Черный Принц (джен)

С первого взгляда было понятно, что этот огромный особняк давным-давно брошен своими хозяевами. Половина высоких, украшенных старомодной облупившейся лепниной окон забили досками, и от этого казалось, что он щурится подслеповатыми глазами. Когда-то величественные колонны у парадного входа покрылись сетью трещин, столь глубоких, что одна из них не выдержала напора стихий и обрушилась на крыльцо бесформенной грудой битых кирпичей.

Вдаль простирался старый запущенный парк. Дряхлые деревья тянули голые изломанные ветви к низкому небу, на котором блеклым пятном виднелся диск заходящего солнца. Снег сковал землю холодным саваном, твердым, как чешуя дракона. Вокруг царило безмолвие. Даже ветер, еще вчера завывавший в трубах брошенного дома и сыпавший пригоршни снежинок в разбитые окна, оставил свои владения, предоставив тишине парить над застывшей землей.

Едва солнце скрылось за горизонтом, тотчас тьма, как жадное чудовище, поглотила и парк, и особняк. Время тянулось медленно; казалось, оно вовсе остановилось в этом забытом богом и людьми месте. Спустя несколько томительных часов луне, скрытой за плотной завесой туч, удалось вырваться из плена и осветить парк мертвенным светом.

Внезапно едва слышный шорох разрушил окружающее безмолвие. Полускрытая за колоннами крыльца дверь отворилась. Ее ржавые петли ни издали ни звука, прошелестел лишь потревоженный снег. Из дверного проема бесшумно выскользнул человек и замер, притаившись за колонной. Несколько минут он вслушивался, стараясь не пропустить ни малейшего шороха, но особняк продолжал хранить гробовое молчание. Удостоверившись, что его появление осталось никем не замеченным, мужчина вышел из-за колонны и быстрым скользящим шагом устремился вниз по лестнице по направлению к парку. В мертвенном свете луны тонкая, высокая фигура была едва различима на фоне темной громады дома. Его лицо скрывал глубокий капюшон, а руки сжимали какой-то сверток, надежно укрытый под складками плаща. Добежав до нижней ступени лестницы, он остановился. Впереди белела ровная заснеженная площадка. Если вчерашний ветер сдул снежное покрывало с открытой лестницы, позволив беглецу спуститься вниз, не оставляя следов, то нетронутый наст отрезал его путь к спасительным деревьям парка. Поколебавшись секунду, мужчина произнес несколько слов едва слышным шепотом и вдруг плавно поднялся и полетел низко над землей, едва не касаясь ее полами своего плаща.

Лишь только он достиг первых деревьев, как тишина вновь была нарушена, на этот раз тихими воркующими звуками, какие могут издавать дикие голуби или грудные дети. Мужчина вздрогнул и, не прерывая своего полета, откинул полу плаща и что-то тихо прошептал, обращаясь к укутанному в белое покрывало ребенку, которого он все это время бережно прижимал к груди. Казалось, младенец понял его, так как больше не издал ни звука.

Вскоре между деревьев показались ржавые прутья ограды. За ней виднелся широкий, запорошенный снегом луг, окруженный со всех сторон сплошной стеной ельника. Маг легкой тенью взмыл вверх и, не снижаясь, стремительно промчался над лугом. Наверное, вырвавшись за ограду, он получил долгожданную свободу и больше не сдерживал скорости своего полета. От встречного ветра капюшон слетел с его головы, открывая совсем юное лицо и длинные черные волосы. Вряд ли ему было больше двадцати пяти лет, хотя глубокая морщина уже пересекла его высокий лоб, а под черными как уголь глазами залегли тени усталости. Но вот наконец вековые ели скрыли летящую фигуру. Он вновь снизился почти до земли и, ловко скользя между деревьями, углубился в чащу. Спустя полчаса он, наконец, приземлился на небольшой опушке и прислушался. Тишина. Дрожащими пальцами мужчина откинул полу плаща. Ребенок спал, доверчиво уткнувшись носиком в его грудь. Судорожно вздохнув, маг прижал к себе драгоценную ношу и с сухим щелчком исчез.

Он возник ниоткуда в узком грязном переулке, зажатом между высокими домами. Машинально сделав несколько шагов, остановился и прижался лбом к влажной обшарпанной стене ветхого дома.

"У меня получилось, получилось..." — звенело у него в голове.

Простояв несколько секунд, мужчина выпрямился и осмотрелся по сторонам. По всей видимости, он находился на бедной окраине большого промышленного города. В отличие от заснеженного леса, здесь царил промозглый туман, мокрой пеленой укрывающий все вокруг. Пахло близким морем и гарью от множества печных труб. Поплотнее укутав ребенка, он решительно направился вдоль домов по скользкой от грязи мощеной мостовой. Переулок не освещался, но мужчина уверенно продвигался почти в полной темноте. Где то вдалеке башенные часы пробили два часа ночи.

Наконец переулок вывел его на неширокую улицу с редкими фонарями, которую, в свою очередь, пересекал довольно оживленный проспект.

Мужчина бродил по городу довольно долго, всматриваясь в темные окна, как будто искал что-то и не находил. Наконец, на одной из извилистых улиц почти в центре города он внезапно остановился. Прямо перед ним возле железной калитки висела вывеска:

"Католическая миссия Слезы Христа. Приют".

В глубине двора виднелся небольшой трехэтажный дом. Несколько окон были освещены.

Поколебавшись секунду, маг медленно приоткрыл чуть скрипнувшую калитку и зашел внутрь. Преодолев дорожку, усыпанную гравием, и несколько ступеней крыльца, он остановился у самой двери и огляделся. По всей видимости, его приход оказался незамеченным. Очень осторожно он положил укутанного в одеяло ребенка у самой двери. Затем опустился возле него на колени и заглянул в лицо. Младенец проснулся, разбуженный перемещением из теплых объятий на холодный камень. Его глаза, необычного лилового цвета, странно осмысленно смотрели прямо на мужчину.

— Я должен оставить тебя здесь, у меня нет другого выхода! — прошептал тот и погладил пальцем щечку ребенка.

— Но я вернусь за тобой, как только смогу. Обещаю, я заберу тебя отсюда, Азарика.

Он быстро наклонился и поцеловал лоб маленькой девочки. На мгновение его иссиня-черные волосы смешались с молочно-белыми локонами ребенка. Выпрямившись, он вновь всмотрелся в лицо младенца, как бы стараясь запомнить каждую черточку маленького лица.

— Жди меня, Азарика.

Мужчина быстро поднялся на ноги и громко постучал в дубовую дверь. Затем стремительно сбежал с крыльца и спрятался за толстым стволом вяза, росшего у самой дорожки. Спустя пару минут дверь медленно отворилась. На пороге стояла пожилая женщина с усталым, заспанным лицом. Близоруко щурясь, она всматривалась в темноту и, заметив ребенка, сдавленно вскрикнула и подняла его на руки. До мужчины донеслись ее невнятное бормотание и плач потревоженной девочки. Дверь закрылась, оставив его в темноте.

Он немного постоял, ощущая странную пустоту из-за отсутствия теплой тяжести ребенка. Чувство одиночества, к которому он должен был привыкнуть за свою недлинную и не слишком счастливую жизнь, остро напомнила о себе.

— Я вернусь за тобой, — прошептал он, глядя на запертую дверь, медленно вышел из своего укрытия и направился к калитке.

Мужчину звали Северус Снейп; в ту ночь он не мог знать, что пройдет больше двух лет, прежде чем он сможет исполнить свое обещание.

Считая капли, падающие на плиты пола, можно сойти с ума. Они падают с абсолютно равным промежутком, ровно двадцать четыре удара сердца, как будто кто-то поставил водные часы, чтобы подсчитать, сколько мгновений моей жизни разбились о серые камни Азкабана.

Сколько я уже здесь? Трудно сказать. В начале такие мелочи, как время, меня мало интересовали. День, час, месяц, год? Какая разница? Все застилал туман, просочившийся сюда из моих снов. Вернее, одного-единственного сна, в который я погружаюсь ночь за ночью.

 

Я бреду в белой мокрой дымке. Ничего не видно, лишь какие-то смутные тени то надвигаются на меня, то исчезают. Что это — дома, деревья? Не знаю. Сквозь туман слышен какой-то шепот, сдавленный стон, сатанинский смех. Впереди что-то темное. Я подхожу все ближе и различаю фасад кирпичного дома. Полусорванная дверь со скрипом раскачивается на верхней петле. Я вхожу в темный холл; туман остается там, за дверью, и тянет ко мне свои белые щупальца. Полумрак. Тесноватая комната. Кажется, я был здесь когда-то. Дальше. Передо мной лестница. Что-то подсказывает мне, что я должен подняться. Двигаться тяжело, ноги словно налились свинцом. Я, цепляясь за перила, с трудом поднимаюсь. Впереди, на верхней площадке, ворох какой-то одежды. Поравнявшись с ним, я с ужасом натыкаюсь на неподвижный взгляд Джеймса Поттера. Мой старый враг мертв. Его лицо усеяно осколками разбитых очков, скрюченные пальцы вцепились в край ковровой дорожки.

Вдруг детский крик разрывает гнетущую тишину дома. Это там, в конце коридора. Цепляясь за стены, я подхожу к двери и застываю на пороге. Липкий ужас наполняет меня. Я не могу войти. Но дверь сама беззвучно открывается...

Комната. Детская кроватка, сквозь прутья которой на меня смотрит зареванный ребенок. Разбросанные по полу вещи. Лампа с разбитым абажуром заливает комнату ярким, нестерпимо ярким светом. Лили...

Мертвая Лили лежит у самой кроватки и смотрит в потолок. Она похожа на дорогую фарфоровую куклу, сломанную жестоким ребенком.

Я делаю шаг и сажусь на пол рядом с ней. Зачем-то зову ее, хотя вижу: она мертва! Протягиваю руки, прижимаю ее к себе. Ее кожа еще теплая, волосы пахнут лавандой. Она смотрит сквозь меня. В ее глазах упрек. Она знает, что это я ее убил...

Боль. Невыносимая боль наполняет меня. Каждую клетку моего тела, я не могу дышать, железный обруч сдавливает горло. Я чувствую, что мое сердце рассыпается на мелкие осколки и вместо него черная дыра пульсирует у меня в груди.

 

С криком я просыпаюсь. Ночь. Одиночная камера. Азкабан.

Я не помню, как попал сюда. В тот страшный день туман наполняет мой разум, мою душу. Сквозь белесую дымку я чувствую, как кто-то вырывает тело Лили из моих рук. Меня куда-то волокут. Множество людей. Кто они? Какое это имеет значение? Голоса:

— Вы признаете, что состояли на службе у Том Реддла, именовавшего себя Волдемортом?

— Вы признаете, что состояли в так называемом Ближнем круге Пожирателей Смерти?

— Вы признаете себя причастным к массовым убийствам магглов?

— Вы признаете, что неоднократно варили запрещенные зелья и яды для вашего хозяина?

И так бесконечно.

Я не отвечаю. Зачем? Они знают ответы, которые их устроят, а мне все равно. Лишь однажды, уже в камере, туман мгновенно развеивается от звука голоса:

— Северус, мальчик мой...

Ярость наполняет меня. Как безумный, я бросаю миску с нетронутой тюремной кашей — первое, что попалось под руку — в ненавистное лицо. Конечно, я не попадаю. Дамблдор легко отражает мою детскую атаку и уходит, укоризненно покачав головой.

Я опять один, в изнеможении валюсь на свое жалкое ложе и долго смотрю в потолок.

Дорогой учитель! Великий Светлый волшебник! Надежда Волшебного мира. Чем он лучше Темного Лорда? Любовь к магглорожденным и полукровкам?! Не смешите меня, мы пешки в его игре! Как легко руководить человеком, за которым не стоят тысячелетний Род, Родовая Магия, влиятельные родственники, в конце концов. Легче управлять изгоями и новобранцами магического мира, заброшенными сюда капризом судьбы. Уж они-то с открытым ртом смотрят на доброго дедушку с шоколадной лягушкой в руках. Он для них Бог! Покажи им пару фокусов и бросай в самый ад сражений. Во имя общего Блага!

А озлобленных зачастую полукровок, таких, как ваш покорный слуга, можно использовать чуть по-другому. Даже более эффективно. Просто они готовы мстить. За унижения, пренебрежения, за косые взгляды и насмешливые улыбки. Готовы доказывать, что они не хуже, а порой и превосходят своих чистокровных кузенов и кузин. И часто им это удается. А добрый учитель направляет их. Мягко, ненавязчиво. Рука, качающая колыбель, правит миром! Как это верно! Из кого-то можно вырастить доблестного аврора, искусного зельевара, дотошного чиновника, а кто-то может стать и Темным Лордом. Ведь нельзя забывать, кто именно учил маленького сироту, полукровку, Тома Марволо Реддла. Прекрасное получилось противостояние!

У каждого в этой борьбе своя приманка: восторженные дурочки гибнут во имя добра, забитые нищие — во имя денег и славы, умники — ради знаний, а романтичные идиоты — ради любви. Меня тоже купили. Причем оба работодателя. Северус Снейп, слуга двух господ! Один предлагал власть и знания, другой — жизнь любимой. И никто из них не заплатил. Моя награда — забвение Азкабана.

* * *

В ночь после визита директора мою камеру впервые навестил дементор. Странное совпадение, чистая случайность! Я вынырнул из сонного забытья, едва почувствовав его ледяное дыхание. Он склонился надо мной, из его капюшона смотрело черное НИЧТО. Желанное забвение. Не помня себя, я подался ему навстречу, пытаясь ухватить за край призрачного балахона. Он отшатнулся и поплыл прочь. Должно быть, черная дыра в моей груди — малоаппетитное блюдо. Как и моя обугленная душа. Смешно. Наверное, я единственный узник, способный отпугнуть стража Азкабана.

Прошло еще несколько дней; мое тело слабело, я был только рад этому. Скоро, очень скоро я сброшу эту тесную шкурку и исчезну. Я не питаю иллюзий о потустороннем мире. Я никому не нужен, ни в одной из возможных Вселенных. Мне не исполнилось двадцати двух лет, но я видел достаточно. С меня довольно грязи, крови и слез. Пустота и забвение — вот все, что мне надо. И оставалось только чуть-чуть подождать, когда голод и тоска сделают свое дело и освободят меня от бренной оболочки.

Но моим радужным планам не суждено было сбыться.

Однажды ночью я проснулся от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Я буквально чувствовал чужой взгляд, скользящий по моему обессиленному телу. С трудом приподнявшись со своего ложа, я осмотрелся. В камере царил полумрак. Моя кровать, колченогий стул и ржавая труба в потолке, с вентилем, роняющая капли воды и заменявшая душ, составляли всю обстановку. Да еще ночной горшок в углу. Единственная магическая вещь, насмешка над неудачливыми покорителями мира.

Внезапно от стены отделилась тень и зависла в паре метров от меня. В полумраке камеры она мерцала призрачным светом, позволяя рассмотреть ее до мельчайших подробностей. Это была женщина, вернее, юная девушка с длинными, белыми как снег волосами, из-под которых виднелись заостренные раковины ушей. Огромные, чуть вытянутые к вискам глаза странного серебряного цвета смотрели с ледяным спокойствием. Вообще от всей фигуры веяло холодом, а за кажущейся хрупкостью угадывался стальной стержень. На миг мне показалось... Нет, я видел ее в первый раз, но, кажется, догадывался, кто она.

— Северус Тобиас Снейп, наследник рода Принц?

Ее голос звенел как натянутая струна.

— Да, — с трудом проскрипел я. — Хотя меня вряд ли можно назвать наследником.

— Сейчас это не важно. У меня мало времени. Меня зовут Алозара. Я мать Аолы. Ты помнишь мою дочь?

Мог ли я забыть?! Хотя вообще-то пытался. Тот страшный день, пожалуй, самый страшный — до дня гибели Лили — долго посещал меня в кошмарах.

Итак, мои догадки подтверждались. Передо мной Снежный Эльф, сида. Волшебный народ, несколько тысяч лет назад покинувший этот мир. А я вот встречаю уже вторую его представительницу. И опять при не очень приятных обстоятельствах. И это еще мягко сказано.

— Я помню ее, — все, что я могу выдавить из себя.

— Хорошо, — моя гостья опять пронзила меня холодным взглядом. — Ты знаешь, что степень твоего органического истощения и резерв магического ядра подходят к критической отметке?

Открыла Америку! Разумеется, мне это известно. Я, вообще-то, умереть собираюсь. Как же ее помягче отшить? Все-таки пожилая женщина, хотя по ней, конечно, не скажешь. Но ей, похоже, не нужен мой ответ, потому что она сразу продолжила:

— Нам известна твоя роль в день гибели моей дочери. Мы благодарны тебе. Ей нельзя было помочь. Но то, что ты унес из подвала дома, необходимо уничтожить. Где ты спрятал его?

Сначала я просто не понял, что я такое унес?! Но потом волосы на моей голове в буквальном смысле встали дыбом. Она говорила о ребенке! Ребенке, которого я, рискуя собственной шкурой, выкрал из старого особняка Лестрейнджей. Прямо из-под носа Темного Лорда.

— Он представляет опасность для этого мира. Это плод преступления против Магии. Твои эмоции не имеют значения. Гармония не должна быть нарушена, — она говорила ровным металлическим голосом. Спокойно. Уверенно. Бесстрастно. — Уровень твоего интеллекта достаточно высок, и ты сам в состоянии просчитать масштаб возможного ущерба. Мой долг — предупредить тебя. По достижении совершеннолетия ребенок, родившийся от слияния крови мага и сиды, станет неуязвим. И неконтролируем. Учитывая природу магии отца, вероятность, что тьма завладеет разумом ребенка, более семидесяти процентов.

Так могла говорить ледяная статуя. Впрочем, похоже, именно ею и была моя ночная гостья. Речь, между прочим, шла о ее внучке! Хотя юное лицо передо мной никак не могло принадлежать не только бабушке, но и матери. Даже сестрой она вряд ли могла быть. Эта механическая кукла с ртутью вместо крови.

— Ты напрасно молчишь. У меня мало времени. Портал скоро закроется, и мы не сможем проникнуть в этот мир еще минимум десять лет. Будет неприятно найти наше наследие в руинах.

Она наклонилась ко мне ближе, от ее взгляда леденела кровь в жилах.

— Тебе ничего не придется делать. Достаточно твоего внутреннего желания, чтобы я нашла его. Ты запечатал след своей магией. Где он? Откройся мне, и через секунду будешь за сотни километров отсюда. У тебя будет все, мой народ умеет быть благодарным.

Я никогда не был ангелом. Невозможно служить Темному Лорду и не выпачкать руки в крови. Да что там руки, я по пояс погряз в дерьме, мне никогда не отмыться. Но обречь на смерть ребенка, доверчиво спавшего под моим плащом? Наверное, это слишком даже для меня. Мерлин, я до сих пор помню ее теплую тяжесть! Купить свободу и отдать Азарику этому монстру?! Пусть этот мир катится ко всем чертям, как и моя жизнь, я не возьму еще одну смерть на свою совесть.

Но через десять лет они вернутся и, возможно, смогут сами ее отыскать. Поэтому я стараюсь говорить максимально спокойно и не отводить взгляд:

— Вы ошибаетесь. Темный Лорд убил ребенка Аолы. На жертвенном алтаре. Он считал, что это увеличит его силу. У меня не было шансов спасти его.

— Ты лжешь, Северус Тобиас Снейп. В ночь Йоля действительно пролилась кровь сида. Но ребенок Аолы жив. Это я могу определить точно. Хотя и не могу отыскать. У меня нет времени.

Она пристально посмотрела мне в глаза и, казалось, обдумывала что-то.

— Ты не откроешь мне, где он. Я вижу это. Это твой выбор. Он неразумен. Ваша раса слишком подвержена эмоциям.

Вдруг тень улыбки пробежала по холодному лицу, или мне только показалось?

— Я ухожу. Но знай: по древнему закону ребенок принадлежит тому, кто первый возьмет его из рук матери. Аола отдала его тебе. Он твой. Он покорится только тебе. До совершеннолетия. Что будет потом, зависит от многих факторов. Есть вероятность, что он не выйдет из-под твоего контроля. Прими правильное решение.

Она скользнула вплотную к моей постели, ее волосы почти касались моего лица.

— Ты — единственный щит этого мира. Ты не можешь сейчас умереть.

Возможно, я был под гипнозом ее серебряных глаз, но вдруг ясно представил Азарику. Такой, как оставил там, на крыльце приюта. Маленький ребенок, один против целого мира. Монстр, плод преступления?! А кто вы, дорогие сиды, маги, светлые и темные? Алозара говорила правду, этот ребенок действительно мой! Дитя преступления, дитя надежды. Должно быть, я знал это еще в ту ночь. И если она захочет развалить этот мир на части, я ей охотно помогу. С радостью!

— Ты можешь уйти в небытие, оставив этот мир ветру судьбы. Можешь остаться и продолжить борьбу. Но я вижу, ты уже принял решение, — почти прошептала Алозара и положила удивительно горячую ладонь на мой лоб. В тот же миг мрак вокруг меня разорвался тысячами ослепительных искр. Когда ко мне вернулась способность видеть, я был вновь один. От слабости не осталось и следа. Туман рассеялся. Любовь моя, боль моя... Нет, не исчезла, она как будто ушла глубоко в мое сердце, погребенная под ледяным покровом, таким же твердым, как наст в заброшенном парке Лестрейнджей в роковую ночь Йоля.

Рывком я поднялся на ноги и сделал несколько шагов по камере.

Какой бы холодной стервой ни была моя ночная гостья, в проницательности ей не откажешь. Я принял решение — я буду жить.

Сентиментальная старая ханжа. Это самое точное описание моей милой собеседницы.

У несчастного христианского бога жуткие невесты. Или кем там считаются монахини по христианским канонам? Не суть. В общем, добиться чего-либо вразумительного от стаи этих черно-белых кур было дьявольски трудно. Ни адреса магглов, удочеривших Азарику, ни вразумительного ответа, когда это произошло, я не получил. Пользоваться волшебной палочкой для сбора информации я поостерегся. Чем меньше меня смогут отследить по магическому следу, тем лучше. Так что приходилось действовать так же, как обычному магглу. Правда, очень настырному. С огромным трудом мне в конце концов удалось попасть на аудиенцию к самой матери аббатисе, хранительнице этого благотворительного ковчега под названием Слезы Христа.

И вот теперь я битый час выслушивал назидательную речь о падении нравственности в нашей благословенной стране. По моей легенде Азарика — дочь моей бедной заблудшей сестры, ступившей на стезю порока и бросившей девочку на пороге этого приюта. Лишь на смертном одре, две недели назад, грешница якобы призналась мне в своем преступлении. И я обещал ей позаботиться о племяннице. Так что мой долг — найти ребенка или, по крайней мере, убедиться в том, что она получает достойное воспитание.

Напрасно я нагородил эту слезливую белиберду. Теперь расплачивался. Проникнувшись ко мне искренним сочувствием или, что более вероятно, в надежде на щедрое пожертвование от столь ревностного католика, которым я постарался казаться, достойная сестра Мария не переставала сетовать на распущенность молодежи, попустительство родителей и безбожие, царящее в обществе. И да сметут нас скоро четыре всадника Апокалипсиса под звуки ангельской трубы. Аминь.

Наконец она выдохлась, и мне удалось вставить слово:

— Я целиком согласен с вами, матушка. Все это ужасно. Тем более я волнуюсь за судьбу моей бедной племянницы. Если бы она осталась в вашем приюте, у меня не было бы ни малейших сомнений в надежности ее воспитателей. Но поскольку ее здесь нет, мне необходимо знать хотя бы, куда увезли девочку. Это мой долг.

— О разумеется, сын мой, разумеется. Смею вас уверить, вам абсолютно не о чем беспокоиться. Мы очень тщательно отбираем людей, которым отдаем на воспитание наших бедных крошек. Все они честные католики, достойные люди.

— Я вовсе не сомневаюсь в этом, дражайшая матушка! У меня и мыслей не было усомниться в ваших действиях. Но все мы смертны. Могло так случиться, что этих достойных людей настигла смерть или тяжелая болезнь. В чьи руки мог попасть тогда несчастный ребенок? Я не буду знать покоя, пока лично не удостоверюсь в благополучии моей племянницы. Я поклялся у смертного ложа сестры. Помогите мне, во имя милосердия!

Да, я так скоро буду проповеди читать. Спасибо нищему детству, в свое время я изрядно наслушался высокопарного слога достойных дам-благотворительниц, курировавших наш бедный район. Кроме поношенной одежды, они приносили в наш дом душеспасительные беседы, чем изрядно веселили мою ведьму-мать.

Аббатиса смерила меня задумчивым взглядом и со вздохом произнесла:

— Я понимаю ваши опасения. К сожалению, я связана строгим правилом о неразглашении имен приемных родителей. Это необходимо для их спокойствия и для блага усыновленных детей, как вы понимаете. Многие из них не подозревают о не кровном родстве со своими семьями. Мы не имеем права вносить смуту в их неокрепшие души. Однако для вашего спокойствия я могу посмотреть картотеку и ответить на вопрос о состоянии здоровья ее опекунов. Вы знаете точную дату, когда девочка поступила в наш приют?

— Двадцать первое декабря семьдесят девятого года. Точнее, в ночь на двадцать второе.

— Прекрасно, что вы так точны.

Монахиня надела очки и придвинула к себе толстую книгу, все время лежавшую на столе. Если бы я знал, что ответ так близко, точно бы не удержался и заглянул туда сам. Лишнее Обливиэйт не слишком бы отяготило мою совесть. Которой, в общем-то, и не было. Но в маггловском районе подобные проклятия могут привлечь внимание. Так что пришлось набраться терпения, пока монахиня найдет нужную графу.

Внезапно сестра Мария как-то странно вздрогнула и подняла на меня свои бесцветные глаза.

— Скажите мне, мистер Таккер, ваша сестра успела исповедоваться перед смертью? Она приняла Святые дары?

— Разумеется, матушка. Отец Рональд сделал все для успокоения ее души. Но почему вы спрашиваете? Вы меня пугаете!

— Она не упоминала имя отца девочки или какие-нибудь обстоятельства ее рождения?

— Нет. Сказала лишь, что она плод греха и ее отец не подозревает о рождении ребенка. Но почему вы спрашиваете, ради всего святого? Что-то не так с моей племянницей? Она больна?

— О нет, сэр, дело не в этом. Я даже не знаю, как вам сказать, но...

Она внезапно замолчала и с опаской посмотрела на меня.

Слава Мерлину, мене хватило ума прийти под Оборотным. Мой собственный внешний вид вряд ли бы внушил доверие богобоязненной старушке. А так она видела перед собой ничем не примечательного худосочного субъекта, с редкими русыми волосами и блекло-голубыми глазами.

— Вы меня пугаете, матушка! Что с ребенком?

Молчание затягивалось, но затем, видимо, приняв непростое решение, она произнесла:

— Вы еще так молоды, мистер Таккер. Ужасно в столь юном возрасте сталкиваться с такими вещами. Но на все воля Божья. Не перебивайте меня, я расскажу вам о вашей племяннице, да смилуется над ней Господь.

Вы правы, ее нашли на нашем крыльце два с половиной года назад. По виду ей было, наверное, полгода. Это была очаровательная девочка. Просто куколка: синие глазки, розовые губки, очень светлые волнистые волосы. Вот только одна странность — один локон у самого виска был абсолютно черного цвета. Такая вот необычная аномалия, я никогда такого не видела, но не придала тогда значения.

Обычно такие красивые дети недолго остаются у нас. Всегда найдутся желающие удочерить девочку. Так было и в тот раз. Уже через месяц достойная семейная пара попыталась взять ее домой. Но у них ничего не вышло. Просто Промысел Божий: сначала заглох мотор их машины; они вызвали такси, но у него лопнули сразу три колеса. Последней была попытка увести ребенка на обычном троллейбусе, но вы представляете, заискрились провода и он встал на полдня. После всех злоключений они отказались удочерить вашу племянницу и взяли другую малютку, и знаете, их машина тут же завелась, и они благополучно уехали.

Примерно через месяц появились другие желающие. Они жили неподалеку, и с переездом девочки проблем не возникло. Ее просто увезли в коляске. Но в тот же день в их доме стали происходить странные вещи: со всей округи сбегались бродячие коты; стоило открыть окно или форточку, туда сразу же влетали голуби, а через неделю огромная колония бабочек облепила весь дом, и это в начале марта, представляете? Об этом даже писали в газетах. В общем, промучившись около месяца, они вернули девочку. Молодая леди очень плакала тогда, ведь дитя было ни в чем не виновато.

Около года мы не подавали ее документы на удочерение. Девочка подросла, мы называли ее Мэри, хотя первые опекуны и дали ей какое-то странное имя, которое и значилось в документах. Так вот, маленькая Мэри начала ходить, потом бегать. Никаких странностей больше не происходило. Просто милый, развитый ребенок. Хотя и очень молчаливый. Нет, говорить она начала рано и сразу очень правильно, но предпочитала молчать.

— Я не услышал пока ничего ужасного, просто совпадения, — счел возможным вмешаться я. — Просто девочке не повезло.

— Мы тоже тогда так подумали. Я сама решила, что пора найти ей семью. Люди охотнее берут совсем маленьких детей, вы меня понимаете. Почти сразу нашлась подходящая пара, на этот раз солидные люди среднего возраста. Они пришли ко мне в кабинет, а сестра Агата привела Мэри. Обычно сиротки радуются, когда за ними приходят мама и папа, но малютка Мэри, а ей было тогда около двух лет, вдруг подошла ко мне и, глядя прямо в глаза, сказала:

"Я не могу с ними идти. Это не мои мама и папа. Я должна ждать здесь. Он придет за мной".

Дорогой мистер Таккер, я никогда не видела такого взгляда у ребенка, у меня буквально мороз пошел по коже! Я сразу поняла, что в нее вселился злой дух.

Сестра с ужасом перекрестилась, и мне пришлось последовать ее примеру.

— Разумеется, я не послушала ее и сразу отдала в эту семью. Но через месяц ее опять вернули нам. И с тех пор девочка стала совершенно неуправляемой. Она практически не разговаривала и как будто всячески мстила нам за то, что мы ее отдали. Любой несчастный случай, любая неприятность были непременно связаны с ней. Билась посуда, ломались стулья и кресла, газон за одну ночь покрылся крапивой и репейником. У мальчика, попытавшегося дернуть ее за волосы, все лицо покрылось фиолетовыми пятнами. Дети, даже те, что постарше, стали бояться ее. Она могла часами стоять у окна, как будто действительно ждала кого-то, так терпеливо ждала, и это в неполные три года! Всегда была спокойна, никогда не плакала и не смеялась, не боялась, если ее ругали, и никак не реагировала на ласку. Все сестры были уверены, что она одержима дьяволом! И этот ее черный локон, просто печать Сатаны!

Сестра вновь перекрестилась и продолжила:

— Мы предприняли очередную попытку удочерения. Каюсь, на этот раз хотели просто избавиться от маленького монстра. Ее взял к себе отставной полковник. Человек строгих правил. Сторонник сурового воспитания. Он привел ее через три месяца. По его словам, любая попытка как-то повлиять на ребенка кончалась ничем. Она его игнорировала. Он мог запереть ее в комнате и через полчаса найти в саду, при этом окна и двери оставались закрытыми на ключ. Когда он попытался отшлепать непоседу, у него просто отнялась рука. Но последней каплей стал потоп в его доме. Из-под пола стал бить фонтан воды высотою в метр.

Сейчас девочка опять в семье. Я отдала ее месяц назад и с ужасом жду, когда ее вернут назад. Надо было сразу после второго возвращения настоять на вызове экзорциста, но отец Джон запретил. Он считает, что ребенок должен подрасти. Ее душа просто не выдержит вмешательства.

Я не случайно спросила об обстоятельствах смерти вашей сестры и отце девочки. Я надеялась, что это прольет хоть какой-то свет на все эти ужасные случаи. Но коль скоро мать ребенка, слава Богу, ушла в мир иной упокоенной, да и сама девочка приняла таинство крещения, сразу после поступления к нам, без происшествий, я не знаю, что и думать. Не мог же Отец зла поселиться в ее душе в нашем заведении Божьем? Ужасно, что он находит своих слуг среди самых невинных.

Монахиня прижала платок к совершенно сухим глазам. А я печально покивал головой.

— Спасибо вам за правдивый рассказ. Это просто ужасно! Я чувствовал, что мне необходимо отыскать мою племянницу, и оказался прав. Поверьте, я найду способ вырвать ее из лап Гонителя человеческого и вернуть в стадо смиренных овец Божих.

Выслушав ответные причитания заметно повеселевшей сестры Марии, я передал ей конверт с пожертвованием и заручился клятвенными заверениями немедленно уведомить меня, как только моя племянница переступит порог этого дома. Уж в это я поверил сразу; никто не будет держать ее здесь дольше необходимого.

Выйдя из здания приюта, я остановился у памятного вяза и задумался.

Девочку ни в коем случае нельзя оставлять среди магглов. Ее магия просыпается слишком быстро. Гораздо быстрее, чем это обычно бывает у детей даже чистокровных волшебников. Хотя, учитывая ее происхождение, это и не удивительно. Еще год, от силы полтора, и это будет очевидно. Очень скоро Дамблдор — а ничто выходящее за рамки не оставалось без его внимания — заинтересуется необычным ребенком. Ведь нашел он в таком же приюте маленького Тома Реддла. А догадаться об истинной магии девочки при личной встрече ему не составит труда. Остается придумать, как скрыть маленькую сиду-полукровку от зорких глаз директора в подземельях Хогвартса. Практически невозможно, но иного выхода у меня нет. И я найду этот способ. Ведь смог же я невольно запечатать ее след даже от Снежных эльфов! Но нужно решать проблемы по мере их поступления, а значит, надо сначала забрать ребенка.

* * *

Мое условно-досрочное освобождение из Азкабана произошло спустя четыре с половиной месяца после памятного визита Алозары. Почему-то я был практически уверен в грядущем визите Дамблдора. Наш дорогой директор не привык отказываться от своих планов. А на меня у него определенно были свои виды. Первое сражение принесло победу Светлым силам, но война еще не закончилась, я ни на секунду не верил в полную капитуляцию Темного Лорда. А значит, потерять не выявленного шпиона, пусть и со строптивым характером, Альбусу пока не с руки. Вот промариновать его какое-то время в застенках, чтобы спеси поубавилось, а также для приобретения необходимого алиби для стана противника, это как раз в духе Пресветлого интригана. Следовательно, мне оставалось набраться терпения и ждать.

Как оказалось, я был совершенно прав. День уже клонился к вечеру, когда легкий скрип двери оповестил меня о визите посетителя. Я как раз сидел на своем ложе и пытался по памяти восстановить рецепт зелья "Тайная смерть". При появлении в моей скромной обители Великого волшебника полузабытый рецепт как по волшебству полностью восстановился в моей памяти, причем с несколькими вариациями его усовершенствования.

— Северус, мальчик мой.

Да, в приветствиях дорогой учитель совсем не оригинален. Мой желудок скрутило от рвотного спазма, но выучка у Темного Лорда помогла взять себя в руки и даже подняться навстречу гостю.

— Здравствуйте, господин директор.

— Ты прекрасно выглядишь. Признаться, в прошлый визит я опасался за твои здоровье и рассудок.

О да! Прямо весь распереживался и рыдал в подушку по ночам!

— Я пришел в себя, господин директор. Хотя нервный срыв, к сожалению, имел место. Но сейчас все в порядке. Простите, что могу предложить вам лишь этот убогий стул, располагайтесь.

С сомнением оглядев предложенное ему "кресло", директор все же разместил на нем свою достаточно громоздкую тушку. Я сел на кровать и выжидательно посмотрел на него. Пауза явно затягивалась.

— Я давно хотел навестить тебя, Северус, — наконец произнес он. — Увы, это было совсем не просто. Обвинения, выдвинутые против тебя, достаточно серьезны, и я не смог опровергнуть их полностью. Твоя служба Волдеморту неоспорима, и даже мое заявление, что ты добывал для Светлых сил очень ценные сведения, не переубедило большинство судей. Твой приговор оставлен пока без изменений. Десять лет заключения.

— Что ж, в принципе, они правы, — я постарался говорить спокойно. Хотя свой приговор слышал впервые. — Мои преступления привели к гибели многих людей. Я не рассчитываю на снисхождение. Слишком поздно я понял, на чьей стороне сражался. И моя незначительная помощь вам ни в коей мере не умаляет моей вины. Кроме того, я не знаю, как жил бы на свободе после гибели Лили. Ее смерть целиком на моей совести.

— Ты не должен винить себя, мой мальчик.

Дамблдор прямо весь светился от переполнявших его чувств. Еще бы! Я ведь говорил именно то, что он хотел услышать.

— Смерть Лили и Джеймса — тяжелая потеря. Мы все виноваты, мы не смогли уберечь их. Но предавший их Сириус Блэк пойман и находится в Азкабане.

Однако! Значит, Шавка где-то рядом. Что-то мне слабо верится в его предательство. Во всяком случае, я его никогда не видел среди Пожирателей и даже не слышал о нем. Но об этом стоило поразмыслить позже. Сейчас главное: убедить директора в своей лояльности и покинуть этот гостеприимный кров.

— Ты сделал все, что мог, мой мальчик, — продолжал тем временем приговаривать директор. — Я виноват гораздо больше тебя. Я не смог их уберечь. Я не выполнил данные тебе обещания.

И что я должен сделать?! Зарыдать у него на плече и отпустить все грехи?! Да, драккл меня подери, ты обманул меня, старик! Но он явно ждал несколько иной реплики.

— Вы не могли предвидеть предательство Блэка, профессор. Нельзя все предвидеть...

— Увы, да. Страшно, когда предают ближайшие друзья. Они были так дружны с Джеймсом. Кто бы мог подумать?!

Так значит, Шавка станет козлом отпущения и это дело решенное? Почему-то дорогой учитель стремится убедить меня в виновности Блэка. Чтобы мне было кого ненавидеть, ну, кроме себя самого, конечно? Не то чтобы я испытывал теплые чувства к Бродяге, скорее, наоборот, но я никогда не поверю, что он вот так взял и сдал любимого дружка. С какой это стати? Здесь явно что-то не так.

— Но я пришел сегодня не только рассказать о предательстве Сириуса, мой мальчик. Я хотел убедить тебя не падать духом. Еще не все потеряно. Завтра я встречаюсь с Министром магии и приложу все усилия, чтобы он поверил в твое искреннее раскаяние и отдал тебя мне на поруки. Кроме того, уже сейчас я добился, чтобы тебя не посещали по ночам дементоры. Это самое малое, что я могу для тебя сделать.

Вот так и знал, что визит дементора после последнего посещения директора — его личная инициатива!

— Спасибо, профессор, но стражники Азкабана меня не посещают уже полгода.

Что, слопал, старик? Вон как морда вытянулась!

— Я рад за тебя, мой мальчик, — он тяжело поднялся и направился к выходу. — Верь мне, не пройдет и пары недель, и я смогу вытащить тебя отсюда. У нас еще много работы, Северус, ты нужен мне, — сказал он у самой решетки двери и вышел, не дожидаясь благодарности.

Как будто я собирался кого-то благодарить!

У меня нет никакого желания описывать свое освобождение из Азкабана. В памяти всплывают лишь серые волны, разбивающиеся о мрачные стены, и огромная стая ворон, кружащаяся над башнями. Впрочем, мне не дали особо рассмотреть окружающий пейзаж. Выпуская меня за ворота, стражник вручил мне коробку из-под печенья. Дамблдор неизменен в своих пристрастиях, даже портключ имел кондитерское происхождение.

Под пристальным взглядом конвоира, который, скорее всего, получил четкие указания на этот счет, я покорно активировал портключ и через секунду уже созерцал стены совсем другого замка. Хогвартс. Среди расцветающих весной деревьев он был гораздо живописнее Азкабана. Что да, то да.

Дамблдор снял для меня защиту на воротах, так что я мог беспрепятственно войти в замок. Здесь ничего не изменилось со времен моего обучения. Как, наверное, не менялось не одну сотню лет. Сумасшедшие лестницы, болтливые портреты. Пустые коридоры. К счастью, пустые. Мне повезло — ученики, должно быть, находились в аудиториях и пропустили сногсшибательное зрелище: мое появление в стенах альма-матер в тюремных лохмотьях. Прямо возвращение блудного сына под отчий кров!

Так что, добравшись до кабинета Дамблдора, я вздохнул с облегчением и произнес:

— Медовые пряники.

Это единственное, что было написано в записке, переданной мне охранником вместе с портключом. К слову сказать, Дамблдор не стал затягивать, и мое освобождение свершилось ровно через девять дней после его последнего визита. Оставалось только надеяться на благоприятные для меня события через сорок дней. Что-то я стал мистиком, нумерологией заняться, что ли? С этими мыслями я переступил порог кабинета директора Хогвартса.

Великий Светлый волшебник ждал меня за своим необъятным столом. Сама приветливость. Само добродушие.

— Северус, мальчик мой! Как я рад тебя видеть!

"А у меня был выбор?" — так и хотелось съязвить мне, но я благоразумно промолчал, склонил голову и уселся в предложенное кресло.

— Простите мой внешний вид, профессор. У меня просто не было возможности зайти домой и переодеться.

— Какие пустяки, мой мальчик, — с этими словами он быстрым движением палочки привел мою мантию в порядок. — Так будет гораздо лучше, не правда ли? Я не стану тебя задерживать. Я понимаю, ты должен прийти в себя и отдохнуть. Взял на себя смелость направить в твой дом домовиков, после обыска авроров и твоего длительного отсутствия он был, прямо скажем, в плачевном состоянии.

— Благодарю вас, господин директор, не стоило беспокоиться.

— Нет, нет, Северус, это самое малое, что я мог для тебя сделать. Но не будем отвлекаться по пустякам, перейдем к главному.

Его неожиданно прервал домовой эльф, левитирующий огромный поднос, сервированный множеством разнообразных блюд.

— О, как кстати, я уверен, ты умираешь с голоду. Угощайся, мой мальчик, не стесняйся! Ты ешь, а я буду рассказывать.

Конечно, не принято принимать еду из рук врага, но выбирать не приходилось. Скорее всего, мне придется пренебрегать этим правилом еще не один год. Так что без лишних слов я принялся за еду, не забывая вслушиваться в рассуждения Альбуса.

Итак, господин директор тоже пришел к выводу, что Темный Лорд еще почтит нас своим присутствием и его целью станет, разумеется, власть над Магической Британией. Новая война будет еще более кровавой, и мы должны сплотить все силы для противостояния. С этим, в общем, я был согласен. Нужно максимально использовать благоприятное время для подготовки к решающей битве. Но вывод, озвученный Дамблдором, меня несколько озадачил. По его мнению, надо делать ставку не на сильную армию и адекватную политику Министерства. Нет! Защитить нас, согласно туманному пророчеству чокнутой Трелони, сможет только ребенок, едва научившийся говорить, и именно на этом завязан гениальный план директора.

При всей моей неприязни к Дамблдору, я никогда не считал его глупцом. Более хитрого и умного человека трудно было найти, если уж до конца быть откровенным. А тут такое странное заявление. Что-то явно было не так. Он раскрыл далеко не все карты; я был практически уверен, что главного туза он припрятал в рукаве. Интересно. Но я отвлекся.

Итак, вся надежда возлагалась на этого мальчика. И почему-то на меня. Именно я должен был стать защитником Избранного и тем самым искупить свою вину перед Лили — в этом месте я едва удержался от повторного метания тарелки в лицо Дамблдора.

Так вот, для этой почетной миссии я должен поступить работать в Хогвартс преподавателем Зельеварения, а заодно стать самым молодым в истории деканом Слизерина. На мои законные сомнения, что Поттер вряд ли попадет на этот факультет, Дамблдор уверил меня, что именно в этом и заключается гениальность его плана. Никто не сможет догадаться о моей опеке над Золотым мальчиком. Мало того, все, а особенно сам мальчишка, должны быть уверены, что я ненавижу его так же, как ненавидел его отца. Это обеспечит мне железное алиби среди Пожирателей. Я ведь буду еще и шпионить среди приспешников Волдеморта. А заодно — директор лишь вскользь на это намекнул — в семьях аристократов, чьих детей я буду учить.

В общем, как я понял, меня будет ненавидеть тот, кого я защищаю, и уважать и по возможности доверять те, кого предаю я. Милый план? Мне тоже понравилось!

Интересно, что будет, если я откажусь? Вернее, сколько я в таком случае проживу? Смерть пока не входила в мои планы, поэтому, вытерев губы салфеткой, я предложил:

— Ваш план, безусловно, хорошо продуман, господин директор. Однако до поступления Поттера в Хогвартс еще девять лет, стоит ли мне все это время находиться здесь, при моих, мягко говоря, сомнительных педагогических способностях? Не полезнее ли будет поселиться где нибудь неподалеку от мальчика и присматривать за ним, не привлекая, разумеется, к себе внимания?

— Мальчик живет у своих родственников и находится под защитой крови матери. В твоей охране пока нет необходимости.

Дамблдор, по-моему, не слишком был доволен тем, что я ставлю под сомнения его план. Хотя и не подал вида.

— Ты должен быть в Хогвартсе. За эти годы ты сможешь приобрести авторитет среди учителей. Не надо сомневаться в себе, мой мальчик, я уверен, ты будешь прекрасным преподавателем. Твои знания в области Зельеварения огромны. Ты принесешь немало пользы своим ученикам. Кроме того, тебе будет сложно устроиться в жизни. Чтобы зарабатывать продажей зелий, надо иметь безупречную репутацию. А твоя служба у Тома общеизвестна. Боюсь, это не привлечет к тебе законопослушных клиентов. А что касается черного рынка... Надеюсь ты понимаешь, что малейший поступок, нарушающий закон, и твое условное освобождение будет отменено. И даже я не смогу тебя спасти.

— Что ж, вы как всегда правы, сэр. У меня и в мыслях не было рисковать своим досрочным освобождением. Просто я не слишком представляю себя в роли профессора.

Я позволил себе смущенную улыбку, чем немного успокоил старика. Весь разговор он безуспешно пытался незаметно проникнуть в мои мысли. Не на того напал! Мои ментальные щиты не мог сломать даже Темный Лорд. Теперь же я позволил Дамболдору увидеть краешек моих мыслей. В них я пытался что-то объяснить надменному семикурснику. Эта картина, по-моему, окончательно успокоила директора.

— Я не тороплю тебя с ответом, Северус. То, что я предлагаю, очень сложно. Мне больно, что я опять вынужден подвергать тебя опасности, но доверить такую миссию я могу только тебе. Подумай. А пока отдыхай. Набирайся сил. У тебя есть время до конца июля, раньше я тебя не потревожу. Если тебе что-нибудь будет нужно, не стесняйся, я всегда готов помочь! Да и еще... Это ведь принадлежит тебе?

С этими словами он протянул мне короткую черную палочку. Эбеновое дерево и сердечная жила дракона. Ту самую, которую я получил в одиннадцать лет.

Дом в Паучьем тупике встретил меня тишиной. Впрочем, было бы странно, если бы это было не так. Хогвартские эльфы потрудились на славу, никаких следов обыска я не обнаружил. Они даже смогли придать некоторый уют моему ветхому жилищу.

Выбравшись из ванны, я без сил повалился на кровать. Несмотря на усталость, спать не хотелось совершенно.

Итак, что я имел на текущий момент? Картинка, скажем так, мало радужная. Досрочно освободив меня из Азкобана, Дамблдор не изменил мой приговор. Десять лет заключения дамокловым мечем продолжали висеть у меня над головой. И ножницы в руках у доброго учителя. Малейший мой шаг не в ту сторону, и нить будет перерезана безо всякой жалости. Дамблдор сковал меня по рукам и ногам, и это я еще не вспоминал о Непреложном Обете, данном мной в минуту отчаянья. За шанс спасти Лили я был готов не только в эту кабалу, да я бы в пасть дьяволу отправился. И, наверное, дьявол помог бы куда больше, теперь это совершенно ясно. Но, как бы то ни было, клятву выполнять приказы директора я дал. И даже не продумал пути к отступлению. Как ни крути, сам во всем виноват. Олух. Так что на мельницу Дамблдора воду лили не только мое нежелание сесть всерьез и надолго, но и моя магия. Она дама серьезная и не простит таких проступков, как нарушение условий Непреложного обета. От отката можно и в ящик сыграть. Но изменить ничего нельзя, и надо думать, как выбраться из этой западни. Самым удачным раскладом будет, конечно, смерть дорогого учителя. И лучше без моего непосредственного участия. К сожалению, эта мечта на грани фантастики. Дамблдор будет жить еще лет сто, не меньше. Остается балансировать на острие ножа. Что ж, мне не привыкать, продержался же я как-то целый год, выполняя роль шпиона в ставке Лорда. Решено. Пока придется играть на поле Дамблдора и искать лазейку, чтобы из пешки стать ферзем, а лучше вообще покинуть это монохромное поле и сыграть с судьбой в покер. Что-что, а блефовать я умею при людом раскладе. Но это потом. А сейчас сцепить зубы и прикинутся белым и пушистым. Чего хочет мой будущий работодатель? Ах, ему нужен преподаватель-шпион с мерзким характером? Он его получит. Что-что, а характер у меня точно не сахар.

Но в одном Альбус совершенно прав. Мне далеко небезразлична судьба Избранного ребенка. Я все равно не смог бы уйти, даже если бы мог, не удостоверившись в безопасности Гарри Поттера. Несмотря на отвратительную фамилию, он сын Лили. И мне совсем не понравилось, что он занимает так много места в планах директора. По моему собственному опыту, это не сулило мальчику ничего хорошего. Эх, была бы возможность, сгреб бы в охапку Гарри и Азарику и уехал куда нибудь в Аргентину или в Гренландию. И хрен бы кто нашел меня под личиной отца двух детей. Но это только мечты. А сейчас не время парить в розовых облаках.

Значит, делаем выводы.

Моя первостепенная задача: найти Азарику. Это самое главное.

Второе: необходимо прояснить, где именно находится Гарри. Что-то мне подсказывало, что его не просто так спровадили к магглам. Ведь логичнее всего было бы с детства обучать надежду Магического мира. Сам Дамблдор мог бы его воспитывать, и в его доме он точно был бы в не меньшей безопасности, чем у кровных родственников. Но нет, ему определили полную безвестность. Все это неспроста. А если вспомнить, что законным магическим опекуном мальчика после смерти родителей являлся его крестный Сириус Блэк, заключенный в Азкабан по обвинению в предательстве, то этот пазл складывался совсем тревожно. Но делать поспешные выводы все же не стоит. Сначала надо прояснить обстоятельства заключения Блэка и условия жизни ребенка. Может статься, что Петуния души в нем не чает и просто не отдала его постороннему бородатому субъекту, хоть он и трижды Великий колдун. А я тут нагородил вселенский заговор.

Ну и третье: надо все-таки придумать, на что я буду жить. Мелочь, конечно, но есть я предпочитал каждый день. Моих сбережений хватит максимум на пару недель, а если удастся найти ребенка в ближайшее время, то и того меньше. Значит, надо отыскать способ вполне законного заработка. Связываться с властями в моем положении — верх идиотизма. Поэтому Лютный переулок отменяется. Но и подачек директора мне не надо. Я гордый. Вот именно: нищий и гордый! Да и с каких это пор зельевар моего уровня не сможет прокормить себя, не прибегая к запрещенным зельям? Нонсенс.

Надо начинать с малого. Помнится, была здесь пара аптек, куда покойная мать относила иногда свои мази. Так, ничего особенного, бедная мама была довольно посредственным зельеваром, но ее снадобья от ожогов и прыщей пользовались успехом. И главное, не требовали никаких магических компонентов. У меня же осталось пара тайников с довольно ценными ингредиентами. Авроры их, скорее всего, не нашли, я же не идиот прятать все в доме, когда вокруг полно заброшенных маггловских трущоб. Но надо все проверить. Со дня смерти мамы прошло шесть лет, возможно, ее еще помнят и рискнут взять пару моих снадобий для пробы. А потом уж останется только назначить цену.

Но самое главное сейчас — срочно начать поиски Азарики. Вряд ли она все еще в приюте, это было бы слишком просто.

Как показали уже описанные события, я оказался прав лишь отчасти.

После визита в приют оставалось только ждать. Разумеется, набожная монахиня воспользуется любой возможностью, чтобы избавится от ребенка, одержимого дьяволом. Мой визит для нее как подарок судьбы: и совесть будет спокойна, ведь она отдает девочку родному дяде, и от обузы избавится, ну и на новые пожертвования она наверняка надеялась.

Чтобы не терять времени даром, я развернул бурную деятельность. В лаборатории. Ведь неизвестно, будет ли у меня время на приготовление зелий, когда я заберу ребенка домой. От мысли остаться один на один с двухлетней девочкой я слегка напрягся. Вот совершенно не представляю, что делать с такой крохой. Впрочем, и дети постарше не вызывали у меня особенно теплых чувств. Но приняв мужественное решение не паниковать раньше времени, я углубился в то, что умею лучше всего. Зелья.

Для магглов нельзя готовить ничего запредельного. Это тоже нарушение Статута о Секретности. Но простая мазь против ожогов по рецепту мамы, чуть усовершенствованная, конечно, вполне подходила для пробного камня. Как я и ожидал, маггл-аптекарь заглотил наживку, как карась во время бурного клева. Оказалось, он прекрасно помнил мою матушку, и принесенная мною снадобье привело его в бурный восторг. Когда же я намекнул, что у меня есть еще кое-какие препараты народной медицины, он сразу согласился их опробовать. Так что уже через неделю у меня был довольно крупный заказ, и проблема с деньгами отпала пока сама собой. Будь у меня развязаны руки, я мог бы развернутся и заработать хороший куш. Но привлекать к себе особое внимание было неосмотрительно. Так что я довольствовался малым.

Вторым возможным способом в добывании денег у меня значились магические аптеки Лондона. Первую вылазку я совершил спустя две недели после освобождения. У меня на примете были пара аптек. Вполне благопристойных, между прочим. И вот тут меня ждал настоящий сюрприз. Дамблдор, оказалось, был лишь отчасти прав: моя служба у Темного Лорда отпугнула далеко не всех. К моему удивлению, это служило мне даже своеобразной рекламой. Правда, о таком не писали огромные плакаты, а просто шептали на ухо особенно важному клиенту:

— Вы знаете, на нас работает зельевар Сами-знаете-кого! Да, да тот самый, мальчишка Снейп. Но это негласно, так что тс-с... Никому не говорите! Но его зелья — это что-то! О нет, ничего запрещенного, но эффект потрясающий!

Или что-то в этом роде.

Принято считать, что больше всего можно заработать на ядах. Так вот, это не так. Человеческие слабости стоят немногим меньше смерти. А риска почти нет. Подумайте, сколько может заплатить сорокалетняя красотка за зелье, превращающее ее в юную девушку? А столетний старик за, так сказать, прыть юноши? Вот то-то же. Эти зелья вполне легальны. Только далеко не каждый зельевар может их приготовить. Тут нужна тонкость настоящего мастера. К счастью, для меня это не проблема. Но и стоили они запредельно дорого. Я же готов был для начала довольствоваться двадцатью процентами от выручки. Нельзя быть особенно жадным, когда тебя только выпустили из тюрьмы. Всему свое время. В общем, вот таким вполне законным и очень даже прибыльным делом я и занялся на досуге. Где-то через месяц я прервал свой контакт с магглом, сообщив ему о своем отъезде. Дело в том, что слухи распространялись быстро и скоро я был просто завален заказами лондонских магов-толстосумов, а аптека магглов приносила минимальный доход, не стоило тратить на них своего времени.

В общем, время летело совершенно незаметно. Не успел я оглянуться, как перевалило за половину июня. Периодически я наведывался на маггловскую почту, куда должно было прийти письмо от достопочтенной аббатисы. Жутко неудобное средство сообщения, но другого выхода у меня не было. Наконец, когда я уже начал терять терпение и задумываться о повторном визите в приют, пришло долгожданное письмо.

"Мистер Таккер, спешу сообщить вам, что ваша племянница была возвращена в приют вчера вечером. Если вы по-прежнему заинтересованы забрать ее на воспитание и оформить опеку, прошу уведомить меня письменно или посетить наш приют лично.

С искренним уважением, с. Мария.

И да поможет вам Бог во всех ваших начинаниях".

На следующее утро я уже стоял в вестибюле приюта. Под скрывающими чарами. Для начала надо было хотя бы посмотреть на ребенка.

Особняк уже проснулся. Где-то в глубине здания слышался плач младенца, быстрые шаги по коридору, звон посуды из кухни. Неслышно скользя по затертому коричневому линолеуму вдоль дверей, я чутко прислушивался, стараясь определить, где могут содержать двух-трех летних детей.

Внезапно дверь отворилась, и меня чуть не сбила с ног ватага мальчишек. Они вылетели из спальни и понеслись по коридору, вереща что-то нечленораздельное. Вслед за ними из комнаты вышла маленькая девочка. Когда она посмотрела в мою сторону, я почувствовал, как неистово забилось мое сердце. На меня в упор смотрели прозрачно-лиловые глаза, так часто преследующие меня в моих снах. Не отведя от меня взгляда, она уверенно пошла в мою сторону. Остановилась в паре шагов и звонким, не терпящем возражений, голосом поинтересовалась:

— Почему ты так долго не приходил?!

— Ты меня видишь?! — ошарашенно спросил я. Под моими чарами это было практически невозможно.

— Но ведь ты здесь! Как я могу тебя не видеть? — вполне резонно ответила она и подошла на шаг ближе. — Ты пришел за мной, правда?

— А ты хочешь пойти со мной? Прямо сейчас?

Я вовсе не планировал похищать ребенка из приюта, да в этом и не было необходимости, но то, что она была готова уйти со мной немедленно, наводило на определенные мысли.

— Я ждала тебя. Долго! — просто ответила Азарика и доверчиво взяла меня за руку и шепотом пожаловалась: — Они все время отдавали меня каким-то людям. А я ждала тебя. Пойдем отсюда.

Не особо размышляя, а что я, собственно, делаю, я распахнул мантию и подхватил ее на руки. Полузабытое воспоминание: теплая тяжесть ребенка под моим плащом. Как и в ту ночь, она доверчиво уткнулась носом в мою грудь и притихла. Не медля больше ни секунды, я быстрым шагом пролетел по коридору и скрылся за дверью. Ну их к Мерлину, эти маггловские документы, как-нибудь обойдусь. Тем более, чтобы забрать Азарику официально, мне бы пришлось подвергать аббатису Конфундусу, наколдовать фальшивые метрики, а ещё не известно, какие именно следящие чары наложил Дамблдор на мою палочку. Лучше не рисковать. Конечно, об исчезновении ребенка сообщат в полицию, но не думаю, что они смогут меня отыскать. По приметам достойного мистера Таккера, а именно на него наверняка падет подозрение, можно будет арестовать половину Англии. И в эту половину не будет входить ваш покорный слуга.

Отойдя от приюта пару кварталов, я нырнул в безлюдный переулок и аппарировал в Паучий тупик.

Уже стоя в своей гостиной, я осторожно опустил девочку на пол. Все произошло так быстро, что я до сих пор толком не рассмотрел свое "приобретение", поэтому уселся в кресло и поставил ее прямо перед собой.

Девочка была очень маленькая. Или не очень? Мерлин его знает, как должны выглядеть трехлетние дети. Хотя почему трех? Ей же всего два с половиной. Должно быть, монахини не поняли, что им подбросили новорожденную. Может быть, маленькие снежные эльфы отличаются от обычных детей? Но сейчас никаких особенных отличий я не заметил. На руках по пять пальцев, глаза, хоть и необычного, но вполне человеческого цвета, светло-лиловые. Если не приглядываться, их можно принять за светло-голубые. Уши, слава Мерлину, тоже вполне человеческие, маленькие розовые. Волосы светлые, заплетены в две косички. А вот у виска локон цвета вороньего крыла. Откуда он? В прошлый раз я ничего подобного не заметил, а вот сестра Мария упоминала об этой странной аномалии. Коричневое поношенное платьице дополняло образ совершенно обычного ребенка.

Пока я изучал внешность Азарики и предавался размышлениям, она, похоже, не менее внимательно рассматривала меня. И сделала неожиданный вывод:

— Ты красивый!

Оригинально! Вот уж не думал услышать комплимент от столь юной леди.

— Я буду жить здесь, с тобой?

— Да. Пока здесь. Потом мы, возможно, переедем.

Она удовлетворенно кивнула и стала рассматривать комнату. Затем, как будто вспомнив что-то важное, спросила:

— А как тебя зовут?

— Северус Снейп.

— Северус...

Она повторила вполне точно и пытливо посмотрела на меня:

— А ты случайно не знаешь, как меня зовут? Ну, по-настоящему?

— Ты не знаешь своего имени?

— Сестры звали меня Мэри. А те, кто забирал, каждый раз по-разному. И Бетти, и Сьюзен, и Лиззи. Но у меня же должно быть свое имя, правда?

Несчастный ребенок. Ее подбирали и бросали как бездомного щенка!

— Тебя зовут Азарика. Тебя так назвала мама.

— А где моя мама? Она придет?

— Нет, моя маленькая, она очень далеко...

Как объяснить маленькому ребенку, что ее мама умерла в темном подвале заброшенного дома? Если она еще про папу спросит, я вообще не знаю, что говорить. так что лучше отвлечь ее от такой скользкой темы.

— Может быть, ты есть хочешь? Или пить? Или еще что нибудь?

Она подошла ко мне вплотную и заговорщически прошептала:

— А у тебя конфеты есть? Шоколадные?

 

О Мерлин, она наконец уснула! Я обессиленно сел прямо на коврик возле кровати, на которой уютно посапывала Азарика, облаченная в наскоро подогнанную под нее ночную рубашку моей матери.

Кто бы мог подумать, что маленькие дети требуют столько сил, нервов, а главное, терпения?! Да легче сварить десять литров Феликс Фелициуса,чем провести день в обществе этого неугомонного создания. При этом нельзя сказать, что она была особенно капризной. Во всяком случае, она не плакала, не билась в истерике и ничего особенного не требовала. Она просто все хотела знать. Буквально все. От миллиона вопросов у меня шумело в ушах. Даже появилась навязчивая идея отправиться в приют и призвать сестру Марию к ответу за вопиющее вранье. Почему она называла Азарику спокойным, а главное, молчаливым ребенком? Это же настоящий тайфун! А еще ее надо было кормить, купать, укладывать спать, пытаться заплести косички — получилось с третьей попытки, рассказывать сказки и следить, чтобы она не упала, не застряла в перилах, не вывалилась в окно и не скатилась с лестницы.

О Мерлин, дай мне сил! Гигантским усилием воли я заставил себя подняться. Наскоро приняв душ, я рухнул на трансфигурированную из кресла кровать.

"Надо еще завтра посетить детские магазины и купить все необходимое, и что-то решить с детской комнатой", — пронеслось у меня в голове, и я провалился в сон.

Среди ночи я проснулся. Что-то довольно ощутимо давило на мою грудь. Открыв глаза, я обнаружил маленькую непоседу сладко спящей прямо на мне. Ее волосы щекотали мою шею, а в кулачке она сжимала край моей пижамной куртки. С мыслью о том, как это непедагогично, негигиенично и просто неприлично, я прижал ее к груди и провалился в глубокой сон.

Звон разбитого стекла, доносящийся из лаборатории, заставил меня стремглав спуститься вниз по лестнице. Разумеется, маленькое чудовище было там, хотя ровно две минуты назад я оставил ее в детской с цветными карандашами и горячим желанием нарисовать мой портрет. Две недели в обществе Азарики выработали во мне просто молниеносную реакцию. Одной рукой я подхватил девочку на руки и беспалочковым Эванеско уничтожил шипящую массу на полу. Судя по насыщенному изумрудному цвету, это был последний заказ — притирание от морщин. К счастью, оно хотя бы не взрывоопасно и не токсично.

— А почему оно шипело?

Азарика, как ни в чем ни бывало, висела у меня на руке и болтала ногами.

Я не ответил. Просто сунул непоседу под мышку и направился в гостиную. Шутки шутками, а с набегами на лабораторию пора было заканчивать.

Усевшись в любимое кресло, я поставил Азарику перед собой и посмотрел ей в глаза. К сожалению, это не произвело на нее никакого впечатления.

— Где я сказал тебе быть, пока я готовлю ужин?

— В моей комнате, — с самым невинным видом ответила она.

— Почему ты меня не послушалась?

— Мне надоело рисовать, и я пошла посмотреть на красивые баночки.

— А я разве разрешал тебе заходить в лабораторию?

Она энергично замотала головой.

— Повторяю, почему ты меня не послушалась?

— Мне захотелось посмотреть на красивые баночки.

Так, начинаем все с начала. Этот ребенок сведет меня с ума! И смотрит такими невинными глазами, можно подумать, ничего не понимает. Все она понимает! Просто упрямая как гиппогриф.

За две недели, прошедшие с момента спонтанного похищения Азарики из приюта, я успел хоть немного изучить ее характер. Она редко капризничала, я ни разу не видел ее плачущей, но любопытство толкало ее на такие поступки, от которых у меня напрочь сносило крышу. Такое впечатление, что у меня в доме поселился маленький смерч, сметающий все на своем пути. В начале мне казалось, что она просто не умеет сидеть на месте. Но, когда я был вынужден посетить с ней детские магазины, она вновь удивила меня. Азарика вдруг превратилась в маленькую леди с безупречным поведением. Все продавцы были в восторге. Но чудо закончилось, едва мы переступили порог дома.

Если честно, во многом была только моя вина: воспитатель из меня получился аховый, я прибывал в полной растерянности. Никакого опыта общения с детьми у меня не было. Да я просто не представлял, как можно что-то объяснить ребенку ростом ниже обеденного стола! И, как дурак, только бегал за ней, пытаясь перехватить во время очередной эскапады. Она же все воспринимала как игру в перевертыши: нельзя — значит, можно, догоняю — надо убегать. А самое страшное, что я просто не мог на нее по-настоящему рассердиться, что бы она не натворила. И Азарика это, по-моему, прекрасно понимала. И пользовалась вовсю.

Несколько раз я снимал ее с дымовой трубы, хотя до сих пор не понял, как она туда залезла: левитировать она, слава Мерлину, пока не умела. О чахлых деревьях вокруг дома я вообще молчу, она почти каждый день пыталась обнаружить там птичьи гнезда. В гостиной она качалась на шторах, как маленькая обезьянка, а в ванной периодически возникал маленький водопад. В подвале происходили поиски сокровищ — вот знал же, что сказка про Али-бабу и сорок разбойников не подходит для такой маленькой девочки, но нет, прочитал! — а старый колодец исследовался в поисках змей или ежиков. Или змей и ежиков... Когда я — трижды идиот! — сказал, что в подвале может жить только злой дракон, она буквально поселилась там. А когда я извлекал ее оттуда, она сама напоминала маленького чертенка. Или трубочиста. Отмыть ее в конце дня стоило неимоверных усилий. Хорошо хоть, что она обожала купаться. А вечерние сказки теперь просила только о драконах. Мне самому они уже снились!

Установленный по периметру магический барьер не позволял ей покинуть двор. Так что похождения пока ограничивались моей скромной усадьбой. Но это только пока. Никаких иллюзий на этот счет я не питал. Ведь никакие охранные чары на нее не действовали. И маггловские замки не были препятствием.

Так что то, что ее в последнее время заинтересовала моя лаборатория, — настоящая катастрофа. И если мне не удастся убедить ее держаться подальше от моих владений, даже не знаю, чем это может закончится. Придется тогда вообще отказаться от варки зелий, а это единственный источник моих доходов. Поэтому, собрав всю волю в кулак, я процедил ледяным тоном:

— Азарика, твое поведение недопустимо. Я тобой очень недоволен. Я вынужден тебя наказать: после ужина ты немедленно пойдешь в свою комнату и не выйдешь оттуда до утра. И никакой сказки на ночь. Ты меня поняла?

Она посмотрела на меня с таким изумлением, что мне захотелось посмотреть на себя в зеркало, вдруг у меня выросли рога?

— Ты меня поняла?

Она быстро кивнула.

— Хорошо. Сейчас немедленно есть, купаться и спать.

Я взял ее за руку и направился в кухню. Ужин прошел в полном молчании. И купание тоже, без обычных брызг, хохота и ныряния. Надо же, вот уж не думал, что это на нее так подействует! И почему я раньше не додумался сделать подобное внушение?

Хотя, если честно, притихший ребенок совсем не радовал. Наверное, я успел привыкнуть к шумной возне и веселью. Может, мне только казалось, что все это время я скучал по тишине? В конце концов, дети должны шуметь, прыгать и безобразничать! Правда, не в моей лаборатории. Так что я взял себя в руки, вытер Азарику и отнес ее в спальню. Наказание нужно было довести до конца.

— Спокойной ночи, Азарика. Надеюсь, ты помнишь, что я тебе сказал?

От моего менторского голоса мне самому было противно.

— Да, Северус, — прошептала она и покорно залезла под одеяло. Чувствуя себя деспотом, я погасил свечу, зажег ночник и вышел из детской.

Звенящая тишина в гостиной. Нет, читать в полной тишине очень приятно. Но, увы, необходимо было прервать отдых и спуститься в лабораторию. Меня ждало несколько заказов, которые надо выполнить в ближайшее время. Тот небольшой запас денег, который мне удалось накопить в ожидании письма от сестры Мэри, стремительно истощался. Одежда Азарики, мебель в ее комнату, детское питание, все это пробило ощутимую брешь в моем бюджете. А за время общества непоседы я не сварил и десятка зелий, вырываясь в лабораторию по ночам. А жить на что-то надо...

Одолеваемый невеселыми мыслями, я поднялся в детскую, чтобы проверить, как там ребенок, а потом уже углубиться в работу.

Тихонько приоткрыв дверь, я заглянул в спальню. Кровать была пуста. У меня похолодело все внутри. Стараясь не паниковать, я осмотрелся и с облегчением обнаружил крошечную фигурку, съежившуюся в самом углу.

Что-то было не так. Раньше она никогда не пряталась по углам. Медленно, стараясь не напугать, я поднял ее на руки. Ночник осветил ее маленькое личико, по которому текли слезы. Она плакала совершенно беззвучно, как взрослая. Без лишних размышлений я усадил ее себе на колени и прижал к груди.

— Перестань, малышка, не надо плакать. Ну, что с тобой?

— Северус, — она тихонько всхлипнула и уткнулась носом мне в рубашку,— а ты отдашь меня назад в приют?

— С чего ты взяла? Конечно, нет.

— Но я ведь плохо себя виду, и ты сердишься. Значит, я тебе не нужна. А ненужных всегда отдают в приют...

Она мелко дрожала в моих руках, изо всех силенок цепляясь за рубашку. Маленькая испуганная девочка.

Острая щемящая боль сдавила мое сердце. Моя. Мне кажется, именно в тот момент я окончательно понял, что она моя. Только моя. Не важно, кто там постарался при ее зачатии, об этом лучше вообще не думать. Это просто мой ребенок, и все. У меня никогда не было близких людей. Отец меня не замечал, мать, возможно, и любила, но никогда не показывала этого. Лили... Сейчас мне иногда казалось, что я просто придумал свою любовь, чтобы заполнить вакуум в душе, ведь Лили была единственной, кто проявлял ко мне теплые дружеские чувства. Я потерял ее... Но сейчас на моих руках плакала маленькая девочка, только от абсурдной мысли, что я откажусь от нее. Она ждала меня в приюте и признала с первого взгляда, каким-то немыслимым, не поддающемся никакой логике образом, она узнала меня. Я нужен ей. А она нужна мне. Не как оружие в будущей битве, козырь в вечном предстоянии с Великими волшебниками, драккл их дери, а просто как ребенок. Мой ребенок. Дитя моего одиночества.

— Азарика, послушай меня, — я осторожно приподнял ее лицо за подбородок. — Я никогда, никому тебя не отдам. Запомни, никогда! Я очень тебя люблю, моя девочка.

— Правда?!

В ее глазах светилась такая надежда, что у меня самого навернулись слезы.

— Конечно, правда. Я могу рассердиться, могу поругать тебя, если ты будешь плохо себя вести, но я все равно буду тебя любить. И никому не отдам. Сегодня я рассердился за то, что ты одна пошла в лабораторию. Это очень опасно, ты понимаешь? Ты могла пораниться. Обещай, никогда не заходить туда без меня. Хорошо?

— Да, Северус, я больше не буду, правда! Я всегда буду слушаться! Всегда, всегда! Я тебя тоже люблю.

— Вот и хорошо, моя маленькая. Не надо плакать. Мы же обо всем договорились, правда? Ну все, все.

Я поцеловал ее мокрую щечку и уложил под одеяло.

— А сейчас, спи. Мне надо еще поработать. Нам нужны деньги, моя хорошая.

Она серьезно кивнула и послушно закрыла глаза. Но у самой двери меня остановил умоляющий шепот:

— Сев, ты можешь рассказать мне сказку? Самую маленькую. Я, правда, буду хорошей.

Когда сказка, разумеется, про дракона, была закончена, я наконец уединился в лаборатории.

Варка зелий всегда помогала мне сосредоточиться и все хорошо обдумать. А подумать было о чем.

Значит так: две унции корня кувшинки, пять капель желчи рогатой жабы, пять ножек гигантской сколопендры, три лепестка цветка папоротника...

Уже меньше чем через месяц Дамблдор ожидал ответа на предложение занять место преподавателя Зельеварения. Если вначале я сомневался, то теперь мне было абсолютно ясно, что переступать ближайшую пару лет порог Хогвартса с Азарикой на руках — верх безумия. Дамблдор не должен видеть мою девочку. А ещё лучше, не должен даже знать о ее существовании. Даже мне, при всей моей неопытности в этом вопросе, бросалась в глаза ее необычная магическая одаренность. Что же тогда говорить про директора? Через его руки прошли сотни маленьких магов, он то уж точно с первого взгляда заподозрит неладное.

Кроме того, старик в любом случае заинтересуется невесть откуда взявшимся у меня ребенком. Моя первоначальная идея выдать ее за мою внебрачную дочь вполне состоятельна, ведь общеизвестно, что в рядах Пожирателей не царили пуританские взгляды. Проблема не в этом, а в том, что я вовсе не уверен, что был единственным шпионом Светлых сил в стане Лорда. Вернее сказать, я уверен, что был там не один. А в таком случае нельзя поручиться, что Дамблдору ничего не известно о пребывании матери Азарики в подвале дома Лестрейнджей. Хотя эту тайну Волдеморт скрывал, по-моему, очень тщательно. Я сам узнал только потому, что требовались очень специфические зелья. А кроме меня, знали только Беллатриса и ее супруг. Но это насколько известно мне. Абсолютной уверенности это не давало. И если до директора дошел хотя бы слух о появлении Снежного эльфа в это время, то при виде Азарики он легко сможет сложить части этой головоломки. В чем в чем, а в его уме я никогда не сомневался. И тогда моя девочка обречена.

И даже если он ничего не знает, все равно, при его силе он сразу почувствует чуждую этому миру магию. Этого нельзя допустить. Надо найти способ укрыть ауру Азарики от посторонних. Должен быть способ. Но чтобы его найти, нужно время.

Вывод один: необходимо придумать вескую причину для отсрочки моего возвращения в Хогвартс. Это единственный выход из ситуации. Любую причину. О том, чтобы отдать Азарику на воспитание и отправиться туда одному, и речи быть не может. Нельзя подвергать ее такому стрессу. А значит, надо убедить Альбуса подождать пару лет. В принципе, это возможно, Избранный еще не скоро поступит в Хогвартс, а значит, мое пребывание там не так уж необходимо. Думаю, директор согласится на это, при условии, разумеется, что сможет меня контролировать. Только причина должна быть достаточно весомой.

Теперь вторая проблема: наше пребывание в Паучьем тупике небезопасно. Дорогой директор может нагрянуть с визитом в любую минуту. Я заблокировал камин, но когда это его надолго останавливало? Не думаю, конечно, что он будет взламывать мои чары, но моя упорная недоступность вызовет подозрения, и он может навестить меня и через дверь. Значит, мне нужен новый дом. Желательно в сокрытых землях. Или, на худой конец, среди магглов. И эта первостепенная задача, времени почти не осталось.

Легкая сиреневая дымка поднялась со дна котла и заискрилась радужными искрами. Зелье готово. Осталось остудить и разлить по флаконам.

* * *

Не откладывая решения проблемы с жильем в долгий ящик, я целую неделю упорно искал подходящий вариант. Меня бы вполне устроил маленький домик где-нибудь в глуши. С сухим подвалом для размещения лаборатории. Увы, ничего подходящего мне не попадалось. Либо жилье было слишком ветхим и не подходило для проживания с маленьким ребенком, либо заламывали непомерную цену. Что ж, я все больше склонялся к жизни среди магглов. В конце концов, я провел среди них большую часть своего детства.

А поведение Азарики меня приятно удивляло. С того памятного вечера я старался разговаривать с ней, как со взрослой. И это действовало. Если мне надо было варить зелье, я просто просил ее посидеть пару часов одной, на большее ее терпения все равно не хватало. Она серьезно кивала головой и устраивалась в гостиной с карандашами. Правда, когда я возвращался, изрисованными оказывались не только альбомные листы, но и скатерть и частично обои на стенах, но это такая мелочь. По-моему, с ее рисунками гостиная стала выглядеть только наряднее, так что я их не стирал. На поиски жилья я чаще всего брал ее с собой; она хорошо переносила аппарацию и на людях всегда вела себя безупречно. Правда дома исследования подвала, поиски птичьих гнезд и прыжки по лестнице не прекратились. Но чего я хотел от маленького ребенка?! Я и не рассчитывал на полную тишину и железную дисциплину. Так что жизнь налаживалась.

 

Однажды вечером мы сидели в гостиной. Я читал, а Азарика у моих ног, сидя на подушке, собирала из кубиков что-то наподобие башни или замка. Вдруг кто-то постучал в окно. Я вздрогнул и осторожно отодвинул край шторы. На подоконнике восседал огромный ворон. В его клюве был зажат свиток с черной сургучной печатью. Я открыл окно, и черная птица бесшумной тенью влетела в комнату. Сделав круг под потолком, он бросил мне в руки свою ношу. На оттиске печати я с изумлением рассмотрел изображение чаши, наполненной огнем. Малый герб Принцев. Вот уж никак не ожидал.

Засмотревшись на свиток, я не заметил, как ворон плавно спланировал и приземлился на верхушку замка из кубиков.

— Какая большая птичка!

Голос Азарики заставил меня обернуться, и я похолодел от ужаса. Огромная птица переместилась с чудом не рухнувшего под ее весом игрушечного замка на плечо девочки. Мощные когти пронзили легкую ткань домашнего платьица и впились в нежную кожу ребенка. Страшный изогнутый клюв перебирал ее волосы в паре сантиметров от глаза. При этом Азарика весело смеялась, с трудом удерживая равновесие под весом ворона.

Медленно, стараясь не разозлить пернатого хищника, я наклонился и аккуратно оторвал его от плеча ребенка. Затем, уже не церемонясь, выбросил в окно.

— Он тебя поцарапал?

При ближайшем рассмотрении никаких ран на коже я не обнаружил, хотя на платье виднелись дыры, как будто прорезанные острыми лезвиями.

— Нет. А куда улетела птичка?

— К себе домой.

Облегченно выдохнув, я вновь поднял отброшенный пергамент. Интересно, что от меня понадобилось моим чистокровным родственникам? Вернее, одному родственнику, последнему.

Моя мать, выйдя замуж за маггла, порвала всякую связь со своей родней и не обращалась к ним, насколько мне известно, до самой своей смерти. Когда я подрос и стал задавать вопросы, она нехотя отвечала, что ее мать умерла, а ее отец и брат живы, но не хотят с нами общаться. Скорее всего, это было правдой, ведь, ни когда я учился в Хогвартсе, ни позже мои родственники не проявляли ко мне никакого интереса.

Еще на втором курсе я узнал, что Род Принц принадлежит к семи Древнейшим кланам магической Британии. Ему более тысячи лет, и его история окутана тайной. Никто точно не знал, кто был родоначальником, достоверно известно только, что это было до вторжения викингов в Британию. Я был в восхищении. Такой древний и таинственный Род! Никто из моих сокурсников не мог похвастаться такими древними корнями. Довольно долго я даже подписывал свои книги "Собственность Принца-полукровки". Но потом я повзрослел, появились другие интересы. Служба у Темного Лорда, например.

Где-то на шестом курсе я узнал, что мой дед умер. Это не произвело на меня особого впечатления, да и как можно сожалеть о человеке, которого никогда не видел? А потом у меня не было ни желания, ни времени интересоваться жизнью моего последнего родственника.

За полгода до выпускного я потерял мать. Мы никогда не были особо близки, но все же она была единственным человеком, кто хоть немного любил меня. За день до похорон я оповестил лорда Эварда Принца, моего дядю, о ее смерти. Он ответил короткой запиской с сухими соболезнованиями. Это был первое и последнее его письмо. Больше мы не общались, и я практически забыл о его существовании.

А теперь в моих руках свиток с гербом отвергнувшего меня рода.

"Милостивый государь. Примите мои извинения за вынужденное беспокойство, но открывшиеся накануне обстоятельства не оставили мне выбора, и я был вынужден обратиться к Вам. К сожалению, открывшиеся мне сведения ни в коем случае не могут быть доверены письму, и это вынуждает меня обратиться к Вам с просьбой посетить Принц-мэнор, так как состояние моего здоровья не позволяет мне самому нанести визит, как того требуют все правила приличия. Если Вам будет угодно, я буду ждать Вас завтра в любое удобное для Вас время. Обещаю не злоупотреблять Вашим терпением и не задерживать дольше необходимого. Считаю необходимым отметить, что наша встреча не менее выгодна для Вас, чем для меня. Камин Принц-мэнора будет открыт для Вас.

С искренним почтением, лорд Эвард Сайрус Принц."

Однако. Мой почтенный родственник столь витиевато приглашает меня на чашку чая? Не похоже. Чтобы унизиться до приглашения жалкого полукровки в мэнор, блистательный лорд Принц должен быть как минимум на смертном одре. Как бы там ни было, я не стану пренебрегать единственной возможностью взглянуть на мэнор моего рода. Все же любопытство — один из самых сильных моих пороков, впрочем, иначе я не стал бы первоклассным зельеваром.

Мои мысли были прерваны стуком в окно. Оказывается, чертова птица никуда не улетела и ждет послания.

Мой ответ был лаконичен:

"Милорд, — он все же Глава моего рода, хочет он того или нет, — я принимаю Ваше приглашение и прибуду в Принц-мэнор завтра в 14:00.

С уважением, Северус Снейп."

На следующий день я столкнулся с серьезной проблемой: что делать с Азарикой? Неизвестно, сколько я пробуду в Принц-мэноре, не могу же я оставить ее дома одну! А брать с собой, после такого официального приглашения, по меньшей мере неудобно. Мордред, надо было раньше подумать о приходящей няне. То, что я был полным профаном во всем, что касалось маленьких детей, обернулось очередной проблемой. Надо было хоть литературу какую-то купить. Дав себе клятву в ближайшее время продумать все нюансы, связанные с пребыванием в доме маленького ребенка, я решил не заморачиваться этикетом и взять ребенка с собой. Плевать на приличия, в конце концов, чего он ждал от полукровки? Удобно, не удобно, другого выхода все равно нет.

Не мучаясь больше сомнениями, я нарядил Азарику в самое нарядное платьице, завязал ей на макушке пышный бант — три недели тренировок не прошли даром, прическа получилась хоть куда. Сам облачился в самую приличную мантию, подхватил ребенка на руки и направился к камину.

Азарика перенесла путешествие каминной сетью удивительно спокойно. Правда, я прижал ее личико к груди, стараясь уберечь от сажи, и она не видела ни зеленого огня, ни мелькания множества гостиных и кухонь. Так что из камина Принц-мэнора мы выбрались вполне благополучно. Переступив каминную решетку, я поставил Азарику на пол и огляделся.

Судя по размерам, мы очутились в зале приемов. Просторное помещение казалось довольно сумрачным из-за отделанным красным мрамором стен и темных плит пола, черные колонны по углам только усиливали его мрачное величие. Огромные окна были почти полностью занавешены бордовыми шторами и давали слишком мало света, так что здесь царил полумрак. На стене, противоположной камину, я успел рассмотреть гобелен с огромным Древом Рода. Главный ствол состоял почему-то из двух частей черного и красного цвета. Это напоминало переплетение лиан. По всему древу — множество имен. Я хотел подойти ближе, чтобы детально рассмотреть имена моих далеких предков, но меня остановил легкий хлопок. Передо мной возник домашний эльф в черно-красной ливрее. Он отвесил низкий поклон и произнес:

— Хозяин Принц-мэнора, лорд Эвард, просит вас в свои покои, сэр. Пожалуйста, следуйте за мной.

Эльф говорил очень правильно и держался с достоинством.

— Непременно. Но для начала как тебя зовут?

— Винзор, к вашим услугам, сэр.

Он, казалось, был удивлен, но не подавал вида. Я же решил не тащить Азарику прямо в личные покои дяди, а оставить ее на попечение эльфа. Все-таки не было случая, чтобы эти существа чем-то навредили ребенку.

— Винзор, ты не мог бы присмотреть за девочкой, пока я буду разговаривать с лордом Принцем? Или позови кого-нибудь.

— Да, сэр. Разумеется, сэр.

Эльф как-то странно посмотрел на во все глаза рассматривающую его Азарику и щелкнул пальцами. Тотчас возле него появилась эльфийка в голубом платьице с белоснежным передником.

— Это Роззи, сэр. Она присмотрит за маленькой госпожой. Для нас это честь, сэр!

— Спасибо.

Я присел на корточки возле Азарики и взял ее за руку.

— Послушай, детка, я должен ненадолго отлучиться. Ты побудешь здесь с Роззи. Хорошо? Не бойся, я скоро приду.

Азарика обняла меня за шею и прошептала в самое ухо:

— Северус, а кто это?!

— Это домашние эльфы. Они очень добрые, не бойся.

Она серьезно кивнула и робко приблизилась к эльфийке.

— Можно тебя потрогать?

Роззи склонила голову, и Азарика осторожно погладила ее по уху.

Я не стал дальше наблюдать за знакомством. Дал Роззи строжайший приказ: если ребенок расплачется или испугается, сразу дать знать мне, и отправился вслед за Винзором в покои дяди.

Длинный коридор, широкая лестница, еще коридор. Все в красном и розовом мраморе. По старой привычке я тщательно запоминал дорогу и глядел по сторонам. В бытность Пожирателем мне приходилось посещать немало родовых мэноров. Одни ослепляли роскошью, другие поражали нищетой и запустением. Но проходя по мрачноватым коридорам Принц-мэнора, я вдруг ощутил незнакомое чувство защищенности. Древние стены, а столетия как будто струились меж мраморных плит, укрывали меня, укутывали теплым покровом. Я кожей чувствовал магию этого места. Неужели мэнор принял меня?! Что-то мне не приходилось слышать о полукровках, которых приняла магия рода. Однако чувство, что я пришел домой, не покидало меня.

Наконец мы остановились у тяжелой двери красного дерева. Винзор с низким поклоном исчез, а дверь беззвучно открылась. Я вошел в небольшую гостиную. В отличие от виденных мною ранее комнат, здесь было довольно светло и довольно просто. Несколько кожаных кресел, угловой диван, стол, заваленный книгами и пергаментами; это была даже не гостиная, а скорее, кабинет. В кресле возле камина, прямо напротив входа сидел хозяин мэнора лорд — Эвард Сайрус Принц.

И вот здесь меня ждало первое потрясение за этот день: из глубокого кресла на меня смотрел мой двойник, слегка постаревшая копия! Черные глаза, длинные черные волосы без малейшего признака седины, крючковатый нос. Лишь глубокие морщины и тени под глазами выдавали возраст, а бледность была явно отпечатком тяжелой болезни. Жизнь уходила из этого тела, из этих глаз. Медленно, неукротимо.

Он сидел в кресле и так же пристально рассматривал меня. Но, казалось, был вовсе не удивлен нашим поразительным сходством. Напротив, тень удовлетворения отразилась на его изможденном лице.

— Значит, это правда, — не тратя времени на приветствия, глухо произнес он. — Она сумела отомстить. По всем правилам.

— Простите, я не совсем понимаю, о чем вы, сэр?!

— Скоро поймешь, сядь.

Похоже, мой достопочтенный дядюшка в письме использовал все известные ему вежливые слова и теперь был не расположен разводить церемонии. Что ж, оставалось надеяться, что все разъяснится, а к грубости мне не привыкать. В конце концов, я в любой момент могу просто уйти. С этой философской мыслью я устроился в кресле напротив главы Рода.

— У меня слишком мало времени, так что я не собираюсь его тратить на пустые разговоры. Слушай меня внимательно, повторять я не буду, и постарайся не перебивать, — он помолчал с минуту, продолжая сверлить меня пристальным взглядом. Затем продолжил, но то что он сказал заставило меня врасплох: — Твое настоящее имя Северус Эвард Принц, седьмой носитель имени. Наследник двух Родов, Черных и Красных Принцев по прямой линии. Последний из рода. Мой сын.

С самым идиотским видом я взирал на сидящего напротив родственника и гадал, как же мне поступить с этим сумасшедшим? То, что у него съехала крыша, не подлежало сомнению. Так что мягким, вкрадчивым голосом я произнес:

— Вы переутомились, сэр. Возможно, вам неправильно меня представили. Я — Северус Снейп, ваш племянник. Сын вашей покойной сестры. Помните?

— Не делай из меня идиота! Я пока еще в своем уме. Я прекрасно знаю, что ты сын Эйлин. Это ничего не меняет. Не перебивай меня!

Я покорился. Что ж, хорошо, что он пока не впал в буйство и не начал швырять проклятиями. Зря я притащил в этот дурдом Азарику! Очень даже зря.

— Слушай меня внимательно. Но для начала... Что ты знаешь про род Принц?

Я пожал плечами.

— Мать не любила вспоминать о своей семье и практически ничего не рассказывала. Из книг, уже в школе, я узнал, что род Принц — один из Семи Древнейших. Его земли сокрыты, их невозможно найти. Ни в одной из энциклопедий не указано, откуда появились первые Принцы, известно лишь, что это произошло более тысячи лет назад. Среди ваших предков — несколько выдающихся алхимиков, зельеваров и астрологов. Ах да, еще Принцы не состоят в родстве ни с кем из чистокровных в Магической Британии. Возможно они, то есть вы, ищете партии за границей или даже среди магглов, что вряд ли, так как никто не исключал вас из списка чистокровных. Вот, в общем-то, и все знания, которыми я располагаю.

— Не густо. Впрочем, это неудивительно для человека, так мало уважающего свой род, что пошел на службу к чокнутому полукровке.

— А ничего, что я сам полукровка, вас это не смущает?

Мне надоело церемониться, и я ухмыльнулся. Нет, что он себе позволяет?

— Ты Наследник рода! Но будь ты даже полукровкой Принцев, все равно, тебе не пристало служить жалкому Гонту!

— Он называл себя наследником Слизерина...

— К дракклу маггловского ублюдка, кем бы он себя ни называл! Речь сейчас не о нем, а о тебе, болван стоеросовый!

— Однако вы слегка преувеличиваете свою болезнь, любезный дядюшка! С такой яростью вы проживете еще лет сто.

— Я умру завтра на рассвете.

Он внезапно успокоился и серьезно посмотрел мне в глаза.

— Ты унаследуешь все мое состояние. Станешь Главой рода. Я должен успеть многое тебе рассказать. Так что оставим эту перепалку, Эйлин и так постаралась сократить до минимума время нашего общения. Слушай меня, это не займет много времени:

Наш род — древнейший в магической Британии. Мы всегда держались особняком и никогда не связывались ни с одним кланом этого королевства, твои книги не солгали тебе. По древнему обычаю мы брали в жены лишь дочерей клана Красных Принцев, а они женились на наших дочерях. И так было всегда, более тысячи лет.

Ты никогда не слышал о Красных Принцах? Неудивительно. После того, как наши общие предки покинули Египет, а было это в сто тридцать девятом году, они обосновались в Мексике. А предки Черных Принцев нашли пристанище в северных землях, в Британии. Пурпурный чертог Красных Принцев надежно спрятан среди Кордильер. Они вели еще более уединенный образ жизни, чем мы, хотя лет пятьсот тому назад были жрецами при владыках ацтеков. О том, как они попали туда, и вообще об истории нашего рода ты можешь прочитать в Хрониках. Там все подробно описано. Советую непременно выделить для этого время, вряд ли найдется еще хоть один клан в Британии, да и вообще в Европе, со столь причудливой историей. Но у меня нет времени углубляться во тьму веков, я начну свой рассказ с недавнего прошлого.

Почти двадцать четыре года назад случилась катастрофа. Селезия и Северус Принц, из клана Красных, а также их мать Октавия погибли при загадочных обстоятельствах. Мы так до конца и не узнали, как это произошло.

Я хорошо помню то утро. Мы сидели за завтраком, когда ворон принес перчатку с гербом Красных Принцев, испачканную кровью. Мы тотчас переправились в Мексику. Их тела уже лежали на камне мэнора. Никаких следов насилия. Лорд Марвел, отец Северуса и Селезии, не проронил ни слова. Испуганные домовики смогли рассказать, что обнаружили три тела и почти безумного от горя хозяина утром в саду. Больше от них ничего нельзя было добиться. Лорд Марвел так и не оправился от потрясения. Он умер через неделю, не сказав ни слова. Перед смертью он только передал перстень Главы моему отцу.

Мы оказались перед тяжелым выбором. Селезия была моей невестой, а Эйлин должна была выйти замуж за Северуса. Тысячелетние традиции канули в Лету. Мне казалось, что выбора у нас нет, и мы должны найти себе пару в Британии или в Европе. Но мой отец был одержим древними законами, иначе не скажешь. Впрочем, чуть позже я понял, что здравый смысл в его действиях все же был.

Вечером, сразу после трагедии, он позвал меня в свой кабинет и объявил — что мой долг возродить величие Рода. Вернуть наследников клану Красных. Сначала мне пришло в голову, что отец сошел с ума и планирует вернуть Селезию и Северуса при помощи некромантии, ведь их тела были еще не преданы огню, как того требовал обычай нашей семьи. Иметь супругой полумертвую девушку?! От такой перспективы меня передернуло; я, конечно, любил Селезию, но не до такой степени. И я сомневался, что у нее в таком случае вообще могут быть дети.

Когда я высказал свои соображения отцу, он лишь криво усмехнулся и обозвал меня болваном. У него и в мыслях не было воскрешать кого-либо. Кровь нежити не пойдет на пользу роду. Нет, у него было совсем иное на уме. Я должен был ни много ни мало жениться на собственной сестре. Ни мое, ни ее желание при этом не учитывалось. Это был наш долг.

Из кабинета я вышел на ватных ногах. Мне было девятнадцать лет, малышке Эйлин едва исполнилось семнадцать. Я не представлял, как она воспримет новость о скорой свадьбе с собственным братом. Она же была безумно влюблена в своего жениха, кузена Северуса! Боль утраты была еще так свежа, но я точно знал: отец не намерен ждать. Наша свадьба должна была состояться в самое ближайшее время. Специальный обряд поможет ей зачать двойню. Первый раз это будут сыновья. При повторном обряде на свет появятся дочери. Правда, существовала серьезная опасность для Эйлин, я узнал об этом гораздо позднее. Дело в том, что при проведении двойственных ритуалов велика вероятность для матери стать сквибом либо вообще лишиться жизни, обряд почти полностью истощает магическое ядро. Именно поэтому их провели всего дважды за тысячу лет. Риск слишком велик. Но, разумеется, это не могло остановить Сайруса Принца, ведь речь шла о выживании целого клана. В его защиту могу сказать только одно: он был выдающимся зельеваром и наверняка был почти уверен, что сможет спасти дочь. Твой дед всегда шел до конца, но он не был чудовищем.

Отец не терял времени даром и подготовил практически все, осталось дело за малым. За согласием молодоженов. Я предвидел семейный скандал, но ярость Эйлин превзошла все мои ожидания. Она всегда была вспыльчивой. Плоть от плоти нашего отца. В общем, не стесняясь в выражениях, она категорически отказалась от участия в мерзкой кровосмесительной оргии. Причем раньше ее почему-то не смущало, что обожаемый Северус был ее кузеном и, учитывая множество родственных браков, мало чем отличался от родного брата, с точки зрения маггловской генетики.

Ты думаешь это остановило твоего деда? Ничуть не бывало. Он запер строптивую дочь и стал готовиться к обряду. Что касается меня, то после законных колебаний я смирился с Эйлин в роли жены. Я не питал глубоких чувств к покойной Селезии, ей было всего четырнадцать, и я по понятным причинам не успел воспылать к ней страстью. А сестра была забавной. Должно быть, у Принцев в крови любовь к сестрам. Египетские корни, ничего не попишешь. Ты хмуришься? Это понятно, с точки зрения старой доброй Англии мы попрали все законы морали. Я не оправдываю ни себя, ни отца. Но ты должен понять, с детства меня воспитывали по другим законам, я не хочу вдаваться в подробности, у меня слишком мало времени, но когда ты прочтешь Хроники Рода, то, надеюсь, сможешь хоть немного меня понять.

В общем, в отношении меня у отца не было причин для беспокойства. Единственным моим условием было: добровольное решение Эйлин стать моей женой. Я ни в коем случае не собирался брать ее силой или принуждать к чему-либо.

Отец обещал мне. Почему я поверил? Не знаю. Возможно, мне просто хотелось верить. В назначенную ночь я спустился в ритуальный зал мэнора. Все было готово. Рунический круг светился призрачным светом, Луна достигла зенита и почти полностью была видна в слуховое окно над жертвенником. Спустя несколько минут отец привел Эйлин.

На ней была белая полупрозрачная туника, волосы стягивал золотой обруч, а в глазах отражались блики факелов. Ее лицо светилось от счастья. Она радостно прильнула ко мне, и у меня отлегло от сердца. Почему я не заподозрил неладное, ни на миг не подумал о чарах или зельях? Сейчас я склонен полагать, что отец затуманил разум не только сестре, впрочем, не знаю, не собираюсь перед тобой оправдываться. После короткого обряда отец оставил нас наедине.

Опустим подробности. Все произошло по древней традиции на камне мэнора. Почти все. В кульминационный момент, когда факелы вспыхнули багровым пламенем, Эйлин вдруг с криком оттолкнула меня. Я никогда не забуду ее глаз, в них было столько ненависти. Она не произнесла ни слова, просто выбежала из Зала. Больше я ее никогда не видел.

Должно быть, она заранее готовила побег. Вещи были собраны, кое-какие драгоценности, доставшиеся ей от покойной матери, подарки Северуса, она все унесла с собой. Как ей удалось обойти охранные чары отца, не знаю, она всегда была умной девочкой и сильной колдуньей. Ей удалось замести следы. Наши поиски ни к чему не привели. Теперь-то я понимаю: она была беременной, и магия нерожденного ребенка сбивала нас со следа. Только спустя два года от нее пришла весть. Она оповещала отца, что вышла замуж за маггла и родила полукровку. Она проклинала свой род и требовала оставить ее в покое.

Отец в точности исполнил пожелания Эйлин. Он никогда больше не упоминал ее имени. Во всяком случае, при мне. Вот только он совершенно потерял интерес к жизни. Он был еще не стар, хотя я и родился, когда ему было уже за пятьдесят, но он был полон сил. Но семейная трагедия подточила его изнутри. Он сутками пропадал в лаборатории. Как я узнал гораздо позже, прерванный ритуал обрек нас с Эйлин на медленное умирание. Задействована была Древняя Магия, а она не прощала небрежного отношения. И отец всеми силами пытался найти лекарство от коварного недуга, подтачивающего мои силы. К сожалению, ему это не удалось. Но об этом я узнал через пять лет после случившегося.

Я никогда не спрашивал отца, чем он тогда опоил Эйлин. Зачем? Это не вернуло бы мне сестры. А я не был готов потерять последнего родного человека. Каким бы не был Сайрус Принц, другого отца у меня не было.

Я пробовал завести семью. Женился на Арманде Молье, девушке из обедневшей чистокровной семьи. Отец не препятствовал мне. Около пяти лет наш брак оставался бездетным, потом она забеременела, а спустя три месяца умерла. После похорон отец вызвал меня к себе в кабинет и предупредил, что, по-видимому, его опасения все же подтвердились, и такая же судьба ожидает и всех последующих моих жен, если я, конечно, решусь на еще одну попытку брака. Кровь Принцев не смешивается ни с чьей другой. Я должен смириться с судьбой последнего из Рода. Тогда же я узнал и всю правду о прерванном ритуале. Единственное, что ставило под сомнение догадку отца о невозможности смешения крови Принцев с другими людьми — твое рождение. Я не спрашивал его, как такое могло произойти, честно говоря, я думал, что это правило не действует на магглов, ведь полукровки не могут унаследовать родовую магию. Должно быть, отец думал так же. Или догадывался о правде. Сейчас трудно сказать наверняка, он был очень сложным человеком.

Еще немного терпения, Северус, я приближаюсь к окончанию своего повествования.

Пять лет назад я похоронил отца. Затем получил от тебя весть о смерти сестры. Прерванный ритуал все же свел ее в могилу, так же, как скоро сведет и меня. Последние восемь лет я почти не покидал мэнор. Это позволило мне продержаться так долго. Как это удалось твоей матери, для меня загадка. Впрочем, могу предположить, что твоя магия поддерживала ее все эти годы.

А вчера домовик принес свиток. По его словам, он возник сам собой на пороге моей спальни. Ты можешь прочесть его.

С этими словами лорд Эвард протянул мне пергамент, исписанный знакомым почерком моей матери.

"Здравствуй, Эвард.

Я долго сомневалась, но все же решила тебе написать. Дни мои сочтены, а на краю могилы невысказанные слова жгут душу каленым железом.

Впрочем, моя душа давно умерла. Умерла в тот страшный день, когда я увидела тело Северуса на камне рода. Это был конец моей жизни. Дальше была лишь пустота, которую ничем нельзя было наполнить.

Я умоляла отца вернуть моего жениха. Я ползала перед ним на коленях, целовала руки. Ведь ему, опытному некроманту, это ничего не стоило! Но он не захотел меня слушать. А ты, милый братец, не пошевелил и пальцем, чтобы помочь мне, поддержать хотя бы раз. Неужели так трудно было понять, как он был нужен мне?! Да я, как праматерь Изида, готова была ползать по камышам, чтобы собрать его тело! Да, ты был прав, мы не боги, и Северус никогда не был бы прежним, но пусть полумертвец, пусть нежить, но он был бы со мной! Но отец прогнал меня прочь и сжег тело моего возлюбленного в ту же ночь. Он боялся, что я найду способ и верну его своими силами, а это никак не вписывалось в его планы. Ему всегда было плевать на меня, да и на тебя, любезный братец, тоже. Важен только Род! А Северус после воскрешения помешал бы ему свершить свои омерзительные намерения. Так что моя любовь никак не вписывалась в расчеты отца.

А мне было уже нечего терять. Мой возлюбленный ушел за грань безвозвратно. И я высказала дорогому родителю все, что думала о нем и его драгоценном Роде. Он был уверен, что сможет меня удержать, что это лишь блажь взбалмошной девчонки. Но он ошибался, я тщательно спланировала побег и опоздала лишь на один день. Что случилось той ночью, ты знаешь лучше меня.

Я ненавижу тебя! Ты всегда был послушен отцу, ты помог ему растоптать мою жизнь, исполнил роль палача! Знаешь, какую боль я испытала, когда очнулась от морока на камне и вместо любимого увидела тебя? Будь ты проклят!

Но мне все же удалось отомстить. В ту ночь я унесла из мэнора самое дорогое. Твоего ребенка, Эвард. Плод твоего преступления. Да, ритуал был прерван и ребенок родился только один, но он стоил двоих. Я назвала его Северус. Разве я могла выбрать другое имя? Я думала, он успокоит мою истерзанную душу.

Как я ошиблась! Он смотрит на меня твоими глазами, говорит твоим голосом. Ты знаешь, как страшно любить и ненавидеть собственного ребенка? Как больно видеть, что он все больше и больше становится похожим на человека, которого ненавидишь и презираешь всем сердцем?! Каждым жестом, каждой улыбкой. Мне казалось, что я схожу с ума.

Я вырастила его среди магглов. Даже вышла замуж за одного из них, чтобы дать Северусу фамилию, а заодно спрятать от вас. Я хотела, чтобы он как можно дольше ничего не знал о мире магов.

В одиннадцать лет он получил письмо из Хогвартса. Я не препятствовала его поступлению. Первый наследник рода Принц, пусть и тайный, в стенах Хогвартса! Он поступил на факультет чистокровных, разве могло быть иначе? И там над ним, наследником двух кланов, издевались даже жалкие Болтсы, чистокровные в третьем поколении. Я плохая мать, я наслаждалась его унижением. Ведь вместе с ним был унижен ненавистный Род.

Но знаешь, и в лохмотьях он был надменным Черным Принцем. Этого нельзя у него было отнять.

Через год он закончит школу. Я не доживу до этого, дни мои на исходе. Перед смертью я решила открыть тебе эту тайну, хотя до этого делала все, чтобы ты никогда не узнал правду о его рождении. Я даже пила "Слезы русалки", чтобы отсрочить его появление на свет и замести следы.

Беда в том, что я, несмотря ни на что, люблю своего сына. И горжусь им. Я хочу, чтобы он получил все, что принадлежит ему по праву. Пусть на свете живет еще один Северус Принц, пусть и похожий на тебя!

Но в одном я не уступлю никогда: ты не сможешь прибрать его к рукам! Он никогда не будет принадлежать тебе. Это послание ты получишь за два дня до смерти, о, я не сомневаюсь, что до этого часа ждать недолго. Если мне повезет, то ты даже не успеешь увидеть его. Если нет, что ж, посмотри на сокровище проклятого Рода. Посмотри и умри!"

Я отложил пергамент и посмотрел на отца. На его лице не дрогнул ни один мускул. Что ж, его выдержке можно только позавидовать.

Мой отец... Мордер, как такое вообще возможно?! Как? Весь мой привычный мир рухнул, и я стоял на его обломках, не в силах поверить в случившееся. Оказаться в одночасье наследником древнейшего рода, узнать, что появился на свет от кровосмесительной связи, смотреть в глаза родному отцу и не знать, как к нему относиться... Все это для меня слишком.

Почему мать ничего не говорила мне?! Хотя нет, вот как раз это вполне понятно. Что-то я с трудом представляю подобный разговор. Бедная мама. Теперь, в свете открывшейся мне правды, многие ее поступки в моем безрадостном детстве становились понятными. До тошноты.

— Ты убедился, что я не сумасшедший! — голос лорда Эварда прервал мои размышления. — Если у тебя нет ко мне вопросов, пойдем. Я должен передать мэнор в твое владение. Нам надо спуститься к жертвеннику.

Я не успел ему ответить. Дверь бесшумно открылась, и в комнату вошла Азарика, в сопровождении испуганной эльфийки.

— Хозяин, маленькая госпожа хотела к молодому хозяину. Роззи не могла ее остановить, сэр.

Увидев меня, Азарика решительным шагом подошла вплотную и сердито произнесла:

— Ты сказал, что скоро придешь! А сам сидишь здесь! Я не хочу играть без тебя!

— Ну конечно, а немного подождать ты не смогла.

Я со вздохом поднялся из кресла и развернул Азарику лицом к лорду.

— Позвольте представить вам, милорд, мою воспитанницу, Азарику Снейп. И приношу вам свои извинения за то, что не оповестил о ее присутствии. Я не рискнул оставить ее дома одну.

Затем повернулся к эльфийке:

— Все в порядке, Роззи, эту маленькую леди и поезд не остановит, если она что-то надумала. Спасибо, что присмотрела.

Поклонившись нам, эльфийка с облегчением исчезла.

Несколько секунд Азарика внимательно рассматривала лорда Эварда, затем вырвалась из моих рук и подошла вплотную к его креслу.

— Ты папа Северуса! — объявила она и проворно взобралась ему на колени.

Лорд обескураженно кивнул. Должно быть, так нахально к нему на руки еще никто не залезал. Это становилось забавным. Но пора, пожалуй, призвать мою непоседу к порядку.

— Азарика, ты ведешь себя недопустимо! Простите нас, сэр, девочка еще слишком мала и не умеет себя вести должным образом.

Я сделал шаг, чтобы освободить отца от маленькой захватчицы, но был остановлен.

— Оставь ребенка в покое, Северус. Нормально она себя ведет. И откуда ты взял это сокровище?

Он удивительно мягко погладил Азарику по голове и вопросительно посмотрел на меня.

— Это длинная история...

— Жаль. Для длинных историй у меня совсем нет времени.

Долго не встревать в интересный разговор Азарика не могла, поэтому сразу поинтересовалась:

— А почему нет времени? Ты куда-то уезжаешь?

Отец серьезно посмотрел малышке в глаза, поправил сбившийся локон и просто ответил:

— Да, миледи, я скоро покину вас. Ты уговоришь Северуса жить здесь? Обещаешь?

— Но это же твой дом, как же мы будем жить здесь без тебя?! Может, ты останешься здесь?

— Я очень болен, дорогая. Больные люди иногда уходят туда, где у них ничего не будет болеть. Понимаешь? А дом будет принадлежать Северусу. Он ведь мой сын, а родители всегда все оставляют детям.

Казалось, это заставило Азарику задуматься, правда, ненадолго. Она хитро прищурилась и спросила:

— А если у тебя ничего не будет болеть, ты останешься?

— Конечно. Но это невозможно. А ты бы хотела, чтобы я остался?

Он грустно улыбнулся, и у меня странно защемило сердце.

— Хочу! А еще Северус хочет! Давай я тебя поцелую, и все пройдет!

Она встала на ноги прямо на колени лорда, явно пачкая его мантию подошвами туфелек. Но то, что произошло дальше, заставило меня моментально забыть об испорченной одежде главы нашего рода. Азарика обхватила его лицо руками и прижалась губами ко лбу. В ту же секунду яркая вспышка света практически ослепила меня.

Когда ко мне вернулось зрение, я с ужасом увидел, как лорд Эвард прижимает моего ребенка к груди. Девочка не подавала признаков жизни. Одним прыжком я очутился возле его кресла и выхватил маленькое тельце из рук ошарашенного отца. Слава Мерлину, она была жива. На секунду открыв глаза, Азарика прошептала:

— Как хочется спать...

Она уткнулась носиком мне в грудь и стала уютно посапывать. Я в изнеможении опустился на пол прямо у кресла хозяина мэнора, у меня подкосились ноги.

— Ты можешь объяснить, что это было? — полушепотом поинтересовался он.

После общения с бабушкой Азарики я, в принципе, мог представить, что произошло. Но как объяснить это лорду? Рассказывать о ее происхождении я точно не был готов. Поэтому вместо ответа я кивком головы указал на лежавшее на полу письмо моей матери. Оно медленно растворялось в воздухе.

— Скорее всего, ваша кончина несколько откладывается. На неопределенный период. Примите мои поздравления.

Все. Надо валить по-тихому, пока он не пришел в себя от шока.

Но было уже поздно. Вопросы посыпались, как переспевшие яблоки:

— Но как такое возможно?! Что это за ребенок? Ты можешь мне толком объяснить?

— Не кипятитесь, сэр, я не уверен, что должен вам что-либо объяснять.

Я осторожно поднялся на ноги, продолжая прижимать Азарику к груди. По-хорошему, ее следовало немедленно уложить в постель и провести диагностику. Неизвестно, сколько энергии она потеряла для исцеления моего родителя. И как это скажется на ее самочувствии. Я сделал шаг к выходу, но меня остановил приглушенный окрик:

— Я не понял, ты куда-то собрался?!

Лорд Эвард тоже поднялся из кресла. Мы оказались практически одного роста, в придачу к общему сходству, он лишь был слегка шире меня в плечах. Бледность на его лице практически исчезла, как и глубокие тени под глазами, так что в его полном исцелении не было ни малейшего сомнения.

— По-моему, я тебя никуда не отпускал, Северус Принц. Немедленно сядь и объясни, что происходит в моем доме.

Однако он удивительно быстро отошел от перенесенного шока и вернулся к диктаторским замашкам.

— Мне надо уложить ребенка; неясно, в каком состоянии ее магическое ядро! Ее здоровье для меня несколько важнее, чем удовлетворение вашего любопытства, сэр! И вообще, я волен идти куда хочу и когда хочу! Кстати, мое имя по-прежнему Северус Снейп, что бы вы там себе ни надумали. Всех благ!

Нет, что он себе возомнил?! Что я стану по струнке и буду выполнять все его распоряжения? Ага, сейчас! Свалился как снег на голову, чуть ребенка не угробил, умирающий, блин, еще и команды мне тут раздает!

Но едва я дошел до двери, как засовы с сухим щелчком затворились.

— Повторяю, я тебя никуда не отпускал. Пока. Выслушай меня, — он подошел ко мне вплотную и предложил: — Ты можешь осмотреть ребенка здесь, к тому же в мэноре достаточно места, чтобы с комфортом устроить твою девочку. Останься хотя бы на один день. Ей надо прийти в себя; путешествие по каминной сети, а тем более аппарация в ее состоянии — не лучшая идея. Обещаю ни задавать никаких вопросов. Могу дать Магическую клятву не удерживать вас против воли и не принести вреда.

В его словах был здравый смысл. Биться в закрытую дверь с ребенком на руках глупо. К тому же, несмотря на демонстрацию запертых замков, я почему-то совсем его не опасался. Злился, негодовал, это да. Но мысли, что он может как-то навредить мне или Азарике, не возникало.

Я неохотно отошел от двери и уложил девочку на диван. Достав палочку, быстро наложил диагностические чары. Судя по всему, ничего страшного не произошло, ее состояние соответствовало довольно сильному магическому выбросу. По моим смутным воспоминаниям, мне тоже хотелось спать после таких вещей.

— Она в порядке?

Лорд Эвард склонился над Азарикой рядом со мной.

— Не смертельно. Ей надо поспать.

— Я позову эльфов, они разместят ее в розовой спальне. Это когда-то была комната твоей матери. Я думаю, девочке там будет удобно.

Тащить Азарику через камин явно не стоило, тут лорд Принц был абсолютно прав. Придется остаться на ночь. А дальше... Мерлин его знает, что делать дальше, в голове полный сумбур. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

— Спасибо, сэр. Но я предпочел бы отнести ее сам.

— Я провожу тебя.

После недолгого блуждания по коридорам мы вошли в небольшую, но довольно богато убранную комнату. Вот уж не замечал, что моя мать предпочитает розовый цвет!

Стены комнаты были обиты бледно-розовым шелком; в тон ему, но чуть ярче, шторы и балдахин над кроватью. Мебель светлого дерева, бежевый ковер. Да, надо было действительно ненавидеть свою семью, чтобы поменять все это на лачугу в Паучьем тупике и выйти замуж за Тобиаса Снейпа в придачу. Впрочем, услышав сегодня всю эту историю, я хорошо понимал свою мать.

Пока я укладывал сладко посапывающую Азарику в постель, лорд Эвард опустил шторы, и в комнате воцарился розовый полумрак. "Как в банке малинового варенья", — пронеслось у меня в голове. Что ж, для девочки в самый раз.

С легким щелчком в комнате появилась Роззи и застыла перед хозяином.

— Останешься вместе с ребенком. Если проснется, немедленно сообщи. Ты поняла?

— Да, хозяин.

Ее огромные глаза наполнились слезами:

— Хозяин больше не умирает! Хозяин не бросает нас! Маленькая госпожа спасла хозяина!

Она с писком вцепилась в ногу лорда и разрыдалась.

— Тише ты, ребенка разбудишь! — он с трудом оторвал ее от себя и усадил в кресло. — Сиди и сторожи, а то рассержусь!

— Да, сэр, конечно, сэр! — почти беззвучно прошептала эльфийка и ладошкой прикрыла себе рот. По ее лицу продолжали литься слезы.

Отец жестом предложил мне последовать за ним. Бросив взгляд на мирно спящую Азарику и маленького стража у ее изголовья, я нехотя последовал за хозяином мэнора. Что ж, нам было о чем поговорить.

Мы вернулись в кабинет. В полном молчании заняли кресла напротив друг друга.

— Я не стану ходить вокруг да около, — лорд Эвард посмотрел мне прямо в глаза. — Я хочу, чтобы ты и твой ребенок остались в Принц-мэноре. Подожди, не перебивай, — видя, как я покачал головой, поднял руку он. — Дослушай меня до конца. Я отдаю себе отчет, что ты видишь меня в первый раз в жизни, и история твоего рождения не может внушить ко мне доверия, все это так. Но поверь, я никогда не причиню вреда ни тебе, ни твоему ребенку. Я уже говорил, что готов дать тебе в этом клятву. Твое место здесь, в мэноре твоих предков. Да, весь род Принц далек от светлых идеалов, которые вам прививали в школе, но это твой род. Поверь, это не пустой звук. Все знания, весь опыт, накопленный веками, должен перейти к тебе. Это твой дом, он слишком долго ждал твоего прихода. Ты должен был почувствовать магию этого места. Подумай, я тебя не тороплю.

Нельзя сказать, что предложение лорда застало меня врасплох. Нет, я был готов к нему. Вот только совершенно не представлял, как мне поступить. Я не был привязан к дому в Паучьем тупике, да и кто в здравом уме был бы привязан? Но и менять свою жизнь таким радикальным образом был не готов. Все произошло слишком быстро. Кроме того, даже при первом знакомстве стало понятно, что у отца довольно тяжелый характер, впрочем, как и у меня. Так что в мэноре будет веселая жизнь, если я, конечно, соглашусь.

— Не уверен, что это разумно, сэр. Я не отличаюсь ангельским характером, моя девочка очень непоседливый ребенок. Боюсь, мы вам только помешаем. Мы можем время от времени посещать вас, если хотите.

— Не мели вздор. В мэноре больше двадцати комнат, не считая лаборатории, подвала и чердака. Я уже не говорю о сотне акров парка и леса. Как вы можете мне помешать? При желании можно не видеть друг друга неделями. Впрочем, у меня нет такого желания.

Он с минуту помолчал, продолжая вглядываться мне в глаза. Он что, легилимент? Но попыток вторжения в разум я не почувствовал, сам тоже не лез. Вдруг лорд Эвард странно улыбнулся, как будто какая-то мысль пришла ему в голову. Поднявшись из кресла, он протянул мне руку:

— Пойдем со мной, я хочу тебе кое-что показать.

Движимый любопытством, я коснулся его руки. Он сильно сжал мою ладонь и активировал медальон перемещения. Через мгновение мы уже стояли посреди довольно просторного темного помещения. Лорд хлопнул в ладоши, и факелы, укрепленные на стенах, залили комнату ярким светом.

Это была лаборатория. Мерлин, это была ЛАБОРАТОРИЯ!!! Я никогда не видел ничего подобного. Даже Темный Лорд, не к ночи будь помянут, никогда не предоставлял мне подобной роскоши. Застекленные стеллажи были забиты ингредиентами. Здесь было буквально все, от слез феникса до пыльцы горицвета. На противоположной стене на открытых полках стояли котлы, черпаки, ножи и флаконы. Любой формы, золотые, серебряные, медные, из горного хрусталя и даже лунного камня.

Глядя на мое вытянувшееся от удивления лицо, лорд Эвард прошептал тоном змея-искусителя:

— Это ты еще не видел библиотеки и оружейного зала, Северус. Поверь мне, собрание в Хогвартсе и рядом не стояло. Особенно по зельям.

— Сэр, так нечестно...

Ну вот, я уже говорил, как ребенок, которому показали игрушку и пообещали купить, если он будет хорошо себя вести. В ответ лорд Эвард весело рассмеялся и неожиданно обнял меня за плечи. Меня никогда не обнимали, во всяком случае я не помню подобного. Ощущение было странным, но не скажу, что неприятным.

— Все честно, Северус. Все это по праву принадлежит тебе. Все для Наследника рода!

Последние слова словно окатили меня ушатом холодной воды. Я словно проснулся от тщательно наведенного морока. Резко сбросив руку сиятельного лорда с плеч, я прошипел ему в лицо:

— А если бы я был жалким полукровкой, вы бы не пустили меня на порог? Я мог сдохнуть где-нибудь в подворотне, это взволновало бы вас не больше, чем прихлопнутый комар, ведь в нем почти столько же сиятельной крови, как и во мне! Вас не интересовал нищий племянник, жалкий маггловский ублюдок, которым я был все эти годы! Вам было плевать, когда я гнил в Азкабане и, оставшись сиротой в семнадцать лет, влачил жалкое существование среди всякого отребья. Я был мусором, ошибкой природы, позором.

Да и сейчас вам нужен совсем не я, вам нужен Наследник, ради которого вы были готовы насиловать собственную сестру! И не надо мне заливать про дурман вашего отца, все вы понимали! Так вот, я вряд ли подхожу на эту высокую роль. Не забывайте, я вырос среди магглов, кто знает, может, это заразно, вы можете испачкать об меня свои начищенные ботинки, когда решите по привычке вытереть об меня ноги. Поищите другого наследника. Магия Азарики исцелила вас. Кто знает, может, на этот раз у вас получится. Дерзайте!

Я рванулся к двери. Ярость сжигала меня. Что он о себе возомнил?! Что стоит поманить меня пальцем, и я забуду годы пренебрежения? Годы, когда я интересовал его не больше, чем сор на дороге? А теперь я оказался чистокровным, и он воспылал ко мне нежными чувствами! Добрый папа готов положить к моим ногам весь мир! Хватит, я сыт по горло. Надо было сразу все ему высказать, но нет, я поплыл как кисель: родственник у меня появился, радость какая! Идиот, тряпка! Еще немного, и целоваться бы с ним полез.

Не сдерживаясь, я ударил ногой дверь. Она бесшумно отворилась, за ней виднелся темный коридор. Мордред, как же мне найти Азарику в этом лабиринте?

— Немедленно отведите меня к моему ребенку! Я и минуты здесь не останусь.

Я обернулся к лорду Эварду, застывшему как изваяние у лабораторного стола. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на меня непроницаемым взглядом.

— Ты закончил со своей истерикой? — его голосом можно было заморозить небольшое озеро. — Я выведу тебя отсюда и отпущу на все четыре стороны, но прежде ты прочтешь пару свитков.

— Я не собираюсь больше ничего читать! Мне плевать, что там вы хотите мне показать. Так что не утруждайтесь! Я хочу немедленно покинуть мэнор.

Внезапно лорд стремительным шагом подошел ко мне вплотную и отчеканил:

— Я не спрашиваю, чего ты хочешь! Я говорю, что ты сделаешь! Ты прочтешь эти чертовы свитки, а потом можешь валить ко всем чертям! Пойдем!

Он схватил меня за локоть и буквально поволок за собой. Я едва поспевал за этим бывшим умирающим. Быстрая ходьба слегка остудила мой гнев, и, оказавшись в просторном кабинете: судя по расположению прямо над лабораторией, я уже относительно спокойно осмотрелся по сторонам.

Комната была стерильно чистой. Ни клочка пергамента, ни брошенного пера. Книги на полках стояли в идеальном порядке. Всё здесь явно было давно покинуто своим хозяином. Словно в ответ на мои мысли, лорд сказал:

— Это кабинет моего отца. Я не пользуюсь им. Сядь!

Он указал на кожаный диван в углу стены. Что ж, я покорился.

Отец подошел к стене напротив и коснулся палочкой неприметной трещинки в камне. С тихим шорохом стена отъехала в сторону, открывая небольшую нишу, в которой лежали три свитка. Три свитка, способные в очередной раз за этот день перевернуть мой шаткий мир.

Это были просто свитки пергамента. Наугад я взял самый тонкий из них и развернул. Сверху стояла дата: 5 сентября 1976 года. Хм, почти шесть лет назад. Я углубился в чтение, благо много времени на это не ушло. Это было завещание. Оформленное по всем правилам, с подписями свидетелей и печатью Министерства Магии:

"Я, Сайрус Лазарус Принц, Глава клана Черных Принцев, по праву рождения, глава клана Красных Принцев, по праву преемственности, будучи в здравом уме и твердой памяти, оглашаю свою волю и завещание.

Все мое имущество, движимое и недвижимое, а также свой титул я оставляю моему сыну и наследнику по праву крови, Эварду Сайрусу Принцу, пятому носителю имени. Ему вверяю Род мой. Да будет он управлять им по законам Магии и по повелению сердца своего.

Моей единственной дочери, отрекшейся от Рода своего и в силу этого потерявшей право на наследование, я завещаю счет в банке Националь, открытый на ее имя. Дабы распоряжалась она им по своему усмотрению.

Также, я прошу своего сына, Эварда Сайруса Принца, назначить своим наследником моего единственного внука, Северуса Тобиаса Снейпа, как последнего представителя нашего Рода. Но оставляю это распоряжение целиком на волю моего сына.

Лорд Сайрус Лазарус Принц".

Я оторвался от свитка и с изумлением посмотрел на лорда. Он стоял у окна и безучастно разглядывал лужайку перед домом. Значит, согласно завещанию, мой дед фактически приказал своему сыну все оставить мне?! Помешанный на чистоте крови старик, готовый на отвратительное преступление против собственной дочери ради сохранения Рода, вдруг оставил все жалкому полукровке? Верится с трудом, но завещание, по-моему, подлинное. Или он знал тайну матери, ну или хотя бы догадывался о ней? Нет, тогда бы он ни перед чем не остановился, чтобы получить наследника в мэнор. Все, я совсем ничего не понимаю!

Решив делать выводы после прочтения всех свитков, я вытащил второй.

Это было письмо моей матери. Судя по состоянию пергамента, довольно старое, но точнее сказать было нельзя, даты нигде не было указано.

"Я пишу в первый и последний раз, чтобы сказать: ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!

Мне ничего не нужно от вас: ни денег, ни помощи. Я не желаю иметь с вами ничего общего. Забудьте меня навсегда. Ту Эйлин Принц, племенную кобылу рода, вы убили. На камне мэнора. Ее больше нет.

Есть Эйлин Снейп. Жена маггла и мать полукровки. Да, милый папочка, я вышла замуж за простого маггла и родила от него полукровного ублюдка! Правда, это прекрасно? Уверена, ты тоже в полном восторге.

Я ненавижу вас! Если вы приблизитесь ко мне или моей семье, я наложу на себя руки. И это не пустые угрозы! Я укрыла моего сына заклятием Пайруса, предупреждаю вас! Вы знаете, что будет, если кто нибудь из рода Принц или даже домашний эльф приблизится к нему. Его кровь будет на вашей совести! И на вашей роскошной одежде заодно! Запомните это и будьте прокляты!"

Значит, это ответ на вопрос, почему они не искали со мной встреч. Заклятие Пайруса. Насколько я помню, ребенка просто разорвет на части при приближении людей, упомянутых в заклятии. Обычно его используют похитители детей, чтобы родственники не могли подойти к ребенку до передачи выкупа. А моя мать... Ну нет, она просто блефовала. Или нет?

Я отбросил пергамент и закрыл глаза. Что ж, теперь понятно, почему никто из Принцев не искал со мной встреч и не приближался на пушечный выстрел. А лорд Эвард даже не приехал на похороны сестры. Что ж, на его месте я поступил бы так же, зная всю эту историю и характер моей нежной матушки. Наверное, ни у него, ни у деда не было никакого желания искупаться в моей крови.

Сделав над собой усилие, я открыл глаза и поднял последний пергамент. Как гремучую змею. После послания юной Эйлин Принц Мерлин знает, чего мне ожидать дальше.

Последний свиток был довольно объемен. Не меньше десяти листов. Едва прочитав название, я от изумления выронил его на пол и воззрился на лорда. На первой странице значилось:

"Пять шагов для полного снятия и уничтожения защитной, Родовой и скрепляющей магии с Принц-мэнора и Багряного чертога".

— Зачем?!

Я пребывал в ступоре и других слов просто не находил.

— Зачем я составил это руководство? — не поворачивая головы, переспросил лорд Эвард. — Ты не мог владеть мэнором, не будучи чистокровным Принцем. Магия мэнора этого бы не допустила. Без определенных знаний разрушить защиту очень сложно. Я составил этот план, чтобы у тебя не возникло проблем. Ты стал бы полновластным хозяином, возможно, основал новый род. Я просто хотел помочь. Магия Принцев довольно темная, опасно вступать с ней в единоборство неподготовленным.

Повисло молчание.

Что мне говорить? Человек, стоявший передо мной, составил подробную инструкцию для уничтожения Родовой магии! Магии, которая хранила этот клан много веков! Я и сейчас чувствовал ее, она как кровь струилась сквозь кладку стен, Сердцем билась где-то в глубине мэнора, в Камне Рода. Я пришел сюда впервые, а она уже обволакивала меня, согревала. А как должен ее чувствовать человек, родившийся здесь?! Глава рода, полновластный хозяин этого места Силы?! И он составил подробный план уничтожения живой магии только для того, чтобы здесь мог жить сын проклявшей его сестры, человек, которого он даже не видел!

Что это, чувство вины? Вины за преступление, совершенное двадцать с лишним лет назад? Да, мать имела полное право обвинять его, но ее больше нет, она никогда не переступит порог этого дома. А в чем он виноват передо мной? Только в том, что самое мое рождение было преступлением. Хотя об этом он сам узнал только вчера.

Невыносимо ломило виски. Слишком много всего произошло за несколько часов, которые я провел под этим кровом. Что же мне делать? После всего, что я успел наплести, мне и в лицо ему посмотреть стыдно, не то что о чем-то говорить. И что мешало мне помалкивать, пока все выяснится?! Нет, мне надо было высказаться! Ария долгожданного гостя, соплохвоста мне в глотку! Теперь надо как-то расхлебывать последствия собственной несдержанности.

Чувствуя себя полным идиотом, я встал и подошел к все так же стоявшему возле окна отцу.

Там, за стеклом, солнце уже клонилось к закату. Шелестела листва на деревьях парка. В розовых кустах гудели пчелы. Мне в голову пришла мысль, что это должен был быть последний вечер в его жизни. Что ж, он явно удался. И то, что таких вечеров, как я надеюсь, будет еще немало, ничуть не умаляло его красоты. Но что же мне все-таки говорить? Не стоять же здесь до ночи! А лорд Эвард, похоже, не торопился прерывать молчание.

— У вас действительно потрясающая лаборатория, сэр, — брякнул я первое, что пришло в голову.

— Ты еще не видел библиотеки, — в тон мне ответил отец и наконец оторвался от созерцания природы.

Кажется, впервые в жизни мне было стыдно, действительно стыдно смотреть кому-то в глаза. Мордред, я, как подросток, опустил голову, лишь бы не видеть его лица.

Но мне это не удалось: жесткие пальцы чувствительно надавили на подбородок и я волей-неволей встретился с насмешливым темным взглядом.

— Пойдем ужинать, Северус. Я чертовски проголодался.

Как ни в чем не бывало, он начал собирать брошенные мной на диване свитки.

— Простите меня, милорд, — я старался говорить спокойно, но чувствовал, как предательски полыхали мои уши.

Он сложил пергаменты в тайник и обернулся ко мне:

— Тебе не за что просить прощения, Северус. Ты сделал абсолютно логичные выводы. Если бы я был на твоем месте, я бы думал так же. Теперь ты знаешь правду и сможешь принять правильное решение. Я не тороплю тебя. Только очень надеюсь, что ты останешься здесь. Но это будет только твой выбор. Пойдем. Я действительно голоден.

 

Я обессиленно растянулся на постели возле уютно посапывающей Азарики. Оставлять ее на ночь под надзором эльфов я категорически отказался. Не столько из-за нее, сколько из-за себя. Мне казалось, что слушая ее дыхание, я сумею наконец собраться с мыслями. Она оставалась единственной опорой в рухнувшем вокруг меня мире. Слишком быстро все произошло, слишком неожиданно.

За ужином мы почти не говорили. Вернее, говорили о пустяках. Лорд Принц сдержал слово: ни словом не обмолвился ни об Азарике, ни о предстоящем мне решении. Он дал мне время на выбор. Время принять его в мою жизнь. Что ж, у меня не так много близких людей, по правде говоря, кроме Азарики, нет никого. Так что для лорда в моем сердце вполне хватит места. Но обо всем я подумаю завтра.

Я придвинулся поближе к девочке и вдохнул запах ее волос. Она пахла молоком и полевыми цветами. На мгновение она открыла глаза, подернутые сонной дымкой, и улыбнулась мне.

— Северус...

Прошептала она чуть слышно и вновь заснула.

Я закрыл глаза и погрузился в дрему так быстро, словно старался догнать ее; кто знает, вдруг она возьмет меня с собой, в страну безмятежных детских снов.

Меня разбудил шепот:

— А они правда совсем маленькие?

— Да, поместятся на твою ладонь.

— Они высоко летают?

— Не очень. Обычно перепархивают с цветка на цветок.

— А ты мне их покажешь?

— Конечно. Только сначала надо позавтракать. Может, пойдем?

— Нет. Я подожду Северуса.

— Он спит. Не надо его будить.

Открыв глаза, я наблюдал забавную картину. На ковре, у самой кровати, сидели лорд Эвард, в белоснежной шелковой рубашке и черных, безупречно отутюженных брюках, и Азарика, в мятом после сна платьице и растрепанными кудряшками. Мерлин, я же вчера ее даже не раздел, только туфельки снял! Вокруг них разбросано несколько листов бумаги и куча карандашей. Похоже, сидели они довольно давно, потому что почти все листы были изрисованы цветами, бабочками и кем-то, отдаленно напоминающим цветочных эльфов. Как странно. Обычно я очень чутко сплю и малейшая опасность заставляла меня мгновенно вскочить с кровати! Возможно, мэнор притупил мои инстинкты или опасности просто не было.

— Сев проснулся!

Азарика первой заметила мое пробуждение и, как обезьянка, забралась на кровать и уселась мне на живот.

— Я проснулась, а ты все спишь и спишь! Дядя Эвард пришел и хотел забрать меня завтракать. А я без тебя не хочу!

— Во-первых, доброе утро. Во-вторых, не дядя Эвард, а лорд Эвард, не забывай об уважении! А в-третьих, может быть, ты слезешь с меня и позволишь поздороваться с хозяином дома?

Я аккуратно ссадил ее на пол и поднялся сам. Хозяин мэнора стоял, прислонившись к спинке кресла, и насмешливо меня рассматривал.

— Доброе утро, сэр. Извините за мой внешний вид, я не ожидал вас так рано.

— Здравствуй, Северус. По-моему, это я должен извиняться за вторжение. Каюсь, не утерпел, решил сам проверить, как вы устроились. Ну, а маленькая леди не спала, и мы несколько увлеклись рисованием. Но я думаю, нам ни к чему церемонии. Приводите себя в порядок и спускайтесь к завтраку. Надеюсь, ты запомнил, как пройти в столовую? Может быть, прислать эльфа проводить вас?

— Спасибо, сэр, не стоит. Я запомнил дорогу. Мы будем через полчаса.

— Прекрасно. Жду в столовой.

Он наклонился и потрепал Азарику по голове. Затем заговорщически прошептал:

— Можешь называть меня, как тебе нравится. Не слушай этого мрачного типа.

При свете утреннего солнца восточные коридоры мэнора, по которым мы проходили, уже не казались такими мрачными. Или дело было в том, что эльфы открыли все окна, и коридоры наполнились светом? Не знаю, но радостное настроение чувствовалось во всем. Особняк как будто праздновал выздоровление хозяина. Правда, Азарика, сначала бодро семенившая рядом, все больше и больше прижималась ко мне. А при входе в зал и вовсе вцепилась в мою мантию. Да уж, вид зала действительно впечатлял: стены молочно-белого мрамора, паркетный пол, огромная люстра, позванивающая подвесками из горного хрусталя в центре высокого потолка, гигантские, во всю стену, окна, драпированные светло-зелеными шторами. Фарфоровые напольные вазы с пышными букетами цветов, стоящие по углам комнаты, наполняли ее тонким ароматом. Посреди всего этого великолепия — огромный стол. Вчера, под впечатлением обрушившихся на меня новостей, я не слишком рассматривал окружающую меня роскошь. Сегодня же я вполне мог понять маленькую сироту, выросшую в приюте; обстановка действительно очень отличалась от привычной для нее. Чтобы успокоить Азарику, я поднял ее на руки.

— Ну, и чего вы смущаетесь?

Лорд Эвард, по всем правилам гостеприимства ожидавший нас посреди зала, легким шагом подошел ко мне и решительно выхватил Азарику из моих рук.

— Юная леди, я надеюсь, вы окажете мне честь и разделите со мной скромную трапезу?

Он усадил девочку на стул по левую сторону от кресла Главы рода. Легким движением руки подкорректировал высоту сидения, беспалочковая магия давалась ему без особого труда. Затем уселся сам и выжидательно посмотрел на меня:

— А тебе выслать ворона с особым приглашением? Или, может быть, прикажешь и тебя на руках нести? Хватит стоять столбом, присоединяйся.

Да уж, изысканной вежливости от Главы нашего рода не дождешься. Впрочем, а оно мне надо? Так гораздо проще. Не заставляя себя дальше упрашивать, я уселся на предложенный мне стул справа от лорда Эварда. В ту же секунду многочисленные блюда стали возникать на белоснежной скатерти и вскоре заняли практически все пространство перед нами.

На мой вопросительный взгляд лорд лишь пожал плечами:

— Откуда мне было знать, что вы предпочитаете на завтрак? Вот я и заказал всего понемногу.

Обозрев переполненный стол, я не смог удержаться от ехидного вопроса:

— Понемногу? Вы не находите, что несколько преувеличили наш аппетит, сэр?

— Вот и ешь! Тебе это явно не помешает!

Лорд наверняка сам понимал, что его эльфы перестарались, но признавать ошибки было не в его характере. Поэтому, смерив меня недовольным взглядом, он переключился на застывшую от изумления Азарику:

— Что ты хочешь попробовать, малышка?

В общем, трапеза прошла довольно весело. Мне не без труда удалось убедить нашего щедрого хозяина, что тарелка каши и стакан молока с печеньем вполне могут насытить ребенка, да и меня тоже. И впредь вовсе не обязательно заставлять стол разносолами и экзотическими блюдами. Сделав для себя вполне логичный вывод от моей заявки на будущие завтраки, лорд заметно повеселел и предложил экскурсию по парку мэнора.

Парк был огромен. Прилежащая к особняку территория была хорошо ухожена и утопала в цветах. Но чуть подальше простирался практически нетронутый лес. Что ж, в этом была своя прелесть. По неширокой тропинке мы вышли к небольшому озеру, в котором, к бурной радости Азарики, плавала пара лебедей. Пока она самозабвенно кормила величественных птиц хлебными крошками, мы с лордом устроились на скамейке чуть в стороне от нее, у самой кромки воды.

— Я сделал правильный вывод, Северус, вы останетесь?

Его голос звучал совершенно спокойно, но в глазах я видел тщательно скрываемую надежду. Мерлин, вот уж не думал, что могу быть настолько важен для кого-либо.

Хватит тянуть кота за хвост. Еще сегодня утром, слушая их забавный диалог с Азарикой, я вдруг ясно понял, что хочу остаться здесь. Хочу, чтобы у меня была семья. Был отец. Пусть я и вышел из детского возраста, но это не значит, что мне не хочется ощутить себя защищенным, нужным, в конце концов. Кроме того, это решает практически все мои проблемы, связанные с поиском нового жилья. Дамблдор никогда не сможет проникнуть в Принц-мэнор, Азарика будет в безопасности.

Все это так, но все же я сомневаюсь; если честно, мне просто страшно. Чего я боюсь? А вдруг у нас ничего не получится? Не получится стать семьей? Будет больно.

— Если мы вам не помешаем, милорд...

Он вновь прерывает меня:

— Мы это уже обсуждали, Северус, вы не можете мне помешать! Самое большое мое желание — узнать тебя поближе, передать знания рода, просто осознать, что у меня есть сын. Тебе это трудно понять, но я ужасно устал от одиночества. Я не могу упустить такой шанс обрести семью.

Да уж, мне действительно трудно это понять! Я не удержался и фыркнул, а в ответ на вопросительный взгляд лорда произнес:

— Я очень хорошо понимаю ваши чувства, сэр. Так случилось, что у меня никогда не было настоящей семьи. Признаться, именно это меня смущает. Я просто не знаю, как себя вести. У меня нет опыта настоящих семейных отношений. А так как у меня далеко не ангельский характер, я не уверен, что спустя какое-то время вы не пожалеете о своем приглашении. Не лучше ли, для начала, поближе познакомиться? Мы могли бы, как я уже предлагал, навещать вас в определенные дни...

— Нет. Принимать гостей и вести светские беседы не входит в мои планы. Ты мой сын и наследник. Твое место в моем доме. У тебя скверный характер? Боюсь, это наследственная черта всех Принцев. Когда твой дед был в гневе, мне казалось, что потолок вот-вот рухнет мне на голову. Но поверь, любой семейный скандал гораздо лучше, чем гробовая тишина пустого дома. Я это знаю на собственном опыте. Понятно, что без выяснения отношений мы не обойдемся. Но мне так же предельно ясно, что я никогда не пожалею о своем приглашении. Но ты ведь уже принял решение, я не ошибаюсь?

— Да, сэр, пожалуй. От вас ничего не скроется. Но не говорите, что я вас не предупреждал!

— Прекрасно. Сейчас мы выберем для Азарики подходящие комнаты. В твоем случае, извини, все уже предопределено, апартаменты Наследника давно пустуют. Они твои по праву. Ну, и надо решить, что необходимо приобрести для вас на ближайшее время.

— Нам ничего не нужно! Позвольте перевести наши вещи из дома, их вполне хватит. Поверьте, я способен обеспечить себя и ребенка всем необходимым. Я неприхотлив, так что не беспокойтесь, парадная мантия мне точно ни к чему. Если только... Но вы же не собираетесь устраивать официальные балы?

От этой мысли я весь похолодел, и мое состояние, похоже, хорошо читалось на моей перекошенной физиономии, потому что отец вдруг рассмеялся и потрепал меня по плечу.

— А что, хорошая мысль! Хочешь, устроим бал?

Нет, он явно издевался!

— Пригласим все сливки общества, ну, тех, кто еще не сидит в Азкабане. При известии о появлении молодого наследника нашего рода сюда слетится целый рой потенциальных невест. Представляешь, какой фурор ты произведешь? Особенно, когда я торжественно передам тебе титул лорда Принц из клана Красных. Я прямо вижу: ты в алой мантии, в диадеме из рубинов...

— Милорд!!!

Мое возмущение, похоже, привело его в игривое настроение, но все же он сжалился и примирительно произнес:

— Ладно, обойдемся без приемов. Я их сам, признаться, терпеть не могу.

Спасибо тебе, Мерлин, за маленькие радости! Я облегченно выдохнул.

— Но что необходимо для маленькой леди Принц, я решу сам! В конце концов, я глава семьи!

Вот ведь хитрец! Выбил меня из колеи и оставил последнее слово за собой. Кстати, вышеупомянутая леди Принц что-то уж слишком тихо себя ведет. Я бросил взгляд на берег озера, где всего пару минут назад Азарика кормила лебедей, и помертвел: ребенка там не было!

Я вскочил и бросился к воде. Никого. Озерная гладь просматривалась до самого дна, так что утонуть девочка не могла. Возможно, в этом водоеме водится какая-то магическая тварь, способная утянуть ребенка? Не успел я спросить об этом у лорда, подорвавшегося со скамейки вместе со мной и озиравшего прибрежные кусты, как из-за камышей выплыл лебедь. На спине у него восседала моя пропажа.

— Северус, смотри, как я катаюсь!

Я машинально выхватил волшебную палочку и замер. Оторвать взгляд от этого зрелища я просто не мог. А если этот проклятый гусь надумает полетать? Не уверен, что я успею подхватить ее, девочка может упасть в воду.

Очень спокойно, чтобы не напугать птицу, я попросил:

— Просто замечательно, детка. Плыви сюда!

— Хорошо. Я только сорву вон те цветочки для тебя и приплыву.

Она жестом указала на белые кувшинки в самом центре озера. Если она попытается оторвать крепкий ствол, то точно свалится в воду.

— Нет! Нельзя портить такое красивое озеро. Немедленно плыви сюда!

— Сев, я только один!

Лебедь послушно плыл в сторону кувшинок и явно не собирался сворачивать к берегу.

— Азарика, если ты не вернешься сейчас же, я рассержусь!

Лорд Эвард предупреждающе схватил меня за руку и проговорил самым ласковым голосом, на который, по-видимому, был способен:

— Я думал, маленькая леди составит мне компанию. Я собираюсь навестить цветочных эльфов.

— Дядя Эвард, я с тобой!

Я с замиранием сердца смотрел, как Азарика решительно хватает лебедя за шею и поворачивает его голову в нашу сторону. Удивительно, но огромная птица беспрекословно выполнила команду маленькой наездницы и бодро поплыла к берегу. Только когда непоседа оказалась у меня в руках, я облегченно выдохнул.

— К твоему совершеннолетию я буду совершенно седым, ты этого добиваешься?

Азарика с интересом осмотрела мои волосы и отрицательно замотала головой.

— Они совершенно черные! Не бойся, Сев. А где эльфы?

Обернувшись к лорду, она требовательно провозгласила:

— Я готова, мы можем идти!

— Ну, что ж, пойдем. Здесь недалеко.

Он направился по едва заметной тропинке вглубь леса. Честно говоря, я тоже никогда не видел цветочных эльфов, так что не имел ничего против такой экскурсии. Правда, по-моему, было совсем непедагогично поощрять подобное поведение, но кто я такой, чтобы оспаривать решение Главы рода?

Спустя минут десять блужданий среди вековых деревьев мы вышли на небольшую полянку. На первый взгляд она была совсем обычной, просто просвет между деревьями, буйно разросшаяся трава, усыпанная множеством ярких цветов. Но вдруг я заметил ярко-малиновый солнечный зайчик, перелетающий с цветка на цветок. Чуть в стороне искрился его бирюзовый близнец. Присмотревшись, можно было рассмотреть не меньше десятка сияющих разноцветных фигурок.

Я опустил Азарику на землю. Она смотрела на поляну, затаив дыхание, вся во власти неведомого чуда.

— Ты можешь подойти ближе, детка. Но не пугай их, а то улетят и не вернутся, — тихим голосом проговорил лорд Эвард и подвел Азарику к самому краю поляны.

Трава доходила ей почти до пояса. Очень осторожно девочка протянула руку и коснулась цветка, на котором, в искрах ярких огоньков, можно было различить миниатюрную фигурку цветочного эльфа. Спустя минуту эльф легко вспорхнул и опустился на протянутую ладошку замершей от восторга Азарики. Потихоньку, стараясь не вспугнуть, она поднесла руку поближе к лицу и прислушалась.

— Он поет, Северус, послушай, он поет!

От ее шепота маленький огонек вспорхнул с ладони и скрылся среди цветов.

— Они приняли тебя, моя дорогая. Очень редко эльфы цветов садятся на руку. Честно говоря, я добивался этого три года. Ты настоящее чудо. Иди к ним, они уже не улетят от тебя.

Азарика медленно пошла вглубь поляны, стараясь не потревожить ни одного цветка.

Лорд Эвард задумчиво смотрел ей вслед.

— Я не знаю, где ты ее взял, Северус. Но она — настоящее благословение нашего дома.

— Вы правда так думаете, сэр? Но ведь вы ничего о ней не знаете!

Мерлин, если лорд Принц возьмет ее под свою защиту, я смогу вздохнуть спокойно. Магия мэнора подчиняется только ему, и пока моя малышка будет здесь, ее не смогут обнаружить ни Дамблдор, ни Темный лорд, ни даже Снежные эльфы. Но, чтобы заручиться поддержкой Главы рода, я должен рассказать ему все. Другого выхода просто нет. Это слишком серьезный шаг, ведь речь идет о жизни моей девочки. Надо все хорошо обдумать.

— У меня Долг Жизни перед этой крохой, — как будто прочитав мои мысли, задумчиво произнес лорд Эвард. — Так же, как и перед тобой. Ты думаешь, я забыл об этом?

Он не отрываясь смотрел на Азарику. Она уже стояла посреди поляны, и маленькие огоньки беспрепятственно кружили вокруг ее головы, почти касаясь крохотными крылышками волос.

— Вы ошибаетесь, милорд, на вас нет никакого Долга Жизни.

Я старался говорить спокойно, но от мысли о том, что уже сегодня я мог остаться в этом мэноре без него, мне стало не по себе. Неужели я успел к нему привязаться за столь короткий период?! Что это, магия мэнора, зов крови? Или я просто устал от одиночества, интриг и предательства? Устал постоянно ожидать удара в спину. Неужели я верил этому почти незнакомому человеку? Верил, хотя мой жизненный опыт сотню раз доказывал мне, что никому верить нельзя?! Так странно, но похоже, это так.

— Как это, нет Долга Жизни? Что ты имеешь в виду?

Он повернулся, озадаченный моими словами.

— У родителей не может быть Долга Жизни перед детьми, сэр. А я все же ваш сын, помните? А Азарика, хоть и не дочь мне по крови, но отдана мне по древнему закону. Так что она, в некотором смысле, ваша внучка. Мы принадлежим вам, милорд.

Впервые с момента нашего знакомства выдержка подвела гордого аристократа. Его глаза странно блестели. Что это, слезы? Сделав шаг, он оказался возле меня. Очень осторожно, словно я тоже был цветочным эльфом, он протянул руку и притянул меня к себе. Я, как щенок, уткнулся носом в его плечо и замер. Он молча обнимал меня. А я, Мерлин, я почувствовал себя ребенком в теплом кольце его сильных рук.

* * *

Теплый ветер донес аромат цветущей матиолы из сада. Сделав глоток терпкого эльфийского вина, я посмотрел на сидящего напротив лорда Эварда.

После посещения поляны цветочных эльфов наш хозяин развил бурную деятельность. Схватив Азарику в охапку, он носился по мэнору в поисках лучшей комнаты для этой маленькой принцессы. Только мой категорический протест заставил его отказаться от мысли поселить ее в апартаментах Главы рода. В конце концов он согласился, что та спальня действительно слишком велика для такой маленькой девочки. После долгих пререканий выбор пал на голубой будуар и прилегающую к нему спальню во втором этаже. Маленький, как ласточкино гнездо, балкон, с которого открывался чудесный вид на розарий, совершенно покорил Азарику.

У меня же, разумеется, не было выбора. Апартаменты Наследника занимали добрую половину восточного крыла. На кой черт они мне нужны, я так и не понял. Спальня, гостиная, огромная гардеробная, несколько гостевых спален и три ванные, одна из которых представляла собой маленький бассейн. Наверное, чтобы было где утопиться, когда я окончательно заблужусь в этом лабиринте. Но, к счастью, все это находилось в двух шагах от комнат моей девочки. Вечером отец передал мне медальон: своеобразный ключ от лаборатории и кабинета деда. Они тоже переходили в мои владения.

В общем, день оказался довольно хлопотным, поэтому Азарику без особого труда удалось уложить еще засветло. Удостоверившись, что она спит, я спустился вниз и присоединился к хозяину мэнора, позвавшего меня разделить с ним бутылку эльфийского.

Мы сидели на веранде, наблюдая, как вечер медленно гаснет, уступая место бархатной темноте ночи.

— Мне придется вас покинуть в конце августа, сэр. И довольно надолго. Я понимаю, что злоупотребляю вашей добротой, но мне просто не к кому больше обратиться. Вы сможете присмотреть за Азарикой?

Это было верхом наглости: навязывать ему ребенка, а самому отправляться по своим делам. Но был ли у меня выбор?

— И куда это ты собрался, если не секрет?

Лорд Эвард вопросительно приподнял бровь.

— С сентября я приступаю к своим обязанностям профессора Зельеварения в Хогвартсе.

— Как интересно. И зачем тебе это нужно? У тебя тяга к педагогической деятельности?

Меня передернуло:

— Избавь, Мерлин! Нет, конечно. Это длинная история.

— А я, кстати, никуда не тороплюсь.

Он поудобнее устроился в кресле и выжидательно посмотрел на меня.

Помедлив немного, чтобы собраться с мыслями, я повел повествование, начиная с первой аудиенции у Темного лорда.

Когда мой рассказ подошел к концу, ночь уже полностью вступила в свои права. Я описал практически все перипетии своей неудачливой жизни, не упомянул лишь о той ночи Йоля, когда Азарика появилась на свет. Придет время, и я расскажу ему, но только не сегодня.

— Итак, ты собираешься идти работать под началом этого Светлейшего мага современности, так сказать, в благодарность за все, что он для тебя сделал? Я правильно понял?

— У меня просто нет выбора, сэр.

— Выбор есть всегда, Северус. Поверь мне. Во всяком случае, у тебя он точно есть. Много чести для Дамблдора — получить на побегушки наследника рода Принц! Не говоря уже о том, что заставить зельевара твоего уровня вколачивать азы этой науки в тупые головы учеников. Твое место в Гильдии Зельеваров, Северус. И это самое меньшее.

— На мне Непреложный обет, сэр. Я уже говорил вам. Кроме того, я сам не хочу оставлять сына Лили на попечение директора.

— О своей клятве не беспокойся. Это не проблема. Что касается сына Лили, его же не будет в Хогвартсе еще девять лет? Так за каким драклом ты должен сидеть там? Но ты прав: Дамблдор не тот волшебник, которого можно без опасений записать себе во враги. Он опасен и очень силен. Род Дамблдоров произошел от древних кельтов, а они черпали силу в магии леса. Его фамильяр — Феникс, а это значит, что в его крови много огня. Соединить в себе силы Земли и Огня — очень редкое сочетание. С таким противником лучше соблюдать осторожность и, по возможности, не лезть на рожон. Хотя чертовски жаль. С каким наслаждением я бы высказал ему в лицо все, что думаю о его гениальном плане сделать тебя козлом отпущения!

Природа силы Дамболдора, конечно, очень интересная тема, и в другое время я бы обязательно ее развил, но снятие с меня Непреложного обета волновало меня гораздо больше.

— Все это очень интересно. Но, простите, сэр, я не понял, каким образом можно отменить Непреложный обет?

— Это элементарно, можешь мне поверить.

Он хитро улыбнулся, глядя на мою озадаченную физиономию.

— Непреложный обет давал Северус Снейп.

Я кивнул. Понятно, я, кто же еще?!

— Через пару-тройку недель я проведу обряд, чтобы Магия Рода окончательно признала в тебе Наследника. Кроме того, я настаиваю на передаче тебе титула лорда Принц из клана Красных. Не спорь со мной! Это абсолютно необходимо. Ты слишком долго был отторгнут от рода; твоя мать, да покоится она с миром, сделала все, чтобы не пробудить твою кровь, это необходимо исправить как можно быстрее. Опасно сдерживать свою природу, ты можешь сжечь себя изнутри. После ритуала твое магическое ядро будет полностью обновлено. По сути, ты станешь совсем другим человеком. Да не дергайся! — видя, как я протестующе поднял руку, прикрикнул отец. — Твоя память, склочный характер, привычки — все останется при тебе! Изменится магический фон. А для Магии именно он имеет ключевое значение. Ты станешь Северусом Эвардом Принцем, а он, как ты понимаешь, не несет перед Магией ответственности за клятвы, принесенные полукровкой Северусом Снейпом. Так что ты будешь свободен если не от угрозы Азкабана, то от Непреложного обета, точно. А заодно и от метки Тома Риддла, позорище ты мое.

Признаться, такой способ избавления от магических пут, столь щедро наброшенных на меня Дамблдором и Темным лордом никогда не приходил мне в голову. Да и подобной возможности я просто не рассматривал. Все это очень заманчиво, только получится ли? С первого взгляда выглядело неправдоподобно просто. Хотя, если задуматься, много ли найдется волшебников, практически полностью поменявших имя и, главное, магию, в моем возрасте на вполне законных основаниях? Даже после смерти Главы рода его наследник просто добавлял титул лорда к своему имени. Так что, в принципе, может получиться. Надо только побольше узнать о самом ритуале и о пробуждении крови. Но на это у меня будет время. В любом случае, стоит соглашаться.

— В ваших словах есть резон, сэр. Это очень заманчиво. В случае успеха, как вы считаете, Дамблдор узнает о прекращении действия Непреложного обета?

— Все зависит от твоего решения. Если хочешь, об этом не узнает ни одна душа. Своих недругов лучше держать в неведении. Если Пресветлый волшебник будет считать, что удерживает тебя на крючке, это усыпит его бдительность и даст тебе время для маневра, если что. Но если ты хочешь полностью порвать со всеми обязательствами, а такая возможность у тебя есть, мы можем провести ритуал так, что директор получит такой откат, что надолго запомнит. Это его не убьет, к сожалению, но испортит настроение ни на один месяц. Выбирать тебе.

Да, уйти со сцены, напоследок шарахнув по Альбусу его же обетом, просто мечта. Жаль, что неосуществимая.

— Это очень заманчиво, милорд. Но, наверное, неразумно. К сожалению, я не могу просто остаться в стороне. Я уже говорил, Дамблдор прячет ребенка Лили, кроме того...

— Кроме того, ты хочешь отомстить, — закончил отец и задумчиво посмотрел мне в глаза.

Мы долго молчали, думая каждый о своем. Я невольно задавался вопросом, что буду делать дальше? Может быть, стоит и правда заявиться к Дамболдору, высказать все, что я о нем думаю, и уйти, громко хлопнув дверью? Покинуть навсегда этот туманный остров, поселиться в этом пресловутом Багряном Чертоге, раз отец собирается сделать меня Красным Принцем. Лазить по Кордильерам, варить зелья, растить Азарику, объездить весь мир. Словом, делать все, что хочется. К чему лежит душа. Мерлин, мне только двадцать два, неужели я не могу пожить немного для себя, быть счастливым, в конце концов? Почему я должен лезть в эту мясорубку?

Но в том-то и дело, что я все равно полезу. Драккл меня дери! Я не могу спокойно жить, я не хочу от всех прятаться, пока паук в Хогвартсе плетет свою паутину, пока темное чудовище собирает силы, чтобы возродиться. Пока они не заплатили сполна за кровь Лили. За смерть Аолы... Это просто не даст мне спокойно спать по ночам.

— Ты можешь на меня рассчитывать, Северус.

Лорд Эвард наконец прервал молчание. Я посмотрел ему прямо в глаза и просто ответил:

— Я знаю, сэр. Спасибо.

Очень трудно спать, когда по твоей кровати прыгает маленький ребенок. Прыгает и верещит. После очередного взлета мне удалось поймать Азарику за ногу и бросить на одеяло, что привело ее в еще больший восторг. Она, как щенок, стала быстро закапываться под подушки, так что вскоре из-под них торчали только ее розовые пятки. Надо сказать, что, несмотря на такое бурное пробуждение, я прекрасно выспался. Сладко потянувшись, я сел на кровати.

И сразу же увидел перед собой делегацию, состоявшую из трех домашних эльфов.

— Молодой хозяин Северус, сэр!

Они, как по команде, склонились в низком поклоне, подметая длинными ушами ковер.

— Что-нибудь случилось? Вас послал лорд Эвард?

Эльфы выпрямились и, судя по виду, самый старший из них прошамкал:

— Я старейшина эльфов Принц-мэнора. Мое имя Лаэрт. Со мной Стюарт и Тюдор. Мы пришли приветствовать Хранителя дитя Великих. Мы счастлива служить вам, хранитель Северус. Дитя Великих, благословение эльфов Принц-мэнора.

Все, приехали. Всю мою сонливость как рукой сняло. Эти маленькие прислужники в два счета открыли мою страшную тайну. Что же теперь делать? Рассказать отцу? Я все равно собирался, проблема не в этом. Если домашние эльфы так легко узнают о происхождении моего ребенка, то что помешает домовикам Хогвартса рассказать обо всем Дамблдору? Это же просто катастрофа!

— Вы уже сообщили радостную новость хозяину Эварду?

— Нет, сэр, — эльфы казались очень удивленными. — Наш народ присматривает за волшебниками по приказу Великих. Мы не можем ни с кем говорить о Великих. Даже с потомками Серых эльфов. Это запрещено, сэр! Любое слово убьет проговорившегося на месте! Это страшная тайна! Только с Хранителем ребенка Великих мы можем говорить об этом.

Интересные новости. Оказывается, они за нами присматривают. Как за детьми. Пока родители — сиды, или Великие, как он их назвал — отлучились. Но хорошо, что об Азарике они точно будут помалкивать.

— Ладно. Спасибо за объяснения.

— Мы счастливы служить хозяину-Хранителю Северусу. Приказывайте, Хранитель!

С этими словами они дружно свалились на пол, уткнувшись носами в ворс ковра, и замерли.

— Немедленно поднимайтесь!

Час от часу не легче! Не хватает мне только лишить отца его законной власти над слугами мэнора.

— Вы продолжаете беспрекословно подчиняться хозяину Эварду! Он — Глава рода! Это понятно?

— Да, Хранитель.

— Прекратите меня так называть! Я хозяин Северус. Этого достаточно. Все. Свободны. Когда будете нужны, я вас позову.

Эльфы с сухим щелчком растворились в воздухе. Я выдернул Азарику из-под одеяла. Раскрасневшаяся после бурной возни, с торчащими в полном беспорядке волосами, в которых застряли перья из подушки, она больше всего напоминала домовенка, а уж никак не драгоценное дитя Великих. Которые, кстати, решили ее уничтожить. Вот ведь странность, Алозара назвала ее плодом преступления, а домашние эльфы готовы на нее молиться! Они что, не в курсе? Или кровь Снежных эльфов для них в любом случае священна? Решив разобраться в этом вопросе чуть позже, я подхватил мою непоседу и отправился через коридор в ее спальню. Сдал леди Принц Роззи, ставшей со вчерашнего дня официальной нянькой, и направился в душ. Ледяная вода всегда приводила меня в чувство. С детства. Горячей в доме моих родителей просто не было. А колдовать по такому незначительному поводу, как купание ребенка, моя мать не собиралась.

Завтрак прошел относительно спокойно. Азарика вполне освоилась с роскошью столовой и даже пыталась вести с лордом Эвардом беседу, чем изрядно его веселила. Так что для общения им вполне хватало друг друга, и я мог в общих чертах распланировать сегодняшний день. Самым сложным было придумать достойный повод для отсрочки моего поступления — а по сути, заключения — в Хогвартс. Я перебрал несколько вариантов, но ни один не давал стопроцентной гарантии успеха. Самым жизнеспособным был план симулировать нервное истощение после Азкабана. На ментальном уровне я вполне мог подкинуть директору пару картинок, подтверждающих мой диагноз. Вот если бы я не ляпнул тогда, что дементоры меня не посещают. Вот же, язык мой — враг мой! Тогда бы все сошлось. После полугода в их обществе любой впадет в депрессию. Но выхода нет, буду изображать припадочного. Мне не привыкать. Надо только предупредить лорда Эварда о моем отсутствии.

Сразу после завтрака мы уединились в знакомом по первой встрече кабинете отца. Выслушав мой рассказ, он на минуту задумался и спросил:

— Твой план, безусловно, неплох. Но ты не боишься, что он просто упрячет тебя в Мунго? Для тщательного лечения?

— Риск, безусловно, есть, но ничего более реального мне не приходит в голову.

— А почему ты не хочешь сказать ему правду? Нет, не всю, конечно. Только то, что в твоей жизни появился дядя, и он просто так тебя не отпускает. Особенно узнав о твоем тюремном прошлом.

— Не думаю, что нам стоит афишировать семейственность. Будет лучше, если Дамблдор узнает о нашей встрече как можно позже. В идеале ему вообще не надо знать о вашем интересе к моей скромной персоне. Находясь вне его внимания, вам будет легче отслеживать ситуацию. Да и мне так гораздо спокойнее.

Лорд Эвард задумчиво посмотрел на меня и произнес:

— Боюсь, это уже невозможно.

Ответ отца заставил меня вздрогнуть. Неужели мое будущее вхождение в род Принц стало всеобщим достоянием?

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Я не хотел тебе говорить, но теперь нет смысла скрывать. С полгода назад до меня дошли слухи о твоем аресте. Я навел справки, слухи подтвердились. Как ты теперь понимаешь, я не мог допустить, чтобы мой единственный наследник оказался погребенным в Азкабане. Я не слишком следил за политикой в магической Британии, но в общих чертах расстановка сил была мне известна. Я знал, что Светлые в этом раунде победили. А главой Светлых был Дамблдор. Значит, по логике вещей, вершителем судеб заключенных был именно он. Найти способ связаться с ним не составило особого труда, вот только посетить Принц-мэнор он категорически отказался. Должно быть, ему было что-то известно о наших далеко не безупречных предках. Не суть. В общем, мне пришлось оторвать свою задницу от кресла и тащиться в Хогвартс. К слову, это было мое первое посещение легендарной школы. Наследники Принцев получали исключительно домашнее образование.

Встреча прошла довольно занимательно. Теперь-то я понимаю, почему он так на меня пялился, из-за внешнего сходства с тобой. Но тогда это меня ужасно раздражало. И вообще, вдали от мэнора силы стали меня покидать. Я держался исключительно на зельях, принятых еще дома. Так что, не тратя времени на вежливые излияния, я напрямик спросил, что он хочет за свободу моего племянника. Предложил назвать цену. Ты знаешь, а он, по-видимому, понял, что я не тот человек, с которым следует играть в неподкупного председателя Визенгамота. Достаточно было прямо ему заявить, что я не располагаю временем на коверные интриги, и если он не может или не хочет помочь мне, то я пойду прямо к Министру. И у меня найдется, чем заинтересовать даже его. А жадность нашего правителя общеизвестна. Каким бы никчемным ни был мой племянник, кровь Принцев не будет кормом для воронов Азкабана, и за это я готов платить.

Не буду тебя томить. В общем, он назвал цену, я оплатил. Сразу после твоего освобождения.

Интересно, это когда-нибудь кончится?! Каждый день на меня обрушивается очередная новость! Значит, наш справедливый директор взял за меня выкуп?! "Ты не должен винить себя, мой мальчик! Я приложу все усилия..." Так, по-моему, он выразился? Конечно, приложил, раз все уже оплачено! И почему я не удивлен?

— И сколько, если не секрет, стоила моя свобода?

— А кто говорил о деньгах? Дамблдор не стал мараться вульгарной взяткой. Нет, его интересовали артефакты нашего рода. К счастью, о самых ценных он просто не знал, так что ограничился Хрустальным черепом. Не бери в голову.

Лорд Эвард явно заметил мою перекошенную физиономию. Подлинный Хрустальный череп Майя! Этот артефакт за считанные секунды способен восстановить сознание после тотального ментального проникновения. А также повысить мощь легилимента в несколько раз. Дамблдор не врожденный менталист, он — трудолюбивый практик. До Темного Лорда ему в этом вопросе далеко. Впрочем, как и до меня. Но получив Хрустальный череп, он поднимется на несколько ступеней выше. А через несколько лет постоянной подпитки он сравняется с Лордом.

— Не волнуйся, Северус, — продолжал уговаривать меня отец. — Я отдал ему самый маленький. В наших хранилищах еще три, на порядок совершеннее. К тому же твой директор не знает маленький секрет: вдали от магии Багряного Чертога, а черепа — реликвии Красных, через год артефакт утратит половину силы. А еще через пару лет станет красивой безделушкой. Будет им орехи колоть. Но оставим эти дрязги. Я это рассказал, чтобы ты понял: директор прекрасно осведомлен о моей заинтересованности к твоей скромной персоне. Но это все, что ему известно.

Кстати, сейчас это нам даже на руку. Ты пойдешь к нему и скажешь о встрече со мной... Не перебивай меня!

Видя, что я дернулся, чтобы возразить, он грозно сдвинул брови.

— Ты скажешь этому старому маразматику, что я был в ярости от того, что ты позоришь наше имя, и решил приковать тебя кандалами в мэноре, пока все не уляжется. Другими словами, предложил тебе личное ученичество. Высший курс по Зельям и Древним Артефактам. Дамблдор ухватится за это предложение, ведь это обеспечит тебе доступ в наши хранилища. Кроме того, директор уверен, что я долго не протяну. Во время нашей беседы он очень осторожно просканировал мою ауру и знает о смертельной болезни. Так что он будет рассчитывать, что ты освободишься от моей опеки максимум через полгода. Но я его удивлю. Это даст тебе передышку перед Хогвартсом. А за четыре года, положенных для обучения, многое может произойти. Ну, как тебе мой план?

— Гениально, сэр!

Я не скрывал восхищения, и это привело лорда в прекрасное расположение духа.

— Так-то! Старших надо слушать, а не впадать в истерику! "У меня нет другого выхода, на мне Непреложный обет! Какой ужас, он все знает! Караул, он забрал череп!" Без паники, сынок, прорвемся!

Его уверенность оказалась заразительной. Сидя на диване в его кабинете, я вдруг ощутил себя полностью защищенным. Укрытым от бурь внешнего мира, за каменными неприступными стенами дома моего отца. Это было странное ощущение, неизведанное ранее, но от этого не менее приятное. Посидев еще пару минут, стараясь продлить это незнакомое чувство, я наконец поднялся и направился к выходу. Предстояло еще много дел. Чем скорее я проведу нелегкий разговор с Дамблдором, тем лучше.

— Спасибо за дельный совет, милорд. С вашего позволения, я немедленно отправлюсь в Хогвартс.

— Да, конечно. Только еще одно.

Я остановился у самой двери и обернулся к лорду.

— Слушаю вас, сэр?

— Северус, по-моему, ты уже достаточно проявил хорошее воспитание, так что давай на этом остановимся. Обращение "милорд" и "сэр" в домашней обстановке по меньшей мере нелепо, ты не находишь? Ты можешь называть меня Эвард. Этого будет вполне достаточно. Надеюсь, ты не против?

— Разумеется, отец, если ты настаиваешь, я буду обращаться к тебе по имени.

С этими словами я вышел, и только за дверью до меня дошло, что я, собственно, сказал и почему лорд Эвард смотрел на меня с таким изумлением.

* * *

Мой дом в Паучьем тупике встретил меня тишиной. Несмотря на то, что мы покинули его всего несколько дней назад, он уже казался заброшенным. Здесь пахло пылью и сыростью. А еще одиночеством. Словом, мой покинутый очаг производил гнетущее впечатление. Задерживаться здесь у меня не было никакого желания, так что я, не тратя времени даром, устремился к камину, чтобы связаться с директором Дамблдором и испросить его аудиенции. К счастью, он ответил незамедлительно, как будто сидел и ждал.

— Северус, здравствуй! Как я рад, что ты вспомнил про старика!

От фальшиво-ласковых интонаций его голоса меня слегка подташнивало. Интересно, у меня когда-нибудь выработается иммунитет на его сахарные речи или тошнота станет вечной составляющей наших приватных бесед?

— Здравствуйте, господин директор. Извините за беспокойство, но мне необходимо срочно встретиться с вами. Когда вы сможете меня принять?

— Приходи прямо сейчас, мой мальчик. Я как раз освободился и с удовольствием выслушаю тебя. Ты же знаешь, я всегда рад тебя видеть.

Выпрямившись, я сжал в кулаке горсть Летучего пороха и перевел дыхание. Ну, вот и все, пан или пропал. Желание выторговать себе несколько лет свободы придавало мне сил. Теперь главное — сосредоточиться и сыграть свою роль до конца.

Он ожидаемо встретил меня, сидя за своим огромным столом. После полумрака моей убогой гостиной яркое солнце, бьющее в раскрытые окна кабинета, почти ослепило меня, и я зажмурился.

— Я ждал тебя, мой мальчик. Проходи, располагайся.

Он указал мне на кресло напротив стола.

— Что же ты пропал так надолго? Я уже начал волноваться, даже хотел навестить тебя, но камин оказался заблокирован. Надеюсь, ничего не случилось?

Случилось, старик, и многое. Только тебе незачем обо всем знать. О Мерлин, помоги. Я скорчил на лице самое простодушное выражение, на которое был способен, и ответил:

— Мне нужно было многое обдумать, профессор. Для этого необходимо одиночество.

Ага, как будто одиночной камеры в Азкабане мне было мало! Но директора, по-моему, мой ответ вполне удовлетворил.

— Я понимаю тебя, Северус. Надеюсь тебя никто не беспокоил? Никакие бывшие друзья?

Я слегка потянул паузу.

— Не совсем бывшие друзья, сэр. По правде говоря, пришел тот, кого я совсем не ожидал увидеть. Мой дядя, лорд Эвард Принц. Признаться, его визит привел меня в замешательство.

— Вот как...

Дамблдор испытующе посмотрел мне в глаза. Разумеется, он сейчас гадает: рассказал мне мой родственник про выкуп из Азкабана, или нет. Что ж, пусть помучается. Мое лицо оставалось полностью бесстрастным.

— Тебе не кажется странным появление лорда Принц в твоей жизни после стольких лет полного молчания? Насколько мне известно, он никогда не проявлял интереса к твоей жизни. Даже не был на похоронах твоей матери.

— Именно так, сэр. Потому меня и удивил внезапное появление дяди. Согласитесь, его визит в мой убогий дом сразу после моего освобождения из Азкабана выглядит по меньшей мере подозрительно.

— Ты абсолютно прав, мой мальчик!

Дамблдор не скрывал своего удовлетворения от моей реакции на первое свидание с родственником.

— Ты можешь не знать, но твоя родня со стороны матери всегда держалась особняком от всего магического мира. Принцы уже несколько веков не отправляли своих детей в Хогвартс, и поступление твоей матери в свое время нас очень удивило. Она была славная девочка. Ничем не похожая на свою замкнутую родню. Быть может, поэтому они так жестоко и изгнали ее. Это темные волшебники, Северус. Они просто помешаны на чистоте крови. Так что не думаю, что Главу рода Принц привело к тебе желание наладить семейные отношения. Он никогда не признает тебя наследником. Ты полукровка, так что держись от него подальше.

Трогательная забота. Надо же, и маму упомянул. Ну-ну, посмотрим, что вы запоете дальше, дорогой учитель!

Подержав минутную паузу, я задумчиво произнес:

— Наверное, вы правы, профессор. Но предложение лорда было так заманчиво, что мне немного жаль терять такую возможность.

— Что же он тебе предложил? Расскажи поподробнее.

— Лорд предложил мне личное ученичество.

Дамблдор пренебрежительно скривился:

— По зельям? Но зачем тебе это, мой мальчик? Ты прекрасный зельевар, тебе ни к чему темные знания рода Принц.

— Не только по зельям, профессор. Он предложил заняться Древними Артефактами. Меня всегда интересовало это направление магии, но настоящие древние артефакты хранятся в основном в частных хранилищах. Это наука чистокровных, которые берегут свои знания и не посвящают в них посторонних. Знания берегут внутри клана. Мне, как полукровке, оставалось только смириться и заниматься чем-то более доступным. Теми же зельями. Так что предложение лорда Эварда — это неожиданный шанс. Надеюсь, вы понимаете, как мне трудно отказаться.

Я глубоко вздохнул и бросил на Дамблдора грустный взгляд. Его лицо почти не изменило выражения благосклонного внимания, только присмотревшись, можно было заметить жадный блеск, появившийся в глазах. Похоже, отец был прав, рыбка заглотила приманку.

После непродолжительного молчания Дамблдор наконец произнес:

— Я понимаю тебя, мой мальчик. Это трудное решение. Нельзя отказываться от мечты. Хотя лорд Эвард — совсем не тот человек, которого я хотел бы видеть твоим Наставником.

— Разве вы с ним знакомы?

— Да, я видел его один раз. И мне он показался довольно неприятным человеком. Есть что-то отталкивающее в отпрысках древних темных родов. Они слишком возносят себя над миром. В их сердцах нет места ни для любви, для ни добра. Поверь мне, я много повидал таких волшебников на своем веку. Лорд Эвард — из их числа. Пусть тебя не обманывает ваше внешнее сходство, в душе он совсем не похож на тебя. Боюсь, ты не сможешь обрести в его лице близкого человека.

— Я на это и не рассчитываю. В первый момент меня изумил сам факт его визита. Как оказалось, что сиятельный лорд узнал о моем освобождении из Азкабана и решил высказать все, что он думает по поводу моей отсидки. Как будто он имеет на это право! Самое забавное, что этот поборника чистой крови больше всего возмущало даже не мое пребывание в тюрьме, а моя служба у Темного Лорда! Вы представляете, сэр? По его словам, даже полукровке Принцу не пристало служить какому-то Гонту. Наследником Слизерина он Темного Лорда не признает. Я позорю свою кровь и род, который меня никогда не признает. Это по его собственным словам. Если бы я не был в таком изумлении, я бы сразу указал ему на дверь. Но, на его счастье, он перешел от ехидных замечаний к делу. И упомянул о желании придать хоть какой-то смысл моей никчемной жизни. Не пристало, видите ли, тому, в ком есть хоть капля крови Принцев, так ронять свое достоинство и обитать на самом дне. Я опять хотел послать его куда подальше, но тут прозвучала фраза о древних артефактах, и я задумался. То, что мы не сойдемся с лордом Принцем характерами, для меня очевидно, но я и не такое готов терпеть ради знаний. Я не решился давать окончательный ответ, не посоветовавшись с вами, профессор. И вот я здесь. Ответ лорд Эвард ждет через три дня.

Дамблдор очень внимательно выслушал мой рассказ, не проронив ни слова. Но, по-моему, остался доволен сложившейся ситуацией. Я доказал свою лояльность и некоторую неприязнь к новоявленному родственнику. А моя готовность поступить согласно совету вполне импонировала.

— Ты правильно сделал, что пришел ко мне, Северус. Если ты ищешь только знания и сможешь не допустить проникновения тьмы в твое сердце — а я искренне верю в тебя, ты уже доказал, что знаешь путь к свету! — то, пожалуй, стоит согласиться на предложение твоего дяди. Его компетентность в этой области не подлежит сомнению. Кроме того, ты сможешь принести много пользы для нашей борьбы, используя полученные знания. Сейчас, после исчезновения Тома, наступило относительное затишье. Ты можешь с чистой совестью использовать его для приобретения новых знаний. Но будь осторожен! Не верь всему, что услышишь. Если у тебя возникнут малейшие сомнения, сразу дай мне знать.

— Значит, вы считаете, что мне следует согласиться?

— Да, мой мальчик. Не стоит упускать свой шанс, в этом ты совершенно прав. Но, боюсь, тебе будет нелегко в Принц-мэноре. Древняя магия этого места не признает тебя. Для нее ты отступник, как и твоя мать. Так что постарайся как можно чаще выбираться в Хогвартс. В этих стенах ты сможешь передохнуть, а мне будет спокойнее за тебя. Так что, прежде чем согласиться на ученичество, обеспечь себе право на посещение Хогвартса не менее чем раз в месяц.

Ах ты, старый паук! Значит, я должен буду каждый месяц отчитываться тебе?! Не слишком жирно будет? Ну ничего, будем считать, что этот пункт лорд Принц отверг. Достаточно будет раз в полгода. Но об этом ты узнаешь чуть позже.

— Я приложу все усилия, сэр. Но ничего обещать не могу, вы сами понимаете, какой сложный человек мой будущий Наставник. И еще одно... Мое обучение не позволит мне приступить к моим обязанностям преподавателя Зельеварения. Очень жаль рушить ваши планы.

— Ничего не поделаешь. Но время терпит. До поступления Избранного у нас в запасе девять лет. Ты вполне успеешь получить звание Мастера Артефактов. Твое место декана Слизерина будет ждать тебя. Помни об этом!

Да уж, с тобой забудешь!

После милостивого разрешения устроить мою судьбу я поспешил завершить свой визит, сославшись на дела, связанные с переездом в Принц-мэнор.

— Прежде чем ты уйдешь, зайди в библиотеку, Северус. Я сейчас попрошу мадам Пинкс найти для тебя несколько книг по Древним артефактам. Они тебе пригодятся. Возможно, что-то из перечисленного ты обнаружишь в Принц-мэноре.

Утвердительно кивнув, я откланялся. Итак, Дамблдор ухитрился дать мне первое задание. Браво, директор! Но книги все же не помешают.

* * *

Библиотека Хогвартса встретила меня привычной тишиной. Вообще, это было мое любимое место во время учебы. Здесь я искал тишину и уединение, здесь находил ответы на интересовавшие меня вопросы. Здесь, среди книг, я не был изгоем, нищим плебеем, вечной мишенью для острот. Мадам Пинс всегда была ко мне благосклонна. Вот и сегодня меня ждал самый радушный прием.

— Северус, как я рада тебя видеть, дорогой мой!

Расчувствовавшись, она даже обняла меня, чего раньше за ней не водилось. Только коснувшись головой моей груди, она опомнилась и несколько смущенно отстранилась.

— Ты так вырос. Стал совсем взрослым. Прости меня, старуху, прилипла к тебе, как клещ.

— Что вы, мадам Пинс, я так рад вас видеть.

Мне самому было странно, что величественная королева библиотеки, которую я помнил по дням учебы, оказалась сухонькой старушкой, ростом чуть выше моего плеча. Но деятельная натура осталась неизменной. Долго сидеть и предаваться воспоминаниям она просто не могла. Уже через пять минут она скрылась за стеллажами в поисках рекомендованных директором книг.

Оставшись один, я подошел к ближайшей полке и стал рассматривать корешки книг. Все стояло на тех же местах. Ничего не изменилось Мои старые друзья все так же держали строй и хранили все тайны магического мира. Проведя рукой по шершавой поверхности книжной полки, я посмотрел вверх, и мой взгляд уперся в огромный том, занимавший отдельную полку и мерцавший золотистыми икрами. Когда-то мадам Пинс мне рассказывала, что в этой книге появляются имена всех детей с магическими способностями, родившихся в Британии, Шотландии и Ирландии. Волшебная книга Регистрации юных волшебников. Запись в ней появлялась, как только в ребенке просыпалась магия. Именно по ней искали магглорожденных детей, чтобы отправить письмо с приглашением в Хогвартс.

Внезапная мысль пронзила меня как молния. В этом томе должно быть имя Азарики! Ведь магия в ней проснулась практически с рождения! Ее настоящее имя! Мерлин, как я мог забыть?! Ведь если кто нибудь прочтет...

Стремительным движением я выхватил палочку, и вот уже тяжелый том мерцал в моих руках. Направив палочку на корешок, я прошептал:

— Двадцать второе декабря тысяча девятьсот семьдесят девятого года.

Том слегка вздрогнул и зашелестел страницами. Через минуту я смог с замиранием сердца прочесть сухой канцелярский текст:

"22 декабря 1979 года. Гермиона Мария Элизабет Сьюзен Ребекка Азарика Грейнджер. Место рождения — Девоншир, местонахождение в данный отрезок времени — неизвестно. Предположительно за пределами Соединенного Королевства. Сирота. Приемные родители, давшие фамилию: Альберт и Луиза Грейнджер, магглы. Ребенок может поступить в Хогвартс 1 сентября 1991 года. Раннее пробуждение магии".

Мерлин, Моргана и все боги, вместе взятые, я ваш вечный должник!

Значит, она получила фамилию первых опекунов! Ну конечно же, монахиня упоминала, что они ей дали странное имя. Гермиона. А Азарикой Снейп, а потом и Принц, она уже стала уже в мэноре. Магия моих предков оказалась такой сильной, что даже эта книга посчитала, что Азарика уехала за пределы Британии. Это даже не Сокрытые земли. Это что-то гораздо сложнее.

Пусть все так и остается. Магглорожденная Гермиона Грейнджер не привлечет к себе излишнего внимания.

Я едва успел вернуть книгу на место, как появилась библиотекарь, левитирующая перед собой несколько пыльных фолиантов.

* * *

В мэнор я попал как раз к обеду. Лорд Эвард и Азарика чинно восседали за столом. Прямо с порога я поделился с отцом моей радостью, ведь наш план удался как нельзя лучше. Получив в знак одобрения благосклонный кивок, я был водворен на мое законное место, справа от Главы рода, и отдал должное кулинарным талантам эльфов мэнора. Кухня была изысканной, что и говорить. А моя маленькая хулиганка вела себя за столом, как придворная фрейлина в Бирмингемском дворце. Надо же, какие манеры! Для нее это была очередная игра и, изображая принцессу, она получала несказанное удовольствие. Отец, с не меньшим удовольствием, подыгрывал ей, и, слушая их светскую беседу, я пару раз чуть не подавился, сдерживая смех. Но раз эти двое так увлечены игрой, кто я такой, чтобы им мешать? За ту пару дней, что мы провели в мэноре, лорд Эвард, по-моему, помолодел лет на десять. Или это болезнь окончательно покинула его тело? Не знаю, но то, что общение с маленьким ребенком его совсем не тяготит, было очевидным. Так что я решил не медля брать быка за рога и решать вторую свою задачу. Поиски Гарри Поттера.

Отправив Азарику на попечение Роззи в ее комнату и клятвенно пообещав через пару минут присоединиться к ней, я обратился к отцу:

— Сэр, у вас в ближайшее время намечаются какие-нибудь неотложные дела?

— А почему ты спрашиваешь?

Лорд Эвард подозрительно прищурился и вопросительно приподнял бровь.

— Мне нужно найти сына Лили. А это может занять довольно долгое время. Не думаю, что Дамблдор оставил его у всех на виду. Но некоторые зацепки у меня все же есть. Их надо проверить. Но я не могу оставлять Азарику надолго только с эльфами. Так вы никуда не собираетесь, сэр?

— Понятно. Не скрою, я думал рвануть в Мексику. Для подготовки ритуала вхождения в Род и твоего принятия статуса Главы рода клана Красных Принцев мне надо перерыть горы книг, а основные записи хранятся там. Существует, видишь ли, некоторая сложность. Дело в том, что Наследниками до сих пор становились сразу после рождения, а Главой — после смерти отца. В твоем случае все как ты сам понимаешь — иначе. Хотя у меня тоже есть зацепки. Но это к слову. Я вполне могу покопаться пока в наших архивах. Недели две-три. Думаю, тебе этого хватит, чтобы понять, есть ли вообще возможность найти этого мальчика. Но у меня есть условие.

— Слушаю вас, сэр.

— Ты меня попросишь.

— Сэр?!

Он насмешливо прищурился и глубокомысленно изрек:

— Ты скажешь: "Папа, пожалуйста, присмотри за внучкой!" Громко и отчетливо.

Я с изумлением уставился на него. Нет, надо же мне было утром такое ляпнуть! Теперь он не отстанет. Ничего не поделаешь, сам виноват. Я вздохнул и послушно произнес:

— Папа, пожалуйста, присмотри за внучкой! Так хорошо?

— Замечательно.

Лорд Эвард удовлетворенно кивнул и добавил:

— Теперь я хочу слышать это обращение каждый день. Это понятно? Не слышу!

— Да, сэр.

— Да, кто?

— Да, отец.

— Так-то лучше. Пару недель тренировок, и сможешь выдавать это с менее зверским выражением лица. Можешь идти и решать свои проблемы. Мы с крошкой найдем, чем заняться.

Он поднялся и величественно покинул столовую. А я остался сидеть, как полный кретин. Быстро же он сориентировался, и не подкопаешься, ведь я первый начал! Еще один манипулятор на мою голову.

Уложив Азарику для дневного сна, я наконец остался один и мог основательно поразмыслить. Где же он мог быть, маленький ребенок, в одну страшную ночь потерявший всю семью?

Укрыв мальчика от всего магического мира, Дамблдор, разумеется, был абсолютно прав. Странно, конечно, что он решил оставить его среди магглов, но сейчас не об этом. Гарри Поттер действительно нуждался в надежной защите. Далеко не все Пожиратели Смерти оказались в Азкабане. Многие затаились. И после шумихи, которая разразилась вокруг Мальчика-который-выжил, он стал для них мишенью номер один. Да уж, немыслимый ажиотаж развернулся вокруг гибели молодой четы Поттер. Я, по понятным причинам, не мог получать тогда новости, но, выйдя на свободу, выписал целые подшивки "Пророка" и "Придиры". Шумиха не утихала почти полгода. Каждое уважающее себя издание посвящало целые страницы этому трагическому событию. Причем репортеры рассказывали такие подробности, что как минимум должны были сидеть у детской кроватки во время описываемых ими событий. Иначе чем этим полную уверенность всех в том, что к развоплощению Темного Лорда имеет отношение именно полуторагодовалый ребенок, нельзя было объяснить. По неведомой мне причине никто и не думал выдвигать другую версию событий. Странно, учитывая, что свидетелей не было. Я первый пришел тогда в этот дом... При воспоминании о той ночи боль сдавила мне грудь, и я поспешил отогнать от себя горькие мысли. Не время предаваться печали. Надо найти единственное, что осталось от Лили.

Итак, к делу. Где его могут прятать? При первой встрече директор обмолвился, что Гарри находиться под защитой крови матери. Значит, надо искать среди близкой родни. Ближайшие родственники Лили: ее родители и сестра Петуния. Мистер и миссис Эванс переехали из Коукворта, еще когда мы учились на седьмом курсе. По словам Лили, куда-то за город. Но куда именно, она не уточняла. Да я и не спрашивал. Лили тогда уже была девушкой Джеймса Поттера, и я не горел желанием часто видеть ее. Это было слишком больно. Ревность душила меня. А где живет Петуния, я вообще не представлял. Она вышла замуж еще до переезда родителей Лили. Черт, я даже фамилии ее не помню!

Значит, надо начинать с менее трудного — поисков родителей Лили. Хотя первоначально я был почему-то уверен, что Гарри у тетки. Мать Лили уже в возрасте, и ей должно быть тяжело с таким малышом. Хотя с точки зрения магии крови родительский дом лучше всего подходил для защиты ребенка. Он, наверняка, хранил отпечаток магии Лили. Хоть он и маггловский, но, как все дома, имеет собственную память, а это немаловажно.

Я хорошо помнил мистера и миссис Эванс. Очень милые люди. Их семья никогда не отличалась большим достатком, но крепко стояла на ногах. Мистер Эванс, работал, если мне не изменяет память, главным инженером небольшой фабрики на окраине Коукворта. Только убей, не помню, что именно они там выпускали. Какое-то строительное оборудование, по-моему. Значит, поиски надо начинать именно оттуда. Главный инженер — заметная фигура, и наверняка кто-нибудь знает, где он живет, даже если он уже уволился с предприятия.

На следующий день сразу после завтрака я отправился в Коукворт.

В родном городе было необходимо соблюдать осторожность, все же меня многие знали, поэтому я воспользовался чарами Гламура. Пить Оборотное для первой разведки не было острой необходимости. Выполнив необходимые манипуляции, я посмотрел в зеркало. Что ж, совсем неплохо: смуглый брюнет с чуть длинноватым носом и карими глазами. Вполне подойдет. Оставалось чуть укоротить волосы — и в путь.

Найти фабрику не составило труда. Ее было видно издали, по безбожно дымящей печной трубе, возвышающейся над трущобами бедной окраины. При ближайшем рассмотрении фабрика не производила впечатление процветающего предприятия. Несколько производственных корпусов из серых плит и маленькое здание офиса, вот, собственно говоря, и все. Ни охраны, ни простого дежурного на входе я не обнаружил и смог беспрепятственно попасть на территорию. Пыльный двор, украшенный чахлой клумбой у крыльца офиса, был абсолютно пуст. Если бы не глухой шум, доносящийся из цеха, и упомянутый дым из трубы, могло показаться, что территория заброшена. Я решительно направился прямо к офису и, спугнув задремавшую на крыльце довольно упитанную кошку, вошел в помещение. Преодолев короткий коридор, я остановился возле единственной двери. За ней оказалась приемная. За маленьким столом дремала дородная дама в белой блузе и трещавшей на ее упитанных боках очень узкой черной юбке. При виде меня она встрепенулась и приветливо улыбнулась.

— Здравствуйте, сэр. Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Доброе утро. Мисс?

— Мисс Кларк, сэр.

— Очень приятно, мисс Кларк. Меня зовут Сэмюэль Смит. Я хотел бы встретиться с главным инженером вашего предприятия.

— Мистером Стенли? Он назначил вам встречу?

— Нет, мисс. С мистером Эвансом. Разве он у вас больше не работает?

— Мистер Эванс...

Секретарь как-то странно на меня посмотрела, и ее глаза стали медленно наполняться слезами.

— Нет, сэр. Не работает. Он погиб в прошлом году. Вместе с супругой. Их машина врезалась в столб. Это было ужасно, сэр. Такие милые люди. А мистер Эванс... На нем тут все держалось, мы до сих пор не можем поверить, что его больше нет. Это так ужасно...

Она промокнула платочком глаза и жалобно посмотрела на меня.

— Но если у вас заказ, я могу позвать мистера Стенли или менеджера мистера Руфа. К сожалению, директор сейчас в отъезде...

— Нет, мисс Кларк. У меня было личное дело. Какая страшная новость. И когда это случилось?

— Тридцать первого октября. На Хэллоуин.

Значит, в этот день родители Лили тоже погибли. Что это, совпадение? Да, конечно! Машина с добропорядочной пожилой парой врезается в столб, и оба погибают. Как раз в день, когда их дочь умирает от Авады Темного Лорда. Нужно быть полным кретином, чтобы поверить в совпадение. Кто это мог сделать, я обдумаю чуть позже. Сейчас важно, где же ребенок. Круг поисков сужается. Остается только один вариант, Петуния.

— Скажите мне, мисс Кларк, а у вас случайно нет адреса родственников мистера Эванса? Ведь кто-то приезжал на похороны. Мне крайне необходимо встретиться с кем-нибудь из Эвансов. Речь идет о наследстве..

Я назвал первую причину, пришедшую мне в голову, и похоже, попал в точку. Глаза секретарши загорелись любопытством.

— Я сейчас поищу. Дочь мистера Эванса, Петуния; мы учились с ней в одном классе, так вот, она оставила мне телефон. Она просила присматривать за надгробием. Ну мало ли, что может случиться, вы понимаете. А я живу совсем рядом с кладбищем, мне вовсе не трудно. Петуния переехала с мужем в другой город, куда-то поближе к столице, и не может бывать здесь часто. А вы знаете, Лили — это младшая дочь, так и не приехала на похороны. Вы представляете? Туни ничего о ней не говорила, но она была в таком горе, что я не решилась спросить, вы меня понимаете...

Лепеча все это, мисс Кларк отчаянно копалась в своей дамской сумочке. Осознав всю безнадежность своей затеи, просто вывалила все содержимое прямо на стол. Вот уж никогда не думал, что в маленькой сумочке столько помещается! На ней что, чары расширения наложены?! Мисс Кларк выудила из образовавшейся кучи потертый блокнот и стала быстро его листать.

Через пять минут я покинул приемную, став счастливым обладателем клочка бумаги с семью цифрами. Это была несомненная удача. Дело оставалось за малым: выяснить, какому городу принадлежит код, и нанести Петунии визит.

Как оказалось, радовался я слишком рано. Нет, то, что код принадлежит городку Литтл Уингинг, пригороду Лондона, я узнал сразу, в первом же переговорном пункте. Удалось даже выяснить адрес, по которому числился телефон: Тисовая улица, дом номер четыре, мистер и миссис Дурсль. А вот дальше... В общем, я раз семь прошел по этой ничем не примечательной улице, застроенной абсолютно одинаковыми домами. Никакого дома номер четыре здесь не было. После третьего сразу шел пятый. И никого из магглов это не удивляло. Вернее всего, как раз они и могли видеть этот дом, но для меня он был вне досягаемости. Значит, директор наложил чары на маггловский дом и сделал его невидимкой для Магического мира. Не то чтобы я был удивлен. Скорее, восхищен изящным решением, свидетельствующем о больших магических способностях Дамблдора. Что ж, он проявил заботу об этой семье, позволил жить в привычном им окружении и обезопасил от излишнего внимания. Пройдя в восьмой раз по улице, я обратил внимание на трех кошек. Они сидели тесной группкой и не сводили с меня глаз. Возможно, я стал параноиком, но пристальное внимание обычных уличных кошек мне совсем не понравилось. Решив зайти с другой стороны, я свернул в первый попавшийся переулок и аппарировал в Лондон.

Итак, если нет возможности самому навести визит миссис Дурсль, значит, надо воспользоваться маггловским изобретением. Телефоном. Зайдя в первую попавшуюся кабинку, я быстро набрал номер. После непродолжительных гудков высокий женский голос произнес:

— Алло. Я вас слушаю.

— Миссис Дурсль?

— Да. Что вы хотели?

Действительно, что же я хотел? Спросить напрямую о здоровье ее племянника было слишком подозрительно. Проще назначить встречу ей самой.

— Миссис Дурсль, меня зовут Самюэль Смит, я хотел бы встретиться с вами по очень важному делу. Вы не могли бы подойти в кафе "Сластена" где-то через час?

— С какой это стати? Я не знаю никакого Самюэля Смита и уж тем более не собираюсь ни с кем встречаться! Не звоните сюда больше!

Короткие гудки оповестили об окончании разговора. Трижды обозвав себя болваном, я подавил горячее желание побиться головой о двери кабинки. Нет, ну надо же быть таким идиотом! Так она и побежала на свидание с неизвестным Смитом! Сестра Лили всегда была подозрительной, а уж сейчас и подавно. Единственный плюс от моего звонка — я удостоверился, что Петуния проживает по этому адресу. Голос действительно был ее, в этом нет сомнений.

Что ж, если не выходит взять эту крепость штурмом, значит, займемся осадой. Ведь выйдет же она когда-нибудь из дома. Я почти не сомневался, что смогу ее узнать, хотя не видел уже лет семь. Вот только торчать возле дома-невидимки слишком рискованно. Дамблдор не мог оставить Мальчика-который-выжил совсем без охраны. Значит, надо ждать там, куда обязательно придет любая домохозяйка. В ближайшем супермаркете. Наметив план дальнейших действий, я аппарировал домой.

* * *

Со всеми этими событиями время пролетело незаметно, и в мэнор я попал уже под вечер. Азарика и лорд Эвард мирно сидели на веранде. И пили старое эльфийское вино... Не может быть! Я подошел поближе и с облегчением выдохнул: в толстом бокале Азарики был налит, по-моему, горячий шоколад. Слава Мерлину! А то я уже подумал, что отец решил с пеленок приучать нашу принцессу к изысканным винам. Только этого и не хватало.

— Северус пришел!

Азарика спрыгнула со стула и бросилась ко мне. Я поднял ее на руки и несколько раз подбросил в воздух, она радостно завизжала. Все-таки я по ней очень скучал.

Подойдя к столу, я устроил непоседу у себя на коленях и, на всякий случай, принюхался к ее бокалу. Действительно, шоколад. Лорд Эвард сделал вид, что не заметил мои манипуляции, и лишь иронично приподнял бровь.

— Как прошел день? Она не сильно баловалась?

Азарика виновато потупилась, но отец, по-видимому, решил ее не сдавать.

— Все замечательно. Мы посетили несколько магазинов, посидели в кафе...

— Дедушка купил мне метлу! — забыв о сдержанных манерах придворной дамы, запрыгала у меня на руках Азарика. — Настоящую метлу! Мы завтра будем летать! Ты пойдешь с нами, Северус? Ну, пожалуйста!

— Не уверен, что смогу, моя дорогая, но в любом случае, ты мне покажешь, чему научилась, хорошо? И еще, я надеюсь, ты сказала лорду Эварду спасибо?

— Конечно! Сразу, как он меня с люстры снял... Ой!

Она виновато посмотрела на отца, а он покачал головой.

— Мда. Я даже не буду спрашивать, с какой люстры. Надеюсь, никто не пострадал?

— Все закончилось благополучно — быстро ответил лорд и сделал Азарике "страшные глаза". Та быстро кивнула и прикрыла рот ладошкой.

У этих двоих появились общие тайны. И непонятно, радоваться мне этому обстоятельству или огорчаться. В любом случае, оба целы и, по-моему, довольны жизнью. Хотя одно становится абсолютно ясно: воспитатель из лорда Принца еще хуже, чем из меня.

Не дав мне продолжить размышления, отец поменял тему разговора, поинтересовавшись моими успехами. Я вкратце описал ход моих поисков и получил его полное одобрение. В общем, вечер прошел в мирной тишине, ужин был подан прямо на веранду, так как уходить отсюда никому из нас не хотелось. Где-то через час Роззи забрала Азарику готовиться ко сну. Она согласилась только после моего торжественной клятвы: прочитать ей сказку перед сном. Посидев еще с полчаса в обществе отца, я отправился выполнять свое обещание.

К моему удивлению, кровать была пуста. Быстро оглядев комнату, я на всякий случай выглянул на балкон и замер: Азарика сидела на перилах, свесив ножки во двор, и вглядывалась в темноту. Очень осторожно, чтобы не напугать ребенка, я подошел к ней со спины и обнял за плечи.

— Что ты здесь делаешь? Ты можешь упасть! Не надо так больше делать, детка.

Я настолько испугался, что просто не мог по-настоящему рассердиться. Этот ребенок точно сведет меня с ума!

— Я жду, — как ни в чем не бывало, ответила Азарика. — Сегодня она должна прилететь.

— Кто?!

— Птичка. Такая блестящая, голубенькая. Давай немножко подождем? Она скоро прилетит.

— Откуда ты знаешь?

Азарика лишь неопределенно пожала плечами. Что ж, подожду пять минут и уложу ее в постель. Я осторожно снял ее с перил и прижал к себе. Ждать вполне можно и у меня на руках. Азарика, не сопротивляясь, доверчиво положила мне голову на плечо.

— Вон она летит, — с восторгом прошептала она, указывая куда-то вдаль. Сначала я ничего не увидел. Потом над кромкой леса засветилась крохотная синяя искорка. По мере приближения она приобретала очертания птицы с ярко-бирюзовым оперением. Лазоревый феникс! Или Синяя птица. Мне захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю. Это же такая редкость! Тем временем Синяя птица подлетела к балкону и уселась на перила, с которых я только что снял свою непоседу. Птица была где-то вполовину меньше Фоукса, феникса Дамблдора, и переливалась всеми оттенками синего цвета. От нежно-лазоревого до темно-синего.

— Северус, пусти, я ее поглажу! — Азарика вырвалась из моих рук и подошла вплотную к крылатому чуду. — Какая ты красивая!

Она осторожно провела рукой по крыльям. Феникс издал нежную мелодичную трель и легко вспорхнул с импровизированного насеста. Сделав круг над нашими головами, он уронил перо и полетел в сторону леса.

— Это подарок, возьми, — Азарика подняла перо и протянула мне. — Птичка подарила на счастье.

— Она сама так сказала? — медленно приходя в себя от изумления, спросил я.

— Конечно. Ты же слышал.

Итак, мой ребенок еще и понимает, о чем поет Синяя птица! Да уж, последнее время у меня ни дня без открытий. Решив не заморачиваться, я подхватил Азарику и понес в кровать.

— А давай перышко дедушке подарим? — уже сквозь сон предложила Азарика. — Он обрадуется.

— Конечно, подарим. Спи.

Я поцеловал ее в лобик и отправился в свои апартаменты. На тумбочке возле кроватки мягко сиял драгоценный подарок Синей птицы.

* * *

На следующий день, по всем правилам слежки — ну да, увлекался я детективами в детстве, был такой грех — я устроился на работу. Дворником. Сбылась мечта моих одноклассников, я занял подобающий мне социальный пласт, вернее, социальное дно. А что было делать? Прятаться под чарами Отвлечения неопределенное время? Не факт, что меня не засекут. Длительное применение этого колдовства всегда оставляет след. А чем меньше я наслежу в непосредственной близости от Избранного, тем лучше. К тому же человек с метлой и совком не привлекает к себе внимания. Особенно если выпить Оборотное зелье и принять внешность незабвенного мистера Таккера. Это позволило мне окончательно слиться с толпой. Хотя мог бы и не заморачиваться, ну кто, скажите, обращает внимание, какое у дворника лицо? О его существовании никто и не вспоминает. Если, конечно, он не пренебрегает своими обязанностями. Вот я и мел площадку перед супермаркетом. Очень добросовестно, между прочим. Правда, чтобы получить столь завидную должность, мне пришлось наложить легкий Конфундус на директора магазина. Рискованно, конечно, но что делать? Хотя вряд ли кому-то придет в голову искать магов среди подсобных рабочих.

Исполняя свои непосредственные обязанности, я внимательно слушал разговоры аборигенов. Толку практически не было. Более-менее интересной мне показалась лишь одна сплетня: что кошки миссис Фигг ужасно расплодились и постоянно сидят на заборах. Особенно страдает бедняжка Петуния Дурсль. Мерзкие животные буквально оккупировали ее сад.

Да и то, эта новость меня заинтересовала лишь потому, что прозвучало имя сестры Лили. Хотя, если вспомнить незабвенную миссис Норрис Филча, то стоит предположить, что из кошек могут получиться отличные соглядатаи. Не стоит забывать об этом.

Три дня я, как последний дурак, мел двор. Петуния не показывалась. Возможно, приходил ее муж, но я не представлял, как он выглядит. На четвертый, когда я стал уже придумывать новый план действий, удача наконец мне улыбнулась. По тротуару по направлению к магазину спешила высокая тощая женщина с удлиненным овалом лица. С первого взгляда я узнал ее. Она мало изменилась за это время. Действуя по заранее продуманному плану, я пропустил ее в магазин, зашел за угол, бросил метлу и быстро наложил чары Отвлечения.

Минут через двадцать она вышла, нагруженная пакетами, и пошла по направлению к дому. Беззвучной тенью я скользнул вслед за ней.

Мой план был крайне прост: по пути к Тисовой улице надо пересечь небольшой парк. Не слишком уединенное место, там бывает довольно много людей, но все же лучше, чем останавливать Петунию прямо посреди тротуара. Минут через пять мы были на месте. На мое счастье, сегодня здесь было почти безлюдно. Лишь молодая мама прогуливалась с коляской вдоль аллеи, но она была увлечена заплакавшим ребенком и не обращала ни на что внимания. Дав Петунии чуть углубиться в парк, я в два шага поравнялся с ней и, как можно спокойнее произнес:

— Здравствуйте, миссис Дурсль.

Она резко повернулась и посмотрела на меня. Что-то странное мелькнуло в ее взгляде, но я не придал этому значение, продолжая мягко уговаривать.

— Не пугайтесь. Я не причиню вам вреда, я лишь хотел...

Что я, собственно, там хотел, я не успел озвучить: Петуния вдруг закатила глаза и стала оседать на дорожку парка. Я едва успел ее подхватить. Пакеты выпали из ее рук, и на землю посыпались яблоки. Ситуация была патовой: я стоял посреди парка с потерявшей сознание женщиной в охапке. В любой момент могли появиться люди и забрать у меня так долго выслеживаемую добычу. Неизвестно вообще, когда я смогу вновь оказаться с ней наедине. Поэтому, не тратя время на размышления, я подхватил одной рукой упавшие пакеты, другой прижал к себе покрепче миссис Дурсль и аппарировал в Принц-мэнор. На дорожке остались лежать только рассыпанные яблоки, как немые свидетели похищения средь бела дня. Да уж, в этом вопросе я становлюсь профессионалом. Хотя и не по своей воле. Сначала Азарика, теперь Петуния, лиха беда начало.

Мое феерическое появление в мэноре с Петунией на руках, разумеется, не прошло незамеченным. Лорд Эвард был на своем посту. То есть на веранде, с которой аппарационная площадка видна как на ладони. У меня даже стало закрадываться подозрение, что он дежурил там все время моего отсутствия. Окинув наш маленькую группу заинтересованным взглядом, он поднялся и быстрым шагом подошел ко мне. Должно быть, мой внешний вид внушил ему подозрения.

— С тобой все в порядке?

— Вроде бы, да.

Я поудобнее перехватил Петунию и бросил наконец проклятые пакеты.

— А где Азарика?

— Роззи только что уложила ее. Могу я поинтересоваться, кто это? И что с ней случилось?

— Это Петуния Дурсль, тетка Гарри Поттера. Она просто упала, как только я к ней приблизился. Понятия не имею, почему.

Лорд Эвард осторожно приоткрыл веки молодой женщины. Через минуту он выпрямился и, уже совсем другим тоном, приказал:

— Похоже, дело плохо. Немедленно в лабораторию.

Он схватил меня за руку, и я активировал медальон. Едва мы оказались в подземелье, отец развил бурную деятельность. Рванувшись к кладовой, он отрывисто приказал:

— Ее на стол. Укрепляющее, три капли на губы. Быстрее, счет идет на минуты.

Я бросился выполнять его указания. Уложив Петунию на лабораторный стол, бросился к полкам с зельями. Не знаю как действует Укрепляющее зелье на магглов, но, судя по всему, выбирать не приходится. Быстро достав флакон, я смочил ей губы. Реакция последовала незамедлительно: Петуния выгнулась дугой и захрипела.

— Держи ее! Крепче!

Лорд Эвард наконец стремительно вылетел из кладовой, неся пыльную колбу с темно-вишневой жидкостью. Я продолжал удерживать бьющуюся в судорогах сестру Лили.

— Придержи ей голову! Вот так. Теперь надо разжать зубы. Акцио, нож!

Четким, практически профессиональным движением он разжал сведенные челюсти и тонкой струйкой стал вливать зелье из колбы. Через пару минут Петуния резко вздрогнула и затихла. Ее дыхание выровнялось, и она снова впала в глубокое забытье.

Обессиленно я сел на пол прямо возле стола.

— Ты можешь мне сказать, что с ней такое? — глядя на отца снизу вверх, спросил я.

— Разумеется. Только выпей для начала антидот к Оборотному. Твой внешний вид несколько напрягает.

Мерлин, у меня из головы вылетело, что я в образе мистера Таккера! Покорно сделав глоток из припасенной фляги, я вновь вопросительно посмотрел на отца.

— У нее ментальный блок, если тебе это о чем-то говорит. Причем довольно давно. Я не успел осмотреть детально, но, судя по всему, тот, кто его поставил, постарался на славу.

— Он хотел ее убить?

— Не думаю. Скорее всего, закралась какая-то ошибка.

Отец задумчиво посмотрел на Петунию, затем вновь обернулся ко мне:

— Может быть, хватит сидеть на камнях? Зад себе отморозишь. Подымайся. Нам надо ее осмотреть, кризис миновал.

Он протянул мне руку и рывком поднял на ноги.

— Смотри.

Он осторожно приоткрыл веко молодой женщины.

— Ее глазные яблоки приобрели желтоватый оттенок. Это бывает при гепатите Б, когда поражена печень. Но здесь совсем другой случай. Видишь эти черные вкрапления? Это следы от мощной ментальной атаки. Сейчас я попробую посмотреть, что же с ней случилось. Придержи ей веки.

Я осторожно приоткрыл глаза спящей Петунии. На удивление, это легко удалось.

— Зелье Сайруса, расслабляет все мышцы и суставы. Побочный эффект, — ответил на мой незаданный вопрос лорд Эвард и провел над лицом Петунии волшебной палочкой, а после всех манипуляций впился взглядом в полуоткрытые зрачки несчастной женщины. Минут пятнадцать он сохранял полное молчание и неподвижность. Наконец поднял голову.

— Все. Отпускай ее.

Я выполнил его приказ и с тревогой посмотрел на отца. Бледность разлилась по его лицу, а темные тени под глазами напомнили о дне нашего знакомства.

— С тобой все в порядке? Садись.

Я призвал стул и помог ему опуститься на сидение. Его состояние нравилось мне все меньше и меньше.

— Все в порядке. Перенапрягся немного. Не нервничай, — он мягко потрепал меня по волосам. — Проникать в разум человека, находящегося без сознания, достаточно трудоемко. Ты еще не пробовал?

Я отрицательно покачал головой.

— Ну, тогда у тебя все впереди. Не стоит это делать без крайней нужды, но сегодня как раз тот случай.

— Ты что-то выяснил?

— Немного. Как я и предполагал, она подверглась ментальной атаке. Но не просто атаке, а коррекции поведения. Кто-то внушил ей определенные действия. Однако их выполнение по какой-то причине оказалось неприемлемым для ее сознания. Произошел внутренний конфликт. Она разрывалась между своим восприятием, спрятанным глубоко внутри, и тем, что ей внушили. Скорее всего, через пару месяцев она просто сошла бы с ума. К счастью, ты послужил катализатором. Вернее, твоя магия. Произошла реакция, и она просто не смогла пережить ее последствия. Если бы ты оставил ее там, где она упала, она бы уже умерла. Обширный инсульт, скорее всего.

Я, пораженный внезапной догадкой, замер возле спящей Петунии. Чтобы понять, кто мог наложить ментальный блок, не надо быть семи пядей во лбу. Дамблдор. Что же он ей такое внушил? Пытался заставить полюбить Избранного материнской любовью, чтобы обеспечить мальчику комфортное существование? Вполне возможно. Зная целеустремленность господина директора, легко было предположить, что его не остановит такая малость, как душевное состояние какой-то магглы. Во имя всеобщего блага, разумеется! Но всю правду мы узнаем, только когда Петуния придет в себя.

— Сколько она пробудет без сознания?

Лорд Эвард пожал плечами:

— Она достаточно молода. Думаю, где-то через сутки. Главное не это. Вопрос, что делать с ментальным блоком? После кризиса он начал медленно разрушаться. Если ничего не предпринять, он исчезнет сам собой за пару месяцев. Но нет никакой гарантии, что она сможет пережить их. Это довольно мучительно. Галлюцинации, головные боли, приступы паники и апатия. Вряд ли она сможет это все выдержать, не потеряв рассудок. А если кризис, подобный сегодняшнему, повторится, она умрет.

— Ты можешь полностью снять блок? Или объясни, как это лучше сделать, и я попробую сам. Мне приходилось проникать в чужое сознание, так что думаю, я справлюсь. Ты слишком вымотался.

Отец смерил меня насмешливым взглядом.

— Мне на пальцах тебе объяснять, или будем использовать ее, как подопытного кролика? Не говори чушь, тебе пока не под силу такая ювелирная работа.

Мне стало обидно. Он что, считает меня полным ничтожеством? Да я практически ничем не уступаю в менталистике Дамблдору, а накладывал чары именно он! Так почему отец так уверен, что мне не справиться?

— Не дуйся, малыш, — лорд Эвард безошибочно угадал мое настроение. — Ты еще слишком молод. Немного практики и знаний, и тебе не будет равных. Я уже сейчас не могу пробить твои щиты, а это дорогого стоит. Но пойми, наложить ментальный блок на маггла достаточно просто. А вот снять... Это как со смертельной болезнью. Чтобы заразиться холерой, например, достаточно выпить глоток воды с болезнетворными бактериями, а вот вылечить ее очень сложно. Снимать ментальные чары, не повредив рассудок, — слишком тонкая работа. На это способны единицы. В нашей стране таких можно по пальцам пересчитать. Причем только одной руки. Ваш директор точно бы не смог такого сделать. Тут нужны врожденный дар и опыт. Так что кончай комплексовать и тащи мне Бодрящее зелье.

Вздохнув, я направился к полкам. И тут меня осенило... Сутки! Она не придет в себя еще сутки?! Да уже через час в ее доме поднимется переполох! А еще через час о ее исчезновении будет знать директор! Схватив флакон с Бодрящим, я на всякий случай переспросил у отца:

— Сэр, а ничего нельзя сделать, чтобы ускорить процесс? Очень скоро ее начнут искать. А если она появится только через сутки, ее подвергнут тщательной проверке и исчезновение блока не укроется от их внимания.

— Пожалуй, ты прав.

Лорд Эвард вновь задумчиво посмотрел на спящую Петунию.

— В таком случае выход только один. Жди меня здесь.

Он взял у меня из рук флакон с Бодрящем зельем и активировал свой медальон-портал.

Я остался в одиночестве, если, конечно, не считать сестру Лили. Всматриваясь в ее тонкие, чуть угловатые черты лица, я не находил ни малейшего сходства с моей погибшей любовью. Да и характером, насколько я помню, она совсем не походила на мягкую, добродушную Лили. Петуния всегда была резкой и прямолинейной. При первом же нашем знакомстве, а мне было тогда лет семь, а ей одиннадцать, она объявила, что я чокнутый урод из Паучьего тупика. И придерживалась своей оценки все время нашего знакомства. Но мне всегда казалось, что Лили она все-таки любила. Так неужели теплое отношение к сыну покойной сестры было настолько отвратительно ей, что просто сводило с ума? При всей моей неприязни к Петунии, мне сложно было в это поверить. Но судя по фактам, это скорее всего, так.

Прошло минут двадцать, я уже начинал нервничать, как в лабораторию практически ввалился Лорд Эвард. В руках он держал Хрустальный Череп Майя...

— Ты был в Мексике?! — не веря своим глазам, практически прошипел я. Он лишь усмехнулся и приложился к горлышку флакона с зельем.

— Знаешь, что мне нравится в тебе, когда ты нервничаешь?

Я недоуменно моргнул.

— Ты забываешь называть меня "сэр". Надо выводить тебя из равновесия почаще, глядишь, и папой назовешь без принуждения.

— Не заговаривай мне зубы! Межконтинентальный прыжок в твоем состоянии, Мерлин знает чем мог закончиться!

— Мерлин, положим, вообще мало что знает, учитывая, что он давно умер, — глубокомысленно изрек лорд Эвард. — А насчет моего состояния... Сейчас мы приведем в чувство нашу гостью, а потом я смогу и собой заняться. Так что не пыли. Времени нет.

С этими словами отец положил Череп на солнечное сплетение Петунии.

— Смотри внимательно. Твой первый урок по Древним Артефактам. Отойди на пару шагов.

Я выполнил его указание. Удостоверившись, что артефакт занял нужное положение, лорд Эвард положил на него ладонь и стал читать непонятные заклинания на странном гортанном наречии. Сначала ничего не происходило. Затем я почувствовал, что воздух в лаборатории вдруг сгустился и откуда-то послышался низкий, вибрирующий гул. Отец медленно убрал руку и чуть отступил. Внезапно внутри Черепа вспыхнули разноцветные искры и он стал медленно подниматься в воздух. Он двигался очень медленно и наконец застыл, примерно в футе от тела Петунии. Из пустых глазниц вырвались два кроваво-красных луча, направленных прямо в ее лицо. Больше всего это напоминало лазерный прицел маггловского оружия, только намного более яркий. Лучи медленно скользили по вискам, обвели кромку волос, лоб, пока не остановились на закрытых глазах. Дыхание Петунии стало частым, тело сотрясала дрожь. Я непроизвольно дернулся в ее сторону, опасаясь, что приступ повторится. Но отец жестом остановил мой порыв. Спустя пару минут дрожь прекратилась, и Петуния медленно открыла глаза.

Быстрым движением лорд Эвард подхватил погасший Череп и, не глядя, протянул его мне. Сам же коснулся пальцами висков ничего не понимающей Петунии и мягко произнес:

— Все хорошо. Вы в безопасности. Вам не причинят зла. Смотрите мне в глаза и ничего не бойтесь.

Она медленно кивнула. Продолжая удерживать ее голову, отец впился взглядом в ее зрачки. Петуния не сопротивлялась, покорно смотрела в черные как ночь глаза мага и лишь иногда судорожно вздрагивала всем телом. Спустя минут десять отец устало прикрыл глаза и опустил руки. Я подскочил к нему и обнял за плечи.

— Все нормально. Блок я снял.

Я помог ему опуститься на стул. Судя по мертвенной бледности, на снятие блока у него ушел весь остаток сил, а учитывая, что он совсем недавно оправился от смертельной болезни, его состояние и вовсе вызывало во мне беспокойство. Выпив еще глоток Бодрящего, он откинулся на спинку стула, открыл глаза и неожиданно весело подмигнул мне.

— Северус?

Дрожащий голос Петунии отвлек меня от отца. Она уже не лежала, а сидела на лабораторном столе и с ужасом смотрела на меня.

— Не бойтесь, миссис Дурсль. Скоро я провожу вас домой.

Я старался говорить спокойно, но она, похоже, не слышала меня. Обхватив голову руками, она вдруг стала раскачиваться и прошептала:

— Лили меня никогда не простит... Я чудовище, я буду гореть в аду... Маленький мальчик...

Опасаясь, что отец все-таки повредил ей рассудок, я осторожно приблизился к ней и взял за руку.

— Все хорошо, Петуния, все хорошо. Я скоро отведу тебя домой. Успокойся, слышишь?

— Северус...

Она вскинула на меня наполненные слезами глаза и прошептала:

— Я не хотела, правда не хотела... Он такой маленький, он так плакал... Северус, что мне делать, Лили никогда не простит. И мама тоже. Я проклята, Северус, проклята...

Она разрыдалась, уткнувшись в мое плечо. Пытаясь собраться с мыслями, я механически гладил ее по голове.

— Ее лучше вывести отсюда, Северус. Твоя лаборатория — не самое удачное место для успокоения расстроенной леди.

Не дожидаясь моего ответа, он активировал свой медальон и исчез. Мне ничего не оставалось, как покрепче прижать Петунию к себе и последовать вслед за ним.

Оказавшись на веранде, я осторожно усадил не прекращающую рыдать Петунию в кресло, а сам опустился на колени возле нее.

— Туни, — я непроизвольно назвал ее так, как звала когда-то Лили, — не плачь. Ну же, успокойся. Все будет хорошо.

Она отчаянно замотала головой:

— Не будет, Северус! Ты не понимаешь! Я ненавидела его, запирала в чулане, а он еще такой маленький. Я даже ударила его... За чашку... За проклятую разбитую чашку! Я позволяла Дадли его обижать. Как я могла, Северус, как?! Я чудовище... Он плакал, тянул ко мне ручки, а я отталкивала его...

Она захлебнулась новой волной рыданий.

— Миссис Дурсль, выпейте, пожалуйста это.

Возникший за моей спиной отец протянул Петунии стакан с водой.

— Это поможет вам успокоиться. Поверьте мне, вы ни в чем не виноваты. Ну же, давайте, до дна.

Она покорно взяла из рук лорда Эварда стакан и попыталась сделать глоток. Но ее руки так дрожали, что мне пришлось помочь ей. Не знаю, что отец подмешал в воду, но уже через пару минут она стала успокаиваться и с удивлением посмотрела по сторонам.

— Где я? Я ничего не помню.

— Вы в моем доме, миссис Дурсль. Меня зовут Эвард Принц. Я отец Северуса. Вы можете быть абсолютно спокойны, вам не причинят вреда.

— Очень приятно, сэр. Но как я попала сюда?! — потрясенно прошептала Петуния. Видя, что она почти успокоилась, я поднялся с пола и сел напротив нее в кресле, отец устроился рядом.

— Миссис Дурсль, сегодня днем вы потеряли сознание, и Северус был вынужден перенести вас в наш дом. После осмотра я обнаружил, что вы подверглись серьезному проклятию. Кто-то насильственно внушил вам неприязненное отношение к вашему племяннику, Гарри Поттеру. Мне удалось избавить вас от наваждения и поставить защиту. Теперь никто не сможет проникнуть в ваш разум, можете быть спокойны.

— Но зачем?!

Вот! Именно этот вопрос мучил и меня: зачем внушать ненависть к маленькому ребенку у его родственников? Или это все же не Дамблдор, а кто-то из Пожирателей?! Нет, это вообще невероятно. Директору наверняка доподлинно известно, что происходит в доме Дурслей. И если бы их поведение его не устраивало, он точно бы вмешался. Но зачем ему это, драккл его дери?! Я не понимаю!

— Об этом я могу только предполагать, миссис Дурсль, — лорд Эвард решил высказать свое мнение. — Скорее всего, маг, наложивший на вас проклятие, хотел, чтобы вы не слишком любили мальчика и не занимались его воспитанием. Чтобы он рос в атмосфере отчуждения. Такие дети особенно восприимчивы к ласке и вниманию со стороны. Возможно, он хотел в нужный момент появиться и расположить ребенка к себе, увлечь какими-то идеями. Повторяю, это лишь мои предположения. Одно могу сказать точно: все пошло не совсем по его плану. Он, по видимому, не утруждал себя и не познакомился с вами поближе. Он не понял, что при внешней холодности и раздражительности — простите мою прямоту, миссис Дурсль — у вас очень доброе сердце. Которое вы почему-то прячете от всех. Вы не умеете показывать свою любовь, но это не значит, что не испытываете ее. Внушив вам неприязнь к племяннику, маг, сам того не предполагая, надломил вашу психику. Отсюда и припадки ярости, ненависть. Не смущайтесь, миссис Дурсль, — видя, как покраснела Петуния, коснулся ее руки отец. — Вам не в чем себя винить. Вы испытывали ненависть не к маленькому мальчику, а к себе. Но, повинуясь тайному приказу, выплескивали гнев на него. Самое страшное, что, даже видя, что все пошло не по его плану и ребенок действительно страдает, этот человек не вмешался. Должно быть, он не считает ситуацию критической. Не знаю. Но в общих чертах ваша жизнь мне видится именно такой.

Повисло молчание. Я лихорадочно пытался привести мысли в порядок. Судя по всему, отец абсолютно прав. Все предельно просто. Маленький, никому не нужный сирота — самый благодатный материал для создания полезной марионетки. Закаленный в несчастьях и вдруг согретый в лучах неожиданной славы. Такой благодарный доброму старому волшебнику, показавшему ему сказку, ставшему ему мудрым наставником. Чудовищно...

— Но что же теперь делать? Как мне защитить Гарри? Он ведь может отнять его в любой момент!

Петуния, как всегда, задала очень практичный вопрос, пока я витал в облаках, пытаясь осмыслить новую глубину подлости Пресветлого волшебника. Отец с минуту помолчал, обдумывая сложившуюся ситуацию.

— Не думаю, что он пойдет на это, если действовать осторожно. На вашем племяннике — магическая защита крови матери. Это достаточно сильная магия, и завязана она на вас. Снять ее до совершеннолетия ребенка практически невозможно. Так что Дамблдор, давайте уже озвучим его имя, вряд ли решится оставить мальчика без защиты. Тем более что он сам приложил руку к созданию этой защиты. Это достаточно сложный процесс, очень энергозатратный. А если прибавить еще и чары, наложенные на дом... Нет, это слишком, он точно не захочет все полностью переделывать. Скорее всего, потепление ваших отношений ему не понравится, но если не предпринимать безрассудных действий, вроде внезапного отъезда или другой попытки спрятать ребенка, он смирится. Опять же, это лишь мои предположения. Чтобы быть уверенными, надо осмотреть ваш дом и вашего супруга заодно. Наверняка он тоже подвергся воздействию, как я и говорил.

— Да, конечно. Вы же пойдете сейчас со мной?! Пожалуйста! Или Северус...

Она умоляюще посмотрела на меня. Я хотел было кивнуть, но вспомнил об одном очень неприятном обстоятельстве. Метка. Метка Пожирателя на моей руке. Наверняка на доме стоят охранные чары против таких, как я. Но отец и так без сил. Возможно, время терпит и все можно провернуть через пару дней, когда он оправится? Но не успел я открыть рот, чтобы предложить свой план, как лорд Эвард поднялся и протянул руку встревоженной Петунии.

— Разумеется, миссис Дурсль, мы не можем оставить вас в таком положении. К сожалению, Северусу ни в коем случае нельзя переступать порог вашего дома. Он слишком хорошо знаком с Дамблдором, и его магию легче отследить. Меня же, напротив, директор практически не знает. Но я должен вас предупредить: в ваш дом я смогу попасть, только если вы сами проведете меня через границу чар. Но в дальнейшем защита больше не будут действовать на меня, и я смогу заходить на вашу территорию в любой момент. Вы готовы так довериться человеку, которого видите первый раз в жизни?

Петуния поднялась из кресла и твердо посмотрела в глаза лорда Эварда. Она почти успокоилась и вновь напоминала ту упрямую язвительную девчонку, с которой я познакомился много лет назад.

— Сэр, возможно, я простая маггла, как вы называете нас, но поверьте, я не полная идиотка. Я прекрасно понимаю, что вы сделали сегодня для меня и для моего бедного Гарри. Я больше чем полгода провела в аду, в непрекращающемся кошмаре, из которого не было выхода. Это было ужасно. И вы хотите, чтобы я не доверяла человеку, вытащившему меня из этого ужаса? Я готова доверить вам свою жизнь, по сути, вы уже распоряжались ею, когда я была без сознания. Так о каких сомнениях может идти речь? К тому же Северус, — она бросила взгляд на меня и вдруг улыбнулась, — много лет дружил с моей сестрой, приходил в наш дом. Да, у нас с ним были неприязненные отношения, но мы были только детьми. И я уверена, он никогда не причинит зла ни мне, ни тем более единственному сыну бедняжки Лили.

— Вы очень мудрая женщина, миссис Дурсль.

Отец галантно поцеловал Петунии руку.

— Зовите меня Петуния, сэр. Пожалуйста!

— Это честь для меня.

Я прервал светскую часть сегодняшнего вечера, тронув отца за плечо:

— Сэр, вы уверены, что вам по силам снять еще один блок? Не разумнее ли это отложить на пару дней? Я беспокоюсь о вашем здоровье.

Но лорд Эвард лишь смерил меня взглядом и опять обернулся к Петунии.

— Знаете, Петуния, несколько лет назад я потерял отца. И с тех пор прибывал в наивной уверенности, что в этом мире больше нет человека, который решится руководить моими поступками. Однако мой дражайший сын решил развеять мои иллюзии и взять эту непосильную для него обязанность на себя. Забывая старую как мир поговорку: яйца курицу не учат!

Я едва удержался от непристойных выражений. Значит, вот благодарность за мою заботу! Я сейчас точно выскажу все, что о нем думаю! Но пока я от возмущения ловил ртом воздух, отец увлек Петунию на аппарационную площадку. Я только успел рассмотреть, как возле них появился эльф и протянул пакеты с продуктами, купленными Петунией в супермаркете. Отец взял их в одну руку, другой сжал ее ладонь, и они исчезли.

Он вернулся поздним вечером. Усталый, бледный до синевы, но, по-моему, довольный. Проходя мимо нас, протянул Азарике большое красное яблоко.

— Держи, от зайчика.

— Спасибо, дедушка, — Азарика с удовольствием вгрызлась в сочный фрукт. — А где ты нашел зайчика? — поинтересовалась она с набитым ртом.

— Завтра расскажу.

Он потрепал ее по голове. Затем то же самое проделал с моими волосами и, удовлетворенно усмехнувшись, направился в особняк.

— Все вопросы завтра, я спать!

Кто бы спорил! Будь моя воля, я бы еще три часа назад его уложил. Но яйца же курицу не учат! Несушка, блин. Впрочем, мой гнев давно улетучился. Теперь меня мучили любопытство и некоторое беспокойство, которое существенно усилилось, когда на следующее утро отец не спустился к завтраку. Я наскоро поел, удостоверился, что Азарика вполне успешно справилась со своей порцией каши, и сдал ее на руки Роззи.

— Я пойду проведаю лорда Эварда, а потом мы сможем полетать. Хорошо, моя дорогая? Слушайся Роззи.

— Северус, а ты скоро? — Азарика капризно надула губки. — Тебя целыми днями нет! Я хочу с тобой!

— Нет. Лорд Эвард отдыхает. Будь хорошей девочкой, иди порисуй с Роззи. Я скоро приду.

— Ладно.

Она неохотно взяла няню за руку и направилась к двери.

Спальня главы рода поражала своими размерами. Невольно возникал вопрос, кому пришло в голову, что сон в комнате размером с волейбольную площадку способствует хорошему самочувствию? Или каких там критерий придерживался средневековый архитектор, когда планировал все это? Не важно. Я подошел к постели, которая, к слову, была под стать всему интерьеру, и с тревогой вгляделся в лицо лорда Эварда. К моему облегчению, его бледность полностью сошла на нет. На щеках даже появился румянец. Я осторожно коснулся его руки, она была вполне теплой, но не горячей. От моего прикосновения он моментально открыл глаза и удивленно моргнул.

— Северус? Что-то случилось? Который час?

— Половина десятого, сэр. Вы не спустились к завтраку, и я...

— Ты решил навестить умирающего, — закончил за меня мнимый больной, сладко потянулся и похлопал по одеялу возле себя.

— Садись, не стой столбом. Надо же мне было так заспаться.

Он еще раз до хруста в суставах потянулся и улыбнулся совершенно мальчишечьей улыбкой.

— Все хорошо, малыш. Я не собираюсь помирать от истощения. Ночи здорового сна вполне достаточно для восстановления сил. К тому же у меня такой ночник.

Он кивнул на Череп на тумбочке у кровати. И как это я его сразу не заметил?

— Главное, ночью не просыпаться, а то с непривычки мало ли что... — глубокомысленно изрек я, а лорд просто неприлично заржал.

— Ты прав. Дизайн еще тот.

— Я, наверное, пойду. Не буду вам мешать.

— А кто тебе сказал, что ты мне мешаешь?! Может быть, я обожаю утренних посетителей? И вообще, ты пришел к ложу больного отца, имей совесть, скажи мне что-нибудь приятное! Вот вчера у тебя хорошо получалось. Давай напряги свои извилины!

Он с предвкушением посмотрел на меня. Ну хорошо. Сейчас я все скажу, сам напросился!

— А что ты хочешь услышать? Что я волновался, когда тебя не было три часа? Гадал, на сколько частей тебя порвало при аппарации и где мне их собирать! Зачем было бежать туда сломя голову? Через пару дней вполне можно было снять все блоки, без риска для здоровья! Петуния — вполне разумная женщина и смогла бы потерпеть пару дней и не подпускать своего благоверного к ребенку. Ну, скандал бы ему закатила, это она умеет. Твое здоровье мне как-то дороже, чем мир в их семье.

Я выпустил пар и замолчал. Лорд Эвард продолжал, лежа, меня рассматривать, как какую-то заморскую зверушку. Черт, вот опять я вспылил, не подумав, ведь давал же себе зарок: не открывать рта попусту!

— Ладно, прости. Я сам ее сюда притащил, а теперь на тебя ору. Просто я перенервничал. Прости. И не делай так больше, пожалуйста, — пробормотал я и отвел глаза.

Он усмехнулся, привстал, ухватил меня за руку и дернул на себя. Не ожидая подобного подвоха, я потерял равновесие и упал прямо на него, впечатавшись лицом в его плечо.

— Спасибо, — шепнул он прямо в мое ухо и взъерошил мои и так торчащие во все стороны волосы. — Ты не представляешь, как это приятно, когда на тебя орут, потому что беспокоятся.

— Всегда пожалуйста. Что-что, а орать я умею.

— Это семейное.

— Ну да.

Я лежал, как идиот, в постели рядом с отцом — растрепанный, нелепый — говорил какую-то чушь и чувствовал, как совершенно неведомое мне чувство наполняет грудь. Мне было тепло, спокойно. И я ловил себя на мысли, как много я потерял. Если бы судьба сложилась по-другому, в моем детстве было бы много таких моментов. Я бы мог по утрам забегать в его спальню и будить, прыгая по постели, как это проделывала иногда Азарика. Мог бы, забравшись к нему на колени, рассказывать, как прошел мой день, или просто прижиматься к его груди и слушать, как бьется его сердце. Мог бы вместе с ним сварить свое первое зелье и взорвать свой первый котел, летать на метле, плавать в реке, играть в шахматы, слушать перед сном сказки и собирать башню из кубиков. Словом, делать все, что делают отец и сын. Наверное, это и есть детство. Детство, которого у меня не было. Так много я упустил, и это уже не вернешь. Сейчас я уже не ребенок, и было немного стыдно вот так валяться на постели у отца, с которым, к тому же, я познакомился всего каких-то пару недель назад. Хотя он, по-моему, так не считает. А может быть, он прав, не стоит городить стен из условностей, надо просто получать удовольствие от общения? От того, что имеешь?

— Пап?

— Что?

— Ты расскажешь, как там все прошло?

— Что, от любопытства умираешь? Ладно. Дай хоть оденусь, что ли. А то правда буду валяться до обеда. Как там наша непоседа? Часок на разговоры у нас есть?

— Она с Роззи. Думаю, да, если что, она нас сама найдет, ты же знаешь.

— О, да!

Я поднялся, устроился в кресле и стал наблюдать, как лорд Эвард, облаченный только в длинную ночную сорочку, ничуть не смущаясь своего внешнего вида, величественно отправился в гардеробную. Спустя пять минут он вышел совершенно преображенный, в безупречно отутюженных белоснежной шелковой рубашке и черных брюках. Элегантный, как всегда. Все-таки интересно иногда посмотреть на себя со стороны. Хотя нет, не совсем на себя, при всем нашем внешнем сходстве я, наверное, никогда не буду так внушительно выглядеть. Лорд Принц, одним словом. Но основательно поразмыслить о своем внешнем виде мне, конечно, не дали.

— Пойдем в столовую. Я голоден, как гиппогриф во время перелета. За завтраком все тебе расскажу.

Не знаю, как ест гиппогриф, но голод лорда Принц нисколько не повлиял на изящество его манер. Намазывая тост сливочным маслом, отец не стал меня мучить и начал свой рассказ.

— Мы аппарировали вполне благополучно; я слегка опасался реакции Петунии, все-таки такой способ перемещения не привычен для магглов, но она повела себя молодцом. Вообще, она истинная леди, несмотря на происхождение. Такая сила характера.

Ты был прав, дом надежно укрыт. Дамблдор не пожалел сил и постарался на славу. Я лишь обнаружил нити внешних охранных чар. И ничего за ними. К счастью, как я и предполагал, Петуния смогла провести меня сквозь них. Скорее всего, они реагировали на грубое проникновение и наличие метки Темного Лорда, так что тебе в любом случае не стоит пока туда соваться. Но все это еще предстоит детально проверить. У меня просто не было на это ни времени, ни сил. Я нанесу визит достойной чете Дурслей через пару дней.

В общем, мы вполне благополучно вошли в дом. Очень милый, между прочим. Хотя я никогда не бывал в маггловских домах, так что мне не с чем сравнивать. В доме было тихо, никакой паники по случаю отсутствия хозяйки не наблюдалось. Кошмар начался чуть позже. Петуния держалась молодцом до самого момента, когда оказалась у дверей чулана. Затем...

Отец задумчиво покачал головой, как будто припоминая недавние события, и продолжил:

— Не знаю, что именно, по мнению твоего директора, должно было произойти для его вмешательства, но это было страшно, даже для меня. Я прекрасно понимаю, почему несчастная женщина сходила с ума.

Петуния рывком открыла дверь, и мы увидели маленького мальчика в углу чулана. Он лежал на каком-то матрасе, одетый в растянутый свитер, маленький, очень худой, по-моему, мокрый. Он испуганно смотрел на нас. Как звереныш из клетки. Петуния рухнула возле него на колени, прижала к себе и завыла. Тонко, страшно, как волчица зимой. На крик сверху прибежал ее муж, довольно крупный мужчина лет тридцати. Я не дал ему ничего сказать, просто с ходу проник в разум, прислонив предварительно спиной к стене. А то, не ровен час, свалился бы и голову себе пробил. Прямое проникновение в мозги не слишком этично, конечно, но у меня не было сил возиться и уговаривать. Тем более оказалось, что с ним, в принципе, все в порядке. Сойти с ума, как Петунии, у него не было предпосылок. Да, он вполне понимал и не одобрял в душе действий жены по отношению к ребенку, но большую часть времени просто отсутствовал. И вообще, как мужчина, практически не вмешивался в воспитание детей. Что в корне неверно, конечно, но не мне судить. К тому же его блок был направлен не на неприязнь, а на равнодушие. А для флегматика по жизни не обращать внимание на неприятные моменты — вполне в природе вещей. В общем, я не слишком миндальничал с ним. Вырвал блок, так сказать, с корнем. Ничего, лоб здоровый, выдержит. Кроме головной боли на пару дней, никаких последствий для его здоровья не будет.

К тому же, копаясь в его воспоминаниях напрямую, мне удалось установить кое-что весьма любопытное, первопричину блока. Петуния не могла этого запомнить, так была потрясена внезапной кончиной родителей и исчезновением сестры. Она ведь не видела Лили уже более года, с тех пор, как Дамблдор спрятал дом Поттеров. Вести от дочери изредка получала только миссис Эванс. Так что Петуния даже не могла сообщить сестре о смерти родителей и очень переживала. Но ее супруг не подвержен сильным эмоциям. Так вот, возле ребенка, которого они обнаружили на крыльце, лежало письмо. Очень похожее на то, что приходит с приглашением из Хогвартса. Написанное тем же почерком, с той же печатью. Предупреждая твой вопрос, отвечу: да, мне тоже приходило приглашение, только я не поехал учиться, в нашем роду Наследники учатся на дому, впрочем, я тебе уже говорил. А вот твоя мама настояла на учебе, ей было интересно, и наш отец не возражал. Но я отвлекся. Так вот, в письме было написано о гибели четы Поттер и просьба-приказ позаботиться о ребенке. Но это на первый взгляд. Между строк и скрывался код будущего поведения родственников Избранного. Нельзя отрицать гениальную простоту такого способа внушения. Никто из посторонних не увидел бы в послании ничего необычного, блок был направленного действия. И он попал в цель. Там же был приказ уничтожить послание после прочтения, что они и исполнили. Все было продумано просто идеально, Дамблдор — гениальный стратег, он просчитался лишь в одном: не смог понять, что подобное поведение идет вразрез с внутренней сущностью Петунии. В самом конце письма, а Вернон Дурсль четко его запомнил, была милая такая приписка: "Удачи, Гарри Поттер!" О да, малыш, она бы точно тебе понадобилась.

— Какой негодяй!

У меня не было слов. Так цинично распоряжаться судьбами людей! Судьбой маленького ребенка. Круглого сироты.

— Вот и я о том же.

Отец допил кофе и незамедлительно продолжил:

— Закончив с мистером Дурслем, я помог ему устроиться в кресле в холле, и тут мой взгляд упал на зеркало. Обычное такое трюмо у самой двери. В нем отражались весь холл и поворот в кухню. К счастью, из-за настежь открытой двери то, что происходило в чулане, видно не было, как и мои манипуляции с Верноном. Так вот зеркало абсолютно точно было сквозным. Что ты знаешь о сквозных зеркалах?

— Каждое из них имеет пару, и они связаны напрямую. При активности одного зеркала синхронно включается другое. Так что есть возможность видеть через одно то, что отражается в другом, — несколько путано объяснил я и посмотрел на отца. Он кивнул.

— В общих чертах так. За одним дополнением. Одно из зеркал может быть настроено только на отражение. То есть сквозь него не будет видно того, кто стоит за его парой. Идеально для слежки. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что зеркало Дурслей служило именно для этих целей? И оно было не одно. Другое висело на втором этаже в коридоре. Тройные зеркала. Да уж, Дамблдору этот проект влетел в копеечку. Зеркала такого размера, связанные между собой...

Отец покачал головой.

— Он мог видеть, как ты вошел?

Меня мало волновала финансовая подоплека этого сомнительного мероприятия. Безопасность отца как-то ближе к телу.

— Не думаю.

Лорд Эвард аккуратно вытер салфеткой губы и откинулся на стуле.

— Я использовал чары отвлечения при входе в дом. К тому же, я почти уверен, что зеркало не включалось по крайней мере с утра. Я обследовал раму, она была совсем холодной. При таком размере следящей поверхности артефакт слегка нагревается, когда его активируют. Так что волноваться особо не о чем. Пока, во всяком случае.

— Их надо уничтожить.

— Одно — да, несомненно. Но два сразу — слишком подозрительно. У меня другая идея, более авантюрная, конечно, но она не лишена изящества.

Он усмехнулся и подмигнул мне. И больше не проронил ни слова. Я начал опять закипать; говорил же — любопытство мой основной порок, а он тут мучить меня решил!

— Сэр, если вы решили напустить туман, я...

Отец поднял руки, явно получая удовольствие от моей реакции:

— Все, все, все! Нетерпеливый какой. В общем, надо зачаровать зеркало и сделать его слабеньким подобием зеркала Еиналеж.

— Это как?!

— Это так! Существуют чары, при помощи которых можно любое магическое зеркало наделить какими угодно свойствами. Не идеальными, конечно. Подлинное зеркало Еиналеж уникально, оно отражает мечты, тайные надежды. Его создавал гениальный волшебник, долго и кропотливо. Я же могу сделать так, что человек будет видеть то, что подсознательно хочет увидеть. Слегка искаженное отражение. Он будет видеть Дурслей, Гарри, но говорить и делать они будут только то, что он сам себе придумает. На подсознательном уровне. Понимаешь?

До меня начало доходить. Невероятно! Значит, Дамблдор будет видеть, как Петуния орет на племянника, а она в этот момент может спокойно разговаривать с ним!

— А если он проверит? Это сразу будет видно. Прости, я просто не сталкивался с подобным колдовством, только читал о нем.

— Именно поэтому тебе необходимы уроки по Древним Артефактам, — глубокомысленно изрек отец и улыбнулся.

— Да, риск есть. Дамблдор совсем не дурак, его будет сложно обвести вокруг пальца. Именно поэтому уничтожить надо зеркало в холле, второе реже отражает обитателей дома, а потому риск разоблачения будет меньше. Итак, я продолжу?

Как только я наскоро обследовал зеркало и убедился, что оно собой представляет, я набросил на него скатерть с журнального столика. Для одного вечера такой простенькой защиты было достаточно. Пока я проводил все эти манипуляции, Петуния продолжала сидеть в чулане и прижимать к себе племянника. Бедный малыш. Более удивленного лица мне не приходилось видеть. В общем, мне с трудом удалось убедить Петунию, что Гарри можно выпустить из объятий, никто на ее сокровище не претендует. К тому же малыш был явно голоден. Только эта мысль, высказанная мною вслух, заставило ее выйти из ступора и развить бурную деятельность. Спустя пять минут Гарри сидел в ванной с теплой водой, а его неугомонная тетка, стоя на коленях кормила его из ложечки кашей. Когда он насытился и стал сонно тереть глаза, встал вопрос о месте для сна. Ты не представляешь, сколько красноречия я потратил, чтобы убедить ее, что супружеская постель четы Дурслей — не место для маленького мальчика. К счастью, вполне пришедший в себя к тому времени мистер Дурсль вполне разделял мое мнение. Правда, молча. Трус. Хотя я его прекрасно понимаю: вступать в полемику с пришедшей в ажиотаж миссис Дурсль — поступок, мягко говоря, безрассудный. Мне, как гостю и спасителю, ничего не грозило, а вот муж вполне мог огрести на орехи. Наконец, мы пришли к компромиссу: Гарри был уложен в кроватку к Дадли, который сначала, конечно, удивился внезапному вторжению, но очень скоро мирно заснул, прижимая к себе совершенно обессилевшего от пережитых волнений кузена. В общем, вволю налюбовавшись на две темные головки на одной подушке, мы спустились в кухню для военного совета. Я ознакомил своих новых знакомых с моими открытиями по поводу зеркал, призвал их не паниковать и клятвенно заверил, что не позднее чем через пару дней нанесу им визит и решу эту проблему. А заодно разведаю насчет охранных чар. Все мои планы они приняли и одобрили. Вернон Дурсль, хоть и был, по понятной причине, слегка обескуражен последними событиями в его доме, воспринял все вполне адекватно. Он, конечно, уступал своей жене в силе характера, но был на редкость спокойным и разумным человеком. В общем, мы тепло попрощались и Петуния вывела меня за охранный контур. Когда я ступил на тротуар, то вполне ясно мог видеть и дом, и двор, прежде скрытые под охранными чарами. И вот здесь меня ждал второй сюрприз.

Отец подержал драматическую паузу, не дождавшись моей реплики, разочарованно вздохнул и продолжил:

— На тротуаре у калитки сидела кошка и в упор рассматривала меня.

— Я видел их у дома, они мне тоже показались подозрительными. Так я оказался прав? Это соглядатаи?

— Именно. Причем очень хорошие. Я готов аплодировать Альбусу Дамблдору стоя. Это лучший выбор, вне всякого сомнения. Но даже у таких верных стражей существует некоторый изъян.

Кошки — единственные из магических животных, которые так хорошо адаптировались среди магглов. Они разумны, но виртуозно умеют прятать и свой ум, и магические способности. Хотя люди все равно всегда чувствовали их волшебную сущность, они то обожествляли этих детей ночи, то уничтожали, как, собственно, уничтожают все, что их пугает. В эпоху средневековья кошек сжигали вместе с ведьмами.

Кошки умеют видеть то, что неподвластно людскому оку, поэтому они прекрасные следопыты. От них не укрыться. Ни тьма, ни чары не могут послужить им препятствием. Они ходят по пути, где нет дорог, скользят по тени. Проникнут в любую щель, сами оставаясь незримыми. Но главное, они свободны. Это часть их природы, они не служат никому. Иногда оказывают услуги по собственному желанию или за определенную плату, но никогда не подчиняются до конца. Есть люди, которым они благоволят. Чаще всего это те, кто связал с ними свою судьбу, отказавшись от собственной жизни. Своеобразные служители детей ночи. Именно через них заключаются договора; кошки, разумеется, крайне редко общаются с магами напрямую. Я сразу предположил, что где-нибудь неподалеку и живет такой человек, скорее всего, женщина, и собирает информацию для Дамблдора.

— Значит, твое посещение дома Дурслей скоро станет известным директору? Может быть, лучше спрятать Петунию с семейством, пока не поздно?

Открытия, сделанные отцом, не могли меня не беспокоить, я лишь удивлялся его радужному настроению.

— Никого прятать не надо. Дамблдор ничего не узнает.

— Ничего не понимаю, ты что, успел уничтожить свидетеля?

Отец посмотрел на меня, как на тяжелобольного, и пожал плечами:

— Ты в своем уме, Северус?! Или я похож на идиота? Разумеется, кошка там была не одна, это во-первых, а во-вторых, ты знаешь, что тот, кто убьет это животное, обречен на несчастья в течение девяти лет? По числу жизней убитого создания. И это вовсе не предрассудки, поверь мне. Оно мне надо? Нет, разумеется, я и не думал вредить стражам Дамблдора. Они сами пришли ко мне. Это был их выбор.

— И чего же они хотели?! Ты что, знаешь их язык?

Лорд Эвард вновь покачал головой и задумчиво произнес:

— Я теперь отлично понимаю, почему мои предки не отправляли своих наследников в Хогвартс. Северус, вас учили хоть чему-нибудь о магических животных?

— Меня они всегда интересовали только как поставщики ценных ингредиентов! — вспылил я.

— Тогда понятно. Что ж, будем восполнять и этот пробел в твоих знаниях. Не заводись, просто это элементарные вещи. Кошки не разговаривают. Те звуки, которые они издают, нельзя классифицировать как речь в полном смысле этого слова. Информацию они передают телепатически. Тебе, как легилименту, будет совсем нетрудно выйти на их волну. Как и мне. Наш род не случайно хранил в себе способности к ментальной мании. Это наследие предков. А кошки к тому же видят в нас родственные души. Мы с ними практически земляки, они тоже когда-то покинули Египет, где были весьма почитаемыми.

В общем, они сами пришли на встречу со мной. Я уже говорил, они никогда не служат магам и не терпят, когда их используют для сомнительных целей. А тем более приносят боль хранителю. Их хозяйка, соседка Дурслей миссис Фигг, подобно тебе, когда-то дала Непреложный обет Дамблдору. Она обязана выполнять его приказы. А кошки больше всего ценят свободу, им сложно мириться с зависимым положением близкого человека, и, разумеется, они не могут бросить ее в беде и вынуждены помогать. К тому же этот мальчик, Гарри Поттер, по-видимому, действительно чем-то отличается от прочих людей. Он, по неведомой мне причине, вызвал симпатию у детей ночи, а ведь они так редко вмешиваются в людские дела и проявляют сострадание. Но как бы они ни хотели ему помочь, они были не в силах сами помешать планам директора, поэтому и выставляли себя напоказ. Поверь, если бы они действительно только присматривали за этим домом, никто бы не заметил их присутствия. А так их видели даже магглы. Меня с самого начала это удивило. Как оказалось, они пытались привлечь внимание кого-нибудь из магов, я появился как раз вовремя.

В общем, у меня теперь есть развитая агентурная сеть, позволяющая знать все передвижения как внутри защитного контура Дамблдора, так и в окрестностях. Мышь не проскочит, причем в буквальном смысле этого слова.

Мне оставалось только высказать восхищение всей проделанной работе лорда Принц. Невероятно! Он не только освободил Дурслей от ментального блока, но и завербовал стражей Дамблдора. И все за каких-то два часа. Гений! Гений...

Который беззастенчиво пытается шарить у меня в голове.

— Сэр! — мой возмущенный вопль заставил его отшатнуться, потереть лоб и подмигнуть мне с самым невинным видом:

— Бдительность, сынок, бдительность прежде всего! Но это стоило того. Ты прав, я действительно гений!

С этими словами он весело рассмеялся и отвесил мне шутливый поклон.

Я терпеть не могу летать на метле. Не понимаю всеобщего восторга по поводу балансирования на узкой жердочке между небом и землей. Да мне банально зад натирает, если уж быть до конца откровенным. Наверное, именно поэтому я, чуть ли не единственный из Пожирателей, смог очень быстро научиться летать без этого идиотского приспособления. Даже Темный Лорд был впечатлен моими успехами.

Но сегодня я был вынужден полдня проболтаться на метле, играя с Азарикой в догонялки. Она, разумеется, в полном восторге от подарка деда, была готова вообще не слазить с жесткого древка целый день. Сам же даритель, чтобы он был здоров, изволил возлежать на шезлонге и любоваться на наши акробатические этюды. Он, видите ли, не совсем восстановил силы и будет страховать нас с земли. К счастью, у него хватило совести купить для нашего маленького чудовища детскую метлу, поэтому летали мы не выше пары метров. И на том спасибо. При его нетривиальным подходе к подаркам я ожидал, по меньшей мере, гоночную модель. Но, к счастью, обошлось.

В общем большую часть утра до самого обеда я был занят подвижными играми. Так что когда мне дали милостивое позволение отдохнуть, свалился прямо на траву возле шезлонга главы рода. Обедать решили прямо на лужайке, импровизированный пикник получился, к очередному бурному восторгу маленькой принцессы. После обильной еды она, к счастью, уснула прямо у меня на руках.

— Как ты считаешь, я могу пойти с тобой к Дурслям?

Я уложил Азарику на трансфигурированную из стула кушетку и накрыл тонким покрывалом.

— Не думаю.

Отец не торопясь закурил, стараясь дымить в сторону от спящей девочки.

— Я думаю, чары могут среагировать на твою Метку. Пока мы от нее не избавились, не стоит рисковать. Но я постараюсь проверить это, когда буду проводить детальный осмотр.

— Мне неудобно, что я взвалил все на тебя. Это мои проблемы.

— Взвалил?

Лорд Эвард задумчиво посмотрел на меня.

— Взвалил на меня тревоги и заботы, непоседливого ребенка, приволок в дом полумертвую магглу, вынудил мотаться в Мексику и договариваться с кошками. Я ничего не забыл? Ах, да, позволяешь себе орать на меня, пока я расхлебываю эту кашу.Одним словом, взвалил на меня то, что называется жизнью, семьей. Непосильная, конечно, ноша в моем возрасте, но знаешь, я как-нибудь переживу.

— Но я хочу хотя бы помочь.

— У тебя будет возможность, поверь мне. А пока отдохни. В твоей жизни было не так уж много покоя, как я понимаю. Я вполне в состоянии сам помочь этим милым людям. Они мне действительно понравились. Но чтобы ты окончательно не заскучал, займись пока зельями. Надо кое-что сварить для Гарри, он очень истощен, Укрепляющее и комплекс витаминов ему не повредят.

— Хорошо. Но ты можешь договориться с Петунией? Я хотел бы увидеть мальчика. Где-нибудь в парке.

— Разумеется. Завтра договорюсь.

— Но ты собирался отдохнуть хотя бы пару дней. Не слишком торопишься?

— Я в порядке, не волнуйся.

Отец откинулся на спинку шезлонга, и мы замолчали, думая каждый о своем.

— Северус... — послышался шепот со стороны кушетки. — Я тоже хочу в парк! Я пойду с тобой.

 

На следующее утро, сразу после завтрака, лорд Эвард аппарировал к Дурслям. А Азарика стала настойчиво уговаривать меня пойти полетать, как вчера. Но погода испортилась, на улице шел довольно приличный дождь, и ни о каких полетах не могло быть и речи. К тому же я планировал сварить необходимые зелья для Гарри. Разумеется, в кладовых имелся запас, но учитывая возраст мальчика, лучше было приготовить детский вариант снадобий. Уговорив разобиженную на весь белый свет маленькую принцессу поиграть с Роззи в детской и клятвенно заверив ее, что как только погода улучшится, мы непременно пойдем с ней в лес навестить цветочных эльфов, я с чистой совестью уединился в лаборатории.

Время пролетело совершенно незаметно. Закончив с адаптированным для двухлетнего ребенка Укрепляющим, я с удивлением отметил, что провел в лаборатории почти три часа. Пора было наведаться к Азарике, она наверняка уже соскучилась играть с няней и нуждалась в моем внимании.

То, что моя маленькая девочка совсем не скучает, стало ясно, едва я покинул лабораторию. Переместившись в свои апартаменты, я вдруг услышал непонятный шум, доносящийся откуда-то снизу. Помня по жизни в Тупике Прядильщика, что любой шум непременно связан с моей неугомонной воспитанницей, я рванулся туда. Выскочив в коридор, на секунду остановился и прислушался. Звуки раздавались с первого этажа. Я пронесся по коридору и сбежал вниз по лестнице, прыгая через две ступени. Рывком открыл дверь и замер на пороге с открытым ртом. В буквальном смысле этого слова. Картина была впечатляющей.

Все пространство комнаты оплетали лианы ярко-фиолетового цвета. На их гибких стеблях покачивались огромные, фут в диаметре, не меньше, цветы самых диких расцветок. И малиновые в синюю крапинку, и лиловые с коричневыми вкраплениями и желтые в зеленый горошек. Цветы жутковато шевелились, раскрывая лепестки, как голодные пасти. Произрастало все это великолепие из одного-единственного горшка, скромно стоявшего на подоконнике. Присмотревшись повнимательнее, я рассмотрел двух домашних эльфов, надежно связанных длинными стеблями. Наверное, чтобы не мешали этому безобразию. Но это было еще не все. Посреди этой фантастической оранжереи высилась пирамида из мебели. Стулья, пуфики, журнальные столы, кое-как склеившись между собой, практически упирались в потолок. На самой верхушке этой домашней Пизанской башни, разумеется, стояла моя крошка и тянула руки к карнизу. Там, вцепившись когтями в портьеры, висела черная кошка и орала дурным голосом. Не знаю, что там отец имел в виду, говоря о разуме этих животных, но эта особь выглядела совершенно обезумевшей. Впрочем, я ее прекрасно понимал.

— Киса, иди сюда, киса.

Азарика тянулась к животному, конструкция под ней со скрипом раскачивалась, эльфы сдавленно пищали. Дурдом на выезде!

— Что здесь происходит?

Нет, умнее вопроса я задать, конечно, не мог. И поплатился. Увидев меня, маленькое чудовище радостно воскликнуло:

— Северус, как хорошо, что ты пришел, помоги мне достать кису, она вон там.

Она указала пальчиком на завывающее животное, и тут башня начала разваливаться. Медленно, как в кино. Я заорал не хуже кошки и рванулся ловить мое сокровище. Как раз вовремя. Она плюхнулась мне на руки, а следом посыпались останки шаткой конструкции. Я едва успел прикрыть ребенка собой, как оказался погребенным под обломками мебели. Секунду стоял страшный грохот, а потом воцарилась тишина. Молчали даже эльфы и кошка. Я искренне понадеялся, что все живы.

— Ты цела?

Я стал ощупывать Азарику на предмет переломов, а она залилась хохотом.

— Северус, щекотно!

Я только заскрипел зубами от сдерживаемой ярости. Щекотно ей! Вот вылезу отсюда, отшлепаю! Честное слово.

Осторожно разгребая руками останки нашей Пизанской башни, я наконец выбрался наружу. Интерьер комнаты практически не изменился: цветы, лианы, кошка, связанные эльфы, обломки столов и стульев. Хотя нет, одно изменение все-таки было: на пороге стоял лорд Эвард и с изумлением смотрел на меня.

— Что здесь происходит?!

Очень оригинальный вопрос. Правда, и ответ был практически тем же:

— Дедушка, помоги достать кошку! — донеслось из под завала, и Азарика проворно высунула всклокоченную голову.

— Она вон там, на шторе.

* * *

— Ну и что я, по-твоему, должен с ними делать?!

Лорд Эвард умудрился говорить, практически не разжимая губ. Прямо чревовещатель какой-то. И так тихо, что слышать мог я один, и то лишь потому, что стоял, облокотившись рукой о его кресло. Переведя взгляд на троицу мелких вредителей, застывших перед троном хозяина мэнора, я лишь пожал плечами. И мысленно порадовался, что решать эту проблему придется не мне.

После предварительного следствия, занявшего немало времени из-за малолетнего возраста или перепуганного состояния основных виновников, история произошедшая в холле Принц-мэнора вырисовывалась примерно такая:

Все началось вполне невинно. Оказывается, в мое отсутствие Азарика успела познакомиться с маленькими домашними эльфами, живущими в Принц-мэноре, Лианой и Габриэлем. Вообще, дети у эльфов рождаются довольно редко — из-за довольно продолжительной жизни этих существ, до трехсот лет и даже больше. Старейшина общины нашего дома справил свой триста пятьдесят шестой день рождения и умирать пока не собирался. Так что потомство, повторюсь, у них появляется довольно редко, и отношение к детям у них особое. Их тщательно оберегают и не показывают никому. Чаще всего даже хозяин мэнора видит их только на пороге совершеннолетия, то есть к двадцати годам. Их воспитывает вся община, строго, но с любовью, ведь эльфы одного дома чаще всего состоят в довольно близком родстве. Так вот. Весть о том, что в Принц-мэноре поселилась девочка из Великих эльфов очень быстро достигла ушей Лианы и Гарби. Понятное дело, они просто умирали от любопытства, так хотели посмотреть на существо, о котором им рассказывали только в сказках. И в конце концов решили взглянуть на нее хоть краем глаза, несмотря на строжайший запрет родителей. Пришли они ночью, тайком, подкрались к кровати и... В общем Азарика, разумеется, не спала. И, само собой, они играли полночи. Почему при этом так крепко спала няня Азарики, история умалчивает, но предположу, что без магии здесь не обошлось.

Они приходили несколько ночей подряд. Но играть долго никак не получалось, очень скоро вся компания начинала зевать. Поэтому Азарика решила заручиться поддержкой Роззи и играть днем. Сначала нянька пришла в ужас: не пристало Наследнице рода, пусть пока и непризнанной, да еще и драгоценному ребенку Великих эльфов играть с будущими прислужниками. Домашние эльфы очень консервативны и даже в мыслях не допускали подобных вольностей. Но Азарика была не просто хозяйкой, она была, напомню, Высшим эльфом, и вскользь брошенная ей фраза: "Роззи, я хочу играть с Лианой и Гарби, не говори никому, а то их не отпустят", — прозвучала для несчастной няньки как приказ. Который отменить мог только я, как опекун. А я, по понятной причине, был просто не в курсе всех событий и просто не мог вмешаться.

Правда, до сегодняшнего дня все шло хорошо. Эльфятам удавалось незаметно исчезать из отведенным им комнат, и они мирно играли с маленькой хозяйкой в детской. Поскольку игрушек и прочих забав, благодаря щедрости лорда Эварда, там было хоть отбавляй. Но сегодня с утра все пошло наперекосяк. Главным образом потому, что у Азарики было плохое настроение. Она раскапризничалась и играть в своей комнате не хотела. После некоторых споров все решили погулять по мэнору. Надо добавить, что у малыша Габриэля тоже было плохое настроение, и по очень веской причине: у него резались зубки. Поэтому мама с утра снабдила его флакончиком с Умиротворяющим бальзамом, чтобы уменьшить страдания эльфенка. Это обстоятельства и сыграло ключевую роль в разгроме холла. Но об этом чуть позже.

Итак, дождавшись, пока Роззи благополучно уснет — причину ее внезапной сонливости еще предстоит выяснить, — они отправились в путешествие. Долго блуждали по залам и коридорам, чуть-чуть попрыгали по моей кровати, поплескались в ванной лорда Эварда, съехали по перилам парадной лестницы и наконец вышли в холл. Почему они не встретили на пути своих блужданий ни одного эльфа, для меня остается загадкой до сих пор. В холле они немного попрыгали по черно-белым плитам пола и подошли к окну. Кому из них пришла в голову светлая мысль полить цветок на подоконнике Умиротворяющем бальзамом, история умалчивает. Когда из горшка вдруг полезли огромные фиолетовые лианы, хулиганы сначала испугались, а потом пришли в восторг и стали на них раскачиваться. Увлеченные этим занятием, они не заметили, как в холле появилась кошка. Откуда она взялась, неизвестно, только ее сразу привлек запах, исходящий от брошенного на подоконнике флакончика. Пожалуй, следует выяснить у отца рецепт этого чудесного снадобья, ведь варил его именно он.

Так вот, лизнув зелье, кошка пришла в состояние буйного помешательства и стала носиться по холлу, прыгая через листья и стебли. И, разумеется, привлекла внимание маленькой компании. Решение поймать ее пришло, наверное, всем одновременно, и они стали бегать за ней и скоро загнали на штору, по которой животное залезло до самого карниза, где и зависло, оглашая холл душераздирающем мяуканьем. Тогда же и началось строительство поразившей мое воображение Пизанской башни. Азарика призывала мебель из ближайших комнат, а эльфята магией поднимали и крепили ее между собой. Было очень весело.

В пылу строительных работ они не заметили, как прищемили столом один из стеблей, бурно разросшихся к тому времени. Цветку это явно не понравилось. Азарика успела залезть на башню и даже не заметила, что ее дружки были пленены рассерженным цветком. В момент, когда моя воспитанница достигла верхушки башни, а Гарби с Лианой могли только пищать из-за связавшей их растительности, и появился я. А крушение посреди холла разбудило охранные чары мэнора; именно они вызвали лорда Эварда, и он аппарировал прямо с улицы возле дома Дурслей.

Весь этот рассказ мог показаться очень смешным, если бы не тот ужас, который я испытал, когда ловил мою непоседу. А для отца эта история и вовсе была наполовину непонятна, ведь ему о природе Азарики эльфы ничего не рассказывали. А меня он не спрашивал. Хотя имел на это полное право.

Просидев в полном молчании еще минуту, лорд Эвард вздохнул и, по-моему, принял решение:

— Лаэрт, — обратился он к застывшему у дверей дворецкому. — Какой-нибудь непоправимый урон имуществу был нанесен?

— Нет, сэр. Цветок уничтожен. Мебель полностью восстановлена, кошка отпущена через камин, откуда она и появилась. В холле восстановлен полный порядок.

— Дети здоровы?

Лорд Принц кивнул на маленьких вредителей, все так же стоявших перед ним с опущенными головами.

— Да, сэр. Несколько ссадин, и все.

— В таком случае, не вижу никаких проблем. Неделю все трое без сладкого, и забудем об этом. Ты меня понял? Никаких дополнительных наказаний!

Дворецкий удивленно моргнул.

— Вы очень добры, сэр... А Роззи?!

— Роззи останется на своем месте. Пусть только возьмет помощницу. Кого-нибудь из старших эльфиек. О причинах ее странного попустительства по отношению к воспитаннице я выясню чуть позже. И еще. Дети будут играть вместе с этого дня. И обучаться тоже. Я ясно выражаюсь?

— Да, сэр. Но, сэр, это против правил... Лорд Сайрус никогда...

— Я не лорд Сайрус! — отец смерил дворецкого гневным взглядом и тише добавил: — Ты бы еще моего деда вспомнил. Разговор окончен.

Сразу после обеда он, так и не задав мне ни одного вопроса, поспешил к Дурслям. Притихшая Азарика вместе с новыми друзьями была отправлена в детскую под присмотром Роззи и Лаймы, пожилой, суровой на вид эльфийки, на которую Гарби и Лиана бросали испуганные взгляды. А я опять отправился в лабораторию, чтобы сварить новый Умиротворяющий бальзам по рецепту лорда Эварда, а заодно обдумать, как рассказать отцу о тайне рождения Азарики. То, что время для этого пришло, не вызывало сомнений.

Детская площадка в парке Литтл Уингинга была самой обыкновенной. Песочница, пара качелей, горки. Вот, собственно, и все. На ней резвились несколько малышей под бдительным присмотром устроившихся на лавочках мамаш. Увидев своих сверстников, деловито копошившихся в песке, Азарика вдруг вцепилась в мою руку и замерла.

— Ты чего, крошка?! Что случилось?

Я присел на корточки и посмотрел ей в глаза.

— Северус, а ты не оставишь меня здесь, с ними? Я не хочу!

— Глупенькая, это же не приют. Просто детская площадка. Ты же сама хотела в парк. Иди поиграй, а я посижу и почитаю. А потом мы пойдем домой.

Она внимательно посмотрела мне в глаза, неуверенно кивнула и направилась в сторону площадки, сжимая в кулачке ручку ярко-розового ведерка с совком, которые я предусмотрительно прихватил. Дойдя до песочницы, она на секунду остановилась, потом решительно переступила бортик и села прямо на песок, сразу включившись в общую игру детворы. Я немного постоял, отметив для себя, что ярко-бирюзовое платьице, отделанное пышными кружевами, не совсем подходит для возни с песком. Надо было подумать об этом раньше, а не полагаться на вкус Роззи при выборе подходящей одежды.

— Какая у тебя очаровательная девочка.

Он неожиданности я вздрогнул. Петуния стояла совсем рядом; занятый Азарикой, я совсем не заметил, как она подошла. Оба мальчика были с ней. Но старший мальчик, очень упитанный и подвижный, явно Дадли Дурсль, сразу рванул к площадке, а Гарри продолжал стоять, сжимая в руках игрушечную машинку, неуверенно переводя взгляд с тетки на играющих детей.

— Ну что же ты, мой маленький, иди поиграй.

Петуния ласково погладила племянника по голове и позвала сына:

— Дадли, возьми Гарри с собой. Поиграйте.

Дадли Дурсль, особо не церемонясь, ухватил кузена за руку и практически поволок к качелям.

— Это твоя дочь?

— Приемная.

— Я рада, что у тебя семья, Северус. Тяжело жить одному.

Мы устроились с Петунией чуть в стороне от всех на скамейке под деревом.

— Как ты? — спросил я после минутного молчания.

— Все хорошо. Насколько может быть, конечно.

Она вздохнула и посмотрела на меня.

— Он такой худенький, испуганный. Вздрагивает от каждого моего движения. Все время молчит. Смотрит, как зверек какой-то. Как ты думаешь, он сможет меня простить когда нибудь?

В ее голосе слышались слезы. Я неловко потрепал ее по руке.

— Гарри такой маленький. Он скоро забудет. Плохое дети быстро забывают. Главное, что все позади.

— Да, ты прав.

Мы с минуту помолчали.

— Знаешь, он так похож на Лили. Не внешне, нет, лицом он вылитый Джеймс. А походкой, жестами. Я же помню ее в таком возрасте. Она так же застенчиво улыбалась и щурила глаза. Я до сих пор не могу поверить в ее смерть... Как это произошло? Ты же можешь мне рассказать?

Она пытливо посмотрела мне в лицо, а я мучительно размышлял: как мне поступить? Я не хотел лгать, но рассказать ей все означало навсегда потерять ее доверие. Вряд ли она сможет меня простить. Гибель Лили целиком на моей совести.

— Я знаю, что ты не общался с ней последнее время, — продолжала Петуния. — Джеймс как то сказал, что ты нашел себе новых друзей среди снобов. Лили не позволила ему продолжить эту тему, но и не отрицала. А при нашей последней встрече обмолвилась, что очень боится за тебя. Что ты играешь с огнем.

— Когда это было? — глухо переспросил я.

— Незадолго до рождения Гарри. Мы встретились в доме у родителей случайно. Просто так произошло, приехали их навестить одновременно. В последнее время мы с Лили окончательно отдалились друг от друга, мы не ссорились, но и не дружили. Наши мужья, как ты сам понимаешь, тоже не жаждали общаться. И вот мы случайно столкнулись. Мама была так счастлива видеть всех под одной крышей. Мужчины ушли во двор, затеяли барбекю, мама хлопотала на кухне, Дадлик уснул, и мы остались вдвоем с сестрой. Лили вела себя необычно, то замолкала, то начинала непрерывно говорить, вспоминать наше детство, юность. Я тогда подумала, что ей просто страшно, как любой женщине, страшно рожать, страшно, что все пойдет не так, вот она и вспоминает свою жизнь, прощается. Мне это казалось смешным, сама я не была подвержена подобным фантазиям, но к счастью, у меня хватило ума не язвить на этот счет. Все же я давно ее не видела и скучала.

И вот тогда она мне и сказала, что очень боится за тебя. Вообще, когда речь зашла о тебе, у нее изменился голос, потеплел, что ли. Она говорила, что ты сошелся с очень страшными людьми и можешь погибнуть. Очень хотела тебе помочь, но не знала, как. Мне кажется, она жалела о вашем расставании. Скучала о тебе. И, наверное, любила. Извини, тебе должно быть больно это слышать, но я всегда была уверена, что Лили будет с тобой. А тут этот Поттер... Скоропалительный роман, свадьба. Все как-то наигранно, неестественно. Театр двух актеров, заезженная пьеса — Принц и Золушка.

— Тебе он просто не нравился, наверное, — рискнул предположить я.

Весь этот разговор разбередил мои раны. Было одновременно мучительно больно слушать о Лили, и в то же время невыносимо сладко вспоминать о ней.

— Не нравился, — подтвердила Петуния. — Так ведь и от тебя я не была в восторге. Но ваши отношения не отдавали фальшью, наигранностью. Ты всегда был настоящим. А Поттер становился в позы и говорил речи. Или придумывал дурацкие розыгрыши, понятные и смешные ему одному, ну, или его друзьям. Но Лили он не понимал, это я знаю твердо. Она выбрала не того и, скорее всего, понимала это, вот только изменить ничего не смогла или не успела. Если бы она была с тобой, возможно, не погибла бы. Ты защитил бы ее...

— Я предал ее, Петуния, предал, — вырвалось у меня. Я не мог больше молчать, не мог лгать. Глядя прямо в изумленные глаза сестры Лили, я выложил ей все. От торжественного вступления в ряды Пожирателей до грязного матраса в Азкабане. Она не перебивала. Просто слушала и молчала. Закончив свой рассказ, я отвернулся и стал ждать. Не знаю, чего. Публичного скандала с градом пощечин или гордого ухода в ледяном молчании. Но она продолжала сидеть, не проронив ни слова. Тогда я не выдержал первым:

— Миссис Дурсль. Я понимаю, что вам не может быть приятным мое общество, я и не стану обременять вас сверх необходимого. Прошу лишь об одном: позвольте помочь мальчику. Мне или моему отцу. Гарри действительно нуждается в защите.

Но она, по-моему, даже не слышала меня. Просто сидела и думала о чем-то своем, я не мешал ее размышлениям. Ведь ни исправить, ни вернуть уже ничего не мог.

— Значит, мы в одной лодке, Северус, — словно в ответ на свои мысли наконец произнесла Петуния.

— Будем вместе отмаливать свои грехи. Я отравляла сестренке детство своей завистью, а ты имел глупость рассказать чужую тайну. Надеюсь, она сможет нас простить.

— А ты? Ты сможешь меня простить?!

Я не поверил своим ушам. Петунья внимательно посмотрела на меня и взяла за руку:

— Что простить, Северус? Что глупый одинокий мальчишка попал в дурную компанию и вовремя не понял, к чему это может привести? По-моему, ты уже заплатил за это сполна. И пытался все исправить. Сделал все, что мог, для спасения Лили. И в том, что ты доверился не тому человеку, нет твоей вины. Сестра тоже верила ему, и вот к чему это привело. Так за что мне тебя прощать? Это была роковая ошибка, но не преступление. А насчет Пророчества... Возможно, я глупая маггла и не понимаю ваши волшебные заморочки, но прости, это же звучит как чушь несусветная, бред чокнутой предсказательницы. Я даже обсуждать это не хочу.

— Но...

— Никаких "но", Северус.

В голосе Петунии зазвенел металл.

— Не время сейчас для всяких "но". Надо ребенка спасать. Видит бог, ему и так досталось, врагу не пожелаешь. Ты, кстати, пришел его увидеть, а я не дала. Прости, очень хотелось с тобой поговорить. Вот и поговорили. И, знаешь, я очень рада, что между нами не осталось недосказанного.

Она тепло улыбнулась и обернулась к детской площадке:

— Гарри, малыш, подойди!

Маленький мальчик тотчас оставил свою машинку в песочнице и засеменил к нам. Остановившись в шаге от нашей скамейки, он опустил голову и стал изучать носки своих новеньких сандалий. Петуния сдавленно вздохнула, а я осторожно, чтобы не напугать ребенка, протянул руку и притянул его к себе поближе. Он послушно сделал шаг и остановился у самых моих коленей. Все так же, стараясь не делать резких движений, я легонько коснулся его подбородка и мягко приподнял его личико. И тут же чуть не застонал от неожиданной боли в сердце: с его маленькой, перепачканной песком, мордашки на меня в упор смотрели зеленые глаза Лили. Такие родные, любимые глаза... Не удержавшись, я обхватил его за спинку и прижал хрупкое тельце к груди, ощутив, как под моими ладонями быстро бьется маленькое сердечко.

Не знаю, сколько я прижимал его к себе — минуту, две, пять — время как будто остановилось. Меня отвлек робкий голосок возле самого уха:

— Северус...

Я поднял голову и увидел Азарику. Она стояла почти вплотную к нам и со слезами смотрела на меня.

— Что случилось, маленькая моя, тебя кто-то обидел?

— Северус, а ты берешь его вместо меня, да? Потому что он послушный мальчик?

— Что?!

Я не сразу понял, о чем она говорит. К счастью, Петуния сориентировалась быстрее, выхватив из моих рук Гарри, она усадила его себе на колени и сказала.

— Нет, моя дорогая, этот мальчик мой. Я его никому не отдам. Мне он самой нужен. И второй, тот, что на качелях сейчас катается, тоже мой. Так что на Северуса никто не претендует, не бойся.

Азарика внимательно посмотрела на Петунию и робко приблизилась ко мне. Нет, по-моему, достаточно волнений на сегодня. Я быстро подхватил ее на руки и зашептал в розовое ушко:

— Ну что ты себе придумываешь? А? Такая большая, а всякие глупости говоришь! Зачем мне нужен чужой мальчик, когда у меня есть ты? Зачем?

Азарика облегченно вздохнула, обхватила меня за шею и уткнулась носиком в мою щеку.

— А я бы не отказалась, от такой маленькой хорошенькой девочки, — задумчиво произнесла Петуния, с нежностью рассматривая прильнувшую ко мне Азарику. И получила немедленный ответ:

— У вас уже есть целых два хулигана в доме, тетя. Меня вы просто не переживете. Честно! Вот Северус говорил, что вот-вот поседеет со мной, а ведь у на еще дедушка есть, он тоже со мной сидит. Так что не надо меня брать, я лучше с Северусом буду! Правда? — обратилась она за поддержкой ко мне, и я серьезно кивнул:

— Чистая правда. Тебя, мой ангел, дом Петунии точно не переживет.

Пару дней я практически не видел лорда Эварда. Охранные чары Дамблдора оказались достаточно сложными и потребовали больше времени на изучение, чем мы предполагали вначале. Так что он целыми днями пропадал у Дурслей, приходил ближе к ночи, и лишний раз тревожить его у меня просто не хватало совести. Наконец, под вечер третьего дня, отец появился на аппарационной площадке. И буквально упал в соседнее кресло на веранде. Вытянув ноги, он взял со стола полупустой стакан, принюхался и с укором посмотрел на меня. Ну да, просто вишневый сок. Не все здесь безо всякого повода да среди бела дня столетнее эльфийское вино употребляют! Нищее детство, наверное, сказывается. Да и печень беречь надо.

— И давно ты здесь сидишь? — поинтересовался он, пренебрежительно отставляя мой напиток. В ответ я лишь неопределенно пожал плечами. Надо сказать, в последнее время я практически не покидал этот наблюдательный пункт: с него была прекрасно видна лужайка, на которой резвилась Азарика в обществе эльфят, но главное, можно было не пропустить появление Главы рода. Так что мой временный кабинет теперь был здесь. На свежем воздухе.

Отец окинул взглядом заваленный пергаментами стол и покачал головой; я как раз изучал последние рецепты, составленные дедом. Несмотря на некоторую неприязнь, которую я, по понятным причинам, испытывал к Сайрусу Принцу, нельзя было не признать — он был гениальным исследователем.

— Можешь меня поздравить, я закончил, — ответил лорд Эвард на мой немой вопрос. — Повозиться пришлось, но это стоило того. Очень тонкая работа. Я, честно говоря, такой еще не встречал. Все завязано на кровной связи мальчика с Петунией и Дадли. Туда же он ухитрился вплести нити слежения, парализующие, на случай вторжения, отвлечения и даже диагностирующие, представляешь? Наверное, все-таки опасался, что зомбированные им родственники покалечат ребенка, и хотел вмешаться, в случае чего.

— Заботливый дедушка, — фыркнул я. Картина первой встречи с Гарри, в красках описанная отцом, все еще стояла у меня перед глазами, и это несколько мешало оценить заботу директора по достоинству.

— Вот и я о том же. Кстати, мои предположения подтвердились: главный удар направлен на носителей Метки Темного Лорда. Если бы ты не послушался и появился там, тебя ждал бы весьма болезненный сюрприз. Не "Круциатус", конечно, но его довольно близкий аналог. Практически на грани дозволенного законом. Плюс парализующее. Это для Пожирателей. Для остальных незваных гостей, так, по мелочи: парализующее, клейкая сеть, блокатор магии. Вроде бы и все. Ладно, подробности после ужина. Я в душ. Устал как собака.

Он сладко потянулся и встал.

— Дедушка пришел! — раздался восторженный вопль Азарики; она, видимо, только заметила лорда Эварда и стрелой взлетела на крыльцо. Ее маленькие приятели благоразумно остались на лужайке, хозяина мэнора они откровенно побаивались.

Отец подхватил ее на руки и поцеловал в щечку.

— Здравствуй, моя принцесса. Ну, как дела? Дом еще цел?

— Все хорошо, дедушка! Мы же сказали, что больше не будем, — она серьезно посмотрела ему в глаза и прошептала: — Северус говорил, что рассердится, если мы будем шалить. А я не хочу, чтобы он сердился.

— Вот это правильно. Северус в гневе — картина не для слабонервных, — в тон ей ответил Эвард и опустил ее на пол.

— Иди поиграй, я пойду отдохну, а вечером устроим маленький праздник.

— Мне нельзя сладкого, — вздохнула Азарика и с надеждой посмотрела на деда. Я же в свою очередь, тоже взглядом, постарался дать понять, что категорически против отмены наказания. К счастью, он меня понял.

— Значит, отложим праздник на воскресение. Хорошо?

— Да, сэр, — еще раз вздохнула девочка и побежала к заждавшимся эльфятам.

— Спасибо, сэр. Это было мудро, с вашей стороны, — вставил и я свои пять кнатов.

— Какая мудрость?! Если я отменю собственный приказ, Лаэрт со старейшинами мне всю плешь прогрызут, с них станется. А ты к ним присоединишься. Так что это не мудрость, а чувство самосохранения. Иногда мне кажется, что это я домашний эльф в собственном доме! Все, я в душ.

Вечерний праздник все-таки состоялся. Правда, уже ближе к ночи, и отмечали окончание ювелирной работы мы вдвоем с лордом Эвардом. Сладкое же нам с успехом заменило старое эльфийское вино.

— Если не случится ничего непредвиденного, в ближайшие пять — семь лет нам будет не о чем беспокоиться, — начал свой рассказ отец. — Я практически не изменил плетение чар. Так, добавил несколько узелков. Теперь сигнал о появлении незваных гостей будет поступать не только в Хогвартс, но и в Принц-мэнор. И фиксировать они будут всех, даже самого директора, правда, за одним небольшим исключением: меня они воспринимают как часть мебели. То есть никак. Тебя, кстати, тоже. Пришлось повозится, но это стоило того. Только от Метки надо избавится. Настройку на нее я не менял. Все-таки это эффективная защита для ребенка. И заметно было бы. Да и еще, наши маленькие стражи показали мне свою хозяйку. Так, чтобы она меня не видела, это было бы лишним, но я смог ее ментально просканировать. Очень достойная женщина. Она точно не расскажет Альбусу о изменениях в семье Дурслей. Уважаемый директор наивно считает, что ей ничего не известно о его планах на "счастливое" детство Избранного. Так что напрямую не спросит. Запомни на будущее, сынок: никогда не надо недооценивать людей, такая оплошность может привести к существенным осложнениям. А это как раз такой случай. Миссис Фигг далеко не дура, несмотря на свой чудаковатый вид, и она о многом догадывалась, а теперь уже знает наверняка и довольна, что планы Альбуса потерпели фиаско. Так что с этой стороны опасности нет.

— А подслушивающие чары, директор их установил?

— Нет.

Отец пригубил еще вина и продолжил:

— И это разумно, с его стороны. Слишком громоздкое получилось бы плетение, учитывая все, что он умудрился туда добавить. Так что он в этом рассчитывает исключительно на зеркала. Знаешь, поразмыслив, я решил не уничтожать то, что в холле. Бог его знает, что Альбус придумает, если потеряет такой источник слежения. А этот мы практически обезвредили. Раскрытый шпион — почти союзник.

— Не слишком опасно оставлять все как есть?

Я сомневался в безопасности наполовину обезвреженного шпиона, но логика в словах отца все же была.

— Ну почему же, все? Нет. Я забыл тебе сказать, что Петуния купила новый шкаф в прихожую.

— И?

— Что "и"? Место у стены — самое удобное для него, и зеркало переставили в угол. Теперь оно отражает только входную дверь. Пусть Альбус поработает привратником. А мы с тобой будем входить с черного входа, береженого бог бережет, мы же не гордые, правда? А дверь кухни я снабдил слабенькими заглушающими. Шум голосов он услышит, а слов не разберет. Но это я просто перестраховался. С чарами Еиналеж теперь можно особо не беспокоиться об этом приспособлении. Они, кстати, настроены на движение и повышение голоса членов семьи. Держать их постоянно активными, как ты понимаешь, небезопасно. Зеркало, скорее всего, будут время от времени проверять. А в спящем режиме их не найдет даже крупный специалист. Типа меня.

Он подмигнул мне и поднял бокал.

— Ну что, за успех во всех начинаниях?

Я отсалютовал в ответ.

Несколько минут мы молча наслаждались изысканным букетом старого вина. Объем проделанной им работы впечатлял. Но сейчас меня тревожил совсем другой вопрос, и я мучительно соображал, с чего начать разговор. То, что время для него было самое подходящее, не подлежало сомнению. Наконец, плюнув на все экивоки, я просто обратился к отцу:

— Отец, я должен тебе многое рассказать. Наверное, с самого начала был должен, но это не моя тайна, вернее, не только моя...

— Постой.

Лорд Эвард взял меня за руку.

— По-первых, ты мне ничего не должен. Я уже говорил тебе и еще повторю: ты и твой ребенок — моя семья. И что бы там не случилось в прошлом, это не изменится. А во-вторых, я уже понял, что наша маленькая принцесса — не совсем обычный ребенок. Вернее, совсем не обычный. К слову, совсем несложно было понять это, особенно после моего исцеления. Ты же о ней хотел говорить, ведь так?

— Да. И уверен, что ты должен знать все. Я до сих пор многое не понимаю в тех событиях, возможно, ты мне поможешь разобраться. Мне очень нужна твоя помощь.

— Что ж, если так, начинай. Я весь внимание.

Я на секунду задумался, пытаясь представить, с чего начать свой рассказ; он рисковал продлится далеко за полночь и разбередил в моей душе то, что я так долго скрывал, стараясь даже не думать. Прикрыв глаза, я позволил себе вновь опуститься в пучину событий тех страшных дней, три года назад. Вспомнить все, до мельчайших подробностей:

— Все началось с зелья. Так случилось, что в моей жизни очень многое связано с зельями, но это был совершенно особенный случай. Хотя бы потому, что я совершенно не представлял, что именно собираюсь варить. Нет, рецепт, принесенный мне лично Темным Лордом, был очень подробный, но это однозначно — только основа. Не хватало основного ингредиента. По многим параметрам я был совершенно уверен, что это будет кровь. Но чья? Она должна была объединять в себе несовместимые свойства: холод и огонь, движение и покой. Есть ли вообще существо, несущее в себе ледяную стужу и адское пламя одновременно? Я не знал. В общем, я пребывал в полной растерянности, а Темный Лорд не спешил меня просвещать на этот счет. На приготовление и настойку основы ушла неделя. Когда я убедился, что зелье готово, перелил его в переданный Лордом довольно объемный флакон из лунного серебра и отправился на аудиенцию.

Я никогда не видел Повелителя таким воодушевленным. Он вдохнул запах приготовленной мной субстанции, и его глаза загорелись лихорадочным блеском. Бережно закупорив флакон, он благосклонно кивнул мне и, ни сходя с места, аппарировал.

Я отправился к себе, но отдохнуть мне так и не пришлось: тем же вечером поступил немедленный вызов. На этот раз Повелитель был мрачнее тучи. Не тратя времени понапрасну, он приказал мне сварить новую порцию зелья. Через неделю история повторилась до мельчайших подробностей: плохо скрываемая надежда сменилась досадой. Что-то явно шло не так. Но никаких объяснений я, разумеется, не получал. Наконец, когда я принес уже четвертую порцию, Темный Лорд не стал торопливо отбирать ее как прежде. Несколько минут он не сводил с меня взгляда, как бы раздумывая о своем. И наконец принял решение:

— Ты пойдешь со мной, Северус!

Он взял у меня флакон, схватил меня за руку, и мы без промедления аппарировали.

В следующий миг мы оказались в полной темноте. Пахло сыростью и запустением. Я почему-то сразу почувствовал, что мы в подземелье какого-то достаточно древнего сооружения. И, как оказалось, не ошибся. Огонек "Люмоса" Темного Лорда осветил узкий коридор, стены которого были выложены гранитными грубо обработанными плитами.

— Следуй за мной, Северус-с-с, — практически прошипел мой поводырь и быстро зашагал по коридору.

Мы блуждали довольно долго, спускаясь все ниже и ниже по полуразвалившимся лестницам. Наконец оказались у железной, явно недавно поставленной, двери, так не вязалась ее новизна с окружающем запустением.

— Ты хочешь жить, Северус-с-с?

В полумраке коридора глаза Лорда отливали красным, и я ощутил, как волосы зашевелились у меня на голове от ужаса.

— Да, мой Лорд.

Только и сумел выдавить я из себя.

— Тогда ты будешь молчать. Как рыба. Обо всем, что увидишь за этой дверью. Иначе агония твоя будет такой мучительной, что ты будешь молить о смерти. и это — не просто слова! Ты понял меня?

— Да, мой Лорд.

Больше ни сказав ни слова, он коснулся ладонью двери, и она бесшумно открылась.

Честно говоря, я даже не представлял, что меня ждет. Зная характер нашего Повелителя, это могло быть что угодно, от пыточного каземата до портала в другой мир. Но увиденное все равно повергло меня в недоумение. Едва сделав шаг за порог вслед за Лордом, я остановился, пораженный. Комната, где мы оказались, была совсем небольшой, полукруглой. И казалась пещерой, вырубленной в скале. Волшебной пещерой. Пол, стены, полукруглый свод, все было облицовано мозаикой из янтаря. Светло-желтый, красноватый, темно-коричневый, он переливался в свете факелов, горевших под самым потолком, и наполнял пространство золотым сиянием. От этого воздух помещения казался наполненным солнечным светом, хотя и находились мы глубоко под землей. А еще она была наполнена магией. Я ощутил волны невероятной силы, как только перешагнул порог. Пьянящие, свежие, как горный ручей. Это ощущение нельзя передать словами.

Немного отойдя от удивления, я стал озираться по сторонам. Самый центр комнаты занимала кровать на низких ножках, без балдахина. На ней, под тонкой тканью, можно было различить очертания человеческой фигуры. А в противоположной от меня стене виднелась ниша с каменным столом и полкой, наполненной разнокалиберными котлами. Это напоминало маленькую лабораторию, вот только никаких признаков трав или других ингредиентов я не заметил. Больше не было ничего. Лишь голые янтарные стены. Зачем Лорду понадобилось объединять лабораторию и спальню, оставалось для меня пока загадкой.

Тем временем Волдеморт подошел к самому ложу и откинул край покрывала.

Я стоял достаточно близко и смог рассмотреть лицо лежащей женщины. Вернее, юной девушки, почти ребенка. Тонкая, полупрозрачная кожа отливала серебром, длинные белоснежные волосы разметались по подушке. Она была совершенно неподвижна, и мне на миг показалось, что она мертва. Но нет, ее ресницы чуть трепетали, как будто ей снился беспокойный сон.

— Прекрасная бабочка увязла в смоле и осталась в ней навсегда. Навечно. Мой мотылек в янтаре... Моя волшебная пленница... — хрипло прошептал Темный лорд.

И от его интонации я невольно похолодел. Так могли говорить одержимые, безумцы, но не властный умный лидер, которого мы все привыкли видеть в Темном Лорде. Я никогда не видел его в таком состоянии. И от всего сердца надеялся больше не увидеть никогда. Было похоже, что он одурманен и совсем забыл о моем присутствии. Его внимание целиком захватила спящая девушка.

Очень осторожно, почти нежно он перебирал ее волосы. Провел подрагивающими пальцами от виска до шеи. От его прикосновений мучительная гримаса на миг исказила ее прекрасное лицо, а с губ слетел едва слышный стон.

— Ты должна поделиться со мной. Ну же крошка, давай, всего один глоток вечности из твоих губок... Давай.

Он склонился к ее лицу и впился в губы. Я хотел отвернуться, не желая быть свидетелем такой интимной сцены, как поцелуй. Но вдруг увидел, как тонкая ниточка крови стекает по точеному подбородку девушки, и остолбенел. Он не целовал ее... Он пил кровь прямо из губ пленницы!

Мне показалось, что это длилось бесконечно. Оторвавшись от нее, он вдруг покачнулся и ухватился за резное изголовье кровати. Когда он повернул голову, я сразу понял, что он ничего не видит. В его глазах стояло безумие.

— Это чистая магия, в твоих венах чистая магия, моя крошка... Только один глоток... Мерлин, не удержать... Должен быть способ, должен...

Он бормотал что-то неразборчивое. И, как слепой, шарил скрюченными пальцами по лежащему телу. Спустя какое-то время его взгляд прояснился, он стал приходить в себя и, наконец, заметил меня:

— Северус. Подойди.

Я сделал шаг и замер у ног спящей девушки.

— Ты знаешь, кто это?

— Нет, мой Лорд.

— Это эльф, Северус. Ледяной эльф. Или Снежный. Если тебе это что-то говорит. Практически бессмертное творение. Само совершенство...

Он вновь провел чуть подрагивающей рукой по волосам девушки. Я стал опасаться, что он опять впадает в прострацию; магия этого места пьянила, я тоже чувствовал это, но, похоже, на Лорда это действовало гораздо сильнее, чем на меня. Или это было действие крови Снежного эльфа, как он назвал свою пленницу. Но, к моему огромному облегчению, ему удалось сконцентрироваться.

— Ты должен мне помочь, Северус. Ее кровь наполнена магией до краев, она наполняет такой силой, что я стал терять над собой контроль, а этого нельзя допустить. Но и отказаться от такой сладкой мощи нет никакой возможности. Необходимо уравновесить ее влияние, оставив основной эффект. Я несколько раз пытался соединить ее кровь со стабилизатором, который ты сварил. Это позволит продлить действие магии этой крошки и не пьянеть от нее, как от неразбавленного спирта. Но ничего пока не вышло, хотя я точно знаю, что основа сварена правильно. Как я ни бился, зелье испаряется у меня в руках. Ты лучший зельевар, во всяком случае, из тех, кому я могу доверять. У тебя может получиться.

— Но я никогда не варил ничего подобного, милорд...

— А ты постарайся, очень постарайся, мой юный друг.

Волдеморт буквально прожигал меня глазами.

— Все достаточно просто. Надо добавить ее кровь в основу, пока она еще свежа. И в присутствии нашей гостьи. Это совершенно необходимое условие, иначе бы я никогда не привел тебя сюда. Ее магия, даже спящая, это — третий элемент, основное составляющее. Действуй.

Он подошел к лабораторному столу и взял с него длинную колбу и тонкий серебряный стилет. Вернувшись к постели, достал основу и передал ее мне.

— Вылей четверть в самый маленький котел и разведи огонь. Основа должна нагреться, но не закипеть.

Я немедленно бросился выполнять его распоряжение. Маленький котел из лунного серебра нашелся сразу, на нагрев ушла пара минут. За это время Лорд взял руку пленницы и рассек тонкое запястье. Наполнив кровью колбу, он подошел ко мне.

— Добавляй по капле. Медленно. Ты должен почувствовать грань.

Над котлом появились белые клубы пара.

— Давай, пора!

Я осторожно стал лить алую жидкость в горячее зелье. Сначала ничего не происходило, потом поверхность заволокла радужная пленка, миг... Зелье вспыхнуло и полностью испарилось. Я вжал голову в плечи, ожидая неминуемой расплаты. Но Лорд лишь заскрипел зубами и прошипел:

— Пробуй еще...

Вторая попытка закончилась тем же. И третья. Я старался лить медленнее, цедил по капле, начинал чуть раньше, когда зелье только начинало нагреваться... Все напрасно. Оно испарялось на финальной фазе.

Взявшись за последнюю порцию, я стал лихорадочно соображать. Возможно, непрерывное нагревание было ошибкой? Может быть, в конце было необходимо убрать котел с огня? Слишком просто. Но ошибки чаще всего совершают в самых простых вещах. Да и если следовать логике, испаряется оно под влиянием температуры, значит, я на верном пути. Терять было нечего, и я решил рискнуть. Расплаты, в случае неудачи, все равно было не избежать. Волдеморт сдерживал свой гнев из последних сил.

Медленно, очень медленно вливая кровь, я не отрываясь следил за котлом. Вот по краям засияла тончайшая пленка и стала стягиваться к середине. Секунда, две... Пора! Молниеносным движением я отбросил колбу и переставил котел с огня, обжигая при этом ладони. И был вознагражден. Зелье сияло в сосуде, подобно россыпи алмазов.

— Вышло...

Темный Лорд склонился над котлом, вдыхая пары зелья.

— Я знал, что у тебя получиться, Северус-с-с. А теперь уходи. Через неделю мне понадобится новая порция основы. Ступай.

Я вышел и обессиленно остановился у двери, не представляя, куда мне идти дальше. К счастью, от стены отделилась тень.

— Пошли, сопляк, выведу тебя.

Я не сразу узнал в темноте Родольфуса Лестрейнджа. Как позже выяснилось, все происходило в подземелье его старого дома. Он молча вывел меня на площадку, с которой я с облегчением аппарировал.

Неделя ушла на подготовку новой основы. Все это время меня не покидало чувство какого-то опустошения. Как будто я потерял опору в жизни. Впервые у меня появились сомнения, а тот ли путь я выбрал? Можно ли от всего сердца служить человеку, способному пить кровь из губ беспомощной женщины, безумцу со стеклянными пустыми глазами? Я малодушно гнал от себя воспоминания о неприятных событиях. Я ведь совсем недавно принял Метку и очень гордился доверием Повелителя. Крушения иллюзий — слишком болезненный процесс, и я старался не поддаваться крамольным мыслям. Находил оправдания Лорду в поисках новой силы, исследовании возможностей магии, в опьянении чуждой этому миру энергией, наконец. Но червячок сомнения уже поселился в моей душе. А безумные глаза продолжали тревожить мой ночной покой.

Спустя неделю Темный Лорд вновь провел меня в подземелья дома Лестрейнджей. Ничто не изменилось в янтарной комнате. Пленница продолжала лежать, не подавая признаков жизни, и лишь слабое дыхание показывало, что она еще жива. Мне показалось, что она стала еще бледнее с прошлого раза, но нельзя было сказать наверняка. Слишком мало я ее тогда видел. Да и сияние янтаря окрашивало все вокруг яркими бликами. Но неожиданно мои наблюдения подтвердил сам Темный Лорд. Он, как и в прошлый раз, стал у изголовья, но к моему гигантскому облегчению, не стал пить ее кровь. Должно быть, полученное мной зелье вполне удовлетворяло его потребность в притоке магической силы. К тому же оно не давало эффект опьянения, так напугавший меня. Так что Лорд был вполне адекватен. Только очень озабочен. Как я и предполагал, в эту тайну были посвящены совсем немногие, и скорее всего, только поэтому Повелитель снизошел до откровенного разговора со мной:

— Мне надо найти способ оттянуть ее кончину еще на четыре месяца, — обыденно, как само собой разумеющееся, проронил он.

— Она умирает? — не смог удержатся я от вопроса. То, что я за это время успел почерпнуть о Ледяных эльфах из книг, говорило, что эти существа, если не бессмертны в полном смысле этого слова, то обладают колоссальной магической силой. И не меньшей физической выносливостью. Тонкие и прочные, как стилет из мифрила. И такие же опасные. Но Лорд лишь снисходительно посмотрел на меня:

— Она лежит так уже почти полгода. Без пищи, воды, зелий. Просто лежит. И это не кома. Я поддерживаю состояние анабиоза на грани сознания. На это уходит очень много сил, хорошо, что она сама подпитывает меня, но другого выхода я не вижу.

Он почти ласково погладил ее по щеке.

— Нужно продержаться еще четыре месяца, а в ее теперешнем состоянии это неимоверно сложно.

— Возможно, в таком случае лучше вывести ее из анабиоза...

Лорд не дал мне закончить и громко расхохотался.

— А как мы сможем удержать Ледяного эльфа здесь? Может, подскажешь мне, мой юный друг? Даже на то, что бы заставить ее лежать здесь полумертвой, я трачу почти весь свой потенциал! А что будет, если она придет в себя? Ты знаешь? Неужели ты думаешь, ее удержит янтарная клетка? Эта мера действенна, лишь пока она спит. Да она расплавит ее к Мордреду через пять минут после того, как очнется, или просто откроет портал и уйдет. И все мои труды насмарку. Нет, должен быть способ удержать ее живой и не дать уйти...

Он вновь задумчиво посмотрел на прекрасное лицо эльфийки. Задумавшись, провел рукой по скрытому под тонкой тканью телу. Чуть задержал ладонь на солнечном сплетении, словно прислушиваясь к чему-то. Затем, как будто очнувшись, повернулся ко мне и резко приказал:

— Это не твоего ума дело. Вари свое зелье и проваливай.

Прошло еще три недели. Я исправно варил основу и смешивал ее с кровью пленницы. Сначала меня удивляло, что варить приходится строго определенное количество стабилизатора. Но углубившись в его изучение, я вскоре понял: его нельзя было хранить более недели. И способа увеличить время хранения капризного зелья пока не было найдено. Вот и приходилось Лорду скрепя сердце допускать меня в святая святых каждый раз, когда микстура, поддерживающая его потенциал, подходила к концу.

Где-то во второй половине сентября я в очередной раз спустился в подземелье по уже знакомому мне пути. Еще с прошлого раза Лорд вплел мою магию в охранные чары, и дверь беспрепятственно отворилась. Переступив порог, я чуть не выронил флакон с основой:

На постели, укутавшись по шею в тонкое покрывало, сидела эльфийка и смотрела прямо на меня немигающими серебряными глазами.

Янтарная комната изменилась до неузнаваемости. Прежней осталась лишь постель, на которой сидела девушка. Все остальное пространство заполнила мебель, превращая поразившую меня при первом посещении янтарную пещеру в довольно уютную женскую спальню. Правда, все так же совмещенную с лабораторией.

— Северус, что ты там застыл, как соляной столб?

Волдеморт вальяжно развалился на диване, стоявшем у самой стены, закинув ноги на низкий пуфик. Он прямо лучился от самодовольства.

— Мы давно ждем тебя, правда, дорогая? — обратился он к девушке, но она и бровью не повела. — Ну, что же ты так невежлива, милая? Это же наш зельевар, почти колдомедик. В твоем интересном положении нельзя без врача.

Он хрипло расхохотался, а я опять чуть не выронил злополучный флакон. В положении?! Так вот зачем было необходимо во что бы то ни стало, продлить жизнь несчастной эльфийке! Она носит ребенка! И, судя по масляным глазам Повелителя, это его наследник. Что ж, при таких родителях можно ожидать рождения очень могущественного мага, если я что-то в этом понимаю.

Я пересек комнату и, остановившись у стола, привычно взял котел.

— Аола, дорогая. Нам нужно кое-что взять у тебя. Не бойся, это совсем не больно, — Лорд поднялся, подошел к постели и взял эльфийку за руку. — Просто пару капель твоей волшебной крови, радость моя. Ты же не пожалеешь ее для меня, правда?

Он привычным движением рассек ее запястье, сцедил нужное количество в колбу и тут же залечил надрез.

Эльфийка не издала ни звука. Она все так же неподвижно сидела на постели, не обращая на манипуляции Лорда никакого внимания, как будто и не приходила в сознание.

На приготовление стабилизированного зелья ушло десять минут. После чего я поспешил покинуть янтарную тюрьму. На самом пороге я невольно обернулся и встретился взглядом с пленницей. Она смотрела на меня задумчиво, и мне показалось, что в ее глазах мелькнуло удивление.

Через неделю я пришел с очередной порцией основы. Мерлин, как же мне не хотелось туда заходить! Кажется, даже воздух в этой комнате был наполнен безысходностью. Малодушно остановившись у двери, я на минуту прикрыл глаза. Было до боли жаль несчастную девушку, оказавшуюся в заточении у самого сильного темного мага современности. На первый взгляд она не производила впечатление могущественного существа, каким, по описаниям в книгах, я представлял себе Ледяных эльфов. Кстати, информации о них удалось найти до обидного мало. Слишком давно они покинули этот мир, и память о них затерялась в веках. Было лишь известно, что они наделены огромным магическим потенциалом, не нуждаются ни в волшебных палочках, ни в посохах, впрочем, как и все сиды. Нечувствительны к холоду, живут более тысячи лет, и весь магический мир — животные, птицы, растения — создавался при их непосредственном участии. Еще они красивы, умны и не испытывают сильных эмоций. Холодны и бесстрастны. Вот, в общем-то, и все, что мне удалось тогда узнать. Каким образом Волдеморту все-таки удалось удержать эльфийку в плену, хотя он сам совсем недавно говорил, что это практически невозможно, а главное, зачем она вернулась в этот мир, оставалось для меня загадкой.

Долго стоять под дверью было глупо, глубоко вздохнув, я шагнул за порог. И на этот раз здесь ничего не изменилось. Разве что Аола, как называл девушку Волдеморт, сидела не на постели, а в глубоком кресле. В комнате стоял промозглый холод, но кроме тонкой, облегающей свободными складками фигуру туники, на ней не было ничего. От вида маленьких босых ступней на каменном полу мурашки побежали у меня по спине, хотя я и помнил, что Ледяные эльфы не боятся стужи. Ее распущенные волосы были откинуты на правое плечо, от этого стало видно заостренное ухо. Единственное внешнее отличие эльфов от людей, если, конечно, не считать тонкую, нечеловеческую красоту ее лица и невероятные серебряные глаза. Темный лорд, разумеется, тоже был здесь. Он недостаточно мне доверял, чтобы оставить с эльфийкой наедине. Сегодня он, к счастью, не был расположен к беседе. Молча набрав нужное количество крови, он передал ее мне и углубился в чтение довольно потрепанной книги. Я тоже не горел желанием задерживаться здесь надолго, так что немедленно принялся за зелье. Когда основа уже начинала закипать, я вдруг почувствовал странный холод за спиной. Как будто кто-то открыл настежь окно зимним солнечным утром. Свежая волна морозного воздуха обволакивала, мне даже показалось, что я чувствую, как мелкие снежинки залетают мне за воротник. Очень медленно я обернулся и замер:

Открытый портал... Прямо в стене, за креслом Аолы, сияла призрачная арка, наполненная вихрем метели. То, что это был вход в мир Ледяных эльфов, я понял сразу, хотя видел подобное в первый раз. Я оглянулся на Лорда, ожидая хоть каких-то действий с его стороны, но он продолжал безмятежно читать, не обращая на происходящее никакого внимания. Он, совершенно точно, ничего не видел. Аола тоже сохраняла неподвижность. Она смотрела прямо на меня и напряженно ждала. Ее тонкие пальцы побелели от напряжения, впиваясь в подлокотники кресла. Я же не знал, что и думать. Оповещать Лорда о скором бегстве его пленницы, а в этом я не сомневался, даже не пришло мне в голову. Наверное, это было мое первое предательство, но я и на секунду не пожалел о своем решении. Ни тогда, ни тем более теперь. Опасаясь испортить основу, я вернулся к прерванной работе и, доведя зелье до готовности, поспешил уйти. Уже на пороге привычно обернулся напоследок. Мне показалось, что на губах эльфийки промелькнула слабая улыбка. В тот момент я был абсолютно уверен, что это последнее мое посещение подвалов дома Лестрейнджей. Что ж, я был искренне рад за нее.

Каково же было мое удивление, когда ни через день, ни через два о побеге Аолы я не услышал. Мало того, Темный лорд пребывал в прекрасном расположении духа. Таким довольным мне не приходилось видеть его никогда. Да и не только мне. Вокруг все только и перешептывались о причинах благодушия Повелителя, строили предположения. Так прошла вся неделя; честно говоря, я не находил себе места. Наконец, с трудом пересилив волнение, я отправился в янтарную клетку.

И вновь все было по-прежнему: радушный Волдеморт, бесстрастная Аола... И открытый портал позади нее. У меня даже стали закрадываться подозрения, что это просто мираж. Но нет. Я абсолютно точно ощущал магию чужого мира, прорывающуюся сквозь арку. Слышал приглушенные звуки. Сказать по правде, я был окончательно сбит с толку. Почему она не уходит?! Ведь ее спасение на расстоянии вытянутой руки! Достаточно сделать шаг, и она будет вне досягаемости для Лорда.

Как можно сидеть у открытой двери и терпеть присутствие своего ненавистного тюремщика?! То, что она его ненавидит, я чувствовал очень отчетливо. Да она и не скрывала этого, пусть и не сказала в моем присутствии ни одного слова. Ее холодный, казалось бы, бесстрастный взгляд, говорил больше, чем любые слова. Хотя самого Лорда чувства пленницы волновали не больше, чем погода в Антарктиде. И все же она не уходила.

Мой визит вновь не продлился более получаса, но этого оказалось достаточно, чтобы заработать стойкую бессонницу. Промаявшись полночи, я бессмысленно пялился в потолок. Было далеко за полночь. Тщетные попытки уснуть окончательно вымотали меня, и я уже подумывал принять зелье Сна без сновидений, как вдруг странное мерцание наполнило воздух. Повернув голову к источнику света, я озадаченно наблюдал, как в бледном свете луны в окно, прямо сквозь стекло, влетают сверкающие снежинки. Они медленно кружились в воздухе в странном танце, то приближаясь, то отдаляясь друг от друга, пока не слились в фигуру, по очертаниям напоминающую хрупкую девушку. Аола! Это могла быть только она. Я быстро сел в постели и во все глаза уставился на нее. Снежинки все залетали и залетали, и вот она уже стояла передо мной такой, какой я видел ее днем.

— Здравствуй, брат мой!

Ее звонкий голос, со странным эхом, прозвенел в моей убогой спальне.

— Ты все таки сбежала! — сдавленно прошептал я. Это первое, что пришло мне в голову.

— Нет. Меня нет здесь. Это только мой образ. Я хотела поговорить с тобой. Ты выслушаешь?

Мне оставалось лишь кивнуть. Только теперь я заметил, что ее тело оставалось полупрозрачным, сотканным из сотен снежинок.

— Спасибо тебе. Я знала, что ты не выдашь меня. Я пришла просить. Только ты можешь мне помочь. Заклинаю тебя, спаси моего ребенка!

— Но почему ты не ушла домой?! Ведь дверь открыта?! — вопрос, сводивший меня с ума, сам слетел с моих губ.

— Я не могу... — она печально просмотрела мне в глаза. — Ребенка не примут в моем мире, а перемещаться в другое место нет смысла. Меня очень быстро найдут. Он отметил меня своей кровью и отыщет, куда бы я не отправилась. Нет, мне не уйти.

Она говорила спокойно, как будто давно уже все решила для себя.

— Но можно же что-то придумать! Я помогу тебе, только скажи, как?

Почему-то эта почти незнакомая девушка стала за эти дни очень важной для меня. Нет, я не был в нее влюблен. Я чувствовал странное родство между нами, наверное, родство душ. И ее обращение " брат" воспринял как должное, как будто она была мне сестрой.

— Ты очень добр, Северус. Но в этом нет смысла. Выхода нет. Он отравил меня своей кровью, я не смогу с этим жить, моя магия тает. Мне остается только беречь силы, чтобы в решающий момент спасти мое дитя. Помоги мне!

— Но как я заберу ребенка Темного Лорда?! Это же его наследник!

— Наследник?! — она вдруг горько рассмеялась. — Как ты наивен, бедный брат мой! Как юн. Ему не нужен ребенок, который заведомо будет гораздо сильнее его самого. Ему вообще не нужен наследник. Он не собирается умирать и готов сделать все для достижении своей цели. Ему нужна жертва. Кровавый агнец на алтаре. И чем больше магии будет в пролитой крови, чем ближе по родству будет жертва к палачу, тем больше сил получит ваш Лорд. Он надеется, что мощь моего народа подарит ему бессмертие.

— Не может быть...

Я не мог в это поверить. Неужели он способен убить собственного ребенка ради призрачной возможности получить приток магии? Или даже бессмертия, как говорит Аола. Стоит ли вечность такой платы? Ведь это чудовищно! Своими руками растерзать свою плоть и кровь и продолжать жить дальше! После такого преступления бессмертие может быть только наказанием, но не наградой. Но несмотря на весь ужас открытия, я в глубине души отчетливо понимал — это правда. Да. Он сделает это.

— Я помогу тебе. Но как? — почти прошептал я.

— Спасибо. Сегодня мое время истекло. Я приду завтра и обо всем расскажу. Жди меня, милый брат.

Она махнула рукой и осыпалась снежным покровом, прямо на не слишком чистый пол моей спальни.

Весь последующий день я не находил себе места. К счастью, вызова к Лорду не было, и я мог предаваться размышлениям в одиночестве. Прокручивая вновь и вновь события последних месяцев, я убеждался в правоте Аолы. Я же был слеп. Ведь ни единым намеком Волдеморт не показывал, что ждет появления наследника. Напротив, теперь я ясно понимал, что его нетерпение и даже волнение было связано с неизвестностью. Никто не совершал ничего подобного уже много сотен лет. А возможно, никогда. И сама мысль об этом должна была опьянять Лорда. Ведь он был фанатичным исследователем, а магия крови всегда была его любимой темой для изысканий. Такая малость, как жизнь только что родившегося младенца, не могла быть весомым аргументом против проведения ритуала в его глазах. И то, что речь шла о его собственном ребенке, не играло никакой роли. Хотя у меня лично это не укладывалось в голове. Наверное, я не был готов к столь высокому уровню Черной магии. Хвала Мерлину...

Следующей ночью я даже не ложился. Принимать гостью в постели — поступок, недостойный джентльмена. Время тянулось бесконечно. Пробила полночь. Час. Два. Никаких признаков Аолы не было. Я уже решил, что сегодняшнее свидание не состоится, как увидел метель у себя за окном. Рывком открыв окно, чтобы не затруднять долгожданную гостью, я впустил рой снежинок в свою гостиную. Минута, и Аола стояла посередине комнаты.

— Здравствуй, брат.

— Доброй ночи, Аола. Может быть, присядешь...

Я совершенно растерялся, хотя и ждал этой встречи целый день. Но она лишь тихо рассмеялась моей оплошности и покачала головой.

— В этом нет необходимости, Северус. Ведь меня здесь нет. А вот ты можешь сесть, если хочешь.

Но я остался стоять рядом с ней.

— У меня не слишком много времени. На подобную встречу уходит слишком много сил. Я знаю, ты рискуешь жизнью, помогая мне. Спасибо. Я не забуду твоей доброты!

— Я помогу тебе. Сделаю все, что ты скажешь. Но ответь, когда я унесу ребенка, что будет с тобой?

— Я умру, — просто ответила она и слегка улыбнулась. — Не надо делать из этого трагедии, Северус. Ничего уже не исправишь. Все предрешено.

А вот с этим я никак не мог согласиться. По моему мнению, нельзя умирать без борьбы. Тем более, что мне в голову пришла замечательная идея:

— Но ты же можешь уйти, когда я заберу ребенка. Ты говорила, что его нельзя брать в ваш мир, но сама же ты сможешь вернуться, ведь так? Поверь мне, я спрячу его, а ты — через время — сможешь вернуться и забрать его.

Она лишь покачала головой. Ну да, разумеется, портал не открывается по первому требованию и происходит это далеко не каждый день. И, наверное, даже не каждый век. Но я все равно был не намерен так просто отказываться от своего плана и страстно продолжил:

— Даже если ты не сможешь вернуться, вы оба останетесь живы! Разве это не самое главное?

— Ты не понимаешь, — она продолжала грустно улыбаться. — Ваш Лорд отравил меня своей кровью, своей... — Аола брезгливо поморщилась. — Сущностью, — выдавила она из себя. — Он провел ритуал слияния, Северус. Это почти магический брак, вот только согласия невесты при нем не требуется. Именно поэтому я привязана к нему, теряю силы, и каждая минута здесь для меня наполнена мукой. Я не могу объяснить так, чтобы ты меня понял, но это невыносимо, смерть для меня — лучший выход. Не надо жалеть меня, милый брат. Вспомни, я же не человек и точно знаю, что ждет меня за гранью. Мне нечего бояться. Я вновь буду свободной. Поверь, мне умирать совсем не страшно, просто открыть дверь и уйти.

Но так случилось, что мой ребенок не эльф. Для него переход в другой мир будет намного более тяжелым. А смерть на алтаре, как запланировал ваш Лорд, и вовсе разрушит его хрупкую душу. Ведь он полукровка, а это само по себе преступление против Магии, она не будет его оберегать сразу после рождения, как всех детей сидов. Ледяные эльфы никогда не смешивают свою кровь с магами. И это неспроста. Я не могу рассказать всего, но знай, ему будет нелегко дожить до совершеннолетия. Ребенка нужно беречь от зла, его слишком много смешалось в его крови. Только после его семнадцатой весны магия эльфов должна победить в нем, я верю в это, и тогда он будет свободен. Неуязвим. Как ветер. Жаль, что мне не дожить до этого дня...

Она подошла к окну и задумчиво посмотрела на звездное небо, видневшееся между деревьями моего чахлого сада. Затем обернулась и продолжила:

— Знаешь, я ведь сама не догадывалась, что смогу любить. Мой народ не слишком приветствует эмоции, и эту в том числе. Но оказалось, я способна на это чувство. Так странно. Так прекрасно... Наверное, это влияние мира людей, или я просто родилась с таким дефектом в душе, не знаю. Но так случилось, я люблю его. И я с радостью отдам за него жизнь.

Я не знал, что на это можно ответить, да и нужно ли вообще отвечать, и продолжал молча смотреть на нее.

— Но мы слишком увлеклись. Давай о деле.

Она сделала ко мне шаг и коснулась моей руки. Я почувствовал, как легкие снежинки медленно тают на моей ладони.

— Запомни самое главное: в ночь, когда все произойдет, ты не должен ничему удивляться. Что бы ни произошло, просто выполняй приказы Лорда. Когда они все уйдут — а я смогу внушить им это, у меня хватит сил — ты исполнишь свое обещание и унесешь мое дитя. Ты меня понял? Что бы ни случилось, просто жди своего часа!

— Я все сделаю. Не волнуйся.

— Хорошо. А теперь можешь задать свой вопрос, я же вижу, тебя терзает любопытство.

Она вдруг лукаво улыбнулась и стала похожа на проказливую девчонку, а не на холодного Ледяного эльфа.

— Зачем ты пришла в наш мир? Как попала в плен к Лорду? — слишком поспешно выпалил я. Раскрыть эту тайну могла только она. Едва ли Волдеморт планировал откровенничать со мной. Аола как будто знала, о чем я спрошу. Подойдя ко мне совсем близко, она почти прошептала мне на ухо таинственным голосом, как будто рассказывала сказку из Тысячи и одной ночи:

— Однажды очень юный и очень наивный Страж этого мира совершил непростительную глупость. Он связал свою волю, не зная, что делать это ему не позволяет Закон Древних. Его жизнь, его магия имели слишком высокую цену, чтобы отдавать их жалкому смертному, возомнившему себя Великим. Но юный Страж не знал об этом. Он даже не знал, что он Страж. Так случилось, что некому было ему рассказать. Единственный, кто мог это сделать, его отец, Главный хранитель, даже не догадывался о его существовании.

Она выпрямилась и продолжила уже обычным тоном:

— К сожалению, все подробности злоключений юного мага я узнала уже в этом мире. Мы не можем отслеживать жизнь здешних обитателей, слишком прочная преграда нас разделяет, поэтому и приходим, только когда угроза становится реальной. Так вот, когда глупость юноши свершилась, это было расценено как серьезное нарушения целостности охраны сокрытых от здешних обитателей тайн, и открылся портал. Это событие было слишком серьезно, и мы получили возможность вмешаться. Кто-то должен был отправиться исправлять ошибки магов. Я была самой молодой из эльфов, поэтому выбор пал на меня. Юным душам легче пересекать Границу Миров, они достаточно легки для этого. Но, наверное, сидам все же стоило чаще посещать этот мир. Он слишком сильно изменился за века нашего отсутствия. И я оказалась совсем не готовой к его реальности. Не знала практически ничего о местных жителях, об опасностях, подстерегающих здесь. Признаюсь честно, я была слишком самонадеянной, чтобы сразу понять это. Это и привело к роковым последствиям.

На мою беду, сначала все шло достаточно легко. Найти след попавшего в зависимое положение Стража не составило труда. Я точно определила его местонахождение. И, окрыленная столь легкой целью, совершила главную ошибку. Нельзя было идти прямо к нему, теперь я это понимаю, надо было для начала встретиться с его отцом, ведь он единственный, кто знал наши тайны и мог мне помочь. Но сожалениями ничего не исправить. Я подошла слишком близко к логову Темного Лорда и попала в ловушку. Уверена, для Волдеморта было большим сюрпризом обнаружить в Воронке пространства не раздавленное тело поборника Светлых сил, а вполне живого Ледяного эльфа.

Что было дальше, рассказывать не имеет смысла. Ты, я думаю, сам вполне можешь представить. Я ответила на твой вопрос?

Ответить она, конечно, ответила, вот только загадок от ее рассказа только прибавилось.

— Может, мне надо,что-то передать этому Стражу? Он ведь в окружении Лорда и принял Метку, я ведь правильно понял? Я все ему скажу, только опиши, как он выглядит.

Она опять загадочно улыбнулась и покачала головой.

— В этом нет необходимости. Он справится, я уже убедилась в этом. А расскажет ему обо всем Главный хранитель. Это его работа. Он и так слишком долго пренебрегал своими прямыми обязанностями. Но у него будет такой шанс.

Она помолчала с минуту, пристально вглядываясь мне в глаза, потом кивнула своим мыслям и продолжила:

— Мне пора. Больше я не приду. Помни, что бы не случилось, жди своего часа! Я верю в тебя.

Она махнула рукой, и вновь на моем полу лежал лишь сверкающий снег.

Я наивно предполагал, что до срока рождения маленького эльфа у меня есть больше двух месяцев. За это время можно было найти подходящее убежище для него и придумать, как замести следы. Увы. Все произошло слишком быстро. Спустя три дня.

Экстренный вызов к Лорду застал меня врасплох. И перенес меня прямо в заброшенный особняк Лестрейнджей.

Я очутился в просторном холле. Все вокруг было покрыто пылью и битым кирпичом. Я никогда не поднимался сюда, обычно выходил из подземной части здания прямо на аппарационную площадку. Но это оказалось не единственной неожиданностью. Рядом с Волдемортом, встретившим посреди холла, стояли супруги Лестрейндж. И если Рудольфуса я уже видел здесь однажды, то появление Беллатрисы стало полной неожиданностью. Я поклонился Повелителю и стал ждать последующих распоряжений.

— Северус.

Голос Лорда звучал вкрадчиво, но я отчетливо слышал угрозу, таящуюся за показным благодушием.

— Я заметил, ты успел привязаться к нашей гостье. Не смущайся, в твоем возрасте вполне естественно симпатизировать красивым девушкам. А она действительно прекрасна. Но ты не мог не заметить, что состояние ее здоровья ухудшается. С этим надо что-то делать. Я не могу вызвать к ней колдомедика, да в этом и нет необходимости, ведь у меня есть ты, мой юный друг. Поэтому я решил, что лучше всего тебе поселиться здесь, в этом доме. Так ты будешь всегда под рукой.

Беллатриса любезно предоставила для тебя одну из спален в этом уютном особнячке. И маленькую лабораторию. Не так ли, моя дорогая?

Миссис Лестрейндж улыбнулась совершенно акульим оскалом и поклонилась Повелителю:

— Как вы прикажете, мой Лорд.

— Вот и славно. Ступай собирать свои вещи, Северус. И все необходимое на пару месяцев. Боюсь, что до знаменательного события у тебя вряд ли будет возможность покинуть этот гостеприимный кров. Ведь здоровье нашей гостьи сейчас важнее всего, и ей потребуется все наше внимание, не так ли?

— Да, мой Лорд.

Мне ничего не оставалось, как поклониться и отправиться за вещами, ни о каком промедлении не могло быть и речи.

Тем же вечером я оказался таким же пленником Волдеморта, как и несчастная Аола. У меня тоже была возможность выйти, только воспользоваться ей было равнозначно смертному приговору.

Дни проходили за днями, складывались в недели. Время тянулось бесконечно долго. От охватывавшей меня порой тоски хотелось лезть на стену. Я ел, спал, читал принесенные домовиками книги, варил Укрепляющее и Кроветворное зелье для Аолы, бродил по пыльным залам особняка и не находил себе места.

Я по-прежнему раз в семь дней спускался в подземелье. И каждый раз видел, как состояние Аолы ухудшается с каждым днем. Она просто таяла на глазах. Теперь ее беременность становилась все заметнее. И часто я замечал, как она непроизвольно поглаживает свой округлившийся живот. В такие минуты я едва сдерживал порыв: схватить ее в охапку и просто бросить в открытый портал. В глубине души я не мог поверить, что существа. похожие на Аолу, — умные, цивилизованные эльфы — могут навредить младенцу. От решительных действий меня удерживало лишь осознание того, что я совершенно не знал, как происходит переход сквозь подобную арку. Возможно, насильственное перемещение просто убьет беременную Аолу. Так что мне оставалось лишь, сцепив зубы, наблюдать, как смерть шаг за шагом приближается к несчастной девушке.

Дом, в котором мне приходилось жить под неусыпным контролем Лестрейнджей, был больше похож на руины. Более-менее восстановили лишь пару комнат для меня и моих стражей, все остальные помещения лежали в полном запустении. Книги и ингредиенты для зелий мне доставляли регулярно, исполняя все мои пожелания. Но первая же попытка добиться разрешения покинуть особняк была пресечена на корню. По моим наблюдениям, и сами супруги Лестрейндж не пользовались полной свободой. Скажем так, если я находился в тюрьме со строгим режимом, то им предоставлялся домашний арест. Каждый их выход за пределы особняка согласовывался с Лордом. Признаться, такое положение вещей меня несколько успокаивало. Значит, Волдеморт не заметил моей откровенной симпатии к эльфийке, просто он не доверяет никому и предпочитает держать всех, кто знает о его пленнице, в пределах досягаемости.

Все это было так, но вырваться из заточения не представлялось ни единой возможности. И я понятия не имел, где я спрячу ребенка, если план Аолы увенчается успехом. А решающий час неумолимо приближался.

Все произошло точно в день, просчитанный Волдемортом, наверное, еще до зачатия. В первый день Йоля.

С самого утра я предчувствовал беду. И моя интуиция меня не обманула. После полудня Лорд спешно вызвал нас, и мы спешно спустились в янтарную комнату.

Аола лежала на постели. Ее белоснежные волосы потемнели от пота. Она хрипло дышала, но не издавала ни звука.

— Время пришло!

Лорда буквально трясло от возбуждения. Наклонившись над изголовьем, он почти нежно прошептал, вглядываясь лихорадочно горящими глазами в лицо роженицы.

— Моя прекрасная куколка, ты же выпустишь сегодня на свет моего долгожданного мотылька? Сегодня особенный день. Постарайся меня не разочаровать, дорогая. Иначе мне придется достать его самому. А мне бы очень не хотелось портить твою безупречную кожу. Кто знает, сколько удовольствия ты сможешь мне еще принести.

Услышав последние слова, я невольно посмотрел на стоявшую рядом Беллатрису. Она смертельно побледнела и в ярости прикусила губу. Взгляд, которым она при этом наградила эльфийку, не предвещал ничего хорошего.

Как будто в ответ на просьбу Лорда, Аола вдруг выгнулась как дуга и тихо застонала.

— Вот так, моя дорогая, ты молодец. У тебя все получится!

Волдеморт погладил ее по влажным волосам и обернулся к нам:

— Северус, Белла, помогите ей! А наши места, Рудольф, в зрительном зале. Надеюсь, эта пьеса не продлится слишком долго.

Он отошел к дивану, увлекая за собой Лестрейнджа, и с этого момента начался настоящий ад:

Аола металась в постели, до крови кусая свои бледные губы. Во время особенно сильных схваток она впадала в полуобморочное состояние и тогда не могла удержаться от мучительных стонов. Я практически ничем не мог ей помочь. И лишь вытирал покрытое испариной лицо и время от времени подносил чашку с растворенным в воде Укрепляющим зельем. Никаким обезболивающим пользоваться, к сожалению, было нельзя. Аола жадно пила и вновь выгибалась от спазмов. Не знаю, сколько это продолжалось, должно быть, несколько часов, которые мне показались вечностью. Наконец эльфийка особенно сильно выгнулась, и я с ужасом заметил, как подол ее ночной рубашки почернел от крови. Беллатриса тоже заметила кровотечение, но ее это зрелище не ужаснуло, а скорее, привело в какой-то бешеный восторг. Она быстро обошла постель и с силой развела ноги Аолы:

— Ребенок пошел, мой Лорд! Я вижу головку!

— Ну, наконец-то.

Волдеморт поднялся с дивана и подошел к изголовью с противоположной от меня стороны.

— Постарайся, моя прелесть. Час близится, я не могу больше ждать.

В тот же миг Аола громко закричала и судорога прошла по ее телу, а на губах показалась кровавая пена. И тут я услышал первый крик новорожденного.

— Родился мальчик, милорд! — сияя, как будто это она родила Повелителю сына, воскликнула Беллатриса. И протянула ему младенца, покрытого разводами темной крови.

Лорд протянул руки и выхватил у Беллатрисы кричащего младенца, нимало не заботясь о том, что пачкает ладони кровью.

— Свершилось... — почти прошептал он, жадно рассматривая маленькое тельце.

— Его надо обмыть, мой лорд... — попытался отвлечь его я, но Волдеморт посмотрел сквозь меня совершенно безумными глазами.

— Нельзя медлить. Час настал.

Схватив с постели окровавленное полотенце, он наспех укутал ребенка, повернулся к Лестрейднжам и коротко бросил:

— Немедленно в Ритуальный зал.

Когда они были уже у самых дверей, он повернулся ко мне и приказал:

— Останешься с ней. Она еще может пригодиться. Если выживет...

И, не сказав больше ни слова, выскочил в коридор.

Когда мы остались наедине, я наконец решился посмотреть в лицо Аоле. Мерлин помоги, ее страшная жертва оказалась напрасной. Ребенок все равно погибнет на алтаре, я ничего не смог сделать для него. Быть может, еще не поздно спасти хотя бы эльфийку? Я бросил взгляд на стену и застонал от отчаянья. Арка медленно исчезала. Ее контур был еще виден, но искрящаяся метель уже исчезла за плотной завесой мрака. Минута, и передо мной была просто стена.

— Северус...

Шепот Аолы вывел меня из ступора, и я склонился над ней:

— Помоги, пить...

— Да, милая, да.

Я схватил со стола чашку с водой и поднес к ее губам. Она жадно выпила все до капли и посмотрела мне в глаза. Я же не знал, что сказать ей в утешение. Ком стоял в моем горле, а к глазам подступала предательская влага.

— Как много вы взяли от людей... — очень тихо, в каком-то полубреду прошептала она. Я склонился еще ниже, пытаясь понять, что она пытается мне сказать. Эльфийка подняла руку и вдруг мягко провела по моей щеке, стирая слезу.

— Все хорошо, Северус. Все хорошо...

Нет, она точно бредила. И я не стал разрушать ее иллюзии, возможно, это были последние минуты ее жизни, ей незачем умирать в отчаянии. Милосердное забытье лучше для несчастной. Вдруг она тихо застонала, прервав мои горестные размышления. Я взял ее за руку:

— Чем мне помочь тебе, только скажи...

— Сейчас, сейчас...

Легкая судорога прошла по всему ее телу, она напряглась как струна, прикусила губу и тут же расслабилась, слабая улыбка осветила ее бледное лицо. В ту же секунду раздался первый крик новорожденного младенца. Не веря своим ушам, я дрожащими руками приподнял подол ее сорочки и остолбенел: меж ног Аолы лежал ребенок. Девочка.

— Надо перерезать пуповину... — слабо прошептала роженица. Да уж, акушер из меня получился первого класса!

Схватив брошенный Беллатрисой нож, я осторожно отрезал пуповину и взял младенца на руки. В отличие от брата, ее кожа была почему-то абсолютно чистой, а белоснежные волосы — практически сухими.

— Дай мне ее, пожалуйста!

Я осторожно положил девочку на грудь Аолы. Эльфийка нежно вглядывалась в маленькое личико и улыбалась.

— Азарика. Моя Азарика. Девочка моя. Какое счастье...

Прижавшись губами к белокурым волосам ребенка, она на минуту прикрыла глаза и затихла. Затем вздохнула, с трудом подняла слабеющими руками девочку и протянула ее мне.

— Возьми ее и исполни, что обещал.

Я принял этот драгоценный дар, осторожно завернул в мягкое покрывало, сорванное с кресла, накинул на плечи плащ и обернулся к Аоле:

— Но как же я оставлю тебя...

Уйти, бросив ее умирать, пусть даже спасая при этом ребенка, казалось мне преступлением. Но она лишь покачала головой:

— Мой час настал. Поспеши. Через пару минут здесь ничего не останется. Спасибо тебе. Я знаю, ты будешь вознагражден за свою доброту.

Повинуясь порыву, я прижался губами к тонкому запястью Аолы, а она мягко поцеловала меня в лоб.

— Да хранит тебя Великая Праматерь, милый братик.

Ее голос становился все тише и тише, под конец она чуть слышно шептала:

— Ступай. Спрячь ее. Я укрыла ее своей силой, три года она будет в безопасности, на большее меня не хватило... Прощай.

Она откинулась на подушку, закрыла глаза и как будто окаменела. Из ее полуоткрытых губ тонкой ниточкой потекла кровь. Все было кончено. Спрятав ребенка под плащом, я бросился к двери. Уже на пороге в последний раз окинул янтарную комнату взглядом. Как раз вовремя: в тот же миг из тела мертвой эльфийки вырвалось пламя. Очень быстро, я и глазом не успел моргнуть, оно захватило всю комнату. И было таким жарким, что янтарь стал ручьями стекать по стенам превращаясь в первозданную смолу. Я быстро закрыл дверь и стал выбираться наружу. От всего сердца надеясь, что хозяева этого звериного логова еще заняты своим кровавым делом и не смогут мне помешать спасти последнее, что осталось от Снежного эльфа, так неудачно посетившего этот мир после столетий отсутствия.

Мне оставалось лишь добавить, как я подбросил Азарику на пороге случайно найденного приюта. И о визите ее бабушки в Азкабан.

Когда я закончил свой рассказ, то с удивлением обнаружил, что уже начинало светать. Небо на востоке посветлело, а яркие августовские звезды начинали меркнуть. Было, наверное, около четырех часов утра. За всю эту ночь отец не проронил ни слова, хотя мой рассказ нельзя было назвать связным. Я часто путался и надолго замолкал, собираясь с мыслями. Он же продолжал терпеливо ждать конца моей страшной истории. По его лицу трудно было судить о впечатлении, которое я произвел своим откровением. Поэтому, добравшись до финала, я с некоторым трепетом ожидал его первых слов.

— У Ледяных эльфов никогда не рождаются двойни. Это физиологически невозможно, — неожиданно проговорил отец и посмотрел на меня. Честно говоря, я ожидал от него любых вопросов, но никак не обсуждения физиологии Ледяных эльфов. Его познания в этой области удивили меня. Хотя вместе с тем это внушало определенную надежду. Дело в том, что я и по прошествии этого времени не все понимал в событиях, свидетелям которых мне пришлось быть. Хотя и перерыл гору книг в надежде найти хоть какую-то информацию о народе Аолы. К сожалению, ничего конкретного, кроме общих сведений, я так и не узнал. И вдруг такое наблюдение из уст лорда Эварда. Окрыленный надеждой найти разгадку тайны, столько лет терзавшей меня, я перешел к самой загадочной части рассказа:

— Подбросив Азарику в приют, я вернулся в особняк Лестрейджей. Но он оказался пуст. Ни Лорда, ни хозяев. Выхода не было, мое отсутствие и так затянулось, и списать его на банальный страх после пожара в янтарной комнате было проблематично. И я аппарировал в ставку Лорда, мэнор рода Гонт, оставшийся ему после смерти деда. Разумеется, особо теплого приема я для себя не ожидал и решил придерживаться версии спонтанной аппарации от ужаса перед Адским огнем. Магический след от нее выявить было бы невозможно, пламя бушевало будь здоров. Так что эту версию нельзя было опровергнуть. То, что я буду наказан за трусость и нарушение приказа, я даже не сомневался, но надеялся на хорошее настроение Лорда после проведения долгожданного ритуала.

Но, едва войдя в особняк, я почувствовал неладное. Никого из приближенных не было видно, хотя обычно в это время, а прибыл я около восьми утра, уже кто-то обязательно слонялся по коридорам в ожидании аудиенции. Сегодня же как будто все вымерло. Войдя в гостиную, я наткнулся на лежащую на диване Беллатрису. Ее всю трясло, и я сразу распознал последствие Круциатуса. Движимый более любопытством, чем жалостью — трудно было испытывать теплые чувства к женщине, хладнокровно отдавшей всего несколько часов назад новорожденного на смерть, — я подошел к ней. Она практически ничего не соображала, ее руки и ноги сводила судорога, дыхание было хриплым. Поколебавшись, я извлек Зеленое зелье из кармана — единственное зелье, способное хоть как-то уменьшить последствия Непростительного, — нажал пальцами ей на скулы, чтобы заставить расцепить зубы, и вылил содержимое флакона ей в рот. Через пару минут ей полегчало. Она даже попыталась встать, но я удержал, не хотелось поднимать ее потом с пола. Через пару минут она заговорила:

— Это все проклятая эльфийка и ее червивый плод...

Я недоуменно посмотрел на Беллу. А она лихорадочно продолжала, как будто старалась вылить весь пережитый ужас на кого-то еще:

— Мы принесли его в Ритуальный зал. Все давно было готово. Мы все сделали так, как нам приказал Повелитель. Никаких ошибок не было! Он же сам все проверил...

Она застонала, перевела дыхание и продолжила:

— Мерзкий выродок не прекращал вопить, пока мы не положили его на камень. Все было давно готово, оставалось дождаться нужного часа. В тот момент, когда созвездие Орион достигло своего зенита, мы начали ритуал. Повелитель читал древние катрены, и с каждой минутой я чувствовала, как огромная сила наполняет зал. Магия была такой мощной, что мне трудно было дышать. Этот эльфийский выродок лежал в своей тряпке и слабо шевелился, я видела это краем глаза, хотя и не обращала на него особого внимания, было не до того. Ты не представляешь, как прекрасен был наш Повелитель, когда магия цветной спиралью стала закручиваться у него над головой!

Глаза Беллатрисы увлажнились от слез восторга, а я с трудом удержался от желания напомнить ей, кто именно довел ее до такого состояния. Просто от досады на неудавшийся обряд. Если бы Лорд хоть на секунду подумал, что в срыве его грандиозных планов виноваты Белла или ее супруг, они были бы уже мертвы. Но влюбленной идиотке было, по-моему, все равно. Она продолжала захлебываться от восторга:

— Я не могла отвести от него глаз. Он читал очень долго, его звучный голос даже слегка охрип, но он стойко держался. Я видела, как темная магия повинуется каждому его движению, как искры мощи срываются с его пальцев. Это было так прекрасно! Наконец ритуальный круг вокруг нас вспыхнул, и Повелитель подошел к алтарю. Время жертвы пришло! Он откинул покрывало с этого проклятого ублюдка и занес руку с ритуальным кинжалом. Потом... Я ничего не поняла... Повелитель вдруг уронил кинжал и отшатнулся. Вместо ребенка на алтаре лежал непонятный сгусток мяса с кровью. Я не знаю, как это произошло!

Под конец она почти визжала, ее опять затрясло. Я насильно влил ей снотворное, и она наконец забылась тревожным сном. Я же сел у нее в ногах, чтобы все обдумать.

Честно говоря, никаких дельных мыслей по этому поводу у меня не появилось. Единственное мое предположение тогда, да и теперь: Аола каким то образом сумела забрать с собой сына. То есть он умер, конечно, но не от ритуального ножа. Она упоминала, что это губительно для хрупкой души новорожденного, вот и забрала его с собой. Не смогла спасти жизнь, но хотя бы забрала с собой за грань. Ничего более правдоподобного мне больше не приходило в голову.

— Нет.

Лорд Эвард прервал мои разглагольствования впервые за все это время. Я с удивлением и некоторой надеждой посмотрел на него. Все-таки эта тайна, повторюсь, терзала меня уже ни один год. Ну не могла Аола выглядеть такой счастливой, когда обнимала Азарику, если знала, что ее сын сейчас умирает на холодном камне! Ее поведение перед смертью напрочь сметало построенную мной теорию. Так что, если бы отец выдвинул другую версию, более правдоподобную, я был бы искренне ему благодарен. Терзаемый любопытством, я осторожно переспросил:

— Что ты хочешь этим сказать? Ребенок остался жив?! Но Белла четко видела то, что осталось от его тела. А Лорд был в такой ярости, что чуть не запытал до смерти и ее, и ее мужа. Да и мне, честно говоря, досталось, хотя и гораздо меньше, он уже успел остыть. У меня нет оснований не верить свидетелям.

— Не было никакого ребенка, — просто ответил лорд Эвард. А я от удивления не знал, что сказать. Он что, издевается?! Как это не было?!

— Не смотри на меня так! У Ледяных эльфов не может родиться двойня. Очень редко рождаются близнецы, но они, как ты знаешь, всегда одного пола и похожи как две капли воды. Ты же сказал, что первым родился мальчик, а уже затем — Азарика. Это невозможно!

— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать?! Я же все видел собственными глазами!

— Ты видел окровавленного ребенка, которого эльфийка рожала несколько часов. Правильно?

— Да.

— Насколько мне известно, эльфы рожают почти безболезненно. И разумеется, бескровно. Я было подумал, что она рожала в муках из-за того, что ребенок полукровка, плод преступления перед магией, но твое описание появления на свет Азарики опровергло это предположение. Она-то как раз родилась, как все маленькие сиды: бескровно и почти безболезненно. Ведь так?

Я только кивнул. К чему он клонит, оставалось для меня полной загадкой.

— Так вот, как мне кажется, все происходило так: Аола знала, что не сможет уйти с ребенком через портал. После встречи с Алозарой ты сам убедился, что девочку не оставили бы в живых. Причину их стойкого неприятия полукровных детей я объясню тебе как нибудь потом. Так вот, у нее был только один выход, чтобы спасти ребенка — пожертвовать собой. Тем более, она увидела тебя. Это придало ей уверенность — все получится. Но было одно очень серьезное, почти непреодолимое препятствие: никакое ментальное воздействие не заставит и Лорда, и Лестрейнджей оставить тебя наедине с ребенком даже на минуту. А уж после явного похищения тебе и вовсе было не выжить. Твоя смерть, поверь мне, вовсе не входила в планы Аолы. Вот она и решилась наложить Заклятие Отторжения на саму себя.

Лорд Эвард на секунду прикрыл глаза и потер виски:

— Ты не представляешь, как это страшно. Какие ужасные муки. Я преклоняюсь перед ее мужеством. Это по силам только любящей матери, готовой на все ради спасения дочери.

Он замолчал. А я едва удержался, чтобы не схватить его и основательно не потрясти. Я ничего не понимал!

— Какое Заклятие Отторжения? Что это вообще такое?!

— Как тебе объяснить? Чтобы Лорд ушел, нужен был ребенок, ничто другое не могло отвлечь его внимание, правильно? Создать ребенка из ничего, да еще и так, чтобы такой сильный маг не усомнился ни на минуту — невозможно. Кроме того, было необходимо, чтобы младенец считался его живым еще какое-то время. И Аола нашла выход: наложила на себя Заклятие Отторжения. Под его действием отделяются внутренние органы человека, все или какой-то конкретный. Очень медленно, очень болезненно. Это действительно напоминает схватки. По сути, грубо говоря, она родила собственную печень, отторгнув ее из себя. Именно поэтому агония длилась так долго, а " ребенок" был весь в крови. Печень, живая плоть, средоточие человеческих эмоций, как верили наши предки; чтобы придать ей облик мальчика — а Лорду был предпочтительнее ребенок мужского пола, — понадобилась колоссальная мощь. Но Аола не зря берегла силы до последнего часа. И все случилось так, как она задумала: Волдеморт забрал гомункула — а это был именно он, хотя и не совсем обычный — и оставил тебя с умирающей, дав возможность забрать настоящего ребенка, то есть Азарику. То, каких мук это стоило самой Аоле, не хочу даже представлять, но она с честью все пережила. Бедная девочка.

Я замер, пораженный до глубины души. Она родила собственную печень?! Как? Как такое возможно?

— Ты уверен?..

— Насколько может быть уверен человек, не присутствовавший там лично, да. Но если ты сомневаешься, мы можем слить твои воспоминания в Думосбор. Возможно, разумнее было бы поступить так с самого начала. Но мне показалось, что тебе надо выговориться, а не переживать все второй раз. По всем симптомам, описанным тобой, это было именно Заклятие Отторжения. Страшная вещь. Разумеется, воочию я с ним никогда не сталкивался, только читал о нем в Хрониках. Обычно его, конечно, испытывали не на себе, ты описал, наверное, первый случай в истории, когда оно послужило для благих целей, своего рода — парадокс. Ведь это Истинная темная магия, во всей своей ужасающей форме. Требующая больших энергетических затрат. Что, по-моему, служит защитой целостности этого мира; к счастью, не много найдется магов, способных наложить его. К тому же нужно действительно сильно ненавидеть врага, чтобы пожелать ему такой смерти. Медленной, мучительной и совершенно неотвратимой. Именно поэтому уже более тысячи лет его не используют и помнят о нем лишь немногие. И слава богу, если честно.

Кстати, то, что перед концом Аола вызвала Посмертный огонь, лишний раз указывает на то, что она не хотела, чтобы вскрывали ее тело. А Волдеморт, разумеется, не предал бы ее земле, не забрав все мало-мальски пригодное для ингредиентов на зелья. И давать такому знатоку черной магии пищу для размышлений наверняка не входило в ее планы.

Я сидел как громом пораженный, изо всех сил пытаясь собрать свои мысли воедино. Ничего не получалось. От осознания, что довелось испытать Аоле прямо у меня на глазах, слегка мутило. А я просто смотрел на это. Просто смотрел, считая происходящее обычными родами! Немыслимо! Страшно...

Вдруг отец встал с кресла, подошел ко мне вплотную и коснулся пальцами моих висков. Я удивленно поднял голову.

— С тебя достаточно размышлений и переживаний на сегодня. Слишком много горя и боли ты пережил, Северус. Тебе надо отдохнуть, — твердо произнес он глядя мне прямо в глаза сверху вниз. — Отпусти свое прошлое. Очисти сознание. Доверься мне, я помогу.

И я опустил ментальные щиты. Сразу же после его слов. Без раздумий. Сделал то, что не позволял себе никогда, сколько себя помню. Просто открыл свой разум, полностью доверившись человеку, смотревшему мне прямо в душу. Черная воронка глаз лорда Эварда закружила меня, и я с благодарностью отдался на милость теплым волнам его магии. Все вокруг поплыло, проблемы, так волновавшие всего секунду назад, относило от меня течением все дальше и дальше, мне становилось легко и спокойно. Минута, и мир померк. Наверное, я просто отключился.

Я лежал на траве, под деревом. Греясь под лучами теплого солнца, пробивающимися сквозь зеленые ветви. Воздух был наполнен ароматом полевых цветов и пением птиц. Никуда не хотелось идти, просто лежать и чувствовать дыхание ветра. И самое прекрасное — я был не один. Моя голова покоилась на коленях Лили. Она нежно перебирала мои волосы и улыбалась мне. Наверное, так выглядело мое счастье: солнце, теплый ветер и Лили. Больше ничего не надо, просто смотреть в ее зеленые как весенняя трава глаза, любоваться, как солнечные зайчики путаются в золотистых локонах, знать, что она здесь, со мной. Как хорошо. А Лили все перебирала мои волосы, пропуская их между пальцами. Я нежился от ее мягких прикосновений, как кот под рукой хозяйки. Но в минуту, когда я уже был готов заурчать от удовольствия, она неловко дернула прядь у самого виска. Я вздрогнул и проснулся...

О Мерлин, это был только сон! Я застонал от разочарования и открыл глаза.

Оказалось, что я лежу в собственной постели, хотя абсолютно не помнил, как до нее добрался. Должно быть, лорд Эвард как-то перенес меня сюда. Очень надеюсь, что он не тащил меня на руках.

Было позднее утро, ближе к обеду, солнце стояло уже высоко, и его лучи, пробиваясь сквозь неплотно задернутые шторы, усыпали мою постель десятком солнечных зайчиков. Возле меня на подушке сидела Азарика и, от усердия прикусив пухлую губку, что-то вплетала в мои волосы. Теперь понятно, почему сон был так реален! Увидев, что я открыл глаза, она бросила свое занятие и пролепетала:

— Северус, ты проснулся? Я не хотела тебя будить! Честно-честно! Дедушка сказал, что тебе надо поспать...

— Все в прядке, моя маленькая, я выспался.

Я прижал ее к себе, вдохнул ее неповторимый детский запах, так похожий на аромат полевых цветов, и поцеловал розовую щечку. Она вырвалась из рук и проворно взобралась на мой живот, внимательно на меня посмотрела и восхищенно выдохнула:

— Северус, ты такой красивый получился!

А вот это утверждение вызвало во мне смутное беспокойство. Я ощупал свою голову: так и есть, косичка у виска была не одна. Аккуратно ссадив с себя Азарику, я встал и подошел к зеркалу. Да уж, таким красивым я не был, наверное, никогда. И искренне надеюсь, что никогда не буду!

Я стал обладателем, наверное, самой оригинальной прически в Британии. Мои волосы были заплетены в десяток косичек разной толщины, с ленточками, цветочками и даже какой-то брошкой. А над ухом торчало большое перо Синей птицы, которое мы собирались подарить лорду Эварду, но пока не донесли. Дополнял картину яркий макияж, выполненный, наверное, новыми акварельными красками. Фиолетовые брови, бордовые щеки и лиловый нос. До губ она почему-то не дошла. Красавец! Но самый главный сюрприз ждал меня впереди. Когда я попытался снять розовую ленточку с косички у виска, оказалось, что она не вплетена, а просто приклеена к моим волосам.

— Я не умею крепко привязывать, они все время спадали. Роззи показывала, как надо плести пальчиками, но у меня не получилось, — объяснила Азарика, увидев, как я пытаюсь отодрать украшение с головы.

— Чем же ты их прикрепила?

Сцепив зубы, чтобы банально не засмеяться, поинтересовался я.

— Смолой. Там в лесу ее много. Мне ее Лиана принесла. Правда, красиво получилось?

— Божественно, — подтвердил я, оставив попытку оторвать цветок ромашки со своей макушки и направляясь в ванную. Пусть я оказался никудышным воспитателем, но выговаривать ребенку за попытку придать мне привлекательный вид, пусть и несколько экстравагантным способом, я просто не мог. Да и после вчерашних воспоминаний такая мелочь, как смола и перья в волосах и акварель на щеках, не могли вызвать во мне никаких эмоций, кроме смеха. Похоже, отец заблокировал мне часть мозга, ответственный за серьезное отношение к жизни. С него станется! Вот и пускай его после этого в голову! Хотя, что там говорить, он здесь ни при чем: я просто устал и просто хочу счастья. А разве не счастье, проснувшись утром, обнаружить, что твоя любимая, шальная девочка вплела в твои волосы перо Синей птицы? И еще много чего... При помощи смолы... Да, даже счастье у меня не совсем нормальное получается.

Еще раз полюбовавшись своим отражением в зеркале и отдышавшись от нового приступа хохота, я решил, что надо делиться с ближним своим. Особенно хорошим настроением. И отправился на поздний завтрак при всем параде. Шелестя ленточками и роняя лепестки.

Воспоминание о выражении лица лорда Эварда при моем появлении в столовой навсегда останется в моем сердце! Такое просто нельзя забыть. Стоило ради этого проснуться со смолой в волосах? Однозначно — да!

Сначала он вытаращил на меня глаза и с минуту хранил молчание. Я даже стал опасаться, что он онемел от изумления. Но потом отец разразился таким громким хохотом, что сидевшая всю дорогу до столовой у меня на плечах Азарика подпрыгнула и чуть не свалилась на пол. К счастью, я успел ее подхватить. Лорд Эвард же продолжал буквально рыдать от смеха, напрочь растеряв весь свой аристократический лоск.

В общем, завтрак, а по времени скорее обед, прошел очень весело. После него, когда Азарика с эльфятами убежала поиграть в парк, благо сентябрь в этом году выдался на удивление теплым, я отправился смывать всю эту красоту. Предварительно выдернув из головы перо Синей птицы, я преподнес его удивленному отцу. И, договорившись встретиться с ним через час, я скрылся наконец в ванной. По правде говоря, голова просто дьявольски чесались.

На удаление посторонних предметов из моих волос ушло почти полтора часа, три флакона шампуня и сотня ругательств. Не знаю, что за сосны растут в лесу вокруг мэнора, но их смола оказалась просто магическим средством для укладки. Незаменимая вещь для того, кто захочет походить на дикобраза. Волосы скрутились в тугие спирали и торчали во все стороны, как иглы. Намыливая голову в десятый раз, я уже стал подумывать состричь все к чертовой бабушке и ходить с импозантным ежиком. Но, к счастью, я смог все-таки выиграть эту битву с минимальными потерями: третий по счету шампунь не подкачал. Выйдя из ванны, я дал себе слово: в ближайшее время, обязательно сварить какое-нибудь супермоющее средство. Интуиция мне подсказывала — это будет не роскошь, а ежедневная необходимость. Переоделся и отправился в кабинет к отцу.

Я застал его за письменным столом, заваленным пергаментами и потрепанными книгами, которые он сосредоточенно перебирал. На секунду оторвавшись от своего занятия, отец кивнул мне на кресло у стола.

"Время веселья закончилось". Эта мысль пришла мне в голову, как только я рассмотрел выражение его лица. Таким собранным и решительным я видел Главу нашего рода только в день нашего знакомства. Устроившись в предложенном кресле, я стал ждать начала нелегкого, судя по всему, разговора. Отец не заставил меня долго ждать. Отложив толстый свиток пергаментов, он задумчиво произнес:

— Северус, я прекрасно понимаю, что должен был рассказать тебе обо всем гораздо раньше. Наверное, сразу после нашего знакомства. Я был не вправе так долго утаивать от тебя правду и с самого начала понимал это, и все-таки сознательно откладывал твое посвящение в тайны нашей семьи. Прости меня. В свое оправдание могу сказать лишь одно: я просто хотел дать тебе время привыкнуть к этому дому. Ведь ты так долго жил, не зная своих корней, и было бы неправильно, даже жестоко сразу взваливать на тебя тяжесть ответственности, которую наши предки несли сквозь тысячелетия. Видит бог, тебе и так досталось. Ты заслужил немного покоя. Но жизнь сама расставила все точки над i, независимо от наших желаний. Ты оказался в гуще событий задолго до того, как в первый раз переступил порог этого дома. Я в очередной раз убеждаюсь, что ничего в этом мире не происходит случайно. Во всяком случае, для представителей нашей семьи этот закон возведен в аксиому. И сегодня мне остается лишь подтвердить те догадки, которые у тебя наверняка уже есть.

Он посмотрел мне прямо в глаза и произнес ровным спокойным голосом, чеканя каждое слово:

— Род Принц, один из семи кланов Стражей, оставленных Высшими эльфами на этой земле, единственный на сегодняшний момент. Я — последний Хранитель. А ты — тот юный Страж, о котором говорила Аола.

Я пораженно уставился на отца. Почему-то первым в мою голову пришло страшное прозрение: значит, Аола вернулась тогда из-за меня! Из-за моей несусветной глупости она погибла! Сначала она, а потом и Лили... В глубине души я всегда догадывался, но боялся признаться себе, просто малодушно не хотел в это верить. Хотя Аола практически прямо сказала мне об этом, и только полный идиот мог продолжать сомневаться.

Застонав, я обхватил голову руками.

— Северус, прекрати!

Похоже, лорд Эвард точно угадал причину моих телодвижений, но вовсе не был расположен миндальничать со мной. Его голос звучал жестко и властно. Я невольно выпрямился и посмотрел на него.

— Не время предаваться самобичеванию, сынок. То, что произошло, не изменишь. Нужно принять это, как данность. Мы все совершаем ошибки, и если вечно сожалеть о них, будет невозможно жить дальше. Но и забывать о них нельзя. Горькая память поможет не повторить подобного впредь. Ты и сам это прекрасно понимаешь, не правда ли? — уже гораздо мягче добавил он. — Так я продолжу?

Не дожидаясь моего ответа, он встал, подошёл к окну и, глядя на желтеющие кусты, растущие у дорожки парка, произнес совсем уж непостижимое:

— Мы не люди, Северус. Вернее сказать, не совсем люди. Род Принц, или если вернуться к его истинному имени — Аркуэн⁽¹⁾, принадлежит к народу Синдарин, Серым странникам или Серым эльфам, если тебе это что-то говорит. Хотя называть нас эльфами в полном смысле этого слова неправильно. Мы, скорее, их ближайшие родственники. Кузены по материнской линии, так сказать.

Он слегка улыбнулся своим мыслям и продолжил:

— Мы не живем тысячелетия, не обладаем, как ты успел заметить, их красотой и физической силой, но магически одарены не меньше. Во всяком случае, те, кто живет сейчас в Закрытых землях.

Принц, как я уже упоминал, лишь перевод нашего родового имени, Аркуэн. К тому же не совсем точный. На английском оно означает скорее "благородный". Не знаю, почему наши пращуры решили перевести его как "Принц", наверное, так было проще, да это и не важно. На протяжении веков имя несколько раз видоизменялось, пока не стало нынешним. Но в Вечной книге Синдарин⁽²⁾ мы записаны как Аркуэн, Стражи Андо⁽³⁾ Истар⁽⁴⁾.

Чтобы тебе легче было понять положение вещей на сегодняшний момент, мне придется углубиться в историю. Я не стану детально описывать тебе события тысячелетний давности, на это ушло бы слишком много времени, но кое-что необходимо прояснить. Все подробности ты сможешь прочесть в наших Хрониках, я же лишь вкратце коснусь основных событий.

Итак, примерно десять тысяч лет назад этот мир был населен Волшебными народами. О, да, Северус, старые сказки и легенды не лгут. Они, наверное, полузабытая память этого мира. Единственное, что осталось от древних времен, когда на земле повсеместно паслись стада единорогов, вспарывали крыльями небо гриффоны и гиппогрифы, в морях резвились келпи, а русалки строили подводные города. Гномы добывали руду и драгоценные камни, а цветочные эльфы порхали с цветка на цветок. Словом, времени, когда всюду жили те, кого сейчас называют магическими существами. И никому из них не было нужды прятаться. Этот мир принадлежал им.

Три великие державы раскинулись на этих девственных просторах: Атлантидой владели Сиды или Высшие эльфы, как их еще называют. Она простиралась от Африканских равнин до Кавказских гор, сердце же ее было в океане на большом острове, скрытом ныне под толщей воды. С севера и востока с Атлантидой граничил суровый Асгард, земля асов, воинственных полувеликанов. Надо сказать, что скандинавский эпос дает довольно точное представление о них. Хотя, разумеется, большая часть этих опусов — чистая выдумка, да и вряд ли асов можно считать богами. Третья страна занимала всю Южную и часть Северной Америки и называлась Уака, священная земля. Непроходимые джунгли и просторные саванны — родина дриад и фавнов, духов леса и равнин. В отличие от эльфов, они не строили городов, предпочитая хранить девственные леса и гармонию природы.

Все три государства сосуществовали в мире. Если и случались конфликты, до больших столкновений и войн никогда не доходило. Даже воинственные Асы сдерживали свой взрывной темперамент и выплескивали агрессию, бывшую у них в крови, внутри своей страны.

Как ты понимаешь, родиной наших пращуров была Атлантида. Ее населяло множество народов, но трон владык попеременно занимали главы пяти кланов. Лесных, Ледяных, Речных, Темных и Серых эльфов. Во все времена корона переходила из рук в руки между ними. Надо сказать, что наши предки практически никогда не занимали трон Атлантиды, предпочитая держаться в тени. Они были великими исследователями и хранителями тайн, так что реальная власть их редко прельщала.

Люди, или магглы, как их теперь называют, тоже жили во всех трех государствах. Сначала их было совсем немного, но они были значительно более плодовиты, чем эльфы или асы, и очень скоро их численность значительно увеличилась. В те времена никакого запрета на смешанные браки не существовало. И эльфы принимали в свои семьи людей. Так же, как и асы, дриады или даже фавны. Правда, это случалось не так уж часто: разница культур была значительной, но дети все-таки рождались. И становились магами. Так что в каждом из живущем ныне волшебнике есть капля крови эльфа, аса, дриады или гнома, словом, любого из Волшебных народов, за исключением Серых и Ледяных эльфов. Нет, мы ничего не имели против людей. Да и внешне Синдарин были ближе к ним, чем те же Лесные эльфы. Но так случилось, что если Серый эльф брал в жены девушку, то пара чаще всего оставалась бездетной или же, в единичных случаях, дети рождались без малейшей крупицы магии и очень слабые физически. Они, к сожалению, редко выживали. Если же девушка Синдарин выходила замуж за человека, это могло принести ей здоровых детей, хотя чаще всего они тоже не были обладателями магических способностей. Да и случались такие браки крайне редко. Согласись, не всякий отец отдаст свою дочь за полудикаря. А люди в те времена еще не обладали достаточно высоким интеллектом. Так что юные Синдарин редко искали любви среди людей.

— Поэтому ты поверил, что моя мать смогла родить меня от маггла? — рискнул прервать его я. Новость о том, что я не человек — или не совсем человек — как-то не умещалось у меня в голове, и я невольно отвлекал себя обыденными вещами.

— Да, это вполне могло быть. Я, конечно, был удивлен этим известием, но не верить ей у меня не было причин. Да и у отца, я думаю, тоже. Ты ведь родился спустя одиннадцать месяцев после прерванного ритуала. Эйлин предусмотрела тогда все. Так я могу продолжать?

— Извини. Конечно, я весь внимание!

Лорд Эвард лишь иронично усмехнулся и вновь углубился в свою невероятную историю:

— С Ледяными эльфами все было совсем иначе. Еще на заре эры Атлантиды, у Ледяного эльфа и простой девушки родился ребенок. Он оказался обладателем колоссальной силы и стал родоначальником расы Демонов. Люцифер был практически неуязвим, а его многочисленные потомки хоть и значительно уступали в силе своему родителю, но были серьезными противниками и для эльфов, и для асов. Их неуемная жажда власти, огромная физическая сила, темная магия и неприятие каких либо моральных принципов давали им преимущество в любом бою. Кровопролитная война длилась более трех сотен лет, прежде чем Люцифера и его демонов удалось заточить в Преисподнюю.

Ледяные эльфы всегда отличались трезвым умом и холодной волей. А также полным отсутствием эмоций. Раз и навсегда они запретили смешанные союзы с любыми представителями других народов. А главное — с людьми. Именно поэтому Аола точно знала: ее ребенок будет немедленно уничтожен еще до рождения. Почему она сама, будучи Ледяным эльфом, позволила ему родиться, хотя долг повелевал ей немедленно уничтожить плод греха, не представляю. Возможно, ее любовь, проснувшаяся так внезапно, была намного сильнее, чем ответственность перед будущим.

Да уж, насколько сильна была ее любовь, я убедился собственными глазами. Решиться на такое могла только самоотверженная мать.

Усилием воли, я отогнал от себя видение мертвой эльфийки, лежавшей в кровавой луже, стараясь не отвлекаться от рассказа отца. Воспоминания были слишком свежи и приносили боль.

— После изгнания расы Демонов на земле вновь воцарился мир. На протяжении веков государства Волшебных народов процветали. Строились города, рождались дети. Но мир неотвратимо менялся. Лишенных магии людей становилось все больше. И уживаться в согласии столь разным народам становилось все сложнее. Кое-где уже происходили кровопролитные столкновения. И эльфам, более всего ценившим гармонию, вскоре стало совершенно ясно — людей надо было отделить от цивилизации Волшебных народов. Дело в том, что люди, как все достаточно молодые народы, были слишком напористы и агрессивны, их стремление к власти и знаниям, неприятие чужих законов и зависимое положение внутри государства могли в дальнейшем стать серьезной проблемой. По подсчетам магистров, прирост численности магглов должен был достигнуть критической отметки в ближайшую тысячу лет. Надо было решать эту проблему, пока не поздно. И выход был найден.

На общем Сходе трех держав, а произошло это событие около пяти тысяч лет назад, было решено построить несколько Андо Истар, врат в параллельный мир, куда можно было безболезненно перенести все магическое население, животных и растения. По замыслу авторов этой идеи, при активации Андо Истар Волшебный мир исчезнет с этой земли, чтобы появиться на новом месте. Безболезненно и незаметно. Необходима была тщательная подготовка, но расчеты показывали, что этот вариант решения проблемы — оптимален. Просто перемещение в параллельное пространство, всего на три секунды опережающее нынешнее.

Разумеется далеко не все были согласны. Асы вообще настаивали на том, что проще вытолкать в этот параллельный мир людей, а самим остаться на старой земле. Но это наверняка породило бы насилие, более напоминающее геноцид. Гораздо проще было уйти самим, запрограммировав Врата на перемещение существ с определенным уровнем магии. После долгих споров этот вариант был все-таки одобрен и мастера приступили к строительству Андо Истар.

Все началось с тщательных расчетов. Чтобы перенести весь многообразный Магический мир, было необходимо построить Врата в определенных точках, где грань между параллельными мирами наиболее тонка. Больше всего их оказалось в Северной Африке. Несколько в Америке и в Европе. И одна на морском дне. Андо Истар имели форму пирамид...

Я с удивлением посмотрел на лорда Эварда. Час от часу не легче! Андо Истар — пирамиды! Заметив мое изумление, отец прервался и кивнул:

— Да, Северус, разумеется, ты правильно угадал: и египетские пирамиды, и пирамиды Мексики — это Андо, Магические Врата в мир эльфов. Но, разумеется, не все. Люди склонны подражать тому, что их восхищает. И в этом они добились определенного успеха.

Итак. Пара десятилетий ушла на постройку Врат и проверку подсчетов. Все-таки массовое переселение народов, происходит не каждый день, и доля риска в этом была. К тому же оказалось, что потомки людей и эльфов, то есть маги, не смогут переместиться. Их уровень магии был еще нестабилен, так сказать, "молод", и они просто не пережили бы исход. Если же понизить " планку" прохождения, то нарушались бы все параметры уже сбалансированной системы, что могло привести к катастрофе. Это крайне неприятное открытие поначалу поставило весь проект под угрозу срыва. Никто не хотел оставлять своих детей на произвол судьбы, да еще и на земле, лишенной магии. Но после долгих споров и раздумий выход нашелся.

Часть магических существ и растений с меньшим уровнем магии также оставались в этом мире. Кроме того, Ледяные эльфы передавали во владения магам своих слуг, тех, кого ныне называют домашними эльфами. Невероятная щедрость с их стороны, особенно если учитывать, что их потомков среди магов как раз не было. Домашние эльфы должны были присматривать за волшебниками и подпитывать их своей магией по мере необходимости. Но самое главное, в мире людей оставались Стражи. Синдарин, в обязанности которых вменялось следить за сохранностью Андо и Ключа к ним. Когда настанет день и маги достигнут " магической зрелости", Стражи должны будут открыть им тайну их происхождения и дать возможность переместиться в мир эльфов.

Выбор не случайно пал именно на Серых эльфов. Они, вернее, мы, наиболее близки к людям и внешне, и морально. Невозможность вступления Синдарин в брак с людьми и рождения потомства несло в себе как положительные, так и отрицательные факторы. С одной стороны, практически исключалась возможность утечки информации. Дело в том, что рассказывать о Вратах и тайнах связанных с ними, Стражи могли лишь собратьям по крови и главное, по магии. Это особенность была заложена в Серых эльфах генетически: слишком долгое время наш народ был хранителем тайн Атлантиды, и это не могло не отразиться на его представителях. Многочисленные Клятвы и Обеты буквально у нас в крови. Так что мизерный процент возможности ассимиляции Стражей среди людей, был, можно сказать, основной гарантией сохранности тайны. Но в то же время, будучи оставленными вне цивилизации эльфов, Синдарин оказывались слишком уязвимыми перед превратностями судьбы. Не было, да и не могло быть уверенности, что все оставленные семьи уцелеют за века ожидания. А уменьшение количества членов этой замкнутой группы неминуемо привело бы к близкородственным связям, что не пойдет на пользу будущим поколениям. Как оказалось впоследствии, эти опасения сбылись в полном объеме.

И все же риск был признан вполне оправданным. По подсчетам магистров, а большая часть их была из наших предков, на "взросление" магов должно было уйти около двух с половиной тысяч лет. Не слишком много для Серых странников. Хотя они, в отличие от Ледяных или Лесных эльфов, как я уже упоминал, и не могли жить тысячелетия, но их средний срок жизни достигал пяти сотен лет, а четыре — пять поколений, не такой уж долгий срок. Это несколько уменьшало возможную опасность провала миссии, но все равно не могло послужить гарантией благоприятного исхода. Но другого выхода просто не было.

После тщательного отбора выбор пал на семь семейств, добровольно решивших пройти этот нелегкий путь: Морион⁽⁵⁾, Пилин⁽⁶⁾, Карнэ⁽⁷⁾, Фион⁽⁸⁾, Аксан⁽⁹⁾, Скар⁽¹⁰⁾ и наши предки Аркуэн. Им были переданы Ключи от Андо Истар, и в назначенный день Волшебный мир просто исчез. Все точные упоминания о нем были предварительно стерты, остались лишь легенды и сказания. А так же память оставленных потомков, которая постепенно должна была истлеть под давлением безжалостного времени.

Семь кланов остались единственными Серыми Странниками на этой земле. Один из Глав родов был избран Хранителем, остальные стали Стражами. И начался их Дозор, растянувшийся на четыре с половиной тысячи лет.

С самого начала было решено разделиться на три группы, но не прерывать связи между собой. Так было легче держать ситуацию под контролем. Кланы Морион и Аскан отправились на запад, в Америку. Семьи Скар и Фион, на север в Скандинавию. А Аркуэн, Пилин и Карнэ — остались в Египте.

Из семи кланов Стражей на сегодняшний момент остались только мы с тобой. На протяжении веков непросто сохранить непрерывной нить поколений, и эта история — самое точное тому доказательство. К тому же основная ставка эльфов на достаточно долгий срок жизни оставшихся Стражей с самого начала не оправдала себя. И это было лишь первое разочарование. Увы, после исчезновения значительной части магии из этого мира жизнь оставшихся на Страже эльфов сократилась вдвое. Уже в первое тысячелетие она не превышала двухсот пятидесяти лет. А мы с тобой вряд ли доживём и до ста восьмидесяти.

Я не удержавшись фыркнул. Что-что, а перспектива жить лишь до ста восьмидесяти пугала меня меньше всего. Отец бросил на меня укоризненный взгляд и продолжил:

— Насколько я помню, в тысячу пятисотом году до нашей эры прекратил свое существование Род Карнэ. По вполне прозаической причине: в третьем поколении родились две девочки, а у Серых эльфов Род наследуют только по мужской линии. И отступать от многовековой традиции Стражи не были морально готовы. Впрочем, компромисс был найден достаточно легко, хотя это было просто везение: в нашей семье в то время было два наследника мужского пола. И младший сын, женившись на старшей из дочерей Карнэ⁽¹¹⁾, основал новый Род — Красных Принцев. Та же проблема возникла спустя тысячу лет: только теперь у клана Морион была лишь одна дочь. В память о потерянном Роде Морион⁽¹²⁾ приставка Черный была добавлена в наше родовое имя. Так и появились Черные и Красные Принцы. После этих двух неудач один из наших предков смог провести ритуал и магически закрепил закономерность рождения. Теперь в семьях всегда было минимум двое детей, очень редко трое. И первым всегда рождался наследник. Но два потерянных рода это вернуть уже не могло.

Шли годы, сплетались в столетия, проходили тысячелетия, а желанное взросление магов никак не наступало. Они все больше сливались с магглами, становились жрецами и целителями. И, разумеется, давно позабыли волшебных предков. Маги в то время не предпринимали никаких попыток основать свое государство, как надеялись эльфы. Да им и не было нужды отделять себя от мира людей. Их почитали, их боялись и очень редко преследовали. Примитивные народы легко относились к чуду, для них весь этот мир был населен богами и чудовищами; память о былом величии этого мира была жива в легендах и сказаниях, так что маги чувствовали себя вполне комфортно. Все чаще и чаще свершались смешанные браки, и дети, рожденные в них, зачастую утрачивали искру магии.

Стражи постепенно стали терять надежду на скорое возвращение домой. А к началу новой эры три несчастья, одно за другим, буквально выкосили их ряды. Сначала погибли все представители Рода Пилин. Пожар в Александрийской библиотеке вспыхнул внезапно, а Серые эльфы всегда ценили знания выше собственных жизней. Как это произошло, в точности никто не знает, но когда пожарище стихло, никого из древнего рода Пилин не осталось в живых. А потом новая беда. Извержение вулкана разрушило до основания Андо Истар в Мексике. Погибли практически все из клана Аскан. Их младшей дочери чудом удалось спастись.

На общем совете было принято решение восстановить Врата в безопасном месте, для этого кланы Фион и Красных Принцев переселились в Мексику. Клан Морион к тому времени давно прекратил свое существование. После долгих расчетов место постройки было найдено. Оно было несравненно хуже прежнего, поэтому для усиления требовалась не одна, а две Андо Истар. Другого выхода просто не существовало. Но оставался открытым вопрос о самом строительстве пирамид. Силами четырех оставшихся семейств сделать это, даже при помощи магии, было практически невозможно. Единственным вариантом решения проблемы стало привлечение к грандиозному строительству местного населения, также пострадавшего от извержения вулкана. Это оказалось несложно — соблазнить перепуганных огнем полудикарей обещаниями новой жизни и процветания. Все эти блага они могли получить при одном условии: для благоволения богов помогать в постройке пирамид. В оправдание сомнительных методов наших предков могу сказать одно: они практически не лгали, очень скоро под стенами новых Андо Истар бурлил процветающий город. Один из самых больших в те времена как в Америке, так и в Старом свете. Теутиуакан.

Лишь только все вздохнули с облегчением, как новое несчастье обрушилось на поредевшие ряды Стражей. В Скандинавии жрецы принесли в жертву богам все семейство Скар. Северные маги, слишком жадные до магии, растерзали их в ритуальных кругах. Наших братьев погубила доверчивость. Они просто не могли предположить, что надо прятать свой мэнор не только от людей, но и от потомков асов, ради которых, собственно, они и несли свой бесконечный Дозор.

К тому времени кризис в Мексике был практически решен, но, к удивлению оставшихся Стражей, Глава рода Фион отказался возвращаться на Север. Ничем конкретным он это не объяснял, но отказ был высказан в категоричной форме. Это было настолько подозрительно, что Глава Красных Принцев, бывший тогда Хранителем, не решился оставить Мексику. После долгих раздумий было решено: на север отправятся Черные Принцы. Но не в Скандинавию, а чуть южнее, в Британию. Благо на волне Римской колонизации обосноваться на новой земле было проще простого. Ни у кого не вызывали подозрения Принциусы, переезжавшие из Египетской колонии в северные окраины империи.

К сожалению, опасения в адекватности Главы рода Фион оказались не напрасны. Его обуяло безумие. И он сумел увлечь своими идеями своего наследника. Магия крови, власть над толпой и сила, опьяняющая сила, которую к тому времени Стражи значительно растеряли — за годы изоляции и близкородственных браков. Возможность вернуть угасающую магическую мощь просто свела с ума Фионов. Они основали кровавый культ и активно совершали темные ритуалы, требовавшие человеческих жертвоприношений. И послушные им правители поставляли пленников в огромном количестве. Вскоре кровь рекой полилась с вершин отстроенных Андо Истар. А за двести лет страшный культ охватил всю южную часть Северной Америки.

Самое ужасное, что Красные Принцы мало чем могли помешать обезумевшим собратьям. Их магический потенциал уступал приобретенной столь страшной ценой мощи Фионов. Оставалось лишь наблюдать за дальнейшим развитием событий и пытаться пробудить в собратьях голос разума. Тщетно. Кровавая вакханалия длилась более трехсот лет и привела к гибели клана Фион. Толпа прорвалась в пирамиду Луны и растерзала оставшихся в живых представителей этого рода и их приближенных. Вскоре Теутиуакан пришел в упадок, но кровавые жертвы в других городах этого региона продолжали приносить вплоть до вторжения армады Картеса.

— Ты говорил, что Красные Принцы были жрецами у ацтеков?

На мой вопрос отец одобрительно покачал головой:

— А ты умеешь запоминать, Северус, молодец. Да, Красные Принцы использовали любые способы прекратить безумие Фионов. Даже этот. Возглавив жрецов, они посылали тайных агентов в Теутиуакан, стремясь держать под контролем сохранность Андо Истар. Главным было все же, как ни кощунственно это звучит, не жизнь несчастных магглов, а сохранность Врат. Ведь Фионам нельзя было доверять. Самим же встречаться с ними было уже смертельно опасно, как ты сам понимаешь. Но эти попытки контроля, в общем, не принесли результатов. Так что после падения Теутиуакана Красные Принцы постепенно удалились от активного участия в жизни страны. Оставаясь лишь Стражами Андо Истар.

— Но разве пирамиды не были разрушены еще в древности? Ведь это почти руины!

На мой вопрос, вполне законный, между прочим, отец лишь тихо рассмеялся.

— Наивно было бы предполагать, что такие огромные сооружения не привлекут к себе внимания людей. Наружная, да и внутренняя часть пирамид с тоннелями, лабиринтами, тайными комнатами и саркофагами — прекрасный аттракцион для маггловских ученых и грабителей. Строители пирамид изрядно повеселились за их счет. И развлечений хватит еще ни на одно столетие. Я слышал, магглы уже скоро под Сфинксом копать начнут. То-то сюрпризов будет!

Он снисходительно улыбнулся и продолжил уже совсем другим тоном:

— Это все не имеет значения, Северус. Они не смогут активировать портал. А самые важные его части замурованы глубоко в фундаменте. Вся наружная часть — это просто камни. Очень древние и очень большие, но просто камни. Конечно, лучше, чтобы их не сносили, и этого, к счастью, пока не произошло — форма существенно увеличивает мощь Андо, ведь не зря их такими строили, — но в любом случае, главное, чтобы уцелел фундамент.

Он ненадолго замолчал, как будто собираясь с мыслями. Затем печально улыбнулся и продолжил:

— Мне остается рассказать только о самом главном: тайне Ключей Андо Истар и гибели Красных Принцев.

---

1) Аркуэн (эльфийск.) — благородный.

Вернуться к тексту

2) Синдарин (эльфийск.) — Серый эльф.

Вернуться к тексту

3) Андо (эльфийск.) — врата, ворота.

Вернуться к тексту

4) Истар (эльфийск.) — магический.

Вернуться к тексту

5) Морион (эльфийск.) — темный.

Вернуться к тексту

6) Пилин (эльфийск.) — стрела.

Вернуться к тексту

7) Карнэ (эльфийск.) — красный.

Вернуться к тексту

8) Фион (эльфийск.) — ястреб.

Вернуться к тексту

9) Аскан (эльфийск.) — закон.

Вернуться к тексту

10) Скар (эльфийск.) — слеза.

Вернуться к тексту

11) Карнэ по-эльфийски означает красный.

Вернуться к тексту

12) Морион по-эльфийски — темный, черный

Вернуться к тексту

— Северус, есть такая старая поговорка: не было бы счастья, да несчастье помогло. Не могу судить, чем стало христианство для магглов, скорее всего счастьем, это все-таки религия милосердия, хотя путь к нему, как это не парадоксально, и был залит кровью. Но для магов обращение основной массы населения к единому богу: Иегове, Христу или Аллаху, принесло множество проблем. По существу, это означало полный разрыв с эльфийскими истоками, которые были во многих языческих верованиях. Христиане признавали в чудо только от своего бога, все остальное считалось дьявольским искушением. Язычники были гораздо терпимее к волшебству. Оно само по себе было частью их жизни. Древние не делали четких различий между богом и дьяволом и легко обращались к любому из них. А вот христиане просто стали уничтожать инакомыслие и все, что не вписывалось в строгие каноны. Для магов наступали тяжелые времена. Но это, как ни странно, в конце концов сослужило им хорошую службу. Они смогли объединиться, стать единым целым, пусть и сделали это в стремлении спрятаться от враждебного мира.

— Такой интересной трактовки событий Средневековья мне не приходилось слышать, отец.

Я позволил себе улыбнуться и продолжил:

— Но к чему ты ведешь? Костры инквизиции приблизили "взросление" магов? А ничего, что их тогда стало на много меньше?

— Ты смотришь в самый корень проблемы, Северус. Именно так. Маги быстро двигались по пути к отделению от мира магглов, но их было слишком мало. Хотя именно в эпоху Средневековья стали происходить поистине чудесные события. В семьях обычных маглов стали рождаться дети с магическими способностями. Я уже рассказывал тебе, что когда маги женились на обычных людях, их отпрыски зачастую были лишены магии. Сквибы. На протяжении многих поколений искра волшебства спала в них, но наставал момент, и кто-то из далеких потомков наследовал этот дар. Крупицу волшебства волшебных народов. К сожалению, магглорожденные в ту эпоху часто погибали. Их просто забивали камнями или сдавали в лапы инквизиции после первого магического выброса. Лишь немногим удавалось выжить. Так что магов, повторяю, было катастрофически мало для открытия Андо Истар. Даже с учетом магглорожденных. Требовалось гораздо больше взрослых, независимых, зрелых магов для активации Ключей.

— А вот с этого момента поподробнее!

Я даже привстал от мучившего меня любопытства.

— Ты до сих пор так и не объяснил, что из себя представляют эти пресловутые Ключи. И что необходимо для активации портала!

— Любопытство — порок, Северус! — назидательно сказал отец и погрозил мне пальцем. — Разумеется, я расскажу и это, тем более, что сам как раз собирался. И даже покажу, но, разумеется, не сегодня, а когда ты станешь Красным Принцем.

Ключи — это довольно объемная связка свитков, но не из пергамента, а из лунного серебра, очень тонкого и прочного. Они плотно прилегают друг к другу и хранятся в небольшой шкатулке из красного дерева. Ни один из Хранителей не имеет права развернуть их раньше срока. Это очень опасно. Смертельно опасно. На этой земле нет более мощного артефакта, можешь мне поверить. Ты сам поймешь это, как только их увидишь.

Хочешь, для примера расскажу тебе два случая, имевшие место в прошлом? Чтобы ты просто имел представление о мощи этого артефакта. Так вот, в самый разгар Средневековья, когда костры инквизиции пылали по всей Европе, у Хранителя, а это был твой тезка Северус Принц Красный, просто сдали нервы. Очень сложно сидеть сложа руки, когда вокруг гибнут люди. Он решился активировать Андо Истар и спасти оставшихся магов. Ни много ни мало. Это было, конечно, чистой воды безумием, ведь по плану создателей пирамид, Ключи должны раскрыться сами, подавая сигнал к открытию Врат. Но Хранитель просто потерял терпение и, со всеми положенными предосторожностями, открыл свиток.

— И что же произошло?

Как я не напрягал память, но никак не мог вспомнить никаких магических катаклизмов в эпоху Средневековья. Хотя, возможно, я просто проспал этот урок. Профессор Биннс никогда не был моим любимым преподавателем, и я мало что помнил из его занудных лекций.

— Что произошло? Так, ничего особенного. Чума.

— Чума?!

Я ожидал чего угодно, от взрыва до землетрясения, но это?!

— Вот именно, Северус. Бубонная чума выкосила тогда пол-Европы. Не уверен, что это спасло хоть кого-нибудь из магов, но магглов стало почти на треть меньше. Это лишний раз доказывает, что нельзя задействовать такие мощные силы, не зная последствий.

Помолчав пару минут, чтобы я мог переварить полученную информацию, отец продолжил:

— Второй случай произошел сравнительно недавно, в начале прошлого века. Мой дед, вместе с лордом Лайоном Красным, перевозили Ключи из Южного хранилища в Северное. Надо тебе сказать, что существует три основных хранилища, куда раз в пятьдесят лет переносят Ключи. Дело в том, что их нельзя держать долгое время на одном месте, магический фон имеет свойство накапливаться и может привлечь к себе внимание. А мест, достаточно защищенных от проникновения нежеланных гостей и где их вообще можно держать, всего три. В Хранилищах Багряного Чертога, в Египте, недалеко от плато Гизы, и в Британии. Вот в это наше хранилище, неподалеку от Принц-мэнора, и должны были доставить шкатулку с Ключами. По словам отца, дед тогда не успел даже понять, что произошло. Во время аппарации шкатулка каким-то непостижимым образом открылась, и свиток просто выпал из нее. Мощнейшей волной всех разбросало в разные стороны. Дед оказался на плоскогорье Гималаев с пустой шкатулкой в руках, а Лорд Лайон — на побережье Средиземного моря, недалеко от Стамбула. Сам же свиток упал в лесах Западной Сибири. В районе Подкаменной Тунгуски. Когда он с силой врезался в землю, произошел колоссальный выброс энергии. Взрывная волна была такой силы, что два раза обогнула земной шар. Впрочем, об этом ты наверняка слышал.

Я лишь растерянно кивнул. Тунгусский метеорит. Да уж, классный артефакт хранит моя семейка! Ничего не скажешь. Похлеще маггловской атомной бомбы будет.

— И как же они его нашли? Он вообще цел остался?

— А что там искать? Свиток лежал в центре воронки в десятки километров диаметром, практически неповрежденный. Оказался надорванным лишь угол внешнего листа. Это, скорее всего, и привело ко взрыву. Найти его было совсем не сложно. Хорошо еще, что они первыми туда прибыли, когда пожар еще не стих, такие вещи не должны попасть в чужие руки, как ты сам понимаешь.

Все эти перипетии представителей нашего рода я описывал тебе, чтобы показать: в истории случались события куда как пострашнее нынешнего положения вещей. Не стоит предаваться унынию. Как ты сам понимаешь, в свете описанных мной событий твое принятие Метки — просто детский лепет по сравнению с ошибками наших предков.

Мы обязательно справимся с этой проблемой, сынок.

Я лишь вздохнул. Лепет не лепет, а эльфа прислали именно по моей вине. Хотя теперь понятно почему: мое зависимое положение от Лорда давало моему хозяину прямой доступ к Ключам. Ведь, учитывая здоровье отца на тот момент, я легко мог стать последним Хранителем, сам не зная того. Так что мощнейший артефакт сам плыл в руки Темного Лорда. Если бы он только узнал о них... Нет, лучше даже не представлять, что могло прийти ему в голову.

— Ну, а теперь я должен перейти к последним событиям. Гибели Рода Красных Принцев.

Отец вздохнул и откинулся на спинку кресла.

— Я уже говорил тебе: ворон принес нам известие о их гибели. Когда мы пришли, тела Северуса, Селезии и их матери были уже, согласно обычаю, уложены на камень рода. На них не было следов насилия, никаких ран и увечий. Только выражение муки на лицах. Лорд Марвел почти обезумел от горя и умер через неделю, не проронив ни слова.

При нашей с тобой первой встрече я не думал, что мне придется когда нибудь рассказывать тебе об этом, я должен был умереть на рассвете, если ты помнишь, и тратить оставшиеся мне часы на страшные истории рода было нецелесообразно. Теперь же думаю, что лучше знать все до конца.

Лорд Марвел, как я и говорил, был не в состоянии рассказать о случившемся. Так что о подробностях трагедии мы смогли узнать по различным признакам и уликам, оставленных на месте преступления, и сбивчивым рассказам насмерть перепуганных домашних эльфов. Мы с отцом провели настоящее расследование и пришли к неутешительным выводам. Конечно, кое-что осталось за гранью нашего понимания, но в общих чертах все выглядело так: в гибели наших единственных родственников не было никакой мистической подоплеки. Все было страшно и в то же время весьма предсказуемо. Как ты уже знаешь, за века наши предки сумели скопить в своих хранилищах достаточно много ценных артефактов, чтобы привлечь интерес к ним со стороны грабителей. Наша семья всегда старалась быть осторожной, но подобную информацию практически невозможно утаить.

Нельзя было недооценивать магов. После гибели семьи Скар наши мэноры были защищены от вторжения. И вплоть до начала прошлого века пробить их защиту не удавалось никому. Но маги добились значительного прогресса с тех пор. Особенно в области применения темной магии. Война Гриндевальда послужила прекрасным поводом для того, чтобы вспомнить старые магические практики, пылившиеся в библиотеках старинных родов, и усилить их, изобретая новые. Как бы то ни было, нескольким магам удалось обойти защиту Багряного Чертога, мэнора Красных Принцев. К сожалению он был менее укреплён, чем наш дом, и грабители остановили выбор именно на нем. То, что они пытались вломиться и сюда, стало известно уже после трагических событий.

Нападавшим удалось застать хозяина врасплох. К сожалению, века близкородственных браков не прошли для нашего рода бесследно, мы утратили значительную часть магии наших предков и по силе мало чем превосходим обычных магов. Впрочем, по-моему, я уже упоминал об этом. Так что у лорда Марвела не было шансов против десятка сильных магов. Они обездвижили его и всех членов семьи и провели тщательный обыск в поисках хранилища. Разумеется, они ничего не нашли. Тогда они прибегли к пыткам. Я не знаю, кто были эти люди, но по крайней мере один из них обладал большой ментальной мощью. Так как все Красные Принцы оказались буквально выжжены изнутри. Была ли это просто пытка или, что скорее всего, грабители пытались таким грубым способом найти, где было хранилище, я не знаю. Но сначала они уничтожили леди Октавию, затем Селезию и Северуса. И все это происходило на глазах лорда Марвела. Обездвиженный, он был вынужден смотреть, как убивают его родных.

— Но почему он не рассказал им все? Разве куча каких-то артефактов, пусть и очень древних и ценных, могут стоить жизней твоей семьи?

Честно говоря, я был искренне возмущен упрямством лорда Марвела. Но отец лишь покачал головой.

— Все не так просто, Северус. Разумеется, если бы в Хранилище были только артефакты, никто не стал бы платить за них такую цену. Но, к сожалению, там находились и Ключи. И лорд Марвел просто не мог открыть к ним доступ. Я не знаю, что ему довелось пережить, когда на его глазах одного за другим убивали его жену и детей. И молю бога никогда не узнать этого, оказавшись на его месте. Потому что я слаб, Северус. И, скорее всего, не смог бы продержаться так мужественно, как мой дядя.

Когда все из рода Красных Принцев были мертвы, грабители взялись за лорда Марвела. К сожалению, они оставили его напоследок, должно быть, чувствовали, что его ментальные блоки намного мощнее, чем у прочих членов семьи. Я говорю: к сожалению, потому что если бы они попытались вломиться в его разум сразу, все остальные Принцы остались бы живы. Дело в том, что лорд Марвел был Хранителем. И вследствие этого, магически защищен гораздо больше, чем остальные Стражи. По Древнему закону только он мог брать в руки Ключи и только он знал точное местонахождение Хранилища. А эльфы умели защищать свои тайны от серьезной угрозы. Как только в разум Хранителя проникли, сработала система защиты, и все грабители были буквально развеяны по ветру от мощного магического выброса. Опасность была устранена, но это не могло вернуть к жизни семью Красных Принцев.

Мы так и не узнали, кто были эти люди. Возможно, уничтожены были не все и остальные члены банды выжидали удобного момента. Поэтому первое, что сделал отец после того, как мы выяснили причину трагедии, — усилил защиту Багряного чертога и Черного Замка. Тогда-то мы и обнаружили следы попытки взлома охранного контура нашего мэнора. На данный момент мы можем не опасаться незваных гостей, все необходимое для этого сделано на совесть, можешь мне поверить. Но на будущее, когда станешь Главой Рода,постарайся почаще обновлять сигнальные и защитные чары.

Я лишь молча кивнул.

— Вот, пожалуй и все, что я хотел тебе сегодня рассказать. Теперь мне нужно будет ненадолго оставить вас с Азарикой одних. Я уже говорил тебе, необходимо все подготовить к обряду передачи тебе титула лорда. Мне надо отправиться в Багряный Чертог, основные записи оставлены там. Если у тебя возникнут еще вопросы, поройся в Хрониках, там описаны все подробности жизни многих поколений. А также свод законов и правил, по которым наши предки жили тысячелетия. Будет что-то непонятно — дождись меня, объясню все, что тебя заинтересует. Договорились?

— Да, отец. Еще только один вопрос. Ты был уверен, что стал последним из рода. Я, как полукровка, не мог стать Стражем, а тем более Хранителем. Что ты собирался сделать с Ключами?

— Хороший вопрос.

Лорд Эвард благосклонно кивнул мне.

— Честно говоря, очень надеялся на, так сказать, смену караула. Точнее, появление эльфов. В одной из книг я нашел предупреждение, что в случае крайней необходимости откроется "магическое окно" со стороны эльфов. Что, в общем-то, и случилось, только Аола решила начать спасательную операцию с тебя. Но поскольку я этого не знал, то, не дождавшись никаких действий со стороны волшебных народов, стал поступать по инструкциям, которые отыскал для меня отец, когда стало понятно, что потомков у меня не будет. Мы тогда пытались рассчитать действия при любой ситуации. Ключи были доставлены в хранилище подводной пирамиды. Впервые за всю историю. Оттуда их могли достать только истинные хозяева, и никто другой. Честно говоря, ради этой возможности — спрятать свитки в случае крайней необходимости — целый остров был когда-то затоплен. Вместе с Андо Истар. У меня были координаты для аппарации, и примерно за две недели до нашей встречи я исполнил все в точности. Еще вопросы?

— Нет, сэр. Спасибо. Я, пожалуй, пойду. С вашего позволения.

Лорд Эвард утвердительно кивнул, и я направился к выходу. От обилия полученной информации в голове была какая-то каша. Интересно, сколько должно пройти времени, прежде чем я буду готов принять все это как должное?

На следующий же день после моего посвящения в тайны рода Принц отец отбыл в Мексику. Подготовка к ритуалу — дело довольно сложное, особенно учитывая тот факт, что ничего подобного до сих пор не проводили. Обычно Наследник получал перстень Главы рода из рук умирающего отца. И для подтверждения его нового статуса требовалось только встретить рассвет на вершине одной из Андо Истар. Этого было вполне достаточно, чтобы магия подтвердила все права нового Главы рода. Но поскольку я не только должен был принять перстень у вполне здравствующего Главы рода, но и подтвердить свой статус Наследника клана Черных Принцев, то ритуал должен был быть достаточно сложным и, так сказать, многогранным. К тому же провести его требовалось в точно рассчитанное время. Все эти подробности отец мне поведал перед самым отбытием. Да уж, даже не представляю, как можно найти описание ритуала, который никто и никогда не проводил. Просто "пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что"! Иначе не скажешь. Но лорд Эвард на мои законные опасения лишь фыркнул и исчез, унесенный межконтинентальным порталом.

 

Его не было уже почти две недели. Сначала я терпеливо ждал, штудируя между делом пыльные тома Хроник. Но он как в воду канул, и я стал серьезно беспокоиться, мало ли что могло произойти. Нет, ну хоть бы весточку о себе послал, честное слово! Этот Багряный Чертог — слишком ненадежное место, на мой взгляд. Плюнув на сдержанность, я отправил отцу Патронуса с единственным вопросом:

"Сэр, вы в порядке?"

К счастью, ответ не заставил себя долго ждать. Как будто он специально ждал, когда у меня сдадут нервы! Появившийся передо мной серебристый ворон склонил голову набок и иронично поинтересовался:

"Соскучился, малыш? Я скоро вернусь. А будешь меня ещё сэром называть — надеру уши! Не скучай!"

У меня немного отлегло от сердца. Юморист, блин. Вот интересно, что бы он запел, если бы я пропал без вести на две недели?

Окончательно успокоившись, я решил немного почитать в беседке в глубине парка, тем более что погода вполне благоприятствовала прогулке. Сентябрь уже близился к концу, но было достаточно тепло. Правда, по утрам воздух был особенно свеж, а от пруда поднимались белесые нити тумана. Но уже к полудню солнце светило почти по-летнему, и лишь желтеющие листья деревьев напоминали, что осень все же вступила в свои права. Сидя в плетеном кресле, я лениво листал плотные страницы пятого тома Хроник. Так, на чем я там остановился? Гибель рода Скар. Ритуалы скандинавских народов. Всего через пару страниц — резкий переход к верованиям древних ацтеков. Кровавые жертвы...

Мерлин, вот уж не думал, что мои далекие предки — а род Фион множество раз заключал брачные союзы и с Красными, и с Черными Принцами — могут быть настолько кровожадными! Да они поставили человеческие жертвоприношения на поток. Темный Лорд, с его гонениями магглов, просто образец человеколюбия по сравнению с ними.

Я устало захлопнул книгу и прикрыл глаза. Все-таки, наверное, из меня не получится по-настоящему темный маг. Кровавые ритуалы точно не мое. Нахлебался по самое горло. Меня передернуло от отвращения. Нет, читать о строительстве Андо Истар или об опытах прапра... и ещё Мерлин знает сколько раз прадеда с рогом единорога было гораздо интереснее.

Решив не забивать себе сегодня голову древними ужасами, я трансфигурировал себе плед из кленового листа, слетевшего с соседнего дерева, и сладко задремал. Мою дрёму прервал доносившийся со стороны парка отчётливый топот маленьких ножек. Кто-то быстро бежал по дорожке по направлению к моей беседке. Азарика. Кто же еще? Выскочив из-за поворота живой изгороди, она увидела меня и припустила со всех ног. Издали было видно, как Азарика прижимает к груди что-то круглое, похожее на переливающийся в лучах солнца мяч. Когда она подбежала совсем близко, внутри у меня все оборвалось, я резко вскочил, отбросив в сторону плед: это был не мяч. В руках у моей маленькой воспитанницы шевелился клубок переплетенных между собой змей...

— Северус! Смотри, что я нашла! Они шевелятся! Хочешь погладить?

Она влетела в беседку и протянула мне сплетенных в тугой узел рептилий, я явственно услышал слабое шипение. Темный зигзаг на спинах пресмыкающихся не позволял ошибиться — гадюки! Стараясь не делать резких движений, я выхватил страшную игрушку из рук Азарики. И только ощутив холодные тела в своих ладонях, понял, какую глупость совершил: ну почему не обездвижить их, заморозить, в конце концов? Страх за ребенка окончательно лишил меня способности трезво мыслить. Я постарался как можно быстрее откинуть от себя живой моток, но увы, уже через секунду острые как иглы зубы вцепились мне в палец. Одна из змей отделилась от отброшенного мной кобла и плетью повисла у меня на руке. Черт, черт, черт! Рывком я оторвал ее от себя и забросил далеко за ограждение.

— Северус!

Я обернулся. Азарика стояла на входе в беседку и смотрела на меня наполненными ужасом глазами.

— Северус...

— Все хорошо, маленькая моя. Все хорошо.

Наплевав на пульсирующую боль в прокушенном пальце, я подхватил ее на руки и прижал к себе.

— С тобой все в порядке? Они тебя не покусали?

Она покачала головой и заплакала. Я быстро сел в кресло и стал осматривать: маленькие ручки, ножки, шею, живот... К счастью, никаких ран и даже царапин нигде не наблюдалось. С облегчением выдохнув я прижал Азарику к себе, стал укачивать, прижавшись щекой к белокурой макушке.

— Ну что же ты плачешь? Ты испугалась? Нельзя брать в руки всякую гадость, моя маленькая. Ну все, все.

— Северус, тебе больно?

Она наконец оторвала голову от моей груди и посмотрела на стремительно опухающую руку.

— Все в порядке. Сейчас пойдем в дом, я выпью зелье и все пройдет. Не плачь.

— Северус, я не хотела... Можно, я поцелую? И у тебя все пройдет...

— Нет.

Я поспешно спрятал руку за спину. Она тратила слишком много энергии на лечение, это я хорошо запомнил после исцеления лорда Эварда. Конечно, я вовсе не при смерти, но ребенок еще вряд ли сможет правильно распределить силы. К тому же укус гадюки вовсе не смертелен. А после приема зелья все пройдет за пару часов. Но все таки тянуть не следовало.

Подхватив Азарику на руки я быстро зашагал по направлению к особняку.

— Интересно, где твои няни? Вот с ними я бы серьезно поговорил.

На мой вопрос она только опустила голову и прошептала:

— Я от них спряталась. Когда я хочу, они не могут меня найти. Я плохо поступила, да?

— Да. Так делать нельзя. Ты же видишь, что может произойти, если гулять одной и трогать руками всякую гадость? А если бы змеи тебя покусали?

Азарика только вздохнула и прижалась ко мне. Рановато я расслабился, как оказалось. Сам виноват. Эльфийки, конечно, заботливые няни, вот только ребенок Ледяных эльфов им точно не по силам. Так что надо заниматься ей самому, во всяком случае, пока не подрастет.

Переступив порог мэнора, я нос к носу столкнулся со взъерошенным лордом Эвардом. Он был весь покрыт какой-то пылью, а в руках сжимал весьма ветхий фолиант. Похоже, он аппарировал прямо из книгохранилища.

— Что у вас произошло?

Он стал быстро осматривать меня со всех сторон. Наткнувшись взглядом на опухшую руку, почти прошипел:

— Что это?

— Ничего страшного, просто змея.

Я осторожно опустил Азарику на пол и потрепал ее по голове. Она тут же вцепилась мне в ногу, спрятав личико в складках мантии.

— Сейчас приму зелье, и все пройдет. Не надо волноваться. Это не смертельно.

Я старался говорить равнодушно и даже весело, чтобы одновременно успокоить расстроенного ребенка и закипающего отца. Вот только то, что вполне действовало на маленькую девочку, вряд ли сработает с сорокалетним магом. И точно, после моей жизнерадостной реплики отец почти перешел на парселтанг:

— Где ты взял змею?! Ты что, яд у нее цедил? Обязательно трогать всякую гадость руками? И ты еще смеешься?

Каюсь, наплевав на сдержанность, я не мог удержаться от совершенно дурацкого смеха. Все-таки забавно: говорить весьма поучительные вещи трехлетнему ребенку, а через минуту услышать все то же самое, только в свой адрес. Но долго смеяться мне не позволили.

Не медля больше ни минуты, отец подхватил под мышку всё ещё всхлипывающую Азарику, взял меня за ухо и активировал медальон. Мы переместились в лабораторию, лечить мою пострадавшую конечность

Я стою на коленях на плоской площадке на самой вершине пирамиды Луны и изнываю от жары. Лорд Эвард все-таки сдержал обещание и обрядил меня в пурпурную мантию из тяжелой парчи. И сейчас, под странный речитатив на неизвестном мне языке, собирается возложить на мою голову золотой обруч с кроваво-красным рубином посередине. Хорошо хоть обошлось без свидетелей. Хотя, о чем это я? Внизу копошатся десятки магглов, так что, если бы они могли нас видеть, мы стал бы, наверное, суперстар мирового масштаба. Вот только ни у кого из них, по странному стечению обстоятельств, не возникло желания подняться на главную достопримечательность этого музейного комплекса, так что слава, хвала Мерлину, обходит нас стороной. Сегодня мы одни на этой плоской площадке жаримся под безжалостным полуденным солнцем. И если я не сварюсь заживо, то это будет воистину очередным чудом магического мира, дракл меня подери!

* * *

Три недели назад, после успешного исцеления от яда несчастной гадюки, отец вновь отбыл в Мексику. Предварительно прочитав мне целую лекцию о опасностях окружающей среды. Как будто это я трехлетний ребенок, а не Азарика! Меня так и подмывало, проинформировать его о том, что я как-то дожил до двадцати трех лет без его ценных советов, но сдержался и промолчал. Было все-таки очень приятно, что он примчался за тридевять земель из-за моего пострадавшего пальца, и обижать его совершенно не хотелось. Кстати, выяснилась причина его удивительной осведомленности: как оказалось, на мне, как на Наследнике, были закреплены чары, оповещающие Главу рода о состоянии моего здоровья. Именно поэтому лорд Эвард так спокойно отбыл в Мексику и не шел на контакт все это время: он просто знал, что со мной все в порядке. А то, что я сам могу волноваться, просто не приходило ему в голову. Эгоист чертов! В общем, мы договорились, что он будет отсылать Патронуса, хотя бы раз в два-три дня. На том и попрощались.

Погода, к сожалению, окончательно испортилась, зарядили дожди, и о прогулках в парке и чтении в беседке пришлось на время забыть. Поэтому я оккупировал диван в парадной гостиной. И лежа на нем, штудировал Хроники моего славного Рода. Мой странный выбор для занятий объяснялся очень просто: размеры помещения позволяли веселой компании эльфят и моей воспитанницы резвиться в свое удовольствие и быть у меня на глазах. Чем они и занимались практически все время. Конечно читать приходилось под аккомпанемент звонкого смеха, визга и топота, но это все же лучше клубка гадюк или лиан из цветочного горшка. Так что я изучал кровавые ритуалы древних ацтеков, прислушиваясь к детским считалкам, гудкам паровозиков или звонкому стуку мяча. Пару раз подняв голову, я обнаруживал себя облепленным волшебными мыльными пузырями, которые никак не хотели лопаться, или прятал у себя за спиной Азарику — оказывается, они играли в прятки и лучшего места она просто не нашла. Словом, идиллия. В полной тишине меня оставляли только во время обеденного сна. Пара часов чистого блаженства!

Как оказалось, и это время тишины — слишком большая роскошь, если воспитываешь такое маленькое чудовище, как моя девочка. Стоило мне откинуться на подушку и углубиться в чтение, как большая тяжелая дверь гостиной с грохотом раскрылась, почти слетев с петель, и в зал с визгом влетела молния... Именно такое впечатление у меня сложилось в первый миг. Присмотревшись, я смог рассмотреть Азарику в ночной сорочке, верхом на метле, мягкие розовые тапочки чудом держались на пальцах ее ножек. Позади, вцепившись в ее плечи и друг в друга, сидели эльфята и самозабвенно пищали то ли от страха, то ли от восторга. Я едва успевал следить глазами, как этот маленький вихрь носится под самым потолком, делая резкие повороты у самых стен. На очередном вираже розовый тапочек все-таки слетел с ноги моей воспитанницы и приземлился практически мне на голову. Это, как ни странно, вывело меня из оцепенения, я вскочил на ноги и выхватил волшебную палочку. В ту же секунду с легким хлопком в комнате появилась Роззи. Как раз вовремя: в ту же минуту метла пронеслась под самой люстрой в центре зала, Азарика не рассчитала высоту и зацепилась за бронзовую завитушку, с которой свисали хрустальные подвески, подолом взметнувшейся ночной рубашки. Секунда — и она уже висела, метла отлетела в сторону и со звоном врезалась в огромное окно, а ее маленькие приятели попадали на пол, как переспевшие яблоки. Только моя реакция бывшего Пожирателя помогла мне перехватить их у самого пола. Сверху продолжал сыпаться хрустальный дождь из поврежденных подвесок и второй тапочек Азарики. Бросив ревущих эльфят перепуганной няне, я стремительно взмыл к люстре и отцепил слабо трепыхающуюся подопечную. Лишь опустившись на пол, я смог наконец перевести дух. Сердце колотилось где-то в горле. Нет, еще пара таких стрессов, и инфаркт мне обеспечен. Надо было немедленно пресечь подобные шалости. Сдвинув брови, я сурово произнес:

— Роззи, уведи детей к себе. А с вами, юная леди, у меня будет серьезный разговор.

Изо всех сил сдерживая дрожь в руках, все-таки она сумела меня здорово напугать, я схватил хулиганку за руку и переместился в свой кабинет.

Аскетическая обстановка комнаты помогла, как это ни странно, взять себя в руки, и я смог сурово отчитать Азарику за возмутительную выходку. Пригрозив, что в случае повторения чего-либо подобного я целую неделю не буду рассказывать ей на ночь сказки, посадил ее на стул лицом в угол и приказал сидеть и думать о своем поведении, пока я не разрешу выйти. Сам устроился в кресло и схватил первую попавшуюся книгу. По-хорошему, следовало выпить успокоительного зелья, но оставлять ребенка в одиночестве я не хотел ни на секунду. Раскрыл книгу и попытался читать. Но буквы расплывались, и я не мог прочесть ни одного слова, оставалось только прикрыть глаза и обдумать сложившуюся ситуацию. Никаких дельных идей в голову не приходило. Ясно было одно: я совершенно не умею воспитывать детей. За то время, что девочка жила со мной, она могла погибнуть уже раз пять, не меньше.

Очень хотелось побиться головой о стену и повыть заодно. Хорош, несостоявшийся декан Слизерина, нечего сказать! За одним-единственным ребенком не можешь уследить! Ну как, как мне ее уберечь?! Как убедить не лезть, куда не просят, и слушаться? Наказывать строже? Ага, это только кажется, что нет ничего проще. Ведь даже просто поставив ее в угол, я чувствовал себя извергом и садистом.

Слушая всхлипывания наказанного ребенка, я просто не находил себе места. Безумно хотелось прижать ее к себе, успокоить. И заодно успокоиться самому, почувствовать, что с ней все в порядке, она жива и здорова. Как же она меня напугала! Мерлин, и ей только три года, что будет в шесть, в десять?! Я же с ума сойду!

Тихий плач из угла просто раздирал мне сердце, но наказание надо было довести до конца, все-таки она должна понять, что так делать нельзя. Если не сделать этого, она просто погибнет, и никакая магия ей не поможет, а виноват буду только я один. Нет, такой грех на душу я взять не могу! Стиснув зубы, я вновь попытался углубиться в книгу. В конце концов, от десяти минут в углу еще никто не умирал.

Титаническим усилием я все же смог взять себя в руки и выдержал проклятые минуты. По моим ощущениям, они длились дольше, чем несколько часов, честное слово. Потом с чистой совестью подхватил малышку на руки, вытер ей слезы и прижал к себе. Время нашего наказания истекло.

Только через полчаса, сидя у кроватки, на которой наконец уснула моя непоседа, я окончательно успокоился. Да уж, воспитатель из меня просто аховый, строгий и хладнокровный, ничего не скажешь. Утешала только надежда, что со временем я научусь не таять, как апрельский снег, от одного несчастного взгляда моего персонального чудовища. Хотя в это верилось с трудом.

В общем, дни проходили совершенно незаметно, наполненные древними Хрониками и возней неугомонных детей. К счастью, никаких опасных шалостей больше не было. Азарика слушалась беспрекословно, что позволяло мне надеяться, что наказание пошло ей впрок и она все поняла.

А спустя неделю явился Глава нашего рода и я наконец мог с облегчением вздохнуть. Все-таки в его присутствии я чувствовал себя намного спокойнее. Да и навязчивая мысль об опасностях, таившихся в стенах Багряного Чертога, не давала мне покоя. Так что появление лорда Эварда на пороге Черного замка сняло довольно тяжелый камень с моей души. И вызвало бурную радость у Азарики.

Вихрем она подлетела к вошедшему отцу и подняла руки, недвусмысленно намекая, что ее надо взять на руки. Да уж, до утонченных манер моей проказнице еще далеко. Примерно как до Луны. Хотя, чего я хотел, в ее-то возрасте? Да еще и при моем воспитании. Но отец, по-моему, пришел в восторг от такой встречи, так как тут же подхватил девочку на руки и несколько раз подкинул вверх, а потом закружил по холлу.

— Как дела у моей маленькой принцессы? — спросил он, чуть отдышавшись. — Ты хорошо себя вела?

Азарика бросила на меня виноватый взгляд и честно ответила:

— Плохо. Но люстра осталась почти цела. И окно тоже. Северус все починил.

Лорд рассмеялся и поцеловал ее в щечку.

— Ну если починил, то и говорить не о чем. У меня для тебя подарок.

Он сел в кресло, усадив сгорающую от нетерпения Азарику себе на колени и извлек из кармана красный футляр. В нем, на бархатной подушке, лежала крохотная диадема. Она была похожа на изящный венок из диковинных цветов, созданных гениальным ювелиром. Тончайшее золотое кружево мерцало россыпью сиреневых сапфиров.

— У настоящей принцессы обязательно должна быть корона, — прошептал отец на ухо замершей Азарики и водрузил диадему на кудрявую головку.

Девочка медленно слезла с его колен и приблизилась к огромному зеркалу. С минуту она, затаив дыхание, смотрела на свое отражение, потом подошла ко мне и с внезапной робостью спросила:

— Северус, а мне можно это взять?

— Конечно. Это же подарок лорда Эварда, невежливо отказываться, он может обидеться. Разве тебе не нравится?

Вместо ответа Азарика всхлипнула и прижалась ко мне.

— Очень нравится. Но я же плохо себя вела... Не слушалась... Тебя змея покусала...

Мерлин, что за ребенок? Какие три года? Она рассуждает на все десять, если не больше. Под пытливым взглядом отца я подхватил ее на руки и серьезно произнес, глядя прямо в невозможные лиловые глаза:

— За плохое поведение я тебя уже наказал. Ты же в углу сидела, помнишь? Два раза за одно и тоже не наказывают. Кроме того, ты честно во всем призналась лорду Эварду, значит, подарок заслужила. Самое главное — всегда говорить правду. Ты понимаешь?

— Да, Северус.

Азарика заметно повеселела. Я поставил ее на пол.

— Пойди, скажи "спасибо" лорду Эварду.

— Дедушка. спасибо! Спасибо!!! — подбежав к креслу отца, она опять забралась к нему на колени и чмокнула в щеку. — Ты самый лучший дедушка на свете!

— Я рад, что смог угодить моей принцессе.

Отец поцеловал ее в нос и спустил на пол.

— Беги покажи Роззи и приятелям свою корону.

— Да, дедушка.

Азарика вихрем умчалась в детскую.

— Ну а ты, не хочешь подойти поближе и поздороваться?

Лорд поднялся из кресла и сделал шаг мне навстречу.

— Здравствуйте, сэр. Я очень рад, что вы вернулись.

После довольно продолжительной разлуки я никак не мог заставить себя сразу называть его отцом. Хотя и очень хотелось. К счастью, он сделал вид, что не заметил моей скованности.

— Верю, что рад.

Отец тепло улыбнулся и вдруг обхватил мое лицо руками и поцеловал в лоб.

— Я скучал по вам, Северус.

Я на секунду прижался лбом к его плечу и смущенно отступил.

— Хорошо, что ты вернулся, отец. Как прошли поиски?

— Если ты о ритуале, то да, я нашел подходящий для нашего случая. Но все несколько сложнее, чем я думал. Вечером все обсудим. Сейчас я в душ, мне просто необходимо освежиться, прямо чувствую как весь пропитался столетней пылью.

Он до хруста в суставах потянулся и вдруг хлопнул себя по лбу ладонью:

— Чуть не забыл! У меня и для тебя есть подарок.

Отец осторожно извлек их внутреннего кармана небольшую, но довольно объемную книгу и протянул мне. Полустертое название на обложке гласило:

"Использование ядов гадов ползучих и секрета желез арахнид в лечебных зельях".

Название мне ни о чем не говорило, но судя по состоянию книги, ей было не менее ста лет точно. Снедаемый любопытством, я открыл первую страницу и просто остолбенел: на внутренней стороне обложки четким летящим почерком было выведено:

"Дорогому другу Северусу Принцу, с глубочайшим почтением и благодарностью за неоценимую помощь в написании этого трактата. Мерлин".

— Мерлин... — только и сумел прошептать я.

— Ага, он самый. Это единственный уцелевший из пяти изданных экземпляров. Твоему тезке сам автор презентовал. Пользуйся, сынок. Там немало интересного. Только сам ингредиенты у гадов ползучих не извлекай, пожалуйста.

Он ласково провел ладонью по моим волосам и скрылся за дверью.

Вечером, уложив Азарику, мы привычно расположились на веранде для важного разговора. К сожалению, осенняя погода не позволяла больше наслаждаться ароматом цветов из сада, веранда была уже застеклена, но капли дождя, барабанившие по окнам, и теплое сияние свечей делали наш вечер даже более умиротворенным и каким-то уютным. Меня только несколько настораживала непривычная молчаливость лорда Эварда. Он как будто собирался с мыслями для нелегкого разговора, и я не торопил его. Наконец отец вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза:

— Северус, я хочу, чтобы ты меня внимательно выслушал и принял взвешенное решение. Прежде всего, хочу, чтобы ты знал: найденный мной ритуал — не единственный способ избавить тебя от магических пут. Возможно разработать новый, и это даст тот же эффект. Правда, на все расчеты уйдет не менее года, а, возможно, и чуть больше, но это вполне реально, время пока терпит.

Он замолчал и сделал глоток темно-рубинового вина.

— А что не так со старым ритуалом? Ты можешь поподробнее объяснить? — осторожно поинтересовался я.

— Как раз собирался. Смотри, загвоздка в том, что еще никто из Стражей не получал титул Лорда иначе как из рук умирающего предшественника, как я тебе и говорил. За одним исключением. Элиас Фион передал титул своему сыну, а сам стал Верховным жрецом Кацалькоатля. Тем самым он отрекался от старых клятв, данных Хранителю, и получал свободу. Однако он вовсе не собирался терять власть над собственным кланом. Должно быть, он не слишком доверял собственному сыну, опасаясь, что тот поддастся на уговоры Красного Принца и откажется от кровавого культа. Поэтому и провел обряд так, чтобы Глава рода Фион полностью зависел от его воли. Фактически Верховный Жрец заставил своего Наследника признать вассальную зависимость.

— Это требовало человеческих жертвоприношений? — осторожно поинтересовался я. Все, что было связано с родом Фион, вызывало во мне стойкую ассоциацию с кровавыми ритуалами.

— Нет. Если бы это имело место, я бы вообще не предлагал тебе ничего подобного. Кровь там, конечно, нужна, как же без этого, но в незначительных количествах. Нет. Проблема только в том, что тебе придется признать меня своим Главой. То есть обретя свободу от Дамблдора и Волдеморта, ты попадаешь в зависимость от меня. Причем подчинение будет полным. Я пытался переделать канву обряда, оттого и просидел в Багряном Чертоге так долго, но, к сожалению, это оказалось невозможно. Клятва верности — основа в магическом плетении. Элиас Фион был, безусловно, очень умным человеком. Изменение основной цели обряда сводит на нет все расчеты. Так что, либо надо досконально соблюдать все его условия, либо не проводить вообще.

Именно поэтому я предлагаю тебе очень хорошо обдумать все. Как ни крути, а со мной ты познакомился совсем недавно и я никак не могу рассчитывать на твое полное доверие. К тому же у тебя есть достаточно горький опыт в подобном деле. Честное слово, я больше всего хочу, чтобы ты обрел свободу. На это я и рассчитывал, когда отправлялся в Багряный Чертог, но увы! Из огня, как говорится, да в полымя. Такие дела, сынок.

Он опять замолчал и откинулся в кресле, давая мне время переварить полученную информацию.

Лорд Эвард был совершенно прав, больше всего я хотел получить свободу. Вздохнуть полной грудью. Не ждать в любой момент, что Метка на моем предплечье оживет и мой Хозяин призовет меня к ответу. Не выполнять все приказы лукавого старика из Хогвартса. Словом, я хотел быть свободным от чужой, навязанной мне воли. И чем быстрее это произойдет, тем лучше. Поэтому новая зависимость не могла меня радовать, что правда, то правда. Но для освобождения от моих "работодателей" я, пожалуй, готов заплатить эту цену. Вопрос лишь в том, могу ли я полностью довериться человеку, подарившему мне жизнь, но совершив при этом преступление против природы? Что если все это время он искусно скрывал свою сущность, маскируясь под любящего отца? Для опытного легилимента это не составит особого труда.

Хотя, если рассуждать логически: зачем ему это надо? Зачем ему я? У меня ничего нет. Ни особых знаний, ни богатств, ни магической мощи. Ничего, что оправдывало такую сложную интригу. К тому же, став его Наследником, разве я и так не буду полностью от него зависимым? Если мне не изменяет память, Глава рода властен над всеми членами своего клана. Значит, по существу, после обряда ничего не изменится, я буду принадлежать ему со всеми потрохами, в любом случае, только избавлюсь от Метки и Непреложного обета, в качестве бесплатного бонуса. То есть сейчас Лорд Эвард практически владеет моей персоной на паях с двумя совладельцами, а потом я просто перейду в его единоличное пользование. Едва подавив в себе неуместную улыбку, вызванную этим сравнением, я поинтересовался:

— А разве, как Наследник Черных Принцев, я не буду в любом случае зависеть от тебя? Или ты собирался лишить меня наследства?

— Ты в своем уме?!

Лорд Эвард пронзил меня яростным взглядом.

— Разумеется, ты мой Наследник. Магия уже это признала, остается только закрепить твой статус. Я ни на секунду не собираюсь отказываться от тебя, этого еще не хватало! Проблема в другом. Как бы это поточнее объяснить? Вот смотри: став Красным лордом, ты обрел бы собственный независимый клан, и это существенно ограничивало мою власть. Да, я мог бы вмешаться и наложить запрет, но лишь в случае, если твои решения ставили под угрозу твою жизнь. Благополучие Наследника — основная цель опеки Главы рода, если ты еще об этом не знаешь. Но вассальная клятва — это несколько иное. Она позволяет вмешиваться во все решения и карать за неповиновение. Попросту говоря, это сводит на нет твой титул. Он становиться лишь номинальным, а ты, фактически, остаешься только моим Наследником. С вытекающем отсюда зависимым положением. Поэтому я и предлагаю тебе подумать. Возможно, мы сможем создать новый ритуал передачи. Да, на это уйдет много времени, необходимо составить точный астрологический гороскоп, рассчитать фазы Луны, равновесие стихий, солнечную активность, магический фон, географическое положение. Словом, там очень много критерий, но вдвоем мы справимся и через год, самое большое — полтора, ты будешь независимым Красным Принцем.

— А почему лорд Сайрус не передал тебе титул лорда Принца Красного еще при своей жизни? — поинтересовался я с самым невинным видом. Настойчивые уговоры отца подождать и обрести полную свободу через год возымели обратный эффект и я, совершенно неожиданно для себя, принял решение согласиться на ритуал Фионов. Все сомнения рассеялись как дым. В конце концов, быть зависимым от родного отца — не самая большая плата за освобождение в моем понимании. Оставалось только убедить самого лорда Эварда, что меня не пугает подобная перспектива.

— А зачем ему это было надо? У меня не было Метки и Непреложного обета, так что менять имя не было необходимости, — не понимая, к чему я веду, удивленно приподнял бровь лорд Эвард.

— Но так ты мог обрести свободу. Стать лордом в двадцать лет.

— Я тебя не понимаю! Какую свободу? Зачем лордом?

Он был так озадачен, что я, не сдержавшись, рассмеялся.

— Вот именно, зачем мне свобода от собственного отца? Зачем независимый клан, в котором буду только я и Азарика? И вообще: я не хочу жить в Мексике! Ты же не будешь против, если резиденция твоего вассала будет в аппартаментах Наследника рода в Черном замке? Нет?

— То есть ты настолько доверяешь мне, что готов провести обряд Элиаса Фиона, я правильно тебя понял?

Лорд Эвард недоверчиво покачал головой. Я же утвердительно кивнул:

— Да, милорд.

— Я, конечно очень рад такому доверию, но ты точно в этом уверен? Может, стоит подумать? До нужной даты еще неделя, пара дней у тебя есть.

— Папа, — я коснулся его руки и заглянул в глаза. — Возможно это тебя удивит, но я верю тебе. И у меня есть на это основания. Сам подумай, если бы ты хотел, то провел бы все это, не вдаваясь в подробности, ведь правда? Я мог и не знать, чем это мне грозит. Или еще проще, поставил бы перед фактом, не предлагал другого варианта, предоставив выбирать из двух зол. А выбор тут очевиден. Но ты ничего не скрывал и продолжаешь отговаривать меня, хотя целый год под властью одного только Дамблдора — это немалый риск, как ты понимаешь. В любой момент он может передумать и призвать меня в Хогвартс. На его стороне магия. Я хочу лишить его этой возможности. Помоги мне освободиться от него, пожалуйста. А то, что ты не потеряешь при этом надо мной власти, меня только радует, поверь. Значит, я останусь привязанным к тебе самой магией, а не только кровным родством. Что в этом плохого? Надеюсь, ты не будешь заставлять меня совершать темные ритуалы, резать магглов или есть лимонные дольки? Нет? Это не входит в твои планы?

— Драть буду, за любую провинность и просто так, для профилактики! — рассмеялся он и взъерошил мне волосы. — Что ж, признаю, ты прав: чем быстрее мы избавим тебя от этой гадости на руке, тем лучше. Но я все же подумаю, как обеспечить тебе хоть относительную свободу. Кто знает, вдруг я под старость впаду в маразм и буду доставать тебя своими капризами? Но это все лирика. Завтра я дам тебе описание ритуала. Он длится где-то минут сорок и не требует особых знаний с твоей стороны. Надо только заучить несколько клятв, остальное я возьму на себя. Боюсь, что основная часть для тебя будет совершенно непонятной. Да, и еще, в обряде есть элементы культа древних ацтеков, так что не удивляйся. Переделывать ничего не будем.

— А зачем? Разве Фионы действительно верили во всех этих языческих божков? — задал я давно интересовавший меня вопрос. Еще во время прочтения Хроник меня удивляло, что многие ритуалы моих предков, которые они вынуждены были изредка проводить, были связаны с местными верованиями.

— И да, и нет. Это сложный вопрос, позже мы уделим с тобой ему время на наших занятиях. Ты же не забыл, что теперь ты еще и мой ученик? И вовсе не номинально, уж поверь. Я займусь твоим образованием вплотную. Так вот. Вкратце: магия есть везде, как ты знаешь, люди наделяют ее божественной силой, и в целом они правы. Магия служит тем, кто обращается к ней и трансформируется под наиболее приемлемые для них образы. Ну, например: христиан укрывают в момент опасности покров Богородицы или крылья ангелов-хранителей, древним римлянам являлся Юпитер и Аполлон, а викингам Один. Каждому по вере их, в этом основной принцип. Именно поэтому в разных уголках земли магические ритуалы так многообразны, хотя по существу, магия везде одна. Наши предки ни стали ничего изобретать и пошли по пути наименьшего сопротивления: просто привязали свои ритуалы к той местности, в которой жили, и все. Смысл действия от этого не менялся, а эффект достигался быстрее. К счастью, пользоваться обрядами приходится очень редко, но это как раз тот случай, когда без него не обойтись. Пробуждение стихий требует определенный условий и усилий. Так что не удивляйся ничему.

* * *

Итак, вернусь к самому началу. Спустя неделю я уже плавился под полуденным солнцем в Мексике. Аномальная для конца октября жара практически доконала меня. Правда, отцу приходилось не легче. Его глухая черная мантия никак не соответствовала здешнему климату. Хорошо еще, что обряд Наследника он провел дома, решив не объединять ритуалы, как собирался в начале. Подземелье Черного замка мне нравилось несравнимо больше, чем открытая площадка на вершине Андо Истар. Как бы то ни было, действие шло полным ходом. Я уже добрые полчаса стоял на коленях в центре большого золотого круга, символизирующего гневного бога Солнца Уицилопочтли. Да уж, теперь я понимал, почему этот древний народ считал бога Солнца еще и богом Войны. Солнце здесь действительно неистово и беспощадно.

Пока я размышлял о влиянии климата на мифологию, отец, под монотонные катрены на неизвестном мне языке, успел водрузить на мою многострадальную голову венец с рубинами и достал кинжал из черного обсидиана. Стоявшее точно в зените Солнце отразилось в темном лезвии, отчего нож засиял, отбрасывая черные, мрачные лучи. Да уж, выглядел он впечатляюще. Я бы сказал — зловеще. Если бы меня не посвятили во все подробности ритуала заранее, впору было бы паниковать. Насколько я помню, этот самый ножичек несколько столетий пробивал грудные клетки несчастным жертвам. И вот я стоял, как агнец на заклании, а отец возносил надо мной древнее оружие. Блеск. Авраам и Исаак, ни дать ни взять!

К счастью, все обошлось малой кровью. И даже не моей. Лорд Эвард глубоко рассек ладонь и поднял руки над моей головой. Тяжелые, горячие капли медленно стекали по моим волосам, заливали глаза. Их было много, гораздо больше, чем при обычном кровном ритуале. Он что, решил искупать меня в собственной крови?!

Раскат грома заставил меня вздрогнуть. Что это?! На небе не было ни облачка! Но черная туча уже накрыла нас, и первые капли дождя, почти такие же горячие, как кровь отца, пролитая на мое лицо, разбились о камни площадки. Невероятно. Тилалок, бог Дождя, прекратил кровопролитие. На смену стихии огня пришла стихия воды. Магия принимала меня. Как бы в подтверждение правильности моей догадки, налетел ветер и до меня отчетливо донесся звучный голос отца:

— Не опаленный солнечной дланью, не оскверненный падали данью, кровью омытый, небом укрытый, голос подай, Принц, богами забытый.

Он что, перешел на английский? Нет. Точно нет. Непонятно как, но я отчетливо стал понимать каждое слово. Но думать не было времени. Мой выход. Надо же, та тарабарщина, которую я исступленно учил несколько дней, тоже обрела смысл, и я вполне сознательно произнес слова клятвы:

— Да будут свидетелями клятвы моей Солнце и Ветер, Земля и Дождь. Жизнь и Смерть. Присягаю на верность тебе, лорд Эвард Сайрус Принц, да будет воля твоя надо мной, пока не погаснет Солнце, не иссякнет Дождь, не остынет Кровь. К ногам твоим возлагаю жизнь мою. Владей, суди, правь.

Я уткнулся носом в туфли отца. Дождь все усиливался, заливая нас сплошной стеной, так что, если боги в ближайшее время не примут моей клятвы, я буду лежать лицом в луже. К счастью, новый раскат грома рассеял мои сомнения, я поднял голову и встретился взглядом с отцом. Он, улыбаясь, протянул мне руку. Не поднимаясь с колен, я сжал его запястье и поцеловал тонкие пальцы. В тот же миг луч солнца рассек пелену дождя и небо вспыхнуло яркой радугой.

— Вставай, лорд Северус Эвард Принц Красный. Магия приняла твою клятву, — произнес лорд Эвард и надел мне на палец массивное кольцо с кровавым рубином.

Как я и предполагал, дом номер четыре по Тисовой улице мало чем отличался от своих соседей. Небольшой двухэтажный коттедж с аккуратным ухоженном двором, чуть пожелтевший от осенних заморозков газон, белые занавески в окнах. Было очень странно осознавать, что еще совсем недавно я не видел ни самого дома, ни даже кованой калитки перед ним. Перенастроенная отцом охранная система без проблем позволила мне пройти по дорожке и обойти дом, чтобы постучать в двери черного хода. Идти мимо зачарованного директором зеркала мне вовсе не хотелось.

Помедлив с минуту, я постучал и стал ждать ответа со смутным волнением. Все-таки меня здесь сегодня никто не ждал, а послать сову с предупреждением мне даже не пришло в голову. Как бы там ни было, дверь вскоре открылась и на пороге возникла Петуния Дурсль.

— Северус!

Она была очень удивлена, но, похоже, искренне рада меня видеть. Протянув руку, она буквально втащила меня внутрь дома.

— Ты даже не спрашиваешь, кто за дверью? Просто открываешь? Какая беспечность! — сиронизировал я, несколько смущенный таким дружеским приемом.

— А разве воры стучат, прежде чем войти? — в тон мне ответила Петуния и рассмеялась.

За время, прошедшее с нашей последней встречи, она помолодела лет на десять. Исчезла бледность, порывистость движений. Теперь это была цветущая молодая женщина, не красавица, конечно, но достаточно привлекательная и уверенная в себе.

— Твой отец заверил меня, что и муха не залетит в наш двор, и я склонна ему верить. Так что могу себе позволить быть беспечной. Но что же мы стали у порога, ты проходи, ничего, если приму тебя на кухне, у меня пироги как раз в духовке?

Продолжая щебетать, она повлекла меня по коридору на кухню. Проходя мимо кладовки под лестницей, о которой так красочно живописал отец, я вдруг услышал приглушенный шум и

остановился. Не может быть! Неужели? Заметив мой удивленный взгляд, Петуния понимающе улыбнулась и приоткрыла дверь.

Не зная, что и думать, я заглянул внутрь. Пол крохотной комнатки был устелен мягким ковром. Полки на стенах наполняли различные бытовые мелочи, без которых не обойтись в доме: моток веревки, резиновые перчатки, запас мыла и стирального порошка, ящик с инструментами и так далее. Посередине каморки, заполняя практически все свободное пространство, стояла большая детская машина, явно принесенная со двора по случаю холодной погоды. На маленьких кожаных сиденьях расположились два взъерошенных пацана, старший за рулем, младший на пассажирском месте: Дадли Дурсль и Гарри Поттер. Они самозабвенно куда-то "ехали", ничуть не смущаясь мизерными размерами помещения.

— Дадли, Гарри! Опять вы сюда забрались! Почему не играете в гостиной?

— Ну, мам! Ты же не разрешила машинку туда, а Гарри хотел поехать в Лондон!

Дадли бесцеремонно пихнул кузена локтем, и тот старательно закивал и робко улыбнулся.

— Вот прямо так и сказал, что хочет поехать? — недоверчиво переспросила Петуния и, присев, поправила воротник на рубашке племянника.

— Ну, молча сказал, — надулся карапуз Дадли. — Мы уже скоро доедем и пойдем в гостиную. Можно?

— Ну хорошо. Только не трогайте ничего! Кстати, ты разве не заметил, у нас гости? Почему не поздоровался?

— Не заметил. Здравствуйте, сэр!

— Добрый вечер, — улыбнулся я. От сердца отлегло; малыши смотрелись довольно забавно, и кладовка не казалась каким-то зловещим местом.

Петуния выпрямилась и прикрыла дверь.

— Право, как только похолодало, вечно они лезут в этот чулан. Я-то думала, что Гарри будет бояться туда заходить, но нет. Видимо, машина пересилила страх.

Мы успели расположиться в уютной, блистающей чистотой кухне. Поставив передо мной чашку с чаем, миссис Дурсль вытащила из духовки противень с румяными пирогами. Комната мгновенно наполнилась таким ароматом, что я буквально подавился слюной.

— Они неплохо ладят, по-моему. Сколько твоему Дадли лет?

— Почти четыре с половиной. Теперь ладят, слава богу. Но поначалу было непросто. Очень трудно объяснить ребенку, почему вчера было можно обижать брата, а сегодня нельзя. Как вспомню, прямо сердце останавливается.

Она отрезала кусок пирога и поставила передо мной тарелку.

Затем вдруг мягко улыбнулась и продолжила:

— Знаешь, где-то через неделю после нашей последней встречи Дадли раскапризничался и стукнул Гарри машинкой. Мне пришлось его отругать и поставить в угол, но тут пришел почтальон, и я ненадолго вышла. Когда же вернулись, то чуть не разревелась от увиденного: Гарри сидел в углу возле Дадли, и они вместе играли этой злосчастной машинкой. Вот скажи, откуда в этом ребенке столько доброты и всепрощения? Даже Лили никогда не была такой, уж поверь мне.

— Он так ничего и не говорит?

— Нет, — Петуния вздохнула. — Мы были у врача, он предположил, что это последствия стресса. Должно все пройти со временем. Надо набраться терпения, — Петуния с минуту промолчала, затем встрепенулась и продолжила: — Но что я все о нас и о нас. Как у тебя дела? Как лорд Эвард, Азарика?

— Все хорошо. Все здоровы. Отец передает тебе привет. А Азарика... вот, чуть не забыл.

Я осторожно извлек из кармана фарфоровую куклу и увеличил до первоначального размера.

— Сказала: это для тети, у которой нет девочки, но есть два мальчика.

Петуния осторожно приняла подарок и восхищенно вздохнула:

— Какая прелесть! На камин поставлю! Ну копия твоя девочка, один в один.

— Ну да, пока спит... — вздохнул я, припоминая последнюю погоню на метле. — Ты случайно не знаешь, как убедить ребенка не лезть, куда его не просят? Может, дашь дельный совет?

— К кровати привязать, — усмехнулась Петуния, продолжая рассматривать подарок Азарики. — Или к себе. Другого способа, по-моему, нет.

— Так я и думал. Жаль, а я рассчитывал, что у тебя есть готовый рецепт по воспитанию детей и ты со мной поделишься, по доброте душевной.

Петуния только рассмеялась. Я откусил кусочек пирога. Божественно! Теперь я понимал, почему отец часто оставался здесь обедать, когда занимался охранными чарами.

— А где твой супруг? Он, кстати, не будет против моего вторжения в его отсутствие? — поинтересовался я, расправившись с угощением.

— Не выдумывай, Северус. С чего это ему быть против? С минуты на минуту жду его домой. Так что пирог больше не предлагаю, как только он придет, будем ужинать А вот, кажется, и Вернон.

Послышался звук открываемой двери, и из прихожей раздалось:

— Дорогая, я дома!

— Вернон, у нас гости!

Спустя минуту раздались тяжелые шаги и в кухню вошел довольно крупный мужчина лет тридцати. Не сказать, что при виде меня он испытал особенную радость, но руку протянул достаточно дружелюбно.

— Вернон Дурсль.

— Северус Принц, очень приятно.

— Взаимно. Имел удовольствие познакомиться с вашим отцом, мистер Принц. Надо сказать, вы весьма на него похожи.

— Если можно — просто Северус, мы с Петунией знакомы с детства, так что ни к чему церемонии.

— Разумеется, тогда я просто — Вернон.

Хозяин дома сел за стол с явным облегчением. После официальной части знакомства разговор пошел более непринужденно, и он предложил выкурить по сигаре на крыльце, пока Петуния накрывает к ужину.

— Извини, что вытянул на холод, но Туни ни за что не позволит дымить в гостиной. Сам понимаешь — дети, — стоя прислонившись к перилам, произнес Дурсль и протянул мне коробку с толстыми сигарами. — Ямайские. Для особых случаев, — самодовольно проговорил он и с удовольствием прикурил.

— Спасибо. Никаких проблем.

Я достал палочку и наложил на нас Согревающее. Ветер был достаточно свежим.

— Ловко у тебя получается, — покачал головой Вернон, выпуская колечко дыма. — По правде говоря, мне никак не привыкнуть ко всем этим вашим штучкам. Только не обижайся. Я вообще не мастак говорить, но скажу начистоту: всегда думал, что таким фокусам место в цирке, но никак не среди обычных людей. Но ты не похож на шарлатана или клоуна какого-то, а о твоем отце я вообще молчу. Так что не знаю, что и думать теперь.

Представив лорда Эварда на арене, я слегка улыбнулся, но не смог не переспросить:

— А Джеймс Поттер? Ты же был знаком с ним, а он тоже маг. Он тебя не смущал?

Вернон неопределенно скривился и ответил:

— Вот ему как раз самое место в цирке. Фигляр. Хотя нельзя, наверное, так о мертвых. Эти его розыгрыши...

Понятно. Вечный Мародер не смог угомониться и испытывал терпение увальня-Дурсля своими фирменными приколами. Что ж, я как никто понимал Вернона, быть мишенью веселого Джеймса — удовольствие ниже среднего. Это ему еще повезло, что Блека рядом не было.

Мы пару минут помолчали. Мне определенно нравился супруг Петунии. Спокойный, уверенный в себе, прочно стоявший на ногах. Он производил впечатление настоящего мужчины, способного позаботиться о своей семье, но все же я не мог не спросить его напрямую. А, учитывая то, что мы были с ним наедине, это был самый удобный случай:

— Вернон. Я понимаю, что это не мое дело, но ответь, пожалуйста: Гарри, он не мешает тебе? Ты сможешь принять его в свою семью? Ведь он тоже не совсем обычный ребенок.

Дурсль с минуту промолчал, как будто собираясь с мыслями.

— Почему-то никто не спросил меня об этом, когда оставлял на пороге моего дома. Но это ладно. Я понимаю, что это не твоя вина. Не скажу, что я очень счастлив воспитывать чужого ребенка, но он племянник Туни. Единственный родственник, между прочим. А когда я брал ее в жены, то клялся, что разделю с ней радости и беды. Для меня это не пустые слова. Так что он часть нашей семьи. Ему всегда найдется место в нашем доме.

Что ж, Вернон был предельно честен, это не могло не внушать уважение. Но маленькому ребенку нужно намного больше, чем просто выполнение своих обязанностей. Мое собственное одинокое детство — самое лучшее подтверждение этого. Моя мать выполнила свой долг. Только особенного счастья мне это не принесло. Я не хотел такой судьбы для сына Лили.

— Нельзя воспитывать ребенка только из чувства долга, Вернон. Это не принесет ничего хорошего ни для вас, ни для ребенка. Возможно, лучше будет, если я заберу его к себе. Подумай. Я полагаю, что смогу убедить Петунию отдать мне Гарри.

Вернон смерил меня ироничным взглядом и вдруг добродушно рассмеялся:

— Северус, когда будешь предлагать ей это, предупреди меня, пожалуйста, чтобы я смог убраться подальше. Не хочу, чтобы она выцарапала мне глаза заодно с тобой. Ты не понимаешь. Она не отдаст Гарри ни тебе, ни кому-либо другому. Она его любит. Так что не волнуйся, мальчику будет хорошо у нас. Кстати, ты не дал мне договорить: я, конечно, не испытываю к нему такой нежности, как Туни, но он мне нравится. Да и Дадли нужен брат. А у нас, к сожалению, больше не может быть детей. Только не говори об этом при жене, она не одобрит, что я рассказал об этом, но появление Дадли едва не стоило ей жизни.

Он помрачнел под воздействием грустных воспоминаний, но ненадолго. Обернувшись ко мне, Вернон добродушно усмехнулся:

— К тому же, малыш Гарри действительно забавный. Жаль, только, что не говорит. Но ничего, доктор сказал, что это скоро пройдет. Знаешь, он меня уже почти не боится, вчера даже на руки попросился.

У меня отлегло от сердца. Второй раз за вечер. Судя по всему, у Гарри будет отец. А то, что он не слишком склонен показывать свои чувства, даже к лучшему, нежности сестры Лили для мальчишек хватит за глаза. Для воспитания не повредит и твердая мужская рука.

Ход моих мыслей прервала Петуния, позвавшая нас за стол.

Ужин прошел в непринужденной обстановке. По случаю моего прихода расположились в гостиной, хотя я всячески протестовал. По-моему, уютная кухня была куда более удобным местом. Но как бы там ни было, я смог отдать должное кулинарному таланту хозяйки. Он был на высоте. Дети тоже сидели за общим столом. Они с таким серьезным видом пытались справиться с приборами, что это не могло не вызвать улыбку. Причем Дадли всячески опекал Гарри, которому не всегда удавалось донести ложку до рта, не измазавшись при этом. Словом, теперь я был абсолютно спокоен за сына Лили: у него была любящая семья, что бы там ни планировал для него дорогой директор. Оставалось только надеяться, что нам удастся скрыть этот вопиющий факт от Светлейшего волшебника. В этом теперь и состояла моя задача на ближайшие годы.

Сразу после ужина я подозвал к себе Дадли и Гарри и протянул коробку, которую все это время прятал в уменьшенном виде в кармане. Отдавать ее раньше я посчитал преступлением против Петунии, вряд ли дети смогли бы оторваться от волшебной железной дороги ради еды. А в коробке была именно она. Еще в магазине я понял, что это будет лучшим подарком для мальчишек: лабиринт из рельсов, маленькие деревья, паровозики, выпускающие клубы пара. Мечта, а не игрушка. Судя по тому, как загорелись глаза не только у пацанов, но и у самого Вернона, мой подарок произвел неизгладимое впечатление. Уже через пару минут вся мужская часть семьи Дурсль увлеченно устанавливала маленькие рельсы на круглом журнальном столе в углу гостиной. Работа нашлась для всех: Вернон соединял рельсы, Дадли "сажал" маленькие деревья, а Гарри ставил крохотные вагоны на подготовленные дядей пути.

Я уже собирался откланяться, как Петуния попросила меня минуту подождать и вышла из гостиной. Она вернулась, сжимая в руке маленькую квадратную шкатулку, при виде которой у меня защемило сердце: это был мой подарок на день рождения Лили. Ей тогда исполнилось тринадцать лет.

— Я нашла это среди вещей сестры. В доме родителей. По-моему, это принадлежит тебе, — тихо проговорила она и протянула шкатулку.

Дрожащими руками я открыл крышку. Стопка писем, перевязанная зеленой ленточкой. Штук десять — пятнадцать, не больше. Некоторые пожелтели от времени, чернила выцвели. Другие — сравнительно свежие. Зачем она их хранила?! Зачем?

Это были мои письма. Вернее, записки, отправленные Лили на протяжении четырнадцати лет нашего знакомства. Молчаливые свидетельства моей дружбы, любви, ревности, злости и страха. Дрожащими пальцами я достал несколько листков.

 

"Дорогая Лили поздравляю тебя с Рождеством! Надеюсь, тебе понравилось у твоей бабушки, хотя очень жаль, что я не увижу тебя до конца каникул. Буду с нетерпением ждать, когда ты вернешься. Твой друг Северус."

 

"Лили, твоя поездка в Египет совершенно некстати. Хотя я и рад за тебя. Но как назло, именно теперь мне нужна твоя помощь в эксперименте. Не хочу писать, пусть это будет для тебя сюрпризом. Лишь намекну: у меня все практически получилось! Как? Вот приезжай побыстрее, и все покажу! Не задерживайся, сразу по приезду приходи. Я скучаю. Будущий профессор Зельеварения Северус Снейп."

 

"Лили, пожалуйста, прости меня! Ты не хочешь меня выслушать, так что это письмо — моя последняя надежда вымолить твое прощение. Я никогда не думал о тебе ничего подобного. Я не знаю, почему сказал это. Прости меня! Ты самый лучший, единственный друг. Так неужели одного слова достаточно, чтобы уничтожить все, что между нами было? Я представляю, в каком восторге сейчас Поттер, ему удалось рассорить нас. Хотя во всем виноват я один. Прости меня, Лили. С.С."

 

"Миссис Поттер! Примите мои поздравления в связи с радостным событием в вашей жизни. От всего сердца желаю вам благополучия, надеюсь, что вы будете счастливы с вашим супругом. P.S. Прощай, Лили, я действительно желаю тебе счастья."

 

"Лили, немедленно уезжай! Тебе грозит опасность! Я не могу ничего написать подробнее, но все очень серьезно! Чем быстрее ты покинешь Англию, тем лучше! Верь мне. Речь идет о твоем ребенке. Северус."

 

Последнее письмо, вернее, мятый обрывок пергамента с наспех нацарапанными карандашом неровными фразами выпал из моих рук и, кружась, спланировало на пол. Значит, Блэк все-таки передал его! Не может быть!

События двухлетней давности ярко предстали передо мной:

В Косом переулке было как всегда полно народа. Обычная толкотня выходного дня. Мне были необходимы ингредиенты для очередного эксперимента, и я отправился за ними в полулегальную аптеку Кривого Стенли, моего давнего поставщика. Впрочем, на самом деле визит в аптеку был простым прикрытием, Дамблдор назначил мне встречу для очередного отчета. Почти возле самого входа я практически столкнулся с Сириусом Блеком, неизвестно за каким чертом слонявшемся здесь. В том, что его интересовали зелья, я сильно сомневался. К счастью, он смотрел в противоположную сторону и мне удалось незаметно скрыться за дверью.

В нос с порога ударили запахи гнилых водорослей и тухлых яиц. Просто неповторимый аромат, честное слово. Аптека была маленькая, грязная и на первый взгляд не слишком популярная. Но только на первый. Основной доход, и к слову — немалый, Кривому Стенли приносили запрещенные зелья. По молодости лет я неоднократно варил для него некоторые полулегальные микстуры. Ничего сверхопасного, но это было весомым подспорьем для нищего полукровки. В последнее же время меня привлекали в основном контрабандные ингредиенты по довольно доступной цене. Хотя за Стенли среди обывателей тянулась слава мошенника, способного продать лежалый товар, со мной таких фокусов он никогда не проделывал: Темный лорд, мой Хозяин, не тот человек, зелья для которого можно безопасно испортить. Да и близкое знакомство со мной было своеобразной гарантией качества.

Войдя в аптеку, я несколько секунд привыкал к полумраку. Как оказалось, я был не единственным покупателем. Перед прилавком стоял лысый мужчина средних лет и сосредоточенно рассматривал пучок трав, выложенный перед ним.

— Отменная сон-трава, мистер Эй. Будете спать как убитый.

Стенли сонно моргал своим единственным глазом, как будто сам только что использовал предлагаемый товар по назначению. Увидев меня, он приободрился и стал шарить под прилавком. Скорее всего, мой заказ был уже готов. Но меня привлек копошащийся мистер Эй. Что-то знакомое было в нем, хотя это лицо я видел в первый раз. Но тут он чуть повернул ко мне голову, и я смог взглянуть ему в глаза. Дамблдор. Под Оборотным. Он позволил узнать себя. Хотя вряд ли я бы обознался даже без этой грубой подсказки с его стороны. Для менталиста Оборотное зелье не могло послужить препятствием. Мы видели сущность человека, а не его внешнюю оболочку.

Дамблдор расплатился за покупки и шаркающей походкой направился к двери. Едва он скрылся, я подошел к кассе и протянул руку. Стенли понял без слов. Через секунду в моих руках был сверток с заказом. Я молча бросил на стол кошель с оплатой, не утруждая себя проверкой заказа. Стенли так же не стал пересчитывать. В мире Черного рынка редко обманывают постоянного партнера. Так как ложь, чаще всего, становилась причиной безвременной кончины.

Как бы там ни было, я вышел из аптеки спустя пару минут после Дамболдора. И сразу увидел его удаляющуюся фигуру в конце переулка. Стараясь не привлекать к себе внимания, я пошел вслед за ним. Долго идти не пришлось. Он свернул за угол, и, проследовав в том же направлении, я оказался в полутемной нише у старого дома. Дамблдор навел чары Конфиденциальности, давая мне возможность беспрепятственно передать последние сведения.

— У нас только десять минут. Что у тебя?

Директор не потрудился изменить вместе с внешностью и голос, но из-за интонации, далекой от обычной добродушной манеры, узнать его было довольно сложно.

— Два захвата. Дом аврора Леттери и семейства Уэстов, в пригороде Ливерпуля. В последнее время его нервируют смешанные с магглами браки. Уэсты будут первыми.

— Хорошо, что нибудь еще?

— Сведения подтвердились, в ближайшее время будет какая-то потасовка в Лютном переулке, как я и говорил в прошлый раз. Точных планов не видел, но все произойдет на этой неделе. Оборотней слишком много в последнее время. Он стягивает силы.

— Я уже распорядился. Авроры усилили контроль.

Так вот зачем здесь крутился Блэк! Теперь все становилось на свои места. Аптека Стенли — действительно довольно подозрительное место.

— Это все?

— Из срочного — да. Насчет Пророчества. Поттеры и Лонгботтомы. Теперь уже точно.

Я взглянул Дамблдору в глаза, но он отвернулся, как будто хотел посмотреть, не подошел ли к нам посторонний. Но мне показалось, что он нарочно избегает моего взгляда. Внутренне похолодев, я ухватил его за рукав мантии.

— Вы же сможете им помочь, сэр?!

— Я уже говорил тебе, — он небрежно стряхнул мою руку. — Все идет по плану. Тебе не о чем беспокоиться, они надежно защищены.

Наверное, на моем лице отчетливо отразилось недоверие, потому что Дамблдор вдруг перешел на свой обычный отеческий тон:

— Не волнуйся, мой мальчик. С Лили и ее ребенком все будет хорошо. Верь мне. Я знаю, как тебе нелегко живется. Но все скоро изменится. Наша победа не за горами.А информация, которую ты приносишь, приближает ее и позволяет спасти много жизней. Твоя помощь неоценима. Настанет день, и все узнают о твоей храбрости, о том, как много ты сделал для Светлых сил. И уверен, еще сделаешь. Спасибо тебе, Северус.

— Главное, чтобы с Лили все было в порядке. Больше мне ничего не надо, господин директор.

— Так и будет, мой мальчик, так и будет. А сейчас ступай. Нельзя привлекать подозрения долгим отсутствием, это очень опасно. Жду тебя через месяц. Если будут экстренные сведения, пошли мне Патронуса. Ступай.

Я молча кивнул головой и вышел из ниши. Ощущение близкой беды не покидало меня. Несмотря на все заверения Дамболдора. А скорее всего, и благодаря им. Слишком усердно он уговаривал меня не беспокоиться. Как будто опасался чего-то. Или просто не хотел, чтобы я натворил глупостей и раскрыл себя? Шпион в ближайшем окружении Лорда слишком ценен, чтобы рисковать им. А мой Непреложный обет, обязующий меня служить лично директору, и вовсе делал меня практически незаменимым для его планов. Как бы там ни было, тревога не покидала меня. Погруженный в свои мысли, я ничего не замечал вокруг и практически врезался в стоявшего посреди тротуара Блэка.

— Осторожнее, Снейп, глаза дома забыл?!

Его окрик вывел меня из задумчивости, и я остановился. Блэк уже извлек свою палочку и направил ее мне в грудь. Ни его взгляд, ни поза не сулили мне ничего хорошего.

— Опять что-то вынюхиваешь для своего хозяина, гад ползучий? Что ты здесь потерял?

— Не твое дело, Блэк.

Не потрудившись вытащить палочку, я резко отвел его руку. Сириус Блэк не внушал мне ни только страха, но даже легкого опасения. Давно прошли те времена, когда он, в компании Мародеров, мог вывести меня из равновесия ядовитыми оскорблениями. Я слишком хорошо знал его. К тому же в тот день он не был особенно агрессивно настроен и цеплялся скорее по старой детской привычке, чем с реальными подозрениями. Должно быть, мы сами не заметили, как переросли свою детскую вражду. Если задуматься, это было довольно странно, учитывая его осведомленность о моей связи с Пожирателями. Но факт остается фактом: он легко отвел руку с палочкой и даже убрал ее в крепление в рукаве.

— И все же, что ты здесь делаешь? — повторил он, чуть отступив назад.

— Это официальный допрос, господин аврор? Я обязан на него отвечать?

— А если да?

— В таком случае, я хочу сделать несколько покупок, надеюсь, это не запрещено законом? Нет? Тогда, потрудитесь очистить мне дорогу, я тороплюсь.

— А не слишком ли много твоих приятелей слоняется здесь в последнее время? Смотри, Снейп, дай только повод, и я забуду о нашей нежной детской дружбе и сам отволоку тебя в Азкабан. Лучше не нарывайся.

Я сдержанно фыркнул, отодвинул его плечом и двинулся дальше по тротуару. Но не сделав и пары шагов, остановился. Не знаю, что нашло на меня, скорее всего, дурные предчувствия заставили забыть осторожность, так что решение пришло сразу, как озарение. Я развернулся и вновь подошел к Сириусу.

— Ты давно видел Лили?

Мой вопрос застал его врасплох. Он даже приоткрыл рот от изумления, но почти сразу же сжал кулаки от ярости:

— Какое тебе дело до жены Джеймса, Нюниус?! Держись от нее подальше, если жизнь дорога!

Я пропустил его шипение мимо ушей. Быстро достал лист пергамента и карандаш из кармана и, прислонив его к стене, быстро написал на нем несколько строк.

— Передай это ей. Это важно, Блэк! Будь это не так, я бы ни стал унижаться и просить тебя. Речь идет о жизни и смерти. Передай Лили!

— Ты очумел?! Я похож на почтовую сову, чтобы передавать твои записки? Забудь Лили! Понял меня?! Если приблизишься к ней хоть на десять метров, я тебе ноги вырву!

Я молча всунул ему записку в руку и быстро пошел прочь. Ни уговаривать, ни просить не имело смысла. Но не воспользоваться шансом предупредить ее об опасности я не мог. Пусть это был и неоправданный риск. Плевать. Моя собственная безопасность волновала меня в тот момент меньше всего. Краем глаза я успел заметить, как Блэк смял мое письмо в кулаке. Надежда таяла, как весенний снег. Я был почти уверен, что он просто выбросит записку в ближайшую урну.

Но судя по тому, что я обнаружил свое письмо в шкатулке, Блэк, несмотря на свои подозрения, выполнил мою просьбу. Тем более невероятно, что, по версии Дамболдора, после этого он так легко обрек своих друзей на смерть. Вообще, получается, что он сдал Джеймса, но не стал выдавать Лорду меня. Ведь фактически я дал ему прекрасное доказательство своего предательства. Если бы эта записка попала в руки Волдеморта, моя жизнь не стоила бы и кната. Значит, меня он пощадил, а лучшего друга нет? Очень интересный поворот.

— Спасибо, Петуния, — прервал я наконец молчание и поднял упавший листок с пола. — Я не знал, что она их хранила.

— Ты был дорог ей, Северус. Я уже говорила. Она тебя никогда не забывала. Мне очень жаль...

Она не стала уточнять, чего именно ей жаль. Было понятно без слов. Сдержанно попрощавшись с Верноном, я наконец откланялся и, выйдя со двора, аппарировал в Принц-мэнор.

 

Лорда Эварда и Азарику я обнаружил в детской. Сидя на ковре, они увлеченно собирали детскую железную дорогу. Де жа вю. Честное слово. Точно такую же картину я наблюдал пять минут назад в маленькой гостиной Дурслей. Правда, игрушка, купленная отцом, была раза в три больше моего подарка Дадли и Гарри, но лорд Принц всегда отличался размахом, тут ничего не попишешь.

— Северус, присоединяйся. Сами мы до ночи не справимся, — увидев меня, сказал отец, продолжая соединять длинные рельсы.

— А палочка тебе зачем? Можно же все быстро собрать.

Я плюхнулся на пол рядом с Азарикой, которая тотчас забралась мне на руки.

— Палочкой не интересно, — отец откинул волосы со лба и прикрикнул на нас: — Что расселись? Вагоны грузить кто будет?

— Да, сэр, — рассмеялся я и поставил шкатулку со старыми письмами на пол возле себя. Жизнь продолжалась.

* * *

Иногда годы пролетают как мгновения... Ну хорошо, словно дни. Если они счастливые.

Четыре года. Вечность. Время для размышления и учебы. Время, чтобы решить проблемы. Время для передышки. Для чего еще? Что я запланировал себе, едва поняв, что наш план сработал и я получил свободу от магических клятв? Сейчас и не вспомнишь. На поверку это оказалось временем для счастья. Простого человеческого счастья.

Что такое счастье? Наверное, это когда просыпаешься от смеха забравшегося в твою постель ребенка. Или когда позабыв обо всем на свете, варишь ночь напролет особо сложное зелье, не потому, что тебе надо заработать, не для Темного лорда или Светлого волшебника, а чтобы расшифровать древний рецепт твоего пра, пра и еще Мерлин знает сколько раз прадедушки.

Еще? Счастье сидеть в лаборатории отца и слушать его объяснения свойств очередного артефакта. Счастье увернуться, наконец, от его заклятия в дуэльном зале и если не победить, то хотя бы достойно выстоять и получить в награду скупую похвалу. Счастье взорвать котел и, очнувшись на следующий день, увидеть Главу твоего рода, сидящего в кресле у твоей постели, и с виноватой улыбкой выслушать его яростную ругань и угрозы. А потом погасить гнев, просто положив голову на его колени.

Счастье в первый раз отвести своего ребенка в школу. Обычную маггловскую школу, чтобы она могла играть не только с эльфятами, но и с обычными детьми. А вечером услышать, что из всех родителей ты самый красивый.

Счастье... Мое счастье было бы совсем полным, если бы Лили сидела со мной вечерами и смотрела на закат солнца. А ночью... Ночью была бы только моей! Но я гнал от себя горькие мысли, не давая отравить мои светлые дни.

Мое счастье — это так много и так мало. Оно умещалось на розовой ладошке Азарики и пряталось в едва заметных морщинках у глаз отца. Оно мое. И горе тому, кто попытается отнять его у меня. Я слишком долго его ждал...

 

Конец первой части.

Даже счастливые годы всегда наполняют различные события. События, которые становятся верстовыми столбами на всей дороге жизни, отделяя один отрезок пути от другого. Иногда они значительные: свадьбы, рождения, смерти. А бывает так, что обычная житейская мелочь становится отправной точкой для целой цепи случайностей, определяющих всю дальнейшую судьбу.

Установление маггловского телефона в Принц-мэноре не стало сенсацией в Магической Британии только из-за тотальной закрытости нашей усадьбы. По понятным причинам, бригаду монтеров мы пригласить никак не могли, поэтому мне пришлось вооружиться кучей справочников и делать все самому. И я нашел, без ложной скромности, гениальный способ внедрения маггловских приборов в магические постройки. Впору было запатентовать мое ноу-хау для широкой общественности. Правда, телефонный шнур, торчащий из камина, смотрелся довольно странно, но зато, и это самое главное, оказался вполне функциональным. Другой конец шнура, ведущий непосредственно к розетке подключения телефонной связи, выходил из каминной трубы на чердаке в доме номер четыре по Тисовой улице и, по словам Петунии Дурсль, ничуть ей не мешал. Вот только трубочистом у них теперь работал я. Ну, после дворника супермаркета это было даже какое-то продвижение по моей карьерной лестнице в городке Литтл Уингинг.

Словом, наша авантюра прошла на ура. Хотя, честное слово, не представляю, как Петуния объясняла рабочим, тянувшим кабель, зачем ей телефон на чердаке. Скорее всего, никак не объясняла. Миссис Дурсль не та женщина, у которой захочется выяснять что-либо.

Проблемой слияния маггловского приспособления с магией нашего дома занимался лорд Эвард. Он Глава, в конце концов, ему и карты в руки. Вернее, кабель. По большому счету, он больше всех и заинтересовался этой необычной для него игрушкой и взялся за возложенную на него миссию с редким энтузиазмом. Не знаю, на какие ухищрения пришлось пойти отцу, чтобы утихомирить защиту мэнора после появления инородного предмета, боюсь, без подпитки кровью не обошлось, но в конце концов это ему удалось. И почти без ущерба для обстановки. Правда, вылетела пара окон, треснул гранитный пол и загорелся ковер в непосредственной близости от тумбочки с маггловским монстром, но в целом все быстро успокоилось.

То, что нам нужен телефон, стало ясно сразу после поступления Азарики в первый класс начальной школы. Мы выбрали достаточно респектабельное, но не слишком известное учебное заведение, чтобы не привлекать излишнее внимание к нашей не совсем типичной семье. Но главное, школа находилась всего в двух шагах от квартиры, купленной еще лордом Сайрусом Принцем более двадцати лет назад, когда он тщетно пытался найти мою мать. С тех пор квартира стояла закрытой. И пришлась как раз кстати, когда встал вопрос об обучении юной леди Принц. Можно было, конечно, приобрести другую, но зачем? И школа, и сама квартира на последнем этаже довольно старого здания нас вполне устраивали. А учитывая наличие камина, подключенного к сети, и вовсе делало ее идеальным вариантом. К тому же, хоть апартаменты и находились в маггловском доме, но были так тщательно защищены, что это даже стало проблемой при попытке провести туда злосчастный телефон. Первоначально я не собирался утруждать миссис Дурсль своей просьбой, но бороться с защитой и в мэноре, и в квартире оказалось слишком энергозатратно, так что всё-таки пришлось.

С тем, что Азарике совершенно необходимо детское общество и вообще место, где она будет тратить свою энергию, были согласны все, даже консервативно настроенный старейшина домашних эльфов Лаэрт. Столп магических традиций в нашем доме. Не говоря уже про нас с отцом. К сожалению, эльфята, Лиана и Габриэль, верные товарищи ее игр, в последнее время приступили к серьезному обучению магии Домашних эльфов и у них стало гораздо меньше времени для общения. И Азарика все больше скучала в одиночестве. И от скуки трепала не только мою многострадальную нервную систему, но и терпение лорда Эварда.

Кстати, это, по большому счету, была его вина! Дело в том, что отец души не чаял во внучке и баловал ее как мог, намеренно устранившись от любого воспитательного процесса. Что часто выводило меня из себя. Нет, хорошо устроился! Он — любимый дедушка, почти Санта Клаус круглогодичный, а я злобный монстр, ставящий в угол и читающий нудные нотации! Но на все мои претензии к такой несправедливости лорд Эвард отвечал неизменным: он — дед и имеет право баловать в свое удовольствие, а воспитывать не обязан. И гордо удалялся. А я, проклиная все на свете, шел в кабинет, чтобы освободить печального ребенка из заточения в углу.

Так продолжалось около года. Наша девочка росла, и к пяти годам стало абсолютно ясно, что общества двух ворчливых мизантропов и кучи домашних эльфов ей явно недостаточно. Ребенку была нужна свобода, не ограниченная охранной системой Принц-мэнора. Общество ровесников, подвижные игры, занятия, в конце концов. И с этим надо было что-то решать.

Идея отдать ее именно в маггловскую школу пришла, как ни странно, лорду Эварду. На мои законные опасения насчет ее магических способностей он заявил, что рано или поздно Азарике все равно придется учиться прятать половину своего потенциала. Так уж лучше начать с наивных магглов. В крайнем случае, поменяем пару школ. Или отстроим... Невелика важность. К тому же лишнее подтверждение маггловского происхождения мисс Гермионы Грейнджер не повредит. Последний аргумент окончательно склонил чашу весов в сторону обычной лондонской школы.

Для подстраховки и предупреждения разного рода неожиданностей было решено незамедлительно провести обряд Магического Крещения. Мы все равно давно собирались ввести таким образом девочку в Род, но все откладывали. Просто острой необходимости в этом не было. Магия давно признала меня ее опекуном, сразу после рождения, если быть точным, но лишний раз укрепить право Азарики на наследство было не лишним. К тому же это было сделано по современным Магическим законам, а не Древним Эльфийским. Так что не надо будет ничего придумывать, чтобы объяснить степень нашего родства, если в этом возникнет необходимость. Магический крестный. Просто и понятно. Конечно, я бы предпочел удочерить девочку, но тогда запись об этом наверняка появится в Волшебной книге регистрации юных волшебников в Хогвартсе и в аналогичной книге Министерстве. А афишировать наше родство без крайней необходимости не входило в мои планы. К тому же, как крестный, я мог контролировать ее магию на расстоянии, чувствовать приближение магического выброса. Это было совсем не лишним в ее положении среди магглов.

После всех необходимых предосторожностей, ясным сентябрьским утром мы торжественно препроводили нашу непоседу на ее первый урок. По документам она носила имя Гермионы Азарики Грейнджер. И с удовольствием откликалась и на первое, такое непривычное для нее имя. Наверное, это казалось ей веселой игрой. По тем же документам я числился ее отцом, некая миссис Луиза Грейнджер — матерью, а лорд Эвард — соответственно, дедом. Мы — якобы стоматологи в одной из крупных Лондонских клиник. Все в соответствии с первоначальной версией происхождения Гермионы. На семейном совете мы решили как можно тщательнее придерживаться именно этой легенды и приложили к этому массу усилий. Я даже посетил кабинет стоматолога, чтобы иметь представление о своей мнимой профессии. Впечатлился, нечего сказать!

Так что у нас были вполне легальный адрес, паспорта и мы казались вполне благополучной семьей. Правда, при виде выражения лица блистательного лорда Эварда, выходящего из подъезда многоквартирного дома, облаченного в чёрное длинное пальто, у нормального человека начинали ныть все зубы разом. Не знаю, кто бы по доброй воле вообще согласился открыть при нем рот. Но это, конечно, мелочи. Бывали на свете врачи и с более мрачным выражением лица. Правда, в основном патологоанатомы.

Единственной серьезной погрешностью в нашей стройной легенде было отсутствие в природе миссис Луизы Грейнджер. То есть моей жены. Отец ни за что не соглашался хотя бы время от времени пить Оборотное зелье и рядиться в дамские шмотки, чтобы сопровождать меня в школу. Я же законно предполагал, что встречаться с учителями чаще придется именно мне. Постоянных визитов отца маггловская психика просто не выдержала бы, поэтому переодеваться каждый раз было просто глупо. У меня даже закрадывалась крамольная мысль достойно похоронить миссис Грейнджер, стать официально вдовцом и не заморачиваться больше на эту тему. Но наши с отцом мрачные физиономии требовалось разбавить кем-то более привычным для маггловского взгляда. Дельный совет подсказала, как ни странно, Петуния. Она просто сопровождала меня пару раз на школьные мероприятия. А потом снабдила локоном своих волос. Так что "мама" у Гермионы Грейнджер все же была. Она иногда появлялась в школе — когда мне не лень было переодеваться, — но воспитанием все же в основном занимался отец. Кстати, с "отцом" тоже были проблемы. Ну не хотела Азарика меня так называть, и все. Главное, лорд Эвард стал дедом без проблем. Практически с первого дня. Я же оставался Северусом, Севом. Изредка, после особенно серьезных шалостей или по большим праздникам — крестным, но никак ни папой. Пришлось обходиться официальным "сэр" при посторонних. Так что за мной утвердилась репутация сурового отца.

Да, именно с шалостями Азарики и была связана установка телефона в Принц-мэноре. Каждый раз, забирая ребенка из школы, я выслушивал новые и новые истории о ее похождениях. Причем она так мастерски прятала свои магические способности, что все казалось простым недоразумением или детской невинной проделкой. Но во всех этих случайностях почему-то неизменно участвовала мисс Грейнджер. А чуть позже и две ее лучшие подруги. Чистейшие магглы, между прочим. Вначале все это были мелочи: изрисованные за полчаса стены кабинета — от пола до потолка; скользкая полироль, превратившая в каток холл школы — ее отдирали пять уборщиц два дня подряд; веселящий газ, просочившийся из зубного кабинета в неимоверных количествах и погрузивший всех учеников и учителей в повальный хохот; стихийная голубятня, образовавшаяся на чердаке; маленький серпентарий в подвале — два ужа и гадюка, ставший причиной обморока учительницы младших классов, спустившейся в поисках пропавших учениц. И так далее, и тому подобное. Изюминкой в этом пироге были сбесившиеся волейбольные мячи, которые три часа ловила команда старшеклассников по всей школе. Чем объясняли сами себе учителя этот случай, не имею представления. В общем, под конец первого месяца обучения учительница просто умоляла меня починить наконец телефон — не мог же я сказать, что у меня его просто нет, — чтобы она имела связь с родителями в любое время. Я чуть не порекомендовал ей послать Патронуса, но вовремя заткнулся. Так что мое ноу-хау в Принц-мэноре было действительно не роскошью, а необходимостью. Надо же было как-то успокоить несчастную женщину. Я понимал ее как никто другой.

С появлением телефона ситуация, разумеется, ничуть не улучшилась. Теперь мне приходилось срываться с места по первому требованию практически через день. После очередной шалости я очень серьезно объяснял Азарике недопустимость подобного поведения, она, не менее серьезно, кивала и обещала больше так не поступать. К ее чести, надо сказать, что она почти всегда выполняла свое обещание: дважды одну и ту же проделку она не повторяла, фантазии этого ребенка мог позавидовать сценарист фантастических фильмов. Всегда придумывала что-то новенькое.

Так продолжалось, по-моему, полгода. Я уже стал подыскивать другую школу, так как терпение учителей и директора в этой были уже на пределе, как вдруг случилось чудо. Как маг со стажем, я со всей ответственностью могу утверждать, что это было именно чудо. Самое настоящее — Азарика выучилась читать!

И не просто научилась, она стала читать запоем! Шалости и подвижные игры отошли на второй план. Теперь меня вызывали в школу не чаще чем пару раз в месяц, и я был готов носить мою девочку на руках. Она читала все подряд: от древних эльфийских сказок до современных авторов. И теперь стало проблемой выманить ее из библиотеки мэнора. Хотя рассказывать сказки перед сном все равно было моей обязанностью, что к лучшему. Не уверен, что с книгой в руках она смогла бы заснуть до утра. А так я мог убедиться, что ребенок хотя бы высыпается.

Мирная жизнь продолжалась три месяца и была прервана в начале мая телефонным звонком.

Было около одиннадцати часов утра. Я успел отвести Азарику в школу и уединился в лаборатории с очередным экспериментальным зельем. Услышав противное треньканье — а звонок телефона был слышен в любом конце мэнора, — я бросил на закипающий котел чары Стазиса и переместился в кабинет. Подняв трубку, я нарочито спокойно произнес:

— Алло. Доктор Грейнджер у аппарата.

— Северус...

Вопреки моим ожиданиям это была не учительница Азарики, на другом конце провода почти рыдала Петуния Дурсль.

— Северус, пожалуйста, приходи! Я не знаю, что мне делать!

— Петуния, без паники, через пять минут буду у тебя.

Не помня себя от беспокойства, я выскочил из дома и аппарировал в Литтл Уингинг.

Я совершенно не представлял, что могло так сильно расстроить всегда спокойную Петунию. Насколько я помню, лишь однажды за все наше знакомство мне довелось увидеть миссис Дурсль в расстроенных чувствах. И это еще мягко сказано. Но тот памятный случай был скорее комическим, несмотря на весь праведный гнев сестры Лили.

 

Это произошло примерно за год до описываемых событий. Я мирно трудился в лаборатории, а отец как раз отправился в Мексику за очередным артефактом для изучения. Проводить занятия мы оба предпочитали в Принц-мэноре, навещая Багряный Чертог лишь в крайнем случае, так что ему иногда приходилось таскать драгоценные артефакты буквально с другого конца света. Просто ни мне, ни лорду Эварду не нравилась атмосфера мексиканского мэнора и мы не хотели оставаться там дольше необходимого. И вряд ли это положение вещей могло измениться в дальнейшем. Несмотря на свой титул Красного Принца, я не чувствовал никакой привязанности к собственному мэнору, продолжал жить в покоях Наследника рода, где чувствовал себя вполне комфортно. Будь у меня жена, семья, я, возможно, и захотел бы со временем отделиться от опеки отца, но пока положение вещей меня вполне устраивало.

Так вот, мой очередной эксперимент был прерван сигналом охранных чар. На время своего отсутствия отец перебрасывал бразды правления на меня. Прислушавшись, я смог разобрать, что опасность угрожает не Принц-мэнору, а дому Дурслей. Это было явно не нападение извне, сигнал опасности был слишком слабым, скорее, внутреннее возмущение. Я тут же рванул на аппарационную площадку, решив разобраться со всем на месте.

Оказавшись за домом четы Дурсль, я накинул чары невидимости и осторожно прошел во двор. Честно говоря, больше всего я опасался, что обнаружу в доме Дамблдора. До сих пор у нас, правда, не было причин для беспокойства. На обязательных встречах раз в полгода, согласно контракта, он ни разу не сделал ни малейшего намека о своей осведомленности по поводу моего вмешательства в судьбу Гарри. Напротив, на все вопросы о жизни сына Лили отвечал неизменными уверениями в полной безопасности мальчика и старался перевести разговор на другую тему. К тому же, судя по следящим чарам вокруг дома Дурслей, сам директор ни разу не посещал ребенка лично, вполне довольствуясь докладами миссис Фигг. Добрейшей, между прочим, женщины. Она же неоднократно указывала ему на излишне суровое отношение Дурслей к ребенку, что четко вписывалось в тайные планы Дамблдора. Да и зеркало в коридоре Дурслей показывало слегка затюканного, но вполне здорового мальчика. Словом, бдительность директора была усыплена очень тщательно. Но чем черт не шутит? Возможно, он решил удостовериться в правильном воспитании ребенка лично, а Петуния не удержалась и закатила ему скандал? Это было бы полным провалом, не мог же я наложить Обливиайт на самого Светлого мага. Силенок на это у меня точно не хватит.

Итак, предполагая самое худшее, я открыл дверь черного хода и вошел в коридор. Шум бьющейся посуды, доносившийся из холла, заставил меня отбросить осторожность, и через секунду я стал свидетелем совершенно невероятной сцены.

Под лестницей, ведущей на второй этаж, стоял Вернон Дурсль и тщетно старался прикрыться своим кожаным портфелем от разнообразных предметов, летящих на него с верхней площадки. Там в бешенстве металась достойная миссис Дурсль и яростно швыряла в своего благоверного его же вещами. Весь холл уже был засыпан брюками, пиджаками, драгоценными ямайскими сигарами, флаконами туалетной воды и парадными туфлями. А с величественных оленьих рогов, укрепленных над дверью, плавно покачиваясь, свисали огромные белоснежные трусы хозяина дома, словно флаг полной капитуляции. В момент моего появления в ход уже пошла тяжелая артиллерия из книг и клюшек для гольфа. Вся эта канонада сопровождалась пронзительным криком Петунии, по-моему, иногда она даже переходила на ультразвук:

— Мерзавец! Сволочь! Садист! Живодер! Чтоб ноги твоей не было в этом доме! Вон отсюда! Если ты хоть на шаг приблизишься к детям, я тебе глаза выцарапаю! Негодяй! Забирай свое барахло!

Еще одна клюшка со звоном прокатилась по полу и остановилась, только упершись в мой ботинок. Пора было вмешаться в эти семейные разборки, грозившие перерасти в полномасштабные военные действия.

— Я прошу прощения, но что здесь происходит? — снимая с себя чары невидимости, поинтересовался я.

Вернон осторожно выглянул из-под портфеля, а Петуния, заметив меня, опустила руку с очередной клюшкой.

— Северус! — со слезами в голосе воскликнула она, сбегая вниз, и схватила меня за руку:

— Северус, этот негодяй выпорол детей! Мальчики получили психологическую травму! Он их ударил, Северус!

Я удивлённо посмотрел в сторону совсем поникшего Дурсля. На садиста и душегуба он был похож меньше всего. Что же здесь произошло? Я сравнительно недавно познакомился с мужем Петунии, но за это время успел проникнутся к нему уважением. Он был спокойным и добродушным человеком. И поверить, что он способен ударить ребенка без веских причин, было сложно.

Кстати, о детях. Что-то не видно виновников всей этой заварухи. Но тут мое внимание привлекла чуть приоткрывшаяся дверь кладовки. Из-за нее осторожно выглянули две насмерть перепуганные физиономии. Так, главное, не напугать детей еще больше. Но только эта здравая мысль сформировалась в голове и я собрался осторожно расспросить Вернона о причинах инцидента, как Гарри, воспользовавшись затишьем в скандале, проворно выскочил из-за двери и умоляюще проговорил, обращаясь к тетке:

— Мама, пожалуйста, не прогоняй папу! Не надо! Это я во всем виноват!

Затем, не дожидаясь ее ответа, Поттер сорвался с места и с размаха вцепился в оторопевшего Дурсля.

— Папочка, прости меня, я больше не буду!

И он заревел, уткнувшись головой в обширный живот новоявленного отца.

— Мамочка, пожалуйста, не прогоняй папу!— в свою очередь завопил Дадли и вцепился в Вернона с другой стороны.

Миссис Дурсль застыла, словно соляной столп, не в силах вымолвить ни слова. Да уж, Гарри выбрал очень удачный случай, чтобы впервые назвать ее матерью, а Вернона отцом. Хотя и говорить он стал сравнительно недавно.

— По-моему, они больше переживают от твоего крика, Петуния, чем от травм, — наконец выдавил я из себя первое, что пришло мне на ум. То, что мальчишки вовсе не обижены на грубое обращение со стороны главы семейства, было понятно без лишних слов. Однако хотелось все же прояснить ситуацию до конца.

— Вернон, это, конечно, не мое дело, но может быть, ты объяснишь, что у вас произошло?

Толстяк только пожал плечами, растерянно прижимая к себе двух ревущих пацанов. Помолчав с минуту, он наконец вздохнул и нехотя пояснил:

— Я выловил их, когда они выезжали на моей машине. Сам, конечно, виноват, не спрятал ее с вечера в гараж. А утром за мной коллега заехал. Вот и стояла она целый день во дворе. В общем, только я за калитку, смотрю: машина к воротам едет. А из-за руля голова Гарри чуть видна. Потом стало ясно: Гарри рулил, а Дадли педали нажимал. Паршивцы.

"Додумались же до такого".

Вернон мягко взъерошил волосы всхлипывающих мальчишек и продолжил:

— Только и успел в машину прыгнуть и тормоз нажать. Перетрясло меня жутко, ведь чуть в дерево не въехали, полметра не хватило. Конечно, скорость была небольшая, но много ли им надо? Кости тонкие совсем, а вдруг бы шею себе сломали? Ну, я и взялся за ремень. Только пару раз шлепнуть успел, как тут Туни из магазина пришла. И понеслось...

Он с опаской посмотрел на жену.

В общем, дело ни стоило и выеденного яйца. Наревевшихся мальчишек вскоре уложили в кровати. Вещи Вернона я помог убрать при помощи волшебной палочки и, c чувством выполненного долга, отправился домой, оставив чету Дурсль праздновать примирение. С тех пор Гарри называл своих опекунов мамой и папой, что они, конечно, вполне заслужили. А Петуния переложила большую часть ответственности за воспитание пацанов на широкие плечи мужа. По-моему, это им было только на пользу. Так что подобных потрясений в их семье больше не наблюдалось.

 

И вот теперь этот телефонный звонок.

Я оказался прямо на заднем дворе дома Дурслей и перевел дыхание. Во дворе было тихо: ни пожара, ни наводнения.

Сделав шаг в сторону крыльца, я замер, прячась в тени дома. Сначала надо было осмотреться, очень не хотелось нарваться на посторонних. Пока никого из чужих видно не было. На скамейке под деревом сидели Гарри и Дадли, плотно прижавшись друг к другу. Их школьные ранцы валялись в траве. Скрипнула дверь, и на крыльцо выскочила Петуния с чемоданом и дорожной сумкой в руках. Увидев ее заплаканное лицо, я, не медля больше ни секунды, вышел из-за дома и поспешил к ней.

— Северус!

Увидев меня, она чуть покачнулась и выронила багаж из рук.

— Северус, Вернон... Вернон попал в аварию!

Уткнувшись в мою грудь, она тихо заплакала.

— Он в реанимации, в Лондоне...

Петуния вдруг оторвала голову от моей груди и, глядя прямо в глаза, с ужасом прошептала:

— А вдруг он умрет? Как мама с папой. Как Лили. Я останусь совсем одна...

Я услышал, как за моей спиной завсхлипывали мальчишки. Очень осторожно обнял ее за плечи и чуть чуть встряхнул, чтобы привести в чувство. Похоже, что она на грани истерики. Хотя, если вспомнить все беды этой молодой женщины, в этом не было ничего удивительного.

— Успокойся! Детей напугаешь! Никто не умрет.

— Правда?

Она посмотрела с такой надеждой, что мне ничего не оставалось, как кивнуть.

— Конечно, правда. Поезжай к нему. Хотя нет. Не думаю, что тебе стоит садится за руль. Подожди, дай сообразить...

Новость была слишком ошеломляющей, и я не сразу смог заставить себя мыслить хладнокровно.

— Северус, я не знаю, как быть с мальчиками. Я не могу взять их с собой. А Мардж... Ты же знаешь, я не могу ей доверять.

Да уж это тоже проблема. И Марджери Дурсль — последний человек, который мог помочь ее решить. Судя по довольно сдержанным рассказам Петунии о сестре Вернона, оставлять с ней детей нельзя даже на минуту. Ни то что на пару дней.

— Я помню, ты мне говорил, что Гарри лучше пока меньше видеть волшебство, но Северус, кроме тебя, у меня больше никого нет.

Это фраза не стала для меня откровением. Так уж случилось в жизни, что самыми близкими друзьями для меня стали вздорная сестрица Лили и ее толстяк-муж. Магглы до мозга костей. Я даже не пытался анализировать эту ситуацию. Просто принял как данность. Что касается Гарри... Действительно, мы договорились не показывать ему Магический мир до одиннадцати лет. Дамблдор ждет, что ребенок поступит в Хогвартс совершенно не подготовленным к чудесам и волшебству. Нельзя обмануть его ожидания. Это может вызвать подозрения. Директор далеко не дурак и, столкнувшись со странной осведомленностью ребенка, сможет докопаться и до остального. Мы и так достаточно рисковали, слишком многое в жизни мальчика пошло вовсе не по сценарию Великого Светлого волшебника. И скрыть это точно не удастся. Было необходимо хотя бы не дать директору докопаться до истинного положения вещей. Разумы Петунии, Вернона и Дадли были надежно защищены, здесь старик сломает себе зубы, но ничего не добьется.

Преследуя эту же цель, я, еще год назад, наложил чары на очки Гарри. Он мог видеть меня, но мое лицо и голос менялись до неузнаваемости. Для него я был дядей Себастьяном. Другом семьи. То же самое касалось и лорда Эварда. Конечно, это было не совсем этично — надевать на ребенка мощный артефакт, пусть и совсем безвредный для его здоровья. Но я просто не мог допустить, чтобы он узнал меня после поступления в школу. К тому времени мне, скорее всего, придется преподавать, и наше знакомство выдаст меня с головой. Дети не умеют притворяться. Он мог открыть директору правду, сам не желая того. Да и можно ли его в этом винить? Гарри просто ребенок, игрушка в жестоких взрослых играх. И оградить его от опасностей надо во что бы то ни стало. Хотя после его поступления в Хогвартс вряд ли я смогу полностью контролировать ситуацию. Так пусть хоть раннее детство мальчика останется безмятежным.

Но это все праздные размышления. Теперь мы столкнулись с реальной проблемой: как поступить с детьми. Петуния не сможет разрываться между домом и больницей. Так что выход остается только один — я должен забрать Гарри и Дадли к себе. Дом в Тупике Прядильщиков я отмел сразу. Этот адрес был слишком хорошо известен Дамблдору. Оставался Принц-мэнор и квартира в Лондоне. Поразмыслив, я остановился именно на ней. Принц-мэнор полон магии, а лондонская квартира — простое маггловское жилище, не более того. Пусть полностью скрыть от мальчика магию мне не удастся, надо быть реалистом и признать это, но постараться хотя бы свести все к минимуму мне вполне по силам. Приняв для себя решение, я поспешил успокоить Петунию:

— Конечно, они пойдут со мной. Не говори глупостей. Какая конспирация может быть в такой момент? Все, успокойся.

Я помог ей спуститься с крыльца и осторожно усадил на скамейку. Мальчишки как по команде вцепились в ее платье. Я же стал лихорадочно соображать, как мне решить вторую проблему: транспортировку семейства. Есть несколько вариантов: аппарировать со всеми по очереди в лондонскую квартиру — самый быстрый способ, но не самый безопасный для детей. Возрастное ограничение для подобного перемещения — пятнадцать лет, это со взрослыми. Самостоятельно — только по достижению совершеннолетия. И этот запрет не простая прихоть. Не помню точно, но что-то там связано с детской психикой и гипофизом. То есть с ростом. И мне очень повезло, что Азарика не совсем обычный ребенок. Я же сдуру аппарировал с ней практически через час после ее рождения. Хотя другого выхода у меня тогда просто не было. Как мне позже объяснил отец — на эльфов подобные ограничения не действуют. Но с остальными детьми так рисковать все же не стоит. А то, что Дадли еще и маггл, только усложняет ситуацию.

Переместиться через камин тоже нельзя: в доме Дурслей он хоть имеет доступ к общей сети, но пользоваться им — все равно что вывесить под окнами Дамблдора транспарант с надписью: "Я нашел Гарри Поттера, и плевать на твои планы, старый козел. Твой Северус". То есть, я хочу сказать, нас моментально засекут, как пить дать. Одно дело переправить кусок кабеля под чарами Удлинения, другое — толпу народа да еще и с Избранным ребенком в придачу.

Оставался последний, наиболее приемлемый способ: порт-ключ. Так, надо вспомнить, если у нас в запасе что-нибудь до Лондона.

Но тут мои размышления прервало тихое "мяу" со стороны калитки. Я повернул голову. Маленькая черная кошка сидела в паре метров от меня и гипнотизировала ярко-зелеными глазами. Эврика!

Быстро сделав шаг, я наклонился над животным и, чувствуя себя полным идиотом, быстро произнес:

— Зови свою хозяйку. Немедленно!

Беззвучной тенью кошка метнулась на улицу. Не прошло и пяти минут, как во двор вошла маленькая пожилая женщина и спокойно остановилась передо мной:

— Молодой лорд Принц, я полагаю? Чем могу быть полезной?

До этого дня мне не приходилось вступать в беседу с достойной миссис Фигг. С ней встречался пару раз отец. Но и он предпочитал общаться через маленьких подопечных этой хрупкой дамы. Но сегодня мне было просто необходимо воспользоваться ее камином. После всех размышлений я убедился, что это наиболее приемлемый и быстрый способ попасть в Лондон. Хотя он и не вписывается в план не посвящать Гарри в тайны Магического мира. Но с этим я уже почти смирился, на карту поставлена жизнь Вернона, а это намного важнее, чем все тайны Мадридского двора. Так что оставалось только выяснить, могу ли я воспользоваться камином миссис Фигг без ведома Дамблдора. Насколько я помнил, достойная кошатница была связна Непреложным обетом, как и я в недавнем прошлом. Неизвестно, как далеко распространяется контроль директора по отношению к ней и могу ли я рассчитывать на ее помощь.

Ответ миссис Фигг снял огромную тяжесть с моей души: мы вполне могли отправиться в Лондон через ее камин, не выдав при этом себя с головой. Докладывать о своих гостях она была не обязана. По большому счету, она была почти свободна во всем, за исключением клятвы следить за домом Дурслей до совершеннолетия Гарри Поттера и отчитываться о здоровье мальчика. Разум же достойной женщины был надежно укрыт магией ее подопечных.

Объяснив в двух словах Петунии план наших действий, я подхватил багаж, она взяла за руки мальчиков, и мы дружным строем отправились вслед за миссис Фигг в дом по соседству.

Внешне усадьба достойной ведьмы мало чем отличалась от дома четы Дурсль. Разве что буйно отросшая трава на газоне перед крыльцом и явно никогда не знавшие прополки клумбы указывали на эксцентричность хозяйки. Внутри дом и вовсе поразил меня чистотой и полным отсутствием запаха кошек. Хотя последние встречались буквально на каждом шагу. Они сидели на диванах, шкафах и креслах, лениво расхаживали по коридору и прятались под лестницей. Дадли и Гарри завороженно уставились на огромную корзину посреди гостиной, в которой среди десятка разноцветных клубков возились несколько крошечных котят. Но меня меньше всего интересовала эта кошачья идиллия. Наша конечная цель — камин — заставила практически застонать от разочарования: он оказался настолько миниатюрным, что поместиться в нем при моем немаленьком росте, да еще и с двумя детьми в придачу, представлялось довольно серьезной проблемой.

— Я не очень часто принимаю гостей, — поймав мой взгляд на камин, пояснила хозяйка дома. — Сама же предпочитаю аппарировать. Так что камин у меня в основном для отопления, уж не взыщите. Но он вполне исправен.

— Все в порядке, мэм, как-нибудь управимся. Может быть, взять их по очереди? — задумчиво протянул я, глядя на мальчишек. Но, услышав мои слова, они шустро спрятались за спиной у матери. Разлучать их при таких пугающих обстоятельствах — лишняя нервотрепка, это ясно. Что ж, пришлось согнуться в три погибели и перелезть через низкую решетку.

— Мама, что он делает? Он сошел с ума, да?! — первый подал голос Дадли, с ужасом наблюдая за моими телодвижениями.

— Залезайте ко мне, молодой человек, сейчас нам предстоит небольшое путешествие. Думаю, вам понравится. Гарри, ты тоже.

Петуния подтолкнула слегка упирающихся обескураженных пацанов к камину, и я плотно прижал их к себе. К счастью, мы вполне поместились. С трудом высвободив кисть, я взял летучий порох.

— Пойдешь вслед за мной, Петуния. Ничего не бойся. Четко скажешь адрес: "Лондон. Квартира Принц". Захвати только вещи. Ну, мы отправляемся. Лондон. Квартира Принц!

Бросив горсть пороха, я постарался прижать мордашки мальчишек к своей мантии, не хватало им надышаться сажи. Зеленые языки с воем взметнулись над нашими головами. После довольно короткого калейдоскопа чужих гостиных и кухонь мы практически вывалились из камина нашей лондонской квартиры. Моя поза никак не помогала сохранить равновесие, а вцепившиеся в меня пацаны только усиливали всю шаткость нашего положения. В общем, я благополучно свалился на ковер возле камина прямо под ноги удивленной Азарике. Гарри и Дадли, к счастью, оказались сверху на мне.

— Северус, кто это?!

Азарика озадаченно смотрела на нашу тесную компанию сверху вниз.

— Гарри Поттер и Дадли Дурсль. Они поживут у нас пару дней, — все еще лежа на полу, представил я наших маленьких гостей.

— Правда? Очень приятно, Азарика Принц.

Девочка выдержала паузу, ожидая ответных действий с нашей стороны. Затем удивленно приподняла бровь. Кого же она мне напоминает? Вот так и не вспомнишь сразу.

— Господа, потрудитесь подняться с пола. Северус, твое поведение недопустимо, — тоном первой дамы двора произнесла она и, сложив руки на груди, отошла на пару шагов. Вот некстати проявляется в ней воспитание. Очень некстати. Маленькая леди.

Я осторожно ссадил с себя совершенно дезориентированных мальчишек и поднялся сам. Как раз вовремя. В ту же секунду в камине появилась перепуганная Петуния, которую я чудом успел подхватить на лету. Так что хотя бы ей не пришлось валяться на нашем ковре.

— Все в порядке. Мы у меня дома.

Я осторожно поставил ее на ноги и отряхнул сажу с рукава.

— Спасибо, Северус, — миссис Дурсль рассеянно оглядела комнату и увидела Азарику. — Здравствуй, моя дорогая. Ты меня, наверное, совсем не помнишь. Я тетя Петуния. Ты так выросла.

— Здравствуйте, мэм. Конечно, помню. Вы та леди, у которой есть два мальчика. Это же они, да?

— Да, Азарика. Нам придется уйти с тетей Петунией, вы сможете посидеть сами до прихода дедушки? Я надеюсь на твое благоразумие, — поспешил вмешаться я. Сейчас было важно как можно быстрее узнать о состоянии Вернона. У Петунии вряд ли остались силы даже для беседы.

— Мы должны будем отправиться домой? — спокойно уточнила Азарика.

— Нет. Будете ждать здесь. Вообще пару дней мы проведем в этой квартире, может быть, больше. Кстати, а почему ты не в школе? Я же отвел тебя утром!

— Мисс Оливер заболела, и последних уроков не было. Мисс Роуз звонила тебе, но никого не было дома и она отвела меня прямо сюда, под дверь квартиры. Я уже подошла к камину, чтобы домой пойти, как тут появились вы.

— Понятно. Ты умница.

Азарика кивнула, полностью согласная с моим последним утверждением, и подошла к Петунии.

— Вы не волнуйтесь, тетя, я присмотрю за ними. Мы будем хорошо себя вести. И дедушка скоро придет. Не плачьте, — глядя на едва сдерживающую слезы Петунию, добавила она и взяла женщину за руку. — Все будет хорошо!

— Да, моя милая, — сестра Лили всхлипнула и грустно улыбнулась.

— Пойдемте со мной. Вам срочно надо умыться и почистить зубы, — обернулась Азарика к мальчишкам и, взяв их за руки, потянула в сторону ванной комнаты.

Нам тоже надо было торопиться. Наскоро вызвав Патронуса, я передал сообщение для отца и направился к выходу, увлекая за собой Петунию. Уже у самого выхода я заметил лежащую на тумбочке у вешалки книгу. Карло Коллоди "Приключения Пиноккио". Теперь все стало на свои места. Моя девочка представила, что она Мальвина. Да уж, не завидую новоявленным Пиноккио и Пьеро. Что-что, а играть маленькая леди очень любит. И делает это просто самозабвенно. С полным погружением в роль.

* * *

Ночь уже вступила в свои права, когда я вновь очутился на пороге квартиры. Вернон Дурсль не умер. И не умрет. Хотя маггловская медицина не давала ему практически ни одного шанса. Мы прибыли очень вовремя, еще пара часов, и ничто не смогло бы его спасти. К счастью, к умирающем родственников пускают по первому требованию. Да и вряд ли что-то могло остановить миссис Дурсль, если смотреть правде в лицо. Я назвался братом Вернона и даже сварганил паспорт, трансфигурировав клочок бумаги. Но он так и не понадобился. Оставшись на несколько минут без свидетелей у постели опутанного трубками и упакованного в несколько слоев гипса Вернона, я первым делом применил Диагностирующие чары. Картина удручающая. Перелом таза, позвоночника в нескольких местах, разрыв печени и селезенки, сотрясение мозга. Он перенес операцию и, надо сказать, врачи сделали все, что смогли. Но маггловская медицина далеко не всесильна. Бедняге Вернону оставалось надеяться только на чудо. И оно появилось в моем лице. Мне ничего не оставалось, как наложить на больного чары Стазиса и Укрепляющие. Это его не вылечит, но поможет дождаться комплекса зелий, которые мне еще надо сварить.

Увидев, в каком плачевном положении пребывает супруг, а главное, услышав приговор, иначе диагноз, поставленный врачами, я не мог назвать, Петуния буквально застыла. Ухватившись за руку мужа, она молча сидела и смотрела прямо перед собой. С огромным трудом мне удалось убедить ее, что не все потеряно и я смогу помочь Вернону. И оставался с ней до вечера, хотя разумнее всего было бы отправиться в мэнор варить зелья. Но я просто не мог бросить ее одну в таком состоянии. Наконец, уже ближе к ночи, мне удалось убедить ее хотя бы прилечь на кушетку возле мужа. Убедившись, что она заснула, я отправился домой.

В квартире стояла полная тишина. Должно быть, дети уже спали. Решив тихонько посмотреть, как они здесь устроились, а потом отправиться домой через камин, я пересек прихожую и вошел в гостиную. Сделав шаг в сторону спален, я буквально застыл от изумления и чуть не рассмеялся. Наверное, это была запоздалая истерика, не иначе:

На большом угловом диване, занимавшем добрую треть комнаты, устроилась очень живописная группа. Лорд Эвард мирно спал полусидя на мягких подушках, со всех сторон окруженный детьми. С одной стороны Азарика уложила свою белокурую голову на колени деда. С другой — Гарри и Дадли. Они даже во сне продолжали держаться друг за друга. Прямо сиамские близнецы, да и только. Правда очень разные: крупный, упитанный Дадли и хрупкий Гарри. Обе черные, вихрастые головенки уместились на коленях лорда Эварда.

— Мы тебя ждали, — шепот отца заставил меня вздрогнуть. — Ребята были уверены, что ты появишься из камина, и не хотели уходить.

— Прости, я задержался, — я устало сел прямо на ковер у его ног и попытался пристроить свою голову возле Азарики. — Их отец в тяжелом состоянии. Но жить будет. Петуния осталась с ним. Я отдохну пару часов и попытаюсь сварить для него Костерост, Кроветворное и Укрепляющее.

— Зачем варить? У нас полно запасов!

— Он маггл, отец. Я не уверен, что на него подействуют обычные зелья.

— Ах да, я все время об этом забываю, — Лорд Эвард помолчал, продолжая рассеянно перебирать мои волосы. — Ступай спать. У тебя был трудный день. Я сам размещу детей.

— Угу, — нечленораздельно промычал я. Вставать совершенно не хотелось, но отец был абсолютно прав.

Пары часов для сна оказалось вполне достаточно. Я проснулся полностью отдохнувшим и немедленно спустился в лабораторию.

Основная проблема адаптации зелий для применения магглами — обилие магических ингредиентов. Если я почти не сомневался в безвредности корня кувшинки, глаз муравьев и коры ясеня, то желчь двурогой жабы и хвост огненной саламандры внушали опасение. Так что основной целью моего эксперимента была замена экзотических составляющих на местные. Пусть и магические. Я был практически уверен, что магия этой земли благотворна для всех живущих на ней. Не важно, магов или магглов. И через три часа проб и ошибок экспериментальный образец был готов.

Оставалась самая малость — провести испытание. Ну не мог же я, в самом деле, напоить умирающего непроверенной микстурой!

Не мудрствуя лукаво, я размахнулся и ударил тяжелым чугунным ковшом по мизинцу левой руки.

Ау! Больно, дракл меня побери! У меня прямо звездочки перед глазами заплясали. И не успели они окончательно рассеяться, как в лаборатории возник встревоженный лорд Эвард и подскочил ко мне.

— Что случилось? Ты ранен?

Черт! Ну надо же было забыть? Вот мало мне было случая с гадюкой, честное слово! Охранные чары Наследника! Оказывается, он и не думал их снимать. Теперь он мне всю плешь проест, как пить дать. Не думаю, что его приведет в восторг мое членовредительство.

— Все в порядке, палец ударил. Ты бы уменьшил чувствительность чар, нельзя бегать за мной после каждой царапины.

Я старался придать лицу небрежное выражение, хотя боль продолжала пульсировать в поврежденной руке. Наверное, я перестарался с ударом, верхняя фаланга мизинца, похоже, раздроблена.

— Дай руку.

Я протянул кисть и вздохнул. Теперь нотаций мне не избежать.

Внимательно осмотрев мои пальцы, отец бросил взгляд на котел с остывающим зельем и практически прошипел:

— Ты идиот? Почему палец?! Мог бы ногу раздробить. А лучше — голову!

— Надо же было испытать...

— Правда?! А давай Глоток живой смерти на тебе испытаем? Заодно гроб примеряем! Ты вообще слышал о лабораторных мышах, крысах, морских свинках, в конце концов?

— Это долго. И потом, как понять действие зелья? И вообще, проверить, кости срослись или нет.

— Рентгеновский аппарат купи! — блеснув знанием маггловской техники отец. Затем подошел к котлу с моим зельем и принюхался. Удовлетворенно кивнув, он призвал колбу и отлил туда порцию жидкости.

— Пей давай. Экспериментатор хренов. Но предупреждаю: еще один подобный инцидент и я тебя высеку. А потом буду испытывать Заживляющее на твоей заднице! Я не шучу, нечего ухмыляться! Пей давай!

— Да, сэр!

Зелье предсказуемо было отвратительным на вкус. Но подействовало практически сразу. Разве что чуть по-другому болели восстанавливаемые кости. Во всяком случае, мне так показалось. Все время лечения лорд Эвард не сводил с меня глаз. Как будто еще минута, и я отправлюсь к праотцам. Когда я демонстративно постучал кулаком об стол, он, по-моему, еле сдержал вздох облегчения. Затем тщательно исследовал мою руку и удовлетворенно кивнул.

— Все в порядке. Тащи в Лондон свое варево. Должно помочь.

— Хорошо, пап. И прости, пожалуйста, я не хотел тебя беспокоить.

— Ладно. Но что бы больше этого не было.

Он, неожиданно, отвесил мне легкий подзатыльник и, активировав медальон, исчез из лаборатории.

Стремление магглов сделать деньги на всем подряд иногда поражало воображение. Госпиталь, в который попал Вернон, на первый взгляд больше всего напоминал торговый центр, но никак ни больницу в привычном смысле этого слова. Вчера я практически не обратил на это внимание, слишком встревоженный состоянием здоровья Дурсля. Но сегодня суета и столпотворение первых этажей больничного комплекса неприятно поразили меня. Здесь располагались магазины, кафе, рестораны, даже боулинг и ночной клуб. Я, конечно, не ханжа, но по-моему — это слишком. Учитывая, в каком состоянии сейчас находился Вернон, да и не он один, этот праздник жизни смотрелся по меньшей мере неуместно. Впрочем, это мое мнение. Никого, кроме меня, это, по видимому, не смущало.

Преодолев шумный балаган первого этажа, я поднялся на лифте на третий. Интенсивная терапия. Хирургия. Реанимация. Я кожей ощущал боль и страх навеки поселившиеся в этих стерильных стенах. К Вернону пускали только близких родственников. Считалось, что пребывая в глубокой коме, он мог слышать родные голоса. Наверное, это правда, но вид закованного в гипс тела мужа привел Петунию в состояние ступора. Она молча сидел у постели и держала его за руку. Увидев меня, она ровным безжизненным голосом произнесла:

— Доктор сказал, если он переживет еще одну ночь, то, возможно, выживет. Только на ноги ему не встать никогда. А возможно, и не сесть в постели. Это навсегда, Северус.

Она не плакала. Просто сидела и смотрела на посеревшее лицо любимого человека.

— Ты поспала хоть немного, Туни?

Я машинально назвал ее именем, которым ее звала в детстве Лили. Так же ее называл и Вернон.

Она лишь покачала головой. Блин, какой же я идиот! Надо было вчера вернуться со снотворным! Она же не могла заснуть. Еще пару таких дней, и госпитализировать придется уже ее.

— Не знаю. Вчера я легла, и вдруг мне показалось, что он уходит. Я не могу его отпустить, понимаешь? Вот только разожму руку, и все! Его не будет со мной. Я останусь совсем одна...

Ее глаза лихорадочно горели. Самое страшное — в них совсем не было слез. Я очень осторожно, как маленькую, погладил ее по волосам и прошептал:

— Он не умрет. Поверь мне, я принес лекарство. Как только он придет в себя, мы будем потихоньку поить его, и очень скоро ты сможешь забрать его домой. Но сейчас тебе надо отдохнуть.

— Ты принес лекарство?!

Петуния порывисто вскочила и, покачнувшись от слабости, схватила меня за плечи:

— Северус, умоляю тебя, дай мне его! Оно ведь поможет, правда?

Я осторожно усадил ее на стул и извлек из кармана два флакона. Универсальный укрепляющий бальзам и мой модифицированный Костерост. Риск, конечно, был, но я был практически уверен в благоприятном исходе моего новаторского лечения.

— Сначала этот Бальзам. Он поможет ему быстро очнуться и набраться сил. Для начала только несколько капель.

Я вынул пробку и осторожно помазал бледные до синевы губы Вернона. Эффект не заставил себя долго ждать. Буквально через пять минут его дыхание стало более глубоким, а на щеках даже проступил легкий румянец. Больше пока ничего сделать было нельзя. У меня не было диплома колдомедика, но зельевару в ставке Темного Лорда зачастую приходилось заниматься больными разной степени тяжести. Костерост нельзя вливать в бесчувственное тело, это я усвоил твердо. Пациент должен быть в полном сознании, хотя боль от сращиваемых костей довольно сильная. Но ни обезболивающее, ни усыпляющее давать ни в коем случае нельзя. Так что бедняге Дурслю еще предстояли веселые ночки. Хотя, если вспомнить, что ему грозило пожизненное инвалидное кресло, это все пустяки. Самым сложным будет скрыть от врачей слишком быстрое выздоровление пациента. Только сенсаций нам не хватает для полного счастья. Но об этом будем думать позднее. Сейчас главное, чтобы он проснулся и набрался сил. Жаль, что я мог пользоваться только малой частью своего арсенала. Все-таки магглы не воспринимали и десятой части колдомедицины. Даже Азарика, как оказалась, не могла заживить даже царапины на пальце у подруги-магглы. Она тогда очень расстроилась, но Мэнди мудро заявила, что от поцелуя подруги ей стало легче.

Что ж, Укрепляющего пока будет достаточно. Он постепенно приведет Вернона в чувство, не вызывая особых подозрений. Так что сейчас, главное убедить, а если честно, заставить Петунию немного отдохнуть.

Я взял с прикроватной тумбочки стакан с водой и достал флакон, предназначенный исключительно для миссис Дурсль. Отсчитав десять капель янтарной жидкости я безаппеляционно приказал:

— Выпей все до дна. Когда твой муж придет в себя, понадобятся силы. До дна!

Петуния с детской покорностью проглотила содержимое стакана. Умиротворяющее зелье имело мягкий снотворный эффект, а бессонная ночь и беспокойство ожидаемо многократно усилили его, так что она без сопротивления позволила уложить себя на кушетку и стянуть туфли.

— Он правда не умрет? — уже сквозь сон пробормотала она.

— Нет. Я обещаю — с ним все будет хорошо. Я же волшебник, Туни. Засыпай и ничего не бойся.

— Спасибо, Северус.

Через минуту она уже спала, трогательно положив ладони под щеку.

Я не стал задерживаться. По моим расчетам, она проспит не менее четырех часов. Вернону полагалось дать вторую порцию примерно через такое же время. Так что сидеть в палате особой необходимости не было. Наложив на всякий случай на Дурсля Сигнальные чары, чтобы любое изменение в его состоянии тотчас стало известно мне, я потихоньку вышел.

Коридор был пуст. Его стерильно-белая чистота почему-то действовала на меня угнетающе, поэтому я, не медля, направился к лифту. Но выйдя из-за угла, остановился как вкопанный, вытаращив от изумления глаза: Посреди белоснежного коридора маггловского больничного комплекса, стоял старый, морщинистый домашний эльф, облаченный в драную грязную наволочку, и в упор смотрел на меня.

Я в изумлении протер глаза. Нет, это не галлюцинация от недосыпания, эльф был вполне настоящим. Он мелкими шагами просеменил ко мне.

— Кричер так рад встретить вас, сэр!

Он ухватился морщинистыми лапками за край моей мантии и потянул за собой.

— Пойдемте со мной, сэр. Только вы можете спасти несчастного хозяина!

Любопытство всегда было моим главным пороком, впрочем, я уже об этом не раз упоминал. Следуя за своим маленьким провожатым, я прошел вдоль коридора и остановился возле неприметной белой двери. За ней оказалась обычная одиночная палата. Точно такая же, как у Вернона Дурсля. На постели лежал изможденный человек с длинными черными с проседью волосами, опутанный множеством трубок. На темном экране какого-то неизвестного мне маггловского прибора зеленая полоса отсчитывала удары его сердца.

— Кричер долго искал хозяина, очень долго, сэр! Он нашел его, но никак не может разбудить! Кричер пытался выпутать бедного хозяина Регулуса от этой паутины, но прибежали гадкие магглы и опять связали его. Кричер хочет забрать хозяина домой!

Регулус? Регулус Блэк?! Я подошел вплотную к постели и осторожно откинул волосы с лица лежавшего на ней человека. Рег? С огромным трудом я смог различить знакомые черты. Это был он. По виду ему можно было дать не менее пятидесяти лет, если не больше. Тени под глазами, восковая кожа, глубокие морщины. Бескровные губы обнажали полоску желтоватых зубов. Мерлин, Рег! Не может быть, ему же только двадцать пять!

Регулус Блэк. Блестящий аристократ. Изящный, утонченный, джентльмен до кончиков ногтей. Он поступил на факультет Слизерин на год позже меня и был младшим братом Сириуса Блэка. Мародера. В отличие от брата, он был удивительно спокойным, приятным в общении человеком. Несмотря на внешний лоск, Регулус не был снобом. Никогда не кичился ни древним родом, ни богатством семьи. У него не было близких друзей, впрочем, как и у меня. Он держался со всеми одинаково ровно и несколько отстраненно, целиком погруженный в учебу и дела своей семьи. По-моему, он всегда был очень привязан к своим родителям, особенно к отцу. На тумбочке у его постели стояло их колдофото, а когда приходили письма из дома, он не мог скрыть искренней радости. Я даже несколько завидовал его теплым отношениям с родителями, лишенный даже призрачной надежды обрести что-либо подобное. Но на последних курсах что-то в нем поменялось. Он стал более мрачным и больше не улыбался своей мечтательной улыбкой. А после того, как стало известно об изгнании Сириуса из рода Блэков, Регулус и вовсе замкнулся в себе.

Тем больше было мое изумление, когда я увидел его в ставке Лорда. Чем купил его Волдеморт? Что не хватало аристократу? Для меня это оставалось тайной, мы не были с ним настолько близкими друзьями, чтобы я мог рассчитывать на его откровенность. Я слышал, что его привел отец, в надежде на покровительство Волдеморта. Но вскоре Арктурус Блэк умер, оставив Регулусу титул лорда. Правда, он совсем недолго пользовался своим новообретенным титулом. Однажды Регулус внезапно исчез. Просто испарился. Ходили странные слухи, очень противоречивые. То ли он прогневал чем-то Повелителя и тот казнил его лично, то ли это сделали авроры во время одного из столкновений. Точно никто ничего не знал. И вот, я нахожу его спустя более шести лет после исчезновения, в огромном маггловском больничном комплексе, в глубокой коме.

— Как это произошло?

Эльф поднял на меня свои большие прозрачные глаза и как-то обреченно покачал головой:

— Кричер не может вам сказать, благородный лорд. Кричер поклялся хозяину Регулусу, и он сдержит свою клятву! Он не сказал даже хозяюшке Блэк, когда она умирала.

Его лицо исказила такая мука, что я невольно сделал шаг и коснулся хрупкого плеча.

— Я не буду больше спрашивать. Я попытаюсь помочь. Я давно знаю твоего хозяина, мы учились вместе. Ты можешь мне довериться.

— Кричер знает! Кричер помнит юного лорда, поэтому и подошел к нему! Кричер никогда бы не позвал никого из слуг грязного полукровки!

Я не я, если "грязный полукровка" — не сам Темный Лорд. Однако. Об этом стоит подумать. Но сначала... Я подошел вплотную к постели. В первую очередь необходимо было выяснить общее состояние Рега. Достав палочку, я быстро наложил Диагностирующие чары. Увы. Ничего утешительного несчастному эльфу я сообщить не мог. В этом теле почти не было жизни. Не знаю, зачем магглам понадобилось сохранять эту оболочку, делая ее тюрьмой для практически покинувшей ее души. Его сердце не смогло бы биться самостоятельно, без этого кокона капельниц и трубок. Удивительно, как он вообще дышит до сих пор. Но что же с ним произошло? Эта тайна точно никогда не даст покоя, а эльф не ответит на этот вопрос даже под пыткой. Если он даже хозяйке на смертном одре не рассказал о судьбе сына, то что говорить обо мне?

Оставался последний способ. За который отец, если узнает, конечно, точно оторвет мне голову. Проникновение в сознание умирающего. Риск. И риск немалый. Он может затянуть меня за Грань. Во время наших практик лорд Эвард полностью посвятил меня во все нюансы проникновения. Вообще за последние три года я узнал гораздо больше, чем за всю прожитую жизнь. Обучение в Хогвартсе и рядом не стояло с личным ученичеством у такого мастера, каким являлся лорд Принц. Менталистика же мне давалась удивительно легко. Почти как зелья. Так что моей компетентности вполне должно было хватить для этого эксперимента. Тем более опасен он только для меня. На состоянии Регулуса это никак не отразится. Возможно, мне удастся узнать, как ему помочь.

Отбросив все сомнения, я склонился над лицом Регулуса и осторожно приоткрыл его веки. Вначале я ничего не почувствовал. Меня даже посетила мысль, что я ошибся и душа уже покинула это умирающее тело, но через пару невыносимо долгих минут смог различить следы присутствия лорда Блэка. Сделав глубокий вдох, я устремился в черную воронку, стремительно раскрывающуюся передо мной. Лишь еле заметная искра света впереди позволяла надеяться, что я лечу не в полную темноту небытия.

Я оказался в довольно богатой гостиной. Гобелен с древом рода на стене не позволял ошибиться: это был мэнор или городской дом представителя довольно древнего рода. Повернув голову, я едва не вскрикнул от неожиданности: в кресле у камина расположился Волдеморт, к счастью, я вовремя вспомнил, что это лишь воспоминания, и успокоился. Он повернул голову в мою сторону и произнес с ироничной улыбкой, оживившей его бледное до синевы лицо:

— Ну, что же ты стоишь у порога? Ведь это я у тебя в гостях. Подойди, лорд Блэк. Я хотел поговорить с тобой.

Из-за моей спины показался Регулус. Он казался взволнованным и тщетно пытался скрыть это от своего опасного посетителя. Никогда мне не приходилось видеть его в таком состоянии. Его щеки окрасил румянец, глаза горели, а руки мелко подрагивали. Он подошел к Лорду и, после приглашающего жеста, занял кресло рядом с ним.

— Я очень рад, что вы почтили меня своим присутствием, мой Лорд. Это большая честь для рода Блэк — принимать вас в родовом гнезде.

— Не стоит расточать любезности, Рег. Это все пустое. Я знаю о твоей преданности, а это самое главное. Именно поэтому обратился именно к тебе.

— Я к вашим услугам, мой Лорд.

— Мне нужен твой домашний эльф, Регулус. Любой, на твой выбор.

— Эльф?!

Рег недоуменно посмотрел на Волдеморта

— Но зачем, Повелитель?!

— К чему эти вопросы, лорд Блэк? Разве вам недостаточно одного моего желания? Или я обратился не по адресу и должен искать более преданного мне слугу, который не будет задавать мне глупых вопросов?

Волдеморт недовольно сдвинул брови, и на дне его синих глаз сверкнули и погасли красные искры.

— О нет, простите, мой Лорд!

Регулус порывисто вскочил и преклонил колено перед креслом.

— Я просто очень удивился, мой Повелитель, разумеется, ваше желание для меня закон. Оно будет немедленно исполнено.

Дождавшись одобрительного кивка, он поднялся и негромко позвал:

— Кричер!

В гостиной появился знакомый мне эльф, облаченный в белоснежную ливрею с гербом рода Блэк. Ни говоря ни слова, он встал перед своим хозяином.

— Мой самый преданный эльф к вашим услугам, Повелитель. Кричер, ты должен выполнить любое желание Лорда. Беспрекословно!

Домовик повернул голову к Волдеморту и как-то странно потянул носом воздух, на секунду его лицо исказила презрительная гримаса и тотчас пропала, уступив место почтительному выражению.

— Что ж. Иного я от тебя и не ждал, лорд Блэк. Пойдем, уродец.

Лорд поднялся и поманил Кричера за собой.

— Твоя преданность будет вознаграждена, Регулус. Я не забываю подобных услуг.

Дымкой заволокло мое сознание, и в следующий момент я уже наблюдал, как Рег держит на руках бьющегося в судорогах Кричера. Ливрея домовика была разодрана в клочья, а на губах застыла пена.

— Кричер! Что он с тобой сделал? Ответь мне! Это очень важно! Ну же!

Он слегка потряс маленькое тельце, пытаясь привести эльфа в чувство.

— Хозяин, мерзкий полукровка заставил Кричера пить отраву из белой чаши! Много отравы. Кричер видел ужасные вещи! Но он выполнил приказ своего хозяина! Потом злой полукровка положил в чашу блестящую вещь и вновь залил все отравой. И бросил Кричера умирать. Из озера вылезли гадкие, страшные чудища и стали тянуть Кричера на дно. Но ведь хозяин не приказывал Кричеру умирать?! Ведь не приказывал? И он вернулся домой.

— Да, да. Ты все правильно сделал.

Регулус осторожно поднял эльфа и уложил его на диван. Затем склонился над ним и переспросил:

— Скажи мне: эта блестящая вещь, он снял ее со своей груди? Это медальон? Со змеей?

— Да, сэр.

Эльф в изнеможении закрыл глаза.

— Лежи здесь, никуда не уходи, я сейчас вернусь.

Регулус буквально выбежал из гостиной.

Вновь все заволокло туманом. На этот раз мы оказались в маленькой темной комнате. Абсолютно пустой. За исключением большого зеркала, висящего на стене. Подойдя к нему, Рег осторожно нажал на раму. По стеклу прошла волна, и перед ним появилась высокая фигура человека в темном плаще с глубоким капюшоном, полностью скрывающем его лицо.

— Тебя долго не было, Блэк.

Голос звучал издалека, искаженный большим расстоянием, при всем желании я не мог узнать говорившего, но, судя по всему, это был мужчина. И скорее всего, далеко не юноша, точнее ничего сказать было нельзя.

— Я не знал, нужно ли мне еще приходить. Общение с вами не принесло ничего хорошего для нашей семьи.

Рег говорил дерзко, но это, по-видимому, вовсе не смущало его собеседника.

— И все же тебе нужен мой совет. Я же прав? Говори, мальчишка. Мне, право, очень интересно, в какую заваруху ты вляпался.

— Он зачем-то спрятал медальон Слизерина в тайник. Упрятал слишком хорошо, даже для такой дорогой вещицы. Я могу узнать, где именно, но не знаю, что это может быть. К сожалению, кроме вас, мне не к кому обратиться.

— У мамы спрашивать не пробовал?

Таинственный мужчина явно издевался над Регулусом, доведя того до ярости.

— Я сейчас уйду и навсегда закрою эту комнату!

— Нет. Не закроешь. И знаешь, почему? Я нужен тебе не меньше, чем ты мне. Хотя, что там говорить? Намного больше. В конце концов, для меня эти разговоры — всего лишь развлечения. Да, весьма занимательные, но никакой практической пользы от тебя нет. Твой отец был намного полезнее, чего греха таить.

— Мой отец умер! Он был предан вам до конца и умер с этим. А я не хочу никому служить! Он заставил меня стать слугой Лорда из-за преданности вам! Я поклялся и сдержал слово, потому что любил его и не мог поступить иначе! Но он умер, и все договоренности умерли вместе с ним! Я свободен! По крайней мере, от вас...

Рег практически кричал, на его глазах появились слезы.

— Прекрати орать, ты действуешь мне на нервы.

В голосе говорившего, спокойном и, казалось бы, абсолютно бесстрастном, зазвенел металл. Кто бы он ни был, но я, даже находясь в чужих воспоминаниях, чувствовал исходящую от него мощь.

— Хватит истерить. Это недостойно лорда из такого древнего рода, как Блэк. Запомни, мальчишка: преданность не может быть напрасной. Она либо убивает, либо возносит. Третьего не дано. И всегда имеет обратную сторону, если она истинная, конечно. Тот, кому беззаветно служат, обязан отдать не менее, чем берет. Этого не понимает ваш новый Темный Лорд и, наверное, не поймет никогда. В конце концов это приведет его к гибели. У меня было достаточно грехов, не спорю, но я никогда не предавал верных мне людей, поэтому и говорю сейчас с тобой. В память о твоем отце. Слушай внимательно. Судя по всему, ваш полукровка совершил обычную глупость помешанных на бессмертии выскочек: создал себе крестраж. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что это такое? Хорошо. Скорее всего, крестраж у него и не один. Он достаточно глуп, чтобы раздробить свою душу на несколько частей, не думая о последствиях. Не спрашивай, откуда мне это известно. Скажем так: ты далеко не единственный мой собеседник, хотя и самый забавный. У меня слабость к дерзким юнцам. Но не в этом суть. Хочешь навредить своему Хозяину — забери медальон. Только желательно, чтобы он как можно позже узнал о пропаже. И, разумеется, не выяснил имени вора. Это будет очень ценный козырь в твоем рукаве, поверь мне. Но не менее опасный. Помни — ты рискуешь своей пустой головой. Не думаю, что твой лорд был так беспечен, что не позаботился о достойной защите. Но это твое дело. Я ответил на твой вопрос?

— Да. Спасибо, сэр...

— О, ты и о вежливости вспомнил? Похвально.

— Я хотел еще спросить... Последнее. Зачем? Зачем вы приказали отцу, чтобы я принял метку? Зачем вам это надо?

Темная фигура некоторое время хранила молчание. Затем послышался сдержанный вздох:

— Я давно ждал, что ты спросишь. Что ж. Хочешь знать правду? Не советую. Она тебе не понравится. Во многих знаниях много печали, и кто умножает знания, умножает скорбь, малыш.

— И все же?!

— Ты можешь мне не верить, но я не просил его. Разве ты еще не понял? Твой отец сошел с ума на краю могилы. Безумие Блэков. Ему еще повезло, это было тихое помешательство. Он избрал преданность мне смыслом своей жизни и послал тебя как агнца на заклание в стан моего соперника. У него не получилось со старшим сыном, хотя первоначальный план был более приемлем. И тогда он сделал ставку на Темного Лорда. Хотя убей, не знаю, зачем! Что ты можешь для меня сделать, будучи одним из этих Пожирателей?! И на кой черт мне это надо? Он был одержимым, Арктурус Блэк, и не слушал даже меня. Парадоксально, не правда ли? Он не ведал, что творил. И просто загубил твою жизнь. Мне жаль. Я предупреждал, что правда тебе не понравится. Таков обычай древних семейств — не беречь ни себя, ни потомков ради долга, чести или иной идеи. В зависимости от того, что в моде на тот момент. Наверное, поэтому и выжили только те, кто пренебрегал подобными правилами. Самые благородные давно канули в лету.

Вновь воцарилось молчание.

— Это неправда! — еле слышно выдавил из себя пораженный Рег.

— Вы лжете! Вы заставили его!

— Думай, что хочешь. Если тебе нравится во всем обвинять меня — на здоровье. Только вот интересно, как я мог заставить Арктуруса, не можешь меня просветить? Хотя, повторяю, думай, как тебе нравится, мне это безразлично. Но постарайся все-таки не влазить в опасные авантюры. Не хотелось бы, чтобы ты погиб так рано. Ты забавный.

Регулус с силой ударил по раме, и зеркало погасло.

Следующая картина застала меня врасплох: мы стояли на маленьком клочке земли посреди большого озера. Регулус и полуживой Кричер. Несчастный эльф еле держался на ногах и со страхом смотрел на темные воды озера. Над нами, где-то высоко над головой, угадывался свод пещеры. Прямо посреди островка стояла большая чаша с зеленоватой жидкостью, на дне которой можно было различить медальон Салазара Слизерина.

— Хозяин, Кричер больше не сможет пить эту отраву! Он больше не сможет! — в панике закричал эльф, увидев, как Регулус склонился над чашей, сжимая в руке стеклянную пиалу с явным намерением зачерпнуть немного жидкости.

— Успокойся! Я сам выпью это. Видит Мерлин, мне нечего терять, — он еще раз посмотрел на сверкающий медальон и бросил взгляд на эльфа. — Кричер, ты должен поклясться, что никогда и никому не скажешь о том, что здесь произошло! И если я погибну сегодня — уничтожишь медальон. Клянись!

— Клянусь, хозяин.

Эльф мелко задрожал, с ужасом глядя на хозяина. Удовлетворенно кивнув, Рег сделал первый глоток. Я никогда не видел подобного неистового стремления к намеченной цели. Уже после первой пиалы он побледнел как смерть, но упорно зачерпывал и пил вновь и вновь. Его тело сводила судорога, волосы взмокли от испарины, а лицо исказилось от невыносимой муки, но он мужественно продолжал свою добровольную пытку. Наконец дрожащей рукой он извлек медальон из мраморной чаши и в изнеможении сел на мокрую поверхность островка.

— Пить. Ради Мерлина, пить!

Кричер из последних сил метнулся к озеру и зачерпнул пиалу воды. Протянув ее Регулусу, он прошептал:

— Хозяин, мой добрый хозяин, нам надо уходить отсюда!

— Да, сейчас.

Блэк при помощи эльфа с трудом поднялся на ноги и опустил в чашу медальон. Очень похожий на тот, что только что достал из нее. Мгновение, и чаша вновь наполнилась ядом. В ту же секунду из озера показались фигуры страшных охранников этого места. Мертвецы. Инферналы. Зомби. Как их не назови, более мерзкое создание трудно себе представить. Когда-то, в ставке Лорда, мне довелось присутствовать при оживлении этой нечисти. Впечатлений хватило на несколько недель, при одном воспоминании меня начинало тошнить, и это при том, что я не считал себя тогда особо чувствительным. Зельевар априори не может быть особенно брезглив. Но есть вещи, на которые просто не хочется смотреть. И армия живых мертвецов — одна из них.

Они приближались к нам в полном безмолвии. Со всех сторон. Кричер в панике прижался к ногам своего господина, а Рег достал палочку и приготовился дорого продать свою жизнь. Другой рукой он протянул эльфу медальон.

— Возьми! И помни о клятве! Ты должен уничтожить это при первой же возможности. Уходи!

— Кричер не оставит хозяина! Хозяин не сможет уйти сам!

— У тебя слишком мало сил. Ты не сможешь мне помочь! Уходи, спасайся. Я приказываю тебе!

— Нет!

Маленький эльф вцепился скрюченными пальцами в мантию Регулуса и прошептал:

— Кричер потом накажет себя за это. Очень жестоко. Но не оставит своего хозяина умирать в этом страшном месте.

С легким хлопком они исчезли, оставив меня посреди островка, окруженного полчищем живых мертвецов.

Что-то было не так. Стараясь не поддаваться панике, я изо всех сил сжал волшебную палочку и зажмурился, кожей ощущая ледяное дыхание смерти. Наконец клубы тумана растворили подземное озеро в своей спасительной дымке. Судя по всему, мое время в сознании Регулуса подходило к концу. Я приближался к опасной грани.

Последняя картинка длилась всего пару мгновений. Длинное шоссе. Скрюченное тело Регулуса посреди асфальта и огромная громада джипа, наезжающая на него на полном ходу. Визг тормозов, скрежет железа и тишина. Я почувствовал, как кто-то схватил меня за руку, и в следующее мгновение уже сидел на полу у постели Блэка. Силы полностью покинули меня.

— Благородный лорд, сюда кто-то идет, вам надо скрыться, немедленно!

Скрипучий голос эльфа доносился как будто издалека. Сделав над собой неимоверное усилие, я отполз в дальний угол и прошептал:

— Чары Конфиденциальности. Быстрее...

Эльф кивнул и прижался ко мне. Как раз вовремя: дверь отворилась и в палату вошло несколько человек. Из-за довольно маленького помещения они казались целой толпой, но на самом деле их было не больше пяти человек. Все в белых халатах, за исключением одного. Он-то невольно и притягивал к себе внимание. Все: его движения, голос, манера держаться — говорило о привычке распоряжаться. Дорогой костюм, перстень на руке. Явно очень богатый человек. Сильный мира сего. Однако его взгляд был печален. Мне показалось, что пребывание в этой палате доставляет ему настоящие страдания.

— Сэр. Настало время это сделать. Мы и так ждали слишком долго. Вы сделали все, что было в человеческих силах, пора отпустить его.

Один из врачей подошел к застывшему у постели хозяину жизни.

— Я знаю, — отрывисто бросил он. — Вы уверены, что надежды больше нет?

— Да, сэр. Он умирает. За последние пару месяцев мы возвращали его восемь раз. Пора остановиться. Вы только продлеваете его агонию, не более того. Это милосердие.

— Милосердие, — повторил человек в костюме и вздохнул. — Я даже имя его не знаю. Как он попал под мои колеса?!

— Сэр, не начинайте все сначала. Следствие показало, в этом не было вашей вины. Он просто выскочил на дорогу. К тому же в его крови был такой коктейль неизвестных веществ, это удивительно, что он продержался так долго! Вам не в чем себя винить, — вкрадчиво проговорил другой врач и приблизился к виновнику аварии вплотную. — Вам вообще не надо было сюда приходить. Его отключат от системы, и он тихо уснет. Вы для него и так сделали слишком много. Пора отпустить эту ситуацию.

— Нет, я должен быть при этом. Не тяните больше.

Повинуясь его приказу, один их белых халатов подошел к аппаратуре и что-то нажал на панели управления. На секунду комнату наполнил неприятный писк, и все смолкло. На экране, показывавшем биение сердца Регулуса, засветилась длинная зеленая полоса. Все было кончено. Кричер в моих руках слабо дернулся, пытаясь подбежать к своему хозяину, но у меня хватило сил придержать его.

— Выйдите, пожалуйста, — голос человека в костюме звучал очень устало. — Я хочу побыть здесь один.

Врачи переглянулись и молча исполнили его просьбу. Когда за ними закрылась дверь, он подошел к постели и откинул волосы со лба покойника.

— Знаешь, а я до конца надеялся, что ты выживешь. Не судьба. Знать бы хотя бы, кто ты на самом деле. Я потратил на поиски столько усилий и не нашел ничего. Кто ты? Я почему-то уверен, что ты никакой не наркоман. Ты возник ниоткуда прямо у меня под капотом и теперь уносишь свою тайну в могилу. Несправедливо.

Он вздохнул и полез в нагрудный карман, достал какую-то небольшую вещь — из моего угла невозможно было рассмотреть, что это такое, — и осторожно положил на грудь Регулуса.

— Это твое. Думал отдать тебе лично. Не судьба. Прости.

Не говоря больше не слова, он стремительно вышел из палаты. Я пригляделся и не поверил своим глазам: на груди у Рега лежал медальон Салазара Слизерина.

Из последних сил я поднялся на ноги и подошел к смертному ложу несчастного Блэка. Медальон таинственно поблескивал в мертвенном свете искусственного освещения. Маленький кусок металла, за который Рег расплатился своей жизнью. Мерлин, ну почему я всегда прихожу слишком поздно, когда уже ничего нельзя исправить?! Зажав страшный артефакт в руке, я прошептал, глядя в мертвое лицо последнего лорда Блэка.

— Я уничтожу его, Регулус. Во что бы то ни стало. Спи спокойно.

Кричер с завыванием вцепился в постель и затих. С большим трудом мне удалось оторвать его от тела хозяина. В любую минуту могли прийти санитары за трупом. Нам надо было уходить.

— Кричер, помоги мне добраться до Принц-мэнора. У меня нет сил.

— Кричер не может оставить хозяина! Кричер заберет его.

— Да. Но не сейчас. Пусть его увезут из этой палаты. Здесь слишком много людей. Ночью ты сможешь незаметно забрать его. Ну же, нам надо уходить!

— Да, сэр! Благородный лорд поможет бедному бездомному эльфу похоронить хозяина?

— Да. Обещаю тебе. Мне только надо восстановить силы. И мы все сделаем для Регулуса. Все, что положено. А для тебя всегда будет место в моем доме. Ты верный эльф.

Кричер молча кивнул, ухватил меня за руку. Воронка аппарации захватила меня, и я, по-моему, потерял сознание.

Когда я открыл глаза, в комнате стоял полумрак. Что это: утро, вечер? Непонятно. То, что я лежу в своей постели, нисколько не удивляло, Кричер, как я и рассчитывал, доставил точно по адресу, Принц-мэнор. Вот интересно только, сколько же я провалялся?

— С добрым утром, спящая красавица. Ничего не хочешь мне рассказать?

Лицо отца появившееся передо мной, было удивительно невозмутимо. Лишь в уголках глаз залегли тени усталости. Обычно, если рискованные эксперименты с зельями или артефактами отправляли меня в постель в бессознательном состоянии по вине моей собственной безалаберности, то, дождавшись, пока я приду в себя, он выражал свое возмущение, не стесняясь в выражениях. Как будто был не чистокровным лордом, а портовым грузчиком. А сегодня вдруг такое благодушие. Очень странно.

— Я долго провалялся? — решил уточнить я.

— Двое суток. Ты был слишком близко к Грани, Северус. Так нельзя.

Он мягко провел рукой по моим волосам. Его пальцы чуть подрагивали, выдавая пережитое напряжение.

— Прости, пап. Я не мог иначе.

— Знаю.

К моему изумлению, он не стал спорить и сел на край постели.

— Иногда риск оправдан, мне ли это не знать. Но когда этот оборванный домовик приволок твою бессознательную тушку прямо мне под ноги, я испугался всерьез.

— Прости.

— Все хорошо, сынок. Только прошу, будь поосторожнее.

Он вновь погладил меня по волосам. Затем резко поднялся, как будто скинул с плеч напряжение. И продолжил уже совсем другим тоном:

— И все же я хотел бы услышать поподробнее о твоих приключениях. Сразу после ужина. Ты встаёшь?

Я сел в постели, и вдруг до меня дошло: Мерлин, два дня! Регулус! Я же обещал Кричеру помочь забрать тело хозяина!

— Мне нужно бежать, отец, может, ещё не поздно...

— Если ты об этом несчастном мальчике — не переживай. Лорд Блек нашел свое упокоение в фамильном склепе. Его эльф поживет пока у нас. Нечего ему делать в пустом доме.

— И он согласился?

Мне казалось, что Кричер вряд ли сможет покинуть особняк Блеков. Но лорд Эвард пожал плечами:

— А что ему делать там? Дом закрыт до лучших времен. До освобождения беспутного хозяина Сириуса Кричер будет служить благородным Принцам. Это я его цитирую. Так что у нас появился старый, ворчливый, ободранный эльф. С твоей, кстати, легкой руки. Что неудивительно: я заметил, что ты просто обожаешь тащить в дом самых разных существ. От магглов до домовиков. Ну, а иногда — они тащат тебя. Одевайся. Я жду тебя в столовой.

— А кто сейчас с детьми? — уже сидя за столом, по правую руку от Главы рода, поинтересовался я. Учитывая, что Гарри нежелательно было видеть домовиков, я терялся в догадках: кому же отец доверил трёх сорванцов.

— Миссис Фигг была столь любезна, что согласилась взять их на денёк к себе. Заодно и алиби Гарри обеспечим. Дамблдор уже знает о Верноне. Дурсль, кстати, пришел в себя. Я дал ему первую дозу твоего костероста. Он выкарабкается, выздоровление идет полным ходом. Чтобы это не вызвало подозрений, я чуть-чуть подправил первые рентгеновские снимки. Так больше похоже на ошибку в первоначальном диагнозе. Конечно, это все шито белыми нитками, была же еще и операция. Но Петуния закатила такой скандал, что врачи предпочитают помалкивать и не раздувать сенсации из быстрого выздоровления пациента. У нее теперь репутация стервозной истерички, но миссис Дурсль, как ты понимаешь, это мало трогает. Так что об этом можно не беспокоиться.

— Слава Мерлину. Я очень рад. Ты великий махинатор, я всегда говорил. Скажи, неужели директор решился лично навестить Дурслей в больнице?

Отец отрицательно покачал головой.

— Нет, конечно. Уточнял у миссис Фигг. Да и праздношатающихся магов в округе прибавилось. Кошки — всё-таки прекрасная охрана. Надо будет поблагодарить Альбуса за этот подарок.

— Непременно. Передам при первой возможности. Он же всегда интересуется твоим здоровьем. В последний раз напрямую спросил: какие зелья ты принимаешь для продления жизни.

Лорд Эвард усмехнулся:

— Старик не теряет надежды. Что же ты ответил?

— Правду, конечно. Сказал, что тебе нет и пятидесяти и ты планируешь жениться.

Я невозмутимо пригубил кофе, пока лорд Эвард пытался откашляться. От неожиданности он чуть не подавился куском пирога.

— Ну спасибо, сынок. А не боишься, что я воспользуюсь идеей и найду тебе невесту?

— А зачем? У меня же не может быть наследника. Сам понимаешь. Так зачем мне все это?

— А я думал, что тебе в твоём возрасте уже известно, что женятся не только, чтобы получить наследника. К тому же, он, а вернее, она у тебя уже есть, — отец задумчиво посмотрел на меня и добавил: — Я давно хотел поговорить с тобой об этом, Северус. Долг, род, даже Андо Истар — это все безусловно важно. Но главное для меня — твое счастье. Как бы банально это не звучало. Слишком дорогую цену платили наши предки за сохранность тайны порталов. По всем законам, эльфийским, магическим, да и просто человеческим: мы рассчитались до конца. И мое преступление — самая последняя капля в этой чаше долга. По-моему, это понял даже мой отец, хотя никогда не говорил об этом. Так что у тебя есть полная свобода выбора. Пусть будет так, как решит судьба. Если ты встретишь и полюбишь девушку, не важно, чистокровную волшебницу или простую магглу, и решишь привести в дом как жену, я буду только счастлив. И сделаю все, чтобы ты не повторил мою судьбу. В конце концов, можно найти выход из любой ситуации. Даже если ваш брак даже останется бездетным, вы все равно сможете стать счастливыми. Оставь прошлое, надо жить дальше.

Разговор принимал совершенно неожиданную сторону. Честно говоря, я был вовсе не готов к нему. За прошедшие годы мне приходилось посещать специфические заведения для удовлетворения физиологических потребностей, я вовсе не монах и не ангел, но никаких близких отношений с женщинами у меня не было. Не знаю, почему, но особого желания я не испытывал. Да и на людях практически не появлялся, если не считать посещения Косого переулка и маггловской школы Азарики, где я был частым гостем. Мы вели уединенный образ жизни, ограничиваясь обществом друг друга и семейства Дурсль. Явно недостаточно для поиска невесты. Впрочем, сегодня был точно неподходящий день для подобных размышлений. Слишком много вопросов принесла неожиданная встреча с несчастным Регулусом. Поэтому я поспешил прервать рассуждения отца о моей судьбе, тем более, что мы успели поужинать, а подобные тайны лучше обсуждать в тишине кабинета. Во всяком случае, кабинет отца всегда настраивал меня на серьезный лад.

— Давай в другой раз, хорошо? Мне многое надо тебе рассказать. Честно говоря, я не все понял из того, что видел в воспоминаниях Рега. Возможно, ты сможешь мне помочь.

— Разумеется. Я просто изнываю от любопытства. Особенно если вспомнить, что именно ты сжимал в руке, когда Кричер доставил тебя на наш газон. Где ты взял эту гадость?

— Об этом и речь. Впрочем, кое-что лучше, наверное, показать. В кабинете есть Омут памяти?

— Обижаешь. Чтобы у меня его и не было?

Спустя часа полтора, точнее я, конечно, не засекал, мы молча сидели у него в кабинете. Вновь просмотренная в Омуте беседа Регулуса с таинственным незнакомцем не давала мне покоя. Кто он? Ни лица, ни голоса узнать я не смог. Но то, что это был мужчина, обладающей колоссальной магической силой, почему-то не сомневался. Кто он? Дамблдор? Дорогой директор умеет играть чужими судьбами, этого у него не отнимешь. Но разве лорд Арктурус Блек, маг древнего темного рода, стал бы служить ему так самозабвенно, что отдал на заклание сына?! Нет. В это я не поверю никогда. Светлейший волшебник не случайно делал ставку на магглорожденных, полукровок и предателей крови. Чистокровные семьи никогда не признавали его. Это был кто-то другой. И тут пронзившая меня мысль заставила буквально вскочить на ноги. Как я мог быть таким слепым?!

— Дошло наконец?!

Отец, наблюдавший за моим мысленным процессом, сидя в кресле, иронично приподнял бровь.

— Он говорил прямо из Нурменгарда?! Разве это возможно?

Лорд Эвард только пожал плечами.

— А почему нет? В хитрости и изворотливости ему трудно отказать. Годы преследований невольно заставляют продумывать каждый свой шаг, а создание тайных способов связи — необходимость первой степени. Так что я не слишком удивился, когда увидел его отражение в зеркале. Не узнать было невозможно. Хотя я видел его лишь раз в жизни, когда был еще ребенком, но поверь, впечатлений хватило надолго. Ни Дамблдор, ни тем более ваш Волдеморт не обладали подобной аурой. Можешь мне поверить. Даже сейчас, практически лишенный магии, заключённый в тюрьме, он остаётся Великим Темным Волшебником. Этого у него не отнять.

— Кровавый Гриндевальд...

Даже от его имени мороз побежал по коже. Кому ещё мог служить лорд Блек? И кто мог знать все о темной магии?

— Ты думаешь, он что-то планирует?

Отец пожал плечами.

— Вряд ли. Слишком много прошло времени. Если бы он имел возможность вернуть власть, он бы уже сделал это. Его верные слуги либо убиты, либо умерли, либо затаились. Новое поколение темных магов нашло нового лидера. Так что сомневаюсь, что он нашел способ вырваться на свободу. Хотя и развлекает себя тайнами этого мира. Но точно об этом может сказать он один. Хочешь спросить?

— Да как-то не очень. Если честно. Мне вполне хватает своих проблем.

— Ты становишься разумным. С чего бы это? Дай, угадаю. Магическая зависимость от двух Великих магов современности, от которой мы с таким трудом тебя избавили, не прошла для тебя даром? Слишком дорожишь свободой и не хочешь опять вляпаться?

— Вот именно. Хотя смею напомнить, что я и сейчас зависим. От вас, сэр. Мне достаточно.

— Ах да, я все время забываю о вашей вассальной клятве, лорд Принц Красный. Значит, вы, как порядочный чистокровный маг, храните верность своему сюзерену и не ищете покровителей на стороне? Похвально! — ехидно прокомментировал отец. И уже совсем другим тоном добавил: — А если серьезно, сынок, ты абсолютно прав. Не стоит воскрешать тени прошлого. Для полного счастья нам только Гриндевальда не хватает. Хотя, надо признать, он фактически открыл нам способ уничтожить Волдеморта. Крестражи — редкостная гадость. Я полностью разделяю мнение Геллерта в этом вопросе: только глупец мог сделать ставку на этот способ достижения бессмертия. Он, безусловно, вернёт его к жизни, но в каком виде и состоянии, не знает даже ваш Мерлин. Остаётся самая малость — узнать, сколько крестражей он умудрился наклепать и где спрятал. Мелочи жизни.

— Ты хочешь спросить у Гриндевальда?

Меня вовсе не прельщала мысль общаться с магом, утопившем в крови половину Европы, но все же хотелось услышать мнение отца по этому поводу.

— Конечно, спросить — бесспорно, самый быстрый способ, но это вовсе не означает, что он самый разумный. Сам посуди: во-первых, с чего ты взял, что Геллерт мне ответит? С какой стати? Я же не сын лорда Блек. Принцы, слава Богу, никогда не служили под его знаменами. Во-вторых, даже если он согласится рассказать все, что знает — а вовсе не факт, что он будет говорить правду, — неизвестно, какую плату он потребует за это. Я могу отдать Череп майя за свободу сына, но почему-то практически уверен, что Гриндевальд потребует гораздо больше. Не уверен, что хочу платить по его счетам. В этом мире достаточно проблем и без него, не хочу даже думать, что будет, если выпустить этого джинна из бутылки. И в-третьих, я практически уверен, что ничего конкретного, кроме самого существования крестражей, он не знает. Вряд ли Волдеморт посвящал кого-то из своего окружения — а информацию наш сиделец черпает именно из этого источника — о том, где он прячет свои якоря. Хотя я не исключаю, что какая-то полезная информация у Гриневальда все же есть. Но овчинка, как говорится, выделки не стоит. Так что оставим его помощь на крайний случай. Попробуем обойтись своими силами. Темные лорды современности пусть пребывают там, где им положено: кто в могиле, кто в тюрьме, кто в Хогвартсе.

— Дамблдор светлый.

— Ну разумеется! А я розовая фея! Не смеши меня, Северус. Называться Светлым волшебником и быть им — разные вещи. Нельзя заниматься темной магией и оставаться незапятнанным. За все надо платить.

С этим было трудно поспорить. Но как найти якоря души Темного Лорда? По моему мнению, это было все равно, что искать иголку в стогу сена. К тому же мы не знали: сколько именно крестражей он успел создать. Отец, как будто читая мои мысли, задумчиво произнес:

— Начнем по порядку. В первую очередь надо попробовать узнать точное число крестражей, для этого понадобится отправится в Хранилище. Есть у меня одна вещица, которая может нам помочь.

— Будем искать по следу? Думаешь, он не успел рассеяться за это время?

— Можно попробовать. Подобная мерзость не имеет срока давности. Возможно, нам удастся найти хотя бы приблизительно, где искать. Учитывая, что один образец уже у нас в руках, это существенно увеличивает шансы на успех.

Всякое темномагическое колдовство оставляет достаточно заметный след. Особенно если его совершали сознательно, пользуясь ритуалами и жертвоприношениями. Спонтанные же действия практически моментально рассеиваются без следа. Тот же Круциатус можно отследить только по волшебной палочке, используемой для этого проклятия. Ну и по плачевному состоянию жертвы. Но действительно сложные чары редко творят на ходу. Что-то мне не приходилось читать о спонтанно созданных крестражах или зомби. Поэтому была слабая надежда найти след этих ритуалов. Вот только по прошествии стольких лет понадобился бы действительно мощный артефакт. Мысленно перебрав все, что я успел изучить по этой теме, я переспросил отца:

— Ты хочешь задействовать Видящую сферу?

Видящая сфера была довольно древним артефактом. Она позволяла найти следы черной магии на большом расстоянии. Ее можно было настроить на поиск определенного заклятия и выбрать человека, совершившего его. Иначе невозможно было бы разобраться из-за обилия информации

— Да, ты правильно догадался. Молодец. Нужно вычислить нужный момент и место. Это займет некоторое время, но, думаю, вместе мы быстро справимся. А сейчас отправляйся отдыхать. Завтра надо будет забрать детей у миссис Фигг, навестить Дурслей и выработать план дальнейших действий. В общем, дел будет по горло, тебе надо набраться сил.

— Я и так проспал двое суток! Думаешь, этого не достаточно?

— Не спорь. Сюзерен сказал спать, значит, спать!

— Да, милорд.

Я совершенно серьезно встал, преклонил колено и поцеловал край его мантии. За что тут же получил чувствительный подзатыльник.

— Ты еще и издеваешься?! Марш в постель!

* * *

Я проснулся достаточно рано. Еще не было и семи часов утра. И сразу вскочил. Надо признать, отец был прав: вчера я заснул, как только голова коснулась подушки, и спал как убитый. А утром почувствовал, что силы полностью восстановились. Как говорится: вставайте, лорд, вас ждут великие дела!

Тисовая улица встретила нас тишиной. В принципе она никогда не отличалась особым движением или шумом, но в то утро все явно еще не покидали своих домов. И только мы, совершенно бестактно, стучали в дверь миссис Фигг в начале девятого утра. К счастью, она уже не спала.

— Доброе утро, господа.

Старушка любезно пропустила нас в дом и проводила в гостиную. Устроившись в уютных креслах, мы вежливо отказались от предложенного чая.

— Как вели себя дети? Не слишком докучали вам? — поспешил поинтересовался я. Все же мое сокровище без присмотра могло нанести значительные разрушения в этом мирном доме.

— Ну что возьмешь от котят? — легко отмахнулась наша хозяйка. — По деревьям полазили, по крыше. Пару ям выкопали. Все как обычно. Не волнуйтесь, милорд, все у нас хорошо. Сейчас они еще спят.

— Называйте меня Северусом, мэм. Огромное вам спасибо, что присмотрели за ними.

— А что наш директор, Арабелла, ваш разговор состоялся?

Прервал мою прочувственную речь отец. Похоже, он не был расположен вести долгую беседу. Однако миссис Фигг ничуть не смутилась быстрому переходу на деловой лад и совершенно невозмутимо ответила:

— Альбус очень доволен, что Гарри у меня. Он даже почти не ворчал за использование камина. В конце концов, никаких инструкций на этот счет я не получала. Так что с вашим путешествием в Лондон проблем не будет.

— Спасибо, Арабелла. Это было очень своевременно.

— Не за что, Эвард. Я уже говорила, что не одобряю ужасных методов Альбуса, и очень рада вам помочь всем, чем смогу. Для меня главное, чтобы ребенок был счастлив.

Ее неожиданно прервала появившаяся в комнате кошка. Остановившись напротив хозяйки, она несколько раз громко мяукнула и побежала к двери. Миссис Фигг быстро поднялась с места и бросила нам уже на ходу:

— Дети вылезли в окно спальни и побежали во двор!

Мучительно застонав, я бросился вслед за ней. Вот нельзя и дня без приключений, честное слово!

Палисадник был пуст. Пока отец осматривал буйно разросшиеся кусты, а миссис Фигг побежала за дом, я выскочил на улицу. И как раз вовремя. Наша пропажа нашлась буквально в двух шагах: Дадли и Гарри, облаченные только в пижамы, сидели прямо на асфальте, возле открытого канализационного люка. Азарики нигде не было видно. Подскочив к мальчишкам, я схватил их за шиворот и оттащил на безопасное расстояние.

— Что вы здесь делаете?! Где Азарика?

Но ответить они мне не успели: из черной глубины круглого отверстия показалась белокурая головка моей неугомонной крестницы. Медленно она поднималась все выше и выше, и вскоре я увидел, что она восседает на плечах крепкого мужчины в джинсовом комбинезоне и белой бейсболке, надетой козырьком назад.

— Это ваше добро, мистер? — поинтересовался он, ссаживая Азарику на землю. Мне оставалось лишь обреченно кивнуть.

— Лучше надо за своими детишками следить, так я вам скажу. Не успел я, значит, с лестницы слезть, как она мне прямо на плечи и прыгнула! Ну, чисто обезьянка,ей богу! И еще интересуется: не видел ли я здесь Мартовского зайца какого-то. Откуда зайцы в канализации?! Здесь только крысы да жабы! Или она игрушку потеряла?

Я бросил вопросительный взгляд на Азарику, но она только пожала плечами и опустила голову. В этот момент к подошел лорд Эвард и встал возле меня. На его молчаливый вопрос я закатил глаза и, присев возле Азарики, притянул ее к себе:

— Это когда нибудь кончится, ты можешь мне сказать? И кто такой Мартовский заяц, на мою голову?!

Девочка вздохнула и подняла на меня невинные, просто ангельские глаза. Дело было примерно так...

Зачинщиком и идейным вдохновителем этой истории была, разумеется, моя неугомонная воспитанница. Она проснулась с восходом солнца и принялась читать захваченную из мэнора книгу "Алиса в стране чудес". Почитав около часа, она отвлеклась и посмотрела в окно. Надо сказать, ее спальня находилась на втором этаже, и из окна была видна дорога и противоположный тротуар. Там-то она и заметила этот злосчастный открытый люк, в котором мелькнуло что-то белое. Разумеется, она сразу приняла темную круглую яму за кроличью нору, в которую прыгнул этот самый Мартовский заяц, будь он неладен! Разумеется, новоявленная Алиса ни в коем случае не могла пропустить подобное приключение. Но идти одной было неинтересно. Поэтому она решила захватить с собой и Гарри с Дадли. Спустившись вниз, она разбудила мальчишек, и дружная компания отправилась на разведку. Прыжок в "нору" и встреча с водопроводчиком стала кульминацией этой короткой истории.

Все это было бы смешно, если бы не реальная опасность свернуть шею, которой она подверглась. Или утонуть в сточных водах. Перспективы одна лучше другой, ничего не скажешь! Кроме того, был еще один момент, от которого у меня значительно ухудшилось настроение: увлечение Азарики чтением, так радовавшее меня первое время, могло обернуться нешуточными проблемами. С ее-то впечатлительностью! Что ей попадется в руки в следующий раз и какие она сделает из этого выводы, остается только гадать. А учитывая, какими книгами наполнена библиотека мэнора, можно сказать с полной определенностью: апокалипсис на этой планете наступит гораздо раньше предначертанного.

— Вот до чего книги-то доводят! — глубокомысленно изрек несостоявшийся Мартовский заяц, как будто прочитал мои мысли, и погладил Азарику по голове.

— Вы мистер, главное, комиксов ей не давайте. А то будет с крыш прыгать или еще чего!

Совет был дельный, вот только от прыжков с крыш он вряд ли мог уберечь.

Поблагодарив добродушного водопроводчика и сунув ему несколько маггловских купюр, мы молча отправились во двор миссис Фигг. Сама хозяйка как раз вышла из-за дома и с облегчением вздохнула. Никаких вопросов она не задавала, за что я был ей безмерно благодарен. Войдя в гостиную, отец, не откладывая дело в долгий ящик, приказал:

— Думаю, хватит на сегодня сюрпризов. Поступим так: мы с Азарикой домой. Ей надо хорошо подумать о своем поведении. А ты с мальчишками езжай в Лондон, Вернон их ждет. Я позже к вам присоединюсь.

Слава Мерлину, в кои-то веки он решил проявить строгость. На том и порешили. Девочка послушно отправилась с дедом. А мне предстояла долгая и утомительная поездка на автобусе. Лишний раз пользоваться камином миссис Фигг было уже небезопасно. То, о чем знает Дамблдор, лучше обходить десятой дорогой.

Впрочем, поездка оказалась не такой уж ужасной, как мне представлялось. Автобус был полупустой, и мы с комфортом расположились на двух сидениях друг напротив друга. Мальчишки устроились возле окна, а я углубился в изучение "Таймс", купленной в киоске на автостанции. К сожалению, ничего другого у меня с собой не было.

Примерно через минут двадцать блаженной тишины, когда мы проехали почти половину пути, Дадли вдруг осторожно подергал меня за рукав.

— Ты что-то хотел, малыш?

Я отложил газету и повернулся к нему.

— Вы расскажите папе, как мы себя вели, сэр? — почти прошептал он, а сидящий напротив Гарри тут же отвлекся от созерцания окружающего ландшафта и выжидательно посмотрел на меня.

— А что я ему должен сказать? Ведь это не вы полезли в люк.

— Но мы вылезли в окно и почти залезли туда, — вздохнул Дадли и совсем по-взрослому добавил: — Я, вообще-то, должен был остановить Азарику, ведь я уже большой и несу ответственность за младших. А я сам за ней побежал...

— Тебе же, наверное, тоже было интересно? — не смог не улыбнутся я. Мерлин, как же он в этот момент был похож на Вернона! Рассудительный и ответственный. И это в неполные восемь лет.

— Интересно, сэр. Но это совсем не правильно.

Надо было как-то успокоить ребенка. И я доверительно сообщил ему:

— Знаешь, Дадли. Я тоже уже большой, но далеко не всегда могу остановить свою крестницу. К тому же, ты вполне мог ей поверить про кролика: если можно передвигаться в камине, почему не может быть двери в другой мир через канализационный люк? Все вполне логично.

— А она бывает? Ну, волшебная страна? — не выдержав, переспросил Гарри. Похоже, этот вопрос тревожил его до сих пор. Интересно, у всех маленьких волшебников шило в одном месте, или это только мне так везет?

— Я там не был, поэтому не могу тебе сказать. Только запомните на будущее, прежде чем проверять, надо у взрослых спросить, хорошо?

— Да, сэр.

Дадли немного помолчал, а потом переспросил, доверчиво глядя мне в глаза:

— А Азарику вы ведь тоже не накажете? Правда, сэр? Она не хотела. Она хорошая. Только чудная немного.

— Ну, ее уже дедушка наказал. Она же с нами не поехала. Думаю, этого достаточно. Но раз уж мы об этом заговорили, у меня будет к тебе просьба: скорее всего, вы побудете с нами, пока ваш папа совсем не поправится. Так вот, ты не мог бы присматривать за Азарикой, так же, как и за Гарри? Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты всегда рядом с ней.

Дадли серьезно кивнул:

— Да, сэр. Вы можете не беспокоиться. Мы за ней присмотрим, правда, Гарри?

Его кузен заулыбался, должно быть, предвкушая предстоящие каникулы, и вновь обернулся к окну. Нет, Гарри Поттер, на первый взгляд, на роль дуэньи при моей леди вовсе не подходил. Больше смахивал на будущего сообщника. Ну, поживем — увидим. Может, мне только показалось, он же такой тихий мальчик.

Дальше мы ехали молча. Гарри смотрел в окно и грыз ириски. А Дадли мирно задремал, уложив голову мне на колени.

Перед палатой Вернона я остановился и обратился к притихшим мальчишкам:

— Послушайте внимательно: ваш папа очень болен, но самое страшное уже позади, так что не пугайтесь. Очень скоро он выздоровеет и поедет домой. Вы меня понимаете?

— Да, сэр, — кивнул Дадли, а Гарри схватил его за руку. Я пропустил их вперед и открыл дверь.

Петунии почему-то в комнате не было. Вернон не спал. Он все так же лежал в прочном гипсовом панцире и целой паутине капельниц, но его глаза были полны жизни. Завидев нас, он улыбнулся и поманил детей кистью руки, единственной свободной от повязок:

— Гарри, Дадли, идите ко мне. Как же я по вам соскучился. Ну же!

Мальчишки застыли у самого входа. Полными слез глазами они смотрели на прикованное к кровати тело отца и не двигались с места. Несмотря на мое предупреждение, вид бинтов и повязок явно напугал мальчишек. Я легонько подтолкнул их, выводя из шока. Первым сделал шаг Гарри. Он робко приблизился к постели и, уткнувшись личиком в грудь отца, завсхлипывал. Дадли не намного отстал от него. Он сел возле постели и, очень осторожно взяв Вернона за руку, спросил:

— Тебе очень больно, папочка?

— Нет, что ты. Все уже хорошо. Как вы там без меня? Не скучали?

— Очень скучали, папочка.

Дадли сильнее вцепился в руку отца, по его лицу полились слезы:

— Когда ты вернешься домой?

— Чуть попозже, маленький. Но очень скоро. Не надо плакать. А пока вы побудете с мистером Принцем. Вы же слушаетесь его, правда?

Дадли опустил голову, и я поспешил прийти к нему на помощь:

— Все хорошо, Вернон. Мальчики молодцы. А Дадли вообще у тебя настоящий мужчина.

— Я рад.

Вернон потрепал по волосам сына, потом приобнял племянника и посмотрел на меня:

— Я не знаю, как тебя благодарить. Туни мне все рассказала. Спасибо, что помог мне остаться. Не знаю, как бы они были здесь без меня...

— Ну что ты, старик? Не стоит. Главное, все страшное уже позади. Как моя микстура? Не слишком больно?

Вернон фыркнул и покачал головой:

— Ну ты смешной! Адское зелье, конечно. Но лучше я его галлонами пить буду, чем в инвалидном кресле всю жизнь маяться. А вообще, терпимо.

Наш разговор неожиданно прервался Петунией, вошедшей в сопровождении лорда Эварда.

Кивнув вместо приветствия Вернону, отец озабоченно посмотрел на меня и протянул пергамент:

— От Альбуса. Похоже, у нас проблемы, он срочно требует тебя к себе.

— Думаешь, ему что-то известно?

На мой вопрос отец только пожал плечами.

— Нельзя этого полностью исключить, Северус. Возможно, этот вызов и не связан с несчастьем в семье Гарри, но это маловероятно. Слишком много совпадений. Так что лучше готовиться к худшему. Альбус — достаточно проницательный человек. А авария Вернона и последующие за ней события не могли не привлечь его внимания. Он вполне мог перестраховаться и проверить целостность охранной системы. Мы были осторожны, но все же полностью скрыть следы магического присутствия в доме вряд ли возможно. Вопрос лишь в том: подозревает он тебя лично или просто ощущает опасность извне. Я склонен больше ко второму варианту развития событий, но все же тебе надо быть предельно внимательным при разговоре с ним. Взвешивай каждое свое слово. Я уже на всякий случай убрал телефонный кабель из камина Дурслей. Лишняя предосторожность не помешает.

— Я так понимаю, он ждет меня сегодня вечером у себя. Там все и выясню. Незачем попусту гадать.

Мы разговаривали вполголоса, отойдя к окну. Петуния присоединилась к детям и мужу и только настороженно поглядывала на нас. Она усадила Гарри себе на колени и всем своим видом невольно демонстрировала решимость защищать племянника во что бы то ни стало. Гарри, в своей детской наивности, не замечал напряжения тетки. Он увлеченно рассказывал Вернону про путешествие в каминной сети и про кошек миссис Фигг. Когда речь зашла про Азарику и последнее приключение, Дадли сжал его ладонь, и Поттер вовремя замолчал.В общем-то маленький Дурсль был абсолютно прав: незачем волновать родителей еще и этой историей.

— Эвард, я хотела посоветоваться с вами.

Петуния пересадила Гарри на стул рядом с сыном и подошла к нам.

— В школе мальчиков узнали о нашем несчастье. Сегодня приезжала их учительница, она сообщила, что они могут предложить два места в летнем лагере для них. Но это очень далеко. В Чевиот-Хилс. Почти на самой границе с Шотландией. Я не знаю, как мне поступить. Страшно отпускать детей в такую даль.

— Действительно, это довольно далеко. Но почему именно туда, тебе не объяснили?

Петуния лишь пожала плечами.

— Это престижный лагерь. В очень живописном месте. Миссис Холст показывала мне фото, ее дети отдыхали там в прошлом году. Это действительно чудесное место. К тому же Гарри только исполнится шесть, не так много детских лагерей берут малышей его возраста. А этот как раз специализируется на младшем школьном возрасте. Так что я в затруднении: с одной стороны, это прекрасная возможность оздоровить детей и решить проблему с их проживанием на время реабилитации Вернона, с другой...

Петуния на мгновение замолчала и посмотрела мне в глаза:

— Я очень боюсь отпускать их одних так далеко. Особенно Гарри. Страшно представить, что может с ним случиться. Я даже думаю, что лучшим решением будет просто нанять им няню и оставить дома. Пусть летние каникулы проведут в Литтл Уинггинге. Ну, поскучают немного, зато мне будет спокойнее.

Я задумался. Петуния была в целом права, лагерь за тридевять земель для таких малышей — предложение довольно необычное. К тому же было еще одно обстоятельство о котором она не могла знать — Хогвартс находился всего в двух часах езды от Чевиот-Хилс, а это не могло не настораживать. Если не сказать больше. Если это замысел старика, то все встает на свои места. Даже мой поспешный вызов.

— Я думаю, не стоит пороть горячку, — Лорд Эвард как будто прочел мои мысли и высказал их вслух. — Тебе же, как я понимаю, дали время на раздумье? Вот и воспользуйся им. Это же было очень заманчивое предложение, я правильно понял?

— Да. Абсолютно бесплатно. Полный пансион на тридцать дней. Река, холмы, свежий воздух. В общем, все по высшему разряду. Я даже удивилась: никогда не слышала, что школа может предложить подобное.

— Да. И очень вовремя, — задумчиво протянул отец и посмотрел на меня.

Эту ночь дети должны были провести в гостинице вместе с Петунией. Лорд Эвард уговорил ее отдохнуть хотя бы до утра, а сам остался у ложа больного под чарами Конфиденциальности. В свете последних событий мы перешли на режим строгой секретности.

Я же отправился в Хогвартс. Меня ожидало совсем не романтическое свидание.

То, что поездка в детский лагерь — дело рук достопочтенного директора, у меня лично не вызывало никаких сомнений. Основной вопрос: зачем? Зачем это ему нужно? Чтобы убрать Гарри из ставшего непригодным для него, с точки зрения Дамблдора, дома? Но зачем так сложно? Забрать ребенка он может в любой момент. Ему не составит труда просто переселить Поттера в более приемлемую семью, и дело с концом. Или он не уверен? Скорее всего, в этом и кроется ответ на этот вопрос: довольно существенные подозрения и отсутствие уверенности в провале плана. Ничем другим его действия я объяснить просто не мог. Впрочем, сегодняшний вечер позволит мне узнать чуть больше. Я не питал иллюзий, Альбус никогда не откроет мне все карты, это не в его стиле, но хотя бы чуть-чуть ясности эта встреча принесет. Возможно, у нас как раз хватит времени спешно эвакуировать все семейство Дурсль в Принц-мэнор, наплевав на всяческую конспирацию, и приготовиться к длительной осаде. Такой поворот событий тоже был вполне возможен. Что ж, наш мэнор не по зубам ни аврорам, ни Ордену Феникса. В этом я был уверен. Оставалась самая малость: вылезти живым из под гостеприимного крова моего будущего работодателя.

 

В Хогвартс я прибыл в точно назначенное время. Незачем нервировать господина директора еще и опозданием. И сразу направился в знакомый до тошноты кабинет. Пароль не понадобился: горгулья молча пропустила меня в святая святых. И тут меня ждал сюрприз, к тому же довольно неприятный: за столом напротив директора восседал Римус Люпин, последний из Мародеров, не только выживший, но и оставшийся на свободе.

— Северус, мальчик мой, как я рад, что ты смог прийти ко мне сегодня!

Приветствие директора не отличалось оригинальностью, впрочем, как и всегда. Люпин же ограничился кивком в мою сторону, который я с удовольствием проигнорировал. Никаких теплых чувств к бывшему однокласснику я не питал.

— Добрый вечер, господин директор. Я, разумеется, не мог не прийти на ваш срочный вызов. Хотя уговорить лорда Эварда мне удалось с большим трудом. Он просил передать, что крайне недоволен моей неурочной отлучкой, — проговорил я, устраиваясь напротив Дамблдора на максимальном отдалении от оборотня.

— Твое обучение уже подходит к концу, Северус. Не думаю, что пара месяцев способна существенно повлиять на уровень твоих знаний. Кстати, я весьма удивлен, что для получения степени Мастера Артефакторики тебе понадобилось так много времени. Конечно, это стандартное время для обучения, но, если мне не изменяет память, Зельеваром ты стал за неполные два года. Так что же помешало тебе добиться таких же успехов и с артефактами?

Он уже не раз намекал мне на мою затянувшуюся, с его точки зрения, учебу. Но ничего поделать с этим не мог. Магический ученический контракт подтверждал права лорда Эварда на мое постоянное присутствие в его доме.

— Должно быть, я не обладаю достаточным талантом для досрочного получения степени, — слегка пожал я плечами. Распространяться о том, что обучение было практически закончено полтора года назад, я, разумеется, не стал. Но и прослыть неудачником на глазах у бывшего врага тоже не хотелось. Ребячество, конечно, но ничего не смог с собой поделать. К тому же рано или поздно директор все равно бы узнал, так что лучше сказать самому, не давая почвы для лишних подозрений:

— Поверьте, я не терял времени даром и параллельно получил звание Мастера Защиты от Темных Искусств и Менталистики. Лорд Принц, при всех своих недостатках, достаточно ответственный учитель. Он передал мне большую часть своих знаний.

Директор смерил меня задумчивым взглядом, а Люпин просто вытаращил глаза. Да, мой милый друг, я уже Мастер четырех магических дисциплин: Зелья, Менталистика, Артефакты и Боевые искусства, которые почему-то именуются Защитой от Темных сил. Никогда, кстати, не понимал почему: приемов нападения там в разы больше, чем защиты, или отец преподавал мне несколько видоизмененный курс? Не суть. Мое тщеславие было удовлетворено, и я, с самым невинным выражением лица, поинтересовался:

— Но вы вызывали меня не по причине моей неуспеваемости в Артефактах, не правда ли, профессор?

— Разумеется, Северус. Я никогда не сомневался в твоих способностях и очень рад твоим успехам. Жаль, что мне приходиться вмешиваться в твои планы. Но последние события вынудили меня обратиться к вам обоим и просить прибыть сюда без промедления. Дело не терпит отлагательств.

Дамблдор помолчал с минуту и продолжил:

— Речь пойдет о Гарри Поттере. К сожалению, мальчик подвергается опасности.

Он подержал значительную паузу, чтобы мы могли проникнуться серьёзностью положения. И продолжил:

— Я уже говорил вам, что Гарри живет в семье у родственников. Лили перед смертью успела укрыть его кровной защитой. Пока он живет в доме у родни со стороны матери и считает их дом своим, он неуязвим для Темного Лорда. Эта самая лучшая защита, которая могла быть у мальчика. А охранные чары, наложенные мной на дом, не позволяют злоумышленникам проникнуть туда.

Но неделю назад один из опекунов попал в серьезную аварию, и дети фактически покинули дом. Они, Гарри и его кузен, сначала жили по соседству, а теперь перебрались в Лондон. Как долго это будет продолжаться — неизвестно. Мы не можем пустить такое важное дело, как охрану избранного ребенка, на самотек. Поэтому я и позвал вас. Для защиты ребенка понадобитесь вы оба, никому другому доверить такую важную миссию я просто не могу.

— Конечно, профессор, я сейчас же заберу Гарри в Хогвартс. И буду находится при нем столько, сколько потребуется.

Люпин даже встал со стула, как будто решил немедленно отправляться в Лондон. Наивный идиот. Если бы директор планировал забрать мальчика сюда, ему бы не понадобилась наша помощь.

— А в полнолуние ты тоже планируешь быть возле ребенка? — с самым невинным видом поинтересовался я. Люпин вспыхнул и сжал кулаки.

— Я принимаю зелья, Снейп. Мальчик будет в безопасности.

— Конечно. Ты в отключке, он предоставлен сам себе. Не будь таким кретином, Люпин. Если вы планируете как можно надежнее избавиться от ребенка, то оборотень — действительно идеальная кандидатура для его охраны, — добавил я, уже обращаясь к Дамблдору, напрочь игнорируя яростное рычание Мародера.

— Прекрати, Северус. А ты Римус — сядь. Оставьте эти склоки, сейчас не время, а вы давно уже не дети. Я рассчитывал на ваше благоразумие. Слушайте внимательно. Вы не заберете Гарри в Хогвартс. До поры до времени надо всячески избегать его контактов с Магическим миром. Для его же блага. Поэтому я и позвал вас. Надо будет охранять ребенка на нейтральной территории и, по возможности, не раскрывая своего присутствия. Лучше всего было бы и вовсе не попадаться ему на глаз, но это вряд ли возможно. Главное, он ни в коем случае не должен узнать вас. Через пару дней мне будет точно известно, поедет ли он в выбранное мной место для отдыха. Если да — вы отправитесь вслед за ним. Если же он останется в городе или вернется в дом родственников — мне придется забрать мальчика в Хогвартс. Что крайне нежелательно.

— Его дом перестал быть надежным? Я правильно вас понял? — весьма кстати подал голос Люпин, и я весь обратился в слух. Дамблдор до сих пор не озвучил сомнений в надежности дома Дурслей, но его недосказанность подразумевала нечто подобное настолько очевидно, что это заметил даже Люпин. Смерив оборотня внимательным взглядом, директор нехотя ответил:

— Я не могу этого утверждать, но некоторые признаки весьма тревожны. Очевидно одно: кто-то из магов входил в этот дом. И пока я все не проверю, мальчика оставлять там опасно. Реальной угрозы пока нет, но, повторяю: все необходимо очень тщательно проверить. А для этого в доме ни в коем случае не должно быть детей. Но это моя головная боль, от вас требуется только охранять ребенка. Будьте готовы: через пару дней я сообщу, нужна ли мне ваша помощь. И еще, — он холодно посмотрел мне в глаза. — Северус, можешь передать своему учителю, что меня не интересует его мнение на этот счет. Прошедшие четыре года ты безвылазно просидел в Принц-мэноре и имеешь полное право на небольшие каникулы. Надеюсь, ты сумеешь донести до него эту мысль. В противном случае придется прервать твое образование.

Вот даже как! Альбус решил не церемониться с лордом Принц и войти с ним в конфронтацию? Это становиться интересным. Но если бы он подозревал, что отец связан с домом по Тисовой улице, 4, то вряд ли говорил бы мне все это. Или он специально провоцирует нас на поспешные действия? Все может быть. Одно ясно: что-то его точно обеспокоило, мы допустили ошибку, но где? Об этом стоит подумать на досуге. А сейчас главное: не делать резких движений, это может погубить все. И Гарри, скорее всего, придется поехать в детский лагерь. Все лучше, чем в Хогвартс. Надо выбирать из двух зол меньшее.

— Я вас понял, профессор. Думаю, мне удастся убедить дядю и выполнить ваше распоряжение, не прерывая обучения. Осталось не так много времени, вы правы, но оно мне необходимо.

— Я рад, что ты понял меня, мой мальчик. Если бы не крайние обстоятельства, я бы не стал тебя беспокоить. Но, увы... — Дамблдор развел руками. — Я очень хочу удостоверится, что ошибся и реальной угрозы не существует, но рисковать безопасностью Гарри просто не имею права.

— В любом случае, вы всегда можете рассчитывать на меня, — вставил свои пять кнатов Люпин. — Я не оставлю сына Джеймса. Располагайте мной в любое время, профессор.

Вот же защитник выискался! Я, не сдержавшись, фыркнул. Упоминание имени Джеймса, к моему собственному изумлению, не вызвало во мне никакой реакции. Надо сказать, что Гарри внешне был очень похож на отца, этого нельзя было не заметить, но характер мальчика в корне отличался. Повлияло ли воспитание Петунии, стресс раннего детства или он родился таким, не знаю, вот только он казался очень мягким, добрым и любопытным ребенком. В меру шаловливым, но ни капли не заносчивым. Во всяком случае никакого отторжения во мне он не вызывал. Но директору об этом знать было не обязательно. Поэтому я скорчил кислую гримасу и поднялся из-за стола.

— Я, конечно, не располагаю таким количеством свободного времени, как мистер Люпин. Но для сына Лили, — я сделал ударение на имени и посмотрел директору прямо в глаза. Он слегка кивнул, — сделаю все возможное. Вы можете на меня рассчитывать, господин директор.

— Вот и договорились.

Дамблдор поднялся и протянул нам руки. Пришлось коснуться его ладони. Он удивительно твердо сжал мою кисть, то же самое проделал и с рукой оборотня, как будто скрепляя наши клятвы.

— Я очень рад, что у Гарри есть такие преданные защитники, — с пафосом произнес он. И добавил уже совершенно другим тоном: — Через пару дней все окончательно прояснится. Возможно, раньше. Я оповещу тебя, Северус. Римус, а ты можешь пока побыть в школе. Незачем тебе возвращаться домой.

Я коротко кивнул и покинул кабинет. Надо было срочно рассказать обо всем отцу и выработать план. Похоже, время покоя подошло к концу, настала пора решительных действий.

 

— Положение действительно довольно тревожное, но паниковать пока рано, — выслушав мой обстоятельный рассказ, проговорил отец. Сразу по прибытии из больницы он пришел в мой кабинет, где я и рассказал ему подробности разговора с директором. Надо сказать, я провел бессонную ночь, бесконечное число раз прокручивая возможные варианты выхода из положения. Но ничего конкретного предложить пока не мог. Отец же был удивительно спокоен, что невольно вызывало восхищение его самообладанием. Вот интересно: смогу ли сам когда-нибудь сохранять такое хладнокровие в критических ситуациях? Очень сомневаюсь, если честно. Сегодня я был взвинчен как никогда.

— Впрочем, все достаточно предсказуемо.Ничего конкретного он, скорее всего, не знает. Ничего, кроме подозрений. Иначе он действовал бы более решительно. Но как бы то ни было, тебе надо быть предельно внимательным.

— Мне показалось, он ждет, что я начну заметать следы. Рассказ о грядущей проверке магической защиты дома — ловушка. Хочет взять меня на горячем.

Лорд Эвард кивнул:

— Мне кажется, ты несколько утрируешь события, Северус, хотя это вполне возможно. Но, скорее всего, он проверяет все возможные варианты, это как раз в его стиле.

— Ты уверен, что он ничего не найдет? Зеркала, следящие чары, охранная система? При тщательном досмотре можно найти следы взлома. Но сейчас уже поздно предпринимать какие-то действия, это выдаст нас с головой. Ты очень рискуешь, отец.

Лорд Эвард поднялся из-за стола и пересел ко мне на диван. Взяв меня за руку, он спокойно спросил:

— Ты считаешь, что я полный идиот? Для того, чтобы снять нашу систему защиты, мне вовсе не обязательно мчаться на Тисовую улицу и бегать вокруг дома. Все можно сделать, не выходя из мэнора. Так что ты напрасно так нервничаешь.

— А то я не знаю! Пап, я серьезно говорю. Твой магический след мог остаться в любом случае, вот в чем основная опасность. Даже после снятия чар он не рассеивается до конца. Это, кстати, ты мне вдалбливал в самом начале обучения. Разумеется, я не предполагал, что ты с палочкой наперевес будешь слоняться по Литтл Уинггину и тебя скрутят авроры. Но что-то мне подсказывает, что и Дамблдор на это не рассчитывает. Он просто может найти следы твоего присутствия, вот и все. А если это случится, нанесет неожиданный удар.

— Ты боишься за меня? Не стоит, Северус. Поверь, я все рассчитал, неприятных сюрпризов не будет.

— Хорошо, пусть так. Но ситуация все равно серьезная: даже если он не сможет определить, кто именно вмешивался в систему охраны, а просто определит чужую магию, этого будет достаточно: он заберет ребенка, и все. Что будет тогда с Петунией?

Я попытался подняться, сидеть на месте было выше моих сил, но отец удержал меня возле себя:

— Так, не психуй!

Затем крепко сжал мою руку и твердо произнес:

— Давай рассуждать последовательно. Что мы имеем? Директор почувствовал чужое присутствие в доме. Это единственное, в чем он полностью уверен. Правильно?

Я молча кивнул.

— Пойдем дальше, если он ничего не найдет, это все равно не его не успокоит, и он, скорее всего, заберет ребенка, чего мы ни в коем случае допустить не можем. Значит, выход остается только один: он должен найти причину своих волнений и надежно обезопасить дом. Тем самым он успокоит сам себя. Остается самая малость: придумать, что или кого он может там обнаружить. Никаких идей нет?

Я покачал головой.

— У меня пока тоже. Надо подумать. Но сначала решим неотложные дела. Прежде всего необходимо как-то сообщить Петунии, чтобы она соглашалась на лагерь для детей. Вот только встречаться с ней самому тебе никак нельзя, слишком рискованно.

С этим трудно было поспорить. Путь в больницу для нас был закрыт однозначно.

— Мне послать Дурслям Патронуса? — ляпнул я первое, что пришло мне в голову. Отец закатил глаза и вздохнул. Мои умственные способности, похоже, внушали ему серьезные опасения. Легко поднявшись с места, он подошел к телефону и набрал какой-то номер:

— Добрый день. Гостиница "Маджестик"? Переключите, пожалуйста, на двадцать пятый номер. Спасибо. Добрый день, Дадли. Мама еще не пришла? Хорошо. Я перезвоню через час. Ведите себя хорошо, слушайтесь няню.

Он повесил трубку и смерил меня ехидным взглядом. А я почувствовал, как полыхают мои уши. Вот и кто из нас вырос среди магглов, интересно?

Через час Петуния получила подробный план действий. Мальчишки отправлялись в путешествие. Известие о том, что я поеду вместе с ними, успокоило бедную женщину. Мы решили не говорить ей о предстоящем обыске в доме, не стоило нервировать ее еще больше. И поступили гораздо проще: отец нашел небольшой пансион, специализирующийся на реабилитации тяжело больных. Там Петунии будет гораздо удобнее ухаживать за больным мужем, а Дамблдор сможет без помех обыскать дом от погреба до чердака. Мы невольно облегчали его задачу. Впрочем, почему невольно? Чем быстрее он найдет причину своего беспокойства, тем лучше. Главное, придумать эту самую причину и как можно более достоверно.

Я вышел в сад и стал бродить по дорожкам, обдумывая самые невероятные ситуации, которые могли повлиять на охранную систему директора. Перебрал, по-моему, все: от магического выброса Гарри до нищего-мага, случайно зашедшего в дом. Ничего не выдерживало даже малейшей критики. Когда я практически отчаялся и заработал стойкую мигрень, меня вдруг осенило! Остановившись как вкопанный, я стал лихорадочно прокручивать все варианты этой авантюры. Но никаких препятствий к осуществлению не нашел. Как я раньше об этом не подумал? Все выглядело настолько просто, что я даже рассмеялся от облегчения. Оставалось заручиться поддержкой основного действующего лица и разыграть перед отцом небольшое представление. С этими мыслями я направился на поиски моего основного помощника.

Через два часа я послал Патронуса отцу с просьбой посетить мой кабинет. Когда он вошел, все уже было готово:

Посреди кабинета стоял верный эльф Блеков — Кричер, завернувшись в неизменную драную наволочку, которую он ни за что не соглашался сменить на ливрею эльфов рода Принц. Кстати, к моему величайшему изумлению, наши домовики отнеслись с полным пониманием к его довольно своеобразному трауру. И приняли новичка с подобающим уважением. Этот дряхлый эльф был воплощением преданности старым обычаям. Никогда не видел более гордого создания. Он выразил полную готовность помочь мне в осуществлении моих планов.

— Кричер все понял, благородный лорд Принц. Кричер все сделает для спасения крестника беспутного хозяина Сириуса. Вы можете не сомневаться, — прошамкал он. И гордо завернулся в свою ветошь, как в римскую тогу. Выражение его лица соответствовало надменной позе. Нерон, да и только.

— Я верю тебе.

Лорд Эвард, услышавший его последнюю фразу, в изумлении приподнял бровь и посмотрел на меня.

— Хорошо, что ты так быстро пришел, отец. Позволь тебе представить: наглый взломщик охранной системы в доме Дурслей. Неуловимый мститель магглам за обиды, причиненные маленькому крестнику Сириуса Блека. Кричер, повтори свое задание, я хочу, чтобы Глава рода одобрил наш план.

Эльф отвесил отцу низкий поклон и скрипучим голосом озвучил нашу авантюрную идею:

— Кричер будет сидеть в чулане под лестницей в доме магглов. Он перегладит всю одежду хозяина Гарри, заштопает носки и поставит в кладовке кровать, чтобы злой маг думал, что хозяин живет в кладовке. Кричер будет очень много колдовать и очень осторожно пересекать охранную систему злого мага, он совсем чуть-чуть нарушит контур, после того, как все будет готово. Когда маг придет и найдет Кричера, Кричер выскажет ему все, что думает о дурном обращении с наследником древнего рода Поттер и магического крестника последнего из рода Блек. Кричер же может не выбирать выражений, сэр?

Я утвердительно кивнул, а лорд Эвард, не удержавшись, рассмеялся. Это все-таки был гениальный план! Горжусь самим собой! Да, я очень скромный. Жаль только, что не увижу выражения лица Дамблдора, когда он обнаружит вместо Пожирателя Смерти оборванного домашнего эльфа, разбирающего одежду всеми заброшенного сироты. В том, что он поверит в такой поворот событий, у меня практически не было сомнений. Самым главным доказательством было то, что Сириус действительно был магическим крестным Гарри. А значит, его эльф в отсутствии хозяина был просто обязан служить сироте. С точки зрения домовиков — Гарри был полноправным Блеком и не было ничего удивительного в том, что Кричер сумел его найти. В преодолении же магических препятствий домашним эльфам нет равных, это общеизвестно. И самое главное: никакого отношения ни ко мне, ни к лорду Принц Кричер не имеет. А в том, что этот эльф не проговорится даже под страхом смерти, я уже успел убедится. И скрыться от директора он сможет в любой момент, как только выполнит свою миссию, риск для него минимален, это все-таки не инферналы из озера. Хотя даже они не смогли его остановить. Так что Дамблдор сможет просто перенастроить защиту с целью не пускать в дом конкретного эльфа и на этом успокоится. Хотя бы на какое-то время. Оставалось только разыграть нашу маленькую пьесу для единственного зрителя.

Уже лежа в постели, я в который раз мысленно прокрутил все события. Вроде бы я нигде не ошибся в беседе с директором, да и план с эльфом был продуман до малейших деталей. Но все же будущее продолжало тревожить. Внезапная подозрительность Дамблдора после стольких лет — крайне неприятное обстоятельство. Слишком вымотанный за последние дни я, незаметно для себя, уснул.

Проснулся же внезапно, среди ночи, от того, что меня кто-то решительно дергал за руку. Я резко сел в кровати и быстро зажег ночник. Мерлин, ну разумеется! На краю постели сидела Азарика и со слезами на глазах смотрела на меня.

— Что-то случилось, маленькая моя? Ты заболела?

Я протянул руку и прижал ее к себе. Осторожно коснулся губами лба: температура была нормальной, никаких признаков жара.

— Что случилось, Азарика? Ты испугалась? Сон плохой увидела?

Она покачала головой и прошептала мне на ухо, с надеждой заглядывая в глаза.

— Северус, ты возьмешь меня с собой? Пожалуйста! Я тоже хочу в лагерь.

Я обреченно застонал и повалился в постель, увлекая ее за собой. Нет, в этом доме совершенно невозможно удержать что-либо в тайне! Как?! Ну как она обо всем узнает? Это выше моего понимания! А сказать "нет" моей маленькой принцессе, когда она вот так смотрит на меня сквозь слезы, я не могу физически. Кажется, я уже упоминал, что воспитатель из меня аховый?

Старик все же поиздевался над нами на славу. Ничего не скажешь. Наверное, из всех магических палаток, имеющихся в его распоряжении, он выбрал самую маленькую. Должно быть, Дамблдор получал какое-то извращенное удовольствие от мысли, что мы с Люпином будем спать в одной комнате. Буквально в метре друг от друга. Как два паука в банке. Мерлин, да я же задохнусь от его запаха! От него за версту несет псиной, и это вовсе не мои фантазии! Тонкое обоняние зельевара сослужит мне на этот раз вовсе не добрую службу. Утешало немного только то, что оборотень будет мучиться не меньше меня, а может, и больше. Учитывая, что полнолуние не за горами и его чувствительность сейчас на пике.

После того, как Петуния согласилась на отдых детей в выбранном Дамблдором месте, директор предсказуемо тут же вызвал меня к себе и, снабдив палаткой, обширным багажом, кучей инструкций и нудным оборотнем в придачу, отправил на охрану достояния всего Магического мира.

Как оказалось, местность, в котором находился детский лагерь, была выбрана вовсе не случайно. И дело не только в близости Хогвартса. Здесь оказалась довольно редкая природная аномалия: в радиусе десяти миль невозможно было аппарировать. То есть любая попытка попасть сюда самым естественным для магов способом заканчивалась провалом. Смельчака относило либо на пять миль дальше центра этого заколдованного круга, либо ближе. Лагерь же находился точно посередине и был таким образом полностью защищен от внезапного проникновения. Каким образом Дамблдор узнал про это место и не участвовал ли он вообще в его организации, остается тайной за семью печатями. Но что-то мне подсказывало, что таких совпадений не бывает.

Нам оставалось бродить по периметру и отслеживать нарушителей. Задача еще более упрощалась тем, что это детское учреждение располагалось в долине меж пологих холмов. И было видно со всех сторон.

Вообще Чевиот Хилс — это череда холмов вокруг тонкой полоски реки Тайн. В августе — сентябре их пологие склоны окрашиваются всеми оттенками — от ярко-сиреневого до нежно-лилового — от цветущего вереска. Удивительно красивое зрелище. Но и сейчас, в июне, сочная зелень еще не выгоревшей травы, высокое голубое небо и трели жаворонков придавали этой местности непередаваемую прелесть. Простор, свежий благоухающий воздух. Хотелось лечь на траву и смотреть на лениво скользящие над головой облака. А предварительно придушить надоевшего до оскомины попутчика, нарушающего всю гармонию этого места.

— Я думаю, нам надо расположиться вон в том ельнике, на той стороне от лагеря. Ты со мной согласен, Северус? Там вон опушка, прямо как нарочно, туда палатку поставим. Директор наложил на нее чары невидимости, но, думаю, по периметру маглооталкивающие чары надо установить. Как ты думаешь, мы сможем узнать Гарри? Ну, то есть, сразу его узнать с такого расстояния. Было бы лучше всего сразу его отследить, как только они приедут. Ведь это уже завтра, да?

Мерлин милосердный, дай мне сил! Я не хочу возвращаться в Азкабан, на этот раз за убийство! Мучительно застонав, я обернулся к топтавшемуся за спиной Люпину:

— Послушай меня, волк недоделанный. Мы уже битый час идем от границы этой дракловой зоны, и у тебя рот ни на минуту не закрывается! Я очень терпеливый человек, Моргана мне свидетель, но не мог бы ты хотя бы ненадолго заткнуться? Бери палатку и двигай в свой лес, а я разведаю местность. Нам вовсе не обязательно ходить друг за другом, как привязанным. Вообще, чем меньше ты мне будешь попадаться на глаза, тем лучше. И в первую очередь для твоего здоровья. Я понятно объясняю?

— Более чем! — окрысился Люпин и отправился к лесу. А я с облегчением выдохнул. Как я выдержу в его обществе целый месяц? Страшно представить. Хотя из всех Мародеров он был самым адекватным, нельзя этого отрицать. Прямых столкновений у нас с Люпином никогда не было, он участвовал только на подхвате. Если не считать, конечно, того случая, когда он меня едва не сожрал. Да уж, воспоминания не самые приятные. Очень надеюсь, что он не забывает пить свое зелье, в противном случае я просто залью его ему в глотку насильно.

Чтобы обойти лагерь по периметру, не спускаясь в долину, у меня ушло чуть больше часа. Здесь было полно удобных тропинок и несколько мест для пикников. Ничего подозрительного. Лишь в одном месте я обнаружил несколько каменных пирамидок и остаточный шлейф магии. Достаточно слабый, но все-таки стоило обследовать эту полянку чуть позже. Когда я вернулся к выбранной Люпином опушке, палатка была уже собрана, маглоотталкивающие чары наведены, а сам мой невольный напарник неторопливо разбирал наш багаж. Что ж, ссориться с самого начала было не самой удачной идеей, поэтому я, так же молча, стал ему помогать. Надо сказать, без звукового сопровождения с ним было даже приятно иметь дело. Во всяком случае, управились мы достаточно быстро, еще до заката солнца, и уселись возле палатки. Отсюда лагерь, да и вся долина, были видны как на ладони. От запаха хвои и непривычной пешей прогулки у меня стали слипаться глаза. Разумнее было бы лечь сегодня пораньше, тем более, что с завтрашнего дня начинался наш дозор. А кому, как не мне, было знать, что наличие в радиусе нескольких километров детей начисто лишает покоя и спокойного сна. А уж присутствие в лагере моей белокурой непоседы и вовсе ставило крест на безмятежном времяпровождении.

Разумеется, мне пришлось найти способ отправить ее сюда. И не только потому, что она этого захотела! Лучше уж пусть будет у меня на глазах. Тем более, что отец был занят с крестражем. Сферу поиска мы должны были задействовать вместе, но весь подготовительный процесс лорд Эвард взял на себя. Отвлекать его на скучающую внучку было по меньшей мере несправедливо.Так что, пока я наслаждался закатом над пологими холмами, моя крестница в первый раз в жизни ехала на поезде в направлении Чевиот Хилс.

— У меня будет к тебе просьба, Северус, — прервал затянувшееся молчание Люпин. — Через три дня полнолуние. Завтра я приму первую дозу зелья и обернусь. Ты не думай, я буду не опаснее обычной собаки, но все же ты не мог бы меня привязать? Я не хочу кого-нибудь напугать. Здесь будут дети...

Час от часу не легче. Хотя посадить волчару на цепь — все же разумное решение. Наверное...

— Хорошо, — сухо кивнул я и не смог удержаться от сарказма: — А у тебя намордника нет? Всегда мечтал надеть его на кого-нибудь из Мародеров.

— Мародеров больше нет, — глухо прошептал Люпин. — Два в могиле, один предатель. Остался только я. Ты можешь праздновать победу, Снейп.

Он порывисто поднялся и скрылся в палатке. Не хотелось признаваться, но оборотня было откровенно жаль.

 

Меня разбудило громкое щебетание какой-то птицы, которая сидела на крыше нашего шаткого жилища, как будто ей в лесу было мало деревьев. Впрочем, не самое худшее пробуждение в моей жизни. Люпин продолжал дрыхнуть, с головой укрывшись одеялом. Я выбрался из постели и, ежась от утренней свежести, вышел из палатки. Солнце только показалось из-за горизонта, долина под нами была полна молочными клубами тумана, а лес буквально звенел от птичьего щебета. В общем, утро было просто чудесным.Захватив ведро, я направился к роднику, который приметил еще вчера, за соседним пригорком. Честно говоря, мне просто захотелось размять ноги. Вернувшись, я обнаружил, что Римус уже сидит на пороге палатки и душераздирающе зевает.

— Доброе утро, Северус!

Я кивнул и, поставив ведро, нырнул в палатку. До приезда детей, по моим расчетам, было еще часа четыре, можно было спокойно позавтракать и разработать план дальнейших действий. Чем мы благополучно и занимались до самого прибытия мелких хулиганов в этот райский уголок.

В назначенный час в распахнутые ворота лагеря друг за другом заехали три автобуса. Из раскрывшихся дверей высыпалась целая орава детворы. С высоты нашего наблюдательного пункта было непросто рассмотреть каждого в отдельности, они казались кучкой муравьев, суетливо копошащихся на нагретой солнцем поляне, но своего личного мурашку я выделил сразу. Белокурая головка держалась чуть в стороне от всех, что меня несколько обеспокоило. Но потом к ней подбежал крупный мальчик, в котором я с облегчением узнал Дадли. Маленький мужчина выполнял свое обещание присмотреть за моей непоседой, за что я был от души ему благодарен.

— Там Гарри, Северус! Мерлин, как же он на Джеймса похож!

Люпин смотрел на детей через подзорную трубу и счастливо улыбался. Что ж, его можно было понять: потеряв всех друзей, познав, что такое одиночество, начинаешь как никогда ценить любую человеческую привязанность. Хотя в том, что Гарри похож на Джеймса, я мог с ним поспорить. Да, я прекрасно понимал Римуса, но, разумеется, не мог ему полностью доверять. Поэтому вовсе не собирался отступать от своего имиджа циника, над которым я работал со школьной скамьи. Так было легче всего держать его на должном расстоянии. Иронический хмыкнув, я процедил:

— Ты еще зарыдай, Люпин! Все рассмотрел? Наш Спаситель прибыл на место отдыха? Теперь оторвись от этой бандуры и давай действовать по плану.

Люпин нехотя отложил трубу и без слов поплелся на противоположный холм. Еще с утра мы расставили следящие артефакты, предложенные заботливым директором, на вершинах холмов по кругу. Оставалось периодически проверять их сохранность и скучать в палатке. Больше особо делать было нечего. Ближайшие ночи следить, по понятной причине, придется мне одному, так что справедливо было днем загрузить оборотня по полной программе.

Войдя в палатку, я вытянулся на постели, взял прихваченный из дома том "Следящие артефакты и их применение" и углубился в чтение. Спустя полчаса сам не заметил, как задремал. Проснулся я только на закате. Люпин, судя по всему, так и не появлялся, должно быть, продолжал созерцать Гарри в свою подзорную трубу. Но это и к лучшему. Зато я прекрасно выспался и был готов к ночному бдению. Я планировал в первую ночь проверить все артефакты и наведаться к замеченным накануне пирамидкам.

Едва стало смеркаться, в палатку вошел Римус и смущенно протянул мне массивную цепь с ошейником. Наш директор предусмотрел буквально все, чтоб ему там икнулось, старому козлу! В принципе, это была вынужденная мера, и чисто теоретически я был с ней согласен, но на практике это оказалось просто омерзительно, а от обреченного взгляда, с которым Люпин протягивал мне цепь, у меня мурашки побежали по спине. Не дай Мерлин дойти до такого! Но выбора у меня, как всегда, не было. Я спокойно взял тяжелую цепь и застегнул ошейник с замком на шее у своего бывшего одноклассника.

— Я уже вбил кольцо возле палатки. Тебе остается только привязать меня.

Не знаю почему, но последняя фраза окончательно вывела меня из себя, и я, не выдержав, рявкнул:

— А сам ты не мог все это сделать?!

Его какая-то нездоровая покорность, цепь, приготовленная директором... Ощущение, что я против воли участвую в каком-то гнусном фарсе, усиливалось с каждой минутой.

— Почему именно я должен надевать на тебя все это? Ты сам не в состоянии повернуть ключ в замке?! Или тебе всё это нравится?! Признавайся, ты еще и извращенец, Люпин?

Но он только покачал головой и грустно усмехнулся:

— Директор сказал, что надо перестраховаться: ошейник и цепь заговорены, снять может только тот, кто надел. Так что извини: тебе придется ещё и снимать это с меня утром. Если захочешь, конечно. Странно, что ты так психуешь по этому поводу, я-то думал, тебя эта ситуация только обрадует.

— Вот спасибо. Ты можешь мне не верить, но извращенец тут только один, и это точно не я. Меня от твоих закидонов выворачивает! И вообще, не вижу в подобной перестраховке особого смысла: вряд ли, будучи в облике волка, ты сможешь открыть замок. Но если тебя это положение вещей устраивает — на здоровье. Кто я такой, чтобы мешать твоим сокровенным фантазиям!? Пошли, прикую тебя, Прометей блохастый.

Не знаю почему, но от моих слов Римус заметно повеселел. Да уж, репутация у меня была, видимо, еще хуже, чем я предполагал.

Когда над лесом взошла луна, у палатки лежал облезлый, очень худой волк и смотрел на меня тоскливыми глазами. Мерлин, ну зачем Дамболдору он понадобился?! Зачем было калечить его жизнь? Бегал бы сейчас по лесу со стаей в резервации и выл на луну. Тоже не сахар, конечно, но он был бы среди своих. Свободный, в каком-то смысле. А так, оторванный от оборотней, так и не принятый магами, он стал изгоем для всех. Одинокий, сломленный.

Отогнав от себя несвоевременные мысли — не хватало еще и о судьбе Мародера беспокоиться, мало мне своих проблем — я отправился на вечерний обход. Побродив по ночному лесу около двух часов и не обнаружив ничего подозрительного, я уже подходил к нашей опушке, как вдруг услышал знакомый голос:

— Собачка, а почему ты так дрожишь? У тебя что-то болит? Тебе холодно? Я сейчас принесу еще одно одеяло, хорошо?

Страшная догадка заставила меня стремглав броситься к палатке, не разбирая дороги. Ну конечно! Как я мог сомневаться?!

Картина, которую я смог в деталях рассмотреть в ярком свете, впечатляла:

На поляне, свернувшись клубком, лежал оборотень, тщательно укутанный двумя одеялами. Из-под них торчала только его облезлая морда. Возле него на коленях стояла Азарика и надевала ему на голову платок, сооружённый из кружевной скатерти, позаимствованной с нашего стола.

— Бедная собачка. Сейчас придет Северус, и я скажу, чтобы он тебя отпустил побегать, хорошо? У меня не получается это снять.

Она потянула за массивный ошейник, а Люпин протяжно заскулил.

— Не плачь! Я не буду. Тебе больно, да? Я не хотела. Хорошая собачка, ласковая собачка, какие у тебя красивые зубки.

Она практически засунула руку в страшную пасть оборотня и провела пальчиками по острым как бритва клыкам. У меня похолодело все внутри.

— Азарика, немедленно отойди от него, -в один прыжок я преодолел разделявшее нас расстояние и подхватил ее на руки. — Что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть сейчас в лагере?!

— Я тебя искала, Северус! Я не хочу в лагерь без тебя. Там...

Она вдруг прижалась ко мне и мелко задрожала. Мерлин, что же там произошло? Что могло испугать мою храбрую до безрассудства девочку? Забыв о скулящем оборотне, я зашел в палатку и сел на постель, продолжая прижимать к себе всхлипывающую Азарику.

— Ну, что случилось, моя маленькая? Ты можешь мне сказать?

— Там кровати, Северус. Много кроватей... Я не хочу...

Кровати?! Ну конечно! Как я мог не подумать об этом? Приют. Конечно, она уже привыкла ко множеству детей еще в школе, но общая спальня пробудила в Азарике полузабытые воспоминания. Идиот! Мне надо было раньше об этом подумать!

Я прижал ее покрепче и поцеловал в белокурую макушку. Через пару минут девочка заметно успокоилась и перестала всхлипывать.

— Ничего страшного, моя хорошая. Это же только на один месяц. А потом мы вернёмся домой, хорошо? Там нас дедушка ждёт, и Роззи, и все остальные. Ты им всем расскажешь, как весело было в лагере, — тихонько прошептал я ей на ухо. Она неуверенно кивнула и ещё крепче вцепилась в мою мантию.

— Ну хочешь, я провожу тебя до самой спальни и постою под окном, пока ты заснешь?

— А сказка, Северус? Ты расскажешь мне сказку?

— Хорошо, по дороге расскажу историю о беспечной девочке и страшном сером волке...

Концовку этой весьма поучительной истории про Красную шапочку я, предсказуемо, рассказывал, уже сидя на полу возле ее постели. В спальне оказалось ещё пять кроватей, но их хозяйки, к счастью, давно спали, не заметив ни путешествия Азарики, ни ночного гостя, то есть меня. За Красной шапочкой последовала обязательная сказка про дракона. Как же без нее? Честно говоря, я их уже наловчился сочинять их самостоятельно, так что в ближайшем будущем могу выпустить книгу своих сомнительных опусов. Составлю конкуренцию Барду Бидлю, это уж точно. Что было делать? Ну нет в Магическом мире такого количества сказок про летающих рептилий! А моя подопечная обладала прекрасной памятью и слушать одну и ту же историю два раза подряд не соглашалась. Так что приходилось как то выкручиваться.

Когда очередная принцесса была благополучно спасена, а Азарика сонно засопела, я осторожно поправил ее одеяло и направился к двери. Меня остановил тихий шепот с соседней кровати:

— Сэр, а вы не могли бы в следующий раз рассказывать чуть погромче? Нам очень плохо слышно. Пожалуйста, сэр!

Под чарами Конфиденциальности, которыми я благоразумно укрылся, ступив на территорию лагеря, видеть меня они никак не могли, поэтому я чуть слышно прошептал:

— Это всего лишь сон, ты спишь.

— Конечно, сплю, сэр.

Не видимая мне в темноте девочка оказалась удивительно рассудительной.

— Вы же Дух холмов, который приходит по ночам и рассказывает истории тем, кто хорошо себя вел, правда?

Только я набрал в грудь воздуха, чтобы подтвердить эту странную теорию, как сонный голос от окна включился в нашу спонтанную беседу:

— Конечно, это он, Лиззи, мы же вызвали его ещё в прошлом году, на Южном холме, в полночь, во время цветения вереска. Вы же ждали нас всю зиму, правда, сэр?

— Вроде того.

Я пораженно остановился и осторожно уточнил:

— Так это вы камни в пирамиды собирали?

— Да, сэр.

Рыженькая девочка лет девяти — десяти села на постели и с восхищением прошептала:

— Вас совершенно не видно, сэр, вот ни капельки!

— Духа холмов и не должно быть видно.

Я постарался придать голосу всю возможную строгость, пора было заканчивать этот фарс:

— Немедленно всем закрыть глаза и спать! Иначе я рассержусь, и никаких сказок больше не будет.

— Да, сэр.

Дружный вздох со всех пяти кроватей заставил меня невольно улыбнуться.

— Но вы же приедете завтра?

Вопрос застал меня уже в дверях, и отвечать на него мне не пришлось:

— Конечно, придёт, он же не хочет, чтобы я по лесу бегала, а я без него не засну, — услышал я сонный голос Азарики, прежде чем закрыть дверь. Что ж, видимо, до конца месяца я буду Духом холмов, рассказывающим по ночам сказки шестерым малолетним принцессам. Час от часу не легче. Но хотя бы я выяснил насчёт следов магии на склоне: детки развлекались. Должно быть, среди них была какая-нибудь магглорожденная ведьма, хорошо ещё, что они действительно не пробудили духа этой земли. Что-то мне подсказывало, что он вряд ли рассказывал бы детям истории на сон грядущий.

Вернувшись к палатке, я первым делом содрал с головы удивительно смирного оборотня нашу скатерть. Одно одеяло решил все-таки оставить: он действительно дрожал как в лихорадке. Так что на рассвете нашел Люпина мирно спящим в импровизированном спальном мешке. Стараясь не разбудить его, я осторожно снял с Римуса ошейник и отправился на боковую. От души понадеявшись, что за три дня Азарика привыкнет спать в общей спальне и необходимость моего превращения в бесплотного духа отпадет сама собой, я наконец уснул.

Не скажу, что дни, проведенные бок о бок с бывшим одноклассником, были особенно неприятными. Я ожидал, что будет гораздо хуже. Но все же зачастую он мог вывести меня из себя просто на ровном месте.

Его мягкотелость, какая-то рабская покорность, наивность, граничащая с идиотизмом, просто не укладывалась у меня в голове. Или я просто видел в нем себя? Того юного идиота, поверившего сначала Волдеморту, а потом директору. Правда, я уже в двадцать лет снял розовые очки. Вернее, жизнь с меня их попросту содрала. С кровью... А этот великовозрастный оболтус, несмотря на все что ему довелось пережить, продолжал петь дифирамбы мудрому учителю по поводу и без. Больше всего хотелось взять его за шиворот и трясти до тех пор, пока его иллюзии не рассеются в клочья. Это было, пожалуй, самым сложным: не вспылить и не высказать все, что думаешь. Наверное, это был своеобразный экзамен на прочность, который я чуть не завалил уже на третий день нашего дозора:

— Я видел сегодня Гарри и даже поговорил с ним.

Люпин вернулся с очередного обхода в прекрасном настроении.

— И как тебе это удалось? — осторожно переспросил я.

— У них был пикник, и Гарри пошёл за дровами; я подождал, пока он останется один, и заговорил с ним. Просто спросил дорогу. Он так похож на Джеймса, только глаза зелёные, как у Лили.

— Ты рисковал. Мы не должны показываться ему на глаза.

— Знаю, не смог удержаться. Мне очень хотелось услышать его голос. Как будто с Джеем поговорил, честное слово. Ты не представляешь, как это: потерять в один момент сразу всех друзей.

Ну конечно, куда мне до его высоких чувств! Я сдержанно фыркнул и, не удержавшись, съязвил:

— Но почему же всех? Если память мне не изменяет, Блек продолжает здравствовать. Свидания в Азкабане дают раз в полгода. Вперёд, Люпин, ты вполне можешь встретиться с ним.

— Предатель и убийца мне не друг! Он предал Джи и Лили, убил Питера. И ещё кучу магглов, если ты не забыл! Разве его можно назвать после этого другом?!

Я явно задел его за живое. От хорошего настроения не осталось и следа. Люпин вскочил на ноги и даже побледнел от сдерживаемого бешенства. Похоже, контролировать эмоции было непросто не только мне.

— Хотя это все такие мелочи для бывшего Пожирателя, не правда ли, Снейп?! Что для тебя предательство или убийство? Мелочь, не стоящая внимания! Или бывших Пожирателей не бывает и ты по-прежнему ждёшь возвращения истинного господина? И как директор может верить тебе?! Как?!

— Я тебе больше скажу, волчара, он настолько мне доверяет, что я каждый вечер надеваю на тебя ошейник, причем по его прямому приказу, если помнишь.

Вопли Люпина вывели меня из себя, и я ударил его по самому больному месту. И чтобы добить окончательно, не удержался и добавил:

— Что касается предательства, то не тебе меня обвинять. Это ты предал своего последнего друга. Предал, когда поверил в его виновность!

Люпин ошеломленно уставился на меня и почти прошептал:

— Но там было много свидетелей, и он был Хранителем дома Джеймса, его посадили в Азкабан за убийство Питера...

— А ты был на суде? Ах да, его же не было! Твоего лучшего друга посадили без суда и следствия, очень удобно, правда? Ты спросил его самого о том, что случилось?! Нет?! Ты просто поверил и все? И, по-твоему, так поступают настоящие друзья, Люпин? Тебе, конечно, виднее, но глядя на тебя, я не устаю радоваться, что у меня их никогда не было. Это ты предатель, Люпин. Или трус, который просто не может защищать близких до конца. Всегда легче отречься, чем бороться.

— Не смей!

Римус вдруг бросился на меня и схватил за руку:

— Что ты знаешь?! Что? Отвечай!

— Лапы убери...

Я хотел оттолкнуть его, но слабая вибрация его левой ладони вдруг привлекла мое внимание. Что-то было не так. Не обращая внимания на злобное шипение оборотня, я заломил его руку за спину и, незаметно выхватив палочку, провел ею над ладонью оборотня. Так и есть, следящие чары. Дамблдор прицепил на верного пса маячок. Вот только почему я обошёлся без подобного подарка? Ни за что не поверю, что мне он доверяет больше чем оборотню. Присмотревшись внимание к плетению чар, я нашел ответ и на этот вопрос: маячок крепился на магический браслет Непреложного обета. От которого у меня осталась только внешняя видимость. То есть ко мне чары директора просто не пристали изначально, не к чему было крепить. А вот это плохо. Даже очень плохо. Если он узнает о моей свободе от обязательств, можно сразу переходить на нелегальное положение.

Оттолкнув от себя слабо трепыхавшегося Люпина, я вышел из палатки.

На следующее утро долина между холмов была разбужена ревом мощного мотора. Грохот был такой оглушительный, что мы как по команде выскочили из палатки: по дороге, оставляя за собой столб пыли, несся огромный мотоцикл. Подъехав к пологому склону нашего холма, он натужно заревел и буквально взмыл вверх, не сбавляя скорости. При его приближении можно было разглядеть облаченного в черную кожу байкера, управляющего этим монстром. Его длинные черные волосы были стянуты в тугой хвост, на голове красовалась бандана, украшенная черепами, а нижнюю часть лица скрывал шейный платок с тем же мрачным рисунком. Кожаные куртка и штаны со множеством цепей, брелоков и заклёпок, а также жуткие браслеты с шипами дополняли образ.

Мои сомнения в его личности развеялись задолго до того, как он остановил свой "Харлей" буквально в метре от нас и содрал с лица скрывавший его платок, хотя, видит Мерлин, в таком виде он предстал передо мной в первый раз. Заглушив мотор, он окинул нас презрительным взглядом и ехидно произнес:

— Северус, твой уважаемый директор может спрятать тебя даже в заднице у горного тролля, но это вовсе не значит, что я не смогу найти тебя, если захочу. Можешь так ему и передать при случае. А вы, молодой человек, — обратился он к застывшему возле меня Люпину, — потрудитесь закрыть рот, это неприлично, в конце концов!

Он раздражённо фыркнул, скрестил руки на груди и вновь принялся за меня:

— Северус, не стой столбом! Перед тобой стоит твой Наставник, поклонись и представь мне наконец своего спутника. Если вы живёте сейчас в лесу, молодые люди, это ещё не значит, что надо забывать о хороших манерах и превращаться в диких зверей!

Он приподнял бровь и рявкнул:

— Северус, ты заставляешь меня ждать!

Сиятельный лорд Принц был, как всегда, неподражаем.

— Где ты взял этого монстра, отец?

Когда окончательно деморализованный присутствием сиятельного лорда Принц Люпин наконец отправился на утренний обход территории, и мы остались наедине, я наконец задал этот не дававший мне покоя вопрос. Стоя под дубом у припаркованного мотоцикла, я не мог сдержать улыбку, все -таки в таком необычном облике лорд Эвард был очень колоритен.

— Нравится?

Отец любовно погладил руль стального чудовища.

— Будешь себя хорошо вести, дам покататься. По случаю достал. И вот появился повод опробовать его в деле. Не мог же я плестись сюда пешком. Это не произвело бы на твоего друга такого неизгладимого впечатления, — он сдержанно рассмеялся и продолжил: — А так я двух зайцев убил одним выстрелом: и душу отвёл, и вас ошарашил. Зверь, а не машина. Ну а костюм мне просто очень идет. Ты не находишь?

Он поправил бандану и повернулся в профиль. Мне оставалось только согласиться с этим утверждением. Лорд Эвард был очень импозантен. Хотя при его неожиданном появлении слушать язвительные комментарий об отсутствии у нас даже намека на светские манеры от затянутого в черную кожу байкера было, мягко говоря, странно. Я, с трудом удержав рвущийся наружу смех, отвесил почтительный поклон и представил Люпина по всей форме. Оборотень же, по-моему, до сих пор не пришел в себя от изумления. А наше внешнее сходство с отцом только добавило масла в огонь.

— Я так понимаю, он не подозревает о метке Альбуса? — перешёл к делу лорд Эвард. Я покачал головой.

— Нет, Люпин был в ярости и подумал, что я хотел его проклясть, но передумал в последний момент. Заметить же ее самому вряд ли возможно. Во всяком случае, при действующем Непреложном обете.

— Ты прав. Значит пусть ходит так. Одной следилкой больше, одной меньше, ему уже без разницы. Вот что с тобой делать — вопрос.

— Затем я тебя и позвал. Сам на себя я не смогу навесить подобные чары. Будет слишком заметно. Ты же вполне можешь повторить почерк директора и закрепить на вассальной клятве. Должно получиться очень похоже. Не думаю, что Дамблдор успел проверить наличие маяка в нашу последнюю встречу. Он точно ко мне не прикасался, да и палочку не доставал. Хотя от мага его масштаба можно ожидать чего угодно. Но все же лучше, по-моему, попробовать сделать копию. Ничего другого просто в голову не приходит, если честно.

Отец на секунду задумался и покачал головой:

— Нет, Северус. Мы поступим проще. Дай руку.

Я молча протянул ему правую кисть. Он достал палочку и быстрым движением набросил на мое запястье черную магическую нить. Секунду или две она ярко выделялась на бледной коже, а потом медленно растаяла.

— И что это?

— Скажем так, я послал Альбуса куда подальше. Попробует проверить тебя: получит ощутимый щелчок по носу.

— Ты уверен, что стоит его злить?

Отец только пожал плечами.

— Иногда лучше делать ответный ход в открытую. Я в любом случае, должен был заметить на тебе его маячок. Если я действительно сильный маг, конечно. А заметив, не мог оставить его, ты ведь мой ученик, не забывай об этом. Разве я позволил бы тебе ходить с этой дрянью? В любом случае — нет. Вот я и заменил ее на свою Нить Защиты, без твоего ведома, разумеется. К тому же именно эта ниточка могла привести меня сюда. Лишнее алиби тебе не повредит, ведь так?

Все было вполне логично. Даже лучше, чем подмена маяка. Я кивнул и поинтересовался:

— Как у тебя дела с крестражем? Я не слишком нарушил твои планы?

— Нет, все в порядке. Мне даже полезно чуть проветриться. Эти темные чары много энергии забирают. Но я практически закончил.

Мы уселись под деревом у самого края опушки. Отсюда был хорошо виден лагерь и окружающие его холмы. Машинально я стал выискивать взглядом белокурую головку крестницы среди множества снующих туда сюда детей. Но с такого расстояния это было совсем не просто.

— Хорошо. Ты надолго задержишься, не хочешь навестить Азарику?

Отец покачал головой:

— Я бы с удовольствием, но лучше мне все же туда не соваться, чтобы твой напарник ничего не заметил. Мое появление в лагере даже под чарами Гламура будет выглядеть подозрительно, сам понимаешь. Не стоит недооценивать его. Так что, я пожалуй, через часок откланяюсь. Когда твой сосед вернётся. Свою миссию я исполнил, навел шороху, пора и честь знать. Тут, главное, не переусердствовать. А то ещё ваше начальство всполошится и прибудет с проверкой. А оно вам надо? Хотя...

Отец вдруг улыбнулся своим мыслям и подмигнул мне:

— Думаю, этого визита все равно не миновать, к тому же это может быть забавным. Ну, для тебя точно.

— Ты о чем?

Я ни слова не понял из его намеков, но лорд Эвард только загадочно улыбнулся и покачал головой:

— Ничего говорить не буду, не хочу портить сюрприз. Так что не спрашивай, сам всё поймёшь.

Он разбудил мое любопытство, но я знал по опыту — спрашивать бесполезно. Если он решил молчать, то ни уговорами, ни мольбами, ни угрозами его не переубедить.

Я только вздохнул. Такой скорый отъезд отца меня, по правде говоря, совсем не радовал. Все таки его общество устраивало меня куда больше компании Люпина. Честно говоря, я просто скучал по нему. Но говорить вслух об этом было как-то неловко. Ещё раз вздохнув, я совсем по-детски пожаловался:

— Пап, я тут с ума схожу от скуки. Домой хочу.

Он мягко взъерошил мне волосы и похлопал по плечу

— Я заметил. Понимаю, тебе непросто, но постарайся держать себя в руках, хорошо?

— Постараюсь.

— Умница. Дома предстоит много работы, так что отдыхай, пока есть такая возможность.

Лорд Эвард легко поднялся на ноги и протянул мне руку.

— Вставай. Вон твой оборотень появился на горизонте. Мне рассиживаться с тобой на траве статус не позволяет.

— А рассекать по дорогам в самом диком виде, значит, позволяет? — поинтересовался я поднимаясь вслед за ним.

— А это — маленькая причуда чистокровного лорда! И не вам, жалкие полукровки, меня судить!

— Ах, простите мою дерзость, милорд. Позвольте припасть к вашим стопам, чтобы вымолить ваше прощение!

— Паяц!

— Кто бы говорил.

Пока мы обменивались ядовитыми эпитетами, оборотень успел подняться на опушку.

Поравнявшись с нами Люпин воззрился на лорда Эварда как на девятое чудо света. Слава Мерлину, хоть рот опять не открыл. Отец же смерил его высокомерным взглядом и поинтересовался:

— А скажите мне, молодой человек, что думает ваш создатель по поводу вашего пребывания здесь? Ему нравится, что вы, подобно этому олуху, — он пренебрежительно указал на меня, — состоите на побегушках у директора Хогвартса?

— Мой отец давно отрекся от меня. Ему все равно. — глухо пробормотал Римус и отвернулся.

— А при чем здесь ваш отец? Я имел в виду того, кто сделал вас сыном Луны. Как он мог вас так просто отпустить?

Люпин недоуменно посмотрел на лорда Эварда, но потом до него, похоже, дошло, о ком идет речь. Он побледнел, но все же сумел взять себя в руки и ответить:

— Он заразил меня, чтобы отомстить моему отцу. Вряд ли его очень волнует моя судьба.

— Не думаю. И почему: заразил? С точки зрения Детей Ночи, это было посвящение, высший дар, если хотите. К тому же, насколько мне известно, существа вашей расы не бросают своих Обретенных на произвол судьбы. Они либо убивают их, если они неугодны, либо оберегают — третьего не дано. Вас загрызть пытались?

Римус покачал головой:

— Фенрир наложил на меня табу. Никто из оборотней не пытался меня тронуть. Никогда.

— Ну вот, а вы говорите — все равно. Так не бывает, молодой человек. Так это был Фенрир Грейбек? Достойный клан, вас можно поздравить. Скорее всего, вас все еще ждут. Впрочем, подойдёт ли вам Волчья тропа, решать только вам. Меня это ни в коей мере не касается.

Он оседлал свой "Харлей" и с ревом завел мотор.

— Засим позвольте откланяться. Северус, если ты не явишься в мэнор через три недели — пожалеешь, что на свет родился. И никакой директор тебе не поможет. Ты меня знаешь!

— Да, милорд.

— Счастливо оставаться, господа.

Он натянул шейный платок, скрывая свой внушительный нос и нижнюю часть лица, рванул с места и стремительно понесся вниз по склону.

После того как окончательно улеглась пыль на дороге, оставленная стальным монстром лорда Эварда, Люпин повернулся ко мне и потрясённо произнес:

— Крутой у тебя все таки Наставник, ничего не скажешь. В жизни не встречал подобных чистокровный лордов! Ну и характер. И как ты с ним уживался столько лет?!

— Я у него учусь. И поверь, весьма плодотворно. Мое терпение окупилось сторицей. Так что оставь его ангельский характер в покое.

Обсуждать с Люпином собственного отца мне вовсе не хотелось, так что я развернулся и залез в палатку.

На протяжении последующих дней Римус был молчалив. Он явно мучительно о чем-то размышлял. Наконец однажды вечером, не выдержав, спросил:

— Ты правда думаешь, что Блек невиновен?

— Возможно, тебя это удивит, Люпин, но я вообще о нем не думаю, — лениво потянувшись, ответил я. Признаться, я давно ожидал возобновления этого разговора и был готов к его вопросу. Правда, я уже успел сто раз пожалеть, что вообще поднял эту тему. Влазить в проблемы бывших Мародеров — то еще удовольствие. Но слово не воробей, сам виноват. Надо было думать, прежде чем ляпать своим языком. Но, возможно, моя несдержанность принесет определенную пользу, если действовать с умом в дальнейшем. Все-таки у меня был должок перед Шавкой. За то, последнее, письмо, переданное им Лили. А я терпеть не могу долги. Особенно перед врагами, пусть даже и бывшими. Но если с моей подачи Римус решится на свидание с Блеком, можно будет считать, что я вполне рассчитался с ним. Во всяком случае, я сам для себя закрою этот счёт.

— Но ты сказал...

Римус продолжал мяться, буквально нависая над кроватью, на которой я лежал. Он так год будет свои мысли рожать! Надо было брать инициативу на себя:

— Я сказал, Люпин, что меня удивляет твоя уверенность в его виновности. Ты и минуты не сомневался в его преступлении, впрочем, как и все остальные. Меня же, вообще-то, такое положение дел как вполне устраивает. Скажу больше: даже если Блека к поцелую дементора приговорят, мне от этого не будет ни тепло, ни холодно.

Римус обиженно замолчал, но потребность высказать беспокоившую его мысль, видимо, пересилило его недовольство моим пренебрежительным тоном. Спустя пару минут он продолжил:

— Скажи, ты же был среди Пожирателей, неужели никогда не слышал о нем?

— Почему не слышал?

Издеваться над оборотнем было приятно, так что я протяжно зевнул, чтобы потянуть паузу:

— Частенько слышал, какая он сволочь. Там, знаешь ли, не жаловали авроров. А учитывая его происхождение, он был ещё и предателем крови в придачу. Так что крыли его в хвост и в гриву, можешь даже не сомневаться.

— Я не это имел в виду! О том, что он на стороне Того кого нельзя называть, никто не говорил?

— Нет. В первый раз о его предательстве я узнал от директора.

— В том-то и дело.

Люпин сел на постель и схватился за голову.

— Дамблдор подтвердил, что именно он был Хранителем дома Поттеров! Вина Сириуса полностью доказана!

— Тогда не понимаю, почему ты психуешь? По мне, так Шавку должны были посадить ещё на шестом курсе, когда он меня чуть не подставил. А ты не сожрал. Тебя, кстати, тогда вообще могли казнить, как опасное существо. Так что справедливость восторжествовала. Успокойся.

Римус мучительно застонал и поднял на меня совершенно больные глаза:

— А если он невиновен?! Он не мог предать Джеймса. Не мог!

— Тогда пойди и спроси! — я спокойно посмотрел ему в глаза и, уже без всякой издёвки, продолжил: — Спроси его. Уверен, ты сможешь понять, лжет он или нет. Если его обвинили напрасно, ему понадобится поддержка. Он, конечно, сволочь, но Азкабан — это уж слишком. Даже для него.

— Ты прав, прав.

Люпин сорвался с места и заметался по комнате. Учитывая мизерные размеры нашей палатки, он ежесекундно рисковал свалиться прямо на меня.

— Надо посоветоваться с Дамблдором. Он должен знать, как быстрее получить свидание...

А вот этого надо было избежать любым способом, но не говорить же Люпину напрямую, что его любимый учитель вовсе не заинтересован в торжестве справедливости! Я опять зевнул и издевательски протянул:

— Ага, давай. Без его помощи ты точно не справишься. Так что вперёд! Директор ещё со школы решает все ваши проблемы, ему не впервой. Сосунок.

— Да пошел ты!

Люпин как пробка вылетел из палатки и не заметил моей самодовольной ухмылки. Теперь-то он точно к Альбусу и не сунется. Чего я, собственно, и добивался.

На следующей день, едва мы собрались позавтракать, как наше внимание привлек странный предмет, летящий в нашу сторону над кромкой леса. Издали это показалось лиловым конусом, довольно медленно скользящим над самыми верхушками деревьев. Я быстро вскочил на ноги и выхватил волшебную палочку. Люпин синхронно занял позицию возле меня.

Тем временем массивная фигура медленно приблизилась и зависла напротив нашего стола в футах пяти над землёй. Присмотревшись, я с изумлением узнал достопочтенного директора Хогвартса, облаченного в лиловую мантию и высокий старомодный колпак, расшитые золотыми звездами. Он восседал верхом на довольно ветхой метле, явно позаимствованной из школьной коллекции учебного инвентаря. Честно говоря, смотрелся он достаточно смешно и вовсе не солидно, полы мантии слегка колыхались на ветру, а на ногах, судорожно сжимавших древко метлы, чудом удерживались туфли без задников с загнутыми носками. Мерлин, старшее поколение волшебников, похоже решило устроить соревнование по самому неожиданному появлению! Но лорд Эвард, затянутый в байкерскую бандану, все равно внушал гораздо больше уважения и потому бесспорно лидировал. Или я просто предвзято сужу? Не важно. В общем, предсказание отца сбылось в полной мере: высокое начальство почтило нас своим присутствием.

— Здравствуйте, профессор, — стараясь сохранить полное хладнокровие, вежливо поздоровался я. — Мы никак не ожидали вас сегодня. Добро пожаловать.

— Доброе утро, профессор! Присаживайтесь, пожалуйста.

Люпин спрятал палочку и присоединился к моему приветствию.

Дамблдор медленно приземлился и благосклонно улыбнуться нам:

— Здравствуйте, друзья мои. Очень рад вас видеть. Нет, Римус. Не стоит утруждаться, — жестом остановил он Люпина, трансфигурировавшего для него стул, — я постою.

Это заявление меня удивило: не помню случая, что бы Дамблдор отказался сесть при первой же возможности. Чтобы проверить свое предложение, я с самой любезной улыбкой предложил:

— Разве вы не устали с дороги? Присаживайтесь, профессор. Чаю?

Дамблдор бросил на меня раздраженный взгляд и ещё шире улыбнулся.

— Я очень рад, Северус, сразу видно, что вы смогли найти с Римусом общий язык. Я просто горжусь вами.

Он сделал шаг и протянул мне руку. Я, не без тайного злорадства, пожал его морщинистую ладонь. В следующий момент директора с силой откинуло от меня. Машинально он сделал пару шагов и приземлился на услужливо подставленный Люпином стул. Раздался яростный вой, и из-под задницы Дамблдора повалил черный смрадный дым, а стул рассыпался в труху. Не удержавшись, директор плюхнулся на землю и смачно выругался, впервые на моей памяти. Люпин замер в нескольких футах от него, вытаращив глаза. Я же бросился поднимать высокое начальство с земли, еле удерживаясь от хохота.

— Вы не ушиблись, сэр?

— Нет. Спасибо, Северус, я в полном порядке, — проворчал он, поднимаясь на ноги. Края его лиловой мантии слегка обуглились, борода потемнела от копоти. Взмахом волшебной палочки он привел свой внешний вид в порядок и пристально посмотрел прямо на меня:

— Прежде всего, я хотел бы узнать: что делал здесь твой Наставник, Северус? — явно стараясь отвлечь нас от смехотворного падения, сурово произнес он. — Ты говорил ему, куда вы направляетесь? Местонахождение Избранного ребенка должно быть тайной от всех, я думал, это настолько очевидно, что не стоит даже напоминать об этом. Неужели ты счёл возможным оповестить о нем лорда Принца?!

Я бросил взгляд на Люпина, но тот только пожал плечами. Скорее всего, он не доносил директору о посещении отца. Впрочем, это было и не важно, в любом случае я был готов к этому вопросу.

— Нет, профессор. Я ничего не говорил ему. Он, скорее всего, нашел способ проследить за мной. Наставнику очень не понравилось мое длительное отсутствие, и он решил продемонстрировать свое недовольство таким способом. К сожалению, я не мог его остановить. Пока я связан ученическим контрактом, он имеет достаточно большую власть надо мной, вы же знаете.

— Понятное. Не думай, что я сомневался в тебе, Северус. Но позволь мне кое-что проверить.

Директор осторожно взял меня за руку, рассматривая запястье, затем вздохнул и печально покачал головой:

— Так я и думал.

Он провел палочкой над моим запястьем, проявляя Нить, наложенную отцом.

— Именно по этой причине я так не хотел, чтобы ты учился у него. Темная магия, — глубокомысленно произнес он. И, улыбнувшись, добавил: — Но к счастью, срок твоего обучения скоро истекает и ты будешь полностью свободен. Я смогу избавить тебя от всей этой гадости, мой мальчик.

— Да, сэр. Искренне на это надеюсь.

Слегка поклонившись доброму учителю, я выпрямился и рискнул задать мучивший меня, да и Люпина, уверен, тоже, вопрос:

— Могу я спросить, сэр? Как вы умудрились заполучить проклятие эльфов? Ведь это было оно, я не ошибся?

Дамболдор смерил меня хмурым взглядом. Эта тема точно пришлась ему не по вкусу:

— Всегда есть вероятность нарваться на неадекватного домовика. К сожалению, от этой заразы нет возможности избавиться. Надо только ждать, — неопределенно ответил он.

Действительно. Маленькие прислужники всегда были гораздо более одаренными магически, чем волшебники, хотя далеко не все это признавали. Сейчас, после того, как мне стала известна древняя история эльфов, такое положение вещей перестало удивлять. Домашние эльфы пользовались древней магией, недоступной современным магам. Принцы тоже в большей степени утратили ее. Но не об этом речь. Домовики очень редко вредят своим хозяевам. Это против их природы. Они не приемлют зла и с большой неохотой пользуются древними проклятиями. Хотя, пожалуй, к Кричеру последнее утверждение никак не относится. Он-то уж точно получил удовольствие от возможности наслать порчу на Дамблдора. Самое смешное в этой ситуации то, что даже такой сильный маг, как Альбус, ничего не мог сделать с насланным на него проклятием. Только ждать, пока оно само рассеется. Неделю, две. В зависимости от силы эльфа и степени его недовольства. А это значит, что ещё минимум месяц директор точно не сможет сидеть, да и спать ему придется исключительно на животе. Сила Кричера и его ненависть к обидчику крестника последнего из Блеков не вызывала во мне сомнений. Отец был прав, это действительно было забавно.

— Но я пришел не только из-за подозрительного визита лорда Принца. В конце концов, его посещение было весьма предсказуемым. Я хотел сообщить вам, мальчики, что уже проверил дом Гарри.

— И что же там, профессор?

Люпин схватил Дамблдора за руку и с тревогой посмотрел ему в глаза.

— Должен вас обрадовать: к счастью, мои опасения не подтвердились, дом абсолютно надежен и неприступен, — улыбнулся директор и постарался незаметно освободить руку из пальцев Люпина. Но Римус все же заметил этот жест, он смутился, отдернул руку и отошел на пару шагов. Неприятие волшебников к оборотням общеизвестно, большинство магов просто брезговали даже прикасаться к ним. Но я никак не ожидал, что Альбус так же подвержен этому суеверию. Особенно если учитывать его покровительство моему бывшему однокласснику.

— Но это не означает, что ваше пребывание здесь подошло к концу. До конца месяца об этом не может быть и речи. Но я думаю, что одному из вас все же можно будет покинуть свой пост, если в этом возникнет необходимость. Думаю, вы вполне справитесь, если будете сторожить Гарри по очереди, — продолжил тем временем Дамблдор. Я бросил взгляд на Люпина. Оставлять свою подопечную, да и детей Петунии, под присмотром оборотня мне не слишком улыбалось, но полнолуние уже прошло, а в человеческом виде он был вроде бы вполне адекватен. Но первым на посту все равно было лучше остаться мне. Надо же было морально подготовить Азарику к моему временному отсутствию. Как будто читая мои мысли, Люпин обратился к директору.

— С вашего позволения, профессор, я хотел бы отлучиться на неделю. Ты же не против, Северус?

Я только пожал плечами и кивнул.

— Какие-нибудь проблемы, Римус?

К директору вернулись его отечески замашки, но Люпин только блекло улыбнулся и неопределенно ответил:

— Ничего серьезного, сэр. Хотел уточнить насчет работы. Я уже рассказывал вам.

— Да-да, конечно.

Директор удовлетворенно кивнул и вновь обернулся ко мне:

— Я уверен, ты вполне справишься, мой мальчик. С тобой Избранный ребенок в полной безопасности.

— Вы можете не волноваться, сэр.

После довольно утомительного прощания, сопровождаемого многочисленными наставлениями, директор взгромоздился на свое смехотворное средство передвижения и величественно скрылся за кромкой леса. Люпин направился к палатке собирать вещи, а я растянулся на солнышке в ожидании его отбытия.

— Северус.

Кажется, я даже задремал. Открыв один глаз, я обнаружил полностью экипированного Римуса, топчущегося в метре от моего травяного ложа.

— Ну?

— Я ухожу...

— Валяй.

Я попытался устроиться поудобнее и опять погрузиться в сладостную дрему.

— Северус, я хотел сказать тебе... Спасибо.

— За что?!

Пришлось все таки открыть глаза и даже сесть. Уйти тихо, по-английски, Люпин, по-видимому, не мог априори.

— Ты оказался человеком, — просто ответил он. — Тебе не за что меня особенно любить, я это понимаю, но ты ни разу за это время не показал своей ненависти. Я имею в виду, настоящей ненависти. И еще... Ты не шарахался от меня как от зачумленного, хотя знаешь о моей болезни. Поверь, я могу оценить это.

— Люпин.

Нет, и это меня называли в детстве Нюниусом! Дракл его побери!

— Прекрати это немедленно. Я ничего такого не сделал, за что меня надо благодарить. Это во-первых. А во-вторых, перестань себя вести, как смертельно больная беременная антилопа! Ты не умираешь, не заражаешь окружающих своим дыханием и ты далеко не единственный в этом мире воешь на Луну. Ещё пара дней в твоем обществе, и, чувствую, я тоже начну, и кусать меня не потребуется. Прекрати жалеть себя, мямля! Ты волк. Сильный и свободный! Возможно, мой Наставник и прав: тебе стоит возобновить знакомство с Фенриром. Может быть, хотя бы он научит тебя быть довольным своей судьбой? Или хотя бы кусаться, а не ныть по любому поводу. Впрочем, это не мое дело. Вали отсюда. Жду тебя через неделю.

Я улегся обратно и прикрыл глаза, ясно давая понять, что разговор окончен. Люпин потоптался с минуту и направился по тропинке вниз по склону, оставив меня в блаженной тишине.

Целый день я наслаждался покоем и относительной свободой. Присутствие посторонних в столь замкнутом пространстве, надо признать, плохо влияло на мою нервную систему. Поневоле я стал задумываться: что же я буду делать, когда все же придется занять должность профессора Зельеварения в Хогвартсе?! Да я же с ума сойду! Бедные дети. Вот им, с таким-то преподавателем, я точно не завидую. Из всех людей на свете я могу нормально воспринимать только Азарику, потому что она мой ребенок, и лорда Эварда, потому что он мой отец и обладает еще более мерзким характером, чем я. Ну и еще, время от времени — Дурслей. На этом все. Так что надо будет найти способ и уговорить Дамблдора назначить меня преподавателем Защиты от темных сил, а не Зельеварения. Должность проклята, и, значит, мучиться мне придется не более одного года. Решив детально обдумать этот план, я уже собирался отправиться с вечерним обходом по холмам, как вдруг быстрый топот маленьких ножек привлек мое внимание. Обычно такие звуки не предвещали мне ничего хорошего. И этот случай не стал исключением. Через минуту на опушку выскочила Азарика и, задыхаясь от быстрого бега, прокричала:

— Северус, там мальчик застрял! Пойдем! Мы не можем его вытащить!

Какой ещё мальчик?!

— Кто застрял? Гарри, Дадли?

— Нет.

Азарика энергично замотала головой.

— Большой мальчик. Он не говорил, как его зовут, только плакал.

— Хорошо. Показывай дорогу.

— Это там, за пригорком. Он в пещеру залез. Мы подошли, а он стоит и плачет. Тянули его, тянули — никак не получается. Дадли хотел мисс Смит позвать, но я решила, что ты лучше.

Конечно, то, что я лучше какой-то мисс Смит, определенно радовало, но разбираться с ситуацией надо было немедленно. И я быстро зашагал вслед за бегущей по еле заметной тропе за Азарикой.

Мы довольно долго петляли меж холмов, мне даже стало казаться, что девочка просто заблудилась. Но она уверенно бежала вперед, иногда оглядываясь на меня. Наконец, возле довольно большого пригорка, густо обросшего вереском, она остановилась.

— Это вон там.

Посмотрев в указанном направлении, я заметил Гарри и Дадли, сидящих на обломке скальной породы; чуть в стороне от них виднелась узкая пещера, около десяти футов в высоту и не менее двух с половиной в ширину. Каким образом в ней мог застрять ребенок, было непонятно, но, быть может, это случилось в глубине этой расселины?

Гадать не было толку, тем более, что уже через минуту я поравнялся с ребятами.

— Добрый день, сэр.

Дадли быстро поднялся с места и с надеждой посмотрел на меня.

— Вы же поможете его вытащить, правда?

— Северус все может! — тоном, не терпящим возражений, встряла Азарика и с видом собственницы взяла меня за руку. — Смотри, он вон там.

Я посмотрел в зев пещеры и машинально оттянул Азарику подальше. В пещере действительно застрял мальчик. Около девяти футов высотой... Из темноты на меня испуганно смотрел детеныш Горного Тролля.

Слегка откашлявшись, чтобы потянуть время и как-то прийти в себя, я спросил самым спокойным голосом, на который был способен:

— И как вы нашли его? Как вообще здесь оказались?

— У нас пикник тут неподалеку, — бросился объяснять молчавший до сих пор Гарри. — Мы пошли за хворостом и нашли его. Он так плакал. А Азарика сказала, что только вы можете ему помочь. Ведь правда, можете?

Я лишь кивнул.

— Но ваша мисс Смит наверное вас потеряла, надо пойти успокоить ее.

Надо было как можно быстрее убрать отсюда детей, а если воспитательница действительно отправиться на их поиски, то трудно вообразить, чем это может закончиться.

— Не бойся, Сев, я ее уже успокоила. Они все ушли в лагерь, и нас не ждут, — с самым невинным видом отмела мои опасения Азарика.

Час от часу не легче! Знаю я, как она успокаивала учителей и нянь. Хорошо еще, что обошлась простым Конфундусом, а не повергла всех в повальную спячку! Но с этим можно было разобраться в другой раз. Теперь надо было как-то вытащить несчастного тролля из заточения. Только бы он не стал буянить. Характер этих существ хорошо известен.

Я подошел поближе и стал прикидывать, как мне развалить вход, чтобы не повредить ему. "Малыш" стоял очень тихо. Видимо, он хотел протиснутся в пещеру и не рассчитал свои размеры, или, наоборот, выбирался из нее. Последнее более вероятно, так как лицом он был повернут ко мне. Оглядывая камни, я невольно встретился с ним взглядом, и тут меня пронзил стремительный поток чужих чувств, картинки событий. Он говорил со мной, но не словами, а образами. Вот уж никогда не думал, что горные тролли способны на телепатию. Хотя раньше я и не интересовался этим вопросом. Я вообще никогда не ощущал ничего подобного: мысли людей, с которыми мне до этого приходилось работать, всегда скрывали естественные щиты, а здесь был открытый, ничем не укрываемый поток эмоций.

Его звали Брахх, он пошел с отцом на охоту, но увидел козленка и побежал за ним. Бежал долго, но не поймал. А потом понял, что не знает, где его отец, где дом. Он очень испугался и бродил по лесу и горам несколько дней. Очень устал, был голоден и напуган. Вчера нашел эту пещеру и спрятался в ней на ночь. Здесь везде сильно пахло людьми, а мама говорила, что нельзя подходить к ним, они обижают троллей. Вот он и спрятался. А утром не смог вылезти. Когда его нашли дети, он почти смирился, что его, наверное, скоро съедят. Он слишком устал бояться.

Бедный малыш.

Все эти мысли, за минуту пролетевшие у меня перед глазами, позволили совсем по-другому посмотреть на довольно уродливую, гротескную фигуру с непомерно длинными руками и маленькой головой, зажатую меж камней. Магический мир явно слишком предвзято относился к этому могучему народу: вовсе они не тупые и не такие уж агрессивные, если уж на то пошло. Они живут семьями и любят своих малышей. Вот Брахх больше всего переживал за маму, которая наверняка плакала, переживая о нём. А папа, конечно, рассердился и разрушил много камней в округе, ведь он тоже любил единственного сына. Похоже, мое теперешнее положение не совсем человека позволяло с большим сочувствием относиться к троллям, гоблинам, кентаврам и русалкам. Не знаю. Но то, что я просто обязан доставить ребенка домой, не подлежало сомнению.

— Так, отойдите подальше. А еще лучше — отвернитесь и закройте глаза, сейчас будет много пыли, — скомандовал я, незаметно доставая волшебную палочку.

Дадли уверенно развернул слегка упирающихся Гарри и Азарику, обнял и ладонями прикрыл им глаза. Этот мальчик — на вес золота! Надо будет сказать Вернону.

— "Брахх, стой спокойно, сейчас я тебе помогу", — очень четко мысленно произнес я, глядя прямо ему в глаза. Мальчишка чуть кивнул и зажмурился. Умница. Очень осторожно я стал вынимать камни при помощи заклинаний и отбрасывать их в сторону. Быстро справился с мелкими, а вот с крупным монолитом, сжимавшим Брахха со стороны спины, пришлось повозиться. Но спустя минут пять мне это наконец удалось и огромный обломок мягко приземлился у входа в пещеру.

Тролль открыл глаза и энергично отряхнулся. Затем вылез из своей западни и замер напротив меня, глядя своими доверчивыми, совершенно детскими глазами, такими неуместными на грубом лице.

— Я же говорила, что Северус его освободит! — Азарика вырвалась из рук Дадли и подбежала к нам. — Как тебя зовут? — она совершенно бесстрашно смотрела на возвышавшегося над ней исполина и улыбалась.

— Его зовут Брахх, он умеет разговаривать только глазами. Но все понимает, — не слишком внятно объяснил я, поспешно пряча волшебную палочку от любопытных глаз Гарри. Но он не обратил на мой жест никакого внимания, во все глаза уставившись на великана. Но Азарику, похоже, полностью удовлетворило мое объяснение. С минуту она вглядывалась в лицо тролля, а потом обернулась ко мне и деловито сообщила:

— Северус, он кушать хочет. Как думаешь, он в дверь столовой лагеря поместится? Вот у нас дома точно бы поместился...

— Нет! — представив, какой переполох поднимется в лагере при появлении Брахха, я тоном, не терпящим возражений, приказал: — Он пойдет со мной! Я накормлю его и отведу домой. А вы — живо в лагерь.

— Но, Северус...

— Никаких "Северус"! В лагерь.

Как обычно, мне на помощь пришел маленький Дурсль. Взяв обоих магов за руки, он уверенно потащил их в сторону лагеря.

Тролль сделал было шаг вслед за ними, но потом остановился и неуверенно посмотрел на меня.— "Пойдем. Надо тебя покормить. Потом подумаю, как вернуть тебя домой".

Он радостно улыбнулся и доверчиво взял меня за руку. Ребеночек возвышался надо мной на целую голову, а в плечах был, наверное, втрое шире, но послушно топал в сторону палатки, трогательно не выпуская моей руки из своих железных пальцев. Какое счастье, что оборотень отчалил по своим делам! Вот как бы я ему объяснял, где я взял своего спутника?

Когда мы наконец добрались до нашей опушки, уже стало смеркаться. Теперь основной проблемой было: чем накормить голодного ребенка такой величины и аппетита? Тролли, насколько мне известно, любили сырое мясо. Ничего подходящего в моих припасах, разумеется, не было. Наскоро разрезав целую буханку хлеба пополам и вывалив на нее банку тушенки, я протянул импровизированный бутерброд Брахху и приказал:

"Сиди тут, ешь и никуда ни шагу! Ты меня понял? Я скоро вернусь с едой. А завтра мы пойдем к тебе домой".

Тролль робко улыбнулся и сразу откусил половину гигантского сэндвича.

Чтобы выбраться из антиаппарационной зоны, переместиться в Принц-мэнор и вернуться назад, нагруженным припасами, у меня ушло около двух часов. Уже совсем стемнело, так что я еще издали заметил, что у палатки горит костер, а звонкие детские голоса безошибочно позволяли определить, кто именно почтил мое временное жилище своим присутствием. Странно, но я ни на минуту не испытал и тени беспокойства, хотя Азарика и компания находились в непосредственной близости от представителя одного из самых опасных магических существ этого мира. Я был абсолютно уверен — маленький тролль не принесет им вреда. И не ошибся. Приземлившись среди деревьев, чтобы не шокировать незваных гостей моим способом передвижения, я смог рассмотреть совершенно идиллическую картину: над ярко горящим костром висело ведро, в котором я обычно носил воду из родника. В нем уже вовсю кипело какое-то варево. Возле костра на коленях стоял Брахх и тщательно мешал будущий ужин толстой палкой. Стоявшая тут же Азарика, облаченная в розовую пижаму и полотенце, выполнявшее роль фартука, сыпала в ведро какую-то крупу. Чуть в стороне пристроился Гарри, — куда же без него — и сосредоточенно чистил картошку.

Я уже хотел выйти из своего укрытия и выругать неслухов за вопиющее поведение и за игру с огнем заодно, как заданный Гарри вопрос заставил меня затаиться:

— Северус, он твой папа, да?

Азарика, не прекращая своего занятия, покачала головой и ответила:

— Он мой крестный.

— А где твои папа и мама?

— Их нет.

Похоже, ответ моей воспитанницы слегка озадачил Поттера, он помолчал с минуту и робко переспросил:

— Они умерли, да? Как мои? Ты сирота?

— Почему?

Моя девочка, казалось, была изумлена подобным утверждением.

— Ну, если нет мамы и папы — значит, сирота.

— А ты разве сирота?

— Я? Нет. У меня есть мама Петуния и папа Вернон. И брат есть. Какой же я сирота?

— А у меня есть Северус и дедушка! — гордо выпалила Азарика. — Они самые лучшие, и, кроме них, мне никто не нужен!

О Мерлин, и как мне ругать ее после этого? Но эту скользкую тему пора было прекращать. Вопрос о том, кто ее родители, рано или поздно должен был прозвучать, но что на него отвечать, я даже не представлял. Лгать я не желал, а правда была настолько чудовищной, что и вспоминать не хотелось, не то что рассказывать. Но, к счастью, она пока мало интересовалась всем этим.

— Я, конечно, рад, что вы пришли в гости, но разве я не приказал вам идти в лагерь? — выходя из своего укрытия, произнес я и сурово сдвинул брови.

— Северус!

Азарика подбежала ко мне, обняла за пояс, спрятав личико в складках мантии, и затараторила:

— Только не сердись, хорошо? Мы же были в лагере, как ты и приказал! А потом решили попрощаться с Браххом, пока ты его домой не увел. И пришли.

Бросив пакеты с уменьшенной провизией, я подхватил Азарику на руки и совершенно непедагогично поцеловал в нос. Она звонко рассмеялась и обхватила меня за шею.

— А Дадли не с вами?

— Я здесь, сэр, — Дадли вышел из-за деревьев, неся целую охапку хвороста. — Простите, сэр, но мы так хотели еще раз его увидеть. Мы не хотели ничего плохого.

— Ладно, что уж теперь, — я опустил Азарику на землю и поднес продукты поближе к костру. Брахх стал заинтересованно принюхиваться. — Только не надо было с огнем играть.

— Не беспокойтесь, сэр. Папа меня научил, как правильно разводить огонь, когда мы на рыбалку ездили. Да и Гарри умеет.

— Что ж, тогда хорошо. Значит, сегодня будет барбекю по случаю знакомства с Браххом. А что это у вас?

Я наклонился над ведром, в котором бурно кипела непонятная масса.

— Каша. Овсяная, — с готовностью ответила Азарика.

— И чуть-чуть пшеничная, — добавил от себя Гарри и прыснул в ладошку.

— А также гороховая, ячменная и рисовая, — отобрав у Брахха своеобразную ложку и присмотревшись внимательнее, продолжил я.

— Ну, у тебя мало крупы было, а Брахх очень голодный. Вот мы все и высыпали. Он съест, ты не бойся.

Тролль энергично закивал. Похоже, он настолько освоился, что вполне понимал и устную речь, правда, подкрепленную зрительным контактом. В то, что он способен съесть все это, я даже не сомневался. По-моему, он и мою палатку бы проглотил вместе с походной постелью, если бы ему кто-то позволил.

— Ладно, доваривайте свою кашу. Только я потом сам посолю и масла добавлю. А я пока мясом займусь.

Через два часа все четверо детей мирно спали возле моей палатки на разбросанных на траве матрасах, прямо под открытым небом. Брахх предсказуемо умял целое ведро этой экзотической каши и огромный свиной окорок, который я принес из Принц-мэнора. Впрочем, и остальные не отказались от мяса, зажаренного на углях. Еще раз полюбовавшись мирной картиной — все же дети выглядели очень мило, когда спали, и ребенок горных троллей не исключение — я решил тоже вздремнуть и разбудить их ближе к рассвету. Накрыв моих подопечных всеми имеющимся в наличии одеялами, а для Брахха увеличив одно из них до размера парашюта, я сладко задремал у догорающего костра.

Вы пробовали когда нибудь аппарировать со бегемотом средних размеров? Нет? И не советую. А учитывая, что я весьма приблизительно представлял себе место, где обитала семья горных троллей, целиком полагаясь на довольно сбивчивые воспоминания Брахха, задача и вовсе усложнялась в несколько раз. Так что то, что мы очутились в долине меж двух довольно высоких холмов целыми и невредимыми, можно было приравнивать к очередному чуду магического мира.

— Ты в порядке? Что нибудь узнаешь? — поинтересовался я у своего обескураженного спутника, с трудом разжимая его железные пальцы, вцепившиеся в мой рукав. Он неопределенно помотал головой, сел прямо на камни и закрыл голову руками. Бедный ребенок был явно напуган необычным способом перемещения. Оставив его приходить в себя и отойдя на пару шагов, я задумался. Черт, а я так надеялся, что правильно угадал направление. Судя по всему, мы находились на Южно-Шотландской возвышенности, как я и рассчитывал. Чевиот Хилс, по существу, являлся ее частью, но здесь холмы постепенно уступали место невысоким горам, густо поросших травой и небольшими рощами. Здесь, насколько мне известно, были несколько природных магических зон, полностью закрытых для магглов, в которых и обитали магические существа. Конечно, в Шотландии были места и более дикие и тем самым более подходящие для жизни таких крупных существ, как горные тролли, но они были довольно далеко. Не думаю, что Брахх смог бы преодолеть это расстояние всего за несколько дней и к тому же не попасться на глаза магглов. Так что, вероятнее всего, он пришел именно из этих мест. Вот только возвышенность протянулась на многие мили и, чтобы прочесать это расстояние в поисках его семьи, понадобится немало времени. Разумнее всего было не мучиться бесплодными поисками, а сварить поисковое зелье на основе крови малыша, так проще всего найти его родственников. Но для этого надо было вернутся в Принц-мэнор, что я смогу сделать только после прихода Люпина. А это означало, что возвращение блудного сына затягивалось еще минимум на неделю.

Пока я предавался размышлениям, Брахх окончательно пришел в себя. Чуть покачиваясь, он встал на ноги и вдруг замер, как будто прислушиваясь к чему-то. Затем неожиданно схватил меня за руку и почти побежал вверх по довольно крутому склону. Наш стремительный забег закончился только на самом верху. Признаться, я едва мог отдышаться, все-таки такие физические нагрузки, как бег по пересеченной местности, не были моим привычным занятием.

— Ты что-то услышал? — едва восстановив дыхание, спросил я. Кругом стояла тишина, прерываемая только пением жаворонка высоко в небе.

Малыш шумно выдохнул и указал на соседнюю гору. Сначала я ничего не мог различить: просто несколько в беспорядке разбросанных каменных глыб. Но потом... Потом один из обломков скалы пошевелился, и я с ужасом увидел огромного тролля, как будто сошедшего со страниц учебника. Вот только в книгах он не выглядел настолько устрашающим: Широкие плечи, непомерно маленькая голова и руки, спускавшиеся ниже колен, кожа, как будто поросшая то ли мхом, то ли лишайником, отсюда нельзя было понять, длинные спутанные волосы, пучками свисавшие до широких плеч. Из одежды только ободранная юбка, чем-то напоминающая традиционный шотландский килт. В одной руке он сжимал огромную дубинку. Пока я выходил из ступора, Брахх как-то странно пискнул и вдруг понесся вниз по склону, начисто забыв о моем присутствии. К счастью. Потому что такого бега я бы точно не выдержал, и, скорее всего, он тащил бы меня просто волоком, а к этому я был морально не готов. Когда малыш достиг подножья горы, чудовище, стоявшее на противоположном склоне, его наконец заметило и поспешило вниз, воинственно размахивая своей внушительной дубинкой. Машинально я выхватил палочку и замер. Мне пришла в голову мысль, от которой мороз прошел у меня по коже: что, если отец Брахха настолько разгневан его бегством, что просто сейчас убьет малыша прямо у меня на глазах? Откуда мне знать, как у них там принято относиться к детским шалостям и проступкам? То, что горные тролли очень агрессивны, писали во всех известных мне книгах. Оставалось только молить Мерлина или какого нибудь бога, защищающего троллей, чтобы расстояние не было слишком большим и я смог нейтрализовать отца Брахха, в случае чего.

Но мои опасения оказались напрасны. Едва поравнявшись с ребенком — а только на фоне отца стало окончательно видно, насколько еще мал Брахх, — тролль отбросил свою страшную дубинку и подхватил подпрыгивающего от нетерпения малыша на руки. Звуки, которые он при этом издавал, больше всего напоминали что-то среднее между рычанием медведя и горным обвалом.

Мне оставалось только выдохнуть с облегчением и аппарировать на границу Чевиот Хилса. Принимать благодарность от нежного родителя мне вовсе не хотелось. Скромность не слишком мне присуща, но в этот раз это было самым целесообразным поступком, на мой взгляд. Целее буду.

Вся последующая неделя прошла без особых событий. Я делал плановые обходы, нашел редкую разновидность лилового мха в окрестном лесу и сделал некоторые запасы. Получил письмо от отца, в котором тот сообщал, что отбывает в Багряный Чертог и по прибытию Люпина я должен буду к нему присоединиться. Азарика пару раз навещала мой временный дом в сопровождении мальчишек Петунии. Как же без этого? Оставалось только надеяться, что ее противозаконные игры с разумом неизвестной мне мисс Смит никак не отразятся на мысленных способностях несчастной женщины. Никакие уговоры не делать глупостей на маленькую хулиганку не действовали. Она успешно манипулировала не только воспитательницей, но и мной, делая совершенно несчастное личико и щенячьи глазки в ответ на любые упреки в свой адрес.

— Я очень скучала, Северус! Я так долго без тебя не могу! Тебя же не будет потом целую неделю!

Этот аргумент крыть было нечем, хотя я и исправно пробирался в ее спальню каждый вечер для очередной сказки. Но это было не в счет, потому что меня было почти не видно в темноте. Это, опять же, по заявлению моей несносной крестницы.

Наконец, вечером седьмого дня, на поляне появился оборотень. Я как раз любовался очередным закатом над холмами Чевиот Хилс, сидя в трансфигурированном из пня шезлонге. Люпин деловито продефилировал мимо меня и, сгружая пакеты с провизией на стол у палатки, сходу заявил:

— Я почти добился разрешения на свидание с Сириусом. Где-то через пару недель.

— И тебе добрый вечер, Люпин. С чего ты взял, что меня это интересует? — подавив зевок, поинтересовался я и внимательно посмотрел на бывшего однокурсника. Что-то в нем неуловимо изменилось. Появилось больше уверенности, как будто намеченная цель пробудила его к жизни.

— Конечно, тебе интересно, Снейп. Тебе всегда было интересно то, что тебя не касается, — беззлобно парировал он.

И я не удержался и фыркнул.

— Так вот. В министерстве не имеют ничего против посещения заключенных один раз в полгода, тут ты был прав. Если бы я был кровным родственником, проблем бы вообще не возникло. А так придется повозится.

— Поздравляю, — ответил я и поднялся. — Что ж. Удачи тебе. Надеюсь, он тебя там покусает, или ты его, мне без разницы. Я пошел. Кстати, Гарри в порядке, спасибо, что спросил.

— А что с ним случится: ты же здесь, — пожал плечами Римус. Это утверждение было даже приятным, тем более что сделал он его между делом, как будто это было само собой разумеющимся. — Передай от меня поклон лорду Принц, — добавил Люпин и усмехнулся: — Он, должно быть, скучает без тебя.

— Ага, прямо весь извелся, — усмехнулся я и нырнул в палатку, чтобы забрать вещи.

— Он тебя любит, Северус, трудно было это не заметить.

Последние слова Люпина заставили меня замереть с рюкзаком на плечах. Хорошо, что он меня не видел, это позволяло справиться с эмоциями: выйдя из палатки, я уже был вполне спокоен и начисто проигнорировал последнее заявление.

— Я пошел. Да, пока не забыл: на дальнем холме с утра был пикник старшей группы, так что артефакт я там снял. Завтра восстанови. Пока.

— До встречи, Северус.

Люпин упал в оставленный мной шезлонг и с наслаждением вытянул ноги.

Однако, он оказался гораздо более наблюдательным, чем я мог подумать. С этой не самой приятной мыслью я плавно взмыл над кромкой леса.

Без отца и Азарики Принц-мэнор казался пустым. Наскоро раздевшись и смыв с себя лесную грязь, я завалился в постель и уснул, как только голова коснулась подушки. Только оказавшись дома, я понял, как вымотала меня эта походная жизнь. Вот никогда не был поклонником походов и пикников на лоне природы. По мне, так вечер, проведенный в лаборатории за работой над экспериментальным зельем, куда более приятное занятие, чем кормление комаров где нибудь на лесной поляне. Но любимое Зельеварение мне пока не светило. Да и долго придаваться неге в собственной постели не было времени, уже завтра мне предстояло присоединиться к отцу, корпевшему в Хранилище Багряного чертога.

Я никогда не любил этот замок. А иначе как замком вотчину Красных Принцев назвать было нельзя. Выполненные из темно-красного гранита башни, высокие стены, внутренние дворики и мощный донжон в центре, все это становилось прямо-таки пугающим на закате. В такие моменты мне казалось, что по этим древним стенам потоком течет кровь. Впрочем, моя буйная фантазия тут виновата только отчасти. Мэнор действительно требовал крови. И именно моей, как законного владельца всего этого зловещего великолепия. Проводить ритуалы и подпитывать алтарный камень хотя бы пару раз в год — моя святая обязанность, как ни крути. Я ее и исполнял, хотя несмотря на все эти ухищрения, никакой связи с этим местом почему-то не ощущал. Моим домом был Принц-мэнор, мэнор моего отца. Именно там я себя чувствовал спокойно и проводил все свое время, лишь изредка наведываясь в это богом забытое место. Что, впрочем, вполне устраивало лорда Эварда. Хоть он-то как раз, по-моему, одинаково вольготно чувствовал себя и в Англии, и в Мексике.

Вот и сегодня, едва отойдя от межконтинентального перемещения, что само по себе довольно неприятно, я сразу направился в библиотеку на поиски отца. Он, предсказуемо, был там.

Сидя за столом, заваленным древними фолиантами, лорд Принц на секунду оторвался от своего занятия и проворчал:

— Явился? Что-то долго ты нос не кажешь. Я тебя еще вчера ждал.

— И вам доброе утро, сэр. Люпин только вечером меня сменил, и я не рискнул беспокоить ваш сон.

— Скорее сам захотел дома выспаться, знаю я тебя, — ничуть не поверил в мои благие намерения лорд Эвард и кивнул на стул. — Ладно. Садись и слушай. То, что мне удалось раскопать об этих крестражах, можно уместить на одном пергаменте, хотя пришлось гору книг переворошить. Как мы с тобой и выяснили раньше: ни к чему хорошему производство таких якорей не ведет. Гриндевальд был абсолютно прав, отказавшись в свое время от такого способа бессмертия. Впрочем, он и не был одержим продлением собственной жизни до бесконечности, как твой экс-начальник, надо сказать. Он хотел власти над миром, свободы и высокой магии, и неважно, каким способом. На том и погорел. Хотя о его моральных качествах поговорим как-нибудь потом. Основная сложность поисков: ни один волшебник до Волдеморта не рисковал создавать более одного крестража. Даже легендарный Герпий Злостный, первооткрыватель этой гадости, и тот ограничился только одним.

— А с чего ты взял, что это не единственный осколок души Лорда? Возможно, это только слухи и он не стал рисковать? В конце концов, никаких доказательств у нас нет.

Отец лишь хмыкнул и небрежно достал из ящика стола медальон. Бросив его на стол передо мной, накрыл ладонью, чуть не касаясь узора на крышке, и прошептал эльфийское Заклятие Проявление. Через секунду над медальоном поднялся темный сгусток тумана с ярко-желтой искрой.

— Впечатляет, правда? Это пока единственное, что мне удалось выяснить наверняка. Правда, и то чисто случайно. На якоря, как оказалось, действуют стандартные эльфийские заклятия. Ты видишь это пятно света?

Я кивнул, завороженно уставившись на мерцающую точку.

— Это и есть осколок его души, заключенный здесь. Вернее, его проекция. Это — бесспорное доказательство, что у Волдеморта хватило ума, а, вернее сказать, безумия, создать не менее трех крестражей. Максимальное число якорей, как предполагал Герпий — семь. По числу спектров. Душа, даже душа Тома Реддла, это свет. Белый свет. Если разложить ее на спектры, мы получим семь цветов. Что будет, если создать больше — неизвестно, сам Злостный предполагал, что якорь не сможет вернуть тело в первоначальном виде. Но это только теория, он не рискнул ее проверить. Существует еще теория, что душа навеки погрузится во тьму. Что ж, на примере Волдеморта мы, возможно, сумеем это выяснить. Хотя я, лично, обошелся бы и без этих знаний. Как бы то ни было, этот крестраж был третьим по счету. Желтый цвет спектра.

— Сколько же их всего?

Отец пожал плечами, снял заклятие и спрятал крестраж в стол.

— Вот это нам и предстоит выяснить. Я уже все подготовил, осталось активировать Сферу. Сегодня после полуночи будет самое благоприятное для этого время. А пока держи вот это. Я думаю, тебе лучше освежить в памяти весь ритуал активации.

Он подвинул мне внушительный свиток, а сам поднялся из-за стола и с хрустом потянулся.

— Ну, как там моя внучка? Не сильно безобразничала?

— Нет. Без твоего благотворного влияния она значительно меньше проказничает. Не считая случайно найденного Горного Тролля, все было тихо и мирно.

— Тролля?

Бровь лорда Принц иронически приподнялась:

— И что, он остался жив, этот слуга Ассов?

— Я смотрю, о внучке ты совершенно не беспокоишься, — проворчал я, несколько уязвленный его легкомысленной реакцией, все-таки Горный Тролль — не божья коровка.

— Ты забываешь, что она Ледяной эльф, Северус. Ни одно магическое существо не может причинить ей вреда. Во всяком случае, намеренно. А Тролли вообще весьма забавные. Так как все прошло?

— Нормально. Это был маленький Тролль. Я отвел его к родителям.

— Понятно. А что наш оборотень? Добился свидания?

— Почти. Кстати, Оскара за роль злобного чистокровного лорда тебе не видать, он почти раскусил тебя.

— В смысле?

— На прощание Люпин просил передать тебе привет и отметил, что ты меня любишь. Представляешь? Так что все твои гримасы псу под хвост, отец.

Лорд Эвард пожал плечами и заметил:

— Я же тебе говорил, что не стоит его недооценивать. Оборотни лучше всех в магическом мире ощущают родственные связи. Нам еще повезло, что он не понял, в каком именно мы родстве, вот это была бы катастрофа. А то, что я привязан к ученику, да еще и единственному родственнику, не удивительно. Скрывать это не имеет смысла, сынок.

В этом он был прав. Мне тоже вовсе не хотелось ничего изображать, даже перед Дамблдором. Противно все это. Но, в случае с директором, все-таки необходимо. Едва ли ему понравится наш семейный тандем. Ставить же под удар действительно дорогого для меня человека я вовсе не хотел.

— Ладно, я пойду распоряжусь насчет завтрака, а ты пока почитай. Да, и наведайся в ритуальный зал, мэнор тебя заждался.

Усмехнувшись на мою кислую физиономию, он вышел из библиотеки.

Малая столовая Багряного Чертога была достаточно уютной, так что я был благодарен отцу, что он решил отобедать именно здесь. Парадный зал слишком огромен для двух человек, впрочем, лорд Эвард разделял мое пристрастие к сравнительно небольшим помещениям. Вид горных пиков, открывающийся за панорамным окном, притягивал взгляд, все-таки местность вокруг была просто фантастической. Я, кстати, так и не удосужился узнать, где именно находился мой собственный мэнор, согласно маггловской карте мира. Земли были, разумеется, ненаходимые, и перемещались мы исключительно межконтинентальным порталом, так что особой необходимости прокладывать маршрут до ближайшего города у меня не было. Да и желания лазить по горам, честно говоря, тоже. Пару раз я полетал над ущельями, насмерть пугая местных кондоров. Хребты Кордильер — красивое зрелище, ничего не скажешь, но природа — это явно не мое. Так что на здешние пейзажи я в свои редкие визиты все равно предпочитал смотреть из окон замка.

Завтрак был выше всяких похвал. Или я просто изголодался в лесу? Нет, скорее здешние домашние эльфы расстарались для блудного хозяина. Омлет, приправленный каким-то острым, но необычайно вкусным соусом был изумителен. Вообще, что меня немного и мирило с этим домом — мексиканская кухня. Она определенно пришлась мне по душе, несмотря на то, что иногда мне казалась, что я вот-вот превращусь в огнедышащего дракона, из-за обилия в ней перца чили. Внимательные домовики заметили мое, необычное для англичанина, пристрастие, и каждый прием пищи превращался в дегустацию очередного огненного шедевра. Домовиков, кстати, здесь осталось совсем немного, основная часть перешла жить в Принц-мэнор, но замок все равно содержался в идеальном состоянии.

— Вниз уже спускался? — между делом поинтересовался отец. Он усадил меня на место хозяина, а сам устроился по правую руку. Правила этикета никто не отменял, хотя мне, честно говоря, было все равно, где сидеть.

— А можно, я сначала поем? Так и мечтаешь мне кровь пустить! Вампир несостоявшийся, — проворчал я, поливая соком лайма жареные бананы. Это было, конечно, несправедливо по отношению к отцу, но напоминание о ритуале подпитки портило мне настроение. Ну не люблю я кровные обряды, и все! Со времен бытности Пожирателем с души воротило, честное слово. Но лорда Эварда это заявление только повеселило. Мое активное нежелание становиться полноправным хозяином замка только поднимало ему настроение. Я подозреваю, да что там подозревать, практически уверен — он просто опасался, что в один прекрасный момент я заберу Азарику и съеду из его дома, чтобы начать самостоятельную жизнь. В моем возрасте это было бы вполне естественно. Так что мое активное неприятие всего, что было связано с Багряным Чертогом, несколько успокаивало его — ребенок, то есть я, не собирается покидать отчий дом. Хотя, он тщательно скрывал свои опасения под маской безразличия. Смешной, право слово. Я вообще не против жить с ним до старости. Своей. Несмотря на его ангельский характер.

Но шутки шутками, а после завтрака мне пришлось-таки спуститься в Ритуальный зал и пустить себе кровь, чтобы подпитать этого спящего монстра, будь он неладен. После ритуала напряжение магического фона, а я его все-таки чувствовал, заметно спало, и я с чистой совестью углубился в подсунутый отцом пергамент.

За час до полуночи мы спустились в Хранилище. Оно располагалось под Северной башней, и найти его постороннему, а тем более проникнуть внутрь, было невозможно. Даже я, хозяин мэнора, не имел сюда доступа без сопровождения Хранителя. Ключи от Андо Истар в данный момент находились именно здесь. Меня сначала удивило, почему после извлечения из подводной пирамиды, а в этом эпохальном мероприятии я участвовал лично, отец решил поместить их именно сюда? Особенно если вспомнить сравнительно недавнюю попытку ограбления, повлекшую за собой гибель целого клана Красных Принцев. Но он объяснил, что на данный момент именно эта цитадель была самой надежной. Мой дед существенно укрепил щиты замка, а сама смерть семьи, как бы ужасно это не звучало, усилила магическую мощь замка.

Я помню, как я в первый раз увидел их. Таинственные Ключи от Волшебного мира эльфов. Честно говоря, я совсем не так их представлял. Во всяком случае, простая деревянная шкатулка и туго свернутые пергаменты в ней вовсе не казались самым мощным оружием этого мира. На первый взгляд. Но подойдя чуть ближе, я ощутил такую запредельную мощь, что у меня перехватило дыхание. Я не знаю, как это объяснить, на свете, наверное, и нет слов, чтобы описать ощущения, которые я испытывал, когда просто смотрел на эту невзрачную коробочку. Мерлин, да Темный лорд отдал бы, наверное, все свои крестражи за возможность хотя бы взглянуть на них! Как, впрочем, и все остальные волшебники этого мира. Вот только вряд ли они уже готовы для подобной магии. Время еще не пришло.

Как ни странно, только увидев Ключи собственными глазами, я наконец до конца поверил в свое происхождение. До этого момента все, рассказанное лордом Эвардом, казалось древней легендой, страшной сказкой, не имеющей ко мне особого отношения. Высшие эльфы, Врата, Волшебный мир... Что общего может быть у полукровки Северуса Снейпа, выросшего в грязном переулке маггловского городка, со всем этим?! Ничего. Лишь коснувшись шкатулки, содержащей Ключи, я понял, это правда: я Страж, Серый эльф и этого нельзя изменить. Судьба зачастую обладает очень своеобразным чувством юмора. Никогда не угадаешь, какие открытия ожидают тебя за поворотом.

Но сегодня Ключи не были нашей целью. Лишний раз тревожить их покой чревато множеством осложнений. Достаточно вспомнить тот же Тунгусский метеорит. К счастью, им вообще полагается лежать здесь еще минимум сорок пять лет, до следующей смены Хранилища. Так что у меня была еще масса времени до этого эпохального события. Сегодня же нас интересовал намного более простой, хотя и довольно ценный артефакт. Видящая Сфера. На самом деле полусфера, если точнее описывать ее внешний вид. Больше всего она походила на большую линзу на деревянной резной подставке, в которой хранилась подробная карта Мира. Из-за чувствительности к магическим воздействиям и хрупкости Видящая Сфера не слишком хорошо переносила транспортировку, так что от первоначального плана испробовать ее действие в Принц-мэноре мы отказались почти сразу. Зачем рисковать, если все можно сделать прямо в Хранилище? На этот случай, здесь было специальное помещение, закрытое магическим экраном. Далеко не все артефакты, а здесь их было не меньше трех сотен, хорошо взаимодействовали друг с другом. Так что активировать их было желательно без риска вызвать катастрофу вселенского масштаба.

Осторожно подняв довольно тяжелую и скользкую линзу, я вошел в арку, за которой и располагался кабинет для активации капризных артефактов. Отец уже все подготовил для предстоящего опыта: на огромном столе мерцала извлеченная накануне магическая карта Мира. Голубой шар нашей планеты, подернутый сизой дымкой, медленно вращался, вызывая стойкую иллюзию, что это не карта, а сама планета действительно лежит перед нами, за тонкой прозрачной преградой. Очень осторожно я водрузил сферу на край стола. Рунические письмена по краям карты вспыхнули алым светом, и над нашими головами возник купол звездного неба.

— Теперь будь внимателен, — вполголоса приказал отец и положил крестраж в углубление на верхней поверхности Сферы. Сначала ничего не происходило. Лишь легкая вибрация артефакта нарушала полную неподвижность. Спустя пару минут темный дым, заструившийся из-под крестража, стал наполнять внутреннюю полость Видящей Сферы. Постепенно она утрачивала свою прозрачность и напоминала уже не линзу, а темное облако, все время меняющее свои очертания. Когда ее цвет стал практически угольно-черным, Сфера двинулась от края стола. Очень медленно, то и дело останавливаясь и замирая на несколько мгновений, но потом вновь продолжая свое завораживающее движение. Одновременно с этим туманная планета стала меняться прямо на глазах. Мы как будто спускались все ближе и ближе к поверхности, чтобы подробнее рассмотреть определенный участок Земли. Через некоторое время туман окончательно рассеялся, и я с облегчением разглядел подробную карту Англии, развернувшуюся перед нами. Слава Мерлину! Значит, Волдеморт ограничился нашим островом. Это существенно облегчало задачу, я опасался, что придется носиться за крестражами по всему миру. Тем временем Сфера достигла центра и вдруг вспыхнула ослепительно синим. Я быстро навел на нее волшебную палочку, и яркое сияние превратилось в тонкий луч, соединивший точку на карте с проекцией звездного неба у нас над головой. Артефакт вновь сдвинулся с места, чтобы продолжить свой поиск. Новая вспышка, на этот раз зеленая, не заставила долго ждать, и вот уже изумрудный луч соединил карту со звездами. Третий был оранжевым. Еще около часа Сфера скрупулезно исследовала все уголки карты, как будто вынюхивала что-то — тщетно. Больше вспышек не было. Лишь однажды мне показалось, что я вижу слабое фиолетовое мерцание, когда артефакт достиг границы с Шотландией. Но оно было столь слабым, что я посчитал это обманом зрения из-за перенапряжения. Наконец Сфера вернулась на край стола. Дымка внутри нее рассеялась, а рунический круг погас.

— Странно, — голос отца вывел меня из оцепенения. — Более чем странно.

Он внимательно рассматривал три луча, продолжавших соединять карту с куполом над нами.

— Волдеморт создал шесть крестражей. Но где же первый, почему здесь нет красного луча? — задал я не дававший мне покоя вопрос.

— Ты смотришь в самый корень, Северус. Первого крестража здесь нет. Надо полагать, для этого были веские причины, но сейчас не время об этом думать, давай разбираться с тем, что имеем.

Отец склонился над оранжевой точкой, одновременно увеличивая масштаб карты. Присоединившись, я отметил, что она горит точно в центре Лондона, в том самом месте, где находится Министерство Магии.

— Однако.

Отец покачал головой и поднял голову вверх, изучая созвездие, на которое указывал луч.

— Это Лира? И что же это может значить?

— Понятия не имею.

Он отошел чуть назад, внимательно изучая контуры выбранного Сферой звездного скопления.

— Ты знаешь, это не совсем Лира, вот присмотрись внимательнее.

Задрав голову, я проследил за его волшебной палочкой, которую он использовал как указку. Да, созвездие Лиры осталось чуть в стороне, оранжевая линия начиналась точно с Туманности Кольца.

— Так это кольцо? Надо искать кольцо? — почему-то шепотом переспросил я, не отрывая глаз от маленькой туманности.

— Скорее всего, ты прав. Кольцо или перстень — второй крестраж. По сочетанию звезд можно сделать расчеты и узнать точное время его создания, но не думаю, что это так важно для наших поисков.

С этим я был согласен: время, когда Темный Лорд пролил невинную кровь для обретения бессмертия, не имело особого значения.

— Пойдем дальше, — в глазах отца уже горели азартные огоньки. — Зеленый луч — Хогвартс. А это уже интересно. Неужели Дамблдор нашел его раньше нас?

— Не думаю, — я на секунду задумался и покачал головой. — Вряд ли он не уничтожил бы его сразу. Слишком опасная вещь, как ни крути. А даже если бы оставил, не стал бы держать в школе, полной детей. Он же еще в своем уме, во всяком случае, я на это надеюсь.

Отец фыркнул, как будто он как раз не сомневался в невменяемости Дамблдора, но не стал озвучивать свои предположения, а занялся изучением "неба".

— Так, что мы имеем? Созвездие Северная Корона. Не видел у него в кабинете никакой короны, венца или диадемы? Возможно, он носит что-то подобное, в особо торжественных случаях? Ты зря смеешься, воздвиг же он себе золотой трон прямо в Большом зале, так почему бы и корону не носить.

Я фыркнул и покачал головой.

— Ладно, оставим пока. Будет о чем подумать. Что у нас еще? Синий — банк Гринготтс и Большая Медведица. Они что, медведей в хранилищах держат?!

Но я почти не слушал его. Какая-то мысль настойчиво крутилась у меня в голове. Что-то мы явно упускали из вида. Но что? Мне почему-то казалось, что ответ прямо на поверхности, надо вот только внимательнее посмотреть на подсказки, но решение буквально ускользало из-под носа. Перстень, корона, медведь... Бред. А если так: Медальон, перстень, корона, медведь... Опять не то. Я поднял голову и уперся глазами в Большую Медведицу. Она сияла прямо надо мной, таинственно поблескивая всеми семью звездочками. Почему-то с древности из всего множество звезд в глаза всегда бросаются именно эти семь. Образующих всем известный ковш. Ковш. Чаша. Чаша?! Ну конечно!

— Чаша, отец! Чаша Хельги Хаффлпафф! Ты понимаешь? Медальон Салазара Слизерина, чаша Хельги Хаффлпафф! А что там еще? Корона? Венец? Это же диадема! Утерянная диадема Ровены Ривенкло, все логично! Отсюда выбивается только перстень. Откуда он взялся?

Лорд Эвард внимательно посмотрел на меня, затем на купол и задумчиво кивнул:

— А ты, пожалуй прав, Северус. Молодец. Заключить части своей души в предметы, оставленные Основателями — на это у Тома Реддла, пожалуй, хватило бы наглости. А насчет кольца не знаю. Возможно, с ним тоже что-то связано, или его взяли для количества, все может быть. Об этом стоит хорошо поразмыслить, но позже. Главное — сейчас мы хотя бы знаем, что именно надо искать. А это уже полдела. На данный момент меня больше всего тревожат две вещи: отсутствие красного луча и странное фиолетовое свечение на границе с Шотландией. Ну, первый крестраж — возможно, уничтожили до нас. Хотя это еще не доказано, но допустим. Но вот что за свечение?

Мы опять склонились над картой, стараясь точно восстановить в памяти, где именно на мгновение вспыхнула Сфера. Присмотревшись, я похолодел от ужаса: граница с Шотландией, почти на Южной возвышенности... Чевиот Хиллс! Не сказав ни слова, я рванулся к выходу, опрокидывая попавшийся по дороге стул, и только уже на пороге Хранилища выкрикнул:

— Прибуду на место — пришлю Патронуса, не волнуйся, отец!

И бросился наверх.

Никогда мне еще не приходилось летать с такой скоростью. Особенно среди бела дня. Я, разумеется, старался держаться как можно ближе к деревьям, но все равно то, что мой бешеный полет остался незамеченным — чистое везение. Только опустившись у самой опушки, смог наконец перевести дыхание: звенящая тишина, прерываемая пением птиц, легкий дымок на месте прогоревшего костра, спящий в шезлонге оборотень. Словом — тишь и благодать. Выбросив из-за пазухи и из карманов забившуюся туда листву, пригладив волосы и наскоро залечив свежий порез на щеке, оставшийся от острого сучка, я вышел на поляну. Надо отдать Люпину должное — он сразу проснулся и вскочил.

— Северус? Почему ты так рано, я не ждал тебя раньше чем через пять дней, — удивился он и обеспокоенно переспросил: — Что нибудь случилось?

— Нет. По тебе соскучился, — проворчал я и направился к палатке. — Кое-что забыл, а лорду Принц это как назло понадобилось. Вот и ношусь как белка в колесе, будь оно все неладно, — уже из палатки высказал я первое, что пришло в голову, и устало сел на свою постель. Руки ощутимо подрагивали: все-таки я сильно перенервничал, пока добирался сюда. Надо было еще придумать причину, чтобы остаться, а в голову, как назло, ничего не лезло. Видит Мерлин, бросать детей в этом месте одних я не был намерен ни на секунду. Будь Люпин хоть трижды оборотнем и сильным магом, мне было фиолетово. В буквальном смысле слова. При мысли о том, что именно могло означать фиолетовое свечение на границе с Чевиот Хилс, я покрылся холодным потом. То, что Сфера указала именно на это место, не могло быть случайностью. Но ничего, сочинять правдоподобную историю, к счастью, мне так и не пришлось:

— Северус, я понимаю, что это нечестно с моей стороны, но ты не мог бы на пару дней меня подменить, раз уж все равно вернулся? — войдя в палатку, Люпин неуверенно посмотрел на меня. — Прилетела сова из Министерства. Они могут рассмотреть мое прошение о свидании с Сириусом уже в ближайшие дни. И я хотел бы...

Он с затаенной надеждой посмотрел на меня. А я внутренне возликовал.

— Серьезно? — я сделал вид, что задумался, потом решительно кивнул головой. — Давай. Может, оно и к лучшему. Перебьется мой дражайший учитель, ничего с ним не станется, все равно он сейчас не в духе и чем дольше я ему не попадусь на глаза, тем лучше. Только Патронус пошлю.

— Спасибо, Снейп! Я перед тобой в долгу, — весь засветился от радости Люпин.

— Это само собой, — плотоядно ухмыльнулся я, вышел из палатки и наскоро сочинил послание для отца. Едва призрачная лань растаяла в воздухе, как Римус стоял передо мной, уже полностью готовый к отбытию, как будто боялся, что я передумаю.

— Да, Северус, забыл тебя предупредить: у Гарри с утра, по-моему, магический выброс был. Первый, представляешь?

— С чего ты взял?

— У них там забор внезапно загорелся. А рядом были только Гарри с кузеном и несколько ребятишек поменьше. Магглы перепугались ужасно. Говорю тебе — это его первый выброс. Как раз самое время, ему же почти шесть.

Я не стал разочаровывать оборотня предположением, кто, возможно, с еще большей вероятностью, мог подпалить этот забор. Пусть тешит себя осознанием, что он видел пробуждение магии в маленьком Поттере. Хотя, может быть, так оно и было, надо будет выяснить у Азарики.

Но на следующий день я благополучно забыл об этом маленьком эпизоде. Этому способствовало небольшое событие, никак не нарушившее привычную жизнь детского лагеря, но положившее конец моему пребыванию в этой местности: около трех часов дня в лагерь въехала машина. Из нее степенно вылезла молодая женщина. Ее сопровождал высокий представительный мужчина, в котором я, несмотря на чары гламура, безошибочно узнал лорда Эварда. Женщиной же была, разумеется, Петуния Дурсль. Где-то час спустя они уже покидали лагерь в сопровождении Гарри, Дадли и Азарики и кучи чемоданов с детскими вещами. Так что оставаться здесь больше не имело смысла, и я стал собирать вещи, чтобы навсегда распрощаться с живописным Чевиот Хиллс и заодно со всеми его кровососущими насекомыми. Признаться, особого сожаления по этому поводу я не испытывал.

Последний из разбросанных по холмам артефактов я забрал, когда уже спустились сумерки. И, загрузив все это добро в дорожный рюкзак, совершил последнее из запланированных на этот день мероприятие, затем поднялся над деревьями, растворяясь в благодатной темноте ночи.

Перед сном пять девочек, деливших спальню с моей неугомонной воспитанницей, нашли у себя на подушках по цветку папоротника, способному выполнить одно, самое сокровенное желание. Я, конечно, не Санта Клаус и тем более не добрая фея, но молчание маленьких леди о частых визитах духа Холмов в их спальню, по моему мнению, должно было быть вознаграждено.

* * *

— Ты хорошо искал, точно ничего подозрительного?

Отец, наверное, уже пятый раз переспрашивал меня. Оставалось только качать головой. Ничего, выдававшего близость Темного лорда или даже кого-нибудь из его приспешников, я не обнаружил. Все артефакты отрицали присутствие посторонних в окрестностях лагеря в Чевиот Хиллс.

— Тогда даже не знаю.

Лорд Эвард задумчиво побарабанил пальцами по столу. Мы сидели на веранде в Принц-мэноре за традиционной бутылкой эльфийского вина, отмечая мое возвращение и краем глаза наблюдая за игрой Азарики с маленькими домовиками, вспоминали недавние события.

— Ладно. Будем считать это остаточной магией. Или просто расщеплением спектра. Не знаю... Массовой галлюцинацией или сбоем в работе Сферы. Черт, но что-то все-таки там было! — отец тихо выругался на эльфийском и совсем по-плебейски почесал затылок. Затем встряхнул головой, как будто прогоняя наваждение и продолжил уже совсем другим тоном: — Хорошо. Оставим пока эти загадки. Главное, мы убрали оттуда детей. Береженого бог бережет.

С этим как раз я был полностью согласен. Намного спокойнее знать, а лучше видеть, как Азарика играет во дворе мэнора, чем разгуливает где-то у черта на куличках. Да и Петуния все извелась без своих мальчишек. Вернон шел к выздоровлению семимильными шагами, и присутствие в санатории сыновей никоим образом ему не мешало. Напротив, по-моему, их возня в непосредственной близости от кресла, в котором он пока передвигался, существенно поднимало его настроение. Еще через пару недель они всей семьей должны были вернуться домой, так что эпопея с переселением народов подходила к логическому завершению.

— Я думаю, пока не стоит уничтожать крестраж. Возможно, придется воспользоваться Сферой еще раз, — рассматривая список возможных якорей Лорда, предложил я.

— Мой сын — гений! Аллилуя! — усмехнулся отец с убийственным сарказмом и сделал глоток из своего бокала. — Разумеется, крестраж останется целым, пока мы не соберем как можно больше его собратьев. Одному богу известно, чувствует ли создатель, когда уничтожают его якоря. А нам это надо? Привлекать к себе внимание Волдеморта, пусть он пока и летает где-то или залег на дно, нам не с руки. Достаточно одного пристального внимания твоего добрейшего шефа.

Трудно было с этим не согласиться. Значит, можно было начинать поиск следующего осколка.

— Я думаю, надо проверить либо банк, либо Министерство. Соваться сейчас в Хогвартс не имеет смысла — во-первых, это вызовет подозрение, а во-вторых, я все равно отправлюсь туда в сентябре. Будучи преподавателем, мне гораздо легче будет разведать там обстановку.

— Ты прав, — отец оставил свой ехидный тон и в свою очередь взял список. — Давай-ка попробуем навестить гоблинов в банке.

— У тебя есть там связи?

— Как тебе сказать... Что-то вроде того. Принцы никогда не держали у них своих сбережений. Как ты понимаешь, наши Хранилища на порядок надежнее всех этих гоблинских подземелий. Но заинтересовать этот маленький народец все же можно.

— Деньги? Не знаю. Возможно, это сможет сработать. Хотя неизвестно, сколько они затребуют за подобную тайну.

— Тут ты абсолютно прав — золото они, конечно, любят больше всего. Но, боюсь, откровенный подкуп здесь не пройдет. Что-то мне подсказывает — чаша хранится не у самих гоблинов, а в хранилище кого-то из их клиентов. А в этом случае речь уже идет о надежности самого банка— этим они дорожат даже больше, чем золотом.

— И что ты предлагаешь?

— Дай подумать. Есть у меня пара идей.

Отец откинулся в кресле и несколько минут молча смотрел в сад. Я не прерывал его размышлений, в свою очередь стараясь угадать, на какую приманку можно было привлечь банкиров. Кроме огромной кучи золота, ничего в голову не лезло. Вот только я был совсем не уверен, что у отца есть столько в наличии. Основной ценностью рода Принц была коллекция древних артефактов и маггловских предметов искусства. Да, и еще книги, конечно. Но никак не золото. А продавать что-либо из Хранилища ради банальной кучки желтого металла — было откровенно жаль.

— Что ж. Иного выбора, по-моему, нет, — вывел меня из задумчивости голос лорда Принц.

— Что ты имеешь в виду?

— На месте поймешь. Заодно проверю, как ты умеешь держать себя в руках. Иди одевайся в цвета твоего Дома. Мы отправляемся в Гринготтс.

Вот же ехидна! Экзаменовать меня вздумал! Прямо нашел для этого самое подходящее время и место!

Поминутно чертыхаясь про себя, я побрел в гардеробную. Парадная пурпурная мантия явно не подходила для рядового посещения банка, так что я остановился на простой черной, украшенной только тонкой красной тесьмой по краям и у ворота. Вдев в галстук булавку с кроваво-красным рубином, в тон перстню Красных Принцев, я посчитал пожелания Главы рода выполненным — вид у меня был достаточно помпезный и дурацкий одновременно, — спустился в Большую Гостиную. Что-то мне подсказывало, что перемещение в банк будет происходить через главный камин нашего мэнора.

Блистательного лорда Эварда пришлось ждать еще добрых полчаса, пока он не соизволил появиться, облаченный в иссиня-черную мантию, сшитую из какого-то запредельно дорогого шелка. Ни в каких дополнительных украшениях этот наряд не нуждался, так что отец ограничился только перстнем Главы рода Черных Принцев — простое золотое кольцо, украшенное черным бриллиантом.

— Ты готов?

Он критически осмотрел мой наряд и благосклонно кивнул.

— Пойдем. Они уже ждут.

И шагнув в камин, протянул мне руку.

Не знаю, как за каких-то полчаса можно навести шороху в таком чопорном заведении, как банк Гринготтс. Должно быть у отца просто врожденный талант на такие вещи.

После обычного непродолжительного калейдоскопа чужих гостиных и кухонь, свойственных для каминной сети, мы оказались в камине Главного зала банка Гринготтс. Камин был не просто огромным, он был колоссальным, иначе не скажешь. И, скорее всего, был рассчитан на прием как минимум великанов, хотя вряд ли те имели привычку путешествовать таким способом. Прямо посреди Зала нас встречал старый почтенный гоблин. Вокруг которого полукругом стояло еще шесть его родственников, несколько помоложе на вид. Увидев нас они как по команде практически уперли свои кривые носы в пушистый ворс ковра, укрывавшего пол, склонившись в почтительном поклоне.

— Мы рады приветствовать его светлость лорда Принца из клана Черных и его Наследника, сиятельного лорда Принца из клана Красных. Эта великая честь для банка Гринготтс. Да приумножится магия вашего Рода, милорды!

— Да не оскудеют ваши хранилища, достопочтенный Бодриг. Для нас честь, что вы нашли время, чтобы встретить нас лично, — не остался в долгу отец, величественно перешагивая через невысокую каминную решетку. Он говорил на высоком гобледдуке, что вызвало сдержанный вздох восхищения у маленьких банкиров. К слову, этот язык достаточно сложен и мало кто из волшебников берет на себя труд выучить его. А уж высокий гобледдук практически не используется и самими гоблинами. Так что отец, по-моему, несколько переборщил с учтивостью.

— Это самое малое, что я могу сделать, мой светлый лорд! К моему глубочайшему сожалению, никто из вашего Рода не переступал порога нашего скромного заведения уже больше двадцати лет. Нам оставалось только гадать о причинах такой немилости. Прошу вас, располагайтесь.

Старый глава Братства гоблинов наконец выпрямился и просеменил к нескольким креслам, стоявшим полукругом вокруг невысокого стола красного дерева.

— Пустое, достопочтенный Бодриг. Редкие визиты нисколько не умаляют того уважения, которое я к вам испытываю, равно как и мой Наследник, — устраиваясь в кресле, предложенном банкиром, ответил лорд Эвард. Я разместился по его правую руку, а сам гоблин — напротив. Его спутники остались стоять на почтительном расстоянии. Последовала незначительная пауза, в течение которой Бодриг не сводил с нас своих темных умных глаз, слегка косящих к переносице, за что он и получил когда-то свое знаменитое прозвище.

— Я не стану понапрасну тратить ваше время, достопочтенный. Оно слишком дорого. Меня привело к вам дело. Сугубо конфиденциальное, — наконец проронил отец и значительно посмотрел на оставшихся в стороне гоблинов.

— Понимаю. Наш банк целиком к вашим услугам, милорд. Я надеюсь, что смогу удовлетворить все ваши пожелания.

Бодриг жестом приказал своим спутникам удалиться, и уже через минуту мы остались в огромном зале втроем.

— Чем могу служить, дражайший лорд?

— Ну, вы могли бы, конечно, так, самую малость: перестать столь усердно лизать мне задницу, благо все ваши помощники в этом нелегком деле уже разбежались, и встретить старого друга как полагается. Где бутылка столетнего Огденского, старый мерзавец? Ты мне задолжал с прошлого раза, — все тем же скучающим тоном на безупречном высоком гобледукке произнес отец. Вначале мне показалось, что я просто перестал понимать гоблинские выкрутасы, да и, судя по невозмутимому виду нашего гостеприимного хозяина, ничего предосудительного лорд Принц не произнес. Бодриг прищурил один глаз и с самым благожелательным видом ответил:

— А ты остался все таким же заносчивым говнюком, как я посмотрю, милорд. Никакого почтения к моим сединам, носатая ты сволочь!

— Отхожее место в моем мэноре тоже достаточно древнее, можешь мне поверить, старый маразматик. Вот только я не собираюсь целовать его порог при каждом посещении. Оно, знаешь ли, служит несколько иным целям.

Держать маску холодной заинтересованности, произнося нечто подобное, это высший пилотаж, ничего не скажешь. А на лице у лорда Эварда ни дрогнул ни один мускул. Я же с трудом сдерживал постную физиономию. К счастью, старый гоблин оказался более гуманным существом. Откинувшись в кресле, он хрипло рассмеялся и добавил уже совсем другим тоном:

— Рад тебя видеть, Эв. Хотя подозреваю, что от твоего посещения у меня прибавится геморроя. Я прав?

— А когда это ты ошибался, Бодриг? Не припомню такого случая.

— Что ж. Рассказывай. Только посвяти сначала своего сына в наши дела, а то, боюсь, у бедного мальчика начнется спазм лицевого нерва. И представь нас друг другу по всей форме, будь так любезен.

Старый гоблин щелкнул пальцами, и на столе появились большая пыльная бутыль с янтарной жидкостью и три толстостенных стакана. Он не торопясь разлил искрящуюся в свете свечей жидкость и выжидательно посмотрел на отца.

— Достопочтенный Бодриг, перед вами мой сын и Наследник Северус лорд Принц Красный. Третий носитель имени, — я сдержанно поклонился, а отец продолжил: — Позволь тебе представить, Северус. Мой почтенный крестный, собственной персоной. Бодриг Косоглазый, глава Братства гоблинов на сегодняшний момент. Прошу любить и жаловать.

— Очень приятно, достопочтенный, — выдавил я из себя и с изумлением посмотрел на отца. До этого момента я и не подозревал о его знакомстве, да еще таком близком, с диаспорой гоблинов. А то, что Сайрус Принц счел возможным взять крестным для своего Наследника представителя этих магических существ, и вовсе ставило с ног на голову мое представление о характере деда. Видя мое изумление, Бодриг слегка улыбнулся:

— Не надо удивляться, лорд Принц. Это старая история. Я был когда-то дружен с вашим дедом, а это шалопай вырос у меня на глазах. К сожалению, на достаточно продолжительное время всякое сношение между нами прекратилось. И вновь своего крестника я увидел только несколько лет назад. А вас он и вовсе решился представить мне только теперь. Жаль. Но это было его решение. Совершенно идиотское, я бы сказал.

— Не стоит вдаваться в воспоминания, Бодриг. Что случилось — то случилось. Каждый из нас сделал свой выбор, — холодно прервал его отец и нахмурился.

— Ты всегда был склонен брать на себя все беды мира, блаженный! Что с тебя взять?! И это крестник банкира, Великая магия! Нельзя платить чужие долги, да еще и с процентами, это ведет к банкротству, дурья твоя голова! — гневно сверкнул глазами гоблин, как будто продолжая старый спор. Но отец покачал головой и вдруг с теплотой взял его за руку:

— Твои метафоры прибереги для младших клерков, Бод. Что сделано, то сделано. Давай думать о будущем.

— Если бы я умер за эти годы, о будущем ты бы разговаривал уже с моим обелиском в Общем зале! Не забывай, сколько мне лет, — проворчал старый банкир, успокаиваясь.

— Ты еще меня переживешь, старина. Не выдумывай.

Отец молча взял свой стакан, и мне пришлось последовать его примеру. Чуть пригубив, я едва не закашлялся — виски обожгло пищевод как жидкий огонь. А этим двоим — хоть бы хны, по-моему, они и Адское пламя пили бы, если бы нашли способ разлить его по бутылям.

— Так зачем ты так срочно вызвал меня, Эвард? — уже по-деловому спросил глава гоблинов и скрестил высохшие кисти рук на столе. — Что должно было случиться, чтобы ты явился сюда, да еще и не один, а с сыном, которого так долго скрывал от меня? Опять катастрофа всемирного масштаба?

— Все гораздо проще, крестный. Мне нужна одна вещь. И я точно знаю, что она находится у тебя в банке, — отец отставил свой стакан и внимательно посмотрел на своего крестного: — Она мне действительно очень нужна, Бодриг.

— Понятно. Никогда не замечал в тебе страсти к чужим вещам. И что же это такое, посвяти меня?

— Чаша Хельги Хаффлпафф, — просто ответил лорд Принц, а я замер, ожидая реакции нашего хозяина. Но он не проронил ни звука, продолжая сверлить отца пытливым взглядом. Наконец пожал плечами и с сарказмом поинтересовался:

— А меч Гриффиндора тебе не нужен? Нет? Жаль, вот я бы не отказался. Пойди, попроси его у старого проныры Дамблдора, потом и поговорим.

— Если ты сразу говоришь об оплате, значит, сделка возможна, я правильно тебя понял? — совершенно спокойно переспросил отец.

— Я смотрю, у тебя выветрились остатки разума, Эвард! Какая сделка?! За кого ты меня принимаешь? Я не торгую вещами, которые мне не принадлежат, ты не по адресу обратился. Лютный переулок прямо и налево! Разговор окончен!

Он поднялся на ноги, с грохотом отодвинув кресло.

— Не торопись, Бодриг. Я заплачу достойную цену, можешь не сомневаться.

— И во сколько ты оцениваешь надежность нашего банка, лорд Принц?! Престиж, ради которого работали многие поколения гоблинов? Неужели ты так плохо знаешь меня? Ты думаешь, из одной любви к тебе я своими руками нанесу брешь в эту твердыню? Вынужден разочаровать: ты мне, конечно, дорог, но не до такой степени, прости.

Он сделал пару шагов от стола, когда вкрадчивый голос отца заставил его остановится:

— А если в уплату я найду способ вернуть Экскалибур законным владельцам? Что ты на это скажешь?

Гоблин медленно повернулся и пронзил лорда Эварда своим пытливым взглядом.

— Да, ты не ослышался, Бодриг. За чашу Хельги Хаффлпафф я предлагаю меч короля Артура. Эскалибур. Я думаю, это достойная цена.

— Он у тебя? — хриплым шепотом переспросил банкир.

— Я знаю, где он находится. Этого достаточно.

Лорд Эвард с достоинством поднялся, а я последовал его примеру.

— Я приду за окончательным ответом через три дня. Рад был повидаться, крестный.

Не говоря больше ни слова, он направился к камину и, дождавшись меня, бросил горсть летучего пороха.

 

— Спрашивай.

Отец устроился в любимом кресле своего кабинета и ослабил узел галстука на шее. Мантию он небрежно бросил на край стола, оставшись только в белоснежной рубашке и элегантных брюках. Я сел на диван напротив него и осторожно спросил:

— Вы с ним были близки? В твоем детстве?

Он усмехнулся.

— В этом ты весь, Северус. Тебя не интересует передача такого ценного экспоната нашей коллекции, как легендарный Экскалибур. Нет. Ты хочешь узнать сентиментальные подробности моих взаимоотношений с едва знакомым тебе стариком.

Он помолчал, не отрицая и не подтверждая мои догадки. Затем откинул упавшую прядь со лба и задумчиво проговорил:

— Что ты знаешь о гоблинах, Северус? Подозреваю, практически ничего. То есть, разумеется, тебе известно обо всех этих гоблинских войнах, о всемирной банковской системе, об их магии и некоторых обычаях. Но свою сущность они прячут от всех. Не подпускают к себе никого, кроме близких родственников. Их мораль, ценности отличаются от наших. Во главе угла всегда стоит выгода. А общая выгода всего клана — самое главное для них. Боюсь, что я сам слишком поздно это понял. Ты прав, Бодриг когда-то был очень дорог мне. Иногда мне казалось, что он понимал меня лучше, чем родной отец. Во всяком случае, он всегда был рядом со мной, все мое детство и большую часть юности. До самого проклятого дня...

Лорд Эвард ненадолго замолчал. Я не прерывал его. Нетрудно было догадаться, о каком дне шла речь.

— В общем, не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что он целиком встал на сторону отца. Род и выгода Рода — превыше всего. Тем более, что с точки зрения гоблинов ни о каком преступлении речь не шла. Взять в жены родную сестру — самая естественная вещь в их культуре. Он не понимал, не мог понять ни моей боли, после ее бегства, ни вины. "Неразумно платить по счетам за чужие долги", — так, кажется, он высказался тогда. А сегодня повторил. Он считал, что это Эйлин совершила преступление, это она пошла против воли отца, нарушила свой долг. А я потворствовал ей. Когда же он узнал о проклятии, которое чуть не свело меня в могилу, то пришел в ярость. Он требовал провести кровный ритуал и очистить меня от скверны. Единственный способ, известный ему на тот момент. Я выгнал его. Практически отрекся. Мы не виделись почти двадцать лет.

— О каком ритуале идет речь?

Я догадывался, что ответ мне не понравится, но не мог ни спросить.

— Человеческое жертвоприношение, — просто ответил отец и посмотрел мне в глаза. — Жизнь Эйлин должна была прерваться на алтаре нашего мэнора.

— А лорд Сайрус? Неужели он...

Мне внезапно стало не по себе, и я не смог довести мысль до конца. Неужели мой дед был согласен на это?! Глаза лорда Эварда потемнели от гнева:

— Мой отец не гоблин, запомни это, Северус! Да, он не ангел, совсем не ангел, но он никогда бы не пролил крови единственной дочери! Ты не смеешь даже думать о нем такое! Он так же, как и я, прервал всяческие отношения с моим крестным!

— Пап, прости! — я поднялся с дивана и сел прямо на пол у его кресла. — Прости, я не хотел.

Он обнял меня за шею и порывисто прижал мою голову к своей груди. Отец не часто позволял себе так открываться передо мной, да и я давно вышел из младенческого возраста, чтобы вот так, без стеснения липнуть к нему, но сегодня это вышло само собой. И я не испытывал неловкости за свой порыв. Несколько минут мы молчали, думая каждый о своем. Наконец он глухо прошептал:

— Это ты прости меня, сынок. Я не должен был... Ты же даже не видел его никогда. Твой дед не был чудовищем, Северус, поверь мне. Он любил нас. Насколько мог... И мне было очень больно его потерять. До сих пор больно. Ты не поймешь, не поймешь этого. Пока тебе самому не придется сжечь мое тело на алтарном камне...

— Прекрати! Не смей даже говорить об этом!

Я поднял голову и с ужасом посмотрел на него.

— Чш-ш. Успокойся, дурашка. Я не тороплюсь. И буду отравлять твое существование еще долгие годы, можешь даже не сомневаться, — он мягко погладил меня по щеке и продолжил уже своим обычным, чуть ехидным тоном: — Так вот, я закончу, хорошо? После того, как я собирался на тот свет, а ты свалился мне как снег на голову вместе с Азарикой и не дал провернуть это занимательное путешествие, я все-таки решился наладить отношения со старым маразматиком. Он же не виноват в том, что я так долго был в плену иллюзий на его счет. Бодриг, надо отдать ему должное, никогда не лгал мне, вот только я не хотел замечать очевидного и сотворил из него рыцаря без страха и упрека. За что и поплатился. Но дело прошлое. Возможно, я просто научился трезво смотреть на вещи. Мы стали изредка встречаться. Годы заставляют бережнее относится к людям, окружавшим тебя. Как бы то ни было, а он все же старался спасти меня, чудовищным способом, конечно. Но он гоблин, гоблин до мозга костей. Этим все сказано. И, общаясь с ним, никогда не надо забывать об этом. Поэтому я так долго медлил с вашим знакомством. Я ответил на все твои вопросы?

— Почти, — я поднялся и, отойдя к окну, сел на подоконник. — Почему вы с таким упоением поливали друг друга грязью? Я сначала ушам не поверил, честное слово!

Лорд Эвард рассмеялся.

— Это выявление глубокого уважения между равными, мой дорогой неуч. Неужели ты не слышал об этом? Ругательства на высоком гобледдуке — высшая форма вежливости, но применяются они только между очень близкими. Избавь тебя Бог высказать что-либо подобное какому-нибудь гоблину! Тебя разорвут на куски раньше, чем ты успеешь закончить фразу, поверь мне. Именно поэтому я дождался, пока все остальные покинут комнату. Никто не должен знать, насколько мы близки с достопочтенным Бодригом Косым.

— Значит, если я скажу, что ты заноза в заднице Горного Тролля, это будет передавать все мое почтение, так, что ли?

— Только если ты это скажешь на высоком гобледдуке без малейшего акцента, и если я превращусь в гоблина. Не иначе, — наставительно подняв палец, провозгласил отец. Я сделал вид, что задумался:

— Насчет вашей внешности у меня нет сомнений, милорд, вас очень трудно отличить от крестного, а вот с языком мне надо еще поработать.

Диванная подушка внезапно слетела со своего места и со смачным шлепком врезалась мне в лицо. Беспалочковая магия отца была — как всегда — на высоте.

— И все же ты так и не высказал своего мнения о моем плане, — уже сидя за ужином, переспросил лорд Эвард. Я пожал плечами.

— Что тут можно сказать? Цена, конечно, высоковата, но я никогда не собирался использовать этот меч по назначению. Как ни крути, он просто пылился в Хранилище. А что, для гоблинов он так важен?

Отец лишь покачал головой, явно удивляясь моему идиотизму.

— Меня всегда интересовало: чему вас в этом Хогвартсе учили?

При упоминании о школе волшебства Азарика заинтересованно приподняла голову и обратилась в слух. А отец продолжал:

— Гоблины уверены, что все, что ими создано, принадлежит только им. Даже если вещь была выполнена на заказ и за нее было сполна уплачено. Они считают, что пользоваться гоблинской работой может только тот, кто заплатил, и уж никак не его наследники. После смерти владельца вещь должна вернуться им. В этом они тверды как камень. И пресловутый меч Гриффиндора, одна из работ Рагнука Первого, им как кость в горле. Уже много веков они судятся с Хогвартсом с целью забрать его. А что уж тогда говорить о Экскалибуре, созданном задолго до меча Гриффиндора?! Он считается работой легендарного Велунда, гоблина, которого многие считали богом-кузнецом. В общем, я практически уверен, что за владение им банкиры позволят обнести половину их хранилищ, наплевав на надежность, престиж и прочую мишуру. В конце концов, этот хитрый народец сможет вывернуться практически из любой ситуации и извлечь свою выгоду. А тут игра точно стоит свеч.

— А их не смущает, что меч давно утерян? Его, по-моему, утопили в озере, если мне не изменяет память. Это же может быть более поздняя подделка, пусть даже и гоблинской работы, — задал я тревоживший меня вопрос. Честно говоря, я был вовсе не уверен, что огромный меч, виденный мной в Хранилище Принц-мэнора, действительно Экскалибур. Хотя до этого момента меня это мало волновало. Я никогда не был поклонником холодного оружия, хотя фехтованием, по настоянию лорда Эварда, занимался регулярно.

— Меч настоящий, можешь даже не сомневаться, — как будто читая мои мысли, проронил отец, отодвигая от себя тарелку с недоеденным десертом.

— Наши предки никогда не разменивались на подделки. В нашей коллекции только подлинники. Именно поэтому Бодриг так заволновался от моего предложения.

— Дедушка! — Азарика наконец надумала вмешаться и решительно залезла лорду Эварду на руки. — Я тоже хочу гоблинов и Эслибур! Почему Северусу ты показывал, а мне нет?!

* * *

Что ж, до истечения назначенного отцом срока оставалось только ждать. Хотя лорд Эвард и заверил меня, что гоблины непременно согласятся на обмен, я все равно не находил себе места от волнения. Но неотложные дела позволяли несколько отвлечься и не пороть горячку.

На следующей день я, не откладывая в долгий ящик, отправился на свидание с уважаемым директором. Надо же было отчитаться о проделанной работе и отдать палатку и артефакты. Учитывая, что уже этой осенью мне придется приступить к обязанностям профессора Зельеварения, а подробных инструкций на этот счёт я ещё не получал, визит мог затянуться до вечера, к чему я был, впрочем, морально готов. Но все оказалось не так страшно, как я предполагал. Выслушав мой короткий рассказ об отъезде Гарри из лагеря, Дамблдор лишь кивнул и не стал вдаваться в подробности, удостоверившись только, что ни один из артефактов не зафиксировал ничего подозрительного в округе. Похоже, дом в Литтл Уиннинге перестал внушать ему опасения и он спокойно возвращал Избранного ребенка под опеку Дурслям. Слава Мерлину. Мое назначение его тоже похоже мало волновало. Вообще он был крайне рассеян, как будто думал о чем-то своем, к тому же не слишком приятном, так что спешил закончить нашу беседу как можно быстрее. Против чего я не имел никаких возражений. Единственное, что он мне посоветовал по поводу предстоящей работы — захватить планы уроков, составленные Слагхорном за годы бессменного преподавания. В этом был смысл, и я спустился в библиотеку, чтобы забрать несколько папок с записями бывшего декана. Надо же было иметь хоть какое-то представление о том, как вести себя на этом достойном поприще, чтоб оно было неладно! Возвращаться в кабинет директора, чтобы воспользоваться камином, мне не хотелось, чем меньше я ему мозолил глаза, тем лучше, и я решил прогуляться до Хогсмида, чтобы оттуда аппарировать домой. Благо, погода благоприятствовала пешей прогулке. Но едва я углубился в небольшую рощу, отделяющую школу от Хогсмида, как мое одиночество было нарушено самым возмутительным образом: на первом же повороте я буквально столкнулся с Люпином, бредущем по направлению к Хогвартсу.

— Добрый день, Северус, — пролепетало это жалкое создание и чуть попятилось, уступая мне дорогу. Вид у него был, прямо скажем, плачевный, как будто он перенес какую-то страшную болезнь. Он похудел и осунулся, потрепанный костюм висел на худых плечах как на вешалке. Странно, ведь мы расстались всего несколько дней назад и он тогда выглядел вполне благопристойно, ну, насколько это вообще возможно. Стараясь скрыть свое изумления, я холодно процедил в ответ на его приветствие:

— Это кому-как. Что за манера бросаться из-за угла, Люпин? Охотничьи инстинкты покоя не дают?

— Я был вчера в Азкабане, Снейп, — не обращая внимания на мой сарказм, произнес Люпин, отошёл с тропинки и встал, прислонившись спиной к дереву. Нет, я не ошибся, что-то с ним явно было не так. Он был очень бледен, под воспаленными глазами залегли глубокие тени, а руки заметно дрожали.

Чуть помедлив, я подошёл к нему в ожидании продолжения. Все же любопытство — мой главный порок, не устаю об этом повторять. Было крайне интересно, что именно в интерьере Азкабана привело оборотня в такое жалкое состояние. Римус, предсказуемо, не заставил себя долго ждать:

— Там ужасно, Снейп. Ты не представляешь...

— Конечно! Я же провел там всего полгода, а ты целых три часа. Или сколько там длится свидание?

Он посмотрел на меня совершенно больными глазами и прошептал:

— Как ты там выжил, скажи? Как?

— Я хотел жить. Порой этого достаточно. Ну, и как там дела у Шавки? Ты же видел его?

— Он почти безумен... Смеется, а у меня мороз по коже. Я не знаю, Снейп... Я не знаю, как мне теперь жить. Он все время стоит перед глазами в своей драной тюремной робе и смеется...

С минуту на минуту Люпин, по-моему, собирался завыть, хотя до полнолуния ещё было больше недели. Похоже, посещение старого друга повлияло на него сильнее, чем я ожидал. Этого мне еще не хватало для полного счастья! Что бы хоть немного привести оборотня в чувства, я взял его за ворот мантии и слегка встряхнул:

— Возьми себя в руки, блохастый! Или у тебя тоже крыша поехала? Ты поговорил с ним? Или он настолько чокнулся, что и говорить не в состоянии?

Люпин судорожно кивнул и прошептал:

— Он не делал этого, Северус. Не делал. Я уверен.

— Тогда к чему истерика, объясни мне? Твой приятель оказался чист, как стекло. Почему бы не порадоваться? Думай, как вытащить его задницу из этой дыры, и дело с концом. Настаивай на суде, ищи связи в Визенгамоте!

Он покачал головой и вдруг сел на землю, скользнув спиной по шершавому стволу сосны, на которую опирался. Не ожидая подобных действий с его стороны, я невольно выпустил его мантию из рук. Он же схватился руками за голову и сжался в комок, уткнувшись лбом в острые колени. Я застыл над ним как идиот. И за каким дракклом я вообще остановился?! Мне теперь только припадков Люпина не хватало для полного счастья! Псих ненормальный на мою голову! Но не бросать же его здесь, в конце концов. Тронул бывшего Лунатика за плечо, я рявкнул:

— Слушай, Волчара, не знаю, что там творится в твоей больной голове и знать не хочу, но предупреждаю сразу: тащить тебя в Хогвартс я не собираюсь. И вряд ли здесь появятся другие добровольцы в ближайшее время. Так что поднимайся и вали к директору, что ли. Ему не впервой твои сопли подтирать.

— Он мне не поверил... — тоскливо пробормотал Римус и вздохнул. Затем поднял голову и заговорил, не сводя с меня совершенно остекленевшего взгляда: — Директор считает, что я не должен был встречаться с Сириусом. Он говорит, что на меня повлияли дементоры, жалость, слабость. Что я просто хочу, чтобы он был невиновен, поэтому и верю. Но все доказательства против Блэка! Все! И авроры, и маги, и даже чертов палец Питера. Все против него! Дамблдор запретил мне лезть в это дело! Но я знаю, что Сириус невиновен, слышишь? Невиновен!

Люпин уже почти кричал, размазывая злые слезы по лицу. Бедолага впервые столкнулся с такой проблемой — любимый учитель не поддерживает его благородные порывы — и окончательно расклеился. Форменная истерика.

Выбора у меня особо не было, прошептав Агуаменти, я вылил ведро воды ему на голову. От неожиданности Римус заорал и ошарашенно посмотрел на меня. Дождавшись пока в его глазах появится более-менее осмысленное выражение, я протянул ему руку и предложил:

— Вставай, оборотень! И успокойся, в конце концов. Мне надоела твоя истерика. Есть что сказать — говори, только внятно. Я не буду здесь торчать до скончания века!

Он поднялся и откинул мокрую прядь волос с лица. Даже не подумав высушить одежду, лихорадочно заговорил, клацая от холода зубами:

— Я не знаю, как мне поступить. Я видел в глазах Сириуса — он невиновен. Но директор... Он говорил так уверенно. И потом, факты. Мерлин, зачем я вообще туда пошел?! Это не даст мне покоя!

— Конечно, Римус. Куда легче ничего не знать, сидеть в своем углу и скорбеть о былых днях. Зачем тебе правда, гриффиндорец? Ведь она может быть такой неудобной. От нее может быть больно, правда? Забудь. Ведь тебе так сказал Дамблдор? Он-то лучше знает. А твой друг пусть сгниет в тюрьме. Он все равно почти сошел с ума. Так стоит ли жалеть о нем? Считай, что он убийца. Ведь жил же ты все эти годы, и ничего.

Люпин непонимающе смотрел на меня.

— Ты считаешь, я смогу бросить друга в беде? Вот так, просто. Ты бы смог так поступить?

— Я ничего не считаю. И друзей у меня нет и никогда не было. Это не я учился на факультете храбрых и тупых. Так что не задавай глупых вопросов, волк. Влезть в это дело или нет, решать только тебе. А я умываю руки.

Развернувшись, я быстро пошел прочь от Хогвартса, оставляя Люпина наедине со своими мыслями. Некоторые решения человек должен принимать сам, не опираясь на мнение других. И это был, по-моему, как раз такой случай.

* * *

Когда через три дня мы вновь переместились в Зал приемов банка Гринготтс, нас уже ждали три гоблина весьма почтенного вида. Старшим среди них по-прежнему был Бодгарт Косой, но его спутники, судя по их виду, не слишком уступали ему и в возрасте, и в статусе.

— Милорды, думаю, сегодня мы обойдемся без вежливых экивоков, — сразу после первого приветствия вступил в разговор Бодриг. — Я и мои коллеги, достопочтенные Рагнок и Гринготтс восьмой, уполномочены принять ваше предложение. Прошу вас, располагайтесь. Необходимо только обсудить некоторые формальности.

На этот раз мы расселись вокруг большого стола, установленного почти в центре зала, что ясно давало понять о деловом подтексте сегодняшней встречи.

— Не понимаю, о каких формальностях идет речь, достопочтенный Бодриг? По-моему, все очень просто: вы передаете мне Чашу Хельги Хаффлпафф, а взамен получаете меч, известный как Экскалибур. На этом наше деловое сотрудничество заканчивается. Все предельно ясно, — скучающим тоном начал беседу лорд Эвард.

— Все это так, светлейший лорд. Однако вышеупомянутая вами Чаша тоже является работой наших славных предков. И нас не может не интересовать ее дальнейшая судьба. Как вы планируете поступить с ней? — прошамкал Гринготтс восьмой, а остальные гоблины замерли, обратившись в слух.

— Я планирую взять ее и отнести в свой мэнор. Это все, что я могу вам ответить, достопочтенный. Вы, кстати, можете теми же словами описать мне судьбу меча, и мы будем квиты, — спокойно ответил отец и слегка улыбнулся. — Заранее хочу предупредить: я не собираюсь открывать хранилище в вашем банке, чтобы поместить в него Чашу. Это было бы просто смешно с моей стороны.

— Что же смешного в умных поступках, сиятельный лорд Принц? Я вас умоляю... — начал было достопочтенный Рагнок, но его прервал Бодриг, громко хлопнув по столу ладонью.

— Я вам говорил, что это пустая затея, — он яростно сверкнул глазами на своих собратьев и холодно добавил, обращаясь к нам: — Считайте, что Чаша уже в ваших хранилищах, господа. Мы согласны.

— Я не хочу "считать", достопочтенный. Я хочу ее видеть, — глядя прямо в глаза крестному, отчеканил отец.

Гоблины переглянулись, и Бодриг слегка кивнул. Рагнок поднялся с места и, не переставая ворчать, направился к огромному шкафу занимавшему целый простенок напротив камина:

— Нынешние лорды все как один вечно торопятся, как будто опаздывают на встречу с самой Морганой, не к ночи будь помянута. Разве так дела делаются, я вас спрашиваю? Вынь и положь ему Чашу! А может, старому Рагноку тоже надо на что-то посмотреть? Может, он мечтает увидеть ваш меч, причем тоже немедленно? Что тогда?

Его причитания эхом разносились по залу, должно быть, старик ничего не умел делать молча. Отперев нижний отсек шкафа, он извлек резную шкатулку. И шаркающей походкой отправился в обратный путь. Когда он, наконец, водрузил ее на стол, а на все действия ушло никак не меньше пяти минут, Бодриг просто подтолкнул ее в сторону отца.

— Вы можете осмотреть ваш заказ, лорд Принц. Мы не собираемся вас обманывать.

— Я и не сомневался в вашей честности, достопочтенный. Я лишь хотел увидеть ее своими глазами.

Он поставил шкатулку между нами и открыл затейливо украшенную крышку. На черном бархате лежал средних размеров кубок с двумя изящными ручками, украшенными темными камнями. По-моему, это были гранаты, впрочем, я не слишком их рассматривал. На блестящей поверхности виднелось изображение барсука, талисмана Основательницы. Это, безусловно, была именно та чаша, которую мы искали. Во всяком случае, она точно соответствовала сохранившимся изображениям, которые я неоднократно видел в Хогвартсе. Оставалось только проверить, содержит ли она крестраж. Не доставая реликвию из шкатулки, отец положил сверху ладонь и замер на несколько секунд, прикрыв глаза. Затем удовлетворенно кивнул и поднял голову.

— Я бы попросил закрыть эту вашу Чашу, если вам не очень трудно, светлейший лорд! — тут же встрял неугомонный Рагнок. — Не знаю, чего в нее напихали и кто напихал, однако у меня же нос закладывает от таких запахов! Я же заболеть могу, а это так и опасно в моем возрасте!

Я быстро прикрыл крышку, слишком чуткий нос гоблина внушал определенные опасения.

— Вы напрасно так громко хлопаете, молодой человек! Это же одиннадцатый век, на минуточку, ювелирная работа, имейте хоть на кнат уважения к чужому труду! — тут же завелся Рагнок, но его прервал глуховатый голос Гринготсса восьмого:

— Мы выполнили нашу часть сделки, лорд Принц. Когда вы предъявите нам обещанный меч?

— Немедленно, достопочтенный.

Отец сухо щелкнул пальцами, и посреди зала появились два домовика в ливреях Дома Принц. На вытянутых руках они почтительно держали продолговатый предмет, укутанный в переливающуюся парчу. Я поднялся и принял у них прославленный меч. Он был довольно тяжелым и удивительно теплым, как будто живым. Это чувствовалось даже сквозь плотную ткань.

— Спасибо. Вы можете быть свободны.

Эльфы с поклоном исчезли, а я водрузил свою ношу на стол перед гоблинами. Дрожащими руками Рагнок развернул сверкающую материю. Экскалибур. Светлый металл, из которого он был выкован полторы тысячи лет назад, нисколько не потемнел за прошедшие века. Меч был почти в два раза больше своего собрата, изготовленного для Гриффиндора, и не так богато украшен. Но совершенство его линий, безупречное лезвие клинка, тонкая чеканка эфеса — все говорило о гениальности кузнеца, выковавшего его. А буквально струящаяся от него магия не давала и малейшего повода для сомнений — меч был подлинным.

— Вы удовлетворены, достопочтенные?

Лорд Эвард прервал довольно продолжительное молчание, за время которого банкиры успели буквально обнюхать каждый дюйм древней реликвии.

— Да, — голос Бодрига звучал еще более глухо чем обычно.

— Вы не обманули нас, светлейший лорд. Это Экскалибур, — склонил голову Гринготсс.

— А только интересно, где же ножны этого меча? — Рагнок успел отойти от благоговейного созерцания древней работы и вернулся к своим южным интонациям, которыми он явно бравировал.

— Понятия не имею, достопочтенный. Уговор был только насчет меча, — отсек его претензии отец.

— Однако ножны — это тоже меч! Они входят в комплект! И вообще, они обладают целительной силой! Если вы их решили прикарманить, то это так и не слишком благородно с вашей стороны, при всем моем безграничном уважении.

— А может, вам еще и лошадь короля Артура предоставить? В комплекте с мечом! Вместе с седлом и бородой Мерлина? — не удержавшись, встрял я, впервые прервав молчание за этот вечер. Этот старикашка определенно умел вывести из себя. — Если вас не устраивает обмен, мы можем каждый остаться при своем.

И я потянулся, чтобы забрать меч со стола.

— Зачем же так горячиться, мой юный лорд? Я же только немножко спросил! Нет, значит, нет. Но если вы случайно их найдете, вдруг завалялись где-нибудь, непременно несите сюда, мы обязательно возьмем, без процентов за задержку.

Рагнок проворно упаковал меч в ткань и для надежности накрыл сухонькой ладошкой. Вот ведь наглец!

— Я так понимаю, вы полностью удовлетворены, господа коммерсанты? — совершенно спокойно переспросил лорд Принц. Но в его глазах я заметил искры смеха.

— Все договоренности соблюдены, чаша по праву принадлежит вам, — поднимаясь с места, произнес Бодриг и поднял правую руку в знак подтверждения законности договора.

— Банк Гринготтс не имеет никаких претензий к Роду Принц и всегда будет рад видеть его представителей среди своих клиентов. Вся информация о сегодняшнем вечере разглашению не подлежит, — в свою очередь поднялся восьмой наследник основателя и тоже поднял правую руку.

— Подлинность меча Экскалибур полностью доказана, — совершенно не свойственным ему тоном кратко провозгласил Рагнок, последним поднимая руку.

— Как действующий глава Рода Принц я подтверждаю свою добровольную передачу меча Экскалибур его законным владельцам и получение в пользование Чаши Хелены Хаффлпафф. Да будет Магия свидетельницей чистотой наших замыслов.

Отец поднял волшебную палочку в знак подтверждения своих слов.

Яркая вспышка магии над нашими головами стала последней точкой в совершенном деле.

— А ножны, правда, где? — уже выходя из камина в нашей гостиной и отряхивая сажу с рукава, поинтересовался я.

— Там же, где и седло. Но не Артура, а Тамерлана. В Хранилище мэнора.

— Так вы, оказывается, действительно прикарманили ценность, сиятельный лорд! Это не слишком благородно с вашей стороны, старичок был прав.

Отец смерил меня оценивающим взглядом.

— А ты сомневался? Конечно, прикарманил. Им и меч-то слишком жирно будет. За вонючую чашку.

И он небрежно бросил шкатулку на каминную полку. А я опять задумался:

— Кстати, а зачем нам седло Тамерлана? Оно магический артефакт?

— Нет. Просто твоему пра- и еще бог знает сколько раз прадедушке делать было нечего. Вот и собирал всякие редкости. Там еще коса Елены Прекрасной лежит. Тебе надо?

— Нет. Спасибо.

— Жаль. Думал, порадуешься.

Лорд Эвард тихо рассмеялся и потянулся самым неаристократичным образом. У меня тоже отлегло от сердца — второй крестраж был у нас.

— Ладно, пойду переоденусь. А ты распорядись насчет ужина. И надо будет эту дрянь в Хранилище отнести.

Я хотел было ответить, но тут дверь тихонько отворилась и в комнату вошел черный как смоль котенок с дохлой мышью в зубах. Гордым шагом он пересек гостиную и, поравнявшись с лордом Эвардом, положил свою добычу прямо на его туфли.

— Спасибо, — сдавленно пробормотал хозяин мэнора. Осторожно поднял котенка на руки и поинтересовался, почему-то обращаясь ко мне:

— Это откуда?

— А я знаю? Я вообще-то с тобой был.

Из-за приоткрытой двери послышался сдавленный писк и грохот, переглянувшись, мы как по-команде ринулись в коридор и буквально застыли на пороге. Впрочем, посмотреть было на что:

Весь пол довольно длинного коридора был усыпан разноцветными клубками ниток. Большая часть из них была уже наполовину размотана, так что это даже больше напоминало радужную, спутанную сеть, в которой вместо рыбы копошились котята. Много котят. Серых, черных, рыжих и белых. Они играли с клубками, раскачивались на шторах, обдирали острыми коготками обтянутые шелком стены и прыгали по подоконникам. В углу валялась разбитая вдребезги ваза, которая, скорее всего, и произвела грохот, привлекший наше внимание. Посреди этого бедлама прямо на полу сидел дворецкий Винзор и улыбался с самым дурацким видом.

Старясь не задавить никого из мелкой живности, лорд Эвард пересек импровизированный ковер и рывком поднял домовика за шиворот:

— Друг мой, просвети меня, если тебя не затруднит: что здесь, черт возьми, происходит?! — вкрадчиво поинтересовался лорд Принц и слегка встряхнул все еще улыбающегося слугу.

— Друзья маленькой хозяйки принесли священных детей Баст в этот дом! Дети Баст согласились остаться под этим кровом. Это такая радость, хозяин!

Со слезами умиления эльф продолжал смотреть на играющих на полу котят.

Отпустив слугу, от которого все равно не было толка, лорд Эвард возмущенно посмотрел на меня.

— Вот только не говори, что я не предупреждал тебя! Сразу говорил: пожалеешь, что пожить пригласил! А ты не верил! И вот результат! — сразу перешел в атаку я, с трудом отцепляя от ноги котенка, явно попутавшего меня с деревом.

— Почему пожалею? Я вообще тоже кошек люблю. Только не в таких количествах... — пошел на попятную отец, разглядывая бедлам, происходивший прямо у его ног. — Вот только надо выяснить: где наша маленькая покровительница детей Баст и о каких друзьях шла речь, — задумчиво произнес он и активировал медальон, так как передвигаться по полу было просто немыслимо. Я догадывался, куда он переместился, поэтому последовал его примеру и уже через секунду стоял у двери в детскую.

Первое, что мы увидели, едва заглянув в комнату Азарики, был сидящий на подоконнике Гарри Поттер. Он сидел к нам спиной, свесив ноги на улицу, и возмущенно кричал, обращаясь к кому-то бывшему вне пределов нашей видимости:

— Возвращайтесь быстрее! Ну же, Азарика! Я тоже полетать еще хочу!

В один прыжок я оказался у окна и схватил подпрыгивающего от нетерпения мальчика за плечи. Гарри вздрогнул и с испугом посмотрел на меня:

— Здравствуйте, сэр. А мы тут...

Что именно "они тут", он не договорил и понуро опустил голову. Впрочем, ничего рассказывать и не требовалось. Прямо перед окном на новой метле лорда Эварда нарезали круги по воздуху Азарика и Дадли. Девочка сидела впереди и управляла полетом, а Дадли вцепился ей в плечи. Внизу, на лужайке, валялись обломки детской метлы Азарики, явно не пережившей парных заездов. А чуть вдалеке, под деревом мирно спали две няни, заботливо укрытые полосатым пледом.

Я вздохнул, стащил Гарри с подоконника и спокойно проговорил, глядя из окна на заметившую меня Азарику:

— Налетались? А теперь живо вниз. Мы будем ждать вас в кабинете лорда Эварда. Все понятно?

— Да, Северус.

Девочка направила метлу вниз; когда их ноги коснулись травы, я наконец смог выдохнуть. Эти дети сведут меня с ума!

Комната выглядит довольно уютно, если в ней находятся три ребенка, аккуратно расставленные по углам.

Проверить правильность этой старой шутки я смог уже через час, в течение которого произошло расследование, суд и казнь трех малолетних нарушителей спокойствия. Вообще-то этих самых нарушителей было гораздо больше, в общей сложности: тридцать два котенка и три человеческих отпрыска. Но призвать к ответу непоседливых детенышей книззлов не представлялось возможным.

Ситуация была бы просто комичной, если бы не угроза сломать себе шеи, которой подвергли себя дети, взгромоздившись на новую метлу отца. Последняя модель "Нимбуса", между прочим. По недоступным моему пониманию причинам он в последнее время воспылал нежной любовью ко всяким скоростным игрушкам. Один маггловский "Харлей" чего стоил! Ну, а метла была куплена просто для души, как он объяснил. Мне, с моим умением летать безо всяких приспособлений, этого было не понять — это, опять же, по его словам. Да я и не пытался. То же мне удовольствие: болтаться между небом и землёй на тонкой жердочке! Хотя пусть развлекается, мне-то что, лишь бы не угробил себя, с него станется.

Так что самым большим проступком нашей неугомонной троицы стали несанкционированные полеты, далее, в списке их грехов, числились: угон метлы, самовольный уход из дома миссис Фигг — это касалось Дадли и Гарри — и, на сладкое, — доставка в Принц-мэнор всего молодого поголовья кошек достойной соседки. Но самое главное: дети, сами того не подозревая, вдребезги разбили план не допускать Гарри к Магическому миру. К слову, этот самый план давно уже трещал по швам, после всех этих путешествий в каминной сети и пикников с Троллями, так что посещение закрытого мэнора и полеты на метле стали просто последним камушком, обрушившим всю шаткую конструкцию.

А если по порядку, то история выглядела примерно таким образом: утром Петуния Дурсль отвезла Гарри и Дадли домой на Тисовую улицу и попросила миссис Фигг присмотреть за ними. Дело в том, что сегодня должна была состояться выписка Вернона из санатория, но предварительно еще предстоял полный врачебный осмотр и консилиум лечащих врачей, словом, день обещал быть достаточно насыщенный и суматошный, так что Петуния здраво рассудила, что на детей у нее просто не хватит времени, и отвезла их домой заранее. Тем более, уже к вечеру семья должна была полностью воссоединиться. Надо сказать, что сами мальчишки вовсе не возражали против временной свободы, так как у них давно был разработан дерзкий план, который они и воплотили в жизнь. Еще в лагере Азарика несколько раз говорила, что очень скучает по мэнору, и так живописно расписывала свой дом, что маленькие приятели просто сгорали от желания побывать там. Даже присущая Дадли благоразумность потерпела полное фиаско перед соблазном увидеть все эти чудеса: домовиков, летающие метлы, цветочный эльфов и живые игрушки Азарики. Та же не видела ничего крамольного в таком посещении, учитывая, что Гарри и Дадли некоторое время жили в нашей лондонской квартире, и подробно описала, каким образом можно было попасть в мэнор через каминную сеть. Мало того, она даже сумела настроить главный камин на встречу своих гостей, хотя ее, естественно, никто этому не учил. Так что охранные чары мэнора предсказуемо, не сработали.

Утром, вскоре после приезда, воспользовавшись отсутствием миссис Фигг, ушедшей в магазин, мальчишки пробрались к камину, стянув по горсти летучего пороха, хранившегося на полке в большой вазе. К несчастью, их маневр заметили сразу несколько играющих в гостиной котят. Детеныши книззлов любопытны от природы, и едва Гарри с Дадли устроились в тесном отверстии камина, как к ним тут же присоединились несколько пушистых попутчиков, потом еще несколько, и еще. Дело кончилось тем, что обескураженные пацаны оказались буквально облепленными царапающимися котятами. Выхода не было, — вернее, он как раз был, но для его выполнения им надо было отказаться от своих планов, а на это они были точно не способны — так что, закрыв глаза, кузены вцепились друг в друга и, громко назвав адрес, бросили по горсти пороха каждый. Уже через минуту они зачарованно смотрели на огромную Главную гостиную Принц-мэнора. Путешествие закончилось удачно. С одним небольшим дополнением: вместе с ними, естественно, прибыли еще двадцать три котенка, которые тут же стали разбегаться, обследуя все углы огромного зала. Вначале мальчишки честно пытались их поймать, чтобы водворить на место, но, по понятным причинам, это было просто невозможно. Прибежавшая встречать своих гостей Азарика тоже включилась в увлекательную игру: "Поймай котенка", но и ее помощь не слишком помогла. Наконец дети выдохлись, уселись на ковер и лишь молча наблюдали за шныряющими по гостиной проказливыми животными. Вот тут и появился дворецкий Винзор. А надо сказать, что большинство наших домовиков весьма почтительно относятся к древним обычаям, вывезенным из Египта много веков назад. Нет, они вовсе не поклоняются Озирису и Изиде и не делают мумий. Вовсе нет. Просто старые детские сказки, которые продолжают рассказывать своим детям заботливые мамаши, по существу — древние легенды этой жаркой страны. И отношение к священным детям Баст у домовиков соответствующее. Примерно, как у индусов к коровам. Мои предки, разумеется, хорошо знали об этой слабости маленьких слуг и во избежание неурядиц очень редко заводили себе кошек. Согласитесь, маленький своенравный идол в мэноре вряд ли будет способствовать порядку. В общем, последняя кошка Принцев была торжественно похоронена более трех веков назад. И с тех пор о приобретении этих животных не было и речи. А тут вдруг такая радость.

Винзор пришел в восторг от невиданного нашествия священных детей Баст, видеть которых ему доводилось только на картинках в сказках. И, разумеется, ничем не препятствовал их бесчинству. Единственная разумная вещь, которую он сделал — выманил мохнатых захватчиков из гостиной в коридор при помощи очень заманчивых клубков ниток. И на том спасибо. В гостиной было слишком много хрупких и дорогих сердцу лорда Эварда предметов, так что там котятам явно было не место.

Тем временем дети, удостоверившись, что животные в надежных руках, отправились изучать мэнор.

Начали они с комнаты Азарики, наполненной игрушками, способных поразить воображение любого ребенка. Но на улице ярко сверкало солнце, и долго сидеть в детской они не смогли. Уже через час, захватив наиболее понравившиеся игрушки, они выбрались на лужайку перед мэнором. И больше всего им, конечно, понравилась метла. А так как к тому времени няни уже были благополучно усыплены Азарикой, полетам ничто не могло помешать. Хозяйке метлы достаточно было показать сам принцип управления этим летательным средством, и через пять минут Гарри уже поднялся на пару метров над землей. Выше этот детский аналог "Нимбуса" просто не был рассчитан. Но и этого для маленького мальчика было достаточно, чтобы прийти в полный восторг. Но вот когда пришла очередь полетать Дадли, случился конфуз — метла не хотела подниматься, несмотря на все его старания. Чтобы не огорчать гостя, Азарика предложила парный заезд. И он увенчался успехом. Относительно. Метла поднялась над землей и вдруг треснула пополам, отчего незадачливые наездники ощутимо приложились попами к земле. Потирая ушибленные места, они стали лихорадочно соображать, как починить сломанное средство передвижения. Идея взять ненадолго метлу деда пришла в голову Азарике, когда Дадли и Гарри уже совсем приуныли и собрались возвращаться домой. Новая, большая, блестящая, с золотым тиснением и аккуратно закрученным "хвостовым оперением", словом, недавнее приобретение лорда Эварда превзошло все ожидания. И на ней можно было летать не только вдвоем, но и втроем, но Гарри все же предпочел кататься самостоятельно. В общем, в самый разгар веселья я и появился в комнате Азарики.

Вот, собственно, и все. Не зная, смеяться или плакать, я взял тайм-аут, расставив приунывших ребят по углам кабинета, чтобы дать им возможность хорошо обдумать свое поведение.

— Ну и что будем делать? — накрыв нас куполом тишины, обратился я за советом к безмятежно поглаживающему черного котенка лорду Эварду. — Надо сообщить миссис Фигг, да и Петунии заодно.

— Зачем? — отец к чему-то прислушался и поднялся на ноги. — Судя по напряжению охранных чар, миссис Фигг прямо сейчас пытается связаться с нами через камин. Пойдем. Надо впустить бедную женщину.

Хозяин мэнора оказался прав. Соседка Дурслей просто жаждала пообщаться с нами. И, как оказалось, не только она. Как только миссис Фигг переступила каминную решетку у нее из-под ног выскочили шесть разномастных кошек и тотчас бросились в коридор, где продолжали свои бесчинства котята.

— Доброе утро, Арабелла, очень рад тебя видеть.

— Взаимно, Эвард. Дети у тебя?

— Да, можешь не волноваться. И двуногие и четырехлапые — все здесь.

— Слава Мэрлину, — миссис Фиг с облегчением выдохнула и села в предложенное кресло. — Вот ведь паршивцы: одеяла в кровати положили, как будто спят. Я и поверила. Петуния их ведь ни свет ни заря привезла. А они вот что удумали.

— Не волнуйся, с ними все в порядке. Сейчас как раз думают о своем поведении.

— Ну, раз они у тебя, тогда хорошо. Безобразники. Котята, что с них возьмешь, — добродушно улыбнулась старушка.

В этот момент дверь в коридор приоткрылась и в комнату, грациозно ступая, вошла пестрая кошка в окружении пяти котят, послушно семенивших за ней по пятам. Не обращая на нас никакого внимания, она прыгнула в камин, дождалась, пока потомство последует ее примеру, и уже через секунду исчезла в зеленом пламени. Не успел я отойти от изумления, как появилась вторая группа, теперь уже рыжая кошка с четырьмя котятами. Вслед за ней третья, четвертая... В общем в течение пяти минут поголовье кошек в мэноре ограничилось черным котенком, мирно дремавшим на руках у отца.

— А его почему не забрали? — кивнул я на него. Миссис Фигг внимательно посмотрела на животное и отрезала:

— Потому, что это не мой. И это вообще не книззл. Просто котенок.

— А откуда он здесь взялся?

— А я откуда знаю? — Арабелла пожала плечами. — Кошки всегда сами приходят. И магические, и обычные.

— Куда же его теперь? Может заберете? — я с надеждой посмотрел на добрую старушку, но меня отвлек голос отца:

— И речи быть не может! Я оставлю его себе. Назовем его Принц. Думаю, ему подойдет.

Он ласково почесал нового питомца за ухом.

— Вынуждена тебя разочаровать, Эвард. Имя совсем не подходит, — мягко улыбнулась миссис Фигг и поднялась с места. — Придумай что нибудь другое.

— Почему? — отец с изумлением посмотрел на нее, а потом на котенка, и даже приподнял его, чтобы на глаз определить, почему ему не подходит наше родовое имя.

— Потому, что это кошка, — рассмеялась старушка. — Она как минимум — Принцесса, если тебе так нравится. Я могу забрать детей? Думаю, Петуния вот-вот вернется. Не стоит ее волновать. Сегодня был тяжелый день.

* * *

Время бежало с головокружительной быстротой. Как мы ни ломали голову над способом отыскать крестраж в Министерстве магии, ничего путного на ум не приходило. У отца не было никаких связей в этой клоаке. У моих предков, по понятной причине, не было никакого желания вмешиваться в управление Магической Британией. Своих проблем хватало. Принцы на протяжении нескольких веков держались особняком от чистокровных семейств, посещая только редкие приемы старых друзей семьи. Но со временем и эта связь прервалась. Дед вообще жил отшельником. А лорд Эвард водил какое-то знакомство только с семьей покойной жены, но они жили во Франции. Мне же лучше было не показываться в Министерстве. Память о моей преданной службе Тому-кого-нельзя-называть еще была достаточно свежа. К тому же активная деятельность могла привлечь внимание Дамблдора, а этого никак нельзя было допустить. В общем, поиски крестража, хранящегося в Министерстве, решено было отложить до лучших времен. И сконцентрироваться на планах поиска диадемы Ровены Ревенкло. Ведь до моего поступления в Хогвартс осталось чуть меньше двух месяцев.

Кстати, моя будущая педагогическая деятельность изрядно веселила отца. Я и сам с трудом представлял себя за кафедрой, объясняющем куче учеников, как приготовить Зелье от Фурункулов или Бодроперцовое. Бедные дети! Ни особым терпением, ни талантом рассказчика я не обладал. Да и мелкие спиногрызы ничего, кроме содрогания, во мне не вызывали. Я любил только Азарику. Кое-как общался с Гарри и Дадли, но и они меня откровенно побаивались. Так что никаких иллюзий на свой счет я не питал. Ладно. Может быть, до директора дойдет моя полная профнепригодность, и он через пару месяцев меня уволит? Вот бы повезло! Но таких чудес не бывает. Во всяком случае, не с моим везением.

По вечерам я листал учебные планы Салагхорна и покрывался холодным потом. И это все я один должен делать?! Три занятия в неделю у факультетов с первого по пятый курс. И по четыре занятия Высших Зелий у пожелавших продолжать занятия шестого и седьмого курсов. Плюс контрольные работы, эссе и домашние задания. А также практические занятия, закупка ингредиентов и ночное патрулирование! Впору вцепиться в мантию отца и молить о защите. Мерлин, ну надо же было так вляпаться, в конце концов!

На ужин я спускался бледным и злым как мантикора. На язвительные подколки лорда Эварда злобно шипел и плевался ядом. И только обязательные сказки по вечерам у кроватки моей девочки немного успокаивали. Все же какой она ангелочек! Пока спит...

Так продолжалось до конца июля. Размеренное течение нашей жизни было прервано письмом, которое ранним утром доставил старый одноглазый филин с ошейником банка Гринготтс. Письмо было адресовано мне, так что я, не дожидаясь пробуждения лорда Эварда, без зазрения совести вскрыл тонкий конверт.

"Милорд Северус Принц. Я взял на себя смелость побеспокоить вас, ибо уверен, что имеющаяся у меня информация может вас заинтересовать. Однако передать ее посредством письма было бы крайне неразумно с моей стороны. Поэтому, рискуя навлечь на себя ваш гнев, прошу посетить мой дом или назначить встречу в любом удобном для вас месте. С нетерпением буду ждать от вас ответа. И заверяю вас, вы не в коем случае не пожалеете о потраченном времени. С глубоким уважением, эксперт банка Гринготтс Рагнок.

P.S. Вынужден вас просить о сугубой конфиденциальности этого послания и последующей встречи. Никто, включая вашего глубокоуважаемого отца, лорда Эварда Принца, не должен об этом знать. Я в отчаянии от своей дерзостной просьбы, но в случае, если вы не захотите исполнить ее, информация останется при мне. Все подробности вы услышите при личной встрече, и я искренне надеюсь, что поймете вынужденность такой меры предосторожности".

Послание было настолько интригующим, что я на минуту задумался. Нет, скрывать что-либо от отца я вовсе не желал, однако и узнать, о чем идет речь, очень хотелось. Учитывая, что второй крестраж мы получили от гоблинов, а Рагнок сумел распознать запах черной магии, выводы напрашивались сами собой. Все утро я раздумывал, как мне поступить. Ведь это могла быть ловушка, а вляпаться в очередную историю мне вовсе не улыбалось. Но если самому выбрать место встречи и тем самым обеспечить свою безопасность, можно и рискнуть. Вернувшись после завтрака в свой кабинет, я взял пергамент и набросал ответ для старого гоблина:

"Достопочтенный Рагнок! Я принимаю ваши условия и буду ждать вас в Паучьем тупике, город Коукворт, завтра в полдень. Камин будет открыт лично для вас. Если вас по какой либо причине не устраивает место или время нашей встречи, прошу сообщить дополнительно.

С.П."

Отправив ворона, я принялся ждать. Но ответ так и не пришел, старый гоблин принял мое приглашение. Оставалось только подготовить родительский дом к приему такого необычного посетителя и дождаться завтрашнего дня.

На следующее утро я потихоньку улизнул из мэнора в Паучий тупик. У отца, разумеется, возникнут вопросы о моем внезапном исчезновении, но придумывать мне ничего не хотелось, а после встречи можно будет рассказать все без утайки. Во всяком случае, я на это надеялся.

Мой старый дом предсказуемо встретил меня тишиной и запустением. Особой разрухи, конечно, не наблюдалось. Напротив, здесь было даже чище, чем в то время, когда я обитал под этим кровом. Домовики мэнора регулярно наведывались сюда, чтобы смахнуть пыль и протопить камин. Я не слишком понимал смысл поддерживать этот дом в порядке, но и не возражал. В сущности, мне было абсолютно все равно: стоит эта хибара или рухнула. Но сегодня дом пришелся как раз кстати. Настроив камин на прием важного гостя, я проверил охранные чары и уселся в кресло. Ждать еще оставалось чуть больше часа, и я просто сгорал от любопытства и смутного беспокойства.

Ровно в полдень камин вспыхнул зеленым пламенем и в комнату вошел достопочтенный Рагнок. Внешне он никак не поменялся с момента нашей последней встречи, вот только в движениях я невольно заметил некоторую настороженность. Впрочем, его можно было понять: место я выбрал не самое презентабельное.

— Добрый день, достопочтенный Рагнок. Вы пунктуальны.

— Здравствуйте, милорд. Тому кто не ценит чужое время, люди вряд ли доверят собственные деньги, — ответил мой гость, переступая решетку камина и устраиваясь в предложенном кресле. — Я очень рад, что вы согласились встретиться со мной. И вижу, что вы исполнили мою маленькую просьбу. Я и не сомневался в вашей честности, мой юный лорд.

— Видите? — я был несколько удивлен его уверенностью. — Вы можете читать мои мысли, достопочтенный?

— Нет, лорд Принц. Ваши мысли останутся при вас, вы можете за это совсем не беспокоиться. Но я бы почувствовал запах лжи. В этом меня невозможно обмануть.

Так значит старый гоблин — нюхач. Я не ошибся в своих предположениях. Впрочем, он, можно сказать, прямо об этом сказал при передаче Чаши. Очень редкий дар. Среди магов он практически не встречается, гораздо чаше он проявляется у гоблинов, оборотней и, как ни странно, у домашних эльфов. Они воспринимают магию и некоторые человеческие эмоции на запах. Вроде бы так. Я никогда не задавался целью изучить это явление, да и нюхача в своей жизни видел в первый раз, но в книгах мне попадалось несколько описаний этого дара.

— Так что же привело вас ко мне, достопочтенный Рагнок? Я просто теряюсь в догадках!

Но гоблин не спешил с ответом. Вообще, сегодняшняя его манера общения в корне отличалась от предыдущей нашей встречи: исчез южный говор и комичные жесты. Он был собран и очень задумчив. Складывалось впечатление, что он до сих пор сомневается в разумности этого тайного свидания.

— Мой юный лорд, давайте говорить откровенно. Я не хочу сегодня плести интриги и ходить вокруг да около. Это слишком утомительно и займет много времени. Скажу вам прямо: я прекрасно понимаю, что вы выкупили Чашу за столь дорогую цену вовсе не из светлой привязанности к памяти покойной Хельге Хаффлпафф и не из любви к искусству. Вас интересовала та вонючая дрянь, что оскверняла этот шедевр. Не надо, не отвечайте, — заметив, что я пытаюсь возразить ему, поднял руку гоблин. — Это было очевидно, лорд Северус. Но гоблины не открывают секретов своих клиентов. И ваш уважаемый отец прекрасно об этом знает.

— Тогда почему вы настаивали на том, чтобы я даже ему не говорил о нашей встрече? — задал я давно волновавший меня вопрос. — Я не привык скрывать от него свои дела, и вы невольно поставили меня в довольно затруднительное положение.

Гоблин кивнул и развел руками:

— Я понимаю, но, к сожалению, это зависело не от меня. Я связан магической клятвой не посвящать в эту тайну лорда Эварда Сайруса Принца, так что у меня просто не было выбора, милорд.

— И кто же потребовал от вас подобного обещания?

— Старый Бодриг, будь он неладен, — Рагнок с досадой махнул рукой и продолжил: — При всем моем уважении, лорд Северус, я с большей охотой имел бы дело с вашим достойным батюшкой. Все же, не в обиду вам будь сказано, вы слишком юны и неопытны для подобных дел. Но этот старый мошенник Бодриг потребовал не вмешивать ни во что подобное его дражайшего крестника. Он прямо ядом плевался. Я успел сто раз пожалеть, что рассказал ему обо всем. Но, к счастью, он не подумал, что я могу обратится к вам, а не к лорду Эварду. Насчет вас я никаких клятв не давал.

— И в чем же заключается эта страшная тайна, так взволновавшая достопочтенного Бодрига?

Гоблин смерил меня печальным взглядом, как будто в очередной раз сокрушался, что вынужден делится со столь неподходящим человеком и продолжил:

— Три дня назад в наш банк пришел один весьма достойный чистокровный лорд, чей сын имел несчастье пять лет назад вступить в ряды Того-кого-нельзя-называть и отправился на долгосрочное жительство в Азкабан. Это прискорбное событие практически поставило крест на карьере отца. Но по прошествии лет он сумел если не вернуть себе былое влияние, то хотя бы добиться довольно приличного поста в Министерстве Магии. Но, чтобы наладить отношения и заставить людей забыть о преступлениях его отпрыска, достойному лорду, естественно, понадобились средства. И средства немалые. Это не самая нищая семья, но особых богатств у них нет. Вот и пришлось лорду продавать фамильные драгоценности и артефакты. Я, как эксперт, посетил их мэнор и оценил все, что они могли предложить для продажи. А также общался с Главой рода лично. Все было как обычно, за одним маленьким исключением: на руке лорда я заметил кольцо с темным камнем. Ничем вроде бы не примечательное, вот только от него разило черной магией точно так же, как и от Чаши Хельги Хаффлпафф. Я сразу вспомнил о вас и решил, что вам будет очень интересно узнать имя этого достойного лорда.

— Какая цена? — коротко спросил я, изо всех сил стараясь сохранить хладнокровие.

— А вот это уже совсем деловой разговор, мой юный лорд, — плотоядно усмехнулся старик гоблин и сложил высохшие руки на коленях. — Сколько может стоить смерть?

Я лишь молча смотрел на него. Да и что можно было ответить? Сколько может стоить смерть? Наверное, чуть дешевле, чем жизнь.

— Не затрудняйтесь, милорд. Я сам отвечу вам. У смерти нет цены. Это высший дар, который надо принимать с благоговением. Правда, редко кто достигает таких высот мудрости, чтобы понять эту простую истину. Такова природа вещей в этом мире: ничто не может жить вечно. У каждого свой срок: бабочки встречают свой конец, прожив всего один день, а гоблины уходят через пару столетий. Но все нуждаются в перерождении. Именно для этого и существует смерть. Она очищает от скверны. И если кто-то пытается ее обмануть, расплатившись чужой жизнью, то это преступление против природы. Преступление, ведущее к чудовищным последствиям. Тот, кто это сделал, уничтожил не свою смерть, нет. Он уничтожил свою душу. Ибо она, как мотылек, не может вырваться на свободу и гибнет. Черная тьма поселилась там, где была душа.

Там где гаснет свет — миром правит тьма,

Где горел рассвет — лишь одна зола,

Где была любовь — злости черный смрад...

Тени мертвецов на ветру стоят, — прошептал он своим глуховатым голосом, и у меня почему-то похолодело все внутри. В этих, довольно туманных, строках я почувствовал обещание неминуемой беды, нависшей над миром.

— Это очень старое пророчество, лорд Принц. Вернее, его начало. Окончание, к сожалению, было утеряно. Оно вряд ли касается этого случая, ведь гоблины знали его задолго до того, как первый маг осмелился создать крестраж. И многое, что так же подходило под это описание, уже сбылось. Мы очень давно живем в этом мире. Наша магия гораздо древнее магии волшебников, хотя это не относится к роду Принц, — гоблин улыбнулся, но не стал углубляться в эту тему. О том, что этот хитрый народец знает гораздо больше того, что им говорят, я уже уже смог убедиться.

— Так вот, в истории уже были попытки победить смерть при помощи черной магии. Ни к чему хорошему они не привели. И это еще мягко сказано. "Тени мертвецов стояли на ветру" уже неоднократно. И сегодня, к сожалению, это может повторится. Тот, кто осквернил Чашу Хельги Хаффплафф и кольцо, уничтожил свою душу, разорвав ее на несколько кусков. И он причинил вред не только себе и тем несчастным, жизнями которых заплатил за мнимое бессмертие. Все гораздо сложнее. Он, сам того не ведая, впустил хаос в этот мир, нарушив порядок вещей. И остановить его надо во что бы то ни стало. Гоблины предпочитают не вмешиваться в проблемы магов. Нам нет дела до ваших распрей и вашего колдовства. Но подобный уровень черной магии может привести к фатальным последствиям, от которых мы не сможем уйти в сторону. Вот я и решил помочь вам. Почти бескорыстно.

— Почти? Откуда такая щедрость?— мне стало любопытно, какую цену Рагнок сочтет незначительной за подобную услугу. — Насколько я помню, никакие благородные помыслы не помешали вам принять Экскалибур в прошлый раз. Что же изменилось теперь?

— А почему мы должны были отказываться от того, что само плывет в руки? Вы считаете нас глупцами? Напрасно, мой юный лорд. Вы сами назначили цену, позволив нам не только совершить благое дело, но и вернуть древнюю реликвию. Так что это была честная сделка. К тому же, мы не предполагали, какая мерзость находится в одном из частных хранилищ, пока я не исследовал ее. Я не знаю, как вам стало известно об этом, да и не хочу знать. Но не могу не помочь в дальнейших поисках. Я не предлагаю вам перстень, у меня его нет, а лишь передаю информацию. Всю грязную работу вам придется делать самому. Поэтому и плата будет чисто символической.

— Так назовите ее, достопочтенный, и покончим с этим.

— И все же вы так нетерпеливы, лорд Северус. — он лукаво усмехнулся и продолжил: — Думаю, Феликс Фелициса, по старому рецепту Принцев, мне будет вполне достаточно. Десять стандартных флаконов. Согласитесь, что при вашей квалификации сварить его не составит особого труда. Ну не могу же я посягать на кладовые вашего отца и толкать вас на воровство! Хотя я уверен: если там хорошенько поискать, можно найти много интересного. Например, ножны от Экскалибура.

Я с облегчением рассмеялся. Старый мошенник. Никак не может забыть про эти ножны! Хотя и выбранное им зелье не было такой уж ничтожной платой. Оно было лучшим из всех, что создал мой прапрадед лорд Элиас Принц. Но, что ни говори, цена была и вправду вполне приемлемой.

— Я согласен. Зелье будет у вас, как только я увижу кольцо.

— И все же вы мне немножечко не верите, мой юный лорд, — покачал головой Рагнок, вновь возвращаясь к своему комичному акценту, о котором напрочь забыл во время всего нашего разговора. — И почему никто не верит старому Рагноку?! Будь по-вашему. Имя в этом пергаменте.

Он протянул мне свиток, туго перетянутый красной лентой, и поднялся, явно собираясь покинуть мой дом.

— А почему Бодриг запретил вам вмешивать в эту историю моего отца? Неужели он меньше вас заинтересован в уничтожении перстня? — спросил я, когда гоблин уже подошел к камину.

— Потому, что старый идиот слишком любит своего крестника и боится его потерять. И ему плевать на все остальное. На мир, магов и пророчества. У него больше никого нет, — не поворачивая головы, ответил мой гость и исчез в вихре зеленого пламени.

Оставшись в одиночестве, я сорвал ленту и трясущимися пальцами развернул пергамент. В нем было написано только одно слово: "Мальсибер". Что ж. Этого стоило ожидать.

Артур Мальсибер учился на год старше меня. На факультете Слизерин, разумеется. Их род не входил в список священных двадцати восьми чистокровных. О чем сам Артур не переставал сетовать. Кажется, его двоюродная бабка вышла замуж за маггла. Или прабабка. Не суть. Не слишком богатый, но достаточно влиятельный род. Если мне не изменяет память, отец Артура учился в одно время с Лордом и даже водил с ним дружбу, насколько это возможно. Несмотря на эти слухи, он занимал довольно влиятельное место в Министерстве Магии и лишился его только после ареста сына. Сейчас, по-видимому, нашел лазейку, чтобы вернутся обратно. Что ж. Остается только придумать, как вынудить этого прожженного карьериста отдать перстень Волдеморта. Основной вопрос: насколько велика его преданность Лорду? Задачка, надо сказать, не из простых.

Когда я вернулся в мэнор, моя задумчивость, разумеется, не укрылась от внимания лорда Эварда. Но, к счастью, он предпочел оставить меня в покое и не задавал лишних вопросов. Иногда он проявлял удивительную тактичность, за что я искренне был ему благодарен. Как поступить в этой ситуации, я не представлял. С одной стороны, в последнее время я привык во всем советоваться с отцом, но с другой... Старый Бодриг был прав: предприятие было слишком опасным, и вряд ли лорд Эвард позволит мне действовать самому. А втягивать его в переговоры с Пожирателем Смерти — а в том, что Мальсибер-старший был им, я практически не сомневался — было неразумно. Да и вообще. Со мной, при правильном подходе, владелец кольца должен был быть более откровенным. Я все же сподвижник Темного Лорда, дракл его дери! Так что, в принципе, я вполне мог справиться сам. Решив рассказать обо всем лорду Эварду сразу после визита к владельцу кольца, я успокоился. Оставалось только найти повод для этого самого визита.

По моему плану, в первую очередь предстояло выяснить, чем конкретно занимается лорд Мальсибер в министерстве. Исходя из этого, можно было планировать свои дальнейшие шаги. Отослав домовика с приказом добыть для меня полный список всех чиновников Министерства магии — а он продавался в любом книжном магазине на Косой аллее, — я спустился в лабораторию. Главным образом, чтобы не попадаться лорду Эварду лишний раз на глаза. Скрыть от него что-либо при всем моем таланте окклюмента не представлялось возможным. А в лаборатории я имел стопроцентное алиби. К тому же, надо же было сварить это пресловутое Феликс Фелицис для старого пройдохи. А там одна основа должна была настаиваться не менее одного лунного цикла.

Через пару часов, когда я поднялся в свой кабинет, довольно внушительный список, состоявший из по меньшей мере десяти листов пергамента, уже лежал у меня на столе. Где-то на третьей странице я с облегчением обнаружил имя Роджера Мальсибера. Слава Мерлину: он оказался начальником одного из отделов магического транспорта. А именно — управлял сектором Контроля за метлами. Не бог весть что, но Транспортный отдел... Было бы гораздо хуже, если бы он занимался связями с магическими существами или торговлей с магглами. Хотя к магическим существам, если разобраться, я имел самое непосредственное отношение, но не рассказывать же об этом, чтобы получить кольцо! К счастью, этого и не требовалось. Транспортный отдел — просто золотая жила! Из этого могла получиться очень правдоподобная легенда. Надо сказать, из-за моей отсидки в Азкабане я был лишен возможности покидать страну. Правда, это не мешало мне перемещаться в Мексику в любое время дня и ночи, но об этом, естественно, никто не догадывался. Официально я числился невыездным. И это давало мне законный повод искать лазейку, чтобы обойти строгий запрет. Так почему же не обратиться к отцу бывшего одноклассника с просьбой посодействовать? Чем не повод для встречи? А дальше можно было действовать по обстоятельствам.

Окрыленный удачной идеей, я быстро сочинил письмо, в котором, в самых учтивых выражениях, просил о встрече с уважаемым лордом Мальсибером в любое удобное для него время. И уже на следующий день получил благосклонный ответ. Не знаю, с чем именно была связана такая быстрота, но так или иначе мне это было на руку. В три часа пополудни я, облаченный в одну из своих лучших мантий и нацепив на руки побольше перстней — выглядиело довольно вульгарно, но чего еще ожидать от выскочки-полукровки, желающего блеснуть своим достатком? — уже аппарировал в усадьбу Мальсиберов.

Я оказался на лужайке возле довольно внушительного особняка. До Принц-мэнора ему, конечно, было далеко, но все же выглядел довольно презентабельно. Старый домовик в парадной ливрее без промедления проводил меня в кабинет главы Рода.

Лорд Мальсибер оказался седым стариком. На вид ему можно было дать лет семьдесят, если не больше, хотя, если мне не изменяла память, ему едва ли сравнялось шестьдесят. Вначале я даже подумал, что ошибся и передо мной ни отец, а дед моего однокашника. Но когда он поднял голову, я понял, что, несмотря на довольно хилый вид, этот человек еще довольно молод. Странно, что при таком плачевном состоянии здоровья он продолжал так цепляться за власть. Хотя, возможно, это единственное, что держало его в этой жизни, кто знает? Лорд сидел за столом, заваленным свитками, и что-то писал. Увидев меня, он радушно поднялся навстречу и протянул руку. И я не мог не заметить кольцо с темным камнем, тускло блеснувшее на его пальце. С трудом сдержав волнение, я учтиво поздоровался.

— Рад с вами познакомится, мистер Снейп. Мой сын много о вас рассказывал. Присаживайтесь, — он указал мне на кресла у камина, дождался, когда я усядусь, и сам устроился в соседнем.

— Спасибо за теплый прием, лорд Мальсибер. Я никак не рассчитывал, что вы так скоро откликнетесь на мою просьбу. Вы ведь такой занятой человек, и мне, право, неловко отрывать вас от неотложных дел.

— Пустяки, мой юный друг, пустяки. Не часто приходится принимать таких достойных людей. В наше тяжелое время, — он вздохнул и пронзил меня пытливым взглядом, посмотрев прямо в глаза. Не знаю, что он хотел узнать таким образом, возможно, считал, что у меня на лбу все помыслы записаны, но сам невольно открылся. Глупо было не воспользоваться такой возможностью. Хотя и не совсем этично. Что ж: одним грехом больше, одним меньше.

При первой же попытке проникновения в разум меня ждал сюрприз. И довольно неприятный. Ментальные щиты. И явно искусственного происхождения. То есть их ставил вовсе не лорд Мальсибер, а кто-то извне. Хотя, почему "кто-то"? Почерк Волдеморта я смог узнать безошибочно. Я уже собирался оставить попытку, пока хозяин не почувствовал моего наглого вторжения, как заметил маленькую лазейку. Совсем тонкая брешь в непроницаемом монолите вселяла определенную надежду. Но стоило дождаться более удобного случая. В таких вещах спешить было никак нельзя. Весь мой маневр не длился и двадцати секунд, так что, как я и предполагал, лорд Роджер ничего не заметил.

Изобразив на лице заискивающую улыбку, я обратился к гостеприимному хозяину с заранее приготовленной просьбой посодействовать с разрешением на перемещение во Францию. Я очень хотел посетить эту страну, но, в силу своего шаткого положения, был лишен такой невинной радости. Моя благодарность в случае успеха была бы практически безграничной. Произнося эту пламенную речь, я как бы невзначай легонько барабанил пальцами по столу, демонстрируя перстни, унизывавшие мои пальцы. Судя по тому, как алчно сверкнули глаза лорда Мальсибера, несколько оживляя его изможденное лицо, — это произвело должное впечатление. Он снисходительно пообещал мне похлопотать по возможности и сообщить о результатах своих действий в ближайшее время. С тем я и откланялся.

Время, которое мне пришлось ждать ответ, я потратил с максимальной пользой. В кошель с сотней золотых геллеонов я аккуратно поместил заговоренную монету. Этот артефакт был довольно прост в обращении и способен легко затуманить голову тому, кому был предназначен. Не стоило слишком рисковать и обездвиживать хозяина дома при помощи волшебной палочки, кто знает, какие сюрпризы могли скрываться в охранной системе мэнора бывшего Пожирателя Смерти. Гораздо надежнее мягко затуманить голову на некоторое время таким незамысловатым подручным средством. А мне, по самым строгим расчетам, было достаточно часа времени, чтобы проникнуть в разум лорда Мальсибера и узнать, ради чего Волдеморт так тщательно укрыл его своими личными щитами. Наш Повелитель никогда не был столь щедр в том, что касалось его личной магии. И предпочитал убить нежелательного свидетеля или, на худой конец, стереть ему память полностью, а уж никак ни возиться с ним таким образом. На это должна была быть очень весомая причина. У меня уже были определенные догадки, но узнать наверняка можно было только после встречи с Мальсибером. Мне оставалось только ждать известий.

Отец был явно обижен моей скрытностью и демонстративно избегал встреч. Мы виделись только за приемом пищи, и он предпочитал хранить молчание, ограничиваясь лишь замечаниями насчет погоды. Что ж, это не могло меня не беспокоить, но примирение с ним разумнее было оставить на потом. Я очень надеялся, что смогу вымолить его прощение после того, как закончу возню с Мальсибером. Хотя отменная головомойка была мне обеспечена.

Спустя три дня филин принес мне долгожданный ответ. Лорд Мальсибер кратко извещал: моя просьба была полностью удовлетворена, и он ждет меня, чтобы передать портал до Парижа лично. Иными словами — чтобы получить ожидаемую плату.

В назначенный час я аппарировал к уже знакомому особняку.

— Здравствуйте, мистер Снейп! Спешу вас поздравить — Министерство полностью удовлетворило вашу просьбу, — улыбаясь, как Санта Клаус с мешком подарков, проговорил гостеприимно хозяин, едва я переступил порог его кабинета. Он сидел за письменным столом и лишь слегка приподнялся мне навстречу.

— Здравствуйте, сэр. Не знаю, как вас благодарить! Вот уж никак не рассчитывал, что вам так быстро удастся решить мою проблему.

Я подошел прямо к его столу, на этот раз совершенно пустому, если не считать потрепанной книги, лежащей перед хозяином. И, со всей деликатностью, положил перед лордом туго набитый кошель.

— Надеюсь, эта скромная плата хоть немного компенсирует затраченные вами усилия, сэр, — улыбаясь как идиот, проронил я и подвинул взятку поближе к лорду Роджеру. — Я очень хочу, чтобы наше знакомство не прерывалось и в дальнейшем. Нечасто можно встретить человека, столь верного своему слову.

— О, разумеется, мистер Снейп. Всегда рад буду вам помочь по мере сил, — он протянул руку и подвинул к себе вожделенный мешочек. Но едва его рука коснулась шнурка, как из узкого отверстия выскользнула золотая монета и покатилась по столу, описывая затейливые восьмерки. Лорд Мальсибер завороженно следил за этим волшебным танцем, не в силах оторвать взгляд. Мое время пришло.

Наклонившись через стол, я поднял его голову, придерживая за подбородок. Его глаза были полностью расфокусированы, артефакт уже сделал свое дело. Медленно, очень медленно я стал проникать в его разум сквозь расширенные зрачки. Щиты были на месте, да и куда им было деться? Но брешь все-таки была, еле заметная, но вполне доступная, я не ошибся в прошлый раз. Сквозь нее я вполне безболезненно преодолел все преграды и погрузился в водоворот воспоминаний лорда Мальсибера. То, что я искал, оказалось на самой поверхности. Совсем небольшой эпизод из жизни, не дававший, по-видимому, ему покоя ни днем, ни ночью.

Вынырнув в воспоминании, я оказался в том самом кабинете, где и встречался с хозяином особняка. Он привычно сидел за столом, вот только вид имел в корне отличный от того, что был у него сегодня. Это был пышущий здоровьем мужчина лет сорока. В его каштановых волосах не было и намека на седину, и, казалось, что он вполне может гнуть подковы, если это ему взбредет в голову. Сначала я подумал, что меня отнесло в довольно отдаленные воспоминания, но появление в комнате нового действующего лица положило конец моим сомнениям. Из камина вышел Темный Лорд собственной персоной и без приглашения уселся в кресло у самого стола. Хозяин кабинета, похоже, просто потерял дар речи от изумления. Он буквально застыл как изваяние, не сводя глаз с незваного гостя.

— Ну, здравствуй, Родди. Давненько не виделись, — издевательски растягивая слова, произнес Волдеморт и усмехнулся. — Ты, я вижу, не рад встретить старого друга.

— Том?! То есть я хотел сказать, милорд! Я никак не ожидал вас увидеть! — вскакивая с места и роняя при этом стул, выпалил лорд Роджер. — Как я рад приветствовать вас в своем доме!

Он подскочил к креслу и преклонил колено.

— К чему все эти формальности при встрече старых друзей?! Вставай, старина. Я пришел с частным визитом. Так что вполне можешь называть меня Томом, как когда-то в детстве. Хотя мой тебе совет: лучше воздержись от этого. От имени "Том"у меня портится настроение. — проговорил Волдеморт, протягивая лорду Роджеру руку. Тот поднялся и, повинуясь немому приказу, устроился в кресле напротив. Повисла пауза, за время которой Лорд явно наслаждался паническим ужасом, который можно было прочесть на лице у хозяина дома. Наконец он сжалился и проговорил сладким как патока голосом, от которого даже у меня побежали мурашки по спине.

— А скажи мне, дружище Родди, так ли ты предан мне, как всегда говорил?

— О, мой Лорд! — бедняга сполз с кресла и вновь повалился на колени. — Вы можете не сомневаться. Я буду верен вам до последнего вздоха!

— Слова, слова... — Волдеморт деланно зевнул, в упор глядя на коленопреклоненного друга детства. — Это очень пафосно звучит, друг мой. Вот твой мальчик умеет на деле доказывать свою преданность. Жаль только, что он такой неуклюжий. Опять, говорят, под заклятия авроров попал. Он хоть выжил? Все забываю спросить.

— Да, мой Лорд. Он поправляется, — сдавленно прошептал Мальсибер и побледнел.

— Прекрасно. А то нам очень не хватает его в наших маленьких операциях. Ты же понимаешь, всегда нужен тот, на кого можно положиться, кто не подведет, кто так храбр и безрассуден... Ну и так далее. В общем: всегда нужен глупец, способный подставить свою шею под топор. Твой сын как раз из таких. Так что передай ему — пусть поправляется, мы ждем его. Есть масса дел.

Волдеморт сделал вид, что хочет подняться, но разом постаревший Мальсибер ухватил его за край мантии и глухо прошептал:

— Умоляю тебя, Том... Он у меня один. Сжалься...

— А вот это звучит вполне искренне. Браво, Родди, ведь можешь, когда хочешь! — он вновь устроился в кресле поудобнее и сказал уже совсем другим тоном, без ядовитой издевки: — Поднимайся и слушай меня! — и, дождавшись, когда Роджер сядет, продолжил: — Хочешь, чтобы твой скудоумный отпрыск жил и благоденствовал? Можешь не отвечать, вижу, что хочешь. Так вот, для этого ты мне должен оказать маленькую услугу. При всей своей наивности ты достаточно умен, так что я, думаю, вполне возможно тебе это доверить.

Он осторожно извлек из внутреннего кармана мантии золотое кольцо с темным невзрачным камнем.

— Этот перстень ты будешь носить, пока я не приду за ним. Он будет с тобой всегда. Ни ты, ни кто-то другой не смогут его снять. Даже не пытайся, если жизнь хоть немного дорога тебе. Возможно, со временем ты почувствуешь слабость: не бери в голову. Это — плата за жизнь твоего сына. Если же станет совсем невмоготу, что ж, ты всегда можешь прийти ко мне, я освобожу тебя от службы. А твой сын вернется к прежней работе. Выбор за тобой. Протяни руку.

Лорд Мальсибер безропотно протянул дрожащую кисть. Когда Волдеморт надел перстень на указательный палец, по лицу Роджера пробежала судорога и он с ужасом посмотрел на Темного Лорда.

— Не бойся, сейчас пройдет, — потрепал его по плечу разом пришедший в прекрасное расположение духа Повелитель. — Во всяком случае, я на это надеюсь. И помни: никто, кроме меня, не сможет снять это кольцо. Разве что сама Смерть. Если же ты сам попробуешь сделать это — пеняй на себя. Твоя жизнь не будет стоить и гнутого кната.

Он провел рукой над перстнем, и тот как будто растаял в воздухе.

— Ну вот и все. Никто не узнает про нашу маленькую тайну. Моя магия надежно скроет ее от посторонних глаз. Выше нос, Родди. Ты же стал мне практически супругом — носишь на пальце мое кольцо. Жаль, что похвастаться столь лестным союзом ты никому не сможешь. Какая жалость!

Темный Лорд громко расхохотался и небрежно наложил на губы старого друга печать молчания. Насмешливо щёлкнув его на прощание по носу, Лорд направился к камину. Бедолага Мальсибер продолжал сидеть в кресле с выражением ужаса на лице.

Черная воронка выбросила меня чуть дальше: передо мной был все тот же кабинет. Значительно постаревший лорд Роджер в панике метался по комнате, бросая в камин какие-то бумаги. Затем остановился и с ужасом посмотрел на руку — на указательном пальце медленно проступали очертания кольца. Еще скачок: Мальсибер мучительно искал что-то в толстой книге. На корешке полустертая надпись: "Артефакты смерти". В отчаянии он отбросил от себя том и схватился за голову. Он что-то нашел, и это не слишком ему понравилось, судя по всему. Эта запись была где-то посередине. Наклонившись, я успел прочесть половину абзаца:

"...Лишь Смерти подвластна жизнь, и Хранитель ее не сможет отказаться от долга своего. Лишь тот, кто отдал сокровенное, может забрать его. Или тот, кто будет обладать кровью Хозяина и Магией его, кто будет предан душой и телом и получит благословение самой Смерти, сможет..." Что именно он сможет, я не успел разобрать. Меня выбросило прочь из разума, и возвращаться назад было бы слишком опасно.

Теперь стало понятна причина стремительного старения Мальсибера: перстень буквально высасывал у него жизнь. Должно быть, второму крестражу Волдеморта требовалась постоянная подпитка, уж и не знаю, по какой причине. Надо будет спросить у Темного Лорда при встрече, какую ошибку он допустил при его создании. Насколько мне известно, ни Чаша, ни Медальон ничего подобного не требовали. Неизвестно, что случилось с первым крестражем, вполне вероятно, что он каким-то образом был уничтожен и Лорд узнал об этом и решил перестраховаться с перстнем. Значит, теперь первостепенной задачей было найти способ снять проклятое кольцо с пальца его хранителя. В том, что лорд Мальсибер непременно согласится расстаться с ним, сомневаться не приходилось. Ему нужен был человек, способный забрать страшный дар Лорда. Вот только ничего хорошего для добровольной жертвы это не сулило. Прочитанные мной строки были не слишком разборчивы, однако давали подсказку, в каком направлении можно было действовать. Оставалось только осторожно убедить Мальсибера, что я — самая подходящая для этого кандидатура. Забрать крестраж и, желательно, не сдохнуть при этом. Скоропостижная смерть пока не входила в мои планы.

Вынырнув из далеко не самых приятных воспоминаний лорда Мальсибера, я наконец перевел дух. Что ж, наконец все более-менее становилось на свои места. Хотя самое главное — как забрать крестраж у несчастного старика, я пока не имел представления.

Когда взгляд лорда Роджера приобрел наконец осмысленное выражение, я с улыбкой протянул ему укатившуюся на ближайший ко мне край стола монету. За час артефакт утратил свою силу, и теперь это был обычный галлеон, неотличимый от сотни других, находящихся в кошельке.

— Вы чуть не потеряли, сэр.

— Благодарю. Вы очень любезны.

Он все ещё не до конца пришел в себя, и по-хорошему мне надо было поскорее уходить, пока он не заподозрил неладное. Но, с другой стороны, мне безумно хотелось прозондировать почву. Выяснить, на каких условиях он согласится отдать мне перстень. Мальсибер приложил так много усилий, чтобы найти способ избавится от подарка Темного Лорда. Так неужели он откажется от шанса, самого идущего к нему в руки? Оставалось только рискнуть. В принципе, даже если он заподозрит неладное, всегда можно приложить его Обливейтом, вряд ли он сможет оказать достойное сопротивление. Я осторожно начал издалека:

— Сэр, я прошу прощения за бестактность, но не могу не спросить: Темный Лорд... он часто бывал в этой комнате?

— С чего вы это взяли, мистер Снейп? — Мальсибер моментально пришел в себя и ощутимо напрягся.

— Я чувствую его магию, сэр. Это невозможно передать. Как будто Повелитель только что был здесь, — я позволил себе мечтательную улыбку или что там у меня получилось, и продолжил: — Я заметил это ещё в прошлый визит. И сегодня просто не мог не спросить.

— Вы правы, молодой человек, Темный Лорд неоднократно посещал мой дом, — не сводя с меня пристального взгляда, ответил Мальсибер.

— О да, я слышал о вашей близкой дружбе. Вы же учились с ним, не правда ли, сэр? Как же вам удалось хранить его магию столько лет? Ведь я буквально чувствую, как она омывает меня, как будто Лорд только несколько минут назад вышел из этой комнаты.

— Вы так хорошо помните его магию? Ведь вы были совсем юным, когда он покинул нас, — задумчиво произнес хозяин кабинета, не сводя с меня глаз. Он явно колебался на мой счет, и тут очень важно было не спугнуть его излишним рвением.

— Как я могу забыть, сэр? Это был великий человек. Так жаль, что у меня не было возможности провести больше времени рядом с ним. Вы знаете, он был так добр, что позволил мне, несмотря на неопытность, быть его зельеваром. Мне часто приходилось варить зелья для него лично. Так что я не могу не чувствовать ауру Повелителя.

— Да. Мне говорили о вас, как об очень талантливом зельеваре. Но я не предполагал, что вы обладаете ещё и способностью видеть магический след. Теперь меня не удивляет, что вы состояли в Ближнем круге в столь юном возрасте.

— Не стоит мне приписывать талантов, которых у меня нет, сэр. — рассмеялся я. — Я могу чувствовать только магию моего Повелителя. И больше ничью. Он сам наделил меня этой способностью. Это было необходимо для наших экспериментов. А Темный Лорд был гением, вне всяких сомнений. Простите, но я не вправе сказать вам больше.

Лорд Роджер заметно оживился. Ещё бы, если то, что я "случайно" рассказал, было правдой, то это означало, что я соответствую почти всем критериям, необходимым для передачи крестража. Во всяком случае, ему вряд ли до этого попадался кто-то столь же подходящий. Кровных родственников у Волдеморта не было, а магией он делился, только когда насылал проклятие Круциатус, а от этого, разумеется, не было толка. Слухи же об опытах Волдеморта с кровной магией были очень распространенными. Так что мне не нужно было говорить большего: мой гостеприимный хозяин сам сделал соответствующие выводы. Я, конечно, не был кровным родственником, но близко, очень близко. Мальсибер улыбнулся и покровительственно похлопал меня по плечу:

— Конечно-конечно! Мне известно о вашей безграничной преданности Повелителю. Вы же в числе ближайших сподвижников даже попали в Азкабан, сразу после трагических событий. Как и мой Артур.

На мгновение на его лицо упала тень непритворной печали, но он быстро справился с собой и вкрадчиво поинтересовался:

— Но как вам удалось освободиться? Простите мое любопытство, но вы должны меня понять: мой сын все ещё томится в застенках, несмотря на все мои усилия вызволить его. О вас же говорили... Нет, вы не подумайте, я ни на секунду не поверил в слухи о вашем предательстве, но ни для кого не секрет, что вас освободили при содействии Дамблдора.

Самое смешное: мне практически не пришлось притворяться. Я просто позволил эмоциям, переполнявших меня при упоминании этого человека, отразится на моей физиономии. А никаких теплых чувств, по вполне понятным причинам, к директору я не питал.

— Да. Дамблдор очень посодействовал моему освобождению, это абсолютная правда. Мало того, с сентября я буду преподавать Зельеварение в Хогвартсе. Но за мою свободу я благодарю исключительно Повелителя. И его бесконечную мудрость. Больше я ничего не могу вам сказать, при всем моем уважении.

— Понимаю.

Лорд Роджер глубокомысленно покивал головой.

— Но вы не ответили на мой вопрос, сэр: как вам удалось сохранить магию Темного Лорда?

— Мне тоже есть за что благодарить Повелителя. И помнить его доброту, — глухо прошептал Мальсимер и улыбнулся:

— Рад был знакомству с вами, мистер Снейп. Мне очень жаль, что я не могу сегодня уделить вам больше времени. Но, надеюсь, вы не откажетесь посетить меня в ближайшее время? Просто так, безо всяких условностей. Я одинок, как вы, наверное, успели заметить, и буду очень рад скоротать вечер в столь приятном обществе. Как насчёт ужина в пятницу? Около семи часов вечера вам будет удобно?

— С превеликим удовольствием, сэр. Огромное спасибо за приглашение.

Я взял из рук Мальсибера книгу, все это время лежавшую на столе, именно она и была порталом в Париж. Слава Мерлину, я вовремя вспомнил об официальной причине моего визита. И поспешил откланяться. Рыбка прочно сидела на крючке и чувствовала себя рыбаком. Впрочем, возможно, так оно и было.

* * *

Принц-мэнор встретил меня тишиной. Ни отца, ни Азарики я не обнаружил. Если лорд Эвард вполне мог отправиться куда-нибудь по делам, то куда могла подеваться моя неугомонная крестница, я не имел представления. Что же опять могла придумать эта плутовка? С некоторых пор тишины я стал опасаться даже больше грохота. Но Роззи заверила меня, что лорд Эвард аппарировал вместе с Азарикой в город и никакого повода для беспокойства нет. Что ж, уже легче. Немного обидно, что они не дождались меня, но, с другой стороны, это затишье давало прекрасную возможность для раздумий. А подумать, видит Мерлин, было о чем.

Устроившись в беседке неподалеку от парадного крыльца особняка, чтобы не пропустить возвращение блудных родственников, я стал подводить итоги проведенной операции. В целом, все прошло так, как и планировалось с самого начала. За исключением довольно туманных условий передачи крестража. Что-то мне подсказывало — а своей интуиции я привык доверять — ничего хорошего мне это предприятие не сулило. Но и отказываться от этого дара, который будет, несомненно, предложен мне в ближайшую пятницу, я не собирался. Хотя существовало реальное препятствие, о котором Мальсибер не подозревал — у меня больше не было Метки Темного Лорда, да и его магией я не обладал, а о беззаветной преданности и речи не было. Значит, я ни при каком раскладе не мог стать достойным хранителем крестража. Так что, скорее всего, магия Волдеморта, таящиеся в перстне, меня просто убьет. И Мальсибера, скорее всего, тоже. За предательство. С охранной магией Темного Лорда шутки плохи. Драккл его дери! И почему он навесил все это именно на этот перстень?! Хотя, если вспомнить озеро с мертвецами, чуть не сожравшими Кричера, в этом не было ничего удивительного. Более-менее незащищённой была только Чаша, хотя неизвестно, с чем столкнулись гоблины, когда извлекали ее из хранилища.

Что же делать? Я могу, конечно, ненадолго нейтрализовать действие кольца, но, судя по всему, сразу же снять его не получится, да и смерть Мальсибера на свою совесть брать не хочется. Он не самый приятный человек, но все же. Значит, необходимо создать магический фон, способный создать иллюзию присутствия самого Темного Лорда. А если надеть Медальон Слизерина? Наличие ещё одного якоря не может не повлиять на перстень. Вот только как именно он повлияет? Что, если темная магия войдёт в резонанс и все взорвется к чертовой матери? Надо покопаться в книгах, привезенных отцом их Багряного чертога, да и книгу, подсмотренную в воспоминаниях Мальсибера, заодно. Там может быть что-то полезное. Да и посмотреть, какая будет реакция, если положить Медальон возле Чаши, будет не лишним. Не было смысла строить ничем не подтвержденные предположения, а время поджимало. Я уже поднялся, чтобы немедленно отправиться в библиотеку и поискать там эти самые "Артефакты смерти", для подробного изучения, что меня ожидает в дальнейшем, как вдруг рев мощного мотора буквально взорвал благодатную тишину парка.

Машинально спрятавшись за резной колонной беседки и выхватив палочку, я имел удовольствием наблюдать возвращение лорда Эварда Принца в мэнор. Очень занимательное, я бы сказал, зрелище: на аппарационную лужайку ворвался ревущий "Харлей" и пронесся по направлению к особняку. Клочья травы вперемешку с землёй брызгами полетели из-под колес. Стальной монстр остановился, только основательно врезавшись в стену фасада. Выпустив столб зловонного дыма, он наконец заглох. Отец, разумеется, в полной экипировке байкера, поднялся с седла и, к моему священному ужасу, ссадил на землю раскрасневшуюся Азарику. Разодетую, кстати, не менее экстравагантно, чем Глава нашего рода. Но на ней черная бандана с черепами и блестящие шипы на браслетах смотрелись несколько комично. Если так можно выразиться. Вечер Хэллоуина, честное слово. Просто семейная идиллия!

— Дедушка, а это была авария? Самая настоящая? — срывающимся от восторга голосом спросила Азарика, едва ее ноги коснулись травы.

— Нет. Просто жесткое приземление, — опустившись на колени перед ней и осмотрев на предмет повреждения, ответил отец. Судя по его вздоху облегчения, с девочкой все было в порядке.

— Ну, может, совсем маленькая авария? — умоляюще переспросила она

— Хорошо. Совсем маленькая. Но Северусу мы о ней не расскажем. И обо всем остальном — тоже, — чуть поразмыслив, добавил он.

Азарика энергично кивнула и извлекла из кожаной сумки, висевшей у нее на боку, банку пива. У меня челюсть отвисла от удивления. А интересно они проводят время в мое отсутствие, ничего не скажешь!

— Где ты это взяла?! — казалось, лорд Эвард был изумлен не менее меня.

— Дядя Кабан дал, — гордо ответила Азарика и попыталась открыть банку. К счастью, ей это не удалось.

Лорд Эвард поспешно выхватил неподходящую игрушку из ее рук.

— Он, надеюсь, больше ничего тебе не давал? — озабочено поинтересовался он, заглядывая ей в глаза и одновременно вытряхивая содержимое сумки прямо на траву. Но, кроме куклы в розовом платье, большой шоколадки, носового платка, трех ржавых гаек, отломанного зеркала от мотоцикла, брелка с логотипом "Ягуар", бейсбольной биты и мятого цветка одуванчика, там больше ничего не оказалось. Вот скажите: зачем давать ребенку безразмерную сумку, если не хочешь, чтобы она набрала всякой ерунды?! Я тоже не знаю.

Отец задумчиво окинул взглядом образовавшуюся кучу и переспросил:

— Так это все? Больше точно ничего нет?

— Больше ничего. Дядя Хрящ сказал, что я ещё мелкая. А дядя Кабан сказал, чтобы я передала это пойло своему кенту. Кент такой крутой чиксы обязательно должен его заценить. Как думаешь, Северус заценит?

— Не уверен, — честно признался отец, рассматривая изображение козла на банке. — Он у нас не настолько крутой кент.

— Вы напрасно обо мне такого низкого мнения, сэр, — я вышел из своего укрытия и решил вступить в столь занимательный разговор. — А вдруг мне понравится?

Жестом фокусника я, в свою очередь, выхватил банку из рук отца и ловко, как мне казалось, открыл крышку. Из узкого отверстия ударила мощная струя пены. Разумеется, прямо мне в лицо.

— Северус, тебе понравилось? Вкусно? — взволнованно прощебетала Азарика, дёргая меня за край мантии.

— Волшебно, — стирая остатки пенной бороды с лица, признался я. — Не забудьте передать мою благодарность Кабану.

* * *

— Что с тобой происходит, сын? — спокойно проговорил лорд Эвард, когда мы, уложив маленькую непоседу, устроились на веранде. Этих вечерних посиделок, ставших прочной традицией в нашей маленькой семье в последнее время, я всячески избегал. Но сегодня не смог, да что там говорить, просто не захотел отказываться от неспешной беседы. Хотя в том, что это сводило на нет все мои усилия по сохранению тайны, я прекрасно осознавал. Изворачиваться и лгать в глаза отцу я бы не смог. И все же, очень не хотелось рассказывать ему обо всем раньше времени. Поэтому на его вопрос я пожал плечами и беспечно ответил:

— Все хорошо, папа, я просто немного устал.

Что ж, это, во всяком случае, было правдой.

— Знать бы ещё, от чего, — лорд Эвард внимательно посмотрел мне в глаза и спросил: — Ты перестал мне доверять?

— Нет. Дело не в этом...

Мерлин, ну как мне ему объяснить, что с некоторыми проблемами хочу справиться сам, не прячась за его спиной? Что я слишком люблю его, чтобы рисковать? Но объяснять ничего не пришлось. Немного помолчав, отец задумчиво произнес:

— Я не хочу давить на тебя. Сам понимаю: излишняя опека ни к чему хорошему не приводит. Ты достаточно взрослый, чтобы разумно распределять свои силы. Но если тебе понадобится совет или помощь: можешь обращаться в любое время. Впрочем, я неоднократно это уже говорил.

— Я знаю. Прости. Это не от недоверия, поверь мне. Я кое-что откопал и хочу перепроверить. Как только узнаю все наверняка, расскажу. Хорошо?

— Как знаешь. У меня только один вопрос и я оставлю тебя в покое: это связано с будущим преподаванием или все-таки с крестражами?

Я вздохнул и отвёл глаза:

— Второе.

— А я, как идиот, надеялся, что у тебя просто появилась девушка. Не с нашим счастьем, — с досадой проговорил лорд Эвард и пристально посмотрел мне в глаза: — Так. Беру свои слова назад и начинаю давить. Кратко и ёмко: во что ты вляпался?

Мой рассказ занял совсем немного времени, однако отец, похоже, получил от него массу впечатлений. Когда я под конец поделился желанием попробовать соединить крестражи, он тихо выругался на эльфийском и посмотрел на меня, как на редкое неизученное насекомое:

— Ты знаешь, Северус, я все стараюсь угадать, когда ты собирался мне об этом рассказать: до обряда передачи или все-таки позже?

— А какая разница? — решил уточнить я.

— А в том, мой храбрый идиот, что в последнем случае, тебе бы пришлось писать такую трогательную прощальную записку, чтобы я смог проникнуться торжественностью момента. Ты что, не понял? Этот старый мерзавец собирается снять с себя проклятие, скорее всего, ценой твоей жизни!

— Да понял я! Что я, последний кретин, по-твоему?! Я собирался найти эту книгу, "Артефакты Смерти", и поискать в ней лазейку. Как раз перед вашим приходом собирался в библиотеку. Возможно, там можно будет найти ответ, как правильно снять со старика эту гадость и забрать ее себе.

Отец несколько успокоился, но посмотрел на меня с некоторым сомнением:

— Вряд ли мы там что-то найдем. Судя по всему, Мальсибер изучил ее вдоль и поперек и не смог найти выхода. Хотя ты прав — прочесть этот том просто необходимо. В Принц-мэноре его точно нет. Я бы знал. Возможно, в Багряном Чертоге. Так что, ложись-ка спать, агнец жертвенный. А я мотнусь в Мексику.

— Я с тобой! — я поднялся вслед за ним, готовый спорить до последнего, но отец только пожал плечами.

* * *

Книга нашлась. Почти вся. Она хранилась в виде множества разрозненных листков, собранных в объемную папку. Но часть, которая так заинтересовала лорда Роджера, к счастью, сохранилась почти полностью. Как оказалось, у Мальсибера хранился довольно пристойный, судя про прочитанным мной строкам, перевод с древнегреческого. У нас же, разумеется, находился подлинник. Вернее, то, что от него осталось. Ее автором оказался никто иной, как Герпий Злостный собственной персоной. После пары часов нудной сортировки по главам мы наконец смогли перевести ее содержимое этого древнего трактата. Отец был прав: в своей путаной допотопной манере — а книга была написана одному Мерлину ведомо сколько тысяч лет назад — автор повествовал о том, что якорь души можно передать от хранителя только кровному родственнику создателя крестража или человеку, несущему в себе родственную магию, правда, во втором варианте даже сам автор сильно сомневался. Кандидат на столь высокую честь должен был обладать также преданным сердцем, чистыми помыслами и так далее. В противном случае — и меня, и лорда Роджера ждала неминуемая смерть. То же самое постигло бы нас при попытке умертвить носителя кольца или при попытке отрубить ему руку — это, если что, не моя идея! Словом, тупик. Маленькую надежду давал крестраж. Мое предположение имело смысл: если надеть его, вполне можно было принять на себя немного магии Волдеморта. Правда, чтобы эффект хоть немного закрепился, носить его следовало как минимум пару недель. В этом случае иметь его в непосредственной близости при самой передаче было необязательно. Шлейф магии сохранялся около суток. Это было к лучшему — мне вовсе не улыбалось участвовать в сомнительном ритуале, увешанным останками Волдеморта. Носить его на себе пару недель — тоже удовольствие ниже среднего, но все же так безопаснее, как ни крути. И еще. Я не сразу понял, но, судя по туманным рассуждениям автора, передачу якоря души могла благословить сама Смерть. Ни больше, ни меньше. Оставалось только ее найти и попросить. Чушь какая-то. Дальше повествование как назло обрывалось. Но самое паршивое — все, написанное в этой книге, было чистой воды рассуждениями. Сам автор, хоть и создал первый в истории крестраж, никогда не передавал его на хранение. То ли не успел, то ли не было необходимости. История об этом умалчивала.

Делать особо было нечего. Я взял из хранилища медальон и повесил на шею. Лорд Эвард мрачно проследил за моими действиями, но ничего не сказал, что само по себе было довольно подозрительно.

В пятницу в назначенное время меня ждал лорд Мальсибер. По случаю моего визита в столовой был накрыт пышный стол, способный удовлетворить вкус самого взыскательного гурмана. Лорд Роджер заметно волновался, но всячески старался скрыть свою нервозность, добродушно улыбался и старался шутить. Это у него довольно плохо получалось, да и мое настроение, значительно подпорченное болтающейся на шее удавкой, которую я благоразумно прятал под мантией, не позволяло в должной мере насладиться теплым приемом. Наконец разговор и вовсе сошел на нет. Мой хозяин мучительно соображал, как перевести разговор в нужное ему русло, а я покорно ждал этого светлого мига. Наконец он, сделав для храбрости внушительный глоток вина, проникновенно произнес:

— Северус, — к тому моменту я уже попросил лорда Роджера называть меня запросто, по имени, — я уже слишком стар и болен. Мой конец близок, я чувствую это, мне не дождаться возвращения моего дорогого мальчика из застенков.

— Что вы, сэр! Вы еще так молоды! Что такое для мага шестьдесят, даже сто лет! Не надо так говорить, — запротестовал я, но Мальсибер жестом прервал мой словесный поток.

— Иногда печали и горести старят много раньше, чем это предписано природой. Я знаю, о чем говорю. И не ропщу на жестокость судьбы. Лишь две печали терзают мое сердце: то, что я не смогу увидеть Артура перед смертью, и главное: не могу исполнить свой долг перед Повелителем.

Он трагически замолчал, бросив на меня многозначительный взгляд.

— Я могу вам хоть чем-то помочь, сэр? — осторожно переспросил я, искренне надеясь, что он не заставит меня штурмовать Азкабан для освобождения Мальсибера-младшего.

— На тебя вся моя надежда, — тут же откликнулся лорд Роджер. — Только тебе я смогу передать последний дар Повелителя, который храню уже много лет. Я не хочу, чтобы после моей смерти он попал в чужие руки. Этого надо избежать во что бы то ни стало.

— Я к вашим услугам, сэр! Что я должен делать?

Мальсибер улыбнулся, в его глазах я увидел тщательно скрываемое торжество.

— Я все сделаю сам, Северус. Тебе надо только прийти в Министерство Магии после полуночи. Послезавтра. Я могу рассчитывать на тебя?

— Разумеется, сэр. Но почему в Министерство? И как я попаду туда?

— О, не беспокойся об этом. Я все расскажу тебе, когда ты будешь на месте. А попасть в Министерство и вовсе не проблема, я дам тебе жетон служащего. Ты же знаешь, где служебный вход, не правда ли?

О да. Через унитаз в общественном туалете магглов! Прекрасный способ приходить на работу, всю жизнь мечтал! Но вслух я, разумеется, этого не произнес.

— Знаю, сэр! Но разве для выхода мне не понадобится еще один жетон?

— Для выхода? Ах да, конечно, конечно! Я дам тебе несколько, про запас. Ты можешь совершенно об этом не беспокоиться!

Значит, мое возвращение никто не планировал! А вот это уже становится интересным. Вот только отцу об этом лучше не говорить. Любопытно, куда он собирается деть мое бездыханное тело? Вот же старый мерзавец! Беру свои слова назад — идея отрубить ему руку была не так уж плоха! Жаль, что не получится.

— Возьми, — я отвлекся на свои размышления и не заметил, как мой добрый хозяин протянул мне несколько желтых круглых жетонов, — ровно в полночь я буду ждать тебя у дверей служебных лифтов. Это очень важно, Северус. От этого зависит возрождение Повелителя!

— Я не подведу вас, сэр! — стараясь вложить в голос всю страсть восторженного последователя дела Темного Лорда, воскликнул я. — Если вам понадобится моя жизнь — располагайте ею!

Ох, чувствую, именно на это он и рассчитывал. Вот только хрен у него что получится!

— Как я счастлив, что встретил тебя, — вполне искренне прослезился лорд Роджер. — Теперь я смогу умереть спокойно, мой долг будет исполин до конца!

Ага, а планирует он умереть, разумеется, лет эдак через пятьдесят. Не меньше.

— Я очень благодарен тебе, Северус. Ты доказал свою преданность, и наш Повелитель обязательно об этом узнает. А теперь ступай. Мне надо подготовится к ритуалу передачи. Ты тоже постарайся хорошенько отдохнуть. Понадобится много сил, чтобы исполнить волю Повелителя.

— Да, сэр. До свидания. Буду ждать с нетерпением.

Я поспешил откланяться и немедленно аппарировал в Принц-мэнор.

Отец сидел на веранде и с нетерпением вглядывался в темноту. При моем появлении он быстро поднялся и пошел ко мне навстречу.

— Как все прошло? — сухо спросил он, внимательно оглядывая меня, явно в поисках следов видимых повреждений.

— Все хорошо, папа. Не волнуйся. Я получил приглашение в Министерство.

— Зачем?

— Понятия не имею. Но передача крестража будет происходить именно там. Послезавтра в полночь.

Отец на минуту задумался, потом кивнул и приобнял меня за плечи:

— Пойдем, расскажешь все подробности. Встреча в новолуние, в Министерстве... Это становится все интереснее и интереснее.

* * *

Два дня мы провели в расчетах и размышлениях. По всему выходило, что Мальсибер решил разом избавиться от крестража, и такая мелочь, как моя смерть, его вряд ли могла остановить. На карту была поставлена его дальнейшая судьба, а это его волновало куда больше, чем жизнь какого-то жалкого полукровки. Это развязывало мне руки. При явном нападении легче защищаться. Если лорд Мальсибер падет жертвой собственных интриг, меня не будет чрезмерно терзать совесть.

А в Министерстве его могло интересовать только одно место — Арка Смерти. Благословение Смерти — вот на что он надеялся. Человек с магией Волдеморта заплатит своей жизнью за преступление Темного Лорда. При всей чудовищности плана, я был восхищен его гениальной простотой. Вот только в арку мог войти не только я, но и сам Мальсибер. Не рой другому яму.

Около одиннадцати часов я стоял возле аппарационной площадки и слушал последние советы отца. Мы все продумали до мелочей, но странное предчувствие не покидало меня. Как тонкая заноза вонзилась в сердце, не давая покоя. Неведомая опасность как будто была совсем рядом, незримая, но от того не менее реальная. Я ждал беды.

И не напрасно.

Едва я ступил на аппарационную площадку перед особняком, мне в спину ударило мощное заклятие. На мгновение потеряв сознание, я как подкошенный упал на траву. Отец не спеша подошел ко мне и спрятал волшебную палочку в нагрудный карман.

Без видимых усилий отец взял меня на руки и осторожно отнес на заранее приготовленную кушетку на веранде. Ни говорить, ни двигаться я, естественно, не мог. Только яростно сверлил его глазами. Уложив меня на трасфигурированное ложе он ласково провел по моим волосам рукой и вдруг, наклонившись, поцеловал в лоб:

— Прости меня, сынок. Я не мог поступить иначе. Прости. Я люблю тебя.

Он еще раз погладил меня по волосам. Выпрямился, достал из кармана Чашу Хельги Хаффплафф, которую явно носил столько же, сколько я проклятый медальон. Поставил ее на стол и направился к площадке. О том, чтобы забрать жетоны, он наверняка позаботился заранее. Еще через мгновение он исчез, оставив меня неподвижно лежать и проклинать свою идиотскую доверчивость.

Я и лежал. Как полный идиот. И пялился в темное небо, видневшиеся сквозь ажурную решетку веранды. Как, ну как я мог так ему довериться?! Как?! Ведь чувствовал: слишком спокойно он меня отпускает одного. Не спорит, не пререкается, не шипит, как гремучая змея. Безмятежно так провожает на рискованную операцию, разве что платком при этом не машет. Хотя почему не машет? Помахал. Только не платком, а волшебной палочкой. Ступефаем приложил. От всей души. А Оборотным, разумеется, заранее запасся, гад предусмотрительный. Зараза.

Странно только, что несмотря на коварный удар в спину, полученный от самого близкого человека, злился я исключительно на себя. Меня, разумеется, вовсе не радовал поступок лорда Эварда, и, при встрече, я собирался высказать ему все, что думал, не выбирая выражения, но обижаться по-настоящему я не мог. Чтобы понять его мотивы, не нужно было быть семи пядей во лбу. Он просто боялся. Боялся за непутёвого оболтуса, которым я был в его глазах. И сделал все, чтобы защитить своего великовозрастного ребенка.

Вот только о том, что я могу сойти с ума от беспокойства, пока лежу здесь как бревно, он явно не подумал. Кстати, была ещё одна вещь, о которую не учел мой мудрый отец: перед самым отбытием в Министерство, я, как мы и договаривались с самого начала, сунул в карман булавку-щит. Конечно, артефакт не был активирован, но все же смог ослабить действия проклятия. Судя по тому, как уже через полчаса после нападения стало покалывать мои руки и ноги, время моего паралича подходило к концу гораздо раньше, чем рассчитывал коварный лорд Эвард.

Спустя ещё пять минут я с трудом поднялся на ноги. Дело оставалось за малым: глотнуть Бодрящего зелья, чтобы окончательно прийти в себя, и рвануть на аппарационную площадку. Ждать возвращения отца в мэноре не входило в мои планы.

* * *

Нет, все же, кто придумал такой интересный способ доставки чиновников к месту службы? Этот человек явно обладал отменным чувством юмора и нежно любил государственных служащих. Стоя ногами в унитазе, я порадовался, что не совершаю подобного идиотизма каждый день, и активировал жетон. Уже через минуту меня выбросило в темное помещение Министерства.

Звенящая тишина. Было около половины первого, и здание предсказуемо оказалось абсолютно пустым. Поспешно набросив на себя, на всякий случай, чары Конфиденциальности, я осторожно направился в сторону Атриума. Ориентироваться в полумраке коридоров было не просто, но, к счастью, я тщательно изучил схему помещений Министерства и двигался довольно уверенно. Передвигаться на лифте было бы гораздо быстрее, но он производил слишком много шума, и я решил воспользоваться лестницей. Судя по порядочному слою пыли, пользовались ей не часто даже днем, так что в ночное время риск встретить здесь кого-либо был и вовсе минимален. Спустя минут десять блуждания по лестничным пролетам и гулким коридорам я с облегчением достиг своей цели. Зал был огромен, хотя, возможно, так казалось из-за царившего здесь полумрака. Более-менее была освещена сама Арка, так что я легко разглядел две фигуры, видневшиеся напротив нее. К счастью, я не опоздал. Действие должно было разворачиваться прямо у меня на глазах. Спрятавшись за ближайшей колонной, я замер в ожидании.

Было довольно непривычно смотреть на своего двойника со стороны. На мой взгляд, отец не слишком утруждал себя копированием моих жестов, да и голос звучал намного глубже, впрочем, он обронил всего пару слов, а я никогда не видел себя со стороны и вполне мог заблуждаться. Да и лорда Роджера вряд ли волновали подробные мелочи. Они подошли к Арке, так близко, что едва уловимое дыхание этого таинственного артефакта чуть шевелило края их мантий.

Мальсибер стал читать нараспев какой-то катрен, явно не имеющий никакого отношения к развивающемуся здесь действию. Насколько мне было известно, никакого заклинания для передачи не требовалось. При соблюдении всех условий все могло произойти без всякого звукового сопровождения. Скорее всего, чтобы усыпить бдительность жертвы, Мальсибер и прибег к этому театральному эффекту. Рунический круг у самой Арки был более уместен, он концентрировал магию отца, вернее, остаточный шлейф магии, оставшийся от Чаши.

Отец стоял в самом его центре, скрестив руки на груди, и спокойно наблюдал за действиями своего спутника. За видимой безмятежностью я разглядел железную собранность кобры перед решающим прыжком. Наконец лорд Роджер закончил свои песнопения, вступил в круг, практически прижавшись при этом к отцу всем телом, и стал медленно снимать крестраж. Я затаил дыхание, готовый в любой момент прийти на помощь. По нашим расчетам, как только Мальсибер снимет кольцо, надо было резко выбить его из его рук, рассчитав так, чтобы крестраж упал в Арку. Это вполне могло привести к смерти старика, но если действовать быстро, была надежда вывести его из-под действия проклятия. Шанс был мизерным, но все же лучше, чем ничего. Если бы мне — а действовать все же должен был я! Драккл подери лорда Эварда и его неуместную заботу! — не удалось выбросить крестраж, в Арку полетел бы сам Мальсибер. Жестоко, конечно, но учитывая, что он меня сюда звал, чтобы провернуть нечто подобное — вполне справедливо.

До решающего действия оставались считанные секунды. Но тут меня отвлёк едва заметный шорох за соседней колонной. Там точно кто-то был. Прижимаясь к своему укрытию, я осторожно выглянул и успел разглядеть серую тень, которую в тот же миг осветил зелёный луч Авада Кедавры.

Все произошло настолько быстро, что я не успел ничего понять. Неизвестный выхватил палочку и, направив убивающее заклятие в сторону лорда Роджера и отца, тут же растворился в полумраке. На кого именно было направлено Непростительное, разобрать было невозможно, слишком близко друг к другу они стояли. Ничего не подозревающий старик в это время уже почти снял кольцо с пальца, протянул руку к отцу, но больше ничего не успел. Лорд Эвард заметил брошенное заклятие и молниеносно отбросил Мальсибера на безопасное расстояние. Кольцо со звоном покатилось по каменным плитам зала. Но оно интересовало меня меньше всего. От ужаса я весь покрылся ледяным потом. Все произошло за считанные мгновения: когда отец рывком отбросил Мальсибера из-под заклятия неизвестного мага, он, видимо, слишком приблизился к занавесу Арки. Черные щупальца покрова мягко коснулись его спины и медленно, очень медленно он стал проваливаться назад. Не медля больше ни секунды, я рванулся к нему. Мне было плевать на Мальсибера, неизвестного мага, крестраж и все, вместе взятое. Я видел лишь фигуру отца, исчезающую в небытие. Нас разделяло всего с десяток шагов, но это расстояние показалось мне бесконечным.

Он был уже почти полностью там, за шевелящийся завесой, скрытый плотной черной мглой, когда я протянул руки и в последний миг коснулся его теплых пальцев. Изо всех сил сжав их, я потянул на себя. Тьма удерживала свою вожделенную добычу, но и я был не намерен просто так отдавать то, что принадлежало мне по праву. Наконец сила, тянувшая нас из глубины черной воронки, стала отступать. Дюйм, ещё, ещё ... Я тянул его к себе, и вот уже знакомое до боли лицо показалось из сплошного марева, как будто он вынырнул из глубоких вод.

— Когда я вытащу тебя, я тебя убью! — прошептал я, делая шаг назад. Он усмехнулся и чуть кивнул, но в следующий миг ужас отразился на его лице. Вырвав у меня руки, он выкрикнул короткое заклинание, смысл которого я не смог понять, и мощная волна белого пламени сорвалась прямо с раскрытых ладоней и отбросила меня от Арки как пушинку. Последнее, что я успел увидеть, прежде чем погрузиться в затягивающий меня сияющий портал: зелёный луч Авады, разбившийся о плиты пола, в месте, где я стоял всего мгновение назад. Тело Мальсибера, застывшее посреди огромного зала. И черный занавес, безмятежно струящийся на Арке Смерти...

* * *

Я лежал на довольно твердой поверхности, покрытой жёстким ворсом. С трудом разлепив глаза, я обнаружил, что нахожусь в Приемном зале Принц-мэнора. На полу, прямо посередине. За окнами уже забрезжил рассвет, звёзды меркли на светлеющем небе, через час будет совсем светло. С трудом оторвав голову от жестокого ложа, я сел. Неимоверно болела голова, сил не было не только встать на ноги, даже просто смотреть по сторонам. Что же со мной произошло? В первые минуты я никак не мог вспомнить, как оказался здесь. Но это продолжалось недолго. Яркая вспышка и память услужливо преподнесла события последних часов.

Непостижимым мне образом отец сумел отбросить меня из здания, защищённого Мерлин знает сколькими слоями охранных чар, прямо домой. И сделал это, будучи уже практически за Гранью. Спас из-под губительного луча Авады, заплатив своей жизнью... Своей жизнью...

Господи, сделай так, чтобы это был просто сон! Просто кошмар, от которого можно проснуться! Но это случилось на самом деле. Ничего нельзя уже исправить.

Он больше никогда не придёт. Никогда... Не будет шутить за завтраком и вваливаться в мою лабораторию в самый неподходящий момент. Не будет пропадать часами в библиотеке и гонять на своем жутком "Харлее", наполняя парк мэнора зловонным дымом. Не наорет на меня за рискованный опыт и не подарит Азарике на Рождество новую метлу. Не выведет меня из себя ядовитым сарказмом и не поцелует внучку перед сном. Его больше нет... Он ушел. Растворился в клубящейся тьме, из которой я не смог его вытащить. Не смог.

Почему я ничего не чувствую? Только звенящую пустоту. Когда умерла Лили, было нестерпимо больно, сейчас же не было ничего. Только холод.

В зале становилось все светлее, а я продолжал сидеть, тупо уставившись на гобелен славного Рода Принц, занимавший всю стену от пола до потолка. Когда солнце послало свой первый луч, я смог рассмотреть, как золотые нити имени Эвард Сайрус Принц постепенно наливаются серебром, отделяя его от списка живых. Вскоре оно будет неотличимо от имени деда, прадеда и всех предков, чей прах был предан огню на камне мэнора. В то же время над моим именем торжественно воссияла корона Главы рода.

Принц умер, да здравствует Принц!

Каждой клеткой своего тела я ощутил, как по стенам мэнора прошла едва уловимая дрожь. Шторы на окнах стали медленно опускаться, как флаги поверженного героя. Низкий душераздирающий вой заполнил предрассветную тишину. Мэнор скорбел о почившем хозяине. Внезапно я почувствовал, как нагрелось кольцо Главы клана Красных Принцев, которое мне надел отец в тот далекий день во время ритуала. Посмотрев на свои пальцы, я отстранено отметил, что темный камень Черных Принцев занял свое место возле кроваво-красного рубина. Я принимал Род отца под свою руку. Он умер.

Что-то оборвалось глубоко внутри меня...

Нет! Это неправда! Так не может быть!

Мне показалось, что я закричал, но лишь сдавленный шепот сорвался с моих губ:

— Скажи что это неправда, папа. Ведь ты не мог бросить меня одного? Скажи, что это неправда!

Никто не ответил. Было просто некому. Я сидел один и ждал того, кто никогда не придёт...

Не знаю, сколько. Время остановилось, сколько прошло? Минута, час, два? Не знаю. Но ничто не длится вечно, даже отчаяние. Полыхнуло пламя камина, и я с безумной надеждой вгляделся в него. Увы. Из него вышел всего лишь старый гоблин. Кажется, когда-то, в прошлой жизни, я знал его. Бодриг. Крестный отца. Что ж, он вправе обвинить меня: я обрёк на гибель его крестника. Не удержал.

— Ты впустишь меня? — хриплым надтреснутым голосом спросил Бодриг.

— Вы уже вошли, — пожал я плечами, продолжая созерцать гобелен. Имя Эвард стало серебряным уже наполовину, и я старался силой своего взгляда остановить, не дать золотому сиянию навсегда погаснуть. Как будто это могло что-то изменить.

Гоблин подошёл ко мне вплотную и вдруг сел на пол рядом:

— Я хочу сказать, в Ритуальный зал. Я хочу проститься.

— Проститься? — я не совсем понимал, что он имеет в виду. Но потом до меня дошло: старик может просто не знать обстоятельств гибели лорда Эварда. Если бы он умер по-другому, его тело лежало бы там. На камне Мэнора.

— Его там нет. Он упал в Арку Смерти. Не с кем прощаться.

Гоблин странно посмотрел на меня, затем перевел взгляд на гобелен и обхватил голову руками

— Значит, он будет ждать, — глухо прошептал он. — Бедный мой мальчик.

— Чего ждать?

Он неопределенно пожал плечами:

— А чего ждут привязанные к жизни маги? Чуда.

Я с изумлением посмотрел на него, старик явно бредил:

— Он упал в Арку. Я не смог его вытащить. Он умер.

— Ты видел тело?

Я лишь покачал головой. Какое тело?!

— Он не сможет уйти. Ты держишь его на пороге. Эвард не оставит своего сына. Только это напрасно. О великие боги, за что ему это?! Он будет ждать вечность, не зная покоя!

— Вы хотите сказать... — от внезапно проснувшейся робкой надежды я почти задохнулся. — Вы хотите сказать, что он не умер?!

Гоблин покачал головой.

— Древние считали, что Арка — это порог между мирами живых и мертвых. Но точно неизвестно, что там происходит, это лишь легенда. Каждый, кто попал туда, сам решает, идти ему в Царство Смерти или остаться на Грани. Так что кто-то умирает, чтобы ждать своих близких, когда придет их срок. Но есть и те, кто исчезает навсегда. Возможно, они слишком привязаны к кому-то на этой земле и просто не могут уйти. Они ждут, в напрасной надежде вернуться. Я боюсь, что Эвард окажется одним из них. Он слишком любил тебя.

— Но хоть кто-нибудь смог вернуться? — я вцепился в лацканы его сюртука и слегка потряс: — Скажи мне правду, старик, и я отдам все, что ты попросишь, хоть кто-нибудь возвращался из Арки?!

— Только один, — нехотя проронил Бодриг, освобождаясь из моего захвата. — И было это лет триста назад. Подробности мне не известны.

— Значит, мой отец будет вторым. Клянусь, я вытащу его, чего бы это мне ни стоило, — почти прошептал я и вновь посмотрел на гобелен. Серебро наполовину окрасило его имя, но оставшиеся золотые нити сияли в лучах солнца, пробившегося сквозь неплотно задернутые шторы, вселяя надежду, что он все ещё жив и мне удастся исполнить свою клятву.

— Оставь его, отпусти. Ты не спасёшь его и погибнешь сам, — Бодриг смотрел на меня совершенно больными глазами. — Если от моих слов ты погибнешь, он не простит меня там, за Гранью. Живи, продли свой Род. Он хотел бы этого. Хотел счастья для тебя...

— Счастья? Я буду счастлив, Бодриг. Безумно счастлив. Но лишь когда он переступит порог этого дома. И когда я смешаю с землёй тех, кто отправил его за Грань.

Я поднялся на ноги и чуть покачнулся от подступивший слабости. Жизнь продолжалась. И у меня ещё была масса дел.

Подожди, пожалуйста, постой!

Мне так много надо рассказать.

Без тебя наш дом совсем пустой

И на сердце холода печать.

В кабинете скрипнет тихо дверь

И надежда сердце мне сожмет,

Но напрасно — это черный зверь,

Твой котенок лапою скребет.

В спальне холодна твоя постель,

Пусто твое место за столом.

В яркий август декабря метель,

Выдула из сердца все тепло.

Все рано, я верю, что найду!

Где? Не знаю, но наверняка,

Способ, что б у смерти на лету,

Вырвать, как бесценный дар, тебя!

Подожди, отец, прошу — постой!

Там, у Грани, смерти вопреки.

Я найду тебя в стране иной

На исходе долгого пути.

 

Особняк черной громадой возвышался среди яркой зелени деревьев парка. Его древние стены хранили благословенную тишину, покрываемую лишь звонкими трелями птиц. Было раннее утро, лёгкий покров тумана поднимался от круглого озера, окружённого пёстрым ковром цветов. На траве искрились бриллианты росы. Солнце медленно поднималось над горизонтом.

Несмотря на ранний час, парк не был безлюден: у самого крыльца, в беседке, украшенной резными колоннами, сидел молодой человек с черными как смоль волосами. Он сидел здесь, должно быть, всю ночь, склонившись над ворохом книг, заполнявших довольно большой стол перед ним. Он не замечал ни восхода солнца, ни свежести ветра, сосредоточенно черкая что-то в пергаменте и поминутно сверяясь с потрёпанным фолиантом. Но вскоре его уединение было нарушено: огромная дверь парадного входа с грохотом распахнулась, и из особняка выбежала маленькая девочка в бирюзовой пижаме. Под мышкой она сжимала слабо трепыхавшегося черного котенка. Внимательно оглядевшись, она заметила молодого мужчину, вихрем спустилась с высокого крыльца, влетела в беседку и проворно забралась ему на колени. Котенок вырвался из ее рук и не менее проворно залез мужчине на плечо и затих. Тот вздрогнул от неожиданности, попытался оторвать от себя котенка, но тот вцепился в него всеми четырьмя лапами. Он покачал головой, затем улыбнулся и прижал девочку к груди, поцеловав серебристую макушку, и попытался продолжить свое прерванное занятие. Ребенок притих в его объятиях, но безмятежное спокойствие длилось совсем недолго: спустя пару минут беспокойного ерзания и энергичных прыжков, мужчина не выдержал, отложил пергамент и, подхватив девочку на руки, понес ее по дорожке вглубь парка, поминутно отвечая на бесконечные вопросы. Котенок продолжал восседать у него на плече с самым невозмутимым видом. Вскоре они скрылись за деревьями, и особняк вновь погрузился в тишину. Нарушаемую лишь трелями птиц и шорохом страниц древних книг, которые потихоньку листал любопытный ветер.

Они были вместе. В начале долгого пути...