Книжная лавка (джен)

Магазин был его домом. Местом, где так удобно прятаться: от людей и от всего мира. Место… где он мог быть собой. Не героем, не символом — просто Гарри. Как мечтал когда-то, ещё в школе. Мечтал, кричал, а никто не слышал. А кто всё же слышал — ничем помочь не мог.

Он протирает полки, расставляет книги по только ему ведомой системе: «Тёмная Башня» рядом с Библией, учебник по квантовой физике с другой стороны, Фрейд с его «По ту сторону принципа удовольствия» и Коран тоже отличные соседи. Его магазин, его книги, его система — право.

Книжный магазин — он почему-то сразу знал, что хочет этого. Ещё когда лежал на больничной койке, нужный и живым, и мертвым, мечтал о книжной пыли и тишине. О возможности нырнуть — и сотни, миллионы миров, как на ладони.

Его магазинчик уже ждал его, на углу Йорк-стрит и Бейкер-стрит. Он знал это также чётко, как и то, что глаза у Смерти — цвета ледостава на севере Тихого океана. Надо было лишь выйти из больницы, уйти, чтобы больше никогда не вернуться. Британские маги были слепцами, а Гарри не хотел, чтобы и ему завязали, выжгли глаза красивыми речами.

Не после всего.

Первые годы он больше покупал, чем продавал. Собирал коллекцию, искал в ней себя: находил и терял, и всё было правильно. Ему было мало тех книг, что возникали сами собой — хотелось чего-то и для… души?

К нему заходили редко, только когда надо было, и всё происходящее было истинно.

А потом случился прыжок.

Когда привычный Лондон за окнами исчез, сменился каким-то средневековым городом, Гарри только пожал плечами. Он читал Алису, бежал с ней вслед за белым кроликом, и всё было нормально — исконный порядок вещей.

На новом месте к нему заходили не чаще, чем в старом. Всё так же терялись среди полок, странно смотрели на него. Не знали, чего хотят, и брали то, что предлагал Гарри, — чаще всего.

Было странно чётко понимать, какая книга кому нужна. Было нормально читать об этом в душах. Видеть историю, писаную уже и ещё нет, и делать не выбор — предложение.

Гарри не выходил из своей лавки. Не видел смысла: в продуктах нужды не было, те сами собой пополняли допотопный холодильник, работающий на чуде в мире без электричества. Не видел смысла в общении, свыше разговора с покупателями об их книге.

Колокольчик зазвенел, и в магазин вихрем ворвалась женщина в чёрном и в перьях. За ней пытались зайти, судя по всему, стражники, но тем не надо было в его лавку — и они не смогли последовать за госпожой. Но той и вовсе не было до них дела — Гарри с забавой наблюдал, как ураган гнева и высокомерия теряет свою силу, как начинает она зачарованно ходить мимо стеллажей. Как замерла истуканом напротив одной из книг.

Гарри стало интересно, что же углядела гостья-в-перьях, и он вышел из-за прилавка, неслышно встал за плечом. «Счастливая история о конюхе и принцессе» — забавно. Гарри не знал, кто её автор, знал только, что этой женщине она не нужна. Давно уже не нужна…

— Я могу вам помочь? — негромко спросил он, сделав шаг назад.

— Да, я… — начала резко гостья-в-перьях, обернувшись на каблуках, а затем внезапно замялась. Но всего на пару секунд — вот она вновь вскинула голову и твёрдо сказала: — Я хочу эту книгу. Отдайте её мне.

— Я не думаю, что это так. Когда-то, возможно. — Гарри покачал головой и прошёл вдоль стеллажа, ища… — Ах, да, вот она. Думаю, сейчас эта книга будет вам намного нужней. Ведь таковы ваши стремления?

— «Все секреты выпечки с яблоками»?!

— Да. Яблоки в этом году будут сочными, меняющими — ведущими по нужному пути — чужие судьбы. Грех не испечь из них шарлотку или пирог.

— Я королева, а не кухарка! И откуда?!

— А я владелец книжной лавки, а не пророк. Что никак не изменит, что вам желанна сейчас эта книга, а у меня как раз время обеда. Будете яблоко?

— Нет! Раз эта книга мной «желанна», я её забираю, так и быть. Но я ещё вернусь!

— Буду ждать.

Колокольчик прозвенел вновь, отмечая закрытую дверь, и Гарри хмыкнул, позабавленный. Возможно, ему стоит поискать книгу об истории того места, где сейчас находится его лавка. Ведь уже пару лет за окном новый пейзаж, а он и не полюбопытствовал. Непорядок.

И всё же, какая забавная эта Королева-в-перьях.

К Гарри редко заходили и в Лондоне, в Зачарованном Лесу же и вовсе единицы. Не так многие умели читать, а ещё меньшему количеству людей могло что-то понадобиться в его лавке, разместившейся в столице Злой Королевы.

Это было забавно. Ещё забавнее было читать книгу с «Давным-давно» на обложке, где десятки сказок оказались переплетены. Десятки некогда различных полотен, будто мойры потеряли свой единственный на троих глаз, когда такое учудили. Или так и было задумано? Но странно, странно, и Гарри… Просто принял.

Вновь прозвенел колокольчик, когда яблочный пьяный запах полностью поглотил и его лавку. Он нёс перемены, обещал трагедию и счастье, кислинкой щипал на кончике языка. В такой момент Гарри не ждал гостей: люди ведь всегда превращаются в мух в янтаре на границе перемен. И только герои эти перемены создают-рождают, но им в этот момент никак не до книжной лавки.

Мужчина с низко надвинутым капюшоном плаща весь пропах тьмой. Гарри даже чихнул котом от этого холодного чистого запаха. Мужчина не стал бродить по лавке, сразу подошёл к стойке, и Гарри замер.

В предвкушении.

— Вы продали книгу одной моей знакомой… Забавную книгу, и та говорит — сами её дали со словами, что именно она ей нужна сейчас. Так может, и мне подберёте что-то? — голос у мужчины был высоким, но спокойным. Хотя Гарри казалось, что игривость и истерика этому голосу куда как больше свойственна. Или всё обман?..

Забавно.

— Коль вы так желаете, господин… — Гарри приподнял бровь в вопросе, мастерски скопировав при этом Снейпа — тот бы гордился достойным учеником.

— Румпельштильцхен, — представился мужчина с каким-то ехидным ожиданием в визгливом голосе.

Но Гарри только улыбнулся и рассеяно кивнул, задумавшись. Он не был до конца уверен, «Красавица и Чудовище» или же… Да, наверное, так.

Гарри вышел из-за прилавка и прошёл вглубь лавки в поисках стеллажа под руной Лагуз⁽¹⁾. Там задумчиво оглядел полки, пробежался взглядом по самой верхней… Нашёл. Аккуратно магией достал и опустил к себе книгу, игнорируя огнём обжёгший спину взгляд Прядильщика.

— Эта, — протянул Гарри тому книгу. — Ровно то, что вам надо, как бы сейчас не казалось иначе.

— Принцесса-лебедь? Занятно… — протянул так и не снявший капюшона Прядильщик.

— Бесспорно, — кивнул Гарри и вернулся за свой прилавок.

— Но вы ещё занятнее.

— А вот это спорно, — хмыкнул Гарри, удивительно чётко осознавая себя здесь и сейчас, чего уже давненько не случалось. Тьма прочищала мозги, убирала туманы образов и ощущений, давно замылившие его берега. — Хорошего дня. Будет скучно — заходите, — добавил он в конце по наитию.

Ответом был визгливый смешок, и Прядильщик-Румпельштильцхен окутался бордовым дымом и исчез. Только дверной колокольчик вновь звякнул.

Гарри задумчиво провёл пальцем по губам. Кивнул потом сам себе и, пользуясь мгновениями ясности, пока Тьма ещё не рассеялась в лавке, написал два слова на бумажке, которую затем положил в кассовый аппарат — вещь, которой он пользовался ровно никогда.

Следующим его посетителем стала глубоко беременная… дура? Просто глупышка? Он не был уверен в «диагнозе», но лишь учтиво продал ей книгу о подводных гадах, головоногих там всяких и моллюсках. А когда за ней прозвенел колокольчик, долго ещё смотрел вслед, пытаясь понять, что же ждёт ребёнка, проданного до рождения. В конце концов, он убедился, что Смерти там нет и пошёл заваривать чай — часы на площади отбивали пять ударов.

Вернулся он с двумя чашками, и вовремя: со звоном колокольчика заклубился бордовый дым и в лавке появился Прядильщик.

— Будете чай, господин Румпельштильцхен? Пять часов, самое время.

— Не откажусь. Тем более, ты меня совсем не боишься, — театральным движением Прядильщик создал себе удобное даже на вид, высокое кресло, и Гарри, глубоко вдохнув освежающую Тьму, сам создал подобное рядом, ещё и небольшой столик организовал, куда пролевитировал обе чашки, сахарницу и тарелку с фигурным мармеладом в форме яблочных долек.

Какое-то время пили молча: о чём думал Прядильщик, Гарри не знал — тот так и не снял капюшона, а сам он наслаждался чаем и ясностью. Его не тяготил обычный туман, но и разнообразить его было приятно.

— Почему же ты меня не боишься? Не знаешь, кто я такой? — отставил в какой-то момент в сторону чашку Прядильщик и наклонился к Гарри через стол.

— Не вижу смысла бояться. — Гарри пожал плечами и тоже поставил чашку на стол. — Убить ты меня не убьешь. Покалечить тоже не сможешь. Сделать больно? Смешно.

— Ты колдун, — не вопрос, утверждение. Да и к чему спрашивать было бы, коль Прядильщик сам видел, как Гарри колдует.

Поэтому Гарри только улыбнулся и откинулся на спинку кресла:

— Скорее маг, если вдаваться в терминологию. Но даже так — слишком редко я магичу и по мелочам всё. Не вижу смысла в большом.

— Богатство, власть, могущество?.. — Прядильщик сидел напротив, а Гарри казалось, что ему шептали это на ухо.

Ну какая же прелесть. Он получал высочайшее удовольствие от этого разговора, от всех оттенков и полутонов. Как же давно это было в последний раз.

— Зачем? У меня есть лавка, есть книги — их богатства, могущества и власти мне достаточно.

— Будущее — головоломка с миллионом перепутанных и несуществующих фрагментов.

И как эта головоломка вился лентой их разговор.

— Я бы назвал его скорее лесной чащей, с миллионом тропинок и просветов, большинство из которых не более, чем обман зрения. А ещё туманы… Ох эти вечные туманы возможного, грядущего и желанного…

— И всё же, почему ты меня не боишься? — Прядильщик скинул с головы капюшон, обнажая лицо, всё в золотисто-зелёной чешуе, что непосвящённому будет казаться язвами и прыщами. Янтарные глаза впились в Гарри, но тот лишь улыбнулся, встречая прямой взгляд.

— А зачем? Ты Прядильщик, Румпельштильцхен. Прядешь золотую нить, прядешь судьбы, подгоняя их в нужные тебе рамки сделками и договорами, блюдя свои цели и интересы. Но ты не убийца, не кровавый жнец. Так с чего мне тебя бояться?

— Я убивал.

— Не поверишь, и я тоже. — Гарри засмеялся. — Все убивали, иногда даже самые светлые. Но убийцами людей… живых существ делает не это. Выбор, вот что важно. Цель иногда ещё. Средства… Мораль даёт им первоочередное значение, но суть мира не в морали. Поэтому… будешь ещё чая? Пока у меня нет покупателя, сегодня прям аншлаг какой-то.

— Нет, спасибо. — Прядильщик встал, и его кресло развеялось уже знакомым дымом. — Ещё увидимся… Книжник.

— Несомненно, — кивнул Гарри. — И можешь звать меня Гарри.

Колокольчик прозвенел дважды, и в лавку заглянула девочка, настороженно оглядываясь.

— Вы заняты? — пробормотала. — Я позже тогда зайду.

— Нет, вполне свободен, — улыбнулся ей Гарри, подходя ближе и взмахом руки всё убирая. — Что же вы ищите, юная леди?

— Мой папа, он… Обещал утром меня забрать, но прошло уже несколько лет, а его нет и нет, я… Не знаю, почему зашла к вам, просто…

— Кажется, я знаю, чем смогу вам помочь.

— Маленький принц? — недоумённо прочитала девочка, когда он достал ей книгу в яркой синей обложке.

— Да. Думаю тебе, Роза, нужна именно эта книга. Для веры — ценнее неё вещи нет.

— Я не Роза, меня зовут Гвен.

— Думаю, в этом случае Роза ближе. А теперь беги, тебя небось потеряли.

— Спасибо!

— Какой всё же насыщенный день, — пробормотал Гарри и скрылся в глубине магазина. Всё равно других гостей он сегодня не ждал — и этих было много.

Следующие дни Гарри задумчиво листал тома «Гарри Поттера» и пытался постичь истину. Истина не постигалась, зато вспоминались пикировки со Снейпом, долгие посиделки с Дамблдором за чашкой чая… Ссора с Кингсли, которая и привела к тому, что было сейчас.

Он ведь всегда был не от мира сего. Немного, самую капельку, но её хватало, чтобы не обижаться на «чудика». Тем более, что всегда был Дадли-боксёр, готовый защитить странного кузена.

М-да…

Как причудливо вьются нить судьбы и лента пути.

Но Гарри всем доволен. Гарри даже счастлив… местами. Намного счастливее этого мальчика с книжных страниц, который так и не смог выбраться со своего вокзала Кингс-Кросс.

В воздухе витала гроза, чернила оставляли кляксы. Это был ещё не новый перелом, но… Одна из важных вех. Точка-запятая. Узелок — так, наверное, точнее.

Много образов, много горечи дыма и чистоты подземных вод на кончике языка. Гарри даже приготовил себе овсянку на завтрак, хотя обычно терпеть её не мог.

Прядильщик был единственным, кто мог приходить к нему без нужды в книге. Кто мог найти его и лавку. Гарри не был уверен, что тому виной — Тьма, облаком вившаяся за спиной Прядильщика, строение ума острее бритвы или внимательность к мелочам, что так часто всё и определяют. Или и вовсе виной всему предопределение? Да и было ли это важно?

Румпельштильцхен пришёл под вечер, когда Гарри как раз не мог решить: он голоден до физической пищи или до буквенной? Голод вообще был спорной материей в его жизни. Он даже не знал, точно ли надо ему есть. Но это было приятно даже в тумане, поэтому он ел.

— Как думаешь, твоя книга отсыреет в подземелье? — в этот раз гость был без плаща, в забавном костюме из кожи. Крокодильей?

— А ты разве собираешься там задержаться надолго?

— Кто знает, кто знает… — Прядильщик покрутил театрально рукой в воздухе, будто демонстрируя всю невозможность знать будущее.

Смешно.

— Книги не любят влагу, — подхватил игру Гарри, хмыкнув. — Поэтому лучше оставь её в замке, потом она сама тебя найдёт, не сомневайся. Ты ведь её ещё не дочитал?

— Остановился как раз на моменте заточения принцессы в тело лебедя — такой эмоциональный момент, — визгливо хихикнул, — что мне надо время, чтобы его пережить.

— Лебедь, это ведь тот же гадкий утёнок…

— Думаешь? — остро взглянул Прядильщик, но Гарри лишь рассеянно улыбнулся.

Гарри нежно гладил обложку «Фауста», которого держал в руках, и ждал. Прядильщик тоже ждал: не получив ответа, он стал ходить мимо стеллажей, рассматривая книги. Часы пробили полночь.

— Меня зовут, какая прелесть, — хихикнул Прядильщик. — До встречи, пусть и не столь скорой, Гарри.

— Постой. — Гарри моргнул и отложил «Фауста», взамен материализовав в руках небольшой свёрток. — Держи. Может быть холодно, а простывший Прядильщик это как-то не устрашающе, как думаешь?..

Румпельштильцхен на это ничего не ответил, только со странным выражением лица принял свёрток и спрятал тот за пазухой. И исчез.

— И почему злодеев вечно норовят под землю засунуть и поглубже, а героев наоборот, к небу?.. Тот же некромант под землёй куда могущественнее, чем в небе… М-да…

Гарри пил чай, когда раздался первый крик дочери Белоснежки и Прекрасного Принца. В момент, когда всё поглотил лиловый дым, он как раз допил последние капли. Когда лавку вновь перенесло, опять на Землю, но другую, он рассеянно улыбнулся. Моргнул. И пошёл делать новую чашку чая — он слишком «чудик», чтобы проклятие на него подействовало дольше, чем на несколько секунд. Хотя ощущения были забавные. Как и история, ему подаренная.

1) озеро; скандинавские руны, старший футарк

Вернуться к тексту

Первые восемнадцать лет пролетели для Гарри незаметно. Сторибрук был зацикленным во времени городом: стоило календарю перевернуться с дня рождения дочери Белоснежки и Прекрасного Принца, как все изменения откатывались на год назад, чтобы произойти вновь за следующий год. Как зацикленное кино, с прыжком-началом и прыжком-концом. Только Королева-в-перьях и избежала этой участи. И только ей был открыт путь из застывшего города.

Впрочем, Гарри не сомневался, захоти он — сможет спокойно выйти-уехать. Только он не хотел. Куда и зачем? Он вообще не выходил из своей лавки, в современности вновь ставшей магазинчиком — разность лишь в названии, не сути, но как же забавно.

За все эти годы у него не было посетителей, да и откуда им взяться? Ведь даже новая жизнь не рождалась и не зачиналась в проклятом городе. Как и не обрывалась, застыв в янтаре Заклятия. Что уж говорить про надобность в извилистых тенетах судьбы.

Но первое изменение, чья мощь станет видна спустя много лет, уже кружило в воздухе. Оно пахло молоком и одиночеством, отчаянием и нерастраченной любовью. Гарри ждал. Составлял каталог для молодых мам и наслаждался туманами.

Видимо, Королеве-в-перьях суждено первой входить в его лавку. Она ворвалась ураганом, сама не зная, что хочет и зачем.

— Чего мне не хватает?! Ты ведь знаешь! Чего?! Проклятый Румпельштильцхен!

— Простите, госпожа мэр. Но вы про что? — Гарри привычно рассеянно улыбнулся, решив играть по правилам.

— Меня гложет что-то. Не хватает…

— Сердца? — когда молчание Королевы-в-перьях стало совсем уж долгим, спросил Гарри.

— Не знаю…

— Думаю, вам не помешает. — Гарри протянул ей книгу, которую положил на свой прилавок ещё с неделю назад.

— Советы молодым матерям? Что?

— Да. И это, пожалуй, тоже не будет лишним. Заходите, когда что-то из списка понадобится. Всего доброго, госпожа мэр. До встречи.

Королева-в-перьях, слишком поражённая, погруженная в собственные мысли, механически развернулась и вышла из его магазинчика, сжимая в руках книгу и каталог. Прозвенел привычно колокольчик.

— До скорой встречи, — прибавил Гарри и пошёл заваривать себе чай.

Мальчик, один совсем особенный мальчик, способный всё изменить. А точнее, сделать ровно так, как и должно быть.

Главное, чтобы из него самого не попытались няньку для младенца сделать — нет, нет, нет. Гарри не дастся, его вообще к детям нельзя подпускать, он же «чудик». Он же не от мира сего, куда его к детям, с его туманами.

Если бы его возражения кто-то слушал ещё. Королева-в-перьях по настойчивости даже Гермиону могла переплюнуть. И почему-то выделяла его среди остальных жителей проклятого города. Гарри не мог понять почему, что такого чувствовала она в нём, они ведь всего раз и виделись, когда он продал ей ту книгу о яблоках в пирогах.

По правде, выделяла Королева-в-перьях ещё и Прядильщика, но уже совсем с другим знаком. Недоверие, страх, уважение — крепкий коктейль. Забористый… Игристый.

Его же она считала кем-то безопасным. Не то чтобы в мыслях у Гарри было как-то ей навредить… А уж тем более ребенку! Но странно. И приходилось смиряться, когда его вытаскивали из магазинчика и заставляли с коляской гулять по парку — у госпожи мэра, видите ли, собрание городского совета. Или у Генри режутся зубки, госпожа мэр уже третьи сутки без сна, нате, Гарри (и когда он ей своё имя сообщить успел?), младенца, чтобы она хоть немного отдохнула.

Гарри вздыхал. Гарри страдальчески морщился. Гарри сам читал все книги, которые отбирал для Королевы-в-перьях. Гарри гулял, сидел и укладывал ребёнка.

— Мистер Поттер, опять мадам мэр, сделала из вас бесплатную няньку? — остановил его на улице голос Прядильщика.

— Не опять, а снова, господин Голд. — Гарри улыбнулся. — Всё равно покупатели ко мне заходят не чаще, чем в ваш ломбард, вот госпожа мэр и пользуется. Я даже почти привык, Генри, на самом деле, чудный ребёнок.

— Но не ваш?

— О, господин Голд, — рассмеялся Гарри, — я бы никогда не пожелал любому ребёнку быть моим.

— С чего бы? С Генри у вас выходит ловко.

— Потому что одно дело, когда Гарри Поттер твоя нянька, а другое, когда отец. Любой ребёнок достоин большего.

— Тогда мне и вовсе быть отцом нельзя.

— Напротив, вы отличный отец, господин Голд.

— Противоречите сами себе, мистер Поттер? Или чем же вы так хуже безжалостного лендлорда? — Прядильщик приподнял в вопросе-насмешке бровь.

— Ничуть, — но Гарри только ещё раз улыбнулся. А затем кинул взгляд на наручные часы — те приходилось надевать во время прогулок, чтобы время кормления не пропустить. — Но мне пора, у Генри обед, а его ещё надо приготовить — эти новомодные смеси хоть и довольно быстрые в готовке, но всё же не моментальные. Всего хорошего, господин Голд. И заходите ко мне в магазинчик, может, какая книга придется по душе.

— Всего хорошего, мистер Поттер.

Голд так и не зашёл — но Гарри и не ждал. Пусть Генри и чуть расшевелил сонное болото Сторибрука, но проклятие всё ещё витало в воздухе. И витать ещё будет долго, не меньше десяти лет — Гарри видел это. Генри был камнем, породившим круги на воде, но, раз булькнув, камень пошёл ко дну, круги очень быстро разошлись — и вновь ровная гладь. Просто больше вариантов, но конец один и тот же.

Гарри аккуратно уложил наевшегося и уснувшего Генри в коляску, поправил его пелёнку. Взял с прилавка «Давным-давно», задумчиво провёл по буквам тиснения. Улыбнулся, как всегда рассеянно. И пошёл ставить её на стеллаж, время ещё не пришло. Чуть позже отдаст. Лет через девять?

Время шло быстро. И также быстро рос Генри. И если Гарри надеялся, что стоит тому выйти из младенческого возраста, как он сможет вновь закрыться от мира в магазинчике — не сбылось. Королева-в-перьях всё также дёргала Гарри: посмотри, проследи, посиди. Забери со школы даже! Это в городе, где не может случиться ничего! Хорошо хоть школьные собрания все проходили без него — этого хрупкое душевное равновесие Гарри не выдержало бы.

— Гарри, завтра я поеду за мамой! — ворвался в магазинчик Генри с книгой наперевес.

Книга была его. С самого начала предназначалась Генри, Гарри просто был передаточным звеном. Но иногда ему хотелось забрать и спрятать её, не будить лихо, не выпускать джина из плотно закрытой бутылки.

Гарри сдерживало только знание, что Реджина, его вечная Королева-в-перьях, слишком любила сына, чтобы им рисковать. Чтобы хоть как-то ему навредить.

— Смею напомнить, Генри, что твоя мама здесь и никуда за ней ехать не надо. Разве что в мэрию.

— Это не мама, это Злая Королева! А моя мама — Спаситель!

— Но и Злая Королева твоя мама. Она тебя вырастила, воспитала. Она тебя любит — не забывай про это.

— Я тоже её люблю, — буркнул Генри и заполз на высокий барный стул у стойки, стоящий специально для него. — Но ведь она плохая и всех заколдовала.

— Свет и Тьма — лишь полярности, Генри. Как плюс и минус, прекрасно могут менять друг друга. И даже если твоя мама сделала что-то плохое, ошибку, то это не значит, что она совсем уже зло во плоти. Тем более, разве твоя нынешняя жизнь не искупление?

— Нет… Я не знаю. Слишком сложно. Но я хочу найти маму Эмму!

— Потом поймёшь, значит, — улыбнулся Гарри. — А хочешь найти «маму Эмму», хорошо. Только как? Приедешь к ней и прямо с порога скажешь, что она твоя мать?

— Да! Так надо, я знаю.

— Ох, Генри, — Гарри покачал головой. — Какой же ты ребёнок.

— Быть ребёнком — не плохо.

— Я и не спорю. Будешь чай? Раз уж завтра у тебя великое приключение намечается.

— Да, спасибо, Гарри! Кстати, как думаешь, а какой сказочный персонаж мистер Голд? А то я никак разгадать его не могу…

— Не-а, так нечестно, Генри, сам думай.

Когда Генри убежал, Гарри долго еще крутил в руках пустую чашку. Мальчик должен поехать в Бостон и привезти оттуда Спасителя. Это тот момент-узел, он неизбежен. А что неизбежно — произойдёт. Но ему всего десять лет, и пусть Бостон не так далеко от Сторибрука… Ему десять!

Гарри в десять ещё в Хогвартс не ходил. А значит, был нормальным ненормальным слегка ребёнком. И представить, чтобы он тогда сам в Лондон скатался… М-да.

Но и поехать с Генри не вариант. Слишком хрупкая переменная, Эмма может и отказаться ехать, коль ребёнок будет не один. Тогда… Остаётся только одно.

Гарри отложил чашку и устало потёр лицо. Как хорошо было без привязанностей. Обычным наблюдателем-Книжником. Зачем Королева-в-перьях его в это впутала? Чувствовала?

Ох.

Гарри пошёл вглубь магазинчика, мимо своей маленькой кухоньки, мимо спальни. В кладовую, где хранил всё на свете, что желательно было не доставать на свет. На одном из ящиков лежала мантия. Стоило взять в руки, как ткань заблестела, будто искорки пробежались, со всех сил показывая, какая она замечательная. Потеплел перстень у Гарри на пальце, ударилась об стенку запертая в комоде палочка.

Гарри закрыл кладовую обратно, перекинул мантию через руку. Завтра она ему пригодится: и за Генри проследить, и неловким движением не погубить историю.

Стоило Эмме довезти Генри до дома Реджины, Гарри переместился к себе. И стал ждать, заваривая себе привычный Эрл Грей, а в соседней чашке пустырник с ромашкой — неунывающую классику успокоительных сборов.

— Ты знал?! Не мог не знать!

— Чаю, госпожа мэр?

— Поттер! Он мог погибнуть! Сам, в Бостон! За, за… За этой!

— И всё же чаю. И, Реджина, я смотрел за ним, не переживай.

— Да зачем мне твой чай?! И надо было не смотреть, а запретить!

— Чтобы успокоиться, тебе это явно сейчас нужнее всего. И запретить, чтобы стать врагом? Он бы всё равно сделал, что хотел. Будто не знаете своего сына.

— Вот именно, Генри — мой сын! Давай свой чай, — буркнула Королева-в-перьях и присела за стул Генри. — Ему точно ничего не грозило?

— Точно, я всю дорогу был рядом. Только невидимым, чтобы не помешать тому, что должно случиться.

— Значит, я была права…

— В чём именно? — Гарри отпил чай и довольно зажмурился. Погода была отвратной — дождь, холод и сырость, и как же ему не хватало этой чашечки чая.

— В том, что эта Эмма, — с нескрываемым отвращением произнесла имя Королева-в-перьях, — Спасительница. И в том, что ты всё помнишь.

— Что должно случиться — случится. А я, это всегда я. Скромный продавец книжного магазинчика. Которого ты почему-то определила в няньки, — последнее Гарри пробормотал еле слышно.

— Это мы ещё посмотрим. Я не позволю забрать у меня сына! И, кстати, в этом мире нет магии, как же ты тогда невидимым следил за Генри?

— У меня свои методы, госпожа Королева. Позвольте оставить их при себе.

— Ладно. — Королева-в-перьях допила чай и окончательно успокоилась. — Поеду домой. Всё равно большего от тебя не добьюсь. Книга будет в этот раз?

— Не сейчас. Может, позже? — лукаво улыбнулся Гарри. — Доброй ночи. И, госпожа мэр, Генри тебя любит. Несмотря ни на что.

— Конечно, любит!

Зазвенел колокольчик.

Гарри прислушался. Принюхался — в воздухе еле слышно разлилась холодная свежесть. Значит, Прядильщик тоже всё вспомнил. Отлично. Но ждать его сегодня уже не стоит. Завтра — после сна — не раньше. Или через неделю? Гарри не был уверен. Да это и не было важно. Румпельштильцхен рано или поздно к нему зайдёт, это было неизменно.

Пару дней у него было тихо, даже Генри не забегал. Гарри только и улавливал что скандалы вокруг гостьи Сторибрука. Королева-в-перьях действовала на эмоциях, пыталась перебороть судьбу, и хорошо, что магии у неё сейчас нет — за магию всегда приходится платить. И используй та её… цена могла быть страшна.

А затем к Гарри зашла Эмма. Лебедь-Спаситель. Гадкий утёнок — он точно знал, какую книгу ей отдаст. Но сперва разговор. Всегда разговор.

— Эм-м, добрый день.

— Добрый, госпожа новый помощник шерифа.

— Что?.. Ах, да. — Она поправила значок на поясе и прикрыла его полой куртки. — Вы, эм-м, продавец?

— И хозяин этого книжного магазина, да. — Гарри улыбнулся. — А что? Что-то произошло?

— Нет, нет. Просто знакомлюсь с городом, жителями… Раз уж я здесь теперь надолго.

— Хорошое дело. Желаете купить книгу, может?

— Я… Нет, пожалуй. Пока мне хватает книги Генри. — Она неловко улыбнулась.

— Генри и его книга сказок, действительно очень занимательная пара. Но я, пожалуй, всё же настаиваю. Эта книга ждала явно вас, не стоит её обижать.

— Я не знаю…

— Берите, не обижайте меня. И передайте, пожалуйста, Генри, что в четверг всё как всегда.

— Х-хорошо, спасибо.

Гадкий утёнок, слегка сконфуженная его напором и явно ощущающая себя в Сторибруке неуютно, заторможенно пошла к двери. Но не успела она выйти, как колокольчик зазвенел и в магазинчик, опираясь на трость, зашёл Прядильщик.

— Мисс Свон, — улыбнулся он. — Какая неожиданная встреча.

— Мистер Голд, — настороженно ответила та, и Гарри хихикнул, прикрывшись рукой. И где только пересечься успели, для таких отношений? — Всего доброго.

— Всего доброго, госпожа новый помощник шерифа. Заходите ещё.

Колокольчик звякнул.

— Думаю, ты и не забывал, не так ли? — подошёл ближе к прилавку Прядильщик.

— Не имел возможности, — улыбнулся Гарри. — Всё должно идти своим чередом, ты же знаешь.

— И как тебе наш Спаситель?

— Скорее, твой Спаситель, твой же план был. Остальные лишь побочный эффект, хотя лично я не в обиде. Это занятно всё. Тем более, главное — моя книжная лавка, со мной.

— И всё же?

— Миленький Гадкий утёнок. Хорошая. Любит сына, пусть и знает его без году неделя. Идеальная — ты молодец.

— Мальчишку жалко… Как бы ему не стать тем канатом, — задумчиво проговорил Прядильщик, а Гарри прищурился.

Ведь действительно волнуется. Да и в целом, Голд положительно повлиял на Прядильщика своим мёртвым спокойствием. Хотя Гарри любой Румпельштицхен был интересен. И любым он его принимал.

— Надеюсь, хватит ума. А нет, никто не запретит мне вмешаться, главное ось не трогать.

— Спаситель обязан снять проклятие.

— Но Генри страдать ради этого не обязательно.

— Но будущее больше нам не открыто, в мире без магии. Или… Только мне. — Прядильщик впился взглядом в Гарри, но тот лишь обезоруживающе улыбался.

— А тебе как Гадкий утёнок-Спаситель, лучше скажи? И да, чай будешь? Пошли на кухню, там есть нормальные стулья, а то на твою ногу мне даже больно смотреть.

— Буду. А Спаситель… Идеальна, как я и хотел. Чуть манер не хватает… Но это нестрашно.

Гарри улыбнулся. Он вообще любил улыбаться, а с Прядильщиком это и вовсе было проще простого. И пусть пока его Тьма была почти неощутима и туманы отогнать была неспособна, это всё не важно. Туманы и Генри — забота и ответственность за него — отгоняли. Не до конца, не без последствий, но достаточно, и Гарри был готов платить по счетам за это.

Пили чай они молча, уютно.

Уже у двери Прядильщик обернулся:

— Давно хотел спросить, почему «Принцесса-лебедь»? Почему не «Красавица и Чудовище»?

— Потому что «Красавица и Чудовище» — не твоё «счастливо и долго».

— Белль…

— Большего не скажу, прости. Решать всё равно тебе, но… Дочитай всё же книгу, там вряд ли ещё остались пустые листы.

Румпельштильцхен ничего не ответил. Только выпрямил ещё больше спину, и за ним тихо зазвенел колокольчик.

Гарри взял с прилавка «Сказку о рыбаке и рыбке», повторил пальцем очертания корыта, нарисованного на обложке.

— Надеюсь, ты выберешь раньше, чем твоё корыто разлетится на кусочки, Прядильщик.

С приездом Утёнка город стал просыпаться. Пошли часы, жители отошли от привычных программ, и не точечно и ненадолго, как было с Генри, а полноценно. Золушка родила — вот уж более явного признака не было, чем разрешение от бремени спустя двадцать восемь лет беременности.

Проснулась и земля, землетрясениями разминая свою застоявшуюся плоть. Во время толчков Гарри лишь поморщился, магией удерживая все книги на своих местах — только убирать ему не хватало ещё.

А после второго толчка позвонила Королева-в-перьях. И Гарри, ругаясь, переместился к старой шахте, в которой засыпало (вроде как, большего он в том потоке истерики не разобрал) Генри и Сверчка-психолога. Скорее, Сверчка-неудачника, но кто его спрашивал.

— Что случилось? — Гарри подошёл к Реджине, всё так же истерящей в панике. Утёнок рядом с ней не сильно отличалась.

— После первого толчка открылся вход в шахту… И Генри… Он зачем-то туда полез! А потом второй толчок и его засыпало, и психолога этого с ним. Ну зачем он туда полез?! Это ты виновата! — накинулась в конце она на Утёнка.

— Какая разница, кто виноват, если ребёнок уже в беде? Да и не виновата госпожа Свон на самом деле, от перекладывания несуществующей вины ничего не изменится. Есть идеи, как его вытащить?

— Предложили контролируемый взрыв, чтобы открыть проход…

— Но шахта слишком старая, это может быть опасно, — добавила Утёнок.

— Ты можешь помочь? Ты же единственный остался при своих, Гарри!

— Я попробую… Но ты же понимаешь, ограничения не мною писаны — тобой. И всё имеет свою цену, это тоже не мной заведено. Но я попробую, — и Гарри, сжав на мгновение руки Реджины и улыбнувшись, пошёл прочь.

Ему надо было убраться подальше с людских глаз и попытаться переместиться. Плохо только, что он ни разу не был в этих шахтах… Но попробует ориентироваться на Сверчка.

Убедившись, что его никто не видит, Гарри зажмурился. Очень сильно мешали туманы, размывая образы и ощущения. Но… он старался. Старался почувствовать сахарно-ванильный привкус волшебства фей, которым был пронизан Сверчок. Почувствовать его здесь и сейчас, не в прошлом и не в будущем. Почувствовать его у себя под ногами…

Нашёл.

Гарри нервно облизал губы и прокрутился на пятке. Перемещение выкрутило-выжало его; он прислонился к стене шахты, просто чтобы не рухнуть на пол. Мир шатало, крутило из стороны в сторону. Но рядом он слышал голоса Сверчка и Генри, а значит, у него вышло. Надо только ещё ненадолго отогнать туманы, спасти всех, поправить память и идти отдыхать. Ещё немного, и он сможет окунуться в забвение, перестав быть собой… Он надеялся, что не больше недели.

Оторвавшись от стены, Гарри сделал шаг, шатаясь. Второй. Третий и четвёртый уже были легче. На пятом он перестал пытаться упасть. Спустя десяток он нагнал «потеряшек». Они были уже в каком-то древнем подъемнике, не внушающем доверия.

— Генри, — негромко позвал он.

— Гарри! Что ты здесь делаешь?

— Мистер Поттер? Я…

— Все вопросы потом, хорошо? Надо выбираться отсюда. Генри, давай, малыш, прижмись ко мне. Господин Хоппер, дайте мне руку.

— Зачем? Мы поднимемся по лифтовой шахте, возможно, даже лифт работает, и…

— Господин Хоппер, дайте мне, пожалуйста, руку, — повторил Гарри, перебив, чеканя голосом каждое слово.

Генри кивнул и подбежал к нему, крепко обнял за пояс и спрятал лицо на животе. После недолгих колебаний и Сверчок протянул свою руку. Гарри перехватил её, сжимая, и приобнял Генри второй рукой. Закрыл глаза… И дёрнул за пуповину.

Пространство подчинялось, но очень неохотно. Приходилось буквально пробивать себе выход, а ведь на этот раз он точно знал, куда перемещается. Но груз… Груз двух человек без магии был подобен двум пудовым гирям на ногах человека, засасываемого болотом.

Наконец их выкинуло на той прогалине, откуда Гарри перемещался в шахты. Гарри упал на колени — не растянулся до конца только потому, что его удержал Генри. Сверчок упал на задницу и теперь ошалело моргал.

— Ч-что… Что это было? Как?

— Ничего, — Гарри замолчал, сглатывая ком тошноты, — не было.

— Но мы ведь!..

— Я нашёл старый вход в шахты, спустился, нашёл вас и вывел на поверхность. Всё.

— Но…

— Гарри, как ты?

— Нормально, Генри. Не волнуйся. — Он чуть ему улыбнулся и опять повернул голову к Сверчку. — Ничего. Не было. Обливиэйт, — пришлось даже прибегнуть к вербальной формуле, настолько он был обессилен.

Сверчок поморгал пару секунд и свалился в бессознательное. Генри, всё также продолжая поддерживать Гарри, спросил:

— Что с ним? Гарри, это ты? Но как?

— Всё нормально с ним, просто забудет лишнее. И ты забудешь, прости, малыш. Но так надо.

— Проклятие, да? — шморгая носом, уточнил Генри, и Гарри ему грустно улыбнулся в ответ.

— Прости, — повторил он. — Обливиэйт.

Генри обмяк, и уже Гарри его кое-как подхватил и положил на землю. А после этого растянулся на ней и сам, пытаясь хоть немного собраться в кучку. Ещё немного потерпеть, самую малость, и он сможет позволить туманам захватить себя. Только доберётся до дома. Но сперва выведет Генри и бедового Сверчка к спасателям. К матерям, место себе не находящим от беспокойства.

Его мама тоже так бы о нём беспокоилась? Или дело Света было бы всегда на первом месте?..

Ох, как же ему нехорошо, раз такое в голову лезет. А скоро очнутся Сверчок с Генри. Надо… надо встать. На ноги. И постараться не шататься…

Гарри перевернулся на живот, оттуда встал на четвереньки… Медленно, но он смог выпрямиться. И даже не сильно норовил упасть, если глаза не закрывать.

Вовремя. Зашевелились Генри со Сверчком, Гарри наплёл что-то о том, как они присели отдохнуть… И они пошли к людям.

Пока мамы обнимали Генри, он ушёл. Переместиться он был не в состоянии, машины не было… Оставалось только пешком. Но стоило выйти к дороге, как просигналил чёрный кадилак и Гарри улыбнулся. Послушно подошёл к нему и завалился на заднее сидение рядом с Прядильщиком. На водительском сидел телохранитель Голда.

— Ты как никогда в тему…

— Даже интересно, что же ты такое сделал, что так выглядишь…

— Спас Генри, — слабо усмехнулся Гарри. — А затем стёр память. Мелочи. Я сейчас отрублюсь… Буду не в адеквате. Неделю-две. Присмотри за Генри, пожл… пожалуйста. И не сильно… не сильно дави на св… своего утёнка. Я…

И Гарри уплыл. Остались только туманы, тропинки и клубы дыма с паровоза, что ходит от вокзала Кингс-Кросс.

В туманах было душно. В них всегда было душно и затхло, хотя вроде сырость должна бы быть… Но это его туманы, и иного ждать от них не стоило. Туманы возможного и нет, с детства обволакивающие его разум.

Маленьким Гарри каждую ночь гулял по этой нереальности. Став чуть старше, научился контролировать, стал почти нормальным. Почти.

Помог Снейп, помог Дамблдор, помогла Спраут, ночами сидевшая у кровати маленького мальчика из чужого факультета и отгонявшая сны, с которыми не справлялись и пять их ловцов, развешанных по углам. Затем умер Дамблдор, умер Снейп. Попала в Мунго коматозная Спраут, да и сам Гарри отлёживался там же. А потом пришёл Кингсли. И толкнул его за черту: словами и бездействием.

Форты падали, форты разрушались. Замки и цепи ржавели и опадали грязью. Цветы умирали, умирали, умирали… А паровоз гудел и гудел, и пел: «чух-чух».

И Гарри пел вместе с ним, и умирал вместе с цветами, и растворялся в густом-густом тумане…

Пришёл в себя Гарри, читая «Мальчик на вершине горы». Занятный выбор. Он покачал головой, поставил закладку и пошёл проверять календарь.

Как оказалось, он выпал из жизни на целых десять дней. Благо никто в это время не заходил в магазинчик и не был способен заметить странности. Кроме Прядильщика, который его, уже невменяемого, сюда привёз — но Прядильщик и сам не образец здоровой психики. В чём-то их недуги удивительно похожи.

Больше всего Гарри хотелось и дальше оставаться в магазинчике, никуда не выходить. Но он не мог себе позволить. Слишком увяз во всём этом, слишком быстро побежали события с приезда Утёнка в город. И двадцати восьми лет оказалось мало, чтобы к ним подготовиться. Морально.

Его бессознательное «я» предпочло брюки и камзол в качестве одежды, пришлось переодеться в более уместные джинсы с рубашкой. Под руку просилась мантия, которую он так и не вернул в кладовую, оставив висеть на вешалке, но Гарри взял пальто.

Ломбард Прядильщика был недалеко от его магазинчика, туда Гарри и направился. Ведь где ещё он сможет узнать все самые актуальные новости, не у Сидни же, самого бедового джинна из всех. А Румпельштильцхен явно держит руку на пульсе, чутко ведя первый акт к… счастливому финалу. Не для всех, но да.

— Вижу, пришёл в себя, Гарри.

— Не иначе, твоими молитвами, Прядильщик.

— Почему ты так редко называешь имена?

— В именах — сила, сам же всегда говорил. — Гарри пожал плечами, оглядываясь. Он впервые оказался в ломбарде, а тот был крайне занимательным местом. Столько артефактов… И все бесполезные.

— Но не в твоём и не для тебя… — протянул Прядильщик. — Да и говорил я относительно себя всегда. И ты это знаешь.

— Знаю, — вздохнул Гарри. — Но что ты хочешь от меня услышать? Я вообще пришёл узнать, что же пропустил за полторы недели вынужденного беспамятства.

— Заключим сделку? Ты отвечаешь на мой вопрос, а я восполняю твой информационный голод.

— Ты ведь не отстанешь? — Гарри через плечо посмотрел на Прядильщика, облокотившегося на прилавок спиной и крутящего в руках трость. — Ладно. Сделка.

— Сделка. Рассказывай, мой друг.

— Да всё просто, на самом деле. Прозвища намного лучше характеризуют сущность, чем имена. Твоё имя исключение и таковым ты его сделал сам, дав силу и власть, соизмеримую с призванием.

— Я чувствую «ещё» в твоих словах.

— Ещё… В твоих устах имя — власть. А в моих — призыв. Любое имя, которое я произношу, может привлечь внимание Госпожи, чьи глаза цвета ледостава. Не то внимание, что я бы пожелал кому-то. Исключение — дети, чистые душой и помыслами.

— Как Генри.

— Как Генри, — согласно кивнул Гарри. — Я ответил на твой вопрос? Может, теперь ответишь и на мой?

— Из глобального ты проспал всего лишь смерть нашего доблестного шерифа-охотника. Печальная смерть, жуткая… Женщины так ревнивы…

— Королева-в-перьях раздавила его сердце? С чего бы?

— Королева-в-перьях? — фыркнул Прядильщик, вместо ответа. — А она это слышала? Впрочем, ей подходит намного лучше Злой Королевы, всё равно мои труды по своему обучению она спустила ещё в канализацию Зачарованного Леса.

— Голд, — закатил глаза Гарри.

— А говоришь не называешь по имени, чтобы не накликать, — захихикал, будто в Зачарованном лесу, Румпельштильцхен.

— Для тебя «Голд» то же прозвище. Удивительно тебе подходящее… местами. И всё же. Почему Королева-в-перьях убила Охотника?

— Тот начал вспоминать, — стал серьезным Прядильщик. — Более того, предпочёл Реджине мисс Свон… И начал искать своё сердце. Вот она и сработала на опережение. И в назидание.

— И оттолкнула от себя Генри, — покачал головой Гарри, удивляясь чужой эмоциональной тупости. — Дура.

— Есть местами. Пойдёшь вставлять ей мозги на место?

— Я не психотерапевт и не целитель душ. — Гарри поморщился.

— Тогда что думаешь делать? Сидеть в своей лавке безвылазно и читать?

— Да. — Гарри улыбнулся. — Я всё же Книжник, — сказал насмешливо и фыркнул. — Тем более, это твой план, твоя цель… Я так, поддерживаю на поворотах только.

— И охраняешь мальчика.

— И охраняю мальчика. Но он и тебя не оставляет равнодушным, Прядильщик. Ты любишь детей, как бы не пытался это скрывать.

— А все уверены, что ворую их ночами, чтобы сварить в котле…

— На Слепую Ведьму ты не сильно похож, уж прости, — рассмеялся Гарри, и смех Прядильщика ему вторил. — Если буду нужен, ты знаешь где меня найти. И, Голд, не отталкивай совсем уж своего утёнка.

— И тогда он станет для меня лебедем? Ты этого хочешь?

— Скорее, я хочу, чтобы хоть один твой брак был счастливым. Но решать тебе, как я и говорил.

— Я дочитал книгу, — сказал Прядильщик, когда Гарри уже открыл дверь. — И я думаю. Не уверен, что вообще…

— Все достойны счастья. И счастливого финала-начала.

Следующие три недели прошли спокойно, будто всё вновь встало на свои места. У Гарри из гостей бывал только Генри, забегая несколько раз. Раньше Гарри его забирал со школы через день, но теперь этим занималась Утёнок и как-то даже непривычно. Гарри привык быть няней. Хоть ему за это так никто и не платил.

Идиллию нарушила Утёнок, ворвавшись в лавку и став нервно ходить в проходе. Этим она так напомнила Королеву-в-перьях, что Гарри даже кашлянул, маскируя смех.

— Этот, этот!.. Г!.. Поттер! Ты же хорошо знаешь и общаешься с Голдом? Объясни, зачем он это делает?!

Гарри недоумённо моргнул, в очередной раз не понимая, откуда все вообще знают его фамилию.

— Что сделал, госпожа почти шериф?

— Устроил пожар в мэрии, когда мы там с Реджиной были! Чтобы я её спасла и стала героем!

— Так вроде вы сами на свой вопрос и ответили…

— Я не просила о такой помощи! Я хочу победить честно, а не!.. А не быть как Реджина.

— Ну, госпожой мэром вы точно быть не можете — вы натуральная блондинка, — Гарри улыбнулся. — А Голд… думаю, я уловил, в чём был его план. Вы и сами сможете его понять, если вспомните, что он прекрасно читает людей. Их натуру, сильные и слабые стороны… Вряд ли он не мог предсказать вашу реакцию.

— Значит…

— Всё просто, госпожа почти шериф. Он просто дал вам козырь для того, чтобы победить честно. Дал возможность продемонстрировать лучшие черты характера и выйти в дамки. Вы ведь собирались рассказать, что пожар был подставой?

— Да…

— Не меняйте планов, госпожа почти шериф. Это и будет ваш правильный выбор.

— И план Голда.

Гарри только улыбнулся.

— Вы прочитали свою книгу?

— Да, спасибо, что дали мне её. Никогда не читала такую вариацию, и она…

— Похожа на вас?

— Местами. — Утёнок улыбнулась. — Только конец… Тот чёрный лебедь?..

— Гадкий утёнок принял его таким, какой он есть. Несмотря ни на что. И все ошибки и обиды… Не были ли они необходимы, чтобы два столь разных существа смогли быть счастливы — не по одиночке?

— Возможно, ты… вы…

— Называйте уже на «ты», госпожа почти шериф. Я не обижусь. И Гарри, а не фамилия.

— Спасибо.

— Заходите ещё. К сожалению, пока я не могу вам что-то ещё посоветовать, но к следующему разу обязательно подберу.

— Спасибо, Гарри. Хорошего дня.

— Хорошего дня.

Стоило за Утёнком прозвенеть колокольчику, как Гарри закатил глаза и пробормотал:

— Чёртов Прядильщик, что же ты творишь, Мерлиновые панталоны тебе под подушку… С ума с вами сойду. Ещё больше, чем сейчас есть. И зачем вообще в богадельню эту влез…

Следующие пару дней прошли просто отлично. Разведка «made by» Генри даже донесла, что Прядильщик с Утёнком спокойно беседовали, когда столкнулись на улице, что было совсем уж хорошо.

Гарри и сам не совсем понимал, почему так «болел» за них. Наверное, он всё же хотел называть Прядильщика другом, ведь никто другой так его не понимал. Ни с кем другим не было так уютно. И история Прядильщика с Красавицей… Там был хороший плохой финал. Не было — принятия. Гарри слишком обжёгся на принятии, может, поэтому так…

Гарри не знал, но видел. Читал их историю, возможную, неточную, спорную… Тёмную, светлую, в равновесии.

Если уничтожить Тёмного, Тьма от этого никуда не денется. Только рассеется, станет неуправляемой, дикой. Больше вреда, чем пользы. Красавица была не способна это понять. Ведь в книгах свет всегда побеждает тьму, ура-ура.

Гарри сидел на кухне, когда прибежал Генри в слезах. Оказалось, Королева-в-перьях приказала уничтожить его замок на утёсе.

Что же она творит. Гарри просто не понимал, что происходит у той в голове последнее время, куда оттуда делись все мозги. Сперва Охотник, теперь замок. Только отталкивает ребёнка ведь, что за дурная женщина.

Генри убежал к Гарри, потому что верил, что уж ему-то точно Реджина не сможет причинить вреда. Иначе бы не доверяла его Гарри в детстве. В логике и интуиции ребёнку было не отказать.

С трудом уложив заплаканного малыша спать, пусть даже только обед, Гарри переместился к дому Королевы-в-перьях. В окнах кабинета уже горел свет, поэтому он, не мешкая, туда аппарировал. Услышав негромкий хлопок, Королева-в-перьях подняла голову.

— Гарри? Что ты здесь делаешь?

— Смотрю на круглую дуру. Изумляюсь.

— Что?! Ты забываешься! Я здесь мэр и не потерплю…

— Ты идиотка, Королева. Потому что Генри прибежал ко мне весь в слезах и соплях, и я больше часа его просто успокаивал. И довела его до такого — ты!

— Я?! — Королева-в-перьях привстала и хлопнула ладонями по столу. — Это Спасительница бедовая ваша всему виной! Не было бы её, Генри бы не стал относиться ко мне так!

— Генри к тебе относится так, — передразнил Гарри, — как ты себя ведёшь! Эмма уже есть в его жизни и всегда была, включи мозги и выключи гормоны и признай это уже. И всё что тебе надо сейчас: просто. Не. Ссорься. С. Сыном. И всё! Не настраивай его против Эммы, ну не выйдет у тебя ничего. Не займёт она твоего места, десять лет жизни не перечеркнуть. Но если ты продолжишь в том же духе…

— Зачем ты вообще ему эту книгу дал! — простонала Королева-в-перьях и упала обратно на стул.

— Потому что это его книга. Она нужна ему. Как тебе была нужна книга по яблочной выпечке, а затем и по материнству.

— Кто ты, Гарри? Откуда взялся в Лесу? Ведь просто в один миг твоя лавка появилась в моей столице, а до этого… Что было до этого?

— Я — Книжник. Это всё, что имеет значение.

— И у тебя есть для меня новая книга? — в голосе Королевы-в-перьях слишком плохо надежда маскировалась ехидством. Но Гарри не было чем её обрадовать.

— Увы. Пока для тебя нет новой книги. Разве что от себя могу дать пособие «Как не оттолкнуть от себя десятилетнего мальчика».

— Такое действительно есть?

— Нет. Но могу написать, — улыбнулся Гарри. — Там будет на каждой странице большими буквами: «Включить мозг». Хочешь?

— Пожалуй воздержусь, — фыркнула Королева-в-перьях и пододвинулась обратно к столу. — Свободен, у меня много работы.

— Надеюсь, ты меня услышала. До встречи, госпожа мэр. Генри ночует сегодня у меня.

Королева-в-перьях лишь махнула ему рукой.

Гарри переместился обратно в свой магазинчик, тихо зашёл в комнату — Генри продолжал спать, крепко обняв плюшевого паучка Альберта, постоянного жителя Гарриной кровати. Изначально Альберт был игрушкой Генри, но, когда ему было годика три, Гарри назначили почётным хранителем-защитником паучка и с тех пор тот поселился здесь. Гарри улыбнулся, поправил одеяло. И тихо вышел, прикрыв за собой дверь.

Пусть Королева-в-перьях его вроде как поняла… Но временами её слишком заносит. Или не временами, а на постоянной основе. Осталось только решить: он так и будет разгребать последствия или же начнёт вмешиваться до.

Но он не хотел вмешиваться. Ему нельзя было вмешиваться — он Книжник, а не герой, его нет в сказках. Он слишком в этом увяз. Слишком привязался: и Генри, и Прядильщик, и Королева-в-перьях. Да даже Утёнок, пусть он общался не так много раз с ней, а всё равно.

Запутался, потерялся, вовек не найдётся.

Звякнул колокольчик, и Гарри поднял голову, чтобы посмотреть, кого ещё сегодня черти принесли. А принесли аж самого Прекрасного Принца, всего увязшего в амнезии и мастерски пародирующего собаку на сене. Гарри он не нравился, не в этой ипостаси.

— Добрый вечер.

— Да-а, добрый, — невпопад кивнул Прекрасный, оглядываясь.

— Хотите почитать что-то конкретное, или мне подсказать? — Гарри слишком устал, слишком хреновое у него было настроение, чтобы улыбаться. Всё сильнее хотелось вновь раствориться в туманах с концами, но в комнате спал Генри и приходилось держать себя в руках.

— Подскажите, если не сложно. Так много, глаза разбегаются…

Гарри задумчиво прошёлся между стеллажами, Прекрасный хвостиком следовал за ним.

— Думаю, эта, — достал Гарри одну из книг. — «Прежде чем я усну», Стив Уотсон. Будто специально только вас и ждала.

Гарри передал книгу Прекрасному, и тот стал её рассматривать, будто в обложке с женским глазами пытался найти внеземную истину.

— И о чём она?

— О потере памяти, конечно. Как раз для вас, как я и сказал.

— Я не уверен…

— О, нет-нет. Я настаиваю. Вам обязательно следует прочитать эту книгу. Может, что-то и поймёте.

— Ладно. — Прекрасный кивнул. — Хорошего вечера? — в прощании так и слышался вопрос, и Гарри вздохнул.

— Хорошего, господин Нолан, хорошего.

Звякнул колокольчик, и Гарри вернулся за прилавок, буквально растекся по нему, сев на стул. Совсем Прекрасный был никакой. И Гарри не знал его лично до проклятия, поэтому никак не мог судить, то ли действительно тот такой никакой, то ли это Королева-в-перьях постаралась от большой любви. Лучше бы второе, иначе с дедом Генри не повезло…

На ужин Гарри будить Генри не стал. Как и после — просто переоделся и лег рядом, кровать позволяла. Да и раньше они уже так спали: когда Королева-в-перьях вспоминала про большой мир и куда-то уезжала, Генри всегда оставался с Гарри. А так как даже на день перебираться из своей лавки в особняк мэра он не собирался, приходилось им двоим ночевать вместе. Благо Генри был спокойным ребёнком и сильно конечности во сне не разбрасывал.

Утром Гарри же отвёл его в школу. Перед самым входом, присев на корточки, чтобы быть на одной высоте, попросил:

— Дай маме шанс. Она просто безумно боится тебя потерять, вот и творит последние дни сплошные глупости.

— Пока она всё делает для этого, — буркнул Генри.

— Она просто боится. Сам знаешь, от страха люди глупеют. Даже если они Злые Королевы. Или тем более?..

Генри в ответ слабо улыбнулся.

Гарри записал себе победу, первая улыбка с момента истерики — отличный результат.

— Может, мне тебя забрать сегодня? Переночуешь опять у меня, я предупрежу твоих мам.

— Не стоит, спасибо, Гарри. Но я мужчина, должен встречать проблемы лицом к лицу, а не за тобой прятаться, — и шморгнул, полностью испортив весь эффект от фразы.

Гарри улыбнулся, встал и потрепал его по голове.

— Беги, мужчина. Если что — мой номер у тебя есть. Как и знание моего графика.

— Которого нет?

— А вот это секрет. Всё, беги давай, время.

По пути Гарри зашёл в магазин: душа требовала блинчиков, а холодильник, зараза, не всеми нужными продуктами обеспечил. Увы, но влиять на его выбор Гарри не мог, хорошо хоть чаще всего тот совпадал с его желаниями.

Уже на выходе столкнулся с Утёнком, такой деловой и в компании Сидни.

— О, госпожа совсем шериф! Добрый день.

— Гарри, добрый день.

— Что-то случилось? Господин главный сплетник Сторибрука в чём-то провинился, раз вы его сопровождаете?

Утёнок засмеялась и отрицательно покачала головой:

— Нет, нет. Сидни просто вызвался мне помочь с одним делом. Расследованием.

— Как интересно. — Гарри улыбнулся. — Столько читал детективов, а вот вблизи… И что вы расследуете, если это не тайна следствия, конечно?

— Тайна следствия, прости, Гарри.

— Ничего, я всё понимаю. Но, госпожа шериф, не забывайте, что у любой шкатулки двойное дно. А некоторые и тройным похвастаться могут. И верностью лишь к одному единственному ключу. Но я пойду тогда, не стоит посреди дня оставлять лавку надолго пустой, вдруг кто купить что захочет, — улыбнулся на прощание Гарри.

Значит, Королева-в-перьях подослала к Утёнку Сидни. И что же она задумала?.. Притом задумала ещё до их разговора…

Ох. Бедный Генри.

Пока Гарри мог только надеяться, что дальше не станет хуже. Что Королева-в-перьях не переступит той черты, после которой собственный ребёнок не сможет ей сказать «мама».

В магазинчике он оставил всё так же висеть табличку «Закрыто» и пошёл на кухню делать блинчики. Готовить то есть. Они всегда приводили его в чувство, помогали достичь равновесия. Ещё в далёком детстве, когда их жарила тётя Петуния и каждый день с блинчиками был маленьким праздником для них с Дадли. А большим праздником было, когда к блинчикам разрешали и разные начинки мешать: джемы, варенья, сгущённое молоко… Кленовый сироп, настоящий канадский, который дяде передал один друг-знакомый-компаньон. Сладкий, вкусный, такой… лучший вкус детства.

Гарри бы заказал себе, благо в Америке двухтысячных достать канадский кленовый сироп легче, чем в Англии восьмидесятых. Вот только он живёт в Сторибруке, где даже почты с внешнего мира нет (для всех, кто не Голд), не говоря уж о доставке.

Гарри быстро смешал тесто, разогрел сковороду — специальную! И начал половником наливать. Половник — это тоже от тёти, сразу веет уютом. Пара минут, и Гарри пальцами перевернул первый блин на другую сторону. Хорошо быть магом: можно аккуратно переворачивать блины и пальцы не обжигать.

Горка на тарелке росла. Иногда Гарри таскал оттуда по блину, обжигался и балдел от вкуса. Когда теста оставалось всего на несколько блинов, Гарри поставил чайник. Стоило последнему блину попасть на тарелку, как чайник закипел. Гарри достал одну чашку, замер… И достал вторую.

— Вкусно пахнет.

— Присаживайся и угощайся. — Гарри улыбнулся. — Чай чёрный, как и всегда, правильно?

— Думаю, для белого чая я ещё морально не дорос.

Какое-то время молча ели.

— На вкус не хуже, чем на запах. Не знал, что ты готовишь.

— Когда живёшь один, ты или начинаешь готовить или просаживаешь состояние в забегаловках. Я предпочёл первое.

— Ты слишком загадочен, может, тебе и вовсе не надо есть.

— Может. — Гарри пожал плечами. — Но я люблю вкусно есть. Я же не ты, — ехидно усмехнулся.

— Я же не виноват, что всех толковых поваров всякие принцессы-короли позабирали, а у меня всего одна служанка и была. И та… — Прядильщик осёкся, а затем и вовсе сменил тему: — Знаешь, что Реджина опять учудила?

— Если ты про деревянную крепость — знаю. Вчера полдня Генри успокаивал. Уже говорил с ней, но…

— Эмоциональности у неё и в детстве было чересчур. А уж как гормоны пошли… Купила у меня участок земли. Под детскую площадку.

— Однако. Неожиданный ход… И она явно рассчитывает на что-то ещё, не только на «спасибо» от Генри и других родителей.

— Рядом со Спасительницей теперь крутится этот Сидни… И они интересовались как раз тем же участком — как тебе совпадение?

— Бедовый джинн… Как думаешь, какова вероятность, что он оторвался от юбки?

— Нулевая. Даже после зеркала, такая преданность…

— Чужая душа — потёмки, так всегда моя тётя говорила.

— У тебя есть тётя? Где?

— Была и безумно далеко отсюда. — Гарри одним глотком допил остатки чая. — Будешь ещё?

— Нет-нет, мне достаточно, спасибо. Я пожалуй пойду уже.

— Подожди, дам тебе книгу.

— Мне?

— Тебе, тебе. Внезапно пришло в голову, что будет как раз.

Гарри прикрыл глаза, наяву видя калейдоскоп возможного и сомнительного. Как он даёт книгу, или не даёт, даёт другую…

— Гарри?

— Прости, провалился. — Гарри встряхнул головой. Затем пробежался пальцем по корешкам книг из ближайшей полки. — Вот она. «Мастер и Маргарита», специальное издание специально же для тебя.

— Спасибо… — протянул Прядильщик. — Но ты же понимаешь, что это ничего не изменит?

— Я буду верить, — улыбнулся Гарри. — До встречи.

— До встречи.

Стоило за Прядильщиком прозвенеть колокольчику, как Гарри покачнуло и он тяжело опёрся о прилавок. Последние дни он только силой воли отгонял туман, ради Генри. Той Тьмы, что сочилась из Прядильщика, было мало, слишком мало, ни о чём. И сейчас туманы забирали своё, наказывали за нарушенное силой равновесие. Гарри опять уплывал. И мог надеяться только, что ничего важного не пропустит.

Туман стелился под ноги, подталкивал в колени. И Гарри послушно следовал за ним, благо нужная тропинка сама нырнула под ноги. На том конце его ожидал знакомый, так давно невспоминаемый кабинет. Идеально круглый, с кучей магических безделушек на столах и полках, с портретами, рядами висевшими на одной из стен. С жёрдочкой для огненного феникса, с говорящей Шляпой на одном из шкафов. Со столом, всегда заваленным бумагами, строгим стулом с одной стороны и двумя более скромными с другой.

— Значит, такой мой будет конец? Пока жив один…

— Не стоит сдаваться, Гарри. Пока есть время, хоть один шанс, мы будем искать. Но я решил, что ты должен знать.

— И вы правы, сэр. Спасибо, — он помолчал. — Знаете, я всегда видел вспышку зелёного. Когда-то думал, что это воспоминания о той ночи… Но откуда посреди дома, на втором этаже, взяться деревьям? Сейчас я ясно вижу деревья по бокам, утопающие в этом ярком зелёном свете… А дальше ничего. Всегда — ти-ши-на.

— Гарри, бедное дитя, — чужие руки осторожно обхватили его за голову, прижали к животу. От мантии пахло травами и внутренностями рогатой жабы номер два, но в тот момент не было ничего лучше этого запаха. Запаха сочувствия. Тонких рук, бережно перебирающих волосы на затылке. — Ты не один. И никогда не будешь одинок, слышишь. Никогда.

— Угу, — невнятно бормочет он и только крепче прижимается.

Гарри-взрослый устало трёт переносицу, в недоумении, зачем ему это показали. Он и так это прекрасно помнит. Лето перед седьмым курсом, который он так и не проучился. «Не выучился, так и помрёшь неучем, Поттер», — слышится фантомный Снейп, и тянет улыбаться. Снейп такой Снейп. Один из немногих взрослых волшебников, кто видел за Гарри Поттером его-чудика и без всяких кавычек.

Когда-то книжный магазинчик был спасением Гарри. Обещанным «не одиночеством», когда все, кто его обещал, умерли. Но с тех пор многое изменилось, он больше ведь не один! Как бы не сопротивлялся, как бы не ворчал, как бы подчас не бесился от привязанностей, их никуда не деть.

И он доволен тем, что имеет.

Кабинет растекается туманом и толкает его дальше, вглубь. Гарри всё так же послушно идёт, давно усвоивший, что сопротивление обходится дороже. Его туман своеволен, норовист, обидчив. Его туман отступает только перед холодом Тьмы…

Перед глазами рождается новая картина. Там Чёрное Озеро, русалка на камнях, он и…

И картинка исчезает, а сам Гарри осознаёт себя за прилавком, смотря и не видя Утёнка перед собой.

— Госпожа шериф? Простите, я видимо прослушал. Что вы хотели?

— Ты ведь хорошо знаешь Голда, не раз уж это доказывал. Так может, сможешь мне объяснить, за что тот так избил мистера Мо Фрэнча. За какую такую вещь он прописал человека в больнице? Не за просто ограбление же, тем более, почти все вещи мы нашли.

— Ограбление? Избил? Постойте, шериф, может, объясните подробнее? Видимо, в своём магазинчике я всё пропустил — инвентаризация, сами понимаете, как бы не упустить чего.

— Вчера Голда ограбил Мо Фрэнч.

— Который цветочник? — перебил Гарри.

— Да.

— Забавно… Но вы продолжайте.

— По горячим следам я нашла все вещи, кроме, цитирую Голда: «Самой ценной». После чего тот самолично разыскал Мо и свершил акт самосуда, что является незаконным по уголовному кодексу штата Мэн. После того, как я его арестовала, попыталась выяснить, что же это за вещь такая, но Голд начал играть в молчанку. А затем пришла Реджина, выперла меня и после разговора с Голдом приказала его отпустить. И я просто хочу понять, за какую такую вещь можно покалечить человека?

— За очень ценную, — грустно улыбнулся Гарри. — Хотя я и не согласен с господином Голдом в отношении к этой вещи… Но это его право и его воспоминания. Его любовь.

— Любовь?.. Голд способен любить?

— О да. И лучше, чем многие. Голд может стать вернейшим, лучшим мужем и отцом. Ему нужна лишь малость: чтобы его принимали таким, какой он есть. Не пытались переделать, подмять под себя. Ничего всё равно не выйдет, только пострадают и истрадаются все.

— Так… Что же это за вещь? Чтобы если я её найду, могла вернуть её ему.

— Вряд ли найдёте, наверняка при том разговоре её уже отдала ему госпожа мэр. Но раз вы так просите, извольте. Это чашка из фарфорового набора в синий цветок. Совсем обычная чашка… С надколотым краем.

— С-спасибо, — внезапно прошептала Утёнок, непонятно с чего смутившись.

Или понятно с чего?

Гарри лукаво улыбнулся.

— Надеюсь, я ответил на ваш вопрос? И да, к слову, господин Голд уже много лет винит господина цветочника в смерти его дочери — той самой возлюбленной. Думаю, это тоже повлияло на… экспрессию господина Голда при выяснении судьбы чашечки.

— Д-да, да, спасибо, Гарри. Вы, пожалуй, один из очень немногих, у кого я могу узнать правду в этом городе.

— Сторибрук своеобразный город, это правда. Здесь хватает своих чудовищ, страшных историй и скелетов в шкафах. Но он неплохой. В конечном итоге, ровно всё то же самое есть и в любом другом маленьком городке. Хорошего дня, госпожа шериф. Заходите ещё, и спросить чего, и просто поболтать за чашечкой чая.

— Спасибо ещё раз, Гарри. Обязательно зайду.

Колокольчик зазвенел.

Гарри довольно улыбнулся и до хруста в спине потянулся. Он молодец: и Утёнка обработал, и вынырнул с туманов как никогда вовремя. Точнее, наоборот, если соблюдать хронологию. Неважно.

Важно, что и то воспоминание… Которое так настойчиво показывал ему туман, он так и не просмотрел. Нечего тревожить то, что похоронено очень, очень давно. И очень глубоко.

И всё же, чем думал Прядильщик, избивая цветочника? И о чём думала Королева-в-перьях, когда так открыто дёргала Прядильщика-тигра за усы?

После последнего приступа всё вошло в привычную колею. У Гарри не было причин дразнить туман, даже Генри к нему не забегал, и он плыл в привычном мареве. Читал, расставлял новые книги, просто в один день возникшие в коробке. Рисовал.

Гарри любил рисовать. У Дадли это выходило, но он не любил, а Гарри наоборот. В детстве Гарри стеснялся своих рисунков, вечно «не таких», хотя никто и не дразнил. Сейчас Гарри это уже не волновало. Он просто переносил на бумагу смутные образы, впечатления и ассоциации. Хранил блокнот с рисунками под замком, тоже просто так.

Последнее время выходили одни яблоки в шляпе. Оставалось смириться, и Гарри, вздохнув, спрятал блокнот.

Вовремя — зазвенел колокольчик и в лавку вошла как всегда решительная Утёнок. И растерянная, к чему Гарри тоже уже привык. В руках она сжимала «Давным-давно» Генри, и вот это уже было что-то новенькое.

— Госпожа шериф! Какими судьбами вновь ко мне? Господин Голд обидел опять?

— Нет… В этот раз Голд не причём, даже странно, — пробормотала она. — Эта книга… Вы ведь дали её Генри?

— Да, я. А что такое?

— Она пропала одно время, как раз когда Реджина снесла замок. А сейчас её кто-то мне подбросил. Я хотела проверить, не изменил ли кто чего, не подтасовал ли какие-то факты… Но поняла, что не являюсь экспертом в ней — даже половины не прочла. А Генри показывать не хочу, он слишком ей верит.

— Я понял, к чему вы клоните. И с радостью вам помогу. Хотя, всё же советую, почитайте книгу, очень интересна, очень. Когда она попала в мои руки впервые, я дня три не отрывался, зачитавшись, — благо покупателей у меня всегда было мало.

Приняв книгу, Гарри осмотрел первым делом корешок, форзацы. Фыркнул, заметив, что книгу расплетали. Старательно, но работал дилетант. Он открыл фолиант и стал быстро листать, тратя на страницу не больше пары секунд — он не пытался прочитать, всего лишь смотрел ключевые фразы. Остальные — словесная шелуха. Всё было без изменений… Пока он не дошёл до последней истории. Которой точно раньше не было. Кто-то очень постарался добавить её. И книга приняла изменение… Значит ли, что она истинна?

Гарри вчитался. История Пиноккио, деревяшки, ставшей человеком. Настоящим мальчиком… Который пообещал приглядывать за Спасительницей? Какая прелесть. И почему ему кажется, что обещание своё Пиноккио так и не выполнил?

— Госпожа шериф, простите, что спрашиваю… Простое любопытство. Но в детстве у вас не было защитника? Может, хранителя?

— Я была сиротой, Гарри. — Утёнок поморщилась. — Никому не нужной и не интересной. Сменила с десяток семей и приютов, не меньше. Какой тут защитник.

— Ясно. Простите, если растревожил память.

— Пустое, — Утёнок махнула рукой. — Ты что-то нашёл?

— Да. Все сказки без изменений. Только добавилась новая, самая последняя. Кто-то сам написал её, а затем старательно вшил. Любителю будет незаметно, но профессионал не пропустит. Хотя сказка неплохая. Только конец у неё… Сложно быть всё же человеком.

— Спасибо, Гарри. Как всегда выручаешь.

— Пожалуйста, госпожа шериф. Мне не сложно — забавно.

— Зови меня Эмма. А то я тебя Гарри, а ты постоянно «госпожа».

— Может, лучше просто на ты? Или Утёнок, вам не будет обидно?

— Из-за книги, да? — хохотнула Утёнок. — Но я не против. Прозвище ничем не хуже прочих. Может, я ещё чем-то могу помочь? А то только спрашиваю и спрашиваю. И кричу, — смущенно улыбнулась.

Гарри улыбнулся в ответ и уже хотел ответить отрицательно, когда придумал. Увидел.

— Пожалуй, да. Когда в следующий раз Голд спросит вас, доверяете ли вы ему… Ответьте правду. Сколь бы не хотелось вам уколоть его в тот момент за что-то.

— Это… Странная просьба.

— Каприз, извольте. Можете его проигнорировать, я не обижусь.

— Нет-нет, я сделаю. Всего лишь ответить правду, это ведь не сложно. Спасибо ещё раз, Гарри. До встречи.

— До встречи, Утёнок.

Гарри был доволен. Ещё один изящный долгоиграющий ход. Куда там Красавице до Лебедя. Особенно, когда на стороне последнего он.

Следующим днём, прогуливаясь по площади, Гарри всё не мог понять, какой черт его сюда потащило. Что он забыл на этом празднике жизни… и монашек.

В Зачарованном Лесу он с ними лично не сталкивался — он почти ни с кем не сталкивался, даже ни разу не выйдя из своей лавки. Но не знать о них не мог. Как они повлияли на сказки, всё же книгу он изучал подробно: и когда часть сказок ещё не свершилась, и уже в Сторибруке, когда многие замерли в янтаре неопределённости. Гарри считал Прядильщика другом, поэтому симпатий к феям-монашкам не имел. Но сразу записывать их во зло… Он предпочитал собственное мнение.

— Гарри, — снарядом врезался в него Генри и обнял. — Привет!

— Привет-привет. — Гарри покачнулся, но устоял и обнял Генри в ответ. — Чего один, где твоя мама… — Гарри огляделся, — обе?

— Мама Реджина подарила мне приставку и теперь думает, что это всё изменит. Но это ведь ничего не меняет. — Генри вздохнул. — А мама Эмма на деле, там какая-то машина на границе города попала в аварию — выехать, наверное, кто-то пытался. Но мне ничего не говорят.

— Надо же, какой насыщенный день, — Гарри потрепал его по голове.

— Не-не, два дня! — Генри важно поднял вверх палец. — Приставку мне подарили вчера, и я даже в неё играл. Вчера. Сегодня скучно… да и праздник. А пошли к Мэри-Маргарет? Белоснежке! С учётом последних событий ей нужна поддержка…

— От незнакомого человека? — Гарри хмыкнул.

— Да хоть от кого, — махнул Генри, а потом взял за руку Гарри и потащил за собой. — Давай, давай, ты же хороший, Гарри. Точно понравишься Белоснежке.

Он — хороший? Гарри фыркнул про себя, но послушно пошёл за Генри. Он не хороший, просто и не плохой. Просто сам по себе… когда-то был. И со своей системой ценностей — продолжает быть.

Мэри-Маргарет стояла у киоска со свечами с каким-то бородатым мужиком и пыталась продать хоть кому-то свечи. Которые и вовсе никому нужны не были, особенно посреди светлого дня.

— Привет! Мэри-Маргарет, Лерой! Это Гарри! Как продажи?

— Привет, Генри, — улыбнулась Белоснежка. — И Гарри… Приятно познакомиться, мы раньше не виделись?..

— Я Книжник, владею книжным магазинчиком то есть, — улыбнулся Гарри. — Приятно познакомиться, госпожа учитель. Генри много рассказывал о вас.

— Ох, не стоит, просто Мэри-Маргарет.

— Тогда Снег может? Простите, не люблю имена — память плохая на них. А вот ассоциации…

— Да-да, конечно, без проблем!

— От же чудик, — пробормотал мужик рядом, на что Гарри лишь приподнял бровь.

— Да, есть такое. Кто же без греха, господин Бурчун.

— Я Лерой!

— Я всё равно не запомню, — пожал плечами Гарри. — Не старайтесь, — фыркнул.

— Так как продажи? — перебил Генри, облокотившись на прилавок всем телом и пытаясь перегнуться аж до другого конца, чтобы туда заглянуть.

— Никакие продажи! Никому не нужны свечи: мы уже и по домам ходили, все только хлопают ими перед носом!

— Это я виновата, — грустно улыбнулась Снег.

— В том, что людям не нужны свечи, когда у них есть электричество? Госпожа Снег, извольте, но тут уж вы точно не причём.

— Это всё из-за слухов… То есть не слухов, ведь всё правда…

— Слухов? — переспросил Гарри. — Простите, госпожа Снег, я редко выхожу из своего магазина, а ещё реже общаюсь с людьми… кроме Генри. Поэтому мне это ни о чём не говорит.

— Я встречалась с Дэвидом… А на днях его жена Кэтрин обо всём узнала и закатила скандал. Сложно её за это винить. Я… не стоило мне этого делать.

— Зачем ты ему это говоришь! — цыкнул Бурчун, но Гарри уже приноровился пропускать его реплики белым шумом.

— Я, может, чего-то не понимаю, — медленно начал Гарри, перекатываясь с пятки на носок и обратно, — но в любых отношениях две стороны. И Дэвид ваш… Виноват поболее. Он был женат, и он должен был сперва решить проблему с женой, а только потом раздавать… — Гарри щелкнул пальцами, — авансы.

— Дэвид он… Такой, какой есть. Я не знаю, — вздохнула Снег.

— Дэвид — Прекрасный Принц! Просто заколдованный, поэтому такой. Но он на самом деле любит тебя, Мэри-Маргарет, я уверен!

— Дэвид — мужчина, Генри. Мы ведь говорили с тобой, помнишь? Мужчины должны брать ответственность на себя, за сделанное и несделанное…

— Потому что сильнее и защитники. И даже самым сильным женщинам бывает нужна их защита, — заученно повторил за ним Генри. — Я помню, Гарри. Но это не отменяет…

— Не отменяет. Но и проклятие, и потерянная память не отменяет того, что остается мужчиной. Должен им оставаться. Впрочем, есть у меня ощущение, что он ещё не дочитал книгу. Может, дочитает и не всё потеряно ещё будет.

— Ты давал ему книгу?! — зажглись восторгом глаза Генри, и тот аж подпрыгнул. — А о чём?

— О потере памяти, о чём же ещё, — хохотнул Гарри.

— Круто! Ой! Настоятельница! Я хотел у неё спросить… Можно? Я ненадолго!

— Беги, Генри, — улыбнулся Гарри, провожая тут же умчавшегося ребёнка взглядом.

— У вас такие тёплые отношения…

— Госпожа мэр часто оставляла мне Генри, ещё когда он был совсем крохой. И, когда стал постарше, тоже нянькой использовала, — усмехнулся Гарри. — Но самое её любимое — спихивать на меня «мужские» разговоры. Боже, надеюсь, хотя бы про пестики и тычинки она меня не заставит говорить. — Гарри страдальчески поморщился, просто на секунду представив этот разговор.

— Точно, вы тот мужчина с коляской! — хлопнула себя по лбу Снег. — Вы сейчас так непривычно одеты, что я вас не узнала, простите.

— Ничего. Нормальное явление. Думаю, оденься тот же господин Голд в джинсовку, его бы тоже многие не узнали. Или узнали бы… Это ведь господин Голд, — засмеялся Гарри.

— Голд, — скривился Бурчун и сплюнул.

— Лерой!

— Вы поссорились с господином Голдом? — Гарри в любопытстве склонил голову на плечо.

— Нет, а то, боюсь, остались бы без жилья, — слабо улыбнулась Снег. — Но у монашек случился форс-мажор, и, если не продать все свечи, они не смогут заплатить аренду за этот месяц. А продажи… Сами видите, как идут, кому те свечи нужны. Особенно из моих рук, — и она самоуничижительно хмыкнула.

— Я всё же попробую поговорить с Голдом. Может, он согласится подождать… за яхту.

— Лерой, но…

— Я попробую, — и, кинув тоскливый взгляд куда-то за спину Гарри, он ушел.

— Я тоже пойду. Рад был знакомству, госпожа Снег. Заходите в мой магазинчик, думаю, там и для вас найдётся книга. И знайте, вы уж точно ни в чём не виноваты. И да, если Генри будет меня искать, скажите, пожалуйста, чтобы позвонил, телефон я в кои-то веки не позабыл.

— Хорошо. — Снег улыбнулась и завела прядь за ухо, скрывая мимолётное смущение. — Спасибо, господин Гарри.

Гарри вышел с праздничной площади и задумался. Ему было любопытно, и даже туманы не возражали, поэтому он пошёл на причал. Хотел пойти на причал. Ещё бы знать, где тот находился…

Гарри нахмурился и попытался вспомнить. Вроде как налево, прямо три квартала и на шум океана, откуда там он будет идти. И Гарри сам пошёл, никуда не спеша, уверенный, что успеет… К чему бы то ни было.

Когда Гарри пришёл, Прядильщик как раз отказывал Бурчуну, говоря, что уж у него-то точно есть причины для антипатии.

— Сурово. Ты прям непоколебим в своей позиции.

— Гарри? — Прядильщик недоумённо оглянулся. — Сам знаешь, принцип в нашем деле всё. Раз поддашься…

— И будешь мной? — фыркнул Гарри и весело прищурил глаза. — Но я тебя понимаю. И просто радуюсь, что мой магазинчик только мой, как и земля под ним. А то пустил бы ты меня по миру босым и голодным.

— Пришлось бы действительно книги продавать, о ужас, — хмыкнул Прядильщик, но в глазах у него не было и следа веселья. — Рассрочки монашкам не будет. Даже ради тебя.

— Я и не собирался просить, — покачал головой Гарри, игнорируя Бурчуна, стоящего, зло набычившись. — У меня совсем другой разговор к тебе… внезапно появился. — Гарри уже не видел яхту, Прядильщика и Бурчуна. Перед его глазами маленький мальчик, курчавый и темненький, превращался в мужчину. Мужчину очень похожего на… А затем вместо этого мальчика перед глазами появился совсем другой. И тот тоже рос, из «настоящего мальчика» стал «настоящим мужчиной»…

— И какой же, изволь?

Гарри моргнул, приходя в себя, вытер невольно выступившую слезу в уголке правого глаза. Улыбнулся.

— Давай пройдёмся. А господин Бурчун пусть подумает о том, что, если у людей гипотетически не будет света, им точно понадобятся свечи.

— Гипотетически, — фыркнул Прядильщик.

— Конечно. — Гарри вновь улыбнулся. — Никто же не станет в приближающихся сумерках ломать трансформаторный щиток.

Когда они отошли, так что поблизости не было никого живого, Прядильщик спросил:

— И что же такого важного ты хотел мне сообщить. Кроме спасения монашек от выселения, — чуть оскалился он на последнем слове.

— Ты же знаешь, что у нас в городе гость?

— Помимо мисс Свон? Да, знаю. Подозрительный тип, но я пока не уверен. Планам не мешает, а значит, не проблема первостепенной важности.

— Он не твой сын, Прядильщик.

— Он? Я и не думал. — Прядильщик нахмурился. — К чему ты это?

— Не знаю, — пожал плечами Гарри и облокотился о стену какого-то дома. — Но хочу, чтобы ты это знал. Я видел… Как он выглядит. Или выглядел раньше, но уже взрослым.

— Ты видел Бея?! Когда?!

— В голове, — хмыкнул Гарри, ничуть не напуганный его экспрессией. — Но вот Утёнок… Я могу и ошибаться, но, скорее всего, она с ним знакома. В прошлом. Довольно давнем, так сказать…

— Ты хочешь сказать, что мисс Свон…

— Действительно твой Спаситель? Не только для проклятия? Да. Она будто создана для исполнения твоих желаний.

—- Мне надо подумать. И поговорить с ней! Если она знает Бея…

— Она не знает Бея, — покачал головой Гарри. И поспешил добавить, видя, что Прядильщик сейчас взорвётся: — Вряд ли он ей представился как Бейлфаер, сын Румпельштильцхена. Или сын мистера Голда. С наскока ты всё равно ничего не узнаешь.

— Терпение, да? — Прядильщик горько хохотнул. — Я понял тебя. Спасибо.

— Я бы и хотел чем ещё помочь, но сам понимаешь. Законы мироздания не нам нарушать. И за любое чудо своя цена. И лучше пусть это будет собственная душевная боль в промежутках, чем сущее отыграется на ком-то дорогом.

Гарри запрокинул голову, пытаясь рассмотреть первые звёзды в уже темнеющем небе. Туман дорисовывал то химеру, то кентавра среди них. То первая гоняла второго, то второй делал ежа из первой. То они устало лежали рядом, врачуя раны друг друга.

Зажглись фонари… И тут же погасли.

— А он воспользовался твоим советом. Гном, — дернул верхней губой Прядильщик.

— Я рад. Мне понятна твоя… нелюбовь к феям. Но… Он бы и сам до этого дошёл, по правде, — добавил Гарри. — Я лишь слегка ускорил события.

— Пусть делают, что хотят, — махнул рукой Прядильщик. — У меня генератор есть, а остальные пусть этими свечами развлекаются. Тем более, в участке сегодня намного интереснее.

— Так значит, та авария, о которой рассказывал Генри, твоих рук дело? И кого убирали?

— Не совсем, но да. А убирали Кэтрин Нолан. — Прядильщик самодовольно улыбнулся. — Изящный план.

— Как в конечном итоге сделать крайней Королеву-в-перьях? — Гарри покачал головой. — Я с вами чокнусь.

— А ты не уже?

— Ещё больше. Ох… Ладно, не буду вмешиваться. Королеву-в-перьях всё равно надо слегка в чувство привести, и, раз тот разговор не сработал, пускай получает освежающую оплеуху от тебя. Но ты уверен, что Утёнок в конце не поймёт, кто за всем стоял?

— Даже если и поймёт… Думаю, ты поможешь ей увидеть под нужным углом.

Гарри покачал головой. Очень он сомневался, что всё будет так просто. Была ещё одна переменная, старо-новая, способная изменить до неузнаваемости всю колоду. Переменная, которую он не видел, но чуял. И которая вот-вот вступит в игру.

С тех пор, как обвинили Мэри-Маргарет, Генри переехал к Гарри. Тот только вздохнул, кивнул деловому ребёнку с рюкзаком и книгой в руках и пошёл звонить Королеве-в-перьях.

Но та была слишком довольна «своим» планом, поэтому только уточнила, не надо ли чего Гарри для присмотра за Генри. А раньше бы прилетела быстрее ветра, как это дитё живёт отдельно. Чем дальше это заходило, тех хуже пахло. Королева-в-перьях слишком помешалась на своём противостоянии, она уже не видит берегов и не способна реагировать адекватно. А страдает ребёнок. Хорошо хоть не физически…

Гарри ещё раз вздохнул, поморщился, отложил телефон и пошёл инспектировать холодильник: это он и после трёх дней голодовки и не чихнёт, а Генри маленький, он растёт. Ему надо есть регулярно, а ещё полезно и сбалансированно… Какой ужас. Хорошо хоть Гарри помнит достаточно неплохо свои детские годы и то меню, что им составляла с Дадли тётя Петуния. И умеет готовить.

Оставалось надеяться, что весь этот бред закончится достаточно быстро. Прядильщик, конечно, любит длительные партии, но здесь не тот случай. Блицкриг… И только трупы по обочинам дороги.

Три дня всё было спокойно — кроме Генри, каждое утро ноющего из-за овсянки, — а на четвёртый Снег пропала. Точнее, она сбежала — дура, а Утёнок, которая её искала, пропала. Всё это рассказал, запинаясь, Генри, который, как только понял, сразу побежал к Гарри.

— Так, малыш. Беги к Голду в лавку и сиди у него. Пойдёт домой, опять же с ним иди — если я до того тебя не заберу, понял? Скажешь, что я сказал так сделать, он гнать не будет. Всё, беги. И не бойся, найду я твою маму с бабушкой.

— С-спасибо, Гарри…

— Беги, Генри, беги. И не плачь. Всё хорошо будет.

Стоило Генри убежать, с Гарри стекла вся демонстрируемая уверенность. Он не знал, где искать. Не подозревал и не догадывался. Ни где, ни кто.

Могла ли это вступить в игру та переменная? Переменная с памятью, в этом он не сомневался. Но с какой памятью?

Туманы мешали.

Гарри сел прямо на пол, спиной опёршись на прилавок. И закрыл глаза. А потом поверил, что туманов не существует здесь и сейчас. И истина ему открыта. Какую книгу ему следует отнести Переменной? Как исполнить свой долг Книжника?

Что-то тёплое потекло по лицу. Но Гарри лишь раздражённо стёр кровь рукавом и, пошатываясь, встал. Ему нужен был стеллаж с Ансуз, именно там хранилась «Божественная комедия». И именно эту книгу ему следовало отнести в дом с телескопом.

Такая ведь говорящая мелочь, а никто не обратил внимание. Сторибрук во всей своей красе.

Найдя книгу, Гарри уже достаточно твёрдо стоял на ногах. Поэтому лишь накинул плащ сверху и аппарировал.

Свет горел лишь в одном окне, на самом верху. А дверь была любезно не заперта. Гарри пальцем погладил Воскрешающий камень в перстне и вошёл, неслышно открыв и закрыв дверь — хорошо смазывали механизмы. Только в одной комнате на первом этаже чувствовалась жизнь. Туда Гарри и заглянул.

Снег была связана и лежала без сознания на кровати. На кровати, вокруг которой кто-то не поленился из асфоделя выложить полукруг.

Миленько. И очень, очень говоряще.

Гарри поморщился и закрыл дверь. Очередь второго этажа, и он надеялся (явно зря), что больше асфоделя не встретит в этом доме.

На втором этаже живых не было. Зато был новый полукруг из асфоделя возле одной из дверей. Гарри подошёл поближе, внимательно следя, чтобы и кончиком стопы не зацепить ни один цветок, и принюхался. Но впустую, он не чувствовал ничего. Ни капли магии: ни Запретного Леса… ни родной ему.

Гарри цыкнул и пошёл к лестнице на третий этаж. Последний.

Там он уже не таился, чётко чувствовал двоих живых за дальней дверью и был уверен — его ждали. Притом именно его, Гарри мать его Поттера. Избранного. Кем-то. Жаль, этот кто-то обратного адреса не оставил, Гарри был бы не прочь передать «спасибо».

Жаль, он сам не додумался каких-то цветов захватить. Но кто знал. Да и какие цветы брать? Нарциссы? Флоксы? А может незабудки? Хотя нет, точно не незабудки. У Луны хватало своих туманов и своих холмов, да и методы решения совсем иные.

Толкнув дверь, которая так удобно открывалась во внутрь, Гарри сразу сосредоточил внимание на фигуре, стоящей напротив. Ждущей его.

— А вот и Поттер. Мы заждались уже.

Всё же следовало захватить георгины. Ну хоть не миндальный цвет.

— Нотт. — Гарри скривился. — Вот уж встреча.

— Предпочитаю Джефферсон, — оскалился тот, тоже не лучась от радости. — Присаживайся, в ногах правды нет — так, вроде, старик директор говорил?

— А твой Лорд предпочитал принимать правду только от извивающихся у ног червей. А так как лжи он не признавал… А ты и вовсе… на отдельном счету был… — Гарри не договорил, но выразительно цыкнул языком. Вид Нотта-Джефферсона, которого прям перекривило, бальзамом лёг на сердце.

Только затем Гарри огляделся. Все стены были заставлены одинаковыми шляпами. И ещё одну такую пыталась сшить Утёнок… Безуспешно.

Радовало, что внешне она казалась невредимой. Гарри подошёл к ней, хотел коснуться… Но чёртовы асфодели, Нотт не поленился и вокруг её стула выложить из них круг.

Где только нашёл столько? Двадцать восемь лет плантацию разводил?

— Госпожа Утёнок? Как ты? — Гарри пододвинул один стул ближе к ней и присел, заложив ногу за ногу.

Нотт не мешал, всё так же стоял неподвижно, только в тонких пальцах мелькала карточная колода.

— Что?.. — очнулась она от транса, в котором пыталась сшить шляпу. — Гарри? Джефферсон, он!..

— Утёнок? — насмешливо фыркнув, перебил её Нотт. — Ты всё так же избегаешь любых имён? Чудик он чудик и есть.

— Тебя могу называть исключительно по имени, Те-о-дор, — фыркнул Гарри и сощурился. — Тебе-то всё равно нечего бояться Госпожи, правда? Как там было: и проклятой душе не обрести… Не так ли? — Ждать ответа Гарри не стал, переключился на Утёнка: — Не волнуйся, я здесь по своей воле. И Генри в безопасности, я отправил его к господину Голду, а с ним и этот безумец не станет связываться.

Нотт (всё же Гарри не мог — и не хотел называть его Джефферсоном, по крайней мере пока) только фыркнул недовольно.

— Вся магия Шляпника была в шляпе, да? — Гарри потянулся и достал одну из них, лежащую на столе, как пример для Утёнка. — Но в этом мире нет магии… Магии Зачарованного Леса. А куда подевалась твоя магия, Нотт?

Всё это время Гарри старательно принюхивался, пытаясь уловить хоть отблеск магии родного мира. Магии, которой раньше прекрасно владел Нотт. Но ничего. Будто… тот её лишился. Помнить о былом могуществе, но не владеть более ни каплей… Жестоко. И больно — сам Гарри не представлял, как бы смог жить без своих сил. Да ему бы и не позволили, туманы убили бы: «Так не достанься ты никому».

— Какая разница? — холодно усмехнулся Нотт, но в глазах мелькнула застарелая боль. — Я всего лишь хочу вернуть себе дочь.

— Дочь? — переспросил Гарри. А затем до него дошло, и он хрипло рассмеялся. — Она как-то заходила в мою лавку, ты знаешь? Ещё в Лесу, милая такая девочка. И я дал ей книгу. Попробуешь угадать её название?

— Ч-что?.. — Нотт пошатнулся, побледнел. А затем подлетел к Гарри, навис над ним: — Какую ты ей дал книгу?!

— «Маленький принц». И назвал её Розой — улавливаешь ассоциацию? — Гарри улыбался. Пазл сошёлся, и он был более чем доволен. Теперь в том, что всё закончится хорошо… для него, Утёнка и Снег, он был уверен. — Если не помнишь, я напомню: Маленький принц, чтобы вернуться к своей возлюбленной Розе, был вынужден умереть от укуса змеи… А тебе я сейчас принёс «Божественную комедию». Какое несовпадение. Забавное.

— Нет, — простонал Нотт и отшатнулся.

— Да, — холодно улыбнулся ему Гарри. — И проклятой душе не обрести спокойствия в тиши полей… Какая ирония.

— Шляпа бесполезна…

— Бесполезна. Впрочем, даже не будь это так, не думаю, что у тебя бы хоть что-то вышло. Утёнок не верит, да и магии, нужной шляпе магии — нет.

— Я ненавижу тебя, Поттер, — глухо сказал Нотт, закрыв лицо руками.

— А я тебя нет. Теперь тебя даже жалко. Местами, — фыркнул Гарри. А затем покосился на Утёнка, молчащую, но внимательно прислушивавшуюся к разговору. И посмотрел на часы — близился рассвет.

— Твоя магия всё ещё тебе подвластна… — проговорил медленно Нотт. В котором Гарри начинал видеть Шляпника. Безумного Шляпника… И скоро второго будет больше, чем первого. К добру ли? Не важно. Им всё равно не быть друзьями, давно уже. — Ты сможешь снять проклятие?

— Нет, — покачал головой Гарри. — Не я тебя проклял, и не я произнёс то пророчество. Ты знаешь условия, всё что могу посоветовать — следуй им.

— Что невозможно. Замкнутый круг. Я обречён? Моя Грейс…

— Ищи Вергилия. Но это точно не я. И не Утёнок, у неё иная судьба.

— Ладно… Ладно. — Нотт… Шляпник встряхнулся. — По крайней мере, теперь я знаю точно. Уже не зря. Хотя асфодель жалко, столько цветов на тебя пришлось перевести, Поттер.

— Не перекладывай с больной головы на здоровую, Шляпник. И бывай здоровый. Только в лавку, пожалуй, я тебя не буду приглашать заходить, не обижайся. Всё равно в ближайшие годы новой книги для тебя там не будет. Утёнок, можешь вставать, больше задерживать нас мистер Шляпник не намерен. Генри волнуется, — добавил Гарри мягче. — И Снег надо успеть до восьми запереть в камере.

— Снег?.. А, Мэри-Маргарет! Да. Мистер Джефферсон… Простите, — Утёнок улыбнулась ему, будто не он держал их в плену, — что не смогла помочь.

— О нет, вы помогли. Привели Поттера, как песнь дудочки крыс. Остальное лишь следствие — мне не стоило забывать, что Поттер синоним несчастья.

Гарри на эти грязные инсинуации только фыркнул. Когда всё уже решилось, его больше волновало желание добраться до лавки и дать волю туманам. И георгины надо будет посадить у лавки. На всякий случай.

Но вместо этого он вместе с Утёнком повёз Снег в участок. Та всё ещё спала, и Гарри не дал Утёнку её разбудить. Кто знает, чем её Шляпник приложил, лучше всего будет ей проснуться самой…

Гарри даже решил остаться в офисе шерифа ещё на какое-то время, проследить, что всё будет нормально. Да и с Утёнком надо будет переговорить… Слишком многому она стала свидетелем сегодня. И сделать это надо до того, как туманы вновь захватят власть над его сознанием — кто знает, сколько бродить на этот раз он будет.

Слишком часто в последнее время он так терялся. Столько лет жить во власти туманов и не иметь проблем… А тут чуть ли не каждые две недели приходится сперва силой отгонять туман, а затем проваливаться во глубины.

Снег очнулась как нельзя вовремя. Утёнок только успела её успокоить, что всё вышло, и всучить газету (вчерашнюю), как вошла Королева-в-перьях.

— Мисс Бланшар? — и столько удивления в голосе.

Гарри фыркнул тихо со своего места — мягкого гибрида стула и кресла, который он себе втихаря наколдовал, когда Утёнок отвлеклась. И накрыл потом иллюзией, чтобы не пугать всё того же Утёнка.

— Гарри?! — а вот теперь в голосе Королевы-в-перьях слышалось возмущение.

Гарри опять фыркнул и махнул ей рукой:

— Доброе утро, госпожа мэр.

— Что ты здесь делаешь?! И с кем тогда Генри?

— Я здесь отдыхаю, такая ночь нервная выдалась, вы бы знали, госпожа мэр. Совсем не по нраву такому домашнему человеку, как я, но иногда обстоятельства сильнее. — Гарри картинно вздохнул. — А Генри с господином Голдом. С ним ему точно ничего не грозит, ну кто в нашем городе рискнёт навредить господину лендлорду? — лукаво улыбнулся. — А вот и они, к слову. — Гарри чутко повернул голову к входу.

И сразу же услышал звонкое «Гарри!», а следом за ним увидел и Генри, маленьким метеором влетевшего в офис и кинувшегося к нему.

— Вот уж точно, кто же рискнёт мне навредить в нашем тихом городке, — усмехнулся Прядильщик, постукивая тростью и ехидно глянув на Королеву-в-перьях.

Генри тем временем повторил свой крик, сменив «Гарри» на «мама», и кинулся обниматься к Утёнку. Гарри немного подождал, перекинувшись говорящими взглядами с Прядильщиком и ими же договорившись о встрече… Когда он придёт в себя.

Генри закончил обниматься с Утёнком, улыбнулся Снег и, кинув взгляд на Гарри, который ответил одобрительным кивком, быстро подошёл, обнял, пробормотал: «Привет, мам» — и так же быстро отошёл от Королевы-в-перьях. У той дёрнулись уголки рта, она явно прочитала отношение сына… но ничего не сказала. Гарри уже не рассчитывал, что она поймёт, но надежда… Он любил надеяться, это всегда намного лучше отчаяния.

— Так, господа, — проговорил Гарри, — мы с Генри пойдём уже, пожалуй. Не будем вам мешать, всем таким с адвокатским образованием и значком шерифа. Хорошего всем дня. Госпожа шериф, как освободитесь, загляните ко мне, пожалуйста.

Когда Гарри с Генри вернулись в лавку, только железная сила воли, основанная на беспокойстве за ребёнка, не дала Гарри нырнуть в туманы. А хотелось.

— Как ты, малыш? Не сильно вчера перепугался? Хотя глупости говорю, конечно, перепугался…

Генри только улыбнулся ему и крепко обнял. Гарри аж хекнул, так тот его сдавил.

— Спасибо тебе, Гарри. За то, что нашёл маму и Мэри-Маргарет и что возишься каждый раз так со мной…

— Хей, ну ты же мой ребёнок. — Гарри улыбнулся. — Как твой почётный нянь с десятилетним стажем, как я могу тебя оставить? Тем более, когда твой мир так усиленно рушится… А остальные больше своими дрязгами заняты. Но пустое это всё. — Он потрепал Генри по волосам. — Скажи лучше, что на обед хочешь? А потом расскажешь, как время с Голдом провёл. Понравилась его лавка?

Генри улыбнулся и затарахтел, и под его звонкий голос Гарри решился чуть ослабить давление тумана. Механическая готовка не отвлекала, а звонкий голос Генри позволял помнить о главном.

Утёнок пришла, когда они уже успели и поужинать. Генри ещё не спал, валялся в кровати и читал «Давным-давно», а Гарри сидел у прилавка и запивал чаем «Хоббита».

— Выглядите усталой, Утёнок. И расстроенной. Что-то ещё произошло?

— Просто длинный день… — Она вздохнула и благодарно кивнула, когда Гарри встал и переставил свой стул для неё. — Прокурор явно в связке с Реджиной, неприятный жутко тип. Голд обещал помочь, но что-то слабо видна его помощь. В конце и вовсе заявил, что времени вполне хватает для чуда. Какого чуда? Какое чудо вообще способно разгрести эту кашу? Не из мёртвых же вернётся Кэтрин.

Гарри фыркнул и закашлялся, задыхаясь от смеха. Зная Прядильщика, почти наверняка этого и стоит ждать — никто Кэтрин не убивал, а доставать сердца и вовсе национальная забава Зачарованного Леса. Но как Утёнок угадала!

— Простите. — Гарри ещё раз фыркнул. — Нервное. Но, думаю, у господина Голда есть план. Такой уж он человек, без плана даже с кровати не встанет. — Гарри улыбнулся. И, когда Утёнок ему неуверенно ответила, подмигнул: — Всё будет хорошо, не волнуйтесь.

— Раз вы так уверены, прислушаюсь, — уже уверенней улыбнулась Утёнок. — Всё равно я сейчас только ждать и могу. Никаких улик против Реджины нет, а вот она своих подкинула более, чем достаточно. Но я хотела обсудить с вами… — Она замялась, и Гарри подсказал:

— Господина Шляпника.

— Да, Джефферсона. Точнее, события… в его доме. Вы говорили о магии, проклятии… Как это возможно вообще? Это… какие-то иносказания? Или что? Повальная вера в книгу Генри?

— Это жизнь, Утёнок. Сложная, многоуровневая, зачастую очень грязная жизнь. И её или принимаешь на веру, или начинаешь сам себе подделывать воспоминания. Потому что так легче.

— Я не понимаю…

— Значит, пока не время. — Гарри улыбнулся и взял руки Утёнка в свои. — Сторибрук таит множество тайн. Он весь двойной, от порта до таблички «Добро пожаловать». Этого не изменить. Но неплохой город же, согласитесь? И люди здесь неплохие. Странные, но… Вы ведь ощущаете их родными? Такими же, как вы?

— Да…

— А значит, всё правильно. И всё, что непонятно и пугающе сейчас, в один день станет понятным и простым. Наш разговор с господином Шляпником… Во многом выходил из совместного детства. Мы учились семь лет в закрытой школе-пансионате, ещё и принадлежали к вражеским компаниям… Сами понимаете, свои нюансы и свои истории.

— Понимаю. — Утёнок зачарованно кивнула. А затем поправилась: — Точнее, не понимаю, я даже среднюю школу толком не закончила, молчу уж, сколько их разных было на моём веку. Но могу представить, да.

— Вот и отлично. Может, будете чаю? И можем позвать Генри, если он ещё не спит.

— Если вам не сложно.

Гарри точно качнул головой и пригласил следовать за собой. Отвёл Утёнка на кухню, поставил чайник и пошёл звать Генри. Тот не спал и с энтузиазмом согласился на позднее чаепитие. А там уже начал рассказывать Утёнку, как круто было в лавке у Прядильщика, а в доме «так вообще». Гарри всё это уже слышал, поэтому просто молча пил чай… А затем гадал на чаинках — вспомнилась почему-то Трелони.

Будущее обещало грозу. Но ведь после каждой грозы выходит солнце. Надо только чуть-чуть подождать. Пережить. И не потеряться в косых струях ливня и жарком блеске молний. Не оглохнуть от грома. И не забыться — от всего.

Ночью Гарри провалился. Он не хотел засыпать. Не планировал. Прекрасно знал, чем грозит сон. Но туманы решили за него, подло столкнув.

Он очутился на знакомом вокзале, на привычной платформе. Поезда ещё не было, но табло обещало его через тридцать четыре минуты. Вот только поезд не придёт, Гарри точно знал. Как не пришёл поезд и ту кучу лет назад, когда это было единственное, чего он желал.

Но с чего бы туманам его в принципе сюда забрасывать? В его сознание вокзал — островок неизменности. Место начала и конца… Который не наступит никогда. Увы.

Туман тёк по ногам, холодил босые (внезапно) ступни. Гарри пошевелил пальцами на ногах, а затем фыркнул. Раскинулся на лавочке, запрокинул голову. Неба не было, был очередной туман, нежно-лиловый такой. Он играл и переливался, в его клубах угадывался то зайчик, то белочка… То ласточка.

Ласточка!

Гарри истерически засмеялся. Так вот что хотели туманы. Поиздеваться. Отомстить, так сказать.

Ох. Было бы ещё всё так просто.

Гарри вновь взглянул на табло, там всё так же светилось тридцать четыре минуты. Перевёл взгляд на «небо» — ласточек стало три. Вздохнул. Прикрыл глаза.

На самом деле у него было счастливое детство. До одиннадцати лет. Одно плохо: первой влюблённости за то время не случилось, хотя тот же Дадли сменил аж три «любови» до средней школы. Может, будь иначе, он бы не наделал кучи ошибок. Обидных ошибок, глупых. Возможно, не будь тех ошибок — и разговора с Кингсли не случилось бы.

Репутация-с.

Туманы на самом деле стали спасением. Первые годы… Это сейчас он весь из себя такой спокойный и умный, а тогда был эмоционально неустойчивым психом-подростком. С шалящим пророческим даром и ПТСР. И разбитым сердцем, конечно, куда без драмы, с ним связанным.

Туманы скрыли всё в себе, сгладили-убрали. Укутали в пуховое одеяло целебного спокойствия.

Гарри открыл глаза — уже восемь штук летало. А затем всё исчезло. Краем глаза Гарри уловил, как время на табло мигнуло и стало показывать тридцать пять.

Звенел будильник, Генри было пора в школу. Удачно, что будильник был на телефоне, а телефон у Гарри в кармане, потому что уснул он лицом в прилавок. Быстрая проверка даты показала, что произошло чудо и он действительно потерял лишь эту одну ночь в туманах.

Сознание было привычно затуманено, мелькали на периферии картины будущего — реального, возможного и обманки-для-лохов. Всё было нормально… Нормально для него.

Странно. Но тем лучше. Не ему жаловаться, в самом деле.

Традиционный английский завтрак обычно очень сытный, жирный. Он должен насытить до вечера, и никто одну овсянку в Англии, естественно, не ест. Но тётя Петуния считала его слишком тяжёлым для желудка, поджелудочной и даже сердца, слишком вредным даже для взрослых, не говоря уж о детях. Тем более, что и дядя Вернон, и Дадли были склонны к полноте и кардио-заболеваниям.

Гарри считал так же. Но всё же иногда, в качестве исключения, почему бы себя не побаловать? И не побаловать Генри, который уже проснулся и сейчас как раз умывался.

Яичница с предварительно поджаренными на сковороде-гриль помидорами и грибами, жареный бекон, тосты с маслом, по два бангера на порцию ещё. Хорошо же. И вредно. Но вкусно.

После завтрака Гарри отвёз Генри в школу, а затем вернулся в магазин. У него сегодня намечался покупатель, не стоило пугать его табличкой «закрыто» сразу с порога. А то ещё и вломиться может, зачем Гарри лишние проблемы?

Колокольчик прозвенел, когда Гарри как раз закончил вклеивать закладку с вышитым на ней золотым ключиком в книгу.

— Добрый день. Чем могу быть полезен? Желаете что-то конкретное… Или доверитесь моему выбору? — Гарри приветливо улыбнулся.

— Я… — слегка опешил гость, но затем всё же взял себя в руки: — Нет, ничего конкретного, увы. Я здесь скорее от безнадёжности. Как заставить поверить в чудо человека, который этого не хочет?

— Лишить его выбора, конечно же. — Гарри продолжил улыбаться, наблюдая, как Деревянный мальчик растерянно оглядывает полки.

Он много слышал о нём от Генри, ещё больше видел и знал. Но впервые видел лично, и это было забавно. Смотреть на человека, но видеть, как древесный сок, а не кровь, течёт по его жилам. Как человеческое лицо превращается в деревянную маску и обратно… Как превращение не конечно и маховик его уже запущен.

Наверное, больно.

Интересно.

— И в какой-то из книг это описано? План действий там, стратегия…

— Во многих. Но вам они не нужны.

— Но именно их я искал. — Деревянный мальчик нахмурился.

— Вы искали спасение… Но рецепт спасения в вере.

— Так я и искал…

— Вы не поняли, — мягко перебил Гарри. — Не в чужой вере. В вашей. Вам надо поверить, что это спасение возможно. А для этого вам надо перестать считать, что вы его недостойны. Помириться с родителями, быть может… У вас ведь остался кто-то из них в живых?

— Д-да… Отец.

— Вот и отлично. А книга… Книга вам тоже нужна, но совсем для другого.

— И для чего же? — прозвучало скептически, но Гарри лишь сильнее улыбнулся.

— А это вам решать, для чего дана именно вам и именно эта книга. Я только знаю, что она для вас. Вот, держите. — Гарри протянул Деревянному мальчику, который так и не смог стать человеком, книгу, к которой до этого крепил закладку.

— Золотой ключик? — прочитал тот. — Никогда не видел раньше. О чём она?

— Про деревянного мальчика, Буратино, — Гарри спрятал в уголках глаз усмешку, видя, как вздрогнул от этих слов другой Деревянный мальчик, — который очень не хотел разочаровать своего отца. Потратив на развлечения все деньги, выделенные на учебу, последние деньги его отца, он изо всех сил пытался как-то вернуть их обратно… Но в конце нашёл друзей, любовь и мир без зла. Утопия в чистом виде, поэтому я обычно держу его рядом с «Четыреста пятидесятью одним градусом по Фаренгейту». Люблю контрасты, знаете ли.

— Очень… интересно. Спасибо, обязательно почитаю.

— О, не сомневаюсь. — Гарри прищурился. — Когда будете читать, обратите внимание на золотой ключик. Ведь он был там с самого начала…

— Эм-м. Окей, да, хорошо. Хорошего дня?

— Хорошего дня. — Гарри фыркнул, смотря, как быстро Деревянный мальчик исчез из его магазинчика.

Нагрузил он его, какая прелесть. Но, может, хоть немного от Утёнка отстанет. И Прядильщика нервировать перестанет. Который как раз должен скоро прийти.

Гарри почесал переносицу и пошёл заваривать чай на двоих.

Прядильщик вошёл, как всегда, ровно вовремя, когда Гарри успел и чай вынести, и мармелад порезать, и столик с креслами наколдовать, и даже поставить на тот наколдованный стеклянный столик всё это богатство. «Трансфигурированный», — поправила МакГонагалл в голове, и Гарри, хмыкнув, покачал головой. Пожалуй, лучше без этой мадам.

— Приятно, когда тебя ждут, — проговорил Прядильщик, переворачивая табличку на «закрыто».

— И ничего не хотят при этом? — Гарри лукаво улыбнулся.

Прядильщик лишь кивнул, садясь и откладывая трость в сторону.

— Ты быстро в этот раз пришёл в себя. Обычно накрывает тебя на неделю, не меньше.

— Сам удивился. Может, потом ещё отыграется. — Гарри пожал плечами. — Как там твоё чудо? Свершилось?

— Говорил всё же вчера с мисс Свон? — Прядильщик фыркнул. — Да, представляешь, сегодня утром Кэтрин Нолан нашлась. Совсем живой, слегка нездоровой и полностью непомнящей последние несколько дней. Чудо!

— Интересно, как лаборанты отбрехиваться будут? — протянул Гарри и усмехнулся.

Усмешка Прядильщика ему вторила.

— Сидни.

— Однозначно Сидни. Он единственный, кто и не пискнет.

— А коллекция сердец сейчас годится лишь для убийства… Без магии и приказать ничего нельзя, какая жалость…

— Ещё какая. — Гарри согласно кивнул и отпил чай. Горячий. — Но большая, как по мне, в том, что подорвать доверие намного легче, чем вернуть. Спасибо, кстати, что присмотрел за ним. Генри был в восторге, весь день вчера только о твоей лавке и доме говорил.

— Он славный ребёнок, и мне было нетяжело. Всё равно планов не было особых. Наркотики — замечательное изобретение. Хоть и ужасное.

— Точка зрения, как и всегда. — Гарри наколол на зубочистку кусочек мармелада и съел. Вкусно. Вот любит он его, с детства любит, и с каким угодно вкусом. Даже с лимонным, чем всегда приводил Дамблдора в восторг. А Снейпа в ужас.

— Кто, кстати, оказался похитителем?

— Шляпник. У нас с ним давняя история. — Гарри поморщился. — Но больше он не опасен, теперь у него задачка на миллион.

Прядильщик приподнял вопросительно бровь и насмешливо сверкнул глазами:

— Давняя история, какая прелесть. И что же за задачка?

— Как умереть, — фыркнул Гарри, после недолгого раздумья. Знание Прядильщика ни на что не повлияет. Шляпник коль захочет опять Гарри гадость сделать — сделает, причина ему не нужна будет. Высокие отношения такие высокие.

— Однако, — хмыкнул Прядильщик и прищурился. — Классические методы не работают?

— Проклятия многогранны, не только способны на двадцать восемь лет зациклить жизнь.

— Какая прелесть. Не ошибусь, если предположу, что всё ради дочурки? Видел её, милая девочка.

Гарри лишь улыбнулся.

— Как Королева-в-перьях отреагировала на твой… истинный план?

— Ожидаемо. Попробовала закатить истерику… Но я всё ещё могу одним «пожалуйста» её заткнуть. Одна из самых выгодных моих сделок, начинаю думать.

— Как думаешь, мозги включились?

— У Реджины? — Прядильщик фыркнул. — Не похоже на то. Она с подросткового возраста такая: как её за Леопольда выдали, так и осталась на том же уровне. Даром, что дар прорезался. И матерью стала.

— Я всё больше волнуюсь за Генри. — Гарри покачал головой. — Если Утёнок ещё как-то про него думает, Королева… Эх, так и знал, что мне нельзя было становиться нянем. Я теперь эмоционально вовлечён, сдерживаться намного сложнее.

— Будущее соблазны насылает?

— Постоянно, — устало улыбнулся Гарри и потёр лицо. — Когда есть личное, сложно помнить главное правило.

— Пытаясь избежать худшего, мы всегда ведём к нему же. — Прядильщик кивнул. — Мне говорили про это, когда дар передали. А затем предсказали смерть.

— Миленькая насмешка. Предполагаю, предсказавший умер?

— Как раз в процессе был, когда предсказывал.

— Аминь, — и они синхронно разобрали последние кусочки мармелада. Чай был выпит и того раньше.

А вечером была вечеринка. На которую его лично пригласила Снег, и он не смог отказать. Поэтому вместе с Прядильщиком теперь скучал вдалеке от толпы, потягивая ягодный пунш. И ждал когда уйти будет вежливо. Или хотя бы не «невежливо».

— Мне всё покоя не даёт этот чужак… — протянул Прядильщик, весь вечер наблюдавший за Деревянным мальчиком. — Кто же он?

— Точно не твой сын, как я уже говорил, — фыркнул Гарри. — Иди у Утёнка спроси, что она о нём знает.

— Пожалуй, так и сделаю.

Гарри только фыркнул ему вслед. А затем прикрыл глаза, наблюдая, как будущее буквально стоит на развилке. Ну что, помнит Утёнок про его просьбу или нет?

Помнит, констатировал Гарри через несколько минут. И улыбнулся. Он не знал, что именно сказала Утёнок. Как это сказала. Но результат… Ему нравилась выбранная тропа. И то изумление Прядильщика, чей пряный запах Гарри чувствовал на языке.

Прядильщик ушёл, а Утёнок ещё какое-то время смотрела ему вслед. Потом вздрогнула, каким-то беззащитным движением потёрла плечи и собралась. Вновь принялась крутиться, помогая Снег.

Самое время и Гарри откланяться. Всё, что хотел, — он увидел. Дальше и без него справятся.

Гарри уже собирался ложиться спать, когда понял, что точно не сегодня. Вздохнув, он пошёл заваривать ромашку. Впервые не Королеве-в-перьях.

Прядильщик ворвался, фонтанируя яростью, и хромота ему совсем не мешала. Гарри порадовался, что предусмотрительно наколдовал стеклянный столик… но ничего ставить на него не стал. Судьба столика была незавидна: Прядильщик просто разбил его несколькими ударами трости.

Гарри вздохнул и из осколков собрал его вновь.

— Ты разбомбил свою лавку и теперь пришёл громить мою? Может, лучше всё же чаю?

— Чай?! Да как этот… это… эта деревяшка только посмела!

— Ты определись, что тебя больше злит: то, что Деревянный тебя обманул, или то, что ты мог на какое-то время обмануться, не будь моего предупреждения?

— Не знаю. — Прядильщик поморщился и устало упал в кресло, созданное Гарри. — Не уверен. Не убил только из-за того, что он и сам умирает. Не собираюсь работать сестрой милосердия. — Он оскалился.

Гарри фыркнул, протянул ему чашку. Но сам садиться не стал, просто облокотился спиной на прилавок, грея руки о свою чашку.

— А ещё вдруг пригодится для коварных злодейский планов.

— И это тоже. Он одержим тем, как открыть Спасительнице глаза, так мне только на руку это. Чем скорее падёт Проклятие, тем скорее я смогу отправиться на поиски. Это — главное.

— Уже собираешься в путешествие? Не рано ли?

— Ты что-то знаешь? — Прядильщик напрягся. — Что?

Гарри задумался, а затем медленно покачал головой:

— Нет, прости. Ничего конкретного. Только предчувствие, что без подвоха не обойдется. Минимум одного — это константа. Да, константа. — Гарри кивнул.

— Я справлюсь.

— Не сомневаюсь. — Гарри улыбнулся ему рассеянно, почти не видя. Будущее мелькало яркими вспышками, только хоть что-то разобрать в них было невозможно.

А затем Гарри увидел на пороге своей лавки хорошо знакомую платиновую блондинку. И так чётко, будто это происходит прямо сейчас. На поясе у неё висело два охотничьих ножа, и он почти жаждал, что один окажется в его груди. Вот прямо… сейчас.

Звон разбитого стекла привёл Гарри в реальность, превратив блондинку лишь в расплывчатый морок, которой спустя секунду и вовсе испарился. Гарри заторможенно перевёл взгляд на руки, а затем и на пол — он не удержал чашку и та благополучно разбилась, достигнув пола.

— Всё нормально? — с кресла настороженно смотрел Прядильщик.

— Д-да, — с заминкой ответил Гарри и моргнул. Будто переключился, сразу придя в себя… Насколько это было для него возможно. — Да, всё хорошо. Просто увидел призрака из прошлого… По видимому, в будущем. Пустяк, — поморщился. — Репаро.

И чашка сразу стала целой. В отличии от трансфигурированного из какой-то бумажки стола, который легче было обратно из осколков трансфигурировать, чем чинить, чашки были настоящими. Гарри дорожил этим чайным сервизом, подарком от дяди с тётей. Им тогда по пятнадцать исполнилось и каждому достался чайный сервиз — «специально для исконно английских чаепитий, которые обязан проводить каждый джентльмен». Какой же пятичасовый чай без сервиза?

А невербальное Репаро у Гарри вечно через одно место выходило, поэтому дорогие вещи он так чинить не решался. Только вербальная формула… Пусть та и удивила Прядильщика. Но он ничего не сказал, только взглядом проследил, как Гарри поднимал чашку и ставил её на прилавок подальше, чтобы случайно больше и локтем не зацепить.

— Гроза всё ближе, — задумчиво проговорил Гарри.

— Но мы её-то и ждём.

Гарри улыбнулся. А потом спросил вкрадчиво:

— А что тебе такого Утёнок сказала-то на вечеринке, что изумление твоё даже без магии почувствовать было можно?

Прядильщик не ответил, только дёрнул головой. И перевёл невозмутимый взгляд на стеллажи. Гарри рассмеялся. А когда Прядильщик ещё и фыркнул — неприлично заржал, согнувшись пополам.

— Она тебе нравится, — отсмеявшись, весело констатировал Гарри.

И злобный взгляд Прядильщика его не напугал. Только ещё больше развеселил. Но «Я же говорил» Гарри решил всё же приберечь на потом.

В тот момент, когда Генри прибежал и рассказал, как у Королевы-в-перьях сгнили все яблоки на ветках, Гарри уже знал — беды не миновать. Она уже на пороге, скалит свои кривые частоколы гнилых зубов, приветливо машет сучковатой лапой с по-птичьи загнутыми вовнутрь когтями.

А ведь последнее время всё шло так мирно. Насколько мирным может быть дело о передаче опекунства над ребёнком. В городе, в котором нет связи с большим миром, нет влияния на их базы данных… Сторибрука и на Гугл Картах-то нет, и даже в государственных реестрах… А вот дипломы есть, Королевы-в-перьях там или Прядильщика. У последнего даже репутация есть определённая, вот такое нелогичное действие проклятия. Города нет, но люди есть. Но не все.

После того, как Генри убежал, Гарри какое-то время ещё был в лавке, пытался отвлечься. Но дурное предчувствие не прогонялось, как не давали ясности, хотя бы отчего его так колотит, и туманы, отказываясь показывать ближайшее будущее.

Поняв, что уже третий лист незамысловато закрашивает в чёрный, Гарри откинул карандаш и устало растёр лицо. После чего скомкал и выбросил свои каракули, накинул пальто и пошёл в ломбард. Страдать, так не одному же.

Прядильщик, когда Гарри пришёл, как раз положил себе на прилавок длинный ящик и колдовал над его защёлкой. Но стоило прозвенеть колокольчику (у Гарри был однозначно красивее на двери), резко развернулся, используя трость в качестве опоры.

— Гарри?

Но Гарри только пожал плечами и подошёл ближе.

— Помочь?

— Не стоит, просто механизм давно не смазывали, — и Прядильщик капнул на замок из маленькой маслёнки, которую Гарри сперва и не заметил.

Вскоре замок щёлкнул, и Гарри с любопытством заглянул во внутрь. На бархатной подложке лежал меч с ножнами.

— Красивый… Чей он? — Гарри пальцем тронул лезвие, проверяя на остроту. И магию. — Острый… — Гарри слизнул выступившую на пальце каплю крови.

— Отца Спасительницы.

— А, Прекрасного. Неплохо. И сколько разных людей его заколдовывало в разное время? — Гарри покатал на языке послевкусие крови, а затем принюхался. — Я чувствую минимум три разных… отпечатка на нём. Притом один из них — твой, я прав?

— Иногда я завидую твоему чутью, — фыркнул Прядильщик. — Особенно в этом мире.

— Где все равны, но кто-то всё равно равнее. — Гарри кивнул. — Моё чутьё — это подарок. Посмертный. От самого верного врага — семнадцать лет были неразлучны.

— Полезный подарок. И сколько же тебе тогда лет?

— Я точно младше тебя. — Гарри рассмеялся.

— И всё же, — Прядильщик смотрел выжидательно, с искренним интересом, и Гарри подчинился, начал высчитывать:

— Ну смотри. Двадцать восемь лет проклятия не считаем. В Зачарованном Лесу моя лавка простояла лет пять, но до визита Королевы-в-перьях, того, когда я ей про яблочные пироги книгу дал, больше как декорация была. Ко мне и заходили одни фантомы… Которым все равно на физическое месторасположение лавки, им нужна была их книга. Так. Потом сколько-то лет лавка стояла в Лондоне. Но точно не больше сотни, может, лет двадцать? — Гарри задумался. — Может, пятьдесят. Но мода менялась не так чтобы сильно. В какой-то момент правда пол было не отличить… На уровне человеческого восприятия. Ну и мне было восемнадцать, когда я впервые вошёл в лавку. Итого, в сравнении с тобой я тот ещё ребёнок.

Прядильщик фыркнул и задумчиво прищурился. Но ничего не сказал по этому поводу, предложил только кофе. Гарри согласился, и уже спустя десяток минут они сидели на кушетке в подсобке и пили божественный кофе. Насколько Гарри любил чай, но перед таким кофе не мог не преклониться. У Прядильщика много талантов, этого не отнять.

Когда в ломбард ворвались Королева-в-перьях и Утёнок, удивительно слаженные, Гарри всё понял. И обречённо закрыл глаза. Ведь знал, что ребёнок обязательно окажется жертвой. Но надеялся. Столько обжигался на этой надежде, но опять. И снова.

Всегда.

Его любимое слово. Его ненавистное слово.

— Он не должен был платить! — доносилось до Гарри будто издалека.

— Но он заплатил. А я ведь предупреждал.

— Он умирает!

— Любовь — вот та самая сила, способная снять проклятие…

И Гарри очнулся.

— Нет.

От неожиданности все замолкли, а затем к нему подскочила невменяемая Королева-в-перьях и схватила за рубашку:

— Что «нет»?! Спаси его! Тебе ведь он тоже небезразличен! И ты единственный, кто не лишён силы!

— Я не могу, Прядильщик верно сказал — тобою насланное проклятие сможет победить только любовь. Моё «нет» относилось к Голду.

Тот вопросительно приподнял бровь, а Гарри раздражённо поморщился.

— Нет, ты не будешь приводить свой план с колодцем и зельем в силу, рискуя жизнью Генри.

— Нам нужна магия. Мне нужна магия! Ты знаешь, что на кону. И требуешь отступиться?!

— Что? О чём вы? — пробормотала Утёнок, но никто не обратил на неё внимание.

— Не такой ценой.

— А какой? Какая цена будет померна?! Эликсира хватит лишь на одно, а любовь… Ты ведь сам всё видишь!

— Но Генри умрёт. И его воскрешение — развилка. Твой внук умрёт, кровь от крови, плоть от плоти — достойная цена, чтобы найти сына, а? Пожертвовать внуком!

— Что?.. — Прядильщик отшатнулся. И неверяще пробормотал: — Нет… Этого… Невозможно.

Сдавленно вскрикнула Утёнок, переводя поражённый взгляд с Прядильщика на Гарри и обратно.

— Я ведь намекал тебе. Прямо говорил — Утёнок знакома с Бейлфаером, но знает его под другим именем. Говорил приглядеться к Генри: те же кудри, как на том портрете, что ты до сих пор хранишь, глаза — твои глаза!

— Нет… — прошептал Прядильщик, и плечи его затряслись.

— Я рада, что у вас тут семейные драмы, но мой сын умирает! Его надо спасать! Что ты про зелье говорил, Румпельштильцхен?!

— Зелье из волос Белоснежки и Прекрасного Принца. Квинтэссенция любви ваших родителей, Эм… мисс Свон. Оно сможет снять чары. Но сперва его надо достать из подружки нашей дражайшей Королевы. Она ведь всё ещё в подвале? — говорил Прядильщик в своей привычной манере, но всем внешним видом кричал, что всё совсем не «привычно».

— А я верну магию, — поморщился Гарри. — Своими способами. И овцы целы, и волки сыты.

— И кто пастух? — неожиданно остро взглянул на него Прядильщик.

Гарри оскалился:

— Я решу этот вопрос ко всеобщему удовольствию, не волнуйтесь. А теперь бегите, времени впритык.

Спустя минуту Гарри остался в ломбарде один. Больше всего ему сейчас хотелось спародировать тех обезьянок: не видеть, не слышать, не знать. Но…

Первым делом Гарри обыскал запасы Прядильщика, из которых прихватил пыльцу фей и мешочек с землёй Зачарованного Леса. Потом поспешил в свою лавку: ему следовало взять палочку, как бы не хотелось этого избежать. И одну очень старую книгу, хранящуюся в кладовой в герметичном ящике.

Гарри уже закрывал свой магазинчик, когда заметил странную девушку, потерянно оглядывающуюся, но уверенно движущуюся в сторону лавки Прядильщика.

— Простите, госпожа, вы заблудились? Не видел вас, — девушка развернулась, и Гарри на секунду сбился, но быстро справился с собой, — раньше в нашем городе.

— Я… Простите, — та замялась. — Мне просто сказали идти… В ломбард и там сказать, что меня… держала Реджина. Я не знаю…

Гарри прикрыл глаза. На ловца и зверь бежит? Идеальная жертва, которую все уже считают мёртвой. Кроме того, кто её выпустил, но с ним всегда можно разобраться потом.

Идеальная жертва. И идеальная ловушка.

— Госпожа, к сожалению, ломбард сейчас закрыт, владелец отошёл. Но, если не против, можете составить мне компанию, обещаю, защищу даже от госпожи мэра. Реджины, — пояснил, видя непонимающий взгляд… Красавицы. Которую хотелось называть Слепцом.

— Я… Наверное, с вами… Город, шум… Раньше я видела только четыре белых стены, а сейчас…

— Ничего страшного. — Гарри улыбнулся, поудобнее перехватил свой ящик и подал ей руку. — Мы пойдём в лес, думаю, там будет комфортнее.

— Надеюсь, — невесело хохотнула Красавица и приняла его руку.

Шли молча. Гарри точно знал, что и как сделает и чем заплатит. А Красавица и дальше отыгрывала идеальную жертву: вопросов не задавала, шагала в такт и даже не вертела головой по сторонам.

Дойдя до колодца, Гарри оглянулся, ногой пошелестел листьями. И трансфигурировал из них высокий одноногий столик, куда и поставил ящик. Из внутреннего кармана пальто он достал палочку, пробежался пальцами по шарикам-выпуклостям на рукоятке. И нарисовал ею руну Соулу на ящике.

Ящик затрясся, по нему пробежали белые искорки… И он исчез, только запахло палёной шерстью. Гарри поморщился.

Теперь на столе лежала книга, странно бежевого цвета, вся перемотанная толстыми чернёнными цепями. Гарри нервно выдохнул, облизнулся — губы пересохли, и провёл палочкой по ладони, разрезая ту. Пару раз сжал-разжал кулак, чтобы выступило больше крови. И провёл окровавленной ладонью по цепям, крест-накрест. Те ожили, недовольно зазвенели, расплетаясь и бессильными стальными змеями опадая на стол.

— Это кожа? — заглянула из-за плеча Красавица.

— Да. — Гарри кивнул. — Человеческая, — усмехнулся.

И открыл книгу — гримуар — даже не обратив внимания, как кровавый рубин на застёжке цапнул его за палец. Умереть от кровопотери — даже из-за этой книги — ему уж точно не грозит. Гарри быстро листал страницы, и не пытаясь быть бережным — не тот случай. Не тогда, когда каждое прикосновение высасывает магию, приближая его к черте нового падения в глубины туманов.

Наконец Гарри нашёл, что хотел.

Прядильщик планировал расплатиться концентрацией истинной любви — универсальной валютой. Колодец просто не мог не выполнить то, за что платили так много. Но Гарри знал точно, реальная цена — намного меньше. Надо лишь её назначить. И поторговаться, сделав правильной.

Колодец не сам по себе ведь выполняет все эти желания. О нет, за всё ответственен его дух. А точнее, демон.

Гарри внимательно перечитал написанное в гримуаре, крепче сжал палочку, а затем расслабил кисть. Положил рядом с гримуаром мешочки с землей и пыльцой. И начал читать в голос.

С первыми слогами листья под ногами тревожно зашуршали, исчез любой намёк на ветер, а Красавица сильнее закуталась в свою накидку и вся сжалась.

С последним слогом не произошло ничего. Гром не ударил, молния не сверкнула. Только заклубился облачком дым у колодца, взявшись из ниоткуда.

— И чего же ты желаешь, колдун? — прозвучало ехидно.

— Впустить магию Зачарованного Леса в этот мир.

— Цена будет высока, колдун… — облачко подплыло к Гарри, замерло ровно напротив его лица. — Но тебе по плечу, да? Не зря ведь привёл с собой эту душу… Её жизнь — моя цена.

Прекрасная жертва. Прекрасная ловушка.

— Нет. — Гарри покачал головой.

— Нет?! Ну ладно, колдун. — Облачко подплыло к Красавице, материализовало две руки и положило те ей на плечи. Сжало. — Тогда её дитя… Нерождённое ещё, не факт, что вообще будет зачато когда-то… Соглашайся, колдун, ты ничего не теряешь ведь.

— Нет.

— Вновь «нет»?! — Руки-дым сжались на плечах Красавицы, она тихо вскрикнула. — Тогда мы не договоримся, колдун!

— Ты не понял, демон. — Гарри был спокоен. — Предложи справедливую цену, и мы найдём общий язык. Пока ты лишь пытаешься меня надуть, прося намного больше, чем стоит моё желание.

— Больше?! Ты просишь принести магию в мир без неё!

— Принести магию? — насмешливо переспросил Гарри. — В мир без магии? А как я тогда тебя вызвал, силой детской веры? В этом мире есть магия, — продолжил он уже серьезно. — И с тебя никто не требует нарушать законы миропорядка — да ты и не смог бы. Магия есть, нужно лишь расширить её спектр и на магию Зачарованного Леса. И стоит это — пустяк.

— Пустяк, — передразнило облачко и, оставив в покое Красавицу, развеяло руки и вновь подплыло к Гарри, заклубилось у его уха. — Ну хорошо. Тогда назови моё имя — лишь раз назови, колдун, и тут же забудь. Назови так, чтобы пришла та, чьё дыхание я чую за твоим плечом. Ты ведь можешь, колдун, не так ли?

Гарри перекатился с пятки на носок и обратно. Прищурил глаза.

— Такая цена приемлема, демон.

— Это ещё не всё, — тот фыркнул и вернулся к Красавице. — Ещё я хочу её кусочек души. Тот кусочек, что полон любви к Тёмному. Пусть проба у той любви невысока, чистоты и истинности не хватает, но пускай.

Красавица вздрогнула — опять, но Гарри не было до неё никакого дела.

— Я назову тебя по имени и сразу то забуду. И ты заберёшь часть — только часть, восполнимую при желании часть — любви Красавицы к Тёмному. Но часть любви, а не души. Только так, демон. Цена справедлива, и ты это знаешь. Договор?

По облачку прошла недовольная рябь, но оно послушно повторило:

— Договор. А теперь зови!

Гарри улыбнулся. И закрыл глаза. Имя демона крутилось на кончике его языка, нужно лишь позвать. Правильно позвать.

— Харр-Иль-Ро, — на выдохе.

Гарри оставил мантию дома, но сейчас ощущал её привычную прохладу на своих плечах. Чувствовал, как игриво вибрировала палочка в руке. Как перстень греет средний палец левой руки.

Она пришла инеем на листьях, позёмкой по колодцу. Застыла с облачком-демоном в безмолвии.

Гарри знал, что может услышать, понять их разговор. Знал, что ему стоит лишь чуть ближе подпустить туманы — и всё будет открыто.Те соблазняли неясными образами и ощущениями.

Гарри улыбался. Не менее прекрасно он знал, лишь чуть отпустит вожжи — его захлестнёт с головой. А ещё далеко до конца, он просто не имеет права. Не сейчас.

Гарри ждал. Наслаждался давно забытым чувством — истинным покоем. Какой доступен только мёртвым. Туманы давали его иллюзию, обманывались разум, и успешно, но… Истинный покой, он один.

Наконец облачко распалось искрами, а Госпожа приблизилась к Гарри. Он спокойно встретил её взгляд, чтобы утонуть в его прекрасном ледоставе. Госпожа невесомо коснулась его щеки, оставила опаливший жаром поцелуй на лбу.

И исчезла.

Красавица со стоном повалилась на землю, но Гарри знал: ей не больно. Просто эмоции, впечатления… Ещё и память. Он точно знал, что Прядильщик, Утёнок и Королева-в-перьях успели. Что проклятие снято, а значит, ко всем вернулась память.

А скоро вернётся и магия — Гарри перевёл взгляд на колодец, из которого начал валить лиловый дым. Вздохнул и взлохматил волосы, зарывшись в них пальцами.

Когда волна дыма иссякла, так чтобы можно было увидеть и что-то, кроме него, Гарри подошёл к Красавице, всё так же сидящей на земле, и протянул руку:

— Вставайте. Осень всё же, заболеть, сидя на холодной земле, легче, чем кажется.

— Кто вы? — спросила Красавица настороженно, но руку приняла. Встала и пошатнулась — Гарри пришлось придержать её, чтобы опять не свалилась.

— Гарри. — Он улыбнулся. — Хозяин книжной лавки. Стоите? Падать не собираетесь?

— Вроде нет…

— Отлично. Тогда стойте, я соберу свои вещи, и пойдём обратно в город, там сейчас явно весело.

— Весело?

— Ко всем вернулась память. А затем и магия к тем, кто ею владел.

— Румпельштильцхен, он… — Красавица замялась, и Гарри вздохнул.

— Он жив и здоров. — Гарри подумал и добавил: — Почти, но скоро будет совсем. Если вас волновало это.

— Он помнит… обо мне?

— Да. Даже вашего же отца чуть до смерти не забил из-за украденной им чашки… Той самой.

— А я? Я его теперь не люблю? Тот демон, с которым вы заключили договор…

— А сами как думаете? Точнее, как чувствуете? Любовь это не опухоль — вырезал и всё. Любовь — это рак, метастазы; её не истребить. Если она есть и достаточно сильна. Демон забрал лишь часть ваших чувств, основной накал. Но при желании их вполне можно… возродить.

Гарри закончил заковывать гримуар обратно в цепи, а затем быстрым росчерком палочки воссоздал вокруг неё ящик. Только так была хоть какая-то уверенность, что гримуар не попадёт не в те руки. В любые руки, которые не являются Гарриными. Слишком опасны знания, слишком ужасающие силы сокрыты в нём. Слишком много бед. Почти Ящик Пандоры… Или Ящик Пандоры был почти как этот гримуар?

Мешочки испарились, исполнив своё предназначение — стать тем вектором, на длину которого расширял магический спектр демон.

Подхватив ящик, Гарри вернул столику прежнюю форму листьев и подошёл к Красавице.

— Ну что, посмотрим, как изменился город? — и улыбнулся.

Хотя хотелось бросить всё и переместиться к Генри, проверить что и как он. Но надо было вернуть ящик на место. Да и палочку вновь положить в тумбу, нечего ей у него в кармане на постоянке прописываться, чай не Магическая Британия. Да и Гарри магией пользуется не так часто, по мелочам обычно. Для такого вполне хватает и беспалочковой.

А ещё надо было решить что-то с Красавицей. Не в лавке Прядильщика её оставить же. И не в своей — единственный, кому Гарри в теории мог доверить там находиться без него, лежал сейчас в больнице.

Гарри вздохнул.

Ничего. Ещё недолго, всего полчаса, он сплавит Красавицу её отцу и будет свободен. Сможет увидеть Генри и лично убедиться, что с ним всё нормально. А затем… Затем он отдастся туману. И будь как будь.

Госпожа ясно выразилась — он заигрался. И пришло время выплат по счетам.

Но… Она же дала надежду. А Гарри любил надеяться. Да.

Генри улыбался. Лежал, до сих пор опутанный всякими проводами, ну хоть капельницу из него уже достали, и улыбался. Рядом с ним сидели Утёнок с Королевой-в-перьях, а Прядильщик стоял у двери. Никого из медперсонала не было, видимо, справлялись с возвращением памяти, всё же не самый безболезненный процесс, но Гарри до них дела не было.

Генри.

— Гарри! Твои волосы?..

Гарри сперва даже замер на полпути, опешив. А потом сообразил, что, видимо, прикосновение Госпожи убрало всю краску с его волос, открыв реальный цвет «соль с перцем», где чёрные пряди перемежались с пепельно-седыми. А поцелуй добавил больше белого в него, в этом не приходилось сомневаться. Так было всегда. Но это мелочи, цвет волос — последнее, что волновало Гарри сейчас. Он дошёл до койки, улыбнулся и обнял Генри. Крепко, чуть приподнимая над кроватью. Пробормотал:

— Я рад, что с тобой всё нормально. А волосы — такая мелочь, не обращай внимания.

— Мы успели вовремя, — послышался негромкий голос Прядильщика. — И зелье идеально справилось со своей задачей. А вот память вернул всем поцелуй, только я не разглядел, он был мисс Свон, или миссис Миллс сама своё проклятие и разрушила, — закончил он с нескрываемым ехидством.

Гарри кивнул, ещё раз сжал Генри и поднялся — сам не заметил, как сел на койку.

— Нам надо поговорить, Прядильщик. И… — Гарри прислушался к себе, — срочно.

Тот кивнул и первым вышел из палаты, напоследок кинув долгий взгляд на Генри.

— Утёнок, госпожа мэр — надеюсь, вы усвоили урок. — Гарри холодно им улыбнулся. А затем покосился на Генри и лёгким движением руки создал сферу конфиденциальности, исключив из той Генри. — Ещё раз вы поставите собственные интересы и конфликты свыше интересов, жизни и здоровья Генри — я заберу у вас опекунство. Как бы я хорошо к вам не относился, а вы мне нравитесь, обе, ребёнок — не разменная монета. Я предупредил. — Гарри снял сферу. — Генри, приходи в себя, малыш. Я, скорее всего, ближайшее время буду… недоступен, но ты всё равно забегай, я в любом состоянии тебе рад.

И вышел из палаты, так и не дав сказать ни слова шокированным его тоном и словами женщинам. Заслужили. Особенно — Королева-в-перьях. Он ведь предупреждал…

Прядильщик ждал его в коридоре: сидел на скамейке и гипнотизировал взглядом стену. Гарри пришлось даже щёлкнуть перед его лицом пальцами, чтобы тот «отвис», — настолько заблудился в себе.

— Как магия? Работает?

— Не проверял. — Прядильщик передёрнул плечами и встал, опираясь на трость. — Но чувствуется, больше нет… пустоты.

Гарри дёрнул в улыбке уголок рта, сам наслаждаясь тем спокойствием, что дарила Тьма Прядильщика, пока ещё медленно, но верно клубящаяся вокруг. Ни в какое сравнение с прежними «крошками», что улавливал Гарри. Тьма вновь уверенно отгоняла его туманы. Как раз под разговор, и, может, у Гарри ещё останется немного времени свыше.

Они уже были у машины Прядильщика, когда мимо пролетела Королева-в-перьях и, хлопнув дверью своей машины, быстро уехала в сторону дома. Из больницы вслед за ней выскочила толпа, помялась на пороге и вошла обратно.

— Опомнились, — хмыкнул Прядильщик.

— Город ждут перемены, — протянул в ответ Гарри и хмыкнул.

— Пусть магия и вернулась…

— Кому-то придётся по новой учиться ею пользоваться. А кому-то просто учиться, — хохотнул Гарри, садясь назад. Прядильщик устроился рядом, а его телохранитель на водительском месте — даже после возвращения памяти не собирающийся отказываться от работы на Прядильщика. Интересно, кто это?

Гарри скосил взгляд на Прядильщика, но не стал спрашивать. Не так важно. А будет важно — успеется.

— Сила мисс Свон поражает. Как и отсутствие в ней веры в неё, — Прядильщик захлопнул дверь, и они сразу мягко тронулись. — К книжной лавке, Маркус.

— Её тоже можно понять, — Гарри пожал плечами. — Даже я не сразу поверил, что маг, когда мне об этом сообщили. Вот только мне было тогда всего одиннадцать и я всегда был… странным. Наверное, я даже не не поверил… а не был согласен с такой трактовкой реальности.

— И какая трактовка была тебе по душе?

— Где косматый великан не сможет угрожать моей семье розовым зонтиком, — Гарри хохотнул. Сейчас смешно, тогда было… страшно. — Притом даже не со зла, а от недалёкого ума. Сам придумал, сам поверил, сам захотел спасти… А я без Дадли рядом ещё месяц не мог потом уснуть.

— Оригинально.

— Какое точное слово! Поэтому с Утёнком придётся пострадать ещё, даря веру. К слову, мне ведь не показалось? Ты хотел её назвать по имени тогда в ломбарде, — Гарри развернулся к Прядильщику лицом и наставил на него указательный палец. — Что я пропустил?

— Ничего важного. — Прядильщик незаинтересованно повёл плечом. — И ничего, что бы касалось тебя.

— Ну это нечестно. — Гарри вздохнул. — Как сводить, так Гарри, а как плоды — шиш тебе.

— Ничем не могу помочь. Тем более, мы уже приехали.

Стоило войти в лавку, как вся весёлость и игривость стекла с Гарри. Он ни о чём не жалел, пусть смерть Белль и решила бы кучу проблем, но… Породила бы впоследствии намного больше их. Тем более, Гарри дорожил их дружбой. А дружба — это принятие. Принятие не только человека, но и его окружения. Пусть даже то и не нравится.

Да и не убийца Гарри. Он убивал, и спасая жизнь, и по глупости… Но он Книжник. Не Судья и не Палач.

— Ты дочитал «Мастера и Маргариту»?

— Да, пусть и не совсем понял, что же ты хотел ею мне сказать.

— Значит, поймёшь потом. — Гарри пожал плечами и прошёл вглубь магазина, махнув Прядильщику следовать за собой. — Такой день дурной сегодня, — пожаловался. — И всё никак не закончится.

Гарри замер у стеллажа под руной Гебо, ласково провёл пальцами по корешкам. Развернулся к нему спиной, усталым движением зачесал пальцами волосы назад.

— Меня скоро накроет… Сильнее, чем во все прочие разы. Город на грани взрыва, Генри чуть не умер… А жизнь не будет стоять на месте, ожидая. Она застоялась, она будет пытаться всё восполнить, избавиться от… балласта. Кровь такая солёная, — добавил он невпопад, а потом встряхнулся. Даже Тьма уже не совсем помогала, а слова Госпожи жгли память. — Когда будешь делать глупости на эмоциях — проследи, чтобы Генри не пострадал, хорошо?

— Генри мой внук… Пусть мне и сложно в это поверить. Я не собираюсь его терять. Не после всего. Бей…

— Как всё чуть успокоится, сдадите вместе с ним кровь на родство и убедишься, — хмыкнул Гарри. — Хорошо… Хорошо. Я давно хотел дать тебе эту книгу, но всё сомневался. «Да» и «нет»… Выбор всегда всё усложняет. И связи. Эмоции… Я заигрался. Не забыл, но… пренебрёг. Время исправляться.

— И что за книга?

— «Красавица и Чудовище».

— О которой ты так упорно твердил, что она не моя?

— Всё дело в редакции. — Гарри поморщился. — Нюансы, мелочи, точки зрения… Твоя «Красавица и Чудовище» мало схожа с сюжетом Диснея. А уж тем более с тем, что было в реальности. Мораль в ней… Неприятная история, в общем. Но ещё более неприятными могут быть последствия от неё.

— Я сойду с ума и всех убью? — Прядильщик хихикнул, так же безумно, как в Зачарованном Лесу, и Тьма вокруг него всколыхнулась.

— Не ты, — Гарри покачал головой, — а Белль.

— Белль мертва, — тут же растерял всякое веселье и зло процедил Прядильщик.

— Белль жива. — Гарри вздохнул. — Встретил её, пока магию возвращал. Оставил пока у отца, сам с ней дальше разберёшься.

— Это нево… Реджина! — Прядильщик оскалился и прорычал.

Гарри кивнул и устало прикрыл глаза.

— Королева-в-перьях, да… Так вот, о книге… Пусть она никогда не попадёт в руки твоей ненаглядной Красавицы. Я не вижу всего… Да почти ничего не вижу, — он беспомощно хмыкнул, — но… Ничего хорошего. И иней присутствия Госпожи на ветвях деревьев — это вижу отчётливо и этого хватает, чтобы желать избежать такого будущего.

— Я тебя услышал. А теперь мне… Надо кое-что сделать.

— Отомстить… Ох. Только про Генри не забывай. — Гарри устало взлохматил волосы. Затем встряхнулся, повернулся к стеллажу лицом и достал книгу — в чёрной обложке с кроваво-алой розой в центре. Пальцами огладил закованные в сталь углы, дёрнул ртом и протянул книгу Прядильщику. — Она твоя. Используй с умом и всё такое, — хохотнул.

— Спасибо. Даже интересно, что в ней такого жуткого… Но успеется.

— Удачи, Прядильщик. Она… — Гарри закашлялся, согнулся пополам и опустился на колени.

— Гарри? Ты?..

— Всё хорошо, — ответил Гарри, когда приступ спал и он чуть отдышался. — Тебе пора. Выборы… последствия… не жалей.

— Не буду. До встречи… Видимо, не скорой.

Гарри лишь махнул ему рукой на прощание. Сил встать не было, и он вытянул ноги, не вставая с пола, спиной опёрся на стеллаж.

Вот уж точно заигрался. Но и по-другому он не мог поступить. Проклятые привязанности.

Книжник должен лишь давать книги, нужные книги, но не более. Может помочь истолковать прочитанное, поговорить о погоде… Но и свободу воли никто не в силах отобрать. Как и наказать за неё. Зато наказать за несоблюдение обязанностей, пренебрежение ими — да. Как раз его случай.

Ничего… Это всё того стоило, Гарри был уверен. И был готов повторить, если придётся.

Тьма Прядильщика исчезла, и туманы стали наползать, размывать границы. Они не спешили, да Гарри им и не сопротивлялся… особо. Чуть пошатываясь, он кое-как поднялся на ноги, опираясь на стеллаж, один шаг, второй… дошёл до прилавка.

День за окном уже сменился вечером, ещё и ветер поднялся. Гарри вырвал из блокнота листок, взял карандаш, которым обычно рисовал, и написал: «Помни, малыш, твоя сила в вере. И в любви». Заложил его в учебник Генри, забытый у него в лавке, точно зная, что тот найдёт, когда будет нужно.

Гарри уже почти уплыл, когда мимо его магазинчика пролетел самый настоящий дементор. От неожиданности даже туманы отступили. Гарри моргнул и пробормотал:

— Откуда у Прядильщика ручной дементор только взялся?..

Затем оглянулся на стеллажи, посмотрел опять в окно — мимо пробегали Утёнок, Снег и Прекрасный. За дементором. Только чем они его отгонять собрались? Сталью? Гарри покачал головой и вздохнул. Палочка сама сунулась под руку.

— Экспекто Патронум! — резкий привычный росчерк, и из серебристого дыма рождается анзуд. Львиная голова и хвост с пушистой кисточкой вместе с птичьим телом. Он любопытно наклоняет голову, хвост метёт пол, а птичьи лапы аккуратно переступают — чтобы не поцарапать паркет.

Гарри отправляет патронуса вслед Утёнку с компанией и прячет палочку в ящик прилавка. Пока он будет в туманах, она точно ему не понадобится.

Дамблдор когда-то рассказывал, что анзуд — посредник. И Гарри не мог не согласиться, такой патронус ему-сегодняшнему подходит как нельзя лучше. Он ведь… Книжник.

Дамблдор говорил — Гарри отчётливо помнит негромкое курлыканье феникса, звон колокольчиков в бороде директора, которую тот наглаживал, ароматный пар от чая — мифическое существо в Патронусе всегда к переменам. Говорил, так только у великих волшебников, вошедших в историю на века. Говорил, что в большой силе большая и ответственность.

«Но ты хороший мальчик, Гарри, добрый. Пусть и с детства обречён на тяжкую ношу. Но она тебе по плечу, ты молодец, Гарри. Пей чай, Северус придумал новый сбор, чтобы тебе… было легче. Чтобы ты смог поспать спокойно».

И Гарри пил тот чай, улыбался и верил. Гарри тогда было тринадцать? Тринадцать, да. Хорошее время.

А затем всё поглотили туманы.

И он был им даже рад.

Первые несколько секунд. А затем разверзся его персональный Ад.

Гарри видел тысячи вариаций этого безумного дня. С ним и без него. И в каждой из них Генри ел тот злополучный турновер. И в каждой из них падал под действием проклятия. И в каждой из них он… умирал.

И почти нигде больше не оживал.

Похороны, свежий белый крест на кладбище Сторибрука… А затем опять турновер, опять неправильное решение Гарри, Прядильщика, Королевы-в-перьях, Утёнка… И смерть.

«Чух-чух», — ехидно пел поезд, проносясь мимо. До крови раздирал лёгкие Гарри его дым. Или то была боль утраты, криком бившаяся в груди?.. Криком, которому не суждено было родиться…

Выбор-выбор-выбор…

Долг — болью выжигалось в его разуме.

Как когда-то давно. Как тогда, когда он любил настолько, что убил. Настолько, что добровольно лёг на алтарь. Настолько… что так и не смог отпустить.

Он не умеет отпускать. Привязывается наживо, что не отодрать. Плоть, кровь, боль.

Его проблема. Его изъян.

«Ты должен быть совершенен, моё любимое дитя…»

Генри вновь умирает, а Гарри не может даже заплакать. Туманы жестоки. Туманы справедливы.

Туманы закрывают собою уже знакомый до последней щербинки крест. А когда исчезают, перед Гарри белое поле, выжженный чёрный круг и тишина.

Он бредёт по колено в снегу, знает, что в том круге стоит плоский камень. Что под тем камнем сокрыты кости того, кто мог всё изменить. И всё разрушить.

Он садится устало на этот камень, не чувствует ни холода, ни боли. Просто ждёт, когда появится его такая юная, такая счастливая и без памяти влюблённая версия.

Тупая версия.

Он-прошлый буквально виснет на своём спутнике, смотрит на него, не отрываясь, готов сделать всё-всё — и предупреждающий шёпот туманов его не смущает. Он-прошлый смеётся, звонко, радостно — Гарри-настоящий внезапно, как никогда чётко, понимает, насколько изменился его смех.

Так странно.

Он смотрит на… спутника себя-прошлого и… не чувствует ничего. Неужели отпустил? Неужели он… излечился?

«Нет», — понимает отчётливо, когда начинает тянуть между рёбер, стоит лишь вглядеться в раскосые глаза шоколадного цвета, в тонкие черты лица. — «Но уже легче».

Гарри не хочет смотреть. Он точно знает, что будет дальше. В отличии от того маггла, лишённого воли Империусом, что, шатаясь, идёт за влюблённой парочкой. Именно парочкой — Гарри отказывается верить, что влюблённый там был только один. Двое. Только один тёмный, а другой тупой. Гремучая смесь. Поэтому всё и закончилось так, как закончилось.

Взрывом.

Гарри-настоящий встаёт с камня, отходит в сторону. Гарри-прошлый скидывает зимнюю мантию, целует своего спутника и ложится на этот камень. Маггла кладут прямо на снег, укладывают под камень. Спутник разминает кисти и снимает перчатки.

Гарри-настоящий хочет закрыть глаза.

Он держит их открытыми.

Взрыв.

Гарри моргнул. И не сразу осознал, что вернулся — напротив него, у самой двери лавки, стояла Луна. Луэ, Туата Де Дананн — он так до конца и не был уверен, что ей подходило больше. Может, Луна́?

Он стоял за прилавком, она стояла напротив… Совсем как в видении. Так может?..

Гарри опять моргнул. Медленно поднял вверх руку… Опустил её обратно. Кашлянул. Луна не двигалась, только смотрела.

— Привет? — Он спрашивал. Потому что… Неужели?

Луна улыбнулась. Совсем как раньше, мечтательной улыбкой лунной девочки, над которой вновь подшутили и спрятали все вещи.

А уже в следующее мгновение её охотничий нож торчал в груди Гарри. Точно в сердце.

— При-вет, — пропела она, щурясь, и сделала шаг назад.

Гарри вздохнул, грустно покосился на нож… И одним движением выдернул его. Затем, не обращая внимания на хлынувшую кровь, достал из ящика палочку, направил на себя и прошептал: «Вулнера Септум». Целительство слишком «не его», чтобы показывать чудеса беспалочковой магии.

— Больно вообще-то, — заметил Гарри, закончив лечение и начав убирать бардак вокруг. Больше всего его беспокоило, что кровь попала на страницы одной из книг и он теперь замучается её выводить. Пусть даже это «Ромео и Джульетта» — как бы Гарри не «любил» эту книгу, даже она должна быть в идеальном состоянии. Совсем точно без кровавых пятен — его пятен. Иначе какой из него Книжник.

Хреновый. Но это и так не тайна. Не то чтобы он раскаялся.

Генри. Как там Генри? Сколько вообще времени прошло?

— Зато я точно уверена, что ты это ты. — Она безразлично пожимает плечами и оглядывается по сторонам с любопытством. — И вообще тебе полезно. Ты, — она вновь смотрит на Гарри и тыкает в него пальцем, — меня обидел. И даже не попрощался!

— Прости. Ну… я тогда вообще соображал с трудом. Просто хотелось… Ну не знаю, починить крышу? Окончательно улетевшую в бессрочный отпуск.

— Не оправдание. — Луна фыркает. — Я уже минут пятнадцать точно здесь нахожусь — где мой чай?

Гарри смеётся. Луна такая Луна. Но он ей рад. Искренне рад.

— Уже иду, моя госпожа, — фыркает и поводит рукой: — Прошу за мной.

На кухне он заваривает листья земляники с ромашкой и мятой, режет треугольниками мармелад — треугольники обязательны, это важно! — и всё ещё не может поверить.

Кингсли сказал тогда: «Лавгуд тоже в списках».

Кингсли добавил тогда: «Это твоя вина. Твоя и… хахаля твоего».

Гарри не стал говорить, что с «хахалем» они расстались за год до этого. Не стал говорить, что больше всего и сам хотел быть в списках. Не стал… Ничего не стал. Ушёл.

Себе Гарри заваривает обычный Эрл Грей, но кладёт три ложки сахара вместо привычной одной. И добавляет молоко, хотя считает чай с молоком тем ещё извращением. Но… Но.

Гарри ничего не говорит, выставляет на стол чашки, мисочку с мармеладом. Просто смотрит. Он успел глянуть календарь: прошло всего две недели, и есть надежда, что Апокалипсис он не прогулял. И Генри в порядке, он чует это — видит — а значит, есть время. Время на то, чтобы попить чай. И смотреть на Луну, такую родную.

Та всё понимает. Луна — вместо тысячи слов. Обхватывает двумя руками чашку, щурится, улыбается. И начинает рассказывать:

— Зачарованный Лес, каким я его знала, своеобразное местечко. Местные говорят, это из-за проклятия Злой Королевы, сперевшей у них половину жителей. Я думаю, они преувеличивают масштабы, но огров всё же побольше людей водится.

— В Лес вернулись огры? Занятно, — качает головой Гарри. — Надо будет Прядильщику сказать, он посмеётся. Кот из дома — мыши в пляс, — фырчит.

Луна ему вторит, а затем продолжает:

— В общем, врагов там хватает, но мне-то что. Наоборот, самое то и для охоты, и для экспериментов. Только селекцией неудобно было заниматься, — говорит обиженно. — Я с собой еле протащила трёх чужих морщеногих кизляток, так все они издохли. Только мои и остались. И страдали всё время, бедные, в одиночестве — у местных они не водятся, ну ты представляешь?

— Не представляю, — согласился Гарри. Или не согласился? В случае с Луной всё было так запутанно…

— Ах да, ты же слепой… — пробормотала Луна, а затем пожала плечами. — Я привыкла, что окружающие слепы, а ты получше многих — хотя бы не отрицаешь свою слепоту. Ну так вот. Я там обжилась, с местными начала сотрудничать… Смешные они: боятся, но идут, как на огонёк мотыльки. Называли меня новой Тёмной — так и не поняла, к чему это… Ну трое хамов как-то пропало у меня… Так они просто в холмах заблудились, честное слово!

— Холмы в лесу?

— Холмы в лесу, — кивнула Луна и посмотрела на него самым честным взглядом. — Бывает.

Гарри согласно моргнул и спрятал улыбку в чашке. После того, как Луна приняла свою суть, характер девочки-мечтательницы потерпел значительные изменения, даже он это застал. Точнее, самое начало процесса, но и его хватило, чтобы понять — больше рассеянной улыбки в ответ на грубость или обиду не будет. Точнее, одной улыбки не будет, в комплекте обязательно месть объявится, а с учётом полного пренебрежения к людской жизни…

В этом они противоположны. Но самое забавное, что раньше было в точности да наоборот.

Жизнь.

— И что же дальше? — подтолкнул разговор.

— А дальше появились гости. Гостьи. Забавные такие, Эмма и Мэри. Дочь и мать, хотя я иногда путала, кто из них кто. Но смешные. Домой хотели вернуться, ну и я мешать не стала. Тем более, когда услышала про какого-то Гарри из книжного магазина, лохматого и без очков. Но со шрамом.

— А шрам мой-то когда заметили?! — проворчал Гарри, начёсывая пальцами чёлку на лоб. — А очков нет, потому что поцелуй и белые пряди. Две, — подумав, добавил он. — Но я ценой доволен.

— В общем, узнала я про тебя и решила — оно. Всё равно подопытные уже или закончились, или стали неинтересными…

Гарри задумчиво прищурился, пытаясь понять, насколько изменила полотно Луна. Прошлое было в туманах, а несбывшееся и вовсе — без просветов. Смутные образы смутных образов, но ярко сверкал стальной крюк и приторно пахло ландышами. Константа.

Всё, что понял Гарри, — Луна сделала путь до Сторибрука короче для Утёнка со Снегом, но в глобальном плане ничего не изменила. Разве что помогла… кому-то из Сторибрука. Он не видел, кому, просто знал, что ноша этого кого-то стала легче. Или не ноша, а… Судьба? Смерть? Жизнь?

Сложно.

Но все целы — относительно — а значит, всё хорошо.

А с крюком и ландышем они что-то да решат. И Гарри, отставив чашку, спросил:

— Ещё чай будешь?

Спросил, точно зная, что Луна не откажется. Как и не откажется поразвлекать себя сама, пока он проведёт «разведку боем». Следовало навестить Прядильщика и Генри.

На улице начинался дождь, и никакого желания мокнуть у Гарри не было. Где искать сейчас Генри, он не знал… Зато знал, у кого можно узнать все новости, актуальные и не очень — как Утёнок со Снегом попали в Зачарованный Лес, Гарри тоже интересно было. И где этот кто-то находился, Гарри тоже знал — идеальная головоломка. С предсказуемым ответом — Прядильщик.

Весь Сторибрук был на нём завязан. Был его детищем… Паук в центре незримой паутины. Неподвижный в своём выжидании. Так удобней. Так правильно.

Гарри переместился с тихим хлопком в ломбард.

— Гарри? — встретили его привычным удивлением. — Всего две недели — поразительно. Ты так прощался, что я подозревал месяц, а то и два, твоего отсутствия… — Прядильщик приподнял ехидно бровь, и Гарри хмыкнул.

— Ну, если ты скажешь, что за эти две недели не натворил глупостей и Сторибруку не грозит очередной страх-горе-ужас — я соглашусь, что был излишне драматичен. — Гарри взмахом руки создал себе кресло и с удобством сел.

— Уел, — невесело хмыкнул Прядильщик и создал кресло для себя, отдельным взмахом заодно перевернув вывеску на «закрыто». — Я дурак.

— Самокритично. И с чего такие выводы?

— Ты предупреждал не делать глупостей — я натравил на Реджину рейфа. Из-за чего Эм… мисс Свон и миссис Бланшар провалились в Зачарованный Лес — хотя самого рейфа в итоге убило странное светящееся существо. И из-за пропажи мисс Свон со мной не хочет общаться Генри — обижен, и его можно понять. Есть ещё и Белль…

— Ты прочитал книгу?

— Да. — Прядильщик медленно кивнул. — И… не знаю. Но Белль, здесь я согласен, действительно не стоит её не видеть. «Принцесса-лебедь» была лучше, — невесело хохотнул.

Гарри вновь придержал «А я же говорил». Не оставляла надежда сказать это на свадьбе Прядильщика и Утёнка — будет идеальным моментом. Зато не смог сдержаться и показательно закатил глаза.

— Как Генри?

— Нормально, насколько это возможно. Были проблемы со снами — последствия отравления, но сейчас должно быть получше. Как я уже сказал, со мной он не особо горит желанием общаться — и я его понимаю. Поэтому лучше сам спроси.

— Проблемы?.. — пробормотал Гарри. — Если бы я ещё знал, где его искать.

— Ищи в квартире мисс Бланшар — не ошибешься.

— Спасибо. — Гарри кивнул. Но не спешил вставать — вместо этого он внимательно смотрел на Прядильщика, пытаясь осознать, в чём же его главная проблема. И… всё ведь не может быть настолько банально?.. — Прядильщик, вот ты говоришь, что Генри не хочет с тобой особо общаться… А ты пытался? — Прядильщик молчал, и это молчание… — Подружиться с ребёнком, вот так элементарно, ты пытался?

Молчание.

Гарри со стоном прикрыл глаза.

— Ты дурак, вот уж точно. Столько любви, желания иметь семью… И эмоциональная чувствительность чайной ложечки. Точнее, даже не чувствительность, а… эмпатия?

— Не лезь в это, Гарри. Я сам…

— Сам превратишь свою жизнь в руины — я понял, — покачал головой Гарри. — Ладно, как скажешь. Всё равно будущее в туманах, мы поблизости очередного перекрестка и ничего предначертанного нет.

— Кроме того, что я найду своего сына. Это я видел.

— О, к тебе вернулся дар? И как головоломка, складывается?

— Местами. — Прядильщик поморщился. — Но Бей… Я найду его. И мисс Свон мне в этом поможет.

— Удачи. Пойду Генри тогда поищу. — Гарри встал и развеял кресло. Потом покосился на стеклянную дверь, за которой вовсю лупил ливень, и поморщился. — К слову, подумай, что — или кого — могли означать крюк и ландыши.

Лицо Прядильщика застыло маской, Гарри рассеянно улыбнулся и прокрутился на пятке, перемещаясь. В свой магазинчик, за зонтом и картой города — он понятия не имел, где живёт Снег, поэтому придётся пострадать, разыскивая.

В лавке всё так же была Луна: сидела на барном стуле за прилавком, жевала яблоко и что-то читала. На Гаррино появление она отреагировала никак, только страницу перелистнула.

Гарри хмыкнул, подошёл ближе и заглянул ей за плечо: «… состоит из трёх миров: подземный мир мёртвых, а также нерождённых, называемый Уку Пача, мир земной, в котором жили люди — Кай Пача, и высший мир, мир богов и сущностей их выше, известный как Ханан Пача…»

— Собираешься покорить Южную Америку?

— Да так. Над перспективами раздумываю. Вдруг в этом вашем Сторибруке скучно станет, надо же знать, где интересности взамен найти.

— А здесь планируется стать скучно?

То, что не могут увидеть два провидца… вполне может узреть третий, ведь каждый видит по-своему.

Луна задумчиво склонила голову на плечо, намотала на палец прядь серебристых волос.

— Не в ближайшее время.

— Спасибо. — Гарри кивнул и улыбнулся. А затем пошёл искать зонт: последним его использовал Генри как-то, потом заносил, и где же он его оставил?..

Когда Гарри наконец-то вышел, дождь уже поутих, но зонт всё ещё был кстати. Дождь принёс с собой свежесть, радость долгожданной встречи… И горькое разочарование злых надежд.

Ох, его глупая Королева-в-перьях. Когда же уже поймёт, что не надо чему-то соответствовать и что-то доказывать. Надо всего лишь любить… И не стесняться этого. Принимать и свою, и чужую любовь.

Искалеченный ребёнок. Очередной. И почему за амбиции родителей всегда платят дети?

Ещё воздух пах грозой. Скорой, но достаточно далёкой. И Гарри был уверен, что вновь Утёнок, а вместе с ней и Генри будут на передовой. А значит… Он учёл урок.

Не давать фактических поводов, как Книжник, — не так и сложно.

Дома никого не оказалось. Гарри в задумчивости потёр висок, ещё пару раз тыкнул в звонок — тишина. И где же они? С учётом непогоды.

Он дурак, да?

Крутанувшись на пятке, Гарри переместился в кафе-ресторан-гостиницу «У Бабушки», шум в которой сразу намекнул, что он на месте. А стоило войти, как через весь зал к нему кинулся Генри с криком «Гарри!».

Гарри обнимал Генри, мимоходом проверял его своей магией, не болит ли чего, нет ли проклятий там никаких или ещё чего нехорошего. Тонкую нить связи с миром Кошмарных Снов Гарри оборвал безжалостно, но в остальном всё было хорошо. В порядке.

— Я заходил к тебе, а там будто и не ты — смотришь и не видишь, жу-утко… Но теперь всё хорошо, да? Ты опять ты?

— Я опять я, да, малыш. Всё хорошо.

— А ещё я забрал свой учебник и там записка — твоя, да? — продолжал тарахтеть Генри, делясь новостями. — Почерк точно твой, я помню, ты как-то вместо ма… Реджины мне писал записку. И я запомнил, да, но…

— Хей, она просто глупая мама, бывает же, знаешь. Как тогда с велосипедом, помнишь?

Генри согласно кивнул и прищурился:

— Мама — это важный титул.

— Но ведь непогрешимых не существует, вспомни те розы?.. — Гарри приподнял бровь, а Генри весь покраснел от смущения.

— Не было никаких роз!

— Не было, не было, — согласно кивнул Гарри. — Ладно, беги, пока там те аппетитные пироженки, которые я и отсюда вижу, ещё остались. — Гарри встал с коленей, куда опустился, чтобы пообщаться с Генри.

Генри сперва дёрнулся, но затем вновь вернулся к Гарри:

— Ты же опять не… исчезнешь?

— Не могу обещать вообще, малыш. Но сейчас я точно пропадать не собираюсь. — Гарри улыбнулся.

Стоило Генри убежать, как к Гарри подошла Утёнок:

— Мы с тобой синхронно вернулись, походу, — невесело хохотнула она. — Ниточка с иголочкой.

— Похоже на то, — улыбнулся ей Гарри, а затем весело прищурился: — Только я всё же, пожалуй, не ваша иголочка.

— Ну не знаю, после всего произошедшего… — приторно задумалась Утёнок, а Гарри покивал в такт:

— Ну да, ну да… Есть местами, — вновь улыбнулся. — Но вас же волнует не это?

— Ты обещал говорить на «ты», — стукнула Утёнок его по груди несильно. А затем стала серьёзной. И грустной. Оглянулась на Генри, сейчас со своими бабушкой и дедушкой общающегося. — Мы ушли из Зачарованного Леса только благодаря Луне… Но в Лесу остались те, кто очень хотел попасть в Сторибрук. И не с добрыми намерениями. И я боюсь… Что, если у них выйдет? Пусть мы и смогли унести с собой компас… Пепел от шкафа остался в руках у Коры…

— Что должно произойти — то произойдёт, Утёнок. Так или иначе.

— Но ты…

— Я Книжник, — покачал головой Гарри, — не вершитель судеб. Даже не Сказочник. Но я сделаю всё, чтобы Генри ничего не угрожало.

— Да. Генри… важнее всего.

— Знаешь, Утёнок… Предупреди Прядильщика. Он лучше меня знает обитателей Зачарованного Леса — я лично с большинством только в Сторибруке уже познакомился. И он сможет точнее определить, висит ли над Генри угроза. В конечном итоге, Генри его внук, а кровь… это кровь. Особенно для Прядильщика с его демонами.

— Голд дед Генри… Отец Нила. Я до сих пор не… свыклась? — Утёнок поёжилась. — Это так странно. Но чем больше я смотрю, тем больше замечаю сходства. Это жутко, ведь…

Гарри приподнял бровь в ожидании продолжения, но Утёнок замолкла, только жевала губу в каком-то внутреннем раздоре. Гарри вздохнул. Видимо, от этой парочки он не добьётся объяснений, что же случилось у них перед злополучным турновером.

Ладно. Ладно.

Он всё равно узнает. Интересно же. Даже туманы не возражают — Гарри чувствует их нетерпеливое любопытство. Они ждут его реакции… Но не собираются помогать и прямо показать, что да как.

Окей. Принято. Правила игры учтены и к пересмотру запрещены.

Гарри улыбнулся, задумчиво провёл пальцами по губам. С чего бы начать?..

Начал Гарри с того, что простился с Утёнком и переместился в дом мэра. Его дурная Королева-в-перьях сейчас была опасно одинока. При таких вводных самое время делать глупости, на которые она так… быстра.

Гарри не то чтобы жалел Королеву-в-перьях… Скорее, испытывал к ней слабость. Она нравилась ему. Стала привычным злом, родным — незаметно, сама собой, когда бесцеремонно врывалась в его магазинчик с требованием присмотреть за Генри. Даже прозвище, Королева-в-перьях, давно перестало быть насмешкой. Просто… это ведь его глупая Королева-в-перьях, как ещё её назвать?

Во всём доме не горел свет. Гарри покачал головой, создал шарик света над левым плечом и начал методично обходить дом в поисках запропавшей Королевы-в-перьях.

В кабинете пусто, в спальне пусто, в столовой — тем более пусто… Даже в подвале пусто. Гарри поморщился, ведь если он обошёл весь дом… кроме одной комнаты, значит, Королева-в-перьях сейчас сидит в ней. Лучше, чтобы она там сидела — Гарри откровенно не хотел тащиться в склеп. И ничего хорошего в этом нет — ни в склепе, ни в комнате, где сидит — возможно — его Королева-в-перьях.

Но она была там. Свернулась калачиком под одеялом, и только сиплое дыхание подсказывало, что она не спит.

Гарри не стал включать свет, лишь тихо прошёл до кровати, присел и обнял «калачик», замерший, стоило раздаться его шагам.

— Ну, что ты, Королева… Всё будет хорошо, — тихо прошептал и начал гладить выглядывающую из-под одеяла макушку.

Королева-в-перьях не двигалась, не пыталась что-то сказать — лишь продолжало содрогаться тело в объятиях Гарри. Тот никуда не спешил: принялся неторопливо рассказывать сказку о матери, готовой убивать за своих сыновей, но в конце умершей за и ради них. И это был правильный выбор, потому что дорога сыновей с тех пор стала ровна, а сама мать могла целыми днями за ними наблюдать.

Слова рождались сами, Гарри мешал быль с сотнями прочитанных историй, приправляя всё тем правильным, что нашептывали туманы. Гарри видел и не видел, история оживала и оставалась просто историей — безумно нужной здесь и сейчас и только здесь и сейчас существующей.

— И в чём мораль? — раздалось хриплое, когда Гарри закончил.

— В том, что иногда надо делать сложные выборы. Отпускать, чтобы к тебе вернулись.

— Умирать, чтобы быть рядом? Такая моя судьба?

— Нет, моя Королева, не это твоя судьба, — ласково улыбнулся Гарри и отвёл чужие волосы, открывая взгляду её лицо. — Твоя судьба иметь сына, дочь, любовь… Любить и быть любимой — это судьба каждого, и выбор каждого следовать ей или нет.

— Я свою судьбу уже профукала, — горько сказала Королева-в-перьях. — Сперва любовь, потом и сына… Про дочь даже не смешно — больно.

— Это тебе кажется, что профукала. На самом деле нет, стоит лишь поверить. Перестать самой отталкивать счастье в боязни, что акция одноразовая. Пытаться казаться хуже, чем ты есть — ты ведь прекрасна, Королева, пусть даже и в перьях. — Гарри негромко ласково хохотнул.

Королева-в-перьях несмело улыбнулась — еле заметно при общей темноте (огонёк Гарри при входе в комнату погасил).

— Генри… Сильно на меня?..

— Немного. Но он любит тебя. И будет любить всегда. Тебе лишь стоит доказать, что ты готова мириться с тем, что не единственная в его жизни. Что не желаешь зла тем, кого он считает такой же семьей, как и тебя. Всё просто, дорогая.

— Безумно сложно, — пробормотала.

— И это тоже. — Гарри кивнул. — Но результат ведь стоит того? Быть с ним, рядом и вместе, чтобы он называл тебя свободно «мамой», а не чужим «Реджина» или безразличным «Злая Королева».

— Стоит.

— Тогда отдыхай, моя Королева. — Гарри наклонился и поцеловал её в лоб. — Отдыхай, а завтра иди к сыну. Помирись — заключи перемирие — с Утёнком, она не будет возражать. И учитесь жить в новых правилах. Но — вместе.

Гарри поправил одеяло, встал. Улыбнулся напоследок и покрутился на пятке, перемещаясь. Уже будучи в потоке аппарации, уловил тихое «спасибо», на что улыбнулся уже в своей лавке, вынырнув.

— У тебя мармелад закончился, ты знаешь?

Вновь Гарри встречала Луна. Он даже не удивился, с момента её появления смирившись, что это надолго. Да и им не привыкать вместе жить, бывало разное. Поэтому на заявления, что столь любимая им сладость внезапно закончилась — полтора килограмма же было! — только смиренно кивнул. И мысленно отметил себе сделать двойной заказ. А лучше тройной, не скиснет.

— Ты спишь справа! — авторитетно заявили Гарри, когда тот собирался ложиться уже — на часах горело три ночи и он действительно сильно хотел спать.

— Как скажешь, — покорно кивнул он с зевком и пошёл обходить кровать. — Но будешь пинаться, начну привязывать к своим ногам незабудки. И к торсу, — подумав, добавил.

— Бе-бе-бе, — показала ему язык Луна, стягивая амазонку и накидывая на себя его рубашку — когда только спереть из шкафа успела?

Гарри с удовольствием вытянулся на кровати, переложил Альберта в изголовье рядом с собой. Укрылся одеялом, поправил подушку, чуть опустив её. Щёлкнул свет, к Гарри прильнуло женское тело. Холодное! Он поспешил обнять Луну, подавив вздох. Знал же, что так и будет.

Утром Гарри проснулся первым. Осторожно выпутался из конечностей Луны, оставив ей на откуп одеяло и Альберта. И пошёл готовить завтрак — сразу на троих.

Первой к завтраку пришла Утёнок. Оказывается, успел пропасть бедовый Сверчок, и главным подозреваемым была Королева-в-перьях. Уверяющая, что ночью с ней был Гарри, а утром, как только привела себя в порядок, она была вместе с Генри. Вот Утёнок и пришла узнать, что же правда.

— Давайте сперва позавтракаем. Думаю, господину Сверчку промедление на поесть уже не навредит.

— Позавтракаем? — переспросила Утёнок и посмотрела на свои часы.

Гарри повторил за ней, глянул на телефон…

— Когда проснулся — тогда и завтрак, — улыбнулся он. — Прошу, я как раз закончил, осталось только чай разлить.

Утёнок помялась, но Гарри был непреклонен, и ей ничего не оставалось, как последовать за ним вглубь лавки. Стоило разложить по тарелкам гречневый омлет с зеленью и разлить чай, как приползла Луна — как и спала, в наполовину расстегнутой его рубашке, лохматая и с Альбертом подмышкой.

Утёнок поперхнулась, а Гарри даже вздыхать не стал. На Луну вздохов не напасешься, поэтому он просто поставил рядом с её тарелкой ещё стакан апельсинового сока.

— Привет, — зевнула Луна.

— Привет, — кивнула Утёнок на автомате, всё ещё шокированная. — Не знала, что вы с Гарри знакомы… Вообще.

— Мы учились вместе, — улыбнулся Гарри.

— Ага, Гарри на год старше был и весь из себя такой Мальчик… Бледный, со взором горящим…

— Луна…

— Что? Я правду говорю. — Луна пожала плечами. — А потом ты спутался со своими специями и сошёл с ума. А за тобой сошёл с ума и тот, кто и так не образцом здравомыслия был.

— И во всём виноват я, — зло улыбнулся Гарри.

— Нет. — Луна была спокойна. — Виноваты специи, морщеногие кизляки и самую малость холмовые туманы, которые спутались с твоими лесистыми и всё запутали.

— Что было — то было. Никто не остался прежним и безнаказанным.

— Аминь. — Луна кивнула и активнее зажевала. А затем обратилась к Утёнку: — А тебя что привело к Гарри? Кроме мягкой кровати и отличных способностей грелки — эти аспекты пока заняты мною.

— Хотела узнать, он виделся вчера с Реджиной?

— Реджиной?

— Местным мэром, — пояснил Гарри. — Она же Злая Королева, хотя глупая, как по мне, намного больше в тему. И да, после разговора с тобой — а Сверчок тогда был ещё с вами «У Бабушки», я сразу переместился к Королеве и до часов двух сидел с ней. А уходя, наложил на неё сонные чары, чтобы отдохнула. Она никак ночью не могла убить Сверчка.

— Твои чары?..

— Чтобы их снять, надо было проснуться. А чтобы проснуться, надо было их снять. У Королевы нет такого иммунитета, чтобы она смогла подавить их действие. Даже Прядильщик не факт, что сможет — а он в разы сильнее, ещё и Тьма помогает.

— Даже у Тьмы есть родители, — внезапно вставила Луна, и Гарри насторожился.

— Нам следует волноваться?

— Не сейчас. А вкусно, Гарри. Твои кулинарные таланты прям выросли. А тортик можешь?

— Могу. — Гарри покорно кивнул и вновь переключился на Утёнка. — К сожалению, больше я ничем не помогу. Но, может, у Прядильщика найдется какой-то способ?

— Голд… — Эмма замялась. — Ладно. Обстоятельства смерти Арчи мы обязаны выяснить, это мой долг, как шерифа.

— Удачи, Утёнок. И заходите в любое время, когда вам нужен совет, или даже просто поговорить.

— Д-да, спасибо. И за поздний завтрак тоже, Гарри. Очень вкусно было. Но мне пора бежать.

— До встречи, — проводил её улыбкой Гарри, допивая свой чай.

— Она миленькая. Герой. — Луна с хрустом разгрызла непонятно откуда-то вытащенную печеньку.

— Но без приставки «Светлый». И без чёрно-белой раскраски.

— Агась. Она тебе нравится.

— И она, и Королева-в-перьях, и Прядильщик. Забавно, но в Сторибруке намного больше людей я могу назвать своими друзьями, чем в Британии. И приятных мне людей, общение с которыми не напрягает, больше тоже.

— Я рада за тебя, Гарри, — светло улыбнулась, как в детстве, Луна. — Ты заслужил это.

После завтрака Луна куда-то ушла, утащив с собой его любимое пальто — «Оно тёплое, Гарри!» — и отправив на прощание воздушный поцелуй. Не то чтобы Гарри куда-то собирался выходить сегодня, но за пальто было обидно. Впрочем, и мешать Луне он даже не пытался…

Не важно.

Их отношения всегда были сложно-близкими. Как только могут сойтись люди с разными, но похожими проблемами. Ненормальные люди, не от мира сего.

Гарри разбирал новую партию книг-из-коробки, когда колокольчик прозвенел. Вот только не ждал гостей сейчас… из Сторибрука.

И гость действительно не был из города и даже к Зачарованному Лесу не имел никакого отношения. Молодой мужчина, зашедший к нему, был фантомом. Его выдавала лёгкая дымка вокруг, и Гарри, с лёгкой улыбкой, вышел к нему навстречу:

— Добрый день. Вы ищете что-то конкретное, или я могу вам чем-то помочь?

Мужчина покачал головой, стал ходить вдоль стеллажей, а Гарри зашёл за прилавок и задумался. Это был первый фантом со времени Сторибрука, а ведь раньше они забредали к нему частенько — Гарри не знал, был ли он единственным Книжником, или их таких красивых несколько… Но точно немного. А людей, которым нужна их книга, немало.

Пузырь безвременья Сторибрука будто заморозил и проход к его лавке… Могло ли это на что-то повлиять?

На многое.

Но может ли Гарри что-то с этим сделать? И надо ли вообще это «делать»?

Гарри сильно сомневался. Он, прищурившись, посмотрел на мужчину-фантома, читая его душу и историю. А затем довольно кивнул — он не прогадал, разбирая сегодняшние книги, отложив одну из них на прилавок. Пусть изначально планировал прочесть её сам… Но город ныне открыт — пусть и шепчут туманы, что ненадолго — значит, Гарри сможет себе заказать эту книгу.

— Баллады о рыцарях, — задумчиво произнёс Гарри, пальцем гладя обложку.

— Что?

— Баллады, — послушно повторил Гарри и улыбнулся. А затем вышел из-за прилавка и подошёл к мужчине, мягко вложил ему в руки сборник. — Думаю, ваша душа искала их.

— Душа? — недоумённо переспросил мужчина, но сборник крепче сжал, и Гарри довольно прищурился.

— Или дух. Или приведение. Или разум. Можете выбрать любой ответ — правда во всех… И не в одном из них, — после короткого раздумья добавил Гарри последнюю фразу.

— Я… Ладно. Хорошо. Опустим. Сколько вы за неё хотите?

— О, — Гарри отошёл назад и широко улыбнулся. — Много. Очень много я за неё хочу!

— И сколько же?

— Историю. — Гарри пропел. — Вашу историю. Заходите как-то ещё разок ко мне — и расскажите её. Ну что, идёт такая сделка?

— Вы странный.

— Я знаю. — Гарри кивнул. — И всё же. Согласны?

— Согласен. — Мужчина хмуро качнул головой. А затем кивнул. — Я зайду, чтобы рассказать свою историю… Хотя и не понимаю, зачем она вам.

— До новых встреч! — прозвенел прощально колокольчик, и фантом растворился за порогом. А Гарри прибавил: — Хороший мальчик Билли, жаль, что плохой.

Обычно фантомы не возвращаются. Для них не предусмотрен «повторный заход», нет обратной дороги. Но этот… Этот вернётся. Обязательно вернётся, Гарри точно знал это. Вернётся не один. И послушать его… их историю — о, да. Клубились в нетерпении туманы, дразнили смутными образами. Гарри улыбался.

Он подождёт. Терпение — высшая добродетель.

Когда Утёнок зашла к нему во второй раз, Гарри всё ещё был под впечатлением. Более странный, чем она привыкла — он понимал это, но было… безразлично.

Здесь. И сейчас.

— Чего желаете, госпожа шериф? — Он улыбался, ни на миг не прекращал улыбаться.

Утёнок будто споткнулась, неуютно повела шеей и застыла на половине движения. Спросила осторожно:

— Гарри?

— Да, госпожа шериф? Какой вопрос привёл вас на этот раз?

— Ты… изменился. Утром…

— Сейчас не утро, госпожа шериф. А я всё тот же… Всегда я.

— Х-хорошо… По поводу Реджины… Ты… Вы посылали меня к Голду.

— И он помог?

— Да… И даже не сделал меня должником — удивительно, — пробормотала Утёнок. — Он через какой-то странный ловец снов показал воспоминания Понго… Где видно? как Реджина убивает Арчи. И я ничего не понимаю теперь! Голд же не мог соврать? Опять… обмануть?

— Не думаю. Ему нет выгоды ни выгораживать, ни очернять госпожу Королеву — или я не вижу её. Но я склоняюсь к первому варианту, и вы… — Гарри склонил голову на плечо. — Со мной согласны.

— Да. Голд рационален… И сейчас явно занят другим. — Утёнок чуть скривилась. — Но я тогда не понимаю, что же правда? Реджина… убила? Генри…

— Для Генри это было бы болезненным. — Гарри покачал головой. — Но госпожа Королева не убивала.

— Тогда как?!

— Вспомните, госпожа шериф, что отныне этому миру… доступна магия.

— Магия?

— Чудесная сила. Ей столько подвластно… В том числе обмануть зрение, принять другой облик или показать то, чего и вовсе не было.

— Но колдуют только Голд, вы, Луна и Реджина. Феи ещё, но там какие-то сложности с пыльцой, я так и не поняла…

— И вы, — усмехнулся Гарри. — Пусть и совсем не обучены. А относительно колдующих… Поверьте, их больше. И далеко не всех из них вы знаете… Но я бы посоветовал обратить внимание на недавних противников. Кому было бы выгодно подставить нашу любезную госпожу мэра? Кто бы хотел, чтобы её считали… убийцей. Возможно, чтобы Генри так считал?

— Похоже мне опять надо к Голду, выяснять, что ему известно про эту Кору… Кроме того, что она редкая стерва и злодейка.

— Удачи, госпожа шериф. Приходите ещё.

Прозвенел колокольчик, и Гарри нахмурился. Туманы чуть отхлынули, и он хмыкнул — ничего, Утёнку полезно и с этой его стороной… личности познакомиться.

Но умер ли в действительности Сверчок-неудачник? Гарри не чуял иней заглядывающей Госпожи — не больше, чем привычно тянуло от него самого.

Забавно.

Гарри задумчиво провёл пальцем по губам, кивнул сам себе и полез за блокнотом. Перелистал тот до последнего рисунка и в недоумении почесал затылок — весь лист был в каком-то колючем кустарнике. Но Гарри не помнит, как рисовал его — что, впрочем, не было чем-то новым. Но к чему это?

— А что у нас на ужин? — со спины на Гарри повисла Луна.

— Колокольчик не звенел…

— Звенел-звенел, — возразила Луна, всё так же вися на нём. — Ты слишком задумался просто и явно не над тем, чем такую прекрасную меня кормить будешь.

— Твоя наглость стала ещё больше за эти годы, а ведь казалось бы — куда…

— Ну вот как кинул меня ты — так она и осознала куда. — Руки Луны на миг сильнее сжались, не душа, а просто… намекая.

— Я бы поспорил в терминологии, но всё равно нет смысла. И где та милая девочка с сережками-редисками? Холмы тебя испортили.

— Жизнь меня испортила, а холмы так… Придали завершённости образу. Но ты так и не сказал — чем ужинаем?

— Рыбой. — Гарри хмыкнул. — Сейчас закрою лавку и пойду готовить, чудовище-из-холмов.

— Я тогда поваляюсь пока — у тебя такая мягкая кровать, красота. — Луна чмокнула его в щеку и, слезши, аппарировала.

Гарри вздохнул. Он был рад Луне, но как-то привык к спокойному существованию в одиночестве — Генри не в счёт.

Закрыв, Гарри спрятал обратно блокнот, поправил стопку книг на прилавке. Подошёл к двери и перевернул табличку стороной «закрыто» к улице. Нежно огладил замок, вслушиваясь, как тот коротко щёлкает, запираясь. Как тонкая вязь защитных чар рождается в его глубине, откуда плёнкой растекается по всей двери.

Сделав шаг назад, он кинул мимолётный взгляд на улицу. И замер. Там рядом стояли Прядильщик с Утёнком, о чём-то спорили… А затем картинку заволокли туманы и Гарри увидел совсем другое — но с теми же участниками.

Прядильщик и Утёнок целовались. Рукой с тростью Прядильщик обнимал Утёнка за спину, а другую запутал в её волосах. Утёнок же держалась за плечи Прядильщика. И оба получали несомненное удовольствие от поцелуя… Пока не опомнились, видимо, — Утёнок вздрогнула и сделала магический шаг назад, а Прядильщик не стал её удерживать.

Гарри моргнул. Туманы рассеялись, и Гарри вновь был в сегодня и сейчас, наблюдая за беседой Прядильщика с Утёнком через стекло двери.

Однако. Вот значит, что эти двое так скрывали…

Гарри сидел в кафе и мечтал сбежать.

Слишком много людей. Слишком.

Не то чтобы он был социофобом… Но предпочитал держаться подальше от толпы. А уж тем более не сидеть в шумном забитом кафе, особенно когда и надобности в том не было. Просто Луне захотелось разнообразия, и вот они здесь.

Правда причём здесь он, если разнообразия хотелось Луне, Гарри так и не понял. Ему вполне хватало того, что он готовил, да.

Но вот. Сидит. Страдает.

В одиночестве! Потому что Луна, его посадив, куда-то сбежала. Гарри уже готов был в туманы нырнуть — те так занимательно клубились…

Гарри вздохнул, подпёр голову рукой и посмотрел в окно. Машины, лужи, Красавица, озираясь, куда-то крадётся…

Оу.

Красавица.

Гарри прищурился. Насколько он знал, та с Прядильщиком в ссоре: тот что-то сделал в своей привычной манере, а Красавице это не понравилось и она жутко обиделась. А Прядильщик был слишком под впечатлением от книги, чтобы кидать всё и мириться. Тогда почему Гарри отчётливо видел, что Красавица шла из ломбарда? Что же она там забыла?..

Интересно.

Но лень…

Но интересно. Гарри взлохматил волосы, быстро наколдовал себе ручку с листиком, оставил Луне записку и сбежал. Совсем как в старые времена, только тогда это были свидания, а сейчас…

Ну тоже свиданием назвать можно. С приключением — он никогда их не любил, но почему-то вечно с головой вляпывался, да. Это как с тем василиском на втором курсе: он точно знал, что закончится всё плохо, он десятой дорогой обходил злосчастный туалет…

На василиска он наткнулся тогда в коридоре подземелий Хогвартса, когда бродил там, умудрившись как-то заблудится и усиленно пытаясь отыскать хотя бы комнаты Снейпа, не то что лестницу наверх. То есть просто шёл, а там хвост, морда, клыки… А потом лабиринты-лабиринты-лабиринты, по которым он убегал, тупик, феникс, отвлекший змея в последний момент… Меч, который держал и направлял не Гарри — он дал волю туманам, видел, как надо сделать, и просто повторял: упал, встал, взмахнул, ткнул, упал, ткнул…

Первым прибежал на грохот Снейп. И всё, что Гарри мог, — сказать: «А я как раз вас искал» — и отрубиться.

Красавица шла в порт, Гарри спокойно шёл за ней — дезиллюминационные чары по качеству с его мантией, конечно, не сравнятся, но для невладеющих магией и их достаточно. В руках она сжимала какую-то тряпку, и Гарри знал, всё дело в ней. И немного в том, что от Красавицы пахло проклятием — неужели умудрилась опять потерять память?

В порту воняло рыбой, на языке весь привкус магии забивал йод, но… Гарри не нужно было чуять магию, чтобы заподозрить её в том, как Красавица-забывашка просто в какой-то момент исчезает, будто и не было.

— Лейси! — послышалось за спиной, и Гарри обернулся. — Ой, Гарри. Ты тоже… это видел? Она ведь была только что здесь…

— Видел, Утёнок. — Гарри задумчиво прищурился. Туманы игриво колыхались, приоткрывая завесу прошлого, а в будущем красноречиво показывая развилку. — Сходи к Голду, госпожа Красавица шла от ломбарда, мало ли что там произойти могло. А я, пожалуй, посмотрю, как же она исчезла.

— Это может быть опасно, ведь…

— В магии я точно разбираюсь лучше, а здесь именно она. — Гарри улыбнулся. — Не волнуйся. Я сумею за себя постоять, даже если считаю любое насилие нерациональным и излишне напрягающим.

— Хорошо. — Утёнок кивнула, но уверенностью в тоне и не пахло. Впрочем, Гарри она была и без надобности. Пусть поможет Прядильщику, авось вновь поцеловаться умудрятся, Гарри только за был.

Солёный воздух сбивал, йод горчил и мешал распробовать послевкусие магии, но у Гарри за спиной было семь курсов Хогвартса и личные уроки монстро-трио: Снейпа, Дамблдора и Спраут. А ещё у него были туманы, поэтому увидел он корабль сразу, стоило только ближе подойти.

Гарри легко поднялся по трапу, невесомо прошёлся по верхней палубе так, чтобы ни одна досочка не скрипнула. Никого не было — и славно. Сложно куда-то деться с корабля, а значит, прекрасная возможность ему подготовиться.

Он не брал с собой палочку, но ничего особо сложного и не планировал делать. Взмах руки, и развязываются канаты, трап поднимается в воздух, подчиняясь движению Гарри, и аккуратно убирается в сторону. Щелчок пальцев, и по дереву корабля бегут лиловые искорки. Ещё один — вокруг Гарри вспыхивают и гаснут рунные цепочки. Гарри довольно кивает, превращает пуговицу, взятую из кармана, в удобное кресло и с удовольствием садится.

Он ждёт.

Пусть его чары недолговечны, они ничем не подкреплены, ещё и солёная вода вносит свои коррективы… Но даже так их действия хватит.

Гарри печалило только одно — с собой не было никакой книги, чтобы скрасить ожидание. Пришлось, прикрыв глаза, заигрывать с туманами, пытаясь понять, чего ждать в ближайшем будущем. Но показывалось только несбывшееся, те тропы, которые Луна одним своим появлением перечеркнула — это Гарри явно чуял.

Поднялась с нижней палубы Красавица не в одиночестве, рядом был… пират? Скорее всего, пират, весь такой киношный, со шпагой и… крюком? Вместо руки. Да.

Как интересно. Осталось только ландыши найти, похоже.

Красавица поправляла одежду, пират чему-то ухмылялся, сыто блестя глазами… Гарри поморщился. Его пока не заметили, а вот он прекрасно успел и выводы все сделать. Прядильщика жалко, проклятийное альтер эго Красавицы ещё более неприятное, чем у Прекрасного, это надо же.

Проклятие ничего не создавало с нуля. Оно просто приглушало одни качества и делало доминантными другие… В случае Прядильщика ещё давление кинжала на мозг убрав, но то совершенно другая история.

— Добрый день, — вежливо поздоровался Гарри, когда его наконец заметили и застыли в секундном ступоре.

— Ты кто?! — агрессивно выступил вперёд пират, но Гарри только улыбнулся.

— Книжник. А теперь позвольте экспроприировать у вас тот плащ, что так дорог нашему общему знакомому.

— Крокодилу? — Пират оскалился, целой рукой схватился за шпагу. — Что же он сам за своей вещью не пришёл? Ах да, как я мог забыть, что Крокодил-то трус.

Гарри вновь улыбнулся, ничего не ответив. И лишь поднял бровь, когда пират замахнулся вдруг и рубанул саблей, грустно зазвеневшей от вспыхнувшего на мгновение барьера.

— Неплохая попытка. Ещё? — Гарри чуть повёл плечами, садясь удобней.

— Колдун!

— Я предпочитаю маг, в соответствии с терминологией… — вздохнул Гарри, старательно забывая, что недавно вызывал демона и после этого без оговорок является колдуном… Являлся бы, будь это впервые, а так: был, есть и будет. — Госпожа потерявшая память Красавица, будьте так любезны, не долбите барьер, всё равно никто не покинет корабль, пока я не получу то, что хотел.

Красавица, которая сперва кинулась к трапу, а затем пыталась уже просто перелезть за борт и вплавь слинять к городу, вздрогнула и отпрыгнула в сторону, затравленно озираясь на Гарри. Соблазнить даже не пыталась — хотела, но не решилась; и хорошо — Гарри не был уверен в своей реакции на такое.

Пират вновь ударил, и вновь; Гарри рассеянно перевёл взгляд на море. Туманы расщедрились на яркую картинку, как Прядильщик и Утёнок старались не дать понять Бейлфаеру, что Генри его сын… И как у них ничего не вышло — было мило, по крайней мере для Гарри. И точно интереснее бесплодных попыток пирата пробить барьер.

— Ладно. Пожалуй, пора прекращать, это становится совсем уже скучным.

Пират чутко отпрыгнул назад, глядя настороженно. Гарри медленно поднял руку, а затем резко сжал кулак и дёрнул кистью вверх. Канаты зажили собственной жизнью, оплели сопротивляющегося пирата, повалили с ног, а там уже и палуба вступила в игру, буквально приклеив к себе пирата.

Гарри вздохнул, встал, подошёл к пирату и чуть толкнул его носком ботинка.

— Ты ведь явно запер ту штуку, да?

— Не… Найдёшь… — проскрипел пират, и Гарри опять вздохнул.

Спускаться было лень. Но Акцио не работает на запертом предмете, увы. А туманы совсем не помогали — привычно.

Каюте не помешала бы генеральная уборка. А ещё проветривание — спёртый запах рома и секса как-то совсем не воодушевлял. Даже туманы впечатлились, споро так указали на спрятанный в стене сейф, лишь бы быстрее сбежать оттуда.

Поднявшись наверх, Гарри глубоко вдохнул, уже наслаждаясь йодированным морским воздухом, который ранее так бесил. Детскую накидку песочного цвета, которую нашёл в сейфе, он накинул шарфом на шею, чтобы не мешалась.

Взмахом вернул креслу облик пуговицы, призвал её и спрятал в карман. Не раскидывать же где попало своё добро. Затем вернул на место трап, зевая, стал спускаться — чары спадут всего через полчаса, ничего страшного с пиратом и Красавицей не случится за это время. А если и случится — ему какое дело?

Гарри как раз ступил на пирс, когда что-то поменялось. Но стоило только глянуть за плечо, чтобы понять — сняли невидимость. Чуть в стороне твёрдо на двух ногах стоял Прядильщик, доверив свою трость Утёнку, и колдовал. Точнее, использовал какую-то смесь магии с зельеварением, сам Гарри в таком совсем не разбирался. Как бы Снейп не бился, он оставался посредственностью в «тонкой науке».

— Привет, — улыбнулся Гарри и поспешил придержать Прядильщика, когда того чуть повело из-за больной ноги, стоило лишь перестать колдовать. — Твоё? — свободной рукой Гарри помахал кончиком плаща.

— Да, Гарри. Этот жалкий пиратишка?..

— Жив, — фыркнул Гарри, — если тебя волнует возможность его убить собственноручно.

— Никаких убийств в мою смену! — решительно возразила Утёнок, отдавая Прядильщику трость. — И что с мисс Френч?

— Белль? Она там? — Прядильщик дёрнулся в сторону, но тут же замер.

— Жива-здорова, если вы про это. Стоит статуей и думает о своём поведении. Если есть чем думать.

— Она потеряла память…

— И давно это для тебя оправдание? — жёстко спросил Гарри.

— Не знаю! — Прядильщик зло дёрнул губой вверх. — Но…

Гарри приподнял бровь, скривился. Он точно знал, что Прядильщик прекрасно понял его отношение. Потому что если у Красавицы-при-памяти Гарри ещё мог найти хоть что-то положительное, то у этой Лейси — никак.

— Но есть преступление — кража, — вмешалась Утёнок, как-то странно дёрнув подбородком перед этим. — И мой долг, как шерифа, арестовать преступников.

— Они твои. — Гарри улыбнулся. — Даже сопротивляться не будут, цени сервис.

— А мне ты жертв подаришь, Гарри, а, Гарри? — пропели за спиной, и вокруг Гарриной шеи уже привычно обвились тонкие руки.

— Мне явно стоит подумать над тем, чтобы носить в кармане незабудку-другую.

— Луна, привет, — дружелюбно улыбнулась Утёнок.

Прядильщик лишь приподнял в вопросе бровь. Точно, он ведь с личным наказанием Гарри ещё не был знаком… Но та тут же поспешила это исправить:

— Привет. — Луна слезла с Гарри и вышла вперёд, протянула Прядильщику руку. — Я — Луна, подруга детства Гарри. У тебя такой интересный наргл! Он так сроднился с Тьмой, что не сразу и разберёшь! — Луна мечтательно вздохнула, с восторгом глядя куда-то выше правого плеча Прядильщика.

Тот сперва вздрогнул, стоило прозвучать «Тьме», но затем взял себя в руки и спокойно принял руку Луны, поцеловал воздух над пальчиками. Представился:

— Приятно познакомиться, мисс. Румпельштильцхен, но вы можете называть меня мистером Голдом.

— Супер, два имени и оба в точку! — Луна хлопнула в ладоши. — Ой, белый кротик, — внезапно переключилась. — Так, мне пора бежать, всех целую, всем пока, — и умчалась, быстро скрывшись за ближайшим углом.

— Белый… Кротик? Крот то есть? — Утёнок моргнула. — Откуда крот в порту?

— Не обращай внимание, должна ведь была привыкнуть после совместного путешествия. — Гарри хмыкнул и повёл плечами. — Это Луна, для неё такое норма. Это она сейчас ещё ничего, в детстве намного глобальней всё было.

Помолчали.

В конце-концов, Утёнок вызвала Прекрасного с его пикапом, куда переместили всё ещё связанного пирата и неподвижную Красавицу. Прядильщик забрал плащ, о чём-то переглянулся с Утёнком и ушёл, напоследок кивнув Гарри. Сам Гарри тоже надолго задерживаться не стал, вернулся в лавку.

Посетитель пришёл ровно тогда, когда Гарри его ждал, бездумно рисуя в блокноте.

— Добрый вечер. Желаете приобрести какую-то конкретную книгу?

Посетитель вздрогнул, нервно оправил пиджак.

— Да… наверное. Я ищу…

— Что-то по киднеппингу? — Гарри лукаво сощурился, наслаждаясь тем, как вновь дёрнулся покупатель.

— Н-нет. Я бы хотел что-то по истории этого города.

— Увы, могу предложить только сборник братьев Гримм и туристическую брошюрку — бог знает откуда у меня взялась последняя, но есть. Но это ведь не то, что вы хотели?

— Однозначно нет.

— Тогда, может, «Вождь краснокожих»? Думаю, вам будет познавательно… Пусть и не пойдёт впрок, — последнюю фразу Гарри проговорил еле слышно под нос и вздохнул. Но потом снова расплылся в улыбке, наблюдая, как мнётся посетитель.

— И сколько стоит? — спросил тот наконец, нервно облизав губы.

Гарри задумался. Так вышло, что за всё время именно продал он не больше десяти книг, и последний раз был… давно. Очень давно. Ещё в Лондоне? Он не помнил.

— Четыре доллара? — почти спросил Гарри… Или без «почти».

Посетитель кивнул, полез в карман за купюрами. Гарри тем временем повернулся к стеллажу за спиной, пробежался пальцами по корешкам, ища нужный. Достал книгу, улыбнулся конопатому мальчишке на обложке. Повернулся опять к мужчине, положил книгу на прилавок и взял протянутые деньги.

Покупатель, ещё раз кивнув, решительно вышел из магазинчика. Гарри вздохнул. Глупая марионетка, которой он даже не был готов дать прозвище — и такое бывает. Но следовало спрятать деньги в кассу, тем более, что он уже успел открыть кассовый аппарат.

Но внутри был сюрприз — клочок какой-то бумажки. Гарри растрепал волосы в задумчивости: он понятия не имел, как тот там оказался. Поэтому, положив в аппарат смятые купюры, достал бумажку и только тогда щёлкнул ящиком.

Писал явно он — привычный прыгающий почерк с характерной вычурной «я» не оставлял сомнений в авторстве. Но Гарри не помнил. Что же, бывает.

Но совету себя-прошлого обязательно последует.

«Посмотри ящик ЗТ-61. И отдай малому».

Легко было написать: «Посмотри ящик ЗТ-61». А вот найти его — задачка посложнее. Гарри уже часа два ковырялся в кладовке, но толку было ноль. Ящик не находился, зато от пыли он уже устал чихать. И ведь даже магией ту не убёрешь — опасно, слишком много вокруг артефактов, конфликт энергий был гарантирован. А Гарри слишком любил свою лавку, чтобы её подрывать.

Как много «слишком» в его жизни.

Гарри чихнул и открыл следующую коробку с коробками. Вот каким гением надо было быть, чтобы подписать все ящики, сундучки, шкатулки и прочее, но оставить без малейшей подписи те большие картонные коробки, куда всё это добро складывалось? По системе — чтобы точно (ну, наверное) не рвануло.

Вообще, надо бы провести полноценную инвентаризацию всего этого добра, составить каталоги, рассортировать, убрать пыль в конце-концов… Но лень. Книги были Гарри намного важнее, поэтому там царили идеальные чистота и порядок: он всегда точно знал, где какая книга…

Приоритеты такие приоритеты.

Гарри потянулся, размял, не вставая с пола, спину. Чихнул. И пододвинул к себе следующую коробку.

Рано или поздно ему должно было повезти, что и случилось. Уже отчаявшись и решив продолжить собственную экзекуцию завтра, Гарри плелся к выходу, когда споткнулся об очередной ящик. Как оказалось — тот самый. Су… дьба. Ничего нового, ему следовало давно привыкнуть уже.

В ящике оказался один-единственный браслет, плетённый косичкой из полосок кожи. Гарри задумчиво потёр браслет, вгляделся в кожу — животная, уже хорошо. Осмотрел серебряный замочек, не поленился взять лупу: горели руны, миниатюрно вырезанные, намекая, что украшение отнюдь не простое.

Гарри отложил лупу, задумчиво почесал затылок. Насколько он смог разобрать, цепочка отвечала за какой-то запрет. Что-то связанное с путём, который не путь, но путь. Не… в границах.

Хм.

Гарри щёлкнул пальцами, осенённый. Точно же! Запрет на перемещение же. Только перемещения в иные миры — штука почти бесполезная, но… Но. В Зачарованном Лесу для перемещения между мирами знали несравнительно больше способов, чем на родине Гарри.

Отдать малышу, да?.. Отлично. Так Гарри и сделает, чтобы в случае чего хотя бы понимать, что в другой мир Генри утащить не смогут против воли. Жаль лишь надежда на то, что браслет не пригодится в итоге, была до того эфемерна, что даже весь оптимизм Гарри не помогал.

Осталось самое сложное — найти Генри. Квартира Снег, дом Королевы-в-перьях, участок, «У Бабушки»… Слишком много вариантов. Главное, что никакой школы — от же эти дети. И взрослые. Надо будет втык дать мамашам, что их ребёнок злостно прогуливает уже которую неделю. Хотя также прогуливает и половина учителей…

М-да. Никакого образования, а ведь даже в Хогвартсе была обязательная математика, география и английский, чтобы маги совсем уж дикими не были. Не то чтобы это сильно помогало, магия с лёгкостью большинству размягчала мозги, но хоть считать умели все. Особенно, когда речь заходила о волшебных «семнадцать» и «двадцать девять».

Туманы подсказывали начать с квартиры Снег, благо хоть теперь он мог к ней аппарировать. И сделал это весьма вовремя: Утёнок с Генри собирались в великое путешествие.

Поздоровавшись, Гарри вошёл внутрь и тут же отошёл в сторону, чтобы не мешать. Он никуда не опаздывал пока, мог дождаться, пока броуновское движение успокоится и можно будет поцепить Генри браслет. Вскоре к нему присоединился и Прядильщик, с неизменной тростью.

— Всё хотел спросить, почему ты до сих пор не вылечил ногу? В Лесу, насколько помнится, ты и близко не хромал.

— Забыл, — спустя какое-то время молчания всё же признался Прядильщик. — Будучи Голдом, так к ней привык, что даже в голову не пришло исцелить.

Гарри прикрыл глаза. Как бы гениален не был Прядильщик, какой бы остроты ум не наточил за столетия жизни, в некоторых вещах тот оставался таким смешным и неловким. Вплоть до того, что уже самому Гарри становилось за него неловко.

— Как вернёмся, вылечу.

— Отличный план. Главное, опять не забудь.

Когда Утёнок с Генри наконец были готовы к выходу и обратили на них внимание, Гарри подозвал к себе Генри, а затем просто надел ему браслет на руку, только затем начав объяснять:

— Этот артефакт не позволит тебе попасть в другой мир. А точнее, кому-то другому тебя туда утащить, хоть через ещё одну шляпу, хоть через многострадальные бобы.

— Но ведь я так хотел увидеть Зачарованный Лес…

— Не волнуйся, малыш, увидишь. Этому браслет не помешает, а вот от беды убережёт. Поэтому не пытайся сам его снять, окей?

— Окей, — кивнул Генри и потеребил украшение. — Выглядит довольно стильно, — улыбнулся.

— А то! — Гарри улыбнулся ему в ответ и разлохматил волосы. — И случайно не потеряется, как та фенечка.

— Спасибо, Гарри, — приподняла в улыбке уголки губ Утёнок.

— Ты думаешь?.. — Прядильщик смотрел обеспокоенно и задумчиво.

— Заметил на днях тень, может и показалось, но лучше перестраховаться.

Прядильщик в ответ нахмурился и кивнул. Утёнок перевела недоумённый взгляд с Гарри на Прядильщика и обратно, но ничего не сказала. А Генри побежал обниматься со Снег и Прекрасным, не обратив внимание на таких странных взрослых.

Домой Гарри возвращался пешком, хотелось проветриться. Да и какао надо было купить, хотелось бисквита с ним, а тот, что был дома, весь уже Луна использовала, с редким извращением смешивая кофе и какао в пропорции три к одному. Гарри не совсем понимал, как её организм не запросил ещё пощады от такой смеси, но молчал — чтобы его пробовать не заставили. У него чай есть, куча сборов и сортов, ему и так прекрасно.

Остальной день прошёл спокойно: Гарри читал, позадвигал обратно в кладовку все коробки, оставив полноценную уборку и инвентаризацию на когда-то потом, перебрал стопку книг на прилавке, что-то спрятав на место, а что-то оставив дальше лежать. Приготовил бисквит: вместе с Луной его благополучно съели, с чаем и той ужасной смесью. А в три часа ночи — ровно по часам — Гарри посетила Истеричка-старшая.

Луна давно уже спала, сопя в подушку, сам Гарри был совсем не против к ней присоединиться, пока она ещё не до конца его одеяло под себя подгребла, но надо было ждать. И он дождался — вот только зачем?

Истеричка-старшая была жутко похожа на Королеву-в-перьях. Те же повадки, движения, но… Она была совсем другой. И если Королеву-в-перьях Гарри и в первый раз встретил довольно тепло, то Истеричке-старшей ничего, кроме холодной острой улыбки, не мог подарить.

Да и вообще, кто придумал ходить по магазинам в три ночи? Когда в Сторибруке так-то всё до десяти работает. Ну кроме «У Бабушки», да.

Проблема была ещё в том, что Гарри не знал, какая книга подойдёт Истеричке-старшей. Даже не был уверен, а есть ли такая книга. Ведь слишком отчётливо дыханием Госпожи несло от неё. Слишком заметен был иней на волосах — неделя, не больше.

— Мне нужна книга заклинаний, по слухам у вас и такое найти можно. — Истеричка повелительно взмахнула рукой.

— Вас дезинформировали. — Гарри продолжал холодно улыбаться. — В моей лавке вы найдёте множество сказок, романов, разные энциклопедии и познавательную литературу. Но книги заклинаний? Навестите лучше господина Голда, в его ломбарде какие только диковинки не водятся.

— И всё же я настаиваю. Мои источники не могли ошибаться.

— А я повторяю свой ответ: книги заклинаний в моей лавке для вас нет.

— А не для меня?

Но Гарри лишь дёрнул уголком рта в секундной усмешке. Красноречивей любых слов.

Истеричка-старшая на это манерно приподняла бровь, а затем вытянула руку вперёд и сжала кулак. Фиолетово-синий сгусток магии полетел к Гарри… Чтобы бессильно рассыпаться искрами, столкнувшись со щитом. В отличии от корабля, в лавке Гарри рунные цепочки полноценно вырезал, сверяясь с учебниками и разными подробными дневниками-исследованиями. Это не считая того, что и до его вмешательства лавка не была беззащитной.

— Не советую. — Гарри продолжал неподвижно стоять и спокойно смотреть с лёгким оттенком пренебрежения. — Всё равно не выйдет мне навредить. Не в моей собственной лавке.

Но Истеричка-старшая лишь нахмурилась и послала новый сгусток, сильнее предыдущего. Только и его постигла та же судьба.

Гарри вздохнул. Поморщился. И сам взмахнул рукой, будто мошку отгонял. Истеричку-старшую вынесло из лавки, дверь захлопнулась, а сверху на неё свалилась потрёпанная брошюра «Древесина для гроба, с превосходством и аристократизмом в последний путь». Даже не оригинал, обычная копия, которая не проживёт больше пяти дней. Но Гарри точно знал, Истеричке-старшей больше и не прожить.

И почему только в Сторибруке всё пошло настолько не так, что теперь фактически любой может к нему в лавку зайти? Точнее, большинство её всё так же не замечает, но стоило кому-то хоть раз к нему зайти, как ограничение больше не работало. Да и гости у него намного чаще стали появляться, а ведь каждый из них уносил с собой одну из жемчужин его коллекции (которыми для Гарри были все книги… Ладно, за редким исключением). Во время действия проклятия ещё можно было как-то кивать на него, что та же Королева-в-перьях заходила, как к себе домой, но теперь… Да и причём проклятие к его лавке, когда природа её магии совсем в ином спектре? Так, не больше неумелой отговорки.

Возможно, во всём виноваты изменения в самом Гарри? Ему ведь больше не надо прятаться от всего мира, он принял и смирился, осознал и научился жить дальше. Ему больше не нужен Форт-Нокс, он не просто признает надобность в общении — он его хочет. Небо и земля, если вспоминать его восемнадцать.

Полное подчинение туманом, безмятежность и спокойствие тогда были необходимы. Это удержало на грани, оттащило и дало время. А сейчас рядом постоянно освежающая Тьма Прядильщика, даже через квартал расстояния между ломбардом и лавкой очищающая разум Гарри. Есть Генри, ради которого Гарри пойдёт на всё. Да и сами туманы стали… лояльнее. Не так агрессивны в своём влиянии.

Ещё и поцелуй Госпожи… Гарри пока не знал всех его последствий, кроме новой седой пряди. Но они были и рано или поздно себя проявят.

Гарри устало потёр лицо и пошёл спать, взмахом руки потушив свет и тут же чуть не навернувшись о порог.

Следующий день начался спокойно. Луна куда-то с самого утра ускакала, у Гарри материализовались новые книги, которые можно было с удовольствием разобрать, что-то откладывая в стопку «почитать вот прям сейчас», а что-то в «прочитать чуть позже, после «прям счас».

А в обед пришла потерянная Королева-в-перьях. Когда Гарри приобнял её и повёл на кухню, она лишь вздрогнула, но послушно пошла следом. Бедная его Королева-в-перьях, что же ей наговорила такого Истеричка-старшая?

Гарри залил уже готовую заварку кипятком, поставил чашку рядом с Королевой-в-перьях. Та обхватила её ладонями, сжала, совсем не обращая внимание на то, как обжигает фарфор. Гарри покачал головой, потёр переносицу. Отцепил руки Королевы-в-перьях от чашки, осторожно обхватил и поднёс обожжённые ладони ко рту, шепча исцеляющие заклинания. Затем, когда те зажили, опустил ниже, перехватил её за ладони, сжал. И тихо сказал:

— Рассказывай, моя Королева.

— У меня ведь не заберут Генри? Он мой сын, мой… — прошептала она, не поднимая головы. — Я не хочу его потерять, не хочу…

— Конечно он твой сын. И ты его не потеряешь: «мама» — это ведь не просто четыре звука и два одинаковых слога.

— Мама… Кора заходила. Говорила, что я должна бороться за сына, что Прекрасные его заберут, а меня выкинут на обочину… Настроят… против… Я…

— Тш-ш… Глупости она говорила, ты ведь и сама это знаешь. Никто Генри отбирать не будет, да и он мальчик уже взрослый и умный. Он любит тебя, не за что-то, а потому что ты его мама. Как такое можно куда-то выкинуть?

— Я не… Не знаю. — Королева-в-перьях всхлипнула, и Гарри ещё крепче сжал её ладони. А затем встал, подошёл и крепко обнял, позволяя уткнуться лицом в свой живот. Начал гладить глупую Королеву по волосам. — Она сказала… Только вместе, убив… Семья?..

— Ну что ты, глупая. Какая семья, когда на весах лежит убийство близкого человека? Такое даже в книгах почти никогда не проходит, уж точно не в жизни.

Королева-в-перьях кивнула, чуть боднув при этом Гарри. Но тот и не пошевелился, продолжая одной рукой её сжимать в объятиях, а другой успокаивающе гладить по волосам.

— Я потому и пошла к тебе… Отказала ма… Коре, а ты всегда был рядом эти годы, даже если не хотел. Не бросал. Ты… Не считаешь меня злом, единственный пытаешься помочь удержать отношения с Генри… Я так устала… — прошептала она обессилено.

— Глупая-глупая ты Королева. — Гарри покачал головой. — Всё правильно ты сделала. Ты молодец. Поэтому вытри слёзы, они здесь совсем не нужны. Может, приляжешь? А потом мы вместе решим, как жить дальше.

Королева-в-перьях отрицательно качнула головой и чуть отстранилась от Гарри, поднимая голову. Гарри послушно ослабил объятие, нежно ей улыбнулся, встречая взгляд.

— Нет, я лучше домой пойду. Дома и стены… Ну ты знаешь. Мне надо подумать, спасибо, Гарри. А как жить… Кору надо устранить, — сказала Королева-в-перьях жёстко, будто не она ещё минуту назад плакала. — Несмотря на мой отказ, она от своих планов не отступится. Он только ещё больше её раззадорил. Поэтому… И ещё, она ищет кинжал Тёмного, будь готов.

— Я предупрежу Прекрасных. — Гарри кивнул. — А ты отдыхай, глупая моя Королева.

— Не называй меня глупой. — Королева-в-перьях поморщилась.

Гарри хохотнул и качнул головой:

— Нет, и не надейся. Пока не поумнеешь будешь глупой-глупой Королевой-в-перьях.

— Что?! В каких ещё перьях?!

— Тех, которые вечно на свои наряды цепляла. — Гарри рассмеялся, уворачиваясь от острого кулачка.

— Спасибо, Гарри, — когда они успокоились, сказала Королева-в-перьях. И сразу же исчезла в фиолетовой дымке.

Гарри только хмыкнул на это. И пошёл искать телефонный справочник Сторибрука, где-то он точно его видел.

Коротко обрисовав проблему Прекрасным, Гарри договорился встретиться с ними в участке, где поговорить уже более конкретно. И только собирался переместиться, не тратя время на прогулки под собирающимся дождём, как зазвонил телефон. Стоило взять трубку, как послышался взволнованный голос Утёнка. Оказывается, пират умудрился сбежать, непонятно как приехать за ними в Нью-Йорк и ранить Прядильщика, в придачу траванув каким-то смертельным ядом без известных противоядий. Последнее со слов Бейлфаера, но паникующая Утёнок, наблюдая, как быстро Прядильщику стало совсем плохо, была склонна поверить.

— Я понял. Как ты назвала яд? Мор-шиповник? Озадачу Луну, может, она чем помочь сможет, с зельеварением у неё никогда проблем не было, в отличие от меня. Езжайте в Сторибрук. Хотя у нас тут тоже не всё ладно, Истеричка-старшая… мать госпожи мэра то есть, во всю ищет кинжал, за понятной нуждой.

Но когда Гарри услышал, что они уже в курсе, так как Прекрасные успели позвонить, навести панику и вытянуть тайник с кинжалом, то мог только материться. Мерлинова борода, за что он окружён такими идиотами-героями?

Закончив разговор, Гарри хотел надеяться, что ещё не поздно. Но туманы однозначно отвечали — поздно. Кинжал уже у Истерички-старшей.

Ему нужна Луна. Срочно.

И всё же сперва Гарри проверил Снег с Прекрасным. Переместился в участок, где тех предсказуемо не было. Зло сощурился, решая ждать или идти так искать. И крутанулся на пятке, перемещаясь к часам на площади.

Гарри ведь прекрасно знал, где именно Прядильщик прячет свой кинжал: от него явственно тянуло Тьмой, да и нить связи не увидеть было сложно. Но он ни разу не был внутри этих часов, на верхней платформе, и оттого пришлось бежать по лестнице.

Естественно, когда он пришёл — прибежал — было совсем поздно.

Надежда, всегда она.

Снег рыдала над трупом, Прекрасный её пытался успокоить… Вот только Гарри было ни капли не жаль этих двух идиотов. Вот за каким Мерлином они самодеятельностью решили заняться?!

— А теперь скажите, почему, когда мы договорились встретиться в участке и поговорить, прежде чем что-то предпринимать, я нахожу вас здесь? Господин Прекрасный?

— Кора искала кинжал, надо было действовать быстро!..

— Подействовали? — язвительно протянул Гарри. — Как, быстро у вас кинжал отобрали? И как только Прядильщик вам доверил его месторасположение?.. Видно совсем его яд прихватил.

— У нас не было выбора!..

— У вас нет мозгов, — перебил Гарри и вздохнул. — Ладно. Что толку над разлитым молоком плакать. Будем исходить из того, что есть.

— Будет битва, — вставила Снег, прекратив наконец плакать, и, схватившись за руку Прекрасного, встала с колен. — Она ведь ничего не сделала, просто старая няня…

— Нам нужно оружие. — Прекрасный мягко обхватил жену, успокаивая.

Гарри кивнул.

— Ну хоть одна дельная мысль. Я сейчас сделаю вам пропуск в ломбард, там возьмёте свои меч с луком — я сниму защиту, но только с них. После этого ждите меня в книжной лавке, чтобы я опять не искал вас по всему городу. Хотя толку с вашего орудия будет в магический битве… Но посмотрим.

Гарри щёлкнул пальцами, Прекрасного и Снег на мгновение окутал светло-лиловый дым, дозволяя им разово пересечь защитные чары Прядильщика. После чего Гарри кивнул им и вновь закрутился в вихре аппарации.

Время искать Луну.

Начать Гарри решил с кладбища. Не то чтобы Луна была особым любителем таких мест, но в Сторибруке там хватало всяких «интересностей». Чего только стоит склеп его Королевы-в-перьях, и чем ей подвал собственного особняка не угодил… Хотя с маленьким ребёнком ведь же… Но так и в первоначальных планах ребёнка этого и не было… Ох уж эта отсутствующая логика Королевы-в-перьях. Одна из самых стабильных вещей в его жизни.

Вторая стабильная вещь: Гарри — идиот. Заразился от Прекрасных, явно. Понял он это, стоило выйти из вихря аппарации на кладбище. Ведь что стоило послать Патронуса?..

— Экспекто Патронум! — и призрачный анзуд улетает с сообщением.

Сам Гарри не спешит покидать кладбище, вместо этого идёт к склепу Королевы-в-перьях — туманы влекут, рисуют его очертания и размывают дождем. И опять рисуют, насмехаясь.

Гарри почти дошёл, когда рядом заскакал прозрачный заяц:

— Я вурдалака копаю недалеко от склепа-музыкальной шкатулки, подходи туда.

Луна и вурдалак, вурдалак и Луна… Гарри не хотел об этом думать. И о том, что Луна от некромантии далека так же, как он от стабильного разума. Ей просто не дано — и это нормально, и она это знает. Вурдалак при таком раскладе грозил той ещё головной болью. Ведь мало на нём эксперименты поставить, его ещё и убрать надо будет…

Гарри не сомневался, что уборка окажется на нём — на ком же ещё? Вот только он Книжник, не уборщик, за что это ему?..

Ну он хоть не зря шёл, хотя назвать биение сердец музыкой Гарри было сложно. Всё же и туманы, и восприятие у них слишком разные — их силы берут разные истоки. И схожесть их, не более чем насмешка.

В прошлой жизни Луна была землеройкой, явно. Может, переименовать? И обязательно в лысую африканскую: «Ну ведь она такая милая, Гарри, ты чего?!» На дне ямы копошились кое-как соединённые две ноги, левый бок с вывалившимися и обмотавшимися вокруг кишками, и одна рука — правая или левая Гарри разобрать не смог. Сама Луна стояла сверху на краю и задумчиво смотрела на дёрганья своей жертвы.

— Мне его жалко. Но ещё жальче свои нервы, поэтому я не хочу даже знать — как. — Гарри потёр переносицу.

— Ну… — Луна пожала плечами и легкомысленно отмахнулась: — Оно само, я так, мимо проходила. Ты ведь уберёшь?

Не стоило и сомневаться, да.

— Я не некромант.

— А я не зельевар, но ведь нужна тебе сейчас для этого. — Луна склонила голову на плечо, смотря на Гарри и мечтательно улыбаясь.

— Ты сможешь помочь? Противоядие?

— У меня как раз был где-то безоар… Без которого не приготовить это самое противоядие, да. Универсальное средство слишком универсально для таких ядов…

— И цена столь же универсальна. — Гарри продолжил за ней и кивнул. — Твоя цена — уборка этого чего-то?

— Скажи, родной… У тебя ведь так много книг, все такие разные, необычные… От большинства магия так и веет, сколь бы маггловские истории в них не скрывались. А для меня там не найдётся… интересного?

Гарри вздохнул. Взлохматил волосы на затылке и прикрыл глаза. Книга для Луны, да?

Обычно знание, кому какая книга, приходило само. Люди заходили в лавку и это было сигналом, уже через пару мгновений — а иногда и пару мгновений (дней, часов…) до — и он уже точно знал. Но иногда знание можно было и стимулировать… Как в случае со Шляпником. Но у того же Шляпника эта книга была. А у Луны…

— Пока никакая книга тебя не ждёт, дитя холмов. — Гарри улыбнулся. — И где-то я даже этому рад.

Луна не ответила. Лишь задумчиво перевела взгляд на небо, вытянула губы трубочкой и что-то просвистела. Завыл ветер. Заныл недо-вурдалак, и Гарри не хотел знать, чем именно он ныл, когда головы там и близко не было.

— Ладненько. — Луна отмерла и хлопнула в ладони. — Ты тут приберись, а я пойду над котлом шаманить. Чао, милый, как будет готово — сама тебя найду, — прокрутилась на пятке и исчезла, не дав Гарри и слово сказать.

Он остался в компании себя и вурдалака. Отличный тандем, чего уж тут. Может, натравить это чудо на Истеричку-старшую?..

Гарри дёрнул головой, выбрасывая лишние мысли, и, подойдя ближе к краю ямы, провёл над ней раскрытой ладонью. Монстр внизу послушно рассыпался пеплом.

Гарри переместился в участок, создал себе удобное кресло и принялся ждать. И старательно пытаться уловить в мельтешении туманов что-то стоящее — если чему-то Хогвартс его и научил, так это пониманию, что мелочи зачастую и решают всё.

Первой в участок пришла Королева-в-перьях, но заметил её Гарри лишь, когда пришли и Снег с Прекрасным и давай суету наводить. А ведь Гарри почти понял что-то. Увидел момент смерти Истерички-старшей — момент-узел. Вот только и узел по-разному завязать можно. И из разных… ниточек.

— Вы упустили кинжал!..

— Ты вообще можешь быть предателем, она ведь твоя мать!..

— Вот именно, моя мать! Я никогда!..

— Если вы думаете, что ваши крики могут кого-то убить — то недалеки от правды. — Гарри поморщился. — Но госпожа Истеричка-старшая, думается мне, не настолько хрустальная, чтобы на ней сработало.

— Старшая?! Гарри!

— На данный момент несомненно одно — Госпожа посетит завтра город. — Гарри продолжил, не обращая внимание на выкрик Королевы-в-перьях.

— Госпожа? — Прекрасный недоуменно моргнул.

— Смерть, — презрительно ответила Королева-в-перьях. — Гарри, ты уверен?..

— Иней её походки уже собирается на тропах. Воздух стал холоднее — не заметили?

Все отрицательно покачали головой, и Гарри вздохнул. Ну конечно же. Луна заметила, заметил бы Прядильщик. Но кто-то другой…

Туманы скрадывали лица, и Гарри закрыл глаза, откинулся на спинку кресла. Начал говорить:

— Господин Прядильщик серьёзно ранен, Луна пока занята противоядием, из магов остались только я и госпожа Королева. И господин Шляпник, но тот лишён сил, даже тех крох, что давала ему шляпа.

— На стороне Коры её магия и пират… — судя по голосу, это добавила Королева-в-перьях.

— Эмма сказала, что пирата они обезвредили. — Снег?..

— Отлично, тогда у нас два мага против одного!

— Один маг. — Гарри слепо моргнул, полюбовался лиловым дымом вместо потолка и вновь закрыл глаза. — Я могу только не дать вам убить друг друга — от великой любви. И присмотреть за Генри, когда корабль причалит к Сторибруку.

— Но… — начал было Прекрасный — единственный обладатель мужского голоса в данный момент (сам Гарри не в счёт), но Королева-в-перьях его перебила:

— Отлично. Генри важнее всего, и, зная Кору…

— Она могла заинтересоваться «внуком». Вариант, где Генри будет под вашим присмотром, Гарри, мне тоже импонирует.

— Белоснежка…

— Он наш внук, Дже… Девид. Мы не можем им рисковать. Даже ценой участия в битве мага.

— Как скажешь, любовь моя.

— Тогда решили. Гарри, можешь ещё что-то сказать?

— Выспитесь. Завтра будет долгим. Раньше прибытия господина Прядильщика с Утёнком ничего не начнётся. Луна вас тоже сама найдёт — не опоздает.

— Что за Луна?..

— О? Вы не знакомы? Тогда и познакомитесь. А я вас покину.

Гарри не любил использовать перемещение, свойственное колдунам Зачарованного Леса. Аппарация казалась роднее, легче, да и не тошнило от неё уже давно. Только вот этот оборот… Был не всегда к месту. Но сейчас выбора, как такового, у Гарри не было. И он, не став слушать прощаний и прочего, переместился прямо с кресла — и сразу на кровать. Чуть запутался в одеяло, но всё же смог как-то лечь. И уплыл — как же не хватало Тьмы Прядильщика.

Очнулся Гарри от поцелуя. Луны. Которой «вот прям счас» нужна была его кристаллизированный сила. Для зелья. А другой способ привести его в чувства ей искать было лень — как-то за минувшие годы Гарри и забыл об этой её привычке. Народ Туата Де Дананн был слишком равнодушен к интимности. Они не осознавали её: поцелуи, соития — в их ритуалах было нормой. В их сознании было нормой, и Луна не стала исключением. Дети холмов, что с них взять.

Поэтому Гарри послушно создал кристалл, узнал, что для зелья подошёл бы и из силы самой Луны, «но так не интересно». Устало вздохнул, попросил больше так не делать (знал, что без толку, но надежда…). И пошёл варить кофе.

Корабль должен был причалить в течение часа. Достаточно времени, чтобы приготовить поесть для Генри — явно ведь не до того всем было, а ребёнку голодовки вредны.

— Итак, зелье готово! — на кухню заглянула Луна, звякнула нарочно флакончиком из-под каких-то духов, даже со специальной грушей в комплекте. — Где подоп… пациент, то есть?

— Только что причалил. — Гарри глубоко вдохнул тонкие нотки Тьмы, наполнившей воздух. Слишком далеко, слишком слабо, но… Всегда больше, чем ничего. — Ищи по запаху отравы и Тьмы, не ошибёшься.

— Ну, так не интересно. — Луна картинно надула губы, а затем сцапала блин с тапок и запихнула в рот сразу половину. Промычала что-то — Гарри закатил глаза:

— Прожуй сперва, тебе же не три года.

— Скучный ты, Гарри. Но блины у тебя вкусные, это да. Так, ещё парочку и побегу, а то жертва не дождётся лекарства, и что тогда, я зря старалась? Тем более, такой эксперимент насмарку пойдёт…

Гарри лишь подвинул ей ближе тарелку с блинами, время ещё было, а наготовил он достаточно. Вытер руки, перевесил полотенце с плеча на спинку стула. И переместился в порт, оказавшись сразу у уже знакомого корабля, к которому смутно знакомый парень прилаживал трап. Гарри взмахнул рукой, помогая, и быстро поднялся на корабль, встречая Утёнка, придерживающую полубессознательного Прядильщика, мельтешальшего рядом Генри и того самого парня.

— Гарри!

— Утёнок, — начал он сразу с главного, — я заберу Генри, ему так безопасней будет. Маркус… — Гарри обернулся и убедился, что машина с водителем уже ждала внизу, — уже здесь, он отвезёт вас в ломбард, где будут ждать ваши родители с госпожой Королевой и Луна с лекарством. К сожалению, магическое перемещение господин Голд может не пережить, придётся так.

— Да?.. — чуть ошалела Утенок, но быстро взяла себя в руки: — Ты прав. Генри, будешь с Гарри, пока всё не закончится. Как бы оно не закончилось.

— Но, мам!..

— Генри, пойми, твоя жизнь для всех нас — самое дорогое. Без тебя всё будет зря. — Прядильщика затрясло, и Утенок отвлеклась, пытаясь его удержать. Парень наконец-то подошёл и помог, подхватив с другой стороны.

— Время. — Гарри мельком глянул на небо, а затем протянул Генри руку. — Грядёт буря. Но она не первая. И не последняя. И, увы, далеко не самая страшная.

Генри, постоянно оглядываясь, подошёл к Гарри, спрятал лицо у него на животе. Гарри приобнял его, чуть кивнул оставшимся и закрутил вихрь аппарации, перемещаясь в свою лавку — самое безопасное место в городе. Хотя бы потому, что городу она не принадлежала.

Уже перемещаясь, он понял, кем же был тот парень — вот же жираф. Бейлфаер. Кто же ещё. И его отношения с отцом…

Гарри не будет в это вмешиваться. Родители и дети, он слишком сирота, чтобы хоть что-то в этом смыслить. И пусть дядя с тётей у него были прекрасные, которые подарили даже такому ненормальному ребёнку нормальное детство, они всё же не были родителями. Крепкие связи, да всё не те. Увы. Туманы не давали обмануться — жестокие. Правдивые.

Возможно, так было лучше. Возможно, это спасло его семью. Возможно…

В его жизни всегда было слишком много «возможно». Чересчур.

Ведь даже он говорил «возможно». Но Гарри не слышал, Гарри был влюблён. Был идиотом, чего уж теперь.

Зачем только вспомнил.

— Генри, с какой начинкой будешь блины?..

Госпожа оставила невесомое прикосновение ладони к его щеке. Инеем покрылся один из корешков, и Гарри его запомнил — надо будет внимательно изучить, знаки Госпожи никогда не бывают просто так. Но сперва он прикрыл на секунду глаза, осознавая уже случившееся, итоговый узел, открытый туманами.

Последний удар, оборвавший нить (и завязавший всё), нанесла его глупая-глупая Королева-в-перьях. Теперь Истеричка одна единственная и именно это его и ждёт. И Гарри с удивлением понимал, что не против. Не в восторге, но смирился. И не видел иного пути — так странно. Так естественно.

Привычно.

Генри без энтузиазма листал сборник сказок братьев Гримм, кривился на моментах, где история была особо далека от реальности Зачарованного Леса. Гарри поставил перед ним какао, взлохматил волосы:

— Всё закончилось, малыш. Все наши живы — не беспокойся. Скоро тебя заберут. Присмотри тогда за своей мамой-Королевой, хорошо?

Гарри гладил Королеву-в-перьях по вздрагивающей спине, с другой стороны ту подпирал уже уснувший Генри.

Какой бы не была Истеричка-старшая, она была для его Королевы матерью. Властной, убившей любимого, плохой… Но родившей и вырастившей.

Связи. Вечно от них одни беды.

И силы.

Хорошо, что Генри был рядом. Его тепло, символ, что всё было не зря, не просто так — Королеве-в-перьях они необходимы были, как маяк. Хорошо, что Утёнок была понимающей, сразу разобрала ситуацию — даром что сирота — и даже не думала мешать. А Прекрасного никто не слушал.

Утёнок осталась с Прядильщиком: пусть зелье Луны того и излечило, ближайшие часы тому будет нелегко — всё имеет свою цену. А Бейлфаер на сиделку походил — и подходил — слабо.

За бурей всегда наступает рассвет. Жаль, что до него ещё долго — ведь это была лишь первая волна. Но, пока этого никто ещё не знал, можно было делать вид. Тем более, Гарри действительно не знал, что будет дальше. Какие-то осколки: тень, алмаз, шкатулка, отрубленная голова… Он не знал даже их порядок.

Но Гарри готов был биться. Пусть и ненавидел это.

Связи.

Ему следовало переместиться в лавку, вскоре должен зайти новый гость… Но он сидит и гладит Королеву-в-перьях. Он успеет выполнить свой долг Книжника. А вот успокоить… Не факт.

Гарри переместился в лавку со звоном дверного колокольчика. И в тот же миг встретил своим безмятежным взглядом излишне скромно одетую Красавицу. Вот только беспамятство всё так же витало над ней дымкой, печёными яблоками пахло.

И зачем она здесь? Пусть для неё и найдётся книга, Гарри видит корешок с позолотой, но это ведь явно не всё. Далеко не всё. В свете шашней с пиратом подозрительно вдвойне.

Гарри не то что не любил Красавицу… Скорее, отказывался понимать — и принимать — её слепоту. А вера, что тьма синоним зла, и вовсе неприятно напоминала Рыжего. Только Рыжий — друг его детства, и пусть дружба кончилась ещё курсе на пятом — воспоминания и светлая грусть. Красавица же никто.

Во всех смыслах.

— Добрый день.

— Да, здравствуйте. — Красавица завертела головой, даже не пытаясь скрыть острого любопытства. Мимоходом кинула на него завлекательный взгляд из-за плеча.

Гарри чуть повёл бровью. Застыл неподвижно за прилавком, тихо хмыкнув на мимолётную гримасу разочарования Красавицы.

Молчали. Только шаги Красавицы, ходившей меж стеллажей, разгоняли тишину. И негромкое дыхание — общее.

Может, на десерт сегодня запечь яблок? Взять лучшие фрукты из сада Королевы-в-перьях, запечь с медом и сиропом в духовке, может, добавить листики мяты для аромата.

Обязательно отнести порцию Королеве-в-перьях и Генри. Утёнку? Посмотреть на реакцию. И Луна любит яблоки, пусть даже яблоня та не дичка, не на холмах родившая.

— Эту книгу, пожалуй. — Красавица положила на прилавок совсем не ту книгу, и Гарри хочется смеяться, только смотря на название.

«Как убить бессмертного», в самом деле. Претензионное название, за которым — учение о смирении. Самопознание и техники медитации — ловушка. Насмешка.

— Не думаю, что вы и в самом деле искали её, — улыбается Гарри. — Может, попробуете ещё?

— Нет, я уверена, мне нужна эта, — настаивает Красавица. Забывшись, что зачем-то оделась скромно — зачем? — пытается ткнуть в него необнаженной грудью, приподнимая ту на вдохе.

— И всё же, — колокольчик не звонит, но Гарри знает, что в спальню аппарировала Луна. И что вскоре она будет здесь, в зале. — «Простодушный» — книга для вас.

Гарри выходит из-за прилавка, заходит в лабиринт стеллажей, ища обозначенный руной Райдо. Достает с полок простой коричневатый том с позолотой на корешке и ею же выведенным названием. Ласково перелистывает страницы, без нужды убеждаясь, что именно эта редакция создана для Красавицы. Почти неотличима от оригинала, почти… Только Сент-Ив умерла не от осознания собственной порочности и грешности, о нет. Срамная — венерическая — болезнь. И полная уверенность в своей правоте. В делении мира.

Ирония.

Гарри протягивает том Красавице, даже не удивлён тому, как та послушно его берёт и уходит. Только с прощальным звоном дверного колокольчика он возвращается за прилавок и щёлкает пальцами. «Как убить бессмертного» послушно лишается невидимости, а иллюзия, спрятанная в одежду Красавицы, обращается в ничто. Пусть даже эта книга за содержанием далеко не то, что хотела Красавица и сверкающий сталью крюка за её спиной пират, какой он был бы Книжник, раз раскидывался бы книгами. Любыми. Тем более, что и на эту книгу есть свой владелец.

— Хорошо, что она ушла, — за спиной хрустит морковкой Луна, и Гарри совсем не удивлён. — Какая-то смесь Гермионы и Рона, причём исключительно худших моментов.

Гарри пожимает плечами, не спеша поворачиваться к ней лицом, вместо этого листает всё тот же «Как убить…».

— Она совсем ребёнок. Что с памятью, что без. Просто ребёнок Леса и Земли, всей и разницы, что влияния окружения и мира. И они были детьми. Даже на войне. Особенно на войне. — Гарри горько усмехается.

Битва за Хогвартс была кошмаром, худшим из всех, что когда-либо дарили ему туманы. На тот момент. Может потому, что все его кошмары были об этой же битве, только о том, что стало несбывшимся итого. К сожалению.

Шляпнику есть за что его ненавидеть. В конечном итоге, пусть он и не желал этого, но убил Волдеморта. В спину произнёс смертельное проклятие, на миг сделав шаг назад из призрачного вокзала и в ту же секунду вернувшись назад. Лишь два неживых тела на белом снегу — в начале мая-то.

Луна фыркает, хлопает Гарри по плечу.

— Что на ужин сегодня?

— Бутерброды. И печённые яблоки — как тебе? — Гарри улыбается.

И позволяет себе не думать, что границу города пересекла новая марионетка. Он решит это завтра. И если угроза будет направлена на Генри — устранит её.

Следующий день прошёл спокойно. Гарри читал, пытался разобрать что-то в туманах, придать ясности своим смутным ощущениям. Туманы рисовали тени теней, старую куклу и мерцающее сердце. Пещера-череп — то ли узел, то ли нет.

Туманы игриво показывали кровь на его руках — как же Гарри её не любил. Госпожа приходит с инеем, а кровь лишь грязь. И сила. Но даже демонология чище магии крови.

Какой же он лицемерный!

Гарри смеётся, а туманы тут же подсовывают воспоминание в тон: ритуальный зал, кинжал, кровь стекает с фигурных надрезов жертвы в жёлоб…

Гарри резко вынырнул из туманов, лишь бы убрать навязчивую картинку перед глазами. Не думать, не вспоминать. Он жадно вдыхал тонкие нотки Тьмы, пропитавшие, к счастью, вновь весь город, стоило Прядильщику вернуться.

Итак. Марионетки и кукловод. Убив первых…

Нет.

Гарри вздохнул, зарылся рукой в волосы, сжал пряди у корней, чуть потянул. Застыл.

Нет.

Сталь крюка. Пират.

Как вариант.

Надо бы поговорить с Прядильщиком, да и в целом узнать, как он. Но уже завтра. Гарри щёлкнул телефоном, полюбовался десятью часами вечера на циферблате — долго он туманами бродил. Только после этого он заметил, что за окнами давно уже темно — зачарованные светильники всегда сами регулируют освещение, удобно.

Гарри встал, потянулся, до хруста прогнулся в спине. Подошёл к двери, вручную переворачивая «открыто» на «закрыто» и активируя замок.

Очень много в его жизни неприятного и травмирующего было из-за магии. Только из-за неё. Но он никогда бы не смог от неё отказаться. Лишиться как ослепнуть, оглохнуть, все остальные ощущения тоже в минус — и беспросветная тоска. Минус краски, минус жизнь: магия — это и есть жизнь. Для него, для Луны… Гарри прекрасно понимал, почему Прядильщик не смог тогда. И не думал о Шляпнике — в чём-то наказание соизмеримо вине. И пусть его наказание не включало лишения магии, Гарри не верил, что та просто так пропала. Была ценой. А вот за что — не его беда.

Ужинал и засыпал Гарри в одиночестве — Луна где-то шарилась. Лишь бы заново над некромантией не издевалась. Луна та ещё кошка, на самом деле. Ни этого ли так боялся тогда её отец?

Утром, когда Гарри проснулся, Луны тоже не было. Но «уже», а не «ещё» — кровать с её стороны была примята, Гаррино одеяло забрано и скинуто с другой стороны кровати, а на стуле висела очередная его рубашка, явно назначенная нынишней ночнушкой.

На кухне в мойке красовалась посуда. Гарри поморщился, щёлкнул пальцами, запуская заклинание мойки посуды. Вот же свинка, надо будет с ней об этом поговорить. Не высшая магия же.

К обеду Гарри выбрался из лавки и неспешно пошёл к Прядильщику.

Тот был один, задумчиво крутил в руках какую-то шкатулку.

— Милая вещица.

— Занятная, да. Спасибо за зелье, к слову.

— Это Луна его варила — её же и рецепт. Меня к котлам подпускать и близко нельзя — чтобы не варил, один яд будет. Учитель в школе за голову вечно хватался и обещался поседеть раньше времени.

— И как, поседел?

— Не успел, раньше умер. — Гарри пожал плечами. Усмехнулся. — Не успел увидеть, как второй талант, у которого только не яды, а взрывчатка всегда отменная выходила, эту самую взрывчатку на поле боя использовал. Кидал в котёл первые попавшиеся листья-ветки, а затем прямо половником во врагов плескал. Взрывы, смерти — самое то для вчерашних детей.

Прядильщик усмехнулся, спрятал шкатулку за стеклянной витриной — Гарри любезно ту придержал, помогая. Но думал — вспоминал — он о Снейпе.

Тот был рядом, до самой своей смерти. Гарри всегда знал, что мог опереться на твёрдое плечо, что есть кто-то, кто не осудит. Единственный, кто только покачал головой на всю ту дрянную ситуацию на шестом курсе. Не читал нотаций, просто… был.

Гарри любил Дамблдора, любил Спраут, но Снейп… Не отец, нет. Тот бы первым влепил больнючий подзатыльник на такую ассоциацию. Просто его личный взрослый.

Прядильщик заварил свой фирменный кофе, и они удобно устроились в так званной кладовке — там было даже место для кресел, какая же это кладовка. Вот у Гарри, где что не шаг, так коробка, — настоящая кладовка, а не эта имитация.

— Как прошла поездка? — Гарри отхлебнул и облизнулся, лукаво прищурился. — Ну кроме и так понятного, что успешно.

— Бей меня не убил — считаю уже победой. — Прядильщик самоуничижительно усмехнулся. — Но Крюк поспешил исправить это недоразумение — найду, убью, — не угрожал, констатировал.

Гарри усмехнулся, отсалютовал ему чашкой, даже не думая переубеждать. Не его беда. Особенно со смутными образами этого пирата и Утёнка, явно не вышивкой гладью занимающихся.

— Знаешь… Я знал, что Генри мой внук, как раз к отъезду пришли результаты теста… Но осознавать, что он сына Бея, совсем другое. Зато он согласился со мной дружить. Попробовать.

— Генри? Ты главное теперь не оттолкни его очередной эмоциональной глупостью. Как ты умеешь. — Гарри фыркнул.

Прядильщик мотнул головой, но промолчал. Отхлебнул кофе. Гарри тоже молчал, задумчиво качал остатки кофе с гущей. Допил одним глотком, перевернул чашку на блюдечко — пусть стекает.

Прядильщик хмыкнул, повторил за ним — Гарри хохотнул.

— Ты наконец-то вылечил ногу?

— Да, пока восстанавливался от яда. Всего лишь растянул формулу. — Прядильщик пожал плечами.

— И как Утёнок? С ролью сестры милосердия справилась?

— Скорее, палача — еле сегодня смог Эм… мисс Свон убедить, что меня можно оставить в одиночестве, я не собираюсь помирать в ближайшем времени.

Гарри усмехнулся.

— А сын твой что?

— Я нашёл его — предпочитаю считать уже это победой. — Прядильщик вздохнул. — Я виноват…

— Любую вину можно искупить.

— Смертью, — не вопрос, утверждение.

— Или ею вину усугубить. — Гарри качнул головой, задумчиво уставился куда-то поверх плеча Прядильщика. — «О мёртвых или хорошо, или никак» почему-то работает очень выборочно. Да и когда та побег — тоже хорошего мало. Пусть иногда этот побег — самая желанная вещь.

Прядильщик задумчиво отбил ритм пальцами по столу, откинулся на спинку кресла. Кивнул.

Гарри взял чашку с блюдцем, аккуратно перевернул первую. Вгляделся. Медведь в окружении мух — совсем невесело как-то. Большая такая «Ч» на дне — как приговор.

Гарри отставил чашку и блюдце в сторону, потёр лицо ладонями. Он не видел никаких таких намёков в туманах. Почему? Ошибка? Но где?

Неразумное решение — чьё? его? И куча проблем от этого — это уже точно для него. Хотелось ещё раз взять эту чашку, всмотреться и увидеть что-то другое. Но главное правило такого гадания — первая ассоциация и есть истина, остальное всё ложь. А значит — потеря близкого человека.

Но, может, кофе всё лжёт. Всё же не самый надежный метод…

— Что, так всё плохо? — Прядильщик взял в руки своё блюдечко с чашкой, но пока не спешил поднимать.

— Ничего хорошего точно. — Гарри вздохнул. — Буду думать. Много думать.

Прядильщик хмыкнул, перевернул свою чашку и вгляделся. Увидел — Гарри отметил, как на миг побелели его костяшки, так Прядильщик сжал ручку чашки. Затем выдохнул, расслабил руку, но щека чуть дёргалась.

— Вижу, у тебя тоже не «долго и счастливо».

— Буря на пороге.

— Значит, надо к ней подготовиться. Припасы, укрытия…

— Превентивное устранение угрозы?

— Боюсь, как бы не стало хуже, — качнул головой Гарри. — Слишком всё… в воздухе.

Прядильщик задумчиво выстукивал ритм, Гарри в такт крутил на пальце прядку. Молчали. Оба прекрасно понимали, что истинное будущее уже предопределено. Вот только не существует до момента «поздно» и «уже».

Внезапно тишину разорвал звон дверного колокольчика и последующий громовой удар двери — кто-то не пожалел силы, её захлопывая. Они синхронно перевели взгляд на шторку, отделяющую общий зал ломбарда от той кладовки, где они сидели.

Привычной фурией влетела Королева-в-перьях, слегка смазав всё впечатление, запутавшись в шторке. Гарри хохотнул, закашлялся, Прядильщик покачал головой и устало закатил глаза.

— Миссис Миллс, и зачем вы пожаловали?

— Вы знали?!

— Что знали? — Прядильщик выгнул бровь. — Будьте конкретнее, мы мыслей не читаем… сейчас.

— Плантация! Бобы!

— Стало сильно понятнее. — Гарри кивнул головой, нарочно серьёзный. — Госпожа Королева, но всё же зачем вы здесь?

— Эти… герои, — выплюнула она, — вытащили откуда-то великана. И тот высадил целую плантацию волшебных бобов — тех самых!

— Бобы? Впервые слышу об этом.

Гарри кивнул, подтверждая, уже становясь действительно серьёзным. Плантация бобов… Ох.

— Значит, и вас нет в списке на переселение обратно в Зачарованный Лес! И как вам это нравится! Генри!..

— Ну, даже если бы я о них знал и не подумал бы переселяться. Какой Книжник без книжной лавки, а ту эти бобы точно переместить не смогут. Да и здесь мне не сказать чтобы плохо. — Гарри пожал плечами.

— Гарри! Но Генри!.. А ты, Голд, тоже доволен таким раскладом?!

— Я хотел найти сына — я его нашёл. Остальное пока — опционально.

Королева-в-перьях зло топнула ногой, фыркнула.

— Вот переместится твой ненаглядный сын с этой Спасительницей и моим — моим! — сыном и посмотрим, как начнёшь петь.

— А почему ты так уверена, что госпожа Утёнок с Генри переместятся? — Гарри склонил голову на плечо. — Откуда ты вообще узнала про плантацию? Случайно нашла?

— Ну, я… — Королева-в-перьях замялась, растеряла моментально весь былой запал. — Эмма сказала, — призналась наконец. — Но Генри ведь так мечтал побывать в Лесу!

— Побывать — ключевое слово. Генри сын этого мира, его технологий. Провести без нормальной канализации для ребёнка его возраста неделю это одно. Но прожить так всю жизнь? Ни компьютера, ни интернета, даже велосипедов нет. — Гарри покачал головой.

— Но я…

— Думать — явно не про вас, миссис Миллс, убеждаюсь с каждым разом, — протянул Прядильщик. — А теперь, раз вопросов больше нет, покиньте, пожалуйста, ломбард.

Королева-в-перьях вновь фыркнула, развернулась на каблуках, выпрямила ещё больше спину и, печатая шаг, удалилась. Стоило за ней хлопнуть двери, как Прядильщик с Гарри переглянулись. И былого спокойствия, столь явно демонстрируемого Королеве-в-перьях, не было и в помине.

— Это нехорошо. Бобы…

— Опасны. Картина слишком расплывчата, переменных чересчур и…

— Надо поговорить с Эммой.

Гарри кивнул.

— Завтра. А пока меня ждёт долгая ночь.

— Я тоже пособираю головоломку. — Прядильщик кивнул.

Плохо. Бобы это очень-очень плохо. Просто потому что использовать их мог кто угодно. Совсем. Кто. Угодно.

С Утёнком встретиться решили у Гарри. Просто шанс, что кто-то ворвётся к нему, меньше, чем у Прядильщика. Пусть у Гарри и были сомнения на этот счёт — последние годы его лавка в сравнении стала тем ещё проходным двором.

Ох.

Гарри устало потёр висок. Ночью он так и не лёг, всё пытался разглядеть что-то в туманах. И даже что-то вышло, теперь он точно знает, что опасность впереди ранее брала у него книгу.

Как много, да. Вот только вёл бы он ещё записи, но зачем? Когда он был полностью поглощён туманами, такие мелочи его не волновали, а когда стал оживать — не додумался. Поттер же. Диагноз.

Луна ещё пропала. В этот раз даже ночевать не пришла, и, с учётом того вурдалака… Это было нехорошо. Если бы не бобы эти и опасность в будущем, Гарри уже разыскивал бы её, желая если не проконтролировать, то хотя бы присмотреть. Не можешь остановить — возглавь. С Луной можно было только так.

В ней была сильна кровь. Она прорывалась наружу ещё тогда, когда ничего не предвещало полного принятия. Когда мечтательная отстранённость девочки с серёжками-редисами сменялась хладнокровным гневом нечеловека… После первого же такого раза Луна стала полноправным лидером своего факультета. И больше никто не смел подшучивать с пропажей вещей и издевательством.

Маги их мира всегда готовы крысами, зачарованными дудочкой, идти за сильнейшим. Их манит сила, почти что наркотик. От этого и все беды, вот только и изменить ничего нельзя.

Но они, слава Мерлину, уже давно не в своём мире. У каждого была своя дорога, приведшая к тому, где они сейчас. И смысл вспоминать прошлое, когда хватает проблем в настоящем?

Более чем хватает. Гарри казалось, что весь этот ком — расплата за те годы полного спокойствия, что были у него раньше. Вроде как: «Отдохнул? Отлично, на тебе полные карманы дерьма, не благодари».

Утёнок пришла сразу с Прядильщиком. Тот, пусть и не хромал, с тростью не расстался, а Утёнок так трогательно поддерживала его…

Гарри закашлялся, маскируя невольный смех. Вот же актёр — полностью здоров же уже, а на жалость Утёнка давит только так. Но в чём-то Гарри мог его понять, забота — притом такая чистая и искренняя — безусловно приятна. Особенно для того, кто в жизни этой заботы видел от силы пару раз.

Прядильщик кинул на Гарри недовольный взгляд, и тот усмехнулся ему. Но ничего не сказал, лишь поздоровался:

— Доброе утро, Прядильщик, Утёнок.

— Доброе, Гарри. — Утёнок приветливо улыбнулась. — Голд сказал, что ты хотел о чём-то поговорить? Может, присядем, Голду ещё вредно напрягаться, но разве он послушается…

— Да, конечно. — Гарри улыбнулся. — Прошу, я уже подготовил всё, — повёл на кухню.

Там действительно ждала горка панкейков и три чашки чая: Эрл Грей для самого Гарри, каркаде для Прядильщика — роза всё же цветок Тьмы, что бы не думало невежественное большинство, — и зелёный с ромашкой для Утёнка. Всё же тема скользкая, мало ли какая реакция будет… Да и просто у Утёнка слабость к ромашке и корице, Гарри это уже выяснил. Поэтому рядом с чашкой Утёнка так же стояла баночка с молотой корицей.

— Так о чём ты хотел поговорить?

— Скорее, мы. — Гарри задумчиво переплёл пальцы, а Прядильщик согласно кивнул. — Хм. Даже не знаю, как начать. Волшебные бобы… Неужели Прекрасные — твои родители — действительно развели их плантацию?

— О, вы знаете? Хорошо. Я сама собиралась вам рассказать — не понимаю смысла этого секрета Полишинеля. Да, они планируют с их помощью вернуться в Зачарованный Лес, раз уж тот остался на месте.

— И забрать Генри с собой? А тех, кого считают «недостойными», оставить на Земле?

— Я… — Утёнок смешалась, вздохнула, потёрла ладонями лицо. — В их планах так и есть. Но я против — не представляю, как буду жить в средневековье, мне хватило и тех двух недель. А Генри идёт только со мной в комплекте — как бы это не звучало. Десять лет я уже потеряла. Да и… На каком основании кто-то решает, кто достоин перемещения, а кто нет? Но слышать меня не хотят, — поморщилась. — Вчера я уже психанула, поговорила с Реджиной. Сегодня хотела ещё и с вами, к сожалению, кого-то ещё из их списка «невыездных» я не знаю — как ни крути, в городе я без году неделю.

— Миленько, — протянул Прядильщик. — Гарри у нас тоже «невыездной»?

Утёнок кивнула, а Гарри задумчиво хмыкнул. Забавно.

— Точнее, Мэри-Маргарет настаивает, чтобы всё же ему сообщить, а Дэвид против. Если только в последний момент предоставить выбор. Моё мнение в этом вопросе вообще не учитывается, хорошо хоть не перед фактом ставят.

— Бобы будут украдены, — внезапно сказал Гарри. — Уже… поздно. Увы.

— Что?.. — Утёнок недоумённо моргнула.

— Ты уверен? — Прядильщик наклонился ближе, прищурился.

— Да. — Гарри кивнул. А затем обратился к Утёнку: — Основная опасность бобов — ими может воспользоваться кто угодно. И при достаточно сильной воле приоритет имеет желание того, кто боб запустил. Именно его мысли о точке выхода портала будут иметь значение — если его раньше не убить. Тогда уже тот, кому не повезло провалиться, сможет управлять точкой выхода. Но сложно кого-то убить, находясь в моменте «нигде» и «никогда».

— Я не знала, — та покачала головой.

— Откуда тебе, — фыркнул Прядильщик. — Ты о бобах узнала только-только, а вот вопросов к мозгам Прекрасных у меня всё больше. С каждым днём силится ощущение, что те там и не ночевали. Но не мог же я так ошибиться?..

— Ну, предположим, ты их не по мозгам подбирал, а по генофонду. Но да. У меня тоже вопросов всё больше, без обид, Утёнок.

— Никаких обид. — Она приподняла вверх раскрытые ладони. — Говоря откровенно, очень сложно воспринимать родителями людей тебя младше — на секунду. Я пытаюсь аудиотренинги себе регулярно устраивать, но пока всё никак. Я бы, может, и съехала уже от них, но Генри. Не жить же в гостинице с ребёнком. Да и на что — зарплаты ни шерифа, ни его помощника я в глаза не видела.

— Генри сейчас с Реджиной? — переключил тему Гарри.

— Да. Я настояла, чтобы хотя бы несколько дней он пожил пока с ней, после убийства Коры Реджине он нужнее. Я могу потерпеть, довольствоваться встречей раз в день, а ей стоит переключиться, забыться в заботе о ребёнке.

— Сам Генри был не против?

— Нет, только за. А вот Дэвид возмущался, но не он мать — ни родная, ни приёмная, — жёстко закончила Утёнок. — Поэтому так.

— Хорошо. — Гарри кивнул. — Он браслет не снимает?

— Нет, даже моется с ним. — Утёнок покачала головой. А затем замерла и медленно проговорила: — Бобы… Благодаря этому браслету Генри не может путешествовать через бобы?!

— Да. Портал просто не будет «видеть» его, а следовательно, не сможет и переместить.

— Занятный артефакт. Откуда он у тебя? — прищурился Прядильщик.

— Остался в наследство от семьи крёстного. Те ещё барахольщики были, но тащили чаще всего весьма неплохие вещи. Ещё и агресивными клептоманами были — если им что-то нравилось и они это что-то не могли спереть или купить, то отбирали силой.

— Милые люди.

— Не то слово.

— Но нам надо решить, что делать с бобами… Хотя я не совсем поняла, о чём ты, Гарри. Их… украдут?

— Уже украли. — Гарри покачал головой. — Маховик времени запущен, и нам осталось только ждать результатов.

— Ты знаешь, кто украл?

— Нет. На самом деле это и не имеет значения — кто бы не толкнул первое домино, последнее в любом случае упадёт.

— Тогда вопрос в том, украли всё или же часть. И если часть, то что сделали с оставшимися, верно?

Гарри кивнул.

— Отлично, мы съездим и проверим. — Утёнок решительно встала. А затем замерла, смутилась. — Или, может, ты останешься, Голд? Всё же яд…

— Я в порядке. — Тот покачал головой, тоже встал и взял Утёнка за руку. — Да и на моём кадиллаке будет всяко удобнее твоего «Жука».

— Хорошо.

Гарри помахал им в след, а затем поморщился при виде грязной посуды. Взмахом руки собрал всю и отлевитировал в мойку, запустил заклинание мытья посуды. Какое счастье, что он маг и не надо всё это делать руками.

На самом деле он соврал. Гарри не сомневался, что украла часть бобов его глупая Королева-в-перьях. Та вечно сперва натворит, а только потом включит мозг. Но с другой стороны он сказал абсолютную правду — даже если украла бы и не Королева-в-перьях, итог был бы тот же. Она — промежуточное звено, не конечное.

Гарри вернулся в торговый зал, взял учебник по боевой магии — мало ли что в ближайшем будущем пригодится. Пусть боевик из него аховый, но хоть что-то.

Когда прозвенел колокольчик, Гарри недоумённо поднял голову: сегодня к нему никто за книгой не должен был прийти, а для возвращения Утёнка с Прядильщиком ещё явно рановато.

— Добрый день, — поздоровался Гарри, с интересом осматривая внезапного гостя.

Его сложно было не узнать, на самом деле. Эти кудри, глаза, черты лица — Гарри видел их уже в туманах. И видел их же, с небольшим искажением, регулярно на протяжении последних лет восьми.

Бейлфаер. Какая прелесть.

— Добрый. Я ищу Эмму, вы не подскажете, где она? Белоснежка сказала, что утром она шла к вам, и вот…

— Она действительно была у меня. — Гарри хмыкнул. — Но уже ушла, вы разминулись.

— А куда направилась, не знаете? Мистер?..

— Поттер. Гарри Поттер. И нет, я не знаю, куда она ушла. — Гарри даже не врал, ведь действительно понятия не имел, где там то поле бобовое находится. — Но вы ведь можете ей позвонить и узнать?..

Бейлфаер поморщился, дёрнулся, будто пытаясь сбежать от ответа. Но всё же сказал:

— Она меня заблокировала. Кинула в чёрный список, теперь я никак не могу… — дёрнул плечами. — Проехали. Не важно. Я всего лишь хотел… Если увидите, передадите ей, что я её искал? Хотел поговорить, всё же столько лет… И Генри. Он ведь мой сын, а после приезда в этот клятый город я и не видел его.

— Хорошо, я передам. Всего доброго, господин Потеряшка.

— Я не… — хотел было возмутиться Потеряшка, но затем махнул рукой и ушёл. Поникший и потерянный. В окно Гарри видел, как к нему подскочила какая-то девушка, подхватила за руку, куда-то тащила… И как Потеряшка послушным тельцом шёл за ней, совсем потерявшись.

Что-то резало Гарри в этой картине, но он не мог понять что. Может, просто контраст отца и сына? Насколько Прядильщик был кем-то, настолько его сын был никем. Хотя мог всё изменить — всё ещё.

Это будет забавно.

Но уже через миг Гарри отвлёкся, нахмурился. Вновь вспомнился Генри, ощущение, что именно он под ударом. Да только, как бы не хотелось иного, ребёнка не замотать в защитную плёнку и в сейф не спрятать.

Возможно, ему проследить за этим Грегом? Раз убить его — не выход, это туманы утверждали без двояких толкований, но хоть какая-то информация будет. Подсказка, возможно. Но ведь из Гарри тот ещё шпион. Вспомнить хотя бы с чего начались когда-то его отношения с…

Лучше не вспоминать. Ведь то, что тогда казалось удачей — как же, пытался проследить за слизеринцем, так другой из их братии спалил, но не сдал, а предложил встречаться, и ведь Гарри действительно на него посматривал в определённом плане до этого — обернулось кошмаром.

«Перед Рождеством», — пробило на истерический смех.

Ведь действительно, под Рождество и случилась та жуткая кульминация их затянувшейся любовной трагикомедии. Дебилизма любовного. Отсутствия мозгов и здравого смысла. И то, что в конце концов они оба остались живы, — счастливая случайность. Троим другим магам повезло не так сильно. Ещё десятеро остались калеками, вопреки всем возможностям магической медицины. А магглов никто не считал. Кого волнуют магглы? В конечном итоге смерть первого из них на алтаре и запустила цепь, а значит, те явно виновники всего. Парадоксальный вывод, во всей красе логики волшебников.

Всё ради силы. А лучше бы — ради мозгов.

Гарри покачал головой. Зазвонил телефон, и это позволило вновь похоронить воспоминания, всё равно к настоящему они точно не имеют никакого отношения.

Утёнок говорила, что плантация была в порядке, только на паре крайних кустов не хватало по стручку. Сказала, что Прядильщик предложил наложить дополнительное заклинание, которое будет защищать не всю плантацию в целом, а каждый куст (или там ростки?) отдельно. И именно от срывания стручков с бобами, благодаря чему вмешательство должно быть незаметным… Первое время.

Это был не выход, но как временный костыль подходило отлично. Всё равно, пока не развеются нынешние тучи, никто никуда перемещаться не будет. А значит, есть время и прийти к какому-то решению. Большему, чем просто спалить всё к чертям и сказать, что так и было.

Они попрощались, договорились, что сегодня больше уже не встретятся — завтра. Прядильщик с Утёнком планировали съездить увидеться с Генри, Гарри только и мог, что благословить их. И попросить передать от него «Привет».

И всё же. Бобы.

Возможно, стоит узнать, откуда те вообще взялись?

Гарри почесал бровь, начал по очереди просматривать все стеллажи в поисках хоть какой-то книги, что могла бы помочь. Он помнил, где находится каждая книга в его лавке, но, увы, это ничем не могло помочь, когда он и сам не знал, что ищет.

Гарри не обращал внимание на руны, обозначающие тематику каждого стеллажа — кому как не ему знать, как насмешливо может быть их значение и суть. Просто методично просматривал все корешки, прислушиваясь к интуиции и краем глаза замечая ленивые движения туманов.

«От личинки до голубой и с крыльями», — стоило прочитать название, как Гарри замер, будто врезавшись во что-то. Он пальцем провёл по названию на корешке, аккуратно достал книгу. Придержал соседние, чтобы те спокойно стояли, а не падали в освободившееся место.

Открыл книгу на случайной странице, пробежался глазами: «Вода из родника оказала неожиданные изменения… Мутация была продолжительной… страдали три поколения деревни долины Ла… Вода с тех пор… Крылья линяли… Ненависть к стала движущей…»

Хмыкнул. Держа книгу одной рукой, второй взлохматил волосы на затылке, посмотрел в потолок. Гарри точно знал, что раньше эту книгу не читал, что не удивляло — даже он не мог прочитать всё. Всё же слишком мало времени он ещё Книжник, пару тысячелетий для чтения всего-всего явно не хватает. Но дело совсем в другом. Книга, что он держал…

Насмешка.

Ему придётся хорошо подумать, делиться ли информацией из неё хоть с кем-то. Зато там точно должно быть и про бобы что-то. Если не основополагающее, то хотя бы указатель на то, где это «основополагающее» искать.

Гарри устало потёр переносицу, ногой чуть отпихнул голову Грега. Та куда-то укатилась в шахты, не то чтобы Гарри это волновало.

Дурацкий день.

А ведь самое главное, он ещё далёк от завершения.

Так. По порядку.

Гарри нахмурился, щёлкнул пальцами. Раздражённо другой рукой провёл над кровавыми пятнышками на рукаве рубашки, очищая ту.

Бесило.

Но он опять отвлёкся.

Гарри помотал головой, будто это могло угомонить мельтешение туманов и помочь сосредоточиться.

Грег мёртв. Это можно записывать в активы, угроза с его стороны устранена.

Тамарой занимается Прядильщик с Утёнком, и Гарри хотел верить, что им в этом можно довериться.

Катализатор был спрятан в кладовке Гарри, и даже он сам не был уверен, что в состоянии его найти — здесь можно сказать «спасибо» Заклятию. Ещё в первые дни от переноса фальшивая память, дарованная тем самым Заклятием, старательно Гарри намекала на необходимость прогуляться. И когда он её всё же послушал — привела к забавному такому голубому кристаллу, почти пульсирующему от заключённой в нём магии.

Подменить кристалл не стоило ничего. И закрепить новый облик какого-то камешка, подобранного на земле рядом, тоже. Гарри всегда неплохо давалась трансфигурация, в конце концов.

Проблема была в другом. Кто же именно надоумил Грега с Тамарой украсть Генри? Ещё и портрет его приложил…

А ведь как день мирно начинался.

Насколько это возможно после бессонной ночи, полной изучения книги и анализа информации с неё.

Первым тревожным звоночком стала Королева-в-перьях, не взявшая трубку — ни когда звонила Утёнок, ни когда позвонил уже Гарри. Вторым — дверь нараспашку в дом Королевы-в-перьях. Третьим — внезапно пропавший корабль, притом на этот раз без всякой невидимости.

К сожалению, Гарри слишком поздно узнал про Деревянного мальчика. Феи уже совершили необратимые изменения, и всё, что Гарри теперь мог, — поджарить тому мозги. Самое продуктивное — напрямую, потому что воспоминания его об этой Тамаре было уже не вытянуть, а вот сделать болтанку из серого вещества бессмысленной попыткой — с легкостью.

По правде, уже после прочтения книги Гаррино нейтральное отношение к феям потерпело изменения. И он был даже не то чтобы удивлён вообще. Так, раздосадован.

У них не было времени вызывать всех-всех и координировать действия. Просто пока Прядильщик с Гарри колдовали, пытаясь определить направление поисков, Утёнок вызвонила Прекрасным. А затем, не дожидаясь их, они побежали.

Сперва вместе, потом, когда поисковые нити разделились, они послушно разделились за ними же. Прядильщик и Утёнок за Генри, Гарри за своей глупой Королевой-в-перьях.

Гарри нагнал Грега у очередного входа в шахты, крысиными лабиринтами пронзающие весь Сторибрук — знать бы ещё, зачем и кем так было сделано, не ради одних же волшебных кристаллов весь замес. Но сейчас это было несущественно. Совсем.

Грег нервно курил у входа, вторую руку держа в кармане и будто сжимая в кулаке. А может и не будто. Гарри не стал приглядываться, лишь выступил вперёд и щёлкнул пальцами левой руки, оттопырив при этом мизинец. Грег успел только дёрнуться, выпустить из рук сигарету… И свалиться кулем, лишившись головы.

«Голову с плеч!» — неумирающая классика.

Гарри передёрнул плечами и зашёл в шахту — поисковая нить, завязанная на Королеве-в-перьях, настойчиво звала вглубь.

Быстрым росчерком палочки Гарри вызвал автономный Люмос, зацепил тот над левым плечом. Мимоходом порадовался, что так и не спрятал палочку обратно в ящик в кладовке, ещё и захватил её с собой сейчас. Гарри вообще стал замечать, что вновь привыкает таскать палочку постоянно с собой. И никак не мог решить, хорошо ли это.

Он так-то и вспомнить не мог, почему вообще отказался от палочки — ну кроме того, что и без неё ему хватало магии для комфортной жизни. Раньше.

Идя лабиринтом, Гарри не забывал на каждой развилке проставлять метку, чтобы потом не плутать. Он был без понятия, в каком состоянии найдёт свою невезучую Королеву-в-перьях, аппарация может быть и опасна. Гарри буквально видел, что так и будет, и всё ускорял шаг.

Королева-в-перьях оказалась кулем свалена в одну из тележек. Неестественно повёрнутая нога, хриплое прерывистое дыхание с тихими стонами-присвистами…

— Мордред, — процедил Гарри сквозь зубы и сделал первый росчерк палочкой, вспоминая нужные заклинания.

Он буквально разобрал ту тележку, лишив её по очереди всех стенок. Подхватил левитацией Королеву-в-перьях, одновременно фиксируя её позу еле вспомненным специфическим медицинским заклинанием. Подошёл ближе, провёл рукой над бледно-зелёной даже в свете Люмоса щекой, не рискуя прикоснуться. Зашептал заклинания, которые могли справиться хотя бы с наружными повреждениями, теми, что он видел.

Закончив, Гарри нервно размял запястье и спрятал палочку в карман. Теперь надо было осторожно донести Королеву-в-перьях до больницы и проследить, чтобы там её нормально начали лечить — увы, ни он, ни Луна, ни Прядильщик не могли похвастаться талантами в целительстве. Которое не «само-». То, что он сейчас сделал, — такая мелочь, по факту.

Гарри аккуратно разместил руки под телом Королевы-в-перьях, не снимая левитации и не прикасаясь — просто так будет удобно контролировать, куда «лететь». Обратно шли быстро, и Гарри просто тихо радовался, что все проходы достаточно широкие.

Они были на полпути, когда у него зазвонил телефон. Гарри чертыхнулся сквозь зубы, но, видя во входящем имя Утёнка, ответил, сразу же переведя звонок на громкую связь — благо отвлекающее внимание заклинание он наложил заранее, не хватало ему ещё, чтобы на них на улице пялились — культуры в людях ни на грамм.

— Да?

— Мы нашли Генри, всё уже хорошо.

— Тамара?

— Застрелена, — в голосе Утёнка скрежетнул металл. — Но нам нужна помощь, мы сейчас в доках, тут… проблемка.

— Королева ранена серьёзно, я не смогу… — Гарри выдохнул сквозь зубы, подвернув ногу — не заметил выбоины на дороге. Но ни на миг не ослабил заклинание. Продолжил спустя секунду: — Сейчас. Что та?..

Послышался какой-то шум, голос Прядильщика в отдалении — Гарри не разобрал ни слова.

— Перед смертью Тамара успела кинуть боб, и портал никак не закроется. Генри уже забрал Нил, они сейчас с Мэри-Маргарет и Дэвидом едут домой, а мы остались как-то решить эту проблему — Голд говорит, он ещё и расширяется.

— Кого-то живого туда кинуть пробовали? — одновременно Гарри кинул обеспокоенный взгляд на Королеву-в-перьях, вдруг изменившую ритм дыхания.

— Да, и белку, и зайца, и даже ворону уже поймали и кинули — в пустую. Труп Тамары тоже не помог.

— Мордред… Так, секунду. — Гарри прикусил губу, вспоминая. — Голд там рядом с тобой?

— Да, колдует, но тебя слышит.

— Отлично. Тогда, Прядильщик, визуализируй сперва Ничто — каким оно изображено в трактате Генриха Брехливого, ты точно должен был читать.

— Он говорит, что понял, дальше что?

— Дальше стандартная формула изгнания мелкого беса, а затем та основа, на которой ты Заклятие строил — в первой его части. Это должно стабилизировать портал достаточно, чтобы фокус с белкой или любым другим живым и достаточно крупным организмом сработал.

Какое-то время из трубки доносились лишь невнятный свист, грохот и что-то подозрительно похожее на ругательство. Гарри полностью обратил внимание на дорогу, он уже видел больницу — лоб Королевы-в-перьях покрылся нехорошей испариной и ему это не нравилось. Жутко не нравилось, но идти ещё быстрее он просто не мог — сохраняя стабильность левитации.

— Всё, закрылся. Спасибо.

— Отлично. Я возле больницы, буду внутри, — и Гарри сбросил вызов, как раз уже был в дверях.

Королеву-в-перьях забрали сразу же в реанимацию — стоило лишь Гарри выдернуть Доктора с обеда, даже не пытаясь слушать возражения и причитания о голоде. Гарри проводил взглядом хлопнувшие двери реанимации, краем глаза отметил вспыхнувшую красную лампу над ними. И обессиленно осел на лавку у стены.

Зрение размывало туманами. Гарри отстранённо перевёл взгляд на ладони — те тряслись немилосердно. Он здорово выложился сегодня, и последствия не заставили себя ждать.

Гарри устало откинулся назад, головой стукнулся о стену и прикрыл глаза. Всё равно уже не видел ничего, что так, что этак — одни туманы.

— Мистер Поттер, как вы?

— Что?.. — Гарри еле разлепил глаза, перекатился головой по подушке в сторону звука. Он узнал этот голос, но… — Прф?.. — язык был таким непослушный…

— Рад, что вы меня узнали, — туманная фигура двинулась, Гарри почувствовал прикосновение её пальцев к своей руке.

Он ничего не понимал. Это точно был профессор Снейп, но… Откуда он здесь? Где это здесь и почему он… так слаб? Даже туманы, к которым Гарри привык с детства, казались застывшим киселём.

Сейчас лето, он у родственников, ведь так? Почему же?..

— Что? — вновь повторил Гарри и сухо сглотнул.

Снейп не отвечал, сперва взял что-то, положил Гарри в рот, под язык — кусочки льда, как оказались. Гарри жадно сглотнул воды с них, промачивая горло.

— Вы попали в аварию. К счастью, ничего смертельного — магия компенсировала удар, защитила.

Авария?!

Гарри вскинулся — попытался. Как… авария?

А затем пришли воспоминания, как они все вместе ехали в Брайтон на отдых: дядя Вернон как всегда за рулём, мычит что-то в такт радио, тётя Петуния слушает аудиокнигу в наушниках, Гарри с Дадли спорят над сюжетом комикса, который — проспорил — взялся рисовать Дадли.

Шум, визг, грохот — острая вспышка боли…

Темнота.

— Дадли! Что с?..

— Простите, мистер Поттер. Но магия была только у вас…

— Гарри?

Прикосновение к плечу выдернуло Гарри из воспоминаний, любезно подсунутыми туманами, и он вздрогнул, открывая глаза. Чтобы сразу затем зажмуриться и помянуть Мордреда сквозь стиснутые зубы.

— Всё хорошо? Что случилось? — перед ним стояла, наклонившись, Утёнок.

Прядильщик тоже был рядом, его Тьму Гарри не мог не почувствовать — её концентрация и спугнула туманы, иначе Утёнок могла и не дозваться.

— Всё… терпимо. — Гарри поморщился. — Грег нам больше не помешает, но госпожа Королева сильно пострадала. Ей сейчас Доктор занимается. — Гарри махнул рукой в сторону реанимации. — Генри как?

— Реджина… Надеюсь, всё закончится хорошо… А Генри нормально, только перепугался — я звонила Мэри-Маргарет, он напился тёплого молока и сейчас спит. Нил с Дэвидом подрался за право сидеть в его комнате, в итоге сейчас оба сидят там с фингалами и шишками.

— Отлично.

— Меня интересует, что это за чертовщина была с тем порталом. И всё же хотелось бы конкретики, кто же стоял за этой парочкой, — протянул задумчиво Прядильщик.

— Какие бобы — такой и портал. — Гарри пожал плечами. — Никого не смутила скорость прорастания целой плантации?

— Великан…

— Великаны не владеют магией — точно не такой, — перебил, покачав головой, Прядильщик.

— Тогда что? Пестициды?

— А Мордред его знает.

— Зато ты знал, как его стабилизировать.

— Я знал природу самого портала, и уже исходя из этого… — Гарри покрутил рукой в воздухе. — Чего и как там намешали, я без понятия. Но можно будет исследовать, в принципе — лишь бы было время.

— Время, — невесело хохотнула Утёнок. — С тех пор, как я приехала в этот город, у меня постоянно ощущение, что время здесь какое-то отрицательное значение имеет — что ни день, то пиздец.

— Не понял взаимосвязи…

— Забейте. — Утёнок усталым жестом потёрла лицо. — Так. Что мы дальше делаем?

— Готовимся. Большего нам не дано. Всё это время я пытался разглядеть хоть что-то… Могу похвастаться только знанием о том, что хозяин сломанных сегодня кукол когда-то был у меня в лавке. И имеет тень — можем сразу духов исключить и баньш всяких.

— Тень… Есть у меня подозрение, кто это может быть тогда. Но…

— Не здесь. — Гарри качнул головой.

Утёнок кивнула, а Прядильщик задумчиво потёр подбородок.

Гарри вновь откинулся, уставился в потолок. Мысли текли лениво и непонятно о чём — он просто ждал. Утёнок с Прядильщиком о чём-то негромко разговаривали рядом, и почему ждут они — Гарри не совсем понимал. Но ждут, и ладно.

Доктор вышел, что-то чиркая на планшете. Не отрывая головы сказал:

— Так, жить мэр наш бывший будет, но в ближайшие дни в сознание вряд ли придёт.

— Насколько мы можем доверять вашему персоналу? — Гарри встал, чуть пошатнулся, но быстро выпрямился и подошёл к Доктору. Утёнок с Прядильщиком тоже подтянулись.

Доктор удивлённо поднял голову.

— Я хоть и Франкенштейн, но образование у меня медицинское. И к клятвам я отношусь достаточно серьёзно, чтобы экспериментировать исключительно на трупах. Точно также, как и весь персонал больницы — мы профессионалы.

— Это особенно после снятия проклятия было заметно, — фыркнул Гарри.

— Гарри. — Утёнок дотронулась до его плеча. — Доктор Вейл, мы рассчитываем на вас. Прошу также информировать меня о любых изменениях в состоянии Реджины.

— Да, конечно. А теперь попрошу — много работы.

Гарри устало потёр лоб, висок. Пробормотал:

— Генри спит… Значит, завтра… — затем встряхнулся. — Так. Ладно. Нам нужно было ещё обсудить твои догадки, Прядильщик.

Но тот только покачал головой:

— Завтра. Время ещё есть — сам чуешь, воздух только наливается грозой. А всем нам надо отдохнуть — день был сложный.

— Ты на ногах почти не держишься, — поддержала того Утёнок, и Гарри закатил глаза.

— Окей, как скажете. Тогда до завтра. — Гарри махнул рукой и крутанулся на пятках, аппарируя.

Вывалился он в спальне, ещё и, будто в первый раз, не смог удержаться на ногах, осев у кровати. Самое время было порадоваться, что пол застелен тёплым ковром, ещё и мягким таким…

Гарри встряхнулся, понимая, что ещё чуть-чуть и заснёт прямо на полу — его спина тогда будет в восторге, не иначе. Встал, опираясь на кровать, начал расстёгивать рубашку. Пару минут промучился с пуговицами на рукавах, когда вспомнил, что для этого есть даже специальное заклинание — для ленивых. Пробормотал себе под нос заклинание, рубашку кинул на стул. Штаны полетели следом, носки… Пижаму Гарри надевал на ощупь и заползал на кровать так же.

Взмахнул рукой, туша свет. И, уже отрубаясь, отметил, что Луны опять не было.

Это было опасно. Но он подумает об этом завтра.

Утро Гарри встретил головной болью. И проклятиями в адрес и себя, и Мордреда — последний всегда крайний, совсем как Гарри раньше для жителей МагБритании. Или Прядильщик для жителей Леса…

Любят люди находить себе «злое зло» (или «доброе добро») и перекладывать на него и ответственность, и вину, и неурожай…

Гарри потёр лицо, со стоном подтянулся, сел в кровати. Перевёл взгляд на соседнюю половину матраса — Луна опять не ночевала. Но в лавку явно заходила, какой-то мятый листок на её подушке явно об этом намекал. Но почему листок и почему именно на подушке?

Ах да. Это же Луна.

Гарри вздохнул, потянулся за листком. Глянул. Простонал:

— Лу-уна…

«Мы с кротиком готовим сюрприз, если вдруг увидишь где демона лишнего — не волнуйся, этот мой. И да, ты пенту, если что, не стирай — это тоже моё. И зелье я поставила — к нему не подходи, яд мне не нужен пока. Люблю, целую, а кротик тебя ещё и обнимает.»

Гарри откинул голову на стену, пару раз ударился ею. Кротик. Просто белый кротик. Идеально. Демон и пентаграмма идут в комплекте, ага. И даже вурдалак уже не кажется таким странным. Но… Для какого ритуала он мог понадобиться? Да и зелье…

Гарри нахмурился, вспоминая. Но ничего не вспоминалось. Может, увидев пентаграмму, он что-то и поймёт, но для этого надо сперва найти её. Или Луну. Но и то, и то даже не иголка в сене, а колосок, Мордред.

А ведь была ещё и тень…

Ладно. Гарри будет верить, что мир Луне разбомбить кротик этот чёртов всё же не даст, а сам он займётся защитой Генри. Надо будет сообразить что-то от демонов ему, это точно. Ещё один браслет? Из Гарри артефактор прям такой способный же, но ради ребёнка… Будто есть выбор.

Кротик. Надо будет ещё что-то на этого кротика найти. А то крутятся у Гарри в голове какие-то смутные догадки, но… Туманы рисуют то, что было очень давно для всех миров, показывают очень интересные картины…

Страшные картины местами. И этот кротик… Но Луне он ничего не сделает, сам родом из холмов. Там сильны связи — против всего мира. Главное, за кусок мяса не передраться. Но то такое. Всегда можно найти второй…

До весны ещё долго. Да и умеют эти прятать так, чтобы не всплывали. Если и есть что прятать…

Хотелось спать. Или хотя бы отдаться на волю туманам — хоть так отдохнуть, чтобы без забот. Вот только это же выход. Гарри, конечно, тот ещё трус и любитель сбегать от проблем… Но Генри. Ребёнок явно не виноват в том, что родился таким. Светлым, добрым. С сердцем, почти бесценным на любом чёрном рынке.

М-да.

Гарри покачал головой и встал, зевая, поплёлся на кухню — чай его обязательно взбодрит. Особенно если покрепче его заварить. И сахар, не три, но две ложки. А ещё там мармелад остаться должен был, он только недавно закупался… Луна не могла всё съесть, однозначно.

Гарри листал учебник по демонологии, когда колокольчик зазвенел. Он поднял взгляд и улыбнулся Прядильщику и Утёнку.

— Доброе утро.

— Здравствуй, — приветливо улыбнулась Утёнок, лучась энергией. — Как ты?

— Нормально, сон творит чудеса.

— Отлично! Генри передавал тебе привет, к слову, и обещал сегодня зайти — сейчас он с Нилом и Дэвидом гуляет.

Гарри благодарно кивнул, захлопнул книгу и знаками показал проходить на кухню — благо все прекрасно знали, куда это. Сам же отнёс книгу на стеллаж под руной Соул, поставил на место и убедился, что защитное плетение её накрыло. Рядом стояли другие труды по некромантии, демонологии и всяким гадостям, противным, но полезным временами.

Не существует Тёмной магии, есть только люди. А магия — это магия, на всякое разное её используют именно разумные, а не она сама себя. Разве что кровная та ещё гадость… Но и её, если уж быть честным, можно использовать во благо. Сложно. Но можно.

И всё равно, гадость!

Философ он мордредов. Гарри покачал головой.

— Мы вчера за тень говорили, верно? — спросила Утёнок, грея ладони чашкой чая. — Мне он вчера так ни слова и не сказал, — пожаловалась она шуточно на Прядильщика. —Тип, что не собирается по два раза повторять и что мне необходимо прокачивать терпение.

— Я не говорил «прокачивать».

— Но имел ввиду.

Прядильщик закатил глаза, а Гарри засмеялся.

— И всё же. Что у тебя за предположение было? Потому что мне наличие тени мало что даёт — было бы её отсутствие…

— Что вы знаете о… человеке, который называет себя Питером Пэном?

— Это который предводитель вечных мальчиков с Нетландии? — нахмурилась Утёнок. — Как в мультике? Добрый мальчишка?

— Почти правильно — кроме доброты, — скривился Прядильщик. — Вот самолюбия, злости и эгоизма в нём доверху, а не всякого доброго светлого.

— Судя по всему, знакомы вы лично, — отпил чай Гарри.

— К сожалению. Но дело больше в том, что у него очень самостоятельная тень.

— Тень.

— Тень, — кивнул Прядильщик.

— Но зачем ему Генри — если это всё же он? — непонимающе нахмурилась Утёнок.

— Сердце. — Гарри был уверен.

— Сердце, — согласился с ним Прядильщик. И пояснил затем для Утёнка: — У Генри очень необычное сердце — сердце истинно верующего. Оно не слабее сердец истинно любящих — просто другой спектр действий.

— И оно реже — если брать рыночную ситуацию в целом.

— Рынок сердец?.. — прозвучало со смиренным ужасом.

Прядильщик с Гарри переглянулись, и Гарри, откашлявшись, объяснил:

— Миры многогранные, интересы их жителей также. Поэтому кое-где сердца вполне ходовой товар. Какие-то цивилизации и вовсе на этом построены.

— Или на слезах девственниц, — хмыкнул Прядильщик.

Гарри страдальчески поморщился и простонал:

— Не напоминай мне про этих… Одна традиция их Ночи-в-и-на…

Прядильщик рассмеялся, совсем не поддерживая страдания Гарри. Утёнок явно хихикала от самой ситуации. А вот Гарри было не до смеха — он всего раз сталкивался с этими любителями слёз и хватило ему с головой. Даже туманы его тогда не спасли с отстранённостью. А уж когда он прочитал про их традиции и обряды…

Сущности, любящие всевозможные сердца, как-то поприятнее, да.

— Итак. Значит, Питер Пэн? — вернулась к теме Утёнок. — И дальше что?

— Ждём его хода. — Гарри поморщился. — Что мы ещё можем?

— Город перекроем — от новых незваных гостей. И ждём — предупреждённые. В конечном итоге, Пэн пока только предположение — не факт. Головоломка не сходится пока, никак.

— У меня тоже туманы только мерцают ехидно, ничего конкретного. Одно несбывшееся — поцелуй Утёнка с пиратом я иначе интерпретировать не могу.

— Что?!

— Я с этим?!

Утёнок с Прядильщиком переглянулись, скривились дружно.

— Смею надеяться, вкус у тебя всё же лучше, — пробормотал Прядильщик и отвёл взгляд в сторону.

— Никогда не любила проспиртованные тушки, я же не… Хм… Не любила, короче.

— Это её решение. И потерять память, и иметь отношения с тем, с кем хочет.

Гарри промолчал. Ничего не ответила и Утёнок, только накрыла своей ладонью руку Прядильщика, сжала в поддержке.

«И всё же они милые», — улыбнулся в чашку Гарри.

Оговорив ещё пару мелочей, попрощались. Гарри сперва думал идти дальше штурмовать учебник, но желание приготовить для Генри вкусняшку победило. И он пошёл на инспекцию холодильника и нычек всяких — он точно помнил, что где-то была сгущёнка. Ещё добавить муку, яйца, соду, гашенную лимонным соком, пару капель ароматизатора — миндаль или ром, надо было ещё решить, — и будет вкусняшка.

Пока готовил, Гарри ещё Доктору позвонил, ради его номера впервые достав телефонный справочник Сторибрука. Какое всё же интересное то Заклятие было, столь искусное… Надо будет у Прядильщика полную форму взять и изучить, интересно же. А то у него одни куски и общее понимание — не то это, не то.

Всё было — и будет хорошо. Возможно, ему следует поставить это как мантру на медитации. Найти бы ещё время на них… И не забыть, как туманы в это время любят брать верх.

Генри прибежал взъерошенный, весёлый, Потеряшку с Прекрасным Гарри отправил погулять — новых книг для них не было, а значит, нечего им и было в его лавке делать.

— Как ты, малыш?

— Отлично, Гарри! — но затем замялся, спросил робко: — А мама Реджина… Ты не знаешь, что с ней?

— Она пострадала во вчерашних событиях, но ничего смертельного, малыш. Она сейчас в больнице, но я разговаривал сегодня с Доктором, он говорит, что уже завтра можно будет её проведать — утром переведут в общую палату уже.

— Хорошо, раз ты так говоришь. — Генри серьезно кивнул. А затем широко улыбнулся. — Чем угощаешь?

— Коржиками. — Гарри хмыкнул. — Беги, мой руки. И садись, я уже всё подготовил. И готовь подробный рассказ — мне всё-всё интересно.

— Уже убежал!

Время с Генри пролетело в один миг. Гарри отдыхал с ним, позволил тяжёлым мыслям отойти в сторону, даже туманы не докучали, им Генри тоже был люб, кажется.

Но стоило Генри убежать, как Гарри нахмурился, устало потёр лоб.

Его никак не отпускала мысль: даже если взять за основу, что их главный враг — Питер, как он доберётся до Сторибрука? Морем-океаном? Из другого мира?

Стоп. Мир… Портал. И транспорт. И водитель, да?

Бобы. Море. Корабль.

Пират.

Гарри подскочил, быстро набрал номер Прядильщика:

— Привет, ты бобы считал?..

* * *

Киллиан задумчиво покрутил прозрачный боб в руке, подкинул и затем поймал.

— А это зачем?

Шею Киллиана обвили тонкие женские руки, шеи коснулись жирные от толстого слоя блеска губы. Он поморщился, но поспешил это скрыть привычной широкой ухмылкой — эта дура была ещё полезной. И довольно услужливой, хотя сам он бы с удовольствием поимел ту блондиночку.

Она ведь ещё и с Крокодилом милуется — такой смак вновь лишить чудище женщины. Киллиан даже будет ту любить — ну, какое-то время. Сумеет всех в этом убедить точно, как было с Милой.

Или этой, как её там… Хотя с ней и убеждать никого не надо: шлюха же, никому и не нужная.

— Для портала, — всё же пояснил он и отцепил с шеи её руки. — Ты достала?..

— Ты такой скучный. — Лейла (или Лесла?) обошла его, села на кровать напротив, картинно надула губы. — Я так старалась, а ты… — повела плечом, почти полностью оголяя грудь, скидывая кофту.

Какая скука. Киллиан там уже всё давно промацал и изучил, широкую дырку в первую очередь. Он не сопливый юнец-юнга и не спермотоксикозный матрос, чтобы на такое, как с голодухи, бросаться же.

Впрочем, и отказывать себе в удовольствиях он не привык.

— Так принесла или нет? — приподнял в вопросе бровь.

— Принесла, принесла. — Лейла (а может Лесли?) скривилась, полезла куда-то в район того самого декольте. Достала небольшой пакетик с сиреневого цвета пыльцой. Кинула тот Киллиану. — Оно?

— Оно. — Он довольно оскалился и ловко спрятал пакетик в ящик стола, что стоял сзади него. Потом в сейф перепрячет. — Не было проблем?

— Не-а, — легкомысленно намотала прядь на палец Лейла (и морской чёрт с её именем, кому оно там интересно). — Меня даже ни о чём не спрашивали, просто дали этот пакетик и сказали использовать во благо.

«Мило», — хмыкнул про себя Киллиан.

Интересно, а эти-то какую игру ведут? Но смерть Крокодила точно будет благом, а что его работодатель её обеспечит — Киллиан не сомневался. Прекрасно знал возможности этого… существа. И его ручной армии.

А может, и сомневался. Но это мелочи.

Итак. С помощью этой дуры он смог стянуть компас, раздобыть пыльцу, ещё и зелий достать — хотя та странная блондиночка заставила его не на шутку поволноваться, особенно когда обездвижила, совсем как этот… Га-арри. Ещё один колдун, развелось их.

Но блондинка та, в конце концов, лишь рассмеялась и ценой какой-то странной клятвы не просто отпустила, ещё и зелий дала. Про морду монстра, в тот момент выглядывающего из-за спины той странной блондинки, Киллиан предпочитал не думать и не вспоминать. Не его беда.

Ещё вчера вышло волшебный боб заполучить — отлично. Изначально Киллиан думал более извращённым способом добираться до Нетландии, но теперь… Теперь способ сам приплыл в его руки, остаётся только воспользоваться. А вот всё то, что он подготовил раньше…

Оно отлично ложится в запасной план избавления от Крокодила. Ещё и того Га-арри могло зацепить — о, он верил в свою счастливую звезду.

Жалко, конечно, что книгу не вышло полезную какую достать — та, что притащила эта дура, была тем ещё бредом. Ну может и не бред, но точно совсем не нужная вещь в их ситуации. Хотя Киллиан с интересом её прочитал, всё равно свободного времени было валом — но то мелочи. Концовка и вовсе заставила его заржать — этот Га-арри знает толк в насмешках.

— Ну что, я достойна награды? — Лейла потянулась, затем и вовсе легла на кровать, скинув предварительно кофту.

Киллиан сыто прищурился, начал расстёгивать ремень. Зачем отказываться, если можно не отказываться? Да и сосёт она великолепно.

Клятву же он сдержит. Наверное. Как повернётся монета судьбы.

«Я приму на себя всю Тьму меча и добровольно сделаю шаг в пентаграмму с ним в руках».

Какая же глупость. И очень странная блондиночка. Такую даже иметь как-то опасно…

Гарри давился овсянкой. И, главное, сам же приготовил её — хоть и терпеть не мог. Но надо. После новой бессонной ночи, когда они с Прядильщиком и Утёнком пытались пересчитать бобы, даже не зная точно, сколько же их было изначально, иного способа взбодриться не было. Потому что даже кружка чистой заварки Эрл Грей с четырьмя ложками сахара оказалась здесь бессильна.

Гарри никак не мог перестать думать про ту «ч», жирную такую всю. С медведем всё вроде как стало ясно — Пэн, Генри, проблемы, несложный пазл. А вот это заключение о чьей-то грядущей смерти пугало.

Почему-то Гарри думал, что уже забыл, что же такое этот страх.

Наивный, глупый-глупый Гарри Поттер.

Он потёр лоб и запихнул в себя новую ложку каши. Слизь неприятно обволакивала язык, так и хотелось пойти почистить ещё раз зубы, но всё это было мелочью.

Гарри пытался составить список, получилось совсем не весело. Он знал себя, прекрасно помнил, куда его загнали прошлые потери. Гарри всё же был живым человеком, а не модулем и функцией.

«Бояться — это нормально», — говорил Дамблдор.

«Узнайте свой страх и тогда будете готовы», — нарочно отстранённо поучал Снейп.

«Ты не один, Гарри», — ласково улыбалась Спраут.

«Ты не один», — все они говорили, все. И чем закончилось?

Гарри взмахом руки отправил уже пустую тарелку в мойку, даже не скривившись на жалобное дребезжание фаянса. Поставил локти на стол, со стоном спрятал в ладонях, наклонившись, лицо. Зарылся пальцами в волосы, царапая голову ногтями.

Почему опять — всегда — он?!

Перед глазами насмешливо кружилась тень ласточек.

Чутьё Книжника вдруг обожгло — у него всё ещё был долг. Всегда.

Гарри со стуком отодвинул стул назад и встал, чуть покачнувшись. Перед глазами запрыгали чёрные точки, и он взмахнул головой — тех только стало больше, да и ласточек определённо тоже. Гарри скрипнул зубами и выпрямился, дал себе мысленно по голове — пожалеет себя, когда всё будет кончено, а пока ещё побарахтается. Гадание на кофейной гуще штука тонкая, считать то приговором — в туманах он той тропы так и не увидел.

Что не узел, то не предопределено даже в сам момент свершения. А дыхание Госпожи пока еще не стелется городом — Гарри точно знает.

К приходу посетителя, о котором жужжало предзнаменование, Гарри уже полностью привёл себя в порядок, под настроение надев удлинённый камзол и бриджи, всё в зелёно-серебристых цветах. Ему они шли, а факультетские войны остались в слишком уж далёком прошлом.

«Но забавно», — Гарри хмыкнул.

Колокольчик прозвенел тихо-тихо, будто кто-то нарочно пытался его заглушить. Только то ли магии или искусности не хватило, то ли просто по недооцененности ничего не вышло. Гарри хмыкнул и заинтересовано повёл бровью. Двумя, потому что виртуозно владел одной только Снейп, но отнюдь не он. Ну и Прядильщик, слегка.

В лавку вошла монашка.

Ну да, кто же ещё.

Гарри усмехнулся, сразу понимая, какая книга ей предназначается. Пусть та пришла и вовсе не за книгой.

— Доброе утро, мистер Поттер. — Она приветливо улыбнулась.

Гарри ответил, тоже не скупясь на улыбку — у него их много.

— Доброе, госпожа Фея. Что привело вас сегодня ко мне?

— Будем считать, что интерес. Всё же в Зачарованном Лесу не так много людей, — она легкомысленно махнула рукой, но взгляд оставался цепкий, — владеющих магией — в той или иной степени.

Но любая цепкость бессильна перед туманами, когда только вязкая муть, холод и вода. Из Гарриных глаз смотрели эти туманы, Гарри сам балансировал на грани — полностью расслабленный.

— Магия в крови у обитателей Леса… — Гарри склонил голову набок. — В той или иной степени.

— Но ведь вы… чужак? — не то вопрос, не то… провокация.

Туманы мерцали, тропы будущего, прошлого и несбывшегося калейдоскопом крутились. Озеро, озеро, озеро…

— Так и вы не с крыльями родились. — Гарри усмехнулся.

— И всё же, ваша магия… Тёмная? — Фея полностью проигнорировала слова Гарри, продолжая давить свою линию. Но запомнила: существа такого возраста и… истории не склонны к опусканию столь говорящих мелочей.

Гарри засмеялся, покачал головой:

— Когда-то в детстве меня называли Светлым Героем, — поделился он вроде как по секрету.

Его ведь действительно так называли. Кое-кто. До событий шестого курса…

Снег, какой же белоснежно-чистый снег… И кровь на руках, на снегу, кровь — сплошная кровь…

Гарри зацепился за привычный свежий привкус Тьмы в воздухе, выныривая чуть ближе из туманов. Сегодня взрывов в меню не было.

— А в более старшем возрасте? — Фея приподняла в вопросе аккуратно выщипанную бровь, и почему-то Гарри вспомнилась Амбридж.

— А в более старшем возрасте я стал Книжником. Кем являюсь и по сей день. И, выполняя свой долг, уже даже знаю, какую книгу вам предложить. — Гарри вышел из-за прилавка, подошёл к Фее, достал из ближайшего стеллажа книгу, на которую та уже кидала пару раз свой взгляд.

«Дерево лжи». Ироничненько.

— Не правда ли, так занятно создать ложь такую, чтобы всеобщая вера сделала из неё правду?.. — Гарри погладил обложку. Протянул книгу Фее: — Она ваша.

— Благодарю. — Та чуть наклонила голову.

— Хорошего дня. — Гарри улыбнулся.

Звякнул колокольчик, Фея не стала давить, ушла. Слишком много слов было сказано, смысл под смыслом…

Кажется, она убедилась, что он темнейший из тёмных — чуть ли не Прядильщика переплюнет. Смешно.

Гарри ведь Книжник, сам всё время это говорит и ничуть не скрывает. И почему никто не верит?.. Не осознают, что для него нет других сторон, кроме книг и долга. И личных привязанностей.

Телефон подал признаки жизни, и Гарри ответил на вызов Утёнка.

Его бедовая Королева-в-перьях пришла в сознание.

Отлично. Отлично.

Проведя остаток дня в больнице, ночью Гарри планировал спать. Крепко и здорово. Вот совсем не планировал подрываться в три ночи — часы в телефоне были неумолимы — от звонка Утёнка, что горит плантация бобов. Но Мерлин с ней, с этой плантацией — рядом были замечены Красавица с Крюком и Прядильщику сорвало тормоза.

А ведь Гарри даже не знал толком, где та плантация находилась, Моргану ей в грунт.

Пришлось аппарировать на две из трёх самых высоких точки Сторибрука, чтобы заметить огонь и аппарировать уже к нему. На глазок. То, что перемещение сожрало всего одну пуговицу с его рубашки, но оставило целым всё остальное, Гарри считал победой.

— Что случилось, ещё раз? — Гарри заметил Утёнка, стоящую со Снег, и быстро подошёл.

— Тот великан — Антон — отвечает же за эту плантацию, приглядывает там. Увлечённый ботаник, короче. Решил испробовать какое-то новое удобрение, но его только ночью заливать можно. Вот и пришёл, а здесь горит. Кое-как смог позвонить Дэвиду, а дальше цепочку сам понимаешь. Мы с Голдом тогда, кхм, ужинали в… кафе вместе, поэтому после звонка Мэри-Маргарет он предложил меня подбросить, раз я уже пару бокалов вина выпила и за руль не могла сесть. Когда приехали, оказалось, что Антон заметил Крюка с Белль, и Голд… — Утёнок не договорила, бросила обеспокоенный взгляд куда-то в поле.

Впрочем, ей и не нужно было. Гарри и сам уже прекрасно понял всё остальное.

— Мне откровенно пофиг на Крюка, пусть Голд делает с ним что угодно — после всего, что было, но ведь Белль рядом… — Утёнок всё же продолжила: — Он ведь не простит себе, такой глупый…

Гарри кивнул. Прядильщик действительно такой.

— Но как они нашли поле? — вмешалась внезапно Снег.

Гарри пожал плечами:

— Вычислили или проследили за кем-то. Имея на руках один боб, вполне можно догадаться, что где-то есть ещё.

— Но откуда он мог взять тот один боб? — Снег нахмурилась.

— Грег или Тамара. — Гарри отвечал на автомате, сам вглядываясь в затухающие отблески пламени, принюхиваясь к следу из Тьмы. — У кого-то из них забрал — у вас же здесь целое поле, воруй — не хочу.

— А у них-то откуда он взялся?! Поле было накрыто защитным куполом!

— И сильно этот купол помог сегодня? — Гарри покосился на Снег. — Только ворон пугать. Любое колдовство можно взломать — проклятие вам свидетель.

— Но ведь… — хотела она сказать ещё что-то, но Гарри уже не слушал.

— Утёнок, я, кажется, уловил, где они. Будьте готовы, — и прокрутился на пятке.

Туманы были на удивление сговорчивы, и вместе со следом Тьмы Гарри смог построить конечную точку аппарации.

Прядильщик, запрокинув голову, смотрел на небо. Красавица лежала на земле поодаль, под головой у неё был свернутый пиджак Прядильщика. Пирата Гарри нигде не видел.

— Мило.

Прядильщик даже не вздрогнул, всё так же не отрывал взгляд от ночного неба.

— Я дурак?

— Всё возможно. — Гарри пожал плечами. — Но не то чтобы с этим нельзя было жить.

— Ты настоящий друг.

— Да уж какой есть, всё как в народной мудрости: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты».

— Я устал…

Гарри вздохнул и подошёл, сам запрокинул голову, смотря на звёзды и не видя. Ласточки, ласточки, сплошные ласточки… После смерти Дурслей — своей семьи — Гарри был разбит и уничтожен, весь его мир стал шляпой-дуршлагом с обгрызанными молью полями. И сам он был… обгрызенный.

Отношения… Он в них утонул, увидел новый смысл жизни, вновь начал сопротивляться туманам — до этого он окончательно не пропал только благодаря Снейпу.

Ласточка стала тогда символом перемен к лучшему, символом любви и абсолютного доверия.

М-да.

— Жить — сложно. Безумно сложно, зачастую ещё и больно, обидно, нечестно… — Гарри помолчал. Закончил горько: — Но лишь бы было для кого.

— Эмма… Она совсем другая, но я… Белль до последнего хотела меня исправить. Сделать лучшей версией, но…

— Мы те, кто мы есть.

— Да. — Прядильщик наконец опустил голову, посмотрел на Красавицу. — Или всё, или ничего.

— Вот именно. — Гарри тоже опустил голову, размял шею. — С госпожой Красавицей всё в порядке?

— Скорее всего сотрясение — я не врач.

— А пират что?

— Сбежал. — Прядильщик скривился. — Кинул боб и прыгнул сразу в портал, Белль стало затягивать, и она не удержалась на ногах — упала и потеряла сознание. Я смог удержать — портал закрылся на удивление быстро.

— Ладно, потом разберёмся. Сможешь нас к плантации перенести?

— Да, только руки должны быть свободны.

Гарри хмыкнул, легко подхватил Красавицу на руки, уменьшив её вес заклинанием. Прядильщик положил руки ему на плечи, и всё вокруг закрыл бордовый дым.

Домой Гарри попал часам к шести. Хотелось спать. Но вместо этого он достал из ящика в прилавке старый альбом для рисования, обёрнутый в целлофан. Аккуратно вынул его, задумчиво провёл по имени художника на самодельной обложке с огненным цветком.

«Большой Дэ», было выведено витиеватым почерком — тётю тогда попросили написать. Ниже уже почерком самого Дадли было добавлено: «и вдохновение его Мелкий Гэ».

Гарри покачал головой, перевернул обложку. Начал листать красочные страницы комикса про дружбу и супергероев. И великую любовь — Дадли был романтиком. На последней из «нечистых» страниц были только расчерчены фреймы. Именно о том, что в них нарисовать: признание главного героя в любви или же битву с боссом, они спорили тогда.

Какая глупость.

Гарри взял карандаш, кинул новый взгляд на предыдущую страницу, дёрнул уголком рта. И начал рисовать.

Только спустя столько лет он понял, что можно было вполне и третьим вариантом поставить не точку, но многоточие. Дадли, наверное, был бы рад.

То ли туманы, то ли клубы дыма. Табло с расписанием поездов. Два мальчишки на разных фреймах. Обещание новой встречи — в самом низу.

Гарри отложил карандаш.

Стало легче.

Смерть — лишь новое начало.

Гарри с лёгкой улыбкой покачал головой и закрыл альбом. Не стал прятать обратно в целлофан, оставил на прилавке, просто отложив в сторону. Так, чтобы видеть.

Уснул Гарри легко и быстро.

Проснулся спустя всего несколько часов, но вполне себе бодрый. Позавтракал, сделал себе вторую чашку чая и пошёл на штурм кладовой. Пока у него было немного времени, можно было чуть привести в порядок те завалы, да и что-то с защитой от демонов для Генри будет хорошо подобрать.

Когда позвонила Утёнок — что-то входящие Гарри одной ей и забиты — он успел разобраться только с двумя коробками и тремя чашками чая. И нашёл пылесос, понять бы ещё, зачем тот ему нужен, если убирает Гарри исключительно магией.

— Слушаю. У нас новое ЧП?

— Привет. Ну можно так сказать. — Утёнок как-то странно хохотнула. — Только на этот раз никуда бежать не надо и делать что-то тоже поздновато как-то.

— Удиви меня.

— Корабль Крюка исчез. Мы хотели его проверить, мало ли что тот ещё стянул, кроме бобов, но в порту его не оказалось.

— Ну и Мерлин с ним. — Гарри пододвинул к себе новую коробку и оглушительно чихнул. — Извини… — и ещё раз чихнул.

— Будь здоров. Изменить уже, понятное дело, ничего нельзя, я просто решила позвонить, чтобы ты был в курсе, — в голосе Утёнка звенела улыбка.

Гарри хмыкнул:

— Окей, спасибо. Прядильщик что-то говорит?

— Что пара дней у нас точно есть. О, и что он заканчивает купол, просил передать, что активировать с тобой планирует, чтобы увеличить какой-то хаотический потенциал — передаю дословно, без понятия, что это такое.

— От-лично… — протянул Гарри, недоумённо крутя в руках какой-то куб-не-куб с выпирающими со всех сторон квадратными кусками. — Генри и Прядильщику привет.

— Удачи!

Вызов закончился.

Гарри отложил этот «куб-не-куб» в сторону, обещая разобраться с ним позже — интересно же. А сейчас у него на очереди ещё с два десятка коробок…

Гарри, затаив дыхание, считал секунды. Семь, восемь, девять… На четырнадцатой он пипеткой капнул в котёл кровь дракона, а второй рукой сразу же стал мешать зелье — восьмёрками, всё как учил Снейп…

Зелье забурлило, быстро стало менять цвета: болотный, чёрный, золотистый, розовый. Неужели вышло?..

Гарри внимательно осмотрел приятный оттенок розового — точно такой, который и должен быть по рецепту. Улыбнулся, довольный собой.

Вдруг котёл как-то дёрнулся сам собой, зелье опять забурлило, выстрелило каплями вверх — Гарри отошёл подальше, накрываясь ещё одним щитом. Когда всё прекратилось, он подошёл обратно и грустно вздохнул. От розового не осталось и следа, в котле плескалась какая-то зелёная бурда…

М-да. И он даже не сомневался, что вот эта «бурда» — какой-то яд, с его-то талантами. И на что надеялся только?..

Плохо. И даже Луну не найти — за ней надо хорошо так в леса углубляться, а то и под землю лезть — Мерлин знает, куда её тот кротик завёл, в конце концов. А зелье необходимо для активации артефакта для Генри. Гарри честно уже в четвёртый раз варил его — каждый раз итог был разным, но совсем не тем, что надо.

Гарри потёр устало лоб, зарылся пальцами в волосы. Его рвало на части: беспокойство за Генри заставляло действовать, но здравый смысл подсказывал, что суетиться и что-то делать лишь бы делать не стоит. Но как не делать, если его ребёнок под ударом? И смерть ещё эта, напророченная…

Гарри рассмеялся, проклиная про себя опять эти чёртовы связи. Те разморозили его, сделали живым — опять таким уязвимым. Больным.

Ладно. Ладно.

Он отложит истерику до лучших времён. Сейчас надо… Гарри оглянулся, зацепился взглядом за телефон. Кивнул сам себе — сегодня выписывали его глупую Королеву-в-перьях, возможно, стоит ей помочь. Заодно и Генри увидит.

Гарри уже накинул пальто, проверил заклинания на дверях лавки. Вызвал в голове картинку приёмного покоя, начал крутить вихрь аппарации…

— Добро пожаловать в Сторибрук. — Крюк оскалился, провёл насмешливо крюком вдоль береговой линии. Что-то ещё говорит, но много чести вслушиваться в слова вшивого пирата, давным-давно попавшегося в сети, и с головой.

Питер равнодушно от него отмахнулся. Он жадно вглядывался вдаль, будто мог уже видеть своё самое желанное сокровище. Как долго он этого ждал… А ведь где-то здесь был и Румпель, давненько они не встречались. И малыш Бей, конечно же.

Воссоединение семьи, что может быть прекраснее?

Питер оскалился, быстрым движением облизнулся. Скоро. Уже очень скоро.

— Эй, твоё детечество, про наш уговор не забыл? — вновь подаёт голос чёртов пират, и Питер раздражённо оборачивается в его сторону. Конечно, не забыл, он…

Гарри приходит в себя на полу. Правый глаз не открывается, а в левом мир заходится весёлым хороводом. Почему-то тянет левую ногу и сил совсем-совсем нет. Он ничего не понимает.

Гарри закрывает и левый глаз, больше не пытается встать, так и лежит — валяется явно неаппетитным кулем — на полу. Он пытается вспомнить, что же было до… До чего?

Так. Утром он встал, в очередной раз без толку поискал в книгах тот «куб-не-куб». Потом… Потом пошёл варить зелье. Опять. Провалился в этом — ничего нового. Затем… Он хотел переместиться в больницу? Королева-в-перьях, точно же.

Итак. Он точно начал аппарировать, когда случилось… что? Туманы?

Гарри наконец-то обратил внимание на то, что те были какие-то будто пришибленные, почти даже не шевелились на границе его восприятия. Мутные-мутные, в них нельзя было даже его собственное прошлое разглядеть — такое на его памяти происходило впервые.

Зазвенел колокольчик на двери. Послышался голос Утёнка:

— Эй, Гарри, ты дома? Я хотела узнать, всё ли в поря… Гарри!

Гарри почувствовал прикосновение холодных ладоней к лицу. Дёрнул ртом, а затем и чуть приподнял руку и помахал ей, показывая, что в сознании.

— Что случилось? — Утёнок придержала его, засунула что-то мягкое под голову.

— Есл… — Гарри страшно закашлялся, он будто день не пил, так горло пересохло. Утёнок сразу же куда-то делась, затем вернулась, приподняла его голову, к губам прислонила… чашку?.. Без зрения и туманов оказалось так тяжело… — Спасибо. — Он отпил и смог уже прохрипеть. Ещё пару глотков, и он почти счастлив. — Если бы я знал, что случилось.

— Я вызову скорую.

— Нет, Утёнок, не стоит. Я сейчас немного отдохну и буду в порядке.

— Но, Гарри…

— Поверь, я знаю, что делаю.

— Ладно, упрямец, — устало согласилась Утёнок. — Что ты, что Голд — два барана. Но пусть. Схожу губку хоть какую-то найду, тебе лицо вытереть — вся правая половина кровью залита. И как у тебя с аптечкой?

— Аптечка только зельевая. — Гарри хмыкнул, с каждой минутой чувствуя себя всё лучше.

— Красота! — саркастично отозвалась Утёнок откуда-то из недр лавки, где искала то ли губку, то ли тряпку, то ли ещё что. — Значит, ещё и тебе соберу, мне не сложно. Вот же… колдуны.

Гарри хмыкнул. Вернулась Утёнок с чем-то мокрым и стала вытирать его лицо. Затем помогла сесть, оперевшись спиной на прилавок. Голова уже почти не кружилась, и Гарри рискнул приоткрыть глаза, усиленно моргая и радуясь, что в лавке просто по природе не существует яркого света.

Лёгкий пас рукой и негромкое заклинание — перед Гарри сформировалась зеркальная поверхность. И он наконец-то понял, почему у него лицо в крови было: неудачной аппарацией ему рассекло бровь, ничего страшного, зато крови, крови.

— Так, а с ногой у тебя что? — внезапно говорит Утёнок, и Гарри тоже переводит взгляд на свою ногу.

Надо же, он и забыл о ней. На левой икре не хватало штанины и мяса — упс. Но почти не болело — магия. Гарри прислушался к себе: действительно, почти все его способности к самоисцелению сейчас сосредоточились на ноге — славно.

— Ничего страшного, — улыбнулся Гарри и откинулся головой на прилавок. — Но если хочешь, там под прилавком есть лимонного цвета коробка, достань из неё пузырёк с тёмно-красной жидкостью. Там ещё кривая «кэй» на этикетке должна быть. И пузырёк из зелёного стекла тоже, он там один такой.

— Эти? — после недолгих поисков показала она ему два флакончика.

Гарри кивнул:

— Да, спасибо.

Забрал оба пузырька. Сперва открыл тот, что зелёный, капнул из него прямо на рану. Раз капля. На миг задумался, капнул и вторую. Закупорил пузырёк обратно, настала очередь Кроветворного. Одним глотком Гарри отпил сразу половину, скривился от вяжущей рот терпкости.

«Пожалуй, хватит», — закрыл он и второй флакон и отдал те обратно Утёнку.

— Может, тебе помочь в спальню перебраться?

— Я скоро уже полностью восстановлюсь, спасибо. Как там Королева? Ты же из-за неё меня искала?

— Нормально, успешно выписалась и поехала домой. Я предложила подвезти, но Реджина лишь фыркнула. А вот от компании Генри отказываться не стала. — Утёнок хихикнула. — Я просто удивилась, что ты на выписку не пришёл, хотя планировал — тебя Генри заложил. Вот и проверила…

— Ясно, спасибо. — Гарри кивнул. Глубоко вдохнул и выдохнул, как-то отстранённо понимая, что дыхание вышло паром. Он перевёл взгляд на подоконник — искусственные цветы, там стоявшие, покрылись небольшой корочкой льда.

— Холодает, — заметила поразительно точно Утёнок.

— Да…

Гарри наконец-то вспомнил. Видение. Странное-странное, и непонятно — то ли прошлое, то ли будущее, то ли вообще несбывшееся… Но иней…

Госпожа близко.

— Утёнок, передашь Прядильщику, что Питер Пэн уже в Сторибруке?

— Ч-что?.. Это… Я передам, да.

— Отлично. И да… Как ты отнесёшься к тому, чтобы пожить вместе с Королевой и Генри?

— Я-то не против, после всех приемных семей и бродяжества мне без разницы, в какой компании жить и где спать — хоть в чулане с бомжами. — Утёнок пожала плечами. — Но вот Реджина…

— Я с ней поговорю. — Гарри опёрся на пол, кое-как поднялся, покачнулся, но схватился за прилавок — с другой стороны его поддержала Утёнок. — Сейчас ещё чуть приду в себя и поговорю. Иди к Прядильщику.

— Ты уверен?..

Гарри кивнул. Туманы оживали и уже нормальным видением, а не таким странным, как прошлое, — у него перед глазами возникло чужое лицо. Лицо мальчика, достаточно похожего на Генри, чтобы появились интересные догадки. Лицо Питера Пэна — Гарри знал это точно.

Забавно. Забавно.

Гарри кое-как обошёл прилавок, провёл рукой по выемке для ключа, снимая заклинания с встроенного ящика. Тот послушно щёлкнул и выдвинулся вперёд. Гарри достал из ящика палочку, задумчиво покрутил ту в руках… И поплёлся в спальню. Надо было переодеться. Палочка очутилась во внутреннем кармане камзола.

Аппарировал он прямо домой к Королеве-в-перьях — в этот раз без всяких неожиданностей и внезапных расщеплений. Они с Генри нашлись в гостиной, Королева-в-перьях читала в голос, лёжа на диване, а Генри собирал пазлы на полу.

— Гарри! — подскочил к нему Генри, стоило показаться в дверях.

— Гарри? Я не ожидала тебя сегодня уже увидеть, — подала голос и Королева-в-перьях.

Гарри улыбнулся Генри, крепко обнял того. Затем подошёл и сел рядом с Королевой-в-перьях, потрепал её по плечу. Обнял. Та фыркнула, но вырываться не стала, рядом захихикал Генри.

— Простите, госпожа Королева, обстоятельства оказались сильнее моего желания засвидетельствовать вашу выписку из мест не столь дальних.

Королева-в-перьях сморщила нос, бессильно фыркнула. Ещё громче засмеялся Генри.

«Так уж быть, прощаю», — махнула та рукой, и Гарри улыбнулся.

— Ты ведь не просто так пришёл? — спустя какое-то время спросила Королева-в-перьях, и Гарри грустно улыбнулся.

— Увы. Наш уже не столько таинственный враг уже в Сторибруке, и я хотел попросить, чтобы с вами, госпожа Королева, и с Генри жила вместе и госпожа Утёнок.

— Гарри… — Королева-в-перьях нахмурилась, отвернулась.

— Можно, ма, можно? Мама Эмма хорошая, она ведь… — Генри заползает на ноги Королевы-в-перьях, смотрит на неё просительно.

Гарри фыркает. Уморительно.

— Ладно, — морщится Королева-в-перьях. — Так уж и быть, место в чулане я найду.

— Мама! — Генри качает головой, улыбается светло-светло.

Королева-в-перьях треплет его по голове, подтягивает выше и укладывает рядом — повезло ей с диваном, места хватает всем. Молчание, воцарившее, уютное — тёплое. В него хочется укутаться, словно в плед, согреться от холода приближения Госпожи.

У Гарри туманы вновь начинают вести себя странно, он боится сейчас даже двинуться лишний раз. Смотрит и не видит. Гарри незаметно со всех сил сжал кулак, впиваясь ногтями в ладонь.

Что. За. Чёрт.

Он ведь давно свыкся со своей силой, сростилсся с ней. Туманы для него были привычной реальностью, проблемной, иногда желанной, но давно уже не пугающе непредсказуемой. Туманы — его крест с рождения. Как Книжник — предначертанное.

Что же случилось сегодня? Ещё и близость Госпожи…

Ему нужно в лавку. Закрыться, спрятаться, пережить. Но Генри…

Звонок телефона заставил вздрогнуть, но помог отвлечься. Гарри улыбнулся Генри и Королеве-в-перьях, ответил — звонила Утёнок, кто же ещё. Она уже предупредила всех причастных о Питере Пэне и теперь уточняла, где же ей жить эти дни.

Надо будет поговорить с Прядильщиком — не забыть. Если догадка Гарри верна… Варианты, слишком много вариантов. Возможностей. И Потеряшку надо не забыть. Одна кровь, один путь — Гарри уверен, они знакомы, не могут быть не знакомы.

Знания — сила. Цепляясь за соломинку…

Закончив разговор, Гарри спешит попрощаться. Домой, ему срочно нужно домой.

Безопасность.

Никакой. Крови.

Туманы сошли с ума, привычно сошли — они подсовывают изображение снега, всего в крови и ошмётках плоти. Чудовище хохочет, Гарри не может пошевелиться, а гнилостная пасть всё ближе и ближе.

Генри весело прощается, Королева-в-перьях настораживается, но ничего не говорит. Гарри не видит, но чувствует, растягивает непослушные губы в привычной улыбке и крутится-крутится-крутится.

Оказавшись в лавке, он падает на колени, склонившись, головой почти касается пола. Туманы вновь неправильные, чудовище ушло обратно вглубь воспоминаний, и Гарри больше нет.

Питер довольно оглядывает только что построенный лагерь, скалится. Декорации расставлены, осталось лишь выложить путь из конфет (ведь дети их любят намного больше хлебных крошек) и наслаждаться результатом.

Его план совершенен.

Скоро. Уже скоро.

Гарри рвёт кровью, он в состоянии только упасть вбок, чтобы не вот в это всё говно. Нечистоты.

Не-чис-тый.

Чудовище смеётся.

Гарри приходит в себя… наверное, через несколько часов. Он не знает через сколько, не засекал. Но на улице ещё темно — уже темно? Гарри не знает.

В первые мгновения он хочет умереть, совсем как когда-то. Но затем в голове проясняется — насколько это возможно для него — и Гарри истерически смеётся. Какое умереть, о чём это он.

Он просто устал.

Гарри как-то подтянулся, с отвращением вытер рот.

Воняло.

Гарри нашарил палочку в кармане, пробормотал Очищающие, сразу несколько вариаций. Затем откинул ту в сторону, потёр глаза. Из хорошего, сейчас туманы почти не беспокоили, ничего необычного.

Только слабость противная, но что Гарри какая-то слабость. Он подполз к прилавку, опираясь на него, встал. Кинул равнодушный взгляд на палочку, так и лежавшую на полу. Хорошо, что никакие книги он не испортил. Вот это было бы проблемой.

Оттолкнувшись от прилавка, Гарри схватился за стену и, держась за неё, пополз внутрь лавки. Проходя мимо спальни, больше всего хотелось зайти и упасть на кровать, свернуться калачиком, как в детстве. Чтобы тётя поцеловала в лоб, а Дадли пообещал защитить от всех-всех чудовищ-из-тумана. Жаль, что они давно уже мертвы. Гарри скучает.

Спускаясь в подвал, Гарри буквально сползал по перилам, бесконечно радуясь, что те были предусмотрены архитектурой лавки. Кое-как он доковылял до стеллажей, заставленных ингредиентами и уже готовыми зельями. Это всё — наследство Снейпа, единственное, что, кроме Даров, Гарри захватил, уходя из Магической Британии в новую жизнь и лавку.

За годы он почти не использовал всё это богатство, только в последнее время. Удачно.

«Вас явно искупали в Феликс Фелицис в детстве, мистер Поттер. Вот только даже это не отменяет необходимость пользоваться мозгами, что явно вам не свойственно». Гарри хихикнул истерически.

Не то, не то, не то… Гарри перебирал пузырёк за пузырьком, ища нужный. Опираться о стеллаж было опасным, всё сильнее было желание самого себя заимперить — было бы это ещё возможно. Приходилось стоять и не падать, так просто — безумно сложно.

Нашёл!

Наконец Гарри наткнулся на нужный флакон, трясущимися руками кое-как снял пробку. Залпом проглотил, а затем осел на пол, сжимая что было силы уже пустой пузырёк.

Снейп называл это зелье «Последнее желание обречённого», Гарри точно помнил. Помнил вечера, когда они со Снейпом занимались — пусть он не мог варить толком зелья, но ничего не мешало ему разбираться в них. И именно на это его натаскивал Снейп, чтобы даже без подписи, по одним характерным признакам, Гарри мог опознать почти что всё.

«Иначе подольют вам яд, мистер Поттер, и вы наверняка его выпьете, с вашей-то неосмотрительностью. И будет Британия без своей героической знаменитости, как жить-то можно будет тогда».

Внутренности, казалось, завязывались в узел, лёгкие никак не выходило расправить на полную — Гарри почти что задыхался.

Три. Два. Раз.

Обратно.

Гарри считал вдохи и выдохи, не собираясь паниковать. Он ведь знал, что так и будет.

Наконец всё прекратилось и Гарри смог уже нормально встать на ноги, потянуться.

Отлично.

Он похрустел шеей, прогнулся в пояснице. Жадно вдохнул нотки Тьмы, ставшие незаметно сильнее. Туманы не мешали, и всё было хорошо. Ну, кроме того факта, что ему вообще пришлось прибегнуть к этому зелью. И что чудес не бывает, его обязательно ждёт расплата.

Но она будет потом, а пока есть проблемы поважнее.

Гарри растёр руки между собой, покосился на тонкую корочку инея у своих ног. Равнодушно наступил на неё, хмыкнув на жалобный треск.

Со звоном дверного колокольчика Гарри уже был за прилавком, листал толстенный справочник неизвестного происхождения — имя автора было благополучно не указано, а в лавку том попал через коробку, в этом Гарри не сомневался. Он пытался определить, как же назывался Неверленд до того, как стать собственно Неверлендом — казалось, что где-то там скрыта и причина всех произошедших (и явно ещё будущих) странностей с его туманами. Палочка вновь была во внутреннем кармане.

— Привет. — Гарри улыбнулся пришедшему Прядильщику.

— Выглядишь удивительно неплохо.

— Сочту за комплимент, — фыркнул Гарри. Махнул рукой, создавая себе и Прядильщику кресла.

— Эмма… — Прядильщик запнулся, но не стал поправляться — неужели прогресс? — Говорила, что ты хотел со мной встретиться?

— Да. Это касается Пэна, и хотелось обсудить это до… — Гарри покрутил в воздухе рукой. — До.

— Например?

— Насколько близкие вы родственники?

Прядильщик закаменел. Гарри с любопытством смотрел, как его глаза зажглись, кожа побледнела, а шлейф Тьмы стал гуще — в одно мгновение. В принципе, это уже было довольно красноречивым ответом.

— Зачем тебе это?

— Знай врага своего… — Гарри пожал плечами.

— Ты сегодня другой. — Прядильщик был, как всегда, проницателен донельзя.

Гарри щёлкнул языком, кивнул.

— Зелье одно принял, чтобы труп не пародировать с потрясающей реалистичностью. Пройдёт.

— Бесследно ли? — Прядильщик приподнял бровь, а Гарри закатил глаза.

Риторические вопросы такие риторические.

— И всё же, — вернулся Гарри к предыдущей теме, — насколько вы родственники?

Прядильщик молчал. Только перебирал пальцами по набалдашнику своей неизменной трости, которую не забывал, даже вылечив ногу.

— Он мой отец, — наконец-то сказал он, и Гарри захотелось присвистнуть. Он подозревал довольно близкое родство, но ставил на какого-то дядю-племенника, а не… А не.

— Который теперь хочет убить собственного правнука?

— Он кинул собственного малолетнего сына ради вечной молодости, о чём ты. Питер Пэн, как я уже говорил, редкостный эгоист и эгоцентрик. И ему безразлично, сколько общей крови между ним и его целью.

Гарри задумчиво постучал по подлокотнику кресла, вгляделся в туманы. Новая информация не то чтобы многое меняла, но добавляла вариативности. Ведь насколько бы не свернуло и так кривые Гаррины мозги зелье, главная цель осталась неизменна — жизнь и здоровье Генри.

Туманы удивительно послушно показывали мандарин с апельсином, и Гарри кивнул в задумчивости. Да.

— У меня было ещё одно видение ночью, — начал говорить Гарри медленно. — Короткое, почти ни о чём и спорное в своей правдивости. Но там Пэн со своими мальчишками возвел лагерь в лесу и он сам думал про какой-то «след из конфет». Есть идеи?

— След из конфет, — повторил задумчиво Прядильщик. — Я почти уверен, что след этот будет рассчитан только на Генри, на его психологический портрет — Пэн в таком мастак. За столетия он изучил детскую психологию на поразительном уровне.

Гарри покивал. Самым простым было бы запереть Генри, но это было бы сразу огромным поддавком для Пэна, а значит, увы. Хотя хотелось. В вату ещё обернуть и в коробку спрятать, да.

— А твой сын… Потеряшка. Как думаешь, он хорошо знаком с Пэном?

— Я не знаю… — Прядильщик скривился. — Он не стремится со мной общаться, зато пытается вернуть Эмму, совсем забыв, что его предыдущая невеста с неделю только умерла, перед этим чуть не похитив его же сына.

Однако какие подробности. Гарри чуть дёрнул бровью, поражаясь этим бразильским страстям. Или индийским? Только танцующих слонов и не хватает.

— Ну, он явно был в месте, где не стареют — раз до сих пор жив. Или нашёл эликсир молодости или бессмертия, этого исключать тоже нельзя, миры многогранны и непредсказуемы.

— Он знал Крюка… И как управлять его кораблём…

— Славно. — Гарри щёлкнул пальцами. — Он ведь в «У бабушки» сейчас живёт?

— Неужели ты добровольно выберешься из лавки на его поиски? — приподнял бровь Прядильщик, а затем ехидно прищурился.

— У меня есть ещё три часа, предпочту потратить их продуктивно. — Гарри улыбнулся.

— И карета в тыкву, а ты — в труп?

— Нет, до этого у меня ещё почти сутки. Просто будет новый гость в лавке, и невежливо заставлять его ждать.

С Прядильщиком они расстались у закусочной, тот не захотел идти вовнутрь, но его грустно-смирившийся взгляд было сложно не заметить. Так же сложно, как и по-другому завязанный галстук, будто тот, кто его вязал, не был уверен в своих действиях. Не говоря уже, что это был не привычный Виндзорский узел Прядильщика, а Пратт.

«Счастья молодым» уже можно говорить или рано ещё?

Хотя интересно, с тем что Утёнок должна была ночевать у Королевы-в-перьях с Генри, как у них так вышло? Это Прядильщик был неучтённым — или всё же учтённым? — гостем? Или с тем, что к Гарри тот зашёл в начале десятого, они утром всё успели?

Гарри цыкнул недовольно. Слишком много эмоций, слишком непривычные реакции — он всё же не ожидал, что шибанёт настолько. Но раз это позволяет ему сейчас функционировать — хоть как-то — значит, того стоило.

Потеряшка был единственным постояльцем в гостинице, не найти его номер было сложно. Но самое главное — сам Потеряшка как раз был на месте. Идеально.

Гарри постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл. Потеряшка, что-то в это время пишущий за столом, вскочил, неловко отодвинув стул — Гарри поморщился, звук был на редкость противный.

— Добрый день, — и всё же о вежливости Гарри не забывал. Пусть и о выборочной.

— Что вам нужно? Мистер… Поттер, кажется? — а вот Потеряшка был не так хорошо воспитан, печально, печально.

— Всего лишь поговорить, господин Потеряшка. — Гарри приподнял вверх ладони, демонстрируя добрые намерения. — Ничего плохого, всё на пользу — и вам в том числе.

— Не помню, чтобы у нас были общие дела.

— У нас общий Генри, — пожал плечами Гарри. — Или вам сын безразличен?

— Что ты сделал с моим сыном? — Потеряшка почти кинулся на него, и Гарри наколдовал на всякий случай ещё один барьер. От припадочных.

И всё же такая реакция не была адекватна… Он поразмыслит над этим потом.

— Я — ничего ему не делал и делать не собираюсь. Напротив, со всех сил стараюсь защитить от… Питер Пэн, знакомое имя?

Дёрнувшийся, будто от удара, Потеряшка был лучше любого ответа.

— Пэн в Нетландии, ему ни за что не добраться до Генри, — хрипло сказал Потеряшка, весь осунувшись как-то, сгорбившись.

— Увы, Пэн уже в Сторибруке.

— Невозм…

— Его один пират подкинул. Вряд ли по доброте душевной, но его мотивы сейчас слабо интересны… всем. Все, кому Генри дорог, хотят защитить его. — Гарри чуть прошёлся по номеру, подошёл к окну, опёрся об него. Продолжил: — Готовы сделать ради этого всё. И мне только неизвестна ваша позиция, господин Потеряшка. Вы ведь такой… потерянный в своих желаниях и стремлениях.

Потеряшка молчал. Только сжимал и разжимал кулаки — Гарри ждал. Время у него ещё было.

— Я хочу защитить своего сына. И готов сделать ради этого всё, — наконец прозвучало в густой тишине номера.

— Славно. — Гарри кивнул. — Тогда расскажите, пожалуйста, что же вы знаете о Питере Пэне такого интересно. Что связывает вас? Отчего душа ваша так трепещет от одного только имени?..

Потеряшка сел на кровать, опустил голову, схватившись за неё обеими руками. Начал тихо:

— После того, как пап… Румпельштильцхен отпустил мою руку, меня выкинуло в этот мир. Мир без магии — мечта, которая и даром не нужна была мне без отца. А тот предал. Я познакомился тогда с одной семьёй, там трое детей было. И на них положила свой глаз Тень. После потасовки в Нетландию Тень смогла ухватить только меня и то не донесла до острова, потеряла в море. А там кораблю Крюка… В Нетландии твоё тело не стареет, а вот разум будто покрывается рубцовой тканью — корка за коркой — каждый день. Пока я плавал с пиратами, было ещё нормально, но присоединившись к мальчишкам… Пэн никого никогда не заставляет. Он даже не то чтобы приказывает — он просто говорит. А все выполняют — послушно. Воля… она будто становится тенью — а сам ты — безвольным. А Пэн улыбается покровительно. Я помню, когда ещё жил в Лесу, Пэн всегда подчёркивал, что у нас общая кровь. Оте… Румпельштильцхен бесился, говорил держаться от него подальше, предупреждал. Я никогда не слушал Тёмного, всё равно тот никак не мог мне навредить — я верил. — Потеряшка гулко сглотнул, помотал головой. Продолжил: — Когда я стал одним из мальчишек, Пэн ни разу не упоминал больше наше родство. Я был лишь очередной куклой-крысой в его кулаке. День за днём, год за годом… Столетия. Не знаю, как я смог сбежать. Жил в пещере, вспоминал рассказы отца, строил план, как выбраться в другой мир — всё равно в какой уже было, просто из этого затхлого ада безвременья. И когда мне всё же удалось… Я не знаю, как мне удалось. На тот момент я мог только действовать — не думать. Даже просто с топчана я вставал по инерции. Привычке.

Потеряшка замолк, а Гарри задумчиво нахмурился. Тень. Слишком много тени было в рассказе Потеряшки. Не это ли ключ?

— Тень Пэна… Насколько она — это он?

— Я не знаю. Иногда мне казалось, что они одно целое, единый монстр. А иногда, будто Тень — это нечто совсем иное, как-то мне даже показалось, что я увидел у Пэна другую тень. Но — показалось.

Гарри покивал. Показалось так показалось, кто же спорит. Но он запомнит.

— Спасибо, господин Потеряшка, вы очень помогли.

Время.

— Правда? — горько хмыкнул Потеряшка. — Надеюсь. Я бы хотел увидеть Генри, вы не знаете, где он может быть?

Гарри смерил Потеряшку долгим взглядом, дёрнул ртом.

— Попытайте счастья в особняке госпожи мэра. Хорошего дня, — закрутился в вихре аппарации Гарри.

Время.

Питер хмыкнул на удивительно знакомую вывеску. Помнится, он был здесь уже как-то — во сне. Интересно, продавец будет тот же? И какую он книгу всучит в этот раз?

Не то чтобы Питер был недоволен прошлой… Он всего лишь был в бешенстве.

Ручка мягко поддалась на нажатие…

Гарри зажмурился, жадно сглотнул кровавую слюну. До побледневших ладоней схватился за прилавок. Выдохнул, замер на секунду… И расслабился, отпустил прилавок, вытер тыльной стороной ладони кровь с уголка рта. Усмехнулся криво.

Зелье действовало даже лучше, чем можно было представить.

Зазвенел колокольчик.

Стоило Пэну зайти в лавку, окно зацвело морозным узором. Это радовало, давало надежду. Хрупкую, совсем как свежий лёд.

Гарри улыбался — он всегда улыбается.

— Добрый день. Желаете что-то конкретное или подсказать? — ритуалы такие ритуалы. Во рту всё ещё отдавало железом.

— Добрый-добрый, — тянет Пэн, и Гарри даже не пытается придумать ему прозвище.

Гарри знает прозвище, но не собирается его использовать. Гарри следит настороженно, продолжая улыбаться, и тонко дёргаются ноздри, каждый раз, когда взгляд Гарри опускается вниз — на тень. Тень — с большой.

Интересно.

Пэн вальяжно гуляет между стеллажей, такой не невинный ребёнок лет двенадцати. Гарри ждал. Его нервировала эта Тень. И он не мог никак вспомнить, а в прошлый раз эта тень была? И если да… Почему он её не заметил?

— Помнится, в прошлый раз вы мне уже посоветовали книгу… — наконец вернулся к прилавку Пэн, и Гарри кивнул. К чему отпираться? — Говорили, что это то, что я желаю… Что мне необходимо.

— Второе истина, первое — сладкая ложь. — Гарри щурится. — Я даю книги, которые необходимо дать, а насколько их получатели готовы признавать эту необходимость — уже от меня не зависит.

— За любой маленькой ложью кроется большая ложь.

— Возможно, вам лучше знать, господин. Я не эксперт… во лжи. Разве что с самообманом отношения особые, но на то он и само.

— Но ваш выбор мне так и не подошёл. — Пэн приблизился вплотную к прилавку, он был лишь ненамного его выше — забавно.

— Скорее, вы не захотели его принять, разве не так? Книги горят ярко, дарят тепло… Только надолго ли их хватает?

Гарри ненавидел, когда жгут книги. Портят, рвут, что угодно с ними делают, кроме бережливого чтения. Ненавидел. Даже если это любовный роман. Даже если это второсортный любовный роман. Даже если это мордредовы «Ромео и Джульетта», которых он ненавидит ещё с уроков литературы в жизни до Хогвартса. А ведь у Пэна были даже не они.

— Явно недостаточно, чтобы скрасить всю глубину… разочарования.

Гарри равнодушно пожал плечами. Насильно мил не будешь. Намного интереснее, что стоило такой самостоятельной Тени Пэна подобраться к ногам Гарри, как туманы заволновались, изменились настолько, что на мгновение показалось, будто у Гарри внезапно уже не туманы, а океаны воды в сознании.

И всё же Тень. Знать бы ещё первопричину…

— …Но я готов дать вам новый шанс, — говорил тем временем Пэн. — Какая же книга ждёт меня на этот раз?

У Пэна были странные глаза. Глаза больного зверя, не человека. Как же давно погиб человек, некогда известный под именем Малькольм?

Но даже у этого нечто была душа-не душа — подобие. С чем можно было работать. В конечном итоге, Гарри — Книжник для всех человеческих и нечеловеческих созданий во всех мирах. Душа же вещь такая, где-то — настоящая редкость.

Гарри возможно — наверняка — не единственный. Но и его хватит.

— Читали когда-то «Русалочку»? Думаю, эта книга как раз для вас.

— Неужели? — ехидно тянет Пэн.

— Я уверен, господин Малькольм.

И то, как вздрогнул Пэн, как его перекосило мимолётно — как же приятно. Даже Тень дёрнулась в сторону, и Гарри расслабил хватку на волшебной палочке, которую незаметно достал и держал под прилавком — не хотелось проверять, что будет, если Тень к нему дотронется.

Гарри хмыкнул, вышел из-за прилавка, старательно переступив Тень. Подошёл к стеллажу под руной Лагуз, погладил корешок «Русалочки». Как забавно: что сын, что отец — один стеллаж. В какой-то момент времени, смерти и жизни. Мимолётно Гарри порадовался, что стеллажи тщательно защищены от инея Госпожи, пусть ему и пришлось убить когда-то несколько лет на это. И достал наконец-то книгу. С рыбьим скелетом на обложке.

Ради своей мечты Русалочка не просто отдала свой голос, что тот голос — пустяк. Она обрекла на смерть весь свой народ и сама растворилась в морской пене. Разбитое корыто, даже хуже. Сломанные жизни, ради не любви — принципа и эгоизма.

Реалии.

Пэн забрал книгу, больше не сказав ни слова. Ушёл, не оборачиваясь, только громыхнула дверь за ним. Колокольчик звучал набатом.

Гарри покачал головой, вернулся за прилавок к справочнику — пока у него есть ещё время, пока зелье действует.

Гарри перелистывал страницу за страницей, вчитывался в названия, всматривался в картины, прислушивался к туманам — среагируют, нет? Он даже не отвлекался на чай — время, как же мало времени.

«Мир Террия — мир-исток, ничто и что-то, два в одном. Этот мир — клетка для сущности, когда-то нарушившей правила. Наказание — мёртвый мир, мёртвая и безжизненная когда-то родина той самой сущности.

Я спросил у Профессора, что он думает о таком наказании. Он покачал головой, сказал, что ничем хорошим такое наказание не может закончиться. Злоба и ненависть будут копиться и в конце концов… Профессор не договорил, но я уже всё понял и так.

Но кто мы такие, чтобы спорить с Сущностями старшими, Сущностями над?

Одно ясно точно, мир Террия, мир, когда-то славящийся своими водопадами и пророками, отныне станет совсем иным. Уже стал, на тот момент, что я составляю этот справочник. Но уверен — это ещё не конец.»

Гарри улыбнулся. Задумчиво постучал по прилавку. Он уверен — это оно. Вот только… Что теперь с этим «оно» делать?.. Впрочем, у него появилась точка отсчёта, с чего начать.

«Мир Террия… — Гарри встал и задумчиво прошёлся между стеллажами. — Что же, поищем информацию по этому миру. И по Сущностям, всё же я никогда не интересовался сверх своей области и Госпожи».

Спустя какое-то время Гарри обнаруживает себя со всех сторон окружённым книгами, он давно уже не сидит в кресле за прилавком, а где-то между стеллажей на полу, и книги — десятки книг — горами и горочками сложены вокруг него.

— Темпус, — светящиеся цифры любезно сообщают, что уже два ночи.

Организм вторит им, желая поспать. Гарри морщится, встаёт, пытается кое-как размяться, пока плетётся к аптечке: он точно помнит, как клал туда какой-то энергетик.

У Гарри осталось всего девять часов и сорок две минуты — безумно мало.

Зато теперь он точно знает, что его туманы и Тень Пэна — вещи одного порядка. Сущности. И пусть у туманов от личности осталось в разы меньше, чем в Тени, но…

Но ничего. Потому что это объясняло — в теории — непонятные выбрыки туманов, но не давало ответов. Или подсказок. Гарри так и не нашёл, за что наказана была Тень. Или как кто-то вроде Тени стал его туманами — стоит ли теперь звать их с большой?

Однозначно нет.

Гарри — Книжник, это тоже Сущность. Пусть и мелкая, в глобальном плане. Так, добровольно-недобровольный помощник Судьбы. Ботинок, которым отвешивают пинок.

Способность читать души — это от Книжника или от туманов? А туманы — это от Книжника?

А ведь была ещё и Госпожа — но хоть к Книжнику она отношения никакого не имела.

Или имела?

Гарри просто не повезло быть Поттером, трижды умирать и собрать все три Дара. Совпало.

Лучше бы он умер — Гарри не мог временами так не думать.

Или не рождался?

Другой Гарри Поттер, другая судьба… Имя — и то другое?

Смешно.

И он тратит время непонятно на что.

Решение. Ему нужно решение, что-то, что сможет остановить Тень, без неё Пэн никто. Потому что Малькольм — давно сгнивший труп на озерном дне.

Озеро.

В справочнике было про водопады и пророков — связь?

Озеро фигурировало в другой книге… Интересной книге. Но Гарри сомневался, что в этот раз она при делах. Бессмысленно. Безвыгодно. Даже для неё. Особенно для неё.

«Опять отвлёкся», — Гарри машет головой и жмурится до боли в глазах.

Сосредоточиться.

Гарри возвращается к своим завалам, осматривает стеллажи, вспоминает полную картотеку книг, что у него есть. Энергетик подействовал, спать больше не тянет и Гарри совсем не волнует, как уже его откат наложится на «Последнее желание обречённого».

У него ещё достаточно времени. Достаточно.

В шесть утра у Гарри уже есть план. И надежда успеть — у него просто нет иного выхода.

Но Гарри не справится один — это однозначно.

Он задумчиво листает телефонную книгу, решая, кому именно позвонить. Гарри точно знает, кому должен позвонить, просто…

Просто он так же точно знает теперь, кто умрёт сегодня. Гарри косится на окно, всё в морозных узорах, улицу за ними и не разглядеть.

Гарри звонит.

За следующие три с лишним часа Гарри убирает весь бардак, что навёл этой ночью, принимает душ, ест и успевает пожалеть об этом.

Когда туманы вновь начинают беспокоиться, Гарри трансфигурирует из пуговицы клеёнку, стелет её на пол, ложится сам — под голову идёт подушка из ещё одной пуговицы.

Гарри не сопротивляется. Он готов.

Питер лениво листает страницы этой чёртовой «Русалочки» — сжечь всегда успеет. А пока почему бы и не посмотреть, всё равно ждать.

Питер доволен, мальчишки уже доложили, что Генри — о этот такой желанный и верующий юный Генри — уже идёт. Пришлось постараться, выманивая его из дома и давая зацепки, подогревая интерес… и ещё больше путая всё в таком юном сознании.

Как жаль, что ему уже никогда не вырасти.

«Совсем не жаль», — скалится Питер.

Питер щёлкает пальцами, и мальчишки начинают танцевать и веселиться, пусть сейчас и всего лишь утро — когда вышло выманить мальчишку, тогда и вышло.

Веселье, кажется, в разгаре, когда из-за деревьев появляется Генри, и Питер откидывает книгу в сторону, совсем о той не заботясь. Какая та всё же глупая, ему стоит ещё раз навестить того чёртового владельца лавки, уже более… настойчивей.

Питер вскидывается, оглядывается по сторонам, ему чудится чужая насмешка. Но вокруг ровно то и так, как он распланировал, и он расслабляется, весь сосредотачивается на Генри и своей роли.

Просто показалось.

Они разговаривают и разговаривают, спорят, и Питер лукаво щурится. Жаль, у него так мало времени и нет возможности сделать всё красиво, по неписанным правилам. Приходиться спешить, и это так… неэстетично.

Хотя какая разница на эстетику, если желанное сердце так близко? Он так долго этого ждал… О этот сладкий миг победы…

Питер всё завлекает Генри и завлекает, и вот они уже в кругу из танцующих мальчишек — не просто так танцующих. Он будто мимоходом протягивает руку, касается груди Генри. Чуть сильнее прижимает, почти чувствует, как пальцы входят в плоть…

Питер успевает понять, что его что-то отбросило в тот миг, когда спина совсем не ласково встречается с деревом. Он кроваво кашляет, скалится Румпелю, всему такому героическому и нежданному на поляне.

Его мальчишки — идиоты — все отскочили в сторону, совсем забыв, что не имели права прекращать танцевать. И спина Генри теперь только мелькает за деревьями — не уйдёт!

Питер отправляет за ним Тень, та даже успевает дёрнуться в сторону, когда что-то идёт совсем не по плану. Совсем не так, как всегда. Тень застывает, дёргается из стороны в сторону.

Питер буквально видит, как душит её непонятно откуда взявшийся туман, а голова раскалывается от чужой боли.

Пока Питер отвлекался, Румпель уже успел расправиться со всеми мальчишками — большинство всё равно трусливо разбежались. Но ничего, Питер с ними потом разберётся. Сперва любимый сынок.

Он не обращает внимание на боль, на то, что Тень явно проигрывает в своей непонятной схватке, — кидается вперёд. В руках сам собой оказывается загнутый охотничий нож, выхваченный из спрятанных под плащом ножен.

Питер уже даже не хочет выжить — он всё же реалист. Но уйти одному? Он — Питер Пэн и он слишком велик для такого дерьма.

Питер понимает, что попал — и что попали по нему. И, чувствуя, как умирает, не может не скалится победно. Его проклятый сынок — Румпельштильцхен, имя-насмешка — распадается прахом, ну что за… кра-со-та.

Питера уже нет. Но его безумие, ненависть и гниль всё ещё дымкой витают на поляне.

Гарри смотрит, как Госпожа плывёт по поляне, как белеют деревья от её дыхания. И он, и туманы обессилены, Тень оказалась сложным противником. Он бился до последнего и решала всё лишь воля. И на этой же воле Гарри был ещё тут, в уже мёртвом сознании, даже лишившись самой причины их ненормальной односторонней кривой связи.

Тень был предателем, а туманы — квинтэссенцией всех тех, кто погиб от его предательства. Тень был единой сущностью, выросшей когда-то из жалкого, но очень хитрого человека. Туманы были туманами, Гарринным проклятием. Они не были сущностью, а просто… были.

Госпожа подбирает кинжал Прядильщика, и Гарри уверен, он найдёт его где-то у себя в лавке.

Гарри хочет плакать. У Гарри горят от сухости глаза. У Госпожи всегда холодные руки.

Гарри открывает глаза уже дома.

Вот и всё. Как и было суждено, Госпожа забрала сегодня двоих. Мордредова буква «ч» на дне чашке… Медведь и мухи — конец.

Гарри не надо смотреть на часы, чтобы знать время. Он и так чувствует, как прекращает своё действие зелье и как откат уже в предвкушении топчется на грани восприятия.

Прощай, Обманутый.

Гарри закрывает глаза. И умирает.

Примечания:

Как-то так, да.

В свою защиту скажу, что смерть Румпеля на этом моменте придумала не я — к сценаристам ОвС все вопросы(

Глаза открывались с трудом. Тело, казалось, кто-то зажевал, выплюнул, а затем решил, что непорядок, и переживал ещё раз — контрольный. Гарри вздохнул, чтобы тут же зайтись в приступе сильнейшего кашля. Попытался согнуться, но смог только как-то неловко дёрнуть телом. А кашель всё также продолжал душить.

— Ты знаешь, что получил ачивку «Главный идиот в мире»? — расслышал Гарри сквозь собственный кашель.

А затем кто-то поднёс к его губам трубочку и Гарри смог наконец-то промочить горло. Он всё ещё ничего не видел — одни мутные белые пятна вместо предположительного потолка, но зато мог теперь говорить.

— Что такое, — Гарри сделал ещё один глоток, чувствуя себя бесконечно усталым, — ачивка?

— Тоже, что и титул, только современно — меня твой малой научил.

Туманы тоже были усталыми, неповоротливыми. Будто и не туманы, тучи. Но хоть не мешали. А ведь в воздухе больше не чувствовалась Тьма — понял Гарри. И вспомнил, хотя на деле не забывал.

— Сколько?..

— Сегодня как раз неделя, с чем я тебя и поздравляю.

— Спасибо… Луна.

Конечно же, Гарри её узнал. Не мог не узнать.

Она хмыкнула, чем-то зазвенела. А затем Гарри в нос ударил яркий аромат икры тритона и стало всё понятно. Поэтому Гарри лишь скривился, когда губ коснулось стекло, но послушно глотнул раз, второй. Зелье обожгло рот, огненным комком прокатилось по горлу. Зато зрение наконец-то перестало чудить и вместо пятен Гарри увидел обычный белый потолок. Больничный?

— Что я пропустил?

— Похороны в тесной и грустной компании. А ещё главную активность движения «верните нас в Лес, нам в этом мире бо-бо». Ничего глобального, одним словом.

— Кому как. — Гарри перекатил голову по подушке, повернувшись лицом к Луне. Она сидела на стуле рядом, легкомысленно качала ногой, а перебинтованными руками игралась со своей волшебной палочкой. — Что у тебя с руками?

— О. — Луна картинно раскрыла глаза, посмотрела на свои руки — будто впервые их видела. — Ничего такого, мелочь.

— Луна.

— Гарри? — Она мастерски спародировала фирменное движение бровью Снейпа, и Гарри, вздохнув, сдался.

Сам потом узнает, через туманы. Если те в очередной раз с несуществующего ума не сойдут. Хотя Пэн мёртв, Тень без носителя тоже не выжила, значит, больше не должны так чудить. Но ведь это его туманы, они талантливые.

— И что там с возвращением в Лес?

— А я знаю? — Луна пожала плечами, легкомысленно взмахнула чёлкой. — Со мной не делились, да мне и неинтересно, что я в том Лесу не видела, только-только с него выбралась. А здесь инки, раскопки, кротик…

— Ты уходишь? — Гарри привстал, но почти сразу свалился обратно — слишком слаб ещё был.

— Да.

— А как же твои изыскания в демонологии и кротик?

— Ну, кротик со мной отправляется, ему тоже в инков потыкать интересно. А демонология — это проект длительный, совсем как зелье — настояться должно. О, зелье я, кстати, забрала из твоего подвала, а то знаю тебя, явно чудом не испортил ещё.

Гарри прикрыл глаза. Туманы рисовали замки и холмы, где-то вдалеке привычно слышался гудок паровоза. Будущее не спешило становиться предвиденным, но Гарри точно знал — Луна ещё вернётся. Значит, он будет ждать. Просто потому что.

— Тогда лёгкой дороги и интересных инков.

— До встречи, милый. — Луна ненадолго прикоснулась губами к его щеке.

Раздался негромкий хлопок. Гарри всё также не открывал глаза — зачем? Лучше он поспит, да, точно. Он болеет, в больнице, поспит и уже завтра — или когда проснётся — отправится в родную лавку.

Выписаться не составило проблемы, всем было откровенно не до него. Куда-то бежали, суетились, на него только махнули — и хорошо. Заодно и сразу стало понятно, чем всё решилось с «народным движением» — переезду быть.

В лавке было пыльно, и Гарри, скривив губы, полез за волшебной палочкой и тряпкой. Книги в целом не любят магическую уборку, но некоторые и вовсе её не приемлют. Такие «капризули» были собраны у Гарри на отдельных стеллажах, и он не собирался пропускать их при уборке. И пусть он был максимально далёк от маниакальной любви к чистоте тёти, но всё же, всё же.

Как раз за уборкой его и застала Утёнок. Потерянная, не способная даже толком улыбнуться. Она молча стала ему помогать — Гарри тоже не спешил начинать диалог.

— Почему всё… так? — спросила она, только когда они закончили и даже допивали уже вторую чашку чая.

— Жизнь несправедлива — каким бы это ни было банальным. — Гарри грустно приподнял уголок рта.

— Я просто хотела… Знаешь, все эти годы, как в колодце. Холодно, мокро и беспросветно. Я пожалела, что отдала Генри уже на следующий день. Я не хотела быть одной, замерзала каждую минуту и ни перевод в медпункт, ни дополнительные два покрывала от сердобольной охранницы ничего не давали. Но что я могла ему дать? Два года за решеткой? Но даже когда я вышла из тюрьмы — холод никуда не делся. Я пыталась заводить отношения, с кем-то спать — ни-че-го. Просто…

— Утёнок…

— Голд… Румпельштильцхен он был… странным. Бесячим до невозможности, эти его тройные стандарты, планы и подпланы, всезнающая ухмылочка. И постоянная манипуляция. Мне не восемнадцать давно уже, я прекрасно понимаю, когда меня имеют, но он… Я не могла на него злиться, так, чтобы на самом деле, до желания кулаками стесать эту улыбочку с лица. Обижалась, хотела что-то доказать — что, зачем? Мы разговаривали, ходили в ресторан, я помогала с каталогами в ломбарде — и как-то… Уже всё равно, что он дед Генри, что старше меня на столько-то столетий, что он просто чёртов бес со смутным пониманием морали и допустимых действий. Румпельштильцхен просто был, такой какой есть… Был…

— Тебе не было с ним холодно.

— Да. Не было. Он был вторым человеком в мире после Генри, рядом с которым отступал холод. Даже с Белоснежкой и Дэвидом не так — всё же они больше друзья для меня, чем родители. И теперь его нет. Умер. Защищая Генри. Но никто не спешит звать его героем, наоборот, радуются смерти «чудовища»…

— Я не буду говорить, что время лечит. Это очень спорное утверждение, меня вон даже спустя столько лет так и не вылечило. Но нужно жить дальше. С воспоминаниями о нём, ради того, чтобы ему не было стыдно за тебя. Ты ведь сильная, Утёнок. И не одна — это очень важно, что ты больше не одна, даже без него.

— Спасибо, Гарри. Что-то я расклеилась совсем, прости. Даже не спросила, ты-то как? Ты ведь неделю пролежал в больнице, не приходя в сознание, а тот вид, в котором мы тебя нашли… Это было страшно.

— Нормально. — Гарри встал, заваривая новую порцию чая, достал из шкафчика последний пакет мармелада — видимо, Луна, уходя, прихватила и его недавно пополненные запасы. — Кризис весь прошёл за то время, что я без сознания лежал, теперь же мне просто несколько дней надо на полное восстановление. И никакой больницы — не люблю это дело ещё с юности.

— Хорошо… Кстати, весь Сторибрук собирается обратно в Зачарованный Лес, даже Реджину тут не оставляют. Ты как, тоже?

— Я? Нет. — Гарри фыркнул, качнул головой. — Бобы не перенесут мою лавку, а без неё я точно никуда. Да и мне здесь вполне уютно, цивилизация, к тому же, мармелад продаётся. А ты с Генри?

— Мы тоже остаемся. Голубая фея ещё настаивала, чтобы нам память тогда стереть, но я отбрехалась, что мы и так молчок, и как это вообще её касается. Вот правда вернуться к обычной жизни будет сложновато, надо ещё квартиру найти на двоих, перевод для школы устроить… Хорошо хоть документы у Генри все в порядке, даже удивительно, как для Сторибрука.

— Определились с городом?

— Между Бостоном и Нью-Йорком думаем. Если ты остаёшься, то скорее всего остановимся на Бостоне, поближе к тебе.

— Спасибо. — Гарри кивнул, поставил на стол вновь полные чашки. — И на когда запланировано прощание?

— Через три дня.

Через три дня всегородской дурдом докатился даже до лавки Гарри. К нему зашли не менее пяти раз, последней и вовсе Королева-в-перьях. Собственно, она и была в перьях, опять, без шуток.

— Гарри!

— Госпожа Королева? — Гарри склонил голову набок, чуть улыбнулся. — Для вас книгу ещё не завезли — мне жаль.

Та лишь махнула головой, высокий хвост из-за этого совсем неэффектно шлёпнул её по лицу, на что Королева-в-перьях лишь фыркнула. Гарри улыбнулся шире — и всё же его глупая Королева такая забавная.

— Я не о том. Почему ты остаёшься? Я… В Зачарованном Лесу твои умения были бы полезны.

— Например?

— Ты — колдун!

— И всё же я предпочитаю маг. Кроме того… И что с того, что я маг-колдун-волшебник? Я — Книжник, и это основное. А книги уж точно не понадобятся никому в отстраивающемся обществе. А если кому и вдруг — дорогу в мою лавку они найдут и так. — Гарри покачал головой, вышел из-за прилавка, обнял такую глупую, но уже отчего-то родную Королеву-в-перьях.

— Гарри, я… — забормотала она, почему-то опустив голову, спрятав ту где-то в его груди.

Ох, Королева-Королева.

— Я не оставлю лавку. Но мы ещё увидимся, — туманы не показывали ничего конкретного, но Гарри хватало и ощущения, — не грусти, моя Королева. Твой народ ждёт тебя — так иди к нему же.

— Это не мой народ, а этой… Белоснежки, — в голосе Королевы-в-перьях послышалась привычная неприязнь с доброй долей отвращения, — и её Прекрасного Принца.

— Королева здесь ты. Да и что направить могут разбойница и пастух? Иди. — Гарри коротко коснулся её виска губами.

Королева-в-перьях на миг сжала руки, ногти её ненароком царапнули Гарри даже сквозь плотную ткань брюк. А затем она резким движением выпросталась из объятий, как-то вся встряхнулась и, развернувшись на каблуках, пошла на выход. Уже открыв дверь, не оборачиваясь, сказала:

— До встречи, Книжник.

Гарри не ответил ничего, только дёрнул чуть плечом. Прозвенел колокольчик. Перед глазами Королева-в-перьях держалась за кровоточащее плечо, что-то кричала. И вокруг был совершенно точно Сторибрук — не Лес.

История ещё совсем не окончена.

Гарри провёл в задумчивости пальцем по стеллажу, будто собирая несуществующую пыль. Сам себе кивнул, улыбнулся — чуть мечтательно. И ушёл в кладовую наводить порядок — давно хотел, заодно и переждёт «великое переселение народов».

На следующий день Генри спросил Гарри:

— Ты ведь меня не забудешь? — Он смотрел требовательно и испуганно, время от времени скашивая взгляд на Утёнка, стоящую у машины и дающую им время попрощаться, и крепко-крепко сжимая свою книгу «сказок».

— Конечно же нет. — Гарри присел на корточки, ласково потрепал Генри по волосам. — С чего такие мысли, малыш?

— Просто все ушли, только ты остался, и я…

— Я могу стереть тебе память, маленький, но ты действительно уверен, что это то, что ты хочешь?

— Наверное, мне будет легче… Я уже скучаю, особенно по маме Реджине…

— Тебе будет легче. Но это «легче», оно…

— Для трусов, да?

— Нет, что ты. — Гарри покачал головой, обнял вконец потерянного Генри. — Давай так договоримся. Я никуда переезжать не намерен — как я лавку свою оставлю? И если через месяц ты всё также будешь хотеть всё забыть, чтобы стало легче — ты попросишь госпожу Утёнка привезти тебя ко мне, договорились? Но, поверь мне, иногда не помнить намного тяжелее, чем скучать и скорбеть. А ещё — новые впечатления способны творить чудеса, малыш.

— Договорились. — Генри кивнул, упершись подбородком куда-то в Гаррино плечо, перехватил свою книгу одной рукой, второй обнял его за шею. — Спасибо, — прошептал.

Гарри задумчиво крутил в руках волшебную палочку, смотря, как уезжает жёлтая смешная машина, увозя последних точно-живых жителей города. Всё же смешно, он уверял Генри, что лучше всё всегда помнить, не поддаваясь сладости беспамятства, но сам же поступал в точности да наоборот. Он поспешил выкинуть из памяти болезненные воспоминания, существовать только одним днём, полностью посвятив себя долгу Книжника.

Туманы показывали то вновь оживлённый Сторибрук, то Хогвартс, где сын Малфоя трясётся под Распределяющей Шляпой, то белого кротика, на ленточки полосующего анаконду… Мимолётные образы, не более.

Вернувшись в лавку, Гарри зашёл на кухню, залез на полку со всякими крупами. У задней стенки, придавленный пачкой риса, лежал знакомый кинжал. От него освежающе несло Тьмой, но слабо-слабо, почти что «показалось». Волнистое лезвие ярко блестело в свете лампочки, чернёные узоры этот же свет поглощали-впитывали. Имени не было.

Но Гарри его чётко видел, и ему этого было достаточно.

Странно, конечно, что кинжал запихнули именно сюда, но… Какая разница? Гарри уж точно никакой.

Он отнёс кинжал Тёмного в кладовую, всё ещё захламлённую, но всё же уже не так. По крайней мере часть самых опасных вещиц Гарри уже разобрал, отобрал и даже в специально назначенную крайней тумбу поместил. В эту же тумбу отправился и кинжал, лёг рядом с чёрным кубом, прячущим в себе гримуар из человеческой кожи.

Гарри проверил защитные заклинания, немного постоял, пустым взглядом глядя на тумбу. Растрепал волосы, встретил ласточек в собственном сознании почти с улыбкой. Эти ласточки насмешливо провожали корабль с красно-белым парусом и Весёлым Роджером на флагштоке.

Красавица таинственно исчезла из больницы за день до того, как Гарри пришёл в себя. Пирата никто и не видел, ни мелькал, ни попадался, будто и сам Пэн со своей паствой добрался из Нетландии в Сторибрук.

Гарри хмыкнул. У него достаточно дел вместо пустых раздумий. История ещё далека до финала — любого. Но пока у неё не перерыв, но пауза для нового разгона. А у Книжника — долг. И новые книги уже в коробке.

И всё же было любопытно, вернёт Красавица себе память, а вместе с ней и истинную личность, или…

Виток, второй, третий… Чуть иначе, по-другому, ближе к…

Нет, рано о таком думать, рано.

Туманы согласно переливались.

Хорошо.

Гарри скривился, недовольно отложил мармелад в сторону. Никакого удовольствия, сплошное расстройство, будто он ест сладкую вату, а не мармелад. И так весь день, этот навязчивый запах, вкус, ощущение воздушного сахара даже преследовали его. Не то чтобы он не знал, из-за чего такие чудеса, вот только раздражение от этого не уменьшалось.

Туманы с самого утра «активничали», всё норовили то светлячков во тьме космоса подсунуть, то черепаху, то матрас весь в крови. А у Гарри аллергия на кровь, настроение тут же портиться от её вида начинает.

До прихода гостя… гостей, да, Гарри видел и фантом, и тень за его спиной — не ту, что была у Пэна, но местами зубастее во много раз, — ещё было достаточно времени, но Гарри уже был за прилавком, задумчиво листал учебник начинающего экзорциста. Чай тоже отдавал сладкой ватой, но пить всё же было можно — слава Мерлину.

Первым в лавке появился воздушный шарик — красный-красный. Гарри потёр переносицу, щёлкнул блокировкой телефона, проверяя время. Ласково погладил страницы учебника и отложил тот в сторону, закрыв.

Сейчас.

Гарри с любопытством смотрел, как осторожно осматривается его гость, как недоверчиво косится на каждый тёмный угол в далёкой от царства света лавке. В прошлый раз он таким не был. Вот что беспамятство с разумными делает, очередное подтверждение в Гаррину копилку, будто мало их было за двадцать восемь — почти двадцать девять — лет в Сторибруке.

— Добрый день, — наконец-то сказал Гарри, и мужчина (которого туманы настойчиво рисовали молодым парнем, лет семнадцати, не больше) дёрнулся в сторону.

— Д-добрый, — заикнувшись, кивнул тот, затем замер, прищурившись. — Я вас помню.

— И я вас. — Гарри чуть наклонил голову, скосил взгляд в сторону — там ощущался кто-то ещё. Та самая тень, скорее всего.

Гарри ближайшую вечность теперь не только сахарную вату, но и попкорн есть не сможет, скорее всего. Где-то даже обидно — и нос чесался, так и хотелось чихнуть.

— Та книга, вы… — запнулся посреди фразы мужчина, сделал шаг назад, испуганно и… привычно-смиренно.

Среди туманов мелькнула клыкастая улыбка Черепахи — обязательно с большой. Когда когтистая ладонь легла Гарри на плечо, он даже не пошевелился, всё также с интересом наблюдая за мужчиной.

— Ты не боишься, — раздалось недовольно-визгливое за спиной. — И не удивлён, — ещё и разочарованное.

Гарри повёл плечом, сбрасывая — неудачно — чужую ладонь. Улыбнулся рассеянно мужчине, чьё имя уже чувствовал на губах, но, но…

— Это всё же моя лавка.

Визгливый смешок — совсем не как у Прядильщика, совсем — был ответом. Рука пропала, будто и не было, зато на полу у Мальчика зашевелилась тьма — не с большой. Чернильной кляксой та выросла, клоуном обернулась. Гарри фыркнул, покачал головой.

— Давайте только без паутины. — Гарри всё ещё продолжал улыбаться.

Клоун недовольно сложил руки на груди, скорчил гримасу — Мальчик рядом с ним стоял бледный, но не дёргался.

— Кто ты такой?

— Книжник. А вы… — Гарри покрутил в воздухе рукой, подбирая не слова — определение. Значение для подзначения, в случае Сущностей всегда всё так неоднозначно… — Пожиратель?

— Что тебе надо от моего Билли, Книжник? — щёлкали недовольно паучьи жвала, Гарри только приподнял в притворном недоумении бровь.

— Мне — ничего не надо. Ему надо, это да. Не я прихожу к разумным — они находят дорогу ко мне. За своей книгой.

Паук переступил лапами, пошла мимолётной рябью личина клоуна. Мальчик всё ещё стоял, боялся пошевелиться, но… Гарри прекрасно видел, где реальность, а где видимость. И пусть Мальчик действительно боялся Пожирателя, бесправной жертвой он тоже не был. У обоих в руках было по поводку, просто разные.

В прошлый раз были рыцарские баллады. В этот раз… «Потерянный мальчишка» Кристины Генри, какая ирония. Гарри не может не вспомнить Пэна с его Тенью, а ведь прошло уже полгода с тех событий. Уже. Всего лишь.

И всё же Мальчик — хороший плохой мальчик — Питер там или Джейми?

Смешно. Не очень. Безумно смешно.

Туманы насмехаются, в них потерянно бредёт ярко-ярко-жёлтый цыплёнок. У него нет одного крыла, он бредёт и бредёт, и…

Гарри прячет очередную улыбку за ладонью, идёт за книгой, уже не дожидаясь ни новых слов, ни действий от своих гостей. Скрывшись в привычном лабиринте стеллажей, Гарри не перестаёт слышать — даже местами видеть — что же происходит перед прилавком. Не то драма, не то комедия. Пожиратель ластится, словно большой пёс, к Мальчику, сам Мальчик потерян, растерян, судорожно пытается подобрать личину — поведение. Он перебирает героев всех своих книг, ищет подходящего, натягивает на себя его — или пытается натянуть. Не хватает практики, изящества даже.

Поэтому и Мальчик, не Писатель. Ещё.

Сущность в зародыше, когда-то и сам Гарри таким был. Вот только рядом с ним не стоял Пожиратель, не поддерживал, пусть от той поддержки Мальчику явно хотелось временами удавиться. У Гарри была Госпожа, где-то там, далеко — страшная и неотвратимая. Гарри даже сквозь непроглядные туманы первых лет — десятилетий — своей жизни Книжника видел глаза цвета ледостава. Совсем не то же, что делить постель — душу и тело, как бы ни было банально (жутко на деле) — со столько же древней, но всё же не настолько, тварью, пожирающей миры. И со спутанным гендером — оно, он, она. И всё о Пожирателе.

Местами слишком похоже.

Гарри ласково провёл по корешку книги, достал её, любуясь зелёным крюком на обложке. Красиво.

Интересно, как там пират (всё ещё с маленькой) с Красавицей уживаются? Перестала ли виться горькая полынь беспамятства над ней?

А есть ли у Гарри действительный интерес или просто… привычка?

Гарри покачал головой, чуть повернул голову, наблюдая, как Мальчик окончательно утверждается в своей новой личине — наряде почти-короля. Голого?

Когда он вернулся за прилавок, уже всё было кончено, Пожиратель насмешливо скалился, а Мальчишка готовился… к чему-то. Неужели к тому, что Гарри даст ему рецепт, как справиться с древней Сущностью? С которой он даже не хочет справляться, ну в самом деле.

Жёлтый цыплёнок.

Та-да, та-да, та-да, та-да, там; пара-папам, пара-папам…

— Ваша книга. — Гарри кладёт книгу на прилавок, чуть подталкивает её к краю.

Мальчик подходит, нарочно неуверенный, с любопытством — а вот оно не притворно — листает.

— В этот раз не баллады? — почти насмешка, осторожная, неуверенная.

— Так ведь баллады своё уже отслужили — вы побыли рыцарем из них, разве нет? — Гарри лукаво улыбается, косит на Пожирателя, перебирающего паучьими лапами. — Или кто-то другой побыл для вас рыцарем — суть едина. Новая книга, новый шаг.

— Книга про Питера Пэна, — а вот это уже точно насмешка.

Но Гарри просто кивает. Она ведь действительно про Пэна, только про чуть другого, но почти такого же. Но ведь ещё про…

— Про Потерянных Мальчишек. Которые охотятся на диких зверей и ходят войной на пиратов. Которые никогда-никогда не вырастут — скорее умрут. Даже бескрылый Цыплёнок — если сумеет добежать до Большого Дерева, да. Так-то Пэну кровь любая и в любом месте сгодится, в корм пойдёт.

Мальчик отшатнулся, схватился за собственное горло, силясь что-то сказать. Недовольно зашевелился паук — Паучиха, Гарри разглядел и как-то, да…

— Дж… Дж…

Пожиратель решительно подошёл, притиснул к себе Мальчика, положил ладонь ему на горло. Мальчик от этого внезапно — нет — расслабился, всё же смог, заикаясь, выговорить:

— Дж-орджи.

— Ты что-то знаешь, Книжник. — Пожиратель не угрожал… или всё же угрожал?

Гарри безразлично пожал плечами, дёрнул ртом на скрежет жвал Паучихи.

— Господин Мальчик, став всё же Писателем, напишет для меня вашу историю — какая есть. Взамен я помогу вам найти Цыплёнка без одного крыла. Сделка?

— Ты и так поможешь — мироздание стремится к целостности и долг Сущностей…

— Мой долг — книги отдавать, а не латать дыры. Я знаю правила. Вся сделка — следствие моего любопытства и любви к хорошим историям.

— Не пожалеешь, Книжник?

Гарри жалел первые дни — месяцы, годы — после того кровавого ужаса зимой шестого курса. Сейчас он уже разучился жалеть, просто принимал действительность, какой она была. Ошибки, туманы, других разумных.

— Сделка?

— Сделка, — клацнула жвалами Паучиха, сверкнул глазами Пожиратель, дёрнулся в его хватке Мальчик.

— Отлично. — Гарри довольно кивнул, вышел из-за прилавка и пошёл к двери. Уже возле неё обернулся, усмехнулся: — Вы идёте? Надеюсь, у вас есть машина и вы знаете, как проехать до Дерри.

Гриффиндор в Гарри всё же был. Пусть и незаметный большую часть времени, глубоко спавший. А может, дело в сущности Книжника, почувствовавшей «эксклюзив»? А может, он просто соскучился. Не по приключениям — хотя, может, и по ним — а по компании. Кого-то, кто сможет понять.

Сидя на заднем сидении неизвестно где взятой Пожирателем машины, Гарри нет-нет, но ловит косые взгляды того в зеркало заднего вида. Мальчик был за рулём, ехать им всего час с чем-то — хорошо. Гарри не любил копаться в себе, это никогда не заканчивалось хорошо.

Они едут. У него будет новая — совсем-совсем эксклюзивная — книга. Вот и отлично.

Туманы обещали, что через месяц он увидит Генри — ещё лучше. Ещё пять и…

На днях кинжал вёл себя странно, раздвоился и исчез — копия, не оригинал. Но, но… Какая-то часть силы и в этой копии была. А значит, маховик событий всё ближе к понятию пружина.

Цыплёнок.

В туманах он скрывался в зеркальном лабиринте — хорошо, что в канализацию лезть всё же не придётся. В каких-то моментах он слишком брезглив.

Будто это проблема.

Дерри был похож на Сторибрук. Возможно, в той атмосфере, что дарила городу-призраку Сущность, живущая в нём. Пусть и не в конкретно этом Дерри, но мироздание такая неоднозначная вещь. Поэтому, стоило им пересечь черту, земля стала чуть кланяться, приветствуя своего владыку. Какое дело земле до того, что для муравьёв-людей этот владыка за самого страшного монстра?

Гарри мимолётно улыбнулся, фыркнул, поглубже зарылся лицом в шарф — что-то август холодный в этом году.

Остановились они у ярмарки — Гарри сказал. Веселье только начиналось, ещё было светло и людей почти что не было. Но скоро стемнеет и ярко-жёлтый окрас Цыплёнка сложно будет не заметить.

Закрыть гештальт, чтобы завершить трансформацию.

Это так знакомо. Интересно. Забавно.

Гарри прикрывает в предвкушении глаза, оглядывается, ищет, где можно было бы купить чаю.

— И что дальше? — недовольно-недоверчиво спрашивает Мальчик.

Пожиратель растворился, но Паучиха всё ещё поблизости — буквально над ними, сидит на незримой паутине, обнимающей весь Дерри своими липкими невесомыми нитями.

— Ждём вечера. — Гарри отпивает чай, довольно жмурится. — А там ты и сам Цыплёнка увидишь. Ну или я подскажу, если зрение слабое, так уж и быть.

— Ты обещал!

— Мы заключили сделку. Это слегка другое — совсем иное. Как закончишь трансформацию, будь осторожен в этой разнице.

— Я не понимаю, — устало качает головой Мальчик, трёт глаза. — Ни тебя, ни Роба. Этому где-то учат?

Гарри смеётся, допивает чай и только тогда отвечает:

— Это просто следствие другого восприятия. Ты поймёшь. Вряд ли сегодня, но очень скоро. И можешь уже выглядывать своего Цыплёнка; сумерки — прекрасное время.

Пока Мальчик, что-то заметив, куда-то убежал, Гарри идёт за ещё одним стаканчиком чая. Очень даже недурный он здесь, Гарри ожидал гораздо худшего. Уже с бумажным стаканчиком Гарри идёт прямо к зеркальному лабиринту в глубине ярмарки, недовольно морщась от каждой машины со сладкой ватой по пути. Ехидно звенят нити Паучихи, и почти хочется закатить глаза. Вместо этого Гарри ждёт.

Первым из тени вырастает Пожиратель — даже в образе ничего себе парня, а не клоуна прошлого века с очень странной анатомией. Чуть позже прибегает запыхавшийся Мальчик — Гарри приглашающе ведёт рукой по направлению к лабиринту.

Зеркало — придумка Дьявола. Сплошная истина, голая, усиленная отражением отражения. Столько судеб было сломано ею уже — сколько сломается ещё.

Гарри с любопытством смотрит на почти-себя в отражении, с седыми волосами (опять краску покупать…), зелёным свечением вместо глазных яблок, в сюртуке. Слева за плечом парит чашка чая, справа книга — та самая, что в чёрном кубе. Сюртук покрыт морозными узорами, и Гарри не нужно пояснений, почему дымка у его ног неоднородная: там привычный нежно-лиловый туманов мешался с ледоставом Госпожи.

В отличие от Гарри, Мальчик от своего отражения чуть ли не шарахается, боится лишний взгляд бросить. Там фигура без лица, с пером и пергаментом, с ошейником на шее и поводком с цепью, намотанным на руку. Пожирателю же своё отражение безразлично, к Паучихе во тьме космоса — не космоса, сути — мироздания он привык давным-давно, задолго до рождения и Мальчика, и Гарри.

За углом мелькает что-то жёлтое, Мальчик кидается туда и не бьётся о стекло только потому, что Пожиратель удержал. Мальчик несётся вперёд, иногда всё же утыкаясь в тупик, он почти потерялся, но бежит, бежит. Гарри и Пожиратель идут размеренно следом.

В какой-то миг напротив них просто появляется Цыплёнок — мальчик без руки, но в жёлтом дождевике, — лицо у него в крови, в глазах — пустота. Всё ровно так, как и должно было быть, довольно звенят туманы в голове Гарри.

Гарри делает шаг, второй назад — теперь он только зритель. Идеальная сделка — минимум усилий, но желанный результат.

Комедия. Трагедия.

Гарри прячет руки в карманы, фарс подходит к своему концу. Мальчик сам, своими руками, сворачивает шею Цыплёнку, опадает затем на пол, плачет в объятиях Пожирателя. Мальчик ломается, умирает и рождается вновь. Гарри с любопытством наблюдает, как выглядит процесс перерождения со стороны.

Писатель. Только-только рождённый, но, но…

Гарри чуть склоняет голову к отражению Пожирателя-Паучихи, делает ещё шаг назад, крутится на пятке — он в родной лавке.

Весь фокус в том, что Цыплёнка и не существовало никогда. Его просто выдумал неустойчивый разум Мальчика-которому-суждено-было-стать-Писателем. И лишь самому убедиться в этом ему и было надо для полного перерождения. Вот только Цыплёнок был очень живучей придумкой, созданной любовно достаточно давно, чтобы начать шпынять по мирам, стоило Пожирателю прикоснуться к нему.

Совпадение. Неизбежность. Сплошная выгода для Гарри — долг, не оговариваемый сделкой, пусть и не был озвучен вслух, но так ли звуки важны для Сущностей?

Совсем не важны.

Гарри всё же любил свои туманы. Пусть не всегда ещё, но, но… Он научится. Всегда любить…

Гарри не ожидал от нового дня ничего.

Ничего хорошего — не когда туманы с такими мерзкими движениями хороводы в сознании водят. Поэтому внезапному землетрясению совсем не удивился, только недовольно посмотрел на чашку, из которой половина чая выплескалась.

Жители вернулись в Сторибрук — аплодисменты в студию. Гарри на мгновение прищурился — и решил никуда не идти, явно хотя бы та же Королева-в-перьях к нему да заглянет в ближайшее время. А пока он позвонит Утёнку.

— Гарри? — Королева-в-перьях зашла впервые так неуверенно.

— Госпожа Королева, — качнул в её сторону чашкой Гарри. — Как «съездили» в Зачарованный Лес?

— Я… не помню. — Королева-в-перьях растерянно мотнула головой, поморщилась.

— Миленько, — приподнял бровь Гарри. — Значит, и о том, почему вернулись, тоже не знаете? Забавно.

— Сколько… сколько прошло? Времени.

— Год, — Гарри подтолкнул магией Королеве-в-перьях чашку с чаем, которую специально для неё и заваривал ранее, — чуть больше.

— Будто вчера — несколько часов назад, не больше — я прощалась с тобой. Генри… Где Генри?!

— Я уже связался с госпожой Утёнком, они скоро приедут. Как вопрос со школой решат — середина учебного года же.

— Хорошо. Спасибо, Гарри.

— Всё для вас, моя Королева, — улыбнулся Гарри, чуть склонил голову.

Королева-в-перьях ушла, а Гарри остался. Устало потёр виски, улыбаться совсем не тянуло. И никаких подсказок от туманов — не считать за них же пробивающуюся сквозь туманы зелень Авады?

Гарри совсем не хотел во всё это лезть, разбираться. Но ведь Утёнок явно в стороне не останется. И Генри — даже если ему все запретят лезть, всё равно полезет же. Ещё и кинжал…

Гарри прошёл в спальню, вынул из тумбочки кинжал Тёмного, покрутил тот в руках. Рукоять была тёплой, а на лезвие вернулась гравировка из имени.

У него не то чтобы много друзей, чтобы раскидываться ими.

Если у него вообще есть друзья.

Неважно.

Гарри взял кинжал с собой, чтобы спрятать тот в прилавке — явно скоро (уже очень скоро, как шептали туманы) тот понадобится.

Интересно, как скоро вернётся Луна? Не может не вернуться — или Гарри совсем-совсем её не знает. Оставалось только надеяться, что та на хвосте не притащит какое-то древнее проклятие инков. Вот оно точно будет лишним в и так полном «чудес» Сторибруке.

Утёнок приехала через два дня. Заглянула к Гарри с Генри буквально на минуту.

— Прости, Генри соскучился по Реджине, поэтому я сперва к ней — его завезу; потом к родителям заеду и только затем опять к тебе — обсудим.

— Никаких проблем, — покачал головой Гарри, ласково растрепал волосы Генри. — Увидимся.

Они уехали, а Гарри потёр лоб и поспешил в подвал — зелье, ему срочно нужно зелье. Туманы сегодня совсем сошли с ума — как давно уже не было. Ни грана конкретики, зато куча смазанных картинок; быстро, быстро, мелькание цветов — Гарри уже не выдерживал, насколько бы привычным к туманам ни был. Голова болела, в глазах мелькали мушки и разноцветные круги. Будто он в самом преддверии приступа — да только с чего бы.

Приступы — дети ограничений. Управление туманами — тонкое дело, где сделки сплетаются с твёрдостью воли, а правит бал манипуляция. Симбиоз — на всех уровнях. Не зря Гарри не приобрёл их, а родился уже таким.

Предназначение.

Весь последний год Гарри учился быть головой в этом симбиозе и без освежающей нотки Тьмы. Отдавался и брал вверх — одновременно и чередуя одно с другим.

И у него выходило!

Так чего ему так плохо сейчас? Или…

Информация. Путь. Перегрузка.

Зелье. Ему нужно зелье… Из запасов Снейпа, его последнего подарка. Да.

Гарри жадно отпил из флакончика, мотнул головой. Рукой взъерошил волосы — надо голову помыть.

Итак. Что он имеет?

Туманы чуть успокоились, и Гарри смог соображать более связно. Вообще соображать.

Почти наверняка туманы вышли из-под контроля из-за слишком большого объёма событий, которые пытались показать. И самый интересный вопрос теперь: это они сами решили показать сразу столько или… Гаррино желание увидеть послужило толчком?

Будущее, прошлое и несбывшееся — каша — сумасшествие. Миленько. Одно точно — спокойные дни вернутся нескоро.

Гарри фыркнул, пошёл наконец-то наверх, на всякий случай держась ещё за перила. Ему срочно нужна убойная доза мармелада и чая. Как раз на днях получил коробочку любимой сладости со вкусом маракуйи — отличный повод открыть её.

Когда Утёнок вернулась, Гарри успешно допивал уже третью кружку и поставил чайник на четвёртую. Ну и для Утёнка тоже заварку подготовил — с мятой и ромашкой.

— Сюрпризы?

— Ещё какие, — пробормотала Утёнок, с благодарным кивком принимая чашку. — Белоснежка беременна, оказывается, причём вот-вот разродится уже.

— И не помнит момент зачатия? Мило.

— Та не то слово… Я вообще в шоке, — тряхнула головой Утёнок. — Тип, я за них рада, малыш позволит им отцепиться со своим запоздалым «родительством» от меня. Но, блин! Самое время для младенцев, когда тут что не день, то очередной человек пропал.

— А бывает «то самое» время?

— Нет… Просто… Аргх. Я, наверное, просто завидую.

— И чему же?

— Ребёнок… Я люблю Генри, он мой сын, чудесный ребёнок. Но он… ему уже одиннадцать, такой большой. И малышом… я всё пропустила.

— А с самим Генри ты об этом говорила? — Гарри встал, заваривая вновь чай.

— Да, конечно. Он в восторге был — моё солнышко. Мы даже думали над усыновлением… Начали собирать документы — у нас ведь нет Р… Румпеля, чтобы за месяц достать младенца. Для обычных людей очередь годами длится. Да и мне уже с одним ребёнком на руках и судимостью в личном деле было бы не так просто взять малыша. Любого возраста. Но…

— Всё решится — так или иначе. — Гарри поставил перед Утёнком чашку, сжал плечо в поддержке.

— Да… Ладно, что-то я расклеилась — не порядок. Надо в очередной раз спасать Сторибрук — знать бы ещё от чего.

— Дело явно в проклятии. Очередном, — хмыкнул Гарри.

— Вопрос в том, кто же его наслал…

— Тот, кто не потерял память.

— Самое время пустить город через детектор лжи, выясняя, помнят они прошлое или нет, — хохотнула Утёнок.

Гарри улыбнулся, забросил в рот последнюю мармеладку. Персик — вкусно. Не то чтобы мармелад вообще мог быть невкусным.

Утёнок вскоре попрощалась и ушла, запланировав на завтра объезд города, вдруг что-то странное заметит.

Утром на кровати Гарри впервые за этот год проснулся не в одиночестве. Под боком сопела Луна — будто так и надо, будто и не было никаких защитных чар на лавке…

Гарри потёр глаза, потянулся всласть. Стоило встать с кровати — Луна тут же переползла на его место, ещё и одеяло захватила. Можно не сомневаться, скоро то будет или на полу, или в ногах.

Умываться и завтрак. На одного — Луна раньше полудня точно не встанет.

Гарри задумчиво закрыл «Тайны временных парадоксов», почесал нос. Ещё со времён третьего курса время представлялось чем-то излишне завихрённым, что смертным просто невозможно понять.

Став Сущностью, понимания не то чтобы прибавилось. А уж постоянное виденье несбывшегося и вовсе всё только больше запутывало. Ведь раз будущее нестабильно, то можно ли прошлое считать стабильным? Бабочка или дедушка? А может, что-то и вовсе третье?..

Книга ясности не внесла. Не стоило и ожидать иного, но… Пара интересных мыслей всё же были. Осталось только найти временной парадокс, чтобы их проверить. Мелочи, право слово.

— При-вет, — с зевком раздалось за спиной, чьи-то губы мазнули Гарри по щеке почти сразу за этим.

— Доброе утро, — хмыкнул он насмешливо. — Выспалась?

— Не-а. — Луна опять зевнула. — Но есть хочу больше.

Кто бы сомневался.

— В духовке рыба стоит.

— Ры-ыба… Ну ладно, рыба так рыба. Пошли есть, Гарри, давай. Всё равно никто не придёт к тебе — не сейчас.

— И с каких пор ты знаешь будущее? — усмехнулся Гарри, но послушно развернулся и пошёл на кухню, мимоходом ответно чмокнув Луну в щёку.

— Я не знаю — кротик знает, — абсолютно серьёзно ответила она. — Но сейчас я просто барьер вокруг твоего логова подняла, никто не войдёт.

— Это книжная лавка, а не логово.

— Ага-ага. Я ведь так и сказала…

Уже когда они, поев, пили чай, Луна, жуя мармелад, сказала:

— Я, кстати, твоего Тёмного видела вчера. То ещё зрелище, надо признать.

— Прядильщик? Где?

— В клетке.

Раздался хруст — шпажка, на которую Гарри «ловил» мармелад, сломалась. Мелкие кусочки пластика посыпались на стол — Гарри отряхнул руки, щёлкнул пальцами, уничтожив таким образом весь мусор, взял новую шпажку. Отложил её в сторону — на всякий случай.

— Как именно?

— Ну… — Луна закусила губу, прикрыла глаза — в ушах покачнулись серьги-редисы. — Есть халупа, в халупе подвал, в подвале клетка… А в клетке прядильный станок и твоё чудо — два в одном. Вообще это кротик просто с точкой выхода немного промахнулся — землистый пол, территория Сторибрука уже по факту… Чутка ошибся, бывает.

— Луна, ты…

— Конечно, милый, а как иначе. Но ты ведь знаешь — без платы даже Пан шутки не откалывает. Не мой каприз — правило.

— Что ты хочешь?

— Через какое-то время мне понадобится твоё доверие. Абсолютное и искреннее. И ты мне его дашь.

— Я и так тебе доверяю. — Гарри встретился взглядом с Луной, чуть приподнял бровь.

— Милый, да или нет?

— Через какое-то время. Конкретная ситуация. И абсолютное доверие тебе в ней. Верно?

Луна только прикрыла глаза — Гарри не надо было большего.

— Хорошо. Сделка, родная. Sic fiat.

— Ну-у, последнее было совсем не обязательно, противный. — Луна надулась, сделала вид, что кидает в него мармелад.

Гарри усмехнулся, склонил голову набок:

— А разве не ты сама этого хотела?

— Пра-ативный, — нарочно неправильно протянула Луна, улыбнулась светло и мечтательно. — Когда пойдём?

— После сытого обеда…

— Отлично! Чур, кто последний — моет посуду, — подпрыгнула и тут же исчезла в вихре аппарации.

Гарри закатил глаза, фыркнул. Будто Луна хоть раз её мыла, да. Или хотя бы нужное заклинание активировала…

Ох.

Вот же… Луна.

Гарри щёлкнул пальцами, быстро раскидывая тарелки и прочую грязную посуду, активировал заклинание на мойке. Прищурился — просто так, по старой привычке, — улавливая аппарационный след Луны. И крутанулся на пятке, переносясь следом.

Уже вынырнув, Гарри быстро набрал сообщение Утёнку с геолокацией, спрятал телефон обратно во внутренний карман пиджака. Луна удивительно послушно ждала его, мечтательно уставившись на небо.

— Это облако похоже на третий колокольчик в бороде Дамблдора, скажи, Гарри?..

Гарри послушно задрал голову, хоть и не помнил, какие именно были колокольчики в бороде Дамблдора. Он не хотел помнить, что их там было шесть… Как шутил сам директор — по одному за каждый год, что Гарри смог успешно закончить.

— Похож, — согласился без эмоций. — Пошли?

— После вас, — улыбнулась Луна и, толкнув дверь в деревянную хижину, первой вошла во внутрь. — Фи, как пошло, — сразу же откомментировала она рунную цепочку у входа.

Гарри хмыкнул, с любопытством проследил за закорючками — действительно, «фи, как пошло». Можно было намного изящнее банальную сонную цепочку сделать, а так… Скука. И примитивизм.

Гарри расслабился — туманы явно показывали, что в доме только один человек сейчас, пусть тот и странно двоится. Чутьё, подаренное Госпожой, тоже говорило, что в доме сейчас только одна жизнь — вновь двоящаяся.

— В подвал?

— Ага, — кивнула Луна и уверенно пошла куда-то вглубь дома.

Гарри не отставал, и действительно, она привела как раз к нужной лестнице, тщательно замаскированной чуланом. Забавно — жизнь-поворот.

— Ток-тик, нить в моих руках искрись… Искрись, искрись! Хи-хи-хи…

Гарри грустно улыбнулся, стоило только услышать знакомый голос, ещё даже не увидев его обладателя. Прядильщик действительно сидел в грязной клетке с прутьями из хладного железа — Гарри и на расстоянии его чуял, а Луна и вовсе морщилась у лестницы, ближе не подходя. Теперь понятно, почему она даже не попыталась сама Прядильщика вытащить, да.

Тот прял золотом блестящую в свете Люмоса Луны нить, бормотал себе под нос, иногда срываясь на визгливый судорожный смех.

Плачь, Гарри, у меня на руках поплачь…

И он действительно двоился. Гарри даже не нужны были туманы, чтобы это видеть. Прядильщик делил своё тело с Потеряшкой, и это было… Очень, очень плохо было.

— Луна?..

— Агась, я пойду, поищу что-нибудь пустое. Справишься же сам?

— Конечно. Спасибо.

— О, это ведь сделка, милый.

Гарри кивнул. Да, сделка. Сделка-предлог, если точнее. И пока этого достаточно.

Он подошёл к клетке, поморщился и взмахом руки очистил воздух — та ещё вонь, у лестницы не так было слышно, почему?.. Гарри оглянулся, кивнул сам себе — очередная «пошлая» рунная цепочка приглушала запахи.

Прикоснулся к прутьям — чуть жжёт, но терпимо. Неприятно, не более, он же не сид, которых даже умудрялись делать рабами, надев ошейник из хладного железа. Забавно, что не один такой рабовладелец не прожил долго и смерть их… Что же, есть чтиво и позанятнее «Молота ведьм».

Замок послушно осыпался ржавчиной под рукой Гарри — Прядильщик всё ещё продолжал прясть, не реагируя. Гарри подошёл ближе, коснулся спутанных волос…

— Кинжал, — послышалось на выдохе — Прядильщик всё ещё прял.

— Я решу вопрос, — негромко ответил Гарри и закрыл второй рукой Прядильщику глаза.

Руки того бессильно упали, и он стал заваливаться назад, Гарри подхватил его, чуть пошатнувшись. Тяжёлый. Крепче сжал и аппарировал в лавку, сразу в подвал.

Теперь оставалось только ждать Луну с «чем-нибудь пустым». И нарисовать ритуальные круги. Общие их очертания, конкретики можно будет добавить только после возвращения Луны — но чего зря время терять?

Гарри трансфигурировал из пары пуговиц лежанку для Прядильщика, сделал подушку с одеялом. Зажмурился, тряхнул головой. Отписал новое сообщение Утёнку. И пошёл за мелом.

Круги. Три штуки. И разметка для звезды. Пять или семь? Обе. На всякий случай.

Луна притащила какого-то бродягу, скинула кулем в стороне, задумчиво вокруг кругов прошлась.

— Я как-то не подумала дату и время рождения узнать… — потёрла она подбородок.

— Я и не сомневался. Будем на Потеряшку ориентироваться, а у этого и примерного месяца будет достаточно.

— Модель Гофмана?

— Смау-ма, — качнул головой Гарри. — Гофмана даже мы с тобой не вытянем при таких, м-м-м… вводных.

— Но это было бы любопытно.

Гарри только закатил глаза и пошёл наверх, надо было кинжал взять. Две, три, даже десять душ в одном теле — истории были известны такие ситуации. Начиная с банальных слившихся близнецов, заканчивая результатами магических казусов и экспериментов. И давно уже было найдено средство — и даже не одно — дать каждому по своему собственному телу.

Гофман своего трёхглавого мышиного короля не на пустом месте придумал и даже не цербером вдохновлялся. Его собственные дети так слились, поиграв однажды в ритуальном зале в тайне от родителей. И главная проблема была в том, что невозможно было определить первопричину слития трёх разновозрастных мальчишек — а значит, и стандартный ритуал для слившихся близнят не подходил. Вскоре слегла его жена, а, выздоровев, ушла к другому. А сам Гофман продолжал работать. И разработал-таки ритуал, способный разъединить слившихся при любых условиях этого слияния.

Вот только ритуал этот требовал полного знания о слившихся, вплоть до расположения планет в момент первого крика. Рисовались ритуальные круги, звёзды, сотни рунных цепочек, основываясь на этих данных. А если их, данных, не хватало — лейте сырую силу, она заполнит «белые пятна». Вот только объемы этой силы… Даже им с Луной не по плечу — не при их количестве «белых пятен».

Гофман был гением, ведь даже жертва или пустые тела в его модели не были обязательны. Смау-ма тоже был гением. Только ставку делал не на силу проводящего ритуал, а на жертвы. Что же, у того бродяги, что притащила Луна, будет на редкость неприятное посмертие — ну и что? Гарри давным-давно научился расставлять приоритеты.

Принеся кинжал, Гарри отложил тот в сторону, на один из столов для нарезки ингредиентов. Луна возила мелом по полу, правя Гаррины наброски под притащенного бродягу. Ему же следовало привести в сознание Прядильщика.

В полное сознание.

Гарри легко коснулся его лба, сосредоточился. Разряд — Прядильщик чуть дёрнулся, приоткрывая мутные глаза. Гарри дёрнул уголком рта, позвал:

— Давай, Прядильщик, ты мне нужен.

— Бе-ей… — сипло на выдохе сказал тот.

Гарри улыбнулся.

— В порядке твоя Потеряшка будет, но для этого ты мне сейчас нужен нормальным. Полностью — ты меня понимаешь?

— Ув-верен? — в глазах на миг мелькнула острота, но говорил Прядильщик всё также сипло, еле слышно.

— Я не должен лгать, — усмехнулся Гарри. — И я никогда не лгу.

Губы Прядильщика странно дёрнулись, будто пытаясь сложиться в улыбку — усмешку? — но без особого толка. Он глубоко вдохнул, выдохнул. И уже на Гарри смотрел хорошо знакомый острый осмысленный взгляд с привычной ноткой безумия на дне.

— И как…каков план? — Прядильщик спросил и закашлялся, Гарри придержал его, наколдовал стакан воды и подал тот.

— План прост — разделить вас. Но для этого нужна кое-какая информация и о тебе, и о Потеряшке.

— Спрашивай. — Прядильщик пошевелился, удобнее устраиваясь на лежанке, протянул Гарри стакан, безмолвно прося наполнить тот вновь. Колдовать сам он и не пытался, и Гарри хорошо его понимал. Слияние с Потеряшкой слишком неполноценно — неравноценно. Любой всплеск силы Прядильщика, и Потеряшка, как более слабый, умрёт.

— Дата вашего с ним рождения в переводе на Земное звёздное небо, покровитель-дух, векторы родителей…

Прядильщик дёрнул головой, хмыкнул, но начал говорить. Рядом зашуршал по бумаге карандаш, конспектируя — их подсунула Луна, ненадолго отвлёкшись от черчения. Стоило Прядильщику закончить, Гарри кивнул, в очередной раз наполнил стакан водой и пошёл к Луне — помогать персонализировать ритуал.

— Кто бродяжку раздевать будет? — закончив проверять уже полностью расчерченные круги, семиконечную звезду и рунные цепочки, спросил Гарри.

— Та просто уничтожь его одежду, делов-то, — пробормотала Луна, о чём-то старательно думая.

Гарри закатил глаза, фыркнул, взмахнул рукой — одежда исчезла с тела бродяги. Новый взмах — того по воздуху переместило в центр одного из кругов. Луна, отвлекшись от своих размышлений, чуть подправила положение его рук и ног.

Гарри же сперва положил на один из лучей звезды кинжал Тёмного, затем подошёл к Прядильщику, подал тому руку, помогая встать, довёл до уже его круга. Вручную поправил руки и ноги, сделал шаг назад, проверяя всё. Луна встала рядом, то ли тоже проверяла, то ли просто так.

— Начинаем? — спросила она.

Гарри кивнул, размял кисти, пальцы. Сжал-разжал кулаки.

— Начинаем. Я ведущий, ты на тонких воздействиях.

— Принято.

Небольшое усилие воли — загорелись свечи, расставленные по всему подвалу. Первые слова — смазались контуры рун. Первая минута — загудел воздух. Гарри продолжал читать катрен за катреном, внимательно отслеживая течение ритуала.

Вступила в дело Луна — тело бродяги выгнуло дугой, того затрясло; Гарри продолжал говорить, не меняя ни ритма, ни интонации. Бродяга выгнулся в последний раз — Луна отступила в сторону. У Гарри уже першило в горле, но он не мог прерваться ни на миг — он и не пытался.

Читать. И опять читать. Катрен за катреном, уже почти половина ритуала прошла…

Вздрогнул Прядильщик — вновь к Гарриному прибавился голос Луны. Замерцали очертания его тела, лицо стало стремительно меняться: Прядильщик, Потеряшка, вновь Прядильщик и дальше по кругу.

В последний раз дёрнулось и изменилось тело Прядильщика, замерло. Зато вновь забилось тело бродяги, стремительно меняясь: выпадали борода, волосы — отрастали вновь. С хрустом менялись в размерах руки, ноги, туловище.

Ещё сильнее размылись очертания рун, перед глазами Гарри замерцали зелёные искры, картинка двоилась, троилась — он продолжал хрипеть катрены. Закончило тело бродяги превращаться в Потеряшку, у стены, замолчав, осела Луна. Гарри начал завершать ритуал.

Последнее слово — на мгновение погасли все свечи.

Гарри сел на пол, надо было выпить зелья, да только до них ещё попробуй доползти. И вроде специально поставил их недалеко, а оказалось, что всё же далеко. Но кое-как он всё-таки до них дотянулся, выпил один за другим три пузырька и довольно закрыл глаза.

Хорошо.

Порадовавшись, что пол в подвале ровный, толкнул в сторону Луны её три пузырька — та, дотянувшись, тут же начала пить.

Зашевелились в ритуальных кругах Прядильщик с Потеряшкой. Перестал так сильно «фонить» Тьмой кинжал, как делал это на протяжении всего ритуала. Всего лишь маяк, но и весь этот ритуал «всего лишь».

Гарри откинулся на спину, лёг. Пискнул входящим сообщением телефон — писала Утёнок. Он довольно хмыкнул, ответил ей «внизу» и закрыл глаза. Теперь можно и отдохнуть.

Проснулся Гарри в собственной кровати от того, что Луна с крайне озабоченным видом тыкала его в бок ногтем.

— И зачем? — зевнув, спросил он.

— Мне скучно, — повела Луна плечом, но тыкать не перестала.

Гарри закатил глаза, попытался хлопнуть Луну по руке — та на секунду убрала руку, но затем вновь вернулась к издевательству над ним. Даже если он хотел ещё спать — больше не мог. Да и надо было с Утёнком связаться, узнать, что там и как.

Где-то сбоку завибрировал телефон; Гарри и без подсказки туманов не сомневался, что это была всё та же Утёнок.

— Да?

— Я не разбудила? Прости. Вы как?

— Нет, до тебя уже постарались, — хмыкнул Гарри и покосился на Луну. — Нормально, мы по большей части восстановились. Как Прядильщик?

— Я как раз по поводу Голда с Нилом звонила. Франкенштейн сказал, что они вот-вот начнут приходить в себя, а ты вроде писал тебе сообщить. И я рада, что вам уже лучше, как-то находить тебя еле живым входит у меня в плохую привычку, а тут ты ещё запретил в больницу везти… Опять.

— Нам просто надо было выспаться. Ты помогла это сделать на мягкой кровати, а не на холодном полу — это как раз то, что и было нужно.

— Как знаешь, — вздохнула Утёнок. — И да, та вещь со мной.

— Супер.

Гарри, держа телефон плечом, встал с кровати, потянулся. Перехватил телефон рукой и прошёлся по комнате, подхватил со стула какую-то кофту Луны — кинул в неё, намекая, что пора вставать. Та только язык показала и глубже зарылась в одеяло.

И чего он ждал?

Утёнок рассказывала о Генри, которому всего с час назад рассказали про отца с дедом и который сейчас сидит в их палате, дожидаясь пробуждения. Про глупую Королеву-в-перьях, которая пробормотала что-то про «неубиваемых чертей». Про Снег, которая готовится вот-вот разродиться и устроила в связи с этим «кастинг» нянь.

Гарри, включив громкую связь, тем временем одевался. Рубашка, брюки, пиджак… Изначально чисто тёмно-синий, после того, как Луна кинула в него какое-то заклинание, в узоре из круассанов и чашек. С чаем — предпочитал думать Гарри, никак не с кофе. Носки, туфли.

— Я буду в течение нескольких минут, — наконец попрощался — временно — с Утёнком Гарри и кинул вопросительные взгляд на Луну.

— Не-а, без меня иди. Там будет ску-у-учно, мне такое неинтересно. Мы ведь всё чисто провели, никаких незапротоколированных последствий не предвидится. Вот было бы иначе…

— Ты сейчас опять куда-то исчезнешь?

— Ну, пока не планирую. Может, в нору кротика и загляну, но не с концами. Не сейчас.

— Хорошо, как знаешь. Тогда — увидимся.

— Бай-бай, милый, — махнула она рукой и широко зевнула.

Гарри только покачал головой и аппарировал в больницу. Поймать медсестру и выяснить, где лежат Прядильщик с Потеряшкой, не стоило проблем — почему-то персонал его боялся. Гарри правда не имел понятия почему же, но и ему было как-то всё равно. Пусть даже туманы ехидно рисовали образ Луны.

Встав у входа в палату, Гарри с улыбкой смотрел, как Генри заполз на койку Потеряшки и обнимает его, как Утёнок, сидя на койке Прядильщика, держит того за руку. Даже не пользуясь заклинаниями, Гарри видел, что разделение и вселение прошло успешно. Потеряшка спокойно двигал руками, ни от кого не несло двойственностью — красота же.

— Привет.

— Гарри! — широко улыбнулся Генри, чуть подпрыгнул, но от отца не отлип.

Растерянно посмотрел на него Потеряшка, улыбнулась Утёнок — перед тем как кинуться на шею, Гарри аж пошатнулся, пытаясь удержаться на ногах. Неловко приобнял её.

— Спасибо, — прошептала она куда-то ему в шею.

— Головоломка не сошлась, — раздалось с койки Прядильщика, и Гарри хмыкнул.

Утёнок наконец его отпустила, вернулась к Прядильщику, Гарри подошёл вслед за ней, но вместо того, чтобы садиться на кровать, создал себе удобный стул из неизменной пуговицы.

— Было бы гораздо хуже, если бы она вообще исчезла, ты не согласен?

— Возможно, — кивнул Прядильщик, сжал руку Утёнка.

— Я ничего не понимаю в этом всём, — неуверенно начал говорить Потеряшка, — но, если верить Эмме, это ты помог мне вернуть собственное тело. Спасибо.

— Всегда пожалуйста, — вежливо улыбнулся ему Гарри, не став уточнять, что тело не «возвращалось», а создавалось заново из чужого трупа. А по тому, как сверкнули глаза Прядильщика, Гарри не сомневался — тот-то прекрасно понимает разницу. И точно знает, что же происходило в их случае.

— Остался вопрос, как вы вообще оказались в этой ситуации? — чуть нервно улыбнулась Утёнок.

— Генри, малыш, сбегай, пожалуйста, к доктору, узнай, когда мы сможем уже выписаться.

Генри внимательно посмотрел на Прядильщика, сказавшего это, потом на Утёнка. Кивнул и, спрыгнув с кровати, пошёл к двери. Уже у порога на секунду обернулся, сказал:

— Я у автоматов подожду, перекушу, — и убежал.

— Это была Зелена — её план. И у неё мой кинжал.

— Кто такая Зелена?

— Моя ученица. — Прядильщик скривился. — Дочь Коры от какого-то мельника вроде. До Реджины, но там разница у них в возрасте всего ничего.

— Все злобные ведьмы — твои ученицы? — закатила глаза Утёнок. — Может, ты сразу список составишь, чтобы мы знали, к чему готовиться?

— Обязательно включу в этот список тебя, — насмешливо улыбнулся ей Прядильщик. — Ты ведь тоже моя ученица.

Вот только руки они так и не разжали. Гарри хмыкнул.

— Как бы там ни было — у неё мой кинжал. И именно она держала меня в клетке. Всё бредит о ритуале, который поможет ей «исправить» всё.

— Путешествие во времени? — потёр подбородок Гарри, задумавшись.

— Ты как всегда уловил самую суть, мой друг, — кивнул, усмехнувшись, Прядильщик. — И ей вроде как даже удалось разработать что-то подходящее. Насколько рабочее я не знаю, мне расчёты не показывали, но сама Зелена свято уверена в его работоспособности.

— Мило…

— Путешествие во времени возможно? — покачала головой Утёнок, растерянно оглянулась на Потеряшку, но тот только пожал плечами.

— В теории возможно всё. Вот только то бабочка, то дедушка… — Гарри замолк, хмыкнув, вспомнив недавно прочитанную книгу. — Главный вопрос здесь — плата. Та аксиома, которую и Сущностям не оспорить. Любым.

— Зелена планирует использовать ребёнка. Бормотала что-то такое в очередном приступе самолюбия. Только не знаю точно какого — точно не Генри.

Утёнок хотела что-то сказать, но тут по полу палаты начал расползаться зелёный дым. Гарри поморщился, шевельнул пальцами, чтобы эта пакость ему брюки с туфлями не пачкала.

— Ребёнок, ребёнок… — донеслось из дымки, собирающейся в человеческую фигуру. — И ты, Румпель, мне его достанешь!

Гарри согнулся от смеха. Он не хотел, просто внезапно дошло, к чему был тот луч Авады в туманах. Ведь Зелена была… зелёной. И точь-в-точь как тот самый луч! А у Гарри с давних пор на него неадекватная реакция.

— Смеяться!.. Как смеешь?! — истерила женщина, размахивая копией кинжала Тёмного — Гарри сразу её узнал.

Нашлась пропажа, что называется.

— Ничего, ничего, госпожа, — помахал ладонью у лица Гарри, успокаиваясь. — Вы продолжайте, — устроился на стуле поудобнее.

— Румпель! Повинуйся мне! У меня кинжал!

Утёнок подобралась, полезла в кобуру за пистолетом — Гарри отрицательно махнул ей головой. Прядильщик дёрнулся в койке, вперился взглядом в абсолютно спокойного Гарри — и успокоился сам, устроился на подушках удобнее. Потеряшка просто дёрнулся, но застыл, когда Гарри на всякий случай его обездвижил. Он доверял разуму Утёнка, а вот Потеряшки… М-да.

— Госпожа Утёнок, передайте господину Прядильщику кинжал. Будьте любезны, — чуть улыбнулся Гарри, постучал затем своей волшебной палочкой по губам, незаметно достав ту из внутреннего кармана.

Утёнок моргнула, а затем хмыкнула, полезла в свою сумку, под вопль отчаяния Зелены передала в руки Прядильщика точную копию кинжала, которым та размахивала.

Гарри взмахнул палочкой, ничего не говоря и даже не целясь — Зелена, не прекращая вопить, уже стала скрываться за зелёным дымом.

— Ушла, — недовольно поморщилась Утёнок и сложила руки на груди.

— Не совсем, — внимательно глянул на Гарри Прядильщик, поглаживая рукоять кинжала.

Гарри улыбнулся, довольно прикрыл глаза. Туманы удивительно послушно показали ему то, что он хотел увидеть.

О да. Не совсем.

Идеально.

— Объяснишь, что это было с кинжалом?

— Особо нечего рассказывать. Сразу после смерти Пэна твой кинжал — без имени — переместился в мою лавку. Через какое-то время на нём вновь появилась именная гравировка и тогда же сама собой возникла копия, которая и отправилась… куда-то. К госпоже Истеричке-три, вероятнее всего.

— Но тот кинжал действовал на меня… Когда мы были в Зачарованном Лесу. — Прядильщик задумчиво провёл пальцем по кромке волнистого лезвия.

— Потому что копия была точная, — пожал плечами Гарри. — И другой мир. Большее и меньшее, сам знаешь.

Прядильщик задумчиво кивнул, Утёнок еле слышно застонала, потёрла ладонями лицо.

— Я, похоже, уже привыкла ничего в ваших разговорах не понимать… Чувствую себя тупой…

— Ты только начала изучать магию, всё придёт со временем, — дотронулся до её плеча Прядильщик.

Утёнок улыбнулась ему, прикрыла глаза. Гарри перевёл взгляд на Потеряшку и только тогда сообразил, что так и не снял с того заклинание обездвиживания. Хмыкнул и повёл палочкой, снимая чары и заодно пряча ту обратно в карман.

— Ладно, с кинжалом вы там между собой, два великих колдуна, разобрались. Но что с Зеленой? Меня очень беспокоят и ваши, и её слова о ребёнке…

— Я почти уверен, что её целью был твой ещё не рождённый брат, Утёнок. — Та тут же дёрнулась, но Прядильщик удержал, не дал вскочить, и Гарри продолжил: — Но теперь она раскрыта и не рискнёт. Ведь ребёнок ещё даже не родился, а ритуал, где нужна жизнь ребёнка, не так просто изменить под жизнь и матери, и ребёнка — другая энергетика, структура магического воздействия, да и направленность заряда совсем иная выходит.

— Но в Сторибруке есть и другие дети… — подал голос Потеряшка.

— Есть. Но никто из них не маг, даже не в зачатке. Разве что малышка Шляпника, но там сам Шляпник и близко не даст Зелене подойти. Он, может, давно уже не маг, но фокусов в рукаве имеет предостаточно. А ей надо именно магическое дитя. Опять энергетики и прочие нюансы, которые определяют в столь тонком колдовстве, как вмешательство во время, всё.

— Нюансы решают всегда, — тонко усмехнулся Прядильщик, и Гарри прикрыл в согласии глаза:

— Не без этого. Итого, возвращаясь к теме, ей нужен будет магический взрослый. Причём совершеннолетний — окончательно, а значит только старше двадцати одного — так как именно под такое изменение легче всего изменить ритуал. А их в Сторибруке опять же не так много.

— А почему именно совершеннолетний? Не логичнее было бы, что чем младше, тем легче подогнать параметры? — узнав, что детям ничего не грозит, Утёнок уже не рвалась куда-то бежать, а принялась рассуждать.

Магию в большинстве случаев надо просто принимать. Но… Сразу за полным принятием должно идти и осознание законов и основополагающих магических теорий — а их чуть ли не больше, чем законов физики; хотя и магия, и физика во многих вещах перекликаются — в тех, где не противоречат друг другу. И это тоже надо принять.

Утёнок пыталась понять. Гарри не лез в её обучение, подкидывал этот год по просьбе нужную литературу, но не больше. Он не учитель, более того, он — Сущность, его мышление и видение магии находится на совсем другом уровне.

Вспоминая Утёнка в самом начале их знакомства, Гарри был почти уверен — толкового мага с неё не выйдет. Кривенький интуит, толком с собственной мощью не умеющая работать — да. Но чтобы хоть самое простенькое заклинание, но сотворить осознанно — нет. И даже туманы не давали Утёнку много шансов, насмешливо ставя слона на весы.

Прядильщик сделал почти невозможное. Он как-то смог изменить само мышление Утёнка, сделать то более… пластичным. Магически-подобным, так сказать. Восприимчивым. И без никакого вторжения в разум или его работу — чистое обучение. Познание. Осознание.

Утёнок действительно может теперь стать магом. Даже какой-то светлой Сущностью, есть там предпосылки — веков через пять, если будет продолжать работу над собой. Или не стать и через тысячелетие-второе, это вопрос такой, скользкий. Гарри и сам не мог решить для самого себя: быть Сущностью — проклятие или благо?

Когда-то он бескомпромиссно заявил бы, что проклятие. Какой-то период, когда даже не был осознанной личностью, полностью отдавшись туманам, считал это величайшим благом. А сейчас Гарри просто привык. Смирился. Ещё бы до конца решить вопрос с туманами…

Мечты-мечты.

— Понимаешь, Эмма, — объяснял тем временем Прядильщик, — для энергетики по уровню сродства пубертат стоит делений на шесть дальше от младенчества. Полностью устоявшаяся взрослая энергетика — всего два деления разницы. Период от восемнадцати до двадцати одного и вовсе почти восемь делений — кто-то утверждает, что семь, но обычно там звёздная карта вносит коррективы.

— Поэтому ей и не подходит Генри… — медленно проговорила Утёнок. — И другие дети его возраста? Как дочь Шляпника? Так почему Гарри её упомянул тогда?

— А здесь у нас на первый план выходит проклятие и его воздействие. Если бы не было проклятия, то всем этим детям было бы давно уже за сорок и они подходили бы, как взрослые, по возрасту, потому что старость — которая имеет три деления разницы с младенчеством, но намного более сложна и вариативна в своих возрастных пределах — ещё точно была бы не про них. Но проклятие их сохранило и телом, и сознанием детьми. И вот этой двойственностью реальной энергетики и той, что должна была быть, можно было воспользоваться, тем более при ритуале, связанном со временем — идеальное совпадение.

— Хорошо, я, кажется, поняла, спасибо. Тогда Зелена сейчас охотится на кого-то из взрослых сторибрукцев, чтобы провести свой ритуал, окей. И как ловить её будем?

— Непосредственно на месте проведения ритуала. — Гарри, улыбнувшись, склонил голову к плечу. — Я оставил на госпоже Истеричке-третьей специальный маячок, который должен был прицепиться к любому ритуальному кругу, возле которого она окажется. И он уже даже это сделал.

— Я… — приподнялся Прядильщик, но Утёнок решительно ему воспротивилась, надавила на плечи, укладывая.

— Тебе, — она кинула взгляд на Потеряшку и исправилась, — вам надо восстановиться, точно не на Зелёнок охотиться.

— Она права. — Гарри встал со стула, отменил трансфигурацию и спрятал пуговицу обратно в карман. — Вам надо отдыхать ещё минимум сутки, чтобы сродство окончательно завершилось. Мы справимся и вдвоём. Или ты мне не доверяешь? — Гарри спокойно встретил острый взгляд Прядильщика.

— Если только тебе… и сейчас, — пробурчал наконец тот и кивнул.

Гарри кивнул, протянул приглашающе руку Утёнку. Та же сперва позвонила Реджине, попросив приехать и взять на себя присмотр за Генри, потом позвала его самого в палату и только после этого взялась за руку Гарри.

Рывок, и они в каком-то амбаре. Пока Гарри с любопытством оглядывался, Утёнок стояла, согнувшись, и пыталась отдышаться.

Гарри смотрел на символы ритуальной пятиконечной звезды, покрытые еле заметной коркой льда, и усмехался. Кто бы сегодня ни умер, Гарри сгодится любой.

Точнее, это точно будет не близкий ему человек, а значит, и безразлично. А вот не воспользоваться возможностью будет глупо.

В туманах Луна лукаво улыбалась, перебирала чётки из пивных крышек. Сосредоточенно читала правила пользования хроноворотом Гермиона, а рядом мелкий он пытался справиться с приступом, вцепившись себе в волосы и до крови прокусив уже губу.

— Давай отойдём в сторону, не будем мешать Истеричке-третьей идти прямо тигру в пасть.

Утёнок кивнула, послушно отошла за какие-то бочки вместе с Гарри. А затем спросила:

— Почему именно тигр? Ты мне казался всегда змеёй — смертельно опасен, но не тронет, пока чужак не полезет в гнездо.

Гарри расхохотался. Слышал бы это Рон! Идеальный кандидат на должность Истерички-нулевой.

Отсмеявшись, Гарри покрутил в воздухе рукой, пожал плечами.

— Просто. Тигры — красивые животные. Мне как-то одни… знакомые на Рождество подарили прогулку в заповедник с тиграми. В деле была замешана магия, поэтому я с этими кошками разве что в пятнашки тогда не поиграл. — Гарри светло улыбнулся, вспоминая. — Даже ничего не мешало, не отвлекало в тот миг — один из лучших подарков.

Совместный подарок Снейпа и Спраут на его первое Рождество в Хогвартсе. Его для этого специально на целый день отпрашивали у Дурслей — чудесное время.

А когда его вернули, тётя засадила всех магов за стол — а то как это, ребёнка забрать, довести до фонтанирования восторгом и даже её фирменной индейки с авокадо не попробовать! И если Спраут усадилась легко, то Снейп…

Когда-то Гарри вспоминал именно этот день, колдуя Патронус. Пока не научился просто вызывать нужный вектор энергетики.

Утёнок поежилась от холода, и Гарри отвлёкся от воспоминаний, сосредоточился на входе в амбар. Истеричка, предсказуемо, была не одна. За собой она тащила Деревянного мальчика, а рядом с видом, что всё так и надо (впрочем, вполне возможно), шла Луна.

Утёнок тихо приготовила пистолет, и в этот раз Гарри не собирался ей мешать. Его роль сейчас — зритель, вот он и будет наблюдать.

Зелена что-то истерически выкрикивала, как куклу умащивала обездвиженного Деревянного мальчика у ритуальной звезды. Зачем-то грозила кинжалом Луне — та от скуки разве что в потолок не плевала.

Утёнок прицелилась.

Зелена начала колдовать, Луна подобралась, щёлкнул предохранитель на пистолете. Гарри улыбнулся.

Выстрел. Пуля попала в плечо, Зелена дёрнулась, явно спала концентрация, и вот уже Деревянный мальчик, вопя, пятится, не вставая. Луна подобралась ближе, Зелена схватилась за плечо, всё ещё не выпуская из рук кинжал, Утёнок стала медленно к ней выходить, не сводя внимательного взгляда.

На то, чтобы воткнуть кинжал себе в сердце, Истеричке потребовались доли секунды. Ещё столько же потребовалось для активации звезды и открытия портала. Луна в портал заскочила сама, Утёнок… почти сама, но Луна за ней присмотрит, Гарри не волновался. Деревянный мальчик успешно сбежал, и Гарри наконец-то вышел из-за бочек, подошёл к телу Зелены, которое никуда не делось — пусть кому-то и могло показаться иначе.

Он безразлично взглянул на неё — ещё жива, явно в панике и непонимании, а почему же её план провалился. На последнем издыхании.

Гарри улыбнулся. И сделал шаг назад, дожидаясь последнего вздоха уже третьей Истерички на его пути. С момента становления Сущностью — важная ремарка.

Холод стал сильнее, изо рта при дыхании выходил пар, и Гарри чуть тронул тот пальцами, играясь.

Гарри не любил больше необходимого встречаться с Госпожой. Заключать любые сделки — сколько бы лояльна та к нему ни была. Вот только выходило так себе, и его почти полностью седая голова тому доказательство. И чем расплачиваться только будет, когда волосы закончатся…

Ему нужен вопрос. И нужен ответ.

С последним вдохом Зелены пар, которого всё ещё касался Гарри, осыпался льдинками на землю, дробно застучав по гнилому дереву пола. Гарри поднял взгляд и улыбнулся — Госпожа всегда прелестна. Встретился взглядом с глазами цвета ледостава.

Моё дитя…

Гарри склонил голову, не услышав, но поняв. Улыбнулся, самыми краешками рта.

— Моя Госпожа…

Спроси…

— Цена?..

Знаешь… три…

— Что было самым-самым началом в истории… Её?

Госпожа рассмеялась, треск тонкого обманчивого льда раздался эхом в амбаре.

Поцелуй Госпожи уже третий час горел на лбу Гарри, но тот не обращал внимания: и привык, и это было неважно сейчас. Ответ Госпожи дал ему многое, запутав ещё больше. Даже туманы будто растерялись.

Гарри сидел за прилавком в своей лавке, задумчиво возил карандашом по губам, а перед ним лежал потрёпанный местами блокнот — итог годичных изысканий. Теперь он видел значительно больше ниточек и связей, но…

Действия. Нужны конкретные действия, а он так этого не любит. Всегда бежал, всегда, всё исключение, что дурость во время первой влюблённости. Он и Лорда победил просто потому что. Гарри был болтом, Снейп арбалетом, а Дамблдор держал этот арбалет в руках. И в этом не было ничего плохого — это был осознанный выбор каждого.

Спраут была оперением болта, но даже то не выдержало последнего выстрела, бессильно опало, и осталось голое древко. Никому не нужное.

Гарри вздохнул, ладонями помассировал глаза, надавил — аж до боли.

Выбор.

Будто тот был.

Глупый, глупый Поттер Гарри.

Мистер Гарри Поттер, сэр!..

Гарри скривил губы, резко встал — стул неприятно скрежетнул, отодвигаясь, по паркету. Блокнот вернул в тайник в прилавке, сам накинул пальто и вышел на улицу.

Столкнувшись «У Бабушки» с Генри, Гарри почти и не сопротивлялся, когда тот потащил его вовнутрь. Только вежливо поздоровался со всеми, улыбнулся Реджине, сидящей над какими-то бумагами чуть в стороне от основной компании. Генри тащил его дальше, за свой стол, где раскрытой лежала «Давным-давно».

Там Генри начал лихорадочно — но вместе с тем привычно-бережно — листать страницы, пока с восклицанием «Вот!» не показал Гарри одну из них. Гарри пригляделся и даже не собирался сдерживать улыбку, что сама собой просилась на лицо. Весело фыркнул, смотря, как на картине Утёнок танцует с Прядильщиком и выражение лица у того — смешное-смешное.

— Скажи, они милые? Мама с дедом? — шепотом спросил Генри.

— Совершенно точно. И очень забавные, — потрепал его по голове Гарри.

— И ещё, — принялся вновь листать книгу Генри, — это разве не Луна?

— Она самая, — кивнул Гарри.

Интересно, зачем ей горшок с цветком, который Луна старательно крала из королевского замка? И неужели та ради него одного сиганула в прошлое?..

Меньше всего Гарри ждал, что, только вернувшись в это время, Луна потащит его за мороженым. Даже цветочный горшок, в обнимку с которым она появилась, не стала прятать сама, отмахнулась, что, дескать, кротик и сам справится.

Гарри кротик не нравился, но кто его спрашивал. Он никак не мог понять, кто же скрывается за этой белой шкуркой, это и беспокоило больше всего. И пусть туманы успокаивали, что вреда от того не будет, но…

Гарри не мог ему доверять. Не то чтобы он вообще многим доверял.

А ещё Гарри не совсем понимал смысл есть мороженое посреди октября, когда ветер уже заставлял кутаться в пальто, полноценно застёгивая то, а не носить нараспашку. Всегда, конечно, оставались согревающие чары, но ведь это не то.

В магазинчике, куда Гарри затащила Луна, он лишь вздохнул, поглубже спрятал ладони в карманы. А затем с любопытством оглянулся — туманы толкнули под руку.

Магия. В магазинчике всё пропахло магией, стихийной, узкоспециализированной. Луна весело болтала с продавщицей, которая излишне приторно улыбалась, и Гарри мягко подошёл к ним, одной рукой приобнял Луну. Улыбнулся.

Этой женщине не суждено умереть сегодня, а у Луны слишком жадный взгляд.

— Ты выбрала, Луна?

— Да, да, мне мятный шарик.

— Тогда дайте ей рожок с двумя шариками, а мне один шарик бабл-гам, будьте добры.

Продавщица улыбнулась, кивнула, чуть отошла, беря вафли, а Гарри ещё крепче прижал к себе Луну, шепнул ей на ухо:

— Ты ведь не за её жизнью пришла сюда, так держи себя в руках.

Луна надулась картинно, пробурчала:

— Какой ты скучный, — а затем опять разулыбалась, стоило женщине протянуть им два рожка.

Гарри расплатился, улыбнулся в последний раз и буквально вывел Луну из магазинчика.

— Прогуляйся со мной, — попросила Луна, и Гарри послушно пошёл рядом, всего раз откусив от своего мороженого. Нет, совсем другой вкус, не тот что в детстве.

Сплошное расстройство.

Луна своё мороженое уже догрызала, и Гарри отдал ей своё.

Лес, окружающий Сторибрук, пах прелым листьям и приближающейся зимой. А ещё пах разложением и проклятым золотом.

— Знаешь, давно уже не ела мороженого. Всё бегу куда-то, бегу…

— Тебе ведь нельзя спать, — чуть насмешливо улыбнулся Гарри.

— Вот и я о том же… А кто ценит, кто ценит?! У каргахов острые зубы, надо будет быть осторожными.

— Главное, их с обычными снежинками не перепутать, будет неловко.

— Нарглов скоро станет на одного больше… Лишь бы мозгошмыги всё не перепутали, как нигде и никогда.

Гарри удивлённо покосился на Луну, нахмурился. Неужели ребёнок Прекрасного и Снег настолько важен? Надо будет потом попробовать глянуть на того сквозь туманы.

Луна прыгала с темы на тему, Гарри просто шёл рядом, внимательно слушал, помогал ей иногда не упасть на особенно коварных кочках. На самом деле, он наслаждался прогулкой, этим мигом спокойствия перед водопадом будущих событий, который так близко, что своим шумом заглушает даже стук крови в ушах.

Гарри был уверен, что сам он в любом случае выплывет. Не сомневался и в силах Луны. Но вот все остальные…

Что же, Гарри в любом случае не любил, когда стирали грани. Когда или да, или нет — всё смерть и «голову с плеч».

— Гарри?..

— Да?

— Всё хотела спросить… Когда умер Лорд, когда ты выполнил то, к чему так долго шёл, что ты тогда почувствовал?

Гарри молчал. Они шли и шли, больше не говорили. Он не вспоминал, нет, просто… молчал.

— Я почувствовал пустоту. Слишком большой ценой мне далась эта цель. А ещё разочарование, — они стояли уже у дверей лавки, когда Гарри заговорил.

Луна кивнула.

— Я не хочу разочаровываться.

— Я думаю, всё дело в цели.

Луна улыбнулась кончиком рта, встав на носочки, легко поцеловала Гарри в щёку. И первая прошла в лавку, сразу идя куда-то вглубь. Гарри остался на пороге, покачал в задумчивости головой. И прошёл следом, взмахом руки сразу запирая вновь дверь — сегодня гостей уже не будет.

Луна убежала куда-то с самого утра, встав даже раньше Гарри — чудеса. Но он только плотнее зарылся в одеяло, хотелось отоспаться сразу на столетие вперёд.

Выполз Гарри только к обеду. Сразу после обеда-завтрака прошёл в торговый зал, задумчиво прошёлся между стеллажей. Он догадывался, кто будет его первым гостем сегодня, ещё вчера заглянул в суть — подглядел, в большей степени.

Маленькая девочка в куклы играла…

В его коллекции хватало книг и про безумных сестёр, и про заигравшихся в «дочки-матери», вот только всё было не то, не о том. На поверхности всегда лишь самая вершина айсберга — безопасная суть.

Но ведь его книги — не о безопасности речь.

Их как сестёр своих обряжала…

Гарри кивнул сам себе, вернулся за прилавок, прихватив выбранную книгу. Зазвенел колокольчик.

Вчерашняя продавщица была в белом платье, она будто выпячивала собственную инистую суть. Хвастаться отсутствием полного контроля над собственным даром, что может быть более глупым?..

Гарри улыбнулся, чуть наклонил голову набок:

— Чего желаете?

Убита одна, не стало второй…

Если бы «Потеряшка» не было занято, эта недо-колдунья вполне могла претендовать на «титул». Гарри так и видел маленькую испуганную девочку за всем этим блеском и инеем.

Снежинка высокомерно молчала — боялась сказать хоть слово. Боялась самого Гарри — почти смешно. Он ведь Книжник, не Судья, чего бояться-то?

— Я думаю, эта книга ждала именно вас.

Кто станет заменой — вопрос здесь простой.

Снежинка убежала — степенно ушла. Гарри покачал головой ей вслед, хмыкнул.

Что десять негритят, что десять снежинок — итог один. Чтобы найти убийцу — ответ — надо лишь понять, кому выгодно. Но как понять, когда разум сжимает в ветвях-лапах страх?

Снежинка — почти как песчинка.

Гарри мог относиться и не относиться к Снег как угодно, но всё же та была цельной. Со всей своей нарочной светлостью, демонами и грудой ошибок. Поэтому и Снег, поэтому и Снежинка. Что-то. И ничто.

Туманы показывали два выхода для Снежинки, вот только Гарри не верил, что один из них в принципе возможен. Туманы тоже не верили, всё того же, что и в случае с магией Утёнка, слона ставили на весы.

Гарри равнодушно пожал плечами.

Ход за белыми, осталось лишь дождаться.

Когда за окном внезапно начинает идти снег, Гарри морщится, замирает на миг, пытаясь понять, выходить из лавки или просто подождать?

На улице снег, явно похолодало, совсем не тянет туда что-то. И Гарри идёт заваривать чай, сразу на четверых (не считая его), хотя ему и не понять, зачем аж столько.

Когда колокольчик вновь звенит, Гарри как раз ставит на прилавок тарелку с бутербродами. Взмах рукой, пока гости отряхиваются, стеллажи чуть раздвигаются, возле прилавка появляется ещё три стула.

— Добрый день, господа, дамы.

Неловко кивает ему Прекрасный, целует в щёку Утёнок, хмыкает и салютует двумя пальцами Прядильщик, жмётся непонятно куда и непонятно к кому незнакомая блондинка.

Как много блондинок вокруг него в последнее время, кошмар.

— Мы решили, что у тебя разговор будет продуктивней, — отвечает на незаданный вопрос Прядильщик, и Гарри кивает.

Он так и думал.

Гарри почти не вмешивается в разговор, просто следит, как по ниточке от Принцессы, Прекрасного, Прядильщика — история сплетается в одно. Принцесса и её Рыцарь — классика, даже когда Рыцарь — это родная сестра.

Туманы насмешливо предлагают устроить рыцарский турнир — Гарри отмахивается от них. Качает головой на острый взгляд Прядильщика. Утёнок сама греет на всех воду, чтобы заварить новый чай, и Гарри благодарно ей улыбается.

— Рыцари вечно томятся в темницах разных колдунов, всё перед тем, как ценой невероятного везения выбраться, а затем решительно забыть собственную глупость, что и завела в эту темницу, — наконец говорит Гарри.

— Разве не принцессы вечно ждут спасения? — неуверенно спрашивает Прекрасный, и Гарри закатывает глаза, не стесняясь показать свою реакцию.

Нарочито визгливо смеётся Прядильщик — вздрагивает Прекрасный и с улыбкой качает головой Утёнок. Принцесса только переводит непонимающий взгляд с одного на другого.

— Ты, пастух, — в голосе Прядильщика сплошная насмешка, — явно с собственной женой не знаком. Хотя о чём это я, официально ведь мужа Белоснежки зовут Джеймс, совсем не Дэвид.

Утёнок вздыхает, но ни слова не говорит Прядильщику. Вместо этого обращается к отцу, уже готовому вскочить и что-то сделать — ничего умного, это точно, Гарри в Прекрасном ни капли не сомневается:

— Дэвид, речь не о деве в беде и её спасителе. Гарри всего лишь сказал, что Анна в своих поисках правды была пленена каким-то колдуном. Колдуньей? — уточняет Утёнок неуверенно, хмурится, пытаясь понять, откуда она взяла последний вывод.

— Я думаю, именно колдуньей, — довольно жмурясь, отпивает чай Прядильщик.

— Но как мне её найти? — не выдерживает Принцесса, вскакивает, но сразу же, смутившись, садится обратно.

— Основа раскрытия любого преступления — поиск того, кому оно выгодно. Речь сейчас, естественно, не идёт про маньяков и прочих больных людей, не думаю, что это наш случай, — задумчиво проговаривает Утёнок, греет руки об чашку. — Если Анна искала «правду», значит заточил её тот, кому не выгодно, чтобы эта «правда» стала известна. Тот, кто имеет прямое отношение к той самой «правде». Свидетель, соучастник или главный участник — в данном случае всё едино.

— Осталось лишь их всех найти, — фыркает Прекрасный.

— Для этого нам надо лишь самим узнать ту таинственную «правду». А это… Я думаю, если хорошо покопаемся в этой истории — разберёмся. Спасибо, Гарри.

— Всегда к вашим услугам, — отсалютовал чашкой чая Гарри. — Хотя я бы предпочёл всё же работать за основным профилем — продавать книги.

— И хоть одну книгу ты продал? — насмешливо спрашивает Прядильщик, заботливо помогая Утёнку надеть полноценное пальто, не её обычную кожанку на все сезоны сразу.

— Одну — так точно, — жмурится Гарри, улыбается.

Уже в дверях Прекрасный говорит что-то о стене, которую надо растопить — Гарри не слушает, ему это всё не интересно.

Надо ли ему снимать Проклятие? В обычной ситуации Гарри бы и не задумался о таком, не его дело. Но сейчас… Будет это разменом пешек или тактическим ходом для коня?

Гарри, проходя мимо кухни, активирует заклинание мойки посуды — ту всю сложила в рукомойник Утёнок, отлевитировала, точнее, чарами.

Гарри идёт в кладовку, задумчиво трансфигурирует посреди комнаты кресло и садится в него. Напротив висит зеркало, явный братец Еиналеж. Зеркало-тюрьма, зеркало-обман.

Никто не знает, кому первому пришла в голову мысль запереть в зеркале демона. Вот только эта мысль очень быстро стала всеобщей, чумой расползлась по мирам.

И чумой же стала затем выкашивать тысячи магов, потому что демон, заключённый в зеркале, всегда остаётся демоном. Это не джинн, совсем не джинн.

Зеркало.

Контракт?

Копия?.. Или…

Един во всех своих обличиях.

Мухи.

Гарри ненавидел мух. Начал задолго до того, как те выпали на том самом гадании на кофейной гуще.

Могут ли ошибаться тысячи мух? А если их не существует? Но существует труп.

Гарри уже лежал в кровати, когда пришла Луна.

— Как думаешь, через сколько?

— Зачем спрашиваешь, если и сам знаешь ответ?

— Я не могу ошибиться?

— Ты можешь всё, милый. Другой вопрос — позволишь ли ты сам себе это. Но мой ответ — три, самое то: нарыть алмаз, полюбоваться и потерять тот тут же.

Гарри кивнул, прикрыл глаза. Как много книг о демонологии он прочитает за три дня?

Гарри закрыл очередную книгу, отложил ту в сторону. Потянулся до хруста в спине, немного размял плечи. Иней уже рисовал узоры на стёклах — совсем не Принцессы и не Снежинки иней.

Он успел за эти дни прочитать более двадцати книг — своеобразный рекорд. Не то чтобы все были так уж полезны, но соломинка может крыться где угодно. Но зато он точно смог для себя понять связь зеркала со всем — этот козырь он побережёт. Ведь кто сказал, что в шахматах не может внезапно объявиться на поле дама пик, прикрытая вуалью?..

Гарри сходил на кухню, открыл новый пакетик с мармеладными мишками, закинул парочку из них сразу в рот. Вернулся за прилавок, на миг замер, прислушиваясь. Хмыкнул.

В этот раз слон перевесил. Та-да-да-дам.

Гарри закинул в рот ещё мишек, отложил пакет в сторону, пока надевал пальто. Вновь взял в руки пакет, открыл дверь — тут же внутрь забежал Генри, врезался ему в живот, прижался. Забормотал, глотая слова:

— Папа, там, я чувствую… Гарри, ты поможешь?..

— Пошли, малыш, глянем, куда вляпался господин Потеряшка, — приобнял Гарри Генри и вышел с ним из лавки. Взмахнул рукой, ставя защиту. — Знаешь, куда идти?

Генри кивнул, потянул Гарри за собой — тот послушно шёл следом. Пакет с мармеладными мишками он пока спрятал в карман, на ходу ведь есть мармелад никакого наслаждения.

Оказывается, вокруг Сторибрука нынче высилась ледяная стена. Генри вёл прямо к ней, а дальше и вовсе вглубь, Гарри поёжился и накинул на Генри и на себя согревающие чары.

Они пришли в неплохо обжитый зал-комнату, где всё было сделано изо льда. Даже клетка, незнамо зачем стоявшая чуть в стороне, тоже была ледяная. На полу, вся усыпанная осколками зеркала, лежала Снежинка — растаявшая. На стуле возле сидел Потеряшка — привычно потерянный, Гарри лишь покачал на это головой. У ног того валялся окровавленный осколок зеркала; не стоило и сомневаться, что Снежинка убита именно им, а на самом осколке полным-полно отпечатков Потеряшки.

Нахохлившись, стояла в стороне парочка гномов, с ними о чём-то негромко беседовал Прекрасный. Прядильщик сжимал в объятиях Утёнка, не отрывал взгляда от сына. К ним и кинулся Генри, спрятал голову у своей мамы в животе.

Гарри присел у трупа, магией поднял в воздух один из осколков, покрутил тот во все стороны.

Хм. Забавно.

Гарри задумчиво наблюдал за тем, как Прекрасный допрашивает Потеряшку, что больше всего напоминало какой-то дешёвый фарс. Он не совсем понимал, зачем находится сейчас в участке, стоит и смотрит за всем этим. Но Утёнок притащила — он не сильно сопротивлялся.

За Генри сейчас смотрит Королева-в-перьях, пусть и глупая, но за сына та даже умрёт. И Гарри был спокоен за них — пусть воздух всё также полон мороза, он их не коснётся, в этом Гарри был уверен.

Утёнок стояла рядом, сложив руки на груди и нечитаемым взглядом наблюдая за пародией на допрос.

— Гномы видели, как ты убиваешь Ингрид! Объясни лишь, зачем ты это сделал? — донёсся голос Прекрасного сквозь динамики.

— Не убивал я! — не выдержав, вскочил на ноги Потеряшка, хлопнул руками, закованными в наручники, по столу. — Я не знаю, как вообще там оказался! Не помню! Я не убивал, я даже не знал её — зачем мне?!

— Гномы…

— И гномов этих я не знаю! Как они вообще сами там оказались?!

— Действительно, как? — пробормотала Утёнок.

Гарри покосился на неё, хмыкнул.

— Точно так же, как и господин Потеряшка.

— Ты знаешь?.. Ну конечно же ты знаешь, вот только ничего не скажешь, не так ли? — устало потёрла лицо Утёнок.

— Я не детектив, — с улыбкой качнул головой Гарри. — Я могу знать кто, но доказательства, улики, мотивы — откуда мне знать?

— Я понимаю… Или не понимаю, но всё не важно — твоё право и все дела. Вот только четыре дня уже прошло, а мы всё топчемся и топчемся на месте. Бесит! Есть труп, предполагаемый убийца и свидетели, но ни один из живых не может внятно сказать, как он пришёл на место преступления. Судмедэксперты ещё все криворучки чёртовы, даже не могут сказать, точно ли Ингрид умерла от удара осколком или нет!

Действительно, четыре дня уже прошло. Так много… Подготавливая всё к снятию второго Заклятия, он как-то совсем потерялся во времени. Только и успел немного отдохнуть, как Утёнок появилась…

С Утёнком ещё в последнее время хватает непоняток. Гарри никак не мог избавиться от странного чувства, что что-то в ней изменилось, стало… больше? Он прислушивался к себе, к туманам, мог точно сказать — ничего опасного. И всё же что-то стало иначе. И эта странность раздражала, заставляла где-то даже волноваться.

— Я сниму сегодня Заклятие, может, вернувшиеся воспоминания за минувший год что-то подскажут или прояснят.

— Гарри? — подняла на него обеспокоенный взгляд Утёнок. — Мы с Голдом обсуждали этот вопрос, он сказал, что раз смерть Зелены не сорвала пелену беспамятства, значит не всё так там просто, кто-то другой внёс изменения в ритуал или что-то ещё… Срывать Заклятие силой опасно, особенно не зная изменений, и…

— Со мной всё будет в порядке, не волнуйся. В магии на каждую прямую дорогу найдутся сотни извилистых тропок. И там не бывает так, что один камень и всего три направления. Это ведь магия. Магия — это свобода.

— И миллионы цепей, её контролирующих, — хмыкнула негромко Утёнок, вновь потёрла лицо, пригладила волосы. — Ладно, делай, что считаешь нужным, только будь, пожалуйста, осторожным.

— Обязательно. А ты отдохни, не дело так себя загонять.

— Угу, — кивнула головой Утёнок, а затем вновь сосредоточилась на разговоре Прекрасного и Потеряшки, будто тот не пошёл уже на сороковой круг.

Гарри покачал головой, аппарировал на лесную опушку, что облюбовал себе за эти дни. Там, на секунду задумавшись, вызвал Патронуса и отправил того Прядильщику, надиктовав, чтобы тот забрал своего трудоголического Утёнка, пока та себя до «пекинки» не довела.

Гарри оглянулся, размял шею. Вынул из внутреннего кармана палочку, сегодня та будет нелишней. Как и кольцо, которое он уже и не помнит, когда в последний раз снимал. Одна мантия осталась в лавке, но совсем не из-за… страха. Просто не нужна сегодня.

Год спокойствия действительно помог Гарри во многом разобраться. И в первую очередь в себе. Он сам себя запутал так, что все попытки туманов в путаницу выглядели смешными.

Коротким взмахом палочки Гарри поднял все листья поблизости, перекинул те в сторону, открывая сложную ритуальную фигуру, высеченную на земле.

Основная движущая сила Заклятия — боль потери. Жертва. Собственноручно убитая любовь — изящно-жестоко. Поэтому и истинная любовь, как символ той любви, что убить невозможно, и работает на снятие.

Вот только это всё касается оригинальной формулы Прядильщика. А у них сейчас не она. И главная насмешка в том, что изменения, которые должны были усложнить снятие Заклятия, теперь только играют на руку, помогая это сделать. Не для жителей Леса, но для Гарри.

Почему-то все вечно его недооценивают. Что Том, что эта… Белая.

Вот только сколько бы она не сыпала отбеливателя — суть не скрыть.

Так, Заклятие.

Гарри пробежался глазами по ритуальным фигурам, ещё раз проверил, что все руны стихий соответствуют сторонам света. Кивнул сам себе, порезал ладонь острой гранью Воскрешающего камня, обошёл всё по кругу, капнул своей кровью в каждую руну. Кровь не спешила впитываться в землю, растекалась в границах рун и маслянисто поблескивала.

Закончив, Гарри зализал порез, потёр между собой ладони. Дунул, будто сдувал что-то с ладоней, на ритуальный круг, который совсем-совсем не круг. Зажглись бледно-зелёные болотные огоньки над рунами, зашумели кроны деревьев вокруг.

Гарри вновь достал палочку, которую до этого временно вернул в карман, незамысловато взмахнул ей. А затем просто шагнул внутрь ритуального круга. Шаг, второй — он уже стоит в центре всех фигур. Гарри улыбнулся. И трижды провернул кольцо на пальце.

Зашипела кровь, замигали тревожно болотные огоньки, подуло холодом смерти. Совсем не Госпожа, но призраки, сотни, тысячи которых томятся в темнице из Камня — совсем не приятная встреча для кого-то. Вот только над Гарри власти они не имели.

Гарри хлопнул раз в ладоши — и всё исчезло. Обычная лесная опушка, только и всего, что на земле что-то непонятное нарисовано.

Тот, кто изменил Заклятие, планировал, что смерти будут делать то только сильнее, и смерть Зелены в эту схему вписалась просто идеально. Вот только Гарри не предусмотрела Белая.

Он всего лишь перегрузил «систему», за раз дал слишком много смертей — призраков. И весь ритуал был нужен лишь для того, чтобы точечно направить эту мёртвую энергетику.

Проклятие пало, память вернулась — он молодец?

Не пешка и не конь, но слон тоже фигура непростая. Ход вновь за белыми.

Гарри пару раз взмахнул палочкой, уничтожая следы ритуала, и аппарировал домой. Самое время обеда, а следом можно будет и поспать. Пусть сам ритуал был элементарен, чтобы рассчитать нужную «точку приложения», а затем ещё и построить к ней «канал» пришлось потрудиться.

Гарри жарил блинчики, заваривал ромашку — готовился к гостям. Прошло два дня с момента ритуала — самое время.

Когда колокольчик прозвенел, он улыбнулся, чуть кивнул головой:

— Госпожа Королева, — перевёл взгляд в сторону и задумчиво протянул: — И госпожа… Бескрылая? Чем могу быть полезным?

Королева-в-перьях села на стул, взяла чашку, отпила и только после этого начала говорить:

— После того, как память вернулась… Я вспомнила, что видела, как Зелена, — она скривилась на имени сестры, — с кем-то говорила. С какой-то… феей, вот только неправильной. Я тогда была под чарами, но обычными обездвиживающими, не туманящими сознание. Поэтому решила уточнить, может, кто знает ту неправильную фею.

— И госпожа Бескрылая?..

— Я решила сперва поговорить с Динь-Динь, — кивнула Королева-в-перьях. — Вдруг она знает и не придётся обращаться к Голубой. У нас отношения… сложные.

Гарри хмыкнул, но никак не прокомментировал. Сложные отношения — почти девиз Сторибрука. Уж точно «высокой» его части.

— И я действительно узнала ту… фею по описанию Реджины, — высокомерно-решительно дёрнула подбородком Бескрылая, будто и не села перед этим неуверенно на самый краешек стула, и то, только после того как Королева-в-перьях усадила. — И я не Бескрылая!

— Разве? — усмехнулся Гарри. — Госпожа, вы можете обмануть себя, но сам я считаю дурным тоном подмен сути, что бы за этим не стояло. Заперев себя, вы…

— Поттер, — фыркнула Королева-в-перьях, и Гарри отступил, равнодушно поведя плечом. — Динь-Динь, расскажи и ему то, пожалуйста, что сказала мне.

Бескрылая сперва демонстративно независимо отпила чаю, но затем заговорила:

— Это была Фиона, — имя прозвучало с нескрываемой ненавистью, — точно она. Нет другой феи — если эту тварь вообще феей назвать можно — которая бы напялила на голову терновый венец. И перья, перья — как вечная насмешка!

— Высокие у вас отношения, я погляжу…

— Уж какие эта тварь заслужила, — фыркнула Бескрылая и ещё отпила чаю. Но, наверное, Гарри всё же следовало добавить больше ромашки. — Она совершенно незаслуженно, на пустом месте! стала феей сперва. А затем годами рыскала по миру в поисках призрачных врагов — всё ради собственного величия. Не стоило и удивляться, что поиски завели её в Бездну. Единственная павшая, тёмная фея. Ничтожная тварь!

Единственная? Гарри так и тянуло насмешливо улыбнуться, но он лишь прикрыл глаза, пряча отблески эмоций в них. А Бескрылая всё продолжала свою исповедь — чашка в её руках уже ходила ходуном и совсем не помогало то, как его глупая Королева-в-перьях сжимала в поддержке её предплечье:

— И ладно бы сама… Пусть бы падала, пачкалась сама или в компании собственного отродья, но нет… Она ведь сама — ничто. И моя мать бегала за ней, как послушная собачонка. Выполняла все капризы, была рядом — и чтобы что? Быть отвергнутой, выкинутой, в конце концов, за ненадобностью! Моя мать, которой была безразлична я, которая даже имя мне не удосужилась дать нормальное, отдала всё той бездушной твари. И её отродью. Я слышала, как мать называла того своим сыном — их сыном, будто меня — её дочери! — и не существовало!

— Приятно знать, что время идёт, а титул «отродье» во все времена принадлежит мне, — раздался насмешливый голос Прядильщика от двери.

Гарри улыбнулся ему, кивнул. Колокольчик он сам специально придержал, не хотелось отвлекать увлёкшуюся Бескрылую, пусть даже вряд ли она была в состоянии услышать его негромкий звон.

— Голд, — прошипела, развернувшись, Королева-в-перьях. — Ты-то тут причём? Или и сюда своими кривыми руками влез?

— Вы представляете, королева без королевства, таки влез. Точнее, я тогда был не в том состоянии, чтобы что-то делать самостоятельно, но… Ирония судьбы, не иначе.

— Порази меня, — фыркнула Королева-в-перьях и скептически выгнула бровь.

— Фиона — моя мать. И то самое «отродье» — я. Как и сказал — постоянство не может не радовать.

Гарри на миг поморщился, когда Бескрылая слишком неаккуратно поставила на стол чашку. Его глупая Королева же замерла, неверяще глянула на Прядильщика. Но тот был спокоен и равнодушен. Щелчком создал и себе стул — Гарри подвинул к нему чашку, накрытую чарами стазиса, чтобы не остывала.

— И всё же интересно, почему вдруг было вспомнено и это имя, и эта давняя история?

— Незадолго до проклятия госпожа Королева видела, как твоя мать разговаривала с госпожой Зеленой, — пояснил Гарри, пока женщины приходили в себя.

— Плохо. — Прядильщик нахмурился. — Чёрная фея — а именно ей стала моя мать — дорого платит за каждый час за пределами своего измерения. Просто так говорить и от безделья обсуждать последние цены на единорожью шерсть она бы вряд ли стала. О чём был разговор?..

— Я не слышала, — поморщилась Королева-в-перьях.

— Не стоило и сомневаться, — скривившись, пробормотал Прядильщик, но ровно так, чтобы все его прекрасно расслышали.

Гарри закатил глаза. Отношения этих двоих — вещь несомненно высокая, чуть ли не высшая. Оставив их перекидываться остротами, Гарри вышел из-за прилавка, углубился в лабиринт стеллажей. Не то чтобы Бескрылой книга нужна «ну вот прямо сейчас», но раз уж она в его лавке — он не может не отдать ей её книгу.

Проблема Бескрылой даже — совсем — не в том, что она фея. А в том, что она дура. Как бы категорично это не звучало. И как Гарри сомневался, что «Десять негритят» спасут Снежинку, так он и сомневался, что Бескрылой сильно поможет её книга.

А впрочем… Всё возможно и он излишне категоричен.

Наверное — нервы. Ведь Гарри осколки зеркала у трупа Снежинки не обманули, он прекрасно понял, что это не более, чем подделка, неплохой муляж, которому даже нужную ауру присобачили, да только косо-криво. И он не сомневался, настоящее зеркало у Белой. И что она с ним — с его помощью — сделает…

Нет.

Все проблемы — по мере поступления. Главное, Генри в безопасности, уж от этой беды точно.

Гарри вынул с полки «Конька-Горбунка», аккуратно придержал оставшиеся книги. Бескрылая — как вот этот самый Конёк, только ещё больше не уверена в себе, хотя, казалось бы, куда уж. Ей всего лишь надо найти своего человека, свою точку опоры — не отталкивать окружающих.

Такой точкой опоры могла бы ей стать Королева-в-перьях, та явно привязана к бедовой фее, да только его бы Королеве самой твёрдо на ногах стоять. Убедила себя, глупая, что счастливого финала для неё не существует, и Гарри даже не представляет, с какого конца ему теперь переубеждать её. И ему ли?..

Когда Гарри вернулся, Прядильщик с Королевой-в-перьях всё ещё обменивались остротами, при этом Королева явно проигрывала, была уже за шаг до взрыва. Гарри покачал головой, вздохнул.

— Вопрос ведь не в том, кто из вас двоих умнее. А в том, что делать.

— К сожалению, сейчас мы можем только ждать. Искать Фиону в Сторибруке бессмысленно, она явно сейчас в своём измерении. Поэтому я откланяюсь, господа, меня ждут дома, — встал Прядильщик, кивнул Гарри, игнорируя всех прочих. — Зайдёшь завтра с утра? Мне не нравится в последние дни самочувствие Эммы, хочу, чтобы ты ещё глянул.

— Да, конечно.

Прядильщик был внешне спокоен, где-то даже безразличен, вот только Гарри слишком хорошо его знал. Тот слишком привык считать себя трусом, винить себя же во всех грехах, чтобы сейчас отступиться от привычной догмы. А ещё Гарри был почти уверен, что тот не считает, что заслуживает счастье, любовь — так знакомо.

А ещё была Тьма. И это сразу же всё усложняло, слишком долго Прядильщик балансирует на этой грани. Тьма терпелива, но… Благодатная почва и либо ты смог, либо кто-то другой в следующий раз сможет.

Следом ушла и Королева-в-перьях, хотела забрать у четы Прекрасных Генри, чтобы тот ночевал с ней, а не у них. С собой утянула и Бескрылую, которой Гарри просто молча протянул на прощание книгу — та также молча её взяла.

Гарри остался один. Задумчиво почесал подбородок, прищурился.

Значит, Чёрная фея. С собственным измерением. Интересно…

Проблема была в том, что Гарри понятия не имел, где искать Прядильщика с Утёнком. Нет, он знал, что тот не живёт в своём ломбарде, что у того есть нормальный дом, но… Как-то раньше адресом этого дома интересоваться не приходилось.

Пришлось идти на сделку с туманами, пешком прогуливаться городом, ориентируясь на детскую игру «тепло-холодно». Это было смешно. И бесило, всё же Гарри далёк от звания любителя каких-либо прогулок, и особенно пеших.

Прядильщик, естественно, жил в особняке, на отдалении от других домов города. Можно было сказать, что на окраинах, да только… С другой стороны, окраины вполне во вкусе Прядильщика. И никаких соседей — как магу, Гарри очень легко было понять, насколько это важно.

— О, привет, — дверь открыла Утёнок, улыбнулась, посторонившись, безмолвно приглашая его во внутрь.

— Моё почтение, — улыбнулся Гарри, заходя и с любопытством оглядываясь.

Дом изнутри был… обычным домом зажиточного человека. Никаких артефактов или ценного мусора, всё просто и со вкусом. Хотя отсутствие заметных артефактов не мешало быть дому настоящей крепостью. Воздух здесь не гудел от магии, но видящий да увидит. Защитные и боевые плетения вились словно лозы по стенам.

Красиво.

— Я не понимаю, чего Голд так всполошился, нормально я себя чувствую для человека, работающего последние дни на износ, — невесело хохотнула Утёнок, идя чуть впереди Гарри, показывая дорогу. — Но это жизнь, рано или поздно всё закончится. И хорошо закончится, — добавила она твёрдо. — Тогда и высплюсь, и здоровье поправится… И с Генри смогу вновь проводить время, а не только созваниваться по вечерам да списываться в течение дня.

— И всё же мне несложно посмотреть.

— Да, да, паранойя не болезнь… В чём-то я здесь согласна, но… Ай, ладно, — мотнула она головой, — делайте, что считаете нужным.

Кухня, в которую они пришли, поражала взгляд обилием металла и стекла. А ещё технологий; Гарри подозревал, что даже у тостера здесь был искусственный интеллект, про холодильник, на дверце которого красовалась здоровая сенсорная панель, не стоило и говорить. Как только с магией уживалось…

— Люблю комфорт, — улыбнулся, на миг обернувшись к Гарри, Прядильщик, а затем вновь застучал ножом по доске.

— А главное, возможность всё контролировать, — фыркнула Утёнок и, мимоходом проведя ладонью по спине Прядильщика, включила что-то напоминающее чайник.

Гарри только хмыкнул и послушно сел за стол, насмешливо наблюдая за взаимодействием этой парочки. Оно было естественно, органично. Как Прядильщик, не дожидаясь просьбы, призвал для Утёнка чашки — не отвлекаясь от резания того, что он там резал. Или как Утёнок, стоило ножу в его руке замереть, ловко забрала из-под рук досочку, что-то куда-то высыпала и вернула обратно.

Гарри с улыбкой кивнул, стоило Утёнку поставить перед ним чашку с ароматным чаем. Он принюхался, взял чашку и поводил той перед носом — бергамот? Бергамот и… липа, — Гарри усмехнулся. Интересное сочетание, но запах мягкий, приятный.

На завтрак был зелёный салат со свежими гренками, готовил Прядильщик удивительно хорошо, и, оказывается, достаточно приятно есть еду, которую приготовил кто-то другой. Гарри несколько отвык от такого, тем более от еды домашней…

После еды все вместе перебрались в какую-то гостиную. Утёнок, закатив глаза, послушно встала в центре, Гарри с Прядильщиком расположились рядом. Первое диагностическое заклинание Гарри накладывал поверхностно, просто чтобы увидеть общую картину, и не ждал ничего… Ничего, собственно, не ждал, кроме банального перенапряжения с усталостью, несмотря на все свои «непонятки» рядом с Утёнком в последнее время.

И заклинание действительно показало усталость, перенапряжение, почти зажившие царапины… А ещё показало что-то очень странное, будто двоящееся, и это уже ну никак нормальным было не назвать. Гарри нахмурился, начал накладывать всё новые заклинания, пытаясь разобраться — бестолку. Что-то было, но что? Всё же диагностика никогда не была его интересом, нахватался по верхам…

К чарам подключился Прядильщик — Утёнок уже демонстративно зевала. Гарри встряхнулся:

— Мордред, не понимаю! Двоится и всё, ещё и видел последние ответы диагноста — будто перекручена часть, никак не могу понять из-за чего бы. Заклинание точно верное, да даже если бы с ошибкой — моя воля сильнее.

— Я поэтому и тебя просил посмотреть, тоже эта двоистость беспокоит. Но ведь это не могут быть паразиты, на них бы часть чар точно реагировала бы совсем иначе!

— Блин, колдуны, вы так со своей двоистостью и паразитами и до беременности доберётесь — точь-в-точь симптомы, ага… — вздохнула с насмешкой Утёнок, устало повела плечами. — Может, я сяду и тогда будете вокруг меня вытанцовывать — что-то устала на ровном месте… Нет, закончится эта нервотрёпка, оправдаем Нила, и займусь спортом вновь, а то совсем не дело…

Но Гарри уже не слышал, что там бормочет Утёнок. Он оцепенело смотрел, как она, разминая круговыми движениями плечи, садится на стул, выгибается в пояснице, оперевшись о спинку стула, выпрямляется затем на нём, будто ничего и не было. Рядом стоял столь же шокированный Прядильщик, настороженно смотрел и вроде бы даже дышать начал через раз.

Гарри мотнул головой, решительно поднял палочку и использовал диагностические чары, которые выучил когда-то просто так, на спор считай. Очень специфические чары, способны ответить лишь на один вопрос: есть в чреве женщины жизнь или нет.

— Гарри?.. — недоумённо протянула Утёнок, но он лишь покачал головой.

И наложил то же заклинание повторно. Хотел и в третий раз, но отмер Прядильщик, кинул что-то своё, сугубо «лесное».

— Я не… — прошептал Прядильщик, отшатнулся. — Как я… Мы… Но ведь…

— Голд? Гарри? — уже громче повторила Утёнок, обеспокоенно встала со стула. — Что случилось?!

Гарри рассмеялся. До слёз, запрокинув голову и опустив руку с волшебной палочкой.

Проклятые связи!

— Ты беременна, — резко оборвав смех, сказал Гарри. — Примите мои поздравления, — чуть наклонил голову.

— Что?.. — пробормотала Утёнок, покачала головой. — Нет, нет, куда мне. Генри ведь, да и расследование… Голд? Румпель?..

— Эмма, я… — тяжело сглотнув, сказал Прядильщик, отвёл взгляд куда-то в сторону. — Прости…

— Это правда? — Утёнок подошла к нему, сложила руки на груди, смотря жёстко, непреклонно.

— Да. Правда.

— И ты извиняешься за?..

— Я отвратный отец, и ты…

— Ты отличный отец, — покачала она головой, вздохнула. — И всё будет хорошо — у нас будет.

— Генри…

— Навестим Реджину? Заодно и с Генри увидимся — я соскучилась. Раз уж у нас сегодня точно делами заняться не выйдет.

— Делами?.. Нет, тебе небезопасно, теперь!..

— Голд!..

Гарри спокойно добрался до двери, вышел, усмехнулся, посмотрев на безоблачное небо. Щёлкнул пальцами, добавляя пару своих плетений поверх защиты Прядильщика.

Дальше Утёнок с Прядильщиком разберутся уже без него. Ему осталось только решить для себя — а дальше что?

Вспомнились слова Луны про новорождённого наргла — она знала. Впрочем, ему ли удивляться.

Белая, Белая, Белая…

На доске ещё полно фигур — чёрных фигур, — но не пора ли сыграть в карты? Особенно теперь.

Гарри не спеша шёл в сторону лавки, обдумывая свои дальнейшие действия. Вся проблема была в том, что он не мог ничего ей сделать. Даже ткнуть пальцем на неё не мог.

Правила, правила, правила…

Чем больше сила — тем крепче цепи.

Не все правила можно нарушить, как бы ни хотелось иного. Какую бы цену ни был согласен за это заплатить.

Неважно.

Он ничего не может сделать напрямую против Белой? Отлично. Значит, самое время разобраться с этой Фионой — он ведь просто полюбопытствует.

Туманы на миг насмешливо-заботливо заволокли взгляд, показали родную лавку, раскрытую на прилавке книгу и чашку чая рядом. Действительно, так было бы проще всего. Возможно — правильно. Он же Книжник, его дело — отдавать книги. Но…

Проклятые связи. Он уже не может, как раньше, не когда дело так напрямую касается тех, кого он считает своими. Пять человек и один зародыш — слишком много. Но уж сколько есть.

Смерть дяди с тётей, Дадли… Она сломала его, подтолкнула к краю, подвела к тому, что в омут с головой. Ему было пятнадцать…

И она же научила его бояться потерять «своё».

Сперва предательство, почти сразу за тем смерть Дамблдора, немногим позже (что такое год?..) Снейпа, кома Спраут, мнимая смерть Луны… Это вновь сломало его, и так ломаного-переломанного. Ему было семнадцать…

И он больше не может позволить себе кого-либо потерять.

Пошёл снег, Гарри передёрнул плечами, повыше поднял воротник пальто.

Фиона. Так названная Чёрная фея с так названным Чёрным же измерением — фантазия на названия блещет, а как же. Листая вчера книги, Гарри не нашёл многое о ней, но туманы раскрыли чуть больше.

Она не была Сущностью, но отчаянно этого желала. Если не сама, так через сына.

Любого из своих… «сыновей».

Её книги просто не существовало — не в этот промежуток времени, — что было до крайности красноречиво. Гарри не мог ожидать её в своей лавке… Но вот встретить посреди города — легко.

Надо было быть слепым, чтобы не заметить сочащуюся тёмным дымом трещину посреди дороги. И Гарри не стал отказываться от «любезного» приглашения, спокойно вступил в неё.

Его вынесло в убогую пародию на тронный зал «настоящего Тёмного Лорда» (Гарри точно знал, что и у Тома, и у Гриндевальда было получше) и это… разочаровывало. Сама же хозяйка этого великолепия сидела на троне, демонстративно крутила в пальцах волшебную палочку и насмешливо улыбалась.

Гарри тоже улыбнулся — равнодушно-надменно. Чуть склонил голову набок и выпрямил шею вновь — и пусть Фиона сама расценивает это как хочет.

Молчали.

Гарри чувствовал, как Фиона пытается опутать его своими цепями-лозами, как дышит всё измерение вслед биению её сердца. Видел, как десятки разумных, запертых здесь, давно уже стали симбионтами для этого измерения, пищей его и его же частью.

Чтобы ненасытное чучело

Бедную крошку замучило!

Вот только в чём главная шутка — ни одно дитя Фиона не украла. О нет, ей никто бы не позволил — как и Пэн не мог уводить детей силой. Должно быть согласие, и уже второй вопрос, насколько осознанное. И если Пэн использовал согласие самих детей, то Фиона получала его от их родителей. Те сами продавали ей своих младенцев. За мимолётную удачу ли, обманчивое богатство, ещё что «нужное»…

Гарри — Книжник, его сила не создана для нападения. Но он Сущность, быть беззащитным для него — оксюморон. И именно поэтому у него же есть туманы.

Простой вопрос — простой ответ.

А если вопроса нет?..

Смешно.

— Мой сын считает тебя важным… Я же не вижу ничего особенного.

— Взаимно, госпожа Фиона. Вот только вас ваш же сын даже хоть сколько бы важной не считает… Вообще никак не считает — вы никто для него.

Фиона оскалилась, маска надменного «величества» стекла с лица, будто и не было её. Полыхнуло силой измерение — Гарри было достаточно сделать лишь шаг в сторону, чтобы удар прошёл стороной. Зачем тратить силу лишний раз?

— Ты лишь помеха на пути…

— Вполне возможно. Но точно ли на вашем пути?.. — Гарри усмехнулся, махнул рукой, будто мошку отгонял.

И Фиона окончательно сорвалась.

Измерение застонало, подчиняясь её воле — Гарри поморщился. Пошатнулся, резкими росчерками палочки окружил себя щитами; мир вокруг шёл рябью, симбионты переставали существовать, отдавая всю свою не-жизнь измерению, словно копья из грязи швыряла Фиона свою сырую силу.

Гарри отступал. Аккуратно, шаг за шагом, больше укрываясь щитами, чем нападая самому. Он ждал, внимательно следил за Фионой и был готов в любой момент отпустить туманы.

Лопнул очередной щит — Гарри тут же наколдовал новый. Скрипнул зубами, вливая магию в призрачную платформу под ногами — тронный зал давно уже перестал существовать и сейчас они по сути висели среди ничего и сырой силы ломаного-переломанного измерения. Которой становилось всё меньше.

Есть!

Гарри довольно улыбнулся, оскалился. И ударил — уже по-настоящему.

Туманы взвились из-под его ног стрелами-лентами, метнулись вперёд. Вскрикнула Фиона, выругалась — Гарри прикрыл глаза.

Туманы, везде туманы, сплошные туманы. Больше, больше, больше!

И ласточки летают…

Измерение уже перестало существовать, всё сильнее был зов реального мира, но он ещё не закончил. Ещё немного. Один удар.

Туман подобрался, будто напружился, поводя незрячей головой из стороны в сторону. Выпад.

Гарри замер. Замерли туманы.

Тук. Тук. Тук.

Выскользнула!

Туманы метнулись в сторону, в другую, недовольно зашептали-завопили Гарри в голове, но всё было бессмысленно. Фиона каким-то образом ускользнула, нырнула в реальный мир в последний момент.

Что-то… Это должно было быть что-то… Что?

Важное…

Гарри помнил, что было что-то важное. Он хотел что-то защитить. Кого-то? Он… Охотился? Добыча… Ушла. След…

Да. Нашёл.

Гарри оскалился, позволил реальному миру выдернуть себя, вернуть.

Прядильщик!

Кто это?..

В реальности всё затопила Тьма. Освежающей шипучкой она щекотала Гарри, заигрывала. Недовольно заворчали туманы, подбирая свои подолы. Гарри хмыкнул, незряче огляделся.

Тьма ярилась и билась, равнодушно-насмешливая. Она будто никак не могла определиться — а какая же она.

Глупая. Ведь нет вопроса проще.

Что-то мешалось на краю восприятия, жужжало надоедливой мошкой, и он подчинился инстинкту, практически самому главному для него — любопытству.

В коконе Тьмы — удивительно бережном — стояла женщина, что-то кричала. Рядом хохотала и билась в конвульсиях ещё одна, всё твердила про «сына» — что это такое?

— Даже такой — ты мой. Наш! Только вернись, вернись… — прислушался Гарри к первой, в которой ощущался совсем-совсем свежий огонёк души. Бросил на неё странный взгляд, совсем не понимая, о чём та твердит.

Туманы вились у его ног в нетерпении. Тьмы будто становилось меньше, или… она… втягивалась? Туманам это не нравилось, так было неинтересно. Они уже забыли о прошлой добыче, всё равно тот подранок уже не жилец. Им хотелось иного, хотелось…

Кто-то толкнул его в спину. Вокруг засветился синим какой-то рисунок и в ушах зашумело. Он упал на колени, закрыл руками уши, закричал.

Он… Кто он?

Больно, больно, больно…

Луна

Луна задумчиво почесала нос, прикусила карандаш — скривилась и выплюнула кусочек грифеля; опять прикусила карандаш.

Вроде всё верно. Все расчёты, на которые она убила бездну времени, сходятся, и… Мозгошмыги шалят, так шалят, что даже наргл попрятался — на всякий случай.

Рядом что-то фыркнул кротик, но Луна отмахнулась. Ничего нового тот не скажет, она и без него всё прекрасно знает. И что солнце следующие два дня будет вставать на западе, и что луна другим боком повёрнута в это время будет — просто у Черепахи депрессия, бывает.

Гарри…

«Давай вместе их поищем? Ещё и туманы помогут, пошли!»

Так, пирс. Пирс, пирс, пирс…

— Семь, двадцать три, — пробормотала Луна и кивнула. — Два и… Время.

Проблема была в обмене. Равноценность, о, вот главный бич… Всего.

Луна потянулась, не вставая со стула, покачалась на его ножках, а затем аппарировала — всё ещё не вставая.

Стукнулись деревянные ножки стула об камень набережной, Луна задумчиво посмотрела на небо. Там, высоко-высоко, парил ястреб. Смешно.

Главная насмешка, что она ребёнок Благого Двора. А всей разницы: лето и зима.

Зима близко, всё чаще идёт снег и всё меньше в этом снеге магии. Она становится слабее, как бы ни было это грустно. Ей бы уйти в холмы или хотя бы перебраться ближе к югу, но…

Гарри.

Равноценность — это смерть. И жизнь. И Пустота.

Время!..

Луна встряхнулась, встала и неспешно пошла к пирсу, куда вот-вот должен был причалить корабль. Совсем-совсем невидимый корабль, конечно. Будто она смотрит глазами — глупые смертные.

Надо будет новых пробок набрать, ожерелий много не бывает.

— Да-да, Бек, не нуди, — показала она язык кротику и закатила глаза, когда тот, в ответ плюнув, исчез под землёй, и всё равно ему было, что здесь камень и дерево и ни одной норы поблизости.

Стоило кораблю только причалить, Луна уже была на борту, с интересом оглядываясь по сторонам. Столько жестокости, крови, обмана — она совсем не удивилась, заметив у каких-то канатов гнездо криндиков. Но запомнила, могли пригодиться ещё.

— Что ты здесь забыла?!

Пока Луна осматривалась, откуда-то вылез Крюк, наставил на неё саблю — смешной. Она фыркнула, рассеяно улыбнулась, и та осыпалась жирными ржавыми хлопьями.

Упс.

— Ты мне должен, помнишь?..

— Что-то там про ритуал?.. И с чего бы мне выполнять?..

— Крюк, милый… — подала голос совсем не интересная Луне женщина, но стоило Крюку кинуть на неё взгляд, как тут же замолкла, склонила голову.

— Слово было дано — тебя никто не заставлял, — развела руками Луна. — Но если хочешь превратиться в моего раба — не выполняй. Мне любой итог сгодится. Хотя нет. Тот, где ты раб, даже удобнее, поэтому давай, давай, не мешкай, отказывай мне.

— Что за ритуал? Сейчас? — скривился пират.

Луна вздохнула. Не видать ей раба, печально. А ведь какие перспективы открывались, какие перспективы!..

Впрочем, действительно, зачем ей тот трон? Совсем мозгошмыги разыгрались, — она покачала головой.

— Не сейчас. Сейчас ты пойдёшь — можешь сам, можешь со своей розой — и перенесёшь все сердца из тайника этой мэро-королевны туда, куда я тебе укажу.

— Мы договаривались всего лишь на ритуал!..

— Верно. Это будет твоей платой за корабль.

— Но мы ведь сейчас стоим на нём… — вновь подала голос женщина.

— И стояли у ворот скрюченные ёлки, — нараспев протянула Луна, и мир скрутился, послушный её воле. Небо и земля переплелись, вода была где-то посерёдке и только поблескивали сквозь её зерцало глаза-бусинки бесчисленных чудищ, — там гуляли без забот скрюченные волки.

И всё вернулось на свои места. Вот только вокруг было уже кладбище, высились дубы и сосны, а блестели голодом всего лишь волчьи глаза — что много лучше чудищ, чудища страшнее, верно?..

Луна покрутила в руках бутылку с кораблём, вздохнула разочарованно — ничего необычного, даже на мелкого мстительного духа там никого не намучили, одни лишь криндики, вот же. А ещё пират, детоторговец и просто гадкая личность…

— Что ты?!

— Ваш корабль, — помахала бутылкой Луна, — а нужный склеп — вот, — ткнула пальцем. Подкинула бутылку — та исчезла. Луна щёлкнула пальцами. — Портал я открыла, как закончите с перетаскиванием сердец, получите свой корабль обратно. Удачи, мон жом тоджи, — махнула рукой и аппарировала, уверенная, что всё будет как должно.

Кротик был в их схроне, старательно обгладывал оленью голову, Луна не стала ему мешать. Подошла к рабочему столу, погладила еле-еле фолиант, лежащий открытым на нём. В тысячный раз пробежалась глазами по строчкам.

Насколько легче было быть просто Полоумной Лавгуд в школе. Просто не такой, как все, совсем как Гарри — и совсем иначе же.

Тестралы — скакуны из табуна Дикой Охоты, вестники кошмаров — не смерти, о нет-нет. У тестралов бархатная шкура и острые клыки, ядовитые самим своим смрадом. Она родилась в окружении этих величественно-омерзительных скакунов.

Благий Двор — насмешка над насмешками. Не зря её деда называли худшим — лучшим — шутником из всех. Изгнанный, но не изгнанник.

Интересно, доксицин помогает против мух?

Итак. Сердца ещё не начали заполнять её хранилище (какую-то первую попавшуюся каморку), но скоро, очень скоро, как только пират со своей розой-мимозой поймут, что ходу им с кладбища нет, это изменится.

Ей нет дела ни до этого города, ни до его жителей, но Гарри расстроится. Поэтому сердец этой слишком много на себя взявшей букашке не видать. Да и демоны — тем более столь ароматные — ей здесь совсем не интересны, ещё настройки тонких сфер собьют.

— Бек, куда мы тот дрын закинули?

Кротик, не отрываясь от трапезы, ткнул лапкой в один из проходов, туда Луна послушно и пошла. Под сапогами хрустели мелкие — крысиные — кости, сладко пахло кровью и можжевеловой свежестью.

Извилистый коридор вывел Луну в тесную комнатку, со скелетом, висевшим на стене (и это отнюдь не она его туда повесила, сам залез, упрямый), и золотой чашей, небрежно стоящей на наковальне. Луна сама себе кивнула, махнула приветственно скелету и вылила пустоту из чаши на наковальню.

Минуту ничего не происходило, Луна откинула небрежно чашу в сторону, та покрутилась куда-то скелету под ноги, а затем воздух над наковальней замерцал и вот там уже лежит меч — не самый лучший, прямо скажем. Наверное, это потому, что не хватало значительной части острия — наверное.

Фламберг — меч палачей и мучителей. А чего бы и нет, раз ястреб всё-всё видит, а кабан (всеядная свинья-каннибал, даром, что дикая) — гарцует на гербе.

Луна подхватила клинок, закинула на плечо и пошла обратно. Осталось так мало времени, пусть будет под рукой.

Папа как-то сказал ей, что уши-лимоны способны отпугивать демонов. Сработает ли, если вместо лимона будет лайм? А может, помело?..

— Мы закончили, отдавай корабль, ведьма, — раздалось через какое-то время, и Луна закатила глаза. И вовсе незачем так кричать, она и так их прекрасно не слышит.

— Лови, — перекинула бутылочку с кораблём она, достав её из хранилища Бека. Тот только проводил ту недовольным взглядом и пуще прежнего вгрызся уже не в голову, а в череп, остальное обглодать успел.

— И как обратно? — хмуро покрутил в руках бутылочку Крюк.

— Кинь в морскую воду и будет тебе магия. Но не сейчас — договор, помнишь? И, кстати, я не ведьма, не путай понятия.

— И кто же тогда? — настороженно спросила девушка за плечом Крюка, но Луна лишь безразлично повела плечом, промолчав.

Там, где нет возможности взять количеством, всегда берут качеством, не надо быть пророком, чтобы до этого дойти. Недостаток фантазии во всей красе, увы.

Может на ромашках погадать?..

Розы, розы без шипов.

И всё же ромашки лучше. Честнее.

— Подождёте меня здесь — найдёте, где прилечь. Ты нужен будешь мне завтра.

— Мы так не!..

Но Луна уже аппарировала. Ох уж эти скрюченные ножки, никак не дойдут, что дорожки-то прямые.

Кинжал. Ей нужен этот кинжал. Но где?..

Луна задумчиво ходила по ломбарду и осматривалась, расфокусировав зрение. Пусть и будут потом болеть глаза, но ей ли привыкать?

В школе… В школе всё было иначе. Проще и сложнее. Без полностью пробуждённого наследия она могла быть… Просто быть. Просто проклинать исподтишка тех безумцев, кто воровал и прятал её вещи, просто ходить по школе призраком и говорить, что видит — что хочет сказать. Кому хочет сказать.

Дамблдор, помнится, качал головой только и просил быть помягче с детьми. Её он никогда не считал ребёнком, но она и не Гарри. Это Гарри — его ребёнок, его внук. И не то чтобы было завидно… У неё был отец, а у Гарри всего лишь школа и два учителя с директором. Но и завязать себе глаза она не могла. Дело ведь не в глазах.

Гарри было жалко тогда, в школе. Она почти что ненавидела его после победы, когда тот сбежал и слова не сказал. После всего. Она сейчас…

Ландыши цветут по весне. Жаль, что сейчас только осень.

Ломбард весь дышал магией, светился ею. Столько артефактов и как только ничего ни с чем не конфликтует… Магия, не иначе.

Вот только кинжала в ломбарде не было. Обидно. И… странно. Луна прошлась ещё раз, задумчиво потыкала в некоторые безделушки.

Кряконоги кинжала были. Один, два, три… Все пятнадцать, она пересчитала даже, отловив каждого за крылышко. Но самого кинжала не было. Такое было невозможно, потому что невозможно. Если только не…

Благий и Неблагий — ни одного отличия. Король и Королева, Королева и Король. И шут. Один на двоих сразу. Потому что, потому что…

— Трикстер, джокер и Арлекин… — нараспев протянула Луна, отчаянно фальшивя и подвывая. — Там, где один, ищи второго… — закрыла правый глаз. — И лишь поверив, что сбежал… — замерла. — И дух, и тело на оплату.

Воздух несильно искрился, будто когда-то пыльца и танцевала в солнечном луче, пропущенном пыльными стеклами, но… Когда-то давно. А может и…

Время — нелинейно, на самом деле. За это все так его ненавидят. Время — неизменно, и это второй повод для ненависти. Время — пластично, и это последний гвоздь в крышку метафорического гроба.

Хуже только будущее, и то неточно. А может, точно, а «неточно» — это про несбывшееся?

Шестилепестковая сирень, обязательно фиолетовая, а как иначе.

Кинжал. Здесь, но не сейчас. Как хорошо, что и она — всегда «не сейчас», всегда за линией.

Достаточно было лишь протянуть руку в облако пыльцы. А затем вытащить обратно и не потерять нигде по дороге пальцы, а то случалось, случалось… Отращивать пальцы — щекотно, фе.

Рукоять кинжала пульсировала, будто живое сердце у неё в руках. Луна усмехнулась, пустив лезвием солнечного зайчика.

Отлично.

Осталась самая малость — ждать последней ошибки. Ведь если не удалось взять количеством, почему-то все начинают думать за качество. Особенно всякие чистюли, которые только и умеют, что каштаны чужими руками грести. Был бы в тех каштанах хоть гран золота…

Когда Гаррин Тёмный упустил вожжи, тряхнуло даже её с кротиком катакомбы. Повеяло гнилостной свежестью, и дело было вовсе не в Тьме.

Время. Мало времени — ровно сколько нужно.

Луна закинула на плечо меч, ногой обняла котелок с зельем, а свободной рукой цапнула Крюка за штаны — куда удобней вцепиться было. Кротик сам запрыгнул на её плечо — аппарация. Кротик спокойно спрыгнул, отошёл в сторону. Повалился на колени Крюк, согнулся, пытаясь не проблеваться. Деловито замахала вытащенной из волос палочкой Луна, освобождая себе место под ритуал.

Тьма лениво билась об стену наколдованного купола, кто-то там что-то кричал — Луна сосредоточенно колдовала. Наконец, решив, что достаточно художественно разрушила асфальт, ногой толкнула котёл с зельем, чтобы то выплеснулось ровно вперёд, где она до этого так самозабвенно всё ломала.

Зелье повело себя абсолютно так, как Луна и хотела — абсолютно дико неправильно с любой другой точки зрения. Оно потекло ломаными линиями, где-то даже по воздуху, не касаясь земли своей масляно поблескивающей массой. Зелье соединяло обломки асфальта причудливой вязью, рождало причудливую фигуру, название которой никто не потрудился дать.

Луна довольно кивнула, повернулась к Крюку и пнула его в бок:

— Хватит страдать, давай, твой выход.

На злобно блеснувшие глаза пирата Луна только усмехнулась. А когда тот наконец выпрямился, впихнула в руки меч с кинжалом, начала инструктаж:

— Всё просто, держишь эти железяки и идёшь себе в центр. Просто прямо, как не иди, встанешь там, где надо. Потом замираешь и стоишь. Просто стоишь и не двигаешься — даже если вдруг почувствуешь, что можешь это делать.

— Что? В каком смысле?..

— Пошел, — толкнула его, не дослушав, Луна.

Время, время. Точный тайминг, а иначе… Фыркнул Бек, и Луна покачала головой.

Тьмы становилось всё больше, мелькнуло монашеское одеяние — Луна оскалилась. Почти, почти…

Пропустить появление Гарри было невозможным. Его сила была не меньше, чем у Тёмного, но совсем другая. И столь же дикая — после всех лет. Впрочем, и истоки у них разные, симбиотическое-самосознание разных возрастов — нюансы и нюансы.

Гарри слепо озирался, что-то бормотал себе под нос, махал руками — туманы вились смерчами там, где была только что его ладонь. Луна кривила губы, смотря на это всё, но послушно ждала под защитой купола. Хотелось дать Гарри по голове, сказать, что он опять — снова! Да только что толку?..

Тьма начала втягиваться, исчезать. Напружились, будто перед прыжком, туманы. Луна подошла к самой границе сферы, вышла за неё. Неслышно подошла к раскачивающемуся из стороны в сторону Гарри, мерцая во времени, чтобы избежать прикосновений его туманов. Тот не видел и не слышал, только чуял. Да только как почуять толчок в спину? Особенно если тот был сделан в будущем.

Толчка хватило, чтобы заставить Гарри сделать шаг, второй вперёд. Заступить за границы фигуры, нарисованной зельем.

Луна размяла пальцы суматошным движением.

Если лепить из двух частей целое естественным путем слишком долго, всегда можно процесс искусственно ускорить.

Ему было года три, когда он осознал, что не такой как все. Не такой как Дадли, что сопел в кроватке рядом. Это осознание было его единственным воспоминанием с тех времён. И началом кошмара длиной в жизнь.

Он хорошо помнил, как заблудился первый раз. Как плакала тётя, когда он всё же пришёл в себя. В больнице, подключенный к аппарату искусственного дыхания и весь в проводах. Он был без сознания — в коме, как записали в его медкарте — около трёх недель. И ни малейшей причины этой самой комы врачам найти не удалось.

До одиннадцати лет он боялся сам себя, того, что сможет причинить нечаянно вред близким, своей семье. После — считал фирменным неудачником, даже здесь выделившимся.

Гарри бродил руинами Хогвартса и старался не думать. Получалось так себе, а ведь он всегда был мастером самообмана. Но хоть трупов не было — Гарри был благодарен всем-кому-угодно и за это.

Вечерело — уже много-много часов вечерело, да только солнце всё не заходило и не заходило до конца. Совсем как когда-то.

Никогда.

Гарри пнул какой-то камушек под ногами, присел на валун, когда-то бывший частью Гриффиндорской башни. Уставился на обгоревшую опушку Запретного Леса — бой ничто не пощадил, от деревни и вовсе одна пыль осталась — какое-то излишне заковыристое заклинание туда попало, перенаправленное кем-то, и всё, нет деревни. Но, может, со временем и отстроили — Гарри не знал. У него были лишь воспоминания, которые хотелось бы не иметь, да туманы.

Туманы…

Гарри нахмурился, сжал переносицу, зажмурившись. Туманы. Тьма. Слишком много… Иногда лучшее — мало. Но, увы, это всегда не его случай.

Но что же дальше?..

Прикосновение к плечу он скорее услышал, чем почувствовал — хотя как можно прикосновение «услышать»?.. Но даже не вздрогнул, когда тонкие кости запутались в его волосах, заскребли в болезненной ласке по черепу.

— Твои волосы такого прекрасного цвета, дитя… Так почему же ты так усиленно его прячешь?

— Госпожа… — Гарри послушно откинул голову назад и в сторону, открывая шею.

— Глупое-глупое дитя…

— Я просто хочу покоя.

— Ой ли? — насмешливо кашлянули-каркнули за спиной.

И Гарри сдался. Ведь действительно он уже довольно давно хотел не покоя, а…

— До новой встречи, моё дитя. И не забывай — три…

— Разве такое можно забыть?

Небо было затянуто чёрным дымом от пожарища, которого нет. Но блеснул луч солнца, запутавшись в чьих-то волосах, и Гарри улыбнулся.

Туманы — это не он, инородная сущность, да. Вот только насколько инородным может быть что-то, с чем ты родился и жил более ста лет?..

Гарри закрыл глаза, и под веками игриво затанцевали завитки туманов. Он улыбнулся, и сотни тропинок побежали сквозь туманы от его ног. Всего лишь сделать шаг — и он его сделал.

В реальности было холодно — ну вот почему всегда так. Нет бы хоть раз прийти в себя на лазурном берегу, в тепле и комфорте…

Гарри захохотал, не открывая глаз, перевернулся кое-как на спину. Рядом кто-то сел, ткнул Гарри в бок. Луна, конечно же Луна.

— Эй, ты там окончательно с ума не сошёл? Безумцы, конечно, всех лучше, но двоим таким будет тесно в одном городе, а.

— И не надейся, родная, на твои лавры госпожи мозгошмыгов я не претендую.

— Я рада.

— И я рад. Спасибо. — Гарри улыбнулся, насколько мог непослушными мышцами.

Тьма рассеивалась.

Гарри встал, покачнулся и благодарно опёрся на Луну, подхватившую его. Площадь выглядела грустно. Особенно для Королевы-в-перьях, у которой не было запланировано в бюджете денег на её ремонт.

Они подошли к Утёнку, склонившейся над Прядильщиком.

— Как ты? — Гарри положил руку ей на плечо и чуть не упал, когда та резко повернулась.

— Прости, — кинулась было его ловить Утёнок, но Луна успела раньше, и она просто качнула головой. Вновь повернулась к Прядильщику, положив ладонь ему на щёку. — Я ничего, что мне будет. Румпель…

— Он просто принял себя, всё хорошо.

— Только со спецэффектами перемудрил, — хмыкнула Луна, и Гарри с Утёнком синхронно фыркнули.

— Он это любит… Спецэффекты, — с улыбкой в голосе сказала Утёнок.

Гарри оглянулся, хмыкнул, заметив голубые одежды Феи, выглядывающие из одного из углублений асфальта. В стороне сломанной чёрной куклой валялась Фиона — Гарри равнодушно перевёл взгляд дальше.

А это кто?

— Подойдём?

Луна равнодушно зевнула.

Труп был женским, Гарри магией перевернул её, но нет — впервые видел. Ну и ладно, хотя и странно. Впрочем… Гарри прикрыл глаза, и туманы послушно расцвели лилиями, даром что не белыми, а будто тиграми расцвеченными — полосатыми.

Как там Бескрылая говорила, Тигровая Лилия, да? Бывает.

Луна вздрогнула, перевела взгляд в сторону; Гарри нахмурился и тоже уставился в том же направлении. В туманах зажужжала мошкара, на каждой тропинке будущего село по жирной зелёной мухе. Не то чтобы Гарри надеялся на иной исход, но всё же.

Зашевелилась Фея, прихромал Прядильщик, поддерживаемый Утёнком.

— Что происходит? Головоломка совсем сломалась, и…

— Зеркало разбилось.

— Чур, рога мои! — Луна хлопнула в ладоши. — Давно себе такие хотела, а тут прям сами в руки идут!..

Прядильщик метнул взгляд к уже севшей Фее, оскалился:

— Сколько у нас времени?

— Хватит, чтобы ввести в курс дела Утёнка, — хмыкнул Гарри. — Ну и ту толпу, что спешит сюда сейчас. Как всегда вовремя.

— Приятно знать, что меня планируется ввести в курс… — пробормотала Утёнок, свободной рукой расстегнула кобуру.

Гарри мельком ей улыбнулся:

— Но сперва надо разобраться с Феей… Белой.

— А разве она не Голубая? — Утёнок смотрела внимательно, впервые на памяти Гарри улавливая такие мелочи.

И всё же с неё будет толк, даже как из Сущности. Удивительно. И у Прядильщика и правда талант учителя. Тьма… Ну да.

— Голубой — цвет радуги, а там, где сплошные контрасты и крайности, радуги быть не может.

— И я опять чего-то не знаю. — Утёнок, вздохнув, покачала головой с улыбкой.

Луна уже была у Феи, рисовала что-то на обломках асфальта рядом с ней. Тут же крутился кротик, подсовывал разноцветные мелки… или не мелки.

Не прошло много времени, как вокруг Феи, сидевшей с видом оскорблённой невинности в окружении разноцветного узора творчества Луны, собрались все: Прекрасные, Королева-в-перьях, Прядильщик с Утёнком, ну и сам Гарри. Луна куда-то делась, но, он был уверен, ненадолго. Скоро вернётся.

— Я… не могу выйти. — Белая Фея попыталась затереть хоть один символ, но ничего не вышло — конечно же.

— Я сейчас помогу, — кинулась было Снег, но барьер был двухсторонним — предусмотрительно. Даже странно, что Луна не воспользовалась таким удобным способом «пошутить»… Значит, пошутит потом.

Лишь бы без кротика в идейных вдохновителях. Уж слишком… интересные картины рисовали туманы о нём. Совсем послушные туманы.

Луна…

Позже они обязательно ещё поговорят. То, что она сделала…

— Зачем вы пришли на площадь, госпожа Фея, хоть и знали, что Тьма вышла из-под контроля? — с лёгкой улыбкой спросил Гарри, отвлекая Снег с Прекрасным от попытки пробить барьер. — Неужели помочь обуздать ту?

Прекрасный фыркнул, хотел уж было что-то сказать, но Белая Фея была быстрее. Кривясь, явно не желая говорить, но она не смогла промолчать:

— Сердце…

— Что?.. — Снег замерла, подобрала рефлекторно руки, прищурилась Королева-в-перьях. Фыркнул высокомерно Прядильщик и нахмурилась Утёнок — эти двое уже всё поняли.

— Сердце Тёмного… Договор… Должно было подойти. Тёмные твари не должны жить! — вырвалось у неё под конец — и это был занавес.

Руны Луны работали аналогом Веритасерума и всё же не были им. Они не отнимали волю, просто не давали соврать. А ещё промолчать… Если достаточно простимулировать. Гарри незаметно шевельнул пальцами, отзывая магию. Дальше справятся и без этого, а силы следует поберечь.

Мухи жужжать начинают.

Дальше был допрос. Должен был быть им, поменьше бы истерики. Причём с обеих сторон — семейство Прекрасных никак не могло поверить, что не всегда то белое, что так себя позиционирует.

Гарри в целом уже знал всё, не хватало лишь деталей…

Как он и прочитал больше года назад — началось всё с озера. Озера волшебного — всё по правилам. Более того — озера буквально переполненного силой с положительным коэффициентом.

А ещё была — по классике — деревня у озера. Большая такая, почти город. Может, со временем и им бы стала, да только не успела. Деревенские все о чудесной силе озера знали и пользоваться не стеснялись. Да и озеро само по себе не возражало, что ему. Тут глоточек, там глоточек — и не замечало. А потом пришла всегдашняя история: сперва завоеватели какие-то, за ними голод и — смерть. Точнее, болезнь с известным итогом.

Белая Фея тогда не была ни белой, ни феей, даже голубой. Обычная женщина с проблесками колдовского дара, который только при воде из озера что-то из себя представлял. Вот только язык был у этой женщины хорошо подвешен. А ещё честолюбия и смекалки было не занимать. И она решила прикарманить всю силу озера себе, заодно и солдат с болезнью из села-почти-города выгнать. При полной поддержке прочих деревенских — смогла нужные краски сгустить и ими всё раскрасить. Да и не сильно там стараться и требовалось.

Часть плана этой женщине удалась — она действительно смогла поглотить силу всего озера. Но заодно стёрла с лица земли и село-почти-город, и солдат, и полкоролевства (которое их захватывало) в придачу.

Законы всего Сущего безжалостны. Жертвоприношения — тёмных прерогатива. Светлые от того кукиш получат, а не силы — таковы правила. Так сила озера сменила свой колер и стала тёмной. Как и сама женщина — виновница многочисленных смертей. Вот только признать себя таковой? С этим тяжелей.

— Тёмный… Это они во всём виноваты! Убили всех!..

Женщина, какое-то время побродив по другим землям-королевствам, решила отомстить. Создать лучший мир и создать новое озеро. А для этого всего лишь и надо — решила она — что убить всех тёмных. Всего лишь. Кто тёмный, а кто нет, она определяла тоже по собственному разумению. И началась интрига длиной в несколько тысячелетий.

Гарри нахмурился, повёл волшебной палочкой, убив несколько зелёных жирных мух, что настойчиво у его лица крутились. Но это было каплей в море — с каждым мгновением мух становилось всё больше, и уже все обратили на них внимание, тем более, что основное Фея уже рассказала. Не сказала только, зачем пришла на площадь… Точнее, для кого же она сердце Прядильщика достать хотела.

— Мухи… — поморщился Прядильщик, выпустил Тьму, клубами дыма покрываясь ею и прикрывая Утёнка.

— Гарри, это!.. — обернулась почему-то к нему Королева-в-перьях.

— Вельзевул, — тихо проговорил в ответ Гарри и дёрнул губой. — Владыка мух, да. Пленник зеркала, что так старательно хотела собрать Снежинка.

— Зеркало… Значит, Бэй?.. — пробормотал Прекрасный, и да, Гарри был даже немного удивлён, что до него так быстро дошло.

А мух становилось всё больше и больше, а рядом с Гарри мерцала вернувшаяся непонятно когда и откуда Луна, задорно улыбаясь. Кротика рядом не было, но дух Луны явно был где-то поблизости: его змеиное тело блестело в свете несуществующих свечей, что подожгли туманы для Гарри.

Послушные туманы. Его туманы. Подарок Луны.

Что-то кричала Фея, билась в преграду Луненых рисунков. Но до неё теперь не было дела даже чете Прекрасных — готовились к битве.

Гарри не воин. Он ненавидит битвы — ему хватило второго мая в Хогвартсе с головой. Гарри — Книжник, в границах своей книжной лавки он неуязвим. Гарри всё ещё безразличны люди — большая часть из них. Но не все — ох уж эти связи. Проклятые связи. Благословлённые связи. Его.

Он не зря столько читал по демонологии — и раньше, и когда головоломка сошлась несколько дней назад и оставалось просто ждать развязки — совсем не просто. Совсем не просто так он рискнул и оставил цепи в лавке, захватив саму только книгу, тщательно завёрнутую в бумагу — это не спасло его от шага за грань туманов, но спасла Луна. И книга сейчас жгла внутренний карман пальто, пришитый на скорую руку с мысленными благодарностями тёте, которая считала, что даже парни должны уметь не только пуговицу пришить, но и заплатку немудрёную поставить.

Вельзевула пока и видно не было, но хватало беспокойства и от мух. Снег с Прекрасным изображали мельниц, Утёнок с Королевой-в-перьях старательно кидали огненные шары.

Воняло.

Гарри переглянулся с Прядильщиком, кивнул Луне. Во все стороны от его ног побежали туманы, поверх них плотным покрывалом тянулась Тьма. Стоило мухам коснуться их, как они тут же трупами падали на землю, хрустели под подошвами, стоило лишь чуть передвинуть ногу. Луна сдула с ладоней светящуюся пыльцу, пошевелила пальцами, будто играла на каком-то клавишном инструменте — реальность пошла рябью — заметил Гарри краем глаза.

Гарри листал гримуар, не жалея энергии. Не оглядывался, знал, что прикроют. Только чуть дёрнулся, поджал губы, когда объявился на площади и хозяин всех этих пакостных насекомых. Жар Инферно и холод Тьмы, капель туманов и мир кувырком от магии холмов Луны.

Быстрее, быстрее — шелестели страницы. На нужной странице Гарри на миг замер, увидев то, что и ожидал — привет из прошлого, которого лучше бы он не имел. Кровь, много-много крови…

Гарри собственной кровью, прямо в воздухе, начал рисовать пентаграмму. Туманы стали доской и только потёки стекали и капали, капали…

Вскрикнула Утёнок, взревела болезненно Тьма. Гарри ещё ускорился, хотя казалось куда уже. Закончив, на миг застыл, глядя в веретеноподобные зрачки в глазах на плоской огромной морде кротика. И улыбнулся. Огромный змей прошёл сквозь пентаграмму, засиявшую в воздухе, сквозь Гарри, заставив вновь потеряться, будто не нашёлся он только вот-вот — поспешила Луна.

Снег падал. Белый, холодный. Гарри смотрел на него, улыбался проглядывающему сквозь снежную круговерть месяцу. Капала на лицо тёплая густая кровь жертвы и всё сильнее вздрагивала земля. Но Гарри был спокоен. Ведь любимый сказал, что так надо. Ради них.

Белый потолок был несправедливо знакомым. Больничным. Гарри ненавидел больницы ещё с первой комы, время этого не изменило, только усугубило.

— И сколько я на этот раз спал? — спросил он, уверенный, что не один в палате.

— И суток не прошло — идёшь на рекорд. — Луна фыркнула.

Гарри улыбнулся, потянулся. Прикрыл глаза, проглядывая сквозь туманы ближайшие развилки будущего. Все они вели обратно на площадь, но Гарри и сам планировал туда наведаться.

— Гримуар?

— Кинула тебе в кладовку, дальше сам разберёшься, куда его прятать.

— Спасибо. — Помолчал немного. — За всё — спасибо.

— Что должно, Гарри, что должно, — протянула Луна мечтательно, и Гарри вновь улыбнулся — ей.

Он ведь прекрасно знал, что в данном случае «что должно» было совсем иное. И за это был тоже благодарен.

Площадь была усеяна трупиками мух, что так противно хрустели и чавкали при каждом шаге. Гарри взмахнул палочкой, накрывая обувь себе и Луне щитом.

Тела демона не было — смешно было бы, коль то осталось. Слишком велик соблазн — для всех. Поэтому демон рассыпался очередными жирными зелёными мухами, добавив беспорядка на площадь, а энергетика расплескалась по миру.

«Вельзевул не умер, глупо так думать, — сам себе покачал головой Гарри, осматриваясь. — Но и в ближайшее время его ожидать не стоит. Не в этом мире так точно — и не в его сателлите — Зачарованном Лесу».

— Жаль, что тела нет, — вздохнула Луна, вторя его мыслям. — Было бы забавно Королеве его башку подарить — грандпа бы понравилась шутка. Энергетику попортил ещё… Долго зарастать будет.

— Всего полгода-год, — качнул головой Гарри, прикрыв глаза. — Смешной срок.

События вновь закручивались туманной воронкой, и было где-то даже грустно — вновь бежать, а он ведь уже который день даже просто не стоял за прилавком в лавке. Сущность внутри вздыхала, ей хотелось «работать» по профилю, но…

Связи-связи, вечность ещё одну-другую он будет о них вздыхать. Но не жалеть. Не теперь.

Неужели повзрослел?

На площадь начал подтягиваться народ, будто не ковёр из трупов мух там, а Гамельнский дудочник играет реквием по ним же. Всё те же люди, что были здесь вчера. Почти. И Гарри даже рад был большинству из них — улыбнулся Прядильщику с Утёнком, Королеве-в-перьях. Равнодушно скользнул взглядом по Прекрасным. И, присев на корточки, раскрыл руки, приглашая в объятия. Сжал подбежавшего Генри, взъерошил его волосы.

— Привет, малыш.

— Гарри… — пробормотал тот куда-то ему в плечо, и это было хорошо. Более чем.

Гарри встал, всё ещё приобнимая Генри, покосился на всех его подошедших родственников.

— Что за кошмар, — вздохнула его Королева-в-перьях, качая головой. — Надеюсь, сегодня коммунальщики всё же начнут уборку — а не продолжат пьянку.

— Реджина! — Снег нахмурилась, кинула на неё острый взгляд. — Ты хоть и осталась мэром, но…

— Вот именно — мэром, — язвительно усмехнувшись, отбила та. — А твои любимые гномы тоже остались на своих должностях — и получают все за это зарплату. Причём только один из них не коммунальщик, но запили вчера почему-то все они без исключения. Хотя про уборку площади я сказала ясно и чётко. Вот эта вся гадость — воняет! И все — в том числе дети! — этим дышат. А они бухают и непонятно что празднуют, будто имели хоть какое-то отношение к вчерашним событиям.

— Реджина!..

— Мэри-Маргарет! — среагировала внезапно Утёнок. — Она права. Пусть меня и Генри от запаха защитил Голд, но остальных ведь никто не защитил. Сама ведь видела, пока мы ехали — все окна закрыты и на улице никого.

Прядильщик обнимал Утёнка за талию, придерживал её, а она опиралась на него, доверяла. Видимо, все вчерашние события сказались на, пусть ранней, но всё же беременности Утёнка. Не могло не сказаться. Гарри прикрыл глаза, скользя меж туманами и проверяя — но все тропки были однозначны: слабость лишь временная и с ребёнком всё хорошо. Головоломка Прядильщика явно сошлась в том же, поэтому тот был так спокоен, пусть и клубилась в его тени Тьма — много больше, чем когда он был лишь связан с кинжалом и ничем более.

— Что с Белой Феей? — прервал намечающуюся ссору — Снег явно оторопела от слов дочери и вмешаться хотел Прекрасный — Гарри негромким вопросом.

— Поменяли её местами с Беем, — усмехнулась Утёнок, отвечая. Вздохнула, потёрла лоб: — Пришлось, правда, повозиться, запечатывая камеру так, чтобы та не смогла сбежать. Ещё раз спасибо за помощь, Луна. — Луна лишь отмахнулась, лениво оглядываясь. — А ты что-то хотел от неё?

— Туманы связаны. — Гарри задумался на миг, как объяснить то, что раньше только неуловимо ощущал, а теперь просто знал. — Озеро, с которого всё началось… Мои туманы связаны с ним. Точнее, нет, наоборот — озеро с ними связано. Мир, ныне известный как Небывалия — ранее его называли миром озёр, морей и водопадов. Это озеро — осколок оттуда.

— И ты хочешь от Голубой узнать что-то из прошлого самого озера? — задумчиво прищурил глаза Прядильщик.

— Да. Поглощение, пусть кривое, пусть несовершенное — всё ещё поглощение. И смешение. Она может не осознавать, не понимать — слишком глупая, но оно есть. Надо просто достать.

— Без проблем, проведу тебя в застенки, как здесь закончим. Хотя ты мог и сам туда переместиться, как вечно делаешь, — усмехнулась Утёнок.

Гарри качнул головой, но не стал ничего объяснять, мимолётно улыбнулся и вновь потрепал Генри по волосам. Энергия вихрилась, реальность была удивительно пластична — редкое зрелище. Они все наблюдали за ним, ожидая… чего-то. Только Снег с Прекрасным отошли куда-то в сторону, разговаривая по телефону.

Покосившись на энергетические завихрения, отошла Королева-в-перьях, достала телефон и начала с кем-то созваниваться. К ней подбежал Генри, обнял, спрятав лицо в животе.

Это было даже красиво — энергия. А ещё безопасно — пока. И скоротечно. Всё могло измениться, малейший толчок… И он произошёл, конечно же.

Бабушка регулярно забивает куриц на заднем дворе своего отеля-ресторанчика. Убивают этих птиц и мясник, и редкие фермеры Сторибрука… Но ритуальное убийство — пусть даже тощей полудохлой облезлой курицы — совсем иное дело.

Его не было видно, пока нож резким движением не перерезал куриное горло и кровь точками не потекла на асфальт — чуть левее того места, где вчера распался Вельзевул. Безумный Шляпник, в пафосном камзоле, с испачканными кровью манжетами и без своей шляпы. Он улыбался, как могут улыбаться только безумцы.

Гарри скосил взгляд вбок — Луна улыбалась совсем как Шляпник. Прядильщик скалился, а сам Гарри вздохнул.

Вергилий. Путь.

И да откроются врата!..

Реальность пошла трещинами, расходясь в стороны со звуком рвущейся бумаги. Сперва только на энергетическом плане — Прядильщик задвинул Утёнка себе за спину, Луна поддалась вперёд, и Гарри пришлось придерживать её за плечо, — а затем проявилась и в реальности; воскликнула Снег, выругался Прекрасный.

Портал в Ад не выглядел как пафосные врата с козлиными черепами повсюду. Всего лишь трещина в реальности, заполненная пустотой и холодом. Да и не портал в Ад, а всего лишь в бездну. Бездну — с большой всё же.

— И дальше что, Нотт?

— А дальше будут девять кругов ада. И Вергилий, который меня по ним проведёт.

— Ты так уверен в себе, Джефферсон? — вкрадчиво спрашивает Прядильщик, и Тьма в его тени становится гуще, готовится броситься.

— Мне нечего терять. Если ты сможешь меня убить, я даже скажу спасибо. Вот только проклятие вряд ли бесследно истает в воздухе, а вот перейти на кого-то… Маленького, беззащитного… Только-только зачатого… — Шляпник усмехался, провоцировал.

Ему действительно нечего было уже терять. Только дочь… Но та его почти и не помнит, за столько лет. И Шляпник действительно готов был смириться с тем, что больше не увидит её — ради освобождения.

Проклятие и пророчество. Одновременно. Гарри не присутствовал при этом знаменательном моменте, но прекрасно знал, за что Нотта так «наградили». Было за что. Впрочем, ему ли судить? Любовь зла… И не спрашивает разрешения, приходить или нет. Даже любовь в худшего из людей.

— И всё же — чего ты хочешь, Нотт?

— Я хочу вернуть свою дочь. Ты ведь сам знаешь, для этого мне надо умереть — «обрести покой». И ждёт меня только Ад за все грехи — не то чтобы ты, Поттер, был хоть в чём-то меня лучше, Кровавого Февраля спонсор. Но я не могу умереть. И напрямик сам добраться до Ада тоже не могу. А вот с проводником… Знаешь, Румпельштильцхен, — внезапно переключился Шляпник, — я всегда тебя презирал за трусость. За то, что ты никак не сделаешь свой последний шаг, а всё мечешься и мечешься по краю. Плетёшь свои сети… Ты сам отпустил руку своего сына! И вот ты — мой единственный возможный проводник. Умерший. Воскресший. Сущность. И ждёшь нового ребёнка! И первенца нашёл! А я могу хоть танцевать перед собственной дочерью, но она меня не увидит!

— Грейс была беременна, позволь тебе напомнить, — ядовито усмехается Гарри, и Нотт вздрагивает. — Не от тебя — Том никогда не любил делиться — но от твоего отца. Не так ли? И чья рука держала палочку с Авадой под безумный смех? И секс… Ты кончил тогда, а, Те-о-дор?..

— Заткнись! — Нотт окончательно срывается, кидается на Гарри, но тот демонстративно взмахивает палочкой, возводя элементарное Протего.

Гарри встречается взглядом с Прядильщиком.

Иногда есть только иллюзия выбора, а не сам выбор. Но ведь даже так можно сыграть на своих условиях.

— Я проведу тебя — побуду Вергилием, так уж и быть. Но всему — своя цена.

— И что же ты хочешь, Румпельштильцхен? — Нотт дышит тяжело, глубоко вдыхает и шумно выдыхает. Но удивительно спокоен, как для человека, только что кидавшегося в ослепительной ярости.

— Ты научишь Генри создавать порталы, вроде своих, — внезапно говорит Утёнок из-за спины Прядильщика, и Гарри непонимающе моргает. А затем усмехается, довольно кивает.

Кивает и Шляпник, будто у него есть выбор. Прядильщик ничего не говорит, лишь держит в руке ладонь Утёнка и поглаживает ту пальцем. И слов здесь не нужно.

— Договор, — протягивает руку Прядильщик.

— Договор, — пожимает руку Шляпник, нервно одёргивает манжеты затем. — Когда идём?

— Завтра в семь вечера, Нотт, — усмехается Луна. — Раньше — только тризна, а она всегда такая невкусная… Если не по врагу, да.

— Лавгуд, — скривился Шляпник, но кивнул.

Луна довольно хлопнула в ладоши. И только после этого мир ожил, а точнее, ожили остальные люди на площади, что как-то замерли-потерялись-затерялись, пока «высокие стороны» договаривались.

Нотт не стал дожидаться их реакции, а, не прощаясь, развернулся и ушёл. Гарри же улыбнулся Генри, кивнул головой в сторону Королевы-в-перьях, чтобы малыш приглядел за ней. И шагнул ближе к Утёнку с Прядильщиком.

— Навестим Белую Фею?

Сторибрук маленький городок, откуда здесь тюрьма. Тюрьмы здесь нет, а камеры все в участке — аж четыре штуки. Раньше было вообще две, обе в одной комнате с шерифом. Мягкие комнаты самодельной психбольницы глупой Королевы-в-перьях были много надежней этих, так сказать, камер. Но Утёнок, приняв должность шерифа, решила, что надо бы слегка подправить это дело. И у участка появился подвал, а в подвале две камеры и комната для допросов. И камеры эти серьёзные были, Прядильщик хорошо над защитой постарался — чем-то Утёнок его уговорила. Заключила сделку, — смешно.

Белая Фея, гордо выпрямившись, сидит на койке в одной из этих подвальных камер. Она уже не сломленная и потерянная, как вчера на площади, когда план всей её жизни пошёл прахом. Она вновь крепкий орешек, уверенный в собственном превосходстве над кем-либо. Так она думает.

Гарри улыбается. Он-Книжник дал ей когда-то книгу с чудным названием «Дерево Лжи». И он же прекрасно помнит, чем заканчивается эта книга — полным крахом. Скрипит пластик, звенит стекло, рушится-рушится мир — внутри человека, что гораздо страшнее разрухи снаружи. Но ведь и она есть — гармония нефизической смерти. Разрушения.

Гарри не интересует Белая Фея, то как она использовала Фиону, чтобы подставить Потеряшку и добыть Зеркало. Не интересует, как из года в год та подменяла понятия и вела список «на уничтожение». Гарри интересует только озеро, с которого всё когда-то для Белой началось. И он до него доберётся.

Туманы дымкой выходят изо рта, вытекают из-под рукавов пальто. Почти нежно они обнимают Белую, чтобы затем безжалостно влиться в её тело, разум, саму суть в поисках ответов. Гарри не видит, но видит, и перед глазами вспышками проносится чужая — глупая — жизнь.

От озера в воспоминаниях веет силой, и туманы чуть подрагивают. Им она кажется знакомой, они колеблются… Но не колеблется Гарри. И их единство, их полный симбиоз, рождённый с помощью Луны, ныряет в это озеро, глубже, глубже.

На дне живет чудовище, дремлет, пуская пузыри, огромная щука, лениво шевелит щупальцами спрут, зевает, приподняв фонарик, удильщик. У дна сто тысяч пятьсот глаз, они все лениво моргают невпопад.

Гарри-туманы льнёт к этим глазам, пытается с ними срастись… и проваливается вглубь.

Он падает с неба на землю и с земли на небо. Вверх-вниз текут водопады, шумят реки и озёра. Люди-точки, люди-тени здесь живут обособленно, но все вместе. Они как единый организм, и в то же время нет. Они все пророки, все как один — и Гарри разбивается о воду, почти задыхается от воды, но смотрит, смотрит.

Пророки живут сытно, иногда говоря что-то за плату гостям из иных миров — или молча, что тоже ответ. Пророки счастливы, иногда даже заводят семьи, а не только детей. Но один из них решил, что этого мало — ещё, ещё, ещё!

Гарри тянет на дно, пузыри летят вверх. проплывает мимо очередная гигантская щука, лениво машет плавником. Туманы нервничают, вправо-влево… Гарри вместо толщи воды видит, как та жадная тень начинает свой бег с препятствиями, пока не превращается в Сущность. Чтобы стать концом — для всех. И для себя в первую очередь.

Свержение и суд Гарри уже не смотрит — и так всё понятно. Мир трескается, распадается на части, умирает. И Гарри летит дальше, обратно, назад — быстро, быстро. В реальности прохлада Тьмы и электрический разумный свет Утёнка — почти новорождённый. А ещё еле заметный комочек без окраса — дитя.

У Белой Феи кровавая пена изо рта и судороги. Утёнок деловито её удерживает магией, вызванивая господина Доктора. Задумчиво водит пальцем по губам Прядильщик.

— Узнал, что хотел?

— Да. Теперь я лучше понимаю их боль. А ещё… — Гарри воплотил небольшую струйку тумана, поигрался ею пальцами. — Доверие. Наш взаимный бич. Как могут многомудрые доверять неразумному дитятке? Как может выросший ребёнок доверять тому, что раз за разом доводило его до порога Госпожи и больничного потолка перед глазами?

В лавке ничего не изменилось — родной дом.

— Что на ужин? — выглянула из спальни Луна, и Гарри только весело хмыкнул, картинно закатив глаза.

— Если в морозилке есть мясо — сделаю стейк и какие-то овощи тушёные. Пойдёт?

— Супер. — Луна послала ему воздушный поцелуй и вновь спряталась в спальне, уже оттуда прокричав: — Полчаса с кротиком перетру и приду мешать тебе готовить!

Туманы сразу же насмешливо показали, как тонкая рука Луны то и дело тягает помидоры с кабачками прямо из-под ножа Гарри, но тот только отмахнулся. Значит, просто помоет овощей с запасом — не беда.

Готовилось легко, пришедшая Луна что-то мурлыкала негромко, и было удивительно уютно. Даже читать почти не хотелось, хотя в уме Гарри лениво перебирал разные темы, какие бы почитать перед сном. Завтра ожидались гости, но то завтра, а пока… Историю Ада в памяти обновить, что ли?..

— Гарри…

— М?

— Ты сможешь меня удержать?

— Если ты удержишь меня. — Гарри закрыл сковороду крышкой, чуть уменьшил огонь и обернулся к Луне. — Всё же Ад — это в первую очередь наше прошлое, а оно у всех… весёлое.

— Тогда захватим верёвку. И зеркало — чтобы не путать, кто же мы сейчас, а не когда-то.

— Как скажешь, родная, — и Гарри, коротко ей улыбнувшись, вернулся к сковороде.

На десерт доели остатки Гарриных запасов мармелада, он мысленно отметил себе завтра заказать. И договориться с Утёнком, чтобы та забрала заказ вместо него, если что.

Всю ночь Луна прижималась к Гарри, у неё жутко мёрзли стопы, и он только крепче её обнимал, накидывал дополнительный плед на ноги — хотя, как по нему, было не холодно. Но, когда утром он проснулся, Луны уже не было, только смятые простыни, гамузом скинутый на стул плед и надкушенная шоколадная конфета на тумбочке с его стороны.

Гарри задумчиво покрутил ту конфету в руках, прищурился. Будущее дробилось на варианты вариантов, и он всё ещё терялся от такой «послушности», но… Конфета была вкусная. Даже с ликёром в середине — его остатками, как не вытекли только.

Утро прошло тихо, Гарри неспешно долистывал уже второй том истории Ада — местами здорово напоминающий сборник юмористических рассказов в лучших традициях детей холмов. Чая оставалось на один глоток, когда зазвенел колокольчик на двери. И Гарри с улыбкой тот глоток сделал. Отставил чашку в сторону, поправил манжеты рубашки… И только затем поднял глаза.

Он точно знал — улыбка, призраком застывшая на его губах, не коснулась глаз.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — вопрос повис в воздухе, насмешка для всех сторон.

Мужчина, застывший у входа, кутался в коричневую робу, но даже она не могла скрыть его болезненной худобы. Покрасневших — и не только из-за полопавшихся капилляров — глаз и бледной кожи. Он, впрочем, по памяти Гарри и так никогда не был смуглым, но всё же не настолько.

Не то чтобы Гарри было этого мужчину жалко. Безразлично, немного противно — возможно.

— Гарри Поттер… — голос гостя шелестит опавшим прелым листьям.

— Возможно, вам подсказать интересную книгу? Приключения, философия, психология? — продолжает улыбаться Гарри, насмешничая словами и значениями, а не голосом.

— Моя дочь… Подскажи, Гарри Поттер, мальчик, где моя дочь?

Ксенофилиус Лавгуд судорожно дёргает головой, скрученные руки будто когти пытаются ухватиться за воздух.

— К сожалению, последнее пособие, как помириться со своим ребёнком, сжёг господин Пэн, могу предложить вам только «Преступление и наказание». — Он всё ещё улыбается, мягко поглаживает корешок упомянутой книги, что лежит на прилавке.

Гарри не собирается лезть в отношения отца и дочери — точно не в этом случае. И он не боится произносить имя отца Луны — ходячему покойнику не сыскать интереса Госпожи, не такому. Ему за избавление смерть… А может, и прощение — туманы тоже не уверены, а Гарри и не хочет копаться.

Для Гарри Луна — своя. А значит…

В конце концов Лавгуд уходит, сжимая в руках всё то же «Преступление и наказание». Чужие амбиции…

Гарриным мыслям вторит негромкий звон посуды с кухни, но он не спешит туда идти. Вместо этого улыбается — искренне — Утёнку, что зашла в тот же момент, как Лавгуд, пошатываясь, выходил. Она провожает его внимательным взглядом, а затем оборачивается на Гарри и улыбается:

— Привет.

— Доброе утро, госпожа Утёнок. Будете чаю?

— Если только зелёный, — шире улыбается Утёнок, а затем говорит между прочим, кивая в сторону: — Странный мужчина. Никогда его раньше здесь не видела.

— И не увидите, — качает головой Гарри. — Такие, как он, обречены вечно скитаться, они не способны зайти в одни и те же двери дважды.

— Какое-то проклятие? — Утёнок хмурится, пытаясь сама воплотить себе кресло, но спрашивает с интересом, прислушивается.

— Можно и так сказать. — Гарри создает два кресла, невысокий столик — всё как всегда, для уютного чаепития в приятной компании. — Бывают ситуации, когда фраза «выбор, что определяет всё» не просто слова. Когда момент-узел, плотный-плотный, и не понять, какая же нить из него пойдёт дальше — или и вовсе все оборвутся — и Ничто. В таких ситуациях не бывает неправильного выбора. Зато бывают последствия — как и у любого выбора. И это — последствие.

— Холод и слизь?.. — неуверенно тянет Утёнок, вместе с тем довольно кивая сама себе — ей удалось не создать, но призвать откуда-то кресло, отличный результат.

— Ради собственных амбиций этот человек переступил черту права крови, — непривычно хрипло доносится со стороны прохода вглубь дома. — Сделал выбор за другого, не спросив. Уничтожил что-то большее, чем… — Луна не договаривает, кривит губы в гримасе.

Она ставит на столик поднос с чашками, вазочкой с коржиками, которые с утра испёк Гарри, падает в созданное Гарри для неё кресло. Звенит посуда.

— Спасибо. — Гарри чуть сжал ладонь Луны, та бегло и слабо ему улыбнулась в ответ.

— Я хотела узнать, — перевела тему Утёнок, сладко зажмурившись и вдыхая пар над своей чашкой, — чем грозит ваше… путешествие. Может, следует как-то подготовиться? Вчера было поздно уже что-то уточнять, а Румпель… Только улыбнулся и сказал не переживать. Будто мне вредно. А как не переживать?..

— Господин Прядильщик будет лишь за Вергилия — проводника — в этом путешествии. Ему грозит только узнать чужие грязные тайны. — Гарри на миг замер, провёл пальцем по ободку чашки. — Но иначе этот клубок не распутать.

— Всё будет хорошо, — хмыкнула Луна, хрустя коржиком. — А за городом присмотрит кротик, я с ним сторговалась уже.

— Он оставит тебя?

— Просто его очищение мы можем и не пережить, — хохотнула Луна, будто и не была несколько минут назад столь грустно-задумчива. — Всё хорошо, Гарри, спасибо.

Чай допивают в тишине, а затем Утёнок с Луной начинают обсуждать имена — больше в шутку, чем всерьёз, но всё же Гарри видит, как внимательно вслушивается в значения Утёнок. Он крутит в пальцах коржик и откидывается на кресле, прикрывает глаза.

Он не боится… Просто ждёт.

Утёнка забирает Прядильщик с Генри, Луна вновь убегает, бегло мазнув Гарри по щеке и пообещав к семи быть на площади. Гарри ходит между стеллажей, поглаживая корешки книг. Задумчиво достаёт «Крокодила Гену и его друзьей», листает яркие иллюстрированные страницы.

Выбор. Просто свой выбор он сделал давно, задолго до… Задолго. Нельзя стоять на месте.

Гарри крепче сжимает в руках книгу, с хлопком захлопывает ту. И крутится на пятке, аппарируя.

Его глупая Королева-в-перьях сидит в своём кабинете мэра, вся в делах — мельком замеченный полный беспорядок в бумагах насмешливо кричит об ином. Гарри вздыхает, давит легко ей на плечи, когда та пытается встать, заметив его. Глупая Королева подчиняется ему, и от этого почти больно.

У каждого свой выбор.

— Гарри? Ты что-то хотел? — Королева-в-перьях пытается казаться собранной, властной — какой должна быть мэр и Злая Королева. Глупая-глупая Королева. И он — глупый.

— Отдать тебе книгу. — Гарри слабо улыбается, кладёт упомянутую на кучу каких-то бумаг на столе. — И поговорить.

— И о чём? — Она показательно игнорирует книгу, смотрит только прямо.

Гарри за её спиной только гладит её по плечам, без слов пытаясь расслабить. Он не знает, зачем это делает. Но его глупая Королева расслабляется, чуть опадают плечи, сводятся.

— Я не твой выбор, — говорить почти тяжело, но надо. Даже когда под ладонями только расслабившиеся плечи вновь сводятся в судороге ровной — чересчур ровной — осанки.

— Я не понимаю, о чём ты, — безразлично, сухо.

Гарри столь сухо же усмехается, пусть его и не видят.

— Ты прекрасна, госпожа Королева. Но я не тот, кто сделает тебя счастливой. Твоя книга вновь сменилась, возможно там будет скрыт ответ?

— А если я не хочу другой книги? Не хочу другого?!

— Судьба — странная вещь. Не Сущность, но игрушка. А может, что-то несоизмеримо высшее, чем может кто-либо постигнуть.

— Почему… — не его Королева-в-перьях почти шепчет, уронив голову на руки, и Гарри обнимает её со спины, гладит, как дотягивается, шепчет в волосы:

— Всё будет хорошо, госпожа Королева, обязательно будет, и я буду, но другом…

— Генри тоже…

— И Генри будет, — перебивает Гарри, — он же любит тебя, глупая госпожа Королева. Он считает тебя матерью, ну, чего же ты, госпожа Королева.

— Уходи, — в какой-то миг совершенно спокойно говорит Королева, будто и не было прошедших минут (часов?). — Просто… уходи. Сейчас.

И Гарри отпускает задеревеневшее тело Королевы-в-перьях, делает шаг назад, второй. Смотрит на её спину долго-долго. Та не двигается, молчит. И Гарри аппарирует в лавку.

Больно.

Боли вторят часы, выбивая шестой удар; Гарри застывшим взглядом смотрит на тиснение в виде яблока на одной из книг, будто нарочно стоявшей у него перед глазами.

Выбор. Его выбор сделан — единственный верный в этом случае.

Он качает головой и идёт на кухню — надо прибраться, даже если путешествие не затянется, но… Надо прибраться.

Без пяти семь Гарри уже на площади, лениво обходит кругами разлом. Оттуда ничем не веет, просто разрыв, просто пустота. Гарри не нужны туманы, чтобы предсказать ближайшее будущее; но он всё равно прикрывает глаза. Под веками летают ласточки — кто бы сомневался.

Следующим приходит Нотт, фыркает на георгину, демонстративно приколотую к пиджаку Гарри. Прядильщик только кивает, стоя в стороне и шепчась о чём-то с Утёнком. Гарри замечает, как тот нежно держит её за лицо, наклоняется, и он отворачивается. Луна приходит последней и тоже с георгиной, та торчит из-за уха нежно-розовым цветком.

Цветки-насмешка, цветки-символ, цветки-защита… Гарри не знал, кто из Сущностей или прочих пошутил так с их миром. Но у каждого магического рода был свой цветок — преграда, крепче которой не было. Для Поттеров им был асфодель, и Гарри не мог даже дотронуться до Утёнка, чей стул был весь окружён этими хрупкими белыми цветами. Для Лавгудов цветком была незабудка, и парочку «гениев», решившихся в школьные годы «пошутить» и не просто спрятать вещи Луны, но и окружить те кругом из незабудок, потом чудом выловили из Чёрного Озера (один из них так и не смог вернуть речь после того случая; а над Луной шутить больше не решались — никто).

Один цветок на теле не мог защитить от агрессии, зато издавна стал использоваться как символ насмешливого презрения. Будто оппонента и не воспринимают всерьёз. Для Нотта их с Луной одинокие георгины не могли не быть сигналом. Но всё же тот промолчал, только сверкнул глазами.

Мелочно и глупо. Бывает.

С седьмым ударом часов к ним подошёл Прядильщик. Трость танцевала в его руке, когда он расширял разлом — Гарри и не сомневался, что он догадается. Мгновение тишины. Взволнованно дрогнули туманы.

И они сделали шаг: рвущийся вперёд, но всё же не обгоняющий Прядильщика Нотт, Гарри с Луной, что зацепилась за его предплечье. Прядильщик — первый, на миг размывшись Тьмой.

Бездна была Бездной — ничем и всем. Они шагали по пустоте, ничего не видя и не чувствуя, только и слышен был стук трости Прядильщика — лучший — единственный — ориентир.

Гарри не волновался, даже улыбался рассеяно. Большим пальцем поглаживал ладонь Луны, мысленно расцвечивал пустоту родными туманами, ныне беспомощно колыхающимися в смиренной растерянности.

Шум трости внезапно исчез, и они столь резко замерли, чуть качнувшись вперёд. Гарри повёл головой вправо, влево, пусть ничего и не видел, но… А затем они начали падать — весело засмеялась Луна ему на ухо.

Приземление отозвалось тянущей мимолётной болью в пятках. А ещё сладострастным запахом маков, тяжелым, приторным.

— И вновь только прямо, — негромко заметил Прядильщик, оглядываясь и опираясь на трость.

— Вперёд, — поправила его Луна и мечтательно улыбнулась.

Хмыкнул Нотт, поведя плечом. Гарри просто шагнул. Быстрее начнут путь, быстрее вернутся в приятную реальность, не холодившую кожу чужим равнодушным интересом.

Но не успели они пройти и несколько минут по маковому полю, как реальность начала расплываться, и совсем не туманами. Менялся и подменялся запах, цветы становились чем-то совсем иным и дымка мерцала…

Первый шаг по скрипящему снегу Гарри встретил болезненной гримасой, переросшей в жалкую улыбку.

Кто бы сомневался, что он станет первым.

Снег падает мягкими хлопьями, дыхание паром выходит изо рта. Белое поле, вдалеке темнеет камень-алтарь — и пустота.

Они не спеша идут к камню, и Гарри не нужно идти след в след за Прядильщиком, чтобы понять, куда им. Гарри идёт и не видит, теперь Луна его гладит, ведёт — только тепло её ладони он и чувствует. С каждым шагом всё громче закладывает уши, всё сильнее забывается, кто он сейчас, не говоря уже о том — где. Только Луна, только тепло её руки.

Только… Руки…

Гарри улыбается, мечтательно и влюблённо, смеётся. Зима — прекрасное время года, всё-всё белое вокруг — красиво. Он ускоряет шаг, обгоняет, чтобы повиснуть на шее, клюнуть поцелуем в щёку, зарыться в мех чужого воротника.

— Гарри, время, — говорят ему ласково, но твёрдо, щёлкают по лбу. — Сделаем за чем пришли — и у нас будет всё время мира. Только для нас двоих.

— Ну, Блейз, — тянет Гарри и пытается строить глазки, чтобы, не выдержав, прыснуть, вновь повиснуть на руке Блейза, идя рядом.

За спиной слышится глухой хлопок, и Гарри недоумённо оглядывается, хмурится. Это маггл не удержался на ногах, свалился непонятно как в снег и сейчас дёргается, пытаясь встать. Блейз рядом хмурится, цедит что-то недовольное на итальянском — Гарри привык уже его различать, пусть ни слова и не понимает почти, — обновляет Империус и каким-то незнакомым заклинанием поднимает маггла на ноги, небрежно встряхивая. Будто кукольник потянул за свой крест, ноги-руки маггла совсем как и у той марионетки — деревянные культяпки.

Гарри, вздыхая, отворачивается, осматривает снежное поле. Ему не по душе такое обращение с живым человеком, пусть и сто раз магглом, но ради Блейза, ради их любви он готов был закрыть глаза и на большее. Он уже даже убил во имя них, этот маггл — мелочь-мошка.

— Гарри, Гарри!

Он моргает, вздрагивает, выныривает будто из вязкой-вязкой воды. Киселя — он пробовал как-то приготовить тот, вычитав рецепт, — гадость редкостная.

Оказывается, они уже остановились, немного в стороне от камня. Все смотрят кто куда, только Луна обеспокоенно заглядывает ему в лицо, по ощущениям до крови вцепившись ногтями в руку. Гарри улыбается ей еле-еле, переводит взгляд на парочку, идущую к ним не спеша, держась за руки.

— Этот тот самый день? — спрашивает внезапно Нотт.

— Да. Тот самый, — нарочно безразлично говорит Гарри.

И смотрит. Смотрит, смотрит, смотрит. Не отводя взгляда. Смотрит.

Как сперва он сам, Гарри, ложится на камень, недовольно морщится, пытаясь устроиться поудобнее. Как Блейз устраивает безвольного маггла строго под камнем, поглубже запихивает того в снег.

Гарри помнил, что ему было щекотно тогда. Блейз читал первую часть ритуала, а он что было силы сдерживал смех. А ещё были туманы, да, точно, они назойливыми мушками вились перед глазами, но он тогда ещё мог отмахиваться от них: барьеры, поставленные совместно Дамблдором, Снейпом и Спраут, держались — благословлённые.

Стоило Блейзу закончить читать — медленно и торжественно, будто совсем и не мороз, — Гарри спрыгнул с камня, неловко, чудом не упав лицом в снег. Но только фыркнул, сам накладывая на маггла очередное Империо, заставляя того лезть на камень — а сам лёг на его место.

У него-Книжника вновь двоилось в глазах, так и тянуло в воспоминания, в старый-старый свой кошмар. И не было сил сопротивляться, поэтому он только крепче сжал пальцы Луны. И моргнул.

Небо было красивым. В белых, танцующих точках — начал падать снег, чистый, такой, такой… свободный. И они с Блейзом скоро будут так же свободны. Осталась всего одна часть последнего ритуала — из более чем пяти в этой цепочке.

Гарри улыбался чуть мечтательно, радуясь, что в этом ритуале от него всего и требуется, что молча лежать и не сильно дёргаться. Не то что в прошлый раз… Но об этом не хотелось думать, как бы проклятые туманы не толкали его в ту сторону. И он не думал, просто… наслаждался.

Снежинки падали, щекотными каплями таяли на лице. Голос Блейза убаюкивал, и Гарри прикрыл глаза. Но в какой-то миг он не понял, что… Что-то изменилось. Что-то было не так, испуганно — испуганно? — притихли туманы, но Гарри не понимал.

«Снег стал по-другому таять», — внезапно отметил.

И открыть глаза. Чтобы через миг захотеть обратно те закрыть, не видеть, не видеть, не видеть!..

По камню стекала, падала прямо на него — его лицо — густая кровь. Капли-капли-капли, через какое-то время уже ручьи, и Гарри боялся и глаза закрыть, и рот открыть, и пошевелиться — собьёт ритуал, Блейз!

А голос Блейза всё звучал и звучал, но с каждым звуком всё более хриплый, натужный. Бле!..

Гарри привела в сознание резкая боль, казалось, он разом отбил себе всё тело… Не казалось, с оглушающей ясностью понял он, приоткрыв один глаз — второй почему-то не открывался — и мутным взглядом оглядывая изменившийся пейзаж.

Снег горел, ноздри забивал железный запах крови и вонь гари, мельтешили перед глазами какие-то красные фигурки, неведомым монстром ломающиеся на раз-два. Он попытался дёрнуться, но боль ослепила, оглушила…

Он не дол!..

Гарри хрипло дышал, вновь вырвавшись из воспоминаний, прикусив губу, смотрел, как умирают авроры в попытках усмирить призванное им с Блейзом чудовище. Пробуждённое ото сна.

Чудовище хохотало и рычало, хватало магов и играючи отрывало им конечности — забавлялось. Оно даже не сильно сопротивлялось — сейчас Гарри это понимал ясно как никогда — веселилось. А наигравшись, ушло само, оставив чёрную от гари и крови землю с издевательски-редкими белыми проплешинами снега. А ещё трупы, трупы, трупы — даже если некоторые были ещё живы, спасти из раненых смогли лишь пятерых, Гарри точно помнил все страшные цифры того дня.

Семь выживших авроров — из двадцати, бывших на поляне. Из них трое лишь были ранены — все остались калеками, а остальные четверо обошлись крайней степенью истощения. И двое подростков-дебилов, заваривших всю кашу. Он с Блейзом.

Три сломанных ребра, открытый перелом голени, отбитые внутренние органы — Гарри затормозил об дерево, когда энергия пробуждённого монстра шутя откинула его от запечатывающего камня. Блейз стоял дальше, но и откинуло его не так сильно — огонь оставил шрам на его лице, а падение всего лишь наградило парой трещин.

Легко отделались.

— Это было давно, Гарри, — негромко отметила Луна, прикоснулась второй рукой к его плечу — еле-еле, деликатно.

— Но это было.

— Что хоть ритуалом сделать-то пытались? — встрял Нотт, задумчиво считая что-то на пальцах. — Это ведь не первый был? Цепочка?

— Да. Увеличение внутреннего резерва. И посвящение разума. Два в одном — сплошная выгода.

— Тебе-то куда ещё силы? — фыркнул Нотт, смотря внимательным, на мгновение остро-больным, взглядом.

— Блейзу.

— Идиоты.

— Да.

Повисла тишина, липкая, естественная. Мир постепенно вновь расползался, кровавыми маками устилая путь. Это было лишь первое воспоминание, но…

— Нам пора идти, — прервал молчание Прядильщик. — Если не хотим и сами стать цветами.

— Это ведь не самое болезненное твоё воспоминание? — вдруг шепнула ему Луна, и Гарри вздрогнул.

— Нет.

— Плохо. То чудовище нас видело — заметил?

— К сожалению. Будь внимательна. И держись рядом, Луна. Я…

— Конечно, милый, — хмыкнула она, чуть боднула головой его плечо. — Больше не отпущу.

Когда мир вновь стал расплываться, когда Прядильщик чуть изменил ритм шага, Гарри напружинился почти инстинктивно. Следующее воспоминание… Чьё?..

С макового поля они попали в мрачные коридоры какого-то заброшенного замка. Это было явно не его, и Гарри задумчиво качнул головой, скосил взгляд на Луну — судя по всему, и не её. Нотт?

Тот весь потемнел лицом, но шёл молча, изо всех сил стараясь держать бесстрастный вид. Вот только подрагивающие руки его выдавали.

Остановились они, подчиняясь движению трости Прядильщика, только войдя в зал. Пустой, неуютный. Его не спасали даже несколько кресел, раскиданных в одном углу, и ковры, застеленные там же. Слишком много пустого пространства, слишком стёсанным и грязным выглядит камень: на полу, на стенах.

В этот раз никто не приходил специально в этот зал, людские фигурки просто будто проявлялись на креслах, уже посреди разговора. Сначала негромкий неразборчивый шум, всё громче и громче, пока не стали понятны отдельные слова. Предложения.

Гарри внезапно уловил своё имя, вслушался… И с неожиданной острой болью узнал в одном из собеседников Блейза, пусть со своего места видел только тонкие пальцы, играющие бокалом с вином. Конечно же с вином, Блейз любой воде предпочитал его: «Это просто сок, Гарри, просто сок. Попробуй же, какой вкусный, ну».

Гарри помнил, как не нравились ему тогда сухие вина, как неприятно кисло-терпко те растекались по рту, надолго иллюзией вкуса оставались на кончике языка. Но он пил и улыбался, ластился.

— Ты ведь сам с Поттером встречаешься, что думаешь? — голос Нотта с временем почти не изменился, только и растерял где-то манерные нотки избалованного сына своих родителей.

— Гарри… Он как щенок, понимаешь? Кучиоло⁽¹⁾ такой, знаешь: маленький, милый и глупый.

— И что, жалко бросить такого всего хорошего? — сочился насмешкой голос Нотта.

— Ты знаешь… Да. Жалко. Мой же. Тем более, — Блейз дёрнул бокалом, — никто не отменяет прочих выгод.