда Драко задумался над этим — после убийства Дамблдора Снейпом Софи ни разу не присоединилась к словесной порке бывшего учителя зелий. Учитывая её склонность к болтовне, одно это уже бросалось в глаза.

Он был на распутье, понял Драко. Всё в нём — самая сердцевина его личности — призывало его проклясть этого человека, на которого он когда-то равнялся. Не в его природе было прощать или доверять. Но он научился доверять Софи и её суждению. И сейчас ему бы пригодился напарник.

Драко опустил палочку.

— Я хочу послушать это объяснение скорее раньше, чем позже. И я ожидаю, что оно будет убедительным. А теперь нам надо спуститься в подвал, — он сделал шаг вперёд, но остановился, когда включились слизеринские инстинкты. — Вы первый.

Снейп колебался, но, осознав, что не было иного выхода, кивнул.

— Ты собираешься освободить пленников.

— Да.

— Дверь заперта несколькими заклинаниями, в дополнение к обычному замку. Ключ у Шанпайка.

— Он один из тех, кто находится в столовой?

— Да, вместе с другим рекрутом. Если ты позволишь мне, я вернусь с ключом через секунду.

Драко обдумал это некоторое время.

— Мы пойдём вместе.

* * *

Десять минут спустя они были на пути к подвалам, а ключ крепко зажат в руке Драко. Как и ожидалось, двое молодых наёмников оказали слабое сопротивление. Они были ненамного старше самого Драко, и он старался отогнать мысли о том, что сам мог оказаться на их месте. Удивительно, но они едва успели поднять палочки перед тем, как Снейп и Драко привязали их к стульям и вставили кляпы. После того, как Снейп подтвердил, что это были единственные охранники в особняке, они вернулись на кухню.

Лестница, спускающаяся в подвал, была узкая и темная и предназначалась для использования домашними эльфами, а не членами уважаемого семейства Малфоев. Но даже тогда, когда Драко спускался по ней ребёнком в поисках вкусняшек, он никогда не чувствовал, чтобы волоски на шее вставали дыбом, как сейчас. Внизу лестницы стоял стул, и дальше решётки отрезали остальной подвал от лестницы. От свободы.

Засветив кончик своей палочки, Драко с некоторым трудом различил два комка темноты. Более сползший по стене, чем сидевший, один был пожилым мужчиной с грязными, спутанными волосами, которого Драко едва ли опознал бы как эксцентричного и энергичного мистера Олливандера, если бы заранее не ожидал увидеть его. У другой стены напротив находилась фигура поменьше, с короткими руками и ногами и относительно большой головой и кривым носом. Когда они вошли, оба пленника посмотрели наверх, но ни один из них, казалось, не подозревал об их намерениях.

Когда Снейп начал снимать чары, Драко вставил ключ в замок. Несколькими секундами позже дверь открылась, но заключённые так и остались сидеть на месте.

— Мы освобождаем вас, — пояснил Драко, переводя взгляд с одного равнодушного лица на другое, а затем закатив глаза. — Я из Ордена Феникса, ясно? Мы собираемся переместить вас в безопасное место.

Казалось, эти слова несколько успокоили пленников, и мистер Олливандер теперь полностью поднял голову.

— Орден Феникса?

— Да, да, — сказал Драко нетерпеливо, войдя в клетку, чтобы помочь мастеру палочек, пока Снейп помогал гоблину встать на ноги. — Сейчас следует поторопиться.

— Ты собираешься доставить их в штаб-квартиру?

— Собственно, — Драко вздохнул, ещё раз обругав себя за то, что делает что-то абсолютно тупое и не для себя. Но опять же, он пообещал старому дуралею. — Вы доставите их туда. Моя мать уже там, вместе с девушкой, которая должна была подготовить комнаты для пленников. Я уверен, что она подтвердит ваши объяснения, которые вы дадите моей матери. Я последую за вами так скоро, как только смогу. Есть кое-что, что мне сперва надо сделать.

* * *

2 мая, 1997

Где-то в Шотландии

Снова открыв глаза, Софи обнаружила себя стоящей внутри достаточно просторного каменного камина, встроенного в круглые стены комнаты. Выйдя из него, она огляделась вокруг в башне, явно бывшей кабинетом директора. Все стены вокруг неё были покрыты полками и шкафчиками, на и в которых стояли инструменты престранного вида, свистящие, жужжащие или тихо парящие над поверхностью. Всё пространство стен, не занятое инструментами, было заполнено большими портретами пожилых мужчин и женщин, которые скопом повернулись к Софи и глазели на неё в молчаливом осуждении.

Часть ее хотела просто побродить по комнате, исследуя все магические странности, которые предлагал кабинет, но прежде, чем она смогла преодолеть это эгоистичное желание, её окликнул какой-то голос. Софи оглянулась, но никого не увидела. Когда она повернулась к одному из портретов, тот потряс головой, указав на одну из полок рядом с дверью. Там, на одной из самых высоких полок, сидела остроконечная и весьма потрёпанная Шляпа.

— А, я наконец завладела твоим вниманием, да. Скажи, как тебя зовут?

— Э, Софи. Корнуэлл.

— Софи Корнуэлл, — прогудела Шляпа, как будто глубоко задумавшись. После затянувшейся паузы она продолжила: — Я никогда не встречала таких, как ты.

Софи не была уверена, стоило ли ей оскорбиться, но решила пропустить это мимо ушей.

— Ты знаешь, где Гарри Поттер?

— Он был здесь, — ответила Шляпа. — Но он опять ушёл.

— Куда он пошёл?

— Я не спрашивала его.

— Когда это было?

— О, не слишком давно. Осмелюсь сказать, что я только успела задремать, когда ты появилась.

Разум Софи лихорадочно обрабатывал эту информацию. Если Гарри был здесь, могла ли она с уверенностью предположить, что его следующим пунктом назначения будет Запретный лес и — Волдеморт?

Софи кивнула, собираясь поблагодарить Шляпу и оставить её, но у неё возник вопрос.

— Подожди, а что Гарри делал здесь? Он использовал Омут памяти?

— Вовсе нет. Собственно, он просто постоял здесь некоторое время, совсем там, где ты стоишь сейчас, и потом он задал мне вопрос, так же, как и ты.

— Что он хотел знать?

— Этого я не могу тебе сказать. Но то, что он спросил, было, ошибалась ли я когда-нибудь при Сортировке.

— И что ты ответила ему?

— Нечасто. И только если человек сам отклонился от дороги, предназначенной ему.

Софи недоумевала, что бы это всё значило, и, более того, что подумал об этом Гарри. Был ли это тот ответ, который он хотел услышать? Который ему нужно было услышать, чтобы смириться с собственной смертью? Что, если цель вопроса была противоположной — и Гарри сомневался в том, что у него было достаточно гриффиндорской храбрости для того, чтобы пойти на смерть?

— Мне надо идти. Спасибо тебе, было приятно… поговорить с тобой?

С этими словами Софи направилась к дверям, но её осенила ещё одна идея, и она сняла Сортировочную шляпу с полки. Шляпа может пригодиться кому-то, чтобы вытащить из неё меч Гриффиндора.

2 мая, 1997

Хогсмид

Когда Драко материализовался у "Кабаньей Башки", таверна была абсолютно пуста, и он прошёл наверх, не встретив ни души. Ради Ордена он надеялся, что местечко днём было более оживлённым, но понимал, что особо питать надежд на это не стоило.

Единственная причина, по которой Драко находился здесь, по крайней мере, как он сказал сам себе, заключалась в том, что старик заставил их с матерью дать обещание. В день, когда директор предоставил им убежище, он попросил взамен одну вещь — когда придёт время битвы, они будут на "стороне Света". Тогда они не имели другого выбора, кроме как согласиться. Драко признавал, что в тот момент не особо размышлял над обещанием. Он воображал, что когда дело действительно дойдёт до битвы, никто не будет на полном серьёзе ожидать от шестнадцатилетнего парня участия в схватке. Он воображал, что к тому времени они уже могут поменять Британию на милое, комфортабельное шале в французской глубинке. Если говорить начистоту, Драко представлял себе, что они смогут просто просочиться сквозь щели, так же, как Малфои всегда ухитрялись избегать основной тяжести удара, когда обстановка накалялась.

Драко непроизвольно коснулся выпуклости в нагрудном кармане мантии и, успокоенный привычной тяжестью, ступил в Исчезательный шкаф. Когда он сделал второй шаг на другом конце, в Хогвартсе, пару секунд спустя, то должен был признать, что находит этот способ перемещения гораздо более приятным, чем свой ограниченный опыт аппарации.

С момента, когда покинул Выручай-Комнату, Драко держал палочку наизготовку, на случай, если кто-то выскочит перед ним. Но, проходя коридор за коридором и не встречая ни одного человека, он начал что-то подозревать. Разумеется, там и сям были заметны следы борьбы — стены взорваны, разметены на кусочки, лужицы крови, связанные и лежащие без сознания Пожиратели. Но где же сама битва? Он пришёл слишком поздно?

Драко прошёл через внутренний двор перед замком, ища кого-то, кто мог бы рассказать, что, во имя Мерлина, тут происходило. Внезапно он уловил блеск чёрных волос и быстро опознал неопрятную стрижку и чудные круглые очки под ней.

— Поттер!

Когда тот оглянулся, на его лице было выражение абсолютного шока, и, прежде чем Драко успел ответить, очкарик метнул Экспеллиармус в его направлении, откинув Драко на спину. Когда тот снова сел, оглядываясь в поисках своей палочки, лежавшей чуть-чуть вне досягаемости, то заметил, как Мальчик-Который-Был-Придурком приближается к нему с поднятой палочкой. Драко быстро вскинул руки вверх, раздосадованный.

— Ты реально думаешь, что я сперва окликнул бы тебя, если бы пожелал проклясть?

Гарри пожал плечами, опуская палочку, понимая, что на этот раз они были не по разные стороны.

— Что ты тогда здесь делаешь?

— Я пришёл помочь. — Драко закатил глаза, поднимаясь на ноги. — О, огради меня от жалкой пародии на остроумное замечание, которое вертится у тебя на языке, Поттер. Старый дуралей вытянул из меня обещание в обмен на убежище, понятно?

Гарри, казалось, принял объяснение и стоял рядом в некоторой неловкости, пока Драко поднимал с земли свою палочку.

— Так где все? Я прошёл через Исчезательный шкаф, но не встретил никого на пути сюда. Битва закончена?

— На время, — обеспокоенно сказал Гарри. — Волдеморт предложил перемирие на час и пообещал, что оставит замок неповреждённым, если… если я… если я сдамся ему.

До Драко не сразу дошло значение слов. Потом он фыркнул.

— И поэтому ты здесь, как я полагаю? Мерлин, Поттер, я знаю, что ты — полный идиот, но даже я полагал, что ты поумнее.

— Какой у меня выбор?

— Я не знаю, но, вероятно, есть какой-то план, который, ну, знаешь, не включает в себя твою гибель? Кроме того, какая у тебя есть гарантия, что он всё равно не сожжёт школу дотла, когда тебя не станет? Он хочет править магическим миром, помнишь? Он не собирается просто взять и превратиться в сладкого пушистика из-за того, что у него будет удовольствие наконец прикончить тебя.

Гарри поморщился в ответ, но не поднял голову.

— Даже если так, я не могу позволить ему убить ещё больше людей за меня.

Единственный раз Драко смог противостоять желанию закатить глаза. Вместо этого он засунул руку в карман.

— Если ты действительно собираешься умереть и всякое такое, то, вероятно, хорошо, что я попался тебе на пути. Я должен был передать тебе это, — с этими словами он поместил некий объект в ладонь Гарри. — Я получил это в подарок на Рождество у Уизли вместе с анонимной запиской, хотя немедленно догадался, от кого это. Записка гласила "вернуть это его законному владельцу, когда придёт срок".

— Золотой снитч?

— Я понял, что должен вернуть его тебе, учитывая, что больше среди моих знакомых, кто бы поймал снитч и кому Дамблдор хотел бы передать его, никого нет.

Гарри секунду неуверенно оглядел золотой шарик.

— И что я должен с ним сделать?

— Откуда мне знать? — весьма раздражённо ответил Драко. — Я думал, что это ты был на короткой ноге со стариком.

— Ну, я не зн… Погоди-ка, здесь есть надпись сбоку: "Я открываюсь под конец".

— Раньше её там не было, — Драко нахмурился, наклонившись так, чтобы увидеть чёткую надпись, сделанную сбоку снитча убористым курсивом.

— Ты уверен?

— Абсолютно уверен, Поттер. Я совершенно уверен, что я бы заметил её после того, как этот снитч находился в моём владении около четырёх месяцев.

На этот раз Драко закатил-таки глаза, прежде чем вернуть внимание к их дилемме.

— Так открой его и посмотри, что внутри, наконец.

Гарри убрал палочку, используя обе руки, чтобы тянуть, крутить и пытаться поддеть одну половинку, но безуспешно.

— Я не могу его открыть. Ты вообще уверен, что там внутри что-то есть?

Драко проигнорировал этот вопрос, зная, что никак не мог ответить, не оскорбив Дамблдора, Гарри или обоих. Вместо этого он постучал по подбородку кончиком палочки, громко думая вслух:

— У снитчей есть телесная память, так что причина, по которой Дамблдор хотел, чтобы он оказался у тебя, вероятно, заключается в том, что там лежит что-то, что не должно было попасть в чужие руки. Это сообщение проявилось от твоего прикосновения, и это подтверждает мои подозрения, что ты, по факту, его владелец. Но, очевидно, этого недостаточно, чтобы открыть снитч…

— На что ты намекаешь?

Драко щёлкнул пальцами, догадавшись.

— Разве ты не подавился своим самым первым пойманным снитчем?

— Да, хотя я едва ли нахожу нынешний момент…

— Это значит, что твоё первое прикосновение было не рукой, а, скорее…

— Моими губами, — понял и Гарри, с новым изумлением глядя на снитч в своей руке.

Драко пришлось перебороть насмешку — снитч из первого матча, когда-либо сыгранного Поттером, идеально подходящий подарок от сентиментального старика. Драко лишь желал бы, чтобы его вынесли за скобки этого уравнения. Мерлин, где же была лохматая всезнайка, когда он в ней нуждался?

Агонизирующе медленно Гарри поднёс золотой снитч к губам. Он притормозил на секунду, глубоко дыша и бормоча что-то себе под нос, слишком тихо для Драко, чтобы разобрать. Потом снитч преодолел последнее расстояние, и в тот самый момент, когда металл коснулся кожи, раздался тихий щелчок и половинки мяча разъехались. Оба парня в изумлении уставились на маленький, чёрный и гладкий камень, открывшийся их взорам. Оба смотрели на него, ясно понимая, чем он был на самом деле, прежде чем Гарри снова закрыл снитч и убрал его в карман.

Сглотнув, он уставился в направлении выхода, к которому двигался ранее.

"К Запретному лесу", — дошло до Драко.

— Я должен идти.

Драко кивнул, не зная, что сказать теперь, когда парень, которого он мучил несколько лет, был готов идти на смерть. Вероятно, было неуместно доставать его сейчас, когда он готов был умереть и все такое, но они ведь не знали других отношений. Так что Драко пнул небольшую кучку мусора, неловко пожав плечами.

— Ну да, мне тоже надо идти. Посмотрю, могу ли помочь раненым или типа того.

Оба парня отвернулись, и Драко уже готов был уйти, когда совесть, звучавшая подозрительно по-женски, назойливо и слишком знакомо, заставила его повернуться назад.

— Эй, Поттер! — он окликнул Гарри, притормозившего от удивления. — Удачи тебе.

* * *

2 мая, 1997

Где-то в Шотландии

С помощью портретов Софи быстро нашла дорогу к Главной лестнице.

Оттуда несложно было попасть на первый этаж так быстро, как только возможно — или было бы несложно, если бы лестницы немедленно доставили её к нужным этажам. Вместо этого перемещение заняло у неё добрых десять минут и сопровождалось приличным количеством ругательств. Почти добравшись до низа, Софи спрыгнула с последних ступенек, ускорив бег.

На протяжении её путешествия по верхним этажам замка она так и не столкнулась ни с одной живущей или с почившей душой; целый замок, казалось, был наполнен мертвенным спокойствием. Это лишь подтверждало её подозрение, что Волдеморт объявил перемирие и что Гарри был или уже на пути в Лес, или в бегах. Ради них всех она надеялась на первое.

Теперь Софи замечала больше следов прошедшего сражения. Почерневшие стены, обломки обвалившихся потолков и разрушенные статуи. В отдалении она услышала голоса и направилась к ним. Коридор, по которому она шла, вёл в большой холл, и немного поодаль Софи увидела огромные двери, открывавшиеся в гигантский обеденный зал, с потолком, казалось, сделанным из серых штормовых небес, которые она уловила в некоторых из окон. Внутри зала она разглядела голову лохматой ведьмы, говорившей с невысоким, немного полным парнем с тёмно-русыми волосами и большими передними зубами. Даже не видя гриффиндорского значка на его груди, Софи догадалась, кто это был.

В ответ на её оклик оба обернулись. Увидев её, Гермиона комично взметнула бровями вверх и вытаращила глаза.

— Софи? Что… Как… Почему ты здесь? И что случилось с твоими волосами?

— С моими волосами? — Софи оттянула прядь, с удивлением заметив, что они стали светло-русыми. Должно быть, дело рук Нарциссы… Она пожала плечами. — Не бери в голову. Где Гарри и Рон?

— Рон там, — Гермиона указала жестом в холл, теперь служивший временным госпиталем.

Софи почувствовала, как её желудок перевернулся от воспоминаний всех смертей, которые должны были случиться в этот день. Фред, Люпин, Тонкс…

— С Гарри всё в порядке…. Я уверена, ты уже знаешь, что Волдеморт позвал его сдаваться? — Гермиона посмотрела вниз. — Он отправился в кабинет Дамблдора, чтобы подумать. Когда он спустился назад… Ну, он не хотел слушать нас, разумеется. Он ускользнул, пока я была с Роном.

— Когда это случилось?

Гермиона задумалась.

— Около пятнадцати минут назад.

— Пятнадцать минут?

Софи ругнулась про себя. За пятнадцать минут он уже мог успеть добраться до Волдеморта. Он уже мог быть мёртв.

В то же время она обнаружила, что размышляет, имело ли это значение. Если Гарри уже отправился на встречу с Волдемортом, разве это не означало, что её задача выполнена? Ягнёнок пошёл на заклание. Всё кончено. Готово. И всё же, почему она чувствовала, как будто ей ещё надо было что-то сделать?

— Наверное, мне надо идти… Погодите, почему вы здесь? Я думала, что, раз на помощь прибывают взрослые, школьники не должны будут сражаться.

— Они и не сражались, — пояснила Гермиона. — Лишь ученикам седьмого года был дан выбор участвовать — или нет — в защите замка.

Софи собиралась кивнуть, когда математика пронзила её мозг.

— Но вы же на шестом курсе.

— Да, мы не были обязаны, — пожал плечами Невилл. — Но я бы умер от стыда, если бы моя бабушка сражалась там, пока я прятался бы в нашей гостиной.

— А Гарри, разумеется, невозможно было удержать, — добавила Гермиона. — И мы не могли позволить ему идти в одиночку. Но это не объясняет, почему здесь оказалась ты. Как ты вообще…

— У меня сейчас нет времени на объяснения, но оставайтесь в безопасности, хорошо? О, и если вы увидите огромную змею, — тут она настойчиво вдавила Сортировочную шляпу Невиллу в руки. — Убейте её.

С этими словами Софи развернулась на каблуках, поспешив вниз по широкой лестнице к открытым передним дверям, которые она различила в дали.

* * *

Снаружи последствия сражения ощущались сильнее. Хотя всех раненых, а Софи не хотела задумываться о погибших, со "светлой стороны", скорее всего, уже перенесли внутрь, там и сям лежали тела оглушённых или мёртвых Пожирателей, некоторые связанные и с кляпами, остальные — распластанные на каменном дворе перед замком. Проходя мимо и стараясь не слишком заострять на них внимание, Софи подобрала палочку, что лежала, откинутая, рядом с одним из тел, и засунула её в карман своей мантии, на всякий случай. Она не могла использовать её, но могла просто притвориться.

Когда Софи покинула территорию замка и вступила на полоску земли, ведущую к Лесу, то почувствовала, будто ступает на ничейную территорию. Казалось, она пересекала этот короткий отрезок земли целую вечность, и каждую секунду Софи чудилось, что её вот-вот ударит заклинанием. Но ничего не случилось, и она скользнула под защиту леса без всяких затруднений пару минут спустя. Оттуда могло бы быть сложно обнаружить сборище Волдеморта, если бы в этот самый миг лес не осветился зелёным светом. Софи сорвалась на бег.

Она притормозила у самой границы поляны, на которой собрались Волдеморт и его внутренний круг, и спряталась за широким деревом. Между скученными телами Пожирателей Софи видела Волдеморта, поднимавшегося на ноги, и, немножко подальше, безжизненное тело Гарри Поттера. Нет, напомнила она себе, не безжизненное — неподвижное. В любой момент его объявят мёртвым, и процессия вернётся в Хогвартс с павшим героем.

Она стояла в ожидании и ждала, ждала, пока вперёд не выдвинулась Беллатрикс, и внезапно до Софи дошло, что она упустила одну деталь. Здесь не было Нарциссы Малфой. Некому было солгать ради Гарри. И когда Беллатрикс осмотрит его тело, то обнаружит, что Гарри был ещё как жив.

Не позволяя себе колебаться ни секунды, Софи вышла из-за дерева, заставляя себя поднять голову и выпрямить плечи, направляясь к поляне с большей уверенностью, чем чувствовала на деле. Нет, она могла сделать это. Разве она не провела всё своё детство, притворяясь кем-то другим? Притворяясь восьмилетней? И, что важнее, разве не без успеха? Разумеется, все считали её странной восьмилеткой, но никто не заподозрил обмана. Сейчас настало время снова ступить на сцену и сиять.

Заметив незнакомку, Беллатрикс остановилась, некоторые из Пожирателей взметнули палочки, но пока никто не атаковал. Софи рискнула кинуть короткий взгляд на тело Гарри, надеясь, что Беллатрикс не узнает её, прежде чем она пойдёт в направлении Волдеморта. И поклонится низко, частично в качестве шоу, а частью — чтобы спрятать чистейший страх, который она чувствовала в его присутствии, которое, казалось, замораживало саму кровь в её венах.

— Мой Лорд, я пришла сообщить вам, что учащиеся Слизерина готовы следовать за вами к вашей победе. Нас заперли в факультетской гостиной на время битвы, но мы хотели бы, чтобы вы знали, что мы не одобряли защитников замка, противостоящих вам.

За её словами последовала короткая пауза, и Софи опасалась худшего.Что кто-то опознает её. Что они ей не поверят. Что они видели её игру насквозь.

— Как тебя зовут?

Даже не успев выпрямиться и коротко встретиться с ним взглядом, Софи знала, что этот холодный, неестественный голос не мог принадлежать никому, кроме самого Волдеморта.

— Элис Кингсли, мой Лорд.

Имя легко соскользнуло с её губ, так, будто она выговаривала его тысячу раз до этого. Софи не задумывалась над тем, чтобы использовать собственное имя, ведь даже по материнской линии оно не было незапятнанным — её дедушку и бабушку убили, а мать сама ушла из магического сообщества. Назвать имя из любимой детской выдуманной истории было инстинктом.

Волдеморт некоторое время рассматривал её, его змееподобные глаза пронизывали настолько, что Софи казалось, он видит её насквозь. Но, конечно, этого не произошло — иначе бы он давно обличил её.

— Я не знаком с британской магической семьёй с подобной фамилией.

Сердце Софи бешено стучало, и разум работал на сверхъестественной скорости. Но она продолжала дышать ровно, даже когда заметила Нагини, ползущую у её ног. Отец настоящей Элис мог поверить в шесть невозможных вещей до завтрака. Конечно, и она могла сделать так, чтобы кучка волшебников поверила в шесть невозможных вещей до ужина.

Первая, она — слизеринка. Вторая, её зовут Элис Кингсли.

Третья...

— Не удивительно, ведь мой отец, Чарльз Кингсли, перенял семейный торговый бизнес, благодаря которому он путешествует повсюду. Я провела большую часть детства в далёких краях.

После долгой паузы Волдеморт повернулся к неподвижному телу Гарри, и Софи неосознанно последовала глазами в том же направлении.

— Ты знаешь, кто это?

— Да, мой Лорд, это Гарри Поттер.

— Он был… твоим другом?

Софи фыркнула, подражая Драко, насколько хватало умения, подготавливая свою "четвёртую невозможную вещь".

— Едва ли. У нас было несколько общих предметов, но я всегда старалась держаться подальше от него и его магглолюбивых и грязнокровных приятелей.

Волдеморт одобрительно кивнул.

— Ну что ж, Элис Кингсли, мы охотно примем такую выдающуюся молодую поросль, как ты и твоих факультетские товарищи, в наши ряды. И наше первое задание будет простым.

Софи знала, что последует, и, несмотря на то, что именно это была причина, по которой она вышла на эту поляну, она боялась грядущих слов.

— Подтверди, что Гарри Поттер мёртв.

Она чуть неуверенно кивнула, прежде чем медленно двинуться в направлении Гарри. Одновременно, в равной степени, она была рада отойти подальше от Волдеморта и боялась, что момент, когда она солжёт ему, приближался. Прежде, чем она дошла до тела Гарри, ей пришлось пройти мимо Беллатрикс Лестрейндж, которая схватила её за руку и пристально осмотрела её лицо своими холодными, будто стеклянными глазами.

— Твоё лицо кажется мне знакомым.

На этот раз сердце Софи дико забилось, пока она пыталась выдержать взгляд сумасшедшей ведьмы. Горло пересохло, и голос прозвучал несколько визгливо даже для неё самой, когда она ответила пятой невозможной вещью:

— Вы могли вспомнить моего отца, он посещал Хогвартс несколько лет, прежде чем мой дед забрал его в путешествия. Мне рассказывали, что я похожа на него.

Прошли долгие, казалось, никогда не кончающиеся, секунды, потом Беллатрикс растянула губы в недружелюбной усмешке, обнажившей почерневшие зубы.

— Возможно…

Софи переборола желание потереть руку, когда ведьма отпустила её, лишь непроизвольное сжимание пальцев стало единственной реакцией на эту стычку. Она продолжила идти и, преодолев последние шаги, отделявшие её от Гарри, наклонилась к нему. Она протянула руку, приложила два пальца к его пульсу и почувствовала красноречивый стабильный ритм. Она уронила вялую руку Гарри на лесную землю и встала.

— Он мёртв⁽¹⁾. Шесть.

1) Примечание автора: Единственная причина, по которой Волдеморт не разгадал ухищрений Софи — он слишком высокомерен, чтобы допустить, что молодая девушка (или кто угодно) осмелится противостоять ему и врать в лицо. Если бы он решил прочесть её мысли, он, очевидно, смог бы понять, что Софи лжёт. О, так терпят крах сильные ;)

Вернуться к тексту

2 мая, 1997

Где-то в Шотландии

Сразу же после заявления Софи опушка наполнилась воплями Хагрида, пытавшегося разорвать свои путы. Сердце Софи содрогнулось, но она заставила себя не смотреть на полувеликана. Вместо этого она вернулась на место поближе к Тёмному Лорду, приказывавшему взять тело Гарри и возвращаться к замку.

— Вернулся ли Северус вместе с пленником?

Софи навострила уши, но постаралась держать голову опущенной, чтобы никто не заподозрил её в подслушивании. Получив отрицательный ответ от одного из Пожирателей, Волдеморт хмыкнул, почти что с сожалением.

— Полагаю, это не имеет значения. У меня нет более нужды в изготовителе палочек. Но всё же я желал бы, чтобы Северус присутствовал при нашем триумфе.

Как оказалось, его сожаление было недостаточно велико, чтобы задержать процессию, и вскоре все тронулись в сторону замка. Софи старалась держаться подальше, но, к несчастью, Волдеморт потребовал, чтобы она оставалась неподалёку, чтобы "показать твоим однокурсникам, что они выбрали проигравших". Несмотря на это, она старалась не высовываться, спрятавшись за возвышавшейся фигурой Хагрида, шедшего впереди неё, и одновременно пытаясь не приближаться слишком близко к Люциусу Малфою, шедшему всего в нескольких шагах позади.

Она заметила его среди толпы, когда вернулась к Тёмному Лорду после осмотра Гарри. Соответствуя её воспоминаниям, Малфой выглядел болезненным и уставшим. Но вместо сочувствия этот факт лишь сильнее разжёг её гнев. Таков был выбранный им путь. Как смел он теперь сомневаться, следовать ли за существом, которому он ранее был готов продать душу собственного сына?

Впрочем, у Софи было недостаточно времени, чтобы размышлять над этим вопросом или своей ненавистью к этому человеку, потому что они прибыли к воротам замка слишком быстро. Когда защитники выбежали наружу, чтобы убедиться, что Мальчик-Который-Выжил действительно мёртв, Софи почувствовала на себе взгляды многочисленных знакомых из волшебного мира, выражения лиц которых начинались от неверящих, обманутых и оканчивались абсолютно взбешёнными.

Пытаясь уйти от этих обвиняющих взглядов, Софи случайно встретилась глазами с кем-то, кого она не ожидала увидеть здесь. Драко стоял среди учащихся Хогвартса, слегка позади, но всё ещё хорошо различимый благодаря своим бледной коже и белым волосам. Когда он узнал Софи, его белёсые брови полезли высоко на лоб, и серые глаза вытаращились так же, как и её собственные, как Софи предполагала, при виде его самого.

— …вперёд и присоединяйтесь к нам!

За призывом Волдеморта последовала тишина. Несмотря на неуверенность и поражение, заметное на лицах многих защитников Хогвартса, ни один не сделал шаг вперёд. Ни один не откликнулся. Взгляд Волдеморта скользил по толпе и остановился на последнем человеке, на котором это хотела бы Софи.

— Драко, ты вернулся, как я вижу. Иди. Присоединись сейчас, и все твои прошлые прегрешения будут прощены.

Драко побледнел, глаза его заполнил страх, от которого желудок Софи ухнул куда-то вниз. Но Драко не сдвинулся с места. Вместо этого из толпы выступил Невилл. Пока он обращался сначала к Волдеморту, а потом к толпе, Софи смотрела на своего дорогого друга. Хотя его внимание было сфокусировано не на ней, она никогда не видела его более ясно и чувствовала, как её сердце наполняет гордость.

Невилл призвал защитников снова взяться за оружие, Гарри ожил, и внезапно разверзся ад, а Софи, пользуясь всеобщим хаосом, рванула на поиски Драко.

* * *

2 мая, 1997

Где-то в Шотландии

Когда защитники Хогвартса вновь объединили силы под атакой Пожирателей, каменный внутренний дворик вскоре превратился в поле битвы, а поиск Драко превратился в настоящую борьбу за сохранение собственной головы и всех остальных конечностей невредимыми и неотделимыми.

В какой-то миг, пытаясь не попасть под отрикошетившее заклятие, от врага или друга, неизвестно, Софи увидела промелькнувшие серебристые волосы и припустила за их обладателем в замок. Там было немного потише, и не свирепствовала битва, так что у Софи было время оглядеться вокруг. Входной коридор в Хогвартс был полностью разрушен, ещё сильнее, чем когда она проходила здесь в последний раз. Пол был усеян обломками, и было грустно видеть, как некоторые картины были подпалены или полностью уничтожены сражавшимися. Светловолосый человек, Драко это был или нет, пропал.

Софи уже собиралась повернуться к выходу, когда её окликнули, и она примёрзла к месту.

— Ты, — осклабился Люциус Малфой, вынырнув из одного из боковых коридоров, с палочкой, нацеленной на неё, и с выражением абсолютного отвращения во взгляде.

— Я знал с самого момента твоего появления, что с тобой что-то не так.

Комок в горле не давал Софи ответить хоть что-то. Она стояла, пригвождённая к месту, с изумлением обнаружив, что размышляет о том, как забавно было то, что она ожидала — с ней схлестнётся именно Беллатрикс. И, может быть, убьёт её. Забавно, как происходили такие вещи. Неспособная пошевелить ногами, она вытащила украденную палочку из кармана, пытаясь сдержать слишком сильную дрожь в руках, держа её перед собой.

Если Софи надеялась, что эта картинка отпугнёт Люциуса, то она заблуждалась, потому что, увидев палочку, Люциус холодно улыбнулся.

— Я уверен, Тёмный Лорд был бы весьма благодарен, если бы я доставил ему тебя. Разумеется, вряд ли он обвинит меня, если в процессе доставки я тебя прикончу.

В следующую секунду с его губ сорвалось проклятие, и Софи отпрянула за высокую каменную колонну. Верхнюю часть снесло начисто всего на волосок от места, где находилась её голова.

Не дожидаясь повторной атаки, Софи оттолкнулась от пола и побежала в ближайший проход.

Погоня длилась, казалось, вечно, Софи прыгала, уворачиваясь от проклятий, которые Люциус, не отставая, посылал в неё. Она пыталась оторваться от него во многочисленных коридорах замка, но, каким-то образом он всё время оказывался лишь на шаг позади. В конце концов они вернулись в главный холл, совсем неподалёку от места, где начались догонялки, и входные двери чуть поодаль манили Софи попробовать выбраться наружу.

Она едва увернулась от очередного заклятия и, бросив лишь один взгляд назад, припустила вниз по лестнице в направлении выхода. Несколько заклинаний ударилось слева и справа от неё, и она была абсолютно уверена, что спасена, когда одно всё-таки ударило её прямо в спину. Софи не запомнила следующие несколько секунд, пока буквально парила в воздухе, и мир вернулся лишь когда она обрушилась ниже на несколько ступенек кучей из болящих конечностей, царапин и ушибов. Расфокусированным зрением она смогла различить Люциуса, спускавшегося к ней по лестнице.

Но прежде, чем Софи смогла попытаться встать и продолжить бег к выходу, чья-то рука схватила её за воротник и оттащила в боковой коридор.

Сначала вид холодных серых глаз и серебристых волос почти заставил её завопить. Потом до неё дошло, и она расслабилась в руках Драко.

— Ты не в себе? — требовательно спросил он с озабоченным выражением лица и решительно вне себя. По крайней мере, он сообразил говорить потише. — Что ты делаешь здесь? И что с твоими волосами?

Достаточно стабилизированная для более-менее чёткого мышления, Софи вырвалась из его захвата, оттолкнув несколько растрёпанных, теперь русых, прядей от лица.

— О, дались тебе мои дурацкие волосы! И как ты смеешь называть меня невменяемой? Я могу сказать то же самое про твоё присутствие здесь!

— У меня есть палочка, так что всё по-другому!

— У меня тоже есть, — ответила с превосходством Софи, поднимая палочку, которую почему-то до сих пор держала в руке.

Драко ухмыльнулся.

— И она точно сильно тебе поможет или уже помогла. Ты помнишь, что нужно быть настоящей ведьмой, чтобы пользоваться палочкой, правда, или падение на голову заставило тебя удобно позабыть об этой детали?

В этот момент на них упала тень, и оба обернулись, чтобы увидеть Люциуса, его чёрный силуэт против света, падавшего сзади.

— Маггла? — он скорчился, его голос был настолько полон отвращения, что Софи задалась вопросом, правильно ли она расслышала, что он обозвал её таким безобидным словом.

Но нет, это было написано на его лице, в каждой чёрточке, в усмешке на губах вплоть до изгиба его бровей. Люциус поднял палочку.

— Я не знаю, как ты ухитрилась пробраться сюда, но я точно стану тем, кто уберёт тебя отсюда. Отойди подальше, сын, пока я позабочусь об этой грязной маггле.

На секунду, одну предательскую секунду, Софи поверила, что Драко отступит. Когда он начал сдвигаться, на миг Софи была уверена, что он в конце концов присоединится к отцу. Но он просто передвинулся таким образом, что загородил её собой. Драко молчал, и хотя она не могла увидеть его лицо, но предполагала, что он смотрит отцу прямо в глаза.

Что бы там ни было в его взгляде, оно разозлило Люциуса, потому что он оскалил зубы.

— Отодвинься, Драко, — прорычал он. — Или я прокляну вас обоих. Не полагай, что я проявлю милосердие к предателю крови только потому, что он — мой отпрыск.

Но Драко снова не послушался. Вместо этого, как заметила Софи, он покрепче ухватился за палочку, явно готовясь защищать их обоих, когда в них неизбежно полетят заклинания. Но не его защите предстояло спасти их.

— А я не помилую того, кто попытается причинить вред моему сыну, — Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк, вошла в коридор, направив палочку на мужа и смерив его холодным взглядом. — Опусти свою палочку, Люциус.

— Это тебя не касается, Нарцисса. Если наш сын предал свою кровь или семью, то я обойдусь с ним соответственно.

— Ты оставишь моего сына в покое, если не хочешь сам попасть под проклятие.

Почувствовав искренность её угроз, Люциус, кинув последний ядовитый взгляд в направлении Драко и Софи, наконец опустил свою палочку и убрался из коридора.

* * *

2 мая, 1997

Где-то в Шотландии

Как только он исчез из виду, Нарцисса также опустила свою палочку, с секундной задержкой скрыв настороженность за обычным фасадом хладнокровия и самообладания.

— Большинство ещё сопротивляющихся Пожирателей Смерти окружены во внутреннем дворе. Но Тёмный Лорд ещё не побеждён.

— Тёмный Лорд, — эхом повторила Софи, внезапно вспомнившая о том, что должно было произойти сейчас.

Она поднялась на ноги, готовая сорваться с места в направлении входных ворот, когда рука Драко опустилась на её предплечье и остановила её. Вопрос на его лице невозможно было проигнорировать, и Софи решила более рефлекторно, чем раньше, довериться ему.

— Он скоро столкнётся с Гарри Поттером в последней схватке.

Драко кивнул, и они вместе двинулись к дверям. Когда они добрались до них, Гарри как раз бросил щитовое заклинание, чтобы защитить Молли Уизли от несомненно мерзкого заклятия от самого Волдеморта. Многие из защитников Хогвартса — учителя, родители и другие сочувствующие, и даже школьники — собрались там и смотрели на решающую битву. Как и сказала Нарцисса, Пожиратели Смерти потерпели поражение и лежали либо мёртвые, либо связанные по углам внутреннего двора. Не заметив среди них Люциуса, Софи сделала вывод, что тот должен был сбежать.

Гарри и Волдеморт теперь медленно кружили, вводя друг друга в заблуждение, прежде чем, наконец, одновременно атаковать. Гарри воспользовался Разоружающим, а Волдеморт — Убивающим. Когда заклинания столкнулись, звук как от разрыва бомбы пронёсся по безмолвному двору и искры разлетелись во все стороны пока палочки снова состязались в Приори Инкантатем. И внезапно Софи вспомнила другую деталь, которую она забыла в ходе подготовки к войне.

Дары Смерти.

Она никогда не волновалась за Мантию-невидимку, считала Воскрешаюший камень слишком незначительным, чтобы следить, попадёт ли он к Гарри Поттеру или нет, но всегда размышляла о местонахождении Старшей палочки. Совершенно забыв при этом о её "верности".

Единственный способ для Гарри победить в этом поединке, единственный возможный способ, если палочка была по-настоящему верна ему. Но раньше это случилось только потому, что Драко сначала обезоружил Дамблдора, а потом Гарри обезоружил Драко в особняке Малфоев. Но ведь ничего из этого не произошло, так что даже если Палочка пока не была верна Волдеморту, она также и не была верна Гарри.

В агонии Софи наблюдала за тем, как потоки энергии из палочек сдвинулись ближе к Гарри, потом зажмурила глаза чтобы не видеть неизбежного. Несколько секунд прошли как вечность, когда раздался глухой звук, похожий на звук тела, падающего на каменный пол, и всё стало призрачно тихо. Затем громкое ликование заполнило пространство двора, и глаза Софи распахнулись в удивлении.

Гарри был жив. Он жив. И он держал Старшую Палочку в протянутой руке.

— Гарри победил?

— Я думал, это должно было случиться?

— Да, но… необязательно. Палочка… она… Старшая палочка должна была пощадить Гарри потому, что он был её хозяином. Но этого не произошло. Не могло произойти.

Драко нахмурился, услышав подобное заявление, но у него не было времени на ответ, потому что Нарцисса, о которой Софи совсем позабыла, произнесла:

— Пойдёмте. Пора вернуться в штаб-квартиру Ордена.

* * *

2 мая, 1997

Где-то в Шотландии

Пока они шли по коридорам замка к Выручай-комнате и скрывавшемуся там Исчезательному шкафу, осознание того, что независимо от её понимания — как? — всё было кончено, медленно начало доходить до Софи. Война действительно была окончена. Драко, его мать, Эмма, все были теперь в безопасности. Больше не было нужды прятаться, оставаться дома после темноты, думать, куда безопасно идти, или постоянно оглядываться.

Это должно было стать хорошей новостью, облегчением, и, в некотором роде, так оно и было, но не до конца. Вместе с концом войны участие Софи в ней тоже подходило к концу. Что бы ни происходило дальше, она знала не более, чем остальные, не имела более никакой полезной информации, кроме как если бы кто-то захотел узнать имена детей Гарри, Рона и Гермионы. Нет, она выполнила свою обязанность, и теперь пора было идти домой и возвращаться к своей собственной жизни. Софи знала, что не должна грустить из-за этого, но не могла ничего с собой поделать.

Они были первыми, кто добрался до Исчезательного шкафа, так как все остальные защитники были заняты счастливым — или не очень исходом — битвы. Нарцисса первой исчезла в Шкафу, и когда она ушла, Драко повернулся к Софи.

— Я полагаю, что ты можешь пройти здесь сама, учитывая, что ты каким-то образом оказалась здесь?

— На самом деле я пришла через камин в кабинете Дамблдора.

— Ну разумеется. — припечатал Драко, больше ничему не удивляясь. — Тогда пошли со мной. — вздохнув, он потянул её в Шкаф и, спустя секунду, вышел на другом конце.

Они очутились в весьма маленьком, простом и, если уж совсем честно, убогом номере трактира. Нарцисса стояла в стороне, изучая свои ногти, но шагнула навстречу, когда показались Драко и Софи. — Вероятно, это к лучшему, если я аппарирую её с собой. Драко, ты сможешь сам добраться до Лондона?

Когда Драко кивнул в знак согласия, Софи неохотно прочистила горло, прежде чем обратиться к Нарциссе.

— Собственно, я гадала, не можете ли вы перенести меня домой?

Краем глаза она увидела, как голова Драко дёрнулась в её направлении.

— Ты не с нами?

Софи ответила, глядя себе под ноги:

— Война окончена, я лишь буду мешаться под ногами теперь. Кроме того, пора вернуться к родителям. Я уверена, они будут счастливы увидеть меня снова.

— А как же твои вещи?

— В моей сумке нет ничего жизненно необходимого. Может, когда всё уляжется, кто-то из Ордена принесёт её и отменит защитные заклинания у нашего дома?

Драко молча кивнул. Вместо него подошла Нарцисса и взяла Софи под локоть. В следующую секунду две женщины, сопровождаемые громким хлопком, бесследно испарились из трактирного номера.

2 мая, 1997

Бат

Нарцисса перенесла Софи на порог её дома в Бате, как та и попросила, улица, к счастью, была безлюдна в надвигавшихся сумерках. Там Софи простояла несколько долгих минут после того, как миссис Малфой аппарировала с повторным хлопком, размышляя, что ждало её за дверью. Несмотря на то, что она сама настояла на возвращении домой сразу же после битвы, всё внутри неё, даже стук сердца, кричали ей о неготовности к встрече с родителями.

Но готова была Софи или нет, дверь открылась сама по себе, и руки матери мгновенно втянули Софи внутрь и заключили в крепчайшие объятия. Шёпотом мать рассказала, как они увидели, что она стоит перед дверью, через окно в гостиной и как рады они были, что с ней всё в порядке. Не дав Софи времени на ответ, её потащили в глубь дома, в гостиную, на тёплый, родной диван. Отец тоже был там и немедленно встал с места, когда она вошла, и тоже увлёк её в крепкие объятия.

Когда его голова соприкоснулась с её, и он выразил свои чувства облегчения и любви, Софи неожиданно поняла, что и сама подавляет рыдания. Отец отодвинулся, услышав звук плача, в удивлении глядя на свою обычно такую уравновешенную дочь, опустившуюся до слёз.

— Что с тобой, любимая? — спросила Тилли, поставив на стол кружку с чаем, принесённую из кухни, и присела перед дочерью. — Плохие… новости?

Софи потрясла головой, заставляя себя говорить, выдавливая из себя объяснение надтреснутым голосом.

— Мы победили.

Это утверждение заставило её маму всплеснуть руками, снова выразив облегчение и любовь, вместе с новой волной слёз.

Лицо её мамы, расплывающееся напротив Софи, было озадаченным.

— Что-то случилось? Что-то… случилось с Драко?

— С Драко всё в порядке.

— С его матерью?

— С ней всё хорошо. С ними всеми… — тут Софи всхлипнула. — Всё хорошо.

Нехотя она отняла руки из материных, тыльной частью утерев слёзы. После, сделав глубокий вдох, Софи выпрямилась и вывернулась из-под отцовской руки, лежавшей на её плече. Даже так отвращение, которое она чувствовала, выворачиваясь из их любящих прикосновений, было не сильнее стыда от того, что она так долго это принимала.

— Мне нужно вам кое-что рассказать.

* * *

За её историей последовало долгое молчание. На этот раз было сложнее объяснить, как она очутилась в этом мире, по той единственной причине, что с Эммой часть Софи знала, что подруга не будет смотреть на неё по-другому, не поменяет своего мнения о ней. Она познакомилась с Софи только после её появления в этом мире, так что история была именно историей. Интересной, невероятной или фантастической, но всего лишь историей.

Но её мама рожала прежнюю Софи, Эндрю и Тилли жили с прежней Софи восемь лет. Они растили её. Любили её. И, появившись здесь вместо неё, она отняла всё это у них.

— Так ты не… не… — её отец незряче уставился в чёрный экран телевизора, явно не в состоянии подобрать слова. — Ты не та девочка, что родилась у нас?

Софи покачала головой, пытаясь не чувствовать боли от этого утверждения. Она знала, что должна была предвидеть такое, но одно дело было знать, а другое — действительно почувствовать полный разрыв с людьми, которых она воспринимала как родителей на протяжении долгих лет.

Наконец, её мама встала, запустив руку в седеющие волосы.

— Мне надо прилечь, извините.

Отец повернулся к ней, сочувственно улыбаясь, хотя Софи заметила, что его улыбка не добралась до глаз.

— Не принимай близко к сердцу, Соф. Твоей ма… Тилли потребуется время, чтобы переварить сказанное, нам обоим надо. Мы ещё поговорим завтра утром, хорошо?

И после этих слов он тоже поднялся и пошёл наверх.

* * *

3 мая, 1997

Бат

Следующим днём была суббота, школа Софи пока не начиналась, а Эндрю не надо было на работу. Но Тилли пошла в церковь. Софи старалась не "вычитывать" слишком многого из "возрождения веры" своей мамы, но не могла не чувствовать, что это было связано с её откровениями вчера вечером.

Она отмела нарастающее опустошение и подняла трубку телефона, набирая ставший знакомым номер временного жилья Эммы. На этот раз трубку сразу же подняли.

— Софи, как хорошо снова услышать тебя!

— То же самое, Эмма, — Софи улыбнулась, несмотря ни на что. — Кажется, будто мы не разговаривали целую вечность.

Эмма угукнула.

— Раз ты звонишь, я полагаю, что ты уже слышала хорошие новости?

Софи немного поколебалась, не рассказать ли подруге, что она более чем слышала, но решила, что может поделиться деталями позже.

— Да. Как твоя семья? Они все в порядке?

— Все невредимы, — подтвердила Эмма. — Мы получили сову от Колина только сегодня утром, в его письме говорилось, что в замке вчера произошло сражение, но что и он, и Деннис оба в порядке. — тут Эмма прыснула. — Этот идиот жаловался на то, что не смог сделать ни одной фотки Гарри Поттера, побеждающего Ты-Знаешь-Кого. Ты можешь в это поверить?

— Почему-то звучит не слишком странно, от Колина-то.

— Думаю, ты права, — хихикнула Эмма. — Ну, мне надо идти. Мы возвращаемся домой сегодня, но мы должны увидеться с тобой. И поскорее!

— Да, скоро увидимся, — согласилась Софи.

— Хорошо, созвонимся попозже. Пока!

Софи застыла на некоторое время с телефоном у уха, не готовая продолжать свою собственную жизнь. Но когда её отец вышел из кухни, держа в руке кружку того, что, Софи догадалась, было кофе, и свои очки для чтения в другой руке, ей пришлось выпустить спасательный трос.

— Как Эмма?

— С ней всё хорошо, её родители и братья тоже в порядке.

— Это… хорошо, — Эндрю стоял в проёме, неуверенно смотря то на дверь позади, то на Софи. Вздохнув, он сказал: — На самом деле я собирался посидеть снаружи, сегодня такой приятный день, не хочешь присоединиться? Может, мы могли бы сыграть в шахматы?

Одинаково нерешительно Софи подумала над этой менее-чем-вдохновенной просьбой, потом кивнула. Она достала шахматную доску из-под кофейного столика и последовала за отцом.

Он был прав — день был действительно погожий. Воздух всё ещё был прохладен, но солнце сияло с такой силой, что выгнало последний холодок с их заднего двора. Лёгкий ветер играл с листьями кустов. Но, когда Софи уселась на чугунном стуле напротив отца, она не могла не почувствовать озноб.

Первые полчаса игры они провели в молчании, прерываемом лишь отцом, когда он задумчиво гудел что-то под нос. Всё это время Софи сидела в напряжении, ожидая неотвратимого момента, когда эта карикатура на нормальность будет нарушена.

Наконец, это произошло, когда её отец съел одного из её белых слонов. В любой другой день Софи бы легко предотвратила такую халатную потерю, но сейчас она не могла отрицать, что её голова просто не участвовала в игре.

Эндрю положил слона рядом с доской, в растущую кучку белых фигурок, но не отпустил сразу. Вместо этого, он повертел её в пальцах некоторое время, потом посмотрел на Софи с болью в глазах, которая застала её врасплох.

— Софи, ты должна понимать, что то, что ты рассказала нам вчера… Ну, ты как бомбу на нас сбросила. Услышать, что рядом есть целый магический мир, о котором я ничего не знал — это одно. Но услышать, что твоя дочь на самом деле — восемнадцатилетняя девушка из абсолютно чужой вселенной — это совсем иное.

Софи опустила голову, закрывая глаза, чтобы отец не заметил слёз. Он не должен был чувствовать себя виноватым за то, что сказал правду. Честно, разве она не догадывалась, что этот момент наступит, с тех самых пор, как очутилась в этом мире? Она забрала тело их дочери, её жизнь. Она притворялась их ребёнком и доставляла им кучу неприятностей. Разве можно винить их, если они попросят её уйти?

— Что я хотел сказать… Ты, может быть, и родилась не у нас и не жила с нами сначала. Но ты — наша дочь, и мы любим тебя как дочь.

За его словами последовал громкий лязг, потому что Софи спрыгнула со своего места и бросилась в руки отца с громкими рыданиями. Шахматные фигурки лежали разбросанные по столу и на плитке двора, но ни отец, ни дочь не обращали на них внимания.

* * *

17 мая, 1997

Бат

Несмотря на заверения отца, Софи обнаружила, что что-то поменялось между ними, что-то, что было неосязаемо, но, казалось, висело в воздухе каждый раз, когда она вместе с родителями находилась в одной и той же комнате. Там, где ранее существовало безусловное доверие и инстинктивное понимание, теперь всё стало сложным и сбивающим с толку. Несмотря на то, что каждый из них старался изо всех сил жить дальше, временами казалось, будто они разговаривали на разных языках.

Поэтому Софи почти что почувствовала облегчение, когда наступил понедельник и снова началась школа, даже если это означало, что придётся давать омерзительно подробные описания кишечного гриппа, который уложил её в кровать, Санайе и Веронике. После этого было почти слишком легко раствориться в ежедневных занятиях и заботах обычной жизни. А вот не думать о магическом мире оказалось гораздо сложнее.

В частности, с течением дней Софи поняла, что думает о Драко, и нехотя призналась себе, что ей не хватает его общества. Этого, разумеется, стоило ожидать, после того, как они были заперты в штаб-квартире так долго, но, несмотря на это, Софи сердилась, насколько естественным казалось её желание поговорить с ним.

В то же время она старалась не разочаровываться в очевидном отсутствии взаимности. Прошло две недели, и, несмотря на то, что Драко, казалось, не хотел, чтобы она уходила, он так и не написал. Даже короткой записки, чтобы сообщить, что безопасно добрался до штаб-квартиры. Ничего. Но опять же, у неё весьма неплохо удавалось отвлекаться от этого факта делами, хотя избежать мыслей было намного сложнее.

Так что когда наступили выходные, с ними пришли смешанные чувства, побудившие Софи заранее решить, что она проведёт их за навёрстыванием чтения и пропущенными домашними заданиями, а также предваряя грядущее. Было утро субботы, Софи только что налила кофе в кружку и была готова взяться за домашку, как раздался дверной звонок. Она посмотрела на родителей, сидевших в саду, через кухонное окно, вздохнула, поставила кружку и направилась ко входной двери, уже смирившись с ужасно скучной беседой с одним из соседей, пришедших к матери, или, вероятно, с равнозначно убогой беседой с одним из коллег отца, но открытая дверь явила перед ней знакомую розоволосую женщину.

Первых пять секунд, или около того, Софи не отзывалась, просто уставившись на Нимфадору Тонкс так, будто бы она была привидением, и, по всем вероятностям, она должна была бы. Потом, она бросилась обнимать ведьму, которая похлопывала Софи по спине неловко, пока та, наконец, не отлепилась.

Неправильно интерпретировав вопрос в глазах, Тонкс пояснила:

— Я здесь, чтобы снять защиту, как ты и просила. Я бы пришла раньше, но прошлая неделя выдалась весьма суматошной.

Софи понимающе кивнула, медленно восстанавливая контроль над своими ментальными способностями, и сообразила сделать шаг назад и пропустить её в дом. Только сделав это, Софи заметила парня, стоявшего чуть позади, одетого, как и она, в обычную маггловскую одежду, с сумкой на плече и руками, засунутыми в карманы. Когда Тонкс двинулась с места и оставила двух приятелей здороваться, Драко шагнул к Софи и демонстративно кинул сумку к её ногам.

— Спасибо, — сухо поблагодарила Софи, подняла сумку и повела его по коридору.

Тонкс уже исчезла в гостиной, куда, как заметила Софи, также переместились её родители; её мама слегка напряжённо наблюдала за работой ведьмы, отец же — с некоторой долей любопытства.

Софи тоже понаблюдала за Тонкс некоторое время, потом, поняв, что не была там нужна, повернулась к Драко, пытаясь беззаботно спросить:

— Так почему ты здесь? Я уверена, Тонкс могла принести мою сумку, если надо.

Драко смотрел на неё некоторое время с выражением, говорящим, что она задала очевидно тупой вопрос.

— Ты обещала, что одолжишь мне диск.

Несколько длинных секунд ушло на то, чтобы вспомнить, потом она вздохнула.

— Точно, "Представьте себе". Тогда пошли, не думаю, что нас здесь хватятся.

Они побрели по лестнице в молчании, и когда Софи толкнула дверь в комнату, она втайне была рада, что собрала грязное бельё утром и отнесла его вниз. Она кинула сумку рядом со столом, потом прошла вглубь комнаты, чтобы отыскать обещанный диск. Когда она, наконец, с победой вынырнула из одного из своих ящиков, то обнаружила, что Драко практически не сдвинулся от своей позиции у двери и выглядел ужасно чужим даже в маггловской одежде.

Она подошла к нему, молча протянув диск.

Драко не забрал его немедленно, а лишь смотрел вниз, на плоскую пластиковую коробочку, достаточно долго для того, чтобы Софи задумалась, было ли возможно, что он уже позабыл про своё собственное требование. Потом он взял диск из её руки, посмотрел на него коротко, прежде чем упереться в неё взглядом, и произнёс своим самым обыденным тоном:

— Ты абсолютная дура.

— Что-что я? — переспросила Софи, сбитая с толку и возмущённая.

— Ты должна знать, что, разумеется, Поттер всем расскажет обо всём, что случилось в лесу. А также он упомянет, что ты была там и что ты сделала. Эрго, ты — дура.

Софи проигнорировала слова, понимая, что в них не было вопроса и потому не было нужды в её ответе. Она знала, что то, что она сделала, было смело, даже немножко безрассудно, но это было то, что было необходимо совершить. Она скрестила руки.

— А ты почему там был? Разве ты не направлялся в особняк?

— Конечно. А потом я направился в замок.

— Почему?

— Ты помнишь разговор с Дамблдором, сразу после того, как мы оказались в штаб-квартире?

Софи задумалась на мгновение, размытое воспоминание пришло ей на память — директор, чашка чая, её бешеные нервы и стучащее сердце. Она припомнила, как была абсолютно уверена, что он осудит её решение, и потому пропустила всё остальное.

— Предположим, что я не помню.

Драко вздохнул.

— Дамблдор заставил меня и мою мать пообещать, что когда придёт время, мы будем сражаться на стороне добра. В конце концов, это обернулось к лучшему, но я должен был предвидеть, что ты сотворишь что-то абсолютно безумное.

Короткая пауза последовала за его словами, и Софи решила заполнить её чем-то.

— Так как у вас дела с тех пор?

— Ну… министерство восстанавливают, они выбрали министром Шеклболта, не могу утверждать, что он мне действительно нравится, но, полагаю, он лучше, чем кто-либо другой из имеющихся вариантов. Пленники из особняка всё ещё в штаб-квартире, восстанавливаются, хотя, осмелюсь утверждать, гоблин ведёт себя как полный придурок.

Об этих событиях она уже знала, но было кое-что, не дававшее ей покоя. Софи была не уверена, что хочет знать, но всё равно не смогла удержаться от вопроса.

— А погибшие?

— Ну, их множество, разумеется — с обеих сторон. Некоторые родители, кажется, бабушка Лонгботтома тоже, один из учителей. Что касается тех, кого ты могла знать… Аластор Муди погиб, и Мундунгус Флетчер — в попытке сбежать, не поверишь, — Драко фыркнул. — Не знаю, помнишь ли ты Добби, нашего бывшего домашнего эльфа, но он тоже погиб. Он был отпущен нашей семьёй на втором году моего обучения в Хогвартсе и с тех пор работал в школе. Он повёл некоторых эльфов в атаку и потом погиб под завалом.

— Что насчёт Фреда Уизли?

Драко выглядел озадаченным, но не стал уточнять.

— Всё ещё жив, хотя или он, или его брат угодил под весьма мерзкое проклятие. Я не думаю, что он в смертельной опасности, но это должно будет выбить его из седла на время.

— Люпин?

— Жив.

Софи помолчала мгновение, потом произнесла:

— Северус Снейп?

— Жив.

Она кивнула, довольная, тяжесть спала с плеч.

— А что с тобой? Как ты?

Драко пожал плечами.

— Полагаю, мне не на что жаловаться. Моя мать и я переехали из штаб-квартиры почти сразу же после битвы и теперь снимаем городской дом в магической части Лондона, пока мэнор очищают от любого следа присутствия Волдеморта. Люциуса поймали и доставили в Азкабан ожидать суда, — добавил он после некоторого колебания. Потом, прежде чем Софи могла решить, что ей ответить на эту новость, Драко продолжил: — А ты как?

— Всё по-старому, полагаю. Я вернулась к своей обычной жизни, со школой, родителями, друзьями…

— А твой парень?

Неожиданно для себя Софи рассмеялась. Возможно, это произошло из-за неловкости, наполнившей комнату, а может, она была удивлена тем, что он вспомнил.

— Райан? Мы с ним расстались сто лет назад! Как оказалось, или, скорее, как я не знала всё это время, он не был в моём вкусе.

Драко задрал свою белую бровь вверх.

— Я не знал, что у тебя есть свой вкус. И кто же является твоим типом, скажи на милость.

— Я не знаю… Полагаю, просто кто-то умный, кто-то, с кем можно поговорить, но кто одновременно забавен и разделяет мои интересы… Не помешает, если он будет симпатичным тоже.

Драко выглядел самодовольно, и прежде, чем он открыл рот, Софи знала, что что бы он ни произнёс, это заставит её пожелать стукнуть его по голове.

— Ну что ж, я и не подозревал, что ты запала на меня настолько сильно, и это даже без усилий с моей стороны.

Софи фыркнула.

— И ты думаешь, что это описание совпадает с тобой? Высокомерный и заносчивый подошло бы лучше.

— Что ж, нигде в твоём описании не говорится, что эта личность не совмещает и то, и другое.

Она попыталась пригвоздить его взглядом, но обнаружила, что выходит так себе. Правда заключалась в том, что, хотя Софи никогда не позволяла себе думать о нём в подобном ключе, Драко действительно подходил под её описание идеального бойфренда. Если бы она не знала, что он женится на Астории Гринграсс, то могла бы даже подумать над этим. Но Софи знала и потому попыталась ответить в легкомысленном тоне:

— Что ж, если ты когда-нибудь встретишься с подобным человеком, дай ему мой номер телефона.

После чего Софи проскользнула мимо Драко в направлении лестницы.

1 июня, 1997

Бат

Софи не знала, что разбудило её, но как только она проснулась, то больше не смогла сомкнуть глаз. Быстрый взгляд, брошенный на механический будильник, поведал ей, что было почти два часа ночи, задолго до того момента, когда сигнал заставил бы её выкатиться из постели и готовиться к очередной школьной неделе.

Последние недели тянулись медленно и утомительно, и Софи с трудом находила нужные время и энергию, чтобы успешно завершить учебный год. Если честно, она считала недели, оставшиеся до летних каникул, пообещав себе, что если она как следует постарается напоследок, то сможет посвятить каникулы выяснению, что же делать дальше.

С тех самых пор, как вернулась из Хогвартса, Софи не могла подавить чувство подвешенности, пока различные силы — школа, родители, друзья — тащили её то в одном направлении, то в другом, но при этом ей недоставало своей собственной цели или направления. Всё чаще Софи задумывалась, оставался ли вообще хоть какой-то смысл в её пребывании здесь.

Софи уставилась в потолок, наблюдая за трещинами в побелке, пока внезапно до неё не дошло, что она видит их гораздо лучше, детальнее, чем раньше. После этой мысли было невозможно не заметить мягкое свечение, наполнившее её спальню, и которое, казалось, исходило от большого зеркала, висевшего на противоположной стене рядом со шкафом. Заинтригованная, Софи не заметила, как встала, пока не очутилась перед зеркалом.

Каким-то образом для её ещё сонного мозга отсутствие отражения в зеркале не показалось необычным. Софи вообще какое-то время не понимала, что что-то не так, кроме мистического свечения, испускаемого зеркальной поверхностью, пока она пялилась в отражение пустой спальни. Но когда колокол ближайшей церкви пробил получасовой звон, она очнулась от своего оцепенения и поняла, что, несмотря на то, что комната выглядела знакомо, это не была её собственная спальня.

И тогда сразу стало непонятно, как она могла не заметить этого. Но что не так бросалось в глаза, это причина, по которой сон перенёс её в её детскую. В её настоящее детство.

Но не успела Софи обдумать этот вопрос, как дверь в изображении приоткрылась, чтобы впустить женщину около тридцати лет. Пока та шла по комнате, убирая одежду в различные ящики, Софи почувствовала, как её глаза наполняются слезами. Она робко вгляделась в давно забытые черты — и неосознанно протянула руку к зеркалу. К своей матери.

Именно в этот момент дверь снова открылась, и вошла вприпрыжку маленькая девочка, которую Софи опознала как саму себя. Девочка, около восьми лет от роду, устроилась на краю кровати, казалось, оживлённо болтая с матерью, которая, окончив уборку, уселась рядом с ней. Когда мать с любовью принялась расчёсывать и заплетать волосы маленькой Софи, не прерывая дружелюбной беседы, Софи поняла, что это не могла быть она сама, с щемящим предчувствием. В её прежней жизни она всегда была отстранённой и далёкой, даже будучи совсем маленькой. Как следствие, она и её мать никогда не были особо близки.

Так Софи стояла и наблюдала неотрывно, зачарованная картинкой, такой обыденной, но такой полной любви, что её сердце болезненно сжималось. Она поняла, что та Софи, похожая на неё и при этом совсем иная, должна была быть той, настоящей Софи Корнуэлл. Что когда она очутилась в этой вселенной, та Софи должна была переместиться в её собственную.

Картинка на некоторое время потеряла чёткость, как будто потревоженный пруд. Когда через минуту всё снова прояснилось, маленькая Софи была там, вероятно, чуть повзрослев, и валялась на своей кровати с несколькими подружками, также разместившимися на кровати и нескольких матрасах на полу. Они все смеялись над чем-то, и маленькая Софи бросила подушкой в одну из девочек на полу, изображая поддельное раздражение.

Картинка смазалась и проявилась снова — на этот раз быстрее, чем в первый раз. Софи всё ещё была на кровати, на этот раз явно на несколько лет старше, и держала у уха смартфон, болтая, уставившись в окно и с видом безнадёжно влюблённой.

Новое изображение — и Софи снова сидела на краю кровати вместе с матерью. Последняя обнимала дочь, тело девочки сотрясалось от плача, мать поглаживала её с нежностью по волосам, бормоча, вероятно, какие-то утешительные слова.

Изображение исчезло, и потом… Теперь Софи глядела на саму себя, или почти. На заднем фоне она всё ещё могла различить спальню, когда-то принадлежавшую ей. Девушка, смотревшая на неё, ещё не была ею. Софи прикинула, что эта Софи была чуть старше неё, и вспомнила о своём восемнадцатилетии давным-давно. И хотя это было её собственное лицо, смотревшее на неё из зеркала, она подсознательно понимала, что это была не она сама.

Они пялились друг на друга долго, и Софи задумалась, видела ли та, другая Софи кусочки жизни, которую у неё забрали. И если так, то сожалела ли она о потерянном? Была ли довольна тем, что Софи сделала на её месте? И, что более важно, была ли она довольна своей жизнью? Софи не могла объяснить, но чувствовала, что им сейчас был дан выбор.

Она могла вернуться. К своим родителям, которые, она теперь знала, никогда не были виноваты в холодности их отношений. Вернуться на своё место в мире смартфонов, интернета, Нетфликса и спотифая. В свою прежнюю обыденную жизнь, жизнь посредственностей, в которой она точно знала, где было её место.

Вероятно, более важными, чем причины вернуться, была сложность найти причины, по которым стоило бы остаться. В конце концов, Софи выполнила всё, ради чего очутилась здесь, не так ли? Она помогла Драко исправиться и последовательно помогла "светлой стороне" выиграть войну и спасти несколько жизней. И теперь, как ни старайся, магический мир навсегда был закрыт для неё. Эмма была далеко, и хотя она точно ценила дружбу с Софи, та знала, что подруга переживёт её отсутствие. С другой стороны, её родители, вероятно, будут только рады возвращению своей настоящей дочери.

И, разумеется, оставался Драко. Ей будет его не хватать, конечно, и она даже осмелилась предположить, что он тоже, по крайней мере, сначала будет скучать. Но Софи также знала, что он не нуждался в ней, уже нет. Кроме того, она знала, что его будущее уже было определено, и в нём не было места для неё. С Драко всё будет в порядке.

Софи сделала глубокий вдох, уставившись в знакомые глаза второй Софи и рассмотрела там те же противоречивые чувства, отражавшие происходящее в её собственном сердце. Но так дальше не могло продолжаться, они не могли навсегда быть разорваны напополам. Они обе понимали это. И сейчас настало время принять решение.

* * *

5 июля

Лондон

— Это очень странно, ужасно странно. Ты же шутишь, да?

— Неа.

Драко повернулся к ней, сдвинув брови вместе в скептическом выражении, и повторил:

— Ты на полном серьёзе утверждаешь, что… магглы… полетели на Луну… вот в этой штуковине?

Софи злобно уставилась на него, потом закатила глаза.

— Да, это именно то, что я сказала.

— Но как? У неё же нет крыльев.

— Ей не нужны крылья, чтобы летать.

— И ты уверена, что ваше правительство не прячет где-то секретный источник магии?

— Абсолютно, — припечатала она, потом пожала плечами. — Честно, откуда такое недоверие к достижениям не-магических людей? Мы существовали веками, и у нас было полно времени, чтобы найти пути облегчить жизнь без доступа к магии. Запуск ракет в космос — лишь один из примеров.

И с этими словами Софи отвернулась от выставки, показывавшей приземление на Луну, готовая, наконец, идти дальше и пройти Британский музей до обеда.

Когда она отошла уже на шесть шагов, Драко тихо подошёл к ней, и она инстинктивно переплела свои пальцы с его.

Когда они проходили выставку, посвящённую древнему Египту, беседа потекла более непринуждённо, так как на эту тему Драко тоже было что рассказать с точки зрения магического мира, и Софи позволила себе отвлечься и вернуться мыслями на несколько недель ранее.

После случая с зеркалом Софи до сих пор не была убеждена до конца, не был ли это сон — она приняла непростое приложить больше стараний. Сделать что-то из своей жизни.

На следующее утро Софи заговорила с родителями за завтраком, и они, наконец, раскрыли все свои чувства, которые затуманивали их отношения с момента её возвращения. Она опоздала в школу на два часа, но тяжесть, которая свалилась с её и родительских плеч, того стоила.

В тот день Софи вернулась домой и нашла письмо, которое, как сказала мама через плотно сжатые губы, было доставлено совой. Это было короткое, простое сообщение от Драко, сообщавшее его новый адрес, который, по его словам, был доступен маггловскому почтальону, а в постскриптуме было приглашение навестить его в следующую субботу, так как у него не было никаких планов. Софи прикусила губу, чтобы скрыть улыбку, и быстро отправилась наверх написать ответ.

Софи поблагодарила его за письмо, за то, что дал ей свой адрес, и за приглашение. Но она отклонила его предложение навестить его новое обиталище в Лондоне, вместо этого предложив ему приехать в Бат и посидеть с ней в местном пабе. Она немедленно отправила письмо. Два дня позже пришёл его ответ, опять с совой. И, к её удивлению, Драко согласился.

После этого они стали видеться достаточно регулярно. В Бате или в Лондоне, они отправлялись в паб, в ресторан или даже в кино, или просто сидели дома, в одной из своих комнат, в шутку пикируясь о том о сём и непринуждённо бросаясь подколками.

Оглядываясь назад, Софи не могла утвердительно сказать, когда именно их дружба переросла в нечто большее. Изо дня в день она иногда протягивала руку к его руке, чтобы выразить свою радость, чтобы потянуть его за собой или просто ощутить связь с ним, и поняла, что это — естественно. Скоро последовали поцелуи, снова бывшие лишь логическим продолжением того пути, на который они ступили с того самого момента, как впервые встретились.

Они ничего не объявляли официально, и ей казалось, что оба довольны пока что просто понаблюдать, куда их ведёт. Но всё же часть её надеялась, что они придут куда-то, и почувствовала, как в ответ сжимает его руку немного крепче обычного.

* * *

Тем вечером они сидели в комнате Драко. Выйдя из музея, они пообедали в демократичном заведении в городе, а затем пошли пешком к его дому. Нарцисса ещё не вернулась и они провели остаток дня в комнате Драко, сравнивая маггловские истории о фараонах с магическими. Уже стемнело, когда они наконец замолчали, комната освещалась лишь Люмосом Драко, наколдованным некоторое время назад, так как луна не показывалась.

— Ты помнишь, как ты сказала, что Поттер не должен был пережить дуэль? — внезапно произнёс Драко, и Софи была настолько удивлена неожиданной сменой темы, что не сразу вспомнила, о чём речь.

Последняя схватка между Волдемортом и Гарри Поттером. Палочки, захваченные в Приори Инкантатем. Поражение Волдеморта.

Она угукнула.

— Я размышлял об этом, и я думаю, я знаю, почему.

В ответ на его слова она выпрямилась, и он усмехнулся её усиленному вниманию и продолжил:

— Преданность Старшей Палочки завоёвывается путём поражения волшебника, так?

— Да.

— Или через смерть или поражение в битве?

— Да.

— Палочка стала верна Снейпу, когда он убил Дамблдора. В особняке я наткнулся на Снейпа и, всё ещё считая его предателем, разоружил его. Если моя логика правильна, то это должно было перенести верность палочки от Снейпа ко мне, верно?

— Верно.

— Ну, когда я прибыл в Хогвартс, я сначала никого не встретил, но потом заметил Поттера, который направлялся к Запретному лесу. Я окликнул его, и он, будучи яйцеголовым, разоружил меня в ответ.

Софи присвистнула, её мозги лихорадочно обрабатывали кусочки мозаики, вставшие на свои места.

— Так он всё-таки был хозяином Палочки во время дуэли.

Драко фыркнул.

— Удачливый подонок.

Они снова погрузились в тишину, и Софи думала над несомненным везением, которое привело Гарри Поттера к обладанию верности Старшей палочки в самый подходящий момент. А возможно, это было не удачей. Возможно, какие-то вещи просто были высечены в камне, и как ни старайся, их не предотвратить. Старшая палочка могла принадлежать к таковым, равно как и смерть Дамблдора. Только время покажет, как много из вещей, о которых она знала, сбудутся. Софи испустила тихий вздох и, вставая с пола рядом с кроватью Драко, собралась уйти на ночь в свою гостевую спальню.

Пока она стояла, её взгляд упал на неподвижную фигуру на кровати — и Софи улыбнулась.

Драко всё ещё лежал на боку, голова на одной руке, в то время как палочка болталась в безвольной второй. Она покачала головой, наклонившись, чтобы мягко поцеловать его в щёку. После некоторого размышления Софи также вынула всё ещё зажженную палочку из его пальцев, решив, что меньшее, что она могла сделать, это отнести источник света подальше от его поля зрения, а также предотвратить возгорание его кровати.

Когда Софи повернулась к ночному столику, она на момент притормозила, улыбаясь палочке несколько виновато, осознавая всё, что за ней стояло, и что одновременно это была лишь дурацкая деревяшка. С хмыканьем и драматическим взмахом в воздухе она прошептала:

— Нокс.

И всё погрузилось в темноту.

6 июля, 1997

Лондон

На следующее утро Софи уехала в Бат, и оказалась на пороге своего дома чуть после полудня. Вернувшись в свою комнату прошлым вечером, она пялилась в потолок с одной-единственной мыслью в голове — как? — и, невзирая на кучу часов, проведённых за попыткой понять, ответа она так и не нашла. Утром Софи долго спала, пока Драко, заскучавший и коварный, не пришёл колошматить в её дверь, и она вернулась к прежним мыслям. Они обсудили случившееся за запоздавшим завтраком, Нарциссы снова не было дома, а потом уже надо было идти на вокзал. Драко был галантен — или, по крайней мере, не занят, чтобы проводить её, — но даже так время прощания пришло слишком быстро. Хотя, с учётом уже запланированного свидания через меньше, чем неделю, прощание не было особо прочувствованным, так что Софи скоро исчезла в толпе.

Бат

В Бате она несколько минут пыталась выловить ключи, прежде чем, наконец, вставила нужный в замок. Дверь открылась с различимым щелчком и явила их узкий коридор.

— Я дома, — окликнула она, поправляя сумку на плече и шагая внутрь.

Ответом было молчание, и она пошла дальше, заглянув в гостиную, которая оказалась пуста. Она как раз подумала, могут ли родители быть в саду, невзирая на менее чем прекрасную погоду, но тут расслышала всхлип, донёсшийся из кухни.

Встревоженная, Софи опустила сумку на пол и тихонько продолжила путь на кухню. Там она с облегчением увидела обоих родителей за столом, хоть и не очень счастливых, но живых и здоровых. Они сидели рядом на дальнем конце стола, лицо матери скрывалось за плечом отца.

— Мам? Пап? — спросила, заикаясь, Софи. — Что стряслось?

Отец перевёл на неё взгляд, одна рука утешающе поглаживала волосы жены, а другая указала на пергамент официального вида, лежавший на столе напротив них, не замеченный ею ранее.

— Это было доставлено сегодня утром. Это письмо, из министерства Магии.

Софи почувствовала, как кровь отхлынула от щёк, пригвождённая к месту, обдумывая единственную возможную причину, по которой министерство могло написать им. Нарушение Статута о Секретности. Теперь, когда война и чрезвычайное положение прекратились, министерству надо было заобливиэйтить её, а может, даже её отца.

Заметив слёзы на её глазах, Эндрю бережно вынырнул из объятий жены, поцеловав её в лоб, и встал.

— Я буду снаружи, — сказал он просто и, проходя мимо Софи, сжал её плечо, а затем исчез за задней дверью.

Наступила пауза, и Софи рухнула на освобождённый им стул, всё ещё думая о том, что всё, что она знала, будет скоро уничтожено. Хогвартс, Уизли… Драко. Скоро это будет даже не отдалённым воспоминанием. Будет так, как будто никогда ничего не произошло.

Её мама сразу взяла её руки в свои, задумчиво разглядывая их, и одарила дочь слабой улыбкой.

— Мы всегда знали, что ты — особенная, — призналась Тилли. — С того самого момента, как ты появилась у нас. Но всё же мы и не подозревали, насколько.

Заметив недоумение на лице Софи, мать продолжила:

— Мистер Шеклболт всё рассказал нам о том, что ты сделала для их мира, для мира вообще.

Это было не то, что ожидала услышать Софи. Совсем не то. В какой-то степени, впрочем, она не догадывалась, что ей делать с этой новой информацией, меньше, чем с мыслью о стирании памяти. Нахмурившись, она ответила слегка неловко:

— Не так уж и много, на самом деле…

Тилли покачала головой, отняв одну руку, чтобы убрать выбившуюся прядь волос от лица Софи.

— Мы так горды тобой. Наша маленькая Соф.

На её лице, пока она произносила эти слова, сияли такая любовь и гордость, что Софи не могла сдержать ответную улыбку.

— Мистер Шеклболт сказал, что тебе принадлежит вечная благодарность волшебного сообщества, и если есть что-то, что тебе нужно, то лишь попроси.

Софи собиралась кивнуть, но вспомнила произошедшее вчера вечером.

— Собственно, — начала она, колеблясь, не зная, как её мать отнесётся к новостям, — есть кое-что. Мне нужна палочка.

— Палочка? Но я думала…

— Я тоже так думала, — Софи улыбнулась, глядя на свои руки, всё ещё лежащие в руках матери.

Она рассказала о том, что произошло вчера, и свои подозрения, что это было связано с её выбором остаться в этой жизни вместо возвращения к прежней, и что загаданные на день рождения желания, наконец, сбылись.

Руки её матери не отпускали её. Лишь на мгновение Тилли помедлила, спрашивая, действительно ли это было тем, чего хотела Софи. Услышав утвердительный ответ, её мама улыбнулась, невзирая на своё отвращение к волшебному миру, из-за которого она покинула его давным-давно, и пообещала вместе с дочерью поехать покупать палочку.

Когда отец вернулся на кухню двадцать минут спустя, он обнаружил обеих строящими планы, как встроить уроки магии в ежедневный график. Эндрю улыбнулся, видя своих самых дорогих женщин, наконец обретших друг друга.