How to Win Friends and Influence People (гет)

Штаб квартира МАКУСА

Департамент Охраны Магического Правопорядка

Вулворт, Нью-Йорк

30 сентября 2003 года

20:30

Драко с трудом открыл глаза, перед которыми всё расплывалось, и внезапно запаниковал, осознав, что его руки были крепко связаны за спиной, а его копчик пульсировал и болел в том месте, которым он соприкасался с полом; спиной он был прислонён к чему-то твердому. Чувства возвращались к нему крайне медленно, осознание приходило постепенно вместе с тем, как он приходил в себя. Это какой-то стол, отметил про себя он, и стопки каких-то книг появились перед его глазами в зоне видимости. Пахло чернилами и пергаментом, а также затхлостью, присущей исключительно государственным учреждениям. Дуновение чего-то очень знакомого пощекотало его нос и оживило сознание. Легкий намёк на гортензии.

Духи Гермионы.

Он резко дернулся, понимая, к чему — или, точнее, к кому — он привязан, и уловил звук кашля, прочищающего горло, откуда-то сверху.

— Осторожно, — предупредил его мужской голос, тихо цокнув, пока где-то наверху над их головами слышался шорох бумаги. — Мне бы не хотелось, чтобы вы перенапряглись.

Драко застыл, чувствуя, как Гермиона начала приходить в себя за его спиной, и мужчина усмехнулся.

— Не волнуйтесь, — сказал мужчина, глядя поверх того, что как Драко понял, действительно было письменным столом, и притом очень знакомым. — Я бы не стал держать её слишком далеко от вас, — сообщил он, и Драко нахмурился, ни узнавая этого человека, ни понимая его намерений.

— Что происходит? — услышал он голос Гермионы, и вытянул шею так далеко, как только мог, страдая от того, что её непослушные кудри окружали её со всех сторон. — Где Дейзи?

— Здесь, — ответил незнакомец, и его макушка исчезла из вида. — Она помогает мне кое-что найти. Не хотите ли рассказать им, что мы ищем, мисс Карнеги?

Раздался звук, похожий на треск разрываемой ткани, и Драко услышал сдавленный кашель с другой стороны стола, сопровождаемый знакомым голосом.

— Главный аврор Карнеги, ты невероятный кусок дерь...

— Эй, ты, — предупредил незнакомец. — Следи за языком, пожалуйста.

— Ты чёртова свинья, — огрызнулась Дейзи, и мужчина вздохнул.

— Ты же понимаешь, что всё это было бы гораздо проще, если вы все просто согласитесь сотрудничать, — проинформировал её он. — Твой отец заверил меня...

— Мой отец, — перебила его Дейзи. — здесь совершенно ни при чём.

— Ох, это не совсем так, но правда, — согласился мужчина, его макушка снова показалась в поле зрения. — По крайней мере, он привёл этих двоих, — добавил он, показывая на Драко и Гермиону, которые барахтались на полу. — чтобы я успел закончить программу, мисс Карнеги, прежде чем я буду вынужден сделать что-то, о чем потом буду очень сожалеть.

— Ладно, слушай, ты, мелкий мешок с дерьмом. Я — мф-ф...

Раздался громкий, хриплый вздох, когда мужчина испарился из поля зрения, а затем снова появился с аппарационным хлопком по другую сторону стола, его рука крепко обхватила руку Дейзи, когда она злобно посмотрела на него. Драко заметил, что мужчина был одет в темно-серый костюм, явно сшитый на заказ, хотя и неизвестного мастера, его волосы были аккуратно зачесаны набок, а в карман засунут шелковый квадратик без рисунка.

Дейзи выглядела невредимой, хотя и растрепанной. Однако у неё во рту был магический кляп. Драко, конечно, и сам порой мечтал о том, чтобы она заткнулась, но сейчас форма осуществления желания его беспокоила.

Мужчина снова откашлялся, поправляя воротник; из-под тонкого белого материала Драко уловил просвечивающий контур татуировки у основания шеи, отложив это наблюдение на потом.

— Ну, что же, раз мисс Карнеги не хочет оказать мне честь... — задумчиво проговорил мужчина, взмахнув палочкой, чтобы трансфигурировать у дальней стены ещё один комплект кандалов. — Мне придётся всё вам объяснить вместо неё. Итак, вкратце, мне нужны были документы мисс Карнеги, — сказал он, быстро одернув пиджак и небрежно бросив Дейзи в когти своих колдовских оков, — но некоторые из них пропали. Как мне удалось выяснить, они у вас.

Драко почувствовал, как Гермиона в возмущении напряглась, и решил заговорить первым.

— Крутая история, — объявил он настолько беспечно, насколько смог. Незнакомец ощетинился.

— Я бы предпочел не впутывать никого из вас лично, — продолжал он, — понимая, как неприятны большие беспорядки, но документов в вашем номере отеля нет. Я знаю это, — лениво добавил он, — потому что сам проверил.

— Звучит как взлом с проникновением, — сказал Драко в ответ. — Хотя, учитывая, что в списке ваших преступлений уже есть похищение, полагаю, что в этом нет ничего примечательного, да?

Несмотря на легкомыслие, которое, как чувствовал Драко, он привнес в ситуацию, мужчина решительно проигнорировал его слова.

— У меня есть основания полагать, в таком случае, что документы где-то у вас, — продолжил незнакомец, сделав шаг к ним и присев рядом с Гермионой так, чтобы Драко не видел его. — Не хотите ли сказать мне, где, или мне придется сделать еще немного "взлома с проникновением", чтобы узнать?

— С чего вы взяли, что они у нас? — требовательно спросила Гермиона, и мужчина рассмеялся, повернувшись через плечо, и махнул палочкой в сторону Дейзи.

— Выбирайте выражения, мисс Карнеги, — предупредил он, и Дейзи поморщилась, сделав паузу, чтобы бросить на него яростный, угрожающий взгляд.

— У меня в кабинете установлены чары наблюдения, — натянуто сказала она, не глядя на Гермиону. — Я знаю, что вы с Малфоем забрали мои папки, но я подумала, что как только вы увидите, что я ничего от вас не скрываю, вы просто вернете их. Я подумала, что будет лучше, если вы решите, что перехитрили меня, — иронично выдохнула она, — тогда вы сами поймёте, что можете мне доверять.

— О! Да, так гораздо лучше, — пробормотал Драко себе под нос, неловко ерзая на месте, насколько позволяли стягивающие его ремни.

— Я уже сама всё проверила, — продолжила Дейзи. — Я обращала внимание на те же вещи, что и вы, и я сомне...

— Довольно, — оборвал её мужчина, снова взмахнув палочкой. — Она слишком много болтает, — проговорил он Гермионе в лицо, и Драко снова почувствовал укол вины за то, что раньше думал о Дейзи так же. — Итак, — настаивал незнакомец. — Где папки с документами?

— Зачем они вам так сильно понадобились? — огрызнулась Гермиона. — Слишком много хлопот ради чего-то не такого уж и важного, вам так не кажется? Если только не вы отравили членов Визенгамота, — выпалила она, и мужчина усмехнулся.

— Как будто меня может заинтересовать подобная мелочь, — сказал он, переведя взгляд на Драко. — Ну? — настаивал он, наклонившись к нему. Драко склонил голову, обдумывая свой ответ, когда почувствовал, как напряглась спина Гермионы, а дыхание замерло.

Он опустил взгляд, остановившись на частично скрытом рисунке под воротником мужчины.

— Знаешь, — сказал Драко, — у меня у самого есть татуировка.

Лицо мужчины напряглось, но всё ещё ничего не выражало конкретного.

— Я так понимаю, вы хотите увидеть мою татуировку? — подсказал он, и Драко как-то нерешительно пожал плечами.

— Я думаю, что моя довольно красноречива, — криво усмехнулся он. — Так что я подозреваю, что увидев вашу, мы сможем познакомиться поближе, чего, к сожалению, нам пока так не хватало.

Мужчина позволил себе мрачно улыбнуться и опустился на одно колено.

— Ладно, — согласился он и протянул руку, расстегивая воротник. — Это то, что вы хотели увидеть? — спросил он, отодвигая воротник, чтобы показать маленький символ, вытатуированный на верхней части ключицы.

— На самом деле, да, — сказал Драко, услышав, как Гермиона вздохнула при виде знака явно зачарованной лежачей восьмёрки. — Хотя, полагаю, сама татуировка мало что говорит нам о том, кто вы на самом деле.

— В отличие от твоей, — возразил мужчина. — которая скажет мне всё, что мне нужно знать о тебе, правда? — он взмахнул палочкой, разрезая манжету левого рукава Драко. — Темная метка, — усмехнулся он, склонив голову набок. — Так ничтожно и так глупо.

— Ну, это часть меня, — сказал, растягивая слова, Драко. — А что можно сказать о тебе?

Улыбка мужчины стала шире.

— Ты же не думаешь, что я тебе скажу, правда? — он задумчиво провел рукой по своим губам. — Интересно. Мне нечего скрывать, Драко Малфой, — сказал он и пожал плечами, в то время как у Драко возникло неприятное чувство от того, что его имя было раскрыто. — Я скажу вам, кто я. Меня зовут Николас Фламель, хотя я предпочитаю, когда меня называют просто Ни...

— Нет, этого не может быть, — резко перебила его Гермиона, и он раздражённо посмотрел на неё.

— Да, это я, — фыркнул он. — но как я уже говорил, мне больше нравится, когда меня зовут Ник..

— Нет, — настаивала Гермиона, и Драко нахмурился, почувствовав, как она шевельнулась у него за спиной. Казалось, она полезла к нему в карман или пыталась это сделать, хотя их положение не позволяло им двигаться. — Вы не можете быть Николасом Фламелем. Он... он стар, — протестовала она. — и Философский камень был уничтожен, так что...

— У вас нет палочек, — нетерпеливо предугадал её намерения Николас Фламель, уловив её неловкие движения. — потому, что я не идиот. И как я уже говорил раньше, я предпочитаю Нико. И теперь, когда мы все прекрасно относимся друг к другу, — объявил он, потянувшись и вытащив преображённые папки из кармана Драко, — думаю, мы можем продвинуться гораздо дальше, правда?

Он встал, положил кусок шелка на стол и преобразил его обратно в папки, а затем остановился и ухмыльнулся через плечо, глядя на Гермиону и указывая на аккуратно помеченные вкладки.

— Основательно, — заметил он. — Это сэкономит мне некоторое время. Знаешь, ты могла бы быть нам полезна, если бы ты не была такой... — он махнул рукой. — Несговорчивой.

— Так Клуб тут ни при чём, — громко предположил Драко, чувствуя, как Гермиона снова начала пытаться высвободиться. — Я правильно понимаю, что вас подставили?

Как он и ожидал, Нико издал притворный смешок.

— Ну, это немного громко сказано, вам не кажется? — заметил ему Нико, просматривая папки. — Я думаю, что чтобы быть подставленным, нужно для начала быть обвинённым, и ясно, что ни одно Министерство не узнало почерк, — он посмотрел на Дейзи. — Правда? — спросил он, и она гневно посмотрела на него, но медленно покачала головой.

— Ну, вот. Зачем кому-то обвинять криминальное сообщество, которого даже не существует? — запротестовал Драко, чуть не вскрикнув, когда холодные пальцы Гермионы скользнули под его пиджак и добрались до задних карманов брюк. — Там ничего нет, — прошипел он громко, и Нико удивлено взглянул на него. — Я имею в виду, — поправился Драко быстро, — в истории нет никаких подтверждений существования Клуба, так что...

— Ты совершенно прав, — подтвердил Нико, поворачиваясь к нему лицом. — Так как же лично ты узнал о Клубе, Драко Малфой?

— Я... — Драко проглотил имя Кадмуса Певерелла и вместо этого выбрал что-то поближе к дому. — Леди Ревел, — мягко сказал он. — Она хорошо разбирается в слухах, и я предположил, что она говорила о так называемом Клубе Бесконечности.

Лицо Нико застыло в изумлении.

— Леди Ревел, — повторил он кисло, словно пытаясь избавиться от неприятного послевкусия. — Мне нужно поговорить с Игнотусом, — пробормотал он себе под нос. Драко почувствовал у себя за спиной, как напряглась Гермиона.

— Кстати, что это за клуб такой? — внезапно спросила Гермиона, расстроенная своей бесплодной попыткой сбежать. — Какая-то очередная коалиция зла?

Нико застонал.

— Как это похоже на героев войны: полагать, что всё, что вы не понимаете, является чистым злом, — возразил он. — Я осмелюсь сказать, что большинство достижений в области государственной политики, которые были сделаны в интересах мира, были прямым результатом влияния Клуба — и, конечно, то же самое можно сказать о любом прогрессе в магических Статутах...

— В каком Министерстве? — спросила Гермиона.

— Во всех, — прямо сказал Нико, возвращаясь к просмотру папок. — Хотя я бы не стал забивать твою маленькую голову подобной ерундой, — добавил он ворчливо, скорее себе, чем ей. Гермиона, со своей стороны, открыла рот, чтобы заговорить, и Драко толкнул ее локтем так резко, как только мог, ударив ее затылком для большей убедительности.

— Ауч...

— Итак, Нико, — продолжил Драко, надеясь отвлечь его или, возможно, подружиться с ним, хотя перспектива была более чем сомнительной. — Конечно, у Клуба есть какие-то предположения о том, кто может стоять за всем этим, не так ли? — спросил он, стараясь польстить. — Учитывая его масштабы и влияние...

— Проблема, — перебил его Нико, все еще просматривая записи следуя пометкам Гермионы, — в полном отсутствии мотива. Если бы за это было ответственно Министерство или даже какая-то Партизанская политическая грызня, эти убийства имели бы какой-то конечный смысл. Подразумевалась бы какая-то вендета. Пошатнувшаяся репутация, — предположил он, — освободилось бы место на выборах. Хоть что-то...

— Убиты члены Визенгамота низкого ранга, — вмешалась Гермиона. — Нет никаких доказательств, что их смерть влечёт за собой какую либо политическую выгоду.

— Я и так это знаю, — огрызнулся Нико. — Но в этих убийствах нет даже и намека на шантаж. Никаких требований, никаких предупреждений — даже реальной угрозы, если не считать напрасные человеческие жертвы...

Он замолчал, когда Дейзи издала звук, который был заглушен кляпом, заколдованным вокруг ее рта.

— Ладно, — вздохнул Нико, взмахнув палочкой. — У тебя есть десять секунд.

Дейзи вздохнула с облегчением, с трудом сглотнув.

— Внимание, — прохрипела она. — Мы предположили, что это делается для привлечения внимания. Причина, по которой убивают именно чиновников низкого ранга, очевидна — к ним легче подобраться, у них нет многолетнего опыта угроз и шантажа, которые учат их следить за своими передвижениями и безопасностью, и...

— Да, да, — сказал Нико, снова взмахнув палочкой, чтобы заставить ее замолчать. — Внимание, хорошо, — допустил он, — но чье? Вот в чём главный вопрос.

— Но с какой стати кому-то обвинять организацию, вся цель которой основана на секретности? — настаивала Гермиона. — Если эти отравления не были организованы клубом, то кто же тогда может быть...

Раздался громкий треск аппарации, прервавший ее, и Нико лениво обернулся, когда в комнате материализовался Эммет Карнеги.

— Ты уже закончил? — требовательно спросил Эммет. — Эмилия сходит с ума, я не могу долго ее удерживать, и если она вызовет авроров Дейзи...

Он замолчал, когда Дейзи издала громкий протестующий звук, пнув отца в лодыжку с того места, где ее держали у стены.

— Дейзи, солнышко, — выдохнул Эммет, поспешно падая к ее ногам и глядя через плечо на Нико. — Ты же сказал, что ей не причинят вреда!

— Она в порядке, — ответил Нико, просматривая последние папки с ядами. — И она была права, к сожалению, — добавил он, раздраженно переводя взгляд на Драко и Гермиону. — В этих документах нет ничего стоящего.

Эммет, однако, его уже не слушал.

— Дорогая, мне так жаль, — сказал он, вынимая палочку из кармана и освобождая ее от кляпа, который Нико наколдовал ей. — Ты должна понять меня...

— Я НЕ ПОНИМАЮ, — громко закричала она, еще раз резко пнув отца. — Что это за хрень, пап?

— Я не знал, — заверил её Эммет. — ты же знаешь, что я никогда бы не причинил тебе вреда, дорогая...

— ТЫ ПОХИТИЛ МЕНЯ, — резко возразила Дейзи. — ТЫ ПОЗВОЛИЛ ЕМУ ИСПОЛЬЗОВАТЬ МЕНЯ, ЧТОБЫ ПРОНИКНУТЬ В МОЙ СОБСТВЕННЫЙ КАБИНЕТ...

— Дорогая, это было ради Клуба, — настаивал Эммет, выглядя так, как будто такой аргумент был совершенно нормальным. — И как только все закончится, мы сразу же поедем домой, и все будет так, как будто этого никогда и не было, Дейзи, я обещаю...

— Мама тоже в этом участвует? — спросила Дейзи, и Нико усмехнулся, заставив всех в комнате повернуться в его сторону.

— Нет, ваша мать никогда бы не стала участвовать в таком, уверяю вас, мисс Карнеги, — вмешался Нико, закатив глаза. — В самом деле, — добавил он, качая головой с каким диким неуместным весельем. — Какой родитель стал бы в этом участвовать?

— Вот чёрт, — пробормотала Гермиона, глядя, как Эммет моментально побледнел.

— Я... что? — спросил Эммет, обернувшись через плечо. — Ты... но Антиох... он сказал...

Он остановился, заикаясь, когда Нико хладнокровно поднял палочку.

— Вот же чёрт, — выдохнул Драко, соглашаясь с Гермионой.

— Ну же, Карнеги, — сказал Нико, невербально обезоруживая его и ловя свободной рукой палочку, когда Эммет, спотыкаясь, побрёл за ней. — Очевидно же, что я просто не могу оставить тебя в живых. Только не после всего этого? — сказал он, обводя рукой кабинет, чтобы указать на Драко, Гермиону и Дейзи. — Мерлин, я не могу допустить, чтобы это где-то вспыло. Двое британских подданных-магов, похищенных на чужбине, и американский аврор, и все это при поддержке известной семьи, чья репутация должна остаться незапятнаной, — настаивал он, а затем сделал шаг, все еще держа палочку наготове. — Не говоря уже об убийстве.

— Каком убийстве? — спросил Эммет, и Драко простонал.

— Это были худшие последние слова в моей жизни, — пробормотал он, когда Дейзи закричала, и Драко почувствовал, как у Гермионы перехватило дыхание, оба они смотрели, как Эммет Карнеги тяжело упал на пол.

— Ну что же, — сказал Нико, бросив в сторону Дейзи мимолетную гримасу, — пусть это послужит вам уроком, мисс Карнеги. Как вы думаете, почему тайные общества остаются тайными?

— Что случилось с "напрасными человеческими жертвами"? — спросила Гермиона, теперь уже открыто борясь со связывающими её путами. — Вы могли просто изменить ему память или...

— Юная леди, когда вы проживете так долго, как я, вы узнаете, что заклинания памяти ненадёжны, — небрежно сказал Нико, и грудь Драко раздулась от дискомфорта, заметив то, как Нико изменил свое положение, разговаривая с ней. — По иронии судьбы, учитывая особенности ситуации, единственный метод изменения памяти, который я сейчас могу использовать — это смерть.

— Вы... — в ярости выпалила Гермиона. — Вы... я не могу... — она застонала. — У меня есть ваша карточка из шоколадной лягушки, ублюдок!

Нико откинул голову назад, издавая пронзительный, энергичный смех.

— Это не я, — сказал он ей, качая головой, в то время как Драко отчаянно пытался придумать способ выжить, наблюдая, как Дейзи молча смотрит на тело своего отца, и зная, что они все втроем будут следующими. — Этому человеку я плачу за то, чтобы он продолжал быть мной, а я мог бы сосредоточить свое внимание на других занятиях. Алхимия, — усмехнулся Нико, — это только начало.

— Но это же безумие, — запротестовала Гермиона. — Ради чего вообще стоит жить вечно?

— Гермиона, — перебил её Драко, избавляясь от хрипоты в голосе. — Я должен тебе кое-что сказать. Прежде чем мы умрем, мне нужно, чтобы ты кое-что узнала, — напряжённо проговорил он и повернулся так сильно, как только мог, уловив резкий поворот ее головы. — Я хочу перед тобой извиниться, — выдохнул он. За всё, что я тебе сказал, за всё, что я сделал, я бы хотел, чтобы ты знала, как я сожалею обо всём этом, и...

Он посмотрел на Нико.

— Могу я посмотреть ей в глаза? — спросил он, Нико снова разразился лающим смехом.

— Нет, — резко ответил он, и Гермиона вытянула шею в сторону Драко.

— Не извиняйся, — сказала она ему. — Не говори так, Малф... — она замолчала, переводя дыхание. — Драко, не говори так. Тебе не нужно извиняться, я все понимаю.

— Нет, ты не понимаешь, — перебил он её, его голос дрожал и срывался, он снова посмотрел на Нико. — Пожалуйста. Наверняка, вы раньше думали о собственной смерти, — добавил он. Это была авантюра, но не лишённая здравого смысла. Драко был уверен, что Николас Фламель хоть раз, а поддался желанию представить себе свои последние слова, ведь он пережил своих друзей и семью на века.

В конце концов, даже человек, зацикленный на бессмертии, должен бояться смерти.

— Конечно, вы думали о том, что бы вы сделали перед смертью, — настаивал Драко. — Разве нет? То, что вы хотели бы сказать и как бы хотели сказать это, — он остановился, тщательно подбирая слова. — Только не говорите мне, что это никогда не приходило вам в голову.

Нико обдумывал слова Драко, выдавив лишь недовольную гримасу.

— У вас наши палочки, — напомнил ему Драко медленно, чувствуя, что чаша весов может склониться в его пользу, он решил сделать всё, что в его силах, чтобы так и было. — У вас есть папки, я в вашей власти. Просто дайте мне поговорить с ней, — попросил он, следя за выражением лица Нико и выжидая.

Это заняло всего мгновение. Может, несколько мгновений.

— Драко, — тихо сказала Гермиона, прислонившись к нему головой. — Все в порядке, я понимаю.

Нико вздохнул, взмахнув палочкой, чтобы освободить их обоих от оков, и прежде чем он успел установить параметры, Драко быстро переместился, не обращая внимания на сопротивление своих затекших суставов, и заключил Гермиону в свои объятия. Он прижался губами к ее щеке, а затем осторожно повернулся, чтобы сказать ей что-то на ухо.

— Во внутреннем кармане, — прошептал он ей. — Любой флакон будет...

— Если ты хочешь что-то сказать, — предостерегающе вмешался Нико, снова взмахнув палочкой в сторону Драко, — скажи это вслух, или я убью вас обоих прямо сейчас.

Драко поспешно кивнул, схватив Гермиону за талию, когда ее пальцы поднялись и прижались к его груди, разглаживая ткань рубашки.

— Мне очень жаль, — сказал он ей. — Я причинял тебе боль, я оскорблял тебя, я недооценил тебя, и я чертовски сожалею об этом. Прежде чем что-то случится с нами обоими, я должен знать, что ты простила меня за все, что я сделал.

— Хорошо, — Гермиона быстро повернулась и сунула руку ему под лацкан пиджака. Нико раздраженно откашлялся, предупреждающе изогнув бровь, и Драко поспешил продолжить, притягивая ее ближе: — Речь идет не только о прощении, — сказал он ей. — Я...

Он заколебался, не зная, насколько убедительно это прозвучит, но, заметив нетерпеливое постукивание пальцев Нико по его напряженно сложенным рукам, решил, что в данном случае излишняя осторожность неразумна.

— Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя, Гермиона, — твердо произнес Драко и притянул ее к себе, целуя так глубоко и яростно, как только мог.

Его руки поднялись, чтобы закрыть от обзора движение ее рук, когда она вытащила пузырек из его кармана, ее пальцы, дрожа, сомкнулись вокруг него. Он углубил поцелуй, одной рукой сжимая ее затылок, а другой тайно сжимая ее пальцы, и взял у нее флакон с осторожной, затаенной точностью.

"А потом — в жизни никогда не бывает ничего определенного", — подумал он, и если уж ему суждено умереть, то он предпочел бы, чтобы это произошло после чего-нибудь приятного, — он целовал ее еще несколько мгновений. Он скользнул языком по ее нижней губе, и она вздрогнула, притягивая его ближе. Ее руки упали на его бедра, пальцы скользнули по краю его брюк, и...

— Эхем, — сказал Нико, скорчив неприятную гримасу. — Думаю ты уже сказал то, что хотел.

Драко в оцепенении отстранился и кивнул.

Он встретился взглядом с Гермионой, задержался на мгновение и понадеялся, что у нее хватит интуиции понять, когда нужно пригнуться.

— Ну, — сказал Нико, направляя палочку на Дейзи, — полагаю, нам следует заняться делом.

Драко моргнул, осознав, что не учел присутствия Дейзи:

— Но...

— Сначала убейте меня, — быстро сказала Гермиона, отрывая взгляд от Драко и поворачиваясь к Нико. — Если вы не возражаете, — добавила она, избавляя их потенциального убийцу от напряженной гримасы. — Я бы предпочла не дожить до смерти Драко, если вы не против.

Нико пожал плечами и повернулся к ней лицом.

— Ладно, — согласился он, и она шагнула вперед, закрыв собой Драко, который изучал пробирку, которую она выбрала. Он нахмурился, сожалея, что это вещество совсем не так ужасно, как тот человек, в которого оно полетит и который по праву заслужил нечто худшее. — До свидания, Гермиона Грейнд...

— ЛОЖИСЬ! — закричал Драко, и Гермиона упала на пол как раз в тот момент, когда он бросил ампулу точно Нико в лицо; стекло разбилось вдребезги, зелье заклубилось и растянулось по скулам жертвы, превращаясь в ядовитую маску.

— Что это такое? — ахнула Гермиона, с трудом поднимаясь на ноги, когда Драко помогал ей подняться, схватив палочки, выпавшие из рук Нико, когда тот, пошатываясь, упал на пол, безжалостно царапая лицо.

— Это кожный токсин, — сказал Драко. — Это болезненно, но не смертельно. Пошевеливайся, Грейнджер...

Он бросил ей палочку Нико и использовал палочку Эммета Карнеги, чтобы разрубить путы на стене, освобождая Дейзи; та, спотыкаясь, подошла к отцу и взяла его за руку. Нико тем временем издал приглушенный крик ярости, дергая себя за воротник и касаясь пальцем светящейся татуировки на шее.

— Нам нужно уходить, — крикнул Драко, хватая Гермиону за руку, и она едва успела дотронуться пальцем до плеча Дейзи, когда Драко аппарировал их, приземлившись посреди бального зала семьи Карнеги.

Последовала громкая серия вздохов, криков, звон разбитого стекла, а затем Драко медленно поднял голову, осознав, что множество любопытных глаз гостей вечеринки смотрят на них. В частности, на мертвеца, которого держала его израненная дочь, а затем на Гермиону и Драко, которые прижались друг к другу, тяжело дыша.

— Что это такое? — взвизгнула Эмилия Карнеги, падая на колени рядом с Дейзи и с ужасом глядя на тело мужа. — Что вы наделали?

— О, нет, — прошептала Гермиона Драко на ухо, начиная паниковать, когда последовала серия вспышек фотоаппаратов, запечатлевших их в не самое подходящее время.

— Ну, — выдавил из себя Драко, прочистив горло и покрепче обняв Гермиону за талию, слегка поклонившись присутствующим. — Как видите, — выдохнул он, пытаясь ослепительно улыбнуться, — похоже, мы успешно справились с задачей и нашли вашу дочь.

* * *

Рис Хокуорт никогда не знал, как описать черты собственного характера. На самом деле, он едва ли даже представлял, что они у него были, помимо того, что он был братом и сыном. Эти два слова, какими бы простыми они ни были, всегда были единственными его ориентирами и средствами для самоопределения.

Рис был младшим из семи братьев, все они были идеально распределены по факультетам — по крайней мере, он тогда так думал, — со сложившимися судьбами, которые аккуратно вписывались в набор приписываемых им черт: Каделл и Лью — гриффиндорцы; Дей и Гарет — когтевранцы; Мэд и Брен — пуффендуйцы; Рис же — случайный ребенок, как дразнили его братья. Большинство из них уже сделали неплохую карьеру в Министерстве к тому времени, когда Рис получил письмо из Хогвартса, от чего все пришли в неописуемый восторг, ожидая как наконец разрешится патовая ситуация между факультетами.

— А я говорю, что он поступит в Гриффиндор. У него есть храбрость, — говорил Каделл, взъерошивая волосы Риса, и посадив свою жену Гвен к себе на колени. — У него есть дух бунтарства.

— Ни за что не соглашусь, — заявил Мэд, будучи ближе всех к возрасту Риса и, следовательно, наиболее осведомленным — или так он считал — о качествах их младшего брата. — Он точно поступит на Пуффендуй, сейчас самое время, чтобы я как раз был его старостой. Да, Брен?

— Вы все ошибаетесь, но это неудивительно, — фыркнул Дай. — Я думаю, Когтевран. Или кто знает, — он задумчиво посмотрел на Риса, — может быть, даже Слизерин, и тогда у нас будет полная коллекция, плюс он не нарушит равновесие.

— Рис? Слизерин? — Ифан, их отец, всегда воспринимал эту перспективу в штыки, и он протянул руку, взяв лицо Риса в свои ладони. — Не-а, — сказал он, подмигнув сыну. — В нем нет и следа тьмы. А ты как думаешь, мой мальчик?

Рис тяжело сглотнул, не зная, что с этим всем делать. Был ли он смелым или хитрым? Был ли он умным или трудолюбивым? Был ли он верен, был ли он справедлив, был ли он честолюбив, не боялся ли он тяжелого труда. Все это были только слова, и он не мог дождаться момента, когда выяснит, где именно его место среди других.

Лично он надеялся попасть в Гриффиндор, как Каделл, который когда-то был капитаном команды по квиддичу, и Лью, самый старший брат из всех, и как сам Ифан, к которому все сыновья относились с обожанием, а тот, в свою очередь, очень был благосклонен к Гриффиндору.

Но день, когда случилось бы это открытие, так никогда и не наступил.

— Что значит, он не может пойти в Хогвартс? — громко прошептала его мать Рианнон Ифану, когда Рис показался в дверном проеме, прежде чем войти в кухню. — Ифан, он ждал этого несколько месяцев — даже лет — и в данный момент мы уже не успеваем подать заявление и отправить его в Шармбатон или Дурмстранг!

— Я кое-что слышал, — уклончиво ответил Ифан. — В школе дела идут не очень хорошо. Дамблдор ведет себя странно, как я слышал, и он взял Квиррелла из Румынии, чтобы тот преподавал Защиту... — он остановился, и Рис, хоть и не мог видеть, но почувствовал по интонации голоса, как скривился от неудовольствия его отец. — Это всё какая-то бессмысленная ерунда, и вдобавок ко всему, я знаю, что Дамблдор перевёз в замок какую-то секретную вещь, что может сулить одни только неприятности, так что...

— Откуда ты всё это знаешь? — настаивала Рианнон. — Это всё, что ты знаешь, мой загадочный всеведущий муж?

Рис услышал, как отец вздохнул.

— Прости, любимая, — уклончиво ответил Ифан, целуя ее в макушку. — Не думаешь ли ты, что ты могла бы научить его всему сама.

— Полагаю, я смогу, — согласилась Рианнон. — Но, Ифан...

— Он не будет в безопасности, если поедет в Хогвартс, — предупредил Ифан, и она заколебалась, запинаясь. — И это только начало неприятностей, Рианнон.

Это был первый гвоздь в крышку его гроба, и Рис знал об этом с самого начала.

Рианнон никогда бы не отпустила своего младшего ребенка, почувствовав даже тень угрозы. И поэтому, хотя Мэду и Гарету было позволено закончить шестой и седьмой курсы соответственно, Рис никогда не узнал бы, храбр ли он сердцем или у него есть острый ум.

Вместо этого он редко отваживался выходить за пределы маленькой волшебной деревушки Камланс Страйф большую часть своего отрочества, по крайней мере до тех пор, пока та угроза, которой так жутко боялись его отец и мать, не стала явной. Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся. Стареющая мать не выходила из дома, опасаясь возмездия за свое маггловское происхождение. А его отец Чародей, все больше и больше опасаясь того, как может повлиять на его карьеру правление Темного Лорда, вообще перестал обращать внимание на то, чем занимался Рис.

И вот, в свой шестнадцатый день рождения — от нечего делать — Рис решился отправиться в ближайший маггловский город Суонси, сразу же найдя довольно крупные неприятности на свою голову.

— Что-то ищешь? — прокомментировал подросток, который был не намного старше его, склонив голову набок, чтобы посмотреть на Риса со смесью подозрения и предвкушения, когда тот замёрз, заблудился и наткнулся на то, что, судя по всему, не было предназначено для его глаз. А именно: обмен чего-то очень маленького, на то, что даже Рис, который провел немного времени среди магглов, мог определить как большую сумму денег.

— Вот чёрт! — сказал Рис.

Парень улыбнулся.

— Точно! Вот чёрт! — согласился он, сделав шаг вперёд вместе со своей бандой.

Рис не мог вернуться домой в таком виде, когда ребята ушли и бросили его умирать на улице. Он не мог аппарировать, даже если бы на это у него хватило сил, потому что он был ещё несовершеннолетним. Он сумел только дотащиться до квартиры своего брата Каделла и рухнул в дверной проем. Он пришёл в себя, когда жена его брата Гвен уже тихонько залечивала его раны, качая головой, когда он стонал от боли.

— Я скажу твоей матери, что ты останешься у нас на ночь, — вздохнула Гвен, — но тебе придется рассказать брату, что случилось.

И он рассказал.

— Всё было просто, — объяснял Рис, морщась от действия Костероста, которым напоила его Гвен, чтобы подлечить его переломанные рёбра. Он просто оказался не в том месте не в то время и не сообразил использовать магию.

— Ну, — заключил Каделл. — полагаю, тогда тебе придётся научиться защищаться без неё.

— Ты что, хочешь научить меня драться? — не веря своим ушам, спросил Рис, и Каделл засмеялся.

— Неа, — сказал он, поднимаясь, чтобы поцеловать свою жену в лоб. — Но если ты вежливо попросишь, она может научить тебя.

Гвен, как оказалось, была наполовину фейри. А точнее, состояла в родстве с Валлийским водным духом, который, как настаивала Гвен, не был божеством — хотя она соглашалась, что легенды и её поначалу сбили с толку, — и в юности добилась неплохих успехов в боксе. Она даже выиграла несколько турниров, пока не привлекла внимание молодого министерского невыразимца, который приехал к владельцу нелегального клуба, чтобы вручить ему ордер.

— Это были совершенно сфабрикованные обвинения, между прочим, — настаивала Гвен, и Каделл рассмеялся, крепче прижимая ее к себе.

— Тебе повезло ещё, что я не арестовал тебя, — напомнил он ей, и она равнодушно пожала плечами.

— Подождите минутку, — прервал его Рис, уставившись на них. — Ты же сказал маме, что вы познакомились на лекции в Министерстве по безопасности метел.

— Ну, — предложил Каделл, — когда Гвен научит тебя драться, я научу тебя лгать маме.

Так и вышло.

Рис сдал ТРИТОН на год раньше. Что было очень кстати, учитывая мрачные времена, которые наступили в магической Британии. Он стал проводить много времени со своим братом и невесткой в Суонси, в конечном счете переехал к ним и занял свободную комнату, как только они купили дом в волшебном квартале города. Ночи он проводил, работая в пабе неподалеку от их дома, выжидая, пока закончится бушевавшая вокруг них война. Дни в основном посвящал тренировкам с Гвен, когда она была в состоянии, а в остальном посвящал себя процессу физического развития мышц.

— Знаешь, ты мог бы остановиться и перестать качать свои бицепсы, — прокомментировала Гвен, прислонившись к дверному косяку, когда он закончил тренировку. — С определенного момента некоторые мышцы становятся просто антуражем.

— Но разве ты не знаешь, что часто люди судят книгу по обложке? — спросил Рис, ухмыляясь. — Если бы я так выглядел в тот вечер, эта банда не напала бы на меня.

Гвен попыталась выдавить из себя смешок, но ей это не удалось.

— К сожалению, некоторые люди всегда на кого-то нападают, как бы ты не выглядел, Рис, — грустно проговорила она, сделав ещё одну попытку улыбнуться. — Людям нужно с кем-то бороться.

Он помолчал, нахмурившись от странного тембра ее голоса.

— Все в порядке? — спросил он, и она пожала плечами.

— Просто тяжелый день на работе, — сказала она, но только позже он понял, что именно она имела в виду.

— Министерство ужесточает ограничения на права существ, — сказал Каделл Рису, выглядя крайне недовольным. — Я было подумал, что это из-за войны, но это началось уже давно. Я почти уверен, что Гвен значится в их реестре с самого детства.

— Но она же... — нахмурился Рис. — Но она же человек, а не существо.

— В глазах закона — нет, — напомнил ему Каделл. — В ней достаточно крови фейри, чтобы заставить правительство нервничать, и папа говорит, что ничего не может с этим поделать.

— Папа тоже знает? — удивленно спросил Рис.

Каделл отрицательно покачал головой.

— Я не сказал ему, что речь идёт именно о Гвен, — объяснил он, — но я спрашивал о регистрации магических существ. Папу сейчас ничего не интересует, кроме того, что маму могут заставить зарегистрироваться как магглорождённую, — добавил он с горечью. — Понятно, что для него важнее его жена, чем моя.

Рис, не желая ни единым словом обидеть мать, промолчал.

Но вскоре после этого за ней пришли егеря.

— Гвен Ле Фэй? — позвал её главный егерь, и хотя Каделл пытался закрыть её собой, стоя в дверях. Гвен яростно бросилась к нему, свирепо глядя на всех троих мужчин, которые выжидающе стояли в дверях.

— Меня зовут Гвен Хокуорт, — огрызнулась она, — и вам тут нечего делать.

Человек или волк, или кем бы он ни был, издал мрачный, бесцветный смешок, сила которого зловещей вибрацией отозвалась в костях Риса.

— Забирайте её, — хрипло приказал егерь, и Каделл вытащил палочку, но это было бесполезно. Несмотря на то, что Гвен громко протестовала, что он должен просто позволить им забрать ее. Каделл произнес первое заклинание, и Рис даже не обратил внимания на то, что это было. Он ударил кулаком в лицо ближайшего к нему егеря, нащупывая свою собственную палочку. Ни Рис, ни его брат, занятые сражением, не увидели, как один из егерей запустил свои когти в шею Гвен, вспоров артерию. Она упала на землю, даже не издав ни одного тихого, мелодичного вздоха, словно засыпая, а не падая к их ногам замертво.

Каделл, видя, что она падает, издал мучительный крик боли, опускаясь на колени. Егерь тем временем слизывал кровь Гвен со своих заостренных когтей, самодовольно улыбаясь.

В этот момент время словно замедлилось, а затем, когда пульс зазвенел в ушах, Рис увидел тело егеря, лежащее мертвым на полу, и понял, что сделал его брат.

— Беги, — в панике выпалил Рис. — БЕГИ, КАДЕЛЛ, УХОДИ! — заревел он, подняв палочку, и с жалким, ужасным криком отчаяния его брат оторвался от жены, с громким треском аппарировав. Оставшиеся егеря взяли Риса под стражу в качестве рычага давления на его семью, бросив его в камеру предварительного заключения до прихода отца на следующий день.

— А где Каделл? — спросил Ифан, и Рис покачал головой.

— Я думал, он пойдет к тебе, — тихо признался он, и выражение лица Ифана сменилось с гнева на страх, а потом и вовсе стало равнодушным, что-то ожесточилось в нём, когда он заставил себя вернулся к работе.

— Мне сказали, что ты свободен и можешь идти, — продолжал настаивать Ифан. — Я потянул за кое-какие ниточки, и они сняли с тебя обвинение в нападении. Но ведь егерь мертв, — выдохнул он, — так что Каделл, напротив...

— Папа, — умоляюще прохрипел Рис. — Они убили Гвен.

Ифан остановился, оглянулся через плечо на стоявшего на страже егеря и вздохнул.

— Я знаю, — устало сказал он. — Но её больше нет, и твой брат тоже никогда не сможет вернуться, и...

Он запнулся, слова его плавно перетекли в трезвое, смиренное молчание. И в тот момент, когда глаза Ифана Хокуорта, самого выдающегося Чародея своего времени, полностью потухли, Рис сжал свои руки в кулаки, внезапно желая кому-нибудь ими врезать.

Он начинал в Суонси.

— Эй, — окликнул он банду магглов. — Помните меня?

Когда он закончил с ними, они почти ничего не помнили. Он убедился об этом.

Поначалу Рис дрался только на маггловских боксерских рингах, разделяя свое происхождение и хобби. На какое-то время он даже забыл про свою палочку. Только так он чувствовал себя свободным. Он делал что-то, что поддерживало память Гвен, будто она всё ещё жива. Его сила и дух были при нём, и их у него было не отнять ни егерям, ни невыразимцам, ни давящими амбициями его отца, который постоянно заставлял Риса делать то же, что делали его братья.

— Война закончилась, — настаивал Ифан. — и Министерство реформировалось. Что ты вообще делаешь со своей жизнью, Рис? Ты тратишь свою жизнь впустую, растрачиваешь свое будущее! Неужели для тебя больше ничего не имеет значения?

Рис отказывался принимать в этом участие, отказывался быть частью магического мира. Отец постоянно кричал, а мать плакала, в конце концов он вообще перестал приходить домой.

Через некоторое время Рис заметил, что это было не совсем честно: драться с теми, чьи кости не вырастут за одну ночь, и он устал от боев на маггловских рингах. Они всегда боролись за свои жизни, а Рис просто хотел что-то почувствовать. Каждый раз он пытался уничтожить часть себя, которая снова появлялась каждый раз, когда он просыпался утром, и поэтому он покинул Уэльс насовсем. Он объехал Эдинбург, Глазго, Дублин, выступая на многочисленных боях в подпольных клубах, которые оставались вне поля зрения его отца.

Но в конце концов семья позвала его обратно, и это было последнее, чего он ожидал.

— Я хочу вернуться домой, — сказал ему Каделл, ожидая в тени возвращения Риса и почти заставляя его выпрыгнуть из кожи от неожиданности.

— Где ты был? — спросил Рис. — Я ужасно волновался, и...

— Я не смог уйти далеко, — прохрипел Каделл. — Я просто... — он закрыл глаза. — Я хочу вернуться домой, Рис, пожалуйста...

— Папа говорит, что ты не можешь, — напомнил ему Рис. — Тебе придется отсидеть срок за убийство, Каделл, и если ты просто продолжишь скрываться...

— Папа сможет что-нибудь сделать с моим приговором, — запротестовал Каделл; когда он вышел на свет, Рис заметил впалые впадины его щек, обесцвечивание под глазами, которое так ясно говорило о невыносимой боли и истощении. — Ты же знаешь, что он может.

— Я не могу, — отрезал Ифан, когда Рис вернулся в семью, чтобы заступиться за брата, умоляя отца о помощи. — Я всего лишь Чародей, Рис, у меня нет какой-то всеохватывающей прощающей силы.

— Но ты ведь можете взять самоотвод от его дела, не так ли? — предложил Рис. — Выступать от его имени на слушаниях? Люди будут слушать тебя, и ты это знаешь.

Ифан поморщился.

— Возможно, — хрипло предположил он. — если другой мой сын, который присутствовал при этом событии, сможет пересмотреть свое восприятие ситуации, то у Каделла может появиться шанс. Но поскольку всё так, как...

— Ты что опять начинаешь? — огрызнулся Рис, устав раз за разом повторять одно и тоже. — Значит, ты все еще настаиваешь на том, чтобы я выполнил твою просьбу?

— Да, — решительно ответил Ифан. — Я хочу, чтобы ты кое-что сделал, но не для меня, а для себя, Рис. Мир теперь совсем другой, — добавил он, пытаясь успокоиться. — Все изменилось, и больше нет нужды убегать, сынок.

Рис был абсолютно не согласен. Ифан никогда не понимал, от чего он бежит, и потому не мог ничего утверждать.

И все же Рис не мог забыть выражение лица брата. В конце концов, его собственная бесцельная, ничем не ограниченная свобода была не такой уж большой платой за шанс возвращения к нормальной жизни для Каделла.

— Если я соглашусь, — сдался Рис, стиснув зубы. — Если я подчинюсь тебе, ты сделаешь что-нибудь, чтобы облегчить дело против Каделла?

— Конечно, я сделаю всё возможное, — сказал Ифан. — Клянусь тебе.

Время шло. Рис честно пытался.

Но, конечно, он не мог держаться подальше от неприятностей слишком долго.

Он удачно нашёл "Подземку" после того, как переехал в Косой переулок, не в силах оставаться в стороне от боев. И ему посчастливилось встретить Гермиону Грейнджер, что было его самым удачным ударом из всех. И хотя его отец постоянно тянул время, рассуждая о деле Каделла. Рис с удивлением для себя обнаружил, что некоторые вещи, которые Ифан считал "подобающими", например, ухаживание за ком-нибудь вроде Гермионы, были ему не так уж чтобы совсем неприятны.

— Подожди, притормози, — прошипела Гермиона на одном дыхании, к тому времени уже наполовину сняв своё длинное платье, в котором была на аукционе "Ведьмовского еженедельника", и отстранилась. — Нам нужно... это всё... — она тяжело сглотнула, изобразив натянутую улыбку. — Нам нужно сбавить скорость.

Рис, к тому времени уже чувствуя себя слишком напряженным, заставил себя кивнуть.

— Конечно, — выдавил он, и она улыбнулась, протянув руку, чтобы погладить его по щеке.

— Ты мне нравишься, — тихо сказала она. — Я не хочу торопить события.

Он вздохнул, целуя внутреннюю сторону ее запястья.

— Я знаю, — сказал он, поморщившись. — И все же...

Она взяла его лицо в ладони и снова поцеловала.

— Я сделаю это ради тебя, — прошептала она, и он поцеловал ее в ответ, беспомощно отдавшись на ее милость.

По правде говоря, он никогда не был уверен, что ей он по-настоящему нравится, и уж точно не хотел рисковать ради чего-то столь мимолетного, как секс.

Но потом она сбежала на Манхеттэн, оставив Риса рассматривать фотографии её романтических отношений с Драко Малфоем — бывшим Пожирателем Смерти, который посвятил, кажется, всего себя тому, чтобы Рис чувствовал себя в высшей степени дискомфортно, — и вездесущим народом в "Подземке".

— Привет, — сказал Рис, подталкивая локтем Маркуса Флинта. — Это ещё кто? — спросил он, показывая на темноволосого мужчину, который стоял в углу комнаты, разговаривая с потрясающе красивой ведьмой и худощавым разодетым мужчиной, которого Рис ниогда раньше не видел.

— А-а, это, — сказал Маркус нахмурившись. — Это мой двоюродный брат, хм, — он немного подумал. — Хейдс.

— Хейдс? — скептически повторил Рис, и Маркус пожал плечами.

— Рядом с ним Тео Нотт, — сказал он, показывая на него пальцем. — и моя невеста Дафна Гринграсс, — Маркус сделал паузу, нахмурившись, когда мужчина, которого он называл Хейдсом, наклонился, чтобы страстно поцеловать женщину, что они оба явно делали уже много раз и, судя по всему, в очень интимной обстановке.

— Можешь называть его просто Кадм, — раздраженно заметил Маркус, и Рис усмехнулся.

— Знаешь, по-валлийски это означает "битва", — заметил он, снова подумав о своем брате Каделле, и Маркус закатил глаза.

— Спасибо, что просветил, — пробормотал он, затягивая тейп на руках. — Я обязательно скажу ему, когда он в следующий раз иронически назовет меня Марсом.

— Это ирония судьбы? — спросил Рис.

Маркус нахмурился.

— Нет, — решительно ответил он, хлопнув Риса по спине и направляясь к Оливеру Вуду.

Кад, или Кадм, как его, оказывается, называли только друзья, был нелегким противником. Он прилагал, казалось, не слишком много усилий, чтобы с легкостью победить одного из самых сильных фаворитов гоблинской турнирной таблицы. Рис выиграл свой собственный поединок той ночью, но все же он почувствовал странное беспокойство при мысли о том, что однажды ему придется столкнуться с Кадмом, который показался ему совершенно не по зубам.

Он выбросил это из головы, решив подумать об этом в другой раз, когда еще одна статья "Ежедневного пророка" проплыла у него перед носом: с фотографией Гермионы и снова с рукой Драко Малфоя, покоящейся на ее талии.

— Могло быть и хуже, — прокомментировал Оливер Вуд, взглянув на фотографию, прежде чем повернуться и посмотреть на Маркуса и Дафну. — Вероятно, Грейнджер перестанет притворяться когда-нибудь, когда дело пойдёт к свадьбе.

Рис поморщился.

— Скрестим пальцы, — согласился он.

В целом, однако, все шло хорошо. Не совсем так, как ожидал Рис, но на удивление хорошо. У него была девушка — вроде того, если девушка, которая притворяется, что встречается с кем-то другим, считалась таковой, и работа — вроде того, что позволять отцу опекать себя считалось занятием, а по вечерам, когда он возвращался домой после хобби, в котором он, по общему мнению, значительно преуспел, он копался в прецедентном праве по делу Каделла.

Это стало чем-то обыденным, и ему все больше нравилась его жизнь. Но, конечно, как раз в тот момент, когда ему пришла в голову такая замечательная мысль, его отец появился в его камине, просунув голову в огонь.

— Рис, — настойчиво начал Ифан, — мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

— Папа, — удивленно сказал Рис. — Я думал, мы уже встречались сегодня днем. Это из-за Каделла? — спросил он, нахмурившись. — Потому что...

— Девушка, — перебил его Ифан. — Гермиона Грейнджер. Ты все еще видишься с ней?

— Сейчас ее нет в городе, — медленно произнес Рис, — Но да, иногда мы видимся...

— Эммет Карнеги мертв, — пробормотал Ифан, глядя на кусок пергамента в своих руках. — Я никогда не думал, что он — посвященный, конечно, но все же, я ожидал бы некоторой степени... уважения, учитывая его положение... я не думаю...

— Папа, — вмешался Рис. — О чем вообще ты говоришь? Кто такой Эммет Карнеги?

— Ни о чем, никто, — вздрогнув, ответил Ифан. — Но...

Он замолчал, а Рис, совершенно сбитый с толку, ждал объяснений.

— А что, если, — медленно проговорил Ифан, — у меня в руках окажется больше власти, чем я предполагал раньше?

Рис растерянно заморгал.

— Что все это значит? — настаивал он. — Какое отношение все это имеет к Гермионе?

— Как ты думаешь, ты мог бы завоевать ее доверие? — спросил Ифан, подаваясь вперед. — Она считает тебя своим другом?

Рис нахмурился, застигнутый врасплох.

— Я ее друг, — сказал он. — И я, конечно, думаю, что она мне доверяет, но...

— Хорошо, хорошо, — пробормотал Ифань, ерзая. — Ну, если она вернется из Америки...

— Подожди минутку, — прервал его Рис. — Что значит "если" она вернется?

Последовала напряженная пауза, а затем, после секунды или двух внутреннего конфликта, Ифан вздохнул.

— Рис, — выдохнул он. — Насколько сильно ты хочешь спасти своего брата?

И Рис, который никогда не был больше, чем братом и сыном, обнаружил, что у него едва хватает голоса, чтобы ответить.

* * *

Вулфорт, Харкауэй

2:37

Казалось, номер был безжалостно разграблен, каждый предмет был отодвинут или перевёрнут. Все их вещи были разбросаны по комнате, все защитные заклинания были сняты или изменены.

— Какой беспорядок, — фыркнул Драко неодобрительно, и Гермиона вздохнула в знак согласия. — Можно подумать, что группа всемогущих бессмертных волшебников не может справиться с более аккуратным поиском.

— Очевидно, нет, — сказала Гермиона, наклоняясь, чтобы поднять с пола его очки для чтения и вручить их ему. Он надел их, указывая на разбитое стекло одной из линз, и она невольно засмеялась, поднимая палочку Николаса Фламеля. — Репаро, — тихо сказала она, и Драко вздрогнул, когда стекло восстановилось, снова став гладким.

— Спасибо, — сказал он, поворачиваясь, чтобы уйти.

Она протянула руку и поймала его за локоть.

— Малфой, — начала она и тяжело выдохнула, не зная, с чего лучше начать. — То, что ты сказал там, в кабинете Дейзи..

— Это был отвлекающий манёвр, — коротко ответил Драко. — Мне не в чем признаваться. Потрясающе, — сказал он, растягивая слова, пнув ногой перевёрнутый ковёр. — На самом деле я не влюблён в тебя.

— Нет, я имела в виду не это, — запнулась она. — Ты сказал, что извиняешься, что тебе жаль...

Он открыл рот, собираясь было возразить, но потом казалось передумал.

— Конечно, мне жаль, — сказал он. — Ты же сама знаешь.

— Да, но... — она поморщилась. — Ты не так это сказал.

Он нахмурился. — А как?

— Никак. Неважно, — вздохнула она. — Я просто...

— Нет, — настойчиво сказал он. — Скажи мне то, что хотела.

— Я не....

— Грейнджер, ради Мерлина...

— Как будто ты правда так думаешь, — выпалила она, прикрыв рот рукой, а затем, беспомощно рассмеялась и покачала головой. — Я просто... Я никогда раньше не понимала, что ты думаешь на самом деле, до тех пор, пока...

Смех клокотал у нее на губах, медленно угасая, и она почувствовала, как вспыхнули ее щеки, когда он пристально посмотрел на нее.

— До каких пор? — спросил он, шагнув к ней. — Пока не стало почти слишком поздно? Пока мы оба чуть не умерли? — он снова замолчал, глядя на нее. — Пока я не обнял тебя?

Она выдохнула, внезапно обнаружив, что воздух в комнате исчез вместе с его словами.

— Да, — призналась она, и он посмотрел на нее так, словно хотел подойти ближе, но потом резко передумал.

— Уже поздно, — сказал он. — Мы должны... Мы должны поспать.

Она сделала шаг вместо него. Он затаил дыхание.

Она протянула руку, убирая прядь серебристо-светлых волос с его глаз, и тяжело сглотнула.

— Драко, — сказала она. — Я...

И тут позади них вспыхнуло зелёное пламя, и в камине появилась голова Гарри.

— Поттер, — прорычал Драко, резко поворачиваясь. — Я что, должен купить тебе чертовы часы, чтобы ты...

— Пропустите меня, — вмешался Гарри, и Гермиона замерла, уловив что-то в его тоне то, чего она не слышала с тех пор, как они были подростками. Она поспешно взмахнула палочкой, пропуская Гарри в комнату.

Когда он вышел из камина, поцеловав Гермиону в щеку и сжав плечо Драко в мрачном приветствии, Гермиона убедилась в своем предположении: то, что она слышала, было особым тоном голоса Гарри Поттера, когда он пытался кого-то спасти.