Возрождение Феникса (гет)

Июнь 1992г.

Школу чародейства и волшебства Хогвартс окутывала привычная ночная тишина. В кабинете директора на жердочке в золоченой клетке, засунув голову под крыло, мирно дремал феникс. Его шею украшал красивый магический ошейник, разрисованный странными символами, отдаленно напоминающими руны. Прежние директора школы, запечатленные на холстах, развешенных по стенам, тихо посапывали: то ли спали, то ли тщательно делали вид, что спят. Казалось, ничто не нарушит покой пустого кабинета в отсутствие хозяина, которого еще вечером вызвали в Министерство магии.

Вдруг феникс растерянно встрепенулся в своей клетке. Переступив с ноги на ногу, он огляделся, словно не понимая, что его потревожило. Увидев, что вокруг все спокойно, он вновь попытался, спрятав голову под крыло, продолжить свой отдых. Но спустя миг снова вскинулся, взволнованно встопорщив перья. Потоптавшись по клетке, феникс несколько раз толкнулся в закрытую дверку, затем принялся биться о прутья, яростно хлопая крыльями. Тишину кабинета взрезал мелодичный звук, полный горя и тоски. Директора на портретах удивленно подняли головы, пробуждаясь ото сна.

— Что это с Фоуксом? – спросила почтенная дама преклонного возраста, разглядывая птицу в золоченое пенсне.

— Понятия не имею! – ответил ей импозантный мужчина с другого портрета, поднимаясь из удобного кресла с высокой спинкой и подходя к раме. – Он никогда так себя не вел. Может быть, что-то случилось с Дамблдором?

Пока нарисованные на холстах волшебники обсуждали странное поведение птицы, та продолжала нервно биться о прутья своей тюрьмы. Но постепенно феникс начал успокаиваться. Еще какое-то время потоптавшись по клетке, он вновь уселся на свой насест, все еще слегка топорща перья и недовольно вскрикивая. Напоследок окинув внимательным взглядом кабинет, Фоукс опять засунул голову под крыло и наконец-то уснул.

Волшебники на портретах еще около получаса оживленно обсуждали странное поведение птицы, но постепенно они успокоились, и беседа сошла на нет. Когда спустя час в кабинет зашел директор Хогвартса Альбус Дамблдор, ничто в помещении не напоминало о случившемся переполохе.

Июнь 1993г.

Напряженная атмосфера в Хогвартсе ощущалась везде, даже в кабинете директора, который пустовал без своего хозяина уже некоторое время. В течение последнего месяца сюда заходили только домовики, которые наводили порядок и кормили директорского фамильяра.

Но в этот вечер тревога буквально разливалась в воздухе, заставляя нервничать всех обитателей школы. Феникс взволнованно переступал по своему насесту туда-сюда, осторожно осматриваясь. Волшебники с портретов что-то бурно обсуждали между собой.

— Доигрались! Чего и следовало ожидать. Дамблдору давно нужно было закрыть школу и отправить детей по домам, — ехидно проговорил один из бывших директоров, удобно устроившись в нарисованном кресле. – По Хогвартсу разгуливает какой-то жуткий монстр, а дети так и продолжают учиться. В мои времена…

— Вы, конечно, правы, Финеас! – перебила его дама с золоченым пенсне в руках. – Но и попечители погорячились, отстранив Альбуса от должности в такое напряженное время. Я бы поняла еще, если бы они помимо этого вызвали комиссию по обезвреживанию опасных существ. Так нет же! Все так и застопорилось, словно в ожидании, что ситуация разрешится сама собой! Вот и разрешилась! Как так мож… Посмотрите, что это с Фоуксом опять?

А феникс тем временем вновь, как и год назад, стал нервно биться в своих путах. Сегодня его не окружали прутья золоченой клетки. Обычный кожаный ремешок, прикрепленный к насесту, удерживал его за ошейник, украшенный рунами. Феникс с упорством и каким-то несвойственным для птиц отчаянием продолжал рваться с места. Видимо, поняв бесплодность своих попыток, он ухватился клювом за ремешок, остервенело дергая его. Спустя какое-то время поводок перетерся под действием твердого клюва, и феникс, издав победную трель на весь кабинет, стремительно взлетел. Разминая крылья, он описал несколько кругов под потолком и начал отчаянно метаться по помещению в поисках выхода.

— Глупая пичуга! – раздалось с полки над камином. – Меня с собой возьми! Или полетишь на выручку мальчишке с пустым клювом?

Фоукс элегантно развернулся в полете и стремительно спикировал вниз, схватив когтистыми лапами старую, потрепанную распределяющую шляпу. Аккуратно удерживая свою ношу, он вновь взмыл под потолок.

— Ну что, — ехидно выдала шляпа, — так и будешь кружить? Или попытаешься хоть что-то сделать?

Феникс на мгновение завис в воздухе, резко махая крыльями. По его перьям пошла волна ослепительного света, и спустя миг он исчез из кабинета в яркой огненной вспышке.

— Ничего себе! – часто моргая, восхищенно присвистнул кто-то из нарисованных директоров. – Он еще и так может?!

— Надеюсь, он успеет вовремя! – важно кивнул солидный мужчина с одного из портретов. – Давно такого не было, чтобы ученик взывал к магии Хогвартса. Вы же тоже это почувствовали?

Директора согласно покивали в ответ.

— Попросивший у школы помощи — всегда ее получает! — наставительно произнес один из них. – Пусть и таким вот необычным способом.

А Фоукс тем временем спешно летел по подземным лабиринтам туда, куда звало его сердце.

Июнь 1994г.

— Опять твой несносный мальчишка вляпался в неприятности! А мне, как всегда, разгребай, – недовольно буркнул Дамблдор, злобно глянув на феникса и стремительно покинув кабинет.

Феникс проводил директора пристальным взглядом. Беспокойно потоптавшись по жердочке, он вдруг присел, встопорщив перья и втянув голову, словно ощутил какую-то угрозу. Вздрогнув всем телом, Фоукс поднялся и, взмахнув крыльями, дернулся вверх. Однако крепкая серебряная цепочка, которой Дамблдор после прошлогоднего приключения заменил испорченный кожаный поводок, зачаровав от разрывов, не позволила отлететь от насеста дальше чем на пару футов. Сделав еще несколько попыток вырваться, феникс тяжело опустился на насест. Не пытаясь больше взлететь, он продолжал метаться, периодически взмахивая крыльями и оглашая кабинет мелодичными звуками, несущими в себе тоску и тревогу. Так продолжалось где-то около часа.

Бывшие директора, наблюдая за метаниями птицы с портретов, тихо переговаривались между собой.

— Ну вот, опять Фоукс разволновался. Интересно, это как-то связано с тем мальчиком, Поттером? – внимательно разглядывая мечущуюся птицу сквозь пенсне, спросила почтенная дама с одного из портретов.

— Судя по словам Дамблдора – так оно и есть, — хмыкнул в ответ Финеас Блэк.

— Не нужно язвить! – мягко укорила его другая леди, сухонькая маленькая старушка в чепце. – Меня вот интересует другое. Из слов Дамблдора можно сделать вывод, что этот мальчик как-то связан с Фоуксом. Интересно, в чем заключается их связь?

А феникс, не обращая внимания на болтовню портретов, нервно топтался и кружил на месте, время от времени взмахивая крыльями. Наконец, он немного успокоился и застыл, продолжая настороженно прислушиваться и оглядываться по сторонам.

Июнь 1995г.

— Эх, жаль, что мы не можем взглянуть на финальное состязание, — разочарованно проговорила с одного из портретов волшебница в строгом коричневом платье.

Тема Турнира в последние дни стала главной для бывших директоров Хогвартса, населявших холсты в кабинете Дамблдора.

— Ничего хорошего в этих турнирах нет, — недовольно буркнул старичок с огромным накрахмаленным воротником. – Помнится, в мое время в финале погиб ученик, не справившись с мантикорой. А ведь руководители школ просили организаторов не использовать в состязаниях смертельно опасных тварей.

— В этот раз сказали, что все продумано до мелочей и с учениками ничего не случится, — пожал плечами крупный блондин с другого портрета.

— Они каждый раз так говорят! Одни драконы с первого испытания чего стоят. Помнится… — начала говорить старушка в чепце, но ее прервал странный звук, источник которого нарисованные волшебники нашли не сразу.

Феникс, заметно нервничавший весь вечер, вдруг, распахнув глаза и расправив крылья, издал звонкую трель, и из его горла полилась неземная мелодия. Она взмыла к потолку и, оттолкнувшись от перекрытия, вернулась вниз двойным эхом. Создавалось ощущение, что Фоукс своим пением вторил кому-то за пределами этих стен. Из глаз феникса потекли слезы, но он продолжал выводить песнь, в которой слышались то грозные, то подбадривающие, то умиротворяющие ноты. Необычайной красоты музыка струилась под сводами замка. Вдруг она резко оборвалась. Феникс, взмахнув крыльями, на пару секунд завис над насестом. Затем, плавно опустившись, склонил голову; из глаз его продолжали литься слезы, капая на пол и без следа впитываясь в ковер.

— Если бы я был жив, — прошептал один из нарисованных директоров, — у меня бы волосы встали дыбом от подобных звуков.

— Да уж, жуткий мотивчик, — скривился Финеас Блэк.

— Что вы говорите?! – возмутилась дама с пенсне. – Прекрасная мелодия! Мне она напомнила о давно забытых чувствах. Перед глазами так и встала отчетливая картинка: мать защищает и подбадривает своего ребенка в момент смертельной опасности.

Многие волшебники с портретов удивленно посмотрели на нее. Видя столь пристальное внимание, дама отвернулась, украдкой промокнув выступившие на глазах слезы белым кружевным платочком.

А феникс продолжал плакать, чувствуя, что где-то вдалеке родное ему существо страдает. И Она ничего не может сделать, чтобы помочь своему птенцу…

Лили… Чье это имя? Почему оно все чаще стало возникать у нее в памяти? Кто такая эта Лили? В последнее время перед глазами с завидной регулярностью появлялись какие-то картинки, лица, события. Она не понимала, что это и откуда берется. Ее как будто преследовали чьи-то воспоминания или случаи из прошлой жизни не давая покоя.

А еще, словно отголоски чужих эмоций, она чувствовала страх, волнение, напряжение, отчаяние и глухую, беспросветную тоску.

Ее хозяин – Дамблдор – стал вызывать странные опасения и отвращение. Появилась идея скрывать от него свои страхи и волнение. Она не понимала, почему. Ведь он вполне неплохо к ней относился, заботился, ухаживал и не обижал. Однако чувство опасности, возникающее при его появлении, все чаще давало о себе знать. Но он последние дни слишком редко появлялся в кабинете, а в его отсутствие у нее оставалось много времени для размышлений.

Птенец… Чем больше она анализировала свои эмоции, тем тверже становилась ее уверенность в том, что где-то вдалеке птенец Феникса мечется от страха и чувства вины. Ее птенец. Она не помнила и не знала, откуда у нее вообще взялись подобные мысли, но сердце подсказывало, что это правда.

Нахлынувшие воспоминания вот уже несколько дней как лишили ее привычного покоя. Она пыталась понять, что это за обрывки событий и откуда они взялись в ее памяти. Однако стоило ей задуматься о причинах подобной амнезии, как сознание заволакивало каким-то вязким туманом, скрывая все проблески эмоций и чувств словно серой пеленой.

Постепенно ей удалось понять, что началось это совсем недавно: несколько дней назад, когда она ощутила необъяснимую тревогу и смертельную опасность, грозящую кому-то близкому и родному. В тот момент на нее обрушилась лавина древнейших знаний, которые сейчас обрывками метались в памяти. И лишь затянув незнакомую ранее или давно забытую песнь Фениксов, она поняла, что угроза нависла над ее маленьким птенцом. Где-то вдалеке ее ребенок боролся в одиночку со злом в чуждом, враждебном мире. Немного успокоиться и не сойти с ума от горя и ужаса ей помог прилетевший сквозь пространство отклик: птенец пробуждался, пробуя свои силы и откликаясь на материнский зов.

Она недовольно потопталась по опостылевшему насесту. Тонкая, но крепкая серебряная цепочка тихо звякнула, не позволяя сорваться с места и улететь туда, куда звало ее сердце. Жалобно курлыкнув, она попыталась отрешиться от тревожных мыслей и, засунув голову под крыло, спокойно поспать.

Огненные перья, мелькнувшие перед глазами, возродили еще одно воспоминание из прошлой жизни: молодая девушка сидела перед зеркалом, расчесывая густые рыжие волосы и напевая колыбельную малышу, копошащемуся рядом в детской кроватке. Почему-то эта картинка опять напомнила о птенце феникса – ее ребенке. Чужое отчаяние и чувство одиночества охватили душу, заставляя заполошно биться сердце. И вдруг все эти ощущения перебила резкая вспышка чужой боли, ножом полоснувшая по нервам и вызвавшая дрожь во всем теле. Нахохлившись, она настороженно осмотрелась, не понимая, что происходит. Лишь в одном была уверена: этот отголосок чужих эмоций пришел не от птенца, а от кого-то другого.

В кабинете по-прежнему стояла тишина. Дамблдор, как всегда, отсутствовал. Издав полный страдания крик, она четко ощутила, что где-то там, далеко за пределами этого кабинета, ставшего ее тюрьмой, мучили кого-то очень близкого и родного. Сердце отчаянно забилось, когда она после очередного, особенно болезненного приступа перестала ощущать Того… Она даже не знала, как назвать то существо, чью боль испытала, как свою собственную. Но в одном была уверена: за Него, как и за своего сына, она готова пожертвовать в случае надобности собственной жизнью. Эти чувства, пробуждающие ее память, нитями крепкой, нерушимой связи тянулись в две разные стороны. По одной из них она ощущала страх, неуверенность и вину потерявшегося в эмоциях птенца. Другая нить на данный момент молчала, заставляя нервничать и тревожно метаться.

Тихий звук поднимающейся лестницы, неразличимый для человеческого слуха, заставил ее вновь сложить голову под крыло. Имитировать сон было намного проще, чем изображать отстраненность и безразличие. Даже с расстояния в несколько ярдов она чувствовала приближение своего ненавистного хозяина.

— Спишь? – войдя в кабинет и усевшись в свое кресло, обратился к ней Дамблдор. – Ну-ну…

Осторожно подглядывая сквозь перья, она облегченно вздохнула, когда старик, не обращая больше на нее внимания, достал старинный манускрипт и принялся изучать его, делая какие-то пометки на пергаменте. Время от времени он посматривал на часы, словно ожидая чего-то.

В отличие от последних дней, на этот раз Дамблдор задержался в кабинете надолго. Ей надоело уже изображать крепкий сон, и, встрепенувшись, она коротко махнула крыльями и принялась сосредоточенно чистить перышки, одним глазом косясь на старика.

Спустя довольно продолжительное время Дамблдор отвлекся от манускрипта и внимательно посмотрел на дверь. Не прошло и нескольких секунд, как та отворилась, и в проеме появился мужчина, одетый во все черное. Тяжело переступив через порог, он устало привалился к косяку.

Она внимательно посмотрела на нового посетителя, тут же узнавая его. Это был профессор Снейп, который частенько появлялся в кабинете Дамблдора. Отвернувшись от людей, она собралась дальше игнорировать их. Но вдруг какое-то давно забытое чувство полоснуло по груди, заставляя ее застыть изваянием. Одна из нитей эмоциональной связи, которую она сегодня ощутила, стала более прочной и устойчивой и, кажется, тянулась к вошедшему профессору.

* * *

Северус, замученный «радушным» приемом Темного Лорда, еле поднялся в кабинет к Дамблдору, прекрасно зная, что тот его с нетерпением ждет. Не успел он переступить порог, как тут же наткнулся на внимательный взгляд и приторную улыбку Альбуса. Северуса передернуло от неприязни. Не в силах держаться на ногах, он тяжело привалился к косяку.

— О! Северус, заходи! Я уже давно жду тебя, — сделал Дамблдор приглашающий жест. – Как все прошло?

— Терпимо, — сквозь зубы выдавил Снейп, раздраженно скривившись. Он знал, что по нему прекрасно видно, как встретил его Темный Лорд, и лицемерие директора бесило. С трудом оторвавшись от косяка, он нетвердой походкой прошел к креслу возле стола и тяжело опустился в него.

— Может быть, чаю? – словно не заметив его состояния, вежливо поинтересовался Дамблдор.

— А может, обезболивающего? – ехидно хмыкнул в ответ Северус. Он чувствовал, как от выступившей на висках испарины ко лбу липнут волосы. Дрожь от слабости и пережитых пыточных проклятий мелко сотрясала тело.

— Ох, мальчик мой, неужели все настолько печально? – взволнованно всплеснул руками директор. Резво вскочив из-за стола, с несвойственной почтенному возрасту прытью, он подошел к одному из шкафчиков. Достав оттуда пузырек с зельем, Дамблдор заботливо протянул его Северусу. Но едва тот успел взять флакон, по комнате разнесся жалобный крик. Снейп удивленно оглянулся, отыскивая источник шума.

С силой хлопая крыльями и громко вскрикивая, с поводка отчаянно рвался феникс.

— Фоукс, что ты, что ты? – запричитал Дамблдор.

Быстро подойдя к птице, он заботливо погладил своего фамильяра по голове, поправляя ошейник. Но феникс, дернувшись в сторону, продолжал беспокойно метаться.

Снейп, устало откинувшись в кресле, безразлично наблюдал за взбесившейся птицей. Ехидная улыбка скользнула по его губам, когда он понял, что Дамблдор не может справиться с Фоуксом. Вынужденный работать на старика, Северус всегда с некоторым опасением относился к нему. Он уже давно понял, что Темный Лорд и Дамблдор друг друга стоят. Поэтому, чтобы сохранить собственную жизнь и здоровье, с ними обоими приходилось быть предельно осторожным. Благодаря природному чутью, Снейп всегда неплохо чувствовал ложь и ощущал грозящую опасность. И не испытывал ни к одному из своих работодателей никаких теплых или доброжелательных чувств.

Кинув на Северуса досадливый взгляд, который тот предпочел проигнорировать, Альбус отстегнул серебряную цепочку от насеста и понес птицу с собой за стол. Когда они проходили мимо Снейпа, феникс резко дернулся, взмахнув крыльями, и попытался перелететь к тому на колени.

— Да что же это?! – Дамблдор, видимо, не ожидавший подобного маневра, качнулся следом.

Феникс, издав мелодичный клекот, плавно опустился к Снейпу на руки и, сложив крылья, внимательно посмотрел на него. Северус удивленно глянул в ответ. Но последующие действия Фоукса, похоже, лишили дара речи не только его, но и Дамблдора, который застыл рядом с креслом, недоверчиво наблюдая за происходящим. Осторожно ткнувшись клювом Северусу в грудь, феникс аккуратно зацепил полу мантии, потянув ее в сторону. Под ней по правому борту сюртука медленно расплывалось мокрое пятно.

— Ох, Северус, ты что, ранен? – кажется, Дамблдор опять обрел способность говорить. – Что же ты сразу не сказал?

Снейп только фыркнул на подобное высказывание, прекрасно понимая, что это лишь видимость заботы, якобы проявляемой директором.

Тем временем Фоукс склонился над Северусом, внимательно разглядывая скрытую под одеждой рану то одним, то вторым глазом, медленно поворачивая голову. А потом из изумрудных с золотой окантовкой глаз потекли слезы. Они капали на ткань, тут же проникая внутрь и заживляя глубокий порез, нанесенный Темным Лордом «в знак приветствия» старого соратника. Северус отчетливо чувствовал, как стягивается кожа и срастаются поврежденные мышцы. Боль утихла почти мгновенно. А вместе с ней по телу прошла волна какого-то очень приятного, расслабляющего тепла.

В благодарность за лечение, Снейп ласково погладил птицу по яркому оперению. Феникс довольно ухнул и удобно устроился у него на коленях, засунув клюв ему под мышку, напоминая своим поведением не птицу, а, скорее, кота. Северус надеялся, что Дамблдор объяснит странное поведение Фоукса. Но, внезапно глянув на директора, успел заметить злобный и какой-то настороженный взгляд того, направленный на феникса. Видимо почувствовав, что Северус смотрит на него, Дамблдор быстро сунул ему в руки серебряный поводок.

— Раз уж Фоукс оказал тебе такое доверие и соизволил полечить, можешь подержать его. Только смотри не упусти.

— А почему ты не отпустишь его полетать на воле? – удивленно спросил Снейп. Феникс, несмотря на свой довольно-таки небольшой размер, почему-то был достаточно тяжелым и ощутимо давил на колени. Погладив его по голове и потрепав хохолок, Северус вновь ощутил то странное тепло в кончиках пальцев, которое почувствовал во время лечения. Оно казалось таким знакомым, но давно забытым, что Снейп еле смог сдержаться, чтобы не выдать своего удивления. Ревнивый и настороженный взгляд Дамблдора не давал расслабиться.

— К сожалению, Фоукс последний из представителей фениксов, — сочувственно покачав головой, тихо проговорил Дамблдор. – И я не хочу, чтобы, разыскивая себе партнера, он попал к жестоким людям. Учитывая, что Фоукс переродился несколько лет назад, у него сейчас как раз должен быть период поиска пары.

Северус чувствовал какую-то фальшь в словах Дамблдора, но решил не заострять на этом внимания. В конце концов, он только что вернулся от возродившегося несколько дней назад Темного Лорда, который встретил его отнюдь не ласково. Поэтому сейчас единственными желаниями было отчитаться Дамблдору о прошедшей встрече, физическом состоянии Волдеморта и, наконец, добраться до своей кровати.

Дамблдора, судя по всему, не особо интересовали в данный момент потребности феникса. Предложив Северусу еще один флакон, на этот раз – укрепляющего, он вновь приступил к расспросам, которые больше походили на допрос с пристрастием.

То, что Северус не явился к Темному Лорду сразу же, по первому зову, стоило ему нескольких порций Круцио и еще пары неприятных пыточных заклинаний. Но, поиздевавшись над ним вволю, Волдеморт немного успокоился и милостиво выслушал все оправдания и объяснения. Как понял Снейп, зельевар Темному Лорду был сейчас нужнее всех прочих магов.

После своего возрождения Волдеморт вызывал страх! В нем ощущалось что-то неестественное и жуткое. Видимо, в процессе восстановления тела что-то пошло не так, потому что вместо приятного харизматичного мужчины, каким он был до своего исчезновения, перед Северусом предстал какой-то страшный, безобразный монстр: помесь змеи и человека.

Северусу очень хотелось обсудить подробности возрождения с Люциусом и выслушать его предположения об отклонениях во внешности и психике Повелителя. Но Малфой в спешном порядке собрал свою семью и рванул на континент, якобы на летний отдых. Отчитываясь Дамблдору о своем визите, Снейп надеялся, что хоть тот сможет прояснить, почему Темный Лорд выглядит подобным образом. Но старик, как всегда, о чем-то сосредоточенно думал, не спеша делиться своими мыслями.

Рассказывая, Снейп продолжал машинально гладить Фоукса. Прикосновения к гладкому и теплому оперению птицы приносило умиротворение и покой. Проходила усталость, сглаживались воспоминания о той боли, которую ему довелось сегодня пережить. Наконец, рассказав все, что собирался, Северус поднялся, протягивая задремавшего феникса Дамблдору. Фоукс недовольно крикнул, видимо, не желая покидать нагретое местечко. Но Снейп не мог забрать его с собой, хотя и очень хотелось. Это было странно: никогда у него не возникало желания завести домашнего питомца. К тому же, он прекрасно понимал, что это фамильяр Дамблдора. И если птичка изволила Северуса полечить, это вовсе не значило, что она вдруг воспылала к нему преданностью.

Отдав Фоукса и выслушав напутствия являться впредь к Волдеморту без задержек, Снейп быстро покинул кабинет, устремляясь к себе в комнаты. Время, судя по всему, уже давно перевалило за полночь.

* * *

Лето пролетело для Северуса как один миг. Он метался между Хогвартсом, штаб-квартирой Ордена Феникса, расположенной на Гриммо, в доме ненавистного Блэка, и ставкой Темного Лорда, облюбовавшего себе в этот раз поместье Руквуда.

Дамблдор не давал покоя, требуя постоянных отчетов о планах Волдеморта. Как будто Северус мог предугадать, что у того творится в голове! К тому же, лишний раз попадаться Темному Лорду на глаза было чревато. Нет, он, конечно, и раньше не отличался особой душевностью, но сейчас его замашки стали больше напоминать помешанного на пытках и убийствах маньяка.

Люциус, вернувшийся с семьей с континента к началу учебного года, всерьез опасался за безопасность родных. Он замкнулся в себе, видимо, боясь неосторожным словом или поступком послужить причиной ярости Повелителя. Если раньше, хоть и нечасто, но они с Северусом могли спокойно посидеть в Малфой-мэноре и за бокалом коньяка обсудить сложившуюся обстановку в стране, то сейчас эти встречи свелись практически к минимуму. Но даже из них Северусу удалось понять, что Малфой так же, как и многие другие соратники, опасается, если не сказать – панически боится того монстра, которым возродился из небытия Темный Лорд.

Однако, в силу своей профессии Северусу приходилось представать пред очи Повелителя гораздо чаще, чем другим Пожирателям, и намного чаще, чем ему самому бы того хотелось. Темному Лорду с трудом удавалось поддерживать в более-менее пригодном для жизни состоянии свое нынешнее тело. Рассказав Снейпу, какой способ использовал для возрождения, он, видимо, надеялся, что тот поможет определить причину сбоя в проведенном ритуале. Никаких сверхсложных заклинаний при этом не использовалось. В результате они пришли к выводу, что Хвост, помогавший Темному Лорду на кладбище, что-то напортачил при варке зелья. А вот что именно – предстояло еще выяснить. Волдеморт определил это как основную цель, желая вернуть нормальную внешность. Северус же надеялся, что с обретением человеческого вида Лорд вернет и здравый рассудок. В отличие от прочих соратников, Снейпа от многочисленных Круцио спасало лишь то, что Повелитель знал: зельевар с трясущимися от пережитой боли руками ничего стоящего сварить не сможет.

В бесконечных исследованиях и изысканиях, беготне к Дамблдору и Темному Лорду незаметно пролетело несколько месяцев. Северус, уставший от постоянного напряжения, постоянно опасался выдать себя неосторожным словом или взглядом. Он совершенно не замечал, что творится вне круга его интересов. Ему не было дела до разборок между Министерством и Дамблдором, до травли Поттера, до недовольства чиновников и бешенства Темного Лорда. Хотелось выжить, просто выжить в этом отчаянном противостоянии.

Навязанные уроки окклюменции добавили Северусу еще забот. К тому же он прекрасно понимал, что эти занятия не приведут к положительному результату. Поттер все его слова воспринимал в штыки. Между ними отсутствовало то доверие и понимание, которое необходимо, чтобы хоть немного продвинуться в окклюменции. Северус пытался давить на болевые точки, надеясь, что это даст хоть какой-то толчок, но ничего не помогало. Каждый раз мальчишка без борьбы открывался ему, как зачитанная в самых интересных местах книга. Северус – прекрасный окклюмент – злился из-за того, что их уроки так и не сдвинулись с мертвой точки. Это время, потраченное впустую, он мог бы использовать с гораздо большей пользой. Более того, он был просто шокирован, когда однажды Поттеру удалось попасть за крепкий и надежный блок в его сознании, который до сего момента не смог преодолеть никто. Это был нонсенс!

Однако, несмотря на подобные казусы, сдвигов в их занятиях так и не наблюдалось. К тому же каждая встреча с мальчишкой рождала неприятные эмоции. Видя того перед собой, Северус постоянно вспоминал Лили, и глухая тоска тут же разливалась в груди. Слишком уж Поттер характером напоминал его дорогую девочку. Та же непосредственность и открытость, горячность и непредсказуемость, решительность и бескомпромиссность – все это было чертами Лили и мало походило на характер Джеймса Поттера. А знакомые до боли зеленые глаза на чужом лице вызывали лишь раздражение. В такие моменты, чтобы подавить в себе зачатки какой бы то ни было привязанности к мальчишке, Снейп искусственно подогревал свою ненависть, вспоминая его наглого папашу и предательство любимой.

И лишь по ночам, забываясь тяжелым сном, Северус ощущал странное тепло и умиротворение, сжимая в кулаке под подушкой маленькое огненное перо, поразительно напоминающее яркое оперение феникса Фоукса.

* * *

Дамблдор был в ярости: эти министерские шавки посмели угрожать ему арестом! Ему – верховному чародею Визенгамота, Президенту Международной конфедерации магов!

Он не понимал, как такое могло случиться, и когда все вышло из-под контроля. Занявшись поиском способов уничтожения Тома Риддла, он упустил из виду интриги, плетущиеся у него под самым носом в Хогвартсе. Дамблдор никогда не препятствовал и даже потворствовал изучению Гарри Поттером некоторых основ боевой и защитной магии. Кто же мог подумать, что мальчишка будет так привязан к нему? Ведь Гарри организовал запрещенный Министерством кружок, назвав его «Отрядом Дамблдора». С одной стороны, не будь ситуация настолько плачевной, Альбус мог бы гордиться преданностью Поттера. Ведь именно на него Дамблдор делал основную ставку в предстоящей войне.

Он был уверен, что кровь Лили рано или поздно проснется в Гарри и тот сможет принять наследие. В его семье передавалось несколько легенд о Фениксах. Из них он знал, что защитная магия этих существ практически неодолима. Дамблдор надеялся использовать преданность юного Феникса себе во благо. Вряд ли Гарри, безгранично доверяя ему, пожалел бы на выздоровление своего доброго старого опекуна пары слезинок или же отказался бы защитить его в случае смертельной опасности. Да и от Тома избавиться было бы намного легче с помощью такого одаренного юного помощника. Очень привлекательного помощника…

Удерживая в своих руках нескончаемый источник жизненной энергии и силы, Дамблдор мог сделать многое и для развития магического мира. Гораздо больше, чем этот никчемный Фадж, который, будучи вроде бы надежной марионеткой, неожиданно взбунтовался…

Дамблдор тяжело вздохнул, сосредоточив внимание на зачитывающем обвинение Фадже. Дело принимало явно нежелательный оборот. Сделав вид, что поражен услышанным, он всплеснул руками, посылая невербальное заклинание к насесту Фоукса. Серебряный поводок, удерживающий птицу, с тихим звоном упал на поддон. Прихвостни министра даже не обратили на это внимания, ловя каждое слово своего начальника. Лишь Гарри быстро метнул взгляд на феникса и тут же вновь сосредоточился на происходящем. Дамблдор злорадно усмехнулся в бороду: Фаджа ждал неприятный сюрприз! Зная от портретов об умении Фоукса переноситься из замкнутого пространства, он решил доказать зарвавшемуся министру, что тот был неправ. Эффектное исчезновение очень красноречиво покажет Фаджу власть и силу Дамблдора!

Поттер топтался на месте в растерянности. Он что-то лепетал в свое оправдание, пытаясь взять вину на себя. Но Альбусу был не нужен юный Феникс в Азкабане. Там мальчишке могли промыть мозги, да и близость дементоров на Гарри всегда влияла намного сильнее, чем на людей. К тому же, Дамблдор рассчитывал, что, сделав красивый жест доброй воли и защитив Поттера от наказания, он еще сильнее привяжет его чувством вины. Да и самоотверженность Гарри всегда ценил.

Обстановка в кабинете заметно накалилась. Дамблдор прекрасно знал – Кингсли постарается сделать все возможное, чтобы не допустить непоправимого. Однако медлить не стоило. Увидев, что авроры устремились к нему по приказу Фаджа, Альбус, мысленно призвав к себе Фоукса, хлопнул в ладоши. Однако, вопреки ожиданиям, феникс лишь дернулся на своем насесте, настороженно поглядев вокруг.

Дамблдор не понимал, что происходит. Подчиняясь власти ошейника, негодная девчонка должна была беспрекословно слушаться приказов хозяина. Но она по-прежнему сидела, не двигаясь с места, и лишь с любопытством разглядывала магов, находящихся в кабинете. Послав более настойчивый мысленный приказ, Дамблдор, не обращая ни на кого внимания, пристально смотрел на феникса, подмечая малейшие перемены в его поведении. Птица лишь недовольно дернулась, когда руны ошейника слегка замерцали, и, взмахнув крыльями, отвернулась, сосредоточив все свое внимание на Гарри.

Дамблдор заволновался, пораженный своей догадкой: Лили каким-то образом умудрилась вернуть себе память! Нескольких секунд растерянности хватило на то, чтобы Амбридж, собственноручно защелкнув у него на запястьях антимагические наручники, смогла выхватить его палочку. Почувствовав холодную тяжесть металла, Альбус неверяще посмотрел на свои руки. Затем, бросив злобный взгляд на Кингсли, гордо вскинул голову. Аврор выглядел растерянным и виноватым.

— Ну что ж, Корнелиус, — не теряя собственного достоинства, проговорил Дамблдор, — этот раунд ты выиграл, но смотри, как бы тебе не проиграть всю партию!

Фадж сильно побледнел, что вызвало ядовитую усмешку Дамблдора. С высоко поднятой головой, Альбус направился прочь из кабинета в сопровождении авроров и торжествующей Амбридж. Министр быстро взял себя в руки и, обогнав всех, возглавил процессию. Дамблдор на последнюю выходку только хмыкнул, поймав в ответ злобный взгляд Амбридж.

Поравнявшись с Поттером, Альбус пристально глянул ему в глаза, стараясь передать мысль – не нарываться. Но без магического подкрепления внушение явно не возымело действия, потому что Гарри смотрел растерянно и все порывался что-то сказать. Судя по всему, сделать это ему не позволяла МакГонагалл, крепко сжимающая за плечи. Укоризненно покачав головой, Альбус проговорил:

— Гарри, не делай глупостей. Береги себя и никому не верь! Слишком многие попытаются манипулировать тобой для достижения собственных грязных целей. Никому, слышишь?

Получив согласный кивок в ответ, Дамблдор вышел из кабинета, довольно улыбаясь в бороду. В глазах мальчишки он и без всякой окклюменции смог прочитать безграничную преданность и восхищение. Если Лили не обернется в человека – а ошейник ей этого не позволит – рассказать Гарри правду будет некому!

Отбросив мысли о семействе Поттеров, Дамблдор погрузился в размышления о том, как ему поскорее выбраться из сложившейся ситуации с наибольшим выигрышем для себя. А в том, что в течение пары дней ему удастся освободиться – он ни секунды не сомневался!

Северус вел урок у третьего курса Рейвенкло. Вдруг левую руку обожгло болью. Стараясь не делать резких движений, он кое-как закончил объяснять тему и присел за стол, дав ученикам самостоятельную работу. Рассеянно наблюдая за классом, Северус пытался угадать причину вызова, анализируя известную ему информацию. Он всегда предпочитал быть на шаг впереди событий.

Судя по боли, терзавшей предплечье, Темный Лорд явно пребывал в гневе. За эти несколько месяцев с того момента, как его темнейшество возродилось, Северус уже научился распознавать характер вызовов. Иногда, когда Темному Лорду было что-то срочно нужно от него, метка напоминала о себе резким покалыванием. В случае регулярных собраний Пожирателей – руку лишь слегка опаляло болью. Но если Риддла что-то выводило из себя, и он был зол или не в настроении — импульсы боли становились более резкими и продолжительными.

Сейчас, судя по длительно не отпускающему вызову, Северус понял, что Темный Лорд злится, причем неслабо. Никак не удавалось вспомнить, чем он мог провиниться перед господином. Единственное значимое событие, которое произошло за последние сутки – арест Дамблдора. Но вчера, когда в школе были авроры во главе с министром, Северус занимался очень сложным и неустойчивым зельем, призванным вернуть внешность Темному Лорду. Об аресте директора он узнал лишь за ужином, который обязан был посещать, как декан факультета. Шокирующая новость не слишком поразила его. На тот момент, да и сейчас, он гораздо больше переживал за результат своего зельеварческого эксперимента. Темный Лорд не терпел неудач!

Северус нахмурился. Может быть, вызов как раз связан с тем, что повелитель никак не дождется обещанное зелье? Такая причина была более чем вероятна. Но сейчас он ничем не сможет порадовать Темного Лорда и, скорее всего, навлечет на себя «высочайший» гнев. Предчувствуя грозящую опасность, Северус недовольно передернул плечами. Однако и проигнорировать столь явное «приглашение» он не мог.

С трудом досидев до конца урока, он дождался, пока ученики покинут класс, и поспешил в учительскую. За эти годы Северус практически смирился с тем, что вынужден делать неприятную и ненавистную работу, которой в свое время его вынудили заняться Дамблдор и Темный Лорд. Однако так и не смог проникнуться преподаванием. Любимым занятием по-прежнему было создание новых и расшифровка старых рецептов редких зелий. Оно отвлекало от тоски, которая уже столько лет терзала душу. От обучения детей, этих мелких бездарей, неспособных порой сварить даже простейшее зелье, Северус испытывал лишь раздражение. Ему – мастеру зельеварения – приходилось объяснять юным оболтусам азы того, что он сам освоил еще на первых курсах Хогвартса! Временами казалось, что он деградирует как зельевар, отдавая годы жизни этому бесполезному занятию. Очень редко среди всей массы учеников попадались одаренные и способные к зельям индивидуумы. С такими детьми, у которых прослеживался нешуточный интерес и талант к тонкой науке зельеварения, он готов был заниматься. Но вместо того, чтобы готовить будущих одаренных мастеров, ему приходилось тратить нервы и силы на всю эту безликую массу учеников, которым его предмет был нужен лишь чтобы набрать достаточно баллов по СОВ.

Особое раздражение у Северуса всегда вызывал Поттер. Казалось, что от папаши ему достались полное отсутствие мозгов и некоторые ловкость и сноровка, используемые в квиддиче. При этом он совершенно ничего не унаследовал от своей одаренной матери. Эти мысли вызывали горечь. Поэтому Северус не скрывал своего пренебрежительного отношения и не сдерживал язвительных реплик при виде Поттера. Каждый раз, замечая поразительное сходство зеленых глаз мальчишки с глазами Лили, Северуса вновь охватывала нестерпимая тоска о потерянном. Пытаясь преодолеть ее, он умышленно взращивал в себе неприязнь и распалял раздражение по отношению к этому одному-единственному ученику. К тому же, благодаря нелепым круглым очкам тот казался точной копией Поттера-старшего. И это было еще одним напоминанием о предательстве любимой, а значит, очередным поводом для ненависти.

Дойдя до учительской, Северус сосредоточился, стараясь отрешиться от несвоевременных мыслей. Толкнув дверь, он успел услышать концовку оживленного спора, который при его появлении тут же прекратился. Флитвик и МакГонагалл насторожено посмотрели на него.

— Если вы обсуждали планы, как освободить Дамблдора или же отомстить мадам Амбридж, не буду вам мешать, — язвительно усмехнулся Северус, слегка склонив голову в издевательском полупоклоне. – Я лишь хотел попросить: у меня сегодня еще один урок у второго курса Слизерина. Кто-нибудь из вас может меня заменить? Мне нужно отлучиться по весьма срочному делу, – пристально глядя в глаза МакГонагалл, он слегка потер левое предплечье.

— Хорошо, я подменю тебя, — ответила Минерва, недовольно поджав губы.

Кивнув в знак благодарности, Северус поспешил удалиться. Он стремился как можно быстрее достигнуть зоны аппарации, внутренне настраиваясь на то, что встреча с Темным Лордом пройдет отнюдь не в дружеской атмосфере.

Северус аппарировал к Малфой-мэнору, где несколько недель назад обосновался Темный Лорд. Пройдя знакомыми аллеями, он вошел в дом, сразу же направляясь в бывший бальный зал, который Риддл сейчас использовал в качестве тронного или зала для собраний.

Войдя внутрь, он быстро осмотрелся. Возле повелителя боязливо переминались нескольких представителей ближнего круга. Состояние некоторых из них свидетельствовало о только что перенесенном Круцио.

— Ах, вот и наш друг Северуссс… — на грани парселтанга прошипел Темный Лорд.

Северус понял, что тот пребывает в жутком гневе, и, склонив голову, замер возле Риддла, восседающего на высоком кресле-троне.

— Мой повелитель, — твердо произнес он, — у меня был урок, и я не смог прибыть раньше.

— Какая прелесссть! – издал нечто отдаленно напоминающее смех Темный Лорд. – Наш зельевар не смог бросить юных необученных ребятишек, чтобы явиться вовремя по вызову своего повелителя! Может, и об аресте Дамблдора ты не сообщил, потому что подтирал сопли своим ученикам? Круцио! – рявкнул Темный Лорд.

Северус старался побороть заклинание. Он пытался устоять на ногах и хоть как-то отрешиться от охватившей все тело дикой, невыносимой боли. Но Темный Лорд не позволил ему такой роскоши, намеренно-долго не снимая заклятие. Не выдержав продолжительной пытки, Северус рухнул на пол, содрогаясь в судорогах боли, которая прошивала от макушки до пяток. Казалось, тело плавится от этой нестерпимой муки, словно вместо крови по жилам гуляет раскаленная лава, сжигая внутренние органы. Создавалось ощущение, что кости крошатся в мелкую пыль, а мышцы рвутся, будто растянутые стальными канатами. Сдерживаться больше не было ни сил, ни желания. Пытка все длилась и длилась, и из горла Северуса вырвался громкий неконтролируемый крик.

В тот же миг он почувствовал, что воздействие закончилось. Стараясь не стонать, Северус сжал зубы и сгруппировался, пытаясь встать на ноги. Поднимался он медленно, собирая силы, но все же ему это удалось. Северус вновь встал перед троном. Тряхнув головой, чтобы разогнать мутную пелену перед глазами, он пошатнулся. Волосы слипшимися прядями мазнули по щекам.

— Так что ты можешь сказать в свое оправдание? – вкрадчиво произнес Темный Лорд. – Какую очередную причину придумаешь, чтобы объяснить, почему об аресте Дамблдора я узнаю из газет? А, Северус? Секо! Круцио!

От смеси этих заклинаний Северус вновь рухнул на пол как подкошенный, чувствуя невыносимую боль, мгновенно распространившуюся по телу. Она заставляла сжиматься в спазмах мышцы и выталкивать из ран кровь, лужей растекающуюся по полу. Пыточные заклятия звучали в разных вариациях и повторялись не раз и не два. Вскоре Северус потерял счет названиям и количеству пыток, которым подвергал его Темный Лорд. Он уже даже не пытался сдерживаться и сопротивляться, крича во все горло и срывая связки. Когда очередное Круцио было снято, все тело казалось сплошной приносящей мучения раной. В глазах мутилось. Сил на то, чтобы подняться и даже просто пошевелиться, не осталось. Да ему этого и не хотелось. Было лишь одно желание: поскорее сдохнуть, чтобы избавиться, наконец, от невыносимой боли, ставшей теперь его постоянной спутницей. От заклятия плети и очередного Секо, обрушившихся на спину, он лишь вздрогнул. Перед глазами стояла багровая пелена. Северус не сразу понял, что это натекшая из его ран кровь окрашивает пол в темно-бурый цвет.

Рядом с ним кто-то остановился. Северус мог видеть лишь подол длинной черной мантии да носки ботинок, выглядывающие из-под него.

— Ну что, Северус, хватит ли тебе полученного урока, чтобы впредь не совершать подобных ошибок? – насмешливо проговорил Темный Лорд, пнув его носком сапога. – Что молчишь? Мне повторить?

Северус, не зная, что делает Темный Лорд, каким-то шестым чувством ощутил, как тот поднимает палочку, готовясь произнести очередное пыточное проклятие.

— Я понял, — из последних сил прохрипел он, еле выталкивая слова из поврежденного горла.

— Не слышу, — бесстрастно произнес Темный Лорд, возвышаясь над ним.

— Я понял! – выкрикнул Северус и тут же зашелся в хриплом кашле.

— Отлично! Теперь я жду результатов по новому зелью. И как можно быстрее! – не терпящим возражения тоном произнес Риддл. Затем добавил: — Люциус, у вас в мэноре слишком грязно. Приберись тут!

Последнее, что услышал Северус, прежде чем погрузиться в беспамятство — четкие удаляющиеся шаги Темного Лорда.

* * *

— Северус, — в нос ударил резкий запах аммиака. – Северус, очнись!

Он с трудом открыл глаза, пытаясь понять, где находится и почему практически не чувствует свое тело.

— Северус! – кто-то слегка похлопал его по щекам. – Слышишь меня? Если да, просто прикрой глаза.

Северус выполнил то, о чем его просили, узнав голос Люциуса. Малфой усердно пихал ему под нос флакон с аммиаком. От резкого запаха тут же начали слезиться глаза.

Он хотел оттолкнуть руку чересчур настойчивого друга, но понял, что не может пошевелиться. Тогда он попытался сказать, чтобы Малфой убрал едкую гадость от его лица, но из горла вырвался лишь надсадный хрип.

— Тихо, тихо, — произнес Люциус, появляясь в поле его зрения и наконец-то убрав злосчастный флакон. – Ты как, видишь меня?

Северус понял, что кроме невнятного хрипа не может выдавить из себя ни слова. Тогда он опять подал знак глазами.

— Вот и отлично, — с явным облегчением вздохнул Люциус. – Ну и попал ты, друг! Это ж надо так подставиться! — с укором покачал он головой. – Ну да ладно, теперь поздно сожалеть. Ты пока полежи. И не переживай, твоя неподвижность – это воздействие заклинания частичного стазиса. Сейчас Нарцисса принесет необходимые зелья, потом я переправлю тебя в Хогвартс. Здесь тебе сейчас опасно оставаться, – тихо, на грани слышимости, шептал Люциус, тревожно оглядываясь на дверь. – Я помогу тебе добраться до защитного контура школы, но дальше пойдешь сам.

Северус мог только моргать в знак согласия. Он не представлял, как после перенесенных пыток сможет передвигаться самостоятельно. Это нервировало. Он не любил чувствовать себя беспомощным. Весь израненный, со значительной кровопотерей и с сорванным голосом – Северус мог стать легкой добычей для недругов. Он был очень благодарен другу, который, рискуя собственной шкурой, пришел ему на выручку.

Тихо скрипнула дверь, и в комнату кто-то вошел. По еле слышному шепоту Снейп узнал голос Нарциссы.

— Северус, как ты? – заботливо погладила она его по голове.

— Нарцисса, — покачал головой Люциус, — он не может разговаривать – сорвал голос. Просто помоги мне немного.

Вдвоем с Люциусом они приподняли Северуса в полусидячее положение, заботливо обложив подушками.

— Сейчас я сниму заклинание, и боль вернется, — прошептал Люциус. — Постарайся немного потерпеть, не подставляй мне жену.

Северус, моргнув, дал знак, что понял. В тот же миг Люциус взмахнул палочкой, отменяя заклятие. Тело тут же охватило невыносимой болью, как будто он до сих пор находился под воздействием Круцио. Северус до хруста сжал зубы, стараясь подавить рвущийся из горла крик. Сквозь плотно сомкнутые губы раздался лишь сдавленный стон.

Люциус тут же приподнял ему голову и поднес ко рту флакон с каким-то зельем. Стараясь не заорать от нестерпимых мучений, Северус чуть-чуть приоткрыл губы. Он чувствовал, что часть зелья потекла по подбородку, но проглотить все просто физически не мог.

— Ну вот, — довольно произнес Люциус, отдавая Нарциссе пустой флакон и осторожно опуская Северуса на подушку. – Это обезболивающее. Сейчас немного придешь в себя и выпьешь кроветворное и стимулирующее. Надеюсь, этой дозы хватит, чтобы добраться до школы.

Чувствуя, как постепенно отступает боль, Северус слегка расслабился. Спустя пару минут в теле ощущалась лишь противная слабость и легкая дрожь. Он прикрыл глаза, глубоко вздохнув.

— Ну что, тебе лучше? – заботливо спросил Люциус. И, получив утвердительный кивок, обратился к супруге: – Спасибо, Нарцисса, иди к себе. Мы тут дальше сами справимся.

— Северус, держись! – тихо прошептала она, легко прикоснувшись к щеке Снейпа.

Сверус с благодарностью взглянул в ответ, прекрасно понимая, как рискует Нарцисса, помогая Люциусу выхаживать его. На его взволнованный взгляд она лишь слабо улыбнулась, покачала головой и направилась на выход.

— И, Нарцисса, посиди пока в своей комнате. У тебя мигрень! – с нажимом произнес Люциус ей вслед.

Она кивнула, не оборачиваясь, и тихо вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

— Ну, а теперь очередь кроветворного, — Малфой протянул очередной флакон с зельем.

Северус взял его трясущимися от слабости руками и выпил содержимое.

— Ты пока не пытайся говорить, — предупредил его друг. – Кажется, у тебя повреждены связки. Но здесь я не помощник. Может, у тебя в лаборатории есть что-то от подобных травм?

Северус кивнул и сжал в знак благодарности руку Люциуса, который как раз подал ему следующий флакон.

— Ну, а это – стимулирующее.

Северус выпил и его. Пару минут прошло в напряженной тишине. Северус обдумывал, какие зелья лучше использовать для скорейшего выздоровления и как ему добраться до своих комнат в школе, не выдав плачевного состояния. Некоторое время спустя он почувствовал прилив сил. Стараясь двигаться плавно и медленно, он аккуратно спустил ноги на пол, с любопытством разглядывая свою мантию. Одежда была явно не та, в которой он пришел в Малфой-мэнор. У Люциуса всегда хранилось кое-что из его гардероба на случай внеплановых ночевок. И сейчас одежда определенно пригодилась.

Заметив его взгляд, Люциус подтвердил:

— Твоя мантия была в ужасном состоянии. Пришлось переодеть тебя. Да и так ты меньше внимания будешь привлекать.

Северус благодарно кивнул и осторожно поднялся. Его качнуло, но Люциус тут же оказался рядом, поддерживая друга.

Медленно передвигаясь, они вышли из мэнора через черный ход. На улице давно стемнело. Установившаяся еще утром не по-апрельски хмурая погода к вечеру еще сильнее испортилась. Холодный промозглый ветер подхватывал подолы мантий, развевая их словно паруса. Черные тучи затянули небо. В воздухе пахло сыростью и дождем. Малфой передернулся, плотнее кутаясь в одежду.

— Я нас аппарирую, — пояснил он, крепко удерживая Северуса. – Знаю, что тебе нельзя, но это самый быстрый и на данный момент безопасный способ.

Северус лишь закатил глаза. Не будь у него повреждены связки, он бы сейчас высказал другу все, что думает про его объяснения. Он давно уже не малый ребенок, которому нужно рассказывать прописные истины. Однако приходилось молчать, чтобы не травмировать горло еще сильнее на холодном и сыром ветру.

Люциус, воспользовавшись привилегией хозяина мэнора, аппарировал их прямо от черного хода, не выходя за ворота. Перемещение прошло для Северуса не так страшно, как ожидалось — видимо, сказывалось действие стимулирующего зелья.

Оказавшись немного в стороне от ворот школы, Малфой аккуратно отпустил Северуса, предварительно убедившись, что тот твердо стоит на ногах.

— Я вызвал сюда Драко, — сказал Люциус, пристально вглядываясь в вечернюю мглу. – А, вот и он.

Северус укоризненно покачал головой. Он прекрасно знал, что, прося сына помочь опальному другу, Люциус рискует безопасностью наследника. Но Драко уже подходил к воротам. Несмотря на опасения и беспокойство, Северус был благодарен Малфоям за заботу. Он чувствовал, как медленно начинает сходить эффект от действия зелий. Крепко пожав Люциусу руку, он, слегка пошатываясь, побрел навстречу крестнику.

При помощи необычайно молчаливого Драко Северус с трудом дошел до подземелий. Чем ближе они подходили к его комнатам, тем сильнее он наваливался на Малфоя.

Остановившись у двери, Северус открыл ее и благодарно кивнул крестнику.

— Помочь тебе лечь? – Драко нервно переминался с ноги на ногу, явно не зная, как себя вести.

Северус отрицательно покачал головой. Растрепав Малфою челку, как делал давным-давно, когда крестник был еще ребенком, он слабо улыбнулся и зашел внутрь.

* * *

Лишь скрывшись от мира за толстой дубовой дверью, Северус позволил себе передохнуть и расслабиться. Изнеможение и усталость накатили внезапно, словно в один миг закончилось действие зелий. Однако он прекрасно знал, что это произошло не сейчас. Зелья перестали поддерживать его уже несколько минут назад, и он шел на чистом упрямстве и гордости, не желая показывать Драко свою слабость.

Северус сделал несколько шагов на подрагивающих ногах и без сил рухнул на пол. Он понимал, что если потеряет сознание, то просто-напросто может умереть от кровопотери или же от воспаления ран. Но добраться до лаборатории, где хранился основной запас зелий, он уже не мог. Более того, сил не было даже на то, чтобы доползти до стола, где в одном из ящиков стояла аптечка с самым необходимым. Раны на теле вновь начали кровоточить, растревоженные аппарацией и длительным путешествием от ворот школы до подземелий. Перед глазами мутилось, очертания предметов расплывались. Северус ощущал, что вот-вот лишится чувств от накатывающей слабости и нарастающей боли.

Сделав усилие, он подтянулся чуть ближе к столу, до которого оставалась всего пара футов. Он прекрасно осознавал, что не сможет преодолеть их. Северус достал палочку и, сконцентрировавшись, выдвинул невербальным заклинанием ящик. Призвав к себе шкатулку с зельями, он неосторожно дернул палочкой, и все содержимое ящика с грохотом рассыпалось по полу. На его счастье, «аптечка» не пострадала и плавно подплыла к нему по воздуху.

На применение заклинания ушли последние силы. Перед глазами все закружилось, замельтешило яркими красками. Северус решил, что от боли у него помутился разум и начались галлюцинации, потому что в отделке его комнаты никогда не было огненной гриффиндорской расцветки. Прикрыв глаза, он на ощупь стал перебирать флаконы с зельями, прекрасно различая их по форме и назначению. Но вдруг в комнате раздалась мелодичная птичья трель, наполненная отчаянием и тоской. Повернувшись на звук, Северус подумал, что лишился рассудка: рядом с ним на полу, внимательно рассматривая его изумрудным глазом, сидел феникс Фоукс.

Северус зажмурился и тряхнул головой, стукнувшись затылком об пол. Когда он вновь открыл глаза, видение не исчезло. Вдруг Фоукс поднялся в воздух и тут же переместился к нему на грудь, недовольно курлыкнув. Взмахнув крыльями, феникс принялся скрести когтями мантию, которая медленно намокала от крови, сочащейся из ран. Северус еле поднял руку, пытаясь помочь птице добраться до израненного тела. В прошлый раз Фоукс был так любезен, что залечил его порез, и, скорее всего, сейчас тоже хотел помочь.

От мантии удалось избавиться с трудом. Чтобы долго не возиться с пуговицами тонкой рубашки, обнаруженной на теле вместо привычного сюртука, Северус взмахнул палочкой, разрезая ткань невербальным Диффиндо, слегка задев при этом кожу. В изнеможении он откинулся обратно на пол и поймал странный, какой-то укоризненный взгляд Фоукса. Решив, что это ему показалось, Северус прикрыл глаза.

Феникс аккуратно топтался по нему, стараясь острыми коготками не зацепить открытые раны. Из глаз его капали слезы, и Северус чувствовал, как с каждой каплей излечивается тело, уходит боль, и вновь какое-то знакомое тепло наполняет душу. Почувствовав себя немного лучше, он приподнялся на локтях. Внимательно осмотрев грудь, понял, что от ран не осталось и следа.

Хотелось поблагодарить феникса, но из сорванного горла раздался только невнятный хрип. Фоукс внимательно посмотрел на него изумрудным глазом. Северусу вдруг показалось, что птица судорожно вздохнула, будто человек. Приблизив голову к лицу Снейпа, Фоукс аккуратно коснулся клювом его губ. Северус, не понимая, что от него требуется, раскрыл рот, чтобы спросить об этом. Феникс тут же склонил голову, и первая горячая слезинка коснулась нижней губы. Одна, две, три… Северус, наконец, понял, что делает Фоукс, и, облизав пересохшим языком влажные губы, с трудом сглотнул. Горло тут же окутало мягким приятным жаром, словно он выпил ароматного теплого чая. В тот же миг неприятное першение и жжение в глотке пропало.

— Спа… кхм… спасибо, Фоукс, — стараясь сильно не напрягать только что вылеченные связки, тихо проговорил Северус. – А что ты тут делаешь?

Феникс довольно курлыкнул и отлетел в сторону. Северус тяжело поднялся. Раны спереди были излечены, но рубцы и кровоточащие шрамы на спине еще напоминали о себе легкой тянущей болью.

— Спину тоже полечишь? – ласково улыбнулся птице Северус.

Та согласно ухнула и, взмахнув крыльями, перелетела на диван. Северус скинул с себя мантию и рубашку и лег на живот, подставляя под целительные слезы свою исполосованную спину.

Под воздействием горячих слез Фоукса, дарящих отдохновение и покой измученному телу, Северус начал проваливаться в дрему. День выдался нелегкий, а завтра предстояло еще вести уроки у бестолковых учеников, хотя после всех событий больше всего хотелось отлежаться. Сквозь полудрему он почувствовал, как феникс привалился к нему под бок, довольно чирикнув.

— Спасибо тебе большое, Фоукс! — Северус сонно погладил птицу по теплым, словно шелковым перьям.

Фоукс ткнулся ему в ладонь головой. Северус продолжал бездумно поглаживать его и внезапно натолкнулся пальцами на стальной ошейник, который резким металлическим холодом опалил руку. На фоне теплого и очень приятного на ощупь оперения феникса эта вещица показалась чуждой и неуместной.

Северус приподнялся, разглядывая странную надпись, выгравированную на ошейнике. Пытаясь прочитать ее, он отчетливо понял, что эти символы рунами вовсе не являются. Скорее всего, они относились к какому-то древнему языку, основы которого были уже давно забыты людьми и магами.

— Интересно, откуда у Дамблдора такой древний артефакт?

Засунув палец под ошейник, он почувствовал, что в месте соприкосновения с холодным металлом шея птицы напрочь лишена оперения. Пересадив феникса к себе на колени, Северус еще раз внимательно осмотрел ошейник и потертую птичью кожу под ним. Создавалось ощущение, что феникс пытался сорвать с себя этот ободок, или рвался с привязи и в результате повредил кожу.

— Тебе неприятно в нем? – спросил он Фоукса, не надеясь, что тот поймет.

Но феникс неожиданно громко крикнул и, зацепив когтем ошейник, попытался избавиться от него.

— Тихо, не нервничай! – успокаивающе погладил его по хохолку Северус. – Ты меня полечил, давай и я попробую тебе помочь.

Он встал и, взяв Фоукса на руки, понес в лабораторию, чтобы подобрать ему мазь для поврежденной кожи. Но феникс внезапно забил крыльями, и, вырвавшись, полетел в спальню. Покачав головой, Северус быстро сходил за необходимыми зельями и мазями, которые, по его мнению, могли помочь, и поспешил вслед за Фоуксом.

Когда он зашел в спальню, феникс спал, или делал вид, что спит, сидя на спинке его кровати и спрятав голову под крыло. Северус присел на постель и, пересадив Фоукса к себе на колени, обработал ему шею заживляющей мазью. Тот в ответ на эти действия издал странный звук, похожий на фырканье. Потоптавшись по кровати, он устроился на подушке Северуса, сидя в ней как в гнезде.

— Фоукс, ты молодец! Спасибо тебе, что помог! Но разве птицы не должны спать на насестах, а люди на подушках? – усмехнулся Северус. Почему-то поведение птицы не раздражало, а забавляло, напоминая выкрутасы проказливого сорванца. Северус не понимал себя. Ему казалось, что он сходит с ума! Когда-то давно в подобные игры любила играть Лили, в те моменты, когда они баловались или вступали в шуточные спарринги.

Мысль о все еще любимой, но давно потерянной девушке всколыхнула былую тоску. Ему тут же расхотелось дурачиться. Горькая складка привычно залегла у губ, придавая ему язвительный и хмурый вид.

— Все, Фоукс, побаловались, и хватит! – строго сказал он птице, видя, что та его прекрасно понимает. – Если хочешь спать на моей подушке — пожалуйста! Все же ты сегодня вылечил меня и, скорее всего, спас жизнь. Только мне нужно забрать кое-что…

С этими словами Северус потянулся и вынул из-под подушки ярко-рыжее перышко. В тот же миг Фоукс дернулся и дико забил крыльями, истошно крича.

Северус не понимал, что случилось. Он совершенно ничего не знал про фениксов и боялся, что как-то навредил птице. Он попытался схватить Фоукса за ошейник, но тот так рвался, что Северус лишь оцарапал палец об острую кромку металлического ободка. В тот же миг руку пронзила невыносимая боль, и последнее, что Северус увидел, прежде чем потерял сознание — огненная вспышка ослепительно-яркого света, затопившая комнату.

Дамблдор тяжело вздохнул, откинувшись на спинку стула. Он сидел за столом в камере предварительного заключения при Аврорате. Задумчиво нахмурив брови, он не сводил недовольного взгляда с широких антимагических браслетов, которыми стражи порядка заменили наручники. Уже больше суток прошло с момента ареста, а его положение пока ни на йоту не изменилось. Не чувствовать собственных потоков магии было жутко. Альбус всю жизнь принимал как само собой разумеющееся наличие у себя магических способностей и не представлял своего существования без них. Сейчас же, лишившись этого привычного дара, он пребывал в растерянности и ужасе. Казалось, что он внезапно умер, и лишь его тело почему-то еще живет. Он убеждал себя, что это всего лишь временное явление, но преодолевать нарастающее смятение с каждым часом становилось все труднее и труднее.

Сжав зубы, Альбус старался взять себя в руки и не отчаиваться. Он не сомневался, что сможет выбраться из этой передряги, да еще и повернет все к собственной выгоде. Фадж зарвался, и Дамблдор не собирался больше с этим мириться. В свое время он приложил руку к созданию общественного мнения и избранию Фаджа на должность министра, рассчитывая на ответную благодарность. Но он как-то не предполагал, что амбициозность Корнелиуса приведет к таким последствиям. Этим внезапным арестом министр перегнул палку, и Альбусу теперь предстояло выбраться на волю и сделать ответный ход. Он уже просчитал, как сможет использовать данный досадный инцидент для подогрева недовольства среди магов и повернет его в свою пользу.

Альбус вновь глянул на злосчастные браслеты. Для составления четкого плана действий нужно было привычное хладнокровие, но рассуждать здраво мешали эти мордредовы антимагические железяки. Всегда расчетливый и невозмутимый, Дамблдор с трудом сдерживался, чтобы не впасть в панику: отсутствие магии безумно давило на психику.

Фадж оказался немного умнее, чем рассчитывал Альбус. Ведь именно с подачи министра его оставили в этих злополучных браслетах. Однако тот не учел одного: огромную популярность Дамблдора и его влияние на умы рядовых магов. Многолетнее преподавание в одной из ведущих магических школ Европы давало определенные бонусы.

Хмыкнув в бороду, он отвлекся от созерцания браслетов и невидящим взглядом обвел камеру. Собственно, ее и камерой-то назвать было сложно. Авроры, поместившие его сюда, сделали все возможное, чтобы Альбус чувствовал себя максимально комфортно. Он в который раз порадовался, что сумел своевременно подготовить лояльных последователей и сейчас пожинал плоды своих многолетних стараний. Вместо жестких нар у стены стояла вполне приличная кровать. На столе стопкой были сложены несколько книг и фолиантов. Камеру оборудовали даже небольшой санитарной комнатой, где можно было не только сходить по нужде, но и умыться теплой водой. Причем вся эта пространственная трансфигурация была осуществлена уже после ареста Дамблдора. Он не сомневался, что созданию подобных комфортных условий поспособствовал Шеклболт и другие преданные ему авроры. Кормили здесь тоже достаточно неплохо. Единственным минусом пребывания под стражей стали эти мордредовы антимагические браслеты! Но, к большому сожалению, авроры не смогли их снять без личного приказа Фаджа.

Альбус тяжело вздохнул и решил ложиться спать. Судя по искусственным окнам, которые, как и потолок Хогвартса, отражали время суток и состояние погоды, сейчас был поздний вечер или глубокая ночь. Дамблдор не сомневался, что уже завтра, самое позднее — в течение ближайших двух дней он вновь окажется на свободе. Конечно, хотелось бы поскорее попасть в свой любимый кабинет в школе, который за все эти годы стал для него привычней, чем родной дом. Но Альбус был уверен, что его временно отстранили от должности и в Хогвартс пока ему путь заказан. В любом случае, ему в первую очередь необходимо оказаться на свободе, а уж потом сделать все возможное, чтобы вернуться на утраченные позиции.

Он вновь усмехнулся, покачав головой. Директорствуя столько лет, он узнал много интересного о замке и некоторых особенностях его магии. Фадж думал, что обычным министерским приказом может сместить его. Как бы не так! Хогвартс всегда сам поддерживал директоров, и светская власть не имела на его магию никакого воздействия. Принимая руководство школой, волшебник заключал с замком некое соглашение, где обещал заботиться о безопасности и благе учеников. И лишь за грубое нарушение договора маг лишался всех полномочий. За столько лет Дамблдор научился мастерски находить лазейки в условиях этого неписанного соглашения, чтобы при необходимости проворачивать сложные аферы. Причем он умел действовать таким образом, чтобы не оказаться причастным ни к каким трагическим событиям. А последний его поступок, когда он прикрыл Поттера от гнева министра, подставившись сам, давал дополнительные бонусы от магии замка. Правда, Дамблдор еще пока не знал, в чем они будут выражаться, но не сомневался, что ему зачтется его благородство.

Альбус скинул мантию и, затушив свечи, улегся в постель, продолжая размышлять о возможных вариантах дальнейшего развития событий. По дороге к месту заключения он всячески обрабатывал Фаджа, подогревая его жажду власти, тщеславие и чувство превосходства. Дамблдор надеялся, что министр клюнул на его удочку. Скорее всего, сегодня все газеты магической Британии пестрели высокопарными и пафосными статьями об аресте директора Хогвартса и отстранении его от должности. Поведение Кингсли, который заходил в конце своей смены, говорило само за себя. Шеклболт чуть ли не светился от удовольствия. Значит, экстренные выпуски прессы уже попали в массы. Альбусу оставалось только ждать, когда народное негодование, подогретое вовремя преподнесенной информацией, дойдет до точки кипения, и рядовые маги возмутятся несправедливой политикой Министерства. Еще с прошлого лета, когда министр неожиданно взбрыкнул и стал настраивать волшебников против него, Альбус озаботился подготовкой материалов для защиты своего честного имени. И, как оказалось – не зря. Нужные заметки посредством его верных помощников должны были своевременно попасть в прессу. А уж грамотно подавать населению слегка видоизмененные факты Альбус всегда умел. Он лишь надеялся, что члены его отряда, который он, из-за какой-то странной гордости и бравады, высокопарно назвал Орденом Феникса, сделали все вовремя.

Воспоминание о Фениксе еще сильнее омрачило его и без того отвратительное настроение. Он не понимал, что же все-таки произошло с Фоуксом. Дамблдор отдавал себе отчет, что если к Лили вернулась память, то от нее придется избавиться. Конечно, подобные типы наследий относились к крайне редким, и Феникса хотелось сберечь. Но иметь под боком неповинующееся магическое существо было крайне опасно. Хотя Альбус не слишком расстраивался. Даже если Фоукс исчезнет из его жизни, рядом есть еще один Феникс, на удивительные особенности которого он мог рассчитывать. Гарри Поттер, без сомнения, еще слишком молод и совершенно точно не принял наследие. Однако Дамблдор не сомневался, что рано или поздно это произойдет. Об этом свидетельствовало множество фактов, начиная от необычной палочки с пером феникса и заканчивая тем, что от Авады Гарри отделался всего лишь шрамом.

— Мальчишку придется привязать к себе как можно крепче, — еле слышно пробормотал Альбус.

Он уже обдумывал наиболее надежные способы, чтобы это осуществить. Возможно, стоило связать Гарри обетами или же долгом и прочими обязательствами. А ведь еще существовал и Волдеморт, которого тоже необходимо как-то нейтрализовать, причем так, чтобы маги не сомневались, чья это заслуга. К тому же пока было неизвестно, когда Поттер примет наследие. Альбус из семейных преданий знал о существовании многих магических рас и о том, какие бонусы дает владение тем или иным существом. Но в их физиологии и магических циклах он плохо разбирался. Однако он твердо знал: нужно во что бы то ни стало спровоцировать Поттера на принятие наследия. И Альбус не сомневался, что разберется, как это можно сделать.

Дамблдор довольно улыбнулся своим мечтам и на этой позитивной ноте погрузился в беспокойный сон.

* * *

Лили пришла в себя от холода. Легко поведя плечами, она почувствовала, что сильно замерзла. Она медленно открыла глаза, пытаясь понять, где находится и почему так застыла. Уже давно Лили не испытывала ничего подобного. Рядом с ней кто-то лежал, и она, чуть повернув голову, попыталась рассмотреть этого человека. Увидев знакомый профиль, она в шоке застыла: рядом с ней находился Северус!

Не веря увиденному, Лили крепко зажмурилась и тряхнула головой, пытаясь разогнать видение. Вновь открыв глаза, она убедилась, что это не галлюцинация: Северус явно был без сознания, слишком бледный, с разметавшимися по подушке волосами. Лили недоумевала: где она и что вообще происходит? Внимательно осмотревшись по сторонам, она поняла, что лежит на кровати в незнакомой, аскетически обставленной спальне. Обивка стен глубокого зеленого цвета и мебель из каких-то темных пород дерева придавали комнате излишнюю мрачность. Кровать, где она очнулась, небольшой шкаф у стены, тумбочка и кресло у камина – вот и вся обстановка комнаты. Постель была узкой, поэтому они с Северусом оказались очень близко друг к другу. Лили с удивлением заметила, что абсолютно раздета, в то время как Снейп лежал в рубашке и брюках. Отметив этот факт, она, наконец, поняла, почему так замерзла. Камин не горел, и воздух в комнате казался довольно сырым и стылым.

Лили зябко поежилась и потянула на себя покрывало, чтобы хоть немного согреться и прикрыть наготу. Ее движения потревожили Снейпа. Он слегка дернулся и тихо простонал. В следующее мгновение распахнул глаза и тут же направил в лицо Лили волшебную палочку. Моментально соскочив с кровати, Северус встал у двери, продолжая настороженно наблюдать за нежданной гостьей.

Она, нахмурившись, переводила взгляд с кончика палочки на Снейпа.

— Хорошо же ты…

Но Северус не дал ей договорить.

— Кто вы и что вам надо? – требовательно спросил он.

— Северус, ты в своем уме?! – Лили медленно села в кровати, не понимая, почему Снейп не узнает ее.

Странный вопрос всколыхнул в душе страх – она испугалась, что очнулась не в своем теле. К тому же в мыслях стали постепенно всплывать отрывки из череды предшествующих событий. Стараясь не делать резких движений, она поднесла к глазам рыжую прядь. Кажется, прическа и цвет волос не изменились, но это еще ни о чем не говорило. Лили растерянно обвела взглядом комнату, пытаясь отыскать зеркало. И тут ей на глаза попался валявшийся рядом открытый металлический ошейник со странными письменами на поверхности. Испытав дикий ужас, Лили смотрела на эту злосчастную полоску металла и не могла отвести от нее взгляда, в мгновение ока забыв об угрозе, исходящей от Северуса. Невольно она начала пятиться назад, стараясь оказаться как можно дальше от страшного артефакта. Наконец она уперлась плечами в угол между стеной и спинкой кровати – дальше отступать было некуда.

Лили с трудом отвела взгляд от ошейника и, закусив губу в попытке сдержать предательские слезы, посмотрела на Снейпа, который с подозрением наблюдал за ее перемещениями.

— Лили?! – все еще продолжая удерживать ее под прицелом, недоверчиво спросил он. – Но как такое возможно? Откуда ты тут взялась?

Резко взмахнув палочкой, Северус кинул какое-то невербальное заклинание, на миг окутавшее ее голубым свечением. Лили только успела вжать голову в плечи и зажмуриться, как ощутила волну теплой и такой знакомой магии.

— Лили?! Это на самом деле ты? – подозрительный тон Северуса сменился удивленным. – Но… откуда? И как? – он перевел взгляд с Лили на валяющийся на кровати ошейник и тут же воскликнул: – Фоукс!

Лили вздрогнула. Ненавистная кличка за последние годы опротивела до невозможности. Снейп казался все еще слегка растерянным, а она почему-то разозлилась.

— Да, Фоукс! И не произноси больше при мне никогда эту дурацкую кличку! – она резво соскочила с кровати, прихватив с собой покрывало. Замотавшись в него как в тогу, Лили, высоко подняв голову, поинтересовалась: — Какой сейчас год?

— Одна тысяча девятьсот девяносто шестой, — все еще настороженно прошептал Снейп. А затем решительно добавил: – С того момента, как ты пропала, прошло четырнадцать с половиной лет!

— Пропала? – горько переспросила Лили. Подняв с пола ярко-рыжее перо и задумчиво повертев его в пальцах, добавила: — Ну да, пропала… Хотя все время была почти рядом… только сидела на привязи в золотой и уютной клетке, из которой не выбраться.

Слезы вновь навернулись на глаза, и она, стараясь скрыть свою слабость, отвернулась.

— Извини, — уже мягче произнес Северус. – В это почти невозможно поверить. Сейчас очень неспокойные времена. Еще хуже, чем четырнадцать лет назад. Я за эти годы отвык верить людям на слово. Ты же позволишь мне убедиться, что это действительно ты?

Лили понимала, что даже если она откажется, Северус все равно осуществит задуманное. Она еще помнила его упорство и щепетильность. Ее ранило это недоверие, но здравый смысл подсказывал, что Снейп поступает разумно и правильно. Решительно взглянув ему в глаза, она согласно кивнула. Было обидно. Почему-то Лили, благодаря их эмоциональной связи, не сомневалась в том, что перед ней именно Северус, хоть и возмужавший с годами. А вот он, видимо, эту нить не чувствовал. Горько усмехнувшись, она отвернулась, когда Северус вскинул палочку. Ощущая, как нежно ластятся к коже волны знакомой магии, она попыталась открыть ему свои чувства и эмоции. Возможно, из-за долгой разлуки связь между ними слишком ослабла, но Лили не привыкла отступать от задуманного. Прикрыв глаза, она сосредоточилась и попыталась достучаться до Северуса, показывая ему все то, что сейчас испытывала: растерянность, обиду, страх, ликование от того, что сброшен, наконец, ненавистный рабский ошейник, боль от прожитых в разлуке лет и радость, что очнулась не где-нибудь, а рядом с любимым человеком.

Поток магии, окутавший ее, тут же иссяк, и Лили услышала глубокий вздох.

— Лили! – в голосе Снейпа больше не было недоверия. – Это на самом деле ты? Мерлин правый, не могу поверить! Но как? Почему? Что с тобой случилось в тот Хэллоуин?

Слова Северуса словно пробудили ее ото сна. Ускользающие до сих пор воспоминания нахлынули лавиной, порождая в душе неконтролируемый страх. Лили резко повернулась и широко раскрытыми глазами в ужасе посмотрела на Северуса.

— Гарри! – отчаянно простонала она. – Ему грозит опасность!

Паника сковала похлеще Петрификуса, мешая нормально дышать. Однако холодный голос Северуса немного привел ее в чувства.

— В данный момент твой сын находится здесь же, в Хогвартсе. И тут ему ничего не грозит.

— А?.. – Лили была удивлена столь неприветливым тоном. Но слова Северуса немного успокоили ее. К тому же она чувствовала, что он не обманывает и верит в сказанное. – Хорошо, — кивнула она, решив, что обязательно все выяснит, но чуть позже. Сейчас же перед ней стояла более важная цель. – Я хочу увидеть сына! – твердо сказала Лили и решительно направилась к двери.

— Ты собираешься идти к нему среди ночи и закутанная в покрывало? – с легкой ехидцей в голосе спросил Северус.

— Ой! – она почувствовала, как краснеет, и еще плотнее замоталась в ткань. – Но, Северус, мне нужно это. Я хочу взглянуть на Гарри и убедиться, что с ним все в порядке. Ведь прошло столько лет, — она расстроено всхлипнула. – Он же сейчас всего в нескольких этажах от меня. Мы в твоих комнатах, ведь так? – Лили просительно взглянула на Снейпа. Увидев утвердительный кивок, она продолжила уговаривать его, не понимая, зачем приводит все эти доводы: — Я хочу обнять своего ребенка! Защитить его!

Ей было непривычно упрашивать, но годы, проведенные на поводке, научили ее терпению и смирению.

— Лили, — покачал головой Снейп, недовольно поджав губы. – Во-первых, сейчас уже ночь и твой сын спит в факультетской спальне. Как ты собираешься туда попасть, не зная пароля? Во-вторых, ты не можешь в открытую бродить по Хогвартсу, особенно сейчас, когда тут властвует эта министерская подпевала – Амбридж. И в-третьих, ты хоть представляешь, что будет с твоим сыном, если ты, замотанная в это покрывало, явишься ему среди ночи?

— Он решит, что я призрак, — тяжело вздохнув, Лили села на постель, не зная, на что решиться. Сердце ныло и звало ее к ребенку, но здравый смысл говорил, что Северус прав. Если она сейчас сорвется и побежит к Гарри, этот поступок может привести к очень непредсказуемым последствиям.

— Вот именно, — кивнул Северус. – Давай я расскажу все, что знаю о твоем сыне, а ты объяснишь мне, что вообще происходит и как ты оказалась тут?

Лили зябко передернула плечами, не зная, на что решиться. С одной стороны, до зуда в пальцах хотелось увидеть повзрослевшего Гарри, а с другой — она не знала, как он примет ее, и поверит ли. Пока она размышляла, Северус разжег камин. Лили тут же пересела в кресло, радостно протянув к огню руки. Она чувствовала, как под кожу проникает приятное тепло и в кончиках отогревающихся пальцев, легонько покалывая, пробуждается знакомая магия огненной стихии.

Северус тем временем достал из шкафа одну из своих мантий и трансфигурировал ее в женскую.

— Извини, у меня нет женской одежды, — немного напряженно сказал он.

— Ничего, пока и так сойдет, — Лили взяла мантию и застыла в нерешительности. Следовало одеться, но в присутствии Северуса она ощущала странную неловкость. В тот единственный раз, когда они были близки, стояла глубокая ночь. Да и они, возбужденные предыдущим боем и долгожданной встречей, не задумывались о таких мелочах. Сейчас же была совсем другая ситуация. К тому же прошло слишком много лет и произошло немало событий, изменивших их. Лили задумчиво посмотрела на Северуса. – Мне бы в душ.

Снейп кивнул и тут же показал ей нужную дверь.

Лили, смущенно покраснев, нырнула в ванную комнату. Там, к ее радости, было большое зеркало. Тяга увидеть, какой она стала, оказалась сильнее желания вымыться. Лили с опасением остановилась перед зеркалом, пристально рассматривая себя. Оказывается, она почти не изменилась с того момента, как обернулась в свою птичью ипостась. Дрожащими пальцами она прикоснулась к своему отражению. Оттуда на нее смотрела молодая двадцатилетняя девушка, слишком бледная, вся в грязи и саже, с всклокоченными рыжими волосами. Лишь печальные, много повидавшие глаза с застывшими в них слезами делали ее немного старше, чем казалось на первый взгляд. Ужасная мысль промелькнула в голове: а ведь Гарри может не принять ее такой! Ему скоро исполнится шестнадцать лет. Он уже почти взрослый. Разве сможет Гарри поверить ей и признать в ней мать, раз она выглядит почти его ровесницей?

Лили тяжело вздохнула, пригладив растрепанные волосы. Задвинув поглубже свои страхи, она резко отвернулась от зеркала и скинула на пол покрывало. Шагнув в ванну, Лили ступила под струи воды, смывая с себя грязь и сажу четырнадцатилетней давности. После душа стало немного легче. Но печаль не покидала ее. Благодаря действиям Дамблдора и Волдеморта ее сын вырос в одиночестве, без материнской поддержки и заботы, а Северус превратился в умудренного жизненным опытом зрелого мужчину с горькими складками вокруг рта. Два самых дорогих человека прожили большую часть жизни, разделенные с ней судьбой и обстоятельствами. А она даже не повзрослела, проведя все эти годы в образе безмозглой птицы… Лили судорожно вздохнула и закусила губу, пытаясь сдержать вновь навернувшиеся слезы. Смотря в зеркало на свое неправдоподобно молодое отражение, она видела там образы врагов, разрушивших ее жизнь. Тряхнув мокрыми волосами, Лили злобно прищурилась. Она больше не позволит никому вмешиваться в судьбу своих близких и сделает все возможное, чтобы вернуть семью. Надев мантию, она гордо вскинула голову и, стараясь сохранить свой решительный настрой, вернулась в спальню.

* * *

Северус до сих пор не мог прийти в себя от потрясения: живая и невредимая Лили все эти годы была почти рядом, а он даже не подозревал об этом. Он напряженно застыл, гипнотизируя взглядом дверь в ванную, за которой скрылась Лили. В мыслях был полный сумбур, а Северус не привык к такому хаосу чувств. С тех пор, как четырнадцать лет назад Лили бесследно исчезла, Снейп глубоко запрятал свои эмоции, превратившись в холодного и замкнутого человека. Лишь Люциусу и маленькому Драко удавалось иногда вытянуть его из этого кокона отчуждения, да и то не всегда. Сейчас же все былые чувства всколыхнулись в душе, норовя поглотить отвыкшего от проявления бурных эмоций Северуса.

Покачав головой, он постарался взять себя в руки и вышел из спальни. Ему сейчас определенно нужен был глоток хорошего коньяка, чтобы прояснить голову. В гостиной Северус задумчиво остановился. Эмоции эмоциями, но стоило проявить себя радушным хозяином перед любимой. Он не знал, кормил ли ее кто-нибудь в отсутствие Дамблдора, ведь того арестовали больше суток назад. Эта мысль всколыхнула в душе волну гнева. Северус всегда подозревал у Альбуса тягу к интригам, но не представлял, что тот может опуститься до такой низости: пленить человека ради каких-то неясных пока Снейпу целей. В этом еще тоже предстояло разобраться. Он знал, что Дамблдор опасный противник, поэтому к встрече с ним следовало подготовиться и быть во всеоружии. В том, что заключение Альбуса будет недолгим, он нисколько не сомневался.

Подойдя к комоду, где хранились запасы спиртного, Северус плеснул себе на дно бокала коньяк и выпил одним махом. Выдохнув, он налил еще, но пить не стал. Задумчиво осмотрев комнату, он вызвал домовика, попросив принести чего-нибудь съестного.

Эльф исчез и почти мгновенно вернулся с целым подносом, наполненным едой. Поставив все это на журнальный столик у дивана, домовик бесшумно удалился. Северус перенес свой бокал туда же. Обеденного стола у него не было, ведь он почти никогда не ел в своей комнате. Ему, как декану факультета, полагалось обязательно присутствовать на всех приемах пищи школьников.

Немного подвинув свое любимое кресло, чтобы видеть вход в спальню, Северус растопил камин. Усевшись, он задумчиво уставился на огонь, пытаясь разобраться в своих чувствах и сложившейся ситуации. Эмоции захлестывали, сменяя одна другую. Радость от возвращения любимой из небытия сменялась легким недоверием и сомнением в том, что это не сон. Между делом проскальзывала ревность к ее сыну от другого мужчины и злость на Дамблдора, который столько лет держал Лили взаперти под воздействием зачарованного ошейника. Вспомнив про артефакт, Северус принес его из спальни, прихватив по дороге и рыжее перышко, которое хранил все эти годы.

Несвойственное волнение и нетерпение обуревали его. Северус себе сейчас напоминал подростка перед первым свиданием с девушкой своей мечты. Было страшно. Лили выглядела все такой же молодой и красивой, как и прежде. Прошедшие годы никак не повлияли на ее внешность. А вот Северуса время не пощадило. Нелюбимое занятие, работа на двух «господ» и постоянно подавляемые чувства наложили отпечаток на его черты, и он казался намного старше своих лет. Черные одежды, которые он предпочитал из практических соображений, лишь подчеркивали этот контраст.

В голову периодически закрадывались мысли, что появление Лили – всего лишь бред воспаленного после пыток воображения. Но ошейник в руках и шум воды в душе не позволяли сомневаться в том, что все случившееся — правда. Стараясь взять под контроль бушующие эмоции, Северус сосредоточился на изучении странного артефакта. Открытый ошейник казался больше, чем тонкая птичья шея. Снейп удивленно повертел его: на фениксе артефакт смотрелся миниатюрной полоской металла. Видимо, застегиваясь на шее существа, он уменьшался до нужного размера.

Внимательно рассматривая странную надпись, он так увлекся, что не услышал, как Лили вышла из душа. Заметив движение на пороге спальни, он отвлекся от изучения ошейника. Не выпуская его из рук, Снейп предложил Лили присесть.

— Убери это! – побледневшими губами попросила она, удобно устраиваясь на диване. Лили уселась, поджав под себя ноги, и Северус не мог не улыбнуться: это была ее любимая поза.

— Хорошо, — он встал и положил артефакт в шкаф для особо ценных ингредиентов. – Но было бы неплохо разобраться в его возможностях.

— Я тебе и так скажу, для чего он, — Лили недовольно нахмурилась. – Ошейник блокирует память и не дает магическому существу обернуться в свою человеческую форму.

— И ты ничего не помнишь с момента, как он был надет на тебя?

— Помню, — Лили тряхнула головой и внимательно посмотрела в огонь. – Мне, наверное, повезло. Сейчас я помню все, даже те годы, что провела на поводке в облике птицы. И даже кое-что, что помнить вроде бы не должна.

— В смысле? – Северус удивленно посмотрел на нее.

— Помимо всего прочего, во мне проснулись знания предков, о которых я даже не имела представления, когда на тот злополучный Хэллоуин обернулась птицей.

Северус с любопытством разглядывал подругу, не переставая удивляться, как мало она изменилась за эти четырнадцать лет. Лили выглядела так, будто проснулась после тревожной ночи, а не вернулась в человеческий облик спустя годы. Он хотел понять, как такое возможно. Заметив, что она замолчала, уйдя в себя, Снейп решил повременить с расспросами и предложил ей перекусить.

— К сожалению, я не держу дома вино, — он поднялся и подошел к комоду. – Могу предложить лишь более крепкие напитки. Бренди, виски, коньяк?

— А пусть будет коньяк! – улыбнулась она ему. И Северус с радостью узнал отголоски той озорной улыбки, которую бережно хранил в своей памяти.

— Смотри, напьешься — что я потом с тобой делать буду? – с усмешкой спросил он.

Лили густо покраснела в ответ и попыталась спрятаться за копной подсыхающих волос. Северус отвел взгляд, делая вид, что сосредоточенно открывает бутылку. Лили с мокрыми волосами выглядела сейчас такой домашней и уютной, и ему безумно захотелось иметь право всегда любоваться ею в такой семейной атмосфере. Плеснув в бокал немного коньяка, он вновь посмотрел на любимую и вспомнил, что у нее нет палочки. Взмахнув своей, он быстро высушил ей волосы, получив в ответ благодарный кивок. Затем Лили уже без тени смущения серьезно посмотрела на него.

— Я думаю, после ужина нам предстоит тяжелый разговор, и мне бы хотелось немного расслабиться перед этим. Да и тебе, судя по всему, тоже, — она кивнула на его наполненный бокал.

Северус согласно склонил голову и подал Лили коньяк. Их руки соприкоснулись, и она вновь залилась румянцем. Видимо, чтобы скрыть волнение, Лили углубилась в изучение блюд, принесенных домовиком. Но спустя несколько минут она уже забыла о своем смущении, с жадностью пробуя еду. Видя это, Снейп довольно усмехнулся: Лили всегда отличалась отменным аппетитом, и даже волнение не способствовало его уменьшению.

Наконец, насытившись, Лили откинулась на спинку дивана, согревая в ладонях бокал, в котором еще осталось немного коньяка. В комнате установилось неловкое молчание. Никто из них не знал, как начать тяжелый разговор. Северус лишь покачал головой, вспоминая, что раньше такого не случалось никогда.

Решив облегчить подруге задачу, он начал первым:

— Может, расскажешь, как случилось, что ты обернулась фениксом?

Лили вздрогнула, видимо, глубоко уйдя в свои мысли. Отведя слегка рассеянный взгляд от пламени камина, она посмотрела на Снейпа и пожала плечами.

— Я всегда им была…

— Что значит "всегда"? – не понял Северус. – Мы же росли вместе. Почему ты об этом молчала? И что это за наследие? Ты — анимаг? Или… оборотень?

— Узнаю моего Севера. Пока не докопаешься до истины – не успокоишься? — хихикнула Лили. Это напомнило ему ту озорную девчонку, с которой он подружился много лет назад. И лишь глаза выдавали пережитые ею невзгоды. А она тем временем продолжала: — Нет, Северус, ты не прав. Я не анимаг и не оборотень. Я – Феникс! А Фениксы – это магические существа, такие же, как вампиры, вейлы и прочие волшебные создания. Только если потомки многих других рас спокойно живут в магическом мире и по сей день, то о Фениксах даже память оказалась утеряна. И если где-то на Земле еще существует кто-то, кроме меня, из нашей расы — они успешно скрываются.

— Нет, ну ладно — магглы, но почему о Фениксах не знают даже волшебники? – удивленно посмотрел на нее Северус. Он никогда не слышал о том, что Фениксы – это волшебная раса. Из известных ему старинных легенд и преданий можно было сделать вывод, что это всего лишь магические животные, вернее, птицы.

— Потому что этот народ был очень малочисленный и жил настолько давно, что знания о нем сохранились лишь в виде сказок и всевозможных легенд, которые люди за века исказили до неузнаваемости, — пожала плечами Лили.

— Тогда я могу понять, почему ты скрывала это от меня, — кивнул Северус, тем не менее, чувствуя горький осадок от такого недоверия. Ведь когда-то они с Лили были лучшими друзьями, и она была единственной девушкой, которую он когда-либо любил.

— Я не скрывала, — усмехнулась Лили, развеивая его сомнения. – Я и сама узнала об этом только после того, как ты сообщил мне о планах Волдеморта на Гарри.

Затем она глубоко вздохнула и, прикрыв глаза, рассказала Северусу бабушкину сказку о Фениксах и как позже узнала о своем невероятном наследии.

Снейп не отрывал взгляда от ее бледного лица. Голос Лили слегка дрожал, а из глаз медленно скатывались слезинки, которых она даже не замечала. Не выдержав, Северус пересел к ней на диван и крепко обнял, убрав недопитый коньяк на столик. Он пытался поддержать ее, передать хоть частичку своего спокойствия и унять боль.

А Лили все говорила. Она рассказала о проведенном ритуале, о приходе Волдеморта, и о Дамблдоре, оказавшемся в Годриковой Лощине на удивление своевременно, чтобы забрать себе обессиленного после сражения Феникса. Потом она быстро поведала о годах, проведенных в заточении, без памяти о прошлой жизни. Под конец она описала, как почувствовала, что Северус оказался на грани смерти, и прилетела к нему в комнаты, в волнении дожидаясь его.

— Но как ты попала внутрь? – удивился Снейп. – Ведь дверь была закрыта.

Лили на это улыбнулась сквозь слезы.

— Я тебе когда-нибудь обязательно покажу. А сейчас могу лишь сказать, что Фениксы умеют перемещаться в пространстве, используя магию огня. – Неожиданно Лили нервно хихикнула: — А знаешь, Дамблдор хотел, чтобы я спасла его от ареста подобным образом. Да только я к тому времени уже многое вспомнила и не подчинилась ему.

Северус не выпускал любимую из объятий. А она, прижавшись к нему, продолжала рассказывать о своем пребывании в птичьем теле. Наконец, она подвела к своему пробуждению от холода пару часов назад. В разговоре наступила длительная пауза. Каждый из них обдумывал произошедшее.

— Но как?.. – Северус с сомнением глянул на Лили и, видя, что она внимательно его слушает, продолжил: — Но как получилось, что ты так неожиданно все вспомнила?

— Это все ты! – Лили легонько толкнула его в плечо. – Откуда у тебя мое перо?

Северус удивленно посмотрел на нее и, достав из кармана заветное перышко, задумчиво повертел его в руках.

— Подобрал в вашем доме, в Годриковой Лощине, после того, как сошли чары Фиделиуса.

— Теперь ясно. Оно выпало из оперения до того, как Дамблдор надел ошейник, — кивнула Лили, словно отвечая своим мыслям. – Память полностью вернулась в тот миг, как ты взмахнул им передо мной. Не представляешь, в каком я была ужасе, когда поняла, что не могу обернуться в человека, — она нервно вздрогнула. – А потом ты снял ошейник и… дальше я не помню.

— Но я не снимал ошейник! – Снейп слегка отстранился. Затем рефлекторно потер пальцы, ощущая на подушечке указательного новый шрам, которого раньше не было. Он с удивлением посмотрел на него, тут же вспомнив, как поцарапал палец о кромку металла, последовавшую за этим невыносимую боль и яркую вспышку света. – Я просто порезал об него палец.

— Кровь! Ну конечно же! – утвердительно кивнула Лили. – Твоя кровь сняла блоки и замок открылся.

— Наверное, ты права, — кивнул Северус. – Интересно, откуда у Дамблдора подобный артефакт? – он заинтересованно посмотрел на закрытый шкафчик, где спрятал ошейник.

— Мне кажется, — задумчиво пробормотала Лили, — что он потомок тех самых пресловутых охотников на магических существ.

Северус удивленно взглянул на любимую. Он еще не до конца принял тот факт, что Лили оказалась представителем древнего магического народа, а она предлагала ему приписать в предки Дамблдору Охотников, существовавших множество веков назад. Но если верить сказке, рассказанной Лили чуть ранее, то другого объяснения не существовало. В поведении Дамблдора порой отчетливо прослеживались какие-то древние знания. К тому же Снейп припомнил об умении директора говорить на языках многих магических народов. А ведь некоторые из них были настолько непередаваемые, что непосвященный человек вряд ли смог бы их освоить.

— Есть такая вероятность, — согласился он.

— Северус, я понимаю, что у тебя множество вопросов, — Лили чуть повернулась в его объятиях, чтобы взглянуть в глаза. – И я уже рассказала самое важное. Может, теперь ты мне расскажешь о Гарри?

Северус невольно чуть отстранился, услышав имя Поттера. Он был невероятно рад, что Лили все-таки оказалась жива и почти невредима. Но напоминание о ее сыне тут же всколыхнуло в груди былые обиды и ревность к Джеймсу Поттеру. К тому же он постоянно возвращался к мысли о том, что Лили почти не изменилась за все эти годы, в то время как сам Северус стал взрослым мужчиной, изрядно побитым жизнью. Он сомневался, что они останутся вместе после того, как любимая немного освоится в жизни. Зачем он ей, такой молодой и красивой девушке? Эти размышления гнилью расползались в душе, омрачая радость встречи.

Сейчас Лили требовала отчета, а Северус сомневался, что сможет остаться беспристрастным, сообщая о жизни сына ненавистного Джеймса Поттера.

— Я не слишком много знаю, — уклончиво начал он. – Поттер живет с твоей сестрой – Петунией, кажется… — рассказывая, Северус пытался озвучивать только голые факты, но временами ему не удавалось скрыть привычную язвительность и недовольство.

— Вы что, не ладите? – напряженно вглядываясь ему в лицо, поинтересовалась она.

— Наше общение не заходит дальше отношений «учитель-ученик», — Северус чувствовал себя как на допросе под пристальным взглядом Лили. Почему-то он испытывал необъяснимую вину перед подругой. – Поттер достаточно своеволен, из-за чего постоянно попадает в различные передряги. К тому же полностью игнорирует запреты и установленные в школе правила. Несмотря на то, что он твой сын, мне кажется, что основные черты характера он унаследовал от Джеймса…

— Северус, — перебила его Лили, взяв за руку, — послушай… — почему-то она неловко замялась, потупившись, но потом решительно взглянула на него. – Дело в том, что Гарри, несмотря на то, что носит фамилию Поттер… он твой сын!

— Что?! – Северус резко отстранился, не веря услышанному.

Лили продолжала пристально смотреть на него. А Снейп, затаив дыхание, ждал ответа. Подруга зажмурилась и, виновато опустив голову, четко произнесла:

— Гарри — твой сын!

— Что?! – Северус вскочил и замер у дивана, неверяще разглядывая Лили.

— Мне еще раз повторить? – устало спросила она, посмотрев на него полным раскаяния взглядом.

— Как такое возможно? – не унимался Снейп. Он принялся нервно расхаживать вперед-назад перед диваном, не в силах поверить сказанному.

— Тебе рассказать, как появляются дети? – Лили явно начала заводиться.

— Нет, спасибо! – язвительно прошипел он. – С физиологией этого процесса я знаком. — Заметив быстрый раздраженный взгляд подруги, он лишь пожал плечами и продолжил: — Меня интересует другое: как так могло получиться, что ты несколько месяцев была замужем за Поттером, а твой ребенок каким-то непостижимым образом вдруг оказался моим сыном? И это при том, что мы с тобой не виделись больше года.

— Северус, ты же вроде преподаватель? — не менее ехидно произнесла Лили в ответ. – Неужели ты не можешь сосчитать до девяти? Или напомнить тебе день рождения Гарри?

— Не надо, я и так помню, — нервно мотнул головой Снейп. – Но разве он родился не семимесячным?

— Я понимаю твое недоумение, — хмыкнула она. – Но могу тебя заверить: Гарри родился в положенный ему срок!

Северус, произведя в уме нехитрые подсчеты, тут же вспомнил далекую осеннюю ночь: вспышки заклятий, сражение с неукротимой ведьмой, лихорадочный блеск в глазах Лили, ее мягкие, податливые губы и стоны удовольствия. А затем была долгая разлука и по возвращении — известие, что любимая женщина вышла замуж за другого. Причем не просто за другого, а за вечного школьного соперника – ненавистного Джеймса Поттера!

Снейп подошел к комоду и, плеснув себе приличную порцию коньяка, выпил ее одним махом.

— Почему ты не сказала? – переждав, пока огненная волна крепкого алкоголя прокатится по пищеводу, спросил он.

— Я пыталась… — Лили скорбно опустила плечи. Затем резко вскинула голову и, прищурившись, зло посмотрела на Северуса. – Ты пропал без следа! Я отправляла тебе сову за совой, но все они возвращались обратно, так и не найдя адресата. Что мне было делать? Где искать тебя, чтобы сообщить «приятную» новость? А потом погибли наши с Джеймсом родители. И, заметь, по вине Пожирателей – твоих товарищей! Откуда мне было знать, что мы с ребенком нужны тебе? Может, ты поразвлекся и забыл обо мне? Одна, без поддержки близких, с ребенком на руках… Какое будущее нам с ним было уготовано? Ты не хуже меня знаешь порядки магического мира, да и с маггловским знаком не понаслышке. – Высказывая застарелые обиды, Лили почувствовала, что постепенно успокаивается. – Я решила сделать все, чтобы у моего сына была нормальная полноценная семья, и чтобы никто не смел ткнуть в него пальцем, что он незаконнорожденный!

— А что Поттер? – Северус напряженно застыл, с сомнением разглядывая любимую. – Он знал об этом?

— Нет, — Лили вздрогнула и обхватила себя руками за плечи. – Я постаралась сделать так, чтобы он этого никогда не узнал. Я знаю, Джеймс не заслужил подобного, но я готова была на все ради сына!

Северус сел в кресло и запустил руки в волосы, пытаясь осознать тот факт, что Гарри Поттер — его сын. Верилось с трудом. Он только-только освоился с мыслью, что Лили вновь с ним, живая и здоровая, и все время была почти рядом. У него еще не уложилась информация о том, что она — представитель древней магической расы, о самом существовании которой практически никто не знает. Но известие о ребенке совсем выбило Снейпа из колеи. У него есть взрослый сын! И им оказался тот мальчишка, которого он нещадно третировал и ненавидел все эти годы, считая отпрыском своего врага и соперника!

Северус поднял измученный взгляд на Лили. Она настороженно наблюдала за ним, свернувшись на диване калачиком и обхватив себя руками. Он понимал, что своим недоверием делает ей больно, чувствовал это, но не мог пересилить себя.

— Прости! Прости за мое недоверие и обиды! – тихо, но твердо произнес он. Видя расстроенное лицо Лили и глаза, полные слез, Северус быстро пересел на диван и обнял ее, пытаясь согреть и успокоить. – Бедная моя девочка! Что только тебе не довелось пережить!

— Почему?.. – всхлипнув, спросила она. Затем решительно стерла кулаком слезы и, стукнув Снейпа по плечу, требовательно повторила: — Почему?

— Что «почему»? – Северус, чуть отстранившись, недоуменно посмотрел на нее.

— Почему совы не смогли тебя найти? Я так ждала! До последних минут… — она вновь всхлипнула.

Северус не понимал, как можно выглядеть такой ранимой, беззащитной — и вместе с тем серьезной и решительной. Несмотря на слезы и расстроенный тон, чувствовалось, что Лили не собирается уступать ему.

— Потому что я был в Италии, — тяжело вздохнув, он прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана, утягивая Лили за собой, — готовился получить мастерство по зельеварению. Замок моего учителя имел статус ненаходимого. Только Темный Лорд имел с Мастером какую-то связь. Ведь он сам и направил меня туда.

— Не вспоминай при мне об этом монстре! Ты все еще служишь ему! – гневно воскликнула Лили, пытаясь отстраниться, но Северус не позволил. – И это после всего, что он сделал с нашей семьей!

Тяжело вздохнув, Снейп попытался успокоить ее и объяснить сложившуюся ситуацию.

— Во-первых, я не могу уйти от него – это верная смерть! Каркаров уже поплатился за измену. Сегодня ты сама видела, к чему приводят оплошности моего, так называемого, служения. – Лили испуганно распахнула глаза, но Северус не дал перебить себя, приложив ей палец к губам. – Во-вторых, Дамблдору я тоже вроде как служу, а он сделал нам гадостей не меньше, чем Темный Лорд. И если с последним все понятно, то старик остается пока неразгаданной величиной. Еще неизвестно, чем может обернуться отказ работать на него, учитывая твой рассказ. И, в-третьих… прости, но до сегодняшнего дня я считал твоей семьей Джеймса Поттера и Гарри. Я ведь не знал, что он мой сын… — Северус не стал добавлять, что до сих пор не смог принять и переварить эту новость.

Чтобы разобраться в своих эмоциях, ему нужно было побыть одному. За много лет он привык к одиночеству, и Северусу требовалось время, чтобы понять себя и свое отношение к данному вопросу.

Удивительно, но за прошедшие годы любовь к Лили так и не угасла. Стоило любимой оказаться рядом, как чувства вспыхнули с новой силой, словно и не было долгих лет разлуки. Но взрослый сын как-то не укладывался в его планы на дальнейшее существование. И если жизнь с Лили казалась несбыточной, но такой манящей мечтой, то Поттер… Об этом пока не хотелось даже думать. Укоризненные взгляды Лили не позволяли расслабиться и сосредоточиться. К тому же Северус каким-то непостижимым образом чувствовал сомнения и неуверенность, терзающие ее. Он вполне отчетливо ощущал, как сменяются чувства любимой: от надежды и радости — до неуверенности и отчаяния.

— Ты и сейчас не считаешь Гарри сыном, — убежденно проговорила Лили. Вздохнув, она закусила губу и отвернулась, не сводя взгляда с пламени камина.

— Прости… — Северус в порыве чувств еще сильнее прижал ее к себе, заставив сдавленно охнуть. Поняв, что слегка перестарался, он ослабил объятия. – Я вернулся спустя два дня после вашей свадьбы… — Он ненадолго замолчал. Несмотря на пролетевшие годы, эти воспоминания все еще приносили ему сильнейшую боль. – Я так спешил к тебе… но все оказалось напрасно.

Он отпустил Лили и встал, чтобы вновь наполнить бокал. Впервые за много лет хотелось напиться, чтобы приглушить тот шквал эмоций, что бушевал в душе. Для одного вечера было слишком много впечатлений!

— Северус, — Лили подошла и обхватила ладонями его руки, в которых он бездумно согревал бокал с коньяком, — хватит пить! Алкоголем ты свои раны и обиды не залечишь. Все прошло! Теперь ты знаешь, что это был вынужденный брак. Я не могла дольше ждать. Вряд ли Джеймс так уж охотно взял бы меня в жены с пузом. – Лили нервно хмыкнула и отвела взгляд. – Перед ним я тоже виновата. Даже больше, чем перед тобой. Он умер, защищая нас, так и не узнав, что Гарри — не его сын… — ее голос сорвался.

— Прекрати! – Северус отставил бокал и вновь обнял любимую, чувствуя, как вздрагивают ее плечи от рыданий. – Тебе не в чем винить себя! Ты сделала то, что должна была!

— Я так ненавидела себя, — прошептала Лили. – Ежедневный обман выпивал мои силы. Лишь появление Гарри смогло восстановить мир в моей душе. К тому же, зная, что он твой сын, я любила его за двоих.

— Девочка моя, — Северус нежно укачивал ее в объятиях, — не стоит во всем винить себя. Ведь я виноват не меньше. Да, мне было приказано без промедления отправляться в Италию, но я мог бы черкнуть пару строк. Однако я побоялся подставить тебя под удар. Темный Лорд уже тогда был помешан на безопасности и подозревал в измене всех и каждого. Совы перехватывались и проверялись. Я не мог так рисковать, ведь ты магглорожденная…

— Я понимаю, — кивнула Лили, стирая слезы, — сейчас понимаю. А тогда…

— Давай мы больше не будем сегодня говорить об этом?

Северус неожиданно почувствовал сильнейшую усталость. Вечер и ночь выдались для него слишком насыщенными. Темный Лорд и пытки, тяжелая дорога домой, неожиданное появление феникса и чудесное возвращение Лили – всего этого было уже слишком для его измученного организма. А теперь ко всему еще и сын… Северус понимал, что телу срочно нужен отдых, но сумбур в мыслях вряд ли позволит ему сейчас заснуть.

— Хорошо, — Лили обеспокоенно посмотрела на него, словно чувствуя его смятение. – Пойдем спать?

— Я… да…

Северус перевел взгляд с Лили на дверь спальни. Там стояла узкая односпальная кровать. И как бы ни хотелось после столь долгой разлуки быть ближе к любимой, он чувствовал, что не должен навязывать ей свое присутствие. К тому же он опасался, что не сможет сдержать в узде свои желания, и не представлял, как воспримет Лили проявление его страсти. В любом случае, Северус сначала хотел разобраться в своих чувствах и обдумать все в спокойной обстановке.

— Знаешь, — после недолгих размышлений сказал он, — ты ложись спать. А мне еще нужно закончить к завтрашнему дню зелье для лазарета. Мадам Помфри очень просила.

— Хорошо… — Лили испытующе посмотрела на него. – Тогда спокойной ночи!

— И тебе! – Северус дернулся, желая пригладить рыжие волосы любимой, но передумал.

Лили, бросив на него внимательный взгляд, кивнула своим мыслям и пошла в спальню.

Стоило ей скрыться за дверями, Северус тут же рванул в лабораторию. Естественно, зелье, которое он упомянул, не требовалось в лазарете так срочно. Но любимое занятие всегда приносило ему успокоение и помогало навести порядок в мыслях.

В лаборатории он зажег огонь под одним из котлов, в котором уже была подготовлена основа для зелья. Спустя пару минут она закипела, и Северус принялся добавлять нужные компоненты. Вскоре зелье уже испускало горький запах полыни и светло-зеленые клубы пара. Он специально выбрал простое в приготовлении снадобье, которое заказала ему мадам Помфри. Делая механическую, давно заученную до мельчайших подробностей работу, Северус мог спокойно обдумывать последние новости, не опасаясь, что в чем-то напортачит от рассеянности.

Превращение Лили стало для Северуса потрясением. Иногда у него возникали сомнения в том, что все это не сон. Но он держал ее в своих объятиях, гладил густые рыжие волосы, и руки до сих пор ощущали их приятную тяжесть и шелковистость. Значит, Лили на самом деле сегодня вернулась к нему наяву, а не в мечтах, как это обычно бывало. Но как же сложно было поверить, что любимая все эти годы жила совсем рядом в образе необычной птицы.

— Хм… Фениксы – это же надо, — покачал головой Северус.

Он с детства знаком с магическим миром и знает множество волшебных животных и существ — хотя, конечно, больше в разобранном на ингредиенты виде. Но увидеть вживую представителя давно исчезнувшей с лица земли расы, о которой не помнит уже почти никто… разве это не удивительно? Хотя настоящим шоком стало для Северуса известие, что Гарри Поттер — его сын. Даже новость о Фениксах как-то блекла на этом фоне. Мало ли какие еще существа обитают на планете и за ее пределами. Ведь не факт, что они все известны магам. А вот сын… Северус, задумавшись, даже перестал измельчать в ступке высушенные цветки софоры.

Тряхнув головой, он вновь принялся за работу, пытаясь осмыслить и принять удивительную новость о том, что у него есть ребенок.

— Сын! Гарри Поттер – мой сын! – он проговаривал это вслух, под мерный перестук пестика, пытаясь убедить себя, что все это реальность. Северус верил, что Лили сказала правду. Он улавливал отголоски ее эмоций во время беседы. Но сложившаяся за годы привычка не доверять никому подталкивала удостовериться в этом воочию. Нужно было сделать магический анализ наподобие тех, что проводят гоблины в Гринготсе. А для этого ему необходима кровь Поттера! Северус сморщился, словно проглотил что-то несвежее. Он по-прежнему ненавидел эту фамилию. А принять то, что мальчишка, который ее носит, его сын… Это было слишком даже для Северуса! Нет, он не то чтобы отрицал этот факт, просто не мог назвать сыном человека с фамилией Поттер. Поэтому нужно было отвыкать от старой привычки и переучиваться называть мальчишку по имени. Но многолетняя неприязнь не могла пройти за пару часов. И даже мысленно назвать этого невозможного, упрямого гриффиндорца по имени было невероятно сложно, не говоря уже о том, чтобы произнести подобное вслух.

— Га… — имя, кажется, застревало в горле, не желая превращаться в звуки. – Гарри, — пересилив себя, все-таки произнес Северус, ощущая, как слово оседает на языке подобно каплям нового экспериментального зелья, эффект от которого еще до конца не изучен.

Вторая попытка оказалась более легкой, но он пока еще не мог без понуканий думать о Гарри, как о собственном сыне. Оставалось лишь надеяться, что со временем Северус примет это и сможет установить с ним контакт…

— Вот Мордред!!! – в сердцах выругался он, чуть не полоснув себя ножом по пальцу. Он лишь сейчас осознал, что раз Гарри его сын, то им придется как-то налаживать общение вне уроков и учебного процесса.

Зная, какая опасность грозит Гарри, Северус не собирался пускать дальнейшее развитие событий на самотек. А это значит, ему придется принимать непосредственное участие в жизни мальчишки. К тому же, зная, что Гарри тоже не питает к нему особой любви, Северус не представлял, как тот воспримет новость, что его отец вовсе не Джеймс Поттер. А то, что он узнает об этом, Северус даже не сомневался, помня энергичный и целеустремленный характер Лили. Та не станет оставаться в стороне от жизни своего… нет, их сына, да и Северусу не позволит. В этом он был полностью уверен!

Но хотелось надеяться, что все это произойдет не сегодня и не завтра, и у Северуса еще будет время, чтобы привыкнуть к данной мысли. Засыпав последний ингредиент в котел, он дождался, пока кипение прекратится, и, быстро разлив зелье по флаконам, пошел обратно в комнату.

На пороге спальни он замер, вспомнив, что там, на его кровати спит Лили. Стараясь не шуметь, Северус тихо прошел в комнату и остановился возле постели. Любимая спала, свернувшись калачиком. Сейчас, расслабленная и умиротворенная, она казалась еще моложе: рыжие волосы разметались по подушке, темные ресницы отбрасывали тень на бледные щеки, крылья носа слегка трепетали от тихого глубокого дыхания. Невыносимо хотелось притронуться к бархатистой нежной коже, чтобы ощутить ее шелковистость подушечками пальцев. Северус, не в силах противиться своему желанию, протянул руку, но замер буквально в дюйме от лица любимой. Так и не решившись прикоснуться к щеке, он провел пальцами по рыжей пряди, закрутившейся на кончике колечком. Вздохнув, Северус распрямился и, преодолевая соблазн присоединиться к Лили в постели, решительно развернулся и вышел из спальни.

В гостиной он призвал из шкафа плед и попытался как можно удобнее улечься на диване. Вертясь на неприспособленном для сна ложе, он вдруг ощутил острое желание перекинуться в свою анимагическую форму и промчаться по берегу Черного озера или по Запретному лесу. Хотелось вновь испытать это невероятное единение с природой, когда резкие порывы ветра приносят целый букет всевозможных запахов и звуков, за каждым из которых кроется своя история. Северус удивился себе: ведь он не перекидывался уже много лет, с тех самых пор, как исчезла Лили и канул в небытие Темный Лорд. Все эти годы, прошедшие с того ужасного дня, Северус ни разу не ощутил в себе тяги обернуться огромной черной кошкой. Он усмехнулся. Желание вспомнить свои былые способности казалось сейчас совершенно несвоевременным. К тому же, за искусственными окнами светало, и на сон оставалось от силы пару часов. Настроив чары будильника, Северус очистил сознание и, несмотря на все волнения и откровения прошедшей ночи, тут же заснул.

* * *

В камеру Дамблдора зашла целая делегация магов. Среди них Альбус заметил Кингсли, несколько знакомых авроров и пару чиновников с Перси Уизли во главе.

Перси сделал шаг вперед и достал из папки какой-то пергамент. Поправив очки, он слегка прокашлялся и принялся зачитывать, как оказалось, распоряжение «об освобождении Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора до выяснения всех обстоятельств дела». Отпускали его под клятву о невыезде из страны до окончания расследования.

Альбус хмыкнул в бороду. Персиваля этот звук, видимо, сбил. Он неловко закашлялся, сильно покраснел и, сделав небольшую паузу, продолжил:

— Кхм… временно отстранен от должности директора школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, сняты полномочия главы Визенгамота. А также вводится запрет на пребывание Альбуса Дамблдора на территории школы Хогвартс до особого распоряжения Министерства. Согласно магическому законодательству – указ министра номер…

— А что же от звания главы Международной конфедерации магов не освобожден? – сложив ладони лодочкой, прервал Альбус вдохновенное чтение Перси.

— Ну… тут… — замялся Уизли. Потом, взяв себя в руки, четко произнес: — В распоряжении об этом не сказано. Кхм-кхм… указ министра номер триста пятьдесят…

— А что ж он сам не пришел? – вновь перебил его Дамблдор.

Приняв серьезный вид, соответствующий моменту, Альбус с трудом сдерживал рвущуюся с губ усмешку. Перси еще не был закален в словесных баталиях и терялся от задаваемых любезным тоном провокационных вопросов. Один из чиновников, явившийся в составе делегации, что-то шепнул на ухо Уизли, и тот быстро, почти скороговоркой зачитал остаток текста.

— Неужели Корнелиус не рискнул встретиться со мною лицом к лицу? – покачав головой, притворно горестным тоном посетовал Дамблдор. – Ай-ай, а как же быть с этими артефактами? – он вытянул вперед руки в антимагических браслетах.

Вперед шагнул заместитель начальника аврората Гавейн Робертс.

— Вы должны поставить свою магическую подпись под этим документом, — он указал на пергамент, в который судорожно вцепился Уизли, — и тогда мы снимем наручники.

Альбус лишь закатил глаза на подобную глупость.

— Я же не могу оставить магическую подпись в этих браслетах, — пожал он плечами. Ему уже начал порядком надоедать этот цирк.

Дамблдору хотелось поскорее покончить с формальностями и оказаться на свободе. Он готов был завизировать документ, но чиновники сами же и задерживали процедуру.

Робертс с непроницаемым лицом поставил на стол небольшой ларец. Достав оттуда ключ, он снял с запястий Альбуса браслеты и сложил их вместе с ключом внутрь.

Уизли тут же положил на стол пергамент, а один из авроров опасливо протянул Дамблдору его волшебную палочку. Альбус лишь закатил глаза, заметив, как все напряженно застыли с палочками наизготовку, стоило ему сомкнуть пальцы на своей.

Оставив на документе магическую подпись, Дамблдор поднялся.

— Ну что ж, господа чиновники и авроры, коль со всеми формальностями покончено, могу я покинуть это весьма гостеприимное место?

Авроры расступились в стороны, освобождая проход. Дамблдор, гордо вскинув голову, прошествовал на выход. Заметив дернувшихся вслед чиновников, он усмехнулся:

— Ну что вы, господа, я знаю дорогу. Провожать не надо.

С этими словами он, стараясь ступать важно и неспешно, покинул камеру, а затем и Министерство. По дороге ему почти никто не встретился. И это неудивительно, ведь уже давно наступил вечер. Министр, видимо, специально так подобрал время освобождения, чтобы Дамблдора видело как можно меньше свидетелей. Это не могло не радовать. Значит, Фадж уже понял, какой промах совершил.

Выйдя на улицу, Альбус полной грудью вдохнул теплый весенний воздух. Не сказать, чтобы он был таким уж чистым, все же Министерство находилось недалеко от центра Лондона. Но все же это был воздух победы. Пусть пока и не окончательной, но Дамблдор собрался сделать все возможное, чтобы утопить Фаджа. А для этого нужно собрать своих людей и тщательно подготовиться.

Немного поразмышляв над тем, куда податься, Альбус аппарировал в свой старый заброшенный дом в Годриковой Лощине, в котором не был с тех пор, как получил в Хогвартсе должность преподавателя трансфигурации. Он не собирался там долго оставаться, предпочитая более комфортное жилище и уход. Но прежде, чем показаться кому-то из своих последователей, Дамблдор хотел привести себя в порядок, чтобы внушать своим видом уверенность и несгибаемость назло всем жизненным перипетиям.

* * *

— «Дамблдор арестован!», «Чем мешает министру Хогвартс?», «Фадж превысил полномочия!», «Международная конфедерация магов протестует!». «Фадж или Дамблдор – чья возьмет?» — о! А вот это уже, без сомнения, Рита Скитер, — печально усмехнулась Гермиона, отодвинув от себя ворох газет.

Неразлучная троица друзей – Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Рон Уизли — сидели в гостиной у камина. После ареста Дамблдора прошло уже два дня. Гарри никак не мог перебороть постоянно накатывающее чувство вины. Ведь директор взял на себя всю ответственность, чтобы оградить его, Гарри, от заслуженного наказания. Он видел, что Гермионе тоже не легче. Идея организовать кружок по защите, да еще и назвать его Отрядом Дамблдора, исходила от нее. Но и Гарри был виноват не меньше. Он же согласился с подругой, прекрасно понимая, что, устраивая все это, провоцирует Амбридж. Вся их затея была рискованной. Учить студентов защите прямо под носом у этой розовой жабы — все равно, что махать куском мяса перед носом голодного пса. Стоило утратить бдительность – и вот результат! Дамблдор арестован, а Гарри с друзьями маются от угрызений совести, понимая, что ничем не могут помочь директору, который прикрыл их от наказания, взяв вину на себя.

Однако сегодня целый день творилось что-то странное. Газеты завалили магический мир экстренными выпусками, пестревшими такими вот провокационными заголовками. Общественность возмущалась поступком Фаджа. Вчера за весь день вышел только один внеочередной выпуск «Пророка» с огромной статьей, содержащей напыщенное и амбициозное интервью министра. Создавалось впечатление, что именно это и послужило спусковым механизмом для ряда статей, изобличающих несовершенство его правления и раскрывающих читателям глаза на ошибки, совершенные Фаджем.

Судя по сегодняшним статьям, магическая Британия находилась чуть ли не на грани революции. Народ с утра осаждал здание Министерства, не особо заботясь о том, что все это может привлечь внимание магглов. Гермиона, получая свежую прессу, тут же зачитывала друзьям все новые и новые заметки и статьи, которые в большинстве своем обличали Фаджа. Но были и такие, которые рассказывали о жизни Дамблдора и его заслугах перед магическим обществом. Однако все это не приносило облегчения. Приятно, конечно, что оружие, которое министр использовал, чтобы дискредитировать Поттера и Дамблдора, было применено против него же. Только Гарри пока не понимал, что это может дать.

— Ой, Гарри, смотри, а вот тут и про тебя есть! – Гермиона подсунула ему один из номеров, открытый на предпоследней странице.

— И что там? – Гарри скептически посмотрел на газету, не желая читать очередной бред о том, какой он псих.

— Тут о директоре и его участии в твоей судьбе. На самом деле, статья хорошая. Она в защиту директора написана, а о твоей жизни только несколько довольно правдивых фактов и ни слова порицания.

— Гермиона, — проныл Рон, уронив голову на сложенные перед собой руки, — может, хватит с нас этих статей? У меня уже голова пухнет.

— Рон! – в голосе Гермионы зазвенела сталь, — Как ты можешь?! Директор арестован по нашей вине, а тебе все равно?

Уизли тут же втянул голову в плечи, виноватым взглядом посмотрев на Гермиону. Гарри невесело хмыкнул. В этом был весь Рон. Что-то ляпнуть не подумав – всегда пожалуйста, а вот отвечать за свои слова он не умел и боялся. Гарри поднялся.

— Гермиона, что ты говоришь? Конечно, Рон тоже переживает за Дамблдора. Просто все мы устали. Уже давно пора спать. Завтра, между прочим, обычный учебный день, и уроки нам никто не отменит даже из-за ареста директора.

— Да, Гарри, ты прав, — бросив укоризненный взгляд на широко зевающего Рона, Гермиона быстро поднялась. Собрав в охапку газеты, она пожелала всем спокойной ночи и, недовольно тряхнув головой, отправилась в спальню.

— Ух, ну и характер! – восхищенно пробормотал Уизли. – Она когда на меня так смотрит, мне тут же хочется под стол спрятаться. Аж мурашки по коже. Ну, точно как мама!

— Пойдем, — хлопнул друга по плечу Гарри, — а то поздно уже. Завтра тяжелый день.

— Ох, мерлиновы яйца! Я же по зельям эссе не закончил! — Уизли застыл посреди лестницы с выпученными от страха глазами. – Как думаешь, даст она мне списать, а? – с надеждой посмотрел он на Поттера.

Гарри лишь пожал плечами. Он прекрасно знал, что все зависит от настроения Гермионы. Сам он, несмотря на удручающие события последних дней, зельеварение с горем пополам сделал. Зная отношение Снейпа, Гарри просто не мог прийти к нему на урок неподготовленным. Как ни странно, но делая самостоятельно домашние, он вполне неплохо разбирался в этом предмете и лишь иногда просил помощи у подруги. Но стоило ему увидеть сжатые губы и прищуренный взгляд профессора, как все знания мгновенно вылетали из головы. На проверочных работах в присутствии Снейпа Гарри почему-то писал лишь малопонятный бред, имеющий к зельеварению весьма отдаленное отношение. Он не понимал, с чем это связано. Снейп действовал на него настолько подавляюще, что рядом с ним у Гарри не получалось ничего: ни ненавистные зелья, ни злосчастная окклюменция.

Пока он размышлял о Снейпе, Рон, недовольно бурча и разговаривая сам с собой, укладывался спать.

— Спокойной, Гарри, — завешивая полог, пробормотал Уизли.

— И тебе.

Гарри лег в кровать. Пытаясь следовать указаниям Снейпа, он попробовал очистить сознание, но ничего не получилось. Мысли о Дамблдоре не давали расслабиться, отрешиться от проблем не удавалось. Особенно запали в душу последние слова директора о доверии. Гарри понимал, что тот прав на все сто. Он и сам уже не знал, кому из окружения можно доверять, а кому нет. Неприятным было и то, что Чжоу, с которой они вроде бы встречались, поддержала не его, а свою подружку-предательницу.

Тяжело вздохнув, он вновь попытался отбросить тревожащие душу мысли. После очередной неудачной попытки Гарри недовольно поморщился и, повернувшись на бок, закрыл глаза. Он решил с завтрашнего дня всерьез заняться окклюменцией и не сдаваться до тех пор, пока не добьется результата. И это была его последняя осознанная мысль. Утомленный напряжением последних двух дней, заснул он достаточно быстро.

* * *

Лили проснулась на удивление бодрой и отдохнувшей. Открыв глаза, она сначала не поняла, где находится, но постепенно вспомнила события прошлой ночи и резко села в постели. Посмотрев по сторонам, она глянула на часы: время приближалось к полудню. Лили широко распахнула глаза, ведь она никогда не имела привычки спать так поздно. Видимо, на обратное превращение ушло слишком много сил, да и откровения прошедшей ночи тоже потребовали изрядных затрат энергии. Странно было, что Северус не разбудил ее. Да и, судя по всему, ночевал он где-то в другом месте. Прислушавшись к своим ощущениям, Лили поняла, что в комнатах его сейчас нет.

Она сладко потянулась, с наслаждением раскинув руки и выгнув спину. В блаженстве прикрыв глаза, она поняла, что ощущать себя человеком намного приятнее, чем птицей. Но и у второй ипостаси существовало много преимуществ. Лили была не уверена, что сможет сейчас без проблем обернуться, поэтому решила пока повременить с экспериментами. Хотя очень хотелось попробовать осмысленное, а не принудительное превращение.

Спустив ноги с кровати, она с удивлением уставилась на широкую мужскую мантию, болтающуюся на ней как на вешалке. Видимо, пока она спала, чары, примененные Северусом, развеялись, и мантия вернулась в свой изначальный вид. Однако, осмотревшись, Лили обнаружила рядом, на кресле комплект женской одежды. В ней не ощущалось магии, поэтому можно было предположить, что Северус купил все это специально для нее. Улыбнувшись его предусмотрительности, Лили встала.

Прихватив белье с собой, она отправилась в душ. После многолетнего заточения в птичьем образе Лили испытывала невероятное наслаждение от возможности поплескаться в воде и полежать в горячей ванне.

Выйдя из душа, она прошла в комнату, которая служила Северусу гостиной. На журнальном столике возле дивана обнаружился поднос с едой. Лили решила позавтракать — или пообедать, если судить по времени, а потом уже подумать над сложившейся ситуацией.

Наевшись, она уселась поближе к камину. В воздухе ощущалась еле заметная сырость – все-таки чувствовалось, что жилище Северуса находится в подземельях. Лили взмахнула рукой, разжигая тлеющий огонь, и даже не задумалась о том, что колдует без палочки. Магия родной стихии подчинялась без всяких усилий.

Наблюдая за причудливым танцем языков пламени, она попыталась разобраться в сложившейся ситуации. Вчера, когда Северус сбежал от нее – а иначе как побегом его поступок она назвать не могла – Лили перекрыла канал связи, существующий между ними, чтобы не давить на Северуса своими эмоциями. К тому же, ощущая его растерянность и неприятие, она тоже расстраивалась. Лили не могла и предположить, что новость о сыне он воспримет более чем прохладно. Нет, она понимала, что обидела Северуса, выйдя замуж за Джеймса, но на тот момент не могла поступить по-другому. Да и Снейп тоже в некоторой степени виноват в той неразберихе, в которую превратилась их жизнь. Но это все прошлое и его уже не исправить. А вот его неприязнь к Гарри – это уже настоящее, и пока они не разберутся в своих чувствах друг к другу, ни о каком будущем не стоит даже задумываться. А ведь им предстоит еще как-то выстоять против внешних врагов. Ни Дамблдор, ни Волдеморт от своего не отступятся. Лили это прекрасно понимала. Чтобы одолеть таких противников, нужно доверять друг другу и действовать организованно и согласованно. Размолвки и недопонимание не помогут им достичь единства.

Однако всему свое время. Лили надеялась, что Северусу нужно просто привыкнуть к мысли об отцовстве. К тому же она еще не знала, как Гарри воспримет ее возвращение и известие о том, что его отец вовсе не Джеймс. То, что Северус не очень хорошо относится к их сыну, она прекрасно поняла. А вот как относится к нему Гарри, предстояло еще узнать.

Несмотря на все сомнения и опасения, ей до безумия хотелось увидеть своего мальчика! Лили, конечно, помнила, каким он стал. Ведь в бытность свою птицей она иногда видела Гарри в кабинете Дамблдора, но это было так давно. Ей хотелось прикоснуться к нему, обнять, потрепать по волосам. Узнать о нем как можно больше: как живет, кто его друзья, чем интересуется? А ведь Гарри скоро шестнадцать лет… и вполне возможно, что у него уже есть девушка. Лили мечтательно улыбнулась своим мыслям.

В размышлениях о двух дорогих ее сердцу мужчинах прошло достаточно продолжительное время. Судя по времени, приближался вечер, а Северус все не возвращался. Лили поднялась и нервно прошлась по комнате. Она чувствовала, что с любимым все в порядке и он пребывает в какой-то странной эйфории. К тому же их связь сейчас ощущалась как-то странно. Эмоции Северуса казались ярче и насыщеннее, и в то же время они мало походили на человеческие.

Лили несколько раз подходила к дверям, стремясь отправиться на поиски Северуса, но тут же отступала обратно, прекрасно понимая, что ей нельзя показываться на глаза преподавателям и ученикам Хогвартса. Не имея палочки, она даже не могла наложить на себя дезиллюминационное заклинание, чтобы стать невидимой и побродить по замку. Этот вопрос, кстати, тоже требовал скорейшего решения. Огненная магия – это, конечно, здорово, но Лили еще не до конца изучила свои возможности. И практиковаться в данном виде магии предстоит явно не в Хогвартсе.

С каждой минутой, проведенной в одиночестве, Лили нервничала все сильнее. Стены комнаты давили на психику не хуже прутьев ненавистной клетки. Подойдя к комоду, где Северус хранил спиртное, она налила себе в бокал немного коньяка из открытой вчера бутылки. Заметив, как дрожат от напряжения пальцы, она, устав сдерживаться, с силой швырнула бокал через комнату. Тонкое стекло ударилось о стену и разлетелось на тысячи осколков.

— Ничего себе встреча! – послышался от двери ехидный голос Северуса.

— Где ты был?! – гневно сузив глаза, спросила Лили.

— Пытался найти мир в своей душе, — улыбнувшись, пожал плечами Снейп. Он закрыл за собой дверь и взмахом палочки быстро убрал с пола осколки стекла и брызги коньяка. – А ты, я смотрю, занялась уничтожением моих запасов спиртного?

— Надо же было мне чем-то заняться! – недовольно фыркнула Лили. Затем скептически добавила: – Ну и как, добился результата? Нашел, что искал?

— Несомненно, — важно кивнул Северус, затем быстро подошел и попытался обнять, но она воспротивилась, передернув плечами. Тогда он зарылся лицом в ее волосы и тихо прошептал: — Какая же ты глупышка! Ну, извини меня! Мне правда нужно было немного прийти в себя. Я… я был в лесу. Думал.

— И что надумал? – Лили перестала вырываться, напряженно прислушиваясь к своим ощущениям. Но от Северуса шел поток умиротворения и покоя.

— Ты не представляешь, как я счастлив, что ты жива! Что ты со мной сейчас! И что у нас с тобой есть сын! – Северус продолжал обнимать ее, шепча все это ей на ухо.

— Почему «сейчас»? – Лили уловила в его тоне нотки сомнения.

Он повернул ее к себе лицом и серьезно заглянул в глаза.

— Посмотри на меня внимательно! Я уже не двадцатилетний юноша, и прожитые годы оставили свой отпечаток и в моей душе, и на теле. Не скажу, что все было так уж ужасно, но я отвык доверять людям. Отвык полагаться на кого-то и прислушиваться к чужому мнению. Вряд ли мне удастся изменить свой характер, ведь я уже смирился с одиночеством. А ты молодая и красивая, — чувствовалось, что эта речь дается Северусу с трудом, но он продолжал говорить. – Ты уверена, что я нужен тебе такой? Потому что мне будет очень тяжело оправиться от очередного разочарования, если спустя какое-то время ты вдруг передумаешь…

— Северус! – позвала его Лили, но он, словно не слыша ее, продолжал говорить. Чтобы достучаться до него, ей пришлось повысить голос: – Север! Замолчи сейчас же! Что за чушь ты несешь?! – как ни странно, возмущенный тон заставил его замолчать. – Ты что, так ничего и не понял из моего вчерашнего рассказа? Я – Феникс, и я люблю тебя! А любовь Феникса – это навсегда! Как я могу передумать, если мы с тобой связаны? То, что в птичьей ипостаси у меня есть крылья, не делает меня ангелом! Или ты забыл мой характер? Могу тебе сказать, что он совершенно не изменился. Нам обоим придется привыкать жить вместе и строить свою семью. Если тебе, конечно, это нужно…

— Что за глупости! Это ведь ты еще в школе разорвала наши отношения! Но сейчас… Ты уверена, что хочешь быть со мной? – Северус с сомнением посмотрел на нее. Лили чувствовала его растерянность. Вдруг он резко взмахнул палочкой, и вместо книжной полки перед ними оказалось большое зеркало. – Посмотри! – он ткнул пальцем в их отражение. – Посмотри, как это будет выглядеть!

Лили сначала не поняла, чего он хочет добиться, показывая ей зеркало. Северус стоял вплотную, возвышаясь над ней на голову. Она не стала разглядывать свое отражение, заметив лишь, что со вчерашнего дня ее внешность совершенно не изменилась. А вот в облике Северуса произошли незначительные перемены. Исчезли темные круги под глазами, разгладились горькие морщинки в уголках рта и на лбу. Взгляд стал более ясным. Казалось, будто за сегодняшний день он помолодел на пару-тройку лет и сейчас выглядел на свой настоящий возраст, если не чуть младше. Лили быстро осознала, что он хотел показать ей видимую невооруженным глазом разницу во внешности молодой девушки и взрослого мужчины. Но она не поддалась на эту провокацию.

— При чем тут внешность? – четко выговаривая каждое слово, Лили злобно сверлила взглядом отражение Северуса. – Или ты любишь меня только за красоту и молодость? Или считаешь, что я в тебе ценила лишь это? – она недовольно фыркнула. – Вообще-то, я думала, что ты умнее!

Вырвавшись из его объятий, Лили с гордым видом подошла к дивану и уселась на него, устремив взгляд в огонь. Пламя успокаивало, даря умиротворение. Но возмущение поведением Северуса не желало униматься.

— Лили… — он неслышно подошел и сел рядом, взяв ее за руку. – Видеть тебя рядом, знать, что ты только моя – это было моей недостижимой мечтой многие годы. Поэтому, если ты настроена серьезно, то я… я хотел бы, чтобы ты стала моей женой!

Лили в шоке посмотрела на него. Нет, она мечтала восстановить свою истинную семью, но как-то не ожидала, что Северус сразу же сделает ей предложение.

— Я… — растерянно начала она. Но увидев, как нахмурился Северус, уже более решительно добавила: — Конечно я согласна! Но только с одним условием: нужно сообщить Гарри о том, что я жива и что ты — его родной отец!

— Представляю, как он отреагирует на последнюю новость, — Северус прикрыл глаза и покачал головой. – Но будь по-твоему. Наверное, он имеет право это знать. Только нужно сперва обдумать, как сообщить ему эти радостные известия, не привлекая чужого внимания. Он парень эмоциональный, и я совершенно не представляю, что он может выкинуть. И если новость о твоем воскрешении будет для него, бесспорно, радостной, то появление живого папаши он вряд ли воспримет благодушно.

— А что, у вас с Гарри все настолько плохо? – Лили настороженно посмотрела на Северуса.

— Хм… хуже не бывает, — покачал головой он. – У нас не просто «плохо», у нас все отвратительно! Зато теперь я понимаю, откуда у него такие черты характера…

— Ты о чем? – Лили видела, что Северус не желает говорить об их с Гарри взаимоотношениях, но она всегда была любопытна и настойчива. Спустя час она знала почти все об их вражде. Нахмурившись, она сосредоточенно размышляла о том, что примирить этих двух мужчин будет, скорее всего, не так просто, как она рассчитывала. Но упрямства ей было не занимать.

— …вот поэтому я и не надеюсь на радость от подобных новостей с его стороны, — закончил свой рассказ Северус.

— Да уж, ситуация… — Лили задумчиво смотрела в камин. Заметив, что огонь стал затухать, она неосознанно махнула рукой, и он заиграл с новой силой.

— Тебе срочно нужна волшебная палочка, — вынес вердикт Северус. – Я вообще считаю, что твое возвращение пока нужно держать в тайне. Но даже посвященным людям не стоит знать о твоих необычных способностях.

— Да, палочка нужна… — Лили отвела взгляд от огня и, осознав слова Северуса, уточнила: — Чего ты опасаешься? Мне кажется, самую большую опасность пока для нас представляет Дамблдор, потому что он единственный знает о Фениксах. Но он, слава Мерлину, в тюрьме.

— Не думаю, что это надолго, — Северус рассказал Лили об экстренных выпусках сегодняшних газет. – Скорее всего, Дамблдора отпустят под магическую клятву. Фадж — не тот человек, чтобы идти против общественного мнения. Он слишком труслив и недальновиден. Поэтому пока тебе придется скрываться здесь, а там посмотрим по обстоятельствам. Но как только Дамблдор вернется в Хогвартс, нужно будет искать новое убежище. Я не знаю всех возможностей, которые дает должность директора.

— Да уж… — Лили задумчиво накручивала на палец прядку волос. – Дамблдор очень опасен, его нельзя недооценивать. Тем больше поводов для волнения. Гарри тоже в опасности. Судя по всему, у старика на него какие-то планы.

— Да, я заметил, — подтвердил Северус предположения Лили. – Но давай решать проблемы по мере поступления. Сейчас основные задачи — достать тебе палочку и организовать вашу с Гарри встречу. А потом все вместе будем думать, что делать дальше. – Северус поднялся. – Не хочешь поужинать? Я, воспользовавшись отсутствием Дамблдора, добился у Амбридж разрешения пропустить ужин в Большом зале, сославшись на варку зелий. Она зачем-то просила приготовить ей Веритасерум.

— И ты его ей дашь? – с ужасом спросила Лили. Северус успел ей в нескольких словах обрисовать ситуацию в школе и причины ареста Дамблдора.

— За кого ты меня принимаешь? – хмыкнул он.

Лили улыбнулась. Несмотря на приобретенную с годами суровость, Северус в некоторых вещах совершенно не изменился. Пока она вспоминала их детство, в комнате появился домовик с подносом, полным еды.

— А он нас не предаст? – после того, как эльф исчез, спросила Лили.

— Вообще-то, все домовики подчиняются хозяину Хогвартса, то бишь, Дамблдору. Но у каждого учителя есть в распоряжении свой личный, приставленный к нему эльф. И пока я числюсь в преподавательском составе школы, он не может нарушить мой приказ и навредить мне. Правда, это касается только личной жизни. Так что пока нам ничего не грозит.

Лили удовлетворилась объяснением и накинулась на еду, уплетая поданные блюда с завидным аппетитом. После ужина они еще немного обсудили предстоящую встречу с Гарри, которую Северус обещал организовать при первой же возможности.

Заметив усталый вид любимого, Лили притворно зевнула.

— Поздно уже. – Северус поднялся. – Иди, ложись.

— А ты?

— А у меня с пятницы остались еще непроверенные эссе студентов, — он махнул рукой на заваленный свитками письменный стол.

Лили, хмыкнув, поцеловала Северуса в щеку и пошла в спальню. Она прекрасно поняла его уловку. Видимо, и эту ночь он собрался провести на диване в гостиной. Но она решила искоренить эту дурную привычку в самое ближайшее время и вернуть Северуса в его же постель.

Лили нервничала. Сегодня Северус назначил Гарри очередное занятие окклюменцией, на которое собирался пригласить сына к себе. Она долго смеялась, когда узнала, что Северус пытается обучать Гарри ментальным практикам и никак не может достичь результата. Как сын мог противостоять легилименции от отца, если они между собой связаны? Ладно, если бы Гарри был обычным магом, но рожденный от Феникса, да еще и с активированной ритуалом кровью, он на подсознательном уровне не мог противиться связи отца и сына, пусть и не осознавал этого. Но, кажется, Северус и сам уже понял, что Дамблдор, поручив ему занятия с Гарри, промахнулся. В их случае требовался совершенно другой подход к обучению. Да и отсутствие доверия и неприязнь, существующая между учителем и учеником, изначально обрекали это начинание на провал. Непонятно, чего добивался директор, заставляя Северуса заниматься с Гарри. Лили, как никто другой знавшая двуличную натуру Дамблдора, подозревала, что тот вообще не хотел, чтобы Гарри овладел окклюменцией.

Однако сегодняшнее занятие было лишь поводом, чтобы организовать для Лили встречу с сыном. Они с Северусом долго обсуждали и решали, стоит ли сейчас открывать Гарри правду, и никак не могли прийти к единому мнению. Он не хотел спешить, а Лили уже не могла сдерживать свое нетерпение: ей до безумия хотелось встретиться с сыном! К тому же она не видела смысла откладывать разговор с Гарри на потом, особенно в свете последних событий. Как и предполагал Северус, Дамблдора все-таки отпустили под магическую клятву. Правда, в Хогвартсе тот появляться пока не мог, но кто знает, как долго будет действовать министерский запрет. Поэтому стоило как можно скорее использовать предоставленный судьбой шанс.

Лили чувствовала, что Северус согласен с ней, но понимала, что он просто-напросто боится реакции Гарри. Видя сомнения и колебания любимого, она обещала не вываливать на сына всю правду одним махом, если заметит, что тот не готов к таким откровениям. Наконец Северус, поддавшись на ее уговоры, согласился.

За прошедшие четыре дня они со Снейпом пытались заново узнать друг друга. Они часто ссорились, но не могли долго хранить обиду. Лили пока плохо контролировала свою стихийную магию, а использовать обычную без палочки не умела. Все это вылилось в обугленную стенку комода, истлевший ковер и сгоревшее покрывало. Только Северусу удавалось утихомирить ее и пресечь зарождающиеся истерики. Он успокаивал Лили, говоря, что все эти перепады настроения от избытка накопленной магии. Но она была уверена в обратном, считая эти выбросы последствиями ее тревоги за сына. Да и Северус, несмотря на все ее нехитрые уловки, так и продолжал держать дистанцию, не торопясь к сближению. Это раздражало! А невозможность выйти за пределы комнаты еще больше угнетала свободолюбивую натуру Лили, усиливая нервное напряжение. Она чувствовала себя пленницей. Почему-то вспомнились те далекие дни, когда они с Джеймсом и сыном прятались в Годриковой Лощине. Но тогда ее отрадой был маленький Гарри. Сейчас же, когда Северус уходил на занятия, она, оставаясь в одиночестве, совершенно не знала, чем заняться.

Видя ее метания, Северус принес подшивку газет за последние четырнадцать лет, чтобы Лили могла ознакомиться с изменениями, произошедшими в стране и в мире. Чтение немного отвлекало ее от невеселых мыслей, но не полностью. Она чувствовала, что сыну плохо, и не могла ни на чем сосредоточиться.

— Что делаешь? — вывел ее из раздумий голос Северуса, прозвучавший прямо над ухом.

Лили вздрогнула. Витая в своих мыслях, она даже не услышала, как открывалась входная дверь.

— Читаю, не видишь? — кивнула она на стол и укоризненно посмотрела на Северуса.

— Оригинальный способ чтения! — хмыкнул он, указав глазами на тлеющую по углам газету.

— Ой! — вскинулась Лили и, скомкав обгоревший пергамент, зашвырнула его в камин. — Задумалась…

— Лили, — Северус взял ее за руку и усадил на диван спиной к себе, и сам присел рядом, — хватит думать о всякой ерунде! Давай-ка успокаивайся! — Он провел ладонями по ее плечам и слегка помассировал, снимая напряжение.

Лили склонила голову, отдаваясь во власть этих умелых и уверенных рук. Когда она полностью расслабилась и откинулась к нему на грудь, Северус легко подул ей в волосы, вызывая невольные мурашки.

— У меня немного изменились планы, — тихо прошептал он. — Не хотелось тебя расстраивать, но…

— Что случилось? — попыталась повернуться Лили. Северус мягко, но настойчиво удержал ее на месте, продолжая поглаживать руки и плечи.

— Ничего страшного, но вашу с Гарри встречу придется отложить на завтра, — тяжело вздохнув, сказал он.

— Почему? Что-то произошло? — ей все-таки удалось вырваться из объятий Северуса и повернуться к нему лицом.

— Ничего страшного, просто Темный Лорд вызывает, — недовольно поморщился он.

— Что?! — Лили в шоке распахнула глаза. — Северус… зачем?

— Не бойся, все будет хорошо, — он взял ее за руки и слегка сжал их.

— Хорошо? — фыркнула Лили. — Примерно так же, как в прошлый раз, когда ты вернулся полутрупом и пришлось лечить тебя слезами?

— Нет, не беспокойся! Я уверен, в этот раз все будет совсем по-другому. К тому же…

— Откуда ты можешь знать?! — Лили вскочила с дивана и, заламывая руки, принялась вышагивать по комнате. — Ты в прошлый раз не видел себя, а я видела! Думала, у меня сердце разорвется от горя. Я была уверена, что тебя уже не спасти! А ты говоришь — хорошо?

— Тише, тише, — Северус встал и, поймав ее, крепко прижал к своей груди. — Я уверен, что в этот раз все не настолько серьезно. К тому же я смогу зайти в Лютный и купить тебе палочку. Но… знаешь, я бы лучше попросил в этом деле помощи у Люциуса.

— Люциус — это который Малфой? — Лили удивленно посмотрела на Снейпа, считая, что ослышалась. Но дождавшись утвердительного кивка, возмутилась: — Ты хочешь доверить мою тайну Малфою?!

— Лили, — Северус вновь усадил ее на диван, — Люциус — мой лучший друг. Я знаю, ты не доверяешь ему, потому что он — как и я, заметь, — Пожиратель. Но я уверен, что он не предаст!

— То есть, — возмущению Лили не было предела. Она отстранилась, недоверчиво рассматривая Снейпа, — ты, не посоветовавшись со мной, решил, что можешь рассказать обо мне своему другу-Пожирателю?

— Лили! — Северус напряженно посмотрел на нее. — Я не собираюсь ему ничего рассказывать про Фениксов. Но если он спросит, для кого мне нужна палочка, я скажу, что ты оказалась жива, не вдаваясь в подробности: откуда и как. Неужели ты думаешь, что я не осознаю риск? Малфой — единственный человек, которому я доверяю. Между прочим, именно он, подвергая опасности свою семью, в прошлый раз помог мне и переправил в Хогвартс. Если бы не Люциус, меня бы здесь, скорее всего, уже не было!

— Ну вот, — Лили вновь нервно вскочила, — и после этого ты будешь говорить, что тебе ничего не угрожает от этого визита?!

— В прошлый раз Темный Лорд гневался, причем именно на меня, — тяжело вздохнув, объяснил Северус. — А в этот раз… я чувствую — это обычное собрание Пожирателей. Поверь мне, я умею распознавать характер вызова.

— Да верю я… — Лили прикрыла глаза и закусила губу, — и понимаю, что ты все равно обязан пойти, иначе будет еще хуже. Но прошу, пожалуйста, не блокируй нашу связь, чтобы я ощущала, как ты там.

— Ты преувеличиваешь мои способности, — хмыкнул Снейп. — Я этому еще не научился. Не переживай, через несколько часов я вернусь к тебе целый и невредимый. А встречу с Гарри я перенес на завтра, — он встал с дивана и направился к двери.

— Северус! — позвала его Лили, не в силах отпустить. Пытаясь взять себя в руки и не кинуться к нему в истерике, она вновь до боли закусила губу. Страх за любимого, несмотря на все доводы рассудка, грозил перерасти в полноценную истерику.

— Глупышка моя! — Северус уже почти дошел до выхода, но быстро вернулся к Лили, крепко сжав ее в объятиях. — Верь мне, все будет хорошо! — он пристально посмотрел ей в глаза. — А если что-то случится, ты обратишься Фениксом, прилетишь ко мне и испепелишь всех моих обидчиков.

— Дурак! — стукнула его кулачком Лили, улыбаясь сквозь навернувшиеся на глаза слезы.

— Ох, как некрасиво! — усмехнулся Северус.

Лили хихикнула как девчонка. Подняв взгляд на Снейпа, она задержала дыхание. Сейчас он почему-то казался ей таким любимым и родным, как никогда раньше. Пока она разглядывала его, он поднял руку и отвел в сторону прядь ее волос, аккуратно очертив пальцами овал лица. Затем, пристально глядя на нее, нагнулся настолько близко, что она смогла рассмотреть тонкий золотистый ободок вокруг черной радужки его глаз, который никогда раньше не замечала. Губы овевало теплое дыхание Северуса. Не спуская с него пронзительного взгляда, она, набравшись смелости, подалась чуть вперед и неловко коснулась его рта в робком подобии поцелуя. Это невинное прикосновение заставило его зрачки возбужденно расшириться. Черная радужка полностью скрыла золотистый ободок, и в следующий миг Северус накрыл ее губы своими, увлекая в умопомрачительно-горячий поцелуй. Лили всхлипнула и крепко обняла его за шею, не желая отпускать. Находясь в этих надежных объятиях, наслаждаясь и отвечая на страстную ласку его губ и языка, она с удивлением вспоминала давно забытые ощущения. Это было так радостно, долгожданно и желанно, словно после долгих скитаний она наконец-то вернулась домой. А крепкие и твердые объятия Северуса служили надежной преградой от злобного окружающего мира.

Не успела Лили сполна насладиться невероятными ощущениями, как Северус отстранился, часто дыша. Легко прикоснувшись к ее подбородку, он прошептал прямо в губы:

— Я скоро вернусь, обещаю! — С этими словами он отпустил ее и стремительным шагом вышел за дверь.

Лили без сил рухнула в ближайшее кресло. Этот неожиданный поцелуй на время вытравил из ее души все страхи и волнения, но стоило Северусу покинуть комнату, как паника вернулась вновь с еще большей силой. Вскочив на ноги, Лили заметалась по комнате, не зная, чем себя занять, чтобы отвлечься. Лишь когда из камина вырвался мощный всполох огня, грозя превратить обстановку комнаты в обгорелые головешки, Лили попыталась взять себя в руки.

— Не хватало еще, чтобы Северус вернулся на пепелище! — недовольно фыркнула она.

Сосчитав до ста, она уселась на коврик перед камином и попыталась медитировать. Но все известные ей методы расслабления не помогали. Тогда Лили стала сосредоточенно рассматривать огонь, пытаясь выявить в танце пламени какую-то закономерность. Сконцентрировавшись на веселой игре огня, она с удивлением поняла, что он словно разговаривает с ней, нашептывая какую-то мелодию. Прислушиваясь к ее звучанию, Лили стала легонько раскачиваться в такт. Из ее горла, вторя пламени, вырвалась песнь, не имеющая слов. Она растекалась по комнате, поднимаясь все выше и выше. Странная мелодия, рвущаяся изнутри, согревала Лили. В душе постепенно улеглась паника, унялись тревоги и необоснованные страхи. Спустя какое-то время Лили, свернувшись калачиком прямо на коврике у камина, уснула, убаюканная этой невероятной песней, отголоски которой еще некоторое время витали в комнате.

* * *

Северус вышел из «тронного» зала Малфой-мэнора вместе с другими Пожирателями. К счастью, в этот раз Темный Лорд собирал общее собрание и не стал у себя оставлять ни Ближний круг, ни «особо приближенных». Из поведения повелителя Северус так и не понял, злится тот на него по-прежнему или уже простил. Поэтому он был рад, что, отдав несколько распоряжений и обозначив ближайшие цели, Темный Лорд распустил всех одновременно.

Он медленно шел на выход, раздумывая, как ему отстать от остальных и найти Люциуса. Вдруг почувствовал, что кто-то крепко ухватил его за руку и потянул в сторону. Северус не стал противиться. Отделившись от толпы «единомышленников», они с сопровождающим вышли в боковой коридор. Пройдя несколько поворотов и ответвлений, спутник завел его в небольшую уютную комнату, напоминающую кабинет.

— Твое убежище? — хмыкнул Северус, обводя помещение рукой.

— Временное. Ведь мой кабинет занял Повелитель, — снимая маску, произнес Малфой. — Нужно же мне где-то заниматься делами. Присаживайся! — он указал на удобное кресло возле стола и сам занял такое же, стоящее напротив. — Коньяк? Виски?

— Извини, не могу сегодня, — пожал плечами Северус, тоже снимая маску и занимая предложенное кресло. — У меня к тебе дело.

— Ничего себе! — Люциус подался вперед, внимательно рассматривая Снейпа. — Как тебе это удалось?

— Что — это? — Северус с удивлением глянул на друга.

— Я имею в виду — что ты с собой сделал?

— Ничего… — Снейп растерянно смотрел на Малфоя. В душе зародились сомнения в адекватности Люциуса. Если бы они шли не с собрания Лорда, можно было бы заподозрить, что друг нетрезв. — Я не понимаю… Что со мной не так?

— Хм… Не то чтобы «не так», но после того, что тебе пришлось пережить в выходные, ты на удивление свежо выглядишь, — Люциус не сводил со Снейпа глаз. — И не просто свежо, а так, словно скинул разом лет восемь-десять. Не поделишься рецептиком зелья?

— Что за ерунду ты говоришь? — Северус все еще сомневался в нормальности Малфоя. — Какого зелья?

Видя его недоверие, Люциус взял со стола перо и, трансфигурировав в небольшое зеркальце, подал Снейпу.

— Может быть, того, которое ты готовишь, чтобы вернуть кое-кому нормальный облик? — хитро усмехнувшись, пожал плечами Люциус.

Северус закатил глаза, в очередной раз поражаясь осведомленности этого хитреца, но не стал ничего ни подтверждать, ни опровергать. Взяв зеркальце, он придирчиво осмотрел себя. С того момента, как он сегодня утром принимал душ и брился, ничего не изменилось. Да, у него за несколько дней пропали синяки под глазами, разгладились преждевременные морщинки, стал яснее взгляд, но существенных улучшений он в своем облике не замечал.

— Вроде все как обычно, — пожал он плечами, положив зеркало на стол.

— Ничего себе — как обычно! — возмутился Малфой. — Да после того, как ты еле живой ушел отсюда в выходные, я думал, ты еще долго будешь приходить в себя! Нет, ты не думай, я рад, что ты уже в норме и даже более того. Но сам понимаешь, твое подозрительно быстрое исцеление, да еще и явное омоложение, может вызвать нежелательные вопросы у Сам-знаешь-кого. Тебе повезло, что сегодня было общее собрание, и Он не заставил тебя снять маску!

— Люц, тебе не кажется, что ты несколько преувеличиваешь мой цветущий вид? — с сомнением посмотрел на друга Северус.

— Не кажется! — отрезал тот. — Я видел тебя четыре дня назад, да и до этого мы время от времени пересекались… Не знаю, как ты этого добился, но изменения разительные.

Северус ненадолго задумался над словами друга. По всему выходило, что слезы Лили не только вылечили его, но и омолодили. А может, это возвращение любимой так положительно сказалось на его внешности? Однако рассказывать о своих подозрениях и догадках Малфою Северус пока не собирался. Эти мысли напомнили ему, зачем он искал встречи с другом.

— Не будь ты женат на Нарциссе, твое восхищение можно было бы истолковать личным интересом к моей скромной персоне, — хмыкнул он. Но заметив, как Люциус возмущенно надулся, поспешил сменить тему: — Я к тебе вообще-то пришел не для того, чтобы обсуждать свою внешность.

— Я догадался, знаешь ли, — ехидно ухмыльнулся Малфой.

— Моя просьба будет конфиденциальной, — уточнил Северус, указав глазами на дверь.

Люциус кивнул, сразу становясь серьезным, и, сделав несколько пассов палочкой, еле слышно прошептал заклинание. Комната на мгновение осветилась сиреневым по контуру. Малфой удовлетворенно кивнул и потребовал:

— Рассказывай!

Северус не стал тянуть время и сразу же перешел к делу.

— Мне нужна волшебная палочка — женская, в меру жесткая, подвижная, сопряженная с огненной стихией и светлой магией.

— Ого! — присвистнул Малфой. — Ничего себе! Кто она и почему я до сих пор о ней ничего не знаю?

— Знаешь, — Северус серьезно посмотрел другу в глаза. — Но… поклянись, что никому…

— Ясно, я понял, — Люциус не дал ему договорить. — Моих домочадцев клятва тоже должна касаться?

— Пока да, — кивнул Снейп. — Потом, возможно, я введу допущения.

— Во что ты опять вляпался? — криво улыбнулся Малфой.

— Поклянись! — Северус не желал рисковать жизнью Лили даже ради лучшего друга.

Люциус лишь покачал головой и с легкой улыбкой произнес клятву о неразглашении полученной информации.

Северус внимательно выслушал его и, обведя палочкой запястье Малфоя, проследил, как тонкий магический след, напоминающий цепочку, впитывается тому под кожу.

— Ну и?.. — Люциус расслабленно откинулся в кресле. — Я жду захватывающую историю о таинственной незнакомке.

— Она не незнакомка… — Северус сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями. — Дело в том, что Лили оказалась жива…

В комнате повисло молчание. Люциус заинтересованно разглядывал его, а Снейп ждал хоть какой-то реакции на свои слова. Наконец, до Малфоя, очевидно, дошло, о какой Лили речь, и он выпрямился в кресле.

— Подожди, ты хочешь сказать, что твоя гряз… магглорожденная подружка жива? — Северус кивнул в ответ. Малфой недоверчиво посмотрел на него и уточнил: — То есть, ты хочешь сказать, что мать одного всем известного мальчишки не умерла тогда?

— Именно это я и хочу сказать, — подтвердил Северус.

— Но как такое возможно? — Люциус взмахнул палочкой, призывая к себе бутылку коньяка и два бокала. Наполнив их, он взял один, второй протянул Северусу.

— Сейчас не время и не место для подробного рассказа, — горько усмехнулся Снейп, ставя бокал на стол. — Но когда все немного утрясется, я обязательно тебе обо всем расскажу. А пока давай обойдемся без подробностей. Лучше ответь: ты сможешь мне помочь, или стоит попытать счастья в Лютном?

— С ума сошел! — Малфой чуть не подавился коньяком. — Конечно, я помогу тебе. Завтра я отправлю Драко посылку, в ней будет для тебя персональное вложение.

— Это не опасно? Сов проверяют, — обеспокоенно уточнил Северус. Он опасался подставить крестника.

— Сейчас даже жить опасно, — горько усмехнулся Люциус. — Не переживай, Драко не будет знать, что в посылке. Я наложу на нее фамильные чары — министерским их не вскрыть.

— Если ты считаешь, что это безопасно — хорошо. Сколько я буду должен за палочку?

— Северус, не говори ерунды! Сочтемся, — хмыкнул Люциус. — Лучше расскажи, как так получилось, что эта твоя…

— Люц, я тебе, конечно, буду благодарен, если ты поможешь с палочкой, — перебил его Северус, — но очень тебя прошу — научись называть Лили по имени.

— Хорошо, — серьезно кивнул Малфой. — Так расскажи, как ей удалось выжить? И она, наверное, знает, что произошло тогда там? — он неопределенно повел рукой.

— Люциус, я нисколько не сомневаюсь в качестве твоих фамильных чар, — покачал головой Северус, — но все же я не стану обсуждать подобные вопросы в твоем доме в данное время.

— В твоих словах есть здравый смысл, — кивнул Малфой. — Но ты разжег во мне любопытство.

— Не дамочка, переживешь, — усмехнулся Снейп и поднялся. — Ну что ж, мне пора.

— Ах, пожалейте мою подорванную психику, — Люциус картинно приложил руки ко лбу и к сердцу. Потом хитро улыбнулся. — Теперь я понимаю твое нежелание остаться, коль дома ждет такая горячая штучка.

— И как только тебя столько лет Нарцисса терпит? — укоризненно покачал головой Северус, но не выдержал и усмехнулся.

— У нее устойчивый иммунитет Блэков, — хмыкнул Малфой и поднялся. — А теперь серьезно: где вы думаете жить? Сам понимаешь, школа — не слишком удачное решение.

— Мы пока это не обсуждали, — пожал плечами Северус. — Но до каникул нужно будет что-то придумать.

— Ты же понимаешь, что сейчас полностью надежны только магические жилища? — дождавшись утвердительного кивка, Люциус продолжил: — У меня есть небольшой домик в Бате…

— Спасибо, Люц! — Северус подошел и от души пожал другу руку. — Но ты не знаешь всех нюансов. Я тебе как-нибудь обязательно все расскажу. А сейчас пойду, а то Лили и так волновалась, отпуская меня сюда.

— Ну что ж, — развел руками Малфой, — мое дело — предложить. Не забудь пригласить завтра Драко на консультацию. И выходи через оранжерею, там спокойнее.

Северус кивнул и, попрощавшись с другом, отправился в Хогвартс. Благо, большую часть Малфой-мэнора он знал как свои пять пальцев, и ему не пришлось блуждать по коридорам. Выйдя за территорию мэнора через боковую калитку, он аппарировал к школе.

Идя по темным коридорам спящего замка, он размышлял о прошедшем собрании и разговоре с Люцем. Помня реакцию Малфоя на свой внешний вид, Северус лишь сейчас понял, как ему повезло, что на собрании Темный Лорд не уделил ему особого внимания. Он всего-навсего получил обезличенный приказ немедленно сообщить, если Дамблдор вернется в Хогвартс. Повелитель не назвал исполнителя, но Северус не сомневался, что распоряжение относилось к нему. Он заметил, что Темный Лорд сегодня был на удивление рассеян и задумчив. Но это пока к лучшему. Хотя знать наперед о новых идеях повелителя — безопаснее.

Разговор с Малфоем превзошел все его ожидания. Северус даже не предполагал, что его вопрос решится так быстро. Но Люциус никогда не бросал слов на ветер. Анализируя встречу с Малфоем, он пытался понять, как много этот хитрец смог почерпнуть из тех скудных сведений, которые Северус ему предоставил. Не то чтобы он не доверял Люциусу. Скорее, наоборот — Малфой единственный человек, которому он верил. Но в нынешние смутные времена гораздо безопаснее держать всю информацию при себе. Хотя очень хотелось попросить у друга совета о том, как ему лучше вести себя с внезапно обретенным сыном. Однако Северус не рискнул. Слишком высока была ставка в этом противостоянии, и он собирался сделать все возможное, чтобы сохранить жизнь Лили и Гарри.

Северус даже оступился при последней мысли, неловко покачнувшись. Оказывается, он уже принял Гарри как сына и был всерьез настроен на создание собственной семьи.

Размышляя, он добрался до своих комнат. Прошептав заклинание-пароль, тихо открыл дверь и зашел внутрь. Лили спала, свернувшись калачиком на коврике перед камином. Северус улыбнулся: любимая выглядела сейчас очень юной и беззащитной. Налюбовавшись умильной картиной, он аккуратно поднял Лили и перенес в спальню. Он не хотел тревожить ее сон, но, к счастью, она так до конца и не проснулась, лишь инстинктивно обняла его за шею. Однако когда Северус, опустив ее на кровать, попытался отстраниться, Лили сонно прошептала:

— Не уходи, останься…

Северус хотел отшутиться и уйти, но понял, что все это было сказано в полудреме, потому что Лили уже вновь провалилась в сон, так и не разжав рук. Глубоко вздохнув, он слабо улыбнулся и аккуратно улегся рядом, стараясь не потревожить любимую. Почувствовав его присутствие, она тут же прижалась к нему, тихо сопя в шею. Ее объятия — такие родные и успокаивающие — подействовали на него лучше любого зелья, и он почти мгновенно заснул.

* * *

Гарри нервно топтался перед входом в кабинет Снейпа. Вчера, когда Джинни Уизли передала ему записку от профессора, в которой говорилось о переносе занятия окклюменцией, он готов был сплясать тарантеллу. Он не мог признаться даже самому себе, что боится этих занятий. Боится даже больше, чем уроков зельеварения. Там хоть помимо него и Снейпа присутствовало еще около двадцати таких же напуганных, трясущихся от страха студентов. А на занятиях окклюменцией они оставались один на один. И эта каторга была даже хуже отработок. Ведь там профессор не требовал от него защищаться и противостоять ему, а всего лишь давал задания для выполнения и при этом не стоял над душой.

Гарри тяжело вздохнул. Он уже несколько месяцев раз в неделю ходит на эти бесполезные, на его взгляд, занятия, и каждый раз рука просто не поднимается, чтобы постучать в эту дверь. А после прошедших выходных у него было стойкое ощущение, что он в чем-то провинился. Начиная с понедельника, на каждом уроке зельеварения он ловил на себе какие-то странные, брошенные украдкой, испытующие взгляды Снейпа. И как бы тот ни пытался делать это незаметно, Гарри буквально кожей ощущал их. Он не понимал, чем вызвано подобное чрезмерное внимание к его персоне. Не мог же Снейп злиться на него из-за ареста Дамблдора? Или мог? По школе уже ходило несколько противоречивых слухов, связанных с отстранением от должности директора, но ни один из них даже отдаленно не соответствовал действительности. Странно, что Амбридж не кричала о своей победе на каждом углу. И было непонятно, что известно преподавателям.

Вдруг дверь кабинета резко открылась, отвлекая Гарри от размышлений.

— А, Поттер, — недовольно скривился застывший на пороге Снейп, — и долго вы тут прохлаждаться собираетесь?

— Я… я только собирался постучать, — стараясь побороть свой страх, Гарри дерзко взглянул в ответ.

— И для этого топчетесь под дверями уже десять минут? — ехидно ухмыльнулся профессор.

Гарри насупился. Выговоры Снейпа, как всегда, вызывали агрессию и желание надерзить в ответ. Они были обидны именно из-за того, что всегда попадали прямо в точку.

— Я пришел раньше времени и ждал намеченного срока, — удалось выкрутиться ему.

— Похвальная пунктуальность, — хмыкнул Снейп. — Ну что ж, Поттер, раз вы так и не рискнули войти, сегодняшнее занятие мы проведем в другом месте. — С этими словами он закрыл дверь кабинета и пошел куда-то по коридору, взмахом руки приглашая следовать за собой.

Гарри настороженно отправился за ним. Он не понимал, куда его ведут и зачем. В голову приходили идеи — одна абсурднее другой. Гарри надеялся, что Снейп хочет сообщить ему новости о Дамблдоре и опасается говорить об этом в рабочем кабинете. Пройдя несколько поворотов, они остановились перед очередной дверью. Гарри никогда не был в этом коридоре и даже не представлял, куда они пришли. Тем временем Снейп взмахнул палочкой, дверь осветилась по контуру и открылась.

— Проходите, мистер Поттер.

Гарри в последнее время стало казаться, что Снейп произносит его фамилию как-то не так, как раньше. В его тоне больше не проскальзывали привычные ненависть и презрение. Сейчас в обращении Снейпа слышалась какая-то странная неуверенность, словно он хотел назвать его по-другому, и лишь в самый последний момент передумывал.

Неловко потоптавшись на пороге, Гарри зашел внутрь и быстро осмотрелся. Снейп явно привел его в свои личные комнаты.

— А почему мы не могли провести занятие в кабинете, как всегда? — Гарри застыл у порога, не решаясь пройти внутрь.

— Потому что у меня к вам очень серьезный и важный разговор. — Снейп сел в кресло у камина, жестом предложив Гарри занять соседнее. — И я абсолютно уверен, что в моих личных комнатах отсутствуют сюрпризы от Амбридж.

Гарри переступил с ноги на ногу, не зная, как поступить. Сегодняшнее поведение Снейпа настолько отличалось от привычного, словно профессора подменили. За все время занятий тот еще ни разу не предлагал ему присесть. Да и свою обычную неприязнь и ненависть Снейп сегодня не излучал.

— Вы так и будете топтаться у двери? — усмехнулся Снейп без своего вечного ехидства. — Присаживайтесь, я вас не съем.

Гарри нервно сглотнул. Такой Снейп пугал еще сильнее. Но, не желая вызвать новую волну подтруниваний, он прошел к креслу и, стараясь казаться уверенным, удобно уселся.

— Так мы не будем сегодня заниматься?

— Сначала я хочу серьезно поговорить с вами, а там посмотрим, — пожал плечами Снейп. — И не надо меня так рассматривать, Поттер! Я действительно профессор Снейп, а не незнакомец под Оборотным. Чтобы вы в этом не сомневались, напомню первый вопрос, который я вам задал пять лет назад: что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? Так?

— Да! — Гарри удивленно уставился на профессора, не в силах поверить, что тот помнит далекий первый урок Поттера, на котором выставил его полным болваном. — А откуда вы знаете, что я сомневался в вашей э-э-э… подлинности?

— Вот именно поэтому профессор Дамблдор и поручил мне заниматься с вами окклюменцией. Все ваши мысли бродят на поверхности сознания — хмыкнул Снейп, а затем добавил: — Но если серьезно, то ваши эмоции и сомнения на лице написаны.

Гарри потерял дар речи, осознав, что Снейп только что пошутил над ним. Это было уму непостижимо! Он во все глаза рассматривал профессора, не зная, что сказать.

— Ладно, давайте все же перейдем к делу! — сказал Снейп и замолчал.

Пауза затягивалась, и Гарри начал нервно ерзать в кресле, опять заметив испытующий взгляд Снейпа. Не выдержав длительного молчания и пристального внимания, он спросил:

— Так о чем вы хотели поговорить?

— Этот разговор будет очень личным, — все-таки начал Снейп. — И, возможно, вам покажется, что я не имею права об этом расспрашивать. Но мне бы хотелось, чтобы вы попытались совладать с эмоциями и придержали пока свою неприязнь. Просто выслушайте меня без лишнего негатива и ответьте на пару вопросов.

Гарри удивила подобная просьба, поэтому он решил сдерживать характер.

— Хорошо, я попытаюсь.

— Тогда скажите: что вы знаете о своих родителях?

— Что?! — Гарри резко вскочил с кресла, мгновенно забыв о том, что обещал. — Да как вы смеете спрашивать меня о них?! Вы — тот, кто постоянно унижает меня только из-за какой-то глупой застарелой ненависти!

— Тихо! — все тем же сдержанным тоном сказал Снейп.

Гарри с удивлением посмотрел на него, не веря, что подобный выпад вот так вот просто сойдет ему с рук.

— Неужели вы считаете, что я стал бы задавать такие вопросы из праздного любопытства? — бесстрастно спросил Снейп. — Раз я спрашиваю, значит, на это есть веская причина. И сядьте уже! Хватит маячить перед глазами!

Гарри с силой сжал кулаки, пытаясь взять себя в руки. Вопрос Снейпа вызвал бурю эмоций: от ярости до сожаления и глухой тоски.

— Я знаю, что они умерли, пытаясь защитить меня от Волдеморта, — сквозь зубы процедил он, остановившись прямо напротив профессора. Несмотря на гнев, ему было интересно, с какой целью Снейп интересуется его родителями.

— Вообще-то, я спрашивал не об их смерти, — покачав головой, тихо произнес Снейп. — Я интересовался, что вам вообще о них известно — кем они были, где жили и так далее. Но раз уж вы решили начать с печальных событий Хэллоуина 1981 года, то позвольте уточнить, откуда вы знаете, как они погибли?

— Тут нужно сказать спасибо дементорам, — фыркнул Гарри. Он почувствовал, что от размеренного и бархатного голоса Снейпа странным образом успокаивается, и вновь сел в кресло. — На третьем курсе, когда они охраняли школу и искали Сириуса… они очень странно действовали на меня — сильнее, чем на остальных. И я видел в своих воспоминаниях, как Волдеморт пришел в мою комнату, и как мама пыталась защитить меня.

— Защищала — и что потом? — мягко настаивал Снейп.

Гарри удивленно глянул на него.

— Зачем вам это? — горько спросил он. — Зачем ворошить эти воспоминания? Ведь родителей уже не вернуть…

— Гарри… — Снейп склонился к нему, внимательно заглядывая в глаза. — А что, если все произошло совсем не так, и твоя мама не умерла в ту ночь?

— Ч… Что?! — Гарри не успел отойти от шока, что самый ненавистный профессор назвал его по имени, а тут еще такое абсурдное предположение. — Что за бред вы говорите?!

— Это не бред, — спокойно возразил Снейп. — В тот день, кроме тебя, твоих родителей и Темного Лорда, в Годриковой Лощине никого не было. Откуда мы можем знать, что конкретно там произошло, если из присутствовавших спросить можно только у двоих, да и то, один был неразумным ребенком, а второй — совершенно неадекватен?

— Зачем вам это? — прошептал Гарри. — Зачем вы тревожите эти воспоминания? Если бы мои родители были живы, разве я жил бы у тетки, которая ненавидят меня и все, что связано с магией?

— Ну а если твоя мама была все эти годы жива, но просто не могла связаться с тобой? Этому могло быть множество причин, начиная от магической комы и заканчивая пленением. Такой вариант тебе не приходил в голову?

— И вы думаете, мне бы не сказали, что мама жива? Что за бред?! Если бы мама была в коме, она находилась бы в Мунго и профессор Дамблдор сказал бы мне об этом! Я мог бы навещать ее… как Невилл своих родителей… А плен… Ерунда какая-то! Кто мог удерживать ее в плену, если Волдеморт исчез? Зачем?! Зачем вы все это мне говорите? Это что, еще один изощренный способ поиздеваться надо мной?! — выкрикнул Гарри, вновь вскочив и с ненавистью глядя на Снейпа.

— Гарри, — Снейп тоже поднялся, — я не собирался над тобой издеваться. Но твоя мама… она действительно жива!

— Я вам не верю! — Гарри устремился на выход. Дернув за ручку, он понял, что Снейп запер дверь. Повернувшись, он вновь заорал: — Выпустите меня! Вам мало, что вы постоянно оскорбляете меня на уроках, лезете в мои сокровенные воспоминания на этих долбаных занятиях окклюменцией? Зачем вы давите на самое больное? Что у вас за жажда постоянно унижать и гнобить меня?!

— Гарри, Гарри, успокойся! — подняв руки ладонями вверх, Снейп попытался приблизиться к нему, но Гарри резко отшатнулся. — Я не вру и не издеваюсь! Твоя мать действительно…

— Хватит! Молоть! Чушь! — зажмурившись, закричал Гарри.

— А ну прекратите оба! — раздался вдруг рядом строгий женский голос. — Северус, до чего ты мне сына довел?!

Гарри резко распахнул глаза. У камина стояла рыжеволосая молодая девушка. Он не мог оторвать от нее взгляда, потому что она была точной копией его матери. Причем совершенно не постаревшей двадцатилетней копией. Это лицо он узнал бы из тысячи, изучив его вплоть до последней черточки по тем нескольким колдофотографиям, доставшимся ему благодаря Хагриду.

— Эт-то ч… что? — заикаясь, произнес Гарри. Не желая верить в эту иллюзию, он посмотрел на Снейпа. — Это какое-то колдовство? Зачем вы так? — его плечи поникли, и он без сил привалился к ближайшей стене.

— Гарри, — вновь заговорила девушка. Ее голос дрожал и прерывался. — Я понимаю, что в это сложно поверить, но я на самом деле осталась тогда жива. Вот только… — послышался судорожный вздох, — только прийти за тобой я не могла, потому что ничего не помнила: ни того, кто я сама, ни того, что у меня есть сын…

Гарри боялся поверить! Боялся, что это всего лишь искусный обман, хотя он не понимал, для каких целей Снейп мог пойти на такое. Он внимательно сквозь влажную пелену на глазах рассматривал девушку, как две капли воды похожую на его мать в молодости. Взгляд метался по ее облику, отмечая знакомые черты. Рыжие роскошные кудри; точно такой же формы, как у него, зеленые глаза, полные влаги; небольшой аккуратный носик; белая кожа без единой веснушки; мокрые дорожки слез, блестящие на щеках; дрожащие губы со скорбно опущенными уголками.

— Гарри, сынок, это на самом деле я! — она медленно подошла к нему, словно опасаясь спугнуть.

Он хотел отшатнуться в сторону от чужого прикосновения, но сил уже не осталось. Отчаянная надежда боролась в душе с сильнейшим недоверием. В голове тут же всплыли напутственные слова Дамблдора. Но пока он пытался придумать аргументы в пользу того, что это невозможно, девушка подошла к нему и мягко прикоснулась, стирая незамеченные им горькие слезы, медленно стекающие по щекам. В тот момент, когда теплые нежные пальцы дотронулись до кожи, его озарило словно вспышкой молнии. Он не знал, откуда взялась эта уверенность, но отчетливо понял, что вот здесь и сейчас перед ним на самом деле стоит его мать! Он почувствовал, как от избытка нахлынувших эмоций сдавило легкие, закружилась голова, ослабли ноги. В глазах потемнело. Не в силах сделать ни единого вдоха, он сквозь мутную пелену, застилающую взгляд, с отчаянием посмотрел в глаза матери и тихо выдавил из себя единственное слово, прежде чем темнота накрыла его сознание:

— Мама!

Гарри пришел в себя от противного запаха, источник которого находился прямо у него под носом. Почему-то сил пошевелиться или хотя бы отвернуться от этой удушающей вони не было. Он не мог понять, где находится и что произошло.

— Лили, да убери ты флакон! Он же сейчас задохнется! — недовольно прозвучало рядом. Гарри узнал бы говорящего даже во сне — Снейп.

— Но почему он не приходит в себя? — мелодичный женский голос был ему незнаком. Однако профессора послушались, потому что источник вони сразу же пропал.

— Да он давно уже очнулся, — хмыкнул Снейп. — Только почему-то не спешит нам сообщать об этом.

Гарри даже с закрытыми глазами мог представить язвительное выражение его лица и надменно приподнятую бровь.

— Гарри, сынок, ты как?

Произнесенная с мягкой интонацией фраза заставила его резко открыть глаза и стремительно подняться. Но быстрый рывок вызвал головокружение, и Гарри вновь со стоном повалился на диван.

— Что-нибудь болит? Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила его рыжеволосая женщина, вернее, девушка.

Стоило ей склониться над ним, внимательно разглядывая, воспоминания нахлынули на Гарри лавиной. Напряженно и настороженно рассматривая ее, он перебирал в памяти странный разговор со Снейпом о родителях и появившуюся в самый разгар спора девушку. Ее ласковое прикосновение прошило его словно током и породило удивительную уверенность в том, что она его мама. Это было…

— Невероятно! — воскликнул Гарри, во все глаза разглядывая ее. — Нет, я не верю! Мама? Но как это возможно? — Он неловко сел и непроизвольно отодвинулся подальше, в самый угол дивана. По всем ощущениям — эта девушка на самом деле была его матерью. Но он продолжал сомневаться, ведь сам Дамблдор не раз говорил ему, что мертвых вернуть нельзя.

Перед носом тут же появилась склянка с каким-то зельем. Гарри повернулся и увидел Снейпа, стоящего рядом. Профессор с невозмутимым видом протягивал ему флакон.

— Что это? — недоверчиво спросил он, пытаясь по запаху определить, что за зелье ему предлагают. Происходящее больше походило на сон, и Гарри опасался, что это влияние каких-то специальных чар или неизвестных ему зелий.

— Учитывая твой уровень знаний по зельеварению, ты вряд ли по органолептическим признакам сможешь определить, что это укрепляющее, — язвительно хмыкнул Снейп.

Гарри с сомнением взял флакон, в надежде, что профессор отойдет, но тот все так же нависал над ним. От столь близкого соседства со Снейпом он чувствовал себя очень неуютно. Но внимательный взгляд темных глаз явно свидетельствовал о том, что тот не отступится, пока Гарри не выпьет зелье. Тяжело вздохнув, он опрокинул в себя мерзкую на вкус жидкость и скривился.

Снейп удовлетворенно кивнул и с невозмутимым видом занял кресло напротив дивана.

Установилось напряженное молчание. Гарри переводил настороженный взгляд со Снейпа на девушку, пытаясь осознать происходящее. Мысли разбегались. Он никак не мог поверить, что его мать на самом деле жива, да еще и выглядит так же, как на старых фотографиях, ни на год не постарев. А ее непринужденное общение со Снейпом вносило еще большую сумятицу в эмоции Гарри. Он не понимал, что между ними может быть общего. На основании всех известных ему фактов о жизни родителей у него сформировалось стойкое впечатление, что между Снейпом и четой Поттеров не было ничего, кроме взаимной ненависти.

Пока он размышлял — постоянно ощущал на себе напряженные взгляды девушки. Снейп же, казалось, больше волновался за нее, чем за ненавистного ученика. Гарри отметил заботу и тревогу на его всегда хмуром лице, обращенном к Лили. Наконец профессор первый нарушил тишину, повернувшись к нему.

— Гарри, я знаю, что у тебя множество вопросов. Ты не доверяешь нам и не до конца понимаешь, что происходит. Поэтому — спрашивай. Мы постараемся тебе все объяснить.

Гарри в шоке уставился на Снейпа. Лишь сейчас он понял, что ему не привиделось, и до обморока профессор действительно называл его по имени! Это вызвало очередную волну растерянности. Он решительно не понимал, что происходит и кто заколдовал или подменил Снейпа.

— А… — он не мог сконцентрироваться и определиться, что сейчас важнее всего. Слишком много вопросов крутилось в мыслях. Наконец он выбрал тот, который был ближе всего к реальности. Нервно сглотнув, Гарри посмотрел на Снейпа и решительно спросил: — А почему вы называете меня по имени?

Судя по растерянному взгляду профессора, тот ожидал чего угодно, но не такого вопроса. Он быстро переглянулся с Лили, явно не зная, что сказать. Гарри понятливо хмыкнул, решив, что не услышит никаких объяснений и все это был какой-то до боли обидный розыгрыш.

— Потому что… — медленно начал Снейп, явно обдумывая, что ответить.

— Потому что он твой отец! — решительно встряла Лили.

— Зачем?! — недовольно глянул на нее Снейп. Укоризненно покачав головой, он откинулся на спинку кресла, на мгновенье прикрыв глаза.

— Что?! — Гарри посмотрел на Лили как на сумасшедшую, и еще глубже забился в угол дивана.

Он перевел взгляд на Снейпа в надежде, что тот опровергнет очередную бредовую версию, но тот лишь испытующе разглядывал его, как букашку под лупой. Неожиданно Гарри охватила злость. Эта непонятная шутка слишком затянулась, и пора было положить ей конец.

— Мой отец Джеймс Поттер! — резко возразил он, вставая. — И если ты на самом деле моя мать, то должна лучше других знать это! — ткнул он пальцем в сторону Лили.

— Гарри, — она подалась к нему, но он лишь отшатнулся. Тогда Лили тяжело вздохнула и сложила руки на коленях, нервно теребя подол мантии, — ты многого не знаешь. Да, Джеймс был моим мужем, но я вышла замуж уже беременная. И твой настоящий отец — Северус, — она внимательно смотрела ему в глаза, пытаясь поймать взгляд.

— Бред какой-то, — помотал головой Гарри. — Я не верю!

— Но это правда! — воскликнула Лили. В глазах ее заблестели слезы.

— Лили, успокойся и возьми себя в руки! — неожиданно потребовал Снейп. Гарри насмешливо посмотрел на него. Но профессор, проигнорировав этот взгляд, взмахнул палочкой и затушил начавшую тлеть обивку дивана. — Если ты будешь так нервничать, то я отправлю Гарри в гостиную!

— Прости, — Лили виновато втянула голову в плечи и принялась нервно заглаживать пальцами поврежденный край сиденья.

Гарри во все глаза наблюдал за их действиями и ничего не мог понять. Никто не произносил заклинаний, а у Лили даже палочки в руках не было, но огонь откуда-то появился. Здесь явно происходило что-то странное. Он с опасением отошел подальше от своей якобы матери.

— Объяснит мне кто-нибудь нормально, что здесь происходит?! — нервно выкрикнул он, пятясь спиной к двери. Ему хотелось как можно скорее оказаться вдали отсюда. Однако любопытство и робкая надежда на то, что эта Лили на самом деле его мать, не давали рвануть на выход.

— Так! Давайте все успокоимся! — Снейп поднялся из кресла и прошел к обгорелому комоду, стоящему в углу комнаты. Достав оттуда два флакона, он быстро вернулся обратно и решительно протянул один из них Лили. — Это успокоительное. И пока вы его не выпьете, мы ничего обсуждать не будем!

Лили тут же, трясущимися руками, без возражений взяла флакон и сразу же проглотила его содержимое. Снейп удовлетворенно кивнул и подошел со вторым к Гарри. Тот настороженно смотрел на протянутое зелье и не решался его принять. Снейп раздраженно закатил глаза.

— Я не собираюсь тебя травить, Гарри, — покачал он головой. — Но тебе необходимо успокоиться. Это небольшая доза. Мыслительному процессу она не повредит и сонливости не вызовет. Как раз то, что нужно для тяжелого, но результативного разговора.

— Травить, может, и не будете, но кто знает, как я после вашего зелья начну воспринимать реальность? — Гарри упрямо покачал головой и поджал губы. — Вы мне тут пытаетесь лапшу на уши вешать. Откуда я могу знать, что зелье не принудит меня поверить во все?

— Гарри! — Лили укоризненно посмотрела на него, и он слегка смутился под взглядом таких же, как у него, глаз.

Снейп недовольно фыркнул, поднес флакон к губам и сделал маленький глоток. Затем вновь протянул зелье Гарри.

— Так проще будет поверить, что никто здесь не собирается причинять тебе зла?

Гарри ошарашенно посмотрел сначала на Снейпа, а потом на протянутый флакон и, сглотнув, все-таки взял его. Настороженно принюхавшись, он еще раз глянул на профессора и притихшую в углу дивана Лили. Тяжело вздохнув, он одним махом выпил оставшееся зелье.

— Может, присядешь? — обратился к нему Снейп. Гарри немного потоптался на месте, не зная, на что решиться. Но видя, что уговаривать его никто не собирается, вновь вернулся на диван, садясь в дальний от Лили угол.

— Ну а теперь, когда мы все немного успокоились, — снова сел в кресло Снейп, — можно и поговорить. Гарри, давай Лили расскажет свою историю, а ты потом уже спросишь обо всем, что тебе непонятно.

Снейп взволнованно наблюдал за застывшей на краю дивана девушкой, которую Гарри пока даже мысленно не мог назвать матерью. Хотя все инстинкты вопили о том, что его не обманывают и она на самом деле его мама, но здравый смысл твердил, что это невозможно. Взгляд Снейпа, направленный на Лили, потеплел и отражал заботу и беспокойство. Гарри судорожно вздохнул и закашлялся. Он никак не ожидал увидеть на вечно суровом лице профессора такие обычные человеческие чувства.

Лили тяжело вздохнула и с надеждой посмотрела на Гарри. Он понял, что она ждет его согласия, чтобы начать свой рассказ.

— Хорошо, — настороженно кивнул он и тут же почувствовал, как его омыло волной благодарности и нежности. Он широко раскрыл глаза, не понимая, чьи это ощущения. Ведь он ничего подобного не испытывал.

— Ты что-то почувствовал? — с надеждой спросила его Лили. Ее мелодичный голос чуть дрогнул от волнения.

— Я не знаю, — растерянно сказал Гарри. — Я не понимаю, что происходит.

— Ничего страшного, — попыталась успокоить его Лили, — скорее всего, ты ощутил мои эмоции.

— Но как такое возможно?! — Гарри с недоверием посмотрел на нее.

— Такая связь между матерью и сыном для нас нормальна. Я ощущаю ее все время, а вот у тебя она только начала формироваться, — пояснила Лили, с печальной улыбкой глядя на него.

— Если ты моя мать, то почему связь начала формироваться только сейчас? — Гарри с подозрением посмотрел на нее. — И почему она нормальна «для нас»? Я ни разу не слышал, чтобы кто-то из моих друзей ощущал подобное.

— Потому что наша связь была частично разрушена тогда, в Годриковой Лощине, — дрогнувшим голосом объяснила Лили. — А потом, когда я перестала помнить себя, ты утратил ее окончательно. А вот на второй твой вопрос я отвечу чуть позже, когда расскажу о себе и о том, как все происходило на самом деле.

— Что значит — перестала помнить? — нахмурился Гарри, ничего не понимая.

— Давай я расскажу тебе обо всем по порядку, — с надеждой посмотрела на него Лили. — Я чувствую твои недоверие и сомнения. Мне больно от этого, но я понимаю тебя. Ведь ты столько лет рос в неведении, опутанный ложью.

Гарри криво улыбнулся, но согласно кивнул.

Лили начала. Она говорила долго. Голос ее время от времени прерывался от накатывающих эмоций и длительного рассказа. В процессе повествования Снейп принес ей воды, и Гарри в очередной раз удивился непривычной нежности и заботливости профессора. А Лили рассказывала, что дружила со Снейпом еще со школы. Причем слышать, как мать называет ненавистного Гарри профессора Северусом, было для него по меньшей мере странно. Прерываясь и нервничая, она рассказала, как встретила Снейпа после школы в одном из боев с Пожирателями. Затем, запинаясь и краснея, призналась, что Гарри как раз и стал результатом той встречи. А потом пропал Снейп, погибли ее родители, и она, будучи еще совсем молодой и беременной, испугалась. И этот страх вынудил ее принять предложение Джеймса Поттера. О событиях в Годриковой Лощине Лили рассказала совсем коротко, не вдаваясь в подробности. Лишь объяснила, что провела ритуал, который и помог Гарри выжить. Но все ее силы ушли на этот ритуал, и она, не в состоянии себя защитить, попала в плен и лишилась памяти. И только несколько дней назад ей удалось все вспомнить и сбежать. Гарри хотел уточнить, к кому, но увидел, что ей и так тяжело дается этот рассказ, поэтому решил не настаивать. К тому же Лили обещала, что со временем расскажет все более подробно.

Голос матери звучал музыкой в ушах Гарри. Он внимал изменяющимся интонациям, переливчатому звучанию, и поймал себя на мысли, что слушал бы его и слушал. Наконец, спустя какое-то время, он опомнился и обнаружил себя рядом с Лили. Она обнимала его, а Гарри сидел, спрятав голову у нее на плече и вдыхая смутно знакомый запах рыжих волос. Он чувствовал теплую руку Лили. Она гладила его по голове, даря давно забытую материнскую ласку. На глаза навернулись слезы.

Вдруг Лили замолчала. Прижав его еще сильнее, она глубоко вздохнула и тихонько запела. Эта была колыбельная. Гарри узнал эту песню! Он не помнил ее слов, но мелодия и знакомый завораживающий голос словно вернули его в раннее беззаботное детство. Туда, где рядом всегда были теплые руки матери, и этот напев успокаивал и убаюкивал его перед сном. Гарри слегка отстранился, в шоке рассматривая Лили. У той по щекам тоже текли слезы, но она с надеждой и любовью смотрела на него. Все сомнения разом отпали, и он с непередаваемым удивлением прошептал:

— Мама! Так значит, это правда? Не обман, не колдовство… И ты… действительно жива?

— Жива, — всхлипнула Лили.

— Мама! — вновь прошептал Гарри и вновь бросился в такие теплые и дарящие ласку и покой материнские объятия, повторяя без остановки: — Мама, мама, мама…

— Сынок мой, Гарри, — крепко прижав его к себе, тихо шептала в ответ Лили.

Сколько они так просидели, он не знал, но из уютного кокона ласковых рук его вырвал чуть насмешливый голос Снейпа.

— Не хотелось нарушать столь прекрасную идиллию, но хочу напомнить, что время уже позднее и до отбоя осталось пятнадцать минут. Если Гарри вовремя не вернется в свою гостиную, у него могут быть неприятности.

Гарри быстро вытер со щек подсыхающие слезы и с неприязнью посмотрел на Снейпа.

— А нельзя ему остаться тут? — с надеждой спросила Лили.

— Боюсь, что нет, — с сожалением пожал тот плечами. — Амбридж и ее прихлебатели не дремлют. И какими сюрпризами от любезной директрисы напичкана гостиная Гриффиндора, я не знаю.

— Она что, следит за нами? — удивленно глянул на него Гарри.

— Несомненно! — кивнул Снейп, недовольно поморщившись. — В гостиной Слизерина я обнаружил три артефакта вполне конкретной направленности, которых несколько дней назад там еще не было.

— Вот стерва!

— Гарри, что ты говоришь?! — возмутилась Лили, затем хитро улыбнулась. — Нет, я согласна, конечно, что Амбридж стерва, но я ей в некоторой степени благодарна. Из-за ее махинаций я теперь могу быть с вами.

— Но Дамблдор… — Гарри растерянно глянул на мать. Он дико ненавидел Амбридж и не мог себе представить, чтобы та совершила какой-то добрый поступок. — При чем тут эта розовая жаба?!

— Сынок, — тяжело вздохнула Лили, — давай поговорим об этом в другой раз. Сейчас тебе нужно бежать.

— А когда?.. — Гарри настороженно посмотрел на Снейпа, затем перевел умоляющий взгляд на мать. — Когда я смогу снова увидеть тебя?

— Надеюсь, что уже завтра. Северус обязательно что-нибудь придумает, — уверенно кивнула Лили. — Мы еще слишком многое не обсудили. Да и ты о себе пока ничего не рассказал. Мне же интересно, как ты живешь, что у тебя за интересы. Ну, и с Северусом вам тоже нужно налаживать отношения.

Гарри на это недовольно фыркнул, а Снейп закатил глаза.

Он был невероятно счастлив, что его мама оказалась жива и невредима. Но тот факт, что Снейп его отец, Гарри принять пока не мог. Он не хотел такого отца! К тому же тот не ладил с Джеймсом Поттером и третировал Гарри все эти годы лишь из-за фамилии и застарелой ненависти.

— Не фыркай, — с улыбкой упрекнула его Лили. — Ты пока многого не знаешь и не понимаешь. Но я надеюсь, что мы исправим это упущение.

Он на это лишь закатил глаза, и в шоке повернулся к Снейпу, который издал звук, подозрительно напоминающий смешок. Заметив интерес Гарри, тот вопросительно приподнял бровь. Поджав губы, он вновь отвернулся к матери, стараясь игнорировать Снейпа. К тому же в мыслях настойчиво вертелся важный вопрос, который он хотел задать с того самого момента, как полностью поверил рассказу Лили.

— Значит, раз ты жива, мне теперь не придется летом возвращаться к тетке? — с надеждой спросил Гарри, поднимаясь с дивана.

Глянув на мать, он увидел, как потемнели и сузились от гнева ее глаза.

— Петуния! Она мне еще за все ответит! — злобно прошептала Лили. Затем поднялась и, покачав головой, ответила: — Я пока не знаю, что будет дальше, но мы что-нибудь обязательно придумаем.

Гарри кивнул и опустил голову, чтобы не показать матери своего разочарования.

— Сынок, — она подошла вплотную и приподняла его лицо, ласково коснувшись пальцами подбородка, — я постараюсь сделать все возможное, чтобы ты больше не вернулся к моей «дорогой» сестрице! К тому же, где бы мы ни были, знай, что мы всегда будем защищать и оберегать тебя. Ну и не забывай про нашу связь. Я всегда смогу почувствовать, если тебе плохо.

Гарри с благодарностью улыбнулся маме сквозь слезы. Она потрепала его по волосам и, взяв под локоть, проводила до двери. Пристально посмотрев ему в глаза, она крепко обняла его.

— Гарри, послушай! — подошел к ним Снейп. — Завтра на уроке испортишь зелье. Я назначу тебе отработку, и вечером опять придешь сюда.

Гарри согласно кивнул, настороженно наблюдая за профессором.

— Да что ж вы… как неродные, — хихикнула Лили и, дернувшись в сторону, притянула к ним в объятия еще и Снейпа.

Гарри напрягся, ощутив рядом профессора. Он еще никак не мог привыкнуть, когда тот называл его по имени, а сейчас вынужден был обниматься со Снейпом, как с родным отцом. Он не испытывал надобности в таком папаше. Счастье уже, что у него есть мама. А вот отец… Гарри вполне серьезно считал, что как-нибудь обойдется без Снейпа в своей жизни. Тот на мгновение задержался в их тройном объятии и почти тут же отстранился, отойдя на пару шагов.

— Гарри, ты же понимаешь, что никому не должен говорить о том, что узнал сегодня? — строгим голосом поинтересовался у него Снейп.

Такой тон был более привычен и не вгонял в ступор. Хотя очередное обращение по имени все равно покоробило. Гарри недовольно скривился, но покладисто кивнул в ответ.

— Понимаю.

— То есть вообще никому? — уточнил профессор. — Это значит — друзьям тоже.

— И даже друзьям? — Гарри перевел удивленный взгляд со Снейпа на мать.

— Да, Гарри, никому! От этого зависит наша дальнейшая судьба, — кивнула она ему с извиняющейся улыбкой.

— Ладно, — пожал он плечами и тепло улыбнулся матери.

— Ну, иди уже! Завтра вновь увидимся, — подтолкнула его к дверям Лили. И уже на пороге крепко прижала к себе, поцеловала в лоб и с сожалением во взгляде легонько вытолкнула в коридор.

* * *

Закрыв за Гарри дверь, Лили в растерянности посмотрела на Северуса.

— Как считаешь, он не наделает глупостей?

— Гарри может, — с легкой улыбкой кивнул Снейп. Затем подошел к Лили и, взяв за руку, отвел к дивану. Сев, он притянул ее в объятия, усадив к себе на колени. — Надеюсь, что он все же прислушается к нашим советам. Можно было, конечно, взять с него обет молчания, но мне показалось, что это всколыхнет новую волну недоверия.

— Да, убедить его оказалось нелегко, — тяжело вздохнула Лили. — Я даже побоялась ему про Дамблдора рассказывать. Мне показалось, что он очень привязан к нему.

— Мне тоже, — кивнул Северус. — Дамблдор неплохо поработал над ним. Хотя я не замечал, чтобы Альбус уделял Гарри слишком уж много внимания, но, видимо, и этих крох хватило, чтобы взрастить безоговорочную преданность. Ничего, всему свое время. Вам сначала нужно познакомиться друг с другом. Думаю, когда он свыкнется с мыслью, что у него теперь есть мать, он будет больше доверять тебе и твоим словам. Хотя… — он на мгновение замолчал, — Гарри — подросток, а им свойственно оспаривать мнение старших.

— Это точно, — хмыкнула Лили. — Но я рассчитываю, что наша связь будет убедительнее слов. Все же разговоры — это одно, а чувствовать эмоции близкого человека — совсем другое. И ведь сегодня он именно на эмоциональном уровне воспринял, что я его мама.

— Я вижу, ты довольна тем, как прошла встреча? — Северус испытующе посмотрел на Лили.

— Ну да… неплохо, — задумчиво проговорила она. — Но как же Гарри промыли мозги! И он такой худенький!

— Вот они — материнские инстинкты в действии, — усмехнулся Снейп. — Но ты права. И это при том, что за полгода в школе он уже немного отъелся. Я замечал, что с каникул он вообще скелетом приезжает.

— И ты так спокойно об этом говоришь?! — Лили вырвалась из объятий и недовольно посмотрела на него.

— А что я мог сделать? — возразил Северус. — Кто я такой, чтобы лезть в его жизнь?

— Вообще-то ты его… — начала заводиться она.

— Лили, — перебил ее Снейп. — не забывай: о том, что Гарри мой сын, я узнал всего лишь пару дней назад. И ты прекрасно знаешь, что следить за состоянием студентов в первую очередь должен декан. Если МакГонагалл не справляется со своими обязанностями, то не в моей компетенции повлиять на это.

— Да уж… — Лили вскочила и нервно прошлась по комнате. — Вот так останется ребенок сиротой в магическом мире, и никому до него дела нет! Всем наплевать, в каких условиях он растет и как к нему относятся! У магглов хоть социальные службы для этого есть.

— Честно говоря, я не понимаю, за каким драклом его вообще отдали твоей сестре, — задумчиво пожал плечами Северус. — В магическом мире многие были бы рады растить такого знаменитого ребенка.

— Тоже мне — сделали кумира! — недовольно фыркнула Лили. — Сам же знаешь, все это домыслы и досужие выдумки. И пока весь магический мир пел Гарри дифирамбы, собственная тетка содержала его в каких-то совершенно неприемлемых условиях. И я еще выясню, что они с ним делали! Ты же заметил, как Гарри обрадовался, поняв, что ему больше не нужно будет возвращаться к моей «дорогой» сестрице?

— Да, заметил.

— Нам нужно обязательно решить что-то с жильем до лета. Я не хочу, чтобы Гарри возвращался туда, где ему плохо. Не хочу с ним расставаться. Но мне даже некуда его забрать.

— Не переживай! — попытался успокоить ее Снейп. — До каникул у нас еще есть время, чтобы разобраться с этим вопросом. Если ничего не придумаем, можно посмотреть, как там моя старая квартира… Ну, помнишь, та самая. — Лили, покраснев, кивнула, вызвав у Северуса улыбку. — Она, конечно, тесновата, но за неимением лучшего на первое время подойдет. Но за пару месяцев многое может измениться. К тому же вы еще только знакомитесь друг с другом.

— В отличие от тебя, — нервно тряхнула волосами Лили. — Я заметила, что ты полностью отстранился во время нашего разговора. Все-таки ты его отец! Однако как-то не спешишь сближаться с сыном.

— Ты знаешь мое мнение: с этой новостью не стоило торопиться. Да и мать для Гарри сейчас важнее, чем возникший из ниоткуда живой отец. Да еще и совсем не тот, которого он знал. Дай ему освоиться немного, а потом уже и я попытаюсь отношения наладить, — Северус слегка усмехнулся.

— Я испугалась из-за его обморока! — недовольно нахмурилась Лили. — Поэтому и предпочла вывалить на него все сразу, а не по каплям. Ему и так еще предстоит многое узнать. О себе и об окружающих. Поэтому нечего шокировать сына дважды, — тяжело вздохнула Лили, продолжая наматывать круги по комнате. — Но я уверена, мы справимся! К тому же у Гарри активирована кровь, а это значит, что скоро он почувствует в себе зов наследия Фениксов. И я хочу быть в этот момент рядом с ним!

— Тише! — Северус наколдовал струю воды и погасил вспыхнувший у Лили под ногами ковер.

— Ой, прости, — виновато взглянула она на Снейпа и попыталась взять себя в руки.

— Это ты прости, — он встал и достал из кармана плоский футляр. — За всеми волнениями сегодняшнего вечера я и забыл, что у меня для тебя подарок.

— Что это? — Лили с интересом взглянула на футляр.

— Люциус выполнил свое обещание, — Северус открыл его, демонстрируя лежащую внутри волшебную палочку. — Попробуй! Даже если она тебе не слишком подойдет, на первое время ее будет достаточно. А там купим более подходящую.

Лили с восторгом ребенка, получившего на Рождество долгожданный подарок, осторожно достала палочку из футляра. Она аккуратно повертела ее в руках, провела пальцами по гладкой поверхности дерева. Затем, крепко сжав рукоятку, взмахнула палочкой и произнесла:

— Люмос.

На конце палочки тут же загорелся огонек. Лили радостно улыбнулась и сотворила еще несколько заклинаний: отчистила от сажи ковер и, призвав к себе пустой стакан, наполнила его водой.

— Северус, это так здорово, вновь ощущать свою магию! — она счастливо улыбнулась любимому и крепко обняла его.

— Подходит? — улыбнулся Снейп такой непосредственности.

— Да! — кивнула Лили, заклинанием передвигая кресло в сторону. — Почти идеально. Кажется, даже лучше той, что была у меня раньше. Из чего она?

— Сосна, шестнадцать дюймов, внутри волос огненной саламандры.

— Кого?! — Лили резко остановилась, с недоверием глядя на Северуса.

— Я и сам не знаю, как такое возможно. Это Люциус написал, — пожал плечами Снейп и достал из кармана вскрытый конверт. — Сегодня после уроков Драко принес мне эту посылку. В ней был футляр и записка… хм… я бы сказал, несколько странного содержания.

— И что в ней? — Лили вся подобралась от любопытства.

— Люц пишет, что эта палочка уже давно хранится в их семье, но никому не подходит. Он прислал мне ее только из-за того, что я упомянул про стихию огня. Но предупредил, что если и тебе она не подойдет, то нужно будет ее вернуть. Взамен он пришлет другую, немного проще, — говоря это, Северус присел на диван, с интересом поглядывая на суетящуюся Лили.

— Никогда не слышала про то, что у огненных саламандр есть волосы, — с сомнением проговорила Лили, не выпуская палочку из рук и наводя порядок в комнате.

— Я тоже, — хмыкнул Северус. — Но про людей-Фениксов я тоже никогда не слышал, а как оказалось, они есть.

Лили засмеялась и, взмахнув палочкой, вызвала небольшой фейерверк из падающих золотых звезд.

— Как же это здорово! — восхищенно выдохнула она и плюхнулась прямо на колени к Северусу. — Ты не представляешь, каково это — не иметь возможности использовать магию!

— Учи беспалочковую, — хмыкнул Снейп, обнимая Лили и вдыхая цветочный аромат ее волос.

— Ой, Северус, — Лили обернулась к нему и нетерпеливо заерзала, — а мы не можем сходить куда-нибудь потренироваться? Дружеский спарринг, а?

— Я бы с удовольствием, — легко коснулся он поцелуем ее щеки, — но сегодня уже слишком поздно. Во-первых, завтрашние занятия со студентами никто не отменял, а во-вторых, я не хочу спровоцировать гнев Амбридж. Кто знает, какие чары или артефакты она навесила по коридорам.

— Ну, Северус, — капризно надула губы Лили, — я же уже пятнадцать лет не пользовалась магией.

— Я знаю, — тут же перешел на серьезный тон Снейп, — но нам сейчас лучше лишний раз не рисковать. А вот завтра, если не слишком долго засидитесь за разговорами с Гарри, ты даже сможешь позаниматься с сыном. Мне кажется, это только сблизит вас.

— Не устраняйся! — строго взглянула на него Лили. — Раз предлагаешь мне заниматься с Гарри, то и сам пойдешь с нами. Мало ли что. Гарри все же ученик еще, а меня вообще в Хогвартсе быть не должно. Заодно и попробуешь наладить с сыном контакт! — не терпящим возражений тоном закончила Лили.

Северус на это только покачал головой, но Лили не сводила с него настойчивого взгляда, и он сдался.

— Ну а раз так, то я хочу еще поколдовать! — она тут же попыталась вскочить с его колен.

— Неугомонная! — удержал ее Снейп. — Спать пора!

Лили задумалась на мгновение, потом хитро взглянула на Северуса.

— Только если с тобой! Предыдущей ночью мне было так хорошо и спокойно, — она улыбнулась и провела кончиками пальцев по его щеке. — После этого я больше не хочу спать в одиночестве.

— Лили… — на выдохе произнес Северус.

— Возражения не принимаются! — она приблизилась к нему вплотную, внимательно вглядываясь в глаза и вновь замечая тонкий золотистый ободок вокруг радужки. — Я отказываюсь спать без тебя.

— Ох, ну что мне с тобой делать? — покачал головой Северус. Однако, больше не протестуя, он встал и молча направился за ней в спальню. И не заметил, как довольно улыбнулась идущая впереди Лили.

* * *

Гарри быстро и без приключений добрался до гостиной. Он был настолько погружен в свои мысли, что не замечал происходящего вокруг. К счастью, по дороге ему никто не встретился. Проигнорировав оклик друзей, он устремился в спальню. Противоречивые эмоции будоражили его. Он чувствовал, что не сможет сейчас заснуть. Хотелось обдумать все произошедшее у Снейпа, проанализировать рассказ матери. Его тянуло поделиться с кем-нибудь своей радостью. Рассказать, что мама, вопреки всему, осталась жива. Но Гарри очень серьезно воспринял ее запрет и не рискнул откровенничать с друзьями. Он пока еще многого не знал и не понимал: кто удерживал Лили в плену, как ей удалось вернуть себе память и при чем тут Амбридж. Но она обещала все объяснить, и он чувствовал, что мама не обманывает. Просто сегодня у них не хватило времени, но он надеялся, что уже завтра узнает все подробности. Гарри верил, что сможет уговорить Лили на то, чтобы поделиться этой радостной новостью с друзьями. Ведь они с Роном и Гермионой столько пережили вместе, и скрывать от них такое потрясающее событие ему будет сложно. Но сейчас он и сам хотел побыть в одиночестве. Смаковать каждую деталь встречи с мамой, вспоминать ее ласковые руки и успокаивающий голос.

Гарри быстро разделся и юркнул в постель, плотно задернув полог. Вытянувшись под одеялом, он уставился в темноту над собой, представив себе образ мамы. Он видел ее словно наяву, такую красивую, с длинными рыжими волосами и печальными зелеными глазами, точь-в-точь как у него. Вспоминал, как нежно, но, тем не менее, крепко она обнимала его. Странно, что Лили совсем не постарела и выглядела всего лишь на несколько лет старше, чем он. А еще очень непривычно было думать о матери в настоящем времени. Возможно, сейчас она тоже готовилась ко сну несколькими этажами ниже.

Гарри нахмурился. Он уже был достаточно взрослым, чтобы задуматься о связи матери со Снейпом. Если они в один голос утверждали, что тот его отец, значит, состояли в достаточно близких отношениях. И хоть Гарри прекрасно помнил весь рассказ, но этот момент мать стыдливо опустила. Да он и не хотел знать подробностей. Но ведь Лили могла ошибаться? Гарри от подобной мысли даже сел в кровати. Затем, усмехнувшись, вновь опустился на подушку, представив, как будет доказывать это матери.

— Есть же какие-то тесты, в конце концов, — тихо пробормотал он, вспомнив Дурслей. Гарри как-то слышал, как они сплетничали о ком-то из соседей. Тетка тогда, осуждающе поджимая губы, говорила, что тесты на отцовство не подтвердились. Так, может, Лили ошибается, и Снейп вовсе не его отец?

Его размышления прервал звук открывшейся двери и тяжелые шаги.

— Гарри, дружище, с тобой все в порядке? — послышался из-за полога голос Рона.

Гарри решил притвориться спящим, потому что общаться сейчас с другом и не поделиться потрясающей новостью он бы не смог. Но тот, недолго думая, резко отдернул в сторону полог и посветил Гарри в глаза Люмосом.

— Рон, ты что, с ума сошел? Я тут, между прочим, уснуть пытаюсь, — недовольно сощурился Гарри от яркого света после кромешной темноты.

— А? — Рон приглушил Люмос и уселся на край кровати. — Меня Гермиона послала узнать, все ли с тобой нормально. Ты так пронесся мимо нас, что она забеспокоилась. — Он недовольно фыркнул. — Как будто трудно понять, что после Снейпа у тебя вряд ли будет радостное настроение.

— Ты прав, Рон, — недовольно поморщился Гарри от беспардонности друга, — Снейп мне все мозги выел. Поэтому я и хочу отдохнуть.

— Я так ей и сказал, — пожал плечами Рон. Гарри с трудом уловил этот жест в слабом свете, исходящем от палочки. — Но ты же ее знаешь! «Пойди и проверь, как там Гарри!» — передразнил он подругу, пытаясь говорить писклявым голосом. — Нет, ну точно как мама!

Гарри вздрогнул от последнего слова и против воли улыбнулся, вспоминая Лили.

— Ладно, — хмыкнул он, — пойди и отчитайся Гермионе, что со мной все хорошо. А я попытаюсь уснуть.

Рон кивнул, встал с кровати и быстро выскочил из комнаты. Гарри покачал головой, вновь закрывая полог. Откинувшись на подушку, он опять представил маму. Как она обнимала его, как поцеловала на прощание и как пела колыбельную, которую он точно слышал из ее уст в далеком детстве. Тут же вспомнились годы, проведенные у Дурслей, и обещание матери разобраться с Петунией. Нет, Гарри, в принципе, не желал тетке зла, да и не знал, на что способна Лили, но мысль о том, что Дурсли могут получить по заслугам, приятно грела.

Он счастливо улыбнулся. Теперь у него появился близкий человек, который будет заботиться о нем и любить просто так, а не потому, что он Мальчик-Который-Выжил. Существовал еще и Сириус, который переживал о нем. Но крестный был вне закона и слишком далеко от Гарри, чтобы принимать деятельное участие в его жизни. Хотелось надеяться, что теперь можно будет жить с мамой и не придется возвращаться на Тисовую улицу.

— Оказывается, и Дамблдор может ошибаться, — тихо прошептал Гарри, поворачиваясь на бок.

Он представил, как рад будет директор, когда узнает, что Лили Поттер не умерла тогда в Годриковой Лощине, а просто находилась в плену, не помня ничего из своей прошлой жизни. Задумавшись об этом, он невольно нахмурился. Мать так и не рассказала, кто держал ее все эти годы в заточении. Но кто бы ни был этот человек, он должен поплатиться за свое злодеяние! Гарри крепко сжал кулаки и стиснул зубы. По вине этого незнакомца он столько лет был лишен материнской ласки и заботы.

— Интересно все-таки, как маме удалось улизнуть из плена и при чем тут Амбридж? — зевая, тихо прошептал он.

Глаза его слипались, и он уже засыпал, но вдруг опять вспомнил о так называемом отцовстве Снейпа. Сон как рукой сняло, и Гарри резко сел в постели.

— Да ну, не может быть такого! Тут все-таки какая-то ошибка! — уверенно кивнул он сам себе. Ведь Снейп всегда говорил, что Гарри очень похож на отца — Джеймса Поттера — и именно поэтому испытывал к нему какую-то особую неприязнь. Он подумал, что нужно выспросить у мамы о причинах подобной ненависти. А может, все дело в ревности? Гарри широко раскрытыми глазами уставился в темноту перед собой.

— Точно! — легко стукнул он себя по лбу. — Наверное, так оно и есть!

Как бы он ни пытался представить Снейпа своим отцом, это ему не удалось. Даже обращение по имени из уст нелюбимого профессора звучало совершенно непривычно и издевательски. Уж лучше бы он звал Гарри как всегда — по фамилии.

Он вновь улегся, пытаясь представить Снейпа в роли отца, но никак не мог смириться с этой мыслью. Не нужен ему такой отец! Лучше уж вообще никакого. Но тут проснулась совесть. В голове некстати всплыли отчетливые воспоминания, как Снейп пытался спасти его на первом курсе, потом прикрыл собой от оборотня на третьем… Некоторые сомнения закрались в душу Гарри. Но прежде, чем поверить в это, он все же решил потребовать доказательств. Потому что если слабую связь с мамой он ощущал вполне отчетливо, то Снейп все равно продолжал оставаться для него чужим человеком и нелюбимым профессором.

Гарри опять широко зевнул и повернулся на бок. Пытаясь прогнать неприятные мысли о Снейпе, он вспомнил мамину ласковую улыбку и нежные руки, приятный запах волос… И спустя несколько минут уже крепко спал.

Альбус Дамблдор с недовольным видом пил почти остывший чай. Решив больше не мучить себя, он резко поставил чашку, громко звякнув дном о блюдечко. Сейчас, когда никто кроме старого эльфа не видел его, Альбус мог позволить прорваться раздражению хотя бы в таких мелочах.

Как оказалось, отправиться жить на площадь Гриммо к Сириусу Блэку — не самая лучшая идея. Изначально Альбус считал, что это наиболее оптимальный выход из сложившейся ситуации. Однако теперь он полностью разочаровался в принятом решении. Жить в этом старом, затхлом, заброшенном доме было невыносимо! При этом еще постоянно приходилось терпеть злобное брюзжание выжившего из ума домовика и вопли сумасшедшей старухи — матушки Сириуса.

Несколько дней назад, выйдя из камеры предварительного заключения при аврорате, Альбус отправился в свой старый, давно необитаемый дом в Годриковой Лощине. Сейчас уже почти никто из волшебников и не помнил, что семья Дамблдоров жила там когда-то. Достигнув места назначения, Альбус был сильно разочарован: дом находился в плачевном состоянии, хоть и сохранил вполне приемлемый вид снаружи. Скорее всего, стены здания еще поддерживались остатками магической силы, вложенной в это жилище его отцом более века назад. Но внутри дом был непригоден для жизни, и Альбус не собирался самостоятельно с ним возиться, когда в Хогвартсе обитает целая армия домовых эльфов, подвластных директору.

С опасением пройдясь по комнатам, Альбус понял, что нужно как можно быстрее выбираться в другое место. При помощи магии он худо-бедно привел себя в порядок и серьезно задумался, куда ему направиться. За столько лет работы в Хогвартсе он отвык заботиться о хлебе насущном, прекрасно зная, что домовые эльфы всегда уберут, накормят, постирают и вообще сделают все необходимое, чтобы директору школы жилось вполне комфортно. И сейчас, после всех волнений и переживаний, вновь хотелось устроиться так, чтобы его окружали комфорт и уют. Он желал всегда иметь под рукой горячий чай со сладостями и вкусными пирогами, спать на мягкой постели, застеленной благоухающим бельем.

Перебрав в уме всех знакомых орденцев, а также должников, он понял, что для его целей подходит лишь одна семья. Уизли. Они слишком сильно зависели от него, и просто не посмеют отказать своему благодетелю. А как же иначе, если благодаря протекции Альбуса Артура все еще держат в Министерстве, пусть и на незначительной должности? К тому же, из всех волшебников, лишь Уизли он позволил принимать участие в жизни Гарри Поттера, что тоже прибавляло им веса и значимости в магическом мире. И, в конце концов, Молли прекрасно готовила и одна могла заменить полдюжины домовых эльфов.

Вспомнив дом Уизли, Альбус недовольно поморщился. Много народа, мало места и постоянный шум претили ему. От вечного галдежа он намучился в школе, чтобы страдать от этого еще и во время вынужденного отпуска. Правда, младших отпрысков Молли и Артура сейчас дома не было, ведь учебный семестр еще не закончился, но все равно ютиться в маленькой убогонькой комнатке Норы не хотелось.

Таким образом, взвесив все «за» и «против», Альбус решил отправиться к Сириусу на площадь Гриммо. Старинный дом Блэков был ненаходимым, просторным и больше соответствовал статусу Дамблдора. Что же до вкусной стряпни Молли, так достаточно будет просто попросить Сириуса, чтобы тот пригласил ее пожить у себя. Одна она, конечно, не переселится, но места на Гриммо должно хватить всем. Дом Блэков был достаточно свободным даже для такого большого семейства, как Уизли. Поэтому Альбус, не затягивая, отправился к Сириусу в Лондон.

Однако, вопреки ожиданиям, Блэк оказал ему совсем не радостный прием. От долгого заточения в доме он стал раздражительным, нервным, пристрастился к виски и оказался подвержен частым перепадам настроения. Как выяснилось, Ремус тоже часто являлся на Гриммо, служа для Сириуса жилеткой, собутыльником и порой даже предметом мебели, на который обращают внимания не больше, чем на ковер под ногами.

Все попытки Альбуса изменить ситуацию и просьбы пригласить на Гриммо семейство Уизли тут же пресекались. Сириус даже слышать не хотел о переменах. Блэк все больше отбивался от рук, и Альбусу это категорически не нравилось. К тому же не о таком уровне комфорта он мечтал, когда переселялся сюда. Есть неудобоваримую стряпню Кричера, спать в неубранной и пыльной комнате не доставляло ему никакого удовольствия. И с этим нужно было срочно что-то делать.

Дамблдор задумчиво побарабанил пальцами по столу и, отодвинув от себя чашку с остывшим чаем, решительно поднялся. Он собирался еще раз попытаться образумить Сириуса.

Блэк нашелся в гостиной, как всегда, с бутылкой виски в руке. Он задумчиво рассматривал родовой гобелен и качал головой, погруженный в свои мысли.

— Сириус, — проникновенно начал Альбус, привлекая к себе внимание, — сколько это будет продолжаться? Ты понимаешь, что губишь себя? Подумай о Гарри! Ведь ты единственный его близкий человек! Если ты и дальше будешь напиваться и вести себя подобно бомжу лондонских трущоб, что ты сможешь дать этому несчастному мальчику? Он и так волей злого рока лишен родительской любви и внимания. Зачем ему еще и крестный-алкоголик, который не сможет поддержать в трудную минуту, потому что просто-напросто будет пьян?

Блэк попытался сфокусировать взгляд на лице Альбуса. А тот продолжал увещевать его, давя на совесть, долг перед крестником и погибшими друзьями. Выражение лица Сириуса постепенно стало более осмысленным. Наконец он поднялся, по-собачьи тряхнув головой, пробормотал какие-то извинения и покинул комнату.

Альбус сел в кресло и раздраженно хлопнул ладонью по подлокотнику. В воздух поднялось облако пыли.

— Нет, здесь определенно нужна женская рука, и чем скорее, тем лучше, — пробормотал он себе под нос, досадуя, что разговор опять закончился ничем.

Альбус расстроено осмотрелся, придумывая, какие еще аргументы можно привести, чтобы уговорить Блэка. На удивление, спустя несколько минут тот вернулся в комнату. Влажные волосы, ясный, не замутненный алкоголем взгляд — все это говорило о том, что Сириус выпил Антипохмельное зелье и явно ополоснулся в душе.

— Ну вот, совсем другое дело! — приободрился Альбус, внимательно следя за устраивающимся в соседнем кресле Блэком.

— Так что ты там говорил про Гарри? — поинтересовался тот, откидывая голову на спинку.

— Я говорил о том, какой пример ты ему подаешь! Думаешь, мальчику не будет обидно, если он поймет, что бутылке ты уделяешь внимания больше, чем ему? — терпеливо объяснил Дамблдор, внутренне начиная закипать. — Ты мог бы пригласить Гарри жить к себе на каникулах. Он давно об этом мечтает. Но куда ты его приведешь? В этот клоповник, который по недоразумению все еще называется домом? — Альбус с удовлетворением заметил, что Блэк слегка покраснел. — Любому жилью нужна женская рука! Твой эльф категорически не справляется со своими обязанностями. Кругом грязь, пыль, паутина, и это не говоря про совершенно несъедобные обеды и ужины. Если бы ты пригласил Молли Уизли, она бы помогла привести дом в порядок. Глядишь, к каникулам он станет похож не на древний склеп, а на нормальное жилище, пригодное для того, чтобы тут находился ребенок.

— Я не хочу здесь терпеть этот балаган, именуемый семьей Уизли! — несмотря на видимое смущение, твердо возразил Блэк. — Мне хватило их на рождественских каникулах.

— Сириус, — с упреком посмотрел на него Дамблдор, с трудом скрывая раздражение, — как ты можешь?! Уизли стали для Гарри практически семьей! Он дружит с Роном, симпатизирует их дочери, общается с близнецами. А Молли? Она же ему почти как мать! Ты должен понимать, что мальчику не хватает нормальной семьи. А Уизли приняли его как родного.

— Альбус, — устало тряхнул головой Блэк, — чего ты хочешь?

— Я? — Дамблдор постарался сохранить самый непринужденный вид. — Я вообще ничего не хочу. Но мне кажется, если ты желаешь пригласить Гарри к себе на каникулы, стоит привести дом в порядок. А помочь тебе в этом могут Молли и Артур, коль твой эльф не справляется с этими обязанностями.

Сириус прикрыл глаза, видимо борясь с головной болью. Альбус позволил себе слегка улыбнуться, понимая, что почти уговорил Блэка. Тот неожиданно резко распрямился в кресле и в упор посмотрел на Дамблдора.

— Хорошо! — сморщившись, кивнул Сириус. — Я приглашу Уизли. Но только тогда, когда Гарри будет здесь. Потому что без него терпеть у себя дома эту шумную и беспардонную компанию я не собираюсь!

— Но, мальчик мой… — всплеснул рукам Дамблдор.

Блэк не дал ему договорить, резко поднявшись.

— Только вместе с Гарри, Альбус! — покачал он головой. — Нужно теперь как-то сообщить крестнику, что я забираю его к себе на все каникулы.

Дамблдор еле сдержался, чтобы не заскрипеть зубами. Блэк, видимо, ждал его ответа, и Альбус вынужден был согласно кивнуть. Не желая больше задерживаться рядом с Сириусом, он поднялся и, пожелав спокойной ночи, отправился в выделенную ему комнату.

Поднимаясь по лестнице, он недовольно нахмурился. Теперь нужно было пересматривать планы. Он не собирался держать Гарри на Гриммо все лето, считая, что в маггловском мире тот будет не так подвержен чужому влиянию. Да и опасностей для Поттера там на порядок меньше. Но из-за упрямства Блэка придется поселить Гарри здесь на все каникулы. Хотя, с другой стороны, это было Альбусу только на руку. По крайней мере, пока они оба живут в одном доме, у него есть возможность еще сильнее сблизиться с мальчиком и попытаться привязать его к себе. Тем более что он после освобождения пытался еще несколько раз призвать к себе Фоукса, но тот так и не появился. Жаль, конечно, что нельзя пригласить Уизли сейчас, но Альбус мог потерпеть еще пару месяцев. Выдержки у него всегда было с избытком.

Поднявшись в комнату, он тут же уселся за рабочий стол и, придвинув к себе пачку пергаментов, обмакнул перо в чернила. Помимо забот о собственном удобстве нужно было решать и глобальные вопросы, вроде подрыва власти и авторитета зарвавшегося самоуверенного Фаджа. Стоило набросать несколько компрометирующих писем и разослать их акулам пера, вроде Риты Скитер. Такие матерые журналисты даже незначительные намеки всегда могли раздуть в огромную сенсацию. Сосредоточившись на теме статьи, Альбус принялся быстро писать мелким каллиграфическим почерком.

* * *

Гарри с самого утра не мог найти себе места — хотелось как можно скорее вновь увидеться с мамой. Ожидание омрачали мысли о том, что при встрече обязательно будет присутствовать его новоявленный папаша.

Друзья заметили странное состояние Гарри и попытались узнать, в чем дело. Однако после нескольких бесплодных попыток отстали. При этом Гермиона лишь настороженно поглядывала на него, а Рон обиженно дулся и демонстративно не разговаривал.

Гарри после ночных размышлений тоже пришел к выводу, что не стоит пока рассказывать друзьям о внезапном воскрешении Лили. Он и сам толком еще не разобрался в этой запутанной истории, и боялся, что чудесное появление матери окажется лишь сказочным сном или чьим-то дурацким розыгрышем. Поэтому опасался вопросов, которые начнут задавать друзья, ведь ответов у него не было.

К зельеварению, стоящему второй парой, Гарри совсем извелся от нервного напряжения. После вчерашних событий он почему-то боялся Снейпа больше, чем обычно. Когда профессор впустил учеников в класс и те расселись за парты, Гарри смог с облегчением вздохнуть — Снейп даже виду не подал, что между ними что-то изменилось. Он привычно отпустил несколько язвительных комментариев, заставив Гарри нервно скрипнуть зубами. Казалось, Снейп не обращает на него никакого внимания. Тем не менее, Гарри постоянно ощущал его пристальный взгляд. Профессор, словно дементор, неслышно расхаживал между рядами и время от времени заглядывал через плечи учеников в котлы. Каждый раз, когда он оказывался рядом, у Гарри начинали трястись руки. В итоге он испортил зелье совершенно непреднамеренно, насыпав в него вместо порошка из когтей грифона полную пригоршню сушеных паучьих лапок. Зелье забурлило и выплеснулось на стол, мгновенно разъедая его. Капли едкой бурой жижи падали на пол, оставляя в камнях углубления.

— Поттер! — раздался прямо за спиной напряженный голос Снейпа, и твердая рука оттолкнула его подальше от парты. Профессор внимательно осмотрел его на предмет повреждений. — Когда вы уже научитесь думать головой и смотреть на доску во время практических занятий?! Отработка сегодня вечером в моем кабинете за порчу школьного имущества!

Пока Снейп, злобно нахмурившись, махал палочкой, убирая последствия неудачного эксперимента, Гарри растерянно застыл посреди прохода, не зная, что ему теперь делать. Из задумчивости его вывел Рон, дернув за мантию и указав глазами на свою парту. На его несчастье, Снейп выбрал именно этот момент, чтобы обернуться.

— Ваше зелье уже готово, мистер Уизли? — язвительно спросил он и сразу же подошел к столу Рона. У того в котле вместо субстанции бирюзового окраса булькало что-то вязкое землистого цвета, напоминающее болотную жижу.

— Оно еще в процессе, сэр, — попытался оправдаться Рон, втянув голову в плечи.

— В процессе разложения, как я посмотрю, — недовольно поджал губы Снейп, вгоняя Рона в краску. — Очередной тролль, мистер Уизли. Можете быть свободны. К следующему уроку напишите мне эссе не менее трех футов длиной об особенностях приготовления и способах применения Укрепляющего раствора.

Рон, быстро покидав в сумку принадлежности, выскочил из класса. А Гарри так и остался стоять у его стола, не зная, что делать дальше.

— А вам что, особое приглашение нужно? — недовольно покосился на него Снейп. — Жду вас вечером на отработке. Можете быть свободны.

Гарри опомнился и, схватив в охапку сумку и конспекты, быстро выскочил за дверь. В коридоре он заметил подпирающего стену Рона.

— Вот урод, правда? Три фута!!! Нет, и главное, за что? — возмущался тот, энергично махая руками. Гарри кивнул и пошел к выходу из подземелий. Рон поспешил следом, продолжая громко негодовать: — Всего лишь за то, что я предложил другу за мой стол сесть! А тебе так вообще отработку назначил! Подумаешь, парту немного разъело. Так он ее тут же и восстановил. Вот ведь упырь! Мышь летучая!

Гарри недовольно поморщился. Рон, скорее всего, принял его недовольство за согласие и стал возмущаться с удвоенной силой, поливая профессора грязью. Гарри эти оскорбления почему-то были неприятны. Он-то знал истинные мотивы Снейпа. Да и заметил, что тот не задал ему такого варварского домашнего задания, как Рону. С одной стороны, он виноват перед другом, ведь, по сути, тот пострадал из-за него. Но с другой — задание было не таким уж и сложным. Всю эту информацию можно легко найти в учебнике и дополнительной литературе. Гарри, в отличие от друга, к уроку подготовился, и если бы так не нервничал, смог бы все приготовить правильно. Но неприятности Рона его сейчас волновали мало. Он с нетерпением ждал, когда можно будет отправиться на так называемую отработку и встретиться с матерью.

Гермионе, которая присоединилась к ним после пары, надоело слушать стенания Уизли про огромное домашнее задание и несправедливость Снейпа.

— Рон, успокойся! Гарри вообще отработка назначена, и он не ноет. Тебе бы не помешало взять с него пример.

Уизли эти слова вывели из себя, и он весь день не разговаривал с друзьями. Лишь вечером, когда Гарри стал собираться на отработку, сменил гнев на милость и вновь начал сетовать на тяжкую долю. Но Гарри было не до причитаний Рона. К тому же, зная друга, он был уверен, что тот пристанет к Гермионе с просьбой о помощи, а если быть точным, станет уговаривать ее сделать за него домашнее задание.

Оставив спорящих друзей в гостиной, Гарри бегом ринулся в подземелья, к комнатам Снейпа. Ему казалось, что сегодняшний день тянулся бесконечно, так же как и нескончаемые коридоры Хогвартса.

* * *

Северус вздохнул с облегчением, когда последние ученики вышли из класса. Целый день он раздумывал о Гарри и Лили, с трудом заставляя себя сконцентрироваться на проведении уроков. На занятии пятого курса Гриффиндора он пережил несколько неприятных секунд, когда Гарри, испортив зелье, чуть не пострадал от получившейся смеси. Похоже, тот даже и не понял, что мог получить серьезные травмы, и это разозлило Северуса. Весь его гнев обрушился на Уизли, не вовремя подвернувшегося под руку. Однако результат был достигнут — Гарри назначена отработка. С этого момента Северус не переставал думать о предстоящем вечере. Но до того еще нужно было закончить с обязанностями профессора и декана. На сегодня ему осталось перетерпеть дополнительные со студентами седьмого курса и ужин в большом зале. Ученики должны были прийти только через час. За это время он мог проверить свитки с домашними заданиями, но чувствовал, что нужно хотя бы ненадолго отвлечься от не дающих покоя мыслей, иначе не сможет нормально провести занятие.

Посмотрев на часы, он решил, что успеет сбегать в Запретный лес и прогуляться там в своем зверином облике. Перевоплощение всегда приносило ему успокоение. Он чувствовал, что Лили нервничает не меньше, но сил на то, чтобы успокаивать еще и ее, не осталось. Северус лишь надеялся, что к его возвращению она не сожжет дотла их комнаты. Хотя сейчас она, скорее всего, вовсю орудует палочкой, восстанавливая подзабытые за столько лет навыки.

Тряхнув головой, он решительно направился на выход из Хогвартса, стараясь по возможности избегать оживленных мест. Но это было не так просто сделать. У многих учеников как раз закончились последние уроки, и они высыпали в школьные коридоры, создавая шум, гам и суету.

Северусу повезло. Выхода он достиг почти беспрепятственно, сокращая путь через тайные переходы, заброшенные коридоры и скрытые лестницы. До кромки Запретного леса он тоже добрался без приключений. Северус знал, что его прогулка не вызовет лишних вопросов, потому что частенько ходил в лес на поиски некоторых растений, используемых в качестве ингредиентов для зелий.

Краем глаза он заметил копающегося возле своей хижины Хагрида. Это вызвало недовольную гримасу. Лесничий тоже любил прогуляться на ночь глядя. Мало ли как он отреагирует на появление в Запретном лесу огромной черной кошки.

Отойдя на приличное расстояние, Северус плавно перекинулся в свой звериный облик. Восприятие окружающего мира ту же изменилось. В нос ударили мириады запахов, которые, будучи человеком, он почти не ощущал. Мощные мышцы перекатывались под кожей, словно подталкивая к быстрому бегу сквозь лесную чащу. Он присел на задние лапы, стараясь как можно быстрее освоиться в пространстве, и уже через мгновение черной молнией метнулся вперед, с каждым шагом все больше набирая скорость.

Набегавшись вволю, он умудрился даже немного поохотиться на молодое семейство оленей. Находясь в теле пантеры, он убивал редко. Охота скорее была для него забавной игрой, а также способом дать максимальную нагрузку сильному кошачьему телу, а не просто бесцельно скакать по окрестностям. Бег наперегонки с резвой добычей всегда давал возможность отвлечься от тревожных мыслей и выпустить пар. Он так давно не давал себе воли! В молодости Северус достаточно часто прибегал к анимагии, но после исчезновения Лили пропала и тяга перекидываться. Сейчас, когда любимая вернулась, живая и невредимая, у него вновь появилось желание почувствовать вседозволенность и свободу, доступные только сильным диким хищникам.

Добежав до кромки леса, Северус принюхался и, не обнаружив в воздухе ароматов чужого присутствия, плавно перетек в тело человека. Казалось, за столько времени навыки превращения в пантеру должны были забыться, но перевоплощение по-прежнему давалось легко и свободно, словно и не прошло пятнадцать долгих лет. Внимательно осмотревшись, он стремительной походкой направился обратно к школе.

Несмотря на то, что Северус во время прогулки снял накапливающееся нервное напряжение и стресс последних дней, мысли его постоянно возвращались к Гарри и Лили. Он интуитивно чувствовал, что сын не готов принять его и даже не стремится, вопреки желанию Лили, к какому бы то ни было сближению. Однако с каждым днем, с каждым часом после того, как Северус узнал, что он отец Гарри, желание защитить своего ребенка охватывало все сильнее.

Он прекрасно видел, что магический мир Британии находится на грани войны и две противоборствующие стороны готовы вступить в схватку. Светлая сторона, во главе с Альбусом Дамблдором, не гнушалась выставить впереди себя как буфер одного-единственного мальчишку. А темная — во главе с Лордом — видела в Гарри угрозу и стремилась уничтожить любой ценой. Жизнь его сына стала разменной монетой в этом противостоянии мифического «добра» со «злом». Для того, чтобы сохранить семью, им с Лили и Гарри нужно было либо уезжать из Англии, либо составить тщательный план, чтобы расстроить намерения лидеров обеих сторон. Северус не видел смысла ни в высшем благе для магической Британии, ни в заботе о чистоте крови, поэтому мог все бросить и спасать любимую и сына. Еще несколько дней назад он считал, что ему нечего терять. Сейчас же он сам был готов убить Темного Лорда и собственноручно сдать правосудию Дамблдора, если это поможет обезопасить Лили и Гарри. Но на деле осуществить это не так-то и легко.

Северус понимал, что сначала им нужно добиться абсолютного доверия друг к другу. И если с Лили в этом плане проблем не было, то с Гарри все обстояло очень и очень сложно. Значит, наладить отношения с ним нужно в кратчайшие сроки. А для этого придется провести тест на определение родства, чтобы убедить Гарри, да и убедиться самому в том, что их связывают кровные узы. Нет, он не сомневался в словах Лили, но от ошибок никто не застрахован. Для себя Северус решил, что даже если проверка не подтвердит, что Гарри его сын, он все равно будет оберегать и защищать мальчишку, лишь бы видеть на лице любимой счастливую улыбку.

Северус хмыкнул. Он прекрасно видел манипуляции Лили и понимал, что она хочет как можно скорее объединить их в семью. Но она слишком торопила события. Без обиняков выложить сыну правду о том, кто его родители — на это может решиться или абсолютно уверенная в себе женщина, или наивная глупышка, не понимающая возможных последствий. А ее робкие попытки соблазнения будоражили мысли и воображение. Северус был бы рад поддаться на ее махинации, но изо всех сил сдерживал себя. Любимую он хотел до умопомрачения, и с каждым днем выдержки становилось все меньше и меньше. Но он мужественно боролся с собой и мягко пресекал все поползновения Лили, желая сначала разобраться в их непростых взаимоотношениях и заслужить доверие Гарри. Ему не хотелось повторять ошибки юности.

Спустившись в подземелья, Северус глянул на часы. До дополнительного занятия оставалось минут пятнадцать, и он решил сходить к Лили, чтобы узнать, как она там.

Зайдя внутрь, он резко остановился на пороге, плотно прикрыв за собой дверь, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку. Лили тренировалась в применении заклинаний. Она всячески мусорила и портила вещи, чтобы потом привести комнату в порядок, пытаясь все исправить при помощи бытовых чар.

— Привет, — после длительной паузы решил подать голос Северус, видя, что Лили его даже не замечает, усердно пытаясь собрать пух из растерзанной подушки.

Она мельком взглянула на него и, поздоровавшись, как ни в чем не бывало продолжила свое занятие.

— У меня всего пара минут, — предупредил ее Северус. Затем насмешливо добавил: — Я лишь зашел посмотреть, насколько ты продвинулась в уничтожении моих вещей. — Поймав укоризненный взгляд, который из-за летающих по комнате пуха и перьев выглядел весьма комично, Северус хмыкнул, но тут же перешел на серьезный тон: — Я думаю, нужно прямо сегодня вечером провести тест на определение родства, чтобы избавить Гарри от сомнений.

Лили недовольно нахмурилась.

— И тебя тоже?

— И меня, — не стал отпираться Северус. — Но чтобы ни показал этот тест, знай, что я все равно буду оберегать Гарри и постараюсь сделать все возможное, чтобы вывести его из-под удара.

Лили испытующе посмотрела на него, затем кивнула в ответ. Северус, не в силах совладать с нахлынувшими эмоциями, быстро подошел к ней и крепко обнял. Было приятно, что она с пониманием отнеслась к его решению. Вынув у нее из волос несколько перышек, он легко поцеловал любимую в губы и тут же выпустил из объятий. Он не привык опаздывать, а до занятия оставалось всего пара минут. Предупредив, что придет сразу после ужина, Северус быстро вышел в коридор.

* * *

Лили нервно мерила шагами комнату. Сегодня за целый день она, на удивление, умудрилась ничего не поджечь. Видимо, Северус был прав, когда говорил, что при использовании обычной магии прекратятся всплески стихийной. А она с утра не выпускала палочку из рук.

За эту неделю Лили привыкла просыпаться одна. Она оказалась изрядной соней и вставала, когда у Северуса заканчивалась первая, а порой и вторая пара. Уже две ночи любимый спал вместе с ней, и хоть он не решался ни на что, кроме нескольких невинных поцелуев, Лили было спокойно и очень уютно спать в его объятиях. По утрам ей очень его не хватало. Но она прекрасно понимала, что Северусу необходимо работать. Нежась в кровати, она перекатывалась на его половину и зарывалась лицом в подушку в надежде ощутить родной запах. К сожалению, наследие Фениксов не давало острого нюха, поэтому Лили ничего не ощущала, кроме легкого аромата стирального порошка.

Сегодня она, впервые за эти дни, не осталась лежать в кровати, а сразу же вскочила, помня, что на тумбочке у изголовья ее ждет собственная волшебная палочка. Возможность колдовать стала для нее той отдушиной, которой ей так не хватало, чтобы сбросить нервное напряжение. К тому же вечером ей предстояла очередная встреча с сыном, о котором она еще многое не успела узнать из вчерашнего сумбурного разговора. Однако Гарри признал в ней мать, не оттолкнул и даже почувствовал отголоски их эмоциональной связи. Это не могло не радовать.

Колдуя, она веселилась, как ребенок, который впервые получил возможность творить чудеса. Лили с наслаждением применяла магию, чувствуя, как та струится по венам и плавно перетекает в палочку. Раньше, до обращения, она не особо прислушивалась к себе и не замечала, как формируются заклинания. А сейчас она с удивлением ощущала бегущие по телу магические потоки, которые изменялись в зависимости от характера используемого колдовства.

Незадолго до ужина зашел Северус, застав ее в один из моментов, когда она дурачилась, пытаясь припомнить бытовые чары, используемые при уборке. Ладно бы она просто знала их мало — так они ей еще и почти не давались. Конечно, Снейп не был бы Снейпом, если бы не подшутил над ней.

Желание Северуса провести тест на родство для Гарри расстроило Лили. Нет, она понимала сомнения любимого, которому пытаются навязать взрослого сына, но в глубине души ей было неприятно, что Северус не доверяет ее словам. Однако, как бы ни претило подобное предложение, Лили чувствовала, что это единственно правильный выход. Тест позволит двум ее любимым мужчинам взглянуть по-новому друг на друга. В результатах она не сомневалась ни на секунду и надеялась, что Северус и Гарри хоть немного сблизятся, когда подтвердится их родство. Поэтому Лили решила поддержать эту затею.

— Хм… — она резко остановилась посреди комнаты. — Интересно, у Северуса зелье уже готово, или нужно его варить?

Но ответ на этот вопрос ей мог дать только Снейп. Пытаясь занять себя до возвращения Северуса, Лили решила убраться в комнатах обычным маггловским способом, а попросту — веником и тряпкой, чтобы устранить следы неудачных экспериментов.

К моменту прихода мужчин в гостиной царила прежняя чистота и порядок. Единственное, что ей не удалось удалить — подпалины на ковре. Почему-то вещи, испорченные стихийной магией, ремонту и восстановлению не поддавались.

— Мама! — Гарри, войдя в комнату, кинулся к ней. Возле самого дивана, где сидела Лили, он резко остановился, словно не решаясь обнять.

— Гарри! — Лили встала и прижала сына к себе.

— В следующий раз, Гарри, прежде чем оглашать коридор криком «мама», убедись, что успел закрыть за собой дверь и у нас нет лишних свидетелей, — укоризненно покачал головой Северус.

Гарри неловко высвободился из объятий Лили и недовольно буркнул:

— Хорошо.

— Не нужно злиться на меня, — пристально посмотрел в ответ Снейп. — Все, что я делаю, продиктовано вопросами безопасности.

— Не надо ссориться, — попросила Лили, становясь между Гарри, который явно хотел чем-то возмутиться, и Северусом.

— Мы и не собирались, — ответил за двоих Снейп. — А теперь давайте перейдем к делу. Вчера ты, Гарри, сомневался в том, что мы твои родители. Поэтому мы хотим предложить тебе пройти тест на кровное родство. В нем нет ничего сложного.

— Ты только не переживай, — попыталась объяснить Лили, видя напряженность и недоверие Гарри. — Для теста нужно всего лишь несколько капель крови от каждого из нас. Но если не хочешь, можем этого и не делать, — поспешно добавила она.

Ей казалось, что они слишком давят на сына. Его нервозность была заметна даже без всякой эмоциональной связи.

— Да нет, почему же, я только «за». Вчера я как раз об этом думал, — пожал плечами Гарри и с виноватой улыбкой посмотрел на Лили. — Я верю, что ты моя мать! Каким-то непостижимым образом чувствую, что это правда. Но…

— Но ты не веришь, что я твой отец, — кивнул Северус. — Тест поможет разрешить все наши вопросы и сомнения. И чтобы не затягивать надолго, позволь мне, Гарри… — он достал небольшой изогнутый ритуальный нож и маленькую колбочку, и подошел к сыну.

— Подожди, Северус, — остановила его Лили, — а ритуальное зелье у тебя есть?

— А что, для этого теста нам самим в Гринготс идти не придется? — Гарри переводил растерянный взгляд с одного на другую. — Я вроде слышал, что всякие такие ритуалы гоблины проводят?

— Нет, не придется, — покачал головой Северус. — За кого вы меня принимаете? Такие тесты может проводить кто угодно. А я все-таки мастер зельеварения и даже иногда продаю зелье для этого ритуала-теста. Гоблины время от времени присылают мне заказ, поэтому я всегда восполняю запас необходимых ингредиентов. В связи с этим можно предположить, что мое зелье полностью устраивает этих корыстных существ по цене и качеству.

— Ох, и хвастун твой папаша! — хмыкнула Лили и подмигнула Гарри. Тот улыбнулся в ответ.

— Я озвучил лишь голые факты, — недовольно нахмурился Снейп.

Лили, не выдержав его серьезного вида, рассмеялась. Гарри, видимо, еще смущался и не позволил себе ничего, кроме слабой улыбки.

— Ладно, — успокоившись, она подошла к Северусу и обняла его. — Я вообще-то хотела немного развеселить тебя, но вижу — за эти годы ты стал черствым сухарем. Куда ты дел того остроумного и задорного Северуса, которого я знала?

— Тот наивный юноша умер от тоски возле одного коттеджа в Годриковой Лощине на Хэллоуин 1981 года, — не поддержал ее шутку Снейп.

— Надеюсь, нам удастся его оживить. Говорят, есть такие существа, которые своими слезами могут излечить что угодно, — Лили ласково погладила Северуса по предплечью.

— Фениксы, что ли? — с любопытством спросил Гарри.

— Да, сынок, именно они, — она бросила на сына взгляд, полный любопытства. Ей стало интересно, вырвались ли у Гарри эти слова случайно, или Дамблдор что-то рассказывал ему. — Но мы немного отвлеклись. Так что, Северус, у тебя и правда есть готовое зелье?

— Глупости какие! — хмыкнул Снейп. — Зачем оно мне? Я варю его только по заказу гоблинов.

— А долго оно варится? — уточнила Лили.

— В один прием в течение часа, — с удивлением посмотрел на нее Северус. — Только оно слишком сложное в приготовлении.

— Здорово! — радостно улыбнулась Лили, едва не захлопав в ладоши. — Значит, мы с Гарри будем помогать тебе его готовить, и сразу же сможем увидеть, как оно действует.

Она заметила, как скривился Гарри, явно недовольный открывшейся перспективой. Северус тоже во все глаза рассматривал Лили, словно сомневался в здравости ее рассудка.

— Ты же вроде хотела провести спарринг? — быстро опомнился он. — Пока я буду варить зелье, вы можете сходить позаниматься с Гарри. Заодно посмотришь, насколько он владеет ЗОТИ, ему ведь скоро экзамены сдавать.

— Надеюсь, на учебные дуэли у нас будет еще уйма времени, — беззаботно пожала плечами Лили. — А вот посмотреть, как готовится зелье определения родства… вряд ли нам с Гарри еще представится такой случай. Правда, сынок?

— Эм… наверное, — нехотя ответил тот.

— Лили, это не самая лучшая идея, — попытался увещевать ее Северус. — К тому же Гарри не любит зельеварение, и вряд ли ему будет интересно, как я варю это зелье, — он тоже обернулся к сыну, видимо надеясь, что тот подтвердит его слова.

— Ну, почему бы и нет, — беззаботно пожал плечами Гарри. Лили была готова аплодировать ему за актерский талант. А он тем временем продолжал: — Я ведь никогда не видел ничего похожего. И даже не слышал о таком зелье.

Лили с трудом удалось сдержать улыбку. Она рассчитывала на такой поворот событий. Судя по поведению Гарри, тот готов был во всем перечить Северусу. Поэтому Лили надеялась, что сын примет ее сторону. В итоге Снейпу, чтобы не настраивать Гарри против себя, пришлось согласиться.

— Ладно, — после непродолжительного раздумья сдался тот. Взгляд Северуса, брошенный на Лили, обещал всевозможные кары. — С двумя условиями: в процессе работы не отвлекать и в лаборатории без моего разрешения ни к чему не прикасаться!

— Хорошо, — согласно кивнула Лили, заметив, как Гарри угукнул с кислым выражением на лице.

Северус с сомнением посмотрел на нее и, ни слова не говоря, развернулся и направился в лабораторию. Гарри нерешительно топтался на месте. Лили взяла его за руку и повела следом за Снейпом.

Когда они зашли в святая святых Северуса, тот уже что-то измельчал на рабочем столе. Кивнув им на жесткую кушетку возле стены, он вновь занялся своим делом.

— Может, помочь? — спустя пару минут подала голос Лили. Она завороженно наблюдала, как любимый готовит ингредиенты. С профессиональной ловкостью он легко резал, давил, перетирал разные травы, плоды и частички насекомых.

Северус обернулся и с сомнением посмотрел на нее. Затем согласно кивнул и выставил на стол несколько баночек, колбочек и коробочек с непонятным содержимым. Сбоку на стене висела небольшая, похожая на школьную, доска. Снейп тряпкой, без магии, стер с нее какие-то формулы и быстро расписал количество необходимых компонентов и способы их подготовки.

Лили тут же встала и принялась открывать стоящие перед ней емкости, определяя по виду и запаху нужные вещества. Все-таки когда-то, давным-давно, она неплохо ассистировала Северусу при его экспериментах с зельями. Из всех компонентов она не смогла опознать только три. Северус тут же все объяснил, не отвлекаясь от своей работы. Лили заметила промелькнувшую на его губах улыбку. Наконец, разобравшись с ингредиентами, она обернулась к Гарри.

— Ну чего ты там сидишь, скучаешь? Иди сюда, будем помогать Северусу зелье готовить.

— Нет! — почти в один голос воскликнули и Снейп, и Гарри. Причем в тоне обоих звучал неприкрытый страх.

— Да все будет нормально, — попыталась Лили успокоить своих мужчин.

— Лили, — предупреждающе произнес Северус, — многие из этих компонентов очень редкие, а некоторые баснословно дорогие. Я не думаю…

— Северус, если ты доверяешь измельчение ингредиентов мне, то почему этого же не может сделать твой сын? — не дала ему договорить Лили.

— Может, не надо, — Гарри с ужасом смотрел на стол, заставленный баночками и бутылочками.

— Да что вы как дети, в самом деле! — возмутилась Лили. — Северус, ты пять лет преподаешь у сына зельеварение и хочешь сказать, что за все эти годы не научил его правильно измельчать ингредиенты? — Снейп на это только хмыкнул, а Гарри залился ярким румянцем. — Мы не будем вмешиваться в процесс приготовления, но дожидаясь, пока сварится зелье, Гарри заскучает, а так он тоже будет при деле. Гарри, иди сюда, — не обращая внимания на недовольное ворчание Снейпа, она позвала сына к столу, и когда тот нерешительно подошел, дала ему в руки ступку и пестик. — Вот тут сушеные паучьи глазки, их нужно перемолоть в мелкий порошок. Справишься?

Гарри растерянно кивнул и взял в руки пестик.

— Я так и знал, что ты не сможешь сидеть спокойно и не мешать, — недовольно пробурчал Снейп, обращаясь к ней, но напряженно наблюдая за Гарри.

Лили встала рядом с сыном, направляя и подсказывая, как делать правильнее. Постепенно работа закипела. Гарри под ее руководством измельчал различные компоненты, а Северус, немного понервничав, успокоился, когда понял, что у сына все прекрасно получается. Он, конечно, иногда порыкивал на них, что они слишком медленно копаются, но, выслушав шутливый выговор от Лили, тут же замолкал. Она заметила, что и Гарри стал получать от их совместного занятия удовольствие. Если в начале он делал все с плохо скрываемым безразличием, нехотя выполняя порученное, то постепенно, подбадриваемый ее похвалами, стал работать с энтузиазмом. К тому же Лили не умолкала ни на минуту, постоянно задавая вопросы то Гарри, то Снейпу. В итоге от сына она узнала о его друзьях, учебе и конфликте с Амбридж, а от Северуса они вдвоем выслушали много интересного о приготовлении зелий и способах добычи некоторых редких ингредиентов.

За работой и разговорами время пролетело незаметно.

— Ну вот и все! — со вздохом сказал Северус, снимая котел с огня. — Нужно, чтобы зелье немного остыло, и можно проводить тест.

Северус расстелил на столе пергамент и, начертив на нем правильный пятиугольник, поместил в каждый из углов руны стихии Земли.

— А почему Земля? — с любопытством спросила Лили, внимательно следя за его приготовлениями. — И откуда ты знаешь, как это делается?

— Потому что мы собираемся узнавать корни Гарри, — пояснил Снейп, продолжая что-то рисовать на пергаменте. — А основу этого ритуала-теста я купил у гоблинов, пожертвовав оплатой одной из партий зелья. Ну, вроде бы все.

Гарри наблюдал за этими приготовлениями с плохо скрываемым нетерпением.

Достав острый кривой нож, Северус сделал всем маленькие надрезы на безымянном пальце, капнув по капле крови на руны по углам, а центр отметил кровью Гарри. Затем обмакнул в уже остывшее зелье небольшую кисточку и нарисовал внутри пятиугольника пентаграмму. Несколько секунд ничего не происходило, но потом получившийся рисунок стал впитываться в пергамент и на нем начала проступать надпись.

— Теперь от нас уже ничего не зависит, — с деланным безразличием он отошел к кушетке. Гарри и Лили, наоборот, застыли возле стола, с интересом наблюдая за происходящим на пергаменте.

— Никто и не сомневался! — фыркнула Лили, едва успев прочитать первую строчку.

— Не спеши, — покачал головой Северус, — нужно подождать, пока внизу не появится вензель или родовой символ. А до того надписи могут изменяться.

Гарри напряженно всматривался в пергамент, пока Лили не одернула его:

— Иди, посиди с Северусом, потом первый прочитаешь, а то извелся весь.

Они вместе отошли к кушетке. Причем Лили постаралась сесть так, чтобы сын оказался между ними. Разговаривать не хотелось. Видимо, всех снедало любопытство. Гарри нервно закусил губу, Северус крепко сжал кулаки, и лишь Лили спокойно сидела, наблюдая за своими мужчинами. Она была уверена, что никаких сюрпризов эта проверка им не принесет.

— Может, уже все? — с надеждой спросил Гарри у Северуса.

— Давайте посмотрим, — Снейп поднялся и подошел к столу. — Ничего себе! — быстро пробежав глазами по пергаменту, громко воскликнул он. — На, Гарри, читай вслух!

Тот заметно дрожащими руками взял пергамент и принялся читать.

— Гарри Северус Джеймс Поттер, сын Северуса Тобиаса Снейпа... — он мельком глянул на Снейпа и продолжил чтение: — и Лили Джейн Поттер, в девичестве Эванс… приемный сын Джеймса Чарльза Поттера, — Гарри вновь замолчал, быстро пробегая глазами строчки. Но после недовольного восклицания Лили сказал вслух: — да-да-да, бабушки, дедушки и так далее до далеких предков. Ого! Признанный магический наследник рода Поттеров… Эт-то как?

— Вот это да! А я думала — никаких сюрпризов не будет! Скорее всего, это из-за ритуала, — с сомнением посмотрела на Северуса Лили.

— Какого ритуала? — нетерпеливо спросил Гарри.

— Того, который я проводила в поместье Поттеров, — пояснила она и, поднявшись, принялась расхаживать по лаборатории, — чтобы защитить Гарри от Волдеморта.

При этом имени Снейп недовольно поморщился, а Гарри напряжено застыл. Однако первым пришел в себя Северус.

— Давайте-ка вернемся в гостиную, — он ловко подхватил Лили под локоть, останавливая и направляя к двери. — А то вы своими метаниями лишите меня ценных ингредиентов. Гарри, прихвати пергамент и идем.

Когда они расположились в гостиной: Северус в любимом кресле, а Лили и Гарри на диване — Снейп обратился к сыну.

— Ну что, теперь твои сомнения развеялись?

— Так же как и… твои, — парировал Гарри. Затем обернулся к матери: — А как так получилось, что моими отцами названы двое?

— Не знаю, — растерянно посмотрела на него Лили, — у магии свои законы. Джеймс считал тебя своим сыном. Может, это как-то запечатляется магически? — она перевела взгляд на Северуса, ища поддержки.

— Скорее всего, так оно и есть, — кивнул тот. — Ты говоришь, что проводила в Поттер-холле какой-то ритуал? Значит, магия семейного гнезда приняла тебя и ребенка, посчитав его пасынком и наследником Джеймса.

— А что за ритуал? — Гарри нервно ерзал на диване. — Это из-за него я выжил после Авады? Но если от этого заклятия можно спастись при помощи ритуала, то почему другие не защищаются так же? Это та самая кровная защита, о которой говорил Дамблдор?

— Так, давай разбираться постепенно, — нервно хмыкнула Лили. — Этот ритуал не может проводить кто угодно, потому что он не под силу людям. А суть его заключалась в том, чтобы пробудить в тебе наследие Фениксов. Ведь им не страшны смертельные заклятия и прочие способы убийств.

— Чего? Кого? — Гарри во все глаза смотрел на мать.

— Фениксов, Гарри, — спокойно и уверенно пояснила она. — Ты уже должен знать, что у волшебников время от времени проявляются наследия.

— Да, знаю. Из-за того, что предки магов когда-то давным-давно породнились с магическими существами, у них просыпаются различные способности. Ну, типа вейл, да?

— Надо же, ты еще что-то помнишь из школьной программы? — насмешливо спросил Снейп.

— В школе нам про вейл вообще ни слова не говорили, — недовольно посмотрел на него Гарри. — О них я в прошлом году узнал. Флер Делакур была активным носителем этой крови. Это нам Гермиона рассказала. Но при чем тут вейлы? Или я тоже вейла?

— Нет, конечно, — засмеялась Лили. — Ты Феникс!

— Кто? — от удивления Гарри широко распахнул глаза.

— Феникс, Гарри, — совершено серьезно подтвердил Северус.

— Ка… какой такой феникс? — растерянно спросил Гарри. — Типа Фоукса, что ли?

— Самый обыкновенный, — улыбнувшись, объяснила Лили. — Такой же, как и я.

— Ничего не понимаю… — Гарри переводил растерянный взгляд с Лили на Снейпа. — Фениксы — это же птицы? Или?..

— Вот именно, что «или», — кивнула она, внимательно вглядываясь сыну в глаза. — Волшебники забыли, что, помимо известных им магических рас, когда-то существовало множество других. Эти сведения стерлись из нашей памяти за века и тысячелетия. Магглам удалось сохранить гораздо больше исторических фактов, чем магам, хотя порой они и не понимают этого. Все их сказки, предания и легенды имеют под собой реальную основу. О Фениксах мне рассказывала бабушка. История нашего народа напоминает сказку с печальным концом. Скорее всего, бабушка подозревала, что это предание как-то связано с далеким прошлым нашей семьи. У русских, кстати, есть похожая сказка. Она очень популярна среди магглов, только название птицы звучит как-то по-другому.

— Откуда ты это знаешь? — с удивлением спросил Северус.

— Я же говорила, кажется. Когда я стала осознавать себя, во мне проснулось что-то вроде памяти предков, — Лили задумчиво посмотрела на огонь. — Многие знания появились непонятно откуда. Словно тысячи голосов нашептывали мне свои истории.

— Подождите, я ничего не понимаю, — перебил их Гарри. — Как мы можем быть Фениксами, если Фоукс…

— Гарри, — не дала договорить ему Лили, — давай я сначала расскажу о нашей расе, а потом уже и про Фоукса поговорим. — Произнеся ненавистное имя, она непроизвольно вздрогнула. Воспоминания о многолетнем заточении в теле птицы до сих пор вызывали отвращение и страх.

— Хорошо, рассказывай, — Гарри с интересом придвинулся ближе.

Лили обняла его, растрепав и так непослушные волосы, и начала свой рассказ. Она в подробностях пересказала ему сказку о Фениксах, добавив несколько фактов, которые открылись ей после возвращения памяти.

— Так что же… получается, что твоя бабушка, моя прабабушка, тоже была Фениксом? — с легким нетерпением уточнил Гарри. Чувствовалось, что по ходу повествования у него накопилось немало вопросов, но он сдерживал себя, не рискуя перебивать мать.

— Мне кажется, бабушка догадывалась, что сказка — вовсе не выдумка, но не думаю, что она была инициированным Фениксом, как мы с тобой. Хотя кровь Фениксов, наверное, как-то проявлялась. Насколько я знаю, и бабушка с дедушкой, и мама с папой очень любили друг друга. И по какому-то странному стечению обстоятельств все пары в нашей семье умирали или одновременно, или с малым интервалом времени между смертью супругов. — Лили тяжело вздохнула, вспомнив о гибели родителей.

— Что значит «инициированными»? И что, получается, тетя Петуния тоже Феникс? — Гарри с сомнением посмотрел на нее.

— Давай по порядку, — хмыкнула Лили. — Гены Фениксов передаются в нашей семье из поколения в поколение. Но… как бы тебе сказать… их соотношение к генам человека у всех нас разное. У кого-то возможность активации крови практически исключена. Все же мы не чистокровные Фениксы, и среди наших предков в основном были люди. А у кого-то эти гены преобладают и могут поспособствовать пробуждению наследия.

— У тебя… и у меня… — дождавшись кивка Лили, Гарри продолжил допытываться: — Получается, что Дадли, мой кузен, тоже мог бы стать Фениксом, если бы родился волшебником?

— Фениксы не были волшебниками, Гарри, — с легкой улыбкой покачала головой Лили. — Это магические существа, имеющие две ипостаси.

— Неужели ты до сих пор не знаешь различий между магическим существом и магом? — с легкой ноткой ехидства поинтересовался Северус, все это время не встревавший в их беседу.

— Знаю. В общих чертах, — недовольно глянул на него Гарри. — Но в нас же наследие проявилось из-за магии, разве нет?

— Не думаю, — покачал головой Северус и вопросительно посмотрел на Лили, которая лишь пожала плечами. — Вполне возможно, что степень мутации крови Лили просто оказалась большей, чем у всех ваших родственников. И это не обязательно связано с тем, что она родилась волшебницей. Может быть и наоборот — именно ген Фениксов активировал ее магические способности, принесенные кем-то из ваших далеких предков. Ведь причины рождения магглорожденных волшебников так до конца и не изучены. Но есть пока недоказанные теории о том, что без вливания крови магов где-то в предыдущих поколениях у магглов не может родиться волшебник.

— Все может быть, — кивнула Лили. — Фениксам не нужна магия в общепринятом смысле. Я, как волшебница, могу колдовать при помощи палочки, а могу сделать вот так... — Лили вытянула руку ладонью вверх, и на ней зажегся маленький огонек. — Дотронься до него, Гарри.

Тот нерешительно прикоснулся к пламени кончиками пальцев. Видимо убедившись, что оно не обжигает, он осмелел и несколько раз провел сквозь пламя ладонью.

— Ух, ты! — он восторженно посмотрел на мать. — И я так смогу?

— Конечно сможешь. Со временем, — улыбнулась сыну Лили. — Когда в тебе полностью активируется наследие.

— А когда? — Гарри с восхищением продолжал разглядывать ладонь Лили, хотя огонь она уже убрала. — Ты же вроде говорила, что я тоже инициированный Феникс…

— Твоя кровь разбужена ритуалом, который я проводила в Поттер-холле. Ты тогда был совсем младенцем, — Лили ласково погладила сына по щеке. — А вот само наследие активируется обычно намного позже, когда Феникс уже осознанно умеет контролировать свою стихию и способности. Но, думаю, ждать осталось недолго, — видя разочарованный взгляд Гарри, подбодрила она.

— А ты сказала, что Фениксы… что ты можешь обращаться в птицу?

— Могу, — Лили нахмурилась, — но пока только принудительно. Надеюсь, со временем мне удастся делать это по желанию. Я ведь тоже должна еще многому научиться. Сам понимаешь, книг и каких-то пособий по развитию способностей Фениксов не существует. Так что, сынок, будем учиться вместе.

— А про слезы…

— Ты же помнишь, как Фоукс вылечил тебя на втором курсе? — тяжело вздохнула Лили. — Да, наши слезы на самом деле целебные. Совсем недавно мне пришлось ими лечить Северуса.

— Не нужно! — протестуя, покачал головой Снейп.

— А что случилось? — Гарри перевел заинтересованный взгляд на отца.

— Северус по долгу «службы», — с нажимом сказала Лили, — попал в немилость у Волдеморта.

— Лили! — предостерегающе произнес Северус. — Не стоит об этом! Зачем Гарри знать такие подробности?

— Я думал, что Волдеморт ценит своих соратников, — испытующе посмотрел на отца Гарри, — приберегая пытки для своих врагов. Или он разоблачил вас… тебя, как шпиона?

— Два раза нет, — лаконично ответил Снейп. — Давайте закроем эту тему.

На удивление, Гарри не стал спорить с ним и вновь обернулся к Лили.

— А что ты говорила про пение?

— Что Фениксы могут излечить любые душевные недуги? — переспросила Лили и, дождавшись кивка сына, пояснила: — Такова легенда о силе песен и голоса Фениксов. Самой мне петь подобным образом пришлось лишь однажды… прошлым летом. Я почувствовала, что ты находишься в смертельной опасности, и песня родилась сама.

— Не может быть! — Гарри вскочил с дивана. — Когда возродился Волдеморт и мы сражались с ним? Да? — и, не дожидаясь ответа, нервно прошелся по комнате. — Я слышал твою песню! Там, на кладбище… Но как? Где ты была, что смогла почувствовать меня? Тебя приспешники Волдеморта держали где-то рядом?

Лили прикрыла глаза, обдумывая, как сказать Гарри о Дамблдоре и не настроить сына против себя.

— Гарри, посмотри на время! — окликнул сына Северус. — Лили устала сегодня, да и поздно уже. Давай все оставшиеся вопросы обсудим завтра. Тебе ведь еще нужно успеть вернуться в гостиную до отбоя.

— Но… — Гарри растерянно посмотрел на мать.

— Сынок, я все тебе расскажу, — ободряюще улыбнулась она. — Мне немного неприятно вспоминать прошедшие годы, в течение которых я, кроме прутьев клетки, ничего вокруг не видела. Но я считаю, что между нами не должно быть недомолвок.

— А ты, в свою очередь, расскажешь нам о возрождении Темного Лорда, — потребовал Северус. — Может быть, тогда станет понятнее, как его можно уничтожить.

Гарри с удивлением посмотрел на отца и согласно кивнул. Северус быстро объяснил ему, что говорить друзьям об «отработке». Тот, нахмурившись, слушал, но возражать не стал. Затем он попрощался с Лили и, неловко пожелав спокойной ночи отцу, выскочил за дверь.

— Что ты решила? — стоило Гарри покинуть комнату, спросил Северус у Лили.

— Я расскажу ему все… но… — она помассировала виски, устало прикрыв глаза, — ты же видишь, какой он? Ему на все нужны доказательства. А чем я могу подтвердить свои слова?

— Нужно что-то придумать… — задумчиво постучал пальцами по подбородку Северус. — Было бы здорово, если бы ты смогла обернуться в птицу. Думаю, увидев Фоукса, Гарри все поймет без слов.

— Оно, конечно, было бы хорошо, но я не умею, — покачала головой Лили.

— А как ты обернулась в первый раз? — с любопытством спросил ее Северус.

— Истратила всю энергию, — вспоминая свое противостояние Волдеморту, ответила Лили.

— Что, если перед завтрашним разговором провести спарринг? А потом попробуешь обернуться. — Лили на это лишь покачала головой, но Северус продолжал: — Я понимаю, что спарринг — не самый надежный способ, чтобы потратить излишки энергии, но вдруг поможет? Если не получится, будем пытаться объяснять все на словах.

— Слушай… я тут подумала: а что, если сводить Гарри в Поттер-холл? Раз он признан наследником Поттеров, замок должен принять его.

— Скорее всего, так и будет, но это мы сможем проверить только на каникулах. Амбридж только кажется безмозглым тираном, но она далеко не дура, и не стоит сбрасывать ее со счетов.

Лили согласно кивнула. После своего заточения она понимала, что нужно быть осторожными и не допускать промахов. Они уже однажды обожглись, недооценив противника.

Немного обсудив завтрашнюю встречу, они отправились спать. Убаюканная теплыми и надежными объятиями Северуса, Лили уже проваливалась в сон, и вдруг сквозь дрему услышала, как любимый тихо прошептал:

— Ты у меня удивительная! Спасибо за сына, девочка моя!

* * *

Гарри задумчиво грыз кончик пера, не в состоянии сосредоточиться на задании по трансфигурации. Уже два вечера он не вылезал из комнат Снейпа, общаясь с матерью. И как бы ни хотелось ему проводить с ней еще больше времени, но домашние задания никто не отменял. Поэтому сейчас Гарри сидел один в опустевшей гостиной и пытался выполнить хоть что-то из заданного. Друзья хотели остаться и помочь, но он отправил их спать. Выслушивать перепалки и споры в то время, когда он и так с трудом концентрировался на учебе, не входило в его планы. Рон быстро поднялся в спальню, все еще немного обиженный. Гермиона, сжалившись над Гарри, оставила ему свои черновики с расчетами и выдержки из нужных параграфов учебника. Но правила трансфигурации совершенно не откладывались в голове. Огромным усилием воли он заставил себя сосредоточиться и, в конце концов, все-таки вывел формулу превращения, используя записи Гермионы.

Кое-как выполнив задание, Гарри поднялся в спальню. Стараясь не шуметь, он быстро улегся в кровать, но сон не шел. Гарри прокручивал в уме события последних двух дней. Чудесное появление матери, новости о том, что он вроде и не Поттер, факт отцовства Снейпа… Слишком много информации свалилось на него за короткий промежуток времени, и Гарри пока не до конца осознал и принял ее. Но разговоры о наследиях и Фениксах казались ему уже перебором. То, что Снейп на самом деле его отец, принять было хоть и сложно, но можно. А вот рассказ о Фениксах, и тем более о его сущности, — казался какой-то нереальной сказкой. Выдумкой, фантазией, розыгрышем. Гарри и сам не знал — к какому выводу склоняется больше. Но пламя, появившееся на ладони матери без палочки и заклинаний, было реально! Прикоснувшись к нему, Гарри больше всего удивился, что оно не обжигает, а дарит приятное тепло, вызывая легкое покалывание в кончиках пальцев. Крошечный огонек ласкал его ладонь совершенно неагрессивно и безболезненно. И это заставляло задуматься о природе такого странного колдовства и поверить словам матери.

— Феникс, это же надо! — еле слышно прошептал Гарри.

Почему-то вспомнился Малфой с непомерным зазнайством и самомнением. Гарри хмыкнул, подумав, что Хорек бы, наверное, умер от зависти, если бы узнал о таких возможностях! Оставалось лишь пожалеть, что он не может пока продемонстрировать друзьям и недругам таланты Фениксов. Мать предупредила, что о наследии нужно молчать и держать его в тайне.

Растерянность пополам с восхищением не оставляла его. Наконец, немного повертевшись и более-менее разложив по полочкам разговор с матерью, он уснул, утомленный обилием новой информации.

Утро началось для Гарри неожиданно. Его сон был нарушен громким криком Рона, заставившим буквально скатиться с кровати. Оказывается, они проспали. Гарри не мог понять, в чем дело, но потом вспомнил, что наступила пятница, а первым уроком у них стояло ЗОТИ. С трудом попадая в рукава и брючины, он быстро оделся. Пригладив руками растрепанные со сна волосы, он буквально вывалился на лестницу, куда секундой раньше выскочил такой же всклокоченный Рон.

Завтрак пришлось пропустить, но, несмотря на это, они все равно опоздали. Вчера вечером Гарри даже не вспомнил, что Амбридж велела им законспектировать какой-то бесполезный бред из учебника. В результате урок закончился назначением очередной отработки. Гарри скрипнул зубами, с трудом сдерживая желание нахамить розовой жабе. Казалось, что она испытывает садистское удовольствие, постоянно наказывая его. Раньше ему на это было наплевать, но не в этот раз. Гарри готов был выть от отчаяния. Теперь из-за Амбридж и собственной невнимательности у него сорвалась встреча с мамой.

В обед он подошел к Снейпу и предупредил о том, что не сможет явиться вечером. Тот недовольно нахмурился, но пообещал все уладить. И сдержал слово! Гарри едва не приплясывал от радости, когда чуть позже получил записку от Амбридж. Та сообщала, что, в связи с отработкой наказания у профессора Снейпа, ее взыскание переносится на завтра. Ради вечерней встречи Гарри был рад пожертвовать даже свободной от уроков субботой. Он надеялся, что Амбридж не затянет отработку на целый день и они успеют пообщаться и с Лили.

— Как ты можешь радоваться вечеру со Снейпом? — заглянув ему через плечо и прочитав записку, недовольно проворчал Уизли.

— Знаешь, Рон, — покачал головой Гарри, — я до такой степени ненавижу Амбридж, что готов ходить к Снейпу хоть каждый день, если это отсрочит мою встречу с ней.

— С ума сошел? — тот во все глаза смотрел на него. — Это же Снейп! Чем он лучше розовой Жабы?

— Снейп — привычное зло, и, собственно, ни разу не делал нам ничего плохого, — тут же пояснила Гермиона. — Язвительность и придирки по сравнению с истязаниями у Амбридж не в счет. К тому же, я считаю, что профессор Снейп для Гарри не опасен, в отличие от Амбридж. Ведь за него поручался сам Дамблдор! А эта… неизвестно, что взбредет ей в голову.

Гарри был согласен с подругой. Рон, не в силах побороть свою неприязнь, тут же начал лезть на рожон. Несмотря на ненависть к розовой жабе, казалось, что для него Снейп все же худшее из двух зол. Их перепалка и недовольное бурчание Уизли закончились лишь со звонком, ознаменовавшим начало следующего урока. Гарри тяжело вздохнул. Рон с каждым днем становился все раздраженнее и раздраженнее, и это утомляло.

Гарри в нетерпении ожидал наступление вечера. Ему казалось, что время почти не движется. Между последним уроком и назначенной встречей оставалась еще пара часов, и он решил подтянуть образовавшиеся за эти дни хвосты и сделать домашнее задание. Рон привычно ныл, что пятничный вечер совсем неподходящее время для таких занятий. А Гермиона поддержала Гарри и села за уроки вместе с ним, напомнив Рону о приближающихся экзаменах. Уизли лишь недовольно фыркнул на это и пошел искать себе развлечение на вечер.

За учебниками время пролетело довольно быстро. Не успел Гарри сделать и половины из запланированного, а уже нужно было идти в подземелья. Быстро собрав книги, он занес сумку в спальню и выскочил из гостиной. Он так спешил к родителям, что чуть ли не бегом скатывался по лестницам. Стоило ему постучать в дверь личных комнат Снейпа, как она тут же открылась, и профессор показался на пороге.

— Пойдемте, Поттер, — позвал он Гарри за собой. — Я отведу вас в тренировочный зал. Там давно уже никто не убирался.

Гарри растерялся. Непонимающе глядя на отца, нервно замялся на месте. Снейп с недовольным видом обернулся.

— Вам что, нужно особое приглашение? Идемте! Все, что необходимо для отработки, ждет нас в зале, — с этими словами он едва заметно улыбнулся краешком губ.

Гарри медленно побрел следом, пытаясь прийти в себя от увиденного. Снейп просто не мог улыбнуться ему без привычной язвительности и издевки! Гарри потряс головой, силясь привести в порядок мысли, и поспешил за Снейпом, который уже скрылся за поворотом.

Тренировочный зал располагался недалеко от входа в слизеринскую гостиную, расположение которой Гарри помнил еще со второго курса. Снейп открыл перед ним массивную дверь из потемневшего от времени дуба и пригласил внутрь.

— Ого! — Гарри с удивлением осмотрелся по сторонам. Он и не знал, что в школе есть специальные помещения для отработки заклятий. Обстановка зала очень сильно напоминала ту, которую предоставляла им Выручай-комната для тренировок Отряда Дамблдора. Тут стояло несколько манекенов, лавки вдоль стен, мягкие маты лежали в центре комнаты, а перед искусственными окнами примостилась парочка столов, заставленных учебным инвентарем. На одной из скамеек их поджидала Лили.

Обернувшись, Гарри отметил, что Снейп закрыл дверь, запечатав ее какими-то невербальными чарами. Не испытывая вчерашнего смущения, Гарри с радостной улыбкой кинулся в объятия матери.

— Мама! — Получив от нее поцелуй в лоб и ласковое поглаживание по волосам, он с любопытством спросил: — А зачем мы здесь? Ты же обещала рассказать, кто тебя держал в плену.

— И я расскажу, — серьезно смотря на сына, кивнула Лили. — Но чуть позже. Вчера мы с пользой поработали в лаборатории, а сегодня мне бы хотелось провести небольшой спарринг. Заодно мы с Северусом сможем оценить твою подготовку по ЗОТИ. Да и мне нужно немного попрактиковаться — я не держала в руках палочку пятнадцать лет. А потом мы вернемся к себе, чтобы серьезно поговорить.

Гарри нервно закусил губу, с настороженностью посматривая на Снейпа. Тот насмешливо глянул в ответ, приподняв бровь в немом вопросе, вынуждая согласиться.

— Ладно, спарринг так спарринг…

— Вот и хорошо, — радостно воскликнула Лили. — Давай мы немного разомнемся с Северусом, потом потренируешься с каждым из нас, а в завершение мы с отцом покажем тебе более серьезный магический поединок.

Гарри кивнул, и Лили со Снейпом тут же вышли на середину зала. Он завороженно наблюдал, как они лениво перебрасываются заклятиями, словно проверяя друг друга на готовность к настоящему бою. Оказывается, его мама знала немало защитных и атакующих заклятий, а в богатом опыте Снейпа он никогда и не сомневался. Гарри еще трудно было называть профессора отцом, хотя после вчерашнего теста все сомнения пропали. Но, тем не менее, он еще не до конца смирился с этим фактом. Задумавшись, он отвлекся от разминки родителей и не заметил, как Снейп неожиданно оказался на полу, сраженный каким-то заклятием Лили. Гарри не мог поверить своим глазам и очень жалел, что, отвлекшись, пропустил самое интересное.

— Северус, так нечестно, — недовольно насупилась Лили, — ты поддался!

— Ну да, поддался, — хмыкнул Снейп, поднимаясь и откидывая с лица растрепанные волосы. — Не могу же я обидеть свою даму и выиграть у нее с первого же поединка.

— Позер! — фыркнула Лили и подошла к сыну. — Ну что, готов?

— Эм… да, — Гарри сделал несколько шагов к центру, занимая удобную позицию. — А с кем я буду сражаться?

— Сначала попробуешь со мной, потом с Северусом, — Лили отсалютовала ему палочкой в стандартном дуэльном приветствии, становясь на позицию.

— Хорошо, — Гарри повторил ее жест. — Начнем?

— Импедимента! — без предисловий кинула Лили в него заклятие.

— Протего! — еле успел выкрикнуть Гарри.

* * *

Лили, договорившись с Северусом, заранее прошла в тренировочный зал, укрывшись под чарами невидимости. Сегодня она впервые покинула комнаты Снейпа после возвращения в человеческий облик. В подземельях было сыро и прохладно, но она вдыхала воздух полной грудью, мечтая выйти на улицу и увидеть, наконец, весну. Вне стен Хогвартса Лили не была уже пятнадцать лет. За годы, прошедшие со времен ее учебы, здесь, в подземельях, почти ничего не изменилось. Однако, пока она сидела в золотой клетке, жизнь не стояла на месте: на улице сменялись времена года, восход чередовался с закатом, а ее сын рос без матери, не зная ласки и участия.

Лили зашла в зал, в котором они с Северусом частенько тренировались еще в школьные годы, и внимательно осмотрелась. Внутри почти ничего не изменилось: манекены, лавки вдоль стен, маты, учебные пособия. Она села на лавку, с легкой улыбкой вспоминая былое. Здесь они с Северусом устраивали шуточные бои и спарринги, частенько приходили сюда изучать новые заклинания. Еще во времена учебы Лили удивлял тот факт, что у гриффиндорцев не было никаких тренировочных залов или комнат, а вот у слизеринцев таковой имелся. Лишь сейчас Лили осознала, что, приводя ее сюда тайком от своих однокурсников, Северус мог нарваться на серьезные неприятности. Взаимная ненависть между факультетами уже тогда процветала вовсю. Лили со злостью подумала, что всему виной Дамблдор, который не пытался примирить враждующих учеников. Соперничество между студентами Хогвартса поощрялось и культивировалось, переходя в серьезную неприязнь и постоянные стычки. Она не понимала, чем директору так насолили слизеринцы, но факт стравливания учеников был налицо. Ей тоже не удалось избежать этого. Предрассудки, лелеемые директором, развели их с Северусом в разные стороны. И никто не знает, как сложилась бы их судьба, не разругайся они тогда в пух и прах.

Отгоняя от себя неприятные мысли, Лили постаралась настроиться на предстоящую встречу с сыном. Ей очень хотелось проводить с Гарри как можно больше времени, но это в данных обстоятельствах было невозможно. Поэтому приходилось ждать этих вечерних часов словно чуда. Пока Северус работал, а Гарри учился, Лили изнывала от безделья. Чтобы чем-то занять себя, она пыталась понять принципы действия магии огня, но пока ей редко удавалось колдовать целенаправленно. Чаще стихийные всплески происходили спонтанно, когда она испытывала сильные эмоции. Ночью, ложась в постель рядом с утомленным за день Северусом, она быстро засыпала, согревшись в его сильных и надежных объятиях. Их отношения тоже пока застыли на месте, не продвинувшись дальше пары горячих поцелуев. Но Лили уже и сама поняла, что не стоит торопить события. Сначала нужно разобраться в хитросплетениях интриг, опутавших их как кокон шелкопряда.

С Гарри, живущим в гриффиндорской башне, они проводили всего три-четыре часа в день, и это время казалось ей ничтожно малым. Да и Северус предупреждал, что подобные встречи могут вызвать ненужные толки и лишние подозрения. Лили понимала, что сыну, помимо всего, нужно готовиться к СОВ, но, тем не менее, мечтала о скорейшем окончании семестра. Идея посетить с Гарри дом Джеймса прочно засела у нее в голове. Оставался открытым вопрос, как магия замка отреагирует на присутствие Северуса, но Лили считала, что Поттер-холл — самый оптимальный выход для них. За старинными стенами они будут надежно защищены от врагов и всяческих неожиданностей. Оставалось только узнать, где затаился Дамблдор и что у него на уме. Находясь на нелегальном положении, Лили опасалась, что директор опередит их в своем стремлении использовать Гарри. К тому же она не понимала до конца, в чем состоит его интерес. Он знал о существовании людей-Фениксов, а значит, осознанно добивался доверия Гарри для каких-то личных корыстных целей. Но каких? Этого никто из них не знал. Чтобы обезопасить сына, Лили собиралась открыть ему глаза на двуличную натуру Дамблдора. Она могла лишь надеяться, что Гарри примет ее объяснения и пока еще слабая привязанность к матери сможет пересилить веру в непогрешимость директора.

Размышления Лили прервал скрип входной двери. В зал вошли Гарри и Северус. Дождавшись, пока Снейп надежно закроет вход, сын кинулся к ней в объятия. Лили отметила для себя, что вчерашний выговор Северуса пошел впрок. Это давало надежду, что со временем ее мужчины все-таки найдут общий язык.

Кажется, Гарри был немного недоволен тем, что им придется отложить разговор, но Лили хотела использовать любую возможность, чтобы продемонстрировать сыну свою вторую ипостась.

Разминка с Северусом напомнила их дуэли в юношеские годы. Тогда он время от времени щадил ее, поддаваясь и делая вид, что с ним легко справиться. Но постепенно она отучила его от этого дурачества. Однако то, что он вспомнил былое, приятно согрело сердце Лили.

Пригласив Гарри в центр зала, она, отвесив положенное приветствие, кинула в него Импедименту. Тот отреагировал почти мгновенно, выставив мощные щитовые чары. Заклинание Лили срикошетило и полетело обратно. Непроизвольно она взмахнула свободной от палочки рукой, и перед ней засиял плотный огненный щит, казалось, сотканный из жидкого огня. Язычки пламени плавно сплетались между собой и перетекали с места на место, словно потоки дождя по стеклу.

— Лили! — окликнул ее Северус.

— Ого! — восхитился Гарри с другой стороны зала.

— Подождите! — воскликнула она, взмахом руки пытаясь убрать возникший щит. С первого раза ей удалось лишь слегка пригасить пламя и только потом полностью затушить его. Гарри не атаковал, но настороженно наблюдал за ней, держа палочку наготове.

Лили с задумчивым видом отошла к скамейке, поманив за собой сына. Она растерянно посмотрела на Гарри, пока не понимая, что ей показалось странным.

— В чем дело? — Стоило ей присесть, Северус тут же оказался рядом. — Что случилось? Магия вышла из-под контроля? Что?

— Нет, все нормально, — попыталась успокоить его Лили, все еще не до конца разобравшись в своих ощущениях. — Гарри, — обратилась она к подошедшему сыну, — можешь мне на минутку дать твою палочку?

Тот лишь пожал плечами и выполнил просьбу. Лили осторожно взяла его палочку. Внимательно осмотрев ее, повертела в руках и даже понюхала.

— Акцио! — произнесла она. К ней на колени тут же приземлилась подушка, лежавшая на соседней лавке. — Хм… Гарри, а что у тебя в палочке за сердцевина?

— Остролист, одиннадцать дюймов, перо феникса, ой… — Гарри с удивлением перевел взгляд с Лили на свою палочку, которую та уже вернула сыну.

— Вот тебе и «ой», — хмыкнула она, в замешательстве рассматривая Гарри.

— Может, ты объяснишь уже, что происходит? — немного раздраженно спросил Северус.

— Я пока сама не до конца понимаю, — перевела на него растерянный взгляд Лили, — но магические флюиды палочки Гарри мне очень знакомы… — она вновь обернулась к сыну. — А когда ты покупал палочку, Олливандер тебе ничего о ней не рассказывал?

— Ну… всякий бред, — Гарри недовольно передернул плечами.

— Какой? — требовательно спросил Северус.

— Что моя палочка — близнец палочки Волдеморта, и что перья в них от одного феникса. А от Дамблдора я чуть позже узнал, что эти перья принадлежали Фоуксу. Но… — он растерянно посмотрел на Лили, — но Фениксы… это же люди? Или птицы? Тогда Фоукс, он кто?

— Тише, сынок, не нервничай, — Лили посадила его рядом с собой и обняла. — Я могу тебе сказать совершенно точно, что перо в твоей палочке Фоуксу не принадлежит, так же как и в палочке Волдеморта. Я уж не знаю, откуда у него палочка с пером Феникса, но магия твоей мне очень знакома. Только я никак не могу вспомнить, откуда… — Лили тяжело вздохнула.

— А откуда ты знаешь, что это перо не от Фоукса? — продолжал любопытствовать Гарри. — И кто тогда Фоукс, если Фениксы имеют человеческую ипостась?

— Гарри, — мягко укорил его Северус, — успокойся. Видишь, мать пытается сосредоточиться. Кстати, интересно, как колдует Темный Лорд, если его палочка содержит перо Феникса? Судя по твоим рассказам, — обратился он к Лили, — Фениксы исключительно светлые существа. А он за свою жизнь провел немало темных ритуалов.

— Ритуалы! Точно! — Лили вскочила и принялась взволнованно расхаживать по залу. — Я поняла! Перо в палочке Гарри — то самое, которое исчезло во время ритуала. Ну, того, что я проводила в Поттер-холле. Перо, служащее Гарри защитой во время огненного танца, исчезло. Я тогда посчитала, что оно истлело, но это не так. Оно ждало тебя… ждало, чтобы и дальше служить и защищать, спрятанное внутри твоей волшебной палочки.

— Но зачем Олливандеру врать мне? — с сомнением посмотрел на нее Гарри, нервно покручивая в руках палочку.

— Я не знаю, — Лили посмотрела на сына, потом быстро подошла и обняла его. — Может, он вовсе и не врал. Но на этот вопрос никто тебе не сможет ответить, кроме Олливандера. Мне интересно другое… почему Дамблдор сказал, что это перо принадлежало Фоуксу?

— Он говорил, что Фениксы очень редкие и уникальные существа, — пояснил Гарри. — Директор знал, из чего сделана моя палочка. Может, он просто ошибся?

Лили бросила настороженный взгляд на Северуса. Тот покачал головой и слегка пожал плечами. Она ощущала его поддержку и волнение на уровне их эмоциональной связи.

— С каждым днем перед нами появляется все больше и больше загадок, — неопределенно хмыкнул Северус. — Я даже и не знал, что в палочке Темного Лорда сердцевина из пера Феникса. И странные инсинуации Дамблдора… почему он решил дезинформировать Гарри?

— Может, он считал, что раз Фоукс — единственный феникс в Британии, то эти перья принадлежат ему. Дамблдор очень мудрый, но и он может в чем-то ошибаться, — Гарри недовольно посмотрел на Снейпа.

Лили тяжело вздохнула, понимая, что переубедить Гарри в истинной сущности Дамблдора будет непросто.

— Не спорю, — Северус кинул быстрый взгляд на Лили и вновь посмотрел на Гарри, — но мы отвлеклись. Давайте немного позанимаемся, а потом обсудим накопившиеся вопросы. К тому же, учитывая, что их появляется все больше и больше, сомневаюсь, что нам удастся охватить все за один вечер.

— Может, мы отложим спарринг до другого раза? — с надеждой спросил Гарри.

— Тебе нужно алиби перед Амбридж, — спокойно пояснил Северус, пока Лили молча занимала исходную позицию, продолжая обдумывать сложившуюся ситуацию. — А уборка тренировочного зала — прекрасное занятие на отработке.

Гарри с видимым недовольством занял место напротив Лили.

— Начали! — скомандовал Снейп.

Лили, сражаясь с сыном, немного щадила его, но полноценного спарринга у них не получалось. Ни у нее, ни у Гарри заклинания почему-то не срабатывали как положено. Палочки вели себя странно, время от времени соединяясь в красивую светящуюся дугообразную линию, и словно поглощали магическую энергию оппонента. Наконец, Лили не выдержала.

— Хватит! — после очередного впитанного ее палочкой Экспеллиармуса остановила она разминку. — Это бесполезно все! Наша связь слишком сильна и не позволяет вести бой друг с другом. Мало того, что мы родные, имеем одинаковое наследие, так еще и сердцевина твоей палочки чувствует во мне Феникса.

Сын согласно кивнул, опуская палочку и задумчиво разглядывая ее.

— Гарри, — позвала его Лили, — потренируйся с Северусом. Он не Феникс, и у вас все должно получиться нормально.

Гарри с ужасом посмотрел на Снейпа. Тот насмешливо приподнял бровь в ответ и занял позицию напротив. Гарри умоляюще глянул на Лили, но она лишь по-доброму усмехнулась и ободряюще подмигнула.

— Покажи ему, сынок, на что ты способен!

— Ну-ну, — хмыкнул Снейп и отсалютовал Гарри палочкой. Дождавшись решительного ответного жеста, он тут же стал атаковать.

— Северус, не покалечь сына! — остерегла его Лили.

Гарри от ее слов покраснел, но, упрямо сжав зубы, пытался отбиваться. Заклятия летали по залу и пару раз срикошетили так, что чуть не задели Лили, но она вовремя успела оградить себя защитными чарами. Наконец сильно запыхавшийся Гарри в очередной раз оказался на полу.

— Достаточно на сегодня, — Северус подошел к нему и подал руку, помогая подняться.

Гарри, сделав вид, что не заметил этого, быстро вскочил на ноги, вызвав смешок Лили. Снейп покачал головой и стал в подробностях разбирать ошибки, допущенные сыном в ходе спарринга. Гарри насупленно слушал его, иногда нехотя кивал, время от времени поглядывая на мать. Когда Северус закончил с наставлениями, он быстро спросил у Лили:

— А вы будете сражаться?

— Это не сражение, а учебный спарринг, — поправил его Снейп.

— Готовься, Северус! — поднимаясь и вновь выходя в центр зала, хмыкнула Лили.

— Только давай без твоих фениксовских штучек, — предупредил ее Северус, явно с трудом сдерживая улыбку.

— Обещать не буду, но попытаюсь, — хитро прищурилась она.

В этот раз сражение протекало интенсивно и энергично. Лили с первых же заклятий почувствовала, что за эти годы мастерство Северуса в боевой магии еще сильнее возросло. Если раньше он был ненамного сильнее, то сейчас она видела, что долго против него не выстоит. За несколько минут Снейп изрядно вымотал ее, заставляя обороняться и загоняя в угол. Лили устала. Пот тек по вискам, волосы раздражали, постоянно попадая в глаза и закрывая обзор, тело ломило от непривычной физической и магической нагрузки.

Вдруг она заметила, как Северус напряженно сузил глаза, и какое-то незнакомое заклятие, посланное невербально, сорвалось с его палочки. Понимая, что не успеет увернуться, Лили на инстинктах выронила свою и взмахнула руками, как крыльями, резко соединяя их. Перед ней тут же выросла тонкая огненная преграда, поглотившая заклинание Северуса. Огонь в момент соприкосновения с лучом заклятия вспыхнул ярче и тут же стек к ногам Лили, оставив после себя лишь тонкую почерневшую полоску на полу.

— Будем считать, что ничья? — спросил Северус, застывший в нескольких метрах от нее.

— Я бы не сказала, — пожала плечами Лили, тяжело дыша. — Все же в магическом поединке ты намного сильнее.

— Обалдеть! — сын восторженно смотрел на нее.

— Гарри! — упрекнул его Снейп.

— И что тебя так впечатлило? — с доброй усмешкой спросила Лили.

— А я тоже так смогу? — он неопределенно повел рукой, видимо, изображая преграду.

— Мне кажется, что тебе сначала нужно освоить приемы магического боя, — попенял ему Северус, вызвав недовольную гримасу на лице сына.

— Думаю, когда придет время и в тебе полностью проснется кровь — сможешь, — попыталась смягчить слова Снейпа Лили. — А пока нужно тренироваться в боевой магии. И мне кажется, что лучше это делать с Северусом, все же он слишком превосходит меня в мастерстве. Я много упустила за эти годы. Последнее заклинание я так и не опознала. Что это было? — посмотрела она на Снейпа.

— Модифицированная связка Импедименты и Экспеллиармуса, — пожал плечами Северус. — Давайте наведем тут порядок и пойдем ко мне. Все же, тренировочный зал — не лучшее место для серьезных разговоров. — Гарри удивленно посмотрел на него, и Северус поспешил добавить: — Должны же быть заметны для посторонних результаты твоей отработки.

Гарри тяжело вздохнул и поддернул рукава мантии.

— А палочки нам зачем? — остановила его Лили и взмахнула своей, очищая пол заклинанием. Однако черная полоса, оставшаяся от ее стихийной магии, не исчезла. — Да что же это… — расстроенно проговорила она.

Северус лишь хмыкнул и взмахнул палочкой. Пол тут же засиял чистотой, которой не помнил уже, наверное, многие годы.

— Вот как у тебя это получается? — с завистью глянула на него Лили, чувствуя, как щеки заливает краской стыда.

— Столько лет обучая бестолковых студентов зельеварению, хочешь не хочешь, а научишься так отчищать поверхности, чтобы на них не оставалось въевшихся результатов ученических экспериментов, — менторским тоном произнес Северус.

Гарри покраснел от намека Снейпа, но все же спросил:

— Так мы можем уже идти?

Северус, еще раз окинув зал внимательным взглядом, кивнул и подошел к дверям, объясняя на ходу:

— Друзьям скажешь, что весь вечер скреб пол в тренировочном зале. Лили, не забудь про чары невидимости.

— Ну и зануда! Помню я. Интересно, сколько еще это затворничество будет продолжаться? Без этих чар мне нельзя даже выйти из твоих комнат, а они довольно неприятны, знаешь ли, — посетовала она, накладывая заклинание.

— Так возьми мантию-невидимку, — предложил Гарри, смотря на место, где секунду назад стояла Лили.

— Какую? — удивленно спросила Лили.

— Давайте уже пойдем к себе, — перебил их Северус, выходя в коридор.

В полной тишине они достигли комнат Снейпа. Стоило двери закрыться, Лили тут же произнесла:

— Фините. Так что ты там говорил про мантию? — обратилась она к Гарри.

На столике у дивана предусмотрительный домовик оставил горячий чай, и Лили, усевшись поудобнее, передала своим мужчинам чашки.

— Ну, про папину мантию-невидимку, — пояснил Гарри, принимая чашку у нее из рук. Лили непонимающе посмотрела в ответ, и он пояснил: — Джеймса Поттера.

— У Джеймса была мантия-невидимка? — вопросительно приподнял бровь Северус. — Теперь понятно, как он в школе умудрялся творить столько гадостей и оставаться при этом незамеченным.

— Северус! — упрекнула его Лили.

— Так вы мне расскажете, где ты была все эти годы? — отвлек их Гарри.

Лили покачала головой, с укором посмотрев на любимого, и повернулась к сыну.

— В тот день в Годриковой Лощине помимо нашей семьи и Волдеморта в доме побывал еще один маг…

— Кто? — Гарри весь подобрался на диване, внимательно разглядывая мать.

— Ты слышал, сынок, что дом в Годриковой Лощине был скрыт под чарами Фиделиуса? — Лили решила зайти издалека, чтобы Гарри сам сделал нужные выводы. Дождавшись его кивка, она продолжала: — А кто еще был осведомлен об этом, знаешь?

— Ну, Петтигрю — Хранитель тайны — и Сириус, — перечислил Гарри.

— А ты знаешь механизм действия этого заклинания? — уточнил у него Северус.

— Приблизительно, — неуверенно ответил тот.

— В дом, находящийся под действием Фиделиуса, можно попасть, только если Хранитель тайны лично сообщит его адрес. Это заклинание слишком затратное магически, и проведение обряда под силу только очень могущественному волшебнику, — наставительно объяснил Северус. — Поэтому очевидно, что о Фиделиусе знал еще кто-то. Тому, кто проводит сам обряд, доступ в дом тоже будет открыт.

— Нам обряд проводил Дамблдор, — продолжила Лили. — Он не говорил тебе об этом?

— Нет, — помотал головой Гарри, — но он многое знает о той истории.

— Потому что это именно он настоял на проведении ритуала, — кивнула Лили. — А теперь, сынок, из всех названных тебе людей, подумай, кто мог быть в тот день в Годриковой Лощине?

— Петтигрю? — тут же с отвращением выдал Гарри. Северус на это лишь закатил глаза, а Лили отрицательно покачала головой. — Может, тогда Сириус?

— Сынок… — Лили тяжело вздохнула, — в тот день в доме, помимо нашей семьи и Волдеморта, пришедшего к нам не с самыми дружескими намерениями…

— Так и скажи, что он пришел убивать! — в запале повысил голос Гарри.

— А вот тут ты ошибаешься, как и все остальные, — спокойно возразила Лили. — Изначально он не собирался убивать тебя, да и, возможно, вообще никогда не хотел этого…

— Что?! — Гарри неверяще посмотрел на мать. — Мы сейчас договоримся до того, что Волдеморт вообще добрый и невинный!

— Нет, — покачала головой Лили, поймав удивленный взгляд Северуса, — я этого никогда не скажу. Но он пришел в Годрикову Лощину с требованием перейти на его сторону и отдать тебя ему на воспитание…

— Что?! — в один голос воскликнули и Северус и Гарри.

— Он предложил мне перейти на его сторону, предпочитая держать своих врагов в поле зрения, превратив их в союзников. И, кажется, несмотря на устоявшееся мнение, ему было плевать на то, что я в глазах магического мира грязнокровка.

— Мама! — упрекнул ее Гарри.

— Ну, фактически, так оно и есть, сынок, — улыбнулась Лили. — Но когда я отказалась последовать за ним, он вознамерился забрать тебя, переступив через мой труп. Только ему не удалось… — Лили замолчала, вспоминая события, произошедшие в тот день. — После проведенного ритуала мне была не страшна Авада, но нужно было обезопасить тебя. Так получилось, что магия огня, сопротивляясь чужому влиянию, разнесла в щепки всю комнату, испепеляя вставшего у нее на пути Волдеморта. А я, вложив в этот всплеск все свои силы, обернулась птицей. Как я уже поняла, в таком состоянии легче восстанавливается внутренний энергетический резерв… — она замолчала, чтобы отпить чая, который за это время уже остыл. Лили, не задумываясь, подержала чашку в ладонях, и с поверхности тут же пошел пар. Сделав глоток, она подняла взгляд на мужчин, с восхищением смотрящих на нее. — Что?

— Ничего, — хмыкнул Северус.

— Так что было дальше? — в нетерпении ерзая по дивану, спросил Гарри. — Кто-то пришел в дом, пока ты была птицей?

— Да, — кивнула Лили, — зашел… Подумай сам, у кого был доступ к дому, защищенному Фиделиусом, и кто все эти годы был на свободе и мог удерживать меня в неволе?

— Сириус сидел в Азкабане, — вслух рассуждал Гарри, — Петтигрю жил у Уизли крысой, Волдеморт блуждал по миру бесплотным духом, отец… Джеймс Поттер был мертв, остается… — Гарри посмотрел на мать широко раскрытыми глазами, затем тихо пробормотал: — Да нет, такого не может быть! Петтигрю мог еще кому-то сказать местонахождение коттеджа…

Лили, видя, что Гарри не может признать очевидный факт, резко встала с дивана. Отойдя на середину комнаты, она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на своих чувствах. Ощутив искру внутреннего огня, она потянулась к ней, всем сердцем надеясь, что у нее получится задуманное. Стихия подчинялась, но не слишком охотно. От сильнейшего напряжения у Лили ослабели ноги, и она рухнула на колени, чувствуя, как стремительно растет температура тела. По вискам тек пот, кожу кололо, словно в нее вонзились миллиарды маленьких иголочек, изнутри стал подниматься нестерпимый жар, и она, не в силах больше выносить это, закричала. С удивлением понимая, что мир как-то странно изменился, все предметы стали крупнее, и из ее горла вместо человеческого крика вырывается птичий клекот. Тяжело вздохнув, она взмахнула рукой, с радостью отмечая, что вместо человеческой ладони в воздухе мелькнуло крыло с золотисто-красным оперением. Повернувшись к своим мужчинам, она отметила шокированный взгляд сына и ободряющий — Северуса.

— Фоукс! — потрясенно произнес Гарри и тихо-тихо добавил: — Нет, Дамблдор не мог…

Гарри неверяще смотрел на знакомого до красных кончиков перьев феникса. Мысли его метались, и он никак не мог понять, что делает эта птица в комнате на том месте, где еще мгновение назад стояла мать. Мозг отказывался воспринимать происходящее, верить в то, что его мама все эти годы была рядом. Как часто он гладил ее по золотистым перьям, находясь в кабинете Дамблдора, сколько раз она лечила его слезами и успокаивала одним своим присутствием. Оказывается, птица, вернее, Лили, на самом деле была Фоуксом — фамильяром директора. Получалось, Дамблдор знал, что Лили жива, но почему-то не сказал об этом.

— Не-е-ет, — потряс головой Гарри. — Это невозможно!

Феникс печально курлыкнул и, взмахнув крыльями, приземлился к нему на колени. Гарри в который раз поразился тяжести небольшого на вид Фоукса. Но теперь он знал, что под ярко-алым оперением феникса скрывался самый близкий для него человек. Сомнений не осталось. Несмотря на птичью ипостась, взгляд зеленых глаз с золотистым ободком по краям казался слишком печальным, человеческим. Гарри несмело протянул руку и погладил Феникса по топорщащемуся хохолку. Птица — он пока не мог заставить себя называть Фоукса матерью — довольно чирикнула и положила голову ему на плечо.

— Но зачем это Дамблдору? — Гарри осторожно повернулся к Снейпу, стараясь не потревожить Фоукса.

— На этот вопрос тебе сможет ответить только Лили, — покачал головой Снейп. — Ты же помнишь ее рассказ о способностях Фениксов? Может, ради этого?

— А может, он просто не знал, что Фоукс — это мама? — с надеждой спросил Гарри. В тот же миг Феникс вырвался из его рук и перелетел на спинку дивана, усевшись там с недовольным видом. Перья на его голове встопорщились. Он издал возмущенную трель, нервно перебирая ногами и хлопая крыльями.

— Она не любит, когда ее называют этой кличкой, — объяснил Снейп беспокойное поведение Феникса. — А на твой вопрос могу лишь сказать: Дамблдор — знал…

— Не может быть! — Гарри вскочил и нервно прошелся по комнате, время от времени поглядывая на настороженно наблюдающего за ним Феникса. — Не могу поверить! Если Дамблдор все эти годы знал, что мама жива, то почему ни разу не сказал мне об этом? Не важно, что она была птицей, главное ведь, что она не умерла тогда…

— Гарри, — неожиданно мягко позвал его Снейп, — ты слишком идеализируешь Дамблдора.

— Но он был так добр ко мне, — зажмурился Гарри, качая головой. В сознании не хотела укладываться озвученная отцом истина. — Может, он не говорил мне про маму, потому что знал, что она не может вернуться назад в человеческий облик?

— Хм… как непросто разрушать сложившиеся за годы стереотипы, — покачал головой Снейп, затем поднялся и прошел к комоду. Открыв его, он взял какой-то тонкий серебряный ободок. — Вот это мне чудом удалось снять с Лили, когда она нашла меня. — Он протянул странную вещицу Гарри, застывшему возле дивана. — И одел его сам Дамблдор!

В тот момент, когда Снейп протянул ему тонкую полоску металла, Феникс с полным горечи криком взметнулся к потолку и, заложив вираж по комнате, забился в самый дальний угол, примостившись на спинке стула.

— Мама! — Гарри почувствовал исходящие от Лили страх и отчаяние. — Что случилось?

— Лили боится этого ошейника, — Снейп бросил ободок на диван и подошел к Фениксу, который тут же доверчиво спрятал голову у него подмышкой. — С помощью этого артефакта она была заключена в птичьем теле с заблокированной памятью несколько долгих лет.

Гарри взял в руки ошейник и тут же откинул его обратно: тонкая серебряная полоска навевала дикий, первобытный страх. Он вдруг ощутил, что этот артефакт для него очень опасен. Гарри с осторожностью отошел поближе к Снейпу. Тот ласково поглаживал напуганного Феникса.

— А почему мама не превращается обратно в человека?

— Потому что она еще очень плохо владеет этой способностью, — не поворачиваясь и сосредоточив все внимание на том, чтобы успокоить дрожащую Лили, ответил Снейп. — Я вообще удивляюсь, как ей удалось обернуться сегодня. Наверное, слишком хотела доказать тебе, что ее слова вовсе не выдумка и не наговор на так любимого тобой Дамблдора.

Гарри задумчиво посмотрел на родителей, потом перевел растерянный взгляд на диван, где валялся ошейник, и, развернувшись, пошел к двери.

— Я не… мне нужно подумать.

Феникс недовольно хлопнул крыльями. Гарри, чувствуя отчаяние и раздражение матери, вновь вернулся к родителям. Протянув руку, он погладил Лили по крылу.

— Не переживай, я верю тебе, — тихо проговорил он. — Но мне… мне нужно побыть одному. Это все слишком тяжело…

— Завтра… — начал Снейп.

Но Гарри не дал ему договорить:

— Завтра после отработки у Амбридж я обязательно приду, — он посмотрел Фениксу в глаза. — Нам еще так много нужно обсудить.

— И какую причину ты придумаешь на этот раз? — скептически глянул на него Снейп. — Слишком частые отработки могут вызвать ненужные разговоры.

— Скажу, что начал делать успехи в окклюменции и вы… ты решил, что нужно заниматься чаще. Нормальная причина?

— Ну, для твоих друзей — да, но не для всех остальных. Посокрушайся за столом в Большом зале о дополнительных занятиях по зельеварению, и никому не нужно будет ничего объяснять.

— И все будут считать меня непроходимым тупицей, — недовольно буркнул Гарри. — Ладно, скажу. — Он еще раз погладил на прощание мать, кивнул Снейпу и пошел к себе.

Поднявшись на первый этаж, Гарри нерешительно остановился. Идти в факультетскую гостиную категорически не хотелось. Там друзья начнут расспрашивать о том, как прошла отработка, а сейчас ему тяжело было что-то выдумывать. К тому же он чувствовал себя слишком взвинченным и боялся сорваться на них.

Можно было подняться в Выручай-комнату, но после облавы Амбридж Гарри предполагал, что еще долго не захочет там оказаться. В задумчивости он принялся бродить по коридорам, оттягивая момент возвращения в гостиную.

В голове не хотели укладываться мысли о том, что Дамблдор мог так поступить с ним. Зная, что Лили жива, директор ни разу даже не обмолвился об этом. Наоборот, неоднократно повторял, что мертвых вернуть нельзя. Еще с первого курса, после происшествия с зеркалом Еиналеж, он знал, что Гарри больше всего мечтает о живых родителях и своей семье.

— Но почему?! — забывшись, в отчаянии выкрикнул Гарри и тут же услышал чьи-то шаги в соседнем коридоре.

Попасться Филчу или Амбридж с ее подпевалами после отбоя не хотелось, и он быстро юркнул в находящийся неподалеку потайной переход. Пройдя немного вверх, Гарри очутился на другом этаже. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что в коридоре никого нет, он устремился в факультетскую гостиную, не желая быть пойманным.

Добравшись без приключений до гриффиндорской башни, Гарри быстро отчитался друзьям, что в процессе отработки драил полы в тренировочном зале слизеринцев, и, пожелав всем спокойной ночи, ретировался в спальню. Там, быстро раздевшись, он улегся в кровать, отгораживаясь от мира бордовым пологом.

Засветив слабенький огонек Люмоса, Гарри невидящим взглядом уставился в потолок. На него накатила странная апатия. Он чувствовал себя последней сволочью: своим неверием сегодня расстроил мать, который день обманывал друзей. К тому же, Гарри никак не мог принять тот факт, что Дамблдор оказался не добрым дедушкой-волшебником из чудесной сказки.

Он потряс головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли, но это не помогло. Гарри не понимал — зачем? Зачем Дамблдору понадобилось врать и держать Лили в заточении? Тут же на ум пришли постоянные недомолвки и недосказанность, которыми чаще всего заканчивались их встречи. Возможно, директор чувствовал себя неловко из-за вынужденного обмана. Вспоминая доброе отношение Дамблдора и внимание, которое тот проявлял к нему, Гарри недоумевал. Директор явно выделял его среди остальных учеников. И Гарри пытался понять, с чем это было связано. Он не верил, что Дамблдор принимал его за «героя», как прочие маги. А вот чувство вины вполне могло того толкнуть на подобное поведение.

— А может, он просто не знал, как этот ошейник снимается? — тихо, чтобы не разбудить спящих одногруппников, прошептал Гарри.

Он решил завтра же расспросить у мамы в подробностях, как она попала к Дамблдору и что помнит о своей птичьей жизни. И тут резко сел в постели, едва не свалившись в проход, вспомнив, что оставил мать в птичьей ипостаси. В памяти всплыли слова Снейпа, что Лили еще плохо контролирует свои обращения. Гарри надеялся, что она все-таки сможет с этим справиться и к завтрашнему дню вернется в свой человеческий облик.

Уже третий вечер подряд оказывался для Гарри полным потрясений и шокирующих откровений. Он нервно хмыкнул. С появлением в его жизни родителей стало только больше тайн, всевозможных загадок и непонятных интриг. Но он не променял бы эти вечера, полные тревог и раскрытия невероятных секретов, на спокойные посиделки с друзьями. У него появилась почти настоящая семья! Снейпа он пока с трудом воспринимал отцом, а вот воспоминания о теплых материнских объятиях Гарри уносил с собой, чтобы они согревали его перед сном.

В глубине души он понимал, что мать не врет про Дамблдора, но продолжал сомневаться. Ведь Лили тоже могла как-то не так понять действия директора, или же просто не все знала о его мотивах. Что-то в этом рассказе не сходилось. Защищая его, Дамблдор отправился в тюрьму, даже не попытавшись спастись. Получается, что он не желал Гарри зла. Но почему при этом столько лет держал у себя Лили, объявив ее своим фамильяром?

Гарри потряс головой. Вечно заботящийся и переживающий о нем добрый волшебник и тюремщик, удерживающий в неволе живого человека, пусть и магическое существо, — эти два образа Дамблдора никак не желали объединяться в один. Для создания целостной картинки ему явно не хватало информации, и Гарри уже пожалел, что так быстро убежал от родителей.

Погруженный в свои мысли, он даже не заметил, как уснул. Ночью ему опять приснилась знакомая уже черная дверь в Министерстве магии. А сам он испытывал сильнейшее, практически, неконтролируемое любопытство и желание проникнуть за нее.

Гарри очень беспокойно спал и проснулся в полностью разворошенной кровати. Неудивительно, что после тревожной ночи, наполненной собственными сомнениями и странным желанием Волдеморта попасть в одну из комнат Министерства, Гарри встал в таком состоянии, словно и не спал вовсе. Голова болела, особенно в области шрама, тело ломило, словно он всю ночь драил вручную Зал славы, да и спать хотелось неимоверно. Судя по пустующей спальне, утро уже было в самом разгаре — никто из соседей не вставал в субботу раньше середины завтрака.

Широко зевая, Гарри прошел в душ и скептически хмыкнул, глядя на свое отражение.

— Да уж… живой покойник, — пробормотал он, разглядывая себя в зеркале. Волосы были всклокочены, под глазами залегли темные тени, кожа какого-то нездорового, синюшно-бледного цвета. Попытавшись привести себя в порядок, чтобы не напугать своим видом мать, Гарри вскоре понял, что это бесполезно. Махнув рукой на свой внешний вид, он быстро оделся и выскочил из спальни, спеша в Большой зал, пока эльфы не убрали со столов остатки еды.

После завтрака он поднялся с друзьями в гостиную. Те, ссылаясь на вечерний рассказ Гарри, опять затеяли перепалку из-за имеющегося в распоряжении слизеринцев тренировочного зала. Рон, естественно, возмущался вселенской несправедливостью, а Гермиона приводила множество доводов, почему не стоит завидовать «этим несчастным». Увлекшись спором, они попытались втянуть в свое обсуждение и Гарри, но он отвечал вяло, витая в своих мыслях и время от времени наблюдая за часами. Когда стрелка показала без четверти полдень, он вскочил.

— Чертова Амбридж со своими отработками! — недовольно буркнул он себе под нос.

— Надеюсь, она не задержит тебя надолго, ведь сегодня суббота, — с сочувствием посмотрел на него Рон.

— Ты что, не знаешь Амбридж? — фыркнула Гермиона. — Да она специально сделает все, чтобы Гарри не смог насладиться выходным днем.

— Угу, — кивнул Гарри, понимая, что подруга права. И добавил тише, чтобы слышали только друзья: — А потом мне еще к Снейпу на окклюменцию идти.

— Так ты же уже был на этой неделе? — удивленно и настороженно посмотрела на него Гермиона.

— Времени мало, потом объясню, — кинул Гарри и поспешил на выход из гостиной. Опаздывать на отработку к Амбридж было так же опасно, как и к Снейпу, если не хуже.

На удивление, розовая Жаба не стала мучить его никакими пыточными приспособлениями. Она лишь ограничилась лекцией о недопустимости опозданий и необходимости неукоснительно выполнять домашние задания. Выговаривая Гарри, она словно невзначай намекнула на то, что Дамблдора, защитника смутьянов и отщепенцев, в школе больше нет, и теперь только от ее благостного настроения зависит судьба Поттера. Затем, с приторно-сладкой улыбкой, попыталась напоить Гарри чаем, попутно задавая какие-то каверзные вопросы, на который тот, как заведенный, твердил: «Не знаю». Вспомнив слова Снейпа о том, что Амбридж просила у него Веритасерум, Гарри от угощения отказался, сославшись на то, что поздно позавтракал, вызвав недовольную гримасу на лице директрисы. Издав мерзкий смешок, она пригласила Филча и с довольным видом передала Гарри в полное распоряжение завхоза до вечера.

Филч заставил его без магии скрести полы в коридорах второго этажа, как раз недалеко от туалета Плаксы Миртл, и явно по наказу Амбридж собирался третировать до самого отбоя.

Вымыв большую часть коридора, Гарри крикнул маячившему неподалеку Филчу:

— Вы не могли бы передать профессору Снейпу, что я не смогу сегодня придти к нему на дополнительные занятия в связи с отработкой?

При упоминании этой фамилии Филча слегка перекосило, и он недовольно проворчал, что отпустит, когда Поттер закончит мыть коридор. Гарри постарался скрыть радостную улыбку и с притворным вздохом вновь принялся за работу.

Когда завхоз все же отпустил его, Гарри понял, что обед давно закончился. В животе урчало, но он решил, что потерпит до ужина, и поспешил в комнаты к Снейпу.

Дверь открылась практически после первого удара, и Гарри с облегчением увидел встречавшую его Лили.

— Мама! — он кинулся к ней в объятия, и тут же ощутил ее настороженность. — Я так рад, что ты смогла перекинуться обратно, а то Снейп говорил…

— Отец, Гарри, — мягко упрекнула его Лили, провожая к дивану. — Северус — твой отец.

— Да помню я, — отмахнулся он. — Но не так-то это просто…

— Я понимаю, — улыбнулась мать, потрепав его по волосам. — Ты какой-то бледный. Что-то случилось?

— Ничего страшного… — Гарри неловко поерзал. Ему была непривычна подобная забота. — Спал плохо. А потом отработка у Амбридж. Она, слава богам, перепоручила меня Филчу.

— Ты хоть обедал? — участливо заглянула ему в глаза Лили.

— Не успел. Сразу после Филча сюда побежал.

— Так дело не пойдет! — она недовольно нахмурилась и вызвала домовика. В комнате тут же появился незнакомый Гарри эльф. Лили распорядилась на счет обеда, и домовик сразу же исчез, чтобы спустя несколько мгновений появиться с подносом, полным всяких деликатесов, от запаха и вида которых у Гарри опять заурчало в животе.

— Поеф фо мной? — набив рот, спросил он у матери.

— Ешь уже, — усмехнулась она, — и не разговаривай с полным ртом.

Уплетая за обе щеки, Гарри ловил на себе ее насмешливые взгляды.

— Фто? — не удержался он от вопроса.

— Я же просила, — хмыкнула Лили. — Просто рада, что у тебя хороший аппетит.

Когда Гарри поел и домовик убрал посуду и остатки еды, Лили поинтересовалась:

— Ты говорил, что плохо спал. Это из-за моего вчерашнего рассказа?

— И да, и нет, — мотнул головой Гарри. — Я думал о Дамблдоре и его отношении. Долго не мог уснуть. Но когда все же уснул, мне опять приснилась эта проклятая дверь!

— Какая дверь? — с удивлением глянула на него Лили.

Гарри рассказал о своей странной связи с Волдемортом и о том, что частенько, особенно во сне, погружается в его сознание. А тот несколько месяцев подряд одержим идеей проникнуть за какую-то дверь в Министерстве магии.

— С этим нужно разобраться, — задумчиво постучала пальцами по подлокотнику дивана Лили. — А Северус знает об этой твоей способности?

— Ага, — кивнул Гарри, — именно поэтому Дамблдор и поручил ему заниматься со мной окклюменцией. Только Снейп не хочет объяснять, что все это значит.

— Ладно, я поговорю с ним. Но тебе сейчас не до Волдеморта и его навязчивых желаний. Я чувствую, как тебя распирает от вопросов, — хитро усмехнулась она.

— В общем, да. Я хотел…

— А, Гарри, ты уже пришел? — в комнату зашел Снейп.

— Уже минут сорок как. — Лили поднялась с дивана и подошла к Северусу, подставив щеку для приветствия.

Гарри заметил, как Снейп прикрыл глаза, вдохнув запах волос Лили. Легко и непринужденно он поцеловал ее, никого не смущаясь. Гарри был поражен, видя обычно строгого и надменного профессора таким непривычно-домашним и нежным. Осмыслить это было трудно, но постепенно он начал понимать, что отец такой же человек, как и другие, и тоже способен на простые человеческие чувства и эмоции.

— Гарри как раз хотел поделиться своими сомнениями про Дамблдора, — объяснила Снейпу Лили и вновь вернулась на диван. — Ну, так что ты хотел спросить?

— Просто… я не понимаю, — Гарри задумчиво почесал кончик носа, — если Дамблдор специально держал тебя в клетке и в том дурацком ошейнике, то почему тогда так хорошо относился ко мне? Ведь он всегда уделял мне внимания больше, чем остальным ученикам, — он перевел вопросительный взгляд на Снейпа.

— Да, есть такое, — кивнул тот, направляясь к двери в спальню. — И именно это вызывает опасения. Пойду, переоденусь.

— Присоединяйся к нам, — позвала его Лили, и обернулась к Гарри. — Пока Северус переодевается, давай, я подробно расскажу о том, что произошло тогда в Годриковой Лощине, а потом вместе постараемся найти ответы на все твои вопросы.

Она начала свой рассказ с появления Волдеморта. Смотря прямо перед собой, Лили вспоминала, как тот истлел в бушующем магическом огне, а она, истратив все силы, обернулась в птицу и была не в состоянии пошевелить даже крылом. О появлении Дамблдора Лили рассказала очень подробно. Слышать все это было для Гарри неприятно и больно. Теперь он знал, что Дамблдор забрал его мать, даже не удивившись, что она Феникс, и уже в школе надел на нее магический ошейник, удерживающий в птичьем теле и полностью блокирующий память о прошлой жизни. Говоря о последующих годах, проведенных в директорском кабинете, Лили плакала. И Гарри всей душой ощущал ее боль и отчаяние.

Чувствуя раздирающие маму эмоции, Гарри придвинулся ближе и неловко обнял, пытаясь поддержать. Но, несмотря на подробный рассказ, растерянность так и не покинула его. Когда Лили замолчала, он спросил:

— Я все равно не понимаю. Неужели Дамблдор настолько хотел иметь ручного Феникса, что мог поступить так жестоко? Но почему же тогда он был так добр ко мне? Что это: чувство вины за то, что скрывал от меня твое существование, или что? Я не понимаю…

— А ты не думаешь, — спросил Снейп, давно уже обосновавшийся в своем любимом кресле, — что, зная о наследии и крови Фениксов, он просто хотел заслужить твою признательность и доверие?

— Но зачем ему это? Ведь у него же уже была мама?

— Лили находилась у него против воли, а держать какое-то магическое существо под влиянием артефакта — весьма рискованно. И, как видишь, сущность Фениксов в Лили все же смогла одолеть действие ошейника. А с тобой Дамблдор неплохо потрудился, и ты предан ему по собственной инициативе. Смотри, ты даже назвал в его честь свой эм… кружок по обучению ЗоТИ. И сейчас, зная, что Альбус причинил Лили, ты все равно пытаешься искать ему оправдания.

— Я вовсе не…

— Ищешь-ищешь, — безапелляционным тоном заявил Снейп. — И это несмотря на все доказательства, которые предоставила тебе мать. Даже учитывая вашу тесную эмоциональную связь, и зная, что Лили говорит правду, ты все равно свято уверен, что что-то тут не так и поведению Дамблдора есть какое-то логическое объяснение. — Гарри почувствовал, что краснеет от слов Снейпа, понимая, что тот каким-то непостижимым образом прекрасно догадался обо всех его чувствах и сомнениях. Он попытался перебить отца, но тот не дал, властно взмахнув рукой и не прекращая своей речи: — Тебе уже пятнадцать лет, Гарри, и пора понимать, что в жизни присутствуют не только черные и белые цвета. Существует еще множество полутонов и всевозможные оттенки. Поступок Дамблдора ужасен. И что бы ни было причиной хорошего к тебе отношения, это не объясняет его эгоизма и, можно сказать, жестокости. Но при этом он действительно пытается бороться против сил зла и даже противостоит Министерству. Но и здесь мы не можем быть уверены в его благих целях. Он очень умный и хитрый политик, который долгие годы держался в тени, исподволь оказывая влияние на магическое общество Британии. Его истинных целей не знает никто. В то же время, как оказалось, Темный Лорд тоже не абсолютный злодей, как привыкло преподносить нам общество, опять же с подачи того самого Дамблдора. Как видишь, все же младенца, тебя, то есть, убивать он не собирался. Но этот благородный порыв не умаляет его жестокости по отношению к Лили, Поттеру и другим магам.

— Северус прав, Гарри, — поддержала Снейпа Лили. — Не бывает абсолютно хороших и абсолютно плохих людей. Я вот тоже обманула Джеймса, фактически, ради собственной выгоды.

— Но ты же сделала это из страха за свою и мою жизнь, — уверенно произнес Гарри, пытаясь приободрить мать. Слова Снейпа многое объясняли и заставляли задуматься. Но ему нужно было время, чтобы до конца осознать и смириться с этой мыслью.

— И, тем не менее, это было подло по отношению к Джеймсу, — мотнула головой Лили. — Ну да ладно, речь сейчас не обо мне. У тебя есть еще какие-то вопросы про Дамблдора?

Гарри покачал головой, решив, что позже еще раз попытается осмыслить поступок и поведение директора. И если в процессе у него появятся вопросы, то он теперь знает, к кому с ними можно обратиться. Теперь у него есть мама! Ну, и отец…

В порыве чувств он вновь кинулся обнимать Лили. Та ласково погладила его по волосам.

— Гарри, — позвал его Снейп, и, дождавшись, когда тот обернется, предупредил: — Может быть, я сейчас напомню тебе Грюма, но он был прав, говоря: «Постоянная бдительность!» Ситуация в стране очень нестабильна. После возрождения Темного Лорда маги разделились на три лагеря: Пожиратели и сочувствующие им, люди Дамблдора — так называемое сопротивление, и прочие обыватели во главе с Министерством. Последняя группа магов самая многочисленная. Они готовы верить любой лжи и сидеть, спрятав голову в песок в надежде, что беда обойдет стороной. И они так же легко заклюют тебя, если ты своей «правдой» попытаешься нарушить их покой. Поэтому прошу — не доверяй никому, кроме самых близких людей! То есть тех, в ком ты абсолютно уверен. И постарайся не слишком лезть на рожон. Я понимаю, тебе, в силу «известности», это трудно, но ты не прилагаешь никаких усилий для того, чтобы не выделяться. И даже более того — специально провоцируешь оппонентов.

— Что я такого делаю? — возмутился Гарри, выпрямляясь на диване.

— Ты провоцируешь Амбридж! — отрезал Снейп. — А ее устами говорит сам министр. Настраивая против себя Министерство, считай, что ты идешь против подавляющего большинства серой массы обывателей.

— После ареста Дамблдора я вообще веду себя тише воды, — насупившись, парировал Гарри.

— А в чем причина твоей отработки у Амбридж? — прищурившись, едко поинтересовался Снейп.

— Проспал на урок и не сделал домашнее задание, — чувствуя, как краснеет, буркнул Гарри.

— Ох, — всплеснула руками Лили, — это из-за наших встреч! Тебе некогда делать уроки, а мы уже несколько вечеров засиживаемся допоздна.

— Но мы же не просто так болтаем, — покачал головой Гарри, который эти вечера с матерью не променял бы ни на какие уроки.

— И, тем не менее, домашние задания никто не отменял, — наставительно заметил Снейп. — А у тебя еще и экзамены скоро. К ним тоже нужно готовиться.

— Ты говоришь так же, как Гермиона, — недовольно проворчал Гарри.

— И мисс Грейнджер абсолютно права! — кивнул Снейп. — Она, конечно, бывает невыносима, когда строит из себя этакую всезнайку, но ее отношение к учебе все же вызывает уважение.

— А что если ты будешь приходить к нам с учебниками и готовиться здесь? — предложила Лили. — И если вдруг возникнут какие-то вопросы, мы с Северусом всегда сможем тебе помочь.

— Во-первых, ученики должны самостоятельно делать домашние задания, — возразил Снейп. — А во-вторых, слишком частые посещения Поттером моих личных комнат могут вызвать ненужные вопросы. Нет, я не против того, чтобы Гарри приходил к нам, — тут же поправился он, — но нужно придумать что-то, чтобы это не бросалось в глаза.

— Я могу приходить под мантией-невидимкой, — предложил Гарри. Он не был в восторге от того, чтобы каждый день видеться с отцом, но не мог отказаться из-за этого от общения с матерью.

— А что ты скажешь друзьям? Вы же все время, насколько я знаю, были неразлучны, — изучающе посмотрел на него Снейп.

— Я не обязан им отчитываться, — с вызовом глянул в ответ Гарри. — Но если ты не хочешь, чтобы я приходил…

— Вот только не нужно меня шантажировать! — поднялся Снейп.

— Тихо-тихо, мальчики, не ссорьтесь. — Мать погладила Гарри по руке и укоризненно посмотрела на Снейпа. — Северус, ну что ты, в самом деле?

— Нужно соблюдать осторожность, а Гарри, судя по всему, совершенно не понимает, что это такое, — не уступал тот, но все же сел обратно.

— Конечно не знаю, — ехидно протянул Гарри. — Только нам полгода удавалось собираться прямо под носом у Амбридж, и если бы нас не предали, то фиг бы она нас поймала.

— Выбирай выражения! — строго произнес отец.

— Так! Успокоились! Оба! — Лили выпрямилась на диване и сразу стала напоминать Гарри строгую учительницу. — Какая муха вас укусила? На эти бессмысленные споры мы тратим драгоценное время, которое могли бы провести с большей пользой. У Гарри есть мантия-невидимка. Вот и отлично, сын, используй ее. А ты, Северус, успокойся и не делай из мухи слона! Не надо утрировать — сейчас все не так уж плохо. Будь Дамблдор на месте, нам пришлось бы вести себя гораздо осторожнее.

Гарри невольно передернулся от последних слов матери. Он все еще не мог привыкнуть, что она воспринимает Дамблдора врагом. Но то, как Лили несколькими словами утихомирила отца, вызвало восхищение. Гарри еще никогда не видел, чтобы кто-то мог так ловко осадить Снейпа. Тот же в ответ на выговор Лили лишь закатил глаза, однако не стал больше спорить. Гарри с трудом подавил желание улыбаться, чтобы не спровоцировать новую ссору.

— Гарри, — обратилась к нему мать, — постарайся все же не раздражать Амбридж без причины. Она, конечно, та еще мразь, но власть в школе принадлежит ей. К тому же, тебе сейчас совершенно не нужно привлекать лишнее внимание. Хорошо? Поверь, я знаю, как тяжело изображать нормальное отношение к человеку, которого ненавидишь. Но я уверена, ты сможешь. Ты же наш с Северусом сын!

— Я постараюсь, — улыбнувшись матери, кивнул Гарри. Ради нее он готов был даже создавать видимость любви к розовой Жабе, но надеялся, что такие жертвы не понадобятся.

— Вот и хорошо, — потрепала его по волосам Лили. — До ужина осталось не так уж много времени. Если ты не устал, мы бы с Северусом хотели узнать поподробнее, что произошло на кладбище при возрождении Волдеморта?

— Да, — подтвердил Снейп, — а потом нам с тобой нужно быть на ужине.

— А может, я не пойду…

— Нет, Гарри, — покачал головой отец, — к сожалению, нельзя.

— Мне тоже хочется видеть тебя как можно чаще, — Лили подхватила пальцами его за подбородок, заметив, что Гарри от разочарования опустил голову. — И я надеюсь, что у нас будет на это достаточно времени летом. А сейчас необходимо соблюдать меры безопасности.

Гарри опять кивнул, все еще пребывая в унынии. Он думал, что сегодня сможет побыть с матерью до глубокой ночи, ведь завтра не нужно рано вставать. Но, видимо, у родителей были другие планы, в которых ему места не было.

— Эй, ты чего там себе надумал? — похлопала его по руке Лили, вырвав из невеселых мыслей. — Северусу по долгу службы положено присутствовать на всех приемах пищи в Большом зале, все же, он декан. А тебе, наверное, тоже нужно иногда проводить время с друзьями?

— Да, конечно, — с сарказмом произнес Гарри, — я все понял. Так что вы там хотели про Волдеморта узнать?

— Гарри! — начал Снейп.

Но Лили не дала ему договорить.

— Не нужно обижаться на нас, — покачала она головой, сжав ладонь сына. — Мне просто кажется, что из-за нас ты забросил своих друзей. Но если хочешь побыть с нами, то сразу после ужина прибегай. Только постарайся соблюдать осторожность.

— А я точно вам не помешаю? — все еще настороженно спросил Гарри.

— Конечно нет, — фыркнула Лили, и он в который раз поразился тому, как же молодо она выглядит. — Северус, скорее всего, закроется в своей лаборатории или засядет за проверку ваших работ, а мне все равно будет нечем заняться.

— Ну, тогда я приду, — не в силах скрыть радость в голосе, пробормотал Гарри.

— Приходи-приходи, — хмыкнул Снейп, — я как раз собираюсь проверять эссе пятого курса. — И тут же добавил, заметив испуганный взгляд Гарри: — Что там? Совсем беда? Вот и разберем твои ошибки на месте.

— Мне кажется, не все так плохо. — Гарри смущенно отвернулся. — Когда я перестал цепенеть от одного твоего вида, мне стало как-то легче думаться на зельеварении.

— Ай-ай-ай, Северус, — помахала Лили пальчиком у Снейпа перед носом, — это же надо так запугать учеников, чтобы у них в твоем присутствии все знания из головы вылетали.

— Вообще-то, на большинство студентов методы запугивания действуют с точностью до наоборот: они вспоминают даже то, чего никогда не знали. Это только Гарри и Лонгботтом почему-то все забывают, — хмыкнул он. — Хотя, нужно еще проверить, а знали ли они что-то…

— Между прочим, все зелья я всегда варил сам, и только ты…

Но договорить Гарри не успел. В комнату прямо через стену влетела какая-то призрачная птица, отдаленно напоминающая Феникса, и, зависнув прямо перед Снейпом, произнесла голосом Дамблдора:

— Северус, не забудь покормить ужином Бродягу. Он будет ждать в конуре, — оставив сообщение, Патронус тут же растаял в воздухе.

— Чтоб его дементор в зад поцеловал! — выругался Снейп и, вскочив, нервно прошелся по комнате.

— Бродяга — это же Сириус? — Лили задумчиво смотрела перед собой.

— Ну да, — Снейп мотнул головой, словно отгоняя назойливую муху. — Значит, Дамблдор будет ждать меня на Гриммо… Так вот где он окопался.

— Зачем ты ему? — взволнованно посмотрела на него Лили. — Может, он о чем-то догадался?

— Сомневаюсь… — он продолжал нервно вышагивать по комнате. — Скорее всего, ему нужна информация о Темном Лорде или же о Гарри. Вот тебе и поужинал спокойно! Ладно, что гадать. Нужно пойти быстро перекусить и отправляться. Еще у Амбридж отпрашиваться.

— Зачем? — в один голос произнесли Лили и Гарри.

— Потому что и.о. директора обязала всех преподавателей отчитываться, когда они соизволят уходить из школы, — передернул плечами Снейп.

— Весело! — фыркнул Гарри.

— Совсем мозги поплавились от важности? — возмутилась Лили.

— Ладно, что сейчас обсуждать, — мотнул головой Снейп. — Нужно идти. Пойдем, Гарри, ты первый.

Гарри обнял мать, шепнув ей, что после ужина вернется, и выскочил за дверь. Зайдя за угол, он услышал хлопок двери и торопливые шаги отца. Гарри прибавил ход, не желая идти вместе с ним. Ему было интересно, что стало причиной вызова Снейпа. Рассказ родителей серьезно поколебал его веру в Дамблдора, и сейчас Гарри с опасением ждал результатов встречи отца и директора. Но с другой стороны, ему и самому хотелось встретиться с Дамблдором и выявить в его поведении какие-то странности, чтобы отбросить последние сомнения.

Вдруг Гарри вспомнил, что после ужина Лили останется одна, и они смогут впервые поговорить без присутствия Снейпа. Эта мысль вызвала радостную улыбку, и он почти вприпрыжку побежал в Большой Зал, стремясь скорее поужинать.

* * *

Дамблдор раздраженно расхаживал по гостиной дома Блэков. Днем он вызывал к себе МакГонагалл и остался недоволен новостями, которые она принесла. Амбридж вовсю пыталась захватить в Хогвартсе власть, третируя учеников и преподавателей. Собственно, Дамблдору было начхать на большую часть учеников. Ему даже была некоторая выгода от произвола Амбридж. Ведь рано или поздно все школьные происшествия доходят и до родителей. И он очень рассчитывал, что происходящее в Хогвартсе даст ему дополнительные очки в предстоящей борьбе с Фаджем.

Однако Альбуса совершенно не устраивало, что Поттер остался на растерзание этой министерской подпевале. Дамблдор прекрасно знал вспыльчивый и немного бесшабашный характер Гарри. И справедливо опасался взрыва с его стороны и каких-то необдуманных поступков, которые могут привести к исключению из школы или же административным взысканиям. Как бы Поттера ни пугали, уж Альбус-то знал, что никакой Азкабан ему не грозит, ведь мальчишка был еще несовершеннолетним. Но Дамблдор опасался, что без присмотра Гарри может вновь увязнуть в какой-нибудь глупой авантюре. А это было бы нежелательно. Ведь он собирался растить из Поттера последователя и личного помощника, поэтому «герой» с подпорченной репутацией был ему невыгоден. А пока его можно отлично использовать как щит между магическим обществом и угрозой в лице Волдеморта.

Хмыкнув пришедшей в голову идее, Дамблдор остановился у стола и, обмакнув перо в чернила, быстро написал на пергаменте несколько строк. Мысль о щите прекрасно ложилась в основу очередной статьи, которая описывала бы заслуги Гарри перед магами. С грамотной подачей эта публикация послужит хорошим щелчком по носу Фаджу, который весь год беспрерывно проходился в прессе по вменяемости Поттера.

От написания статьи Дамблдора отвлек шум в прихожей: портрет Вальбурги опять исходил ядом, поливая потоком отборной брани пришедшего посетителя.

Дамблдор вышел из гостиной и перегнулся через перила. Внизу стоял Снейп и с невозмутимым видом выслушивал перемежающуюся ругань Блэков: Сириуса, гневно размахивающего руками, и его матушки, злобно притопывающей ногой.

— Если ты закончил, — в наступившей паузе раздался спокойный голос Снейпа, — позволь пройти. Меня вызывал Альбус. — С этими словами он поднял голову вверх, словно почувствовав направленный на него взгляд.

— Северус, мой мальчик, — быстро изобразив на лице дежурную улыбку, радостно проговорил Дамблдор, — я давно тебя жду, поднимайся.

Насмешливо хмыкнув ошарашенному Блэку и полностью проигнорировав очередной вопль Вальбурги, Снейп с ровной как палка спиной быстро поднялся на второй этаж.

Альбус недовольно покачал головой, заметив, что Северус смело зашел в гостиную и занял его кресло. Дамблдор специально поставил его боком к огню, чтобы удачнее наблюдать за собеседником. Теперь же ему с тяжелым вздохом пришлось сесть прямо напротив камина.

— Чаю? Свежей сдобы? — вежливо, словно хозяин дома, предложил он. Но Снейп отрицательно мотнул головой. Альбус с трудом сдержал порыв закатить глаза: Северус, как всегда, демонстрировал свой упрямый и независимый характер. — Ну что же, тогда перейдем сразу к делу. Я пригласил тебя, чтобы узнать, как обстановка в школе и в стане Волдеморта.

Снейп не стал манерничать. Он кратко и сухо изложил известную ему информацию. По поводу поведения Амбридж он практически слово в слово повторил рассказ МакГонагалл, за исключением того, что говорил безэмоционально, сообщая только факты. Впрочем, все это Дамблдор и так уже знал. Его немного напрягало затишье в стане Волдеморта. Тот явно затаился, что-то выжидая, и это Альбусу категорически не нравилось. Сейчас, когда обстановка в Британии накалилась до предела, любой ход со стороны Тома послужил бы очередным камнем, брошенным в крышку гроба «Министра Фаджа», и был на руку Альбусу.

Когда Северус закончил отчет, Дамблдор покачал головой.

— Во всем этом, конечно, мало хорошего. Ну да ладно, время покажет, кто прав… — он сделал многозначительную паузу и продолжил доверительным тоном: — Я очень рад, что ты так быстро откликнулся на мой зов, потому что хотел поговорить с тобой о Гарри.

— Поттере? — Снейп весь подобрался в кресле, словно перед прыжком.

Альбус с трудом удержался, чтобы не скривиться. Временами бескомпромиссность Снейпа доставляла ему немало проблем.

— Да, Северус, о Гарри Поттере. Насколько мне стало известно, вы с Амбридж чуть ли не соревнуетесь, кто из вас назначит Гарри больше отработок, — укоризненно покачал головой Дамблдор. — И, судя по всему, ты лидируешь в этом противостоянии. Тебе не кажется, что после всех перипетий последнего года стоило бы относиться к мальчику более лояльно? Он и так немало вытерпел.

— Я не собираюсь делать поблажек провинившемуся студенту, будь он хоть трижды героем и кавалером ордена Мерлина первой степени, — медленно и отчетливо выговаривая каждое слово, недовольно произнес Снейп.

— Мерлин упаси, я и не прошу, — махнул рукой Дамблдор, пристально вглядываясь в спрятанное в тени лицо Снейпа. — Но, может быть, ты относишься к нему несколько предвзято из-за его фамилии? Только не забывай, что он и сын Лили тоже.

— При чем тут фамилия? Если человек провинился и заслужил наказание, то он его получит, кем бы он ни был, — судя по интонации, недовольно скривился Северус. — Что же до Поттера, то ваши сведения неверны, и ходит он ко мне не только на отработки. На этой неделе я дважды приглашал его на занятие окклюменцией. Кажется, наши уроки наконец-то сдвинулись с мертвой точки. Я не понимаю, почему Поттер не пресек слухи об отработках, но мы условились, что он будет говорить всем о дополнительных занятиях по зельям.

— О! — Дамблдор еще не понял, радоваться ему или огорчаться подобной новости. С одной стороны, ментальные науки давались далеко не всем, и успехи в этой сфере означали, что у мага очень неплохой потенциал. Но с другой — теперь Альбус лишался возможности в любой момент заглянуть в сознание Гарри, чтобы направить того в нужное русло. — Это хорошая весть! Но постарайся не слишком нагружать его дополнительными занятиями, все же у Гарри экзамены на носу. И да… — Дамблдор встал и прошел к столу. Порывшись в стопке пергаментов, он извлек оттуда заранее приготовленное письмо. — Я хотел передать его с Минервой, которая приходила чуть раньше, но не успел написать. Не мог бы ты отдать это послание Гарри, когда тот придет на следующее занятие. Думаю, он будет доволен.

Северус поднялся и спрятал свиток в карман.

— Если это все, то я, пожалуй, пойду.

— Пока да, — кивнул Дамблдор и сел обратно в кресло. — Ты уж прости старика, не пойду тебя провожать, что-то сегодня слишком разболелась спина.

Снейп кивнул, попрощался и вышел за дверь, плотно прикрыв ее. Альбус тяжело вздохнул. С Северусом всегда было нелегко, слишком уж он своеволен и независим. Причем, в отличие от того же Блэка, его слова и поступки всегда логически обоснованы, и уговорить Снейпа отступиться от некоторых принципов практически невозможно.

Дамблдор задумчиво смотрел в огонь, пытаясь оценить последнюю новость. Успехи Гарри в окклюменции оказались для него неожиданностью. Зная о многолетней вражде Снейпа и Поттера, он надеялся, что при такой антипатии им не удастся добиться результатов при изучении этой тонкой ментальной науки. Теперь оставалось только пожалеть об упущенных возможностях и о том, что не стал обучать Поттера самостоятельно. Но с другой стороны, в этом был и некоторый плюс: теперь Гарри не сможет подвергнуться отрицательному внушению недругов и «доброжелателей», что пойдет ему только на пользу.

Сделав подобные выводы, Альбус решительно пересел за стол, обдумывая дальнейший план статьи о мужественном юноше Гарри Поттере, не признанном магическим миром. И лишь он — Альбус Дамблдор — смог оценить истинный потенциал этого одаренного ребенка. Хмыкнув, он быстро принялся записывать пришедшие в голову мысли. Время от времени Дамблдор кривился от боли в пояснице. Эти неприятные ощущения заставляли его с досадой вспомнить маленький фиал со слезами Феникса, оставленный в его личных комнатах в Хогвартсе.

Северус, стараясь подавить раздражение, вызванное визитом к Дамблдору, стремительно шел по коридорам Хогвартса. Он внимательно прислушивался к малейшим шорохам и всматривался в колыхающиеся по углам тени, в надежде поймать нарушителей порядка, гуляющих ночью после отбоя. К счастью, сегодня была не его очередь патрулировать коридоры. Хотелось поскорее оказаться рядом с Лили. Северус лишь сейчас осознал, какое умиротворяющее воздействие она оказывает на него.

Лили сидела на диване и заворожено всматривалась в пламя камина. Но стоило Северусу закрыть дверь, как она тут же обернулась, окинув его тревожным взглядом.

— Ну как все прошло? Что Дамблдор хотел от тебя?

— Скучает по Хотвартсу, — усмехнулся Северус, присаживаясь рядом с ней. Лили не преминула этим воспользоваться и тут же перебралась к нему на колени. Обняв ее, он подробно рассказал о прошедшей встрече. Напоследок Северус достал из кармана мантии письмо. — Вот, Альбус просил передать Гарри.

Лили повертела в руках запечатанный пергамент, внимательно рассматривая.

— Что-то у меня нехорошее предчувствие. — Положив письмо на диван, она настороженно посмотрела на Северуса. — Зачем бы ему писать Гарри?

— Не знаю, — пожал плечами тот и крепко прижал Лили к себе, с наслаждением вдохнув запах ее волос. — Думаю, не стоит вскрывать письмо без Гарри, хотя, не спорю, — интересно узнать, что же пишет Дамблдор.

— Я бы и не стала рисковать доверием сына, — кивнула Лили и слегка потерлась головой о подбородок Северуса. — Он и так еще не совсем привык к присутствию родителей в своей жизни. А ведь Гарри уже достаточно взрослый мальчик… — голос ее дрогнул. Сделав глубокий вдох, она продолжила: — Он рассказал мне о возрождении Волдеморта… как все это происходило там, на кладбище.

Северус поцеловал Лили в висок, буквально кожей ощущая ее волнение и печаль.

— Все было так ужасно?

— Хуже не придумаешь, — покачала она головой. — Я не понимаю, каким чудом Гарри уцелел в этой схватке. Возможно, кровь Фениксов дала о себе знать. К тому же, судя по рассказу Гарри, их палочки на самом деле имеют одинаковую сердцевину и ведут себя при столкновении странно. Получается, что при прямом соприкосновении магических потоков они не могут причинить друг другу вред. Помнишь, как было во время нашего с Гарри спарринга? — Северус кивнул и она продолжала: — Видимо Дамблдор все же не обманул, и в палочке Волдеморта на самом деле перо Феникса. Только интересно, откуда директор знает столько о волшебных палочках своих учеников?

— Я не думаю, что его интересуют сердцевины палочек всех учащихся, — хмыкнул Северус. — А об особо выдающихся учениках он вполне мог расспросить Олливандера. Ведь тот не дает никакого обета, продавая детям палочки, поэтому не обязан хранить в тайне эту информацию.

— И все равно не понимаю… — Лили вопросительно посмотрела на Северуса. — Сердцевина палочки служит проводником магии и должна быть родственна способностям волшебника. Как Волдеморт может успешно пользоваться палочкой, имеющей сродство к светлой магии?

— Да, это совершенно не вяжется с его характером и непреодолимой тягой к черной магии, — кивнул Северус. — Но пока нам не дано узнать ответ на этот вопрос. Лучше скажи мне вот что: Гарри рассказывал о самом ритуале возрождения?

— Конечно, причем, очень подробно. — Лили прикрыла глаза. — Я чувствовала, как тяжело ему дается этот рассказ. Но по мере того, как он делился своими страхами и переживаниями, ему становилось заметно легче.

— Понимаю. — Северус легонько погладил Лили по волосам, пытаясь передать свою заботу и поддержку. — Гарри — смелый юноша, которому, несмотря на возраст, многое пришлось испытать в жизни. Не каждый взрослый маг с достоинством выйдет из таких неприятностей. Хотя характер у него совершенно невыносимый, — усмехнулся он. — Что касается возрождения Темного Лорда… Ты не перескажешь мне поподробнее, что там происходило?

Лили кивнула и, устроившись поудобнее, начала рассказ, стараясь не упустить ни одной детали, услышанной от сына.

— Так, подожди минутку, — вдруг перебил ее Северус. — То есть зелье полыхнуло черным огнем, перед самым появлением из котла Темного Лорда?

— Ну да. Гарри сказал, что даже отшатнулся, хотя языки пламени не смогли достать до него, потому что котел стоял на некотором расстоянии.

— А Хвост мне про это ничего не говорил, — задумчиво пробормотал Снейп. — Хотя если он был оглушен болью в изуродованной руке, то, вероятно, мог и не заметить странного пламени, но сомнительно…

— Почему? И что это меняет? — удивленно глянула на него Лили.

— Помнишь, я рассказывал, что Лорд дал задание разобраться, что пошло не так? Он хочет понять, почему возродился в таком страшном, мутировавшем теле. И в этом он обвиняет Хвоста. Только, чтобы устранить причину, нужно знать, где тот напортачил: неправильно провел ритуал или намудрил с зельем. — Лили кивнула и Северус продолжил: — Для этого мне нужно знать все подробности возрождения. И если остальные нюансы в рассказах Хвоста и Гарри совпадают, то про черное пламя я слышу впервые. Хотя воспоминания Питтегрю я просматривал в Омуте памяти. Не понимаю, почему он не видел этого огня?..

— Как же неприятно осознавать, — скривилась Лили, — что друг Джеймса мог так низко пасть: предать друзей и перейти на сторону Темного Лорда. А ведь мы общались с ним довольно тесно. Нет, он, конечно, всегда был немного трусоват, но предательство… не понимаю.

— Ни ты, ни я не знаем, что там произошло на самом деле, но… — Северус задумчиво посмотрел на Лили, — есть в поведении Хвоста почти незаметные глазу странности. Если бы ты сейчас не озвучила свои сомнения, я вряд ли бы обратил внимание на это. Ведь я не настолько хорошо знаю Петтигрю. Он всегда казался незаметной серой тенью Поттера и Блэка.

— И что за странности? — Лили села поудобнее, чтобы не оборачиваться постоянно и смотреть прямо в глаза Северусу.

— Прямые приказы он исполняет как послушная марионетка. Беспрекословно и точно, словно зачарованный на послушание. Я всегда думал, что это из-за страха и благоговения перед Темным Лордом. Но… если приказ позволяет некоторую свободу действий, то, кажется, будто Хвост сопротивляется, тяня время и придумывая всевозможные уловки, чтобы не выполнять его.

— И что это значит? — заинтересованно спросила Лили.

— Очень похоже на действие какого-то подвида Империо.

— То есть ты хочешь сказать, что Петтигрю под заклятием? — в волнении Лили приподнялась с колен.

— Вряд ли, — покачал головой Северус. — Заклятие бы спало в момент развоплощения Темного Лорда. Тут что-то сильнее. Что-то позволившее сохранить подчиняющие узы спустя столько лет, причем даже в отсутствии Темного Лорда. Метки за эти годы и то стали едва видны, и, заметь, никто из Пожирателей не кинулся разыскивать и возвращать господина. А Питтегрю это сделал. При том, что его вообще никто не помнит в рядах преданных соратников.

— Получается, что Питер чем-то околдован, да?

— Я не знаю всех видов подчиняющих уз, но поведение Петтигрю чем-то напоминает тех, кто подпал под действие «рабского ошейника». Слышала о таком? — Лили помотала головой. — Это артефакт, связывающий волю и заставляющий служить хозяину, надевшему его.

— Ох! — Лили всплеснула руками и, вскочив с колен Северуса, взволнованно прошлась по комнате. — Бедный Питер! Но если это так, ему нужно как-то помочь.

— Не забывай — подобных артефактов множество, и я не берусь судить, что конкретно было использовано. К тому же, подобную вещицу может снять только хозяин, потому что для постороннего человека она просто-напросто не будет видна. Но опять же, это всего лишь мои предположения. Может, Питтегрю вполне добровольно служит Темному Лорду и осознанно предал своих друзей.

Лили внимательно посмотрела на Северуса и, тяжело вздохнув, села рядом, привалившись к его плечу.

— Знаешь, — немного помолчав, задумчиво проговорил Снейп, — я вот что подумал насчет возрождения Темного Лорда. — Лили подняла на него взгляд и он, тщательно взвешивая слова, попытался объяснить пришедшую в голову мысль: — Смотри, палочка у него с пером феникса, если полагаться на слова Дамблдора и ее странное поведение во время поединка с Гарри. Зелье при возрождении полыхнуло черным пламенем, которое не видел Хвост, но отчетливо разглядел сын. Может, Темный Лорд тоже как-то связан с Фениксами?

— Не многовато ли Фениксов для магической Британии? — с сомнением посмотрела на него Лили.

— Многовато, — кивнул Северус, — я не говорю, что он именно Феникс, но, вполне может быть, в его крови что-то такое есть. Тем более, для возрождения он брал кровь… — Вдруг Северус резко вскочил и принялся нервно расхаживать по комнате. — Точно! Вот оно! Гарри — Феникс — светлое магическое существо, дарующее жизнь. Значит, Темному Лорду ни в коем случае нельзя было использовать его кровь для возрождения! У него душа слишком черна и искорежена, чтобы принять в себя магию светлых существ. И никакое зелье ему теперь не поможет! Единственный способ для него — вливание крови темных существ, чтобы поддерживать жизнеспособность своего тела.

— Стоп-стоп-стоп! Северус, подожди! — испуганно вскочила Лили. — Ты же не собираешься рассказать Темному Лорду, что Гарри — Феникс?

Северус резко остановился и удивленно посмотрел на нее.

— За кого ты меня принимаешь? — немного обиженно и слегка надменно сказал он. — Я никому не позволю причинить зло сыну и тебе! Но есть вероятность, что принимая зелье на основе крови темных существ, Лорд вернет себе способность мыслить здраво. Его не интересуют мои эксперименты, для него важен результат. И, естественно, я не собираюсь рассказывать на основании чего пришел к таким выводам.

— А не проще ли его отравить? — печально усмехнулась Лили, вызвав недоумевающий взгляд Снейпа.

— Не уверен, что это поможет, и он действительно умрет, — покачал Северус головой. — В прошлый раз он, полностью сгорев, умудрился как-то возродиться. И я не знаю, что не позволило его душе уйти за грань. Пока мы не выясним этого, предпринимать каких-то попыток к его уничтожению нельзя.

— Ты прав, — с сожалением согласилась Лили.

— А вот вернуть ему хоть толику былой адекватности можно попытаться.

— Ты уверен, что от этого не станет хуже? Да и где ты возьмешь кровь темных существ?

— Если прием такого зелья уймет его жажду встречать всех входящих Авадой или Круцио, то, думаю, это пойдет только на пользу. А кровь — это уже не моя забота. Я даю список ингредиентов, мне их приносят, — пожал плечами Северус.

— Экое ты бездушное создание! — фыркнула Лили, но глянув на нее, Снейп увидел, что она пытается скрыть улыбку.

— Уж, какое есть, смирись с этим! К тому же еще и хищное, — в тон ей ответил он.

— Что значит — хищное? — с любопытством спросила Лили.

— Пойдем спать, уже поздно. — Северус встал с дивана, но любимая потянула его за руку обратно.

— Э нет, давай-ка ты мне потихоньку начнешь открывать свои многочисленные тайны, — непререкаемым тоном, смягчив его улыбкой, попросила она.

Северус глубоко вздохнул. Не то чтобы он хотел утаить от Лили свою способность обращаться в огромную черную кошку. Но ему было странно рассказывать об этом, потому что никто пока не знал о его способностях к анимагии. Впервые озвучить кому-то свою тайну, пусть и любимой женщине, было немного страшно и волнующе.

— Я бы не сказал, что у меня так уж много тайн от тебя, — хмыкнул Северус, пытаясь скрыть свою нервозность. — Но об этой моей особенности не знает никто.

— Заинтриговал!

— Стараюсь, — усмехнулся он и отошел на середину комнаты. — Только, если что, не кричи громко, у меня слишком чувствительные уши.

Заметив шокированный взгляд Лили, Северус нервно улыбнулся и, больше не раздумывая, плавно перетек в звериный облик.

— Ох! — громко воскликнула Лили, но тут же зажала себе рот ладонью.

Северус втянул носом воздух, чихнул от обилия запахов всевозможных зелий и ингредиентов, и, видя, что Лили особо не испугалась, мягкой поступью ринулся к ней.

* * *

— Какая прелесть! — восторженно, стараясь говорить тихо, произнесла Лили, любуясь плавными, грациозными движениями приближающейся пантеры. Сначала осторожно, а затем все более уверенно она принялась наглаживать спину и бока огромной черной кошке, с удовольствием зарываясь пальцами в густой мех. Когда Лили почесала ей за ухом, пантера издала звук, поразительно похожий на урчание обычного домашнего кота, только более раскатистый и утробный. — Киса! Пушистая! — ласкала она зверя, а тот продолжал громко выражать свое удовольствие, с готовностью подставляясь под ее руки. — Иди сюда, — позвала его Лили, присаживаясь на диван.

Пантера в один прыжок оказалась рядом и улеглась ей на колени.

— Ну и тяжелая зверюга! — охнула от неожиданности Лили.

Гладя мягкий, шелковистый мех, она чувствовала, что успокаивается и засыпает, убаюканная равномерным утробным урчанием.

Проснулась Лили от ощущения, что куда-то плывет по воздуху. Открыв глаза, она тут же заметила над собой растрепавшиеся черные волосы Северуса и его красиво очерченные губы — он вновь был человеком и явно нес ее в спальню.

— Мне это приснилось? — сонно спросила она, обняв любимого за шею, чтобы ему было удобнее. — Что ты — огромная черная пантера?

— Можешь считать, что приснилось, — усмехнулся Северус.

— Нет, так не интересно, — хитро улыбнулась Лили. — Мне, может, всегда хотелось иметь пушистого домашнего питомца, а тут — огромная ручная пантера! Нет-нет, так не пойдет! Я хочу, чтобы длинными зимними вечерами она меня согревала своим теплом и снимала стресс своим урчанием.

— Я не урчал! — обиженно отозвался Северус, положив Лили на кровать.

— Еще как урчал, — хмыкнула Лили, не выпуская его из своих объятий. — Не спорь со мной. И раз не хочешь принимать от меня ласки в зверином облике, то просто обязан меня поцеловать!

Северус закатил глаза и усмехнулся. Затем склонился, пристально рассматривая Лили и коснулся легким поцелуем ее губ.

— Нет, если бы меня так поцеловал твой кошак, было бы нормально — все же я не страдаю зоофилией, но получить такой целомудренный поцелуй от любимого мужчины… — Она, хитро на него поглядывая, покачала головой.

Северус слегка отстранился, приподняв бровь в немом вопросе. Затем хмыкнул и аккуратно прилег рядом, несколько долгих секунд настойчиво всматриваясь в глаза Лили и, видимо на что-то решившись, приник к ее губам в горячем, страстном поцелуе.

Лили чувствовала, как Северус борется с собой, желая большего, но опасаясь отпустить себя. Прижавшись к нему, она попыталась показать, что не оттолкнет, не обидится, и не будет жалеть, если он зайдет дальше привычных уже поцелуев. Стараясь максимально открыть соединяющий их канал связи, Лили хотела на эмоциональном уровне дать понять любимому, как ей хорошо рядом с ним.

— Лили, перестань, мне и так трудно сдерживаться, — взмолился Снейп, чуть отстранившись от нее. Он выглядел сейчас очень сексуально, с расширенными от возбуждения зрачками, затопившими радужку, сбившимся дыханием и чуть припухшими губами.

Лили не хотела, чтобы Северус останавливался. Слишком долго они сдерживали себя и свои порывы. Пристально глядя ему в глаза, она заметила в черной глубине их изумрудно-золотистые всполохи. Вздохнув, она вновь прижалась к нему, шепча в самые губы:

— А тебе не кажется, что нам и не нужно этого делать? Сдерживаться… Мы одна семья, у нас уже взрослый сын, так что мешает нам быть вместе?

— Кроме войны, которая вот-вот грянет, в принципе, ничего, — тяжело усмехнулся он.

— Вот поэтому нужно пользоваться моментом, пока у нас еще есть такая возможность, — уткнулась Лили в него лбом. — Неизвестно, как все повернется. Неужели ты не понимаешь этого?

— Я очень тебя хочу, и ты прекрасно видишь, как мне тяжело сдерживаться, — таким же тихим шепотом произнес Северус. — И с каждым днем эта выдержка дается мне все труднее. Но я не хочу, чтобы ты сожалела… если вдруг со мной что-то случится… Беготня между ставкой Темного Лорда и штаб-квартирой Ордена вряд ли доведет до добра.

— Не смей об этом даже думать! — вскинулась она, внимательно вглядываясь Северусу в глаза. — Ты теперь не один. Вместе мы что-нибудь придумаем. Я не собираюсь, как примерная жена варить обеды пока ты будешь рисковать жизнью. Молчи! — видя, что он пытается возразить, закрыла Лили ему рот ладонью. — Я гораздо больше буду жалеть об упущенных возможностях, если ты так и будешь проявлять свою хваленую выдержку. А в образе кошки у тебя волоски мягче, — неожиданно сменила она тему, вновь обхватывая его за шею.

— Значит, тебе понравился мой зверь? — добавив в голос рычащих ноток, игриво спросил Северус.

— Очень, — облизнулась Лили, — он такой мягкий, пушистый, приятный на ощупь…

— Значит на ощупь, говоришь? — хмыкнул Снейп. — Нет, определенно я хочу, чтобы ты сравнила кто из нас лучше. — И он вновь склонился к ее губам, втягивая в страстный глубокий поцелуй.

Чувствуя, что Северус, наконец, сдался и отпустил себя, Лили застонала в предвкушении удовольствия. Приятно было осознавать власть, которую она имела над любимым мужчиной и дарить нежность и ласку в ответ. Полностью окунувшись в водоворот страсти, Лили не помнила, как с них исчезла одежда, когда в комнате погас свет. Единственное, что связывало ее с реальностью — руки и губы любимого, горячие ласки и нежные прикосновения. Северус словно виртуоз мастерски находил все ее эрогенные зоны, заставляя извиваться от желания и протяжными грудными станами выражать свой восторг и нетерпение. В момент, когда он, наконец, вошел в нее, она зажмурилась, ослепленная яркой вспышкой долгожданного удовольствия. Отвечая на движения Северуса, чувствуя, как все сильнее охватывает наслаждение и приближается оргазм, Лили испытывала странные чувства. Как будто этих лет, прожитых в облике птицы, и не существовало вовсе. Казалось, что они с Северусом вместе уже долгие годы, и в их жизни не было длительной разлуки, наполненной болью и горестями потерь. Лили ощущала, как покалывает кончики пальцев от стремящейся вырваться наружу стихийной магии, и чем сильнее становилось наслаждение, тем больше охватывало желание избавиться от излишков бурлившей внутри огненной энергии. И в момент, когда скопившееся удовольствие выплеснулось в продолжительном и ярком оргазме, комнату опалил ослепительно-золотой всполох огня.

Осознание реальности возвращалось урывками, но стоило Лили немного прийти в себя, она в испуге подскочила на кровати, с тревогой осмотрев Северуса. Он лежал рядом с непривычной для него блаженной улыбкой на губах и смотрел в потолок затуманенным взглядом.

— С тобой все в порядке? — дрожащим голосом спросила Лили.

— Со мной — да, — хмыкнул он, лениво поглаживая ее по влажному от пота бедру. — А вот постельное белье явно придется выбросить на свалку.

Убедившись, что Северус не пострадал от ее стихийного выброса, Лили осмотрелась по сторонам, опасаясь увидеть обгоревшую комнату. В тусклом свете камина было плохо видно. Лили, взмахнув рукой, заставила огонь разгореться ярче. Каким-то чудом ни на мебели, ни на стенах не осталось даже следа от произошедшей спонтанной вспышки. А вот покрывало и постельное белье были испорчены: концентрические круги сажи, расходящиеся в стороны от их тел, создавали жуткую картину.

— Фух, обошлось, — облегченно вздохнула Лили. — Мне показалось, что от такой вспышки все вокруг сгореть должно. Я когда это поняла, так за тебя испугалась! — Она крепко прижалась к Северусу.

— Полыхнуло на самом деле сильно. — Северус кивнул и нежно обнял ее. — Однако огонь был какой-то необычный: не горячий, но слишком яркий. Хотя, в первый момент мне показалось, что у меня от удовольствия перед глазами побелело. Ты у меня просто чудо!

Лили приподнялась на локте, чмокнув Северуса в подбородок, но все же решила убедиться, что не причинила любимому вреда.

— На живот повернись! — скомандовала она.

Северус хмыкнул, но без возражений исполнил эту просьбу-приказ. На его спине, как и на других участках тела, Лили не заметила ожогов. Зрелище обнаженного, лежащего на животе Северуса, завораживало. Несмотря на только что испытанное удовольствие, Лили хотела ласкать эту широкую спину, пройтись поцелуями вдоль позвоночника, сжать упругие ягодицы. Она нервно сглотнула и откинулась на подушку.

— Убедилась? — ехидно спросил Северус. — Вообще, если бы не языки пламени, я бы сказал, что это магическая вспышка. Но все же это был огонь, который совершенно не обжигал, а теплой лаской прошелся по телу, в разы усилив ощущения от нашей близости. Казалось, он ласкает меня везде, где не достают твои руки. Это было потрясающе! — он чуть приподнялся и чмокнул Лили в кончик носа.

Она мечтательно улыбнулась и зевнула, чувствуя, как после пережитого удовольствия накатывает непреодолимая сонливость. Северус понял ее без слов. Взмахнув рукой, он убрал из под них испорченное покрывало и, натянув одеяло, обнял Лили.

— Спокойной ночи, любимая, — тихо проговорил он ей в макушку.

Лили что-то вяло пробормотала в ответ и провалилась в крепкий, спокойный сон.

* * *

На следующий день Северус с самого утра закрылся в лаборатории, сказав, что хочет поэкспериментировать с зельем для Темного Лорда. А Лили, убрав к стенам мебель, тренировалась в использовании стихийной магии, ожидая сына.

Гарри пришел к ним только после обеда. Лили тут же вернула на место кресла и диван, и, сев рядом с сыном, протянула ему письмо Дамблдора. Гарри настороженно рассматривал запечатанный пергамент, затем перевел нерешительный взгляд на Лили.

— Что там?

— Откуда я знаю, — пожала плечами та, стараясь не показывать свою нервозность. — Я не читаю чужих писем.

Гарри, повертев пергамент в руках, осторожно вскрыл его и принялся читать. По мере чтения выражение его лица сменялось от удивленного к недовольному.

— Директор пишет, что на это лето мне не придется ехать к Дурслям. Он предлагает… вернее, передает слова Сириуса, что тот приглашает меня провести каникулы в его доме на площади Гриммо. А чтобы мне одному не было скучно со взрослыми, крестный пригласит Рона с Гермионой и семейство Уизли. И? — он помахал пергаментом. — Что теперь делать?

— Не знаю… — Лили погладила Гарри по руке. — Отказ от приглашения будет выглядеть странно. Тем более, если Дамблдор знает, что ты не любишь проводить каникулы у Петунии. Но на Гриммо ты будешь под постоянным наблюдением, и вряд ли тебе удастся часто вырываться оттуда без сопровождения.

— Ну да, — кивнул Гарри. — Директор так и пишет, что это в целях моей безопасности и одному мне передвигаться по улицам нельзя.

— О чем грустите? — Северус прикрыл дверь, ведущую в лабораторию и, налив себе стакан воды, сел в любимое кресло.

Лили заметила, как Гарри слегка скривился при его появлении, но, тем не менее, подробно рассказал о содержании письма.

— Этого стоило ожидать. — Северус нахмурился. — Судя по настроению Дамблдора, тот решил взяться за Гарри всерьез.

— И что делать? — Гарри растерянно посмотрел на Северуса, затем перевел взгляд полный надежды на Лили. — Я не хочу к Сириусу. Вернее, хочу, конечно, но мне бы гораздо приятнее было провести лето с тобой.

— Я тоже хотела бы этого, — она придвинулась ближе и обняла сына. — Но мы еще не решили, где нам жить летом. Думали для начала отправиться на старую квартиру Северуса, а потом, когда немного приспособим ее для жизни, хотели забрать тебя от Петунии. Но с Гриммо…

— Не уйдешь, когда захочешь. Особенно, если Гарри там будет под постоянным присмотром Дамблдора, — покачал головой Снейп. — Да и Уизли не выпустят его из своего поля зрения. Они слишком уж прислушиваются к Альбусу, и никогда не станут скрывать от него твои исчезновения и уходы.

— Но я не хочу жить с ними! — Гарри вскочил и принялся беспокойно расхаживать по комнате. — Я хочу провести лето с мамой… с вами, — нервно глянув на отца, поправился он.

— Сейчас мы не в силах ничего изменить, — тяжело вздохнул Северус. — Если Альбус так легко избежал заключения, попутно подпортив репутацию Фаджу, то, без сомнения, вскоре он вернется и к управлению школой. А пока ты учишься, с ним нужно держать глаза и уши открытыми и не проявлять явного неповиновения.

— Но, Северус, — укоризненно посмотрела на него Лили, — мы же тоже не можем всю жизнь скрываться. Нужно что-то делать!

— На данный момент Дамблдор — меньшее из двух зол, — покачал головой Снейп. — Если Гарри интересует его именно как Феникс, то ничего плохого ему не грозит. А вот Темный Лорд желает Гарри смерти. И эту задачу он определил как первоочередную. К тому же… — Северус тяжело вздохнул. — Дамблдор запретил нам говорить тебе об этом, Гарри, но дверь, которую ты видишь во сне, ведет в зал пророчеств в Отделе тайн. Именно там хранится то пресловутое предсказание, которое так круто изменило наши жизни, — он указал палочкой на лоб Гарри, остановившегося возле дивана.

— Зачем оно Волдеморту? — удивленно спросил Гарри. — И что в нем?

— Присядь, — Северус указал на диван. Гарри сел и выжидающе посмотрел на него. Тяжело вздохнув, Снейп произнес известную ему часть пророчества. Затем добавил, пристально разглядывая сына: — Но это не весь текст. Поэтому Темный Лорд и рвется в Отдел тайн, чтобы услышать его полностью. Только есть одна загвоздка: взять шар с пророчеством в руки может лишь тот, о ком в нем говорится.

— Откуда ты все это знаешь?! — шокировано уставился на него Гарри.

— Северус не один год вхож в ставку Волдеморта, — опередила Лили пытавшегося что-то сказать Снейпа. — Естественно, он знает об этом. О пророчестве наслышаны многие Пожиратели, так же как и члены Ордена. Одного не понимаю: почему Дамблдор держит это в тайне от тебя?

— Я тоже не знаю. Но эту информацию всем членам Ордена наказано скрывать от Гарри, — подтвердил свои слова Северус. — Кстати, Нагайна покусала Артура Уизли, когда он дежурил в коридоре перед Отделом тайн, пытаясь предотвратить кражу пророчества.

— Замечательно! — недовольно фыркнул Гарри. — Все вокруг всё знают, и только от меня утаивается информация, которая имеет ко мне самое прямое отношение. Так что же… получается, что только я могу победить Волдеморта? — он во все глаза смотрел на отца.

— Я долго думал над этим, — медленно проговорил Северус, рассматривая сына. — Мы знаем только часть предсказания, и никто не может утверждать, что эти строки достоверны. Но там, в Отделе тайн, действительно хранится шар, с именем Темного Лорда. А вот второй участник этого пророчества неизвестен.

— То есть как это? — Гарри оторопело уставился на Снейпа, потом перевел недоумевающий взгляд на Лили. — Но ведь…

— На одного из работников Отдела тайн — Бродерика Боуда — был наложен Империус, — объяснил Северус, — но он так и не смог взять в руки шар, ведь к нему пророчество не имело никакого отношения. Именно с его слов мы знаем, что на шаре стоит твое имя, Гарри. Но! — Северус поднял вверх указательный палец. — Оно написано под вопросом.

— Получается, что пророчество может касаться и не Гарри вовсе? — Лили выпрямилась на диване.

— Там может быть все что угодно, — кивнул Снейп. — Человек… — он слегка замялся, — который сообщил часть пророчества Темному Лорду, не уверен в том, что эта информация подлинная. Слишком легко ему дали уйти с такими ценными сведениями.

Лили нервно глянула на Северуса, но промолчала.

— Ничего не понимаю, — помотал головой Гарри. — А что если попытаться достать это пророчество? Вдруг оно на самом деле меня не касается? Не может же быть, чтобы не было никакого способа…

— Темный Лорд одержим такой же идеей, — хмыкнул Снейп. — Но это еще не все. Именно из-за вашей странной связи через шрам, Дамблдор приказал мне заниматься с тобой окклюменцией, чтобы оградить тебя от влияния на разум извне. Темный Лорд, если узнает о твоей особенности, может легко ею воспользоваться.

— Только вот Дамблдор не учел, что ты, как отец, не сможешь научить этому Гарри, используя стандартную практику, — усмехнулась Лили. — Разум сына всегда будет для тебя открыт.

— И все же я считаю, что обучить Гарри окклюменции необходимо. Теперь это уже нужно не из-за Темного Лорда, а из-за самого Дамблдора. Он прекрасный легилимент и не должен заподозрить, что тебе, Гарри, известно местонахождение Лили. Да и наше родство вряд ли его обрадует.

— Мне кажется, окклюменция сейчас не самое важное, — недовольно фыркнул Гарри.

— Ты ошибаешься! — не терпящим возражения тоном ответил Северус. — Если тебе придется все лето провести на площади Гриммо в обществе Дамблдора и Блэка, ты не должен выдать себя ни мыслями, ни поведением.

— А Сириус тут при чем? — удивленно глянул на него Гарри. — Может, он наоборот, обрадуется, что мама жива?

— В этом я не сомневаюсь, — хихикнула Лили как девчонка, — только вот не знаю, насколько Сириус изменился. В молодости он был порывистым и иногда мог ляпнуть или сделать что-то не подумав. Поэтому я бы пока не рискнула ему открыться. К тому же, я уверена, что нашу связь с Северусом он воспримет как предательство по отношению к Джеймсу. Мы, конечно, вместе с Сириусом частенько встревали в различные авантюры, но именно Джеймс был его лучшим другом.

— Насколько я знаю Блэка, он ни капли не изменился. Как был безмозглым идиотом, так и остался, — фыркнул Снейп.

— Северус! — возмутилась Лили. — Я знаю, что вы терпеть друг друга не могли, и Сириус всегда был порывистым и первым лез на рожон, но не нужно его оскорблять просто из старой ненависти. Я понимаю твою нелюбовь и даже знаю ее причину, но прошло уже столько лет! Все мы повзрослели, и давно уже должны были перерасти былую неприязнь.

— Скажи об этом Блэку, — усмехнулся Снейп.

Гарри удивленно переводил взгляд с отца на мать и, наконец, вмешался.

— Сириус иногда на самом деле ведет себя не так, как прочие взрослые. Но при этом он не такой уж плохой.

Лили с удивлением посмотрела на сына, заметив такой же внимательный взгляд Северуса. Не выдержав, она весело рассмеялась, разбавляя напряженность момента. Северус тоже не смог сдержать легкой улыбки. Их реакция вызвала у Гарри некоторое замешательство.

— Миротворец ты наш! — отсмеявшись, обняла сына Лили, который, кажется, так и не заметил, что не позволил разгореться перепалке, выступив на стороне обоих родителей. — Но раз ты тоже заметил, что Сириус совершенно не повзрослел, не стоит ему пока говорить, что я жива. Может, со временем... А сейчас нужно все же понять, как научить тебя окклюменции.

— К тому же, судя по гримасе, проскользнувшей по лицу Дамблдора, он не слишком-то рад твоим мифическим успехам в этой дисциплине, — Снейп расслабленно откинулся на спинку любимого кресла. — Значит, он будет проверять и тебя, и крепость твоих щитов. Раз у нас не получилось обучение при помощи стандартных методов, нужно попробовать поменять подход.

Северус поднялся из кресла и прошел к книжному шкафу у стены. Перебрав несколько книг, он выбрал парочку, и протянул их Гарри.

— Тщательно изучи. Особенно главы, касающиеся медитации и возведения барьеров в сознании. А потом мы постараемся вместе применить это на практике. Жаль только, что надежность созданных щитов ни я, ни Лили не сможем проверить, — он вновь сел в кресло.

— А почему ты раньше не давал мне эти книги? — прочитав название и просмотрев оглавление, спросил Гарри.

— Потому что использовал стандартный метод обучения, когда между учеником и учителем не существует никакой связи. Скажем так, тем методом тебя мог бы обучать окклюменции Дамблдор, но не я.

Гарри кивнул, принимая это объяснение. Они еще немного поговорили, обсудив программу обучения и уделив особое внимание тому, что можно и что нельзя говорить друзьям. Гарри написал ответное письмо Дамблдору, выразив согласие и готовность провести лето с Сириусом, хотя совершенно не чувствовал высказанного в письме энтузиазма.

Время за разговорами и составлением ответа пролетело незаметно, и пришла пора отправляться на ужин.

* * *

Для Гарри дни, приближающие его к летним каникулам и расставанию с родителями, потекли стремительно. Утром он был на уроках, после занятий почти всегда спешил в комнаты к отцу, где делал уроки, потом занимался подготовкой к экзаменам и, конечно же, окклюменцией. Снейп вместе с Лили помогли ему создать щит, защищающий разум от вторжения. После этого он практически перестал видеть во снах ту проклятую дверь, хотя сильные отголоски эмоций Волдеморта иногда все же ощущал, но и они проникали к нему все реже и реже.

По наущению родителей, он если и не наладил отношения с Амбридж, то все же перестал лезть в ее присутствии на рожон, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимание. Друзья удивлялись переменам, произошедшим с ним, и иногда шутили, что у Гарри, наверное, появилась тщательно скрываемая девушка, которая очень благотворно на него влияет.

Гарри, в свою очередь, стал опять проводить с друзьями перед сном некоторое время, стараясь возвращаться от родителей немного пораньше. К тому же он рассказал им о приглашении Дамблдора. Правда, Гермиона сказала, что сможет к ним присоединиться на Гриммо лишь к концу июля, потому что они с родителями наметили на каникулах какую-то дальнюю поездку. А вот Рон возможность пожить лето не в Норе воспринял с энтузиазмом. Гарри пришлось немного огорчить его тем, что выходить за предела дома им вряд ли позволят, но это не уменьшило возбуждения Рона от открывающихся перспектив.

Сириус тоже передал Гарри письмо, где описывал, как здорово им будет вместе летом и как много он хочет рассказать крестнику, и пообщаться с ним поближе.

Так и пролетали дни. Время незаметно подошло к экзаменам. Северус и Лили полностью прекратили уроки окклюменции, потому что Гарри стоило сосредоточиться на подготовке по предметам.

Постепенно и экзамены один за другим оставались позади. Гарри вполне неплохо справлялся с предметами и даже вечером после зельеварения получил скупую похвалу от отца, сдобренную все же порцией ехидства. Идя к себе в башню, Гарри не переставал улыбаться, вспоминая, как мать треснула Снейпа по голове учебником зельеварения за неподобающий тон.

Впереди у него оставался всего один экзамен — история магии. Гарри волновался, хотя Лили неплохо подтянула его по этому предмету. Сейчас его уровень подготовки был достаточно высок. По крайней мере он чувствовал себя более уверенно и понимал, что у него прибавилось по этому предмету настоящих знаний, в отличие от того мусора в мозгах, который он сумел вынести с уроков профессора Бинса. Сейчас Гарри, пожалуй, знал этот предмет даже лучше Гермионы, которая полагалась на свои конспекты, где было намного меньше исторических фактов, чем успела рассказать сыну Лили.

Оставался один день до окончания экзаменов. Дамблдор уже проинструктировал Гарри о своих дальнейших планах. Поттеру придется съездить к родственникам в Литл-Уингинг, переночевать там всего одну ночь, и потом директор сам лично заберет его на Гриммо. Каждый раз, получая эти письма через Северуса, Гарри недовольно кривился, читая их. Родители старались его поддержать, но по Лили было видно, что она тоже переживает из-за скорой разлуки. После истории магии у Гарри еще должно было остаться несколько дней до отъезда, которые он рассчитывал провести с матерью, несмотря на постоянное нытье и недовольство Рона.

В утро последнего экзамена Гарри проснулся с навязчивой головной болью.

С каждой минутой голова болела все сильнее. Гарри ни на чем не мог сосредоточиться. Придя на завтрак, он вяло поковырялся в своей тарелке, заботливо наполненной Гермионой, и покинул Большой зал, так и не проглотив ни крошки. Боль все нарастала, и он боялся, что такими темпами не сможет осилить последний экзамен.

Заметившая его бледность подруга, чуть ли не силком отвела Гарри в больничное крыло, пока Большой зал готовили к сдаче экзамена. Мадам Помфри провела диагностику и, не обнаружив ничего серьезного, выдала зелье от головной боли, объяснив все переутомлением и волнением.

Зелье помогло лишь частично, но этого хватило. Гарри, сев писать экзамен, смог сконцентрировать внимание на тех знаниях, которые в последние недели пыталась вбить в его голову Лили. Однако в висках время от времени болезненно кололо. Казалось, будто кто-то изнутри стучит ему по черепу.

Сжав зубы, Гарри усердно отвечал на вопросы, но чем больше ломал голову в поисках правильных ответов, тем быстрее боль возвращалась обратно. Тяжело вздохнув, он посмотрел на билет — осталось ответить всего на пару вопросов. Но сил на это уже не было. Голову словно сжали в тисках и засунули в горящий камин. От навернувшихся слез буквы сливались в размытые строчки. Гарри прикрыл глаза. Чтобы немного облегчить мучения, он прижался лбом к прохладной парте, надеясь, что это поможет. Но легче не становилось. Боль только усилилась. Чувствуя, что еще немного, и он просто-напросто потеряет сознание, Гарри собрал вещи и, сдав свою работу, поспешил прочь из зала, успев заметить тревожный взгляд Гермионы и удивленный Рона.

В холле он остановился, не зная, куда идти. Судя по всему, вновь обращаться за помощью к мадам Помфри было бесполезно. Задумавшись, Гарри неожиданно ощутил чужие эмоции: сильное волнение и заботу. И лишь доковыляв до главной лестницы, он понял, что это чувства матери.

— Точно! Мама! — обрадовано воскликнул он и тут же поплатился за это новой вспышкой боли, громко застонав.

Развернувшись, он поплелся в подземелья, стараясь ступать осторожно и не делать резких движений. Ноги не держали, руки тряслись, перед глазами все расплывалось. Плюнув на конспирацию, Гарри из последних сил постучал в дверь комнаты родителей, еле выдавив из себя:

— Мама, открой, это я...

Стоило двери распахнуться, как он без сил рухнул в проем, и его накрыла блаженная темнота.

* * *

Лили с утра ощущала какую-то смутную тревогу. Она попыталась понять, откуда пришло это неприятное чувство, и решила, что до нее доносится волнение Гарри перед экзаменом. Хотя ощущения несколько отличались от тех, которые она улавливала от сына в предыдущие дни. Даже тогда, когда он, трясясь как осиновый лист, шел сдавать зельеварение, это был страх, граничащий с паникой, но вовсе не тревога.

Она не понимала своих ощущений и это нервировало. Северус уже ушел напутствовать слизеринцев и не мог успокоить или в своей привычной манере посмеяться над ее непонятными страхами. Гарри должен был прийти только после экзамена. Лили не оставалось ничего другого, кроме как попытаться отвлечься и не накручивать себя без причины. К тому же ее нервные метания до сих пор заканчивались непроизвольными выбросами стихийной магии, и Лили уже несколько раз бросалась тушить ковер и обивку дивана. Чтобы переключить внимание и не сжечь Северусу всю мебель в комнате, она решила немного потренироваться в защитной магии. Сосредоточившись на творимом волшебстве, Лили постепенно успокоилась, методично отрабатывая заклинания на манекене, который несколько дней назад принес ей Северус.

Прошло уже достаточно много времени, однако Лили усердно занималась, пытаясь восстановить былую сноровку. Вдруг в дверь постучали. Лили, не ждавшая гостей, настороженно замерла: Северус зашел бы без стука, а у Гарри все еще шел экзамен. Напряженный голос сына заставил ее броситься к двери. Резко распахнув ее, она откинула в сторону палочку, чтобы успеть подхватить оседающего на пол Гарри. Втянув сына внутрь, Лили быстро принялась осматривать его, выискивая раны и повреждения. Однако никаких внешних причин для глубокого обморока, в котором тот находился, так и не обнаружила.

Оттащив Гарри на диван, она провела поверхностную магическую диагностику, которая тоже не дала никаких результатов. Не зная, что делать, Лили попыталась мысленно обратиться к Северусу, надеясь, что он почувствует ее панику и придет на помощь. И тут же вздохнула с облегчением, поняв, что ее эмоциональный посыл достиг адресата.

Спустя несколько минут дверь резко распахнулась и в комнату стремительно вошел Северус. Все это время Лили хлопотала возле Гарри, но так и не смогла привести его в чувство. Ни холодная вода, ни Энервейт не действовали. Солей аммиака у нее под рукой не было, а на громкие звуки, тормошение и похлопывание по щекам сын не реагировал.

— Что случилось?! — Северус быстро подошел к Гарри. — Что с ним?!

— Я не знаю, — сдерживаясь из последних сил, всхлипнула Лили. — Он потерял сознание прямо у нас на пороге. А еще я весь день чувствовала какое-то беспокойство и неясную тревогу с его стороны. И даже сейчас, когда он без чувств, я все равно ощущаю его эмоции. Словно он спит, но при этом видит жуткий кошмар.

— Давай посмотрим… — Северус быстро несколько раз провел палочкой над телом Гарри и нахмурился. — Спит, говоришь. Я сейчас…

Он метнулся в лабораторию, где хранил редкие зелья, и быстро вернулся обратно с каким-то флаконом из темно-синего стекла в руках. Лили, затаив дыхание, наблюдала за его действиями, не задавая вопросов и полностью положившись на опыт любимого. Северус аккуратно открыл крышку, капнул Гарри в рот три капли странного маслянистого и тягучего на вид зелья и напряженно застыл.

Ожидание казалось Лили бесконечным. Собственная никчемность угнетала. Нервно покусывая губы, она не сводила с сына напряженного взгляда, надеясь, что Северус знает, что делает. Любимый, видя ее состояние, ласково погладил по нервно сжатому кулаку.

— Все будет хорошо, — хриплым от волнения голосом произнес он.

Вдруг Гарри резко взмахнул руками и подскочил на диване.

— Сириус, нет!!! — громко закричал он, в панике оглядываясь по сторонам и слепо шаря руками вокруг себя.

Северус удержал Лили, не позволив ей кинуться к сыну.

— Подожди секунду, дай ему осознать реальность, — тихо прошептал он.

Лили дрожащими руками сжала ладонь Северуса, внимательно наблюдая за Гарри, а тот, похоже, начал приходить в себя. Он с удивлением огляделся по сторонам и, увидев мать, бросился к ней, схватив за плечи.

— Мама! Нужно скорее спасать Сириуса!!!

— Спокойно, Гарри, — перехватил его Северус, пытаясь усадить на диван. — Расскажи, что случилось.

Лили попыталась прижать сына к себе, чтобы успокоить, но тот резко вырвался из материнских объятий и нервно забегал по комнате.

— Сириус в плену у Волдеморта! В Министерстве. В том самом месте... Как ты говорил: хранилище предсказаний?

— Гарри, Гарри, подумай, что ты говоришь! — попытался урезонить его Северус. — Как Темный Лорд может оказаться среди бела дня в Министерстве, да еще и с пленником? Откуда ты это взял?

— Ты не веришь мне? — ощетинился Гарри. — Но это правда! Я не знаю как, но точно знаю, что Сириуса мучают назло мне. — Махнув рукой, он обернулся к Лили: — Мама, ну скажи ему! Сириус там страдает! Его пытают, пока мы тут выясняем причины. Нужно скорее попасть в Лондон…

— Но ведь Сириус был на площади Гриммо вместе с Дамблдором. — Лили старалась держать себя в руках и говорить так же рассудительно, как и Северус. — Как он — сбежавший узник, мог оказаться в Министерстве, да еще и в плену у Волдеморта?

— Да не знаю я! — в сердцах бросил Гарри, топнув ногой. Он остановился напротив Лили и умоляюще посмотрел ей в глаза. — Но я точно знаю, что он попал в беду, и сейчас Волдеморт пытает его, вынуждая взять с полки то пророчество, о котором вы мне говорили.

— Так, Гарри, а ну-ка сядь на диван и расскажи, откуда ты это взял? Мы тут тоже изрядно переволновались, когда ты свалился прямо матери на руки в глубоком обмороке. И чтобы понять, что происходит, нам хотелось бы услышать подробный рассказ, а не истерические выкрики, — перешел на требовательный учительский тон Северус.

— Пока я тут буду рассказывать подробности, Сириуса могут убить! — зло бросил Гарри, в бессилии сжимая кулаки.

Лили перевела растерянный взгляд с сына на Северуса и, заметив упрямо поджатые губы любимого, решила оставить ему возможность разобраться в ситуации, которая действительно была более чем странная.

— Значит, ты хочешь, чтобы мы с матерью бросились на выручку Блэку без подготовки, рискуя своими жизнями, опираясь только на твои голословные утверждения? — Северус испытующе посмотрел на сына. — Я понимаю, что мою жизнь ты ни в грош не ставишь, так хоть бы о матери задумался.

Лили хотела возмутиться, понимая, что это чистой воды шантаж. Однако слова Снейпа повлияли на Гарри, мгновенно охладив его пыл. Он растерянно посмотрел на мать, затем еще больше разлохматил волосы и понуро опустился на диван.

— Я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал, — глянул он исподлобья на Снейпа, — но и Сириусу мы ведь как-то должны помочь...

Придвинувшись к сыну, Лили крепко прижала его к себе.

— Если это в наших силах, мы обязательно поможем ему. Но Северус прав: сначала нужно разобраться, что на самом деле произошло и потом уже составлять план спасения.

— Но… — упрямо начал Гарри.

Однако Снейп не дал ему договорить.

— Теперь я понимаю в кого у нашего сына такой сумасбродный характер, из-за которого он всю свою школьную жизнь встревает в различные переделки, — укоризненно покачал он головой, глядя на Лили, при этом пытаясь подавить улыбку. — Сорваться с места без всякого плана и с бухты-барахты… никого не напоминает?

Недовольно фыркнув, Лили еле сдержалась, чтобы не высказать Северусу все, что думает о его замечании. Хотя в глубине души принимала справедливость подобного обвинения. Ведь раньше, в юные годы, она точно так же как Гарри без размышлений бросилась бы в новую авантюру. Однако сейчас, наученная горьким опытом и вооруженная знаниями далеких предков, Лили понимала, что такое безрассудство недопустимо.

— Зато, благодаря твоим генам, наш сын умудряется хладнокровно мыслить в минуты опасности и с блеском выходить из сложнейших ситуаций. Так что наш союз оказался весьма продуктивен, — с легкой улыбкой пожала плечами Лили и обернулась к Гарри: — Ну а теперь быстро, но как можно подробнее расскажи, в чем дело.

— Сегодня я проснулся с головной болью… — начал Гарри. Он поведал об утренних событиях. Но, как выяснилось, самое интересное началось, когда он упал в обморок. Гарри казалось, что он спит и видит один из тех жутких снов, в которых он путешествовал по сознанию Волдеморта. А тот пытал Блэка в знакомом уже зале Пророчеств в Отделе тайн. — Я не знаю, как он там оказался, да еще и вместе с Сириусом, — пожал плечами Гарри, — но ведь зимой ни мистера Уизли, ни Нагайны там тоже не должно было быть.

— В сознании Темного Лорда, говоришь… — задумчиво пробормотал Снейп, постукивая пальцами по подлокотникам кресла. — Сомневаюсь, что он будет разгуливать по Министерству среди бела дня в своем истинном облике. Нет, я верю тебе, но что-то тут не сходится. Темному Лорду нравится сеять смуту среди населения. Насколько я могу судить, в ближайшее время он не собирался открыто объявлять магической Британии о своем возрождении. Подобная таинственность играет ему на руку, пока Фадж прячет голову в песок и конфликтует с Дамблдором. Да и Блэк… как он мог попасться, если не выходит из дома? Что-то не вяжется. Ладно, если бы он жил один. Но сейчас вместе с ним на Гриммо Дамблдор. Каким бы интриганом Альбус не был, ему не выгодно, чтобы Блэка схватили, ведь тогда он лишится своего убежища, поэтому не позволит этой шавке своевольничать.

Лили недовольно фыркнула, но сейчас явно было не подходящее время, чтобы пенять Северусу на грубость.

— Но что же делать? — Гарри переводил взгляд с отца на мать. — В прошлый раз, когда у меня было подобное видение, Нагайна на самом деле покусала мистера Уизли.

— Первым делом — не паниковать! Нужно связаться с Альбусом и все выяснить. — Северус взмахнул палочкой, вызывая Патронус, который тут же принял облик огромной дикой кошки. — Вот демон! — недовольно прошипел Северус и вновь сосредоточенно повел палочкой. Образ Патронуса слегка поплыл, и Гарри с Лили увидели, как пантера стала тонконогой ланью, имеющей слегка размытые очертания.

— Ты умеешь менять форму Патронуса! — присвистнул Гарри.

— А зачем? — Лили тоже смотрела на любимого не скрывая восхищения. Она даже не подозревала, что такие фокусы возможны.

— Чтобы меньше давать Альбусу поводов для размышлений, — хмыкнул Снейп. — Хотя вторая форма Патронуса не должна слишком отличаться от основной, иначе будет нечеткой и расплывчатой. Хорошо, что они у меня обе четвероногие, — с кривой улыбкой пошутил он. Затем, обернувшись к парящей над полом лани, произнес, придав голосу привычные недовольные нотки: — Альбус, у Поттера было очередное видение. Надеюсь, ты не позволяешь одной блохастой псине гулять без поводка там, где ей вздумается. Кое-кто пытается выманить Поттера в Министерство, пользуясь его любовью к дворовым шавкам. — Лань прыгнула к ближайшей стене и испарилась, а Северус повернулся к Лили и сыну: — Теперь нужно набраться терпения и немного подождать.

— А что за зелье ты давал Гарри?

— С его помощью колдомедики выводят пациентов из летаргического магического сна, — поднялся из кресла Северус.

Лили с восторгом посмотрела на него, с удовольствием отмечая, как много он знает и умеет. За те годы, что она провела в облике птицы, Северус приобрел колоссальный опыт не только в зельеварении. Гордость за любимого буквально распирала изнутри, но Лили давно поняла, что тот не терпит словесных реверансов и бесполезного восхищения. Но вместе с тем, ее вновь охватила грусть и досада от того, что благодаря Дамблдору, она потратила столько лет впустую. От неприятных воспоминаний злость на директора всколыхнулась с новой силой.

Северус тем временем присел с другой стороны от Гарри.

— Пока придет ответ от Альбуса, я хочу кое-что проверить. Гарри, посмотри мне в глаза и расслабься — пусти меня в свое сознание.

— Но…

— Отец не причинит тебе вреда, — успокаивающе похлопала его по коленке Лили. — Он просто хочет выяснить причину твоего странного обморока.

Гарри согласно кивнул и, тяжело вздохнув, посмотрел на Снейпа. Тот застыл, пытаясь удержать взгляд сына. Лили сидела рядом, затаив дыхание, и лишь легкими касаниями пальцев старалась подбодрить явно нервничающего Гарри.

Спустя некоторое время Северус моргнул и устало откинулся на спинку дивана.

— Ну? — поторопила его Лили. — Что-нибудь узнал?

— Насколько можно судить, Темный Лорд тщетно пытался пробиться к разуму Гарри. И ему это удалось только тогда, когда сын от боли потерять контроль и отключился. К сожалению, я не понял, что происходило в минуты беспамятства. При помощи Легилименции можно прощупать только осознанные воспоминания. По крайней мере, я со своим уровнем глубже погрузиться не смог.

— Но это значит, что Сириусу на самом деле грозит опасность! — Гарри вновь вскочил и забегал по комнате. — А как ты понял, что моя головная боль была результатом вторжения Волдеморта?

— Ты бы и сам это понял, если бы проанализировал свои ощущения. Они напоминали назойливый стук. Говоря простым языком: Темный Лорд постучался к тебе, но ты не открыл, то есть не убрал щит, и тогда он попытался пробиться в твое сознание силой. Это как если бы дверь попытались выбить сначала ногами, а потом тараном. Но из всего этого можно сделать один немаловажный вывод: ты, Гарри, прекрасно овладел окклюменцией, и теперь подобные вторжения тебе не страшны.

— Это же замечательно! — радостно улыбнулась Лили.

— Ну да, — невесело хмыкнул Гарри, — только действует все это до тех пор, пока я не грохнусь в обморок от боли.

Северус задумчиво посмотрел на сына.

— Подобное грозит тебе только по вашей связи с Темным Лордом. Но и с этим можно бороться, если своевременно выпить нужное зелье. Сейчас, правда, у меня такого нет, но я сегодня же поставлю его вариться. И потом тебе всего лишь нужно будет постоянно иметь его при себе. Попытки воздействия от других магов ты вообще вряд ли сможешь заметить. Например, если тебе в голову сунется Дамблдор. Думаю, это кровь Фениксов дает тебе такую сильную защиту.

Северус хотел сказать еще что-то, но в этот миг сквозь стену просочился Патронус и произнес голосом Дамблдора:

— Бродяга дома. Проследи, чтобы никто, особенно твой подопечный, не совершал глупостей. А туда я направлю коллег для выяснения обстоятельств. — С этими словами птица растворилась в воздухе.

Гарри издал громкий вздох облегчения и устало сел рядом с матерью.

— Ну вот видишь, — улыбнулась ему Лили. — Все в порядке.

— И кажется мне, — кивнул Северус своим мыслям, — что отправься ты в Министерство, прямиком попал бы в тщательно спланированную ловушку.

— Не понимаю… я ведь видел, как Волдеморт пытает Сириуса! Это же были точно такие видения, как и раньше.

— Природа вашей связи с Темным Лордом неизвестна. По крайней мере, я не слышал о чем-то подобном. Возможно, в истории такие случаи были, но я никогда не задавался целью найти их и изучить. Однако раз Темный Лорд пытается манипулировать тобой через эту связь, я считаю, что этим вопросом нужно заняться вплотную.

Лили перевела задумчивый взгляд с Северуса на Гарри. Что-то цепляло ее в их разговоре, но что, она никак не могла понять. Связь сына с Темным Лордом казалась странной и противоестественной, но она была, так же, как и ее связь с собственной семьей. И если последняя легко объяснялась наследием Фениксов и семейными узами, то какое отношение имел к Гарри Волдеморт оставалось неясно.

Лили вздохнула и поманила сына в свои объятия.

— Хорошо, что Северус у нас такой рассудительный. Боюсь, без него мы бы с тобой наворотили дел и оказались в беде. — Гарри нехотя кивнул. А Лили никак не могла его отпустить, лишь сейчас почувствовав, как постепенно отступает волнение. — Однако, если в Министерстве засада, могут пострадать невинные люди, — тяжело вздохнула она.

Северус нервно постучал пальцами по подлокотнику, затем резко поднялся и направился к столу. Взяв чистый пергамент, он быстро написал несколько строк, запечатал обычным сургучом и вызвал домовика.

— Отправишь со школьной совой лично начальнику Аврората. Ответ не нужен.

Приняв послание, эльф поклонился и так же бесшумно исчез.

— Ну что, попытаемся расстроить планы Темного Лорда? — хмыкнул Северус в ответ на невысказанный вопрос во взгляде Лили. — Надеюсь, авроры смогут отреагировать оперативно.

— Как ты потом объяснишь свою осведомленность?

— Письмо анонимное, — пожал плечами Северус. — Да и вряд ли авроры станут искать отправителя, если сведения подтвердятся. Но даже если и станут — я специально не использовал магию. К сожалению, мне нужно возвращаться в Большой зал. Экзамен вот-вот подойдет к концу. И тебе, Гарри, лучше бы подняться наверх пока друзья не кинулись на твои поиски. Будет странно, если они застанут тебя выходящим из наших подземелий.

— Я понял. Поднимусь обходными путями в гостиную, — кивнул Гарри, вставая. Попрощавшись с матерью и пообещав забежать вечером, он выскочил из комнаты.

Северус поцеловал Лили и тоже поспешил наверх, опасаясь, что его долгое отсутствие может броситься в глаза Амбридж и другим преподавателям, не задействованным в сегодняшнем экзамене.

Лили, проводив любимого и сына, подошла к книжному шкафу и, порывшись среди книг, выбрала фолиант по углубленной легилименции. Северус прав — причину связи между сыном и Волдемортом нужно было установить.

* * *

Поднявшись наверх, Северус отметил, что экзамен уже закончился, и студенты небольшими группками разбрелись по замку. Большинство из них предпочли выйти на улицу, чтобы насладиться прекрасным летним днем.

Северус осмотрелся по сторонам. Его не отпускало странное чувство, словно он упустил что-то важное. Во-первых, он был удивлен, что среди Пожирателей о готовящейся акции не пробежало ни единого слуха. Даже Люциус, живущий бок о бок с Темным Лордом, не упоминал об этом.

Вдруг Северус замер на месте, с трудом удержавшись от того, чтобы хлопнуть себя по лбу. Люциус! Малфой вполне мог быть непосредственным действующим лицом и держать все в секрете, прикрывая свои тылы. И тогда, сообщив аврорам о готовящейся западне, вполне возможно, что Северус подставил единственного друга.

Он быстро нашел взглядом одного из своих студентов и попросил отыскать Драко Малфоя, а сам вернулся в свой кабинет в подземельях. Ему хотелось надеяться, что Люциус ко всей этой истории не имеет никакого отношения.

Драко постучал в дверь спустя примерно двадцать минут. Было заметно, что мальчишка спешил. Северус застыл у стола и внимательно осмотрел крестника.

— У тебя предусмотрена экстренная связь с отцом?

Малфой явно не ожидал подобного вопроса и нахмурился, видимо опасаясь выдать семейный секрет.

— Ну же, Драко, не медли! Я знаю, что ты не должен рассказывать об этом посторонним людям, но сейчас речь идет о спасении твоего отца.

Драко сильно побледнел и, настороженно поглядывая на Северуса, достал из-за пазухи серебряный медальон.

— Есть, но связь односторонняя, — пояснил он. — Я могу передать лишь короткое сообщение.

— Этого должно хватить. Передай так: ловушка раскрыта, ждите гостей.

— Что это значит? — удивленно глянул на него Малфой, дрожащими руками открывая крышку медальона.

— Если Люциус поймет, то, надеюсь, это ему поможет, если же нет, то и волноваться не о чем.

— Но…

— Ты скоро отправляешься домой, не забывай об этом, — покачал головой Северус. — Незачем тебе владеть лишней информацией.

Драко вздрогнул и побледнел еще сильнее, крепко сжимая в пальцах медальон. Его страх был понятен: кому в здравом уме захочется оказаться в непосредственной близости от Темного Лорда, большую часть времени пребывающего в невменяемом состоянии. Младшему Малфою оставалось только посочувствовать. Дома ему придется следить не только за каждым своим словом, но и за каждым вздохом.

Драко нерешительно потоптался на месте, но встретив нетерпеливый взгляд Северуса, тяжело вздохнул и, поранив палец о замочек медальона, шепотом надиктовал сообщение.

— Молодец, Драко, можешь идти отдыхать, — поблагодарил его Северус, продолжая внимательно рассматривать, и когда тот оказался у двери, тихо произнес: — Извини.

Взмахнув палочкой, он наложил на крестника заклинание рассеянного внимания, решив, что это лучше, чем Обливейт. Сам Драко теперь не вспомнит об этом разговоре. А кроме Люциуса об отправленном предупреждении никто не знает и не сможет ему напомнить. Большего для безопасности Малфоев Северус сделать не мог, и хотелось надеяться, что этого окажется достаточно.

* * *

Альбус вернулся на Гриммо почти под утро донельзя довольный. Даже невероятная усталость не смогла приглушить то состояние эйфории, в котором он пребывал. Казалось бы, после всех произошедших событий и долгих часов, пока он давал показания и интервью, можно было мечтать только о мягкой постели и горячем чае с молоком. Но нет. Спать совершенно не хотелось. Усевшись в свое любимое кресло у камина, Альбус стал вновь прокручивать в мыслях череду событий, которая привела к полному и окончательному краху министерской карьеры Фаджа.

Получив сообщение от Снейпа, Альбус решил, что это его шанс на реабилитацию и возможность насолить министру. Если Поттера действительно попытались выманить в Министерство за пророчеством, значит, Волдеморт перешел к активным действиям и собирается выйти из тени. Альбус довольно потер руки. Все шло как нельзя лучше. Теперь предстояло только проверить, что же затевается в Министерстве.

Альбус спешно созвал самых надежных членов Ордена. Во время собрания Кингсли и Нимфадора получили срочный вызов на работу, что только подтвердило полученную от Снейпа информацию. Спустя некоторое время Альбус получил от Кингсли Патронуса, который подтвердил, что Аврорат в спешном порядке поднят на борьбу с Пожирателями, прорвавшимися в Министерство магии.

События завертелись с сумасшедшей скоростью. Альбус не собирался отдавать лавры победителей Аврорату и пускать все на самотек, не воспользовавшись такой прекрасной возможностью. Он тут же озаботился присутствием представителей прессы, чтобы министр не смог замолчать это происшествие. А так же дал распоряжение своим людям привести в Министерство Фаджа любой ценой.

Альбус боялся опоздать и пропустить самое важное, потому что не знал ни численность Пожирателей, ни время проведения операции. Одно знал точно — прихвостни Волдеморта попытаются проникнуть в Отдел тайн.

Отдав письма для журналистов недовольно ворчащему Блэку, он коротко произнес:

— От этих писем зависит безопасность Гарри!

Альбус уже давно понял, что имя крестника служит для Блэка этакой волшебной затрещиной и, не стесняясь, пользовался этим, когда стремился добиться беспрекословного выполнения приказов.

Дамблдор за прошедшие недели ужасно устал, сражаясь с Сириусом. Раньше, когда им не доводилось жить в одном месте, его забавляла порывистость и безалаберность Блэка. Однако при совместном проживании эти черты оказались серьезными недостатками, которые приходилось терпеть, сжав зубы, чтобы не лишиться надежного, хоть и не слишком уютного крова. Но Альбус надеялся, что с появлением Молли жизнь изменится к лучшему, поэтому научился использовать имя Гарри, чтобы усмирить неспокойный нрав своего вынужденного соседа и хозяина дома.

Альбус остановился на пороге, всерьез задумавшись о том, чтобы захватить Сириуса с собой. Во время боя могла появиться возможность избавиться от неуравновешенного подчиненного. Однако мысли о том, что без хозяина можно лишиться доступа в дом, заставили его отказаться от этих планов.

Переместившись в Атриум Министерства, Альбус с соратниками оказались прямо в эпицентре жаркого боя между Пожирателями и аврорами. Естественно, Риддла среди сражающихся не было. Несмотря на численное превосходство авроров, Пожиратели медленно, но верно продвигались к выходу, не гнушаясь использовать в бою запрещенные и темномагические заклинания.

Альбус, накинув дезилюминационные чары, некоторое время наблюдал за ходом сражения, придержав своих людей на случай форс-мажора. Авроров в Атриуме было больше чем достаточно, чтобы схватить Пожирателей, но почему-то перевес в сражении все равно был на стороне нападавших.

В голове мелькнула мысль выяснить, откуда в Аврорате стало известно о готовящемся нападении, но время поджимало. С минуты на минуту Альбус ожидал прибытия журналистов. Сейчас появилась прекрасная возможность продемонстрировать им свои силы, чтобы они напомнили обывателям о его магической мощи, если те по какой-то причине забыли, что Альбус Дамблдор когда-то с легкостью расправился с одним Темным Лордом.

Из своего укрытия он, прищурившись, наблюдал за сражением, с сожалением отмечая, что некоторые Пожиратели по умениям и мастерству стоили трех-четырех авроров. К самым опасным он отнес Беллатрис, Долохова, Нотта и братьев Лестрейнджей.

От наблюдения за боем его отвлекло полыхнувшее зеленым пламя в каминах. В Атриум, внимательно озираясь по сторонам, вышли трое журналистов ведущих магических изданий. Оставалось дождаться Фаджа. К тому же, некоторые Пожиратели уже получили серьезные ранения, и все могло закончиться гораздо раньше, чем Альбус сможет выступить в роли триумфального защитника и победителя.

Заметив, что аврорам удалось обездвижить Макнейра и еще двух Пожирателей, Альбус понял, что медлить больше нельзя. Он снял с себя дезиллюминационные чары и накинул на сражающихся антиаппарационную сеть, мгновенно обездвижив их. Под его чары, помимо Пожирателей попало и несколько авроров, находящихся слишком близко к противнику. Это выглядело весьма эффектно, но сил такая мощная сеть отбирала немало. К счастью, авроры быстро опомнились и принялись по одному выводить из-под действия заклинания своих товарищей, а после и Пожирателей, тут же заковывая их в антимагические наручники.

Выслушав несколько истеричных угроз от Беллатрисы и братьев Лестрейнджей, которые грозили появлением разгневанного Волдеморта, Альбус лишь пожал плечами. Журналисты уже вовсю приступили к работе, фотографируя происходящее. В одном из каминов вновь полыхнуло зеленым и авроры, напуганные угрозами задержанных, вскинули палочки. Но вместо Волдеморта в Атриум ступил Корнелиус Фадж, в пижаме и ночном колпаке, поддерживаемый под руки двумя магами из Ордена. Он был бледен и заметно дрожал.

— Ч-что з-здесь п-происходит? — еле выговорил он, панически перебегая взглядом с задержанных Пожирателей на Альбуса и строчащих Прытко-Пищущими перьями журналистов.

Но ответить ему никто не успел. Альбус почувствовал мощную волну магии. Волосы на голове зашевелились — эта магия была ему знакома с давних времен, и, как и раньше, она буквально придавливала к земле своей мощью. Гадать откуда она взялась долго не пришлось. Прямо посреди Атриума, невзирая на законы магии и антиаппарационные щиты, появился Волдеморт собственной персоной. Чтобы отразить атаку Риддла, Альбусу могли понадобиться все силы, поэтому он спешно снял теперь уже бесполезное заклинание с Пожирателей.

Все, в том числе и бравые авроры, застыли. Страх на некоторое время парализовал магов надежней, чем Петрификус. Под сводами Министерства раздался леденящий душу вой. Волдеморт медленно осмотрелся. Затем взмахнул палочкой и послал в пространство огненный вихрь. Пахнуло жаром. Столб пламени распался в воздухе на множество устрашающего вида огненных змей и устремился к находящимся в Атриуме волшебникам. Воспользовавшись всеобщей паникой, Волдеморт, схватив за руку Беллатрис и ближайшего к ней Пожирателя, исчез в черном вихре, мало похожем на привычную магам аппарацию.

— Это война! — разнесся под потолком его холодный, пробирающий до дрожи голос.

Альбус, используя свое мастерство и выжимая до капли магические силы, с трудом, но развеял оставленных Волдемортом огненных тварей, которые пытались испепелить все живое в Атриуме. Правда, пара авроров, которые стояли первыми на их пути все же превратились в горстку золы, но больше, благодаря усилиям Альбуса, в зале никто не пострадал.

Дамблдор отвлекся от воспоминаний, поднялся из кресла и принялся задумчиво расхаживать по гостиной. Он не знал, что за колдовство применил Риддл, но это было не столь важно. Зато невероятные по силе возможности, при которых тот играючи преодолел защитные контуры, установленные в Министерстве, и при этом умудрился прихватить с собой двух своих сторонников, навевали ужас. Альбус специально обошел этот вопрос, беседуя с журналистами, чтобы не породить излишнюю панику. Но сам он прекрасно понимал, что Том слишком продвинулся вперед в своих магических способностях. И в данной ситуации Дамблдор уже вряд ли мог составить ему хоть какую-то конкуренцию.

Остановившись у камина, он нервно сглотнул. Нужно было срочно разобраться в ситуации с Фениксом, потому что в отличие от этих бесценных существ даром бессмертия он, увы, не обладал. Альбус до сих пор не мог понять, как дрянная девчонка смогла пересилить магию ошейника. И поскольку Лили временно оказалась недоступной, следовало как можно скорее заняться приручением Гарри. К сожалению, Альбус не знал, в каком возрасте Фениксы вступают в наследие. И ему придется как-то спровоцировать мальчишку, чтобы материнские гены дали о себе знать, чтобы потом столкнуть Гарри с Риддлом. Альбус не привык ощущать себя уязвимым, но прекрасно понимал, что на данный момент он не конкурент Волдеморту. А вот Гарри, приняв наследие, станет сильнее и даже, если ему не удастся справиться с противником с первого раза, смерть ему не грозит, и можно совершать попытку за попыткой, пока враг не будет повержен. Да и эликсир в виде слез Феникса станет ощутимым подспорьем и поможет Альбусу продлить жизнь и не бояться ни ранений, ни болезней.

В камине треснула ветка. Дамблдор вздрогнул, возвращаясь в реальность. Чтобы поднять настроение, он вновь с удовольствием представил себе белое от страха лицо Фаджа и его заикающийся голос, которым тот тихо блеял:

— Эт-то ч-то, был тот самый?.. Кот-торого-Нель-льзя-Называть?

И даже время, проведенное в Аврорате, не могло испортить Альбусу впечатлений от краха министра.

Авроры провели стандартную процедуру, выясняя, откуда Дамблдору стало известно о готовящейся засаде, и отпустили. Ничего нового он им в принципе не сказал, ссылаясь на надежных людей в ставке Волдеморта. Он не собирался им открывать свои козыри в виде странной связи Поттера с Риддлом. А потом, покинув негостеприимные стены Аврората, Альбус с удовольствием, но удерживая на лице скорбное выражение, давал интервью журналистам. Те все это время в нетерпении топтались перед Министерством, из которого выгнали всех посторонних.

Он вновь уселся в кресло, устало сгорбив плечи. За окнами занимался новый день, но Альбус не собирался ложиться, пока полностью не насладится своим триумфом, получив свежую прессу.

Гарри поспешил в гриффиндорскую башню, минуя главную лестницу, поднимаясь по тайным переходам. Он хотел опередить друзей, предполагая, что они, не обнаружив его в больничном крыле, начнут активные поиски. И не ошибся. Стоило ему подойти к дверям, портрет Полной дамы отъехал в сторону, и из гостиной выскочили взволнованные Рон и Гермиона.

— Гарри, где ты был?

— Дружище, с тобой все в порядке?

Наперебой затараторили они.

— Все нормально, — улыбнулся он, вновь испытывая угрызения совести от того, что приходится обманывать друзей. — Я ушел с экзамена и отправился к мадам Помфри. Видимо от напряжения голова разболелась еще сильнее. А по дороге встретил Снейпа. Он поинтересовался, почему я не на экзамене и дал какое-то зелье, заставив выпить прямо на месте. Ну и гадость, скажу я вам! Но зато оно помогло.

— Ну ты даешь! — покачал головой Рон. — Взять зелье у Снейпа! А если бы он тебя отравил?

— Рон, не начинай! — гневно топнула ногой Гермиона. — Ну сколько можно?! Неужели за все эти годы ты не усвоил, что Снейп не причинит Гарри вреда?

— А кто его знает, как он будет вести себя сейчас, после возрождения… ну, ты знаешь кого, — не желал уступать Уизли. — Особенно в отсутствие Дамблдора.

Гарри на это закатил глаза, укоризненно покачав головой, и заметил почти идентичный жест Гермионы. Решив сменить тему, он спросил у друзей про их успехи на экзамене. Рон тут же скорбно поник, а Гермиона с воодушевлением принялась разбирать свои ответы и предполагать, какие ошибки и недочеты могут быть в ее экзаменационной работе.

Разговаривая, они дружно развернулись и направились на улицу. В такой солнечный летний день сидеть в замке не хотелось никому. Однако Гарри нервничал, строя предположения о том, что сейчас происходит в Министерстве. Он бы с удовольствием обсудил это с друзьями, но знал, что те только испугаются и расстроятся, если узнают, что у него было очередное видение. От нетерпения и любопытства он не мог усидеть на месте, и когда Рон с Гермионой устроились на больших камнях на берегу озера, принялся задумчиво расхаживать, кидая в воду плоские камушки. Хотелось узнать, чем закончится акция Пожирателей и что предпримут авроры, получив сообщение Снейпа. Да и, несмотря на слова Дамблдора, он все равно волновался за Сириуса. Волдеморт впервые использовал ложное видение, пытаясь сыграть на чувствах Гарри к крестному. Хорошо, что Сириус не выходил из дома, ведь теперь ему нужно было опасаться не только авроров, но и Пожирателей.

Гарри задумчиво посмотрел на друзей. Те, кажется, даже не заметили его отстраненности и увлеченно спорили о чем-то. Он с ужасом осознал, что если Волдеморт решил использовать его близких, то Рону с Гермионой тоже грозит опасность. Так же как и его родителям. Причем во время каникул самой незащищенной будет Гермиона, живущая среди магглов и лишенная магической защиты. Гарри даже не представлял, чем может помочь подруге. Пройдя туда-сюда по берегу, он решил, что обязательно спросит совета у Снейпа и мамы.

Лишь сейчас он понял, что настойчивые просьбы родителей скрывать информацию от всех обеспечивали им максимальную безопасность. Гарри стало страшно как никогда. От того, что Волдеморт избрал его своей целью, все его близкие могли попасть под удар. Чтобы не допустить подобного, ему придется и дальше молчать, изворачиваться и держать все в секрете. Оставалось надеяться, что Снейп прав и Волдеморт больше не сможет путешествовать по мыслям Гарри. Так же как и Дамблдор.

Поморщившись от неприятных воспоминаний, он заметил, что ушел далеко от друзей. Вернувшись, он не стал вслушиваться в очередной спор, разгоравшийся между Роном и Гермионой.

— Ребята, ну сколько можно? — недовольно нахмурился Гарри. — Такое ощущение, что вам больше заняться нечем. Пожалуй, пойду в замок, а то опять начинает болеть голова.

Выслушав упрек, Гермиона смущенно покраснела и отвела глаза, а Рон покрылся неровными красными пятнами.

— Кхм… На твоем месте, дружище, я бы сходил к мадам Помфри, чтобы выяснить, что за зелье дал тебе Снейп. Может, это от него, — неловко прокашлявшись, попытался сменить тему Уизли.

— Рон, прекрати! — шикнула на него Гермиона. — Извини, Гарри. Может нам пойти с тобой?

— Не стоит! — слишком резко ответил Гарри и, отвернувшись, побрел в школу, пока основная масса учеников все еще грелась в лучах медленно опускающегося к горизонту солнца.

— Гермиона, ну что ты как маленькая! Может, Гарри хочет встретиться со своей девушкой, а ты его опекаешь как наседка, — услышал он громкий шепот Рона за спиной.

— Я все слышу, — невольно улыбнулся Гарри и, помахав друзьям, поспешил в замок.

К великому огорчению, никаких новостей не было. Он пробыл у родителей до полуночи и видел, как нервничала Лили в ожидании известий от Дамблдора или же вызова Снейпа к Волдеморту. Но за весь вечер из-за пределов замка они так и не получили ни одной весточки.

Измученный нервным ожиданием Гарри с благодарностью принял у отца флакон с зельем Сна без сновидений. Нервно проворочавшись в постели больше часа, он все-таки выпил его, чтобы хоть немного поспать.

Однако медленно текущий вечер сменился достаточно бурным утром. Не успели ученики и учителя позавтракать, в зал влетели почтовые совы, неся экстренный выпуск “Ежедневного пророка”. Газета с каждой страницы кричала о возрождении Того-Кого-Нельзя-Называть и о попытке захвата Министерства Пожирателями. Всю первую полосу и разворот занимала огромная статья о вечернем сражении в Атриуме и героическом поступке Дамблдора. Журналисты, не жалея хвалебных слов, рассказывали, как благодаря самоотверженности директора Хогвартса удалось схватить нескольких ускользнувших от авроров Пожирателей и спасти самого министра. Между строк скользила мысль, что Дамблдор запросто расправился бы с появившимся в Министерстве Волдемортом, но предпочел спасти жизни присутствовавших в Атриуме людей.

Большой зал гудел как растревоженный улей. Студенты вслух обсуждали прочитанное, совершенно не реагируя на попытки разъяренной Амбридж навести порядок. В самый разгар бурных дебатов двери открылись, и по проходу между столами важно прошествовал Дамблдор. В зале тут же установилась мертвая тишина, и все взгляды сосредоточились на директоре.

— Кто позволил вам явиться в школу?! — взвизгнула Амбридж, когда Дамблдор остановился у преподавательского стола. — Насколько мне известно…

— Дорогая Долорес, — не повышая голоса перебил ее Дамблдор, — это документ о моем восстановлении в должности директора и о вашей отставке, — протянул он ей свиток.

Несколько мгновений в зале все еще стояла тишина, затем последовали разрозненные аплодисменты, которые почти тут же переросли в бурные овации. Хлопали все, кроме слизеринцев, которые с кислым выражением на лицах угрюмо смотрели в свои тарелки. Дамблдор, отвернувшись от Амбридж, вежливо поклонился студентам и тут же испортил всю серьезность момента, заговорщицки подмигнув.

Гарри нахмурился. Под влиянием рассказов матери он теперь совсем по-другому воспринимал многие поступки директора, но сейчас, Дамблдор вновь напоминал доброго старика-волшебника, которым запомнился еще с первого курса. Видя ярко-сиреневый колпак, длинную белую бороду и проказливую улыбку, было трудно постоянно помнить об опасности, которая исходила от этого человека.

Тем временем Амбридж изучила предоставленный документ и, откашлявшись в своей мерзкой манере, взмахнула рукой, привлекая к себе внимание. Аплодисменты стихли. Казалось, откровенное пренебрежение студентов ее нисколько не трогает.

— Позвольте уточнить, а где под этим документом подпись министра? Я вижу только подписи нескольких членов Визенгамота и начальника отдела образования.

— Дело в том, дорогая Долорес, что министру вынесено обвинение в халатности и манкировании своими полномочиями. Скорее всего, в ближайшие дни общественности будет сообщено о досрочных выборах.

Со своим отношением к Дамблдору Гарри еще не определился, а вот ненависть к мерзкой Жабе никуда не делась, и он хотел надолго запомнить этот момент: ее приторная, слащавая улыбочка в мгновенье ока пропала, кожа покрылась некрасивыми красными пятнами. Амбридж открывала и закрывала рот, словно рыба, вытащенная на берег, но, видимо, от шока не могла ничего произнести. К сожалению, длилась ее растерянность недолго.

— Чт-то? Однако! Хочется даже поаплодировать: вы действуете поистине молниеносно!

— Я всего лишь не утаиваю от общества правду, а вот объявить Корнелиусу вотум недоверия предложили большинство членов Визенгамота. Об этом вы, скорее всего, узнаете из вечерних новостей, — с притворно тяжелым вздохом пояснил Дамблдор. — А теперь позвольте откланяться, мне в срочном порядке нужно заняться вопросами, накопившимися за время моего отсутствия. — Он с достоинством покинул зал, пригласив всех преподавателей на совещание через полчаса.

Стоило директору закрыть за собой дверь, как тишина в зале взорвалась множеством голосов. Студенты принялись бурно обсуждать произошедшее.

— Видали?! — восторженно присвистнул Рон. — Как он ее, а?

— Мы тоже очень рады, что директор Дамблдор поставил Амбридж на место, но вам не кажется, что сейчас эта возня в песочнице совсем не главное? — недовольно покачала головой Гермиона.

— Да ты что? Эта Жаба нам столько нервов вытрепала, а ты говоришь — не главное?

— По-моему, Гермиона хочет сказать, что сейчас гораздо важнее та опасность, которую представляет Волдеморт, вышедший из тени. Опять могут начаться открытые нападения на магглов и магглорожденных, как было в первую войну, — заступился за подругу Гарри.

Он недовольно нахмурился, отвесив себе мысленную затрещину. Вчера он так и не поговорил с родителями о том, как лучше защитить Гермиону летом. Гарри совершенно не хотел, чтобы подруга или ее родные пострадали по его вине.

Проигнорировав недовольное бурчание Рона, что друг поддержал Гермиону, а не его, Гарри посмотрел на преподавательский стол и наткнулся на обеспокоенный взгляд Снейпа. Сделав еле заметный приглашающий жест, отец поднялся и покинул Большой зал. Гарри хотел выждать пару минут и отправиться следом, но друзья на этот раз не дали ему остаться одному. Они были слишком взбудоражены, обсуждая последние новости и, не желая ничего слушать, увлекли Гарри с собой в гостиную.

Он не хотел обижать друзей. Впереди были каникулы и тревожная неизвестность. Но обсуждать возрождение Волдеморта и утреннее выступление Дамблдора Гарри не мог, опасаясь сорваться. Грядущая разлука с матерью, угроза со стороны Волдеморта и предстоящий отъезд на Гриммо — не выходили из головы и делали и без того плохое настроение ужасным.

Посидев некоторое время с Роном и Гермионой, Гарри поднялся в спальню, мотивировав свой уход несобранными к отъезду вещами. Нудная работа не отвлекала от невеселых мыслей. Закрыв крышку сундука, он с тяжелым вздохом опустился на кровать, раздумывая, не накинуть ли ему Мантию-невидимку, чтобы незамеченным выбраться из гостиной. В этот момент в комнату заглянул Невилл.

— Как хорошо, что ты тут, Гарри! — облегченно выдохнул тот. — Меня прислал директор. Он хочет прямо сейчас видеть тебя в своем кабинете. Поторопись! Он просил привести тебя как можно быстрее.

— Что за спешка? — недовольно буркнул Гарри, внимательно оглядываясь вокруг, чтобы определить, не забыл ли чего. — Я подойду через десять минут.

— Нет, Гарри, нужно идти сейчас. Он, видимо, куда-то собрался и хотел перед уходом увидеться с тобой, — затараторил Невилл.

Гарри ничего не осталось, как последовать за Лонгботтомом, надеясь, что Дамблдор не задержит его надолго. Зато потом он мог спуститься к родителям, не объясняя друзьям, куда направился.

Вместе с Невиллом он зашел к директору, не понимая, зачем ему сопровождение. Ведь он уже не первый раз был здесь и прекрасно знал, как попасть в кабинет.

— Спасибо, Невилл, — поблагодарил Дамблдор и повернулся к Поттеру, едва за Лонгботтомом закрылась дверь. — Ну, здравствуй, Гарри, мой мальчик! Хочу выразить тебе огромную благодарность за вчерашнее! Спасибо, что предупредил Северуса о своем видении. Конечно, ничего хорошего в вашей связи с Волдемортом нет, но, как видишь, и от нее бывает польза. Вчера, благодаря своевременному вмешательству, члены Ордена Феникса совместно с аврорами схватили и обезвредили почти всех Пожирателей, которые пробрались в Министерство. Волдеморту, к сожалению, удалось уйти, но главное, что почти никто не пострадал.

— В газете писали о двух аврорах…

— Они героически погибли, неся свою службу, — скорбно вздохнул Дамблдор. — К сожалению, работа аврора предполагает определенный риск.

— А что Пожирателям нужно было в Министерстве? — разыгрывая удивление, спросил Гарри.

— Я обязательно все тебе расскажу, но позже, — покачал головой Дамблдор. — А сейчас нам нужно торопиться. Пойдем, Гарри, я отведу тебя к Сириусу. — Он поднялся из-за стола и, подойдя к камину, протянул Поттеру руку.

— Прямо сейчас? — отступил на шаг Гарри.

— Экзамены ты уже сдал, — терпеливо объяснил Дамблдор, — а в свете последних событий тебе рискованно путешествовать без сопровождения. В Хогвартс-экспрессе нет надежной защиты. Поэтому я решил сразу же отвести тебя к Сириусу, чтобы не подвергать ненужному риску. Ты же должен понимать, что теперь, когда Волдеморт открыто заявил магическому миру о своем возрождении, он в первую очередь возьмется за тебя.

— Но как же мои вещи? И друзья будут волноваться… — сделал еще один шаг назад Гарри. Он не смог придумать на ходу более веских причин для отказа. Однако все эти отговорки казались незначительными по сравнению с тем, что он так и не увиделся с матерью. Гарри надеялся сегодняшний вечер, последний перед отъездом, провести с родителями. К тому же они до сих пор не договорились по поводу связи во время каникул. Отступая от камина, он лихорадочно пытался найти еще хоть один довод против немедленного отбытия. — А еще вы писали, что сначала нужно все-таки посетить Дурслей. Я думал, что поеду как обычно на поезде, а потом вы придете за мной к тете и заберете на Гриммо.

— Гарри, ну что ты как маленький! Летом мы будем жить в одном доме, и я постараюсь ответить на все твои вопросы. И про Дурслей тоже. А сейчас просто делай то, что я сказал. Поверь, я действую исключительно в твоих интересах, — с тяжелым вздохом произнес Дамблдор и уже строже добавил: — Пойдем, Гарри, я очень устал, и у меня нет сил на твои внезапные капризы. Знаешь, в моем возрасте провести бессонную ночь, сражаясь с Пожирателями, давая показания в аврорате и интервью журналистам — слишком высокая нагрузка.

Гарри хотел возразить, но наткнувшись на пристальный и тяжелый взгляд директора, глубоко вздохнул и подошел к камину.

— Такое чувство, что ты не рад предстоящей встрече с крестным. Сириус, между прочим, тоже прекрасно понимает, какая опасность теперь грозит тебе и даже открыл на сегодня для нас камин, несмотря на огромный риск. Особняк на Гриммо надежно скрыт, поэтому мы обычно попадаем туда только через дверь — камины самое слабое место в домах, — как ни в чем ни бывало объяснил Дамблдор и, взяв Гарри за руку, отчетливо произнес: — Площадь Гриммо, двенадцать.

Их тут же подхватила транспортная каминная сеть, и они покинули Хогвартс, где у Гарри остались самые дорогие люди, которых он не успел даже предупредить о своем уходе.

* * *

Северус недовольным взглядом проводил шестикурсников Рейвенкло, скрывшихся за поворотом. После совещания и разговора с Дамблдором у него внутри все клокотало от ярости. Он понимал, что срывать на учениках дурное настроение не лучший выход, но ничего не мог поделать — многолетняя привычка давала о себе знать. Надеясь, что по пути больше никого не встретит, Северус самой короткой дорогой устремился в свои комнаты, рассчитывая на благотворное влияние Лили. Но после новостей, которые он принесет, любимую саму придется успокаивать.

Лили сидела на диване, сосредоточено читая какую-то книгу. Она была настолько увлечена, что не сразу заметила приход Северуса. Лишь когда он подошел и поцеловал ее в изящный носик, вздрогнула и подняла взгляд.

— Что ты так усердно изучаешь? — Она показала обложку, и Северус кивнул: — Углубленная легилименция. Ну и?..

— Пока ничего. — Лили с недовольством захлопнула книгу, словно та была виновата в отсутствии нужной информации. — Что-то случилось?

— С чего ты взяла?

— Северус! — возмущенно глянула она на него. — Мне что, каждый раз напоминать тебе о нашей связи? Раньше ты, помниться, на память не жаловался. Так что случилось?

— Извини. — Он присел рядом, взял Лили за руку и нежно поцеловал кончики пальцев. — Это все Дамблдор! Я не устаю поражаться его самоуверенности. Он делает все, что взбредет в голову, и никто не в силах его образумить. Альбус все больше напоминает мне Темного Лорда до развоплощения: обширные знания, магическая мощь и отсутствие моральных принципов… И, естественно, все должны безропотно выполнять его указания. Единственная разница между ними в том, что Темный Лорд не гнушается пытками и убийствами, а Дамблдор действует лестью и хитростью, прикрываясь воображаемым знаменем «всеобщего блага».

— Да, видно, что он тебя сильно разозлил, — покачала головой Лили, осторожно погладив большим пальцем ладонь Северуса, на что тот лишь крепче сжал руку, безмолвно благодаря за поддержку. — Так что наш многоуважаемый сотворил на этот раз?

— Ты… ты только не расстраивайся, хорошо? — пристально глянул Северус ей в глаза. — Дамблдор прямо сейчас отправляет Гарри на Гриммо.

— Но… но как же так? — Лили умоляюще посмотрела в ответ. — Ведь все ученики уезжают только завтра. И мы еще не договорились с Гарри о способах связи на каникулах.

— Это, как сказал директор, исключительно ради безопасности Гарри, — недовольно поморщился Северус. — Нет, с одной стороны он прав, конечно. Сейчас, после того, как Темный Лорд открыто объявил о своем возрождении, нужно проявлять особую осторожность. Но Гарри — живой человек, подросток, у которого есть друзья и собственные желания. Хотя, вынужден признать, если бы Альбус не имел на него планов, я был бы только рад такой внезапности. Но я…

— …боюсь за сына, — закончила его фразу Лили. — Дамблдор слишком хитер и пока непонятно, зачем он пытается приручить Гарри. И это пугает.

— Читаешь мысли? — невесело усмехнулся Северус.

— Легилимент у нас ты, — хмыкнула она в ответ, — а я просто делаю выводы из того, что знаю. — Лили поджала колени и обняла их руками, мрачно уставившись на огонь в камине.

— Расстроилась? — обнял ее Северус. — Конечно расстроилась. Я тоже. Нам с Гарри еще далеко до абсолютного взаимопонимания. А на Гриммо при посторонних мне придется относиться к нему с былой неприязнью. Боюсь, как бы это не зарубило на корню зачатки нашего единения. Но я хотя бы смогу время от времени видеться с сыном. А вот ты…

Лили всхлипнула и попыталась отвернуться. На глазах у нее выступили слезы. Северус не дал ей отстраниться и еще крепче прижал к себе.

— Ты недооцениваешь Гарри, — хлюпнула она носом. — Он хоть и упертый, но признал в тебе отца и, думаю, догадается, что ты вынужден так поступать. Он, конечно, еще слишком юный, многого не знает и не понимает, но совсем не дурак.

— Я надеюсь. Уверен, мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы ты могла видеть сына.

— Конечно придумаем, — смахнула Лили слезинку и улыбнулась Северусу. — Только сначала нужно выбраться из Хогвартса. А то меня нервирует возвращение Дамблдора. Что если он захочет навестить тебя?

— Ты права, это сейчас первостепенная задача, — кивнул Северус. — Тебе нужно срочно перебираться на мою старую квартиру. Там, конечно, не невесть что, но жить можно. Обычно после отъезда учеников нам предоставляется выходной, последний до начала отпусков. Дождемся, чтобы Дамблдор куда-нибудь отлучился, и ты сможешь покинуть Хогвартс. В присутствии директора я не рискну вывести тебя отсюда, слишком много у него понатыкано по школе следящих артефактов. Многие об этом не знают, и постоянно удивляются его внезапной возможности появляться в нужном месте в нужное время.

Лили согласно кивнула и нахмурилась, прислушиваясь к себе.

— Гарри недоволен и зол, — пояснила она. — А еще растерян.

— Естественно! — хмыкнул Северус. — Любой подросток на его месте ощущал бы тоже самое. А он еще и лишился возможности попрощаться перед отъездом с матерью.

— Я пытаюсь его успокоить, но не знаю, ощущает ли он это. Ему пока сложно отделять чужие эмоции от своих.

— Не перестаю поражаться — до чего удивительное явление эта связь Фениксов. Ощущать эмоции друг друга на расстоянии, передавать чувства и отголоски мыслей…

— Ага, прямо как у Гарри и Волдеморта, — недовольно фыркнула Лили.

Северус задумчиво посмотрел на любимую. Затем встал и нервно прошелся по комнате.

— А ведь верно, — наконец прервал он затянувшееся молчание. — Похоже. В книгах по окклюменции и легилименции мы не найдем никаких объяснений. Эти ментальные практики действуют совершенно иначе и лишь при визуальном контакте. А вот связь Фениксов… Тебе не кажется, что Темного Лорда и Гарри связывает что-то похожее?

— Да, я тоже думала над этим, — кивнула Лили. — Но Волдеморт Гарри не родственник и не пара, надеюсь.

— Упаси Мерлин от подобного ужаса! — передернулся Северус.

— Нет, не думаю, что они пара, — хмыкнула Лили, забавляясь выражением лица Северуса. — Кажется, Фениксы могут непроизвольно тянуться к будущей паре даже в детском возрасте. Но связь между ними все равно образуется лишь после вступления в наследие. Кровь Гарри еще не проснулась, а он воспринимает эмоции Волдеморта отчетливее, чем мои. Но… помимо Фениксов существуют и другие виды магиков. Не знаешь, Темный Лорд человек или магическое существо?

— Вот уж чего не знаю, — покачал головой Северус. — Такой параноик, как Темный Лорд, никому не доверит подобную информацию, ведь это отличный рычаг давления. Но твои рассуждения логичны. Что-то в его крови определенно есть, ведь он смог возродиться. Обычному магу такое не под силу, каким бы гением он ни был. К тому же, Темный Лорд брал кровь Гарри для ритуала. Как думаешь, мог он стать Фениксом?

— Шутишь, да? — удивленно посмотрела на него Лили. — Нет, не шутишь… Я же вроде говорила, что Фениксы исключительно светлые существа. Представитель нашей расы не смог бы творить столько зла, не потеряв душу и способности. То есть Феникс, по какой-то невероятной случайности вставший на путь зла, перестает быть таковым, утратив бессмертие и возможность исцелять.

— Однако ты сама заметила, что связь Гарри и Лорда очень похожа на нашу. Может быть, он просто какое-то другое существо с аналогичной способностью? Мало ли какие еще народы бывают. Как оказалось, мы, маги, многого не знаем об этом мире и населяющих его разумных.

— Может и так… — пожала плечами Лили и улыбнулась. — О! Гарри явно встретился с Сириусом. Его настроение немного улучшилось.

— Хорошо, что эта блохастая псина хоть для чего-то пригодилась, — фыркнул Снейп.

— Северус, прекрати! — хихикнула Лили. — Сириус хороший, просто безалаберный.

— Давай не будем обсуждать сейчас эту дворнягу, — хмыкнул Северус и поцеловал Лили в шею, — может, лучше займемся чем-то более приятным?

— Среди бела дня? Северус, ты ли это? — довольно засмеялась Лили, тем не менее, поворачиваясь так, чтобы любимому было удобнее целовать.

— Ты же почувствуешь подмену, — промурлыкал он и резко отстранился, схватившись за предплечье. — Да чтоб его дементоры сожрали!

— Вызов? — встревожено спросила Лили, мгновенно растеряв игривый настрой.

— Да, причем срочный, — непроизвольно потирая беспокоящую метку, Северус поднялся с дивана. — Извини.

— Будь осторожен! После вчерашней неудачи он будет зол.

— Знаю, но моей вины в том нет, поэтому, кроме пары неприятных проклятий, думаю, мне бояться нечего.

— Береги себя! — поднялась вслед за ним Лили.

— Обязательно! Мне теперь есть для кого жить, — поцеловал ее напоследок Северус и быстро вышел за дверь, направляясь на встречу с разгневанным Темным Лордом.

* * *

— Гарри, я так рад тебя видеть! — не успели они с директором выйти из камина, как Гарри оказался в крепких объятиях крестного. — С тобой все нормально? Я переживал!

— Все нормально, Сириус, — настроение Гарри ощутимо поползло вверх. Как бы ни расстраивала разлука с матерью, он был рад встрече с крестным. Тот выглядел в этот раз даже лучше, чем зимой. Исчезла нервозность, затравленность во взгляде. Кажется, Сириус даже слегка поправился. Неловко обняв его в ответ, Гарри отстранился и, подмигнув, с нарочито тяжелым вздохом сказал: — Чего за меня переживать? В этот раз все основные события прошли мимо меня.

— Гарри! — возмутился за спиной Дамблдор. — Я же говорил, что благодаря твоей помощи авроры смогли задержать почти всех Пожирателей. Ты совершил очень значимый поступок!

— Наверное, переживаешь, что не смог поучаствовать в очередной заварушке лично? — тихо шепнул ему на ухо Сириус.

Гарри не смог сдержать улыбки. Крестный остался все тем же сорвиголовой. Сириус бы точно не отказался попасть в гущу событий. Лили иногда рассказывала сыну о своих школьных проделках, в которые они часто попадали вместе с Блэком. Снейп не одобрял необоснованного «самодурства», поэтому мать всегда предавалась подобным воспоминаниям в его отсутствие. Мысли о вечерних семейных посиделках вновь всколыхнули волну недовольства и плохого настроения.

— А я к тебе даже без вещей. Да и друзей не успел предупредить, чтобы не волновались, — Гарри исподлобья покосился на Дамблдора, который внимательно наблюдал за ними со стороны.

— Не переживай, мой мальчик, — на лицо директора набежала тень недовольства, но он быстро взял себя в руки. — Я прикажу Добби сегодня же переправить сюда твои вещи, и сообщу мисс Грейнджер, что ты уже в безопасном месте.

— Спасибо! — буркнул Гарри, не испытывая при этом никакой благодарности: передать весточку родителям через директора он не мог.

— Ну что же, обустраивайся, — как радушный хозяин предложил ему Дамблдор. — Думаю, вам найдется о чем поговорить с Сириусом после столь долгой разлуки. Я бы с удовольствием посидел с вами, но, к сожалению, за время моего отсутствия в Хогвартсе накопилось слишком много дел. Сегодня на ночь придется остаться в замке. Знаю, Гарри, что задолжал тебе серьезный разговор, но давай мы его немного отложим, пока я не разберусь со срочными вопросами. — Дамблдор подошел к камину. — Завтра ученики отправляются по домам, и я должен присутствовать в школе, а вот поужинать мы можем вместе, и заодно обсудим планы на лето.

— Какие еще планы? — испуганно спросил Гарри.

— Планы твоих занятий по защитной и боевой магии. Заниматься будешь с Сириусом. Думаю, вам обоим это придется по душе. Но давайте об этом завтра, а сейчас мне действительно пора. Ты же видел, Гарри, во что Долорес превратила школу. Нужно многое исправлять после ее бурной деятельности, начиная с изменений в преподавательском составе. Ах, да, Сириус, проследи, чтобы комнаты для семьи Уизли были готовы. Они переедут сюда через пару дней. — С этими словами Дамблдор решительно шагнул в камин и исчез в зеленом пламени.

— Да уж… — Гарри проводил директора взглядом и с легким упреком посмотрел на Сириуса. — Эм… я, конечно, все понимаю, но у меня странное чувство, что приехал не на каникулы к любимому крестному, а в гости к Дамблдору посреди семестра.

Сириус слегка покраснел и отвел взгляд.

— Понимаешь, Гарри, Дамблдор разрешил тебе остаться здесь на все каникулы при условии, что с нами будет жить Молли с семейством. Альбус считает, что она сможет обеспечить нас большим комфортом. И мне показалось, тебе будет веселее рядом с друзьями.

В этот момент Гарри отчетливо вспомнил предупреждения матери и Снейпа. Сириус сейчас невольно подтвердил их слова об умении Дамблдора манипулировать людьми и давить на слабые стороны. Но видя, как расстроился крестный, Гарри поспешил успокоить его:

— Нет, я рад, что мы эти каникулы проведем вместе. А заниматься с тобой боевой магией будет вообще здорово! Не переживай. Просто я психанул, когда Дамблдор велел мне сию минуту отправляться сюда. Ну, ты же понимаешь, поездка в Хогвартс-экспрессе — последний глоток свободы, прежде чем все попадают под строгий родительский контроль, — ободряюще улыбнулся он Сириусу.

Тот сразу же повеселел.

— Да, я помню, как мы отрывались в поезде! Эх, было время… А чего это мы тут стоим, как бедные родственники? Пойдем-ка на кухню, чего-нибудь перекусим. Заодно расскажешь о своей школьной жизни. — Сириус пошел на выход, но на пороге вновь застыл и с виноватой улыбкой обернулся к Гарри. — Только вот кулинарные таланты Кричера оставляют желать лучшего. Надежда на умопомрачительные пирожки Молли примиряет меня с ее присутствием в этом доме.

— Ничего, я не привередливый, — хмыкнул Гарри, вспоминая свой скудный рацион во время жизни у Дурслей. — Надеюсь, за пару дней не отощаю.

Однако погоняв по тарелке нечто сухое и подгорелое, что, вероятнее всего, изначально задумывалось как стейк, Гарри предложил что-нибудь быстро приготовить. Сириус попытался отказаться, но уже через несколько минут они с удовольствием уплетали воздушный омлет с сочным, отлично прожаренным беконом. За столом Гарри все больше отвечал на вопросы Сириуса и рассказывал о закончившемся учебном годе, друзьях, Амбридж и прошедших экзаменах. Постепенно, за разговорами он успокоился, и перестал себя изводить, смирившись с неизбежным. Он знал, что рано или поздно на Гриммо появится Снейп, который обязательно придумает, как им связываться с матерью.

Вечером, проигнорировав мрачную и сырую гостиную, они устроились вдвоем в спальне у Гарри, и Сириус рассказывал о Лили и Джеймсе. В процессе разговора выяснилось, что Блэк не видел ее трупа, хотя и побывал в доме Поттеров в день убийства. Гарри осторожно попытался натолкнуть крестного на мысль, что мать вполне может оказаться жива.

— Вряд ли… — задумчиво проговорил Сириус. — Нужно спросить у Дамблдора, ведь это он занимался похоронами.

Гарри отрицательно покачал головой, испугавшись за Лили. Он как-то не ожидал, что крестный предложит подобное.

— Знаешь, кажется, это все же моя обязанность, ведь речь идет о моих родителях. Тем более, я даже не знаю, где их могила… Поэтому хочу тебя попросить — не вмешивайся пока. Дамблдор и так задолжал мне много объяснений.

— Да, Альбус любит придать таинственности. Что же, хорошо — выясняй самостоятельно. Ты уже достаточно взрослый, чтобы выдержать любую правду, какой бы она ни была. — Сириус с легкой усмешкой покачал головой. — Подумать только, чуть больше чем через месяц тебе исполнится шестнадцать… Золотое время!

Гарри пытался улыбаться, слушая воспоминания крестного о юности. Сириусу повезло! Он мог без оглядки на всяких Волдемортов устраивать в школе всевозможные проделки, кадрить девчонок, развлекаться с друзьями. А Гарри постоянно приходилось помнить об угрозе со стороны Волдеморта, а теперь еще и о коварстве Дамблдора.

Они проговорили почти до утра. Сириус вспоминал друзей, их школьные забавы и военные вылазки. Уснули они на рассвете, так и не разойдясь по разным комнатам: Гарри на своей кровати, а Сириус на бывшей кровати Рона.

* * *

Оставив сообщение для Дамблдора, Северус быстро покинул Хогвартс и, миновав поворот дороги на Хогсмит, аппарировал в Малфой-мэнор. У входа в парк ему встретился Роули. Тот торопливо кивнул в знак приветствия и, ссутулив плечи, поспешил в «тронный зал». Северус зашел следом, стараясь мгновенно оценить обстановку.

По полу были разбросаны свежие газеты, возле трона стонали от пыточных заклятий несколько человек. Судя по всему, собрание уже шло полным ходом. Однако Темный Лорд продолжал раздавать круциатусы направо и налево. Он поименно вызывал тех, кто был посвящен в подготовку к провалившейся в Министерстве операции и наказывал в зависимости от степени провинности, которую определял самолично. Среди лежавших на полу без сознания Пожирателей Северус заметил Беллу и Люциуса. Беспокоясь за судьбу Малфоя, он не слишком вслушивался в гневные вопли Темного Лорда.

Наконец, «осчастливив» всех причастных, тот немного успокоился, и собрание начало приобретать конструктивный ход. Наращивание магической мощи, привлечение людских ресурсов — вот основные задачи, которые Темный Лорд поставил перед Пожирателями. Неудача в Министерстве, казалось, глубоко ударила по его самолюбию. И он во что бы то ни стало собирался добиться своего.

— Если вы не смогли осуществить мой замысел втайне от всех, — злобно вещал он, — придется действовать открыто. Нужно захватить Министерство, чтобы без помех пойти и взять то, что нам нужно!

Северус мысленно присвистнул. Темный Лорд решил выйти из тени и начать открытую интервенцию, стремясь к власти над всей магической Британией. Слушая распоряжения и пафосные речи повелителя, он отметил, что победа Дамблдора и авроров в Министерстве может выйти боком магическому миру.

— Северус! — выдернул его из размышлений голос Темного Лорда. Снейп вышел из толпы Пожирателей, которые дружно расступились в стороны, опасаясь попасть под карающую длань господина. — А расскажи-ка нам, как там поживает твой подопечный? — в ехидном голосе Темного Лорда отчетливо слышалось нетерпение.

— Если вы имеете в виду Поттера, то мальчишка сдал вчера последний экзамен по СОВ…

— Меня не интересуют его достижения в учебе! Круцио! — рявкнул Темный Лорд и Северуса окатила уже забытая волна боли. К счастью, она была недолгой. — Меня интересует, как он вел себя вчера, что делал. Не случилось ли с ним чего-то необычного.

— Насколько мне известно, Поттер обращался к мадам Помфри за зельем от головной боли. И экзамен покинул намного раньше своих одногруппников. Больше я его до ужина не видел.

— И что, он спокойно пришел на ужин? — казалось, Темный Лорд был озадачен полученной информацией.

Северус недовольно скривился, старательно изображая свою брезгливость от навязанной миссии. Он понимал озадаченность повелителя, ведь Гарри смог проигнорировать его призыв и никак не отреагировал на полученные видения. Должно быть, Темный Лорд недоумевал, почему его попытки повлиять на Поттера не принесли результата.

— Я не декан Гриффиндора, мой Лорд, поэтому не могу следить за каждым шагом этого недоразумения, — поклонился Северус, стараясь сгладить резкость слов угодливым поведением. — Но на ужине он вел себя как обычно.

— Интересно… — Темный Лорд поднялся с трона и в задумчивости прошелся туда-сюда по залу. Наступив на подол мантии все еще лежащей у трона Беллы, он недовольно пнул ее и громко позвал: — Нарцисса! Я знаю, что ты караулишь за дверью. Забирай своих родственничков, они мне сегодня больше не нужны.

Северус проводил взглядом торопливо появившуюся из-за дверей Нарциссу. Бледная, с искусанными до крови губами, она прятала трясущиеся руки в широких рукавах мантии. Возле лежащих на полу Люциуса и Беллы она в растерянности остановилась. Палочка ее дрожала, когда она попыталась применить заклинание левитации. Наконец ей удалось поднять одним движением и мужа, и сестру и отлеветировать их из зала. Никто из присутствующих даже не дернулся, чтобы помочь бедной женщине. Северус тоже пока не мог покинуть собрание — Темный Лорд с ним явно еще не закончил. А вызвать его гнев, когда Люциус нуждался в помощи, было непредусмотрительно.

— Странно… Что же пошло не так? — продолжал вслух размышлять Темный Лорд. — Ладно, внимательно следи за мальчишкой. Сообщишь, где он будет летом. Может быть, удастся достать его у этих Уизли. Всем остальным тоже не спать: если узнаете какие-нибудь новости о Гарри Поттере, немедленно сообщать мне. И еще — чтобы без моего ведома ни один волос не упал с его головы! Гарри Поттер — мой! Запомните это. — По рядам Пожирателей прошла неровная волна, когда они вразнобой склонялись перед повелителем. А он продолжил, подхватив магией газету с пола: — Так, с Поттером разобрались. Перейдем к нашему «многоуважаемому» господину Дамблдору. Интересно, после вчерашних событий и всех этих интервью, чем занимается наш директор, а, Северус? Почивает на лаврах? Или готовится вновь проявить себя защитником обиженных и угнетенных грязнокровок? Что там, в Хогвартсе, оборонительные укрепления еще не возводят?

Это было что-то новенькое. Обычно Темного Лорда не особо интересовало, чем живет Дамблдор. Раньше он всегда спрашивал только о Поттере. Не зная чего ожидать, Северус быстро отчитался:

— Сегодня утром Дамблдор триумфально вернулся в Хогвартс прямо во время завтрака, утерев Амбридж нос какой-то бумажкой за подписью представителей Визенгамота. После провел внеплановый педсовет, а потом пришел вызов, и я поспешил сюда.

— Наверное, доволен, как сытый кот, — Темный Лорд вновь уселся на трон. — Впредь в твои обязанности входит сообщать мне о его перемещениях и планах. Я жду от тебя полной информации. Меня интересует все, от распорядка дня Альбуса до его аллергии на конфитюр. В свете грядущего противостояния нам не нужна такая значимая фигура за спиной. Пора поставить его на место и показать наше истинное могущество!

Северус поклонился и, не дождавшись больше распоряжений, спросил:

— Могу я идти, мой Лорд?

— Не терпится оказать помощь Люциусу? — прищурился тот в ответ. — Нужно, наверное, немного сравнять ваши ощущения. Что-то мне перестает нравиться твоя дерзость. Круцио!

В этот раз заклинание длилось намного дольше, чем в первый, до тех пор, пока борющийся с болью Северус не сдался и не рухнул на пол к подножию трона.

— Вот теперь можешь идти, — довольно прищурился Темный Лорд, с видом естествоиспытателя разглядывая с трудом поднимающегося Снейпа.

Северуса шатало. Но он упрямо расправил плечи и с высоко поднятой головой вышел из зала, услышав напоследок шипящий смех Темного Лорда.

Найти Нарциссу ему помог домовой эльф Малфоев, который поджидал за дверями.

— Ты как? — взволнованно спросила она, заметив неуверенную походку Снейпа.

— Бывало и хуже, — отмахнулся Северус, быстро направляясь к кровати, где лежал бледный как простыня Люциус. — Чем он его пытал?

Нарцисса дрожащим голосом начала перечислять заклинания, но Северус прервал ее и провел магическую диагностику. Шкатулка с набором лечебных снадобий уже стояла на прикроватной тумбочке, нужно было только выбрать необходимые и составить последовательность приема. Пока он поил находящегося в беспамятстве Люциуса зельями, Нарцисса смазывала специальной мазью края глубоких кровоточащих ран.

— Да уж, Малфой, потрепало тебя сегодня знатно, — слегка улыбнулся Северус, увидев, что Люциус открыл глаза и его взгляд приобрел осмысленное выражение. — Похожая ситуация, неправда ли? Только вот совсем не хочется, чтобы такие случаи становились обыденностью. — Заметив бледное подобие улыбки, появившейся на лице друга, Северус повернулся к Нарциссе: — А Белла как?

— Как ни странно, но лучше. Я дала ей обезболивающее, крововосстанавливающее, и она тут же уснула.

— Хорошо. Но давай я все-таки и ее осмотрю.

Северус недолюбливал Беллатрис из-за ее чрезмерной агрессивности. Раньше, в молодости, она какое-то время нравилась ему, напоминая своей бесшабашностью Лили. Но его любимая, несмотря на присущий характеру игривый задор, всегда испытывала чувство глубокого сострадания к людям и, даже сражаясь, умудрялась не причинять серьезного вреда, всего лишь нейтрализуя противника. Белла же, напротив, приходила в восторг от страданий жертвы. Причинять боль другим доставляло ей наслаждение. И вскоре Северус глубоко разочаровался в ней из-за ее жестокости и бессердечности.

Однако он посчитал своим долгом осмотреть ее и помочь прийти в себя после пыток. К счастью, Беллатрис и правда пострадала гораздо меньше, чем Люциус. Назначив ей пару зелий, Северус вернулся к другу.

Малфой полулежал, опираясь на высоко поднятые подушки. Он все еще был слишком бледен, но, по крайней мере, его раны больше не кровоточили.

— Ну и как тебе удалось выкрутиться? — ничего не поясняя, поинтересовался Северус.

— Прикинулся ветошью, — слабо усмехнулся Люциус, дотронувшись до кулона на шее.

— В каком смысле? — удивленно приподнял бровь Снейп, выпаивая другу очередное зелье.

— В буквальном. Стал старым креслом для посетителей, за что, собственно, сегодня и огреб, — тихо проговорил Малфой. — Но все же это лучше, чем гнить в Азкабане. Повелитель, конечно, разгневался, но признал, что моей вины в провале операции нет, поэтому и не убил. Спасибо тебе! — он выразительно посмотрел на Снейпа, и тот понял, что Люциус благодарит его за предупреждение, а вовсе не за медицинскую помощь.

— В расчете, — кивнул Северус. — И если ты чувствуешь себя терпимо, я пойду, нужно возвращаться в Хогвартс. У нас же опять Дамблдор правит бал.

— Сочувствую, — хмыкнул Люциус, — и еще раз спасибо за все!

Северус молча принял благодарность и, пожав другу руку на прощанье, поспешил покинуть зловещий Малфой-мэнор, чувствуя, как в Хогвартсе сходит с ума от волнения Лили.

Альбус вышел из камина в собственном кабинете, и в тот же миг прямо перед ним возник один из эльфов Хогвартса.

— Господин директор, профессор Снейп просил передать, что отбыл по срочному вызову, — отчитался домовик и тут же исчез.

— Вот как? — рассматривая место, где только что стоял эльф, пробормотал Альбус. — Стало быть, Том решил активизироваться. Хотя, после вчерашнего неудивительно. Что ж, посмотрим, какие новости принесет Северус.

Он обвел задумчивым взглядом кабинет и остановился на пустующем насесте Феникса.

— Ну и куда ты могла податься? — недовольно покачал головой он.

Отсутствие Фоукса нервировало. Альбус пока не разобрался, как девчонка смогла преодолеть чары ошейника. Возможно, они просто ослабли от времени и утратили свое влияние на волю птицы? Только вот где теперь искать непокорного феникса он не представлял. Альбус не переживал о том, что Лили вернет себе человеческий облик и память. Замок ошейника он закрывал своей кровью и никому другому тот поддаться не должен. Джеймс — единственный, как супруг и пара Феникса, мог бы открыть артефакт, но он был мертв. А Гарри вряд ли додумается использовать кровь, даже если Лили улетела к нему. Не зря уже нескольким поколениям детей внушали в школе, что все кровные ритуалы относятся к темномагческим. Альбус хмыкнул, вспомнив едва ли не истерику Поттера, когда Риддл для возрождения использовал несколько капель его крови.

Однако феникса нужно было найти. Альбус не любил неучтенных факторов в своих схемах, а сбежавшая неуправляемая птица, на которую у него еще были планы, как раз относилась к одному из них. Благо, что в большинстве своем маги Британии знают, кому принадлежит единственный на островах феникс. Несколько лет назад Альбус, гордившийся своим неожиданным приобретением, позволил журналистам написать про Фоукса. Поэтому надеялся, что если кто-то из магов встретит его «ненаглядную» птичку, то сообщит о находке. После сегодняшних статей, восхваляющих его героизм, волшебников, желающих оказать услугу Дамблдору, должно прибавиться в разы.

Для того чтобы освежить память обывателям, Альбус решил организовать очередное интервью и в ходе разговора упомянуть о пропаже феникса. А объяснить прерванную с фамильяром связь можно использованием антимагических наручников при аресте. Ведь Альбус, отстраненный от руководства школой, никак не мог провести повторный ритуал привязки. Он недобро усмехнулся. Эта статья будет очередным ударом по репутации министра. Пусть и не таким значимым, как попытка захвата Министерства якобы мертвым Темным Лордом, но все же. Альбус решил опубликовать заметку о пропаже феникса через несколько дней. К тому времени ажиотаж от известий о возрождении Волдеморта немного утихнет, а скандал с участием Фаджа вновь начнет набирать обороты. Да и Фоукс может вернуться. Все-таки птица должна была привыкнуть, что в Хогвартсе ее дом и постоянно есть еда. А уж когда феникс вновь окажется на своем насесте, Альбус позаботится усилить чары на ошейнике.

Плохо, что фениксы умеют переноситься в пространстве при помощи огненной магии. Ведь именно так Фоукс и покинул закрытый кабинет директора. Об этом Альбус узнал от портретов. Такая способность могла в разы усложнить поимку, если «птичка» вздумает взбрыкнуть вновь.

Дамблдор еще раз с раздражением окинул взглядом пустующий насест и уселся за стол, чтобы разобрать скопившиеся бумаги: эльфы передавали Амбридж далеко не всю корреспонденцию.

Взявшись за перо, он вновь задумался. Впереди предстоял серьезный разговор с Гарри. Мальчишка хотел все знать, но о пророчестве ему пока рассказывать не хотелось. Особенно об искаженной версии, известной Волдеморту. Поттеру Альбус тоже не собирался говорить правду, чтобы тот не вздумал отказаться от решающего сражения. Для первого серьезного разговора достаточно будет истории, выдуманной для журналистов, что в доме Дурслей Гарри защищает родная кровь. Опять же, можно вспомнить его родителей, рассказать об их смерти и героическом прошлом. Это должно отвлечь мальчишку от интересов Волдеморта в Министерстве.

Альбус поправил очки и вновь склонился над пергаментом, но сосредоточиться на работе никак не мог. Воспоминания и новые идеи одолевали его. Перед ним лежало предложение от попечительского совета об изменениях в ряде школьных правил. Бегло просмотрев пожелания этих доброхотов, он отрицательно покачал головой, нанося резолюцию. Альбус усмехнулся в бороду: как просто одним словом можно изменить судьбу. Причем, как судьбу одного конкретного человека, так и судьбу всего государства.

Эти мысли вновь вернули его к пророчеству. Удачно срежиссированная ситуация — и Волдеморт уже превращается в параноика, одержимого своим гипотетическим убийцей. Он забывает и о захвате власти, и о прочих планах, сосредоточившись на поисках невинного младенца. И, обуреваемый первобытным страхом, даже не подозревает, что информация недостоверна. Оказалось, достаточно поменять в изначальной версии пророчества буквально пару слов и оно приобрело совершенно другой смысл. Ведь Трелони, внезапно впавшая в транс в кабинете Альбуса на первичном собеседовании, предсказала, что дитя исцелит Темного Лорда и станет его поддержкой и опорой. Однако Альбус посчитал, что Британии не нужен такой правитель, как Том Риддл. Ведь тот уже в детстве зарекомендовал себя чрезвычайно умным и талантливым и вполне мог выбиться в министры, пойди история другим путем. Альбус еще со школы знал, что не имеет влияния на решения этого не по годам умного, амбициозного и сильного волшебника. Сам Дамблдор к формальной власти никогда не стремился. Его вполне устраивала роль серого кардинала, который, умело дергая за ниточки из-за кулис, добивается необходимых результатов.

В начале всей этой эпопеи с появлением Темного Лорда Волдеморта Альбус проявил себя борцом за свободу и безопасность магов Британии и не желал утратить своих позиций, и лишиться достигнутого. Работа в школе давала возможность вкладывать в головы будущим членам общества близкие ему идеи.

Он всегда был сильным и умным волшебником, но прекрасно осознавал, что без родовой поддержки никогда не сможет достичь того, что доступно прочим чистокровным магам. Окопавшись в своих старинных замках, эти снобы постоянно использовали древние кровные ритуалы, взывая к далеким предкам, а нередко и к магическим существам, имели под рукой множество сильнейших артефактов, передававшихся из поколения в поколение. А ему, Альбусу, по наследству от отца достался всего лишь старый сундук, наполненный всевозможными охотничьими принадлежностями против магиков, которые не давали ни дополнительной силы, ни знаний. Такое положение вещей его категорически не устраивало. Он всю жизнь, начиная со студенческих лет, посвятил борьбе с подобной несправедливостью, полагая, что и прочие волшебники, не относящиеся к чистокровной элите, недовольны установленными издревле порядками в магическом мире.

За время своей преподавательской и политической деятельности он умудрился добиться запрета на многие древние ритуалы, использование старинных, якобы темномагических артефактов и поспособствовал свержению сильнейших и древнейших чистокровных семей с их воображаемого пьедестала. Естественно, опасаясь гонений со стороны Министерства, чистокровные в большинстве своем были вынуждены отказаться от родовой подпитки, и, если и использовали древнюю кровную магию, то изредка и в глубокой тайне. Это привело к тому, что тот же Драко Малфой лишь незначительно превышал по магической силе и возможностям магглорожденную Грейнджер, в отличие от предыдущих поколений своей семьи, славившихся могущественными волшебниками.

Однако при всей своей дальновидности Альбус совершенно упустил из виду волшебников, кровно связанных с магиками. Да и откуда ему было знать о влиянии наследий на магическую мощь, если в его предках никаких существ не было и в помине, а остальные семьи строго оберегали подобные тайны. Но чем влиятельнее становились в магическом мире магглорожденные, тем больше распространялось предубеждение против магиков, принесенное ими. Раньше грязнокровки могли рассчитывать лишь на незначительные должности мелких помощников и прислуги у чистокровных. Сейчас же, рвясь к власти, они привносили с собой маггловские предрассудки, не имеющие никакого отношения к реальному положению дел и искажающие образ магических существ, создающийся в умах молодежи. Чего стоило отношение к оборотням и вампирам, ставшее резко негативным в последние пару десятков лет. Это играло только на руку Альбусу. Умело воздействуя на мировоззрение своих учеников, он постепенно создавал в магической Британии атмосферу, при которой страна практически лишилась сильных магов, способных бросить ему вызов.

Том Риддл стал неприятным исключением из сложившейся уже аксиомы. Надеясь, что амбициозный мальчишка сломается под давлением такого авторитета, как Дамблдор, Альбус впервые крупно просчитался. Докопавшись до своих истинных корней, Том сбежал из Британии и за ее пределами проводил изыскания и эксперименты, которые помогли ему в разы увеличить магическую мощь. И сейчас во всей Англии не было ни одного волшебника, включая и самого Дамблдора, у которого хватило бы сил справиться с этим психически неуравновешенным монстром.

Недовольно нахмурившись, Альбус уставился на тлеющий в камине огонь. Никто не любит признавать своих ошибок, но и врать себе бессмысленно: он тоже частично виновен в превращении одаренного юноши Тома Риддла в Темного Лорда Волдеморта. Теперь ему придется сделать все возможное и невозможное, чтобы исправить этот огромный промах. Счастье, что он вовремя узнал о наследии Поттера. Когда кровь Фениксов даст о себе знать, мальчишка станет сильнее его, Дамблдора, и ему будет по зубам справиться с Риддлом. Осталось только дождаться активации наследия или же искусственно разбудить дремлющую кровь. Альбус надеялся, что сильный стресс может этому поспособствовать. Пока же нужно, не тратя времени, обучать Гарри всему, что хоть каким-то образом сможет помочь в уничтожении Волдеморта. Правда эти знания потом самому же Альбусу могут выйти боком, но он рассчитывал на свой авторитет и привязанность Гарри. Но подстраховаться тоже придется: никто еще не придумал способа более надежного для таких случаев, чем клятва верности. Однако эти планы придется отложить до семнадцатилетия Поттера — магия не фиксирует серьезных обетов у несовершеннолетних.

Альбус тяжело опустил голову на скрещенные пальцы рук, которые давно уже выпустили перо. За последний год он изрядно устал, пытаясь выяснить всю возможную информацию, касающуюся Волдеморта. Продумывание планов, плетение интриг и создание многоходовых комбинаций отбирало немалую долю его уже не столь крепкого здоровья. Прикрыв глаза, он решил устроить себе длительный отдых, как только Гарри под его руководством одолеет Риддла. И где-нибудь на берегу теплого моря, подпитываясь слезами своего преданного юного Феникса, он сможет восстановиться и наконец-то временно сложить с себя обязательства пастуха магического мира Британии.

— Ну что ж, Том, — вслух проговорил он, стряхивая несвойственное оцепенение, — тот, кого судьба прочила тебе в помощники и преданные сподвижники, будет моей надеждой на долгую жизнь и опорой в беспечной старости.

Отогнав прочь одолевающие его мысли, Альбус наконец-то смог с головой погрузиться в работу и, увлекшись, не заметил, как наступил вечер.

Время близилось к ужину, а Северуса все не было. Альбус надеялся, что с ним ничего серьезного не случилось — в разгар военных действий не хотелось остаться без верного шпиона. Снейп нечасто приносил ценную информацию, зато он сообщал о настроении, витающем во вражеском лагере, и эмоциональном состоянии Волдеморта. Даже такая толика информации наводила на размышления и позволяла сделать пусть и поверхностные, но достаточно правильные выводы. Благодаря этому Альбус практически постоянно дышал в спину Риддлу.

Подождав еще несколько минут, Альбус поднялся, планируя отправиться в Большой зал. В обязанности директора входило присутствие на всех приемах пищи студентов, если он находился в школе. Не успел он выйти из-за стола, как услышал движение винтовой лестницы и предупреждающую трель охранного артефакта — в кабинет поднимался Северус.

Снейп, стукнув один раз, тут же вошел, не дожидаясь приглашения. Он был чуть бледнее, чем обычно, тем не менее, ступал ровно и не казался слишком изможденным, как бывало иногда после собраний у Риддла.

— Ты долго, — покачал головой Альбус.

— Темный Лорд раздавал «пряники» провинившимся, — хмыкнул Северус.

— И какое у Тома настроение? — внимательно разглядывая Снейпа, поинтересовался Дамблдор. Как ни странно, тот выглядел намного здоровее и как будто моложе. В последнее время Альбус слишком редко видел своего шпиона и сейчас, пристально всматриваясь, с удивлением отметил произошедшие с ним изменения.

— Боевое, — недобро усмехнулся Снейп. — Он так и не выкинул из головы идею завладеть пророчеством. Собирается наращивать магические и людские силы, чтобы в следующий раз захватить Министерство. Кстати, он спрашивал о тебе и Поттере. Я сказал, что ты вернулся в школу. Смотри, этот интерес может быть неспроста. Раньше он не особо интересовался твоим местонахождением и настроением. Ну а про Поттера, кроме показанных им знаний на экзаменах, сообщить, к моему глубокому сожалению, — с сарказмом ухмыльнулся Снейп, — я ему ничего не смог.

— Молодец! — Альбус задумчиво пожевал губу. Интерес Риддла мог быть вызван тем, что тот пронюхал о сборе информации, коим он активно занимался в течение года. Однако если Том решит, что Альбусу известно слишком много, то может попытаться ликвидировать угрозу в его лице. Он нервно огладил бороду. — Это все, или есть еще что-то, что мне необходимо знать? Может быть, что-то по поводу вчерашних событий?

— Вряд ли тебе интересно, кого из Пожирателей и каким пыткам он подверг из-за вчерашних событий, — безразлично пожал плечами Снейп.

— Тогда пойдем скорее на ужин, пока не закончился, — сделал Дамблдор приглашающий жест.

— Если ты не против, я бы предпочел сегодня отлежаться.

— Хорошо, ступай, отдохни, — благосклонно разрешил Альбус. — Только перед отбоем проверь своих подопечных.

— Обязательно, — в полуироничном поклоне склонил голову Северус и поспешил вниз по лестнице.

Альбус проводил его задумчивым взглядом и недовольно нахмурился. В последнее время он отвык от беспардонной манеры поведения Снейпа. Его наглость вкупе с высокомерием и язвительностью всегда неимоверно раздражали. Но Альбус не мог поставить строптивца на место: мало кто приносил Ордену столько пользы, сколько Северус. А тот, не будь слизеринцем, прекрасно знал, что может себе позволить подобное.

Тяжело вздохнув, Альбус поспешил на ужин. Вечером еще предстояло проанализировать, зачем Тому понадобилась информация о нем — Дамблдоре. Выводы, которые напрашивались, совсем не радовали. Если Риддл задумал избавиться от него, нужно срочно принять меры, чтобы обезопасить себя, а заодно прощупать Поттера на предмет наследия. И начать следовало как можно скорее. К сожалению, Альбус не знал точных способов определения активной крови магиков, поэтому собирался на первых порах ежедневно контролировать уровень магии Гарри. Позже нужно будет достать артефакт-определитель, но это не так-то просто. Существовало два места, куда можно обратиться: в Лютный и в аврорат. Но и там и там Дамблдору появляться с такой просьбой в открытую было нежелательно. Что же до Поттера… Видимая свобода и попустительство при ненавязчивом контроле всегда импонировало подросткам, особенно таким — с авантюрным складом характера. Благодарность, уважение и безграничное доверие — вот какие чувства должен он вызвать у Гарри за это лето.

Кивком поприветствовав остальных учителей, Альбус одним из последних приступил к ужину, отложив свои размышления на потом. Отвлекаться на посторонние мысли во время приема пищи Альбус считал кощунством, особенно, когда она была так божественно вкусна. Еда школьных домовиков доставляла истинное удовольствие, от которого он успел отвыкнуть, давясь несъедобной стряпней Кричера.

* * *

Волдеморт сидел в своем кабинете в Малфой-мэноре и рассеянно рассматривал изученный до малейшего поворота и ниши план здания Министерства магии. Он обзавелся этими чертежами спустя пару месяцев после возрождения и за это время освоил их так, что мог с закрытыми глазами путешествовать по кулуарам Министерства. Однако эти знания не помогли ему достичь поставленной цели — завладеть пророчеством.

Он задумчиво постучал тонкими бледными пальцами по месту, отмеченному как «Зал пророчеств» и тихо прошипел:

— Ш-ш-што же в этом мальчишке особенного? Почему его не взяла Авада?

Сзади послышалось ответное шипение: Нагайна подняла голову с лежанки у камина, потревоженная резким звуком.

— Аш-ш-ша… — успокоил свою спутницу Темный Лорд, кинув на нее недовольный взгляд.

Сколько себя помнил, он всегда прекрасно умел находить общий язык со змеями, доверяя им больше, чем людям. Нагайна вообще была особым случаем. Она слишком долго служила носителем неприкаянной души Волдеморта и поэтому зачастую ощущалась как самый близкий кровный родственник, почти как мать. Подобные эмоции он испытывал, как ни странно, и по отношению к Поттеру. Уже не в первый раз он корил себя, что, повинуясь импульсу и амбициям, взял для возрождения кровь мальчишки. Ведь тому теперь были доступны его самые сокровенные мысли. И это могло стать серьезной проблемой в будущем.

Волдеморт гневно смел чертежи со стола и, вскочив, принялся нервно расхаживать по кабинету. В последнее время все шло наперекосяк, и началось это пятнадцать лет назад, когда он попытался забрать мальчишку себе. Он до сих пор не разобрался, что же произошло тогда в доме на окраине Годриковой Лощины. Да, рыжая оказалась весьма сильной ведьмой, но противостоять смертельному заклятию не мог никто из ныне живущих. Чем девчонка прикрыла сына? Что это была за магия? Волдеморт, к огромному сожалению, не выяснил этого и по сей день. Более того, он сам оказался выбит из тела, хотя и предпринял все возможное, чтобы предотвратить свою смерть.

К счастью, проведенный им ритуал все же сработал, и дух Волдеморта не отправился в небытие, а остался на земле, пытаясь отыскать себе новое вместилище. Только не всякое тело могло стать подходящим сосудом для его души, ибо не выдерживало ту магическую мощь, которую он привносил с собой. Волдеморт пытался вселяться и в магглов, и в волшебников, но их тела быстро приходили в негодность. Огромная магическая сила иссушала их. Дольше всех продержался этот жалкий учителишка Квиррел. Однако и его тело не смогло совладать с тем объемом магии, который ему преподнесли на блюдечке. Зная, как разрушительно влияет его дух на слабых людишек и безмозглых животных, он старался не задерживаться в них надолго и, исчерпав резервы, переселялся в другого носителя, оставляя прежнего умирать в мучениях. Лишь Нагайна стала исключением из череды неудачных экспериментов. Как ни странно, но с ней у Волдеморта получился вполне сносный симбиоз. Лишь невозможность колдовать при помощи палочки вынудила его искать способ обретения собственного тела, которое выдержало бы весь его магический потенциал.

Странствуя то в виде бестелесного духа, то в теле Нагайны, Волдеморт добрался до стран Восточной Европы, славящихся своими магическими достижениями, в отличие от той же Англии или Франции. Все же маггловская инквизиция в свое время нанесла серьезный урон магическому миру Западной Европы, уничтожив многие источники древних знаний, передающихся из поколения в поколение. Однако здесь, вдалеке от родины, Волдеморту внезапно повезло. В развалинах одного из древних румынских замков он отыскал старинный манускрипт, оставленный скорее всего истребленным вампирским семейством, в котором обнаружился очень интересный ритуал создания телесной оболочки для бессмертного духа. Немного подкорректировав его, Волдеморт смог сотворить себе новое тело. Однако в процессе ритуала что-то пошло не так. Да, это тело идеально подходило для мощи Волдеморта и служило прекрасным проводником магии, но получилось слишком уродливым и ущербным. Что было тому виной: кровь мальчишки или же яд Нагайны, которые он использовал для зелья-основы, ни он сам, ни Снейп — весьма одаренный зельевар, так и не выяснили. Однако пока Волдеморт решил довольствоваться тем, что получилось, отложив дальнейшие изыскания до лучших времен.

Первостепенной задачей для него стал Поттер. Волдеморт не понимал природы их связи и это нервировало. К тому же она была какая-то односторонняя. То, что легко удавалось мальчишке, ему приходилось добиваться с трудом. Обратная связь почти не действовала, о чем свидетельствовала провалившаяся в Министерстве акция — Поттер так и не клюнул на наживку.

Волдеморт не мог понять, имеет он хоть какое-то влияние на мальчишку или нет. Если раньше он ощущал его боль или сильные эмоции, то теперь не чувствовалось даже слабых отголосков. Было непонятно, помогает ли кто-то Поттеру блокировать разум, или же их связь прервалась. Из докладов Снейпа Волдеморт знал, что Дамблдор в Хогвартсе не появлялся, и вряд ли кто-то без ведома этого старого лицемера стал бы обучать мальчишку.

С того момента, когда он отчетливо ощутил эмоции Поттера, нападая на рыжего недоумка Уизли, оказавшегося в коридоре перед Залом пророчеств, Волдеморт применял Окклюменцию даже находясь в одиночестве. Постоянно держать щиты было весьма утомительно, но постепенно переросло в привычку, и лишь сильные эмоции порой способствовали ослаблению контроля.

Однако загадка Поттера не отпускала его ни на минуту. Единственной преградой на пути к мальчишке оставался Дамблдор. Поэтому Волдеморт твердо решил устранить этого старого лиса. Тогда можно будет схватить Поттера, чтобы изучить его странную магию и выяснить особенность их связи. Однако, прежде чем приближаться к этому недорослю, нужно ознакомиться с пророчеством. Кто знает, может Поттер на самом деле обладает какой-то неизученной силой и станет причиной его, Волдеморта, смерти.

Он подошел к карте Британии, висевшей на стене, взмахом руки заставляя огонь в камине вспыхнуть сильнее и зажигая свечи в канделябрах. Еще один бонус воссозданного тела: все заклинания, связанные с огненной стихией, теперь давались практически без магических затрат. Пламя полыхнуло жаром, заставив Нагайну рассерженно зашипеть и убраться подальше в темный угол комнаты. Но Волдеморт не обратил на нее внимания. Он прикоснулся к карте палочкой, и над Британскими островами возникла ущербная пентаграмма с одним провисшим углом. Разглядывая ее, он чувствовал, как начинает накатывать сильнейшее раздражение, которое все чаще оборачивалось вспышками бесконтрольной ярости.

Раньше такие приступы неуправляемой агрессии с ним не случались. Да, иногда злость на сторонников доводила до белого каления, когда в ярости он мог запытать провинившегося до смерти, но сейчас все было намного хуже. Если раньше он чувствовал границу, за которую не стоит переходить, чтобы не лишиться поддержки последователей, то сейчас темная пелена застилала глаза, и в такие моменты он убивал всех подряд без разбора. Причем, чем больше человек попадало ему под руку, тем сильнее тьма окутывала сознание и тем труднее было остановиться.

Волдеморту порой казалось, что все это творит кто-то другой, а он возвращает себе власть над телом, когда тот, другой, насытившись аурой смерти и страданий, засыпает. Впервые заметив за собой подобные провалы в небытие, он приказал раздобыть специальный артефакт, которым обычно пользовались авроры при подозрении на одержимость. Но проверка ничего не прояснила: никаких подселенцев в своем теле он не обнаружил. Его же сущность улавливалась как что-то неполноценное и неправильное. В гневе он тогда разнес стеклянную сферу на мелкие осколки, а парочка Пожирателей так и осталась лежать на полу кабинета.

Однако воспоминания о своей ущербной сущности не давали покоя, и он долго пытался понять, в чем же дело. И лишь сообщение Люциуса об уничтожении дневника пролило на эту загадку некоторый свет. Как Малфой умудрился тогда выжить, по сей день остается тайной для Волдеморта. Узнав об утере одного из своих неприкосновенных якорей, он бушевал несколько часов. Приступ ярости темной пеленой накрыл сознание. Волдеморт не понимал что делает, планомерно уничтожая все вокруг. Когда он пришел в себя, пол мэнора устилали мертвые маги. Их тела были присыпаны осколками и щепками, по стенам вились широкие трещины, в комнатах гулял ветер, проникая в выбитые окна.

С тех пор прошел почти год, но даже спустя столько времени на него вновь накатывала ярость, когда он рассматривал карту магической Британии с нанесенной на нее искаженной пентаграммой.

Уже позже пришло понимание, что уничтожение дневника могло повлиять и на результаты ритуала возрождения. Ведь один из якорей, которыми его душа крепилась к этому миру, не просто убрали из тщательно рассчитанной точки, где он должен был находиться, а вообще уничтожили. Осталось четыре якоря-артефакта, но и они помогли ему остаться здесь и вернуться к почти нормальной жизни. К счастью, в свое время Волдеморт отыскал ритуал древних египетских жрецов, который дарил магу практически бессмертие. Душа, привязанная специальными якорями к земному существованию, в случае смерти тела нуждалась лишь в новой оболочке.

Волдеморт провел длинным тонким пальцем по карте, тихо перечисляя места хранения оставшихся якорей:

— Хогвартс, Гринготс, Литтл-Хэнглтон, пещера на западном побережье… Что же откроет мне это пророчество? А может Поттера проще убить?

Покачав головой, Волдеморт взмахом руки погасил свечи в канделябре возле карты и уселся в кресло, задумчиво поглаживая голову Нагайны. Змея тут же свернулась огромным кольцом вокруг его ног. Убийство было самым простым способом, но незнакомая магия, которая, скорее всего, передалась Поттеру по наследству, манила своей новизной и неизведанными возможностями. Возможно, Дамблдор поэтому так и опекал мальчишку, зная о его особенности. Волдеморт не собирался уступать старику, который так и норовил сунуть свой длинный нос куда не следует. До него дошли слухи, что Дамблдор, как ищейка, вынюхивает все, что связано с его, Волдеморта, жизнью. Этот старый интриган уже порядком всем надоел, и от его устранения магическая Британия только выиграет. А сам Волдеморт возьмет на себя роль по очистке страны от этого паука и его несуразных идей.

Еще раз взглянув на карту, он резко поднялся с места, решив проверить защитные чары на тех своих якорях, которые не охранялись магией древних замков.

Переступив Нагайну, он велел ей оставаться на месте, а сам пошел на выход. Однако взявшись за ручку двери, отступил назад в кабинет и, усмехнувшись, щелкнул пальцами, чтобы тут же исчезнуть из Малфой-мэнора в завихрившихся клубах непроглядно-черного дыма.

* * *

Лили прошла в открытую Северусом дверь и с любопытством огляделась. Любимый рассказывал ей, что эта квартира была его тайным убежищем еще со старшей школы. После смерти родителей на имя Снейпа в Гринготсе был кем-то открыт небольшой счет. Кто его открыл и откуда на нем взялись деньги, он не знал и по сей день — гоблины были слишком скрытными существами и прекрасно умели хранить и свои, и чужие тайны. Сняв почти все с весьма скромного, по меркам волшебного мира, счета, Северус купил маленькую квартирку в маггловском доме на окраине Лондона. И пусть дом был стар и не оснащен многими современными удобствами, но находился в чистом и уютном районе, в котором, как успела заметить Лили по дороге, жили преимущественно одни старички.

Северус, войдя следом, тщательно закрыл дверь и, коснувшись Лили кончиком палочки, снял с нее дезиллюминационные чары.

— Брр, — передернула она плечами, — терпеть не могу это ощущение!

— Проходи, обживайся, — кивнул Северус в глубь квартиры. — Это, конечно, не апартаменты в Хогвартсе и тем более не Поттер-холл, но жить можно.

— Северус, — мягко упрекнула его Лили и, обняв, прижалась щекой к его груди. — Перестань комплексовать! Эта квартира навевает на меня очень даже позитивные воспоминания. К тому же мне очень понравился район. На первый взгляд здесь такая спокойная обстановка, в отличие от новых районов и промышленных окраин.

— Ну да, район достаточно тихий. Я бы даже сказал — заброшенный. Нашими соседями будут одни пенсионеры, которых изредка навещают дети и внуки. Сейчас очень сложно найти в городах такое спокойное место. И парк почти рядом.

— Вот видишь, сколько ты уже отметил положительных факторов, — хихикнула Лили и отстранилась. — Ну что же, дай мне пару минут осмотреться и будем придавать нашему гнездышку уют и комфорт. А то с первых шагов видно, что переступаешь порог холостяцкой берлоги.

— А в прошлый раз не осмотрелась? — насмешливо ухмыльнулся Северус, пропустив густые волосы Лили сквозь пальцы.

— Шутишь? — она с наигранным возмущением уперла руки в бока. — Мало того, что в прошлый раз ты притащил меня сюда при помощи аппарации, как пират сокровище, так еще и темно было.

— Скажи лучше, что тебе было не до того, чтобы обращать внимание на окружающую обстановку, — поддержал ее игривый тон Северус, хитро поиграв бровями.

— Ну да, мысли определенно были заняты другим. И не только у меня, — хмыкнула Лили, отступая на шаг и осматриваясь. — Боюсь, сегодня при свете дня я даже не вспомню, какая из этих дверей ведет в спальню.

— Ох, какое упущение, — Северус резко шагнул вперед и подхватил Лили на руки. — Видимо, моя задача — напомнить тебе об этом, а еще сразу же ознакомить с местоположением кровати.

Он быстро направился в спальню, пинком открыв дверь и вызывая у Лили чувство дежавю. Помнится, в прошлый раз любимый поступил так же.

Комнаты были небольшие и, переступив порог, Северус в пару шагов оказался около кровати, аккуратно сгрузив туда свою драгоценную ношу.

— Какая же ты у меня красивая! Я до сих пор не могу поверить, что все это не сон, и ты действительно жива! А я имею полное право сделать вот так… и так… и так… — В перерывах между словами он нежно целовал тонкие пальцы, центр ладони, запястье.

— Ох, — всхлипнула Лили и раскрыла ему объятия. — Иди сюда, романтик мой.

Северус тут же выпустил ее руку и прижался к губам.

Они медленно раздевались, нежно целуясь и одаривая один одного трепетными ласками. Каждое движение, каждое прикосновение было наполнено негой и любовью. Глаза в глаза, кожа к коже, дыхание в дыхание — они словно в первый раз изучали тела друг друга. В момент, когда оба достигли пика страсти, вокруг вспыхнул мягкий, продляющий миг блаженства огонь, нежащий их в своем лоне, словно в колыбели.

Когда они немного пришли в себя, Лили обнаружила, что Северус осторожно стирает слезы, текущие по ее щекам.

— Это было волшебно! — мягко поцеловав любимую в губы, прошептал он.

— Я что, опять выпустила магию? Давненько мы не занимались любовью в сопровождении вспышек огня. Ты не обжегся? — заволновалась Лили, когда смогла адекватно воспринимать реальность.

— Нет же, глупенькая, — покачал головой Северус, все еще продолжая аккуратно гладить ее лицо и убирая следы пролитых от счастья слез. — Наверное, в моменты нашего единения это явление тебе неподвластно. К тому же мне нравится, как агрессивный по своей природе огонь преобразуется в нечто мягкое и ласковое, усиливая своим прикосновением наше наслаждение. Знаешь, для чего люди занимаются любовью на шелке или в роскошных мехах? Для усиления тактильных ощущений.

— Ну вот, — вновь как девчонка хихикнула Лили. — Только хотела удивиться твоему романтическому настрою, как ты взял и вернулся в свою шкуру прагматика. И знаешь что, мне уже нравится твоя квартира.

— Но ты дальше прихожей и спальни ничего не видела.

— Думаю, в твоем присутствии эта комната станет моей самой любимой, — хитро взглянула она на Северуса и довольно потянулась. — К тому же на этой кровати мы зачали нашего сына. Мр-р-р… Ой, а ты не мог бы обернуться? — резво вскочила она, с надеждой взглянув на него.

— Нет, Лили, не сейчас, — покачал головой Северус, поднимаясь и собирая свою одежду. — Представь, сколько в кровати будет шерсти, если я это проделаю тут. Я вообще не привык оборачиваться дома. Зверю нужен простор и возможность размять мышцы.

— Ой, тогда мы можем сходить в парк, — просящее посмотрела она на него, наблюдая как стройное, поджарое тело любимого вновь скрывается в бесформенной одежде. Она понимала, что ведет себя как капризный ребенок, но ей слишком нравилась вторая ипостась Северуса, а он после того первого раза при ней больше не оборачивался.

— Во-первых, это опасно, — покачал головой Северус, — во-вторых, мне скоро нужно возвращаться Хогвартс… — Видя расстроенное выражение лица Лили, он тут же добавил: — Но как только начнется отпуск, мы обязательно погуляем в парке. Представь, в каком шоке будут местные старушки, когда увидят молодую девушку прогуливающуюся бок обок с диким, свирепым хищником.

— Язва! — рассмеявшись, кинула в него подушкой Лили. И добавила таинственным голосом: — Мы выйдем гулять под покровом ночи, когда все добропорядочные старушки видят свои розовые сны и наступает время свирепых хищников и ведьм!

Северус громко рассмеялся. Лили с любовью рассматривала его, отмечая, как же мало у них в жизни поводов для веселья, коль за все эти месяцы она ни разу не слышала его смеха. Но здесь, вдалеке от Хогвартса, Северус словно сбросил тяжелое ярмо. Его плечи распрямились, движения стали более энергичными, а мимика живой.

К сожалению, времени, чтобы разлеживаться не было. Пока Лили поднималась и одевалась, Северус перестелил кровать, и они отправились на экскурсию по квартире. В принципе, в комнатах был относительный порядок, но на то, чтобы протереть пыль, помыть полы и вытряхнуть шторы и пледы с диванов у них ушел весь остаток дня. Уже вечером Лили стояла на чисто убранной кухне, готовя незамысловатый ужин. Северус рядом нарезал овощи для салата.

— Интересно, как там Гарри, — задумчиво проговорила она, переворачивая на сковородке скворчащее мясо. — Я весь вечер ощущаю его раздражение и какое-то недовольство.

— Могу лишь предположить, что это обусловлено присутствием Дамблдора. Я не знаю, куда Альбус собирался, но слышал, как он предупреждал Минерву, что не появится до вечера, рассчитывая поужинать в другом месте.

— Ну, мало ли куда он мог отправиться, — покачала головой Лили, не желая вновь изводить себя тревожными мыслями.

— Не переживай, — заметив ее нервозность, Северус отложил нож и обнял любимую со спины. — Мне кажется, Гарри сейчас не грозит опасность со стороны Дамблдора, коль тот планирует заняться обучением нашего сына.

— А это ты откуда узнал? — резко повернулась в его руках Лили.

— Сегодня за завтраком Альбус сказал, что летом ему понадобятся мои услуги как преподавателя по ЗоТИ. В своей излюбленной загадочной манере он намекнул на обучение Гарри.

— И почему ты говоришь мне это только сейчас?! — гневно оттолкнула его Лили.

— А когда? — примирительно поднял руки вверх Северус и вернулся к столу. — Сначала мы торопились, чтобы благополучно убраться из школы, а потом было не до того, ты же знаешь.

— Ладно, — тоже вернулась к готовке Лили. — Новость на самом деле неплохая. Вот тебе и отличный повод встречаться с сыном. — Попробовав соус, она кивнула головой и, погасив под сотейником огонь, задумчиво посмотрела на Северуса. — А меня все никак не оставляет мысль посетить Поттер-холл. Когда я проводила там ритуал, магия замка приняла нас с Гарри, значит и сейчас проблем быть не должно.

— Ты опять о своем? — покачал головой Северус. — Ну ладно Гарри, он ведь магически признан сыном Поттера, но меня родовая магия точно не пропустит. А одну я тебя в эти развалины не отпущу! Ты вообще представляешь, во что там все превратилось без магической подпитки за столько лет? Да мало ли кто мог выбрать старинные развалины местом своего обитания, и я сейчас говорю вовсе не о людях или животных.

— Северус, — вздохнула Лили. Она предполагала, что убедить его будет непросто, но не собиралась сдаваться, — я все это прекрасно понимаю и буду очень осторожна. К тому же я не сопливая школьница и владею в отличие от тебя еще и стихийной магией.

— Которую не умеешь контролировать, — хмыкнул Северус. Но увидев ее поджатые губы и упрямый взгляд, добавил: — Хорошо, мы сходим в Поттер-холл, но…

— Думаю, нужно сделать это…

— Не раньше, чем ты полностью освоишь стихийную магию и научишься без проблем принимать свою вторую ипостась, — осадил он начавшую строить планы Лили.

Она недовольно нахмурилась, затем поднялась и принялась топтаться на маленькой кухоньке, нервно мельтеша туда-сюда перед глазами у Северуса. Но потом все-таки не выдержала и гневно выпалила:

— И где мне прикажешь осваивать магию? Особенно огненную? Может быть в этой квартире? Как считаешь, когда соседям надоест вызывать пожарных? Или, может, в парке, где любят прогуливаться ничего не подозревающие горожане?

— Лили, успокойся!

— Что «Лили»? — не желала сдаваться она. — Ты прекрасно знаешь, что лучшего места, чем старинный замок волшебников, экранированный от мира надежной защитой, для магических тренировок не существует. И при этом ставишь мне такие нелепые условия!

— Я просто переживаю за тебя! — стараясь сохранять спокойствие, попытался объяснить Северус. — Ведь это не мне, а тебе грозит опасность со стороны Дамблдора. А если кому-то еще станет известно, что ты жива и эти новости дойдут до Темного Лорда? Тогда уже не Гарри, а ты станешь для него целью номер один! Я не хочу снова тебя потерять!

— Прости, — присела Лили к нему на колени и, пытаясь успокоить, нежно поцеловала в скулу. — Я понимаю твои опасения, но и ты меня пойми: мне действительно нужно тренироваться в применении магии, сживаться со своей стихией и учиться перекидываться. И где мне это прикажешь делать? Да и Гарри нужно обязательно сводить туда. Магия признала его наследником Поттеров, а в замке он сможет получать родовую подпитку. Но прежде чем идти туда с сыном, нужно хоть немного осмотреться самим. А если я буду выполнять твои требования, не спорю, направленные на сохранение моей безопасности, то не смогу попасть в замок еще несколько лет. К тому же, учти, пожалуйста, что я взрослый человек и мне не нужно твое разрешение. Но хотелось бы, чтобы такие важные вопросы мы решали вместе. Однако если ты будешь упорствовать, то мне просто придется взять, и отправиться туда тайком, в твое отсутствие. Ты должен понимать, что за ногу меня не привяжешь и удержать силком не сможешь. — Северус тяжело вздохнул. Видно, что ему не хотелось идти на уступки, но Лили продолжала говорить, пытаясь убедить любимого в необходимости посещения замка. — Я знаю, что ты будешь волноваться, но ведь и я каждый раз переживаю, когда ты отправляешься на эти ваши собрания. Я боюсь вновь найти тебя в таком же жутком состоянии, как в первый раз, или же вовсе больше не увидеть. Вчера я не могла найти себе места, пока ты не вернулся. Не представляю, как не сожгла ковер. И так каждый раз! А ведь тебе придется поволноваться всего однажды, при первом посещении замка…

Северус крепко сжал ее в объятиях, зарывшись носом в густую копну волос, собранных в высокий хвост на макушке.

— Прости меня! — глухо проговорил он, не давая ей отстраниться. — Знаю, как тяжело каждый раз ждать, но ты же понимаешь, что я хожу на эти собрания не из-за страха перед Темным Лордом или слова, данного Дамблдору. Да провались они оба пропадом! Но ради Гарри мы обязаны знать о противнике как можно больше. Как бы мне не хотелось это прекратить, я вынужден создавать вид усердного служения.

— Понимаю, — кивнула Лили, погладив напряженные плечи любимого. — Поэтому и молчу о своих страхах…

— Что же до Поттер-холла… — продолжил Северус и, отклонившись, взглянул ей в глаза. — Ладно, давай я узнаю, что там за планы у Альбуса на лето, и как только выйду в отпуск и появится свободное время, обязательно посетим замок.

— Хорошо, — поднимаясь с его колен, кивнула Лили. — Я не могу объяснить словами, но чувствую, что замок посетить нужно, и как можно скорее.

— Не знаю, как с этим обстоит дело у Фениксов, но о женской интуиции сложено немало легенд, — усмехнулся Северус. — Раз ты считаешь, что это необходимо, так и быть — сходим туда.

— Люблю тебя! — улыбнулась ему Лили и, отвернувшись к плите, принялась раскладывать по тарелкам ужин.

Быстро перекусив, Северус отправился обратно в Хогвартс. Лили легла спать, но сон не шел — оказывается, у нее уже выработалась привычка засыпать в надежных объятиях. Она подгребла к себе подушку любимого, свернувшись калачиком на их широкой кровати, и долго не могла заснуть, прислушиваясь к эмоциям своих родных мужчин: Гарри и Северуса.

Весь день, благодаря Сириусу, Гарри пребывал в хорошем настроении. Радость крестного словно передавалась по воздуху, заряжая позитивом. Сириусу тяжело давалось заточение в собственном доме, поэтому он старался создать для Гарри максимально комфортные условия, несмотря на окружающую обстановку. Сделать это в мрачном старом особняке с грубым и вредным домовым эльфом под боком было не так-то просто.

Гарри тяготила необходимость скрывать от Сириуса правду о Лили. Ведь тот до сих пор переживал из-за смерти друзей и винил себя в их гибели. Однако его ненависть к Снейпу по-прежнему не угасла, и Гарри не представлял, как заставить крестного пересмотреть отношение к бывшему школьному недругу. Ведь рано или поздно Сириус все равно узнает правду и тогда отвернется и от Лили, и от Гарри. Терять дружбу и поддержку крестного не хотелось. Он-то обрел семью, а у Сириуса никого кроме крестника не было. Поэтому, помня предостережения родителей, он молчал и злился на несправедливость жизни.

— А почему ты ни разу не связался со мной по сквозному зеркалу? — осторожно поинтересовался Сириус, во время обеда. В его словах сквозила неуверенность и скованность.

— По чему? — не в силах скрыть удивление спросил Гарри.

— По сквозному зеркалу. Ну, помнишь, я отдал его тебе зимой перед отъездом? Думал, ты захочешь когда-нибудь поговорить со мной.

— Не понимаю, о чем ты говоришь?

— Ну, сверток. Я тебе перед самым отъездом в школу отдал. Неужели ты потерял его?

— Подожди.

Гарри вскочил со стула и бросился в спальню, где стоял его сундук, доставленный Добби еще с вечера. Нырнув туда чуть ли не с головой, он принялся быстро выкидывать все, что попадалось под руку. Сверток, о котором говорил Сириус, нашелся на самом дне. Схватив его, Гарри вернулся на кухню.

— Извини, я положил его в сундук и забыл, — он почувствовал, что краснеет.

— А я думал, что ты не хочешь со мной разговаривать, — нервно хмыкнул Сириус.

— Если бы ты хотя бы объяснил что это… — виновато улыбнулся Гарри, разворачивая сверток. Под плотным пергаментом обнаружилось небольшое зеркало на ручке в оправе из черненого серебра. — Мне столько раз нужен был совет, а я не знал, как с тобой связаться. А как им пользоваться?

Сириус рассказал и показал принцип работы зеркал. Гарри тут же опробовал их действие, поднявшись с артефактом в гостиную, с восхищением всматриваясь в лицо крестного вместо своего отражения. В голове мгновенно зародилась мысль, что пара таких зеркал обеспечила бы им постоянную связь с матерью.

— Слушай, Сириус, — задумчиво пробормотал Гарри, прослеживая пальцами витиеватый узор на серебряной ручке, когда крестный поднялся вслед за ним и удобно разместился в соседнем кресле, — а где такие артефакты можно купить?

— Нигде, — усмехнулся тот в ответ. — Это родовые артефакты. А зачем тебе?

— Понимаешь… — Гарри аккуратно положил зеркальце на маленький столик, продолжая жадно разглядывать, при этом стараясь лихорадочно придумать причину своей заинтересованности. — Здесь у меня нет связи с Гермионой. Когда я жил у Дурслей мы иногда общались по телефону, а тут… Нет, есть, конечно, совы, но это долго и небезопасно, учитывая, что Гермиона живет в маггловском районе. Я волнуюсь за нее. Исходя из последних событий, ей и ее родным может грозить серьезная опасность. А она пока даже не имеет права колдовать. Боюсь, что Волдеморт попытается давить на меня, используя тех, кто мне дорог. И если до вас с Роном добраться не так-то просто, то попасть в дом магглов может любой волшебник, не говоря уже про Волдеморта.

— Да уж, проблема… — нахмурился Сириус. — Но почему ты не попросишь Альбуса защитить Гермиону? Он сильный волшебник и сможет скрыть дом Грейнджеров специальными чарами, за которые не проникнет даже Волдеморт.

— Мне не хочется его беспокоить, — скривился Гарри.

— Не думаю, что для Альбуса это такая уж сложность. Ведь именно он накладывал защитные заклинания на дом Джеймса в Годриковой Лощине. Хм… неудачный пример. Но Альбус как никто понимает, что грозит твоим друзьям, и раз возглавил сопротивление, то обязан защищать тех, кто находится в столь уязвимом положении.

— Ты прав, наверное, — тяжело вздохнул Гарри, все еще продолжая с грустью и легкой завистью смотреть на зеркало. — Я спрошу его, что можно сделать, но… Защита дома — одно, а прямая связь — совсем другое. Неужели такие зеркала на самом деле нигде нельзя купить?

— Хм… — Сириус задумчиво поскреб макушку. — Не знаю. За те годы, что я провел в тюрьме, могло что-то поменяться. Однако пятнадцать лет назад артефактами никто не торговал. Естественно, за исключением волшебных палочек. Но Олливандер работает по специальной лицензии. В Лютном, конечно, можно найти все что угодно. Но ты же понимаешь, что тебе нельзя туда соваться?

— Ага. Был я там как-то — случайно попал каминной сетью. Жуткое местечко!

— Вот видишь, — пожал плечами Сириус. — Еще пару веков назад артефакторика была очень популярна, а торговля артефактами — выгодна. Но постепенно талантливые мастера стали появляться все реже, спрос на их товар снизился и потом вообще сошел на нет. Теперь, кажется, новые артефакты вообще не изготавливают. В обиходе остались лишь те, которые передаются по наследству. А если и можно купить где-то нелегально, то явно краденные.

— Подожди, — перебил Сириуса Гарри. — А как же метлы, самопишущие перья и тому подобное?

— Но это вовсе не артефакты.

— А что же? — Гарри недоверчиво уставился на крестного.

— Зря, наверное, из школьной программы убрали основы артефакторики, — вздохнул Сириус. — Мы тоже их не изучали, но мои родители, кажется, еще застали времена, когда этот предмет преподавался в школе. Помню, отец заставлял как-то летом читать его старый учебник, а потом спрашивал об усвоенном. То, что ты перечислил — метла или то же перо относятся к магическим предметам, заколдованным на выполнение какого-то определенного вида деятельности. На них накладываются специальные чары разной степени длительности и силы. Постепенно чары развеиваются, и предмет теряет свои магические свойства. Артефакт — совсем другое. Он содержит источник магической энергии, которая не иссякает со временем и даже может накапливаться и усиливаться. Например, волшебная палочка. Да, она является проводником магии, но при этом может прослужить всю жизнь и тебе, и твоим потомкам. Сердцевину палочки всегда составляет некий элемент, который сам по себе имеет магические свойства. А метла, в зависимости от модели и стоимости, лет через пять — десять будет пригодна только для уборки мусора, если не подновлять чары. Понятно?

— Ну да, понятно. Так интересно! А почему все это перестали изучать?

— Не знаю. В большинстве своем маги перестали пользоваться артефактами. Из древних книг, особенно чьих-нибудь жизнеописаний, заметно, что раньше волшебник не выходили из дома без множества артефактов: всевозможные обереги, кольца, распознающие яды, камни, предупреждающие владельцев об угрозе — чего только не было. Сейчас же волшебники предпочитают полагаться на собственные знания и магический потенциал. Возможно потому, что раньше существовало больше опасностей для жизни. Несколько веков назад наведение порчи и попытки травить неугодных ядами совершались на каждом шагу. Но я, наверное, уже утомил тебя своей болтовней. — Несмотря на эти слова, Сириус довольно улыбался, ободренный вниманием Гарри и восторгом, с которым тот слушал. — Я рад, что смог рассказать тебе что-то новое. Что же до зеркал… — он пододвинул их к Гарри. — Мы с тобой и так все лето будем рядом, поэтому отошли одно из них Гермионе, и вы сможете связаться с ней в любое время, несмотря на расстояния. Пусть всегда носит его при себе. Зеркало у девушки не вызовет вопросов.

— Спасибо! — Гарри в порыве благодарности вскочил и кинулся Сириусу на шею.

— Да не за что, — смущенно обнял его в ответ тот. — Пользуйтесь на здоровье!

Гарри собрал зеркала и отнес в свою комнату, надеясь передать одно из них Снейпу. Заметив разгром, который учинил, пока искал сверток, он решил вновь закинуть разбросанные вещи в сундук. От уборки его оторвали визгливые вопли с портрета Вальбурги в холле. Гарри выскочил в коридор и склонился над перилами. Внизу возле лестницы стоял Дамблдор и, игнорируя разносящиеся по всему дому крики, отдавал Сириусу какие-то распоряжения. Словно почувствовав взгляд Гарри, он поднял голову и громко позвал:

— Здравствуй, Гарри! Спускайся в гостиную, там потише.

— Сейчас, только уборку закончу, — крикнул он в ответ и поспешил скрыться в своей комнате.

Настроение начало резко падать — с Дамблдором общаться не хотелось. Но откладывать разговор в долгий ящик не имело смысла. К тому же Гарри интересовало, насколько правдивы будут ответы директора.

Он намеренно тянул время, от нечего делать и правду наводя в комнате идеальный порядок. По крайней мере, если Дамблдору надоест ждать, и он сам поднимется наверх, у Гарри будет железное алиби. Однако, как бы он не пытался оттягивать неприятную встречу, идти на нее пришлось.

Дамблдор разбирал какие-то бумаги, сидя за письменным столом в гостиной, служившей ему кабинетом. Заметив Гарри, он попросил немного подождать и спустя несколько минут отложил перо в сторону.

Сириуса не было. Гарри удобно устроился на диване, время от времени испытующе поглядывая на Дамблдора.

— Ты, наверное, вычистил свою комнату до блеска? — с кривой улыбкой поинтересовался тот, заставив Гарри виновато опустить взгляд. — Стремление к чистоте весьма похвально. А я как раз за это время написал несколько ответов журналистам. После событий в Министерстве они заваливают меня просьбами о встрече. Их очень интересуют мои источники информации. В частности, откуда мне стало известно о попытке вторжения Пожирателей. Однако я думаю, что им не стоит знать о вашей связи с Волдемортом. Это не пойдет тебе на пользу. В этом году ты и сам смог ощутить, как велико влияние прессы на общественность.

— Да я и не собираюсь никому об этом рассказывать, — напрягся Гарри. В словах директора ему почудилась угроза.

— Вот и молодец! — Дамблдор запечатал послание и положил его к еще нескольким таким же, ожидающим отправки. — Но поскольку твоя уборка затянулась и уже подходит время ужина, предлагаю отложить наш разговор на вечер. Боюсь, мы не уложимся в полчаса. Думаю, у тебя накопилось немало вопросов. А сейчас я бы хотел кое-что проверить. Подойди, пожалуйста, ко мне. — Гарри поднялся с дивана и, пытаясь побороть нервозность, остановился возле Дамблдора. — Профессор Снейп мне рассказывал о твоих успехах в окклюменции. Если не возражаешь, я бы хотел посмотреть, насколько сильно вы с ним продвинулись.

Гарри боялся, что Дамблдор прочитает его мысли и узнает о Лили, однако не мог найти повода, чтобы отказать директору. Тяжело вздохнув, он на миг зажмурился, пытаясь максимально сконцентрироваться, затем решительно посмотрел на Дамблдора, крепко сжав в руке палочку. Он ожидал боли или неприятных ощущений, которые возникали у него на первых неудачных занятиях со Снейпом, но ничего подобного не почувствовал. Вообще ничего. Широко раскрытыми глазами он взглянул на Дамблдора, который, прищурившись, смотрел на него с не меньшим удивлением. Но директор быстро справился со своими эмоциями и, привычно улыбнувшись, похвалил:

— Молодец! Я даже не ожидал, что вы достигли таких великолепных результатов.

— А почему не было боли?

— Ну не все же, применяя легилименцию, пользуются такими варварскими методами, как Волдеморт. Зачем причинять лишний вред, если можно обойтись без этого? — задумчиво ответил Дамблдор. — И, однако, мне сложно поверить, что вы настолько продвинулись в изучении окклюменции. Обычно новички создают стандартный щит, вроде забора или ограды, за который опытному легилименту несложно попасть. А у тебя уже более высокий уровень. При попытке проникновения сразу же проваливаешься в пустоту. Жуткий прием! Явно влияние Северуса. Видно не зря ты так часто пропадал у него в конце года. Только не могу понять, как ты в таком случае смог получить «послание» от Волдеморта?

— Когда был без сознания. Сначала я ничего, кроме боли, не ощущал, — Гарри решил рассказать упрощенную версию, на которой они остановились с родителями. — Она медленно нарастала с самого утра. Потом я на некоторое время отключился. Это произошло на экзамене. Очнувшись, я пошел к мадам Помфри, но по дороге встретил Снейпа и рассказал ему обо всем. Он дал мне зелье, и велел ничего не предпринимать, пока не свяжется с вами.

— Получается, что Том смог добраться до тебя, когда ты был без сознания? Интересно… Ну что же, скажу прямо — я впечатлен твоими успехами. Думал, продолжить твое обучение, но теперь вижу, что в этом нет нужды. Отлично! Значит, мы сможем сразу перейти к другим занятиям. А теперь пойдем ужинать. — С этими словами он поднялся и вышел из гостиной.

Гарри вяло шагал следом, пытаясь понять, не сболтнул ли чего лишнего, потому что Дамблдор выглядел очень довольным. Все-таки рассказы и предупреждения родителей посеяли ростки сомнений и значительно пошатнули авторитет директора. Гарри невольно опасался какого-нибудь подвоха с его стороны. Внезапно он вспомнил имя, прозвучавшее под конец разговора, и быстро нагнал Дамблдора.

— Профессор, а кто такой Том, о котором вы упоминали?

— О! — важно кивнул тот. — Хороший вопрос! Давай вернемся к нему сразу после ужина. Не люблю говорить о проблемах во время еды. Это портит аппетит и плохо влияет на пищеварение.

На кухне хозяйничал Сириус, расставляя на столе какие-то ароматно пахнущие блюда, которые никак не могли быть приготовлены ни им, ни, тем более, Кричером.

— М-м-м, как пахнет, — повел носом Гарри, занимая свое место. — Откуда это все?

— Зная способности Кричера к готовке, я попросил Молли собрать нам чего-нибудь к ужину, — пояснил вместо Блэка Дамблдор. — Сириусу оставалось только разогреть и выставить на стол.

Крестный от этих слов скривился и смущенно пожал плечами, поймав взгляд Гарри.

Во время ужина по просьбе Дамблдора серьезных разговоров за столом не велось. Приготовленная миссис Уизли еда была очень вкусной, а разговаривать с набитым ртом в присутствии директора было как-то неправильно. Сириус, соскучившийся по удобоваримой пище, тоже отдавал дань талантам Молли, которая наготовила не на троих, а на целую компанию. Но, несмотря на умопомрачительно вкусную еду, атмосфера за столом оставалась напряженной. Гарри не знал, как себя вести в присутствии Дамблдора, опасаясь сказать или сделать что-нибудь лишнее. Раньше при встречах с директором он так не напрягался. Скованность его появилась только сейчас, когда он узнал о роли последнего в судьбе Лили. Эти знания заставляли его внимательно прислушиваться и подвергать сомнению каждое слово.

Наконец тягостный ужин подошел к концу. Директор беспардонно спровадил Сириуса и пригласил Гарри вернуться в гостиную для дальнейшего разговора. Крестный попытался возмутиться, и Гарри поразился, как мастерски Дамблдор поставил его на место, отправив восвояси. Причем говорил он исключительно вежливо, и казалось, что каждое действие совершается лишь ради высшего блага.

В гостиной Дамблдор тут же переместил кресло поближе к камину, но как бы невзначай задвинул его в тень, предлагая Гарри занять место напротив.

— Возле камина слишком жарко, — покачал он головой, удобно устраиваясь на диване, подальше от директора.

— Ну что же, Гарри, — складывая руки в замок, начал Дамблдор. — Я знаю, что за последний год у тебя накопилось немало вопросов. И прежде, чем мы перейдем к их обсуждению, я хотел бы сказать, что этим летом профессор Снейп и Сириус будут заниматься с тобой защитной и атакующей магией. Думаю, что и Рон может присоединиться к тебе. Хуже от этого не станет. Я тоже буду давать уроки, суть которых открою несколько позже. Но на наших занятиях посторонних не будет. То, что я собираюсь сообщить тебе, не предназначено для чужих ушей. Думаю, этой информацией не стоит пока делиться ни с твоими друзьями, ни с Сириусом. Чтобы немного утолить естественное любопытство, могу сказать, что в результате наших занятий мы отыщем способ устранения Тома Риддла, именующего себя Волдемортом.

Гарри обалдело уставился на Дамблдора, не зная, что сказать. Но директор молчал, видимо дав время, чтобы собраться с мыслями. Это помогло Гарри взять себя в руки и немного разобраться с хаосом, возникшим в голове от подобного заявления.

— А почему об этом нельзя говорить Рону и Гермионе? — нахмурился он, отмечая, что количество информации, скрываемой от друзей, с каждым днем становится все больше и больше. — Они же всегда помогали мне.

— Потому что если Волдеморт узнает, что мы замышляем, то насторожится и сможет воспрепятствовать нашим планам. Через тебя он эту информацию теперь точно не получит, а вот твои друзья, к сожалению, окклюменцией не владеют.

— Но ему же удалось… — попытался возразить Гарри, почему-то опасаясь этих индивидуальных уроков. Хотя в глубине души понимал, насколько важна любая информация о Волдеморте.

— Если опасаешься, что Том — прости, мне как его бывшему учителю привычнее называть его так — сможет повлиять на тебя в случае обморока, могу заверить, что еще никому не удавалось читать мысли находящихся без сознания людей. Воздействуя на подсознание можно наслать какие-то образы и картинки, но вот прочитать мысли — нет.

— И как это все будет происходить?

— Гарри, Гарри, — покачал головой Дамблдор, — не беги впереди гиппогрифа. Я обо всем расскажу в процессе обучения. А сейчас давай перейдем к тому, что тебе не дает покоя. Мне кажется, в первую очередь тебя интересуют обстоятельства гибели родителей, — не дав Гарри вставить ни слова, начал Дамблдор. — Что-то ты уже знаешь, но какие-то нюансы тебе по-прежнему неизвестны. Чтобы ничего не упустить из тех роковых событий, я, пожалуй, подробно перескажу еще раз эту печальную историю. — И Дамблдор начал свой рассказ, озвучивая ту версию событий, которую Гарри слышал уже не раз, сдобренную лишь небольшими уточнениями и дополнениями.

Гарри не перебивал, делая вид, что внимательно слушает, а сам сопоставлял факты, известные ему со слов матери и слетающие с уст Дамблдора. И чем дольше говорил директор, тем больше Гарри замечал нестыковок в его рассказе, хотя, был уверен, что, не зная истинного положения вещей, вряд ли смог бы заметить такие тонкости. Наконец Дамблдор замолчал, внимательно смотря на Гарри и, видимо, ожидая вопросов.

— А где, вы сказали, похоронены мои родители? — спустя некоторое время поинтересовался Гарри. — Я бы хотел побывать на их могиле.

— Твои родители похоронены в Годриковой Лощине. На местном кладбище. Но сейчас не самое удачное время, чтобы навещать их могилу. Том ведь тоже знает место их захоронения и мог оставить там засаду.

— Я же не говорю, что собираюсь отправиться туда в одиночку, но если бы кто-то из взрослых сходил со мной…

— Хорошо, — нехотя кивнул Дамблдор. — Давай договоримся, что этим летом ты сможешь навестить могилу родителей, но не сейчас. Сначала нужно решить организационные вопросы. Завтра сюда приедет семья Уизли. А еще через пару дней я вызову Северуса, чтобы утвердить с ним план твоих занятий на лето. Составим недельное расписание, а потом уже будем смотреть, когда тебе лучше выбраться в Годрикову Лощину, чтобы не сбивался график уроков. Причем вам с Сириусом придется подстраиваться под нас со Снейпом. У него отпуск, и я не могу заставить человека потратить его на тебя, а я… Скорее всего я не смогу уделять тебе много времени. Сейчас, когда политическая обстановка в стране слишком нестабильная, у меня будет много работы. Но думаю, пару вечеров в неделю мы сможем проводить вместе, во-первых, чтобы передать тебе необходимые знания, а во-вторых — просто поболтать за чашкой чая с пирогами Молли. Я хочу, чтобы ты воспринимал меня не как директора школы, где учишься, а как человека, которому всегда можно рассказать о любых своих проблемах. И я обязательно постараюсь тебе помочь. У каждого подростка должен быть близкий человек, умудренный опытом, которому он доверяет. Не морщись, — с легкой улыбкой упрекнул Дамблдор. — Я не собираюсь контролировать каждый твой шаг. Ты не пятилетний ребенок, и я понимаю, что в таком возрасте у мальчишек возникает и симпатия к девочкам, и появляются сокровенные тайны, которыми они делятся только друг с другом. Сейчас в это трудно поверить, но и я когда-то был молодым и испытывал все соблазны юности. Я не собираюсь лезть тебе в душу и выпытывать секреты, но могу направить и что-то подсказать с высоты своего опыта, если тебе понадобится совет или поддержка. Знай, что ты всегда можешь положиться на меня. Ты дорог мне, Гарри, как собственный внук, которого у меня никогда не было и уже не будет.

— У меня есть Сириус… — попытался отказаться Гарри от подобных милостей.

— Да, Сириус — твой крестный, и вы, как я заметил, прекрасно ладите. Но пойми, Гарри, Сириус слишком долго провел в Азкабане и не полностью ориентируется в том, что происходит сейчас во внешнем мире. Он многое упустил в жизни, чтобы давать действительно мудрые и ценные советы. Порой он напоминает мне того взбалмошного юношу, которым был еще в школе. Это все равно, что рассчитывать на серьезное взвешенное решение и поступки от твоего друга — Рона. Не спорю, подростки иногда действуют достаточно осмотрительно, но ни Сириус, ни Рон, ни даже ты, Гарри — только не обижайся — не относитесь к их числу. Другое дело мисс Грейнджер. Но ее сейчас нет здесь, поэтому надеюсь на твое доверие и хочу, чтобы ты не сомневался: я всегда выслушаю и направлю. Или же просто поддержу.

— Ой, кстати о Гермионе, — с облегчением перевел Гарри тему. — Профессор, я хотел спросить: нельзя ли как-то защитить ее на лето? Я переживаю. Вдруг Волдеморт решит использовать Гермиону, чтобы повлиять на меня, как он недавно проделал с Сириусом.

— Да, такой вариант развития событий возможен, — нахмурился Дамблдор и ненадолго замолчал. — Хорошо, что ты заботишься о своих друзьях. Я подумаю, и решу, что сделать, чтобы обезопасить твою подругу. В Хогвартсе ей ничего не угрожает, а вот летом… Можно наложить на дом Грейнджеров защитный контур. Он, правда, достаточно энергоемкий, но мне под силу. Если хочешь, сходим вместе, чтобы ты посмотрел, как творятся такие сложные заклинания.

Дамблдор говорил, но Гарри казалось, что тот что-то просчитывает в мыслях, настолько отрешенным был его взгляд. И когда лицо директора осветила широкая довольная улыбка, это напрягло не на шутку. Скорее всего, ему придется идти на какие-то компромиссы с Дамблдором. Однако Гарри был на многое готов ради безопасности Гермионы, так же как и для родителей с Сириусом. Лишь одно пугало: вдруг его в оплату за помощь попросят снять окклюментивную защиту. Но в глубине души еще теплилась надежда, что директор поможет бескорыстно, просто как добрый дедушка-волшебник, на роль которого себя предлагал.

— Ох, что-то засиделись мы с тобой, — всплеснул руками Дамблдор, тяжело поднимаясь из кресла. — Время-то посмотри сколько. Пора по спальням расходиться. В моем возрасте уже тяжело не спать по ночам, не то что вам — молодым.

— Но вы ведь обещали ответить на все мои вопросы? — удивленно глянул на него Гарри.

— Мы же не навсегда расстаемся, — усмехнулся Дамблдор в бороду. — У нас впереди целое лето, чтобы обсудить все, что тебя интересует. Но сейчас и правда поздно. — Видимо заметив его недовольство, директор тяжело вздохнул и сел обратно. — Гарри, я на самом деле очень устал за последние дни. Можешь задать еще один вопрос, но не обессудь, если ответ покажется тебе коротким или неполным.

— Ну… — неожиданно Гарри растерялся, не зная, что спросить в первую очередь и даже на мгновение пожалел, что настоял на своем. Мысли метались как вспугнутые зайцы. Наконец, он решил, что сегодня должен выяснить все вопросы, связанные с теми событиями на Хэллоуин и, собравшись с духом, спросил: — Дурсли! Вот! Почему вы решили отправить меня именно к ним? И почему каждый год настаивали, чтобы я проводил у них большую часть каникул, а в этом году мы туда даже не наведались?

Дамблдор явно не ожидал подобного вопроса, потому что надолго задумался, внимательно рассматривая Гарри. Наконец, он тяжело вздохнул и ответил:

— Видно, что ты сильно повзрослел, Гарри, раз спрашиваешь такие вещи. Тогда подумай и ответь: куда я мог отправить годовалого ребенка, учитывая, что в магической Британии нет приютов для сирот? Нет, я мог бы взять тебя к себе, но у меня нет опыта обращения с такими маленькими детьми. К тому же живу я при школе, а это не самое лучшее место для малыша, которому нужна тишина и покой. Сириус почти сразу угодил в Азкабан, и я по сей день не знаю о существовании у тебя прочих родственников, кроме Петунии. Родная кровь должна была обеспечить тебе надежную защиту, ведь даже если Волдеморт якобы погиб, на свободе разгуливало еще множество его сторонников. И я оказался прав в своих рассуждениях. Вспомни, что сталось с родителями Невилла. Поэтому меня несколько удивляет твой первый вопрос.

— Но говорят, в магическом мире любая семья могла бы… — горько начал Гарри, но Дамблдор не дал ему договорить.

— Гарри, если ты задаешь такие серьезные вопросы, то старайся и доводы приводить более-менее серьезные, — недовольно покачал головой директор. — Вот кому бы ты отдал ребенка, внезапно попавшего тебе в руки, зная, что родители его погибли? Конечно, ближайшим родственникам. Вот так поступил и я. Что же до того, что они магглы… До первых стихийных магических выбросов любой ребенок растет как маггл. К тому же Петуния знала о волшебстве, ведь она когда-то сама мечтала попасть в Хогвартс вслед за сестрой, — усмехнулся Дамблдор. — Не делай такие удивленные глаза! Я не знаю, откуда она узнала, но скорее всего, подслушала что-то из разговоров твоей мамы и родителей. Петуния даже писала мне с просьбой принять ее в школу. Поэтому я и отдал тебя тетке без всяких сомнений. Ближе родственников у тебя нет, и как бы там не было тяжело, знай, что в приюте жизнь еще хуже. Что же до второй части вопроса, то и на него я уже частично ответил: из-за родственных уз. Они берегли тебя все эти годы. Лили, умирая, обеспечила тебе защиту, которая работала вблизи ее кровных родственников все эти годы, то есть — возле тети Петунии. Этим же летом достаточно того, что мы находимся в скрытом от всех доме, плюс — мое присутствие само по себе является защитой. Надеюсь, ты удовлетворен? — спросил Дамблдор, поднимаясь. — Тогда пойдем спать, уже первый час ночи.

Гарри быстро попрощался с директором и устремился к себе в комнату. Ему нужно было в спокойной обстановке, вдали от пытливого, изучающего взгляда обдумать прошедший разговор, чтобы определить, что из сказанного правда, а что — вымысел. По всему выходило, что страшной сказкой, имеющей мало отношения к действительности, являлась большая часть рассказа. И это очень не нравилось Гарри, который привык доверять словам Дамблдора.

Он проворочался в постели до утра. И только когда солнце уже начало подниматься над горизонтом его сморил тяжелый, беспокойный сон.

* * *

К обеду следующего дня особняк на Гриммо наполнился шумом, гамом и суетой — прибыло многочисленное семейство Уизли. Сириус пытался оказывать полагающееся по этикету гостеприимство. Но вскоре не выдержал и сбежал на чердак, туда, где держал своего верного боевого товарища — Клювокрыла.

Гарри хотел последовать примеру крестного, но миссис Уизли не дала ему улизнуть и привлекла к разбору вещей, которые они привезли с собой. Семья перебиралась в дом Блэков лишь на лето, но Гарри казалось, что они захватили с собой все имущество. Гарри с Джинни и Роном носились вверх-вниз по лестнице с какими-то сумками, коробками, тюками, разнося вещи по личным комнатам. Магией они пользоваться не могли, поэтому все приходилось делать вручную, слушая подколки близнецов, которые, не особо напрягаясь, со стороны наблюдали за возникшей кутерьмой. Рон надеялся опять жить вместе с Гарри, но Сириус на этот раз смог выделить ему отдельную комнату. Близнецы, наконец-то открывшие свой магазинчик, жили при нем и сейчас лишь пришли помочь семейству обустроиться на новом месте. Джинни при встрече с Гарри уже не краснела и не смущалась, а мило улыбалась и постоянно оказывалась рядом. Нет, она не была слишком навязчива, но делала все возможное, чтобы Гарри не забывал о ее существовании.

Лишь к вечеру в доме стало относительно тихо и спокойно. Набегавшиеся за день по лестницам парни, разомлевшие от сытного вкусного ужина, приготовленного Молли, только и смогли, волоча ноги, добрести до своих комнат. Не выспавшийся прошлой ночью Гарри заснул мгновенно, едва его голова коснулась подушки.

Следующий день прошел в разговорах с Роном и Сириусом и веселых шутках. Близнецы притащили для Гарри полную коробку своих товаров, и они с Роном целый день развлекались, используя некоторые из приколов. Казалось, вернулись беззаботные дни, в Британии все тихо, и нет никакой угрозы исходящей от возродившегося Волдеморта. Однако эта иллюзия развеялась мгновенно, стоило мальчишкам заикнуться о выходе в город. Молли, призвав в качестве поддержки Сириуса, категорически запретила покидать особняк. Пришедший позже Дамблдор тоже предостерег от необдуманных вылазок. Рон сник. Если он надеялся со временем уговорить мать, чтобы она отпускала их ненадолго, то после слов Дамблдора о прогулках можно было забыть. Для Молли и Артура директор был непререкаемым авторитетом во всем, что касалось вопросов безопасности и борьбы с Волдемортом.

Гарри тихонько хмыкнул, вспомнив, как он еще совсем недавно слушал каждое слово Дамблдора, преданно заглядывая тому в рот. Но после того как родители открыли ему глаза, любой поступок директора вызывал подозрение. Гарри с трудом удавалось скрывать свою настороженность и отсутствие доверия. Ну, по крайней мере, ему казалось, что никто ничего не замечает. Однако спустя несколько дней выяснилось, что актер из него получился неважный.

Дамблдор, вопреки обыкновению, пришел на Гриммо не к ужину, а сразу после обеда и, наскоро перекусив, позвал Гарри с собой. Тот, игравший с Роном в шахматы, насторожился, но все же пошел собираться. Рон с завистью прошептал, стараясь, чтобы кроме Гарри его никто не услышал:

— Везет тебе! Мне тут безвылазно париться, а тебя сам Дамблдор куда-то позвал. Явно не просто так. Понятно, что с такой охраной и Тот-Кого-Нельзя-Называть нестрашен.

— Не говори ерунды, — фыркнул Гарри. — Я не знаю, куда мы. Может, в школу или Министерство. Он ничего не говорил о своих планах.

— Все равно, — едва слышно пробурчал Рон, — ты хоть на улице побываешь, а мне и этого нельзя. А там, между прочим, отличный солнечный день!

Гарри на это лишь пожал плечами и поспешил к себе. После того, как Рон понял, что ему не светят вылазки на улицы маггловского Лондона, его изначальный энтузиазм от каникул на площади Гриммо заметно увял. Видимо, примиряло его с их «домашним арестом» только то, что в таком положении он оказался не один. Но сейчас он не смог скрыть своего недовольства.

Гарри уже натянул на себя чистую и самую приличную футболку, как из коридора послышался громкий голос миссис Уизли:

— Гарри, поторопись, директор ждет!

Перепрыгивая через две ступеньки, он слетел в холл, где в нетерпении прохаживался Дамблдор, окинувший внимательным взглядом его поношенные джинсы и белую футболку. Кивнув своим мыслям, он вышел за порог. Гарри оставалось только поспешить следом, но за дверью он чуть не врезался в спину директора.

— Мы аппарируем с верхней ступеньки крыльца, — пояснил Дамблдор, протягивая Гарри руку. — Здесь еще действуют охранные чары, но уже разрешена аппарация. Поэтому нас не видят ни магглы, ни соглядатаи Тома, если таковые есть. — И едва закончив говорить, без предупреждения аппарировал.

Гарри, не ожидавший подобного, рухнул на колени, едва его ноги коснулись земли уже совершенно в другом месте. Директор хитро улыбнулся, пристально осмотрев поднявшегося и отряхивающего пыль Гарри, и спросил:

— Ну как тебе аппарация?

— Жуть несусветная! — с трудом отдышавшись, как после длительной пробежки выдавил из себя тот.

— Ничего, привыкнешь, — усмехнулся Дамблдор. — У всех в первый раз похожая реакция. Ну что, пошли?

— Куда? И где мы?

Гарри осмотрелся. Они стояли в каком-то тупичке между домами. Сюда не выходило ни одно окно, но впереди виднелась довольно оживленная улица со снующими туда-сюда машинами и спешащими куда-то людьми.

— Ты же просил, чтобы я защитил дом мисс Грейнджер на время каникул. Вот мы и идем с тобой накладывать защитное заклинание.

— Ух ты! Здорово! — Гарри поспешил на улицу из тупичка, но Дамблдор остановил его.

— Постой. Сейчас на Гриммо слишком шумно, поэтому мы пока не проводим наши вечерние беседы. Но мне показалось, что ты сторонишься меня? Или недоволен чем-то?

В голосе Дамблдора звучала неприкрытая забота и растерянность. Гарри еле совладал с собой, чтобы не выдать своих истинных чувств.

— Да нет, что вы, — попытался объясниться он. — Просто… Понимаете, раньше мы виделись только в школе, и там вы были директором. А сейчас мне очень непривычно видеть вас так близко, общаться вне школьных рамок, и ну… в общем, я опасаюсь что сделаю что-то не то.

— Перестань, Гарри, — с облегчением улыбнулся Дамблдор. — Я наоборот хочу, чтобы ты воспринимал меня членом семьи, а не директором. Хотелось бы, чтобы ты не испытывал неловкости в моем присутствии. Представь, что я твой двоюродный дедушка, и смущение пройдет само собой.

— Мне нужно время, — промямлил Гарри, понимая, что сказал Дамблдору правду, только тот понял его слова по-своему, а он не собирался его разубеждать.

Дамблдор ласково потрепал его по волосам и вышел из тупичка. До дома Грейнджеров оказалось недалеко. Гарри с удивлением отметил, что для подруги этот визит не стал сюрпризом. И родителей ее почему-то дома не было. Получалось, что Дамблдор предупредил Гермиону заранее, а его — не посчитал нужным, и это злило. Но при виде подруги все невеселые мысли забылись, осталась только радость от неожиданной встречи.

Гермиона, как приветливая хозяйка, угостила гостей чаем. Гарри с любопытством осмотрелся, сравнивая жилье Грейнджеров и тети Петунии. Отличия были разительные. В этом доме присутствовала атмосфера доброжелательности и комфорта. Гарри казалось, что все обитатели его любят друг друга. Некоторые вещи лежали явно не на своих местах. Но как ни странно, утренняя газета, брошенная на диване, или забытая на столике заколка создавали ощущение уюта, а вовсе не беспорядка. Это настолько отличалось от стерильной чистоты дома Дурслей, что Гарри даже поразился. Внешне чем-то похожие между собой дома, они имели совершенно разную душу.

После чая Дамблдор отправился готовиться к ритуалу, а Гарри с удовольствием поболтал с подругой, с которой не успел проститься перед отъездом из Хогвартса. Гермиона рассказала, что директор предупредил об их приходе и попросил на время избавиться от родителей, чтобы можно было беспрепятственно провести ритуал защиты. Она порывисто обняла Гарри, поблагодарив за заботу, на что тот только отмахнулся. Ведь они теперь не увидятся целое лето, и так ему будет намного спокойнее. А Гермиона, мило покраснев, сообщила, что Сириус ей тоже прислал приглашение, и в конце лета она планирует присоединиться к ним на Гриммо. Гарри невероятно обрадовался этому известию. Теперь их разлука с подругой будет не столь длительной. Гермиона прекрасно дополняла их дружбу с Роном, компенсируя и сглаживая острые углы характера Уизли.

Гарри как раз с возмущением рассказывал о запрете на прогулки, когда Дамблдор вошел в комнату.

— Вижу, вы с мистером Уизли засиделись без занятий и не знаете, чем себя занять? — с улыбкой прищурился директор. — Что ж, могу вас обрадовать: профессор Снейп наконец-то разобрался со своими неотложными делами и уже завтра придет на Гриммо, чтобы сообщить тебе, Гарри, о расписании занятий. Это внесет некоторое разнообразие в ваши будни.

Гарри был рад услышанной новости. Ему уже надоело пребывать в неведении относительно того, когда он сможет увидеть Снейпа и получить весточку от матери. Но ему удалось скрыть свою радость за чашкой чая.

Покачав головой, Дамблдор позвал Гарри за собой. Передав ему матовый хрустальный куб размером с ладонь, директор поспросил ни в коем случае не выпускать его из рук, как бы не было неприятно или тяжело. Встав посреди прихожей, Дамблдор поднял палочку и нараспев произнес какое-то заклинание. В воздухе слабо замерцала серебристая сетка, словно сотканная из тонких лучиков лунного света. Она постепенно расширялась и увеличивалась.

В момент появления сети Гарри испытал легкий приступ головокружения. По мере увеличения ячеек слабость все больше нарастала. Создавалось ощущение, что заклинание вытягивает из него силы. Под конец он был вынужден опереться рукой о ближайшую стену, еле-еле удерживая себя в вертикальном положении. Ноги дрожали, на лбу выступила испарина, в глазах мутилось, но Гарри, сцепив зубы, мысленно уговаривал себя потерпеть еще немного, ведь этот ритуал необходим для безопасности Гермионы. Наконец сеть достигла стен и потолка, а затем исчезла, не оставив после себя ни следа. Дамблдор, тяжело ступая, подошел к Гарри и забрал у него куб, на гранях которого выступил красивый ячеистый рисунок, напоминавший рыбью чешую.

— Ты как, Гарри? — с тревогой спросила его Гермиона, все это время сидевшая тихо, как мышь. — Ты такой бледный!

— Принеси ему сладкого чая и если есть — шоколад, — тут же распорядился Дамблдор, взмахнув палочкой и накладывая на Гарри какие-то диагностические чары. — Все нормально?

— Да, — потряс головой Гарри, пытаясь избавиться от черных точек перед глазами, при этом едва не упав, — только слабость.

— Ну-ка садись! И не спи, не спи, — взволнованно похлопал его по щекам Дамблдор. Но веки казались свинцовыми, и Гарри с трудом боролся с сонливостью и слабостью. Директор вполголоса выругался и вслух пояснил: — Это из-за артефакта. Активируясь, он тянет из мага силу. Зато теперь дом Грейнджеров защищен от проникновения посторонних, и артефакт подаст сигнал, если кто-то попытается применять здесь магию, будь то Гермиона или же чужие маги. Ритуал очень энергоемкий, — Дамблдор вновь обеспокоенно склонился над Гарри, взмахнув палочкой, но тот никак не отреагировал, из последних сил стараясь не заснуть, — поэтому для него нужно не менее двух волшебников. Ведь один человек не может одновременно и активировать артефакт, и выписывать вязь необходимых заклинаний. А привлекать к этому кого-то из посторонних не хотелось. Ты ведь понимаешь, чем это чревато?

— Да, спасибо! — Гарри еще раз попытался встряхнуться. Гермиона поднесла ему чашку прямо к губам, видя, в каком он состоянии. После нескольких глотков невероятно сладкого чая, у него немного прояснилось в голове и перестали закрываться глаза. — Здорово было немного прогуляться. Но сейчас я хотел бы домой…

— Конечно-конечно, — засуетился Дамблдор. — Пойдем, Гарри. Мисс Грейнджер, спасибо за чай!

Он помог Гарри подняться и, придерживая, осторожно вывел на улицу.

— Увидимся! — махнув напоследок рукой подруге, Гарри сосредоточился на том, чтобы не споткнуться за свои же ноги. — Ух, свежий воздух! Как хорошо…

— Хм, да уж, затворничество не идет молодым на пользу, — усмехнулся Дамблдор.

Аккуратно поддерживая Гарри, он остановился на обочине, немного изменил их внешность и взмахнул палочкой. Спустя несколько мгновений возле них остановился «Ночной рыцарь».

— Уж прости, но у меня тоже не осталось сил на парную аппарацию, — тихо пробормотал Дамблдор Гарри на ухо, помогая забраться в автобус. А после нескольких минут бесконечной качки и невероятных прыжков они уже выходили на площади Гриммо.

— Дом… — радостно протянул Гарри, из последних сил переставляя ноги. Желание лечь на первую попавшуюся горизонтальную поверхность и уснуть беспробудным сном становилось все непреодолимей с каждой минутой.

— Почти пришли, — помог ему подняться на крыльцо Дамблдор. В доме он, шикнув на Рона и Сириуса, проводил Гарри до комнаты и велел отсыпаться до завтрашнего утра, что тот с удовольствием и проделал. А утром его разбудил недовольный вопль Рона:

— Гарри, скажи, что это неправда!

От волнения Лили практически не спала. Если бы любимый не заласкал ее вечером до полного изнеможения, наверное, она бы так и проворочалась в постели до утра. Несмотря на это, она открыла глаза на заре, едва только солнце поднялось над горизонтом. Некоторое время Лили с восхищением рассматривала спящего рядом Северуса, мысленно благодаря всех богов за этот подарок судьбы: быть, наконец, вместе с любимым человеком.

Северус должно быть почувствовал ее взгляд. Его черные ресницы дрогнули, и он резко открыл глаза.

— Чего не спишь? — хрипловатым со сна голосом, вызвавшем у Лили мурашки по всему телу, прошептал он.

— Волнуюсь, — прижалась она к нему, ища успокоения.

— Я тоже, только за тебя, — крепко обнял ее Северус. — Может, отложим пока? Завтра я встречаюсь с Гарри по поводу его занятий.

— Нет уж. — Лили вырвалась из его объятий и села. — Хотелось бы передать сыну хорошие новости. Поэтому откладывать вылазку мы не будем.

— Думаю, Гарри будет рад уже тому, что получит от тебя весточку. И напиши ему заранее, а то неизвестно, как там все сегодня получится.

— Хорошо, — Лили быстро поднялась и, приведя себя в порядок, пошла на кухню.

Они решили наконец-то посетить Поттер-холл, и предстоящее путешествие вызывало волнение. Северус рекомендовал отправиться туда не раньше обеда, чтобы солнце стояло в зените. Он аргументировал это тем, что если в развалинах замка завелась магическая нечисть, то днем, особенно при ярком солнце, она, как правило, впадает в спячку или слишком слаба, чтобы причинить серьезный урон. Ночью же и в переходные часы — на рассвете и на закате — многие магические твари находятся на пике силы и агрессивности.

Глянув на безоблачное небо, Лили порадовалась, что погода благоприятствует их планам. Однако до вылазки нужно было как-то скоротать время, и Лили сперва затеяла уборку, а потом решила испечь пирог по новому рецепту, найденному в поварской книге. Но, просыпав муку, разбив пару яиц и разлив молоко, она поняла, что зря взялась за выпечку, когда от волнения все и так валится из рук. В отличие от Северуса, в ней жила уверенность, что ничего страшного в Поттер-холле не ждет, и ее нервозность была вызвана сомнением — примет ли ее магия древнего замка. Могло случиться и так, что чары просто не пропустят ее внутрь и выкинут за периметр. Но отступать из-за беспочвенных страхов Лили не собиралась.

После обеда, к которому она практически не прикоснулась, Северус накинул на нее ненавистные дезиллюминационные чары и они вышли из дома. Лили с удовольствием вдохнула теплый летний воздух. Солнце светило ярко, но легкий ветерок развеивал жару и дарил приятную прохладу. Они прошли вглубь старого парка и, убедившись, что их никто не видит, аппарировали к Поттер-холлу.

— Ну надо же, — хмыкнул Северус, внимательно осматриваясь по сторонам, — чары ненаходимости до сих пор действуют. Ты видишь замок? Или мы не туда попали?

— Туда, — кивнула Лили и указала рукой направление, где возвышался старинный замок с разрушенной сторожевой башней.

Вокруг витал дух запустения. Казалось, что на много миль вокруг кроме них двоих нет ни одного живого существа. Лили тряхнула головой и решительно направилась к воротам.

Первый сюрприз подстерегал их уже у входа на территорию замкового парка. Лили подошла к калитке и аккуратно прикоснулась палочкой к кольцу, заменявшему ручку, которое слегка засветилось. Тут же раздался скрип давно несмазанных петель и проход открылся. Северус шагнул следом за Лили, но не тут-то было. Его мягко, но настойчиво оттолкнула невидимая защита.

— Что и следовало ожидать, — хмыкнул он. — Лили, подожди пока, не заходи внутрь. Проверь замок теми заклинаниями, что мы с тобой отобрали. Мерлин правый, я без тебя даже ограды не вижу! Значит, как только ты отойдешь, тоже пропадешь из поля зрения.

— Северус, — мягко перебила его Лили, — не переживай, я все помню и сделаю как договаривались. Я уже не маленькая девочка. При малейшем признаке опасности, вернусь сюда. Охранные чары до сих пор действуют, значит, в замке не может поджидать ничего дурного. Но я все проверю, не бойся. Все, я пошла. Жди меня тут, постараюсь долго не задерживаться. — С этими словами она быстро развернулась и решительно направилась к замку.

За прошедшие годы парк и сад пришли в полное запустение: дорожки заросли сорняками, когда-то благородные кусты роз одичали и превратились в колючие и практически непроходимые заросли шиповника, кое-где еле заметную тропинку перегораживали сломанные сучья деревьев. Стены замка покрылись мхом и диким плющом. Атмосфера уныния и заброшенности действовала на нервы, заставляя Лили зябко поеживаться, несмотря на теплый солнечный день. Правда, она не ощущала пока никакой опасности, но не переставала сканировать окружающее пространство заклинаниями.

Возле главного входа Лили остановилась. Взгляд ее невольно отыскал останки рухнувшей когда-то башни. Тут же воспоминания накрыли лавиной, заставляя сердце заполошенно биться в груди: помолвка, атака Пожирателей, бой и жуткий грохот падающих камней, под которыми нашли смерть их с Джеймсом родители. Судорожно сглотнув, Лили пыталась отрешиться от болезненных воспоминаний, чтобы сконцентрироваться на творимом колдовстве, но волнение и тревога не проходили. Внезапно она поняла, что вовсе не события далекого прошлого стали причиной ее странного состояния, и даже не заброшенный замок. Что-то произошло с Гарри! Еще пару мгновений Лили напряженно прислушивалась к своим ощущениям, потом резко развернулась и, не разбирая дороги, помчалась на выход, туда, где ждал ее Северус. Лишь он мог без промедления выяснить, что случилось с сыном.

Должно быть ее всклокоченный вид и местами порванная в клочки мантия изрядно напугали Снейпа. Он резко вскочил, в мгновение ока прикрыл Лили собой, и направил в ту сторону, откуда она прибежала, палочку, неуловимым движением извлеченную из чехла.

— Все нормально! — пытаясь отдышаться, дернула она его за рукав, привлекая внимание. — Точнее не все… И нет, за мной никто не гнался. Это Гарри!

— Что — Гарри? — не понял Северус.

— С Гарри что-то случилось, я чувствую! — выпалила Лили, заставляя его обернуться. — Пойдем скорее, нужно узнать, что произошло. Может, сын нуждается в помощи.

Северус не стал спорить, и они быстро перенеслись обратно.

— Но нужно же узнать, что там с Гарри, — непонимающе осмотрелась Лили, пытаясь осознать, зачем они аппарировали в городской парк возле своего дома.

— Сначала я запру за тобой дверь, а потом, сразу же отправлюсь на Гриммо, — непререкаемым тоном пояснил Снейп.

— Тебе что же, все равно, что с нашим?..

— Нет, — перебил ее Северус и, подхватив под локоть, быстро повел по направлению к дому. — Вы оба мне одинаково дороги. Поэтому я сейчас позабочусь о твоей безопасности, затем отправлюсь выяснять, что случилось с Гарри. И не спорь! Лучше скажи, что ты чувствуешь? Ему все еще грозит опасность?

Лили напряженно прислушалась к себе и поняла, что взволновавшие ее ощущения постепенно сходят на нет.

— Вроде бы обошлось, — с сомнением покачала она головой, — но все равно что-то не так.

— Тогда пойдем скорее, — кивнул Северус, прибавляя шаг.

Проводив Лили до дверей квартиры, он тут же развернулся и поспешил на площадь Гриммо, а она осталась нервно мерить шагами гостиную, дожидаясь вестей о сыне.

* * *

Гарри ошалело подскочил от крика Рона. Спросонья он не сразу понял, где находится и что случилось.

— Рон, ты совсем с ума сошел?! — услышал он от двери недовольный шепот миссис Уизли. — Директор велел не будить Гарри ни в коем случае!

— Ничего страшного, — усмехнулся Гарри, — я уже не сплю.

— А, ты проснулся? — Молли тут же прошла в комнату, неся чашку с каким-то дымящимся питьем. — Тогда выпей это. Это восстанавливающее зелье. Его для тебя профессор Снейп оставил.

— Он был здесь?! — Гарри почти вскочил с постели, но вовремя вспомнил, что вчера у него не хватило сил даже на то, чтобы надеть пижаму. Он решил, что щеголять в нижнем белье перед матерью Рона не совсем прилично и натянул одеяло до подбородка.

— Профессор Снейп заходил вчера вечером, — пояснила Молли. — Они долго разговаривали с Альбусом, даже поругаться успели. Потом он оставил это зелье, велев дать, когда ты проснешься.

— А еще он сказал, что все лето будет давать нам уроки по защите и магическому бою. Скажи мне, что это неправда, Гарри! — вновь взвился Рон.

— Это правда, Рон, — строго произнесла Молли, грозно взглянув на сына. — Вместо того чтобы все лето лоботрясничать, ты сможешь выучить что-то полезное, как раз для нашего неспокойного времени.

— Да, да, и я не против позаниматься, — недовольно скривился Рон. — Но не со Снейпом же! Мало он нам крови на зельеварении за эти годы попортил? Терпеть его еще и на каникулах я категорически отказываюсь!

— Рон! — голос миссис Уизли стал угрожающе подниматься.

— Что — Рон? — упрямо вздернул подбородок тот. — Я согласен заниматься с Сириусом, но к Снейпу не хочу подходить даже на пушечный выстрел!

— Рональд! — в голосе Молли послышалась отчетливая угроза.

— Мама! — в кои-то веки не поддался на эту уловку Рон. — Я буду заниматься только с Сириусом. А Снейпа летом даже видеть не хочу. И никто меня не заставит терпеть его издевательства на каникулах! — выкрикнул напоследок Рон и вылетел из комнаты, хлопнув дверью.

— Что это с ним? — растерянно посмотрела вслед сыну Молли.

— Миссис Уизли, — напомнил о своем присутствии Гарри, которому категорический отказ Рона был только на руку. При посторонних он не смог бы нормально общаться с отцом и тем более узнавать новости о Лили. — Не стоит принуждать Рона. Сириус тоже неплохой боевой маг. А Снейп и правда… Мне иногда кажется, что он лишний раз придирается к Рону из-за меня. Так что пусть отдохнет от Снейпа хотя бы летом. Все же это каникулы. К тому же я могу показывать и объяснять Рону все, что мы изучим. Думаю, от этого будет больше пользы. Давайте я выпью зелье.

— Ох, и правда! — Молли суетливо подала Гарри уже почти остывшую чашку. — Наверное, ты прав. Так будет лучше. Да и Северус… Ему, конечно, тяжело приходится, но характер у него не подарок.

Гарри на это невразумительно угукнул, делая вид, что сосредоточен на том, чтобы не выплюнуть чертово зелье на кровать: вкус был, как и всегда, отвратительнейший.

Чуть позже он отыскал Рона и рассказал ему, о чем они договорились с Молли. Друг был недоволен — любая перспектива летних занятий наводила на него тоску, но, по крайней мере, учиться с Сириусом и Гарри он согласился.

Гарри расстроился, что проспал вечерний визит Снейпа. Ему хотелось получить хоть какую-то весточку от матери. После разговора с другом он опасался только одного, что Дамблдор все же настоит на присутствии Рона на занятиях. Но, как выяснилось позже, и тут директор не стал вмешиваться. Казалось, ему абсолютно все равно, будет Рон заниматься продвинутой защитой или нет. Для него было важнее обучить Гарри.

А вечером, как раз во время ужина, пришел Снейп. Молли пригласила его к столу, но он отказался и сказал, что будет ждать Поттера в гостиной.

Гарри не мог усидеть на месте, но миссис Уизли велела ему доесть и только потом отпустила. Сириус собрался идти следом, выказав желание защищать крестника от Снейпа. Но тут, к счастью, вмешался Дамблдор, непреклонным тоном заявив, что Снейп — профессор Хогвартса и ничего противозаконного своему ученику не сделает. Сириус раздосадовано скрипнул зубами и вынужден был остаться на кухне. Выслушав их перепалку, Гарри, с трудом скрывая нетерпение, устремился наверх.

Войдя в гостиную, он плотно прикрыл за собой дверь, успев заметить, как Северус кинул ему за спину какое-то заклятие. Быстро подойдя к отцу, Гарри застыл в нерешительности. Обниматься со Снейпом так, как с Сириусом было непривычно и странно. Однако после недельной разлуки, перед которой они не успели даже попрощаться, хотелось вновь ощутить семейные узы, которые им удалось наладить в личных комнатах отца в Хогвартсе. Нет, он понимал, что основная заслуга в этом принадлежит Лили, но сейчас это казалось неважным.

Снейп, видя нерешительность и растерянность сына, аккуратно обнял его и, не встретив сопротивления, ободряюще похлопал по плечу.

— Ну как ты тут? — внимательно осматривая его, спросил Северус. Гарри воровато оглянулся на дверь, но тот успокоил: — Нам никто не помешает, я установил чары конфиденциальности.

— Нормально, — вздохнул Гарри, мягко высвободившись из отцовских объятий и усаживаясь на диван.

— Ничего себе — нормально! Лили вчера чуть с ума не сошла от волнения. А состояние, в котором я застал тебя, даже близко нельзя описать этим словом.

— В смысле? — непонимающе посмотрел на севшего рядом отца Гарри. — Я же спал когда ты приходил.

— Ох, Гарри, — покачал головой Снейп, и в его интонации легко угадывалась привычная уже за столько лет фраза: «Поттер, вы идиот!» — Ты вообще в курсе, что заработал вчера сильнейшее магическое истощение? Если бы не вовремя принятые меры, ты вряд ли бы проснулся сегодня и бодрым козликом скакал по дому. Нет, скорее всего, Альбус бы забил тревогу и попытался тебе помочь, но в таких ситуациях — чем быстрее начнешь действовать, тем лучше. Вот скажи мне, какого дементора ты взял в руки неизвестный артефакт, да еще и принял участие в одном из самых энергоемких защитных ритуалов, которые мне известны?

— Но я же не знал! — нахмурился Гарри. — Откуда мне было знать, что это опасно, если сам Дамблдор разрешил мне участвовать?

— Ну да, твои слова были бы логичны, если бы мы с матерью тебя не предупреждали о его коварстве. Но…

— А как там мама? — попытался перевести тему Гарри, но Снейпа не так-то легко было сбить с цели.

— Сегодня уже нормально, а вчера чуть не поседела, когда почувствовала, что с тобой творится что-то неладное. Но про Лили я расскажу позже. А сейчас придется еще раз объяснить тебе, как опасно принимать участие в неизвестных ритуалах, а тем более брать в руки артефакты, назначение и принцип действия которых ты не знаешь. Я так и не понял, для чего Дамблдор вообще втянул тебя в это. Скорее всего, он рассчитывал на какой-то другой эффект, потому что после того, как мы провели диагностику твоего состояния, Альбус выглядел озадаченным и слегка напуганным. Но факт остается фактом: он втянул тебя — несовершеннолетнего подростка — в ритуал, который может осилить не каждый взрослый маг. Волшебник с потенциалом ниже среднего вообще может после него стать сквибом. Поэтому эти охранные чары применяют крайне редко и обычно в составе трех-четырех человек. Не спорю, дом мисс Грейнджер теперь защищен более чем надежно и туда не попасть постороннему магу без приглашения хозяев, особенно с дурными помыслами, но существует множество других способов, чтобы защитить жилище, энергетически менее затратных.

— Но мне-то откуда это было знать? — Гарри вскочил и нервно сделал несколько кругов по комнате. — Я попросил Дамблдора помочь и защитить Гермиону, а он взял меня с собой. Я же не знал, что он меня в это втянет. Думал, что я там просто за компанию.

— Ай-ай-ай, а он вместо того, чтобы наслаждаться твоим обществом, решил испытать насколько глубок твой магический резерв. В данный момент компания Альбуса для тебя не самое надежное место. Или ты считаешь, что он старается ради твоего удовольствия? Гарри, тебе же не десять лет! Дамблдор ведет свою игру, и нам пока неясны ее правила. Я даже предположить не могу, зачем он сделал это. И лишь его реакция на твое состояние дает надежду, что на самом деле он не желал навредить тебе. Надеюсь, он не хотел сделать из тебя сквиба. За эти годы я немного изучил его, и, кажется, он не притворялся, а на самом деле испугался и волновался за тебя.

— Вы заходили ко мне с Дамблдором? — Гарри удивленно посмотрел на Снейпа, изо всех сил желая увести разговор с этой скользкой темы, уже прекрасно поняв, как он вчера опростоволосился. — Я ничего не слышал.

— Еще бы ты слышал! Ты едва дышал. Сейчас нет времени на долгие объяснения, мы и так уже задерживаемся, но я передам тебе книгу, где описаны признаки магической комы, прочтешь на досуге. Могу тебе сказать, что твое состояние было хоть и не настолько плачевно, но все же весьма близко к этому. Пришлось с тобой изрядно повозиться, чтобы минимизировать последствия. Ладно, что уж теперь… Хорошо то, что хорошо кончается. Главное, впредь не совершай подобных глупостей. Будь более внимателен и меньше доверяй Дамблдору. Пойми, Лили не переживет, если с тобой что-то случится!

— Да, я понимаю, — Гарри вновь сел и виновато склонил голову. Привычка доверять директору во всем чуть не вылезла ему боком. Он с запоздалым сожалением вспомнил, что даже не поинтересовался, что за ритуал и какие у него могут быть последствия. Хотя Дамблдор вряд ли сказал бы правду, но и слепо шагать за ним как телок на веревочке тоже было нельзя.

— На вот, — протянул ему Снейп сверток, — будешь принимать каждый день перед сном в течение недели. И пока пьешь зелье, чтобы ни одного взмаха волшебной палочкой ни с подачи Дамблдора, ни Блэка, ни твоего рыжего дружка.

Гарри развернул сверток, который напоминал обойму, где вместо патронов в кармашках ютились маленькие флакончики с зельем, объемом не более одного глотка.

— Спасибо!

— Пожалуйста, — кивнул Снейп и, чуть улыбнувшись, добавил: — Тебе привет от Лили. Она скучает. Вчера, как раз во время вашей эскапады с директором, мы с ней пытались попасть в Поттер-холл. К сожалению, мне туда хода нет. Но в замок Лили так и не попала. Мы вынуждены были вернуться из-за ваших с Дамблдором приключений. Мать почувствовала, что тебе грозит опасность.

— Мне жаль, — Гарри не знал куда спрятать взгляд.

— Ладно. Жаль ему, — беззлобно хмыкнул Снейп. — Думать нужно, прежде чем действовать. Теперь о деле, а то наше отсутствие и так слишком затянулось. Скажешь всем, что обсуждали план занятий. И вот, — Северус подал Гарри свернутый пергамент. — Тут список литературы. Спросишь у Блэка, у них в библиотеке такое должно быть. Если нет, я принесу свои книги. Заниматься будем по два раза в неделю — вторник и пятница после обеда не менее трех часов, чтобы усвоить теорию и практику. Кажется, все. Пойду я. Смотри, никакой магии в течение недели! Я приду только на следующей. И да, не обижайся, но нам придется играть на публику, изображая прежнюю ненависть друг к другу.

— Я понимаю, но как же надоело все это, — тяжело вздохнул Гарри.

— Что поделать, время сейчас такое. Ладно, до встречи.

Северус поднялся и направился на выход. Он уже почти дошел до дверей, как Гарри вспомнил про зеркало.

— Ой, подожди, — вскочил он и протянул Снейпу один из парных артефактов, который специально, зная о встрече, прихватил с собой. — Вот! Сквозные зеркала. Мне Сириус одолжил на лето. Мы как раз думали о способе связи…

Северус повертел в руках зеркало, внимательно осмотрел его со всех сторон и даже понюхал.

— Если не ошибаюсь, парное осталось у тебя. Хороша вещь! И главное, нигде не купишь, разве что в Лютном за бешеные деньги и под заказ. Но как ты объяснил Блэку, зачем оно тебе?

— Для связи с Гермионой, зачем же еще, — улыбнулся Гарри.

— Ты сейчас просто копия матери, — усмехнулся Снейп. — Ну, молодец! Хорошо, что теперь можно связаться с тобой. А то после вчерашнего… это не будет лишним.

С этими словами Снейп взмахнул палочкой, снимая чары с дверей и стремительно вышел, едва не наткнувшись на Рона, резко дернувшегося в сторону лестницы. Гарри насмешливо наблюдал, как друг пытается объяснить Снейпу, что делал под дверями. Почему-то, несмотря на выговор отца, он не обижался, ощущая в его словах заботу и волнение. Да и за дело ведь. Теперь он и сам понимал, что облажался. Если бы не Снейп, без прикрас рассказавший о возможных последствиях, Гарри так и остался бы в неведении относительно того, какой опасности подвергался. Дамблдор ни слова не сказал об этом, лишь поинтересовался самочувствием и продиагностировал состояние здоровья. А отец переживал! И это было заметно.

Гарри вдруг осознал, что как-то легко признал в Северусе отца. Наверное потому, что здесь, вне школы, ему проще было отделить родственные чувства от невольного страха перед профессором, учившим и мучившим его пять лет. Гарри без возражений уступил авторитету Снейпа и доверился ему. Почему-то в отсутствии матери это оказалось сделать намного проще, чем при ней. Возможно, ему просто хотелось иметь рядом родного человека, который не предаст и не навредит. При Лили он не хотел признавать отца, предпочитая мягкую и женственную заботу и опеку матери, которой был лишен с детства.

Пока Гарри размышлял, в гостиную зашел Рон, красный, после выволочки, устроенной ему Снейпом.

— Он же монстр! — плюхнувшись на диван чуть слышно выдохнул Рон. — А тебе с ним все лето заниматься. Ужас!

— Вряд ли найдется что-то ужаснее, чем Волдеморт, желающий прихлопнуть меня, — пожал плечами Гарри, чувствуя, что начинает заводиться от вечных наездов Рона на Снейпа. — Поэтому придется мне как-то терпеть. А теперь, извини, Рон, но я что-то плоховато себя чувствую, да и спать хочется. Пойду, лягу.

Рон разочарованно бурчал что-то, но Гарри не стал его слушать. Он закрылся в своей комнате и завалился на кровать. Отговорка про сон была надуманная, но не прошло и пяти минут, как он уже крепко спал.

* * *

Лили осторожно шла по Поттер-холлу, время от времени посылая вперед сканирующие пространство заклинания. Но, похоже, ни одного живого или псевдоживого существа в замке не было. Даже домовые эльфы не показывались, и Лили не знала, остался ли еще кто-то из них. Во всех помещениях царил хаос и запустение. Толстый слой пыли покрывал поверхности от пола до потолка. Несмотря на жаркое лето за окнами, в комнатах витал запах сырости и затхлости.

Лили зябко передернула плечами. Она не понимала, почему так стремилась посетить этот старый заброшенный замок. Маленькая уютная квартира Северуса была намного привлекательнее, чем это старинное, но совершенно непригодное на данный момент для жизни жилище. К тому же, они перепробовали с Северусом все чары, но так и не смогли добиться того, чтобы охранные заклятия пропустили его. Лили знала, что сейчас он, сам не свой от волнения, с невозмутимым видом прогуливается близ окрестностей Поттер-холла, не в силах ни увидеть его, ни попасть внутрь. Поэтому она не собиралась задерживаться надолго. Северусу и так хватило переживаний за Гарри.

Неделю назад, отправив любимого на разведку на площадь Гриммо, Лили не могла найти себе места от беспокойства. Вернулся Северус ближе к ночи и сказал, что все позади. Однако, когда он, пытаясь скрыть дрожь в пальцах, налил себе целый стакан виски и залпом выпил, Лили заподозрила неладное. Выпытывать подробности долго не пришлось: нервно расхаживая по комнате и пылая гневом, Северус рассказал, что сотворил Дамблдор. Лили была в шоке! Казалось, Альбус привечает Гарри и пытается втереться к нему в доверие, скорее всего, чтобы тот без возражений выступил против Волдеморта. Да и организованное им летнее обучение свидетельствовало в пользу этой теории. Так зачем он тогда предпринял попытку лишить Гарри магических сил? Зачем ему сквиб в магическом противостоянии? Этого не понимали ни Лили, ни Северус. Единственное, что приходило в голову: Дамблдор решил проверить величину магического потенциала Гарри. Но зачем было делать это таким рискованным способом, имея пятьдесят процентов вероятности, что Гарри после этого станет сквибом? Ведь существует множество других совершенно безопасных способов узнать объем магического потенциала волшебника. Северус и Лили пребывали в полной растерянности от того, что никак не могли просчитать планы Дамблдора, и не знали с какой стороны ждать подвоха.

На следующий день Северусу удалось поговорить с самим Гарри, который даже не подозревал, во что ввязался, послушно следуя за Дамблдором. К счастью, сын обеспечил им связь, и Лили теперь в любой момент могла поговорить с ним. Едва Северус передал ей магическое зеркало, она не удержалась и тут же активировала его. Гарри отозвался не сразу — скорее всего спал. Он смотрел на мать одним глазом, старательно удерживая его раскрытым и тщетно борясь с зевотой. Видя всклокоченные со сна волосы сына, его рассеянный сонный взгляд и вмятину от подушки на щеке, Лили не выдержала и расплакалась от того, что всю жизнь была лишена возможности будить своего ребенка по утрам. Северус и Гарри тут же принялись ее успокаивать, вызвав печальную улыбку.

С того дня они общались каждый вечер перед сном, когда Гарри оставался один в тишине своей спальни. Он рассказывал ей, как прошел день, что они делали с Роном, о немного навязчивом внимании Джинни, о Сириусе, щедром на приключенческие истории юности. Лили в такие минуты чувствовала себя почти счастливой. Любимый мужчина рядом, уже взрослый сын постоянно на связи и с удовольствием рассказывает о своей жизни… Для полного счастья не хватало лишь собраться всем в одном доме и, наконец, избавиться от угрозы со стороны Волдеморта и интриг Дамблдора.

Северуса за это время пару раз вызывали на собрания Пожирателей, откуда он, к счастью, приходил без повреждений и травм. Волдеморт вел активную подготовку к захвату Министерства и не отвлекался на издевательства над последователями.

А Лили все еще тянуло в Поттер-холл. Наконец, спустя почти неделю после первой попытки, они с Северусом вновь выбрались к замку. На сей раз ничто не помешало ей попасть внутрь и теперь, осмотрев три верхних этажа, она решила спуститься в подвал, надеясь попасть в ритуальный зал.

В подземельях стояла кромешная темнота. Решив не рисковать, Лили зажгла один из факелов, торчавших в стене и, проверяя заклинаниями пространство впереди себя, медленно продвигалась вперед. Страха не было. Так же как и ощущения своей чужеродности в этом месте. Казалось, магия старинного замка согласна на ее присутствие. Чем ближе она подходила к цели, тем больше крепло чувство, что она все делает правильно.

Стоило ей дотронуться до тяжелых дверей ритуального зала, как они тут же открылись, словно приглашая войти. На стенах загорелись магические факелы. Лили переступила порог, и на нее нахлынули воспоминания обряда, который она проводила тут пятнадцать лет назад. Ощущения, что магия старинного рода Поттеров принимает ее, дарит свою поддержку и напитывает силой, вернулись, как и в прошлый раз.

Лили смело прошла в центр зала, прикоснулась к алтарю, провела рукой по гладкому камню и приблизилась к бассейну. Он был пуст. Прислушиваясь к своим ощущениям, она соединила ладони и развела их в стороны. Тут же по поверхности бассейна вспыхнули языки голубого пламени, а когда погасли, оказалось, что он заполнен чистой водой. Лили не поверила своим глазам и осторожно окунула туда пальцы. Набрав пригоршню воды, она поднесла ее к лицу и, повинуясь мгновенному импульсу, умылась. Факелы на стенах вздрогнули, загоревшись ярче, а Лили ощутила прилив сил и поддержку древней магии.

Улыбнувшись, она тихо произнесла:

— Я еще вернусь, — и поспешила наверх, рассказать о произошедшем Северусу.

В холле ее ждал очередной сюрприз. У выхода стояла старая эльфийка, в которой Лили с удивлением узнала Милли, ту домовуху, что приставили к ней в трагический день помолвки.

— Госпожа вернулась, — эльфийка с достоинством склонила голову.

Она выглядела неважно. Белая, чистая простыня, по-прежнему замотанная в виде древнегреческой тоги, болталась на исхудавшем теле, едва не сползая с плеч. Седые волосы совсем поредели, глаза ввалились, посеревшая кожа, покрытая глубокими морщинами, походила на смятое после стирки белье.

— Милли? Так ты жива? — удивленно ахнула Лили.

— Да, старая Милли жива, но очень слаба, — дрожащей ручкой домовуха взялась за створку дверей. Видно было, что ей тяжело стоять. — Там, в каморках осталось еще несколько эльфов. Но им нужна сила, иначе и они заснут навсегда. А Милли знала, что молодая госпожа появится, поэтому и не уснула, надеясь, что вскоре понадобится. Те, другие, что существуют в полусне, чувствуют наследника. И это не дает им уйти к Великой. Наследнику может понадобиться наша помощь.

— Ты о Гарри говоришь?

— Да, о молодом наследнике, который станет хозяином, как только посетит замок. Наследнику обязательно нужно прийти сюда. Родовая магия даст защиту и силы, поможет и поддержит в трудную минуту. Эльфы долго не протянут без хозяина, а молодому господину будет лучше и легче жить с поддержкой родовой магии. Особенно, когда дар проснется в крови.

— Какой дар? — удивленно спросила Лили опустившись рядом с Милли на корточки, чтобы той не нужно было задирать голову. — Ты присядь пока.

Эльфийка согласно кивнула и буквально рухнула на колени, видимо, не в силах так долго стоять.

— Дар, который молодая госпожа пробудила в себе, пока спит в юном наследнике. Эльфы Поттеров еще будут гордиться мощью своего Хозяина. И замок вновь оживет. Давно в этом славном древнем роду не рождалось таких сильных и одаренных магов. Обновление крови всегда идет на пользу. Если госпожа разрешит, Милли пойдет приляжет. Вам нужно возвращаться сюда почаще, тогда в этот дом вновь вернется жизнь, а к эльфам — силы, а вы, госпожа, укротите свой дар.

— Я обязательно буду приходить, — кивнула Лили. — И Гарри приведу, как только смогу. Ему, к сожалению, слишком опасно появляться на улицах.

— У юного господина есть наследие древних предков, оно укроет его от недругов и дурного глаза. Ни один маг не в силах заглянуть под вуаль невидимости.

— Эмм… — Лили растерянно моргнула. — Вуаль невидимости, наследие предков — это что?

— Ох, до чего необразованны нынешние маги, — всплеснула ручками эльфийка. — Вы называете ее — мантия-невидимка.

— А-а-а… понятно. Спасибо за объяснение. Но мне пора. Проводить тебя до комнаты… — Лили замялась, потому что не знала, где обитают эльфы, а во время своего путешествия по замку не заметила ни одного.

— Спасибо, Милли сама. А госпожа пусть приходит вновь, Милли будет ждать. — С этими словами домовуха тяжело поднялась и, шаркая ногами, побрела в сторону кухонных помещений.

Лили дождалась, пока Милли скроется за дверью и поспешила к Северусу, чтобы успокоить любимого и рассказать о том, что случилось в замке.

---

Всех с праздниками! Пусть сбываются мечты!

Дамблдор устало потер переносицу и с тяжелым вздохом откинулся на спинку стула, отложив перо в сторону. Война против Фаджа была выиграна, вот только вероятная кандидатура следующего министра Альбуса совершенно не устраивала. Он рассчитывал пропихнуть на это лакомое место кого-то из верных ему людей, хотя бы того же Кингсли, или поддержать волшебника с нужными политическими взглядами, легко поддающегося влиянию. Однако почему-то у народа, вопреки всем ухищрениям Альбуса, самым популярным кандидатом на должность министра оказался Скримджер. Этот старый вояка — нынешний глава аврората — имел кристально чистую репутацию бескомпромиссного и быстрого в принятии верных и обоснованных решений мага. Более того, Руфус придерживался политических взглядов, созвучных с желанием избирателей и, обладая весьма подозрительным характером, почему-то не слишком жаловал его, Альбуса. Нет, конечно, такой параноей, как Грюм, Скримджер не страдал, но относился ко всем без исключения с огромной долей недоверия, свойственной многим представителям его профессии.

Дамблдор давно усвоил, что в мире политики свои правила и любой результат обусловлен чьим-то влиянием или материальной поддержкой. Но он не знал и не понимал, кто мог продвигать кандидатуру Скримджера. Нет, как действующий глава аврората, Руфус был довольно заметной политической фигурой, но без финансовых вливаний или же огромного количества связей у него не было шансов на победу. И, однако, его предвыборная кампания оказалась продумана достаточно грамотно, что и послужило причиной популярности у народа.

Альбус уже не сомневался в победе Руфуса на выборах, сетуя на то, что начал терять хватку, раз не заметил новые подводные течения. Несмотря на все влияние Дамблдора в определенных кругах и умение поддерживать интригу, он понимал, что его ставленники даже близко не смогут составить Скримджеру конкуренцию. Значит, придется ему как-то приноравливаться к новой власти, убеждать будущего министра в своей абсолютной лояльности и наглядно показать ему пользу от сотрудничества. А для этого у Альбуса имелся список магов, готовящих переворот в недрах Министерства, составленный по докладам Северуса. Как только состоятся выборы, нужно будет показать Скримджеру, что он, Дамблдор, радеет за благополучие магической Британии и будет оказывать всяческое содействие властям в борьбе с угрозой в лице Волдеморта и его прихвостней.

В камине громко треснуло полено, отвлекая Альбуса от нерадостных мыслей. Он задумчивым взглядом обвел кабинет и против воли задержался на том месте, где когда-то стояла клетка с Фоуксом. Прошло уже достаточно много времени, и Альбус больше не надеялся на чудо, понимая, что девчонка не вернется к нему. Вряд ли она сможет скинуть птичье оперение и обрести свой истинный облик. Но даже если ей каким-то образом удастся преодолеть чары ошейника, Альбус не особо волновался. Кто поверит неизвестно откуда появившейся рыжей девице, утверждающей, что она Лили Поттер? Вся магическая Британия знает, что оная девушка умерла пятнадцать лет назад. Кроме как самозванкой, внезапно объявившуюся Лили, буде такое случится, никто не назовет.

А вот с Гарри все обстояло сложнее. Дамблдор недовольно покачал головой, в ответ на свои мысли. С этим мальчишкой все шло наперекосяк! И дернул же его дементор привлечь Поттера к участию в ритуале. Тот и так сторонился Альбуса с начала каникул, а после досадного инцидента вообще закрылся от общения, угрюмо отмалчиваясь на их вечерних встречах. Даже, вопреки обыкновению, перестал интересоваться своим прошлым и задавать бесконечные вопросы. Казалось, что Поттер его опасался. И как бы Дамблдор ни старался, мальчишка не поддавался ни на увещевания, ни на попытки развеселить и разговорить его. А все Снейп, будь он неладен! И зачем только Альбус поручил ему заниматься с Поттером окклюменцией? Обучил, чтоб его дементор поцеловал! Кто же знал, что при взаимной ненависти они смогут достичь таких великолепных результатов. Теперь неизвестно, что там набрал в свою упрямую голову Поттер, и как его вновь расположить к себе.

А ведь все было так замечательно! Альбус до сих пор помнил преданный взгляд Гарри и его попытки взять вину на себя, когда министерские шавки явились в Хогвартс с ордером на арест. И вот — один неверный шаг, и Поттер уже видит в нем не доброго и немного странного старичка-волшебника, а человека, которому опасно доверять. Да и тут Снейп подложил ему большую и толстую свинью своей принципиальностью. Вот какого драного книззла его угораздило рассказать мальчишке о возможных последствиях проведенного ритуала и о тяжелом магическом истощении? Да Поттер сам в жизни бы не догадался, что был на волосок от комы. Однако у Снейпа всегда на все есть оправдания, недаром он столько лет умудрялся без вреда для собственной жизни шпионить за Волдемортом. Он, видите ли, поклялся защищать мальчишку. Ну так и защищал бы! Зачем докладывать о том, как опростоволосился сам Дамблдор.

Альбус надеялся, что при сильном магическом оттоке на помощь Гарри придет стихийная магия, чтобы пополнить внутренние резервы, и у мальчишки, наконец, проснется наследие. Но не тут-то было! В наследие Поттер так и не вступил, а вот от магической комы его спасло только своевременное вмешательство Снейпа. Альбус тогда и сам изрядно перепугался. Нет, он знал об опасности этого ритуала, но почему-то был уверен, что кровь Фениксов поддержит Поттера и не даст ему стать сквибом. Однако не вышло. С того дня он внимательно присматривался к Гарри во время их вечерних встреч, но тот с трудом шел на контакт, иногда даже злился, не желая общаться, но никаких изменений, связанных с проснувшимся наследием, Альбус так и не увидел.

— Подростки, что с них взять! — недовольно пробурчал он, поднимаясь.

Он подошел к стене и, сделав несколько сложных пассов палочкой, тихо пробормотал заклинание. Вместо каменной кладки перед ним появился шкаф, дверца которого тут же бесшумно открылась.

— Что же показать тебе, Гарри, чтобы ты впечатлился и вновь начал мне доверять? — Альбус задумчиво рассматривал ряды флаконов с белесой туманной субстанцией внутри. Тут находился его главный козырь, его сокровище — личная коллекция всевозможных воспоминаний, принадлежащих ранее различным существам, которую он собирал годами с большим старанием и, порой, серьезными трудностями. — Наверное, нужно начать с самого главного.

Альбус достал один из флаконов и посмотрел на просвет сквозь мутное стекло. Его версия пророчества… Можно не сомневаться, что она вызовет бурю негодования у Поттера. Он уже вполне неплохо изучил мальчишку и мог предугадать, какую реакцию ждать на ту или иную новость. К тому же, не он ли обещал Гарри откровенный разговор еще в начале каникул? Если наследие Поттера никак не проявит себя в день рождения, то Альбусу придется методом проб и ошибок искать способ, чтобы разбудить кровь Фениксов принудительно. Жаль, конечно, что он утратил доверие Гарри, но это дело поправимое. Что может быть лучше, чем призвать мальчишку в сообщники, поделившись с ним информацией о главном секрете Волдеморта? А там и былое отношение вернется. Ну а пообещав Поттеру участие в поиске крестражей, он, так или иначе, восстановит свою репутацию великого мага и любимого наставника.

Повертев флакон с воспоминанием в руках, Альбус вновь поставил его на полку, решив отложить серьезный разговор с Поттером до его дня рождения. Еще раз осмотрев свои «сокровища», Альбус осторожно коснулся пальцами флаконов, содержащих доказательства попыток Риддла обрести бессмертие, которые стояли отдельной группой. Он не сомневался, что Том пошел по пути создания крестражей, о чем свидетельствовала его неупокоенная душа и последующее возрождение почти человеком, а не поднятым умертвием в виде зомби или инфернала. Дамблдор одно время и сам, когда только впервые услышал о ритуале деления души, задумывался, не пойти ли ему подобным путем, но не рискнул. Для этого нужно было хладнокровно убить человека и, посредством сложного энергоемкого ритуала, поместить отколотый кусок души в специально подготовленный сосуд, омытый кровью жертвы. Альбус опасался рисковать, играя со столь высокими и малоизученными материями, как душа и магия жертвоприношения. Да и убивать своими руками ему никогда не приходилось. Если возникала необходимость избавиться от неугодных, он предпочитал действовать более тонко: сначала разрушал репутацию, смешав человека с грязью, а затем с помощью специально нанятых людей избавлялся от противника. Но за всю жизнь Альбус пользовался таким способом от силы пару раз. Подавляющее большинство людей пропадали сами, осознав, что им больше нет места в магическом мире. И лишь самых неугомонных приходилось устранять физически. Тех, которые, несмотря на полный жизненный крах, пытались с упорством баранов подняться на ноги и дальше сеять неугодную ему смуту.

А Риддл не брезговал убийствами. И теперь, чтобы уничтожить его, Альбусу придется изрядно попотеть. Естественно, он не позволит дышать себе в спину и не собирается безропотно умирать. Не зря же Том велел не спускать с него глаз. Наверное, чувствовал угрозу в его, Альбуса, лице. Но, как бы силен тот не был, ученику не превзойти учителя, ведь Дамблдор уже давно подготовился к ответным действиям.

Альбус нервно вздрогнул от резкого звука, когда в камине вновь треснуло полено. Умирать не хотелось, особенно от руки убийцы, кем бы тот ни был. Он рассчитывал прожить еще долгие и долгие годы при поддержке такого полезного в хозяйстве существа как Феникс. Но сначала мальчишку предстояло обучить, вынудить принять наследие и избавиться с его помощью от Риддла. А пока суд да дело, предстояло позаботиться о том, чтобы ничто не удерживало душу Тома на земле, когда Гарри отправится на решающий бой.

Закрыв шкаф и вновь замаскировав его под каменную кладку стены довольно сложным заклинанием, Альбус подошел к камину. Пришло время возвращаться на Гриммо, куда он всегда стремился успеть к ужину. В доме постоянно находилась целая толпа народа, начиная от самих Уизли и заканчивая членами Ордена, которые любили время от времени без особого дела заглянуть на вкуснейшие пирожки Молли. И Дамблдор предпочитал не задерживаться, чтобы не остаться без ужина, если дела позволяли прийти вовремя.

* * *

Гарри со вздохом огромного облегчения опустился на кровать в своей комнате — после прошедшей тренировки ныло все тело. И так было каждый раз после уроков с отцом. Изначально, воодушевленный предстоящими тренировками Гарри даже не подозревал, что Снейп на занятиях по боевой и защитной магии станет относиться к нему еще суровее, чем в школе на уроках зельеварения. Нет, он не изливал на него яд, не унижал и не придирался без причины. Он просто заставлял его до седьмого пота носиться по залу, отражая атаки, до зубовного скрежета по сотни раз повторять одно и то же заклинание и до онемения пальцев тренировать правильное движение палочкой, все это сдабривая тонной сарказма и, порой, черного юмора.

Зато на уроки к Сириусу Гарри ходил как на увеселительную прогулку. Нет, крестный тоже отрабатывал вместе с ним и Роном новые заклинания, но при этом не заставлял его выкладываться до звездочек перед глазами и подгибающихся коленей. С этих тренировок, после месячной муштры отца, Гарри выходил, даже не вспотев, с легкой улыбкой слушая всевозможные байки, анекдоты и веселые истории из жизни крестного. Тот постепенно оттаивал после суровых испытаний, иногда в шутку даже вспоминая что-то из своего тюремного заключения.

Для занятий Сириус сразу предложил им два помещения: комнату для приемов на втором этаже рядом с парадной гостиной и большой захламленный зал неясного предназначения в подвале особняка. Конечно же Снейп выбрал подвал, аргументировав свое решение тем, что толстые стены будут глушить вспышки магии и ни одно шальное заклинание, выпущенное неумелой рукой, не угодит сквозь окно в прохожих. Сириус, видимо больше из чувства противоречия, попытался спорить и даже провел на втором этаже пару занятий с ребятами, но когда они выбили заклинанием стекло в одном из буфетов, решил все же согласиться со Снейпом.

Естественно, захламленный подвал им с Роном пришлось разбирать самостоятельно как раз в ту неделю, когда Гарри строго-настрого было запрещено пользоваться магией. А чтобы он не страдал в одиночку, миссис Уизли отобрала палочку и у Рона, сказав, что физический труд полезен для развития. Они ощущали себя домовым эльфами или рабами на рудниках, когда в конце дня еле живыми доползали до своих комнат. Рон по вечерам не мог даже привычно возмущаться несправедливостью и своей горькой долей. А сил Гарри хватало только на легкий ужин и непродолжительное общение с матерью. Несколько раз он так и засыпал во время разговора, даже не прервав связь. Зато получив сдержанную похвалу от отца за проделанную работу, когда подготовленный зал засиял чистотой и голыми стенами, Гарри неожиданно почувствовал себя героем. Таких ощущений у него не было даже после победы над василиском на втором курсе.

Неожиданно Гарри поймал себя на мысли, что полностью принял Снейпа в качестве отца, и желании, чтобы тот гордился своим сыном. Одно лишь омрачало радость Гарри, что между его близкими — отцом и крестным, по-прежнему существовали весьма натянутые, можно сказать, враждебные отношения. Как бы он не пытался преодолеть их неприязнь друг к другу, ничего не выходило. Снейп большей частью молчал и никогда первым не лез на рожон, демонстрируя свое презрение. А вот Сириус каждый раз норовил оскорбить и побольнее обидеть противника. Да, он признал, что Снейп полезен для Гарри — и в подготовке, и в овладении окклюменцией, и вообще действует на благо Ордена, рискуя жизнью. Но все это постоянно сопровождалось оговоркой «вроде бы». Сириус открыто заявил крестнику, что из-за невыносимого характера и хитрой слизеринской натуры Снейпа не может относиться к нему нормально. Гарри на это оставалось только вздыхать. Упрямство крестного раздражало. Однажды он напрямую спросил, уж не был ли тот влюблен в Лили или Северуса, раз так категорически настроен против последнего. Это повергло Сириуса в шок. Он надолго замолчал, но потом разразился длительным потоком гневного возмущения. Однако после этого замечания Блэк перестал открыто выражать свое недовольство и старался не пересекаться со Снейпом, когда тот приходил на Гриммо.

Когда Гарри рассказал об этом матери, она смеялась до слез. Ведь это Лили подбросила сыну подобную мысль, однажды пошутив, что Сириус так себя ведет, словно ревнует Снейпа непонятно к кому.

Однако после того как крестный успокоился и смирился с частыми визитами Северуса, Гарри стало намного легче. Да и сам Сириус начал постепенно меняться. Занимаясь с Гарри и Роном, он восстанавливал былые навыки, к нему возвращалась бодрость, жажда активных действий и свойственная ему в юности самоуверенность. Казалось, что Сириусу и самому не терпится начать очередной урок. Как-то он обмолвился Гарри, что ему приятно чувствовать себя полезным и нужным.

Рон сначала был не в восторге от навязанных занятий, но когда понял, что Сириус не собирается нагружать сверх меры, смирился и даже стал получать удовольствие от приобретения новых навыков и освоения интересных боевых заклятий. К тому же он радовался, что во время этих уроков разрешалось применять магию, что в прочее время каникул Молли категорически пресекала.

Спустя какое-то время на занятия с Сириусом стала приходить и Джинни, которая выпросила у матери и Дамблдора разрешение заниматься вместе с мальчишками. Она, неожиданно, показала себя сильной ведьмой, и на тренировках с легкостью побеждала брата. До Сириуса и Гарри ей, конечно, было далеко, но она старалась и упорно заучивала не только те заклинания, что показывал Блэк, но и те, которые Гарри приносил после уроков с отцом.

Неожиданно у них появилось множество общих тем для обсуждения. Теперь вечерами, если Гарри не был занят со Снейпом или Дамблдором, они втроем собирались в гостиной и вспоминали новые изученные приемы, допущенные на занятиях ошибки, а так же новости внешнего мира о которых узнавали из газет. Ко всеобщему разочарованию, запрет на выход из дома по-прежнему оставался в силе, что очень печалило ребят. Иногда к этим посиделкам у камина присоединялся Сириус, и его присутствие совсем не смущало. Друзья воспринимали его как старшего товарища, который с ними заодно.

Почему-то этим летом Гарри стало гораздо легче общаться с Джинни. Видимо ее непринужденность и легкий характер сыграли в этом немаловажную роль. Гарри с удивлением обнаружил, что она такая же ярая фанатка квиддича, как и Рон, и у нее есть свои любимые игроки и команда. Иногда, отчаянно споря с друзьями из-за прошедшего ранее матча или достоинств той или иной команды, Гарри с улыбкой отмечал, что приобрел себе еще одного замечательного друга в лице Джинни. Теперь она не казалась ему навязчивой или глупой, как было раньше. Она с удовольствием могла поддержать любую мальчишескую тему, почти всегда становилась на сторону Гарри в их спорах с Роном, и практически одной фразой могла унять недовольство брата, напоминая в такие моменты свою мать.

Наслаждаясь общением с друзьями, Гарри только переживал, что с ними нет Гермионы. Подруга прислала ему пару сов, с сожалением сообщив, что вряд ли сможет присоединиться к ним на Гриммо в конце лета. Как он понял из писем, Гермиона в летние месяцы наверстывала программу маггловской школы, на освоении которой настаивали ее родители, и все это она сочетала с активным отдыхом.

И, несмотря на присутствие рядом друзей, крестного, уроки с отцом, Гарри все равно тосковал по матери. Общение со Снейпом после совместных занятий вышло на новый уровень. Теперь Гарри относился к нему без прежней настороженности и опасения. Эти чувства сменились уважением и даже некоторым восхищением. Виртуозное владение палочкой, навыки в беспалочковой магии, боевые приемы и ловкость — не могли не найти отклик в душе Гарри. Он заметил, что преподавать боевую и защитную магию Снейпу удается в разы лучше, чем зельеварение.

Однажды, когда рядом не маячил отец, он поделился своими мыслями на этот счет с матерью. Лили развеселили выводы Гарри, и она с легкой улыбкой попыталась объяснить поведение Северуса:

— Он на самом деле успешно сочетает в себе выдающиеся способности боевого мага и невероятно талантливого зельевара. Но все же, Северус больше зельевар. Он на интуитивном уровне видит связь различных компонентов и почти всегда может заранее сказать, что получится в итоге. Я помню, как он вдохновенно придумывал новые, не слишком сложные зелья уже в школе и почти всегда достигал задуманного результата, пусть и не с первой попытки. Поэтому он и относится с пренебрежением и легким презрением к тем, кто не может понять тонкостей этой сложной науки, — подмигнула Лили сыну. — Думаю, именно поэтому он и не любит учеников, которые не способны постичь азы зельеварения. Для Северуса основы этой науки — давно пройденный этап, и ему просто неинтересно рассказывать из года в год то, что он выучил еще на младших курсах школы. Он хотел бы двигаться вперед, создавать новые зелья, разрабатывать сложные составы, а вместо этого вынужден преподавать и тратить время на проверку работ школьников. А все Дамблдор! Если бы не он, Северус не занимался бы нелюбимым делом, а давно шел вперед, развивая свое мастерство.

— Но почему тогда он не придирается ко мне сейчас? Ведь в боевой магии у меня тоже не все получается, — недоумевал Гарри.

— Может быть потому, что отец видит в тебе достойный потенциал и отдачу, способности хорошего боевого мага. А к зельеварению, насколько я поняла, у тебя нет особых склонностей. Естественно, при таком раскладе ему приятнее заниматься с тобой боевой магией.

— Ты это говоришь, чтобы меня успокоить, да? — фыркнул Гарри, вспоминая последнюю выволочку отца из-за неудавшегося заклинания.

— Глупости какие! Он мне сам это говорил. Буквально вчера хвалил твою целеустремленность и то, как быстро ты все схватываешь. — Лили хитро улыбнулась. — Только не рассказывай ему, что я разрушила в твоем представлении его образ строго и жесткого учителя.

— Не буду, — пытаясь сдержать довольную улыбку от похвалы, заверил Гарри мать.

Он любил, когда Лили рассказывала ему о жизни, об отце, о Сириусе или Дамблдоре. Бывало, что она парой фраз меняла мнение Гарри о людях или событиях, легко находя объяснение спорным моментам. Иногда он не соглашался с ней, пытаясь отстоять свою точку зрения, но, как правило, такое случалось редко. Лили умела доказать свою правоту. Общаться с матерью было очень интересно. И Гарри жалел, что находясь под пристальным оком Сириуса, Молли и Дамблдора, не может покинуть дом, чтобы встретиться лично. Но уже за то, что у него была возможность видеть ее, пусть и благодаря артефакту, разговаривать и делиться своими мыслями, хотелось поблагодарить крестного. Но пока приходилось молчать.

Лили постоянно рассказывала ему о своих походах в Поттер-холл и об экспериментах по укрощению стихийной магии. Внутренний огонь с каждым разом подчинялся все легче, и ей даже удалось несколько раз перекинуться, не опустошая при этом магический резерв. Помимо этого она научилась использовать стихию в качестве защиты и трансфигурации, и даже освоила несколько атакующих приемов, которые, к сожалению, требовали слишком большой концентрации, вытягивая почти весь запас сил.

Этим вечером после изнурительной тренировки, Гарри опять с удовольствием поболтал с Лили. Он немного поворчал по поводу муштры отца и выслушал рассказ матери об освоении новых возможностей во время очередного похода в Поттер-холл. Лили переживала, что им со Снейпом никак не удается придумать повод, чтобы хоть ненадолго забрать сына из-под пристального ока его временных опекунов. Гарри тоже не мог предложить ничего существенного. Голова после прошедшего дня была совершенно пуста от идей и толковых мыслей.

Попрощавшись с матерью, он спрятал зеркальце под подушку и вытянулся на кровати, бездумно смотря в потолок. Почему-то хотелось плакать. Пятнадцать лет он считал Лили мертвой, и теперь, когда оказалось, что она жива, было очень сложно переносить разлуку. Зная, что мама находится всего лишь в другом конце города, Гарри с трудом мирился с тем, что не может быть рядом. От этого его отношение к Дамблдору, и без того уже достаточно прохладное, с каждым днем становилось все хуже и хуже, и скрывать свое настроение уже не получалось. И это относилось не только к директору. Молли стала тоже раздражать своей опекой. Гарри понимал, что она тут совершенно ни при чем, но не мог ничего поделать со своими мыслями и чувствами. Каждое ласковое слово, каждый заботливый взгляд или мягкое объятие миссис Уизли вызывали глубокое отторжение. Это не Молли должна была сейчас обнимать и угощать его, подкладывая вкусные кусочки, а мать, которой он был лишен по вине Дамблдора!

Гарри заметил, что с каждым днем после занятий с отцом у него оставалось все меньше сил, он чувствовал себя разбитым и опустошенным. Уроки Сириуса никогда его так не выматывали. После того злополучного ритуала, проведенного с Дамблдором, он уже знал, что таким образом ощущается вычерпанный магический резерв.

Помимо общей слабости и апатии, Гарри по вечерам частенько ощущал боли в мышцах и костях. Иногда казалось, что у него повышается температура. Списывая это на усталость от интенсивных тренировок, Гарри старался не тревожить своим самочувствием мать. Но Лили словно чувствовала что-то, и во время вечерних сеансов связи внимательно вглядываясь в лицо сына, интересовалась, не заболел ли он. Гарри отшучивался, говоря с улыбкой, что скоро не встанет с кровати, если отец продолжит свои тренировки в том же духе.

И, однако, с каждым днем ему становилось хуже. К счастью, после крепкого, глубокого сна все неприятные симптомы проходили и забывались. А по ночам он видел странные сны, наполненные какими-то неясными образами и ласковым теплом, дающие умиротворение, поддержку и отличное самочувствие. Как бы ни было ему вечером плохо, Гарри ни разу еще не поднимался с утра разбитым и не выспавшимся. Днем он чувствовал себя прекрасно, но с заходом солнца странное болезненное состояние возвращалось вновь.

Ссылаясь на усталость, он стал избегать вечерних посиделок с друзьями. От общения с Дамблдором отвертеться, правда, не удавалось, и Гарри вяло слушал директора, который неожиданно решил посвящать его в историю жизни Тома Риддла, начав с его далеких предков. Когда становилось совсем уж невмоготу, он, стараясь сохранить заинтересованное выражение лица, бездумно зависал взглядом на веселых играх языков пламени. Как ни странно, но такая медитация возвращала частичку энергии, позволяя досидеть до конца «беседы за чашкой чая» и не уснуть прямо в кресле под монотонный бубнеж Дамблдора. После ритуала Гарри с огромным недоверием относился к каждому слову, сказанному директором. Но благодаря усталости и общей слабости, он не мог слишком интенсивно проявлять свои эмоции, что было ему только на руку.

Со временем он начал привыкать и даже научился извлекать пользу от этих встреч. Отец показал ему необходимое заклинание и Гарри, чтобы не пересказывать по несколько раз, отдавал Снейпу свои воспоминания. А злость на Дамблдора заставляла тренироваться на пределе возможностей, чтобы унять негативные эмоции и спустить пар. Обычно именно после таких вот вечерних «посиделок» с директором новые заклинания давались Гарри лучше всего, и Снейп был особенно доволен им и даже снисходил до скупой похвалы.

Помимо изучения боевой магии Северус специально на каждом занятии выделял немного времени, чтобы поговорить с сыном. И тогда ему приходилось выслушивать жалобы Гарри на Дамблдора, на нытье Рона, и на домашний арест: долгое затворничество и неважное самочувствие провоцировали всплески плохого настроения. Гарри казалось, что все вокруг желают ему зла и выискивают свою выгоду. А Снейп внимательно слушал и время от времени давал дельные советы, как вести себя в той или иной ситуации.

Сейчас только родители не вызывали у Гарри отрицательных эмоций. Страх вновь остаться одному заставлял его наслаждаться каждой минутой общения с матерью. Другое дело — внезапно объявившийся отец, у которого всегда были достаточно жесткие требования. Но и к нему отношение полностью изменилось. Правда, рассказать о своем странном самочувствии родным Гарри не решался.

Кажется, Снейп и сам догадался о проблемах сына. В последние дни он стал более пристально следить за Гарри, и даже время от времени проверял состояние здоровья диагностическими чарами. На последнем занятии он предложил сделать небольшой перерыв в обучении, опасаясь, что слишком загонял сына. Но Гарри отказался. Он уже привык к регулярным встречам и разговорам с отцом, и не хотел этого лишаться.

Тяжело вздохнув, Гарри лениво натянул простыню на голову, чувствуя, как противно ноют мышцы и ломят кости. Под белой тряпкой было невыносимо жарко, но вылезать не хотелось. Так он и лежал, отгородившись от окружающего мира тонкой тканью. Мерцание свечи раздражало, вызывая странные всполохи перед глазами. Гарри пришлось зажмуриться и свернуться калачиком, в надежде, что неприятные ощущения вскоре пройдут. Так он и уснул в позе эмбриона под тонкой простыней, успев с сожалением подумать, что на его день рождения, до которого осталось всего несколько дней, не смогут попасть самые близкие и нужные ему люди.

* * *

Лили взмахом руки погасила горящий манекен и вытерла пот со лба. Сколько бы она не тренировалась, огонь не желал подчиняться для атаки. Огненный щит, тонкий купол, отражение заклятий, трансфигурация предметов, переносы с места на место удавались без проблем и видимых усилий, но атаковать при помощи стихийной магии не получалось. Нет, слабые файерболы сформировать удавалось, но они не подходили для настоящего боя и к тому же забирали много сил. Она видела этому только одно объяснение — магия Фениксов предназначена для защиты, но не для атаки и нападения. Поэтому стихия не подчинялась при попытке нанести поражение противнику. Но Лили не слишком расстроилась. Огонь был достаточно опасен и сам по себе, а навыками ведения боя при помощи обычной магии она в свое время владела достаточно неплохо.

Приведя в порядок одежду, Лили окинула взглядом тренировочный зал и, прихватив мантию-невидимку, оставленную у двери, направилась на выход. Огладив шелковистую, тускло переливающуюся ткань, она улыбнулась. Гарри, узнав, что мать терпеть не может дезиллюминационные чары, тут же передал ей через Северуса мантию. Лили сначала не хотела ее брать, опасаясь за сына, но пока он безвылазно сидел на площади Гриммо, ему по идее ничего не угрожало. Поэтому она согласилась временно воспользоваться этим древним наследием рода Поттер.

Сегодня Северуса вызвал Дамблдор, причем не в Блэк-хаус, а в Хогвартс. Лили немного нервничала из-за этого и надеялась, что директор не задумал какую-нибудь пакость. Глянув на часы в холле, она решила, что должна попасть домой раньше Северуса, чтобы успеть приготовить легкий ужин. Встречи с Дамблдором обычно занимали немало времени.

У выхода она встретила Милли, которая уже не выглядела такой изможденной, как пару недель назад. Частые визиты Лили словно вдохнули в старый замок искру жизни. С каждым разом жилые помещения изменялись к лучшему. Теперь они были чисто убраны и приведены в презентабельный вид по сравнению с ее первым визитом. Пару раз Лили замечала сновавших по лестницам эльфов. Сад и парк тоже потихоньку становились более ухоженными, не пугая больше своей заброшенностью.

— Госпожа придет послезавтра, как обычно? — вежливо поинтересовалась Милли, подойдя к выходу, и взявшись за ручку, готовая по первому знаку открыть перед Лили дверь.

— Ой, не знаю, — покачала головой та, — послезавтра у Гарри день рождения. Но… вряд ли я смогу с ним встретиться.

— Госпоже стоит обязательно привести молодого наследника, — важно кивнула Милли, начиная уже привычные для Лили наставления. — Вы помогаете замку, щедро насыщая его стихийной магией. В молодой госпоже течет кровь сильных магических существ, которой не нужна родовая подпитка. А наследнику, стоящему на пороге принятия дара, она жизненно необходима. Он молод, ему трудно будет справиться с возмущениями магии в собственном теле, особенно после пробуждения дара. Нужно, обязательно нужно, чтобы он попал в замок.

— Я понимаю, — устало вздохнула Лили. Милли каждый раз открывала ей много нового и интересного, подкараулив у выхода. Она делилась крохами древней эльфийской мудрости, за что Лили была очень благодарна домовухе. Но не все было в ее силах. — Сейчас нет возможности привести Гарри. Да и Северус... он и так каждый раз нервничает, когда я отправляюсь сюда одна.

— Молодой наследник сможет провести в замок пару госпожи. Он принят магией рода как Хозяин, а значит, волен приглашать сюда тех, кого пожелает. Для этого ему нужно хотя бы раз оказаться здесь, чтобы магия дома познакомилась с ним. И тогда он сможет звать в гости кого угодно, даже находясь в другом месте. Но Поттер-холл и эльфы ждут своего господина, — тяжело вздохнула Милли.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы хотя бы на пару часов привести сюда Гарри, — пообещала Лили расстроенной эльфийке и вышла за дверь.

Теперь она могла переноситься домой прямо от крыльца. Сбоку от широких ступеней была оборудована специальная площадка для аппарации членов семьи и особых гостей, о которой ей рассказала Милли. И лишь хозяин мог аппарировать из самого замка. Лили прошла несколько шагов до расчищенной заботливыми эльфами площадки и, накинув мантию-невидимку, перенеслась в парк около дома Северуса.

Снейп еще не вернулся, и Лили принялась готовить незамысловатый ужин, практически не замечая своих действий. Она думала о Гарри. Связь не тревожила, значит ни Гарри, ни Северусу ничего не грозило. Однако сын в последние дни все больше беспокоил ее. Вернее его самочувствие. Лили с каждым днем замечала, что тени под его глазами становятся все темнее, и лицо выглядит более осунувшимся. На этой почве она даже поругалась с Северусом, считая, что это его тренировки виноваты в плохом самочувствии Гарри. Но любимый тоже заметил нездоровое состояние сына и провел диагностику, но никаких заболеваний не обнаружил. Ни что не указывало ни на магическое, ни на физическое истощение. Переживая о здоровье Гарри, он перевел тренировки в щадящий режим.

А еще Северус внезапно заметил, что сыну не помешало бы обновить гардероб. Во время тренировок особенно бросалось в глаза, что у Гарри из-под брюк торчат голые лодыжки, а рукава на пару дюймов не достают до кистей рук.

Лили тяжело вздохнула. Через зеркало она обычно видела только лицо Гарри и иногда плечи, но если даже Северус, который с легким пренебрежением относился к внешнему виду, отметил плачевное состояние одежды сына, значит, все было совсем плохо. Лили не понимала, как Молли, которая теперь была на Гриммо за хозяйку, не замечает очевидного. Или она уже привыкла, что дети одеты во что попало?

Лили недовольно покачала головой. Близился день рождения Гарри, и ей очень хотелось пройтись с сыном по магазинам, чтобы присутствовать при выборе одежды. Как и каждая мать, она хотела увидеть своего мальчика красиво одетым, а не в те обноски, которые он носит по вине ее «дорогой» сестрицы. К сожалению, пока ее мечты были неосуществимы. Им с Гарри нельзя было показываться в магических кварталах.

Пока она размышляла, накрывая на стол, хлопнула входная дверь и через несколько мгновений на кухню зашел Северус, тут же обнимая Лили и нежно целуя в знак приветствия.

— От тебя странно пахнет, — повела носом Лили. У нее не было такого развитого нюха, как у любимого, но даже она уловила какой-то непривычный запах.

— Да? — Северус на удивление смущенно отвернулся. — Я просто пробежался в звериной шкуре. После душещипательных бесед с Дамблдором всегда хочется немного сбросить напряжение. А поскольку я не знал, дома ли ты, решил немного прогуляться по парку. Меня даже собрания Темного Лорда так не напрягают, как наш любимый и многоуважаемый директор.

— А это что? — Лили вынула у Северуса из волос за ухом маленькое серое перышко.

— Ну… я по дороге немного поохотился, — окончательно смутился Снейп, выхватив у Лили перышко и скрываясь в коридоре, подгоняемый ее задорным смехом. — Сейчас переоденусь.

— Северус! — все еще улыбаясь, укорила его Лили, когда он умытый и переодетый вновь показался на кухне. — Представляю, если бы тебя заметили в парке: огромная черная пантера ловит на деревьях голубей прямо посреди Лондона! — И, не выдержав, она вновь рассмеялась.

— Это инстинкты, — стараясь удерживать серьезное выражение лица, важно заявил Северус, но, подхватив веселье Лили, рассмеялся следом. — Прости, сорвался что-то.

— Думаю релакс у тебя вышел знатный, — хмыкнула Лили. — Так что там хотел Дамблдор?

— А, ерунду всякую, — махнул рукой Снейп, накладывая себе в тарелку салат. — Спрашивал об успехах Гарри, о его самочувствии. Он, между прочим, тоже заметил, что тот выглядит измученным. Не забыл снова укорить меня в том, что я рассказал сыну о возможных последствиях ритуала. А напоследок вообще огорошил странным вопросом: не Темный ли Лорд продвигает кандидатуру Скримджера на выборах.

— Что?! — Лили нервно хмыкнула. — Интересное предположение. Мне раньше казалось, что Скримджер, наоборот, ставленник Дамблдора. Ведь он начальник аврората и очень серьезно подходит к вопросам борьбы с Пожирателями, прости.

— Ерунда, — отмахнулся Снейп. — Скримджер слишком принципиален и умен, чтобы быть марионеткой Дамблдора. Ты не знаешь о нем, а я, волею судьбы, наслышан немало. Его методы иногда слишком жесткие, но зачастую вполне эффективные. Уверен, если Скримджера изберут, а, судя по всему, так оно и будет, захват Министерства станет не такой уж легкой задачей. Он вояка и стратег, в отличие от мягкотелого Фаджа, пустившего все на самотек с легкой руки Дамблдора. И Темный Лорд делает большую ошибку, что не пытается протолкнуть своего кандидата. Он привык действовать силой и запугиванием, и полностью опираться на свои познания в магии, но сейчас, из-за влияния магглорожденных, политические ходы могут принести гораздо более выгодные результаты, чем силовые методы. Темный Лорд при желании мог бы повернуть мнение обывателей в свою пользу, если бы не его увлеченность экспериментами с темной магией и не зацикленность на этом злосчастном пророчестве.

— Ты еще его надоумь… — фыркнула Лили, отставляя тарелку. — Хватит с нас его желания схватить Гарри. Может, оно и к лучшему, что Скримджер станет министром. К тому же если его действительно выбрал народ.

— Ох, Лили, ничто не делается просто так. Мне тоже подозрителен небывалый взлет его рейтинга. Только я уверен, что за ним не строят ни Дамблдор, ни Темный Лорд. Скорее всего, кто-то финансирует его предвыборную кампанию, потому что она и правда продумана от и до, чувствуется рука специалиста. Не знаю, кто конкретно тут замешан. Не будь Малфой под постоянным наблюдением, я бы заподозрил в первую очередь именно его. Но даже если это и так, он не откроет свои карты, пока существует угроза семье. В этом мы с ним похожи, только вот семьей я обзавелся совсем недавно, — улыбнулся он.

— И это добавило тебе хлопот, — тяжело вздохнула Лили, подавая Северусу чашку с его любимым ароматным чаем. — Не хватало тебе и без нас проблем.

— Лили! — с укором посмотрел на нее Северус. — Как ты можешь? Ты же должна чувствовать как дорога мне! И сын… я ни за какие блага мира не хочу возвращаться в то безразличное и одинокое состояние, в котором существовал столько лет. Если бы не это дурацкое пророчество и мой промах…

— Никто не мог предугадать, чем все это обернется, — философски пожала плечами Лили.

— Кстати, я тут подумал… может, стоило бы Гарри рассказать, откуда Темный Лорд знает о пророчестве? Все же это лучше, чем, если сын узнает о моей заслуге от третьих лиц или, не дай Мерлин, от Дамблдора.

— Да, нужно в этом опередить нашего «досточтимого» директора. К тому же мне кажется, Гарри уже принял ваше родство и вряд ли будет сильно злиться, если объяснить, что ты не желал зла ни нам с Джеймсом, ни ему. И кстати, о Гарри. Я беспокоюсь… Мне кажется, он с каждым днем выглядит все болезненней. Но по связи я не ощущаю, чтобы ему грозила опасность. Хорошо бы сводить его в Поттер-холл. Может, магия замка улучшит его самочувствие. Так из-под надзора Дамблдора разве вырвешься? Он вон даже за вещами в магазин сходить не может, хоть и одет как оборванец.

— Лили, ты умница! — Снейп резко поднялся и, с чувством поцеловав ее в макушку, обошел вокруг стола, остановившись напротив. — Это замечательная идея! Гарри же нужно купить одежду по размеру и вещи для нового учебного года. И если книги и прочие принадлежности еще можно приобрести без него, то для одежды нужно снимать мерки. Ты гений!

— Нужно, и что? — не поняла она его восторга.

— А то, что если Гарри об этом заявит Дамблдору, то сопровождать его в Косой переулок вряд ли отправят кого-то кроме меня. Сириус у нас вне закона, Молли Дамблдор такую важную миссию не доверит, ну а сам… Вот если он решится сопровождать его сам, то тут уж ничего не поделаешь, но обычно он такие задания кому-то поручает.

— И если поручит тебе, то ты приведешь его в Поттер-холл! — радостно воскликнула Лили. — Здорово! Нужно обязательно рассказать все Гарри. И чем скорее мы все это провернем, тем лучше.

— Думаю, до его дня рождения мы уже не успеем подготовить почву, но все равно это нужно сделать в самое ближайшее время.

— Да, я жутко соскучилась! — кивнула Лили и, собрав со стола тарелки, принялась мыть посуду, попутно рассказывая Северусу о своих сегодняшних экспериментах со стихийной магией.

Ей так хотелось показать любимому как она научилась перемещаться и оборачиваться, но пока они не окажутся под защитой надежных стен замка Поттеров, об этом не стоило и думать. А еще, сегодняшний разговор дал ей надежду на то, что уже очень скоро она наконец-то сможет увидеться с сыном.

Вечером, накануне дня рождения, Гарри чувствовал себя ужасно! Невыносимо ломило кости, от высокой температуры бросало то в жар, то в холод, знобило так, что стучали зубы. Ненормально теплые капли пота затекали в глаза и рот, струились по спине и вискам, скатывались по телу. Гарри ощущал, как капли постепенно превращались в струйки и сбегали вниз, неприятно щекоча ставшую внезапно слишком чувствительной кожу. Однако стоило ему сомкнуть глаза, он мгновенно уснул, невзирая на болезненные ощущения по всему организму и мокрые простыни.

Но и сон на этот раз не принес привычного облегчения. Гарри горел. Казалось, тело превратилось в огромный факел, и плоть пылала, растворяясь в ярко-оранжевых языках пламени. Боль… она была повсюду — мучительная, изматывающая, рвущая тело, туманящая разум. Гарри ощущал себя сгустком запредельной боли, сгорающим заживо. Он кричал, метался, крутился по полу, пытаясь потушить этот пожар, но безрезультатно. Потому что он сам был этим ослепительно ярким полыхающим огнем. Как ни странно, Гарри осознавал, что все происходит не наяву, но не мог выбраться из ловушки болезненного, невыносимо-ужасного сновидения.

И вдруг в его сознание ворвался громкий крик:

— А-а-а! Поттер, тварь! Очнись сейчас же! А-а-а! Сожжешь обоих!

До боли знакомый, жуткий холодный голос, который Гарри слышал год назад на кладбище и в своих ночных кошмарах, впервые оказался до предела наполнен паникой и страхом. Смятение от внезапного появления нежеланного свидетеля помогло отвлечься от болезненных ощущений и преодолеть оцепенение, вызванное кошмарными впечатлениями от сгорания заживо. Новый участник сна смутным темным силуэтом маячил вдали, корчась и катаясь так же, как и Гарри парой мгновений ранее, и пытался сбить с себя языки странного черного пламени. Стоило сосредоточиться на внезапном «госте», тут же пришло понимание, что огонь вовсе не обжигает, а ластится мягким пушистым зверьком. Действуя интуитивно, Гарри распахнул объятия и пламя исчезло. В тот же миг он почувствовал, как что-то теплое и живое проникло в грудь. Оно не причинило вреда, наоборот, успокоило и уняло все болезненные ощущения и принесло легкое состояние эйфории и необъяснимую радость. Гарри облегченно вздохнул и… открыл глаза.

Он находился в своей комнате в доме Сириуса. За окном, не занавешенным с вечера, медленно рассеивалась ночная темнота, уступая место серой предрассветной мгле. Гарри глубоко вздохнул и почувствовал приятное тепло в груди, в области сердца. Прислушавшись к себе, он с радостью понял, что у него абсолютно ничего не болит, и все неприятные ощущения прошедшего сна, видимо, там и остались. Он чувствовал себя бодрым, энергичным и, на удивление, выспавшимся. Гарри немного поерзал, надеясь вновь уснуть, но спать не хотелось совершенно. Повернувшись на бок, он потянулся за очками, которые всегда оставлял на тумбочке и по привычке водрузил их на нос. Изображение комнаты тут же потеряло четкие очертания. Гарри удивленно поморгал, но ничего не изменилось.

Он вспомнил, что вечером обильно потел и решил, что очки могли испачкаться. Вздохнув, сел и схватил уголок простыни, чтобы протереть стекла, и тут же с испугом отдернул руку, уронив очки. Простыня почему-то оказалась серо-черной, вся в копоти и саже. Более того, потянув носом, Гарри с удивлением почувствовал, что в комнате витает едва ощутимый запах дыма. Он внимательней осмотрел постель и тут же в панике скатился с нее. Еще с вечера белоснежные простыни и наволочка были черные, обгоревшие, с концентрическими разводами сажи, расходящимися от того места, где ночью лежал Гарри.

Упершись спиной в стену, он в шоке рассматривал свою кровать и только сейчас заметил, что очки так и остались валяться среди грязного постельного белья. Почему-то он прекрасно видел без них, несмотря на то, что еще не до конца рассвело, и в комнате было достаточно сумрачно. Метнувшись к окну, Гарри выглянул на улицу, в панике разглядывая площадь Гриммо и уходящие от нее в стороны тротуары и дороги, окна домов, стоящие с другой стороны и ветви деревьев, растущих в парке напротив. Несмотря на предрассветную серость, он замечал мельчайшие детали, то, чего раньше не мог видеть даже ярким солнечным днем сквозь очки.

С трудом преодолев охватившее его оцепенение, Гарри отпрянул от окна и вновь перевел взгляд на обугленные, истлевшие простыни. Неуверенно, бочком, словно опасаясь, что в кровати его поджидает сам Волдеморт, Гарри по стенке добрался до прикроватной тумбочки и, схватив сквозное зеркало, выскочил в душ, который, благо, находился в его же комнате. Плотно прикрыв за собой дверь, он наложил на нее запирающее заклятие.

Трясущими руками удерживая артефакт, Гарри активировал связь. Лили ответила не сразу. Прошло несколько томительно долгих мгновений, прежде чем в зеркале появилась мать, заспанная с разлохмаченными рыжими волосами. Она с тревогой осмотрела сына.

— Гарри, что случилось?!

— Мама! — едва не перейдя на крик, выдохнул он от облегчения. — Мама, я не знаю что… но со мной что-то произошло ночью. Я спал… а там огонь… и боль… и…

— Так, Гарри, спокойно! — в зеркале появился Снейп, немного отодвинув Лили. — Вспомни технику медитации, которую ты использовал при окклюменции. Давай, вдох-выдох, раз, вдох-выдох, два… давай дальше сам. Но мы тут, если что.

Гарри тут же подчинился спокойному и строгому голосу отца и, усевшись поудобнее прямо на пол, принялся размеренно дышать и считать вдохи-выдохи. Зеркало он положил рядом и, хоть смотрел в противоположную стену, тем не менее, ощущал незримое присутствие родителей. Их безмолвная поддержка вместе с привычными упражнениями помогла ему немного прийти в себя. Почувствовав, что успокоился и может нормально говорить, он сделал завершающий глубокий выдох и поднял зеркало.

— Ну как ты, сынок? — с беспокойством глянула на него Лили, успевшая за это время заплести волосы в косу и накинуть халат.

— Лучше. Извините, что напугал, — нервно хмыкнул Гарри, чувствуя, как румянец заливает щеки. Он только сейчас подумал о том, что Снейп и Лили спят вместе, а он фактически вломился в спальню к родителям посреди ночи, как маленький ребенок. И если малыши, залезая к взрослым в постель, не знают, чему могут помешать, то Гарри прекрасно понял, что значили замеченные им в зеркале голые плечи отца и матери. От этих мыслей он смутился еще сильнее и, поняв, что молчание затянулось, начал рассказ о своем ночном сне и невероятном пробуждении. Пока он говорил, сбиваясь от волнения и перескакивая с одного на другое, рядом с Лили опять появился Снейп, на сей раз одетый в черную пижаму. Но Гарри старался не думать об отношениях родителей, а полностью сосредоточиться на рассказе.

— …И если бы не Волдеморт, не знаю, смог бы я проснуться или нет…

— Подожди! — внезапно перебила его Лили. — При чем здесь Волдеморт? Почему ты уверен, что это был он?

— Ну я же говорю: его неожиданное появление напугало похлеще огня. Зато оно помогло мне сосредоточиться на ощущениях и проснуться.

— Ладно, давай дальше, — кивнул Снейп, — потом будем разбираться что к чему.

Гарри продолжил рассказ, закончив его спустя несколько минут странным пробуждением на истлевшем постельном белье.

— То-то я гляжу, что у тебя пижама вся в разводах, — усмехнулась Лили.

— Ой, точно! — Гарри только сейчас, после замечания матери обратил внимание на то, как выглядит его одежда. Но внешний вид был последним, что его интересовало в данный момент. — Ах, да, я теперь прекрасно вижу без очков, — хмыкнул он после непродолжительного молчания, пока родители обдумывали произошедшее.

— Могу тебя поздравить, — ласково улыбнулась Лили и коснулась поверхности зеркала рукой, словно хотела дотронуться до сына. — В тебе проснулась кровь Фениксов. И она, скорее всего, помогла восстановить зрение.

— Вау! — Гарри неверяще посмотрел на мать. — Это что же, я теперь смогу становиться птицей, как и ты? И создавать огненные щиты?

— Это не так просто и не постигается за один день, — покачала головой та. — Сначала нужно научиться управлять стихийной магией. Твой внутренний огонь… ты чувствуешь его?

— Нет… — Гарри ненадолго замолчал, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям. — Хотя… в груди, вот здесь, — он указал в область сердца, — приятное тепло.

— Это оно и есть! Там живет, если так можно выразиться, твой новый дух. У человека есть душа, а у магиков — дух, который и придает им те или иные магические особенности. Только он у всех разный. У оборотней — внутренний зверь, у фениксов — огонь, в общем, у каждой расы свой.

— Откуда ты все это знаешь? — восторженно отозвался Гарри

— Не знаю. — Лили хмыкнула в ответ на недоверчивый взгляд сына. — Память предков, должно быть. Я же тебе рассказывала. Но почему она пробудилась, и что послужило тому причиной, я не знаю, — пожала она плечами.

— Ну да, рассказывала, — неловко поерзал Гарри — сидеть на холодном твердом полу было не слишком комфортно, — только я тогда как-то не думал, что тоже стану… Мама, я же теперь Феникс! И мне теперь не страшен Волдеморт с Пожирателями!

— Но-но-но, остынь! — в зеркале вновь показался Снейп. — Темный Лорд сейчас занят другими делами, ему пока не до тебя. Зато наш любезный Дамблдор, который в свое время надел на Лили магический ошейник, живет с тобой в одном доме. Не стоит ему знать, что в тебе пробудилась кровь Фениксов.

— Если Гарри, как я, начнет поджигать все вокруг, такое будет сложновато утаить, — покачала головой Лили.

— Я думал, что у тебя таких проблем не было до заточения в магический ошейник. Или были? — удивленно спросил Снейп.

— Хм… нет, не было, — после недолгого размышления вспомнила Лили. — Я тогда только свечи щелчком пальцев зажигать могла, а вот таких всплесков, чтобы поджигать все вокруг… нет, точно не было.

— Вот и отлично! — кивнул своим мыслям Снейп. — Значит и у Гарри с этим проблем не будет. А чтобы никто не заметил изменений в магическом поле, можно попить зелье, маскирующее ауру.

— А разве такое есть? — удивленно обернулась Лили.

— Есть, — хмыкнул Снейп. — Это нечто вроде оборотного, но действует не на внешность, а на ауру волшебника. У меня даже остался небольшой запас. Темный Лорд как-то умудрился достать мне рецепт, хотя, насколько я понял, оно из старинного аврорского арсенала. Я готовлю его Пожирателям по приказу Темного Лорда на особо важные задания. Естественно и для тебя, Гарри, сварю. Компоненты там все доступные, а вот состав и технология слишком мудреные. Только есть одно «но»: зелье действует в течение двенадцати часов, но и перерыв от его воздействия должен быть не менее двенадцати. При соблюдении правил приема оно не оказывает пагубного влияния. В противном случае может развиться привыкание и произойдет искажение ауры. Понятно?

Гарри кивнул в ответ, внимательно слушая отца. Но в душе, несмотря на грядущие опасности, не утихала радость от обретения новых возможностей.

— А теперь расскажи поподробнее, почему ты решил, что во сне был именно Темный Лорд? Ты видел его или просто догадался? — прервал его мечты Снейп.

— С того дня на кладбище я его голос ни с чьим не перепутаю, — нервно хмыкнул Гарри. — Я только не пойму, как он очутился в моем сне и почему решил вмешаться. Вы говорили, что он не сможет больше проникать в мое сознание. А главное, почему он тоже горел вместе со мной? Нет, не со мной… Мой огонь был ярким и светлым, и почти не отличался от обычного, разве что температурой. А Волдеморт полыхал черным пламенем. Однако ему было также больно, как и мне.

— Ничего себе! — Лили удивленно обернулась на Северуса. — Я даже не представляю, что это значит.

— Вероятно, здесь свою роль сыграла связь между Гарри и Темным Лордом. Ну и кровь опять же… — задумчиво, словно разговаривая сам с собой, пробормотал Северус. — Он брал для возрождения кровь Гарри и мог почувствовать происходящие с ней изменения. Но вообще, я не знаю, в чем заключается особенность принятия магических наследий. Да и вряд ли кто-то другой знает, кроме семей, где эта тайна передается из поколения в поколение.

— Но вы же говорили, что мой барьер надежен. Почему тогда Волдеморт присутствовал в моем сне? Или это мое подсознание так шутит? — недоуменно спросил Гарри.

— Наверное, при перерождении твои щиты сгорели, — объяснила Лили.

— И что же, теперь Волдеморт опять будет путешествовать у меня в мозгах, как у себя дома? — взволнованно подобрался Гарри.

— Почему? Просто восстанови прежнюю защиту, — слегка улыбнулась ему мать.

— Надеюсь, это поможет. А то мне сегодняшнего подсознательного общения с ним надолго хватит, — тяжело вздохнул Гарри. — Знать бы еще, это был всего лишь сон, или все-таки эм… что-то другое?

— Скорее всего, это происходило на самом деле, — попытался объяснить Снейп, — только не в материальном, а в астральном мире. Не зря отголоски ночных событий ты обнаружил при пробуждении. После обычного сна, каким бы реалистичным он не был, люди, как правило, не просыпаются на пепелище вместо кровати.

— Ясно… Только… Мам, а тебе тоже было так больно при пробуждении наследия?

— Ты и сейчас себя плохо чувствуешь? — Лили тут же пристально осмотрела сына.

— Нет, все хорошо, даже бодрее чем должен, учитывая, сколько сейчас времени, — усмехнулся Гарри.

— Вот и отлично! Что до твоего вопроса: нет, я вообще не испытывала никакого дискомфорта, правда, испугалась изрядно, когда все вокруг вспыхнуло. И это при том, что я в воде находилась.

— А почему же тогда я?..

— Во-первых, я была почти на пять лет тебя старше, когда совершила ритуал, — попыталась объяснить Лили. — К тому же у меня был пепел Феникса. Возможно, это тоже как-то повлияло. Но тут можно только догадываться, ведь спросить нам не у кого. Но почему-то мне кажется, что твое плохое самочувствие последних недель обусловлено тем, что организм готовился к перерождению. Ой! Точно! Ох уж эта память предков! То молчит, то вдруг напомнит о себе. В общем, слушай. Получается, что птенцы Фениксов, или их дети от пары, не обладающей магическим духом, обретают новую сущность без проблем. Но если в ребенке смешана кровь двух магиков, то процесс перерождения может быть болезненным из-за борьбы переданных с кровью родителей сущностей. Ничего себе, что я, оказывается, знаю!

— А почему ты все время говоришь: перерождение? — удивленно спросил Гарри.

— Потому что момент принятия дара считается вторым рождением, или рождением тебя как Феникса. Происходит обновление не только крови, но и всего организма, отсюда и восстановление зрения. Ой… — Лили потерла виски, — сколько же у меня в мозгах информации, но чтобы выискать нужную… Аж голова заболела.

— Как в компьютере, — хмыкнул Гарри.

— Где? — прикрыв один глаз и по-прежнему потирая виски, удивленно спросила Лили.

— Ну, у магглов есть такая штука… ящик такой, с кучей информации и экраном, — попытался объяснить Гарри. — А еще там игры всякие.

— Гарри, я, конечно, пятнадцать лет провела в теле птицы, но что такое телевизор, я знаю, — хихикнула Лили. — Все же мои родители были магглами.

— Это не телевизор! Это… в общем, компьютер. На нем хранится разная информация, и при необходимости ее можно открыть и прочитать. А еще к нему есть такие маленькие дискеты, на них тоже информация. Там могут быть и книги сохранены, и разные игры, и какие-то программы, правда, я не знаю, для чего они. Это как в голове, только в машине, которая ничего не забывает. Вот!

— Интересно, — восторженно засверкала глазами Лили, — а если…

— Мы отвлеклись, вам не кажется? — слегка усмехнулся Снейп, все это время маячивший за спиной Лили, и о чем-то напряженно размышлявший. — Если с ночными событиями разобрались, то меня сейчас интересует другое. Ты сказала, что болезненное перерождение происходит, если ребенок рожден от двух магических существ?

— Ну да…

— Но маги не относятся к магическим существам, не так ли?

— Не относ… Подожди! — резко обернулась Лили. — Тогда получается, что ты тоже…

— Получается, что тоже, если твоя информация верна, — хмыкнул Снейп. — Интересная картинка вырисовывается.

— Ого! — наконец и до Гарри дошло, что удивило отца. — Получается, что вы оба… Мама — Феникс, а ты? Кто ты?

— Понятия не имею, — довольно флегматично пожал плечами тот, но Гарри заметил его задумчивый и отрешенный взгляд. Стало понятно, что отец не успокоится, пока не разгадает загадку. — Ладно, с этим будем разбираться позже. Сейчас речь не обо мне. Гарри, сегодня, пожалуйста, следи за своим самочувствием и постарайся ничего случайно не поджечь. Не оставайся с Дамблдором наедине в течение дня. Я приду вечером и принесу зелье. Извини, но пока без подарка, иначе это разрушит мой образ злобного профессора, который терпит Поттера только по принуждению, — усмехнулся Снейп. — Кстати, сегодня у тебя есть замечательный повод, чтобы настаивать на походе по магазинам. Постарайся подготовить почву к моему приходу. И… с днем рождения тебя, сын! — неожиданно подмигнул ему отец, от чего у Гарри буквально отвисла челюсть.

— Ой! Сынок, — Лили виновато улыбнулась. — Вот это я — мамаша! С днем рождения, родной!

— Спасибо, мама… отец, — смущенно улыбнулся Гарри и посмотрел на Лили. — Для меня лучшим подарком будет увидеться с тобой.

— Я постараюсь сделать все возможное для этого, — серьезно кивнул Снейп.

— Ну, тогда я пойду, попытаюсь вернуть своей комнате благопристойный вид, — нарочито вздохнул Гарри. — А то Рон любит в день рождения будить меня внезапно.

— Очки не забудь надеть, — напутствовал Снейп. — Я вечером помогу подправить линзы, чтобы они не искажали.

— Ой, точно! Хорошо, пойду, — нехотя поднялся Гарри с пола, лишь сейчас почувствовав, как затекло тело и ноги от сидения на холодной твердой поверхности. — Ох! Простите, что переполошил вас среди ночи.

— Сын! — укоризненно глянула на него Лили. — Ты же знаешь, что можешь в любое время…

— Да, знаю. И я очень рад, что у меня есть к кому обратиться, но постараюсь впредь ночные побудки вам не устраивать. Если только в самых экстренных случаях, — с этими словами Гарри помахал родителям и прервал связь.

Выйдя из ванной, он заметил, что над горизонтом уже поднялось солнце, освещая длинными косыми лучами беспорядок на постели, оставшийся после ночных приключений. Гарри тяжело вздохнул, прикидывая объем работы, но тут же улыбнулся, заметив валяющиеся на кровати очки. События сегодняшней ночи, до ужаса напугавшие его, в итоге обернулись весьма приятными новостями. Убираясь в комнате, Гарри с удовольствием думал о том, какие возможности теперь откроются перед ним. Он считал, что получил от родителей самый прекрасный подарок из всех возможных: необычайные способности Фениксов. И пусть он пока не ощущал их, и не умел пользоваться, главное — он знал, что они есть. Эти знания бодрили, несмотря на то, что их тоже придется хранить в секрете, и Гарри все время мечтательно улыбался, представляя, как будет познавать новые возможности своего организма.

Ведомый порывом, он чуть не закинул ненавистные очки в мусор, куда отправилось испорченное белье с кровати, но тут же вспомнил, что нужно маскироваться, и без них пока не обойтись.

Время от времени он подходил к окну, восхищаясь зарождающимся на улице новым прекрасным днем. Ему не терпелось покинуть мрачные старые стены дома Блэков, чтобы своими глазами увидеть, как прекрасна окружающая действительность, когда ты не отделен от нее толстыми стеклами очков. Вглядываясь в парк на другой стороне площади, он мечтал, как будет бродить по зеленым аллеям, уходя от Блэк-хауса все дальше и дальше, как по магистралям, улицам и проспектам пересечет весь Лондон и будет идти и идти, наслаждаясь чудесными загородными пейзажами, туда где его ждет… На этой мысли Гарри, тряс головой, не понимая, почему так хочет покинуть дом Сириуса и куда его тянет — едва ощутимо, но очень интригующе.

Позже, когда обитатели дома стали просыпаться и выходить из своих комнат, Гарри чисто одетый уже сидел на застеленной кровати и читал книгу по боевой магии из библиотеки Блэков. Очки теперь только мешали — буквы расплывались перед глазами. Но наученный родителями, он опасался их снимать, сдвинув на самый кончик носа, чтобы можно было читать поверх. Все утро Гарри провел без очков и теперь сожалел, что нужно вновь надевать эти надоевшие за столько лет стекляшки, которые, как выяснилось, здорово сокращали обзор с боков. Теперь ему казалось, что мир стал объемнее и ярче.

Часам к девяти в комнату ворвался Рон.

— Гарри, дружище, подъем! У кого… — громко прокричал он на ходу, но увидев друга, одетого и читающего книгу на заправленной кровати, удивленно застыл, замолчав посреди фразы. — Ты уже проснулся? Ничего себе! Ну, с днем рождения тогда, именинник! — отмер Рон и вручил свой подарок, немного криво замотанный в пергаментную бумагу.

— Спасибо! — от души поблагодарил Гарри.

— И чего ты тут сидишь, если проснулся? — недоуменно посмотрел Рон на книгу в его руках. — Пойдем вниз, там тебя уже, небось, гора подарков дожидается.

Гарри только усмехнулся энтузиазму друга и, встав с постели, медленно пошел на выход. Ему было немного страшно. Он боялся, что все обитатели дома смогут заметить изменения, произошедшие с ним, и понять, что он теперь не совсем человек. Реакцию Рона легко можно было предугадать. Тот будет восхищаться полученными от природы бонусами и при этом завидовать, что сам такими возможностями не обладает. А вот предсказать отношение остальных не представлялось возможным.

Однако Гарри зря опасался. День прошел замечательно, и вроде бы никто ничего не заметил. Единственной неприятностью стали очки, теперь лишь ухудшающие обзор, но он стоически терпел, не снимая их и ожидая прихода отца. В целом день рождения почти удался, если не считать отсутствия родителей. Гарри получил множество открыток от одноклассников, посылку от Гермионы, кучу подарков от обитателей особняка и, в том числе, родовой артефакт Блэков от Сириуса, представляющий собой кольцо-накопитель, для усиления заклинаний. И даже Дамблдор поздравил Гарри. Он передал несколько флаконов с воспоминаниями о молодых Джеймсе и Лили и амулет, предупреждающий об опасности, в виде небольшого серебряного кулона с янтарной каплей внутри. Гарри не рискнул надеть этот артефакт и сразу же отнес его к себе, собираясь потом показать отцу.

К ужину появился даже Люпин, еще более замученный и худой чем обычно. Одежда его местами протерлась почти до дыр и висела на нем как на вешалке. Под глазами залегли темные круги, скулы заострились, и казалось, что он вот-вот или упадет от изнеможения, или начнет перевоплощаться.

Улучив минутку, Гарри спросил Сириуса, почему Люпин в таком ужасном состоянии.

— Он сейчас большую часть времени обитает в стае Фенрира, пытаясь выяснить их настроение и сторону, к которой оборотни примкнут в этой войне. В прошлое противостояние они придерживались нейтралитета, но тогда вожаком был кто-то другой. Грейбек же настроен более агрессивно и, кажется, готов поддержать Волдеморта. А Ремусу среди сородичей тяжело еще и потому, что он всю жизнь пытается подавить свою волчью натуру. В стае же такое поведение не приветствуется.

— Ясно… — Гарри задумчиво посмотрел на Люпина и вдруг подумал, что тому пришлось полностью сломать себя, чтобы не дать магическому духу одержать верх над человеческой составляющей. Теперь, больше узнав о магиках и став Фениксом, он совершенно по-другому воспринимал магических существ и почему-то Люпин вызывал лишь жалость вместе с непонятно откуда взявшимся легким презрением.

Естественно, больше всего Гарри ждал появления Снейпа. Однако к праздничному ужину, любовно приготовленному Молли Уизли, тот так и не пришел. Уже за столом он завел тему похода по магазинам. Благо, как раз накануне пришли результаты экзаменов, которые очень порадовали и Гарри, и его родителей, и списки необходимого к школе.

Как он и ожидал, его просьбу восприняли в штыки, но Дамблдор постарался смягчить свой отказ, ссылаясь на опасности, подстерегающие в Косом переулке. Но Гарри упрямо стоял на своем, прося поход по магазинам в качестве подарка ко дню рождения.

— Ну не могу же я поехать в Хогвартс в форме, которая мне мала на несколько размеров? — упрямо гнул он свое. И тут ему в голову пришла замечательная идея — чем объяснить свое желание приодеться, до сих пор бывшее ему чуждым. — Я… ну… понимаете… Как на меня посмотрят девушки, если я приду в школу в коротких штанах? Это неприлично, между прочим. И… там же будет Чжоу… и…

— Ох, молодость-молодость, — усмехнулся в бороду Дамблдор. — Да, я согласен, что молодой человек твоего возраста должен выглядеть достойно. Только как же обезопасить тебя? К сожалению, я знаю, что такое походы по магазинам и сколько это занимает времени, особенно снятие мерок и подбор одежды. Поэтому извини, Гарри, но я не смогу сопровождать тебя. В школе идет интенсивная подготовка к новому учебному году, да и в связи с предстоящими выборами министра магии у меня слишком много обязанностей, которые я не могу проигнорировать.

— Я могу сводить Гарри, — тут же вызвался Сириус, которому тоже явно опротивело сидеть в четырех стенах.

— Еще и ты! — недовольно буркнул Дамблдор. — Ты представляешь, что будет, если тебя, беглого заключенного, заметят рядом с Гарри Поттером? Ну как ребенок, право слово!

— Для таких случаев есть оборотное, — фыркнул Сириус в ответ.

— Ну тогда попроси Снейпа сварить его, — пожал плечами Дамблдор, на что Блэк только недовольно скривился и отвернулся, прекратив спор.

— Нам тоже нужно будет сходить за покупками, — предложила Молли, — мы и Гарри с собой возьмем, как обычно.

— Нет, Молли! — покачал головой Дамблдор. — В этом году все намного серьезнее, чем раньше. Ты же газеты читаешь, видишь, что творится. Я, безусловно, доверяю вам с Артуром, но Гарри лучше не рисковать. Вот если бы с вами отрядить кого-то из боевых магов, а Гарри принять оборотное, тогда да, тогда можно бы было. Может, Кингсли попросить?.. — задумчиво пробормотал Дамблдор.

Гарри нервно заерзал на стуле, не зная, как, не выдав своего отношения к Снейпу, навести размышления директора на его кандидатуру.

— И как с Поттера под оборотным будут снимать мерки? — послышался от дверей знакомый голос, которого Гарри так ждал на протяжении всего ужина. Опершись о косяк, в дверях стоял Снейп, с брезгливым выражением лица оглядывая всю честную компанию. — Если он планирует покупать одежду именно себе, то мерки и должны сниматься с Поттера, а не с некоего мистера Джонсона.

— И что ты предлагаешь? — заинтересованно глянул на него Дамблдор.

— Я? — в этом коротком слове было столько сарказма, что даже невосприимчивый человек легко бы распознал его. — Я ничего не предлагаю, но если вы беспокоитесь о безопасности Поттера, то должны отправить его под дезиллюминационными чарами и желательно, чтобы его сопровождала не галдящая на все голоса, приметная даже издали толпа, а опытный боец из самых доверенных лиц. Хотя бы тот же Шеклболт. Тонкс привлекать не советую, от нее слишком много шума. Или вон Люпин, уж его-то точно все будут обходить десятой дорогой, — язвительно усмехнулся Снейп, брезгливо глянув в сторону вжавшего плечи оборотня.

— Но мы ведь можем пойти в один день, просто следовать чуть поодаль, — не сдавалась Молли.

— Что опять же может натолкнуть наблюдателей в Косом переулке — надеюсь, вы не думаете, что их там нет? — на мысль, что где-то рядом с вами находится Поттер, которого вы каждый год берете с собой. — Снейп недовольно поджал губы. — Впрочем, Альбус, тебе решать. Ведь это твой протеже, а сейчас я хотел бы…

— Подожди, Северус, — чуть прищурившись, прервал его Дамблдор. — Ты рассуждаешь вполне обоснованно и логично. Иного я от тебя и не ожидал. Но если следовать твоей же логике, то наиболее безопасно Гарри будет именно с тобой. Ни Пожиратели, ни ученики Хогвартса и их родители даже не заподозрят, что ты можешь сопровождать Гарри Поттера, скрытого дезиллюминационными чарами.

— Что?! Ты считаешь, что мне больше заняться нечем, кроме как служить нянькой и сторожевым псом во время шопинга твоего протеже? Да я и так трачу свое свободное время на его обучение. Так теперь ты еще хочешь, чтобы я с ним наряды выбирал?! — Снейп так правдоподобно изображал изумление вперемешку с негодованием, что не знай Гарри об его истинных целях, поверил бы каждому слову.

— Тише-тише, Северус, — попытался увещевать его Дамблдор. — У Гарри, между прочим, сегодня день рождения. Шестнадцать лет — чудесный возраст! Поэтому, чтобы не портить ему праздник, давай-ка мы поднимемся в гостиную и там поговорим. — И обернувшись к остальным, добавил: — А вы кушайте, развлекайтесь! Молли, твой торт бесподобен, впрочем, как и остальные блюда.

Дамблдор с Северусом ушли, но оживленная беседа, не умолкавшая до этого за столом, так и не возобновилась.

— Если Дамблдор уговорит Снейпа, то я тебе, дружище, не завидую, — тихо прошептал Рон на ухо Гарри, не в силах скрыть гримасу отвращения. — С нами бы тебе было и спокойнее, и веселее.

Но Люпин, сидевший с другой стороны от Рона, возразил:

— На самом деле, кандидатура Снейпа идеальна для сопровождения Гарри, и, думаю, Дамблдор приложит все усилия, чтобы убедить его помочь. Сейчас не время проявлять свои симпатии или антипатии, если мы находимся по одну сторону баррикад. — Он тяжело вздохнул и отодвинул от себя тарелку с так и недоеденным тортом.

Рон на это замечание лишь пожал плечами и тайком от Люпина закатил глаза. А Гарри не мог дождаться возвращения Дамблдора или Снейпа, вполуха слушая, как возмущается Молли словами последнего. Артур тихонько успокаивал разошедшуюся супругу, объясняя, что и для Гарри, и для самих Уизли будет безопаснее отовариваться по отдельности.

Наконец в дверях показался Дамблдор. Гарри тут же схватил чашку с чаем и сделал большой глоток, стараясь скрыть этим свое нетерпение и надежду.

— Гарри, мальчик мой, — позвал его директор, — поднимись в гостиную. Профессор Снейп настаивает на личном разговоре с тобой.

— А… — Гарри так быстро вскочил со стула, что тут же рухнул обратно, не удержавшись на ногах.

— Не волнуйся, мой мальчик, — тепло улыбнулся ему Дамблдор. — Он просто хочет обсудить с тобой наедине детали вашего предстоящего похода в Косой переулок.

Гарри услышал, как за спиной недовольно фыркнул Рон. Но ему сейчас не было дел до мнения друга. Стараясь скрыть охватившую его радость, он с трудом удержался, чтобы не припустить в гостиную бегом, медленно направился на выход. Но сразу остановился, заметив, что Дамблдор собрался идти следом.

Тот, видимо, уловил недоуменный взгляд, легко усмехнулся и показал рукой на лестницу:

— Иди, я тебя только провожу до гостиной. Тебе ли не знать упрямство Северуса — разговаривать с тобой он будет только наедине.

Гарри нерешительно замялся в дверях, вдруг вспомнив предупреждение родителей — не оставаться с Дамблдором наедине до принятия зелья. Мысли лихорадочно заметались, выискивая повод, чтобы отказаться от такой сомнительной чести. К счастью, его взгляд зацепился за подарки, оставленные Люпином, близнецами Уизли и другими забегавшими днем членами ордена на краю кухонного стола.

— Ой, — Гарри резко обернулся. — Рон, будь другом, помоги мне подарки в комнату отнести.

— Гарри! — Дамблдор недовольно нахмурился. — Тебе не кажется, что некрасиво заставлять ждать человека, который по доброте душевной тратит на тебя столько свободного времени?

— Снейп?! — полузадушено фыркнул Рон, подоспевший на зов Гарри. — По доброте?!

— Профессор Снейп, Рон, — привычно уже поправил Дамблдор. — И да, он не обязан заниматься летом преподавательской деятельностью, и все же по моей просьбе тратит на это свое личное время. И сейчас ждет Гарри в гостиной, пока мы тут спорим на пустом месте.

— Мы мигом! — Гарри резко сгреб часть подарков и, всучив их Рону, схватил остальные, и они вместе вышли в коридор, ведущей к лестнице.

Дамблдор на это только недовольно сверкнул глазами из-за очков, но ничего не возразил и, покачав головой, остался на кухне.

Рон и Гарри быстро поднялись в спальню последнего и сгрузили подарки на кровать к уже и так немалой куче сваленной туда в течение дня. Схватив с тумбочки отложенный отдельно кулон Дамблдора, Гарри засунул его в карман и обернулся к другу.

— Ладно, побегу, а то Снейп и правда разозлится.

— Не завидую я тебе. Может, все-таки упросить Дамблдора, чтобы он разрешил тебе пойти с нами? — с откровенным сожалением предложил ему Рон.

— Ты же их слышал? Или со Снейпом, или никак, — пожал плечами Гарри. — И поверь, я предпочту в данной ситуации Снейпа, чем ехать в школу в коротких штанах, — усмехнулся он и опрометью выскочил из комнаты, не дослушав очередные возмущения Рона по поводу Северуса.

Отец стоял у окна гостиной и смотрел на улицу.

— Привет! — тихо поздоровался Гарри, тщательно закрыв дверь и привычно уже навесив на нее заклинание конфиденциальности, которому научил его Снейп.

— С днем рождения, именинник! — тут же повернулся к нему отец и, подойдя ближе, крепко обнял. — Как ты себя чувствуешь?

— Отлично! Никакой слабости, усталости, и энергии — море!

— Это хорошо! — кивнул Северус и легонько подтолкнул сына к дивану. — Ничего не поджигал?

— Не-а. — Гарри удобно уселся рядом со Снейпом и расстроено покачал головой: — Даже свечку зажечь не удалось. Я не понимаю, как это работает.

— Тут я тебе вряд ли помогу, это вам с матерью нужно пообщаться, но может оно и к лучшему пока Дамблдор рядом.

— О! Кстати о Дамблдоре! Вот что он мне подарил, — достал Гарри из кармана новый кулон. — Сказал, что предупреждает об опасности и его нужно носить на шее. Но что-то после маминого ошейника я побоялся его надеть на себя.

— Молодец, взрослеешь! — похвалил его Северус за осторожность. — Я заберу, проверю в лаборатории. Тут, конечно, лучше бы посоветоваться с опытным артефактором, но где такого сейчас взять? Ладно, что-нибудь придумаем. А я тебе принес обещанное зелье, — Северус достал маленький пузатый флакончик темного стекла. — Тут на три раза. Пока тебе хватит, потом сварю еще. Один глоток, желательно до обеда. Тогда до отбоя тебе его действия хватит, а на ночь на всякий случай запирайся при помощи заклинаний. Не доверяю я Дамблдору, что-то он стал слишком заботливым по отношению к тебе.

— А что с нашим походом по магазинам? — взволнованно спросил Гарри, снимая очки и потирая уставшие глаза.

Северус, заметив его жест, тут же достал из кармана чехол, обтянутый кожей, внутри которого покоились точно такие же очки как у Гарри, только с простыми стеклами.

— Извини, что не новые, но они должны выглядеть так же как твои. Сам понимаешь, это временная мера. Но, надеюсь, вскоре сможешь обходиться и без них. Скажешь друзьям, что во время прогулки заказал себе в аптеке зелье для улучшения зрения. И через месяц, как раз к новому учебному году, сможешь смело снять и эту имитацию. Лечение зельем проводят обычно в течение месяца и не ранее шестнадцати лет.

— А я думал, что в магическом мире плохое зрение неизлечимо, — задумчиво пробормотал Гарри.

— Что за глупости?

— Ну смотри, Дамблдор же в очках ходит, и МакГонагалл, и…

— Во-первых, у каждого мага свои предрассудки, да и болезни глаз тоже разные. Что же до Дамблдора, я думал, ты давно понял, что его очки — артефакт. Точного предназначения не знаю, но мне кажется, они помогают как-то отслеживать магические потоки. И если ты присмотришься повнимательнее, он большую часть времени смотрит поверх стекол. И возвращаясь к твоим очкам: скажешь, что увидел рекламный плакат, предлагающий излечение и решил попробовать. Но пока придется походить так, — с сожалением усмехнулся Снейп.

— Так значит, мы идем с тобой? Да? — Гарри заерзал от нетерпения.

— Дамблдор так просил, давил на совесть и другие чувства, что в итоге я не смог отказать ему в этой просьбе, — кивал Снейп с серьезнейшим выражением лица, но под конец не выдержал и слегка улыбнулся. — А ты сомневался?

— Здорово! — вскочил с дивана Гарри, вскидывая руку, но тут же резко обернулся. — А когда?

— Если Темному Лорду срочно не понадобится мое присутствие, то, надеюсь, завтра. Я принесу твою мантию. Почему-то мне кажется, что в ней тебе будет безопаснее, чем под чарами невидимости. Зайду за тобой в десять. А наше долгое отсутствие можно объяснить, ну, скажем, обследованием глаз в аптеке. Но в Косой переулок нужно будет в любом случае заглянуть. Лили тоже хотела пройтись с тобой по магазинам. Ну что же, я пойду. И зелье… наверное, тебе лучше перестраховаться и выпить его сейчас.

— Да, кстати, Дамблдор зачем-то пытался меня до гостиной проводить, но я Рона с собой прихватил, — вспомнил Гарри.

— Меня радует твоя осторожность. Уверен, Дамблдор еще позовет тебя сегодня на приватную беседу. И на всякий случай… — Северус достал еще один флакон. — Это тебе для личных встреч с Дамблдором. Не нравится мне его слова о том, что ты уже совсем взрослый и не нужно тебя оберегать, как цыпленка от нежелательных стрессов. Боюсь, как бы он сам не стал их для тебя создавать.

— А что это? — Гарри с любопытством посмотрел пузырек на просвет.

— Особая разновидность успокоительного. — Снейп поднялся. — Не обладает седативным свойством, не замедляет реакции, и при этом не позволяет случаться спонтанным выбросам магии. Часто применять нежелательно, потому что излишки магической энергии, формирующиеся в стрессовых ситуациях, должны обязательно сбрасываться. Но тебе сейчас не стоит терять над собой контроль, если не хочешь оказаться в клетке на месте матери. Поэтому приходится из двух зол выбирать меньшее.

— Да, я понимаю, — тяжело вздохнул Гарри и положил пузырек в карман.

— Вот и отлично! Тогда пей свое зелье, а я пошел. — Снейп уже был возле дверей, но внезапно обернулся. — И да, Гарри, подарок завтра вместе с Лили тебе выберем, хорошо?

— Не нужно мне ничего, — покачал головой Гарри. — Завтрашний день я проведу с матерью и отцом, какой подарок может быть лучше?

Снейп несколько секунд пристально смотрел на него, потом внезапно по-доброму улыбнулся.

— Ты прав, сын. Самое большое счастье — обрести семью! — И, открыв дверь, вышел в коридор.

Дамблдор решил отложить все свои дела и прийти на Гриммо пораньше, чтобы поздравить Гарри. Он долго размышлял над тем, что же подарить, и в итоге остановил свой выбор на нескольких флаконах с воспоминаниями о юных годах Лили и Джеймса. Зная сентиментальную натуру Поттера и помня о его мечтах, отразившихся в зеркале Еиналеж, Альбус рассчитывал этим подарком вернуть утраченное доверие. Однако он давно отучился полагаться на случай и понимал, что нужно немного подтолкнуть мальчишку к правильным выводам. Покопавшись в сундуке с артефактами, доставшимися по наследству, Дамблдор отыскал один интересный кулон. Небольшой янтарный шарик охватывала искусно выполненная из черненого серебра когтистая лапа какого-то магического существа, и вся композиция была заключена в серебряное же кольцо. Амулет предупреждал обладателя об опасности, и мог стать идеальным подарком в нынешнее неспокойное время. Только у украшения была еще одна маленькая особенность, о которой Альбус не собирался говорить Поттеру. Оцарапав палец о коготь, он подождал, пока капелька крови впитается в артефакт, и с довольной улыбкой положил кулон в карман. «Проклятое» наследство иногда все же приносило пользу, и Дамблдор порадовался, что в свое время, когда сам же инициировал борьбу с использованием артефактов, не избавился от казавшегося тогда ненужным сундука.

Вручив подарки, Альбус внимательно осмотрел Гарри сквозь стекла очков. Он ощущал какие-то изменения в Поттере. Но выяснить их причину не удавалось: мальчишка постоянно толкался среди прилипших к нему, словно банный лист, Уизли. Аура его переплеталась с чужими, и Дамблдор за этими искажениями никак не мог незаметно рассмотреть ее. Гарри целый день провел в обществе друзей и Сириуса, ни на минуту не оставаясь в одиночестве. И даже вечером, когда наконец-то выдался удобный случай, мальчишка сорвал все планы, вновь прихватив с собой Уизли. Это разозлило Альбуса, и он вылил свое раздражение на Молли с Артуром, которые никак не могли угомониться из-за слов Снейпа.

Альбус считал терпение и настойчивость в достижении цели одними из своих сильных сторон, поэтому быстро успокоился, прекрасно понимая, что Поттер от него никуда не денется, и рано или поздно они все же останутся наедине. Когда мальчишка вернулся после разговора со Снейпом, вся честная компания еще немного посидела за праздничным столом, но постепенно разговоры перешли на предстоящие выборы и молодежь заскучала. Гарри, как именинник, предложил ребятам перейти в гостиную, оставив старшее поколение на кухне. Альбус воспользовался случаем, чтобы предупредить его:

— Гарри, перед сном, будь добр, удели мне несколько минут, хорошо?

Тот согласно кивнул и увлек всю компанию за собой наверх.

Много позже, когда время уже близилось к полуночи, Дамблдор намекнул Молли, что неплохо бы было разогнать расшалившихся детишек, которые во всю развлекались в гостиной. Оттуда постоянно доносились раскаты громкого смеха и какие-то выкрики. Сириуса привлекать к усмирению молодежи было бесполезно: он уже некоторое время мерно посапывал, лежа головой на столе. Блэк от души отметил день рождения крестника, обильно залив в себя виски.

Разогнать веселую компанию удалось не сразу. Но все же в двенадцать, понукаемые Молли дети разошлись по комнатам. Альбус заранее вышел на лестницу и порадовался своей предусмотрительности: Поттер, видимо, забыв о назначенном разговоре за веселым времяпровождением, тоже хотел подняться к себе.

— Гарри, ты обещал уделить мне время, — мягко пожурил его Дамблдор.

— Ой, простите, профессор, я забыл, — широко зевнул тот, без особого энтузиазма возвращаясь в гостиную, где после вечерних забав царил хаос. — Извините за беспорядок, мы завтра с Роном и Джинни все уберем.

— Ничего страшного, мой мальчик, — аккуратно ступая, чтобы ненароком не оступиться среди раскиданного мусора, состоящего из фантиков, странного вида конфет, и даже шахматных фигурок, Дамблдор добрался до кресла. — Я понимаю, шестнадцать лет — чудесная дата, и рад, что вы так замечательно провели время. Я тебя надолго не задержу. Просто хотел предупредить, что завтра… Подожди-ка. — Альбус пару раз взмахнул палочкой, одним заклинанием запечатывая дверь, другим наконец-то снимая магический слепок ауры Поттера. — Вот теперь можно говорить. Так вот, Гарри, я не слишком одобряю твое желание отправиться по магазинам. В сопровождении профессора Снейпа тебе, конечно, ничего не угрожает, но, тем не менее, твоя настойчивость очень несвоевременна.

— Профессор, я понимаю опасность, что подстерегает меня за порогом дома. Может, даже больше, чем Рон и его родители. Волдеморт настроен решительно. Но и вы меня поймите: я не могу всю жизнь просидеть взаперти, тем более что осенью мне в любом случае предстоит отправиться в школу, — покачал головой Гарри.

— Ладно, что уж теперь, — махнул рукой Дамблдор, — вы же уже договорились с Северусом.

— Да. Это все? Могу я идти?

— Подожди, я хотел поговорить не об этом. Сегодня тебе исполнилось шестнадцать лет. В отличие от миссис Уизли, я считаю, что это тот возраст, когда человек становится достаточно взрослым и ему можно сообщать любую, в том числе и нелицеприятную информацию, надеясь на адекватную реакцию и понимание ситуации. Поэтому я бы хотел завтра вечером обсудить с тобой одно очень важное событие. Я специально решил предупредить тебя заранее, чтобы ты ничего не планировал, потому что наш разговор будет не из легких.

— Извините, сэр, но завтра меня сопровождает Снейп. Вы сами это предложили, зная его отношение ко мне. Вряд ли после целого дня, проведенного рядом с ним, мне хватит сил на что-то еще, — виновато взглянул на него Поттер.

Альбус недовольно поморщился — он не любил откладывать свои планы. Но Гарри был прав — целый день общения со Снейпом, вынужденным делать что-то против воли, доведет до изнеможения кого угодно. Даже самому Дамблдору неоднократно приходилось сталкиваться с невыносимым характером Северуса и терпеть его язвительность, когда тот вынужден был поступать вопреки своим желаниям. Да, Снейп выполнял поручение, вынужденный уступить угрозам ли, или обетам, но при этом прекрасно умел создать такую атмосферу, чтобы все вокруг не раз пожалели о его участии. Эта мысль вызвала внезапное злорадство. Нет, он не желал Гарри зла, но тоже не любил, когда им пытаются манипулировать. Только методы у него отличались от методов Снейпа. Альбус уже заранее представлял, как Поттеру аукнется эта его блажь о походе по магазинам.

— Хорошо, Гарри, думаю, тебе завтра на самом деле будет не до серьезных бесед. Все-таки шопинг — утомительное занятие. Отложим до послезавтра, но там уж я не приму никаких отговорок. К тому же, думаю, тебе и самому будет интересно то, что я хочу рассказать… — Дамблдор сделал умышленную паузу, но Поттер, видимо все же слишком переутомился за день, потому что лишь вопросительно смотрел в ответ, не спеша забрасывать вопросами. — Я собираюсь рассказать тебе, что нужно Волдеморту в Министерстве, почему ваши судьбы связаны, а ты считаешься Избранным. А сейчас иди, отдыхай. Вижу, ты еле стоишь на ногах.

Гарри тряхнул головой, словно прогоняя сон и, пожелав спокойной ночи, выскользнул за дверь, с которой Альбус уже снял заклинание.

— Хм. Ну и что тут у нас? — вновь взмахом палочки запечатывая вход, пробормотал Дамблдор и, совершив несколько пассов, подвесил перед собой проекцию слепка ауры Поттера.

Он внимательно рассматривал сияющее всеми цветами спектра изображение то невооруженным глазом, то через очки, и никак не мог понять, что его настораживает. Вроде бы в получившемся слепке не было ничего необычного. Нормальная человеческая аура светлого и невинного мальчишки, но Альбус чувствовал какое-то несоответствие.

— Может, в нем уже начало просыпаться наследие, но пока еще до конца не активировалось? — тихо пробормотал он себе под нос. — Ничего не понимаю!

Рассмотрев получившуюся проекцию со всех ракурсов, Дамблдор убрал следы своего колдовства и задумчиво уставился в разожженный еще молодежью камин. Он интуитивно чувствовал — в Поттере что-то изменилось, но никак не мог понять что именно. Это ощущение преследовало его весь день, но даже сейчас, проведя тщательную проверку ауры, Альбус не мог объяснить, чем оно вызвано. Спустя какое-то время, так и не придя к конкретным выводам, он уже начал грешить на собственное подсознание, которое выдавало желаемое за действительное. Возможно, Поттер просто был необычайно бодр и весел в связи с собственным днем рождения, и это вызвало определенный диссонанс в мыслях Дамблдора. Ведь сегодняшняя жизнерадостность Гарри никак не вписывалась в сложившийся за прошедшие годы образ мальчишки. С другой стороны, в прежние дни рождения Альбус его никогда не видел. Кто знает, может, Поттер просто был доволен, что праздновал в хорошей компании и получил столько подарков. Дурсли-то его подобным никогда не баловали.

Кивнув собственным выводам, Дамблдор поднялся и, все еще пребывая в легкой растерянности, направился в свою спальню. Как бы там ни было, он планировал впредь более пристально следить за Гарри и время от времени делать контрольные слепки его ауры, чтобы не пропустить момент принятия наследия. Благо в их распоряжении имелись вечерние занятия, где Альбус собирался показать Гарри темную натуру Тома и поделиться тайной его мнимого бессмертия.

* * *

Темный Лорд целый день пребывал в тревожащих раздумьях, практически не реагируя на реальность. Пожиратели, рискнувшие показаться ему на глаза без веской причины, тут же получали щедрую порцию Круциатуса, и, наконец, попрятались по норам, опасаясь дурного настроения повелителя. Семейство Малфоев безвылазно сидело в хозяйском крыле, явно подправляя здоровье и оплакивая свою нелегкую долю. Но Волдеморт, осуществив задуманное, потерял к ним всякий интерес и не хотел больше никого видеть. Разве что Снейпа, который никогда не появлялся без специального вызова, что временами неимоверно раздражало, а временами, наоборот, восхищало. Однако Темный Лорд решил сначала самостоятельно проанализировать произошедшее прошлой ночью, и лишь потом прибегнуть к помощи своего шпиона.

В последнее время у Волдеморта были большие проблемы со сном: он постоянно мерз, кости ломило, тело сотрясал озноб, и мышцы ныли как после физической нагрузки. К вечеру становилось немного лучше, но по утрам после сна он чувствовал себя разбитым, усталым и совершенно больным. Чтобы минимизировать симптомы своего странного недомогания, спать он старался как можно меньше. Естественно, болезненное состояние не лучшим образом отразилось на его и без того мерзком настроении. Пожиратели заходили на доклад с трясущимися коленями, обдавая его волнами необузданного страха и подпитывая тем самым его жажду причинять боль и убивать.

Однако прошедшая ночь стала апофеозом его необъяснимой болезни и своими событиями выбила Темного Лорда из колеи.

Несмотря на все попытки взбодриться, сон все-таки сморил его, причем внезапно, прямо в жестком неудобном кресле, которое Волдеморт сам же и трансфигурировал, чтобы случайно не расслабиться и не уснуть. Но стоило сомкнуть глаза, как приступ невыносимой, мучительной боли охватил все тело. Не понимая, что происходит и где очутился, Темный Лорд видел только, что все пространство вокруг пылает, так же как и он сам, охваченный жуткими даже на вид черными языками пламенем. Они пожирали его тело, словно оголодавшие хищники, туманя разум запредельной болью. Дикий, нечеловеческий крик вырвался из горла. Темный Лорд кричал и кричал, катался по полу, пытаясь сбить этот жадный, голодный огонь, но ничего не помогало. Внезапно он почувствовал, что рядом кто-то есть. Причем этот кто-то был слишком хорошо знаком своей ослепляющей светлой энергетикой, и Волдеморт понял, еще до того как увидел, что где-то совсем близко находится его вечный оппонент, его предсказанное судьбой проклятие. Он чувствовал, что Поттер испытывает похожие болезненные ощущения, и через силу сосредоточившись, наконец-то заметил его. Тот тоже орал и бился в истерике, охваченный необузданными всполохами огня, которые вырывались из его груди, разносясь по всему окружающему пространству. Они были ослепительно яркими и невыносимо обжигающими, по сравнению с теми черными, в которых сгорала плоть самого Волдеморта.

Новая вспышка боли вывела его из состояния немого созерцания, вырвав очередной крик. Теперь стало понятно, что именно Поттер является источником необъяснимого буйства разбушевавшейся стихии. Этому необходимо было положить конец, пока мальчишка, видимо, не осознавая своих действий, не спалил их обоих.

— А-а-а! Поттер, тварь! Очнись сейчас же! Сожжешь обоих! — попытался он докричаться до беспорядочно мечущегося, словно вырвавшийся на волю Адский огонь, мальчишки.

Поттер наконец-то заметил постороннее присутствие, потому что с его стороны пришла новая волна эмоций: растерянность, сменившаяся паническим ужасом. Но как ни странно, спустя миг на Волдеморта накатило удивительное спокойствие, идущее от мальчишки. Пара мгновений — и источник огня исчез, словно его никогда и не было, а следом за ним, с улыбкой на губах растворился в пространстве и сам Поттер. В то же мгновенье наступила кромешная темнота, и Волдеморт скорее почувствовал, чем увидел, как медленно затухают последние языки черного пламени, еще тлевшие на его теле. Стало невыносимо холодно. Он вздрогнул и… резко открыл глаза.

Волдеморт по-прежнему находился в своем кабинете в Малфой-мэноре и сидел, откинувшись на слишком прямую жесткую спинку кресла. Тело затекло от неудобной позы, словно он провел в таком состоянии несколько часов. Он неловко встал, разгоняя застоявшуюся кровь, и нервно прошелся по кабинету. Нет, он никогда в жизни больше не хотел бы испытать боли, подобной сегодняшней. Но внутри поселилась противная, ноющая пустота, словно этот магический огонь что-то выжег в его душе. Где-то на самых задворках сознания ощущалась непривычная, давно забытая эмоция. Волдеморт попытался разобраться в своих чувствах и выяснить, что за неприятный осадок оставило ночное видение, и с удивлением осознал, что это ничто иное как сожаление… Сожаление о том, что Поттер ушел и унес с собой свет, оставив Волдеморта в кромешной тьме.

Темный Лорд нахмурился. Ему совершенно не понравилось, какой оборот приняли его мысли. Сожаление о чужом тепле и свете? Да он не испытывал подобного чувства, наверное, со времен юности, с тех пор, как подставил Хагрида с его ручным монстро-питомцем. И даже тогда ему было по большему счету плевать, что случится с этим здоровым, но совершенно мягкотелым полувеликаном. Сейчас же… Думать о своей внезапной слабости было неприятно. Он не понимал, что же такого есть в этом простом и ничем не примечательном мальчишке, который каждый раз встает на его пути и, мало того, что не ломается под напором обстоятельств, так еще и заставляет самого Темного Лорда совершать нелогичные поступки и испытывать ненужные эмоции.

Его разобрал смех. Чтобы он испытывал тоску по кому-то? Сожаление о чем-то? Волдеморт хохотал все громче и громче, наверное, пугая обитателей Малфой-мэнора, но ему было наплевать. Неужели наглый мальчишка и в самом деле обладал какими-то неведомыми силами, раз смог вызвать к жизни его давно умершие чувства? Ответов на этот вопрос у Волдеморта не было. И это вызывало страх — Поттер и впрямь мог оказаться слишком опасным для его планов. Темный Лорд прекрасно понял, что мальчишка затянул его в ментальный мир, не контролируя свои эмоции. Но какими же силами тот должен был обладать, если смог вызвать такое буйство огненной энергии и с легкостью усмирить ее? Это пугало! Пугало даже сильнее испытанной боли. А бояться кого бы то ни было Волдеморт не любил, поэтому всегда старался как можно скорее избавиться от источника беспокойства. Его внезапное нервное веселье постепенно преобразовывалось в дикую ярость, когда хотелось разгромить все вокруг и убить любого на своем пути.

Он чувствовал, что магия уже скопилась на кончике палочки, готовая сорваться смертельным заклятьем. Волдеморт, словно находясь в трансе, сделал пасс, даже не задумываясь о том, что творит. И тут же, словно сорвавшись с цепи, по комнате побежала прожорливая змея Адского огня, сметая все на своем пути и разрастаясь в многоголовую гидру по мере насыщения. Волдеморт с диким оскалом наблюдал за бушующим пламенем, видя в каждом всполохе силуэт Поттера, который, словно в ритуальном танце, наматывал по кабинету круги, с каждым витком придвигаясь все ближе и ближе. Это ирреальное, рожденное подсознанием видение вызывало неконтролируемый ужас, пришедший на смену бушующей ярости.

— Не-е-ет! — дико взревел Волдеморт, вкладывая всю свою мощь в заклинание отмены.

Рев пламени тут же стих. Блики огня погасли почти мгновенно. Комната, превращенная в руины бушевавшей в течение нескольких секунд неуправляемой стихией, погрузилась в полумрак, разгоняемый лишь неясным светом зарождающегося утра, проникающим сквозь закопченные окна.

Волдеморт устало привалился к ближайшей стене все еще пышущей жаром — после огненного буйства в кабинете не осталось мебели, лишь голые стены, потрескавшиеся окна и обгоревшая дверь. События этой ночи пугали. С Поттером явно что-то произошло, и та необъяснимая ни магией, ни наукой связь, что соединяла их, принесла отголоски этих перемен и Темному Лорду. А он не знал, как на это реагировать. После страха, боли, опустошающей ярости и прошедшей истерики, внутри осталась неприятная пустота. Казалось, в груди образовалась дыра, которую необходимо чем-то заполнить, но чем и как — Волдеморт не знал. Необъяснимая тоска и апатия навалились на него бетонной плитой, заставив медленно сползти по стене на пол. Он не понимал и не мог подобрать гипотезу, чтобы объяснить происходящее и, соответственно, боялся этого.

Уставившись в черную пустоту выжженного кабинета, Волдеморт все больше уверялся в своем мнении, что Поттера нужно уничтожить. Внутри его шла нешуточная борьба: интуиция вопила, что мальчишка для него неопасен, интерес исследователя поднял голову, заявляя, что неизвестный феномен их связи и необычные способности Поттера нужно изучить и извлечь из этого всю возможную выгоду, но страх не давал этим чувствам прорасти и повлиять на смену решения.

Устало поднявшись на ноги, Волдеморт отряхнул мантию, нервно дернул плечами и, подпитывая свою решимость картинами прошедшего сна, направился в тронный зал, по пути вызвав Малфоя.

Естественно, Люциус явился быстро. Встрепанный со сна, в наспех накинутой мантии, он, тем не менее, все равно умудрялся выглядеть, как вельможа на званом приеме. Впрочем, Волдеморт от него другого и не ожидал.

— Приведи мне своего сына! — не разводя долгих политесов, приказал он Люциусу, и с мрачным удовольствием отметил, как тот вздрогнул и вскинул на него испуганный взгляд, безуспешно пытаясь замаскировать его безразличием.

— Зач?.. Эм… Сейчас, мой повелитель? — с затаенной надеждой в голосе спросил Малфой.

— Нет, завтра! — рявкнул Волдемот, с наслаждением отмечая восковую бледность мгновенно растекшуюся по и без того белому лицу. — Или, думаеш-ш-шь, что я позвал тебя среди ночи забавы ради? Ну, если у тебя закрались такие мысли, то я, пожалуй, могу их осуществить. Круцио! — навел он палочку на Малфоя. Однако пережитые за ночь эмоции изрядно опустошили его, и Волдеморт впервые за последний год не испытал наслаждения от громких криков своей жертвы. Брезгливо глядя на корчившегося у его ног Люциуса, он опустил палочку. — А теперь поднимайся и приведи ко мне Драко! Посмотрим, годится ли твой наследник для серьезных дел.

— Мой повелитель, — Люциус с трудом встал на колени, — он еще совсем юный, еще даже не окончил школу…

— Ты смееш-ш-шь мне перечить? — медленно растягивая слова и поневоле переходя на змеиное шипение, насмешливо спросил Волдеморт, наслаждаясь, видом гордого и амбициозного Малфоя, распростертого у своих ног не в результате пыточного заклятия, а по собственному почину.

— Нет, повелитель, — склонил голову Люциус, едва ли не подметая длинными волосами пол. — Но мой сын… он…

— Он достаточно взрослый, чтобы принять или же… отвергнуть мое щедрое предложение, — вкрадчиво произнес Темный Лорд. — Драко ровесник Поттера, а этот гаденыш еще в прошлом году был достаточно смел и находчив, чтобы бросить мне вызов. Вот и посмотрим, могут ли Малфои потягаться своей пресловутой хитростью и смекалкой с безрассудством Поттеров. Нет, если ты не хочеш-ш-шь, я и сам могу сходить за Драко, — видя нерешительность Люциуса, прищурился он, угрожающе поигрывая палочкой.

— Не надо, мой повелитель, я приведу Драко, — тяжело поднялся Малфой и нетвердой походкой направился в свою половину мэнора.

Волдеморт проводил его задумчивым взглядом и уселся на свой любимый трон. В голове уже вырисовывался план дальнейших действий, хотя, в глубине души он все еще не мог решить — выгодна или не выгодна ему смерть Поттера. Но чтобы подобраться к мальчишке, следовало устранить еще одну слишком заметную фигуру, которая отжила свое и в дальнейших планах была лишь помехой. Дамблдор… По рассказам Снейпа, «любимый» всеми директор после ареста стал слишком уж опекать Поттера. Следовательно, появилась еще одна причина, чтобы убрать его с пути. Волдеморт уже давно не боялся этого старого паука, но отдавал себе отчет, что избавиться от него будет непросто. Во всей Британии найдется не так много магов, которые могли бы превзойти Дамблдора магическим потенциалом и, уж тем более, опытом и мастерством. Поэтому в открытое противостояние вступать не стоило. Дуэли зачастую заканчивались слишком непредсказуемо. И хотя Волдеморт был уверен, что стал намного сильнее Дамблдора, но печальный опыт Гриндевальда наглядно предостерегал от возможных ошибок. Поэтому устранять этого старого интригана придется тихо и незаметно, не вступая в открытую конфронтацию. А для этого нужен маг, находящийся в непосредственном контакте с директором Хогвартса.

На данный момент для этого ответственного и довольно трудного задания существовала единственная кандидатура — Снейп. Да и возможностей у опытного зельевара для устранения нежелательных личностей всегда было на порядок больше, чем у любого другого мага. Ну, разве что еще артефактор мог бы составить ему в этом достойную конкуренцию. Однако Волдеморт прекрасно знал слишком упрямый и несговорчивый характер Снейпа, поэтому решил найти достаточно убедительную мотивацию, чтобы крепко держать последнего на крючке. Задача была не из легких. Семьи у этого замкнутого мизантропа не было, от денег и родового имущества, как отлученный от рода, он не зависел. Лишь одна зацепка давала надежду на лояльность и беспрекословное подчинение Северуса. И Волдеморт ни минуты не сомневаясь, собирался ее использовать.

— Мой повелитель? — в дверях появился старший Малфой, за которым бледной дрожащей тенью следовал его сын.

— А, Драко, — встал с трона Волдеморт, — рад тебя видеть! Давненько ты не показывался мне на глаза, хотя уже больше месяца находишься в мэноре. Но я о тебе не забыл. Подойди!

Драко, кинув нерешительный взгляд на отца и получив короткий кивок в ответ, медленно приблизился к Темному Лорду.

— А ты вырос! — хмыкнул Волдеморт. — Похвально видеть твое послушание старшему в семье, но есть вопросы, которые ты уже вполне можешь решать самостоятельно. И сейчас я задам главный из них: готов ли ты служить мне?

Драко судорожно сглотнул, попытался обернуться к застывшему у дверей Люциусу, но, видимо, вспомнив выговор, тут же потупился, устремив взгляд в пол.

— Д-да, м-мой повелитель, — немного заикаясь тихо выдавил он из себя.

— Что? Я не расслышал, — издевательски усмехнулся Волдеморт, поддев палочкой его подбородок и заставив поднять голову.

— Д-да, мой повелитель, — немного четче повторил Драко.

— Хорошо, — прошелестел Волдеморт. — Тогда, полагаю, ты готов принять метку и узнать свое первое задание? А? Не слышу? — его всегда забавляли подобные игры. Гораздо слаще, чем причинять боль, было удовольствие от ощущения страха, сомнений и отчаяния жертвы, которая, не желая этого, все равно покорно склоняла голову к его ногам. — Готов? Тогда на колени и освободи предплечье.

Драко рухнул на колени и дрожащей рукой неловко закатал рукав мантии. Волдеморт, заметив, как дернулся к сыну Люциус, резко повернулся. Малфой тут же застыл на месте, укрыв ладони в широких рукавах и, без сомнений, пряча зажатую в кулаке палочку. Темный Лорд смерил его пристальным взглядом, прекрасно зная, что тот вряд ли посмеет атаковать в спину. Люциус слишком сообразителен и должен был понимать, что его сопротивление или попытка кинуть заклинание приведет в лучшем случае к его же собственной смерти, а в худшем — к гибели единственного наследника.

— Следи! — прошипел Волдеморт змее, которая тут же выползла из своего теплого убежища возле камина и, поднявшись на хвосте, принялась раскачиваться из стороны в сторону недалеко от Люциуса, готовая в любой момент броситься, чтобы защитить хозяина от угрозы. Малфой побледнел еще сильнее и невольно отступил на полшага назад.

Усмехнувшись, Волдеморт вновь сосредоточил свое внимание на Драко. Он прикоснулся палочкой к бледной коже с синеватыми прожилками вен и забормотал на парселтанге заклинание, заворожено наблюдая, как на руке юного адепта расцветает привычный уже черный рисунок. Мальчишка пронзительно закричал, едва не вырвав руку, но Волдеморт, предвидя такую реакцию, лишь крепче сжал его запястье, впиваясь ногтями в тонкую кожу и оставляя на ней розовые царапины, тут же налившиеся кровью. Спустя несколько мгновений на предплечье юного Малфоя образовался законченный узор темной метки, и Волдеморт удовлетворенно отступил, разжав пальцы. Драко, скорчившись у его ног, тяжело дышал, иногда тихонько поскуливая, пытаясь прийти в себя от пережитой боли.

— Вот так, — довольно улыбнулся Волдеморт, вновь усаживаясь на трон и призывая Нагайну тихим шипением, — теперь я могу в любой момент вызвать тебя к себе, и не дергать каждый раз Люциуса. Что же до твоего первого задания… Тебе предстоит организовать в Хогвартсе слежку за Дамблдором и, если появится возможность, за Гарри Поттером. Ты должен отмечать любые странности, которые появятся в его внешности или поведении. Позднее я дам тебе специальный артефакт, с помощью которого будешь переправлять мне донесения. Совы в наши дни слишком ненадежные почтальоны. — Драко кивнул, стараясь незаметно смахнуть слезы, все еще набегавшие на его глаза от боли. — Но это еще не все, мой мальчик, — усмехнулся Волдеморт, имитируя манеру Дамблдора. — Находясь в школе, ты должен будешь продумать легко осуществимый план по устранению директора. И чем скорее ты мне предоставишь его, тем лучше… для твоей семьи.

— Нет! — не сдержавшись воскликнул Люциус.

— Ты имеешь что-то против? — зло усмехнулся Волдеморт, повернувшись к старшему Малфою. — Круцио! — На этот раз пытка длилась намного дольше, и когда она закончилась, Люциус мог только тихо стонать сквозь зубы, безуспешно пытаясь подняться. — Еще есть возражения? Нет? Тогда это просто для профилактики. — Волдеморт еще несколько раз взмахнул палочкой. Заклинание магической плети взрезало мантию Малфоя вместе с кожей, вырывая новый крик. Удовлетворенно осмотрев результаты своих трудов, Темный Лорд вновь обернулся к мальчишке, который так и стоял на коленях, втянув голову в плечи и вздрагивая при каждом крике или стоне отца. — Итак, Драко, надеюсь тебе не нужно более досконально объяснять, что будет в случае твоего отказа или неудачи? Нет? Вот и отлично! Люциус в свое время был очень искусным в различных интригах и всегда умел повернуть дело к своей и моей, соответственно, выгоде. Но, видимо, годы берут свое… Твой отец утратил былую хватку. Очень жаль. Интересно, на что способен ты — представитель нового поколения Малфоев. Люциус в последнее время не справляется, и теперь только от тебя зависит, какова будет ваша с родителями дальнейшая жизнь. Но если у тебя все получится, думаю, мы сможем наилучшим образом устроить твою судьбу. Свободен! И отца забери, — махнул рукой Волдеморт. Ему надоело забавляться, читая эмоции запуганного едва ли не до обморока мальчишки.

Отрешенно поглаживая голову Нагайны, он с полным безразличием проследил, как оба некогда гордых Малфоя, измученные болью, сломленные и униженные, нетвердой походкой покидают зал. Спектакль удался на славу, и прежде чем вызвать Снейпа, Волдеморт хотел еще раз проанализировать и тщательнейшем образом обдумать странное ночное «свидание» с Поттером. Так редко появляющиеся в последнее время любопытство и интерес исследователя не давали сосредоточиться на других делах. В таком непривычно-растерянном состоянии он и провел весь день, время от времени срываясь на мешающих ему Пожирателях. Он пытался найти какие-то зацепки, перебирая в памяти все известные ему ритуалы и магические обряды, но так и не разобрался, свидетелем чего стал ночью. Информации для понимания ситуации явно не хватало.

Размышляя и анализируя, он даже не заметил, как пролетел день. К тому же сегодня его не тревожили ни провалы в памяти, ни вспышки немотивированной жестокости, и даже утреннее общение с Малфоями не разбудило жажду убивать. Это показалось Волдеморту странным, но вместе с тем являлось хорошим признаком. Осталось выяснить, какое отношение к этому спокойствию, не свойственному ему вот уже без малого лет двадцать, имеет Поттер.

Так и не придя совершенно ни к каким выводам, Волдеморт все-таки вызвал Снейпа, с удивлением отметив, что время уже близилось к полуночи — заканчивалось тридцать первое июля.

* * *

С площади Гриммо Северус отправился домой через несколько промежуточных точек аппарации. Он чувствовал, что Лили ждет его, изнывая от нетерпения. Стоило ему переступить порог квартиры, она тут же принялась расспрашивать о Гарри.

— Не переживай, с ним все нормально: бодр, весел, решительно настроен на завтрашний поход по магазинам.

— У вас получилось?! — от волнения Лили едва ли не подпрыгивала на месте.

— Конечно получилось, — хмыкнул Снейп. — Гарри замечательно подготовил почву, а мне оставалось только натолкнуть Дамблдора на мысль, что лучшего сопровождающего, чем ненавистный Поттеру учитель и Пожиратель в одном лице, ему не найти. Так что завтра утром быстро посетим несколько лавок в Косом переулке, чтобы присутствие Гарри запомнили, а потом аппарируем к Поттер-холлу.

— Я пойду с вами! — категорично заявила Лили, решительно выпятив подбородок.

— Никто и не сомневался, — усмехнулся Северус, обнимая любимую. — Конечно, было бы намного безопаснее дождаться нас в Поттер-холле, но я понимаю твое желание провести как можно больше времени с сыном. Поэтому выпьешь оборотное и будешь ждать нас в Косом переулке возле лавки мадам Малкин.

Они быстро составили план действий на завтрашний день и уже, наверное, в десятый раз обсудили перерождение Гарри и необъяснимое присутствие там Темного Лорда. Однако стоило Лили коснуться в разговоре наследия Северуса, он отрицательно мотал головой, пресекая все попытки разобраться. По его мнению, сначала нужно было понять и изучить новые возможности Гарри, а потом уже заниматься «поисками вчерашнего дня», то есть тайнами крови Принсов. Он почему-то даже не рассматривал вероятность того, что от ненавистного отца-маггла ему могла достаться кровь магических существ. Да и вообще в слова Лили верилось с трудом. Он мог с уверенностью сказать, что никакими особыми дарами не обладает и в юности в наследие не вступал. Да, у него оказалась ярко выраженная склонность к анимагии, но оборотнем он однозначно не был, потому что абсолютно спокойно всю жизнь реагировал на смену лунных циклов. К сожалению, книг о наследиях и способах их выявления практически не существовало. Все знали, что существуют магики и рожденные от них полукровки, но какой либо классификации и научных изысканий в сфере наследования крови магической существ никогда и никем не проводилось. Семьи, имеющие в крови подобные гены, тщательно оберегали свои тайны, и даже если и имели какие-то труды по этой теме, то посторонним к ним доступа не было. В данный момент Северус не видел возможности выяснить, что за коктейль гуляет в его крови, заставивший сына испытывать при перерождении адскую боль.

Уже ближе к полуночи, когда они с Лили готовились ко сну, руку с меткой обожгло болью срочного вызова.

— Вот дементорово отродье! — скривился Северус, вновь застегивая рубашку. — Как знал!

— Что ему могло понадобиться на ночь глядя? — встревожено спросила Лили, откинув за спину только что расплетенные волосы.

— Наверное, из-за Гарри. Кто знает, может, его видение было обоюдным, — пожал плечами Северус, быстро собираясь. — Если я попрошу, чтобы ты меня не ждала и ложилась спать, ты же все равно не послушаешь?

— Конечно нет, — усмехнулась Лили в тщетной попытке сохранить видимость безразличия.

— Остается надеяться, что это ненадолго. Вызов индивидуальный и срочный, но без лишней ярости. — Северус легко поцеловал любимую в уголок губ и, схватив черную мантию Пожирателя, вышел из квартиры.

Аппарировав к Малфой-мэнору, он быстро прошел по темному парку к дому, отметив, что в окнах хозяйской половины все еще теплится слабый свет. Однако времени, чтобы заглянуть к Люциусу не было — Темный Лорд не любил ждать. У входа его встречал сонный и испуганный домовой эльф, указавший дрожащим пальцем на тронный зал. Кивнув, Северус быстро прошел в указанном направлении.

В зале царил густой полумрак, едва разгоняемый тлеющими в камине угольями. Благодаря способности неплохо видеть в темноте, Снейп сразу заметил неподвижно застывшего на троне Темного Лорда. Красные глаза немного светились и смотрели прямо на Северуса. В углу, возле камина, реагируя на его появление, подняла голову Нагайна, но почти тут же утратила к визитеру интерес, вновь свернувшись кольцами.

— Мой повелитель? — склонился в легком поклоне Снейп, подойдя ближе к трону.

— Ты достаточно быстро, — с легкой издевкой в голосе произнес Темный Лорд. — Все-таки пыточные заклятия — прекрасный стимул даже для таких умников как ты. Но довольно отступлений. Что слышно из лагеря Дамблдора? Как там Поттер? Не появилось у нас возможности добраться до него?

— Поттер сегодня отметил свое шестнадцатилетие, мой повелитель, — сухо и по-деловому, стараясь вложить в голос побольше яда, отрапортовал Северус. — Дамблдор вызывал меня с просьбой сварить Оборотное зелье. Насколько я понял, вскоре мальчишку собираются сводить в Косой переулок за покупками.

— Когда? — подобрался на троне Темный Лорд.

— Не раньше, чем будет готово зелье. У меня закончились некоторые необходимые компоненты к нему. Завтра я планирую отправиться в Косой переулок, чтобы пополнить запасы, — мгновенно сориентировался Снейп.

— Если я правильно помню — оборотное варится в течение месяца? — уточнил Темный Лорд.

— С нуля — да, но у меня еще со школьных уроков осталась заготовка, — покачала головой Снейп. — Так что, если завтра мне удастся приобрести все необходимые компоненты, через неделю зелье будет готово.

— Значит, Поттера в Косом переулке следует высматривать не раньше, чем через неделю?

— Я постараюсь узнать более точную дату, но Дамблдор… — дернул головой Снейп, показывая свое недовольство.

— Да, этот старый паук любит действовать спонтанно и никому не доверяет. Впрочем, правильно делает. А как себя чувствует наш драгоценный именинник? — с несвойственным ему любопытством поинтересовался Темный Лорд.

— Как всегда, — недовольно скривился Снейп, тщательно изображая неприязнь. — Я там долго не задержался, но попал в самый разгар праздничного застолья. Манеры отсутствуют, наглости выше головы, язвит, хохмит, и Дамблдор его всячески поощряет.

— А что-нибудь необычное не заметил?

— Нет, мой повелитель, хотя я с ним недолго общался, лишь перекинулся парой едких фраз. Он, видите ли, недоволен, что его не выпускают из дома, — брезгливо передернул плечами Северус, надеясь, что не переигрывает. Судя по вопросам и интересу, горящему в красных глазах, Темный Лорд все-таки тоже оказался втянут в процесс перерождения Гарри. Северус жалел, что не может открыто спросить повелителя о причинах такого любопытства, не выдав своей осведомленности.

— Кому в шестнадцать лет охота сидеть взаперти. Хм… шестнадцать лет… — задумчиво пробормотал Темный Лорд, отвлекшись на свои мысли. Наконец, спустя довольно продолжительное время опомнился, и опять пристально посмотрел на Снейпа: — Ладно… А что Дамблдор? Чем занимается, кроме того, что подтирает сопли Поттеру?

— С прошлого моего доклада ничего нового, — мотнул головой Северус, — по-прежнему весь с головой в предстоящих выборах.

— И все ему неймется, — зло пробормотал Темный Лорд, но тут же, прищурившись, изучающе взглянул на Снейпа, заставив того подобраться в ожидании какого-то подвоха. — Да, Северус… я сегодня принял в наши ряды еще одного адепта. Он совсем юный и остро нуждается в помощи старшего и опытного сподвижника, который мог бы его подстраховать и направить в нужный момент на правильный путь. А может, и помочь в исполнении задания, если юноша не справится самостоятельно. — Долгая пауза напрягала Северуса. Он прекрасно понимал, что это своеобразная проверка и изо всех сил делал вид, что ему совершенно безразлично о ком речь. Темный Лорд, видимо так и не дождавшись нужной реакции, резко бросил: — Драко Малфой! Он теперь тоже будет следить за Поттером и Дамблдором. И должен найти способ, чтобы устранить любимого директора. Ну а если у него не получится… Что ж… Люциус в последнее время не проявляет должного рвения и кажется мне совершенно бесполезным. Да и сам мальчишка… Зачем мне адепт, который не способен справиться с возложенной на него миссией? Ну, разве что использовать его в пыточных в качестве палача, или еще лучше — как учебное пособие для других Пожирателей, желающих освоить тонкую науку истязания жертв.

Северус почувствовал, как покрывается холодным потом. Мотивация была предельно ясной: или Северус выполняет возложенную якобы на Драко миссию, или Малфои пострадают от гнева Темного Лорда. Огромным усилием воли ему удалось сохранить безразличное выражение лица, и он сдержанно кивнул:

— Как прикажете, мой повелитель.

— Собственно, я тебе уже изложил суть своего приказа или, скорее, просьбы… — нехорошо ухмыльнулся Темный Лорд. — Больше мне добавить нечего. Ты ведь умный, Северус, разберешься сам, что от тебя требуется в данной ситуации. Драко ведь твой крестник, да? Что ж, можешь быть свободен, пока…

Северус отвесил легкий поклон и, стараясь двигаться сдержанно и с достоинством, вышел из тронного зала. У выхода из мэнора его перехватила бледная Нарцисса.

— Как твои мужчины? — тихо спросил Северус, взявшись за ручку двери. — Моя помощь нужна?

— Нет, на этот раз нет. Но… — видно, что она хотела что-то сказать, но не решалась, нервно кусая губы.

— Отлично. Передавай им привет. Особенно Драко! Пусть тщательно подготовится к учебному году. Шестой курс ученикам всегда тяжело дается.

Нарцисса приглушенно всхлипнула, но, сделав судорожный вздох, подняла на него совершенно сухие, покрасневшие глаза и лишь коротко кивнула в ответ.

Северус легко погладил ее сжатую в кулак руку, стараясь этим прикосновением показать, что сожалеет, и поспешил покинуть негостеприимный Малфой-мэнор, шагнув в непроглядную темень первой августовской ночи.

Лили проснулась ни свет ни заря, хотя ночью они с Северусом почти не сомкнули глаз, обсуждая планы Темного Лорда. Однако предвкушение от встречи с сыном не давало спокойно спать и долго разлеживаться в кровати.

Вышли они из дома вместе со Снейпом, но в парке аппарировали в разные стороны: Северус, забрав с собой мантию-невидимку, отправился на площадь Гриммо за Гарри, а Лили, заранее приняв оборотное и превратившись в девушку-подростка старшего школьного возраста, перенеслась к «Дырявому котлу». Сейчас только через такие «калитки» можно было попасть в Косой переулок — прямая аппарация в волшебный квартал была под запретом в связи с угрозой нападения Пожирателей.

Лили нервничала. За последние шестнадцать лет она впервые переступила порог в магический мир. Казалось, встречные волшебники и колдуньи понимают, что она не та, за кого себя выдает. Было откровенно страшно. Единственное, что не давало сорваться в панику и вернуться домой — надежда на скорую встречу с сыном. Однако стоило оказаться за волшебным барьером в Косом переулке, любопытство и интерес к происходящему вокруг пересилили страх.

Ступив на мостовую, Лили влилась в поток магов, спешащих по своим делам, и с увлечением разглядывала все вокруг, невольно вспоминая свое первое посещение Косого переулка в одиннадцать лет. Временами она останавливалась у того или иного магазинчика, рассматривая товары, выставленные в витринах.

Вскоре эйфория от прогулки угасла, и Лили с некоторым недоумением отметила, что за прошедшие годы в магическом квартале почти ничего не изменилось. С одной стороны это ее порадовало, ибо исключалась возможность заблудиться или зайти куда-то не туда. А с другой — разочаровало. Разница между переменами в маггловском и магическом мире, произошедшими за последние годы, оказалась колоссальной. Магглы активно развивались. Прогресс коснулся всего: техники, внешнего вида улиц, одежды. И даже сами люди, кажется, изменились, стали как-то стремительнее, активнее. Лишь старшее поколение — обитатели благоустроенных окраин, на одной из которых они сейчас и жили с Северусом, могло себе позволить никуда не торопиться и не поддаваться новым веяниям.

У магов же время словно застыло. Единственное, что изменилось за эти годы — магглорожденных, кажется, стало больше, и они все же оказали небольшое влияние на моду и некоторые традиции. Однако кроме одежды и каких-то типично маггловских жестов, которыми иногда обменивались маги между собой, все остальное выглядело так же, как и шестнадцать лет назад.

Восторг и волнение Лили быстро схлынули. Она медленно продвигалась среди снующих по своим делам людей к ателье мадам Малкин, иногда по пути заглядывая в лавки и магазинчики, привлекавшие посетителей яркой или громкой рекламой.

Радость от того, что она вновь оказалась в волшебном мире прошла довольно быстро. Лили уже не была той девочкой-школьницей, которая в одиннадцать лет с открытым ртом взирала на окружавшие ее чудеса. Видимо долгое заточение в птичьем теле и события предшествующие этому сильно повлияли на ее восприятие магической реальности. То, что в школьные годы казалось прекрасной сказкой, на деле обернулось таким же полным проблем и неприятностей миром, как и тот, в котором она росла до одиннадцати лет. Временами жизнь магглов казалась даже более привлекательной, благодаря научно-техническому прогрессу и открытым возможностям. Здесь же все было однообразно и скучно. Магия давала людям большую власть, но кто-то боялся использовать даже ее крохи, а кто-то стремился к покорению мира. В итоге магическое общество варилось в болоте собственных амбиций и скорее деградировало, чем двигалось вперед.

За этими размышлениями Лили добралась до места встречи и остановилась у витрины, разглядывая выставленные в ней модели. Как она уже успела заметить, мода на традиционную магическую одежду немного изменилась. Судя по всему, мужчины под мантиями теперь носили некое подобие устаревшего маггловского костюма, состоящего из сюртука-пиджака и классических брюк. В качестве дополнения использовались всевозможные шейные платки и даже консервативные галстуки. Женский наряд тоже выглядел иначе: мантия теперь имела одну застежку в области груди или талии, чтобы не скрывать красоту надетого под низ весьма элегантного платья, длину которого — от колена до пят — можно было выбрать на любой вкус.

Лили рассматривала одежду, мысленно представляя себе как бы выглядела в том или ином костюме, и опомнилась только тогда, когда кто-то легонько толкнул ее.

— Простите, я не хотел, — послышался за спиной родной и любимый голос.

Обернувшись, она постаралась не сильно выдать свою радость, но полностью скрыть улыбку не смогла.

— Ничего страшного, — словно девочка-школьница робко спрятала она руки за спину, стараясь подавить свое желание крепко обнять Северуса. Осмотревшись вокруг, она так и не догадалась, где сейчас находится скрытый под мантией-невидимкой Гарри, которого, тем не менее, чувствовала совсем рядом. — Я сама виновата. Засмотрелась на красивые наряды.

— Может, тогда лучше зайти внутрь? — вздернул бровь Северус и широко распахнул дверь ателье.

Лили немного потопталась на пороге, надеясь, что этого времени хватит Гарри, чтобы попасть внутрь и, благодарно кивнув, зашла в приятно затемненный холл ателье знаменитой модистки.

Северус следом не пошел, а со скучающим видом направился дальше. Они еще накануне условились, что во избежание лишних вопросов он сопроводит Гарри лишь в те магазины, куда мог бы зайти по делам профессор зельеварения Северус Снейп. К сожалению, магазин одежды в этот список не попадал. Во все остальные места сын зайдет в сопровождении Лили, которая будет изображать для продавцов его новую знакомую. Для этого они разработали несложную тактику: Лили заходит в лавку, немного мешкая на пороге и давая возможность Гарри попасть внутрь, а тот уже за дверью скидывает мантию и они вместе занимаются выбором покупок.

У мадам Малкин они пробыли достаточно долго. Лили купила несколько новых нарядов себе и с удовольствием помогла выбрать вещи Гарри. Школьная мантия, повседневная, парадная, брюки, рубашки, джемпера — она решила полностью обновить сыну гардероб, зная, что тот носит обноски кузена. Оказалось, что Гарри, еще ни разу не закупался так основательно в магазине одежды, просто потому, что ему никто не давал такой возможности, несмотря на наличие у него собственных денег. Уизли, которые всегда брали его с собой, покупали лишь самое необходимое и, учитывая, что всегда выбирались в Косой переулок всем семейством, не могли надолго задерживаться в таких магазинах, как ателье мадам Малкин, да и не имели на это средств. А Гарри, обладая врожденной тактичностью, никогда и не настаивал на большем, чем школьная мантия. Лили понимала, что маггловские вещи были бы для него удобнее и привычнее, но они уже не успевали посетить магазины Лондона с учетом дальнейших планов. Никто не мог предсказать, сколько времени понадобится на проведение обязательных обрядов в Поттер-холле.

Аппарировав с площади Гриммо, Гарри с Северусом успели зайти в банк и пополнить свои кошельки. И теперь мать и сын, хихикая и дурачась, наслаждались выбором новых нарядов. Сначала Лили пришлось уговаривать Гарри, чтобы приобрести ему что-то сверх необходимого минимума, которым тот привык пользоваться, но постепенно, видя энтузиазм матери, тот понял, что она все равно настоит на своем и смирился. Ей было приятно видеть своего ребенка аккуратно и модно одетым, и Гарри перестал возмущаться и сопротивляться ненужным, по его мнению, тратам.

В ателье они пробыли намного больше часа. Лили пришлось дважды уходить в примерочную, чтобы выпить оборотного, которое выдал ей в дорогу Северус. А тому, видимо, надоело изображать на улице праздно шатающегося обывателя, и он зашел внутрь, чтобы поторопить свое семейство. Гарри к тому времени уже расплатился за покупки и договаривался с мадам Малкин, что все заказанное заберет позже сам профессор Дамблдор.

— Профессор Дамблдор? — хмыкнула Лили, когда они вышли из ателье.

— Ну должен же он знать, почему мы так долго отсутствовали, — тихо сказал Снейп и направился в сторону аптеки. — Надеюсь, вы там хорошо постарались, и он будет удовлетворен объемом заказанного.

Гарри тихо фыркнул из-под мантии-невидимки, держась между Северусом и Лили, чтобы не создавалось ощущение, что они передвигаются вместе. К тому же, идя друг за другом, они исключали возможность, что в сына, скрытого под мантией, врежется кто-то из пешеходов.

В аптеке они справились намного быстрее. Закупили необходимые для работы и учебы ингредиенты, поговорили с аптекарем о зелье улучшения зрения и его эффективности и вышли на улицу. На закупку учебников, писчих принадлежностей и прочих необходимых для учебы и жизни в школе мелочей времени тоже ушло немного. Лили с тоской поглядывала на кафе Флориана Фортескью, надеясь, что когда-нибудь настанут времена, когда они смогут, не скрывая своих лиц и отношений, спокойно посидеть на летней веранде всей семьей и поесть мороженого.

К обеду с покупками было наконец-то покончено. Косой переулок они покидали по отдельности — Северус вместе с Гарри, и чуть позже Лили под оборотным, чтобы через несколько минут встретится у ворот возле Поттер-холла.

* * *

— Ого! — Гарри, скинув мантию-невидимку, с восторгом разглядывал огромные кованые ворота и ухоженный парк за ними, в глубине которого виднелась крыша старого замка.

— Видишь его? — спросил Снейп. — Это хорошо, значит, и войти сможешь. А я вот не вижу.

— Прикоснись к калитке, — посоветовала Лили.

Гарри подошел ближе и дотронулся до металлических прутьев кончиком палочки. По ограде прошла едва заметная рябь и калитка тут же распахнулась. Гарри, удивленно и восторженно осматриваясь по сторонам, шагнул внутрь.

— Подожди, попробуй провести Северуса, — попросила Лили, все еще стоящая у входа.

Обернувшись на Снейпа, он заметил, что тот стоит в нескольких футах от ограды и при попытке сделать шаг вперед, слегка отшатывается, словно натыкается на какую-то преграду.

— Да, сейчас… — Гарри вернулся и взял отца за руку.

— Только медленно, — покачала головой Лили на его резкий порыв.

Гарри кивнул и осторожно повел Северуса за собой. Однако никакого сопротивления не заметил, и они вместе удачно миновали ограду.

— Поразительно! — воскликнула мать, заходя следом.

— А замка я так и не вижу, передо мной как будто бесконечный парк, — огляделся Снейп.

— Значит, Гарри, тебе придется вести отца дальше.

Он кивнул и, по-прежнему держа Снейпа за руку, пошел вперед по очищенным и вполне ухоженным дорожкам. Лили, идя с другой стороны, рассказывала, в каком виде ей предстал парк во время первого посещения.

На крыльце выстроились в линию несколько домовиков во главе со старой эльфийкой, стоящей чуть впереди. Она выглядела как ровесница Кричера, только одета была куда более опрятно, чем древний домовик Блэков. Впрочем, не только она.

— Эльфы Поттер-холла приветствуют молодого наследника! — вежливо, но не подобострастно поклонилась эта эльфийская дама, подавая пример остальным. — Замок рад ощутить магию юного господина.

— Спасибо! Но я не…

— Все нормально, сын, — дотронулась до его плеча Лили. — Эльфы чувствуют, кто есть кто, и знают о магии и ее законах лучше нас. Милли, — обернулась она к эльфийке, — что Гарри нужно сделать, чтобы замок принял его окончательно?

— Чтобы стать полноправным хозяином Поттер-холла, нужно поделиться магией с замком. Это можно сделать в ритуальном зале, — объяснила Милли. — Если молодой наследник готов, то мы с Барни проводим его.

Один из эльфов тут же выступил вперед из строя. Он выглядел достаточно молодым, и чем-то напоминал Добби, только держался солидно и представительно в своей белой простыне, повязанной на манер греческих одеяний.

— Я — Барни, сэр, — учтиво поклонился он, — избран общиной эльфов Поттер-холла шестнадцать лет назад, чтобы служить юному наследнику Поттеров.

Чувствовалось, что он гордится своим назначением и уже заочно обожает хозяина, к которому его определили служить. Но в отличие от того же Добби, Барни вел себя вполне адекватно и сдержанно и лишь преданный взгляд выдавал его эмоции.

— Очень приятно, Барни, — поприветствовал его Гарри и заметил, как тот с фанатичным блеском в глазах вытянулся чуть ли не в струнку.

— Мне можно с вами? — поинтересовалась Лили у Милли.

— Конечно! Госпоже, как матери наследника, необходимо присутствовать, чтобы иметь возможность поддержать своей магией ход ритуала. А вот господину, — Милли поклонилась Северусу, — пока хода в дом нет. Когда наследник примет статус Хозяина, тогда сможет пригласить вас внутрь.

Гарри лишь сейчас до конца осознал, что вот этот старый огромный замок, принадлежащий когда-то Джеймсу Поттеру — человеку, которого он почти шестнадцать лет считал свои отцом — теперь может стать ему домом. Домом, где они будут жить семьей, без злобных нотаций и выговоров тети Петунии, без ежедневного контроля Дамблдора и шумной суеты, которую семейство Уизли привносит в любое место своего обитания. Он внезапно почувствовал такое облегчение, словно действительно после долгого отсутствия вернулся домой.

Прикоснувшись ладонью к перилам крыльца, он шагнул на ступени, и ему показалось, что камень мелко вибрирует, отвечая его мыслям.

— Отец, ты же подождешь нас? — внезапно вспомнил он о Снейпе.

— Куда же я денусь? — ехидно хмыкнул тот в ответ.

Чувствуя некоторую неуверенность вкупе с любопытством, он взял за руку Лили, и они пошли внутрь. У порога их окружили радостно галдящие эльфы, которые, даже не пытаясь скрывать довольные улыбки, рассматривали Гарри, тем самым смущая его. Милли и Барни показывали дорогу. Лили, конечно, знала куда идти, но, молчала, видимо полностью положившись на домовиков.

Гарри только и успевал вертеть головой, пытаясь разглядеть внутреннее убранство замка. Но вскоре они вышли на лестницу, ведущую в подвал, и смотреть, кроме голых каменных стен, стало не на что. Домовики, за исключением Милли и Барни, остались в холле за дверями, и по ступеням они спускались в гулкой торжественной тишине. Даже эхо их шагов напоминало марш, отражаясь многократными перекатами от стен и потолков. Казалось, что вниз спускаются не четверо, а целый отряд военных чеканит шаг, как на параде у Виндзорского замка. По дороге к ритуальному залу на стенах сами по себе зажигались магические факелы, разгоняя мрак подземелий. Вскоре Милли остановилась у массивных закрытых дверей и отошла в сторону, уступая дорогу.

— Наследнику стоит первому зайти внутрь, — объяснила она. — Для этого необходимо прикоснуться палочкой к дверным ручкам.

Гарри так и сделал. Дверь тут же отворилась. Висящие на стенах факелы вспыхнули ярким огнем, освещая огромный ритуальный зал с алтарем в центре и круглой чашей небольшого бассейна чуть в стороне.

Гарри глянул на мать и, заметив ее одобрительный кивок, зашел внутрь, немного растерянно осматриваясь. В отличие от Хогвартса, здесь не чувствовалось сырости и промозглости, свойственных замковым подземельям. Воздух был сухой и достаточно теплый.

Пока Гарри с любопытством оглядывался по сторонам, Милли и Барни подошли к алтарю и, положив тонкие ручки по бокам темной каменной громады, закрыли глаза. Некоторое время ничего не происходило, но потом Милли что-то быстро заговорила речитативом на абсолютно незнакомом Гарри языке. Он вздрогнул от неожиданности, но тут же почувствовал теплые объятия Лили, которая тихо подошла со спины и положила голову ему на плечо.

Вскоре Милли закончила свою скороговорку, в конце которой он отчетливо разобрал произнесенное ею: «Гарри Поттер». Спустя несколько секунд эльфы открыли глаза и отошли от алтаря.

— Я просила Великую о покровительстве этому дому и его наследнику, — поклонилась Милли в сторону Гарри и поманила его к себе. — Теперь молодому господину нужно поделиться своей магией с сердцем дома, — она указала на алтарь.

— А мне что делать? — Лили, чуть подталкивая Гарри, тоже подошла ближе.

— Наследнику необходимо коснуться сердца — вы его называете алтарем, — пояснила Милли показывая Гарри, как ему лучше встать. Пришлось опуститься на колени, руками обняв грубо обтесанный, шершавый с боков алтарь и прижаться к его поверхности лбом. — Вам, госпожа, — пояснила она Лили, — стоит встать с другой стороны и быть наготове. К концу ритуала может понадобиться подпитка родственной магии. К тому же, наследник еще не умеет управлять своей стихией. А теперь нужно просто ждать и желательно в тишине.

Гарри застыл в коленопреклоненной позе с опущенной головой. Под ладонями он ощущал зернистость и шероховатость почему-то теплого камня. Верхняя грань его, в отличие от боковых, была отполирована практически до зеркального блеска. Гарри пытался держать глаза открытыми, но яркие блики факелов, отражающиеся от гладкой поверхности, слепили, да и поза не располагала. Он зажмурился, но даже за прикрытыми веками продолжал наблюдать какой-то нереальный калейдоскоп вспышек, которые двигались в странном, причудливом ритме, завораживая и восхищая своим упорядоченным мельтешением. Оно выбивало почву из-под ног, выкидывало из реальности, и Гарри казалось, словно он тоже кружится в ритуальном танце огня и ослепительно яркого света. Ощущение текущих из глаз слез вернуло его в реальность. Он отчетливо почувствовал, как капельки соленой влаги стекают по переносице, зависают на кончике носа и капают на гладкую поверхность камня. Гарри мог поклясться, что слышит всплеск, с которым слеза ударяется об алтарь и разлетается на крошечные брызги, с шипением впитываясь внутрь. И тут же, словно магия только этого и ждала, огромная нерукотворная глыба — сердце древнего замка, запульсировала как живая под его руками.

— Молодой наследник напоил сердце слезами! — радостно воскликнула где-то рядом Милли. — Теперь нужно дать ему капельку вашей крови, чтобы оно признало в вас хозяина. Не вставайте! — предупредила эльфийка. — Просто оцарапайте слегка ладонь.

Гарри открыл глаза и сделал, как сказали, благо неровности боковой поверхности словно специально были созданы, чтобы сдирать о них кожу. Камень ощутимо дрогнул и вдруг засветился мягким желтоватым светом.

— Можете подниматься, Хозяин, — тихо посоветовала ему Милли.

Гарри встал и с удивлением заметил на гладкой поверхности алтаря мерцающие письмена. С противоположной стороны из точно такой же позы поднялась Лили, с интересом вчитываясь в призрачные строчки.

— Это родовой договор! — восхищенно воскликнула она.

— Да, созданный основателем клана Поттеров много веков назад, — кивнула Милли. — Прочитайте его, и если согласны с условиями, подпишите капелькой крови и своей магией.

Лили подошла к сыну и быстро зачитала вслух текст.

— Так, Гарри Поттер является… ага, хозяином замка и всех владений… Я назначаюсь опекуном и распорядителем имущества до совершеннолетия. Так что хочешь — не хочешь, а еще год придется меня терпеть.

— Мама! — возмутился Гарри, хоть и понимал, что она шутит.

— Тихо, подожди, — прервала она его, заканчивая читать. — В принципе, ничего неожиданного. Права, обязанности. О! А вот это интересно. Хозяин обязан обеспечить род Поттеров наследником, который будет считаться прямым потомком восстановленного рода с обновленной кровью и чистокровным волшебником в первом поколении.

— А я тогда кто? — смутился Гарри.

— Хозяин — единственный магический наследник господина Джеймса, пусть и приемный. Магия признала вас. И вы украсите фамильное древо Поттеров новым отростком, от которого пойдет обновленная кровь. Ваш дар сам по себе — благословение для этого рода, потому что никто из многочисленных предков Поттеров не имел связи с магиками, — пояснила Милли. Затем добавила: — В договоре не может быть ничего лишнего. Все условия стандартные, передающиеся из века в век. Оберегать имущество, заботиться о процветании, приумножать богатства, обеспечить наследником — разве эти требования не обоснованы и справедливы?

— А что собой представляет регулярная магическая подпитка замка? — уточнила Лили.

— Хозяину нужно появляться в Поттер-холле и творить любые чары: хоть бытовые, хоть боевые. И время от времени, хотя бы два раза в год, посещать ритуальный зал, делясь с сердцем замка своей магией, как сегодня, — терпеливо объяснила Милли.

— Это никак не повлияет на самочувствие Гарри? Он все же еще слишком юный, и его потенциал не до конца оформился, — обеспокоенно спросила Лили.

— Хозяин Гарри — сильный маг, и его дар добавляет ему магической мощи, — скромно встрял в беседу Барни.

— Замок никогда не причинит вред наследнику, — пояснила Милли. — К тому же магический обмен обоюдный: хозяин дает дому свою магию, а дом в ответ вливает в него родовую. Госпожа же не чувствовала истощения после своих занятий в замке?

— Нет, — покачала головой Лили и обернулась к сыну: — Ну что, Гарри, в спорных нюансах разобрались, можешь подписывать.

Гарри снова оцарапал подсохшую уже ранку о шероховатую боковую поверхность алтаря и положил ладонь на мерцающий договор.

— И палочкой, — напомнила Милли, затем обратилась Лили: — А теперь госпожа, как опекун и мать.

Лили подошла, мазнула по письменам поцарапанной ладонью и прикоснулась палочкой. Стоило ей отойти, договор замерцал и исчез, мигнув напоследок яркой вспышкой.

— Приветствуем нового Хозяина Поттер-холла и его хозяйку, — почти в один голос проговорили Милли и Барни и низко поклонились Гарри и Лили.

— Благодарим за помощь и верную службу! — с достоинством кивнула в ответ Лили.

— Спасибо! — Гарри последовал примеру матери.

— Теперь хозяин Гарри полноправный владелец Поттер-холла и может распоряжаться всем имуществом рода с разрешения госпожи, — пояснила Милли. Факелы на стенах стали медленно гаснуть. — Пойдемте! После ритуалов всегда рекомендуется сытно поесть, чтобы быстрее восполнить потраченную энергию. Эльфы приготовили праздничный обед в честь хозяина и его родителей.

— Ой, отец же еще на улице! — вспомнил Гарри о Снейпе. — Жаль, его не было рядом во время ритуала.

— С господином Снейпом получилось несколько сложнее, чем с госпожой Лили, — объяснила Милли, когда они покинули ритуальный зал, возвращаясь в холл. — Он никак не связан с родом. Лили — ваша мать была супругой наследника, а принявший вас как сына Джеймс — приемный магический отец. А вот господин Снейп к Поттерам никакого отношения не имеет, хотя и ваш родной отец. Поэтому в замке он будет считаться почетным гостем, если Хозяин не решит иначе.

— Ясно… А ритуалы все такие… ну, странные? Я же вообще ничего не делал. А такой ритуал проходят все наследники магических семейств? — У Гарри накопилось множество вопросов, ведь он никогда даже и не подозревал о таких нюансах в семьях волшебников.

— Нет, если у кровного наследника жив отец, то он сам вводит сына в права и подписывает за него магические контракты, — терпеливо объяснила Милли. — Обычно это происходит в период с шестнадцати до семнадцати лет, то есть еще до совершеннолетия, в то время, когда наиболее активно проявляются имеющиеся в крови дары магиков или же наследственные особенности. Вы же, хозяин Гарри, считаетесь не кровным наследником, а магическим, и поскольку истинных Поттеров по крови не осталось, то был необходим подобный ритуал.

Для Гарри все это было немного странно и непонятно. Ему, выросшему среди магглов, в семье, где магии боялись как огня и никогда, даже в раннем детстве, не показывали Дадли волшебных мультиков, подобные правила казались совершенно необычными и лишними. Даже после стольких лет учебы в Хогвартсе, где происходило немало чудес и жутких нереальных событий, он никак не мог поверить до конца, что все это не сон и не сказка, в которую он попал по недоразумению. Да, в силу своей тяги к приключениям он видел намного больше, чем другие волшебники, выросшие с магглами. Чего только стоил бой с василиском или свидание с Пушком. Однако он не подозревал, что дома чистокровных больше напоминают живых, мыслящих существ. И домовики Поттер-холла его очень удивили. До сих пор, все представители эльфов, с которыми ему довелось встречаться, включая обитающих в Хогвартсе, никак не проявляли при нем мудрость, данную древними знаниями. Но старой Милли удалось полностью переменить его мнение об этом, казалось бы, смешном и странном народе.

— А можно спросить? — глянул на нее Гарри.

— Конечно, ведь вы Хозяин, и мой долг служить вам, — с достоинством подтвердила та.

— Откуда вы, эльфы, знаете о том, как нужно проводить ритуал?

— Эльфы знают многое, — хитро прищурилась Милли. — Какие-то знания передаются с памятью предков, пока маленький эльфенок живет в гнезде, какие-то мы получаем через магическую связь с родом. Мы не можем нормально существовать без этой связи. Если эльф провинился, и хозяин изгнал его, то такой бедняга будет чувствовать себя сиротой в чужом мире, пока не умрет от истощения, или же кто-то сердобольный не примет его в свой дом. Вот только изгнанных эльфов редко кто соглашается взять к себе. Да, из них получаются преданные слуги, и они даже могут получить привязку к магии нового дома, но родовую связь не обретут никогда. Изгнать эльфа это… — она поежилась, а идущий рядом Барни вздрогнул, втянул голову и опасливо посмотрел на Милли. — Это как у людей, когда при рождении ребенка ему перерезают пуповину. Только с малышом рядом всегда остается мать, которая будет постепенно приучать его существовать в новом и враждебном мире, а вот изгнанный эльф напоминает брошенного младенца. И если его не принять в новый дом, то он просто умрет.

— Ничего себе! — Гарри задумчиво почесал в затылке и невольно вспомнил Гермиону с ее Г.А.В.Н.Э. и Добби, с его неадекватным поведением, а также Винки, выгнанную Краучем. И теперь ему стало понятно, почему эльфы так страдали и боялись получить одежду. За исключением Добби, но тот, в отличие от остальных домовиков, всегда был несколько неадекватным.

— Если Хозяин позволит... — заговорил Барни и, получив согласный кивок, продолжил: — Эльфы многое знают о магии рода, которому принадлежат. Я очень рад и горд служить такому сильному хозяину-полумагу. Но не каждый из нас может помочь в проведении ритуалов. Милли — самая старшая из эльфов Поттер-холла и теперь считается старейшиной гнезда, поэтому ей доступны многие знания и тайны.

— Но ты ведь помогал ей, — улыбнулась домовику Лили.

— Потому что Милли направляла меня. Каждый из нас связан не только с хозяином, домом или же родовой магией, но и с гнездом и его главой.

— Ничего себе! — Лили задумчиво посмотрела по очереди на Милли и Барни.

— Это вообще все удивительно! — поддержал ее Гарри.

— Да нет, я не об особенности магии эльфов, — покачала головой она. — Просто я тоже ощущаю связь с тобой и Северусом, и до сих пор иногда путаюсь в эмоциях: где и чьи. А у эльфов вообще можно, наверное, потеряться в ощущениях.

— Мы привыкаем к этому с детства, — улыбнулась Милли. — Прошу.

Они вышли в ярко освещенный холл. Там их уже ждали нарядные взволнованные эльфы и Снейп, сидящий на небольшой кушетке возле окна.

— Северус? А как ты зашел? — удивленно спросила Лили.

— Один из эльфов позвал, сказал, что уже можно, — поднялся он со своего места и подошел к ним.

— Не желаете ли отобедать? — аккуратно тронув Гарри за руку, спросила Милли. — В малой столовой накрыли праздничный стол.

— Да, было бы неплохо, — кивнул он в ответ.

Однако собравшиеся в холле домовики явно чего-то ждали. Гарри показалось, что их стало больше, чем раньше, и некоторые выглядели заспанными и дезориентированными.

— Эльфы хотят поприветствовать нового Хозяина и его семью, — объяснила Милли.

Один из домовиков тут же выступил вперед и, поклонившись, произнес:

— Гарун рад приветствовать нового Хозяина и его родных, и клянется и впредь служить благословленному магией дому Поттеров.

Следом выступил другой эльф, затем еще один и так далее, пока все эльфы не повторили явно ритуальную фразу, в которой менялось лишь имя произносящего. Когда с формальностями было покончено, Милли предложила перейти в столовую. Но Гарри вдруг глянул на отца, который держался чуть в стороне и, словно его кто-то подтолкнул, обратился к еще не разошедшимся эльфам:

— Я бы хотел вам представить своего отца — Северуса Снейпа. Он может в любое время появляться в Поттер-холле, жить здесь, если таково будет его желание, и еще… прошу вас слушаться его как старшего в семье и относиться как к хозяину.

Каким-то шестым чувством Гарри понял, что именно эти слова сейчас самые правильные. Эльфы уважительно кивнули в ответ, и Милли ответила за всех:

— Пока интересы отца наследника не противоречат интересам рода Поттер, мы будем относиться к нему, как к одному из членов семьи и всегда рады приветствовать в Поттер-холле.

Северус вежливо поблагодарил эльфов, и в сопровождении Милли и Барни они отправились, наконец, в столовую.

Гарри без устали вертел головой, с любопытством разглядывая дом, и сравнивал его с теми, в которых он когда-либо бывал. Блэк-хаус не шел ни в какое сравнение с Поттер-холлом из-за своего мрачного содержимого и выглядел запущенным, как и единственный эльф Блэков. Да и Сириус постарался тщательно его подчистить, чтобы ничто не напоминало ему о пристрастии предков к темной магии, хотя так и не справился с поставленной задачей. Огромный Хогвартс был школой, и это накладывало отпечаток на его внешний вид и внутреннее убранство. Дом Уизли, построенный относительно недавно, с первого взгляда вызывал оторопь, и смотрелся нелепо и странно даже для волшебного мира.

Поттер-холл разительно отличался от того, что Гарри доводилось видеть прежде. Обстановка свидетельствовала о достатке семьи Поттеров, но при этом не казалась слишком кричащей или напыщенной. Но больше всего поразили Гарри пропитанные духом старины вещи: мебель, картины, ковры, шторы, гобелены, древнее оружие. Все, что попадалось им на пути, имело явно немалую историческую ценность и возможно обладало магическими свойствами.

Маги, изображенные на портретах, провожали их маленькую процессию до столовой, вежливо приветствуя и беззлобно обсуждая новых хозяев замка. Многие упоминали о своей радости, что род продолжит такой сильный маг с проснувшимся наследием.

Внезапно Гарри вспомнил, как Барни назвал его, когда они поднимались из подвала.

— Барни, — окликнул он эльфа, и когда тот совершенно бесшумно появился рядом, нахмурившись, спросил: — А почему ты назвал меня полумагом? Это то же самое, что и полукровка?

— Что вы, Хозяин! — всплеснул руками эльф, выпучив глаза. — Просто вы наполовину маг, наполовину магик. Для рода лестно иметь такого одаренного магией наследника. И служить Хозяину-полумагу большая честь!

— А-а-а, понятно, — пробормотал Гарри, усаживаясь за стол, накрытый с небывалой роскошью. — Ух ты!

— Да, замечательно, — криво улыбнулся Снейп. — Никогда не думал, что буду есть в доме… впрочем, ладно.

Место во главе стола осталось не занято. Северус сел рядом с Лили с одной стороны, Гарри устроился напротив. Так было намного удобнее разговаривать, да и не привычны они были к светским условностям. Блюда, поданные на обед, были настолько вкусные и изысканные, что Гарри не мог ни о чем говорить, пока не насытил желудок. Он заметил, что в последние дни стал почему-то больше есть.

— Мам, — окликнул он Лили, — а у тебя такое было? Я почему-то постоянно хочу есть.

— Нет, сынок, — покачала головой та, с тревогой взглянув в ответ, — не замечала.

— Я думаю, организм просто восполняет потраченную энергию, — рассматривая наколотый на вилку кусок рыбы, пояснил Снейп. — Вчера ты принял наследие, сегодня провел первый в своей жизни ритуал. Наши организмы так устроены, что сами знают, как лучше восстанавливаться. Причем у нас эта природная способность развита намного сильнее, чем у магглов, но даже те при расходе энергии стремятся съедать больше углеводов.

— А, кроме голода, как себя чувствуешь? — заботливо поинтересовалась Лили.

— Нормально, — кивнул Гарри, подхватив стакан с виноградным соком. — Я тут подумал… вы же можете теперь все время жить здесь, в замке. Тут и каминов полно, может, я смогу… ну, время от времени перемещаться к вам. Сириус же находил способ связаться со мной через камин даже в Хогвартсе.

— Это неплохая идея, — кивнула Лили и испытующе посмотрела на Снейпа.

— Думаю, до конца лета нам все же лучше пожить у меня на квартире, — задумчиво проговорил тот, — а потом, когда мы с Гарри будем в Хогвартсе, тебе, Лили, безопаснее будет перебраться в замок. Да и мне попасть сюда намного легче, и меньше вероятность, что при перемещении отследят — все-таки защита здесь мощная. Я вообще не понимаю, почему вы тогда с Джеймсом решили жить в Годриковой Лощине. Родовые замки в этом плане намного надежнее.

— После гибели родителей и атаки Пожирателей нам было тяжело здесь находиться, — покачала головой Лили. — Да и замок нуждался в ремонте. Но… Ладно, давайте так и решим: первого сентября, когда вы уедете в школу, я переберусь жить сюда. Правда, одной мне здесь, наверное, будет неуютно, — передернула она плечами.

— Ну, по крайней мере, тебя будет окружать маленькая армия домашних эльфов, — погладил ее по руке Снейп. — Мне кажется, в лице Милли ты нашла прекрасного собеседника и мудрого учителя. А когда у меня будет возможность, будем проводить время на квартире.

Гарри видел, что отец не хочет жить в замке, но решил позже спросить об этом у матери. А сейчас, поедая десерт, который поставили на стол расторопные эльфы, они с Лили наперебой принялись рассказывать Снейпу о своих впечатлениях от ритуала.

После обеда Милли провела их по замку, знакомя с расположением комнат. Гарри с Лили немного потренировались в специально оборудованном зале, напоминавшем Выручай-комнату в те дни, когда она превращалась в класс для занятий по ЗоТИ. Правда, оснащен этот зал был намного лучше, а Гарри даже не представлял, для чего необходимы некоторые элементы инвентаря.

Затем Милли показала малое родовое хранилище Поттеров, заполненное какими-то книгами и всевозможными шкатулками. Она объяснила удивленному Гарри, что деньги и прочие ценности маги, как правило, хранят в банках, а вот различные магические артефакты и старинные родовые фолианты, не имеющие цены из-за древности или огромной силы, заключенной в них, чаще всего — под защитой родовых замков. В хранилище Гринготса может попасть и гоблин, и достаточно сильный маг, а в защищенную магией замка сокровищницу, кроме Хозяина проникнуть не сможет никто: ни эльфы без специального на то распоряжения, ни члены семьи. Последние даже не увидят тайного входа в отсутствие главы рода.

Внутри они пробыли недолго, правда, Северуса Лили оттуда увела с трудом. Гарри видел, каким азартом загорелись глаза отца, когда тот заметил среди книг какой-то ветхий на вид фолиант, содержащий перечень редких ингредиентов, описывающий их магические свойства.

Хмыкнув, Гарри спросил у Милли не опасно ли выносить книги из хранилища.

— Смотря какие, — улыбнулась эльфийка. — Но ту, что заинтересовала вашего отца — можно. Я могу поместить ее в сейф в библиотеке, и если вы дадите мистеру Снейпу доступ, он в любое время сможет брать ее для изучения.

Гарри согласно кивнул, решив порадовать расстроенного отца, уже вышедшего в коридор. Милли осторожно провела ладошками по фолианту, и он медленно растворился в воздухе, затем подхватила лежащий у входа журнал в потертой кожаной обложке и передала его Гарри.

— Тут содержится перечень принадлежащих роду артефактов и их описание. А нужная вам книга уже в библиотеке.

Гарри вышел в коридор, прижимая к себе каталог, и обернулся, чтобы еще успеть заметить, как исчезает контур двери, и стена вновь становится цельной.

— Нам пора возвращаться на Гриммо, — сказал Снейп, с сожалением рассматривая место, где только что скрылась дверь. — Мы и так потратили слишком много времени и можем вызвать подозрения своим отсутствием.

— Но мы даже с Гарри не поговорили толком, — расстроено вздохнула Лили.

— Придется отложить разговоры на потом, — покачал головой Снейп, но посмотрев по очереди на поникших Гарри и Лили, со вздохом кивнул: — Ладно, пойдемте, посидим немного в гостиной на первом этаже, но не больше получаса.

Гарри благодарно улыбнулся отцу и, подхватив Лили под руку, поспешил вниз. К сожалению, несмотря на ежевечерние разговоры, полчаса оказалось ничтожно мало для того, чтобы насладиться живым общением. Гарри сидел рядом с Лили на небольшом диванчике и держал ее за руку, а она время от времени то гладила, то лохматила ему и без того взъерошенные волосы.

Разговор с особенностей нового состояния Гарри плавно перетек на занятия с Дамблдором.

— Нужно еще разобраться с твоим подарочком, — вспомнил Северус. — Только, к сожалению, у меня нет знакомых артефакторов, к которым можно было бы подойти с нашей проблемой. Я могу попробовать провести анализ самостоятельно, но… Зельями тоже можно выявить направленность воздействия, но для этого нужно применять именно те, которые имеют аналогичный свойства.

— Северус, а можно немного попроще? — хмыкнула Лили.

— Если попроще, — недовольно поморщился Снейп, — то я должен перепробовать на этом кулоне столько зелий, сколько смогу заподозрить наложенных чар. И не факт, что угадаю. Кто знает, чего там Дамблдор накрутил. Кстати, неплохо было бы просматривать ваши вечерние посиделки с нашим многоуважаемым директором в Омуте памяти. Может, у Блэка есть? Хотя, как ты ему объяснишь, зачем тебе этот артефакт? — глянул он задумчиво в окно.

— А может у нас теперь тоже есть? — хмыкнул Гарри, доставая из сумки, с которой ходил за покупками на Косую аллею, каталог родовых артефактов.

Вместе с Лили они быстро разобрались в системе записей и вскоре уже нашли искомое: Омут памяти у Поттеров был.

Лили тут же позвала Милли, и та сообщила, что Омут памяти хранится в сейфе в библиотеке, чтобы всегда быть под рукой у Хозяина. Эльфийка проводила их к скрытому под картиной какой-то экзотической местности сейфу и объяснила, что все замки в доме реагируют на кровь или волшебство хозяев. Гарри и Северус тут же капнули по капельке крови на замок, чтобы подтвердить родство и свободно пользоваться сейфом. Дверца открылась, являя взору несколько свитков и артефактов, среди которых нашелся и небольшой Омут памяти. Отдельно лежал древний фолиант из хранилища, и когда Снейп заметил его, то, не сдержав эмоций, крепко сжал Гарри в объятиях и тихо прошептал:

— Спасибо!

Гарри уже начал привыкать к таким вот внезапным порывам отца, но все равно еще чувствовал смущение от столь непосредственного проявления чувств Снейпа.

Взяв себя в руки, Северус с сожалением закрыл сейф и, вернувшись к своему привычному строгому образу, сказал:

— Нам пора! Мы и так сильно задержались.

В этот раз никто не стал ему возражать, и Лили, взяв сына под руку, двинулась на выход. На крыльце Гарри полной грудью вдохнул свежий вечерний воздух и, прищурившись, глянул на клонящееся к горизонту солнце. Он опять ощутил странную тягу… Хотелось идти по зеленым полям, вдоль дорог и негустых лесочков, мимо рек и небольших деревушек, туда…

— Мама, не знаешь, почему меня постоянно куда-то тянет? — обернувшись к Лили, спросил он.

— В каком смысле тянет? — тут же заинтересованно подошла она ближе.

— Ну… хочется идти куда-то…

— Куда?

— Туда, — указал Гарри рукой направление. — Причем вчера я ощутил это сразу после пробуждения, когда смотрел в окно. И сегодня утром. И сейчас, стоило взглянуть на окружающие просторы.

— По-моему Гарри недополучил в этом году приключений, — хмыкнул Снейп. — Или же взаперти засиделся.

— Подожди, — одернула его Лили. — А тянет всегда в разные стороны или куда-то в одном направлении?

Гарри попытался сконцентрироваться и определить свое местонахождение в пространстве. Немного покрутившись, он опять махнул рукой туда, куда хотелось пойти.

— В одном.

— Значит, там находится что-то, а скорее кто-то, привлекательный для тебя, — по-доброму улыбнулась Лили.

— Или Темный Лорд, — опять хмыкнул Снейп.

— Нет, Северус, ну ты как скажешь! — Лили осуждающе глянула на него, а Гарри смутился.

— Нет, это точно не Волдеморт. Его я по-другому ощущаю, редко, правда, видимо щит спасает. Но здесь совсем другие эмоции. Эм… нетерпение, и радость, наверное.

— Знаешь, а я ведь тоже хотела… — Лили задумчиво смотрела в ту сторону, куда указал рукой Гарри. — После того, как провела ритуал тогда, шестнадцать лет назад, я тоже постоянно хотела куда-то бежать… и теперь понимаю, что это была связующая нас с Северусом нить. Даже находясь далеко, я знаю, в какой стороне он находится. А если вспомнить легенду о Фениксах, то, скорее всего, ты чувствуешь свою пару.

— Да? Ух ты! — Гарри глянул в сторону горизонта. В его воображении тут же предстал нечеткий девичий силуэт. Он не различал особых подробностей, но почему-то был уверен, что она черноволоса. Тут же вспомнилась Чжоу, но Гарри не верил, что она может стать его парой. Обида на нее все еще клокотала внутри. Он до сих пор не мог простить Чжоу пусть и не явного, но предательства.

— Не рановато ли? — усмехнулся Снейп, тоже посмотрев вдаль.

— Пару обрести никогда не рано, — игриво стукнула его по плечу Лили. — Это еще не значит, что в шестнадцать лет нужно жениться и заводить детей. Для Фениксов в этом понятии заключается не только любовь. Это идеальная совместимость и в физиологическом, и в психологическом, и в эмоциональном плане. О боги! Мне иногда хочется, чтобы эти знания не всплывали так внезапно, хотя зачастую они довольно полезны.

— Ладно, мы опять заболтались, — напомнил Снейп. — Не пора ли нам уже на выход и аппарировать?

— Хозяин может аппарировать прямо из замка. Вам же, как членам семьи, будет удобнее, переместиться со специальной площадки у крыльца, — подал голос провожающий их Барни. — И хозяин должен знать, что где бы он не находился, он всегда может позвать, и Барни откликнется на его зов.

— Вы аппарируйте первыми. — Лили спустилась с крыльца. — А я за вами.

Гарри еще раз поблагодарил домовиков, сердечно обнялся с матерью, сожалея, что день прошел в суете и им так и не удалось нормально пообщаться, и взял за руку отца, приготовившись к парной аппарации, впечатления от которой у него сложились не самые лучшие. Северус кивнул Лили и глянул на Гарри:

— Ну что, готов? Тогда вперед! — И они мгновенно перенеслись в парк у площади Гриммо.

Вынырнув из воронки аппарации, Северус велел Гарри накинуть мантию-невидимку и быстро пошел к дому Блэков. За порогом их как будто специально поджидали все обитатели особняка. Стоило Гарри снять мантию и со всех сторон посыпались гневные вопли, упреки и стенания.

— Мерлин! Гарри, живой! — прижимая ладони к объемной груди, причитала Молли.

— Я знал, что ты идиот, Нюниус, но никогда не предполагал, что настолько! — злобным взглядом сверлил Блэк.

— Ох, Гарри, мы так переживали! — заламывала руки младшая Уизли.

— Ну ты даешь, дружище! — лез с упреками рыжий.

— Тихо! — с лестницы раздался голос Дамблдора, и все замолчали словно по мановению палочки. Лишь издалека доносился недовольный бубнеж Кричера. — Северус, поднимись в гостиную.

По поджатым губам и колючему взгляду было понятно, что Альбус пребывает в отвратительнейшем настроении.

— Идите к себе, Поттер! — сквозь зубы процедил Северус, кинув на Гарри обеспокоенный взгляд. Благо, тот не стал возражать и тут же поспешил исполнить распоряжение.

— А поужинать? — растерянно глянула на Поттера Молли.

— Извините, миссис Уизли, — обернулся Гарри с вымученной улыбкой, — я так устал, что хочу только спать.

Младшие отпрыски Уизли тут же обступили шагнувшего на лестницу Гарри и, видимо, сопровождали до самой комнаты, закидывая вопросами и упреками.

Северус, не обращая внимания на озабоченное квохтанье Молли и злобное шипение Блэка, быстро поднялся за Дамблдором, уже успевшим скрыться в дверях гостиной.

— Северус, как это понимать? — сразу же, не размениваясь на привычные любезности, начал Альбус, стоило Снейпу переступить порог и прикрыть за собой дверь. — Тебе доверили сопровождать Гарри, надеясь на твое чувство меры и осознание огромной ответственности. И что? Я бы еще понял, если бы он пропал на целый день, гуляя с Сириусом, тому не знакома дисциплина и сдержанность. Но ты! Как ты мог позволить ему задержаться так долго? И где? Я попросил пару человек, чтобы вас подстраховали в Косом переулке на случай опасности, но они так и не смогли отследить ваши перемещения. Нет, тебя видели неоднократно, но Гарри…

— Так разве не ради этого ты доверил мне сопровождение своего ненаглядного Поттера? — пошел в наступление Северус, злясь скорее на себя, что не подумал о наблюдателях со стороны Дамблдора. Он, конечно, предполагал наличие слежки, правда, со стороны Пожирателей, и теперь мог только порадоваться своей предусмотрительности. Естественно, никто не сможет сказать, где и сколько времени провел Гарри, если только не допросит всех продавцов в Косом переулке. Но сделать это, не привлекая внимания, будет невозможно, поэтому Северус решил, что лучшая защита это нападение. — Разве моя цель состояла не в том, чтобы никто даже не догадался о его присутствии в Косом переулке? Или мне нужно было целый день маячить на виду у всех и сидеть на крылечке ателье мадам Малкин или у аптеки, привлекая к моему нестандартному поведению наблюдателей обеих сторон? Тогда твои люди без проблем бы определили где, когда и сколько времени провел Поттер. Но и Темный Лорд не преминет задать мне вопрос: что я там делал? Ты этого хотел? Или все-таки, ненавязчиво помелькав в Косом переулке, я прекрасно справился со своей задачей и вернул твоего ненаглядного Поттера в целости и сохранности? Заметь, ради этого я потратил целый день своего личного времени, которое мог бы провести с большей пользой. Да еще и не позволил никому обнаружить мальчишку, возомнившего себя великим Казановой. Кстати, раз ко мне столько претензий, то забирать заказанные твоим драгоценным Поттером тряпки будешь сам! Больше я ради его прихотей пальцем о палец не ударю, раз так плохо справился с заданием!

Альбус, видимо не ожидавший подобной отповеди, быстро растерял свой гнев и недоверие и удивленно посмотрел на Снейпа.

— А что, Гарри не забрал покупки с собой?

— Нет, конечно, — язвительно усмехнулся Северус. — Учитывая, сколько он потратил времени на заказ и примерки, могу тебе посоветовать взять сундук побольше, чтобы вместил все приданное дорвавшегося до покупок мальчишки. И если это все претензии с твоей стороны, то я, пожалуй, пойду. Знаешь, оберегать одержимого шоппингом героя оказалось гораздо утомительнее, чем провести целый день сдвоенных пар у слизеринцев и гриффиндорцев.

— Да-да, конечно, — закивал Дамблдор, — но, может, ты сам заберешь покупки…

— Я не нанимался носильщиком к героям магического мира! — отчеканил каждое слово Северус и, резко развернувшись, поспешил на выход, буркнув тихо, но так чтобы услышал Альбус: — Еще потом и выволочку из-за его прихотей получать.

В коридоре к нему сунулся агрессивно настроенный Блэк, но Северус быстро выхватил палочку и направил ему в пах.

— Скажешь хоть слово, и на всю жизнь останешься кастрированным псом!

Блэк скрипнул зубами, но рот открывать не стал, лишь проводил Северуса злобным взглядом.

Выйдя на улицу, он с облегчением вздохнул, надеясь, что Гарри тоже сможет убедительно соврать Дамблдору. А что тот не воздержится от нотаций, Северус был уверен.

Быстро зайдя за угол одного из домов, он аппарировал к себе — из-за разборок с Альбусом пришлось задержаться, и Лили там, скорее всего, уже не находила себе места.

Поднявшись в квартиру, Северус крикнул с порога:

— Лили, я дома.

Она показалась из дверей комнаты, служившей им гостиной. Как-то странно, напряженно улыбнулась и, нервно дернув плечами, со смешком произнесла:

— А у нас тут… гости.

Северус резко выхватил палочку, но тут же расслабился, услышав знакомый голос:

— Ну, здравствуй, мой скрытный друг.

* * *

После того, как Гарри с Северусом аппарировали, Лили поблагодарила домовиков, предупредила Милли о своем скором визите и, накинув на себя дезиллюминационные чары, тоже перенеслась в Лондон. Она неспешно шла по направлению к дому, мысленно напевая одну из старых, внезапно всплывших в памяти песенок и в такт ей качала головой. Настроение было отличное! Несмотря на творящееся вокруг безобразие, угрозы со стороны Волдеморта и Дамблдора, сегодня ей хотелось петь и танцевать. Впервые ей удалось провести с сыном целый день! Время прошло и весело, и с пользой. Поход по магазинам, обряд в Поттер-холле, вкуснейший обед, экскурсия по дому и разговоры, разговоры, разговоры. Все это поспособствовало тому, что теперь она была в самом благодушном настроении. Медленно поднимаясь по ступеням, Лили строила планы на остаток вечера, решив вытянуть Снейпа на необычное свидание. Она мечтала о том, чтобы прогуляться по густо заросшим аллеям старого парка с Северусом в анимагической форме. А потом, когда они вдоволь надышатся ароматами летней ночи, можно будет, накинув чары отвлечения внимания, заниматься любовью под звездами, прямо на крыше дома, в котором живут.

Переступив порог квартиры, Лили скинула с себя дезиллюминационные чары, и быстро зашла в гостиную, где застыла неподвижным изваянием у самой двери, едва успев выхватить палочку.

— Ого! — похоже, гость тоже не ожидал здесь встретить никого, кроме Северуса. — Вот так сюрприз!

Лили не без удивления узнала в вольготно раскинувшемся в кресле посетителе Люциуса Малфоя. Да, он стал старше, но таких ухоженных длинных платиновых волос, наверное, не было больше ни у кого в магической Англии.

— Отомри, красавица! — преувеличенно расслабленно улыбнулся он, но Лили отметила напряженно зажатую в его кулаке волшебную палочку.

— Добрый вечер! — вежливо поздоровалась она, судорожно просчитывая в уме, что делать дальше.

— И вам, — едва заметно кивнул Малфой в ответ, по-прежнему не спуская с нее глаз. — Хм… так вот, значит, для кого Северусу понадобилась волшебная палочка, имеющая сродство к огненной стихии. — От Лили не укрылся внимательный взгляд, которым окинул ее Люциус. Внезапно в его глазах мелькнуло узнавание, осознание и неимоверное удивление, которое почти мгновенно скрылось за маской обыденной вежливости. — Лили Эванс, если не ошибаюсь? Вернее, Поттер?

Лили не знала, что на это сказать. Отпираться казалось смешным, да и за кого себя выдавать она не представляла. Как выяснилось, несмотря на все предосторожности, они с Северусом пока были не готовы к таким вот встречам из прошлого.

— Ну конечно же Лили Поттер! — уже уверенно произнес Люциус. — Поразительно! Темный Лорд возродился. Погибшая с ним в один день мать народного героя тоже каким-то образом оказалась жива и, более того, выглядит по-прежнему юной девушкой… Хм… Возможно, стоит ожидать и появления Джеймса Поттера? Хотя, вряд ли бы Северус принял его в своем доме, слишком сильна была между ними неприязнь.

— Вы закончили? — холодно поинтересовалась Лили.

— Что вы, милая, я только начал, — неискренне улыбнулись ей в ответ.

— Да что вы? — Она терпеть не могла наглости и хамства, и это помогло ей преодолеть изначальный испуг, и пойти в наступление: — Не думала, мистер Малфой, что вы так дурно воспитаны и не умеете вести себя в гостях. Или вы научились у своего «господина» хамить хозяевам? Или в своем поместье от страха перед Темным Лордом боитесь лишний раз вздохнуть, и в отместку ведете себя нагло и развязно, едва переступив порог чужого дома? Как вы попали сюда?

— Ого! Простите меня, прекрасная воительница, — уже более дружелюбно хмыкнул Люциус, поднимаясь и отвешивая теперь уже вежливый поклон, — я и правда повел себя крайне неуважительно, но это объясняется скорее растерянностью. Ведь, насколько я знаю, об этой берлоге нашего отшельника Северуса неизвестно больше никому. И тем удивительнее мне было обнаружить тут такую очаровательную хозяйку. Что же до вашего последнего вопроса: Северус уже давно дал мне доступ в эту квартиру и, слава Мерлину, не стал его отменять. А где он сам, не подскажете?

— Он должен вот-вот подойти, — Лили присела на диван, благоразумно занимая позицию между дверью и гостем, который вновь опустился в кресло. — Извините, мистер Малфой, но до прихода Северуса я не рискну предложить вам выпить.

— Ничего страшного, — усмехнулся тот, — я понимаю. Я тоже не ожидал встретить вас здесь, ничуть не меньше, чем вы меня. Хм… Так значит вы остались живы в тот Хэллоуин? Или воскресли, как и Темный Лорд?

— Давайте дождемся Северуса, — покачала головой Лили, не зная, как себя вести с Малфоем. — Не хотелось бы впоследствии применять к вам Обливейт.

— Что же, это справедливая предосторожность, — кивнул Малфой, не спуская с нее лучащегося едва прикрытым любопытством взгляда.

Лили было не по себе от его присутствия. Она не доверяла Малфою, хотя и знала со слов Северуса, что тот его единственный друг. Но Люциус жил в непосредственной близости от Волдеморта и мало ли на что он был способен ради безопасности своей семьи.

От тщательно скрываемого волнения в кончиках пальцев начала скапливаться стихийная магия, и Лили удивлялась себе — как она еще ничего не подожгла. Занятия в Поттер-холле помогли ей улучшить самоконтроль и понять принципы использования огненной стихии. Видимо, благодаря этому ни диван, ни ковер под ногами еще не загорелись.

Ожидание затягивалось. Лили время от времени ловила себя на том, что нервно подергивает ногой, но, как бы ни пыталась сдерживаться, тревога давала о себе знать. Малфой что-то говорил о природе, погоде и даже, кажется, о магической моде, но она лишь иногда кивала и бездумно поддакивала, переживая из-за долгого отсутствия Северуса. Лили надеялась, что они с Гарри добрались до площади Гриммо без происшествий, и это Дамблдор стал причиной задержки, а не встреча с Пожирателями. Эмоциональная связь выдавала лишь раздражение Северуса и Гарри, и это немного успокаивало.

Наконец, когда сил сидеть на месте и вести светскую болтовню совсем не осталось, да и у Малфоя, судя по всему, оказались исчерпаны все темы для бесед ни о чем, дверь в коридоре еле слышно скрипнула.

Лили подхватилась с места, как будто ее ужалила мантикора. Из прихожей донесся родной голос:

— Лили, я дома.

Она остановилась на пороге комнаты, следя за Малфоем краем глаза, и нервно передернула плечами, чувствуя на себе его насмешливый взгляд.

— А у нас тут… гости, — вымученно улыбнулась Лили.

Северус в мгновение ока выхватил палочку, сделав пару стремительных шагов вперед.

— Ну, здравствуй, мой скрытный друг, — раздалось насмешливое из комнаты.

— Люциус? — Северус чуть отстранил Лили и, обняв ее, быстро прошел в комнату. От него шли волны уверенности и любопытства, хотя временами проскальзывала терпкая нотка легкого недовольства. — Что ты тут делаешь?

— Решил навестить старого друга, коль в мэноре мы больше не можем поговорить по душам, — пожал плечами тот, и Лили отметила, что Малфой, оказывается, тоже был весьма напряжен и лишь сейчас расслабился. — И случайно выяснил одну из твоих так тщательно оберегаемых тайн.

— У тебя, Малфой, их не меньше! Знаешь, есть выражение: свидетели умирают молодыми, — прищурился Северус и, бережно усадив Лили на диван, подошел к Малфою. — Поэтому во избежание непонятных ситуаций спрошу сразу: Непреложный обет или Обливейт по окончании визита?

— Ох, сразу видно, что вы пара! Мне твоя эм… рыжеволосая красавица тоже грозилась Обливейтом, — покачал головой тот, поднимаясь. — Но, к сожалению, я пришел не просто так и рассчитываю помнить итог нашей беседы. Поэтому выбираю Непреложный обет.

Северус довольно улыбнулся, видимо, предвидел подобный ответ, и тут же протянул Малфою руку. Лили ничего не оставалось делать, кроме как засвидетельствовать обеты. Она бы, конечно, предпочла Обливейт, так как знала о малфоевской изворотливости, но доверилась мнению Северуса — ведь это был его давний и единственный друг.

Наконец клятвы были произнесены, и они вновь расселись на свои места: Лили со Снейпом на диване, а Люциус вновь вернулся в кресло. Северус, слегка улыбнувшись, взял ее за руку и повернулся к Малфою.

— Теперь позволь представить тебе мою избранницу — дарованную мне судьбой и магией пару — Лили Поттер.

— Ого! — Малфой широко распахнул глаза. — Ничего себе! Но обычно магия вмешивается только в выбор спутников для тех, в ком течет кровь магиков… Мерлин всемогущий! Кто из вас?! Нет, подождите! Я сам! Раз миссис Поттер не умерла во время тех событий шестнадцать лет назад, значит в ней… Но как такое возможно? Она же гряз… эм… магглорожденная?

— Тихо-тихо! — Северус взмахнул палочкой, призвав к себе пузатую бутылку коньяка и три бокала. Сгрузив все это на кофейный столик, он глянул на Лили и добавил бутылку белого французского вина, которая уже несколько лет непочатая пылилась у него в баре. — Держи-ка успокоительное! В твоем возрасте так волноваться вредно, — хмыкнул он, подавая Малфою бокал с коньяком.

Тот его едва пригубил и вновь уставился на Лили с нескрываемым любопытством и восхищением.

— Миссис Поттер, так вы откроете мне тайну, кто же вы на самом деле?

— Зовите меня Лили, пожалуйста, — загадочно усмехнулась она, приняв от Северуса бокал с вином и, в свою очередь, пробуя его. Ее веселил этот почти детский неконтролируемый интерес вкупе с удивлением и неприкрытым желанием разгадать таинственную загадку.

— Спасибо, Лили, это большая честь! Тогда и вы зовите меня Люциусом. Все же мы с Северусом старые друзья. Надеюсь, когда жизнь наладится, мы вновь сможем безбоязненно встречаться и дружить семьями. Уверен, Нарциссе бы пришлось по душе общение с вами. Но вы мне не ответили…

— Сомневаюсь, что вы знаете о существовании магиков, к которым я имею отношение. Северус вот, как выяснилось, не знал, — покачала головой Лили.

— Ладно, Люциус, — хмыкнул Снейп, — хватит разливаться соловьем. Несмотря на Непреложный обет, мы с Лили не скажем, к какому народу она принадлежит. Слишком это опасные сведения, учитывая твоих соседей по мэнору. К тому же, зная тебя, могу предположить, что ты пришел по какому-то делу?

— Эх, меня же сгрызет любопытство. А для построения собственных теорий мне не хватает фактов, — криво улыбнулся Малфой, но тут же резко отбросил всю свою напускную веселость и серьезно посмотрел на Северуса. — Да, друг, ты прав. Я пришел к тебе за помощью. И готов даже умолять о ней, если нужно…

— Малфой, не перегибай! — нахмурившись, осадил его Снейп. — Давай четко и по делу! Кажется, за всю жизнь я еще ни разу не отказывал тебе.

— Прости! Я немного растерян. Ведь речь идет о безопасности моей семьи и, в частности, о жизни Драко. — Люциус одним глотком осушил свой бокал и передал его Северусу, чтобы тот наполнил еще. — Простите, Лили, я бы хотел побеседовать с Северусом наедине.

— Она останется! — твердо возразил Снейп, удержав Лили за руку. — Можешь доверять ей, как мне. К тому же, Лили ни с кем не общается, чтобы выдать твои тайны. И чтобы ты окончательно успокоился, скажу, что легилименция на нее не действует.

— Хорошо… — Люциус устало откинулся на спинку кресла и на мгновение прикрыл глаза. — Сегодня Драко принял Темную метку… — было видно, что слова даются ему с трудом. Только что излучающий уверенность Малфой вмиг растерял свой внешний лоск, представ перед ними усталым и испуганным человеком, семье которого грозит нешуточная опасность.

— Я знаю, — кивнул Северус, и передал ему бокал, на этот раз заполнив его почти наполовину. — И о его задании знаю, так что можешь этот момент не пересказывать.

— Знаешь?! — Малфой удивленно воззрился на Снейпа и тяжело сглотнул. — О том, что Драко поручено следить в Хогвартсе за Дамблдором и Поттером и изыскать способ устранения…

— Кого? — вскинулась Лили, едва не расплескав вино. Аккуратно поставив бокал на столик, она сложила трясущиеся руки в замок.

— Дамблдора, — выдавил из себя Малфой.

— А Гарри?

— За Поттером только наблюдение. Простите, если невольно напугал.

— Про Поттера я не знал, а про Дамблдора мне известно. — Северус успокаивающе погладил Лили по сжатым ладоням. — Более того, в этом задании я буду твоему сыну, Люциус, куратором и преемником, в случае его провала. Я же намекнул Нарциссе вчера, что для Драко будет сложный год.

— Она была так расстроена, что не поняла, — покачал головой Люциус. — И? Что теперь делать? Ну ладно наблюдение. Но ты же понимаешь, что Драко не убийца? Он еще мальчишка совсем. Готов признать, немного избалованный, но мальчишка. Что может шестнадцатилетний юнец, который еще даже школу не закончил, против такого мастера как Дамблдор? Но если он не справится… его и всех нас…

— Я знаю и это, — кивнул Снейп. — И понимаю твои чувства. Теперь понимаю очень хорошо, — он крепко прижал к себе Лили, и она почувствовала идущий от него страх за них с Гарри. — Но стенать и заламывать руки можно лишь после провала. Мы же еще даже не успели обдумать ситуацию и хоть что-то предпринять.

— Северус, ты же зельевар! — пристально глянул на него Малфой. — Отравить его редким ядом, да и все.

— Люциус, — невесело хмыкнул Снейп, покачав головой. — Ты всегда был самым хитрым и изворотливым из Внутреннего круга. Так почему сейчас, когда твоей семье угрожает реальная опасность, ты напрочь растерял мозги? Как ты себе представляешь отравить мага уровня Дамблдора? Ты бы еще предложил Темному Лорду яда накапать!

— Извини, — тяжело вздохнул тот. — Сложно придумывать что-то, когда не до конца владеешь ситуацией, да еще и находясь под топором палача.

— Давай не будем впадать в патетику, — недовольно поморщился Северус. — Дамблдор — сильный противник: ни в открытом противостоянии, ни ядами его так просто не одолеешь. Значит, нужно действовать тонко и издалека, используя его слабые стороны.

— Тебе его слабые стороны должны быть известны лучше, чем кому либо. Ты столько лет находился рядом с Дамблдором и должен был уже изучить его вдоль и поперек. Поэтому я и пришел к тебе за советом и помощью. А вот в осуществлении планов я готов принять самое активное участие, только их сначала составить нужно. И… Северус, можешь ответить мне честно и лучше под Веритасерумом: зачем лично тебе это нужно?

Снейп задумчиво посмотрел на Малфоя, затем перевел взгляд на Лили, словно спрашивая, стоит ли быть откровенным до конца.

— Потому что Дамблдор далеко не такой белый и пушистый, каким хочет казаться, — разрешила его сомнения Лили, заговорив первой. — Все эти годы я практически была его пленницей. Вот вам, Люциус, и ответ на один из ваших вопросов. Я не умерла, и даже не была при смерти. Просто истощила свой магический резерв, защищая Гарри от вашего «повелителя», и попала еле живой прямо в руки к Дамблдору.

— О! А зачем ему это нужно было? — удивленно глянул на нее Люциус.

— Наверное, он рассчитывал извлечь из этой ситуации какую-то выгоду, — не дав Лили рассказать правду, опередил ее Северус. Но она тоже не собиралась говорить Малфою о Фениксах. Все-таки ее недоверие к нему не прошло даже после Непреложного обета.

— К тому же, Дамблдор всерьез нацелен втянуть моего сына в противостояние с Темным Лордом. И я сделаю все возможное, чтобы этого не допустить! — со злостью ответила Лили.

— Вот поэтому, мой скользкий друг, — кивнул Северус, — нам тоже выгодно, если Дамблдор наконец-то прекратит свой земной путь. Из-за него Лили не может даже на улицу выйти без оборотного зелья или дезиллюминационных чар. Поэтому давайте думать, как справиться с нашим серым кардиналом, так охочим до власти.

— А вот власть ему теперь точно не светит, — задумчиво пробормотал Люциус. — Если министром изберут Скримджера, а все к этому и идет, то Дамблдор, да и наши «соратники» тоже, добиться власти смогут только силовыми методами.

— Вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее, — прищурился Снейп, внимательно рассматривая Малфоя, который немного растерялся от этой просьбы, но быстро взял себя в руки.

— К сожалению, могу сказать только одно, — усмехнулся он невесело, — что существует некий, кхм… ну, давай назовем его — меценат, который очень заинтересован в том, чтобы власть в стране попала в надежные руки человека, способного удержать ее в наше неспокойное время и не допустить диктатуры самозванцев.

— Ничего себе! И этот меценат, не жалея средств, спонсировал кандидатуру самого подходящего, по его мнению, мага?

— Опасная тема, — Люциус погладил запястье, давая понять, что не может распространяться из-за Непреложного обета.

— Хорошо, не будем об этом, — усмехнулся Северус. — Только один вопрос: а меценат не боится, что этот принципиальный кандидат отправит его в Азкабан одним из первых, получив министерский портфель?

— Нет, — хитро усмехнулся Люциус, и добавил после небольшой паузы: — Когда-нибудь, если обстановка стабилизируется, вы узнаете интересную историю о предвыборной гонке и ее подковерных интригах. Но не сейчас.

— Думаю, если обстановка стабилизируется, мы тоже сможем удивить тебя. — Северус мельком глянул на Лили и, заметив ее заговорщицкую улыбку, легко усмехнулся. — Ну а теперь вернемся к Дамблдору…

— А что если подкинуть ему какой-нибудь артефакт? — задумчиво спросил Люциус. — С древним кровным проклятием, допустим. Даже у меня есть парочка таких, не говоря уж о Горбине и его поставщике-артефакторе.

— У тебя есть знакомый артефактор? — тут же подобрался Северус.

— Ну, он не то чтобы приятель, но кое-какие вещички делал мне на заказ. Так что человек надежный, болтать не будет.

— Люциус, а вы можете попросить его об услуге? — поинтересовалась Лили, переглянувшись с Северусом.

— Могу, — кивнул тот, — только у него расценки грабительские. Но зато он мастер своего дела.

— Попроси его определить, каким действием обладает эта безделушка, — говоря это, Северус призвал к себе кулон Дамблдора, лежавший в комоде, и передал его Малфою.

Люциус кивнул и спрятал украшение в специальный мешочек из кожи дракона, который висел у него на боку под мантией рядом с магическим кошельком.

— Как скоро тебе это нужно? И что делать с полученной информацией?

— Насколько я знаю, это охранный амулет, но подозреваю, что не только, — пояснил Северус. — Поэтому, если твой человек обнаружит на кулоне нечто лишнее, то пусть попытается снять. Если же не сможет, то мы и предупреждению будем благодарны.

— И мы заплатим ту цену, которую он назовет, — добавила Лили, понимая, что у Северуса вряд ли достаточно средств, чтобы оплачивать возникающие непредвиденные расходы. Но теперь им с Гарри было доступно все состояние Поттеров. Она не собиралась бездумно его тратить, но брать деньги для обеспечения безопасности членов семьи было не зазорно.

— Хорошо, я постараюсь связаться с ним в самое ближайшее время. А что мы решим с артефактом для Дамблдора?

— Это бесполезно! — фыркнул Северус. — Он слишком осторожен. К тому же, благодаря своим чудесным очкам, он даже близко не подойдет к артефакту, фонящему темной магией. Другой вопрос, если бы подкинуть ему что-то, о чем он всю жизнь мечтал. В таких случаях Альбус становится буквально одержимым и менее бдительным. Только я понятия не имею, что могло бы привлечь его до такой степени, чтобы он пренебрег врожденной осторожностью. Сам понимаешь, я ему не наперсник, и он со мной сокровенным не делится.

— Ну должен же быть какой-то способ, чтобы справиться с ним! — в отчаянии вцепился руками в подлокотники кресла Малфой.

— Люциус, вы меня извините, но если такой способ отыщется, то вашему сыну придется стать убийцей или соучастником. Вы готовы пойти на это? — серьезно посмотрела на него Лили.

— Нет, нет, конечно, я этого не хочу! Но что мы еще можем сделать? Если Драко не предоставит Лорду в ближайшее время хоть какой-то план, то… боюсь, последствия будут неутешительными.

— Перестань паниковать! — прервал его Снейп. — До начала учебного года еще целый месяц. За это время мы должны что-нибудь придумать. Лорд может говорить что угодно, но тоже понимает, что действовать Драко начнет только приехав в школу. А там ведь еще нужно время, чтобы осмотреться, все вынюхать, разузнать. Так что, думаю, месяца два, а то и три у нас в запасе есть, пока Лорду не надоест бесплодное ожидание.

— И все равно, мне это не нравится, — покачала головой Лили. — Дамблдору до сих пор заглядывают в рот, и в случае его смерти он вообще станет кумиром многих. Соответственно, все соучастники преступления будут строго осуждены и жестоко наказаны. Я не хочу такой судьбы ни Северусу, ни вашему сыну. Может, попытаться избавить Драко от подобной участи, отослав его доучиваться в другую школу? Нет контакта с приговоренным — нет возможности совершить убийство.

— Лили права, — кивнул Северус. — Но об этом тебе нужно было позаботиться до того, как Драко получил метку. Сейчас, ты и сам знаешь, уже поздно трепыхаться. — И уже обращаясь в ней, добавил: — Метка — своего рода связь, и даже если Люциус спрячет Драко среди магглов, боль от вызова будет бесконечна и может свести с ума. А на обезболивающих сутками сидеть невозможно.

— Значит, нужно продумать план, как удалить из Хогвартса второго участника этой задачи, — упрямо мотнула головой Лили. — Дошло же в прошлом году дело до ареста. Если бы Дамблдора отстранили от работы в Хогвартсе, это обезопасило бы и Драко, и Гарри хотя бы на время. Как бы там ни было, но прошлогодние события все равно подмочили его репутацию, и можно попытаться разрушить ее окончательно.

— А вот это дельная идея! — внимательно посмотрел на Лили Малфой. — Я попробую потрясти старыми связями в попечительском совете. Однажды мне уже удалось повлиять на то, чтобы директора отстранили…

— Тогда ты действовал слишком топорно и грубо, что на тебя совершенно не похоже, — перебил его Снейп. — Однако я признаю, что идея замечательная. Трудновыполнимая, конечно, но попытаться можно.

— Я помню информационную войну против Дамблдора в прошлом году, — кивнул Люциус. — Но она строилась на догадках и голословных обвинениях. Фадж был не слишком искусен в подборе кадров и умении управлять ситуацией. Вы правы, Лили — репутация Альбуса, уже раз пошатнувшись, теперь не такая незыблемая. Думаю, сейчас реально спустить на воду этот корабль.

— Люц! Прекрати! — усмехнулся Северус. — А то потом будешь объяснять Нарциссе откуда у тебя синяк под глазом.

— Ну вот, — с притворным вздохом склонился тот перед Лили, — не дал произвести на прекрасную даму впечатление моими познаниями.

— Скорее болтливым языком и высокопарными речами, — беззлобно хмыкнул Снейп.

— Мы отвлеклись, — улыбнувшись Малфою, призвала расшутившихся мужчин к порядку Лили.

— Согласен, — виновато склонил голову Люциус. — Так вот, я не верю, что биография Дамблдора не имеет темных пятен. Нелицеприятные секреты есть у всех. И я знаю одного человека, который умеет собирать отличный компромат, как бы его не прятали от общественности.

— Скитер что ли? — скептически приподнял бровь Северус.

— Именно! И не надо делать такое выражение лица. Звание «акула пера» — подходит ей как никому другому. Я еще не встречал среди журналистской братии таких въедливых и дотошных, умеющих вывернуть наизнанку все твои грязные, тайные мысли, особ. Она даже не акула, она — пиранья. И быть инициатором сенсационного скандала Скитер любит намного больше денег. Поэтому, думаю, за небольшой гонорар можно заказать ей увлекательное журналистское расследование. Я уверен, лучшего кандидата нам не найти. К тому же она прекрасно чувствует человеческие эмоции и умеет этим пользоваться. Именно поэтому до сих пор относится к самым востребованным журналистам. Чего только стоит прошлогоднее интервью с Поттером в «Придире»! И ведь даже тут сумела извлечь выгоду и перепродать его в «Пророк».

— А с ней не опасно связываться, раз она такая скандалистка? — с сомнением уточнила Лили. Сама идея Малфоя ей, в общем-то, понравилась, но вот зависеть от такой ужасной дамочки казалось слишком рискованно. — А что если она сдаст заказчиков, и наши имена тоже всплывут в прессе? Тогда проще будет собственноручно закопаться в землю, или же уехать отсюда в какую-нибудь Австралию. Потому что и Дамблдор, и Темный Лорд откроют на нас самую настоящую охоту.

— Я тоже не доверяю журналистам, — кивнул Снейп. — Особенно этой Скитер. Если ты помнишь, то именно она освещала суды над Пожирателями… Ух, сколько же грязи тогда всплыло! А ведь она была еще совсем молодой и недостаточно опытной.

— Вот именно! — Малфой встал и прошелся по комнате. — Сейчас она научена жизнью и будет писать именно то, что от нее ждут. К тому же ей совершенно необязательно знать имя и видеть заказчика. Оборотное пока еще не входит в список запрещенных зелий. В крайнем случае, всегда есть Непреложный обет.

— Вот это гораздо лучше оборотного, — задумчиво хмыкнула Лили, размышляя о грандиозной интриге, которую они собираются претворить в жизнь.

— Согласен. — Северус ободряюще сжал ее руку. — И кто возьмет на себя труд устанавливать контакт со Скитер?

— В принципе, могу и я, — кивнул своим размышлениям Люциус, и внимательно посмотрел на них. — Только нужно придумать вескую причину, для чего мне все это нужно. Хотя… всегда можно сослаться на Непреложный обет, запрещающий мне говорить. Точно! Только вот… из мэнора в последнее время очень трудно выбраться. Соглядатаи повелителя не дремлют. И пусть я против него не замышляю ничего дурного, но…

— С его параноей всякого можно ожидать, — согласно кивнул Северус.

— Ладно, думаю, письма из нотариальной конторы будут достаточно веским доводом для моих отлучек, — криво улыбнулся Малфой. — Дожили! Чтобы выйти из собственного дома приходится искать надежное алиби! Уехать бы во Францию, да не хочется потом как Каркаров… Да и жизнью Драко я рисковать не могу.

— Потому что не нужно было слепо идти за одержимым маньяком! — с легкой злостью припечатала Лили.

— Раньше он таким не был, — с укоризной глянул на нее Северус. — Я же тебе рассказывал. Да, Темный Лорд всегда был немного эгоистичен и жесток, но цели он ставил перед нами неплохие. Магглорожденные не должны нести в магический мир свои законы. Это как если бы в Англии бал правили эмигранты, а не коренные жители. А для магического мира чуждые нововведения имеют особенно плачевные последствия. Возьми хотя бы почти полное исчезновение артефакторов.

— А родовые обряды? — вновь сел в кресло Люциус. — Мы теперь не вправе проводить многие из них. А ведь они издревле давали нашим родам мощь и магическую подпитку. И как итог: магглорожденная ведьма в потоке Драко учится лучше, чем мой сын.

— Грейнджер? — удивленно глянул на Малфоя Северус. — Не передергивай! Да, она умная и начитанная. И у нее в мозгах удачно сочетаются маггловские науки с магическими. Иногда это идет ей на пользу, и редко — во вред. Что же касается практики… я не слышал, чтобы она так уж блистала. Сам знаешь, пока магический потенциал до конца не сформирован, она может идти в ногу с чистокровными. До сих пор дети изучали базу, с которой справится любой самый слабый маг. Но на шестом курсе все меняется. Посмотрим, как Грейнджер будет успевать теперь. Вряд ли она сможет успешно справляться с практической частью, требующей использования резерва.

— Посмотрим, — покачал головой Люциус и, глянув на часы, поднялся. — Мне пора, а то поздно уже — Нарцисса будет волноваться. Дай-ка мне, Северус, твоего прекрасного коньяка.

Снейп тут же передал Малфою ополовиненную бутылку. Налив себе полный бокал, Люцуиус, скривившись, сделал пару больших глотков и оставшийся выплеснул на себя. По комнате тут же разнесся резкий запах алкоголя.

— Простите, — хмыкнул он, поклонившись Лили, — не так просто придумать в наше время достоверное алиби. Но могу же я, как безутешный отец, запить свое горе в одном из пабов?

— Безусловно, — хихикнула Лили.

— Ох, забыли обсудить способ связи, но я постараюсь что-нибудь придумать. Бр-р-р… ну и несет же от меня.

— Ты впустую перевел отборный коньяк! — нахмурился Северус. — Уж лучше бы на самом деле выпил его.

— Нет уж, мне еще нужна относительно трезвая голова, — тряхнул мокрыми волосами Люциус. — В присутствии моих гостей нужно владеть собственными мозгами, или можно их лишиться вообще.

— Справедливо! — вздохнул Северус.

Малфой принялся прощаться, пообещав связаться с ними, когда переговорит со Скитер. Но Лили вдруг остановила его.

— Люциус, подождите! Мне тут идея пришла… Мы задумали хорошую интригу, и я уверена, что на Дамблдора удастся немало накопать. Но вы забыли, что ваш Лорд будет ждать от Драко конструктивных предложений уже через пару месяцев, если не раньше. Но компромат не собирается за один миг, даже волшебниками, какими бы одаренными в своем деле они не были. Что будет, если этой Скитер понадобится гораздо больше времени, чем способен дать Волдеморт Драко?

— Да уж… умеете вы, Лили, испортить настроение, — с Люциуса вмиг слетело все веселье.

— Я — мать, и точно так же переживаю за своего сына, как и вы за своего. Возможно даже больше. Поэтому считаю, что нужен отвлекающий маневр, чтобы ваша семья не попала под горячую руку Волдеморта, пока Скитер будет собирать информацию.

— Ох, Лили, я вас умоляю, не называйте его так, — с укором посмотрел на нее Малфой. — Это прозвище было придумано для устрашения обывателей и помимо этого несет в себе слишком много отрицательной энергетики.

— Не думала, что вы относитесь к тем, кто боится…

— Я не боюсь, — качнул головой Люциус. — Вы не понимаете из-за своего происхождения — только не обижайтесь — что это прозвище сродни заклинанию, которое при произнесении передает ему крупицу вашей силы и несет в себе призыв.

— Ничего себе! — потрясенно ахнула Лили. — А я не знала. Наоборот, Дамблдор всегда всех агитировал за то, чтобы называть Темного Лорда именно так.

— И при этом сам он предпочитает называть его Томом, — фыркнул Северус. — Но, признаться, я тоже не знал таких нюансов.

— Об этом известно еще с древности, — удивленно глянул на них Люциус. — Кстати, это же правило распространяется и на всяких демонических отродий.

— Жуть какая! — Лили обхватила себя руками. — Но, если вдуматься, то в маггловском мире тоже есть негласное правило — не называть демонов по именам. Возможно, корни его идут как раз от магов.

— Скорее всего, так и есть, — кивнул Северус. — Но пока мы отвлекаемся на всякую ерунду, алкогольные пары выветриваются, и тебе, Люц, придется обливаться заново, а второй раз я этого сделать не позволю. И возвращаясь к вопросу о безопасности Драко, можно прикрыться упомянутыми ранее идеями на счет яда и артефакта. Нет, — Северус вскинул руки, словно защищаясь от их удивленных и скептических взглядов, — я не предлагаю их применять. Но в качестве доказательства, что Драко не сидит, а действительно выполняет задание Лорда, можно будет инсценировать попытку доставки в Хогвартс сильного яда и какого-то темномагического артефакта.

— Боюсь, тогда Драко могут исключить, — покачал головой Малфой, — а дома ему сейчас сидеть тоже крайне нежелательно, ты же понимаешь.

— Я сделаю все, чтобы прикрыть его, — заверил Северус.

— Хорошо, — кивнул Люциус и, еще раз поблагодарив за поддержку и помощь, вышел за дверь.

— Северус, — тут же повернулась к любимому Лили, — он точно не выдаст нас?

— Ему не позволит Непреложный обет, — обнял он ее в попытке успокоить.

— Любой обет можно обойти.

— Пойдем. — Северус подвел Лили к дивану и усадил к себе на колени. — Люциус на самом деле ловкий интриган и весьма скользкий тип. Скажем так, будь он у власти, я бы не поверил ни одному его обещанию. Но что касается близких ему людей, тут он совершенно другой и готов в лепешку расшибиться и наизнанку вывернуться, но сделать для них все, что только в его силах. Уж не знаю по какой причине, но я тоже попал в этот весьма узкий круг. Еще до рождения Гарри Темный Лорд был настроен убить тебя из-за того, что ты посмела посягнуть на чистокровного мага. Я сейчас о Поттере. Нет, — прижал он к себе возмущенно вскинувшуюся Лили, — я не собираюсь тебя ни в чем упрекать или ворошить дела давно минувших дней. Я только хочу сказать, что Люциус сумел убедить Темного Лорда не делать этого, и тот приказал оставить тебя в живых. А сделал Малфой это лишь потому, что знал о моих чувствах к тебе. Он не одобрял мою привязанность к магглорожденной, но, тем не менее, предпринял попытку спасти тебя. Поэтому, даже если Люциус и способен обойти Обет, который мне дал, то целенаправленно он этого делать не будет.

— Но если ты говоришь, что он никогда не навредит тебе, зачем тогда настаивал на Непреложном обете?

— Не забывай, что Лорд искусный легилимент, а Люциус встречается с ним чаще, чем все Пожиратели вместе взятые.

— Не позавидуешь Малфоям, — покачала головой Лили. — Одно радует: первый маленький шажок на пути к свержению власти Дамблдора мы сделали.

— Да. Только дорога предстоит длинная и извилистая, — хмыкнул Северус. — Но если удастся добиться отстранения его от должности директора, то Темный Лорд сам сделает все, что бы Дамблдор больше не мешал его планам. И тогда возникнет следующий вопрос: как справиться с самим Темным Лордом? Надежды на то, что они поубивают друг друга на дуэли — мало. Все же наш Лорд — не Гриндевальд, и такую ошибку сделает вряд ли.

— Да уж, — зевнула Лили, — что-то многовато проблем предстоит решить.

— Мне кажется, Дамблдор что-то знает о Темном Лорде и, даст Мерлин, его знания через Гарри попадут к нам. — Северус поцеловал Лили в скулу и легонько подтолкнул. — Пойдем спать, день выдался длинный и, что радует — весьма плодотворный.

— Ага, — согласно кивнула она, вставая. — А как там Гарри? Почему ты задержался?

— Выслушивал наставления нашего светлейшего, — поднялся ей вслед Северус. — Ничего нужного и полезного.

— Тогда расскажешь завтра, у меня уже глаза закрываются, — борясь с зевотой, пробормотала Лили.

Северус вздохнул и, подхватив ее на руки, понес в спальню. Мерные шаги укачивали, и Лили, полностью доверившись любимому, закрыла глаза, проваливаясь в сон.

После встречи с родителями Гарри целый день пребывал в состоянии легкой эйфории. Друзья объясняли его поведение тем, что он вчера смог отвлечься и разнообразил ежедневную рутину походом по магазинам. Рон все больше дулся и почти открыто завидовал, бросив вскользь несколько фраз о том, что богатым все прощается. Джинни же, в отличие от брата, с удовольствием поинтересовалась обстановкой в Косом переулке и новостями. Гарри пришлось напрячь память и фантазию, чтобы рассказать ей, что популярно в этом сезоне из одежды, какие новинки предлагает мадам Малкин и, как ни странно, магазин «Все для квиддича». Миссис Уизли ограничилась лишь одним упреком за завтраком, посетовав на то, как сильно они все переживали из-за его отсутствия, и попросила впредь так не поступать. А вот Сириуса больше заботило, что происходит за стенами особняка. И не столько для сестры Рона, сколько для крестного, Гарри в красках описал свой поход по Косому переулку. Сириуса было жаль. Все они меньше чем через месяц уедут отсюда, и тот опять останется в одиночестве, без права выходить на улицу, лишь в обществе старого, постоянно всем недовольного домовика.

Чем ближе подходило время ужина, тем сильнее портилось настроение — впереди маячил разговор с Дамблдором, который вряд ли будет для Гарри приятным. Выйдя вечером к столу, он понял, что от утренней эйфории не осталось и следа.

За ужином Дамблдор не сказал ни слова в упрек за вчерашнее, и это настораживало еще больше. Гарри поймал несколько пристальных взглядов директора, брошенных на него украдкой, и волнение его усилилось в разы. Это уже было не просто волнение — он боялся предстоящей встречи!

Под предлогом того, что после ужина ему необходимо забежать в туалет, он быстро метнулся в свою спальню и выпил дозу успокоительного, оставленного отцом для таких случаев. Зелье для маскировки ауры он принял еще в обед, рассчитывая, что до конца беседы его действия хватит.

Но, несмотря на все принятые меры, Гарри шел к директору, еле передвигая ноги, словно они были скованы тяжеленными кандалами.

Закрытые шторы создавали тревожный полумрак, разгоняемый огнем нескольких свечей, зажженных возле камина и на столе перед Дамблдором.

— Проходи, Гарри, садись, — кивнул ему директор на кресло, стоящее напротив, не дав устроиться на диване, где было уютнее и темнее.

Ему ничего не оставалось, кроме как занять предложенное место и вопросительно взглянуть на Дамблдора. Сидя перед столом, он почему-то чувствовал себя провинившимся учеником, которого директор вызвал, чтобы отчитать за непослушание. В этот раз все было обставлено слишком официально, и Гарри понимал, что сейчас ни о каком родственном отношении речи не идет. В предыдущие встречи Дамблдор пытался создать более непринужденную обстановку, рассчитывая, вероятно, на ответное доверие.

— Нас с тобой, Гарри, сегодня ждет очень тяжелая, серьезная беседа, которая, боюсь, может тебе не понравится. Но без этого не обойтись. Однако прежде чем мы перейдем к главному, я хотел бы сказать еще кое-что, чтобы потом не отвлекаться от основной темы. Скажу сразу, для меня оказалось полной неожиданностью твоя вчерашняя выходка, Гарри. Я никогда не думал, что для тебя походы по магазинам и приобретение совершенно ненужных вещей окажутся важнее спокойствия твоих близких и людей, которые заботятся о твоем благополучии. Ты знаешь, как волновалась вчера Молли? Как переживали друзья из-за твоего долгого отсутствия? Как не находил себе места Сириус, беспокоясь о тебе? Я знаю, что ты частенько не заботишься о собственной безопасности. И это уместно, когда речь идет о спасении человеческой жизни или интересах магического мира. Но, Гарри, ты уже взрослый парень и должен думать не только о себе и своих интересах, но и о чувствах других людей, которые любят тебя, заботятся в меру своих сил и будут очень переживать и страдать, если с тобой что-нибудь случится. Поэтому хочу попросить, чтобы ты задумался над своим поведением и впредь не совершать таких опрометчивых, не вызванных крайней необходимостью поступков. Поверь, новый гардероб не стоит нервов, потраченных близкими в тревоге за тебя.

Если бы Гарри не провел вчерашний день в обществе родителей, его бы после такого выговора заело чувство вины. Сейчас же, зная, что он отсутствовал не просто так, а по важному делу, о котором, в силу обстоятельств, не мог никому рассказать, он испытал лишь легкий укол сожаления, что вынужден скрывать правду от всех. Стыдно было лишь перед крестным. Что касается остальных, то перед ними он не испытывал особого раскаяния, а уж перед Дамблдором и подавно. В конце концов, он уже не маленький мальчик, чтобы отчитываться за каждый свой шаг перед няньками, которые ему даже не родственники. Не его в том вина, что двуличность директора и его жажда заполучить себе Феникса не позволяют вести себя с ним открыто и честно. А вот вступительная часть речи Дамблдора его порядком насторожила. От него можно было ожидать любого подвоха, и Гарри за прошедшее время не раз уже в этом убедился.

Директор, судя по всему, ждал извинений или объяснений, и Гарри, помня наставления родителей, решил немного подыграть ему.

— Извините, сэр, — покаянно опустил он голову, — просто я никогда не занимался покупкой вещей и одежды самостоятельно. Оказывается это долго и хлопотно. Ну и… мне как-то трудно отказать, когда настойчиво предлагают.

— Ох, мальчик мой, — сокрушенно покачал головой Дамблдор, — ты не должен вестись на рекламу продавцов. Сбыть как можно больше товара — их цель! Естественно, они будут настойчивы в ее достижении. Но ты должен уметь говорить твердое «нет», если видишь, что тебе пытаются навязать нечто лишнее и ненужное. К тому же, тебе необходимо заботиться о сохранности своих денег. Это только кажется, что их у тебя много. Ты сам пока не зарабатываешь. Помни, что тебе предстоит еще закончить образование и устроиться в этом мире. Я уже сожалею, что отправил тебя вместе с профессором Снейпом, ведь любой другой обязательно проконтролировал бы, чтобы ты не тратил лишнего. — Гарри вскинулся на эти слова, но Дамблдор лишь махнул рукой и продолжал: — Да, я готов признать, что защитником он оказался идеальным, но можно было сразу предположить, учитывая ваши отношения, что он не станет вникать в твои потребности и ограничивать траты. Ну да что уж теперь. Ты просто помни, Гарри, что у других подростков есть родители — люди, которые обеспечивают их и не дают совершать опрометчивых поступков. Тебе же приходится учиться справляться с этим самостоятельно. Но, я думаю, со временем ты поймешь, как правильнее поступать. В следующий раз я постараюсь составить тебе компанию, чтобы научить экономии и здравомыслию. Ладно. С этим разобрались. Теперь давай перейдем к не самой приятной части нашей беседы.

Гарри еле сдержался, чтобы не хмыкнуть саркастически. Видимо для Дамблдора эта выволочка была вполне приятной, а мнением Гарри, которого обвинили в трате собственных же денег, никто не интересовался. Его так и подмывало ответить на прозвучавшую отповедь, что все покупки он делал с полного одобрения родителей, которые хотели, чтобы сын выглядел достойно, а не казался нищим попрошайкой. Но он прекрасно понимал, что о таком нельзя не то что говорить, даже думать в присутствии Дамблдора и был рад, что отец, зная его вспыльчивый характер и натуру директора, снабдил специальным зельем. Гарри с некоторым удивлением отмечал, что с легкостью подавляет собственные эмоции, но был этому только рад.

Сделав над собой небольшое усилие, он вновь сосредоточился на словах Дамблдора. Тот, тем временем, уже установил на столе знакомый Гарри еще с четвертого курса Омут памяти и, вылив туда флакон с воспоминаниями, что-то вдохновенно говорил.

— …И поэтому ни в коем случае нельзя, чтобы Том Риддл смог заполучить это пророчество! — Дамблдор пристально взглянул на Гарри, и тот понял, что из-за своих размышлений пропустил часть объяснений. Директор же, так и не дождавшись никакой реакции на свои слова, глянул немного удивленно и затем продолжил: — Чтобы ты понял всю серьезность ситуации и получил ответы на ряд своих вопросов, я решил дать тебе прослушать это пророчество, ведь оно произносилось при мне. Ты уже достаточно взрослый, чтобы смириться со своей судьбой и сделать из услышанного правильные выводы.

Дамблдор кончиком палочки дотронулся до серебристой субстанции, медленно кружившей над поверхностью Омута памяти, от чего та всколыхнулась, задвигалась быстрее и над чашей появилась призрачная женская голова и начала вещать жутким, неестественно низким голосом, который Гарри однажды уже слышал. Внимательно всмотревшись, он с трудом, но все же узнал профессора Трелони. Судя по всему, она находилась в трансе, как и тогда, на третьем курсе, когда ему уже довелось выслушать одно из ее пророчеств. Но уже знакомый с особенностями подобного ее состояния, Гарри заметил ряд существенных отличий. В прошлый раз голос Трелони звучал монотонно и размеренно, и лишь к концу стал чуть громче и быстрее. Сейчас же она говорила, сбиваясь, иногда с какой-то странной вибрацией, а временами звук искажался или доносился, словно через вату, как будто со старой, зажеванной магнитофоном пленки.

Прошло несколько минут с того момента как пророчество отзвучало, но ни Гарри, ни Дамблдор не нарушали тишины, установившейся в кабинете. Гарри упорно пытался понять, всегда ли манера произнесения пророчеств у Трелони так отличается, и неотрывно смотрел на вновь спокойно кружащуюся по Омуту памяти субстанцию воспоминаний. Директор же, опять ожидая реакции, настойчиво сверлил его пристальным взглядом, чем и вывел из состояния задумчивости.

— Эм… и что это значит? — видя, что Дамблдор не собирается ничего ему объяснять без дополнительных вопросов, быстро глянул на него Гарри. — Почему вы считаете, что тут сказано обо мне? Да, о Темном Лорде говорится прямо, но его соперник… о нем весьма расплывчатая информация.

Видимо он сказал что-то не то, потому что Дамблдор, вопреки обыкновению, не смог скрыть огромного удивления, отразившегося на лице. Он откинулся на спинку кресла и рассматривал Гарри поверх очков растерянным и недоверчивым взглядом, словно видел впервые. Спустя пару мгновений, показавшихся долгими минутами из-за этого пристального изучения, Дамблдор взял себя в руки и вновь подобрался.

— Ну как же так, Гарри? Разве ты не понял? Это пророчество было произнесено как раз накануне твоего рождения. На исходе седьмого месяца в тот год родились только вы с Невиллом. Но именно тебя Темный Лорд отметил «как равного себе», наградив этим шрамом, — указал он палочкой на лоб Гарри, и у того потоком магии сдуло набок челку, которой он обычно прикрывал знаменитую «молнию». — Получается, что только ты отмечен Темным Лордом, рожден на исходе седьмого месяца, а твои родители состояли в Отряде… эм… Ордене феникса и постоянно попадали в стычки с Пожирателями, тем самым бросая Тому вызов раз за разом. Причем однажды им даже пришлось сразиться с ним лицом к лицу. Это произошло в тот печальный день, когда погибли твои бабушки и дедушки, причем и Поттеры, и Эвансы одновременно. Я был там, но, увы, ничего не смог поделать, — в голосе Дамблдора звучало сожаление. — Пока у нас с Томом шел поединок, его люди смогли обрушить башню в доме Поттеров, под завалами которой и остались твои родные. Это было самое крупномасштабное нападение тех лет.

Гарри внимательно слушал, сопоставляя слова Дамблдора с тем, что узнал от матери. Но тот уже вновь переключился на пророчество. Гарри, видимо под действием зелья, не до конца понимал, каких эмоций директор ждет от него, пока тот не вскочил из кресла и, пройдя по гостиной, остановился у камина, задумчиво рассматривая его.

— Признаться, Гарри, я немного удивлен тем, что ты так спокойно воспринимаешь эту информацию. Но могу лишь гордиться тобой, если ты так тщательно научился контролировать свои эмоции. Видимо уроки профессора Снейпа помогли тебе не только научиться защищать сознание, но и держать себя в руках. Только я надеюсь, что твое поведение — признак отличного самообладания, а не полного безразличия. Потому что это пророчество очень важно! Согласно ему, только ты имеешь реальный шанс остановить эту войну и, наконец, избавить наш мир от Волдеморта. И Том тоже знает об этом, поэтому так рвется в Министерство, поэтому мечтает добраться до тебя, и поэтому мы все так переживаем за твою безопасность. Ты не готов еще к открытому противостоянию с ним. И сегодня я тебе объясню, почему на данный момент бесполезно даже пытаться убить его. Но, Гарри, ты должен очень серьезно настроиться на обучение боевой магии у Северуса и Сириуса, и ни на минутку не забывать об ответственности за свою жизнь. Если с тобой что-то случится, то, боюсь, всем нам придется склониться перед тиранией Темного Лорда. Да, мы не перестанем бороться, но ты видишь сам… если верить пророчеству, есть только один реальный кандидат в эм… победители.

— Или в убийцы, — хмуро глянул на Дамблдора Гарри. — Если верить этому пророчеству, то мы рождены для того, чтобы убить друг друга. Так чего мне бояться, кроме встречи с Волдемортом?

— Нет, Гарри, — недовольно нахмурился директор и вновь вернулся к себе за стол, — ты в своих рассуждениях свернул куда-то не туда. Ты не учитываешь возможности немагического вмешательства. Допустим, тебя может оберегать судьба от попадания заклятий Пожирателей, но от упавшего на голову камня не застрахован никто. Да, насколько я могу судить, никто из Пожирателей не посмеет бросить в тебя Аваду, но при этом Том не запрещал им использовать Круциатус или Секо. Перед ними стоит задача не убивать тебя, а по возможности доставить к Тому. Ведь он лично мечтает покончить с тобой, как с непосредственной угрозой своей жизни.

— Но я не понимаю, — покачал головой Гарри. — Если Волдеморту известно содержание пророчества, зачем он рвется в Министерство? И что будет, если он услышит его целиком?

— Ему известно не все! Он знает, что ты можешь победить его, но при этом не знает, что это можешь сделать только ты! Иначе он давно бросил бы все силы не на военные действия, а на то, чтобы уничтожить угрозу в твоем лице. Думаешь, ему не все равно, сколько человек при этом пострадает? Поверь, есть достаточно мощные заклинания, чтобы снести с лица земли всю улицу, на которой ты будешь находиться. Да, они истощают мага, но кто знает, на что решится Том из страха или из ненависти. Поэтому я еще раз призываю тебя отнестись к полученной информации со всей серьезностью. И еще… — Дамблдор ненадолго замолчал, пристально разглядывая Гарри сквозь стекла очков. — Я рад, что в свете предстоящих событий ты так спокойно воспринимаешь свое предназначение.

— Я пока не понял, и не до конца осознал, — мотнул головой Гарри. — А еще мне интересно, почему из-за этого пророчества столько шума? Неужели все пророчества всегда сбываются? Причем слово в слово?

— Нет, Гарри, не все, — изучающее глянул на него Дамблдор. — Только те, в которые поверили или начали воплощать. Если бы Том не пришел тогда в Годрикову Лощину, возможно, история пошла бы совсем по другому пути. Но он поверил, и пришел в ваш дом, чтобы избавиться от угрозы, тем самым отметив тебя как единственного своего противника. Если бы он пошел к Лонгботтомам, то, естественно, избранным стал бы Невилл, но судьба повернулась так, а не иначе.

— Но если, допустим, один из нас не верит в пророчество и не желает его воплощать, что тогда? — Гарри не понравилось, что Дамблдор каждый раз подводит разговор к необратимости судьбы и настаивает на необходимости действовать в рамках пророчества. Однако мысль, что ему суждено стать убийцей, претила до дрожи в позвоночнике. — Что будет, если я откажусь его убивать, а стану действовать как-то по-другому?

— Тогда он убьет тебя! — слишком резко и даже, вопреки обыкновению, гневно, возразил Дамблдор, но тут же перешел на другой тон: — Ты должен понимать, что он видит в тебе угрозу и пойдет до конца, чтобы обезопасить себя. Уже не важно, что в данном случае предпримешь ты. Когда Том кинул в тебя Аваду и оставил у тебя на лбу этот шрам, он запустил колесо судьбы. С того момента вы с ним оказались связаны и теперь обязаны выполнить свое предназначение.

— Нет судьбы… — задумчиво пробормотал Гарри, вспомнив фильм, который ему удалось как-то подсмотреть у Дадли, спрятавшись под окном теткиной гостиной.*

— Для кого-то нет, а для кого-то она высечена в камне, — задумчиво произнес Дамблдор. — Но мы отвлеклись. Очень хорошо, что мне не пришлось успокаивать тебя, Гарри и объяснять прописные истины. Тем больше времени у нас с тобой осталось на другое. Наши предыдущие встречи имели определенную цель: они должны были подготовить тебя к приему очень важной и секретной информации, которой я собираюсь с тобой поделиться. Я тебе уже объяснял ранее, что Том Риддл, панически боялся собственной смерти. Поэтому предпринял определенные шаги, чтобы обезопасить себя от такого естественного для каждого человека финала. Я уже рассказал о его появлении на свет, детстве и школьных годах. Теперь настало время перейти к периоду, когда Том, окончив Хогвартс, стал все больше погружаться в изучение темных искусств. Изучая старинные запрещенные трактаты и ритуалы, он надеялся найти ответ на вопрос: как маг может избежать смерти. И… — Многозначительная пауза заставила Гарри невольно поежиться, словно в предчувствии опасности. — Есть все основания предполагать, что он нашел такой способ! Существует один страшный, жестокий ритуал с жертвоприношением. Он позволяет колдуну расколоть свою душу, и создать так называемый крестраж — то есть поместить отколотый кусок души в любой заранее приготовленный предмет, некое хранилище, которое, в случае внезапной смерти мага, не даст ему отправиться за грань. Что? Думаешь, как я догадался, что Том решился на это? Я умею анализировать, — важно кивнул Дамблдор, — и очень давно слежу за ним. Уверен, что первый свой крестраж он создал еще в школе, и это был тот самый дневник, который ты уничтожил на втором курсе.

— Первый?! — Гарри во все глаза уставился на Дамблдора, сраженный этой новостью. — То есть он что, сделал их… сколько?..

Директор казался напряженным, внимательно рассматривал Гарри, но при этом говорил совершенно спокойно, словно рассказывал о том, как прошел педсовет в школе.

— Да, Гарри, я уверен, что крестраж существовал не в единственном экземпляре. И более того, мне кажется, что их не два и даже не три. Но самое печальное заключается не в этом. Дело в том, что пока мы не отыщем и не уничтожим с тобой все крестражи Тома, его невозможно убить. Поэтому я и делюсь с тобой всей этой информацией, чтобы мы смогли вместе продолжать поиски, которые я веду уже длительное время, с тех самых пор, как он возродился. Перед нами стоит грандиозная задача…

— Вы хотите сказать — невыполнимая?! — Гарри, несмотря на принятое зелье, чувствовал, что начинает терять над собой контроль и очень боялся, что наследие каким-то образом проявит себя прямо перед Дамблдором. Он вскочил и, чтобы хоть немного успокоиться, нервно зашагал по гостиной из угла в угол, но это не помогало. Гарри сжал руками голову, чувствуя, как в груди становится жарко, но мечущиеся мысли не позволяли взять себя в руки. — Это же может быть что угодно! И спрятаны они могут быть тоже где угодно! Как? Как мы сможем уничтожить их все, если даже не знаем толком, сколько их, и что это за предметы?!

— Я понимаю твою растерянность и страх, — кивнул Дамблдор, не спускающий с него глаз. — Но ты опять недооцениваешь меня и забываешь о том, что я говорил тебе на предыдущих наших встречах. Да, крестражи Тома я ищу всего лишь в течение года, а вот информацию о его жизни я собираю уже много, очень много лет. У магглов есть замечательное выражение: предупрежден — значит вооружен. И я считаю, что тех сведений, которые мне удалось накопить за эти годы, достаточно, чтобы хорошо узнать Тома, его привычки и склонности, и на основе этого сделать соответствующие выводы. Поэтому не стоит паниковать раньше времени. Есть, правда, в его истории и несколько белых для меня пятен, но думаю, мы с тобой справимся и с этим. Заметь, я не ссылаюсь на твой юный возраст, ибо считаю, что ты должен все это знать, на случай, если со мной произойдет что-то… — Дамблдор умышленно замолчал и Гарри, резко остановившись, во все глаза уставился на него. — Увы, я не вечен, мой мальчик. Поэтому и решил поделиться своими знаниями, чтобы взвалить на твои молодые и сильные плечи судьбу нашего мира. Но не беспокойся! Пока я жив и здоров, мы будем действовать вместе — плечом к плечу!

— Я… — Гарри готов был взвыть. Ощущение, что он угодил в капкан, крепло с каждой минутой. В груди все сильнее пекло, и он почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев. — Я… рад… — через силу выдавил он. — Но… кажется, для меня все же сегодня слишком много информации. Я… пойду… спать…

Говорить ему становилось все труднее. Гарри казалось, что он задыхается. Явно поднялась температура, потому что тело горело и сотрясалось в ознобе.

— Конечно, Гарри, иди, отдыхай, — в голосе Дамблдора звучала забота, но взгляд был наполнен неприкрытым ожиданием и довольством. — Ты себя хорошо чувствуешь? Может, прислать Молли?

— Нет-нет, спасибо! Все нормально, просто мне нужно отдохнуть и подумать, — пятясь к дверям, скороговоркой протараторил Гарри и, не попрощавшись, выскочил в коридор.

Стремглав промчавшись по лестнице, он заскочил в свою комнату и, привалившись спиной к двери, с удивлением заметил, как под пальцами, судорожно вцепившимися в ворот мантии, начинает тлеть ткань.

Сделав над собой усилие, он рванул к тумбочке, достал зеркало и, без сил опустившись на колени возле кровати, с отчаянием позвал:

— Мама!

* * *

Лили после встречи с сыном летала целый день как на крыльях. Вечером, в кои-то веки не занятый делами Северус был дома, и она все-таки смогла вытащить его на задуманное еще вчера свидание.

В парке, забравшись в самый глухой уголок, она упросила любимого обернуться и уже через мгновение с удовольствием гладила огромного черного зверя. Постелив на землю плед, захваченный из дома, Лили с удобством устроилась на нем, и пантера тут же растянулась у нее на коленях своим немалым звериным телом. Но утробное урчание и прикрытые от удовольствия и неги глаза кошака вызывали восторг и умиление. Лили не стала его сгонять, лишь подвинула так, чтобы удобнее было чесать шею и за ушами, гладить живот.

Однако долго такая идиллия не продлилась. На улице, в отличие от тесной квартиры, для дикого животного, пусть и с душой человека, было слишком много раздражителей. Щебет птиц, шуршание мелкой живности в траве — все это, видимо, отвлекало зверюгу от порции причитающихся на ее лохматую шкуру нежностей. Пантера то и дело открывала прищуренные глаза, нервно прядала ушами и, наконец, выдала свое раздражение постукиванием о плед длинного пушистого хвоста.

— Иди уже, охотничек! — хихикнула Лили. — Только ко мне с кровавой мордой не приходи! Вымойся, как все приличные коты.

Зверь хитро глянул на нее одним глазом, странно фыркнул, но, услышав рядом в кустах звонкую птичью трель, в один прыжок скрылся среди веток, оставив на пледе длинные рваные борозды от когтей.

— Мне что ли полетать? — тихо пробормотала Лили, откинувшись на спину и разглядывая переплетающиеся в вышине кроны старинных деревьев.

Северус отсутствовал недолго. Однако к тому времени, когда огромная черная тень на миг заслонила свет и теплая мохнатая морда ткнулась ей в ухо, Лили успела задремать.

— Север! — отпихнула она его и села.

Кошак опять глянул на нее хитрым глазом и выплюнул на плед маленького мышонка, который тут же юрко спрятался в складках ее мантии.

— Ах ты!.. — Лили резко вскочила, и мышь выкатилась на траву, чтобы тут же скрыться в густых зарослях.

Пантера игриво склонила голову, внимательно разглядывая происходящее. Усы ее топорщились, кончик хвоста подрагивал, и Лили казалось, что зверь подобным образом развлекается за ее счет.

— К твоему сведению, я не боюсь мышей! — фыркнула она, легонько щелкнув пантеру по уху, на что та мотнула головой и глянула обиженно. — А малыша жалко. Как он теперь свою норку найдет?

— Фр-р-р… — издал странный звук кошак, потянулся, и в следующий миг рядом с пледом уже стоял ехидно ухмыляющийся Северус.

— А чего ж вскочила, если не боишься?

— Так щекотно, — засмеялась Лили. — Ну что, блудный кот, нагулялся?

— Угу… — Северус устроился на пледе и посадил Лили к себе на колени. — Знаешь, когда перекидываюсь, я не перестаю ощущать себя, но при этом всегда испытываю и несвойственные мне-человеку эмоции и желания. Ну и опять же, расширяются возможности органов чувств: слух, обоняние, зрение. Впрочем, усиленное восприятие запахов, ночное зрение и прекрасный слух остаются и в человеческом облике, только не настолько обостренные, как у зверя.

— Ты не забывай, что в твоей крови гуляет неактивный ген каких-то магических существ. Возможно, именно это и дает тебе склонность к анимагии и обостренному восприятию мира в человеческом теле.

— Лили, я думал об этом и знаю, что тебе хочется верить в эту версию, потому что гены магиков способствуют увеличению продолжительности жизни. Но, может, существует другое объяснение тому, что у Гарри процесс перерождения прошел так…

— Ой! — Лили резко прервала Северуса, вскочив с его колен. Она на миг застыла на месте, прислушиваясь к себе. В душе разгоралась тревога, паника и смятение, причем коктейль эмоций был настолько сильный, что она в первый момент приняла их за собственные. Лишь спустя несколько мгновений поняла, что эти чувства пришли к ней от Гарри. — Ах же старый хрыч! Пойдем быстрее домой, Гарри может понадобиться наша помощь.

Северус вскочил следом, в одно движение палочки свернул и уменьшил плед и поспешил за ней. Уже по дороге он спросил:

— Что случилось?

— У Гарри сегодня была назначена очередная мозгопромывочная беседа с Дамблдором. И тот его, видимо, довел! Я очень надеюсь, что твое зелье поможет сыну не сорваться, но чувствую, что он просто на грани, — еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, объяснила Лили.

Северус не стал больше ничего спрашивать, лишь ускорил шаг.

Забежав в квартиру, задыхающаяся от быстрого подъема по лестнице, Лили первым делом ринулась к сквозному зеркалу, чтобы тут же услышать наполненное болью и паникой:

— Мама!

— Спокойно, Гарри, спокойно, я здесь, — стараясь скрыть свое волнение, как можно ласковей улыбнулась она сыну. — Сделай глубокий вдох и попробуй перейти на размеренное дыхание.

Но она видела, что Гарри не удается взять себя в руки. Стоявший за спиной Северус забрал из ее дрожащих пальцев зеркало и спокойным, уверенным голосом произнес:

— Гарри, закрой глаза и слушай меня. Вдох… раз… замри и прислушайся, как бьется твое сердце, выдох… два…

Северус продолжал говорить, и Лили была благодарна создателю и магии, что в их семье есть человек, на спокойствие, выдержку и рассудительность которого всегда можно положиться. Вскоре она почувствовала, что Гарри начал успокаиваться. Паника его стала медленно отступать. Северус, увидев, что сын уже дышит достаточно ровно, передал ей зеркало.

— Спасибо! — выдохнул Гарри, открыв глаза. — Извините, что я опять…

— Ничего страшного, — улыбнулась Лили. — Во-первых, такие всплески эмоций естественны после перерождения. Кровь магических существ дает о себе знать резкими перепадами настроения. Во-вторых, я тебе уже говорила, чтобы ты перестал извиняться. Мы твои родители, и помогать своему ребенку — наше главное предназначение.

— Да, говорила, — нервно хмыкнул Гарри. — А я уже и привык: чуть что, бегу мамке жаловаться.

— Ты шестнадцать лет был лишен родительской поддержки, — резонно возразил Северус, стоящий за спиной у Лили, — а в тех условиях, в которых тебя вынуждают жить и расти — естественно искать опору. И мы с Лили очень сожалеем, что не можем пока забрать тебя, хотя нам было бы спокойнее, если бы ты всегда находился рядом.

— Спасибо! — Гарри тепло улыбнулся отцу, а Лили отвернулась, чтобы украдкой смахнуть слезу.

— И что так вывело тебя из равновесия, что даже зелье не помогло? Кстати, ты там ничего не сжег? — поинтересовался Северус.

— Нет. Только свою мантию немного, да и то, когда уже в комнате был, — криво улыбнулся Гарри.

— Ну, это такие мелочи, — усмехнулась Лили. — Я вон Северусу чуть всю мебель не спалила, пока привыкала к стихийной магии.

— И все же, чем тебя так довели? — переспросил Северус.

— Дамблдор! — зло выплюнул Гарри. — Во-первых, он показал мне пророчество, а во-вторых…

— Подожди, не начинай снова, — остановил его Северус, услышав в голосе сына нарастающую нервозность. — Давай так: то, что довело тебя до срыва, ты сбросишь во флакон и передашь завтра мне. Мы с матерью посмотрим сами. А то, что можешь рассказать спокойно, рассказывай.

— Думаешь, он сможет уснуть, если не расскажет все? — с сомнением обернулась к нему Лили. — Начнет обдумывать все без наших советов и опять себя накрутит.

— Если сбросит воспоминания во флакон, то и их восприятие немного притупится. Понял, Гарри?

Тот в ответ кивнул и быстро рассказал об отповеди Дамблдора из-за вчерашней прогулки и о пророчестве, которое ему дали прослушать.

— Хм… — Северус задумчиво, видимо не отдавая себе отчета, погладил Лили по плечам, — странно, что он показал тебе свое воспоминание именно таким, наружным способом. К нему редко прибегают при работе с Омутом памяти, так как он не дает полной картины происходящего.

— И звучало оно странно… — Гарри быстро рассказал им о перепадах голоса Трелони.

— Действительно странно, — нахмурившись, протянула задумчиво Лили.

— Знаешь что, Гарри, — попросил Северус, — давай ты нам с матерью скинешь все о сегодняшней встрече. А мы внимательно посмотрим и проанализируем. И было бы неплохо увидеть воспоминания о том случае, когда Трелони произнесла пророчество в твоем присутствии, чтобы мы могли сравнить и понять, в чем подвох.

— Хорошо, — покладисто кивнул тот. — А еще, оказывается, Волдеморта…

— Стоп, Гарри! — перебила его Лили. — Мы тут с отцом узнали одну интересную вещь касаемо этого имени, и я хочу тебя попросить — не произноси его.

— Неужели вы тоже боитесь?..

— Нет, Гарри, не боимся, — строго сказал Северус, — но, поверь, не зря маги не произносят его, и дело тут вовсе не в страхе! — Он поделился с Гарри тем, что вчера вечером они узнали от Малфоя относительно магической привязки имен. — Поэтому постарайся убрать из обихода это слово. Или называй его Темным Лордом, или по фамилии. Тем более что сам Дамблдор постоянно зовет его так.

— Ну уж лордом точно не буду, — фыркнул Гарри, исподлобья глянув на Северуса. — Лучше по фамилии, а при посторонних постараюсь звать как все.

— Вот и отлично, — примирительно улыбнулась Лили. — Ты начал что-то рассказывать, когда мы тебя прервали?

— Да! Это то, что… ну… напугало меня, — еле слышно пробормотал он, отводя взгляд.

— Сынок, мы твои родители, и никогда не упрекнем тебя в том, что ты чего-то боишься, никогда не посмеемся над твоими страхами, в отличие от чужих людей или твоих приятелей.

— Да… я понимаю… просто мне… Ай, ладно, — махнул Гарри рукой и, глянув Лили прямо в глаза каким-то затравленным взглядом, выпалил: — Его невозможно убить, потому что он создал несколько крестражей! И пока мы не отыщем их все…

— Погоди! — остановил его Северус, вновь забрав у Лили зеркало. — Это факт или домыслы Дамблдора?

— Эм… ну, об этом мне сказал директор и показал некоторые воспоминания свидетелей жизни Вол… Риддла. И…

— Хорошо, Гарри, основную идею мы поняли, — перебил его Северус. — Но давай мы с Лили сначала просмотрим твои воспоминания, а потом уже будем делать какие-то выводы. Дамблдор — не истина в последней инстанции, и тоже иногда ошибается. Я могу предположить, что Темный Лорд действительно пошел по этому пути, чтобы обрести бессмертие, но что-то мне подсказывает, что дело обстоит немного иначе, чем видится нашему «достопочтимому» директору.

Северус задумчиво постучал пальцами по спинке кресла, возле которого стоял.

— Что толку гадать? — забрала у него зеркало Лили. — Давай, Гарри, ты сейчас скинешь воспоминания во флаконы, очистишь сознание и ляжешь спать. Перед сном, пожалуйста, попытайся нащупать источник своего внутреннего огня и просто погрейся в нем. Хорошо?

— Хорошо, воспоминания скину. А остальное…

— Это несложно, — улыбнулась Лили. — Оставь возле кровати зажженную свечу, смотри на нее, и представляй тепло, которое она излучает, и ищи такое же тепло в своей груди. Уверена, у тебя получится! Все равно, иначе я тебе объяснить не могу. Ты, в первую очередь, должен научиться прислушиваться, улавливать свои ощущения и быстро находить связь со своим огненным духом, — пояснила она и, еще раз повторив последовательность действий и ощутив, что Гарри вполне спокоен и заинтригован, попрощалась с сыном до завтра и прервала связь.

— Да уж! Не сказал бы, что новость неожиданная, но все равно неприятная, — покачал головой Северус, усаживаясь в кресло и притягивая Лили к себе на колени.

— Не удивительно, что Гарри вспылил! Сообщить такое сразу после новости о том, что никому кроме тебя не суждено свергнуть Темного Лорда… Бедный сын! — Лили покачала головой и, обняв Северуса, зарылась носом ему в волосы. — Когда мы уже сможем забрать его к себе? Боюсь, пока он находится «под крылом» Дамблдора, ему грозит гораздо большая опасность, чем встреча с Темным Лордом.

— К тому же, насколько я могу судить, Лорд еще не решил до конца, стоит ли ему убивать Гарри, или сначала попытаться разгадать необъяснимый феномен их связи.

— Успокоил, нечего сказать! — фыркнула Лили. — Представлять своего ребенка в образе подопытной крысы для удовлетворения любопытства вашего Темного Лорда мне как-то не хочется. Но если Дамблдор прав, то… проще уехать отсюда, чем начинать заведомо проигрышную войну.

— Так давайте я вас с Гарри вывезу? — тут же подобрался Северус. — Затеряетесь где-нибудь в маггловской Америке. Можно даже в магической. Исходя из того, что я знаю о менталитете американцев, там никому ни до кого нет дела.

— А ты? — Лили выпрямилась и пристально посмотрела ему в глаза.

— А я из-за этого, — коснулся предплечья Северус, — буду только обузой и не гаснущим маяком, по сигналу которого к нам можно будет прокладывать прямые координаты аппарации.

— Неужели даже огромные расстояния и океан не помогут разорвать эту связь?

— На счет океана — не знаю, а вот расстояния точно не помеха. Каркарова нашли в Сибири. Это едва ли ближе, чем Штаты.

— Тогда и мы…

— Лили, подожди! Не отказывайся сразу, обдумай все хорошенько, ведь это действительно прекрасный выход, — погладил ее по щеке Северус. — И мне бы было так намного спокойнее, и Гарри бы вывезли из этого бедлама.

— Да, может быть, — кивнула Лили, затем грозно прищурилась, — только ты, Северус, забываешь один ма-а-аленький нюанс. Я — Феникс, а не человек! И мало того, что длительная разлука для меня весьма болезненна, так, если ты помнишь легенду, мы ненадолго переживаем свою магическую пару. Я не хочу и не смогу жить вдали от тебя! Мы и так по вине Дамблдора и обстоятельств упустили пятнадцать лет, и уезжать куда-то, в тот момент, когда я вновь обрела тебя, я не собираюсь. И еще… Молчи! — не дала она возразить. — Не забывай, что Гарри тоже Феникс и тоже почувствовал свою пару. А это значит, что даже из далекой Америки его душа будет стремиться сюда, и рано или поздно он все равно вернется!

Лили встала с колен Северуса и, не сказав больше ни слова, пошла в ванную. В душе кипела необъяснимая обида вперемешку со злостью и раздражением.

Раздевшись и встав под теплые тугие струи воды, она услышала характерное шипение, с которым влага испаряется с горячей поверхности. Глянув вниз, она тяжело вздохнула и попыталась вернуть контроль над разбушевавшимися эмоциями, потому что капли, соприкасаясь с ее кожей, тут же вскипали и превращались в тонкие белые завитки пара, которые быстро устремлялись к потолку.

Прикрыв глаза, она сделала несколько размеренных вдохов, чтобы успокоиться, и почувствовала легкое движение воздуха за спиной. Спустя несколько мгновений сильные прохладные руки обняли ее, прижимая к жилистому, стройному телу.

— Прости! — тихо прошептал Северус ей в ухо, прижимая к себе до хруста в костях. — Я просто очень переживаю за вас с Гарри.

— И ты меня, — откинула голову к нему на плечо Лили, чувствуя, как нервозность и обида покидают душу, и стихия больше не просится на выход, грозя испепелить все вокруг. — Но ты должен знать и понимать, что только рядом с тобой я чувствую себя защищенной и счастливой.

---

*Терминатор-1 вышел на экраны в 1984г, Терминатор-2 в 1991г.

Дамблдор со злостью откинул в сторону свежий выпуск «Ежедневного пророка», где всю первую полосу занимало огромное интервью с новым министром магии.

Победа Скримджера не стала ни для кого неожиданностью. Все к этому и шло. Изначально было понятно, что он самый вероятный кандидат на эту должность, пользующийся уважением и доверием магического общества. Но Альбуса разозлила не его победа, а то, что Скримджер, в противовес всем прошлым своим коллегам, совершенно не желал идти на контакт и, более того, при каждой встрече делал какие-то тонкие намеки, сомневаясь в его, Альбуса, благонадежности. Вот это-то и бесило больше всего!

А когда он, желая наладить со Скримджером отношения и показать свою лояльность, передал списки работников Министерства, замеченных в связях с Пожирателями, то сам подвергся жесткому едва ли не допросу об источниках подобной информации. Лишь многолетний опыт общения с политиками и ведения собственных интриг позволили ему выстоять и не открыть истинное положение дел. Но, кажется, это обернулось только во вред. Скримджер стал относиться к нему с еще большим подозрением, что взбесило до крайности. Так к Дамблдору за всю жизнь еще никто не относился.

В последнее время вообще все шло из рук вон плохо. Все начинания, за которые он брался, не то чтобы проваливались, но, тем не менее, не давали тех результатов, ради которых затевались.

Гарри до сих пор так и не принял наследие, Скримджер не хотел идти на контакт, в школу отрядили очередную проверку, а еще и Том Риддл, этот самозваный Темный Лорд, решил избавиться от него. Альбус со злостью скомкал злополучную газету.

Несмотря на угрозу жизни и вероятность очередного подрыва репутации, его больше всего расстраивало и злило то, что Гарри так и не вступил в наследие. Хотя тогда, сразу после дня рождения, когда Альбус сообщил ему о пророчестве и крестражах Тома, у Поттера в ауре прослеживались отчетливые вибрации и переливы. Не понадобилось даже делать магический слепок, настолько сильные возмущения поля шли от Гарри. Но Альбус, понадеявшийся на чудо, на следующий день оказался сильно разочарован: за ночь у Поттера все изменения пропали, словно их и не было, и спектр вновь засветился ровным человеческим светом.

Но он не отчаивался. Раз колебания магического фона все же начались, значит и само перерождение не за горами. Он ведь по-прежнему не знал, в каком возрасте оно происходит у Фениксов и насколько долго может затянуться. Поэтому Альбус старался выкраивать время для общения с Гарри хотя бы раз в два дня, чтобы контролировать его состояние. А так же планировал как-нибудь посмотреть на его тренировки со Снейпом, чтобы узнать, как изменяется магический фон в период тяжелых нагрузок.

Теперь Альбус проводил с Гарри все свои свободные вечера, когда тот не был занят с Сириусом или Северусом. Он продолжал его знакомить с воспоминаниями о Томе Риддле, в надежде на то, что шокирующая информация вновь даст толчок, и изменения в крови Гарри наконец-то завершатся.

Помимо этого Альбус старался делиться с мальчишкой своим жизненным опытом и умением подстраиваться под ситуацию. Одним из таких обучающих моментов стало задание: склонить бывшего учителя — профессора Слизнорта — к возвращению в Хогвартс и возобновлению преподавательской деятельности. Естественно, Альбус мог бы уговорить Горация и самостоятельно, но решил испытать Гарри и проверить, насколько тот умеет поворачивать ситуацию в свою пользу. Зная об открытой и честной натуре Поттера, он понимал, что искусного манипулятора из него не вырастить, но к этому он и не стремился. Альбусу хватало и многолетней борьбы со слишком независимым характером Снейпа, чтобы иметь возле себя еще одного изворотливого и непробиваемого спутника и помощника. Учитывая, что Гарри он собирался постоянно держать рядом, непрекращающиеся споры, баталии и интриги ему в собственном лагере были не нужны. А вот научить того слегка играть на слабостях других, используя для этого свою славу и слухи, витающие вокруг «героической» персоны, безусловно стоило, чем Альбус и занялся.

И первым уроком такого плана для Гарри стал Гораций Слизнорт, которого нужно было уговорить вернуться преподавать в школу. Задачу упрощало то, что Гораций нуждался в защите, ну и, как доверительно сообщил своему протеже Альбус, был невероятно падок на связи со знаменитостями. Чем они с Гарри и воспользовались. Проинструктированный как себя правильно вести со Слизнортом, Поттер блестяще справился с задачей и теперь Гораций вновь числился в составе преподавателей Хогвартса.

Помимо того, что Альбусу нужно было закрыть очередную дыру в преподавательском составе, Гораций требовался ему для личных, вернее, великих целей. Он подозревал, что тот знает о Томе Риддле намного больше, нежели решается рассказать. И Альбус собирался надавить на него, гарантируя защиту за толстыми и надежными стенами замка от нападения Пожирателей, которые, по словам самого же Слизнорта, в последнее время проявляли нешуточную активность в своем желании отыскать его, в связи с чем он уже пару месяцев находился в бегах.

Альбус, чтобы не рисковать лишний раз Поттером, самолично провел Слизнорта в дом к Сириусу. Для этого пришлось аппарировать Горация с закрытыми заклинанием глазами и заводить в дом за руку, чтобы не сообщать адреса. Пообщавшись с Гарри, тот оказался просто в восторге от «Избранного». Да и нужно отдать Поттеру должное: он повел себя просто отлично, как раз так, как учил и подсказывал ему Альбус. В итоге, пойманный на такую наживку, как близкое общение с Гарри Поттером, рассчитывая на его дальнейшую эксплуатацию, чтобы поднимать свой имидж, приманенный безопасностью школы, Слизнорт попал прямиком к Альбусу в руки. И уже с первой встречи Дамблдор дал понять своему вновь вернувшемуся коллеге, что ничто в этом мире не делается бесплатно, стребовав с него клятву, что тот добровольно поделится всем, что помнит о юности Тома Риддла. Кажется, Гораций к тому моменту уже пожалел, что дал свое согласие, но назад поворачивать было уже поздно. К тому же безопасные стены школы, на охрану которой сам новоявленный министр отрядил целый отряд авроров, обещали ему относительно спокойное существование.

Радовало еще и то, что Гарри без возражений сыграл отведенную ему роль приманки и согласился изображать лояльность и заинтересованность впредь. Но приручение Слизнорта казалось единственным положительным событием последних дней уходящего лета.

К неприятным и даже опасным моментам можно было отнести угрозу, исходящую от Тома, который все-таки решился подослать к нему убийцу. По сведениям Северуса, на эту «почетную» роль был выбран Драко Малфой, что не могло не беспокоить. Альбус прекрасно понимал, что мальчишка не способен на убийство. Он в свое время наводил о юном Малфое справки, и старался не выпускать его из вида. Ведь они постоянно враждовали с Гарри, и Альбус хотел выяснить — не опасен ли для его подопечного такой противник. Из своих наблюдений он сделал выводы, что Драко весьма избалован, но при этом достаточно мягок, чтобы можно было ожидать от него каких-то серьезных неприятностей и тем более не способен на хладнокровное убийство человека. Скорее всего, поручив Драко это задание, Том решил избавиться от неугодных ему более, после провала в Министерстве, Малфоев.

Собственно, Альбусу было на них абсолютно наплевать, к тому же надменного и хитрого интригана Люциуса он терпеть не мог. Но он пообещал Северусу, сообщившему о миссии юного Малфоя, в случае, если Драко попадется за какими-то противоправными действиями, прикрыть его от наказания властей. Конечно, Снейп и без того был Альбусу многим обязан, но каждая такая просьба делала его «поводок» еще короче и надежнее. А с таким человеком как Снейп лишь это могло стать гарантией лояльности и безопасности.

Однако то, что на такое серьезное задание назначен именно Драко, наводило на неприятные размышления. Альбус подозревал, что это всего лишь отвлекающий маневр, направленный на то, чтобы скрыть истинную цель Риддла. А вот какую… это оставалось загадкой.

Северус обещал ему присмотреть за юным Малфоем, и с этой стороны можно было не опасаться неожиданностей. Альбус знал, что Снейп сделает все возможное, чтобы уберечь его от непрофессиональных и от того непредсказуемых действий мальчишки, поэтому и не препятствовал возвращению Драко в школу.

К общей череде неприятных сюрпризов можно было отнести и грядущую министерскую проверку, о которой он получил уведомление чуть ли не сразу после выборов. Впрочем, и ее он особо не опасался, так как вряд ли проверяющие смогут найти какие-то более серьезные нарушения, чем в прошлом году накопала Амбридж.

И все же больше всего Альбуса расстраивало именно отсутствие подвижек в состоянии Гарри. В связи с тем, что Том был настроен весьма решительно и серьезно, следовало ускорить процесс принятия наследия Поттером, чтобы в ответственный момент иметь под рукой такое неоценимое и почти мифическое средство от всех недугов, как слезы истинного Феникса. Но Альбус не знал, как это сделать незаметно, не подвергая Гарри смертельной опасности или физическому воздействию.

* * *

— Я что, был сегодня на самом деле так плох? — с недоумением посмотрел на отца Гарри, устало опустившись на скамью и привалившись спиной к стене. Он тяжело дышал, одежда промокла от пота, а руки мелко дрожали от напряжения: сегодняшняя тренировка оказалась каким-то экзаменом на выживание.

— Заметил, да? — беззлобно усмехнулся Снейп, восстанавливая сбитое дыхание.

— То, что ты на меня постоянно ругался и вычитывал больше обычного? Еще бы не заметить! — покачал он головой. — Ты меня чуть до смерти не загонял!

— Нас сегодня Альбус посетил, — отец сел рядом с ним и протянул стакан с водой и пузырек с зельем.

— А сейчас? — перейдя на шепот, резко выпрямился Гарри, почувствовав, как в один миг усталость сменилась настороженностью и полной концентрацией.

— Нет, успокойся, — покачал головой Снейп. — Он попытался проникнуть сквозь мою защиту, пришлось срочно ослаблять заклятие. Немного посмотрел и ушел, не стал дожидаться конца.

— Почему ты меня не предупредил? — с упреком глянул на него Гарри. — А если бы я сказал что-то не то?

— Зелье выпей! — хмыкнул Снейп и, подождав, пока Гарри не опустошит флакон и стакан, продолжил: — Во-первых, я не успел, а во-вторых, я постарался загрузить тебя так, чтобы времени на разговоры не оставалось.

— Ну да, я заметил, — усмехнулся Гарри и достал из кармана лежащей на лавке мантии два стеклянных флакона, наполненных белесой туманной субстанцией. — Вот, со вчерашнего занятия.

— Хорошо, мы с Лили вечером посмотрим. Я тебе, кстати, тоже принес кое-что, — он подал ему кулон — подарок Дамблдора. — Можешь смело носить. Теперь он действительно будет выполнять только свою прямую функцию: нагреваться в минуты опасности.

— А что там еще было? — застегивая цепочку на шее и заправляя ее в горловину майки, поинтересовался Гарри.

— Хм… при ежедневном и длительном использовании, а такие артефакты обычно не снимают даже на ночь, он должен был вызывать доверие и легкую зависимость от того, чьей кровью активирован. Ты же понимаешь, кому бы в скором времени начал заглядывать в рот?

— Вот гад! — резко вскочил Гарри, сжав кулаки.

— Гарри, — Снейп схватил его за плечи и легонько встряхнул, внимательно глядя в глаза, — я тебя очень прошу — будь осторожен! Подыгрывай ему! Я знаю на собственном опыте, как это тяжело, но ты сильный, ты справишься! Осталось совсем немного: несколько дней, и ты поедешь в Хогвартс, а там уже будет легче. Несмотря на свое ярое желание, вряд ли Альбус сможет уделять тебе время чаще, чем раз в неделю. Слишком много у него забот.

— В этом году в Хогвартсе не будет мамы, — тяжело вздохнул Гарри и отвел взгляд.

— Мы будем с ней обязательно связываться, можем даже камином из моей комнаты. Это не очень надежно, и, к сожалению, от перемещений он закрыт в целях безопасности, но для разговора в экстренных случаях воспользоваться можно.

— С отъездом в школу придется отдать Сириусу зеркало, — нахмурившись сказал Гарри. — Но я смотрел по каталогу, у Поттеров в хранилище есть похожий артефакт. Правда он устроен как-то по-другому и не имеет визуальной связи, но разговаривать с его помощью можно.

— Отличная новость! Ладно, Гарри, мне пора, не стоит вызывать лишних подозрений, — криво улыбнулся Снейп.

— Подожди, — удержал он отца за руку. — Я спросить хотел. Дамблдор мне не отвечает, я уже несколько раз подходил к нему. А он говорит: сюрприз будет!

— Что еще за сюрприз? — насторожился Снейп.

— Я пытался у него выяснить: будешь ли ты продолжать заниматься со мной в Хогвартсе. И он…

— Вот ведь интриган! — усмехнулся отец и покачал головой. — На пустом месте норовит создать тайну. В этом году я буду вести у вас ЗоТИ, а Слизнорт возьмет на себя зелья. Поэтому, естественно, что мы будем и дальше заниматься боевой магией.

— Ого! Ты наконец-то добился?..

— Не то чтобы добился, — хмыкнул Северус. — Я даже и не вспоминал в этом году, Альбус сам предложил. И параллельно с этим под видом отработок или дополнительных занятий ты будешь приходить ко мне внеурочно.

— Здорово! — Гарри подхватил с лавки свою домашнюю мантию и перекинул ее через локоть, не желая одевать на пропотевшие после тренировки майку и штаны.

— Да, на сей раз замысел Дамблдора нам только на руку, — внимательно осмотрев себя, усмехнулся Снейп и повернулся к двери. — Я так понимаю, все студенты в курсе моего желания преподавать именно ЗоТИ?

— Ну да, ходят такие сплетни. А как ты выяснил про кулон? — направляясь за отцом на выход, поинтересовался Гарри.

— Малфой помог найти артефактора.

— Малфой?! — Гарри застыл на месте не в силах поверить в то, что отец смог довериться этому скользкому типу.

— Так, спокойно! — резко обернулся Северус к остановившемуся шокированному Гарри. — Ты пока еще многого не знаешь о моей жизни. Люциус мой старый и единственный друг. Именно благодаря его изворотливости, Темный Лорд в свое время не стал отдавать приказ об убийстве Лили. И за это я Люциусу бесконечно признателен. Не надо делать такое лицо! Да, Малфои — и старший, и младший — своенравные засранцы, этого у них не отнять. Но при этом они очень преданные друзья и верны интересам своей семьи. Не знаю, как так получилось, но мы с Люциусом уже давно являемся лучшими друзьями, и он относится ко мне и моим близким так, как будто мы его родичи по крови. Я, конечно, ему не говорил, что ты мой сын. Даже у малфоевской преданности есть предел. Но уверен, что он бы никогда не сдал нас Темному Лорду. Поэтому, может, тебе бы стоило пересмотреть свое отношение к Малфоям? А для Драко этот год будет очень тяжелый, и я хотел попросить, чтобы ты не трогал его без причины. И даже если причина все-таки будет. Постарайся избегать конфликтов с ним, ему сейчас очень тяжело. Поверь, намного хуже, чем тебе.

— Это что же с ним такое?..

— Я скажу тебе, Гарри, но ты должен дать мне слово, что об этом не узнает ни одна живая душа! Все очень серьезно, и если кто-то посторонний завладеет этой информацией, то Драко в лучшем случае ждет Азкабан, в худшем — смерть.

— Я обещаю! — Гарри прижал руку к груди и почувствовал вспышку тепла от огненного духа, словно подтверждение обещанию.

— Надеюсь на твое слово! Что же до Драко… его вынудили принять метку Пожирателя. И теперь, имея в заложниках его семью, Темный Лорд выдает ему различные эм… поручения, которые очень сильно подрывают его психику. Поэтому я еще раз хочу попросить тебя, Гарри, постарайся в этом году сам не трогать его, и не вестись на его грубости и подначки. Иначе, если он сорвется… он просто умрет.

— Но я сам никогда… — начал Гарри, но встретив чуть насмешливый взгляд отца, потупился. — Хорошо, я не буду его трогать и Рону не позволю!

— Вот и отлично! — кивнул Северус и, сняв с двери охранные заклинания, взялся за ручку. — Ладно, я пойду, а то мы и так задержались дольше обычного.

Он первым покинул тренировочный зал и поспешил наверх. Гарри же специально пошел медленно, чтобы обдумать слова отца.

Да, Малфой в прошлом году доставил ему немало неприятностей, служа на побегушках у Амбридж, в составе этой ее Инспекционной дружины, и Гарри не мог относиться к нему лучше, чем тот, по его мнению, заслуживал. Но при этом его все же зацепили слова отца. Он вынужден был признать, что не всегда зачинщиком их ссор и перепалок выступал Малфой. А представив, что ему приходится переживать сейчас, находясь в зависимости от Риддла, Гарри стало его даже жалко. Снейп, конечно, не рассказал в подробностях, но из сказанного и так становилось понятно, что Драко принуждают выполнять какие-то мерзкие задания, видимо проверяя его лояльность. И воображение Гарри тут же выдало картинки пыток, убийств и издевательств над магглами и магглорожденными, и бледного, с трясущимися руками и губами, вынужденного шептать очередное Круцио или Аваду, Малфоя.

Вздрогнув, Гарри попытался выбросить из головы неприятные образы, и быстро пошел вслед за отцом наверх, чувствуя, что замерзает в потной майке в сыром и прохладном воздухе подземелий.

* * *

— Наконец-то! — выдохнула Лили, вскочив с дивана, едва услышала щелчок замка и звук открывающейся двери. Выбежав в прихожую, она бросилась к Северусу, желая поскорее дотронуться, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

— Не надо, Лили, — усталым, каким-то помертвевшим голосом, произнес тот, — дай я хотя бы переодену эту… — он не договорил, но в его тоне сквозило столько горечи вперемешку с ненавистью, что она поняла и без слов.

Отступив на шаг, она позволила Северусу быстро снять ненавистную мантию Пожирателя и со злостью закинуть в угол прихожей.

— Я постираю завтра, — покосилась она на грязный пыльный комок с подозрительно напоминавшими кровь пятнами.

— Не надо, я сам, — покачал головой Северус, и зашел в комнату, чтобы плеснуть себе в бокал коньяка и залпом выпить его.

— Все так плохо? — положила она ладони на его закаменевшие от напряжения плечи и принялась легонько поглаживать, пытаясь помочь снять усталость и напряжение.

— Он просто озверел! — выдохнул Северус, опираясь лбом о дверцу навесного бара со спиртным, но при этом поставил бокал на полку и перехватил ладони Лили, притягивая ее вплотную к себе и не давая отстраниться. — И у меня создается ощущение, что те новички, которые с радостью принимают в этом участие — тоже. Противно… Противно наблюдать за тем, как люди калечат и убивают, издеваются над себе подобными только потому, что одни обладают магией и могут себе это позволить, а другие — нет.

Северус обернулся и крепко прижал Лили к себе, зарываясь носом в ее волосы, как он всегда любил делать, чтобы успокоить нервы.

— Ваш Темный Лорд дождется, что магглы откроют новую охоту на ведьм, — покачала головой она, перебирая пальцами его волосы и аккуратно массажируя кожу затылка. — Неужели он думает, что маггловские власти будут сидеть и ждать сложа руки, видя, как погибают люди?

— Да уж… Любое благое дело всегда провоцирует вспышку ответной агрессии. Если бы Скримджер не провел в Министерстве чистку — осуществление переворота было бы делом пары месяцев, но при этом он спровоцировал ярость Темного Лорда, направленную пока что на магглов. Но я уверен, вскоре он доберется и до магглорожденных.

Она почувствовала, как обнимающие ее руки сжались еще крепче, словно хотели навсегда вдавить в себя, но возмущаться не стала, понимая, что Северусу сейчас нужно чувствовать ее как можно ближе.

— А как там Драко?

— Плохо… Если бы я не заставил его перед рейдом выпить зелье, он бы прямо там, в этом парке грохнулся в обморок перед остальными Пожирателями. А Белла — сука неадекватная, специально его подначивает и старается не выпускать из поля зрения. С каждым разом ограждать его от убийств и вовлечения в кровавую оргию с пытками становится все сложнее. Сегодня его после рейда так полоскало, что я думал, он все кишки на землю выблюет. Даже противорвотное не сразу помогло.

— Я не понимаю… зачем так издеваться над ним? — печально покачала головой Лили. — Что Темный Лорд хочет этим добиться? Унизить Малфоев? Так он и так держит их на коротком поводке, живет в их доме, пользуется их деньгами. Что ему еще от них надо? И пусть бы он выливал свою месть на старших, но Драко же… я представляю, если бы Гарри…

— Они совершенно разные. Гарри бы не смирился, он у нас геройская натура и боролся бы до последнего. А Драко… изнеженный ребенок, по сути. — Северус замолчал, погружаясь в свои мысли и воспоминания о прошедшем рейде, затем поцеловал Лили в макушку: — Прости, что тебе приходится все это выслушивать.

— Ты знаешь, я не кисейная барышня и сама раньше участвовала в боях, — криво усмехнулась Лили, при этом не переставая поглаживать его волосы. — Но каждому человеку, оказавшемуся против воли вовлеченному в это противостояние, нужна какая-то отдушина. И я рада, что могу стать для тебя ею. Все равно от меня сейчас мало пользы, — чуть задрожавшим голосом произнесла она и почувствовала, как глаза наполняются слезами горечи. Одна слезинка не удержалась в уголке и медленно потекла по щеке, прокладывая дорожку остальным. Лили улыбнулась и, легонько потянув Северуса за волосы, направила его губами к мокрому следу: — А вот и твое лекарство!

Он нежно сцеловывал ее слезинки, аккуратно прикасаясь губами к векам и мокрым ресницам, и лишь когда она успокоилась, тихо произнес, прижавшись щекой к ее щеке:

— Мне очень жаль, что из-за меня тебе приходится проливать слезы. Какими бы живительными они не были, я предпочитаю видеть на твоем лице улыбку и сухие, сияющие от удовольствия или счастья глаза.

— Романтик ты мой! Я нисколько не сомневаюсь в твоих словах. Но раз уж магия дала нам такой дар, грех им не воспользоваться, — усмехнулась Лили. — Легче?

— Значительно, — вздохнул он, — но давай в следующий раз все же будем лечиться пением. Благо, я не ранен.

— Не каркай! Ну, или не мяукай, — усмехнулась Лили, чувствуя, что Северусу, несмотря на все еще горестные мысли, на самом деле стало лучше: от него пошли вполне отчетливые волны спокойствия.

— Зато есть и хорошая новость, — он подошел к дивану и, устроившись, посадил ее к себе на колени. — Люциус встречался со Скитер, и она с радостью взялась за журналистское расследование. Правда не за бесплатно, но, в общем-то, это и справедливо.

— Не говорила она, сколько времени это может занять?

— Точных дат не называла, но сказала, что за два месяца может и не управиться, потому что Дамблдор относится к тем людям, которые мастерски умеют прятать концы в воду. Ну и еще… — тяжело вздохнул Северус, — просила… хм… это не совсем законно, но должно ускорить результат…

— Что?..

— Просила достать зелье Доверия и Феликс Фелицис, — хмыкнул Северус. — Придется варить. Доверие готовится быстро и легко. Но Феликс… Мерлин, где взять на него время?

— Ох уж эта Скитер! — покачала головой Лили. — Но я могу помочь тебе. Тем более скоро я перебираюсь в Поттер-холл, а там прекрасная лаборатория. Оставишь мне заметки и я…

— Лили, оно варится три месяца! Процесс очень трудоемкий и щепетильный…

— Ты видимо забыл, что я когда-то помогала тебе в зельях? И, кажется, у меня неплохо получалось, — нахмурилась она. — К тому же, после твоего отъезда в школу у меня будет масса времени, которое мне все равно нечем занять.

— Хорошо, — легонько щелкнул ее по носу Северус, — уговорила. Я распишу подробную инструкцию и, в принципе, мое присутствие там понадобится только пару раз, когда будет особенно сложный процесс заваривания.

— Вот и отлично! — сморщила нос Лили. — Не представляешь, как мне надоело сидеть без дела!

— Не просматривала без меня последние воспоминания Гарри?

— Нет, извини, — виновато улыбнулась Лили. — Волновалась, чувствуя твои эмоции, и не могла сосредоточиться. А там что-то серьезное, про очередные преступления Риддла.

— Тогда давай вместе… — Он ссадил ее на диван и поднялся, чтобы достать Омут памяти.

— Северус, но ты же устал… — попыталась возразить Лили.

— После твоих живительных слез мне намного лучше, они эффективнее бодрящего зелья, — улыбнулся он. — И мне самому хочется посмотреть. История жизни Тома Риддла страшное, но весьма увлекательное зрелище. К тому же, чем скорее мы поймем, к чему подводит Гарри Дамблдор, тем быстрее найдем ответ на вопрос: как остановить Темного Лорда. А то он в последнее время вообще теряет все признаки адекватности. И я уже начинаю склоняться к версии Дамблдора, что он, и правда, создал себе несколько крестражей.

— Ой, не говори ерунды! — фыркнула Лили. — Мы же выяснили совершенно точно, что это не так. Помнишь тот трактат о маге, создавшем три крестража?

— Помню-помню. Душа не удержалась в теле и стала блуждающим кровавым духом, пока ее не упокоили. Но ведь и у Темного Лорда произошло тоже самое. Знаешь, он с каждым днем все больше теряет признаки человека и начинает напоминать воплощенного демона, печать на его имя. Поэтому я поневоле ищу этому хоть какое-то объяснение.

— Но ты же говорил, что яд змеи, использованный для возрождения…

— Нет, тут что-то другое, — задумчиво покачал головой Северус, ставя на столик у дивана Омут памяти, который они взяли из дома Поттеров для просмотра воспоминаний Гарри. — Кровь змеи должна влиять лишь на его облик, ну и добавить каких-то инстинктов. Животные, и змеи в том числе, редко впадают в беспричинную агрессию. Ладно, давай посмотрим, чем нас на этот раз удивит Дамблдор, — подал он руку Лили, помогая подняться и подойти к Омуту памяти.

Она усмехнулась и первая коснулась вихрящихся в артефакте воспоминаний, чтобы тут же оказаться в гостиной дома Блэков. Следом за ней сразу же появился и Северус.

Они внимательно просмотрели всю беседу Дамблдора с Гарри и совершили вместе с ними путешествие еще глубже, в воспоминания не кого-нибудь, а самого Марволо Гонта — дяди Темного Лорда, и вновь вернулись в реальность.

Северус сел в кресло и глубоко погрузился в свои мысли, а Лили принялась расхаживать туда-сюда по комнате.

Если судить по тому, что Том Риддл с упорством маньяка собирал древние магические артефакты, то теория с крестражами отпадала полностью. Им с Северусом удалось обнаружить одну заметку в старинной книге из весьма обширной библиотеки Поттеров, в которой автор предупреждал магов, что поместить осколок души в магический предмет практически невозможно и крайне опасно. Там же давалось весьма подробное описание самого ритуала создания крестражей, а так же методы их уничтожения, и приводилась историческая справка о более-менее известных магах, которые когда-либо прибегали к этому способу сохранения жизни. Причем названы были не только европейские маги, но и азиаты, которые считались его изобретателями. Вот из этой книги они и узнали, что создать крестраж из артефакта, обладающего магическим ядром, невозможно, потому что оно либо разрушало, либо поглощало осколок души мага, соприкоснувшись с ним.

— А может, Дамблдор ошибается в другом? — остановилась Лили перед Северусом. — Может, эти артефакты Риддл собирал для… ну, не знаю… для коллекции? А крестражем, допустим, был дневник, который Гарри уничтожил на втором курсе?

— Нет, Лили, — покачал головой Северус, — если бы для коллекции, то об этом ходили бы хоть какие-то слухи, да и держал бы он тогда их в каком-то одном месте, как обычно поступают с коллекционными предметами. Таким гордятся и не скрывают этого, хотя и тщательно охраняют. Я склоняюсь к другому варианту… Во время обучения в Италии я однажды случайно наткнулся на одну очень интересную книжку в древнем замке моего учителя. Только времени на чтение посторонней литературы у меня не было из-за жесткого графика занятий. Мне на сон его выделяли всего ничего, поэтому прочитать ее полностью так и не удалось. Но бегло просмотрев оглавление и некоторые разделы, я понял, что это брошюрка о каком-то сложном ритуале привязки души, который позволяет обрести магу относительное бессмертие. Там как раз упоминалось о сильных артефактах, магия которых и используется для этого весьма затратного ритуала. И… я не представляю, где нам искать информацию о нем, потому что брошюра была из родовой библиотеки моего наставника, к которой никто, кроме членов семьи, не имеет доступа.

— А ты как же?

— А я был на правах ученика, что приравнивается там к близким родственникам, — пояснил Северус, — поэтому мог заходить и в родовую секцию.

— А если посмотреть в библиотеке Поттеров? — с надеждой спросила Лили.

— Вряд ли… Слишком светлый род. Я вообще удивлен, как у них оказалась та книга о крестражах.

— Может потому, что врага нужно знать в лицо?

— Чтобы уметь защищаться от темных заклинаний, нужно знать сами темные заклинания? — хмыкнул Северус. — Возможно… Но ты сама говорила, что у Поттеров очень мало книг о темной магии, хотя мы не знаем, что есть в малом родовом хранилище. Там я заметил много древнейших книг и даже что-то напоминающее папирус. Раньше ведь не было такого четкого разделения на темную и светлую магию, и кто знает, что за секреты хранятся в этих старинных источниках. Но нам в любом случае нужно искать артефакты, которыми завладел Темный Лорд.

— Слушай, Северус, — задумчиво дернула себя за выбившийся локон Лили, — если Темный Лорд на самом деле провел нечто похожее на упомянутый тобой ритуал, то как объяснить появление дневника, который изначально артефактом не был?

— Я бы не стал утверждать со стопроцентной уверенностью, что дневник не был артефактом, — скептически посмотрел на нее Северус.

— Но Гарри говорил, что это обычная маггловская…

— Записная книжка. Я помню. Только подумай сама, почему Том Риддл, с такой ненавистью относящийся ко всему маггловскому, вдруг использовал ее для каких-то нам пока неясных целей? Нет, Лили, чтобы там ни было, но дневник не был обычной записной книжкой. Да и поведение фантома, появившегося оттуда… наличие псевдоразума и прогрессирующее развитие, влияние на чужую волю… Все это говорит о присутствии магического источника в этой казалось бы простой записной книжке. Конечно, теперь мы не сможем узнать, что там было, но я предлагаю рассматривать обе теории: создание крестражей — что, на мой взгляд, весьма сомнительно, если речь идет не об одном, — и ритуал привязки с помощью артефактов.

— Ну хорошо, — кивнула Лили, садясь на диван. — И что нам это дает?

— Во-первых, нужно искать информацию о том, какие ритуалы могут гарантировать магу относительное бессмертие. Ну а во-вторых, нужно выяснить, где спрятаны сами артефакты. Если я правильно понимаю намеки Дамблдора, Темный Лорд ценит значимые для него вещи и места. То есть нужно пройтись по всем местам, с которыми у него связаны какие-то переломные жизненные моменты. И благодаря Дамблдору, часть из них мы уже знаем.

— Что например?

— Например, дом его предков, но не магглов, а Гонтов. Не зря он кичится своей связью со Слизерином.

— Эта развалившаяся еще в начале века халупа? — скептически хмыкнула Лили.

— Для нас это халупа, а для него — дом, принадлежавший предкам — чистокровным магам, — покачал головой Северус. — И я не уверен, что туда можно так запросто попасть посторонним. В любом случае, нужно сходить и разведать обстановку.

— Ну уж нет, Северус! — встрепенулась Лили. — На этот раз даже не вздумай оставить меня в стороне! Хватит! Я и так уже скоро полгода как сижу на одном месте и практически ничем не занимаюсь. На этот раз ты возьмешь меня с собой!

— Я не собираюсь идти прямо завтра, — в примиряющем жесте поднял руки Северус. — Сейчас на это точно нет времени. С началом учебного года его, конечно, тоже не прибавится, но когда школьный ритм войдет в свою колею, думаю где-то ближе к концу сентября, тогда можно будет вырваться и посмотреть на бывшее жилище предков самого Слизерина.

— Ерничаешь?

— Есть немного, — усмехнулся он и устало потер глаза.

— Ой, время уже давно за полночь, — кинула Лили взгляд на часы. — Пойдем спать. Завтра все обсудим, когда ты со школы вернешься. Дамблдор пока не придирается, что ты домой каждый день аппарируешь?

— Ему не до меня, — хмыкнул Снейп. — Проверяющие ему уже плешь проели, так что ему пока не до интриг. Ладно, пойдем, а то я и правда устал что-то.

Северус поднялся и пошел готовиться ко сну, а Лили, подхватила со столика Омут памяти и убрала его в комод. Она махнула рукой, загасив свечи, которыми они предпочитали пользоваться вместо маггловского электричества. Любая техника и даже обычные лампочки очень сильно реагировали на каждое магическое действие, что ограничивало возможность их применения. Естественный огонь для Лили еще со времен учебы в Хогвартсе стал более привычен.

Переступив порог комнаты, она вдруг резко остановилась, словно наткнулась на невидимую стену.

— Огонь… хм…

В голову пришла совершенно внезапная и неправдоподобная мысль, но почему-то Лили показалось, что она ухватила нужную ниточку из окружавших их тайн и интриг. Она не могла понять: то ли это очередная подсказка предков, всколыхнувшаяся в памяти, то ли сработали какие-то ассоциации. Застыв на несколько мгновений и прокрутив в голове и так и этак неожиданный и совершенно фантастический ответ на один из тех вопросов, которые они обсуждали сегодня, Лили решила, что нужно обязательно поделиться своими соображениями с Северусом.

Однако когда она зашла в спальню, оказалось, что любимый уже спит, завалившись на кровать прямо в брюках и рубашке.

Лили покачала головой и при помощи магии освободила его от одежды. За последние дни, бегая то на работу, то на вызовы Темного Лорда, то в особняк Блэков и по вечерам еще просматривая воспоминания Гарри, Северус ужасно устал. И она понимала это, но ничем, кроме своих слез и моральной поддержки не могла ему помочь.

Быстро раздевшись, Лили юркнула к любимому под бок, накрыв их обоих легким одеялом, хотя сама в лишнем тепле и не нуждалась. Зевнув, аккуратно взяла его за руку и, закрыв глаза, напомнила себе, что утром нужно будет обязательно поделиться с Северусом своими размышлениями. И тут же уснула.

За пару дней до первого сентября семейство Уизли наконец-то решило выбраться в Косой переулок, чтобы закупить Рону и Джинни все необходимое к учебному году. Их сборы, как всегда, проходили в суете и суматохе. В целях безопасности Дамблдор отправил с ними в качестве охраны нескольких членов Ордена, поэтому толпа собиралась немаленькая и оттого весьма шумная и заметная.

Посмотрев на ту неразбериху, что создавали Уизли на первом этаже своими сборами, Гарри решил воспользоваться случаем и тайком вырваться из дома, чтобы перед началом учебного года еще раз встретиться с матерью. К тому же Дамблдор находился в школе, Сириус в последние дни пребывал в каком-то меланхолично-подавленном состоянии и прятался в своих комнатах, и вполне можно было, укрывшись под мантией-невидимкой, незаметно покинуть дом вместе с семейством Уизли.

Гарри заскочил в свою комнату и попытался связаться с Лили, надеясь, что она ответит и согласится на его внезапную авантюру.

Ему повезло. Мать отозвалась почти сразу и, сделав несколько безуспешных попыток отговорить его от рискованного замысла, согласилась. Чувствовалось, что она хоть и пыталась казаться строгой, но все же желание встретиться с сыном перевесило доводы разума и вынужденную осторожность.

— Я заберу тебя из парка, что возле площади, — дала распоряжение она. — Буду под оборотным, в том же виде, в котором мы встречались в Косом переулке.

— Хорошо, — радостно кивнул Гарри. — Но я мантию-невидимку снимать не буду. Подойду и возьму тебя под руку, не пугайся только.

— Постараюсь, — хмыкнула Лили и прервала связь.

Гарри, засунув за пазуху каталог родовых артефактов, схватил мантию-невидимку и тут же в комнате закутался в нее. Осторожно приоткрыв дверь, он на цыпочках вышел в коридор и, стараясь не наступать на особо скрипучие ступени, быстро спустился вниз. Впрочем, ему вряд ли стоило опасаться быть услышанным. Возле самого входа Молли громко отчитывала Рона, который, по ее мнению, был неподобающе одет. Кто-то из орденцев осторожно напомнил ей, что время не ждет, и она, еще раз окинув недовольным взглядом сына, махнула рукой и дала команду всем выходить на улицу.

Гарри, стараясь никого не задеть, тихо выскользнул следом. Он проследил, как представители семейства Уизли вместе с сопровождающими немного отошли от дома Блэков, и Артур, который отпросился по такому поводу с работы, вскинул руку с зажатой в ней волшебной палочкой. Спустя несколько мгновений прямо перед ними затормозил появившийся буквально из ниоткуда «Ночной рыцарь».

Проследив за тем, как они погрузились в автобус, Гарри быстро перебежал дорогу и зашел в парк. Пройдя немного по центральной аллее, он заметил мать в знакомом еще по походу в Косой переулок облике. Она медленно прогуливалась туда и обратно, с интересом поглядывая по сторонам. Было странно представлять Лили под личиной своей ровесницы, но Гарри в прошлый раз уже немного привык к такому несоответствию, поэтому сейчас, тихонько хмыкнув, он подошел к ней сзади и, прошептав: «Мама, это я», — подхватил ее под руку.

Несмотря на его предосторожность, она все равно легонько вздрогнула и резко оглянулась.

— Я предупредил, — попытался оправдаться Гарри.

— Рефлексы, — хмыкнула Лили. — Ладно, пойдем на соседнюю аллею, там вроде никого нет. Аппарирую тебя в Поттер-холл.

Гарри кивнул, но потом вспомнил, что мама его не видит и тихо ответил:

— Пойдем.

На этот раз они перенеслись прямо к дому, на специальную площадку для аппарации.

— Ненавижу эти ощущения! — ухватившись за мать, чтобы не упасть, тяжело выдохнул Гарри и сдернул с себя мантию-невидимку.

— Что делать? — пожала плечами Лили. — Это самый надежный и быстрый способ перемещения. Нет, есть еще перенос с использованием способностей Фениксов, но, во-первых, он привлекает к себе слишком много внимания, ну а во-вторых… — она немного замялась и виновато глянула на Гарри, — я еще не совсем его освоила. Нет, иногда у меня получается, но в человеческом теле мне это удается от случая к случаю, а вот в птичьем — без проблем. В птичьем почему-то стихия ощущается намного лучше и управлять ею проще. Может, все-таки наш истинный вид — птичья ипостась, а не человеческая? — задумчиво закончила Лили, глядя прямо перед собой.

— Ну да, полетать иногда очень хочется. И это здорово! — улыбнулся уже пришедший в себя Гарри.

— Здорово, конечно, — отвлеклась от своих раздумий Лили. — Ну что, пойдем в дом?

— Да. Нужно взять в родовом хранилище артефакты связи. Ведь зеркало придется отдать Сириусу. — Гарри поднялся за матерью по ступеням крыльца и, зайдя внутрь, достал из-за пазухи каталог. — И еще вот… Смотри, что я нашел!

Он открыл заранее заложенную страницу и ткнул пальцем в нужное место. Лили быстро пробежала взглядом по неровным строчкам.

— О! Кажется, этот артефакт поможет тебе не сорваться во внезапное перевоплощение. Если я, конечно, правильно поняла принцип его действия.

— Да, мне тоже показалось, что у него такое предназначение. Но как-то написано слишком мудрено. Может, лучше у отца спросить?

— Северус нам с тобой обоим по голове настучит за то, что мы без его ведома путешествуем, — усмехнулась Лили, взъерошив Гарри волосы. — Но я-то ладно, я каждый день сюда хожу, потихоньку обживаю замок. Завтра уже хочу окончательно перебраться. Нужно еще проверить работу каминов, перенести остаток необходимых вещей и ингредиентов для лаборатории. А вот то, что ты без его одобрения покинул дом на Гриммо… Он будет хм… переживать.

— И это еще мягко сказано, — хмыкнул Гарри и тут же хитро улыбнулся: — Ну, мы же не станем его расстраивать заранее. Вечером придет из Хогвартса, тогда и расскажешь.

— То есть ты хочешь, чтобы я вызвала огонь на себя? — усмехнулась Лили. — Ладно-ладно, куда ж я денусь. Тем более что путешествуешь ты не один, а вместе со мной и с моего одобрения.

— Вы только не ругайтесь, — попросил Гарри, только сейчас поняв, что из-за его экспромта родители могут поссориться. — Давай лучше я сам ему все расскажу.

— Не переживай, — слегка обняла его Лили. — Уверена, в любом случае нам достанется обоим. Но я-то знаю, как с ним справиться, и мы всегда находили общий язык. А вот ваши отношения только недавно наладились, и мне бы не хотелось, чтобы между вами вновь вспыхнули лишние ссоры и вернулось недопонимание.

— Надеюсь, он не слишком рассердится, — взволнованно глянул Гарри на мать, пожавшую плечами. — Ладно, пойдем в хранилище. А то я не знаю, когда вернутся Уизли. Лучше всего попасть в дом до их прихода.

Они подошли к скрытой в стене двери в малое родовое хранилище Поттеров, и Гарри, помня наставления Милли, открыл ее, пригласив мать зайти вместе с ним. Внутри каждый занялся своим делом. Пока Гарри разыскивал заинтересовавшие его артефакты, Лили просматривала старинные свитки, книги и рукописи.

Поиск занял немало времени. Несмотря на описание, имеющееся в каталоге, все артефакты были уложены в шкатулки разных форм и размеров, и пока Гарри не понял систему их размещения, ему пришлось открывать каждую.

Наконец он отыскал необходимое: парные артефакты связи, выполненные в виде декоративных серебряных булавок с головкой из лунного камня, а также маленький артефакт, напоминающий обычный миниатюрный маггловский гвоздик со странной закорючкой на конце.

— Мам, я все, — окликнул он Лили, которая с головой ушла в изучение книг.

— Да? Хорошо, — задумчиво отозвалась она, оторвав взгляд от древнего даже на вид свитка. — Я захвачу его с собой?

— Ты у меня спрашиваешь? — удивился Гарри. — Конечно, бери, если нужно. Ты же вроде как мой опекун.

Лили на это лишь улыбнулась. Аккуратно свернув свиток, она накинула на него чары стазиса и положила в карман.

Они провели в хранилище немало времени. Не зная точно, как долго будут отсутствовать Уизли, Гарри немного поболтал с матерью в гостиной за чашкой чая со свежей сдобой, которую им приготовили эльфы Поттер-холла, и решил возвращаться.

Лили отдала ему сквозное зеркало, чтобы он вернул его Сириусу, и помогла активировать артефакты связи, взятые из хранилища. Затем крепко обняла Гарри — ведь им теперь долго не удастся увидеться — и вновь выпила оборотное, действие которого уже давно закончилось.

Перед перемещением Гарри вновь накинул мантию-невидимку и, оказавшись в парке, смог позволить себе лишь незаметное рукопожатие. Ему хотелось вдоволь наглядеться на мать перед долгой разлукой, но он не мог позволить себе даже этого.

Видимо чувствуя его состояние, Лили грустно улыбнулась и тихо прошептала в пустоту:

— Не расстраивайся! Северус обещал специально для тебя заказать портключ к Поттер-холлу, и в те выходные, когда вас будут отпускать в Хогсмид, будешь приходить ко мне.

— А мне не сказал, — нахмурился Гарри и лишь потом понял, что Лили его не видит. — Ну, я пойду? До свидания.

— До встречи, — кивнула Лили в ответ.

Гарри тяжело вздохнул, резко развернулся и пошел к дому Сириуса, и едва сдержал себя, чтобы не обернуться, когда за спиной раздался легкий хлопок аппарации.

В доме царила непривычная тишина. Похоже, его отсутствие так и не обнаружилось. Однако успел он вовремя. Не прошло и десяти минут после его прихода, как внизу раздался шум, возвещая о возвращении Уизли.

Рон, как дикий буйвол, с топотом проскакал по лестнице и с громким воплем ворвался к Гарри в комнату:

— Гарри! Представляешь? На Косой переулок напали Пожиратели! И нам пришлось сражаться с ними! Правда, прибывшие авроры оперативно отбили атаку, но… Смотри! Мне даже мантию прожгли! — ткнул он Гарри обуглившимся в нескольких местах подолом едва ли не в нос. — Это было нечто! Хорошо, что ты научил нас защищаться в прошлом году! Мы с Джинни, в отличие от многих, не застыли как мумии, а тоже бились наравне с родителями. В того скота, что прожег мне мантию, я запустил Ступефай! А Джинни как всегда: шандарахнула таким Редукто, что у здания, где укрылись двое из нападавших, обвалился кусок стены! — Рон от возбуждения нервно размахивал руками, жестами помогая себе рассказывать. Наконец, он немного успокоился и добавил: — Жаль, что тебя с нами не было. Это было так классно!

— Рон, я не думаю, что попасть в засаду Пожирателей так уж здорово, — покачал головой Гарри. — Надеюсь, никто не пострадал?

— Ну… — Рон неловко замялся. — Кажется, несколько человек были отправлены в Мунго.

— А что Пожиратели? Их схватили?

— Не всех, — фыркнул Рон. — Стоило появиться аврорам, как они перенеслись в неизвестном направлении.

— Как перенеслись? — удивился Гарри. — Снейп же говорил мне, что сейчас Косой переулок закрыт от аппарации.

— Ну да. Только они воспользовались какими-то портключами, — недовольно нахмурился Рон. — Я слышал, как кто-то из членов Ордена возмущался тем, что Пожиратели нашли себе артефактора.

На это Гарри только хмыкнул, вспомнив, кто помог отцу с кулоном.

А Рон, возбужденный своим участием в бою, в мельчайших подробностях вспоминал произошедшее, пересказывая особенно яркие моменты по несколько раз. Чем дольше он говорил, тем больше Пожирателей оказывалось им сражено. Выслушивать непрекращающуюся болтовню и похвальбы друга Гарри пришлось до самого обеда, где тема нападения тоже не умолкала. А там удалось узнать от Молли и оставшихся на обед членов Ордена, которые сопровождали Уизли в этой поездке, как на самом деле происходили события в Косом переулке.

Артур, убедившись, что семья благополучно оказалась дома, тут же вернулся на работу, а близнецы, всерьез взявшиеся за открытие магазина, боялись оставить его без присмотра в такой неспокойной обстановке.

Вечером того же дня на последнее занятие в эти каникулы пришел Снейп. Оставшись с Гарри наедине в тренировочном зале, прежде чем приступить к спаррингу, отец устроил ему головомойку за безответственное поведение и уход из дома.

— Я хотел увидеться с мамой перед школой. А тут выдался такой удобный случай…

— Гарри… — устало покачал головой Снейп. — Знаешь, Дамблдор, конечно, тот еще интриган и манипулятор, но он не просто так спрятал тебя здесь. Что бы он ни задумал, он все равно печется о твоей безопасности. Думаешь, сегодняшнее нападение Пожирателей на Косой переулок было случайным? Нет, Гарри! Соглядатаи Темного Лорда целый месяц ждали, когда Уизли выберутся за покупками. Они надеялись, что и ты будешь с ними. А ты, вместо того чтобы сидеть дома, преспокойно гуляешь по Лондону и путешествуешь по Англии.

— Я был с мамой! И под мантией-невидимкой! — возмутился Гарри.

— Лили, разгуливая по городу, тоже подвергает свою жизнь опасности! — отрезал Снейп, нахмурившись.

— Мы… Ты только на маму не ругайся. И не ссорьтесь, пожалуйста, — впервые с начала разговора он посмотрел Снейпу в глаза. — Это я виноват, что вытащил ее. Просто все так удачно складывалось. Мне очень хотелось увидеть ее не в зеркале, а на самом деле, да и артефакты из хранилища нужно было взять. Мама рассказала о том, что я нашел?

— В двух словах, — все еще хмурясь буркнул Снейп. — Но это не повод вести себя настолько безрассудно.

— Отец, — Гарри робко дотронулся до руки Снейпа, и тот резко замолчал, напряженно разглядывая его, — я был неправ, извини. Но все обошлось, и мы благополучно вернулись домой.

— Ты… Ох, Гарри-Гарри, — покачал Северус головой и крепко обнял его. — Иногда такой серьезный и взрослый, а иногда совсем мальчишка. Весь в мать! И как я раньше мог думать, что ты чем-то похож на Поттера? — Гарри на это только хмыкнул и пожал плечами, а Снейп тем временем выпустил его из объятий и кивнул: — Ладно, хорошо, что хоть додумался с матерью связаться, а не в одиночку рванул в Поттер-холл. Надеюсь, в школе в случае экстренной необходимости ты не забудешь, где находится мой кабинет? А теперь давай, рассказывай, что ты там нашел в своем хранилище?

— Ну, во-первых, мы с мамой активировали артефакты связи, — отвернул Гарри ворот домашней мантии и показал отцу приколотую там булавку с головкой из лунного камня. — Только действует он не так, как зеркало Сириуса. Мы с мамой обменялись капелькой крови — то есть она уколола меня, а я ее — и теперь во время общения с ней, я слышу ее голос как будто бы в мыслях. Немного необычно, но…

— Зато безопасно и можно использовать в любое время и в любом месте, — кивнул Снейп. — Но получается, что при помощи этого артефакта я не смогу с ней общаться?

— Сможешь. Ты только когда придешь домой, уколи себя маминой булавкой, — посоветовал Гарри. — Тогда он будет настроен и на тебя.

— Ну, хоть что-то, — хмыкнул Северус. — Но Лили сказала, что ты взял два артефакта?

— Да… — Гарри достал из кармана маленькую коробочку с серебряным украшением. — Я думаю, что этот артефакт сдерживает появление второй ипостаси. Но ты лучше прочти сам, а то тут так замысловато написано, — положил он перед отцом каталог из хранилища.

Северус быстро пробежал глазами название и назначение артефакта и ненадолго задумался.

— Хм… «удерживает магическую сущность внутри, не позволяя ей возобладать над телом» — задумчиво процитировал он. — Вообще, похоже, он предназначен для одержимых демонами и оборотней. Но и в твоем случае, наверное, подходит. По идее, артефакт не даст тебе принять птичью ипостась, если Дамблдор все-таки доведет тебя до срыва. Однако на твоем месте я бы не стал цеплять на себя что попало, пока точно не уверен в результате.

— И как мне убедиться? Проверить на маме? — хмыкнул Гарри.

— О матери-то подумай! — фыркнул Снейп. — А если это навредит ей? Оставь его пока… Хотя нет, ты не сможешь сам провезти его в Хогвартс. В этом году в школе действуют драконовские меры безопасности, и ваши вещи будут проверять на наличие запрещенных предметов. Поэтому никаких магических безделушек, кроме тех, которые защищают тебя, пронести в замок не получится. Если ты не против, я заберу его с собой и узнаю точное действие этого артефакта. А активировать его мы сможем в школе в любой момент.

— Хорошо, — кивнул Гарри и отдал отцу коробочку.

— Тогда давай заниматься. Это последняя наша встреча до первого сентября. Да и в школе, пока не отрегулируют расписание, нам не удастся часто встречаться наедине.

Гарри тяжело вздохнул, но, скинув мантию, пошел в центр зала, чтобы встать в исходную защитную позицию. Но, не дойдя до намеченного места, внезапно резко обернулся. И вовремя! Прямо на него стремительно надвигался огромный огненный шар, и Гарри каким-то чудом едва успел от него уклониться, бросившись на пол. Перекатившись, он вскочил и накрылся щитом, пытаясь контратаковать, отбиваясь от летящих в него проклятий и постоянно следя за молниеносно передвигающимся по залу Снейпом.

— Это экзамен? — крикнул Гарри, когда его щит завибрировал как материальный от удара сотни стальных шариков, трансфигурированных Снейпом из кувшина с водой.

— Можешь и так считать, — хмыкнул отец и резко отскочил в сторону, едва не попав под невербальный Ступефай, разметавший волосы на голове. — Молодец! Давай резче и быстрее!

Гарри не стал отвечать, сконцентрировавшись на движениях отца и удержании щита. Спарринг выматывал, напрочь выметая из головы посторонние мысли. Тем более Снейп сегодня совершенно не щадил его. Кажется, таким образом он выплескивал свое недовольство от дневной выходки Гарри, через множество каверзных и довольно опасных заклинаний, от которых удавалось уворачиваться с большим трудом. Наконец Снейп все-таки смог достать его, свалив с ног магической плетью, нашедшей брешь в ослабевшей защите. И придавить невербальным Петрификусом.

— Ну что ж… — встал он над Гарри, не торопясь снимать заклинание. — В общем, можно сказать что неплохо. Тебе удалось продержаться против меня целых… десять минут. Довольно сносный результат для твоего возраста. Атаку молодых и малообученных Пожирателей ты бы, скорее всего, выдержал, но… если бы наткнулся на засаду кого-то из старой гвардии, которые, помимо всего прочего, знают много хитрых темномагичеких приемов и не чураются использовать Круцио и Аваду… десять минут ты бы продержался вряд ли. Фините! — махнул он рукой и помог Гарри подняться. — Надеюсь, урок ясен?

— Да, вбит, можно сказать, опытным путем, — усмехнулся Гарри и тут же скривился, перенося вес тела на правую ногу: левая, за которую Снейп дернул магической плетью, жутко болела. — Вот черт!

— Давай аккуратно, садись, — помог ему добраться до скамейки отец. — Покажи, что у тебя там?

Осмотрев больную ногу, Снейп прошептал какое-то заклинание и достал свою персональную аптечку, которую всегда носил на их занятия. Выбрав необходимое зелье, он тут же заставил Гарри его выпить и спустя пару минут, пока они оба сидели в уютной тишине и восстанавливали дыхание, тот почувствовал, что боль прошла.

— Спасибо!

— Гарри, я уже говорил, но напомню еще раз: будь, пожалуйста, осторожен! В Хогвартсе от людей Темного Лорда тебе, по идее, ничего не угрожает, но там есть Дамблдор, который очень в тебе заинтересован. И это только внешние враги. Признай, что у тебя самого иногда возникают весьма опасные и непредсказуемые идеи. Поэтому я хочу, чтобы ты знал: с любым вопросом, в любое время суток ты всегда можешь обратиться ко мне. Тебе не нужен даже пароль, чтобы зайти в мои покои: я настроил охранный контур на твою магию. И повторюсь: будь очень, очень осторожен! Особенно на вокзале. Постоянно держи при себе мантию-невидимку, и вот… — Снейп достал из аптечки маленький флакончик с приклеенным к нему крошечным пакетиком. — Это порция оборотного и волосок маггла — твоего ровесника. На всякий случай…

— Спасибо! — еще раз поблагодарил Гарри и, подойдя вплотную, вдруг неловко обнял отца и тут же отступил на шаг. — За все!

Смущенно улыбнувшись, он развернулся и быстро пошел на выход, чувствуя взгляд Снейпа, провожающий его до дверей.

* * *

Утро первого сентября, как и обычно, выдалось суматошным. Гарри, правда, по совету Лили собрал сумку и сундук еще с вечера, но Рон, Джинни и почему-то близнецы, носившиеся по дому в поисках своих перепутанных или оставленных в самых неподходящих местах вещей, создавали нервозность и лишнее мельтешение.

Гарри тяжело вздохнул, когда в его комнату в который уже раз заглянул Рон.

— Гарри, я у тебя не оставлял своего ботинка? — спросил он, с растерянным видом сжимая в руках пыльный, некогда черный туфель.

— Нет, Рон, — покачал головой Гарри. — Я же уже говорил: все твои вещи, которые нашел в своей комнате, я вчера перенес к тебе. Ты смотрел в той куче?

— А? Нет, — нахмурился Рон и тут же унесся прочь, оставив дверь приоткрытой.

Гарри услышал, как по дороге он что-то проорал Фреду, а снизу донесся грозный окрик Молли, велевшей всем собраться внизу с вещами через десять минут. Осмотрев свою комнату на предмет забытых вещей, Гарри подхватил сундук и потащил его вниз.

В холле, создавая не меньшую суету, чем ее отпрыски наверху, суетилась Молли.

— Ох, Гарри, какой же ты молодец! Собрался быстрее всех. Не то что мои оболтусы, — перепроверяя что-то в своей объемной сумке, похвалила она его, глянув мельком. — До чего же непривычно видеть тебя без очков. Но тебе идет!

— Спасибо, — поблагодарил он и вновь поспешил вверх по лестнице, чтобы успеть попрощаться с Сириусом, который, спасаясь от сутолоки экстренных сборов, все утро прятался в своей комнате.

Гарри потоптался на площадке, уже не в первый раз окинув взглядом соседнюю с комнатой Сириуса дверь. Нет, она была вполне обычная и ничем не примечательная, если бы не вызывающая усмешку табличка, крепившаяся к ней: «Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка».

Сириус как-то без особого желания рассказал Гарри о своем младшем брате, который примкнул к Пожирателям еще в школе, и, судя по надписи на двери, был тем еще снобом. Покачав головой, Гарри выдохнул и резко постучал о косяк костяшками пальцев

— Сириус, это я. Можно к тебе?

Дверь открылась почти мгновенно. В проем выглянул бледный и взлохмаченный крестный. Он выглядел так помято, как будто только что поднялся с постели и, кинув нервный взгляд на лестницу, криво улыбнулся Гарри.

— Заходи! Извини, что я не спускаюсь, но Молли и ее отпрыски… — нервно передернул плечами Сириус. — Видимо дети — это совершенно не мое.

— Да, меня эта суматоха тоже напрягает, — хмыкнул Гарри, заходя внутрь и окидывая взглядом комнату крестного.

— Так непривычно видеть тебя без очков, — пристально посмотрел на него Сириус. — Ты теперь совершенно не похож на Джеймса.

Гарри невольно вздрогнул от этих слов, надеясь, что крестный не разглядит в его облике немного резкие и хищные черты отца. Он знал, что родители не собирались никому постороннему открывать тот факт, что Гарри по крови вовсе не Поттер.

— Зато ты не представляешь, как расширился у меня обзор на окружающий мир, — немного нервно хмыкнул он.

— Ага, и теперь ничто не скрывает твою симпатичную физиономию, — пошутил Сириус, растрепав ему и без того лохматые волосы. — Наверное, теперь все девчонки твоими будут.

— Скажешь тоже, — фыркнул Гарри, чувствуя, как краска смущения заливает щеки. — Раньше, в очках, я казался взрослее, а теперь обычный, среднестатистический подросток.

— Вот еще! Не умаляй своих достоинств! Это на тебя действует тлетворное влияние Снейпа! Я предупреждал, что не стоит вам с ним общаться больше необходимого.

— Сириус! — недовольно нахмурился Гарри. — Ты несправедлив к нему! И я тебе это уже не раз говорил. Думаешь, мама могла бы столько лет дружить с плохим человеком? Общаться так долго с кем-то… отталкивающим?

— Ну… все мы можем ошибаться по молодости, — фыркнул Сириус, не собираясь уступать. — И откуда ты, интересно, знаешь об их дружбе?

— Я… слухами мир полнится, — к месту вспомнил Гарри маггловскую поговорку. — Другой вопрос: как мне убедить тебя, что Снейп не такой, каким ты хочешь видеть его?

— Пф… Скорее мертвые воскреснут, чем я поверю в то, что Снейп не подлый Пожиратель! Ну да ладно, нашли о ком говорить! Ты вот опять уезжаешь… — Сириус тяжело вздохнул и сел на не заправленную кровать, предлагая Гарри занять стоящий напротив стул. — А я тут… снова один останусь…

— Ты поэтому такой в последнее время? — наконец-то понял причину подавленного состояния крестного Гарри.

— Какой?

— Расстроенный, замкнутый и нелюдимый! Я уж думал, что в чем-то провинился перед тобой.

— Нет, что ты! — Сириус подскочил и крепко обнял Гарри. — Я как-то не предполагал, что ты можешь такое подумать! Просто я привык к тебе за лето, и теперь мне опять придется остаться одному. Честно говоря, я бы даже компании Молли был рад, хотя мы с ней постоянно цапаемся, но они с Артуром тоже возвращаются домой. Правда, приглашали меня погостить у них немного. Не знаю, может, и выберусь.

— Конечно погости! — Гарри улыбнулся вновь усевшемуся на кровать крестному. — Я понимаю, что ты вне закона, но сидеть круглый год одному в четырех стенах — та еще каторга! И вот… — достал он из кармана одно из сквозных зеркал, — я сегодня встречусь с Гермионой и заберу у нее второе. И мы с тобой сможем связываться в любой момент.

— Да, отлично! — воспрянул духом Сириус. — Жаль, что Гермиона так и не смогла приехать к нам на каникулы. Мне она нравится. Такая… ответственная.

— Ее тоже можно понять, — пожал плечами Гарри. — Она видит своих родителей хорошо, если месяца три в году.

— Ну да… А ты… — начал Сириус, но его прервал крик Молли, разнесшийся по дому: миссис Уизли звала Гарри.

— Ой, прости, надо идти, а то опоздаем на поезд, — виновато глянул он на крестного.

— Да, конечно. Пойдем, провожу тебя до выхода, а заодно попрощаюсь с Молли и ее семейством.

Они вместе вышли из комнаты и спустились вниз, где их уже ждали Уизли.

— Давайте быстренько, — поторопил их Артур. — Мистер Скримджер выделил нам специальную машину и сопровождение, узнав, что мы, Гарри, всегда отвозим тебя на вокзал.

— И что же, они прибудут прямо к порогу моего дома? — недовольно прищурившись надменно спросил Сириус, в этот момент как никогда напомнивший потомка маггловских аристократов.

— Нет, Сириус, что ты, — махнул рукой Артур, кажется, даже не заметивший враз похолодевшего голоса Блэка. — Мы сейчас аппарируем с детьми на окраину города, в условленную точку, где они нас и заберут. Поэтому и Фред с Джорджем идут с нами. Я пойду с Гарри, Молли с Джинни, а Рон с братьями.

— Ух ты! Мы будем аппарировать! — восхитился Рон.

— Смотри, братец, чтобы тебя не расщепило по дороге, — сделав серьезную мину, предупредил Фред.

— Ой, вот только не надо мне заливать! — немного побледнел Рон. — Я знаю, что вы сдали экзамен по аппарации с первой попытки.

— Но втроем нам еще аппарировать не доводилось, — пожал плечами Джордж, однако тут же успокаивающе улыбнулся в ответ на взволнованные причитания матери. — Да ладно, мы же пошутили! — попытался оправдаться он, за что тут же получил подзатыльник.

— Все, хватит! Пошли! — скомандовал Артур, прерывая возникшую перепалку. — Спасибо, Сириус, за гостеприимство! Ждем тебя в гости.

Уизли принялись шумно прощаться с Сириусом, а Гарри, привалился спиной к дверям, с тоской вспоминая прошедшее лето. Как бы там ни было, несмотря на постоянное присутствие Дамблдора в его жизни, он привык к ежедневному общению с мамой, к урокам и разговорам с отцом, к шуткам крестного и даже к назойливому вниманию Джинни. В школе всего этого не будет, и даже общение с отцом придется сильно ограничить. Ну, разве что Джинни по-прежнему будет рядом. Впервые за все годы учебы в Хогвартсе Гарри жалел о том, что каникулы закончились и начинается новый учебный год.

Однако времени на меланхолию не было. Мистер Уизли вывел его на улицу, и они аппарировали в какой-то старый заросший парк, к которому примыкала дорога, где их уже ждали две машины. Следом за ними на опушке появились близнецы с изрядно позеленевшим Роном, а затем и Молли с Джинни. Обменявшись с сопровождающими какими-то условными знаками, Артур рассадил свое семейство по машинам, и они отправились на вокзал.

Прибыли они в рекордно короткое время. Странным образом им на пути не попалось ни одной автомобильной пробки, и все светофоры переключались на зеленый, словно по волшебству. Гарри подозрительно покосился на водителя и аврора, занимающего переднее пассажирское сиденье. Однако палочек у них в руках он не заметил и удивленно пожал плечами, легонько задев при этом Джинни, которая сидела, тесно прижавшись к нему, ведь им пришлось тесниться на заднем сидении вчетвером вместе с Роном и мистером Уизли. Близнецы и Молли заняли вторую машину.

Гарри испытывал острое чувство неловкости из-за слишком тесного соседства с Джинни. Но отодвинуться не мог, иначе ему бы пришлось прижиматься уже к Рону, вжавшемуся в дверь.

Благо, поездка длилась недолго, и уже спустя несколько минут они завернули на стоянку у вокзала Кинг-Кросс. Сопровождающие не уехали, доставив их на вокзал, а проводили до самого Хогвартс-экспресса. Артур, видимо ощущая неловкость перед застывшими с каменными лицами аврорами, быстро попрощался с детьми и, не дав Молли высказать свои привычные ежегодные наставления, заставил всех быстро погрузиться в поезд. Джинни увидела подруг и, махнув на прощание родителям, быстро убежала к ним в купе. А Гарри, сколько не вертел головой, так и не смог отыскать в толчее народа на перроне Гермиону.

— Она, скорее всего, уже в поезде, — пожал плечами Рон. — Ты же знаешь ее: уже, наверное, приступила к обязанностям старосты.

Гарри кивнул и шагнул к поезду, да так и застыл в неловкой позе, с поднятой, но так и не поставленной на ступеньку ногой. Из дверей соседнего вагона выглянула красивая черноволосая девушка с копной смоляных задорных кудрей и смешинками в темных, искрящихся весельем глазах. Осмотревшись по сторонам, она заметила замершего в нелепой позе Гарри, лучезарно улыбнулась ему, хитро подмигнула и вновь скрылась в вагоне.

— Эй, дружище, чего застыл? — привел его в себя крепкий хлопок по плечу.

— А? Да… — Гарри потерянно оглянулся на Рона, почувствовал, что краснеет и поторопился забраться в вагон. — Вспоминал, все ли положил в сундук.

Пока они с Роном искали свободное купе, Гарри не переставал думать о черноволосой красавице. Как так получилось, что он, проучившись в школе уже пять лет, никогда раньше не видел ее? Или он просто не обращал на нее внимание? Гарри не понимал. Такую красивую девушку просто невозможно было не заметить. Ее горящий задором взгляд и очаровательная улыбка до сих пор стояли у него перед глазами, и он даже не видел, куда ведет его Рон. Когда они проходили мимо одного из купе, Гарри словно магнитом потянуло в сторону. Он повернул голову и, покачнувшись, едва удержался на ногах: его прекрасная незнакомка сидела в купе в окружении подружек, некоторые из которых уже были одеты в форму Гриффиндора.

Гарри тянуло открыть дверь и оказаться к заинтересовавшей его девушке как можно ближе, но очередной окрик, полученный от Рона, немного привел его в себя.

— Вот, тут свободно! Гарри, да что с тобой такое?! — видимо не дождавшись друга, нахмуренный Уизли выглянул из соседнего купе.

— А? Да, иду, — быстро ответил Гарри, почувствовав, что краснеет.

— О! — Рон пропустил его внутрь и вышел в коридор. Затем зашел обратно и, ухмыльнувшись, забавно поиграл бровями. — Ого! Никак любовь с первого взгляда?

— Отстань! — недовольно фыркнул Гарри, чувствуя, как от смущения горят уши.

— А как же Чжоу? — не отступал друг.

— А что Чжоу? Мы с ней расстались еще в прошлом году, — стараясь не смотреть на Рона, Гарри делал вид, что усердно что-то ищет в своей сумке.

— Хм… А с кем ты тогда проводил все свободное время в конце года? — не унимался тот. — Мы думали, что ты завел себе подружку.

— Кто это мы?

— Ну, мы с Гермионой.

— Что ты там со мной? — в дверь купе зашла раскрасневшаяся Гермиона с огромным чемоданом на колесиках. — О, Гарри, без очков тебе намного лучше!

Он радостно улыбнулся подруге и, не сдержавшись, поднялся, чтобы обнять ее. Оказалось, он за лето подрос, и теперь Гермиона едва ли доставала ему макушкой до переносицы. В ней что-то неуловимо изменилось, но Гарри сразу не понял что именно, только внезапно почувствовал, что держит в объятиях не просто друга, а красивую девушку. Смутившись своего порыва, он отступил от нее на шаг и тихо шепнул:

— Я скучал!

— Я тоже, — зарделась она, глянув на него смущенно.

— А где ты была? Мы тебя на перроне искали, — бесцеремонно вклинился между ними Рон, заставив Гарри опуститься на сиденье, чтобы не упасть.

Уизли уселся рядом с Гарри, и Гермионе не оставалось ничего иного, кроме как сесть напротив.

— В вагоне старост, где же еще? — вернулась та к своей привычной манере общения и тут же насупилась. — А вот тебя, Рон Уизли, я что-то там не заметила! Хотя ты тоже все еще носишь свой значок.

Рон тут же стушевался и сжался в кресле, с мольбой глянув на Гарри.

— Ладно вам! — вмешался тот, спасая друга от рассерженной Гермионы. — Расскажи лучше, как лето провела? А то нам особо и поделиться-то нечем. Мы все каникулы практически не выходили с площади Гриммо.

— Ну, я бы так не сказал, — тут же расправил плечи Уизли и принялся в красках рассказывать о нападении на Косой переулок, о чем Гарри слышал уже тысячу раз.

Гермиона, как и всегда, внимательно слушала, затем задала пару уточняющих вопросов и, наконец, рассказала, что провела свои каникулы, путешествуя по Европе сначала вместе с родителями, а потом с какими-то маггловскими кузенами.

Гарри сначала старался слушать ее. Гермиона была отличной рассказчицей, да и он сам никогда нигде не был, кроме английского побережья. Но постепенно мысли его вновь переключились на красивую девочку в соседнем купе. Его охватили двоякие чувства. С одной стороны, он был почему-то рад, что она находится так близко, буквально за стенкой. Причем Гарри был уверен, что она сидит к нему спиной и их разделяет всего лишь тонкая перегородка купе. А с другой стороны, его так и подмывало оставить друзей, которые опять начали активно спорить и, пройдя несколько шагов, оказаться с ней рядом, чтобы никакая преграда больше им не мешала. Для него такая одержимость была странной и непонятной, и только смятение и желание разобраться в новых для себя ощущениях сдерживали его на месте.

Вдруг дверь в их купе распахнулась, и на пороге возникла та самая незнакомка с большой сумкой в руках.

— Извините, — окинула она всех настороженным взглядом, а затем лучезарно улыбнулась Гарри, — у нас в купе набралось слишком много народа и так шумно. Можно я немного посижу у вас? Меня, кстати, зовут Ромильда Вейн.

— Конечно можно! — резво вскочил Гарри, чтобы забрать у Ромильды тяжелую с виду сумку, но запнулся за вытянутые ноги Рона и чуть не свалился прямо в проход, чудом удержавшись в вертикальном положении.

Гермиона тихонько прыснула в кулак, Рон зашелся громким хохотом, и Гарри, сгорая от смущения, сдернул его с сиденья, освобождая Ромильде место рядом с собой. Она мило улыбнулась ему, отдав свою ношу. Пристраивая ее вещи на верхнюю полку, Гарри поймал задумчивый взгляд Гермионы. Заметив, что он на нее смотрит, подруга лишь улыбнулась, слегка пожала плечами и повернулась к новой попутчице, принявшись ее о чем-то расспрашивать.

Гарри сел на свое место, вслушиваясь в разговор девчонок, но при этом не понимал ни слова, наслаждаясь непривычными ощущениями накатившего покоя и даже счастья, охватившего его от столь приятного соседства.

Еще несколько мгновений Лили наблюдала за слабо бурлящим в котле зельем, затем, ополоснув черпак в воде, повесила его сушиться. Приведя в порядок рабочее место, она окинула лабораторию пристальным взглядом и, сняв фартук, направилась наверх. Близился вечер, и хотелось надеяться, что Северус сможет ненадолго вырваться из Хогвартса, чтобы провести с ней немного времени.

Лили скучала. Занять себя в замке, обслуживаемом эльфами, было практически нечем: готовкой, уборкой и даже снабжением домовики занимались самостоятельно. Однажды она сказала Милли, что желала бы чем-то помогать, и старая эльфийка обиделась так, словно ее смертельно оскорбили. Для деятельной натуры Лили сидеть целыми днями за изучением книг или стоять возле котла в лаборатории казалось скучным. Летом они хотя бы большую часть времени проводили вместе с Северусом, и дни не тянулись так долго и монотонно. К тому же сейчас она не могла видеть Гарри даже через зеркало, а слышать у себя в мыслях его голос ей уже было недостаточно, хотя она рада была и такой возможности пообщаться.

Нынешний распорядок ее дня, кроме питания и необходимых процедур, состоял преимущественно из тренировок, изучения книг и посещения лаборатории. От нечего делать она с каждым днем все больше времени проводила, практикуясь в применении стихийной магии, изучая новые возможности своего внутреннего резерва и способы его использования. Несмотря на обилие знаний, теснящихся в голове, огненную магию приходилось изучать интуитивно, потому что никаких особых инструкций или чего-то похожего на заклинания пресловутая память предков не подбрасывала. Однако, благодаря этому, Лили научилась лучше чувствовать свой внутренний огонь и превращения в птичью форму стали ей даваться намного быстрее и легче.

Помимо тренировок она ежедневно некоторое время проводила в лаборатории, где следила за варкой Феликс Фелициса, тщательно сверяясь с подробной инструкцией, оставленной ей Северусом. Если судить по цвету и особой структуре пара, поднимающегося над котлом, в котором варилось зелье, пока она все делала правильно. Но ей хотелось, чтобы Северус опытным взглядом оценил результаты ее усилий, дабы не пришлось потом переваривать заново.

Каждый вечер Лили выделяла не менее трех часов на чтение старинных фолиантов и рукописей из библиотеки Поттеров. Но если информация ее увлекала, она могла просидеть над книгой и до рассвета. Так происходило в течение нескольких ночей, когда она изучала те свитки папируса, которые взяла из родового хранилища. Пробираться сквозь хитросплетения и слишком образные фразы древнеегипетского языка при помощи специального заклинания-переводчика было довольно сложно. Естественно, качественный перевод мог сделать только маг, владеющий языком в живую, но поскольку таковых в ее окружении не имелось, приходилось прибегать к помощи магии, что сильно усложняло понимание. Но информация, заложенная в этих свитках, была настолько интересной и необычной, что Лили не жалела о потраченном времени, пошедшем на их изучение.

Речь шла об одном из древнейших видов существ, некогда населявших землю: людях-кошках. И если магглы считали их божествами, сошедшими с небес, то волшебники понимали, что это одна из разновидностей магиков. Правда, на полях свитков Лили нашла несколько замечаний, написанных видимо далекими предками Поттеров, так же изучавших эти материалы. И они все как один относились к этому «мифу» весьма скептически.

Всерьез увлекшись изучением этих «ничем не подтвержденных легенд», как гласила одна из сносок, Лили даже пару раз выбиралась в маггловский Лондон. Там она приобрела несколько книг по древней египтологии и справочник, включающий весь пантеон египетских богов, благо, у нее еще с лета осталось немного маггловских денег. Дома она тщательнейшим образом сравнила полученную информацию и выяснила, что немагические издания содержат гораздо большее количество реальных фактов, и даже приводят несколько снимков с останками древних храмов и указанием их местонахождения. Правда магглы тоже считали существование людей-кошек всего лишь мифом, который преобразовался в одно из направлений египетской религии. Но это не отменяло важности их находок. Лили была уверена, что некоторая утварь и украшения, обнаруженные в останках храмов и приведенные на рисунках — не что иное, как древние артефакты. Даже маггловские снимки смогли уловить их магический фон.

Она не сомневалась, что нашла корни наследия Северуса, и считала, что эти свитки не просто так попали ей в руки. Лили хотела показать их любимому вместе с купленными книгами, чтобы он сам обо всем прочитал. И хотя предки Поттеров не смогли обнаружить доказательства жизни людей-кошек на Земле, она верила в их существование. Ведь предыдущие исследователи явно в своих изысканиях не брали во внимание маггловские источники информации.

Теперь ей оставалось только ждать, пока Северус изучит собранные материалы, чтобы сопоставить сделанные им выводы со своими. Однако тот за первые три недели сентября так и не смог вырваться из Хогвартса дольше, чем на несколько минут.

К ее глубокому сожалению, с Гарри теперь тоже не получалось разговаривать подолгу, так как ему достаточно сложно было в школе остаться одному. Лишь когда он дважды в неделю по вечерам посещал якобы дополнительные занятия у Снейпа и они оставались с отцом наедине, Лили могла вдоволь пообщаться с ними обоими. В остальное время Гарри связывался с ней буквально на пару минут, чтобы сообщить, что с ним все хорошо и рассказать основные новости.

Он уже пару раз спрашивал ее разрешения на то, чтобы поделиться с друзьями своим секретом. Нет, вовсе не особенностями наследия, а тем, что его мать оказалась жива. Но Лили, понимая, как сыну сложно утаивать такую важную информацию, тем не менее, сомневалась, что этой тайной стоит делиться с посторонними людьми. И ей очень хотелось услышать мнение Северуса на этот счет.

А еще она была очень рада за сына! Ведь тот неожиданно встретил свою Пару по пути в школу. Вначале он явно не хотел рассказывать ей о произошедшей встрече. Однако Лили чувствовала его эмоции, среди которых, несмотря на мрачную обстановку в стране, преобладали небывалый подъем вкупе с легкостью и эйфорией. После осторожных расспросов, вызвавших смущение Гарри, он, наконец, признался, что влюбился с первого взгляда в девочку по имени Ромильда. Лили не могла видеть сына, но слыша, как тот захлебывается от эмоций, когда описывает ее, понимала, что он едва ли не летает на крыльях от счастья, вызванного встречей со своей Парой. А то, что эта девочка именно его Пара, Лили не сомневалась. Особенно после того, как Гарри уточнил, что почти всегда знает, где находится Ромильда, вернее чувствует это каким-то «внутренним радаром».

На это маггловское сравнение Лили лишь рассмеялась и поздравила сына с таким важным в жизни каждого Феникса событием, как обретение Пары. И пусть их связь пока еще была слишком слабой и неустойчивой, пусть сами они еще находились на стадии медленного и постепенного сближения, но она все равно радовалась за сына. А спешить им обоим пока не стоило. Ведь Ромильда, которую Лили заочно полюбила после рассказов Гарри, была еще совсем молоденькой девочкой, которой рано думать о создании семьи или о чем-то серьезней, нежели невинные поцелуи.

Лили мечтательно улыбнулась, с легким сожалением отметив, что Гарри уже почти совсем взрослый. Еще год — и по меркам волшебного мира он уже станет совершеннолетним.

— О чем приятном думаешь? — раздался голос Северуса от дверей в гостиную, в которой она провела последние полчаса, потерявшись в своих мыслях.

— Ты пришел! — Лили резво вскочила из кресла и подбежала к любимому, чтобы тут же ощутить на себе всю крепость его объятий. — Ребра сломаешь!

— Прости, соскучился, — слегка ослабив хватку, Северус склонился к ее губам.

— Надолго ты? — тихо спросила Лили, ответив на страстный приветственный поцелуй.

— После отбоя должен быть в Хогвартсе, — тяжело вздохнул он. — Но у нас есть еще часа три. Я ушел прямо с ужина и попросил Флитвика присмотреть за моими.

— Так ты голодный?

— Еще какой, — рыкнул он, вновь склоняясь за поцелуем.

Она с радостью подалась навстречу, стараясь прижаться к нему еще сильнее. Лили даже не замечала за собой, что за это время так истосковалась по жарким ласкам Северуса.

Внезапно тот отстранился и уткнулся ей носом в волосы.

— Прости, я что-то…

— Устал? Ничего страшного…

— Да нет, — хмыкнул он и, подойдя к дивану, усадил ее к себе на колени. — Просто как подумаю, чей это дом… Сразу возникает мысль: а вдруг его дух за нами наблюдает? Может, аппарируем на квартиру?

— Я… — Лили не знала на что решиться: истосковавшееся тело требовало продолжения, а разум напомнил о том, что предстоит еще обсудить несколько важных вопросов и проверить зелье. Времени, вырванного из расписания Северуса, просто не хватит, чтобы еще и побывать на квартире. — Знаешь, я сейчас скажу совершенно нетипичную для меня фразу, но… сначала — дело, а потом удовольствие.

— Ну вот… — с легкой усмешкой протянул Северус, проведя ладонью по спине Лили, чем вызвал непроизвольную дрожь. Однако мгновение спустя вновь стал серьезным и спросил: — Значит, в лабораторию?

— Да, — легко соскочила с его колен Лили, — а потом я хочу кое-что тебе показать, да и тем для обсуждения накопилось.

Он кивнул и быстро последовал за ней. В лаборатории они надолго не задержались. Северус критическим взглядом осмотрел томящееся на едва заметном огне зелье и, вдохнув исходящий от него запах, внес пару изменений в дальнейшие этапы приготовления, расписанные на специальной доске.

Когда они вновь вернулись в гостиную, Лили попросила домовиков принести чай со свежей сдобой и уселась рядом с любимым на диване, не в силах побороть искушение касаться его хотя бы кончиками пальцев. Северус тоже не мог удержаться и постоянно дотрагивался то до ее руки, то до волос, то легко прикасался к колену, обтянутому свободными брюками, которые она предпочитала носить дома вместе с широкой блузой.

Рассказав Лили основные новости, он внимательно посмотрел на нее.

— Ты что-то хотела мне показать?

— А? — она задумчиво глянула на него. — Да, несколько книг. Но сперва не об этом. Ты знаешь, что Гарри просил разрешения рассказать обо мне друзьям?

— Я категорически против! — подобрался Северус.

— Но…

— Лили, ты не видела их воочию и не знаешь особенностей характеров. Если бы Гарри дружил только с Грейнджер, я бы не был настроен так категорично. Но он же хочет рассказать не только ей. Информация, попавшая к Рону Уизли, рано или поздно достигнет и его семейства. А что знают старшие Уизли, то знает и Дамблдор. Молли ему в рот заглядывает и согласна дышать по его команде. Они пока не готовы, да и вряд ли когда-нибудь будут готовы свергнуть Альбуса с сияющего постамента, на который возвели его. А все потому, что он в свое время оказал поддержку старшим Уизли перед родными и помог пожениться. С тех пор его слова для Молли авторитетней слов родного отца, а Артур копирует взгляды жены, не имея собственных.

— Ясно, — ненадолго задумалась Лили. — Жаль… Гарри ведь тяжело скрывать такое от своего ближайшего окружения.

— Кому как не мне это понимать? — криво усмехнулся Северус. — Но я не доверяю Рону Уизли. Мне вообще не нравится, что Гарри водит с ним такую тесную дружбу. Слишком уж тот завистлив. А завистливые люди могут предать в любой момент, и дай Мерлин, чтобы для нашего сына этот момент никогда не настал. Мне кажется, что Гарри и сам понимает, что Рон — не лучший для него друг, но в силу своего всепрощающего характера легко мирится с его недостатками.

— А почему ты решил, что Гарри всепрощающий? — улыбнулась ему Лили.

— Потому, как он быстро простил меня и достаточно легко принял наше родство. Да и разве ему не в кого таким быть?

Лили на это только фыркнула и закатила глаза, прекрасно поняв намек.

— Ладно. Значит, придется ему и дальше молчать, — после непродолжительной паузы, кивнула она. — А что там с артефактом для Гарри?

— На следующей неделе можно забирать. Артефактор сказал, что слишком древняя вещица и с ней придется изрядно повозиться, чтобы выяснить принцип действия.

— Это хорошо, — прижалась Лили к Северусу. — В смысле, что готов будет вскоре. А то я переживаю… Вдруг Гарри утратит контроль и обернется прямо в школе.

— Не переживай! На каждую встречу с Дамблдором я даю ему успокоительное, так что спровоцировать его вряд ли получится, — чуть сжал ее в объятиях Северус, пытаясь успокоить.

— Да нет, дело не в Дамблдоре, — хмыкнула Лили, понимая, что он не знает о Гарри самого главного. — Дело в том, что наш сын встретил свою Пару, и она тоже учится в Хогвартсе.

— О! — глубокомысленно протянул Северус, но тут же резко отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Подожди, то есть как, нашел Пару? Он слишком юн для этого! Да и Хогвартс — школа. Там отслеживаются эм… несанкционированные контакты среди учеников.

— Северус! — засмеялась Лили, стукнув его кулаком по плечу. — Ой, не могу! О чем ты подумал? Какие контакты? Обретение Пары не предполагает, что они с первой же встречи займутся сексом. А прогулки по берегу озера и невинные поцелуи не запрещены. К тому же девочка еще слишком юная для чего-то большего.

— И кто она? — Северус вздохнул с явным облегчением.

— Ромильда Вейн, гриффиндорка.

— А, знаю, смышленая девица. Очень упорная и целеустремленная. К тому же достаточно сильная ведьма, насколько мне удалось узнать ее на уроках ЗоТИ. Только мне кажется, что она хм… будет из Гарри веревки вить.

— Значит, ему это и нужно, — пожала плечами Лили. — Магия не просто так выбирает нам партнеров. Ты же сдерживаешь мои сумасбродные порывы. Возможно, и Гарри нужен человек, который будет уравновешивать его и направлять энергию в мирное русло. Что ни говори, а огненная стихия накладывает отпечаток на характер.

— Может и так, — усмехнулся Северус. — Но ты меня удивила.

— А вообще, какая она — Ромильда? А то я от Гарри ничего кроме восторженных междометий вытянуть не могу.

— Ну как сказать… — Северус ненадолго задумался. — Довольно симпатичная. Я бы даже сказал: одна из самых красивых девочек своего курса. Черноволосая, кареглазая. И характер такой… огненный.

— Интересно… — Лили попыталась представить себе образ избранницы сына.

— Да уж. Это все, конечно, здорово, но почему ты волнуешься за него? Ведь, насколько я понял, для Феникса обрести пару — невероятное везение и большое счастье?

— В том-то и дело! — нервно поерзала она. — Сущность Феникса может проявить себя не только от сильного стресса, но и от большой радости. Особенно сейчас, пока Гарри еще плохо контролирует стихию и не особо чувствует свои возможности.

— Все равно, раньше следующей недели артефакт забрать не удастся, а пока я постараюсь на всякий случай загрузить Гарри, чтобы ограничить их общение, — хмыкнул Северус.

— Разозлится, — вздохнула Лили. — Но это лучше, чем обернуться на глазах у напуганной девушки или всей школы. Ой… — глянув на часы, она перевела взволнованный взгляд на Северуса. — Тебе уже скоро уходить, а я еще не успела показать...

Она резко вскочила и ринулась к дверям, затем остановилась на полпути, вспомнив, что можно дать поручение Милли.

Когда старая эльфийка появилась в комнате, Лили попросила ее принести книги с секретера в спальне.

— Все время забываю, что можно попросить о чем-то эльфов и сэкономить время, — виновато глянула она на Северуса.

Не успел он ответить, как в гостиной вновь появилась Милли, держа в руках высокую стопку книг, за которыми ее практически не было видно. Сладости и чай давно убрали, поэтому эльфийка поместила свою ношу на столик у дивана, поклонилась и, поинтересовавшись, не нужно ли еще чего молодой госпоже, вновь исчезла.

— Что это? — Северус заинтересованно взял верхнюю книгу, на обложке которой была нарисована древнеегипетская богиня Баст.

— Вероятно, информация о твоем наследии. — Лили подошла к столику и, отложив в сторону несколько книг, подала Северусу свитки папируса. — Басты — люди-кошки, боги в представлении магглов или редкий вид магических существ с точки зрения магов.

— Ты серьезно? — насмешливо глянул на нее Северус, но заметив нахмуренные брови, покачал головой. — Лили, я не верю в то, что среди моих предков мог затесаться кто-то с кровью волшебных существ. Это было бы здорово, но такого везения просто не бывает. Да, я знаю, что ты сейчас скажешь о том странном способе, каким пробудилось наследие у Гарри. Но… Неужели волшебная кровь никак не проявила бы себя за годы моей жизни? Ведь кроме способностей к анимагии во мне нет ничего выдающегося.

— До чего же ты упрямый! — всплеснула она руками. — А еще говоришь, что Гарри весь в меня! Ну ты можешь хотя бы прочитать? Я не прошу тебя ехать в Египет и искать затерянный храм Баст, чтобы проверить кровь на зов предков. Но если ты просто изучишь и проанализируешь информацию, с тобой же ничего не случится.

— Хорошо-хорошо, изучу, — усмехнулся Северус, примирительно подняв руки. Под пристальным взглядом Лили он собрал книги и сложил их в свой кошелек, снабженный пространственными чарами, который служил ему сумкой для переноски ингредиентов и зелий в течение учебного года. Затем он подошел к ней и, заглянув в глаза, нежно поцеловал. — Извини, но мне и правда пора идти. А то скоро отбой, а нужно еще успеть дойти до замка.

— Я провожу.

— Не надо, — поцеловал он Лили в макушку. — Когда провожаешь, сильнее тоскуешь. Мы с сыном тоже скучаем. Но я постараюсь в следующий раз вырваться на более длительное время. К тому же через пару недель будет первый поход в Хогсмит, хочу попытаться привести к тебе Гарри.

— Было бы здорово, — вздохнула Лили и легонько толкнула его. — Иди, а то опоздаешь.

— Слушаюсь, мэм, — отвесил ей легкий поклон Северус, поцеловал кончики пальцев и вышел за дверь.

Лили обняла себя за плечи и, стараясь справиться с навернувшимися на глаза слезами, отправилась в свою комнату.

* * *

Гарри сидел в факультетской гостиной и время от времени поглядывал в сторону собравшихся в дальнем углу девочек с четвертого курса. Они что-то весело обсуждали. А Ромильда заразительно смеялась, иногда также кидая на него лукавые взгляды.

— Гарри, это уже просто неприлично! — стукнула его по коленке учебником Гермиона. — Ты совсем голову потерял и даже не думаешь об учебе! А ведь помимо этого на тебя возложили ответственную должность!

— И правда, Гарри, — поддакнул Рон, — когда ты уже назначишь отборочные?

Тяжело вздохнув, Гарри повернулся к друзьям, недовольно передернул плечами и скосил взгляд на значок капитана гриффиндорской команды по квиддичу.

Маленький красный прямоугольник, приколотый к мантии, вызывал лишь раздражение. Так было каждый раз, стоило ему вспомнить праздничный ужин, посвященный началу учебного года. Дамблдор тогда превзошел сам себя! Как всегда перед завершением, напомнив о правилах и объявив прочие новости, он торжественно сообщил всей школе о том, что Гарри Поттер назначается капитаном квиддичной команды Гриффиндора. Возможно, в других обстоятельствах Гарри был бы безумно рад такому доверию. Но не перед лицом же всех учеников и преподавателей! Тогда, проковыляв на негнущихся от волнения и злости ногах к директору под перекрестными взглядами всей школы, ему пришлось принять из рук Дамблдора этот злополучный значок, который хотелось выкинуть как можно дальше, а лучше вообще к нему никогда не прикасаться.

Гарри недоумевал. Неужели Дамблдор не понимал, что выделяя его таким образом, привлекает слишком много внимания? В этом году он и без того пользовался повышенной популярностью после ряда летних статей в «Ежедневном пророке», где чуть ли не прямым текстом говорилось, что Гарри Поттер — избранный, и именно ему предначертано уничтожить Того-Кого-Нельзя-Называть.

Просидев все лето на Гриммо, Гарри даже не представлял, что эти статьи вызвали такую волну интереса со стороны прочих магов и других учеников Хогвартса. Он и раньше частенько оказывался в центре событий, но сейчас ажиотаж, вызванный его персоной, переплюнул уже все возможные разумные нормы. Он заметил это еще на вокзале и позже по дороге в школу. И лишь приятное общество Ромильды в поезде отвлекло и немного развеяло его напряженность. Однако заметив нездоровый интерес учеников, Гарри решил, что постарается ничем не выделяться. Но поступок Дамблдора полностью перечеркнул его планы.

Назначение Гарри Поттера капитаном вызвало у всех факультетов разную реакцию. Слизеринцы, как всегда, принялись изощряться в остроумии, выкрикивая угрозы и обещания размазать Гриффиндор по земле на первом же матче. Как ни странно, Малфой, похоже, даже не обратил внимания на эту новость и не присоединился к общему потоку ругательств и оскорблений, сидя с задумчиво-отрешенным видом и смотря прямо перед собой. Естественно, без поддержки главного зачинщика и остряка нестройный хор голосов слизеринцев быстро иссяк.

Остальные факультеты, за исключением гриффиндорцев, воспринявших эту весть бурными овациями, только сдержанно похлопали. Гарри удалось мельком заметить, как пристально и изучающее рассматривали его капитаны других команд.

Но в тот момент это заботило его меньше всего. Он все еще кипел от негодования и возмущался поступком Дамблдора. Однако долго оставаться насупленным и обиженным среди окруживших его гриффиндорцев, мечтающих попасть в команду, у Гарри не получилось.

И теперь Рон напомнил, что значок капитана, дающий в школе те же привилегии, что и старостам, висит на его мантии не для красоты. Гарри тяжело вздохнул и вновь глянул в тот угол, где сидела Ромильда с подружками.

— Она плохо на тебя влияет! — сердито фыркнула Гермиона. — Почему-то с Джинни у тебя мозги через уши никогда не вытекали.

— А причем тут Джинни? — удивленно посмотрел на нее Гарри.

— Ну… — Гермиона замялась. — По крайней мере, рядом с ней ты не теряешь голову и не забываешь о своих обязанностях.

— Так это же естественно! — пожал плечами Гарри. — Джинни мне подруга, такая же как ты, или как Рон, а Ромильда… Она особенная… — Он мечтательно вздохнул, представив, как они могли бы вдвоем гулять по берегу Большого озера, а лунный свет серебрил бы длинную дорожку вдоль воды. Гарри мог бы взять Ромильду за руку и, возможно, даже решительно поцеловать… ну, хотя бы в щечку. Он почувствовал, как от этих мыслей по лицу растекается румянец.

— Гарри, это невыносимо! — Гермиона встала напротив, загораживая ему обзор. — Или возьми себя в руки, или пригласи ее уже на свидание! Хотя, делать второе лично я бы не советовала. Скажу тебе как другу: большинство девочек с третьего по седьмой курс, за исключением тех, кто уже с кем-то встречается, мечтают, что «Избранный» обратит на них свое внимание. Ты понимаешь, что это значит? — И когда Гарри, нахмурившись, отрицательно покачал головой, она указала на него пальцем и тихо, но твердо произнесла: — Это значит, что все девчонки сейчас будут навязываться к тебе не из-за большой любви или притягательной внешности — хотя без очков ты выглядишь намного лучше, да и новая одежда тебе идет — а из-за того, чтобы примазаться к твоей славе. Всем девочкам нравятся популярные мальчики.

— Да? — подозрительно посмотрел на нее Рон.

— Ну, почти всем, — отмахнулась от него Гермиона. — Просто я хочу тебя предупредить, Гарри, как друга: будь осторожен и не ведись на смазливые мордашки и льстивые речи и улыбки.

— Я и не введусь, — недовольно нахмурился Гарри. — Ромильда вовсе не такая!

— Откуда ты знаешь, такая она или не такая? Ты же с ней общался один— единственный раз, тогда, в поезде. К тому же меня насторожило, что она сама попросилась к нам в купе. Это довольно странно, не находишь, что девочка с младших курсов без стеснения села в купе к старшеклассникам? Такой поступок может свидетельствовать о ее беспринципности и легкомысленности.

— Гермиона! — остановил подругу Гарри. Он уже начал закипать от необоснованных обвинений в сторону Ромильды. Слышать все это от лучшей подруги было неприятно так же, как и от Рона постоянные выпады против Снейпа. — Может, я сам попытаюсь разобраться, хорошая Ромильда или плохая? Ты даже не знаешь ее толком, а почему-то уже осуждаешь.

— Да потому что тебе затмила глаза ее красота, и ты даже не думаешь, что внутри может скрываться ужасный характер. Ну почему вы, мальчишки, всегда стремитесь к чему-то неизведанному и манящему, когда у вас прямо под носом есть более достойные кандидатки?

— Это ты что, о себе сейчас? — опередил Гарри Рон, резко выпрямившись и с настороженностью посмотрев на Гермиону.

— Да при чем тут я?! — топнула ногой та. — Хотя я тоже рядом, но в отличие от твоей сестры, Рон, я для Гарри всегда была и буду лишь другом, и совершенно не хочу этот статус менять. А вот Джинни уже давно влюблена в него, но ему подавай эту Ромильду, в искренности которой я совершенно не уверена.

— Джинни? — удивленно переспросил Рон и резко нахмурился, бросив на Гарри настороженный взгляд.

— Не переживай, Рон, Джинни для меня такой же друг, как и Гермиона. Я никогда и не думал о ней в таком плане. Она, конечно, девушка симпатичная, но она твоя сестра, и я просто не посмел бы… Да и… мне брюнетки больше нравятся… — вновь покраснел Гарри.

— Да уж мы заметили, — покачала головой Гермиона. — Сперва Чжоу, теперь вот…

— Гарри, — ее прервал Колин Криви, быстро вбежавший в гостиную, размахивая сложенным пергаментом, — тебе тут передали…

— Спасибо, Колин.

Гарри забрал у него записку и, вскрыв ее, с удивлением увидел почерк отца, который сухим официальным тоном приглашал его в свой кабинет, для дачи объяснений по поводу сданного домашнего задания.

— Это от Дамблдора? — тихо прошептала Гермиона.

— Нет, от Снейпа, — растерянно сказал Гарри, никак не ожидавший приглашения от отца, с которым днем виделся на уроке. Он показательно вздохнул: — Я надеялся хоть этот вечер провести без его нравоучений. Наверное, будет отчитывать за домашнюю работу.

— А я тебе говорила, пиши то, о чем он рассказывал на уроке! — наставительно произнесла Гермиона. — Но ты решил блеснуть своими знаниями…

Гарри не стал дослушивать ее причитания и, пожав плечами, поднялся. Записка от отца насторожила.

— Пойду, а то Снейп не любит ждать.

— Сочувствую, дружище, — печально сказал ему в спину Рон.

Гарри только махнул рукой и быстро пошел на выход, гадая, что могло случиться, раз Снейп рискнул вызвать его к себе таким образом. По пути он поймал внимательный взгляд Ромильды, который она тут же попыталась замаскировать улыбкой. Внезапно, Гарри ощутил несвойственную ему ранее решительность и, резко развернувшись, подошел к девочкам четвертого курса. Сердце отчаянно стучало в груди, но, несмотря на волнение, нужные слова нашлись удивительно легко:

— Ромильда, можно тебя на минутку?

— Ну, если только на минутку, — удивленно улыбнувшись, ответила она.

Даже не обернувшись на подруг, она поднялась и пошла за ним. Гарри пропустил ее вперед. Когда они оказались в коридоре, а шум гостиной остался за закрытой дверью, он остановился и, робко придержав ее за руку, глянул в глаза.

— Мы не могли бы… — Он неловко потоптался на месте. — Ты не могла бы… В общем… Меня сейчас вызвал Снейп, но потом… правда, я не знаю, надолго ли он меня задержит… Нет… Давай лучше завтра… Может, сходим вместе к озеру?

— Хорошо, — хихикнула она. — А ты долго решался.

— Извини, — он почувствовал, что вновь краснеет. — Так, значит, завтра, да?

— Да, завтра.

— Ну, тогда я пойду, а то Снейп ждать не любит.

Она кивнула и пристально посмотрела на него, как будто ожидала чего-то еще. Но спустя мгновение чуть разочарованно улыбнулась и скрылась за дверью.

Гарри дождался пока портрет Полной дамы встанет на место и, почувствовав, что энергия буквально бурлит в нем, бегом ринулся по коридору в сторону подземелий. Идти спокойно он сейчас просто не мог. В груди горело, его распирало от эмоций, казалось, что он не бежит, а летит на крыльях счастья. Ощущения, плескавшиеся внутри, были намного острее, чем он испытывал от полета на метле. Кончики пальцев покалывало. Руки буквально чесались от желания сделать хоть что-нибудь. Окрыленный согласием Ромильды он хотел дарить радость всем окружающим!

Гарри даже не заметил, как достиг комнат Снейпа. Ему казалось, что прошло буквально пару мгновений: вот за Ромильдой закрывается дверь, вот он срывается на бег, а вот уже стоит перед дверью в покои отца.

Назвав пароль, он смело вошел внутрь. Снейп сидел за письменным столом и проверял работы студентов. Услышав хлопок двери, он оторвал взгляд от развернутого свитка и тут же резко вскочил.

— Ты что делаешь?! — воскликнул он, в мгновение ока подлетая к Гарри.

— А что? — Тот никак не ожидал такого «бурного» приветствия.

— Смотри! — отец схватил его за плечо, почему-то зашипел сквозь зубы и решительно подволок к висящему на стене зеркалу.

Гарри, не понимая, чем вызвана такая странная реакция, мельком глянул на свое отражение, чтобы тут же прикипеть к нему взглядом. Глаза его в шоке расширились, и он тихо выдохнул:

— Мама!

Он смотрел и не мог поверить тому, что видит. Кожа лица и рук разрумянилась и странно поблескивала как раскаленный на огне металл. Вокруг головы, как нимбы на иконах маггловских святых, легкими прозрачно-золотистыми язычками играло пламя, а мантия и брюки дымились, словно ими только что тушили пожар. По мере того, как Гарри, открыв рот, удивленно рассматривал все эти странные метаморфозы, отражение постепенно начало приобретать привычный вид.

— Нет, мама, конечно, тут тоже замешана, ведь именно от нее тебе передалось наследие, — с прежним ехидством уже спокойно произнес Снейп и, отойдя в сторону, присел на подлокотник кресла, сложив руки на груди, — но вряд ли она довела тебя до такого эмоционального состояния, что ты едва не сменил ипостась. Неужели очередной сюрприз от Дамблдора?

— Нет. Сегодня вечер свободный от всех занятий.

Гарри отошел от зеркала и присел на диван, пряча от отца взгляд.

— А в чем тогда дело? — продолжал допытываться тот. — Ты же знаешь, как тебе опасно выходить из себя.

— Знаю, — кивнул Гарри, все еще не решаясь оторвать взгляд от пропаленного в нескольких местах ковра. — Но я не злился, я наоборот… О! Я даже не думал, что…

— Ну в чем дело, Гарри? — устало вздохнул Снейп. — Мне что, из тебя каждое слово клещами вытягивать или Веритасерумом напоить?

— Просто… ты только не… не смейся, ладно, — быстро глянул он на отца и почувствовал, что краснеет. Заметив отрицательное покачивание головы, он вновь потупился и выдал скороговоркой: — Я сегодня девочку одну на свидание пригласил. И она согласилась. Ну и вот… Я не знал, что от счастья тоже можно потерять контроль.

— Счастье — такая же всепоглощающая эмоция, как злость или ненависть, а порой даже сильнее, — серьезно сказал Снейп, явно не собираясь смеяться. — А что за девочка? Да не тушуйся ты так! Я не собираюсь тебя ругать, высмеивать или отчитывать. Сам ведь молодым был. Хотя серьезные отношения у меня были только с Лили.

— М-м-м… Это Ромильда Вейн с четвертого курса, — вновь залился румянцем Гарри. И тут же решительно добавил: — Мне кроме нее никто не нужен! И не смотри так скептически, я чувствую это! Вот просто знаю, и все!

— Неудивительно, если она твоя пара, — беззлобно усмехнулся Снейп.

— Ты знаешь? — стушевался Гарри.

— Лили мне много рассказала о Фениксах из того, что знает сама. А уж про магическую совместимость и выбор Пары на всю жизнь — в первую очередь.

— Ах да, я и забыл, что вы с мамой тоже Пара, — улыбнулся Гарри. — Тогда ты меня должен понять.

— Я и понимаю! — Отец поднялся и потрепал его по волосам. — Разве я сказал хоть слово против? Но я обязан тебя предупредить: Ромильда еще слишком юная. Смотрите, не натворите каких-нибудь глупостей! Жениться вам до совершеннолетия могут позволить только в том случае, если она эм… будет ждать ребенка.

— Отец! — укоризненно глянул на него Гарри. — Мы с ней только о первом свидании договорились.

— Я просто предупреждаю, — покачал головой Снейп и отошел к столу, что-то усердно разыскивая среди бумаг. — Ты же знаешь, какая сейчас обстановка. Поэтому, несмотря на чувства, бушующие в груди, а так же бурлящие гормоны, старайся думать головой. Ты — мужчина, и всегда отвечаешь за последствия! Мне вот не удалось, о чем я до сих пор ужасно сожалею, хотя в нашей с Лили ситуации так сложились обстоятельства. И все равно я ужасно виноват перед ней, перед вами. В первую очередь потому, что ей пришлось одной принимать решения и искать выход из обрушившихся на нее проблем. И она справлялась как могла. А я… Ладно, речь сейчас не обо мне. Думаю, твоя сущность сама подскажет, как дальше вести себя, поэтому в моих словах нет особой надобности. Но ты теперь обязан защищать и оберегать свою Пару. Никогда не забывай, что она еще слишком молода и ты старше, а значит, должен быть более рассудительным.

— Да, я понимаю, — кивнул Гарри. — Но и ты не вини себя! Мама же рассказала мне, как у вас тогда все произошло.

— Спасибо! — усмехнулся Снейп и вернулся к дивану с маленькой коробочкой в руках. — Вообще-то, я позвал тебя не для того, чтобы учить жизни и обращению с девушками.

— Тебе вернули артефакт? — узнал коробочку Гарри.

— Да, и, как я вижу, вовремя. Не хватало еще, чтобы ты обернулся Фениксом посреди Хогвартса. А то поцелуешь свою Ромильду, и — раз!..

— Отец!

— А что? Ты ее всего лишь на свидание пригласил, и чуть не утратил контроль. А что бы случилось, если бы ты испытал намного более сильные эмоции?

— Ну я же не знал…

— Так я и не виню тебя. Но артефакт надену прямо сейчас. Ну что, готов проколоть ухо?

— Ухо? — ужаснулся Гарри. — Нет!

— И, однако, без этого никак, — пожал плечами Снейп. — Артефакт работает, только когда приколот к телу. Это своеобразный пирсинг. Принцип его действия основан на том, что он удерживает вторую сущность, не давая ей вырваться, как бы пристегивая ее к человеческому облику.

— Но я не хочу ходить с проколотым ухом! Что я скажу друзьям?

— Не хочешь ухо, предлагай любую часть тела, где готов носить этот артефакт. Мне все равно, выбор за тобой.

Гарри задумался, вспоминая, где носят пирсинг магглы. Нос не подходил, так как это было еще более заметно, чем ухо. Бровь тоже. Про пупок он не хотел даже думать, считая, что там украшения носят только девушки, а больше ему никаких идей в голову не приходило.

— Ладно, давай ухо, — спустя некоторое время произнес он, только сейчас заметив, что Северус сидит и вновь проверяет задания. — А можно не мочку, а верхнюю часть? Ну, чтобы не слишком заметно…

— Мерлин, Гарри, ты делаешь из малюсенького гвоздика такую проблему, как будто я тебе пиратское кольцо надеть хочу. Ну хочешь в верхней, значит, будет в верхней.

Снейп поднялся, достал артефакт и подошел к Гарри. Тот настороженно наблюдал за его действиями, но даже ничего толком не смог понять. Отец направил палочку в верхнюю часть левого уха, и поднес к нему сережку. Единственное, что Гарри почувствовал — легкий укол боли, которая тут же исчезла.

— Все, — отошел от него Снейп.

— Эм… а артефакт мне самому надевать? — удивленно спросил Гарри.

— Все, значит — все. Теперь у тебя есть маленькое и почти незаметное украшение. Прикроешь волосами, и его даже не видно будет. Зато гарантированно — не сможешь спонтанно стать птицей.

Гарри вскочил с дивана и подошел к зеркалу, убрав за ухо отросшие волосы. Теперь, когда он перестал коротко стричься, его прическа больше не напоминала воронье гнездо, а пряди лежали волнами, хотя все еще немного топорщились на макушке. Гарри оттянул ухо, чтобы рассмотреть новоприобретенное украшение. Отец вставил его на манер штанги в верхний ободок. Гвоздик оказался настолько маленький, а прокол располагался так удачно, что артефакт было практически незаметно. Гарри вздохнул с облегчением. Чтобы увидеть, что у него есть пирсинг, нужно было отвести волосы в сторону и при этом быть намного выше ростом. Рон, конечно, прилично вымахал за последний год, но хотелось надеяться, что ему не придет в голову идея совершать такие странные жесты.

— Хм… Не пойму, он что, держится только вот этим малюсеньким крючком?

— Думаю, он держится в первую очередь за счет магии, — хмыкнул Снейп. — Артефакты специально создаются таким образом, что их практически невозможно потерять. Только снять. Причем существуют два вида артефактов: те, которые может снять с тебя любой человек, и те, которые повинуются только тому, кто их надевал.

— А моя сережка?

— Твою, скорее всего, может снять любой. У нее нет привязки к хозяину.

— Ясно. — Гарри отошел от зеркала. — Ну что, расскажем маме?

— Давай, — кивнул в сторону дивана Снейп. — Общайтесь. Я пока работы проверю. Дашь мне с ней поговорить, когда закончишь?

— Конечно, — кивнул он.

Помимо того, что наконец-то обзавелся столь полезным «украшением», Гарри хотел рассказать матери о предстоящем свидании с Ромильдой, тем более теперь ему можно было не стесняться отца, который тоже узнал его маленький секрет. Удобно устроившись на диване, он глянул на время и активировал артефакт связи.

Хмурый Дамблдор вышел из камина и бросил на стол свиток, полученный в Министерстве. За его спиной медленно затухало зеленое пламя.

Альбуса порядком утомила проверка, которая велась в школе уже больше месяца. К его немалому облегчению, комиссия, наконец, перестала отвлекать от работы непосредственно в замке, предварительно посетив все уроки и облазив все отдаленные углы Хогвартса. Зато теперь его постоянно вызывали в Министерство в Отдел образования для уточнения каких-то вопросов или ознакомления с предписаниями. Претензий по хозяйственной части, вроде неправильного питания студентов или содержания в ненадлежащем виде школьной совятни, он не боялся. Все нарушения обещал исправить, ссылаясь на свою невнимательность, занятость и оставшиеся еще от предыдущих директоров порядки. А вот за подбор персонала он отвечал лично, и недосмотром или нехваткой кадров и времени тут отговориться было невозможно. Да и где найти квалифицированных учителей в самый разгар учебного года Альбус не представлял. Сегодня, несмотря на все его просьбы не ломать установленный процесс обучения, он получил четкое предписание: отстранить от должности преподавателя по Уходу за магическими существами. Теперь ему надлежало в ускоренном темпе искать кого-то на место Хагрида и затем согласовать выбранную кандидатуру с членами комиссии, а проще говоря, проводить собеседование в их присутствии. Дамблдору порой казалось, что Скримджер сильно невзлюбил его и специально отобрал для проверки самых принципиальных и твердолобых магов.

Альбус устало опустился в кресло у стола. После войн с министерскими бюрократами у него уже не хватало ни времени, ни сил на то, чтобы заняться поисками крестражей Тома. Хотелось надеяться, что вскоре вся эта нервотрепка закончится, и он сможет полностью сосредоточиться на борьбе с Риддлом. К счастью, тот временно затаился: с наступлением осени нападения Пожирателей стали происходить намного реже. Однако Дамблдор был уверен, что долго такое затишье не продлится.

Помимо неприятностей доставляемых Министерством, ему приходилось остерегаться выходок неуравновешенного Малфоя. Северус, конечно, обещал присмотреть за своим протеже, но Дамблдор все равно не мог выкинуть задание Драко из головы. Поэтому он всегда тщательно проверял свою пищу и всю корреспонденцию. Радовало, что хотя бы здесь пока все было относительно спокойно, но его грызли подспудные предчувствия, что это ненадолго.

Еще одним источником недовольства и раздражения в последнее время служил Гарри. После одного-единственного случая, произошедшего летом, сколько бы Альбус не присматривался, но так и не заметил у последнего никаких предпосылок к принятию наследия. Странным казалось и то, что Поттер, постоянно носивший подаренный амулет, тем не менее, не слишком поддавался его воздействию. Вместо того чтобы принимать все сказанное Дамблдором на веру, Гарри частенько не мог сдержать скрытое недовольство и даже позволял себе поспорить со своим наставником, чем неимоверно злил. Особенно раздражали вопросы касаемо пропавшего Фоукса. И хотя в последнее время казалось, что мальчишка удовлетворил свое любопытство, Альбус замечал, что он нет-нет, да и кидал задумчивые взгляды в сторону пустой клетки. Но почему-то ее не хотелось убирать, несмотря на то, что надежда на возвращение девчонки давно уже исчезла.

За прошедшее лето Альбус успел рассказать Гарри все, что знал о жизни Тома Риддла. И теперь, чтобы не выпустить Поттера из-под своего влияния, он постоянно назначал ему встречи, — один-два раза в неделю — на которых рассказывал о политических и социальных особенностях магического мира. Причем старался преподносить информацию в наиболее выгодном для себя ключе. Ему необходимо было создать у Гарри правильный взгляд и соответствующее настроение до того, как новоявленный министр опомнится и захочет переманить «избранного» на свою сторону. А это, судя по наводящим вопросам Скримджера, входило в его дальнейшие планы.

Устав бороться с подозрительностью Поттера, Альбус, тем не менее, не прекращал его обучения. Он надеялся, что в мальчишке говорит подростковое упрямство и горячность, свойственные всем юнцам в переходном возрасте. А то, что кулон не влияет на Гарри в полной мере, скорее всего, можно было списать на его необычное происхождение. Ведь никто не мог дать ответ на вопрос: подвержены ли Фениксы воздействию обычных артефактов? Или, может, для их укрощения нужно нечто специально созданное.

Дамблдор невольно проводил параллели между Гарри и его родителями и заметил, что Лили легче поддавалась внушению, чем ее сын. И это казалось странным, ведь и Джеймс Поттер не отличался сильной волей, судя по тому, как легко он подвергался влиянию хотя бы того же Блэка. Откуда в Гарри эта невосприимчивость, упрямство и смелость отстаивать свои взгляды, Альбус не понимал. Сейчас, при более близком знакомстве, ему удалось выяснить, что мальчишка не поддается ни магическому, ни ментальному воздействию. И даже легкие психологические приемы, к которым Альбус частенько прибегал в общении с другими людьми, с тем же Сириусом или со старшими Уизли, на Гарри совершенно не действовали.

— Дементор бы поцеловал этого Снейпа! — недовольно буркнул он себе в бороду, опять вспомнив, что на свою беду сам попросил его обучать мальчишку. Ну а Северус, как и всегда, выполнил поставленную задачу на высшем уровне. Дамблдору теперь оставалось только кусать локти и злиться, что принял настолько опрометчивое решение. Кто же знал, что этим, казалось бы, двум непримиримым врагам удастся добиться подобных результатов? Каждый раз, вспоминая об этом, Альбус вновь раздражался, но исправить уже ничего не мог.

Беспокоило его и то, что Гарри в этом году заметно повзрослел и стал лучше выглядеть. Отсутствие очков и новая одежда, которую Альбусу пришлось забирать у мадам Малкин, кардинально изменили внешность Поттера. Статьи, опубликованные летом в «Ежедневном Пророке» с легкой подачи Альбуса, тоже добавили мальчишке популярности. И теперь Дамблдор боялся, что Гарри возгордится и отдалится еще сильнее. А уж если ему вскружит голову какая-нибудь целеустремленная девица, то это будет вообще полный провал. В таком возрасте первая влюбленность способна перевесить все прочие обязательства, и Гарри, увлеченный новым чувством, может просто проигнорировать свой долг и все то, к чему его подводили с детства. Поэтому Альбус при каждой встрече не уставал напоминать о пророчестве и смерти Лили и Джеймса, взывал к его совести и чувству ответственности и сетовал на зверства Риддла.

И все же новая внешность мальчишки и излишняя популярность сделали свое черное дело. Альбус заметил, что Гарри все свое внимание и свободное время стал уделять Ромильде Вейн.

Новая пассия Поттера не понравилась Дамблдору сразу. Для гриффиндорки она казалась слишком целеустремленной, а о ее родителях ему было известно до обидного мало. Он не помнил ни ее отца, ни матери среди своих учеников, хотя, просмотрев архивы, натолкнулся на фамилию Вейн в выпускных ведомостях за тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год. Судя по всему, отец Ромильды был уже в возрасте и учился на Рейвенкло еще до того, как Альбус стал директором, или же это был ее дедушка. А вот о матери, кроме имени, узнать ничего не удалось.

Заметив интерес Гарри к этой девушке, Альбус постарался приглядеться к ней внимательнее и выяснить как можно больше. Сделав запрос в архив Министерства, он испытал разочарование, так как кроме адреса и даты свадьбы старших Вейнов ничего узнать не смог. Они ни разу не были отмечены в скандалах или светских новостях. Сама Ромильда училась достаточно хорошо, и Альбус даже не мог придумать серьезный повод, чтобы вызвать в школу ее родителей, и разузнать их политические взгляды.

Правда, он нашел предлог, чтобы пообщаться непосредственно с Ромильдой, и остался недоволен результатами встречи. Вейн, так же как и Гарри, не поддавалась ментальному воздействию и поверхностной легилименции, скорее всего, защищенная какими-то артефактами. О своих же родителях она рассказала лишь то, что они редко бывают в Англии, предпочитая проводить время в своем старинном доме на материке, и практически не появляются в свете. Большего Альбусу, к сожалению, выяснить не удалось и это настораживало. Легко внушаемая Джинни Уизли, из семьи, лояльной его интересам, в качестве пары для Гарри Поттера нравилась ему намного больше.

Однако из-за проверки, сдвинувшей все его планы, у Альбуса не было ни времени, ни возможности заняться в данный момент личной жизнью Гарри. Оставалось надеяться, что это увлечение у него пройдет так же быстро, как и заинтересованность Чжоу Чанг. В противном случае, ему придется вмешаться и самому заняться обустройством судьбы своего подопечного. Ведь проверка не будет длиться вечно.

* * *

Северус отложил свиток папируса на прикроватную тумбочку и устало потер виски. Немного поерзав, он лег на бок и взмахом руки погасил горящие в канделябре свечи. Взгляд его задержался на тлеющих в камине угольях. Время от времени он замечал, как из обгоревшего полена нет-нет да и взовьется маленький язычок пламени, чтобы тут же вновь скрыться среди глубоких трещин. Казалось, будто маленькая огненная ящерка высовывает голову из своего укрытия на поверхность, опасаясь показаться полностью.

Северус уже давно научился принимать необычайность магического мира как должное. Спасибо матери, которая с рождения рассказывала ему сказки и знакомила с преданиями волшебников, несмотря на постоянное недовольство отца. Он знал, что на свете существуют кентавры, церберы, да и те же огненные саламандры, не говоря уже о Фениксах и прочих магических существах, но никак не мог убедить себя в существовании бастов. Почему-то легенды о людях-кошках встречались в основном у магглов, и если бы не свитки из хранилища Поттеров, то Северус бы никогда и не узнал, что существует такая разновидность магиков. Однако собранные Лили материалы говорили о том, что басты действительно когда-то обитали на земле. Но поверить, что он имеет какое-то отношение к этому давно исчезнувшему народу, было очень сложно.

Многие его навыки перекликались с особенностями бастов, но это еще ничего не доказывало. Да он бы и в существование людей-фениксов не поверил, если бы не увидел их собственными глазами. Слишком сказочно все это выглядело даже для магического мира. Получалось, что любая маггловская или магическая легенда на самом деле основана на реальных событиях. Северус склонен был верить этому, но вот почему-то свою связь с древним, давно исчезнувшим народом напрочь отрицал, пытаясь найти доказательство тому, что это категорически невозможно.

То, что он имел кошачью анимагическую форму, по его мнению, нельзя было считать явным доказательством. МакГонагалл, например, тоже превращалась в кошку, а Блэк вообще в псину, но это не делало одну бастом, а другого — априори Гримом или потомком оборотней. Хотя тут Северус не взялся бы утверждать, уж слишком семейка Блэков была темной, и никто не знал, какие секреты хранятся в пыльных шкафах на площади Гриммо. И хотя все мужчины-басты, как правило, были крупными хищниками семейства кошачьих, но и это могло быть случайным совпадением.

— Способности к врачеванию? — хмыкнул Северус, подперев голову рукой.

Зельеварение, конечно, имело косвенную связь с лекарским делом, но весьма отдаленную. А в свитах и маггловских книгах было четко сказано именно о жрецах-лекарях. Что до его успехов в боевой магии, так в нынешнее неспокойное время без этого просто не прожить. Тем более что такие склонности есть едва ли ни у каждого пятого волшебника, но это не делало их потомками древнего магического народа.

Еще одной из самых известных особенностей бастов считалось умение сохранять вечную красоту и молодость. Эти мысли вновь вызвали у Северуса улыбку и невольный смешок. Где красота и где он? До классических эталонов ему было так же далеко, как от Англии до Египта. Единственное, с чем он склонен был согласиться, что в последнее время стал выглядеть намного лучше и моложе, чем даже год назад. И если сам он мог обманываться на этот счет, то знакомые и коллеги подтверждали его цветущий вид комплиментами и удивленными взглядами. До молодости там, конечно, было еще очень и очень далеко, хотя внешне он теперь выглядел едва ли на тридцать. Но Северус считал, что это заслуга Лили, а не какого-то неизвестного наследия. Ведь Фениксы обладали способностью исцелять не только слезами, но и мелодичным пением, и он не раз слышал, как Лили, забывшись, что-то напевает без слов. У нее это получалось настолько красиво и гармонично, и порой не верилось, что человеческое горло способно выдать такую гамму звуков без тщательной подготовки. Слушая эти песни, Северус не раз замечал, что испытывает необъяснимый внутренний трепет и неописуемый восторг, словно ему удалось сварить какое-то невероятно сложное древнее зелье или создать что-то принципиально новое.

Однако, несмотря на все приведенные себе же доводы, после изучения свитков в душе Северуса зародились сомнение и робкая надежда на то, что в его крови и правда могут оказаться гены этого старинного, давно исчезнувшего с лица земли магического народа.

— Баст… — тихонько посмаковал он на языке непривычное название. — Кто знает…

Вздохнув, он лег на спину и уставился на тонущий во мраке потолок, по которому тревожно скользили темные тени. Завтра предстоял первый в этом году поход старшекурсников в Хогсмит, и Северус был рад, что ему в этот раз не выпало дежурство, потому что он планировал сводить сына в Поттер-холл.

Вспомнив о завтрашнем дне, Северус вернулся к мыслям о Драко, которые ему в последнее время тоже не давали покоя. Темный Лорд настоятельно требовал от мальчишки решительных действий, периодически напоминая о себе через метку особенно болезненными импульсами. Да и Люциусу стало чаще доставаться от гневающегося повелителя. А от Скитер пока не было никаких вестей, кроме короткой записки, где она обещала появиться к концу октября. В своем весьма завуалированном послании она намекала, что раскопала какие-то сенсационные материалы и напомнила об обещанном ей зелье. Однако Темный Лорд требовал срочных результатов, и пришлось оперативно прорабатывать план мнимого покушения на Дамблдора.

Завтрашний поход в Хогсмит был оптимальным вариантом для его осуществления. В деревне Драко должен будет, находясь под оборотным зельем, вручить пакет с проклятым ожерельем какому-нибудь студенту Пуффендуя, чтобы тот донес его до Хогвартса. А чтобы посыльный не слишком вникал в суть происходящего, Северус рекомендовал своему протеже применить легкий Конфундус. К счастью, Люциус обучил сына этому заклинанию, и тот выполнял его вполне сносно, по крайней мере, достаточно для того, чтобы ослабить внимание не слишком сильного магически студента. Именно поэтому Северус и посоветовал крестнику выбрать для своих замыслов пуффендуйца — на этом факультете редко встречались сильные маги.

Оставалось только надеяться, что тщательно проинструктированный и снабженный всем необходимым Драко не напортачит и выполнит все в соответствии с планом. Что же до проклятого ожерелья, раздобытого Люциусом, Северус не переживал за то, что оно попадет в Хогвартс. Завтра вместе с бдительным Филчем по школе будет дежурить МакГонагалл, которая всегда очень ответственно относилась к вопросам безопасности. Да и авроры, несущие вахту по периметру территории, должны быть снабжены какими-то артефактами для отслеживания темномагических сюрпризов.

Северус надеялся, что неудачная попытка «покушения» позволит еще немного потянуть время и оградит Драко от гнева Темного Лорда. Что же до Люциуса, то его, скорее всего, ждет несколько неприятных минут в обществе повелителя. А избавиться от последствия пыток ему поможет верная и заботливая супруга и целый сундучок всевозможных зелий, которыми он постоянно снабжал Малфоя.

Глянув на часы, Северус вытянулся на кровати и постарался выбросить из головы тревожные мысли. Он прикрыл глаза и начал считать вдохи, используя свой любимый метод медитации, и когда дыхание его стало медленным и глубоким — провалился в сон.

* * *

Гарри под шуточки и подначки сокурсников еще раз оглядел в зеркале свое отражение и остался им почти доволен. Новая теплая мантия, сшитая на заказ, смотрелась на нем вроде бы неплохо. Немного раздражало то, что он не слишком прибавил в росте, но Ромильда все равно была ниже его, и вместе они смотрелись вполне гармонично. Свои отросшие до плеч волосы Гарри тщательно расчесал и даже немного обработал специальным косметическим средством, которым его снабдила Гермиона.

После того как он начал встречаться с Ромильдой, подруга еще некоторое время пыталась наставить его на путь истинный, но видя, что ее слова вызывают лишь раздражение, успокоилась. Хотя иногда было заметно, что она все равно продолжает пристально следить за ними. Но это его уже не волновало. Он верил Ромильде. Но даже если она имела по отношению к нему какой-то «меркантильный интерес», как любила выражаться Гермиона, то Гарри было достаточно просто видеть ее каждый день, и от этого его настроение неминуемо подскакивало.

К сожалению, у него практически не оставалось времени на то, чтобы налаживать свою личную жизнь. Еженедельные встречи с Дамблдором, занятия и беседы с отцом, квиддичные тренировки — все это лишало его возможности часто встречаться с Ромильдой. Чтобы больше общаться, Гарри уговорил ее делать вместе уроки, сидеть рядом в Большом зале и иногда встречаться на длинных переменах.

То первое свидание, на которое Гарри шел на подрагивающих ногах и с трясущимися руками, прошло достаточно неплохо. Они долго, почти до темноты гуляли по берегу озера, потом до отбоя сидели в оконной нише недалеко от факультетской гостиной, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания. Сначала их общение было каким-то скованным, неловким, но постепенно они нашли множество интересных обоим тем и разговорились. Гарри с удовольствием узнавал о жизни Ромильды, ее привычках и пристрастиях, любимых предметах, о ее отношении к учителям и одноклассникам. Единственное, чего он избегал в разговорах — рассказов о семье. Он чувствовал, что эта тема тяжела не только для него, но и для Ромильды. Видимо она тоже не хотела и даже, кажется, боялась обсуждать своих родителей с посторонними людьми. Не будь у Гарри такой же проблемы, он бы, наверное, и не заметил неловкости, которая возникла после вопроса о ее родных. Понимая это, он старался больше эту тему не поднимать, ведь и сам не мог быть откровенным, когда речь заходила о матери и отце. Иметь секреты от человека, к которому тянется душа, было очень тяжело. Намного тяжелее, чем скрывать то же самое от друзей. Оставалось лишь верить, что обстоятельства вскоре переменятся и ему не придется слишком долго обманывать.

А еще в то первое свидание Гарри все-таки отважился взять Ромильду за руку. И лишь много позже осмелел до того, чтобы целовать ее в щечку перед расставанием на ночь. Со временем у них вошло в привычку все вечера проводить вместе. Как бы долго Гарри не задерживался, Ромильда всегда дожидалась его возвращения в гостиную. Зная наперед, что после особенно тяжелой тренировки или неприятного разговора с Дамблдором он вот-вот увидит свою любимую — в мыслях он уже давно называл ее так — его нервозность и усталость быстро сменялись счастливым ожиданием. В такие моменты присутствие Ромильды для него было подобно огоньку свечи в темной комнате.

Лежа в своей постели, он иногда мечтал, что когда-нибудь, наконец, наберется решимости и поцелует любимую в губы. И этот поцелуй будет горячим и ярким, как вспыхнувший в камине огонь.

Из-за сильной занятости по вечерам и все жарче разгорающегося влечения к Ромильде времени на учебу стало еще меньше. В результате Гарри получил несколько выговоров от учителей и выслушал целую лекцию о безответственном поведении от отца. Если бы не Гермиона, он бы, наверное, совсем скатился в отстающие.

Однако сегодня его волновало совсем другое. Предстоял первый в этом году выход в Хогсмит, и Гарри пригласил Ромильду пойти вместе. От волнения в предвкушении совместной прогулки за пределами школы покалывали пальцы, а в груди разгорался жаркий огонь. Но самое неприятное заключалось в том, что ему предстояло оставить Ромильду прямо посреди свидания, и он не представлял, как ей об этом сказать. Ведь они договорились со Снейпом, что тот будет ждать его после полудня за баром «Кабанья голова», чтобы аппарировать к матери в Поттер-холл.

Гарри разрывался надвое: с одной стороны, он хотел провести весь этот день с Ромильдой, а с другой — понимал, что следующая возможность увидеться с мамой ему представится еще не скоро. Друзьям он даже не собирался сообщать о своих планах, сказав только, что идет на свидание. А вот что говорить любимой девушке, чтобы она не обиделась из-за его ухода, Гарри так и не придумал.

Нахмурившись, он еще раз критически оглядел свое отражение. Передернув плечами и показав все еще насмехающимся парням кукиш, Гарри повернулся и поспешил в гостиную, где договорился встретиться с Ромильдой.

Она уже была там, и ему стало немного стыдно за задержку, хотя формально он и не опоздал.

— Извини, — чувствуя, как краснеет, неловко пробормотал он. — Пойдем?

— Ничего, это я раньше спустилась, — с улыбкой пожала Ромильда плечами и повернулась к дверям.

Пока они не вышли из замка, Гарри не отваживался начинать разговор на волнующую его тему. Спускаясь по многочисленным лестницам Хогвартса, он еще раз все обдумал и решил, что скажет Ромильде ту правду, которую может, не углубляясь в подробности.

У ворот школы их нагнал Малфой и, кинув на Гарри злобный и какой-то затравленный взгляд, резво пошагал в сторону Хогсмита.

— Странный он все же, — посмотрела ему вслед Ромильда. Она уже знала, благодаря Рону, что Гарри с Малфоем состоят в затяжной вражде еще с первого курса.

— Угу, нервный и дерганный какой-то… — Он тоже наблюдал за удаляющейся спиной своего врага.

Соблюдая слово данное отцу, Гарри старался не ввязываться в стычки с Малфоем. А тот, казалось, не замечал ничего вокруг, частенько полностью погруженный в свои явно невеселые мысли. Еще в начале года Гарри заметил, как сдал Хорек за каникулы. Он сильно похудел, под глазами залегли темные тени, скулы заострились, губы постоянно сжимались в тонкую линию со скорбно опущенными уголками, придавая лицу несчастное и затравленное выражение. Вечно ухоженные и зализанные волосы частенько оставались взъерошенными, словно Малфой постоянно запускал в них пальцы. Сам он, на удивление, никого не провоцировал и даже, кажется, старался избегать конфликтов. Однако если его кто-то задевал, то отвечал с плохо скрываемым остервенением и отчаянной яростью. Казалось, зацепи его чуть сильнее, и он начнет швыряться Авадами.

Видя неопровержимое подтверждение словам Снейпа, Гарри сам к Малфою старался не лезть и делал вид, что не замечает его, да и друга постоянно одергивал. А тот так и норовил ввязаться в очередную ссору. То, что Гарри не давал ему трогать Хорька, сильно бесило Рона, и они из-за этого едва не поругались. Лишь Гермионе удалось его приструнить. Видя, что они настроены серьезно, Рон немного успокоился, тем более что в словесных перепалках никогда не был асом и без поддержки друзей вряд ли справился бы с Малфоем.

От мыслей о странном поведении своего врага Гарри отвлекла Ромильда, неожиданно взяв под руку. Он искоса глянул на нее и, накрыв ее ладонь своей, решил, что подошло время поделиться планами.

— Ромильда, я хочу заранее попросить у тебя прощения за сегодняшний день, — тяжело вздохнув, начал он. — Я… я бы очень хотел провести его с тобой, но… понимаешь…

— Мне уже начинать обижаться? — попыталась отстраниться Ромильда, но Гарри ей этого не позволил, сжав ее ладонь чуть крепче.

— Я очень надеюсь, что ты меня поймешь, потому что меня просто разрывает. Мне хочется одного, но долг требует совсем другого. Понимаешь, походы в Хогсмит — единственная возможность покинуть школу. И мне обязательно нужно решить сегодня несколько вопросов, связанных с семейными делами. Если у меня не получится сделать это сейчас, то придется ждать следующего выхода или каникул, а тогда это станет уже неактуальным. Это для меня очень важно!

— Ну, я вообще-то рассчитывала, что мы проведем этот день вместе, раз ты меня пригласил. Но раз такое дело… Я же не дурочка и понимаю, что бывают дела, которые не терпят огласки и отсрочки. Особенно если это касается семьи. Поэтому обещаю не обижаться. К тому же я… знаешь, я могу... Вообще, я… Поклянись, что никому не расскажешь! — шепотом потребовала она.

— Клянусь! — Гарри выпустил ладонь Ромильды и прикоснулся к груди, почувствовав, как внутри вспыхнул огонек, словно подтверждая клятву.

Она несколько секунд напряженно рассматривала его, затем все-таки улыбнулась и кивнула.

— Хорошо! Понимаешь, я немного ощущаю эмоции людей. Не слишком отчетливо, но все же могу почувствовать, когда мне врут или, допустим, испытывают по отношению ко мне отрицательные чувства. А твои эмоции я почему-то воспринимаю намного ярче, чем чьи бы то ни было. Уверена, что ты искренен со мной и действительно сожалеешь. Поэтому я даже помогу и прикрою твое исчезновение от других, — внезапно хихикнула она, перечеркивая серьезность своих слов.

— Так ты — эмпат?!

— Нет, что ты, — легко улыбнулась Ромильда. — Эмпаты чувствуют эмоции всех людей, а я только те, которые направлены именно на меня. Ну вот смотри. Взять Снейпа. Он может злиться на весь класс или отдельно взятых студентов, но при этом, допустим, ему понравился мой ответ или сваренное зелье. И я почувствую только его ну… положительную эмоцию, направленную на меня. И так со всеми. Это не эмпатия в привычном понимании. Просто… вот такая у меня особенность.

— И все равно это здорово! — не мог не восхититься Гарри.

— Ну да, мне это здорово помогает. Я, например, знаю, что Гермиона сначала восприняла меня весьма дружелюбно, потом почему-то стала относиться с легкой неприязнью, и уже после того как мы с тобой стали встречаться, ее чувства сменились настороженностью.

— Извини ее, — пожал плечами Гарри. — У нее просто тяга «причинять всем добро», в котором не все заинтересованы. Но на самом деле она неплохой человек.

— Да знаю я, — улыбнулась ему Ромильда, — не переживай. Это я тебе как пример привела.

— Ты говорила, что мои эмоции ощущаешь острее?..

— Ну да, — внезапно смутилась она и отвернулась. — И мне нравится то, что ты чувствуешь по отношению ко мне. — Ее слова заставили в свою очередь Гарри покрыться румянцем. — А сейчас я знаю, что тебе действительно нужно уйти и ты очень сожалеешь. А еще ты не хочешь, чтобы о твоей отлучке кто-нибудь узнал, кроме меня. Поэтому мы зайдем в кафе мадам Паддифут, и в нужное время ты тихонько исчезнешь. Сегодня там должно быть не слишком людно, все-таки это не День святого Валентина, а у нее вдоль стен есть весьма укромные столики.

— Эм… Если бы я не боялся тебя обидеть, то спросил бы, откуда ты это знаешь, — хмыкнул Гарри. — Да и мыслишь ты слишком уж… хм… нестандартно для девушки.

— Ой, ты мне почему-то сейчас Снейпа напомнил, — сделав страшное лицо, зловеще произнесла Ромильда. — А вообще, мы с подружками в прошлом году побывали во всех магазинчиках и пабах Хогсмита.

— И что, даже в «Кабаньей голове»?

— Ну да, — опять хихикнула она. — Пить, правда, там мы ничего не стали, но обстановочку оценили.

— Рисковые вы девчонки, — покачал он головой.

— Ну так интересно же, — пожала она плечами в ответ.

— Слушай, раз уж мы заговорили об этом, хотел спросить: ты не чувствуешь, как далеко и в какой стороне от тебя нахожусь я?

— Вот уж чего нет, того нет, — фыркнула Ромильда. — Я только эмоции чувствую, и то только те, что направлены на меня.

Гарри кивнул и, чтобы перевести тему, стал выспрашивать о том, в каких злачных местах еще довелось побывать Ромильде. Разговаривая, они дошли до Хогсмита. Там с удовольствием заглянули в «Сладкое королевство», и Гарри накупил им целый пакет сладостей. Затем зашли в «Зонко», погуляли по улицам, благо погода была не слишком промозглая. А ближе к полудню устроились в самом неприметном уголке в кафе мадам Паддифут, которое, и правда, было не слишком переполнено. По крайней мере в этот раз Гарри не испытал того дискомфорта, как в прошлом году, когда зашел сюда с Чжоу.

За пять минут до часа он поднялся, еще раз поблагодарил Ромильду за прогулку и, решительно чмокнув ее в щечку, быстро выскочил из кафе.

На улице Гарри, спрятавшись за угол, накинул на себя мантию-невидимку и поспешил к «Кабаньей голове». Свернув в нужный проулок, он заметил мелькнувшую за углом паба черную мантию отца и, внимательно осмотревшись, устремился следом.

Сразу за мрачным, негостеприимным даже с виду зданием находился пустырь, где его уже ждал Снейп.

— Это я, — приоткрыв полы мантии, отчитался Гарри.

— Хорошо, тогда держись, — отец чуть приподнял согнутую в локте руку.

Гарри крепко обхватил его ладонью и почти в тот же миг почувствовал знакомый и по-прежнему неприятный рывок аппарации.

* * *

Лили стояла на верхней ступеньке крыльца, кутаясь в теплую шаль. Ожидание давалось тяжело, а неподвижность утомляла. Поэтому едва завидев искривление пространства и услышав хлопок аппарации, она устремилась по ступеням вниз, чтобы быстрее заключить в объятия сына и самой оказаться прижатой к крепкому телу Северуса. Они не виделись с Гарри чуть больше месяца, но ей казалось, что прошла целая вечность.

— А ты все растешь, — чуть отодвинувшись, она растрепала ему аккуратно уложенные волосы.

— Что-то я не замечаю особо, — счастливо улыбнулся тот, на мгновение прижавшись к ее голове щекой. — Я почти с тебя ростом.

— Это тебе так кажется, — обнял их обоих Северус. — На самом деле ты уже дюйма на полтора выше матери, и сейчас у тебя как раз начинается период активного роста. Привет, любимая! — чмокнул он Лили в макушку.

— Но до тебя-то еще далеко, да и вряд ли мне светит так вытянуться, — нарочито печально вздохнул Гарри.

— Однако со своей Ромильдой ты смотришься весьма гармонично, — усмехнулся Северус, разжимая объятия.

— Ты что, следил за нами? — притворно возмутился Гарри, вспыхнув румянцем.

— А за вами и следить не надо. Вы же каждую свободную минуту вместе ходите, — фыркнул тот.

— Северус, не подначивай, — одернула его Лили, не в силах скрыть усмешку. — А ты, Гарри, не ведись на провокации. Ты же знаешь: его хлебом не корми, дай на ком-нибудь зубы поточить.

— Ладно-ладно, сдаюсь, — поднял руки Северус. — Пойдемте в дом уже, холодно на улице. А то Лили даже мантию не надела.

— Да я только что вышла, — покаялась она, испытывая теплые чувства от заботы любимого, несмотря на его сварливый тон.

Лили провела своих мужчин в столовую, где уже был накрыт ранний обед. Нагулявшийся по Хогсмиту Гарри оказался жутко голодным, поэтому набросился на еду с большим аппетитом, при этом рассказывая с набитым ртом о жизни в школе и, конечно же, о своей Ромильде. Им с Северусом оставалось только скрывать улыбки, чтобы не отбить сыну словоохотливость и желание делиться сокровенным.

Лили отметила, что отношения между Северусом и сыном стали более теплые и близкие, чем были летом. Они беззлобно подшучивали друг над другом, Гарри теперь совершенно не обижался на едкие комментарии отца и порой сам отвечал с ноткой язвительности или сарказма.

— Это все очень интересно, — хмыкнул Северус, допивая свой чай. — А теперь расскажи матери о своих «успехах» в учебе.

Гарри сильно покраснел, чем вызвал скептическую ухмылку отца.

— Что случилось? Гарри? Северус?

— Пусть сам расскажет, а я пойду, спущусь в лабораторию. Ты еще не запаривала зелье?

— Нет, побоялась, что не справлюсь. Я на него Стазис накинула вчера вечером.

Северус кивнул и, пристально глянув на Гарри, покинул столовую.

— Ну что там у тебя? — ободряюще улыбнулась Лили. — Влюбился и учеба пошла книззлу под хвост?

— Типа того, — промямлил Гарри. — Но плохих оценок у меня почти нет. Просто я пару раз домашнее не сделал и получил предупреждение от МакГонагалл. А отец узнал, ну и тоже…

— Ну, вообще-то, учителя и отец правы: любовь — не повод забрасывать учебу. Но я тебя понимаю. Сама такая была, хоть и девочка, — хмыкнула Лили. — Однако запускать все же не стоит. Слишком тяжело потом нагнать.

— Я уже почти исправился, — тихо пробормотал Гарри и потом, глянув на нее, чуть громче добавил: — Мне Гермиона помогла, и я стараюсь наверстать упущенное.

— Вот и молодец! А теперь пойдем, попробуем поколдовать при помощи стихии, — поднялась Лили из-за стола.

— Ух ты! Здорово! — вскочил Гарри следом.

— Только тебе нужно снять свой артефакт, — объяснила она, когда они пришли в тренировочный зал.

Гарри быстро вынул сережку и положил на столик у выхода. Лили решила начать с малого. Она показала сыну, как тушить и зажигать свечи без помощи палочки и попыталась еще раз объяснить, как почувствовать и призвать на служение стихийную магию. Они занимались около часа, пока к ним не присоединился Северус.

— Устали? — внимательно осмотрел он обоих.

Лили покачала головой и кинула сочувствующий взгляд на Гарри. Тот выглядел измученным, взъерошенным и был насквозь мокрым от пота.

— Ничего не получается! — в сердцах бросил он, махнув рукой в сторону канделябра, установленного на столе. В тот же миг из пяти свечей разом загорелись три. — Ого! — ошарашено уставился Гарри на свою работу.

— Ну да… я поначалу от нервов тоже все поджигала, — покачала головой Лили, — на эмоциях это сделать, бесспорно, легче. Но ты должен научиться использовать стихию и в спокойном состоянии, а еще уметь обуздывать ее, когда эмоции зашкаливают, иначе…

— Иначе тебе придется носить свою сережку всегда, — закончил ее мысль Северус.

— Я объяснила Гарри метод, которым пользуюсь сама, но, мне кажется, при работе со стихийной магией какого-то особого алгоритма нет. Ее просто нужно чувствовать и выбрать для себя наиболее оптимальный способ.

— Наверное, это как в анимагии — несмотря на общепринятые постулаты, каждый рассчитывает для себя индивидуальный график превращений, — задумчиво кивнул Северус.

— А ты что, умеешь?.. Ты анимаг? — удивленно глянул на него Гарри.

— О! А самое интересное-то мы сыну и не сказали, — с улыбкой покачала головой Лили. — Северус считает, что анимаг, а я уверена, что не совсем. Скорее всего, ему помогают обращаться гены бастов. Ведь его зверь…

— Лили! — закатил глаза Северус.

— Кто такие басты? А в какого зверя ты превращаешься? — Гарри вертел головой и с нетерпением смотрел по очереди на обоих родителей.

— Сколько вопросов, — хмыкнул Снейп, отходя на середину зала.

— Естественно, ребенку же интересно. Ты лучше не ерничай и покажи, а я расскажу пока.

— Нашла ребенка, — фыркнул Северус и мгновенно обратился в черную пантеру.

— Обалдеть! — выдал шокированный Гарри, во все глаза рассматривая отца, вернее его анимагический облик.

— Красив, правда? — Лили подтолкнула сына в спину, поощряя подойти ближе.

Гарри сперва с заметной настороженностью принялся гладить пантеру, но постепенно осмелел и спустя несколько минут уже вовсю чесал зверя за ушами, как обыкновенного домашнего кота. Лили с улыбкой наблюдала за их взаимодействием. Северус как всегда не сдержался и принялся утробно урчать, подставляя морду и шею для ласк, а Гарри с восторгом наглаживал пушистый черный мех, глубоко зарываясь пальцами. Казалось, что, лаская опасного зверя, он релаксирует, полностью погрузившись в себя. Но иногда по мере рассказа Лили о бастах все же задавал вопросы, и в такие моменты становилось понятно, что он внимательно слушает.

— Всегда мечтал о домашнем животном, — зачарованно поглаживая кошака, пробормотал Гарри. — Но, к сожалению, кроме Букли, признанной Дурслями необходимым и наименьшим злом, мне никого держать не позволялось. У дяди Вернона, кажется, аллергия на шерсть.

Северус дернул ушами, отпрыгнул в сторону и вновь обернулся в человека.

— Так может навестить твоего дядю в зверином облике? Хоть так «отблагодарить» его за все хорошее.

— Оставь их, — махнула рукой Лили. — Мы лучше наведаемся к ним, когда Дамблдор не будет представлять угрозу. У меня, знаешь ли, тоже накопилось много чего высказать моей «любимой» сестричке. А свой «грозный» звериный вид оставь лучше для нас с Гарри. Магглы уже давно установили, что коты помогают снимать стресс, — хихикнула она, заметив, как возмущенно скривился Северус.

— Эй, я, между прочим, не домашняя зверушка, а человек, — нарочито недовольно пробурчал он. — А то повадились: и мать, и сын меня за ручного кота принимают.

— Да ла-а-адно, — фыркнула Лили. — Тебе же нравится, когда чешут за ушами. Иначе бы ты не урчал.

— А я и не…

— Гарри подтверди, что тарахтел как маггловская машина? — Лили уже едва сдерживала смех, впрочем, и все остальные тоже. Гарри, естественно, не выдержал первым и звонко рассмеялся, а за ним уже последовала и Лили, а чуть позже и сам Северус.

— Ладно, пошутили над несчастным отцом, и будет, — все же первым успокоился Снейп. — Нам с Гарри уже скоро нужно будет уходить. Подходит время возвращения из Хогсмита.

— Ой, а я же вам самое главное не рассказал! — мгновенно стал серьезным Гарри.

— Давайте перейдем в гостиную, — предложила Лили. — Немного посидите перед дорогой.

Ей очень не хотелось расставаться со своими мужчинами и вновь оставаться в одиночестве, но она понимала, что привлекать внимание к их длительному отсутствию нельзя.

— Так вот, — когда они перешли в гостиную и уселись в креслах напротив друг друга, начал Гарри, — Дамблдор сказал, что в ближайшее время, когда закончится проверка — а она, как я понял, уже подходит к концу — собирается отправиться на поиск крестражей Риддла. И обещал, что как только узнает местонахождение хотя бы одного, то возьмет меня с собой, чтобы я посмотрел на их уничтожение.

— Он что, совсем с ума сошел?! — вскочила Лили.

— Тише! — Северус поймал ее за руку и усадил на подлокотник своего кресла. — А куда именно он собирается в первую очередь, не говорил?

— Конкретно — нет, но сказал, что искать нужно что-то значимое для Риддла, а таких мест в магической Англии не так много. И да, еще говорил, что при создании крестражей происходят сильные магические выплески в пространство, поэтому тайники вряд ли расположены на маггловской территории.

— Ясно… И откуда он только знает все это, — покачал головой Северус и тихо добавил: — Значит, времени на раздумья у нас не осталось. Но если Альбусу удастся уничтожить какие-то из крестражей Темного Лорда, то нам же легче.

— Безусловно, нам было бы легче, если бы он не планировал тащить с собой Гарри! — вновь дернулась Лили. — Поэтому нам нужно опередить его. Эх, ну где эта Скитер, когда она так нужна? Сейчас было бы неплохо вновь отвлечь внимание Дамблдора от Гарри.

— А при чем тут Скитер? — недовольно скривился Гарри, буквально выплюнув имя журналистки.

Лили вкратце пересказала ему, зачем они привлекли к делу Скитер, и вновь вернулась к волновавшей ее теме:

— Что мы можем сделать, чтобы обезопасить Гарри?

— Я не думаю, что ему сейчас что-то угрожает, — покачал головой Северус. — Но от Альбуса можно ждать всяческих сюрпризов с непредсказуемым результатом.

— Я, между прочим, уже достаточно взрослый, чтобы тоже участвовать в поиске крестражей, — нахмурился Гарри. — На четвертом курсе я даже с Риддлом сражался и остался жив!

— Благодаря счастливой случайности, — резко оборвал его Северус.

— И моему вмешательству! — поставила точку Лили, строго глянув на сына.

— Да я до пятого курса постоянно попадал в какие-то… эм…

— Передряги, — усмехнулся Снейп. — И все это по совершенно непозволительному попустительству взрослых, а то и самого Дамблдора.

— Но теперь, Гарри, у тебя есть мы, чтобы ты больше не рисковал своей жизнью, — мягко упрекнула его Лили. — Какими бы Фениксы не были неуязвимыми, лучше лишний раз не испытывать судьбу, а наслаждаться жизнью, пока есть такая возможность. Поверь мне, Гарри, после пятнадцати лет в птичьем теле, я знаю, о чем говорю.

— Да я понимаю, — смущенно улыбнулся Гарри. — К тому же у меня теперь кроме родителей есть еще и Ромильда. Поэтому я и сам не стремлюсь бросаться в рискованные авантюры сломя голову. Но ведь интересно…

— Конечно, интересно, но очень опасно, тем более, вместе с Дамблдором, — поднялся Северус. — К сожалению, нам пора идти. Давайте договоримся так: я в следующие выходные отпрошусь у директора, и мы с тобой Лили наведаемся на родину Риддла. Мне кажется, дом старинной темной семьи — самое надежное место для хранения темномагического артефакта, чем бы он ни оказался.

— Хорошо, я буду ждать, — кивнула Лили, поднимаясь следом.

— И мне потом все расскажите! — потребовал Гарри.

— Обязательно! — усмехнулся Северус.

Лили крепко обняла сына, потрепав по волосам.

Они быстро попрощались. Гарри на мгновение прижался к ней и тут же отстранился, разглядывая с печальной улыбкой. Северус легко поцеловал ее в губы и попросил не провожать. Стоило им выйти из гостиной, Лили подошла к окну и сквозь навернувшиеся на глаза слезы наблюдала, как они спустились по ступеням крыльца и аппарировали из Поттер-холла. Задернув штору, она с горькой улыбкой отметила, что такие проводы уже входят у нее в привычку.