Тропой василиска (джен)

Поздним вечером девятого января по тёмному коридору подземелий, крадучись, словно заговорщики (а в общем, так оно и было), пробирались два гриффиндорца.

― Ремус, ты уверен, что всё получится? Я надеялся дожить до старости, ― голос принадлежал Гарри Поттеру, который по случаю праздника не стал надевать мантию, а попросил эльфов приготовить свою любимую рубашку: чёрную, с искусно вышитой серебряной окантовкой. В руках он нёс завёрнутый в бумагу подарок. Ремус сказал, что именинник, если не проклянёт их сразу, скорее всего, не обратит внимания на обёртку.

― Ну, ― Люпин замялся, что не прибавило мальчику храбрости. ― Может, обойдётся...

― Вот спасибо, Ремус, ― сглотнул Гарри, вставая перед тяжёлой дверью лаборатории. Гриффиндорцы переглянулись и, кивнув друг другу, застыли. Гарри выжидающе посмотрел на крёстного:

― Стучи, Ремус.

― Давай, лучше ты, Гарри, ― быстро возразил Мародёр. ― У Северуса гораздо больше причин оставить в живых тебя, чем меня.

― Неужели это всё так ужасно, ― пробурчал под нос Гарри, стучась. Вопреки ожиданиям, дверь долго не открывалась. Гарри озадаченно нахмурился и постучал громче.

― Он же не мог уйти «погулять»? ― растерянно спросил Ремус.

― Нет, профессор сказал, что весь вечер проведёт в лаборатории с новым зельем.

― Тем, из альгадры, министерским? ― поинтересовался крёстный, нервно поправляя шейный платок. По случаю праздника он решил отказаться от обычного галстука, а Гарри помог с выбором.

― Нет, другим, я не знаю...

За дверью раздался звук лопнувшего котла и раздосадованный возглас зельевара. Последовавшие за этим несколько секунд тишины заставили гриффиндорцев поволноваться. Ремус достал палочку, но Гарри остановил его, удержав за руку:

― Нельзя, ― он как ученик Мастера зелий соблюдал неизвестные для неискушённых магов правила. ― Он не должен сейчас отвлекаться.

― Мордред! ― они услышали яростный возглас зельевара за стеной, а следом прогремел взрыв такой силы, что с потолка посыпалась крошка, и сотрясся под ногами пол. Они услышали приглушённый стон из лаборатории.

― Теперь можно? ― уточнил Ремус.

― Быстрее! ― Гарри уже взмахнул палочкой, зачаровывая на лице воздушную подушку, Ремус сделал то же.

В непроглядной, задымлённой лаборатории сразу же заслезились глаза. Пока Люпин с ужасом оглядывался вокруг, пытаясь отыскать хотя бы подобие форточки, Гарри заметил в углу отца: он был без сознания, и на щеке кровоточил порез. Очевидно, профессора отбросило от котла взрывом, и один из осколков попал в лицо.

― Помоги мне перенести его в комнату, ― крикнул мальчик, вытирая слезящиеся глаза.

Не прикасаясь к зельевару, маги палочками перенесли его в личные комнаты и положили на кровать. Гарри посмотрел на бессознательного отца и повернулся к крёстному:

― Ремус, ― со всей серьёзностью начал он. ― Тебе нужно вернуться в лабораторию и проветрить её. Не перебивай, пожалуйста, ― попросил мальчик, поднимая руку. ― Здесь ты не поможешь, профессор обучал меня, как оказывать помощь при несчастных случаях. Лаборатория сейчас важнее: она соединена с общей вентиляцией замка. Мы не знаем, что это за зелье, но его пары могут быть ядовиты. Иди, я справлюсь, ― поторопил Гарри.

Сейчас он не осознавал, как выглядит. А Ремус с гордостью смотрел на своего крестника: высокий, решительный, могущественный, полный любви к отцу маг с изумрудными глазами Лили.

― Удачи, Рэйви.

Гарри кивнул и повернулся к отцу. В прошлом году они с профессором Снейпом посвятили почти два месяца изучению правил первой помощи. Здесь ведь не подойдут стандартные заклинания: неизвестно, что осталось в организме после взрыва, как отреагируют чары.

Он взмахнул палочкой, проведя ото лба к коленям, к счастью, искры вспыхнули только над лицом. Значит, дело поправимо. Мальчик уже бывал в этих комнатах, но тогда зельевар каждый раз находился в сознании, и Гарри не хозяйничал здесь. А сейчас отцу нужны были зелья.

― Accio, Sangioseptum, Reversum, Stabium.*

Из дальнего шкафчика вылетели три фиала, Гарри аккуратно, не касаясь повреждённой кожи, влил зелья, массируя горло отца. Когда он закончил, оставалось только ждать, пока профессор придёт в сознание.

Гарри тихо присел на краешек кровати и взял отца за руку: пальцы были тёплыми, изящными и всё же нестерпимо родными и близкими. По губам гриффиндорца скользнула грустная улыбка: сколько впереди ещё таких вечеров в лаборатории, сколько чудесных мгновений, когда можно просто быть рядом и держать за руку. Сколько всего они переживут вместе! Гарри чувствовал, что любит своего дорогого, потрясающего, сильного и умного профессора ещё сильней, чем раньше. Тогда, впервые увидев его, Гарри боялся не угодить, обидеть, не понравиться. Теперь же он счастлив быть рядом, терпеливо ждать, пока папа вспомнит, кто он есть, верить, что он примет, ответит, полюбит, обнимет и назовёт своего сына по имени.

Люпин убрал дым и в задумчивости мерил шагами лабораторию. Ему не хотелось отвлекать Гарри, поэтому он не заглядывал в комнату Северуса, а переживал за своих друзей снаружи. Ремус не признавался себе, что просто не хочет лишать мальчика возможности побыть наедине с отцом, одновременно и сам скучая по Северусу.

С того времени, как Дамблдор признал в нём крёстного Гарри, они с Северусом едва ли перекинулись парой слов. Школьные будни захватили обоих. Иногда Мародёр ловил себя на мысли, что совершенно не представляет, какие отношения связывают его с бывшим школьным другом, а теперь коллегой, а только лишь чувствовал, что его тянет к Снейпу всей душой, как тянуло бы к человеку поистине драгоценному, важному, значимому.

Открылась дверь, и Ремус поднял голову:

― Ну как он?

― Я дал зелья, ему надо отдохнуть, ― ответил Гарри. В лаборатории по-прежнему было душно, на столах царил хаос. ― Не хочешь помочь мне с уборкой?

― Конечно, Гарри, командуй, ― старший маг поудобней перехватил палочку.

Через четверть часа лаборатория приобрела первозданную чистоту, остатки зелья и котла Гарри тщательно законсервировал, на случай, если профессор Снейп захочет что-то с ними сделать. Ремус наколдовал пару кресел (в лаборатории были только жёсткие стулья), и они сели у разожжённого камина. Мальчик задумчиво устроил голову на сцепленных пальцах, размышляя о зелье, которое варил отец, и о том, что здесь произошло. А ещё он думал про Ремуса и его «мохнатую проблему», про друзей, которые завтра будут здесь...

― Рэйви, ― негромко позвал его Люпин. Чуткий слух оборотня уловил движение за дверью: Северус начал приходить в себя. Маги решили оставить его одного, чтобы не раскрывать уязвимость строгого Мастера. Тихонько вздрогнув от неожиданности, Гарри поднял глаза.

― Я хочу спросить тебя... Я пойму, если ты откажешься... скорее из-за моей природы, ― голос Ремуса всегда был кротким, что трогало мальчика до глубины души: как будто маг смирился со своей жизнью и был готов безропотно принимать все её удары. ― Но, раз уж я оказался тебе ближе, чем мог представить, может, ты хотел бы жить со мной?

Гарри ошеломлённо смотрел на него, не веря своим ушам.

― У меня есть небольшой домик в пригороде Лондона. Там, конечно, нужен небольшой косметический ремонт и некоторые перестановки, но тебе понравится: вокруг лес, недалеко магический район, вокруг никого в радиусе пяти миль, ― он с беспокойством смотрел на застывшего мальчика, сердце болезненно сжалось в груди. ― Я не настаиваю, если ты не...

― Конечно хочу! ― хриплым от волнения голосом воскликнул Гарри, от волнения он даже поднялся с кресла― Очень хочу, Ремус! Ты даже не представляешь себе, как я этого хочу!

Люпин поднялся навстречу и крепко обнял мальчика, ребёнка, крестника ― почти сына, и потрепал вихрастую макушку.

― Веселитесь? ― язвительно прозвучало в дверях. Профессор Снейп стоял, прислонившись к косяку, сложив руки на груди. Очевидно, он слышал весь разговор. Гарри хотел подойти, но холодный тон отца остановил его. ― Чем вы думали, вламываясь в мою лабораторию?

Он сделал пару шагов, не сводя колючего взгляда с незванных гостей.

― Из-за вашей глупости...

― Северус, ― позвал его Ремус.

― ... безалаберности!...

― Северус! ― настойчиво повторил Люпин: каждое слово било по мальчику хуже пощёчины.

― ... безответственности, ― выплюнул Снейп, ― зелье едва не отравило весь замок.

Гарри опустил голову: ему было очень стыдно. От былой радости не осталось и следа. А ведь папа прав: если бы они с Ремусом не стучались, не отвлекали профессора от котла, никто бы не пострадал.

― Поттер! ― резкий окрик заставил мальчика вздрогнуть.

― Простите, профессор, ― прошептал Гарри, подняв голову. Его глаза подозрительно покраснели.

― Северус! ― окончательно возмутился Мародёр. ― О чём ты? Если мы вообще виноваты, что ты разнёс свою лабораторию, то ругай хотя бы меня, а не Гарри, он тебя вытащил!

Снейп перевёл взгляд на поникшего ученика. Ребёнок, глупый и безрассудный, но ребёнок.

― Зачем вы, ― он неопределённо повёл рукой в воздухе. ― сюда пришли?

Профессор устало выдохнул и прошёл к столу с законсервированным зельем. Гарри и Ремус обречённо переглянулись: вот где необходима легендарная гриффиндорская отвага. Кто-то должен будет произнести заветные слова. Гарри понял, что это будет не Ремус.

― Мы хотели поздравить вас с Днём рождения, сэр, ― несмело ответил гриффиндорец.

Только сейчас Снейп заметил и необычный вид своего ученика: серебряные запонки на рукавах чёрной рубашки, уложенные волосы; а ещё ― шейный платок Люпина и, кстати говоря, полностью убранную лабораторию. Сил ругаться, удивляться или испытывать ещё какие-то эмоции не осталось: зелья, которые влил ему Поттер уже прекратили своё действие, а позади две бессонные ночи у котла. Он наколдовал третье кресло и уселся под шокированные взгляды своих гостей.

― Поздравляйте, ― ухмыльнулся зельевар, закидывая ногу на ногу.

Ремус, отойдя от потрясения, только покачал головой, а Гарри побежал искать свой подарок.

Вечер прошёл замечательно.

* * *

Дверь в купе открылась, взглядам удивённых гриффиндорцев предстал Малфой в сопровождении своих неизменных «телохранителей» Крэбба и Гойла.

― Привет, Драко, ― обрадовался Рон. Невилл кивнул, приветствуя слизеринца, и покраснел до кончиков ушей, получив ответный кивок.

Профессор Снейп рассказал Драко, как Лонгботтом помогал спасать ему и Поттеру жизнь, так что иногда Драко позволял себе наблюдать за гриффиндорским скромником и тихоней и постепенно менять своё мнение о нём.

Грейнджер смотрела настороженно. Что ж, это мы не проходили, это нам не задавали...

― Рон, надо поговорить, ― слизеринец миролюбиво махнув рукой в проход.

Рон отложил недоеденную лягушку, и почёсывая нос, вышел из купе.

― Грейнджер, ― Драко решил обозначить позиции и для начала показать девушке, что не собирается её убивать.

Когда за друзьями закрылась дверь, поражёная до глубины души Гермиона повернулась к Невиллу:

― Это тот самый Малфой?! И он не назвал меня грязнокровкой?!

― Эй, Гермиона, ― решительно возразил Хиросима, подняв на неё ясные глаза, ― Тебе стоит присмотреться к нему. Не всё то Малфой, что оскорбляет магглорождённых.

― Невилл, ты не понимаешь, это же Малфой! ― сказать, что Гермиона была удивлена, значило бы не сказать ничего.

Хиросима был настроен серьёзно как никогда. Он чувствовал себя таким взрослым и мудрым, каким, вероятно, его всегда хотела видеть бабушка. А ведь за спиной не было кресла профессора зельеварения.

― Когда ты пришла в Хогвартс, разве ты не хотела, чтобы тебя судили по знаниям, а не по чистоте крови? Если это понял Драко Малфой, возможно, пора понять и тебе, Гермиона.

Ошарашенная Гермиона не смогла ответить ни слова. Хогвартс-Экспресс остановился. Они были в Хогсмиде.

* ― Sangioseptum, Reversum, Stabium ― это технические названия Кровеостанавливающего, Восстанавливающего и Укрепляющего зелий. Я считаю, что как ученик зельевара, Гарри должен знать их профессиональную номенклатуру.