Возрождение Феникса (гет)

Купол, сотканный при помощи Песни Фениксов, исчез, и Лили едва не оглохла от шума боя. Крики, плач, вой, удары камней, вспышки заклятий — все это резко обрушилось на нее, выбивая почву из-под ног. В царившей вокруг суматохе невозможно было понять, где свои, а где чужие. Лили еще не отошла от древнего ритуала исцеления, при помощи которого они с Гарри спасли душу Черного Феникса, и как боец она сейчас была абсолютно бесполезна, потому что магии в ней практически не осталось. Она понимала, что, если на них с Гарри нападут, то сил у нее не хватит даже на слабенький щит. К счастью, сражение шло на порядочном расстоянии от того места, где еще недавно находилась огненная сфера. Противоборствующие стороны неосознанно обходили теперь уже совершенно пустую площадку стороной.

Лили нервно огляделась, пытаясь отыскать среди сражающихся Северуса, при этом боясь потерять из вида Гарри, который, крепко сжав палочку, тоже беспокойно вертелся на месте. Вдруг он закричал:

— Отец!

И в тот же миг Лили ощутила, как дернулась и стала стремительно истончаться связующая их с Северусом нить. Грудь сдавило от боли словно тисками. Сердце бешено застучало, как будто хотело пробить ребра и вырваться наружу.

— Северус! Где он? — отчаянно вертела она головой, не в силах сосредоточится и отыскать любимого. Гарри схватил ее за руку и стремительно потащил за собой.

— Тут недалеко! Скорее!

Но Лили не могла бежать. Ей казалось, что она ползет улиткой, переступая через чьи-то тела, огибая огромные валуны, а время мчится стремительно, лишая ее возможности помочь Северусу. С каждым мгновением боль в груди становилась все сильнее. От нехватки воздуха Лили задыхалась, но по-прежнему, словно во сне, брела за Гарри, боясь выпустить его руку. Она была уверена, что без поддержки сына просто рухнет на землю и умрет от черной тоски, которая в лоскуты рвала душу, принося физические мучения и не позволяя спокойно вздохнуть. Ей казалось, что она находится в плену кошмара. Окружающий мир расплывался перед глазами.

— Северус, Северус, — как мантру повторяла она из последних сил. — Не умирай, пожалуйста…

Наконец Гарри остановился. Лили, не ожидавшая подобного, сделала шаг вперед и обо что-то споткнулась. Она медленно опустила взгляд на возникшее на пути препятствие и вскинула руку ко рту, пытаясь заглушить крик, рвущийся из горла, только это ей не удалось. Лили рухнула на колени и завыла как раненая волчица, обхватив руками тело любимой и родной черной пантеры, в мягкую шерсть которой ей так нравилось зарываться пальцами и слушать утробное мурчание. Слезы лились из глаз, падая на страшную рану на животе Северуса, отчего та затягивалась, но Лили даже не осознавала этого. Она кричала, выла и скулила, не в силах иначе выразить всю глубину своего горя.

Тело под руками было еще теплым, и казалось, что Северус сейчас обернется в человека, улыбнется той улыбкой, которую приберегал всегда только для нее, и пожурит за то, что она так громко кричит и убивается совершенно не по делу. Только вот плотно сомкнутые веки огромной кошки даже не дрогнули.

— Отец, нет! — сквозь шум в ушах услышала Лили крик Гарри, но не могла поддержать и успокоить сына, так как ее собственное горе и боль давили в ней все прочие чувства. Несмотря на кровь, пропитавшую шерсть и все вокруг, Лили прижалась щекой к пушистому животу с частично зарубцевавшейся раной. — Мама, ну как же так? — вновь окликнул ее Гарри.

Не в силах оторваться от теплого мохнатого бока, Лили перевела мутный от слез взгляд на сына.

— Я не смогу… без… — через силу выдавила она и, помотав головой, опять зашлась в судорожных рыданиях.

Слезы ее текли и текли, и вскоре уже вся шкура пантеры стала мокрой от них. Но Лили было все равно. Она чувствовала, как медленно отмирает та половинка души, что принадлежала Северусу. Она знала, что Фениксы не выживают при утрате Пары, но Лили и предположить не могла, что при этом они испытывают такую боль. Постепенно тело ее начало неметь, и боль стала отпускать. Ноги и руки заледенели, словно внутренний огонь, уже долгие годы согревавший ее, перестал гореть. Пальцы подрагивали, вдоль спины прошла дрожь. Впервые за много лет Лили почувствовала, что замерзает. Замерзает от одиночества, отчаяния и горя.

— Мама, не надо! Мама! — тормошил ее Гарри, но она слышала его голос издалека, словно через толщу воды. — Мама, нет! Смотри! Его раны затягиваются! Все будет хорошо, только не уходи! Не оставляй меня… нас!

Он плакал тоже. Лили чувствовала его боль как свою, и от этого ей становилось еще хуже. Она сосредоточила мутный взгляд на сыне. Так долго разлученная с ним, Лили понимала, что делает ему больно, но не могла побороть свою природу. Казалось, что вместо крепкой нити, что связывала ее с Северусом, образовалась черная дыра, в которую медленно затягивает душу. Лили пыталась уцепиться за связь с сыном, которая натянулась до предела и готова была вот-вот лопнуть, за свою любовь к нему, но ей не хватало сил бороться с накатывающим отчаянием и рвущей сердце пустотой.

— Гарри! — выдохнула она и протянула к нему холодеющие пальцы. — Я не… могу… прости…

— Нет, мама! — крепко сжал он ее ледяную руку своей горячей ладонью. — Не оставляй, прошу!..

— Сынок… — слезы все лились, затуманивая обзор. Лицо Гарри расплывалось. — Я… пытаюсь… но…

— Мама! — Гарри кинулся к ней и крепко сжал в своих объятиях. Это прикосновение привело Лили в чувства. Страх и отчаяние сына все-таки пробились сквозь туман горя и безысходности, дав силы бороться и дышать. Нет, собственная боль никуда не делась, но Лили смогла справиться с желанием уйти сию минуту вслед за Северусом. Рана в душе кровоточила, и хотелось ринуться за грань, чтобы прекратить мучения, но ради сына — Лили знала это — она сможет просуществовать в этом мире еще какое-то время, чтобы дождаться, пока Гарри повзрослеет и соединится с собственной Парой, и тогда она спокойно отправится за Грань на поиски Северуса.

— Я здесь! — Лили хотела крепко обнять Гарри, но руки плохо слушались, и она смогла лишь слегка погладить его по плечам. — Я смогу, смогу.

— Хорошо, ты только держись! — уговаривал он ее, и Лили заторможено кивнула в ответ. Затем вновь изо всех сил вцепилась в мягкую шкуру и, склонившись к телу пантеры, взмолилась:

— Северус, вернись. Я прошу, вернись ко мне… к нам… Пожалуйста! — громко крикнула она, выдергивая клочья черной шерсти.

* * *

Северус пришел в себя словно по щелчку. Не открывая глаз, он прислушался, но вокруг стояла абсолютная тишина. Ни шума боя, ни шороха ветра, ни пения птиц не разносилось вокруг. Он не понимал, где находится, но не спешил показывать, что уже очнулся. К тому же он не помнил, почему был без сознания.

Но память потихоньку возвращалась, и он содрогнулся, когда перед глазами всплыли последние мгновения боя: Грейбек, порвавший его как немощного котенка, чудовищная боль от ран, нанесенных оборотнем, и вываливающиеся на землю из распоротого живота внутренности. Северус прислушался к себе и вдруг понял, что у него ничего не болит. Совсем. Но такого просто не могло быть! Даже если бы его подлатали в Мунго, фантомная боль, неприятные ощущения от приема зелий, остаточный эффект от лекарских заклятий — все равно хоть что-то напоминало бы о залеченных повреждениях. Он слегка пошевелил пальцами, чуть двинул ногами и понял, что абсолютно здоров, словно ужасные раны ему всего лишь привиделись.

Мысль о том, что он, должно быть, умер, заставила его резко распахнуть глаза, и… Северус с удивлением уставился на огромную луну, что висела над головой. Такой луны он еще ни разу не видел. А небосклон был усыпан яркими, словно фонари, звездами.

Северус пытался осознать, что случилось и где он. Бой в Хогвартсе шел утром, а темное небо и звезды над головой указывали на то, что уже давно наступила ночь. Лежа на спине трудно было опознать местность. Однако созвездия казались знакомыми, только располагались немного иначе, как будто он находился не в Шотландии, а в какой-то другой части света. Да и сам небосклон слишком низко нависал над головой.

Северус сел, с удивлением обнаружив, что под ним сухой песок, выбеленный луной, а на теле все та же черная мантия, только целая, не разодранная когтями озверевшего оборотня.

— Что за?.. Где я? — растерянно прошептал он, набирая в ладонь песок и просыпая его сквозь пальцы.

— Приветствую тебя, дитя, — вдруг раздался из-за спины грудной мурлыкающий женский голос.

Северус резко обернулся. В нескольких шагах от него стояла… Женщина? Или же магическое существо, с головой черной кошки и телом юной девушки. Одета она была в белое полупрозрачное платье, практически не скрывающее соблазнительных изгибов и упругой груди, и широкий, но весьма изящный воротник-ожерелье. Он вспомнил, что в таких нарядах на фресках изображались богини и жрицы Древнего Египта.

— Богиня Баст? — удивленно уточнил Северус.

— Ну какая я тебе богиня, — мягко пожурила она. Слышать человеческую речь из кошачьего рта было странно. — Сразу видно, что ты рос без должного воспитания. Это немаги любят придумывать целые пантеоны и поклоняться различным богам. И если уж ты хочешь уподобляться им, то запомни, что для нас с тобой существует лишь одна богиня — Мать Магия. А я… — она легко шагнула вперед, в миг обернувшись черной кошкой, но при этом продолжила рассказывать: — Я всего лишь ее дитя, такое же, как и ты, только намного старше. И я счастлива, что ты наконец-то присоединился к нам.

— Я умер, — не спрашивая, а скорее констатируя факт, произнес Северус, с восхищением наблюдая, как черная кошка плавно меняет форму и прямо на ходу вновь превращается в грациозную девушку с прекрасными, но хищными чертами лица. Кошачьими у нее остались только узкие полоски зрачков в зеленых глазах, маленькие, аккуратные треугольные ушки на макушке и поднявший в воздух столб пыли, недовольно дернувшийся хвост.

— Нет, котенок, — хихикнула она словно девчонка, чем-то неуловимо напомнив ему Лили, — пока нет. Ты умудрился потерять всего одну жизнь из девяти, хотя находишься только в самом начале своего пути. Нужно быть осторожнее, — погрозила она ему пальчиком с острым коготком. — Так недолго впустую и остальные жизни растратить.

— Почему ты называешь меня котенком? Подобное обращение себе может позволить только Лили — моя…

— Я знаю, кто такая Лили. Я давно уже наблюдаю за тобой. Все жду, проснешься ты или нет. Что же до обращения… Все вы мои котята. Вот только из тех, кто гуляет сам по себе, ты, к сожалению, последний. Ну что, отдохнул? Пойдем со мной, я покажу тебе кое-что, — мягким плавным движением поманила она его.

— Ты зовешь меня за грань? — Северус поднялся и стряхнул с подола мантии песок.

— Как ты думаешь, где мы сейчас находимся? — лукаво улыбнулась она.

— Так я все-таки умер? — Северус не любил неопределенности, а эта дамочка явно играла с ним. Он не понимал, что происходит и где он оказался, но был уверен в одном: все происходящее не сон.

— Пф! — фыркнула девушка-кошка. — Неправильный ответ. Десять баллов со Слизерина.

— Ну, знаешь!.. — возмутился Северус.

— Не злись, а то морщинки появятся, — хитро усмехнулась она. — А истинному басту демонстрировать признаки старения не к лицу. Ну так что, пойдешь со мной? Не бойся, далеко не поведу, а вернуться сможешь в любой момент, как только захочешь.

— Хорошо. Если ты не богиня, как мне обращаться к тебе? — Северус взял протянутую руку, оказавшуюся на удивление теплой, и пошел следом за девушкой.

— А как бы ты обращался ко мне, будь я богиней? — лукаво мурлыкнула она. — Что до имени… Люди давали мне много имен. Звали меня и Пушт, и Сехмет, но при рождении я получила имя Бастет, и оно мне нравится больше всего, и именно поэтому вы, мои дети, и зоветесь бастами.

— Правильно ли я понял, что ты — прародительница бастов? — не сказать чтобы Северус сильно удивился, потому что примерно чего-то такого и ждал. К тому же все ее намеки и обращение «котенок» говорили сами за себя.

— Пойдем, я расскажу тебе нашу историю, — указала она рукой вперед, и Северус послушно отправился за ней.

Шли они недолго. Северусу показалось, что он сделал всего несколько десятков шагов, как перед ними, словно из-под земли, вдруг появились какие-то развалины, в которых можно было опознать останки древнеегипетского поселения.

— Что это? — резко остановился он.

— Древний Бубастис — колыбель и усыпальница всех бастов, — печально вздохнула Бастет. — Тебе сюда еще рано. Магия не пропустит тебя. Зайти внутрь могут только те мои дети, которые подходят к закату своей последней жизни. Когда-нибудь, спустя долгое время, которое пересыпается, как песчинки в пустыни вечности, ты тоже придешь сюда и обретешь здесь долгожданный покой. Но сейчас тебе внутрь еще рано. А может, и не придешь… Все же твоя пара — Феникс, — задумчиво произнесла она. — Но как бы там ни было, твое истинное тело все равно рано или поздно окажется здесь.

— А зачем ты сейчас привела меня сюда? — удивился Северус. — Если я не умер, то могу вернуться к своей семье?

— Глупый недоверчивый котенок, — озорно улыбнулась она. — Я же сказала, что ты можешь вернуться в реальный мир как только захочешь. Сейчас тебя здесь удерживает твое собственное любопытство и желание узнать ответы на многие вопросы. Садись, — кивнула Бастет на расшитое яркими узорами покрывало, появившееся на песке прямо из воздуха, — я постараюсь утолить твою жажду знаний. Не на все вопросы я смогу сейчас ответить, но кое-что для тебя обретет новый смысл.

— Спасибо! — Северус с благодарностью поклонился и сел на покрывало.

Бастет, обернувшись черной кошкой, вальяжно развалилась напротив.

— Спрашивай, — чуть прикрыла она глаза.

— Можно я сначала попрошу? Только знай, я не хочу оскорбить тебя…

— Ну, попроси, наглый котенок. Можешь не бояться, я никогда не причиню вреда своему дитя, — вытянула лапки Бастет и закогтила покрывало.

— Прости, не могла бы ты принять человеческий облик? Немного странно разговаривать с кошкой. У нас анимаги и оборотни в своей звериной ипостаси говорить не умеют.

— Ох и наглец ты! Но мне это нравится, — засмеялась она, и в тот же миг перед Северусом оказалась грациозная девушка с кошачьими ушками. — Я же жила в подлунном мире — пусть и много веков назад — и знаю правила. Но на бастов они никогда не распространялись. Все сказания и легенды о говорящих котах, ходящие в народе — это приукрашенная история жизни кого-то из наших. Ведь басты жили не только среди египтян.

— А что, у тебя нет полностью человеческой ипостаси? — поинтересовался Северус.

— А зачем она мне сейчас, когда кроме тебя и жрецов храма меня никто не видит? — удивилась Бастет.

— А что, жрецы храма, — он покосился в сторону Бубастиса, — видят нас?

— Конечно. На то они и жрецы, чтобы приоткрывать завесу реальности.

— А почему я не вижу ни храма, ни жрецов?

— Потому что тебе пока это не дано, — фыркнула она. — Я же говорила. Но теперь ты знаешь место и всегда можешь посетить его. И пусть у тебя не получится войти в храм, так как он существует на грани миров, но попросить помощи и поддержки ты сможешь в любом месте этого древнего города.

— Спасибо!

— Мы не бросаем своих, — ласково улыбнулась Бастет.

— Получается, что я как-то принял наследие? — уточнил Северус.

— Сейчас это называется так, но в мои времена говорили: призвал своего духа, — согласно кивнула она.

— Я о бастах почти ничего не знаю, кроме их умения обращаться в котов. Расскажи мне о нас.

— Увы, котенок, нет никаких «нас». Среди вольных существ ты единственный баст, призвавший своего духа за последние несколько сотен лет. И сейчас лишь ты, житель подлунного мира, и жрецы храма, давно разменявшие свою девятую жизнь и стоящие одной ногой на грани, остались от некогда сильного и гордого рода бастов. Поэтому у меня на тебя большие надежды. В союзе с Фениксом ты сможешь возродить наш род.

— Но почему так случилось? — удивился Северус.

— Вероятно, тут сыграла роль особенность нашей магии и плохая совместимость с другими расами. Не зря люди говорят, что кошка гуляет сама по себе. Басты слишком свободолюбивы, любвеобильны и, в отличие от прочих рас, с легкостью отказывались от своей пары, предпочитая свободу любви и семейным обязательствам. Да и истинная связь у бастов всегда возникала только с другими магическими существами, многие из которых в последние века предпочли уйти в тень. Никогда не складывались пары из баста и человека, хотя сливаться на ложе им это не мешало. Тебе повезло, что ваша связь с Фениксом образовалась и укрепилась до того, как ты призвал своего духа. Она слишком сильна за счет твоих человеческих чувств. А еще мы никогда не бросаем свое потомство от истинной пары, поэтому только те дети, которые росли в семье истинных, могли принять своего духа.

— В Гарри тоже есть дух бастов? — с надеждой глянул на нее Северус.

— Увы, — покачала она головой. — Твой сын истинный Феникс. Ты слишком долго был вдали от него, к тому же твоя Лили приняла свою сущность намного раньше и пробудила в Гарри духа Феникса.

— Так как же я смогу возродить нашу расу?

Бастет задорно рассмеялась, повалившись на покрывало и хлопая по нему рукой с острыми коготками.

— Ой, не могу! — отсмеявшись, она вытерла выступившие на глазах слезы, словно была обычным человеком. — Ты, похоже, еще не до конца понял, что у тебя есть семья и молодая и практически бессмертная жена, которая еще сможет подарить тебе не одного ребенка.

— Вот именно что молодая, — вздохнул Северус, невольно открывая свой страх перед прародительницей

— Ох, котенок, какой же ты еще несмышленыш! Все котята рождаются слепыми и глупыми. Не зная мира, они тыкаются мордочками в поисках знаний, но постепенно у них раскрываются глаза, и они постигают новую жизнь. Басты живут очень долго. Почему, ты думаешь, древние люди называли меня богиней вечной молодости? Я жила среди них, видела, как поколения сменяются одно за другим, как они дряхлеют и умирают, и то же происходит с их детьми, внуками, правнуками и далекими потомками. Но и они видели, что я не старею. Ты — самец, но ты тоже еще долгие-долгие ночи будешь сплетать со своим Фениксом ноги в горячем и страстном танце любви. Молодость бастов не увядает даже тогда, когда у них остается последняя жизнь, и за грань они уходят все такими же молодыми, перевернув не один жизненный цикл. Если бы ты смог увидеть жрецов храма, то удивился бы тому, как юно они выглядят.

— Это неплохая новость, — усмехнулся Северус. — А то, имея в женах Феникса, меня уже посещали мысли о том, чтобы попытаться создать волшебный эликсир…

— Зелье вечной молодости? — усмехнулась Бастет. — Почему бы и нет. Если кто-то в подлунном мире и сможет это сделать, то только ты. Ведь дар целительства, присущий бастам, ты каким-то образом преобразовал в дар Чувствующего, а им покоряются секреты растений и животных, воды и земли. Даже я не знаю, как этот дар у них работает. В этом мире только Чувствующим удавалось создавать уникальные эликсиры. За всю историю существования нашей расы я могу пересчитать всех Чувствующих по пальцам рук. И ты один из них. Целителем может быть кто угодно: немаг, Феникс, вампир, вейла. Для этого нужно всего лишь иметь понимание, как устроено тело живого существа, и что у него происходит внутри. Но Чувствующие… Я не слышала об их существовании среди иных рас. Только редкие басты могли похвастаться такими уникальными способностями.

— Только этого мне не хватало, — фыркнул Северус.

— А что в этом плохого? — удивилась Бастет. — Никто не заставляет тебя мяукать об этом на весь мир. Зато этот дар позволит тебе создавать поистине уникальные вещи. В твоем случае — целебные эликсиры, которые вряд ли удастся воссоздать кому-то еще. Тебе самому они без надобности, но они принесут тебе выгоду и помогут достойно содержать семью.

— Ладно, я подумаю, — отмахнулся Северус. Слова Бастет не хотели укладываться в голове. За последний год он привык ко многим необычным вещам и поверил в то, что раньше казалось невозможным. Но применить все, что говорила Бастет, по отношению к себе он так быстро не мог. Северус заметил, как в ответ на его фразу она недовольно махнула хвостом, а затем охватила им собственную лодыжку. Уши у нее на голове все время шевелились, как у кошки, то подергиваясь, то поворачиваясь из стороны в сторону. Северус невольно протянул руку и потрогал свою голову. К счастью, ничего лишнего у него там не появилось. Почему-то вспомнилась МакГонагалл, и он неожиданно спросил: — А что, я теперь тоже буду обращаться в кота?

— Глупости какие! Кем ты был до сих пор? Каков твой зверь? — ткнула она его острым коготком в грудь.

— Черная пантера.

— Вот ею и будешь. Кровь бастов помогла тебе выбрать второй облик. Наши самцы всегда обращались в крупных хищников. Только самочки могли принимать вид милого пушистого создания, именуемого кошечкой.

Северус ненадолго задумался. Из головы все еще не шла МакГонагалл, но Бастет говорила, что Северус единственный живой представитель расы, и он верил праматери. Отмахнувшись от несвоевременных мыслей, он еще раз поинтересовался:

— Так где мы все-таки находимся?

— Никак не уймешься? — хихикнула Бастет. — Это грань между миром живых и миром духов. Здесь смешивается реальное и вымышленное. Здесь ты можешь ходить по пескам Египта и при этом не испытывать ни жажды, ни жары, ни холода, а сделав несколько шагов, можешь оказаться в любой точке пространства и времени. Я позвала тебя сюда, чтобы показать дорогу к храму, так как все басты рано или поздно ищут его. Ни один из нас, разменяв последнюю жизнь, не остается дома.

— Но… я не смогу оставить Лили, — нахмурился Северус.

— Феникс… да, думаю, что ты станешь редким исключением. Поэтому тебе необходимо дать наказ детям, чтобы они доставили твое тело в Бубастис, когда придет время.

— У меня только один ребенок, — поправил Северус.

— Не придирайся к словам, — капризно фыркнула Бастет. — Просто попроси их, когда истечет твоя последняя жизнь, чтобы они привезли тебя сюда. Иначе дух баста не сможет переродиться в твоих потомках.

— А как он перерождается?

— Для этого в существе должно быть хотя бы несколько капель нашей крови. Но, увы, за века немаги сильно ослабили ее. Твой дух тоже вряд ли бы когда-то проснулся, если бы не Феникс. Ты мог бы пользоваться некоторыми способностями бастов, но минимально. Да ты и сам это чувствовал.

— Ну да, у меня даже в человеческом облике сохраняется довольно острый нюх и зрение. Но почему? Как Лили смогла пробудить во мне баста?

— Она и не пробуждала. У истинных пар, даже если они принадлежат разным расам, видовые способности усиливаются. Твой дух спал, но от связи с Фениксом начал постепенно просыпаться, и до полного принятия тебе не хватало всего лишь небольшого, ну или большого — если рассматривать потерю одной из жизней — толчка.

— Так я все же умер?

— Ну как же мне объяснить тебе?! — всплеснула она руками. — Считай, что умер, если тебе хочется момент перехода на грань назвать так.

— А ты живая или мертвая? — не смог сдержать любопытства Северус, хотя и понимал, что это невежливо.

— Я давно уже обитаю в мире духов. Даже девять жизней рано или поздно подходят к концу, как бы долго они ни длились. Я жила много-много лун назад, когда еще мир не делился на магов и немагов, и все живые существа поклонялись Матери Магии и супругу ее Вседержателю. Я даже застала то время, когда между ними произошел раскол и они отвернулись друг от друга. Но дух мой не может переродиться, потому что Мать Магия попросила, чтобы я стала ее посланником и несла знания нашей расы своим детям сквозь года и столетия. За это мне даровано право приходить сюда и даже появляться в мире живых, правда, исключительно в пределах Бубастиса. Увы, других храмов бастов не осталось, но когда и они являли миру свою красоту и свет, я могла появляться там в виде тени — бесплотного духа для благословения новорожденных котят. А сейчас мое время заканчивается. Оно течет здесь не так, как там, в подлунном мире. Я вижу, что у тебя еще множество вопросов, и не успею ответить на них сейчас. Но я не брошу тебя, котенок, и буду иногда приходить к тебе в снах и рассказывать о прошлом нашего народа. Скажи своей огненной спутнице, чтобы не ревновала тебя, ведь ты для меня совсем дитя.

— Мне не очень нравится, когда ты меня так называешь, — вздохнул Северус. — Все же я уже давно живу своим умом и привык считать себя взрослым мужчиной.

— Для меня все вы, только что принявшие своего духа, как новорожденные котята. Вы еще слепые и беспомощные, и не знаете возможностей своего дара и путей, которые теперь открыты перед вами. Конечно, перерождение обычно происходит в более юном возрасте, но были среди нас и существа, пришедшие к нам с сединами, как и ты, но вернувшие себе былую молодость. И даже эти убеленные людским течением жизни старцы тоже были для меня котятами, — вздохнула она.

Северус с удовольствием внимал ее словам, и слушал бы еще долго, только внутри у него нарастала тревога за Лили. Он боялся, что любимая придет в отчаяние от вида его бесчувственного тела, и волновался, как бы от его путешествия на грань не произошло непоправимого. А еще в голове царил полный сумбур, и такое состояние ему очень не нравилось. От обилия новой информации он на самом деле начал ощущать себя каким-то несмышленышем. Северус уже давно смирился с тем, что существуют забытые людьми расы магических существ, с легкостью и облегчением принял наследие жены и сына, но то, что сейчас рассказывала ему Бастет, казалось невероятной сказкой. И хотя он верил каждому ее слову, но принять и полностью осознать собственную сущность и новые законы мира вот так сходу было нелегко. И обдумать все это нужно было дома, в привычной обстановке, а еще лучше — вместе с Лили, которая уже прошла фазу принятия собственной необычности.

Мысли о Лили вновь напомнили, что нужно поскорее вернуться в реальный мир, как бы хорошо и спокойно ему ни было здесь с Бастет.

— Я вижу, ты уже хочешь покинуть меня? — грациозно поднялась она с покрывала.

— Ты же сама сказала, что тебе пора. К тому же я боюсь, как бы с Лили что-нибудь не случилось, — поднялся Северус за ней следом.

— Не бойся, она же Феникс. Но я поддерживаю твое желание быстрее присоединиться к Паре. Позволишь оставить тебе маленький подарок?

Северус кивнул. Бастет взяла его за руку, на которой в реальном мире у него была темная метка, и надела браслет в виде черной кошки с изумрудными глазами, хвост которой тут же обвился вокруг запястья Северуса.

— Пусть этот старинный артефакт защищает тебя и оберегает твои жизни. Придет время, и ты наденешь его другому существу. Не спрашивай, кому и когда. Поверь, ты сам поймешь, когда это нужно сделать. Яркой тебе луны и теплого солнца! И поблагодари своего ангела-хранителя в подлунном мире от моего имени.

— Кого? — не понял Северус.

Бастет указала ему на звезды.

— Сириус! Сегодня он необычайно ярок, и именно он привел тебя сюда. Среди нашего народа ходили легенды, что мы пришли оттуда. Он всегда оберегал и защищал бастов. И тот, кто носит его имя, поступил точно так же, спасая тебя. Ведь имена даются не просто так. Значит, в момент рождения ему судьбою было назначено стать твоим спасителем. Цени это!

— Эм… — Северус не понял, когда это Блэк умудрился спасти его. — Я постараюсь.

— Ох, котенок! — укоризненно покачала головой Бастет. — Такой своевольный, такой упрямый. Ладно, иди! Но не забудь передать ему, — она вновь кивнула на звезды, — мои слова.

— Хорошо, я передам. А как мне вернуться?

— Закрой глаза и представь последнее, что помнишь, — подсказала Бастет.

Северус так и сделал, и в тот же миг сознание его померкло.

* * *

Одной рукой Лили обнимала Гарри, другой гладила мокрую черную шерсть, прижимаясь к ней щекой. На большее сил у нее пока не было. Вдруг тело пантеры дернулось, и спустя миг — Лили едва успела отстраниться — вместо огромной хищной кошки уже лежал Северус в своем человеческом облике. Он вновь конвульсивно дернулся и резко открыл глаза.

— Лили! — выдохнул он.

— Северус! Отец! — в один голос выкрикнули они с Гарри.

— Как же ты… — Лили не могла говорить. В горле стоял ком, а ее связь с любимым быстро восстанавливалась, принося не меньшую боль, чем в момент разрыва.

— Напугал нас! — закончил за нее Гарри. — Мы думали, что ты умер! А мама…

Но Лили лишь покачала головой и легонько дотронулась до его руки. Она не хотела, чтобы Гарри рассказывал Северусу о ее слабости. Лили тяжело дышала, словно пробежала от Хогвартса до Хогсмида. В кончики пальцев медленно возвращалось тепло. Она несмело прикоснулась к щеке Северуса.

— У тебя пальцы ледяные, — удивленно глянул он на нее.

— Неважно, — слабо улыбнулась Лили. — Главное, что ты жив. Значит, скоро все вернется в норму. Только магии совсем нет. Слишком много всего… для одного раза, — нервно всхлипнула она.

— Не плачь, пожалуйста, — потянулся к ней Северус, но остановился на полпути и глянул вниз. Мантия его была разодрана и вся в крови, но в прорехах виднелась белая кожа с тонкой полоской шрама.

— Это ты, да? — с удивлением спросил он и прощупал пальцами свой живот. — Ты залечила рану?

— Мы с Гарри, — шмыгнула Лили носом.

— Да ладно, — отмахнулся Гарри. — От моих слез только на шее рана затянулась, а ты весь живот папе слезами залила, вон до сих пор вокруг мокро. Папа, ты не представляешь, как противно пахнет мокрая шерсть! — добавил он трагическим шепотом.

— Ну спасибо, сынок! — притворно нахмурился Северус. — Думаешь, мокрые птичьи перья пахнут приятнее?

Гарри нервно прыснул, а Северус все же дотянулся до Лили и крепко прижал ее к себе, затем поманил в их объятия и сына.

— Спасибо вам! Я самый счастливый человек… — он ненадолго замялся, затем продолжил: — существо на свете! Потому что у меня такие замечательные жена и сын!

— Ты только больше нас так не пугай! — тяжело вздохнула Лили, так как отголоски пережитого все еще отдавались в груди фантомной болью.

— Я очень постараюсь, — серьезно посмотрел ей в глаза Северус, а затем зарылся лицом ей в волосы. — Потому что очень люблю вас и не хочу оставлять, даже если где-то там за гранью меня ждут райские кущи.

— Что вряд ли, — фыркнул Гарри.

— Лили, ты заметила, что наш сын в моменты сильных переживаний становится слишком дерзким?

— Может, потому что он наш сын? — хихикнула она, понемногу расслабляясь.

— Может, — Северус чуть отстранился, вытер ей слезинку, скользнувшую по щеке, и огляделся по сторонам. — Ого! А что, бой уже закончен?

Лили тоже с удивлением осмотрелась. Весь двор был наводнен аврорами, Пожиратели и некоторые оборотни были скованы магическими цепями. Лекари и авроры бродили по двору, переворачивая лежащих на земле магов. Раненых сразу переносили внутрь школы, а убитых складывали возле стены, накрывая тела брезентом.

— Похоже, что да. Но мы с Гарри его и не видели толком.

— А что Темный Лорд? — беспокойно оглянулся Северус.

— Его больше нет, — с какой-то грустью произнес Гарри и вдруг встрепенулся: — Ромильда!

— Гарри! — отозвалась красивая черноволосая девочка, которая только что невдалеке помогала переворачивать чье-то мертвое тело. — Гарри, ты жив!

— Извините, но я… — Гарри резко встал и неловко переступил с ноги на ногу.

— Да беги уже, — усмехнулся Северус.

Лили тоже подбодрила сына кивком головы. Гарри лучезарно улыбнулся родителям и побежал к Ромильде. Лили наблюдала, как он крепко обнял ее и принялся что-то быстро говорить.

— Ну вот и наш сын обрел свою пару, — слегка улыбнулась Лили и посмотрела на Северуса. — Ой! У тебя глаза!

— Что с ними не так? — нахмурился он.

— Зрачок стал вертикальным!

Северус несколько раз моргнул, затем почему-то быстро ощупал голову.

— Что?! — спросила Лили растерянно.

— А уши?..

— Что уши? С ними все хорошо, — удивленно отозвалась она.

Но Северус, крепко прижав Лили к себе рукой, вторую вытянул вперед и вперился в нее внимательным взглядом. Лили не поверила своим глазам, когда заметила, как у него отрастают длинные когти, как у оборотня, только они казались более острыми и были сильнее изогнуты.

— Что это? Подарочек от оборотня, что порвал тебя? — заволновалась Лили.

— Нет, Грейбек не имеет к этому никакого отношения, — улыбнулся Северус.

Лили посмотрела на него и охнула: на макушке у него появились черные уши, как у пантеры.

— И кошачьи уши! — указала она пальцем и не смогла сдержать нервный смешок.

— Слава Мерлину, что только в полуформе, — хмыкнул вдруг Северус, убирая когти. Уши тут же тоже исчезли в волосах. Затем он подхватил Лили за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза: — Прости за все, что тебе пришлось пережить за время моего отсутствия, но чтобы в моем возрасте принять наследие, нужно сильное потрясение — вот такая вот временная смерть. Зато у меня в запасе еще целых восемь жизней и вечная молодость, — усмехнулся вдруг Северус и потянулся к ее губам.

— Папа, мы очень счастливы, что ты жив, — вдруг произнес Гарри, успевший вместе с Ромильдой вернуться к родителям, — но не при всех же целоваться!

Северус, казалось, опомнился, а Лили почувствовала, что краснеет, и счастливо рассмеялась, пряча лицо у любимого на груди.

— Ну, раз бой закончился и сражаться больше ни с кем не нужно, предлагаю перебраться в более спокойное место, — предложил Северус. — Да и Ромильде с Лили не мешает познакомиться.

— Да, было бы неплохо, — устало произнесла Лили. Она все еще ощущала слабость. Подняться без помощи Северуса ей не удалось. А тот, словно почувствовав, подал ей руку и заботливо придержал, когда она встала. Лили уже собиралась предложить отправиться всем вместе в Поттер-холл, но вдруг заметила черного пса, который притаился за ближайшим валуном. — Ой, Сириус! — тихо прошептала она.

— С ума сошел! — нахмурился Северус. — Тут же полно авроров!

Черный пес, заметив, что на него обратили внимание, выскочил из-за камня и приблизился к ним, виляя хвостом и радостно потявкивая.

— Бродяга! Что ты делаешь? — не удержался и Гарри от упрека.

Но черный пес в ответ только еще раз радостно гавкнул, затем подскочил к Лили, облизал ей щеки, проделал то же самое с Гарри, но Северуса облизать не успел.

— Только попробуй! — пробурчал тот, отталкивая от себя огромную пасть.

Сириус рыкнул, но было заметно, что сделал он это совершенно беззлобно, гавкнул и побежал прочь.

— Эй! — окликнул его Северус снова. — Приходи чуть позже к нам. Нужно поговорить.

Сириус согласно кивнул головой и в несколько огромных прыжков скрылся за углом замка.

— Ну что, пойдем? — нетерпеливо позвала Лили. Ей очень хотелось поскорее оказаться под надежной крышей Поттер-холла и расспросить Северуса о том, что произошло и как он умудрился принять наследие, а главное — какое.

— Простите, вам нужна помощь? — вдруг окликнул их подошедший маг в целительской мантии.

— Нет, спасибо, у нас все в порядке, — шагнул вперед Северус, прикрывая собой Лили.

— Вы уверены? У вас кровь на мантии.

— Да, благодарю, это не моя, — раздраженно процедил Северус, и целитель быстро пошел дальше.

— Мистер Снейп? — тут же, сменяя целителя, к ним, стоящим тесной группой, подошел аврор. — Вынужден просить вас и ваших спутников дать показания о случившемся.

— Здесь и сейчас? — желчно поинтересовался Северус, обведя рукой разрушенный двор замка.

— Нет, простите, позже мы вас вызовем для дачи показаний, — казалось, аврор немного смутился, но быстро взял себя в руки. — Но я обязан записать имена ваших спутников, чтобы мы могли прислать им повестку.

— Меня вы, как я понял, знаете, — тяжело вздохнул Северус. — А это моя супруга — Лили Снейп. А дети еще несовершеннолетние, поэтому вызывать их на допрос вы не имеете права даже в качестве свидетелей. Посему и знать вам их имена не обязательно.

— Хорошо, — кивнул аврор, отступая на шаг, — если вы не нуждаетесь в целительской помощи, то можете быть свободны.

— Благодарю, — не без ехидства в голосе ответил Северус.

Аврор отошел, с любопытством глянув на Лили, но ей сейчас было абсолютно наплевать на всех, кроме своей семьи.

— Ну что? Судя по всему, антиаппарационного купола над территорией Хогвартса больше нет, поэтому давайте аппарируем, наконец, отсюда, — обвел всех взглядом Северус. — Ромильда, вы с нами?

— Конечно, она с нами, — решительно обнял ее Гарри. — Здесь я ее не оставлю.

Лили тепло улыбнулась сыну.

— А родители мисс Вейн не будут волноваться? — решила уточнить она.

— Отправим им из Поттер-холла сову, — отмахнулся Гарри.

— Хорошо, тогда аппарируем, — Северус прижал к себе Лили и подставил руку сыну, обнимавшему Ромильду.

— Сможешь перенести всех сразу? — поинтересовалась Лили. — Потому что у меня сейчас сил нет даже на слабенький Люмос.

Северус только кивнул в ответ, и в следующий миг их всех утянуло в воронку аппарации.