Душа мага (джен)

Гарри Поттер, Северус Снейп, Анжела, Корнелиус Фадж

На следующее утро Гарри проснулся от того, что кто-то с силой стучал в дверь его апартаментов. Вскочив как в жопу ужаленный, он, невзирая на разноцветные круги, заплясавшие перед глазами от столь быстрого и неподготовленного изменения ориентации тела, прямо в пижаме помчался открывать, представляя наступивший конец света и второе пришествие Иисуса Христа. Однако на пороге вместо умершего две тысячи лет назад раввина стоял всего лишь Малфой.

— Что ты долбишь как отбойный молоток!? — возмущенно спросил Гарри, ежась от холода — утро в подземелье выдалось на удивление стылым.

— Как что? — недоуменно спросил Драко. Он бы уже полностью одет.

— Ну это такое магловское приспособление для дробления камня — как мог объяснил Поттер, поворачиваясь и направляясь обратно в спальню.

— Тебе необязательно было нестись как домовой эльф, которого позвал хозяин — произнес Малфой, не двигаясь с места. — Ты мог просто сказать: "Войди".

— А то ты бы сам не догадался, да? — съязвил Гарри в лучших традициях профессора Снейпа, поспешно одеваясь.

— Покои слизеринцев неприкосновенны — как обычно напыщенно стал объяснять Драко, все же входя внутрь и прикрывая за собой дверь. — Никто, кроме декана, не вправе войти в них без разрешения хозяина. Только в случае непредвиденного происшествия. Так что можешь оставлять здесь любые вещи и драгоценности. Воровства в Слизерине не знают.

— Это что, очередное школьное правило? — спросил Гарри, справившись с брюками и принимаясь за рубашку.

— Не правило, а неукоснительно соблюдающийся на протяжении веков обычай. Нарушивший его подвергнется остракизму со стороны других студентов.

— Чему подвергнется? — недоуменно спросил Гарри, направляясь в гардеробную за мантией.

— Он станет изгоем, и ему не будут доверять — пожал плечами Малфой.

— Ты специально учил все эти умные слова или просто придумываешь их на ходу?

— Все представители благородного сословия с детства изучают риторику, а ее неотъемлемым компонентом является обогащение лексикона.

— Вот только получается, что всякие сложные слова ты знаешь, а что такое отбойный молоток нет — поддел товарища Поттер.

— Незачем мне забивать голову названиями всяких магловских прибамбасов, у меня для этого волшебная палочка есть.

— И волшебный папочка с волшебным кошельком — не удержался Гарри.

— Хм, я знаю, что у тебя золота не меньше, а известности даже больше, так что не делай вид, что у тебя нищета считает ребра.

— А на что оно мне это золото?

— Как на что? — искренне удивился Малфой. — Переедешь в свой особняк, заведешь прислугу, мажордома, камердинера... — Драко добавил еще несколько непонятных слов.

— Только сначала найму переводчика, а то без него тебя не понять: сначала говоришь по-английски, потом по-богатски.

Так, подначивая друг друга, они добрались до Большого зала. После завтрака, не уступавшего своим обилием ужину, стали раздавать расписание. К нему, специально для первокурсников, был присовокуплен список преподавательского состава и иного школьного персонала с фотографией каждого волшебника и кратким описанием его заслуг и достижений. Самым первым в нем шел, само собой, директор, перечень регалий которого был самым впечатляющим, на добрые пол-листа:

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, Верховный Чародей Визенгамота, Президент Международной Конфедерации Магов, советник Министра магии, главный редактор журнала Трансфигурация сегодня, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, председатель попечительского совета больницы Святого Мунго, кавалер Ордена Мерлина I степени за особые заслуги перед магическим сообществом, магистр трансфигурации⁽¹⁾.

Минерва Макгонагалл, профессор трансфигурации, заместитель директора школы чародейства и волшебства Хогвартс, декан факультета Гриффиндор, магистр трансфигурации.

Филиус Флитвик, профессор заклинаний, декан факультета Когтевран, магистр заклинаний.

Помона Стебль, профессор травологии, декан факультета Пуффендуй, магистр травологии.

Северус Снейп, профессор зельеварения, почетный член Европейской ассоциации зельеваров и алхимиков, декан факультета Слизерин, магистр зельеварения.

Анжела, профессор теории магии, заместитель главного редактора журнала Трансфигурация сегодня, декан факультета последипломного образования, магистр теории магии.

Пока Гарри рассматривал список преподавателей, Драко, сидящий напротив, изучал расписание.

— Ого, первым уроком у нас зелья вместе с гриффиндорцами — ликующим тоном заявил он. — Готов поспорить, что они уйдут в минус по очкам еще в первые пятнадцать минут — Гриффиндор, судя по унылым лицам некоторых первокурсников, был в общем-то согласен с Малфоем.

— А потом теория магии вместе с этой Анжелой — задумчиво произнес Гарри, тоже переключаясь на расписание. — Ты вроде говорил, что она еще более двинутая, чем даже Дамблдор.

— Это да — кивнул Драко, — сам увидишь, что она действительно самая сумасшедшая из всех, кого ты, наверно, только видел в своей жизни. Но она сумасшедшая по-хорошему, и поэтому ее все любят.

— За что? — спросил Поттер, переводя взгляд с листка с расписанием на преподавательский стол.

— Ну как думаешь, за что ученики могут любить преподавателя? Она добрая, не задает домашних заданий, любит награждать очками, сама же никогда не отнимает их и никогда никого не наказывает, даже если ты нарушил правила. Но при этом никто не осмеливается дерзить ей или как-то по-иному связываться. Ни студенты, ни другие преподаватели, ни даже Пивз. Она один раз его заморозила так, что тот неделю не мог с места сдвинуться. И это при том, что он полтергейст, которого не каждая черная магия возьмет.

— Хм, получается, она очень сильная волшебница? — Гарри во все глаза смотрел на кудрявую колдунью, которая беззаботно болтала с директором.

— Считается, что в Великобритании она уступает только Дамблдору — Малфой наклонился над столом, приближаясь к Гарри. — Это именно она арестовала Беллатрису и Родольфуса Лестрейнджей. В одиночку. А чтобы справиться с этими двоими, нужно быть великим магом. И это я молчу еще про то, что она один раз сразилась с самим Темным Лордом — Драко еще больше понизил голос. — Не победила, но и не проиграла.

— А кто те двое магов, про которых ты сказал? — спросил Гарри, опять мысленно сетуя на катастрофическую нехватку информации о волшебном мире.

— Потом расскажу — отмахнулся Малфой. — Пойдем, а то последними окажемся, тогда Снейп не посмотрит, что мы слизеринцы, после уроков оставит.

В самом деле ученики, встав из-за стола, уныло, не особо торопясь, но и не мешкая уже направлялись в сторону подземелий — похоже все до единого уже знали, что у профессора зелий всякая вина виновата, и опозданий он не терпит. Несколько минут спустя разношерстная толпа уже окружила вход в класс зелий. Переговариваться все осмеливались только шепотом и старались даже не делать лишних движений. Однако один студент, похоже, не внял всеобщему молчаливому предупреждению, поскольку решительно протолкался прямо к Гарри, по пути наступив кому-то на ногу, и вырос перед ним, возвышаясь чуть ли не на голову.

— Привет! — громче, чем это было нужно в притихшей толпе воскликнул он. Гарри хватило одного взгляда на рыжие волосы и россыпь веснушек, чтобы понять — перед ним самый младший из Уизли. — Ты же Поттер? А я — Рон Уизли — он протянул теплую, влажную от пота руку, которую Гарри пожал прежде, чем сознание успело вмешаться. — Как ты оказался в Слизерине? Ведь все твои предки всю жизнь учились в Гриффиндоре?

— Я думал, что в Хогвартсе учатся только семь лет — произнес Гарри, круто беря ситуацию в свои руки и делая шаг назад. — А ты что, хочешь узнать, как остаться вечным студентом? — Малфой хихикнул у него за спиной. Уизли явно хотел что-то ответить, но в этот самый момент дверь класса неожиданно распахнулась, причем совершенно бесшумно и словно сама собой. На пороге вырос профессор Снейп, как и всегда, в черной мантии в пол и с бесстрастным выражением на лице. Резко развернувшись, он стремительно направился внутрь темного помещения. Приглашения входить не прозвучало, однако слизеринцы, куда лучше понимавшие своего декана, смело направились следом, гриффиндорцы насторожено последовали за ними. Когда последний ученик вошел, створки вновь без единого шороха сомкнулись за его спиной, словно отсекая от тепла и дружелюбия Хогвартса. Профессор занял место, стоя за кафедрой, на которой уже лежал классный журнал в виде толстой тетради с твердым переплетом. Ученики расселись, соблюдая тишину точно в церкви: ни шуршания, ни шепотков. Снейп обвел аудиторию внимательным взглядом и заговорил, негромко, вкрадчиво:

— Я не отношусь к плеяде преподавателей, считающих свой предмет самым важным из всех, потому что лишь считанные единицы магов могут похвастаться обладанием набора качеств, необходимых для достижения успеха на поприще моей дисциплины. Зельеварение это не только наука, но и искусство. Каждый может нарисовать портрет человека, но для достижения совершенства нужен как минимум талант. В то время, как по статистике девять десятых неспособны даже просто без ошибок следовать рецепту. Не факт, что даже у оставшейся одной десятой что-то получится. Однако это не значит, что я позволю халатно относиться к мои урокам. Я снисходителен к тем, кто прилагает все усилия, пусть он и не добивается того результата, который я хотел бы видеть. Те же, кто будут разочаровывать своей старательностью, точнее ее отсутствием, будут вынуждены мириться с последствиями. Сейчас я хочу для начала оценить ваш уровень дошкольной подготовки, чтобы понять, насколько печально обстоят дела. Кто может ответить на вопрос, что я получу, смешав корень асфоделя и настойку полыни? — Гарри поднял руку, и вместе с ним это сделала одна девочка из Гриффиндора с густой копной каштановых волос. Мимоходом глянув на нее, Снейп перевел глаза на своего студента и чуть усмехнулся. — Мистер Поттер, похвально, что вы не стали заложником уже имеющейся у вас славы и обладаете желанием выделиться за счет своих собственных стараний. Я слушаю.

— Напиток живой смерти, профессор — последовал уверенный ответ.

— Очень хорошо, пять очков Слизерину. Если хотите, можете попробовать ответить еще на один вопрос, тогда я дам столько же, но если не сможете, то заберу десять — Снейп едва заметно прищурился.

— Задавайте, сэр — Гарри смотрел прямо в глаза профессору и начал чувствовать, что у него словно защекотало в голове.

— Чем отличается аконит и волчий камень? — мальчик увидел, что та же девочка вновь подняла руку.

— Я не привечаю умничанье, поэтому на моих уроках не поднимают руку, когда я спрашиваю конкретного студента, мисс Грейнджер — Снейп даже не посмотрел на смутившуюся ученицу.

— Ничем, это два названия одного и того ингредиента — Гарри отметил про себя, что преподаватель даже не спросил фамилию ученицы.

— Отлично. Плюс еще пять очков Слизерину. Если желаете, можем сыграть уже на двадцать баллов — профессор вышел из-за кафедры и встал напротив Поттера.

— Давайте — осмелевший Гарри даже пожал плечами. Он не очень понимал, для чего Северусу понадобился этот спектакль с детскими вопросами.

— Если я попрошу вас добыть мне безоар, где вы будете его искать?

— В желудке козы, сэр? — Гарри успел хорошо изучить почти все учебники. Нельзя сказать, что книга по зельеварению была его самой любимой, но память не подводила, знания запоминались словно сами собой.

— Двадцать баллов Слизерину — Снейп вернулся обратно за кафедру. — Поднимите руки те, кто знал ответы на эти элементарные вопросы? — оглянувшись, Гарри увидел несколько робких рук и услышал, как Уизли еле слышно пробормотал себе под нос: "Ничего себе элементарные". — Они были бы таковыми и для вас, мистер Уизли — Северус явно обладал тонким слухом, — если бы вы удосужились прочитать предисловие к вашему учебнику длиной ровно две печатных страницы. В вашей семье братья не общаются друг с другом, раз никто не поставил вас в известность касаемо моих методов преподавания? Кстати, минус пять очков Гриффиндору за разговоры без моего разрешения, и еще минус пять за то, что вы только что подумали обо мне, мистер Финниган — голос Снейпа стал ниже, в нем появились угрожающие нотки, а ученики, похоже, перестали даже дышать, явно только сейчас сообразив, что преподаватель может читать их мысли как раскрытую книгу. Радуясь произведенным эффектом, профессор несколько секунд обводил класс тяжелым как свинец взглядом, после чего повернулся и неторопливо занял свое место за столом.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, поправьте меня, если я не прав. Вы изучили весь учебник?

— Да, сэр — уверенно ответил Гарри, девочка только робко кивнула.

— Хорошо, в таком случае могу предложить вам попрактиковаться в приготовлении зелья, рецепт которого найдете на странице сто тридцать шесть. Этот эликсир ускоряет заживление открытых ран. Остальные же — Снейп вновь понизил голос, — в это время будут внимательно изучать предисловие и первую главу, посвященную общим принципам зельеварения. К концу урока жду от вас письменное обоснование каждого положения с описанием причин, которые, на ваш взгляд, привели к их включению в этот список.

Вскоре мертвая тишина в классе сменилась шелестом страниц, скрипом перьев и негромким побулькиванием в котлах Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер. По указанию профессора они вдвоем заняли первую парту прямо перед преподавательским столом так, чтобы он, с одной стороны, мог постоянно наблюдать за их манипуляциями, а с другой, — отпускать комментарии и давать советы. Первое у него получалось куда красноречивее и в более изощренных выражениях, однако советы он давал точные и помогал много. Спустя час с небольшим Снейп негромко произнес: "Достаточно", — и одного этого слова хватило, чтобы все мигом побросали свои дела и сели по стойке смирно.

— Перед выходом из класса положите свои письменные работы на мой стол, а пока давайте посмотрим, что же получилась у наших начинающих зельеваров — профессор встал и подошел поближе, чтобы заглянуть в медленно кипящие котлы. Для вынесения своего вердикта ему понадобился лишь самый беглый осмотр, после чего он вернулся обратно на свое кресло — Мисс Грейнджер, учитывая полное отсутствие у вас способностей к моему предмету, за исключением внимательности и аккуратности, могу поставить Выше ожидаемого без призовых очков. Мистер Поттер, могу поставить вам Превосходно, но без призовых очков, только авансом и исключительно по причине отсутствия всякой подготовки к уроку у всего класса.

— Но профессор... — в тиши кабинета зельеварения голосок Гермионы прозвучал совсем жалко.

— Что такое, мисс Грейнджер? Считаете, что я несправедливо занизил оценку вам, хотя ваше зелье внешне ничем не отличается от зелья Поттера?

— Да! — неожиданно громко произнесла она. — А еще потому, что я — гриффиндорка, а Поттер — слизеринец. И я была бы крайне признательна вам, если бы вы перестали читать мои мысли! — ученики вторично затаили дыхание, ожидая наступления шторма. Однако он никак не спешил разразиться. Профессор Снейп медленно встал, подошел к первой парте и выпрямился, закладывая руки за спину. А когда он заговорил, голос его звучал очень спокойно, как в самом начале урока.

— Я не потерплю никаких комментариев относительно моей манеры вести уроки ни от кого, кто не занимает пост директора этой школы. Все свое недовольство можете высказать ему. Ну или просто собрать свое барахло и катиться отсюда на все четыре стороны. Критиковать мои профессиональные компетенции так же имеет право лишь тот, кто обладает степенью магистра зельеварения или алхимии. И уж тем более, я не собираюсь выслушивать обвинения в предвзятости от того, кто первый раз в жизни пришел на мой урок. Но сегодня я в хорошем настроении и поэтому даже предоставлю доказательства того, что моя оценка справедлива — Северус взял с парты серебряный черпак и погрузил его в зелье Гермионы. Зачерпнув с самого дна, он поднял его высоко над котлом и стал медленно наклонять. Сперва полилась жидкость цвета индиго, как и должно было быть по рецепту, однако в конце вместо лекарства оказалась непонятная густая жижа. — Осадок, мисс Грейнджер, свидетельствует о том, что компоненты растворились не полностью, следовательно, отвар не набрал своей полной целебной силы, поэтому не пригоден для использования в медицине — Снейп взмахнул палочкой, и котел опустел. После этого профессор демонстративно повторил ту же процедуру с зельем Гарри, однако там никакого осадка не обнаружилось. — Но не спешите радоваться, Поттер. Ваше зелье тоже не набрало всей силы, о чем свидетельствует недостаточно насыщенный цвет. Всем неверующим Фомам — Северус в упор посмотрел на Гермиону, — могу предложить обратиться к 729 странице вашего учебника, на которой находится таблица цветов. Можете собирать вещи, поскольку до звонка остались считанные минуты, по истечении которых я не желаю наблюдать здесь никого. В качестве домашнего задания — анализ второй главы учебника в том же ключе, в котором проводили сегодня. Те, кто на моих уроках относительно успешно выполняют мои задания, от работы всегда освобождаются — Снейп посмотрел на Гарри и Гермиону. — Сегодня у нас таких только двое. Рассчитываю, что в следующий раз их будет больше. А теперь брысь отсюда! — сказано было весьма красноречиво и доходчиво, так что уже через пару минут аудитория опустела. Оба факультета спешили подняться наверх, к свету и теплу и заодно как можно быстрее оказаться возле кабинета теории магии в надежде на то, что этот урок пройдет не в пример зельям.

Когда студенты подошли к классу, в котором Анжела преподавала теорию магии, то увидели, что дверь уже гостеприимно открыта. Зашедшие внутрь первыми обнаружили, что этот кабинет отличается от только что покинутого ими как небо и земля. Пол просторной светлой комнаты покрывал пушистый ковер мягкой травы, вместо строгих парт с жесткими деревянными стульями — мягкие пуфы и кресла, расставленные в хаотичном порядке. Стол был всего один, и его занимала сама профессор, используя в качестве места для сидения. Она и в самом деле устроилась прямо на нем, скрестив по-турецки ноги в вязаных шерстяных носках с вышитыми на них рунами, и с ловкостью заправского жонглера крутила волшебную палочку между пальцами с такой скоростью, что ее невозможно было рассмотреть.

— Входите, залетайте, рассаживайтесь — воодушевленно подбадривала она студентов, активно жестикулируя. — Знаю, вы после зелий, не самое веселое времяпрепровождение. Теперь надо и передохнуть. Ну или передохнуть, это уж смотря, куда ударение поставить. Уверяю, что мои уроки куда менее напряженные и, надеюсь, много интереснее, поскольку они требуют куда меньше усилий с вашей стороны — несмотря на доброжелательность Анжелы и ее явную манеру вести занятие куда более непринужденно, студенты слушали более чем внимательно и в такой же тишине, что и Снейпа в подземельях. Профессор тем временем продолжала свою вводную речь. — К сожалению, многочисленные реформы образования со стороны министерства ведут к постепенной редукции этой дисциплины, поэтому настоящей теорией я буду заниматься только с теми, кто решит продолжить обучение после седьмого курса на факультете последипломного образования для того, чтобы получить степень мастера в той или иной области магии. А самый цимус прочувствует тот, кто станет моим аспирантом в стремлении получить степень мастера теоретической магии. Сейчас же мой предмет сводится к общему обзору магических практик, ознакомлению с разнообразными проявлениями волшебства и ликбезу, заключающемуся в ответе на ваши вопросы по поводу колдовства. Однако, прежде чем мы перейдем к этому, предлагаю устроить маленькую демонстрацию, которая покажет вам, насколько могущественна теория магии, и что с ее помощью можно обрести такие навыки и способности, которые не дадут вам никакие другие разделы магии — Анжела приподнялась над столом, медленно пролетела несколько метров вперед и опустилась, встав на ноги. — Кто-нибудь из вас может сотворить какое-либо заклинание, результат которого будет виден всем?

— Люмос подойдет? — Гарри единственный из всего класса поднял руку. Остальные либо не поняли, чего от них хотят, либо просто испугались.

— Конечно подойдет, Гарри! — колдунья с энтузиазмом закивала и сделала несколько шагов в сторону, повернувшись лицом к двери и боком к аудитории. — Встань в трех шагах напротив меня и продемонстрируй всем — мальчик встал, куда было велено и поднял волшебную палочку.

— Люмос — четко и негромко произнес он, и на кончике палочки вспыхнул небольшой, как пламя свечи, огонек.

— Превосходно! — воскликнула чародейка. — Пять очков Слизерину. Ты сам догадался, что заклинание необязательно выкрикивать во всю глотку?

— В учебнике было написано, что сильные маги могут использовать чары вообще без слов, тогда я и подумал, что громкость совсем неважна. Я даже сам пробовал колдовать без слов, но у меня не получилось — сконфуженно признался Гарри.

— Было бы странно, если бы у тебя вышло — отметила Анжела. — Не у всех даже взрослых волшебников это получается, хотя я уверена, что со временем ты сможешь овладеть невербальной магией — так это называется — колдунья громко хлопнула в ладоши. — А сейчас будет фокус-покус — чародейка указала своей палочкой на Гарри, губы ее беззвучно шевельнулись, потом она подняла ее перед лицом и сделала сложный пасс, словно описывая восходящую, сужающуюся спираль. — Попробуй теперь.

— Люмос — ничего не произошло. Гарри в недоумении посмотрел сперва на палочку, потом на Анжелу, потом снова на палочку и попробовал еще несколько раз, сосредотачиваясь и меняя интонацию. Бесполезно. Взгляд Поттера упал на стопку пергаментов, лежащих на столе преподавателя. — Акцио, пергамент! — воскликнул он, однако опять ничего не произошло, бумаги даже не пошевелились.

— Ты владеешь манящими чарами? — изумилась волшебница, поднимая бровь.

— Ну да — несколько невпопад ответил Гарри, — я уже несколько раз пробовал, и у меня получалось. Это же совсем нетрудно.

— Поразительные способности для одиннадцати лет — Анжела в восхищении покачала головой. — Сразу видно влияние Т... — она резко осеклась. — Впрочем неважно. Как видите, я лишила Гарри возможности использовать любую магию. К сожалению, я не могу объяснить вам во всех подробностях, как, потому что для этого пришлось бы прибегать к очень сложной теоретической магии, которая, во-первых, ныне исключена из школьной программы, а во-вторых, оперирует очень сложной математикой, которую даже в магловском мире люди осваивают годам к двадцати пяти. Могу лишь попробовать рассказать в общих чертах, если хотите — ответом ей послужил гул взволнованных голосов. — Хорошо, только сперва... — колдунья сделала обратный пасс, очерчивая на сей раз нисходящую спираль, — Попробуй теперь, Гарри — Поттер вновь поднял палочку.

— Люмос — на кончике вновь зажегся небольшой огонек.

— Смотрите — начала объяснять Анжела, — весь мир пронизывает магия, образующая поле, магическое поле. Волшебник может колдовать за счет того, что взаимодействует с полем, отбирая у него энергию, которую использует для сотворения заклинаний. Владея особыми приемами, один из которых я и применила, можно создать сферу так называемого экзогенного возмущения поля низкой плотности, которая будет окружать человека таким образом, что возникнет область пространства, внутри которой невозможно прибегнуть к магии. Ситуация осложняется тем фактом, что само присутствие волшебника искажает поле вокруг него. Собственно говоря, по этой причине маги различаются по силе. Чем могущественнее колдун, тем больше так называемое эндогенное искажение поля он вызывает. Это приводит к тому, что чары, применяемые мной для лишения силы мага, обладают одним очень простым свойством: их действие прямо пропорционально силе субъекта и обратно пропорционально коэффициенту флуктуации, вызываемой объектом. Все ясно? — ответом ей послужила тишина, достойная самого Снейпа.

— Ясно, что нифига не ясно — громко пробормотал Малфой на весь класс.

— Здесь действительно нет ничего трудного — с энтузиазмом откликнулась волшебница, словно не заметив упрека. — Это означает, что чем сильнее волшебник, пытающийся лишить силы другого, тем выше вероятность того, что у него это получится. Вместе с тем, чем сильнее волшебник, которого вы хотите лишить возможности колдовать, тем меньше шанс того, что у вас это получится. Я, например, могу с легкостью лишить магии любого ученика, с преподавателем или просто взрослым магом у меня уже так не получится, а вот напрочь лишить силы, скажем, профессора Дамблдора у меня не выйдет, сколько бы ни старалась, только ослабить, да и то весьма незначительно. А теперь, когда с наглядными демонстрациями покончено, давайте я расскажу вам, какие существуют разделы магии, и чем каждый из них занимается.

* * *

Этим утром Корнелиус Фадж пребывал в превосходном настроении. Дело было не только в том, что ему повезло проснуться в фазе быстрого сна, но и в том, что именно сегодня должна была состояться долгожданная встреча с Альбусом Дамблдором, на которой тот обежал высказать некоторые соображения по поводу повышения популярности новоиспеченного министра. Заняв этот пост, Корнелиус вскоре получил заверения директора Хогвартса в том, что он, как и его предшественники на посту руководителя страны, всегда может рассчитывать на помощь со стороны Верховного Чародея Визенгамота. Фадж, разумеется, понимал, что Дамблдор будет помогать ему до тех пор, пока политика министра соответствует его интересам. Но вместе с тем он понимал и другую вещь: за плечами Альбуса громадный политический и личный жизненный опыт, помноженные на гигантские связи по всему миру благодаря членству в многочисленных организациях, где он как правило всегда председательствует, и многолетнему руководству сперва факультетом Гриффиндор, а после и всей школой. Большая часть ныне живущих волшебников так или иначе в свое время находилась под патронажем Дамблдора в ипостаси директора, декана ну или хотя бы профессора трансфигурации. Так что от такой помощи отказался бы только глупец. Корнелиус был весьма самокритичен и прекрасно понимал, что обладает весьма средними как магическими, так и интеллектуальными способностями, хотя очень щепетильно относился к тому, чтобы окружающие делали прямо противоположные выводы. Получив заверения Дамблдора в полной готовности оказывать консультативную помощь, Фадж одним из первых указов назначил его своим советником в надежде на то, что Альбус, заглотив наживку, решит воспользоваться этим в своих интересах и со своей стороны постарается сделать именно то, что и нужно было новому министру. Иными словами, директору, никогда не стремившемуся взять бразды правления в свои руки, необходим сильный, пользующийся авторитетом руководитель. Дамблдор явно клюнул на эту нехитрую уловку, хотя в одном из своих пространных писем вскользь намекал, что уловка Фаджа им замечена. Как бы то ни было, Альбус помогал много, правда постоянно ссылался на перманентную занятость и консультировал только письменно, однако Корнелиус был доволен и этим. Сегодня же был особенный день, потому что Дамблдор обещал наконец рассказать, что он придумал для того, чтобы повысить рейтинги Фаджа и обеспечить ему более широкую поддержку со стороны магического сообщества.

Министр как раз допивал традиционную утреннюю чашку двойного эспрессо, знакомясь попутно с выпуском Ежедневного пророка, когда пришла остальная утренняя корреспонденция. Среди прочих конвертов, конвертиков и конвертищ Фадж сразу обратил вниманием на письмо характерной хогвартской расцветки и фактуры. Недолго думая, Корнелиус сразу же принялся за него и со смешанными чувствами прочитал, что директор ввиду совершеннейшей необходимости пребывания на территории школы не имеет возможности в течение некоторого неопределенного времени покидать ее, вследствие чего министру магии предлагается нанести визит в эту обитель знания, в ходе которого они и смогут обсудить все интересующие их вопросы. С одной стороны, Фаджу не очень хотелось сходу принимать правила игры, навязываемые Дамблдором, и устраивать встречу на его территории, а с другой, — он получал абсолютно легальный повод навестить место, которому подарил семь лет своей жизни. Корнелиус, как и большая часть других магов, с трепетом относился к Хогвартсу и испытывал легкое чувство ностальгии, вспоминая школу и проведенное там время. К тому же, подумал он, это может добавить несколько баллов в копилку его имиджа, послужив неплохой пиар-акцией. Особенно, если он сможет выступить там перед студентами с небольшой пламенной речью. Остальные письма он просматривал вполглаза, мысленно придумывая цветистые обороты для своего бенефиса и повторяя вслух наиболее понравившиеся. Занятый карьерой, Фадж так и не обзавелся семьей, так что жил один, и оценивать сочиняемые им изящные формулировки, произносимые нарочито громким и звучным, как казалось самому министру, голосом, было некому. Так продолжалось до тех пор, пока Корнелиусу на глаза не попался совершенно другой конверт, владелец которого был известен ему почти так же хорошо, как и Альбус Дамблдор. Это было письмо от Люциуса Малфоя. Фадж в общем-то симпатизировал этому обаятельному и бесспорно умному человеку, который, несмотря на их поневоле краткое знакомство, успел как произвести на него впечатление, так и дать начинающему министру несколько дельных советов. Корнелиус, конечно, знал о не самой блестящей репутации аристократа, но знал он и то, что доказательств его непосредственного участия хоть в одном происшествии получено не было, а долгие годы меценатства и благотворительности постепенно смывали ту грязь, которой Малфой успел испачкаться.

Вскрыв конверт, Фадж обнаружил внутри весьма лаконичное письмо, пронизанное лестью и подобострастием:

"Глубокоуважаемый Министр Магии,

Я осмелюсь, если Вам не будет неблагоудобственно, просить Вас о встрече сегодня в Министерстве Магии. У меня имеется к Вам одна единственная просьба личного характера, суть которой я желал бы изложить с глазу на глаз. Если Вы соблаговолите уделить мне малость времени и паче того удовлетворить мое прошение, то я всегда буду в Вашем полном распоряжении, и Вы будете вправе просить меня об ответной услуге, кою я со всем тщанием окажу вам, ежели ее выполнение будет в моих скромных силах.

С Уважением, Люциус Абраксас Малфой, Глава Благороднейшего и Древнейшего Рода Малфой."

Заинтригованный донельзя, Фадж тотчас же написал ответное письмо с согласием о встрече и нетерпеливо просмотрел оставшуюся почту. Ничего важного или интересного она в себе не содержала, и Корнелиус вскоре отбыл в Министерство. По прибытии его сразу встретили, согласно протоколу безопасности, двое мракоборцев из его личной охраны, Джон Долиш и Кингсли Бруствер. В сопровождении этого импровизированного конвоя он добрался до своего кабинета и обнаружил там целую когорту ранних посетителей. Корнелиус невольно окинул взглядом эту разномастную толпу, ища в ней Люциуса Малфоя, однако умом он понимал, что надменный аристократ не из тех, кто станет ожидать приема наравне с клерками министерства, хоть и достаточно высокого ранга. Самой старшей здесь оказалась Амелия Боунс, которую министр уважал как за личные качества, так и за то, что она являлась профессионалом высочайшего класса, превосходно знающим не только свою работу, но и всю министерскую кухню. Не последнюю роль в симпатиях Фаджа относительно руководителя Департамента магического правопорядка играло и то, что она никогда не претендовала на пост министра магии, довольствуясь своей должностью и статусом заместителя Верховного Чародея Визенгамота. Корнелиус сразу заподозрил что-то неладное, потому что ей, чиновнику высшего ранга, не было смысла лично приходить в приемную министра, да еще и в столь ранний час. Она могла бы воспользоваться летающей запиской, ну или на крайний случай, послать кого-нибудь из младших сотрудников, если дело было важное.

— Всем доброе утро — вежливо поздоровался Фадж с присутствующими. Ему ответил нестройный хор голосов. — Амелия, дорогая, раз ты пришла лично, значит у тебя что-то особое, пойдем — обратился он уже к стоявшей первой в очереди волшебнице. Та сосредоточенно кивнула и проследовала за ним.

— Ты знаешь, я не люблю долгих и пространных введений — начала она, устраиваясь по одну сторону массивного стола напротив министра. — Первое, ты не знаешь, что случилось с Дамблдором?

— Нет, а что могло с ним произойти? — осторожно спросил Фадж, догадываясь, что мадам Боунс имеет в виду.

— Он утром прислал сову, написал, что не сможет присутствовать на заседании Визенгамота. Это необычно. Раньше он всегда предупреждал заранее и сообщал мне, своему заместителю, причину неявки, а в этот раз тишина. Я подумала, что раз он твой советник, то ты можешь что-то знать, вот и решила уточнить лично.

— Мне известно не больше твоего, Амелия — посетовал Фадж. — К сожалению, Дамблдор ни перед кем не распространяется о причинах своих поступков. Я тоже получил от него письмо. Он сообщает, что очень занят в Хогвартсе и никак не может посетить министерство, мы с ним должны были сегодня увидеться. Вместо этого Альбус предложил мне самому отправиться в школу.

— Хм, понятно — неопределенно протянула волшебница. — Что же, по крайней мере, он, скорее всего здоров и в полном порядке. Ладно, тогда второе. Исчез Гильберт Уолтшир из Отдела по контролю за состоянием памятников магии.

— Что значит исчез? Ушел в запой и не вернулся?

— Он не пьет — сухо ответила мадам Боунс. — Он по работе отправился к руинам Аксминстера, одного из замков римских времен и пропал. Не выходит на связь уже трое суток. Я лично искала его, но не обнаружила.

— Ты что, сама посещала эти развалины? — изумился министр. Он, конечно, знал о трудолюбии и усердии Амелии, но не мог представить, чтобы она по такому мелкому делу работала сама, как в далекой молодости.

— Нет, конечно — улыбнулась Боунс. — Просто ты, наверное, забыл, что я мастер теоретической магии и в свое время обучалась лично у Анжелы. Она научила меня особым манипуляциям с патронусом, которым я и воспользовалась, не выходя из кабинета. Он должен был найти Гильберта, где бы тот ни находился, или вернуться обратно. Однако патронус исчез, не оставив ни следа, ни эха, ни резонанса, по которому я смогла бы хоть что-то узнать.

— И зачем ты пришла ко мне? Тебе нужны какие-то особые полномочия?

— Во-первых, по регламенту я должна сообщить тебе об исчезновении министерского сотрудника в случае подозрения на похищение или несчастный случай — чуть холоднее, чем следовало, сказала Амелия.

— Прости, я подзабыл, столько всего нужно помнить — виновато развел руками Фадж.

— Во-вторых — уже мягче сказала волшебница, — хотела попросить у тебя Долиша или Бруствера, потому что я начала расследование этого инцидента и собираюсь послать группу магов для оперативной работы на месте происшествия. Но, учитывая, что эти оба стали твоими личными телохранителями, мне, похоже, придется послать кого-то другого.

— Если тебе нужен компетентный и старательный мракоборец, то можешь попросить Грозного Глаза, он не откажется тебе помочь — усмехнувшись, предложил Фадж.

— Я бы предпочла кого-нибудь более деликатного для этой миссии — улыбнулась Боунс. — Артефактность этого места такова, что там необходимы щадящие меры, а Аластор, к сожалению, не умеет достаточно аккуратно работать с памятниками магии.

— А что в этих руинах такого особенного? — пожал плечами Корнелиус. — Ну да древние, и что с этого? Там нельзя пользоваться сильной магией?

— В том числе — с гримасой неудовольствия произнесла Боунс. — Особую ценность представляет магическое ядро полуразрушенного замка. В свое время невыразимцы чуть ли не поселились там. Насколько я понимаю, ни в чем толком не разобрались и убрались восвояси, законсервировав объект. Велели лишь периодически проверять сохранность и неприкосновенность. За этим туда и послали Гильберта. Что же, ладно, мне пора — произнесла Амелия, бросив взгляд на настенные часы. — У тебя еще полно других посетителей, а мне нужно бежать в зал заседаний. Сегодня желательно разобрать херову гору дел, а Дамблдора, как назло, нет. — Амелия спешно покинула кабинет, и ее место за столом занял новый чиновник.

Поток посетителей казался Фаджу поистине бесконечным. К сожалению люди, в том числе и волшебники, таковы, что предпочитают решать свои проблемы, начиная с самого верха, хотя подавляющее большинство их вопросов находится в компетенции сотрудников куда более низкого ранга. Когда компанию министру составила его заместитель Долорес Амбридж, дело пошло быстрее и веселее. Она, ничтоже сумняшеся, просто перенаправила весь поток к себе, позволив своему начальнику передохнуть, за что он был очень благодарен ей. В отличие от него, она обожала разбирать чужие дела, уверяя тем самым себя в том, что управляет страной. Корнелиус уже мечтал о позднем ланче и думал, что его, пожалуй, стоит дополнить двойным кофе с коньяком, можно даже без кофе, когда натиск наконец иссяк. Фадж повернулся к стоявшему за его спиной буфету, чтобы убедиться в наличии там заветной бутылки, как в дверь негромко, но решительно постучали.

— Войдите — с готовностью заявила Долорес, поглядывая одним глазом за манипуляциями министра в шкафу. Повернувшись обратно, Корнелиус с удивлением и некоторой толикой неизбежной грусти увидел, что в кабинет входит не кто иной, как Люциус Малфой собственной персоной.

— Добрый день — уверенно и напористо произнес он, направляясь к столу. Поздоровавшись с министром крепким рукопожатием, он галантно поцеловал руку заместителю, добавив, — Позвольте выразить восхищение очаровательным цветом вашей кофточки, госпожа Амбридж — та немного растерялась, не то от куртуазности аристократа, не то от нелепости комплимента, однако быстро взяла себя в руки. — Доброго дня, лорд Малфой — очаровательно пропела она. Люциус, устроившись за столом супротив министра, посмотрел прямо на него. Корнелиус отметил про себя, что ни нарочитой лести и подобострастия, ни надменного высокомерия в этом гордом человеке сейчас нет. Волшебник выглядел так, словно сделал очень важный для себя выбор и станет до конца следовать принятому решению. Фадж собрался с мыслями и открыл было рот, но Малфой опередил его:

— Уважаемые — он обращался ко всем сразу, — мне необходимо переговорить с министром наедине. Дело связано как с личным вопросом, так и со строго конфиденциальными сведениями, составляющими государственную тайну и имеющими национальную важность — все растерянно молчали, переводя взгляд с Люциуса на Корнелиуса и обратно.

— Хорошо, оставьте нас — несколько удивленно произнес Фадж. Мракоборцы, получив прямой приказ, бесстрастно вышли из кабинета. Долорес Амбридж несколько помедлила, однако тоже вышла. Двери закрылись за их спинами. В коридоре уже никого не было, и они так и стояли втроем, недоуменно глядя друг на друга. Заместитель министра отдала бы правую руку за то, чтобы узнать, о чем там сейчас идет разговор, но этот кабинет относился к числу наиболее хорошо защищенных помещений министерства, уступая разве что самому нижнему уровню, на котором располагался Департамент Тайн, так что в попытке узнать, что творится за этими непритязательными двойными деревянными створками, потерпел бы неудачу даже Альбус Дамблдор.

Разговор продлился не больше получаса, но за это время к приемной подтянулось не менее десятка человек, среди которых были и несколько посыльных, через которых сотрудники министерства обменивались информацией, которую не доверяли зачарованному пергаменту. Когда двери наконец открылись, мракоборцы и Амбридж увидели, как из кабинета вылетел ошарашенный Фадж. Он несколько секунд глядел на оказавшуюся перед ним толпу, после чего, увидев нескольких посыльных, стал на удивление резко отдавать приказы:

— Срочно передайте Амелии Боунс, чтобы не смела никого отправлять к Аксминстеру без моего приказа. После заседания Визенгамота пусть ожидает меня в своем кабинете. Пусть туда же придут Гидеон Семпри, Руфус Скримджер, Ричард Голдханд и несколько человек из канцелярии, неважно кто. Я немедленно отправляюсь в Хогвартс к Дамблдору. Когда вернусь, не знаю. Долиш! Бруствер! За мной! — последнее сказано было зря, потому что в их обязанности входило сопровождение министра, куда бы тот ни отправился.

Во всей этой суматохе никто так и не понял, куда исчез Люциус Малфой. Оказавшись не у дел, Амбридж отправилась в свой кабинет, заперлась там, приказав никого не впускать, и стала думать. Она сразу поняла, что случилось нечто экстраординарное, раз Корнелиус стал отдавать такие приказы. Должно было случиться, что-то страшное и донельзя странное, раз в один неимоверно тугой узел сплелись: визит Малфоя, исчезновение министерского чиновника, посещение Дамблдора, развалины старинного замка, а также приказ собраться в одном кабинете руководителей Департаментов Магического правопорядка и Тайн, начальника Аврората, чиновников канцелярии и наконец внештатного консультанта министерства по вопросам ритуальной магии. Поразмыслив, Долорес поняла, что ей катастрофически не хватает ума и сведений, чтобы собрать этот пазл. Значит, следовало ликвидировать эту нехватку временем и дополнительной информацией. Придя к этой, в сущности, простой мысли, Амбридж стала давить на все имеющиеся у нее рычаги влияния.

* * *

Вторая половина учебного дня прошла более спокойно. Из уроков там были трансфигурация и заклинания. Они отличались друг от друга чуть менее чем зелья и теория магии. Стиль преподавания профессора Макгонагалл больше соответствовал Снейпу, хотя был куда мягче и справедливее. Профессор Флитвик своим добродушием и миролюбием составил бы неплохую пару Анжеле. После занятий ученики почти все разбрелись по своим гостиным. Особенно это касалось слизеринцев, которые равно не любили и сидение в библиотеке, и прогулки по территории школы. Гарри как раз дослушал рассказ Драко Малфоя про Лестрейнджей, и они перешли к обсуждению сегодняшнего урока профессора Снейпа, когда тот собственной персоной появился в гостиной факультета. Поттер уже достаточно знал о внутреннем распорядке Слизерина, чтобы понимать: событие это весьма редкое и, как правило, сулящее неприятности для того, по чью душу приходит декан. Лицо его, правда, было не более хмурым, чем обычно, поэтому Гарри успел подумать, что, возможно, не все так уж плохо, когда...

— Мистер Поттер, прошу следовать за мной — голос Снейпа звучал как обычно негромко и беспристрастно. Мальчик медленно поднялся и пошел за профессором, молниеносно направившимся к выходу. Догнав его уже за пределами гостиной, Гарри спросил:

— Профессор? Что-то случилось?

— Вас хочет видеть директор — Северус столь стремительно шел по коридорам и лестницам, что мальчику приходилось почти бежать за ним.

— В первый учебный день? Зачем? Я же ничего не сделал?

— Сделали. Причем много чего — последовал невозмутимый ответ, — только не вы и не сейчас, а кое-кто другой и десять лет назад — такой туманный ответ был совершенно не в духе язвительного, но прямолинейного профессора, и Гарри решил не настаивать, надеясь, что директор, в свою очередь, не станет изъясняться подобными же загадками. Их путь окончился в тупике очередного коридора перед безобразной на вид каменной статуей в виде уродливой горгульи. Снейп остановился и, повернувшись к Поттеру, торопливо заговорил:

— В нашу первую встречу вы хотели получить от меня ответы на некоторые вопросы, но получили ответ, что я не тот, кто должен отвечать на них. Сейчас вы встретитесь с тем человеком в лице директора. Именно он в свое время заварил эту кашу и именно ему теперь придется ее расхлебывать. А одной из ложек является правдивый — тут профессор скривился как от зубной боли, — рассказ о том, что произошло десять лет назад; о причинах и последствиях принятых многими людьми решений. Зная Дамблдора, могу предположить, что этот визит породит в вас гораздо больше вопросов, чем даст ответов. При этом осмелюсь предупредить: директор — один из умнейших людей современности, и он никогда не позволяет себе сказать кому бы то ни было больше, чем планирует в самом начале разговора. Если у вас возникнет чувство, что вы сумели вытянуть из него больше, то это значит лишь то, что именно столько он и решил поведать вам сам. Вдобавок учтите, что слова Дамблдора порой мало чем отличаются от магии тем, что зачастую обладают набором поразительных свойств: во-первых, то, что он скажет иногда куда менее важно, чем то, о чем он умолчит; во-вторых, его слова могут обмануть, означая правду, и быть истиной, состоя из лжи. Я сомневаюсь, что у вас хватит мудрости распознать эти ораторские и риторические приемы, которые директор оттачивает уже без малого сотню лет и уж тем более не хватит ума пробиться через них. Я говорю это все лишь для того, чтобы не дать Дамблдору очаровать вас, подмять своим авторитетом и завлечь в свою орбиту влияния. Я пошел бы с вами, но мое присутствие там будет неуместным, скорее всего скоро вы узнаете, почему. Сливочная помадка — внезапно процедил сквозь зубы профессор, и сбитый с толку Гарри не сразу понял, что это, скорее всего, пароль, услышав который жуткое творение неведомого скульптора сдвинулось в сторону, открывая проход на узкую восходящую винтовую лестницу.

Стоило Гарри ступить на первую ступеньку, как она пришла в движение, поднимая его вверх и одновременно вращаясь. Всю дорогу мальчик разбирался в смысле слов, сказанных деканом, но понял немного. Тот говорил на удивление сложно и путано. Он догадался, что Снейп намерено повышал плотность смысла, сжимая объемистые мысли в предельно сжатые формулировки, но в итоге у него вышли настолько перегруженные предложения, что их сложно было даже запомнить, не то чтобы понять. В конце концов он решил просто меньше говорить, больше слушать и не верить с первого слова, что бы ему не стали втолковывать. Поднявшись наверх, Гарри оказался перед массивной, внушающей уважение дверью с монументальной ручкой. Прежде, чем он успел хотя бы поднять руку, чтобы взяться за нее, дверь бесшумно распахнулась.

— Гарри, мальчик мой, входи, не бойся — раздался изнутри мягкий старческий голос.

1) В переводе с русского на русский звание "мастер" соответствует нашему "кандидат наук", а "магистр" — "доктору наук"

Вернуться к тексту