Возрождение Феникса (гет)

Лили… Чье это имя? Почему оно все чаще стало возникать у нее в памяти? Кто такая эта Лили? В последнее время перед глазами с завидной регулярностью появлялись какие-то картинки, лица, события. Она не понимала, что это и откуда берется. Ее как будто преследовали чьи-то воспоминания или случаи из прошлой жизни не давая покоя.

А еще, словно отголоски чужих эмоций, она чувствовала страх, волнение, напряжение, отчаяние и глухую, беспросветную тоску.

Ее хозяин – Дамблдор – стал вызывать странные опасения и отвращение. Появилась идея скрывать от него свои страхи и волнение. Она не понимала, почему. Ведь он вполне неплохо к ней относился, заботился, ухаживал и не обижал. Однако чувство опасности, возникающее при его появлении, все чаще давало о себе знать. Но он последние дни слишком редко появлялся в кабинете, а в его отсутствие у нее оставалось много времени для размышлений.

Птенец… Чем больше она анализировала свои эмоции, тем тверже становилась ее уверенность в том, что где-то вдалеке птенец Феникса мечется от страха и чувства вины. Ее птенец. Она не помнила и не знала, откуда у нее вообще взялись подобные мысли, но сердце подсказывало, что это правда.

Нахлынувшие воспоминания вот уже несколько дней как лишили ее привычного покоя. Она пыталась понять, что это за обрывки событий и откуда они взялись в ее памяти. Однако стоило ей задуматься о причинах подобной амнезии, как сознание заволакивало каким-то вязким туманом, скрывая все проблески эмоций и чувств словно серой пеленой.

Постепенно ей удалось понять, что началось это совсем недавно: несколько дней назад, когда она ощутила необъяснимую тревогу и смертельную опасность, грозящую кому-то близкому и родному. В тот момент на нее обрушилась лавина древнейших знаний, которые сейчас обрывками метались в памяти. И лишь затянув незнакомую ранее или давно забытую песнь Фениксов, она поняла, что угроза нависла над ее маленьким птенцом. Где-то вдалеке ее ребенок боролся в одиночку со злом в чуждом, враждебном мире. Немного успокоиться и не сойти с ума от горя и ужаса ей помог прилетевший сквозь пространство отклик: птенец пробуждался, пробуя свои силы и откликаясь на материнский зов.

Она недовольно потопталась по опостылевшему насесту. Тонкая, но крепкая серебряная цепочка тихо звякнула, не позволяя сорваться с места и улететь туда, куда звало ее сердце. Жалобно курлыкнув, она попыталась отрешиться от тревожных мыслей и, засунув голову под крыло, спокойно поспать.

Огненные перья, мелькнувшие перед глазами, возродили еще одно воспоминание из прошлой жизни: молодая девушка сидела перед зеркалом, расчесывая густые рыжие волосы и напевая колыбельную малышу, копошащемуся рядом в детской кроватке. Почему-то эта картинка опять напомнила о птенце феникса – ее ребенке. Чужое отчаяние и чувство одиночества охватили душу, заставляя заполошно биться сердце. И вдруг все эти ощущения перебила резкая вспышка чужой боли, ножом полоснувшая по нервам и вызвавшая дрожь во всем теле. Нахохлившись, она настороженно осмотрелась, не понимая, что происходит. Лишь в одном была уверена: этот отголосок чужих эмоций пришел не от птенца, а от кого-то другого.

В кабинете по-прежнему стояла тишина. Дамблдор, как всегда, отсутствовал. Издав полный страдания крик, она четко ощутила, что где-то там, далеко за пределами этого кабинета, ставшего ее тюрьмой, мучили кого-то очень близкого и родного. Сердце отчаянно забилось, когда она после очередного, особенно болезненного приступа перестала ощущать Того… Она даже не знала, как назвать то существо, чью боль испытала, как свою собственную. Но в одном была уверена: за Него, как и за своего сына, она готова пожертвовать в случае надобности собственной жизнью. Эти чувства, пробуждающие ее память, нитями крепкой, нерушимой связи тянулись в две разные стороны. По одной из них она ощущала страх, неуверенность и вину потерявшегося в эмоциях птенца. Другая нить на данный момент молчала, заставляя нервничать и тревожно метаться.

Тихий звук поднимающейся лестницы, неразличимый для человеческого слуха, заставил ее вновь сложить голову под крыло. Имитировать сон было намного проще, чем изображать отстраненность и безразличие. Даже с расстояния в несколько ярдов она чувствовала приближение своего ненавистного хозяина.

— Спишь? – войдя в кабинет и усевшись в свое кресло, обратился к ней Дамблдор. – Ну-ну…

Осторожно подглядывая сквозь перья, она облегченно вздохнула, когда старик, не обращая больше на нее внимания, достал старинный манускрипт и принялся изучать его, делая какие-то пометки на пергаменте. Время от времени он посматривал на часы, словно ожидая чего-то.

В отличие от последних дней, на этот раз Дамблдор задержался в кабинете надолго. Ей надоело уже изображать крепкий сон, и, встрепенувшись, она коротко махнула крыльями и принялась сосредоточенно чистить перышки, одним глазом косясь на старика.

Спустя довольно продолжительное время Дамблдор отвлекся от манускрипта и внимательно посмотрел на дверь. Не прошло и нескольких секунд, как та отворилась, и в проеме появился мужчина, одетый во все черное. Тяжело переступив через порог, он устало привалился к косяку.

Она внимательно посмотрела на нового посетителя, тут же узнавая его. Это был профессор Снейп, который частенько появлялся в кабинете Дамблдора. Отвернувшись от людей, она собралась дальше игнорировать их. Но вдруг какое-то давно забытое чувство полоснуло по груди, заставляя ее застыть изваянием. Одна из нитей эмоциональной связи, которую она сегодня ощутила, стала более прочной и устойчивой и, кажется, тянулась к вошедшему профессору.

* * *

Северус, замученный «радушным» приемом Темного Лорда, еле поднялся в кабинет к Дамблдору, прекрасно зная, что тот его с нетерпением ждет. Не успел он переступить порог, как тут же наткнулся на внимательный взгляд и приторную улыбку Альбуса. Северуса передернуло от неприязни. Не в силах держаться на ногах, он тяжело привалился к косяку.

— О! Северус, заходи! Я уже давно жду тебя, — сделал Дамблдор приглашающий жест. – Как все прошло?

— Терпимо, — сквозь зубы выдавил Снейп, раздраженно скривившись. Он знал, что по нему прекрасно видно, как встретил его Темный Лорд, и лицемерие директора бесило. С трудом оторвавшись от косяка, он нетвердой походкой прошел к креслу возле стола и тяжело опустился в него.

— Может быть, чаю? – словно не заметив его состояния, вежливо поинтересовался Дамблдор.

— А может, обезболивающего? – ехидно хмыкнул в ответ Северус. Он чувствовал, как от выступившей на висках испарины ко лбу липнут волосы. Дрожь от слабости и пережитых пыточных проклятий мелко сотрясала тело.

— Ох, мальчик мой, неужели все настолько печально? – взволнованно всплеснул руками директор. Резво вскочив из-за стола, с несвойственной почтенному возрасту прытью, он подошел к одному из шкафчиков. Достав оттуда пузырек с зельем, Дамблдор заботливо протянул его Северусу. Но едва тот успел взять флакон, по комнате разнесся жалобный крик. Снейп удивленно оглянулся, отыскивая источник шума.

С силой хлопая крыльями и громко вскрикивая, с поводка отчаянно рвался феникс.

— Фоукс, что ты, что ты? – запричитал Дамблдор.

Быстро подойдя к птице, он заботливо погладил своего фамильяра по голове, поправляя ошейник. Но феникс, дернувшись в сторону, продолжал беспокойно метаться.

Снейп, устало откинувшись в кресле, безразлично наблюдал за взбесившейся птицей. Ехидная улыбка скользнула по его губам, когда он понял, что Дамблдор не может справиться с Фоуксом. Вынужденный работать на старика, Северус всегда с некоторым опасением относился к нему. Он уже давно понял, что Темный Лорд и Дамблдор друг друга стоят. Поэтому, чтобы сохранить собственную жизнь и здоровье, с ними обоими приходилось быть предельно осторожным. Благодаря природному чутью, Снейп всегда неплохо чувствовал ложь и ощущал грозящую опасность. И не испытывал ни к одному из своих работодателей никаких теплых или доброжелательных чувств.

Кинув на Северуса досадливый взгляд, который тот предпочел проигнорировать, Альбус отстегнул серебряную цепочку от насеста и понес птицу с собой за стол. Когда они проходили мимо Снейпа, феникс резко дернулся, взмахнув крыльями, и попытался перелететь к тому на колени.

— Да что же это?! – Дамблдор, видимо, не ожидавший подобного маневра, качнулся следом.

Феникс, издав мелодичный клекот, плавно опустился к Снейпу на руки и, сложив крылья, внимательно посмотрел на него. Северус удивленно глянул в ответ. Но последующие действия Фоукса, похоже, лишили дара речи не только его, но и Дамблдора, который застыл рядом с креслом, недоверчиво наблюдая за происходящим. Осторожно ткнувшись клювом Северусу в грудь, феникс аккуратно зацепил полу мантии, потянув ее в сторону. Под ней по правому борту сюртука медленно расплывалось мокрое пятно.

— Ох, Северус, ты что, ранен? – кажется, Дамблдор опять обрел способность говорить. – Что же ты сразу не сказал?

Снейп только фыркнул на подобное высказывание, прекрасно понимая, что это лишь видимость заботы, якобы проявляемой директором.

Тем временем Фоукс склонился над Северусом, внимательно разглядывая скрытую под одеждой рану то одним, то вторым глазом, медленно поворачивая голову. А потом из изумрудных с золотой окантовкой глаз потекли слезы. Они капали на ткань, тут же проникая внутрь и заживляя глубокий порез, нанесенный Темным Лордом «в знак приветствия» старого соратника. Северус отчетливо чувствовал, как стягивается кожа и срастаются поврежденные мышцы. Боль утихла почти мгновенно. А вместе с ней по телу прошла волна какого-то очень приятного, расслабляющего тепла.

В благодарность за лечение, Снейп ласково погладил птицу по яркому оперению. Феникс довольно ухнул и удобно устроился у него на коленях, засунув клюв ему под мышку, напоминая своим поведением не птицу, а, скорее, кота. Северус надеялся, что Дамблдор объяснит странное поведение Фоукса. Но, внезапно глянув на директора, успел заметить злобный и какой-то настороженный взгляд того, направленный на феникса. Видимо почувствовав, что Северус смотрит на него, Дамблдор быстро сунул ему в руки серебряный поводок.

— Раз уж Фоукс оказал тебе такое доверие и соизволил полечить, можешь подержать его. Только смотри не упусти.

— А почему ты не отпустишь его полетать на воле? – удивленно спросил Снейп. Феникс, несмотря на свой довольно-таки небольшой размер, почему-то был достаточно тяжелым и ощутимо давил на колени. Погладив его по голове и потрепав хохолок, Северус вновь ощутил то странное тепло в кончиках пальцев, которое почувствовал во время лечения. Оно казалось таким знакомым, но давно забытым, что Снейп еле смог сдержаться, чтобы не выдать своего удивления. Ревнивый и настороженный взгляд Дамблдора не давал расслабиться.

— К сожалению, Фоукс последний из представителей фениксов, — сочувственно покачав головой, тихо проговорил Дамблдор. – И я не хочу, чтобы, разыскивая себе партнера, он попал к жестоким людям. Учитывая, что Фоукс переродился несколько лет назад, у него сейчас как раз должен быть период поиска пары.

Северус чувствовал какую-то фальшь в словах Дамблдора, но решил не заострять на этом внимания. В конце концов, он только что вернулся от возродившегося несколько дней назад Темного Лорда, который встретил его отнюдь не ласково. Поэтому сейчас единственными желаниями было отчитаться Дамблдору о прошедшей встрече, физическом состоянии Волдеморта и, наконец, добраться до своей кровати.

Дамблдора, судя по всему, не особо интересовали в данный момент потребности феникса. Предложив Северусу еще один флакон, на этот раз – укрепляющего, он вновь приступил к расспросам, которые больше походили на допрос с пристрастием.

То, что Северус не явился к Темному Лорду сразу же, по первому зову, стоило ему нескольких порций Круцио и еще пары неприятных пыточных заклинаний. Но, поиздевавшись над ним вволю, Волдеморт немного успокоился и милостиво выслушал все оправдания и объяснения. Как понял Снейп, зельевар Темному Лорду был сейчас нужнее всех прочих магов.

После своего возрождения Волдеморт вызывал страх! В нем ощущалось что-то неестественное и жуткое. Видимо, в процессе восстановления тела что-то пошло не так, потому что вместо приятного харизматичного мужчины, каким он был до своего исчезновения, перед Северусом предстал какой-то страшный, безобразный монстр: помесь змеи и человека.

Северусу очень хотелось обсудить подробности возрождения с Люциусом и выслушать его предположения об отклонениях во внешности и психике Повелителя. Но Малфой в спешном порядке собрал свою семью и рванул на континент, якобы на летний отдых. Отчитываясь Дамблдору о своем визите, Снейп надеялся, что хоть тот сможет прояснить, почему Темный Лорд выглядит подобным образом. Но старик, как всегда, о чем-то сосредоточенно думал, не спеша делиться своими мыслями.

Рассказывая, Снейп продолжал машинально гладить Фоукса. Прикосновения к гладкому и теплому оперению птицы приносило умиротворение и покой. Проходила усталость, сглаживались воспоминания о той боли, которую ему довелось сегодня пережить. Наконец, рассказав все, что собирался, Северус поднялся, протягивая задремавшего феникса Дамблдору. Фоукс недовольно крикнул, видимо, не желая покидать нагретое местечко. Но Снейп не мог забрать его с собой, хотя и очень хотелось. Это было странно: никогда у него не возникало желания завести домашнего питомца. К тому же, он прекрасно понимал, что это фамильяр Дамблдора. И если птичка изволила Северуса полечить, это вовсе не значило, что она вдруг воспылала к нему преданностью.

Отдав Фоукса и выслушав напутствия являться впредь к Волдеморту без задержек, Снейп быстро покинул кабинет, устремляясь к себе в комнаты. Время, судя по всему, уже давно перевалило за полночь.

* * *

Лето пролетело для Северуса как один миг. Он метался между Хогвартсом, штаб-квартирой Ордена Феникса, расположенной на Гриммо, в доме ненавистного Блэка, и ставкой Темного Лорда, облюбовавшего себе в этот раз поместье Руквуда.

Дамблдор не давал покоя, требуя постоянных отчетов о планах Волдеморта. Как будто Северус мог предугадать, что у того творится в голове! К тому же, лишний раз попадаться Темному Лорду на глаза было чревато. Нет, он, конечно, и раньше не отличался особой душевностью, но сейчас его замашки стали больше напоминать помешанного на пытках и убийствах маньяка.

Люциус, вернувшийся с семьей с континента к началу учебного года, всерьез опасался за безопасность родных. Он замкнулся в себе, видимо, боясь неосторожным словом или поступком послужить причиной ярости Повелителя. Если раньше, хоть и нечасто, но они с Северусом могли спокойно посидеть в Малфой-мэноре и за бокалом коньяка обсудить сложившуюся обстановку в стране, то сейчас эти встречи свелись практически к минимуму. Но даже из них Северусу удалось понять, что Малфой так же, как и многие другие соратники, опасается, если не сказать – панически боится того монстра, которым возродился из небытия Темный Лорд.

Однако, в силу своей профессии Северусу приходилось представать пред очи Повелителя гораздо чаще, чем другим Пожирателям, и намного чаще, чем ему самому бы того хотелось. Темному Лорду с трудом удавалось поддерживать в более-менее пригодном для жизни состоянии свое нынешнее тело. Рассказав Снейпу, какой способ использовал для возрождения, он, видимо, надеялся, что тот поможет определить причину сбоя в проведенном ритуале. Никаких сверхсложных заклинаний при этом не использовалось. В результате они пришли к выводу, что Хвост, помогавший Темному Лорду на кладбище, что-то напортачил при варке зелья. А вот что именно – предстояло еще выяснить. Волдеморт определил это как основную цель, желая вернуть нормальную внешность. Северус же надеялся, что с обретением человеческого вида Лорд вернет и здравый рассудок. В отличие от прочих соратников, Снейпа от многочисленных Круцио спасало лишь то, что Повелитель знал: зельевар с трясущимися от пережитой боли руками ничего стоящего сварить не сможет.

В бесконечных исследованиях и изысканиях, беготне к Дамблдору и Темному Лорду незаметно пролетело несколько месяцев. Северус, уставший от постоянного напряжения, постоянно опасался выдать себя неосторожным словом или взглядом. Он совершенно не замечал, что творится вне круга его интересов. Ему не было дела до разборок между Министерством и Дамблдором, до травли Поттера, до недовольства чиновников и бешенства Темного Лорда. Хотелось выжить, просто выжить в этом отчаянном противостоянии.

Навязанные уроки окклюменции добавили Северусу еще забот. К тому же он прекрасно понимал, что эти занятия не приведут к положительному результату. Поттер все его слова воспринимал в штыки. Между ними отсутствовало то доверие и понимание, которое необходимо, чтобы хоть немного продвинуться в окклюменции. Северус пытался давить на болевые точки, надеясь, что это даст хоть какой-то толчок, но ничего не помогало. Каждый раз мальчишка без борьбы открывался ему, как зачитанная в самых интересных местах книга. Северус – прекрасный окклюмент – злился из-за того, что их уроки так и не сдвинулись с мертвой точки. Это время, потраченное впустую, он мог бы использовать с гораздо большей пользой. Более того, он был просто шокирован, когда однажды Поттеру удалось попасть за крепкий и надежный блок в его сознании, который до сего момента не смог преодолеть никто. Это был нонсенс!

Однако, несмотря на подобные казусы, сдвигов в их занятиях так и не наблюдалось. К тому же каждая встреча с мальчишкой рождала неприятные эмоции. Видя того перед собой, Северус постоянно вспоминал Лили, и глухая тоска тут же разливалась в груди. Слишком уж Поттер характером напоминал его дорогую девочку. Та же непосредственность и открытость, горячность и непредсказуемость, решительность и бескомпромиссность – все это было чертами Лили и мало походило на характер Джеймса Поттера. А знакомые до боли зеленые глаза на чужом лице вызывали лишь раздражение. В такие моменты, чтобы подавить в себе зачатки какой бы то ни было привязанности к мальчишке, Снейп искусственно подогревал свою ненависть, вспоминая его наглого папашу и предательство любимой.

И лишь по ночам, забываясь тяжелым сном, Северус ощущал странное тепло и умиротворение, сжимая в кулаке под подушкой маленькое огненное перо, поразительно напоминающее яркое оперение феникса Фоукса.

* * *

Дамблдор был в ярости: эти министерские шавки посмели угрожать ему арестом! Ему – верховному чародею Визенгамота, Президенту Международной конфедерации магов!

Он не понимал, как такое могло случиться, и когда все вышло из-под контроля. Занявшись поиском способов уничтожения Тома Риддла, он упустил из виду интриги, плетущиеся у него под самым носом в Хогвартсе. Дамблдор никогда не препятствовал и даже потворствовал изучению Гарри Поттером некоторых основ боевой и защитной магии. Кто же мог подумать, что мальчишка будет так привязан к нему? Ведь Гарри организовал запрещенный Министерством кружок, назвав его «Отрядом Дамблдора». С одной стороны, не будь ситуация настолько плачевной, Альбус мог бы гордиться преданностью Поттера. Ведь именно на него Дамблдор делал основную ставку в предстоящей войне.

Он был уверен, что кровь Лили рано или поздно проснется в Гарри и тот сможет принять наследие. В его семье передавалось несколько легенд о Фениксах. Из них он знал, что защитная магия этих существ практически неодолима. Дамблдор надеялся использовать преданность юного Феникса себе во благо. Вряд ли Гарри, безгранично доверяя ему, пожалел бы на выздоровление своего доброго старого опекуна пары слезинок или же отказался бы защитить его в случае смертельной опасности. Да и от Тома избавиться было бы намного легче с помощью такого одаренного юного помощника. Очень привлекательного помощника…

Удерживая в своих руках нескончаемый источник жизненной энергии и силы, Дамблдор мог сделать многое и для развития магического мира. Гораздо больше, чем этот никчемный Фадж, который, будучи вроде бы надежной марионеткой, неожиданно взбунтовался…

Дамблдор тяжело вздохнул, сосредоточив внимание на зачитывающем обвинение Фадже. Дело принимало явно нежелательный оборот. Сделав вид, что поражен услышанным, он всплеснул руками, посылая невербальное заклинание к насесту Фоукса. Серебряный поводок, удерживающий птицу, с тихим звоном упал на поддон. Прихвостни министра даже не обратили на это внимания, ловя каждое слово своего начальника. Лишь Гарри быстро метнул взгляд на феникса и тут же вновь сосредоточился на происходящем. Дамблдор злорадно усмехнулся в бороду: Фаджа ждал неприятный сюрприз! Зная от портретов об умении Фоукса переноситься из замкнутого пространства, он решил доказать зарвавшемуся министру, что тот был неправ. Эффектное исчезновение очень красноречиво покажет Фаджу власть и силу Дамблдора!

Поттер топтался на месте в растерянности. Он что-то лепетал в свое оправдание, пытаясь взять вину на себя. Но Альбусу был не нужен юный Феникс в Азкабане. Там мальчишке могли промыть мозги, да и близость дементоров на Гарри всегда влияла намного сильнее, чем на людей. К тому же, Дамблдор рассчитывал, что, сделав красивый жест доброй воли и защитив Поттера от наказания, он еще сильнее привяжет его чувством вины. Да и самоотверженность Гарри всегда ценил.

Обстановка в кабинете заметно накалилась. Дамблдор прекрасно знал – Кингсли постарается сделать все возможное, чтобы не допустить непоправимого. Однако медлить не стоило. Увидев, что авроры устремились к нему по приказу Фаджа, Альбус, мысленно призвав к себе Фоукса, хлопнул в ладоши. Однако, вопреки ожиданиям, феникс лишь дернулся на своем насесте, настороженно поглядев вокруг.

Дамблдор не понимал, что происходит. Подчиняясь власти ошейника, негодная девчонка должна была беспрекословно слушаться приказов хозяина. Но она по-прежнему сидела, не двигаясь с места, и лишь с любопытством разглядывала магов, находящихся в кабинете. Послав более настойчивый мысленный приказ, Дамблдор, не обращая ни на кого внимания, пристально смотрел на феникса, подмечая малейшие перемены в его поведении. Птица лишь недовольно дернулась, когда руны ошейника слегка замерцали, и, взмахнув крыльями, отвернулась, сосредоточив все свое внимание на Гарри.

Дамблдор заволновался, пораженный своей догадкой: Лили каким-то образом умудрилась вернуть себе память! Нескольких секунд растерянности хватило на то, чтобы Амбридж, собственноручно защелкнув у него на запястьях антимагические наручники, смогла выхватить его палочку. Почувствовав холодную тяжесть металла, Альбус неверяще посмотрел на свои руки. Затем, бросив злобный взгляд на Кингсли, гордо вскинул голову. Аврор выглядел растерянным и виноватым.

— Ну что ж, Корнелиус, — не теряя собственного достоинства, проговорил Дамблдор, — этот раунд ты выиграл, но смотри, как бы тебе не проиграть всю партию!

Фадж сильно побледнел, что вызвало ядовитую усмешку Дамблдора. С высоко поднятой головой, Альбус направился прочь из кабинета в сопровождении авроров и торжествующей Амбридж. Министр быстро взял себя в руки и, обогнав всех, возглавил процессию. Дамблдор на последнюю выходку только хмыкнул, поймав в ответ злобный взгляд Амбридж.

Поравнявшись с Поттером, Альбус пристально глянул ему в глаза, стараясь передать мысль – не нарываться. Но без магического подкрепления внушение явно не возымело действия, потому что Гарри смотрел растерянно и все порывался что-то сказать. Судя по всему, сделать это ему не позволяла МакГонагалл, крепко сжимающая за плечи. Укоризненно покачав головой, Альбус проговорил:

— Гарри, не делай глупостей. Береги себя и никому не верь! Слишком многие попытаются манипулировать тобой для достижения собственных грязных целей. Никому, слышишь?

Получив согласный кивок в ответ, Дамблдор вышел из кабинета, довольно улыбаясь в бороду. В глазах мальчишки он и без всякой окклюменции смог прочитать безграничную преданность и восхищение. Если Лили не обернется в человека – а ошейник ей этого не позволит – рассказать Гарри правду будет некому!

Отбросив мысли о семействе Поттеров, Дамблдор погрузился в размышления о том, как ему поскорее выбраться из сложившейся ситуации с наибольшим выигрышем для себя. А в том, что в течение пары дней ему удастся освободиться – он ни секунды не сомневался!