Возрождение Феникса (гет)

За всю поездку Гарри ни разу не взглянул в окно, чтобы полюбоваться, как при движении поезда сменяются пейзажи. Он вообще не замечал ничего вокруг. Казалось, напади на поезд Пожиратели во главе с самим Риддлом, он бы не заметил и этого. Все его внимание сосредоточилось на Ромильде, сидящей рядом. В чувствах был полный разброд. С одной стороны Гарри радовался, что вскоре увидится с Сириусом. Он не собирался больше тянуть и хотел сразу же по приезде рассказать крестному, что Лили жива и здорова. В эти каникулы он планировал время от времени встречаться с мамой и надеялся, что Сириус ему в этом поможет и прикроет перед Дамблдором. Поэтому он горел нетерпением как можно быстрее оказаться на площади Гриммо. Но с другой стороны — уже через несколько часов ему предстояла разлука с Ромильдой, пусть и недолгая, всего лишь две недели, но и это казалось вечностью. Его сущность противилась предстоящему расставанию, отчего по мере приближения поезда к Лондону настроение скатывалось все в больший минус.

Гарри с нежностью тайком погладил ее ладонь, которую всю поездку не выпускал из рук и поймал в ответ тоскливый взгляд, пробившийся сквозь напускную веселость. Рон как всегда был непрошибаем. Он по-прежнему находился в состоянии легкой войны с Гермионой и, зайдя в купе, тут же занял место напротив Гарри и Ромильды, развалившись на полскамьи. Гермиона, заметив Уизли, вольготно раскинувшегося на пустом сиденье, хотела пройти мимо, но Ромильда с самым непринужденным видом пригласила ее присоединиться к ним. Рон упорно изображал, что ему все равно, однако сел ровнее, освобождая место. Гермиона немного помялась, прежде чем с независимым видом устроиться рядом с ним.

Сначала разговор не клеился. Каждый из них был погружен в свои печальные мысли, но потом Ромильда о чем-то спросила Гермиону, и они принялись обсуждать какие-то девичьи дела, время от времени тихонько похихикивая. И если слышать задорный смех Ромильды для Гарри было привычно, так как она всегда отличалась жизнерадостностью и обладала неиссякаемым оптимизмом, то нетипичное поведение подруги поначалу казалось странным — Гермиона редко позволяла себе подобное «легкомыслие». Даже Рон на некоторое время застыл, явно не в силах поверить тому, что слышит и видит, но долго пялиться на девчонок не стал и втянул Гарри в обсуждение чемпионата Англии по квиддичу и шансов команд на победу.

Гарри вполуха слушал его болтовню, ни на секунду не выпуская руку Ромильды и сожалел, что не может последние часы перед разлукой провести с ней наедине. Квиддич в данный момент интересовал его в последнюю очередь. Хотелось просто посидеть рядом с Ромильдой в уютной тишине, перемежая молчание невинными поцелуями.

— Рон, ты не забыл еще, что являешься старостой, и в наши обязанности входит патрулирование вагонов? — вдруг резко поднялась Гермиона, прерывая того на полуслове.

— Да ладно, чего там патрулировать-то? — фыркнул Уизли. — Мы ж не в школу едем. Все хотят предстать перед родителями чистенькими и аккуратненькими.

— Рон! Это наши обязанности! И нигде в своде правил не написано, что мы можем пренебрегать ими, даже если в поезде все спокойно! — Гермиона выжидающе остановилась у двери.

— А может, ты сама…

— Нет! Я за тебя отдуваться не обязана! — зло бросила она и, повернувшись к нему спиной, подмигнула Гарри и Ромильде, и решительно вышла за дверь.

— Ну что за человек? — нехотя поднялся следом Рон. — Ни на шаг не может отступить от правил! Да ладно бы сама. Она же и других в покое не оставляет. И как мы ее столько лет терпим?

— Мы с ней дружим, а не терпим, — нахмурился Гарри, но похоже его слова не услышали, потому что дверь купе уже закрылась. Вздохнув, он растерянно глянул на Ромильду: — Вот и как их помирить?

— Я сначала думала, что Гермиона и правда ревнует, — задумчиво посмотрела Ромильда вслед Рону, — но потом поняла, что ей на самом деле неприятны его несобранность, расхлябанность и безответственность. А как помирить? Не знаю даже. Я тоже все время удивляюсь, как вы, такие разные, смогли столько лет оставаться друзьями.

— Ну… Всякое бывало: и ссоры, и примирения, и обиды, и общие приключения, — пожал плечами Гарри, — но с каждым годом их размолвки становятся все серьезнее. Да и у Рона в последнее время характер испортился. Я был сильно удивлен, когда он закрутил с Лавандой и ударился в похождения. Мне почему-то всегда казалось, что он неравнодушен к Гермионе. И она тоже…

— Нет. Поверь мне, девушки в этом лучше разбираются. Гермиона не влюблена в него. Это точно. Да и вряд ли бы у них что-то получилось. Они такие разные. Хотя чувствам не прикажешь, и влюбиться можно в кого угодно.

Гарри на это только пожал плечами, затем обнял Ромильду и поцеловал в щеку.

— Что мы все о них да о них? До прибытия поезда осталось совсем немного. Мы могли бы поговорить о чем-то более приятном. Нужно только не забыть потом сказать спасибо Гермионе, что она дала нам возможность немного побыть вдвоем.

— Ага. И в этом они тоже сильно отличаются, — хихикнула Ромильда. — Насколько Гермиона чуткая, настолько Рон бестактный и бесчувственный. Ну да Мерлин с ними. Я хотела сказать тебе кое-что, вернее, предупредить. Ты извини, но мне придется рассказать родителям, что мы встречаемся, — виновато глянула она на него. — Они обещали не лезть в мою личную жизнь, но только в том случае, если будут знать, кто мой парень. Я пока не могу объяснить почему, но не имею права нарушать это условие. Извини. Но если мы и дальше будем вместе, то я обязательно расскажу тебе обо всем позже, после своего совершеннолетия.

— Не страшно, — отмахнулся Гарри, прижимая Ромильду к себе. — Нет, страшно, конечно. Неизвестно, как твои родители отнесутся к нашим… отношениям. Но и скрывать не вижу смысла. Ты должна знать, что с моей стороны все чувства искренни и они навсегда. Потому что… потому что… — он растерянно подбирал слова, пытаясь не выдать свою тайну, — потому что в моей семье все однолюбы.

— Только что придумал? — лукаво глянула она в ответ. — Я же чувствую твои эмоции, помнишь?

— Прости, — смутился он, — но я уверен в своих чувствах и в том, что они на всю жизнь. И это не шутки и не преувеличение. Про моих родителей на самом деле можно сказать, что они однолюбы. Просто в нашей семье это называется по-другому.

— Ты так говоришь, как будто бы они — магическая пара, — натянуто улыбнулась Ромильда.

Гарри послышалось в ее словах волнение.

— Это так и есть, — пристально глянул он ей в глаза. Скрывать что-то от Ромильды было очень тяжело, и Гарри решил, что даже если о вырвавшихся у него словах узнает кто-то еще, то вреда от этого не будет, ведь все считают, что его родители давно мертвы.

— Ох! — она казалась удивленной и взволнованной. — Но магические узы обычно возникают только тогда, когда хотя бы в одном из пары течет кровь…

— Откуда ты это знаешь? — перебил ее Гарри, видя, что их разговор сворачивает в опасное русло, тем более что в поезде стенки купе были достаточно тонкими.

— Из бабушкиных сказок, — Ромильда серьезно посмотрела на него и ее обычно искрящиеся весельем глаза сейчас казались необычайно взрослыми. Он чувствовал, что своим взглядом она пытается передать то, что не могла озвучить вслух. — В моей семье эти сказки передаются из поколения в поколение уже много веков.

— В моей тоже.

Ромильда нервно обернулась на дверь, затем глянув пристально в ответ, спрятала лицо у него на плече.

— Это здорово, — на грани слышимости прошептала она.

Дальше они почти не разговаривали, но при этом не отпускали рук друг друга и время от времени соприкасались губами, насыщаясь эмоциями от этих легких, невинных поцелуев, чтобы вспоминать их во время разлуки. Вероятно благодаря усилиям Гермионы, они с Роном вернулись в купе только перед самым Лондоном. Кажется, за время отсутствия эти двое умудрились поссориться еще сильнее, потому что теперь даже смотрели в разные стороны.

На вокзале Ромильда, поцеловав Гарри в щеку, упорхнула к своему отцу, который ждал ее у самого выхода с перрона. Они скрылись в толпе так быстро, что Гарри даже не удалось его толком рассмотреть.

Рона встречали миссис и мистер Уизли. Последний сообщил Гарри, что по просьбе Дамблдора поможет ему добраться до площади Гриммо, в то время как Молли с Роном отправятся прямо в Нору. По его заметной нервозности Гарри понял, что Уизли опасаются нападения Пожирателей или каких-то других неприятностей.

Гермиона рассталась с ними уже за барьером, где ее ждали родители.

— Я постараюсь в конце каникул вырваться к тебе на денек. Не хандри особо. Не пройдет и двух недель, как вы опять встретитесь, — шепнула она Гарри, прежде чем они разошлись в разные стороны.

Гарри успел лишь крикнуть ей вслед слова благодарности, и мистер Уизли, накинув на них заклинание отвлечения внимания, тут же аппарировал с ним к дому Сириуса.

* * *

— Люциус-с-с, — прошипел Волдеморт, с трудом сдерживая охвативший его гнев, — почему, скажи на милость, твой сын не приехал на каникулы домой? Или он надеется спрятаться от моего гнева под подолом дамблдоровой мантии? Круцио!

Он с любопытством наблюдал, как Малфой боролся с заклятием, стараясь устоять на ногах, на все же не удержался и рухнул на пол, где тут же свернулся клубком, в попытке укрыться от боли. Еще несколько мгновений ему удавалось сдерживаться, но вскоре заклятие сломило его волю и гордость, и по комнате разнесся душераздирающий крик.

Волдеморт отвел палочку и шагнул ближе к дрожащему и стонущему телу.

— Если твой сын не явится на каникулы домой, расплачиваться за это будете вы с Нарциссой. Надеюсь, ты понял, что я желаю его видеть уже сегодня к ночи.

— Но, мой повелитель… — прохрипел Малфой, пытаясь подняться.

— Я не повторяю дважды! Сообщи Снейпу или аппарируй в Хогвартс сам, но Драко нужен мне сегодня же! А чтобы исключить с их стороны всяческие сомнения, я приглашу их лично. Ведь сегодня праздник как-никак, — издевательски рассмеялся Волдеморт, дотрагиваясь до метки. — Негоже, чтобы члены вашей дружной семьи отмечали этот великий маггловский день порознь.

Испуганное выражение лица Люциуса добавило ему веселья. К сожалению, тот быстро сумел взять себя в руки. Однако настроение было отличным. Он с радостью предвкушал предстоящее развлечение. С каждым днем ему все больше нравилось издеваться над Малфоями, этим чистокровными снобами. И если раньше, до своего фиаско в доме Поттеров, он ценил и прислушивался к мнению Абраксаса и его сына, то теперь, после стольких якобы ошибок, совершенных Люциусом, он понял, что как бы сладко Малфои не пели, собственная выгода для них всегда останется на первом месте. Он знал, что такие люди могут предать в любую минуту и их нужно держать на коротком поводке.

За годы своего существования он давно понял, что нет кандалов надежнее, чем страх лишиться жизни. Маги и магглы были одинаковы в одном: все боялись смерти. Одиночки вроде него — собственной, а семейные, влюбленные, связанные родственными узами, переживали еще и за близких. Этот страх, живущий в сердце каждого существа, служил отличным рычагом управления, который Волдеморт мастерки научился использовать.

Единственный, кто никак не желал вписываться в эту схему — Гарри Поттер. И Волдеморту не терпелось разгадать столь необычный феномен. А для этого нужно было как можно скорее устранить Дамблдора. Но пока он не наблюдал каких-то особых подвижек в решении этой задачи. Ни Драко, ни Снейп, кажется, не спешили с ее реализацией.

Эти мрачные мысли вновь испортили Волдеморту настроение. Он опять направил палочку на так и не поднявшегося с колен Люциуса.

— Молись известным тебе силам, чтобы твой драгоценный наследник сообщил мне, наконец, хоть что-то вразумительное. Я хочу знать, что он собирается предпринять и в какие сроки. Или… Как думаешь, ему понравится все каникулы оставаться узником ваших же подземелий и служить живой мишенью для новичков? Им же тоже нужно на ком-то тренироваться. Увы и ах, новое поколение, благодаря активному участию Дамблдора, совсем не знает боевых и пыточных заклинаний.

— Повелитель, умоляю… — Люциус распростерся у его ног, целуя мантию, — он же еще совсем ребенок.

— Такой ответ меня не устраивает, — брезгливо скривился Волдеморт, выдергивая подол мантии из дрожащих пальцев Малфоя. — Если Драко на пару со Снейпом сам не в состоянии придумать ничего толкового, примени свой изобретательный ум и подскажи им, что делать. Не вы ли, Малфои, славитесь своей изворотливостью и хитростью?

— Да, повелитель, как скажете. — Спина Люциуса напряглась, но, тем не менее, он медленно поднялся и поклонился.

— Можешь идти! Но помни: отговорки об отсутствии Драко будут стоить Нарциссе… дай-ка подумать… отрезанных пальцев. Шутки кончились и мое терпение иссякло!

— Да, мой повелитель, — решительно выдохнул Малфой и быстро покинул кабинет.

Нахмурившись, Волдеморт смотрел ему вслед. Внезапно он взмахнул палочкой, и зеленая молния заклинания ударилась в стену возле закрывшейся за Люциусом двери.

— Трусы! Меня окружают трусы и предатели! — зло бросил он.

Мысли вновь вернулись к Снейпу. В последнее время он его почему-то чересчур раздражал. Раздражал своим цветущим видом и какой-то странной энергетикой, которая так и струилась от него. Если бы тот не был в стане Пожирателей единственным хорошо обученным зельеваром, Волдеморт уже давно бы избавился от такого гордого и надменного слуги. Но он нуждался в Снейпе, причем очень. Тот единственный знал рецепт зелья, необходимого для поддержания жизнеспособности этого убогого тела, но скорее предпочел бы сдохнуть, чем выдать свой секрет. Из всех Пожирателей только Снейп имел такое ослиное упрямство и слабую восприимчивость к боли, что предпочитал отключиться под пытками, чем сдаться и уступить своему господину. Даже Малфой, несмотря на гордость и снобизм, всегда ломался, пусть и после некоторого сопротивления. Но не Снейп.

Волдеморт уже в который раз пожалел, что у него нет рычагов давления на Снейпа. Ни семьи, ни детей, ни родственников, которых бы тот признавал. Иногда даже возникали мысли, что они похожи с Гарри Поттером своим отсутствием страха перед смертью. Такие люди были ему непонятны, а, следовательно, опасны, так как ими слишком сложно было управлять и держать в узде.

В дверь тихонько поскреблись, вырывая его из раздумий.

— Мой повелитель, — раздался из коридора голос Беллы, — могу я войти?

Волдеморт поморщился. Несмотря на свою беззаветную преданность и одержимость, Беллатрис почему-то раздражала его с каждым днем все больше. Он не верил ей. Ее словам, ее поступкам и ее попыткам отвоевать себе место фаворитки. Желание оказаться в его постели бесили до красной пелены перед глазами, потому что нынешнее тело Волдеморта не было создано для подобных развлечений. Он и до развоплощения не испытывал особой тяги к плотским наслаждениям, а теперь и подавно находился в таком состоянии, что возбуждение и удовлетворение были ему недоступны. Волдеморт воспринимал бы это спокойно, как малую жертву за свое возвращение, если бы не отчаянные попытки Беллатрис. А ведь когда-то он был мужчиной, и мужчиной весьма привлекательным.

Взмах руки и дверь открылась, явив его взгляду застывшую в полупоклоне Беллу в вызывающем корсете с глубоким декольте. Эта демонстрация по-прежнему не вызывала в нем никаких эмоций в силу физиологических особенностей его нового тела: после возрождения оно оказалось бесполым.

— Мой повелитель, — с придыханием произнесла она, сверля его горящим безумным взглядом, и склонилась еще ниже, выставляя напоказ грудь, — подать вам обед в кабинет, или выйдете в столовую?

Ничего не ответив, Волдеморт позвал Нагайну и стремительно прошел мимо застывшей у порога Беллатрис.

Свернув в следующий коридор, он заметил какое-то движение слева и резко повернулся, направив туда палочку. На стене висел древний, начищенный до зеркального блеска щит с гербом Малфоев. В нем отчетливо отражалось страшное полузмеинное лицо Волдеморта с серой кожей, горящими красными глазами, полным отсутствием носа, с узкой бесцветной полоской рта, лысый череп, сутулая высокая фигура и палочка, зажатая в тонких неестественно длинных пальцах, направленная в сторону отражения.

— Кто пос-с-смел?! — яростно прошипел он, сузив глаза с вертикальным зрачком.

Внизу, возле щита сжался в комок один из домовых эльфов Малфоев с тряпкой и ведерком в руках.

— П-п-простите, гос-по-по-дин, — промямлило это мерзкое создание. — Я просто п-п-протирал…

— Авада Кедавра!

Зеленая вспышка на миг озарила коридор, и тело эльфа свалилось на пол бесформенной грудой.

— Авада Кедавра!

Следующее заклятие сбило со стены щит, и он с громким металлическим лязгом свалился на пол.

— Мой повелитель? — раздался из-за угла настороженный голос Беллы.

— Авада Кедавра! — яркая молния заклинания ударила в стену возле самого поворота. — Я сказал: никаких! Зеркал! В этом! Доме!

— Да-да, мой повелитель, — всхлипнула из-за стены Беллатрис.

— Если кто-нибудь еще нарушит мой приказ, я сравняю этот дом с землей вместе с его обитателями! — рявкнул он, и с его палочки слетели зеленые искры. — Все, у меня пропал аппетит! Нагайна, можешь приступать, тебе я обед обеспечил, — мотнул он головой в сторону кучи тряпья, что еще несколько минут назад была живым домовым эльфом.

Сам же Волдеморт развернулся и, крепко сжимая палочку, скрылся в своем кабинете.

* * *

Гарри планировал поговорить с Сириусом как можно быстрее, чтобы попасть в Поттер-холл к матери если не на Рождество, то хотя бы в канун Нового года. Эти праздники всегда, несмотря на полное игнорирование со стороны Дурслей, вызывали у него хорошее настроение. Глядя на мигающие яркими огнями окна и витрины, на нарядные улицы и пушистые украшенные ели, он мечтал, чтобы сказка стала явью и его родители оказались живы. И даже когда он подрос и понял, что добрый Санта всего лишь вымысел, а маггловские праздники не имеют никакого отношения к волшебному миру и реальным чудесам, все равно в эти дни его настроение необъяснимо улучшалось, как бы тяжело ему не было. Невероятно, но его мечта сбылась. Поэтому, несмотря на опасности, подстерегающие со всех сторон, и угрозу со стороны Риддла, он ощущал себя почти счастливым.

Не успел он зайти в дом и поздороваться с Сириусом в коридоре возник патронус от Дамблдора. Призрачная птица сообщила голосом директора, что не появится ни на ужин в сочельник, ни на рождественский завтрак, так как не может оставить школу, потому что не все ученики разъехались на каникулы.

Гарри эта новость обрадовала, потому что теперь никто не мешал ему откровенно поговорить с Сириусом, да и тот, казалось, воспрял духом, стоило патронусу раствориться в воздухе.

— Ну что, Гарри, отметим праздник с огоньком? — подмигнул он ему.

— Обязательно! — улыбнулся тот в ответ, внезапно осознав, что Сириус очень рад его присутствию и тому, что они могут побыть наедине без наблюдательных глаз Дамблдора. — Я только переоденусь и присоединюсь к тебе.

Поднявшись в свою комнату, Гарри быстро связался с матерью, зная, что она с нетерпением ждет от него весточки. Затем он достал из сундука одну из новых мантий, которая была слишком скромна для праздничного бала, но вполне подходила для тихих домашних посиделок в честь наступающего Рождества, и, одевшись, спустился в гостиную, где его уже ждал Сириус.

Тот сидел на диване перед заставленным всевозможными угощениями столом и задумчиво разглядывал какую-то пыльную бутылку с темно-бордовой жидкостью внутри. Услышав его шаги, Сириус повернулся и удивленно присвистнул:

— Ого! Какой красавец вымахал! Совсем жених.

— Ну ты скажешь, — отмахнулся Гарри. — Сам, между прочим, тоже вон вырядился. Прямо лорд.

Сириус удивленно глянул вниз, словно только что заметил свой наряд. Он был одет в темно-зеленый расшитый серебристым кантом камзол и тонкую черную атласную мантию без рукавов. Волосы его оказались аккуратно расчесаны и собраны в низкий хвост, да и сам он выглядел намного лучше, чем прошлым летом.

— А, это… — хмыкнул он. — Дань традициям. Присаживайся! Рождество, конечно, хороший праздник, но нам было бы странно отмечать день рождения маггловского мессии. Хотя, наши историки уверены, что Иисус был магом, ибо действительно творил чудеса при жизни. И не просто магом, а посланником самой Магии, только почему-то глас его был обращен не к волшебникам, а к магглам. Однако вернемся к празднованию: маги испокон веков праздновали Йоль. В этот день проводилось множество ритуалов, обрядов, потому что считалось, что магия откликается сильнее и магические силы волшебника в ночь Йоля многократно возрастают. Празднование длилось несколько дней, и так вышло, что маггловское Рождество совпадает с последним днем йольских гуляний.

— Я не знал…

— Ну еще бы! За этот век забылись многие чистокровные традиции. Я раньше тоже не был их ценителем и знатоком, но годы в Азкабане, когда совершенно нечем заняться, кроме как скулить на холодную щербатую луну и кормить эмоциями дементоров, заставили переосмыслить некоторые свои поступки, — на лицо Сириуса набежала тень.

— Некоторые, но не все, — не удержался от шпильки Гарри.

— Ты о чем?

— Мне жаль, что лучше годы жизни ты провел в Азкабане, но… Несмотря на твои слова, Снейпа ты по-прежнему ненавидишь, хотя вашу детскую, ничем не объяснимую вражду давно пора забыть.

— Гарри, давай хоть сегодня, в праздничный вечер не будем о Снейпе? — взмолился Сириус.

— Не понимаю я твоей упертости. Что он тебе такого сделал? Ладно-ладно, не хочешь — не будем, — усмехнувшись, покачал головой Гарри и указал на заставленный яствами стол. — Откуда такое богатство? Неужели Кричер расстарался?

— Ага, от него дождешься, — фыркнул Сириус. — Молли прислала. А вино из наших семейных запасов, — вновь взял он в руки бутылку. — Думаю, тебе в честь праздника тоже можно выпить бокальчик. И мне заодно. Я в последнее время с этим делом завязал…

— Хорошая новость, — перебил его Гарри. — И чем занимаешься теперь?

— Да вот… решил ознакомиться заново с семейной библиотекой, — пожал плечами Сириус немного смущенно и принялся разливать вино по бокалам. — Ну что, давай выпьем за наступающий маггловский и уходящий магический праздник?

Гарри взял наполненный бокал и отсалютовал им Сириусу. Вино пилось легко и было достаточно приятным, хотя Гарри оно казалось кисловатым. Медовуха Розмерты, которую он попробовал на гриффиндорской вечеринке, была хоть и крепче, но определенно намного слаще.

— Фу, кислятина, хотя и благородного происхождения, — скривился Сириус, отставляя пустой бокал на столик и накладывая себе в тарелку закусок. — Ну, Гарри, рассказывай! Чем ты там живешь? Чем занимаешься в свободное от учебы время? Как отношения с друзьями?

— Да нормально все. Я ж тебе самое интересное через зеркало рассказывал, — последовал его примеру Гарри.

— Ну, через зеркало — это одно, а при встрече — совсем другое. Как там девушка твоя? Вы еще вместе?

— У меня к Ромильде серьезные чувства, — недовольно покосился он на Сириуса.

— Ой, ну ты как скажешь — серьезные! Это в шестнадцать-то лет? Да я в твоем возрасте каждую неделю был влюблен в новую девчонку, — рассмеялся Сириус своим лающим смехом.

— Все мы разные, — покачал головой Гарри и подхватил кусок пирога с почками, который миссис Уизли всегда готовила для него, зная о его пристрастиях. — Хочешь сказать, что мама тоже меняла привязанности каждую неделю?

— Нет. — Сириус резко оборвал смех. — По сути, только однажды, когда перестала общаться с этим замухрышкой Снейпом и начала встречаться с твоим отцом.

Гарри уже привык считать Северуса отцом, поэтому не сразу понял, о ком говорит крестный и слегка нахмурился. Но тут до него дошло, что Сириус не знает правды и имеет в виду Джеймса Поттера.

— Слушай, а какие у мамы с… отцом были отношения? — разговор очень удачно свернул на нужную тему, и Гарри решил воспользоваться представившейся возможностью.

— Они любили друг друга.

Сириус вновь наполнил их бокалы.

— А почему мама разругалась со Снейпом?

— Потому что он невыносимый говнюк! Лили своевременно это поняла и чтобы не наделать ошибок…

— И что, вот так вот сразу влюбилась в Джеймса? — опять перебил Гарри, не позволяя крестному вновь перейти к оскорблениям Снейпа.

— Ну… — Сириус внезапно задумался и немного замялся. — Не сразу. Да и вообще, мне всегда казалось, что Джеймс любит ее сильнее. По крайней мере, когда она согласилась на помолвку, он был сам не свой от счастья.

— А мама?

— А Лили… хм… вообще она всегда была очень общительной и доброй, внимательной к окружающим и ненавидела несправедливость. Именно поэтому она и порвала со Снейпом, когда тот спутался с Пожирателями. — Сириус смотрел прямо перед собой, погрузившись в воспоминания. — Она была прекрасным товарищам в наших с Джеймсом вылазках и всегда готова была поддержать любую рискованную авантюру.

— Значит, мою склонность влипать в неприятности я мог унаследовать и от нее?

— Джеймс тоже был не пай-мальчиком, но следует признать, что Лили прекрасно шла роль заводилы. Она была слишком яркой.

— Ты так и не рассказал, как мама отнеслась к их свадьбе, — напомнил Гарри.

— Ох, это произошло так быстро. Тогда были очень неспокойные времена. Я почти не видел ее до официальной церемонии, помню только, что Джеймс летал как на крыльях. А вот саму Лили встретил только в день помолвки, и она показалась мне немного странной, дерганной, нервной. Но, может, все невесты такие? А может, что-то предчувствовала, ведь именно в тот день погибли их с Джеймсом родители.

— Кто знает, — тяжело вздохнул Гарри и решил, что лучшей возможности поговорить с крестным может и не представиться. — Сириус, я хочу тебе кое-что рассказать, но мне… Мне нужно, чтобы ты поклялся, что ни одной живой душе не расскажешь о нашем разговоре.

— Ого! И что за тайны? — усмехнулся тот.

— Я не стал бы просить просто так, — пристально глянул ему в глаза Гарри. — Верь мне, пожалуйста, это не детская блажь. Поклянись, а потом я тебе все расскажу. Не пугайся заранее, мне кажется, новость тебе понравится.

— Кому я могу рассказать твои секреты? — фыркнул Сириус, не скрывая улыбки.

Но Гарри не собирался сдаваться:

— Дамблдору, например. Только его это совершенно не касается. Или ты боишься давать магическую клятву?

— Ого! Даже магическую? — присвистнул тот.

— Я бы мог попросить Непреложный обет, но до моего совершеннолетия магия его не примет. А ждать еще полгода, прежде чем рассказать… Мне это кажется нечестным по отношению к тебе в первую очередь.

— Ну хорошо, убедил! — Сириус достал палочку и принес клятву, что никому и не при каких обстоятельствах не сообщит о предмете предстоящего разговора. Из палочки вырвалась золотистая вспышка и, распавшись яркими искрами, тут же истаяла в воздухе. — И?..

— Дело в том… — Гарри не знал с чего начать. Немного помявшись, но так ничего толкового и не придумав, выпалил: — Дело в том, что мама жива. Она не умерла тогда в Годриковой Лощине.

— Что?! Гарри, ты надо мной издеваешься?! — Сириус вскочил из кресла, едва не опрокинув столик с закусками. Его бокал свалился на пол и разлетелся на осколки. Кроваво-красные брызги вина медленно впитывались в ворс старого, побитого молью ковра.

— Сириус, успокойся! Я совершенно серьезен. Мама жива! И сейчас живет в Поттер-холле.

— Но как?.. — Сириус нахмурился и покачал головой, отвернувшись. — Нет, я не верю! Это просто невозможно!

— Почему?!

— Потому что Лили и Джеймс Поттер мертвы! Все маги Англии знают, где они похоронены! — он нервно прошелся по гостиной, с каждым шагом повышая голос.

— Не кричи, — поморщился Гарри. — Я не спорю — маги знают, где могила моих родителей, но, уверен, никто из них не видел маму в гробу.

— Но Дамблдор…

— Вот именно! Только со слов Дамблдора нам это и известно, — фыркнул Гарри. — Однако мама на самом деле жива, и я регулярно общаюсь с ней…

— Гарри, — перебил его Сириус, и присел перед ним на корточки, внимательно вглядываясь в глаза и беря за руки, — давай я проверю тебя на воздействие заклятий. Тебе кто-то внушил эти мысли, и ты…

— Сириус! — Гарри начал злиться. Он понимал, что легко не будет, но слова крестного вызывали раздражение. — Если бы магия принимала клятвы несовершеннолетних, я мог бы поклясться, что не вру, не сочиняю и не нахожусь под действием каких-либо чар.

— Откуда ты можешь это…

— Кроме меня об этом знает еще и Снейп, — выпалил Гарри. — Уж поверь, он принял все необходимые меры, чтобы исключить обман и даже проверял маму на «подлинность». Да и защита Поттер-холла не пропустила бы самозванку. Она Снейпа-то только с моего разрешения пускает.

— Естественно, ты же единственный наследник Поттеров. И что-то мне очень не нравится, что в деле замешан Снейп, — резко поднялся Сириус. — Гарри, давай я все же проверю тебя на запрещенные зелья. Вдруг это какой-то хитрый ход, уловка, чтобы заманить тебя в западню. Мне кажется, если бы Лили действительно была жива, она бы предпочла связаться со мной, а не с этим сальноволосым уб…

— Хватит, Сириус! Я понимаю твои сомнения. Я и сам не сразу поверил даже при том, что видел ее, и представляю, как трудно принять это с моих слов. Но, если согласишься, мы можем завтра же сходить к ней. А пока ты опять не начал возражать и придумывать всякие нелепые ужасы, я объясню тебе, почему именно Снейп. Мама после эм… возвращения никому не доверяла, а о… Снейп… Он все эти годы не переставал о ней помнить и скорбеть, — Гарри говорил медленно, боясь сболтнуть что-нибудь лишнее. Он и так едва не назвал Снейпа отцом, но родители настоятельно просили его не рассказывать Сириусу об этом, зная вспыльчивую натуру Блэка. — К тебе она не могла обратиться, ведь ты сидел здесь, в скрытом под чарами доме. Как бы она нашла тебя? Снейпа же отыскать намного проще. А я… Знаешь, я даже в обморок грохнулся, как девчонка, когда узнал, что она жива. Когда увидел, поверил…

Он тяжело сглотнул, вновь переживая в памяти тот ошеломительный момент, когда впервые увидел Лили вживую и осознал, кто это.

— Но как такое возможно? — Сириус с тревогой и надеждой смотрел ему в глаза. — Ведь Волдеморт тогда…

— Давай, завтра навестим маму, и она сама тебе все расскажет. Тем более что там очень запутанная и невероятная история.

— Это просто невозможно! — покачал головой Сириус, шагнул к столику и, прошептав заклинание, склеил бокал, чтобы вновь наполнить его вином. — Знаешь, если это на самом деле так, то я очень рад, что Лили… Мерлин, я поверить не могу! А ты? Как же ты мог знать об этом и хранить все в тайне? Или… эту тайну ты хранил только от меня? — горько усмехнулся он и залпом опорожнил бокал.

— Никто не знает! — нахмурился Гарри. — Ты первый, кому я рискнул рассказать. Знаешь, как тяжело мне было скрывать от тебя и от друзей эту чудесную новость. Но им еще точно рано об этом знать. Не спрашивай у меня пока ничего, пусть мама завтра сама расскажет, почему нужно хранить ее возвращение в таком строгом секрете, и, надеюсь, большинство вопросов отпадет само собой.

— И давно ты знаешь? — выливая в бокал остатки вина, поинтересовался Сириус, вновь возвращаясь на свое место.

— С прошлой весны, — не стал обманывать Гарри. — Ты не представляешь, как мне хотелось рассказать тебе об этом. Даже сильнее, чем Рону и Гермионе. Но я не мог. Правда не мог. Я знаю, что у тебя много вопросов. Но давай завтра. Все завтра.

— Ладно, ночь я как-нибудь перетерплю, — хмыкнул Сириус, покачал головой и вновь одним махом опрокинул в себя содержимое бокала. — Это же надо! Никак поверить не могу. Наверное, и не поверю, пока своими глазами не увижу Лили. Только… А как мы сохраним нашу отлучку в тайне? Дамблдор разозлится, если узнает, что мы уходили, да еще и вместе.

— Скажем, что ходили в маггловский Лондон, посмотреть на то, как магглы отмечают Рождество. Получим головомойку, конечно. Но разве оно того не стоит? — довольно улыбнулся Гарри, не в силах скрыть радость от согласия Сириуса.

— Увидеть возродившуюся из небытия подругу? Конечно стоит! — пьяно мотнул головой тот. — И когда это нас останавливали заведенные кем-то порядки? В конце концов, это мой дом и я уже не ребенок: могу отлучаться когда захочу!

— Тогда пойдем спать, — улыбнулся Гарри на пьяную браваду крестного. — Глядишь, быстрее наступит завтрашний день. Мне ведь тоже не терпится ее увидеть. Из школы, знаешь ли, в Поттер-холл попасть не так-то просто.

— Слушай, — нахмурился вдруг Сириус. — А Джеймс? Может, если выжила Лили, то и он?..

— К сожалению, нет, — покачал головой Гарри, с грустью заметив, что эта новость расстроила крестного. — Просто у мамы были определенные обстоятельства и возможности. Но пусть она сама тебе рассказывает. Да ты уже спишь почти. Пойдем?

— Ага.

Сириус с трудом поднялся, и слегка покачиваясь, потопал в свою комнату.

— Кричер, — позвал Гарри, — убери здесь все.

Домовик принялся безропотно выполнять его распоряжение, без привычного ехидства и ворчания, а Гарри отправился спать, убедившись, что крестный благополучно добрался до своей комнаты.

В спальне он связался с мамой и предупредил ее, что разговор с Сириусом удался, и завтра они придут в Поттер-холл вместе. Кажется, Лили обрадовалась и, выслушав пересказ их беседы с крестным, пожелала Гарри спокойной ночи. Он попрощался с ней и улегся в кровать, счастливый от мысли, что уже через несколько часов опять увидится с мамой, и теперь у него есть человек, с кем можно говорить о ней.