Превратности жизни: Альтернативная реальность (гет)

Сириус проснулся очень рано и осторожно, чтобы не разбудить безмятежно спящую Анну, вылез с постели. Вчера Анне исполнилось семнадцать, они отмечали этот праздник только вдвоем, хотя и девушка, смеясь, называла его эгоистом, но Сириусу не хотелось ни с кем делить этот праздник и он настоял на своем. Пообещав при этом, что с друзьями они тоже отметят это знаменательное событие, но чуть позже. Ровно в полночь они стали свидетелями того, как кольцо Анны обрело силу, на мгновение засветившись ярким синим цветом.

— Что ты теперь чувствуешь? — спросил Сириус, обнимая любимую.

— Ничего, — удивленно ответила та. — Я ожидала, что будут хоть какие-то изменения, но все осталось по-прежнему.

— Так и должно быть! — улыбнулся Сириус. — Ведь ты уже нашла свою настоящую любовь.

— А что бы я чувствовала, если бы не было тебя? В смысле, если бы мы не были вместе? — с любопытством спросила Анна.

— Кольцо привело бы тебя к твоему настоящему возлюбленному, то есть снова ко мне! — рассмеялся Сириус. — Оно сводит тех, кто предназначен друг другу и их любовь длится всю оставшуюся жизнь!

— Как романтично и красиво, словно в сказке! — зачаровано глядя на кольцо, восхитилась Анна.

— Хотя сейчас мало кто верит в силу кольца. Но согласно семейным преданиям, все прежние обладательницы кольца были счастливы в любви.

— А ты веришь? — лукаво спросила Анна.

— Я верю в нас с тобой! — улыбнулся Сириус. — Я уверен, что мы и без кольца были бы счастливы.

— Я тоже, но оно восхитительно и без своей легенды, — Анна обвила его за шею и легонько поцеловала. — Но почему ты не хочешь, чтобы мы устроили сегодня праздник для всех?

— Согласно тем же преданиям, нужно весь день совершеннолетия провести наедине с возлюбленным, чтобы кольцо закрепило свою силу! — серьезным тоном соврал Сириус. — Ты же не хочешь, чтобы оно потеряло свою волшебную силу?

— Конечно, нет, — наигранно испугалась Анна. — А то вдруг мне придется снова искать возлюбленного…

— Не придется, — усмехнулся Сириус, подхватывая Анну на руки и неся в спальню. — Я специально сегодня весь день не выпущу тебя из виду.

— Весь-весь? — лукаво рассмеялась Анна.

— Весь-весь! — сохраняя абсолютную серьезность, ответил Сириус. — И всю оставшуюся жизнь!

Он сдержал слово, проснувшись следующим утром, они позавтракали и снова занялись любовью. Потом Анна помогала Сириусу разобрать документы в кабинете дяди Альфарда, после они снова занимались любовью, подшучивая, что у них получается настоящий медовый месяц. Вечером Анна захотела съездить домой, но Сириус был неумолим, настояв, чтобы до завтра она осталась с ним. И вот сейчас проснувшийся первым Сириус несколько секунд наблюдал за спящей любимой. Потом, не желая тревожить её сон, тихо вышел из спальни. Дом, доставшийся ему в наследство от дяди Альфарда, был скромным: одна спальня, гостиная и кабинет-библиотека, но Сириусу это нравилось, и не он собирался куда-то переезжать. По-крайней мере пока не родятся дети, им с Анной вполне хватит и этого. А уж потом они вместе решат, что им делать: купить дом побольше или же переехать жить в Блэк-холл. Благо проблем с деньгами у Сириуса не было.

Присев перед старинным комодом, Сириус продолжил вчерашнюю работу по разбору бумаг дяди. Среди них попадались и научные трактаты, и личная переписка. Но, сейчас открыв дверцу, Сириус увидел выстроившиеся в аккуратный ряд книжки с разноцветными обложками. Открыв одну из них, Сириус понял, что это личные дневники дяди, каждый за отдельный год. Пролистнув несколько страниц, Сириус начал читать:

«30 сентября 1962 года.

Со дня смерти Миллисенты прошло уже полгода, я до сих пор с трудом прихожу в себя, но изменить ничего нельзя. Если бы я мог это сделать! Ну почему я оставил её тогда одну? Этот вопрос до сих пор не дает мне покоя. Пусть всего на час, но именно этого времени хватило, чтобы кто-то убил её. Убил безжалостно, используя Аваду. Не буду снова вспоминать тот кошмар, через который я прошел в аврорате. Кое-кто до сих пор уверен, что я сам убил жену и только деньги моей семьи помогли мне избежать наказания. Во многих домах я стал парией, меня усердно избегают почти все мои знакомые. Хорошо, что моя семья не отвернулась от меня, но этим я обязан в основном отцу и Ориону. Мои сестры трусливы и, боясь общественного порицания, не позволили бы мне переступать порог их дома, если бы не прямой приказ отца и настойчивость Ориона…»

Сириус, спохватившись, захлопнул дневник дяди. Он понимал, что неправильно читать исповедь умершего. Поставив дневник назад на полку, он долго смотрел в одну точку, задумавшись. Оказывается, он плохо знал своего дядю, не понимал, как и чем тот живет. Дети эгоистичны, их интересуют только собственные переживания, вот и Сириус не был исключением. Нет, он, конечно, знал, что жена дяди умерла совсем молодой и больше тот так и не женился, но никогда не интересовался подробностями его жизни. Ему было важнее рассказать дяде о себе и своих успехах или разочарованиях. Сейчас, вспоминая свои беседы с дядей, он четко понимал, что темой для их бесед всегда был он. Имеющий равнодушных родителей, Сириус стремился получить внимание и похвалы от единственного слушавшего его человека. Да и кому он мог бы рассказать о себе? Нарциссе? Та была девчонкой и «падать» в её глазах, рассказывая о своих страхах, Сириус не хотел. Андромеда и Беллатриса были гораздо старше, а Регулуса прочно охраняла мать, буквально силой отталкивая от него Сириуса и сделав все, чтобы братья не дружили. Вот и сейчас, лишь слегка приоткрыв завесу жизни дяди, Сириусу вдруг стало нестерпимо жаль, что тот так рано умер, и они не успели узнать друг друга по-настоящему.

Уже собираясь закрыть дверцу комода, Сириусу бросился в глаза дневник с надписью «1959 год». Движимый какими-то непонятными чувствами, он взял его и открыл и начал листать, ища нужную дату.

«24 октября.

Сегодня у меня родился первый племянник. Вальбурга назвала его Сириус, так захотел отец. Хотя мне семейный обычай называть детей по названиям звезд и не нравится, но должен признать имя ему подходит. Он забавный малыш и так смешно морщит лобик, когда спит. Мы с Миллисентой вместе посетили их. Орион пригласил меня стать его крестным отцом, крещение состоится в начале ноября. Вальбурга не была так мила с нами, как он. Мне было ужасно неприятно видеть, как она срывает на малыше свою злость на мужа. Надеюсь, что скоро она одумается…»

Перелистнув пару страниц, Сириус снова увидел свое имя:

«5 ноября.

Недавно вернулись с крещения Сириуса. Тот был великолепен: на редкость спокойный малыш. Миллисента с радостью продержала его все время на руках, шепнув мне, что хочет такого же. А вот Вальбурга, к моему сожалению, ни капли не изменила своего отношения к сыну. И когда же в ней проснется этот пресловутый материнский инстинкт? Их отношения с Орионом до сих пор напряженные и ссоры вспыхивают от малейшего пустяка».

Пробежав глазами еще несколько страниц, Сириус остановился на еще одной записи, заинтересовавшей его:

«29 декабря.

Бедняжка, мне было искренне жаль её. Орион ураганом пронесся по её жизни, мимоходом испортив ей жизнь, а она так защищает его…»

Это было уже ближе к тому, что хотел узнать Сириус, но имена родителей незаконнорожденного брата ему не о чем не говорили. И Сириус принялся просматривать дневник дальше. Но только в дневнике за 1960 год он нашел то, что искал:

«15 января.

Сегодня Орион поведал мне, что Эйлин уже родила сына. Назвали его Северус. Орион не видел его, да и, как он мне признался, и не хочет его видеть в дальнейшем. Во всяком случае, отдав мужу Эйлин оставшуюся часть денег, он тут же вычеркнул мальчика и его мать из своей жизни. Я не часто жалуюсь на провидение, но почему нам с Миллисентой, так хотевшим иметь детей, это не удается, а Орион с такой легкостью отказывается от собственного сына? Позволяет другому мужчине стать его отцом! Мерлин! Я бы все на свете отдал бы за возможность стать отцом. Иногда ночью я слышу, как плачет Миллисента. И знаю почему…»

Ошеломленный Сириус закрыл дневник. «Родился в январе 1960… редкое имя Северус... Северус!»

Единственный известный ему человек с таким именем идеально подходил под все это. Но поверить в то, что Снейп его родной брат было трудно, почти невозможно.

«И разве он Снейп?» — возразил внутренний голос. «Он тоже Блэк, как и ты!»

И тут ему вспомнился рождественский обед на втором курсе:

«…— И за что тебя наказали в этот раз, Сириус? — ухмыльнувшись, спрашивает отец.

— О, за сущий пустяк. Мы подсунули Нюнчику крысу в сумку.

— И тот завизжал, как девчонка? — улыбнувшись, продолжил отец.

— Да нет! Его сумку почему-то открыла Беатрис Нотт, она-то и подняла такой вопль, что перепугала всех, особенно несчастную крысу, та вылезла из сумки и попыталась спрятаться. Что там потом началось!

— А этот — Нюнчик? Как его зовут? С какого он факультета?

Обрадовавшись, что отец всерьез заинтересовался его делами, Сириус отвечает:

— Северус Снейп, он со Слизерина. Такой противный мальчишка, при учителях тихий, но нам с Джеймсом спуску не дает, — скорчив гримасу, с сожалением добавляет он. — Но мы все равно его достанем!

И тут же затылок обжигает тяжелая затрещина:

— Марш в свою комнату! И не смей выходить до завтра, ты наказан! — шипит мать.

Сириус переводит недоуменный взгляд на отца, но тот никак не реагирует на несправедливые слова матери…»

Тогда Сириус так и не понял, что именно разозлило мать, но сейчас все встало на свое место. Выходит, родители знали о том, что его родной брат учится с ним на одном курсе. Мать ладно, её реакция вполне понятна, но отец — как он мог делать вид, что все в порядке? И даже не упомянуть внебрачного сына в завещании. Сириус знал о материальных проблемах Снейпа, тот с первого курса был одним из самых бедных студентов и исправно получал стипендию. Сириус никак не мог понять, почему отец позволил, чтобы его сына вырастили почти в нищете, да еще, чтобы его растил маггл. И еще — Сириус не понимал, что ему теперь делать? Не бросаться же к Северусу в объятия с криком: «Брат!» Над всем этим следовало серьезно подумать. В этот момент его глаза закрыли ладошки Анны:

— Угадай, кто это? — засмеялась она.

— Кто же еще, кроме тебя, любимая! — рассеяно ответил Сириус.

Анна тут же почувствовала что-то странное в его поведении и потребовала объяснений. Поколебавшись секунду, Сириус выложил ей все, что узнал из дневника дяди…

— И что ты теперь будешь делать?

— Пока ничего! — подумав, решил Сириус. — Пусть все идет, как и раньше. Жизнь все сама расставит по местам. Хотя я представляю себе выражение лица Северуса, когда он узнает о нашем родстве! А ты что думаешь?

— Мне нравится Северус, он такой серьезный и умный.

— Он же Блэк! Хотя я все еще с трудом верю в это! А в нашей семье все умные! — не удержался от хвастовства Сириус.

— И главное, очень скромные! — рассмеялась Анна, поднимаясь с пола, и потянула его за собой завтракать…

* * *

Хелен Петтигрю уже второй раз подогревала ужин, время от времени поглядывая в окно, но машины мужа не было видно. Размышляя, куда он пропал, она услышала звук приближающейся к дому машины.

— Наконец-то! — пробурчала она и принялась готовить стол к обеду*. С первого дня они с Грегори решили, что обедать члены семьи должны вместе, это и сближает семью и гораздо легче для самой Хелен, нежели убирать и подавать обед каждому члену семьи.

Но в кухню вошел не Грегори, а Питер. В первое мгновение Хелен растерялась, она не ожидала его приезда, не то, чтобы она была не рада видеть сына, но напряженные отношения между Грегори и Питером мешали ей чувствовать себя счастливой. Лишь в то время, когда Питер находился в школе, их семья была спокойна:

— Здравствуй, сынок! Пообедаешь с нами? Сейчас Грегори придет и мы…

— Не придет. Это я приехал на его машине, — Питер поставил какую-то коробку на стол. Хелен покосилась не неё, но ничего не сказала. — Я думаю, нам пришло время поговорить.

— О чем? — мать испуганно смотрела на него.

— О том, что произошло много лет назад… и о моем настоящем отце.

— Твой отец — Грегори!

Питер грустно усмехнулся и покачал головой:

— Не надо мне врать, Грегори уже подтвердил, что он не мой отец…

Сказано это было таким тоном, что горло Хелен мгновенно пересохло и следующие слова дались ей с огромным трудом:

— Что ты с ним сделал?

— То, о чем давно мечтал, — с наслаждением ответил Питер. — С той самой ночи, когда он…

— Замолчи… прекрати… Грегори не был виноват в твоем … сне.

— Моем сне? — Питер буквально поперхнулся от переполнявшей его ненависти. — Тебе до сих пор нравится так думать? Ведь правда же нарушит спокойное течение твоей жизни и заставит принимать решения! Знаешь, мама, я даже не знаю, кого из вас я ненавидел сильнее все эти годы: Грегори или … тебя, закрывшую глаза на поступок мужа? Тебе отлично удалось сделать вид, что ничего не произошло и в «нашей семье» все по-прежнему! — он буквально выплевывал накопившиеся у него слова ненависти. — Я не буду спрашивать тебя, почему ты это сделала. Вряд ли ты сможешь найти достойное оправдание своему поступку. Просто расскажи мне — кто мой настоящий отец!

— Зачем? — пожав плечами, вдруг спросила мать. — Ты думаешь, твой отец ждет тебя с распростертыми объятиями? Он и думать о тебе забыл. Ты его никогда не интересовал, как впрочем, и я.

— Позволь мне самому с этим разобраться, все-таки он мой отец. Ты и так за меня уже слишком многое решила, — едва сдерживая злость, ответил Питер.

— Хорошо, — покорно согласилась мать. — Его зовут Винсент Пайс. Мы были обручены с ним с детства. Я считала само собой разумеющимся, что он тоже любит меня, тем более что мы с ним … были близки. А за три дня до нашей свадьбы я застала его в постели со своей лучшей подругой. Я была молода и горда: никому ничего не объясняя, я сбежала из дома. Я была такой наивной, что вообразила себе, что он тут же кинется меня искать, чтобы оправдаться. Но ничего этого так и не произошло, потом, несколько месяцев спустя, меня нашел брат. Мой «возлюбленный» поступил, как настоящий трус, свалив вину за расторжение помолвки исключительно на меня, а сам женился через два месяца на той самой подруге. Я уже знала, что беременна. Родители бы убили меня, если бы я родила бы ребенка вне брака. Что мне делать дальше я не знала… И тут Грегори… С ним мы к тому времени были соседями и уже друзьями, и когда он предложил мне пожениться, я согласилась. И даже с радостью, что нашелся человек способный взять на себя мои проблемы. Мы поженились, родители тогда жутко разозлились на меня, запретив мне переступать порог родного дома, но мне уже было все равно — у меня же был защитник! Из Грегори вышел отличный муж: нежный, понимающий и добрый. И очень скоро я уже не представляла свою жизнь без него. А потом произошел … тот случай… И я струсила! Моя жизнь была размерена и спокойна, поверить в то, что Грегори так поступил с тобой — означало бы для меня снова потерпеть крах. И начать все заново, но теперь уже с тремя детьми, а самому младшему из вас едва исполнилось несколько дней… — Хелен замолчала, низко опустив глаза и пряча глаза от сына. — И я … я закрыла глаза на поступок Грегори. Все эти годы мне удавалось успешно обманывать себя и только иногда, видя твой взгляд, я сомневалась в правильности своего поступка, но тут же гнала от себя эти сомнения. Ведь Грегори больше не давал мне повода сомневаться в нем…

— Если бы дядя его тогда не напугал бы так основательно, то думаю, поводов было бы предостаточно! — мрачным тоном констатировал Питер. — А адрес отца ты знаешь?

— У них был дом в Йоркшире, Сток-стрит, дом двадцать, кажется, такой большой особняк с зелеными стенами, — помолчав, ответила мать. — Где Грегори? Ты расскажешь мне?

— Он здесь, — кивнул на коробку, стоявшую на столе, Питер.

Вздрогнув, Хелен подошла к коробке и с опаской открыла её. Там сидел кролик абсолютно черного цвета, увидев свет, он зашевелился. Хелен даже показал, что она видит слезы в его глазках.

— Расколдуй его, пожалуйста, — попросила она. — Я уже забыла, как это делается.

— Зачем? — искренне удивился Питер. — Смотри, какой симпатичный кролик из него вышел! Куда лучше, чем человек.

— Ты хочешь, чтобы я тебя умоляла и упрашивала? — не дожидаясь ответа, Хелен буквально рухнула на колени. — Пожалуйста, верни мне Грегори! — слезы потекли по её щекам, размазывая тушь.

Питер смотрел на мать и ему было по-настоящему больно, оттого, что та, так и не попросив у него прощения за свой поступок, тут же была готова унижаться за жизнь этого ничтожества. Он был уже готов отказаться, но вдруг перед глазами встал образ Хейли:«Не делай этого, Питер! Иначе ты станешь намного хуже, чем они!»

Прошептав контрзаклинание, Питер стремительно ушел, поклявшись себе никогда больше не переступать порог этого дома.

Оказавшись в Йоркшире, Питер быстро нашел нужный адрес. Особняк и правда был очень большим, стены украшены зеленым мрамором с затейливым рисунком. Задержав на мгновение дыхание, Питер нажал кнопку звонка в ограде. Открывший дверь мужчина вопросительно посмотрел на него.

— Мне нужен Винсент Пайс, — незаметно разглядывая открывшего, сказал Питер, думая при этом: «А вдруг это и есть мой отец?»

Но мужчина лишь кивнул и посторонился, пропуская его в дом:

— Мистер Пайс в гостиной. Я вас провожу.

Обстановка в доме была богатой и изысканной, напомнила Питеру дом Поттеров. Войдя вслед за слугой в гостиную, Питер нерешительно остановился посредине комнаты. В первое мгновение ему показалось, что слуга ошибся и там никого нет. И тут с дивана раздался голос:

— Вы хотели меня видеть? — обернувшись на звук голоса, Питер на минуту остолбенел. Внешность его отца была своеобразной: большие водянисто-серые глаза и обширная лысина с жалкими остатками волос. Он сидел, поэтому какого он роста Питеру было неясно, но сложение тела было очень плотное, если не сказать толстое. И завершал этот не слишком приятный облик жесткий взгляд, не вязавшийся с внешне пухлой безобидностью. У Питера пересохло в горле от этого взгляда, и он вдруг пожалел, что пришел сюда. С какой-то секунды у него возникла уверенность, что мать права и сын этому человеку не нужен.

— Так кто вы? — повторил свой вопрос отец.

— Я … меня зовут Питер … Петтигрю! — с трудом сглотнув ком в горле, ответил Питер. Если он и ожидал хоть какую-то реакцию на свое имя, то совсем не ту, что услышал.

— И что дальше? — раздраженно спросил Винсент. — Вы что-то продаете? Говорите быстрее, я не собираюсь зря тратить на вас свое время.

В комнате воцарилось молчание, Питер собирался с духом:

— Нет, я сын … Хелен Руквуд и … и ваш! — выдохнул он наконец.

— Этой шлюхи, что бросила перед свадьбой, сбежав с каким-то магглом? — небрежно бросил Винсент. — Так она врет, ты можешь быть чьим угодно сыном, она переспала со всеми моими друзьями…

Кровь вдруг бросилась Питеру в лицо и, по-звериному зарычав, он вытащил волшебную палочку и направил её на отца:

— Заткнись! Не смей оскорблять мою мать! Я знаю все, что произошло тогда!

Винсент испуганно отшатнулся от него, растеряно поглядывая по сторонам:

— Что тебе надо? Денег?

Питеру понадобилось все его самообладание, чтобы не запустить в него каким-нибудь заклинанием. Он убедился, что мать была права, но желание наказать отца за то, что тот бросил его на произвол судьбы, росло в нем вместе с гневом.

«Всего одно заклинание!» — шептал внутренний голос. «Небольшое наказание для этого…»

— Экспеллиармус! — раздалось вдруг откуда-то и, не ожидавший нападения, Питер выпустил свою палочку из рук.

С удивлением обернувшись, он увидел у дверей невероятно красивую высокую женщину. Небрежно поймав его палочку, неожиданно она рассмеялась глубоким красивым смехом:

— И зачем ты только держишь эту свору охранников, Винс, если мне приходиться выполнять их работу? И кто этот очаровательный мальчик?

— Это сын Хелен, — ответил тот и, повернувшись к Питеру, мрачно пообещал. — Я сейчас вызову мракоборцев и ты сядешь в Азкабан за попытку убийства!

— Не думаю, что это хорошая идея, — пожала изящными плечиками женщина. — Правда вызовет не нужный нам скандал. Да и Августус вряд ли будет молча наблюдать, как его племянника упекают в тюрьму. Тебя ведь зовут Питер? — она очаровательно улыбнулась ему. — А меня Натали. Мы с твоей матерью когда-то были близкими подругами… — задумчиво вспомнила она.

— Пока вы не отбили у неё жениха и моего отца! — ощетинился Питер.

— Увы-увы! Я просто не смогла упустить такого жениха, как твой отец! Деньги — великая вещь и они делают людей очень привлекательными! — цинично добавила Натали. — Предлагаю нам мирно договориться, Питер. Винс, как ты сам уже понимаешь, не нуждается в твоей сыновней любви и почтительности, и ты уже достаточно взрослый, чтобы обходиться без нянек. Думаю, приличная сумма поможет тебе начать самостоятельную жизнь после школы и забыть о нашей семье навсегда. Дорогой, доставай свою чековую книжку и раскошеливайся! — со скрытой усмешкой обратилась она к мужу.

Тот недовольно скривился, но покорно сел за стол и выписал чек. Потом протянул его Питеру, но пока тот удивленно пялился на него, Натали оказалась рядом и, выхватив чек из рук мужа, прочла сумму. Недовольно хмыкнув, она порвала чек и рассмеялась:

— За такую милостыню я тебя бы на его месте точно убила бы. Или ты хочешь, чтобы он надоедал нам всю оставшуюся жизнь?

Под её неприязненным взглядом Винсент заполнил второй чек, и снова Натали взяла его первой.

Удовлетворенно хмыкнув, она протянула его Питеру, но тот отрицательно покачав головой, вытащил у неё из руки свою палочку и шагнул к выходу. Бросив неприязненный взгляд на обрадовавшееся лицо мужа, Натали последовала за Питером. И догнав того на улице, остановила:

— Не отказывайся от денег, Питер! Гордость — это конечно хорошо, но вспомни — куда она в итоге привела твою мать? А деньги дают свободу и возможность делать то, что хочешь, и ни от кого не зависеть.

— Вам их не жаль? — усмехнувшись, спросил тот.

— Они не мои, — пожала плечами женщина. — И мы с Винсом действительно виноваты перед тобой. Он конечно в большей степени, хотя я тоже хороша! Я так ненавижу его самодовольную физиономию! — вдруг честно призналась она.

— Тогда почему вы не позволили мне его …, — Питер красноречиво замолчал.

— Потому что … эта дальновидная сволочь позаботилась о том, чтобы я и, главное, мои дети ничего не выиграли от его смерти. И чтобы живым он был мне нужнее. А ты… забудь о нем! У тебя вся жизнь впереди, а деньги все же возьми, — она всунула ему чек в ладонь. — А я прослежу, чтобы чек не заблокировали. Не хочешь пользоваться деньгами сейчас, положи их на свой счет. Когда-нибудь они тебе пригодятся! — добавила она и, резко повернувшись, вернулась в дом, оставив Питера растеряно глядеть ей вслед.

— И зачем ты это сделала? — встретил её вопросом недовольный муж. — Мальчишка весь в мать и не собирался брать чек… Я напишу в банк, чтобы его заблокировали…

Несколько секунд Натали пристально смотрела ему в глаза:

— Помнишь, что нам рассказал Руквуд о твоем сыне? Как ты думаешь, отчим действительно изнасиловал его? — Винсент засопел, но ничего не ответил. — Я бы не советовала тебе блокировать чек, деньги не такие уж и большие. Вдруг он вернется, а меня рядом не окажется? — усмехнулась она.

— Ладно, — пробурчал муж. — Пусть подавится моими деньгами, но я сейчас же уволю всех охранников! — спохватился Винсент и направился к двери.

Натали, скривив губы в злой усмешке, наблюдала за ним.

«Ничего, дорогой, скоро придет и мое время!»

Когда в дверь позвонили, Хейли первая подошла к двери, сегодня её весь день мучили какие-то нехорошие предчувствия. Открыв дверь, она увидела смертельно бледного Питера:

— Помоги мне, Хейли! Сейчас мне так нужна твоя поддержка, иначе … я сорвусь в пропасть…

Шагнув к нему, девушка крепко обняла его, словно защищая от чего-то страшного, может быть от него самого…

* * *

Северус сидел в своей комнате, читая книгу. Был уже поздний вечер, и он усердно готовился к вступительным экзаменам. Хотя больше всего его мысли были заняты сегодняшним свиданием с Лили. Но мечты о ней были прерваны громким шумом с первого этажа. «Это отец снова явился домой пьяным!» — с досадой сообразил Северус. «Сейчас начнется очередной «концерт»!» И точно внизу, как по заказу, раздались невнятное бормотание отца и торопливый шепот матери.

Северус невольно напрягся, прислушиваясь к этим звукам. Отец раньше нередко поколачивал мать, но после того, как на пятом курсе Северус дал ему отпор, превратив его в жабу, это прекратилось. По крайней мере, при нем, но Северус подозревал, что в его отсутствие отец все-таки продолжает бить мать. Но поскольку она покрывала его поступки и наотрез отказывалась с ним расставаться, сделать он ничего не мог. И сейчас, как только раздалось что-то похожее на удар, Северус тут же кинулся вниз. Мать лежала на полу перед лестницей, закрыв лицо руками.

Достав волшебную палочку, Северус позвал её.

— Не надо, сынок! Иди в свою комнату, мы с отцом сами разберемся, — на щеке у неё был виден красный след от удара.

— Нет, — покачал головой тот. — Я теперь совершеннолетний и больше не позволю ему безнаказанно бить тебя! — обойдя мать, он вошел в небольшую гостиную.

— О! А вот и сыночек пожаловал! Будешь опять мамочку защищать? — расплылся в неприятной ухмылке отец. — Или может выпьешь с отцом, как нормальный парень? А то восемнадцать лет, а ты все над книжками или зельями своими дурацкими сохнешь! Да на тебя же стыдно смотреть! Разве о таком сыне я мечтал? Я хотел нормального парня: чтобы пиво с ним попить, футбол обсудить, а ты? Тьфу, словно баба! Засядет со своими зельями в спальне и носа на улицу за все лето ни разу не покажет… — качаясь, ругался отец. Северус понял, что тот основательно пьян и разговаривать с ним бесполезно. И уже повернулся, чтобы уйти, решив забрать мать на второй этаж и заблокировать лестницу, чтобы отец не смог туда подняться. И уже утром попытаться поговорить с ним, но его остановили следующие слова отца. — Ты весь в своего гнилого папочку-волшебника!

— В кого? — недоверчиво переспросил Северус, думая, что ослышался.

— В того! Или ты думаешь — это у меня такое гнилье, как ты, получилось? — шатаясь, усмехнулся отец. — Мамочка твоя — шлюха была еще та в молодости, связалась с женатым мужиком, там ты и образовался. А я женился на ней, когда она уже была тобой брюхатая. У меня в детстве свинка была и своих детей я иметь не могу, вот и подумал тогда, пусть уж будет чужой ребенок. А оказалось гнилье, а не ребенок! Ты меня с детства раздражал: вечно, как волчонок смотрел на меня. Правду говорят: сколько волка не корми — все в лес смотрит! — вдруг отец зашатался и, упав на пол, тут же захрапел.

Северус растеряно смотрел на него, потом перевел взгляд, в дверях стояла мать:

— Это правда?

— Прости меня, сынок, — она виновато опустила голову.

Глядя на её виноватое лицо с катившимися по щекам слезами, Северус пытался справиться с правдой, столь стремительно обрушившейся на него. Но это не получалось — в голове неотступно вертелись злость и одни и те же вопросы: Зачем они врали? Как она могла врать мне? Зачем она врала мне все эти годы?

— Сынок, — мать протянула к нему дрожавшую руку, — посмотри на меня. Я хотела, чтобы ты был счастлив, имел полноценную семью…

Это прозвучало для Северуса, как злая насмешка, особенно рядом с храпевшим пьяным … отчимом и стало последней каплей:

— Хотела как лучше для меня? — взорвался он. — Значит, вечно пьяный идиот, называющий себя моим отцом, и распускающий руки, должен был сделать меня счастливым? Хорошее же у тебя представление о моем счастье, мама, и о своем тоже!

Не в силах оставаться больше в доме и слушать нелепые оправдания матери, Северус вылетел из дома и бросился прочь. Только один человек был способен успокоить его сейчас и именно к ней он сейчас и направился…

_____________________________________________________________

* — напоминаю, что это Англия и их обед равен нашему ужину.

______________________________________________________________

От автора: Это было запланировано с самого начала фанфика. Мне всегда хотелось написать фанфик с полностью альтернативной реальностью. А что может быть еще альтернативного, как не сделать Сириуса и Северуса родными братьями? Так что прошу сильно тапками не кидаться, но все же высказать мне свое мнение по этому поводу.

Это очень важно и лично для меня и для развития дальнейшего сюжета.