За тебя (гет)

И вот к своему завершению уже подходил следующий после памятной встречи день. Точнее, он лишь недавно перешел в сумерки, но пасмурная погода создавала вполне убедительную иллюзию наступившего вечера, отражая серость низко нависшего неба во множестве луж.

Впрочем, это было не единственной причиной начать наблюдение за Телецентром именно сейчас, не дожидаясь наступления настоящего вечера. И не главной, это уж наверняка. Просто день работника телестудии был ненормированным и, начинаясь порой несусветно рано, мог так же неожиданно и закончиться. Маловероятно, конечно, это безмолвный наблюдатель, не сводящий глаз с главного входа здания «6 канала», знал по примеру своей рыжеволосой подруги. Вот кого начальник с большой неохотой отправлял даже на перекур, не то что домой. Но ведь подружка Эйприл — не такая незаменимая особа, верно?

Вот почему, покинув квартиру Эйприл, а вместе с ней и непрошенного кандидата в напарники (он же не такой слабак, чтобы принимать помощь врага, тем более мутанта) и с нетерпением дождавшись полудня, Шредер для мало-мальской маскировки натянул плащ и шляпу, которыми разжился еще в первый вечер, в поисках места проявки информации с телефона, и занял наблюдательный пункт в переулке напротив Телецентра. Серый цвет одеяния позволил не слишком бросаться в глаза на фоне стены, а тень, отбрасываемая полями шляпы, скрывала лицо и маску. Ну, хотя бы отчасти.

Впрочем, проходившие мимо люди, все, как один, не замечали его вовсе, словно никудышная маскировка и правда помогала. Да и по сторонам оглядывались нечасто. Слабые никчемные создания, вполне заслуженные жертвы местных карманников и грабителей. Но это лишь на руку ему.

Вновь с шорохом открылась дверь Телецентра, и Шредер, отвлекшись от своих мыслей, бросил на нее поспешный взгляд. Нет, не то. Вместо Ирмы миру явил себя долговязый чуть сутулый брюнет с длинным носом и весьма самоуверенным видом. Насколько помнил Шредер, этот трусливый слизняк, Вернон, был оператором, чаще всего сопровождавшим Эйприл на съемки. И не менее часто сбегавшим с их места при возникновении малейшей опасности, оставляя коллегу на произвол судьбы. Сейчас при нем также была камера, но куда он направляется — до того Шредеру не было ровным счетом никакого дела. Этот тип никогда не нравился ему, но пока что был нужен Эйприл и не находилось веской причины отвлекаться и связываться с ним. Что ж, можно понадеяться, что причины эти в скором времени появятся. А пока…

Вслед за Верноном здание Телецентра чуть семенящей походкой покинула Ирма. Уж эту-то низкорослую брюнетку ниндзя запомнил более чем хорошо. Пожалуй, даже лучше, чем надо бы. Шредер знал, что Эйприл водит дружбу с очкастой секретаршей (хотя и искренне не понимал за что — Ирма, на его взгляд, была тупа, как пробка, болтлива и навязчива). А значит, проследив за ней, он сможет найти Эйприл. И повидать ее прежде начала плана по свершению мести.

Расталкивая локтями немногочисленных прохожих, Шредер на некотором расстоянии следовал за Ирмой, не спуская с нее взгляда. И удивлялся сам себе: подумать только, скажи ему чуть ранее кто-либо, что эта девка составит для него какой-либо интерес… в общем, не позавидуешь этому идиоту. Тем более, после неудачной попытки похищения, которую и он сам, и подручные-мутанты долго потом вспоминали. Именно по этой причине сейчас Шредер даже не рассматривал возможность пленения болтушки Ирмы с целью разведать нужную информацию. Нет уж, дополнительные проблемы ему ни к чему. Лучше уж по-тихому проследить за девкой до нужного места, не выдавая своего присутствия, а заодно и еще раз потренировать свои навыки синоби, которые лишними не будут уж наверняка.

* * *

Путь до места назначения, оказавшегося местной больницей, был долгим и запутанным, к тому же несколько раз приходилось дожидаться зашедшую в очередную лавку Ирму, которую за это время Шредер успел проклясть не раз. Может, идея похищения была не столь уж и дурной? Ведь кляп в случае необходимости — лучшее решение для слишком длинного языка. Но нет, сейчас решаться на это уже поздно, в связи с вечерним временем народу на улице прибавилось и связанных с ним проблем, увы, тоже.

Многое в этой затее вызывало сомнения — но не сама мысль увидеть Эйприл. Она-то как раз казалась самой разумной и правильной во всем безумии прошедших дней. Хотя каких-нибудь два-три месяца назад удивила бы его. Как истинный ниндзя, Шредер умел в случае необходимости (просто обычно не считал нужным) довольствоваться малым: в еде, одежде, условиях проживания. И это никогда сильно не тяготило его, как и вынужденное одиночество. Тем более, в такой «приятной компании», что выпадала ему обычно. Не зря один мудрец говорил, что лучше быть одному, чем с кем попало. Но сейчас… сейчас было иначе. Да и Эйприл под последнюю категорию не подходила никак.

Терпеливо дожидаясь, когда загорится свет, обозначая место прибытия Ирмы (и, соответственно, нахождения Эйприл), Шредер невольно вспомнил последнюю их встречу. И недовольно поморщился. Все как-то сразу пошло не так. Но в этот раз будет иначе. Наверняка…

Желтым светляком вспыхнуло окно. Третий этаж… Не так уж и высоко. Шредер задумчиво скользнул взглядом по стене, прикидывая, как без помех добраться до места, и пожелал Ирме не испытывать его терпения и далее. Иначе в следующий раз она получит свой «глушитель звука» сразу оптом за все.

* * *

Впрочем, в этот раз судьба была к нему более милостива. Свет в комнате погас примерно минут через пятнадцать. Добраться до окна и открыть замок, не сложнее, чем на створке Эйприл, тоже было делом минутным. И все бы ладно… если бы обитательницей комнаты не оказалась вовсе не Эйприл.

Вполголоса матюкнувшись, ниндзя поспешно отпрянул и, подтянувшись, вскарабкался этажом выше, как раз вовремя, прежде чем ошарашенная женщина набралась смелости подойти к окну и убедиться, не примерещился ли ей незваный гость. Не найдя никаких подтверждений его присутствия, она наконец убралась прочь (чертовски долго, на его взгляд, соображая). И лишь тогда, выждав немного, Шредер наконец рискнул вновь спуститься — но уже на соседний подоконник — и продолжить поиск.

Повезло ему где-то минут через двадцать, а может, и больше. К счастью, за время пути стемнело уже основательно, и возле больницы не наблюдалось посторонних (впрочем, надолго ли, он не знал наверняка). К сожалению — снова начал накрапывать противный мелкий дождик, улучшая маскировку, но добавляя «приятных» ощущений. Вдобавок разглядеть в полумраке, в который были погружены большинство комнат, их обитателей оказалось сложновато даже ему, привычному к ночной тьме. Но теперь и это позади.

Одна незадача: уже проникнув в палату, где разместили Эйприл, Саки с огорчением убедился, что та спала. И — должно быть, под действием какого-то лекарства — так крепко, что не услышала его приближения. Стоило ли ее будить?

Тихо прикрыв за собой створку, он приблизился. Сердце больно кольнуло при виде изменившегося вида Эйприл: она заметно похудела и осунулась, под глазами залегли темные круги, на тонкой руке были заметны следы от инъекций. Растрепавшиеся рыжие волосы так и манили пригладить их ладонью.

Стены соседних палат были более чем условно-картонные: за перегородкой похрапывала подруга по несчастью Эйприл, за второй, по правую руку, видимо, тоже, и близость посторонних заставляла вести себя особенно осторожно. Но стоило бросить лишь взгляд на побледневшее лицо — и до них, как и до всего мира, ему уже не было никакого дела. Весь он заключался для Саки в хрупкой фигурке Эйприл, на чью долю выпало столь тяжелое испытание. И каким же болваном был он, не поняв этого сразу же!

От одной мысли об этой несправедливости перехватило дыхание, а голову обручем сжала волна гнева, желание разнести вдребезги проклятый город, где подобные злодеяния остаются безнаказанными… пусть и на время. Шредер до боли стиснул руки в кулаки, успокаивая дыхание, силясь удержать себя в руках и, поддавшись праведному гневу, вновь не совершить непоправимого. Хотелось выкрасть рыжую подругу у всего и всех, спрятать так далеко, что не найти и с собаками; хотелось прижать ее к груди, ласково пригладить растрепанные кудри, целовать, стремясь передать все тепло и нежность…

Хотелось… Но Шредер мог лишь молча смотреть на девушку, не рискуя нарушить ее сон. Нет никаких гарантий, что, проснувшись, Эйприл вновь не испугается и не вскрикнет. Этого будет вполне довольно, чтобы поставить на ноги эту паршивую больницу… да и самой ей явно не прибавит сил и здоровья. Скорее всего (горькое осознание, от которого не уйти) ей не доставят радости его прикосновения. А значит, придется потерпеть… пока… ради нее. Эгоист, большую часть жизни покорный лишь собственным желаниям, он и не думал, что подобное однажды будет ему не безразлично. Но не жалел. Ни о чем.

* * *

Громкий пронзительный голос медсестры, оповещающий о вечернем приеме лекарств, разбил очарование. Ресницы дрогнули, Эйприл пошевелилась. А когда наконец открыла глаза, в палате уже никого не было. Лишь мокрые следы на подоконнике (да, на этот раз Шредер постарался не выдать себя, обтерев подошвы тем, что под руку попалось) да неприкрытое окно напоминали о позднем визитере. Потерев затекшую шею, Эйприл осторожно поднялась, чтобы закрыть окно. Слегка улыбнулась, заметив на тумбочке презент от Ирмы (должно быть, подруга приходила, пока она спала, и ее просто не пропустили). И лишь позднее, подойдя вплотную, заметила, что он был не единственным. На тумбочке, прижатые пакетом с апельсинами, лежали три белых астры, завернутые в смятый листок бумаги. А на листке был изображен странный иероглиф (или даже два, Эйприл не смогла понять). И чуть ниже кривовато добавлено: «For you»*, без лишних слов поясняя все необходимое.

________________________________

* for you — для тебя (англ.)