L+L (гет)

Ярмарка действительно длилась всю неделю — с воскресенья по другое воскресенье. Воскресенье тратить на прогулки Вейси не любил, так что на ярмарку они все втроём отправились в предпоследний день — в субботу. Альнаир в ожидании их первого совместного выхода в волшебный мир вся извелась и задёргала вопросами родителей, и утром в субботу мало того, что вскочила первой — в этом как раз не было ничего странного, она с самого рождения просыпалась с солнцем — но и завтрак приготовила. Ну, уж как сумела в свои пять с половиной. Получилось, кстати, не так плохо: она вполне справилась и с бутербродами, и овощей нарезала, и на стол накрыла — только кофе сделать не сумела, потому что воду кипятить самой ей пока не дозволяли.

— Ты так туда торопишься? — спросил Леопольд, выходя на кухню ещё в халате. Он всегда… они всегда так завтракали, наплевав на принятый, к примеру, в доме Вейси-старших этикет. Им так нравилось.

— Я же не будила вас, — уклончиво ответила она, нетерпеливо болтая ногой в зелёном носке в жёлтый горошек.

— Не будила, — согласился он. — Хотя ты так громко хотела, чтобы мы скорей проснулись, что мы тебя услышали.

— Хотеть не запрещается! — возразила Альнаир и нетерпеливо посмотрела на тарелку с бутербродами. — Мы же будем сейчас завтракать? — спросила она.

— Будем, — Леопольд зевнул, и Альнаир показательно вздохнула.

Интересно, она знает, как его это смешит?

Он внимательно поглядел на дочь, и она в ответ демонстративно указала пальцем на бутерброды.

— А хотите, там позавтракаем? — предложил вдруг Леопольд — Альнаир радостно закричала:

— Да-а-а-а-а! — а как раз вошедшая в кухню Лорелей велела ей:

— Тогда беги одеваться. Кофе тебе сделать? — спросила она Леопольда.

— Кофе лучше после завтрака, — отказался он. — Идём оденемся, иначе Нари в ожидании протопчет дырку у камина.

Одеваясь, Леопольд поймал себя на приятном ощущении лёгкого азарта. Так же, как когда они с Лорелей только начинали выбираться вместе на прогулки. Это был их первый семейный выход в волшебный мир — и едва ли не первая семейная прогулка Лорелей туда же. Как же он забыл об этих чарах? Глупо как… Но ничего — теперь они будут выходить так регулярно, если им захочется. А им, кажется, захочется, думал он, наблюдая, как тщательно укладывает свои волосы Лорелей.

А уж когда он увидел нарядившуюся в одно из самых любимых платьев Альнаир, которая действительно нетерпеливо топталась у камина, то совершенно уверился в этой мысли.

Вейси уже успел забыть, как шумно бывает в таких местах. Здесь было всего в избытке: звуков, запахов, людей… Уследить в такой толпе за ребёнком невозможно, если только не держать его всё время за руку — и Леопольд, здраво рассудив, что это отравило бы половину удовольствия и ему, и дочери, наложил на неё чары, не позволяющие девочке отходить от него дальше, чем на двадцать футов, и всё время словно подсвечивающие её для него в толпе, и отпустил Альнаир, строго наказав держаться рядом. Конечно, у неё не выйдет, но пусть учится. Она уже достаточно большая.

Впрочем, пока что Лорелей крепко удерживала в своей её ладошку, а сама держала мужа под руку, и он ей шепнул:

— Не бойся. Я поставил все следящие, какие есть — Альнаир не потеряется. И я всё время её вижу. Отпусти.

— Она маленькая! — возразила Лорелей. — Она ещё очень маленькая, Лео.

— Она уже ходит в маггловскую школу и отлично себя там чувствует, — напомнил он. — Причём даже возвращается домой сама. Нари уже вполне самостоятельная девочка.

Школа, куда ходила Альнаир, располагалась в их деревне, в получасе ходьбы от их дома — впрочем, до остановки школьного автобуса было куда ближе: добраться туда вполне можно было минут за десять. Так обычно и бывало: утром до автобуса дочь провожала Лорелей, а вот возвращалась девочка сама, чем очень гордилась. Да, конечно, на её одежде, на портфеле, на учебниках стояли регулярно обновляемые Леопольдом следящие чары, позволяющие ему наблюдать за её передвижениями и сигнализирующие, если она отклонялась от привычного маршрута, однако Альнаир о них не знала и считала себя уже невероятно самостоятельной и взрослой.

— Здесь столько народу, — Лорелей неуверенно огляделась и покрепче сжала руку рвущейся к очередному прилавку дочери.

— Здесь полно детей, — успокаивающе проговорил он. — Никто её не обидит. Мы же рядом, и я всё время её вижу. Когда я был аврором, — продолжал он, улыбаясь и гладя её напряжённые пальцы, — я часами мог следить за кем-то, и крайне редко терял его из вида, и то, только если он специально следы путал. А здесь даже прятаться не нужно. Ты мне веришь?

— Верю, — она улыбнулась, но в её глазах уверенности не было.

— Давай попробуем сделать так, чтобы ты тоже её видела, как я, — предложил он, доставая палочку.

Получилось у него не сразу, но третья попытка оказалась вполне успешной, и он сразу ощутил, как расслабилась Лорелей, для которой Альнаир теперь тоже словно бы светилась.

— Ну пойдёмте же туда! — Альнаир нетерпеливо обернулась и показала на прилавок, буквально оккупированный детьми разных возрастов. Стоящая за ним девушка вырезала из пластов лежащего перед нею мармелада разные фигурки, оживляла их и раздавала всем желающим по одной за кнат.

— Иди, — решилась Лорелей и разжала пальцы. Альнаир мгновенно ринулась вперёд, и через секунду уже пробиралась через толпу к прилавку.

— У неё есть мелочь? — спросил Леопольд, и, увидев на лице жены расстроенное выражение, улыбнулся ей: — Не грусти. Дадим ей, когда вернётся.

— Ты же можешь переправить несколько монеток ей в карман? — попросила Лорелей, но он отказался:

— Могу, конечно. Но Нари надо научиться отслеживать такие вещи. Пускай привыкает к тому, что если что-нибудь с собой не взять, его не будет.

— Она маленькая, — упрекнула его Лорелей.

— Она умница, — ответил он.

Однако через пару минут они с удивлением увидели, как Альнаир достала из кармана кошелёк с рисунком гиппогрифа, полученный ей на последний день рождения, достала из него монетки и протянула девушке за прилавком. Затем забрала у неё пакет с шевелящимися внутри него фигурками и, вернувшись к родителям, вытащила две из них и протянула им.

— Это тебе, — прокомментировала она, отдавая Лорелей лошадку. — И тебе, — Леопольд получил единорога. — Только вы не ешьте их!

— Почему? — Леопольд потрогал кончиком указательного пальца мягкий полупрозрачный рог, и единорог у него на ладони слегка подпрыгнул.

— Потому что они живые, — наставительно сказала Альнаир. — Надо подождать, пока они заснут — та леди сказала, что они уснут до вечера. Их же жалко, пап! — воскликнула она.

— Тогда сохрани их пока, — попросил он, возвращая ей свою фигурку. — А то у меня в руке он растает.

— Давайте их сюда, — Альнаир спрятала обоих мармеладных зверей в свой пакет, а затем вручила его матери с просящим: — Подержишь пока? — и тут же убежала дальше, туда, где за соседним прилавком раздавали пробовать кусочки чего-то странного, похожего на толстую и плотную коричневую ткань.

— Надо сумку ей купить, — сказал Леопольд, забирая у жены пакет и пряча в висящую на плече сумку. — Для таких прогулок.

— Давай тут посмотрим? — предложила Лорелей. — Ей же всё равно захочется чего-нибудь на память.

— Посмотрим, — согласился он. — И ей, и для тебя найдём что-нибудь…

— И позавтракаем, — вспомнила Лорелей.

— Явно не сейчас, — иронично усмехнулся Леопольд. — Я не подумал, что, конечно, Нари будет не до завтрака сначала. Ты голодная?

— Давай купим яблок в карамели? — предложила Лорелей. — Вон там — смотри, какие есть красивые!

— Здесь наверняка есть сэндвичи, — уверенно сказал он. — И яблок купим, да, конечно…

Он заозирался, выискивая палатки с чем-нибудь съестным, посущественнее яблок, но, похоже, в этой части ярмарки их не было — по крайней мере, указатели с изображением бутербродов, кастрюли и чайника, парившие у всех над головами, указывали в другие стороны. Здесь же, судя по всему, сосредоточились все развлечения — и было их здесь много: от волшебных разноцветных пузырей, поднимающих заключённого в них волшебника над землёю футов на пятьдесят, до тарелок с гадальным яблоком. Здесь были и палатки, где нужно было камушком попасть в хаотично летающие яблоки, и те, где нужно было угадать, какое из яблок настоящее, а какое — трансфигурированное, и за три подсказки догадаться, из чего. Наконец, здесь просто продавали всякие вещи и игрушки, и не только с яблочной, но и с оборотнической символикой — например, рубашки, обрастающие шерстью в полнолуние или просто при попадании на них лунного света, сумки с разными картинками из жизни оборотней и с изображением цветущих и плодоносящих яблоневых веток… Были здесь ремни с перчатками, кожаные куртки и плащи, и даже обувь от «Шкуры оборотня», и Леопольд, увидев их, задумался, не купить ли что-нибудь. Впрочем, это позже — сперва ему хотелось всё-таки позавтракать.

Альнаир в очередной раз подбежала к ним, на сей раз с коробкой сладостей, и Лорелей, взяв дочку за руку, сказала:

— Мы сюда сегодня ещё вернёмся, обещаю — но сейчас мы идём завтракать.

— Ладно, — погрустнела девочка, но спорить с матерью не стала.

— Не грусти, — Леопольд приобнял её. — Мы вернёмся, обещаю. А ты пока остынешь — иначе ты все деньги спустишь. Будет жалко.

— Нет, не будет, — возразила Альнаир и так хитро заулыбалась, что он не стал больше задавать вопросов. Значит, она решила здесь купить подарки — и как хорошо, что они всё-таки рискнули отпустить её почти одну.

Следуя за указателями, Вейси вышли на главную аллею и неторопливо двигались по ней к уже видимым отсюда палаткам со всякой снедью, когда Лорелей остановилась и, кивнув куда-то влево, вдруг сказала:

— Лео, вон там Крис.

Вейси обернулся — и, действительно, увидел у одной из палаток с громоздящимися на прилавке баночками джемов и варений Скабиора… в смысле, Винда. Рядом с ним стояла его дочь — жена молодого Долиша — и два мальчика: один выглядел уже почти школьником, а другой казался ровесником Альнаир. Видимо, их дети.

— Хочешь подойти? — спросил Леопольд у Лорелей.

— Я не знаю… — она нервно и встревоженно вздохнула, и неуверенно глянула на мужа. — Как ты думаешь?

— Момент хороший, но это совсем не обязательно, — ответил он, обнимая её за плечи. — Если тебе неловко, то не стоит.

— Там Гвен ещё, — сказала Лорелей.

— Ты тоже с ней знакома? — спросил он.

— И ты? — удивилась Лорелей.

— Она — жена одного из наших, — ответил он. — И… в общем, да. Знаком немного. Если она тебя смущает, то подходить не стоит. Идём позавтракаем.