Черный Принц (джен)

Без видимых усилий отец взял меня на руки и осторожно отнес на заранее приготовленную кушетку на веранде. Ни говорить, ни двигаться я, естественно, не мог. Только яростно сверлил его глазами. Уложив меня на трасфигурированное ложе он ласково провел по моим волосам рукой и вдруг, наклонившись, поцеловал в лоб:

— Прости меня, сынок. Я не мог поступить иначе. Прости. Я люблю тебя.

Он еще раз погладил меня по волосам. Выпрямился, достал из кармана Чашу Хельги Хаффплафф, которую явно носил столько же, сколько я проклятый медальон. Поставил ее на стол и направился к площадке. О том, чтобы забрать жетоны, он наверняка позаботился заранее. Еще через мгновение он исчез, оставив меня неподвижно лежать и проклинать свою идиотскую доверчивость.

Я и лежал. Как полный идиот. И пялился в темное небо, видневшиеся сквозь ажурную решетку веранды. Как, ну как я мог так ему довериться?! Как?! Ведь чувствовал: слишком спокойно он меня отпускает одного. Не спорит, не пререкается, не шипит, как гремучая змея. Безмятежно так провожает на рискованную операцию, разве что платком при этом не машет. Хотя почему не машет? Помахал. Только не платком, а волшебной палочкой. Ступефаем приложил. От всей души. А Оборотным, разумеется, заранее запасся, гад предусмотрительный. Зараза.

Странно только, что несмотря на коварный удар в спину, полученный от самого близкого человека, злился я исключительно на себя. Меня, разумеется, вовсе не радовал поступок лорда Эварда, и, при встрече, я собирался высказать ему все, что думал, не выбирая выражения, но обижаться по-настоящему я не мог. Чтобы понять его мотивы, не нужно было быть семи пядей во лбу. Он просто боялся. Боялся за непутёвого оболтуса, которым я был в его глазах. И сделал все, чтобы защитить своего великовозрастного ребенка.

Вот только о том, что я могу сойти с ума от беспокойства, пока лежу здесь как бревно, он явно не подумал. Кстати, была ещё одна вещь, о которую не учел мой мудрый отец: перед самым отбытием в Министерство, я, как мы и договаривались с самого начала, сунул в карман булавку-щит. Конечно, артефакт не был активирован, но все же смог ослабить действия проклятия. Судя по тому, как уже через полчаса после нападения стало покалывать мои руки и ноги, время моего паралича подходило к концу гораздо раньше, чем рассчитывал коварный лорд Эвард.

Спустя ещё пять минут я с трудом поднялся на ноги. Дело оставалось за малым: глотнуть Бодрящего зелья, чтобы окончательно прийти в себя, и рвануть на аппарационную площадку. Ждать возвращения отца в мэноре не входило в мои планы.

* * *

Нет, все же, кто придумал такой интересный способ доставки чиновников к месту службы? Этот человек явно обладал отменным чувством юмора и нежно любил государственных служащих. Стоя ногами в унитазе, я порадовался, что не совершаю подобного идиотизма каждый день, и активировал жетон. Уже через минуту меня выбросило в темное помещение Министерства.

Звенящая тишина. Было около половины первого, и здание предсказуемо оказалось абсолютно пустым. Поспешно набросив на себя, на всякий случай, чары Конфиденциальности, я осторожно направился в сторону Атриума. Ориентироваться в полумраке коридоров было не просто, но, к счастью, я тщательно изучил схему помещений Министерства и двигался довольно уверенно. Передвигаться на лифте было бы гораздо быстрее, но он производил слишком много шума, и я решил воспользоваться лестницей. Судя по порядочному слою пыли, пользовались ей не часто даже днем, так что в ночное время риск встретить здесь кого-либо был и вовсе минимален. Спустя минут десять блуждания по лестничным пролетам и гулким коридорам я с облегчением достиг своей цели. Зал был огромен, хотя, возможно, так казалось из-за царившего здесь полумрака. Более-менее была освещена сама Арка, так что я легко разглядел две фигуры, видневшиеся напротив нее. К счастью, я не опоздал. Действие должно было разворачиваться прямо у меня на глазах. Спрятавшись за ближайшей колонной, я замер в ожидании.

Было довольно непривычно смотреть на своего двойника со стороны. На мой взгляд, отец не слишком утруждал себя копированием моих жестов, да и голос звучал намного глубже, впрочем, он обронил всего пару слов, а я никогда не видел себя со стороны и вполне мог заблуждаться. Да и лорда Роджера вряд ли волновали подробные мелочи. Они подошли к Арке, так близко, что едва уловимое дыхание этого таинственного артефакта чуть шевелило края их мантий.

Мальсибер стал читать нараспев какой-то катрен, явно не имеющий никакого отношения к развивающемуся здесь действию. Насколько мне было известно, никакого заклинания для передачи не требовалось. При соблюдении всех условий все могло произойти без всякого звукового сопровождения. Скорее всего, чтобы усыпить бдительность жертвы, Мальсибер и прибег к этому театральному эффекту. Рунический круг у самой Арки был более уместен, он концентрировал магию отца, вернее, остаточный шлейф магии, оставшийся от Чаши.

Отец стоял в самом его центре, скрестив руки на груди, и спокойно наблюдал за действиями своего спутника. За видимой безмятежностью я разглядел железную собранность кобры перед решающим прыжком. Наконец лорд Роджер закончил свои песнопения, вступил в круг, практически прижавшись при этом к отцу всем телом, и стал медленно снимать крестраж. Я затаил дыхание, готовый в любой момент прийти на помощь. По нашим расчетам, как только Мальсибер снимет кольцо, надо было резко выбить его из его рук, рассчитав так, чтобы крестраж упал в Арку. Это вполне могло привести к смерти старика, но если действовать быстро, была надежда вывести его из-под действия проклятия. Шанс был мизерным, но все же лучше, чем ничего. Если бы мне — а действовать все же должен был я! Драккл подери лорда Эварда и его неуместную заботу! — не удалось выбросить крестраж, в Арку полетел бы сам Мальсибер. Жестоко, конечно, но учитывая, что он меня сюда звал, чтобы провернуть нечто подобное — вполне справедливо.

До решающего действия оставались считанные секунды. Но тут меня отвлёк едва заметный шорох за соседней колонной. Там точно кто-то был. Прижимаясь к своему укрытию, я осторожно выглянул и успел разглядеть серую тень, которую в тот же миг осветил зелёный луч Авада Кедавры.

Все произошло настолько быстро, что я не успел ничего понять. Неизвестный выхватил палочку и, направив убивающее заклятие в сторону лорда Роджера и отца, тут же растворился в полумраке. На кого именно было направлено Непростительное, разобрать было невозможно, слишком близко друг к другу они стояли. Ничего не подозревающий старик в это время уже почти снял кольцо с пальца, протянул руку к отцу, но больше ничего не успел. Лорд Эвард заметил брошенное заклятие и молниеносно отбросил Мальсибера на безопасное расстояние. Кольцо со звоном покатилось по каменным плитам зала. Но оно интересовало меня меньше всего. От ужаса я весь покрылся ледяным потом. Все произошло за считанные мгновения: когда отец рывком отбросил Мальсибера из-под заклятия неизвестного мага, он, видимо, слишком приблизился к занавесу Арки. Черные щупальца покрова мягко коснулись его спины и медленно, очень медленно он стал проваливаться назад. Не медля больше ни секунды, я рванулся к нему. Мне было плевать на Мальсибера, неизвестного мага, крестраж и все, вместе взятое. Я видел лишь фигуру отца, исчезающую в небытие. Нас разделяло всего с десяток шагов, но это расстояние показалось мне бесконечным.

Он был уже почти полностью там, за шевелящийся завесой, скрытый плотной черной мглой, когда я протянул руки и в последний миг коснулся его теплых пальцев. Изо всех сил сжав их, я потянул на себя. Тьма удерживала свою вожделенную добычу, но и я был не намерен просто так отдавать то, что принадлежало мне по праву. Наконец сила, тянувшая нас из глубины черной воронки, стала отступать. Дюйм, ещё, ещё ... Я тянул его к себе, и вот уже знакомое до боли лицо показалось из сплошного марева, как будто он вынырнул из глубоких вод.

— Когда я вытащу тебя, я тебя убью! — прошептал я, делая шаг назад. Он усмехнулся и чуть кивнул, но в следующий миг ужас отразился на его лице. Вырвав у меня руки, он выкрикнул короткое заклинание, смысл которого я не смог понять, и мощная волна белого пламени сорвалась прямо с раскрытых ладоней и отбросила меня от Арки как пушинку. Последнее, что я успел увидеть, прежде чем погрузиться в затягивающий меня сияющий портал: зелёный луч Авады, разбившийся о плиты пола, в месте, где я стоял всего мгновение назад. Тело Мальсибера, застывшее посреди огромного зала. И черный занавес, безмятежно струящийся на Арке Смерти...

* * *

Я лежал на довольно твердой поверхности, покрытой жёстким ворсом. С трудом разлепив глаза, я обнаружил, что нахожусь в Приемном зале Принц-мэнора. На полу, прямо посередине. За окнами уже забрезжил рассвет, звёзды меркли на светлеющем небе, через час будет совсем светло. С трудом оторвав голову от жестокого ложа, я сел. Неимоверно болела голова, сил не было не только встать на ноги, даже просто смотреть по сторонам. Что же со мной произошло? В первые минуты я никак не мог вспомнить, как оказался здесь. Но это продолжалось недолго. Яркая вспышка и память услужливо преподнесла события последних часов.

Непостижимым мне образом отец сумел отбросить меня из здания, защищённого Мерлин знает сколькими слоями охранных чар, прямо домой. И сделал это, будучи уже практически за Гранью. Спас из-под губительного луча Авады, заплатив своей жизнью... Своей жизнью...

Господи, сделай так, чтобы это был просто сон! Просто кошмар, от которого можно проснуться! Но это случилось на самом деле. Ничего нельзя уже исправить.

Он больше никогда не придёт. Никогда... Не будет шутить за завтраком и вваливаться в мою лабораторию в самый неподходящий момент. Не будет пропадать часами в библиотеке и гонять на своем жутком "Харлее", наполняя парк мэнора зловонным дымом. Не наорет на меня за рискованный опыт и не подарит Азарике на Рождество новую метлу. Не выведет меня из себя ядовитым сарказмом и не поцелует внучку перед сном. Его больше нет... Он ушел. Растворился в клубящейся тьме, из которой я не смог его вытащить. Не смог.

Почему я ничего не чувствую? Только звенящую пустоту. Когда умерла Лили, было нестерпимо больно, сейчас же не было ничего. Только холод.

В зале становилось все светлее, а я продолжал сидеть, тупо уставившись на гобелен славного Рода Принц, занимавший всю стену от пола до потолка. Когда солнце послало свой первый луч, я смог рассмотреть, как золотые нити имени Эвард Сайрус Принц постепенно наливаются серебром, отделяя его от списка живых. Вскоре оно будет неотличимо от имени деда, прадеда и всех предков, чей прах был предан огню на камне мэнора. В то же время над моим именем торжественно воссияла корона Главы рода.

Принц умер, да здравствует Принц!

Каждой клеткой своего тела я ощутил, как по стенам мэнора прошла едва уловимая дрожь. Шторы на окнах стали медленно опускаться, как флаги поверженного героя. Низкий душераздирающий вой заполнил предрассветную тишину. Мэнор скорбел о почившем хозяине. Внезапно я почувствовал, как нагрелось кольцо Главы клана Красных Принцев, которое мне надел отец в тот далекий день во время ритуала. Посмотрев на свои пальцы, я отстранено отметил, что темный камень Черных Принцев занял свое место возле кроваво-красного рубина. Я принимал Род отца под свою руку. Он умер.

Что-то оборвалось глубоко внутри меня...

Нет! Это неправда! Так не может быть!

Мне показалось, что я закричал, но лишь сдавленный шепот сорвался с моих губ:

— Скажи что это неправда, папа. Ведь ты не мог бросить меня одного? Скажи, что это неправда!

Никто не ответил. Было просто некому. Я сидел один и ждал того, кто никогда не придёт...

Не знаю, сколько. Время остановилось, сколько прошло? Минута, час, два? Не знаю. Но ничто не длится вечно, даже отчаяние. Полыхнуло пламя камина, и я с безумной надеждой вгляделся в него. Увы. Из него вышел всего лишь старый гоблин. Кажется, когда-то, в прошлой жизни, я знал его. Бодриг. Крестный отца. Что ж, он вправе обвинить меня: я обрёк на гибель его крестника. Не удержал.

— Ты впустишь меня? — хриплым надтреснутым голосом спросил Бодриг.

— Вы уже вошли, — пожал я плечами, продолжая созерцать гобелен. Имя Эвард стало серебряным уже наполовину, и я старался силой своего взгляда остановить, не дать золотому сиянию навсегда погаснуть. Как будто это могло что-то изменить.

Гоблин подошёл ко мне вплотную и вдруг сел на пол рядом:

— Я хочу сказать, в Ритуальный зал. Я хочу проститься.

— Проститься? — я не совсем понимал, что он имеет в виду. Но потом до меня дошло: старик может просто не знать обстоятельств гибели лорда Эварда. Если бы он умер по-другому, его тело лежало бы там. На камне Мэнора.

— Его там нет. Он упал в Арку Смерти. Не с кем прощаться.

Гоблин странно посмотрел на меня, затем перевел взгляд на гобелен и обхватил голову руками

— Значит, он будет ждать, — глухо прошептал он. — Бедный мой мальчик.

— Чего ждать?

Он неопределенно пожал плечами:

— А чего ждут привязанные к жизни маги? Чуда.

Я с изумлением посмотрел на него, старик явно бредил:

— Он упал в Арку. Я не смог его вытащить. Он умер.

— Ты видел тело?

Я лишь покачал головой. Какое тело?!

— Он не сможет уйти. Ты держишь его на пороге. Эвард не оставит своего сына. Только это напрасно. О великие боги, за что ему это?! Он будет ждать вечность, не зная покоя!

— Вы хотите сказать... — от внезапно проснувшейся робкой надежды я почти задохнулся. — Вы хотите сказать, что он не умер?!

Гоблин покачал головой.

— Древние считали, что Арка — это порог между мирами живых и мертвых. Но точно неизвестно, что там происходит, это лишь легенда. Каждый, кто попал туда, сам решает, идти ему в Царство Смерти или остаться на Грани. Так что кто-то умирает, чтобы ждать своих близких, когда придет их срок. Но есть и те, кто исчезает навсегда. Возможно, они слишком привязаны к кому-то на этой земле и просто не могут уйти. Они ждут, в напрасной надежде вернуться. Я боюсь, что Эвард окажется одним из них. Он слишком любил тебя.

— Но хоть кто-нибудь смог вернуться? — я вцепился в лацканы его сюртука и слегка потряс: — Скажи мне правду, старик, и я отдам все, что ты попросишь, хоть кто-нибудь возвращался из Арки?!

— Только один, — нехотя проронил Бодриг, освобождаясь из моего захвата. — И было это лет триста назад. Подробности мне не известны.

— Значит, мой отец будет вторым. Клянусь, я вытащу его, чего бы это мне ни стоило, — почти прошептал я и вновь посмотрел на гобелен. Серебро наполовину окрасило его имя, но оставшиеся золотые нити сияли в лучах солнца, пробившегося сквозь неплотно задернутые шторы, вселяя надежду, что он все ещё жив и мне удастся исполнить свою клятву.

— Оставь его, отпусти. Ты не спасёшь его и погибнешь сам, — Бодриг смотрел на меня совершенно больными глазами. — Если от моих слов ты погибнешь, он не простит меня там, за Гранью. Живи, продли свой Род. Он хотел бы этого. Хотел счастья для тебя...

— Счастья? Я буду счастлив, Бодриг. Безумно счастлив. Но лишь когда он переступит порог этого дома. И когда я смешаю с землёй тех, кто отправил его за Грань.

Я поднялся на ноги и чуть покачнулся от подступивший слабости. Жизнь продолжалась. И у меня ещё была масса дел.

Подожди, пожалуйста, постой!

Мне так много надо рассказать.

Без тебя наш дом совсем пустой

И на сердце холода печать.

В кабинете скрипнет тихо дверь

И надежда сердце мне сожмет,

Но напрасно — это черный зверь,

Твой котенок лапою скребет.

В спальне холодна твоя постель,

Пусто твое место за столом.

В яркий август декабря метель,

Выдула из сердца все тепло.

Все рано, я верю, что найду!

Где? Не знаю, но наверняка,

Способ, что б у смерти на лету,

Вырвать, как бесценный дар, тебя!

Подожди, отец, прошу — постой!

Там, у Грани, смерти вопреки.

Я найду тебя в стране иной

На исходе долгого пути.