Черный Принц (джен)

Считая капли, падающие на плиты пола, можно сойти с ума. Они падают с абсолютно равным промежутком, ровно двадцать четыре удара сердца, как будто кто-то поставил водные часы, чтобы подсчитать, сколько мгновений моей жизни разбились о серые камни Азкабана.

Сколько я уже здесь? Трудно сказать. В начале такие мелочи, как время, меня мало интересовали. День, час, месяц, год? Какая разница? Все застилал туман, просочившийся сюда из моих снов. Вернее, одного-единственного сна, в который я погружаюсь ночь за ночью.

Я бреду в белой мокрой дымке. Ничего не видно, лишь какие-то смутные тени то надвигаются на меня, то исчезают. Что это — дома, деревья? Не знаю. Сквозь туман слышен какой-то шепот, сдавленный стон, сатанинский смех. Впереди что-то темное. Я подхожу все ближе и различаю фасад кирпичного дома. Полусорванная дверь со скрипом раскачивается на верхней петле. Я вхожу в темный холл; туман остается там, за дверью, и тянет ко мне свои белые щупальца. Полумрак. Тесноватая комната. Кажется, я был здесь когда-то. Дальше. Передо мной лестница. Что-то подсказывает мне, что я должен подняться. Двигаться тяжело, ноги словно налились свинцом. Я, цепляясь за перила, с трудом поднимаюсь. Впереди, на верхней площадке, ворох какой-то одежды. Поравнявшись с ним, я с ужасом натыкаюсь на неподвижный взгляд Джеймса Поттера. Мой старый враг мертв. Его лицо усеяно осколками разбитых очков, скрюченные пальцы вцепились в край ковровой дорожки.

Вдруг детский крик разрывает гнетущую тишину дома. Это там, в конце коридора. Цепляясь за стены, я подхожу к двери и застываю на пороге. Липкий ужас наполняет меня. Я не могу войти. Но дверь сама беззвучно открывается...

Комната. Детская кроватка, сквозь прутья которой на меня смотрит зареванный ребенок. Разбросанные по полу вещи. Лампа с разбитым абажуром заливает комнату ярким, нестерпимо ярким светом. Лили...

Мертвая Лили лежит у самой кроватки и смотрит в потолок. Она похожа на дорогую фарфоровую куклу, сломанную жестоким ребенком.

Я делаю шаг и сажусь на пол рядом с ней. Зачем-то зову ее, хотя вижу: она мертва! Протягиваю руки, прижимаю ее к себе. Ее кожа еще теплая, волосы пахнут лавандой. Она смотрит сквозь меня. В ее глазах упрек. Она знает, что это я ее убил...

Боль. Невыносимая боль наполняет меня. Каждую клетку моего тела, я не могу дышать, железный обруч сдавливает горло. Я чувствую, что мое сердце рассыпается на мелкие осколки и вместо него черная дыра пульсирует у меня в груди.

С криком я просыпаюсь. Ночь. Одиночная камера. Азкабан.

Я не помню, как попал сюда. В тот страшный день туман наполняет мой разум, мою душу. Сквозь белесую дымку я чувствую, как кто-то вырывает тело Лили из моих рук. Меня куда-то волокут. Множество людей. Кто они? Какое это имеет значение? Голоса:

— Вы признаете, что состояли на службе у Том Реддла, именовавшего себя Волдемортом?

— Вы признаете, что состояли в так называемом Ближнем круге Пожирателей Смерти?

— Вы признаете себя причастным к массовым убийствам магглов?

— Вы признаете, что неоднократно варили запрещенные зелья и яды для вашего хозяина?

И так бесконечно.

Я не отвечаю. Зачем? Они знают ответы, которые их устроят, а мне все равно. Лишь однажды, уже в камере, туман мгновенно развеивается от звука голоса:

— Северус, мальчик мой...

Ярость наполняет меня. Как безумный, я бросаю миску с нетронутой тюремной кашей — первое, что попалось под руку — в ненавистное лицо. Конечно, я не попадаю. Дамблдор легко отражает мою детскую атаку и уходит, укоризненно покачав головой.

Я опять один, в изнеможении валюсь на свое жалкое ложе и долго смотрю в потолок.

Дорогой учитель! Великий Светлый волшебник! Надежда Волшебного мира. Чем он лучше Темного Лорда? Любовь к магглорожденным и полукровкам?! Не смешите меня, мы пешки в его игре! Как легко руководить человеком, за которым не стоят тысячелетний Род, Родовая Магия, влиятельные родственники, в конце концов. Легче управлять изгоями и новобранцами магического мира, заброшенными сюда капризом судьбы. Уж они-то с открытым ртом смотрят на доброго дедушку с шоколадной лягушкой в руках. Он для них Бог! Покажи им пару фокусов и бросай в самый ад сражений. Во имя общего Блага!

А озлобленных зачастую полукровок, таких, как ваш покорный слуга, можно использовать чуть по-другому. Даже более эффективно. Просто они готовы мстить. За унижения, пренебрежения, за косые взгляды и насмешливые улыбки. Готовы доказывать, что они не хуже, а порой и превосходят своих чистокровных кузенов и кузин. И часто им это удается. А добрый учитель направляет их. Мягко, ненавязчиво. Рука, качающая колыбель, правит миром! Как это верно! Из кого-то можно вырастить доблестного аврора, искусного зельевара, дотошного чиновника, а кто-то может стать и Темным Лордом. Ведь нельзя забывать, кто именно учил маленького сироту, полукровку, Тома Марволо Реддла. Прекрасное получилось противостояние!

У каждого в этой борьбе своя приманка: восторженные дурочки гибнут во имя добра, забитые нищие — во имя денег и славы, умники — ради знаний, а романтичные идиоты — ради любви. Меня тоже купили. Причем оба работодателя. Северус Снейп, слуга двух господ! Один предлагал власть и знания, другой — жизнь любимой. И никто из них не заплатил. Моя награда — забвение Азкабана.

* * *

В ночь после визита директора мою камеру впервые навестил дементор. Странное совпадение, чистая случайность! Я вынырнул из сонного забытья, едва почувствовав его ледяное дыхание. Он склонился надо мной, из его капюшона смотрело черное НИЧТО. Желанное забвение. Не помня себя, я подался ему навстречу, пытаясь ухватить за край призрачного балахона. Он отшатнулся и поплыл прочь. Должно быть, черная дыра в моей груди — малоаппетитное блюдо. Как и моя обугленная душа. Смешно. Наверное, я единственный узник, способный отпугнуть стража Азкабана.

Прошло еще несколько дней; мое тело слабело, я был только рад этому. Скоро, очень скоро я сброшу эту тесную шкурку и исчезну. Я не питаю иллюзий о потустороннем мире. Я никому не нужен, ни в одной из возможных Вселенных. Мне не исполнилось двадцати двух лет, но я видел достаточно. С меня довольно грязи, крови и слез. Пустота и забвение — вот все, что мне надо. И оставалось только чуть-чуть подождать, когда голод и тоска сделают свое дело и освободят меня от бренной оболочки.

Но моим радужным планам не суждено было сбыться.

Однажды ночью я проснулся от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Я буквально чувствовал чужой взгляд, скользящий по моему обессиленному телу. С трудом приподнявшись со своего ложа, я осмотрелся. В камере царил полумрак. Моя кровать, колченогий стул и ржавая труба в потолке, с вентилем, роняющая капли воды и заменявшая душ, составляли всю обстановку. Да еще ночной горшок в углу. Единственная магическая вещь, насмешка над неудачливыми покорителями мира.

Внезапно от стены отделилась тень и зависла в паре метров от меня. В полумраке камеры она мерцала призрачным светом, позволяя рассмотреть ее до мельчайших подробностей. Это была женщина, вернее, юная девушка с длинными, белыми как снег волосами, из-под которых виднелись заостренные раковины ушей. Огромные, чуть вытянутые к вискам глаза странного серебряного цвета смотрели с ледяным спокойствием. Вообще от всей фигуры веяло холодом, а за кажущейся хрупкостью угадывался стальной стержень. На миг мне показалось... Нет, я видел ее в первый раз, но, кажется, догадывался, кто она.

— Северус Тобиас Снейп, наследник рода Принц?

Ее голос звенел как натянутая струна.

— Да, — с трудом проскрипел я. — Хотя меня вряд ли можно назвать наследником.

— Сейчас это не важно. У меня мало времени. Меня зовут Алозара. Я мать Аолы. Ты помнишь мою дочь?

Мог ли я забыть?! Хотя вообще-то пытался. Тот страшный день, пожалуй, самый страшный — до дня гибели Лили — долго посещал меня в кошмарах.

Итак, мои догадки подтверждались. Передо мной Снежный Эльф, сида. Волшебный народ, несколько тысяч лет назад покинувший этот мир. А я вот встречаю уже вторую его представительницу. И опять при не очень приятных обстоятельствах. И это еще мягко сказано.

— Я помню ее, — все, что я могу выдавить из себя.

— Хорошо, — моя гостья опять пронзила меня холодным взглядом. — Ты знаешь, что степень твоего органического истощения и резерв магического ядра подходят к критической отметке?

Открыла Америку! Разумеется, мне это известно. Я, вообще-то, умереть собираюсь. Как же ее помягче отшить? Все-таки пожилая женщина, хотя по ней, конечно, не скажешь. Но ей, похоже, не нужен мой ответ, потому что она сразу продолжила:

— Нам известна твоя роль в день гибели моей дочери. Мы благодарны тебе. Ей нельзя было помочь. Но то, что ты унес из подвала дома, необходимо уничтожить. Где ты спрятал его?

Сначала я просто не понял, что я такое унес?! Но потом волосы на моей голове в буквальном смысле встали дыбом. Она говорила о ребенке! Ребенке, которого я, рискуя собственной шкурой, выкрал из старого особняка Лестрейнджей. Прямо из-под носа Темного Лорда.

— Он представляет опасность для этого мира. Это плод преступления против Магии. Твои эмоции не имеют значения. Гармония не должна быть нарушена, — она говорила ровным металлическим голосом. Спокойно. Уверенно. Бесстрастно. — Уровень твоего интеллекта достаточно высок, и ты сам в состоянии просчитать масштаб возможного ущерба. Мой долг — предупредить тебя. По достижении совершеннолетия ребенок, родившийся от слияния крови мага и сиды, станет неуязвим. И неконтролируем. Учитывая природу магии отца, вероятность, что тьма завладеет разумом ребенка, более семидесяти процентов.

Так могла говорить ледяная статуя. Впрочем, похоже, именно ею и была моя ночная гостья. Речь, между прочим, шла о ее внучке! Хотя юное лицо передо мной никак не могло принадлежать не только бабушке, но и матери. Даже сестрой она вряд ли могла быть. Эта механическая кукла с ртутью вместо крови.

— Ты напрасно молчишь. У меня мало времени. Портал скоро закроется, и мы не сможем проникнуть в этот мир еще минимум десять лет. Будет неприятно найти наше наследие в руинах.

Она наклонилась ко мне ближе, от ее взгляда леденела кровь в жилах.

— Тебе ничего не придется делать. Достаточно твоего внутреннего желания, чтобы я нашла его. Ты запечатал след своей магией. Где он? Откройся мне, и через секунду будешь за сотни километров отсюда. У тебя будет все, мой народ умеет быть благодарным.

Я никогда не был ангелом. Невозможно служить Темному Лорду и не выпачкать руки в крови. Да что там руки, я по пояс погряз в дерьме, мне никогда не отмыться. Но обречь на смерть ребенка, доверчиво спавшего под моим плащом? Наверное, это слишком даже для меня. Мерлин, я до сих пор помню ее теплую тяжесть! Купить свободу и отдать Азарику этому монстру?! Пусть этот мир катится ко всем чертям, как и моя жизнь, я не возьму еще одну смерть на свою совесть.

Но через десять лет они вернутся и, возможно, смогут сами ее отыскать. Поэтому я стараюсь говорить максимально спокойно и не отводить взгляд:

— Вы ошибаетесь. Темный Лорд убил ребенка Аолы. На жертвенном алтаре. Он считал, что это увеличит его силу. У меня не было шансов спасти его.

— Ты лжешь, Северус Тобиас Снейп. В ночь Йоля действительно пролилась кровь сида. Но ребенок Аолы жив. Это я могу определить точно. Хотя и не могу отыскать. У меня нет времени.

Она пристально посмотрела мне в глаза и, казалось, обдумывала что-то.

— Ты не откроешь мне, где он. Я вижу это. Это твой выбор. Он неразумен. Ваша раса слишком подвержена эмоциям.

Вдруг тень улыбки пробежала по холодному лицу, или мне только показалось?

— Я ухожу. Но знай: по древнему закону ребенок принадлежит тому, кто первый возьмет его из рук матери. Аола отдала его тебе. Он твой. Он покорится только тебе. До совершеннолетия. Что будет потом, зависит от многих факторов. Есть вероятность, что он не выйдет из-под твоего контроля. Прими правильное решение.

Она скользнула вплотную к моей постели, ее волосы почти касались моего лица.

— Ты — единственный щит этого мира. Ты не можешь сейчас умереть.

Возможно, я был под гипнозом ее серебряных глаз, но вдруг ясно представил Азарику. Такой, как оставил там, на крыльце приюта. Маленький ребенок, один против целого мира. Монстр, плод преступления?! А кто вы, дорогие сиды, маги, светлые и темные? Алозара говорила правду, этот ребенок действительно мой! Дитя преступления, дитя надежды. Должно быть, я знал это еще в ту ночь. И если она захочет развалить этот мир на части, я ей охотно помогу. С радостью!

— Ты можешь уйти в небытие, оставив этот мир ветру судьбы. Можешь остаться и продолжить борьбу. Но я вижу, ты уже принял решение, — почти прошептала Алозара и положила удивительно горячую ладонь на мой лоб. В тот же миг мрак вокруг меня разорвался тысячами ослепительных искр. Когда ко мне вернулась способность видеть, я был вновь один. От слабости не осталось и следа. Туман рассеялся. Любовь моя, боль моя... Нет, не исчезла, она как будто ушла глубоко в мое сердце, погребенная под ледяным покровом, таким же твердым, как наст в заброшенном парке Лестрейнджей в роковую ночь Йоля.

Рывком я поднялся на ноги и сделал несколько шагов по камере.

Какой бы холодной стервой ни была моя ночная гостья, в проницательности ей не откажешь. Я принял решение — я буду жить.