Это будет моя игра (джен)

Нашему шефу — лет сто. Может, больше. Он видел Сталина. Еще говорят, что он был знаком с Лениным, но в это я не верю. Настолько древним наш шеф быть не может.

А, может, и может.

Вяло просматриваю графики, которые валяются у меня на столе. Шеф любит бумагу больше, чем монитор компьютера. Поэтому и нам приходится возиться с макулатурой. Но, несмотря на это, шеф умудряется подмечать такие нюансы, которые не каждая программа отловит.

Вот и сейчас — обведены в кружочек две точки на графике, а рядом пометка: «Откуда такие результаты?»

Вздыхаю, сгребаю бумаги в кучу и ползу в кабинет шефа.

* * *

Шеф сияет, как начищенный медный таз. Так и хочется вытащить откуда-нибудь из-за спины этот самый таз да как вдарить... по его лысой макушке.

— О, Лидия Васильевна! — шеф лучится любезностью. — Вы видели мою заметку?

Это он про график.

— Да, Валентин Иосифович, — вздыхаю и передаю ему сделанные вчера распечатки. — Установки номер 2 и 3 выдали замеченный вами результат.

— Кто дежурил на них? — шеф внезапно делается серьезным.

— Вадик, — пожимаю плечами и поправляюсь: — Вадим Сергеевич.

Шеф требует строгого обращения по имени-отчеству.

— Быть не может, — скептически фыркает шеф и встает из-за стола. — Пойдемте, Лидия Васильевна. Навестим нашего дежурного.

* * *

Вадик делает вид, что работает: перекладывает бумаги, что-то строчит в мониторе.

— А, Валентин Иосифович, — радостно приветствует он шефа и кивает мне. — Хорошо, что вы пришли. Я как раз хотел к вам идти. Мы добились кое-чего...

Вздыхаю. Вадик и его напарник Савелий чуть ли не каждый день добиваются «каких-то результатов», только чаще всего их результаты — результаты погрешностей.

— Вот, смотрите, — Вадик встает со стула, подходит к соседнему столу, тычет в кнопки. — Мы можем теперь задавать условия. Лидочка... эм, Лидия Васильевна, будьте так добры, подойдите, гляньте и вы...

Подхожу, смотрю в экран.

* * *

Проект «Терра Нова». Работа с параллельными вселенными.

После открытия одного студента с простым именем Иван и не менее простой фамилией Козлов существование альтернативных реальностей, то бишь параллельных вселенных, стало доказанным фактом.

Миллиарды долларов. Миллиарды рублей. Миллиарды йен. Миллиарды человеко-часов исследований.

И из всего этого вынесено следующее. Во-первых, доступ можно получить только к тем реальностям, которые описаны в книгах, но только в виде «окна», позволяющего наблюдать за событиями, героями и иногда даже задуманным автором сюжетом. Во-вторых, сюжет иногда «сбивался». Происходило это, по мнению ученых, из-за «ляпов» автора. Созданная вселенная вносила свои коррективы. В-третьих, чем больше читателей у произведения, тем стабильнее и устойчивее «окно» в эту вселенную.

Крутились установки, демонстрирующие многочисленные вселенные. Как ни странно, но больше всего смотрели научно-фантастические миры. Корпорации пытались вытащить оттуда новые технологии, которые можно было бы применить здесь, в нашей реальности. Пару раз у них это даже получалось. Мы получили мясные растения и настоящее хлебное дерево.

А наша лаборатория пыталась сделать не «окно», а «дверь». То есть, получить возможность посещать выбранные миры.

И работали мы со вселенной «Гарри Поттера» — единственной книгой, на которую смогли получить лицензию.

Мне повезло — я была фанаткой этой книги. Но даже не столько самой книги, сколько фанфиков по его мотивам. Еще с детства. Хотя... с какого детства? Мне было восемнадцать, когда я впервые взяла в руки первый том «Гарри Поттера».

А по канону Гарри — мой ровесник...

* * *

Вхожу в темную прихожую, щелкаю выключателем.

Дом, милый дом...

Простая однокомнатная «хрущевочка», доставшаяся по наследству от бабушки. От дорогой и самой любимой бабушки, успевшей увидеть лишь мое поступление в институт.

Родители не увидели даже этого.

Скидываю с уставших ног мягкие кожаные туфли — единственную обувь, которую я могу носить без мучительных болей в ногах, вешаю сумку на вешалку в прихожей, шлепаю в кухню прямо в носках.

Тапочки я опять куда-то задевала...

Рука по привычке тянется к подоконнику, к тому месту, где всегда лежала сигаретная пачка, но там пусто.

Пусто, потому что я бросила курить три месяца назад.

Если бы я знала, к чему приведет курение, не начинала бы никогда. Но тогда, когда у меня не осталось ничего — ни родителей, ни дома, я не думала об этом. Когда проклятое землетрясение на проклятом же острове лишило меня всего.

Хотя не всего — у меня тогда еще была бабушка.

Если бы я могла оценить тогда ее заботу... Но я не смогла.

Жму кнопку на чайнике, достаю из шкафчика кружку и ложку.

Я заслужила чашку горячего чая. А завтра — новый день. И, кажется, все не так уж и плохо.

У меня есть надежда.

* * *

-...затем мы выбираем желаемые параметры нашего персонажа...

Встряхиваю головой, пытаясь понять, о чем вещает Вадик.

— Лидочка, смотри — можешь стать, кем хочешь. Например, пусть это будет девушка... ммм... ровесница нашего Гарри... Так... пусть будет чистокровная по самое «нехочу»... Надо же ее вписать в канон книги... Единственная оставшаяся из древнейшего рода. Ее предки...

— Пособники Гриндевальда, — говорю задумчиво. — Покинули Англию, когда он потерпел поражение, после дуэли Дамблдора и Гриндевальда возвращаться в Англию не стали, осели в США и сменили фамилию...

— Ты гений, Лидочка! — восклицает Вадик, торопливо что-то печатая. — Что еще?

— Вадик, — спрашиваю у коллеги. — А ты вообще сейчас что описываешь? Что за персонаж?

— Лид, тут вот в чем проблема. У нас есть гипотеза, что во вселенную нельзя попасть просто так. Надо попасть в уже существующий персонаж. Ты не можешь оказаться там Лидией Соломиной. Но есть лазейка — можно нарисовать своего перса... персонажа... и «запустить» в мир. Мы будем проверять, конечно...

Шеф внимательно слушает, причем молча. Такое у него бывает редко.

— Возвращаясь к нашему персонажу... Его можно экипировать... Чем его вооружим?

— Дай девочке бездонный кошель с неограниченным количеством денег, — фыркаю. — Ей полезно. А, еще нарисуй ей способность поглощать чужую магию и навыки, усиливая свою. И письмо, письмо из Хогвартса!

На мониторе — скупые строчки.

— А внешность, внешность? — хихикает Вадим.

— А пусть будет рандомно, — игра в составление персонажа меня захватывает.

— А еще пусть она может...

Девочка вышла забавная...

Смеемся во весь голос, понимая, что за Мэри Сью у нас получается.

И это — правильно.

Подхожу к «окну», заглядываю. Перед нами — Косой Переулок во всей его красе. На тамошнем календаре — конец июля 1991 года. Гарри Поттер должен получить письмо.

На расстоянии вытянутой руки...

* * *

Гарри Поттер, Рональд Уизли, Гермиона Грейнджер, Драко Малфой...

Я росла вместе с вами. Я читала книги про вас, смотрела фильмы.

Километры строчек.

И фанфики. Параллельные реальности к книгам. Размышления и выводы разных людей. «А что, если..?»

Иван Козлов создал это в реальности.

«А что, если..?»

Я помню их лица. Помню каждого, с кем шла под руку сквозь книги.

Северус Снейп, Люциус Малфой... Сириус Блек, Джеймс Поттер, Лили Эванс...

Жить и умирать с каждым из них.

И именно поэтому я здесь, в этом институте.

И я буду верить, что моя самая невероятная фантазия сможет осуществиться.

* * *

Шеф трет пальцами усы, чешет затылок.

Все получилось относительно хорошо. В параллельную вселенную улетела масса камней, деревяшек и крыс.

Если не считать того, что после этого «дверь» исчезала, а «окно» становилось нестабильным и сворачивалось в считанные минуты. И ничего из отправленного не вернулось. И вход в ту вселенную больше не открывался.

— Давайте еще раз, — в кружке шефа остывший кофе.

Вадим хлопает красными глазами, жмет кнопки.

— Персонаж «Девочка», корректирующие данные введены, — бормочет мой коллега.

В «окне» — невысокая темноглазая и темноволосая девчушка в зеленом платье. Программа каждый запуск рисует ее по-разному, выбирая внешность по одному ей ведомому принципу. И кошелек каждый раз вырисовывает.

На этот раз он вышит бисером.

Как она похожа на меня...

Девочка наклоняется, повинуясь командам Вадима, поднимает с земли камень и кидает в «дверь».

И, как всегда, камень остается в той реальности, игнорируя «дверь».

Шеф что-то высматривает в мониторе...

Вадим тычет в монитор пальцем...

А я делаю шаг в «дверь» и...

* * *

Нет, я не случайно.

Нет, я не дура.

Нет, я не...

Сколько может прожить человек, которому установили неоперабельный рак? Сколько еще можно улыбаться, пить чай, выходить на работу из последних сил? Сколько можно притворяться, что есть планы на отпуск?

Отпуск, который будет после того, как меня похоронят.

Мне осталось три месяца.

Но я делаю шаг в «дверь», и мне плевать...

Если я сейчас умру — то пусть. Никаких кроватей, никаких болей, никаких сильнодействующих обезболивающих — читай, наркотиков. Никакого унижения беспомощностью, никаких чужих взглядов...

Умереть, веря в то, что сбываются даже не мечты — фантазии... Пусть и так.

* * *

Переход бьет по всем органам чувств. Я не удерживаюсь на ногах, падаю на брусчатку, прижимая к себе кошелек и письмо в желтом конверте.

Вдох-выдох.

— Девочка, девочка, — надо мной склоняется женщина средних лет. — Девочка, с тобой все хорошо?

— Да, — слабо шевелю губами. — Да.

Конечно, со мной все в порядке. Я жива. И, надеюсь, буду жить долго.

И не только я.

— Ты здесь одна?

— Нет, — качаю головой. — Мы с мамой немного разминулись... Вы не поможете мне дойти до «Дырявого котла»?

Женщина кивает, улыбается. Подаю ей руку.

На пальце у меня — серебряный перстень с выгравированной руной Хагалаз.

Вдох... И память той, кем я стала, заполняет мое существо...

* * *

Вселенная не терпит пустоты. И выдуманная вселенная — тоже. Авторские вселенные — странные и удивительные штуки.

Авторы — люди. Они не всесовершенные боги, и их выдумки часто наполнены ляпами. Некоторые вещи откровенно не сходятся, как полуторагодичная беременность у Льва Толстого в одном из произведений или два понедельника подряд у той же Роулинг. Но вселенные, открытые в эти миры, сами знали, где и что нужно корректировать.

Так и здесь. Созданная Вадиком девочка до моего вселения в нее рождалась, жила. Ела, пила, улыбалась и смеялась. У нее было прошлое, была семья, были предки. Предки, о которых не писала Роулинг, но которые существовали. Здесь, в этом мире, в этой вселенной...

Вдох, выдох...

То, чего не писал Вадик, но то, что есть. То, что сообщает мне сама эта вселенная.

...Меня зовут Диана Мерседес Гамильтон. Последняя в роду Гамильтон...

...Гамильтон — такое имя взял мой прадед со своей женой и сыном, когда убегал в США в 1945...

... Истинное имя — Хагал. Диана Мерседес Хагал... Глава рода Хагал. Последняя в роду. Отец умер до рождения. Мать — два года назад. Дядя, бывший опекуном — по дороге сюда...

...И врожденная способность поглощать магию. Чужие силы. И перенимать чужие навыки. Редчайшая способность, даже в роду Хагал...

...Род Хагал... Древнейший род... Прямые потомки четырех основателей Хогвартса... В отличие от других родов, которые могут похвастаться одним или в лучшем случае двумя такими предками...

...И где-то позади, в прошлой чужой жизни осталась Лидия Васильевна Соломина...

А впереди меня — мир. Мир, который я смогу изменить...

* * *

Женщина не обращает внимания на мой перстень, помогает подняться.

В «Дырявом котле» благодарю ее еще раз. Внимательно слежу, как она выходит за дверь. Пальцы в кошельке нащупывают кругляши галеонов.

— Будьте любезны, я бы хотела остановиться в вашей гостинице до 1 сентября...

Бармен улыбается.

— Девочка, а твои родители знают, что ты здесь?

Вдох, выдох. Лида, ты всегда этого хотела, правда? И твоя мечта с тобой.

Холодный взгляд. В голосе — лед.

— Нет, конечно. Учитывая, что я уже два года как круглая сирота.

— А твой опекун?

— Сэр, — говорю со злостью, — мой опекун умер по пути из Америки в Англию. А если я не получу крышу над головой и теплую постель, то вопрос назначения мне нового опекуна может вообще не встать. Еще вопросы?

Бармен смущается.

«Его зовут Том», — вспоминаю я из книги.

— Хорошо, девочка, — на лице старика румянец. Протягивает мне ключ. — Второй этаж, комната девять. Три галеона.

Беру ключ, достаю из кошелька тяжелые кругляши.

— Благодарю вас, сэр.

Комната убога. Откровенно убога. Старая кровать, не менее старый стол, стул... Интересно, сколько ей лет?

Хотя да, на лучший номер надеяться не стоило. Выгляжу я, если не последней нищенкой, то предпоследней.

Осматриваю комнату, присаживаюсь на угол кровати, разворачиваю письмо. Каноничное письмо, такое же, что и у Гарри Поттера.

«ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогая мисс Гамильтон!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша,

Минерва МакГонагалл, заместитель директора».

Разворачиваю следующий листок, из которого выпадает золотистый прямоугольник — билет на Хогвартс-экспресс.

Список необходимых вещей.

«Школа чародейства и волшебства «Хогвартс»

Форма

Студентам-первокурсникам требуется:

Три простых рабочих мантии (чёрных).

Одна простая остроконечная шляпа (чёрная) на каждый день.

Одна пара защитных перчаток (из кожи дракона или аналогичного по свойствам материала).

Один зимний плащ (чёрный, застёжки серебряные).

Пожалуйста, не забудьте, что на одежду должны быть нашиты бирки с именем и фамилией студента.

Книги

Каждому студенту полагается иметь следующие книги:

«Курсическая книга заговоров и заклинаний» (первый курс). Миранда Гуссокл

«История магии». Батильда Бэгшот

«Теория магии». Адальберт Уоффлинг

«Пособие по трансфигурации для начинающих». Эмерик Свитч

«Тысяча магических растений и грибов». Филли-да Спора

«Магические отвары и зелья». Жиг Мышъякофф

«Фантастические звери: места обитания». Ньют Саламандер

«Тёмные силы: пособие по самозащите». Квентин Тримбл

Также полагается иметь:

1 волшебную палочку, 1 котёл (оловянный, стандартный размер № 2), 1 комплект стеклянных или хрустальных флаконов, 1 телескоп, 1 медные весы.

Студенты также могут привезти с собой сову, или кошку, или жабу.

НАПОМИНАЕМ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ПЕРВОКУРСНИКАМ НЕ ПОЛОЖЕНО ИМЕТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЁТЛЫ».

Метлу покупать не буду. Мне она ни к чему.

Аккуратно сворачиваю листы бумаги, прячу их и билет в конверт. Теперь можно и по магазинам.

Хоть по книгам «Гарри Поттера» снимали фильмы, тем не менее, эта вселенная вносит свои коррективы — здесь есть не только Косой и Лютный Переулки. Да и сами переулки — больше, чем придумали режиссеры и сценаристы.

Гринготтс расположен канонно — на перекрестке двух переулков. Смотрю на величественное здание, похожее на то, что я видела в кинотеатре, но отличающееся от того, в первую очередь, своей настоящестью. Вдыхаю полной грудью сладковато-пряные ароматы Косого переулка, зажмуриваюсь...

Фантазия, ставшая мечтой. Мечта, ставшая реальностью. Что может быть прекраснее?

Магазин мадам Малкин нахожу сразу. В витрине стоят манекены, наряженные в разноцветные мантии.

Толкаю дверь, захожу.

— В школу, да? -понятливо улыбается толстая женщина в ярко-розовой мантии. Такой яркой, что глазам становится неприятно.

— Да, в школу, — киваю в ответ.

— А давай посмотрим... — пухлые пальцы бегут по развешанным на вешалках мантиям... Как тебе вот эта?

Качаю головой. Не быть мне женщиной, если я не сумею разобраться в предложенной мне одежде.

Выбираем долго. Куча то растет, то убывает. Не раз звучит вопрос «А хватит ли тебе, девочка, денег?», на что следует ледяной ответ: «Если не хватит, закажу индивидуальный пошив у ваших конкурентов».

Все-таки я женщина — в магазине мадам Малкин я провожу четыре часа. Рабочие мантии, парадная мантия (на всякий случай), обувь, шапка для зимы, пара кофт...

— Отправьте в «Дырявый Котел», — говорю я, выкладывая на прилавок столбики галеонов. — Для мисс Гамильтон.

Мадам Малкин улыбается, смахивая в ящик деньги. Улыбается, придерживая мне дверь.

Деньги все любят.

* * *

Магазин сов встречает меня запахом птичьего помета и недовольным клекотом. Пробегаю глазами клетки, невольно задерживаюсь на белой полярной сове. Подавляю желание купить эту птицу. Нет, лучше оставить ее для Поттера.

А мне подойдет этот черный наглый ворон.

Назову его Эдгар.

* * *

— Простите, юная мисс, а вас я не знаю, — старик Олливандер склоняет голову набок, рассматривая меня. — Ваши родители... не маги?

— Маги, — качаю головой. — Но я в Англии недавно. Мы жили в США.

— А! — облегченно вздыхает Олливандер. — Тогда давайте подберем вам подходящую...

Копаемся долго. Мне не подходит ни одна из предлагаемых палочек. Олливандер перебирает почти все, как в случае с Гарри Поттером, но и «его» палочка мне не подходит. В животе рождается противное чувство, что это специально.

— Хм... попробуйте тогда вот эту... — странные интонации в голосе продавца палочек заставляют меня отвлечься от размышления.

В коробке — черная, словно ночь, палочка.

Касаюсь ее рукой и ощущаю тепло.

«Мое!»

Олливандер прищуривает глаза.

— Эбеновое дерево и волос из гривы фестрала, тринадцать дюймов. Необычное сочетание... Давно я не продавал подобных палочек... Хорошо, что ваша семья вернулась в Англию. Это серьезная палочка, мисс... Но я рад, что она нашла своего владельца. С вас семь галеонов, юная леди.

Выкладываю требуемую сумму, не испытывая никакого удивления. Было бы странно, если бы Олливандер не вспомнил кого-то из моих «предков».

* * *

Род Хагал. Древнейший род. Четыре Основателя Хогвартса в родословной выглядят приблудными щенками. Род, обладающий особой магией и уникальными способностями. Род, чье имя в переводе обозначает «Хаос».

Хаос или первобытную Тьму. Бездну. Первоматерию. То, из чего состоит все существующее, Бытие.

Но Хаос может быть и разрушением.

Игры с Хаосом редко оканчивались благополучно. Хаос не ограничивает обратившихся. Он позволяет лезть в него, брать то, что нравится. Упиваться своей силой, своей мощью. Но слабые растворяются в нем, теряют свое существо.

Хаос — как наркотик. Затягивает, опьяняет Силой, опьяняет вседозволенностью.

Хагал — это и проклятие, и благословение нашего Рода. Слабые не выживают. Имя Хагал знают магические Рода в Европе и Англии, Америке и России. Хагал — единственный Род, вступать в который считается незазорно мужчинам. В «моей»... хотя почему в кавычках... в моей родословной есть такие. Вошедшие в Род жены, влившие свой Род в Род Хагал, и при этом обеспечившие своим потомкам будущее.

Правда, до определенного времени.

Несчастная Диана, чье тело я заняла, — последняя в роду. И теперь только от меня зависит, что случится с Родом Хагал, что ждет его — благополучие или прозябание. Угасание или процветание.

Достаю палочку, подношу к глазам.

Эбеновое дерево, значит. И волос фестрала. М-да, с таким сочетанием — прямая дорога в Темные, злобные и кровожадные волшебники. Так и видится собственная рожа, перекошенная в усмешке над противно булькающим котлом с зеленой жижей...

Только Темный — не значит злой.

Моя палочка лишь указывает на склонность к Темной магии, но отнюдь не на мою злобу и кровожадность. Хотя нет, кровожадность — это все-таки ко мне. Всегда любила сырые шашлыки. Правда, этим моя кровожадность и ограничивается, но кто сказал?..

Ладно, шутки в сторону. С такой палкой меня Министерство возьмет под плотный колпак, и плевать, что я юридически совершеннолетняя и дееспособная. Перекос в «светлую сторону» из-за «дедушки Дамби» постепенно усиливает дискриминацию всех Темных, причем не только волшебников. Вампиры, оборотни, да те же гоблины живут с ущемлением собственных прав. А предстоящая Вторая Магическая Война вообще низведет Тьму в самую зад... кхм.

Роулинг не писала, что будет потом, через двадцать, тридцать, сто лет после победы над Вольдемортом. А мы — видели. Мы, сотрудники лаборатории.

И лучше бы я этого не видела.

И лучше бы я не видела тот мир, где случилось наоборот — победу одержал Вольдеморт.

Вздыхаю, прячу палочку в карман мантии. Ладно. Надеюсь, выкручусь. В крайнем случае, куплю еще одну палочку в Лютном переулке и буду ею пользоваться официально...

М-да. Только у меня могут быть мысли законно купленную палочку прятать от Министерства, а выставлять напоказ палочку с «черного рынка».

Да, Лида. Больная ты и не лечишься.

— Юную леди что-то смущает? — отвлекает меня от размышлений Олливандер.

— Эм... да, — киваю. — А Министерство не насторожится от такого сочетания?

На секунду у старика в глазах мелькает нечто похожее на усмешку.

— У меня покупали палочки многие, мисс. Я помню каждого покупателя и каждую палочку. Здесь стоял и юный Альбус Дамблдор, и сам Том Риддл. И ваш прадед, и ваша прабабушка. Кстати, если вы не знаете, похожая палочка была у вашего двоюродного прапрадеда — те же материалы, только длина другая. Только палочка — это еще не все. Многое зависит от того, что вот здесь, — Олливандер касается груди, — и вот здесь, — прикасается пальцами к виску.

Вздыхаю еще раз.

— Вам не стоит беспокоиться, — глядя на мое недоверчивое выражение лица, добавляет продавец палочек. — Если, конечно, вы не начнете Вторую Магическую Войну...

Ежусь и выскакиваю из магазина.

Вслед мне несется заливистый смех Олливандера.

* * *

Сижу в своем номере «Дырявого Котла» и разглядываю Родовой Перстень.

Уникальнейший артефакт. Во-первых, он, как и палочка, способен концентрировать и направлять магические потоки, правда, не все. Во-вторых, его оттиск заменяет подпись на документах. В-третьих, это мое удостоверение личности. Точнее, не совсем мое, а Главы Рода, заодно подтверждающее мою дееспособность и совершеннолетие. В-четвертых...

А, в-четвертых, ОН НЕ СНИМАЕТСЯ!

Вообще никак. Мой палец уже посинел и опух, но вредный перстень отказывается слезать с него.

Одна надежда — если я буду расти, Перстень будет расширяться. Иначе отрубать палец мне через годик-полтора, если не раньше.

Тьфу.

* * *

«Флориш и Блоттс». Книг больше, чем можно вообразить, но все они светлые, «законные».

Если я хочу чего-нибудь Темного, идти мне в Лютный переулок.

Пойду, но не сейчас. Пока я просматриваю полки во «Флориш и Блоттсе».

«История Хогвартса». «История магического мира от древних времен до наших дней»... Беру. Еще мне нужно купить учебники...

Учебники есть в трех вариантах. Первый — из дорогой кожи, высококачественного беленного пергамента, ровным убористым шрифтом и большим форматом. Кое-где в переплете виднеются серебряные вставки с полудрагоценными камнями.

Этот вариант я сразу же отмела. Размер книг был неудобным, рассчитанным не на использование и регулярное чтение, а больше для выставления напоказ. Вот, мол, смотрите — я богат, завидуйте. Тьфу.

Второй вариант получше. Никаких вычурностей, удобный размер, качественный пергамент, хоть и не выбеленный. Плотный, хорошо читаемый шрифт. И стоит раза в три поменьше предыдущего варианта.

Третий вариант тоже не годится. Этот вариант пусть Уизли покупают — отвратительного качества пергамент, плохо пропечатанные буквы... Похоже, это остатки тиража, когда матрица уже изношена.

Стоят, правда, эти учебники копейки. Но мне ли экономить?

Пытаюсь найти хоть что-то по этикету, но все ограничивается лишь пособиями из серии «ложку держим в правой, в скатерти не сморкаемся». Что-то, поясняющее различия между чистокровными Родами и остальными магами, найти невозможно.

Ладно. Надеюсь, это есть в библиотеке Хогвартса.

В магазине я не первая, поэтому комплект мне выкладывают на стол без всяких уточнений. Складываю в «сумку-безразмерку» (сумка не совсем безразмерная, лишь уменьшает вес и объем в пять раз) книги, выхожу из магазина.

Теперь письменные принадлежности, и можно обедать.

* * *

Письменные принадлежности приводят меня в легкую панику. Кто вообще придумал писать перьями? Причем такими?

Беру в руки павлинье перо длиной полметра. Его кончик с похожим на глаз узором колыхается в воздухе. Представляю, как я буду выглядеть на уроках...

— Тебе в школу, девочка? — спрашивает продавщица за прилавком.

— Да, — киваю.

Может, она подскажет, что лучше взять? Я вообще перьями писать не умею.

Так. Стоп. Диана умеет. Оставить панику.

Даю волю памяти Дианы, и мои руки тянутся к тугим белым перьям, отделанным тускло поблескивающим металлом.

Перья — не совсем перья. Скорее, перьевые ручки, которыми писала в детстве моя бабушка, только вместо деревянного стержня — птичьи перья. Вороновые, гусиные, лебединые и еще какие-то.

Кошусь на Эдгара. Наглый птиц отказался сидеть в клетке, буквально вытребовав себе место у меня на плече. Хорошо, что у меня хватило ума купить специальный кожаный погон для таких целей, а то бы разодрал мне всю мантию.

Эдгар смотрит на меня и, видимо, понимая, что я имею ввиду, и пребольно клюет в ухо.

Вот же ж... Все, птиц. Ты попал! Я не хотела, но ты напросился!

— Дайте мне металлических кончиков, — говорю, зажимая ворону клюв. — Перья у меня есть.

* * *

Хорошо в магическом мире. Никаких проблем с животными. Даже в учреждениях общепита. Вон тот маг сидит со змеей, вон тот посадил на плечо белку. Еще два мага пришли с птицами — с совой и голубем. И я — с вороном.

Эдгар чинно восседает на столе. Перед ним — мисочка с мелко нарезанным сырым мясом. А передо мной — тарелка с мясным рагу.

Вкусно. Давно я не ела действительно хорошей еды. Дома почти не было времени готовить, а то, чем нас кормили в институтской столовой, даже едой назвать сложно, не говоря уже о хорошей.

На десерт — клубничный пудинг. Эдгар пудинг пробует, но потом брезгливо отворачивается.

Ну да, вороны пудинги не едят.

Краем глаза замечаю у одного из посетителей «Ежедневный Пророк». Дата на газете — 24 июля 1991 года. Поттер еще появится в Косом Переулке, как и Малфои. Жалко, что дружить им сразу нельзя. «Дедушка Дамби» будет недоволен. Со всеми вытекающими оттуда последствиями, которые я вряд ли разгребу. Будем действовать аккуратно и красиво.

* * *

После обеда возвращаюсь в «Дырявый котел» и обессилено валюсь на кровать. Жалкое изделие, наверное, ровесник самой гостиницы, скрипит под моим детским весом, но выдерживает.

Фу, и это — гостиница. Приличная, между прочим, по магическим меркам гостиница. Типа «три звезды». Ага. Одно хорошо — тараканов нет. И клопов.

На полу громоздятся коробки из магазина мадам Малкин. Давно у меня не было такого «шопинга», который даже не совсем «шопинг», а больше «транжиринг».

Эх...

Сама не замечаю, как засыпаю.

* * *

Оставшееся до начала учебы время провожу, тщательно штудируя книги за первый курс. И открываю, наконец, как действует моя способность поглощать магию и перенимать умения. Если я нахожусь рядом с каким-нибудь магом, то начинаю уметь то же самое, что и он. И уровень моей магической силы медленно, но уверенно растет рядом с любым ее обладателем.

Магическая сила ощущается естественно. Так же, как я ощущаю свои руки и ноги. Она во мне, и я с ней едина. А вот умения...

Все, о чем говорится в книгах, давным-давно мне знакомо. По крайней мере, именно так это воспринимается. Я знаю простенькие заклинания, описываемые на этих страницах. Я знаю составы зелий, свойства компонентов, в них входящих... Я помню движения палочкой, интонации...

Забавно.

Где-то на задворках сознания проскальзывает мысль, как бы на это отреагировал шеф...

* * *

— Кра! — говорит мне в ухо Эдгар.

— Ага, — отзываюсь я, натягивая на голову подушку.

— Кра? Кра! — наглый птиц шагает по мне, клюет в высовывающуюся из-под одеяла ногу. — Кра!

— Мерлин тебя задери, — ругаюсь на ворона, но из постели вылезаю.

Заклинание Темпос высвечивает мне время «8:30». А дату я и так знаю — первое сентября.

Зря я так на Эдгара. Он правильно сделал, что меня разбудил. Теперь нам обоим надо привести себя в порядок, а затем собираться на вокзал Кинг-Кросс. Платформа 9 и 3/4.

Принять душ, затем расчесаться, затем одеться, накраситься и на рабо... тьфу.

В школу. Повторно.

«Первоклашка, первоклашка, у тебя сегодня праздник...»

«Нифига не первый раз в первый класс...»

Трясу головой. Во-первых, не первый класс, хоть и по нумерации он будет первым — в Англии другая система школьного образования. Во-вторых, в Хогвартсе я не училась, так что можно считать, что я получаю дополнительное образование...

— Крррра! — рявкает Эдгар.

Точно. Накормить вредного птица.

Вещей у меня мало. Почти всю одежду я уже спрятала в сумку, туда же ушли письменные принадлежности и учебники.

Черт, что же делать с кольцом?

Всей фантазии хватает повернуть его гербом внутрь. Пусть видят просто широкое колечко на пальце. Было бы не на среднем, сошло бы за обручальное.

Спускаюсь вниз, в бар, заказываю сандвичи с копченым мясом и сыром. В отличие от англичан, я терпеть не могу глазуньи, омлеты и иже с ними, а уж бекон с яичницей на завтрак — даже близко не подойду.

И огромная чашка кофе с молоком. Да, я знаю, что я извращенка.

Эдгар клюет свое мясо, хитро поглядывает в сторону моих бутербродов. Не успеваю отвернуться, как птиц тырит (не ворует, а именно «тырит») пару кусков копченых полосок, оставляя на тарелке сиротливо лежать голый хлеб.

— Эдгар! — укоряю я ворона, который с показушно-»нипричемным» видом глазеет куда-то в потолок. — Тебе копченого мяса хочется? Давай куплю, сколько надо.

Ворон глядит на меня с обиженным видом (ворованное вкуснее, ага), отворачивается.

Улыбаюсь, беру следующий бутерброд, на этот раз с сыром.

Сыр ворону не нравится.

* * *

Стою на платформе 9 и 3/4, держа в одной руке сумку, во второй — клетку с Эдгаром. Птица пришлось долго уговаривать и даже угрожать, прежде чем влез в нее. Я даже хотела уже оставить уговоры и просто запихнуть ворона силой, но он вовремя согласился.

Заставить себя пройти в стену было... неуютно. Пришлось следовать совету из книги и плотно зажмуриться. Помогло, но ровно до тех пор, пока я не свалилась на землю, натолкнувшись на какого-то мальчика.

Извиняюсь, поднимаюсь на ноги. Мальчишка фыркает и исчезает в толпе.

Теперь задача — протиснуться в поезд.

Краем глаза замечаю три белые головы. Малфои. Где-то тут должен появиться еще Поттер... А вот и он. И рыжие Уизли...

Хорошо знать всех заранее.

Удивительно, но в поезд я влезаю вполне свободно. И даже нахожу место в одном из купе.

На верхней полке мест нет, но мне и не надо. Моя сумка вполне помещается на сиденье рядом. Там же помещается и клетка со злым и угрюмым Эдгаром.

Моими попутчиками оказываются трое незнакомых мне детей — девочка и два мальчика. У проводницы мы покупаем сладостей, и я первый раз в жизни пробую шоколадную лягушку.

Как бы это описать... Если закрыть глаза и жевать быстро, то можно подумать, что жуешь самый обычный шоколад. Если же этого не делать... Ощущения, что жуешь именно лягушку. Живую холодную шевелящуюся лягушку.

С отвращением наблюдаю, как мои попутчики с аппетитом уписывают эту сладость, впихивая в рот дрыгающихся земноводных, пусть и шоколадных.

Фу.

Оставшихся лягушек отдаю своим знакомым. Я их есть точно не буду.

Мальчик рядом со мной разглаживает вкладыш, на котором подмигивает анимированный Дамблдор. Непривычно видеть «gif-анимацию» на простой бумаге.

— Хочешь? — он видит мой заинтересованный взгляд и протягивает листок. — У меня их уже целых пять штук.

— А Снейп есть? — интересуюсь, беря Дамблдора.

— Есть! — мальчишка лезет в сумку, доставая альбом. — Их у меня три! Бери, ты ж нас лягушками угощала!

С благодарностью складываю в кошелек Дамблдора, но Снейпа оставляю.

Изображение хмурится, отворачивается.

— Он всегда так, — мой попутчик тычет пальцем в обратную сторону колдографии, и Снейп разворачивается ко мне лицом. — Пальцем потыкай, он обратно повернется.

Но я этого не делаю. Слишком он похож на настоящего. Только моложе. Гораздо моложе Алана Рикмана, что был в фильме.

Он даже младше меня прежней...

* * *

— Извините, вы не видели жабу?

О, Невилл Долгопупс! Каннонный, толстощекий, с затравленным выражением глаз. «Запасной герой» Дамблдора.

— Нет, не видели, — отзывается сидящая напротив меня девочка.

— Извините...

Дверь купе закрывается.

— А вы слышали, кстати, что с нами едет сам Гарри Поттер? — вдруг говорит мой сосед. — Пойдемте, посмотрим на него?

— А смысл? — пожимаю плечами. — Вам еще семь лет на него глядеть предстоит. Поверьте, еще насмотритесь.

Малыши вздыхают, косятся на меня.

— Ну, так-то да...

А было бы забавно сравнить, насколько он похож на Рэдклиффа.

* * *

До Хогвартса доплываем на лодках, как и описано в книге. Хоть я и видела фильм не один раз, ощущения в реальности совершенно не такие, как в фильме.

Громада замка медленно приближается и словно нависает, давя своим величием. Я нервно стискиваю борта лодки.

Держись, Лидка, держись... тьфу, Диана. Привыкай к новому имени!

Слышу, как восторженно ахают мои попутчики.

* * *

— Аббот, Ханна! — выкрикивает МакГонагалл.

— Пуффендуй! — рявкает шляпа.

— Боунс, Сьюзен!

— Пуффендуй!

— Бут, Терри!

— Когтевран!

За сортировкой наблюдаю во все глаза. Хоть я и видела ее в фильме, все равно она немного... другая, что ли. Может быть потому, что здесь теперь я? И за размышлениями едва не пропускаю свое имя.

— Гамильтон, Диана!

Иду к стулу на подгибающихся ногах, стараясь держать спину максимально прямо и подбородок высоко.

Шаг, еще шаг...

Ты уже не Лидка Соломина, ты — Диана Мерседес Гамильтон, Глава древнего Рода Гамильтон, изначально Хагал...

Шаг.

У тебя очень серьезная палочка, ты обладаешь уникальными способностями...

Шаг...

И ты изменишь эту реальность...

Шаг...

Слизерин. Мне нужен Слизерин. Мне нужно попасть на Слизерин...

Шаг...

Сажусь на стул, ощущая, как на макушке появляется шевелящийся головной убор.

— Так-с... все с тобой ясно... СЛИЗЕРИН!

От вопля шляпы едва не закладывает уши. Морщусь, стаскивая с себя пыльный предмет.

Со стороны уже моего факультета — бурные аплодисменты.

За столом Слизерина, кроме меня, еще трое новичков. Одну девочку я помню по книге — это Миллисента Булстроуд. Теперь ждем остальных...

Поглядываю в сторону старших ребят, они бросают взгляды в мою сторону. Нам с ними еще жить вместе.

Перевожу взгляд на преподавателей. Хм. Дамблдор в жутком наряде — фиолетовой мантии с серебряными звездами и таком же колпаке. Квиррелл в лиловом тюрбане, взгляд затравленный. МакГонагалл, прямая, как палка, хищно оглядывающая новичков. И невероятно угрюмый Снейп.

На Снейпе задерживаю взгляд подольше. Очень даже неплохо смотрится — изящный, с тонкими чертами лица. Похож на Рикмана, но не в точности. Скорее, младший брат или старший сын.

Видимо, почувствовав, что я на него смотрю, Снейп поднимает голову и глядит в мою сторону.

Отвожу глаза. Я еще не готова встретиться с тобой взглядом.

Сортировка идет относительно быстро. Вскоре к нам присоединяется и Малфой, с отвращением глядя в сторону Поттера.

— Гриффиндор! — орет шляпа после нескольких минут раздумья на голове у Гарри.

— Слава Мерлину, — выдыхает Малфой. — Я б умер, если бы он оказался у нас.

А на моей мантии проступает зелено-серебристый значок.

* * *

В подземельях факультета на удивление тепло. Я ожидала холод и сырость, ведь спальни находятся под озером, но, видимо, все не так плохо.

— Девочки могут заходить в спальни мальчиков, а вот наоборот нельзя, — поясняет нам староста Джемма Фарли.

Смотрю, куда показывает староста.

— Девочки, вам туда. Там ваши комнаты.

Следую за семикурсницей, которая указывает мне на одну из дверей.

Спальня, в которой мне предстоит жить ближайшие несколько лет — просторная. Я даже не ожидала от нее подобного уюта.

Две кровати, заправленные зелеными покрывалами с серебряной вышивкой, два кресла, журнальный столик. Окна нет, но ощущается свежий воздух.

Моя сумка уже лежит на одной из кроватей. А вот клетки Эдгара нет...

— О совах не беспокойтесь, — успокаивает нас староста. — Они — в совятне. Ведь им в подземельях будет неуютно. К тому же они могут заблудиться.

— Простите, мисс Фарли, а моему ворону будет уютно в совятне? — любопытствую.

— О, конечно! Вы не первая, мисс...

— Гамильтон, — подсказываю старосте.

— ...мисс Гамильтон, с вороном. У нас бывают разные птицы, не волнуйтесь!

— Благодарю, мисс Фарли, — говорю старосте, уводящей других девочек, и прохожу в комнату, к своей кровати.

Оглядываюсь на девочку, подошедшую ко второй кровати.

Миллисента Булстроуд. Толстая, некрасивая. Полукровка. Вот и все, что я про нее знаю. В книге и фильме о ней почти не упоминается, но здесь она будет моей соседкой. К девочке придется приглядеться.

— Привет, я Миллисента Булстроуд, — закусывая губы, представляется девочка, хоть мы и виделись на сортировке.

— Диана Гамильтон, — киваю в ответ. — Рада знакомству.

— Взаимно, — Миллисента садится на кровать, начинает рыться в одной из своих сумок.

Ритуал знакомства завершен. Можно заняться делами.

Переодеваюсь в теплую зеленую пижаму, купленную у мадам Малкин, влезаю под одеяло и моментально засыпаю. Тело-то детское...

* * *

Я знала, что буду на Слизерине. Впрочем, как и многие другие. Та же Гринграсс, например. Или Малфой, который в каноне доказывал Гарри Поттеру, что он попадет в Слизерин, потому что там учились все в его роду.

У тех, кто знал — вещи соответствующего цвета. Булстроуд не знала. Пижама у нее пуффендуйско-желтая, полотенце — гриффиндорско-красное. Тапочки когтевранско-синие. Только банный халат — зеленый. Но не благородного слизеринского, а ядовито-маггловского, кислотного.

Когда утром Миллисента появляется в душевой для девочек, ее халат вызывает ступор у всех слизеринок.

— Кажется, среди нас магглы затесались, — ухмыляется Панси Паркинсон.

Если бы я не следила за сортировкой, в жизни бы не поняла, что это Паркинсон. В фильме эту героиню играли аж три актрисы, и Панси в этой реальности похожа... кхм... ни на кого не похожа, на себя только. Мулатка со вздернутым носом и со следами тщательно залеченной заячьей губы — одним из признаков вырождения из-за постоянных родственных браков для соблюдения чистоты крови. Хорошие сильные магические Рода, конечно, не допустили бы подобного уродства, но Паркинсоны, видимо, из слабых.

Великобритания — страна маленькая. Чистокровных — мало. Даже с учетом европейских семейств особой разницы не ощущается. Война с Гриндевальдом значительно подсократила число древних родов, как и Первая Магическая Война с Вольдемортом.

Пока еще — просто «Война»... Без нумерации...

Оборачиваюсь на свою соседку по комнате, которая от стыда не знает, куда себя деть.

Короткий незаметный жест, произнесенное шепотом заклинание — и халат Милли становится нормального цвета. Простенькие чары, для которых даже палочка не нужна. Мне, по крайней мере.

Милли, заметив изменения со своей одеждой, густо краснеет, а Панси замирает в недоумении. В недоумении так же замирают те, кто понимает сложность беспалочковой магии.

Мозгов, чтобы не бегать по душевой с воплями «Кто это сделал?», у Паркинсон хватает. Через пару секунд присутствующие девочки старательно отворачиваются от смущенной Булстроуд. Панси поджимает губы, но тоже возвращается к утренним процедурам.

Ну и слава Мерлину. Мне душ тоже не помешал бы.

Моюсь в теплой, почти горячей воды и наслаждаюсь жизнью. Возможно, это забота нынешнего декана, возможно — кого-то из предыдущих, но я ощущаю себя как в дорогом отеле. Душевые отсеки отделаны плиткой цвета малахита, температура воды регулируется движением пальца по специальной пластине, как и ее напор. Запомнить нужное место на пластине — и можно не заморачиваться в будущем. Не то, что у магглов. Особенно в моей любимой квартире — пока накрутишь «барашки», и обожжешься, и обморозишься...

Выключаю воду, укутываюсь в халат, выбираюсь из отсека.

* * *

В комнате меня встречает уже одетая в мантию Булстроуд. Ну, именно такое впечатление создается у меня, когда при моем появлении девочка соскакивает с кровати.

— Спасибо, Гамильтон, — говорит она тихо.

— За что?

— За халат...

Хм. Девочка внимательная.

Моя реакция от нее не укрывается, и она говорит еще тише:

— Я никому не скажу...

Не только внимательная, но и наблюдательная. Взять на заметку.

— Не за что. Мы — на одном факультете, а значит — семья.

Милли облегченно улыбается.

* * *

Первые дни занятий проходят спокойно. Учеба хлопот не доставляет совершенно. Я тщательно записываю все, что говорят учителя, даже вслед за профессором Бинсом — скучным привидением, ведущим Историю Магии. Кое-что мне даже нравится...

Но три Травологии в неделю? Они из нас фермеров делают, что ли?!

По вечерам сижу у камина с вышивкой в руках или с книгой из библиотеки — каким-нибудь учебником. Мне нужно учиться. Мне нужно стать лучшей. У меня мало времени.

Изо дня в день я ощущаю, как растет мой уровень магии, и как появляются новые умения и навыки.

На Трансфигурации спичка превращается в иголку моментально. Судорожно превращаю ее обратно, пока никто не замечает. Немного поразмыслив, делаю спичку формой похожей на зубочистку и серебристой с одного конца.

Выделяться пока не время.

— У вас отлично получилось, — хвалит меня профессор МакГонагалл.

— Благодарю, мадам, — вежливо отвечаю я, кивнув.

А вот первое занятие по Зельям — веселое. Профессор Снейп издевается над Гарри согласно канону, Малфой злорадно улыбается, Грейнджер тянет руку...

Кстати, о Грейнджер. Тот муд... нехороший человек, который не научил двенадцатилетнюю девочку ухаживать за волосами, пусть лучше мне не попадается. У Гермионы просто великолепные волосы — густые, блестящие, длинные. Из них получился бы отличный венок... или даже просто две косы...

Блин, доберусь я до этого вороньего гнезда!

— А за ваш наглый ответ, Поттер, я записываю штрафное очко на счёт Гриффиндора.

Поттер едва ли не цвета своего факультета от возмущения, но его рыжий приятель пинает его под партой так, что Гарри едва не подпрыгивает от боли.

Забавно наблюдать за героями книги в реальности...

Снейп разбивает нас на пары, и я, как ни странно, попадаю в пару к Малфою.

— Драко Малфой, — представляется блондин.

— Диана Гамильтон, — отвечаю ему взаимностью.

— Давай я буду делать, а ты не мешай, о'кей? — пыжится мой новый знакомый.

— Драко, я умею его варить, — улыбаюсь своему напарнику. — Как, видимо, и ты. Разумнее будет поделить работу поровну.

— Точно умеешь? — мальчишка недоверчиво прищуривает один глаз.

— Меня научила мама еще два года назад, — пожимаю плечами.

А что еще я ему скажу? Что выучила его благодаря особым способностям? Ага, щас.

— Ладно, — покровительственно соглашается Малфой, — схожу за ингредиентами тогда. А ты котел подготовь...

Наше зелье, разумеется, получается лучшим. Когда профессор Снейп обращает на нас внимание класса, Долгопупс плавит котел.

— Как я понимаю, прежде чем снять котёл с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза? — Снейп в бешенстве глядит на несчастного гриффиндорца.

Фыркаем синхронно с Малфоем. Теперь вместо средства от фурункулов у Невилла получилась неслабая кислота.

После урока едва успеваю поймать Гермиону Грейнджер.

— Что тебе? — она подозрительно косится на мой зеленый с серебром галстук и такую же нашивку на мантии.

— У тебя красивые волосы, — говорю девочке. — Позволь мне заплести их так, как они того достойны.

Глаза Гермионы округляются, а челюсть со стуком падает на пол.

— Ты же со Слизерина! А я с Гриффиндора!

— И что? — пожимаю плечами. — Твои волосы от этого не стали хуже. Если тебе не понравится, вернем все, как было.

Гермиона хлопает глазами, под конец кивает и роняет книги, которые держит в охапке.

Помогаю поднять ей учебники.

— На втором этаже есть пустой туалет для девочек, туда мало кто ходит, — говорю. — Только там привидение есть. Ты ведь уже не боишься привидений?

— Н-н-нет, — мотает головой гриффиндорка. — Они тут безвредные.

Но Миртл, как ни странно, в туалете отсутствует. Возможно, где-то гуляет. Я с облегчением скидываю тяжелую сумку с учебниками, помогаю Гермионе уложить ее книги на подоконник.

Волосы Гермионы свалялись. Еще немного, и их было бы невозможно распутать.

— Разве твои родители не учили тебя ухаживать за волосами? — интересуюсь у девочки, вычесывая очередной колтун.

— Эм... когда мы жили дома, моя мама всегда заплетала меня, — грустно вздыхает Гермиона. — А тут...

— Тебе придется учиться этому, милая, — говорю я, проводя расческой. — Волшебники, конечно, люди достаточно эксцентричны, и они ничего тебе не скажут, хоть совят на голове выводи. Но это все равно не дело.

Ух ты, а она смешно краснеет. Даже кончики ушей порозовели.

— Меня зовут Гермиона, — наконец, догадывается она представиться. — Гермиона Грейнджер.

— Я знаю, я видела тебя на Распределении, — улыбаюсь. — Я Диана Гамильтон.

— Приятно познакомиться, — улыбается в ответ моя новая знакомая.

— Взаимно, — не остаюсь в долгу.

Волосы приходится чесать долго. То, что Зелья были последним занятием, нам на руку. Мы едва успеваем до обеда. Я не мудрствую лукаво и заплетаю Гермионе обычную косу, которая оказывается толщиной в руку. Ленточка у меня, как назло, только зеленая, но я незаметно перекрашиваю ее в красную. Пару недель цвет держаться будет.

— А теперь глядись, — толкаю девочку к зеркалу.

— Ух ты! У мамы было так же! — восхищенно разглядывает себя в зеркале Гермиона и лезет обниматься. — Диана, ты супер!

— Была рада помочь. Если хочешь, вечером могу показать, как заплести волосы самой себе.

— О, да, да!

Как мало нужно девчонкам для счастья!

* * *

Для встречи вечером выбираем библиотеку. У нас обеих есть книги, которые мы хотим сдать.

После получения новых книг забиваемся в дальний угол.

— Смотри, — распускаю свою косу и поворачиваюсь к Гермионе спиной. — Вот так ставишь пальцы, вот так делишь на три части...

Заплетаю себе волосы медленно, позволяя разглядеть весь процесс в деталях. Когда коса доплетена, встаю за Гермионой.

— Теперь ты.

Гермиона пыхтит, но старается. Первый раз у нее получается так себе, много волос торчит наружу.

— Ты молодец, — говорю ей. — Но тренироваться все равно еще нужно.

— Я и не рассчитывала, что получится с первого раза, — вздыхает девочка. — Но я буду учиться!

После этого заплетаю Гермионе на голове крепкий венок, что сразу делает ее лицо старше и серьезнее. В глазах гриффиндорки — непередаваемый восторг.

— Голова будет чесаться, — предупреждаю. — Волосы в другую сторону направлены, им непривычно. Но держаться будет дня два или три.

Капля магии, и держаться может даже дольше.

— И пу-у-сть! — тянет девочка, рассматривая себя в протянутое мною зеркало, поспешно и незаметно трансфигурированное из шпильки. — Это же вос-хи-ти-тель-но!!! У тебя руки золотые!

Хмыкаю.

«Если руки золотые, неважно, откуда они растут...»

* * *

— Гамильтон, ты где была? — ловит меня у входа в гостиную староста.

— В библиотеке, — честно отвечаю.

— А, ну хорошо, а то мы уже беспокоиться начали, — на лице Джеммы — облегчение. — Отбой скоро. После отбоя гулять нельзя.

— Мисс Фарли, не волнуйтесь, я спать люблю больше, чем получать взыскания, — улыбаюсь старосте и проскальзываю в приоткрытую дверь.

Вот я и дома...

* * *

— Диана, а чего общего у тебя с той лохматой девкой с Гриффиндора? — вдруг спрашивает у меня Малфой, когда я усаживаюсь у камина с пяльцами.

— Я заплетала ей косу, — признаюсь.

— Косу? — в голосе Драко — изумление.

В гостиной моментально становится тихо.

— Ага. Ты видел, что у нее вообще на голове? Это же ужас, — втыкаю иголку в ткань.

— Так. Погоди, — Малфой подходит ко мне. — Ты хочешь сказать, что ковырялась в волосах этой... вшивой уродины-грязнокровки?

Откладываю пяльцы, поднимаюсь на ноги.

— Мистер Малфой. Во-первых, у мисс Грейнджер нет вшей. Во-вторых, она не уродина. И, в-третьих, да, я расчесала и заплела ее. Какие у вас конкретно претензии? — говорю вежливо, но достаточно холодно.

— Слушай, Гамильтон, — Малфой выпячивает подбородок. — Ты же слизеринка. Тебе не претит общение с грязнокровкой?

Слегка поднимаю бровь, изображая удивление.

— Мистер Малфой. Я удивлена вашим вопросом. Почему мне должно быть это неприятно?

Малфой молчит секунду, а потом задумчиво тянет:

— Гамильтон... Гамильтон... Что-то я не слышал об этой семье...

От топорного намека блондина становится смешно.

— Мои предки уехали в Америку в первой половине двадцатого века, — пожимаю плечами. — Ничего удивительного, что наша фамилия пропала из вашего внимания, мистер Малфой.

— А теперь вдруг вернулись? — сдаваться Драко не хочет. Похоже, малышу надо помочь.

— Если коротко — то да, — смотрю на Малфоя внимательно, добавляя в голос миролюбивые нотки. — Драко, у каждой семьи есть скелеты в шкафу. Не думай, что я так просто достану свои. А что касается общения с Грейнджер... Я люблю заплетать косы. Какая разница, чья голова доставит мне удовольствие?

Малфой задумывается, и тут вмешивается староста:

— Гамильтон права. Если ей нравится, то почему бы и нет? Потренируется на Грейнджер, научится, как следует... затем заплетет и нас. Я вот, допустим, тоже не против красивой прически.

Напряжение в гостиной спадает. Слизеринцы добродушно улыбаются, обмениваются репликами.

Сажусь обратно, беру в руки отложенные пяльцы.

А Малфой мне нужен. И ссориться с ним нельзя.

* * *

— Нет, все-таки... не понимаю я твое отношение к грязнокровкам, — цедит Малфой на обеде, когда я дружески машу Грейнджер рукой, вызывая тотальное остолбенение всего Гриффиндора.

— Знаешь, Драко, у нас, чистокровных, есть преимущество, — улыбаюсь, кладя себе в тарелку кусок пирога с мясом. И продолжаю, дождавшись заинтересованного взгляда. — Мы можем выбирать, дружить ли нам с магглорожденными или не дружить. А у них этого выбора нет.

— В смысле? — лицо блондина отражает тщательную работу мысли.

— В прямом, — пожимаю плечами. — Если непонятно, поинтересуйся у отца.

— А ты не можешь объяснить, что ли? — мой собеседник поджимает губы.

— Одно дело, если объясню я, — улыбаюсь краем рта. — А другое дело — твой отец, лорд Малфой.

Драко чешет затылок палочкой и согласно кивает.

— Ладно.

Потому что не каждый чистокровный согласится на дружбу с магглорожденным. Но у магглорожденных предубеждений, касающихся крови, нет.

* * *

В один из дней наталкиваюсь на Гермиону в компании с Роном и Гарри. Девочка заметно похорошела, сменив нечесаные патлы на две ровные косы.

— Диана, привет! — обнимает меня моя приятельница. — А это мои однокурсники, Рон Уизли и Гарри Поттер.

Поттер растерянно улыбается, доверчиво смотря своими зелеными глазами сквозь стекла очков, а рыжий мальчишка делает вид, что я — пустое место. Гермиона замечает его поведение и тычет пальцем в бок.

— Рон!

— Со слизнями не здороваюсь! — фыркает Уизли.

— РО-ОН! — Гермиона готова растерзать рыжего дружка.

Поттер неловко краснеет, хмурится, не зная, как реагировать на эту выходку.

Заламываю бровь в скопированном у Снейпа (спасибо тебе, Алан Рикман!) жесте.

— Не переживай, Гермиона, — бережно беру девочку за руку. — Не каждому дано видеть дальше собственного носа.

— Ты... Ты... Гарри, а ты чего стоишь? — Рон накидывается на своего друга. — Такие, как она, твоих родителей убили!

Поттер еще больше теряется, не зная, на чью сторону ему вставать. Я смотрю с интересом на взбешенного Рона.

— Вы обвиняете в убийстве родителей Гарри Поттера меня, мистер Уизли, или кого-то из моих родственников, проживших последние полвека в США? — моим голосом можно заморозить тонну воды, наверное.

— Вы, слизеринцы, скользкие гады!..

Ответить не успеваю.

— Что здесь происходит? — фигура Снейпа (легок на помине) оказывается рядом с нами так неожиданно, что даже я слегка вздрагиваю.

— Эм... Ничего, сэр, — рыжий теряется, пытается казаться меньше.

— Мистер Уизли выражал свое мнение обо мне, основанное на принадлежности к факультету Слизерин, — слегка наклоняю голову в сторону, не отводя взгляд от пунцового Рона.

— Да? — брови Снейпа взлетают вверх, а губы растягиваются в ехидной ухмылке. — И какое же у вас, мистер Уизли... мнение?

Блин, блин, блин!!! Так язвить мне еще учиться и учиться!

— Эм...

Молчат. Все трое гриффиндорцев. Молчу и я, любуясь на пристыженный вид соперника.

— Двадцать баллов с Гриффиндора, — делает вывод Снейп. — Еще раз услышу что-то подобное, сниму пятьдесят. А теперь пошли отсюда!

Посылаю Гермионе сочувствующий взгляд, но получаю в ответ досаду.

Ну и ладно. Она пока еще не понимает. Потом поймет.

Поймет, что такое — нельзя спускать с рук.

* * *

День, когда у нас должен быть первый урок полетов, выдается холодным, но ясным. Я ежусь, хоть у меня под мантией надета шерстяная безрукавка. Радует одно — если все пойдет так, как в каноне, то летать мне сегодня не придется.

Смотрю, как с холма идут ярко-красные фигуры — гриффиндорцы. Где-то среди них есть и Гарри, и Грейнджер с Уизли.

Перевожу взгляд на метлу. Убожество убожеством, старье старьем. Интересно, что дешевле — лечить каждый раз свалившихся с метлы или все-таки купить новый садово-летный инвентарь?

— Вытяните правую руку над метлой! И скажите: «Вверх!»

Метла-метла. Ты будешь ведь меня слушаться? Ты хорошая, хоть и драная. Да, я понимаю, это шиза — говорить с метлой, но не меньше ли шиза летать на тебе?

— Вверх!

Ручка метлы приятно ложится в руку...

— Мистер Малфой, вы неправильно держите метлу! — голос мадам Трюк раздается около моего уха. Разумеется, около — Малфой-то рядом со мной.

— Но я летаю не первый год!

— Значит, все это время вы летали неправильно!

Смотрю на блондина сочувствующим взглядом. Переучиваться всегда сложнее.

— А теперь, когда я дуну в свой свисток...

Канон еще в силе — я знаю, что никто никуда не полетит, поэтому указания преподавательницы игнорирую. Мадам Трюк этого не замечает — ее внимание сосредоточено почему-то на гриффиндорцах.

— Три, два...

Ура, запуск ракеты «Невилл» произведен успешно. Хоть и не по команде.

— Вернись, мальчик!

Пять секунд — полет нормальный. Шесть секунд...

Тут Долгопупс смотрит куда-то вниз. Его лицо перекашивается от ужаса, руки слабнут.

Семь секунд... Хьюстон, у нас проблемы.

БУМ!

Выйти на околоземную орбиту не удалось...

— Он что, больной? — вполголоса интересуется почему-то у меня Малфой, глядя, как вокруг Долгопупса суетится мадам Трюк. — Вообще с головой не дружит?

— Возможно, — так же вполголоса отзываюсь я.

Преподавательница помогает Невиллу встать. Гриффиндорец встает, неловко прижимая к себе руку.

— Сломано запястье, — слышу я голос мадам Трюк. — сейчас я отведу его в Больничное крыло, а вы ждите меня и ничего не делайте. Метлы оставьте на земле...

— Да, конечно, — шепотом отвечает мне Малфой. — Непременно.

Когда преподавательница и невезучий Долгопупс оказываются достаточно далеко, Малфой фыркает.

— Вы видели его физиономию? Настоящий мешок, настолько неуклюжий!

Так... Ладно, пусть они спорят, а где-то тут была напоминалка...

Но заполучить мне ее не удается. Удается Драко — он выхватывает ее у меня из-под носа.

— Смотрите, это та дурацкая штука!

Ладно. Мерлин с этой напоминалкой. Посмотрю представление «Акробаты на метлах».

А Драко прекрасно летает. Поттер летает чуть хуже, но более рискованно, более отчаянно. Красота...

— ГАРРИ ПОТТЕР!

Твою... Зачем так орать?! Она Сонорус применила, что ли?

Тру уши. Звуки доносятся до меня, как сквозь вату. Мадам Трюк что-то бубнит, затем тащит Поттера.

— Ха, теперь этот придурок вылетит со школы! — радуется мой блондин-однокурсник.

— Если бы, — вздыхаю.

— В смысле?

— Ничего с ним не будет, — морщусь. — Ты бы лучше показал, как летать правильно.

Драко улыбается, садится на метлу.

На метле летать, как выясняется, я не умею. Хоть метла и слушается моих команд, я чувствую себя, как корова на льду. Подняться выше метра над землей просто не могу себя заставить.

— Диана, ты что, высоты боишься? — догадывается Малфой.

Жмурюсь, киваю.

— У нас... не летали на метлах, — пытаюсь вцепиться в древко еще крепче. — У нас... вообще не летали...

— Слушай, ты же слизеринка, не надо бояться, — Драко держится рядом, пытаясь подбодрить. — Это легко.

— Ага, — медленно выдыхаю, смотрю правым глазом вниз, на такую далекую землю в метре от ботинок. — Я научусь, да...

Остальные слизеринцы весело кружат по стадиону.

Нафиг, нафиг метлы!

* * *

Булстроуд ведет себя хорошо. Точнее, не «хорошо», а «удобно». Удобно для меня. Она тихая и малозаметная, не докучает мне разговорами и просьбами. Этакий слизеринский вариант Невилла. Разве что с зельями у нее нет таких проблем, как у Долгопупса.

Хотелось бы знать, правда, что сама Булстроуд думает обо мне. По ее ничего не выражающему лицу я не могу ничего прочитать.

Иногда она подходит ко мне с домашним заданием, но так же подходит и к другим слизеринцам. Разве что старательно избегает Паркинсон, как, впрочем, и та ее.

Я, разумеется, помогаю Милли, — мы с одного факультета. Но дружбы у нас нет. Даже приятельских отношений.

Не хотелось бы, чтобы Булстроуд стала помехой в моих планах.

* * *

Вообще жизнь идет спокойно. Первокурсники присматриваются к ребятам постарше и друг к другу, старшие ребята — к нам, малышам. А еще у нас на факультете хорошая традиция — никогда не отказывать в помощи тем, кто меньше. Будь то довести до Большого зала не знающего дороги первокурсника или же помочь отработать правильное движение палочкой смущенной первокурснице. Подсказать, какие книги взять в библиотеке для эссе или же проверить, все ли правильно в домашней работе — об этом можно попросить любого старшего слизеринца.

Мне помощь не требовалась. Дорогу я выучила с первого раза, а в учебе больше времени и усилий уходило на всевозможные эссе, сочинения и прочую писанину. Знать — это одно, а написать — другое. К тому же мои детские руки совершенно не хотели писать со скоростью взрослого человека, несмотря на то, что писать чернилами я умела с детства — сказывался кружок японского языка. Родители хотели, чтобы я потом поехала «на материк», в Хабаровск, поступать на факультет иностранного языка, только землетрясение спутало все планы... У многих спутало...

Скоропишущие перья могли бы помочь, но была проблема в том, что перья писали почерком владельца, а почерк у меня еще был неустоявшийся, детский, и писать им быстро было невозможно. Перья рвали пергамент, оставляли кляксы и брызги... Мне оставалось только старательно выводить буквы, тренируя руки.

А еще руки хорошо тренирует вышивание.

* * *

Хелоуин подбирается незаметно. Я регулярно показываю Грейнджер новые плетения, и девочка щеголяет самыми разными прическами. Слизеринки, глядя на нее, тоже занялись своими волосами, а следом и остальные студентки. В общем, негласное соревнование на самую красивую прическу началось.

Смотрю на преподавательский стол. Сияющий Дамблдор, строгая МакГонагалл и кислый Снейп. Интересно, он такой кислый только на публике или на самом деле?

Хотя от этой тыквы у кого угодно испортится настроение.

Профессор сосредоточенно смотрит в свою тарелку, не глядя по сторонам.

А зря.

— Тролль! Тролль в подземелье! — согласно канону, влетает в большой зал Квирелл.

Квирелл-Квирелл. Носитель Вольдеморта.

Слежу за его пробежкой по залу. Отмечаю, что тюрбан странным образом не спадает. Его что, Темный Лорд зубами держит, чтобы тот не слетел? Вот был бы номер...

Квирелл оказался мне полезен. На его занятиях, находясь рядом с ним, я буквально наполнялась новыми знаниями, новыми умениями. Разумеется, принадлежащими Вольдеморту. Надеюсь, Темный Лорд ничего не заметил. Очень надеюсь.

А Гермиона, согласно тому же канону, в туалете на третьем этаже. Плачет, потому что Рон обозвал ее кошмаром.

— Старосты! — орет Дамблдор. — Немедленно уводите свои факультеты в спальни!

Не идиот ли? Или он специально так? Тролль в подземелье, где и спальни Слизерина. Избавимся от студентов «неудобного» факультета сразу, спихнув на тролля?

Но я знаю, что тролль не там, а на третьем этаже. В женском туалете, где Гермиона.

Под шумок улепетываю прочь из Большого Зала. Гермиону надо выручать, поскольку она мне нужна даже больше, чем Поттер. На Поттера, если честно, пока плевать.

Гермиона нашлась быстро. Хватаю ее за руку, вытягиваю в коридор.

— Оставь меня, Гамильтон! — визжит Гермиона. — Кто тебя звал вообще?!

Наложить бы Силенцио, да нельзя. Нельзя раньше времени попадать на глаза учителям с таким заклинанием. Не время.

— Ц! — приставляю палочку к губам девочки. — Дурная, тут тролль по коридорам шастает.

— Ага, — внезапно соглашается Гермиона, округляя глаза и стремительно бледнея.

За мой спиной медленно и очень утробно что-то уркает.

Тьфу ты. Как не вовремя.

Разворачиваюсь к троллю.

«На троллей не действует магия», — проскакивает шальная мысль, и я понимаю, что надо сделать.

«На троллей не действует, а на воздух — да».

Короткий взмах палочкой, и воздух вокруг магического создания сгущается, замедляя его движения, заставляя буквально продираться к нам. Но, тем не менее, обойти его не получается. Даже такой, тролль опасен.

В мой голове скачут строчки из книги, создавшей эту реальность. Прежде, чем появятся Поттер и Уизли, пройдет еще время. В оригинале тролль зашел в туалет и уже там пугал Грейнджер.

А сейчас тролль до туалета еще не дошел...

Главное, чтобы мне хватило времени. Героем должен стать Поттер.

Времени мне хватает. Из-за поворота показываются запыхавшиеся Гарри и Рон, и заклятие сгущения воздуха как раз спадает с легким звоном.

— Отойди от нее! — рыжий гриффиндорец направляет на меня палочку. — Немедленно!

Поттер же реагирует умнее. Или безумнее? Он кидается на действительную угрозу — на тролля и запихивает палочку ему в нос.

Меня едва не выворачивает.

Тролль машет руками, пытаясь скинуть Поттера, задевает стены. Я буквально волоку за собой Гермиону, выводя ее из «зоны поражения».

— Вингардиум Левиоса!!!

Уизли, оказывается, умеет ОЧЕНЬ громко орать.

И пол содрогается от упавшего тролля.

Прижимаю к себе перепуганную Гермиону. Рон опять направляет на меня палочку, а Поттер вытирает сопли тролля со своей.

— Что здесь происходит?

Мерлин, у МакГонагалл, оказывается, голос может быть крайне мерзким...

— О чём, позвольте вас спросить, вы думали?

Эта кошка заткнется когда-нибудь?

— Эта слизеринская мразь натравила на Гермиону тролля! — Уизли в своем репертуаре.

— Мисс Гамильтон? Мисс Грейнджер? — над нами наклоняется профессор Снейп.

— Все в порядке, профессор, — слабо улыбается Гермиона.

Чувствую, как Гермиону буквально выдирают из моих объятий. Руки от пережитого не хотят меня слушаться. В книге и фильме, это, конечно, одно, а в жизни...

Да, я умею пугаться.

— Я пошла искать тролля, потому что... Потому что я подумала, что сама смогу с ним справиться... Потому что я прочитала о троллях всё, что есть в библиотеке, и всё о них знаю...

О, Мерлин! Грейнджер полная дура. Баллы будут снимать с ее факультета, независимо от того, кто виноват — она или Поттер с Уизли!

— А что скажет мисс Гамильтон? — перебивает ее Снейп.

«Мисс Гамильтон хочет глоток виски или коньяка», — вот что она скажет...

Поднимаюсь на ноги, поправляю мантию. Теперь расправить плечи и посмотреть в глаза профессора.

— Я пошла искать мисс Грейнджер. Она не была в Большом зале, поскольку пряталась в туалете. Я полагала, что успею увести ее до того, как тролль пробежит из подземелий на третий этаж, учитывая его медлительность и тупость.

— Безрассудно, мисс Гамильтон, — Снейп усмехается, поворачивается к Гермионе. — И почему же вы, мисс Грейнджер, прятались в туалете?

— Я... — в глазах Грейнджер мелькает досада, что я ее выдала преподавателю. — Я...

— Мисс Грейнджер была расстроена, и предпочла уединиться, — прихожу на помощь девочке. — Профессор МакГонагалл, думаю, вы ее поймете, как женщина.

Декан Гриффиндора медленно кивает.

— А вы, Поттер, куда полезли? — голос Снейпа становится ядовитым, как никогда.

— А...

— Минус двадцать баллов с Гриффиндора! — рявкает разозленный зельевар.

— Эм... Простите, профессор, — обращаюсь к Снейпу, понимая, что сейчас получу по полной. — Поттер и Уизли спасли нас. Мы бы не успели ускользнуть от тролля, если бы они не напали на него. Это по-гриффиндорски безрассудно, но без этого... моя попытка увести мисс Грейнджер оказалась бы безуспешной...

Глаза Снейпа темнеют, становясь почти полностью черными. Я уже готовлюсь к самому плохому, но нас перебивает декан Гриффиндора.

— Плюс двадцать баллов Гриффиндору за проявленную смелость! — гордо объявляет МакГонагалл.

— Тогда и Слизерину плюс двадцать, — парирует мой декан. — За то же самое!

П..ц. Как они могут обсуждать баллы, когда их учеников чуть не убило троллем?

Гриффиндорцы жмутся в углу, наблюдая, как деканы перекидываются баллами.

— Гамильтон врет! — вдруг взвивается Рон. — Она хотела отдать Гермиону троллю!

От безнадежной тупости Уизли издаю стон и ударяюсь головой о стену. Мерлин, ну до чего же... Ладно, ваша игра, но мои правила.

— Рональд Билиус Уизли, — встаю перед рыжим недоразумением, расправив плечи. — Вы действительно обвиняете меня во лжи и в попытке убийства вашей однокурсницы мисс Гермионы Грейнджер?

— Да! — выпаливает Рон, не задумываясь и даже не замечая, что я откуда-то знаю его полное имя.

А теперь пошла веселуха.

— Профессор МакГонагалл, профессор Снейп. Я, леди Диана Мерседес Гамильтон, прошу вас быть свидетелями предъявленного мне обвинения Рональдом Билиусом Уизли. Как учащаяся Хогвартса, я требую у его администрации расследования данного происшествия и вынесения справедливого решения.

Розовая магическая дымка. Или это у меня от напряжения перед глазами красная пелена?

Тишина. Полная, до одури звенящая тишина. Боковым зрением замечаю изумленные глаза неизвестно откуда взявшейся Миртл.

Кстати, а где Квирелл?

Снейп прокашливается, смотрит на меня с изумлением.

— И... какой же метод... расследования вы... считаете подходящим?

— Зелье Правды, — пожимаю плечами. — Мне нечего скрывать. Проведите мой допрос под Веритасерумом.

МакГонагалл давится. Ее глаза становятся круглыми. На секунду замечаю, как зрачки вытягиваются, а радужка становится желтоватой. Рон, видимо, догадавшись, что происходит что-то не то, хлопает глазами. Поттер же пытается притвориться стеной.

— Мисс... Гамильтон, вы понимаете, о чем просите?

— Естественно, — смотрю в глаза профессору МакГонагалл.

— Полагаю, в этом нет необходимости, — декан Гриффиндора отступает на шаг, принимая свое обычное выражение.

— Я настаиваю, профессор.

— Так, мисс Гамильтон. Успокойтесь и идите к себе в спальню. Я поговорю с вашим приятелем...

— Он не мой приятель, — мой звенящий от гнева голос отражается от стен. — Профессор Снейп, прошу вас, как представителя администрации Хогвартса, засвидетельствовать, что профессор МакГонагалл уклоняется от выяснения правды, тем самым покрывая ученика своего факультета и поддерживая ложные обвинения в мой адрес.

— Я не поддерживаю! — взвизгивает декан Гриффиндора, потеряв самообладание. — Наглая девчонка! Хочешь Веритасерум — будет тебе Веритасерум!

Чувствую, что в животе расплывается что-то мягкое и жутко приятное.

— Профессор Снейп, — почти мурлычу, — прошу вас засвидетельствовать, что профессор МакГонагалл незаслуженно меня оскорбила, в то время как я всего лишь настаивала на соблюдении моих прав...

Лицо МакГонагалл идет пятнами, а я вдруг ощущаю у себя на плече узкую сухую ладошку Снейпа.

— Минерва, девочка на взводе, — вдруг слышу голос Дамблдора. — И вы, мисс Гамильтон, успокойтесь. Я вам верю. Вы не хотели убивать мисс Грейнджер.

— Директор Дамблдор, вы официально подтверждаете это?

— Конечно, солнышко.

У-ха-ха. Уизли попал.

— Тогда... Я, леди Диана Мерседес Гамильтон, официально предъявляю претензии семье Уизли за оскорбление и клевету в мой адрес. Прошу вас, директор Дамблдор, засвидетельствовать мои слова.

И тишина еще раз. Даже Дамблдор молчит, лишь растерянно моргает, поправляя на носу очки.

Официальная претензия — это серьезно. Не дуэль, нет. Хотя можно было бы вызвать папашу Уизли, но это уже слишком. Пусть помучаются с бумагами, с отмазками и штрафами.

— Эм... леди Гамильтон, — Снейп слегка сжимает мое плечо. — Может быть... вы согласитесь на извинения и отзовете претензию?

Блин, ну... а я так хотела повеселиться. Но этому человеку я отказать не могу. За его глубокий бархатный голос я бы сама тролля порвала...

— Ну, если он извинится... — насмешливо смотрю на пунцового Рона.

МакГонагалл дергает мальчика за руку так, что он едва не падает.

— Немедленно извинитесь, мистер Уизли.

Пусть мозгов у Уизли и нет, но инстинкты его не подводят. Он очень хорошо понимает, когда пахнет жареным. Особенно от собственной задницы.

— Извини... — бурчит он.

Молчу.

— Уизли, извинитесь, как полагает, — шипит МакГонагалл. Ногти на ее руке заостряются, едва не превратившись в когти.

— Извини меня, пожалуйста! — громко выговаривает Рон.

— Мистер Уизли, вы не считаете, что я хотела навредить вашей подруге?

— Нет...

— И вы не считаете, что я врала?

— Нет...

Улыбаюсь, киваю головой.

— У меня нет претензий ни к вам, ни к вашей семье.

Шесть вздохов облегчения.

— Господа, я рад, что все уладилось... Деканы, уведите своих студентов, — Дамблдор улыбается, как и всегда.

МакГонагалл сгребает гриффиндорцев, как кошка котят. Мне на секунду кажется, что она сейчас возьмет в зубы или Рона, или Гарри и понесет в спальни.

— Пойдемте, леди Гамильтон, — Снейп тянет меня за руку.

Я послушно следую за деканом, не разбирая дороги. И только когда оказываюсь в мягком кресле в кабинете Снейпа, понимаю, что все позади. И начинаю плакать, как маленький ребенок. Хотя я и есть ребенок.

Детское тело такое детское.

— Успокойтесь, леди Гамильтон, — слово «леди» Снейп произносит так же спокойно, как и раньше произносил «мисс». — Вот, выпейте.

В зубы мне тычется фиолетовая склянка. Я послушно выпиваю ее содержимое, не ощущая вкуса, но немедленно ощущая эффект. Истерика прекращается, я даже могу выпрямиться в кресле.

— Благодарю вас, сэр.

— Даже не знаю, радоваться мне или плакать, что вы на моем факультете, — вдруг говорит Снейп, — вы были очень похожи на разъяренного львенка.

— Благодарю вас, сэр, — снова говорю Снейпу и промакиваю глаза белым платком, который всегда лежит в кармане моей мантии.

— И чего вам на месте не сиделось, — вздыхает декан, доставая из шкафчика бутылку с янтарной жидкостью. В нос мне ударяет острый коньячный запах.

Мммм, дядя, поделись со мной...

— Мисс Грейнджер была в опасности, — пожимаю плечами. — Я пошла за ней. Правда, странно, что тролль так быстро добрался до третьего этажа...

— Почему «странно»? — в глазах Снейпа мелькает интерес.

— Профессор Квирелл сказал, что тролль в подземельях. То есть, он прибежал оттуда. Большой зал находится на первом этаже. После сообщения профессора Квирелла я незамедлительно отправилась в туалет к мисс Грейнджер. Так вышло, что я знала, в каком именно туалете она находилась. Теперь вопрос. Сэр, с какой скоростью должен был бежать сам тролль?

Рука зельевара слегка дергается.

— Вы с кем-нибудь делились вашими... размышлениями?

— Нет, — я качаю головой. — Только с вами, сэр.

— Что еще вы заметили, леди Гамильтон?

— То, что директор Дамблдор велел старостам вести учеников в спальни. Если мне не изменяет память (а она не изменяет), то наши спальни находятся как раз в подземельях. Директор планировал натравить нас на тролля или тролля на нас?

Профессор замирает с приоткрытым ртом, затем странно на меня глядит.

— Мисс... Леди Гамильтон. Пожалуйста, не делитесь ни с кем вашими мыслями о сегодняшнем происшествии.

О, блин. Снейп просит? Ученицу? Земля и небо поменялись местами.

— Конечно, сэр.

Молчание. Снейп смотрит куда-то в сторону, я смотрю в угол.

— Как вы себя чувствуете, леди Гамильтон? — наконец, произносит декан.

— Мне лучше, благодарю, — киваю.

— Вы понимаете, что обрели в этой школе врага в лице профессора МакГонагалл?

Пожимаю плечами.

— Я не галеон, чтобы всем нравиться, — расслабленно прищуриваюсь. Успокоительное зелье было хорошим.

Снейп иронически вздергивает бровь, а затем криво улыбается.

— Что бы сказали ваши родители...

— Думаю, они бы мною гордились, — мой взгляд против моей воли переползает на коньяк. — Профессор, поделитесь со мной коньяком, пожалуйста.

Профессор уже берет в руки стакан и бутылку, как вдруг одумывается.

— Леди Гамильтон, вам всего одиннадцать.

— Я в курсе, профессор.

— Я еще несовершеннолетних не спаивал.

Вместо ответа кладу на стол руку с перстнем.

— Вы и не будете.

Снейп жует губами, переводя взгляд то на коньяк, то на мой перстень, затем решается и плескает в стакан чуть-чуть, чтобы покрыть донышко.

— Да, я упустил из виду... Пожалуйста, леди Гамильтон.

А коньяк хороший.

— Только не забудьте после моего ухода выпить вот это, — передо мной появляется склянка с молочно-белой жидкостью, — не все знают о вашем... совершеннолетии.

— Надеюсь, что и не узнают, — допиваю коньяк, ставлю стакан на стол. — Благодарю вас, профессор Снейп.

Собираюсь уходить, но профессор вдруг кивает на камин:

— Леди Гамильтон, вам лучше будет пройти камином. Умеете?

— Да, благодарю, — в два глотка выпиваю зелье, подхожу к камину, кидаю в него горсть летучего порошка. — Гостиная факультета Слизерин!

Последнее, что я вижу, исчезая в зеленом пламени — очень задумчивое лицо Снейпа.

* * *

— Аааааа!!!

Едва я показываюсь из камина, как на меня налетает чье-то тело и вцепляется в мантию. Дергаюсь, неловко переступаю назад и стукаюсь головой о каминную полку.

Ай, больно! Сдурели, что ли?

— Диана!!!

— Ты где была?!!

— Мы тебя обыскались!!!

— Джемма с ног сбилась!!!

— Все в порядке, — отбиваюсь от насевших ребят. — Я была у декана.

— У Снейпа?!! — лица слизеринцев в недоумении. — И что он с тобой делал?!

— Коньяком поил! — рявкаю и выбираюсь из окружившей меня толпы. — Мерлин, что, по мне не видно?

Шутка, которая на самом деле правда, удается. Народ в гостиной расслабляется, раздаются легкие смешки.

— Мы волновались. Джемма чуть с ума не сошла, когда тебя не нашла...

— Я здесь, — пожимаю плечами. — И, народ... Я пойду отлежусь.

Все понимающе кивают. А я, доползя до постели, буквально выключаюсь.

Успокаивающее плюс коньяк, даже с антиперегарным, — убойная вещь.

* * *

На завтрак являюсь к самому концу. Будильник я не услышала, а будить меня никто не стал. При моем появлении за столом Гриффиндора внезапно становится тихо. Следом такая же тишина наступает за столом Слизерина. Когтевранцы и пуффендуйцы, видимо, почувствовав что-то, тоже замолкают.

В гробовой тишине шествую к своему столу, чувствуя, как лицо постепенно приобретает сперва цвет Гриффиндора, затем Слизерина.

Что вообще происходит?! Мне кто-нибудь объяснит?!

А потом стол Гриффиндора встает. Все семьдесят четыре ученика, с первого по седьмой курс, поднимаются, словно завидев строгую учительницу. Только на лицах у них — улыбки.

— Мисс Гамильтон, зайдите ко мне после завтрака, — Дамблдор, как всегда, добродушен и приветлив.

— Всенепременно, директор.

А я — холодно-вежлива.

* * *

— Присаживайтесь, мисс Гамильтон. Или правильнее говорить «леди»? — в глазах Дамблдора на миг блестит что-то острое.

— «Мисс» будет вполне достаточно, — пожимаю плечами.

— Лимонную дольку?

— Нет, спасибо.

— Чаю?

Ага, с Веритасерумом. Вот сейчас он мне точно не нужен.

— Нет, благодарю. Я пила сок за завтраком.

Дамблдор понятливо улыбается, гладит бороду. А мне в голову вползают щупальца. Холодные и наглые.

Легилименция.

Слава Вадику, нарисовавшему мне способность перенимать чужие умения!

За то время, пока я находилась рядом со Снейпом и Квиреллом (Вольдемортом), я переняла так нужную мне сейчас окклюменцию.

Не думай о том, что сок за завтраком был мерзким и противным, не думай о соке, не думай о соке...

Щупальца исчезают. Дамблдор снова улыбается.

— Мисс Гамильтон, я не совсем понимаю, зачем вам, слизеринке, понадобилось помогать гриффиндорке.

— Вы о тролле, сэр?

— Не только. И о косичках тоже.

Мысленно улыбаюсь. Но все карты открывать рано. Старикашка перетерпит. Открою две.

— Сэр, мои родители учились в Американской школе Магии и Волшебства. У нас не было такого ... сильного деления на факультеты. Поэтому для меня гриффиндорец ничем не хуже слизеринца. В первую очередь, я ценю личные качества человека. Мисс Грейнджер неплохой человек. И я не желала, чтобы человек, который мне нравится, пострадал из-за того, что учится не на моем факультете.

— Но ваши предки... они же из Англии, верно? Наверняка учились здесь.

Учились, и ты с ними учился, да, ты знаешь их. Но я тебе не скажу, старый осел. Обойдешься.

— Увы, сэр. Они учились в Дурмстранге и Шармбатоне.

Дамблдор качает головой.

— Жаль, жаль. Идите, мисс Гамильтон.

Выхожу с чувством, что я что-то упустила.

* * *

— Да, она тролля отогнала...

— Слизеринка — да за гриффидоркой...

— Чистокровная с магглорожденной...

Иду, слыша за спиной перешептывания... и влетаю в двойные объятия.

— Это она, братец Фордж?

— Она, братец Дред.

— Такая смелая...

-...змейка защитила львенка...

-...зачем так было делать змейке?

Поднимаю глаза.

Уизли. Два брата-близнеца, Фред и Джордж.

...Кадры из фильма...

...Джордж в толпе оборачивается назад, чтобы рассказать обо всем Фреду. С его губ даже слетает имя брата. Но позади никого нет и никогда не окажется снова..

— Я не змейка, — пытаюсь отбиться от теплых объятий рыжих хулиганов. — Я Диана.

— Змейку зовут Диана?

— Хитрая змейка...

— но добрая...

— Змейка простит нас...

-...за братца Рона?

-... за глупого братца?

— Вы не виноваты, — сдаюсь, прекратив попытки вырваться. — Вы хорошие.

— Слышал, братец Дред?

— мы хорошие, да, братец Фордж...

— но учителя почему-то...

-...не верят нам...

-...хоть мы и на Гриффиндоре...

— Это вы подговорили факультет встать при моем появлении? — догадываюсь.

— Скажем, братец Фордж?

— Обязательно, братец Дред...

— Но мы только предложили...

— ...а остальное они сами...

Улыбаюсь.

Ты не умрешь, Фред.

Близнецы выпускают меня из рук, а я смотрю им в лица. В такие юные лица, так похожие на Фелпсов... Но в лица настоящих Фреда и Джорджа Уизли.

— Спасибо, Фред. Спасибо, Джордж.

— Фред, а она нас...

-...различает?!!

— Конечно, различаю, — киваю на Джорджа. — Ты Джордж, — перевожу взгляд на Фреда, — а ты Фред.

— У змейки хитрый взгляд...

-...как это получается у змейки?

— Как получается? Ну, вы же друг друга различаете.

Близнецы буквально валятся со смеху.

Ты не умрешь, Фред.

* * *

Мне, как совершеннолетней, и вдобавок Главе Рода, положены поблажки. Положена отдельная комната, отдельный эльф (можно привести своего, собственного), разнообразие в меню. Мне не имеют права назначать взыскания без моего на то согласия, и разрешение на поход в Хогсмид мне не требуется. Могу ходить не с третьего курса, а с первого.

Но ничего этого у меня нет.

Мадам Пинс долго удивлялась, зачем мне «Правила и распорядки Хогвартса с 1300 г», но книгу выдала.

И вот теперь я сижу в комнате и читаю этот талмуд — килограммов пятнадцать, если не двадцать, в нем будет точно.

Кто бы мог подумать, что студенты имеют право носить с собой меч, кинжал или шпагу? Причем независимо от пола.

Любопытные детали: существует магический артефакт, который следит за всей территорией Британии, фиксирует случаи рождения ребенка-мага, и к его одиннадцати годам высылает письмо. Но для всех магглорожденных письма скидываются в отдельную кучку, и их разносит сотрудник Хогвартса — заместитель директора или деканы.

Понятно, почему к Грейнджерам пришла МакГонагалл, а к Гарри Поттеру прислали письмо. Поттер-то не магглорожденный.

А имя на конверте — то, которое считает своим ребенок. Если бы Гарри Поттер считал себя Эрнестом Хемингуэем, письмо бы было адресовано «Мистеру Хэмингуэю, Литл-Уининг, ..., чулан под лестницей».

Но почему это письмо пришло Диане Гамильтон, родившейся на территории США? Артефакт отслеживает тех, кто рождается в Британии, а не по всему миру.

А, вот и ответ. Вселенная любопытно объясняет этот парадокс — артефакт отслеживает некоторых детей и по всему миру, а именно потомков Основателей. Считается, что это дело чести, чтобы такие дети учились именно в Хогвартсе.

Получается, что если бы Гарри Поттер родился в России каким-нибудь Гришей Горшковым, то письмо из Хогвартса ему пришло бы все равно. Он-то потомок Гриффиндора.

Кстати, о родословной. Диане, как и любому отпрыску приличной чистокровной семьи, с ранних лет вдалбливали в голову родословную. Сейчас я с закрытыми глазами могу нарисовать вверх шестьдесят восемь поколений, причем кое-где с побочными ветками. Поэтому я знаю, что Поттер считается младше меня, поскольку где-то в районе прапрапрапрапра— или прапрапраправнуков наши родословные расходятся — моим предком является старший сын последнего из общих предков, а Гарри — потомок среднего. Вдобавок Поттер — полукровка.

Что касается моей родословной по отношению к Салазару Слизерину, то тут не так — Том Риддл потомок более старшей ветви. Но его отец маггл, поэтому статус Вольдеморта — ниже моего. Пойти, потребовать с него медальон Слизерина, что ли?

Вообще, вопрос иерархии в зависимости от чистоты крови — вопрос сложный. Магглорожденные всегда стоят ниже полукровок. Полукровки с отцом-магглом — ниже, чем если бы магглой была мать. Выше них полукровки с магглорожденным родителем. Здесь так же — если магглорожденная мать, то статус выше, чем если магглорожденный отец. Из двух полукровок похожего статуса (к примеру, у обоих отцы магглы, как у Снейпа и Вольдеморта) статус определяется уже по матери. Меропа Мракс выше по статусу, чем Эйлин Принц, поэтому Снейп имеет более низкий статус, чем Вольдеморт. А Вольдеморт стоит ниже, чем Гарри Поттер. Гарри Поттер — ниже, чем Малфой. В общем, как-то так.

Но чистота крови — это еще не все. Имеет значение Сила Рода, т.е. магическая сила, присущая Роду. Маг, имеющий слабую личную магическую силу, может достичь неслабых высот, если принадлежит к сильному Роду. И наоборот. Но в вопросах брака и семьи вопрос личной силы мага стоит крайне слабо — важна Родовая Сила, потому что именно она будет переходить потомкам. А если маг, мало того, что обладает Родовой Силой, так еще и сам по себе силен, то...

То это Гриндевальд. Геллерт Гриндевальд.

Чистокровный маг, принадлежащий к одному из древних родов, обладающий огромной личной силой. Невероятный маг. Маг, склонить голову перед которым не посчитал зазорным мой прадед, Магический Глава Рода Хагал.

Вольдеморт, как и Дамблдор, — полукровки. У них большая личная сила, но Родовой почти нет. Скажем так, Родовая сила одного из предков (у Дамблдора — отца, у Вольдеморта — матери) позволила проявиться личной силе, но их потомки будут вполне заурядными магами средней руки.

Дамблдор победил в дуэли хитростью. Кстати, с Гриндевальдом стоит встретиться. Полагаю, мне он не откажет в беседе. Но делать это надо не сейчас, когда у моего тела на губах еще молоко не обсохло. Главное, успеть до того, как Вольдеморт решит добраться до Нурменгарда...

Чего-то я отвлеклась.

Возвращаясь к моим привилегиям. Что касается наказаний, то, по идее, наказывать меня могут только с разрешения Главы Рода или семьи. А так как я являюсь Главой Рода сама по себе...

Но требовать привилегий я не буду. Зачем настраивать «доброго дедушку Альби» против себя? Я должна показать себя с самой лучшей стороны. А тыкать его носом в то, что половина правил, в том числе и те, которые установили Основатели, не выполняются, означает испортить отношения, не успев их начать.

А игру Дамблдора портить стоит. Но так, чтобы все выглядело случайностью.

* * *

Матч по квиддичу проходит ближе к концу ноября. Я не поддерживаю ажиотаж, царящий что гостиной, что в классах.

— Диана, ты что, не любишь квиддич? — изумляются слизеринцы, когда я равнодушно пожимаю плечами.

— Ребята, вы же видели — я летаю с грацией утюга. И постоянно, смотря на летающих спортсменов, у меня стойкое ощущение, что вот-вот, и они свалятся. Пожалейте мои нервы!

Слизеринцы лишь добродушно смеются.

— Гарри много тренируется, — говорит Гермиона, когда мы сидим с ней в библиотеке. — Он же ловец.

— Ага, знаю. У него талант. На первом же занятии так поймать напоминалку.

— Это точно, — соглашается гриффиндорка. — Пойдешь смотреть матч?

— Я изнервничаюсь вся, — говорю девочке и повторяю легенду, что рассказывала слизеринцам.

Гермиона не выдерживает и хихикает.

* * *

Писать письма мне нет необходимости. Кому? И мне, соответственно, никто не пишет. Эдгар мается без дела в совятне. Кроме него, воронов еще двое. Как я поняла — ворон и ... Как называется «самка ворона»? Явно не «ворона». Скорее, «ворониха». Пусть будет «ворониха». Два ворона и ворониха.

В английском языке таких проблем нет. Если надо обозначить пол, то добавляется приставка «she-». Получается «she-raven». Это на русском эквивалент подобрать можно замучиться.

Касаюсь пальцами лоснящихся перьев Эдгара. Ворон касается моих пальцев клювом.

Улыбаюсь.

Хоть ворон у меня и вредный, тем не менее, он отлично понимает мое настроение, и знает, когда стоит проявлять эгоистичный характер, а когда следует слегка поумерить пыл.

— Как ты думаешь, у меня все получится? — спрашиваю Эдгара по-русски.

Эдгар не отвечает, лишь склоняет голову набок, внимательно наблюдая за моим лицом круглым блестящим глазом.

— Ты чем-то похож на Снейпа, — говорю, поглаживая ворона по крыльям. — Такой же черный и такой же вредный. И тоже умеешь делать больно.

Эдгар снова молчит, но стукает клювом по деревянному насесту, словно на нем какие-то вкусные крошки.

* * *

На матч я все-таки иду. Метла Гарри, согласно канону, лишается управления, и Гермиона крадется подпалить мантию моему декану.

Моему любимому декану!!!

Перехватываю Гермиону по пути к Снейпу.

— Это не Снейп, — шиплю ей в ухо, пока она пытается мне что-то доказать, отбиваясь. — Квирелл.

— Откуда ты знаешь?!

— Важно не откуда, а что.

— Диана, ты...

— Гермиона, это Квирелл, твою налево!!! Сделай вид, что ты протискиваешься куда-нибудь мимо него и пихни его хорошенько! Спроси у него что-нибудь, перед глазами встань! Он должен потерять метлу из виду!

— Ди...

— Гарри сейчас упадет, дура! Иди!!!

Гермиона смотрит на меня дикими глазами, потом кивает.

Даже не спросила, почему я не иду с ней.

Гриффиндорка.

Слежу, как маленькая фигурка ползет по трибуне между сидящими преподавателями и якобы неловко пихает профессора Квирелла, затем помогает ему подняться, что-то говорит, хватает за руки...

Выдумщица Гермиона.

А метла перестает делать кульбиты, послушно передавая управление собой Гарри. Лицо Снейпа успокаивается, он даже скашивает взгляд вниз, в сторону горячо спорящих Квирелла и Гермионы.

На поле неразбериха. Когда я уже хочу, наплевав на всю свою конспирацию, идти к Гермионе на выручку, Гарри ловит снитч, и матч кончается. Я тут же устремляюсь прочь.

Но убежать не получается.

— Диана! — Гермиона перехватывает меня у выхода со стадиона, когда я уже радуюсь своевременному побегу. Откуда она вообще выскочила? — Пойдем к Хагриду пить чай.

Хагрид? Ммм, стоит посмотреть на этого... персонажа.

Киваю, закутываюсь поплотнее в мантию и присоединяюсь к Золотому Трио. Рон косится на меня, но враждебности не показывает. Я же не стремлюсь навязаться.

Хагрид впускает нас в свою хижину, и мы с наслаждением скидываем зимние мантии, припорошенные мокрым вялым снегом.

Внезапно в хижине становится тихо. Поворачиваюсь и ловлю удивленный взгляд полувеликана.

— Слизерин?! — он тычет толстым пальцем в мой галстук.

— Да, сэр, — вежливо киваю в ответ.

— Хагрид, Диана наша подруга, она нам помогает! Помнишь, мы тебе про тролля рассказывали? — Гермиона «переводит огонь на себя». — Она хорошая!

— А, та самая, — ворчит полувеликан, но достает кружки. — Тогда ладно.

— Гермиона, почему ты вместо Снейпа накинулась на Квирелла? — спрашивает Рон, отхлебывая горячий чай. — Что тебе такого наговорила Гамильтон?

— Ну, — Гермиона крутит в руках засохшее печенье, — во-первых, не Гамильтон, а Диана. Во-вторых, она сказала, что это не Снейп, а Квирелл. И не ошиблась.

— Ты уверена? — Рон демонстративно меня не замечает. — Это же ее декан.

— Мистер Уизли, разговаривать о ком-то, делая вид, что его нет, по крайней мере, не вежливо, — отставляю кружку. — Знаете... у моего рода есть девиз. Простой, но стоящий внимания.

— Мне плевать на твой девиз, слизнючка!

— «Все не так, как кажется», — делаю вид, что не замечаю выпад рыжика. — Мистер Уизли. Все действительно не так, как вам кажется.

— И как оно на самом деле? — вдруг интересуется до сих пор молчавший Гарри Поттер.

— Это не Снейп, — отвечаю твердым голосом, тайком наколдовывая на печенье размягчающее заклятье.

— Но мы видели у него след на ноге! — выпаливает Рон и вдруг закрывает себе рот рукой.

— След? — Хагрид удивлен.

— В Хэллоуин он пытался пройти мимо трёхголового пса. Пёс его укусил. Мы думаем, что он пытался украсть то, что охраняет этот пёс, — поясняет Гарри.

— А вы откуда про Пушка разузнали? — изумляется полувеликан.

Канон заявляет свои права. Это хорошо.

— Про Пушка?

— Ну да — это ж моя собачка. Купил ее у одного... э-э... парнишки, грека, мы с ним в прошлом году... ну... в баре познакомились, — поясняет Хагрид. — А потом я Пушка одолжил Дамблдору — чтоб охранять...

— Что? — спрашивает Гарри.

— Все, хватит мне тут вопросы задавать, — бурчит Хагрид. — Это секрет. Самый секретный секрет, понятно вам?

— Да, но почему Квирелл? Я уверен, что это не он, а Снейп, — мотает головой Гарри.

Квирелл, тупица!

Рон фыркает.

— Когда ты «напала» на Квирелла, Гермиона, то Снейп отвлекся. И Гарри перестал падать с метлы, — довольно заключает рыжик, косится злорадно в мою сторону.

— Верить или не верить мне — ваше право. Но рано или поздно он выдаст себя, кто бы это ни был, — жую следующее печенье. Кстати, мягкое оно гораздо вкуснее твердого.

— Вы только в это все не лезьте, — Хагрид сует в рот размягченное мною печенье, но не замечает этого, — слушайте сюда: вы тут лезете в дела, которые вас не касаются вовсе, да! Вы лучше про Пушка забудьте и про то, что он охраняет, тоже забудьте. Эта штука только Дамблдора касается да Николаса Фламеля...

У Хагрида чудесно получается выдавать секреты.

— Ага! — ухмыляется Гарри. — Какой-то Николас Фламель!

* * *

— Диана, а ты слышала про Фламеля? — интересуется Гермиона, когда мы идем от Хагрида.

— Что-то вертится в голове, — говорю девочке. — Почитаю в библиотеке. А вы можете поинтересоваться у родителей, кстати.

— Мои родители умерли, — со злостью говорит вдруг Гарри.

— Соболезную, — пинаю кусок подмерзшей грязи. — Тогда только Гермиона и мистер Уизли.

— Мои родители стоматологи, — вздыхает Гермиона, — поинтересуйся у своих, ладно?

— Мои родители умерли, — хмыкаю.

— Соболезную, — через пару секунд вдруг отзывается Поттер с виноватой интонацией. — Я не знал.

Пожимаю плечами.

— А ты все равно поинтересуйся, — говорю Гермионе. — Попытка не пытка. И мистер Уизли...

— Чтоб я, да слушал слизня?! — не выдерживает рыжик.

Кошусь на Рона. Гермиона тут же хватает его за руку, начинает что-то втолковывать. Мы с Поттером оказываемся вдвоем.

— Прости, — говорит он снова, шагая рядом. — А... как они умерли?

— Отец умер за месяц до моего рождения, несчастный случай, — пожимаю плечами. — Мать — два года назад от болезни.

— А кто твои опекуны?

— Мой опекун умер по дороге из Америки в Англию, — говорю. — Этим летом.

— А у меня есть тетя с дядей, — признается Поттер, — и двоюродный брат.

— Везет, — делаю вид, что не знаю о них. — Старше или младше?

— Мой ровесник, — вздыхает мальчик. — Только они меня не любят за то, что я волшебник. Они мне даже письмо из Хогвартса не отдавали, пока Дамблдор не прислал Хагрида.

— Наколдуй им чего-нибудь, — улыбаюсь. — Пусть боятся!

Гарри фыркает, следом фыркаю и я. Мы секунду смотрим друг на друга и начинаем весело смеяться.

Ну вот, с Поттером мы подружились. Хотя я и не планировала пока...

* * *

Поттер-Поттер. Дамблдор тебя нехило имеет. Начнем с начала. По законам магического мира опекуны-магглы имеют над тобой власть только по маггловским законам. Никаких разрешений для посещения Хогсмида они подписывать не имеют права. Вообще никак. Если бы они были твоими родителями-магглами, то тогда да, и то, только в том случае, если бы у тебя не было опекуна-мага, типа крестного. А крестный у тебя — Сириус Блэк. Его разрешение, которое он подписал в третьей книге — юридически правильное. А вот то, что ты пытался подписать его у Дурслей — это фигня.

Далее. В одиннадцать лет у магов (у рожденных в магических семьях, по крайней мере), наступает возраст частичной дееспособности. Тебе должны были предоставить список имущества, которое ты унаследовал. Не верю, что у тебя только детский сейф и развалины в Годриковой Лощине. И то, что Хагрид не отдал тебе ключ от сейфа, — оскорбление. Детским сейфом ты можешь распоряжаться, пока не станешь совершеннолетним.

Поттеры — древний и уважаемый род. Они даже выше по положению, чем те же Малфои. Об этом свидетельствует хотя бы то, что за Поттерами закреплено место в Визенгамоте. Малфои же такой привилегией не обладают.

Но ты, мальчик Гарри, — полукровка. Но у тебя мать — магглорожденная, а не маггл, так что ты еще можешь добиться признания за Родом Поттеров. Но будешь ли ты это делать, вот в чем вопрос. Или же «дедушка Альби» отымеет тебя по полной?

Да, это умно — отдать в семью магглов, которые тебя ненавидят. Воспитать в ненависти к собственной семье, и с представлениями, присущими магглам. Кто для магглов семья? Мама-папа, ну, бабушка-дедушка. Во взрослом возрасте — дети и супруг/супруга. Какое наследие предков? Какая гордость Рода? Какие троюродные сестры-братья, вы что? Это пережиток, это глупости! Сестра с ребенком — уже не семья, у нее есть собственный муж. Племянник, оставшийся после их смерти — так, чужой ублюдок. Да, вполне нормально отдать его в приют или поселить в чулан. Какая родня, вы чего?

А потом появляется Дамблдор, весь в белом. Самый заботливый, самый умный, вещающий о долге перед всем магическим миром. Да, да, Гарри. Семья — это пустое, а весь мир — то, что нуждается в твоей защите...

Ладно, разберемся.

* * *

Рождество приближается стремительно. В гостиной появляются украшения на стенах, у студентов лихорадочно блестят глаза в предвкушении отдыха. Учиться уже никто толком не учится, лишь время на уроках просиживают.

В один из дней в гостиной Слизерина появляется Люциус Малфой.

Я сижу за вышивкой у камина, когда в дверях показывается сияющий Драко, а следом за ним входит его отец. Сердце пропускает удар.

Люциус, Люциус!!! Ты моя тайная мечта... в прошлой жизни, правда...

Но все-таки, что здесь понадобилось Малфою-старшему?

— Диана! — окликает меня мой однокурсник.

Встаю, откладываю пяльцы.

— Мисс Гамильтон, позвольте вам представить моего отца, лорда Люциуса Малфоя, — официальным тоном произносит Драко. — Отец, позволь представить тебе мою однокурсницу и подругу Диану Гамильтон.

В голове судорожно проносятся виды приветствий, правила этикета... В итоге решаю не мучиться и делаю реверанс.

— Лорд Малфой, рада знакомству с вами.

— Мой сын рассказывал о вас, — цепкие глаза Малфоя-старшего словно проникают куда-то в голову и душу.

— Надеюсь, вы не сильно разочарованы, — слегка улыбаюсь.

— Мисс Гамильтон, пока еще сложно судить. Мы ведь только встретились... — Малфой разглядывает меня с любопытством, словно не может оценить, то ли относиться ко мне как к забавной зверушке, то ли с уважением.

Пожимаю плечами, не отвечая. Вот, мол, я.

— Но, признаться, то, что он рассказал... Вы заинтересовали меня, — признается Люциус, не дождавшись от меня ответа. — Мисс Гамильтон, вы бы не хотели погостить у нас на каникулах?

Задумываюсь на миг (хотя что тут думать?) и киваю.

— Это будет честь для меня, лорд Малфой.

Краем глаза замечаю на лице Малфоя-младшего облегчение.

Разумеется, этот спектакль был нужен Люциусу для того, чтобы приглядеться к заинтересовавшей его девочке. Ровесница его сына, с того же факультета...

И мне. Потому что Люциус Малфой мне нужен даже больше, чем все остальные.

* * *

Из камина я выхожу второй. Малфой-старший подает мне руку, поддерживая, отводит в сторону. Следом вываливается Драко, не удерживается на ногах, но тут же поднимается.

— Ура, наконец-то!

— Вы дома! — по лестнице быстрым шагом спускается Нарцисса Малфой. — Люциус, Драко! Мисс Гамильтон, дорогая!

Улыбаюсь, склоняю голову.

— Драко рассказывал о вас. Я Нарцисса Малфой. Рада вас видеть. Надеюсь, вам понравится у нас...

— Благодарю вас, леди Малфой.

Люциус щелчком пальцев вызывает эльфа, приказывает отнести мой багаж в комнату. Я оглядываю большой холл, лестницу. Хоть дом и большой, в нем ощущается нечто живое и уютное, без музейного холода.

И комната у меня уютная, относительно небольшая по сравнению с размерами Малфой-мэнора. Хотя в моей прошлой жизни в нее могла бы поместиться вся моя однокомнатная квартира.

Шкаф, широкая кровать, стол, стул, два мягких кресла. На стене — картины. В стене — дверь. За дверью — ванная, отделанная в розовом цвете.

— Хозяин велел передать госпоже, что ужин в семь, — рядом со мной материализуется лопоухий эльф.

— Добби? — вырывается у меня.

Глаза эльфа округляются.

— Госпожа знает Добби? Но Добби не знает госпожу...

Черт, так и прокалываются разведчики...

— Драко упоминал о тебе. Я спросила наугад. Угадала. Меня зовут Диана Гамильтон, Добби. Теперь ты знаешь меня, — старательно вру, ощущая мурашки на спине.

— Добби теперь знает госпожу Диану Гамильтон, — улыбается эльф.

— Иди, — отпускаю лопоухого малыша, и он исчезает.

А за языком следить, следить, следить!!!

* * *

Домовые эльфы. Симпатичные, правда, относительно. Услужливые, приветливые...

Магические паразиты. Чем древнее и могущественнее род, тем больше домовых эльфов он может иметь. Но чем больше эльфов, тем больше идет откачка магии. Тем слабее делается Род, тем меньше в нем Родовой Магии — единственной ценной вещи в Роду.

У Рода может не быть артефактов, маноров и золота. Если у него есть Сила Рода, то все это у входящих в Род будет. Если нет Силы — то артефакты, маноры и золото утекут, как вода сквозь пальцы.

Когда мой прадед перебрался в США, то увез с собой единственного эльфа. Древнего, как мамонт. Блэковский Кикимер по сравнению с ним — молодой и глупый. Незадолго до моего отъезда Ронки помер от старости. Других эльфов заводить желанием не горю. Куда мне их, к тому же? В Хогвартс волочь?

На одного члена семьи — один эльф. Тогда Родовая Магия будет сохраняться и преумножаться. Если эльфов больше, то Род слабеет.

Откуда берутся эльфы, никто не знает. Они появляются сами, как блохи. Дядя на моей памяти отлавливал этих паразитов едва ли каждую неделю. Род Хагал — очень сильный Род.

Если без домовика и его помощи никак, то завести его — еще полдела. Эльфа надо обучить, воспитать, приучить к послушанию. Если этого не делать, то получится упырь, как у Уизли на чердаке. Толку никакого, а Силу будет сосать не хуже, чем пиявка кровь. Поэтому колдуны из Уизли неважнецкие.

Тот же малфоевский Добби. Малфоям, так как их трое, вполне достаточно троих домовиков. Я уже видела двоих — того, кто меня встречал, и Добби. Но не факт, что их у Малфоев всего трое. Добби, судя по его поведению, еще малыш, то есть, недавно заведшийся. Ну, или родившийся, хотя это вряд ли. Это нужно запустить все до предела, чтобы домовики не просто заводились, да еще и размножались.

Первое, что должен помнить домовик — послушание, послушание и еще раз послушание. Иначе — наказание. Если домовика не наказывать, вмиг на шею сядет. Магия домовиков? Какая, нафиг, магия домовиков? Это магия хозяина, переработанная и использованная.

Кикимер остался жить, потому что был жив Сириус. Сириус умер, но Кикимер остался жить, потому что перешел по наследству Гарри Поттеру. Двенадцать лет без присмотра, пока Сириус томился в Азкабане, тоже особо не способствовали дисциплине, и Кикимер дошел до того, что стал в открытую хамить что Сириусу, что Поттеру.

Так, стоп, Диана. Вернись в это время. Сириус еще не умер.

Обучать домовиков — трудно. Обычно это делают другие домовики, постарше, но если этого нет, то возиться приходится хозяину. Правда, уже давно никто этим не занимается — в крайнем случае, сдают домовика на время в семью, где есть уже обученные. Но если домовик нужен для каких-то особенных целей, то да, приходится заморочиться.

Домовика можно передать другому хозяину, но если хозяин слаб, домовик, разумеется, скоро сдохнет. Домовика можно отпустить на волю — тогда у него будет больше шансов, если он найдет себе сильного хозяина. Если же хозяина домовик не найдет, то тоже умрет.

Интересно, когда у меня заведется первый домовик?

Но эльф может принадлежать не какому-то человеку или Роду, а месту. Например, Хогвартсу. Задача директора следить, чтобы их не стало слишком много. Хогвартс стоит на очень хорошем и правильном с точки зрения магии месте, вдобавок обладает собственной магией и, по-моему, определенным разумом. Лакомый кусочек для любого домовика — хозяев толком нет (директор не особо в счет), магии много, работы — почти нет. Не считать же работой приготовление пищи и уборку, которые занимают считанные минуты у магических существ?

С Добби еще предстоят разборки.

* * *

К ужину выбираю изумрудно-зеленую мантию с серебряной окантовкой. Верчусь перед зеркалом. В принципе, сойдет.

— Драко говорил, что ваши предки покинули Англию в середине века, — говорит Малфой-старший за ужином. — Если не секрет, по какой причине?

— Была война, лорд Малфой, — пожимаю плечами. — За океаном оказалось безопаснее.

— А вам где нравится больше? — интересуется уже Нарцисса.

— Погода, конечно, лучше в Америке, — хмурюсь. — Но в Англии люди интереснее.

Малфои вежливо улыбаются, оценив мою шутку.

— А с кем еще вы общаетесь в школе, мисс Гамильтон?

— Зовите меня Дианой, — прошу Малфоев.

— Хорошо, Диана, — соглашается Люциус.

Я киваю, отпиваю немного сока из высокого стакана.

— Как я понимаю, вас интересует то, что я общаюсь с гриффиндорцами. А именно — с Поттером и Грейнджер. Вообще у них в компании есть еще и Уизли, но он меня откровенно ненавидит.

Малфой-старший перестает жевать на секунду, смотрит оценивающе мне в глаза, затем опускает взгляд в тарелку.

— Если честно, немного странный выбор для общения... для девушки из хорошей семьи, — делает очень явный намек Люциус.

Явный для меня.

— Ничего удивительного, сэр, — качаю головой. — Поттер — местный герой. Мальчик-который-выжил. Надежда и спасение всего британского магического общества. Полезное знакомство.

— А Грейнджер? — заинтересованно поднимает брови Малфой.

— Грейнджер... Хм. Лорд Малфой, вы слышали притчу про гвоздь и короля?

— Нет, а что там?

— В общем, я не помню дословно... Но однажды король поехал на битву, а у его коня вывалился гвоздь из подковы. То ли король поленился остановиться и прибить подкову как следует, то ли не нашел кузнеца, но в самый неподходящий момент эта подкова отвалилась. Подкова отвалилась — конь упал. Конь упал — король вылетел из седла. Король вылетел из седла — войско оказалось деморализовано и побежало. Побежало войско — битва оказалась проигранной. Дальше там ясно все — король домой с победой так и не вернулся.

— И..? — Люциус уже смотрит на меня с откровенным интересом.

— Через семь лет Грейнджер будет девятнадцать, и она займет свою нишу в магическом обществе. Пусть не самую большую, учитывая ее происхождение, но и не маленькую, учитывая ее ум и настойчивость. И я не хочу лишаться гвоздя или не иметь кузнеца, чтобы его прибить в нужный момент.

— Вы далеко смотрите, мисс Гамильтон, — Малфой даже забывает о том, что мы договорились называть друг друга по имени.

— К сожалению, да.

— Почему к сожалению? — интересуется Нарцисса.

— Потому что в моем возрасте детям полагается предаваться детским забавам, а не принимать Главенство Рода.

Секунд на десять над столом повисает тишина, все даже перестают жевать.

— Простите, леди Гамильтон, — Люциус вытирает рот белой салфеткой. — Я думал, что мой друг... профессор Снейп... преувеличивает. Это редко случается, чтобы Глава Рода еще не достиг семнадцати лет... и был женщиной. Обычно этого стараются не допустить, вы понимаете...

— Да, я понимаю. Но у меня не было выхода, — улыбаюсь.

— Простите, Диана, — к Малфою возвращается самообладание. — Забылся. Но не огорчайтесь. Я уверен — вы достойная Глава.

— Я стараюсь, лорд Малфой.

* * *

Мы с Драко, как ни странно, находим общий язык. Мы играем в магошахматы, затем я показываю ему «Морской бой», который он тут же адаптирует для магической реальности. Нарисованные корабли ползают по клеткам, отстреливаются.

— А-восемь! — тычет пером в пергамент мой друг.

— Ранен, — грустно отзываюсь я, наблюдая, как мечутся по нарисованной палубе нарисованные человечки величиной с блоху.

— А-девять!

— Убит...

Корабль идет ко дну с бульканьем. Какое-то время в клетке тонут нарисованные человечки, затем все успокаивается.

А в теплые дни Драко пытается научить меня не бояться высоты на метле.

— Ииии! — тонко пищу я, когда мальчик тянет ручку моей метлы, поднимая меня все выше и выше. — Драаако, мне страшно!

— Не бойся, тут все зачаровано! Если и упадем, то чары нас поймают. Смотри!

На моих глазах юный Малфой спрыгивает с метлы и падает вниз, но падение быстро замедляется, и он встает на ноги совершенно целым.

А вот у меня однозначно на голове будут седые волосы.

* * *

Во время одного из обедов Драко (разумеется, по наущению отца) заводит разговор о родословной. Рассказывает о портретах многих поколений предков, что висят у них в мэноре.

Слушаю заинтересованно. Мне и на самом деле интересно — сколько же в действительности поколений насчитывает род Малфоев. В книге об этом не особо говорится.

— А где жили твои предки до отъезда в Америку? — неестественно спокойно интересуется Драко.

Все-таки он ребенок, и еще не умеет играть в эти игры...

— В северной Шотландии.

— Но фамилии «Гамильтон» нет в книге магических родов, — пожимает плечами мой друг.

Ай, Люциус-Люциус. Ну кто же так прокалывается. Книга магических родов находится в министерстве. А кто у нас может сходить в министерство, а?

Откладываю вилку, смотрю в глаза отцу Драко.

— Лорд Малфой, если вас так интересует вопрос моей родословной, вы могли бы спросить напрямую, чем так неумело манипулировать сыном.

Люциус Малфой вздрагивает, прищуривается на миг, а потом тут же расслабленно улыбается.

— Я не понимаю о чем вы, Диана.

— Книга магических родов находится в Министерстве Магии. Вы хотите сказать, что ваш сын сам пошел туда, и ему так легко ее показали?

Выражение лица Люциуса не меняется, но я замечаю, как белеют костяшки на его руке, которой он держит вилку.

Улыбаюсь улыбкой Снежной Королевы.

— Лорд Малфой. Давайте заключим сделку, если вам так уж любопытно. Я скажу вам, какую фамилию носили мои предки до отъезда в Америку, а вы поклянетесь, что эта информация не выйдет за пределы вашего дома.

Секунду Люциус мешкает, затем откладывает вилку.

— Простите, леди Гамильтон. Это было действительно некорректно с моей стороны. Хорошо, я обещаю вам, что никому не скажу.

Качаю головой.

— Клятва, лорд Малфой.

— Драко, иди к себе, — безапелляционно приказывает Люциус.

— Но, пап...

— Марш отсюда!

Драко награждает меня «ласковым» взглядом, поднимается из-за стола и убегает прочь.

— Вы хотите Непреложный Обет? — брови Малфоя-старшего вздернуты, губы слегка тронуты улыбкой, но в голосе — острая сталь.

Играем по-взрослому?

— Простой магической клятвы будет достаточно, — смотрю в глаза мужчине.

Малфой переглядывается с женой и, видимо, приходит к правильному выводу.

— Хорошо, леди Гамильтон...

Клятва простая. Пара слов, и светлая дымка магии подтверждает, что вся информация, связанная с моей семьей, не уйдет дальше ушей присутствующих Малфоев.

— Меня зовут леди Диана Мерседес Хагал, — говорю и вижу, как на лице Малфоев появляется выражение непередаваемого удивления.

— Хагал? Те самые?

— Именно, — выпрямляюсь на стуле. — Те самые, что поддерживали Гриндевальда. Те самые, которым пришлось сбежать и сменить имя после его поражения. Теперь вы понимаете, насколько значимую для меня информацию вы получили? Многие до сих пор помнят Гриндевальда. Хотя после появления Лорда Вольдеморта его имя уже забывается. Но кровные враги до сих пор остались. Вы довольны полученными сведениями?

При звуках имени Темного Лорда Малфои вздрагивают.

— Леди Хагал, — в голосе Малфоя — легкое смущение (смущение?!), — простите, что так... вытащил из вашего шкафа скелет. Но позвольте еще вопрос?

Драко передал ему мою фразу про скелеты...

— Разумеется.

— Почему не Непреложный Обет?

— Потому что стать сквибом для вас, лорд Малфой, будет хуже смерти, — равнодушно пожимаю плечами.

Если это мои последние минуты...

К моему удивлению, Малфои переглядываются и легко смеются.

— Леди Хагал... Позвольте принести искреннее восхищение вашим умом. Для нас честь, что вы дружите с нашим сыном.

— Взаимно, — улыбаюсь максимально дружелюбно. — Я рада дружбе с вашей семьей.

* * *

Подарки у меня есть для всех. Часть подарков (тем, с кем было запланировано знакомство) у меня еще с сентября, часть приходится заказывать в Косом переулке при помощи ворона.

Тяжелое пресс-папье XVIII века, отделанное серебром, — Люциусу. Изысканное ожерелье — Нарциссе. И зачарованная настольная игра — Драко. Это что касается Малфоев.

Гермионе же ушла книга «Сто два простых заклятий в быту», Поттеру — небольшое кольцо-артефакт с парой полезных свойств, Хагриду отправились огромные теплые тапочки в виде дракончиков. А еще я не смогла удержаться, чтобы не отправить Дамблдору (естественно, анонимно) пару теплых шерстяных носков гриффиндорской расцветки. Моему любимому декану я добыла (не без помощи Малфоев) бутылку очень хорошего коньяка.

В рождественское утро в Малфой-мэноре красиво. Нарцисса приложила силы к украшению дома, к организации празднества.

Подарки отдаю Добби, чтобы он отправил их адресатам. Эльф весело шевелит ушами, искренне радуясь возможности выполнить мое поручение.

Сижу в комнате, погруженная в процесс вышивки.

— Леди Хагал, — вдруг слышу я вкрадчивый голос. Оборачиваюсь.

С картины, на которой изображена беседка в саду, на меня внимательно смотрит один из уже почивших Малфоев.

— Я Дерек Малфой, дед Люциуса, — отвечает он на мой немой вопрос. — И да, я слышал ваш разговор в столовой. И да, я знаком с вашими предками.

Подхожу к портрету, останавливаюсь в паре шагов.

— Что вы хотите от меня?

Вместо ответа Дерек Малфой наклоняется к углу рамы, вынуждая меня подойти ближе.

— Зависит от того, что ты хочешь, девочка. Ты друг или враг?

— Друг, — пожимаю плечами. — Если вы слышали разговор в столовой, то должны были слышать и это.

Дерек Малфой улыбается, потирает подбородок.

— Сказать можно многое. Кто для тебя мой внук, Диана? Кто для тебя мой правнук?

Я смотрю в глаза давно умершего человека и понимаю, что врать ему нельзя.

— Дорогие мне люди.

Малфой удивляется. Замирает, растерянно моргая.

— Не ожидали? — теперь мой черед. Улыбаюсь, протягиваю руку к портрету. Человек с той стороны холста машинально протягивает руку в ответ, и наши пальцы соприкасаются.

Но я ощущаю только холст.

— Зачем вы это спросили? — отхожу на шаг, окидывая взглядом собеседника.

— Зачем? — взгляд Малфоя внезапно наполняется болью. — Твои предки служили Гриндевальду, ты должна понять... Ты знаешь о том, что мой внук связался с Вольдемортом в свое время?

— Знаю, — киваю.

— Я никогда этого не одобрял, — портрет садится на стул, кладет руку на столик рядом с корзинкой фруктов. — Вольдеморт был идиотом и сгинул. Люциусу едва удалось очистить свое имя, хоть и не до конца. Но, в любом случае, он не в Азкабане, как большинство его подельников. Но мой внук — идеалист. Он пойдет за очередным Темным Лордом, если тот вдруг появится.

— Знаю, — опять киваю.

Дерек Малфой внезапно замолкает, склоняет голову набок, в глазах появляются льдинки.

— Вот как... Значит, именно это ты и имела ввиду, когда говорила «дорогие мне люди»? Или лучше сказать — «ценные кадры»? Ты ведь не зря вернулась в Англию, леди Хагал...

— Мните меня Темной Леди, лорд Малфой? — улыбаюсь, смотрю в глаза портрету. — Нет, я не Темная Леди. Но я Хагал. Понимаете?

— Что вы хотите от моего внука, леди Хагал? — арктически холодным голосом спрашивает нарисованный Дерек Малфой.

— Чтобы он выжил, — говорю коротко и добавляю. — И чтобы выжил Драко.

Малфой дергается, как от удара, отшатывается.

— О чем... ты... говоришь?

Взмахом палочки придвигаю кресло к стене под картиной — росту я еще маленького. Малфой внимательно следит за мной.

Приближаю лицо вплотную к холсту.

— Вольдеморт вернется, лорд Малфой. Скоро. И ваш внук вновь пойдет за ним, что бы мы ни делали, — говорю едва слышным шепотом, от чего Дерек Малфой белеет, как будто с его лица сошли краски. — Он не сможет иначе, ведь он... идеалист, — при этих словах слегка усмехаюсь, — а еще и метка, вынуждающая подчиняться... А ваш правнук любит отца и восхищается им... Понимаете, что будет?

— Откуда...

— Я Хагал, лорд Малфой.

Портрет закусывает губы, затем внезапно ударяет кулаком по резному столику так, что корзинка с фруктами падает на пол беседки.

— Мерлинова задница...

— Ага, — соглашаюсь. — И поэтому я здесь.

Дерек Малфой проводит рукой по лицу, затем смотрит на меня. Мои слова как будто состарили его лет на десять. Он откашливается, затем хрипло произносит:

— Леди Хагал... Я давно мертв, и моя просьба не может быть официальной... Но, если то, что вы сказали... правда, то я прошу... возьмите их под свое покровительство.

— Лорд Малфой, — провожу рукой по холсту, ощущая неровности, так контрастирующие с розовым утром. — Вы уверены, что маленькая девочка — достойный сюзерен?

— Если эта девочка — Глава Рода Хагал, то да, — серьезно отвечает портрет.

Не так все, ох, не так...

— Зависит не от меня, лорд Малфой. Ваш внук слишком горд и независим. А мне — еще нет даже двенадцати. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь вашего внука и правнука.

Дерек Малфой закусывает губу, затем резко кивает.

— Хорошо, леди Хагал. Я верю вам. И... простите.

Не дожидаясь моего ответа, Малфой шагает куда-то за раму, исчезая с картины.

Смотрю на холст. Под столиком валяется опрокинутая корзинка и раскиданные фрукты.

* * *

Совершенно не удивляюсь, что мои приятели-гриффиндорцы не подарили мне ни кната. Зато от Малфоев я получила нескончаемую чернильницу и скоропишущее перо.

— Оно зачаровано так, что управление им доступно даже первокурснику, — поясняет миссис Малфой. — Так что тебе будет удобно писать домашнюю работу.

В Хогвартс мы возвращаемся через камин в кабинете Снейпа. С абсолютно невозмутимым лицом декан смотрит, как из зеленого пламени выкатываются двое детей.

— Крестный! — Драко буквально виснет на Снейпе.

— Мистер Малфой, — шипит зельевар, которому Драко умудрился наступить на ногу. — Ведите себя прилично.

— Ну и что, все равно нас никто не видит.

Снейп отцепляет от себя ребенка, поправляет воротник и слегка кланяется в мою сторону.

— Леди Гамильтон, рад вас видеть.

Киваю в ответ.

— Мисс Гамильтон, профессор.

Снейп понимающе щурится.

— Как скажете... Как отдохнули?

— Замечательно, — искренне говорю я.

* * *

В тот же день наталкиваюсь на Золотое Трио. Рон демонстративно меня не замечает, Гарри и Гермиона мне откровенно рады.

— С прошедшим Рождеством! — приветствуют они меня.

— Привет, я тоже рада вас видеть, — обнимаю Гарри и Гермиону. — Как отдохнули?

— Нормально, — Гермиона пожимает плечами. — Кстати, спасибо за книгу. И извини, что поздно... Твой подарок у меня в гостиной, ты не будешь против, если мы сейчас сходим туда?

Хм. Кажется, я зря возмущалась на гриффиндорцев. Просто не у всех есть совы...

Гарри поправляет очки.

— Кстати, Диана, я тебе тоже приготовил подарок... Ты любишь сладкое?

— Смотря какое, — пожимаю плечами. — Надеюсь, это не шоколадные лягушки.

По растерянному виду Поттера понимаю, что это именно они.

— Не огорчайся, — улыбаюсь. — Поделим по справедливости — вам лягушки, мне карточки.

Потому что у Роулинг именно во вкладыше от шоколадной лягушки найдено описание, кто такой Фламель.

К гостиной подходим вчетвером. Полная дама смотрит на меня с ужасом.

— Слизеринка?! В гостиную Гриффиндора?! Докатились! Позор! Стыд! Срам!

— Успокойтесь, мадам! — пытаюсь успокоить картину. — Я не пойду внутрь, рядом постою.

— Ага, только пароль подслушаешь! — скрещивает руки на груди Уизли.

П..ц. Ваша Божественность мисс Роулинг, почему Уизел такой тупой?

— Мистер Уизли, мне сто лет в обед нужна ваша гостиная! — раздраженно фыркаю.

— А твоим дружкам? Малфою, например.

— Мистер Уизли, вы сами понимаете, что несете? — снисходительно смотрю на раскрасневшегося мальчика. — Вы предполагаете, что мистер Малфой горит желанием навестить вашу гостиную? Учитывая его нелюбовь к вашему факультету и к вам в частности? Вы еще скажите, что он Шляпу у Дамблдора жаждет украсть для перераспределения.

Уизли теряется, Гарри с Гермионой откровенно смеются.

— Но если вы так опасаетесь... — пожимаю плечами и демонстративно отхожу от портрета.

Гермиона что-то шепчет Полной Даме, и трое гриффиндорцев проскальзывают внутрь.

Я же неотрывно смотрю на возмущенную Полную Даму.

— Гриффиндорцы дружат со слизеринцами... дожились, — бурчит картина.

Минут через двадцать появляются Гермиона и Гарри. Рон, по всей видимости, остался внутри.

— Вот, — Гермиона смущенно протягивает мне набор для вышивания. — Я слышала, что ты любишь вышивать... И подумала... Только он маггловский, но ты же вышиваешь без магии...

Обнимаю девочку.

— Гермиона, это же прелесть! Спасибо огромное!!!

Гарри смущенно протягивает коробку с лягушками.

— О! — улыбаюсь еще шире. — А теперь очередь сладкого!

Оказывается, что лягушки недолго остаются живыми. Через полминуты они замирают и превращаются во вполне себе неживые шоколадки. Мы делим их на троих. Я терпеливо жду каждый раз тридцать секунд, но съесть могу только три штуки.

А потом мне везет. На одной из карточек обнаруживается Дамблдор. И описание под ним.

Сую карточку под нос Гарри, тычу пальцем в строчки «...Профессор Дамблдор прославился, помимо всего прочего, победой над темным волшебником Гриндевальдом в 1945 году, открытием двенадцати способов применения крови дракона и работами по алхимии, проведенными совместно с его партнером Николасом Фламелем...»

Гарри делает круглые глаза, хватает за руку Гермиону.

— Да, точно! — девочка цапает карточку, подскакивает к портрету Дамы и стонет, увидев пустую раму. — Блин! Да что ж такое!

— Ребят, я пойду, — пожимаю плечами. — Дама меня не любит и вряд ли вернется, пока я тут буду. Увидимся завтра.

Оставляю взъерошенных приятелей позади.

Теперь надо бы зайти к Снейпу.

* * *

— Входите! — отзывается декан на мой стук.

— Добрый день, профессор Снейп, — вежливо здороваюсь.

— Добрый, ле... мисс Гамильтон. Вы что-то хотели? — Снейп не оборачивается, что-то строчит за столом.

— Да, профессор. Я хочу попросить у вас помощи.

Профессор оборачивается, секунду смотрит мне в глаза и делает приглашающий жест, указывая на кресло.

Прохожу, присаживаюсь.

— И какого рода помощь?

— Я хочу перевестись на второй курс.

Снейп широко раскрывает глаза, выдавая свое изумление, но его лицо тут же становится непроницаемым.

Смотрим друг на друга.

— Мисс Гамильтон... Вы понимаете, что вы хотите? Думаете, это так просто — попросить декана, и, вуаля, вы второкурсница?!

— Нет, конечно, — не отвожу взгляд. — Это лишь первый шаг. Помогите мне. Скажите, что нужно для перевода. Экзамены, зачеты, контрольные работы.

Снейп наконец отводит взгляд, морщит губы.

— Скажите честно, мисс Гамильтон — зачем это вам?

— Честно? — фыркаю. — Потому что я все знаю. Я хочу учиться, а не просиживать время.

— Вы так уверены в своих знаниях и силах? — в голосе Снейпа — ирония.

— Да, сэр, — коротко отвечаю. — Уверена.

Зельевар барабанит пальцами по столу, затем произносит:

— Расскажите, как вы будете варить рябиновое зелье.

Улыбаюсь и начинаю рассказывать технологию приготовления.

— Какие еще свойства, помимо лечебного, есть у него? — Снейп снова начинает что-то писать.

— Пробуждает после принятия напитка «Живой смерти», сэр.

— Из чего получается наиболее эффективная форма зелья?

— Из свежесобранной коры рябины, сэр.

Снейп машет рукой в сторону одной из дверей в его кабинете.

— Идите и сварите мне его. Ингредиенты тоже ищите сами.

За дверью — лаборатория.

Нахожу подходящий котелок и приступаю к процессу.

* * *

Снейп поглядывает на меня сквозь дверной проем, но при этом не подходит. Меня это устраивает, потому что я вношу в зелье кое-какие изменения.

А изменения эти взяты из головы профессора. Если я с ним еще пару недель посижу рядышком, вообще все зелья изучу.

— И почему оно получилось у вас с золотыми крапинками? — ехидно интересуется Снейп.

— Потому что я добавила туда немного чеснока, сэр.

— И зачем?

— Чтобы увеличить срок хранения зелья, — поясняю профессору.

— Испробуйте его, — Снейп скрещивает руки на груди, смотрит на меня выжидающе.

Одаряю профессора открытой улыбкой и полосую себя по руке ножом.

Я уверена в своих навыках. Потому что у меня твои навыки, Снейп. И я делаю это зелье точь-в-точь, как ты...

Снейп дергается, хватает меня за руку.

— Что вы... делаете?

Вместо ответа наклоняюсь над котелком и начинаю пить прямо оттуда, окунув губы в жидкость.

Ощущаю руки Снейпа вокруг своего тела. И то, как уходит боль из раны.

Когда я поднимаю голову, то на моей руке лишь тонкая нитка шрама. А пол заляпан кровью.

— Профессор, я справилась? — интересуюсь, глядя в разгневанные глаза Снейпа.

— Гамильтон, что за выходка?!

— Вы сказали его испробовать, сэр. Я испробовала. Конечно, я могла бы выпить и напиток «Живой смерти», но у меня его не было...

— Идите, мисс Гамильтон, — Снейп буквально выпихивает меня из лаборатории в коридор.

— А что с моей просьбой, профессор? — успеваю поинтересоваться.

— Я передам директору! — рявкает Снейп и захлопывает дверь.

Люблю своего декана.

* * *

Девятого января просыпаюсь с особенным настроением. Сегодня у меня двойной день рождения — и у Лидии Соломиной, и у Дианы Гамильтон.

А еще — у профессора Снейпа.

Но размышлять о днях рождения мне толком не дают. После лекции у Бинса прибегает взъерошенная Джемма и говорит, что меня ждет директор. Приходится собираться как можно быстрее и бежать к кабинету Дамблдора.

Как оказалось, по инициативе Снейпа собрался педсовет.

— Мисс Гамильтон, дорогая... — Дамблдор поправляет очки. — Скажи, зачем тебе на второй курс?

— Потому что я хочу учиться, а не просиживать время, — отвечаю теми же словами, что и Снейпу.

Профессора переглядываются, затем МакГонагалл качает головой.

— Такого еще не было никогда. Все учатся столько, сколько им отведено. Пять лет до СОВ и еще два до ЖАБА.

— Но, простите, — вскакивает крохотный профессор Флитвик. — Я решительно не возражаю. Девочка откровенно скучает на моих занятиях, при этом выполняет все на «превосходно». Почему бы не перевести ее на второй курс, если она этого заслуживает?

Я стою в окружении спорящих волшебников, «откровенно скучая». Непонятно, зачем вызывать меня, если никто ничего еще не решил?

Дамблдор подзывает меня к себе и протягивает блюдо с лимонными дольками. Вежливо благодарю директора и беру одну. Есть я ее не буду, спрячу, а потом проверю на состав. Почему эта идея не пришла мне в голову раньше?

За спиной яростно спорят профессора.

— Я смотрел твою успеваемость, девочка моя, — улыбается директор. — Я не против. На следующей неделе сдашь экзамены за первый курс и пойдешь уже на занятия со вторым. Профессор Снейп, кстати, засчитал твое рябиновое зелье. А я могу засчитать тебе трансфигурацию, если хочешь. Сама понимаешь, профессор МакГонагалл может заупрямиться. Превратишь лимонную дольку в паука?

Пожимаю плечами, превращаю в пауков все лимонные дольки. Пауки получаются крупные, мохнатые и тут же разбегаются во все стороны.

* * *

Флитвик ставит мне экзамен «автоматом», как и профессор Бинс. Все остальные предметы мне засчитывают после небольшой проверки. Даже полеты на метле мне как-то удаются. Возможно, тренировки с Драко дают о себе знать.

— В квиддич, конечно, тебе не играть, — глубокомысленно замечает мадам Трюк, — но метлу ты больше не пугаешь.

Краснею.

* * *

Мой перевод на второй курс сопровождается ажиотажем. Дамблдор не может не выступить на обеде, чтобы расхвалить меня, поставить в пример остальным факультетам. И не забывает подарить нам десять баллов (мог бы и больше!), чем вызывает вопли восторга за столом Слизерина.

Остальные столы мне вежливо хлопают.

— Значит, ты больше не будешь со мной в паре на Зельях? — грустно спрашивает Драко.

— Не буду, — пожимаю плечами. — Но не переживай. Ты прекрасно справишься и один.

— Мне обязательно кого-нибудь приставят, — хмурится мой друг. — Крестный так просто не отвяжется.

Улыбаюсь, обнимаю белобрысое чудо.

— Все будет хорошо, Драко.

...я обещаю...

* * *

Так. Теперь мне надо решить вопрос с драконом. Если я еще не опоздала, конечно.

В один из дней, когда после обеда нет занятий, иду к Хагриду. Клык облизывает меня с ног до головы. Единственное, что меня выручает — волшебная палочка. Не было бы ее — ходить мне слюнявой пару часов, как минимум.

— А, ну заходи, — бурчит Хагрид, впуская меня в жарко натопленную избушку.

Кхм. Кажется, я не опоздала.

— Привет, — улыбаюсь полувеликану и ставлю на стол огромную корзину с мягкими кексами, честно свистнутыми из Хогвартсовской кухни. Эльфы были рады угодить мне.

— Ты нас угощаешь, теперь наша очередь, — киваю на кексы.

Хагрид смущается, но кексы берет. Смотрю, как он закидывает в рот сразу два.

— Чего ж ты на Слизерин попала-то? — интересуется Хагрид, разглядывая очередной кекс. — Тебе б на Гриффиндор было бы хорошо. Или на Когтевран, где умные учатся.

— Ну, может быть, я смогла убедить Шляпу? — подмигиваю полувеликану и решаю перейти к делу.

— Хагрид, тебе дракона-то не жалко?

— А?

Киваю в сторону очага, стараясь говорить теми же интонациями и в такой же манере, что и сам Хагрид. Где-то когда-то читала, что это у собеседника вызывает доверие.

— Ну, вылупится у тебя дракон. Который огнем дышит. А изба у тебя деревянная. Спалит все к дементорам. И будешь ты без дома. Ну ладно, это твой дом, тебе решать. А то, что дракону холодно будет без дома — ты не подумал?

— Откуда ты...

— Хагрид, ну я ж не безглазая совсем, а? А представь, какой скандал будет. Дамблдора подставишь. Ведь ты на территории школы дракона выводить вздумал. А конвенция от тысяча семьсот девятого года вообще запрещает разводить драконов где-нибудь, кроме питомников. Тебе Дамблдора не жалко? Снимут его с поста директора за недогляд или вообще в Азкабан отправят... Хочешь?

— Ты чего это...

— Хагрид. Если бы я хотела сделать тебе плохо — я бы к Министру пошла, а не к тебе. Ты хороший, и у тебя уютно. И Клык у тебя замечательный. Как к тебе вообще это яйцо попало?

— Дык... я его выиграл. В карты.

— Хех, Хагрид. И ты его принес домой, где никаких условий для ребенка не будет... Кормить его раз в полчаса цыплячьей кровью... А спать когда? В питомнике-то за яйцами несколько работников смотрят. А ты тут один. А если недогреешь яйцо, так совсем дите уморишь.

Хагрид, кажется, проникается.

— И что ж делать-то мне? — хлопает глазами.

— Дамблдору скажи. Пусть с одним из Уизли свяжется, Чарли его зовут, вроде как. В драконьем питомнике работает. Заберет пусть малыша, когда вылупится. Сейчас-то яйцо остужать нельзя никак, — беру предпоследний кекс.

— Эх... Мне Дамблдор-то... ругаться будет...

— Будет, — киваю. — Нет, если хочешь — оставляй как есть. А я передачки вам обоим в Азкабан носить буду.

— Да что ж ты такое говоришь-то? — вскидывается Хагрид. — Пойду, пойду к Дамблдору. Не надо Азкабан!

Фыркаю, допиваю вкусный травяной чай.

— Норбертой назови. Девочка вылупится.

* * *

К Хагриду больше не хожу, полностью окунувшись в учебу. Но в один из дней меня вылавливает Золотое Трио.

— Это ты Дамблдору сказала про дракона? — в лоб спрашивает Поттер.

— Нет, — отвечаю абсолютно честно. — Хагрид сам сказал.

— А ты откуда узнала?

— Про дракона? — улыбаюсь. — Так у него в очаге яйцо лежало. Складывать два и два я умею.

— И кто тебя просил, слизнючка, выдавать Хагрида Дамблдору?! — рявкает Уизел. Из его рта вылетает слюна, попадает мне на щеку.

Мама Ро, я тебя перестаю любить уже!

— Мисс Грейнджер, вы, как самая тут здравомыслящая, поясните мистеру Уизли, пожалуйста, к чему могло бы привести пребывание у Хагрида огнедышащего дракона, — морщусь, вытирая лицо белым платком. — Последствия затронули бы не только Хагрида, но и директора Дамблдора. А так... Мистер Уизли, когда ваш брат намеревается забрать дракона?

— Тебе какая разница!!!

— Он вылупился позавчера, — говорит Гермиона, смотря мне в глаза. — Чарли заберет его завтра. Спасибо тебе.

Улыбаюсь девочке. Злющего Рона удерживает Гарри, а я прячу платок в карман и ухожу, оставляя Гермиону объяснять своим одноклассникам, в чем вообще дело.

* * *

Так. Дракона Хагрид сдал сам. Никаких ночных прогулок по Хогвартсу не будет, а значит — никаких ночных отработок в Запретном лесу. Малфоя не отдам, даже младшего. Роулинг легко — это ее буквы. А мне не улыбается всю ночь сидеть и трястись в раздумьях: «А как поведет себя эта реальность? Не съедят ли Драко в лесу?» Тьфу.

Квирелла пугать нет смысла. Квирелл сам по себе хорош — все равно ему не пережить встречу с Гарри около зеркала Еиналеж. А единороги... Всех он все равно не убьет, в крайнем случае, завезут откуда-нибудь из другой части мира.

Жаль, что я ничего не смогу сделать для этого человека. Все началось задолго до моего сюда попадания. Квирелл обречен.

Чувствую, как на душе становится муторно от этих мыслей. Никому не нужный полукровка-сирота, чья смерть — лишь акт в пьесе. Кто будет горевать по нему? Вряд ли вообще кто.

Использованный. Использованный Вольдемортом, использованный Дамблдором. Вольдемортом — как шанс на возрождение, Дамблдором — как учебное пособие для Героя. Тренируемся на Вольдеморте-лайт.

Тьфу.

И Квирелл — хорошая иллюстрация к тому, что сила — это еще не все. Квирелл талантливый маг, сильный и достаточно умный. В начале года, пока он еще не был истощен нахождением в его теле Вольдеморта, его уроки были даже интересны. Но потом они постепенно стали превращаться в фарс — Квирелл постепенно терял власть над собственным телом, и вести полноценно вести занятия уже не мог. А сейчас он живет только за счет единорожьей крови.

Главное, мне не превратиться в подобное.

* * *

Приближается конец мая. Я не знаю точно, какого числа Золотое Трио наведается за волшебным камушком, но пропустить это нельзя ни в коем случае.

Ставлю пару сигнальных чар на дверь в комнату с Пушком и в начале коридора. Да, только извращенная фантазия Хагрида могла назвать ЭТО Пушком.

Теперь, когда Золотое Трио попрется за камнем, чары сообщат мне в ту же секунду.

Они и сообщают. В начале июня.

Я чувствую облегчение. Каждую ночь в течение двух недель я ложилась спать, ожидая что вот-вот сработают мои охранные чары. Я не высыпалась, стала нервной и огрызалась на всех вокруг. Правда, огрызалась я в манере Снейпа — холод в голосе, ироничная усмешка и заломленная бровь. Учитывая, что декан мне благоволил, по школе поползли всевозможные слухи. Снейп злился, срывался на Поттере. Я злилась следом, но ни на ком не срывалась — от меня шарахались все.

Выскакиваю из кровати, поспешно накидываю мантию. По пути встречается очумевший Пивз, которого, видимо, уже успел напугать Гарри. Догоняю гриффиндорцев как раз тогда, когда на флейте начинает играть Гермиона.

Проскакиваю мимо ошалевшей девочки и плюхаюсь в люк следом за Роном. И падаю как раз на него.

— Гамильтон?! — округляет глаза Гарри Поттер. — Ты что тут делаешь?!

— Ваши задницы спасаю, — шиплю на мальчишек. И тут же мне на голову сваливается Гермиона.

— Диана?!

— Диана, Диана, — бурчу в ответ. — Что вам на месте не сиделось?

— А ты как..?

— Что «как»? — иронично вздергиваю брови. — Пара сигнальных чар на дверь в комнату, и ваше появление подняло меня с постели. Думаете, я не догадалась, что вы полезете к тому, что охраняет Пушок?

Мальчишки дергаются, но тут их оплетают побеги.

— Ай, оно меня схватило! — визжит Рон.

Я меланхолично вытаскиваю из рукава палочку, вытягиваю руку вперед.

— Сделайте кто-нибудь хоть что-нибудь!!! — в голосе рыжего панический ужас.

— Это «дьявольские силки»... — хрипит полузадушенная Гермиона.

Детей становится жалко. Не дожидаясь, пока Грейнджер вспомнит, как справляться с «силками», командую:

— «Люмос максима»!

Яркий свет на конце палочки освещает ошалевшие лица ребят. «Силки» корчатся, но отпускают свою добычу. Через десять секунд мы свободны.

— Серьезная ловушка, — чешет в затылке Гарри. — Пойдемте дальше?

Серьезная? Для малолеток — да.

— Я никуда не пойду со слизеринкой! — рявкает Рон. — Ей нельзя доверять! Как она узнала, что мы вообще ищем философский камень?

— А вы ищете философский камень? — улыбаюсь зверской улыбкой, от которой гриффиндорцы тут же отскакивают на метр.

— Знаете поговорку «Болтун — находка для шпиона»? — смотрю на опасливо косящихся на меня детей. — Я понятия не имела, что вы тут забыли. Но я знала, что вы сюда пойдете. Я как-то забрела сюда, и видела Пушка. Затем ваш разговор с Хагридом. Ваше нелепое подозрение Снейпа. Кстати, вы до сих пор его подозреваете? А теперь ваш рыжий друг выложил, что это философский камень.

Гарри и Гермиона награждают Рона такими взглядами, что даже мне становится не по себе.

— Ты... ты... — Уизли едва не плачет.

— Я, я, — подхожу ближе. — Мистер Уизли, извините, что явно продемонстрировала вашу тупость. Но, может быть, вы все-таки решите продолжить то, зачем пришли? Может, хоть сейчас забудете о том, что вы не любите зеленый цвет?

Уизли косится на меня, затем кивает.

— Вот и ладушки, — разворачиваюсь, шагаю в сторону каменного прохода.

Через минуту мы оказываемся в комнате с ключами.

— Что это за птицы? — спрашивает Рон.

— Это не птицы, — смотрю, как ключи кружатся под потолком. — Это ключи.

— Ключи? — на лице Гермионы изумление. — Что за ключи?

— Один из них — от той двери, — киваю в сторону двери на противоположной стене комнаты. — Она заперта, и Алохоморой, по всей видимости, ее не открыть. Еще одно из препятствий на пути к вашему камню.

— И что нам делать? — в голосе Гарри — растерянность.

— Пойдемте к двери, — пожимаю плечами. — Там видно будет.

Там и видно. Рядом с дверью — три метлы.

— Вот и решение, — показываю на метлы. — Вверх, за ключом.

— А ты тут будешь отсиживаться? — прищуривается Уизли.

— Именно, — киваю. — Мистер Уизли, если вы не помните, я на метле держусь с грацией коровы на льду. А я помню об этом. Мне не улыбается шмякнуться с десятиметровой высоты при том, что до Больничного Крыла я вряд ли доберусь.

Гарри чувствительно тычет Рона в бок пальцем.

— Что?! — рявкает рыжик.

— Ничего, — пожимает плечами Поттер. — А какой ключ нам нужен?

— Серебряный ключ, похожий на ручку двери, — говорю, вспоминая написанное в книге. — Возможно, он будет слегка помят.

— Вижу, вижу! — вдруг подпрыгивает Гарри, хватает метлу и уносится вверх. — Помогите мне его загнать!

Уизли и Грейнджер хватают две другие метлы и тоже взлетают.

Над моей головой звон, гам, крики ребят.

Наконец, с потолка на меня пикирует счастливый Поттер.

— Я поймал его!

Ключ вяло трепыхается в его руках, когда Гарри вставляет его в скважину и поворачивает, открыв дверь. Он уже собирается выпустить ключ, но я отбираю его у мальчишки, отламываю крылья и засовываю ключ в карман.

— Эй, что ты делаешь? — возмущается Поттер.

— А назад ты сквозь дверь как Пивз полезешь?

— А... — растерянно хлопает глазами мальчик. — Я... не подумал...

— Вас, похоже, не учат думать на вашем Гриффиндоре. Тебе надо было соглашаться на Слизерин. Может быть, хоть бы этому научился.

— Откуда... ты знаешь? — испуганно лепечет Гарри. — Шляпа... предлагала мне... Слизерин.

— Да? — улыбаюсь. — Значит, угадала. Вообще, учитывая, сколько Шляпа думала на твоей вихрастой башке, то она, похоже, предлагала тебе все факультеты на выбор. Когтевран, Пуффендуй...

— Она предложила мне только Слизерин, — тихо шепчет Гарри, протискиваясь мимо меня в уже открытую дверь.

— Ух ты! — говорит Рон, глядя на шахматную доску.

— И что нам теперь делать? — шепчет Гарри.

— Играйте... — улыбаются шахматные фигуры. Правда, улыбки у них... слишком «добрые».

— Можете играть, если хотите, — фыркаю. — А можно попробовать... кое-что другое.

— И что? — поворачивается ко мне Гермиона.

— Так, идем обратно, — пихаю ребят назад в комнату с ключами.

— Зачем?! Мы не будем возвращаться!

Рыжий, убью ведь!

— Мы не возвращаемся, мистер Уизли. Спрячьтесь за дверью.

— Зачем?!

— Чтобы вас не убило, идиот вы этакий! — рявкаю на разгневанного Уизли и захлопываю дверь за тремя гриффиндорцами. Поворачиваю ключ в замке...

У-ха-ха. А я с этой стороны!

Слышу, как по двери барабанят шесть кулаков. На секунду возникает желание там их и оставить.

Направляю палочку на фигуры.

— Бомбарда Максима!

Фигуры взрываются с оглушительным треском, я едва успеваю выставить перед собой магический щит. Тем не менее, с десяток мелких осколков рассекают в кровь мне руку, которой прикрываюсь от летящего в лицо каменного крошева.

Отфыркиваюсь, выбираюсь из груды щебня и обломков, ковыляю к двери. Судорожно вздрагивающими руками впихиваю в скважину ключ, поворачиваю. В ушах — вата.

— Диана, Диана! — обхватывает меня Гермиона. — Диана, ты в порядке?

— В порядке, — киваю. — В полном.

— Мы уже подумали... — отводит взгляд в сторону Гарри, — что ты... что ты нас специально заперла... чтобы дальше самой идти. За камнем...

Сажусь на грязный пол, вытираю окровавленную руку полой мантии.

— Знаете, ребята. Вот честно. Когда я закрыла за вами дверь, то так и хотела сделать. Но не для того, чтобы единолично завладеть камнем, а для того, чтобы ваш рыжий друг не отравлял мне своими «умнейшими» замечаниями и «обоснованным» недоверием дальнейшую дорогу.

— Он больше ни слова не скажет, — понимающе кивает Гермиона.

Смотрю на хватающего воздух Уизли, разгневанно шевелящего губами.

— Силенцио? — догадываюсь.

— Ага, — улыбается девочка.

— Спасибо, — искренне благодарю ее.

Силенцио с Рона снимаю я через пятнадцать минут. Его ужимки и попытки говорить меня раздражают еще больше, чем язвительные реплики.

— Вы... Вы...

— Мистер Уизли, — поднимаюсь на ноги, отряхиваю мантию, насколько это возможно. — Мы с вами знакомы почти девять месяцев. За эти девять месяцев лично я не сделала вам ничего дурного. Вместо этого вы оскорбляете меня только из-за того, что мне Шляпа назвала Слизерин вместо вашего любимого Гриффиндора. Вы не раз голословно обвиняли меня. Вы презираете Малфоев за их приверженность идее чистоты крови, а сами в это же время демонстрируете приверженность цвету галстука, мистер Уизли. Честность и благородство? Я не вижу их у вас, гордящегося своей принадлежностью к Гриффиндору. Подумайте над моими словами, мистер Уизли. И, мой вам совет, — научитесь смотреть не на цвет, а на человека.

Уизли бледнеет, затем отворачивается.

— Мы поговорим с ним, Диана, — шепчет Гермиона.

Я киваю и, прихрамывая, шагаю по щебенке, оставшейся от шахматных фигур, к следующей двери.

— Со Стебль мы разобрались, я хотел сказать, с ее «дьявольскими силками». С Флитвиком тоже: наверняка это он заколдовал ключи. Эти фигуры... были живые... Это работа МакГонагалл. Остается Квиррелл... и затем Снейп... — бормочет Гарри Поттер.

— Ага, — киваю и прохожу внутрь следующего помещения.

— Фу, — мои спутники зажимают носы.

— Ага, — опять говорю я, обходя лежащего на полу тролля с шишкой на голове. — Что-то мне это напоминает.

Ребята сдавленно хихикают, но стараются обойти тролля как можно быстрее.

А потом мы оказываемся в комнате с бутылками. Бутылки стоят на столе, прижимая собой пергамент.

»Ш-ш-шух!» — взметываются с пола языки пламени. То, что позади нас — фиолетовое, а впереди — оранжевое.

Гермиона хватает пергамент и вслух зачитывает загадку.

— Это не магия, это логика! — трясет она листком. — Тут можно разгадать!

На этот раз право разгадать загадку уступаю девочке. Гермиона морщит лоб, затем указывает на самую маленькую бутылочку.

— Это... чтобы пройти вперед...

А еще через минуту указывает на еще одну бутыль.

— А это — чтобы пройти назад.

— Но здесь не хватит на всех, — Рон кивает на маленькую бутылочку. — Здесь только на один глоток.

— Я пойду вперед, — Гарри смотрит на нас. — А вы вернитесь назад. Доберетесь до комнаты, где летают ключи, возьмите метлы — они поднимут вас наверх и пронесут мимо Пушка. Когда окажетесь в замке, летите прямиком туда, где спят совы, и отправьте Буклю к Дамблдору. Он нам очень нужен. Возможно, мне удастся на какое-то время задержать Снейпа, но если честно, то вряд ли надолго.

— Это не Снейп, — машинально поправляю Гарри. — Гермиона, мистер Уизли. Идите вы. Я пойду с Гарри.

— Но... как ты пройдешь? — изумляется девочка.

— Щит поставлю. Я умею. Меня учили мама и дядя. Один из плюсов рождения в семье аристократов — прививают полезные навыки с пеленок, — криво усмехаюсь. — Но щит слабенький, и только на меня одну. Гарри пройдет с бутылочкой. Вас провести я не смогу. Возвращаться я не рискну — учитывая, что я летаю на метле, как нечищеная сковорода...

Гермиона переглядывается с Роном, фыркает, затем кивает.

— Хорошо, Диана... И... Гарри... берегите себя. Мы быстро.

Протягиваю Гермионе ключ, который жалко топорщит обломки крылышек.

— Ключ не забудьте.

Девочка опять кивает, хватает ключ, прячет в карман. Снимает со стола крайнюю справа бутыль, делает глоток, морщится, отдает Рону.

Рон на секунду мешкается, но затем тоже пьет.

— Холодно, — бормочет Гермиона, разворачивается и шагает сквозь фиолетовое пламя. Через секунду за ней устремляется Рон.

Мы остаемся с Гарри одни.

— Дай мне мантию, — прошу мальчика.

Гарри удивленно вскидывает брови, затем дергает себя за воротник, расстегивает верхнюю пуговицу.

— Да не эту, — вздыхаю. — Невидимку твою.

— А... откуда ты про нее знаешь?! — в священном ужасе шепчет Поттер.

— Одна из способностей моего Рода, — вру, пожимая плечами. — Знать чужие секреты. Успокойся, она слабая, редкая и неконтролируемая. Забавно, конечно, идя по коридору, внезапно узнать, какого цвета трусы на профессоре МакГонагалл, но, поверь, жизнь это не облегчает. Сейчас, идя с тобой, я узнала, что у тебя в кармане. Удивилась, конечно, потому что полезные сведения мне таким образом достаются крайне редко.

— Зачем тебе моя мантия? — косится Поттер.

— Войдешь ты, следом под мантией я. Буду тебе подстраховкой. Гарри, я не гриффиндорец, чтобы безбашенно лезть туда, где опасно. Слизеринцы лезут аккуратно, прощупывая почву, выбирая варианты для отхода. Или сделаем наоборот? Пустишь вперед даму? — ехидно прищуриваюсь.

— Нет-нет, — бормочет Гарри, вытягивая из кармана переливающееся ничто. — Вот, возьми, конечно.

Гриффиндорец.

Накрываюсь мантией.

— Как я? — спрашиваю Гарри.

— Исчезла, — говорит он и проходит в следующую дверь.

— Вы?! — слышу я его изумленный возглас.

Он, он, идиот. А я предупреждала...

— Именно, — спокойно подтверждает Квирелл. — А я все гадал, встречу ли здесь тебя, Поттер.

Меня ты тем более не ожидал увидеть. Но пока ты меня не видишь...

Пока Поттер с Квиреллом препираются, тихонько подбираюсь к зеркалу Еиналеж...

...гляжу в стекло...

...и жутко краснею.

Да, я люблю Малфоя-старшего! И младшего люблю! И Снейпа люблю! А групповая оргия — это выдумки зеркала! Как и эта шестиспальная кровать!!!

Пока я краснею, мое отражение мне подмигивает, просовывает руку куда-то под подушку и достает оттуда красный камешек.

Ух ты! Оно!

В моей руке теплеет, и я подношу ее к глазам, разглядывая то, за чем охотится Вольдеморт.

Киваю сама себе и прячу ее в карман своей мантии, туда, где лежит носовой платок и едва успеваю увернуться от Гарри, которого Квирелл заставляет подойти к зеркалу.

— Я вижу, как я пожимаю руку Дамблдору, — выпаливает Гарри, стараясь врать поубедительнее. — Я... я выиграл для Гриффиндора соревнование между факультетами.

Что, интересно, видит он на самом деле? Камень-то у меня...

Отбегаю в сторону, стараясь ступать как можно тише. Поттер не получит камень, он у меня в кармане. Теперь подождем Вольдеморта.

Гарри и Квирелл спорят, затем Квирелл разматывает тюрбан.

С восхищением гляжу на «двуликого Януса». Вольдеморт действительно величайший волшебник. Лицо — и на затылке!

— Видишь, чем я стал? — спрашивает лицо у Гарри. — Всего лишь тенью, химерой... Я обретаю форму, только вселяясь в чужое тело... Всегда находятся те, кто готов впустить меня в свой мозг и свое сердце... Кровь единорога сделала меня сильнее...Мой верный Квиррелл пил ее в лесу... И как только я завладею эликсиром жизни, я смогу создать себе свое собственное тело...

А теперь — мой выход...

На секунду меня окатывает ледяным ужасом, но я отбрасываю сомнения. В кои-то веки можно сыграть в волшебную игру в реале.

— Не сможете, сэр, — скидываю мантию-невидимку, оказываясь рядом с Гарри.

— А ты кто еще? — Вольдеморт поворачивается ко мне, впивается взглядом.

— Диана Гамильтон, сэр, — склоняю голову. — Я не могла вмешаться раньше... Я... я считаю своим долгом предупредить вас... Философский камень не поможет вам создать тело.

— Что ты несешь?

Что я несу? Если бы...

— Философский камень позволяет продлить жизнь, но только в собственном теле. У вас должно быть уже готовое. То есть либо то, с которым вы родились... Но это, я понимаю, сэр, недостижимо... Либо то, которое создается посредством какого-либо ритуала. Можно, конечно, взять мертвое тело, но мертвое есть мертвое — вы станете ходячим разлагающимся трупом. Как сейчас. Философский камень в этом случае лишь не позволит душе выйти из тела, даже если от него останется голый скелет. Мало приятного, сэр, могу поклясться.

— Откуда... ты знаешь?

— Родовое знание, сэр. Мои предки служили... предыдущему Темному Лорду.

— Гриндевальду?

— Да, сэр.

Вольдеморт смотрит на меня пронзительным взглядом, от которого я ощущаю себя по-настоящему двенадцатилетней девочкой, стоящей перед строгим директором.

Мама, где моя окклюменция?

Вспомнить книги, вспомнить зелья, вспомнить хотя бы белую обезьяну, черт побери!!!

— Хорошо... Тогда убей Поттера.

Гарри смотрит на меня дикими глазами, затем кидается в сторону, за ним делает рывок Вольдеморт. Или нет, Квирелл. Вольдеморт на затылке.

Вольдеморт не уточнил, к кому из нас относится приказ убить. Поэтому носимся по залу вдвоем с Квиреллом, пытаясь поймать Гарри Поттера.

Шарахнувшись от меня, Поттер влетает в объятия профессора.

— Держи его, не отпускай, — кричу в ухо Гарри, прижимая его всем телом к Квиреллу.

Профессор начинает душить Поттера.

Я не даю Поттеру отбиться от Квирелла.

Через пару секунд Квирелл взвывает от боли, отпускает Поттера. Гарри судорожно пытается отбиться от меня, но я не пускаю его.

— Хватай его, дебил! Ты сможешь!

Боже-боже-боже, о великая Мать этого мира, мама Ро! Пусть Гарри поймет, что это я ему!!!

Может, это мои слова, а может, Гарри догадывается сам. Он цепляется за Квирелла, хватает его за руку. Квирелл пытается отбиться, но Поттер его не пускает.

Раз, два, три, четыре...

Квирелл дергается, падает на пол. Из его тела вылетает черный клуб дыма, формирующий с одной стороны лицо.

— ААААА!!! Я вернусь, вернусь!!!

Дым накрывает меня. Я ощущаю, как что-то чужеродное пытается вломиться в мое сознание, подавить, поглотить... Дикий, всепоглощающий ужас заполняет меня. Я забываю все приемы окклюменции, а просто мысленно выдавливаю это нечто из себя. Борьба кажется бесконечной, но потом словно что-то щелкает, и давление резко пропадает.

И передо мной остаются два тела. Одно бездыханное, второе едва дышащее. А в моей голове стучат отбойные молотки.

Сил хватает только на то, чтобы подобрать сброшенную мантию-невидимку (повезло, что нашла быстро) и кое-как запихать ее Поттеру в карман, после этого ноги подкашиваются.

Сажусь прямо на пол, подтягиваю под себя полы изгвазданной мантии и погружаюсь в ожидание.

* * *

В себя прихожу от голосов вокруг. Открываю глаза (я что, задремала?), смотрю, как вокруг суетятся преподаватели. Нахожу глазами черную летучемышиную мантию, слабо улыбаюсь.

— Мисс Гамильтон? — поправляет очки Дамблдор, загораживая мне Снейпа. — Как вы, дорогая?

— Помогите Гарри, — бормочу, пытаясь встать. — Он едва жив.

— Не беспокойся за Гарри, мы отправили его в больничное крыло... О нем позаботятся. Вам тоже нужно туда.

Дергаюсь, когда стальные пальцы сжимают мое запястье.

— Но сперва у меня к вам пара вопросов.

А вместо глаз — острые колючки на таком добродушном лице.

Директор-директор... Нет, я пока с тобой дружу.

— Да, сэр, — соглашаюсь. — Только у меня кое-что есть. Держите.

Дамблдор ошарашено моргает, когда я вкладываю ему в руку камешек из моего кармана.

— Это..?

— Да, сэр, — опять подтверждаю невысказанный вопрос. — Он мне не нужен.

— Мисс Гамильтон... Я... Простите. Я...

— Да, я знаю, — улыбаюсь вымученной улыбкой. — Вы засомневались во мне. Слизеринка, дружит с Малфоями. Наверное, Рон вам еще рассказал о моем внезапном присоединении к их походу. Ничего удивительного. Мне даже Вольдеморт поверил, мать его за ногу... Я ему тут такой спектакль показала... Черт, Гарри-то тоже поверил... Тьфу.

Глаза Дамблдора добреют, пальцы на запястье из болезненного захвата превращаются в мягкую поддержку. Он бережно ведет меня куда-то. Иду за ним, прихрамывая.

— И зачем вам это было нужно, мисс Гамильтон? — воркует директор.

— Что именно? Поход или спектакль?

— Ну... и то, и то.

— Поход — ради спектакля. А спектакль... Я убедила Вольдеморта, что философский камень ему не нужен.

— И как же? — любопытствует Дамблдор.

— Соврала, — пожимаю плечами.

— И он вас не раскусил?

— Как видите. Еще жива. В отличие от Гарри, кстати, он бы меня мог задушить легко. А на нем — обжегся. В буквальном смысле.

Директор улыбается, а я чувствую, что все напряжение, накопившееся у меня за этот поход, постепенно меня покидает.

* * *

В себя прихожу в Больничном крыле. Как ни странно, я в нем первый раз за весь год.

Кровать, потолок... Ага, как в стишке. «Белая палата, крашеная дверь...»

Высовываю нос из-за ширмы. Ух ты. У меня полная тумбочка сладостей.

— Мисс Гамильтон, как вы? — улыбается мне подкравшийся Дамблдор.

Вздрагиваю.

— Отлично, — улыбаюсь в ответ. — Благодарю за внимание, сэр. Подскажите, я давно тут?

— Второй день. Вы утомились, дорогая. Для ребенка вашего возраста встреча с... ну, вы поняли с кем... это серьезное потрясение.

— А как Гарри?

— С вашим другом все в порядке, он спит, — директор присаживается рядом. — Мисс Гамильтон. Вы понимаете, что все произошедшее там — это строжайший секрет?

Ага. Полишинеля.

— Конечно, директор, — вежливо киваю. — Никто никогда не узнает о произошедшем.

— Хотя... об этом все равно знает вся школа, — Дамблдор протягивает мне драже «Берти Боттс». — Держите конфетку.

Вот с..ка.

Фыркаю. Благодарю, разворачиваю.

Фу. Еще одно в списке, что я не люблю — кому нравится конфеты со вкусом грязи?

* * *

Из больничного крыла выхожу вечером. Мадам Помфри не хотела меня отпускать, но я ее уговорила.

— Смотрите, мисс Гамильтон, это ваше здоровье, не будьте безалаберными!

— Мадам, я вся в заботах о нем! — смотрю на целительницу искренними честными глазами.

— Идите уже, — она машет куда-то в сторону, и я устремляюсь в родные подземелья...

...И на входе сталкиваюсь со Снейпом.

— Мисс Гамильтон, какой сюрприз, — ехидно цедит он, когда я едва не врезаюсь ему в живот. — Вас уже выпустили?

— Профессор Снейп, — уважительно киваю декану. — Да, я пострадала меньше, чем Гарри.

Вместо ответа профессор награждает меня таким взглядом, от которого хочется сделать две вещи — убежать и забыть напрочь то, что я видела в зеркале Еиналеж. И не думать, не думать о том, что я видела в зеркале Еиналеж!

— Наверное, я должен вами гордиться, — задумчиво проговаривает Снейп, глядя мне в лицо. — Но так безрассудно себя вести...

Сейчас или не сейчас?

— Кто сказал, что это было безрассудство? — улыбаюсь и вдруг обнимаю мужчину, опешившего от такой наглости.

— Спасибо вам, профессор.

— Мисс Гамильтон... — яростно шипит Снейп.

Но я уже отпускаю его и быстрым шагом устремляюсь в сторону спален.

* * *

В школе о произошедшем, разумеется, знают все. Но, в отличие от гриффиндорцев, слизеринцы меня встречают настороженно. Даже Драко напряжен.

— Господа? — смотрю с недоумением на собравшихся в гостиной студентов. — У вас ко мне есть вопросы?

Ученики мнутся, затем кто-то смелый с седьмого курса делает шаг вперед.

— Ты... видела его?

— Кого? Вольдеморта?

Дружный испуганный вздох. Но я успеваю заметить в глазах некоторых слизеринцев затаенный гнев.

— Простите, — склоняю голову. — Я больше не буду произносить его имя вслух. Да, я его видела.

— А он... страшный?

— Он находился на затылке профессора Квирелла, вторым лицом. После того, как Гарри задушил профессора Квирелла, то ... эм... он вылетел из него и улетел куда-то.

Трое старшекурсников владеют лицами не очень хорошо. На их лицах мелькает едва сдерживаемая досада.

— Он... умер?

— Профессор Квирелл? Да. А ... он — не знаю.

— А что ты делала там?

— Честно? По углам бегала, пытаясь от них увернуться. Они там все разнесли.

То, что я не встала ни на сторону Квирелла, ни на сторону Поттера, а всего лишь пыталась уберечь свою шкуру, слизеринцам оказалось понятно. Действительно, куда бы полезла двенадцатилетняя малявка, если там были Темный Лорд и Мальчик-который-выжил? Напряжение в гостиной спадает, слизеринцы хлопают меня по плечу. Семикурсники достают откуда-то взятое вино, нам, малышам, достаются конфеты. Атмосфера приобретает праздничное настроение.

А у некоторых в глазах — умело замаскированное разочарование.

* * *

Пятого июня у Драко день рождения. Но я его благополучно пропускаю с суетой вокруг философского камня. Мой друг получает от меня амулет из когтя дракона уже после того, как я выбираюсь из Больничного крыла. Амулет обошелся в немаленькую сумму, потому что драконы устойчивы магии. Но, тем не менее, он того стоит. Выглядит он, правда, сущей безделицей, но поможет владельцу распознать вредоносные чары.

— А когда день рождения у тебя? — догадывается спросить Драко.

— В январе, — хмыкаю. — Девятого.

— Ой... прости, я не знал, — растерянно хлопает глазами мой друг. — Если бы я знал...

— Не переживай. Там была вся эта суета с моим переводом на последующий курс, так что даже я сама забыла.

— Чем планируешь заниматься летом? Может быть... к нам в гости?

— Посмотрим, — улыбаюсь. — Но я была бы не против.

* * *

На Поттера наталкиваюсь в коридоре. Он смотрит на меня дикими глазами и тут же резво убегает.

Ага, помнит, как я перед Вольдемортом выступала, ха-ха!

Через пару поворотов наталкиваюсь на Гермиону.

— Ты тоже от меня побежишь? — прищуриваюсь. Девочка испуганно мотает головой. — А вот Гарри аж ноги чуть не перепутал.

— Ты...

— Я, я, — киваю. — Вы бы хоть у Дамблдора спросили, чем все закончилось. Конечно, я вас не виню, на мой концерт даже ... Сам-знаешь-кто повелся. Гарри тем более перепугался.

— К-к-какой концерт? — изумляется Гермиона, забывая меня бояться.

— Ну, не концерт, театр. Спектакль. Блин, ну надо было мне отвлечь этого затылочного монстра, а?

— А то, что ты Гарри для Сама-знаешь-кого ловила?!

— Я? Гарри? Я Сама-знаешь-кого для Гарри ловила. Гарри его схватил, а тот и помер.

— И вопли «хватай его»?

— «Хватай его, дебил!», если быть точной, — улыбаюсь. — Как ты думаешь, я могла бы такое сказать Сама-знаешь-кому? Если бы я действительно пыталась перед ним выслужиться?

Гермиона растерянно хлопает глазами, шумно выдыхает.

— Я... Я скажу Гарри...

— Своди его к Дамблдору. Пусть Дамблдор его успокоит.

Грейнджер кивает, а потом вдруг кидается ко мне обниматься.

— Прости, Диана... Мы так перепугались...

— Задушишь же, Мерлина ради... — пытаюсь сделать хоть какой-то вдох.

* * *

На пиру по случаю окончания учебного года зал украшен флагами Слизерина. Слизеринцы с гордостью посматривают на всех остальных.

Я же рассматриваю один из флагов и размышляю над вопросом — будет ли директор делать так, как он сделал это в оригинале — добавлять баллов Гриффиндору, оплевав в результате Слизерин, или же учтет мое участие в походе за камнем и все-таки оставит победителем наш факультет?

— Что застыла? — пихает меня Гойл. — Вон Поттер идет.

Поднимаю голову, сталкиваюсь взглядом с Гарри, которого сопровождает Дамблдор. Гарри спотыкается на ровном месте, делает попытки спрятаться за директора.

Похоже, Дамблдор так ничего и не объяснил ему. Или же объяснил, но как-то криво. Иначе зачем Поттеру продолжать меня бояться?

Перечисляют баллы у факультетов. Первыми идем мы, затем Когтевран с Пуффендуем, а потом уже Гриффиндор.

— Да, да, вы прекрасно потрудились, — произносит Дамблдор, обращаясь к сидевшим за столом Слизерина. — Однако мы не учли последних событий...

Твою мать!

Директор что-то бормочет, но я его не слышу. В ушах стоит гул, а в животе — ощущение острой несправедливости. Я, конечно, понимаю, что это книга, что Дамблдор откровенно симпатизирует «гриффам» да и вообще он м...к, но... Я уже привыкла и полюбила свое новое обличье — Диану Гамильтон, студентку Слизерина. И я искренне болею за Слизерин.

...Флаги Слизерина исчезают, уступая цветам Гриффиндора...

— Ребята, — слышу я голос кого-то из старших ребят. — Гамильтон дали всего десять баллов. А этим уродам по пятьдесят. Объявим директору бойкот?

В себя прихожу от того, что весь мой факультет встает и ровным строем направляется из зала. Из-за стола вылезти мне помогают Крэбб с Гойлом.

Повисает тишина. Но мы до выхода не доходим — за столом Гриффиндора встает Грейнджер и начинает срывающимся голосом рассказывать все подробности похода за камнем. И про свет, отпугнувший «дьявольские силки». И про ключ. И про то, что я уберегла их от взрыва в комнате с шахматами, хотя сама получила кровавые раны (тут, конечно, Гермиона преувеличила — всего-то с десяток легких порезов), и то, что я вернулась за ними, а не пошла дальше сама, хотя могла бы. И то, что я не бросила Поттера. И то, что я обманула Вольдеморта, рискуя жизнью — ведь ко мне он мог прикоснуться без проблем... Даже вспомнила, что я после всего этого почти двое суток провалялась в Больничном крыле. В общем, Гриффиндор не может принять незаслуженную победу.

Когда последние слова Гермионы затихают, встают гриффиндорцы. И так же молча направляются на выход.

А мы стоим в дверях, вытаращив на них глаза. И, разумеется, образовывается затор.

— Профессор Дамблдор, по всей видимости, победители не согласны с вашим распределением очков, — разносится по залу ядовитый голос Снейпа. — Может, стоит подумать еще раз?

Когтевранцы и пуффендуйцы сидят, молча уткнувшись в свои тарелки, не выказывая симпатий ни нам, ни Гриффиндору.

— Ну хорошо, — каркающим голосом произносит директор, видимо, сдавшись. — Не десять. Сто очков Слизерину!!!

Цвета меняются обратно, что сопровождается ревом радости со стороны всей смешанной толпы у входа. Гриффиндорцы обнимаются со слизеринцами, меня подхватывают близнецы Уизли, следом еще кто-то и начинают качать.

Когда все успокаивается, меня впихивают за стол, наскоро поправляют мантию.

— Первый раз вижу, чтобы кто-то радовался своему поражению, тем более, уступив Слизерину, — фыркает под ухом Джемма Фарли. — Но, в любом случае, Диана, от имени факультета тебе искренняя благодарность.

Улыбаюсь.

* * *

После пира ко мне подходит растерянный Поттер.

— Диана... Прости, я... не верил тебе, — бормочет гриффиндорец. — Я... думал... что...

— Все в порядке, Гарри, — беру его за руку. — Сам-знаешь-кто поверил, так что не страшно.

— Если бы не Гермиона... Я... Прости, что сомневался в тебе... Ты настоящий друг... Несмотря на то, что слизеринка.

— Поттер, ну ты и умудрился похвалить... — фыркаю. — Ты тоже друг. Несмотря на то, что гриффиндорец.

Теперь уже фыркает Гарри.

* * *

В последний день перед отъездом мне приносят пачку писем с приглашением в гости — кто на пару дней, кто даже на лето — в самые разные семьи. Разумеется, тот факт, что я сирота, не мог быть долго скрываем.

Перебираю пергаментные листы. Нотт, Забини, Гойл, Крэбб, Паркинсон, Буллстроуд, Гринграсс... Ух ты, меня хотят видеть родители ВСЕХ слизеринцев. Без исключения. Даже Малфой прислал красивую карточку и благодарность. За что благодарность-то?

Поеду к Малфоям. Мне нужен Люциус.

А еще мне дарят подарки. Зачарованные иголки (вышивают сами), красивая ткань, нитки... Похоже, про мое увлечение вышивкой знают все. Дарят слизеринцы и гриффиндорцы. И сладости.

Блин, никогда не думала, что меня будут любить оба факультета.

И сладостей-то сколько...

* * *

В Малфой-мэноре все по-прежнему.

— Драко, Диана! — Нарцисса тепло нас приветствует. — Как вы?

— Благодарю, леди Малфой, — улыбаюсь женщине. — Все хорошо.

— Мам, наш факультет выиграл школьные соревнования, — улыбается Драко. — Слизерин победил!

— Мои поздравления, — кивает Люциус Малфой. — Я немного в курсе произошедшего. Но, полагаю, лучше услышать из первых уст...

Приятная семья.

* * *

— Я слышал, вы окончили второй курс, сумев пройти программу одного года за два? — интересуется Люциус Малфой во время обеда.

— Да, сэр, — киваю. — Я перешла на третий курс.

— На следующий год вы хотите так же пройти программу двух лет?

— Да, — подтверждаю.

— А, если не секрет, зачем?

— Чтобы не терять время, лорд Малфой, — пожимаю плечами. — Зачем мне сидеть в школе лишний год? Ради чего? Я могу учиться быстро, и я учусь.

Люциус неодобрительно косится на Драко. Конечно, ему хочется, чтобы его сын был умнее всех, но у Малфоя-младшего даже оценки чуть выше средних.

У меня же все «Превосходно», даже Трансфигурация. МакГонагалл была бы рада поставить мне оценку ниже, но Дамблдор смотрел на нее так, что она была вынуждена нарисовать «превосходно». Вот интересно — как относится ко мне Дамблдор?

— Жаль, что не все могут, как вы, Диана, — с намеком говорит Малфой.

— Жаль, — соглашаюсь. — А программа в школе еще меньше не способствует получению знаний.

— Вы о чем? — заинтересованно поднимает брови Люциус.

— Потому что в школе нет целой кучи нужных предметов — это раз. Во-вторых, часть из тех, что есть, преподается через пень-колоду. В-третьих, требования к ученикам — заниженные. Хотя... Я понимаю это, с учетом количества магглорожденных...

О, я зацепила любимую тему Малфоев! Да, да, Диана! Дай пять!

— Что вы имеете в виду? — Люциус даже забыл о том, что нес ложку ко рту.

— О том, что магглорожденные не способны достичь тех успехов в магии, что чистокровные, — поясняю Малфою-старшему. — Во-первых, их врожденные способности, а, во-вторых, воспитание. Какое отношение должно быть к магии у детей, которым с детства внушают, что ее не существует? К примеру, Грейнджер в критической ситуации не вспомнила о том, что свет вызывается не только поджиганием предмета, но и заклинанием «Люмос». Из таких детей никогда не получатся хорошие маги, потому что рефлексы вбиваются с детства. Они подсознательно не верят в то, что магия может работать, и поэтому ослабляют себя.

В глазах Малфоя жгучее любопытство.

— Диана, а как вы видите решение этой проблемы?

У-ха-ха! Ща, дядя, погоди...

— Во-первых, раздельное обучение. В разных школах или на разных факультетах. Во-вторых, разные программы — для чистокровных, разумеется, программа усиленная, для грязнок... простите, для магглорожденных — ослабленная. Пусть изучают предметы попроще.

— Грязнокровки.

— Что, простите? — непонимающе смотрю на Малфоя.

— Грязнокровки. Нет ничего плохого в использовании этого слова... среди своих, Диана, — добродушно замечает Люциус. — И можете называть нас по именам.

Улыбаюсь.

Думаешь, один-ноль в твою пользу? Нет, в мою. Я оговорилась специально.

— Благодарю, Люциус. Мы учились с Драко вместе полгода... Драко, скажи, сколько новых... ну, пусть будет зелий... ты выучил за эти полгода?

Мой друг напрягает память, потом пожимает плечами.

— Пять. Или шесть. Остальное я уже знал.

— Вот, видите, — развожу ладони. — Полгода ваш сын отсидел зря. И я тоже — всем зельям, что проходили на первом курсе, меня обучила мама. Которая умерла два года назад. Понимаете, о чем я? Это у грязнокровок не было возможности изучать простенькие зелья, а у нас — была. И из-за них мы теряем время в школе, изучая то, что уже известно. А потом мы будем терять не только время... но и важные посты, деньги.

— Полагаю, грязнокровкам вообще не место в школах, — секунду помедлив, говорит Малфой.

— Почему же, Люциус. Обучать их надо. Потому что они все равно маги.

— Зачем?

— У детей до одиннадцати лет бывают всплески магии. В школе учат их контролировать и управлять. А представьте себе, что их вовремя не научили... Хотите жить рядом с магами, от которых невесть что ожидать?

Малфоя передергивает.

— Вот-вот, я о том же. Это раз. Во-вторых, из грязнокровок могут получиться какие-никакие, но полезные маги. Или вы планируете засадить чистокровных волшебников за пошив мантий или отправить их на работу, к примеру, в ресторан?

Малфой бросает короткий взгляд на супругу, и его передергивает еще раз. Видимо, представил Нарциссу с кастрюлей.

— Возможно, вы правы, Диана, — медленно говорит он и усмехается. — Если бы я не видел вас перед собой, то думал бы, что общаюсь со своей ровесницей.

Не совсем ровесницей. Я старше тебя на пару лет.

* * *

Сижу, погруженная в раздумья. Этим летом Люциус Малфой подкинет дневник Джинни Уизли. А учитывая последствия для Люциуса, а именно — исключение из Попечительского совета и недовольство Темного Лорда, то дневник ему терять ну никак нельзя.

Черт, что же делать?

Решаю ничего не предпринимать до тех пор, пока Люциус не подложит дневник девочке. А потом уже всеми правдами и неправдами добывать дневник у нее. На мой взгляд, это проще, чем доказывать Люциусу Малфою, что нельзя подбрасывать дневник Уизли.

* * *

В начале июля Малфои устраивают праздник, посвященный дню рождения Драко. Хоть день рождения и прошел месяц назад, оставить сына без празднества они не могут.

Я на подобном мероприятии присутствую впервые. И понимаю, что это невероятно тяжело. Постоянно держать себя в руках, создавая иллюзию расслабленности. Ощущать на себе оценивающие или презрительные взгляды, интерес или равнодушие.

Вести себя как ребенок мне нельзя — статус не тот. Но и взрослой меня никто не считает — о том, что я леди, знают единицы. Правда, это временно, но все равно.

А еще я знакомлюсь с лордом Гринграсс. Магическим Главой Рода Гринграсс.

Мы узнаем друг друга с полувзгляда — магия любезно сообщает нам обоим о статусе друг друга (блин!!!). Седой сухощавый пожилой мужчина (стариком его назвать язык не поворачивается) в длинной мантии глубокого зеленого цвета, оправдывающим имя своего Рода смотрит на меня колючим оценивающим взглядом.

— Люциус, представь нас, — говорит он Малфою, сводя на «нет» все мои попытки спрятаться за гостями и прикинуться интерьером. Например, шторой.

— Лорд Говард Гринграсс — леди Диана Гамильтон, — в голосе Люциуса Малфоя проскальзывает что-то похожее на любопытство, но при этом умело замаскированное.

— Благодарю, Люциус, — говорит лорд Гринграсс таким тоном, что я явственно слышу непроизнесенное продолжение реплики: «...а теперь свали отсюда».

Малфой это тоже слышит и практически исчезает.

А мы с лордом Гринграссом рассматриваем друг друга, едва заметно наклонив головы.

— Значит, Гамильтон, — задумчиво произносит Гринграсс, скользнув взглядом куда-то в район моего правого кулака. Мерлин, у меня что, кулаки сжаты?

Молчу.

Гринграсс опасен. Он лет на ...дцать старше Люциуса, и еще более искушен в интригах, чем Малфой. Я вряд ли переиграю этого человека, поэтому даже пытаться не стоит. Но мои тайны — это мои тайны.

— Моя внучка Дафна учится с вами, — почти сразу же доброжелательно улыбается лорд Гринграсс. — Она упоминала, что вы отличились в конце года.

Пожимаю плечами.

— Так получилось.

— Вы получили славы едва ли не больше Мальчика-который-выжил, — опять говорит Говард Гринграсс. — Вы должны быть, довольны.

— Ничуть, — поджимаю губы. — Слава — это дама с переменчивым настроением, и обольщаться ее вниманием не стоит.

Гринграсс добродушно смеется, но его глаза по-прежнему холодны.

— Вы действительно необычная девочка. Надеюсь, магический мир будет в выигрыше от вашего здесь присутствия.

— Главное, чтобы это было взаимно, — улыбаюсь в ответ. — Я тоже надеюсь остаться в выигрыше.

Говард Гринграсс кивает с легкой улыбкой и отворачивается, показывая, что наш диалог с ним закончен.

Не совсем вежливо, но я рядом с лордом Гринграссом — щенок. Пусть и не беззубый, но щенок. Поэтому приходится подчиниться.

А в голове пометка рядом с ячейкой памяти «Лорд Гринграсс» — «опасен».

* * *

Когда мы отправляемся с Малфоями в Косой переулок, я делаю вежливое лицо и отпрашиваюсь в самостоятельный поход по магазинам, мотивируя, что мне нужны книги на курс старше и тому подобное. Малфой-старший благосклонно кивает, и я получаю долгожданную свободу.

Джинни Уизли не должна видеть меня с Малфоями. Может, ей потом и скажет ее наглый братец, кто я такая, но сейчас она не должна меня пугаться.

И ходить летом по улице в школьной форме (тем более, с нашивками факультета) — совершенно не обязательно. У мадам Малкин еще в самом начале каникул я купила легкую шелковую мантию нежного голубого цвета, в ювелирном магазине — аккуратные серебряные серьги с камнями того же оттенка.

Люблю я красивую одежду, люблю.

В магазине канцтоваров покупаю перья, блокноты, пергамент — все, что может понадобиться в школе, и мчусь в сторону книжного магазина.

Только бы успеть!

Малфои меня не видят. Зато я издали вижу, как Люциус Малфой цапается с Артуром Уизли, получает по лицу толстой книгой (ну не идиот ли?), сует дневник в книгу Джинни, отдает ей.

Мой выход.

Налететь на маленькую девочку со всего маху так, чтобы у нее вылетел котел, а у меня сумка — раз плюнуть. Наши покупки разлетаются по полу.

— Простите, мисс, я нечаянно, — бормочу, спихивая в свою порванную (заставь дурака богу молиться...) сумку покупки.

Подскакивает миссис Уизли, извиняется, помогает нам подняться. Я благодарю ее и под шумок поднимаю с пола дневник Риддла, выпавшего из учебника.

Ура!!!

Миссис Уизли смущенно предлагает наложить на сумку чары починки. Я не возражаю. Конечно, могу сделать это сама, но не вижу необходимости. Почему нет, если предлагают?

* * *

Блин, в списке — все книги Гилдероя Локхарта.

Твою ж налево!

Он, похоже, впихнул их в перечень учебников для всех курсов. С первого по седьмой.

Я-то, конечно, могу купить их хоть десять раз, но таскаться с этой тупой тяжестью — ну нафиг.

В магазине — ажиотаж. Гарри Поттера тискает Локхарт, рядом завывают восторженные поклонники. И поклонницы.

— О, Диана! Привет, рада тебя видеть! — рядом нарисовывается Гермиона Грейнджер в школьной форме. — Гарри так повезло! Локхарт вообще душка!

Пожимаю плечами, стараясь, чтобы мое лицо ничего не выражало.

— Пойдем, попросим автограф, Диана! Доставай какую-нибудь из книг, пусть он ее подпишет!

Твою ж налево!

— Извини, Гермиона, — морщусь, изображая недомогание. — Я не очень хорошо себя чувствую... Я пойду, увидимся в школе.

Ухожу, чувствуя на себе недоуменный и слегка обиженный взгляд приятельницы.

* * *

Последнюю неделю решаю провести в Косом переулке. Малфои недоумевают, но я объясняю свое решение семейными делами. Люциус и Нарцисса понятливо кивают, а Драко слегка расстроен — за это лето мы много общались — играли, бегали, летали на метлах и даже чуть-чуть учились.

Ничего, нам еще предстоит учеба на одном факультете.

В первый же вечер открываю дневник.

»Меня зовут Диана», — строчу на чистом листе.

Секундная пауза, и появляются строчки:

»Привет, Диана. Меня зовут Том Риддл».

»Я пойду на третий курс Хогвартса. Я учусь в Слизерине», — пишу дневнику. Надо же представиться Вольдеморту. Это я его знаю, а он меня нет.

»Я тоже учился в Слизерине. Как тебе учеба?»

Два часа провожу в обмене ничего не значащими репликами, прислушиваясь к своим ощущениям. Ощущения самые обычные — никто в голову не лезет, подавить сознание не пытается.

И вроде никаких новых умений нет.

Прячу дневник в тумбочку и ложусь спать.

* * *

Эдгару дневник не нравится. Он пару раз клюет его, но дневник, видимо, защищен какими-то чарами, и ворон отлетает в сторону с гневным карканьем.

— Кра! — ругается птиц на дневник. — Кра!

— Эдгар, не лезь к дневнику! — рявкаю на ворона. — Полезешь еще раз — куплю сову.

— Кра? («А меня куда?») — наклоняет недоуменно голову черный птиц.

— А тебя уже не будет, ты дохлый будешь. Перьев вот надергаю, чтобы писать. Остальное выкину.

От таких слов Эдгар взлетает мне на голову и клюет в макушку.

Ай! Больно же!

* * *

На следующий день решаюсь навестить Лютный переулок.

Длинная черная мантия, капюшон на голову. Правда, меня выдает мой рост, но мне все равно — я уже могу за себя постоять.

Надеюсь, что могу.

— Какой славный ребенок! — с придыханием говорят мне почти в самое ухо буквально через минуту после того, как я вхожу в темную улочку.

Невербальная беспалочковая магия. Так называется то, что я делаю от неожиданности. Обратившийся ко мне отлетает в сторону, впечатывается в стену и медленно сползает обратно. Без сознания.

Полминуты не могу понять, что я сделала. Руки трясутся от испуга — все-таки это было неожиданно, но потом дрожь проходит, сердце перестает колотиться.

Запахиваюсь поплотнее в мантию и шагаю дальше.

Больше ко мне никто не пристает.

* * *

— И что хочет маленькая девочка в таком темном и страшном месте? — зловещим голосом интересуются из темного угла за прилавком.

— Книги, — скидываю капюшон. Все равно моя жалкая маскировка не работает.

— «Флориш и Блоттс» — неплохой магазин, — говорит угол.

— Я пришла сюда, — пожимаю плечами и подхожу к стеллажу. — Там не продают то, что мне нужно.

— И что же нужно маленькой беззащитной девочке?

Воздух сгущается, давит... Пытается проникнуть в мое сознание.

Привычно ставлю мысленный щит и, прищурившись, смотрю в угол.

— Книги. По Темной магии.

В углу шевелятся, затем оттуда выплывает странная фигура, чем-то напоминающая мне дементора.

— Хорошо, — передо мной появляется толстый фолиант, обитый черной кожей и отделанный тусклым металлом. — Вот, возьми.

Склоняю голову набок, достаю палочку и произношу заклинание, развеивающее иллюзии.

Фолиант сморщивается, превращается в потрепанный лист пергамента.

— У меня было «превосходно» по Трансфигурации. И Чарам, — говорю продавцу. — А еще мою палочку не отслеживает Министерство. Понимаете, о чем я?

Естественно, не отслеживает. Я считаюсь совершеннолетней. Да и навыки Риддла по снятию следящих заклинаний применить получилось...

Продавец молчит. Молчит так долго, что я уже сомневаюсь, жив ли он.

— Странная и опасная девочка пришла сегодня ко мне в магазин, — задумчиво проговаривает, наконец, продавец.

Сам странный!

— И эта девочка хочет опасные книги. Знает ли девочка о том, что ее может ждать Азкабан за эти книги?

— Пусть ждет, — равнодушно бросаю, рассматривая ближайший стеллаж при свете «люмоса» (надо ж мне было себя чем-то занять, пока продавец скульптурой работал?), — не дождется.

Продавец разражается хриплым карканьем, которое, по всей видимости, заменяет ему смех, и исчезает в своем углу.

— Смотри, девочка. Выбирай, что тебе приглянется! — доносится из темноты.

А книги интересные. Я роюсь в памяти, пытаюсь вспомнить, что здесь мне не знакомо из памяти Вольдеморта и Дамблдора (да, да, Дамблдор — еще тот знаток Темных Искусств), и понимаю, что мне знакома лишь слабая часть.

М-м-м-м... Так. Поехали. Некромагия — раз, демонология — два, Темномагические зелья — три... Артефактостроение — четыре... И еще, и еще...

На прилавке растет стопка выбранных книг, а так же возрастает мой аппетит. Когда, наконец, я успокаиваюсь, то искренне радуюсь, что взяла с собой «безразмерную» сумку. Иначе эта гора больше меня самой.

— Оставь такую плату, какую считаешь достойной, — фыркают из темноты, когда я задумываюсь о цене.

Легкий холод пробирает меня, когда я понимаю, что должно стать платой.

Моя заминка откуда-то становится известной продавцу, и он выплывает из-за прилавка, всматриваясь в меня отливающими краснотой глазами, затем усмехается.

От его усмешки мне почему-то становится не по себе.

— Смелая и безрассудная девочка... Сегодня я возьму с тебя золото. Один галеон.

Лезу в кошелек, достаю золотой кругляш. Меня трясет так, что челюсти приходится стискивать изо всех сил, чтобы зубы не стучали.

Кладу золотой кругляш на прилавок и начинаю сгребать книги.

— Удачи тебе, опасная и безрассудная девочка, — говорят мне в спину, когда я чуть ли не выпрыгиваю из магазина.

Черт, чтоб я еще раз... в этот переулок... да в этот магазин!!!.

* * *

Мало, мало времени. Мне нужно успеть быть хотя бы на последнем курсе, когда Вольдеморт возродится. Иначе все мои планы пойдут прахом. Лучше всего, конечно, окончить учебу к этому времени, но это уже из области фантастики.

Терзаю учебники и книги по черной магии по ночам, а днем сижу в кафе, наедаясь пирожными и мороженым до посинения — проходящие мимо маги дают мне так нужную силу и умения, повышая мой запас.

А еще я захожу в магический зоомагазин, где до этого покупала Эдгара. Странно, почему он называется «Совы»? Тут даже коты есть. То есть, книззлы.

— Чччто сссмотришшшь? — шипит мне маленькая змейка.

Вот это я удачно зашла.

Моргаю, отворачиваюсь.

Беседы с дневником-Риддлом не проходят даром. Или это наследие Слизерина?

* * *

Первого сентября стою на вокзале Кинг-Кросс немного в стороне от прохода на платформу. Стою и наблюдаю. Всегда интересно было — триста учеников, примерно столько же родителей (если учесть, что некоторые ученики — братья и сестры, некоторые ученики — магглорожденные, а некоторые — сироты, как я или Поттер), и все идут через один проход. И надо им пройти до одиннадцати утра. И почему обычные люди не замечают интенсивного движения внутрь колонны такой массы странно одетого народу?

Ладно, все это лирика. А мне надо выловить Поттера и Уизли, пока они глупостей не натворили.

Поттер и Уизли появляются, как по заказу. Разбегаются и со звоном ударяются о плотный кирпич.

— Давай еще раз, Рон!

Дзынь!

Попытка номер два. И три. И...

»Хлоп, на лоб глаза полезли, лоб становится железный...»

Смотрю на готовых расплакаться мальчишек, подхожу.

— Привет, малышня.

— Диана?! — на лице Поттера — недоумение пополам с радостью, у Рона — недоумение, сменившееся на злость.

— Твоих рук дело, слизнючка?

Подхожу к колонне, трогаю теплый камень. Да, мне тоже не пройти.

— Если вы не заметили, мистер Уизли, я точно так же не в состоянии попасть на платформу, как и вы. Теперь задайте вопрос еще раз, но уже не мне, а себе, и напрягите свой межушный ганглий, который по недоразумению называется у вас мозгом! — рявкаю в стиле Снейпа.

Уизли из красного становится бледным.

— И как мы будем добираться до Хогвартса? — поджимает губы Поттер. Уизли ничего не говорит, но косится на меня.

Ну да, меня-то приглашать ехать на автомобиле их папаши — рискованно. Вдруг заложу министру?

— На автобусе доедем, — пожимаю плечами.

— На каком? — изумляется Поттер.

— На рейсовом, — прищуриваюсь, вглядываюсь в зеленые глаза за стеклами очков. — За мной.

— Куда ты нас ведешь? — шипит Уизли.

— На автобус, — терпеливо поясняю пышущему злобой мальчишке. — Нет, если хотите, оставайтесь. Идите пешком до Хогвартса. Как раз к Хелоуину дойдете. Вам оставить тыквенного пирога?

Вывожу мальчиков, послушно шагающих за мною, из вокзала, довожу до первого попавшегося переулочка, где нет народу.

— Что это за место? — ежится Поттер, оглядывая грязные углы.

— Автобусная остановка, — говорю и машу палочкой.

Уизли пытается что-то возразить, но тут раздается визг тормозов, и рядом с нами останавливается «Ночной рыцарь».

— Добро пожаловать! Это автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение! Взмахните палочкой и входите в салон: мы домчим вас куда угодно! Я, Стэн Шанпайк, ваш кондуктор этим прекрасным, уже осенним, утром!

— Залезайте, — пихаю раскрывших рот мальчишек.

Гарри и Рон переглядываются, затем начинают запихивать в автобус свой багаж. В отличие от меня, у них нет «безразмерных» сумок, и им приходится поднапрячься. Следом за багажом влезают и мои спутники, а потом уже и я, со своей кажущейся совсем маленькой сумкой.

Знали бы вы, сколько туда вмещается!

— Куда едем, господа и дама?

— В Хогвартс, — отвечаю.

— Десять галеонов и десять сиклей за всех, если вы хотите какао или кофе, то еще четырнадцать сиклей за чашечку, а еще за...

Вытрясаю из своего кошелька деньги, протягиваю кондуктору.

— Мне кофе, этим обормотам — по чашке какао.

— Мы не обормоты! — возмущается Рон.

— Ладно. Тогда по чашке какао этим «не обормотам», — послушно соглашаюсь я.

Гарри не выдерживает и фыркает.

— Держитесь крепче, — говорю ребятам. — Будет трясти.

— О, мисс уже пользовалась нашими услугами? — любезничает Стэн.

— Нет, — дую на кофе. — Рассказывали те, кто пользовался.

К удивлению, пока мы наслаждаемся нашими напитками, автобус ничуть не трясет. Я даже не проливаю ни капли. Гарри и Рон забывают о том, что в их руках кружки, и с любопытством глядят по сторонам.

— А магглы нас не видят?

— Эти магглы ничего не видят, — фыркает водитель.

А вот когда наши чашки пустеют...

— Уй, — говорит Гарри, укатываясь куда-то под соседнее кресло.

— Ай, — вторит ему Рон.

— Хи-хи, — отзываюсь я, крепко держась за поручень.

— Тебе смешно, — грустно держит в руках обломки очков Гарри. — А я без них слепой, как крот.

— Окулюс Репаро, — тычу палочкой в сторону сломанных очков. Обломки послушно становятся целыми очками.

— Ух ты! — восторгается Гарри.

— Почему ты не исправишь себе зрение, Гарри? — смотрю на подслеповато щурящегося мальчишку, цепляющего очки на нос.

— А разве так можно?

— Вполне, — пожимаю плечами. — В крайнем случае, можно носить контактные линзы — утром надел, а вечером снял. И никаких особых хлопот.

— А что это за контактные линзы? — влезает в разговор Рон.

— Маленькие тонкие пленки, которые налепляются прямо на глаз, — поясняю мальчикам. — Стоят недорого. Ухаживать за ними надо только.

— Ух ты, а мы ни разу не слышали про них, — чешет в затылке Рон, по-видимому, забыв, что он меня ненавидит.

— Ничего удивительного, — фыркаю. — Это маггловское изобретение.

— МАГГЛОВСКОЕ?

Рон, твою... зачем так орать?

— Да, — щурюсь подозрительно, — вас что-то смущает?

Гарри поправляет дужку очков, хлопает растерянно глазами.

— Да, кстати, если вы еще не поняли. Гарри, зрение тебе можно вернуть вполне обычным маггловским методом. Называется лазерная коррекция зрения. Пара дней — и ты можешь забыть про очки навсегда.

— А...

— Скажи своим родственникам, у которых ты сейчас живешь, — обращаюсь к Поттеру, — пусть сводят тебя к окулисту да купят контактные линзы, если пока не хочешь делать операцию.

— Они... не согласятся, — закусывает губы Гарри. — Они... меня ненавидят.

— Но они же о тебе заботятся?

— Черта с два они о нем заботятся, — хмыкает презрительно Уизли. — Хуже вас, слизеринцев. Когда Фред с Джорджем его забирали, он едва был жив, такой тощий... Бьют постоянно, заставляют прислуживать...

— Вот как, — поднимаю бровь. — Прости, Гарри.

— Да ладно, — бормочет мальчик, пытаясь удержаться на кресле. — Я привык...

— Но линзы тебе надо сделать, — смотрю в зеленую радужку Поттера. — Я обдумаю, как это все организовать.

— Не стоит, — мальчик куксится, поворачивается к окну. — Ты и так уже много для меня сделала.

— Гарри Джеймс Поттер, — говорю снейповским голосом.

— А? — дергается Гарри.

— Гарри Джеймс Поттер, — повторяю. — Скажите, вы уверены, что дружба измеряется в том, кто сколько сделал для другого?

— Н-н-нет...

— Тогда какого дементора?! Какого дементора ты считаешь, сколько я тебе и чего сделала?!

Поттер теряется, а Уизли смотрит на нас, широко раскрыв глаза.

— Вот честно, от гриффиндорца не ожидала такого заявления, — вожу пальцем по стеклу. — Так бы сказал слизеринец.

— Что?! — взвивается Уизли. — Сравнивать Гарри... с вашим змеиным факультетом?!

— Вы что-то имеете против змей, мистер Уизли? — ледяным голосом спрашиваю Рона.

— Вы...

— Мы, мы, — киваю. — А зря вы так. Умные и красивые создания. У них даже свой язык есть.

При слове «свой язык» Поттер дергается, странно на меня смотрит, но потом отводит взгляд.

Да, я знаю, что ты змееуст.

Рон что-то доказывает Гарри, но я сворачиваюсь на кресле, поджав ноги, постепенно расслабляясь. Скоро будем в школе...

* * *

Автобус довозит нас до Хогсмида. Стэн извиняется и поясняет, что в Хогвартс они заехать не могут из-за наложенных на школу чар. Нам хватает и этого — мы собираем выкинутый кондуктором багаж и неспешно движемся в сторону громадины замка.

— Мы, похоже, приехали быстрее «Хогвартс-экспресса», — улыбается Поттер.

— Разумеется, — киваю. — Мы ж на автобусе ехали.

* * *

Первыми нас, согласно закону Мерфи, встречает Снейп.

— Мистер Поттер, мистер Уизли! — его голос просто сочится ехидством. — Вы так рветесь на учебу, что обогнали «Хогвартс-экспресс»?

— Мы... эм...

— Мы доехали на «Ночном рыцаре», сэр, — вмешиваюсь я. — Кто-то зачаровал проход на платформу, и мы не смогли на нее попасть. Пришлось доехать на автобусе.

— Мисс Гамильтон? Вы тоже?.. — брови Снейпа взлетают вверх.

Он что, не видел меня?

— Я думал, вы прибудете с Малфоями, — хмурится он.

— Да, сэр, я была у них все лето, но последнюю неделю я провела в Косом переулке. Улаживала семейные вопросы, — поясняю.

Снейп на секунду буравит меня взглядом, затем кивает.

— Идите к себе в спальни, — командует декан Слизерина и, развернувшись, уходит стремительной походкой, от которой у меня замирает сердце.

Блин, тебе еще нельзя влюбляться в Снейпа, ты мааааленькая.

* * *

Учебный год начинается канонично. Впереди меня ожидает третий курс, в то время как Гарри Поттера и остальных — второй.

По идее, программа обучения рассчитана на постоянно развивающееся магическое ядро. До одиннадцати лет происходит его первичное становление (поэтому одиннадцать лет считаются возрастом частичной дееспособности); затем ядро продолжает развиваться до 15-17 лет. И в семнадцать же наступает совершеннолетие по законам магического мира.

Со мной все не так. Во-первых, то, что я — взрослая женщина в теле ребенка, не могло сказаться на формировании магического ядра. Во-вторых, магическое Главенство, влекущее за собой юридическое совершеннолетие, тоже повлияло. В-третьих, мой навык поглощения чужой магической силы и навыков.

В общем, мое магическое ядро — это нечто.

Изначально его формирование пошло ударными темпами после того, как по воле «Вадика Всемогущего» Диана Гамильтон нацепила Родовой Перстень. К тому времени, как в нее вселилась я, ядро более-менее выровнялось. но мое появление «сбило все настройки». Но месяц в Косом Переулке, когда я сидела целыми днями в кафе, впитывая навыки проходящих мимо магов, помогло ядру кое-как придти в порядок, подстраиваясь под новые условия. И теперь, хоть оно еще развивается в силу моего возраста, тем не менее, оно полностью способно на магические манипуляции даже из Высшей Магии.

К тому времени, когда мне станет 17 лет, я смогу освоить технику работы напрямую с Хаосом, как и полагается сильной Главе сильного Рода Хагал...

Из дополнительных предметов выбираю два самых нормальных — Древние Руны и Нумерологию. Маггловедение мне не нужно, прорицатель из меня и так неплохой (семь книг в голове, а то!), а за животными г..но выгребать я вообще не горю желанием.

Нумерология в Хогвартсе отличается от той нумерологии, которой я интересовалась в мою бытность Лидией Соломиной. Половина занятий — обычная математика. Странно было бы, если бы детей не учили считать и заставляли заниматься нумерологией. Еще половина — умение проводить специализированные расчеты для заклинаний, трансфигурации, зелий и тому подобное. Ни о каком «предсказании по числам» на занятиях речь не идет — гораздо важнее уметь сделать расчет количества компонентов для, допустим, большего объема Перцового зелья, потому что это не суп, где для большего объема кидается большее количество ингредиентов. Или, допустим, расчет схемы плетения связки из трех-пяти заклинаний с учетом их сочетаемости друг с другом...

Гилдерой Локхарт на первом занятии по ЗОТИ требует от нас заполнить анкету, где все вопросы посвящены ему любимому, а потом выпускает на нас пикси. Второму курсу он делает то же самое.

Как хорошо, что я знаю события, и сажусь за последнюю парту! Успеваю выскочить за дверь до того, как на меня успевают налететь эти мелкие животины. А вот моим сокурсникам не везет...

— У вас тоже были пикси? — интересуюсь у Малфоя, на голове которого прическа «взрыв на макаронной фабрике».

— Ага, — кривится он. — Едва загнали в клетки.

Фыркаю.

— Мы тоже.

— Что-то не понимаю я этого Локхарта, — бурчит Драко, отпивая сок. — Издевается, что ли...

— Типа того, — киваю. — Ничего, обойдется. Больше такого не будет.

* * *

Снейп все-таки умный мужик, как ни крути. И декан он отличный. По правилам меня нужно переселить в комнаты третьекурсников, но он этого не делает, как и не делал полгода назад. Я по-прежнему остаюсь в одной комнате с Булстроуд.

А Миллисента в этом году притаскивает в школу кота.

— Это Чертик, — смущенно представляет мне его девочка.

— Чертик? — прищуренно гляжу на кота темно-ржаво-кирпичного цвета, больше похожего на пуфик. — Чертик?!

— Мяааау! — протяжно подтверждает кот, разевая розовую пасть с ослепительно белыми клыками. — Мяу!

— Милли, если от этой подушки будет хоть один волос на моих вещах... — предупреждаю соседку, но та уже понятливо кивает:

— Диана, Чертик не пойдет на твою половину, честное слово!

— Буду надеяться, — ворчу.

Кот провожает меня подозрительным взглядом.

* * *

Ближе к ноябрю решаю сходить в Тайную комнату. Спускаюсь в проход под умывальником, долго стою перед статуей, где прячется василиск, но будить его не решаюсь. Хожу по подземелью, рассматривая стены и разные повороты. Заблудиться не боюсь — топографическо-коридорным кретинизмом никогда не страдала.

Во мне кровь четырех Основателей, в том числе — и Слизерина. Может, все-таки разбудить василиска?

А Тайная комната хороша. Привожу ее в порядок, трансфигурирую из кусков мусора книжный шкаф. Конечно, лет через десять он снова превратится в груду мусора, но мне достаточно и этого срока.

Книжки по Темной магии выстраиваются в нем стройными рядами, заставляя меня чувствовать себя Скруджем МакДаком с его золотом. Хочется сесть на все это богатство и причитать «Мое! Мое!»

Тьфу.

И надо как-нибудь сообщить Люциусу Малфою, что его затея с василиском провалилась. Правда, не поссорюсь ли я из-за этого с ним?

Ладно, хрен с ним. Открою ему карты, а дальше по ситуации. Мне нужен этот человек, его связи... и его метка.

* * *

Сходить в Хогсмид я имею право. Юридически я совершеннолетняя, и мне нет необходимости подписывать разрешение у опекуна. Уведомляю Снейпа, что в эти выходные меня в школе не будет — я буду решать свои проблемы. Декан смотрит на меня пронзительным взглядом, затем кивает.

— Будьте осторожны, мисс Гамильтон, — слышу я вслед. Оборачиваюсь, но дверь кабинета декана уже закрывается.

Ну и ладно.

В пятницу вечером отправляю Люциусу Малфою письмо, где прямо говорю о необходимости встретиться в субботу. А для встречи выбираю маггловское кафе неподалеку от «Дырявого котла».

Потерпит.

Из Хогвартса выхожу рано утром, дохожу до Хогсмида. Другие ученики в такую рань не ходят, поэтому у меня есть возможность остаться незамеченной. Из деревни по камину добираюсь до «Дырявого котла», а оттуда — до кафе. Там я была пару раз, потому и запомнила. К тому же там уютно — вместо стульев — диваны, да и кофе там делают приличный. И, что самое главное, — там нет никаких магических «прослушек». А то, что это кафе — маггловское, Малфой переживет.

Малфой появляется за две минуты до назначенного времени. Стоит в дверях, водит головой, высматривая меня. Приподнимаюсь, обозначая себя.

— Диана, — в глазах Люциуса — холодок.

Ну это понятно, кому понравится, если отрывают от дел и тащат в непонятное маггловское место?

— Добрый день, лорд Малфой, — киваю на сиденье напротив. — Присаживайтесь.

— И что у вас за срочное дело? — аристократ ставит рядом трость, с любопытством смотрит, как я хлебаю из чашки горячий кофе.

— Кофе? — предлагаю Малфою.

— Диана, давайте без кофе. Я тороплюсь. Вам повезло, что у меня была... было время.

Ага, так я тебе и поверила.

Смотрю на Малфоя пристальным взглядом, от чего он слегка меняется в лице, пожимаю плечами.

— Как хотите, Люциус.

Достаю из сумки блокнот, кладу на стол.

Ух ты, как умеет владеть собой Малфой!

— И что это? — ровным голосом интересуется мужчина.

— Блокнот, который я забрала у Джинни Уизли. Который вы ей подсунули, — отпиваю глоток кофе.

— Право, Диана, я не знаю, о чем вы говорите...

— А зря, — смотрю задумчиво в лицо Малфоя. — Лорд просил вас сохранить эту вещь. А вы ее решили подсунуть сторонникам Дамблдора.

Аристократ стискивает зубы так, что я едва ли не слышу их треск.

— Диана...

— Лорд Малфой, — говорю ледяным голосом. — Вы хороший человек. Поэтому я и помогла вам — забрала блокнот у девчонки раньше, чем она успела натворить бед. Вы хоть знаете, что вам доверил Лорд? И вообще — какое доверие он оказал вам, поручив эту величайшую ценность?

Малфой бледнеет, сжимает трость.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — чеканя каждое слово, выговаривает аристократ.

— И напрасно, — делаю еще глоток. — Поверьте, лорд Малфой. Я не враг вам. Если бы хотела навредить — отнесла бы этот блокнот Дамблдору вместе с флакончиком своих воспоминаний — тех самых, где вы очень виртуозно подсовываете блокнот Уизли-младшей. Как вы думаете, что бы было потом? Ценность ценностью, но это — темномагический артефакт.

— Вы... — Малфой смотрит на меня убийственным взглядом, затем, видимо, сдавшись, спрашивает ненатурально спокойным голосом. — Что вы хотите?

— Что я хочу? — фыркаю, придвигаю Малфою меню. — Закажите кофе, Люциус. Здесь делают чудесный кофе.

Малфой косится на листок бумаги так, что я секунду ожидаю невербального и беспалочкового Инсендио.

— Благодарю вас, леди Гамильтон, я не хочу кофе, — терпеливо отказывается в очередной раз аристократ тоном, в котором проскальзывает желание свернуть мне голову.

Улыбаюсь, позволив взгляду смягчиться. Блокнот по-прежнему лежит на столе черным прямоугольником.

— Люциус, поверьте, я на вашей стороне. Это раз. А, во-вторых, я хочу от вас магическую клятву.

— По поводу?

— Все, что вы услышите от меня сейчас, вы не скажете никому. Кроме тех, кому я разрешу.

— Всего лишь? — в глазах Малфоя легкое удивление, умело скрываемое улыбкой. Мало кто в качестве платы за шантаж требовал просто выслушать.

— Всего лишь. Решение, как вам дальше действовать, вы примете сами, — киваю и щелкаю пальцами, подзывая официанта. — Еще кофе, пожалуйста, и пару круассанов.

— Хорошо, — аристократ ерзает, усаживаясь поудобнее, и произносит короткую фразу. Тепло магии удостоверяет, что клятва принесена.

— Вольдеморт вернется, причем скоро, — говорю я Малфою, наблюдая, как лицо блондина меняет всю гамму чувств.

— Это точно?

— Да, — киваю. — Теперь слушайте дальше. Я знаю о вашем намерении сделать пакость Уизли, — кладу руку на дневник. — Я знаю, что ваше положение сейчас не очень крепкое, в том числе и финансовое. Вы многое растеряли после поражения Лорда. Но так же я знаю, что вы не совсем верите в то, что Лорд вернется, поэтому и решились на такой шаг, как подсовывание дневника этим предателям крови. Я знаю, что вы были сторонником Темного Лорда. Азкабана сумели избежать, убедив всех, что были под «Империусом», но это неправда. Вы служили Лорду по собственной воле. Я знаю о вас больше, чем знает любой другой посторонний человек. Скорое возвращение Лорда — одна из причин, почему я вернулась в Англию, Люциус. Жаль, что я не родилась раньше — хотя бы лет двадцать назад — тогда бы Лорд не убился о Поттера. Теперь следующее. Я — Хагал. Одним из способностей моего Рода является ведание. Ведание чужих тайн и предстоящих событий. Именно так я узнала о возвращении Лорда, так я узнала о вас и ваших... секретах. Никто мне не рассказывал и не выдавал вас.

Малфой простынно-бледен. Естественно, сидит девчонка, ровесница его сына, и говорит такие вещи. Любой побледнеет.

— Я знаю, как будут развиваться события, если я не вмешаюсь, — отпиваю глоток кофе, откусываю круассан. — И мне эти события не нравятся. Очень не нравятся.

— И... могу ли я поинтересоваться, что... там..?

На какие-то секунды делаю паузу.

Это будет моя игра. И правду... говорить не обязательно.

— Смерть, лорд Малфой, — коротко отвечаю аристократу, отставив чашку. — Азкабан, затем смерть. Вашего сына, затем ваша. Затем вашей жены. Затем смерть Лорда, возвышение Поттера, затем его смерть и так далее.

— Драко... умрет? — единственное, что умудряется выцепить мой собеседник из всей моей тирады.

— Нет, если я сумею изменить события, — смотрю в глаза Малфою. — Мне не улыбается хоронить собственного мужа.

Малфой закусывает губы, задумывается.

— Когда вернется Лорд? — спрашивает он спустя несколько минут.

— В девяносто четвертом, но обретет прежнюю силу в мае-июне девяносто пятого, — отвечаю, — это если не будет никаких случайностей.

— И какие могут быть... случайности?

— Это мне не ведомо, — качаю головой. — Но нам надо подготовиться, чтобы встретить Лорда не разрозненной толпой закопавшихся в свои углы кур, а чем-то более организованным. Не хотелось бы, чтобы Лорд был недоволен.

— И что нам надо делать? — серьезно спрашивает мой собеседник.

Фух. Проникся, кажется.

— Вообще-то начинать нам надо было хотя бы года два назад, но тогда, увы, у нас не было возможности, — отпиваю уже остывший кофе, — вы не знали, а я не могла. Ну, да ладно. Сейчас план такой. Уймите Драко, чтобы он не терроризировал Поттера. Я пыталась вправить вашему сыну мозги, но он туго соображает. Вообще, в идеале, с Поттером надо подружиться. Если не Драко — то вы. Вы, Люциус, и ваша жена Нарцисса. Проявите ему симпатию. У вас это хорошо получится. Дарите ему подарки, пишите письма; извинитесь, что так грубо обошлись с ним поначалу. Не говорите ничего плохого про его друзей — грязнокровку Грейнджер и предателей крови Уизли. При этом старайтесь все делать, не афишируя, но и не таясь. При этом никаких разговоров о чистоте крови и Темном Лорде. Если вдруг они и будут — вы уважаете чистоту крови, но при этом никакого выраженного негатива в сторону грязнокровок. Если о Темном Лорде — старайтесь избегать этого всеми силами. Рано или поздно мальчик будет на нашей стороне, и его не должно смущать то, что он услышит от вас. Не смущать ни сейчас, ни потом.

Малфой слушает заинтересованно, при этом ни единым мускулом не выдавая своих эмоций.

— Теперь поясню, зачем это нужно. Поттер — мальчик доверчивый и открытый. Если к нему по-хорошему, то и он доброжелателен. Так можно завоевать его доверие. Зачем нам нужно доверие Поттера? Затем, чтобы он оказался на нашей стороне. Зачем нужен Поттер на нашей стороне? А вот тут мы упираемся в пророчество Сибиллы Трелони. Той самой старой маразматички-пьяницы. В пророчестве сказано, что тот, кто родится на исходе седьмого месяца, будет способен победить Темного Лорда. Как раз Поттер. Ну, там еще и Долгопупс есть, но с ним все гораздо сложнее. Вопрос, лорд Малфой. Что лучше — мощное оружие, направленное на нас, или то же оружие, но уже в наших руках? Можете не отвечать. Теперь далее. Необходимо купить большой дом. Не такой большой, конечно, как ваш Малфой-мэнор, но и не размером с уизлевскую «Нору». Это лучше сделать вам, оформив дом на подставное лицо. Дом этот будет отведен под базу Пожирателей Смерти. То есть он должен быть рассчитан на пребывание Лорда, членов Внутреннего круга, причем и тех, кто сейчас в Азкабане, и части Внешнего. Лаборатория для зелий, лазарет (не в Мунго же обращаться?), спортивный зал для тренировки. Ну, и эльфов несколько штук для поддержания порядка в доме.

— Хм. Леди Гамильтон. То, что вы предлагаете... Это хороший план, но это будет недешево, — говорит Люциус.

О, дядя со мной согласился!

— Деньги не проблема, — отмахиваюсь, — деньги есть. Столько, сколько потребуется.

Малфой облегченно кивает. Видимо, представил, насколько могло бы похудеть его состояние. А учитывая то, что он на пороге разорения...

— Я же, со своей стороны, пока в Хогвартсе, буду дружить с Поттером, объяснять ему, что «Все не так, как кажется». Надеюсь, он не совсем балбес. И да, еще момент. Убейте вашего домового эльфа Добби.

Прости, малыш Добби. Ничего личного. Ты мне нравишься, но ты — помеха.

— Добби? — изумляется Люциус.

— Да, Добби. Этот уродец пытался предупредить Поттера об опасности и заставить не ехать в Хогвартс. Вам, наверное, рассказали, что трое учеников добрались до школы на автобусе — так вот, это были я, Поттер и Уизли. Добби закрыл проход на платформу для того, чтобы Поттер опоздал на поезд и остался дома. В общем, учудил ваш эльф по полной, потому убейте его. И обязательно удостоверьтесь, что он действительно сдох.

— Хорошо, леди Гамильтон.

— Ладно. Пока это все.

— Тогда я пойду, Диана, — Люциус перехватывает трость и, словно между прочим, забирает со стола блокнот.

Улыбаюсь, встаю из-за стола вслед за Малфоем.

* * *

Утром воскресенья (гоблины не люди, работают без выходных) отправляюсь в банк «Гринготтс» и открываю счет. Сумка-безразмерка, куда я стрясала золото всю ночь, сидя в номере «Дырявого котла», обеспечивает мне солидный вклад.

Думаю, для покупки дома хватит.

* * *

Итак, проблему с василиском я изничтожила на корню. Несчастное пресмыкающееся будет еще долго спать, и никто его не потревожит. А мне сейчас нужно убирать противостояние между Драко и Поттером. А еще мне надо после рождественских каникул сдать экзамены за третий и половину четвертого курсов. И книги в Тайной комнате меня ждут. И...

Дел море.

В один из дней меня вызывает к себе Дамблдор.

— Садитесь, мисс Гамильтон, — директор кивает на кресло. — Лимонную дольку?

Качаю головой, привычно ставлю в голове щит, выставляя наружу всякую чушь.

— Как учеба, дорогая?

— Нормально, — отвечаю.

— Как твои друзья?

— Тоже нормально.

— Ты ведь дружишь с Гермионой Грейнджер и Гарри Поттером с Гриффиндора, верно?

Что-то сгнило в датском королевстве?

— Да, дружу. Еще с Фредом и Джорджем Уизли.

— А со Слизерина — с Драко Малфоем?

— Да, профессор.

Дамблдор щурится...

...и заводит длиннющий рассказ о том, что я, такая нехорошая, не зная традиций соперничества, почти примирила оба факультета, из-за этого страдает успеваемость. У Пуффендуя и Когтеврана такого нет, потому что эти факультеты трудолюбивые и умные, и это сочетается, а у Гриффиндора со Слизерином отвага и хитрость не сочетаются...

Киваю, киваю, киваю...

В общем, я, глупая и вздорная девчонка, понизила успеваемость в обоих факультетах. И факультетский дух и там, и там, благодаря мне, такой вредной и недалекой, очень сильно пострадал.

Конечно, Дамблдор не говорит такие слова, но смысл понятен. Для той, кому давно не двенадцать лет.

Киваю, киваю, киваю...

— Мисс Гамильтон, надеюсь, вы проникнитесь командным духом и не будете больше вести себя подобным образом.

О, чего-то я задумалась сильно... Даже не заметила, когда профессор стал говорить строже и чуть ли не в приказном тоне.

Делаю виноватое лицо, опять киваю (интересно, сколько еще раз вытерпит моя шея, прежде чем переломится?).

— Надеюсь на ваше понимание, — говорит мне Дамблдор на прощание.

Как ты меня достал, старикан!

* * *

Постоянная поддержка мощного ментального щита за этот час вымотала меня до невозможности. От Дамблдора ползу к декану. В больничное крыло нет никакого желания заглядывать — объяснять мадам Помфри, почему и от чего я такая полуживая, будет сложно. А Снейп поймет. И коньяком напоит, если я попрошу.

Снейп оказывается у себя. Сидит за столом, что-то строчит на одном из пергаментов. По виду — чья-то домашняя работа.

— Мисс Гамильтон, в чем дело? — вместо приветствия говорит зельевар.

— Эм... Я имела беседу с Дамблдором, сэр, — говорю, — для меня тяжелую. У вас не найдется какого-нибудь укрепляющего зелья?

Снейп откидывает пергамент, смотрит на мое бледное лицо, поджимает губы.

— Я недавно тоже имел с ним беседу, мисс Гамильтон, — качает он головой. — Вы знаете, о чем?

— Полагаю, о том же, о чем и я, — плюхаюсь в кресло рядом с его столом, принимаю из рук декана темнозеленую склянку. — Дамблдору не нравится, что я дружу с Гриффиндором.

— Вы догадливы, леди Гамильтон, — ехидно подмечает Снейп. — И что вы намерены предпринять по этому поводу?

— Ну, я уже предприняла, — делаю еще один глоток. — Сделала вид, что все поняла.

Противная гадость-то, фу. И как ее люди пьют?

— И все?

— Нет, почему. А дальше я просто наплюю на всю ту пафосную чушь, которой меня пичкал директор Дамблдор.

— Я бы не советовал... мисс Гамильтон.

— Извините, профессор, — качаю головой, ставлю на стол пустую склянку. — Я не могу. Мне, если честно, плевать на деление по факультетам. Через несколько лет я выйду из этих стен, как и они. И мы уже не будем носить зеленые или красные галстуки. И я не собираюсь в угоду какому-то мифическому «духу факультета» рвать отношения с людьми.

Снейп ничего не говорит, оценивающе глядя мне в лицо. Ощущаю, как он пытается что-то увидеть в моих мыслях.

Дядя, у меня навыки окклюменции покруче, чем у тебя. Так что...

— В этом году вы тоже планируете перескочить через курс?

— Да, профессор, — киваю. — После рождественских каникул.

— На следующий год у вас может не получиться, — говорит Снейп. — В конце пятого курса ученики сдают экзамены. Никто не будет устраивать их посреди зимы ради одного студента.

— Значит, на следующий год досрочно сдать не получится, — пожимаю плечами.

Снейп достает из шкафа еще одну склянку, на этот раз мутно-белую.

— Выпейте это на ночь, мисс Гамильтон. Вам нужен отдых.

* * *

За завтраком малфоевский филин скидывает письмо Драко, а затем мне небольшую записку.

»Дом нашел».

Малфой-старший лаконичен.

Достаю из сумки чековую книжку, где уже выписаны чеки — на сто тысяч, триста и шестьсот. Четвертый — на один миллион. Карябаю наспех трансфигурированным из вилки карандашом ответ внизу малфоевской реплики.

»Не хватит, сообщите».

Вкладываю чеки в записку, привязываю к лапе филина, терпеливо топчущемуся по столу.

Подумаешь, перевернул чей-то сок и наступил в чью-то кашу!

— Что от тебя хотел мой отец? — интересуется Драко.

— Твой отец беспокоится о твоем поведении и успеваемости, просил шпионить за тобой, — говорю с серьезным выражением лица. — Вот сейчас отправила ему очередное донесение, что ты опять получил «тролля».

На моего друга жалко смотреть.

— Но я же не получал!!!

— Не переживай, я пошутила, — улыбаюсь и отпиваю сок.

Драко вздыхает с облегчением.

— И все-таки, что ты ему отправила?

— Драко, это пока секрет, ладно?

Глаза блондина загораются предвкушением. Наверное, полагает какой-нибудь сюрприз.

— Хорошо, Диана.

* * *

А дом красив. Даже не дом, а поместье.

Три этажа, подвал, двухэтажный флигель. Вдобавок к поместью прилагается земля. Много земли. И озеро. Большое озеро.

В доме давно не жили. Малфой отправил сюда орду эльфов, однако отчистить всю грязь к моему первому визиту они не успевают.

Тем не менее, чай пить на террасе оказывается приятно. И пирожные, выпеченные эльфами на здешней кухне, тоже вкусны. И осень в этом году теплая.

— Лабораторию необходимо оборудовать по высшему разряду, — говорю Люциусу. — Но Снейпа к этому делу подключать не стоит. Так же по высшему разряду нужно оборудовать больничное крыло... в смысле лазарет. И... Наверное, уже пора. Соберите Пожирателей Внутреннего круга, кто не в Азкабане. Возьмите с них Непреложный обет и объявите о скором возвращении Темного Лорда. Опять же, кроме Снейпа. Снейп под присмотром Дамблдора, его привлекать опасно.

— Думаете, что пора? — прихлебывает чай Малфой. — Месяц назад вы так не думали.

— Месяц назад я говорила, что работу надо было начинать два года назад, — отвечаю собеседнику. — Пусть члены Внутреннего круга проведут беседы с рядовыми Пожирателями. Аккуратные, ни к чему не обязывающие беседы. Пусть выяснят, кого весть о возвращении Лорда обрадует, кого нет. Кто отнесется к этому скептически, а кто — с радостью. И пусть возьмут на заметку.

— А эти заметки передадут вам? — едва заметно прищуривается Малфой.

— Нет, — качаю головой (думает, что мне нужен список ПСов?), — мне это не нужно. Эти заметки будут нужны самим членам Внутреннего круга. Потому что они будут работать с этими людьми до возвращения Лорда. Лорда должна встретить подготовленная армия, а не кучка разжиревших и обленившихся заср... кхм, простите, Люциус.

Аристократ делает вид, что не замечает моей оговорки.

— И еще кое-что, — добавляю после минуты молчания. — Нам нужно будет купить маггловское оружие.

— Маггловское? — морщится мой собеседник. — Зачем?

— Потому что у этого оружия есть определенное преимущество.

— И какое же? — в голосе Малфоя — недоверие вперемешку с презрением.

— О, Люциус. Магглы достигли высот в уничтожении себе подобных, — улыбаюсь. — Во времена Лорда Гриндевальда маггловское оружие с легкостью стирало с лица земли что поселения магов, что магглов. И со временем, поверьте, оружие только совершенствовалось. Маггловское оружие будет нам на пользу.

— Если вы так считаете, Диана... — качает головой Люциус Малфой, явно не поддерживая моей уверенности.

— Но этот вопрос мы будем решать не сейчас, — явно радую собеседника. — Сейчас я вам выложу кое-какие планы, и будем думать, как их реализовать.

— Я весь внимание, Диана.

— Летом здесь нужно будет собрать молодежь, — говорю внимательно слушающему меня Малфою. — С четвертого по седьмой курсы Хогвартса. Еще выпускников — до двадцати одного года. Теперь поясняю, зачем это надо. Смысл — тренировочный лагерь. Физическая подготовка плюс изучение боевых заклинаний плюс еще куча полезных навыков.

— Это не будет подозрительно?

— Это можно представить как престижный летний лагерь, устраиваемый какой-нибудь престижной организацией, возможно, с привлечением уважаемых и авторитетных людей. Объявить девизом поддержку молодых... например, «За здоровое магическое общество» и что-нибудь подобное. Пусть об этом пишут в газетах. Пусть сюда хотят попасть.

— Вы планируете, чтобы те, кто побывал в вашем лагере, встали под знамена Темного Лорда? — с интересом смотрит на меня Люциус.

— Планирую, — киваю. — Но я понимаю, что не все это сделают. Поэтому по прибытии молодежи сюда сделаем сортировку. Тем, кто окажется в будущем на стороне врага, дадим навыки попроще и побесполезней, а тем, на кого Лорд сможет положиться — тех обучим по полной программе.

— И зачем учить врагов?

— Затем, чтобы не вызывать подозрений — раз. Для того, чтобы пошатнуть их убеждения — два.

— А не получится ли наоборот? — задает провокационный вопрос мой собеседник.

— А вот наоборот, лорд Малфой, получиться не должно, — отвечаю жестко.

Малфой смотрит на меня с каменным выражением лица, затем миролюбиво замечает:

— Вы так рьяно взялись за это все, Диана... Мне даже не по себе.

— Естественно, — достаю из кармана маггловские сигареты, прикуриваю. Сигареты не из дешевых, Малфой потерпит. — Потому что в вас еще живет червячок сомнения. Лорда не было одиннадцать лет, а какая-то сопливая девчонка заставляет вас участвовать в каких-то авантюрных проектах. Нет, если вы хотите — можете отказаться. Только тогда, увы, другой человек будет предстоять перед Лордом, как достойный.

— Диана, я не это имел ввиду, — сверкает на меня глазами аристократ. — Я не ожидал, что в вашем возрасте можно так четко планировать и организовывать.

— Можно, Люциус, — вздыхаю, поджимаю губы. — Можно. Когда перед глазами стоит видение того, что будет в ближайшие годы, то невозможно оставаться ребенком. Простите.

— Все хорошо, — отвечает, чуть помолчав, Малфой. — Вы справитесь, леди Хагал.

* * *

Через Малфоя заказываю у Снейпа Оборотное зелье. Его потребуется много, поскольку ходить под чужой личиной придется часто. Мой декан обещает сварить его через месяц. Если бы он знал, кто заказчик!

Малфой немного беспокоит. Хотелось бы знать, действительно ли он поверил мне, или же у него другие мотивы для сотрудничества со мной? Может быть, его прельщают деньги, которые я передала ему не только на дом, но и на реализацию проекта?

Хоть я и легилимент, но лезть в голову Малфою опасаюсь. Он опытный и прожженный маг-интриган, мое вторжение обнаружит на «раз-два». Я, к сожалению, не так долго находилась рядом с Вольдемортом, чтобы перенять его виртуозное умение лазить в чужие мысли без риска быть обнаруженным. Или же Вольдеморт сам этого не умеет?

Вопросы, вопросы. Чем дольше я живу в этом мире, тем больше понимаю, что мое намерение изменить этот мир может реализоваться совершенно не так, как я себе это представляю. Впрочем, как говаривал один мой знакомый, «весна покажет, кто где...»

Проект летнего лагеря занимает у нас с Люциусом практически все свободное время. Аппарировать мне, увы, нельзя, потому что я не сдавала экзамен, но многоразовым портключом пользоваться вполне можно. Почти каждый день после занятий я отправляюсь или в Лондон, или на «базу». В Малфой-мэноре я не появляюсь.

Люциус делает основную работу. Он находит какую-то организацию, согласную поддержать наш лагерь, заручается поддержкой Фаджа. Статьи о лагере появляются в «Ежедневном Пророке» и в паре других газет. Так же Малфой помогает мне выйти на нужных людей для подбора вожатых и воспитателей. А еще он знакомит меня с Ричардом Доусоном — ничем не примечательным магглорожденным клерком из министерства. Но брат-маггл Ричарда Доусона является инвалидом войны, к тому же существование магического мира для него не тайна.

Учитывая, что мне нужно маггловское оружие, а так же умеющие им пользоваться и способные научить пользоваться — Майкл Доусон бесценен.

На встречу с этим человеком я иду сама. Под Оборотным зельем, хоть оно и не снейповское. Снейповское — круче.

Придирчиво гляжу на себя в зеркало. Молодая женщина лет двадцати пяти, брюнетка, ухоженная. Из одежды выбираю узкие брюки, эффектно подчеркивающие фигуру и приталенную блузку. Надеюсь, та маггла, которую я обрила налысо, а потом наложила Обливиэйт, не будет сильно переживать из-за потери своих волос.

Эх, если бы я так выглядела в свои двадцать пять!

Майклу Доусону — едва ли исполнилось тридцать. Он улыбается, старается держаться бодрее. Но в глазах застыла обреченность.

— Рада познакомиться с вами, капитан Доусон, — говорю бывшему военному, пожимая руку.

— Взаимно, мисс Смит, — хмыкает Доусон, — извините, что не встаю.

Пытается шутить, похвально. Правда. получается у него не очень. Но, может, мы и вернем ему бодрость духа.

Заодно избавим от инвалидной коляски.

— Чем могу быть полезен? — интересуется капитан, когда мы усаживаемся за столик. Усаживаюсь, конечно, я, а он просто подкатывает к столику.

— Вас порекомендовал нам ваш брат, Ричард, — говорю Доусону. — Мы хотели бы предложить вам работу. Учитывая вашу специальность.

— Смеетесь? — фыркает капитан.

— Ничуть, — смотрю в глаза инвалиду войны «профессиональным снейповским взглядом». — Вы ведь знаете о магии?

— Знаю, — презрительно говорит Доусон. — Только ваша магия — фигня. Ричард не смог меня вылечить... — тут мой собеседник внезапно осекается.

Знаю, Майкл. Кому нравится лишиться ног в двадцать с копейками?

— Разумеется, — киваю. — Ваш брат, простите, слабый маг, к тому же не целитель. Все, что он может — максимум залечить царапины. Но у нас есть целители и госпитали, где работают профессионалы. Которым это под силу.

Под силу, да. Я узнавала. Ричард Доусон был рад, что есть надежда для его брата. Он отдал мне медицинскую карту, которую я показала колдомедикам в Сент-Мунго. Среди них нашелся специалист, окончивший обычный маггловский мединститут и сумевший прочитать записи коллег-магглов. И оказалось, что проблема Майкла Доусона может быть решена в течение пары-тройки месяцев. Включая реабилитацию.

Через три месяца Майкл Доусон сможет вести полноценную жизнь.

— У нашей семьи все равно нет на это денег, — с деланным равнодушием пожимает плечами мой собеседник. — А в благотворительность, простите, я не верю.

— А кто говорит о благотворительности? — отвечаю Доусону. — Нам нужен сотрудник. Вы — один из немногих, которые нам подходят. Поэтому считайте, что получите аванс.

— И что мне нужно будет сделать за этот аванс? — опять кривится недоверчиво быший капитан. — Убить королеву?

— Хуже, Майкл, — кровожадно усмехаюсь, глядя на напряженного мужчину. — Вам предстоит быть воспитателем в молодежном лагере.

* * *

Рон Уизли все больше и больше меня бесит. Он лезет, куда его не просят. Он оскорбляет Драко Малфоя, который, видимо, получил нагоняй от отца, и теперь пытается наладить отношения с Гарри Поттером. Он постоянно нудит Поттеру, что Драко — неподходящая компания. Гермионе, попытавшейся вмешаться, Рон нагрубил так, что бедная девочка проплакала в туалете всю ночь.

— Диана, за что он так на меня? — сквозь слезы спрашивает меня Грейнджер, когда я, наконец, нахожу ее в одном из туалетов Хогвартса. — Что я ему сделала?

— За то, что ты не поддерживаешь его точку зрения, — говорю девочке. — Смотри, какая есть ситуация. Есть Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил, национальный герой. И есть мерзкие пакостные слизеринцы, пособники Темного Лорда и вообще бяки. И есть Рон Уизли, такой хороший, весь рыжий и пушистый гриффиндорец, лучший друг национального героя. Рон Уизли — который шестой ребенок в семье, которому вечно достаются обноски. Рон Уизли, который чувствует себя особенным, дружа с Гарри Поттером. И тут являются злые и подлые слизеринцы в лице Дианы Гамильтон. И пытаются подружиться с Поттером, посягая на единственное сокровище, что есть у Рона Уизли. С Гамильтон Уизли еще кое-как пытался смириться, но с Малфоем... А так как Уизли — не очень умный мальчик, то его попытки развести слизеринцев и свое сокровище выглядят таким вот обидным образом.

— Но ведь... он гриффиндорец!

— И что? — фыркаю. — Гриффиндорец — не значит наличие ума. А без ума гриффиндорец выглядит именно так, как выглядит Рон Уизли.

— А слизеринец?

— Глупый слизеринец — редкий случай. Но это бывает. Малфой на первом курсе вполне подходил под это описание, когда доставал Поттера.

Гермиона хихикает.

— Правда, у него умнейший отец. Надеюсь, что хоть что-то передалось Малфою-младшему. И оно рано или поздно начнет работать.

Девочка ничего не отвечает, лишь прижимается ко мне. Я обнимаю ее за плечи, и мы затихаем, погружаясь каждый в свои раздумья.

Через пять минут Гермиона уже сладко сопит в моих объятьях, а на улице занимается робкий рассвет.

* * *

Денег, что я выделила Люциусу Малфою, хватает с избытком. Как оказалось, цены в магическом мире вполне приемлемые. Двух миллионов хватает и на покупку дома, и на обустройство, и на рекламную компанию, и на подкуп нужных лиц. Даже на лечение маггла Доусона остается.

Я едва успеваю учиться. Домашнюю работу пишу только зачарованными перьями, которые пишут гораздо быстрее, чем я рукой, вдобавок я могу заниматься чем-нибудь еще в это время.

— Тебя почти не видно, — выговаривает мне Драко за одним из завтраков. — Куда ты все время пропадаешь?

— Учеба, — ковыряю ложкой в овсянке. — Я хочу перескочить через курс, как в прошлом году.

— Делать тебе нечего, — фыркает мой друг.

— Почему нечего? Я буду на два курса старше тебя. Потом, если повезет, и на три. Представляешь картину — я уже закончу школу, устроюсь сюда преподавателем, а ты — еще будешь учиться. И будешь обращаться ко мне «профессор Гамильтон».

— Да ну тебя, — Драко утыкается в тарелку. — Выдумаешь еще...

* * *

Матч по квиддичу жду с замиранием сердца. Если Малфой послушался моего совета, то не будет никакого заколдованного бладжера. Если же нет... То Гарри в нешуточной опасности. Мое появление здесь всколыхнуло реальность. Я уже замечаю отклонения от канона, причем самые разные, и кто знает, что может произойти в дальнейшем.

— Гриффиндор! — орет красно-желтая трибуна.

— Слизерин! — вопят мои однокурсники.

Снейп восседает среди преподавателей с выражением безграничного терпения на лице, МакГонагалл благосклонно взирает на летающего Гарри Поттера.

«О великая мама Ро, пусть с Гарри будет все хорошо!»

Над стадионом носятся игроки, мелькает белобрысая макушка Драко Малфоя.

— Диана, ты в порядке? — косится на меня Булстроуд, но я ее не слышу.

«Гарри, Гарри, я сама лягу на травку стадиона, ты только не упади...»

И только когда Гарри Поттер ловит снитч, я позволяю себе расслабиться...

...и потерять сознание.

* * *

Здравствуй, здравствуй, Больничное Крыло... Сквозь окно проглядывает луна и какие-то ветки.

— Здравствуйте, мадам Помфри!

Пухленькая колдомедичка видит в дверном проеме мой силуэт и тут же подскакивает:

— Так, мисс Гамильтон, куда собрались? Утром пойдете!

— Я в порядке...

— Ночью по школе ходить не позволю!

— Мадам Помфри, а как Гарри Поттер?

— В смысле — Гарри Поттер? Выиграл Гриффиндор, если ты об этом.

Облегченно выдыхаю. Я люблю Люциуса Малфоя...

* * *

Хелоуин наступает внезапно. Хотя внезапно — только для меня. Я настолько занята делами, что забываю о числах. Помню только дни недели. Все расписано даже не по часам — по минутам.

В пятницу вечером — встреча с Малфоем— старшим. В субботу — беготня по поместью-будущему лагерю, улаживание хозяйственных вопросов. В воскресенье — встреча с людьми, собеседования, отказы или одобрения. В воскресенье же вечером — опять встреча с Малфоем-старшим и обсуждение планов на предстоящую неделю.

А по ночам — чтение книг, написание эссе, выполнение домашней работы.

Праздник проходит мимо меня. Я занята мыслями о лагере, об учебе. Гарри Поттер получает подарок от Малфоев, что приводит его в невероятное смятение. Он даже навещает Дамблдора, который удостоверяет, что ничего подозрительного в маленьком золотом снитче нет.

И никаких окаменевших кошек в этом году.

Поместье постепенно готовится к тому, чтобы стать муравейником. Суетятся будущие вожатые и воспитатели, среди которых два Пожирателя Смерти (как и Малфой, оправданных; из Внешнего Круга) и три бывших аврора, один, правда, уже в возрасте. Надеюсь, они не передерутся, когда будут заниматься детьми.

В школе тоже суета. Многие уже прослышали про лагерь (ну как не прослышать-то, с таким пиаром!), и оживленно обсуждают, кто туда сможет попасть.

— Я обязательно туда поеду, — говорит Драко за завтраком.

— Там с четвертого курса берут, — разбиваю все надежды своего друга.— Так что тебе еще два года ждать.

— Вредина, — бурчит Малфой в кружку с соком.

А шансы у Малфоя попасть в лагерь есть. Ни я, ни Люциус не возражаем против присутствия Драко. Как, впрочем, и Гарри Поттера.

* * *

После Хелоуина школу навещает попечительский совет в полном составе, устроив обход едва ли не по всем помещениям всех факультетов. Детей расспрашивают о жизни в школе — все ли им нравится, хорошо ли кормят, нет ли жалоб. Люциус Малфой лично проверяет Гриффиндорскую башню.

Да, признаюсь, моя идея! Люциус был не рад, конечно, что ему добавили еще работы, но я сумела быть убедительной.

— И зачем это нужно, Диана? — внимательно смотрит на меня Малфой, когда я излагаю ему свою задумку.

Сидим в нашем поместье перед камином. В поместье — хорошо. Тепло, уютно. И вино неплохое, да.

— Люциус, вас должны запомнить дети. Причем запомнить, как того, кто к ним добр. А еще вас должен запомнить Гарри Поттер. Но не как отца своего школьного недруга и своего врага, а как заботливого председателя Попечительского совета. Который имеет влияние на Дамблдора. И который действительно может улучшить его жизнь. Вы когда-нибудь интересовались, как жил Гарри до поступления в школу? И как он проводит летние каникулы?

— Не имел такого удовольствия, — кривится аристократ. — Я понятия не имею, как живут дети в маггловских семьях.

— А зря, лорд Малфой. Этот мальчик важен. Для всего магического мира, и, в первую очередь, для Лорда. Если бы вы потрудились поинтересоваться судьбой Поттера хотя бы года два назад, то все было бы гораздо проще. Опекуны Поттера его ненавидят. Ребенок до одиннадцати лет жил в чулане под лестницей. Прошлым летом его запирали в комнате с решетками на окнах, неделями держа на хлебе и воде. Знаете, почему он так любит Дамблдора? Потому что Дамблдор показал ему заботу и теплое отношение, хотя Дамблдор — прожженный интриган и манипулятор. Поттер — ребенок. Он искренне жаждет любви и семьи. И этим можно воспользоваться.

Малфой ничего не отвечает, затем кивает.

— Хорошо, Диана. Я навещу Хогвартс после Хелоуина.

И вот по коридорам Хогвартса чинно следует Люциус Малфой, за ним — еще одиннадцать человек.

Малфой прекрасен. Он ласков с каждым из детей, независимо от чистоты крови. Дети сперва боятся, но потом рассказывают и про темные коридоры, и про невкусную овсянку, и про злых профессоров, и про однокурсников, с кем не ладятся отношения... Ученики постарше делятся другими проблемами, соответствующими возрасту. Члены попечительского совета подробно выспрашивают, где и с кем дети проводят каникулы, не хотят ли они поехать куда-нибудь отдохнуть на лето, например, в лагерь «Молодая Британия» (это не я придумала название!). По секрету, для отличников учебы есть несколько бесплатных путевок...

Гриффиндорцы пугаются появления отца Драко в их башне. Полная Дама истерит, но ее мнение никого не интересует. МакГонагалл с плотно поджатыми губами заставляет портрет открыться, при этом всем своим видом показывая, какое одолжение она сделала всем.

— Что-то Малфой был подозрительно добродушен, — говорит Поттер, когда мы встречаемся в библиотеке после ухода попечительского совета. — Расспрашивал, как мне здесь живется. Интересовался планами на лето. И какие у меня отношения с родственниками. Диана, ты не в курсе, чего он такой заботливый?

— У нас тоже члены попечительского совета были, — пожимаю плечами. — Составили список тех, кто сироты или просто в неполных семьях растут. Переписали наши жалобы. Жалоб, кстати, было много.

— И на что жаловались слизеринцы? — фыркает Гермиона.

— Кто на что. Лично я пожаловалась, что на завтрак не дают шоколадных лягушек.

— Ты же их терпеть не можешь!

— Ну да, но пожаловаться на что-то надо было!

Мои приятели хихикают.

* * *

— Гарри, ты можешь мне помочь? — интересуюсь у Поттера.

— В чем именно? — смотрит на меня сквозь очки гриффиндорец.

— М... даже неловко просить. У твоего друга Рона очень красивая крыса. У нее очень оригинальный окрас шерсти. Я искала в зоомагазине такую же, но их нет, — вру, не краснея, — ты можешь как-нибудь выпросить ее у него для меня? А я взамен куплю ему любое другое животное. Например, сову или жабу...

Поттер поправляет дужку очков, пожимает плечами.

— Я попробую, Диана, но не обещаю...

К моему огромному изумлению, Рон соглашается отдать мне Коросту. Правда, при этом берет с меня слово, что я не обижу ее и не буду экспериментировать над ней. Приходится пообещать еще и то, что я буду вовремя кормить Коросту и чистить ей клетку. Ну, и, разумеется, немало повлияли на решение Рона двадцать блестящих галеонов.

— Какой он славный, — почесываю крысе голову, — мне он очень нравится.

Рон кривится и уходит, держа в руках золотые кругляши. А я отправляюсь в Выручай-комнату. Как и в книге, мне приходится пройти три раза около стены, после чего в камне медленно проступает дверь.

А Выручай-комната — штука полезная. А тролли в балетных пачках — извращение!

Мягкие кресла, камин. Бутылка дорогого вина, обед. Можно побеседовать.

Вытряхиваю крысу из клетки на пол, глажу по юркой голове.

— Здравствуй, Питер.

Крыса подскакивает в воздух на полметра, но замирает, увидев кончик моей палочки у собственной морды.

— Питер Петтигрю, — довольно заключаю я, видя, как животное едва не падает в обморок от страха. — Успокойся. Я не враг тебе. Если бы я была врагом, я бы уже тебя убила. Еще тогда, когда увидела тебя первый раз. В прошлом году.

Крыса сидит, не шелохнувшись.

— Питер-Питер. Неужели ты не хочешь хоть раз за все эти годы почувствовать себя человеком? Не хочешь? Жаль. А я старалась. Вино, нормальная еда, теплый камин. И беседа. Ни к чему не обязывающая беседа. Расскажу тебе кое-что. Тебе ведь интересно, откуда я узнала о тебе, верно? И тебе интересно, что с тобой будет. Лучше давай сам, а то я ведь знаю заклинание, способное вернуть тебе твой вид независимо от твоего желания.

Петтигрю сдается. Секунда, и на полу сидит пухлый голый человечек.

— Меня зовут Диана Гамильтон, — внимательно рассматриваю человеческую форму Питера Петтигрю. — Но, полагаю, тебе лучше привести себя в порядок. Теплый душ и чистая мантия — вряд ли ты будешь возражать.

Петтигрю не говорит ни слова, но ловко проскальзывает в приоткрытую дверь ванной, которую услужливо создает Выручай-комната, повинуясь моим желаниям.

— Угощайся, — говорю анимагу, когда он выходит после душа — чистый и в новой мантии.

Петтигрю не заставляет себя упрашивать. Еда быстро исчезает с тарелок. Я молча слежу за ним, ожидая, когда анимаг насытится.

— Чем могу быть полезным прекрасной мисс? — елейно произносит Петтигрю, едва ли не вылизав все тарелки.

— «Леди», — поправляю Питера. — Я — леди Гамильтон.

— Ой, простите, леди Гамильтон, — исправляется анимаг. — Чем могу быть полезен прекрасной леди?

— Лично мне — ничем, — смотрю в забегавшие глазки Петтигрю. — Но нашему общему знакомому — вполне.

— И... кому же? — через минуту молчания интересуется мой собеседник.

— Темному Лорду.

Петтигрю ахает и превращается в крысу.

— Цыц, животное, — направляю на него палочку. — Вернись обратно, а то превращу в крысу навсегда.

Анимаг меня не слушает. Крыса бежит куда-то под кресло, затем вдоль стены к двери...

Ага, нашел идиотку. Выручай-комната услужливо законопатила все возможные щели, не оставив лазейки для Питера.

— Акцио Петтигрю, — командую, и крыса повисает у меня в руке, яростно пытаясь выскользнуть из захвата.

Когда-то у меня жили крысы. Ручные, конечно. Но точно так же пытались вывернуться, если я поднимала их за шкирку.

— Не юли, Петтигрю, — подношу к носу крысы кончик палочки. — И на мой возраст не смотри. Слышал о такой вещи, как «родовые навыки»? Мой род кое-чему научился в течение тысячи лет. И этому, поверь, в школе не учат.

Петтигрю сдается и опять превращается в человека. Кидаю ему мантию, он ее торопливо натягивает.

Мерзенький типчик.

— И... чем я могу быть полезен Темному Лорду? — наконец произносит анимаг. В его глазах явно читается, что он готов согласиться с чем угодно, лишь бы остаться в живых.

— Не сейчас, Питер, — наливаю в бокал вино, протягиваю собеседнику. — Терпение и только терпение. Кстати, ты молодец, ловко провернул все с Блэком. Я до сих пор восхищаюсь твоей изобретательностью. И ведь они поверили... Он до сих пор в Азкабане.

— Откуда... откуда вы знаете? — давится Петтигрю.

Терпеливо жду, пока он прокашляется.

— Питер-Питер. Тайны есть у всех. Слушай, Питер. Мы будем дружить. Ты поживешь со мной какое-то время. Когда надо — я тебя отпущу и скажу, куда идти и что делать. Не пытайся меня обмануть — ни я, ни Лорд тебе этого не простят. А возвыситься ты сможешь.

Анимаг угодливо смеется и кивает.

В конце нашей беседы Петтигрю снова принимает образ крысы, и я сажу его к себе на плечо.

— Веди себя хорошо, Короста, — говорю крысе.

Крыса лишь дергает голым хвостом.

* * *

Наивная, наивная дура!!! Вот бить бы меня тарелкой по голове, чтобы не была дурой, да вряд ли это поможет.

Теперь по порядку: по школе шастает василиск. В каноне это случилось раньше... Хотя нет, это будет не по порядку.

По порядку: рядом с туалетом Плаксы Миртл был найден обездвиженный ученик первого курса Колин Криви, а рядом висел почерневший Почти Безголовый Ник. Дамблдор попытался это замять, как обычно, но слухи все равно просочились. Или он лишь сделал вид, что заминает?

Сижу в гостиной Слизерина, пытаюсь понять, кто выпустил василиска. Идти интересоваться у самого змея — боязно, вдруг я тоже застыну. Дневник Риддла я вернула Малфою, Джинни ни при чем. Вопрос: кто бы это мог быть?

Достаю пергамент, призываю перо. Начнем мозговой штурм.

1) Малфой. Решил не отказываться от плана, подсунул дневник Джинни.

2) Малфой-младший. Откуда-то узнал про дневник и подсунул его кому-нибудь, либо повелся на дневник сам.

3) Дамблдор своей властью директора школы. Надо чем-то занять Гарри.

4) Случайность. Василиск проснулся самостоятельно.

5) ...

Пятый пункт не дописываю, сминаю пергамент и отправляю его в камин. Проще, по-моему, спросить у василиска. Если закрыть глаза, то он вполне может не тронуть...

Черт, Диана, какая же ты стала безрассудная...

* * *

— Диана, ты слышала, открывается дуэльный клуб! — говорит мне за завтраком Драко.

— Нет, не слышала, — качаю головой. — И кто его открывает?

— Профессор Локхарт, — фыркает Дафна Гринграсс. Слово «профессор» у нее получается таким тоном, что все понимают ее презрение к этому напыщенному индюку.

— Ой... — только и могу сказать.

— Сегодня в восемь вечера, — кивает Забини. — Ты что, доску не читаешь?

— Ребята, мне как-то не до доски, — оправдываюсь. — Сами же видите — мне даже с вышивкой посидеть некогда.

Кладу в рот кусочек отбивной.

Интересно, как все пройдет, в клубе этом?

* * *

Стою в Большом Зале, с любопытством оглядываю присутствующих. Собралась почти вся школа, лица взволнованы.

— ...посещая клуб, вы научитесь защищать себя, если вдруг потребуют обстоятельства. А мой жизненный опыт подсказывает — такие обстоятельства не редкость. Читайте об этом в моих книгах. Ассистировать мне будет профессор Снейп... — распинается Локхарт.

Да, да. Слышала я такое уже... Раз пять, наверное. Фильм пересматривала, ага.

— Раз, два, три...

Ийеех! Здорово отлетел. Смотрю на распростертое тело Локхарта и начинаю хихикать. Мой смех подхватывают однокурсники, и вскоре уже весь Слизерин и часть Пуффендуя загибаются в истерическом хохоте.

Дальше все происходит по канону. Поттера выставляют против Малфоя, Грейнджер против Булстроуд.

— Серпенсортиа!

Твою ж налево! Как же я могла это забыть!!! Сейчас вся школа узнает, что Поттер — змееуст! Мне это надо?!!

Открываю рот, чтобы прийти на выручку Поттеру... и закрываю. Еще меньше мне надо, чтобы узнали о моей змееустости.

Но чудо случается. Гарри беспомощно смотрит на змею, но не успевает ничего сказать. Снейп уничтожает пресмыкающееся взмахом палочки.

А у меня по спине стекает струйка пота...

Грейнджер и Булстроуд в конце своей дуэли вцепляются друг другу в волосы. Когда их разнимают, в кулаке Гермионы зажат нехилый клочок волос моей соседки по комнате.

Кидаюсь к гриффиндорке, осматриваю ее.

— Со мной все хорошо, Диана, — улыбается Гермиона.

Киваю, разворачиваюсь к Булстроуд.

— Милли, ты в порядке? — обращаюсь к девочке, прижимающей руку к голове.

— Отстань от меня, Гамильтон! — внезапно рявкает Булстроуд. — Отвали, слышишь?!

— Булстроуд, ты чего? — поднимает удивленно брови Дафна Гринграсс, но Миллисента отмахивается от нее.

— Отвали, Гамильтон, — повторяет она. — Не смей больше никогда ко мне подходить!

Чего это она?

* * *

— Чего это она? — недоуменно спрашиваю в пространство, машинально шагая в сторону родных подземелий.

— Гамильтон, я думала, ты умнее, — вдруг произносит Элизабет Найт, четверокурсница нашего факультета, приноравливаясь к моему шагу.

— Ты о чем, Найт? — чешу в затылке кончиком палочки, глядя туда, куда убежала растрепанная Миллисента.

— Вы ведь с ней соседки по комнате, верно? — задумчиво произносит Элизабет. — В прошлом году поступили... И Снейп вас не расселил, когда ты перешла на второй курс посреди года.

— Ну да, — киваю.

— Зачем ты ее обижаешь?

— Я?

— Ну не я же, — меланхолично пожимает плечами Найт. — Ты ей постоянно показываешь, что она хуже, чем гриффиндорская грязнокровка.

— Я? — обалдело хлопаю глазами.

Она вообще о чем?

— Булстроуд с тобой с самого начала подружиться хочет, а ты не видишь, — вздыхает девушка. — С того самого момента, как ты ей халат перекрасила.

— Я? — опять вякаю. «Вяк» получается еще более беспомощным. Прокашливаюсь и повторяю: — Я?

Найт хмыкает, кивает.

В голове щелкает... Затем опять щелкает... И снова щелкает...

— О! — благосклонно кивает Элизабет Найт, глядя в мои глаза, в которых просвечивают крутящиеся шестеренки, и уходит, оставляя меня стоять столбом посреди коридора.

* * *

«Милли. Твою налево, Булстроуд! Чего ж ты... Ай...»

Стою на Астрономической башне, дымлю сигаретой. Рядом пляшет с недовольным видом Эдгар. Приходится быть бдительной — две сигареты он у меня уже выхватил и скинул куда-то вниз.

Умный, черт побери.

Все-таки магические птицы — это классно. Обычный ворон ни за что не стал бы шарахаться ночью. А обычную сову днем вряд ли можно куда-то отправить.

Делаю еще одну затяжку. Да, память Лидии и ее же привычки — штука серьезная. Вот как я курила двадцать лет, так и курю. Хорошо хоть, в волшебном мире не стоит бояться последствий: флакон специального зелья — и вся гадость выйдет из меня за считанные часы. Да и рак волшебники умеют лечить не хуже простуды.

Но в магическом мире своих неизлечимых болячек хватает... Например, проклятия.

— Кра! — сообщает мне Эдгар, выводя из задумчивости.

— Ага, — соглашаюсь. — Так что ж мне делать с Булстроуд-то?

Вместо ответа Эдгар клюет меня в руку так, что я с руганью выпускаю сигарету, и она, помаргивая мне красным, улетает за своими двумя товарками.

— Эдгар! — рявкаю на ворона.

Наглый птиц же косится на меня круглым, блестящим в темноте глазом. Создается впечатление, что он бесстыже улыбается.

Диана-Диана... Хотя, какая ты, к Мерлину, Диана... Лидка. Лидкой была и Лидкой останешься. Нос задрала, хвост распушила. Малфоя к ноге приставила, так возомнила себя императрицей. Спасительница мира — «Гарри Поттер, издание второе, дополненное». Тьфу.

Скольких учеников на твоем факультете ты помнишь по именам? Ну ладно, хотя бы по фамилиям? С первого курса — всех, но это понятно. Со второго...

Со второго я помню только четверых — двух мальчиков и двух девочек. С учетом того, что я с этими людьми полгода ходила на уроки. Молодец, Соломина, так держать...

С третьего... С третьего я помню побольше — четверых мальчиков и трех девочек... Из них — только двоих по именам.

Достаю очередную сигарету, которую опять пытается отобрать ворон, влепляю птицу подзатыльник, прикуриваю.

С Гриффиндора — и того хуже. Помню тех, кто был в фильме — Уизлей, Поттера, Финнигана с Томасом, Перси... А, это уже было, Перси тоже Уизли. О, еще Кривей помню. Колина и Денниса. Хотя... вру. Денниса я знаю по книгам и фильмам, но встречу в коридоре — не узнаю. А помню ли я кого-то еще? Тех, кого не упоминали в книгах, например? Да даже со своего факультета?

Ты так хорошо все распланировала, Лида. Ты продумала, как будешь влезать в доверие к Малфоям, как перетянешь на свою сторону Золотое Трио (ну, за минусом Рона, конечно — Рона не получилось, увы). Твой первый год и успехи в походе за философским камнем вскружили тебе голову. Ты рвешься спасать людей... Но видишь ли ты самих людей?

Ты не увидела, как Булстроуд потянулась к тебе, когда ты сделала добрый жест в ее сторону. Ты видела, но не увидела, что первое время Булстроуд опасались травить, но потом, когда ты не сделала ничего больше в ее защиту, Паркинсон взяла за привычку едва ли не вытирать об нее ноги. Девочка привезла с собой кота, чтобы рядом был хоть кто-то, кто относится к ней хорошо... А ты? У тебя была главная забота — чтобы кот не оставил шерсть на твоих вещах. Ах, да. Еще то, чтобы Гарри Поттер с метлы не навернулся.

Офигенно благородно, истинно по-слизерински. Причем «по-слизерински» в самых «лучших» традициях «мамы Ро».

Вмешавшись в плавное течение событий этого мира ты, Лидка, повлияла на многое. Но помимо «благих» деяний ты перестала видеть «обратную сторону медали». И ты забыла поговорку — «Благими намерениями вымощена дорога в ад».

Для этого ли ты здесь? Чтобы был ад? А есть ли смысл менять один ад магической войны девяносто пятого-девяносто восьмого на устроенный тобой лично ад? Только вот в чем отличие — в твоем личном аду ты не будешь управлять уже ничем...

Под одобрительный взгляд ворона кидаю окурок с Башни, разворачиваюсь в сторону лестницы...

* * *

Через неделю находят еще одного окаменевшего ребенка. И опять — он всего лишь парализован. Это третьекурсница — зашла в туалет и, похоже, увидела василиска в зеркале.

Но сколько таких счастливых случайностей еще будет? Когда случится так, что кто-нибудь из детей посмотрит в глаза василиску напрямую?

Дамблдор издает указание: по школе лишний раз не ходить, по ночам особенно. В библиотеку и столовую учеников сопровождают преподаватели. Для самостоятельного передвижения необходимо получить письменное разрешение декана.

Иду по коридорам в библиотеку. Хотелось бы найти профессора Бинса, да заодно почитать кое-что в книгах. Поворот, поворот, коридор... И замираю, ощущая, как по спине ползут мурашки.

«Тайная комната снова открыта: трепещите, враги Наследника!» — гласит надпись на стене в одном из коридоров.

Твою мать, вот ведь зараза! Какие, к черту, еще наследники? Я здесь Наследник! И кто выпустил Васю? Хорошо, хоть кошку не тронули...

Пока я размышляю над надписью, сзади раздаются шаги. Едва успеваю спрятаться в каком-то ответвлении, как мимо проходят Снейп, МакГонагалл и Филч.

— Вот, посмотрите, что за гадость! — провозглашает завхоз, тыча пальцем в надпись. — Это дело рук вашего ученика!

— Не пойман, не вор, — философски замечает Снейп, разглядывая буквы.

— Кто такой «наследник»? — интересуется МакГонагалл.

— Я видел его! — разоряется Филч.

Это он о ком?

Легкий шорох за спиной является мне подсказкой.

— Поттер, — шиплю в сторону. — Что тебе в своей башне не сиделось?

— А... Ы... Как ты меня заметила? — шорох становится ближе, хоть Поттера я не вижу.

А кто еще может шляться по Хогвартсу в мантии-невидимке?

— По запаху определила, — толкаю мальчишку вглубь коридора, угадав по звуку, в какой он стороне. — Тебя, что ли, Филч видел?

— Н-н-нет, — бурчит Поттер, и приоткрывает мантию. С изумлением гляжу на белобрысую голову Малфоя.

— Драко?!

Пока я хлопаю глазами, Поттер накрывает мантией и меня. Как раз вовремя — в коридор заглядывает Филч, привлеченный нашей возней.

Мы сидим тише мышей, пока преподаватели препираются с Филчем, затем выжидаем еще какое-то время, пока их шаги затихают вдали.

— Так, теперь все и по порядку, — сбрасываю мантию Поттера, встаю у стены, скрестив руки.

— Диана... — краснеет Поттер.

— Диана... — вторит ему Драко.

— Ладно, умники. Расскажу за вас. Шел Поттер по шос.. по коридору, тут смотрит — Драко. А сзади — Филч крадется. Ну, он Малфою на голову натянул мантию и в сторону. Филч покрутился-покрутился и помчался за Снейпом с МакГонагалл. Затем вы, ребятки, решили свалить, а тут я встала памятником напротив надписи. А потом и все остальные подрулили. Я верно излагаю?

— Да... — смущаются оба мальчишки.

— Так, плюсов здесь два — вы больше не ведете себя, как два драчливых петуха. Второй — вас не поймали. Теперь вопрос следующий: какого хрена вы шляетесь по коридорам без разрешения? Дамблдор вам не указ?

— А ты? Ты ведь тоже без разрешения ходишь! — огрызается Поттер.

— Гарри, милый, — мурлычу самым ласковым голосом, от чего Драко сгибается пополам со странными хрюкающими звуками, — я иду из подземелий в библиотеку. Это — самый короткий путь. И поверь, разрешение у меня есть. А вот у вас его нет.

Разумеется, у меня есть разрешение. Снейп косился, кривился, пару раз даже рявкнул, но разрешение выписал, перед этим «умыв руки» и «сняв с себя всю ответственность».

— Откуда ты знаешь? — подозрительно косится на меня разогнувшийся Малфой.

— А если бы оно было, вы бы уже орали с видом победителей: «Есть, есть разрешение!», так что...

— Так нечестно! — возмущается Поттер, а Драко лишь хлопает глазами.

— Разумеется, я же слизеринка, — фыркаю в ответ и, развернувшись, подхожу к надписи. — Кто в курсе, кто это написал?

— Мы не знаем, — виновато говорит за спиной Поттер. — Что это вообще за «наследник»?

Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на мальчишек. И сразу в глаза бросается испуганный Драко. Причем не просто испуганный, а в панике.

— Малфой, ты что-то знаешь? — реакция Драко не скрылась от Поттера.

— Наследник... это Наследник Слизерина, — справившись с собой, поясняет блондин. — Кто-то открыл... Тайную Комнату.

— А, ту, где Салазар Слизерин спрятал чудовище? — равнодушно кивает Поттер.

— Да, ту... — трясется Драко и вопит: — Поттер, тебе что, не страшно? По легенде, это чудовище уничтожит всех грязнокровок!

— Я полукровка, — пожимает плечами Поттер, — но все равно, оно ходит по школе и нападает на детей.

— Это легенда... — несмело говорит Драко.

— Не легенда, — качаю головой. — Увы, ребята. Тайная комната открыта. Но опасность — для всех. Чудище не разбирает, где чистая, а где нечистая кровь.

Мальчишки в шоке.

— Гарри, а ты не слышал случайно странного шипящего шепота? — интересуюсь у мальчика. — Которого никто, кроме тебя, не слышит?

— А... Я... Я думал, это мне кажется...

— «Кажется»? Поттер, ты учишься в школе магии! Твою медь, что за безалаберность! А если бы это было наведенное проклятие, когда ни на кого не действует, а на тебя действует? А если бы это было другое проклятие, медленно убивающее твоих однокурсников, а на тебя не действующее по каким-либо причинам?! — срываюсь на крик. — Сдам Снейпу на опыты!

— Диана... — в глазах Гарри что-то подозрительно поблескивает (слезы, что ли?), — прости... я не подумал...

— Идиот, — довольно заключает Малфой.

— Драко, а вот насчет тебя я сообщу отцу, — ласковым приторным голосом говорю блондину. — Тебя-то какого Мерлина дернуло по коридорам шляться?

— Не надо! — подпрыгивает Малфой. — Диана, пожалуйста, не надо!

— Я подумаю, — зловеще обещаю своему другу. — Ладно, идите по своим делам. Я тоже пойду, я в библиотеку так и не попала...

* * *

В один из выходных дней скрещиваю пальцы и спускаюсь в Тайную комнату. В конце концов, там и мои книги лежат. Забросила я что-то изучение Темной Магии...

Книжки целы. Шкаф цел. Это радует. Значит, чужих не было.

Подхожу к статуе Салазара Слизерина, прикасаюсь к ней рукой. Что же надо сделать, чтобы подтвердить свое родство с Основателями?

Где-то в каком-то фанфике было написано, что надо дать свою кровь...

Надрезаю заклинанием палец, касаюсь статуи, позволяя крови капнуть на камень... И сознание выключается.

И вот кто, кто тебя просил, а?

* * *

...Наследие Гриффиндора... Наследие Когтевран.... Наследие Пуффендуй... Наследие Слизерина...

Теплые объятия магии. Вереница незнакомых лиц... И шепот, шепот. Оглушающий шепот...

Хогвартс мурчит. Мурчит, как сытый довольный кот под руками ласковой хозяйки. Он тянется всеми уголками своей магической личности, желая моего прикосновения, изнемогая от одиночества.

Скольжу по красноватым нитям, пронизывающим всю школу. Заглядываю в кабинет Дамблдора, навещаю лабораторию Снейпа, подглядываю за Филчем... И снова возвращаюсь к Дамблдору.

Нити, которые связывают директора со школой — не такие красные. Скорее, оранжевые, и их не так много.

— Убрать..? Убрать..? Убрать связь... директора? — шепот со всех сторон.

Ух ты, Хогвартс предлагает мне сместить Дамблдора!

— Нет, — нежно прикасаюсь к магии замка, от чего Хогвартс едва не дрожит от наслаждения, — пусть остается... Ответь мне на вопрос, пожалуйста.

Дрожь повторяется. Замок готов отвечать на все, что угодно.

— Кто выпустил василиска?

Нити... снова нити... директорского цвета... обволакивающие василиска и сходящиеся на Дамблдоре...

ВОТ УРОД!

Резко возвращаюсь в реальность. Приваливаюсь спиной к холодному камню, пытаюсь отдышаться.

— Вот урод! — с чувством повторяю в пустоту. — Это ж надо, какой гад!

Замок виновато ворчит, но я тут же его успокаиваю. Лезу в карман мантии, но сигарет там, разумеется, нет.

Дрожь магии Хогвартса отзывается на мое желание, и передо мной материализуются мои сигареты, которые я прячу в тумбочке.

Ух ты, классно!

Горький дым заполняет подземелье. Трансфигурирую из носового платка кресло, сажусь в него, вытянув ослабевшие ноги.

Передо мной возникает столик, на столике — бутылка коньяка.

Похоже, снейповского.

Плевать.

Не обращая внимание на стакан, отхлебываю из горлышка, ощущая, как теплота спускается вниз по пищеводу, растекаясь по телу.

— Хогвартс! — зову замок, который тут же отзывается. — Закрой меня и мои вещи от наблюдения директора. Сними путы управления с василиска и загони его сюда. И... хотя нет. С вещей не снимай. И пусть Дамблдор думает, что я в каком-нибудь пустом классе.

Замок рад выполнить мое поручение. Вижу, как рвутся оранжевые нити, связывающие чудовище с Дамблдором, вижу, как исчезают они с меня. Вижу, как длинное и массивное змеиное тело ползет сюда...

Сюда?!!

— Замок, а василиск мне опасен? — поспешно спрашиваю Хогвартс, ощущая в животе противный склизкий комок страха.

Мне ответом служит добродушный смех замка. Как он может быть опасен — чудище создано Салазаром Слизерином, и верно служит всем его потомкам...

УРА!

Сразу после моих мыслей в комнату вползает василиск.

Замираю, разглядывая гибкое змеиное тело, покрытое крупной чешуей.

— Ссссс...

А глаза у него — желтые и светятся.

Дергаюсь, понимая, куда я смотрю. Но через секунду по спине ползут мурашки — я не окаменела!!!

— Привет, — говорю на парселтанге.

— Сссс... хозяйка... — отзывается василиск и подползает ближе.

Кладу руки на треугольную голову змея, ощущая гладкую прохладу его кожи.

— Какой ты красивый...

Василиск обвивается вокруг моего кресла, прикасается кончиком языка к моему лицу.

— Сссс... я долго ссспал...

— Иди, спи еще, — глажу змея по голове. — Я разбужу тебя, когда ты понадобишься...

Василиск послушно заползает в свое убежище в статуе.

И только потом я понимаю, как меня трясет.

В два глотка допиваю коньяк (там было немного! я не пьяница!) и тут же засыпаю в кресле.

* * *

Просыпаюсь я ближе к обеду — так мне любезно сообщил замок. Преподаватели уже в панике — моя пропажа в такое время никого не оставила равнодушным.

Тьфу. Первый раз в жизни я так нарушаю школьные правила. Где мои хваленые мозги?!

Поднимаю сброшенную шкуру василиска, которую вчера не заметила, отхватываю приличный шмат. Всю я просто не унесу, но отрезанного куска мне должно хватить для того, чтобы задобрить Снейпа.

Хогвартс, оказывается, умеет управлять пространством на своей территории. Он буквально за считанные секунды делает мне проход ко входу в Большой зал.

Эх, где наша не пропадала!

Делаю каменное выражение лица и вхожу.

У моего декана на лице — ярость. Но не только ярость, но и облегчение.

— Где ты была? — шипит Драко, когда я сажусь на свое место и, как ни в чем не бывало, принимаюсь за еду.

— В Тайной комнате, усмиряла чудище, — честно отвечаю. — Нет, а где еще может быть человек, который уснул за учебниками в пустом классе?

— Диана, тебя Снейп удавит, это точно, — расстроено глядит мне в лицо Малфой. — Он утром едва не убил Поттера, когда выяснилось, что ты пропала, а все молчат.

Причем тут Поттер?

— А чего все молчали?

— Ну, думали, что ты в библиотеке, — краснеет Драко. — И что придешь поздно. И утром все подумали, что ты уже встала. А за завтраком обнаружили твое отсутствие. Но и тогда все подумали, что ты просто опоздаешь... Но когда ты не явилась на урок к Снейпу...

О, это мне не повезло... Хотя...

— Кстати, что это такое? — кивает мой друг на свернутую шкуру.

— Так, кое-что... — подмигиваю другу.

— А... многозначительно ухмыляется Драко.

* * *

— Леди Гамильтон, — ядовито подчеркивая слово «леди», прищуривает глаза мой декан. — Могу ли я, ничтожный, поинтересоваться, где вас носило всю ночь?

Стою перед преподавательским столом. Рядом в позе конвоира — МакГонагалл. Только Дамблдор внимательно смотрит на меня сквозь свои очки. В голове сразу становится противно от холодных прикосновений.

— Простите меня, профессор, — покаянно опускаю голову. — Я совершенно забыла следить за временем.

— Ну да, ваши же заботы важнее указов директора, — фыркает Снейп. — Когда я выписывал вам разрешение на самостоятельное передвижение по Хогвартсу, я не ожидал, что вы поступите так безрассудно. Я отзываю его.

М-да. Не повезло. Хотя... Как не повезло — я теперь могу в любую точку замка попасть и без всякого разрешения.

— Минус пятьдесят баллов со Слизерина, — злорадствует МакГонагалл.

Блин, вот стерва.

— И отработка у Филча в течение двух недель. В том числе и по выходным, — добавляет Снейп.

Твою мать!!! А вот это уже хуже! Какая в за... кхм... отработка, мне лагерь нужно делать!!!

— Надеюсь, вы переживете без Хогсмида, — равнодушно замечает мой декан. — Делу время, потехе час.

А я еще ему... шкурку моего василиска... собиралась отдать!!!

Молчу, смотрю в пол.

— Идите, мисс Гамильтон, — вздыхает Дамблдор. — Будьте осторожнее.

* * *

Послеобеденные занятия ничуть не улучшают моего настроения. Я не представляю, как я буду проходить отработку у Филча. Мне искренне жаль несчастного сквиба, но я предпочитаю держаться от него подальше.

На отработке я выясняю, что ненавижу мыть полы. Никогда это не умела толком. А в теле двенадцатилетней девочки — тем более.

Заканчиваю мучиться в десять вечера. Филч забирает у меня тряпки и гонит. Совру, если скажу, что меня это огорчает.

Хорошо, что мне не надо тащиться по темным коридорам. Шагаю прямо в спальню, кое-как раздеваюсь и буквально проваливаюсь в сон.

* * *

В один из визитов в поместье обеспокоенный Люциус расспрашивает меня о нападениях. Я без утайки говорю, что кто-то выпустил василиска. Какой-то муд... очень неумный человек. Потому что василиску — плевать, кого убивать. Но он больше никого не тронет, потому что «я так сказала».

Малфой пристально смотрит мне в глаза, затем, видимо что-то решив для себя, кивает.

— Хорошо, я вам верю, леди Гамильтон.

* * *

Времени катастрофически не хватает. Варю себе Бодрящее зелье в Выручай-комнате, едва не падая от усталости. Заказывать у Снейпа через Малфоя — долго. Так что приходится обходиться своими силами.

Один глоток приводит меня в полуживое состояние, второй — в относительно живое. Лишь допив стакан, я ощущаю себя немного человеком.

Думаю, полведра Бодрящего зелья мне хватит.

Эх, еще бы хроноворот...

Снейп на меня зол. Каждый раз, когда я прохожу мимо него, я удостаиваюсь взгляда, от которого по спине ползут мурашки. Если бы я не была слизеринкой, то мне бы доставалось, как Поттеру — за все хорошее.

Но наш декан свой факультет не обижает. Нам и так достается от всех остальных.

По школе ползут слухи, что Снейп мой родственник, и что у нас с ним конфликт из-за моей предстоящей помолвки. С кем только, неясно.

Может быть, так думают, потому что у меня со Снейпом мимика похожая?

Интересно, а Снейп мог бы отдать замуж почти тринадцатилетнюю дочь? Или...

Тьфу. Плохие мысли, плохие...

Поместье на выходных я все равно посещаю. Оно уже начинает приобретать черты будущего лагеря — оборудована часть жилых комнат, стадион, тир, игровая. Заканчивается работа над обеденным залом, то есть столовой.

А через неделю я просыпаюсь с жуткой головной болью. Из зеркала на меня глядит такая страшная рожа, что я едва не отскакиваю с визгом.

— Какой ужас! — любезно информирует меня зеркало. — Что с тобой?

— Понятия не имею, — пытаюсь не дышать, поскольку даже простой вдох отдается в висках и затылке острой болью.

— Иди в больничное крыло, — советует зеркало. — Ты не в порядке.

Ага, сама вижу.

Мадам Помфри тоже в ужасе.

— Деточка, что с тобой? — задает она вопрос, едва взглянув в мое жуткое лицо.

— Так... чувствую себя не очень, — сообщаю очевидное.

— Что ела, что пила? — суетится вокруг меня колдомедик.

— Мммм... — отзываюсь я и сползаю по стенке.

Как я дошла до Больничного крыла и при этом не потеряла сознание?

В себя прихожу от голосов за стеной. Мадам Помфри ругается с... профессором Снейпом???

Через минуту дверь распахивается, и в проеме возникает черная фигура моего декана.

— Леди Гамильтон, будьте так любезны, поделитесь со мной, что вы пили?

— Бодрящее зелье, сэр, — честно отвечаю Снейпу. Врать в его случае бесполезно.

— Ага, а сколько? — шелковым голосом спрашивает профессор. — И как долго?

— Неделю... два стакана в день — один утром, один вечером, — вспоминаю количество выпитого.

— Замечательно, — улыбается Снейп улыбкой голодного вампира. — А вы в курсе, что у Бодрящего зелья при передозировке есть такой малозаметный побочный эффект, как ГОЛОВНАЯ БОЛЬ?!!

Последние слова Снейп выкрикивает так, что моя голова чуть не лопается.

— Уже знаю, профессор, — говорю, едва не потеряв сознание. — Простите, пожалуйста.

— Где вы его варили? — продолжает допрос Снейп.

— В одной из комнат... Хогвартса.

Не буду я говорить про Выручай-комнату!

— Гениально. Если бы вы это сделали на занятиях, я бы поставил вам «превосходно», но за самовольную выходку назначаю вам взыскание. После отработок с Филчем будете еще неделю ходить на отработки ко мне!

Блин, профессор... а я тебя так любила...

Возражать у меня нет сил.

В больничном крыле валяюсь три дня. Снейп передает мне какие-то зелья, от которых мне постоянно хочется спать, но и головная боль сменяется на тупую и ноющую.

Из больничного крыла возвращаюсь бледная, похудевшая и с синяками под глазами.

— Что с тобой сделал этот сквиб? — в ужасе спрашивает Малфой, который в курсе моих отработок у Филча.

— Он — ничего. Я перебрала Бодрящего зелья.

— И зачем ты так надрываешься? — качает головой мой друг. — Куда ты торопишься?

Ага, так я тебе все и расскажу.

Но мне на выручку, как ни странно, приходит Люциус, когда я в очередной раз сбегаю из Хогвартса в поместье.

— Диана, сосредоточьтесь на школьных делах, — советует мне Малфой, когда я жалуюсь ему на нехватку времени и сил. — За две недели ничего не произойдет — основная работа уже проделана.

Надеюсь...

* * *

На первую отработку у Снейпа захватываю шкурку василиска. Шагаю и оказываюсь рядом с лабораторией.

— Войдите! — слышу голос декана и переступаю через порог.

— А, леди Гамильтон, — ехидно приветствует меня Снейп. — Рад тому, что вы почтили меня своим визитом. Надеюсь, вас не оскорбит необходимость запачкать руки при мытье котлов.

Хм. Чего он так взъелся?

Кладу на стол сверток.

— Что это? — поднимает брови декан, затем приглядывается. — Откуда... это у вас?

— Да так, валялась, — пожимаю плечами. — Вам, полагаю, она нужнее.

— Уберите, — ледяным голосом говорит Снейп.

— Не уберу, — отвечаю таким же тоном. — Я что, зря за ней таскалась?

— Зря.

И вот как с тобой помириться?!

— Профессор... — говорю, вкладывая в голос всю возможную доброжелательность. — Я не знаю, чем провинилась перед вами, но, тем не менее, я хочу сделать все, чтобы загладить свою вину.

— Леди просит прощения у ничтожного полукровки? — ядовито интересуется Снейп.

— Да причем тут титулы и чистота крови! — взрываюсь. — Я уважаю вас, потому что вы — замечательный человек, прекрасный декан и мастер своего дела. Если вам хочется знать больше — я восхищаюсь вами, и мне плевать на то, кто в вашем роду был магглом. Я была горда попасть на Слизерин, но еще большую гордость у меня вызывает то, что именно вы мой декан.

— Я не знаю, в какую игру вы играете, леди Гамильтон, — Снейп скидывает на пол шкуру василиска, — но мне не нужны ни ваши восторги, ни ваши... подарки. Котлы в той стороне. Приступайте.

Чтоб тебя приподняло да шлепнуло, профессор Снейп!

Хватаю щетку и первый котел. Эх, тяжела и неказиста...

* * *

Рождественские каникулы. Как много в этом слове!

Разумеется, в школе я не останусь. Хоть Хогвартс и пытается меня уговорить, у меня на эти две недели другие планы.

Делаю шаг и оказываюсь у дверей директорского кабинета.

— Мисс Гамильтон? — смотрит на меня Дамблдор. — Вы что-то хотели?

— Да, сэр, — киваю. — Я прошу у вас разрешения отпустить со мной Гарри Поттера в Лондон на пару дней.

Фу. Когда Дамблдор давится, он неприятен.

— Кхм. А я могу поинтересоваться, зачем? — щурится старикан.

— Разумеется. Я обещала ему помочь избавиться от очков.

— Хм... А, лимонную дольку? — спохватывается директор.

— Нет, благодарю, — кошусь на противный мармелад. — Я завтракала.

— А куда поедете вы на каникулы? К Малфоям? — Дамблдор запихивает в рот желтый кусочек.

— Нет, у меня дела в Лондоне, — коротко отвечаю.

Директор молчит какое-то время, пристально смотря мне в глаза. Я привычно возвожу в мозгу каменную стену, о которую ударяются его ментальные щупальца.

— Учитывая, что в школе небезопасно оставаться, было наилучшим вариантом, если бы вы смогли позаботиться о Гарри в течение каникул... — осторожно говорит Дамблдор.

Чего? Остаться с Поттером на все каникулы? А лагерь???

— А вы дееспособная совершеннолетняя волшебница, хоть вам и двенадцать лет, — директор поправляет на носу очки, — и за эти полтора года показали себя исключительно здравомыслящим человеком...

Я? Здравомыслящий? В свете последних событий, приведших к отработкам... Чьорт...

— Если Гарри не будет возражать... — пожимаю плечами. — Только, профессор, у меня у самой нет дома, буду жить в «Дырявом Котле», скорее всего.

Накрылся мой отдых в поместье...

— «Дырявый котел» тоже неплох... — поглаживает бороду старик и кидает в камин горсть летучего пороха. — Минерва! Пригласи ко мне Гарри Поттера, пожалуйста.

Пока Поттер добирается до кабинета директора из башни Гриффиндора (а я могу за один шаг, бе-бе-бе!), Дамблдор задает мне ничего не значащие вопросы — как учеба, как отношения со Снейпом. Рассказывает, что после каникул я смогу сдать экзамены за третий курс и перейти на четвертый, МакГонагалл сменила гнев на милость и готова принять у меня трансфигурацию...

Поттер влетает в кабинет, запыхавшийся и раскрасневшийся.

— Директор...

— Присаживайся, мой мальчик. Лимонную дольку?

— Да, спасибо, — говорит Гарри и принимается за мармелад.

Фу.

— Гарри, ты же понимаешь, что оставаться в школе небезопасно? — аккуратно начинает свою манипуляцию директор.

На лице моего приятеля сразу появляется убитое выражение.

— Мне придется поехать к Дурслям?

— Ну... Не совсем к Дурслям... Мисс Гамильтон любезно согласилась помочь...

Блин, вот интриган этот Дамблдор...

Гарри смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Диана? Я поеду к тебе?

Вяло киваю.

— К тому же — я обещала тебе решить проблему с твоими очками... — улыбаюсь мальчику.

— А... — хлопает глазами Поттер.

Гарри-Гарри... Интересно, я смогу поделиться с тобой хоть каплей здравомыслия? Сможешь ли ты перестать быть таким наивным дуриком?

* * *

— Значит, ты не приедешь на это Рождество? — куксится Малфой. — Мама была бы тебе рада, как и отец...

— Я знаю, Драко, — пожимаю плечами. — Но ты сам понимаешь... мне нужно заниматься делами семьи...

Мальчик кивает, понимая, о чем я. Он с детства жил подобными понятиями, поэтому ему не нужно объяснять отдельно.

— Отец тоже постоянно занят. Слышала о лагере «Молодая Британия»? Он принимает участие в его организации. Я очень хочу туда поехать, хоть я и не на четвертом курсе. Но, думаю, в моем случае может быть исключение...

— Возможно, — пожимаю плечами. — А было бы здорово.

— А ты поедешь?

— Если не будет забот на лето, то поеду.

— Ура!

Но заботы летом у меня будут...

* * *

В «Хогвартс-экспрессе» в купе едем вчетвером — я, Поттер, Грейнджер и Малфой. Малфой косится на Грейнджер, забившись в дальний угол. Уизли остались на каникулы в Хогвартсе, хотя большую часть детей родители разобрали.

У проводницы покупаю сладостей на всех. Гарри и Гермиона с энтузиазмом разворачивают упаковки с шоколадными лягушками, за компанию парочка достается и мне. Впихиваю сидящему на столе Петтигрю в образе крысы половину шоколадной лягушки.

На платформе Гермиона сразу от нас отстает — ее встречают родители. Драко встречает отец. Я иду следом за Малфоем-младшим, а за мной волочится Поттер.

— Лорд Малфой, — приседаю в реверансе. — Рада вас видеть.

— Леди Гамильтон, — легкий поклон мне в ответ, — взаимно. Жаль, что вы не сможете погостить у нас этой зимой.

— Простите, лорд Малфой. Иногда приходится заниматься делами, — говорю с улыбкой.

Малфой-старший улыбается, оценив мою реплику.

— А это... мистер Поттер? — в голосе Люциуса никакой неприязни, лишь легкое любопытство.

— Эм... да... здравствуйте, сэр, — говорит Поттер, пытаясь прикрыться мною.

— Как у вас дела, мистер Поттер?

— Эм... хорошо, мистер Малфой... — лицо Гарри идет пятнами от смущения. — Благодарю вас... И... спасибо за снитч...

— Я рад, что он вам понравился, мистер Поттер, — с неожиданной теплотой говорит Люциус. — Желаю вам побед во всех матчах.

Драко делает возмущенный вдох, но сильная рука его отца берет его за плечо и разворачивает прочь.

Ну да, ты ведь, Драко, его соперник...

— Увы, нам пора, — прощается Малфой, умудряясь оставаться таким же аристократически гордым, едва ли не пиная своего сына.

— До свидания, лорд Малфой, — прощаюсь я.

— До свидания, лорд Малфой, — эхом отзывается Поттер.

Смотрю, как оба блондина теряются в толпе.

— И куда мы сейчас? — интересуется Гарри Поттер.

— В «Дырявый Котел». По-хорошему, надо было идти камином, но, Мерлин знает почему, Дамблдор запретил это делать, — говорю, направляясь к выходу с платформы.

— А зачем в «Дырявый Котел»? — семенит за мной мальчик.

— Жить там будем, — вздыхаю. — У меня еще нет своего дома.

— А...

— Бэ. У тебя маггловские деньги есть?

— Нет... — растерянно смотрит на меня Гарри.

Лезу в карман мантии, достаю обычный кожаный кошелек, заглядываю.

Последний раз в Гринготтсе я поменяла около сотни галеонов на фунты по курсу, причем деньги уходили только на сигареты. Так что в моем портмоне еще остались три сотни «маггловских денег».

— Есть деньги, слава Моргане. Едем на такси,

Таксист смотрит на нас с подозрением, но грузит в багажник вещи Гарри и мою безразмерную сумку.

— А почему у тебя такая маленькая сумка? — без задней мысли спрашивает Поттер, когда такси замирает на одном из перекрестков.

— Потому что на ней чары, увеличивающие вместимость, — отвечаю с видом «а-ля Гермиона Грейнджер». — Вам, отстающим колдунам, такие не под силу!

— А ты сама их накладывала?

— Зачем накладывать самой? — чопорно гляжу на Поттера. — Купи в Косом Переулке.

— А... А сколько они стоят?

Не выдерживаю и рисую на ладони пальцем буквы, вкладывая в них чуть невербальной и беспалочковой магии, чтобы они стали видимыми:

«Поттер, мы едем в МАГГЛОВСКОМ такси. Заткнись, Мерлина ради».

Я не смогу долго делать вид, что "детки играются".

Гарри хлопает глазами, поправляет очки и судорожно кивает.

Вот и умничка.

Такси довозит нас до книжного магазина, рядом с которым — вход в «Дырявый котел».

— Вас точно здесь встретят? — косится на нас водитель.

— Да, сэр, — отвечаю.

Таксист снова на нас косится, но помогает выложить вещи. Слежу, как он отъезжает от тротуара.

— Идем, — бросаю Гарри, который пытается собрать багаж и удержать его двумя руками.

Ха-ха. Мне проще — у меня сумка вместительная.

Том радуется встрече с Гарри, как со старым знакомым. Нам достается сдвоенный номер с одной ванной на втором этаже.

— До пятого января, — говорю я, выкладывая на стол галеоны.

Пятого января мы уже поедем в школу.

Поттер пытается затащить багаж на лестницу, но я взмахиваю палочкой, и чемоданы вместе с Буклей в клетке повисают в метре над полом.

А Эдгар клетку терпеть не может...

— Нам же нельзя колдовать на каникулах! — ахает мой спутник.

— Мне — можно, — поднимаюсь по ступеням. — Я совершеннолетняя и дееспособная по магическим законам. Шагай-шагай, не отставай.

Левитирую сумки и чемоданы Поттера в комнату, опускаю на пол.

— Гарри, ты что, взял все свои вещи? И учебники? — интересуюсь у мальчика, растянувшегося на кровати.

— Да, а что?

— А зачем?

— В смысле? — Поттер садится на кровати, смотрит на меня.

— Зачем волочь с собой ВСЕ, если мы все равно пятого числа будем в школе? Или ты планируешь выучить все, что написано в учебниках за эти две недели?

— Эм...

— Да, я поняла. Ты не подумал, — вздыхаю. — Гарри, ты такой ребенок...

— А ты сама? — огрызается Поттер. — Ты на полгода меня старше!

— Я леди Гамильтон, Гарри. Сила Рода признала меня Главой. Я по умолчанию уже не ребенок. Хотя и да, мне еще нет тринадцати.

— Глава Рода? — хлопает глазами мальчик. — А что это вообще такое?

Он что, не знает?!

— Гарри-Гарри, — трансфигурирую кресло из шарфа, сажусь в него (ничего так креслице получилось, зелено-серебряное, мягкое и пушистое), — ты же в курсе, что бывают чистокровные волшебники, полукровки и магглорожденные?

— Конечно, да! — возмущенно хмурит брови Поттер.

— Теперь следующее. Ты знаешь, зачем чистокровные волшебники так блюдут свою родословную?

— Делать им больше нечего! — фыркает мальчик.

— Здесь ты не прав, Гарри, — говорю мягким голосом. — У каждого мага есть то, что называется «Родовая Сила». Эта сила, которую он получает от предков и после смерти отдает своим потомкам. И чем древнее род, тем большее количество Родовой Силы передается каждому рожденному магу в этой семье.

— Ты хочешь сказать, что Гермиона слабее чистокровного мага? — хмурится Поттер.

— Не совсем. Есть такая вещь, как «личная сила мага», и она не зависит от Родовой Силы. Гермиона — сильная ведьма, хоть у нее и нет Силы Рода.

— А ты, получается, очень сильная волшебница? — косится на меня Гарри.

— Ну... моя личная сила вряд ли больше, чем у Гермионы, — успокаиваю мальчика (и вру при этом). — Но, помимо Родовой Силы, есть еще так называемые Родовые Знания и Родовые Умения. Знания Рода — это то, что передается из поколения в поколение — тайные заклинания, секретные зелья. Их теоретически можно передать любому другому магу, но, сам понимаешь, древние Рода не горят желанием делиться с чужаками теми знаниями, что их предки получали иногда ценой своей жизни. Далее. Родовые Умения — это определенные способности, которые передаются по наследству детям, несущими в себе кровь Рода. При этом иногда они присущи всем потомкам, в том числе и незаконнорожденным, иногда проявляются случайно. Например, моя способность узнавать чужие секреты — это способность нашего Рода, но проявляется она случайно. У моих детей ее может не быть. И у моих родителей ее не было. Если меня не подводит память, она была у моего прапрапрадеда по материнской линии, но это не факт.

Ух ты, а Поттер слушает, открыв рот. Забавный мальчик. Да и мне самой интересно — про такое у Мамы Роулинг не было написано. Но сейчас я — просто знаю об этом — память Дианы Гамильтон...

— Теперь дальше. Вернемся к Родовой Силе. Глава Рода — это маг, способный управлять всей Силой Рода. Причем абсолютно. Он имеет определенную магическую власть над своими потомками. И предками, кстати, если Главой Рода становится маг, у которого живы родители или деды с бабками. Но Главой Рода стать непросто. Иногда Сила Рода просто не признает кандидата. Человек может хоть порваться, но Главой Рода ему не быть. Сила Рода выбирает достойнейших. Правда, бывает так, что Род остается без Главы. Это тяжело. Сила Рода остается как бы законсервированной, ожидающей своего часа. В этот момент любой из магов может заявить свои претензии на Главенство, независимо от родства. И иногда случается, что Сила Рода признает чужака. Хорошего в этом мало, поскольку Род прекращает свое существование, а его Сила вливается в Силу Рода чужого мага, но для самого претендента это величайшее достижение. Сила его Рода увеличивается, и увеличивается намного. На сегодняшний день магических Глав Рода — единицы.

— Здорово... Я не знал про это... — бормочет Гарри, потирая лоб. — А как становятся Главой Рода?

— Нужно надеть Родовой перстень, — показываю кольцо на пальце. — Если кольцо удерживается на твоей руке, принимая нужный тебе размер, то Сила Рода тебя признала. Если нет — тебе не повезло.

— И ты...

— Да, Гарри. Я надела это кольцо в одиннадцать лет, стоя рядом с телом моего дяди. Тогда мы находились посередине Атлантического Океана на пути в Великобританию. Этот Перстень — Родовой Перстень Гамильтонов, дядя хранил его в шкатулке. До меня его носил мой прадед. Разумеется, я ни на что не рассчитывала, ни на какое Главенство Рода. Я всегда хотела «померить колечко», но моя мать и дядя запрещали мне это... Может быть, не зря. Теперь, согласно Магическому законодательству, я считаюсь совершеннолетней и дееспособной. Я имею право ходить в Хогсмид, мне не нужен опекун, чтобы решать мои проблемы. Но в то же время, если ты натворишь что-то, за что тебя лишь ласково пожурят, то я могу вполне попасть в Азкабан.

Поттера передергивает.

— Ага. Но я не планирую делать ничего из такого, — улыбаюсь мальчику. — Мне нравится на свободе.

Мальчик тянется, затем зевает.

— Приведи себя в порядок, — говорю Гарри. — На ужин спустимся через час.

— Хорошо, Диана, — вздыхает Поттер.

* * *

Для спокойного ужина занимаю небольшую кабинку в дальнем углу кафе. Простенькие чары незаметности обеспечат нам отсутствие нежелательного внимания.

Поттер опаздывает на пять минут. Оглядывает зал, пытаясь найти меня. Выхожу из кабинки, машу ему рукой. Мальчик вздрагивает, затем семенит ко мне.

— Я тебя не заметил, — виновато улыбается Гарри.

— Я наложила чары незаметности, — поясняю и придвигаю к нему кусок пирога с почками. — Ешь.

Поттер ест и сонно клюет носом.

— Завтра купим тебе нормальную одежду, — оглядываю потертую мантию своего сотрапезника. — Ты вообще следишь за собой?

— Ну...

— У тебя полное хранилище денег. Как ты думаешь, твои мама и папа оставили их для того, чтобы ты ходил пугалом?

— Откуда ты... — вскидывается Поттер, затем обмякает. — А, точно... я забыл, что ты все знаешь...

— Ага. И сделаем тебе линзы, наконец. Или ты согласен на операцию?

— А это больно?

— Ничуть, — отставляю пустую тарелку и принимаюсь за прохладное пиво. — Но придется какое-то время провести в больнице. Два или три дня.

— Я... не знаю, — бормочет Гарри, ковыряя ложкой пирог. — А как лучше?

— Предлагаю сперва пройти обследование в клинике, — говорю через минуту. — Пусть доктора скажут, как и что лучше. А там посмотрим по ситуации.

— Хорошо, — покорно кивает Поттер и принимается за абрикосовый сок.

* * *

— ААААА!

— Чего орешь? — спрашиваю Поттера, судорожно натягивающего на себя одеяло. — Я же обещала зайти в восемь.

— ДИАНА?!

— Да, я, — фыркаю в ответ, поправляя копну каштановых волос (и нет, у меня не та внешность, с которой я появляюсь в лагере — я еще не совсем из ума выжила). — Слышал о такой штуке, как Оборотное зелье?

— А... зачем?

— Поттер-Поттер. Мозги напряги. Это в магическом мире всем плевать, сколько мне лет, если я предъявлю перстень. А в маггловском мире, куда мы с тобой сейчас отправимся, возраст решает многое. Двум двенадцатилетним детям едва ли позволят пройти обследование в самой дорогой клинике Лондона.

— А...

— Бэ, Поттер. Приведи себя в порядок и быстро завтракай. Через полчаса выходим.

Мальчишка кидает взгляд на поднос у кровати, резко кивает.

— Хорошо... Я сейчас.

Тихо притворяю за собой дверь.

* * *

— Куда идем? — интересуется Гарри Поттер, когда мы, натянув на нос капюшоны и изо всех сил закутавшись в мантии, бредем по Косому Переулку.

— Сперва в Гринготтс. Снимешь денег, купишь безразмерную сумку и маггловские фунты.

— У меня нет ключа, — через какое-то время спохватывается Гарри.

— Восстановишь. В крайнем случае, я тебе одолжу.

— А... — выдавливает из себя Поттер, когда я уже толкаю дверь банка.

Гоблины косятся на нас, затем пристально вглядываются в мое лицо.

— Да, я под Оборотным зельем, — киваю особенно ехидно щурящемуся гоблину. — Леди Диана Мерседес Гамильтон, к вашим услугам.

— Леди Гамильтон, — гоблин расслабляется. — У нас не принято обслуживать клиентов под Оборотным зельем...

— Но я назвала вам свое имя и могу удостоверить личность, — кладу на стойку руку с перстнем. — Мне предстоит поход в маггловский мир, а там к детям относятся несерьезно.

— Тогда не проблема, леди Гамильтон, — кивает гоблин. — Вы что-то хотели?

— Да, — протягиваю гоблину сумку-безразмерку, набитую галеонами (всю ночь кошелек трясла), — это положить на мой счет.

Гоблин резво стаскивает сумку куда-то под стойку, шушукается с другим гоблином.

— Леди Гамильтон, прошу вас в комнату для VIP, — кланяется мне второй гоблин. — Там будет быстрее и проще.

— Погодите. Чуть попозже, этому молодому человеку тоже нужны ваши услуги. Это Гарри Поттер.

Гоблины опять перехрюкиваются (интересно, я выучу гоблиндук, если буду слушать их хрюканье?), затем один из них кивает.

— У Гарри Поттера есть ключ? — интересуется гоблин.

— Эм... нет, — Гарри растерянно смотрит на меня, ожидая помощи.

— Тогда мы вряд ли сможем помочь уважаемому Гарри Поттеру, — фыркает гоблин.

— Ну... Полагаю, «Пророк» будет не прочь опубликовать информацию, что любой из ваших клиентов может лишиться своих денег из-за какой-то маленькой железячки, — улыбаюсь во все тридцать два зуба. — Пойдем, Гарри.

— ...Но если Гарри Поттер желает, мы выдадим ему ключ взамен утерянного, — тут же находится гоблин.

— И, пожалуйста, предоставьте Гарри Поттеру выписку за последние тринадцать лет — кто, когда и какую сумму снимал с его счета, — улыбаюсь снова, от чего гоблин слегка бледнеет (бледнеет?!!).

— Хорошо, леди Гамильтон.

Гарри уводят куда-то направо, меня ведут налево.

Пересчет галеонов занимает какое-то время. Через два часа выхожу, пополнив счет на полтора миллиона.

Поттер ждет меня, сидя на краешке кресла в холле банка. Увидев меня, он радостно вскакивает.

— Я тебя заждался...

— Ты снял деньги? — смотрю на мальчика.

— Да... и мне сделали чековую книжку. Это удобно.

— А сумку купил?

— Эм... — в глазах Поттера растерянность. — Забыл.

Вздыхаю.

— Пойдем, купим тебе сумку...

* * *

После Гринготтса через «Дырявый Котел» выходим в обычный Лондон. Нас тут же окутывает пронизывающий холод, заставляя сильнее кутаться в шерстяные плащи, которые я трансфигурировала из мантий. Часов на двадцать хватит.

— Куда сейчас, Диана?

— В магазин одежды, — осматриваюсь по сторонам.

Наверное, пойдем направо.

— Зачем?

— Купить тебе приличную маггловскую одежду, — терпеливо поясняю. — Или ты так попрешься в клинику?

— А...

В магазине Гарри жмется, боясь потратить лишний фунт. Дешевые штаны, такая же дешевая рубашка...

— Гарри, ты хочешь выглядеть, как нищий? — вешаю обратно все тряпье, что мальчик держит в руках. — Ты можешь выбрать нормальные вещи?

— Они стоят...

— Не дороже денег, Поттер, — разворачиваю своего спутника обратно в сторону одежды. — Выбери хоть раз в жизни что-то, что не будет похоже на обноски, а?

Гарри замирает перед ровными рядами рубашек и штанов, боясь двинуться дальше.

Подзываю продавщицу.

— Оденьте этого обормота, — показываю на мальчика. — Оденьте так, чтобы ему было не стыдно попасться на глаза королеве.

Молоденькая девушка понимающе улыбается и уводит Гарри вглубь, ласково что-то говоря. Поттер одаряет меня жалобным взглядом, но послушно следует за сопровождающей.

Через час Гарри возвращается.

— Вот, другое дело, — довольно щурюсь. — Теперь ты похож на человека.

Расплачиваюсь, достав деньги из кошелька Поттера. Тот ничего не говорит, лишь провожает взглядом каждую купюру, что я кладу на прилавок.

— Поттер, ты всегда такой жлоб? — интересуюсь у мальчика. — Когда ты покупал всю тележку со сладостями в поезде на первом курсе, тебе было не жалко...

— Ну...

— Гарри, твои родители умерли бы со стыда, глядя на то, как их сын, имея средства, выглядит оборванцем. Так что одеваться хорошо — нормально.

* * *

В клинике деньги делают чудеса. Мы не ждем даже десяти минут, как Поттера приглашают на обследование.

Я же сижу на кресле и читаю книжку, купленную у входа. Простую маггловскую книжку про простую маггловскую любовь.

— Мисс Поттер? — передо мной замирает врач в светло-голубом халате. — Мы закончили с вашим племянником.

Поднимаюсь, прячу за пазуху фляжку с Оборотным зельем. Приходится пить по глотку каждые полчаса, иначе его действие закончится.

— И как он?

— О, все хорошо... Но операцию делать мы бы не рекомендовали, — говорит врач, ведя меня за собой по коридору, — у него растущий организм, и все еще может измениться. Вот контактные линзы ему могли бы помочь...

* * *

В «Дырявый котел» возвращаемся после десяти вечера. Гарри прижимает к себе сумку-безразмерку, в которой лежат его мантия и очки, а так же средства по уходу за контактными линзами.

— И как тебе мир во всех его красках? — улыбаюсь, глядя, как жадно мальчик рассматривает мир вокруг.

— Великолепно... Диана, спасибо тебе... Я даже не знал про линзы...

— Ты запомнил, как за ними ухаживать? — спрашиваю у Гарри.

— Да, Диана... Спасибо...

— Привыкай, — фыркаю.

В своей комнате принимаю привычный облик. Теперь надо придумать, чем занять Поттера на все остальные дни каникул, потому что дел у меня все равно хватает.

* * *

— Диана, а чем ты будешь заниматься? — спрашивает меня Поттер за завтраком. Мы решаем не спускаться вниз, а есть в комнатах.

— Делами, — откусываю кусок от бутерброда. — А ты чем?

— Я... даже не знаю. Так непривычно. А можно, я тебе помогу?

— И чем ты мне поможешь? — интересуюсь, смотря в лицо мальчику.

— Ну... не знаю... А что ты будешь делать?

— Эти дела касаются моей семьи, — поясняю. — Ты вряд ли здесь что-нибудь можешь сделать.

— Жаль, — вздыхает Гарри, пытаясь поправить несуществующие очки, — я не привык к безделью.

— Учебники почитай, — фыркаю, вспомнив багаж гриффиндорца. — Зря, что ли, волок за собой?

Гарри одаряет меня убийственным взглядом и утыкается в тарелку.

— Диана, — говорит он, когда завтрак подходит к концу. — А почему у твоего рода такой девиз?

— «Все не так, как кажется»? — смотрю на Поттера.

С чего бы он этим вдруг заинтересовался?

— Да.

— Потому что все действительно не так, как кажется, — пожимаю плечами. — Приглядись к вещам в своей жизни — сколько раз ты сталкивался с чем-то, что оказывалось совершенно иначе?

— Много, — мальчик вдруг вздыхает. Глаза его странно поблескивают. — Много.

— Девиз нашего рода заставляет нас помнить об этом каждый день. Задумываться постоянно над тем, что происходит вокруг нас, и что мы видим. И в этом — наша сила. Не дать другим застать себя врасплох. Не дать другим манипулировать собою. Это — гордость древнего рода. И это все, что осталось у меня от моих предков.

— Все?

— Да, Гарри, — киваю, отставляю в сторону пустой стакан. — У меня нет шикарного поместья, как у Малфоев. У меня нет старинных книг и родовых амулетов. У меня нет даже собственного угла — живу в гостинице. У меня есть лишь девиз моего Рода и ответственность за него.

— Тебе тяжело, наверное, — почему-то шепотом говорит Поттер.

— Не тяжелее, чем тебе, на которого взвалили ответственность за весь магический мир, — пожимаю плечами. — Ты Мальчик-который-выжил.

— Зачем Дамблдор попросил тебя забрать меня на каникулы? — вдруг задает вопрос Гарри.

Кстати, действительно, зачем?

— Не знаю, — честно отвечаю. — Я просила позволить тебе побыть со мной два дня. Помнишь, я обещала тебе в автобусе, что помогу избавиться от очков? Вот для этого. А директор попросил тебя забрать до начала следующего семестра.

— Ну, учитывая, что в школе опасно...

— «Все не так, как кажется», Гарри, — говорю мальчику.

— Ты хочешь сказать, что это неправда?

— Нет.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, Гарри, — улыбаюсь. — Возможно, об этом знает и Дамблдор. Потому и отправил тебя со мной — чтобы узнал и ты. А может быть, и нет. Я не знаю, что в голове у нашего директора.

Гарри Поттер не отвечает, но лишь задумчиво трет шрам на лбу.

— Иногда ты говоришь загадками.

— «Все не так, как кажется», Гарри, — опять улыбаюсь.

— А как же оно?

— А вот ответ на этот вопрос тебе нужно найти самому.

— Ты говоришь загадками. Но «все не так, как кажется». Значит, ты не говоришь загадками. Но «все не так, как кажется». Значит, ты говоришь загадками... Диана, я ничего не понимаю, — жалобно тянет мальчик. — Поясни мне, пожалуйста.

— Хорошо, Гарри, — усаживаюсь поудобнее в кресле из своего шарфа, поджимаю ноги. — Смотри. Ты жил с тетей и дядей до первого курса. Ты жил, думая, что твои родители погибли в автокатастрофе, потому что твой отец был алкоголиком... Верно?

— Да, — поджимает губы Гарри.

— У тебя был простой и понятный мир, — достаю маггловские сигареты, прикуриваю, не обращая внимания на ошеломленный взгляд Поттера, — в котором у тебя была своя роль — роль Мальчика-из-чулана-под-лестницей, но все оказалось «не так». Оказалось, что существует целый мир, где тебя не ненавидят, а восхищаются тобой. Мир, к которому принадлежали и твои родители — мир магии.

— Все оказалось не так, как казалось, — кивает головой мой собеседник.

— Да. А смотри дальше. Все казалось понятным — Гриффидор, где честные и благородные, готовые защищать все и вся, и Слизерин — где хитрые и коварные, спят и видят, как бы кому-нибудь сделать пакость.

— Ну...

— Гарри, ведь так ты и думал, когда просил шляпу «Только не Слизерин, только не Слизерин!», правда?

— Ну... Да...

— А теперь ответь — все было так, как казалось, или нет?

— Нет... — закусывает губы мальчик. — Ты оказалась хорошей...

— Ты совершенно не так представлял себе чистокровную слизеринку, верно?

— Ну... да.

— И Малфой. Помнишь, как он изводил тебя первый год?

— Да... А сейчас он изменился. Мы больше не ругаемся. Он даже иногда мне помогает...

— Вот, Гарри. Все не так как кажется. А твой друг Рон...

— А он... Диана... Я не ожидал от него такого поведения.

— «Все не так, как кажется».

Гарри закусывает губу, водит пальцем по краешку тарелки, затем поднимает на меня глаза.

— Диана... А может, сейчас тоже... «Все не так, как кажется»? И ты... только кажешься хорошей?

— Может быть, — прищуриваюсь, копируя Снейпа. — Думай, Гарри. Присматривайся к тому, что происходит вокруг тебя. Задавай себе вопросы, анализируй. И ты узнаешь. Но помни — «все не так, как кажется».

— Ты меня запутала, — распрямляется мой собеседник. — У меня в голове все вперемешку.

— То, что я рассказала тебе, — гашу окурок в пустом стакане, собираю тарелки, — рассказывал мне дядя долгими зимними вечерами, когда мы сидели у камина. Тогда мне было лет шесть, и я тоже хотела получить ответы на все вопросы. Гарри. Я рассказываю тебе то, что чистокровным детям рассказывают еще в детстве. Частица Родовых Знаний.

— И ты рассказываешь это мне? Зачем?

— Потому что ты, хоть и полукровка, но несешь в себе чистую кровь Поттеров. Этим мы и отличаемся от тех, кто не сохранил свое наследие или не обладал им изначально.

— А если бы я не был полукровкой, а магглорожденным, как моя мать? Тогда бы ты мне это не рассказывала? — резко бросает мальчик.

Беру поднос с грязной посудой, иду к двери. Но у самого выхода поворачиваюсь к Гарри.

— Почему же... Я бы рассказала тебе все то же самое. В моем рассказе нет ничего запретного.

Шагаю к лестнице, оставляя за дверью изумленного Поттера.

Кстати, надо покормить Петтигрю.